Ко если эти вещи были изготовлены здесь, в деревне, тогда это было похоже на подневольный труд. Или же здесь царило крепостное право. Игра Эбнис могла принять извращенные формы, но здесь, казалось, была изощренная и хладнокровная эксплуатация. - Где Млисс Эбнис? - спросил он. Этот вопрос вызвал неожиданную реакцию. Бородач вскинул голову и подозрительно уставился на него. Окружающие его люди испустили неразборчивый вопль. - Эбнис? - спросил Мак-Кей. - Сайасс Эбнис! - сказал рыжебородый. Толпа начала петь: - Эпа Эбнис! Эпа Эбнис! Эпа Эбнис! Бородач что-то проревел, и монотонное пение внезапно оборвалось. - Как называется эта планета? - спросил Мак-Кей. Он огляделся, заглядывая в темные лица. - Как называется эта деревня? Где она находится? Никто ему не ответил. Мак-Кей снова взглянул на бородача. Остальных обвел непреклонным, оценивающим взглядом. Затем кивнул сам себе, словно придя к какому-то решению. Бородач сказал: - Диспанг! Мак-Кей наморщил лоб и выругался про себя. Это проклятое приключение приносит ему все новые затруднения! И не играло никакой роли, понимал он этих людей или нет. Он видел достаточно, чтобы требовать на этой планете полицейского расследования. Нельзя держать людей в таком примитивном состоянии. Несомненно, за всем этим стояла Эбнис. Бич, реакция на ее имя. Вся деревня провоняла жадностью. Эбнис. Мак-Кей смотрел на жителей деревни и видел у некоторых из них шрамы на руках, спинах и животах. Следы побоев бичом? Если это было так, тогда все деньги не спасут Эбнис. Самый мягкий приговор для нее - принудительное терапевтическое лечение, но на этот раз оно будет очень основательным... Что-то взорвалось в затылке Мак-Кея и толкнуло его вперед. Пошатнувшись, он увидел бородача, поднимающего бич, и длинный ремень из сыромятной кожи свистнул в воздухе. Что-то ударило сбоку по голове. Он попытался вытащить из кармана излучатель, но его мускулы больше не повиновались ему. Он зашатался. Кровавая вуаль застлала все перед глазами. Снова что-то ударило его по голове, оставив жгучий след на коже черепа. Он почувствовал, как кровь бежит по лицу и как он падает на пыльную почву. Он подумал о мониторе в черепе. Как только его убьют, один из тапризиотов где-нибудь обратит внимание и пошлет сообщение о критическом положении Джоя Мак-Кея. - Нет, я еще могу это использовать! - сказала темнота в нем. "Луна", - понял Мак-Кей. Этот светящийся предмет над ним должен быть Луной. Он осознал, что видит Луну уже некоторое время и почти совсем очнулся. Луна поднималась из черноты над очертаниями примитивных крыш. Итак, он все еще в деревне. Луна висела необычайно низко. В голове Мак-Кея болезненно застучало. Он хотел ощупать ее и заметил, что запястья и лодыжки привязаны к колышкам, вбитым в твердую почву. Он был распят на спине, как сухая выделанная шкура животного. Может быть, он находится в другой деревне? Он проверил крепость своих пут, пытаясь двигать руками и ногами. Но не смог ослабить ремни. Это было унизительно для него: распластаться на спине, раскинув руки и растопырив ноги. Некоторое время он наблюдал за незнакомыми созвездиями вверху. Где же он находится? Где-то слева вспыхнул огонек, какое-то время мерцал, потом превратился в оранжевый шар. Мак-Кей попытался повернуть голову в ту сторону, но замер, когда адская боль ударила вверх от туловища к затылку. Он застонал. Снаружи в темноте закричали животные. В ответ послышался хриплый рев. Затем снова воцарилась тишина. Потом снова рев. Новый шум в ночи привлек внимание Мак-Кея. Он услышал приближающиеся шаги. - Я слышал, как он застонал, - сказал мужской голос. Человек говорил на обычном галаксе. В ночи появились две тени и остановились возле Мак-Кея. - Ты думаешь, он очнулся? - это был голос женщины, измененный звукоисказителем, находящимся у рта. - Он дышит, как бодрствующий, - сказал мужчина. - Кто здесь? - выдавил из себя Мак-Кей. Каждое слово отдавалось в его голове адской болью. - Хорошо, что твои люди привыкли следовать инструкциям, - сказал мужчина. - Представь себе, ведь он пришел сюда совершенно свободно! - Как вы сюда добрались, Мак-Кей? - спросила женщина. - Пешком, - пробурчал Мак-Кей. - Это вы, Эбнис? - Пешком, - насмешливо повторил мужчина. Мак-Кей спросил себя, где он мог слышать голос этого мужчины. В этом странном акценте что-то было. Человек это или гуманоид? После некоторого размышления он решил, что только голос пан спехи мог выглядеть так по-человечески - потому что очертания его тела были похожи на человеческие. - Если вы меня сейчас же не освободите, - сказал Мак-Кей, - это для вас может иметь непоправимые последствия. Мужчина рассмеялся. - Мы должны знать точно, как вы сюда попали, - сказала женщина. - А какая вам разница? - Это может иметь решающее значение. Что если Фанни Мей нарушила наш договор? - Исключено, - фыркнул мужчина. - Почему же исключено? Без помощи калебана он не мог бы появиться здесь. - Может быть, есть еще один калебан? - Фанни Мей сказала, что их больше нет. - Я за то, чтобы сейчас же устранить этого проныру, - сказал мужчина. - А если у него есть монитор? - спросила женщина. - Фанни Мей сказала, что ни один тапризиот не сможет представить себе это место. - Но Мак-Кей же здесь! - И за то время, пока я нахожусь здесь, у меня уже была связь, - сказал Мак-Кей. - Ни один тапризиот не сможет представить себе этого места? - переспросил он удивленно. - Что значит это утверждение? - У них не будет времени для того, чтобы отыскать нас или сделать что-нибудь для этого, - сказал мужчина. - Мы устраним вас. - Это будет не очень разумно, - сказал Мак-Кей. - Вы еще говорите о разумности? - спросил мужчина. Мак-Кей попытался разглядеть поподробнее их лица, но видел только черные силуэты. - У меня есть монитор, - сказал он. - Чем раньше, тем лучше, - сказал мужчина своей спутнице. - Убейте меня, и монитор сработает, - сказал Мак-Кей. - Тапризиоты отыщут это место и идентифицируют каждого, кто находится рядом со мной. Конечно, может случиться, что вы этого не понимаете, но вы должны знать. - Я дрожу от страха, - сказал мужчина. - Нужно выяснить, как он сюда попал, - настаивала женщина. - Какую роль это может теперь играть? - Дурацкий вопрос! - Итак, калебан нарушил договор, - равнодушно сказал мужчина. - Теперь мы упрячем этого типа здесь, глубоко под землю, и инцидент будет исчерпан. - Или дело примет такой оборот, о котором мы даже и не подозреваем, - ответила она. - Почему вы носите этот звукоисказитель, Эбнис? - спросил Мак-Кей. - Почему вы называете меня Эбнис? - ответила она вопросом на вопрос. - Вы можете изменить голос, но не в силах замаскировать ни свою извращенность, ни свой стиль, - сказал он. - Вас транспортировала сюда Фанни Мей? - спросился женщина. - Кто-нибудь говорил, что это невозможно? - возразил Мак-Кей. - Он храбр, - сказала женщина, хохотнув. - Это ему не поможет. - Я не верю, что калебан мог нарушить наш договор, - сказала она. - Вспомни об условиях защиты. Вероятно, он отправил сюда Мак-Кея, чтобы избавиться от него. - Тогда, несмотря ни на что, и мы от него отделаемся. - Я так не думаю. - Ты знаешь, что мы можем это сделать. - Ты заставишь его страдать, а я этого не переношу! - вскричала женщина. - Тогда уходи и предоставь это мне. - Я не перенесу мысли, что он страдает! Как ты не понимаешь! - Он не будет страдать. - Это должно быть абсолютно надежно. "Никакого сомнения, это Эбнис", - думал Мак-Кей. Потому что он узнал ее отвращение к наблюдению чужих страданий. Но кто же второй? - Моя голова ужасно болит, - сказал Мак-Кей. - Вы знаете это, Млисс Эбнис? Ваши люди почти разрубили мне череп. Мой мозг - сплошная израненная масса. - Какой еще мозг? - спросил мужчина. - Мы должны вызвать врача, - сказала она. - Будь благоразумной, - резко ответил мужчина. - Ты слышал? У него болит голова! - Перестань, Млисс! - Ты упомянул мое имя, - сказала она. - Какое это имеет значение? Он все равно узнал тебя. - Что мы будем делать, если он ускользнет? - Отсюда? - Он же прибыл сюда, не так ли? - За это мы должны быть ему благодарны. - Он страдает, - сказала она. - Он лжет. - Он страдает. Я это вижу. - Что, если мы доставим его к врачу, Млисс? - сказал мужчина. - Что, если мы это сделаем, а он ускользнет? Этот агент Бюро, знаете ли, продувная бестия. Молчание. - Нет другого выхода, - сказал мужчина. - Фанни Мей направила его сюда, и мы должны его уничтожить. - Ты сводишь меня с ума! - закричала она. - Он не будет страдать, - успокаивающе сказал мужчина. Молчание. - Я не понимаю тебя, - сказал мужчина. - Не будет? - Разве я тебе этого не говорил? - Я пойду, - сказала она. - Я не хочу знать, что с ним произойдет. Ты никогда мне об этом не расскажешь, Чео? Ты меня слышишь? - Да, моя дорогая, я слышал тебя. - Он меня разрежет на мелкие кусочки, - сказал Мак-Кей. - И я все время буду визжать от боли. - Заставь его замолчать, Чео! - истерически закричала она. - Пойдем, дорогая, - сказал мужчина. Он положил руку на ее плечо. - Теперь пойдем. - Эбнис! - в отчаянии простонал Мак-Кей. - Он причинит мне ужасную боль! Он будет меня истязать. Вы знаете это? Она задрожала, когда мужчина повел ее прочь. - Пожалуйста... пожалуйста... - умоляюще повторяла она. Звук ее рыданий затерялся в темноте. - Фурунео! - подумал Мак-Кей. - Не мешкайте же! Заставьте калебана перенести меня! Я хочу убраться отсюда! Сейчас же! Он со всей силы рванул путы. Сыромятные кожаные ремни растянулись до предела. Колышки же не подались ни на миллиметр. "Быстрее, калебан! - думал Мак-Кей. - Не допустите моего убийства. Вы же говорили, что чувствуете со мной сродство". Спустя множество часов, после вопросов, контрвопросов и бесполезных ответов Фурунео доставил сюда своего ассистента, который взял на себя охрану калебана. По просьбе Фурунео калебан открыл проход, и он вышел отдохнуть на лавовый блок. Снаружи было холодно, особенно после жары в шаре калебана. Ветер улегся, как обычно, перед наступлением вечера. Прибой все еще бился о внешние рифы и клокотал у скалы под шаром. Но наступило время, когда только отдельные брызги и клочья пены смачивали поверхность лавового блока. Фурунео пока еще не выяснил, почему калебан поддерживал внутри шара такую высокую температуру. Он дышал на ладони и мерил шагами лавовый блок взад-вперед. Он смотрел на заходящее солнце; едва оно исчезло за горизонтом, холодный воздух устремился вниз, к морю. "Я или замерзну, или испекусь, - грустно подумал Фурунео. - Мне нельзя загнуться здесь!" В этот момент Тулук с помощью тапризиота, обслуживающего Бюро, установил с ним контакт. Фурунео, который только что собирался перейти на другую сторону лавового блока, чтобы найти защищенное от ветра местечко, почувствовал взрыв в гипофизе. Он опустил поднятую для шага ногу, погрузил ее по щиколотку в лужу и утратил ощущения. Теперь мысль и вызов были для него всем. - Вызывает Тулук. Я говорю из лаборатории, - сказал его абонент. - Извините за беспокойство. - Я надеюсь, что вы не заставите меня долго стоять в холодной воде, - сказал Фурунео. - Ну, здесь для вас еще больше холодной воды. Сообщите дружественному калебану, что он должен доставить Мак-Кея обратно через шесть часов после отправки. С тех пор, как Мак-Кей отдал этот приказ, прошло четыре часа пятьдесят одна минута. Остался один час девять минут. Сверьте ваши часы с моими и установите будильник. Фурунео возмущенно фыркнул. - Где он находится? - Он не знает. Куда отправил его калебан? У вас есть идея, как это узнать? - Это можно сделать только с помощью связей, - сказал Фурунео. - Это точно? Что же это за связи? - Когда я узнаю, вы будете первым, кому я об этом расскажу. - Я думал, что вы это уже знаете, Фурунео. - Ну хорошо. А теперь позвольте мне вынуть ногу из воды. Вероятно, она уже основательно промерзла. - Вы можете точно определить время возвращения Мак-Кея? - Конечно! Надеюсь, калебан по ошибке не отошлет его домой. - Как это? Фурунео рассказал о своем приключении. - Звучит путано, - сказал Тулук. - Я рад, что вы хоть настолько поняли меня, - ответил Фурунео. - Я было подумал, что вы не восприняли нашу проблему достаточно серьезно. - Не каждый впадает в свои собственные заблуждения, - сказал Тулук. - Вы не хотите закончить и позволить мне вынуть ногу из холодной воды? - У меня сложилось впечатление, что вы устали, - сказал Тулук. - Отдохните. - Если смогу. Мне кажется, я не смогу заснуть в шаре калебана, в его передвижном доме. Потому что, когда я проснусь, я буду вполне готов для пиршества каннибалов. - Ваши люди тоже иногда выражаются в вашем отвратительном стиле, - сказал врайвер. - Но, несмотря ни на что, вы все же должны какое-то время поспать. Мак-Кей может настоять на пунктуальности. Было темно, но ее мрачные мысли не нуждались в свете. Проклятый Чео! Дурак, садист! Было ошибкой финансировать его хирургическое вмешательство. Почему он не хотел остаться таким, каким был, когда они познакомились? Таким экзотическим, таким волнующим. Но он был все еще полезен. И он первым увидел великолепные возможности ее открытия. Она вздохнула. Ее комнаты находились на верхнем кольцевом этаже башни, которую она построила на этой планете, хорошо зная, что ее убежище находилось вне сферы коммуникаций, за исключением связи при посредничестве одного-единственного калебана. Да и тому оставалось прожить уже совсем немного. Но как попал сюда Мак-Кей? И что же он имел в виду, утверждая, что получил вызов через одного из тапризиотов? Фанни Мей солгала? Существовал еще один калебан, который мог найти это место? "Нет", - сказала она себе. Этот мир был местом, ключ к которому находился только в одном мозгу, в мозгу мадам Млисс Эбнис. Чтобы сделать это место абсолютно надежным, безболезненная смерть пришельца была вполне оправданна. Существует только одна дверь, и смерть закроет ее. Выжившие, подобные ей самой, и дальше будут жить здесь в счастливом уединении... Она встала и начала ходить по комнате взад-вперед. Ковер из драпа ласкал ее ноги. Веселая улыбка появилась на лице. Несмотря на возникшие осложнения, она должна ускорить бичевания. Фанни Мей должна исчезнуть так скоро, как только возможно. Убийства без жертв, к несчастью, не бывает: это был аспект, который она все еще находила неприятным. Но нужно было поспешить. Фурунео в полудреме прислонился к внутренней стенке шара калебана, проклиная жару. Посмотрев на свои часы, он увидел, что осталось еще около часа до возвращения Мак-Кея. Он не знал, сколько прошло времени, когда за гигантским "половником" калебана распахнулась туманная труба прыжковой двери. В отверстии появилась голова и голые плечи Млисс Эбнис. Фурунео оттолкнулся от стены и помотал головой, чтобы прийти в себя. Дьявольская жара! - Вы Алихино Фурунео, - сказала Эбнис. - Вы меня знаете? - Знаю, - Фурунео недоверчиво уставился на нее. - Вы здесь для того, чтобы бичевать этого несчастного калебана? - Он нащупал в своем кармане голографическую камеру и уже хотел приблизиться к прыжковой двери, как поручил ему сделать Мак-Кей. - Не вынуждайте меня закрывать эту дверь, - сказала она. - Я хочу немного поговорить с вами. Фурунео помедлил, потом спросил: - О чем вы хотите со мной поговорить? - О вашем будущем, - сказала Эбнис. Фурунео посмотрел ей в глаза. Пустота, царящая в них, оттолкнула его. Эта женщина была одержимой. - О моем будущем? - переспросил он. - Будет ли у вас вообще будущее или нет. - Ваши угрозы не могут на меня повлиять, - сказал Фурунео. - Чео сказал мне, - продолжала она, - что вы будете полезны для нашего проекта. Не в силах обосновать свое убеждение, Фурунео понял, что это была ложь. Смешно, как она сама себя выдала. Ее губы дрожали, когда она произносила это имя - Чео. - Кто такой Чео? - спросил он. - В настоящий момент это неважно. - Что это за проект? - Выживание. - Великолепно, - сказал он. - Что еще новенького? - Он спросил себя, что она будет делать, когда он достанет камеру и начнет съемку. - Мак-Кея ко мне послала Фанни Мей? - спросила она. Фурунео видел, что ответ на этот вопрос был для нее очень важен. Мак-Кей, похоже, уже начал действовать. - Вы видели Мак-Кея? - спросил он. - Я отказываюсь отвечать на вопросы о Мак-Кее, - ответила она. "Абсурдный ответ", - подумал Фурунео. Эбнис смотрела на него, поджав губы. - Вы женаты, Алихино Фурунео? - спросила она. Он наморщил лоб. Вероятно, у нее есть свои соображения. Какова ее цель? - Моя жена мертва, - сказал он. - Как печально, - пробормотала она. - Думаю, я прав, - сердито сказал он. - Нельзя жить только прошлым. - О, тут вы можете ошибаться, - сказала она. - На что вы рассчитываете, Эбнис? - Вам уже шестьдесят семь лет, не так ли? - Зачем спрашиваете, если знаете? - Вы еще не стары, - сказала она. - Вы выглядите намного моложе. Я могу поспорить, что вы настоящий мужчина, не чурающийся всех радостей жизни. Она хочет подкупить его? И что же она может предложить ему? Саму себя? Она была чрезвычайно привлекательной женщиной, однако он находил затруднительным признать это. Ситуация не совпадала с ее поведением. - Скажите, наконец, чего вы хотите? - грубо спросил Фурунео. Он удивился, что, несмотря на жару, его знобит. - Фанни Мей, покажи ему, - сказала Эбнис. Туманная труба прыжковой двери замерцала, закрылась и открылась снова, но Эбнис в ней больше не было. Фурунео с высоты птичьего полета глядел вниз на залитый солнцем тропиков берег моря. В двадцати метрах от песчаной полосы берега на набегающих волнах океана покачивалась моторная яхта. На ахтердеке, лежа на надувном матрасе, грелась на солнце молодая девушка. Фурунео замер, не в силах шевельнуться. Девушка подняла голову, посмотрела вниз, на поверхность моря, потом снова опустилась на матрас. Голос Эбнис донесся сверху, очевидно, из другой прыжковой двери прямо над ним, но он не мог отвести взгляда от сцены, которая так сильно врезалась в его память. - Она вам знакома? - спросила Эбнис. - Это Мада, - прошептал он. - Точно. - О, Бог мой! - снова прошептал он. - Когда вы это засняли? Это... Это наше свадебное путешествие. И я помню еще один день. Два моих друга и я уплыли от яхты, а она не умела хорошо плавать и осталась на борту. - Итак, вы не сомневаетесь в подлинности этой сцены? - Нет, - пробормотал он. - Почему вы уже тогда засылали к нам своих шпионов? - Не было никаких шпионов. Если хотите - эти шпионы мы сами: вы и я. Это происходит сейчас. - Невозможно! Это происходило почти сорок лет назад! - Не кричите так, или она вас услышит! - Но как она может меня услышать! Она мертва... - Это происходит сейчас, говорю вам! Фанни Мей? - В личности Фурунео содержится концепция, что "теперь" - относительное понятие, - сказал калебан. - Предметы на сцене истинны. Фурунео покачал головой. - Мы можем забрать ее с яхты и перенести вас обоих в такое место, где Бюро никогда в жизни не найдет вас, - произнесла Эбнис. - Что вы на это ответите, Фурунео? Фурунео вытер слезы со щек. Он чувствовал запах тропических цветов, который смешивался с соленым запахом океана. Но это должна быть демонстрация старой записи. - Если это происходит сейчас, то почему же она нас до сих пор не увидела? - спросил он. - По моему приказу Фанни Мей скрыла нас от ее глаз. Но звуки не замаскируешь. Говорите тише. - Вы лжете! - прошипел он. Словно в ответ на это, молодая девушка поднялась, подошла к лееру и стала любоваться цветущими фламбоковыми деревьями. Она напевала песенку, хорошо знакомую Фурунео, но теперь уже позабытую им. - Я думаю, вы наконец поняли, что я не лгу, - сказала Эбнис. - Это наша тайна, Фурунео. Это наше открытие, сделанное с помощью калебана. - Но... как можно?.. - Если есть подходящие связи, возможно все, даже открыть прошлое. Из всех калебанов осталась только одна Фанни Мей, чтобы связать нас с прошлым. Ни тапризиот, ни Бюро, никто не сможет настигнуть нас там. Мы можем отправиться туда и освободиться от всего. - Ловкий трюк, - сказал он. - Вы же сами видите, что это не так. Вы чувствуете запах цветов и моря? - Но зачем... Чем вы хотите? - Вашей поддержки в небольшом дельце, Фурунео. - Каком? - Мы опасаемся, что кто-то наткнется на нашу тайну, прежде чем мы будем готовы. Но если здесь будет кто-то, пользующийся доверием Бюро, и передаст им фальшивую информацию... - Что за фальшивая информация? - Что тут больше не происходит никаких бичеваний, что Фанни Мей счастлива, что... - Почему это должен буду сделать именно я? - Когда Фанни Мей достигнет своего... окончательного исчезновения, мы будем далеко и в безопасном месте. Я, вы и ваша любимая женщина. Это так, Фанни Мей? - Констатация верна, - ответил калебан. Фурунео уставился на прыжковую дверь. Мада! Она была там, перед его глазами. Она больше не напевала, а втирала в тело крем против загара. Что-то до боли стеснило грудь Фурунео. Если калебан еще немного приблизит свою прыжковую дверь, он сможет протянутой рукой коснуться Мады. Прошлого! - Я... где-то там, внизу? - спросил он. - Да, - ответила Эбнис. - И я вернусь обратно на яхту? - Вы сделаете то же, что и раньше. - И что я там найду? - Что вашей невесты там нет. Она исчезла. - Но... - Вы подумаете, что она утонула или убита в джунглях дикими зверями. Может быть, она пошла поплавать и... - Она проживет после этого еще тридцать один год, - прошептал Фурунео. - И у вас будет еще тридцать один год, - сказала Эбнис. - Я... я буду уже не тот. Она станет... - Ваша невеста узнает вас. "В самом деле? - подумал он. - Может быть, да. Да, она его узнает. Может быть, она даже поймет необходимость такого решения". Но он все яснее видел, что она ему не простит этого. Никогда. Ведь это же Мада. - Благодаря вмешательству наших лучших врачей она не умрет еще тридцать один год, - сказала Эбнис. Фурунео кивнул, но этот жест предназначался только ему самому. Она не простила бы ему так же, как не смог бы простить ей молодой человек, вернувшись к пустой яхте. И этот юноша не умер. "Я сам не смог бы простить, - думал он. - Юноша, которым был я, никогда не смог бы простить все эти потерянные прекрасные годы". - Если вы опасаетесь, - сказала Эбнис, - что ваше вмешательство в прошлое изменит Вселенную или ход истории, можете не беспокоиться. Этого не произойдет. Вы измените только одну изолированную ситуацию, не более. Новая ситуация займет место старой, а все остальное останется таким, каким было. - Понимаю. - Вы согласны на мое предложение? - спросила Эбнис. - Что? - Сказать Фанни Мей, чтобы она доставила вашу невесту к вам? - К чему хлопоты? - сказал он. - Я не могу на это согласиться. - Вы шутите? Он обернулся и взглянул на нее. Она говорила из маленькой прыжковой двери у него над головой. В отверстии было видно только ее лицо. - Я не шучу. Вы мне ничего не предлагали. - Но это же на самом деле! Все, что я вам сказала - правда! - Вы наивны, - сказал Фурунео, - если не смогли увидеть разницы между тем, что предлагаете, и там, что уже было у нас с Мадой. Я сожалею... Что-то яростно схватило его за горло, и начав душить, оборвало его слова. Он почувствовал, как голова преодолевает сопротивление прыжковой двери. Когда шея оказалась на створе двери, та закрылась. Его тело упало назад, в шар калебана. - Ты идиотка, Млисс! - с яростью воскликнул Чео. - Ты слабоумная дура! Если бы я своевременно не вернулся!.. - Ты его убил! - задыхаясь, проговорила она, отступая от окровавленной головы, лежащей на полу се жилой комнаты. - Ты его убил! И именно тогда, когда я уже почти достигла... - Когда ты уже почти все уничтожила! - буркнул Чео. Он придвинул свое лицо шрамом к ее лицу. - Что теперь его люди будут делать с этим безголовым телом, а? - Но он уже... - Он уже был готов вызвать помощников и рассказать им все, что ты успела выболтать! - Я не потерплю, чтобы ты так со мной говорил! - Когда моя голова ложится на плаху, я говорю с тобой так, как считаю необходимым! - Ты заставил его страдать! - жалобно сказала она. - Он вообще ничего не почувствовал. Не жалей таких как он! - Как ты можешь так говорить? - она отпрянула от пан спехи. - Ты все время ревешь. Ты не можешь без сожаления смотреть на других, - прогромыхал он. - Но на самом деле ты поступаешь с ними еще более безжалостно. Ты знаешь, что Фурунео не принял твоего наивного предложения, но оно сильно мучило его. Ты продемонстрировала ему то, что он безвозвратно потерян. Это ты не называешь страданием? - Послушай, Чео, если ты... - Он страдал до того мгновения, когда я положил его страданиям конец, - сказал пан спехи. - Ты знаешь это! - Перестань! - прокричала она. - Я не делала этого! Он не страдал! - Он страдал, и ты знаешь это! Ты знала это все время. Она бросилась на Чео, молотя его кулаками по груди. - Ты лжешь! Ты лжешь! Он схватил ее за запястья и заставил опуститься на колени. Она склонила голову. Слезы бежали по ее щекам. - Лжешь, лжешь, лжешь! - рыдала она. Он сказал ей нежным и успокаивающим тоном: - Послушай меня, Млисс. Мы не знаем, как долго еще выдержит калебан. Это было разумно. Время у нас ограничено, есть определенный период, в течение которого мы можем использовать прыжковую дверь, и мы должны ее использовать как можно лучше. Ты бессмысленно расточаешь один из этих периодов. Мы не можем допускать таких ошибок, Млисс. Она опустила глаза. - Ты знаешь, мне совсем не хочется быть с тобой строгим, Млисс, - продолжал он. - Но мои методы лучше, как ты сама часто мне говорила. Мы должны сохранить нашу безопасность. Она, не глядя на него, кивнула. - Теперь перейдем к другому, - сказал он. - Плаути выдумал новую игру. - Спаси Мак-Кея, - сказала она. - Он может рассказать нам много интересного. - Нет. - Чем он может нам повредить? Он может оказаться даже полезен. Я имею в виду, без поддержки Бюро и без других... - Нет! Да и поздно, наверное. Я уже вызвал паленку... ну, ты понимаешь. Он отпустил ее запястья. Эбнис встала. Она тяжело дышала, крылья носа трепетали. Она взглянула сквозь ресницы. Внезапно ее правая нога метнулась вперед и твердым носком туфли ударила Чео по голени. Он заплясал на месте, схватившись рукой за место ушиба. Несмотря на боль, он улыбнулся. - Вот видишь, - сказал он, - тебе нравится, когда страдают другие. В следующий миг она уже бросилась к нему, целуя, бормоча извинения и лаская. Они больше не говорили о новой игре Плаути. Когда монитор жизни Фурунео сообщил о его смерти, тапризиоты обыскали окрестности шара калебана. Но обнаружили только самого калебана и двоих людей Фурунео, летевших на ранцевых вертолетах. Рассуждение о действиях, мотивах или долге находились вне сферы тапризиотов. Они сообщали только о факте смерти, месте, где произошла эта смерть и лицах, доступных для контакта. Людей Фурунео можно было подвергнуть любому допросу, но калебан - совсем другое дело. Для того, чтобы обсудить, как благоразумнее поступить в сложившейся ситуации было необходимо совещание на высшем уровне Бюро. Смерть Фурунео произошла при чрезвычайно загадочных обстоятельствах - отсутствие головы, непонятные ответы калебана. Когда Хулук вошел в конференц-зал - после того, как его грубо разбудили и вызвали в Централь - Гайчел Сайкер ударил хватательным пальцем по столу, что доказывало крайнюю степень его возбуждения и было неуместно при обычном поведении лаклака. - Мы ничего не должны предпринимать, не посоветовавшись с Мак-Кеем, - сказал Сайкер. - Это очень деликатное дело. Тулук занял свое место и коротко сказал: - Вы еще не говорили с Мак-Кеем? Фурунео было приказано, чтобы тот связался с калебаном и отдал тому распоряжение... Больше он ничего не сказал. Объяснения и данные поступали от всех присутствующих одновременно. Когда Тулук смог продолжить, он спросил: - Где тело Фурунео? - Око уже доставлено в лабораторию. - Полиция подключена? - Конечно. - Что-нибудь известка о пропавшей голове? - Ничего. - Это, должно быть, результат действия прыжковой двери, - сказал Тулук. - За это дело взялась полиция? - Об этом не может быть и речи. Этим занимаются наши люди. Тулук кивнул. - Тогда я согласен с Сайкером. Мы ничего не будем предпринимать без консультации с Мак-Кеем. Он в этом разбирается лучше, и он все еще наш уполномоченный. Фурунео мертв, а он должен был некоторое время назад отдать распоряжение о возвращении Мак-Кея. Это наша исходная позиция, - он выжидающе взглянул на Бильдуна. Бильдун, пан спехи, шеф Бюро, сказал только четыре слова: - Возьмите одного из тапризиотов. Кто-то метнулся к двери. - Кто, в конце концов, войдет в контакт с Мак-Кеем? - спросил Бильдун. - Надеюсь, что я, - ответил Тулук. - Для вас это будет несложно, - сказал Бильдун. - Сделайте это побыстрее. Тапризиота ввели в конференц-зал и водрузили на стол. Он сетовал на грубые действия, на то, что его схватили, задев при этом коммуникационные иглы, и не дали времени сконцентрировать энергию. Но как только Бильдун напомнил об условиях договора с Бюро, тапризиот сказал, что готов выполнить заказ. Он расположился перед Тулуком и сказал: - Данные, время и место. Тулук сообщил местные координаты. - Закройте лицо, - приказал тапризиот. Тулук беспрекословно повиновался. - Думайте о связи, - сказал тапризиот. Тулук интенсивно думал о Мак-Кее. Шло время, но контакта не было. Тулук приоткрыл щелку и посмотрел наружу. - Закройте лицо! - приказал тапризиот. Бильдун спросил: - Что-то не в порядке? - Тише, - сказал тапризиот. - Ответ придет, когда разрешит калебан. - Контакт через калебана? - пробормотал Бильдун. - Иначе не может быть, - сказал тапризиот. - Мак-Кей изолирован от связей с другими существами. - Мне все равно, как вы с ним свяжетесь, главное - свяжитесь, - сказал Бильдун. Внезапно по телу Тулука прошли дрожь, лицо его открылось. Он был в трансе. - Мак-Кей? - спросил он, странно измененным голосом. - Говорит Тулук, - его полуквохчущие, полубормочущие слова были едва слышны собравшимся за столом и в конференц-зале. Мак-Кей тихо сказал: - Мак-Кея приблизительно через тридцать секунд не станет, а чтобы этого не произошло, вызовите Фурунео и пусть он прикажет калебану немедленно забрать меня отсюда. - Что случилось? - спросил Тулук. - Я закован, и паленка на пути сюда, чтобы убить меня. Я вижу его в свете факелов. Он несет с собой что-то, похожее на топор. Он разрубит меня на куски. Вы знаете, как паленки... - Я не могу вызвать Фурунео. Он... - Тогда вызовите калебана! - Вы же знаете, что калебана вызвать невозможно. - Сделайте это, вы, идиот! Тулук прервал контакт и обратился к тапризиоту с просьбой. Это было бессмысленно. Все известные данные свидетельствовали, что тапризиоты не могли посредничать при таких контактах. Остальные присутствующие заметили, что бормотание и квохтанье врайвера в трансе прекратилось, потом снова возобновилось, потом опять смолкло. Бильдун в нетерпении хотел задать вопрос, но не стал этого делать. Цилиндрическое тело врайвера было таким спокойным и таким неподвижным. - Вы знаете, - прошептал Сайкер, - я могу поклясться, что тапризиот получил приказ вызвать калебана. - Это бессмысленно, - сказал Бильдун. - Тулук в трансе или нет? - спросил Сайкер. - Его поведение мне не нравится. Все за столом молча замерли. Они знали, что имел в виду Сайкер. Неужели врайвер потерян во время дальней связи? Пропал, исчез в странных измерениях, откуда еще не возвращалось ни одно "я"? - Есть! - вскричал кто-то. Собравшиеся за столом испугались, когда Мак-Кей в клубах пыли и в комьях земли возник из ничего. Он плашмя упал на спину в середине стола, едва ли в метре от Бильдуна, который чуть не слетел со стула. Запястья Мак-Кея были ободраны и окровавлены, глаза остекленели, рыжие волосы испачканы и всклокочены. - Наконец-то, - прошептал Мак-Кей. Он перекатился на край стола и, словно это все объясняло, добавил: - Топор уже опускался. - Что за топор? - спросил Бильдун, снова прочно усаживаясь на стуле. - Топор, которым паленка хотел изрубить меня на куски. - Что? Мак-Кей сел, выпрямился и осмотрел запястья, потом лодыжки. - Мак-Кей, объясните, что здесь происходит, - приказал Бильдун. - Я... ага, ну, помощь чуть было не опоздала, - сказал Мак-Кей. - Почему Фурунео так долго выжидал? Я же сказал, чтобы он ждал только шесть часов, не больше, - он взглянул на Тулука, который сидел в своем откидном кресле тихо и прямо, словно обрубок серой трубы. - Фурунео мертв, - сказал Бильдун. - А, проклятье! - пробормотал Мак-Кей. - Как это произошло? Бильдун немного помедлил, потом спросил: - Где вы были? Что за история с паленкой и топором? Мак-Кей, все еще сидя на столе, сделал короткий, но подробный отчет. Казалось, что он говорит с кем-то третьим. В заключение он сказал: - Я не имею совершенно никакого понятия, где я был. Сайкер откашлялся и сказал: - С Тулуком определенно что-то не то. Все повернулись к врайверу. Тулук все также сидел в кресле, закрыв лицевую щель. - Он... потерян, - сказал Бильдун хриплым голосом. - Тулук установил контакт с калебаном, - сказал Мак-Кей. - Я велел ему. Это была единственная возможность спасти меня после того, как Фурунео потерял возможность сделать это, - он вытер лоб. Руки его дрожали. Когда паленка занес над ним топор, Мак-Кей уже распростился с жизнью. Он знал, что наступили последние мгновения. И у него оставалось ощущение, что ка самом деле он еще не вернулся, а делает нетерпеливые жесты и произносит слова какое-то существо, которое овладело ем телом. В тот момент, когда он уже поверил в свою смерть, он понял, что есть бесчисленное множество вещей, о которых ему хотелось узнать, и событий, которые ему хотелось пережить. Это помещение и его обязанности агента Бюро не относились к его желаниям. Но все же он продолжал жить и работать в Бюро. Это была тянущаяся десятилетиями рутина. Мак-Кей, охая, поднялся и подошел к тапризиоту. - Мы можем вернуть сюда Тулука? - Ахзида дай-дай, - сказал тапризиот. - Кого вы хотите вызвать? - Тулука же, вы, беглец с лесопильни! - проревел Мак-Кей и указал на неподвижную фигуру врайвера. - Вы можете установить с ним контакт? - Он склеился с калебаном, - сказал тапризиот. - Что ты имеешь в виду под словом "склеился"? - спросил Мак-Кей. - Продолжайте, - предложил тапризиот. - Вы не можете его вызвать? - спросил Мак-Кей. - Сначала нужно определить, потом уже вызвать, - ответил тапризиот. - Посмотрите, Мак-Кей! - произнес Сайкер. Мак-Кей обернулся. Лицевая щель Тулука зашевелилась. Маленькая клешня на одном из щупальцев высунулась наружу, потом опять исчезла. Потом лицо Тулука открылось целиком и он сказал: - Захватывающе! - Тулук! - воскликнул Мак-Кей. Глаза врайвера открылись и уставились на него. - Да? - и чуть погодя: - А, Мак-Кей. Вы с этим справились. - Что с вами было? - спросил Мак-Кей. - Это трудно объяснить, - ответил врайвер. - Хотя бы попытайтесь. - Я был введен в курс дела, - пробормотал Тулук. - Это что-то связанное с планетными союзами, взаимодействующими друг с другом через огромное пространство. С этим взаимодействием связана какая-то проблема, может быть, даже разрушение звездных скоплений. И все это - контакт с калебаном... мне не хватает подходящих слов. - Вы сами понимаете, что с вами произошло? - Я думаю, да. Вы знаете, я не имею никакого понятия о том, где я был. Мак-Кей озадаченно уставился на него. - Что? - Я жил в месте - ага - населенном минонимическими жителями. - О чем вы говорите? - спросил Мак-Кей. - Я, во время моей связи с вами, фактически был в контакте с калебаном, - сказал Тулук. - Это очень странное существо, могу вам сказать. Мне понравилось, что мой вызов прошел через булавочное отверстие в черном занавесе, и этим булавочным отверстием и был калебан. Тоже, конечно, на мой взгляд. - Вы понимаете, Мак-Кей? - спросил Бильдун. - Мне кажется, он говорит как калебан, - ответил Мак-Кей. Он почувствовал, что почти смог понять, что хотел сказать Тулук. Значение всего этого находилось на грани его понимания. - Как вам удалось установить контакт с калебаном? - спросил он. - До сих пор считалось, что это невозможно. - Частично дело, может быть, в том, что калебан посредничал во время моей связи с вами, - сказал Тулук. - Я... это был... - он на мгновение закрыл глаза, потом продолжил. - Представьте себе две паутины. Представьте себе определенную согласованность между ними... как прикус. - Как прикус зубов? - спросил Мак-Кей. - Может быть. Во всяком случае, необходимость такого согласования является условием для контакта нужной формы связи. - Что это, к дьяволу, за связи и в каком смысле? - спросил Мак-Кей. - Теперь я пойду? - спросил тапризиот. - Да, - сказал Мак-Кей. - Мы забыли о вас. Унесите его. Подошли два охранника и увели тапризиота. - Тулук, что это за связи? - спросил Мак-Кей. - Мммм, - произнес Тулук. - Можете вы себе представить, что искусственность может совершенствоваться до того момента, когда она практически неотличима от первоначальной реальности? - Что здесь общего со всеми связями такого вида? - Именно в этот момент проявляется единственная отличительная черта этих связей, - объяснил Тулук. - Да? - сказал Мак-Кей. - Посмотрите на меня, - сказал Тулук. - Смотрю. - Представьте себе, что вы взяли контейнер, полный синтетического мяса, и изготовили из этого мяса точный дубликат моей персоны. Точнейший дубликат. До последней цепочки ДНК, РНК и комбинации генов в каждой отдельной клетке тела. Этот дубликат снабжается всеми моими воспоминаниями и моей манерой поведения. Задайте ему вопрос, и он, по-моему, ответит так же, как ответил бы я. Ближайшие друзья не смогут определить, где я, а где мой дубликат. - И что же из этого следует? - спросил Мак-Кей. - Будет ли какая-нибудь разница между нами? - к свою очередь спросил Тулук. - Но вы же сказали... - Есть одно различие, не так ли? - Может быть, элемент времени? - Нечто большее, - сказал Тулук. - Нужно знать, что один из них - дубликат. Синтетический Тулук будет серийной цепочкой протеинов. Я же выращен из плоти, которая до последней клетки была создана для исполнения своей функции как живого существа. Разница заключается в связях. - Мак-Кей, вы понимаете эту чепуху? - поинтересовался Бильдун. Мак-Кей сглотнул. Он начинал понимать, что хотел сказать Тулук. - Вы думаете, что калебан видит только эту... эту утонченную разницу? - спросил он. - И ничего больше, - ответил Тулук. - Тогда он видит нас не как фигуры или измерения или... - Нечто вроде протяженности во времени, так как мы понимаем время, - сказал Тулук. - Для него мы, может быть, ничто иное, как модуляция неизменных волн пространства. Для него время как бы выдавливается из тюбика. Оно не больше, чем линии, которые перекрещиваются в нашем сознании. - О-о-ох! - выдохнул Мак-Кей. - Я не вижу, каким образом это мажет помочь нам, - сказал Бильдун. - Наша глазная задача - разыскать Эбнис. Вы, Мак-Кей, имеете представление о том, куда забросил вас калебан? - У меня в памяти запечатлелось, как я лежу на полу, привязанный к колышкам, - ответил Мак-Кей. - Прежде, чем я уйду, мы должны сделать запись моих воспоминаний и дать компьютеру для проверки узор звезд на небе этой планеты. - Предположим, что узор звезд имеется в памяти компьютера, - сказал Бильдун. - Кто теперь охраняет калебана после того, как убили Фурунео? - спросил Мак-Кей. - Двое наших людей внутри шара и четверо снаружи, - ответил Бильдун. Мак-Кей вздохнул. - Тогда, боюсь, для меня вы сможете сделать только одно: вы отзовете охранников, или я это должен сделать сам? - Один момент, - сказал Бильдун. - Я знаю, что вы должны вернуться в этот шар, но... - Один, - сказал Мак-Кей. - Почему? - Юридически будет правильно, если я перед свидетелями потребую обратно голову Фурунео, - сказал Мак-Кей. - Я также попробую вызвать калебана на дискуссию. Но самое главное, что она будет искать меня. Я улизнул от нее, и она не знает, сколько или как много я знаю об ее уловках и планах. Она должна быть в ярости и попытается снова поймать меня. - Итак, вы будете приманкой? - Я не сказал бы этого, - ответил Мак-Кей. - Но если я снова буду один, она может попытаться сторговаться со мной. - Она может даже попытаться оторвать вам голову, - пробурчал Бильдун. - Единственная ваша охрана будет заключаться в том, что один из тапризиотов будет все время наблюдать за вами. - Мак-Кей станет беспомощной жертвой, если он войдет в транс, находясь в шаре калебана, - сказал Тулук. - Ничего опасного, если контакт через тапризиота будет длиться пять или десять секунд, а по мере надобности и до одной минуты. По продолжительности это будет как повторяющийся звонок телефона, не больше. Но пока я не позову на помощь, тапризиот не должен отвлекать меня, - сказал Мак-Кей. - Хорошо? - Мне это не нравится, - сказал Сайкер. - Что если... - Вы думаете, что Эбнис и ее помощники будут говорить со мной открыто, если увидят в шаре столько охранников? - спросил Мак-Кей. - Верно, - сказал Тулук. - Мы должны позволить контакт между Эбнис и Мак-Кеем, если хотим ее найти. - Хороший аргумент, - сказал Мак-Кей. - Только через контакт с ней можно определить ее местопребывание. Шар калебана - прочная позиция на Сердечности. С другой стороны, местоположение этой планеты известно. В момент непосредственного контакта шар укажет местоположение в пространстве - линию наименьшего сопротивления контакту. Дальнейший контакт укажет на признаки, по которым... - Где нужно искать Эбнис, - добавил Бильдун. - Предположим, вы верно поняли ситуацию. - Мы должны попытаться установить связи через открытое пространство, - объяснил Тулук. - Между точками контакта не должно быть ни больших звездных масс, ни водородных облаков... - Я достаточно знаю теорию, чтобы представить себе, что она может сделать с Мак-Кеем. Ей потребуется не больше двух секунд, чтобы сделать прыжковую дверь над его головой, а потом... - Он чиркнул указательным пальцем по горлу. - Тогда позаботьтесь о том, чтобы тапризиоты установили со мной контакт в эти две секунды, - сказал Мак-Кей. - А что вы будете делать, если Эбнис не станет с вами говорить? - спросил Бильдун. - Тогда мы будем действовать как саботажники, - ответил Мак-Кей. "Непредубежденный наблюдатель, который находился бы внутри шара калебана, не смог бы отрицать некоторого уюта", - подумал Мак-Кей. Здесь было жарко, но эта жара необходима его жителю. Существовали разные существа, некоторые из них жили в зонах с жарким климатом. Гигантский "половник", в котором в настоящее время находился калебан, можно было сравнить с удобной постелью. Потолок был низок, но низкорослый человек, каким был Мак-Кей, мог стоять выпрямившись, не втягивая голову в плечи. Красноватый свет был не более странным, чем любой другой, и был приятен для глаз только что проснувшегося человека. И настил пола был мягким, как мех. Правда, Мак-Кей на мгновение почувствовал запах освежающих и дезинфицирующих средств, который появился в воздухе. Мак-Кей сидел спиной к стене, все время прихлебывая из кружки с холодной водой, которую захватил с собой. Через две секунды после того, как он проснулся, он почувствовал сигнал тапризиота - слабое жужжание, сопровождаемое подергиванием в голове. Это было очень похоже на слабый удар электрического тока. Он начал уже привыкать к этому. - Тапризиоты посылают вам свои сообщения через пространство таким же образом, как это делают калебаны? - спросил он. - Я имею в виду, видят ли они это сообщение? - Тапризиоты очень слабы, - ответил калебан. - Тапризиоты не обладают энергией калебанов. Собственной энергией калебанов. Собственной энергией, вы понимаете? - Не знаю. Может быть, понимаю. - Тапризиоты видят очень слабо, очень слабо, очень коротко, - сказал калебан. - Иногда тапризиоты просят о... об усилении? Калебан дает усиление. Тапризиоты платят, мы платим, вы платите. Все платят энергией. Вы называете потребность в энергии голодом, не так ли? - Верно, - сказал Мак-Кей. - Но как... Толстая рука паленки, держащая бич, просунулась в отверстие за "половником". Бич щелкнул, вызвав в красноватой полутьме фонтан зеленых искр. Рука с бичом убралась прежде, чем Мак-Кей успел среагировать. - Фанни Мей? - прошептал он. - Вы все еще здесь? Молчание. Потом: - Вы называете это неожиданностью. Внезапность этого удара бичом. Мак-Кей медленно выдохнул. Он отметил время происшедшего и сообщил об этом по радио людям Фурунео в местном отделении Бюро, чтобы они там установили координаты. - Можете вы еще раз попытаться локализовать планету Эбнис? - спросил он у калебана. - Договор запрещает это. - И вы должны уважать договор, так? До самой смерти, если это будет нужно? - Уважать до окончательного исчезновения, да. - И это произойдет довольно скоро, не так ли? - Позиция окончательного исчезновения будет видна всем, - сказал калебан. - Может быть, это понятие можно будет отождествить с чем-нибудь. Снова высунулась рука с бичом, вызвав в воздухе фонтан зеленых искр, и так же быстро втянулась обратно. Мак-Кей прыгнул вперед и остановился возле "половника". Поздно. Он никогда не отваживался так близко подойти к калебану. Жара здесь была еще сильнее, и он почувствовал, как зудит рука. Рой искр не оставлял после себя ничего. Мак-Кей чувствовал вблизи "половника" возрастающее беспокойство - признак силы. Ладони стали мокрыми. "Чего я опасаюсь?" - смущенно думал он. - Эти два нападения последовали очень быстро друг за другом, - ошарашенно сказал он. - Соседство позиций заметно, - сказал калебан. - Следующая позиция очень удалена. - Следующее бичевание будет для вас последним? - Эта персона не знает этого, - ответил калебан. - Ваше присутствие снижает интенсивность бичевания. Вы... отражаете? - Я позабочусь об этом, - сказал Мак-Кей. - Я хочу узнать, почему ваш конец означает конец для всех остальных разумных существ? - Вы сами транспортировали свое "я" с помощью зейе, - сказал калебан. - Это же делает каждый! - Зачем? Вы можете дать этому объяснение? - Это идеальный способ личного перемещения по всей Вселенной. Каждая планета имеет специализацию - есть планеты-санатории, планеты для занятия зимними видами спорта, планеты обучения, планеты-университеты, планеты для стариков, планеты для молодоженов - само Бюро Саботажа имеет в своем распоряжении чуть ли не целую планету. Есть очень мало разумных существ, которые не пользовались никогда этой транспортной системой, очень мало. Насколько я знаю, только очень малый процент населения никогда не пользовался зейе-системой. - Верно. Такое использование создает связи, Мак-Кей. Вы должны это понять. Эти связи должны распасться с моим окончательным исчезновением. Распад связей вызовет окончательное исчезновение всех, кто пользовался зейе-дверьми. - Хотя вы это и утверждаете, но я еще не понимаю. - Это произойдет потому, Мак-Кей, что наше общество калебанов выбрало... координатора. Понятие неточно. Может быть, обслуживающего. Нет, тоже не точно. Ах! Мое "я". Я - зейе! Мак-Кей пошатнулся от нахлынувшей на него волны такой сильной печали, что едва мог устоять. Слезы хлынули из глаз, рыдания душили его. Печаль! Его тело реагировало на это, но эмоции не выходили изнутри, а затопляли его снаружи. Эмоция печали медленно отхлынула. Мак-Кей глубоко вздохнул. Он все еще дрожал от воздействия эмоции. Он понял, что она исходила от калебана и, как волна тепла, наполнила это помещение и захлестнула все сенсорные окончания. Печаль. Несомненно, чувство ответственности за все эти предстоящие случаи смерти и сумасшествия. "Я сам - зейе!" Что, во имя Вселенной, имел он в виду, делая это странное заявление? Мак-Кей думал о переходах и прыжковых дверях. Связи? Может бить, нити? Каждое разумное существо, пользовавшееся зейе-эффектом, через прыжковую дверь было связано с калебаном своей собственной нитью? Что это было? И каждый следующий проходил через руки калебана? И так все время. И когда калебан прекратит свое существование, нити порвутся. Все умрут. - Почему вы никогда не предупреждали об том, когда предлагали нам зейе-эффект? - спросил он. - Предупреждать? - Да! Вы предложили нам... - Я ничего не предлагал. Калебан объясняет эффект. Мыслящие существа вашего уровня выказывают большую радость. Вы предлагаете в обмен плату. - Вы должны были нас предупредить. - Зачем? - Ну, вы и вам подобные живут вечно, так? - Для всех... достаточно долго. Бесконечность. - Но не для индивидуумов, а для видов. - Виды мыслящих существ, они стараются жить вечно? - Конечно. - Почему? - Разве это не сокровенное желание каждого? - А как с другими видами, которым ваш вид уступит место? Вы верите в эволюцию? - Эволюция? - эхом откликнулся Мак-Кей. - Какое это имеет значение? - У всех живых есть тот день, когда они должны будут уйти, - сказал калебан. - День - верное понятие? День, единица времени, определенная длительность существования, вы понимаете? Мак-Кей задвигался, но не произнес ни слова. - Протяженность времени существования, - сказал калебан. - Верно? - Но что дает вам право нас... кончать? - спросил Мак-Кей. - Я не присваивал себе это право, - сказал калебан, - предоставлять условия для пригодных связей и тянуть за собой других моих товарищей по зейе-контролю, прежде чем я сам достигну окончательною исчезновения. Необычные обстоятельства не допускают такого разрешения. Млисс Эбнис и... ее спутники укорачивают ваши линии. Другие калебаны уже ушли. - Понимаю, - сказал Мак-Кей. - Вы идете, пока у вас есть время. - Время... да, ваша необратимая линия. Сравнение дает подходящую концепцию. Недостаточно точную, но приемлемую. - И вы последний калебан на нашем... уровне? - Мое "я" единственное, - сказал калебан. - Конечная точка времени, да. Я подтверждаю описание. - Нет никакой возможности спасти нас? - спросил Мак-Кей. - Спасти? А... избежать? Да, избежать окончательного исчезновения. Вы предлагаете это? - Я спрашиваю, имеется ли возможность избежать этого? Избежать того, что случилось с вашими товарищами по виду. - Возможности существуют, но результат для вашего уровня останется тем же. - Вы можете спастись, но мы все равно погибнем, так? - У вас нет понятия о чести? - спросил калебан. - Сам я спасусь, но потеряю честь. - Я отлично это понимаю, - проворчал Мак-Кей. - Когда произойдет следующее бичевание? - Вы ищите позицию линейного перерыва, да? Это тронуло меня, но моей персоне дано задуматься, что другие виды других измерений тоже могут нуждаться в этом. Итак, мы пойдем на прекращение существования, не так ли? Так как Мак-Кей не ответил, калебан сказал: - Мак-Кей, вы поняли смысл сказанного? Чео наблюдал за заходом солнца на море. "Это великолепно, - подумал он, - что в мире есть такое море". Из башни, которую Эбнис возвела в этом городе с низкими строениями, открывался вид на морское побережье и Середину горной цепи. Ровный ветер дул ему в лицо, играл светлыми волосами. Он был одет в синие брюки и светло-серую рубашку-сетку. Одежда придавала ему гуманоидную внешность с тонким акцентом, но тут и там на его теле подчеркивала странные выпуклости и нечеловеческие выступы мускулов. Веселая улыбка тронула его губы, пока он наблюдал за кишащими внизу, подобно насекомым, толпами на улицах. Одновременно его фасетчатые глаза видели небо, по которому в солнечном закате протянулись побледневшие линии облаков, над морем, по ту сторону города, над нависшей балюстрадой. Он бросил взгляд на хронометр, который дала ему Млисс. Это была смешная тикающая вещица, но она точно показывала время солнечного заката. Часы навели его на мысль о Мак-Кее. Как агент нашел эту планету? И потом, когда он нашел ее, как он добрался до деревни? В настоящий момент Мак-Кей сидел в шаре калебана, очевидно, в качестве заложника. Зачем? Противоречивые эмоции, захлестывающие Чео, не доставляли ему никакого удовольствия. Он нарушил основной закон пан спехи. Он взял себе все эго, предоставив своим партнерам безмозглое существование. В институте космической хирургии ему удалили орган, который возвышает пан спехи над всеми расами Вселенной. Хирургическое вмешательство оставило шрам на лбу и глубокий след в душе, но он никогда не думал, что будет так доволен результатами операции. Никто и ничто не могло теперь повлиять на его "эго". Конечно, теперь он был одинок, однако это была наименьшая цена, и этой ценой было то, что в конце его цикла существования ждала смерть, и это объединяло его со всеми другими формами жизни во Вселенной. А Млисс помогала ему найти безопасное место, где его не сможет отыскать ни один пан спеху. Эбнис вышла на обзорную террасу позади него. Уши, такие же чувственные, как и глаза, различили отзвук эмоций в ее шагах - скука, озабоченность, страх, который в последнее время постоянно угнетал ее. Чао оглянулся. Он видел, что она побывала у косметологов. Волосы, теперь уже красные, обрамляли ее миловидное лицо. Она бросилась на одну из кушеток и вытянула ноги. - Эти косметологи! - сердито сказала она. - Они хотят вернуться домой! - Оставь их, - сказал он. - Но где мне найти других? - Да, это, конечно, проблема, не так ли? - Ты смеешься надо мной, Чео. Не делай этого. - Тогда скажи им, что они не должны уезжать. - Я уже сделала это. - Ты сказала им почему? - Конечно нет! Что за вопрос? - Ты говорила с ними так же, как с Фурунео. - Я прочитала им лекцию. Где мой адвокат? - Уже ушел, - Но я хотела с ним еще кое о чем посоветоваться! - Ты не можешь подождать? - Ты же знаешь, что он нам еще нужен. Почему ты позволил ему уйти? - Оставь, Млисс. Это не так и важно. Не обременяй себя лишним свидетелем. - Наша версия состоит в том, что виноват калебан, и никто не сможет доказать обратное, - сказала Эбнис. - Но я эту сторону дела могу взять в свои руки до тех пор, пока кто-нибудь что-то не выяснит. Чео вздохнул. - Как хочешь. Но мне не дает покоя то, что ты не можешь спать спокойно. Бюро Саботажа поручило калебану потребовать от нас выдачи головы Фурунео. - Его... - она побледнела. - Но откуда они знают, что мы... - При сложившихся обстоятельствах это был естественный маневр. - Ты дал им какой-нибудь ответ? - Я сказал нашим людям, что они должны объяснить, что калебан закрыл прыжковую дверь именно тогда, когда Фурунео направился в ее отверстие. - Но ведь они знают, что монополия на использование этой прыжковой двери принадлежит нам, - сказала она. - Все не так плохо. Калебан транспортировал Мак-Кея и его друзей, - сказал Чео. - Это доказывает, что мы не обладаем такой монополией. Одновременно это дает прекрасную возможность использовать тактику умалчивания и затягивания. Калебан отправит голову куда-нибудь, и мы не будем знать, куда. Я ему, конечно, сказал, что он должен отвергать их требования. - Но если они допросят калебана? - Тогда, очень вероятно, они получат весьма путаные ответы. И того, что они получат, будет недостаточно, чтобы нас найти. - С твоей стороны это очень умно, Чео. - Но не прибавляет мне желания остаться с тобой. - Зато мне прибавляет, - сказала она, улыбаясь. После труднейших переговоров Мак-Кею удалось уговорить калебана открыть входную дверь в шар. Теперь он сидел в потоке холодного свежего воздуха; вдобавок одна из групп охранников снаружи могла поддерживать с ним прямой контакт. Он надеялся, что Эбнис клюнет на приманку. Новая стратегия казалась бесспорной. Яркий свет солнца проникал в отверстие в шаре калебана. Мак-Кей подставил руку лучу солнца, ощутив его тепло. Он знал, что пока двигается, он представляет собой плохую мишень, да и присутствие охранников делало нападение маловероятным. За ночь он с охранниками предотвратили еще пять бичеваний; и теперь в лаборатории Тулука находилось уже шесть рук паленков с бичами. Может быть, Эбнис поняла, что калебана не так легко убить, как она надеялась. Ее стратегия теперь, похоже, нуждалась в коррекции. Мак-Кей устал и был раздражен. Он все время вынужден был принимать возбуждающие средства. Его раздражение выражалось в том, что он, как зверь в клетке, бродил в шаре калебана. Если Эбнис хочет его убить, она попытается сделать это. Смерть Фурунео - подтверждение тому. Мак-Кей чувствовал смесь гнева и сострадания, думая о смерти Фурунео. В этом агенте было что-то добродушное и надежное, располагающее к доверию. И он нашел здесь печальный и бессмысленный конец, совсем один, запертый в ловушке. Его поиски Эбнис не продвинули дела вперед, а только подняли конфликт до уровня неприкрытого насилия. Это означало неопределенность и причиняло вред одной-единственной жизни - а вместе с ней стали уязвимыми и все остальные жизни. Он почувствовал волну ярости, направленную против Эбнис. Это же бессмысленно! Он поборол нервную дрожь. Через отверстие он мог видеть лавовый блок, на котором покоился шар калебана, и торчавшие за ним скалы. Большинство из них были замшелыми, покрытыми водорослями. Теперь, в отлив, они привлекали тучи насекомых. В соленом воздухе смешивались запахи гнили и тины. - Может быть, вы мне сможете сказать, - обратился он через плечо к калебану, - находится ли Эбнис где-нибудь поблизости или остается на своей планете. Это не должно противоречить вашему договору. - Это поможет вам найти Эбнис? - Не знаю. - Эбнис заняла относительно постоянную позицию на определенной планете. - Но при всех наших измерениях и подсчетах мы не можем найти единственно правильное направление, не можем обнаружить источник, из которого она совершает нападения на вас. - Вы не можете видеть связи, - сказал калебан. Мак-Кей вздохнул и встал, чтобы выглянуть наружу. В этот момент в воздухе мелькнула серебристо-белая петля и упала на то место, где он только что стоял. В ту же секунду он обернулся и увидел, как петля мгновенно втянулась назад, в маленькую трубу прыжковой двери. - Эбнис, это вы? - крикнул он. Он не получил никакого ответа, а прыжковая дверь щелкнула и исчезла. Охранники снаружи устремились к входному отверстию. - Все в порядке, Мак-Кей? - крикнул один из них. Мак-Кей махнул им рукой, вытащил из кармашка излучатель и слегка сжал его в руке. - Фанни Мей, - сказал он, - вы помогаете ей найти меня и убить, как она это сделала с Фурунео? - Наблюдающая личность, - ответил калебан. - Поскольку Фурунео перестал существовать, намерения наблюдающего неизвестны. - Вы выдели, что здесь произошло? - спросил Мак-Кей. - Эта личность с помощью зейе-контроля получает сведения о возрастающей активности других индивидуумов. Активность возрастает. Мак-Кей потер левой рукой шею. Он спросил себя, сможет ли использовать свое оружие достаточно быстро, чтобы на лету срезать брошенную петлю. - Это тот способ, с помощью которого она захватила Фурунео? - спросил он. - Она набросила ему на шею петлю и втянула в зейе-дверь? - Прерывистость удаляет личность из существования, - сказал калебан. Мак-Кей пожал плечами и сдался. Это был один из тех ответов, которые он получал, когда спрашивал калебана о смерти Фурунео. Но они должны разрешить эту проблему. Он раздраженно покачал головой, когда получил вызов от тапризиота, но не прервал контакт. Это был Сайкер. Лаклак принял эмоцию беспокойств Мак-Кея и решил подключиться. - Нет! - в ярости вскричал Мак-Кей. Он почувствовал, как его тело застыло в трансе. - Нет, Сайкер! Отключитесь! - Но что случилось, Мак-Кей? - Отключитесь, вы, идиот, или со мной все будет кончено! - Хорошо... что с вами все в порядке. Но вы были так... - Отключитесь! Сайкер прервал контакт. Снова почувствовав свое тело, Мак-Кей обнаружил, что болтается в петле, которая, перехватив его дыхание, подтягивает его к маленькой прыжковой двери. Он слышал скребущие и царапающие звуки, доносящиеся из отверстия, его люди звали его, но он не мог ответить. Его легкие готовы били лопнуть, паника захлестывала мозг. Он обнаружил, что во время транса выронил излучать. Он был беспомощен. Руки напрасно царапали петлю. Кто-то схватил его за плечи и повис. Добавочная тяжесть затянула петлю туже, и Мак-Кей начал терять сознание. Внезапно он услышал шум движения вверху. Мак-Кей упал на человека, схватившего его, и они вместе покатились по полу. Охранник освободил его от петли и помог встать на ноги. Затем врайвер поднял камеру прыжковой двери, которая закрылась с треском электрического разряда. Мак-Кей со стоном хватал воздух. Без помощи охранника он не смог бы стоять. Постепенно до него дошло, что в шаре калебана находятся еще пять мужчин - два врайвера, один лаклак, один пан спехи и один человек. По меньшей мере трое из них говорили одновременно. - Хватит! - прокряхтел Мак-Кей. От произнесенных слов заболело горло. Он взял петлю из щупалец врайвера и осмотрел ее. Тросик был сделан из серебристого блестящего материала, не известного Мак-Кею. Си был ровно обрезан излучателем. Мак-Кей посмотрел на охранника, который делал голографические снимки, и спросил: - Вы что-нибудь видели? - Нападение было совершено пан спехи с удаленным эго-органом, - ответил врайвер. - Я сделал хорошие снимки его лица. Попробуем его идентифицировать. Мак-Кей бросил ему срезанную петлю. - Отправьте это в лабораторию. Пусть Тулук исследует ее. Не исключено, что этой же петлей был убит и Фурунео. Может быть, на материале петли остались клетки его тела. - Мак-Кей, - сказал пан спехи, - у нас приказ оставаться здесь, с вами, если на вашу жизнь будет совершено покушение, - он протянул ему излучатель. - Я думаю, эту вещь потеряли вы. Мак-Кей сердитым жестом убрал оружие. В следующее мгновение он почувствовал взрыв нового транса и замер. - Отключись! - с яростью выдохнул он. - Проклятье, ты хочешь меня убить? Но контакт не прервался. Это был Бильдун, и он не был настроен выслушивать проклятия. - Что там у вас происходит, Мак-Кей? Мак-Кей объяснил ситуацию. - Вы теперь окружены охранниками? - Да. - Видел ли кто-нибудь нападавшего? - У нас есть его голограмма. Это был пан спехи с удаленным эго-органом. Мак-Кей воспринял ужас, охвативший его шефа, потом Бильдун резко сказал: - Немедленно возвращайтесь в Централь. - Видите ли, - сказал Мак-Кей. - Я - лучшая приманка, которая у нас есть. У вас есть какие-нибудь основания... - Назад, немедленно! - оборвал его Бильдун. - Если вы не послушаетесь, я доставлю вас сюда силой. Мак-Кей уступил. Еще никогда он не видел своего начальника в таком мрачном настроении. - Что происходит? - спросил он. - Если вы та приманка, которой вы себя считаете, Мак-Кей, то здесь она так же эффективна, как и там. Если Эбнис охотится за вашей жизнью, она больше не будет столь легкомысленной. Я хочу, чтобы вы были здесь, в окружении еще большей охраны. - Что-то случилось? - спросил Мак-Кей. - Он еще спрашивает! Все бичи, доставленные на исследование, исчезли! Лаборатория выглядит так, словно в ней хозяйничало стадо обезьян, а один из ассистентов Тулука мертв! Обезглавлен и... голова исчезла. - Проклятье, - сказал Мак-Кей. - Иду. Чео, скрестив ноги, сидел на полу в прихожей своей квартиры. В руках он держал кусок, который остался у него после того, как помощник Мак-Кея обрезал петлю. Так не повезло! Этот лаклак с излучателем был достаточно быстр. И нет никакого сомнения в том, что врайверу удалось сделать голограмму через отверстие прыжковой двери. Теперь они будут исследовать петлю, задавать вопросы, показывать всем снимки. Ну, это многого им не даст. Ни один из его друзей или знакомых прошлых лет не сможет его узнать после того, как врачи-косметологи изменили его внешность. Конечно, пропорции носа и глаз остались такими же, но кроме этого... Чео покачал головой. Нет никаких оснований для беспокойства. Никто не сможет помешать им уничтожить калебана! А после этого все предположения и соображения будут иметь только академический интерес. Он вздохнул, встал и бросил кусок тросика в угол. Нужно убрать охрану от калебана или калебана от охраны. Но как? Он погладил шрам на лбу, потом прислушался. Что это за шорох позади? Он медленно повернулся, и руки его опустились. В проеме двери, выходящей в коридор, стояла Млисс Эбнис. Оранжевый свет превратил жемчужины на облегающем тело платье в янтарь. На лице ее боролись ярость и страх, а в глазах был виден лихорадочный блеск, признак больной психики. - Ты давно здесь? - тихо спросил он. - А что? - она вошла в комнату и закрыла дверь. - Что ты делаешь? - Выуживаю, - сказал он. Она проследила по комнате за его взглядом и увидела в углу бичи. Они были брошены на что-то круглое, поросшее волосами. Под этой кучей на полу виднелось мокрое темное пятно. Она побледнела. - Что это? - прошептала она. - Не волнуйся, Млисс, - сказал он. - Что ты сделал! - прокричала она в истерике. "Я должен ей сказать, - подумал он. - Я действительно должен ей сказать". - Я работаю, чтобы спасти наши жизни, - сказал он. - Ты кого-то убил, не так ли? - прокричала она. - Он не страдал, - сказал Чео. - Но ты... - Что значит одна смерть по сравнению с миллионами, миллиардами, которые мы запланировали? - спросил он. - И ради всех чертей Говахина, можешь ты когда-нибудь не нервничать! - Чео, я боюсь тебя! - Успокойся, - сказал он. - У меня есть план, как избавить калебана от охраны. Если это удастся, мы скоро уничтожим его, и тогда дело будет сделано. Она сглотнула. - Фанни Мей страдает. Я знаю это. - Это бессмыслица! - порывисто возразил он. - Ты же сама слышала, что калебан это отрицает. Он не знает, что такое боль. У него даже нет такого понятия! - Но что если мы ошибаемся? Что если это недоразумение? Он подошел к ней и сурово взглянул на нее сверху вниз. - Млисс, ты имеешь представление о том, как мы будем страдать, если наши планы потерпят крах? У Мак-Кея было такое ощущение, словно каленое его нервное окончание сигнализирует об опасности. Они с Тулуком стояли в лаборатории. Это помещение должно было действовать успокаивающе, но Мак-Кею казалось, что стены куда-то исчезли и он беззащитен против нападения снаружи и брошен на произвол судьбы. Куда бы он ни поворачивался, его спина оказывалась беззащитной и подвергалась опасности. Эбнис и ее друзья делали отчаянные попытки и использовали все средства, и это было доказательством их уязвимости. Но где была их ахиллесова пята? В чем заключалась их слабость? И где они скрывались? - Это очень странный материал, - сказал Тулук, поднимаясь из-за стола, где он исследовал серебристый тросик. - В высшей степени достойный внимания. - Что же в нем странного? - Он просто не может существовать. - Но он существует, не так ли? - Я это вижу, друг мой. Тулук убрал хватательные клешни и задумчиво почесал правую часть лицевой щеки. Показался оранжевый глаз, повернулся и взглянул на Мак-Кея. - Вы знаете, - сказал врайвер, - единственная планета, на которой могли выращивать этот материал, прекратила свое существование более тысячи лет назад. Было только одно место, одна комбинация биохимических и энергетических условий... - Вы ошибаетесь, этот материал здесь, перед нашими глазами. - Глаза стрелка из лука, - сказал Тулук. - Вы помните историю с Новой? Мак-Кей склонил голову набок и на время задумался. - Кажется, да. По-моему, я об этом где-то читал. - Планета называлась Рап, - продолжил Тулук. - Это кусок волокна с Рапа. - Кусок волокна с Рапа? - Вы никогда не слышали об этом? - Никак не могу вспомнить. - Да, ну... это местный материал. Изготавливается из вида вьющегося растения с относительно коротким периодом жизни. Интересно, что его единственный стебель не измочаливается, даже если его весь рассечь. Видите? - Тулук рванул отдельное волоконце из обрезанного конца. Оно только чуть отошло, но сейчас же вернулось и прочно переплелось с другими. - Эти волокна ведут себя по отношению друг к другу с ярко выраженной когерентностью. - Вы сказали, короткий период жизни? - Да, волокна с Рапа при самых благоприятных условиях сохраняются не более чем двадцать - двадцать пять лет. - Но планета... - Да, тысячу лет тому назад. И Мак-Кей недоверчиво посмотрел на серебристо поблескивающий тростник. - Очевидно, эта вещь выросла где-то в другом месте. Может быть, кому-то удалось вырастить волокно с Рапа на какой-то другой планете. - Может быть, но тогда ему удавалось сохранять это в тайне очень долгое время. Да и какой смысл? - Мне не нравится то, о чем вы думаете, - сказал Мак-Кей. - Это самая важная констатация, которую я когда-либо от вас слышал, - сказал Тулук. - Но я знаю, что вы имеете и виду. Вы считаете, что и думаю о путешествиях во времени или... - Невозможно! - сказал Мак-Кей. - Я проделал очень интересный математический анализ этой проблемы, - сказал Тулук. - Путешествия но времени! - фыркнул Мак-Кей. - Бессмыслица! - Наши привычные формы восприятия, конечно, мешают мыслительному процессу, который необходим для анализа этой проблемы, - сказал Тулук. - Я же освободился от традиционного образа мышления. Посмотрите: мы имеем множество точек-измерений пространства. Эбнис находится на определенной планете, это же относится к калебану. Мы получаем действительные контакты между обеими точками, серию событий. - И что же? - Мы должны исходить из того, что эти точки контакта лежат в основе узора. - Почему? Могут быть произвольные образцы... - Две специфические планеты, двигающиеся в пространстве, представляют собой единый узор, единую систему, единый ритм. Мы имеем дело с системой, отвергающей общепринятые анализы. Это темпоральный ритм, переводимый в серию точек-ритмов. Он и пространственный и временной. Мак-Кей сказал: - Это уже не связано с путешествиями во времени. - Подождите! Я вижу целое, как систему линейных связей... - Линии! - сказал Мак-Кей. - Связи! - Как? Да, верно. Линейные связи, которые движут формами или формой измерений. Мы можем изложить все формы пространства как количество, которое определяет другие качества. Вы следите за моей мыслью? Мак-Кей неуверенно кивнул. - Мы рассматриваем данные как серию измерений, которая определяется движущимися точками, причем мы должны помнить, что они тоже определяют пространство между подобными точками. Итак, речь идет о многочлене измерения, если выражаться точнее. И чем же в связи с этим является время? Время - это многочлен измерения. Но мы имеем множество точек-измерений в пространстве и во времени. Итак, у нас есть либо одна постоянная переменная величина, либо множество постоянных переменных величин. И в результате сокращения их количества посредством расчетов, мы увидим, что имеем дело с двумя системами, которые содержат бесконечное множество возможностей. - И вы обнаружили это? - спросил Мак-Кей. - Я это обнаружил, - сказал Тулук. - Теперь отсюда следует, что имеются точки контакта нашей проблемы их раздельного существования в течение разных промежутков времени. Итак, Эбнис принимает другое измерение времени как шар калебана. Это неизбежный вывод. - Это тонкие различия, которые видит калебан, - задумчиво сказал Мак-Кей. - Эти связи, эти нити. - Паутина, которая связывает многие вселенные, - сказал Тулук. - Смотрите, прыжковые двери калебана дают нам возможность почти мгновенно преодолевать световые годы. Представьте себе огромное количество энергии, которое должно расходоваться на это. И, может быть, что мы видим лишь малую часть того, что находится во власти калебана. - Мы никогда не должны были признавать зейе-систему, - сказал Мак-Кей. - Нам совершенно достаточно было обычных космических путешествий и все развивающейся техники затормаживания функций организма. Мы должны были оставить калебанам их связи. - Вы сами не верите в это, Мак-Кей. Конечно, мы должны были предвидеть возможную опасность. Но мы были поражены и ослеплены возможностями, открывшимися перед нами. И это была ошибка. Мак-Кей поднял левую руку, чтобы почесать голову, и тут почувствовал опасность. Прежде чем он успел среагировать, что-то ударило его по руке и рассекло ее до самой кости. Он обернулся и увидел поднятую для нового удара руку паленки с зажатым в ней клинком. Рука высовывалась из туманной труби прыжковой двери. В отверстии была видна бронированная жабья голова паленки, а рядом - правая часть лица пан спехи: красно-фиолетовый шрам на лбу, смарагдово-зеленые фасетчатые глаза. Мак-Кей увидел поднятый для удара клинок и понял, что тот ударит прежде, чем его застывшие в шоке мускулы успеют среагировать. Колющая боль в левом виске, удар по голове, раскаленный луч излучателя, вспыхнувший перед его лицом - все перемешалось в одно мгновение. Он стоял, замерев, неспособный двигаться. Только глаза действовали и отмечали удивление на лице пан спехи, отрезанную руку паленки, упавшую на пол, щелчок сомкнувшейся прыжковой двери. Сердце бешено колотилось. Что-то темное и мокрое бежало по его левой щеке вдоль челюсти. Рука болела, и он видел кровь, капающую с кончиков пальцев. Потом кто-то оказался рядом и прижал что-то к его щеке. Тулук нагнулся, чтобы поднять клинок из руки паленки... - Я снова был на волосок от смерти, - сказал Мак-Кей. Потом наступила реакция, и он задрожал всем телом. Было уже далеко за полдень, когда Мак-Кей вернулся в лабораторию, окруженный охранниками с оружием наизготовку. Он провел два часа в медстанции и еще два часа в юридическом отделе и очень хотел спать. Юристы Бюро напирали на своих коллег, состоявших на службе у Эбнис; был издан приказ, по которому агенты Бюро и криминальная полиция получили разрешение на розыски и конфискацию рассеянного по множеству планет имущества Эбнис. Одновременно против нее было выдвинуто официальное обвинение и начато официальное расследование. Может быть, так и можно было чего-нибудь добиться, но Мак-Кей не верил в это. Все это развертывалось в атмосфере параграфов и символики, которые были так же скользки, как и абстрактны, создавали различные правовые затруднения и открывали многочисленные лазейки. Петли, мечи, топоры и хватающие прыжковые двери - это были орудия непосредственных конфликтов, которые он смог пережить только благодаря тому, что придерживался такой же безжалостной стратегии. И ничто из того, что он сделал до сих пор, не могло предотвратить катастрофу, угрожавшую всей Вселенной. Восемь охранников вошли вместе с ним в лабораторию, где Тулук был занят исследованием маленького металлического осколка. Руководитель лаборатории мельком взглянул на вошедшего Мак-Кея и снова согнулся над экраном своего электронного микроскопа. - Там, на столе, лежит карточка из картотеки, - сказал он, указывая рукой налево. - Прочитайте ее, а я тем временем закончу. Мак-Кей осмотрелся, увидел исписанную карточку, лежащую на испачканном лабораторном столе, подошел к нему и взял этот кусочек картона. Тулук исписал ее сам, и педантично-аккуратные буквы выдавали преданность врайвера его работе. "Вещество: сталь на основе железа. В состав входят примеси марганца, углерода, серы, фосфора и кремния, следы никеля, вольфрама, хрома, молибдена и ванадия. Источник происхождения: соответствует известным маркам стали второго века Земли из политической эпохи Японии (ручное изготовление мечей во времена расцвета эпохи самураев). Обработка: лезвие и острие двойной закалки, спинка не закалена. Оценка длины оригинала: сто двадцать один сантиметр. Рукоятка: кость, обвитая льняным шнуром и лакированная (анализы прилагаются)". Мак-Кей взглянул на приложенный листок: "Кость из зуба морского млекопитающего, обработанная с употреблением инструментов неизвестного происхождения, но, предположительно, бронзовых". Анализы льняного шнура были интересны, потому что он имел сравнительно недавнее происхождение. Интересным был и лак. Он был разведен на летучем растворителе, который можно было идентифицировать как производное угольной смолы, но основой для красителя послужил настой из красных кошенилевых вшей, которые если еще не вымерли, то уже в течение тысячелетий не использовались для получения красителей. - Вы прочли это? - спросил Тулук. - Да. - Что вы теперь думаете о моей теории? - Я думаю, что она имеет смысл, - пробурчал Мак-Кей. - Что вы теперь намерены делать? - Этот клинок выкован, - сказал Тулук. - И я реконструирую узор ударов молота. - Зачем? - Изготовление мечей такого типа было тщательно охраняемым секретом, - сказал Тулук, не глядя на него. - Он передавался внутри семьи, от отца к сыну, в течение тысячелетий. Неравномерность ударов молота каждого кузнеца образует характерный узор, так что живущий ныне изготовитель может быть идентифицирован. Коллекционеры разработали надежные методы исследования подлинности. Эти методы абсолютно надежны, а данные следы так же индивидуальны, как отпечатки пальцев. - И какие результаты вы получили? - спросил Мак-Кей. - Я несколько раз повторил текст, чтобы исключить всякие сомнения, - сказал Тулук. - Хотя лак и шнур указывают, что возраст меча - самое большее восемьдесят лет, стальной клинок был изготовлен за много тысячелетий до этого, мастером Канемурой. Я могу дать индекс хранилища информации, если вы хотите убедиться лично. Сообщение о родовых знаках паленки ожидало Мак-Кея, когда он вернулся со стратегического совещания из офиса Бильдуна. Он вернулся в полночь, ко в Централи все еще находились служащие, занимающиеся своей работой. Особенно много было охранников. Кресло-робот Бильдуна подняло подножку и легкими движениями манипуляторов массировало спину директора, когда вошел Мак-Кей. Бильдун открыл свои зеленые фасетчатые глаза и сказал: - У нас информация о паленке. Раскраска, которую вы видели. Эта информация находится здесь, на моем столе, - он закрыл глаза и вздохнул. Мак-Кей опустился в одно из кресел-роботов и сказал: - Я устал от чтения. Что в нем? - Это знаки зипзонга, - сказал Бильдун. - Идентификация безукоризненна. - Он снова вздохнул. - Я тоже устал, оказались бы вы на моем месте! - Верю, - зевнул Мак-Кей. Он чуть было не дал своему креслу-роботу знак начать массаж. Наблюдать за тем, как обрабатывался Бильдун, было очень соблазнительно. Но Мак-Кей знал, что может заснуть, если предоставит своему телу это удобство. Охранник, неслышно двигающийся по комнате, должно бить, тоже устал, как и он сам. Они, несомненно, рассердятся на него, если он позволит себе задремать. - Мы отдали приказ об аресте и арестовали главу рода зипзонгов, - сказал Бильдун. - Он утверждает, что никто из его рода не пропадал. - Это так? - Мы попытались проверить, но это очень сложно. У них нет никаких письменных подтверждений - только заверения одного из паленков, а чего они могут стоить? - Вероятно, он поклялся своей рукой, а? - Конечно. Но знаки его рода могли быть использованы и незаконно. Итак, мы можем его считать лжецом до получения доказательств. - Потребуется три-четыре недели, пока паленка отрастит себе новую руку, - сказал Мак-Кей. - Что ты имеешь в виду? - У нее в резерве, должно быть, несколько дюжин паленков. - Она может иметь пару сотен паленков. - Высказывает ли глава рода досаду или смущение поводу того, что знаки его рода используются неуполномоченными на это паленками? - Мы не заметили ничего подобного. - Он лжет, - сказал Мак-Кей. - Откуда вы знаете? - По юрисдикции жителей планеты Говахин фальсификация родовых знаков относится к восьми самым тяжким преступлениям, которые могут совершить паленки. И говахинцы должны об этом знать, потому что они первыми провозгласили неписаные законы паленков. Кроме того, они в течение тысячелетий являются защитниками паленков. - Что вы предлагаете? - спросил Бильдун. - Я хочу, чтобы мне разрешили допросить главу рода паленков. - Не возражаю. Но что вы хотите у него узнать? - Я хочу оказать на него грубое давление и в случае необходимости выжать из него показания. - Как? - Вы имеете представление о том, как важно сокровенное значение руки для паленки? - Да, представляю. Почему вы спрашиваете? - В прежние времена товарищи по виду вынуждали преступника-паленку съедать собственную руку. Сразу же после этого рану прижигали, чтобы воспрепятствовать росту новой руки. Это самая большая потеря для паленки, несмываемый позор для остальных. - Не предлагаете ли вы всерьез... - Конечно, нет. Бильдун ужаснулся. - Вы, люди, кровожадная натура. Иногда я сомневаюсь, что понимаю людей так же, как и вы. - Где находится паленка? - спросил Мак-Кей. - Что вы хотите с ним сделать? - Допросить от! Что еще по-вашему? - После того, что вы только что сказали, я вам не верю. - Не бойтесь. Эй, вы, двое, - Мак-Кей сделал знак двум охранникам, которые стояли у двери. - Приведите сюда паленку! Охранники вопросительно взглянули на Бильдуна. - Выполняйте, - сказал Бильдун. Десятью минутами позже глава рода паленков был доставлен в офис Бильдуна. Мак-Кей узнал рисунок на блестящем панцире и кивнул сам себе: тот был идентичен рисункам на панцирях, которые он видел. Паленка остановился в двух метрах от Мак-Кея. Бронированное жабье лицо выжидающе глядело на него. - Вы действительно хотите заставить меня съесть мою руку? - спросил он. Мак-Кей бросил на конвоира укоризненный взгляд. - Он спросил меня, какой тип людей вы представляете, - объяснил охранник, врайвер с нашивками лейтенанта. - Я рад, что вы дали точное описание, - мрачно сказал Мак-Кей. Потом повернулся к паленке. - Что вы думаете об этом? - Я думаю, что это невозможно. Такое варварство больше не позволяется совершать. - Существо с бронированной жабьей головой произнесло эти слова совершенно равнодушным тоном, однако свисающая с шейного сустава рука слабо, но нервно покачивалась из стороны в сторону. - Я могу доставить вам кое-какие неприятности, - сказал Мак-Кей. - Что за неприятности? - спросил паленка. - Хотите узнать? Вы сказали, что можете поручиться за каждого члена вашего рода. Это так? - Верно. - Вы лжете, - сказал Мак-Кей. - Ваше родовое имя? - Оно только для моих братьев по роду и соплеменников. - И для говахинцев, - сказал Мак-Кей. - Вы не говахинец. Скрипучими и хрюкающими звуками говахинского языка Мак-Кей начал ругать предков паленки, описывать его вредные привычки и расписал возможное наказание за его поведение. Он закончил идентификационным сигналом говахинцев, эмоциональным всхлипыванием о том, что он сделает и о чем переговорит с говахинским начальством. После наступившей паузы паленка сказал: - Вы один из тех, кто пользуется гражданскими правами говахинцев. - Ваше родовое имя? - настаивал Мак-Кей. - Ладно. Меня зовут Байредх из Анка, - сказал паленка; в его голосе, казалось, появились нотки отчаяния. - Байредх из Анка, вы лжец, - твердо сказал Мак-Кей. - Нет! - рука вздрогнула. - Вы повинны в тяжелейших преступлениях. - Нет! Нет! - запротестовал паленка, но он потерял уверенность и был напуган. Мак-Кей заметил, что охранники теперь подошли ближе и образовали кольцо вокруг него и паленки, заинтересованные этим допросом. - Эй, вы! - обратился он к лейтенанту. - Приделайте вашим людям ноги! - Ноги? - Да! Вы должны наблюдать за каждым углом этой комнаты и быть готовыми к нападению. Вы хотите, чтобы Эбнис устранила нашего свидетеля? Пристыженный лейтенант откупил на шаг назад и отдал приказ своим людям, но это было излишне: охранники уже снова стали наблюдать за помещением. Лейтенант-врайвер гневно подвигал челюстями и умолк. Мак-Кей сказал: - Что ж, Байредх из Анка, я задам вам пару вопросов. На некоторые из них я уже знаю ответы. Если вы солжете хоть раз, я вынужден буду возродить методы варваров. На карту поставлено слишком многое. Вы меня поняли? - Мой господин, вы не поверите, что... - Скольких из вашего рода вы продали в рабство к Млисс Эбнис? - Рабство - тяжелейшее преступление! - прохрипел паленка. - Я же сказал, что вы виновны в тягчайших преступлениях, - сказал Мак-Кей. - Отвечайте на вопрос. - Вы требуете, чтобы я осудил сам себя? - Сколько она вам заплатила? - Кто мне должен заплатить? - Сколько вам заплатила Эбнис? - За что? - За ваших братьев по роду? - Каких братьев по роду? - Это вопрос, - сказал Мак-Кей. - Я хочу знать, сколько паленков вы продали, сколько денег вы получили и куда Эбнис дела проданных. - Этого не может быть! - Наша беседа протоколируется, - сказал Мак-Кей. - Я воспроизведу эту запись Совету Объединенных Племен, и ваши люди решат, как с вами поступить. - Вы смеетесь! Какие доказательства вы можете представить? - У меня есть запись вашего собственного виноватого голоса, - сказал Мак-Кей. - Мы проделали анализы тона вашего голоса и вместе со снимками отошлем Совету Племен. - Анализы тона? Что это такое? - Это метод анализа тонких различий в интонациях и произношении, используемый для того, чтобы определить, какие слова истинны, а какие лживы. - Я никогда не слышал о таком методе! - Только немногие знают все инструменты, используемые Бюро, - сказал Мак-Кей. - Я дам вам еще один шанс. Сколько членов вашего рода вы продлили. - Почему вы давите на меня? Что в Эбнис такого важного, что вы пренебрегаете всеми правилами интернациональной вежливости, угрожаете мне и отказываете в праве, которое мне... - Я пытаюсь спасти вам жизнь, - сказал Мак-Кей. - Кто же теперь лжет? - Если мы не найдем Эбнис, не обезвредим ее, - сказал Мак-Кей, - то большинство разумных существ в нашей Вселенной в самом скором времени погибнет. Точнее говоря, все, кто хоть раз пользовался прыжковой дверью. Я клянусь вам, что это правда. - Это торжественная клятва? - Клянусь Яйцом моей руки, - сказал Мак-Кей. Паленка фыркнул. - Вы даже что-то знаете о Яйце? - Так как я произнес ваше имя, вы должны дать торжественную клятву, - сказал Мак-Кей. - Я клянусь моей рукой! - Нет, клянитесь Яйцом вашей руки. Паленка опустил голову, его рука извивалась. - Сколько своих сородичей вы продали? - снова спросил Мак-Кей. - Только сорок пять. - Только сорок пять? - Это все! Я клянусь вам! - маслянистая жидкость, признак страха, брызнула из глаз паленки. - Она предложила мне много дающего свободный выбор. Эбнис обещала неограниченное откладывание яиц! - Неограниченное размножение? - спросил Мак-Кей. - Как это возможно? Паленка бросил опасливый взгляд на Бильдуна, который, нахмурясь, сидел за письменным столом. - Она не объяснила, - наконец сказал паленка. - Она только сказала, что нашла новые миры вне сферы влияния Объединения Разумных. - Где эти миры? - спросил Мак-Кей. - Не знаю! Я клянусь Яйцом моей руки! - Как велась продажа? - Посредником был один пан спехи. - Каковы были его действия? - Он предложил нам несколько уютных миров за службу в течение десяти нормальных лет. Кто-то позади Мак-Кея свистнул. - Когда и где проходила эта транспортировка? - спросил Мак-Кей. - Несколько лет назад, на родине моих яиц. - Выигрыш в десять лет! - пробормотал Мак-Кей. - Щедрое предложение и одновременно великолепная торговая операция. У вас и вашего рода едва ли останется время на то, чтобы воспользоваться приобретенным, если план Эбнис исполнится. - Я этого не знал! Что она планирует? Мак-Кей игнорировал его вопрос. Он сказал: - Есть ли у вас хотя бы одно предположение, где находятся ее миры? - Нет. Проделайте анализ моих интонаций. Вы убедитесь, что я говорю правду. - С представителями вашей расы такой анализ невозможен. Паленка на мгновение уставился на него, потом сказал: - Да протухнет ваше Яйцо! - Опишите пан спехи, который заключал с вами сделку, - сказал Мак-Кей. - Я отказываюсь от всякого дальнейшего сотрудничества! - Вы уже глубоко увязли, - сказал Мак-Кей, - и мое предложение - единственное, что у вас осталось. - Предложение? - Если вы будете с нами сотрудничать, каждый из присутствующих здесь забудет о вашей вине. - Грандиозный обман! - проворчал паленка. - Чудовищный обман! Мак-Кей взглянул на Бильдуна и сказал: - Думаю, лучше созвать родовой Совет Племен и дать им полную информацию. - Я тоже так думаю, - сказал Бильдун. Паленка фыркнул. - Как я могу знать, можно ли вам доверять? - Никак, - сказал Мак-Кей. - Но у меня нет выбора, вы это хотите сказать? - Да, я хочу сказать именно это. - Да протухнет ваше Яйцо, если вы меня обманете! - Ну, ладно, - согласился Мак-Кей. - Опишите пан спехи. - У него удален эго-орган. Я видел его шрам, но он убедил меня, что я могу ему доверять. - У него было имя? - Он называл себя Чео. Мак-Кей взглянул на Бильдуна. Бильдун сказал: - Это имя придает новое значение старой идее. Это сокращение одного древнего диалекта. Очевидно, псевдоним. Мак-Кей снова сосредоточился на паленке. Он спросил: - Заключил ли этот Чео с вами договор дал ли он вам гарантии? Как он обязался расплатиться с вами? - Он назначил двух членов моего рода по моему выбору губернаторами двух вышеуказанных миров. - Очень умно, - сказал Мак-Кей, нахмурив брови. - Кто может возразить против такой сделки или что-то доказать? Мак-Кей спроектировал голограмму, которую сделал охранник через прыжковую дверь. Лицо пан спехи появилось в воздухе перед паленкой. - Это Чео? - спросил Мак-Кей. - Шрам на месте, - ответил паленка. - Да, это он самый. - Идентификация сделана по закону, - сказал Мак-Кей, бросив взгляд на Бильдуна. - Чем это может нам помочь? - спросил Бильдун. - Кажется, я знаю, чем, - ответил Мак-Кей. Мак-Кей и Тулук аргументировали теорию регенерации времени, так они окрестили свое открытие, не обращая внимания на толпу охранников, которые, со своей стороны, проявляли мало интереса к разговору своих подопечных. Между тем, примерно через шесть часов после допроса паленки эта теория стуча предметом разговоров во всех отделах Централи Бюро. У нее было примерно столько же противников, сколько и сторонников. По настоянию Мак-Кея они для оценки данных перешли в рабочий кабинет и попытались перевести теорию Тулука в математическую модель, с помощью которой Мак-Кей хотел попытаться обнаружить убежище Эбнис. - Это должно дать какой-нибудь вектор в нашем измерении, - сказал Тулук. - Вопрос только в том, достаточно ли у нас данных для верных выводов? - Даже если выводы будут верными, как мы сможем их использовать? - спросил Мак-Кей. - Она не в нашем измерении. Мы должны снова отправиться к калебану... - Вы же слышали Бильдуна. Вы никуда не пойдете. Предоставим шар калебана нашим охранникам и постараемся найти теоретическое решение проблемы. Только так мы действительно сможем ее разрешить. - Но калебан - единственный источник новых данных. Бильдун вышел вперед и освободил Тулука от ответа. - Снаружи полно репортеров, - прогремел он. - Я не знаю, кто им рассказал обо всем, но нам подложили огромную свинью. Они могут сделать заключение: "Калебан хочет вызвать конец Вселенной". Мак-Кей, можете вы что-нибудь сделать? - Я - нет, но Эбнис может, - сказал Мак-Кей, бросив взгляд на замысловатые каракули, которые машинально выводил. - Но она же сумасшедшая! - Я никогда не говорил, что она нормальная. Вы же знаете, сколько она контролирует телеграфных пунктов, радио и телестанций и других средств массовой информации. - Ну... знаю, но... - Кто-то сообщил им об угрозе? - Нет, но... - Вы не находите это странным? - Мы знаем, что эти люди... - Как вы хотите скрыть от них планы Эбнис относительно калебана? - снова спросил Мак-Кей. Он встал и пошел к двери. - Подождите, - остановил его Бильдун. - Куда вы направляетесь? - Я хочу рассказать этим людям об Эбнис. - Вы сошли с ума? Чтобы ее юристы заткнули нам рот, только этого не хватало - клеветы и вульгарных сплетен! - Мы сможем потребовать от нее личной явки в суд, если она выступит против нас, - сказал Мак-Кей. - Мы должны были подумать об этом раньше. Истинность наших обвинений - превосходная защита. Бильдун догнал его, и они направились к двери, со всех сторон окруженные охранниками. Тулук пристроился сзади. - Мак-Кей, - крикнул Тулук. - Вы заметили, что мыслительные процессы затруднены? - Погодите, пока я не обсужу вашу идею с математическим отделом, - сказал Бильдун. - Мак-Кей, может быть, ваше предложение верно, но... - Мак-Кей, - повторил Тулук. - Вы... - Подождите, - гневно прервал их Мак-Кей. Он остановился и повернулся к Бильдуну. - Сколько времени, по-вашему, на это потребуется? - Кто знает? - Пять минут? - спросил Мак-Кей. - Наверно, больше. - Но ведь вы не знаете... - Наши люди охраняют калебана. Мы свели к минимуму возможность нападения Эбнис. - Я прав, полагая, что вы ничего не хотите предоставить на волю случая? - спросил Мак-Кей. - Конечно! Нет, я наотрез отвергаю вашу идею... - Ну, я только расскажу репортерам снаружи всю правду... - Мак-Кей, у этой женщины всюду есть свои люди, - напомнил Бильдун. - Друзья и покровители ее сидят в таких эшелонах власти, где бы вы никогда не смогли этого ожидать... Вы не имеете никакого представления о том, что мы знаем по опыту... - И в Верховном правительстве тоже? - В этом нет никакого сомнения. Мы у нее под колпаком. - И поэтому теперь самое время убрать этот колпак. - Вы вызовете панику. - Нам необходима паника. Паника вызовет активизацию всевозможных людей. Они будут пытаться найти Эбнис - друзья, деловые партнеры, враги, сумасшедшие. Нас захлестнет информация. А нам необходимо получить новую информацию! - Что, если репортеры нам не поверят? Если они будут над нами смеяться? Мак-Кей заколебался. Он еще никогда не испытывал такой робости перед несущим чепуху Бильдуном. При всем этом Бильдун был знаменит своим быстрым, острым и аналитическим умом. Нерешительность и медлительность никогда не были его недостатком. Может быть, директор относился к числу подкупленных Эбнис? Это казалось немыслимым. Но присутствие в этом деле пан спехи с удаленным эго-органом должно было вызвать у его товарищей по виду травматический шок. И у Бильдуна к тому же скоро должен был наступить распад эго. Что на самом деле происходило в психике пан спехи, в момент когда он должен был перейти в фазу безмозглого существовании? Эмоциональный кризис, вызванный ожиданием? Отчаянное сопротивление? Паралич мыслительных способностей? Вполголоса, чтобы слышал только Бильдун, Мак-Кей спросил: - Вы готовы уйти с поста шефа бюро? - Конечно, нет! - Мы знаем друг друга уже долгое время, - сказал Мак-Кей. - Я верю, что мы понимаем и уважаем друг друга. Если я одержу победу, вы больше не будете занимать это кресло. Вы знаете это. Ну, между нами, сможете вы в кризисном состоянии исполнять свои обязанности так же хорошо, как и прежде? Искаженное злостью лицо Бильдуна смягчилось, на лбу его появились морщины задумчивости. Мак-Кей ждал. Если она теперь явится, изменение эго-индивидуальности Бильдуна будет нарушено и из его "я" выступит нечто новое. И всем известно, в том числе и ему самому, что по эмоциональной структуре он будет полностью отличаться от прежнего Бильдуна. Можно ли было устранять шок этого момента? Мак-Кей надеялся, что нет. Он испытывал к Бильдуну дружеские чувства, но было бы глупо оказывать ему особое внимание. - Что все это значит? - пробормотал Бильдун сдавленным голосом. - Чего вы добиваетесь? - Не хочу вас ни скомпрометировать, ни выставить на посмешище, ни даже... естественный процесс ускоряется, - сказал Мак-Кей. - Но наша теперешняя ситуация надежна. Я, очевидно, буду настаивать на вашей отставке и вызову недовольство в организации, если вы будете упорствовать. - Разве я плохо работаю? - задумчиво сказал Бильдун. Потом покачал головой. - На вы тоже должны ответить за пару ошибок. - Разве я ошибся? - спросил Мак-Кей. - Да! - сказал Тулук, глядя то на одного из спорщиков, то на другого. - Я не желаю больше выслушивать ваши пререкания. Я должен их прокомментировать. Широкая волна, как вы ее назвали, сопровождающая исчезновение калебана, оставляет после себя столько смертей и случаев сумасшествия, что мы вынуждены защищаться с помощью пилюль гнева и других фармацевтических препаратов. - И это помогает сохранить наши мыслительные способности, - сказал Бильдун. - И даже более того, - сказал Тулук. - Это чудовищное событие оставит после себя всеобщее чувство неуверенности. Мак-Кей не высмеивает сообщения медиумов-связных. Все разумные существа пытаются найти объяснения странной тревоги, которую они испытывают, где бы ни находились... - Мы напрасно тратим время, - сказал Мак-Кей. - Что вы предлагаете? - спросил Бильдун. - Необходимо принять срочные меры, - ответил Мак-Кей. - Во-первых, установить карантин на Стедионе, чтобы никто из косметологов не мог попасть на планету, и воспрепятствовать перемещению людей с планеты на планету. - Это бессмысленно! Какие основания