что мой прапрадед провозгласил в ответ на этот  вопрос  с  этой
самой скамьи. Наш Разделенный Бог был воплощенной частью и Его,
пребывающего  на  небесах,  став посредником земной власти. Эта
часть его  осталась  безымянной,  каковой  всегда  должна  быть
Истинная Суть Бога!
   -- Да ну?
   Туек  расслышал  ужасный  цинизм  в  голосе  старика.  Слова
Стироса как  будто  дрожали  в  насыщенном  ароматами  воздухе,
требуя сурового возмездия.
   --  Тогда,  почему  она  спрашивает,  как Лито превратился в
Разделенного Бога? -- осведомился Стирос.
   Сомневается ли Стирос в святой метаморфозе?  Туек  пришел  в
ужас. Он сказал:
   -- В свое время она нас просветит.
   -- Наши хилые объяснения должны наполнять ее разочарованием,
-- съязвил Стирос.
   -- Ты заходишь слишком далеко, Стирос!
   --  Да  неужели?  Ты  не  находишь  просвещающим то, что она
спрашивает, как это песчаная форель поглотила  большинство  вод
Ракиса и заново сотворила пустыню?
   Туек  постарался  скрыть  нараставший гнев. Стирос и в самом
деле представлял опасное направление в жречестве, но его тон  и
слова  поднимали  вопросы,  на которые Верховным Жрецом был дан
ответ давным-давно. Метаморфоза  Лито  II  породила  бессчетную
песчаную  форель, каждая из которых была наделена частицей Его.
От  песчаной  форели   к   Разделенному   Богу   --   известная
последовательность,  которой  поклоняются. Сомневаться в ней --
значит отрицать Бога.
   -- Ты сидишь здесь и ничего не делаешь! --  обвинил  Стирос,
-- мы -- пешки в...
   --  Довольно!  --  Туек  достаточно наслушался цинизма этого
старика. Со всем подчеркнутым достоинством  своего  сана,  Туек
произнес слова Бога:
   --  "Твой  Владыка очень хорошо знает, что у тебя на сердце.
Достаточно тебе заглянуть к себе в душу,  чтобы  она  выступила
против  тебя  обвинительницей. Мне нет надобности в свидетелях.
Ты не прислушиваешься к своей душе, но  прислушиваешься  вместо
этого к своим гневу и ярости".
   Стирос удалился в испуге и смятении.
   В  тягостном  размышлении, Туек облачился в самое подходящее
парадное облачение  --  белое,  с  золотом  и  пурпурным  --  и
отправился навестить Шиэну.
   Шиэна   была   в   саду  на  крыше  центрального  жреческого
комплекса, вместе с Канией и еще двумя  --  молодой  жрицей  по
имени  Балдик,  личной служанкой Туека, и жрицей-послушницей по
имени Кипуна, которая  вела  себя,  по  мнению  Туека,  слишком
подражая Преподобным Матерям. Орден имеет здесь, конечно, своих
шпионов,  но Туек не любил, когда это бросалось в глаза. Кипуна
занималась, в основном, физической подготовкой Шиэны,  и  между
девочкой  и  жрицей-послушницей  установилось  взаимопонимание,
возбуждавшее ревность  Кании.  Даже  Каниа,  однако,  не  могла
перечить приказаниям Шиэны.
   Все  четверо  стояли  рядом с каменной скамьей, почти в тени
вентиляционной  башни.  Кипуна  держала  правую   руку   Шиэны,
манипулируя  пальцами  девочки.  Шиэна  все подрастает, отметил
Туек. Уже шесть лет она была на его попечении. Ему было  видно,
как  под  ее  одеянием  начинают  проступать едва развивающиеся
груди. Не было ни ветерка на крыше, и воздух  тяжело  входил  в
легкие Туека.
   Туек  оглядел  сад  --  лишний  раз  убедиться  в  прилежном
исполнении его распоряжения о мерах  безопасности.  Никогда  не
знаешь,  откуда  может  грянуть  опасность.  Четверо  из личной
охраны  Туека,  хорошо  вооруженные,  но   скрывавшие   оружие,
располагались  по четырем углам крыши. Парапет, окружавший сад,
был  высоким,  как  раз,   чтобы   высовывались   лишь   головы
охранников.  Единственным  более  высоким  сооружением, чем эта
жреческая башня, была первая ветроловушка Кина,  приблизительно
в тысяче метров к западу.
   Несмотря на явные свидетельства, что все его приказы о мерах
безопасности  выполняются,  Туек почувствовал опасность. Не Бог
ли его предостерегает? Мысли Туека до сих  пор  бередил  цинизм
Стироса. Правильно ли позволять Стиросу так много воли?
   Шиэна  увидела  приближающегося  Туека  и  прервала странное
упражнение по разработке пальцев,  которое  она  исполняла  под
руководством  Кипуны.  С  видом всепонимающего терпения девочка
безмолвно застыла  и  устремила  взгляд  на  Верховного  Жреца,
заставив  своих  спутниц повернуться посмотреть туда же, куда и
она.
   Для Шиэны Туек не был кем-то, внушавшим страх. Она,  скорее,
даже  любила старика, несмотря на то, что некоторые его вопросы
были такими путаными. А его ответы! По полной  случайности  она
открыла  тот  вопрос,  который  больше  всего  досаждал  Туеку:
"Почему?"
   Некоторые из присутствовавших жрецов истолковали этот вопрос
вслух как: "Почему вы в это верите?"
   Шиэна немедленно ухватилась за это, и впоследствии ее  пробы
Туека  и  других  приобрели  неизменную  форму:  "Почему  в это
верят?"
   Туек остановился приблизительно в  двух  шагах  от  Шиэны  и
поклонился.
   --  Доброе  утро,  Шиэна,  --  он  нервно  дергал  шеей  над
воротником своего  облачения.  Солнце  припекало  плечи,  и  он
подивился, почему девочка так любит сюда подниматься.
   Шиэна  неотрывно  глядела  на Туека испытующим взглядом. Она
знала, что этот взгляд смущает его.
   Туек откашлялся. Когда Шиэна вот так  глядела  на  него,  он
всегда гадал: "Не Бог ли это глядит на меня ее глазами?"
   Заговорила Каниа:
   -- Шиэна сегодня все спрашивает про Рыбословш.
   Самым елейным голосом Туек ответил:
   -- Собственная Святая Армия Бога.
   -- Вся армия из женщин? -- спросила Шиэна. Она говорила так,
словно  не могла в это поверить. Для тех, кто находился в самом
низу ракианского общества, Рыбословши были названием из древней
истории, развеянным во Времена Голода.
   "Она  испытывает  меня",  --   подумал   Туек.   Рыбословши.
Современные носительницы этого названия -- всего лишь небольшая
торгово-шпионская  делегация  на  Ракисе, состоящая из мужчин и
женщин. Их древние корни не имели больше никакого значения  для
нынешней деятельности, руководимой, в основном. Иксом.
   --  В  армии  Рыбословш  всегда  были  советники-мужчины, --
сказал Туек. Он внимательно приглядывался, как  отреагирует  на
это Шиэна.
   -- И еще всегда были Данканы Айдахо, -- сказала Каниа.
   --  Да,  да,  конечно, Данканы Айдахо, -- Туек постарался не
выдать своего недовольства. Всегда эта женщина суется! Туеку не
нравилось, когда ему напоминали об этом  аспекте  исторического
присутствия Бога на Ракисе. Возобновляемые гхолы и их положение
в Святой Армии как бы давали некую индульгенцию Бене Тлейлаксу.
Но  никак  не уйдешь от факта, что Рыбословши охраняли Данканов
от любого вреда -- действуя, разумеется,  по  приказанию  Бога.
Данканы  были  святыми,  никакого  в  этом сомнения, но святыми
особого рода. Бог сам повествует,  что  лично  убил  нескольких
Данканов, явно переправляя их прямо в рай.
   --  Кипуна  рассказывала  мне  о  Бене Джессерит, -- сказала
Шиэна.
   Как же мечется ум этой девочки!
   Туек откашлялся, сознавая  свое  собственное  противоречивое
отношение  к  Преподобным  Матерям. Почтение требовалось к тем,
которые были "возлюбленными Бога", таким, как святая Ченоэ  или
святая  Хви  Нори,  Невеста  Божия  -- тайная Преподобная Мать.
Почитая эти особые обстоятельства, жречество испытывало  крайне
угнетающую   ответственность   перед  Бене  Джессерит,  которая
материально выражалась, в основном, в продаже Ордену меланжа по
смехотворно низким ценам, по сравнению с  теми,  что  заламывал
Тлейлакс. Шиэна, самым простодушным голосом, проговорила:
   -- Расскажи мне о Бене Джессерит, Хедли.
   Туек  кинул  резкий  взгляд  на  взрослых  вокруг  Шиэны, не
улыбнулся ли кто? Он не знал, как относиться к тому, что  Шиэна
называет  его  просто  по  имени.  С  одной  стороны,  это было
унизительно, с другой -- она оказывала ему почет  таким  личным
обращением.
   "Бог тяжко меня испытывает", -- подумал он.
   -- Преподобные Матери -- хорошие люди? -- спросила Шиэна.
   Туек  вздохнул.  Все  отчеты  подтверждали, что Бог сохранял
осторожность насчет Ордена. Слова Бога внимательно изучались, и
были, в конце концов, вверены  истолкованию  Верховного  Жреца.
Бог не позволял Ордену угрожать его Золотой Тропе.
   -- Многие из них -- хорошие, -- сказал Туек.
   -- А где ближайшая Преподобная Мать? -- спросила Шиэна.
   -- В посольстве Ордена, здесь, в Кине, -- ответил Туек.
   -- Ты ее знаешь?
   --  Много  Преподобных  Матерей  в Оплоте Бене Джессерит, --
сказал он.
   -- Что такое Оплот?
   -- Это то, как они называют свой дом здесь.
   -- Какая-то одна Преподобная Мать должна  быть  старшей.  Ты
знаешь, какая?
   --  Я знал ее предшественницу, Тамалан, но эта -- новенькая.
Она только что прибыла. Ее зовут Одраде.
   -- Какое смешное имя.
   Туек и сам так думал, но вслух сказал:
   -- Один из историков  говорил  мне,  что  это  видоизменение
имени Атридес.
   Шиэна  задумалась  над  этим.  Атридесы.  Это была семья, из
которой произошел на  свет  Шайтан.  До  Атридесов  здесь  были
только  Свободные  и  Шаи-Хулуд.  Устная История, которую народ
сохранял, несмотря на все запреты жречества, содержала перечень
родословных самых значительных семей Ракиса.  В  своей  деревне
Шиэна не раз слышала эти имена по вечерам.
   "Муад Диб родил Тирана".
   "А Тиран родил Шайтана".
   Шиэне  не  хотелось  спорить и доказывать правду Туеку. Да и
вид у него сегодня усталый. Она просто сказала:
   -- Приведи мне эту Преподобную Мать Одраде.
   Кипуна подняла руку ко рту  --  скрыть  торжество  злорадной
улыбки.
   Туек в полном ужасе отпрянул. Как мог он повиноваться такому
требованию?  Даже ракианское жречество не может повелевать Вене
Джессерит!  И  что,  если  Орден  ему  откажет?  Может  ли   он
предложить  дар меланжа? Это могло бы стать признаком слабости!
Преподобные Матери могли начать торговаться!  На  свете  тяжело
сыскать   более   прижимистых   торгашей,   чем   холодноглазые
Преподобные Матери Ордена. Эта новенькая, Одраде, выглядит, как
раз одной из худших.
   Все эти мысли промелькнули в уме Туека в одно мгновение.
   Вмешалась Каниа, предоставив Туеку нужную подсказку.
   -- Может быть, приглашение Шиэны могла бы  передать  Кипуна,
-- сказала Каниа.
   Туек  метнул  взгляд  на  юную  жрицу-послушницу. Да! Многие
подозревали (и Каниа явно среди них),  что  Кипуна  --  шпионка
Бене Джессерит. Разумеется, каждый на Ракисе шпионил за каждым.
Туек изобразил самую любезную улыбку и кивнул Кипуне.
   -- Ты знаешь кого-нибудь из Преподобных Матерей, Кипуна?
   --  Некоторые  из  них  мне  известны, мой Владыка Верховный
Жрец, -- ответила Кипуна.
   "По крайней мере она все еще проявляет надлежащее почтение!"
   -- Превосходно, -- сказал Туек.  --  Не  была  бы  ты  столь
добра,  передать  это  небесное  приглашение Шиэны в посольство
Ордена?
   -- Я постараюсь из всех  моих  ничтожных  сил,  мой  Владыка
Верховный Жрец.
   -- Я уверен, что ты постараешься!
   Кипуна  начала  горделиво  поворачиваться к Шиэне, осознание
успеха нарастало в  ней.  До  смешного  легко  было,  используя
технику   Ордена,  спровоцировать  это  желание  Шиэны.  Кипуна
улыбнулась  и  открыла  рот,  чтобы  заговорить.  Движение   на
парапете,   приблизительно   в   сорока  метрах  позади  Шиэны,
привлекло внимание Кипуны.  Что-то  там  блеснуло  в  солнечном
свете. Что-то маленькое и...
   Со  сдавленным  криком  Кипуна  схватила  Шиэну, откинула ее
потрясенному Туеку и крикнула:
   -- Бегите!
   Пбсле этого  Кипуна  метнулась  по  направлению  к  быстрому
яркому   пятнышку   --  крохотному  самонаводчику,  за  которым
тянулась длинная шигавировая нить.
   В свои молодые годы Туек  играл  в  лапту.  Он  инстинктивно
поймал   Шиэну,  а  потом  осознал  опасность.  Повернувшись  с
извивающейся и протестующей девочкой в руках,  Туек  кинулся  к
открытой   двери  башенной  лестницы.  Он  услышал,  как  дверь
захлопнулась за ним, и быстрые шаги Кании у него за спиной.
   -- Что это? Что это? -- крича, Шиэна молотила  кулачками  по
груди Туека.
   --  То,  Шиэна,  то! -- Туек задержался на первой лестничной
площадке. Отсюда в сердцевину здания вели и спусковой желоб,  и
суспензорный  спуск.  Каниа  остановилась  рядом  с Туеком. Она
запыхалась, в тесном пространстве ее дыхание звучало  тяжело  и
громко.
   --  Это  убило  Кипуну и двух твоих охранников, -- выдохнула
Каниа. -- Разрезало их! Я видела. Боже, сохрани нас!
   Ум Туека был  в  смятении.  И  спусковой  желоб,  и  система
суспензорного   прыжкового   спуска   --   закрытые   трубчатые
пространства,  ведущие  сквозь  башни,  их   легко   перекрыть.
Нападение на крыше могло быть только частью обширного замысла.
   -- Отпусти меня! -- настаивала Шиэна. -- Что происходит?
   Туек  поставил  ее  на  пол,  но продолжал крепко держать за
руку. Он наклонился к ней:
   -- Шиэна, дорогая, кто-то пытался поранить вас.
   Рот Шиэны изобразил безмолвное "О", затем:
   -- Они убили Кипуну?
   Туек поглядел на дверь крыши. Не орнитоптер ли ему слышится?
Стирос! Заговорщики так легко могут увести трех уязвимых  людей
в пустыню!
   Каниа обрела дыхание.
   --  Я  слышу  топот,  --  сказала  она. -- Не следует ли нам
бежать отсюда?
   -- Мы спустимся вниз по лестнице! -- сказал Туек.
   -- Но...
   -- Делай, как я говорю!
   Крепко держа Шиэну за руку, Туек повел ее вниз, на следующую
лестничную  площадку.  В  добавление  к  спусковому  желобу   и
суспензорному  устройству,  эта лестничная площадка имела еще и
дверь  в  широкий  извивающийся  холл.  Всего  лишь   несколько
коротких  шагов  --  и  там вход в апартаменты Шиэны. Прежде --
собственные апартаменты Туека. И опять он заколебался.
   -- Что-то происходит на крыше, -- прошептала Каниа.
   Туек поглядел на  испуганно  примолкшую  девочку.  Ее  ручка
вспотела.
   Да, на крыше происходило какое-то смятение -- крики, шипение
огнеметов,  топот  беготни.  Дверь  крыши, скрытая теперь от их
глаз, громко распахнулась, и  это  все  решило  для  Туека.  Он
быстро  отворил  двери  в  холл  и  кинулся туда, попав прямо в
плотно сформированный клин облаченных в черное женщин. С  каким
же  пустым  чувством  поражения  Туек узнал женщину, стоявшую в
острие этого клина: Одраде!
   Кто-то выхватил у него Шиэну и  запихнул  ее  внутрь  плотно
стоявших   черных   фигур.   Ни   Туек,   ни  Каниа  не  успели
запротестовать,  как  им  крепко  зажали   рты.   Другие   руки
притиснули их к двери холла. Несколько черных фигур вышли через
дверь и направились вверх по лестнице.
   --  Девочка  в  безопасности,  вот  все,  что важно в данный
момент, -- прошептала Одраде. Она заглянула в глаза  Туека.  --
Не  поднимай  шума,  -- он убрал руку ото рта. Используя Голос,
она сказала: -- Расскажи мне, что там на крыше!
   Туек безоговорочно подчинился:
   -- Самонаводчик, тянущий длинный  шиговир.  Он  летел  через
парапет. Кипуна увидела его...
   -- Где Кипуна?
   --  Мертва.  Это видела Каниа, -- Туек описал храбрый бросок
Кипуны навстречу опасности.
   "Кипуна мертва!"  --  подумала  Одраде.  Она  скрыла  ярость
гневных  чувств  утраты. Какая же потеря. Конечно, нужно только
восхищаться такой  храброй  смертью,  но  какая  утрата!  Орден
всегда  нуждался  в  отваге и преданности, но еще он нуждался в
генетическом здоровье,  имевшимся  в  Кипуне.  "Погибла,  убита
этими безмозглыми олухами!"
   По знаку Одраде рука со рта Кании была убрана.
   -- Расскажи мне, что ты видела, -- сказала Одраде.
   -- Самонаводчик захлестнул шиговир вокруг шеи Кипуны и... --
Канию передернуло.
   Глухой  хлопок  взрыва  эхом отдался над ними. Затем тишина.
Одраде взмахнула рукой. Женщины в черном облачении  рассыпались
по  холлу, двигаясь молча, скрываясь из видимости за поворотом.
Только Одраде и еще двое -- обе  помоложе  Одраде,  с  ледяными
глазами  и  напряженными  лицами  -- остались вместе с Туеком и
Канией. Шиэны нигде не было видно.
   -- В этом каким-то образом  замешаны  икшианцы,  --  сказала
Одраде.
   Туек мысленно согласился. "Такое количество шиговира..."
   -- Куда вы увели девочку? -- спросил он.
   --  Она  под  нашей  защитой,  --  сказала Одраде. -- Будьте
спокойны, -- она вскинула голову, прислушиваясь.
   Из-за угла торопливо подошла фигура в черном и зашептала  на
ухо Одраде. На лице Одраде появилась натянутая улыбка.
   -- Все кончено, -- сказала Одраде. -- Мы пойдем к Шиэне.
   Шиэна  сидела  в мягком голубом кресле с подушками в главной
комнате своих апартаментов. Облаченные в черное женщины  стояли
позади  нее  защищающей дугой. Девочка совершенно оправилась от
шока  нападения  и  бегства,  но  ее  глаза   поблескивали   от
возбуждения  и  незаданных вопросов. Взгляд Шиэны был устремлен
на что-то справа от Туека. Он остановился и  взглянул  туда  --
дыхание у него перехватило.
   В  странном  скрюченном  положении у стены лежало обнаженное
мужское тело, голова вывернута так, что подбородок сместился за
левое плечо. Открытые глаза пялились с пустотой смерти.
   Стирос!
   Изодранные в клочья одеяния Стироса,  явно  насильственно  с
него содранные, неряшливой грудой лежали у ног трупа.
   Туек поглядел на Одраде.
   --  Он  был  в этом замешан, -- сказала она. -- С икшианцами
были Лицевые Танцоры.
   Туек постарался сглотнуть сухим горлом.
   Каниа прошаркала мимо него к телу. Туеку не  было  видно  ее
лица.  Присутствие  Кании  напомнило ему, что было что-то между
Канией  и  Стиросом  в  дни  их   молодости.   Туек   двинулся,
инстинктивно вставая между Канией и сидевшей девочкой.
   Каниа  становилась  перед телом и пнула его ногой. Затем она
повернулась к Туеку с выражением злорадного торжества на лице.
   -- Я должна была увериться, что он действительно  мертв,  --
сказала она.
   Одраде взглянула на одну из своих спутниц.
   -- Уберите тело.
   Она   поглядела   на  Шиэну.  Для  Одраде  это  была  первая
возможность  повнимательней  приглядеться  к  девочке  с   того
момента,   как  она  возглавила  боевые  силы,  двинув  их  для
отражения нападения на храмовый комплекс.
   Туек проговорил позади Одраде:
   -- Преподобная Мать, не могла бы ты объяснить...
   Не оборачиваясь, Одраде его перебила:
   -- Позже.
   Лицо Шиэны оживилось при словах Туека.
   -- Я так и думала, что ты -- Преподобная Мать!
   Одраде просто кивнула. До чего  же  восхитительная  девочка.
Одраде  испытывала  те  же  чувства,  что  и  перед  живописным
полотном  в  апартаментах  Таразы.   Что-то   от   того   огня,
перешедшего   в   произведение  искусства,  вдохновляло  сейчас
Одраде. Дикое вдохновение! Вот о чем говорит ей сумасшедший Ван
Гог. Хаос, приведенный в изумительный  порядок.  Разве  это  не
входит в кодекс Ордена?
   "Эта   девочка  --  мой  холст",  --  подумала  Одраде.  Она
почувствовала, как у нее покалывает в руке от ощущения  древней
кисти. Ее ноздри расширились от запаха масла и красок.
   --  Оставьте  меня наедине с Шиэной, -- приказала Одраде. --
Все выйдите.
   Туек начал было возражать, но был остановлен, когда одна  из
спутниц  Одраде  крепко схватила его за руки. Одраде обдала его
жгучим взглядом.
   -- Бене Джессерит и раньше тебе служил, -- сказала  она.  --
На этот раз мы спасли тебе жизнь.
   Женщина, державшая Туека за руку, потянула его прочь.
   --  Ответь  на  его вопросы, -- сказала Одраде. -- Но сделай
это где-нибудь еще.
   Каниа сделала шаг по направлению к Одраде.
   -- Эта девочка на моем...
   --  Удались!  --  рявкнула  Одраде,  задействовав  все  силы
Голоса.
   Каниа застыла.
   --   Вы  чуть  не  потеряли  ее,  уступив  нелепому  сборищу
заговорщиков! -- сказала Одраде, сурово глядя на Канию.  --  Мы
подумаем, предоставить ли вам дальнейшую возможность заниматься
с Шиэной.
   Слезы   показались   в  глазах  Кании,  но  приговор  Одраде
обсуждению не подлежал. Повернувшись, Каниа выскочила вслед  за
остальными.
   Одраде  перенесла  свой  взгляд  на  глядевшую  во все глаза
девочку.
   -- Мы уже очень давно тебя ждем, -- проговорила  Одраде.  --
Мы  не  предоставим  этим  дуракам  еще  одной возможности тебя
потерять.

        x x x

   <i>Закон всегда принимает ту, либо иную  сторону  на  основе
принудительной  силы.  Мораль  и  юридические точности мало что
значат, когда вопрос ставится ребром: у кого рычаги влияния?
   <b>Заседание Совета Бене Джессерит: Архивы ХОХ232</b></i>

   Сразу после того, как Одраде и  сопровождавшие  ее  покинули
Гамму,  Тег  энергично взялся за работу. Необходимо перестроить
внутренний режим Оплота так, чтобы держать Шванги  подальше  от
гхолы -- распоряжение Таразы.
   --  Она  может  наблюдать  за  всем,  чем  угодно. Ей нельзя
дотрагиваться.
   Несмотря  на  множество  неотложной  работы,  у  Тега  часто
случались странные моменты, когда он в забытьи глядел в никуда,
становясь  жертвой возникающего из ничего беспокойства. История
с вызволением отряда Таразы с корабля, приписанного к  Союзу  и
странные  высказывания  Одраде  не  укладывались  ни  в одну из
намечаемых им схем.
   "Зависимости... Ключевые бревна..."
   Тег  приходил  в  себя  в  своем  рабочем  кабинете;  график
назначений  проецировался  перед  ним,  показывая перестановки,
которые он собирался сделать, но  на  какой-то  миг  он  и  там
выпадал   из   времени   и  действительности.  Ему  приходилось
мгновение подумать, чтобы заново себя сориентировать.
   Позднее утро. Тараза и  ее  сопровождавшие  уехали  два  дня
назад.  Он  в  одиночестве. Да, Патрин взял на себя сегодняшние
уроки  с  Данканом,  освободив  Тега  для  принятия   командных
решений.
   Тег  почувствовал  себя чужаком в этой комнате. Да, когда он
глядел  на  все  по  отдельности,  то  каждая  вещь  знакома  и
привычна.  Вот  его  персональный стационарный дисплей с банком
данных. Его форменный китель, аккуратно  повешенный  на  спинку
стула  рядом  с  ним.  Он  попытался войти в модуль ментата, но
обнаружил, что его ум этому сопротивляется. Он не сталкивался с
таким феноменом со дня своего ученичества.
   Дни ученичества. Таразе и Одраде  удалось  каким-то  образом
отбросить его назад, в некую форму ученичества.
   Самообразование.
   Как-то  безотчетно  память  подсунула  ему  их давний-давний
разговор с Таразой. Как же это знакомо. И  вот  уже,  пойманный
сетями своей памяти, он унесся вдаль.
   Они  с  Таразой  тоща  очень  устали  после принятия тяжелых
решений и проведения различных  мероприятий  по  предотвращению
кровавого  столкновения  -- инцидента Гарандика. Сейчас все это
стало лишь легкой отрыжкой истории, но в то  время  потребовало
объединения всех их усилий.
   После   подписания   соглашения,  Тараза  пригласила  его  в
небольшую приемную  своих  личных  покоев  на  не-корабле.  Она
говорила  небрежно,  восхищаясь  его  мудростью,  тем,  как  он
разглядел те слабости, которые смогли привести к компромиссу.
   Они были на ногах и активны почти тридцать часов, и Тег  был
рад  возможности посидеть, пока Тараза набирала код на аппарате
питания. Из него, как и требовалось, появились  два  стакана  с
кремово-коричневой жидкостью.
   Тег  узнал  запах,  когда  она  подала  ему  стакан. Это был
быстрый восстановитель  энергии,  взбадриватель,  который  Бене
Джессерит  редко  делил  с  посторонними.  Но  Тараза больше не
считала его посторонним. Запрокинув голову, Тег  сделал  долгий
глоток  этого  питья, взгляд его устремлен на потолок небольшой
приемной Таразы. Этот не-корабль был старой модели, построенный
в те  времена,  когда  больше  внимания  уделялось  отделке  --
тяжелые   карнизы,   барочные   фигуры,  вырезанные  на  каждой
поверхности.
   Вкус питья откинул его  память  назад,  в  детство,  тяжелое
воздействие меланжа...
   --  Моя  мать  готовила  это  для  меня, когда я был слишком
измотан, -- сказал он, глядя на стакан в  своей  руке.  Он  уже
почувствовал, как возвращающаяся сила растекается по его телу.
   Тараза  уселась  со  своим  стаканом в песье кресло напротив
него -- пушистый предмет живой мебели, давно привыкший к ней  и
сразу же принявший ее форму.
   Для  Тега  она приготовила обычное кресло с зеленой обивкой,
но видела, как его взгляд быстро скользнул по песьему креслу, и
улыбнулась  Тегу.  --  У  всякого  свой  вкус,  Майлз,  --  она
пригубила  питье  и  продолжила.  --  О,  Господи,  до  чего же
изматывающая, но  славная  работа.  Были  моменты,  когда  дело
доходило до самой грани очень скверного оборота.
   Тег  обнаружил,  что его трогает ее расслабленность. Никакой
позы,  никакой  готовой  маски,  чтобы  разделить  их  и  четко
обозначить  различие  положений  в иерархии Бене Джессерит. Она
была явно дружелюбной, без всякого намека на соблазнительность.
Во всяком случае, выглядело это так -- вот  и  все,  что  можно
сказать при общении с любой Преподобной Матерью.
   С  быстрым  приливом  восторга  Тег  понял,  что  он здорово
наловчился  читать  Альму  Мавис   Таразу,   даже   когда   она
прикрывалась одной из своих масок.
   --  Твоя  мать научила тебя большему, чем ей было ведено, --
сказала Тараза. -- Мудрая женщина, но еще одна еретичка.  Хотя,
все мы, кажется, склоняемся к этому в эти дни.
   -- Еретичка? -- он испытал мгновенное возмущение.
   --  Есть в Ордене такая приватная штучка, -- сказала Тараза.
-- Нам предписано  следовать  приказаниям  Верховной  Матери  с
полной  преданностью. Мы так и делаем, кроме тех случаев, когда
не согласны.
   Тег улыбнулся и сделал большой глоток своего питья.
   -- Странно, но во время этого  небольшого  противостояния  я
обнаружила,  что  реагирую  на  тебя так, как реагировала бы на
одну из наших Сестер, -- сказала Тараза.
   Тег  ощутил,  как  питье  согревает  его  желудок.  От  него
оставалось покалывание в ноздрях. Он поставил стакан на боковой
столик и проговорил, глядя на него:
   -- Моя старшая дочь...
   --  То  есть  Димела,  да?  Тебе  бы следовало позволить нам
получить ее, Майлз.
   -- Тут решал не я.
   -- Но одно словечко от тебя... -- Тараза пожала плечами.  --
Ладно, все это в прошлом. Так что насчет Димелы?
   -- Она думает, что я часто слишком похож на одну из вас.
   -- Слишком похож?
   --  Она  яростно  предана  мне, Верховная Мать. Она на самом
деле не понимает наших отношений...
   -- Каковы наши отношения?
   -- Ты командуешь, я подчиняюсь.
   Тараза  поглядела  на  него  поверх  края  своего   стакана.
Поставив стакан, она произнесла:
   --  Да,  ты  никогда  по-настоящему  не был еретиком, Майлз.
Может быть... Однажды...
   Он быстро заговорил, чтобы отвлечь Таразу от таких мыслей.
   -- Димела считает, что долгое  употребление  меланжа  делает
многих людей похожими на вас.
   --   Вот   как?  Разве  не  странно,  Майлз,  что  у  нашего
гериатрического зелья так много побочных эффектов?
   -- Я не нахожу это странным.
   -- Нет, разумеется, ты не  счел  бы  это  странным,  --  она
допила  свой  стакан  и  отставила  его  в сторону. -- Я сейчас
говорю о том,  что  очень  длинная  жизнь  приводила  некоторых
людей,  тебя  особенно,  к  доскональному  знанию  человеческой
природы.
   -- Мы живем дольше и наблюдаем больше, -- заметил он.
   -- Я не думаю, что  это  настолько  просто.  Некоторые  люди
никогда  ничего  не наблюдают. Жизнь для них просто происходит.
Они живут, цепляясь за косность своего существования,  отвергая
с  гневом  и  возмущением  все, что может возвысить их над этой
ложной безмятежностью.
   -- Я никогда не был в состоянии  вывести  приемлемый  баланс
всех  "за" и "против" спайса, -- сказал он, имея в виду обычный
для ментата процесс сортировки данных.
   Тараза кивнула. Явно, она сталкивалась с той же трудностью.
   -- Мы, Сестры, более склонны двигаться в  одной  колее,  чем
ментаты,  -- сказала она. -- У нас есть способы выводить из нее
свой ум, но воспитание очень сказывается.
   -- Наши предки долго разбирались с этой проблемой, -- сказал
он.
   -- До спайса это было совсем по-другому, -- сказала она.
   -- Но жизни были так коротки.
   -- Пятьдесят, сто лет -- это не кажется нам слишком  долгим,
но, все же...
   -- Наверное, они до предела уплотняли отведенное им время?
   -- О, по временам они были просто неистовы.
   Он  понял,  что она делится с ним наблюдениями из своих Иных
Памятей. Не впервые он причащался к  этой  древней  науке.  Его
мать,  порой,  тоже  делилась  такими  знаниями,  но всегда как
уроком. Что же делает сейчас Тараза? Учит его чему-то?
   -- Меланж -- это многорукое чудовище, -- сказала она.
   -- Не желаешь ли ты  --  порок,  чтобы  мы  никогда  его  не
открывали?
   -- Без него не существовал бы Бене Джессерит.
   -- И Космический Союз.
   --  Но не было бы и Тирана, не было бы Муад Диба. Спайс дает
одной рукой и забирает всеми другими.
   -- В какой руке находится то, чего мы жаждем? -- спросил он.
-- Разве не всегда стоял этот вопрос?
   -- Ты чудо, ты знаешь это, Майлз? Ментаты редко  погружаются
в  философию.  Я  думаю,  это  одна из твоих сильных сторон. Ты
потрясающе способен на сомнение.
   Он пожал плечами. Этот поворот разговора растревожил его.
   -- Ты невесел, -- сказала она.  --  Но  в  любом  случае  --
цепляйся за свои сомнения. Сомнения необходимы для философа.
   -- Так заверяют нас дзенсунниты.
   --   На   этом  сходятся  все  мистики,  Майлз.  Никогда  не
недооценивай силу сомнений.  Очень  убедительно.  Стори  держит
сомнения и уверенность в одной руке.
   Действительно весьма удивленный, он спросил:
   -- Так что. Преподобные Матери практикуют ритуалы дзенсунни?
   Он раньше этого даже и не подозревал.
   --  Всего  лишь  однажды,  --  ответила она, -- мы достигаем
экзальтированной и тотальной формы сгори. Она  включает  каждую
клетку.
   -- Спайсовая Агония, -- сказал он.
   --   Я  была  уверена,  что  твоя  мать  тебе  рассказывала.
Очевидно, она никогда не объясняла тебе родства с дзенсунни.
   Тег сглотнул комок в горле. Восхитительно! Она открывает ему
новый взгляд на Бене Джессерит. Это изменит всю его  концепцию,
включая  образ  собственной  матери.  Они отстранены от него на
недостижимое место, куда  он  никогда  не  сможет  последовать.
Порой,  они могут думать о нем, как о сотоварище, но он никогда
не сможет войти в их интимный круг. Он может  притворяться,  но
не более. Он никогда не будет схож с Муад Дибом или Тираном.
   -- Предвидение, -- сказала Та раза.
   Это  слово  привлекло  его  внимание. Она и меняет тему и не
меняет ее.
   -- Я как раз думал о Муад Дибе, -- сказал он.
   -- Ты считаешь, что он предсказывал будущее, -- сказала она.
   -- Таково учение ментата.
   -- Я слышу сомнение в твоем голосе, Майлз.  Предсказывал  он
его  или  творил?  Предвидение  может  быть  смертоносно. Люди,
требующие предсказаний от оракула, на самом  деле  хотят  знать
цену  китового  меха  на  следующий  год  или  нечто,  столь же
приземленное. Никто из них не хочет,  чтобы  ему  мгновение  за
мгновением предсказали всю его личную жизнь.
   -- Никаких неожиданностей.
   --  Именно.  Если  обладаешь  таким знанием заранее, то твоя
жизнь становится невыразимой скукой.
   -- Ты думаешь, жизнь Муад Диба была скукой?
   -- И жизнь Тирана  тоже.  Мы  считаем,  все  их  жизни  были
посвящены  тому, чтобы вырваться из цепей, которые они сами для
себя сотворили.
   -- Не они верили...
   -- Помни о своих философских сомнениях, Майлз.  Остерегайся!
Ум  верующего  застаивается.  Он  оказывается неспособным расти
вовне, в неограниченный и бесконечный космос.
   Тег мгновение сидел неподвижно. Он вдруг  ощутил  усталость,
которая  завладевала  им  поверх  мгновенной встряски от питья,
ощутил  также  тот  путь,  по  которому  направлены  его  мысли
вторжением  этих  новых  концепций. Были вещи, которые, как его
учили, ослабляют ментата, и все-таки он чувствовал, как они его
усиливают.
   "Она учит меня, -- подумал он. -- Она дает мне урок".
   Словно спроецированное в его мозг и  очерченное  там  огнем,
увещевание  дзенсуннитов,  которое  учат  начинающие студенты в
школе ментатов, сфокусировало на себе  все  его  внимание:  "По
твоей вере в объединенные единичности ты отрицаешь все движение
--   эволюционное   или   обращенное   вспять.  Вера  фиксирует
гранулированные  мироздания  и  приводит  к   тому,   что   это
мироздание упорствует. Ничему не позволено переменяться, потому
что  при  любой перемене исчезнет недвижимое мироздание. Но оно
движется само по себе, пока ты не  движешься.  Оно  развивается
свыше тебя и становится для тебя более недостижимым".
   --  Самое  странное  из  всего,  -- в тон заданному ей самой
настроению сказала Та раза, -- то, что  ученые  Икса  не  могут
видеть,   насколько  их  собственная  вера  главенствует  в  их
мироздании.
   Тег внимательно поглядел на нее, молчаливо и восприимчиво.
   -- Верования икшианцев полностью подчинены  выбору,  который
они делают, как именно они будут глядеть на свое мироздание, --
сказала  Тараза.  --  Их  космос  не  действует сам по себе, но
представляется согласно тем видам опыта, который они выбирают.
   Вздрогнув,  Тег  пришел  в  себя  от  этих  воспоминаний,  и
очнувшись,  обнаружил,  что он в Оплоте Гамму. Он так и сидел в
привычном кресле своего кабинета. Окидывая взглядом комнату, он
заметил, что ничего не сдвинуто  с  того  места,  куда  он  все
прежде положил. Прошло всего лишь несколько минут, но комната и
то, что в ней находилось, больше не представлялись чуждыми ему.
Он нырнул и вынырнул по модулю ментата.
   ВОССТАНОВЛЕН.
   Вкус  и  запах  того  питья,  которым так давно угостила его
Тараза, до сих пор пощипывал  язык  и  ноздри.  Он  понял,  что
переключась  на  миг  в модуль ментата будет способен вызвать в
памяти всю  сцену  еще  раз  --  приглушенный  свет  затененных
глоуглобов,  ощущение  кресла под собой, звуки голосов. Все это
проиграется    снова,    замороженное    во     времени-капсуле
изолированного воспоминания.
   Повторение  этого  старого  воспоминания  творило  волшебное
мироздание, где его способности увеличивались выше самых смелых
его  ожиданий.  Никаких  атомов  не  существовало  в  этом  его
волшебном мироздании, только волны и мощнейшее движение повсюду
вокруг.  Он вынужден там откидывать все барьеры, возведенные из
веры и понимания. Это мироздание  прозрачно.  Он  видел  сквозь
него без промежуточных: экранов, на которые проецируется форма.
Волшебное  мироздание  сводит  его  "я"  до  зернышка активного
воображения, где его собственные способности создания  образов,
только экран, на котором можно ощутить любую проекцию.
   "Вот   оно.  Я  одновременно  и  исполнитель,  и  инструмент
исполнения! -- Постоянство вокруг". -- Тег  колебался  уходя  и
возвращаясь  в чувственную реальность. Он почувствовал, как его
сознание  ужимается,  и  как  при  этом  цель   заполняет   все
мироздание. Он распахнут в бесконечности.
   "Тараза  сделала  это  умышленно,  --  подумал  он.  --  Она
увеличила меня".
   Его заполнило граничащее с ужасом  Благоговение.  Он  понял,
откуда  его  дочь  Одраде  взяла  такие силы, чтобы создать для
Таразы  "Манифест  Атридесов".  Его  собственные  силы  ментата
погрузились в эту более великую модель.
   Таразе  потребуется  от  него  исполнение,  наводящее страх.
Такая необходимость манит и ужасает. Это вполне может  означать
даже конец Ордена.

        x x x

   <i>Основное   правило   таково:   "Никогда   не  поддерживай
слабость, всегда поддерживай силу".
   <b>Кодекс Бене Джессерит</b></i>

   -- Как это тебе  можно  приказывать  всем  этим  жрецам?  --
спросила Шиэна. -- Ведь это их место.
   Одраде  ответила,  как  бы  небрежно,  но тщательно подбирая
слова, чтобы они  соответствовали  уровню  знаний  и  понимании
Шиэны.
   --  Корни  жрецов  --  в  Свободных.  У  тех  всегда  где-то
поблизости были Преподобные Матери. Кроме того, дитя,  ты  ведь
ими тоже повелеваешь.
   -- Это совсем другое.
   Одраде подавила улыбку.
   Прошло  меньше  трех  часов с тех пор, как ее ударные отряды
отразили нападение на храмовый комплекс. На  это  время  Одраде
устроила  свой центр в апартаментах Шиэны, руководя оттуда всем
необходимым для оценки и предварительного возмездия,  при  этом
постоянно давая объяснения Шиэне и наблюдая за ней.
   "Параллельный поток".
   Одраде  оглядела  помещение,  выбранное под командный пункт.
Клочек от изодранных одежд Стироса так  и  остался  валяться  у
стены.  "Человеческие  потери".  У этой комнаты странная форма.
Нет двух параллельных стен.  Одраде  фыркнула  --  до  сих  пор
остался  запах  озона  от  снуперов,  с помощью которых ее люди
обеспечили уединенность этих апартаментов.
   С чего бы такая странная форма? Здание  древнее,  много  раз
перестраивавшееся  и  достраивавшееся, но это не объяснение для
такой комнаты. Приятная шероховатость  кремовой  штукатурки  на
стенах   и  потолке.  Вычурные  занавески  из  волокон  спайса,
окаймлявшие  две  двери.  Сейчас  ранний   вечер,   и   солнце,
пробивавшееся  сквозь  решетчатые ставни, испещрило рябью стену
напротив  окон.  Серебряно-желтые   глоуглобы,   витавшие   под
потолком,   настроены   в   соответствии  с  солнечным  светом.
Приглушенные  уличные  шумы  доносятся  через  вентиляторы  под
окнами.  Мягкие  узоры  оранжевых  ковриков и серых плиток пола
говорят об удобстве и безопасности, но чувство  безопасности  у
Одраде внезапно исчезло.
   --  Мать  Настоятельница,  Союзу,  Иксу и Тлейлаксу послания
отправлены, -- сказала она.
   -- Поняла, -- рассеянно отозвалась Одраде.
   Связная вернулась к своим обязанностям.
   -- Что ты делаешь? -- спросила Шиэна.
   -- Кое-что изучаю.
   Одраде в задумчивости  поджала  губы.  Их  проводники  через
храмовый  комплекс  провели  их  сквозь  лабиринты  коридоров и
лестниц, сквозь арочные окошки порой мелькали  виды  внутренних
двориков. Затем -- превосходная икшианская система суспензорных
шахт,  по которой они беззвучно перенеслись в другой коридор, и
опять там были лестницы, извивающиеся проходы...  Наконец,  эта
комната.
   И опять Одраде окинула взглядом комнату.
   -- Ну, почему ты изучаешь эту комнату? -- спросила Шиэна.
   -- Тс-с, девочка!
   Комната   представляла  собой  неправильный  многогранник  с
меньшей стороной слева, приблизительно тридцать пять  метров  в
длину,  в  ширину вдвое меньше. Множество узеньких диванчиков и
кресел, различной степени удобности. Шиэна сидела по-королевски
величественно на ярко-желтом кресле с  мягкими  подлокотниками.
Ни  единого  песьего  кресла  в  этом  месте. Много коричневых,
голубых и желтых тканей.  Одраде  поглядела  на  белую  решетку
вентиляции  над  картиной,  изображавшей горы, на более широкой
стороне комнаты.  Холодный  ветерок  веял  из  вентилятора  под
окнами и тянулся по направлению к вентилятору под картиной.
   -- Эта была комната Хедли, -- сказала Шиэна.
   --  Почему  ты его раздражаешь, называя его просто по имени,
девочка?
   -- Разве это его раздражает?
   -- Не играй со мной в словесные игры,  девочка!  Ты  знаешь,
что это его раздражает, и вот поэтому ты это делаешь.
   -- Тогда почему ты спросила?
   Одраде проигнорировала вопрос, продолжая тщательное изучение
комнаты.  Стена  напротив  той,  на  которой висит картина, под
косым углом к внешней стене. Теперь она поняла.  Умно!  Комната
была  сооружена  так,  что  даже шепоток доносился до того, кто
дежурил за верхним  вентилятором.  Нет  сомнений,  что  картина
скрывала еще один воздушный коридор, чтобы, доносить любой звук
из   этой   комнаты.  Ни  снупер,  ни  снифер,  никакой  другой
инструмент не засек бы это приспособление. Ничто не "бибикнуло"
бы,  уловленное  выслеживающим   глазком   или   ухом.   Только
настороженное  чутье  хорошо  подготовленного  в  обманах могло
такое разоблачить.
   Подав  рукой  сигнал  ждущей   послушнице,   Одраде   быстро
обратилась  к  ней  на  языке  жестов,  пальцы  так и мелькали:
"Выясните, кто подслушивает за этим вентиляционным отверстием".
Она  кивнула  на  вентилятор  за  картиной.  --  "Позвольте  им
продолжать. Мы должны знать, кому они докладывают".
   --  Откуда  вы  узнали,  что  надо  прийти и спасти меня? --
спросила Шиэна.
   "У девочки прекрасный голос, но он нуждается в  тренировке",
--  подумала  Одраде. Была в нем, однако, твердость, из которой
можно выковать могущественный инструмент.
   -- Ответь мне! -- приказала Шиэна.
   Властная интонация потрясла Одраде, возбудив в  ней  быстрый
гнев, который она постаралась подавить. Исправления должны быть
внесены немедленно!
   --  Утихомирься,  девочка,  -- сказала Одраде. Она отдала ей
команду в точно выбранном тоне и  увидела,  что  это  произвело
эффект.
   Но Шиэна опять ее потрясла:
   --  Это  еще  один  вид Голоса, ты стараешься успокоить меня
Кипуна рассказала мне о Голосе все.
   Одраде повернулась и посмотрела прямо в лицо  Шиэне.  Первая
печаль  Шиэны  прошла,  но до сих пор в ней был гнев, когда она
говорила о Кипуне.
   -- Я занята тем, что готовлю наш ответ на это нападение,  --
сказала  Одраде.  --  Почему  ты  меня  отвлекаешь? Я думаю, ты
хочешь, чтобы их покарали.
   -- Что вы с ними сделаете? Скажи мне, что вы сделаете?
   "На удивление мстительное дитя, -- подумала Одраде.  --  Это
следует  отшлифовать.  Ненависть  также  опасна,  как и любовь.
Способность   ненавидеть,   означает   способность   испытывать
противоположное чувство".
   Одраде сказала:
   --  Я  послала  Союзу,  Иксу, Тлейлаксу послание, которое мы
всегда  отправляем,  когда  рассержены.  Два   слова   --   "Вы
заплатите".
   -- Как они заплатят?
   --   Со   стороны   Бене  Джессерит  сейчас  разрабатывается
соответствующая  кара.  Они  почувствуют   последствия   своего
поведения.
   -- Но что вы сделаете?
   --  Может ты и узнаешь со временем. Ты, может, даже узнаешь,
как  мы  осуществим  наше  наказание.  А  пока  что  тебе   нет
необходимости знать.
   На лице Шиэны появилось угрюмое выражение. Она сказала:
   -- Вы даже не разгневаны. Рассержены. Ты сама так сказала.
   --  Уйми  свое нетерпение, девочка! Есть вещи, которых ты не
понимаешь.
   Преподобная Мать из комнаты связи вернулась,  кинула  взгляд
на Шиэну и обратилась к Одраде.
   --  Дом  Соборов подтверждает получение твоего послания. Они
одобряют твой ответ.
   Когда Преподобная Мать из  комнаты  связи  осталась  стоять,
Одраде спросила:
   -- Что-нибудь еще?
   Быстрый взгляд на Шиэну говорил о том, что связная чувствует
себя  скованной.  Одраде  подняла  правую  ладонь  --  сигнал к
безмолвному разговору. Преподобная Мать ответила, ее  пальцы  с
неприкрытым   возбуждением  заплясали,  говоря  языком  жестов:
"Послание Таразы: Тлейлакс -- это основной элемент. Союз должен
дорого поплатиться за меланж.  Прекратить  для  них  ракианские
поставки.  Отбросить и союз с Иксом. Они и так перенапрягутся в
безнадежном соперничестве с Рассеянием. Пока что,  игнорировать
Рыбословш. Они связаны с Иксом. Господин Господинов ответил нам
с Тлейлакса. Он движется на Ракис. Поймать его в ловушку".
   Одраде  мягко  улыбнулась,  показывая,  что  все поняла. Она
проследила за покидающей комнату связной. Дом Соборов  согласен
с  действиями,  предпринятыми  на  Ракисе, соответствующая кара
Бене Джессерит разработана с  восхитительной  скоростью.  Явно,
Тараза и ее Советницы предвидели такой поворот событий.
   Одраде  позволила  себе испустить вздох облегчения. Послание
на Дом Соборов было сжатым: доклад в общих чертах о  нападении,
список потерь Ордена, результаты опознания личностей нападавших
и  сообщение  Таразе,  подтверждающее, что Одраде уже отправила
требующиеся предупреждения виновным: "Вы заплатите".
   Да, эти нападавшие дураки теперь  узнали,  что  растревожили
гнездо   шершней.  Это  породит  страх  --  существенную  часть
наказания.
   Шиэна скорчилась в  своем  кресле.  Ее  поза  говорила,  что
сейчас она попробует новый подход.
   --  Одна  из  твоих  людей  сказала,  что  там  были Лицевые
Танцоры? -- она подбородком указала в сторону крыши.
   "До чего  бездонный  колодец  невежества  эта  девочка",  --
подумала   Одраде.  Это  пустота,  которую  следует  заполнить.
ЛИЦЕВЫЕ ТАНЦОРЫ! Одраде  подумала  об  осмотренных  ими  телах.
Тлейлакс,  наконец,  запустил  в  действие  своих новых Лицевых
Танцоров. Это было, конечно,  испытание  Бене  Джессерит.  Этих
новых  крайне  трудно распознать. Однако, они все так же издают
свой очень характерный запах. Одраде включила сообщение об этом
в свой доклад на Дом Соборов.
   Проблема теперь была в том, как  сохранить  в  тайне  знания
Бене Джессерит. Одраде призвала связную. Указывая на вентилятор
быстрым   взмахом  глаз,  Одраде  безмолвно  заговорила  с  ней
пальцами: "Убейте подслушивающих!"
   -- Ты слишком интересуешься Голосом, девочка, --  обратилась
Одраде  к  сидевшей  в  кресле  Шиэне. -- Молчание -- это самый
ценный инструмент для обучения.
   -- Но не могу ли я научиться Голосу? Я хочу научиться ему.
   -- Говорю тебе, будь молчаливой и учись молчанием.
   -- Я приказываю тебе научить меня Голосу!
   Одраде   припомнила   доклады   Кипуны:   Шиэна    утвердила
эффективный   голосовой   контроль   над   большинством  своего
окружения.  Девочка  научилась  этому  самостоятельно.  Средний
уровень  Голоса  для  ограниченной  аудитории. Для нее это было
естественным. Туек, Каниа и другие запуганы Шиэной. Религиозная
фантазия вносила конечно свой вклад страха, но владение  Шиэной
высотой    и    тональностью   голоса   показывало   прекрасную
бессознательную избирательность.
   Одраде видела со всей очевидностью  как  именно  надо  вести
себя  с  Шиэной  --  честно,  честность не раз срабатывала, как
наилучшая приманка.
   -- Я здесь, чтобы научить тебя многому, --  сказала  Одраде,
-- но не буду делать этого по твоему распоряжению.
   -- Мне все повинуются! -- сказала Шиэна.
   "Она  едва  достигла  половой зрелости, и уже на этом уровне
аристократка, -- подумала Одраде. --  Господи,  наш  Создатель!
Кем она может стать"?
   Шиэна   соскользнула  с  кресла  и  встала  перед  Одраде  с
угрожающим выражением лица. Глаза девочки были на  уровне  плеч
Одраде.  Шиэна  будет  высокой, от нее будет веять властностью.
Если она выживет.
   -- Ты  отвечаешь  на  некоторые  из  моих  вопросов,  но  не
отвечаешь  на  другие, -- сказала Шиэна. -- Ты говоришь, что вы
давно уже меня ждете, но не объясняешь. Почему ты не будешь мне
повиноваться?
   -- Глупый вопрос, дитя.
   -- Почему ты все время называешь меня "дитя"?
   -- Разве ты не дитя?
   -- У меня уже есть менструации.
   -- Но все равно ты еще дитя.
   -- Жрецы мне повинуются.
   -- Они боятся тебя.
   -- А ты не боишься?
   -- Я -- нет.
   -- Отлично! Это так надоедает, когда люди только лишь боятся
тебя.
   -- Жрецы думают, будто ты пришла от Бога.
   -- А ты так не думаешь?
   -- С чего бы мне? Мы...  --  Одраде  осеклась,  увидев,  что
входит   послушница-связная.   Пальцы   послушницы   заплясали,
передавая  ей  безмолвное  сообщение:   "Подслушивали   четверо
жрецов, они убиты, все -- подчиненные Туека".
   Одраде взмахом руки отослала связную.
   --  Она разговаривает пальцами, -- сказала Шиэна. -- Как это
у нее получается?
   -- Ты задаешь много неправильных вопросов, дитя. И ты еще не
сказала мне, почему я должна считать тебя орудием Божим.
   -- Шайтан меня щадит. Я хожу по пустыне,  и  когда  приходит
Шайтан, я с ним разговариваю.
   -- Почему ты его называешь Шайтаном, а не Шаи-Хулудом?
   -- Всякий задает этот глупый вопрос!
   -- Тогда дай мне твой глупый ответ.
   На лице Шиэны опять проступила угрюмость.
   -- Это из-за того, что мы встретились.
   -- А как вы встретились?
   Шиэна  запрокинула голову набок и секунду глядела на Одраде,
затем сказала:
   -- Это -- тайна.
   -- И ты знаешь, как хранить тайны?
   Шиэна выпрямилась и кивнула, но Одраде увидела неуверенность
в ее движении. Девочка соображает, когда ее пытаются завести  в
тупик!
   --  Превосходно!  -- сказала Одраде. -- Умение хранить тайну
-- одно из самых основных в науке Преподобной Матери.  Я  рада,
что с этим нам не придется долго с тобой возиться.
   -- Но я хочу изучить все!
   Такая  же  непосредственность  в  ее  голосе.  Очень  плохой
эмоциональный контроль.
   -- Ты должна научить меня всему! -- настаивала Шиэна.
   "Время для хлыста", -- подумала Одраде. Шиэна  рассказала  и
продемонстрировала  достаточно,  чтобы  даже  послушница  пятой
ступени окончательно и безошибочно  раскусила,  какие  средства
применить, чтобы взять девочку под контроль.
   Используя всю мощь Голоса, Одраде сказала:
   --  Не  принимай  со  мной  такого  тона, дитя! Нет, если ты
хочешь чему-либо научиться!
   Шиэна остолбенела. Она стояла больше минуты, переваривая то,
что с ней произошло. Вскоре она улыбнулась, на  лице  появилось
теплое, открытое выражение.
   --  О, я так рада, что вы пришли! Последнее время здесь было
так скучно.

        x x x

   <i>Ничто не превосходит по сложности человеческий ум.
   <b>Лито II: из записей в Дар-эс-Балате</b></i>

   Уже два часа на Гамму стояла ночь,  так  живо  полнящаяся  в
этих  широтах  дурными предчувствиями. Сгущающиеся тучи затмили
Оплот. По распоряжению Лусиллы Данкан  вернулся  во  внутренний
двор для интересных самостоятельных упражнений.
   Лусилла смотрела на него с того парапета, с которого некогда
впервые увидела его.
   Данкан  двигался  резкими  и кручеными рывками восьмикратных
боевых движений Бене Джессерит,  перебрасывая  тело  по  траве,
перекатываясь с бока на бок, взмывая вверх и вниз.
   "Он   великолепно   овладел   внесистемными  увертками",  --
подумала Лусилла. Она не могла углядеть никакого предсказуемого
образца в его движениях, а скорость была  просто  ошеломляющей.
Ему  уже почти шестнадцать стандартных лет, и его потенциальная
одаренность в прана-бинду уже начинала раскрывать свои основные
возможности.
   Тщательно   контролируемые   движения   его    тренировочных
упражнений открывали так много! Он живо отреагировал, когда она
назначила  ему  эти  вечерние занятия. Начальный шаг инструкции
Таразы выполнен. Гхола ее любит, в этом нет никакого  сомнения.
Он  смотрит  на  нее,  как  на  мать.  Это  было достигнуто без
серьезного его ослабления, хотя и возбудило тревогу Тега.
   "Моя тень лежит на этом гхоле,  но  он  не  проситель  и  не
зависимый последователь, -- успокоила она себя. -- Беспокойство
Тега за него не имеет причины".
   Как раз сегодня утром она сказала Тегу:
   --  Он свободно владеет своим телом, где бы ни потребовалось
приложение сил.
   "Тегу стоило бы сейчас на это поглядеть", --  подумала  она.
Новые  движения,  выполняемые  Данканом,  были, в основном, его
собственным изобретением.
   Лусилла подавила возглас одобрения  при  особенно  проворном
прыжке,  который  перенес  Данкана почти к середине внутреннего
двора. Гхола достиг  нервно-мышечного  равновесия  и  это,  дай
только  время, может привести к такому психическому равновесию,
которое,  по  меньшей  мере,  будет  равно   равновесию   Тега.
Культурное    воздействие   такого   достижения   будет   иметь
феноменальную  силу.  Стоит  только  взглянуть  на   тех,   кто
инстинктивно тянется к Тегу, и через Тега -- к Ордену.
   "За все это нам следует больше всего благодарить Тирана", --
подумала она.
   До  Лито  II  никакая  система  культурных приспособлений не
могла просуществовать достаточно долго, чтобы  достигнуть  того
баланса, который Бене Джессерит рассматривал как идеал. Подобно
тончайшему  равновесию  --  "протеканию  по лезвию меча" -- что
завораживало Лусиллу. Вот  почему  она  безоговорочно  отдалась
проекту,  цельный  замысел  которого  она  не знала, но который
требовал от нее исполнить то, что было ее отталкивающим для  ее
инстинктов.
   "Данкан так юн!"
   Последующее  требование  Ордена  было  совершенно однозначно
изложено Таразой: сексуальное кодирование.
   Лишь сегодня Лусилла позировала обнаженной  перед  зеркалом,
принимая  позы  и  совершая  движения  лица и тела, которые она
использует для выполнения распоряжения Таразы. В  искусственной
расслабленности  Лусилла увидела свое лицо лицом доисторической
богини любви -- пышная плоть, предвещавшая ласки, одно обещание
которых может заставить распаленного мужчину броситься к ней.
   Во время обучения Лусилла видела  статуи  Первых  Времен  --
каменные  фигуры женщин с большими бедрами и обвислыми грудями,
которые гарантировали, что там в изобилии молока для  сосунков.
По  своей  воле Лусилла могла совершать юношескую мимикрию этой
древней формы.
   Во внутреннем  дворику  под  Лусиллой  Данкан  на  мгновение
задержался,   как   будто   размышляя   над  своими  следующими
движениями.  Вдруг  он  кинул  себя,   высоко   подпрыгнув,   и
перевернулся в воздухе, приземлившись на одну ногу, наискось ей
оттолкнулся  и  опять пролетел во вращательном движении, больше
сходным с танцем, чем с выпадом.
   Лусилла поджала рот с выражением решимости.
   СЕКСУАЛЬНОЕ КОДИРОВАНИЕ.
   "Секрет секса вовсе не является секретом",  --  думала  она.
Корни  его  уходят  в  саму  жизнь.  Это объясняло, разумеется,
почему лицо первого, соблазненного ею  по  распоряжению  Ордена
мужчины, осталось в ее памяти. Разрешающие Скрещивание говорили
ей,  что  этого  следует  ожидать  и  не  стоит волноваться. Но
Лусилла поняла  тогда,  что  сексуальное  кодирование  является
обоюдоострым мечом. Можно научиться скользить по острию лезвия,
но  это  не  исключает  возможности  об него обрезаться. Порой,
когда  это  мужское   лицо   ее   первого   соблазнения-приказа
неожиданно   всплывало   в  памяти,  Лусилла  чувствовала  себя
ошарашенной этим. Видение так часто приходило  в  самый  высший
момент   интимности,  что  ей  приходилось  прилагать  огромные
усилия, чтобы это скрыть.
   -- Ты усиливаешь  себя  таким  образом,  --  успокаивали  ее
Разрешающие Скрещивание.
   Все  равно,  бывали  времена,  когда  она  чувствовала,  что
низводит до обыденного уровня то, чему лучше оставаться тайной.
   Ощущение горечи того, что  она  должна  сделать,  прошло  по
Лусилле.  Эти  вечера,  когда  она  наблюдала  за  тренировками
Данкана были ее любимым  временем.  Развитые  мускулы  парнишки
показывали   весьма   определенный   прогресс   --  в  росте  и
чувствительности мускулов  и  нервных  звеньев  --  все  чудеса
прана-бинду,  которыми  так  славится Орден. Оставалось сделать
следующий -- последний  --  шаг,  и  нельзя  больше  уходить  в
сторону от своего поручения.
   Скоро  придет  Майлз  Тег,  знала  она.  Тренировки  Данкана
возобновятся  в  гимнастическом  зале  с   более   смертоносным
вооружением.
   Тег.
   И опять Лусилла подумала о Теге. Она не раз чувствовала, как
ее привлекает   к  нему  тем  особенным  образом,  который  она
немедленно     распознавала.     Геноносительницы      обладали
относительной свободой в выборе своих партнеров для скрещивания
при  условии,  что  это не войдет в противоречие с приказами, и
нет более первоочередных задач.  Тег  стар,  но,  судя  по  его
досье,   он  еще  вполне  может  находиться  в  стадии  половой
зрелости. Ребенка от него ей, конечно, нельзя будет  сохранить,
но ведь она давно научилась обходить это.
   "Почему бы и нет?" -- спросила она самое себя.
   Ее план был до крайности прост. Завершить кодирование гхолы,
затем,  согласовав  официально  свои  желания с Таразой, зачать
ребенка от доблестного  Майлза  Тега.  Она  уже  опробовала  на
практике вводное соблазнение, но Тег не поддался, с циничностью
ментата оставив ее однажды днем в раздевалке Зала Вооружений.
   --  Дни  моего скрещивания миновали, Лусилла. Ордену следует
удовлетвориться тем, что я уже ему дал.
   Тег, облаченный только в черное тренировочное трико, как раз
вытер полотенцем пот с лица и швырнул полотенце в  корзину  для
грязного белья. Он проговорил, не глядя на нее:
   -- Не будешь ли ты теперь добра меня покинуть?
   "Значит он видел мои авансы насквозь!"
   Ей бы следовало это предвидеть, ведь Тег -- это Тег. Лусилла
знала,   что   она  все  еще  может  соблазнить  его:  ни  одна
Преподобная Мать с ее уровнем  подготовки  не  может  потерпеть
неудачу, несмотря даже на очевидные силы ментата Тега.
   Лусилла мгновение стояла в нерешительности, ее ум машинально
прикидывал,  как  обойти  этот предварительный отказ. Что-то ее
останавливало. Не гнев на отказ, не отдаленная возможность, что
он действительно может оказаться неуязвим для ее чар.  Гордость
и   возможность   поражения   (ведь   всегда   остается   такая
возможность) мало что имели общего с этим.
   ДОСТОИНСТВО.
   В Теге  было  тихое  достоинство,  и  она  обладала  твердым
знанием  того,  что  его  удаль  уже принесла Ордену. Не совсем
уверенная в своих мотивах, Лусилла отвернулась от  него.  Может
быть,  это  скрытая  благодарность,  которую  Орден чувствует к
нему. Соблазнить Тега сейчас было бы унизительно, не только для
него, но для  нее  самой.  Она  не  могла  заставить  себя  это
осуществить без прямого приказания.
   Некоторые из этих мыслей затмили ее чувства, пока она стояла
на парапете.  Потом  она  заметила  движение в тенях прохода из
Оружейного Крыла. Оттуда  мог  появиться  Тег.  Лусилла  крепко
взяла себя в руки и сосредоточила взгляд на Данкане. Гхола пока
прекратил  свои  жестко  контролируемые  кувырки по лужайке. Он
тихо стоял,  глубоко  дыша,  его  взгляд  устремлен  вверх,  на
Лусиллу.  Она  увидела  пот  на  его  лице  и  темные  пятна на
светло-голубом стилсьюте.
   Перегнувшись через перила, Лусилла окликнула его:
   -- Очень хорошо сегодня, Данкан. Завтра я начну  учить  тебя
новым комбинациям нога -- кулак.
   Эти  слова  вырвались  у нее помимо воли, и она сразу поняла
почему -- они предназначались  Тегу,  стоявшему  в  затемненном
дверном  проеме,  а  не  гхоле.  Она как бы говорила Тегу: "Вот
видишь!  Ты  не  единственный,  кто  учит   его   смертоносному
искусству".
   Лусилла  затем осознала, что Тег глубже проник в ее психику,
чем ей следовало  дозволять.  Она  метнула  мрачный  взгляд  на
высокую  фигуру,  проявившуюся из теней возле двери. Данкан уже
бежал по направлению к башару.
   Лусилла не отрывала от Тега сосредоточенного  взгляда  --  и
вдруг  в ней сработало что-то из самых глубинных и значительных
реакций  Бене  Джессерит.   Последовательность   этой   реакции
определилась  позже:  "Что-то  не так! Опасность! Тег -- это не
Тег!" В этом озарении, однако, ни один шаг не  был  отдален  от
другого.  Она  мгновенно  отреагировала  и возвысила голос, что
было сил:
   -- Данкан! Ложись!
   Данкан ничком упал на траву, сосредоточив внимание на фигуре
Тега,  появившейся  из  Оружейного  Крыла  с  полевым  лазерным
пистолетом в руках.
   "Лицевой  Танцор!" -- подумала Лусилла. Только сверхчуткость
позволила ей опознать его. ОДИН ИЗ ЭТИХ НОВЫХ!
   -- Лицевой  Танцор!  --  закричала  Лусилла.  Данкан  рывком
отлетел  в  сторону  и подпрыгнул, распластавшись в воздухе, по
меньшей мере в метре над землей. Быстрота этой реакции потрясла
Лусиллу. Она и не думала, что кто-либо способен  двигаться  так
быстро! Первый выстрел лазерного пистолета ударил ниже Данкана,
когда он будто парил в воздухе.
   Лусилла  бросилась  к  парапету  и  соскочила,  ухватясь  за
подоконник нижнего этажа. Еще не остановившись,  она  выбросила
руку  и  нащупала  выступ дождевого водостока, который, как она
помнила, должен там находиться. Ее тело изогнулось в сторону, и
она соскочила на подоконник следующего уровня. Отчаяние вело ее
вперед, хотя она и понимала, что опоздает.
   Что-то треснуло в стене над ней. Она увидела,  как  огненная
линия  прорезала  воздух  в ее направлении, когда она метнулась
влево, переворачиваясь и летя на лужайке. Ее взгляд охватил всю
сцену вокруг нее, как единой вспышкой, когда она приземлилась.
   Данкан надвигался на нападавшего, увиливая и  ныряя  в  этом
ужасном повторении своей тренировки. Скорость его движения!
   Лусилла заметила нерешительность на лице фальшивого Тега.
   Она   метнулась  к  Лицевому  Танцору,  ощутив  мысли  этого
создания: "Их двое на меня одного!"
   Неудача была, однако, неизбежной, и Лусилла знала это,  даже
пока бежала. Лицевому Танцору надо только перевести свое оружие
на ближний радиус действия и включить на полную мощность, тогда
он  все  вокруг  себя  закроет  огненными  кружевами.  Ничто не
преодолеет такую защиту. Она отчаянно искала в уме какой-нибудь
способ  сразить  нападавшего,  когда  увидела  красный   дымок,
появившийся  в  груди  ложного  Тега.  Красная  линия вырвалась
вперед под косым углом через мускулы руки,  державшей  лазерный
пистолет.  Рука  отпала,  как кусок, отколотый от статуи. Плечо
дернулось вверх, отрываясь от торса, брызнула  фонтаном  кровь.
Фигура  заколебалась и, расчленяясь еще больше в красном дыме и
брызгах крови, на ходу распалась на  кусочки.  Все  --  темного
желто-коричневого и подкрашенного голубым красного.
   Остановясь,   Лусилла   ощутила  явственный  запах  Лицевого
Танцора. Данкан подошел и встал рядом с  ней.  Он  глядел  мимо
мертвого Лицевого Танцора на движение в коридоре за дверью.
   Еще  один  Тег  появился  позади  мертвого.  На  этот раз --
подлинный, Лусилла безошибочно признала: "Да, это сам Тег".
   -- Вот, башар, -- сказал Данкан. Лусилла испытала  небольшой
прилив  радости,  что  Данкан  уже  так хорошо усвоил искусство
опознавать друзей, даже, когда их почти не видно.  Она  указала
на мертвого Лицевого Танцора.
   -- Понюхай его.
   Данкан вздохнул.
   --  Да, я чувствую запах, но он был не очень хорошей копией,
и я раскусил его так же быстро, как и ты.
   Тег  появился  во  внутреннем  дворике,   тяжелый   лазерный
пистолет пристроен на его левой руке, правой рукой твердо держа
приклад и курок. Он окинул взглядом весь внутренний двор, потом
внимательно посмотрел на Данкана и Лусиллу.
   -- Уведи Данкана внутрь, -- сказал Тег.
   Это  был  приказ  боевого командира, полагавшегося только на
высшее знание того, что  следует  делать  в  случае  опасности.
Лусилла повиновалась без единого вопроса.
   Данкан  не  заговаривал,  когда  она  уводила его за руку от
кровавого месива, бывшего прежде Лицевым Танцором, в  Оружейное
Крыло.  Лишь  оказавшись внутри, он оглянулся на залитую кровью
кучку и спросил:
   -- Кто его впустил?
   "Не спрашивает, как он  проник  внутрь",  --  отметила  она.
Данкан  уже  видел  те  неувязки, которые лежали в самом сердце
этой проблемы.
   Тег широкими шагами шел впереди них к своим апартаментам. Он
остановился у двери,  заглянул  и  поманил  к  себе  Лусиллу  и
Данкана.
   В  спальне  Тега стоял густой запах сожженной плоти, струйки
дыма над угольями мясного жаркого,  и  Лусилла  сразу  опознала
этот  запах:  горелое  человеческое  мясо!  Фигура  в  одном из
мундиров Тега  валялась  на  полу,  где  она  свалилась  с  его
кровати.
   Тег перевернул фигуру носком сапога, обнажив лицо: застывшие
глаза,  как  бы  ухмылявшийся  рот.  Лусилла  узнала  одного из
охранников стен, одного  из  тех,  кто  согласно  досье  Оплота
прибыл сюда вместе со Шванги.
   --  Их наводчик, -- сказал Тег. -- Патрин позаботился о нем,
и мы недели на него один  из  моих  мундиров.  Этого  оказалось
достаточно,  чтобы одурачить Лицевых Танцоров, потому что мы не
дали им разглядеть лица до того, как на них напали.  У  них  не
было времени, чтобы снять с него отпечаток памяти.
   -- Ты знал об этом? -- Лусилла была потрясена.
   -- Беллонда предоставила мне всю информацию!
   Лусилла  мгновенно  поняла все остальное, вытекавшее из этих
слов Тега. Она подавила быструю вспышку гнева.
   -- Как же это  ты  позволил  одному  из  них  проникнуть  во
внутренний двор?
   Спокойным голосом Тег ответил:
   --  Здесь  шли  довольно  неотложные  действия. Я должен был
сделать выбор, в итоге оказавшийся правильным.
   Она не старалась скрыть свой гнев.
   -- Предоставить Данкану самому позаботиться о себе, вот твой
выбор, да?
   -- Выбор был либо положиться на тебя, либо дать  возможность
нападавшим  закрепиться  внутри  Оплота.  У Патрина и меня было
дурное время при очистке этого крыла. У  нас  забот  был  полон
рот,  --  Тег взглянул на Данкана. -- Он справился с этим очень
хорошо, спасибо нашей подготовке.
   -- Это... Эта штуковина чуть в него не попала!
   -- Лусилла! -- Тег покачал головой. -- Все время у меня было
точно рассчитано. Вы двое могли продержаться  по  меньшей  мере
минуту.  Я  знал,  что  если  надо, ты бросишься наперерез этой
штуковина  и  пожертвуешь  собой,  чтобы  спасти  Данкана.  Еще
двадцать секунд.
   При  этих  словах  Тега, Данкан горящими глазами взглянул на
Лусиллу.
   -- Ты бы действительно это сделала?
   Когда Лусилла не ответила, Тег сказал:
   -- Она бы это сделала.
   Лусилла этого не отрицала. Однако же, теперь она  припомнила
невероятную  скорость,  с которой двигался Данкан, ошеломляющие
повороты при его нападении.
   -- Решение, принимаемое в бою, -- сказал  Тег,  поглядев  на
Лусиллу.
   Она это приняла. Как обычно Тег сделал правильный выбор. Она
знала, однако, что ей надо спешно связаться с Таразой. Развитие
прана-бинду в этом гхоле было свыше всего, что она ожидала. Она
обмерла,  когда  Тег, напрягшись, насторожился, следя за дверью
позади него. Лусилла обернулась всем телом.
   Там стояла Шванги. Позади нее Патрин, в руке у него еще один
лазерный пистолет. Его сопло, отметила Лусилла,  направлено  на
Шванги.
   --  Она  настаивала,  --  сказал Патрин. Гнев застыл на лице
старого помощника Тега. Глубокие морщины по краям его рта стали
еще заметнее.
   -- Цепочка тел  тянется  до  восточного  дзота,  --  сказала
Шванги, -- ваши люди не позволяют мне пройти туда для проверки.
Я приказываю тебе -- немедленно отмени эти приказы.
   --  Не до тех пор, пока не закончат мои очистные команды, --
сказал Тег.
   -- Они до сих пор убивают там людей! Я это слышу!  --  дикая
злоба  прорезалась  в  голосе  Шванги.  Она грозно взглянула на
Лусиллу.
   -- Мы еще и допрашиваем там людей, -- продолжил Тег.
   Шванги обдала Тега полыхающим взором.
   -- Если здесь слишком опасно, тогда мы переведем...  ребенка
в мои апартаменты. Сейчас же!
   --  Мы этого не сделаем, -- возразил Тег. Голос его был тих,
но непреклонен.
   Недовольная  Шванги  застыла,   костяшки   пальцев   Патрина
побелели  на  прикладе  его лазерного пистолета. Шванги метнула
взгляд на пистолет, а затем на одобряющий взгляд  Лусиллы.  Две
женщины поглядели прямо в глаза друг другу.
   Тег   позволил   секунду  сохраниться  напряженности,  потом
сказал:
   -- Лусилла, отведи Данкана в мою гостиную, -- он  кивнул  на
дверь позади себя.
   Лусилла  повиновалась,  все это время подчеркнуто держа свое
тело между Шванги и Данканом.
   Едва оказавшись за закрытой дверью, Даекан сказал:
   -- Она  чуть  не  назвала  меня  гхолой.  Она  действительно
расстроена.
   --   Шванги  позволила,  чтобы  кое-что  ускользнуло  от  ее
внимания, --  сказала  Лусилла.  Она  оглядела  гостиную  Тега,
впервые  видя  эту  часть  ее  обиталища:  внутреннее святилище
башара. Это напоминало ее собственные апартаменты --  такая  же
смесь  упорядоченности  и  небрежного  беспорядка.  Катушки для
чтения -- грудой на небольшом  столике,  рядом  со  старомодным
креслом,  обитым  мягкой  черной  материей.  Проектор  для этих
катушек отброшен в сторону, словно его хозяин просто отошел  на
секунду,  намереваясь  скоро  вернуться.  Черный китель мундира
башара брошен через  ближайший  стул,  на  нем  стоит  открытая
коробочка   с   шитьем.   На  манжете  кителя  видна  аккуратно
поставленная заплатка.
   "Он сам занимается всеми такими делами".
   Это была такая сторона знаменитого Майлза Тега, которой  она
не ожидала. Если бы она задумалась об этом, то наверняка решила
бы, что подобными делами ведает Патрин.
   --  Шванги  впустила  нападавших  внутрь,  верно? -- спросил
Данкан.
   -- Ее люди впустили, -- Лусилла и не старалась  скрыть  свой
гнев.
   -- Она зашла слишком далеко. Сговор с Тлейлаксанцами!
   -- Патрин ее убьет?
   -- Не знаю, -- мне на это наплевать!
   За   дверью  Шванги  говорила  гневным  голосом,  громким  и
отчетливо слышным:
   -- Мы что, собираемся просто ждать здесь, башар?
   -- Ты можешь уйти, когда захочешь, -- голос Тега.
   -- Но мне не дают войти в южный тоннель!
   Голос Шванги звучал обидчиво: Лусилла уже  знала  из  своего
опыта,  что к такому голосу старуха прибегала умышленно. Что же
она замышляет? Тег сейчас должен быть очень осторожен,  он  был
очень  умен,  открыв  Лусилле прорехи в контроле Шванги, но они
еще  не  полностью  перекрыли  все  ее   возможности.   Лусилла
задумалась, не следует ли ей оставить Данкана здесь и вернуться
на подмогу Тегу.
   --  Ты можешь идти сейчас, но я советую тебе не возвращаться
в твои помещения, -- сказал Тег.
   -- А почему бы и нет,  --  голос  Шванги  был  действительно
удивленным, и удивление не слишком хорошо скрывалось.
   -- Одну секунду, -- сказал Тег.
   Лусилла  услышала выстрел на расстоянии, тяжело бухнул взрыв
где-то совсем поблизости,  а  затем  другой,  отдаленный.  Пыль
взметнулась на карнизе над дверью гостиной Тега.
   -- Что это было? -- опять Шванги, ее голос перекрыл грохот.
   Лусилла  подошла  и встала между Данканом и стеной коридора.
Данкан глядел на дверь. Тело -- в боевой позе.
   -- Первый взрыв -- это то, чего я от них  ожидал,  --  опять
голос Тега. -- Второй, боюсь, -- то, чего они не ожидали.
   Рядом прозвучал свисток, достаточно громкий, чтобы заглушить
ответ Шванги.
   -- Все как есть, башар! -- это голос Патрина.
   -- Что происходит? -- вопросила Шванги.
   -- Первым взрывом, дражайшая Преподобная Мать, нападавшие на
нас   полностью   уничтожили  твои  апартаменты.  Второй  взрыв
произведен нами, и он уничтожил нападавших.
   -- Я только что получил сигнал, башар! --  это  опять  голос
Патрина.  -- Мы захватили их всех. Они приземлились на флаттере
с не-корабля, в точности, как ты и предполагал.
   --   Не-корабль?   --   голос   Тега   был   полон   суровой
требовательности.
   -- Уничтожен в туже секунду, когда вышел из подпространства.
Никто не выжил.
   --  Вы,  дурачье!  -- завопила Шванги. -- Вы хоть понимаете,
что вы натворили?
   -- Я выполнил  отданный  мне  приказ  защищать  мальчика  от
любого   нападения,   --   сказал  Тег.  --  Кстати,  разве  не
предполагалось,  что  ты  сейчас  должна  находиться  в   своих
апартаментах?
   -- Что?
   --  Они  охотились  за тобой, когда взорвали твои помещения.
Тлейлаксанцы очень опасны. Преподобная Мать.
   -- Я тебе не верю!
   -- Я тебе предлагаю пойти и поглядеть. Патрин, пропусти ее.
   Слушавшая Лусилла понимала все, что стояло  за  произносимым
вслух.   Ментату-башару   доверяли   здесь  больше,  чем  любой
Преподобной Матери, и Шванги это знала. Она  была  в  отчаянии.
Она  верила  и  не  верила,  что  охотились за ней, разрушая ее
апартаменты. Больше всего в мозгу Шванги сейчас понимания того,
что Лусилла и Тег раскусили ее причастность к нападению. Нельзя
сказать, кто еще об этом догадывается, но  Патрин,  разумеется,
понимает.
   Данкан  поглядел  на  закрытую  дверь,  чуть наклонив голову
вправо. На его лице было  выражение,  словно  он  видел  сквозь
дверь и наблюдал за людьми, находящимися за ней.
   Шванги заговорила, тщательно контролируя свой голос:
   --  Я  не верю, что мои апартаменты разрушены, -- она знала,
что Лусилла слушает.
   -- Есть единственный способ убедиться, -- сказал Тег.
   "Умно!" -- подумала Лусилла. Шванги не может принять решения
до тех пор, пока не убедится,  что  тлейлаксанцы  действительно
действовали по-предательски.
   -- Тогда ждите меня здесь! Это приказ!
   Лусилла   услышала   резкий  шелест  одеяний  Шванги,  когда
Преподобная мать удалялась.
   "Очень плохой эмоциональный контроль", -- подумала  Лусилла.
Так  же  тревожило  и  открывшееся  в Теге: "Он сделал это ради
меня!" Тег вывел Преподобную Мать из равновесия.
   Дверь перед Данканом распахнулась. Там стоял Тег, одну  руку
держа на задвижке двери.
   -- Быстро! -- сказал Тег. -- Мы должны убраться из Оплота до
того, как она вернется.
   -- Из Оплота? -- Лусилла не скрывала своего удивления.
   -- Быстро, я говорю! Патрин приготовил путь для нас.
   -- Но я должна...
   --  Ничего  ты  не  должна!  Ступай так, как есть. Следуй за
мной, или мы заставим тебя идти вместе с нами.
   -- Ты действительно считаешь, что мы  сможем...  --  Лусилла
осеклась. Сейчас перед ней стоял новый Тег, и она знала, что он
не  станет угрожать просто так, если только он не действительно
готов на руках выволочь ее отсюда.
   -- Очень хорошо, -- сказала она, взяла  Данкана  за  руку  и
последовала за Тегом из его апартаментов.
   Патрин стоял в коридоре, глядя вправо.
   --  Она  ушла, -- доложил старик. Он поглядел на Тега. -- Ты
знаешь, что делать башар?
   -- Пат!
   Лусилла никогда прежде не слышала, чтобы Тег называл  своего
денщика уменьшительным именем.
   Патрин ухмыльнулся, улыбка во весь рот.
   --  Извини,  башар.  Возбуждение,  знаешь  ли. Тогда все это
оставляю на тебя. У меня есть своя роль, чтобы ее сыграть.
   Тег махнул Лусилле и Данкану следовать за  ним  по  коридору
направо.  Она  повиновалась  и  услышала, что Тег идет прямо по
пятам за ней. Рука Данкана в ее руке стала потной. Он  вырвался
и зашагал рядом с ней, не оглядываясь.
   Суспензорный  спуск  в  конце  коридора охраняли двое личных
людей Тега. Он им кивнул.
   -- Больше никого не пропускать.
   -- Есть, башар, -- ответили они хором.
   Входя в спуск вместе с Данканом и Тегом,  Лусилла  осознала,
что она выбрала сторону в этом споре, подоплеку которого до сих
пор так и не поняла. Она воспринимала движение политики Ордена,
как  поток  воды,  затопляющий  все вокруг нее. Обычно движение
оставалось  мягкой  волной,  омывающей  берег,  но  теперь  она
ощущала огромный разрушительный поток, готовившийся обрушить на
нее свои валы.
   Данкан  заговорил,  когда  они  спускались  в  сортировочную
камеру южного дзота.
   -- Нам следует вооружиться, -- сказал он.
   -- Мы вооружимся очень скоро, -- сказал Тег. -- И,  надеюсь,
ты будешь готов убить любого, кто попытается нас остановить.

        x x x

   <i>Вот  что  знаменательно:  ни  одну женщину Бене Тлейлакса
никогда не  видели  вне  убежища  их  родных  планет.  (Лицевые
Танцоры,  способные  преображаться  в женщин, в этом анализе не
рассматриваются:  от  них  ведь  нельзя  получить   потомство).
Тлейлаксанцы  держат  своих женщин в изоляции, подальше от нас.
Таково  наше   первое   умозаключение.   Наверняка   при   этом
тлейлаксанцы  делают это для того, чтобы сохранить в тайне свои
самые сокровенные секреты.
   <b>Анализы Бене Джессерит, код архива ХОХТМ99...041</b></i>

   -- Итак, мы, наконец, встретились, -- сказала Тараза.
   Она окинула взглядом два метра пустого пространства между ее
креслом и креслом Тилвита Ваффа. Личные аналитики заверили  ее,
что  этот  человек  --  действительно  тлейлаксанский  Господин
Господинов. До чего же эльфоподобная  фигурка,  чтобы  обладать
такой  огромной  властью. Предубеждения насчет внешности должны
быть здесь отброшены, напомнила она самой себе.
   -- Некоторые не поверили бы, что такое возможно,  --  сказал
Вафф.
   У  него  попискивающий  голосок, отметила Тараза, и это тоже
надо мерить совсем другими мерками.
   Они сидели на нейтральной территории не-корабля Космического
Союза, мониторы Бене  Джессерит  и  Тлейлакса  облепили  корпус
космического   корабля   как  хищные  птицы  --  труп  крупного
животного. Союз был отчаянно озабочен тем,  чтобы  умилостивить
Бене  Джессерит.  "Вы  заплатите". Союз понял. Они уже и раньше
платили  сполна.  Небольшая  овальная  каюта,  в  которой   они
встретились,  была  обита  медными панелями и "непроницаема для
шпионажа".  Тараза  ни  на  секунду  в  это  не   верила.   Она
предполагала   также,   что  узы  между  Союзом  и  Тлейлаксом,
выкованные меланжем, до сих пор не существуют в полном объеме.
   Вафф и не пытался заблуждаться насчет  Таразы.  Это  женщина
намного  опасней  любой  Преподобной  Черницы.  Если  он  убьет
Таразу, она  немедленно  будет  заменена  кем-нибудь  столь  же
опасным,  кем-то,  кто  до  последней  капли будет владеть всей
существенной информацией, которой  владеет  нынешняя  Верховная
Мать.
   --   Мы   находим   ваших   новых   Лицевых  Танцоров  очень
интересными, -- сказала Тараза.
   Вафф непроизвольно улыбнулся. Да, намного,  намного  опасней
Преподобных  Черниц,  которые  до  сих  пор  даже  не  обвинили
тлейлаксанцев в потере целого не-корабля.
   Тараза поглядела на небольшие двухсторонние цифровые часы на
низеньком боковом столике справа  от  нее,  стоявшие  так,  что
циферблаты  были  легко  видны  каждому  из  них.  На  стороне,
повернутой к Ваффу, шло его,  тлейлаксанское  планетное  время.
Она  отметила, что оба счетчика внутреннего времени находятся в
пределах десяти секунд синхронизации от условного  полдня.  Это
была  одна  из учтивостей этой встречи, где даже расположение и
расстояние между креслами специально оговаривались заранее.
   Они были в  одиночестве  в  овальной  каюте,  приблизительно
шести  метров  в наибольшую длину и наполовину меньше в ширину.
Они занимали одинаковые подвесные кресла из дерева,  собранного
на   колышках,   без  кусочка  металла  или  других  чужеродных
материалов, обтянутых оранжевой тканью. Кроме кресел,  в  каюте
был  лишь боковой столик с часами. У столика была тонкая черная
крышка, сделанная из плаза, и три тоненьких  деревянных  ножки.
Каждого  из  участников этой встречи с тщательностью досмотрели
снуперами.  У  каждого  было  по  три   личных   охранника   за
единственным  входным  люком  в  каюту.  Тараза  не думала, что
тлейлаксанцы рискнут на  подмену  Лицевыми  Танцорами,  но  при
нынешних обстоятельствах!
   "ВЫ ЗАПЛАТИТЕ".
   Тлейлаксанцы   тоже  отдавали  себе  полный  отчет  в  своей
уязвимости, особенно теперь, когда они знали,  что  Преподобные
Матери могут спокойно выявлять их новых Лицевых Танцоров.
   Вафф откашлялся.
   -- Я не ожидаю, что мы достигнем соглашения, -- сказал он.
   -- Тогда зачем же ты прибыл?
   --  Я  хочу получить объяснение посланию, отправленному вами
из вашего Оплота  на  Ракисе.  За  что,  по-вашему,  мы  должны
заплатить?
   -- Очень прошу тебя, сер Вафф, брось в этой комнате все свое
дурацкое притворство. Есть факты, известные нам обоим, и от них
никуда не денешься.
   -- Например?
   --  Ни одна женщина Бене Тлейлакса не представлялась нам для
скрещивания, -- она подумала: "Пусть он попотеет из-за  этого!"
Было  чертовски обидно не иметь тлейлаксанских Иных Памятей для
исследований Бене Джессерит. Вафф это, конечно, понимает.
   Вафф насупился.
   -- Наверняка,  ты  ведь  не  считаешь,  что  я  поведу  торг
жизнями...  --  он  осекся  и  покачал  головой.  --  Я не могу
поверить, что это та плата, которую вы затребуете.
   Когда Тараза не ответила, Вафф сказал:
   --  Это  идиотское  нападение  на   ракианский   храм   было
предпринято  независимыми  людьми,  находившимися на месте. Они
уже наказаны.
   "Ожидавшийся гамбит номер три", --  подумала  Тараза.  Такой
вариант    предусматривался   в   многочисленных   анализах   и
составленных досье (если  так  их  можно  назвать)  перед  этой
встречей.
   Проанализировано  было,  казалось бы, все. Слишком мало было
известно об этом тлейлаксанском Господине, этом Тилвите  Ваффе.
Некоторые  крайне  важные  положения  для выбора поведения были
только  умозаключениями  (если  их  правдивость  подтвердится).
Самым бедственным было то, что самые интересные данные исходили
из   ненадежных  источников.  Однако,  один  факт  сомнению  не
подлежал:  эльфоподобная   фигурка,   сидевшая   напротив   ее,
действительно была смертельна опасна.
   "Гамбит  номер  три"  Ваффа  занял  все ее внимание. Настало
время для ответа. Тараза изобразила знающую улыбку.
   -- Это именно тот вид лжи, который мы  от  вас  ожидали,  --
сказала она.
   --  Начинаем  с  оскорблений?  --  проговорил он без всякого
выражения.
   -- Тон задал ты. Позволь мне предостеречь тебя, что  с  нами
не  удастся обойтись так, как вы разобрались с этими шлюхами из
Рассеяния.
   Застывший взгляд Ваффа убедил Таразу продолжить  рискованный
ход.  Умозаключения Ордена, основанные частично на исчезновении
икшианского корабля для переговоров, были точными! Сохраняя всю
ту же улыбку, она последовала по этой линии выбранных  догадок.
Так, словно это было точно известным фактом.
   -- По-моему, шлюхам будет приятно узнать, что среди них есть
Лицевые Танцоры, -- сказала она.
   Вафф  подавил  свой гнев: "Эти проклятые ведьмы! Они узнали!
Каким-то образом, но узнали!" Его советники  проявляли  крайние
сомнения  насчет этой встречи, кое-кто выступал против нее. Эти
ведьмы были так... просто дьяволицами. А их возмездие!
   "Время  переключить  его  внимание  на  Гамму,  --  подумала
Тараза. -- Все время надо держать его в напряжении".
   Она сказала:
   --  Если  вы  даже  собьете  с  пути еще одну из нас, как вы
сделали со Шванги на Гамму, то  все  равно  не  узнаете  ничего
ценного!
   --  Она  думала...  Думала  нанять  нас словно банду наемных
убийц! Мы только преподали ей урок!
   "Ага, здесь выскочила его гордость, -- подумала Тараза.
   -- Интересно.  Такая  гордость  подразумевает,  что  за  ней
должна  существовать  некая  структура  морали, это нуждается в
расследовании".
   -- Вы никогда по настоящему не проникали  в  наши  ряды,  --
сказала Тараза.
   --  А вы никогда не проникали в среду тлейлаксанцев! -- Вафф
умудрился   произнести   эту    похвальбу    с    относительным
спокойствием: "Ему нужно время подумать, составить план!"
   --  Может  быть, тебе захочется узнать цену нашего молчания,
-- сказала Тараза. Окаменелый взгляд  Ваффа  она  посчитала  за
знак  согласия  и  добавила. -- Во-первых, вы поделитесь с нами
тем,  что  вам  известно  о  тех  шлюхах,  отродье   Рассеяния,
называющих себя Преподобными Черницами.
   Вафф  содрогнулся.  Многие  предположения  подтвердились при
убийстве Преподобных  Черниц.  Сексуальные  осложнения!  Только
самая  сильная  психика  была  способна  сопротивляться паутине
вызываемого  ими  экстаза.  Потенциал  такого  оружия  огромен!
Должен ли он поделиться этим с ведьмами?
   -- Всем, что вы узнали о них, -- настаивала Тараза.
   -- Почему вы называете их шлюхами?
   --  Они  стараются  подражать нам, но при этом они продаются
ради силы и превращают в насмешку  все,  что  мы  представляем.
Преподобные Черницы!
   --  Они  превосходят  вас  по численности -- по крайней мере
десять тысяч к одной! Мы видели тому свидетельства.
   -- Всего лишь одна из нас может нанести поражение  им  всем,
-- высказала Тараза.
   Вафф   затих   в   молчании,  изучая  ее.  Что  это,  просто
бахвальство? Никогда нельзя быть уверенным, когда дело  доходит
до  ведьм  Бене  Джессерит.  Они  действительно  делают то, что
делают. Темная сторона волшебного мироздания принадлежит им. Не
единожды ведьмы ставили подножку Шариату. Не Божья ли это воля,
чтобы правоверные прошли еще через одно испытание?
   Тараза позволила молчанию длиться, чтобы в нем само по  себе
накапливалось  напряжение.  Она  ощущала  смятение  Ваффа.  Это
напомнило  ей  о  предварительном  совещании   в   Ордене   при
подготовке  нынешней  встречи  с  ним.  Беллонда  задала вопрос
обманчивой простоты:
   -- Что мы на самом деле знаем о тлейлаксанцах?
   Тараза почувствовала, как  этот  вопрос  проникает  в  мысли
каждого  из собравшихся за столом конференции Дома Соборов. "Мы
можем знать наверняка только то, что они сами хотят,  чтобы  мы
знали".
   Никто  из  ее  аналитиков  не  мог  избежать подозрения, что
тлейлаксанцы намеренно создают  ложный  образ  самих  себя.  Ум
тлейлаксанца  надо  измерять  тем, что они единственные владеют
секретом акслольтных чанов. Был ли это счастливый  случай,  как
это предполагают некоторые? Тогда, почему все другие неспособны
повторить это достижение за все прошедшие тысячелетия?
   ГХОЛЫ.
   Не  используют  ли  тлейлаксанцы  процесс выведения гхол для
своего бессмертия? Она могла заметить  весьма  явные  намеки  в
действиях   Ваффа.   Ничего   определенного,   но   все  весьма
подозрительно.
   На  конференции  на  Доме  Соборов   Беллонда   неоднократно
возвращалась к этому подозрению, вдалбливая в них:
   --  Все  это...  Все  это, я вам говорю! Все в наших архивах
может быть мусором, годным лишь на корм слигам.
   Это   напоминание    заставило    передернуться    некоторых
расслабившихся было Преподобных Матерей вокруг стола.
   Слиги! Эти медленно ползающие гибриды гигантских слизняков и
свиней  могли  поставлять  мясо  для  самых изощренных трапез в
мироздании, но сами по себе эти  создания  воплощали  все,  что
было отталкивающим для Ордена в тлейлаксанцах. Слиги были одним
из  самых  ранних предметов торговли Бене Тлейлакса -- продукт,
выведенный в чанах и сформированный по той  главной  спиральной
модели,  по  которой  вся  жизнь  принимает свои формы. То, что
произведены  они  были  Тлейлаксом   еще   добавляло   ощущения
непотребства  от  этого  творения,  многочисленные рты которого
могли  непрестанно  перемалывать  почти  любой  мусор,   быстро
превращая  в  экскременты, не только воняющие свинарником, но и
склизкие.
   -- Самое чудесное мясо по эту сторону рая, --  процитировала
Беллонда.
   -- И происходит оно из непотребства, -- добавила Тараза.
   НЕПОТРЕБСТВО.
   Глядя  на  Ваффа, Тараза подумала об этом. Ради каких только
причин целый народ мог накинуть  на  себя  маску  непотребства?
Вспышка Ваффа как-то не очень вписывалась в этот образ.
   Вафф слегка кашлянул в ладонь. Он чувствовал, как швы трут в
тех  местах,  где  были  скрыты  два  его  мощных  дротикомета.
Меньшинство  среди  его  советников  настаивало:   "Как   и   с
Преподобными  Черницами,  победителем  в  этой  встрече  с Бене
Джессерит будет  тот,  кто  вернется  домой  с  наисекретнейшей
информацией. Смерть противника гарантирует успех".
   "Я   мог  бы  убить  ее,  но  что  потом?"  Еще  три  полных
Преподобных Матери ждут за люком.  Несомненно,  у  Таразы  есть
сигнал, который она должна подать в ту секунду, когда откроется
люк.   Без   этого  сигнала,  наверняка,  последуют  побоище  и
катастрофа. Он ни на секунду не верил, что  его  новые  Лицевые
Танцоры  смогут  одолеть  находящихся  там Преподобных Матерей.
Ведьмы будут начеку. Они распознают природу охранников Ваффа.
   --   Мы   присоединимся,   --   сказал   Вафф.    Признание,
подразумеваемое  в  этой  фразе,  ранило его, но он знал, что у
него нет выбора. Похвальба Таразы относительно их превосходства
казалась чрезмерной, именно из-за крайности ее заявления, но за
этим ощущалась правда. У него, однако,  не  было  иллюзий,  что
может  последовать,  если Преподобные Черницы узнают о том, что
на самом деле произошло с их посланницами. Мало ли с  чего  мог
исчезнуть  корабль,  тлейлаксанцев  тут  не  обвинишь.  Корабли
исчезают. Преднамеренное истребление  --  совсем  другое  дело.
Преподобные  Черницы наверняка постараются стереть с лица земли
такого недруга. Хотя бы как пример.  Тлейлаксанцы,  вернувшиеся
из  Рассеяния,  рассказывали  о них немало. Повидав Преподобных
Черниц, Вафф поверил теперь их словам.
   Тереза сказала:
   -- Второе, что интересует меня в нашей встрече  --  это  наш
гхола.
   Вафф скорчился в подвесном кресле.
   У  Таразы  вызывали гадливое чувство крохотные глазки Ваффа,
его круглое личико со  вздернутым  носиком  и  слишком  острыми
зубками.
   -- Вы убивали наших гхол, чтобы контролировать ход проектов,
в которых    вы    выступали    в   роли   только   поставщиков
одной-единственной детали, -- обвинила Тараза.
   Вафф еще раз подумал, не пора ли убить  ее.  Неужели  ничего
нельзя  спрятать  от  этих  проклятых ведьм? Вероятность, что у
Бене Джессерит есть осведомитель в самой  сердцевине  Тлейлакса
тоже нельзя исключать. Откуда бы еще им знать?
   -- Заверяю тебя, Верховная Преподобная Мать, что гхола... --
начал он.
   -- Ни в чем меня не заверяй! Мы во всем удостоверяемся сами,
-- печально глядя, Тараза медленно покачала головой.
   --   И,   по-вашему,  мы  не  ведаем,  что  вы  продали  нам
испорченную вещь.
   Вафф быстро проговорил:
   --  Он  отвечает  каждому  требованию,  включенному  в   наш
контракт!
   Опять Тараза покачала головой. Этот крохотный тлейлаксанский
Господин понятия не имел, сколько всего он ей сейчас выдал.
   --  Вы  заложили  свою  собственную  схему в его психику, --
сказала Тараза, -- предостерегаю тебя, что если изменение будет
мешать нашему проекту,  то  мы  повредим  вам  больше,  чем  вы
полагаете возможным.
   Вафф  поднес  руку  к  лицу, почувствовав, как на лбу у него
выступает пот. Проклятые ведьмы!  Но  она  не  знала  всего  --
тлейлаксанцы,  вернувшиеся из Рассеяния, и Преподобные Черницы,
которых  она  так  зло  обзывает,  снабдили  Тлейлакс   оружием
сексуального заряда, которым он не поделится, не важно, что ему
сейчас будут обещать!
   Тараза  безмолвно  обдумала  реакцию  Ваффа  и  решилась  на
дерзкую ложь:
   -- Когда мы захватили икшианский корабль, который вы  хотели
уничтожить,  то ваши Лицевые Танцоры, не слишком быстро умерли.
Мы узнали от них немало интересного.
   Вафф застыл на самой грани боевой позы.
   "В яблочко!", -- подумала Тараза. Дерзко солгав, она  узнала
потрясающую  истину,  и одно из самых невероятных предположений
ее Советницы уже можно было считать подтвержденным.  "Намерения
Тлейлакса   в   том,   чтобы   полностью  воспроизвести  мимику
прана-бинду", -- предположила Советница.
   -- Полностью?
   Все Сестры на собрании были  изумлены  этим  предположением,
ведь   оно   подразумевало  существование  техники  копирования
личности, заходящей намного глубже  техники  снятия  отпечатков
памяти, о которой им уже было известно.
   Советница,  Сестра  Гестерион из Архивов, была во всеоружии,
опираясь на тщательно подобранный ряд доказательств:
   "Мы уже знаем:  Икшианская  Проба  делается  механистически,
тлейлаксанцы   делают  это  нервами  и  плотью.  Следующий  шаг
очевиден".
   Видя реакцию Ваффа на ее  дерзкую  ложь,  Тараза  продолжила
тщательное наблюдение за ним -- сейчас он наиболее опасен.
   На  лице Ваффа проступило выражение ярости. То, что известно
ведьмам, слишком опасно! Он нисколько не сомневался в заявлении
Таразы. "Я должен убить ее, чем бы это ни  кончилось  для  меня
лично!   Мы   должны   убить  их  всех.  Богомерзость!  Вот  их
собственное слово и оно идеально их описывает".
   Тараза правильно истолковала выражение его лица. Она  быстро
проговорила:
   --  Вам  не  грозит от нас ничего дурного, если только вы не
станете вредить нашим планам. Ваша религия, ваш образ жизни  --
все это -- ваше собственное дело.
   Вафф  заколебался  --  не  столько из-за сказанного Таразой,
сколько из-за напоминания о ее  силах.  Что  им  еще  известно?
Однако  опять  вернуться к пресмыкательству, отвергнув подобный
союз с  Преподобными  Черницами!  Уступить  владычество,  столь
близкое  после  всех этих тысячелетий... Его наполнило глубокое
уныние. Меньшинство  среди  его  советников,  в  конце  концов,
оказывалось правым.
   "Не  может  быть  никаких  уз  между  нашими народами. Любое
согласие с силами повинды -- союз, основанный на зле".
   Тараза все еще ощущала  в  нем  потенциальную  готовность  к
применению силы. Не слишком ли она пережала? Она сидела в позе,
которая  в  мгновение  ока  могла  стать боевой. Непроизвольное
подергивание рук Ваффа ее насторожило.
   "Оружие в его рукавах!" Изобретательность  тлейлаксанцев  не
стоит недооценивать. Ее снуперы ничего не засекли.
   --  Мы знаем о том оружии, которое при тебе, -- сказала она.
Еще одна дерзкая ложь. -- Если ты сейчас допустишь  ошибку,  то
шлюхи тоже узнают, как вы пользуетесь подобным оружием.
   Вафф  три  раза  неглубоко вздохнул. Заговорил он уже строго
себя контролируя:
   -- Мы не станем вассалами Бене Джессерит!
   Тараза ответила ровным успокаивающим голосом:
   -- Я ни словом, ни жестом не предложила вам подобную роль.
   Она выжидала. Ни малейшего изменения в выражении лица Ваффа,
ни на йоту не дрогнул устремленный на  нее  пристальный  взгляд
его широко раскрытых глаз.
   --  Вы  угрожаете  нам,  --  пробормотал он. -- Вы требуете,
чтобы мы поделились всем, что мы...
   -- Поделились! -- хмыкнула она. --  Не  делишься,  если  нет
равенства отношений.
   -- А чем бы вы с нами поделились? -- осведомился он.
   Она заговорила тем укоризненным тоном, которым обратилась бы
к младенцу:
   --   Сер   Вафф,   сам  себя  спроси,  почему  ты,  один  из
олигархических правителей Тлейлакса, прибыл на эту встречу?
   Все также твердо контролируемым голосом, Вафф возразил:
   -- А почему ты, Верховная Мать Бене Джессерит, прибыла сюда?
   -- Усилить нас, -- мягко ответила она.
   -- Ты не сказала, чем ты с нами поделишься, -- обвинил он.
   -- Ты все еще надеешься оказаться в выигрышном положении.
   Тара за продолжала внимательно  за  ним  следить.  Ей  редко
доводилось ощущать столько подавленной ярости в одном человеке.
   -- Спроси меня в открытую, чего вы хотите, -- сказала она.
   -- И вы дадите нам от вашей великой щедрости!
   -- Я буду вести переговоры.
   --   Переговоры   ли   это,  когда  ты  приказываешь  мне...
ПРИКАЗЫВАЕШЬ МНЕ, чтобы...
   -- Ты  прибыл  сюда  с  твердой  решимостью  нарушить  любое
соглашение,  какое  бы  мы  заключили, -- сказала она. -- Вы ни
разу и не пытались  по-настоящему  договариваться!  Сидя  перед
кем-то, желающим заключить с вами сделку, вы способны лишь...
   --  Сделку?  --  Вафф  сразу  вспомнил,  как  при этом слове
разозлилась Преподобная Черница.
   -- Я сказала это, -- промолвила Тараза. -- Сделка.
   Что-то, похожее на улыбку, тронуло углы губ Ваффа.
   -- По-твоему, у меня  есть  полномочия  заключать  сделку  с
тобой?
   --  Поострожней,  Сер  Вафф, -- сказала она. -- Ты обладаешь
верховной властью и полномочиями. Все  это  основано  на  твоей
способности полностью уничтожить соперника. Я этим не угрожала,
но ты угрожал, -- она взглянула на его рукава.
   Вафф  вздохнул.  Ну и загвоздка. Она ведь Повинда! Как можно
вести переговоры с Повиндой?
   --  У  нас   есть   проблема,   которую   нельзя   разрешить
рациональными средствами, -- продолжила Тараза.
   Вафф  скрыл  свое  удивление.  Те  же  самые  слова, которые
употребила Преподобная Черница! Он внутренне съежился, думая  о
том,  что  это может означать. Не заключили ли Бене Джессерит и
Преподобные Черницы общий союз?  Резкость  Таразы  говорила  об
обратном, но когда можно было доверять этим ведьмам?
   И  опять Вафф подивился, осмелится ли он пожертвовать собой,
чтобы уничтожить эту ведьму? Чему это послужит?  Наверняка,  не
ей  единственной  среди  ведьм  известно  все. Ее смерть только
ускорит приближение катастрофы. Да, среди  ведьм  действительно
существовали   внутренние   разногласия   --  но  вдруг  и  эти
разногласия тоже просто ловушка?
   -- Ты просишь нас поделиться чем-нибудь, -- сказала  Тараза.
--  Что,  если  я предложу тебе некоторые из наших селекционных
родов?
   Не было  сомнения,  насколько  живой  интерес  пробудился  в
Ваффе.
   Он сказал:
   --  С  чего  бы нам обращаться к вам за подобным? У нас есть
наши чаны, и  мы  можем  добывать  генетические  образцы  почти
повсюду.
   -- Образцы чего? -- спросила она.
   Вафф   вздохнул.  Никак  нельзя  избежать  этой  проникающей
вкрадчивости Бене Джессерит. Это  --  как  пронзающий  меч.  Он
догадался,   что   его   поведение   было  для  нее  достаточно
разоблачительным, чтобы она не зря завела разговор на эту тему.
Ущерб уже нанесен. Она правильно вычислила (или  ее  шпионы  ей
доложили!),  что  дикие  садки человеческих генов содержат мало
интереса для тлейлаксанцев с их более изощренным знанием самого
сущностного языка жизни. Никогда не стоит недооценивать ни Бене
Джессерит, ни продукты  их  Программы  выведения.  Господь  Бог
знает, они ведь вывели Муад Диба и Пророка!
   -- Что еще вы потребуете в обмен на это? -- спросил он.
   --  Наконец-то  торг!  --  сказала  Тараза. -- Мы оба знаем,
конечно, что я предлагаю Выводящих Матерей атридесовской линии,
-- она подумала: "Пусть надеется на это! Внешность у них  будет
Атридесов, но они не будут Атридесами!"
   Вафф  почувствовал,  как у него участился пульс. Возможно ли
это? Имеет ли она хоть малейшее понятие, что тлейлаксанцы могут
выведать, получив такой материал для исследований?
   -- Мы хотели бы первую селекцию  их  потомства,  --  сказала
Тараза.
   -- Нет!
   -- А дубль первой селекции?
   -- Возможно.
   --   Что  ты  имеешь  в  виду,  говоря  "возможно"?  --  она
наклонилась вперед. Напряженность Ваффа подсказала ей, что  она
напала на горячий след.
   -- Что еще вы потребуете от нас?
   --  Наши  Выводящие Матери должны получить беспрепятственный
доступ к вашим генетическим лабораториям.
   -- Ты с ума сошла? -- Вафф в  раздражении  покачал  головой.
Неужели она думает, что тлейлаксанцы вот так, запросто, возьмут
и отдадут свое сильнейшее оружие?
   --  А  еще  мы получим акслольтный чан, полностью, в рабочем
состоянии.
   Вафф лишь безмолвно на нее поглядел.
   Тараза пожала плечами.
   -- Я должна была попробовать.
   -- Да, конечно, должна была.
   Тараза откинулась на своем сиденье и  мысленно  пересмотрела
открывшееся    ей.    Реакция    Ваффа   на   пробный   камешек
дзенсуннитского изречения была интересной.  "Проблема,  которую
нельзя разрешить рациональными средствами". Эти слова произвели
на  него  какой-то  странный  эффект.  Он  как  будто обратился
куда-то  внутрь  себя,  в  глазах  его  появилось   вопрошающее
выражение.  "Господи, сохрани всех нас! Не тайный ли дзенсуннит
Вафф?"
   Неважно, какими бы это ни угрожало опасностями,  это  стоило
расследовать.   Одраде   на  Ракисе  следует  вооружить  каждым
возможным преимуществом.
   -- Пожалуй, мы сделали все, что могли на данный  момент,  --
сказала  Тараза. -- Подошло время завершить нашу сделку. Единый
Господь  в  своей  бесконечной  милости  дал  нам   бесконечное
мироздание, где что угодно может произойти.
   Вафф хлопнул в ладоши, не успев даже подумать.
   --  Дар  удивления -- есть величайший дар из всех! -- сказал
он.
   "Не просто дзенсуннит, -- подумала Тараза. -- Еще  и  суфи!"
Она  начала  перестраивать свой взгляд на Тлейлакс. "Сколько же
времени эта вера по-настоящему владеет их сердцами?"
   -- Время не  считает  само  себя,  --  пустила  пробный  шар
Тараза. -- Надо только взглянуть на любую окружность.
   --  Солнца являются окружностями, -- ответил Вафф. -- Каждый
космос есть окружность, --  он  затаил  дыхание,  дожидаясь  ее
ответа.
   --  Окружности  замкнуты,  --  ответила  Тараза,  выхватывая
нужный ответ из своих Иных Памятей.  --  Все,  что  замкнуто  и
ограничено, должно выставлять себя перед бесконечным.
   Вафф  поднял  руки,  показывая  ладони, затем уронил руки на
подол своего облачения. В его плечах исчезла напряженность, они
обмякли.
   -- Почему ты не сказала всего  этого  с  самого  начала?  --
спросил он.
   "Я    должна    проявлять   величайшую   осторожность",   --
предостерегла  себя  Тараза.  За  словами  и  поведением  Ваффа
открывалось такое, что требовало тщательного рассмотрения.
   --  В  общении между нами не утаивалось бы меньше, говори мы
более  открыто,  --  сказала  она.   --   Ведь   даже,   будучи
откровенными, мы пользовались бы лишь словами.
   Вафф   изучал   ее   лицо,   стараясь   прочесть   за   этой
бенеджессеритской маской какое-нибудь подтверждение  истинности
слов  и  поведения.  Она  повинда,  напомнил  он  себе. Повинде
никогда  нельзя  доверять...  но  если  она  разделяет  Великую
Веру...
   --  Разве  Господь  не послал своего Пророка на Ракис, чтобы
там испытывать нас и учить нас? -- спросил он.
   Тараза глубоко погрузилась в свои Иные  Памяти.  "Пророк  на
Ракисе?  Муад  Диб?  Нет...  это  не  сходится с верованиями ни
суфиев, ни дзенсуннитов... Тиран!"
   Она плотно сжала губы суровой линией.
   -- То, что нельзя  контролировать,  ты  должен  принять,  --
сказала она.
   --   Поскольку,   наверняка,   это  есть  деяние  Божье,  --
откликнулся Вафф.
   Тараза достаточно видела  и  слышала.  Защитная  Миссионерия
снабдила  ее  знаниями  о  всех известных религиях. Иные Памяти
подкрепляли это знание. Она почувствовала великую необходимость
безопасно  выбраться  из  этого  помещения.  Надо  предостеречь
Одраде!
   -- Могу я сделать предложение? -- спросила Тараза.
   Вафф вежливо кивнул.
   --  Может  быть,  мы  заложили  здесь более крепкие узы, чем
воображали, -- сказала она. -- Я предлагаю тебе  гостеприимство
нашего Оплота на Ракисе и услуги нашей тамошней Настоятельницы.
   -- Она Атридес? -- спросил он.
   --  Нет,  -- солгала Тараза. -- Но я, конечно же, подготовлю
Выводящих Матерей для твоих нужд.
   -- А я соберу все, что вы требуете в уплату, --  сказал  он.
-- Почему сделка будет совершена на Ракисе?
   --  Разве  это  не подходящее место? -- спросила она. -- Что
может быть лживого в доме Пророка?
   Вафф откинулся в своем кресле, его руки расслабились у  него
на  коленях.  Тараза явно знает все надлежащие ответы. Это было
откровение, которого он никогда не ожидал.
   Тараза встала.
   -- Каждый из нас лично прислушивается  к  Богу,  --  сказала
она.
   "И  все  вместе в Кехле", -- подумал он. Он поглядел на нее,
напоминая себе, что она  повинда.  Никому  из  них  не  следует
доверять.  Осторожность.  Эта  женщина,  в конце концов, ведьма
Бене Джессерит. Известно, что они создают  религии  ради  своих
собственных целей. Повинда.
   Тараза  подошла  к  входному люку, открыла его и подала свой
сигнал безопасности. Она  опять  обернулась  к  Ваффу,  который
неподвижно  сидел в своем кресле. "Он не проник в наш подлинный
замысел, -- подумала она. -- Те, кого мы пошлем к нему,  должны
быть  отобраны  с  крайней  тщательностью. Он никогда не должен
заподозрить, что является частью нашей наживки".
   Вафф взглянул на нее. Его эльфическое личико было спокойно.
   "До чего же безмятежным он выглядит, -- подумала она. --  Но
и  его можно поймать в ловушку! Союз между Орденом и Тлейлаксом
сулит такие новые притягательные возможности".
   "Но на наших условиях!"
   -- До Ракиса, -- сказала она.

        x x x

   <i>Какие социальные наследия ушли  вовне  с  Рассеянием?  Мы
очень  хорошо  знаем  эти  времена.  Мы  знаем  и умственное, и
физическое состояние дел. Затерянные унесли с  собой  мышление,
замкнутое,  в основном, на людской, силе и подручной технике. У
них была отчаянная нужда в расширении пространства, порождаемая
мифом о Свободе. Большинство так и не  усвоило  более  глубокий
урок Тирана, что насилие налагает свои собственные ограничения.
Рассеяние    было    диким    и.    беспорядочным    движением,
истолковываемым как  разрастание  (экспансия).  Его  погоняющим
бичом был глубинный страх (часто бессознательный) перед застоем
и смертью.
   <b>Рассеяние: АНАЛИЗЫ БЕНЕ ДЖЕССЕРИТ (Архивы)</b></i>

   Одраде  лежала,  вытянувшись на боку во весь рост на выступе
эркерного окна, ее щека легко  касалась  теплого  плаза,  через
который  ей  была  видна  Великая  Площадь  Кина. Она опиралась
спиной на красную подушку, пахнувшую меланжем, точно также, как
пахли здесь, на  Ракисе,  многие  вещи.  Позади  нее  были  три
комнаты,  небольшие,  но  удобные  и  достаточно удаленные и от
Храма, и от Оплота Бене Джессерит. Их переезд в это здание  был
одним  из  условий,  на которых было заключено соглашение между
Орденом и жрецами.
   -- Шиэна должна  более  надежно  охраняться,  --  настаивала
Одраде.
   --  Она не останется на попечении т