ибудь из них избежит разрушения. А каковы экономические последствия ваших истерических действий? Последствия! Они всегда говорят о последствиях. - Мы пытаемся выиграть время, Скитейл, - очень мрачно. Этому он уделил мгновение молчаливого раздумья. За ним следят глаза ком-камер. Никогда не забывать об этом! Экономика, ведьма! Странное это место для торговли - ниша у окошка выдачи пищи, подумалось ему. Дурное управление экономикой. Управленческая суета, планирование и стратегические совещания должны проходить за закрытыми дверями, в верхних комнатах, вид из окон которых не отвлекает функционеров от дел, которые оказались у них на руках. Череда воспоминаний из его прошлых жизней отказывалась принимать происходящее. Необходимость. Люди совершают свои торговые сделки где придется - на палубах кораблей, на замусоренных улицах, полных пробегающих мимо клерков, в просторных залах традиционной биржи, где над их головами бегут строки информации, видной всем. Планирование и стратегия могут исходить из этих верхних комнат, но свидетельства их деятельности, как обычная информация на бирже - видны всем. Так пусть подглядывают ком-камеры. - Каковы ваши намерения относительно меня. Великая Мать? - Сохранять вас живым и полным сил. Осторожно, осторожно. - Но не давать мне свободы действий. - Скитейл! Вы говорите об экономике, а потом хотите получить что-то свободно? - Но мои силы вам немаловажны? - Верьте этому! - Я вам не доверяю. Именно в этот момент окошко решило выбросить на поднос тарелки: блюдо с белой рыбой под изысканным соусом. Он уловил запах трав. В высоком стакане вода с запахом меланжа. Зеленый салат. Одна из немногих их удач. Он почувствовал, как рот у него наполняется слюной. - Наслаждайтесь своим ланчем. Мастер Скитейл. В нем нет ничего, что могло бы повредить вам. Разве это не мера доверия? - Когда он не ответил, Одрейд продолжала: - Какое отношение к нашей сделке имеет доверие? В какую игру она играет теперь? - Вы рассказали мне, что планируете для Чтимых Матер, но не сказали ничего о своих намерениях в отношении меня, - он и сам понимал, что звучит это жалобно. Ничего не поделаешь. - Я намереваюсь заставить Чтимых Матер осознать, что и они смертны. - Как это вы делаете со мной! Не промелькнуло ли в ее глазах удовлетворение? - Скитейл, - как мягок ее голос, - люди, которых заставили что-то осознать таким образом, действительно слушают. Они слышат тебя, - Одрейд глянула на его поднос. - Может быть, вам хотелось бы чего-нибудь особенного? Насколько возможно, он попытался взять себя в руки: - Может, немного стимулирующего напитка. Он помогает, когда мне нужно подумать. - Конечно. Я прослежу, чтобы его доставили немедленно. Одрейд перенесла свое внимание с ниши на главную комнату его апартаментов. Он наблюдал за Преподобной Матерью, отмечая те места, где она останавливалась, ее взгляд переходил с места на место, с предмета на предмет. Все на своих местах, ведьма. Яне животное в своей норе. Вещи должны лежать удобно в тех местах, где я могу найти их, даже не думая об этом. Да, то у моего кресла - стимулирующие карандаши. Так я прибегаю к карандашам, но я не потребляю алкоголь. Заметила? Появившийся стимулятор имел привкус какой-то горькой травы, на определение которой у Скитейла ушло несколько секунд. Касмине. Генетически модифицированный усилитель крови из фармакопеи Гамму. Она собиралась напомнить ему о Гамму? Они так изобретательны, эти ведьмы! Подшучивала над ним в вопросе экономики. Ее колкость все еще продолжала жечь его, когда он повернул назад в конце коридора и возобновил свою послеобеденную прогулку, потом перешел на быстрый шаг, спеша к себе гостиную. Какой клей не давал, на самом деле, распасться Старой Империи? Многое, какие-то моменты были серьезными, какие-то мелкими, но в основном экономика. Связующие нити, о которых часто думают, как об удобствах. А что сдерживало их от того, чтобы не взорвать планеты друг друга? Великая Конвенция. "Взорви кого-нибудь, и мы объединимся, чтобы взорвать тебя". У самой своей двери он остановился как вкопанный, ошеломленный пришедшей ему в голову мыслью. Что это? Как наказания, может быть, достаточно, чтобы остановить жадных неверных? Или все дело в клее, составленном из чего-то неуловимого? Может, все дело во мнении равных тебе? Но что если равные тебе не гнушаются никакой непристойности? Ты свободен делать все, что хочешь. И это кое-что говорило о Чтимых Матер. Вот уж точно. Он тосковал по келье сарга, где мог бы обнажить, излить свою душу. Ягхиста больше нет! Неужто я последний Мастер? Он чувствовал давящую пустоту в груди. Каждый вдох давался с трудом. Может быть, наилучшим выходом было бы торговаться с женщинами Шайтана более открыто. Нет! Это сам Шайтан искушает меня! В свои апартаменты он вступил очищенным. Я должен заставить их заплатить. Дорого заплатить. Дорого, дорого, дорого. Каждое "дорого" сопровождалось шагом в сторону кресла. Усевшись, он автоматически потянулся за стимулирующим карандашом. Вскоре его мысли набрали скорость, выстраиваясь в восхитительные боевые порядки. Они даже не догадываются, насколько хорошо я знаю икшианский корабль. Он весь здесь, у меня в голове. Следующий час он провел, решая, как запечатлеть эти мгновения, когда придет ему время рассказывать соратникам о триумфе над повинда. С Божьей помощью! Это будет ослепительный рассказ, исполненный драматизма и напряжения его испытаний. История, в конце концов, всегда пишется победителями. x x x Говорят, что Великой Матери ничем нельзя пренебрегать - бессмысленный афоризм, до тех пор пока до тебя не дойдет иное его значение: Я - служанка всех моих Сестер. И они критическим взором следят за своей служанкой. Мне нельзя тратить слишком много времени ни на общие вопросы, ни на будничные мелочи. Поступки Великой Матери должны выказывать глубокую проницательность, иначе ощущение беспокойства захлестнет даже самые отдаленные уголки нашего Ордена. Дарви Одрейд То, что Одрейд обычно называла "мое я служанки", этим утром отравило ее прогулку по залам Централи. Управляющая не в духе! Одрейд совсем не нравилось то, что она видела. Мы слишком глубоко завязли в наших сложностях, почти потеряли способность отделять мелкие проблемы от по-настоящему серьезных. Что случилось с их совестью? Хотя некоторые это отрицали, Одрейд знала, что совесть Бене Джессерит все же существует. Но они так перекрутили ее, вылепили из нее нечто такое, что нелегко распознать сразу. Ей отвратительно было вмешиваться в эти решения, принимаемые во имя выживания Миссионария (со своими вечными иезуитскими аргументами!) - все уклонялось от чего-то более требовательно, чем человеческие суждения. Тиран знал это. Быть человеком - вот в чем все дело. Но прежде чем быть человеком, нужно нутром чувствовать это. Никаких клинических ответов! Все упиралось в обманчивую простоту, чья сложная природа проявлялась, когда кто-то пытался воспользоваться ею как инструментом. Как я. Загляни внутрь самого себя, чтобы увидеть кто и что, по твоему мнению, ты есть. Ничто иное не будет столь действенно. Так что же я есть? - Кто задает этот вопрос? - ответила на это колкостью Иная Память. Одрейд рассмеялась вслух, и проходящая мимо Проктор по имени Прэшка уставилась на нее в глубоком недоумении. - Хорошо, чувствовать, что ты жива. Помни это, - махнув ей рукой, сказала Одрейд. Прэшка, прежде чем отправиться по своим делам, изобразила слабую улыбку. Так кто спрашивает: Что я такое? Опасный вопрос. То, что она задавала его, переносило Одрейд в некую Вселенную, где ничто не было вполне человеческим. Ничто не соответствовало неопределенному искомому. Все вокруг нее, клоуны, дикие звери и марионетки, отзывались на движение невидимых нитей. И она чувствовала, как дергающаяся нить заставляет двигаться и саму ее. Одрейд продолжала идти по коридору к входу в капсулу, которая по трубе доставила бы ее в ее апартаменты. Нити. Что приходит вместе с яйцом? Мы уклончиво говорим о "разуме в его начале". Но чем я была, прежде чем меня не сформировало оказываемое жизнью давление? Недостаточно искать чего-то "естественного". Никаких "Благородных Диких". Таких за свою жизнь она видела немало. Управляющие ими нити отчетливо видны любой из Дочерей Джессера. Внутри себя она ощущала как бы некоего надсмотрщика, а сегодня сильно вдвойне. Это была сила, которой она иногда избегала или не слушалась. Надсмотрщик говорил: "Усиливай свои таланты. Не отдавайся на волю течению. Плыви! Используй его или утони!" С захватывающим дух ощущением близкой паники, она вдруг осознала, что едва-едва удержала в себе человеческое, что едва не дошла до того края, где можно его потерять. Я слишком яростно пытаюсь мыслить как Чтимая Матре! Манипулируя и маневрируя всем, кем только возможно. И все во имя выживания Бене Джессерит! Белл говорила, что нет таких границ, какие отказалась бы преступить Община ради сохранения Бене Джессерит. В этой похвальбе, возможно, и заключалась крупица правды, но это правда всей похвальбы. На самом деле существовали вещи, которых не сделала бы ни одна Преподобная Мать даже для того, чтобы спасти Общину. Мы не заступим дорогу Золотой Тропе Тирана. Выживание человечества выше сохранения Общины. Иначе наш Грааль возмужания человечества бессмыслен. Но какие же опасности подстерегают лидера, окруженного подчиненными, которые жаждут, чтобы им сказали, что делать. Как мало они знают о том, что создают своими требованиями. Лидеры совершают ошибки. И эти ошибки, умноженные числом не задающих ни единого вопроса последователей, неизбежно приводят к глобальным катастрофам. Поведение леммингов. Правильно, что Сестры так тщательно следят за ней. Всем правительствам необходимо пребывать под подозрением во время своего пребывания у власти, это относится и к руководству Общины. Не доверяйте ни одному руководству! Даже моему! Они следят за мной в это самое мгновение. Мало что укроется от требовательного внимания моих Сестер. А план мой они узнают, когда наступит его время. Для того чтобы смотреть в лицо факту ее великой Власти над Общиной требовался постоянный процесс внутреннего очищения. Яне искала этой власти. Она была мне навязана. И она подумала: Власть привлекает коррумпированных. Подозревай всех, кто к ней стремится. Ей ли не знать, сколь велики шансы того, что подобные люди восприимчивы коррупции или уже потонули в ней. Одрейд сделала себе заметку написать и передать в Архивы дополнение к Коде. (Пусть Белл попотеет! ): "Власть надо всеми нашими делами следует предоставлять тем, кто не желает принимать ее и то, при условии, увеличивающем это нежелание". Совершенное описание Бене Джессерит! - С тобой все в порядке. Дар? - раздался от двери подъемной капсулы голос Беллонды. - Ты... странно выглядишь. - Мне просто пришло в голову, что я кое-что должна сделать. Ты выходишь? Пока они менялись местами, Беллонда смотрела на нее в упор, потом поле капсулы охватило Одрейд и унесло от этого изучающего взгляда. Войдя в комнату, Одрейд увидела, что стол ее снова завален кристаллами, содержащими доклады о проблемах, которые, по мнению ее помощниц, лишь она одна могла разрешить. Политика, вспомнилось Одрейд, пока она усаживалась за рабочий стол, чтобы вновь взвалить на себя весь этот груз. Там и Белл ясно слышали, что она вчера сказала, но у них нет ни малейшего представления о том, что их попросят поддержать. С каждым днем они все более обеспокоены. Как им и следует. Элементы политики заключает в себе почти каждая проблема, подумала она. В то время как разжигались страсти, на сцену все более явно выходили политические силы. Это навесило ярлык "ложь!" на ту давнюю чушь о "разделении церкви и государства". Ничто так не восприимчиво к разгулу страстей, как религия. Ничего удивительного в том, что мы не доверяем эмоциям. Не всем, конечно, эмоциям. Только лишь тем, от которых невозможно избавиться в момент необходимости: любви, ненависти. Позволь себе немного гнева, но держи его на коротком поводке. Вот во что верили Сестры. Совершеннейшая чушь! Золотая Тропа Тирана сделала их ошибку недопустимой. Золотая Тропа постоянно оставляла Бене Джессерит где-то на задворках. Как можно приказывать бесконечности! Но постоянный вопрос Белл не имеет ответа: "Чего он от нас хотел?" Что он хотел заставить нас предпринять, манипулируя нами так? (Как мы манипулируем другими!) К чему искать значения, если никакого нет? Ты пошла бы по дороге, если знаешь, что она никуда не ведет? Золотая Тропа! Пунктирный след в воображении великого. Бесконечность - это нигде! И конечный ум отступает перед препятствием. Именно здесь находили Ментаты взаимные проекции, всегда порождающие больше вопросов, чем ответов. Это пустой Грааль тех, кто, вперив взгляд в бесконечный круг, ищет "объяснения всему". Ищет своего собственного доброго Бога! Ей было трудно осуждать их. Ум теряется перед лицом бесконечности. Пустота! Алхимики всех веков, как сборщики мусора, склонившиеся над своими узлами тряпья, говорили: "Здесь должен быть где-то некий порядок. Если постараться, я, конечно же, отыщу его". И всегда единственным порядком был тот, что они создавали сами. Так вот оно что, Тиран! Шут, фигляр! Ты знал это. Ты говорил: "Я создам вам порядок, чтобы вы следовали ему. Вот тропа. Видите ее? Нет! Не смотрите туда. Это путь Голого Короля (чья нагота видна лишь детям да безумцам). Не отвлекайтесь от того, на что я указываю вам. Это - моя Золотая Тропа. Разве немилое название? Вот оно, все здесь, и все здесь и пребудет". Тиран, ты был всего лишь еще одним клоуном. Указывая нам в бесконечное восстановление того утерянного и одинокого кома дерьма в нашем общем прошлом. Мы знали, что человеческая Вселенная никогда не станет чем-то большим, чем разрозненными общинами со слабой спайкой между ними, когда мы будем Рассеяны. Общая традиция рождения ушла так далеко в наше прошлое, что картины ее, несомые потомками, давно искажены. Преподобные Матери несут в себе оригинал, номы не можем навязать его тем, кому он не нужен. Видишь, Тиран? Мы слышали тебя: "Пусть они придут попросить об этом! Тогда и только тогда..." Вот почему ты сохранил нас, ты атридесовский ублюдок! Вот почему мне надо приниматься за работу. Несмотря на явную опасность своему ощущению человеческого, Одрейд знала, что будет продолжать подстраивать свой разум под мышление Чтимых Матре. Мне нужно думать, как они. Проблема охотника: ее разделяют хищник и жертва. Это не совсем дело иголки в стоге сена. Скорее вопрос выслеживания на территории, переполненной знакомыми и незнакомыми знаками. Обманы Бене Джессерит гарантировали, что знакомое причинит Чтимым Матре по меньшей мере столько же беспокойства и неприятностей, сколь и незнакомое. Но что они сделали для нас? Межпланетная коммуникация работала на благо гонимым. Ограничена экономикой на миллионы лет. Не так уж и много ее, за исключением Важных Лиц и Торговцев. "Важный" - здесь означало то же, что и всегда: богатый, могущественный - банкиры, чиновники, курьеры. Военные. Ярлык "важный" принадлежал многим категориям: дипломаты, антрепренеры, медицинский персонал, квалифицированные техники, шпионы и другие профессионалы. Это немногим отличалось от времен массонских лож на Старой Земле. В основном разница была в численности, качестве и изощренности. И границы их оставались столь же прозрачны, как и всегда. Ей показалось важным когда-нибудь вновь вернуться к этой мысли, поискать недостатки. Великая масса привязанного к своим планетам человечества говорила о "молчании космоса", имея в виду, что они не могут позволить себе подобные путешествия или коммуникацию. Большинство людей знали, что новости, доходящие до них через этот барьер, служат чьим-то интересам. Всегда так было. На поверхности планеты необходимость избегать последствий радиации диктовала использование наземных систем: капсул, гонцов, световых передач и многочисленных передвижений. Важны были секретность и шифровки не только между планетами, но и на них. Одрейд виделось это как система, в которой Чтимые Матре смогут перехватывать сообщения, если только найдут точку входа в нее. Охотницам необходимо начинать с расшифровки системы, но тогда: откуда начинается след к Дому Ордена? Неподдающиеся выслеживанию не-корабли, икшианские машины и Навигаторы Гильдии - все это вносило свой вклад в покрывало молчания, окутывающее планеты, покрывало непроницаемое для всех, за исключением немногих избранных. Не дать охотницам исходной точки! Одрейд надолго и глубоко задумалась. А потому появление в рабочей комнате Великой Матери незадолго до перерыва на ленч стареющей Преподобной Матери с планеты, куда ссылали в наказание, оказалось для нее настоящей неожиданностью. Архивы идентифицировали ее: Имя: Дортуила. Много лет назад выслана в район специальной подготовки за непростительное нарушение. А память дополнила: "Непростительным нарушением" было что-то вроде любовного романа. Одрейд не стала запрашивать деталей. Но, тем не менее, часть из их все же поступила. (Снова вмешивается Беллонда! ). Эмоциональный переворот во время изгнания Дортуйлы заметила Одрейд. Бесполезные попытки любовника предотвратить расставание. Одрейд даже вспомнила какие-то слухи о проступке Дортуйлы. "Преступление Джессики!" Немало ценной информации поступает посредством слухов. Куда, дьявол ее побери, направили Дортуйлу? Неважно. В данный момент совсем неважно. Важнее: Почему она здесь? Почему она решилась на поездку, которая может навести на наш след охотниц? Одрейд спросила об этом объявившую о прибытии Стегти, но та не знала. - Она говорит, что эти сведения предназначены только для ваших ушей. Великая Мать. - Только для меня? - Одрейд едва не хмыкнула, подумав о постоянном мониторинге (надзоре было бы лучшим определением) каждого ее поступка. - Эта Дортуила не сказала, почему она здесь? - Те, кто сказал мне прервать вас. Великая Мать, просили передать, что, по их мнению, вам стоит увидеться с ней. Одрейд поджала губы. Сам факт того, что изгнанная Преподобная Мать проникла так далеко, уже возбудил ее любопытство. Проявив настойчивость. Преподобная Мать могла прорвать обычные барьеры, но эти - ординарными не были. Значит, причина появления Дортуйлы уже была названа. Другие выслушали ее и дали ей допуск. Совершенно очевидно, что Дортуйла не стала полагаться на хитрость, чтобы уговорить своих Сестер. Результатом этого был бы немедленный отказ. Нет времени для подобной чуши! Так значит она учла цепь приказов. Ее действия говорили о тщательной оценке ситуации, само по себе информация внутри того, чтобы она ни собиралась сказать. - Приведи ее. На ее далекой планете возраст был милосерден к Дортуйле. Годы проглядывали лишь в моршинках вокруг глаз и рта. Капюшон робы скрывал ее волосы, но взгляд ярких глаз, смотревших из-под его оторочки, был настороженным и проницательным. - Почему ты здесь? - тон Одрейд говорил: "Лучше бы, во имя всех богов, твоим сведениям быть важными". История Дортуйлы была вполне прямолинейна. Она и еще три Преподобных Матери говорили с бандой футаров из Рассеивания. Пост Дортуйлы был выбран за отдаленность и ей было предложено доставить в Дом Ордена сообщение. Дортуйла сказала, что пропустила эту просьбу через ясновидцев и видящих правду, напомнив тем самым Великой Матери, что и на отсталой планете может быть какой-то талант. Сочтя сообщение правдивым и с ободрения Сестер Дортуйла приняла меры быстро, но и не забывая об осторожности. "Все путем отправки на нашем не-корабле" - вот как она это сформулировала. Корабль, по ее словам, мал, типа кораблей контрабандистов. - Им может управлять один человек. От самого послания голова шла кругом. Футары заявляли о своей готовности заключить союз с Преподобными Матерями против Чтимых Матре. Какими силами командуют сами футары, достаточно сложно оценить, - сказала Дортуйла. - Они отказались сказать, когда я их об этом спросила. Одрейд не раз приходилось иметь дело с историями о футарах. Убийцы Чтимых Матре? Было достаточно причин, чтобы в это поверить, но способности футаров приводили в некоторое недоумение, особенно если учитывать доклады с Гамму. - Сколько человек было в этой группе? - Шестнадцать футаров и четверо Водящих. Так они себя и называли Водящими. Они говорили также, что Чтимые Матре обладают опасным оружием, которое они могут использовать лишь однажды. - Ты упоминала только футаров. Кто такие эти Водящие? И что за секретное оружие? - Я воздержалась от упоминания о них. Они производят впечатление людей, в пределах вариаций, отмеченных для Рассеивания. Их четверо: трое мужчин и одна женщина. Что касается оружия, они отказывались рассказать чтолибо еще. - Производят впечатление людей? - В том то и дело. Великая мать. Моим первым, довольно странным впечатлением было, что это Танцующие Лица. Но ни один из критериев определения Танцующих Лиц не дал положительного ответа. Ферономы негативны. Жесты, выражения - все негативно. - Только это первое впечатление? - Я не могу этого объяснить. - А что футары? - Совпадают с описанием. Люди по внешнему виду, но с яркими кошачьими признаками. Происхождение из семейства кошачьих, на мой взгляд. - Таково же мнение и других. - Они способны говорить, но это обрывочная галака. Скопление слов, как мне кажется. "Когда есть? ", "Ты госпожа милая", "Хочу чесать голову". "Сесть здесь?" Они слушаются одного взгляда Водящих, но не боятся их. У меня создалось впечатление, что между Водящими и футарами существуют скорее взаимные уважение и приязнь. - Зная насколько это рискованно, почему эти сведения показались важными настолько, чтобы доставить их немедленно? - Это люди из Рассеивания. Их предложение альянса - доступ туда, откуда происходят Чтимые Матре. - Ты, конечно, спрашивала о них. И об условиях в Рассеивании. - Никакого ответа. Просто констатация факта. Ни у кого нет права на насмешку над изгнанной Сестрой, какое бы облако не омрачало ее прошлого. Следует задать еще ряд вопросов. Одрейд задавала их, тщательно наблюдая за реакцией пожилой женщины при ответах. Что-то в служении Дортуйлы, может быть, многие годы раскаяния, смягчило ее, но оставило в неприкосновенности стойкость Бене Джессерит. Она говорила с естественной неспешностью. Ее жесты были плавными и мягкими. На Одрейд она смотрела с добротой и участием. (Вот он недостаток, за который приговорили ее Сестры: цинизм Бене Джессерит здесь был загнан в самый темный угол.) Дортуйла вызвала интерес Одрейд. Она говорила с Великой Матерью как сестра с сестрой, и за ее словами просматривался недюжинный и хорошо тренированный ум. Ум, закаленный напастями за долгие годы на ссыльной планете. Теперь делает все, что он нее зависит, чтобы возместить прегрешение юности. Никакой попытки казаться далекой от времени и ничего не понимающей в нынешнем положении дел. Отчет сокращенный до сути. Спокойно дает понять, что обладает возможного более полным сознанием необходимости. Склонилась перед решением Великой Матери и предупреждением об опасности своего визита, но тем не менее сочла, что "вы должны получить эту информацию". - Я убеждена, что это не ловушка. Манера Дортуйлы вести себя была выше всяких похвал. Прямой взгляд, в глазах и на лице приличествующая Преподобной Матери сдержанность, но никаких попыток скрыть чего бы то ни было. Одна эта маска даст Сестре правильное представление о той, кто перед ней сидит. Дортуйла действовала повинуясь чувству срочности. Однажды она совершила глупость, но это давно в прошлом. Как называлась эта ссыльная планета? Проектор на рабочем столе выдал название: Баззел. Это имя заставило Одрейд встрепенуться. Баззел! Пальцы ее забегали по консоли, которая подтвердила воспоминания. Баззел: большую часть поверхности занимает океан. Холодная. Очень холодная. Рукотворные острова, размером не более крупного не-корабля. Бене Джессерит когда-то сочла Баззел наказанием. Отрицательный урок: "Осторожно, девочка, или тебя сошлют на Баззел". Тут Одрейд вспомнился другой ключевой момент: камни Су. Баззел был тем местом, где удалось натурализовать исключительно морское существо, чолистер, стирающийся щиток которого создавал необычайно красивые тьюморы, одни из самых ценимых во вселенной драгоценностей. Камни Су. Дортуйла носила один такой - он был вставлен в брошь, скрепляющую ворот ее накидки. В свете плавающих ламп камень отливал то розовато-лиловым, то неуловимо меняющимся светом морской воды. Размером он был больше человеческого глаза и носимый так на виду являлся знаком богатства. Впрочем, там на Баззеле они, наверное, не так уж ценят подобные побрякушки. Собирают их на пляже. Камни Су. Это имело немало значение. По праву Бене Джессерит Дортуйла часто заключала сделки с контрабандистами. (Возьмите, например, ее не-корабль). С этим следовало обращаться с осторожностью. Вне зависимости от сестринского разговора здесь все же Великая Мать и ссыльная Преподобная Мать. Контрабанда. Основное преступление для Чтимых Матре и тех, кто не смирился с фактом того, что невозможно навязать исполнение всех законов. Сворачиваемое пространство ничем не изменило контрабандной торговли, разве что упростила мелкие вылазки. Мелкие не-корабли. Насколько маленьким возможно сделать такой корабль? Пробел в знаниях Великой Матери. Его восполнили данные Архивов: "Диаметр - 140 метров". Значит, довольно маленький. Камни Су представляли из себя груз привлекательный сам по себе. Критическим экономическим барьером являлось Сворачиваемое Пространство: насколько ценен груз по сравнению с размером и массой? На перевозку массивных грузов могли потребоваться тысячи и тысячи соларов. Камни Су притягивают контрабандистов как магнит. Для Чтимых Матре они также представляют особый интерес. Простая экономика? Всегда обширный рынок. Эти камни притягивают контрабандистов с той же силой, что и меланж, теперь когда Гильдия так беспечно его расходует. Гильдия всегда хранила по складам запасы спайса, каких должно хватить не на одно поколение. Они думают, им у дастся купить иммунитет от Чтимых Матре! Но это давало нечто, что как смутно угадывала Великая Мать, можно будет повернуть в свою пользу. В своем безумном гневе Чтимые Матре разрушили Дюну, единственный из известных естественных источников меланжа. По-прежнему не заботясь о последствиях (что однако странно) они уничтожили население Тлейлакс, чьи акслоть-автоклавы наполняли спайсом Старую Империю. А у нас есть существа, способные воссоздать Дюну. У нас также, возможно, единственный из оставшихся в живых мастер Тлейлаксу. Где-то в мозгу Скитейла скрыт способ превратить автоклавы в рог изобилия, который будет изливать меланж. Если нам удастся заставить его поделиться этим. Сейчас непосредственную проблему представляла собой Дортуйла. Эта женщина преподносила свои идеи с краткостью, которая делала ей честь. Водящие и их футары, говорила она, обеспокоены чем-то, о чем они не хотят говорить. Дортуйла поступила умно, что не пыталась испробовать на них тактики убеждения Бене Джессерит. Никогда нельзя сказать, как отреагируют люди из Рассеивания. Но что их встревожило? - Какая-то иная угроза, нежели Чтимые Матре, - предположила Дортуйла. Она не рискнула сказать большего, но возможность такого существовала, и ее следовало рассмотреть. - Существенно то, что они говорят, что желают союза, - сказала Одрейд. - Объединение для решения общей проблемы, - вот как они выразили это. Несмотря на проверку ясновидением, Дортуйла советовала лишь осторожное исследование предложения. Почему вообще отправляться на Баззел? Потому что Чтимые Матре просмотрели Баззел или ошибочно сочли его малозначимым? - Маловероятно, - решительно сказала Дортуйла. Одрейд согласилась. Дортуйла, вне зависимости от того, какую грязную работу она изначально была отправлена исполнять, теперь управляла ценной собственностью и, что более важно, она была Преподобной Матерью с собственным не-кораблем, который доставил бы ее к Великой Матери. Она знала местонахождение Дома Ордена, что безусловно было бы для охотниц бесполезно. Они знают, что Преподобная Мать скорее убьет себя, чем выдаст этот секрет. Проблемы складывались в проблемы. Но прежде всего будем Сестрами. С уверенностью можно сказать, что Дортуйла правильно расценит мотивы Великой матери. Одрейд перевела разговор на более личные вопросы. Это прошло хорошо. Дортуйлу перемена темы явно позабавила, но она была согласна поболтать. У Преподобных Матерей в одиночестве отправляющих свое служение на отдаленных планетах часто возникало то, что Сестры называли "другими интересами". В прошлые времена это звалось "хобби", но внимание, посвящаемое этим интересам, зачастую заводило их в крайности. Одрейд находила большинство этих интересов скучными, но ей показалось немаловажным то, что свой интерес Дортуйла называла хобби. Она собирает старые монеты, так ведь? - Какого рода? - У меня есть две ранне-греческие серебряные монеты и великолепный золотой обол. - Подлинные? - Они настоящие, - ответила та, имея в виду, что она просканировала Иные Воспоминания, чтобы определить их подлинность. Увлекательно. Она использовала свои способности так, чтобы усилить их, даже в своем хобби, совмещая Внутреннюю историю и внешний мир. - Это очень интересно. Великая Мать, - наконец проговорила Дортуйла. - Я ценю ваше заверение в том, что мы по-прежнему Сестры, равно как и то, что вы интересуетесь древними картинами как параллельным хобби. Но обе мы знаем, почему я здесь. - Контрабандисты. - Конечно. Чтимые Матре не могли пропустить моего присутствия на Баззел. Контрабандисты продают тем, кто больше заплатит. Нам следует предположить, что они получили прибыль от своего ценного знания о Баззеле, камнях Су и постоянно живущей на планете Преподобной Матери и ее помощниках. И мы не должны забывать о том, что меня каким-то образом отыскали Водящие. Проклятье, - подумала Одрейд. - Именно такого советника, как Дортуйла, мне хотелось бы иметь при себе. Интересно, сколько еще подобных талантов рассыпано по Вселенной, закопанно из соображений дурацкой жестокости? Почему мы так часто отбрасываем талантливых Сестер? Это древняя слабость, какую пока еще не удалось изжить Общине. - Я думаю мы узнали о Чтимых Матре нечто очень ценное, - продолжала Дортуйла. Не было необходимости кивать в знак согласия. Вот суть того, что привело Дортуйлу в Дом Ордена. Безумные охотницы как стая хищных птиц налетели на Старую Империю, убивая всех и сжигая все там, где они подозревали существование центров Бене Джессерит. Но охотницы не коснулись Баззел, даже несмотря на то, что его местоположение должно быть прекрасно известно. - Почему? - спросила Одрейд, вслух высказывая то, что было на уме у них обеих. - Никогда не порти собственное гнездо, - ответила Дортуйла. - Ты думаешь, они уже проникли на Баззел? - Пока нет. - Но ты полагаешь, Баззел - это именно то место, что им нужно? - Первичная проекция. Одрейд просто смотрела на нее. Так значит, у Дортуйлы есть еще одно хобби! Она копается в Иной Памяти, оживляя и собирая хранящиеся там таланты. Кто может ее в этом обвинить? Время, должно быть, тянется на Баззел так медленно. - Вывод ментата, - обвиняюще заявила Одрейд. - Да, Великая Мать, - очень покорно. Предполагалось, что Преподобные Матери могут таким образом копаться в Иной Памяти только с разрешения Дома Ордена, но и в этом случае только под руководством и при поддержке еще одной Сестры. Похоже, Дортуйла так и осталась мятежницей. Она следовала собственным желаниям так же как когда-то в случае с запретной любовью. Хорошо! Бене Джессерит необходимы подобные мятежники. - Они не хотят повредить Баззел, - сказала Дортуйла. - Водный мир? - Из него получился бы подходящий дом для слугамфибий. Не для футаров и Водящих. Я тщательно их изучила. Все свидетельствовало о том, что Чтимые Матре планируют завезти обращенных в рабство слуг, скорее всего амфибий, для сбора камней Су. У Чтимых Матре могут быть и рабы-амфибии. Знание, результатом которого стали футары, может создавать всякие формы пограничной жизни. - Рабы - опасное нарушение равновесия, - раздумчиво сказала Одрейд. Тут Дортуйла впервые позволила себе проявление сильного чувства - глубокого отвращения, от которого ее рот сжался в тонкую линию. Этот сценарий Община распознала очень давно: неизбежное падение рабства или шпионажа. Они просто создавали резервуары ненависти. Если нет надежды на то, что возможно будет уничтожить всех врагов, лучше и не пытаться. Сдерживайте свои порывы твердой уверенностью в том, что подавление лишь усилит ваших врагов. День подавляемых настанет, и помоги небо рабовладельцу, когда этот день придет. Это обоюдоострый клинок. Подавляемые всегда учатся у хозяина и копируют его. И когда роли переменятся, пьеса снова будет разыграна по тем же нотам - насилие и месть, но наоборот. И снова смена ролей, и снова и снова, и так до бесконечности. - Повзрослеют они когда-нибудь? - вопросила в пространство Одрейд. Ответа у Дортуйлы не было, но она тут же внесла предложение: - Мне необходимо вернуться на Баззел. Одрейд задумалась. Опять изгнанная Преподобная Мать оказалась на шаг впереди Великой Матери. Как бы ни хотелось отказаться от такого решения, обе они знали, что это будут наилучшим шагом. Футары и Водящие вернутся. И что более важно, при наличии планеты, настолько желанной для Чтимых Матре, высоки шансы того, что за посетителями из Рассеивания следили. Чтимым Матре придется что-то предпринять, и этот шаг может поведать о них немало. - Конечно, они полагают, что Баззел - приманка в ловушке, - сказала Одрейд. - Я могла бы сделать так, чтобы стало известно, что я изгнана своими Сестрами, - заметила Дортуйла. - Этому нетрудно найти подтверждение. - Использовать себя в качестве приманки? - Великая Мать, а что если их можно соблазнить на переговоры? - С нами? Что за удивительная идея! - Я знаю, их история состоит не из разумных дискуссий, но... - Это великолепно! Но давай добавим искушения. Скажем, ты убедила меня, что я должна прийти к ним с предложением покорности Бене Джессерит. - Великая Мать! - У меня нет никаких намерений сдаваться. Но разве есть лучший способ заставить их заговорить? - Баззел - неудачное место для встречи. Наши возможности там очень невелики. - Сильнее всего они чувствуют себя на Узловой. Если они предложат в качестве места встречи эту планету, ты могла бы дать себя уговорить? - Это потребует тщательного планирования. Великая Мать. - Ода, очень тщательного, - пальцы Одрейд побежали по клавишам консоли. - Да, сегодня, - сказала она в ответ на пробежавший по столу вопрос, потом через заваленный кристаллами рабочий стол обратилась к Дортуйле: - Я хочу, чтобы перед возвращением ты встретилась с моим Советом и остальными. Мы основательно проинструктируем тебя, но я даю тебе свое личное заверение в том, что ты получаешь полную свободу действий. Самое важное - заставить их договориться о встрече на Узловой... и, я надеюсь, ты понимаешь, насколько мне не нравится использовать тебя в качестве приманки. Когда Дортуйла, глубоко задумавшись, не ответила, Одрейд произнесла: - Они могут и проигнорировать нашу инициативу и просто смести с поверхности планеты нашу станцию на Баззеле. И все же ты - лучшая наживка, какая у нас есть. - Мне и самой не нравится идея того, чтобы болтаться на крючке. Великая Мать, - слова Дортуйлы говорили о том, что за все эти годы она не утратила чувства юмора. - Пожалуйста, держите покрепче удочку. Она встала и бросив обеспокоенный взгляд на заваленный стол Одрейд, добавила: - У вас столько работы, и, боюсь, я задержала ваш ланч. - Мы поедим вместе, Сестра. В настоящее время, ты важнее всего остального. x x x Все государства - абстракции Octun Politicus. Архивы Бене Джессерит Луцилла предостерегала себя, что не стоит полагаться на ощущение, что в этой ядовито-зеленой комнате и посещениях Великой Чтимой Матре, есть что-то знакомое и привычное. Это Узловая Станция, бастион тех, кто жаждет уничтожения Бене Джессерит. Это враг. День семнадцатый. Непогрешимые внутренние часы, запущенные в ней в момент Агонии, показали ей, что она уже приспособилась к приблизительному ритму планеты. Пробуждение на восходе. И никак не угадать, когда ее накормят. Чтимые Матре ограничивали ее одной трапезной в день. И всегда этот футар в своей клетке. Напоминание: Вы оба в клетках. Вот как мы обращаемся с опасными животными. Иногда ради удовольствия мы их выпускаем поразмять ноги, но потом - назад в клетку. Минимальное количество меланжа в еде. Не потому что бережливы, только не при их богатстве. Просто небрежный жест, призванный показать то, "что могло бы быть твоим, веди ты себя разумно". Когда она придет сегодня? В появлениях Великой Чтимой Матре не было никакого определенного порядка. Случайные визиты, чтобы вывести пленницу из равновесия? Возможно. А внимания командира требуют также и другие дела. Отправляйся навестить опасного зверька, как только появится окно в рутинном распорядке дня. Может быть, я и опасна. Паучья Королева, но я не твой домашний зверек. Луцилла ощущала присутствие сканирующих устройств. Эти хитрые машины вглядывались в плоть, выискивая спрятанное оружие, присматриваясь к работе органов. Нет ли у нее чужеродных имплантантов? А как на счет дополнительных органов хирургическим путем встроенных в это тело? Ничего подобного, Мадам Паук. Мы полагаемся на то, что дано нам от рождения. Луцилла понимала, что самая страшная сейчас для нее опасность заключается в том, что она станет чувствовать себя в подобном окружении не на месте. Те, кто схватили ее, поставили ее в ужасающее положение, но не могли отобрать ее способностей Бене Джессерит. Она могла заставить свое тело умереть еще до того, как шир в ее теле будет истощен до предательства. Она сохранила разум... и рой Воспоминаний с Лампадас. В задней стене отъехала желтоватая панель, и лента транспортера вывезла клетку с футаром. Так значит Паучья Королева уже в пути высылает вперед себя напоминание-угрозу. Все как обычно. Рановато сегодня. Раньше чем когда-либо. - Доброе утро, футар, - весело пропела Луцилла. Футар глянул на нее, но ничего не сказал. - Ты должно быть, ненавидишь эту клетку, - сказала Луцилла. - Не любить клетка. Луцилла успела уже определить, что эти существа до некоторой степени владеют способностью говорить, но насколько далеко простирается эта способность, попрежнему ускользало от нее. - Думаю, она тебя тоже морит голодом. Тебе хотелось бы съесть меня? - Есть, - отчетливый интерес в его взгляде. - Хотелось бы мне быть Водящим. - Ты, Водящий? - А если да, стал бы ты меня слушаться? Из пола поднялось тяжелое кресло Паучьей Королевы. По-прежнему ни малейшего признака ее присутствия, но стоит предположить, что она слушает эти беседы. Футар уставился на Луциллу со странным напряжением. - А Водящие тоже держат вас в клетках и впроголодь? - Водящий? - отчетливые вопросительные интонации в его голове. - Я хочу, чтобы ты убил Великую Чтимую Матре, - в этом для них не будет ничего удивительного. - Убить Дама! - И съесть ее. - Дама яд, - с унынием. О-о-о! разве это не интереснейшая информация! - Она - не яд. Ее мясо такое же как мое. Футар подошел к ней, насколько позволяла клетка. Левая рука оттянула нижнюю губу, показывая красный воспаленный шрам, похожий на ожог. - Видишь яд, - сказало существо, уронив руку. Интересно, как ей это удалось? От нее не пахнет никаким ядом. Пахнет человеческой плотью, основанным на адреналине наркотиком, который дает эти оранжевые глаза, реагируя на ярость... и некоторые другие эмоции, как открыла Луцилла. Например, чувство абсолютного превосходства. Насколько далеко простирается понятливость футара? - Это был горький яд? Футар скорчил гримасу и плюнул на пол. Действие быстрее и гораздо сильнее слов. - Ты ненавидишь Даму? Оскаленные клыки. - Ты ее боишься? Футар улыбнулся. - Тогда почему ты ее не убьешь? - Ты не Водящий. Так для убийства ему требуется приказ Водящего! В комнату вошла Великая Чтимая Матре и опустилась на кресло. - Доброе утро. Дама, - так же весело, как до этого Футару, пропела Луцилла. - Я не давала тебе позволения так меня называть, - тихим голосом, а в глазах уже загораются оранжевые огоньки. - Мы здесь болтали с футаром. - Я знаю, - огоньки стали ярче. - И если ты мне его избаловала... - Но Дама... - Не называй меня так! Паучья Королева так и вылетела из кресла, в глазах Сбилось оранжевое пламя. - Прошу, сядь пожалуйста, - улыбнулась Луцилла. - Так допрос не ведут, - сарказм - опасное оружие. Вчера ты сказала, что хотела бы продолжить наше обсуждение Политики. - Откуда ты знаешь, который час? - опустилась в кресло, но глаза по-прежнему полыхают. - У всех Бене Джессерит есть эта способность. Пробыв на ней всего лишь некоторое время, мы способны чувствовать ритм любой планеты. - Странный талант. - Это может делать каждый. Все дело в восприимчивости. - А я могла бы научиться? Оранжевый огонь в ее глазах угасал. - Я сказала каждый. Ты ведь все же человек, не так ли? Вопрос, на который пока еще нет полного ответа. - Почему ты говоришь, что у вас нет правительства? Хочет сменить тему. Наши способности тревожат ее. - Я говорила не совсем это. У нас нет формального правительства. - Нет даже общественного кодекса? - Нет такого свода законов, который отвечал бы всем потребностям. Преступление в одном обществе может казаться требованием морали в другом. - У людей всегда есть правительство. Оранжевые пятна почти полностью исчезли из ее глаз. Почему это ее так интересует? - У людей есть политика. Я вчера тебе это говорила. Политика - искусство казаться искренним и совершенно открытым, скрывая при этом как можно больше. - Так значит вы, ведьмы, скрываете. - Я этого не сказала. Когда мы говорим "политика", это предупреждение нашим Сестрам. - Я тебе не верю. Человеческие существа всегда создают ту или иную форму... - Соглашения? - Это слово ничем не хуже других! Почему-то оно приводит ее в ярость. Луцилла больше ничего не сказала, а потому Великая Чтимая Матре чуть наклонилась вперед. - Вы скрываете! - Разве я не в праве скрывать от тебя то, что может помочь тебе победить нас? Вот тебе вкусная наживка! - Я так и думала! - с явным удовлетворением она откинулась на спинку кресла. - Впрочем, почему бы не открыть это? Ты полагаешь, что ниши единоличной власти всегда под рукой и их можно заполнить, но не понимаешь того, что это означает в случае моей Общины. - О, скажи мне пожалуйста. Тяжеловато для сарказма. - Ты думаешь, что все можно свести к инстинктам, уходящим корнями в племенные времена и дальше. Вожди и старейшины. Таинственная мать и Совет. А до них Сильнейший (или Сильнейшая), кто заботится о том, чтобы все были сыты, что бы всех охранял огонь у входа в пещеру. - В этом есть смысл. Да, правда? - О, я согласна. Эволюция форм изложена достаточно ясно. - Эволюция, ведьма! Одно положенное на другое. Эволюция. Смотри-ка как она бросается на ключевые слова. - Это сила, которую можно взять под контроль, повернув ее на себя саму. Контроль! Смотри, какой ты вызвала интерес. Она любит это слово. - Так вы устанавливаете законы так же, как и все остальные! - Регуляции, может быть, но разве все не временно? - Конечно, - сказано с напряженным интересом. - Но твоим обществом управляют бюрократы, которые знают, что, чтобы они ни делали, они неспособны внести в это ни грана воображения. - Это важно? Неподдельно озадачена. Взгляни, как она хмурится. - Только для тебя. Чтимая матре. - Великая Чтимая Матре! Ага, она еще и обидчива! - Почему ты не позволяешь звать тебя Дама? - Мы не близки. - А футар тебе близок? - Перестань уходить от темы! - Хочу зубы чистить, - вмешался футар. - А ты заткнись! И впрямь гневается! Футар опустился на четвереньки, но явно не испугался. Великая Чтимая матре перевела горящий оранжевым огнем взгляд на Луциллу: - Что насчет бюрократов? - У них нет пространства для маневра, поскольку именно вследствие этого жиреют те, кому они подчиняются. Если не видишь разницы между регуляцией и законом, силу закона имеет и то, и другое. - Не вижу никакой разницы. Она даже не понимает, что она о себе выдала. - Законы выражают миф о навязанной перемене. Прекрасное новое будущее наступит, поскольку принят тот или иной закон. Законы навязывают будущее. А регуляции, как верят, придают силу прошлому. - Верят? Ей и это слово тоже не нравится. - В каждом случае действие иллюзорно. Как назначение комитета для изучения проблемы. Чем больше людей в комитете, тем больше предвзятых мнений по данной проблеме. Осторожно! Она действительно над этим задумалась, пытается приложить к самой себе. Луцилла попыталась придать своего голосу наибольшую убедительность: - Ты живешь в приумноженном прошлом и пытаешься понять некое неопознаваемое будущее. - Мы не верим в предвидение. Да нет, верит! Наконец-то. Вот почему она держит нас в живых. - Дама, пожалуйста. В самозаточении в тесном круге законов всегда есть нечто неуравновешенное. Будь осторожна! Ей не нравится, что ты зовешь ее Дама. Великая Чтимая Матре поерзала в своем кресле, скрипнуло дерево. - Но законы необходимы! - Необходимы? Это опасно. - Почему же? Помягче с ней. Она чувствует, что ей что-то угрожает. - Правит необходимость, а законы не дают адаптироваться. И неизбежно обрушивается вся система. Это как банки, владельцы которых думают, что покупают себе будущее. "Сила в моем времени! Плевать на потомков! ". - А что могут сделать для меня потомки? Не говори ничего! Взгляни на нее. Она реагирует на основе общего сумасшествия. Подкинь ей что-нибудь другое. - Чтимые Матре начинали как террористы. Сначала бюрократы и террор как избранное оружие. - Если оно у тебя под рукой, используй его. Но мы подняли восстание. Терроризм? Слишком хаотично. Ей нравится слово "хаос". Оно включает все, что находится вне ее. Она даже не спросила, откуда ты знаешь о ее происхождении. Она принимает наши способности как мистические. - Не странно ли. Дама... - никакой реакции, продолжай - ...как быстро восставшие подражают под власть того самого уклада, над которым одержали победу? Это не столько - яма на пути всех правительств, сколько заблуждение, поджидающее каждого, кто приходит к власти. - Ага! А я думала, ты скажешь мне что-нибудь новое. Это мы знаем: "Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно". - Неверно, Дама. Здесь действует правило более тонкое и гораздо более всеобъемлющее: Власть привлекает коррумпированных и развращенных. - Ты смеешь обвинять меня в коррупции? Следи за глазами! - Я? Обвиняю тебя? Единственный, кто способен на это, - ты сама. Я лишь высказала тебе мнение Бене Джессерит. - И не сказала мне ничего! - И все же мы верим, что над всяким законом существует мораль, которая как сторожевой пес должна следить за всеми нападками на неизменное регулирование". Ты употребила два слова в одной фразе, а она даже не заметила. - Власть срабатывает всегда, ведьма. Власть есть закон. - И правительства, которые увековечили себя на такой срок, что эта вера всегда становится спутницей коррупции. - Моральность! Ей плохо дается сарказм, особенно, когда она вынуждена защищаться. - Я действительно пыталась помочь тебе. Дама. Законы опасны для всех - виновных и невинных в равной мере. Не важно, считаешь ли ты себя могущественной или беспомощной. Законы не обладают человеческим пониманием ни людей, ни самих себя. - Нет такой вещи, как человеческое понимание! На наш вопрос получен ответ. Не человек. Обращайся к ее подсознанию. Оно скрыто нараспашку. - Законы всегда требуют интерпретации. Связанный законом не желает никакой терпимости к сочувствию. "Закон есть закон". - Так и есть! Ушла в защиту. - Это опасная мысль, особенно для невиновных. Люди инстинктивно это чувствуют и негодуют на подобные законы. Делаются какие-нибудь мелочи, зачастую бессознательно, чтобы подрезать крылья "закону" и тем, кто занимается этой чушью. - Как ты смеешь называть это чушью? - Паучья Королева поднялась было с кресла, но упала обратно. - О, да! И закон, персонифицированный во всех зависящих от него жизнях, возмущается, слыша слова, подобные моим! - И по праву, ведьма! Но она не приказывает тебе замолчать. - "Больше законности! ", говорите вы, "больше законности! ". Таким образом вы создаете все больше инструментов, закрывающих дорогу сочувствию, и по ходу дела новые ниши для тех, кто питается от этой системы. - Так было и так будет всегда! - И снова неверно. Это - рондо. Катится колечко и катится, пока не покалечит не того человека или не ту группу лиц. И тогда, вы получаете анархию. Хаос. - Видишь, как она вскочила? - Мятежники, террористы, усиление взрывов насилия. Джихад! И все из-за того, что вы создали нечто бесчеловечное. Взялась за подбородок. Следи внимательней! - Как мы забрели так далеко прочь от политики, ведьма? Таково было твое намерение? - Мы не ушли и на долю миллиметра! - Я полагаю, сейчас ты мне скажешь, что вы, ведьмы, практикуете некую форму демократии. - С бдительностью, какой ты себе не можешь даже представить. - Ну попытайся. Она думает, ты сейчас откроешь ей секрет. Расскажи ей кое-что. - Демократию легко сбить с истинного пути, демонстрируя выборщикам козлов отпущения. Бейте богатых, хапуг, преступников, глупых лидеров и так далее до бесконечности. - Ты веришь в то же, что и мы! Надо же! Как ей хочется быть похожей на нас! - Ты говорила, что вы были поднявшими восстание бюрократами. Ты знаешь недостаток. Верхушка бюрократии, которой не в силах коснуться избирательная система, всегда расширяется до пределов энергии системы. Крадет ее у старых, у тех, кто отошел от дел, у всех. Особенно у тех, кого мы когда-то называли средним классом, поскольку именно он является источником основной энергии. - Вы думаете о себе как... как о среднем классе? - Мы не воспринимаем себя как-то фиксирование. Но Иная Память указывает нам на недостатки бюрократии. Я полагаю, у вас есть нечто вроде гражданской службы для "низших слоев"? - Мы заботимся о своих. Прозвучало страшным эхом. - Тогда ты знаешь, как выхолащивается система выборов. Основной симптом: люди не приходят голосовать. Инстинкт говорит им, что это бесполезно. - Что там не говори, демократия - это идиотская идея. - Мы согласны. Она просто склонна к демагогии. Это заболевание, которому подвержена любая выборная система. И тем не менее демагогов нетрудно вычислить. Они оживленно жестикулируют и говорят, как будто с церковной кафедры, каждое их слово полно религиозного пыла и богобоязненной искренности. Она довольно усмехается! - Искренность, за которой ничего нет, требует немалой практики. Дама. А профессиональную выучку всегда возможно отследить. - Ясновидящим? Смотри, как она подалась вперед? Мы снова задели ее за живое. - Любым, кто научится распознавать признаки: Повторение. Значительные усилия, направленные на то, чтобы привлечь твое внимание к словам. Никогда не обращайте внимания на слова. Смотри, что делает этот человек. Так ты узнаешь мотивы. - Так у вас нет демократии. Рассказывай, выдавай мне еще секреты Бене Джессерит. - Да нет, есть. - Я думала, ты сказала... - Мы хорошо ее охраняем, отслеживая то, что я только что описывала. Опасность велика, но велика и награда. - Знаешь, что ты мне только что сказала? Что вы просто скопище дураков! - Милая госпожа! - вмешался футар. - Заткнись или я отправлю тебя назад в стаю! - Ты не милая. Дама. - Видишь, что ты наделала, ведьма? Ты испортила его! - Думаю, всегда есть какие-нибудь еще. ОООО. Погляди на эту улыбку. Луцилла в точности повторила улыбку Чтимой Матре, подстраивая свой пульс под ее. Видишь, насколько мы похожи? Конечно, я пыталась ранить тебя. Разве на моем месте ты не сделала бы того же? - Так значит, вы знаете, как заставить демократию делать то, что вам нужно, - жадно пожирая глазами. - Метод тонок, однако довольно прост. Необходимо создать систему, в которой большинство людей смутно или глубоко неудовлетворены. Вот так это ей и видится. Заметь, как она кивает на каждое твое слово. - Это нагнетает ощущение разлитого в обществе мстительного гнева, - Луцилла подстраивала фразы под ритм кивков. - Потом ты подсовываешь этому гневу необходимую мишень. - Отвлекающий маневр. - Но только не давай им времени на вопросы. Погреби собственные ошибки под все новыми законами. Ты движешься среди иллюзий. Тактика корриды. - О, да! Это прекрасно! Она чуть ли не ликует. Махни еще разок перед ней мулетой. - Помахай яркой тряпкой. Они набросятся и станут лишь недоумевать, когда за ней не окажется матадора. Это отупляет выборщиков точно так же, как отупляет быка. А в следующий раз разумно своим правом выбора воспользуется гораздо меньшее число людей. - Вот почему мы так и делаем! Мы делаем! Сама-то она слышит, что говорит? - Тогда набросься на апатичных избирателей. Заставь их почувствовать себя виноватыми. Не позволяй им думать. Корми их. Развлекай. Не перебарщивай! - О, нет! Никогда не перебарщивай! - Дай им знать, что их ожидает голод, если они откажутся идти в ногу со всеми. Дай им взглянуть на скуку, навязанную тем, кто раскачивает корабль. Благодарю тебя, Великая мать. Вполне подходящий образ. - И вы не позволяете иногда быку поддеть матадора? - Конечно. Бах! Хватайте того! А затем сидишь и ждешь, когда уляжется смех. - Я же знала, что вы не допускаете демократии! - Почему бы тебе мне не поверить? Ты искушаешь судьбу! - Потому что если бы вы разрешили открытое голосование, судей и жюри... - Мы называем их Прокторами. Нечто вроде Суда Всего. А теперь ты ее запутала. - И никаких законов... регуляций, или как там тебе нравится их называть? Разве я не сказала, что мы даем им разные определения. Регуляции - прошлое. Законы - будущее. - Но как-то же вы ограничиваете этих... этих Прокторов! - Они могут принять любое решение, какое пожелают, в точности так, как и должен функционировать суд. И да будут прокляты законы! - Внушающая беспокойство мысль. Она действительно обеспокоена. Взгляни, как потускнели ее глаза. - Первое правило нашей демократии гласит: "Никаких законов, сковывающих судей. Подобные законы глупы. Удивительно, как глупы могут быть люди, когда пребывают в мелких, обслуживающих самих себя группках. - Ты меня называешь глупой, не так ли! Бойся оранжевого огня. - Похоже, существует закон природы, который говорит, что для обслуживающих самих себя группировок Почти "невозможно вести себя как просвещенным людям. - Просвещенным! Я это знала! Эту улыбка опасна. Будь осторожна. - Это означает плыть в потоке жизни, приспосабливая свои действия так, чтобы жизнь могла течь и продолжаться. - Конечно, с величайшим счастьем для наибольшего числа. Быстро! Похоже мы перемудрили! Смени тему! - Это - тот элемент, что Тиран выпустил из своего учения о Золотой Тропе. Он рассматривал не счастье, а только выживание человечества. Мы сказали, смени тему! Посмотри на нее! Она в ярости! Рука Великой Чтимой Матре, оставив подбородок, упала ей на колено. - А я собиралась пригласить тебя в наш орден, сделать тебя одной из нас. Выпустить тебя. Отвлеки ее! Быстро! - Не говори ничего, - сказала Великая Чтимая Матре. - Даже рта не открывай. Ну вот доигралась! - Ты столкнулась бы с Лонго или с кем-нибудь еще, и на моем месте оказалась бы она! - Она глянула на скорчившегося футара. - Есть, милый? - Не есть милую женщину. - Тогда я брошу твой труп стае. - Великая Чтимая Матре. - Я сказала тебе, молчать! Ты посмела звать меня Дама. Неуловимым движением она вылетела из своего кресла. Дверь клетки Луциллы распахнулась и с мерзким скрежетом ударила в стену. Луцилла попыталась было увернуться, но ее удерживала шигапроволока. Она даже не видела удара, который разнес ей висок. В те несколько секунд, пока она умирала, сознание Луциллы заполняли крики ярости - рой с Лампадас дал волю эмоциям, которые сдерживал не одно поколение. x x x Некоторые люди ни в чем никогда не принимают участия. Жизнь просто происходит с ними. Они обходятся чуть большим нежели немое упорство - с яростью или насилием сопротивляются всему тому, что могло бы вытащить их из заполненных обидой на весь свет иллюзий защищенности. Алма Мейвис Тараза Туда сюда, туда сюда. Весь день напролет Одрейд в нерешительности переводила взгляд с одного отчета ком-камер на другой, с дискомфортом что-то выискивая. Снова взглянуть на Скитейла, затем на маленького Тега с Дунканам и Мурбеллой, потом она надолго вперила Невидящий взгляд в окно, раздумывая над последним Докладом Берзмали с Лампадас. Как скоро смогут они попытаться восстановить воспоминания баши? Станет ли слушаться восстановленный гола? Почему нет больше ни слова ом рабби? Может пора начинать программу Экстремас Прогрессию, втягивая в разделение как можно больше Сестер? - Что касается эмоционального настроя в общине, эффект такого решения станет сокрушительным. Доклады проекциями танцевали на рабочем столе, в то время как входили и уходили помощники и советники, важные посетители. Подписать это. Одобрить то. Урезать меланж для этой группы? Беллонда провела здесь весь день, сидела в своем учащающемся кресле у стола. Она уже перестала спрашивать, к чему стремится Одрейд, и только лишь наблюдала, не спуская с нее проницательного взгляда. Безжалостно. Они уже успели поспорить о том, способна ли новая популяция песчаных червей в Рассеивании вернуть пагубное воздействие на вселенную Тирана. Этот бесконечный сон в каждой оставшейся частичке Червя по-прежннму беспокоил Белл. Но сама численность популяции говорила о том, что влиянию Тирана на их судьбу пришел конец. Тамейлан заходила часом раньше, требуя от Беллонды такого-то отчета. Только что освежив свою память новыми поступлениями в Архивы, Беллонда тут же пустилась в обличения по поводу изменения численности Общины, истощения ресурсов. Сейчас Одрейд смотрела, как ветер несет пыль за Тираном. Незаметно наползали тени, и на улице становилось все темнее и темнее. Когда наступила полная темнота, Одрейд осознала, что тусклые огоньки между небом и землей это на самом деле свет в домах на далеких плантациях. Умом она понимала, что эти огоньки зажглись гораздо раньше, но оставалось необъяснимое ощущение, что этих светляков сотворила сама ночь. Какие-то из них мигали - это люди переходили из комнаты в комнату в своих жилищах. Нет людей - нет света. Не тратьте попусту энергию. Блуждающие огоньки еще какое-то время занимали ее мысли. Вариант старого вопроса о падающем дереве в лесу: был ли звук, если его никто не слышал? Одрейд придерживалась той стороны, что говорила, что вибрации существуют вне зависимости от того, улавливает ли их сенсор. Следуют ли за нами тайные сенсоры в Рассеивание? Что за новые таланты и изобретения могут использовать те, кто ушел в первое Рассеивание? Беллонда и так слишком долго молчала: - Дар, от тебя по всему Дому Ордена расходятся тревожные сигналы, - не выдержала она наконец. Одрейд приняла это безо всякого комментария. - Чем бы ты ни была сейчас занята, это воспринимается как нерешительность. Как печально звучит голос Беллонды. - Влиятельные группировки обсуждают, не заменить ли тебя. Прокторы голосуют. - Только Прокторы? - Скажи, Дар, ты на днях действительно помахала Проктору по имени Прэшка и сообщила ей, что прекрасно быть живой? - Да. - Чего ты этим добивалась? - Переоценивала. Никаких известий от Дортуйлы? - Ты в двадцатый раз сегодня уже об этом спрашиваешь! - Беллонда указала на рабочий стол. - Ты все возвращаешься к последнему докладу Берзмали с Лампадас. Что-то, что мы проглядели? - Почему наши враги так цепляются за Гамму? Скажи мне, это ментат? - У меня недостаточно данных, и ты это знаешь! - Берзмали ментатом не был, но в его изложении событий есть некое неослабное напряжение, Белл. Я говорила себе, ну хорошо, в конце концов, он был любимым учеником баши. Можно понять, что Берзмали проявит характерные качества своего учителя. - Выкладывай, Дар. Что ты нашла в докладе Берзмали? - Он обрисовывает положение. Не полностью... но с мучительным напряжением он вновь и вновь возвращается к Гамму. У многих экономических сил там влиятельные связи. Почему наши враги не обрубили эти нити? - Очевидно, они входят в ту же систему. - Что если мы атакуем Гамму со всех сторон сразу? - Никто не захочет вести дела в самом центре военных действий. Это ты хочешь сказать? - Отчасти. - Заинтересованные стороны скорее всего перенесут свои операции в иное место. Другая планета, другое Покорное население. - Почему? - В такой ситуации возможны более точные прогнозы. Конечно, они могут также усилить оборону. - Альянс, который мы за этим угадываем, Белл; они удвоят свои усилия, чтобы найти и уничтожить нас. - Безусловно. Краткие комментарии Беллонды заставили Одрейд устремить взгляд за окно на сверкающие в темном небе звезды. Так атакующие придут оттуда? Тяжесть этой мысли притупила бы более слабый интеллект. Но чтобы сохранить трезвую голову, Одрейд не требовалась Литания против Страха. У нее была более простая формула. Смотри своим страхам в лицо или они всползут по твоей спине. Она предпочитала прямоту. Большинство самых страшных вещей во Вселенной исходило из разума людей. Ночные кошмары (белые лошади угасания Бене Джессерит) обладали одновременно и мифической, и реальной формой. Охотница с топором могла опустить лезвие и на разум и на плоть. Но нельзя убежать от ужаса в собственном сознании. Значит, смотри ему в лицо! Что противостоит ей в этой тьме? Не охотница с топором, не падение в неизвестную пропасть (и то и то прекрасно видимо ее крохам таланта), а вполне осязаемые Чтимые Матре и те, кто бы они ни были, что поддерживают их. А я не осмеливаюсь использовать даже мой слабый дар предвидения, чтобы он указал нам путь. Я бы закрепила наше будущее в навечно неизменной форме. Это сделала Мауддиб и его сын Тиран, и Тирану понадобилось три с половиной тысячи лет, чтобы, распутав этот клубок, выпустить будущее на волю. Внимание Одрейд привлекли движущиеся огни, на этот раз неподалеку. Садовники работают допоздна, окучивая, подрезая деревья, как будто эти древние сады будут жить вечно. Вентиляторы нагоняли в комнату воздух с запахом дыма костров, в которых сжигали обрезанные ветви. Очень внимательны к подобным деталям садовники Вене Джессерит. Никогда не оставляй валяться сухое дерево, оно может привлечь паразитов, которые потом примутся и за живые деревья. Чистота и опрятность. Планируй вперед. Придерживайся привычек. Данное мгновение - часть вечности. Никогда не оставляй валяться сушняк! Так Гамму сушняк? - Что там такое в саду, что ты так этим увлеклась? - осведомилась Беллонда. - Сады придают мне сил, - не оборачиваясь ответила Одрейд. Всего лишь два дня назад она отправилась туда на прогулку. Ночь была холодной и ветреной, и к земле жался туман. Ноги ее взбивали опавшие листья. Слабый запах гниения там, куда капли мелкого дождя стекались в более теплые низинки. Довольно приятный, болотный запах. Пустые ветви над ее головой четко выделялись на фоне освещенного звездами неба. И вправду, угнетающее зрелище по сравнению с весной или временем сбора урожая. Но как оно прекрасно в потоке времени. Жизнь вновь притаилась до следующего зова весны. - Ты не волнуешься из-за Прокторов? - спросила Беллонда. - Как они будут голосовать, Белл? - Тайным голосованием. - Остальные последуют за ними? - Все озабочены твоими решениями. Последствия. Белл это хорошо умела: значительный объем данных и все в двух словах. Большинство решений Бене Джессерит проходили через три гребенки: Эффективность, Последствия и (самое важное) Кто Способен Выполнить Приказания. Человек и деяние подбирались друг к другу с большой тщательностью, точно разрабатывались все детали. Это оказывало огромнейшее влияние на Эффективность, которая в свою очередь, определяла Последствия. Хорошая Великая Мать могла пройти подобный лабиринт возможностей в несколько секунд. И тоща - оживление во всей Централи. Загорались глаза. Из уст в уста передавалось: "Она действовала без промедления". Это создавало чувство уверенности среди алколитов и других учеников. Преподобные Матери (в особенности Прокторы) ждали, чтобы оценить последствия. - Даже Великой Матери необходимо время, - проговорила Одрейд, обращаясь в равной мере как к своему отражению в окне, так и к Беллонде. - Да, но сколько его у тебя в этой суматохе? - Ты настаиваешь на скорости, Белл? Как будто Одрейд ее толкнула, Белл отъехала вместе с креслом от стола. - Терпение отчаянно тяжело дается в такие времена, - сказала Одрейд. - Но на мой выбор влияет ожидание удобного момента. - Но чего ты добиваешься с этим нашим новым Тегом? Вот вопрос, на который ты должна будешь дать ответ. - Если нашим врагам придется оставить Гамму, куда они двинутся, Белл? - Ты собираешься атаковать их там? - Немного подтолкнуть. - Это слишком опасный огонь, чтобы подбрасывать в него поленья, - мягко произнесла Беллонда. - Нам нужна еще одна ставка в будущей торговле. - Чтимые Матре не идут на сделки! - Но мне кажется, на это пойдут их союзники. Уйдут они... скажем, на Узловую? - А что такого интересного в Узловой? - Это основная база Чтимых Матре. И наш любимый баша в своем милом мозгу ментата хранит полное досье эту планету. - О, - это было скорее вздохом, чем ответом. Тут в комнату вошла Тамейлан, призвав их к вниманию, просто тем, что встала у двери и молчала до тех пор, пока Одрейд и Беллонда не обернулись к ней. - Прокторы поддерживают Великую Мать, - Тамейлан подняла согнутый палец. - Большинством в один голос! Одрейд вздохнула. - Скажи нам. Там, Проктор, с которой я тогда поздоровалась в коридоре, Прэшка, как она проголосовала? - Она голосовала за тебя. С мрачной улыбкой Одрейд повернулась к Беллонде: - Высылай своих шпионов и агентов, Белл. Мы должны загнать охотниц на встречу на Узловой. К утру Белл вычислит мой план. Когда Беллонда и Тамейлан ушли, бормоча что-то себе под нос, причем как они не пытались это скрыть, голоса выдавали их беспокойство, Одрейд прошла коротким коридором в свои личные апартаменты. Коридор патрулировала обычная команда алколитов с надзирающими над ними Преподобными Матерями. Несколько послушниц улыбнулись ей. Значит, весть о голосовании уже достигла их. Еще один кризис миновал. Через гостиную Одрейд прошла в спальную келью, где не снимая одежды вытянулась на жесткой кушетке. Единственный плавающий светильник заливал комнатку слабым желтоватым светом. Ее взгляд скользнул мимо карты пустыни к картине Ван Гога в проецирующей раме на стене в ногах ее кушетки. Коттеджи Кордевиля. Лучшая карта, чем та, что указывает рост пустыни, подумалось Одрейд. Напомни мне, Винсент, о том, откуда я пришла, и что, я, возможно, еще успею. Прошедший день высосал из нее все силы. Она ушла за пределы слабости, туда, где усталый разум бесконечно бежал по замкнутому кругу. Ответственность! Ответственность как слишком узкий шлем стягивала ей голову, и Одрейд знала, что могла становиться крайне несговорчивой, когда ее вот так вот осаждали бесконечные обязанности. Вынужденная необходимость тратить энергию, лишь на то чтобы поддерживать некую видимость спокойствия. Белл увидела это во мне. Это сводило с ума. Община отрезана от любого выхода, превращена в фактически неэффективную. Закрыв глаза, Одрейд попыталась создать образ главаря Чтимых Матре, к которой можно было бы обратиться. Старая... пропитанная силой. Мускулистая. Сильная, и эта ослепительная скорость, какой обладают они все. Лица не было, просто некое воображаемое тело стояло перед мысленным взором Одрейд. Безмолвно складывая слова, Одрейд заговорила с Чтимой Матре: - Нам сложно позволить вам совершать ваши собственные ошибки. Учителям это всегда трудно. Да, мы думаем о себе как об учителях. Но учим мы не столько конкретных людей, сколько общества. Мы преподносим урок всем. Если вы видите в нас Тирана, то вы правы. Воображаемая противница ничего не ответила. Как могут учителя чему-то учить, если они боятся выйти из укрытия? Берзмали мертв, гола Тег - сама неизвестность. Одрейд кожей чувствовала невидимое кольцо, сжимающееся вокруг Дома Ордена. Ничего удивительного, что Прокторы устроили голосование. Сеть оплетает Общину, и ее нити держат так крепко. И где-то в этой сети, скорчилась предводительница Матре, у которой нет лица. Паучья Королева. Не безумна ли она по нашим стандартам? На какую страшную муку я послала Дортуйлу? Чтимые Матре шли дальше мании величия. По сравнению с ними Тиран казался смешным разбойником. Лито II, по меньшей мере, понимал, что Бене Джессерит знают как балансировать на лезвии меча, сознавая, смерть ожидает тех, кто соскользнет с этой грани. Цена которую ты платишь за то, что стянул на себя такую власть. Чтимые Матре игнорировали эту неизбежность, громя все вокруг, как гигант в судорогах ужасающей истерики. Ничто до сих пор не могло оказать им успешного сопротивления, и теперь они на все реагировали с убийственной яростью берсерков. Истерия по собственному выбору. Преднамеренный психоз. Потому что мы оставили нашего баша на Дюне растрачивать свою жалкую армию в самоубийственной защите? Невозможно сказать, скольких Чтимых Матре он прикончил. И Берзмали, погибший на Лампадас. Без сомнения. Чтимые Матре на себе испытали его силу. Не говоря уже о натренированных Айдахо мужчинах, которых мы высылаем чтобы сами Чтимые Матре хлебнули того, что испытывают мужчины, когда те обрекают их на рабство. Попасть в рабство к мужчинам! Достаточно ли этого, чтобы вызвать подобную ярость? Возможно. Но что это за истории с Гамму? Тег проявил новый талант, который привел Чтимых Матре в неподдельный ужас? Если мы восстановим память нашего баша, придется тщательно за ним присматривать. Удержит ли его не-корабль? Что на самом деле сделало Чтимых Матре столь злобными? Они жаждут крови. Никогда не приносите таким людям дурных новостей. Ничего удивительного, что их солдаты так неистовствуют. Могущественный человек, будучи напуган, способен убить гонца на месте. Не приносить дурных известий. Лучше погибнуть в бою. Люди Паучьей Королевы ушли за пределы высокомерия. Никакая критика невозможна. С тем же успехом можно упрекать корову в том, что она жует траву. Корова будет совершенно права, если поднимет на вас пустые глаза, как бы осведомляем "А разве не это мне положено делать?" Зная вероятные последствия, почему мы разожгли их ненависть? Мы не похожи на того, кто ударяет палкой по серому круглому предмету и видит, что это осиное гнездо. Мы знаем, кому наносим удар. План Таразы, и ни один из нас не задал ни одного вопроса. Община оказалась перед лицом врага, чей преднамеренной политикой было истерическое насилие. "Мы обезумеем". А что произойдет, если Чтимые Матре потерпят болезненное поражение? Во что выльется их истерия? Я боюсь этого. Осмелится ли Община подкармливать этот огонь? Мы должны! Паучья Королева удвоит свои усилия в надежде отыскать Дом Ордена. Насилие возрастет до еще более омерзительной степени. Что тогда? Станут Чтимые Матре подозревать в симпатиях к Бене Джессерит всех и каждого? Не повернутся ли они против своих собственных союзников? Задумывались ли они над тем, каково это быть одним в целой вселенной, лишенной иной разумной жизни? Скорее всего эта мысль вообще не приходила им в голову. Как ты выглядишь, Паучья Королева? Как ты мыслишь? Мурбелла говорила, что не знала ни верховного командующего, ни даже командиров среднего звена своего Горму ордена. Но Мурбелла предоставила наводящее на интересные размышления описание комнат одной из лейтенантов. Информативно. Что человек называет домом? Кому она позволяет держаться поблизости, чтобы разделять с ними мелочи повседневной жизни? Большинство из нас выбирает компаньонов и вооружение, отражающие нас самих. Мурбелла говорила: "Одна из личных служанок отвела меня в ее апартаменты. Красуясь, демонстрируя свое право войти в святая святых. Общественные помещения были чисты и прибраны, но в частных комнатах царил форменный беспорядок: одежда, валяющаяся там, где ее бросили, банки с мазями открыты, постели не убраны, вода, сохнущая на тарелках на полу. Я спросила, почему они не убрали всю эту грязь. А она ответила, что это не ее дело. Ту, что занимается уборкой, допускают в эти комнаты незадолго до наступления ночи". Скрываемая вульгарность. У такой и ум должен соответствовать этому приватному бардаку. Одрейд вдруг открыла глаза. Сконцентрировалась на картине Ван Гога. Мой выбор. Древняя картина заставляла вибрировать жизнью всю ту долгую человеческую историю, которую хранила, но не способна была оживить Иная Память. Ты отправил мне послание, Винсент. И из-за тебя я не стану отрезать себе ухо... или посылать бесполезные признания в любви тем, кому пет до них дела. По крайней мере, это я могу сделать, чтобы почтить тебя. Спальная келья хранила привычный острый запах пряной гвоздики. Запах любимых цветочных духов Одрейд. Служители поддерживали его здесь как некий фон. И вновь Одрейд закрыла глаза, мысленно возвращаясь к Паучьей Королеве. Одрейд казалось, что это упражнение создает новое пространство существования этой безликой женщины. Мурбелла говорила, что главе Чтимых Матре достаточно было приказать, и она получала все, что бы ни пожелала. - Все. Мурбелла описывала известные случаи: потерявшие любой привычный облик сексуальные партнеры, приторные засахаренные фрукты, эмоциональные оргии, разожженные созерцаниями невероятной жестокости. - Они всегда ищут крайностей. Доклады шпионов и агентов обрастали плотью полувосхищенных рассказов Мурбеллы. - Все говорят, у них есть право править. Эти женщины вышли из автократической бюрократии. О таком свидетельствовало многое. Мурбелла рассказывала об уроках истории, которые говорили, что первые Чтимые Матре решили проводить исследования для достижения сексуального доминирования "над остальной частью населения, "когда налогообложение стало слишком угрожающим для тех, кем они правили". Право править? Одрейд казалось, что эти женщины вовсе не собирались настаивать на этом праве. Нет. Они предполагали, что это их право никогда не может вызывать никаких вопросов. Никогда! Ни одного неверного решения. Плевать на последствия. Их никогда не случится. Одрейд села на своей кушетке, понимая, что нашла наконец искомое проникновение в суть. Никогда не случается ошибок. Чтобы сдержать все это, требуется невероятных размеров "мешок" подсознания. И тогда очень нестойкое сознание в ужасе выглядывает на полную хаоса вселенную, которую сами же эти женщины и создали! Ооо! Великолепно! Одрейд вызвала послушницу ночной вахты, алколита первой ступени, и попросила принести меланжевый чай, содержащий опасный стимулятор, что-нибудь, что притупило бы потребность тела во сне. Но какой ценой. Прежде чем подчиниться, послушница немного помешкала. Но через несколько минут вернулась с дымящейся кружкой на маленьком подносе. Когда-то давно Одрейд решила, что меланжевый чай, заваренный на ледяной воде из глубинных колодцев Под Домом Ордена успокаивающе действует ей на нервы. Горький стимулятор уже лишил ее этого освежающего вкуса, а теперь ее стала еще и грызть совесть. Ведь ктонибудь из тех, что наблюдают за ней, обязательно проговорится. Беспокойство, беспокойство, беспокойство. Решатся ли Прокторы на еще одно голосование? Она пила чай мелкими глотками, давая время подействовать стимулятору. Приговоренная женщина отказывается от последнего обеда. Мелкими глотками пьет чай. Наконец, она отставила пустую кружку и потребовала теплые вещи. "Я собираюсь на прогулку по саду". Ночная прислужница промолчала. Все знали, как часто она уходила туда, даже по ночам. Через несколько минут Одрейд была уже на узкой, с двух сторон огражденной плетнями тропинке, ведущей к ее любимому фруктовому саду. Путь ей освещала небольшая плавающая лампа, коротким шнуром закрепленная у нее на правом плече. В одном из загонов справа паслась отара черных овец, и некоторые из них, подойдя к самому забору, глядели, как она проходит мимо, у их морд клубился пар. Одрейд смотрела на влажные морды, вдыхала богатый запах люцерны в их дыхании. Овцы потянули носами воздух, чувствуя запах феромона, который говорил им, что это своя, а потому вернулись к своему сену, оставленному у забора пастухами. Повернувшись спиной к стаду, Одрейд взглянула на разбросанные по пастбищу лишенные листвы деревья. Ее небольшая лампа отбрасывала круг желтого света, который только подчеркивал яркость зимних звезд. Немногие способны были понять, чем привлекает ее это место. Недостаточно было сказать, что здесь утихали беспокойные мысли. Этот фруктовый сад - как молчание между двумя ураганами, молчание, за которое заплачено дорогой ценой. Одрейд погасила лампу и наощупь стала искать в темноте знакомую тропу. Время от времени она поднимала взгляд на звезды, проглядывающие сквозь голые черные ветви. Ураганы. Она чувствовала приближение урагана, причем такого, какого не предугадать ни одному метеорологу. Ураганы порождают ураганы. Ярость порождает ярость. Месть порождает месть. Войны порождают войны. Старый баша был мастером разрывать такого рода замкнутые круги. Сохранит ли новый гола этот талант? Какая опасная игра. Одрейд оглянулась на стадо овец, темный шевелящийся шар со светлым облаком пара над ним. Овцы теснее сбились в кучу для тепла, ей было слышно знакомое похрустывание, с каким они пережевывали свою траву. Мне пора отправляться на юг в пустыню. Встретиться лицом к лицу с Шианой. Песчаные форели процветают. Почему же нет песчаных червей? И вслух сказала овцам, сгрудившимся у ограды: - Жуйте свою траву. Это то, что вам полагается делать. Надо бы заранее подыскать серьезное объяснение, на случай если кто-нибудь из надзирающих наткнется на это замечание, подумала Одрейд. Этой почию я проникла в самое сердце врага. И мне жаль их. x x x Знать что-либо хорошо, означает знать пределы этого явления. Только будучи вытеснено за пределы своей допустимости, оно выкажет истинную свою природу. Привило Эмтол. Если ставкой является твоя жизнь, не полагайся только не теорию. Комментарий Бене Джессерит Дункан Айдахо стоял почти в центре тренировочного зала на не-корабле в трех шагах от ребенка-голы. Сложные автоматы тренажеры, одни тренирующие выносливость, другие реакцию - все были здесь под рукой. Этим утром ребенок смотрел на Айдахо с восхищением и доверием. Я лучше понимаю его, потому что я тоже, как и он, гхола? Шаткая гипотеза. Этот малыш получил совершенно иное воспитание, чем то, что они когда-то предопределили мне. Предопределили! Вот правильное слово. Община Сестер скопировала сколько могла с детства оригинального Тега. Вплоть до обожающего младшего товарища, заменившего давно потерянного брата. И Одрейд проводит для него глубокое обучение! Точно так же, как родная мать Тега. Айдахо хорошо помнил престарелого баша, чьи клетки дали жизнь этому ребенку. Это был вдумчивый человек, к комментариям которого стоило внимательно прислушиваться. Лишь небольшое усилие потребовалось Айдахо, чтобы вызвать в памяти его слова и манеру держаться. - Настоящий воин зачастую понимает своего врага лучше, чем он понимает друзей. Опасный колодец, если позволишь пониманию пробудить в тебе симпатию, что и произойдет, если оставить это понимание без должного руководства. Странно думать, что разум, облекший в мысль эти слова, спит где-то в этом ребенке. Баша был так проницателен, говоря о симпатиях в тот далекий день в Обители на Гамму. "Симпатия к врагу - слабость как в политике, так и на войне. И самые опасные из этих симпатий те, что подсознательно ведут тебя к тому, чтобы сохранить в целости и сохранности твоего врага, поскольку враг этот оправдание твоего собственного существования". - Сир? Как сможет этот писклявый голос приобрести тон истинного командира? - В чем дело? - Почему вы просто стоите и смотрите на меня? - Они называли баша "Старая Надежность". Ты знаешь это? - Да, сир. Я изучал историю его жизни. Теперь это будет "Молодая Надежность"? Почему Одрейд, хочет, чтобы его прошлая память восстановилась так быстро? - Из-за баши всей Общине пришлось копаться в Иной Памяти, пересматривая свои взгляды на историю. Они тебе об этом рассказывали? - Нет, сир. Мне важно это знать? Великая Мать говорила, ты будешь тренировать мои мускулы. - Ты любил пить "Датское Морское", очень хороший сорт бренди, насколько мне помнится. - Я слишком мал, чтобы пить, сир. - Ты был ментатом. Знаешь, что это значит? - Я узнаю, когда вы восстановите мою память, ведь так? Айдахо улыбнулся, и получил широкую ухмылку в ответ. Очаровательный малыш. Так легко выказывать естественную к нему симпатию. - Присматривай за ним, - говорила Одрейд. - Он способен зачаровать как заклинатель змей. Айдахо прекрасно помнил инструкции, данные ему Одрейд, прежде чем она привела сюда этого ребенка. - Поскольку каждый индивидуум в конечном итоге сводится к самому себе, - сказала она тогда. - Информация о нем требует от нас пристальнейшего к себе внимания. - Это необходимо при обращении с голой? В тот вечер они сидели в гостиной Айдахо, причем присутствовала и Мурбелла в непривычном для нее качестве молчаливого и увлеченного слушателя. - Он запомнит все, чему ты сможешь научить его. - Так значит, мы немного обновляем оригинал? - Осторожно, Дункан! Надави на впечатлительного ребенка, дай ему повод не доверять никому и ты создашь суицидальную личность - неважно, скоро или нет произойдет это самоубийство. - Вы забываете, что я знал баша? - Или ты не помнишь, Дункан, каково тебе было до того, как восстановили твою память? - Я знал, что баша способен это сделать и воспринимал его, как спасение. - Именно это он и видит в тебе. Это особый вид доверия. - Я отнесусь к нему честно. - Ты можешь считать, что поступаешь из соображений честности, но я советую тебе, каждый раз, когда ты столкнешься с его доверием, заглядывать в глубь самого себя. - А если я совершу ошибку? - Если это будет возможно, мы ее исправим, - она бросила взгляд на ком-камеры, а потом вновь посмотрела на Айдахо. - Я знаю, вы будете наблюдать за нами! - Не позволяй этому мешать тебе. Я не пытаюсь заставить тебя следить за каждым своим движением. Просто будь осторожен. И помни, что у моей Общины достаточно эффективных способов лечения. - Я буду осторожен. - Возможно, ты помнишь, что именно баша сказал: "Жестокость, которую мы проявляем по отношению к своим противникам, всегда умеряется уроком, который мы надеемся преподать". - Я не могу думать о нем как о противнике. Баша был одним из лучших людей, каких я когда-либо знал. - Великолепно. Я передаю его в твои руки. И вот теперь ребенок стоял перед ним посреди зала для тренировок, проявляя некоторое нетерпение и не понимая, чего же медлит его учитель. - Сир, это часть урока, то что мы просто так стоим здесь? Я знаю, иногда... - Тихо. Тег вытянулся по стойке "смирно". Никто этому его не учил. Это пришло из изначальной памяти. Айдахо был поражен этим внезапным проблеском личности старого баши. Они заранее знали, что он поймает меня таким образом! Никогда не надо недооценивать способность Бене Джессерит в чем-то убедить тебя. Ты можешь обнаружить, что выполняешь их желания, даже не зная, что на тебя надавили. Будь проклята их тонкость! Конечно, есть и вознаграждение. Ты живешь в интересные времена, как формулировало это древнее проклятие. В общем и целом, решил Айдахо, он предпочитает интересные времена, даже такие как сейчас. Он сделал глубокий вдох. - Восстановление твоей памяти причинит боль - физическую и душевную. В некотором отношении, душевная будет гораздо хуже. Я здесь для того, чтобы подготовить тебя к этому. По-прежнему весь внимание. Никаких комментариев. - Мы начнем без оружия, используя воображаемый клинок в твоей правой руке. Это упражнение - вариация "пяти отношений". Каждая из реакций поднимается до того, как возникла необходимость. Опусти руки по обе стороны тела и расслабься. Зайдя Тегу за спину, Айдахо взял руку мальчика пониже локтя и продемонстрировал первую серию движений. - Каждый из атакующих - перышко, плывущее по бесконечной траектории. При приближении перышка эту траекторию необходимо изменить и отвести от себя. Твои движения должны быть как дуновение воздуха, что выносит перо в сторону. Айдахо отступил на шаг и стал наблюдать, как Тег повторяет движения, иногда исправлял ошибки, резко ударяя по тому из мускулов, что выбивался из ритма. - Путь учится само тело, - бросил он, когда Тег спросил, почему он это делает. Во время паузы для отдыха Тег поинтересовался, что Айдахо имел в виду, говоря о "душевной боли". - Вокруг твоей оригинальной памяти возведены стены сознания голы. В подходящий момент некоторые из воспоминаний потоком хлынут назад. И не все воспоминания будут приятны. - Великая мать говорила, что баша вернул память тебе. - Боги подземные, малыш! Почему ты постоянно говоришь "баша"? Это был ты! - Я этого еще не знаю. - Ты представляешь собой совсем особую проблему. Для того, чтобы гола мог пробудиться, необходимо воспоминание о смерти. Но в твоих клетках нет информации об этом. - Но... баша мертв. - Баша! Да, он мертв. Ты должен чувствовать это там, где больнее всего, и знать, что баша это ты. - Ты действительно можешь возвратить мне память? - Если ты сможешь выдержать боль. Знаешь, что я сказал тебе, когда ты восстановил мою память? Я сказал: "Атридесы! Вы все чертовски похожи друг на друга!" - Ты... ненавидел меня? - Да, и ты сам себе был противен из-за того, что сделал со мной. Дает это тебе какое-то представление о том, что мне необходимо сделать? - Да, сир, - очень тихо. - Великая Мать говорит, что мне нельзя предать твоего доверия... и тем не менее ты предал мое. - Но я вернул тебе память? - Видишь, как легко думать о самом себе как о баша? Ты был в шоке. И да, ты вернул мне память. - Это все, чего я хочу. - Это ты так говоришь. - Великая... Мать говорит, что ты ментат. Те, что я тоже был ментатом... чем-нибудь поможет? - Логика говорит, что да. Но у нас ментатов есть поговорка, что логика слепа. И мы сознаем, что есть логика, которая пинком вышибет тебя из насиженного гнезда прямиком в хаос. - Я знаю, что означает хаос! - очень горд собой. - Это ты так думаешь. - И я доверяю тебе! - Послушай меня! Мы - слуги Бене Джессерит. Преподобные Матери построили свой Орден не на доверии. - Значит, мне не стоит доверять... Великой Матери? - В пределах, которые ты узнаешь и научишься ценить. А пока, я предупреждаю тебя, что Бене Джессерит работает в системе организованного недоверия. Они рассказывали тебе что-нибудь о демократии? - Да, сир. Это то, где ты голосуешь за... - Это то, где ты не доверяешь никому, у кого есть власть над тобой! Сестры прекрасно это знают. Не доверяй слишком много. - Значит и тебе мне нельзя доверять? - Единственно в чем ты можешь доверял" мне, это в Том, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы вернуть тебе изначальную память. - Тогда, мне не важно, насколько это будет больно, - он поднял глаза на ком-камеры, его взгляд выражал, что он прекрасно понимает их назначение. - А они не сердятся, что ты говоришь о них такое? - Иначе как данные их чувства ментата не касаются. - То есть ментатам важны факты? - Факты - вещь хрупкая. Ментат может запутаться в них. Слишком много надежных данных. Это как дипломатия. Чтобы добраться до проекций, тебе необходима новая хорошая ложь. - Я... запутался, - это слово он употребил с некоторой заминкой, не очень уверенный, что имеет в виду. - Это я и сказал однажды Великой Матери. А она ответила: "Я плохо вела себя". - Предполагалось, что ты не будешь... запутывать меня? - Разве что это сможет чему-то научить, - а поскольку Тег по-прежнему выглядел озадаченным, Айдахо добавил: - Давай я расскажу тебе одну историю. Тег тут же уселся на пол, реакция, которая показала Айдахо, что Одрейд нередко прибегала к тому же методу. Хорошо, это значит, что Тег уже подготовлен к восприятию. - В одной из моих жизней у меня был пес, который ненавидел моллюсков, - начал Айдахо. - Я ел моллюсков. Их доставляют с большого моря. - Ну так вот, мой пес ненавидел моллюсков, потому что один из них бьет столь безрассуден, что плюнул ему в глаз. Такое запоминается. И что хуже, плюнула просто дырка в песке, никакого моллюска видно не было. - И что сделал ваш пес? - мальчишка наклонился вперед, опираясь подбородком на руку. - Он выкопал обидчика и принес его мне, - Айдахо ухмыльнулся. - Урок номер один: не позволяй неизвестному плевать тебе в глаз. Тег засмеялся и захлопал в ладоши. - Но давай посмотрим на это с точки зрения пса. Поймать плеваку! А затем славная награда: хозяин доволен. - Твой пес выкапывал новых моллюсков? - Каждый раз, когда мы выходили на пляж. Он с лаем охотился за плеваками, а хозяин уносил их прочь, и их никогда уже не было видно, за исключением пустых раковин с обрывками мяса, свисающего с внутренней стороны. - Ты их ел. - Взгляни на это как пес. Плеваки получали справедливое наказание. Он придумал, как избавить мир от обидчиков, и хозяин доволен. - Сестры думают о нас, как о собаках? - продемонстрировал догадливость Тег. - Некоторым образом. Никогда этого не забывай. Когда вернешься в свою комнату, поищи "lese majeste". Это поможет тебе определить наше отношение к хозяевам. Тег глянул на ком-камеры, потом снова на Айдахо, но ничего не сказал. Айдахо поднял глаза на дверь за спиной Тега и сказал: - Эта история рассказывалась и для тебя. Тег вскочил на ноги и повернулся, ожидая увидеть Великую Мать. Но это была только Мурбелла, которая, прислонясь к стене, стояла возле двери. - Белл не понравится, что ты говоришь об Общине таким образом, - сказала она. - Одрейд сказала, что у меня полная свобода действий, - Айдахо перевел взгляд на Тега. - Мы достаточно времени потратили на байки! Давай посмотрим, научилось ли чему-нибудь твое тело. Странное возбуждение охватило Мурбеллу, когда она вошла в зал и увидела Дункана с ребенком. Некоторое время она наблюдала за ними, сознавая, что видит Дункана в новом свете, почти так же как видят его Бене Джессерит. Инструкции Великой Матери проявляются в искренности Дункана с мальчишкой. Крайне странное ощущение, это осознание, как будто она на целый шаг отошла от своих прежних друзей. А поверх этого ощущения царило чувство печальной потери. Оказывается, ей не хватает странностей прошлой жизни. Нет не охоты по улицам в поисках новых мужчин, которых можно было захватить и обратить в рабов Чтимых Матре. Власть, происходящая от создания наркоманов от секса, потеряла свою сладость под влиянием учения Бене Джессерит и ее опыта с Дунканом. Впрочем, она признавала, что ей не хватает одной из составляющих этой власти: чувства принадлежности к силе, которую ничто не способно остановить. Это было одновременно чем-то абстрактным и чем-то очень конкретным. Не постоянное завоевание, а предвкушение неизбежной победы, которое отчасти происходило от наркотика, что она делила с Сестрами среди Чтимых Матре. Когда с переходом на меланж потребность в нем исчезла, она с новой стороны взглянула на старое пристрастие. Если потребуется, он всегда под рукой у химиков Бене Джессерит, которые выделили этот заменитель адреналина из клеток ее крови. Но Мурбелла знала, что она больше никогда к нему не прибегнет. Ее мучила другая абстиненция. Не просто захваченные мужчины, а целый поток их. Что-то внутри нее говорило, что это ушло навсегда. Она никогда не испытает этого вновь. Новое знание изменило ее прошлое. Этим утром Мурбелла бродила по коридорам между своими апартаментами и тренировочным залом в надежде застать Дункана с ребенком и одновременно боясь, что помешает им. Мерить шагами коридор - это она часто делала в последнее время после требующих все большего напряжения сил утренних занятий с учителем из Преподобных Матерей. И почти всегда в такие часы ее мысли занимали Чтимые Матре. Ей не удавалось спрятаться от чувства потери. Оно создавало такую пустоту, что иногда Мурбелла задумывалась, сможет ли вообще что-нибудь заполнить ее. Это ощущение было хуже даже чувства надвигающейся старости. Старение предлагало Чтимой Матре немалое возмещение за уходящие силы. Власть, набираемая в этой Общине имела тенденцию стремительно расти вместе с возрастом. Но дело было не в этом. Это была абсолютная потеря. Я потерпела поражение. Чтимые Матре никогда не задумывались над поражением. Мурбелла же чувствовала, что вынуждена делать это. Она знала, что Чтимые Матре иногда погибали от рук врагов. Эти враги платили дорогой ценой. Законом было: смести целую планету, чтобы достать одного обидчика. Мурбелла знала, что Чтимые Матре охотятся за Домом Ордена. Если говорить о прошлой верности, она сознавала, что ей следовало бы способствовать этим охотницам. Суть ее личного поражения заключалась в том, что ей не хотелось, чтобы Бене Джессерит платили той ценой. Бене Джессерит слишком ценны. Они были бесконечно ценны для Чтимых Матре. Мурбелла сомневалась в том, что какая-нибудь другая Чтимая Матре хотя бы подозревает это. Тщеславие. Вот какое - определение она дала бы теперь своим прошлым Сестрам. И самой себе, какой я была когда-то. Ужасающая гордость. Она выросла из ощущения их подчиненности столько поколений до того, как они добились своих собственных предков. Мурбелла пыталась донести это до Одрейд, излагая ей историю, как ее учили Чтимые матре. - Из рабов получаются отвратительные хозяева, - сказала на это Одрейд. Таков и был обычай Чтимых Матре, дошло вдруг до Мурбеллы. Когда-то она принимала его, теперь отрицала, и не могла привести достаточно причин для такой перемены. Я выросла из этого. Теперь мне это кажется детским. Дункан вновь прервал урок. Пот заливал и учителя, и его ученика. Они стояли друг напротив друга тяжело дыша и обмениваясь странными понимающими взглядами. Конспирация? Мальчик выглядел странно возмужалым. Мурбелле вспомнилось замечание Одрейд: - Возмужание навязывает свою собственную манеру поведения. Один из наших уроков - сделай эти императивы доступными сознанию. Изменяй инстинкты. Они изменили меня и изменят меня еще больше. То же самое воздействие она различала в поведении Дункана с ребенком-голой. - Это - деятельность, создающая многочисленные стрессы в обществах, на которые мы оказываем влияние, - говорила Одрейд. - Это вынуждает нас к постоянному приспосабливанию. Но как они могут приспособиться к прошлым моим Сестрам? - Мы каждый раз оказываемся перед лицом необходимости приспосабливаться вследствие собственной же деятельности в прошлом. То же самое было и во время правления Тирана. Приспосабливание? Дункан заговорил с ребенком, и Мурбелла подошла поближе, чтобы послушать. - Тебя ведь познакомили с историей Муаддиба? Хорошо? Ты - Атридес, а это означает, что ты не лишен их недостатков. - Что значит ошибок, сир? - Вот именно. Никогда не избирай какого-то курса, только потому, что он позволяет тебе возможность драматичного жеста. - Так вот как я умер? Он заставил мальчишку думать о своем прошлом эго в первом лице. - Ты сам будешь судьей. Но это всегда было слабостью Атридесов. Привлекательные вещи, жесты. Умереть на рогах огромного быка, как это сделал дед Муаддиба. Грандиозный спектакль для его людей. Байки на много поколений! Даже после всех этих эонов можно чтонибудь об этом услышать. - Великая Мать рассказала мне эту историю. - Твоя родная мать, вероятно, тоже ее тебе рассказывала. - У меня возникает какое-то странное чувство, когда ты говоришь "родная мать", - сдался мальчишка, в его голосе звучало благоговение. - Странные чувства - это одно, этот урок - другое. Я говорю о том, что