... - Паже покачал головой. - Вы ведь хотите доказать, что у вас только честные намерения относительно меня, - заметил Дейсейн. Паже сжал губы, потом сказал: - В пентхаузе на крыше есть отдельная комната-изолятор - со своей кухней, удобствами, все, что надо для проживания. Если вы... - Может ли Бурдо провести меня туда и не убить при этом? Паже вздохнул. - Я сам доставлю вас туда, как только смогу... - Нет, Бурдо. - Ладно, если вы так хотите. Вас могут перевезти в кресле. - Я пойду пешком. - Вы еще слишком слабы, чтобы... - Я найду силы. Бурдо поможет мне. - Очень хорошо. Что же касается еды, мы можем... - Я буду есть из консервных баночек, выбранных наугад на рынке. Бурдо будет покупать их для меня, пока я... - Послушайте... - Вот так все и будет, доктор. Он будет предоставлять мне широкий ассортимент, а я буду наугад выбирать что-нибудь. - Вы принимаете ненужные... - Давайте попробуем и посмотрим, сколько еще произойдет несчастных случаев. Паже несколько секунд внимательно смотрел не него, потом сказал: - Как скажете. - А как быть с Дженни? Когда я смогу встретиться с ней? - Она перенесла сильное потрясение, да еще это жестокое отравление. По моему мнению, никому не следует ее навещать, если только... - Я не покину комнату до тех пор, пока не пойму, что мне ничего не угрожает, - произнес Дейсейн. - Когда она сможет прийти ко мне? - Наверное, через несколько дней. - Паже направил на Дейсейна указательный палец. - А теперь выслушайте меня, Джилберт. Вы никогда не сможете убедить Дженни выехать из долины. Она никогда не согласится. - Пусть это решит сама Дженни. - Хорошо. - Паже кивнул. - Сами убедитесь. - Он направился к двери и открыл ее. - Уин? Бурдо прошел мимо Паже в комнату. - Он все еще говорит как сумасшедший, доктор Ларри? - Мы собираемся провести один эксперимент, Уин, - сказал Паже. - Здоровье доктора Дейсейна и счастье Дженни требует, чтобы он переселился в отдельную комнату-изолятор. - Паже указал пальцем на потолок. - Он хочет, чтобы ты помог ему перебраться туда. - Сейчас возьму кресло на колесиках, - произнес Бурдо. - Доктор Дейсейн хочет идти пешком, - остановил его Паже. - А он в состоянии это делать? - Озадаченный Бурдо повернул к Дейсейну нахмурившееся лицо. - Он слишком слаб, чтобы просто постоять на ногах несколько... - Кажется, доктор Дейсейн полагается на твою силу, - заметил Паже. - Думаешь, справишься? - Я могу понести его, - предложил Бурдо, - но это будет выглядеть, как... - Обращайся с ним с такой же осторожностью, как с беспомощным младенцем, - указал Паже. - Как скажете, доктор Ларри. Бурдо прошел к кровати, помог Дейсейну сесть на край постели. Голова Дейсейна закружилась. Комната начала вращаться, и он как в тумане увидел, как Паже прошел к двери, открыл ее и, обернувшись, посмотрел на Бурдо. - Мое влияние будет ощущаться всюду в течение некоторого времени, - произнес Паже. - Вы не против того, Джилберт, если я время от времени буду заглядывать к вам - исключительно в медицинских целях? - Пока вы не расскажете мне о своих намерениях в отношении меня, не возражаю, - ответил Дейсейн. - Только должен предупредить вас, что бинты надо изредка менять. - Может Уин делать перевязку? - Ваше доверие к Уину очень трогательно, - заметил Паже. - Я уверен, что это и на него произвело впечатление. - Так может он... - Да, я уверен, что может, получив у меня инструкции. - Ну, тогда все в порядке, - вздохнул Дейсейн. С помощью Бурдо Дейсейн поднялся на ноги. Несколько секунд он постоял, тяжело дыша, опершись на плечо Бурдо. Паже вышел из комнаты, оставив дверь открытой. - Вы уверены, что сможете идти, сэр? - спросил Бурдо. Дейсейн попытался сделать шаг. Колени как бы стали резиновыми, и он бы упал, если бы Бурдо не поддерживал его. - Мы поедем на лифте? - спросил Дейсейн. - Да, сэр. Это прямо по коридору. - Тогда пошли к нему. - Да, сэр. Извините, сэр. - Бурдо наклонился и, взяв Дейсейна на руки, повернулся и направился к двери. Перед глазами Дейсейна промелькнуло удивленное лицо какой-то медсестры, шедшей по коридору. Он почувствовал себя дураком, оказавшись в этом беспомощном положении... но что он мог поделать? Медсестра хмурым взглядом окинула Бурдо, который, не обращая на нее никакого внимания, нажал локтем на кнопку вызова лифта. Медсестра, громко стуча каблуками, пошла дальше по коридору. С легким свистом двери лифта разъехались. Бурдо занес Дейсейна в кабину и локтем нажал на кнопку, помеченную буквой "р". Во рту Дейсейна пересохло. Двери лифта закрылись. Он уставился в кремовый потолок, на молочные продолговатые лампы и подумал: "Они без всяких колебаний пожертвовали Дженни. Почему же потом они не подумали о Бурдо? Что, если лифт сорвется и разобьется вдребезги?" Послышалось слабое жужжание. Дейсейн почувствовал, как лифт начал подниматься. Вскоре дверцы разъехались в стороны, и Бурдо вынес его из кабины. Дейсейн увидел холл с кремовыми стенами, дверь из красного дерева, на которой висела табличка "Изолятор", а потом они оказались внутри. Это была длинная комната с тремя кроватями. За окнами чернела смолянистая крыша. Бурдо положил Дейсейна на ближайшую кровать и отошел назад. - Кухня там, - он указал на вертящуюся дверь в конце комнаты. - Ванная - за этой дверью. - Она находилась как раз напротив кровати Дейсейна, и справа от нее находилось еще две. - А эти двери - в туалет и лабораторию. Вас это устраивает, доктор? Дейсейн, встретив испытующий взгляд Бурдо, ответил: - Посмотрим. - Он выдавил из себя грустную улыбку и объяснил, как будет питаться. - Консервированная пища, сэр? - переспросил Бурдо. - Я полагаюсь на вас, вы знаете это, - ответил Бурдо. - Ведь вы были... в таком же, как и я, положении... когда-то. Мне кажется, вы симпатизируете мне... подсознательно. Я рассчитываю, что... - Дейсейн слегка пожал плечами. - Именно этого доктор Ларри и хочет от меня? - Да. - Я должен буду наугад выбирать консервы на рынке? - Правильно. - Ну, это выглядит идиотизмом, сэр... но я сделаю так, как вы просите. - Он, что-то бормоча под нос, вышел из комнаты. Дейсейн с трудом забравшись под одеяла, некоторое время лежал восстанавливая силы. Дальше крыши виднелся ряд верхушек деревьев - высоких вечнозеленых - на фоне безоблачного голубого неба. В комнате царила абсолютная тишина. Дейсейн глубоко вздохнул. Действительно ли он здесь будет в безопасности? Ведь ее выбрал сантарожанец. Но этот сантарожанец был выведен из психического равновесия собственными сомнениями. Впервые за последнее время Дейсейн понял, что может расслабиться. Огромная усталость навалилась на него. "Откуда взялась эта неестественная слабость?" - подумал он. Ее нельзя было объяснить последствием потрясения или полученными ожогами. Казалось, что это было вызвано ранами в его душе, затронув и его тело; все его мышцы получили приказ бездействовать. Дейсейн закрыл глаза. В красном сумраке, не видя ничего, Дейсейну казалось, что он разбит на мелкие кусочки, его внутреннее "я" съежилось в ужасе. "Нельзя двигаться, - подумал он. - Двигаться - значит привлечь к себе беду, которая, возможно, окажется ужаснее самой смерти". Непроизвольно задрожали ноги, а зубы застучали. Он попытался успокоиться, открыл глаза и уставился в потолок. "Это реакция на Джасперс", - решил он. Комнату наполнял его запах. Аромат резко бил в ноздри. Дейсейн потянул носом и повернулся к металлической тумбочке, стоявшей возле кровати. Потом потянулся к полуоткрытому ящику, вытянул его и заглянул внутрь. Там ничего не было. Но еще совсем недавно в нем находилось что-то от Джасперса. Что же? Дейсейн оглядел всю комнату. Изолятор, сказал Паже. Но вот только от чего изолируют здесь? Что? И зачем? Он проглотил комок в горле и прилег на подушку. Ужасающая усталость охватила его. Дейсейн почувствовал, что вот-вот провалится в зеленые воды забытья. Отчаянным усилием воли он заставил себя держать глаза открытыми. Где-то раздались чьи-то стенания. Безликий бог захихикал. Открылась входная дверь. Дейсейн заставил себя не двигаться, боясь, что если он повернет голову, то провалится в глубины забытья и утонет в... В поле зрения оказался Паже, внимательно глядящий на него сверху вниз. Доктор приподнял веко и осмотрел глаз. - Проклятье, вы все еще продолжаете бороться с этим! - воскликнул он. - Бороться с чем?! - прошептал Дейсейн. - Я совершенно не сомневался, что, потратив столько сил, вы уже должны были быть без сознания, - ответил Паже. - А ведь вы не собираетесь в ближайшее время подкрепить свои силы. И в этот момент Дейсейн почувствовал, как болезненно заныло в пустом желудке. Он цеплялся за эту боль. Она помогала ему не дать утонуть в захлестывающих его зеленых волнах. - Вот что я вам скажу, - произнес Паже. Он исчез из поля зрения Дейсейна. Затем послышалось скрипучее ворчание: - Я просто буду сидеть здесь и наблюдать за вами, пока Уин не вернется сюда с чем-нибудь, что вы запихнете себе в рот. Я не буду нападать на вас и не позволю кому-нибудь другому прикоснуться к вам. Перевязка может подождать. Более важно сейчас для вас - отдохнуть. Если сможете, то поспите. Перестаньте бороться с этим. "Сон! Боги, как же усталость манит забыться сном! Так все же, бороться с чем?" Дейсейн попытался еще раз сформулировать этот вопрос, но не было сил. Их хватало лишь на то, чтобы просто цепляться за крошечный ослепительно сияющий островок сознания и продолжать всматриваться в кремовый потолок. - Ведя эту борьбу, вы пытаетесь выбраться из трясины, все более засасывающей вас. Что заставляет меня подозревать, что в вашей теории есть какое-то зерно истины. Мы все еще не избавились до конца от подсознательно спрятанного в нас насилия. Монотонный голос Паже действовал гипнотически. Фразы проносились мимо сознания Дейсейна. "...Эксперимент по приручению людей... выведенных из экзальтации, из неизменяющихся условий... должны заново воспитать в людях чувство понимания... ничего нового: человечество всегда сражается с какими-либо проблемами... сродни религиозному переживанию - создание нового слоя теоботаников... не отрекаться от жизни или от понимания жизни... поиск общества, которое меняется постепенно, по мере удовлетворения нужд его членов..." В голове Дейсейна раздался громогласный шепот одного из безликих богов: "Слушай мою заповедь, данную тебе: бедняк не может позволить себе жить по принципам, а богач не нуждается в них". Дейсейн лежал неподвижно в полной тишине. Он боялся шевельнуться. Он ощущал, что ниже него живет и работает мир Сантароги, а он лежит здесь, выше этого мира. Что-то манило его. Такое знакомое. Он чувствовал близость этого знакомого мира, но старался отогнать от себя мысль о нем. Сантарога пыталась убаюкать его обманчивыми масками, за которыми скрывались булыжники притворства и коварного замысла. И все равно она манила. Она подходила ему. Он чувствовал, как с бурным удовольствием протягивает руки к этому миру, но отшатнулся назад, испуганный этими булыжниками, которые были повсюду, образуя темный покров над жизнью, наполняя его кремового цвета тоской - успокаивающей, манящей, сахаристой. И все равно она манила. Он не мог преодолеть соблазн в виде ослепительно сверкающих пиротехнических средств, палитры цветов, режущих глаза. И все это был обман. Он чувствовал это - что все это обман, множество стереотипов и хорошо усвоенных условных рефлексов. Он ненавидел этот мир. "Который? - спросил он себя. - Сантарогу... или же тот, внешний?" Что-то ухватилось за плечо Дейсейна. Он пронзительно закричал. Вынырнув из сна, Дейсейн понял, что стенает и что-то бормочет. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы прийти в себя. Куда же делись безликие боги? Паже склонился над ним и положил руку на его плечо. - Вам снился кошмар, - сказал Паже. Он убрал руку. - Только что вернулся Уин с едой - вот она. Желудок Дейсейна стиснул спазм. Бурдо стоял справа от него у соседней кровати, на которой находился ящик, доверху заполненный консервными банками. - Принесите мне открывалку и ложку, - попросил Дейсейн. - Просто скажите мне, какую банку вы выбрали, и я открою ее, - предложил Бурдо. - Я сам сделаю это, - не согласился Дейсейн. Он приподнялся на локтях. Руки задрожали, но почувствовал он себя сильнее - словно отчаяние давало ему дополнительные силы. - Ладно, ублажи его, - сказал Паже, видя нерешительность Бурдо. Тот пожал плечами и вышел из комнаты в дверь, находившуюся рядом с кроватью. Дейсейн отбросил простыни. Жестом он отверг помощь Паже, потом коснулся ногами холодного пола. Он глубоко вздохнул и качнулся в сторону соседней кровати. Дейсейн чувствовал силу в коленях, но понимал, что еще довольно слаб. Бурдо вернулся и передал Дейсейну открывалку с вращающейся рукояткой. Дейсейн присел рядом с ящиком и вынул оттуда большую зеленую банку, даже не глядя на этикетку. Потом он вскрыл ее, взял предложенную Бурдо ложку и отогнул крышку. Бобы. Из открытой банки ударил запах Джасперса. Дейсейн посмотрел на этикетку: "Упаковано кооперативом Джасперса". Дальше шли даты изготовления и поступления в продажу, а также указание: "Продажа в других штатах запрещена. Подвергнуто обработке в декабре 1964 года". Дейсейн внимательно посмотрел на банку. "Джасперс? Этого не может быть. Эта продукция не предназначена для перевозки. Его невозможно сохранить от..." - Что-то не так? - спросил Паже. Дейсейн еще раз осмотрел банку с сияющей, блестящей этикеткой. "Бобы в мясном соусе с говядиной", - прочитал он желтые буквы. Дейсейн, не обращая внимания на соблазнительный аромат, шедший от банки, посмотрел на ящик. Он попытался вспомнить, расслышал ли он, когда открывал банку, характерный свист, свидетельствующий о нарушении герметичности... и не мог вспомнить. - Что-то не так? - повторил вопрос Паже. - Все должно быть в порядке, - заметил Бурдо. - Вся продукция поступает от частных ферм. Дейсейн оторвал взгляд от ящика. Насколько он мог видеть, на всех банках были наклеены этикетки кооператива Джасперс. "Частные фермы?" - Вот, смотрите, - сказал Паже. Он взял из рук Дейсейна банку и ложку, попробовал бобы и улыбнулся. Потом вернул банку и ложку Дейсейну, который автоматически взял их. - Здесь нет никакого подвоха, - убеждал Паже. - Лучше и не может быть, - сказал Бурдо. - Это из частной лавки Пита Маджи, прямо с частной фермы. - Это ведь Джасперс, - прохрипел Дейсейн. - Конечно, - согласился Паже. - Законсервировано прямо здесь для местного потребления. Долгое время хранится на складе, чтобы сохранить свою силу. Однако аромат Джасперса быстро исчезает, когда банка открыта, так что вам лучше начать есть. У вас в распоряжении пять - десять минут... - Он захихикал. - Благодарите судьбу, что вы здесь, в долине. Если бы вы были во внешнем мире и открыли эту банку, то аромат исчез бы за несколько секунд. - Почему? - Влияние чужеродной окружающей среды, - ответил Паже. - Так что давайте, ешьте. Вы ведь видели, как я попробовал бобы. И ничего со мной не случилось. Дейсейн слизнул кончиком языка немного соуса. Во рту появилось успокаивающее ощущение, и оно разлилось по всему телу. Соус показался ему восхитительным. Он запихал в рот полную ложку, наспех прожевал и проглотил. Бобы с Джасперсом оказались в его желудке. Он почувствовал глухие удары внутри себя. С округлившимися глазами Дейсейн повернулся к Бурдо и увидел удивление в карих глазах негра. Эти глаза вместе с высыпавшими на его лице светло-желтыми веснушками очаровывали. Внимание Дейсейна привлекла банка. Он заглянул в нее. Там ничего не было. Дейсейн испытывал странное ощущение - словно его память быстро прокручивалась назад подобно обратной перемотке магнитофонной записи: вот его рука торопливо запихивает содержимое ложки из банки в рот. Смутное воспоминание о проглатывании пищи. Сейчас он понял, что же стучало внутри него - это стучало его сознание. Больше он не чувствовал голода. "Мое тело делало это, - подумал Дейсейн. Его охватило чувство удивления. - Мое тело делало это". Паже из безвольных пальцев Дейсейна взял пустую банку и ложку. Бурдо помог Дейсейну вернуться в постель, натянул поверх его простыни и поправил их. "Мое тело сделало это", - снова подумал Дейсейн. Словно бы произошло переключение внутри него, и с мыслью, что влияние Джасперса слабеет, его сознание прояснилось. - Ну вот, - произнес Паже. - А как же быть с бинтами? - спросил Бурдо. Паже осмотрел повязку на щеке Дейсейна, наклонился ближе и понюхал ее, потом выпрямился. - Возможно, сегодня вечером, - сказал он. - Вы поймали меня в ловушку, не так ли? - спросил Дейсейн и пристально посмотрел на Паже. - Ну вот, он снова бредит, - заметил Бурдо. - Уин, - начал Паже, - я знаю, что у тебя есть кое-какие личные дела. Почему бы тебе сейчас не заняться ими и оставить меня одного с Джилбертом? Постарайся вернуться к шести. - Я могу позвонить Вилле и попросить ее... - Не стоит беспокоить дочь, - перебил его Паже. - Иди и... - Но что если... - Никакой опасности не существует, - поторопился заверить его Паже. - Как скажете, - вздохнул Бурдо. Он направился к двери, ведущей в коридор, на секунду остановился в дверях и внимательно посмотрел на Дейсейна, потом вышел из комнаты. - Что вы хотите сообщить мне такого, чего не должен слышать Уин? - спросил Дейсейн. - Ну вот, он снова бредит, - повторил Паже фразу Бурдо. - Наверное, что-то... - Да нет у меня никаких тайн! - И тем не менее вы попросили его наблюдать за мной... потому что он особенный, - заметил Дейсейн. Он глубоко вздохнул, чувствуя необыкновенную ясность в мыслях и встревоженность в сознании. - Уин оказался... безопасным для меня. - Уин живет собственной жизнью, а вы вмешиваетесь в нее, - сказал Паже. - Он... - Почему же Уин оказался безопасным? - Это вам так кажется, а не мне, - возразил Паже. - Уин спас вам жизнь, когда вы чуть было не упали с лестницы. Вот вы и прониклись определенной... - Он приехал в Сантарогу из внешнего мира, - перебил его Дейсейн. - Когда-то он был таким же, как и я. - Многие приезжают сюда из внешнего мира, - заметил Паже. - И вы тоже? - Нет, но... - Как же в самом деле действует эта ловушка? - спросил Дейсейн. - Да нет никакой ловушки! - Что же Джасперс делает с людьми? - спросил Дейсейн. - Задайте себе этот вопрос. - В техническом смысле... доктор? - В техническом? - Да. Что же делает Джасперс? - Ясно! Помимо всего прочего, он ускоряет катализ химических реакций в нервной системе с участием 5-гидрокситриптаина и серотонина. - Изменения происходят в клеточном комплексе Гольджи? - Не только. Джасперс вызывает разрушение системы блокировки сознания, в результате чего открывается возможность образного мышления и начинается процесс развития сознания. Вам начинается казаться, что у вас память становится лучше, она... развивается. Но это происходит, конечно, только в момент осуществления реакции - побочный эффект скорости, с которой... - Образное мышление, - повторил Дейсейн. - А если человек не в состоянии управлять всеми видами памяти? Ведь люди бывают и совершенно неприятные, скандалисты... а некоторые воспоминания способны вызвать психическую травму... - Да, случались и неудачи. - Влекущие за собой опасные последствия? - Иногда. Дейсейн инстинктивно закрыл рот и сделал глубокий вдох через ноздри. По чувствам ударил резкий запах Джасперса. Он посмотрел в сторону ящика с банками, лежавшего на соседней кровати. Джасперс. Заряд сознания. Опасная субстанция. Наркотик, таящий в себе зловещее предзнаменование. В сознании Дейсейна проносились самые разные фантазии. Он повернулся и с удивлением заметил блуждающий взгляд на лице Паже. - Вы не можете обойтись здесь, в долине, без экспериментов, не так ли? - спросил Дейсейн. - А кому бы этого хотелось? - Вы надеетесь, что я останусь, чтобы помочь вам разобраться в ваших неудачах. - Конечно, это надо сделать. В Дейсейне вспыхнул гнев. - И что же мне думать? - вскричал он. - Я не могу избавиться от запаха... - Успокойтесь, - прошептал Паже. - Сейчас не время волноваться. Все пройдет, а вы даже не заметите этого. "У каждого общества - свои основы химии, - подумал Дейсейн. - Свой собственный аромат, нечто, представляющее огромную важность, но видимое лишь его членами". Сантарога пыталась убить его, Дейсейн знал это. И тут мелькнула мысль: "Что, если эти попытки были вызваны тем, что у него был другой запах?" Он уставился на ящик, стоявший на постели. "Невозможно! Не может быть такого простого объяснения!" Паже подошел к ящику, отодрал небольшой кусочек наклейки от банки и дотронулся языком до него. - Этот ящик с продуктами находился в хранилище. Эта бумага - органическое вещество. А любое органическое вещество, пройдя определенную обработку, пропитывается Джасперсом. - Он бросил клочок бумаги в ящик. - Я тоже стану, как этот ящик? - спросил Дейсейн. Ему казалось, что у его ног примостилось некое призрачное существо, и он не мог избавиться от мыслей об этом создании. Внутри него шевельнулось то древнее существо, напомнив о своем существовании. - Я тоже стану... - Выбросьте эти мысли из головы, - перебил его Паже. - Я тоже стану одной из ваших неудач? - договорил свой вопрос Дейсейн. - Я же сказал вам, перестаньте! - Почему? Дейсейн сел на кровать, охваченный страхом и гневом, в сознании его проносились различные предположения, и каждое казалось хуже предыдущего. Сейчас он казался себе беззащитнее и уязвимее убегающего от ударов кнутом. Потрясенный этим так неожиданно пришедшим воспоминанием, Дейсейн рухнул на подушку. "Почему именно в этот момент я вспомнил этот случай? - спросил он себя. Перед его глазами встал случай из далекого детства, вынырнувший из глубин памяти на поверхность сознания. Он вспомнил боль от удара хлыста по спине. - Вы не относитесь к тому типу людей, на которых Джасперс действует неудачно, - сказал Паже. Дейсейн с ненавистью посмотрел на пахучий ящик. - "Джасперс!" - Вы из той породы людей, которые могут пойти очень далеко, - продолжал Паже. - Почему, как вы думаете, вы оказались здесь? Только ли из-за этого дурацкого отчета о состоянии рынка? Или из-за Дженни? Конечно же, нет. Ответ не может быть таким простым. Поймите, Сантарога призывает к себе определенных людей, и они откликаются на ее зов. Дейсейн искоса поглядел на него. - Вот я и прибыл сюда, чтобы предоставить вам, сантарожанцам, возможность прикончить меня, - заметил Дейсейн. - Мы не хотим убивать вас! - Помните, вы говорили, что, возможно, я прав, а уже в следующую минуту утверждаете совершенно обратное. Паже вздохнул. - У меня есть одно предложение, - сказал Дейсейн. - Говорите. - Вам оно не понравится, - заметил Дейсейн. Паже пристально посмотрел на него. - Что у вас на уме? - Вам будет страшно сделать это. - Я не... - Это что-то вроде клинического теста, - перебил его Дейсейн. - Но, как мне кажется, вы будете искать любой предлог, чтобы не допустить проведения этого теста или же его остановку. Вы будете пытаться сделать вид, что не понимаете меня. Вы попытаетесь ускользнуть от... - О Господи! Что у вас на уме? - И, возможно, вы сумеете сделать это? - Что именно? - Отказаться от моего предложения. - Не пытайтесь загнать меня в угол, Джилберт. - Ну, хорошо, слушайте, - произнес Дейсейн. Он поднял руку, останавливая Паже. - Я хочу, чтобы вы позволили мне загипнотизировать вас. - Что? - Вы слышали, что я сказал. - Зачем? - Вы родились здесь, - начал Дейсейн, - вы с самого рождения привыкаете к влиянию этого... заряда сознания. Я хочу заглянуть в глубины вашего подсознания, увидеть, какого рода страхи вы... - Из всех сумасшедших... - Я не какой-то там любитель-шарлатан, просящий вас подвергнуться гипнозу, - перебил его Дейсейн. - Я - клинический психолог, хорошо знакомый с гипнотерапией. - На что вы надеетесь, когда... - Что такое человеческий страх? - снова не дал договорить ему Дейсейн. - Это как свет маяка, указывающий дорогу домой. Проникните в эти страхи - и вы познаете его подспудные мотивы. За любым страхом таится насилие огромной... - Чепуха! У меня нет... - Вы же врач. Вам об этом известно лучше, чем кому-либо. Паже молча уставился на него. Вскоре он признал: - Да, конечно, каждый человек испытывает страх смерти. И... - Больше, чем это. - Вы считаете себя каким-то богом, Джилберт? Вы просто ходите вокруг да около... - Ответьте мне, "взлетит ли орел по твоей команде и совьет ли гнездо среди высоких скал"? - начал Дейсейн. Он покачал головой. - Чему вы поклоняетесь? - А... вот оно что - религия. - Паже облегченно вздохнул. - Тебе не нужно бояться ужаса ночи, ни стрелы, днем летящей; ни чумы, крадущейся во мраке; ни разрушения, опустошающего все в округе в полдень. Вы это хотите услышать. Что... - Нет, не это. - Джилберт, я не настолько невежественен в этих вопросах, как вы, наверное, себе вообразили. Если я соглашусь на ваше предложение, то можно расшевелить такое... - И что же именно? - Мы оба знаем, что это невозможно предсказать заранее. - Вы проводите эксперимент от имени общины... группы, общества, которое не хочет, чтобы я лез в его дела, - произнес Дейсейн. - Так чему же на самом деле поклоняется это общество? С одной стороны вы говорите: можете смотреть и изучать все, что только пожелаете. А с другой - захлопываете двери. В каждом действии... - Неужели вы в самом деле верите, что кое-кто из нас пытался... убить вас... ради безопасности общины? - А разве нет? - Неужели не найдется других объяснений? - Каких же? Дейсейн пристально смотрел на Паже. Вне всякого сомнения, доктор был встревожен. Он избегал взгляда Дейсейна, руки его при этом двигались бесцельно, а дыхание участилось. - Общество никогда не верит, что оно может умереть, - сказал Паже. - Из этого следует: общество, как таковое, никогда никому не поклоняется - если оно не может умереть, то никогда и не предстанет перед Высшим Судом. - И в таком случае, - продолжил Дейсейн, - оно может вытворять такие мерзости, какие отдельному человеку никогда бы и в голову не пришли - его бы просто стошнило от одной только мысли об этом. - Возможно, - пробормотал Паже. - Возможно. Ну хорошо. Почему вы решили проверить меня? Ведь я никогда не пытался причинить вам зла. Дейсейн, ошарашенный этим вопросом, отвел взгляд в сторону. За окном сквозь зелень деревьев он увидел полоску холмов, которые окружали Сантарогу. Он чувствовал себя пленником этой гряды холмов, запутавшимся в паутине собственных мыслей. - А что вы скажете о людях, которые пытались убить меня? - резким тоном спросил Дейсейн. - Они что, подходящие объекты для исследований? - Мальчик - возможно, да, - ответил Паже. - Мне все равно придется исследовать его. - Пити, сын Йорика, - заметил Дейсейн. - Один из неудавшихся экспериментов, да? - Не думаю. - Еще один человек с раскрепощенным сознанием... как я? - Вы запомнили это? - Тогда вы говорили, что внешний мир умирает, что вы отгородились от него здесь... с помощью Джасперса. - Да, тогда я вам многое рассказал, сейчас я это припоминаю, - заметил Паже. - Действительно ли ваше сознание сейчас полностью раскрепощено? Вы уже можете видеть то же, что и мы? Стали ли вы таким же, как мы? Дейсейн внезапно вспомнил голос Дженни в телефонной трубке: "Будь осторожен". И страх в ее словах: "Они хотят, чтобы ты уехал". В ту же секунду Паже снова превратился в его сознании в серого кота в саду, вспугнувшего птиц, и Дейсейн понял, что он по-прежнему одинок, он не соединился ни с кем, ни с какой группой. Он вспомнил озеро, то особенное восприятие ощущений - когда он чувствовал все свое тело, общее настроение всей компании, которое он разделял с ними. И тогда он начал вспоминать все беседы, которые вел с Паже, по-новому оценивая их. Он чувствовал, что в данные секунды внутри его сознания началась перестройка его мироощущений, которые производила Сантарога. - Я дам вам еще немного Джасперса, - сказал Паже. - Возможно, тогда... - Вы подозреваете, что я незаметно для себя дрожу от волнения? - перебил его Дейсейн. Паже улыбнулся. - Сара продолжает использовать фразы, которые имели хождение в прошлом, - сказал он, - до того, как мы урегулировали наши отношения с "Джасперсом"... и внешним миром. Но не стоит смеяться над ней и ее стилем речи. Она сохранила невинный детский взгляд. - Который отсутствует у меня. - У вас все еще остались кое-какие догмы и предрассудки тех нелюдей, - сказал Паже. - К тому же я услышал и узнал слишком много о вас, сантарожанцах, чтобы мне позволено было уехать, - заметил Дейсейн. - Неужели вы так и не попытаетесь стать? - произнес Паже. - Стать кем? - Этот сумасшедший, почти шизофренический разговор с Паже выводил Дейсейна из себя. "Болтовня! Раскрепощенное сознание!" - Только вы знаете это, - ответил Паже. - Знаю что? Паже в ответ лишь пристально посмотрел на Дейсейна. - Я скажу вам, что я понял, - произнес тот. - Я знаю, что вы в ужасе от моего предложения. Вы не хотите узнать, почему Вина насыпала яд для тараканов в кофе. Вы не хотите знать, почему Клара Шелер отравила свое жареное мясо. Вы не хотите знать, по чьей подсказке меня столкнули с пристани на озере и почему пятнадцатилетний мальчик пытался пронзить меня стрелой. Вы не хотите узнать, почему Дженни отравила яйца. Вы не собираетесь расследовать, почему меня едва не раздавила машина в гараже или сгорел мой грузовик. Вы не хотите... - Ну хватит! Паже потер подбородок и отвернулся. - Ну, что я говорил: вам все же удалось это, - заметил Дейсейн. - "Iti vucati", - пробормотал Паже. - "Существует аксиома: каждая система и каждая интерпретация становятся ложными, когда появляется другая система, более совершенная и, значит, верная". Интересно, может, поэтому вы и прибыли сюда - чтобы напомнить нам банальную истину: не существует утверждений, свободных от противоречий. Он повернулся и пристально посмотрел на Дейсейна. - О чем вы говорите? - спросил тот. В тоне и манерах собеседника Дейсейн увидел неожиданное спокойствие, которое вызвало у него беспокойство. - Внутренняя просвещенность всех живых существ начинается со своего "я", - начал Паже. - И это "я" невозможно свести к некоторой изолированной области в памяти, основанной на восприятии символов. Будучи сознательными существами, наши мысли являются проекциями нашего "я" на чувственное восприятие. Но бывает так, что наше "я" сбивается с пути - то наше "я", которое воплощает в себе отдельную личность или совокупность индивидуумов. Интересно... - Прекратите свои попытки отвлечь меня своей дурацкой болтовней, - перебил его Дейсейн. - Вы пытаетесь сменить тему разговора, избежать... - ...пустоты, - закончил за него Паже. - Да, да. Пустота - очень уместное слово. Невозможно воспринимать Эйнштейна как только математика. Всякое феноменальное существование - преходяще и относительно. На самом деле не существует ничего реального, заслуживающего внимания. Каждую минуту любая вещь превращается в нечто иное. Дейсейн приподнял голову над подушкой. Неужели старый доктор сошел с ума? - Действие само по себе не может дать результата, - продолжал Паже. - Вы мыслите в абсолютных категориях. Однако поиск любой закономерности есть плод ложной фантазии. Вы пытаетесь при помощи пальцев отцедить мыло от воды. Реальность восприятия - признак заблуждения. Дейсейн покачал головой. Его собеседник говорил полную чушь. - Я вижу, что вы смущены, - продолжал Паже. - Вы на самом деле не понимаете, какая в вас скрыта интеллектуальная энергия. Вы ходите по узким тропам. Я же предлагаю вам новые орбиты... - Да перестаньте вы, - прервал его Дейсейн. - Он вспомнил озеро, хриплый женский голос, говорящий: "Это единственное, что можно сделать". И ответ Дженни: "Мы и делаем это". - Вы должны привыкнуть к условному мышлению, - сказал Паже. - Только в этом случае вам удастся осознать относительность собственного существования и стать выразителем относительной истины, которую вы пытаетесь постичь. У вас есть способность к этому. Я вижу это. Ваш дар предвидения насильственных действий, направленных на... - Какой бы эксперимент вы ни проводили надо мной, вы ведь не прекратите его, не так ли? - спросил Дейсейн. - Вы все будете давить на меня, давить и... - Кто это давит? - удивился Паже. - Разве не вы оказываете самое сильное давление на... - Черт бы вас побрал! Замолчите! Паже молча смотрел на него. - Эйнштейн, - пробормотал Дейсейн. - Относительность... абсолютность... интеллектуальная энергия... феноменальный... - Он замолчал, когда его разум вдруг заработал со скоростью компьютера подобно тому, как это уже было с ним, когда он решился перелететь на грузовике через провал в мосту. "Скоростная работа ума, - подумал Дейсейн, - напоминает охоту за подводными лодками - в сознании. И успех зависит от количества задействованных тобою поисковых отрядов и скорости их передвижения". И так же быстро, как возникло это ощущение, оно исчезло. Но это было самое сильное потрясение в его жизни. Правда... в этот раз его необычный дар не предупреждал его о непосредственной опасности. "Узкие тропы", - повторил Дейсейн про себя. Он с удивлением посмотрел на Паже. В его словах был скрыт какой-то подтекст. Может, именно так сантарожанцы и думают? Дейсейн покачал головой. Вряд ли. Ему это казалось невозможным. - Могу я рассказать поподробнее? - спросил Паже. Дейсейн кивнул. - Вы, должно быть, заметили, мы провозглашаем свои относительные истины в несколько бесцеремонной манере. - Условное мышление не допускает никакого другого подхода. Ведь оно подразумевает взаимное уважение. И это резко отличается от подхода к рыночным отношениям людей, пославших вас сюда шпионить за нами. У них есть... - Как быстро вы можете думать? - спросил Дейсейн. - Быстро? - Паже пожал плечами. - По мере необходимости. "По мере необходимости", - повторил про себя Дейсейн. - Могу я продолжить? - спросил Паже. И снова Дейсейн кивнул. - Мы заметили, - начал Паже, - что та нечистоплотность, которой отмечено наше время, проникла и на телевидение - с этим вы согласитесь, не раздумывая. И теперь остался один короткий шаг к мысли о том, что сейчас размещаются потоки измерительных приборов и создаются подслушивающие группы бригад. Я не сомневаюсь, что это уже сделано - это так очевидно. А теперь задумайтесь на секунду над тем, как воротилы большого бизнеса относятся к тем, кто выполняет подобного рода работу, и к тем, кто посчитал, что ему негоже заниматься ею. Дейсейн прокашлялся. Вот в чем суть обвинительного акта, выдвинутого сантарожанцами против внешнего мира. "Как вы используете людей? С достоинством? Или же их способности вы используете для достижения собственных целей?" Внешний мир все больше и больше начал казаться Дейсейну, как место вызывающей раздражение пустоты и умышленно льстивых речей. "Я уже действительно начинаю видеть все, как сантарожанцы", - подумал Дейсейн. В его сознании возникло чувство победы. Ведь ради этого он и был послан сюда. - Не удивительно, - продолжал Паже, - что закон военного времени используется и сейчас, в мирное время, в рекламе и политике - ведь, знаете, это тоже своего рода война - сами проблемы остаются теми же. Вне зависимости от поля битвы лучшее оружие - математика дифференциальных уравнений. "Армии, - подумал Дейсейн. Он сфокусировал свой взгляд на двигающихся губах Паже, внезапно удивившись перемене темы разговора. Неужели Паже сделал это преднамеренно? Ведь они разговаривали о невидимой стороне жизни Сантароги, ее страхах... - Вы дали мне пищу для размышлений, - сказал Паже. - Я на некоторое время оставлю вас одного, и посмотрим, смогу ли я придумать что-нибудь конструктивное. У изголовья вашей кровати находится кнопка вызова. На этом этаже нет дежурной медсестры, но в случае необходимости кто-нибудь быстро поднимется к вам. Время от времени они будут заглядывать к вам. Может, вам бы хотелось что-нибудь почитать? Я мог бы что-нибудь передать. "Что-нибудь конструктивное? - подумал Дейсейн. - Что он имел в виду?" - Как насчет нескольких номеров нашей газеты? - спросил Паже. - Принесите мне бумагу и ручку, - попросил Дейсейн. - И да, эти газеты. - Очень хорошо. Постарайтесь отдохнуть. Кажется силы постепенно возвращаются к вам, но не переусердствуйте. Повернувшись, Пахе вышел из комнаты. Вскоре появилась рыжеволосая медсестра с кипой газет, блокнотом и темно-зеленой шариковой ручкой. Она положила все это на прикроватную тумбочку и сказала: - Поправить вам постель? - Нет, спасибо. Дейсейн вдруг поймал себя на том, что ее лицо ему кого-то поразительно напоминает... да, Эла Мардена. - Ваша фамилия Марден, - сказал он. - Итак, что еще нового? - произнесла она и, когда он ничего не ответил, вышла из комнаты. "Так, я ее достал!" - подумал Дейсейн. Он взглянул на кипу газет и вспомнил, как по всему городу безуспешно искал газетный киоск. А сейчас они попали к нему с такой легкостью, что потеряли часть своей привлекательности. Дейсейн соскользнул с кровати и встал. Слабости в коленях он почти не ощущал. В поле зрения попал ящик с консервами. Он прошел к нему и, порывшись, обнаружил банку яблочного повидла, после чего тут же опустошил ее, пока не исчез запах Джасперса. Во время еды он надеялся, что теперь к нему вновь вернется тот уровень с необыкновенной ясностью и скоростью мышления, что он пережил на мосту и на короткое время, разговаривая с Паже. Яблочное повидло утолило его голод, оставив какое-то смутное беспокойство - но и только. "Может, со временем влияние его уменьшается? - подумал он. - И с каждым разом требуется все больше и больше этой ерунды? А, может, он просто начинает акклиматизироваться? Так что же, поймали они его на крючок?" Дейсейн вспомнил Дженни, смотревшую на него умоляющим взглядом, но это был обманчивый взгляд. "Заряд сознания. Что во имя Бога сантарожанцы открыли?" Дейсейн посмотрел в окно на вереницу холмов, проглядывающих сквозь листву деревьев. Где-то внизу горел невидимый отсюда костер - его дым спиралью поднимался над горным кряжем. Дейсейн уставился на этот дым, увидев в том огне какой-то загадочный мистицизм; он почувствовал себя первобытным охотником - этот дым словно бы явил ему, его душе, знак из далекого генетического прошлого. И не было никакого страха. Наоборот, он как бы воссоединялся с какой-то частью своего "я", которую он отрезал от себя еще в детстве. "Меня тянет исследовать свое детство", - подумал он. И в этот момент он понял, что сантарожанцы так и не лишили его первобытного прошлого - оно скрывалось внутри его мембранного разума. "Я становлюсь сантарожанцем, - подумал Дейсейн. - Насколько же далеко зайдет этот процесс, прежде чем я поверну его в обратную сторону? Ведь у меня есть долг перед Селадором и теми, кто направил меня сюда. Когда же я это сделаю, решусь на этот шаг?" Но вместе с этой мыслью пришло глубокое отвращение к возвращению во внешний мир. Но ему придется вернуться. Он почувствовал приступ тошноты, подкатившей к горлу, в висках застучало. Дейсейн вспомнил о раздражающей пустоте внешнего мира, составленной из осколков жизней, где эгоизм прикрывался бутафорскими нарядами, где почти не осталось ничего, что могло бы вызвать душевный подъем и воспарение. "У жизни во внешнем мире нет прочного фундамента, - подумал Дейсейн, - невозможно связать воедино все отдельные события. Есть лишь только пустая сверкающая дорога, по бокам которой мелькают столбы-указатели, которые действуют гипнотически, отвлекая внимание от дороги. А за сверкающим полотном - только безликие строения из досок... и полное запустение. Я не могу вернуться, - думал Дейсейн. Он прошел к кровати и упал на простыни. - Мой долг... я должен вернуться. Что же это творится со мной? Неужели я пробыл здесь слишком долго и дождался наконец? Неужели Паже наврал ему насчет влияния Джасперса?" Дейсейн перевернулся на спину и прикрыл ладонью глаза. "В чем же заключается химическая сущность Джасперса? От Селадора здесь помощи ждать было нельзя - это вещество невозможно было перевезти во внешний мир. Я знал это, - подумал Дейсейн. - Я все время знал это". Он убрал руку с лица. Вне всякого сомнения: он пытается избежать ответственности. Дейсейн посмотрел на двери в стене напротив него: кухня, лаборатория... Из груди вырвался тяжелый вздох. Он знал: лучший объект для исследования - сыр. В нем дольше всего сохраняется присутствие Джасперса. Лаборатория... и немного сыра. Дейсейн нажал кнопку звонка у изголовья своей кровати. Он вздрогнул, когда прямо сзади него раздался женский голос. - Вам сию секунду требуется медсестра? Дейсейн повернулся и увидел громкоговоритель, вмонтированный в стену. - Мне бы хотелось немного сыра Джасперс, - ответил он. - О... сейчас, сэр. - В женском голосе прозвучало восхищение, которое не могла скрыть электроника. Вскоре рыжеволосая медсестра с теми же чертами лица, что и у Мардена, вошла в комнату с подносом. Она поставила поднос поверх газет на тумбочку. - Вот доктор, - сказала она. - Я принесла заодно вам и немного сухого печенья. - Спасибо, - поблагодарил ее Дейсейн. В дверях девушка остановилась. - Дженни обрадуется, узнав, что вы здесь. - Дженни уже проснулась? - О да! В основном во всем виновата ее аллергия на аконит. Мы выкачали из нее весь яд, и теперь она быстро идет на поправку. Она уже хочет встать. А это всегда хороший признак. - А как яд оказался в еде? - спросил Дейсейн. - Одна из студенток-практиканток по ошибке приняла его за капсулу с ЛСД. Она... - Но каким образом яд оказался на кухне? - Это мы еще не выяснили. Несомненно, это какой-то дурацкий несчастный случай. - Несомненно, - буркнул Дейсейн. - Ну а теперь ешьте сыр и отдохните немного, - сказала медсестра. - Звоните в случае чего. Дверь тут же захлопнулась за ней. Дейсейн посмотрел на золотистый кусочек сыра. Резкий запах Джасперса бил в ноздри. Дейсейн отломил пальцами от него уголок и лизнул. Чувства Дейсейна внезапно обострились. Непроизвольно он запихнул весь кусочек в рот и проглотил. Он почувствовал приятный успокаивающий аромат. В один миг в голове все прояснилось. "К чему бы это ни привело, - решил Дейсейн, - но мир должен узнать об этом веществе". Он опустил ноги и встал с постели. В голове застучало. Он закрыл глаза и, почувствовав, как все перед глазами поплыло, схватился за кровать. Головокружение прошло. На подносе Дейсейн обнаружил нож для резки сыра и, отрезав кусочек от золотистого кирпичика, сумел остановить движение руки, уже направлявшейся ко рту. "Тело действует автоматически", - подумал он. Он ощущал мощное принуждение выполнить эту команду, приказ своему телу, но сумел сдержаться... попозже, сперва - лаборатория. Она оказалась оснащенной гораздо более лучше, чем он предполагал: приборов было немного, но здесь было все, что надо для проведения исследовательских работ - хорошая центрифуга, микротом, бинокулярный микроскоп с регулируемым освещением, газовая горелка, ряды чистых пробирок. Дейсейн обнаружил емкость с дистиллированной водой и еще одну со спиртом. Раскрошив кусочек сыра, он смешал их со спиртовым раствором и, положив все это на предметное стекло, занялся исследованием под окуляром микроскопа. Он увидел переплетающиеся между собой нити - молекулы сыра. После наведения резкости нити превратились в спирали продолговатой формы, напоминавшие клетки, которым не давали возможность нормально делиться. Озадаченный Дейсейн откинулся на спинку стула. Строение нитей очень напоминало губчатую грибницу, что не противоречило его первоначальному предположению, что он столкнулся с каким-то новым, выведенным типом гриба. Но что же за активный агент присутствует здесь? Закрыв глаза, Дейсейн задумался и вдруг заметил, что его трясет от усталости. "Не нужно перенапрягаться, - сказал он себе. - Ты еще не до конца вылечился. Для получения результатов некоторых экспериментов требуется время. С этим можно подождать". Он вернулся к кровати и растянулся на простынях. Протянул левую руку к сыру, он отломил кусочек. Дейсейн осознал свои действия, только когда проглотил сыр. Взглянув на крошки, оставшиеся на пальцах, он начал растирать их и почувствовал, как гладко скользит кожа, в которую было втерто масло. По всему телу пронеслась волна блаженства. "Тело делает это, - подумал Дейсейн. - Само по себе, тело делает это без участия сознания. Неужели тело способно выйти из-под контроля и убить человека? Весьма похоже, что это так и есть". Он почувствовал, как его сознание проваливается в сон. Его телу нужен был сон. Его тело, если бы он не заставлял себя держаться, уже бы уснуло. Но сознание его, однако, уже создавало какой-то сон: деревья, за которыми он следил, вдруг стали гигантскими и, переполненные жизненной энергии, выпрыгнули из земли, сбрасывая с себя ветви с непосильным грузом листьев и фруктов. И все это великолепие грелось под лучами солнца цвета золотистого сыра. 12 Когда Дейсейн проснулся, небо на западе было окрашено в оранжевый цвет заката. Он лежал, повернув голову в сторону окна, и смотрел на ослепительно сверкающее небо, словно бы оказавшись под действием неких чар, сродни тем, что охватывали древних греков, когда они поклонялись солнцу. Корабль жизни спускался в свою ежедневную гавань. Вскоре эта земля окажется во власти тьмы. Позади Дейсейна что-то щелкнуло. Комнату затопил искусственный свет, разрушая чары. Он повернулся. В дверях стояла Дженни. На ней был длинный зеленый халат, достигавший ей почти до колен. На ногах - зеленые тапочки. - Тебе уже пора было проснуться, - сказала она. Дейсейн уставился на нее как на незнакомку. Он видел, что это была та же самая Дженни, которую он любил, - ее длинные черные волосы были перехвачены красной ленточкой, полуоткрытые полные губы, ямочка на щеке, - но он заметил едва различимое выражение спокойствия в ее голубых глазах - спокойствия богини. Она направилась к нему, двигаясь так, как в том далеком прошлом, - ему никогда не забыть ее плавной походки. Поразительный страх охватил Дейсейна - сродни тому, который испытывал аттический крестьянин перед дельфийской жрицей. Она была прекрасна... и смертельно опасна. - Ты что, не хочешь спросить, как я себя чувствую? - спросила Дженни. - Я вижу, что с тобой все в порядке, - ответил он. Дженни сделала еще один шаг в его сторону и сказала: - Клара подогнала к нашему дому машину Джерси Хофстеддера и оставила ее там для тебя. Сейчас автомобиль стоит в гараже. Дейсейн вспомнил об этой прекрасной машине - еще одна приманка для него. - А что ты принесла мне в этот раз? - спросил он. - У тебя в руках нет никакой еды, - продолжил он. - Возможно, яд на острие твоей шляпной булавки? В глазах девушки появились слезы. - Не подходи ко мне, - напомнил он. - Я люблю тебя. Дженни кивнула: - Я действительно люблю тебя. И... И я понимаю, насколько опасной я могу быть для тебя. Все время была... - Она зарыдала. - Я понимала, что должна быть от тебя подальше. Но больше не могла выдерживать этого. Как и сейчас. - Ладно, все прошло, - сказал Дейсейн. - Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты не захватила с собой случайно пистолет? Ведь это оружие более эффективно, а пуля быстра. Дженни топнула ногой. - Джил, ты невыносим! - Неужели? - Ты ведь изменился, да? - прошептала девушка. - Неужели ты не чувствуешь ничего... - Я по-прежнему люблю тебя, - перебил ее Дейсейн. - Не подходи ко мне. Я люблю тебя. Дженни прикусила губу. - Разве не было бы милосердно сделать это во время сна? - продолжал он изводить девушку. - И я бы тогда никогда не узнал, кто... - Хватит! Внезапно Дженни сорвала с себя зеленый халат, под которым оказалась белая ночная рубашка, отделанная по краям кружевами. Она стянула через голову ночную рубашку и, бросив ее на пол, осталась стоять обнаженной перед Дейсейном, глядя на него сверкающими глазами. - Видишь? - спросила она. - Здесь нет ничего, кроме женской плоти! Ничего, кроме женщины, которая любит тебя. - Слезы текли по ее щекам. - В моих руках нет яда... О Джил... - Она зарыдала. Дейсейн заставил себя отвести взгляд в сторону. Он знал, что не может смотреть на нее - такую милую, изящную, желанную - и сохранять при этом холодную голову, способную рассуждать. Она была прекрасной и смертельно опасной одновременно - последняя приманка, которой пыталась завлечь его в свои сети Сантарога. У двери донеслось шуршание одежды. Дейсейн повернулся. Она снова стояла, уже одетая в зеленый халат. Щеки ее рдели, губы дрожали, глаза опущены вниз. Дженни медленно подняла глаза и встретилась с его взглядом. - Я не стыжусь твоего присутствия, Джил, - начала она. - Я люблю тебя. Я хочу, чтобы между нами не существовало никаких тайн - тайн плоти... и вообще каких-либо тайн. Дейсейн попытался проглотить комок, застрявший в горле. Богиня оказалась уязвимой. И от этого открытия его грудь сжалась от боли. - Я хочу того же, - сказал он. - Джен... лучше тебе сейчас оставить меня одного. Если ты не сделаешь этого... я просто могу схватить тебя и изнасиловать. Она попыталась улыбнуться, но не смогла, потом повернулась и выбежала из комнаты. Дверь с шумом захлопнулась. На несколько секунд воцарилась тишина. Потом дверь снова открылась, и Дейсейн увидел Паже, стоявшего в проеме и выглядывавшего в коридор. Потом Дейсейн ясно расслышал звуки закрывающихся дверей лифта. Паже зашел в комнату и закрыл за собой дверь. - Что произошло между вами? - спросил он. - По-моему, мы просто поссорились, а затем помирились, - ответил Дейсейн. - Хотя я не уверен. Паже прокашлялся. Дейсейну показалось, что его круглое лицо выражает уверенность, однако не похоже, чтобы доктор над чем-то усиленно думал, Дейсейн в этом нисколько не сомневался. Как бы то ни было, но тут же это выражение исчезло, а в широко раскрытых глазах появился интерес к Дейсейну. - Вы выглядите гораздо лучше, - заметил Паже. - На щеках уже нет прежней бледности. Чувствуете, что к вам возвращаются силы? - По правде говоря, да. Паже взглянул на остатки сыра на тумбочке, подошел к ней и понюхал. - Не совсем свежий, - произнес он. - Я скажу, чтобы прислали свежий. - Да, пожалуйста, - сказал Дейсейн. - Могу я взглянуть на ваши бинты? - спросил Паже. - А я думал, что бинтами займется Бурдо. - Уина задержало дома одно небольшое дельце. Вы знаете, завтра выходит замуж его дочь. Так что он придет позже. - Я не знал. - Сейчас как раз достраивается дом для молодых, - сказал Паже. - Небольшая задержка вышла из-за того, что мы решили построить четыре дома вместо одного. Место это хорошее - вы с Дженни могли бы облюбовать один из них. - Очень мило, - заметил Дейсейн. - Значит, вы собираетесь все вместе и строите дома для молодоженов. - Мы заботимся о себе, - сказал Паже. - Прошу вас, позвольте мне осмотреть наконец ваши бинты. - Пожалуйста. - Я рад, что вы стали более благоразумно вести себя, - заметил Паже. - Я сейчас вернусь. - Он направился к двери в лабораторию и через минуту вернулся с тележкой, поставил ее рядом с кроватью и начал снимать бинты с головы. - Вижу, что вы впустую потратили время в лаборатории, - произнес Паже. Дейсейн поморщился, когда доктор снял бинт с обожженного места на щеке. - Так значит то, что я делал в лаборатории, оказалось впустую? - То, что вы делали? - переспросил Паже. Наклонившись поближе, он внимательно осмотрел щеку Дейсейна. - Похоже, лечение протекает великолепно. Я считаю, что не останется даже и шрама. - Я занимался поисками активного агента в Джасперсе, - сказал Дейсейн. - Уже предпринималось несколько таких попыток, - заметил Паже. - Вся беда в том, что мы слишком заняты более насущными проблемами. - А вы сами пытались? - поинтересовался Дейсейн. - Когда был молодым. Дейсейн подождал, пока Паже снял с головы бинт, и спросил: - У вас остались какие-нибудь записи, выводы? - Никаких записей. У меня никогда на это не оставалось времени. Паже занялся правой рукой Дейсейна. - Что же вы обнаружили? - Я взял бульон, насыщенный аминокислотами. Очень похоже на дрожжи. А вот на этой руке, похоже, шрам останется, но вам нечего особо волноваться, вскоре все заживет. И благодарить за это вам следует Джасперс! - Что? - Дейсейн озадаченно уставился на Паже. - Природа дает, природа же и забирает обратно. Да, изменения в химической структуре вашего тела делает вас более подверженным аллергии, но при этом ваше тело будет вылечиваться в пять - десять раз быстрее, чем во внешнем мире. Дейсейн окинул взглядом свою обнаженную руку. Новая розовая кожа уже появилась на месте ожога. Он видел шрам в том самом месте, о котором говорил Паже. - И что это за изменения в химической структуре тела? - спросил Дейсейн. - Ну, главным образом улучшения в гормональном балансе, - ответил Паже. - Очень похоже на тот процесс, который наблюдается у эмбрионов. - Но это не согласовывается с аллергической реакцией, - возразил Дейсейн. - Я ведь и не говорил, что все так просто, - заметил Паже. - Держите руку на весу. Не двигайте ею. Дейсейн подождал, пока перевязка не будет закончена, потом начал: - А как насчет структуры и... - Что-то среднее между вирусом и бактерией, - поспешил ответить Паже. - В каких-то отношениях напоминает грибок, однако... - Я рассматривал клеточную структуру под микроскопом. - Да, но не ядро. Конечно, какое-то ядерное вещество присутствует, но все дело в том, что на него можно воздействовать таким образом, чтобы был образован вирусный кристалл. - Эти кристаллы и производят эффект Джасперса? - Нет. Однако их можно поместить в подходящую среду, и после надлежащей обработки они-то и производят желаемый эффект. - Какую среду? - Вы знаете это, Джилберт. - Пещера-хранилище кооператива? - Да. - Паже закончил снимать бинты с левой руки Дейсейна. - Не думаю, что на этой руке у вас останется такой же шрам. - Что же такого уникального во внутренней среде пещеры? - спросил Дейсейн. - Мы точно не знаем. - Неужели никто никогда не пытался... - Джилберт, у нас и без того хватает насущных проблем, которые требуют немедленного разрешения, - перебил его Паже. - И одна из них - сохранить свое существование. Дейсейн посмотрел вниз и стал наблюдать за тем, как Паже заканчивает перевязку на левой руке. "Сохранить свое существование", - повторил Дейсейн про себя. - А никто не будет возражать, если я попрошу мне разрешить заглянуть в хранилище? - спросил Дейсейн. - Если найдется время - конечно же, нет. - Паже положил инструменты и бинты на тележку и откатил ее в сторону. - Вот и все. Мне кажется, завтра уже окончательно мы снимем с вас бинты. Ваш прогресс в лечении просто великолепен. - В самом деле? Паже улыбнулся ему. - Страховая компания позаботится о возмещении убытков, нанесенных пожаром в гараже, - сказал Паже. - Я полагаю, Дженни уже рассказала вам о новом автомобиле. - Да. - Мы также заменили вашу одежду. Хотите еще чего-нибудь? - Как насчет замены свободы выбора? - У вас есть свобода выбора, Джилберт, и вам есть из чего выбирать. А теперь у меня есть несколько... - Оставьте советы при себе, - перебил его Дейсейн. - Советы? Я просто хотел вам сказать, что у меня есть довольно любопытная информация для вас. После вашего предложения, чтобы я повнимательнее присмотрелся к тем людям, которых вы обвиняли в попытках убить вас, у меня в голове родилось несколько... - Моего предложения, чтобы вы повнимательнее присмотрелись? - Я взял на себя смелость упредить вас. - Значит, вы загипнотизировали кое-кого из них, - понял Дейсейн. - Вы приготовили диаграмму Дэвиса по их восприим... - Я не гипнотизировал их, - резко оборвал его Паже. - Будете вы молчать и слушать, в конце концов? Дейсейн вздохнул и посмотрел в потолок. - Я провел беседы с несколькими из этих людей, - начал Паже. - Первым - с мальчиком Пити Йориком, потому что это больше всего касается меня - ведь он только что выпущен из школы. И вскрылся один весьма любопытный факт. - Да? - У каждого из этих людей была сильная подсознательная причина бояться и ненавидеть внешний мир. - Что? - Помрачневший Дейсейн озадаченно уставился на Паже. - Они пытались убить вас не как человека Джилберта Дейсейна, - сказал Паже. - Вы - чужак из внешнего мира. Это порождает сильную, до сих пор не разрешенную... - Вы хотите сказать, что считаете в порядке вещей... - Как вы поняли, - перебил его Паже, - причины возникают подсознательно. Однако структура мотивации... - Значит, Дженни и любит меня, и ненавидит одновременно... поскольку я чужак? - Вы правильно все поняли, Джилберт. Дженни не пыталась причинить вам зла. Как раз медсестра-практикантка... - Дженни сказала мне, что она лично приготовила мне еду... - Это только так называется, - перебил его Паже. - На самом же деле она сходила в диетическую кухню и заказала вам еду и наблюдала за ее приготовлением. Однако не могла же она уследить за каждым... - И вы считаете, - перебил в свою очередь его Дейсейн, - что эта... эта ненависть к чужакам и есть причина того, что несколько сантарожанцев пытались убить меня? - Это совершенно очевидно, Джилберт. Дейсейн пристально посмотрел на Паже. Да, несомненно, доктор верит в это. - Значит, пока я живу в Сантароге, мне придется внимательно следить за всеми людьми, которые ненавидят чужаков? - спросил Дейсейн. - Теперь вам вовсе не нужно ничего бояться, - ответил Паже. - Вы больше не чужак. Вы уже один из нас. И когда вы и Дженни поженитесь... - Из всей чепухи, которую мне когда-либо приходилось слышать, - воскликнул Дейсейн, - эта бьет все остальные! Этот... этот пацан Пити хотел попасть в меня стрелой, потому что... - У него патологический страх, что он уедет из долины учиться во внешний мир, - перебил его Паже. - Конечно, он преодолеет этот страх, но эмоции детства более... - А порошок для травли тараканов в кофе, - не дал ему досказать свою мысль Дейсейн. - Ведь это тоже просто... - Это следствие очень печальной истории, - перебил его Паже. - Она влюбилась, когда училась в колледже, в одного чужака - как, например, Дженни, добавлю я от себя. Вся разница в том, что друг Вайны соблазнил ее, а потом бросил. И у нее есть дочь, которая... - О Господи! Да вы в самом деле верите в эту чушь! - воскликнул Дейсейн. Он прижался к стенке кровати и посмотрел на Паже сверкающими глазами. - Джилберт, мне кажется, что гораздо легче поверить в это, чем в вашу сумасшедшую теорию, что Сантарога предприняла массированную атаку на вас. В конце концов, вы должны сами увидеть. - Конечно, - перебил его Дейсейн. - А теперь объясните мне тот инцидент на мосту. Посмотрим, как... - О, проще всего! - воскликнул Паже. - Подозреваемый молодой человек был влюблен в Дженни до того, как в ее жизни появились вы. - Поэтому он просто дожидался момента, когда... - Все это происходило на подсознательном уровне, уверяю вас, Джилберт. Дейсейн пристально посмотрел на доктора. Схема рационального объяснения несчастных случаев, выстроенных Паже, напоминала Дейсейну форму дерева, дерева из его сна. Из темных глубин к сверкающему ослепительно, как солнце, сознанию тянулся мощный ствол. Корни скрывались во мраке. От ствола отходили ветви с уже довольно заметными листьями и фруктами. Оно возникло и не собиралось исчезать, несмотря на свою фальшивость. И его невозможно было срубить, понял вдруг Дейсейн. Слишком уж эта штука была нематериальной. И слишком много было подобных деревьев в этом лесу, который назывался Сантарога. "Это дерево, видишь? Неужели оно не выглядит так, как остальные?" - Мне кажется, - начал Паже, - что, когда вам предоставится время поразмышлять над этим, вы осознаете истину... - О, несомненно, - перебил его Дейсейн. - Я... э-э... я скажу, чтобы вам прислали немного свежего сыра, - сказал Паже. - Из особого хранилища. - Да, конечно. - Я все прекрасно понимаю, - начал Паже. - Вы думаете, что сейчас вы ведете себя, хотя и цинично, но очень мудро. Но со временем вы исправитесь. С этими словами он вышел из комнаты. Дейсейн продолжал смотреть на запертую дверь в течение нескольких минут после ухода Паже. Доктор не мог понять его и никогда не окажется в состоянии понять, как и любой сантарожанец. Даже Дженни, несмотря на ее исключительную восприимчивость, усиленную ее любовью. Слишком уж просты были объяснения Пахе, чтобы их принять. В нем заключена точка зрения официальных властей. "Мне обязательно нужно выбраться из этой сумасшедшей долины", - решил Дейсейн. Он выскользнул из постели как раз тогда, когда дверь открылась и в комнату вошла юная круглолицая и без чепчика студентка-практикантка с подносом. - О, вы встали с постели! - воскликнула она удивленно. - Это хорошо. Она взяла с тумбочки старый поднос, поставила на его место новый. Потом она положила старый на стул. - Пока вы встали, я поправлю вашу постель, - сказала она. Дейсейн стоял, опершись о спинку кровати, пока сестра возилась с постелью. Вскоре она ушла, забрав с собой старый поднос. Дейсейн посмотрел на то, что она принесла: золотистый клинышек сыра, сухое печенье, стакан и бутылка пива Джасперса. В приливе внезапно вспыхнувшего гнева Дейсейн швырнул сыр в стену. Потом он простоял некоторое время, уставившись на пятно в стене, пока не почувствовал успокаивающий вкус во рту и осознал, что он слизывает крошки с пальцев. Дейсейн пристально посмотрел на свою руку, словно она принадлежала какому-то другому человеку. Он сознательно заставил себя не нагибаться и не поднимать сыр с пола, а повернулся к пиву. За бутылкой находилась открывалка. Дейсейн налил пива в стакан и выпил его быстрыми глотками. Только когда в стакане не осталось пива, он почувствовал резкий аромат Джасперса в оставшихся каплях пива. Пытаясь побороть легкую дрожь, Дейсейн поставил стакан на тумбочку, забрался в постель, словно в поисках убежища. Его тело требовало Джасперса. "Это не люди поедают Джасперс, - подумал Дейсейн, - а Джасперс пожирает их". Он ощутил эффект расширения сознания, услышал громогласный шум толпы, неприятно действовавший на психику. Время потеряло свой обычный ход, сжалось, готовое разорваться в любой миг. Дейсейн услышал чьи-то торопливые шаги. Щелкнул выключатель, и его комната погрузилась в темноту. Дверь захлопнулась. Дейсейн открыл глаза и посмотрел в окно, за которым сияли звезды. В их свете он различил свежий клинышек сыра на тумбочке. Остатки сыра со стены и пола убрали. Он вспомнил голос Дженни - тихий, музыкальный, журчащий, словно темная вода над камнями, слегка дрожащий. Неужели где-то здесь, в темноте, находится Дженни? Он не знал точного ответа. Дейсейн пошарил рукой у изголовья кровати и, найдя кнопку вызова, нажал. Из громкоговорителя послышался чей-то голос: - Вам нужна медсестра? - А который час? - спросил Дейсейн. - Двадцать четыре минуты четвертого. Вы хотите снотворного? - Нет... спасибо. Дейсейн сел, опустил ноги на пол и уставился на сыр. - Вы только хотели узнать время? - Сколько весит целая головка сыра Джасперса? - спросил Дейсейн. - Весит? - После паузы последовал ответ: - Они бывают разные. Самая маленькая весит примерно тридцать фунтов. А что? - Принесите мне целую, - попросил он. - Целую... Разве у вас нет сейчас немного сыра? - Мне это нужно для лабораторного исследования, - пояснил Дейсейн и подумал: "Ну вот! Теперь посмотрим, насколько правдив со мной был Паже". - Вам сыр понадобится утром, когда вы проснетесь? - Нет, прямо сейчас. И принесите мне халат и тапочки, пожалуйста. - А не лучше ли доктора подождать. Если... - Если считаете необходимым, свяжитесь с Паже, - перебил ее Дейсейн. - Мне сыр нужен немедленно. - Ну, хорошо. - В женском голосе Дейсейн услышал неодобрение. Он стал ждать, сидя на краю кровати и глядя за окно в темноту. Непроизвольно он отломил кусочек сыра, лежавшего на тумбочке, прожевал его и проглотил. Вскоре из открывшейся двери в комнату проник клинышек света, и вошла высокая седовласая медсестра. Она включила свет. В руках у нее была огромная круглая упаковка золотистого сыра, все еще сверкавшего восковой печатью. - Вот тридцать шесть фунтов первоклассного сыра Джасперса, - произнесла женщина. - Куда мне положить его? - В ее голосе слышались недовольство и протест. - Поищите место на одной из лабораторных полок, - ответил Дейсейн. - А где халат и тапочки? - Если вы будете терпеливы, то я отдам их вам, - ответила женщина. Она протиснулась в дверь лаборатории и через несколько секунд вернулась. Пройдя к двери в противоположном конце комнаты, она открыла ее. Дейсейн увидел за ней висевшую одежду - это оказался платяной шкаф. Медсестра достала из него зеленый халат и пару черных тапочек, которые поставила на пол перед кроватью Дейсейна. - Это все, сэр? - Да... пока. - М-м-м. - Медсестра вышла из комнаты и с шумом захлопнула дверь за собой. Дейсейн еще раз откусил от сыра, лежавшего на тумбочке, надел халат и тапочки и прошел в лабораторию. Медсестра, выйдя из нее, оставила гореть свет. Круглая упаковка сыра лежала на открытой металлической полке справа. "Алкоголь не действует на Джасперс, - подумал Дейсейн. - Иначе бы его не добавляли в местное пиво. Что же уничтожает его? Может быть, солнечный свет?" Он вспомнил тусклый красный свет в хранилище кооператива. "Ладно, есть способы узнать это". Дейсейн закатил рукава халата и принялся за работу. За час три четверти головка сыра превратилась в молочный раствор, и Дейсейн начал работу с центрифугой. Когда были получены результаты из первых колб, оказалось, что их содержимое наслаивается слоями, как это обычно происходит после хроматографии. У верха колбы осела тонкая серебристо-серая пленка какого-то неизвестного вещества. Дейсейн вылил жидкость, выжег отверстие на дне колбы и выдул оттуда неповрежденный кусочек. Немного серого вещества попало на предметное стекло, и он исследовал его под микроскопом. Он увидел грибковую структуру, искаженную, но вполне узнаваемую. Он понюхал предметное стекло. Резкий аромат Джасперса. Потом он начал изменять освещенность предметного столика, вращая ручку регулирования, наблюдая за веществом. Внезапно оно прямо на глазах начало сморщиваться и кристаллизовываться. Дейсейн посмотрел на индикатор освещенности, сделанный в виде спектрального окошка. В данный момент он показывал интенсивность прохождения светового потока в диапазоне от 4000 до 5800 ангстрем. Дейсейн заметил, что кристалл образовался на красном участке спектра. Он снова заглянул в микроскоп и увидел, что вещество полностью превратилось в белую-кристаллическую субстанцию. "Значит, солнечные лучи. Как же уничтожить пещеру? - подумал Дейсейн. - Может, принести бомбу. Или портативную лампу дневного света?" В это время Дейсейн вдруг заметил, как за окном клиники меркнет темнота и возникает темная фигура какого-то чудовища. Дейсейн содрогнулся и повернулся к бутылке с молочным раствором. Действуя механически, он поместил оставшуюся часть раствора в центрифугу, потом отделил серебристо-серую пленку и собрал полученное вещество в темно-коричневую склянку. Из раствора получилось почти пол-литра эссенции Джасперса. Дейсейн понюхал склянку - резкий запах Джасперса ударил в ноздри. Он вылил содержимое на мелкую тарелку, взял шпателем немного вещества и лизнул его. После чего по его спине словно бы промчалась электрическая искра. Ему показалось, что он способен "видеть" кончиком языка или пальца. Дейсейн чувствовал, как стержень его сознания превращается в стальное зернышко, окруженное пустотой. Он сконцентрировал свою энергию и заставил себя посмотреть на эссенцию Джасперса. Там ничего не было! "Что же уничтожило ее? Как могла тарелка стать пустой?" Дейсейн посмотрел на правую ладонь. Как же близко она находится к его лицу! На розовой коже начали проступать серебристо-серые пятнышки. Его сознание заполонили покалывающие ощущения, шедшие от нервных окончаний - сначала от желудка и горла, потом по рукам и ногам. И вот уже словно бы вся кожа вспыхнула огнем. Возникло отдаленное чувство, что тело соскальзывает вниз, на пол, и в тех местах, где тело касалось пола, ему казалось, что пол ослепительно сверкает. "Я съел полную тарелку эссенции, - подумал Дейсейн. Что же способен сделать этот активный компонент, выделенный из более чем тридцати фунтов сыра Джасперса? Действительно, что? Что же он делает сейчас?" Дейсейн чувствовал, что это самый интересный вопрос. Что же он сейчас делает с ним?.. зернышко собственного "я"! Где же оно?" На каком фундаменте реальности покоилось до сих пор его "я"? Дейсейн лихорадочно пытался расширить свое сознание, ясно сознавая при этом, что проецирует свою собственную субъективную реальность на внешнюю Вселенную. Однако одновременно происходит и воздействие Вселенной на его мировосприятие. Он шел за линиями этой проекции, чувствовал, как они проносятся сквозь него, словно сквозь тень. В этот миг он сбился с пути и споткнулся. "Да я - просто какая-то тень!" - мелькнула мысль. Эта мысль привела его в возбуждение. Он вспомнил игры с тенью из своего детства. "Интересно, какую форму примут тени после того, как будет искажено его "я"?" И от этой мысли перед ним предстала картина темного экрана, созданного его сознанием, очерченного бесформенными контурами. Ему захотелось изменить форму. И вот на месте экрана возник какой-то мускулистый герой, бьющий себя в грудь. Дейсейн сменил акцент. Тень превратилась в согбенную, близорукую фигуру ученого в длинном халате. Еще одно изменение - и перед ним обнаженный Аполлон, бегущий по живописной равнине, окруженный женскими фигурами. И снова - труженик, согнувшийся под тяжестью бесформенного груза. С захватывающим дух чувством божественного откровения Дейсейн вдруг осознал, что его картины не выходят за рамки его собственных знаний и представлений, которые, естественно, довольно ограничены. И именно открытие, сделанное сейчас им без чьей-либо помощи, давало ему чувство надежды. Странного рода, смутная, непонятно на что направленная, но которая, несомненно, существовала - не просто надежда, рожденная неуверенностью, а просто надежда без всяких границ, направлений или привязанностей. Надежда сама по себе. И это знаменательное мгновение позволило ему осознать мимолетность мига его собственного существования, его способности как живого существа. Участок, занятый сознанием Дейсейна, пересекло нечто изгибающееся, выгнутое и искаженное. Он узнал зернышко его "я", потерявшего всю свою первоначальную форму. Дейсейн, хихикая, отбросил его. "Кто же отбросил только что это? - подумал Дейсейн. Кто хихикал?" Раздался громкий стук шагов. Голоса. Он узнал неприятные интонации голоса седовласой медсестры, но в нем прозвучали и нотки паники. Паже. - Давайте уложим его на кровать, - сказал Паже. Слова прозвучали ясно и отчетливо. Но не столь ясно виделась ему форма Вселенной, которая стала приобретать размытые очертания радуги, как и не видел он чьих-то сильных рук, пытавшихся погасить ослепительное пламя, которым была объята его кожа. - Трудно возвращаться в обычное состояние сознания, когда ты только что находился за пределами его, - пробормотал Дейсейн. - Он что-то сказал? - спросила медсестра. - Я не разобрал, - ответил Паже. - Вы чувствуете запах Джасперса вон там? - снова спросила медсестра. - Полагаю, он выделил эссенцию и проглотил ее. - О Господи! Что же нам делать? - Ждать и молиться. Принесите мне смирительную рубашку и велите доставить тележку. "Смирительную рубашку? - повторил про себя Дейсейн. - Какая странная просьба!" Кто-то побежал. Как же громко раздаются эти шаги! Хлопнула дверь. Еще какие-то голоса. Какая кругом неразбериха! Дейсейн почувствовал своей кожей, что его поместили во что-то темное. Все зрительные ощущение пропали. Внезапно Дейсейн почувствовал, как его тело сморщилось, и он превратился в ребенка, брыкающегося, вопящего, машущего руками, пытающегося за что-нибудь ухватиться. - Помогите мне! - Это снова был Паже. - Что тут за беспорядок?! - раздался какой-то мужской голос. Однако Дейсейну в этот миг уже казалось, что он превратился в рот, просто отдельный рот. Который дул, дул и дул, подобно ветру. Конечно же, весь мир должен сжаться под напором этого урагана! А потом он стал доской, качающейся на ветру. А в следующий миг - детскими качелями. Вниз и вверх... вверх и вниз. "Лучше хорошо бежать, чем плохо стоять", - вспомнил он. И он бежал, бежал, задыхаясь, хватая ртом воздух. Из кружащихся над ним облаков вынырнула какая-то скамейка. Он рухнул на нее... и стал скамейкой - еще одной доской. И доска эта все глубже и глубже погружалась в кипящее зеленое море. "Жизнь в океане бессознательности", - подумал Дейсейн. Вокруг него становилось все темнее и темнее. "Смерть, - мелькнула мысль. - Именно на фоне смерти я могу познать себя". Темнота рассеялась. Дейсейна несло вверх, к ослепительному свету. И в этом сиянии двигались какие-то темные фигуры. - У него открытые глаза. - Это была медсестра. Какая-то тень промелькнула. - Джилберт? - Это говорил Паже. - Джилберт, ты можешь слышать меня? Сколько Джасперса ты принял? Дейсейн попытался ответить, но губы отказывались подчиняться ему. Снова вернулось ослепительное сияние. - Нам придется самим узнать это, - заметил Паже. - Сколько весила головка сыра? - Тридцать шесть фунтов, - ответила медсестра. - Полное физическое истощение, - это снова произнес Паже. - Приготовьте респиратор. - Доктор, что если он... - По всей видимости, страх не дал медсестре закончить фразу. - Я... готов, - сказал Паже. "Готов к чему?" - подумал Дейсейн. Сосредоточив свое внимание, он вдруг понял, что может заставить это сияние поблекнуть. И в тот же миг в конце туннеля он ясно различил лицо Паже. Дейсейн лежал, беспомощно наблюдая, не способный двигаться, в то время как к нему подходил Паже с колбой в руках, из которой струилась пена и поднимался дым. "Кислота, - подумал Дейсейн, вспомнив слова медсестры. - Если я умру, они растворят мое тело и выльют в канализационную трубу. Нет ни тела, ни улик". Туннель рухнул. Свет, усилившись, начал потом сходиться к одной точке. "Возможно, я уже не существую", - подумал Дейсейн. Стало темнее. "Возможно, я не могу ничего делать, - пришла новая мысль. Еще темнее. "Возможно, меня нет!" А потом наступило небытие. 13 - Возможно было либо излечиться, либо умереть, - произнес желтый бог. - Я отрекаюсь от тебя, - сказал белый бог. - Ты не захотел того, что я предлагал тебе, - укоризненно произнес красный бог. - Ты заставил меня смеяться, - заметил черный бог. - Нет ни одного дерева, которое являлось бы тобою, - подчеркнул зеленый бог. - А теперь мы уходим, и только один из нас вернется, - хором произнесли боги. Раздалось чье-то кашлянье. - Почему у вас нет лиц? - спросил Дейсейн. - Вы различаетесь цветами, но безлики. - Что? - прогромыхал резкий голос. - Вы какие-то странные боги, - продолжал Дейсейн. Он открыл глаза и, увидев черты лица Бурдо, заметил, что тот крайне озабочен и озадачен. - Вовсе я никакой не бог, - сказал Бурдо. - Что вы сказали, доктор Джил? Вам что, приснился новый кошмар? Дейсейн моргнул и попытался шевельнуть руками. Ничего не получилось. Он поднял голову и посмотрел на свое тело, затянутое в смирительную рубашку. Комната пропахла вонью дезинфицирующих средств, Джасперсом и еще чем-то прокисшим и вызывающим отвращение. Дейсейн огляделся. Он по-прежнему находился в изоляторе. Его голова упала обратно на подушку. - Почему меня связали таким образом? - прошептал Дейсейн. - Вы что-то сказали, сэр? Дейсейн повторил вопрос. - Знаете, доктор Джил, мы не хотели, чтобы вы сами себе причинили вред. - Когда... когда меня освободят? - Доктор Ларри сказал, что как только вы проснетесь. - А ведь... я уже проснулся. - Да, я вижу это, сэр. Я просто... - Негр пожал плечами и принялся расстегивать ремни, стягивающие рукава рубашки. - Сколько? - прошептал Дейсейн. - Сколько вы пробыли в таком положении? Дейсейн кивнул. - Целых три дня с небольшим. Сейчас почти полдень. Наконец, когда с ремнями было покончено, Бурдо помог Дейсейну сесть, расстегнул пуговицы сзади и снял рубашку. Ему показалось, что его необычайно чувствительная кожа на спине кровоточит, а мышцы словно принадлежат другому человеку. "Это совершенно новое тело", - мелькнула мысль. К нему подошел Бурдо с белым халатом, накинул его на плечи Дейсейна и завязал сзади. - Хотите, медсестра сделает вам массаж спины? - спросил Бурдо. - В двух местах кожа покраснела, и это не очень-то хорошо. - Нет... спасибо. Дейсейн пошевелил сначала одной, затем другой ногой. Перед глазами возникла знакомая ладонь. Его собственная. "Как может это быть его ладонь, - удивился он, - когда мышцы руки принадлежат какому-то незнакомцу?" - Доктор Ларри сказал, что никто никогда не принимал столько Джасперса за раз, - сказал Бурдо. - Джасперс - это хорошая штука, сэр, но всем известно, что вы приняли его слишком много. - А... Дженни... - С ней, доктор Джил, все в порядке. Она так беспокоилась о вас. Как и все мы. Дейсейн шевельнул одной ногой этого незнакомца, потом другой, пока не удалось свесить их с кровати. Он посмотрел на свои колени. Они выглядели очень странно. - Послушайте, - обратился к нему Бурдо. - Вам лучше остаться в постели. - У меня... Я... - Вы хотите в ванную? Лучше, если я принесу вам судно. - Нет... я... - Дейсейн покачал головой. Внезапно он понял, что что-то не так - его тело испытывало чувство голода. - Я голоден, - сказал он. - Так почему вы сразу не сказали это? Вас здесь уже дожидается отличный завтрак! Бурдо поднял чашку и поставил ее перед Дейсейном. Резкий аромат Джасперса ударил в ноздри. Дейсейн протянул руку к чашке, однако Бурдо остановил его: - Лучше, если я буду кормить вас с ложечки, доктор Джил. Вы еще слишком слабы. Дейсейн остался терпеливо сидеть, позволив накормить его из ложечки. Он чувствовал, как восстанавливаются силы. "Оно никуда не годится, это тело", - решил он. Психика, его внутреннее совсем не соответствовали его внешней оболочке. Дейсейн вдруг спросил себя, а что же его тело ест помимо вездесущего Джасперса. Овсянку, подсказал ему язык. С медом Джасперса и сливками Джасперса. - Вас тут дожидается один посетитель, - произнес Бурдо, когда чашка опустела. - Дженни? - Нет... доктор Селадор. "Селадор!" - Это имя взорвалось в сознании Дейсейна. Селадор доверял ему, надеялся на него. Селадор-то и выслал ему пистолет по почте. - Вы примете его? - спросил Бурдо. - Вы... не будете возражать, если я увижусь с ним? - спросил Дейсейн в свою очередь. - Возражать? А почему это я должен, сэр? "Вовсе не твои, Бурдо, возражения я имел в виду", - сказал про себя Дейсейн. И в этот миг Дейсейна охватило сильное желание послать Селадора подальше. Как же легко было это сделать. Сантарога сможет оградить его от селадоров внешнего мира. Ему нужно только сказать об этом Бурдо, и все будет устроено. - Я... э-э... хочу увидеться с ним, - сказал Дейсейн. Он огляделся. - Вы не поможете мне надеть халат и... есть здесь стул, на котором я мог бы?.. - А почему бы вам, сэр, не устроиться в кресле на колесиках? Доктор Ларри специально послал за одним для вас. Он не хочет, чтобы вы перенапрягались. Вы не должны уставать, понимаете? - Да... да, я понимаю. Кресло на колесиках. Бурдо ушел за Селадором, перекатив кресло в противоположный конец комнаты к двери, ведущей в коридор. Перед Дейсейном находились стеклянные двери, выходившие на открытую веранду, освещенную солнечными лучами. Ему показалось, что его оставили одного, бесцеремонно выставив на всеобщее обозрение, с обнаженной душой, корчившимся в судорогах страха. "А ведь я по-прежнему отягощен тяжким грузом", - мелькнула мысль. Его приводила в замешательство перспектива встречи с Селадором. Исподволь подкрадывался непонятный страх. Селадор умеет различать притворство и обман. Он сразу заметит лживую маску - среди аналитиков с ним сравниться не мог никто. "Селадор унизит меня, - подумал Дейсейн. - Почему это я согласился принять его? Он насквозь пронзит меня взглядом, и я не смогу сопротивляться ему - мои реакции выдадут ему все, что захочет узнать обо мне... о моей неудаче". И в этот момент Дейсейну показалось, что стенки раковины, в которой была заключена его рассудительность, разъедены внешней мишурой и фантазиями. Селадор с резким треском раздавит ее с присущей ему жизнерадостностью. Дверь в коридор открылась. Заставляя себя не торопиться, Дейсейн медленно повернул голову. В дверях стоял Селадор, высокий, с резкими чертами лица, мужчина. Смуглый цвет кожи и диковатые глаза индийца в обрамлении седых волос на висках, такого же серебристо-серого цвета твидовый костюм. У Дейсейна вдруг возникло смутное чувство, что он уже видел это лицо в другой жизни - этот пронизывающий взгляд из-под чалмы, в центре которой красовался кроваво-красный драгоценный камень. Дейсейн покачал головой. "Я схожу с ума". - Джилберт, - сказал Селадор, направляясь к нему. - Во имя Господа, что же ты сотворил с собой? - Дейсейн отчетливо слышал каждое слово, произносимое с оксфордским акцентом. - Мне сказали, что ты получил сильные ожоги. "Итак, началось", - сказал себе Дейсейн. - Я... мои руки и кисти, - произнес Дейсейн. - И еще немного лицо. - Я прибыл только сегодня утром, - сказал Селадор. - Мы все так беспокоились о тебе, знаешь. За все эти дни - ни слова от тебя. Он остановился перед Дейсейном, почти полностью закрыв собой обзор веранды. - Должен сказать, что ты, Джилберт, выглядишь ужасно. Однако, кажется, у тебя на лице не осталось ни одного шрама. Дейсейн поднес руку к щеке. И неожиданно он почувствовал, что это его щека, а не того незнакомца. Кожа на ощупь казалась, гладкой, новой. - Все это место провоняло проклятым мускусным запахом, - пожаловался Селадор. - Ты не будешь возражать, если я открою эти двери? - Нет... нет, пожалуйста, открывайте. Дейсейн поймал себя на том, что борется с чувством, что Селадор - вовсе не Селадор: его слова уже не поражали глубиной мысли, а сам он приобрел некую манерность, которая, насколько помнил Дейсейн, была вовсе не характерна для него. Неужели Селадор изменился? - Чудесный солнечный день, - произнес Селадор. - Почему бы мне не выкатить тебя на эту веранду, чтобы ты подышал свежим воздухом. Тебе это пойдет на пользу. Паника сжала горло Дейсейна. Эта веранда... Он почувствовал, что там его ждет какая-то опасность. Он попытался остановить Селадора, возразить. Однако слова застревали в горле. Селадор понял молчание за знак согласия и выкатил кресло Дейсейна за дверь. Слегка задрожал подоконник, и вот они уже на веранде. Лучи солнца согревали Дейсейна. Его щеки щекотал легкий ветерок, в котором почти уже не оставалось запаха Джасперса, проясняя сознание. Дейсейн сказал: - Разве вы не... - Разве тебя не пьянит свежий воздух? - перебил его Селадор. Он остановился у невысокого парапета, на самом краю крыши. - Ну вот. Ты можешь восхищаться этим видом, а я присяду на этот уступ. Селадор присел и положил одну руку на спинку кресла Дейсейна. - Как мне кажется, к этой палате подведены специальные провода, способные улавливать все звуки, - сказал Селадор. - Однако не думаю, что они установили подслушивающее устройство и здесь. Дейсейн ухватился за колеса, боясь, что кресло внезапно сдвинется вперед, и он свалится с крыши. Он посмотрел вниз на асфальтированную автостоянку, газоны, цветочные клумбы, деревья. До него постепенно доходил смысл слов Селадора. - Специальные провода... способные... - Он повернулся и увидел удивление в темных глазах собеседника. - Очевидно, ты еще не до конца пришел в себя, - заметил Селадор. - Да это и понятно. Ты прошел через горнило ужасных испытаний. Это очевидно. Впрочем, как только ты поправишься, я увезу тебя из этой долины. Уже в конце этой недели ты окажешься в безопасности в обычном госпитале в Беркли, где сможешь отдохнуть и поднабраться сил. Внутри Дейсейна клокотали разные чувства, его сознание стало ареной сражения. "В безопасности. Какое ободряющее слово! Уехать из долины? Ему нельзя покидать ее! Но он должен уехать. Но куда, во внешний мир? Отправиться в этот ужасный мир?" - Тебя что, накачали наркотиками, Джилберт? - спросил Селадор. - Ты выглядишь... таким... таким... - У меня... Со мной все в порядке. - Знаешь, вообще-то ты ведешь себя довольно странно. Ты даже не спросил меня, что же мы обнаружили по тем ниточкам, которые ты нам дал. - И что... - Оказывается, свой бензин они получают из отходов. Что вполне нормально, если принять во внимание экономические мотивы: расчет производится наличными с независимым производителем. Сыр и остальные продукты их кооператива, как утверждают из департамента по сельскому хозяйству, с медицинской точки зрения совершенно безвредны. Однако коллегию департамента, ведающую вопросами недвижимости, заинтересовало то, что никто, кроме сантарожанцев, не может купить собственность в долине. Может быть, они нарушают законодательство, предусматривающее борьбу против дискриминации в... - Нет, - перебил его Дейсейн. - Они... ничего не нарушают. - Ха! Ты рассуждаешь как человек, обнаруживший в шкафу скелет. Ну так что, Джилберт, по-твоему все это? Дейсейну показалось, словно он схвачен вампиром, который собирается выпить из него всю кровь. Селадора его кровь насытит, даст силы. Дейсейн покачал головой. - Ты болен, Джилберт? Может, я утомляю тебя? - Нет. Просто я медленно соображаю. Доктор, вы должны понять, у меня... - У тебя остались записи, Джилберт? Возможно, я смогу прочитать твой отчет и... - Нет... пожар... - Ах да! Доктор, этот Паже, говорил что-то насчет твоего сгоревшего грузовика. Полагаю, все сгорело? - Да. - Ладно, значит, теперь нам, Джилберт, придется обойтись твоим устным рассказом. Есть ли какая-нибудь слабинка, которой мы могли бы воспользоваться для уничтожения этих людей? Дейсейн вспомнил о теплицах - детский труд. Он вспомнил статистические данные, по которым у нескольких сантарожанцев после употребления Джасперса была разрушена психика. Он подумал о наркотическом влиянии Джасперса. О чем не думай - всюду он видел, как можно уничтожить Сантарогу. - Должно быть еще что-нибудь, - сказал Селадор. - Ты продержался здесь намного дольше остальных исследователей. По всей видимости, тебе предоставили возможность свободно перемещаться по долине. Я не сомневаюсь, что кое-что ты обнаружил. "Продержался здесь намного дольше остальных исследователей", - повторил про себя Дейсейн. Эта фраза прозвучала как откровение. Он как бы участвовал в обсуждениях, где решался вопрос о его участии в этом проекте. У Дейсейна в долине живет девушка. Может быть, это именно то, что нам нужно. Безусловно, это дает нам основание надеяться, что он продержится дольше остальных. "Наверное, все так и происходило", - подумал Дейсейн. Подобная бесцеремонность вызывала у него отвращение. - А что, в долину приезжало больше двух? - спросил Дейсейн. - Двух? О чем ты, Джилберт? - Так как, больше двух исследователей было здесь... до меня? - Я не понимаю, откуда ты это... - Так были? - Ну, знаешь, а ты очень проницательный, Джилберт. Да, их было больше двух. Кажется, восемь или девять. - Почему... - Почему тебе это не сообщили? Мы хотели предупредить тебя, чтобы ты был поосторожнее, но потом посчитали, что нет необходимости пугать тебя. - Но вы ведь считали, что они были убиты здесь... сантарожанцами? - Все эти случаи выглядят необычайно загадочными, Джилберт. Мы вовсе не были уверены. - Селадор внимательно и испытующе посмотрел на Дейсейна, широко раскрыв глаза. - Это так, верно? Убийство. И мы в данный момент подвергаемся опасности? У тебя сохранилось то оружие, которое я... - Если бы все было так просто, - вздохнул Дейсейн. - Во имя Господа, Джилберт, что же это тогда? Ведь ты наверняка что-то, обнаружил. Я возлагал на тебя такие надежды. "Возлагал на тебя такие надежды", - повторил про себя Дейсейн. И снова эта фраза как бы открыла дверь, за которой втайне велись разговоры, решавшие его судьбу. Почему Селадор так разоткровенничался с ним? Дейсейн вдруг понял, что его поражает собеседник, внезапно утративший присущую ему глубину мысли. "Куда же делся всемогущий психоаналитик? Неужели он и в самом деле так сильно изменился?" - Значит, вы... вы просто использовали меня, - сказал Дейсейн. Он вспомнил обвинения Эла Мардена. Марден все это понял... - Послушай, Джилберт, давай не будем выяснять отношения. Да, как раз перед тем, как я выехал сюда, Мейер Дэвидсон интересовался тобой. Ты помнишь Дэвидсона, агента инвестиционной корпорации? Ты, Джилберт, произвел на него потрясающее впечатление. Он сказал мне, что уже подыскивает тебе место в своей фирме. Дейсейн уставился на Селадора. Неужели он говорит это всерьез? - Ты окажешься на ступеньку выше, Джилберт, в нашем мире. Дейсейну очень захотелось рассмеяться, но он справился с этим желанием. У него возникло странное чувство, что он порвал со своим прошлым и уже в состоянии заняться изучением той псевдоличности, того жалкого существа, которым был он сам. Тот, второй Дейсейн, ухватился бы за это предложение обеими руками. Новый же Дейсейн понимал, что в этом предложении выражено истинное отношение Селадора и его закадычных дружков к таким, как он: как к полезному, но не очень умному человеку, Джилберту Дейсейну, вспомнил он слова Паже. - Ты уже составил мнение о Сантароге? - спросил Дейсейн. "Интересно, видел ли уже Селадор стоянку подержанных автомобилей Клары Шелер или рекламные объявления на витринах магазинов. - Сегодня утром, дожидаясь, когда мне будет разрешено встретиться с тобой, я проехался немного по городу, - сказал Селадор. - И как тебе показалось это место? - Ответить откровенно? Странное местечко. Когда я спрашивал у местных жителей дорогу сюда, они отвечали отрывисто... и странно как-то. Не совсем... ну, словом, это был не английский, хотя, конечно, было множество американизмов, однако... - У них возник и свой язык - напоминает их сыр, - заметил Дейсейн. - Такой же острый и с характерным привкусом. - Острый! Точно сказано! - А может их назвать обществом индивидуалистов, а, что скажешь? - спросил Дейсейн. - Возможно... но в чем-то они все одинаковы. Скажи мне, Джилберт, нет ли в этом связи с решением направить тебя сюда? - В этом? - Я имею в виду вопросы, которые ты мне задаешь. Должен признаться, что твоя манера говорить очень напоминает... ладно, черт побери, но ты говоришь, как местные жители. - Смуглокожий индиец попытался выдавить из себя улыбку. - Неужели и ты стал местным? Вопрос человека с восточными чертами на смуглом лице и с сильным оксфордским акцентом внезапно показался Дейсейну удивительно забавным. Чтобы Селадор задавал такие детские вопросы... Дейсейн безудержно захохотал. Селадор расценил этот смех по-своему. - Ну что ж, мне остается надеяться, что это не так. - Людей должна интересовать прежде всего человечность, - заметил Дейсейн. И снова Селадор не понял его. - Да, и ты изучал сантарожанцев как превосходный психолог, каким ты и являешься. Хорошо. Ну что ж, тогда... расскажи, что же ты выяснил. - Я скажу это иначе, - сказал Дейсейн. - Иметь свободу - это еще не все, нужно знать, как распорядиться ею. Существует вероятность, что, гоняясь за свободой, люди в каком-то отношении превращаются в ее рабов. - Звучит очень философски, - заметил Селадор. - Ну, а как быть нашим спонсорам, ищущим справедливости? - Справедливости? - Конечно, справедливости. Их заманили в эту долину и обманули. Они вложили огромные средства в нее - и никакой отдачи. А они не такие люди, кто способен стерпеть подобное отношение. - Заманили? - переспросил Дейсейн. - Одно я знаю точно: никто в долине им ничего не отдаст. Каким образом их заманили? Кстати, каким образом им удалось приобрести право на аренду?.. - Это не является насущным вопросом, Джилберт. - Нет, это очень важно! Каким же образом им удалось приобрести право на аренду сантароганской земли? Селадор вздохнул. - Ну, хорошо. Раз ты так настаиваешь. Они выиграли это право на аукционе, где распродавалась государственная собственность, предложив цену в... - Поскольку были уверены, что никто не предложит большую, - перебил его Дейсейн и захихикал. - Неужели они не занимались изучением местного рынка? - Они отлично знали; сколько людей здесь проживает. - Но каких людей? - Что ты хочешь этим сказать, Джилберт? - Сантарога очень напоминает греческий полис, - ответил Дейсейн. - Это общество индивидуалистов, но не коллектив. Сантарожанцы - не рабы какого-нибудь муравейника, которыми можно понукать и услащать пряниками. Это настоящий полис, достаточно небольшой по размерам, чтобы удовлетворять потребности людей. Их прежде всего интересуют люди. Ну, а что касается справедливости... - Джилберт, ты говоришь очень странные вещи. - Выслушайте меня, пожалуйста, доктор. - Ну, хорошо, только я надеюсь уловить смысл во всей этой... этой... - Справедливости, - закончил за него Дейсейн. - Спонсоры, о которых вы упомянули, и правительство, которое они контролируют, больше интересует общественный порядок, чем справедливость. Они унаследовали представления от заскорузлой, давно изжившей себя системы, с которой незаметно для себя срослись. Вы хотите узнать, как сантарожанцы относятся к ним и их махинациям? - Позволь напомнить тебе, Джилберт: именно для этого мы и направили тебя в долину. Дейсейн улыбнулся. Обвинительный тон Селадора не пробуждал в нем угрызений совести. - Нечестная власть, - начал Дейсейн. - Вот что думают сантарожанцы о внешнем мире: "Место, где господствует нечестная власть. Деньги и нечестная власть подчинили себе все там". - Внешний мир, - повторил Селадор. - А ведь ты специально выделил это словосочетание. - Нечестная власть - это власть без управляющего, - продолжал Дейсейн. - Выходя из-под контроля, она уничтожает самое себя и все вокруг. Эта цивилизация представляет собой сплошное поле сражений. Им даны различные термины: рыночное пространство, торговое пространство, суд, выборы, сенат, аукцион, забастовка - но все равно они остаются полем сражений. И это нельзя отрицать: каждый возьмется за оружие, если будет брошен клич войны. - Я уже начинаю верить, что ты защищаешь этих сантарожанских мошенников, - заметил Селадор. - Конечно, я защищаю их! С моих глаз здесь спала пелена, мешавшая мне все ясно видеть! Ведь я продержался намного больше, чем вы рассчитывали, верно? Вы ведь возлагали на меня такие надежды! Как вы можете быть таким наивным?! - Вот что, Джилберт!.. - Селадор встал и посмотрел на Дейсейна сверкающими глазами. - Вы знаете, что я понял, что на самом деле я понял? - спросил Дейсейн. - Справедливость! Вы все так чертовски хотите спрятать за ширмой справедливости и законности свою ложь! Вы говорите мне... - Доктор Джил? - из дверей на веранду донесся голос Бурдо. Дейсейн облокотился о левую сторону кресла и оттолкнулся правым колесом. Кресло завертелось на месте. В ту же секунду Дейсейн увидел Бурдо, стоявшего у открытых стеклянных дверей на веранду, и почувствовал, как его кресло обо что-то ударилось. Он повернул голову в сторону Селадора и успел увидеть, как его ноги исчезают за краем крыши. А потом раздался долгий отчаянный, душераздирающий вопль, а затем глухой удар о землю, звука которого Дейсейн никогда раньше не слышал. Его чуть не стошнило. Бурдо внезапно оказался рядом с ним. Свесившись через парапет, он посмотрел вниз. - О Господи! - пробормотал Бурдо. - О Господи, какой ужасный случай! Дейсейн поднял руки и взглянул на них - свои руки. "Я ведь слишком слаб для того, чтобы это сделать, - попытался уверить себя он. - Я еще не выздоровел окончательно. Я слишком слаб!" 14 - Главной причиной этого несчастного случая, - начал Паже, - было то, что жертва имела глупость встать слишком близко к краю крыши. Допрос производился в палате Дейсейна: "Поскольку она находилась совсем рядом с местом происшествия и в связи с тем, что доктор Дейсейн еще не полностью оправился от травм и шока", - так было указано в официальном протоколе. Специально назначенный по особому распоряжению главного прокурора штата в Сантарогу следователь прибыл как раз перед началом допроса, назначенного на десять часов утра. Следователь, которого звали Уильям Гаррити, очевидно был знаком с Паже. Они приветствовали друг друга по имени и пожали руки у кровати Дейсейна. Гаррити оказался невысокого роста человеком, на первый взгляд даже хрупким, с песочного цвета волосами, продолговатым лицом, на котором застыла маска безразличия. Председательствовал на суде местный следователь, негр, которого Дейсейн впервые увидел этим утром. Звали его Лерой Кос. У него были вьющиеся седые волосы, а квадратное, скуластое лицо было преисполнено чувства собственного достоинства. На нем был строгий черный костюм, и, пока не пробило десять часов, он держался в стороне от царившей перед допросом суматохи - лишь тогда он уселся за судейский стол, ударил один раз карандашом и произнес: - Призываю всех к порядку. Аудитория, в том числе и свидетели, разместилась на складных стульях, которые специально по этому поводу принесли сюда. Гаррити сидел за одним столиком с помощником прокурора округа, которого, как впоследствии выяснилось, звали Нис, Сварфаут Нис; у него были густые брови, унаследованные от своих далеких предков, большой рот и песочные волосы, однако на подбородке отсутствовала характерная ямочка. За два дня, прошедшие с момента трагедии Дейсейн понял, какое море отрицательных эмоций, среди которых преобладал все время растущий гнев, вызвало в нем поведение Селадора на крыше: "Дурак, чертов дурак, погибнуть подобным образом!". Паже, заняв место свидетеля, коротко рассказал о происшествии. - Во-первых, - начал Паже, придав своему круглому лицу выражение негодования, - он не имел никакого права вывозить доктора Дейсейна из палаты на веранду. Я надеюсь, что вполне ясно изложил физическое состояние доктора Дейсейна. Гаррити, государственный следователь, позволил себе задать еще один вопрос: - Вы видели, как произошел несчастный случай, доктор Паже? - Да. Мистер Бурдо, заметив, что доктор Селадор выкатывает моего пациента на залитую солнцем веранду и зная, что это может привести к ухудшению его состояния, позвал меня. Я пришел как раз в тот момент, когда доктор Селадор споткнулся и упал. -