адало от этого. Он не ездил верхом на Создателе. Вместе с другими он участвовал в учебных поездках и рейдах, но самостоятельного путешествия он не совершал ни разу, и пока он не сделает этого, мир его возможностей будет отличаться от возможностей остальных. Ни один истинный Свободный не мог смириться с таким положением дел. Он должен это сделать сам, он должен проехать на черве через великие южные земли -- территорию в двадцать тамперов, лежащую за эргом, -- не прибегая к помощи паланкина, которым пользовалась Преподобная мать, раненые и больные. Память вернула его к ночной борьбе со своим внутренним "Я". Он усмотрел в ней странную параллель: если он одержит верх над Создателем, власть его упрочится; если он одержит верх над внутренним зрением, упрочится мера власти в нем самом. Но и над тем, и над другим простиралось скрытое во мгле пространство. Великая Смута, в которой, казалось, заблудились все Вселенные. Разница в путях постигаемых им Вселенных смущала его: четкость мешалась с нечеткостью. И все же, рождаясь и становясь реальностью, видение получало собственную жизнь, оно росло и ширилось, варьируясь лишь незначительно. Ужасная цель оставалась. Расовое сознание оставалось. И над всем этим продолжала маячить тень джихада, кровавого и дикого. Чани подошла к нему, крепко обхватив себя руками и искоса поглядывая на него, как делала всегда, когда хотела изучить его настроение. -- Расскажи мне о воде твоего родного края, Узул, -- попросила она его, как когда-то давно. Он видел, что она пытается отвлечь, его, рассеять его напряженность перед смертельным испытанием. Уже рассвело, и он отметил, что некоторые из его федайкинов уже складывают тенты. -- Я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне о сьетче и о нашем сыне, -- сказал он. -- Наш Лето по-прежнему командует своей бабушкой? -- Он командует Алией. И очень быстро растет -- из него получится сильный воин. -- А как там, на юге? -- Когда помчишься на Создателе, увидишь все сам. -- Но я хотел бы увидеть это сначала твоими глазами. -- Там очень пустынно. Он дотронулся до ее лба -- в том месте, где его не закрывал капюшон. -- Почему ты не хочешь говорить о сьетче? -- Я уже сказала: сьетч кажется заброшенным местом, когда там нет мужчин. Это только место работы. Мы работаем на фабриках и в мастерских. Нужно готовить оружие, выращивать траву, чтобы управлять погодой, собирать спайс для взяток. Нужно обсаживать дюны, чтобы заставить их цвести и не дать им двигаться. Нужно ткать материю и ковры, запасаться топливом. Нужно учить детей, внушая им, что сила племени не может исчезнуть. -- Значит, в сьетче нет ничего радостного? -- Дети -- радость. Мы следим за соблюдением ритуалов. У нас достаточно еды. Иногда одна из нас может поехать на север, чтобы разделить ложе со своим мужчиной: жизнь должна продолжаться. -- А моя сестра Алия? Как ее воспринимают люди? Чани повернулась к нему во все усиливающемся свете дня. -- Мы поговорим об этом в другой раз, любимый. -- Лучше поговорим об этом сейчас. -- Тебе следует беречь силы для испытания. Он видел, что затронул нечто чувствительное, слышал сомнения в ее голосе. -- Неизвестность доставляет больше тревог, -- возразил он. Тогда она сказал: -- Бывают недоразумения из-за странности Алии. Женщины боятся, видя, что ребенок, еще младенец, говорит... о вещах, знать которые следует только взрослым. Они не понимают, что Алия претерпела изменения во чреве матери, которые сделали ее взрослой. -- Были какие-нибудь неприятности? -- спросил он и подумал: "В своих видениях я видел, что с Алией будут неприятности". Чани посмотрела вбок, на растущую полосу света над горизонтом. -- Некоторые из женщин потребовали от Преподобной матери, чтобы она изгнала демонов из своей дочери. Они все время повторяли цитату из Библии: "Да не позволь ведьме жить среди нас!" -- И что же моя мать? -- Она изложила священный закон и отослала женщин назад. Она сказала: "Если Алия возбуждает беспокойство, то это ошибка тех, кто наделен властью. Они должны предвидеть беспокойство и предупредить его". И она попыталась объяснить, как повлияли на Алию изменения во чреве. "С Алией может произойти несчастье", -- подумал Пол. Налетевший ветер бросил ему в лицо горсточку песка, пахнувшего спайсом. -- Эл Сайал, песчаный дождь, провозвестник утра, -- сказал Пол. Он посмотрел на серый пустынный ландшафт, ландшафт, достойный всяческой жалости, на пески, создававшие сами себя. Сухая полоса прочертила темный угол на юге -- знак того, что шторм создает там свой статический заряд. Прогремел долго не смолкающий раскат грома. -- Голос, устрашающий землю, -- прошептала Чани. Большая часть его людей уже сложила свои тенты. Все вокруг него шло согласно раз заведенному порядку, не требовавшему распоряжений. "Отдавай настолько меньше приказов, насколько это возможно", -- учил его когда-то отец... когда-то, давным-давно. -- "И если уж ты отдал какой-то приказ, ты не должен отступать от него". Свободные инстинктивно придерживались этого правила. Хозяин Воды завел утреннюю песню, и голос его был отчетливо слышен в тиши. -- Кто может отвести руку ангела смерти? Как решит Шаи-Хулуд, так тому и быть. Пол слушал, узнавая слова, потому что этими же словами начиналась песня смерти, эти слова повторяли его федайкины из отряда смерти перед тем, как броситься в бои. "Появится ли сегодня в скале новая гробница, отмечающая уход еще л одной души? -- спросил себя Пол. -- Будут ли останавливаться здесь люди, добавляя еще по камню, вспоминая умершего Муаддиба?" Он знал, что подобная возможность существует в числе других на линиях будущего, отходящего от его положения во временном пространстве. Несовершенство видения мешало ему. Чем больше сопротивлялся он своей ужасной цели, чем яростнее боролся против джихада, тем беспорядочнее становились его предвидения. Все его будущее становилось подобно реке, несущейся к бездне. То было хаотичное "переплетение связей, а за ним -- туман и облака. -- Стилгар уже близко, -- сказала Чани. -- Теперь я должна покинуть тебя, любимый: теперь я -- сайадина и обязана следить за ритуалом, чтобы о нем можно было дать правдивое сообщение в хронике. -- Она посмотрела на него, и на какое-то мгновение самообладание изменило ей. Однако она тут же взяла себя в руки. -- Когда все кончится, я приготовлю тебе завтрак своими руками, -- сказала она и ушла. Стилгар шел к ним по песку, и легкое облако пыли вилось вокруг него. Взгляд кажущихся двумя черными провалами глаз был устремлен на Пола. Казалось, что и его черная борода, мелькавшая под маской стилсьюта, и морщины впалых щек были высечены ветром, как борозды на камнях. Другой человек нее на древке знамя Пола -- зеленое с черным знамя с водой племени в древке, -- ставшее уже легендой края. С некоторым оттенком гордости Пол подумал: "Я не могу сделать даже самой простой вещи без того, чтобы она не вошла в легенду. Они запомнят все: и как я приветствовал Стилгара, и все другие мои движения. Жизнь ли, смерть ли -- все станет легендой. Я не имею права умирать. Если я умру, от -- меня останется только легенда, и тогда ничто уже не сможет остановить джихад". Стилгар воткнул древко в песок возле Пола и опустил руки. Синие-всинем глаза хранили все то же непроницаемое выражение. И Пол подумал о том, что его собственные глаза уже начали вбирать в себя этот цвет. -- Они отрицают наше право на хайру! -- сурово произнес Стилгар, как того требовал ритуал. Пол ответил ему так, как учила его Чани: -- Кто может отрицать право Свободного ходить или ездить там, где он захочет? -- Я -- наиб, -- сказал Стилгар, -- и никогда не сдаюсь врагу живым. Я -- нога треножника смерти, который уничтожает наших врагов. Воцарилось молчание. Пол посмотрел на других Свободных, которые сгрудились на песке за спиной Стилгара. Они стояли неподвижно -- молчаливый символ того, что Свободные -- это люди, чья жизнь состоит из смерти; это народ, все дни которого наполнены только скорбью и гневом, если не считать той мечты, которой заразил их перед смертью Льет-Кайнз. -- Где Бог, который поведет нас через просторы пустыни? -- вопрошал Стилгар. -- Он всегда с нами, -- нараспев отвечали Свободные. Стилгар расправил плечи, подошел к Полу и тихо проговорил: -- А теперь запомни то, что я тебе скажу. Делай это просто и прямо, никаких фантазий. Наши сыновья проделывают это в двенадцать лет, а тебе на шесть лет больше. Но ты не рожден для этой жизни и поэтому будь осторожен. Не нужно показывать никому свою храбрость: мы и так знаем, что ты храбр. Все, что ты должен сделать, это вызвать Создателя и оседлать его. -- Я запомню. -- Постарайся. Я не хочу, чтобы мои уроки пропали даром. Из-под своего плаща Стилгар достал пластиковую палку примерно в метр длиной. Один конец ее был заострен, на другом имелась трещотка. -- Я сам сделал этот тампер. Возьми его, он хорош. Принимая тампер. Пол ощутил теплую и гладкую поверхность пластика. -- Твои крючья у Шишакли, -- сказал Стилгар. -- Он передаст их тебе вон у той дюны. -- Он указал направо. -- Вызови большого Создателя, Узул, покажи нам пример. Пол отметил необычное выражение голоса Стилгара. Оно было двойственным, как будто с ним говорил и человек, соблюдающий ритуал, и друг, беспокоящийся о нем. В это мгновение солнце показалось из-за горизонта, внезапно брызнув лучами. Небо осветилось серебристо-голубым светом, который предупреждал, что день будет даже для Арраки исключительно сухим и знойным. -- Наступило время палящего зноя, -- сказал Стилгар. Теперь это был только человек, исполняющий ритуал. -- Иди, Узул, оседлай Создателя и путешествуй по песку, как подобает вождю людей. Пол отсалютовал своему знамени, отметив, что теперь, когда исчез предрассветный ветер, зеленый с черным флаг повис безжизненными складками. Он повернулся к дюне, на которую указывал Стилгар, -- грязно-коричневому склону с С-образной вершиной. Большая часть людей отряда уже двигалась в противоположном направлении, взбираясь на другие дюны, окружающие лагерь. На пути Пола осталась лишь одна завернутая в плащ фигура: Шишакли, капитан команды федайкинов; из под его маски и стилсьюта виднелись одни глаза. Как только Пол приблизился к нему, Шишакли протянул ему две тонкие стрелы, в полтора метра длиной, с острыми блестящими крючьями на одном конце и зажимами на другом. Пол, согласно ритуалу, принял их в левую руку. -- Это мои собственные крючья, -- голос Шишакли прозвучал хрипло, -- они никогда еще меня не подводили. Пол кивнул, храня, как требовалось, молчание, и пошел мимо капитана вверх по склону дюны. Оказавшись на вершине, он оглянулся и увидел, что люди, сгрудившиеся на соседних вершинах, похожи в своих развевающихся плащах на рой крылатых насекомых. Теперь он стоял на песчаном гребне один, и лишь линия горизонта, плоская и неподвижная, простиралась перед ним. Стилгар выбрал для него хорошую дюну: более высокая, чем те, что ее окружали, она была хорошим местом для наблюдения. Наклонившись, Пол погрузил тампер глубоко в песок, с подветренной стороны дюны, чтобы максимально увеличить расстояние передачи звука. Потом он помедлил, вспоминая насущные уроки и вопросы жизни и смерти, которые встали перед ним вплотную. Когда он нажал на задвижку, тампер, будто очнувшись, начал свое "ламп! ламп! ламп!". Гигантский червь -- Создатель -- должен услышать эти звуки и начать свое движение к их источнику. Пол знал, что, обладая крючьями, он может взобраться на самый верхний изгиб на спине Создателя: и пока передний край кольца-сегмента держится открытым с помощью крюка, червь не станет стремиться закопаться в песок. Напротив, он постарается держать свое гигантское тело как можно дальше от поверхности песка, чтобы защитить открытый сегмент от попадания песка, раздражающего самую чувствительную часть туловища. "Я -- песчаный наездник", -- сказал себе Пол. Он посмотрел на крючья, зажатые в его левой руке, и подумал о том, что стоит ему зацепиться ими за выступ огромного бока чудовища, как оно развернется и направится туда, куда нужно ему. Полу. Он видел, как это делается, -- ему помогали взбираться на червя для короткой тренировочной поездки. На пойманном черве можно было мчаться до тех пор, пока он не ляжет, выдохнувшийся и неподвижный, на песок, и тогда нужно будет вызывать нового Создателя. Когда он выдержит это испытание, думал Пол, он сможет совершить двадцатитамперную поездку в южную часть планеты, где живут спрятанные от погромов женщины и дети Свободных и где он сможет отдохнуть и восстановить силы. Он поднял голову и посмотрел в сторону юга, напомнив себе о том, что вызов Создателя из территории, находящейся в непосредственной близости к эргу, чреват неожиданностями: еще неизвестно, как поведет себя в этих условиях Создатель. "Ты должен точно рассчитать размеры Создателя, -- объяснил ему Стилгар. -- Ты должен стоять достаточно близко к нему -- чтобы суметь взобраться на него на ходу, но и не так близко, чтобы он мог тебя проглотить. Внезапно решившись. Пол освободил запор тампера. Клапан задвигался, и звук, похожий на барабанный бой, разнесся по пескам: "Ламп... ламп... ламп..." Он выпрямился и, глядя на горизонт, вспомнил слова Стилгара: "Внимательно следи за знаками приближения червя. Помни, что приближение его к там перу редко бывает незаметным. В то же время держи ухо востро: его обычно раньше слышишь, чем видишь". И предостерегающие слова Чан и, которые она шептала ночью, когда ее переполнял страх за него, тоже всплыли в его памяти: "Когда встанешь на пути Создателя, схоронись под своим плащом и весь, до последней своей жилки, уподобься песку, неподвижной застывшей дюне". Пристально вглядываясь в горизонт, он слушал и наблюдал, как его учили Свободные. Оно пришло с юго-востока -- отдаленное шипение, шелест песка. Потом он увидел далекий след приближающегося чудовища и понял, что никогда не видел Создателя столь огромного, никогда даже не слышал о том, что бывают такие черви. Полу показалось, что его длина достигает полмили, а в том месте, где была его голова, песок вздымался, подобно высокой горе. "Ничего подобного я не видел ни в сновидениях, ни в жизни", -- сказал себе Пол. Он поспешил занять место на пути червя, думая теперь лишь о том, чего требовала от него эта минута. x x x "Держи под контролем финансы и суд. Остальное можешь отдать толпе" -- таков был совет падишахаимператора. А еще он говорил: "Если хочешь получить прибыль, нужно править толпой". В этих словах содержится истина, но я спрашиваю себя: "Что есть толпа? И что есть правитель?" Принцесса Ирулэн. Пробуждение Арраки. Секретное послание Муаддиба ландсраату. В сознании Джессики таилась непрошеная мысль: "Пол может в любую минуту начать испытание наездника песка. От меня захотят скрыть этот факт, но он очевиден. Вот и Чани уехала по какому-то таинственному поручению". Джессика сидела в своей комнате, пользуясь минутами отдыха между часами ночных бдений. Комната была уютная, хотя и поменьше той, которая у нее была в сьетче Табр до их побега от погрома. Но и здесь были толстые ковры на полу, мягкие подушки, низкий столик под рукой, разноцветные драпировки на стенах и глоуглобы над головой, дававшие мягкий золотистый свет. В комнате стоял тот тяжелый кислый запах сьетча Свободных, который теперь ассоциировался в ее представлении с безопасностью. И все же, она это знала, ей никогда не удастся преодолеть такое ощущение, что она находится в чужом доме. Ей все время казалось, что ковры и занавеси что-то таят от нес. В комнату проник слабый отголосок ритмичных звуков. Джессика догадалась, что это празднуются роды. Возможно, Сабийи -- ее время было близко. И еще знала Джессика, что скоро она увидит и самого ребенка -- синеглазого младенца принесут к Преподобной матери для благословения. Она знала также, что ее дочь Алия будет присутствовать на празднестве и даст матери о нем отчет. Время ночной Молитвы о расставании еще не подошло, а начинать празднование рождения до того, как будет проведена церемония скорби по рабам Поритрина, Бела Тегузы, Россана и Хармонтепа, было нельзя. Джессика вздохнула. Она поняла, что пытается уйти от мыслей о своем сыне и тех опасностях, в лицо которым он смотрит, -- о замаскированных ловушках, полных отравленных колючек. О набегах Харконненов (хотя они и сделались более редкими после того, как Свободные преподнесли им славный урок с помощью нового оружия, что дал им Пол); о естественных опасностях пустыни в лице Создателей, безводья и песчаных штормов. Она подумала, не велеть ли принести кофе, и вместе с этой мыслью пришла другая, часто возникавшая у нее: о парадоксе образа жизни Свободных. Как славно им живется в их пещерах по сравнению с тем, как живут синки и пеоны, и в то же время насколько больше трудностей им приходится переносить во время хайров в открытой пустыне в сравнении с крепостными Харконненов. Темная рука высунулась из-за занавеса, поставила на столик чашку кофе и исчезла. От чашки исходил густой аромат спайсового кофе. "Дар от празднующих родины", -- подумала Джессика. Она взяла кофе и, улыбнувшись про себя, сделала глоток. В каком еще другом обществе в нашей Вселенной женщина моего положения согласилась бы принять неведомый напиток и могла бы без опаски его попробовать? Теперь я могла бы, конечно, изменить яд, прежде чем он причинил бы мне вред, но ведь дающий не знает этого. Она выпила кофе, чувствуя, как горячий и восхитительный на вкус напиток возвращает ей энергию и силу. Какое другое общество могло бы с такой естественностью заботиться о ее уединении и комфорте: ее не хотели побеспокоить даже на минуту. Уважение и любовь -- со слабым оттенком страха -- стояли за этим даром, думала Джессика. И еще одна деталь привлекла ее внимание: только она успела подумать о кофе, как тот немедленно появился. Никакой телепатии за этим не было, она знала, что это было тау, единство сьетча, понимание, вызванное той порцией спайса, которую получали все его члены. Подавляющее большинство людей не могло и надеяться на возникновение в себе той ясности, которую вызывал спайс в ней: их не учили, не готовили к этому. То, чего они не понимали или не хотели знать, их сознание просто отказывалось принимать. И все же они чувствовали и действовали как единый организм, хотя мысль о таком единстве никогда не приходила им в голову. "Закончил ли Пол испытание на песке? -- спросила себя Джессика. -- Он очень способный, но неудача может постигнуть и более способного". Ожидание... "Какая тоска! -- подумала она. -- Можно прождать очень долго, пока тоска не овладеет всем твоим существом". В их жизни были все виды ожидания. "Мы пробыли здесь более двух лет, -- подумала она. -- И пройдет по крайней мере в два раза больше времени, прежде чем мы сможем хотя бы надеяться на избавление Арраки от правителя Харконненов, скотины Раббана". -- Преподобная мать? Голос, доносившийся из-за занавесей, принадлежал Харе, другой женщине Пола. -- Да, Хара? Занавеси раздвинулись, и вошла Хара. На ней были обычные в сьетче сандалии и красно-желтое одеяние, оставляющее открытыми руки почти до плеч. Смазанные маслом черные волосы, плотно прилегающие к голове, были разделены пробором посередине и свисали ей на грудь подобно двум крылам. Лицо с крупными хищными чертами было нахмурено. За Харой стояла Алия, двухлетняя дочь Джессики. Джессика всегда поражалась ее сходству с Полом, когда он был в том же возрасте: те же широко раскрытые вопрошающие глаза, темные волосы, твердая линия рта. Но была и некоторая разница, и касалась она того, что так смущало в ней взрослых. Ребенок, совсем еще младенец, держался с удивительным для ее возраста спокойствием и уверенностью. Взрослые удивлялись и поражались, когда она смеялась, услышав двусмысленные, одним лишь им понятные выражения. Или же они ловили себя на том, что, слушая ее по-детски шепелявый, неопределившийся голосок, обнаруживают в ее словах тонкий намек, никак не соответствующий тому опыту, располагать которым может ребенок ее возраста. -- Алия, -- позвала ее Джессика. Девочка подбежала к лежавшей возле матери подушке, опустилась на нее и схватила руку матери. Физический контакт сразу же восстановил ту духовную близость, которая установилась у них еще до рождения Алии. Дело было не в общих мыслях, хотя они и возникали, если контакт происходил в те минуты, когда Джессика изменяла для церемонии спайсовый яд. Это было мгновенное познание другой живой особи, нечто более глубокое и острое, чем просто телепатия. Это было эмоциональное единение, связанное с симпатической нервной системой. Памятуя о том, что Хара -- другая женщина Пола, хранительница его домашнего очага, Джессика приветствовала ее в подобающей случаю, хотя и сдержанной манере: -- Субакх ул кухар, Хара? Хорошо ли ты провела ночь? В той же традиционной манере Хара ответила: -- Субакх ун нар. У меня все хорошо. Голос Хары, лишенный всякого выражения, звучал ровно и безучастно. Джессика ощутила исходящее от Алии удивление. -- Ганима моего брата недовольна мной, -- чуть шепеляво произнесла девочка. Джессика отметила слово, которым Алия назвала Хару -- "ганима", означавшее: "нечто, приобретенное в битве", а произнесенное с особым выражением -- "нечто такое, что не использовалось больше по своему прямому назначению". Что-то вроде копья, используемого для крепления занавесок. Хара хмуро посмотрела на ребенка: -- Не надо меня оскорблять, дитя: я знаю свое место. -- Что ты сегодня делала, Алия? -- спросила Джессика. Хара ответила: -- Сегодня она не только отказалась играть с другими детьми, но и без разрешения вторглась туда, где... -- Я спряталась за занавесями и смотрела, как рождается ребенок Сабийи, -- перебила Алия. -- Это -- мальчик. Он все кричал и кричал. Ну и легкие! Когда он накричался так, что... -- Она подошла и дотронулась до него, -- докончила за нее Хара. -- И он перестал кричать. Каждый знает, что дитя Свободного, если он родится в сьетче, должен накричаться при рождении, потому что он больше никогда кричать не сможет, иначе он выдаст нас во время хайры. -- Он уже накричался, -- объяснила Алия. -- Я просто хотела послушать его искру, его жизнь, вот и все. А когда она ощутила меня, он больше не захотел кричать. -- Это вызвало среди людей много толков, -- сказала Хара. -- Мальчик Сабийи здоров? -- спросила Джессика. Они видела: что-то взволновало Хару, и хотела знать, что это такое. -- Здоров так, как этого может желать мать, -- ответила Хара. -- Они знают, что Алия не причинила ему вреда. Они не обратили особого внимания на то, что она его трогала. Он сразу успокоился, и вид у него был довольный. Дело в том... -- Хара запнулась. -- Дело в странностях моей дочери, не так ли? -- спросила Джессика. -- Дело в том, что она знает много такого, чего не положено знать в ее возрасте. Она знает даже о прошлой жизни. -- Как она может знать о том, что ребенок похож на Митху с Бела Тегузы? -- с горячностью в голосе спросила Хара. -- Но он действительно похож! -- стояла на своем Алия. -- Мальчик Сабийи выглядит точно так же, как выглядел сын Митхи. -- Алия! -- прикрикнула на нее Джессика. -- Я тебя предупреждала... -- Но, мама, я это видела, и это правда, и... Джессика покачала головой, видя на лице Хары выражение беспокойства. "Кого я родила? -- спросила она себя. -- Дочь, которая с рождения знает все, что знаю я сама и даже больше, все, что влилось в нее из проходов, открытых мне Преподобной матерью на церемонии Семени". -- Дело не только в том, что она говорит, -- продолжала Хара, -- но и в том, как она сидит, как она смотрит на скалы, не двигая ни одним мускулом на лице, или на пальце, или... -- Всему этому учат в школе Бене Гессерит, -- сказала Джессика. -- Тебе об этом известно, Хара. Неужели ты хочешь отказать дочери в праве на наследственность? -- Преподобная мать! Ты знаешь, что сама я не придаю этому никакого значения, -- сказала Хара. -- Но люди в сьетче шушукаются, и я вижу в этом опасность. Они говорят, что твоя дочь -- ведьма, что другие дети не хотят с ней играть, что... -- Разве у нее так мало общего с другими детьми? -- удивилась Джессика. -- Она не ведьма, просто она... -- Я знаю это! Джессику поразила страстность, прозвучавшая в голосе Хары. Она посмотрела на Алию. Ребенок казался погруженным в свои мысли, всем своим видом выражая... ожидание. Джессика снова перевела взгляд на Хару. -- Я чту тебя как члена семьи моего сына, -- сказала Джессика. Алия потерлась о ее руку. -- Ты можешь открыто говорить обо всем, что тебя беспокоит. -- Скоро я перестану быть членом семьи твоего сына, -- сказала Хара. -- Я долго ждала этого дня -- ради моих сыновей, ради специального обучения, которое они получали как сыновья Узула. Я мало что могу им дать: всем известно, что я не делю ложе с твоим сыном. Алия снова шевельнулась возле матери, полусонная, теплая. -- И все же ты была доброй спутницей для моего сына, -- сказала Джессика. И поскольку эта мысль была в ней всегда, она повторила про себя сказанные вслух слова: "Спутницей, не женой..." Потом Джессика обратилась мыслями к главному, к тому, о чем говорили сейчас в сьетче: связь ее сына и Чани превратилась в нечто постоянное, в брак. "Я люблю Чани", -- подумала Джессика и тут же напомнила себе о том, что нужды знатных домов могут расходиться с любовью. Браки у них преследуют другие цели, нежели удовлетворение чувств. -- Думаешь, я не знаю, какие планы ты строишь для своего сына? -- спросила вдруг Хара. -- Что ты имеешь в виду? -- голос Джессики прозвучал непривычно резко. -- Ты хочешь объединить под ним все племена, -- сказала Хара. -- Разве это плохо? -- Я вижу в этом опасность для Пола... и Алия -- часть этой опасности. Алия еще ближе придвинулась к матери. Теперь глаза ее были широко раскрыты: она внимательно изучала Хару. -- Я наблюдала за вами обеими, когда вы вместе, -- сказала Хара, -- я видела, как вы касаетесь друг друга. Алия подобна моей собственной плоти, потому что она сестра того, кто для меня все равно что брат. Я наблюдала за ней и охраняла ее со времени раззии, когда мы перебрались сюда, с того времени, когда она была совсем младенцем. И я многое за ней замечала. Джессика почувствовала, как в сидящей рядом Алии начинает расти беспокойство. -- Ты знаешь, о чем я говорю, -- сказала Хара. -- О том, что ей известно все наперед, о чем мы собираемся с ней говорить. Когда здесь был младенец, в таком возрасте понимающий водную дисциплину? И у какого ребенка первыми словами, обращенными к няне, были: "Я люблю тебя, Хара"? Алия подняла голову и посмотрела на мать. -- Я обладаю силой разума. Преподобная мать, -- проговорила Хара. -- Я могла бы быть сайадиной. Я видела то, что видела. -- Хара... -- Джессика пожала плечами. -- Я не знаю, что тебе сказать. -- И она поняла, что эти, такие затертые, слова точно передают ее чувства. Алия выпрямилась и расправила плечи. Джессика почувствовала, что время ожидания истекло, пришло время для решения и печали. -- Мы совершили ошибку, -- заявила Алия. -- Теперь нам нужна Хара. -- Это случилось на обряде Семени, когда ты изменяла Воду Жизни, а Алия была внутри тебя, в твоем чреве, -- напомнила Хара. "Нужна Хара?" -- спросила себя Джессика. -- Кто, кроме тебя, может говорить с людьми и заставить их понимать меня? -- настаивала Алия. -- Чего же ты от нее хочешь? -- спросила Джессика, -- Она сама знает, что делать, -- возразила Алия. -- Я расскажу им правду, -- подхватила Хара. Ее лицо внезапно стало старым и печальным, на оливковой коже резче обозначились морщины. -- Я расскажу им, что Алия только кажется маленькой девочкой, на самом же деле она никогда не была ребенком. Алия покачала головой. Слезы бежали по ее щекам, а Джессика чувствовала такую печаль, как будто скорбь дочери заставила забыть обо всем на свете. -- Я знаю, что я урод, -- прошептала Алия. Слышать подобные слова из уст ребенка было нестерпимо. -- Ты не урод! -- воскликнула Хара. -- Кто осмелился назвать тебя уродом? И снова Джессика поразилась страстности голоса Хары. Вдруг она поняла, что суждение Алии верно -- Хара действительно им нужна. Племя поймет Хару, и слова ее, и чувства, ибо было очевидно, что она любит Алию так, как будто та была ее собственной дочерью. -- Кто сказал тебе это? -- повторила этот вопрос Хара. -- Никто. Краем материнской абы Алия вытерла слезы и разгладила платье в том месте, где смяла его. -- Тогда не смей так говорить! -- воскликнула Хара. -- Я не буду. -- А теперь, -- сказала Хара, -- расскажи мне, что с тобой произошло, чтобы я могла рассказать об этом всем остальным. Алия посмотрела на мать. Джессика кивнула. -- Однажды я проснулась, -- начала Алия. -- Это было похоже на пробуждение ото сна, если не считать того, что я не помнила, когда заснула. Это было в теплом и темном месте. И я испугалась. Слушая картавый голос дочери, Джессика вспомнила тот день в пещере. -- Я попыталась бежать, но бежать было некуда. Потом я увидела искру -- не то чтобы настоящую... Просто искра была там, со мной, и я чувствовала то, что она хотела мне передать... успокаивала меня, сообщала мне, что все будет хорошо... Это была моя мать. Хара вытерла глаза и ободряюще кивнула Алии. И все же -- как отметила Джессика -- в ее глазах была дикость Свободной женщины и настороженность, как будто глаза тоже пытались услышать рассказ Алии. И Джессика подумала: "А что мы, собственно, знаем о том, как на самом деле происходит мыслительный процесс подобного существа... с учетом его собственного опыта, воспитания и наследственности?" -- Как раз тогда, когда я почувствовала себя уверенно и в безопасности, -- сказала Алия, -- появилась еще одна искра... Тут-то все и случилось. Другой искрой была старая Преподобная мать. Они с моей мамой... обменивались жизнями, и я была там, с ними, и видела это. Потом все кончилось, и я стала ими, потом еще другими -- оставаясь собой... Только мне понадобилось много времени, чтобы снова себя найти: других было так много... -- Это было очень жестоко, -- сказала Джессика. -- Ни одно существо не должно пробуждаться к жизни подобным образом. Самое удивительное то, что ты смогла принять это. -- А что мне оставалось делать! -- возразила Алия. -- Я не знала, как это отбросить, как спрятать мое сознание или защитить его. Все случилось так... -- Мы не знали... -- пробормотала Хара. -- Когда мы давали твоей матери Воду, чтобы она ее изменила, мы не знали, что ты существуешь у нее внутри. -- Не печалься об этом, Хара, -- сказала девочка. -- И самой мне не стоит себя жалеть. В конце концов есть повод и для радости: я -- Преподобная мать. У племени две Пре... Она оборвала себя и подняла голову, прислушиваясь. Хара резко повернулась и посмотрела на Джессику. -- Разве ты об этом не подозревала? -- спросила Джессика. -- Тс-с!.. -- шикнула на нее Алия. Сквозь занавеси, отделяющие их от коридора, донеслись звуки ритмичного пения. Оно делалось все громче, и вот уже можно было различить слова: "Иа! Иа! Иаум! Иа! Иа! Иаум! Му зейн, валлах! Иа! Иа! Иаум! Му зейн, валлах!" Поющие прошли мимо входа, и их голоса начали стихать, а потом и совсем исчезли. Когда слов пения было уже не разобрать, Джессика проговорила с печалью в голосе: -- И был Рамадан на Бела Тегузе... -- Моя семья сидела у фонтана, у себя во дворе, -- подхватила Хара, -- и воздух был напоен влагой. Там было дерево, покрытое плодами партигулов, круглых и ярких, величиной почти с голову. Там была корзина с миш-мишем и баклавой, и кружки с либаном. В наших садах и в домах был мир, мир был на всей земле. -- Жизнь была полной счастья, пока не пришли захватчики, -- вставила Алия. -- Кровь стыла от криков людей, -- Джессика ощутила, как в ней закружились воспоминания полученного в дар прошлого. -- Женщины кричали: "Ла! Ла! Ла!" -- вторила ей Хара. -- Нападавшие прошли через муштамал и бросились на нас с ножами, лезвия которых сделались красными от крови наших мужчин, -- вторила ей Джессика. И они втроем погрузились в тишину, подобно всем другим жителям в сьетче, и эта тишина дала им воспоминания, которые сделали свежей их скорбь. -- Не забудем и не простим, -- строго сказала Хара. В полной значения тишине, установившейся вслед за этими словами, они слышали голоса многих людей, шелест многих плащей... -- Преподобная мать? -- раздался голос у входа. Джессика узнала Сарсар, одну из жен Стилгара. -- В чем дело, Сарсар? -- спросила Джессика. -- Беда. Преподобная мать... У Джессики сжалось сердце от смертельного страха за Пола. Сарсар раздвинула занавеси и вошла в комнату. Джессика успела заметить, что снаружи стоит группа людей. Она посмотрела на вошедшую -- маленькую черноволосую женщину в красном одеянии. Взгляд ее темных глаз был устремлен на Джессику, ноздри крошечного носа раздувались, скрывая рубцы от зажимов. -- В чем дело? -- спросила Джессика. -- Получено известие из песков, -- сказал Сарсар. -- Сегодня Узул проходит испытание. Молодые мужчины говорят, что он не может не справиться, что до наступления ночи он будет назван наездником песков. Молодые люди объединяются для раззии. Они отправятся на север и там встретятся с Узулом. Они говорят, что заставят его вызвать Стилгара и встать во главе племен. "Сбор воды, засаживание дюн, медленное, но вербное изменение своего мира -- всего этого им уже недостаточно, -- подумала Джессика. -- Небольшие, неизменно заканчивающиеся удачей набеги не удовлетворяют их больше после того, чему они научились у Пола и у меня. Они почувствовали свою силу, они хотят сражаться". Сарсар переминалась с ноги на ногу, не решаясь говорить дальше. "Нам понятна необходимость осторожного выживания, -- думала Джессика, -- но в нем есть и уязвимость. Нам известно также, какой стыд может заключаться в слишком долгом ожидании. Если оно будет длиться бесконечно, мы можем потерять ощущение цели". -- Молодые мужчины говорят, что если Узул не вызовет Стилгара, то это будет означать, что он боится, -- проговорила Сарсар и опустила глаза. -- Вот оно что! -- пробормотала Джессика. И она подумала: "Что ж, я знала, что этот день придет. И Стилгар знал тоже". Сарсар прочистила горло. -- Даже мой брат, Шоаб, так говорит, -- сказала она. -- Они не оставят Узулу выбора. "Значит, время пришло, -- подумала Джессика. -- И Полу придется взять все на себя. Преподобная мать не осмелится вмешаться в вопросы преемственности". Ллия высвободила свою руку из руки матери и сказала: -- Я пойду с Сарсар и послушаю, что говорят молодые мужчины. Может быть, есть выход. Джессика встретилась взглядом с Сарсар, но обратилась к Алии: -- Иди. И сообщи мне обо всем, как только сможешь. -- Мы не хотим, чтобы это случилось. Преподобная мать, -- сказала Сарсар. -- Не хотим, -- согласилась Джессика. -- Племени нужна вся его сила. -- Она посмотрела на Хару. -- Ты пойдешь с ними? Хара поняла ее невысказанный вопрос: -- Сарсар не допустит, чтобы Алии был причинен вред. Она знает, что скоро мы обе -- она и я -- будем делить ложе с одним и тем же мужчиной. Мы говорили об этом с Сарсар. -- Хара посмотрела на Сарсар, потом опять на Джессику. -- Мы понимаем друг друга. Сарсар взяла Алию за руку: -- Мы должны спешить: молодые мужчины уходят. Они торопливо прошли через занавешенный выход. Рука ребенка покоилась в маленькой женской руке, но со стороны казалось, что ребенок ведет взрослую. -- Если Пол Муаддиб убьет Стилгара, это не пойдет на пользу племени, -- сказала Хара. -- Раньше это могло служить успеху, но времена меняются. -- Времена меняются и для нас, -- заметила Джессика. -- Не думай, что я сомневаюсь в исходе такой битвы, -- сказала Хара. -- Узул не может не победить. -- Именно это я и имела в виду. -- Ты думаешь, что мое суждение пристрастно? -- Хара покачала головой, и водные кольца звякнули у нее на шее. -- Ты ошибаешься! Возможно, ты думаешь также, что я жалею о том, что не на меня пал выбор Узула и что я ревную его к Чани? -- Ты сделала свой собственный выбор, как только смогла, -- возразила ей Джессика. -- Я жалею Чани, -- сказала Хара. Джессика на секунду потеряла дар речи. -- Что ты имеешь в виду? -- Я знаю, что ты думаешь о Чани. Ты думаешь, что она не годится в жены твоему сыну. Джессика откинулась на подушки, борясь с собой. -- Возможно... -- Может быть, ты и права, -- сказала Хара. -- Если это так, то ты можешь взять в союзницы саму Чани: она хочет только того, что лучше для него самого. Джессика проглотила ком, вставший у нее в горле. -- Чани очень дорога мне, -- призналась она. -- Она не могла бы... -- У тебя здесь очень грязные ковры, -- прервала ее Хара. Она обвела взглядом полы, избегая смотреть Джессике в глаза. -- Здесь все время топчется так много народа! Давно пора их почистить... x x x Внутри ортодоксальной религии невозможно избежать взаимодействия политических убеждений. Эта сила пронизывает обучение, воспитание и право в ортодоксальном обществе. Из-за подобного давления лидеры такого общества оказываются перед лицом деликатнейшей дилеммы: скатиться к оппортунизму или принести себя в жертву на алтарь ортодоксальной этики. Принцесса Ирулэн. Муаддиб: вопросы религии. Пол стоял на песке и ждал приближения гигантского червя. "Я не должен ждать, как контрабандист, нетерпеливо и нервно, -- внушал он себе. -- Я должен быть частью пустыни". Теперь червю нужно было лишь несколько минут, чтобы оказаться возле Пола: звуки его шипения наполняли воздух. Огромные зубы в круглой, как вход в пещеру, пасти торчали подобно причудливым цветам. Сильно пахло спайсом. Пол слился со стилсьютом в единое целое, слегка ощущая лишь присутствие маски у зажимов в носу. Сейчас он помнил лишь то, чему учил его Стилгар. Все остальное ушло на задний план. -- На каком расстоянии от Создателя можно стоять? -- спросил его Стилгар при подготовке. И он дал верный ответ: -- На расстоянии, равном половине диаметра Создателя. -- Почему? -- Чтобы, с одной стороны, не попасть в песчаный вихрь, образующийся при его приближении, а с другой, чтобы успеть подбежать и взобраться на него. -- Ты уже ездил на маленьких Создателях за Семенем и Водой Жизни, -- сказал Стилгар. -- Но во время твоего испытания ты будешь иметь дело с диким Создателем, стариком пустыни. К такому ты должен испытывать уважение... Теперь барабанный стук тампера потонул в шипении приближающегося червя. Пол глубоко вдохнул в себя воздух, даже через фильтры ощутив его горечь. Дикий Создатель, старик пустыни, надвигался на него. Его вздымающиеся кверху передние сегменты отбросили волну песка, хлестнувшую Пола по коленям. "Ближе, ты, прекрасное чудовище, -- мысленно звал он. -- Сюда! Ты слышишь мой зов? Ближе, еще ближе!" Волна песка приподняла его. Вокруг него кружил поднятый с поверхности песчаный вихрь. Он поустойчивее утвердился на поверхности. Сейчас весь его мир сошелся на изогнутой, движущейся стене, состоящей из ясно видных колец-сегментов. Пол поднял свои крючья, прицелился и метнул их. Он почувствовал, что попал в цель, и потащил их на себя, чтобы зацепить покрепче. Потом, цепляясь за зубцы, принялся взбираться по этой стенке. Настал важнейший момент испытания: если он верно всадил зубцы -- так чтобы они попали в выступающий край сегмента и открыли сегмент, червь не сможет свернуться и раздавить его. Движения червя замедлились. Он прополз через тампер, заставив его умолкнуть, и начал сжиматься, пытаясь переместить раздражающие его зубцы как можно выше -- подальше от песка, угрожавшего нежной внутренней ткани, лишившейся своей защиты. Пол обнаружил себя сидящим верхом на черве. Его обуял восторг. Он чувствовал себя как император, обозревающий свои владения. Ему стоило большого труда подавить в себе страстное желание испытать свою власть над этим существом. Внезапно он понял, почему Стилгар предупреждал его, рассказывая о молодых людях, танцевавших на чудовище, делавших стойку на его спине, вынимавших оба острия и снова втыкавших их, прежде чем червь успевал сбросить наездника. Оставив одно острие на месте, Пол вытащил другое и всадил его немного ниже. Прочно закрепив второе острие и проверив его надежность, он вытащил первое и всадил его немного дальше. Создатель сжался еще больше и, сжимаясь, развернулся и оказался против того места, на котором ждали остальные. Он увидел, что они подходят и пускают в ход свои крючья, избегая при этом краев чувствительного кольца, пока не достигнут верха. Наконец они один за другим уселись позади него, каждый против своего крюка. Стилгар прошел вдоль ряда, проверил положение крючьев Пола и посмотрел на его улыбающееся лицо. -- Ну, как? Сделал? -- спросил Стилгар, возвышая голос, чтобы перекрыть шипение червя. -- Что ты сам об этом думаешь? -- Он выпрямился. -- Теперь я могу сказать, что твоя работа была небрежной. У нас есть двенадцатилетние, которые делают это лучше: слева от того места, где ты стоял, расположены барабанные пески. Если бы червь двинулся в том направлении, ты не смог бы туда отступить. Улыбка исчезла с лица Пола. -- Я видел барабанные пески. -- Тогда почему ты не дал нам предупреждающий сигнал? Ты должен был в любом случае сделать это. Пол молчал. -- Ты думаешь, что с моей стороны нехорошо тебе это говорить, -- продолжал Стилгар. -- Но это мой долг. Я думаю о том вреде, который ты мог бы принести отряду. Если бы ты ступил на эти барабанные пески, Создатель бы устремился на тебя. Пол, как ни был сердит, понимал, что Стилгар говорит правду. Чтобы восстановить в себе спокойствие, Полу понадобилась целая минута и полученные им от матери специальные знания. -- Извини, этого больше не случится. -- В тяжелых случаях оставляй всегда дублера, человека, который подстрахует тебя, если ты сам не сможешь справиться с Создателем, -- наставлял его Стилгар. -- Помни о том, что мы работаем вместе. Только тогда мы можем быть уверенными в своих действиях. Мы работаем вместе, так? Он потрепал Пола по плечу. -- Мы работаем вместе, -- повторил Пол. -- А теперь, -- в голосе Стилгара зазвучали жесткие нотки, -- покажи мне, что ты умеешь обращаться с Создателем. На какой стороне мы находимся? Пол посмотрел вниз, на чешуйчатую поверхность кольца, на которой они стояли, отметил форму и размер чешуек: справа они были больше, а слева -- меньше. Каждый червь. Пол это знал, двигался в разных направлениях по-разному. С возрастом червя строение верхней его части становилось все более специфичным, тогда как чешуйки внизу все более сглаживались и уплощались. Передвинув крючья, Пол переместился влево. Он укрепил их сбоку открытого сегмента, направив червя прямо. Повернув червя, он велел двоим ездокам выйти из ряда и занять места впереди. -- Хай-и-и-и-йох! -- Пол испустил традиционный клич наездника песков. Левый ездок открыл новое кольцо-сегмент. Величественным движением Создатель развернулся, пытаясь защитить открытый сегмент. Получился полный разворот, и когда Создатель снова направился на юг. Пол закричал: -- Гейрат! Левый ездок высвободил свой крюк. Создатель лег на верный курс. -- Очень хорошо. Пол Муаддиб, -- похвалил Стилгар. -- Побольше практики, и ты сможешь стать наездником песков. Пол нахмурился, подумав: "Разве я еще не стал им? За его спиной раздался смех. Члены отряда запели, выкрикивая его имя в такт песне: -- Муаддиб! Муаддиб! Муаддиб! С дальней поверхности червя до Пола донеслись звуки погонявших. Червь начал набирать скорость. Плащи Свободных развевались на ветру. Шум, вызываемый их рейдом, стал еще громче. Пол оглянулся и отыскал среди членов отряда лицо Чаны. Глядя на нее, он спросил Стилгара: -- Я -- наездник песков, правда, Стил? -- Хал иаум! Сегодня ты -- наездник. -- Значит, я могу выбирать, в каком направлении нам двигаться? -- Выходит, что так. -- И я -- Свободный, родившийся сегодня здесь, в эрге Хаббания. До этого дня у меня не было жизни, до этого дня я был ребенком. -- Не совсем ребенком, -- Стилгар поправил капюшон в том месте, где его сдувало ветром. -- Но мой мир был запечатан, а теперь эта печать снята. -- Печати больше нет. -- Я хотел бы отправиться на юг, Стилгар, на двадцать тамперов. Я хотел бы увидеть землю, которую видел лишь глазами других. "И я увижу моего сына и мою семью, -- подумал он. -- Сейчас мне нужно время, чтобы обдумать будущее и определить, что является прошлым для моего сознания. Надвигается время смуты, и если я не буду там, где должен быть, чтобы утихомирить ее, начнется хаос". Стилгар посмотрел на него твердым, изучающим взглядом. Пол продолжал смотреть на Чани и видел на ее лице, как и на других лицах, интерес, вызванный его словами. -- Люди полны желания совершить с тобой набег на притоны Харконненов, -- сказал Стилгар. -- Они лишь в одном Тампере отсюда. -- Федайкины уже совершали со мной набеги и будут совершать их до тех пор, пока хоть один Харконнен останется на Арраки, -- торжественно произнес Пол. Стилгар продолжал изучать его, и Пол понял, что этот человек мысленно видит тот момент, когда он. Пол, станет во главе сьетча Табр, а теперь, когда Льет мертв, -- и во главе Совета Собраний. "Он слышал о волнении среди молодых Свободных", -- подумал Пол. -- Ты хочешь созвать Совет вождей? -- спросил Стилгар. Глаза молодых Свободных заблестели. Покачиваясь от быстрой езды, они продолжали наблюдать. И в том, как Чани переводила взгляд со Стилгара, который был ее дядей, на него, который был ее мужчиной, Пол угадал ее беспокойство. -- Ты не представляешь, чего я хочу, -- неопределенно ответил Пол. И он подумал: "Я не могу отступать. Я должен держать этих людей под контролем". -- Сегодня ты -- мудир песчаного рейда, -- сказал Стилгар. Теперь его голос звучал строго и холодно. -- Как ты используешь эту власть? "Нам нужно время на отдых и на спокойные размышления", -- подумал Пол. -- Мы поедем на юг, -- решил он. -- Даже если я скажу, что, когда день кончится, мы вернемся на север? -- Мы поедем на юг, -- повторил Пол. Стилгар плотнее закутался в плащ. Его фигура излучала удивленное спокойствие. -- Совет будет созван, -- сказал он. -- Я разошлю сообщения. "Он думает, что я его вызову, -- подумал Пол. -- И он знает, что не сможет мне противостоять". Пол посмотрел на юг и, чувствуя, как щеки его горят от встречного ветра, подумал о том, что последует за его решением. "Они не понимают этого", -- подумал он. Он знал, что никому не позволит мешать ему. Ему придется оставаться в центре внимания, как он это видел в будущем. Придет время, и все встанет на свои места, но только в том случае, если он будет там, откуда сможет управлять происходящим. "Я не вызову его, если это будет возможно, -- думал он. -- Если есть другой способ предотвратить джихад..." -- Для вечерней еды и молитвы остановимся в Птичьей пещере, под скалами Хаббания, -- сказал Стилгар. Опираясь на крюк, он указал вперед на низкий скалистый барьер, выступающий из песка. Пол изучал утес, его огромные каменистые складки, напоминающие волны. Ни одно растение не оживляло суровую линию горизонта. За утесом лежал путь в южную пустыню. Он должен был занять, если им повезет, самое меньшее десять дней. Двадцать тамперов. Дорога проходила в стороне от патрулей Харконненов. Он знал, как все это будет, -- он видел это в своих снах. Однажды горизонт перед ними Изменит свою окраску -- изменение будет настолько слабым, что его можно будет принять за обман чувства. И это окажется новым сьетчем. -- Устраивает ли мое решение Муаддиба? -- спросил Стилгар. Лишь слабый намек сарказма прозвучал в его голосе, но уши Свободных, улавливающие каждый оттенок птичьего крика и писка передающего сообщение силаго, уловили этот сарказм, и глаза их устремились на Пола, ожидая, что он ответит. -- Стилгар слышал, как я клялся ему в верности, когда мы освящали команду федайкинов, -- сказал Пол. -- Мой отряд смерти знает, что я держу свое слово. Разве Стилгар в этом сомневается? Голос Пола выдал его боль. Стилгар услышал ее и опустил глаза. -- Узул -- друг в моем сьетче. Я никогда не стану сомневаться в нем, -- проговорил Стилгар. -- Но ты также и Пол Муаддиб, герцог Атридес, и еще ты -- Лизан ал-Гаиб, Голос из Другого Мира. А их я никогда не узнаю до конца. Пол отвернулся и посмотрел на выступающие перед ним скалы Хаббания. Создатель под ним был все так же полон сил. Он мог мчать их на расстояние, почти в два раза превышающее то, на которое обычно передвигались подобным образом Свободные. Он это знал. Подобное существо встречалось до сих пор лишь в сказках о Старике пустыни, что рассказывали маленьким детям. Пол сознавал, что сейчас рождается еще одна легенда. Чья-то рука легла на его плечо. Пол посмотрел на руку, а потом перевел взгляд выше -- на лицо: под фильтрующей маской и капюшоном стилсьюта виднелись глаза Стилгара. -- Тот, кто управлял сьетчем Табр до меня, был моим другом, -- сказал Стилгар. -- Мы делили опасность. Он много раз рисковал ради меня своей жизнью, а я рисковал для него своей. -- Я твой друг, Стилгар, -- сказал Пол. -- Никто не сомневается в этом, -- Стилгар пожал плечами и убрал руку. -- Таков путь. Пол понимал, что Стилгар неразрывно связан с традициями Свободных. Здесь вождь принимал власть из рук умирающего предшественника. Или же, если вождь умирал в походе, завоевывал ее в поединке с сильнейшим из племени. -- Нам следовало бы оставить этого Создателя в глубокой пустыне, -- предложил Пол. -- Да, -- согласился Стилгар. -- Отсюда мы могли бы дойти до пещеры пешком. -- Мы оставим его достаточно далеко, чтобы он смог спрятаться и погрузиться в одиночество на день-другой. -- Ты -- мудир песков, -- сказал Стилгар. -- Скажи, когда мы... -- Внезапно он умолк и пристально посмотрел на небо на востоке. Пол обернулся. Сквозь вызываемую спайсом пленку небо казалось темным, глубоко лазурным; и на фоне этого неба резким контрастом выделялась увеличивающаяся темная точка. -- Орнитоптер! -- определил Стилгар. -- Небольшой. -- Возможно, разведчик, -- сказал Пол. -- Могут ли нас заметить? -- С такого расстояния мы -- только червь, движущийся по поверхности пустыни, -- ответил Стилгар и указал левой рукой вниз. -- Прыгайте на песок! Один за другим люди стали сползать на бок червя и прыгать вниз, закрывшись плащами от летящего песка. Пол отметил то место, где укрылась Чани. Теперь их оставалось только двое. -- Прыгай первым! -- скомандовал Пол. Стилгар оперся на свои крючья и спрыгнул. Пол подождал, пока Создатель минует тот участок, на котором укрылись люди. Поскольку червь не был полностью укрощен, требовалась особая осторожность. Освободившись от раздражающих его крючьев, огромный червь начал погружаться в песок. Пол легко побежал по его широкой спине к хвосту, тщательно рассчитывая момент прыжка. Замедлив бег, он, как его учили, прыгнул на скользкую дюну, завернувшись в плащ. Каскад песка взвился и поглотил его. Теперь ожидание... Пол осторожно повернулся, изучая сквозь прореху в плаще полоску неба. Он представил себе, как остальные, каждый в своем укрытии, делают тоже самое. Он услышал шум крыльев топтера раньше, чем увидел его. Топтер пролетел у них над головами, а потом, сделав разворот, полетел к скалам Хаббания и скрылся за ними. "Неопознанный топтер", -- подумал Пол. Над пустыней раздался птичий крик... Еще один... Пол освободился от песка и взобрался на вершину дюны. Остальные тоже выбрались из песка. Пол отыскал глазами Чани и Стилгара. Стилгар указал на скалы. Люди собрались вместе и двинулись вперед, скользя по песку шагом, лишенным ритма, чтобы не привлечь внимания Создателя. Стилгар шел рядом с Полом по утрамбованному ветром гребню дюны. -- Это было судно контрабандистов, -- сказал Стилгар. -- Похоже, что так, -- отозвался Пол. -- Но для контрабандистов он слишком далеко забрался в пустыню. -- У них тоже проблемы с патрулями. -- Если они забрались так далеко, то могут забраться и еще дальше, -- сказал Пол. -- Верно. -- Ни к чему им видеть то, что они могут здесь увидеть: контрабандисты торгуют и информацией. -- Они охотятся за спайсом, разве ты думаешь иначе? -- спросил Стилгар. -- Всякое может быть. Давай устроим западню и захватим нескольких контрабандистов. Пусть знают, что это наша земля, а, кроме того, нашим людям надо поупражняться с новым оружием. -- Вот теперь в тебе говорит Узул, -- сказал Стилгар. -- Узул думает, как Свободный. "Но Узул должен открыть путь тому решению, что сможет противостоять ужасной цели" -- подумал Пол. x x x Когда закон и долг переплетаются воедино, объединенные религией, человек никогда не сможет полностью узнать себя, ощутить свое "Я", он всегда будет являть собой нечто меньшее, чем личность. Принцесса Ирулэн. Муаддиб: девяносто девять чудес Вселенной. Спайсовая фабрика контрабандистов с ведущим судном впереди и строем управляемых по радио орнитоптеров по бокам, появилась из-за дюн подобно рою насекомых, ведомому маткой. Перед ними расстилался один из отрогов той скалы, что возвышалась над пустыней, являя собой малую имитацию Защитной стены. Отроги хребта сверкали, отполированные недавним штормом. Сидящий в конусообразном отсеке фабрики Гурни Хэллек, подавшись вперед, изучал в бинокль ландшафт. За уступом виднелась темная полоса. Она вполне могла указывать на спайсовые залежи, и он дал сигнал ближайшему орнитоптеру пойти на разведку. Топтер качнул крыльями, давая сигнал, что понял. Оторвавшись от роя, он ринулся к темному песку и принялся описывать над ним круги, изучая пески с помощью детекторов, покачивающихся над самой поверхностью. Почти сразу он сделал крутой вираж и описал круг -- таков был сигнал, сообщавший фабрике о найденном спайсе. Гурни убрал бинокль в футляр. Он знал, что сигнал принят всеми членами экспедиции. Место ему понравилось: скалы могли служить укрытием в пустыне и защитой. Они находились глубоко в пустыне, где трудно было ожидать засады, и все же Гурни дал знак отряду снизиться и выбрать такое место для краулера, чтобы его было невозможно разглядеть на детекторах Харконненов. Впрочем, он сомневался, что патрули Харконненов могут проникнуть так далеко к югу. Эта территория все еще принадлежала Свободным. Гурни проверил оружие, кляня судьбу за то, что защитные поля были здесь бесполезны. Всего того, что могло привлечь внимание червя, следовало избегать любой ценой. Он потер синеющий на подбородке шрам, изучая разворачивающийся перед ним ландшафт, и решил, что было бы неплохо совершить разведывательный рейд: осмотр местности пешими людьми все-таки был надежнее. В этой стране, где Харконнены и Свободные без конца воевали друг с другом, никакая мера предосторожности не была излишней. Сейчас его беспокоили именно Свободные. Они не возражали против продажи любого количества спайса, которое только могли захватить контрабандисты, но если те попадались в местах запретных, они становились сущими дьяволами, используя дьявольские приемы. Их хитрость и ловкость в битвах раздражали Хэллека. Он не мог сравнить их умение драться ни с чьим другим, а он ведь учился у лучших бойцов Вселенной и побеждал в сражениях лучших из лучших. Гурни еще раз внимательно осмотрел ландшафт, удивляясь своей тревоге. Возможно, причиной ее был увиденный ими червь... но они видели его по ту сторону хребта. Рядом с Гурни вынырнула голова командира фабрики, бородатого пирата, синеглазого, с молочного цвета зубами. -- Похоже, что месторождение богатое, сэр, -- сказал командир фабрики. -- Будем его брать? -- Опускайтесь на вершину этой скалы, -- приказал Гурни. -- Мне нужно выгрузить людей, чтобы осмотреть местность. Вы можете добраться до спайса и оттуда. -- Угу. -- В случае чего, -- распорядился Гурни, -- спасайте фабрику, а мы поднимем топтеры. Начальник фабрики отсалютовал и снова исчез в люке. А Гурни опять впился взглядом в горизонт. Приходилось считаться со Свободными и с тем, что он сам -- нарушитель. Он знал жестокость и непримиримость Свободных. Вообще многое в этом деле беспокоило его, но и вознаграждение было огромным. Его беспокоило и то, что он не мог поднять споттеры на достаточную высоту. Добавляло тревоги и вынужденное молчание радио. Фабрика-краулер развернулась и начала опускаться. Вот она сползла по сухой полосе у подножия хребта. Ее гусеницы коснулись песка. Гурни открыл колпак конуса и приладил на себе предохранительные ремни. Едва фабрика приземлилась, как он выпрыгнул на лесок и захлопнул за собой конусообразный колпак. К нему присоединились пять человек его личной охраны, выпрыгнувшие из носового отсека. Остальные освободили транспортные крепления фабрики. Ее крылья дрогнули, разошлись и описали первый полукруг, после чего огромная фабрика-краулер взмыла в воздух и полетела в сторону темной полосы. На то место, где она стояла, приземлился топтер, потом еще и еще. Высадив людей, они снова поднимались в воздух. Гурни напряг мускулы под стилсьютом, пробуя их готовность. Он снял с лица фильтрующую маску, жертвуя влагой ради более важного -- силы голоса, если ему придется отдавать команду, и стал взбираться на уступы, внимательно изучая место, вглядываясь в камни, в песок, впитывая в себя запах спайса. "Хорошее место для тайника, -- подумал он. -- Возможно, стоит спрятать здесь часть оборудования". Он оглянулся и посмотрел на цепочку следующих за ним людей. Хорошие ребята, даже эти новые, которых проверить он толком не успел. Им не нужно без конца говорить, что и как. Ни один из них не включил защитное поле. Здесь нет трусов, которые бы таскали за собой защитные поля в пустыню, где червь, стоит ему учуять поле, явился бы и отобрал добытый спайс. С этого небольшого возвышения Гурни мог видеть спайсовую гряду в полукилометре отсюда и краулер, только что достигший ближнего края гряды. Он посмотрел наверх, на суда прикрытия, определил высоту -- не слишком высоко. Удовлетворенный осмотром, он намеревался продолжать подъем. И в это мгновение скалы взорвались! Двенадцать грохочущих столбов огня устремились к топтерам и крыльям фабрики. Раздался металлический грохот, и камни вокруг Гурни оказались кишащими людьми в капюшонах. Гурни успел подумать: "Клянусь Великой матерью! Ракеты! Они осмелились воспользоваться ракетами!" Он оказался лицом к лицу с закутанной в плащ фигурой с крисножом наготове. Слева и справа на валунах застыли еще двое. Гурни были видны лишь глаза воина, стоящего напротив него. Все остальное закрывал песочного цвета бурнус и капюшон, но осанка и поза выдавали опытного воина. Глаза -- синее-в-синем -- были глазами Свободного. Гурни, не сводя глаз с ножа противника, осторожно потянулся к своему ножу. Если они посмели пустить в ход ракеты, то у них, вероятно, есть и другие, не менее эффективные орудия. Требовалась величайшая осторожность. По звукам он определил, что по крайней мере часть его воздушного прикрытия сбита. За его спиной, судя по шуму, шла борьба. Глаза стоящего напротив Гурни воина проследили за движением его руки, потом обратились на его лицо. -- Оставь нож в ножнах, Гурни Хэллек! -- приказал воин. Гурни колебался. Даже приглушенный фильтром стилсьюта голос казался странно знакомым. -- Тебе известно мое имя? -- спросил он. -- Со мной тебе, Гурни, ножа не понадобится, -- сказал человек. Он выпрямился и убрал свой нож в ножны, под плащ. -- Вели своим людям прекратить бесполезное сопротивление. Человек откинул капюшон и снял фильтр. То, что он увидел, заставило Гурни окаменеть. Ему показалось, что он смотрит на дух герцога Лето Атридеса. Подлинное узнавание приходило к нему очень медленно. -- Пол, -- прошептал он. Потом громче: -- Это действительно Пол? -- Неужели ты не доверяешь собственным глазам? -- спросил Пол. -- Все говорили, что вы мертвы, -- выдохнул Гурни, слегка подавшись вперед. -- Прикажи своим людям остановиться, -- велел Пол, указывая на нижние уступы хребта. С неохотой отведя взгляд от лица Пола, Гурни посмотрел в ту сторону. Он увидел лишь маленькую группу своих людей. Люди пустыни, со скрытыми под капюшонами лицами, были, казалось, повсюду. Фабрика-краулер неподвижно стояла на песке, захваченная Свободными. В небе не было видно ни одного судна. -- Прекратите борьбу! -- крикнул Гурни, крепко стиснув в руке мегафон. И набрав в легкие воздух, он повторил: -- Говорит Гурни Хэллек. Приказываю прекратить борьбу! Медленно и неохотно люди опустили оружие. Взгляды всех вопросительно обратились на него. -- Это друзья, -- объяснил Гурни. -- Ничего себе, друзья! -- выкрикнул кто-то из задних рядов. -- Половина наших людей убита! -- Это была ошибка, -- сказал Гурни. -- Не надо ее усугублять. Он снова повернулся к Полу и посмотрел ему прямо в глаза -- глаза Свободного. Улыбка тронула губы Пола, но была в выражении его лица и твердость, напомнившая Хэллеку старого герцога, дедушку Пола. Потом Гурни увидел на его лице знаки, не виденные им раньше ни в ком из Атридесов, -- они проявлялись в напряжении лицевых мускулов, в испытующих взглядах исподтишка. -- Все говорили, что вы мертвы, -- повторил Гурни. -- Это было нам на руку, -- сказал Пол. Гурни понял, что эта фраза в известной мере извиняет его за то, что он оставил Пола на произвол судьбы, поверил в то, что его юный герцог... его друг мертв. А потом ом подумал: осталось ли в стоящем перед ним воине хоть что-то от того мальчика, которого он знал и учил искусству борьбы? Пол подошел вплотную к Гурни, и в глубине его глаз плеснулась нежность. -- Гурни... Все произошло, казалось, само собой, и вот они уже стоят, обнявшись и хлопая друг друга по спине, с удовольствием ощущая под руками крепкую плоть. -- Пол! Малыш! -- повторял Гурни. -- Гурни, старина! Гурни... Наконец они отпустили друг друга и изучающе посмотрели друг на друга. Гурни глубоко вздохнул. -- Я мог бы и догадаться, почему так выросло военное искусство Свободных. Им удавалось такое, что мне бы и в голову никогда не пришло. Если бы только я знал... -- он покачал головой. -- Если бы ты передал для меня хоть словечко, мальчуган, я бы примчался и... Взгляд Пола заставил его замолчать -- твердый, остерегающий взгляд. Гурни вздохнул: -- Конечно, нашлись бы и такие, кто бы поинтересовался: куда это Гурни Хэллек помчался? А некоторые захотели бы найти и ответ на этот вопрос. Пол кивнул и посмотрел на стоящих в выжидательных позах Свободных. Во взглядах федайкинов читалось любопытство. Он отвернулся от членов команды смерти и снова посмотрел на Гурни. Встреча с бывшим наставником подняла его настроение: он увидел в ней доброе предзнаменование, знак того, что он на верном пути в будущее, где все должно окончиться хорошо. "Гурни рядом со мной..." Пол посмотрел мимо федайкинов вниз, на контрабандистов, прилетевших с Хэллеком. -- Чего хотят твои люди, Гурни? -- Они контрабандисты, -- ответил тот. -- Они стремятся туда, где больше прибыли. -- В нашем предприятии прибыли мало, -- сказал Пол и заметил, как шевельнулся палец на правой руке Гурни, подавая ему сигнал -- старинный кодовый знак из их прошлого. В отряде контрабандистов были разные люди. Пол шевельнул губами, давая знать, что он понял, и посмотрел на своих людей, стоящих на страже на высоких камнях. Он увидел Стилгара и, вспомнив, что отношения с ним надо еще выяснять, сразу погрустнел. -- Стилгар, -- сказал он. -- Это Гурни Хэллек, о котором я много тебе рассказывал. Оружейный мастер моего отца, один из учителей фехтования, обучавших меня, мой старый друг. На него можно положиться во всем. -- Я слышал; -- коротко отозвался Стилгар. -- Ты -- его герцог. Пол посмотрел в темное лицо над ним, стараясь понять, почему Стилгар сказал именно это: "Его герцог!" В интонации Стилгара содержался какой-то странный оттенок, как будто ему хотелось добавить что-то еще. И это было не похоже на Стилгара, предводителя Свободных, привыкшего говорить все то, что подсказывал ему разум. "Мой Герцог!", -- подумал Гурни и посмотрел на Пола. Да, теперь, когда Лето мертв, титул перешел к Полу. Некоторые аспекты войны Свободных на Арраки повернулись к Гурни новой стороной. "Мой герцог!" Лишь часть его сознания отметила распоряжение Пола о том, что контрабандисты должны быть обезоружены и остаться таковыми, пока не будут допрошены. Полностью смысл приказа дошел до Гурни лишь тогда, когда он услышал протестующие возгласы своих людей. Он повернулся к ним. -- Вы что, парни, оглохли? -- рявкнул он. -- Это истинный герцог Атридес. Выполняйте его приказ! Контрабандисты, ворча, повиновались. Пол подошел к Гурни и тихо проговорил: -- Я не ожидал, что именно ты попадешься в эту ловушку, Гурни. -- Я получил то, что заслужил, -- сказал Гурни. -- Держу пари, что эта полоса -- пустая толща песка, приведенная в такой вид, чтобы нас обмануть. -- Это пари ты бы выиграл, -- усмехнулся Пол и посмотрел на разоружаемых контрабандистов. -- Есть ли среди твоего отряда люди моего отца? -- Ни одного. Наши ряды изрядно поредели. Есть несколько человек среди свободных торговцев. Большая часть истратила свои доходы на то, чтобы покинуть это место. -- Но ты остался. -- Я остался. -- Потому что здесь Раббан, -- Пол скорее утверждал, чем спрашивал. -- Я думаю, что мне не осталось ничего, кроме мщения, -- отозвался Гурни. С верхнего уступа послышался сдавленный крик. Гурни поднял голову и увидел, что один из Свободных машет платком. -- Идет Создатель, и довольно большой, -- сказал Пол. Сопровождаемый Гурни, он подошел к краю уступа и посмотрел на юго-восток. Вдалеке отчетливо виднелся след червя. Пересекая дюны, он тянулся к скалам. Со стороны лежащей над ними фабрики послышались тревожные крики. Повернувшись на своих гусеницах, краулер пополз к скалам, подобно гигантскому неуклюжему насекомому. -- Очень плохо, что мы не можем спасти карриол, -- пожалел Пол. Гурни посмотрел на него, потом на дымящиеся участки пустыни, где лежали сбитые ракетами карриол и орнитоптеры. Внезапно он почувствовал боль за оставшихся там людей -- его людей, и проговорил: -- Твой отец лучше бы позаботился о людях, которых не мог спасти. Пол бросил на него быстрый взгляд и опустил глаза. -- Они были твоими людьми, Гурни, -- сказал он, помолчав. -- Для нас же они были нарушителями, которые могли увидеть то, что им не следовало видеть. Ты должен это понять. -- Я хорошо это понимаю, -- пошутил Гурни. -- Но меня разбирает любопытство: так хочется увидеть то, чего не следует видеть. Пол поднял голову и увидел на лице Гурни хорошо ему известную волчью усмешку. Гурни кивком указал в сторону лежащей перед ними пустыни. Там повсюду, насколько хватало глаз, сновали Свободные, занимающиеся своими делами. Его поразило то, что ни один из них, казалось, не был обеспокоен приближением червя. С открытых дюн за лжеполосой спайса послышался громкий барабанный звук тампера, от которого, казалось, даже камни вибрировали под их ногами. Гурни увидел, что Свободные встали вдоль линии, где должен был проходить путь червя. Червь возник подобно блестящей гигантской песчаной рыбе, прорезая поверхность песка своими извивающимися кольцами. Через мгновение Гурни стал свидетелем поимки червя: первый метатель загарпунил червя, заставил развернуться, и вслед затем все члены отряда взобрались на его блестящую поверхность. -- Это зрелище -- из числа тех, которые тебе не следовало бы видеть, -- заметил Пол. -- Мне рассказывали об этом, -- признался Гурни. -- Но поверить в такое, не видя своими глазами, очень трудно. -- Он покачал головой. -- С существом, которого боится вся планета, вы обращаетесь, как с лошадью. -- Ты помнишь, что говорил мой отец о силе пустыни, -- сказал Пол. -- Теперь поверхность этой планеты -- наша. Ни штормы, ни эти создания, ни безводье не могут нас остановить. "Нас... -- подумал Гурни. -- Он имеет в виду Свободных. Он говорит как один из них". И снова Гурни посмотрел в глаза Пола, сверкающие спайсовой синевой. Его собственные глаза, он это знал, тоже были тронуты голубизной, но контрабандисты могли доставать внепланетную еду, и изменения в цвете их глаз были гораздо менее заметными. Когда говорили о человеке, который породнился с этой планетой, то говорили о "мазке спайсовой кистью". И в таких намеках всегда ощущалась неприязнь. -- Были времена, когда в этих краях мы не смели мчаться на Создателях при свете дня, -- заметил Пол. -- Но у Раббана стало так мало воздушной силы, что он не может терять ее на патрулирование песков. -- Он посмотрел на Гурни. -- Появление твоего воздушного судна было для нас полной неожиданностью. "Для нас..." Прогоняя эти мысли, Гурни покачал головой. -- Однако мы явились для вас не такой большой неожиданностью, как вы для нас, -- усмехнулся он. -- Что говорят насчет действий Раббана в селах и деревнях? -- спросил Пол. -- Говорят, что деревни синков укреплены атакой степени, что с ними нельзя ничего поделать. Говорят, что им остается только пережидать, пока кончатся бесполезные атаки. -- Другими словами, Харкон йены лишены мобильности. -- Зато ты можешь появляться там, где пожелаешь", -- оказал Гурни. -- Этой тактике я научился от тебя. Они потеряли инициативу и, значит, проиграли войну. Гурни понимающе улыбнулся. -- Наш враг находится там, где этого желаю я, -- заявил Пол и посмотрел на Хэллека. -- Ну как, Гурни, поступаешь ко мне на службу -- до окончания компании? -- Поступаю ли? -- Гурни посмотрел на него в недоумении. -- Мой господин, я никогда не оставлял службы у вас. Это вы меня... оставили, заставив считать, что вас уже нет в живых. И я, оставшись не у дел, принял то, что мне предложили, в ожидании того времени, когда я смогу продать свою жизнь ради стоящего дела -- смерти Раббана. Растроганный Пол хранил молчание. К тому месту, где они стояли, возвратилась женщина и остановилась перед Полом. Глаза ее за капюшоном и маской обращались то на Пола, то на его собеседника. Гурни отметил исходящую от нее уверенность. -- Чани, -- сказал ей Пол. -- Это Гурни Хэллек. Ты слышала о нем от меня. Она посмотрела на Гурни, потом снова на Пола. -- Я слышала. -- Что наши люди сделали с Создателем? -- Они лишь отвлекли его, чтобы выиграть время и спасти оборудование. -- Что ж, тогда... -- Пол замолчал, принюхиваясь. -- Идет ветер, -- подсказала Чани. Из-за гряды донесся голос: -- Хо, там -- ветер! Гурни увидел, как убыстрились движения Свободных. Чувствовалось, что они очень спешат. Все, что червь оставил невредимым, было уже снесено. Краулер тяжело прогромыхал по сухому песку, перед ним открылся проход... а потом камни сомкнулись так плотно, что от прохода не осталось и следа. -- И много у вас таких тайников? -- спросил Гурни. -- Много, помноженное на много, -- ответил Пол. Он посмотрел на Чани. -- Найди Корбу, скажи ему, что Гурни предупредил меня: среди них есть люди, которым нельзя доверять. Она посмотрела на Пола, лотом на Гурни, повернулась и легко побежала по камням. -- Она -- твоя женщина, -- сказал Гурни. -- Она -- мать моего первенца. Среди Атридесов есть еще один Лето. Глаза Гурни округлились от изумления. Пол внимательно следил за тем, что творилось вокруг. Теперь небо на юге стало совсем черным. Порывы ветра поднимали тучи песка над их головами. -- Застегни костюм, -- посоветовал Пол. Сам он приладил маску и надвинул капюшон. Гурни повиновался, благодарный за фильтры. Голосом, приглушенным из-за фильтров. Пол спросил: -- Кому из своего отряда ты не доверяешь, Гурни? -- В отряде есть несколько новичков, пришельцев из чужих миров... -- Он заколебался, сам удивляясь, как легко сорвались с его языка эти слова -- "из чужих миров". -- Они не похожи на тех искателей приключений, которые к нам обычно приходят, -- сказал Гурни. -- Они жестче. -- Шпионы Харконненов? -- Я думаю, мой господин, что они отчитываются не перед Харконненами. Я подозреваю, что они на службе у империи. В них есть что-то от Салузы Второй. -- Сардукары? -- Пол бросил на него испытующий взгляд. Гурни пожал плечами. -- Может быть, и так; они хорошо замаскировались. Пол кивнул, думая о том, как легко Гурни вернулся к положению слуги Атридесов. Правда, теперь это был другой Гурни -- планета Арраки изменила и его. Из-за камней под ними появились двое Свободных в капюшонах и направились к ним. За плечами одного из них висел большой узел. -- Где сейчас мой отряд? -- спросил Гурни. -- В безопасности. В скалах под нами есть пещера... Птичья пещера. После шторма мы решим, что с ними делать. Голос сверху позвал: -- Муаддиб! Пол обернулся и увидел своего охранника, указывающего на пещеру. Пол знаком ответил, что понял. Гурни посмотрел так, как будто видел его впервые. -- Ты -- Муаддиб?! -- Это мое имя среди Свободных, -- ответил Пол. Гурни отвернулся, чувствуя, как растут в нем дурные предчувствия. Половина его отряда лежала мертвая, половина была захвачена в плен. О новичках, которые вызывали подозрение, он не беспокоился, но среди остальных были хорошие люди, друзья, за которых он чувствовал ответственность. "После штурма мы решим, что с ними делать" -- так сказал Муаддиб. И Гурни вспомнил, что рассказывали о Муаддибе, Лизан ал-Гаибе: как он сдирал кожу с офицеров Харконненов, чтобы обтянуть ею барабаны, как окружил себя командой смерти, члены которой бросались в бой с песней смерти на устах. ОН... Двое Свободных взобрались на площадку у ног Пола. Темнолицый воин сказал: -- Все в безопасности, Муаддиб. Теперь нам лучше сойти вниз. -- Ты прав, Стилгар. Гурни отметил интонацию говорившего, полуповелительную, полувопросительную. Этого человека звали Стилгар -- еще одно имя из новых легенд о Свободных. Пол посмотрел на узел за спиной второго и спросил: -- Корба, что у тебя в узле? Стилгар ответил: -- Я нашел его в краулере. На нем инициалы твоего друга, а в нем бализет. Я много раз слышал от тебя, как искусно Гурни Хэллек играет на бализете. Гурни внимательно изучал говорившего, отметив край черной бороды под маской, ястребиный взгляд, точеный нос. -- Ваши соратники умеют думать, мой господин, -- сказал Гурни. -- Спасибо, Стилгар. Стилгар знаком велел своему спутнику передать узел Гурни: -- Благодари своего герцога. Раз он тебя поддерживает, ты можешь рассчитывать на наше уважение. Гурни принял инструмент, удивленный жесткими нотками в голосе Стилгара. В его поведении слышался вызов, и Гурни подумал, уж не чувство ли зависти говорит в Свободном. Явился некто Гурни Хэллек, знавший Пола еще до появления его на Арраки, человек, которого связывали с Полом узы дружбы, неведомой Стилгару. -- Вы оба мои друзья, -- сказал Пол. -- Я хотел бы, чтобы вы подружились и между собой. -- Свободный по имени Стилгар хорошо известен, -- ответил Гурни. -- Я считаю за честь иметь среди своих друзей убийцу Харконненов. -- Ты подашь руку моему другу Гурни Хэллеку, Стилгар? -- спросил Пол. Стилгар медленно протянул руку и пожал тяжелую руку Гурни. -- Мало кто не слышал имя Гурни Хэллека, -- сказал он и повернулся к Полу. -- Буря уже близко, Муаддиб. -- Идемте, -- сказал Пол. Стилгар повернулся и повел их вниз по узкой тропинке, вьющейся среди камней, к затерянной среди скал расселине, которая привела их ко входу в пещеру. Мужчины торопливо закрыли вход в скале. Глоуглобы освещали широкое сводчатое помещение с возвышением в одном конце и с отходящим от него проходом. Пол в сопровождении Гурни направился к возвышению и повернул в проход. Остальные ушли по другому проходу, открывающемуся напротив главного входа. Пол провел Гурни через комнату, и они вошли во внутреннюю комнату, на стенах которой висели темные, винного цвета ткани, -- Мы сможем поговорить здесь наедине, -- сказал Пол. -- Мои люди не станут нарушать моего... Из внешнего помещения донесся протяжный сигнал военной тревоги, и сразу же послышались крики и звон оружия. Пол круто повернулся и бросился через прихожую к проходу, ведущему к возвышению над сводчатым залом пещеры. Гурни с оружием наготове не отставал от него. Под ними, на полу пещеры, мелькали фигуры сражающихся людей. Какое-то мгновение Пол стоял неподвижно, отделяя взглядом плащи и бурнусы Свободных от костюмов их противников. Развитая в нем его матерью привычка наблюдать и слагать мельчайшие детали в значительные факты сказала ему, что Свободные сражаются с людьми, одетыми в костюмы контрабандистов, однако контрабандисты эти разделились на тройки и в тех местах, где битва была особенно жестокая, стояли спинами друг к другу, образуя треугольные фигуры. Такая манера вести сражение изобличала в них императорских сардукаров. Один из дерущихся федайкинов увидел Пола, и его клич эхом отразился от стен. -- Муаддиб! Муаддиб! Муаддиб! Еще одна пара глаз засекла Пола, и в него полетел черный нож. Пол увернулся, услышав, как тот лязгнул о камень над его головой, и обернулся посмотреть, избежал ли удара Гурни. Когда человеческие треугольники были оттеснены назад, Гурни показал Полу меч, обращая его внимание на перевязь темного, имперского, цвета, наколотой крест со львами, на многоцветные глазки на рукоятке кинжала. Вне всякого сомнения, это были сардукары! Пол шагнул к краю уступа: внизу оставалось лишь трое сардукаров. На полу возвышался кровавый холм из сардукаров и Свободных. -- Прекратить! -- крикнул Пол. -- Герцог Пол Атридес приказывает вам остановиться! Движения сражающихся замедлились. -- Эй вы, сардукары! -- крикнул Пол оставшейся в живых тройке. -- Кто приказал вам напасть на правящего герцога? -- И видя, что его люди начали окружать сардукаров, крикнул: -- Прекратить, я сказал! -- Кто сказал, что мы сардукары? -- крикнул один из троих. Пол взял у Гурни нож и положил его на свою ладонь. -- Ваш нож сказал, что вы -- сардукары. -- А кто докажет, что ты -- правящий герцог? Пол указал на федайкинов. -- Эти люди говорят, что я -- правящий герцог. Ваш собственный император перевел сюда дом Атридесов, Я -- герцог Атридес. Сардукар молчал, явно взволнованный. Пол внимательно вгляделся в него. Это был высокий человек с плоскими чертами лица, с бледным шрамом, наискось пересекающим его левую щеку. Его вид выдавал и злобу, и смущение, но чувствовалась в нем и гордость, без которой сардукар казался будто бы неодетым. Пол посмотрел на своего лейтенанта-федайкина: -- Корба, как получилось, что их не разоружили? -- Они спрятали оружие в хитроумно скрытых под стилсьютами карманах, -- ответил тот. Пол оглядел лежащих на полу убитых и раненых и снова посмотрел на лейтенанта. Слова были не нужны. Лейтенант опустил голову. -- Где Чани? -- спросил Пол, затаив дыхание в ожидании ответа. -- Стилгар ее спрятал, -- Корба кивнул в сторону прохода и оглянулся на убитых и раненых. -- Я должен ответить за эту ошибку, Муаддиб! -- Сколько было этих сардукаров, Гурни? -- спросил Пол. -- Десять. Пол легко спрыгнул на пол пещеры, прошел к тому месту, где стоял говоривший с ним сардукар, и остановился на расстоянии нескольких шагов от него. Федайкины хранили молчание. Они боялись за него, когда он вот так приближался к опасности. Они были обязаны не допускать этого, ибо Свободные желали сберечь мудрость Муаддиба. Не оборачиваясь. Пол бросил лейтенанту: -- Как велики наши потери? -- Четверо раненых, двое убитых, Муаддиб. Пол уловил звуки движения за спиной сардукаров. В другом проходе стояли Чани и Стилгар. Он снова перевел взгляд на сардукаров, глядя прямо в глаза с белыми белками, глаза человека из другого мира. -- Как тебя зовут? -- спросил Пол. Человек будто онемел, лишь глаза его бегали из стороны в сторону. -- Брось это! -- сказал Пол. -- Мне ясно, что вам велено было пробраться сюда и уничтожить Муаддиба. Ручаюсь, это вы предложили искать спайс в глубокой пустыне. Сдавленный стон стоявшего позади Гурни вызвал улыбку на губах Пола. Лицо сардукара стало багровым. -- Ты видишь перед собой семь ваших мертвых против двоих наших. Три к одному, неплохой счет, а? Человек приподнялся на носки, но отступил под напором федайкинов. -- Я спрашиваю, как тебя зовут, -- повторил Пол и, используя искусство Голоса, приказал: -- Назови мне свое имя! -- Капитан Арамшем, имперский сардукар! -- гаркнул человек. Челюсть у него отвисла, и он в замешательстве уставился на Пола. От его надменности человека, попавшего в пещеру к варварам, не осталось и следа. -- Что ж, капитан Арамшем, -- сказал Пол. -- Харконнены дорого заплатили бы за то, что теперь знаете вы. А император -- чего бы он не дал за то, чтобы узнать, что Атридесы все еще живут, несмотря на его предательство. Капитан бросил взгляд налево и направо, на двоих оставшихся в живых людей. Пол почти видел мысли человека, бьющиеся в его голове: сардукар не сдается, но император должен узнать об этой угрозе. Используя Голос, Пол приказал: -- Сдавайтесь, капитан! Человек, стоящий слева от капитана, внезапно бросился на Пола, но путь ему преградил нож его же капитана. Нападающий коротко вскрикнул и рухнул на пол с ножом в груди. Капитан посмотрел в лицо своему единственному оставшемуся в живых товарищу. -- Я думаю о том, как лучше послужить Его величеству. Понятно? Плечи второго сардукара опустились. -- Брось оружие! -- приказал капитан. Сардукар повиновался. Капитан посмотрел на Пола в упор. -- Ради тебя я убил своего друга, -- произнес он с расстановкой, -- не забывай об этом. -- Ты мой пленник, -- отвечал ему Пол. -- Будешь ли ты жить или умрешь, это неважно. -- Он велел охране взять сардукаров и обыскать их. Охрана увела сардукаров. Пол повернулся к лейтенанту. -- Муаддиб... -- сказал тот. -- Я допустил ошибку... -- Ошибка допущена с моей стороны, Корба, -- признал Пол. -- Мне следовало бы предупредить тебя, что надо искать. В будущем, когда будешь обыскивать сардукаров, помни об этом. Помни также о том, что любой из них может иметь один или два фальшивых ногтя на ноге, которые в соединении с другими частями, спрятанными на теле, могут составлять эффективные передатчики. У них может быть и по нескольку фальшивых зубов. Они прячут кольца шигавира в волосах, и так искусно, что найти их очень трудно, однако с помощью такого кольца можно смастерить гарроту и оторвать человеку голову. Когда имеешь дело с сардукаром, нужно с помощью всех имеющихся в наличии средств срезать каждый волосок на его теле. И только когда закончишь эту работу, можешь быть уверенным в том, что ничего не упустил. Он посмотрел на Гурни, который подошел ближе и слушал. -- Тогда нам лучше их убить, -- сказал лейтенант. Пол покачал головой, все еще глядя на Гурни. -- Нет. Я хочу, чтобы они бежали. Гурни в недоумении уставился на него. -- Сир... -- выдохнул он. -- Да? -- Этот ваш человек прав. Убейте их, уничтожьте все, что напоминает об их присутствии здесь. Вы взяли в плен имперских сардукаров! Когда император об этом узнает, он не успокоится до тех пор, пока не поджарит вас на медленном огне. -- Вряд ли императору удастся это сделать, -- Пол говорил медленно и холодно. Что-то произошло в его душе, пока он смотрел на сардукара. Сумма наблюдений вылилась в знание. -- Гурни, -- сказал он. -- Вокруг Раббана много людей Союза? Гурни выпрямился, глаза его сузились. -- Ваш вопрос не имеет... -- Я тебя спрашиваю! -- повысил голос Пол. -- Арраки наводнена агентами Союза. Они покупают спайс, как будто это самая ценная вещь во всей Вселенной. И все же почему вы думаете, что нам следует слишком далеко вдаваться в... -- Это и есть самая ценная вещь во Вселенной, -- перебил его Пол. -- Для них. -- Он посмотрел на Стилгара и на Чани, которые шли к ним через комнату. -- И мы держим ее под контролем, Гурни. -- Ее держат под контролем Харконнены! -- Контролирует ценность тот, кто может ее уничтожить, -- отчеканил Пол. Движением руки он предупредил дальнейшие вопросы Гурни и кивнул Стилгару, который вместе с Чани подошел и остановился перед Полом. Пол взял в левую руку нож сардукара и протянул его Стилгару со словами: -- Ты живешь ради пользы племени. Мог бы ты взять ножом кровь моей жизни? -- Ради пользы племени, -- негромко повторил Стилгар. -- Тогда пускай в ход нож, -- сказал Пол. -- Ты меня вызываешь? -- Если бы это было так, -- сказал Пол, -- я не позволил бы взять мою жизнь, стоя без оружия. Стилгар судорожно глотнул воздух. -- Узул! -- Чани бросила взгляд на Гурни, потом снова на Пола. Стилгар все еще осмысливал услышанное, а Пол продолжал: -- Ты воин, Стилгар. Когда сардукары затеяли сражение, ты не ринулся в битву. Первой твоей мыслью было защитить Чани. -- Она -- моя племянница, -- сказал Стилгар. -- Если ты сомневаешься в тех федайкинах, которые занимались этими мерзавцами... -- Почему первой твоей мыслью была мысль о Чани? -- Это не так! -- А как? -- Она была о тебе, -- признался Стилгар. -- Ты думаешь, что смог бы поднять на меня руку? -- спросил Пол. Стилгар вздрогнул. -- Таков закон, -- прошептал он. -- Закон говорит, что надо убивать пришельцев из далеких миров, найденных в пустыне, и брать их воду, как подарок Шаи-Хулуда, -- возразил ему Пол. -- И все же однажды ночью ты позволил жить двоим таким пришельцам -- моей матери и мне. Так как Стилгар продолжал молча смотреть на него. Пол продолжал: -- Пути меняются, Стил. Ты и сам их менял. Стилгар посмотрел на желтую эмблему, укрепленную на рукоятке ножа у него в руке. -- Когда я стану герцогом в Арракине, будет ли у нас с Чани время входить в каждую мелочь управления сьетчем Табр? -- спросил Пол. -- И разве ты сам станешь заниматься проблемами каждой отдельной семьи? Стилгар продолжал пристально смотреть на нож. -- Неужели ты думаешь, что я жажду обрезать свою правую руку? -- настойчиво спрашивал Пол. Стилгар медленно перевел взгляд на его лицо. -- Ты! -- воскликнул Пол. -- Неужели ты думаешь, что я хочу лишить себя и племя твоей мудрости и силы? Стилгар тихо ответил: -- Юношу из моего племени, чье имя мне известно, этого юношу я могу убить на поле вызова, пожелай этого Шаи-Хулуд. Но Лизану ал-Гаибу я не могу причинить вреда. Ты знал это, когда давал мне нож. -- Я знал это, -- согласился Пол. -- Пути меняются, -- сказал Стилгар и разжал руку. Нож упал на каменный пол. -- Чани, -- позвал Пол, -- отправляйся к моей матери и пришли ее сюда: нам нужен ее совет. -- Но ты говорил, что поедешь на юг! -- запротестовала она. -- Это решение было неверным, -- объявил он. -- Харконнены не там. Война не там. Она глубоко вздохнула, смиряясь с его словами, как любая женщина пустыни смирялась с неизбежным в этой жизни, которая так тесно связана со смертью. -- Ты отвезешь моей матери сообщение, предназначенное лишь для ее ушей, -- сказал Пол. -- Скажи ей, что Стилгар признал меня герцогом Арраки, что должен быть найден путь заставить молодых воинов согласиться с этим решением. Чани посмотрела на Стилгара. -- Делай, как он говорит, -- проворчал Стилгар. -- Мы оба знаем, что он мог победить меня... и что я не могу поднять на него руку ради пользы племени. -- Я вернусь вместе с твоей матерью, -- проговорила Чани. -- Пришли ее сюда, -- сказал Пол. -- Стилгар был прав: я сильнее, когда ты в безопасности. Ты останешься в сьетче. Она хотела было что-то возразить, но передумала. -- Сихайя, -- сказал Пол, назвав ее именем, известным лишь им двоим. Он отвернулся вправо и встретился с горящими глазами Гурни. С тех пор как Пол упомянул о своей матери, Гурни уже ничего не понимал из разговора Пола со старым Свободным. -- Твоя мать... -- начал Гурни. -- Айдахо спас нас в ночь набега, -- рассеянно произнес Пол, думая о предстоящей разлуке с Чани, -- теперь мы... -- Что с Дунканом Айдахо, мой господин? -- спросил Гурни. -- Он мертв; ценой своей жизни он выиграл нам время на побег. "Так, значит, ведьма жива! -- подумал Гурни. -- Одна из тех, кого я поклялся уничтожить, жива. И герцог Пол, конечно, не знает, какая тварь дала ему жизнь! Это сам Дьявол! Выдать Харконненам его отца!" Пол прошел мимо него и вскочил на возвышение. Оглянувшись, он увидел, что раненые и мертвые уже унесены, и с горечью подумал о том, что в легенду о Муаддибе вписана еще одна глава. "Я даже не вытащил свой нож, но о сегодняшнем дне будут говорить, что я уничтожил двадцать сардукаров". Гурни, не чувствуя под ногами земли, последовал за Стилгаром. Мысли яростно бились в его голове. "Ведьма все еще жива, в то время как те, кого она предала, превратились в груду костей в зыбких могилах. Я должен сделать так, чтобы Пол узнал о ней правду, прежде чем я убью ее". x x x Очень часто бывает так, что гнев мешает ему слышать то, что говорит ему его внутренний голос. Принцесса Ирулэн. Собрание высказываний Муаддиба. Джессика видела, что толпа, собравшаяся в пещере, в помещении для собраний, была охвачена теми же чувствами, которые владели ею в тот день, когда Пол убил Джемиза. Выйдя из личных покоев Пола и направляясь к возвышению, Джессика спрятала цилиндр с полученной ею запиской в складки платья. Она чувствовала себя отдохнувшей после долгого путешествия с юга, но все еще досадовала на то, что Пол никак не желал давать разрешения на пользование захваченным орнитоптером. -- Наш контроль над воздухом не полный, -- сказал он. -- И мы не должны полагаться на горючее чужеземцев. К тому же горючее и воздушные суда должны тщательно сберегаться и охраняться до тех пор, пока нам не понадобится максимальная сила. Пол стоял с группой молодых воинов у возвышения. Слабый свет глоуглобов придавал всему происходящему несколько нереальный вид, как будто все происходило не на самом деле, а было изображено на картине. Лишь запахи, шепот и звук шаркающих по камню ног говорили об обратном. Она изучала сына, удивляясь тому, что он еще не показал ей свой сюрприз -- Гурни Хэллека. Мысль о Гурни всколыхнула в ней воспоминания о прошлом, о днях, проведенных ею с отцом Пола и наполненных любовью. Стилгар с маленькой горсткой своих людей ждал на другом краю возвышения, и за этим молчаливым ожиданием скрывалось удивительное достоинство. "Мы не должны допустить потерю этого человека, -- думала Джессика. -- План Пола должен удаться. Все остальные пути обернулись бы величайшей трагедией". Она спустилась с возвышения, прошла мимо Стилгара, не взглянув на него, и вступила в толпу. Люди перед ней расступились, и по образовавшемуся проходу она направилась к Полу. Тишина сопровождала ее, шла по пятам. Она понимала, что кроется за этим молчанием -- невысказанный вопрос, благоговейный страх перед Преподобной матерью. Молодые воины при ее приближении отошли от Пола, и на какое-то мгновение ее встревожило их новое отношение к нему. Но она не заметила никакой скрытности на их лицах. Их заставлял держаться в отдалении создаваемый вокруг Пола религиозный ореол. И она вспомнила поговорку Бене Гессерит: "Насильственная смерть невозможна для пророков". Пол посмотрел на нее. -- Пора, -- она передала ему цилиндр с сообщением, Один из спутников Пола, более смелый, чем остальные, бросил взгляд на Стилгара и сказал: -- Ты думаешь его вызывать, Муаддиб? Время решать. Люди подумают, что ты трус, если... -- Кто осмелился назвать меня трусом? -- сурово спросил Пол. Рука его легла на рукоятку крисножа. Группа молодых воинов, а за ними и вся толпа погрузились в напряженное молчание. Пол повернулся, пошел через расступившуюся толпу к возвышению, легко вскочил на него и поднял руку, прося тишины. -- Сделай это! -- выкрикнул кто-то в толпе. Это восклицание вызвало ропот и перешептывание. Тишина наступила нескоро и прерывалась шарканьем ног и покашливанием. Когда наконец все стихло, Пол опустил руку и голосом, отчетливо слышным в самых дальних уголках пещеры, проговорил: -- Вы устали от ожидания. И снова ему пришлось ждать, когда смолкнут ответные крики. "Они действительно устали", -- подумал Пол. Он взвесил на руке цилиндр, думая о его содержимом. Передавая его, мать сказала ему, каким образом он был отобран у курьера Харконненов. Содержание послания не вызывало сомнения: Раббан отныне мог рассчитывать только на свои силы здесь, на Арраки! Он не мог требовать ни помощи, ни подкреплений! И снова Пол возвысил голос. -- Вы думаете, что для меня пришло время вызвать Стилгара и сменить предводителя войск! -- И прежде чем люди успели ответить. Пол гневно воскликнул: -- Неужели вы думаете, что Лизан ал-Гаиб -- глупец? Тяжелое молчание повисло в пещере. "Он пользуется защитой религии, -- подумала Джессика. -- У него должно получиться". -- Таков путь! -- выкрикнул кто-то в задних рядах. Сухо, придав своему голосу особые интонации. Пол сказал: -- Пути меняются. Из одного угла пещеры послышался сердитый выкрик: -- Мы сами скажем, что нужно изменить! Толпа отозвалась одобрительными криками. -- Как пожелаете, -- согласился Пол. И Джессика услышала в его ответе те интонации, которые говорили, что он прибегнул к помощи Голоса -- искусству, которое он перенял у нее. -- Вы скажете свое слово, -- продолжал он. -- Но вначале вы выслушаете то, что скажу вам я. Стилгар шагнул вперед. Его бородатое лицо хранило бесстрастное выражение. -- И это тоже закон, -- заявил он. -- Любой Свободный имеет право сказать в Совете свое слово. Муаддиб -- Свободный. -- Самое главное -- это то, что идет на пользу племени, ведь так? -- спросил Пол. -- Каждый наш шаг должен вести к этому, -- ответил Стилгар все тем же бесстрастным, но исполненным достоинства голосом. -- Прекрасно, -- согласился Пол. -- Тогда скажите мне, кто управляет отрядом нашего племени и кто управляет всеми племенами и отрядами через воинов-инструкторов, обученных нами сверхъестественному способу? Пол ждал, глядя через головы людей. Ответа не последовало. И тогда он спросил: -- Разве не Стилгар все это делает? Сам он говорит, что нет. Тогда, может, это делаю я? Даже Стилгар выполняет мои приказания, и мудрые, умнейшие из умных, слушают меня и воздают мне почести в Совете. Молчание толпы сделалось еще более напряженным. -- Или, может быть, всем заправляет моя мать? -- он указал на Джессику, стоявшую среди них в приличествующих случаю темных одеждах. -- Стилгар и вожди отрядов просят ее совета перед принятием даже самого малого "решения. Но разве Преподобная мать возглавляет переходы по песку и раззии -- набеги на Харконненов? Лица тех, кого Пол мог видеть, нахмурились, однако то там, то здесь возникал сердитый шепот. "Он избрал опасный путь", -- подумала Джессика, но тут же вспомнила про цилиндр и про заключенное в нем послание. И она понимала намерения Пола: проникнуть в глубь их неуверенности, покорить ее, и тогда во всем остальном они пойдут ему навстречу. -- Без вызова и без битвы ни один человек не распознает лидера, ведь так? -- спросил Пол. -- Таков закон! -- крикнул один из присутствующих. -- В чем наша цель? -- спросил Пол. -- Сбросить скотину Раббана, ставленника Харконненов, и восстановить мир в месте, где среди изобилия воды смогут процветать наши семьи -- разве не в этом наша цель? -- Жестокие цели требуют жестоких путей! -- Кто размахивает ножом перед битвой? -- спросил их Пол. -- Здесь нет мужчины, включая и Стилгара, который смог бы выстоять против меня в битве один на один. И сам Стилгар знает об этом, так же как и все вы. В толпе поднялся сердитый ропот. -- Многие из вас выходили против меня в тренировочных сражениях, -- продолжал Пол. -- Вы знаете, что мои слова -- не пустая болтовня. Я говорю так потому, что это всем известный факт, и с моей стороны было бы глупо его замалчивать. Я начал изучать эти пути раньше, чем вы, и моими учителями были такие строгие люди, каких вы и не видывали. Почему, как вы думаете, мне удалось одержать победу над Джемизом в том возрасте, когда ваши мальчики еще только играют в поединки? "Он хорошо пользуется Голосом, -- подумала Джессика. -- Но с этими людьми одного Голоса недостаточно. Он должен убедить их и логикой". -- Итак, -- сказал Пол, -- мы подошли вот к этому сообщению. -- Он поднял цилиндр и вытащил из него записку. -- Оно было отнято у курьера Харконненов, подлинность его не вызывает сомнений. Адресовано оно Раббану. В ней сообщается, что его просьба о военной силе отклонена, что количество добытого им спайса гораздо ниже нормы и что с людьми, имеющимися у него, можно забрать гораздо больше спайса у жителей планеты Арраки. Стилгар подошел поближе. -- Кто из вас понимает значение полученных сведений? -- спросил Пол. Стилгар понял его сразу. -- Они отрезаны! -- крикнул кто-то. Убрав цилиндр с запиской под плат. Пол снял кольцо с шейного шнурка и поднял его над головой. -- Это кольцо было герцогской печатью моего отца. Я поклялся не носить его до тех пор, пока я не буду готов возглавить все отряды Арраки для завоевания планеты и превращения ее в мое владение. -- Он надел кольцо на палец и сжал руку в кулак. В пещере стояла гробовая тишина. -- Кто здесь правит? -- спросил Пол. Он поднял сжатую в кулак руку. -- Здесь правлю я! Я правлю на каждом квадратном дюйме Арраки! Это мое герцогское поместье, независимо от того, скажет император "да" или "нет"! Он дал его моему отцу, а от отца оно перешло ко мне! "Почти перешло", -- подумал Пол. Он пытливо вглядывался в толпу, постигая ее настроение. -- Есть люди, которые смогут занимать важное положение на Арраки, когда я провозглашу свои законные имперские права, -- продолжал говорить Пол. -- Стилгар -- один из таких людей. И не потому, что я хочу его задобрить или отблагодарить, хотя я и обязан ему жизнью. Я говорю так потому, что он мудр и строг: он руководит отрядом благодаря уму, а не руководствуясь одними законами. Неужели вы считаете меня глупцом? Неужели вы думаете, что я отрежу свою правую руку и оставлю ее, окровавленную, на полу пещеры -- потому лишь, что это доставит вам удовольствие? Пол обвел толпу взглядом. -- Кто из вас осме