еческих тонов.
   - Размышляю, как его ремонтировать...
   - Джо, я сам это сделаю. Это...
   - Я отдохнул, шкип. Чувствую себя прекрасно. Вы что, меня  не  помните?
Соревнования по плаванию?
   Тишина. Затем:
   - Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо?
   - Все тип-топ, капитан. Лучше не бывает.
   - Рэмси.
   Тот повернулся, реакцией была улыбка, нажал кнопку ларингофона.
   - Я здесь, капитан.
   - Как самочувствие, Джо?
   Рэмси поглядел на Гарсию.
   - Как обычно.
   - Ладно, Джо. Но как только почувствуешь себя слишком  весело,  тут  же
возвращайся. Это приказ.
   - Приятно, капитан. Сколько нефти мы теряем?
   - Потери снижаются по мере нашего подъема.  Сейчас  -  где-то  галлонов
тридцать в минуту. Пусть Рэмси оденет тебя  в  моющийся  гидрокостюм.  Эта
нефть - такая мерзость, а тебе в ней работать.
   - А помните, - сказал Гарсия, - на курсах переподготовки, когда отказал
ваш гидрокостюм. Вы были похожи...
   - Ладно, Джо. Как-нибудь в другой раз.
   - Как "горячо" снаружи?
   - Джо, ты можешь находиться там около часа. То есть, через сорок  минут
работы тебе надо будет возвратиться.
   - Слишком мало времени, шкип. Хоть какой-нибудь запас имеется?
   - Не думаю.  Будешь  следить  за  дозиметром  своего  гидрокостюма.  Мы
всплыли на глубину 150 футов и будем держаться на ручных насосах.  Внешнее
давление - 66 фунтов на квадратный дюйм.  Радиация  -  9050  миллирентген.
Можешь выходить, Джо. Будь осторожен.
   - Капитан, может мне выйти с ним? - спросил Рэмси.
   - Мне не хочется, чтобы вы оба потом были в  "остывающих",  если  можно
без этого обойтись, - ответил Спарроу. - Помоги собраться и будь  наготове
у аварийного выхода.
   - Есть.
   Рэмси достал моющийся гидрокостюм, помог Гарсии одеть  его  и  проверил
все застежки.
   Гарсия сказал в микрофон своего скафандра:
   - Костюм даст мне кое-какой запас по времени. Так что  получше  проверь
непроницаемость.
   Рэмси снова тщательно просмотрел все застежки.
   - Все плотно.
   - Центральный пост, слышите меня?
   - Четко и громко, Джо.
   Я пошел.
   - Мы попробуем проследить за тобой с помощью телекамер. Будь осторожен!
   - Хорошо.
   Гарсия нырнул в открытый люк, закрыл  его  изнутри.  Рэмси  слышал  шум
воды, заполняющей выходную камеру. Он достал еще один гидрокостюм и  надел
его, дважды проверив все застежки. В интеркоме он услыхал голос Боннета:
   - Давление в выходной камере выровнялось.  Внешняя  дверь  открылась...
закрылась...
   Голос Спарроу:
   - Джонни?
   - Тут.
   - Как только из камеры выйдет вода, сразу же залезай в нее и будь готов
заполнить.
   Шум сжатого воздуха. Возле выходного люка загорелась зеленая лампочка.
   - Я пошел внутрь, - доложил Рэмси. Он проверил  внешний  запор,  открыл
крышку люка, влез в камеру и закрыл люк за собой.  Над  краном  заполнения
камеры мигала лампочка. Рэмси подобрался поближе к крану и уселся на пол.
   - Включи переговорное устройство, - раздался голос Спарроу.
   - Вы ко мне? - спросил Рэмси.
   - Да. Мы не видим Джо через носовые камеры.
   Рэмси смотрел на капли воды, просачивающиеся через  вентиль  затопления
камеры, глянул на дозиметр  гидрокостюма.  Остаточный  фон:  опасная  доза
наберется  только  через  семьдесят  часов.  Он  осмотрел  овальный  отсек
выходного люка. Гарсия был снаружи, скорее всего  уже  проник  в  двадцать
седьмой отсек, где была трещина. Рэмси мог  себе  только  представить  эти
мучительные поиски в черной взвеси  липучей  нефти.  Глаза  у  него  стали
закрываться, и он прибавил поступление кислорода от своего акваланга.
   Стрелки часов продолжали вращение: пятьдесят пять минут.
   - Рэмси!
   Тот похолодел.  До  него  дошло,  что  он  уже  получил  какую-то  дозу
облучения.
   - Здесь, капитан.
   - У Джо закончилось  данное  ему  время.  Отправляйся  посмотреть,  что
случилось... и будь поосторожней.
   - Есть.
   Рэмси повернул круглую рукоять заполняющего вентиля, почувствовал,  как
вода залила ноги. Холод проник даже через костюм. Одновременно  загорелась
лампочка предупреждения об радиационной  опасности  и  зажужжал  дозиметр.
Красная стрелка показывала, что при данном уровне можно находиться в  воде
только семьдесят минут.
   Давление в выходной камере выровнялось.  Рэмси  открыл  внешний  люк  и
закрепил крышку. Он взял фонарь, оттолкнулся от края выходного отверстия и
выплыл  наружу.  И  тут  же  его  охватило  чувство  одиночества:  никаких
переговоров с лодкой, поскольку их могли подслушать враги.
   Ручной фонарь высветил страховочный конец Гарсии, змеящийся  в  сторону
кормы, в темноту. Рэмси пристегнул к тросу кольцо у себя на поясе и поплыл
вдоль него. Вода была чернильно-черной, и луч фонаря не мог ее пробить. Он
скорее почувствовал, чем увидал округлость "слизняка": зрение  мало  могло
помочь. Страховочный  конец  шел  вдоль  пластиковой  стенки  и  забирался
наверх, к выпуклости на спине "слизняка".
   Рэмси потянул  за  конец.  Никакой  реакции.  Тогда  он  поплыл  вверх.
Страховочный трос был обмотан  петлей  вокруг  выпуклости  входного  люка,
продолжение терялось в глубине баржи.
   Вход в заполняющий патрубок. Рэмси распутал трос и снова потянул. Потом
открыл задвижку впускного патрубка и нырнул вовнутрь.
   Тут же навстречу ему рванулось целое облако  нефти.  Черные  ее  потоки
циркулировали  по  всей  протяженности  заполняющей  трубы.  Рэмси  закрыл
задвижку, как вдруг движущаяся масса коснулась его. За плечо схватила рука
и сжала: раз, два, три.
   Гарсия. Все в порядке.
   Возвращались они вместе. Свет из выпускной камеры звал к себе из мрака,
и они направлялись к светлому пятну. Рэмси отстегнул пояс от страховочного
конца, и Гарсия забрался в камеру, сматывая трос.  Инженер  закрыл  крышку
люка, задраил его. Рэмси открыл  вентиль  подачи  сжатого  воздуха,  затем
повернулся лицом к Гарсии.
   - В барже все в порядке? - Голос Спарроу в интеркоме.
   - Скорее всего, капитан, - ответил Рэмси.
   - У Джо 25 минут переоблучения.
   Рэмси глядел на нефтяные пятна на своем гидрокостюме. С  бульканием  из
камеры вышли остатки забортной воды.  Рэмси  открыл  кран  подачи  моющего
раствора, чувствуя тугие удары бьющих под давлением струй. Нефть  сходила,
растворяясь в пене.
   - О'кей, Джо, - сказал он.
   Гарсия оставался недвижимым.
   - Давай, Джо, пошли.
   Тот даже не шевелился.
   - Капитан, с ним что-то случилось.
   Никакого ответа.
   Рэмси бросился к люку, ведущему вовнутрь лодки.
   Гарсия вяло кивнул, отступил. Рэмси раздраил люк.  Крышка  отскочила  в
сторону сама, открытая изнутри, и Рэмси увидал Спарроу,  уставившегося  на
него. Капитан протянул руку к его горлу.
   И только сейчас Рэмси понял причину  молчания.  Микрофон  выключен!  Он
нажал на кнопку одетой в рукавицу рукой и еще ухватил рычание Спарроу:
   - ...немедленно в лазарет, Джо!
   - Это струя моющего средства отключила  мой  микрофон,  -  оправдывался
Рэмси.
   - Смотреть надо! - рявкнул Спарроу. - Пошли отсюда.
   Рэмси  последовал  за  Гарсией,  помог  капитану   снять   с   инженера
гидрокостюм. Спарроу помог Гарсии подняться на мостки и снял с него ласты.
Рэмси отступил назад и стянул с себя маску.
   - Устал, - бормотал  невнятно  Гарсия.  -  ...знал,  кто-то  придет  за
мной... вытащит меня... опасности...
   Он направился вниз по лестнице.
   Рэмси снял гидрокостюм,  взял  гидрокостюм  Гарсии  и  тоже  спустился.
Гарсия со Спарроу уже исчезли в двери, ведущей на центральный пост.  Когда
Рэмси прошел туда же, заработали электродвигатели.
   Боннет стоял за штурвалом, один в путанице рычагов  и  циферблатов.  Не
оборачиваясь, он сказал:
   - Иди на пост и помоги мне снова найти это холодное течение.
   Рэмси прошел на свое место, проверил показания внешнего термометра.  На
глаза ему попался дозиметр.
   - Кто поднял тревогу?
   - Капитан. Он не отрывал глаз от него.
   - Так мы с Джо болтались в этом слое?
   - Нет. К этому времени люки были уже закрыты.
   Рэмси опять задрожал, глянув на показания: 42000 миллирентген.
   - Это же смертельная доза. Наверное, течение перемешало слои.
   - Где это холодное течение? - перебил его Боннет.
   Рэмси попробовал провести быстрый поиск сонаром, дождался эха.
   - А ну, два градуса вправо... Так.
   - Точно, удалось.
   - Мы снова нашли его, -  сказал  Рэмси.  -  И  радиация  падает.  -  Он
поглядел на показатель давления: 262 фунта на квадратный дюйм. - Мы  снова
нашли свое холодное течение, - сказал Рэмси. - Пусть оно тащит нас вниз.
   - У баржи положительная плавучесть, ее выталкивает вверх, -  нахмурился
Боннет. Он нажал кнопку ларингофона. - Капитан, у "слизняка" положительная
плавучесть.
   - На какой мы глубине? - ответил ему голос Спарроу.
   - Мы снова в холодном течении. Глубина - около 600 футов.
   - Сворачивай на запад. Курс - 260<sup>o</sup> ровно.
   - А если мы выйдем из термального потока?
   - Вроде не должны.
   - Как там Джо? - спросил Рэмси.
   - Весь в дырках от уколов, - ответил Спарроу.
   Боннет  повернул  штурвал,  выставил  носовые  рули   глубины.   Палуба
накренилась вниз градуса на три.
   - Эта собака еще играется с нами, - сказал Рэмси.
   - Ну почему бы нефти не быть тяжелой как свинец? - спросил  Боннет.  Он
поменял угол наклона кормовых рулей глубины, потом  носовых,  поглядел  на
показатель скорости. - Эта зараза наполовину снизила нам скорость.
   В помещение центрального поста вошел Спарроу, проверил положение  рулей
глубины, глянул на показания приборов.
   Вдруг до Рэмси дошло, что Спарроу понадобился всего один взгляд,  чтобы
ознакомиться с жизнью корабля.
   "Он сам часть этой машинерии", - подумал он.
   - Баржа плохо слушается руля, - доложил Боннет.  -  Мы  потеряли  много
балласта. Теперь  надо  найти  где-нибудь  чистый,  "холодный"  ил,  чтобы
восполнить его запас.
   Рэмси поглядел на  сонарную  карту.  Красное  пятнышко,  отмечающее  их
позицию,  находилось  севернее  зараженных  шотландских  шхер,  на  линии,
ведущей к Ньюфаундленду.
   - Как раз по нашему курсу есть подводная гора Ольга, -  сообщил  он.  -
Западный ее склон омывается чистыми течениями и...
   - Ил там может быть "горячее" наших замедлительных стержней в реакторе,
- перебил его Спарроу. - И все же это может быть для нас шансом. Посему мы
сменим курс.
   - Внешняя радиация  повысилась.  Холодное  течение  уже  меньше  нашего
диаметра.
   - Так держать, - скомандовал  Спарроу.  -  Баржа  подцепила  тут  самую
минимальную  дозу.  Есть  возможность  еще   произвести   антирадиационную
обработку. А наша главная задача - доставить эту нефть домой.
   - Но ведь он тоже будет "горячей", - удивился Боннет.
   - И такую можно использовать, - объяснил ему Рэмси.
   - Ближайшая наша задача, - сказал Спарроу, - набрать  балласт.  Но  как
это сделать, если мы не можем спуститься? Думаю, придется нам потерять еще
одну "рыбку". - Он обратился к Рэмси. -  Джонни,  чувствуешь  ли  ты  себя
достаточно шустрым, чтобы, управляя дистанционно, зацепить  конец  шланга,
засасывающего балласт, концом нашей торпеды "Con-5" и опустить его на дно?
   Рэмси вспомнил  Учителя  Рида  на  торпедной  базе  в  Бока  Рэтон.  Он
поглаживал агатово-темную, гладенькую  поверхность  тонкой  торпеды:  "Это
Con-5. Пуговицы на носу - радар и телекамеры.  С  их  помощью  вы  как  бы
сидите на носу этой крошки, наводя ее на цель". Затем  он  показал  черную
коробку  радиопередатчика  с  телескопической  антенной.   "А   это   блок
управления.  Поглядите,  что  можно  делать  с  торпедой.  Штука  довольно
капризная, так что можно наделать много ошибок".
   - Ладно, так что ты думаешь об этом? - спросил Спарроу.
   - Как только эта крошка сойдет с крепления, она  тут  же  приводится  в
боевую готовность и готова к взрыву. Если я зацеплю ее носом где-то  рядом
с нашим корпусом, нам конец.
   - Так ты считаешь, что не сможешь управиться с ней?
   - Этого я не говорил. - Рэмси поглядел на свои руки. Те не тряслись.  -
Если может кто-то другой, то могу и я, но...
   - Здесь надо молодые руки, - сказал Спарроу. - Лес и я  уже  стары  для
этого.
   - А как же, дедуля, - отозвался Боннет.
   - Я серьезно, - сказал Спарроу. -  Наконечник  балластосборного  шланга
выступает где-то на фут. "Con-5" делает более  15  узлов,  так  что  шланг
натянет хорошо. Это значит...
   - Это значит, что лучше бы я был в порядке, - ответил Рэмси.
   - Такое в первый раз, - сказал Боннет.
   Рэмси вздрогнул.
   - Ладно, в Бока Рэтон говорили, что с "Con-5" я управляюсь нормально.
   - Бока Рэтон? - спросил Спарроу. - Что это за Бока Рэтон?
   Тут до Рэмси дошло, что он сделал следующую  ошибку.  Бока  Рэтон  была
торпедной школой... для специалистов Службы Безопасности.
   - Это, случаем, не тренировочный центр Безопасности? - спросил Боннет.
   - Из-за болезни я не смог  заниматься  со  своим  курсом,  вот  меня  и
послали туда, - объяснил Рэмси, молясь про себя, чтобы ему поверили.
   - Мы будем над Ольгой через двадцать минут, - сообщил Боннет.
   - Я пойду глянуть, как там Джо, - сказал Спарроу и вышел.
   -  Гарсия  собирается  стать   единоличным   владельцем   лазарета,   -
съехидничал Рэмси.
   - Надеюсь, что с ним все в порядке, - ответил Боннет. - Не думаю, чтобы
капитан специально посылал его на ремонт "слизняка". Только я не  смог  бы
это сделать.
   - И я не смог бы, - сказал Рэмси. - Но,  догадываюсь,  у  капитана  был
свой резон. - Он нахмурился. - Хотелось бы знать, чем он  руководствовался
сейчас, вручая мне эту заковыристую работку.
   - А ты уже игрался с "Con-5"? - спросил Боннет.
   Рэмси неожиданно улыбнулся.
   - А как же. Мой инструктор считал себя отчаянным парнем. Мы  брали  две
торпеды: он управлял  одной,  я  -  другой.  Устраивали  в  бухте  игру  в
пятнашки. Кто запятнает первым, тот победил. Знаешь, я брал...
   - Прекрасно, прекрасно, - перебил его Боннет. - Я хочу дойти  до  сути.
Мне не надо большой "ба-бах!". Это  игры  для  молодых,  скажем,  школьные
игры. Так вот, мы уже давно кончили школу. А ты нет.
   - О!
   Боннет довольно засмеялся.
   - Обычно я  тоже  неплохо  играл  в  эти  игрушки.  Знаешь  что,  когда
вернемся, сходим в торпедную школу, и я вызову тебя на  подводный  турнир.
Весело?
   Рэмси быстро пришел в себя.
   - Значит, капитан никогда не ошибается, так?
   - В людях никогда, - ответил Боннет. - То же самое касается и машин.  -
Он прервался, чтобы поправить угол наклона горизонтальных рулей. - А когда
мы вернемся домой, его вызовут на ковер и намылят шею за то, что  напрасно
потерял много "рыбок". Опять же, запчастей.
   Рэмси размышлял: "Уже психолог-первокурсник знает, что лидер  группы  -
это объединяющая сила... логос. Теперь понятно,  почему  у  этого  экипажа
самые высокие показатели. Спарроу - это..."
   - Так вот, когда я подумаю про это, у  меня  прямо  кровь  вскипает,  -
сказал Боннет.
   - Что заставляет твою кровь вскипать? - спросил вернувшийся Спарроу.
   - Все эти высокопоставленные придурки на базе.
   - А для чего они еще существуют? Сколько там до этой горы?
   - Пять минут.
   - О'кей. Джонни, посмотрим, насколько ты хорош в  играх  с  "Con-5",  -
Спарроу указал на торпедный пульт.
   - Как там Джо? - спросил Боннет.
   - Я только что до краев напичкал его декарбонизирующими  уколами.  Если
радиация осядет в костях, как инженера его можно списывать.
   Рэмси неторопливо изучал торпедный пульт.
   - Мы еще вовремя  его  вытащили,  -  сказал  Боннет.  -  Ничего,  через
несколько дней будет как новенький. Без кальция, без карбонатов, без...
   - Только сейчас же закажи ему резиновые кости, - перебил его Рэмси. - А
сейчас помолчи.
   - Маэстро готовится к выступлению, - понимающе сказал Боннет.
   Рэмси глядел на батарею красных тумблеров, смотровых экранов, спусковых
устройств. Перед ним была небольшая голубая палочка, которая в  его  руках
будет представлять "Con-5". Он выбрал одну модельку, подключил  управление
и сказал:
   - Я готов. Глубина?
   - Двадцать две сотни футов до дна, - ответил Боннет. - Можешь  начинать
сразу же. - Гора прямо под нами. - Он приглушил двигатели  настолько,  что
"Рэм" еле двигался.
   - Еще один запасной шланг у нас есть, - сказал Спарроу.
   - Я могу сделать  тренировочную  попытку,  чтобы  взять  пробу  ила  на
радиационную проверку? - спросил Рэмси.
   - Нет.  Все  надо  сделать  быстро.  "Восточные"  могут  услышать  наши
управляющие импульсы. Если дно "горячее", что ж,  у  нас  будет  "горячая"
нефть, ее можно будет использовать на смазку в атомном производстве.
   - Так что, сейчас?
   - Запускай, - скомандовал Спарроу. - Лес, подсвети шланговый барабан.
   - Уже готово, - ответил Боннет.
   Рэмси переключил телеэкран на носовые  камеры  своей  торпеды,  включил
источник излучения широкого спектра, расположенный рядом. Сейчас на экране
была часть корпуса "Рэма", видимая в инфракрасных лучах. Полыхали  боковые
прожектора,  освещавшие  барабан  со  шлангом.  В  другой   части   экрана
показывалось относительное положение подлодки и тоненькой "Con-5".
   - Добавьте, пожалуйста, скорости, -  сказал  Рэмси.  -  Мы  будем  идти
ровнее.
   Боннет продвинул рычаг управления скоростью на одно  деление,  и  "Рэм"
двинулся быстрее.
   Рэмси подвел смертельно опасную торпеду поближе к корпусу.  Он  не  мог
видеть ее остроконечных  стабилизаторов,  но  знал,  где  те  находятся  -
спереди, возле игольчатого носа.
   - Помигай боковыми прожекторами, - попросил он Боннета.
   Тот нажал на тумблер: включено, выключено, включено, выключено.
   Сияние на экране у Рэмси стало тоже мерцать в ритме выключения.
   - Хотелось знать точно, что это те самые прожектора, - объяснил  Рэмси.
Он провел торпеду  над  самыми  фонарями.  Сейчас  наконечник  шланга  был
спереди и торчал под углом в 45<sup>o</sup> от плоскости барабана.
   - Отлично, - сказал Рэмси. - Поехали.  -  Он  отвел  торпеду  назад  на
десять футов и дал на ее двигатели полную мощность. Та  рванулась  вперед,
налетела на конец шланга, как бы поколебалась, но потом помчалась дальше.
   - Захват получился, - сообщил Боннет.
   - Что еще? - спросил Рэмси. Он  чуть-чуть  снизил  скорость  торпеды  и
поглядел  на  данные  прибора,  показывающего  скорость  барабана  шланга.
Внезапно та снизилась до нуля.
   - Ты упустил наконечник, - сказал Спарроу.
   Рэмси повел торпеду по  кругу.  Змеящийся  шланг  снова  был  виден  на
экране. Электронщик снова разогнал свою маленькую "Con-5", и та  захватила
наконечник будто голодная акула. "Надо получше его держать".
   - Я стану ходить по кругу над этой горой, - сказал Боннет. -  Слежу  за
тобой на своем локаторном пульте. За сотню  футов  до  дна  предупрежу.  А
оттуда уже пойдешь сам.
   - На этот раз я ухватил шланг где-то футах в десяти от  наконечника,  -
сказал Рэмси. - Включишь насосы сразу же, как только я воткну шланг в  ил,
это его  удержит  на  месте.  Не  хотелось  бы  пришпиливать  эту  опасную
булавочку слишком близко.
   - Насосы готовы, - доложил Боннет.
   Рэмси  быстро  поглядел  по  сторонам,  увидал  Спарроу  возле   пульта
управления баржой, его руки, лежащие на рукоятках.
   Он представил себе все соединения, идущие  через  управляющий  пульт  к
корме, паутину проводов, соединяющих "Рэм" и "слизняка". Если там не будет
никаких разрывов...  если  удастся  воткнуть  наконечник  шланга  в  ил...
если...
   - Сотня футов, - доложил Боннет. - Ты идешь над восточным склоном горы.
   - Я уже вижу ее очертания, - сказал Рэмси, не отрывая глаз от экрана.
   Он подводил торпеду все ближе и ближе ко дну.
   - На месте, - сказал он. - Скорее всего, ил тут имеется.
   - Помолись, чтобы он был "холодным", - сказал Спарроу.
   - Лучше помолитесь, чтобы у нас был балласт.
   Он подводил торпеду и наконечник шланга все ближе... ближе...
   - Есть.
   - Качай и... держи, - сказал Спарроу.
   Рэмси отцепил "Con-5" от шланга и повел ее наверх.
   - Не уводи эту штуку  слишком  далеко,  будь  наготове,  -  предупредил
Спарроу. - Может надо будет переместить шланг.
   Они ждали.
   - Нос "слизня" опускается, - сказал  Спарроу.  Он  подключил  радиометр
балластного отсека. - Слава Богу, ил "холодный".
   Пока "Рэм" кружил над подводной горой, "слизняк"  понемногу  приобретал
гидростатический баланс. Наконец Спарроу сказал:
   - Отлично, Джонни. Найди какую-нибудь глубокую впадину  для  "Con-5"  и
загони ее туда. Только не надо взрывать.
   - Есть. - Рэмси послал маленькую торпеду вниз, вдоль  склона  подводной
горы, нашел край подводного обрыва и посадил металлическую "рыбку" на дно.
Он отключил дистанционное управление и встал из-за пульта.
   - Шланг уже смотан, - сообщил Спарроу. - Лес, погружение,  и  сразу  же
входим в это холодное подводное течение. Курс - 260<sup>o</sup>. Джонни,  глянешь  на
Джо?
   -  Есть,  капитан.  -  Внезапно  Рэмси  почувствовал  себя   совершенно
обессиленным, он держался исключительно на нервах.
   - А после того и сам пойдешь отдохнуть.
   Рэмси направился в лазарет.
   Гарсия, одетый только в шорты, лежал на кровати  под  лучами  кварцевой
лампы. Он развалился на спине,  заслоняя  смуглой  рукой  глаза.  На  коже
блестели капельки пота. Когда Рэмси вошел, Гарсия отнял  руку  и  поглядел
из-под нее.
   - Это ты?
   - А ты кого ожидал? Генерального хирурга?
   - Не смешно.
   Рэмси коснулся его лба тыльной стороной ладони.
   - Морозит?
   Гарсия прокашлялся.
   - Немного. Это после чертовых декальцифицирующих уколов.
   Рэмси  поглядел  на  расписание  инъекций,  подвешенное   Спарроу   над
кроватью.
   - Самое время делать следующие уколы: декарбонатный  и  дефосфатный.  А
через  час  еще  один  -  десульфатный.  -  Он  прошел  к  медшкафчику   у
противоположной стены, заметил, что Спарроу уложил уже необходимые  шприцы
на стерильной вате, проверил этикетки.
   - Что вы там делали? - спросил Гарсия.
   Рэмси подошел с приготовленными шприцами и сказал:
   - Закачали новый балласт в "слизняка". Повернись-ка.
   - Этот в левую руку, - указал Гарсия. Он протянул руку, проследил,  как
Рэмси продезинфицировал  участок  кожи,  сделал  укол  и  уложил  шприц  в
аптечку.
   После всего Гарсия спросил:
   - Ну что, разгадал ты со своей черной коробочкой капитана?
   Рэмси застыл на месте. Он сделал глубокий  вдох,  чтобы  успокоиться  и
повернулся к Гарсии.
   - Что ты имеешь в виду?
   Лицо Гарсии перекосило усмешкой.
   - Только не строй из себя невинного младенца, Джонни. Ты знаешь меня. Я
их тех, кто способен заменить  тебя  в  электронной  мастерской,  если  ты
будешь в отключке.
   - Но...
   - У меня хобби такое - вскрывать замки и заходить.  -  Гарсия  подложил
руки под голову, скривившись, когда пришлось шевельнуть левой рукой. -  Не
стоило искушать такого парня, как я. Слыхал  про  ящик  Пандоры?  -  Рэмси
смочил языком пересохшие губы.
   - Ты имеешь в виду аппаратуру для дальнего зондирования?
   - Старик, ты что, не понял, твое дело швах. - Он испытующе поглядел  на
Рэмси. - Это устройство в коробке лишь  для  того,  чтобы  замылить  глаза
капитану. Не знаю как, но...
   - Ладно, давай завяжем про это, - предложил Рэмси. - Ты...
   - И я подверг эту штуку испытанию.
   - Испытал?
   - Ты чертовски упрямый тип, Джонни. Если бы я не...
   - Начни с начала, - устало сказал Рэмси. - Хочу знать, что  ты  думаешь
про все это.
   - Довольно-таки много, - ответил Гарсия и лег поудобней.
   Рэмси взял стул и подсел ближе.
   - С самого начала, - начал Гарсия, - ты не посвятил  меня  во  все  эти
тайны  с  черной  коробкой.  С  твоей  стороны  это  было  ошибкой.  Любой
нормальный электронщик  всегда  переполнен  желанием  похвастаться  своими
цацками перед другими, знающими в этом толк, кто говорит на одном  жаргоне
с ним. - Уголки губ Гарсии натянула улыбка. - Кстати, ты  не  употребляешь
жаргона.
   - И что с того?
   - Следовательно, на борту нет никого, кто пользовался бы  твоим  личным
жаргоном.
   - И потому ты решил, что я шпион?
   Гарсия покачал головой.
   - Я никогда не считал тебя шпионом. - Он нахмурился. - Извини. Наверно,
я смог бы предотвратить эту твою несчастную стычку с Лесом. Но я все время
был уверен, что ты не шпион.
   - Откуда такая уверенность?
   - Твоя ирония неуместна. - Гарсия поколебался. - К тому же - моя  жена,
- это двоюродная сестра коммандера Гедсена с "Дельфина". На Геда  огромное
впечатление произвел один парень по  прозвищу  Долговязый  Джон  Рэмси  из
ПсиБю, который вытащил их из больших неприятностей, когда у них  накрылась
кислородная  система.   Он   рассказывал,   что   этот   Рэмси   на   ходу
сымпровизировал "вампиры" и проделал эффектные штучки с ангидразой, о  чем
не писалось в книжках. Он считал, что этот Рэмси спас им всем жизнь.
   - И отсюда ты решил, что я тот самый Рэмси?
   - Гед был _чертовски_  поражен  этим  Долговязым  Джоном  Рэмси,  кроме
одного: он говорил, что рыжий сукин сын действовал  всем  на  нервы  своим
всезнайством.
   - Но в мире полно рыжих...
   - А как же! - Гарсия покачал головой. - Ты из ПсиБю. И только две  вещи
на нашей плавучей  канализационной  трубе  интересуют  тебя  больше  всего
остального: капитан и черная коробка в твоей каюте. Потому-то я  и  вскрыл
ее.
   Рэмси через силу пытался оставаться бесстрастным.
   - И?
   На лице Гарсии появилась таинственная усмешка.
   - Там было отдельное записывающее устройство, сопряженное с таймером. Я
скопировал четыре из твоих лент и проверил назад по времени, что мы  тогда
делали.
   - И что это тебе показало?
   - Когда капитан спал, линии на  твоих  графиках  выравнивались.  И  это
каждый раз.
   Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.
   - Но мне надо было  главное,  основное  доказательство.  Дважды,  когда
капитан калечился - когда его ударило током, и когда  он  счесал  кожу  на
лодыжке - я заметил точное время. Так вот,  именно  в  эти  моменты  линии
графиков на твоих лентах зашкаливали.
   Рэмси про себя промотал ленты назад; теперь  его  тогдашние  недоумения
объяснились.
   - Умно.
   - Спасибо, старик. Я тоже так о себе подумал.
   - И что это доказывает?
   Гарсия поднял брови.
   - Это  доказывает,  что  ты  записываешь  какие-то  внутренние  реакции
капитана. А только одну разновидность  парней  интересует,  что  тикает  в
человеке.
   - Ну?
   - И это элементарно приписывает тебя к головокопателям.
   Рэмси улыбнулся, пусть и невольно. "Ну вот, меня и умыли, - подумал он.
- Хорошо еще, что я в приличной компании".
   - Не думаю, что буду тебя выдавать, - сказал  Гарсия.  -  Представление
еще до конца не выдохлось. Мне следует помнить, что надо благодарить ПсиБю
за одно из самых увлекательных путешествий в своей жизни.
   - Мне кажется, что ты хочешь вмешаться в действие.
   - Боже упаси, нет! У меня всегда имеется своя роль. Но одно, старик,  я
должен сказать. Не стоит подцеплять нашего Сэвви Спарроу на крючок.
   - Не понял?
   - Это он режиссер всего спектакля. Знаешь ты это или  нет,  но  это  он
следит за ходом сценария.
   Рэмси подавил неприятное чувство беспокойства.
   - И поэтому ты не хочешь меня выдавать?
   - Естественно, ты правильно все понял.  -  В  голосе  Гарсии  появились
низкие, звенящие злостью нотки. - А теперь  делай  мне  следующий  укол  и
уматывай к чертовой бабушке! Меня  уже  начинает  доставать  твое  чувство
превосходства.
   Рэмси почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он пару раз глубоко
вздохнул и встал на ноги.
   Гарсия делано перевернулся на живот и прохрипел, прижав губы к подушке:
   - На этот раз, старик, в левую ягодицу. Только не разряди на  мне  свою
злость.
   Рэмси прошел к шкафчику с препаратами, вернулся  со  шприцом  и  сделал
укол.
   - Совсем не больно, - удивился Гарсия. - У тебя железные нервы.
   Рэмси прошел к кровати, положив шприцы на место.
   - Так какое чувство превосходства? - требовательно спросил он.
   Гарсия перекатился на спину, скорчил гримасу, и сказал:
   - Я не имею в виду, что тебе не нравится Лес  или  я,  но,  ради  Бога,
жизнью своей ты обязан...
   - Хватит! - прорычал Рэмси. - Ты говорил здесь о  превосходстве.  Любой
придурок будет говорить тут о превосходстве...
   - Ну ты и сказанул. У всех нас есть свои маленькие  недостатки.  В  том
числе и у юного энсина...
   - Ты имел в виду нечто другое, - нахмурился Рэмси.
   - Да, имел, - согласно кивнул Гарсия. - Скорее всего, ты  просто  хотел
стать в нашей банде своим. Вопреки... - он замолк.
   - Вопреки чему?
   - Своей второй работе.
   - Может и потому... - ответил Рэмси.
   Гарсия отмахнулся.
   - Я никогда над  этим  не  задумывался.  Но  в  этом  есть  смысл.  Вы,
психмены, должны быть чертовски одинокими.  Все  ваши  приятели  -  не  по
профессии - всегда настороже, чтобы не попасться к вам же в когти.
   Рэмси сунул руки в карманы брюк.
   - С чего это такое плохое мнение о психологах?
   - Наблюдал за вашими операциями, док.
   Рэмси фыркнул.
   - Ты же никогда не видел, как я провожу операции. - Он подвинул стул  к
кровати Гарсии и уселся. - Ты хотел поговорить серьезно.
   Гарсия приподнялся на локте.
   - Смотри, старина, я действительно...
   - Твоя тайна вышла наружу, - сказал Рэмси.
   Гарсия побледнел.
   - Что... ты... имеешь... в виду?
   - Сейчас ты ведешь себя и действуешь, как человек под  страхом  лишения
жизни,  более  ужасным,  чем  даже  страх  перед  смертью.  Ты   пытаешься
изобразить из себя жертву, как будто тебя собираются наказывать... - Рэмси
замолк и пристально поглядел на Гарсию.
   - Ну?
   - До этого я как-то не обращал на это внимания. Джо, ты связан каким-то
образом со смертью лейтенанта из Безопасности?
   Гарсия упал на подушку.
   - Нет.
   - И даже косвенно?
   - Я ничего не знал о нем, пока мы не нашли тело.
   Рэмси уже собрался кивнуть, но тут к нему пришла мысль:  "Погоди,  ведь
это не прямой ответ. Это только увертка, отговорка, похожая на ответ".  Он
сказал:
   - Ты предпочитаешь лгать косвенным образом?
   Гарсия уставился в потолок, губы сомкнулись в твердую линию.
   - Ладно, Джо. Поговорим о чем-нибудь еще.
   - А почему бы не поговорить о тебе самом?
   - Ты для меня слишком приятный собеседник. Скажи, Джо,  только  не  как
психологу, что просматривается через твою притворную  стенку  неадекватной
агрессивности...
   - Вот посмотри, парень. - Гарсия повернул голову на подушке так,  чтобы
глядеть прямо на Рэмси. - Вот ты пришел  за  мной,  когда  я  ремонтировал
"слизняка". С твоей стороны это был напрасный, бойскаутский поступок, если
можно так выразиться, и я поблагодарил тебя, когда мы возвратились, но...
   - Поблагодарил меня?
   - А, я и забыл, ты свалял дурака с напором моющего средства, и при этом
твоя аппаратура связи отключилась. Бывает. Так вот, тогда я  сказал  нечто
вроде того, что поступок твой был ненужным. В случае опасности  я  мог  бы
выбраться из "слизняка", прорубил бы стенку... Так что мы...
   - С чем ты мог выбраться?
   - Не понял.
   - Перед тем, как надеть гидрокостюм,  ты  вывернул  карманы.  Твой  нож
оставался здесь, в шкафчике, когда я был готов выйти наружу. Так с чем  ты
собирался прорваться из "слизняка" - с куском пластыря?
   Смуглое лицо Гарсии побледнело.
   - Валяй, продолжай, - предложил Рэмси.
   - Ты выстроил свою роль еще круче, чем даже собирался вначале,  Джонни.
Кто писал для тебя сценарий?
   - Все потому, что ты никогда не видел моих операций. А  сейчас  я  хочу
задать тебе вопрос.  Хотелось  бы  получить  прямой  ответ  и  немедленно.
Хорошо?
   Гарсия слабо усмехнулся.
   - Договорились.
   - Что есть в этой службе, что по-настоящему "давит" на подводника?
   - Ничего на нас не давит, - ответил Гарсия. Мы любим  свою  работу.  Во
всем мире ничего не может сравниться с подводными буксировщиками. Ты будто
играешь с пантерой, ловя ее за хвост.
   - Я серьезно, Джо. Я ищу нечто внутри тебя, что закупорено и  не  может
найти выхода. Мне кажется, я знаю,  что  это  такое,  только  хотелось  бы
услыхать об этом от кого-нибудь еще. Например,  от  такого,  как  ты,  что
разбирается и в людях, и в подлодках. Мне кажется, что раньше мы искали не
в том направлении.
   - Что ты хочешь знать?
   - Я не собираюсь тебе подсказывать. Хочу знать, что есть такого в  этой
службе, что по-настоящему жжет твою задницу, о  чем  вы  предпочитаете  не
говорить даже среди своих.
   Гарсия снова оперся на локоть. Он поморщился, когда двинул рукой,  куда
перед тем делались уколы.
   - Хорошо, Джонни-малыш. Ты заслуживаешь прямого ответа хотя бы  за  то,
что парень ты наблюдательный: нож и все такое. Ты видел, как мы уходили  в
плавание?
   - Да.
   - Выползали, как змеи. Тебе могло показаться, что так заведено.
   - Это требования Безопасности.
   - Да к  чертовой  матери  Безопасность.  Или  эти  тупицы  до  сих  пор
представляют, будто "восточные" понятия не имеют о размещении наших баз?
   Рэмси покачал головой.
   - Ну ладно, допустим, Безопасность уверена, что "восточные" знают, _где
находятся_ наши базы. Если они получили  наше  шифрованное  послание,  они
подтвердят эту уверенность.
   - Они и без того знают об этом. Все эти игры  в  "казаки-разбойники"  -
это для придурков. Единственная причина, по которой  стаи  "восточных"  не
сторожат выходы  из  всех  наших  пяти  баз  -  это  морское  и  воздушное
патрулирование.
   - Пяти?
   - Пять баз, Джонни. Об этом  знает  любой  подводник.  Знают  капитаны,
значит знают и моряки. Это лишь Безопасность может умалчивать...
   - Я тебя не понимаю, Джо. Извини.
   - Джонни, скажем, ты единственный на борту умеешь  управлять  кораблем.
Остальные разбираются в чем-то остальном. Допустим, в реакторах. Для тебя,
Джонни, вопрос жизни и смерти  знать,  что  медцентр  по  лучевой  болезни
находится на другом конце Чарлстонского  короткого  тоннеля,  что  тоннель
этот выходит в Чарлстонскую бухту уже за молом, в сотне футов слева...
   - Я понял, что ты имеешь в виду. Значит, у нас пять баз.
   - Вообще-то было шесть. Но "восточные" устроили диверсию  на  одном  из
наших  подводных  крейсеров,  и  тот  взорвался,  проходя  тоннель  -  как
проходили и мы сами. Сейчас мы имеем там кратер Тела Христова...
   - Погоди! - Рэмси потряс  головой.  -  Но  ведь  это  была  "восточная"
ракета!
   - Дерьмо собачье! И от него так просто не отмоешься, Джонни. Невозможно
объяснить,  каким  образом  эта  ракета  пробила   нашу   "совершеннейшую"
автоматизированную систему защиты и плюхнулась прямиком в тоннель.
   - Как это, в тоннель?
   - Джонни, я был там. Как и другие ребята-подводники. Пусть Безопасность
вешает лапшу на уши кому другому, только не нам. Ты не  скажешь  мне,  как
это ракета, наводимая из Сибири, пусть даже и случайно попадает  в  Техасе
прямиком в яблочко? Уж слишком притянуто за уши.
   Он откинулся на подушку.
   - Допустим, что я согласен с твоими доводами, - сказал Рэмси. - Но  как
быть с моим главным вопросом?
   - Ты все еще собираешься влезть в мои мысли?
   - Я хочу получить ответ на свой вопрос.
   Гарсия уставился в потолок.
   -  Ладно,  Джонни.  На  твой  вопрос  можно   ответить   приблизительно
следующее: во всех службах есть люди - не только  на  подводных  лодках  -
которые настолько больны от войны - войны год за годом,  год  за  годом  -
настолько больны от вечного страха, что им уже безразлично что-то  другое.
Смерть?  Старинная  подруга,  живущая  по-соседству,  за   переборкой.   И
предпочтительным  становится  уже  совершенно  противоположное.  Например,
хочется плевать  на  свои  обязанности,  хочется,  чтобы  выиграла  другая
сторона. Пусть побеждает кто угодно, лишь бы  остановить,  прекратить  это
дело - кровавое, глупое и бесконечное.
   Голос его затих, и Гарсия отвернулся, уставившись в стенку.
   - Но ведь это же безумие, - прошептал Рэмси.
   - Вот именно, - тихо сказал Гарсия. - Не станешь же ты доказывать,  что
война дело разумное. Ведь мы люди, что бы это ни значило. Если  безумие  -
это образец для поведения, тогда все мы и ты мало кого найдем, кто понимал
бы это противоречие. И вот тогда небольшие остатки здравого смысла,  когда
везде льется кровь, будут проявляться совершенно иным образом.
   - Каким?
   - Как у нашего капитана. Ты видел, как он молился  за  души  тех,  кого
убил. Вот это и есть остатки  здравого  смысла,  нормальности.  Ты  можешь
почувствовать это. - Он устремил горящие глаза на Рэмси. - Ты когда-нибудь
думал про то, какие они - эти парни? Черт побери! Не могут же они  слишком
отличаться от нас! У них есть жены, дети, любимые,  надежды  и  страхи.  Я
точно знаю, имеются люди, которые думают про  эту  долбаную  войну  то  же
самое, что и мы, их враги. - Голос его стал громче. -  Ничего!  Главное  -
сказать. Это как боль в  груди,  которая  никак  не  кончается,  а  только
накапливается и накапливается.
   - Джо, спокойней.
   Гарсия расслабился.
   - Все в порядке.
   - Это все военный синдром, давление войны, - сказал Рэмси. -  О  чем-то
подобном я и думал. - Он вздрогнул. - Нет, скорее всего ты говоришь о  том
же самом.
   - Каком том же?
   - Каким-то образом это может быть связано с инстинктом смерти.
   - Ой, для таких, как я, это слишком заумно.
   - Я этого не говорил.
   -  Но  предположил,  Джонни-малыш.  Еще  один  из  ваших  эзотерических
нонсенсов. Я изучал психологию. Читал и старых, и новых мастеров:  Фрейда,
Юнга, Адлера,  Фримана,  Лози,  Кмисая.  Я  искал  ответы,  а  нашел  лишь
толкования, оговорки. Но жаргон я знаю.
   - Тогда ты знаешь и про "инстинкт смерти".
   - А как же, Джонни. И "восточные", и мы - все слепо прут  к  тотальному
уничтожению. Ты это хотел мне сказать?
   - Нет, не совсем то. Я думал про другое. Но, может, я ошибался.
   - А может, и я хочу быть слепым.
   - Да. Мы слишком рано перескочили к другим проблемам, Джо.  Ты  мне  не
ответил.  Готов  ты  мне  сказать,  что  это  "восточные"   сделали   тебе
предложение делать грязные делишки для них?
   Гарсия холодно поглядел на него.
   - Надеюсь, что мы  оба  будем  жариться  в  аду,  -  сказал  он,  четко
выговаривая слова.
   Рэмси поднялся.
   - Ты мне очень помог, Джо. Но тебе и вправду надо отдохнуть.
   Он отключил кварцевую лампу над кроватью и пошел к двери.
   - Ты думаешь, что я "спящий" агент? - спросил Гарсия.
   Не поворачиваясь, Рэмси ответил:
   - А разве "спящий" полезет получать сверхдозу  радиации,  чтобы  укрыть
нас от врагов?
   - Возможно, - ответил Гарсия. - Если ему осточертела его работа,  и  он
устал от войны так же, как и я.
   "И это именно тот ответ,  которого  я  боялся",  -  подумал  Рэмси.  Он
сказал:
   - Отдыхай.
   - Чтоб тебя черти разодрали.
   Рэмси вышел в коридор и внезапно заметил,  что  этот  серый  проход  не
ведет никуда. Он подумал:  "Мой  собственный  мир  катится  к  шизофрении.
Безопасность! Их задача - сделать нас еще  большими  шизоидами,  разрушить
как можно больше  коммуникативных  связей".  Он  опять  повернулся,  чтобы
посмотреть на Гарсию. Тот повернулся на бок и глядел в стенку. "Вот почему
так важно  принадлежать  к  группе  Сэвви  Спарроу.  Здесь  есть  островок
здравого смысла".
   Тут он вспомнил Хеппнера, сошедшего с  ума  электроника.  "Если  ты  не
можешь быть вместе, и не можешь уйти - что тогда?"
   И форма, и содержание вопроса стали преобразовываться в сознании Рэмси.
   Он направился на центральный пост. Помещение показалось ему  громадным:
тепло, горят красные и зеленые огоньки, свистящий шум  двигателей,  легкий
запах озона и масла, протекающего  в  глубоко  скрытых  системах,  запахи,
которые не могли полностью поглотить никакие фильтры.
   Спарроу  стоял  у  штурвала,  совершенно  истощенная   фигура,   одежда
болталась на нем мешком. Внезапно до  Рэмси  дошло,  что  капитан  страшно
потерял в весе, хотя, вроде бы, для этого не было никакого повода.
   - Как там Джо? - спросил Спарроу, не поворачиваясь.
   "Он увидал мое отражение на приборном стекле, -  подумал  Рэмси.  -  От
него ничего не уйдет".
   - Похоже, что с ним все  будет  в  порядке,  -  ответил  Рэмси.  -  Его
"вампир"  показывает  отрицательное  поглощение.  Наверное,   он   немного
облысеет, и, конечно, его ждут приступы тошноты.
   - Мы высадим его в Чарлстоне, - сказал Спарроу. -  "Вампир"  ничего  не
может сказать, как там у него с костным мозгом.  Главное,  чтобы  не  было
слишком поздно.
   - Пока что все говорит  за  то,  что  он  выкарабкается.  Ионы  кальция
заменятся на незараженные. По сульфатам показатели отрицательные. Так  что
с ним все будет хорошо.
   - Дай Бог, Джонни. Я проплавал с ним долгое  время,  и  потому  мне  не
хотелось бы его терять.
   - Он знает об этом, капитан.
   Спарроу обернулся, сделал странный, плавный жест рукой, улыбнулся.
   - Догадываюсь, что так оно и было.
   А Рэмси подумал: "Ты не можешь сказать мужчине, что  любишь  его.  Нет,
если ты сам мужчина. Еще одна  проблема.  У  нас  нет  подходящего  слова,
которое не переходило бы на секс". Он спросил:
   - А где Лес?
   - Пошел немного отдохнуть. Двадцать минут назад мы вышли в  Арктическое
течение.
   Рэмси направился к своему посту у локационного пульта, положил руку  на
вентиль воздухообменника. В голове  клубились  мысли.  После  разговора  с
Гарсией он  будто  бы  поднялся  к  поверхности,  давление  внутри  головы
уменьшилось.
   - Через час Лес заступит на вахту,  -  сказал  Спарроу.  -  Пока  же  я
справляюсь и сам. Ты придешь через три часа. Будем  уплотнять  расписание,
пока нет Джо.
   - Хорошо, капитан.
   Он направился к себе в каюту и вдруг понял, что  чертовски  устал.  Ему
было не до телеметрии и лент с записями. Он и так знал,  что  там  увидит:
железное самообладание, самоконтроль, выдающие себя  за  нормальность.  Но
может это и была нормальность. Он заснул, даже не раздеваясь.


   "Рэм"  пробирался  на  юго-запад,  в  родные  воды,   стрелки   таймера
продолжали отсчитывать дни. Монотонная смена  вахт  среди  холодных  труб,
циферблатов, рычагов, вентилей, мигающих ламп и жужжания приборов.  Те  же
самые лица и те же самые опасности.
   Но даже и риск может надоесть.
   Далекий звук винтов в зоне, где все звуки означают "охотника".
   Ждать и слушать. Пробираться вперед на самой малой  скорости.  Ждать  и
слушать. Опять проползти на несколько миль. Ждать и слушать. Далекие звуки
исчезли. "Рем" наращивает скорость, следя за происходящим вокруг  красными
глазками локаторов и сонара.
   Гарсия поднялся уже на четвертый день - выглядел он  угрюмо  и  злобно,
особенно, когда рядом был Рэмси.
   Буксировщик, не смотря ни на что, держал путь  в  безопасные  для  себя
воды, таща за собой упирающегося "слизняка" - приз, уведенный из-под  носа
у самой смерти.
   И особенное напряжение - новый  род  давления  -  влияло  на  поведение
экипажа "Рэма". Оно как бы говорило:  "Мы  собираемся  сделать  это...  Мы
собираемся сделать это... Мы уже почти сделали это...
   Разве не мы?"
   Рэмси спал в своей койке, сражаясь с  безмолвным  кошмаром,  в  котором
Спарроу, Гарсия и Боннет внезапно поворачивались к нему,  и  у  всех  были
лица безумного Хеппнера.
   Медленно, очень медленно кошмар покинул его, оставив лежать  неподвижно
в схожей с материнской утробой неподвижности подлодки.
   Неподвижность!
   Рэмси уселся на койке,  уже  полностью  проснувшись.  Все  его  чувства
буквально  кричали  о   присутствии   странного,   чужеродного   элемента:
спокойствия. Он взял себя в руки  и  включил  бра  над  койкой.  Свет  был
тусклым - значит, они шли на аварийных аккумуляторах.
   - Джонни! - Голос Спарроу в настенном динамике.
   - Я здесь, капитан.
   - Немедленно в мастерскую. У нас неприятности с реактором.
   - Бегу.
   Ноги сами вскочили в туфли. Рэмси  выключил  свет,  выскочил  в  дверь,
наверх по лестнице, перескакивая по две ступени  за  раз,  потом  вниз  по
проходу, в мастерскую, где сразу же включил переговорное устройство.
   - Я на месте, капитан. Что-то серьезное?
   Ответил Боннет.
   - Авария на всю катушку.
   - Где капитан?
   - Впереди, вместе с Джо.
   - Но  ведь  Джо  нельзя  там  ни  в  коем  случае  находиться.  Он  еще
"остывает".
   - Это случилось на его вахте. Ты же знаешь, как...
   - Джонни! - Голос Спарроу в интеркоме.
   - Здесь.
   - Переводи мастерскую на минимум потребления энергии и беги вперед.
   - Есть.
   Рэмси обнаружил, что руки уже сами знают, за какой тумблер взяться.  Он
благословил долгие часы упорных тренировок на макете. Но сейчас  произошло
то, о чем говорил  куратор  Рид:  "На  подлодке  нет  такого  понятия  как
маленькая, небольшая авария". На всякий случай  Рэмси  снова  оглядел  все
вокруг: лампы готовности горят янтарным  светом,  все  штекера  отключены,
главный рубильник отключен, индикатор релейной цепи  связи  с  центральным
постом горит зеленым. Он включил ларингофон:
   - Лес, все на тебе.
   - Беги уже.
   И он выбежал в дверь, повернул в центральный  проход,  через  помещение
поста управления, даже не  глянув  на  Боннета  и  на  центральные  мостки
машинного  отделения.  Здесь   тихо   гудел   всего   один   электромотор:
аккумуляторы позволяли лишь самый тихий ход.
   Гарсия стоял рядом со входом в тоннель, ведущий к  реактору.  Его  руки
дергали молнию скафандра антирадиационной защиты.
   Первой мыслью Рэмси было: "Что случилось со Спарроу? Он не мог  послать
Джо туда!" Но потом он все понял.
   Рядом с Гарсией был  захват  наконечника  шланга  с  моющим  средством.
Спарроу стоял в футах двадцати, на нижних мостках. Пространство между ними
было все запачкано пятнами пены. Как только капитан попытался сделать  шаг
вперед, Гарсия бросил молнию и схватился за шланг.
   - Оставайтесь на месте!
   Голос Гарсии звучал металлическим эхом, и Рэмси понял, что тот  говорит
в микрофон своего скафандра.
   Гарсия направил наконечник шланга на Спарроу.
   - Еще шаг, и снова испытаете эту дрянь на вкус.
   Рэмси прошел к левой вертикальной лестнице,  спустился  к  Спарроу.  Он
увидел, что весь перед одежды Спарроу был в пятнах пены, и догадался,  что
может сделать с человеком струя, бьющая под высоким давлением.
   - Набросимся на него, капитан? - спросил он. - Я мог бы спуститься.
   - О, а это, случаем, не головокопатель? -  спросил  Гарсия.  Молния  на
скафандре уже пустила.  Пластина  кварцевого  стекла  на  шлеме  скафандра
поблескивала, будто глаз циклопа.
   Спарроу взглянул на Рэмси, потом повернулся к Гарсии спиной.
   - Пока у него шланг, мы ничего не сможем сделать. Придется  согласиться
на его условия.
   - Пусть и головокопатель соглашается, - сказал Гарсия. Его голос гремел
из динамика на переборке. - Это его прерогатива.
   - Ведь Джо всего четыре дня назад получил уже дозу облучения, - заметил
Рэмси.
   - Это мое представление! - сказал Гарсия. - Это моя роль.  Я  собираюсь
зайти в тоннель, и ничто не сможет меня остановить. К тому же я  знаю  эту
часть лодки лучше всех.
   Рэмси глянул на открытую дверь в тоннель и вдруг вспомнил, что это  тот
самый, где они нашли мертвого офицера Безопасности.
   Гарсия уже наполовину повернулся к ходу в тоннель.
   - Остановись, Джо! - загремел Спарроу. - Это приказ! - Он резко  рванул
вперед, но тут же был отброшен тугой струей из шланга.
   Рэмси за его спиной тоже получил свою порцию, поскользнулся и  упал  на
колени. В то время, как он поднимался на ноги,  Гарсия  исчез  в  тоннеле,
закрывая за собой ход.
   - Он взял с собой ломик, собираясь завернуть запоры изнутри,  чтобы  мы
не пошли за ним.
   Они услыхали скрежет металла по металлу.
   Голос Гарсии пришел из стенного динамика.
   - Правильно, капитан. Вы не сможете со  своими  ребятами  помешать  мне
сыграть мою роль.  Зато  у  вас  есть  места  в  переднем  ряду,  так  что
наслаждайтесь представлением.
   - Он успел запереть дверь? - спросил Рэмси.
   Спарроу, скользя на пене, подобрался к ходу, проверил запоры.
   - Завертки затянуты.
   - Он что, с ума сошел?
   - Да нет же! - заорал на него Спарроу. -  Авария  реактора.  Вот  он  и
помчался сделать все, что можно!
   Рэмси глянул на радиометр над  ходом  в  тоннель  и  заметил,  что  его
стрелка была в красном секторе.
   - Капитан, здесь "горячо"!
   Спарроу хлопнул рукой по прибору, стрелка  отошла  назад,  указывая  на
семичасовый предел пребывания в этой зоне.
   -  Заклинило,  когда  он  открывал  ход!  -  Он  метнулся  к  ящику   с
инструментом. - Джо! Ты меня слышишь?!
   - А как же, капитан! Не надо так кричать. Я пока еще в тоннеле.
   - Джо! Неподчинение приказу - это серьезный проступок!
   В динамике загрохотал смех Гарсии:
   - Ладно, шкип, заведите на меня дело!
   - Что случилось в реакторном отсеке? - спросил Рэмси.
   Спарроу стал вытаскивать инструмент из ящика.
   - Весь мой ремонт пошел к чертям собачьим. Болты  снова  срезало.  Весь
реактор пополз влево и заклинил систему дистанционного  управления.  -  Он
глянул на часы. - Заряда аккумуляторов нам хватит еще  на  полчаса.  Когда
рули глубины перестанут удерживать нас на  одной  глубине,  нам  конец.  И
многое зависит от реактора. Если повезет - критической массы не получится.
А если не повезет - вся лодка будет заражена,  а  мы  вместе  с  ней.  Это
долгое умирание...
   - Но если Джо и выживет, его все равно не достанешь, - сказал Рэмси.  -
Даже если он и рискнет...
   - Идиот! - заорал Спарроу. - Что это за намеки? Ты что,  не  понимаешь,
есть только одна возможность - поставить реактор на место.
   В голове Рэмси пульсировала только одна мысль: "Я сделал это! Я  пробил
его железное самообладание! Теперь его эмоции будут нормальными!"
   - Капитан! - Голос Боннета в интеркоме.
   - Да? - ответил Спарроу в свой ларингофон.
   - Я подключился к боковым телекамерам в реакторном  отсеке...  Господи!
Джо! Убирайся оттуда! Капитан, он уже в реакторном отсеке!
   - Этого я и опасался, - пробормотал Спарроу. - Отче наш, защити его.  -
Он уставился на дверь, ведущую в тоннель. - "Господь - Пастырь мой; я ни в
чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и  водит  меня  к
водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на  стези  правды  ради
имени Своего. Если я пойду и долиною  смертной  тени,  не  убоюсь  зла..."
[Псалом 22: 1-3]
   - А теперь послушайте! - В динамике на переборке раздался голос Гарсии.
- Я могу оставаться здесь минут пятнадцать. Когда  я  освобожу  устройство
дистанционного управления, будьте готовы сразу же его испытать.
   - Обязательно, Джо, - прошептал Спарроу.
   Он открыл панель на передней  переборке,  проверил  возможность  работы
левого манипулятора.  Когда  он  включил  тумблер,  индикаторные  лампочки
загорелись красным.
   - Практически, он уже мертв, - сказал Рэмси.
   - Заткнись! - прорычал  Спарроу.  -  Лучше  подключи  главный  экран  к
телекамерам реакторного отсека.
   Рэмси бросился выполнять приказ. Экран ожил. На  нем  был  неуклюжий  в
своем скафандре Гарсия. Он согнулся  в  три  погибели,  пытаясь  поставить
реактор на место с помощью домкрата. Медленно-медленно смертельно  опасный
блок возвращался на свое место на фундаменте. Они чувствовали, как  Боннет
управляет рулями, чтобы выровнять перемещение масс.
   Спарроу нагнулся  над  инструментальным  ящиком,  который  он  взял  из
хранилища в переборке и вытащил большой торцевой ключ.
   - Давай попробуем сломать один из запоров.
   - Нижние завертки  он  затянуть  не  мог,  -  сказал  Рэмси.  -  Ломаем
верхние!..
   Спарроу вставил ключ в головку верхнего запора.
   - Они шикарно натаскали тебя для выполнения этого задания.
   "Черт, что он хотел этим сказать?" - подумал Рэмси.
   - Давай сюда! - прохрипел Спарроу.
   Рэмси навалился на ручку ключа. Внезапно  задрай  провернулся,  головка
сломалась. Рэмси взял молоток и пробойник и пробил кусок запора в тоннель.
   Спарроу вставлял ключ в головку уже другого запора.
   Рэмси глянул вверх, на экран. Реактор уже вернулся на свое основание, а
Гарсия закреплял его новыми болтами.
   - Давай, давай! - поторопил Спарроу.
   Они сломали второй задрай, услыхали звон металла в тоннеле, когда  упал
ломик, оставленный Гарсией. Спарроу распахнул дверь настежь.
   Стрелка радиометра зашкалила.
   - Скафандр! - крикнул Спарроу и бросился к хранилищу.
   - Шкип! - Голос Гарсии в динамике. - Передайте моей жене, что теперь ей
нечего бояться. Она поймет.
   - Обязательно, Джо.
   - Скажите, пусть она переедет куда-нибудь и сменит имя.
   - Зачем?
   Рэмси бросил капитану скафандр и стал одевать свой.
   - Джонни поймет.
   Спарроу влез в свой скафандр, поглядел на Рэмси.
   - Ты понимаешь?
   Тот лишь кивнул, так как не мог издать ни звука.
   Надев шлем, капитан сказал в свой микрофон:
   - Джо, мы взломали двери в тоннель. Я тащу шланг с моющим  раствором  и
свежий скафандр. Выходи оттуда!
   - Я слишком "горячий", - ответил Гарсия. - Оставьте меня здесь.
   - Выходи, или я приду за тобой сам! - крикнул Спарроу.
   Рэмси подал капитану запасной скафандр, глянул на  верхний  экран.  Там
был Гарсия, сидящий на пластинах  внутреннего  покрытия  отсека.  Внезапно
гигантский манипулятор над его головой рванул вниз. И тут же  в  интеркоме
раздался голос Боннета:
   - Шкип, дистанционное управление манипулятором восстановлено. И я  могу
воспользоваться им, чтобы убрать оттуда этого придурка. Может, у него  еще
имеются какие-то шансы выжить, - Боннет всхлипнул.
   - Я пойду за ним, - сказал Спарроу.
   - Вы что, не поняли?! - крикнул Гарсия. - Оставайтесь на месте, шкип!
   - Я пошел, - повторил капитан. Он взял  шланг  с  моющим  средством  за
наконечник.
   Гарсия уже почти визжал:
   - Капитан! Я тот самый ваш шпион! Не валяйте дурака!
   - Ты инженер моей команды, -  сказал  Спарроу.  Он  прошел  в  тоннель,
волоча за собой шланг и скафандр.
   - Вы не можете... - дошел до них  голос  Гарсии.  После  этого  инженер
замолк, скрючился и упал на пол.
   В машинном отделении, где оставался Рэмси, уже  загорелись  лампы,  все
четыре электромотора завели привычную песню.  Ему  показалось,  как  будто
"Рэм" поднялся на ноги, услыхав  чей-то  приказ.  Рэмси  не  мог  оторвать
взгляд от экрана. Громадная лапа манипулятора согнулась над лежащей ничком
фигуркой Гарсии, осторожно сомкнула захват, перенесла  тело  в  тоннель  и
принялась укладывать на место плиты покрытия.
   - Я схватил его, - сообщил Спарроу. Из тоннеля понеслись клочья пены.
   Рэмси боялся даже взглянуть на радиометр над дверью. Стрелку  заклинило
на красном поле. "Мы подхватили дозу, да ладно", - подумал он.
   Когда Рэмси пришел на центральный пост, Боннет уже стоял за штурвалом.
   - Мне помощь не нужна, - сказал он и прошел в заднюю дверь.
   Рэмси  вернулся  в  машинное  отделение  по  своим  же  мокрым  следам.
"Обнаженные душой, обнаженные телом, - думал он. - Сейчас  мы  всего  лишь
элементарная суть, квинтэссенция".
   Он подскочил к блоку управления на переборке и  включил  вентиляцию  на
полные обороты, чтобы убрать из воздуха радиоактивные ионы.
   - Джонни! - голос Спарроу.
   Тот ответил в свой ларингофон:
   - Здесь, капитан.
   Спарроу понизил голос:
   - Здесь  ты  ничем  не  поможешь,  Джонни.  Если  ценишь  свои  мужские
достоинства, убирайся от выхода из тоннеля. Джо "горячий". Слишком!
   - У меня есть двое детей, - ответил Рэмси. - Выносите его.
   - Он уже здесь.
   Безвольное тело Гарсии выползало из тоннеля, будто  личинка  насекомого
из трещины в коре. Рэмси уложил его на полу. Спарроу помог ему.
   - Я пока только окатил его моющим  средством,  прежде,  чем  всунуть  в
свежий скафандр. Но все равно, он слишком "горячий".
   Рэмси наклонился, расстегнул молнию в передней части скафандра  Гарсии.
Капитан помог извлечь ни на что не реагирующее тело. Они затолкнули Гарсию
в камеру антирадиационной обработки. Спарроу стянул с себя скафандр и тоже
вошел в камеру. Рэмси забрал их скафандры, забросил их подальше в тоннель,
потом стянул с себя свой и затолкал туда же.  После  этого  закрыл  дверь,
посадив ее на болты торцевым ключом.
   Дверь в камеру антирадиационной обработки распахнулась настежь.  Оттуда
вышел голый Спарроу, волоча за собой Гарсию.
   - Мы заменим ему каждую капельку крови, - сказал капитан.  -  Заходи  в
камеру, только сначала сбрасывай одежду, а потом приходи в лазарет.  -  Он
взял Гарсию за руки и стал подниматься на мостки, мышцы на спине  и  ногах
напряглись под тяжестью груза.
   Рэмси сказал в свой ларингофон:
   - Лес, капитан несет Джо наверх. Помоги ему.
   Потом он сам забрался  в  камеру  и  включил  программу  обработки  для
средней степени зараженности. Тугие струи моющего  средства,  рассчитанные
на человека в защитном скафандре, иглами били  в  его  тело.  Рэмси  силой
стащил с себя одежду и бросил ее в угол, отключил душ, вышел и пошлепал по
мокрым следам.
   В лазарете Спарроу уложил Гарсию на кровать, прикрепил бутыль с плазмой
и ввел в вену инженера  гибкую  трубку  с  иглой,  отходящей  от  банки  с
плазмой. Сейчас капитан настраивал аппарат кровообмена, регулируя венозное
и артериальное давление, скорость протекания крови  и  пережал  предплечье
Гарсии.
   Рэмси прошел к банку-хранилищу крови, проверил  автоматические  системы
обращения и гемолиза крови, убедился, что те действуют.
   - Кровь готова, - доложил он.
   - Отлично.
   Спарроу подключил кровообменник в систему обращения,  положил  руку  на
вентиль.
   - Контролируй то, что мы будем из него выкачивать.
   Рэмси прошел к  головной  части  устройства  кровообмена,  поглядел  на
отводы от руки  Гарсии.  Тот  дышал  очень  медленно,  сбивчиво,  движения
грудной клетки еле заметны.  Кожа  на  лице  и  груди  приобрела  синюшный
оттенок.
   Спарроу открыл систему кровообмена. Кровь из тела Гарсии стала  стекать
в  покрытое  свинцом  хранилище  устройства,  в  то   время   как   взамен
накачивалась консервированная кровь. Показатель уровня  радиации  у  Рэмси
сразу же зашкалило.
   - Капитан, зашкал по радиации.
   Спарроу дал знак, что понял.
   - Я могу использовать все?
   - Что вы имеете в виду?
   - Может случиться, что для нас крови уже не останется.
   Память Рэмси вернулась к радиометру над выходом из тоннеля, где стрелку
зашкалило на красном поле.
   - Обойдемся плазмой, - ответил он.
   - Я так  и  думал.  Рад,  что  ты  согласился.  -  Он  обошел  кровать,
отсоединил бутыль с плазмой от левой руки Гарсии. - Если нам  понадобится,
это все, что есть. И, скорее всего, она понадобится скорее мне, чем  тебе.
Ведь я же был в тоннеле.
   - Давайте оставим несколько смен крови для вас, - предложил Рэмси.
   - Но ты не сможешь...
   - Со мной все будет хорошо.
   Рэмси замолчал,  следя  за  показаниями  приборов.  Стрелка  показателя
уровня радиации все так же была загнана вправо.
   - Я уже сделал уколы ему и себе. Теперь давай займемся тобой.
   - Валяйте, - Рэмси протянул левую руку, не отрывая глаз от приборов.  -
Прошло уже три смены крови,  но  радиометр  все  зашкаливает.  Капитан,  я
никогда не слыхал, чтобы...
   - Это декарбонизатор. Смотри, будет больно, - предупредил  Спарроу.  Он
зажал руку Рэмси и ввел сыворотку в мышцу. - За Джо не  беспокойся,  он  в
Господних руках.
   - А разве все мы не в его руках?
   - Капитан! - Голос Боннета в интеркоме.
   Спарроу подошел к микрофону в стене, нажал кнопку.
   - Валяй.
   - Я только что протестировал реактор. Все действует нормально.
   - Курс на Чарлстон, - приказал Спарроу. - Полный вперед.
   - Есть. Как там Джо?
   - Пока еще рано говорить.
   - Скажите мне, если...
   - Скажем. - Спарроу отключился.
   Гарсия свернулся на кровати клубком, губы его шевелились, он  покачивал
головой из стороны в сторону. Внезапно он заговорил на  удивление  сильным
голосом:
   - И все-таки я сделал это, Беа! Они давили на меня через  детей,  разве
ты не поняла?
   Теперь, казалось, он прислушивался.
   - Больше я ничего сказать не могу! Меня застрелят!
   - Успокойся, Джо, - сказал Спарроу.
   Гарсия открыл глаза, закрыл, снова открыл. Он непонимающе уставился  на
Спарроу.
   - А где Беа? Они забрали ее?
   - С ней все будет хорошо, - успокоил его Спарроу.
   Гарсия весь затрясся.
   - Если бы мы могли куда-нибудь уехать и сменить имя. Это все.
   Он закрыл глаза.
   - Знаешь, где ты находишься? - спросил его Спарроу.
   Гарсия кивнул.
   - В кошмаре.
   - Он уже вышел из  зашкала,  -  доложил  Рэмси.  -  Но  до  возможности
выздоровления еще далеко.
   - Спокойно, - заметил Спарроу. Он  поглядел  на  показания  прибора.  -
Кровь сменилась восемь раз.
   - Осталось шестнадцать смен.
   Спарроу снизил скорость протока крови.
   - Оставили бы меня там, - сказал Гарсия.
   - Не дури, - перебил его капитан.
   - Меня готовили в диверсионной школе Буэнос-Айреса, - начал  Гарсия.  -
Двадцать лет назад. Потом я прибыл на место, встретил Беа. Я залег на дно.
Успокоился. Меня научили, как маскироваться.
   - Тебе лучше не разговаривать, - сказал Рэмси. - Давление подымется.
   - Буду говорить. Шесть месяцев назад меня нашли, сказали: "Выполняй или
же... дети..." Сами понимаете, я...
   - Понимаем, Джо, - сказал Спарроу.  -  Но  сейчас,  будь  добр,  полежи
тихонько. Не трать силы.
   - Впервые в жизни я  с  кем-то,  я  кому-то  нужен  -  вам  и  команде,
по-настоящему нужен, - прошептал Гарсия. - Ну и, конечно же, Беа.  Но  это
уже другое.
   - Тебе надо набираться сил.
   - Зачем? Чтобы Джонни-Безопасность мог вытащить меня на расстрел?
   - Я не из Безопасности, Джо.
   - Он из ПсиБю, - вмешался Спарроу. - Его послали насесть на меня.
   У Рэмси и челюсть отвисла.
   - Я заметил это в тот день, когда впервые  спустились  ниже  предельной
глубины, - сказал Спарроу. - Мне это стало понятно по тому, как он наседал
на Леса.
   - Но он и из Безопасности тоже, - настаивал Гарсия.
   - Меня там лишь усыновили, - оправдывался Рэмси. - Я не мог...
   - Если проболтаешься, - погрозил Спарроу, - я тебя...
   - Я только хотел сказать, что не мог хорошенько  расслышать,  -  сказал
Рэмси. Он улыбнулся, потом снова нахмурился и поглядел  на  Гарсию.  -  Ты
имел что-нибудь общее со смертью инспектора Безопасности?
   - Ничего. Бог мне свидетель.
   - А как насчет диверсий?
   - Это сделали мои старые "друзья", но только для  перестраховки.  -  Он
покачал головой. - Мне было поручено выдать расположение  скважины,  когда
мы достигли бы ее. Я предложил, что сообщу тогда, когда  мы  уже  будем  в
своих водах. Они до того собирались захватить нас в плен.
   - Как ты собирался сообщить им про нас? - спросил Спарроу.
   - Подключив сонар к специальным образом переделанной ламповой панели.
   - И когда же ты решил не сообщать им про скважину?
   - Я и не собирался _делать_ этого.
   Спарроу облегченно вздохнул.
   - Я приказал Беа взять детей и обратиться в Безопасность, как только мы
выйдем в море, и с "Рэмом" нельзя будет связаться.
   Гарсия замолк.
   - Попробуй заснуть, - сказал Спарроу.
   Гарсия лишь фыркнул:
   - Джонни, что там показывает твоя стрелочка?
   Тот поглядел на капитана. Тот разрешающе кивнул.
   - Возможность смертельного исхода, - сказал Рэмси.
   - Возможность смертельного исхода, - повторил Гарсия.
   - Но уровень радиации в крови снижается.
   -  Хочешь,  мы  закатим  тебе  сейчас  повышенную  дозу  дефосфатов   и
декальциатов? - спросил Спарроу.
   Гарсия поглядел на него с иронией.
   - Хотите подольше потянуть эту глупую битву? - он  усмехнулся.  -  Если
хотите колоть, валяйте. Только лучше морфий, шкип. Дадите? -  Его  усмешка
превратилась в ухмылку черепа. - Зачем вам возиться со мной?
   Спарроу вздрогнул, потом сделал глубокий вдох.
   - Для него это единственный шанс, - сказал Рэмси. - Если  только  можно
назвать это шансом.
   - Ладно, - сказал Спарроу. Он подошел к шкафчику с лекарствами, отобрал
шприцы и вернулся.
   - Морфий, - напомнил ему Рэмси.
   Спарроу поднял ампулу, показывая ему.
   - Спасибо вам за все, капитан, - сказал Гарсия. - Одна просьба:  вы  не
присмотрите за Беа и ребятишками?
   Спарроу быстро кивнул, наклонился и сделал уколы: один, два, три.
   Они следили за тем, как действует наркотик.
   - В машине еще осталось восемь перемен крови, - сказал Рэмси.
   - Установи максимальную скорость прохождения.
   Рэмси отрегулировал вентиль.
   - А теперь, Джонни, я хочу услышать всю эту историю от тебя  самого,  -
сказал Спарроу, не отрывая взгляда от Гарсии.
   - В принципе, вам все уже известно.
   - Я хочу знать все детали.
   Рэмси подумал: "Выдерживать роль  в  стиле  "плаща  и  шпаги"  было  бы
смешно. Спарроу вычислил меня уже давно, скорее всего, виной тому  Гарсия.
Я же метался вслепую, не сознавая этого. Или сознавая?" К  нему  вернулось
непонятное чувство опасности.
   - Ну? - настаивал Спарроу.
   Чтобы собраться с мыслями, Рэмси спросил:
   - Насколько подробно?
   - Начни с самого начала.
   Рэмси внутренне скрестил пальцы и  подумал:  "Вот  он  -  кризис.  Если
Спарроу и вправду психически ненормален, он сорвется. Но рискнуть надо.  Я
не знаю, как много ему известно. Проколоться нельзя".
   - Начинай немедленно, - настаивал Спарроу. - Это приказ.
   Рэмси тяжело вздохнул и начал от звонка доктора Оберхаузена и совещания
у адмирала Белланда в первом отделе службы Безопасности.
   - А эта телеметрическая аппаратура? - спросил Спарроу.  -  Что  же  она
рассказала обо мне?
   - Что вы как бы часть подлодки. Вы реагируете не как человек,  а  будто
один из механизмов или приборов.
   - Так я машина?
   - Если хотите - да!
   - А ты полностью доверяешь своей черной коробочке?
   - Выделения желез не умеют лгать.
   - Надеюсь, что это так. Но вот интерпретация может быть  ошибочной.  Не
думаю, что ты правильно отградуировал ее, когда мы находились на глубине.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Ты помнишь тот день, когда чуть не сошел с ума у себя в мастерской?
   Рэмси  вспомнил   свои   страхи,   невозможность   даже   шевельнуться,
успокаивающее влияние Спарроу. Он кивнул.
   - Как бы ты назвал это состояние?
   - Временный нервный срыв.
   - Временный?
   Рэмси удивленно поглядел на Спарроу.
   - А что общего здесь с нашей проблемой?
   - Мог бы ты сказать, что твое поведение на  борту  "Рэма"  всегда  было
разумным?
   Рэмси почувствовал, как горячая кровь прилила к лицу.
   - Капитан, а какая машина вы сейчас?
   - Счетная, - ответил тот. - А сейчас послушай меня, слушай внимательно.
Здесь, на подводных буксировщиках, мы, как человеческие существа,  обязаны
приспосабливаться к огромному психическому  давлению,  при  том  оставаясь
дееспособными. Мы уже _адаптировались_. Одни в большей степени,  другие  в
меньшей. Одни - по-своему, другие - как-то  иначе.  Но  каким  бы  ни  был
способ адаптации, всегда остается одна проблема:  с  точки  зрения  людей,
живущих давлением, наша адаптация не выглядит как нормальное поведение.
   - Как вы знаете об этом?
   - Уж знаю. Как ты сам наблюдал,  моя  личная  адаптация  машиноподобна.
Рассматривая это в свете обычной человеческой нормальности, вы, психологи,
даже придумали для подобной адаптации свой термин.
   - Расщепление психики, шизофрения.
   - Вот я и расщепил свою жизнь с точки зрения психики, - сказал Спарроу.
- Во мне есть какая-то часть, можешь назвать  ее  цепью,  схемой,  которая
поддерживает  меня  здесь,  на  глубине.  Эта  часть  во   мне   верит   в
потусторонний мир, потому что он в ней имеется...
   Рэмси напрягся.
   - Но что не дает мне права всегда быть таким;  таким,  каким,  я  бываю
здесь? - спросил Спарроу. Он потер длинными  пальцами  свою  щеку.  -  Мне
хотелось знать, почему я делаю, поступаю так, а не иначе. Поэтому  я  стал
себя изучать,  анализировать,  рассчитывать  поведение  в  каждом  случае,
который только мог представить. Я  был  совершенно  безжалостен  к  самому
себе.
   Он замолчал.
   Заинтригованный его словами, Рэмси спросил:
   - И?
   - Я понял, что я псих, - ответил Спарроу. - Но мое безумие  проявляется
так, чтобы наилучшим образом приспособиться к своему миру. Это приводит  к
тому, что мир  делается  "психованным",  а  я  нормальным.  Не  психически
здоровым, не здравомыслящим. Нормальным. Приспособленным.
   - Так вы говорите, что мир шизоиден, расщеплен, фрагментарен?
   - А разве это не так? - спросил Спарроу. - Где  в  нем  не  разрушенные
полностью  коммуникативные  связи?   Покажи   мне   полнейшую   социальную
интеграцию.
   Он медленно покачал головой в жесте отрицания.
   - Все это давление, Джонни.
   Рэмси на мгновение отвлекся, чтобы поглядеть,  как  идет  кровообмен  в
теле Гарсии. Он посмотрел на инженера, лежащего под  действием  наркотика.
Лицо у того расслабилось, стало спокойным и миролюбивым. На какое-то время
для него давление исчезло.
   -  Мы  расцениваем  психическое  здоровье,  как  нечто  утопическое,  -
продолжил Спарроу. - Ничто не давит. Ничто не мешает твоему выживанию. Вот
почему мы испытываем мечтательную ностальгию по старым добрым Южным морям.
Минимум усилий для выживания. - Он снова покачал головой. -  Каким  бы  ни
было давление, какой бы ни была адаптация к нему, вашей наукой она  всегда
определяется как нездоровая. Иногда я думаю, что  в  этом  лежит  истинное
объяснение евангельской фразы: "Дети наследуют им". Как правило,  у  детей
нет комплексов давления и выживания. Ergo: они более  здоровы  психически,
чем взрослые.
   - У них есть свои проблемы,  свои  давления  и  прессинги,  -  возразил
Рэмси.
   - Совершенно иного плана, - ответил Спарроу. - Он  наклонился,  пощупал
пульс Гарсии. - Сколько еще крови осталось?
   - На две перемены.
   - Уровень радиации?
   Увидав показания, Рэмси даже недоверчиво дернул головой.
   - Пятьдесят на пятьдесят.
   - Он будет жить, - сказал Спарроу.  В  его  голосе  звучала  абсолютная
уверенность, даже непререкаемость.
   Рэмси почувствовал смутное раздражение.
   - Черт побери, почему это вы так уверены?
   - Ты будешь удивлен, когда получше присмотришься к счетчику.
   - Чудо, что он вообще так  долго  протянул.  -  Вопреки  намерениям,  в
голосе прозвучало раздражение.
   - Правильно, чудо, -  согласился  Спарроу.  -  Послушай  меня,  Джонни.
Вопреки всей вашей медицине,  всей  вашей  науке,  есть  нечто,  что  люди
частенько отказываются признать.
   - Что именно?
   Сейчас его голос был уже откровенно враждебным.
   - Это подобно тому, как иметь Бога в душе, быть  в  согласии  с  миром.
Действительно, это связано с чудом. Но все  довольно  просто.  Ты  входишь
в... ладно, в фазу. Механистически можно описать это и так. Ты  сливаешься
с волной, вместо того, чтобы ее ломать.
   В голосе Спарроу появилась нотка спокойной отрешенности.
   Рэмси сжал губы, чтобы не выпалить свои мысли вслух. А  над  всем  этим
его психологическое  образование  и  подготовка  уже  сортировали  данные:
"Религиозный фанатизм. Фрагментация.  Непоколебимая  уверенность  в  своей
правоте. Весьма высокая возможность диагноза: параноидальный тип".
   - Твоя личная адаптация продиктована  твоей  подготовкой  психолога,  -
сказал Спарроу. - Твоя функция: сохранять возможность действовать. Назовем
это нормой. Ты веришь, что я психически нездоров, и в твоем понимании этот
диагноз будет абсолютно верным. Таким  путем  ты  наверху,  ты  управляешь
процессом, контролируешь его. Это твой личный путь  выживания.  Ты  можешь
направлять меня и управлять мною как истинным животным, каким я и являюсь,
но _это я_ выведу тебя туда, где давление уменьшается.
   - Это бессмыслица, - рявкнул Рэмси. - Психологический нонсенс! Вы  даже
понятия не имеете, о чем говорите!
   - Если твой диагноз точен, каким тогда представляется тебе  направление
моей жизни? - спросил Спарроу.
   Прежде чем подумать и остановиться, Рэмси выпалил:
   - Вы совершенно сходите с ума! Совершенно!
   Внутри у него что-то оборвалось.
   Спарроу засмеялся, покачал головой.
   - Нет, Джонни. Я вернусь туда,  где  давление  меньше.  Вздохну  полной
грудью. Сыграю в покер по маленькой в "Гарден Гленн". Нажрусь раз или два,
потому что от меня этого ждут. Еще раз переживу медовый месяц с  женой.  А
она будет со мной  мила.  И  будет  сильно  сокрушаться  из-за  того,  что
подгуливает, пока я далеко от дома. Это ее личная адаптация. Меня это  уже
не волнует.
   Рэмси уставился на него.
   - Ну и, конечно же, будет масса новых удивлений. Зачем это все  вокруг?
Что представляем собою мы - человеческие животные? Есть ли смысл  во  всем
этом? Но у меня очень крепкие корни, Джонни. Я  уже  видел  чудеса.  -  Он
склонился над Гарсией. - Мне известны последствия событий еще до того, как
те произойдут. Это дает мне...
   На  аппарате  искусственного  кровообращения  загудел   сигнал.   Рэмси
отключил перекачку крови. Спарроу обошел кровать,  отсоединил  венозные  и
артериальные иглы.
   - Шестьдесят на сорок, - сообщил Рэмси.
   - Через двадцать два часа мы будем в  Чарлстоне,  -  сказал  Спарроу  и
поглядел на Рэмси.
   - Что ты собираешься рассказать парням адмирала Белланда про Джо?
   - Не могу вспомнить ничего такого, что я мог бы рассказать им про Джо.
   Губы Спарроу медленно растянулись в улыбку.
   - Вот это и есть нормально, - сказал он. - Не разумно, но нормально.
   Рэмси только засопел. "Почему я так раздражен?" - спросил он  у  самого
себя. А его подготовка психолога  тут  же  подсунула  ответ,  от  которого
нельзя было отмахнуться: "Потому что не повернулся лицом к чему-то в самом
себе. Существует нечто, чего я не хочу видеть".
   - Давай поговорим о Хеппнере, - предложил Спарроу.
   Рэмси чуть не заорал: "Господи! За что?!!"
   - Он тоже пришел  к  мысли  о  психической  нормальности,  -  продолжил
Спарроу. - И однажды ему стало ясно, что я не  совсем  психически  здоров.
Тогда он стал размышлять дальше: а  что  такое  психическое  здоровье?  Он
рассказывал о некоторых своих мыслях. Внезапно он  открыл,  что  не  может
дать этому определения! И это привело его к тому, что сам он посчитал себя
несколько тронутым.
   - Так? - прошептал Рэмси.
   - Он подал рапорт о переводе из службы подводных буксировщиков. Мне  он
подал прошение об уходе, когда вернемся на берег. Это было в тот последний
наш поход.
   Рэмси сказал:
   - И он поплыл сам.
   Спарроу кивнул:
   - Он сам себя уговорил, что у него нет якоря, нет точки  отсчета,  куда
можно было бы плыть.
   Рэмси чувствовал внутреннее возбуждение, как будто находился на  пороге
великого открытия.
   - И поэтому,  -  продолжал  Спарроу,  -  мне  следует  готовить  нового
офицера-электронщика. Тебе надо возвращаться в ПсиБю, где  находятся  твои
корни. Там тот океан, в котором ты знаешь пути.
   Рэмси уже не мог сдержаться, чтобы не спросить:
   - А как вы определяете душевное здоровье, капитан?
   - Возможность плавать, - ответил Спарроу.
   Рэмси почувствовал холодный шок, будто его внезапно  кинули  в  ледяную
воду. Изо всех сил он  заставлял  себя  дышать  нормально.  Голос  Спарроу
доносился до него как бы с огромного расстояния:
   - Это означает, что  душевно  здоровый  человек  понимает  течения,  он
знает, что надо делать в различных водах.
   Рэмси слышал тяжелые удары грома, совпадающие с прозаичным, сухим тоном
Спарроу:
   - А психически больной похож на тонущего. Он падает вниз,  барахтается,
он... Джонни! Что случилось?
   Рэмси слышал слова, но они теряли для него смысл. Комната  превратилась
во  вращающуюся  центрифугу,  в  которой  он  был  на  краю...  быстрее...
быстрее...   быстрее...   Он   ухватился   за    аппарат    искусственного
кровообращения, не удержался и свалился на пол. Какая-то часть его  самого
чувствовала чьи-то руки на лице, пальцы, нажимающие на глазные яблоки.
   Гремящий голос Спарроу, будто из трубы:
   - Обморок!
   Бум! Бум! Бум! Бум!
   шаги
   хлопание двери
   звон стекла
   Он плыл в желеобразном гамаке, сковывающем все его тело. Перед  глазами
открылась миниатюрная сцена. Спарроу, Гарсия  и  Боннет  стояли  плечом  к
плечу, кукольные фигуры, освещенные миниатюрной, лилипутской рампой.
   Марионетки.
   Пустым, монотонным голосом миниатюрный Спарроу сказал:
   - Я коммандер, подводник, портативный, модель I.
   Миниатюрный Гарсия сказал:
   - Я офицер-инженер, подводник, портативный, модель I.
   Миниатюрный Боннет сказал:
   - Я первый офицер, подводник, портативный, модель I.
   Рэмси попробовал было что-то сказать, но губы его не слушались.
   На кукольной сцене Спарроу сказал:
   - Я ненормален, ты  ненормален,  он  ненормален,  мы  ненормальны,  они
ненормальны.
   Гарсия сказал:
   - К сожалению,  должен  рапортовать  о  повреждении  составных  частей:
самого себя.
   Боннет сказал:
   - Этот Рэмси - катализатор.
   Спарроу сказал:
   - Я не могу помочь тебе; он не может помочь тебе; мы  не  можем  помочь
тебе; они не могут помочь тебе; ты не можешь помочь себе сам.
   В это время лилипутский Гарсия растворился, оставляя Боннета и  Спарроу
одних в пространстве. Из пустоты донесся его голос:
   - Сожалею, что не могу поблагодарить тебя лично.
   Боннет сказал:
   - Мое поколение не верит в вампиров.
   Рэмси снова попытался заговорить, но не смог издать ни звука.
   Спарроу и Боннет заговорили в унисон:
   - Успокойся... успокойся... успокойся... успокойся...
   Все слабее
   слабее
   слабее
   Голос Гарсии был уже слабеньким-слабеньким эхом, едва различимым сквозь
ритм ударов.
   глубокая, всеокутывающая темнота
   темнота, окружающая плод в материнском лоне
   Рэмси почувствовал движение, жужжание:  электромоторы.  Голос  Боннета:
"Кажется, он приходит в себя".
   Спарроу: "Ты слышишь меня, Джонни?"
   Сам он не хотел отвечать. Это требовало энергии. Для  этого  необходимо
было взять мировую субстанцию. Но годы тренинга  психолога  вдруг  сказали
ему: "Ты лежишь в позе зародыша".
   Спарроу: "Давай попробуем его распрямить. Это может помочь".
   Боннет: "Сообщите ему об этом как-нибудь помягче, капитан".
   Руки хватают его за лодыжки, за предплечья, пихают на  какие-то  сдутые
мячи. Он хочет сопротивляться, но мышцы будто из ваты.
   "О чем сообщить помягче?"
   В голосе Спарроу настойчивость: "Джонни!"
   Рэмси  смочил  спекшиеся  губы  непослушным  языком.  "О  чем  сообщить
помягче?" Голос его прозвучал слабо-слабо:
   - Да...
   - Открой глаза, Джонни.
   Он послушался и глянул прямо в  переплетение  труб  и  воздухопроводов.
Центральный пост. Рэмси почувствовал,  что  Спарроу  рядом,  повернулся  к
капитану.  Тот  глядел  на  него  сверху,  с  беспокойным  напряжением  на
вытянувшемся лице. Боннет на своем посту, спиной к ним.
   - Как... как...
   Рэмси попытался прочистить горло.
   Спарроу объяснил:
   - Мы принесли тебя сюда, чтобы присматривать. Мы уже почти в Чарлстоне.
   Рэмси чувствовал живой ритм подводной лодки, моментально вжился в него.
"О чем сообщить помягче?" Но он спросил не о том:
   - Что произошло?
   - На тебя  что-то  подействовало,  -  ответил  Спарроу.  -  Может,  это
декальцифицирующий  укол.  Но  может,  это   как-то   связано   с   нашими
сверхперегрузочными погружениями,  реакцией  на  ангидразу.  Как  ты  себя
чувствуешь?
   - Паршиво. Как там Джо?
   Похоже, Спарроу было очень трудно  выдержать  внутреннее  смятение.  Он
сделал глубокий вдох.
   - У Джо перестали вырабатываться красные кровяные тельца. Мы ничего  не
смогли сделать.
   "Вот и прошло твое чудо", - подумал Рэмси и сказал:
   - Извините, капитан.
   Спарроу прикрыл глаза рукой.
   - Может, это и к лучшему. - Он вздрогнул. - Ты тоже был...
   - У меня на экране что-то есть, - доложил  Боннет.  Он  подключил  цепи
системы опознания "свой-чужой", проверил их. - Это монитор, один из наших.
Быстро идет.
   Спарроу крутнулся, подбежал к переговорному пульту,  проверил  релейные
цепи.
   - Мы уже достаточно близко для голосовой связи?
   Боннет изучал показания приборов.
   - Да.
   Спарроу повернул регулятор, включил микрофон.
   - Это Умелый Джон. Повторяю. Это Умелый Джон. У нас  полный  "слизняк".
Один член  экипажа  погиб  от  радиации.  Просим  разрешения  на  заход  в
Чарлстон. Прием.
   В динамике возник нечеловеческий голос,  сопровождаемый  искажениями  и
модуляциями.
   -  Привет,  Умелый  Джон.   Ты   слегка   "горячий".   Остановись   для
дозиметрической проверки. Прием.
   Боннет отжал рычаг, и они снизили скорость.
   Со своего места на раскладушке Рэмси мог видеть экранчик  осциллоскопа:
зеленые мигающие  линии  вытягивались  все  сильнее  по  мере  приближения
монитора.
   Вновь в динамике возник прежний нечеловеческий голос:
   - Монитор Умелому  Джону.  Можете  проходить.  Спускайтесь  на  входную
глубину. Мы станем сопровождать вас с фланга. Прием.
   Боннет прибавил мощности. "Рэм" устремился вперед.
   - Подключи носовые камеры, - сказал Спарроу.
   Большой экран над локаторным пультом ожил.  Зеленая  вода  и  пришедшая
случайно помощь.
   Спарроу повернулся к Рэмси.
   - Скоро мы отдадим тебя в хорошие руки, Джонни.
   У  Рэмси  было  странное  смешение  чувств.  Он  попытался  представить
Чарлстонский входной тоннель - черную дыру  в  стене  подводного  каньона.
Мысли его расползлись в разные стороны. "Почему так произошло?" -  спросил
он сам себя. Потом: "Что сообщить помягче?"  Какая-то  часть  внутри  него
пыталась оставаться в боевой готовности,  делать  клинические  заключения:
"Тебе не хочется возвращаться. Еще недавно ты  хватал  пантеру  за  хвост,
помнишь? Очень интересно!"
   Но он чувствовал, что ответы имеются и спросил:
   - Капитан?
   - Да, Джонни.
   - Я пережил кататонию, так? Кататонический шок?
   Спарроу отрывисто сказал:
   - Просто шок.
   Его тон сообщил Рэмси обо все, что он хотел знать. Практичная часть его
сознания сказала:  "Кататония.  Ну-ну".  Внезапно  раскладушка  стала  ему
страшно неудобной, неприятно давление веса всего тела на спину. И в тот же
миг части головоломки встали на место. Он глубоко вздохнул.
   - Только не придавай этому особого значения, - сказал Спарроу.
   Боннет взглянул на них. В глазах осторожность.
   - Со мной ухе все  в  порядке,  -  сказал  Рэмси.  Он  и  сам  удивился
правдивости слов. Сила в нем так  и  била  ключом.  -  Я  потерпел  полное
поражение, отступление по всему фронту. Но теперь знаю почему.
   Спарроу сделал шаг к его лежанке, положил руку ему на лоб.
   - Тебе надо попытаться расслабиться.
   Рэмси подавил нарождающийся смех.
   - Капитан, Джо уже говорил мне, но я тогда не поверил.
   Голос Спарроу был немногим громче шепота:
   - О чем тебе говорил Джо?
   - Что вы продумали все возможные ситуации и держите все под  контролем.
- Он кивнул. - А этот подводный канал - и вправду родовой.  Проходя  через
него, рождаешься  как  бы  заново.  Подлодка  -  это  своеобразная  матка,
способная изрыгнуть нас во внешний мир.
   Спарроу заметил:
   - Было бы лучше, если бы ты еще помолчал.
   - Нет,  я  хочу  сказать.  И  мы  рождаемся  уже  совершенно  в  другой
реальности. Здесь, внизу, существуют свои  виды  психических  расстройств,
там, наверху - совсем другие. Но только поглядите на  старину  "Рэм".  Это
замкнутый мир со своей собственной экологией. Сырой воздух, вечная  угроза
снаружи, постоянный ритм движения...
   - Это будто сердцебиение, - спокойно заметил Спарроу.
   Рэмси улыбнулся.
   - Мы плаваем в околоплодовых водах.
   - То есть как?
   - Морская вода. По химическому составу она практически идентична водам,
окружающим зародыш. Это вспомнилось как-то подсознательно. И вот отсюда мы
направляемся, стремимся к своему появлению на свет.
   - Ты сделал даже более подробное сравнение, чем было у меня,  -  сказал
Спарроу. - А что же есть наша пуповина?
   - Наш жизненный опыт, наши  переживания.  То,  что  привязывает  нас  к
лодке, делая  составной  ее  частью.  Вы  находитесь  с  нею  в  идеальном
симбиозе. Теперь и мы стали детьми одних родителей, братьями, со всеми  их
эмоциональными связями и даже соперничеством...
   - Первый контрольный пункт, - спокойно доложил  Боннет.  -  Теперь  уже
идем прямо на мол Чарлстонской базы. Капитан, хотите заняться этим?
   - Нет, займись этим сам. Лес. Ты все сделаешь как следует.
   Боннет подобрался. Проверил показания  датчиков  расстояния.  Его  руки
сейчас как бы обрели новые способности. Внезапно Рэмси понял, что  в  этом
походе Боннету прибавилось лет,  что  он  уже  готов  тоже  обрезать  свою
собственную связь. Эта мысль заставила его почувствовать глубокую нежность
к Лесу Боннету, он с грустью подумал, что им придется расстаться.
   "И вправду, будто братья", - подумал он.
   Спарроу поглядел на Рэмси.
   - Почему бы тебе не перевестись из ПсиБю на подводные  буксировщики?  -
спросил он.
   - Правильно, - подтвердил Боннет. - Нам нужны хорошие мужики.
   Печаль стеснила грудь Рэмси.
   - Это самая лучшая похвала, которой я мог ожидать, - сказал он. - Но не
могу. Меня прислали сюда, чтобы решить такую проблему:  почему  подводники
сходят с катушек? Вы дали мне ответ. Теперь следует приложить руки,  чтобы
применить эти знания. Доктор Оберхаузен из ПсиБю пообещал дать  мне  целый
отдел, занимающийся проблемами подводников.
   - Великолепно, Джонни. Долгая, серьезная работа, - сказал капитан.
   - Было бы  неприятно  терять  тебя,  -  сказал  Боннет.  -  Станешь  ты
разговаривать с такими как мы, если будешь шишкой?
   - Не беспокойся, - ответил ему Рэмси.
   - Так каково же это решение? - спросил Спарроу.
   -  Нервные  срывы   -   это   результат   отказа   рождаться.   Человек
подсознательно стремится в мир, где был до своего  рождения.  Как  ребенок
воспринимал бы рождение, если бы знал, что на  другой  стороне  его  будут
ждать боль, страх и постоянные угрозы?
   - Все опасности и угрозы находятся здесь, внизу, - сказал Спарроу.
   - Зато наш маленький мирок под водой обманывает все подсознательное.
   - Это понял даже я... мне так кажется, - высказался  Боннет,  с  легким
оттенком сарказма. Положив  одну  руку  на  штурвал,  он  отступил,  чтобы
проконтролировать на пульте ход баржи.
   - И нам  следует  сделать  весь  этот  цикл  перерождений  желанным,  -
продолжил Рэмси. -  Я  буду  рекомендовать  совершенно  неожиданные  вещи:
лучшие дома и квартиры для подводников, намного большую оплату  за  каждую
операцию, за каждый рейс.
   - Это по мне! - сказал Боннет.
   - Все это должно привести к каким-то изменениям, - продолжал Рэмси.
   - Джонни, пообещай мне кое-что, - перебил его Спарроу.
   - Говорите.
   Спарроу отвел взгляд, сглотнул.
   - Похоже, что ты собираешься стать важной шишкой и... - Он  помялся.  -
Ты можешь как-то устроить, чтобы затушевать всю историю, связанную с  Джо?
Это ради его жены.
   - Все, что смогу. Обещаю. - Он тяжело вздохнул. - А кто возьмет на себя
неприятную обязанность сказать ей?
   - Я скажу, - ответил  Спарроу.  -  Постараюсь  сказать  по  возможности
мягче.
   Внезапная судорога сковала Рэмси. "Сообщите помягче". Он прокашлялся.
   - Шкип, мне кое-что вспомнилось. Я слыхал,  как  Лес  говорил  нечто  о
сообщении мне неприятной новости. Какой?
   Спарроу  смочил  губы  языком,  оглянулся  по  сторонам,  посмотрел  на
Боннета, занятого своими рычагами управления.
   - Сообщить помягче о чем? - повторил Рэмси.
   - О том, что Джо умер.
   - Но...
   - Каждый раз, когда мы пытались вывести тебя из шока, ты...
   - Каждый раз?
   - Мы пробовали раз пять.  И  все  время  ты  звал  Джо  вернуться.  Нам
казалось, что это бред, но...
   Он замолчал.
   - Подсознательно  ощущается  различным  образом,  -  сказал  Рэмси.  Он
чувствовал внутри себя пустоту, вдруг  вспомнился  кошмар.  Голос  Гарсии:
"Боюсь, что не смогу поблагодарить тебя лично".
   _За что?_
   - У нас было много общего, - сказал  Рэмси.  -  Джо  понимал  меня.  Он
просматривал насквозь все мои действия... скажем так. Догадываюсь, что это
меня обижало. Джо играл в мои игры лучше, чем я сам.
   - Он восхищался тобой, - сказал Спарроу.
   Глаза Рэмси блеснули и погасли.
   - Уже перед самым  концом  он  пришел  в  себя,  -  сказал  капитан.  -
Беспокоился о тебе. Говорил, что поступил с тобой нечестно, возбудив  наши
подозрения против тебя. Джо считал, что в тебе есть  задатки  незаурядного
подводника.
   Рэмси отвернулся.
   - Так ты сделаешь все, что будет можно, для его жены?
   Тот лишь кивнул. Говорить он не мог.
   - Мы подходим к молу. Приближаемся к маркеру глубины номер два. - Голос
Боннета звучал неестественно небрежно. Он указал  на  главный  экран.  Два
прожектора, включенные их системой распознавания  "свой-чужой",  пробивали
толщу зеленой воды.
   - Ты включил программу автоматического всплытия? - спросил Спарроу.
   - Все сделано, - ответил Боннет.
   - А мы-таки сделали это и добились успеха, - сказал Рэмси.
   В  голосе  Боннета  была  неосознанная   попытка   имитировать   акцент
добродушного подначивания Гарсии:
   - Мы-таки банда долбаных героев!


   В  кабинете  чарлстонского  бюро  доктора  Оберхаузена  было  спокойно.
Морщинистый глава ПсиБю сидел за столом, похожим на  все  другие  столы  в
ПсиБю, откинувшись  назад  и  пощипывая  свою  козлиную  бородку.  Коробка
радара, заменявшая ему глаза, отсоединенная сейчас от держателя на  плече,
стояла перед ним на крышке стола.  Неподвижные,  выпуклые  глаза  доктора,
казалось, глядели на Рэмси, сидящего по другую сторону стола.
   Рэмси почесал голову, чувствуя отрастающий ежик волос.
   - Это довольно долгая история, - сказал он. - Большая ее часть  в  моих
заметках. Они у вас, хотя врачи и не хотели, чтобы мы встретились.
   Оберхаузен молча кивнул.
   Рэмси откинулся на спинку своего стула. Тот заскрипел, и Рэмси внезапно
понял, что доктор, возможно, отождествляет его со скрипящим стулом  -  для
слепого это был знакомый и понятный сигнал.
   - А теперь о тебе, Джонни. Лучевая болезнь -  штука  неприятная.  -  Он
провел рукой по своим выжженным радиацией глазам.  -  По  счастью,  агенты
ПсиБю практически неуничтожимы.
   - Это видно по моим заметкам и телеметрическим лентам?
   Доктор Оберхаузен кивнул.
   - Да, видно. Спарроу уже буквально стал частью своей подлодки, ощущая в
ней все - в том числе и команду. Его  случайные  замечания  и  размышления
относительно  поисков  правильной  линии   поведения   сделали   из   него
великолепного психолога. Я подумываю о  том,  чтобы  забрать  его  в  нашу
контору.
   - А как насчет моих рекомендаций по предупреждению нервных срывов?
   Доктор Оберхаузен пожевал губу, пощипал свою козлиную бородку.
   - Старая как мир наполеоновская терапия пышного  мундира:  фанфары  при
каждом удобном случае. - Он кивнул.  -  Безопасность  разорется,  что  это
будет раскрытием тайны прибытий, но одну уступку они уже сделали.
   - Какую?
   - Они объявили официально, что мы воруем нефть у "восточных".
   - Это вообще было бессмысленно скрывать.
   - Сделали они это с большой неохотой, но их заставили.
   - Нам лучше не связываться с Безопасностью, - пробормотал Рэмси. -  Нам
лучше бы работать над тем, чтобы от нее  вообще  избавиться.  Безопасность
подавляет связи. А это приводит к социальной шизофрении.
   Доктор Оберхаузен отрицательно покачал головой.
   - Нет, Джонни. Мы не станем работать  над  тем,  чтобы  избавляться  от
Безопасности.  Это  старое  заблуждение.  Пользуясь   аналогией   капитана
Спарроу:  в  ненормальном  обществе  безумец  нормален.   В   Безопасности
присутствует тот род ненормальности,  который  является  естественным  для
военного времени. Естественным и необходимым.
   - Ну а _после_ войны, Обе? Ты же знаешь,  что  они  собираются  править
вечно.
   - Они будут пытаться. Но к этому времени  Безопасность  будет  уже  под
контролем ПсиБю. Мы будем способны довольно эффективно контролировать их.
   Рэмси уставился на него, потом довольно хихикнул.
   - Так вот почему вы вмешиваетесь в дела Белланда?
   - Не только Белланда, Джонни.
   - Иногда вы пугаете меня, Обе.
   Козлиная бородка Оберхаузена задергалась от смеха.
   - Прекрасно. Это значит, что моя  поза  превосходства  и  всемогущества
более эффективна, чем знания.
   Он усмехнулся.
   Рэмси тоже улыбнулся и поерзал на стуле, устраиваясь поудобней.
   - Если это все, Обе, то мне  пора  уматывать.  Они  не  хотели  пускать
Дженнет с детьми ко мне, когда я был в госпитале, а теперь...
   -  Я  тоже  ждал,  Джонни.  Диктат  МедБю  даже   несколько   превышает
возможности великого ПсиБю. Здесь бал правят радиомедики.
   Он медленно покачал головой.
   - Так как?
   - Ах,  нетерпение  юности,  -  сказал  доктор  Оберхаузен.  -  Осталось
несколько моментов, которые стоило бы выяснить. Почему ты  думал,  что  мы
никогда до сих пор не видели необходимости в этой пышномундирной терапии?
   - Отчасти из-за Безопасности, - ответил Рэмси. - Но, по-правде,  это  и
не  было  очевидным.  Ошибочные  симптомы.  Наполеон   выстраивал   службу
вербовки, но удерживал своих пушкарей от того, чтобы лететь, сломя голову.
У нас таких проблем  никогда  не  было.  Действительно,  наши  подводники,
похоже, страстно желают вернуться на службу, под воду.  Но  тут  парадокс:
сложности у них встречаются в обеих сферах - и на берегу, и в море.  Когда
они на берегу, то,  кажется,  забывают  про  опасности  моря,  потому  что
подсознание  маскирует  их,  затирает.  Лодка  означает  для  них   полную
безопасность, возвращение в материнское лоно. А когда они возвращаются  на
берег,  они  как  бы  переживают  новое  рождение,  подвергаются  риску  и
опасностям большого мира. Для желающего укрыться человека, самая  страшная
вещь - это небо.
   Доктор Оберхаузен откашлялся. В его  голосе  появились  сухие,  деловые
нотки:
   - Давай ненадолго вернемся к  твоим  заметкам.  Там  ты  говоришь,  что
особое значение ПсиБю должно придать религиозной подготовке.  Объясни  эту
мысль.
   Рэмси подался вперед, и стул опять заскрипел.
   - Потому что это душевное здоровье, Обе. Это...
   - Хочешь сказать, Джонни, что это панацея? Патентованное средство?
   - Нет, Обе. Церковь  связывает  людей,  тем  самым  устанавливая  линию
коммуникативной связи. Даже если ПсиБю и откроет телепатию  или  обнаружит
абсолютное доказательство существования потустороннего мира, это не сможет
заменить религию. Чем раньше мы осознаем это, тем раньше сможем дать  свои
предложения...
   Доктор Оберхаузен хлопнул ладонью по крышке стола:
   - Религия - не наука! Это вера! - "Вера" он сказал так, будто "грязь".
   "Он подкалывает меня или ловит на крючок", - подумал Рэмси и ответил:
   - Ладно, Обе. Я хочу сказать только вот  что:  нам  не  нужен  суррогат
религии. Но мы же сами  предлагаем  людям  нашу  так  называемую  науку  в
качестве замены. Это все, что я...
   - Так называемую?
   - Сколько вы можете  назвать  самостоятельных  психологических  школ  и
направлений?
   Доктор Оберхаузен усмехнулся.
   - Как минимум столько же, сколько и различных религий.
   - Мы даже тут следуем шаблону, - сказал Рэмси.
   Шеф ПсиБю захихикал.
   - Я не прервал ход твоих размышлений?
   Рэмси помолчал, потом продолжил:
   - Я никогда еще не встречал психоаналитика,  который  не  предлагал  бы
свою систему - пусть и несознательно - в качестве замены религии.  Включая
и наш случай. Мы поставили себя наверху, над всеми, в  качестве  маленьких
божков - всезнающих, всеизлечивающих. Люди возмущаются этим, и  правильно.
У нас имеются вежливые таблички для всех наших  неудач.  И  меж  собою  мы
согласились, что все, отмеченное подобной этикеткой, неизлечимо.
   В голосе доктора Оберхаузена появилась нотка отстраненности:
   - Да это же прямо обвинительный акт, Джонни. Следует понимать, что  это
добрый капитан Спарроу _обратил тебя в свою веру_?
   Рэмси откинулся назад на стуле, засмеялся:
   - Черт подери, нет. Просто лично я уже не  собираюсь  строить  из  себя
мессию.
   Оберхаузен облегченно вздохнул:
   - Это не может не радовать.
   - Полагаю, что я все же буду  копаться  в  человеческих  мозгах.  Тогда
можно будет получше объяснить все, что мы делаем.  -  Он  улыбнулся.  -  Я
останусь в психологии.
   - И что ты ожидаешь открыть?
   Рэмси чуть помолчал, потом ответил:
   - Хороший ученый не _ожидает_ что-то открыть, Обе. Он сообщает  о  том,
что видит.
   Доктор Оберхаузен захлопал в ладоши.
   - Если найдешь Господа Бога, дай мне знать, пожалуйста.
   - Обязательно. - Теперь Рэмси заговорил живей. - Раз  уж  мы  подвязали
все торчащие концы, может поговорим обо мне?  Когда  я  смогу  снять  этот
чертов мундир и заняться своими милым новеньким отделом в ПсиБю?
   Доктор Оберхаузен отодвинулся вместе с креслом, положил  руки  на  край
стола и склонил голову, как бы глядя на коробку радара.
   - Сначала тебе придется поиграться в героя. Президент  собирается  всем
вам  приколоть  по  медали.  Этим  занимается  Белланд.  Кстати,   адмирал
предоставил миссис Гарсии работу в своей канцелярии. Это вежливый жест, но
для нее большое подспорье.
   - Но когда я сам выйду из его подчинения?
   - Джонни, я не могу сейчас забрать тебя оттуда.
   Рэмси почувствовал, как вскипает изнутри.
   - Почему?
   - Ну ладно. Ты герой. Они хотят этим  воспользоваться.  -  Глава  ПсиБю
откашлялся. - Кое-какие вещи сложны даже для ПсиБю. Видишь, я даже не  мог
пробиться через МедБю, чтобы увидеться с тобой...
   - Вы обещали мне...
   - И я сдержу слово, Джонни. Только в свое время. - Он откинулся в своем
кресле. - Кстати, здесь имеется один коммодор, отвечающий  за  продвижения
по службе и классификацию. Он президентский мальчик  на  посылках,  и  ему
нужен... э... адъютант.
   - О, нет! - Рэмси изумленно уставился на Оберхаузена.
   Маленький доктор пожал плечами.
   - Джонни, он вычислил, что ты и есть тот самый ловкий  Долговязый  Джон
Рэмси, который на  месте  сымпровизировал  "вампиры"  из  пары  шприцов  и
бутылок и спас "Дельфин" от  катастрофы  во  время  учебной  операции.  Он
хочет...
   Рэмси застонал.
   - Ты прыгнешь прямо в лейтенанты, - сказал Оберхаузен.
   - Спасибо, - едко поблагодарил его Рэмси. Он  скривил  губы,  пародируя
голос своего шефа.
   - А как же, Джонни, у тебя будет свой отдел...
   - Ты молод, - сказал Оберхаузен. - Время еще есть.
   - Он будет заставлять чистить ему ботинки.
   - Нет-нет. Он и вправду  восхищен  твоим  талантами.  Говорит,  что  ты
слишком хорош для ПсиБю. А уж то, что ты  приволок  эту  нефть,  никак  не
снизило его восторгов по поводу тебя. - Шеф ПсиБю снова прочистил горло. -
Так вот, когда ты будешь с коммодором, есть кое-какие  вещи,  связанные  с
этим отделом, которые я поручил бы тебе...
   - Так вот оно что! - рявкнул  Рэмси.  -  Еще  одно  долбаное  шпионское
поручение! Вы хотите, чтобы я вынюхивал секреты коммодора, чтобы вы  могли
на него воздействовать. Занимайтесь этими делишками сами!
   - А я уверен, что ты поймешь необходимость этого, - сказал  Оберхаузен.
- В этом и заключается здравомыслие.
   - Я так не считаю.
   - Мне нравится аналогия твоего  капитана  Спарроу  про  здравомыслие  и
плавание. Но я должен добавить, что пловец все  время  должен  быть  готов
схватиться и за весло.
   Рэмси улыбнулся, хоть понимал, что Оберхаузен рассмешил его только лишь
ради того, чтобы снять напряжение, возникшее меж ними.
   - Ладно, Обе. Еще разик. Но предупреждаю сразу: это уже все.
   - Честное слово, Джонни, в последний раз. А теперь, если ты...
   Дверь в прихожую за спиной Рэмси приоткрылась. Он услыхал шум  голосов.
Какая-то женщина кричала: "Вы не можете не разрешить мне пройти!"
   _Дженнет!_
   Сердце забилось сильнее.
   Женский голос поднялся уже до визга:
   - Я знаю, он здесь, с этим ужасным доктором  Оберхаузеном.  И,  клянусь
Богом, я туда пройду!
   Дверь  раскрылась  настежь.  Рэмси  повернулся,  встал,  но  это   была
секретарша.
   - Извините, но здесь...
   - Пусть пройдет, - сказал доктор.
   Внезапно Рэмси почувствовал, что у него  кружится  голова.  Дженнет  из
двери  ворвалась  прямо  в  его  объятия.  Знакомые  духи.  Знакомое  лицо
прижалось к его щеке, знакомое тело рядом с его собственным.
   - Джонни! О, Джонни!
   Он услыхал, как Оберхаузен встает,  и  увидел,  что  тот  уходит,  взяв
радарные "глаза" в руки.
   - Джонни, мне так тебя не хватало!
   - И мне тоже.
   - Я и не знала, что это будет так опасно. Почему же, они говорили...
   - Все было не так уж плохо, Дженнет. Честное слово.
   - Но ты так долго лежал в госпитале!
   Доктор  Оберхаузен  остановился  в  двери  и,  показав  себя  в   новой
перспективе,  стал  внезапно   маленьким.   От   него   исходило   чувство
одиночества, так что Рэмси захотелось крикнуть ему что-нибудь,  только  не
знал что. Он сказал:
   - Обе!
   Шеф ПсиБю обернулся.
   - Ладно, скоро увидимся, - сказал ему Рэмси.
   Доктор улыбнулся, кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.
   А потом Рэмси пришлось объяснить Дженнет, почему  он  захотел  включить
"этого ужасного старого Обе" в программу торжеств по их воссоединению.