ровидения, которые Лито II так часто демонстрировал. Глядя на Данкана, сидевшего напротив него, Тег почувствовал, как у него волосы дыбом встают на затылке. Было что-то сверхъестественное в этом убежище Харконненов, словно бы сам Тиран мог здесь побывать. Что же произошло с Харконненами, построившими это? Ни Тег, ни Лусилла не нашли абсолютно никаких объяснений, почему был заброшен этот глоуб. Никто из них не мог бродить по не-глоубу, не испытывая острого чувства прикосновения к истории. Тег постоянно задавался вопросами без ответов. Лусилла и это прокомментировала. -- Куда они делись? В моих Иных Памятях нет ничего, что дало бы хоть малейший намек. -- Не выманил ли их Тиран наружу, и не перебил ли он их? -- Я вернусь в библиотеку. Может быть, сегодня я что-нибудь найду. Первые два дня их пребывания здесь, Лусилла и Тег тщательно исследовали весь глоуб. Молчаливый и угрюмый Данкан таскался за ними, словно боялся оставаться один. Каждое новое открытие наполняло их благоговением и поражало. Двадцать один скелет, сохранившийся за прозрачным плазом вдоль стены возле центра глоуба! Жуткие наблюдатели за всяким, кто проходит мимо них в машинное отделение и к нуллентропным ларям. Патрин предупреждал Тега о скелетах. При одном из своих первых юношеских посещений глоуба, Патрин нашел записи, сообщавшие, что эти мертвецы были мастеровыми, которые построили это место, а затем все были перебиты Харконненами, чтобы сохранилась тайна. В целом, глоуб был замечательным техническим достижением, тайником, закрытым и отрезанным от времени, наглухо запертым от всего внешнего. Несмотря на все прошедшие тысячелетия, его машинерия до сих пор работала бесперебойно, производя мимикрирующее излучение, которое даже самые современные приборы не смогли бы отличить от естественного фона земли и скал. -- Орден должен получить это место нетронутым! -- все время повторяла Лусилла. -- Это сокровищница! Здесь -- даже родословные книги их семьи! Это было не все, что здесь сохраняли Харконнены. Тег все время испытывал отвращение от постоянных соприкосновений с их глоубом. Как эти часы! Одежда, инструменты для поддержания в порядке этой замкнутой среды, для обучения, развлечения -- все было отмечено стремлением Харконненов покрасоваться в своем беззаботном чувстве превосходства над другими людьми и над иными стандартами. Опять Тег подумал о Патрине, юношей, вероятно не старше этого гхолы, попавшем в это место. Что надоумило Патрина так много лет сохранять эту тайну даже от своей жены? Патрин никогда не соприкасался с требованиями секретности, но Тег сделал собственные выводы. Счастливое детство. Необходимость в своем собственном потайном месте. Друзья, которые на самом деле не друзья, а люди, жаждущие над тобой посмеяться. Никому другому не дозволено прикоснуться к такому чуду. Это принадлежит ему! Это больше, чем место собственной безопасности. Это символ личной победы Патрина. "Я провел здесь много счастливых часов, башар. Все до сих пор работает. Записи древние, но чудесные, как только схватываешь язык. Много знаний накоплено в этом месте. Но ты это поймешь, когда сам там окажешься. Ты поймешь много, о чем я тебе никогда не рассказывал". Древний гимнастический зал хранил много примет частого использования Патрином. Тег понял, что это Патрин сменил кодировку оружия на некоторых автоматах. Счетчики времени говорили о мучительных для мускулов часах сложных упражнений. Это глоуб объяснял те способности, которые Тег всегда находил такими удивительными в Патрине. Здесь были развиты естественные таланты. Автоматика не-глоуба была совсем другого плана. В большинстве своем она представляла открытый вызов древним запретам на такие устройства. Более того, некоторые из автоматов, предназначенные для удовольствия, подтверждали самые отвратительные истории, которые Тег слышал о Харконненах. Боль, как радость! По-своему, эти вещи объясняли жесткую несгибаемую мораль, которую Патрин вывез с собой с Гамму -- отвращение к извращениям заложило свои собственные стереотипы в его поведение. Данкан сделал большой глоток своего питья и поглядел на Тега через край чашки. -- Почему ты пришел сюда, когда я велел тебе закончить последний цикл упражнений? -- спросил Тег. -- Упражнения не имеют смысла, -- Данкан поставил чашку. "Что ж, Тараза, ты была неправа, -- подумал Тег. -- Он рванулся к полной независимости скорее, чем ты предсказывала". И к тому же Данкан перестал употреблять "сэр" в обращении к башару. -- Ты меня не слушаешься? -- Не совсем. -- Тогда, что же именно ты делаешь? -- Я должен знать! -- Не очень-то я тебе понравлюсь, когда ты на самом деле узнаешь. Данкан удивился. -- Сэр? "Ага, "сэр" вернулось!" -- Я все время готовил тебя для определенных видов очень напряженной жизни, -- сказал Тег. -- Это необходимо для того, чтобы мы смогли восстановить твою исходную память. -- Боль, сэр? -- Мы не знаем другого способа вернуть первоначального Данкана Айдахо -- того, кто умер. -- Сэр, если вы способны это сделать, я не буду испытывать ничего, кроме благодарности. -- Ты так говоришь. Но я могу показаться тебе еще одним хлыстом среди всех прочих, повторно вызывавших тебя к жизни. -- Разве не лучше знать, сэр? Тег поднес тыльную сторону ладони ко рту. -- Если ты возненавидишь меня... я не смогу тебя осудить. -- Сэр, как бы вы себя чувствовали, будь вы на моем месте? -- поза Данкана, интонации голоса, выражение лица -- все показывало трепетное смятение. "Пока что все хорошо", -- подумал Тег. Пока процесс восстановления шел по тщательно разработанному графику, но каждый ответ гхолы требовал взвешенности и осторожности. Данкан был полон неуверенности. Он хотел чего-то и страшился этого. -- Я только твой учитель, а не твой отец! -- сказал Тег. Данкан отпрянул от этого резкого тона. -- Разве вы не мой друг? -- Это дорога с двусторонним движением. Истинный Данкан Айдахо должен будет ответить на этот вопрос для себя сам. Взгляд Данкана затуманился. -- Буду ли я помнить это место. Оплот, Шванги и... -- Все будешь помнить. Твоя память как бы расслоится на некоторое время, но затем ты вспомнишь все. На лице Данкана появилось страдальческое выражение, а когда он заговорил, в его голосе зазвучала горечь. -- Так что вы и я -- станем товарищами. Тег точно следовал инструкциям по пробуждению, сохраняя достоинство и повелительные интонации башара. -- Я не особенно-то заинтересован, чтобы стать твоим товарищем, -- он устремил испытующий взгляд на лицо Данкана. -- Я думаю, вполне возможно, когда-нибудь ты станешь башаром -- ты сделан из нужного теста. Но я к тому времени уже давным-давно буду мертв. -- Ты товарищ только башарам? -- Патрин был моим товарищем, а он никогда не поднимался выше командира отряда. Данкан поглядел в пустую чашку, а затем на Тега. -- Почему ты не закажешь себе что-нибудь выпить? Ты ведь тут тоже как следует поработал. "Умный вопрос". Не следует недооценивать этого юнца. Он знает, что совместная трапеза -- один самых древних ритуалов Союза. -- Запаха твоего питья мне достаточно, -- ответил Тег. -- Старые воспоминания. Мне они в данный момент не нужны. -- Зачем же тоща ты спустился сюда? Вот оно -- и надежда, и страх, -- юношеский голос предательски дрогнул. Он хочет, чтобы Тег сказал что-то особенное. -- Мне нужно тщательно оценить, насколько удаются тебе эти упражнения, -- сказал Тег. -- Мне необходимо было спуститься сюда и взглянуть на тебя. -- Почему так тщательно? "Надежда и страх!" Как раз время направить разговор в нужное русло: -- Я никогда прежде не обучал гхолу. Гхола. Это слово как бы висело между ними среди кухонных запахов, с удалением которых фильтры глоуба не справлялись. Гхола! Это слово сдобрено пряностью спайса, которым пахло от пустой чашки Данкана. Данкан наклонился вперед, ничего не говоря. Выражение его лица стало жадным. На память Тегу пришло наблюдение Лусиллы: "Он знает, как пользоваться молчанием". Когда стало ясно, что Тег не станет развивать эту простую мысль, Данкан с разочарованным видом опять откинулся к стене. Левый угол его рта поник, у него стал обиженно-раздраженный вид. Все концентрировалось внутри, как тому и следовало. -- Ты спустился сюда не для того, чтобы побыть одному, -- сказал Тег. -- Ты спустился сюда, чтобы спрятаться. Ты все еще прячешься, и думаешь, что никто никогда тебя не найдет. Данкан поднес руку ко рту. Это был тот условно-бессознательный жест, которого все время ожидал Тег. Инструкции на этот момент были ясными: "Гхола хочет, чтобы его исходная память была пробуждена и ужасно этого боится. Это главный барьер, который необходимо преодолеть". -- Убери руку ото рта! -- приказал Тег. Данкан уронил руку, будто обжегшись. Он уставился на Тега, как попавшее в ловушку животное. "Говори правду, -- предупреждали Тега инструкции. -- В этот момент, когда все чувства полыхают, гхола будет видеть прямо в твоем сердце". -- Я хочу, чтобы ты знал, -- сказал Тег. -- То, что мне приказал Орден сделать с тобой, для меня весьма неприятно. Данкан словно бы съежился, уйдя в себя. -- Что они приказали тебе сделать? -- Умения, которые мне было приказано тебе передать, неполны. -- ПОЧЕМУ? -- Частично это касается интеллектуальной подготовки. В этом отношении ты доведен до уровня командира полка" -- Лучше, чем Патрин? -- С чего ты должен быть лучше, чем Патрин? -- Разве он не был твоим товарищем? -- Да. -- Да, ты говорил, что он не поднимался выше командира отряда! -- Патрин был способен полностью принять на себя командование целыми многопланетными силами. Он был магом и волшебником тактики, чью мудрость я использовал во многих случаях. -- Но ты говорил, что он никогда... -- Это был его собственный выбор. Низкий чин придавал ему тот оттенок заурядности, который мы оба находили полезным. -- Командир полка? -- голос Данкана был лишь немногим громче шепота. Он уставился на крышку стола. -- Ты понимаешь, в чем заключаются твои функции, ты запальчив, но с опытом это обычно сглаживается. И твое умение владеть оружием превосходно для твоего возраста. Глядя на Тега, Данкан спросил: -- Что насчет моего возраста, сэр? Точно так, как предостерегали инструкции: "Гхола будет кружить вокруг главной темы. "Что насчет моего возраста?" То есть, сколько лет по-настоящему гхоле?" Холодным обвиняющим голосом Тег сказал: -- Ты хочешь знать возраст гхолы, почему просто так не спросишь об этом? -- Ка... каков этот возраст, сэр? Этот юношеский голос был до того подавлено-несчастным, что Тег почувствовал, как слезы подступают к глазам. И об этом его тоже предупреждали. "Не проявлять слишком много сострадания!" Тег скрыл этот миг, откашлявшись. Он сказал: -- Это вопрос, на который только ты можешь ответить. Инструкции были недвусмысленными: "Обращать все это на него! Держать сосредоточенным на самом себе. Эмоциональная боль очень важна для процесса, не меньше, чем физическая". Глубокий вздох вырвался у Данкана, сотрясая его. Он плотно закрыл глаза. Когда Тег только уселся напротив него за стол, Данкан подумал: "Не наступил ли момент? Что он теперь будет делать?" Но обвиняющий тон Тега, словесные нападки были совершенно неожиданными. А теперь Тег говорил покровительственным голосом. "Он покровительствует мне!" Айдахо закипел гневом. Неужели Тег считает его таким болваном, которого можно поставить только на самый заурядный уровень командования? "Одним лишь голосом и отношением можно порабощать волю другого". Однако же Данкан ощутил что-то другое за этим покровительственным тоном: пластальное ядрышко, которого не раскусишь. Целостность... целенаправленность. Данкан заметил и проступившие слезы и скрывающий их жест. Открыв глаза и глядя прямо на Тега, Данкан сказал: -- Я не собираюсь быть неуважительным, неблагодарным или грубым, сэр. Но и не могу дальше жить без ответов. У Тега были ясные инструкции: "Распознать, когда гхола достигнет точки отчаяния. Ни один гхола не может этого скрыть. Это неотъемлемо от их психики. Распознать это можно по его голосу и позе". Данкан почти достиг критической точки, молчание было теперь необходимым условием для Тега. Нужно заставить Данкана задавать свои вопросы, выбирать свой собственный курс. Данкан спросил: -- Ты знаешь, что однажды я думал убить Шванги? Тег открыл рот -- и закрыл его, не издав ни звука. Молчание! Но этот паренек серьезен! -- Я боялся ее, -- проговорил Данкан. -- А я не люблю, когда боюсь, -- он опустил взгляд. -- Ты однажды сказал мне, что мы ненавидим только то, что на самом деле опасно для нас. "Он будет подходить к этому и отступать, подходить и отступать. Жди, пока он не нырнет со всего размаху". -- Я ненавижу тебя, -- сказал Данкан, опять поглядев на Тега. -- Я вознегодовал, когда ты мне в лицо бросил "гхола". Но Лусилла права, нам никогда не следует негодовать на правду, даже если она ранит. Тег потер свои губы. Желание заговорить переполняло его, но время для необратимого броска еще не наступило. -- Разве тебя не удивляет, что я помышлял об убийстве Шванги? -- спросил Данкан. Тег крепко держал себя в руках. Даже покачивание головой могло быть истолковано как ответ. -- Я думал подсунуть что-нибудь в ее питье, -- сказал Данкан. -- Но это был бы путь труса, а я не трус. Кем бы я ни был, но я не трус. Тег сохранял безмолвную неподвижность. -- По-моему, тебя действительно волнует, что случится со мной, башар, -- сказал Данкан. -- Но ты прав, мы никогда не будем товарищами. Если я выживу, я превзойду тебя. Потом... нам будет слишком поздно становиться товарищами... ты сказал правду. Тегу не удалось удержать глубокий вздох из-за пришедшего к нему понимания ментата: признаки силы в гхоле неизбежны. Совсем недавно, может быть как раз в этом алькове, как раз сейчас, этот юноша перестал быть ребенком, а стал мужчиной. Осознание этого опечалило Тега. Это произошло так быстро! Не было нормального перехода посередине. -- Лусиллу на самом деле не заботит, что происходит со мной, так, как заботит тебя, -- сказал Данкан. -- Она просто следует приказаниям этой Верховной Матери Таразы. "Еще не пора!" -- предостерег себя Тег. Он облизнул губы. -- Ты все время противился действием Лусиллы, -- сказал Данкан. -- Что, по-твоему, она, предположительно, должна со мной сделать? Момент наступил. -- А что, по-твоему, она должна сделать? -- требовательно вопросил Тег. -- Я не знаю! -- Истинный Данкан Айдахо знал бы. -- Ты знаешь! Почему ты мне не скажешь? -- От меня требуется только помочь тебе восстановить твою исходную память. -- Тогда сделай это! -- На самом деле, сделать это можешь только ты. -- Я не знаю как! Тег передвинулся вперед на самый край своего кресла, но не заговорил. "Точка броска". Он чувствовал, что отчаяние Данкана не дошло еще до предела. -- Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр? -- спросил Данкан. -- Однажды, я поднялся на наблюдательную башню. Я видел, как Лусилла и Шванги стоят внизу и разоваривают. Шванги сказала: "Неважно, что он так юн! Ты сама знаешь, что обязана выполнить". Опять погрузившись в напряженное молчание, Тег пристально поглядел на Данкана. Это было так похоже на Данкана -- тихонько передвигаться по всему Оплоту, подглядывая, выискивая знания. И он опять бессознательно занимался тем же -- сам подглядывал и высматривал... но совсем другим образом. -- Я не думаю, что ей необходимо убить меня, -- сказал Данкан. -- Но ты знаешь, что ей полагается сделать, потому что ты ей препятствовал, -- Данкан стукнул кулаком по столу. -- Ответь мне, черт тебя подери! "Ага, полное отчаяние!" -- Я могу сказать тебе лишь, что ее намерения идут вразрез с моими приказами. Мне было приказано самой Таразой укрепить твою личность и охранять от вреда. -- Но ты говоришь, что в моей подготовке был... был изъян! -- По необходимости. Это было сделано, чтобы подготовить тебя к восстановлению исходной памяти. -- Что я, как предполагается, должен сделать? -- Ты уже знаешь. -- Говорю тебе, не знаю! Пожалуйста, научи меня! -- Ты делаешь многое, не будучи этому научен. Разве мы учили тебя неповиновению? -- Пожалуйста, помоги мне! -- это был вопль отчаяния. Тег заставил себя соблюдать ледяное спокойствие. -- А чем же еще, ко всем дьяволам, я занимаюсь? Данкан стиснул оба кулака и грохнул ими по столу так, что чашка запрыгала. Он полыхнул глазами на Тега. Вдруг на лице Данкана появилось странное выражение -- ПОНИМАНИЕ чего-то в его глазах. -- Кто ты? -- прошептал Данкан. КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС! Голос Тега был как хлыст, внезапно бьющий по беззащитной жертве: -- А кто я, по-твоему? Лицо Данкана исказилось в глубочайшем отчаянии. Он мог лишь задыхаться, заикаясь: -- Ты... ты... -- Данкан! Прекрати эту чушь! -- Тег вскочил на ноги и поглядел на Данкана с напускной яростью. -- Ты... Правая рука Тега словно выстрелила по дуге -- открытая ладонь резко ударила Данкана по щеке. -- Как ты осмеливаешься ослушиваться меня? -- и удар левой ладонью, такая же оглушительная пощечина. -- Как ты смеешь? Данкан отреагировал так быстро, что Тег пережил полный шок, как от удара электрического тока. Ну и скорость! Хотя в нападении Данкана были отдельные элементы, но все слилось в одно мгновенное движение: бросок вперед, обе ноги на стуле и прыжок со стула, используя это движение, чтобы нанести удар правой рукой в уязвимые нервы предплечья Тега. Натренированно увернувшись в сторону, Тег, как цеп, взметнул левую ногу над столом, нанося удар в пах Данкану. И все же Тег не успел ускользнуть. Ребро ладони Данкана продолжило движение и попало почти по колену левой ноги Тега. Вся нога онемела. Данкан распластался на столе, стараясь соскользнуть назад. Тег левой рукой ухватился за стол, опираясь на него, другой рукой рубанул по основанию позвоночника Данкана, по той связке, что была умышленно ослаблена упражнениями последних дней. Данкан простонал, когда парализующий огонь прострелил все его тело. Другой человек просто остался бы неподвижно вопящим, но Данкан лишь застонал, продолжая в своем нападении тянуться к Тегу. С беспощадной необходимостью Тег продолжал причинять все большую боль своей жертве, следя за тем, чтобы Данкан неотрывно, в каждую секунду своей величайшей муки, смотрел ему в лицо. "Следи за его глазами!" -- наставляла инструкция. И Беллонда, подкрепляя это наставление, предупредила: "Его глаза будут смотреть как будто сквозь тебя, но звать он тебя будет Лито". Много позже, Тег затруднился бы вспомнить во всех подробностях свои переживания во время процедуры пробуждения Данкана. Он знал, что продолжал действовать, как было ему приказано, но память затуманилась, оставив плоть свободной выполнять приказания. Как ни странно, но всплыл другой акт неповиновения: мятеж на Церболе, когда сам он был в среднем возрасте, но уже башар с грозной репутацией. Он надел свой лучший мундир без медалей (такая тонкость) и направился по обожженным полуденной жарой, перепаханным битвами полям Цербола. Совершенно не вооруженный, наперерез надвигавшимся мятежникам! Многие из нападавших были обязаны ему своими жизнями. Большинство из них некогда служили ему с глубочайшей преданностью. Теперь они были в яростном неповиновении. И присутствие Тега на их пути как будто говорило надвигавшимся воинам: "Я не надену медалей, потому что это напомнит вам, что я сделал для вас, когда мы были товарищами. Я не буду ничем, что говорило бы, что я один из вас. На мне только мундир, утверждающий, что я все еще ваш башар. Убейте меня, если ваш протест зашел так далеко". Когда большинство нападавших побросало свое оружие и подошло вплотную, некоторые командиры преклонили колени перед старым башаром, и он им возразил: -- Раньше вам никогда не надо было склоняться передо мной или вставать на колени! Ваши новые вожди научили вас дурным привычкам. Позже он сказал мятежникам, что с некоторыми их обидами он согласен -- на Церболе жестоко злоупотребляли. Но он также их предостерег. -- Одна из самых опасных вещей в мироздании, это невежественные люди с реальными поводами для обид. Нигде это так не приближается к опасности, как в образованных и разумных обществах. Вред, который мстительный разум может причинить, невозможно даже представить. Тиран покажется добрейшим отцом по сравнению с тем, что вы вот-вот могли натворить! Все это было правдой, но мало могло помочь в том, что ему приказано было сделать с гхолой Данкана Айдахо -- вызвать умственную и физическую муку в почти безжизненной жертве. Легче всего припоминался взгляд глаз Данкана. Они не стали расфокусированными, глядели словно прямо в лицо Тега, даже в мгновения последнего вопля: -- Проклятие тебе, Лито! Что ты делаешь? "Он назвал меня Лито". Тег, хромая, отошел на два шага. Нога его покалывала и ныла там, где ее поразил Данкан. Тег заметил, что дышит тяжело и находится на пределе своих сил. Он был слишком стар для таких упражнений, да и проделанное вызывало в нем чувство глубокого омерзения к самому себе. Однако, завершение пробуждения полностью сохранилось в его сознании. Он знал, что над пробужденным гхолой тяготеет бессознательное проклятие убить кого-то, кого он любит. Разбитая психика гхолы восстанавливается с никогда не заживающими шрамами. Но пробуждение становится тяжким испытанием и для того, кто проводит его. Двигаясь медленно, наперекор измотанным мучениями нервам и мускулам, Данкан соскользнул со стола и встал, прислонясь к своему стулу, дрожа и грозно взирая на Тега. Инструкции Тега гласили: "Необходимо стоять очень спокойно. Не двигаться. Пусть он смотрит, сколько ему угодно". Тег стоял неподвижно, как было ему предписано. Память о мятеже на Церболе покинула его ум: он знал, что было проделано тогда, а что сейчас. До некоторой степени эти два события были схожи -- как тогда, так и сейчас, он мог сказать: "Это сделано для твоего собственного блага". Но действительно ли во благо -- то, что они делают с этим гхолой Данкана Айдахо? Тег гадал, что происходит в сознании Данкана. Тегу много рассказывали, и он много чего знал об этих моментах, но все слова были бессильны описать увиденное. Глаза и лицо Данкана выражали крайнюю степень внутреннего смятения -- кошмарное подергивание рта и щек, взгляд, прыгавший во все стороны. Медленно, изощренно долго в своей медлительности, лицо Данкана расслабилось, но тело продолжало трепетать. Он чувствовал болезненную пульсацию во всем теле, отдаленную ноющую и колющую боль, которая находилась как бы в ком-то другом. Однако, было четкое ощущение пребывания в этом непосредственном моменте -- что бы и где бы это ни было. Его память рвалась из сетей. Он внезапно ощутил неуместность своего пребывания в таком юном теле, неподходящем для его жизни еще до гхолы. Метания и перекручивания сознания были его внутренним состоянием. Инструкторы Тега говорили: "У него были налагаемые гхолой шоры на воспоминания жизни до гхолы. Некоторые из этих первоначальных воспоминаний хлынут в него широким потоком, другие будут возвращаться медленнее. Хотя никакой путаницы не возникнет до тех пор, пока он не припомнит момент своей первой смерти". Беллонда сообщила Тегу известные подробности этого фатального момента. -- Сардукар, -- прошептал Данкан. Он поглядел вокруг себя на символы Харконненов, которыми был переполнен неглоуб. -- Имперская группа вторжения в мундирах Харконненов! -- волчья улыбка искривила его рот. -- Как они должны были это ненавидеть! Тег сохранял бдительное молчание. -- Они убили меня, -- проговорил Данкан. Это прозвучало простой констатацией факта, и тем большим холодом повеяло от этой фразы, произнесенной ровным, бесчувственным голосом. По нему пробежала и утихла жестокая дрожь. -- По крайней мере, дюжина их в маленьком помещении, -- он поглядел прямо на Тега. -- Один из них обрушился на меня, как мясник, прямо на мою голову, -- он заколебался, его глотка судорожно работала. Взгляд не отрывался от Тега. -- Я предоставил Полу достаточно времени, чтобы спастись? "Отвечать на все его вопросы правдиво". -- Он спасся. Теперь они подошли к решающему моменту. Откуда взяли тлейлаксанцы клетки Айдахо? Тесты Ордена показывали, что клетки исходные, но подозрения оставались. Тлейлаксанцы сделали что-то особенное с этим гхолой. Его воспоминания могли стать ценным ключом к этому. -- Но Харконнены... -- проговорил Данкан. Его воспоминания об Оплоте тоже распутались. -- О, да. О, да! -- его сотряс звериный смех. Он испустил оглушающий победоносный рык над давно мертвым бароном Владимиром Харконненом. -- Я расплатился с тобой, барон! О, я расплатился с тобой за всех, кого ты уничтожил! -- Ты помнишь Оплот и то, чему мы тебя научили? -- спросил Тег. Айдахо озадачено нахмурился, по его лбу пролегли глубокие морщины. Данкан ощутил незавершенность. Что-то внутри него оставалось подавленным. Пробуждение было незаконченным. Он сердито поглядел на Тега. Есть ли что-то большее? Тег был с ним просто зверем. Необходимое зверство? Вот, значит, как нужно восстанавливать гхолу? -- Я... -- Данкан покачал головой из стороны в сторону, как огромное раненое животное перед охотником. -- Ты обладаешь всеми своими воспоминаниями? -- настаивал Тег. -- Всеми? О, да. Я помню Гамму, когда она была Гиди Прайм -- пропитанная, как губка маслом, пропитанная, как губка кровью, дьявольская дыра Империи! Да, конечно, башар. Я был прилежным учеником. Полковой командир! -- он опять рассмеялся, странно по-взрослому для такого юного тела запрокинув голову. Тег внезапно ощутил прилив глубокого удовлетворения, намного глубже, чем облегчение. Все сработало так, как ему говорили. -- Ты ненавидишь меня? -- спросил он. -- Ненавижу тебя? Разве я не говорил тебе, что буду благодарен? Данкан резко поднял руки и поглядел на них, провел взглядом по всему своему юному телу. -- Какое же искушение! -- пробормотал он. Он уронил руки и сосредоточил взгляд на лице Тега, ища опознаваемых признаков. -- Атридесы, -- сказал он. -- До чего же вы все чертовски похожи! -- Не все, -- сказал Тег. -- Я говорю не о внешнем сходстве, башар, -- его взгляд сделался туманным. -- Я спрашивал о моем возрасте, -- долгое молчание, затем: -- Боги великие! Сколько же времени прошло! Тег сказал то, что ему было предписано сказать: -- Орден нуждается в тебе! -- В этом незрелом теле? Что я должен сделать? -- Я и вправду не знаю, Данкан. Тело созреет, и я так предполагаю, что Преподобная Мать объяснит тебе все. -- Лусилла? Данкан резко поглядел вверх на разукрашенный потолок, затем на альков и скабрезные часы там. Он припомнил, как входил сюда с Тегом и Лусиллой. Место было тем же самым, но оно стало другим. -- Харконнены, -- прошептал он. Он устремил на Тега полыхающий взгляд. -- Ты знаешь, сколь многих из моей семьи Харконнены пытали и убили? -- Одна из архивариусов Таразы предоставила мне записи об этом. -- Записи? По-твоему, слова могут об этом поведать? -- Нет. Но это единственный ответ, который есть у меня на твой вопрос. -- Черт тебя побери, башар! Почему вы, Атридесы, всегда были до такой степени правдивыми и честными? -- Я думаю, это выведено в нашей породе? -- Совершенно верно, -- голос принадлежал Лусилле и доносился из-за спины Тега. Тег не обернулся. Сколько она услышала? Как давно она здесь находится? Лусилла подошла и встала рядом с Тегом, но взгляд ее был прикован к Данкану. -- Я вижу ты это сделал, Майлз. -- Буквальное выполнение приказаний Таразы... -- сказал Тег. -- Ты оказался очень умен, Майлз, -- сказала она. -- Намного умнее, чем я тебя когда-либо считала. Твоя мать была бы жестоко наказана за твое обучение. -- А! Лусилла-соблазнительница, -- сказал Данкан. Он взглянул на Тега и опять перевел взгляд на Лусиллу. -- Да, теперь я могу ответить на мой другой вопрос -- что ей предполагалось со мной сделать. -- Они называются Геноносительцы, -- сказал Тег. -- Майлз, -- сказала Лусилла, -- если ты усложнишь мою задачу, не допуская выполнить то, что мне велено, я поджарю тебя на вертеле. Выражение ее голоса вызвало дрожь в Теге. Он знал, что ее угроза была метафорой, но все, что подразумевалось за этой угрозой, было реальностью. -- Пиршество наказаний! -- сказал Данкан. -- Как же мило. Тег обратился к Данкану: -- Нет ничего романтичного в том, что мы с тобой сделали, Данкан. Я и раньше помогал Бене Джессерит в делах, которые оставляли у меня чувство замаранности, но никогда прежде не чувствовал себя таким запачканным, как сейчас. -- Тихо! -- приказала Лусилла. В этом приказании Голос использовался на полную мощь. -- Те из нас, кто принесли истинную клятву верности Ордену, имеют только одну заботу -- выживание Бене Джессерит. Выживание не какой-то личности, но выживание самого Ордена. Обманы, плутни -- все это пустые слова, когда вопрос стоит о выживании Бене Джессерит. -- Ох, проклятие твоей матери, Майлз! -- то, что Лусилла не скрывала своей ярости, являлось комплиментом. Данкан уставился на Лусиллу. Кто она? Лусилла? Он почувствовал, как взбудоражена его память. Лусилла не тот же самый человек... совсем не тот же самый и все же... Кусочки и крохи были те же самые. Голос. Черты. Он резко увидел опять лицо женщины, которое мелькнуло перед ним на стене комнаты Оплота. "Данкан. Мой сладкий Данкан". Из глаз Данкана хлынули слезы. Его собственная мать -- еще одна жертва Харконненов. Замученная пытками... кто знает, чем еще? Никогда он не увидит ее вновь, ее "сладкий Данкан". -- Боже, как бы я хотел убить одного из них прямо сейчас, -- простонал Данкан. И опять он сосредоточил взгляд на Лусилле. Сквозь слезы ее черты расплылись и это облегчило сравнение. Лицо Лусиллы имело те же черты, что и лицо леди Джессики, возлюбленной Лито Атридеса. Данкан взглянул на Тега, опять на Лусиллу, стряхнув этим движением слезы с глаз. Лица из памяти расплывались и сливались в эту настоящую Лусиллу, стоявшую перед ним. Сходство... но никогда не то же самое. Никогда не то же самое. ГЕНОНОСИТЕЛЬНИЦА. Он догадался. Чистая ярость Данкана Айдахо вспыхнула в нем. -- То, чего ты хочешь, это мой ребенок в твоем чреве, Геноносительница? Я знаю, вы не просто так называетесь Матерями. Лусилла ответила, голос ее был холоден: -- Мы обсудим это в другое время. -- Давай обсудим это в подходящем месте, -- предложит Данкан. -- Может быть, я спою тебе песенку. Не такую хорошую, какую мог бы спеть Гурни Хеллек, но достаточно хорошую, чтобы приготовить тебя к небольшому развлечению в постели. -- Ты находишь это забавным? -- спросила она. -- Забавным? Нет, но я вспомнил о Гурни. Скажи мне, башар, его тоже воскрешали из мертвых, да? -- Во всяком случае, мне это не известно, -- ответил Тег. -- Ах, вот был певец! -- проговорил Данкан. -- Он мог убить вас, распевая, и при этом ни разу не сфальшивить. Сохраняя все ту же ледяную манеру, Лусилла сказала: -- Мы, Бене Джессерит, научились избегать музыку. Она пробуждает слишком много ненужных чувств. Чувств памяти, разумеется. "Вполне понятно, она хочет вызвать пугливое благоговение, косвенно напоминая таким образом об Иных Памятях и других силах Бене Джессерит". Но Данкан только громче рассмеялся. -- Просто стыд, -- сказал он. -- Вы так много теряете в жизни. И он начал мурлыкать старый мотив Хеллека: "Взгляни на друзей, на дружбу прежних дней..." Его ум возвращался к этим новым ощущениям возрожденных воспоминаний и опять он почувствовал жадное прикосновение чего-то могущественного, что лежало захороненным внутри него. Чтобы это ни было, это было жестоким, и касалось это Лусиллы, Геноносительницы. В своем мозгу он ярко видел ее мертвой и тело ее -- плавающим в крови. x x x Люди всегда хотят чего-то большего: непосредственной радости или более глубокого чувства, называемого ими счастьем. Это один из секретов, с помощью которых ми приводим в жизнь наши проекты. Это ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ, предположительно, увеличивает власть над людьми, не способными дать ему имя или (что намного чаще) даже не подозревающими о его существовании. Большинство людей, бессознательно реагирует на такие скрытые силы. Таким образом, нам надо только вызвать к существованию просчитанное ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ, определить его и придать ему форму, и тогда люди последуют за нами. Секреты Руководящей Роли Бене Джессерит Вместе с молчаливым Ваффом, следовавшим примерно в двадцати шагах впереди, Одраде и Шиэна шли рядом с хранилищем спайса по дороге, густо поросшей по краям сорняками. Все они переоделись в одеяния пустыни -- поблескивающие стилсьюты. Сквозь ячейки серой нульплазной ограды, окружавшей двор рядом с ними, пробивались пучки травы и ватные семя-коробочки растений. Они вызывали у разглядывавшей их Одраде мысли о жизни, старающейся пробиться сквозь человеческое вмешательство. Позади них приземистые здания, которыми оброс Дар-эс-Балат, пеклись на солнце раннего дня. Горячий сухой воздух обжигал горло, если она вдыхала слишком глубоко. У Одраде кружилась голова и внутри все бунтовало. Ее мучила жажда. Она шла, как бы балансируя на краю пропасти. Ситуация, которую она сотворила по приказанию Та разы, могла взорваться в любой момент. "До чего же все хрупко!" Пока три силы уравновесились, не поддерживая друг друга, но объединенные мотивами, при изменении которых рухнул бы весь союз. Воины, посланные Таразой, не успокаивали Одраде. Где же Тег? Где Бурзмали? И кстати, раз уж об этом речь, где гхола? Ему бы уже следовало быть здесь. Почему ей приказано затормозить все? Сегодняшняя затея наверняка все притормозит! Хотя на ней благословение Таразы. Одраде подумала, что эта вылазка в пустыню к червям, может затормозить ее навечно. Да еще и Вафф. Если он выживет, достаточно ли он наберет данных, чтобы сложить картину? Несмотря на обработку лучшими ускорителями заживления тканей, используемых Орденом, Вафф говорил, что его руки до сих пор болят там, где Одраде их перебила. Он не жаловался, он просто сообщал информацию. Он представлялся принявшим их хрупкий союз, даже изменения, которые были наложены жрецами Ракиса. Нет сомнений, он спокоен, пока один из его Лицевых Танцоров занимает место Верховного священника под личиной Туека. Но Вафф твердо настаивал на ускорении получения обещанных Бене Джессерит Выводящих Матерей, придерживая выдачу своей части в их сделке. -- Всего лишь небольшая задержка, пока Орден рассмотрит новое соглашение, -- объясняла ему Одраде. -- Тем временем... Сегодня и есть это "тем временем". Одраде отогнала свои дурные предчувствия, стараясь проникнуться духом их приключения. Ее очень занимало поведение Ваффа, особенно реакция на встречу с Шиэной: опасливость, замешанная на благоговении. "Служанка его Пророка". Одраде поглядела на девушку, шедшую, как положено, рядом с ней. Вот настоящий рычаг для того, чтобы все события развивались по плану Бене Джессерит. Одраде была полна возбуждения, наблюдая в этой религиозной обстановке за тлейлаксанцем, чью защитную маску, долгие тысячелетия скрывавшую истинное лицо, удалось приоткрыть Ордену. Наблюдения за фанатичной "истинной верой" Ваффа, все более проявлявшейся с каждым шагом по крупному песку пустыни, наполняли Одраде радостью удачливого исследователя-натуралиста. "Нам следовало бы догадаться раньше, -- думала Одраде. -- Манипуляции нашей собственной Защитной Миссионерии должны были бы нас надоумить, что делают тлейлаксанцы: блюдут себя для самих себя, все эти долгие-предолгие тысячелетия не допуская никаких вторжений извне". Похоже, они не копировали структуру Бене Джессерит. Но какая другая сила могла бы сделать такое? Религия. Великая Вера! "Если только тлейлаксанцы не используют свою систему гхол как вид бессмертия". Тараза, может быть, права. Заново воплощаемые тлейлаксанские Господины отличаются от Преподобных Матерей -- у них нет Иных Памятей, а только их личные воспоминания. Но до чего же протяженные во времени! "Восхитительно! " Одраде поглядела вперед, в спину Ваффа. Влачащиеся. Это как будто пришло к нему совершенно естественно. Вскоре она получила еще одно подтверждение проникновения в великую веру Ваффа. Тлейлакс хранил древний язык не только живым, но и не измененным -- Вафф назвал Шиэну "Ал-йама", что означало "благословенная". Хорошо, что Вафф не понимает, что Орден разгадал те могущественные силы -- только религия! -- которые все эти годы вели Тлейлакс к цели. "Нам до корней ясна подноготная вашей одержимости, Вафф! Вы делаете нечто похоже на то, что делал Орден. А уж мы-то знаем, как управлять религиозными порывами в собственных целях!" Сообщение Таразы пылало в сознании Одраде: "План Тлейлакса ясен -- владычество. Человеческое мироздание должно быть превращено в тлейлаксанское мироздание. Они не могли надеяться достичь такой цели без помощи Рассеяния. Сделай вывод". Доводы Верховной Матери были почти непогрешимы. Даже оппозиция, глубоко зашедшая в своей ереси, угрожавшей единству Ордена, не могла возражать. Но мысль об огромном количестве людей, находящихся в Рассеянии, их критической, взрывоопасной массе -- степень, возведенная в степень -- порождала в Одраде чувство одинокого отчаяния. "Нас слишком мало по сравнению с ними". Шиэна наклонилась и подобрала камушек. Она поглядела на него секунду, затем бросила его в ограду. Камушек скользнул сквозь ячейки ограды, не коснувшись их. Наконец Одраде удалось справиться со своей нервозностью. Звуки ее собственных шагов по песку, вздуваемому ветром, блуждавшему вокруг этой малоиспользуемой дороги, внезапно показались громовыми. Тонкая нить мощеной дороги, ведущей в пустыню от кольцевого кваната и рва Дар-эс-Балата начиналась не дальше двух сотен шагов перед ними в конце узкой дорожки. Шиэна проговорила: -- Я иду в пески, потому что ты приказала, Мать. Но я так и не знаю, почему. "Потому что там место сурового испытания, которому мы подвергнем Ваффа, и через него придадим новую форму Тлейлаксу!" -- Это демонстрация, -- сказала Одраде. Это было правдой. Не полной правдой, но годилось для объяснения. Шиэна шла опустив голову, устремив вниз напряженный взгляд и внимательно разглядывая, куда сделать следующий шаг. "Не так ли она всегда приближалась к своему Шайтану? -- подивилась Одраде. -- Задумчивой и отстраненной?" Одраде услышала слабое чмокание высоко вверху у них за спинами. Приближались орнитоптеры наблюдения. Они будут сохранять дистанцию, но многие глаза будут наблюдать за этой демонстрацией. -- Я станцую, -- сказала Шиэна. -- Обычно это вызывает большого. Одраде почувствовала, как у нее участился пульс. Будет ли этот "большой" продолжать повиноваться Шиэне, несмотря на присутствие двух ее спутников? ЭТО САМОУБИЙСТВЕННОЕ БЕЗУМИЕ! Но так должно быть сделано: приказ Таразы. Одраде оглядела обнесенное изгородью спайсовое хранилище рядом с ними. Место представлялось странно знакомым -- больше, чем просто ложное воспоминание. Внутренняя уверенность, следствие знаний из Иных Памятей, сообщила ей, что это место по сути оставалось неизменым с древних времен. Устройство спайсовых силосных башен во дворе было таким же древним, как и Ракис: овальные котлы на высоких ножках -- огромные насекомые из металла и плаза, ждущие на вскинутых высоких ногах, чтобы броситься на свою жертву. Она подозревала бессознательное послание от древних конструкторов: "Меланж -- это и благо, и проклятие". Под хранилищами простиралась песчаная пустошь, где не допускалось никаких растений возле глинобитных зданий -- похожего на амебу ответвления Дар-эс-Балата, достигавшего почти границ кваната. Долго спрятанный не-глоуб Тирана породил разраставшуюся религиозную общину, которая прятала свою деятельность за стенами без окон и под землей. "Тайная работа неосознанных желаний!" Опять Шиэна проговорила: -- Туек стал другим. Одраде увидела, как Вафф резко поднял голову. Он слышал. Он наверняка подумает: "Можно ли что-нибудь скрыть от посланницы Пророка?" "Слишком много людей уже догадывается, что Туека замещает Лицевой Танцор, -- подумала Одраде. -- Кабала жрецов, разумеется, верит, что расставила тлейлаксанцам достаточно силков, чтобы в них попался не только Бене Тлейлакс, но заодно и Орден". Одраде улавливала едкие запахи химикалий, которыми пользовались, выводя дикую растительность дворе спайсохранилища. Эти запахи вернули ее внимание к необходимости. Она не осмелилась углубиться сейчас в мысленные странствия! Слишком легко может Орден попасться здесь в собственную ловушку. Шиэна споткнулась и чуть вскрикнула -- больше от раздражения, чем от боли. Вафф, резко повернув голову, посмотрел на Шиэну, потом опять перенес свое внимание на дорогу: он увидел, что девочка просто споткнулась о выщербинку в дороге. Наносный песок скрывал трещины. Невесомая структура мощеной дороги впереди казалась, однако, твердой. Недостаточно вещественной, чтобы выдержать одного из потомков Пророка, но вполне достаточной для поклоняющегося, чтобы вести его в пустыне. Вафф думал о себе, в основном, как о просителе. "Я иду, как нищий, в страну Твоей посланницы. Господь". У него были свои подозрения насчет Одраде. Преподобная Мать завела его сюда, чтобы высосать из него все знания, а затем убить. "С Божьей помощью, я, может быть, ее еще и удивлю", -- он знал, что его тело защищено от Икшианской Пробы, хотя она, очевидно, не собиралась применять к его личности такой громоздкий метод. Но была сила его собственной воли и уверенность в Божьей милости, успокаивавшие Ваффа. "А что, если рука, которую они нам подали, подана искренне?" Это тоже будет деянием Божиим. Союз с Бене Джессерит, твердый контроль над Ракисом. Да это ж про мечта! Владычество Шариата, наконец, и Бене Джессерит -- миссионерками веры. Когда Шиэна опять споткнулась и опять чуть жалобно привскрикнула, Одраде сказала: -- Не щади себя, -- Одраде заметила, как напряглись плечи Ваффа -- ему не понравилось такое властное обращение с его "благословенной". Твердую основу в этом человечке Одраде определила, как силу фанатизма. Даже если червь придет, чтобы убить его, Вафф не сбежит. Вера в волю Божью поведет его напрямую к собственной смерти -- если только из-под него не выбита его крепкая религиозная опора. Одраде подавила улыбку. Она прекрасно понимала течение его мыслей: "Бог вскоре раскроет свой замысел". Вафф думал о своих растущих клетках, медленно обновлявшихся в Бандалонге. Неважно, что здесь произойдет, его клетки будут храниться для Бене Тлейлакса... и для Бога -- и очередной Вафф всегда будет служить Великой Вере. -- Знаете, я чую запах Шайтана, -- сказала Шиэна. -- Сейчас чуешь? -- Одраде поглядела на мощеную дорогу перед ними. Вафф уже сделал несколько шагов по этой изгибающейся поверхности. -- Нет. Чую, когда он идет, -- сказала Шиэна. -- Разумеется, ты можешь его учуять, дитя. Всякий мог бы. -- Я могу учуять его издалека. Одраде глубоко вздохнула носом, разбирая запахи, витавшие на фоне главного запаха жженого кремния: легкий запашок меланжа... озон, что-то явно кислотное. Она указала Шиэне идти перед ней. Вафф сохранял свои твердые двадцать шагов впереди. Мощеная дорога уходила в пустыню приблизительно в шестидесяти метрах от него. "Я испытаю песок при первой возможности, -- подумала Одраде. -- Это мне многое расскажет". Когда она вышла на дорогу через водяной ров, она поглядела на юго-запад, на низкий барьер вдоль горизонта. Ее резко подчинила себе властная Иная Память. Не было ничего четкого в увиденном, но она узнала это -- смешанные образы из глубочайших внутренних источников. "Проклятие! -- подумала она. -- Не сейчас!". Избежать этого было невозможно. Вторжения Иных Памятей были непрошенным, но неизбежным требованием ее сознания. "ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!" Она прищурилась на горизонт, позволив Иной Памяти утвердиться в ней: давно-давно... высокий барьер далеко вон там... люди, идущие по его вершине... Невесомый длинный мост, невещественный и прекрасный, под которым текла река. Река Айдахо! Теперь возникший образ обрел и движение: чтото падающее с моста. Это было слишком большое расстояние памяти, чтобы разобраться, но она уже поняла, что это за образ. Она опознала эту сцену с чувством ужаса и вдохновенного восторга. Воздушный мост рухнул! Обрушился в реку, текущую под ним. То, что ей так ясно виделось, было классическое смертоносное покушение, несомое многими Памятями, пришедшими в момент ее Спайсовой Агонии. Тысячи ее предков следили, чтобы не было огрехов в воображаемой реконструкции этой сцены. Не совсем зрительная память, но собрание точных отчетов. "Вот там все и произошло!" -- Одраде остановилась и позволила проекциям ее воображения самостоятельно прокладывать путь через ее сознание. Предостережение! Они распознали некую опасность. То, что представлялось Одраде сейчас, уже было в истории Атридесов. Лито II, Тиран, перед своим разделением упал с этого воздушного моста. Огромный Червь Ракиса, сам Тиран Бог Император, рухнул с этого моста во время своего свадебного шествия. Вот оно! Прямо там, в реке Айдахо под разрушенным мостом, там началась агония Тирана. Прямо там произошла трасформация, от которой произошел Разделенный Бог -- все началось там. "К чему же это предупреждение?" Мост и река исчезли с лица земли. Высокая стена, окружавшая сухие земли Сарьера Тирана разрушилась, превратившись в условную линию на дрожащем от жары горизонте. Если сейчас придет червь, с заключенной в нем жемчужиной навсегда спящей памяти тирана, будет ли эта память опасна? Именно это доказывала оппозиция Таразы в Ордене. "Он пробудится!" Тараза и ее советники отрицали даже самую вероятность этого. И все равно, нельзя было откидывать прочь тревожный сигнал из Иных Памятей Одраде. -- Преподобная Мать, почему мы остановились? Одраде почувствовала, как ее сознание опять резко вернулось к действительности, требовавшей внимания. В предостерегающее видение о начале бесконечного сна Тирана врывались и другие видения. Шиэна стояла перед ней с озадаченным выражением на лице. -- Я глядела вон туда, -- указала Одраде. -- Вон там начался Шаи-Хулуд, Шиэна. Вафф остановился в конце мощеной дорожки, в шаге от наступавшего песка, обогнав Одраде и Шиэну почти на сорок шагов. Голос Одраде вернул его к жесткому, ясному пониманию, но он не обернулся. Одраде ощущала неудовольствие в его позе. Ваффу не нравился даже намек на цинизм, направленный на его Пророка. Он всегда подозревал цинизм в Преподобных Матерях. Особенно в вопросах религии. Вафф еще не был готов принять, что Бене Джессерит, повинда, могут быть сопричастны его Великой Вере. Эту мысль в нем надо укреплять с осторожностью испытанным способом, давно изобретенным Защитной Миссионерией. -- Говорят, там была большая река, -- сказала Шиэна. Одраде расслышала звенящую нотку презрения в голосе Шиэны. Дитя учится быстро? Вафф повернулся и угрюмо на них поглядел. Он тоже слышал. Что он сейчас думает о Шиэне? Одраде взяла одной рукой Шиэну за плечо и другой рукой указала. -- Вон там был мост. Великая стена Сарьера была там открыта, чтобы дать свободу течению реки Айдахо. Мост пересекал эту расщелину. Шиэна вздохнула. -- Настоящая река, -- прошептала она. -- Не кванат, и намного больше канала, -- сказала Одраде. -- Я никогда не видела реку, -- сказала Шиэна. -- Вон там они обрушили Шаи-Хулуда в реку, -- сказала Одраде. Она указала налево. -- Вон в той стороне, за много километров отсюда был построен его дворец. -- Там нет ничего, кроме песка, -- сказала Шиэна. -- Дворец был снесен во времена Голода, -- сказала Одраде. -- Люди думали, что там запас спайса. Они, конечно, оказались неправы. Он был слишком умен для этого. Шиэна наклонилась вплотную к Одраде и прошептала: -- Но там ведь есть огромный спайсовый клад. В напевах об этом говорится. Я слышала много раз. Мои... они говорят, что он в пещере. Одраде улыбнулась. Шиэна, конечно, ссылалась на Устную Историю. И она чуть не сказала "мои родители...", имея ввиду, что ее настоящие родители погибли в этой пустыне. Одраде уже выудила эту историю из девочки. Продолжая шептать в ухо Одраде, Шиэна проговорила: -- Почему этот человечек идет с нами? Мне он не нравится. -- Это необходимо для демонстрации, -- сказала Одраде. Вафф выбрал этот момент, чтобы шагнуть с мощеной дороги на первый мягкий склон открытого песка. Он двигался осторожно, но без видимых колебаний. Едва оказавшись на песке, он повернулся, глаза его блеснули в жарком солнечном свете, и поглядел сначала на Шиэну, а потом на Одраде. "В нем все еще есть благоговение, когда он глядит на Шиэну, -- подумала Одраде. -- Он думает, что ему откроются величайшие тайны. Он полностью оправится. А престиж!.." Шиэна рукой заслонила глаза от солнца и осмотрела пустыню. -- Шайтан любит жару, -- сказала Шиэна. -- Люди прячутся от жары, но это то время, когда приходит Шайтан. "Не Шаи-Хулуд, -- подумала Одраде. -- Шайтан! Ты хорошо это предсказал, Тиран. Что еще ты знал о наших временах?" Действительно ли Тиран пребывает в вечной спячке во всех своих потомках-червях? Ни один из анализов, изученных Одраде, не тянул на достоверное объяснение, что же могло заставить человека пойти на симбиоз с первоначальным червем Арракиса. Что двигало его умом все эти тысячелетия жуткой метаморфозы? Есть ли хотя бы малый кусочек разума, сохранившийся в червях Ракиса? -- Он близко, Мать, -- сказала Шиэна. -- Ты чуешь его? Вафф с опасливым ожиданием поглядел на Шиэну. Одраде глубоко вдохнула: сильный запах корицы, сквозь который тянет горечью кремния, огонь, сера -- отгороженный кристаллами ад Великого Червя. Она наклонилась и взяла щепотку гонимого ветром песка на язык. С ней сейчас все одновременно: и Дюна Иной Памяти, и Ракис сегодняшнего дня. Шиэна указала наискосок, в направлении, откуда дул легкий ветерок пустыни. -- Он там. Мы должны спешить. Не дожидаясь разрешения от Одраде, Шиэна легко побежала по мощеной дороге, мимо Ваффа, на ближайшую дюну. Там она постояла и подождала, пока Одраде и Вафф не поравнялись с ней. Она вела их вниз и вверх, с одной дюны на другую. Осыпающийся песок затруднял им передвижение через огромный извилистый бархан, на верхушке которого танцевали тонкие бурунчики взвеваемой пыли. Вскоре, между ними и опоясанной водой безопасностью Дар-эс-Балата был почти километр. Шиэна опять остановилась. Вафф, запыхавшись, остановился рядом с ней. Из-под капюшона стилсьюта на его лбу виднелась испарина. Одраде остановилась в шаге позади Ваффа. Она глубоко и спокойно дышала, глядя мимо Ваффа туда, куда было приковано внимание Шиэны. Яростный прилив песка пронесся через пустыню над дюной, где они стояли, несомый штормовым ветром. Скальная порода в основании обнажилась, и открылся длинный ряд огромных валунов, рассеянных и перевернутых, как разбитые строительные камни какого-нибудь безумного Прометея. Через этот дикий лабиринт рекой тек песок, оставляя свои подписи глубокими царапинами и расщелинами, затем стекая с низких выступов, чтобы слиться с опять начинавшимися дюнами. -- Вон туда, -- сказала Шиэна, указав на обнажившиеся камни. Скользя и карабкаясь в осыпающемся песке, она сошла с их дюны. У подножия она остановилась возле валуна, по меньшей мере вдвое выше ее. Вафф и Одраде остановились прямо позади нее. Поверхность другого гигантского бархана, изогнутого, как спина резвящегося кита, поднялась в серебряно-голубом небе рядом с ними. Одраде использовала паузу, чтобы восстановить кислородный баланс. Это бешеная гонка потребовала очень многого от ее плоти. Она заметила, Вафф раскраснелся и глубоко дышал. Кремниево-коричный запах казался густым в этом ограниченном проходе. Вафф чихнул и вытер нос тыльной стороной руки. Шиэна поднялась на цыпочки, оглянулась и отпрыгнула шагов на десять от скального основания. Она поставила одну ногу на песчаный склон другой дюны и подняла обе руки к небу. Сперва медленно, затем в возрастающем темпе, она начала танцевать, двигаясь по песку. Звуки топтера над головой стали громче. -- Слушайте! -- окликнула Шиэна, не переставая танцевать. Но она привлекала их внимание не к топтерам. Одраде повернула голову, чтобы лучше слышать новый звук, вторгшийся в загроможденный скалами лабиринт. Шипящий свист, подземный, приглушенный песком -- он становился громче с потрясающей быстротой. В нем был жар, и заметное дыхание вихря, закрутившегося по скалистому проходу. Свист наращивал свою силу до рыка. Вдруг окаймленная острыми хрустальными ножами гигантская пасть поднялась над дюной, прямо над Шиэной. -- Шайтан! -- вскричала Шиэна, не прерывая своего танца. -- Я здесь. Шайтан! Поднявшись над дюной, червь наклонил свою пасть вниз к Шиэне. Песок брызнул вокруг ее ног, заставив прекратить танец. Запах корицы заполнил скалистую впадину. Червь остановился над ними. -- Посланец Господа, -- выдохнул Вафф. Жара высушила пот на обнаженных частях лица Одраде, ее автоматически герметизируемый стилсьют стал заметно рухнуть. Она глубоко вдыхала, разбирая по составным частям запахи за этим мощным, но объединяющим запахом корицы. Воздух вокруг нее был полон озона и быстро обогащался кислородом. Всеми предельно обостренными чувствами Одраде накапливала впечатления. "Если я уцелею", -- подумала она. Да, это были ценные данные. Может наступить день, когда их используют другие. Шиэна переступила с песка на скалу и возобновила танец, двигаясь еще бешеней, крутя головой при каждом повороте. Волосы хлестали ее по лицу всякий раз, когда она поворачивалась, чтобы оказаться лицом к лицу с червем, и кричала: "Шайтан!". Недоверчиво, словно ребенок на незнакомой земле, червь опять двинулся вперед. Он скользнул через гребень дюны, перекрутился вокруг обнаженной скалы, и его полыхающая пасть оказалась совсем рядом, но чуть выше Шиэны. Когда он остановился, Одраде расслышала глубокий рокот внутренних топок червя. Она не могла оторвать взгляда от сполохов оранжевого пламени внутри этого создания. Это была пещера таинственного огня. Шиэна прекратила танцевать. Она опустила руки со стиснутыми кулаками, прижав их к бокам, и поглядела на призванное ею чудовище. Одраде размеренно дышала -- контролируемый ритм Преподобной Матери, концентрирующей все свои силы. Если это конец -- что ж, она выполнила приказание Таразы. Пусть Верховная Мать узнает, что сможет, от наблюдателей. -- Привет, Шайтан, -- сказала Шиэна. -- Я привела с собой Преподобную Мать и человека Тлейлакса. Вафф упал на колени и поклонился. Одраде скользнула мимо него и встала рядом с Шиэной. Шиэна глубоко дышала. Ее лицо раскраснелось. Одраде слышала, как тикают их переработавшие стилсьюты. Жара и насыщенный запахом корицы воздух вокруг них были пронизаны звуками состоявшейся встречи, которые перекрывал рокот полыхавших топок внутри неподвижного червя. Вафф встал рядом с Одраде, его заторможенный взгляд не отрывался от червя. -- Я здесь, -- прошептал он. Одраде мысленно его обругала. Нежелательный шум мог навлечь на них этого зверя. Она, однако, понимала, что думает Вафф: ни один тлейлаксанец никогда раньше не стоял так близко к потомку их Пророка. Даже ракианские жрецы никогда такого не делали! Правой рукой Шиэна сделала внезапный жест, указывавший вниз. -- Опустись перед нами, Шайтан! -- сказала она. Червь опускал свой разинутый зев до тех пор, пока эта адская огненная яма не заполнила все скалистое углубление перед ними. Голосом, чуть громче шепота, Шиэна сказала: -- Видишь, как Шайтан повинуется мне. Мать? Одраде ощущала контроль Шиэны над червем, пульс скрытого языка между ребенком и чудовищем. Это было сверхъестественно. Возвысив голос до вызывающего высокомерия, Шиэна сказала: -- Я попрошу Шайтана, чтобы он позволил нам проехаться на нем! -- она вскарабкалась на дюну рядом с червем. Огромная пасть медленно поднялась, следуя за ее движениями. -- Стой, где стоишь! -- закричала Шиэна. Червь остановился. "Эта она не словами командует, -- подумала Одраде. -- Это что-то еще... что-то еще..." -- Мать, иди со мной, -- окликнула Шиэна. Подталкивая перед собой Ваффа, Одраде повиновалась. Они взобрались на песчаный склон позади Шиэны. Потревоженный их ногами песок сыпался рядом с червем, заполнившим все скалистое углубление. Впереди них изгибающийся хвост червя тянулся через весь гребень дюны. Шиэна повела их рысцой, скорость которой сбивал вязкий песок, к самой верхушке червя. Там она уцепилась за край ведущего кольца на рубчатой поверхности и вскарабкалась на зверя пустыни. Одраде и Вафф медленно последовали за ней. Теплая поверхность червя показалась Одраде не органической, словно это было какое-то икшианское изделие. Шиэна двинулась по спине и присела на корточки, как раз позади рта, где кольца были толстыми и широкими. -- Вот так, -- сказала Шиэна. Она наклонилась вперед и ухватилась за край ведущего кольца, слегка его приподняв, чтобы открыть нежную розовую плоть. Вафф немедленно ей повиновался, Одраде двигалась осторожней, накапливая впечатления. Поверхность кольца была твердой, как пласкрит, покрыта крохотными вкраплениями. Пальцы Одраде наткнулись на мягкие ткани под ведущим кольцом. Они слабо пульсировали. Поверхность вокруг нее поднималась и опадала в почти неощутимом ритме. При каждом движении Одраде слышала тихое скрежетание. Шиэна лягнула поверхность червя под ней. -- Шайтан, иди! -- сказала она. Червь не отреагировал. -- Пожалуйста, Шайтан, -- взмолилась Шиэна. Одраде услышала отчаяние в голосе Шиэны. Ребенок был так уверен в своем Шайтане, но Одраде знала, что девочка смогла проехать на нем только один раз. Девочка уже рассказывала Одраде всю историю ее первой поездки, от желании смерти до смятения священников, но из этой истории никак нельзя было предугадать, что произойдет на этот раз. Внезапно червь пришел в движение. Он слегка приподнялся, изогнулся, сделав резкий поворот влево, выполз из скалистого углубления, и заскользил прочь от Дар-эс-Балата в открытую пустыню. -- Мы едем с Богом! -- вскричал Вафф. Звук его голоса шокировал Одраде. Какая дикость! И в то же время она ощутила мощь его веры. "Твок-твок" орнитоптеров, следовавшего за ними конвоя, раздалось над головой. Ветер быстрой езды, хлеставший Одраде, был полон озона и запахов горящих топок, разбуженных трением несущегося червя. Одраде поглядела через плечо на топтеры, подумав, что врагам сейчас было бы легко расправиться со всей их докучливой троицей, разрешив разом кучу проблем. Жрецы, пожалуй бы, могли решиться на такое дело в надежде, что ее охранники не поспеют вовремя. Одраде призналась себе в жгучем любопытстве. "Куда же эта штука нас везет?" Наверняка, он направляется не к Кину. Она подняла голову и поглядела мимо Шиэны. На горизонте прямо перед ними -- полная скрытого смысла груда скал -- место, где Тиран, сорвавшись с воздушного моста, распался на части. Место, о котором предупреждали Иные Памяти. Резкое озарение снизошло на Одраде -- все в недавнем видении встало на свои места. Тиран сам выбрал место и время своей смерти, он умышленно направил туда свой свадебный кортеж! Многие погибли вместе с ним, но его смерть была самой великой. Не Шиэна приказала червю ехать туда -- бесконечный сон Тирана, как магнитом, притягивал червя к месту его начала. x x x Был житель сухих земель, которого спросили, что важнее -- литровый кувшин воды или огромный бассейн? Житель сухой земли подумал секунду, а потом ответил: "Литровый кувшин воды важнее. Никакой единственный человек самолично не может владеть бассейном. Но кувшин можно спрятать под плащом и у бежать с ним Никто не узнает". Шутки древней Дюны Архивы Бене Джессерит Практическое занятие в тренировочном зале не-глоуба длилось и длилось. Полный стальной решимости, Данкан решил не прерывать череды тренировок, пока его новое тело не овладеет свободно семью главными подходами боевых реакции при отражении нападения с восьми направлений. Его зеленый стилсьют потемнел от пота. Двадцать дней продолжался один этот урок! Тег знал эту древнюю науку, которую возрождал здесь Данкан, но под другими названиями и с другими комбинациями приемов. Уже к пятому дню тренировки Тег усомнился в превосходстве современных методов. А теперь он был убежден, что Данкан делает что-то совершенно новое -- древнее искусство, замешанное на уроках, полученных им в Оплоте. Тег, за пультом управления, был в равной степени и зрителем, и участником. Управление этим тренировочным боем с весьма материальными и опасными "тенями" требовало от Тега большого мысленного напряжения, но, быстро освоившись, он ловко и даже с вдохновением управлял нападениями. Начинавшая злиться, Лусилла периодически заглядывала в тренировочный зал. Она наблюдала за ними, а затем удалялась, ничего не высказав. Тег не понимал, что делает Данкан с Геноносительницей, но у него было чувство, что пробужденный гхола играет со своей соблазнительницей. Она не позволит этому долго продолжаться, понимал Тег, но это уж было не в его власти. Данкан больше не был "слишком юным" для Геноносительницы. Это юное тело несло ум зрелого мужчины, и решения он теперь будет принимать на основе собственного богатого жизненного опыта. Данкан и Тег проводили занятия, делая только один перерыв за утро. Голод отчаянно грыз Тега, но ему не хотелось прерывать занятий -- способности Данкана за сегодняшний день поднялись на новый уровень и все еще продолжали улучшаться. Тег, сидя в кресле клетки стационарного пульта управления, провел сложный крученый маневр, нападая одновременно слева, справа и сверху. На оружейном складе Харконненов имелось множество экзотического оружия и тренажеров, некоторые Тег знал только по историческим книгам. Но Данкан знал их все -- и обращался с ними поразительно легко и привычно. Самонаводчики, проникающие сквозь защитное поле, были частью системы нападения "теней", которой они сейчас пользовались. -- Они автоматически замедляются, чтобы пройти через поле, -- объяснил Данкан своим юным-старым голосом. -- Разумеется, если нанести слишком быстрый удар, поле его оттолкнет. -- Подобные поля почти вышли из моды, -- сказал Тег. -- В некоторых обществах они сохраняются, как спортивная забава, но никак иначе.... Данкан на потрясающей скорости парировал удар и сбил на пол трех самонаводчиков так, что им потребовались услуги ремонтных систем не-глоуба. Чтобы устранить повреждения он убрал клетку и приглушил систему, но оставил ее работать, а сам подошел к Тегу, дыша глубоко, но легко. Глядя мимо Тега, Данкан улыбнулся и кивнул. Тег обернулся всем телом, но увидел только, как мелькнуло одеяние уходившей Лусиллы. -- Это -- как дуэль, -- сказал Данкан. -- Она старается прорваться сквозь мою оборону, но я делаю контрвыпады. -- Поосторожней, -- сказал Тег. -- Она ведь полная Преподобная Мать. -- Я ведь знал кое-кого из них в свое время, башар. И опять Тег был обескуражен. Его предостерегали, что придется заново привыкать к новому Данкану Айдахо, но он не предвидел постоянных умственных усилий, которых это потребует. Взгляд глаз Данкана как раз сейчас был обескураживающим. -- Наши роли немножко поменялись, башар, -- сказал Данкан. Он взял с пола полотенце и вытер лицо. -- Я не совсем уверен в том, что я могу научить тебя большему, -- признался Тег. Ему хотелось, чтобы Данкан внял его предостережению насчет Лусиллы. Не воображает ли Данкан, будто Преподобные Матери тех древних дней идентичны женщинам дня сегодняшнего? Сам Тег считал такое маловероятным. Как и все в жизни, Орден развивался и изменялся. Тегу было очевидно, что Данкан уже сделал выводы о своем месте в хитросплетениях Таразы. Данкан не просто выжидал благоприятный случай. Он тренировал свое тело для достижения лично выбранной вершины и вынес свое суждение о Бене Джессерит. "Он вывел это суждение из неполноценных данных", -- подумал Тег. Данкан бросил полотенце и с минуту на него глядел. -- Позволь мне самому судить о том, чему ты можешь меня научить, башар, -- он повернулся и пристально поглядел на Тега, усаживавшегося в своей клетке. Тег глубоко вздохнул. Он чувствовал слабый запах озона от всего этого сработанного на века оборудования Харконненов, механизмы наготове и тикают, дожидаясь, когда Данкан вернется к упражнениям. Но все перебивал горький запах пота гхолы. Данкан фыркнул. Тег чихнул. Эта вездесущая пыль! Порой, ее можно было больше ощутить на вкус, чем увидеть. Алкалин. В воздухе больше всего запахов очистителей и восстановителей кислорода. И какой-то цветочный аромат, вмонтированный в систему воздухоочистки, но Тег не мог узнать цветок. За месяц их обитания здесь, глоуб приобрел и человеческие запахи -- пота, кухни, едкий запах переработки отходов. Почему-то они странно оскорбляли Тега. И он все время чихал и прислушивался к звукам их присутствия -- нечто большее, чем эхо его собственных шагов по коридору и приглушенное металлическое позвякивание, доносившееся с кухни. Вмешался голос Данкана: -- Ты странный человек, башар. -- Что ты имеешь ввиду? -- Твое внешнее сходство с герцогом Лито. Лицо похоже просто сверхъестественно. Он был немножко пониже тебя, но внешность... -- он покачал головой, думая о замыслах Бене Джессерит, скрытых за этими генетическими отметинами в лице Тега -- ястребиный взгляд, складки морщин и внутренняя уверенность в моральном превосходстве. "Насколько моральное и насколько превосходство?" По увиденным в Оплоте отчетам (Данкан был уверен, что они находились там специально для того, чтобы он их нашел) выходило, что репутация Тега была почти вселенской среди всего человеческого общества этого века. В битве при Марконе врагу оказалось достаточно узнать, что ему противостоит сам Тег, чтобы запросить перемирия. Было ли это правдой? Данкан поглядел на Тега, сидевшего у пульта управления, и задал ему этот вопрос. -- Репутация может быть прекрасным оружием, -- ответил Тег. -- Благодаря ей часто проливается меньше крови. -- Почему при Арбело ты пошел впереди своих войск? -- спросил Данкан. Тег явно удивился. -- Где ты это узнал? -- В Оплоте. Тебя могли бы убить. К чему бы хорошему это привело? Тег напомнил себе, что это молодое тело возле него обладает древними неведомыми познаниями, которые и диктуют ему направление поиска новых сведений. Как подозревал Тег, именно эти неизвестные знания Данкана и являлись наибольшей ценностью для Ордена. -- В предыдущие два дня мы понесли при Арбело жестокие потери, -- сказал Тег. -- К несчастью, я неправильно оценил страх врага и его фанатизм. -- Но риск... -- Мое присутствие впереди говорило моим людям: "Я разделяю ваш риск". -- В источниках Оплота говорилось, что Арбело была захвачена Лицевыми Танцорами. Патрин рассказывал мне, что, несмотря на настояния помощников, ты запретил очистить всю планету, стерилизовать ее и... -- Тебя там не было, Данкан. -- Я стараюсь понять. Значит, ты пощадил врага вопреки всем настояниям. -- Кроме Лицевых Танцоров. -- Но ты прошел вооруженным через ряды врага, и они сложили оружие. -- Заверив их, что с ними не поступят дурно. -- Это было очень опасно. -- Было ли? Многие из них перешли на нашу сторону ради решительного штурма Кройнена, где мы разгромили силы, противостоящие Ордену. Данкан пристально вгляделся в Тега. Нет, этот старый башар напоминал герцога Лито не только внешностью, в нем был тот же божий дар Атридесов: легендарная фигура даже для бывших врагов. Тег сказал, что происходит от Ганимы из рода Атридесов, но было в этом и что-то большее. Данкан ощутил благоговение перед путями выведения и скрещивания Бене Джессерит. -- Теперь, давай вернемся к занятиям, -- сказал Данкан. -- Не повреди себе. -- Ты забываешь, башар. Я помню свое тело таким же юным, как это, и как раз здесь, на Гиди Прайм. -- Гамму! -- Планету переименовали, но тело мое помнит исконное название. Вот почему я послан сюда. Мне это понятно. "Еще бы ты этого не понял", -- подумал Тег. Освеженный внезапной передышкой, Тег ввел новые элементы нападения и внезапно направил сжигающее лезвие на левый бок Данкана. Как же легко Данкан отбил нападение! Он использовал странную смесь пяти приемов, и каждая комбинация рождалась будто до того, как она потребуется. -- Каждое нападение -- перышко, парящее на бесконечной дороге, -- сказал Данкан. В его голосе не было ни намека на утомление. -- Когда перышко приближается, оно отклоняется и удаляется. Говоря это, он отбил атаку со сменой направления и сделал контрвыпад. Логика ментата Тега отсеивала из всех движений указания на опасные места. "Зависимости и ключевые бревна!" Предугадывая направление и опережая нападение, Данкан сделал выпад. Освещенный вспышками и мерцанием приборов, Тег на пред еле возможностей управлял "теневыми" силами. Ни один из самонаводчиков, ни одно из сжигающих лезвий не коснулось Данкана, бешено извивавшегося в пространстве между ними. Он был выше них, под ними, рядом с ними и, казалось, совершенно не боялся вполне реальной боли, которую это снаряжение могло ему причинить. И опять Данкан увеличил скорость нападения. Молния боли -- от кисти до плеча -- пронзила левую руку Тега. С резким возгласом Данкан отключил снаряжение. -- Прости башар. С твоей стороны это была превосходная защита, но, боюсь, возраст тебя подвел. Он прошел через зал и встал перед Тегом. -- Немного боли, в напоминание о той, что я тебе причинил, -- проговорил Тег, массируя руку, в которой все звенело и покалывало. -- Вина -- на горячке момента, -- сказал Данкан. -- Теперь с нас вполне достаточно. -- Не вполне, -- ответил Тег. -- Недостаточно усилить лишь твои мускулы. При этих словах Тега Данкан почувствовал настороженность, охватившую его тело. Как шевельнулось что-то, оставшееся внутри него -- диссонанс, вызванный незавершенностью пробуждения к исходной памяти. "Что-то скорчилось внутри меня, словно сжатая пружинка, ждущая, когда ее освободят", -- подумал Данкан. -- Что больше этого ты мог бы сделать? -- спросил Данкан. -- Здесь уравновешивается само твое выживание, -- ответил Тег. -- Все, что здесь происходит, делается, чтобы спасти тебя и доставить на Ракис. -- По причинам Бене Джессерит, которых, по твоим словам, ты не знаешь! -- Должен ли я понимать, что ты не поедешь на Ракис? -- Ты должен меня понимать так, что я буду принимать собственные решения, зная, что же я собственно делаю. Я не наемный убийца. -- А я, по-твоему, -- наемный убийца, Данкан? -- Я думаю, ты достойный человек -- тот, кем следует восхищаться. Предоставь мне судить по моим собственным стандартам чести и долга. -- Ты получил еще один шанс на жизнь и... -- Но ты не мой отец, а Лусилла не моя мать. Геноносительница? К чему она надеется приготовить меня? -- Может быть, и она не знает, Данкан. Она, подобно мне, может быть только частью замысла. Зная, как работает Орден, это весьма вероятно. -- Выходит, что вы двое просто тренируете меня и доставляете на Арракис. Вот и все ваши обязанности согласно приказу! -- Этот мир многим отличается от того, в котором ты был первоначально рожден, -- сказал Тег. -- Как и в твои дни, у нас до сих пор есть Великая Конвенция против атомного оружия и псевдоатомных взрывов при встрече лазерных пистолетов с защитным полем. Мы до сих пор утверждаем, что атаки исподтишка запрещены. Есть всякие бумажонки, развеянные вокруг, под которыми поставлены наши подписи, и мы... -- Но не-корабли изменили саму основу подобных договоров, -- возразил Данкан. -- По-моему, в Оплоте я хорошо учил историю. Скажи мне, башар, почему сын Пола хотел, чтобы Тлейлакс, возобновляя мое "я", все время снабжал его моими гхолами, сотнями меня! -- все эти тысячелетия? -- Сын Пола? -- Хроники Оплота называют его Богом Императором. Вы называете его Тираном. -- О, я не думаю, что мы знаем, почему он так делал. Возможно, он был одинок, и ему хотелось кого-нибудь из... -- Вы вернули меня, чтобы я лицом к лицу сошелся с червем -- сказал Данкан. "Соответствует ли то, что мы делаем, и его предположение действительности?" -- задумался Тег. Он еще раз рассмотрел эту вероятность, но это была только вероятность, а не перспектива ментата. Если даже и так, замысел Таразы должен быть больше. Тег ощущал это всем своим мозгом ментата. Знает ли Лусилла? Тег не самообманывался -- он не сможет выманить полную Преподобную Мать на какие-нибудь откровения. Нет... Он должен будет улучить удобный момент, ждать, наблюдать, вслушиваться... Именно этим явно решил, по-своему, заниматься и Данкан. Это опасный курс, если он пойдет в разрез с намерениями Лусиллы! Тег покачал головой. -- Честное слово, Данкан, я не знаю. -- Но ты следуешь приказам. -- Согласно моей клятве Ордену. -- Обман, нечестность -- все это пустые слова, когда дело касается выживания Ордена, -- процитировал его Данкан. -- Да, я это сказал, -- согласился Тег. -- Я доверяю тебе теперь именно потому, что ты это сказал, -- проговорил Данкан. -- Но я не доверяю Лусилле. Тег поник подбородком на грудь. Опасно... Опасно... Намного медленнее, чем было когда-то, Тег отвлек внимание от подобных мыслей и двинулся через очистительный процесс ментата, сосредоточиваясь на возложенном на него Таразой долге. "Ты -- мой башар". Данкан с секунду внимательно разглядывал башара. Морщины усталости стали явно заметны на лице старика. Данкан внезапно припомнил об огромном возрасте башара, и погадал, испытывали ли когда-нибудь люди, подобные Тегу, искушение обратиться за помощью к Тлейлаксу и ожить в виде гхолы. Вероятно, нет. Они знают, что могут стать марионетками Тлейлакса. Эта мысль настолько затопила сознание Данкана, замершего в неподвижности, что Тег, подняв взгляд, сразу заметил: -- Что-то не так? -- Тлейлакс что-то сделал со мной, что-то, еще не вышедшее наружу, -- осевшим голосом проговорил Данкан. -- Именно этого мы и страшились! -- это была Лусилла, говорившая от двери позади Тега. Она подошла на два шага к Данкану. -- Я слушала. Вы двое были очень информативны. Тег быстро заговорил, надеясь приглушить гнев, который он в ней ощущал. -- Он освоил за сегодня семь приемов. -- Он поражает, как огонь, -- сказала Лусилла, -- но помни, мы -- Орден -- течем, как вода, и заполняем каждое место, -- она взглянула на Тега. -- Разве ты не видишь, что этот гхола шагнул за грань изученных приемов? -- Нет фиксированных позиций, нет приемов, -- сказал Данкан. Тег резко взглянул на Данкана, стоявшего высоко подняв голову: лоб гхолы гладок, взгляд ответивший Тегу, ясен. Данкан удивительно вырос за короткое время с момента его пробуждения к исходной памяти. -- Черт тебя побери, Майлз! -- пробормотала Лусилла. Но Тег не отрывал взгляда от Данкана. Все тело юноши, казалось напоенным какой-то новой разновидностью жизненной энергии. В нем было нечто, чего не было прежде. Данкан перевел взгляд на Лусиллу. -- По-твоему, ты провалишься со своим поручением? -- Разумеется, нет, -- сказала она. -- Ты ведь все равно мужчина. И она подумала: "Да, это молодое тело должно наверняка налито жаркими соками способности к воспроизведению потомства. Разумеется, гормональные возбудители целы и невредимы и подвержены возбуждению". Его нынешнее состояние, однако, и то, как он глядел на нее, заставило ее перевести свое сознание на новые, требующие большего внимания, уровни. -- Что сделали с тобой тлейлаксанцы? -- вопросила она. Данкан ответил с небрежностью, которой на самом деле не ощущал: -- О Великая Геноносительница, если бы я знал, то сказал бы тебе. -- По-твоему, мы в игрушки играем? -- Я не знаю, во что именно мы играем! -- Но теперь слишком многие знают, что мы не на Ракисе, куда нам следовало бы убежать, -- сказала она. -- На Гамму кишмя кишат люди, возвратившиеся из Рассеяния, -- сказал Тег. -- У них есть возможности проверить очень многие вероятности. -- Кто заподозрит существование затерянного со времен Харконненов не-глоуба? -- спросил Данкан. -- Всякий, кто установит мысленную связь между Ракисом и Дар-эс-Балатом, -- сказал Тег. -- Если ты считаешь это игрой, то поразмысли над настойчивыми необходимостями этой игры, -- сказала Лусилла. Она легко повернулась на одной ноге, чтобы взглянуть на Тега. -- А ты -- ослушался Таразы! -- Ты не права! Я делал в точности то, что она мне приказала. Я -- ее башар, и ты забываешь, как хорошо она меня знает. Так резко, что лишилась дара речи, Лусилла вдруг осознала все тонкие маневры Таразы. "Мы -- пешки!" Как же деликатно Тараза всегда касалась тех пешек, которые ей надо передвинуть! Лусилла не чувствовала себя приниженной сознанием, что она -- пешка. Это было знание, заложенное рождением и обучением в каждой Преподобной Матери Ордена. Даже Тег это знал. Не принижены, нет. Вершащееся вокруг них широко вошло в сознание Лусиллы. Она почувствовала, какой трепет вызвали в ней слова Тега. Каким же мелким был ее взгляд на внутренние силы, среди которых они оказались -- словно она видела только поверхность бурлящей реки, упуская подводные течения. Теперь, однако, она почувствовала течение вокруг себя, и осознание этого повергло ее в уныние. "Пешки -- это то, чем можно пожертвовать". x x x По своей вере в особенности гранулярной асолютности ты отрицаешь движение, даже движение эволюции! Пока ты даешь гранулярному мирозданию настойчиво существовать в своем сознании, ты слеп к движению. Когда происходит перемена, твое абсолютное мироздание исчезает, больше не достижимое для твоих самоограниченных восприятии. Мироздание ушло свыше тебя. 1-й черновик "Манифеста Атридесов". Архивы Бене Джессерит Тараза положила пальцы на виски, ладони -- плашмя на глаза, и надавила. Даже ее руки ощущали усталость: прямо под ладонями -- утомление. Короткое трепетание век, и она погрузилась в расслабляющий транс. Руки, прижатые к голове, были средоточием материального сознания. "Сто ударов сердца". Это было одно из первых умений Бене Джессерит, которому она выучилась ребенком и с тех пор регулярно практиковала. Ровно сто ударов сердца. После долгих лет практики, ее тело могло следовать за этим упражнением автоматически, как бессознательный метроном. Когда на счет "сто", она открыла глаза, голове ее стало лучше. Она надеялась получить по меньшей мере еще два часа для работы, прежде чем ее вновь одолеет усталость. Эти сто ударов сердца подарили ей лишние годы бодрости, если брать всю ее жизнь. Однако сегодня, раздумывая об этой старой уловке, она устремилась вглубь по спирали своих жизней-памятей. Воспоминания детства словно поймали -- Сестра-прокторша, проверявшая по ночам, проходя в проходах между кроватями, их сон. "Сестра Барам -- ночная прокторша". Тараза годами не вспоминала этого имени. Сестра Барам была коротенькой и толстенькой неудавшейся Преподобной Матерью. Не было никакой видимой причины, но медицинские сестры и доктора Сакк что-то в ней нашли. Барам было навеки отказано в Спайсовой Агонии. Она без всякой утайки рассказывала обо всем, что знала о своем дефекте. Это открылось, когда она была еще юной девушкой: периодическая нервная трясучка, появлявшаяся, когда она начинала засыпать -- симптом чего-то более серьезного, что заставило сделать ей стерилизацию. Эти нервные приступы не давали Барам спать. Обход коридоров и спальных комнат стал естественным поручением для нее. У Барам были и другие слабости, не определенные Старшими Сестрами. Девочка, которой не спалось, могла на пути в туалет завлечь Барам в тихую беседу. Наивные вопросы вызывали, в основном, наивные ответы, но порой Барам делилась полезным знанием. Она и научила Таразу этой штуке с расслаблением. Одна из девочек постарше однажды утром нашла сестру Барам мертвой в ванной комнате. Нервная дрожь ночной прокторши оказалась симптомом смертоносной болезни -- фактором, важным для Разрешающих Скрещивание и их бесконечных досье. Бене Джессерит обычно не включал в программу "образование по единичной смерти" до тех пор, пока послушницы не достигали одной из высших ступеней обучения. Сестра Барам была первым мертвым человеком, которого увидела Тараза. Тело Сестры Барам было найдено лежащим почти под умывальником, правая щека прижата к кафельному полу, левая рука ухватилась за отводную трубу под раковиной. Она пыталась поднять с пола свое ослабевшее тело, и смерть настигла ее при этой попытке, зафиксировав при этом движении, словно насекомое, пойманное в янтарь. Когда сестру Барам перевернули, чтобы унести, Тараза увидела красную отметину там, где ее щека была прижата к полу. Дневная прокторша объяснила эту отметину с научной точки зрения. Всякий жизненный опыт превращали в данные для потенциальных Преподобных Матерей, чтобы позже провести курс "Собеседований со смертью". "Кровоподтек посмертного окоченения". Сидя сейчас за столом кабинета на Доме Соборов, Тараза с трудом пыталась отвлечься от своих воспоминаний, отдаленных многими годами и сконцентрироваться на предстоящей ей работе. Как много она помнила! Разложенная на столе работа еще раз наполнила ее ощущением своей нужности и жизненной наполненности. И Тараза опять с головой погрузилась в работу. Проклятая необходимость готовить гхолу на Гамму! Этот гхола заслуживает таких трудов. Восстановлению исходной памяти всегда предшествует множество грязной работы. Решение послать Бурзмали на Гамму было мудрым. Если Майлз действительно нашел потайное убежище... Если он сейчас появится, ему понадобится вся помощь, какую он сможет получить. Опять она подумала: не пора ли сыграть в игру предвидения. Так опасно! И тлейлаксанцы предупреждены, что может потребоваться новый заменитель гхолы. "Держите его готовым к рождению". Ее мысли перекинулись на проблемы Ракиса. Следовало бы получше приглядывать за этим дураком Туеком. Долго ли еще сможет Лицевой Танцор благополучно его изображать? Однако же, в решении, принятом на месте Одраде, не было никакой погрешности. Она поставила тлейлаксанцев в полностью незащищенное положение. Самозванец может быть раскрыт, и это повергнет Бене Тлейлакс в пучину ненависти. Внутри замысла Бене Джессерит теперь появились новые, очень тонкие нюансы. Уже многие поколения ракианское жречество ловилось на приманку союза с Бене Джессерит. Но теперь! Тлейлакс должен считать, что они выбраны вместо жрецов. Трехсторонний союз Одраде... Пусть жрецы воображают, будто каждая Мать принесет клятву покорности Разделенному Богу. У жреческого совета дух перехватит от возбуждения при такой перспективе. Тлейлаксанцы, конечно, увидят здесь шанс монополизировать меланж, завладеть, наконец, единственным не зависимым от них источником. Постукивание по двери отвлекло Таразу -- послушница принесла чай. Таков был заведенный порядок -- подавать чай, когда Верховная Мать зарабатывается допоздна. Тараза посмотрела на настольный хронометр: икшианское устройство, настолько точное, что могло бы опоздать или поспешить на одну секунду за целый век -- час двадцать три минуты одиннадцать секунд утра. Она велела послушнице войти. Девушка, светлая блондинка с холодными наблюдательными глазами, вошла и наклонилась, расставляя рядом с Таразой принесенное на подносе. Тараза, не обращая внимания на девушку, уставилась на работу, остававшуюся у нее на столе. Так много еще надо сделать. Работа важнее сна. Но голова ее болела, и привычное ощущение головокружения подсказывало, что чай не принесет большого облегчения. Она доработалась до мозгового голодания, которое нужно срочно снять, иначе она не сможет даже встать. Ее плечи и спина болезненно пульсировали. Послушница уже собралась уходить, когда Тараза, поманив, остановила ее. -- Помассируй мне, пожалуйста, спину. Сестра. Обученные руки послушницы медленно устранили болезненное сжатие на спине Та разы. Славная девушка. Тараза улыбнулась этой мысли. Разумеется, она славная. Если бы она не обладала всеми своими достоинствами, ее бы никогда не отобрали прислуживать Верховной Матери. По уходе девушки, Тараза осталась сидеть безмолвно в глубокой задумчивости. Так мало времени. Она жертвовала каждой минутой своего сна, хотя избежать его невозможно. В конце концов, тело предъявляло свои требования. Она уже несколько дней заставляла себя работать так, что нелегко будет восстановить силы. Забыв о чае, накрытом рядом с ней, Тараза встала и ушла через холл в крохотную спальную келью. Там она передала распоряжение ночной страже разбудить ее в одиннадцать утра и устроилась в полной одежде на жесткой койке. Она тихо регулировала свое дыхание, уводя и отвлекая свои чувства и переходя в промежуточное состояние. Сон не приходил. Она проделала заново все упражнения, но сон ускользал от нее. Тараза долго так пролежала, применяя разные техники расслабления, но мозг ее, тем временем, продолжал напряженно работать. Она никогда не считала ракианское жречество центральной проблемой. Жрецами, уже поймавшимися на свою религию" можно управлять с ее помощью. Они рассматривают Боне Джессерит в основном как силу, способную укрепить их догму. Пусть продолжают так считать. Это та наживка, которая их ослепит. Черт побери этого Майлза Тега! Три месяца молчания и никаких благоприятных сообщений от Бурзмали. Выжженная земля, признаки взлетевшего не-корабля. Куда же девался Тег? Гхола, может быть, уже мертв. Тег никогда прежде не делал такого. Старик -- сама Надежность. Вот почему она выбрала его. Надежность" военное умение" его сходство со старым герцогом Лито -- они все в нем заранее подготовили. Тег и Лусилла. Идеальная команда. Если гхола жив, то досягаем ли он: не завладел ли им Тлейлакс? Или неприятель из Рассеяния? Многое возможно. Старая Надежность. Молчит. Не является ли посланием его молчание? Но что он пытается этим сказать? Смерть Шванги и Патрина попахивает заговором вокруг Гамму. Мог ли Тег быть подсажен давным-давно врагами Ордена? Невероятно! Его собственная семья была гарантией против таких сомнений. Дочь Тега в семейной усадьбе озадачена не меньше всех прочих. Уже три месяца -- и ни словечка. Осторожность. Она призвала Тега проявлять крайнюю осторожность при защите этого гхолы. Тег разглядел огромную опасность на Гамму. Это подтверждали последние доклады Шванги. Куда же Тег и Лусилла могли деть гхолу? Где они раздобыли не-корабль? Сговор? Глубочайшие подозрения кружили и кружили в голове Таразы. Что делает Одраде? И кто тогда в заговоре с Одраде? Лусилла? Одраде и Лусилла никогда не встречались до их короткого свидания на Гамму. Или встречались? Кто склоняется к Одраде, дыша общим воздухом сгустившихся сплетен? Одраде и знака не подает, но что это доказывает? В верности Лусиллы никогда не было сомнений. Обе работали идеально, как и предписано. Но так всегда поступают заговорщики. Факты! Тараза томилась по фактам. Кровать зашуршала под ней, и ее самоотстраненность от мира рухнула, настолько же разбитая заботами, насколько звуком ее собственных движений. С неохотой Тараза опять привела себя в состояние подготовки к расслаблению. Расслабление, а уж затем сон. Не-корабли из Рассеяния промелькнули через затуманенное усталостью воображение Таразы. Затерянные возвращаются на бессчетных не-кораблях. Не там ли Тег достал корабль? Такая вероятность тайно проверяется на Гамму и повсюду. Она попыталась сосчитать воображаемые корабли, но они разбегались в беспорядке. Тараза, хоть и лежала неподвижно, чутко насторожилась -- сна ни в одном глазу. В самой глубине ее сознания какая-то смутная мысль силилась выйти наружу. Утомленный мозг утрачивал связь с действительностью, но теперь -- она присела, полностью пробужденная. Какие дела у Тлейлакса с людьми, возвращающимися из Рассеяния? С этими шлюхами. Преподобными Черницами, и тлейлаксанскими возвращенцами? Тараза усмотрела единую конструкцию за всем происходящим. Затерянные возвращаются не из простого любопытства к местам своего исходного происхождения. Одного желания воссоединиться со всем человечеством недостаточно, чтобы привести их назад. Преподобные Черницы явно лелеют мечту о завоевании. Может тлейлаксанцы, ушедшие в Рассеяние, не унесли с собой секретов их акслольтных чанов? Что тогда? Меланж. У шлюх оранжевые глаза -- они явно пользуются неадекватной заменой. Люди из Рассеяния могли не разрешить тайну тлейлаксанских чанов. Они желают вызнать о них и стараются воспроизвести. Но если они потерпят в этом неудачу -- меланж! Она решила поподробней рассмотреть эту сторону проблемы. Затерянные исчерпывают запасы подлинного меланжа, взятого их предками с собой в Рассеяние. На какие же источники им опереться затем? Червь Ракиса и родные планеты Боне Тлейлакса. Шлюхи не осмелятся сказать в открытую об их подлинном интересе. Их предки верили, что червей нельзя переселить в другое место. Возможно ли, что Затерянные нашли подходящую планету для червей? Разумеется, такое возможно. Они могут начать торговаться с Бене Тлейлаксом для отвода глаз, но истинной их целью будет Ракис. Или верно обратное. "Привезенное богатство". Она видела доклады Тега о богатстве, накопленном на Гамму. Некоторые из возвращающихся имели и наличную монету, и торговые корабли. Это становилось ясным из бурного развития банковской деятельности. Какая же, однако, валюта может быть дороже спайса? Богатство. Вот оно, конечно. И какие бы ни были ставки, торговля началась. До сознания Та разы дошли голоса за дверью. Послушница, из охраняющих сон, с кем-то спорила. Голоса были тихими, но Тараза услышала достаточно, чтобы полностью встрепенуться. -- Она оставила приказ разбудить себя поздно утром, -- протестовала стражница. Кто-то другой отвечал шепотом: -- Она говорила мне, чтобы ей сразу сообщили о моем возвращении. -- Говорю тебе, она очень устала. Она нуждается... -- Она нуждается в том, чтобы ей подчинялись! Доложи ей, что я вернулся! Тараза присела, свесила ноги с края койки и нащупала пол. Боги! Как же, болят колени. Еще ей неприятно, что она не может узнать навязчивый шепот человека, спорившего со стражницей. "Чьего же возвращения я... Бурзмали!" -- Я не сплю, -- крикнула Тараза. Дверь открылась, заглянула охранница. -- Верховная Мать, Бурзмали вернулся с Гамму. -- Впустите его немедленно! -- Тараза зажгла единственный глоуглоб в головах ее койки. Его желтый свет развеял тьму помещения. Бурзмали вошел и закрыл за собой дверь. Без напоминания Таразы, ткнул звукоизолирующую кнопку на двери -- все внешние шумы исчезли. "Наедине?" Значит, у него плохие новости. Она поглядела на Бурзмали, невысокого, худого мужчину с резким треугольным лицом, сужающимся к узкому подбородку. Светлые волосы зачесаны назад от высокого лба. Широко расставленные зеленые глаза были бодрыми и настороженными. Он выглядел слишком молодым для той ответственности, которая лежала на нем как на башаре, но Тег выглядел даже моложе в битве при Арбело. "Мы стареем, черт побери". Она заставила себя расслабиться и полностью положиться на этого человека, подготовленного самим Тегом, выражавшим ему полное доверие. -- Выкладывай свои дурные новости, -- проговорила Тараза. Бурзмали откашлялся. -- До сих пор никаких признаков башара и его отряда на Гамму, Верховная Мать, -- у него был густой мужицкий голос. "И это еще не самое худшее", -- подумала Тараза, заметив нервозность Бурзмали. -- Выкладывай все до конца, -- распорядилась она. -- Вижу, ты закончил обследование руин Оплота. -- Ни одного выжившего, -- сказал он. -- Нападавшие были основательными людьми. -- Тлейлакс? -- Возможно. -- У тебя есть сомнения? -- Нападавшие использовали новую икшианскую взрывчатку: 12-ури. Я... я думаю, она могла быть использовано для отвода глаз. К тому же, на черепе Шванги механические следы проб мозга. -- Патрин? -- Именно так, как доложила Шванги. Он взорвал себя в корабле-приманке. Его опознали по кусочкам двух пальцев и сохранившемуся глазу. Не оставалось ничего, достаточно большого, чтобы подвергнуть Пробам. -- Но у тебя есть сомнения! Переходи к ним! -- Шванги оставила послание, которое удалось прочитать только нам. -- По следам ветхости на мебели? -- Да, Верховная Мать, и... -- Значит она ожидала нападения, но у нее было время оставить послание. Я знаю ее прежние сообщения о разрушительности нападения. -- Оно было быстрым и во всем превосходящим по силам. Нападавшие не брали пленных. -- Что говорится в этом послании? -- Шлюхи. Хоть Тараза именно этого и ожидала, но ей все равно пришлось сделать усилие, чтобы справиться с шоком и сохранить спокойствие -- усилие, почти истощившее ее. Это очень плохо. Тараза позволила себе глубокий вздох. Шванги, упорная до конца, была в оппозиции. Но увидев приближение катастрофы, приняла правильное решение. Зная, что умрет без возможности передать свои жизни-ламяти другой Преподобной Матери, она действовала, исходя из самых основ верности Ордену: если не остается больше никаких возможностей, вооружи своих Сестер знанием и внеси расстройство в стан врага. "Значит, это действовали Преподобные Черницы?" -- Расскажи мне о ваших поисках гхолы, -- приказала Тараза. -- Мы были не первыми, искавшими на этой земле. Верховная Мать. Были и еще сожженные деревья, и скалы, и подлесок. -- Это был не-корабль? -- Следы не-корабля. Тараза кивнула самой себе. Безмолвное послание Старика Надежности? -- Как тщательно вы обследовали район? -- Я лишь перелетал над ним с одного места на другое, проводя визуальный осмотр. Тараза указала Бурзмали на стул рядом с изножьем ее койки. -- Садись и расслабься. Я хочу, чтобы ты высказал мне коекакие догадки. Бурзмали бережно опустился на стул. -- Догадки? -- Ты был его любимым учеником. Я хочу, чтобы ты вообразил, будто ты -- Майлз Тег. Ты знаешь, что должен увести гхолу из Оплота. Ты не доверяешь никому вокруг себя, даже Лусилле. Что ты сделаешь? -- Разумеется, что-то неожиданное. -- Разумеется. Бурзмали потер свой узкий подбородок... Вскоре он проговорил: -- Я доверяю Патрину. Я доверяю ему полностью. -- Хорошо, ты -- Патрин. Что вы делаете? -- Патрин -- уроженец Гамму. -- Я сама об этом задумывалась, -- сказала она. Бурзмали поглядел в пол перед собой. -- Патрин и я намного загодя составим план на случай опасности. Я всегда готовлю запасные пути для разрешения трудностей. -- Очень хорошо. Итак, что за план? -- Почему Патрин убил себя? -- спросил Бурзмали. -- Ты уверен, что это было именно самоубийство? -- Ты видела доклады. Шванги и несколько других были в этом уверены. Я это принимаю. Патрин был достаточно верен для того, чтобы пойти на это ради своего башара. -- Для тебя! Ты сейчас -- Майлз Тег. Какой план состряпали вы с Патрином? -- Я бы не послал умышленно Патрина на верную смерть. -- Если б только не?.. -- Патрин поступил так по собственной воле. Он мог, если этот план исходил от него, а не от... не от меня. Он мог посту пить так, чтобы защитить меня, чтобы быть уверенным, что никто не раскроет этого плана. -- Как мог Патрин призвать не-корабль, чтобы никто -- даже мы -- не узнали об этом? -- Патрин уроженец Гамму. Его семья живет там еще со дней Гиди Прайм. Тараза, закрыв глаза, отвернулась от Бурзмали. Значит, Бурзмали в своих предположениях идет тем же путем, который мысленно проделала ока. Мы знаем происхождение Патрина. Важно ли это в связи с происшедшим на Гамму? Беспочвенные догадки, вызванные чрезмерным утомлением, не устраивали Таразу. Она опять поглядела на Бурзмали. -- Ты думаешь, Патрин нашел способ поддерживать тайные контакты с семьей и старыми друзьями? -- Мы проверили все возможные связи, которые смогли найти. -- Наверняка можно сказать, что выследили вы не все до единой. Бурзмали пожал плечами. -- Разумеется, нет. Я не исходил из подобного предположения. Тараза глубоко вздохнула. -- Возвращайся на Гамму. Возьми с собой в помощь всех, кого смогут выделить наши силы безопасности. Скажи Беллонде, что таковы мои приказы. Ты начнешь насаждать своих агентов повсюду. Выясни, что знал Патрин. Живы ли кто-нибудь из его семьи, друзей? Умудрись выйти на них. -- Это могут заметить, как бы мы ни осторожничали. Другие узнают. -- Ничего не поделаешь. И, вот что, Бурзмали! Он уже был на ногах. -- Да, Верховная Мать? -- Другие ищущие. Ты должен их опередить. -- Можно мне использовать навигатора Союза? -- Нет! -- Но как... -- Бурзмали, что, если Майлз, Лусилла и наш гхола все еще на Гамму? -- Так я ведь уже сказал тебе, что не считаю, будто они улетели на не-корабле! Та раза очень долго и внимательно разглядывала стоявшего у изножья ее койки мужчину. Подготовлен Майлзом Тегом. Любимый ученик старого башара. Что же предполагает неровный инстинкт Бурзмали. Она тихим голосом поторопила его: -- Ну? -- Гамму -- это прежнее Гиди Прайм, место Харконненов. -- На какие мысли это тебя наводит? -- Они были богатыми. Верховная Мать. Очень богатыми. -- Ну и?.. -- Достаточно богатыми, чтобы выстроить тайное убежище, не-комнаты... или даже большой не-глоуб. -- Об это не сохранилось никаких сведений! Икс никогда даже смутно не подозревал о подобном. Они не проводили на Гамму проверок на... -- Взятки, сделки через третьих лиц, множество посреднических перевозок, -- сказал Бурзмали. -- Времена Голода были очень разрушительны, а перед этим -- все эти тысячелетия Тирана. -- Тогда Харконнены или держали головы пониже, или теряли их. Ладно, ладно, я приму это как возможность. -- Записи могли быть утеряны, -- сказал Бурзмали. -- Что наводит тебя на эти мысли? -- Патрин. -- Ага. Он быстро заговорил: -- Если бы нечто подобное было обнаружено, уроженец Гамму мог бы об этом знать. -- Слишком многие могли бы знать. По-твоему, можно сохранять такой секрет целые... Да! Понимаю, что ты имеешь ввиду. Если это было тайной семьи Патрина... -- Я не осмелился спросит