смерть? -- Джессика ждала и казалась спокойной тем спокойствием, которое делало Бене Гессерит такой странной в борьбе. "Теперь посмотрим, в какую сторону склонится ее решение", -- подумала она. Мапес медленно сунула руку в одежду у ворота и извлекла темный футляр, откуда торчала черная серебряная рукоятка. Она взялась одной рукой за футляр, другой -- за рукоятку и выдернула из футляра молочно-белый клинок, задержав его на весу. Клинок сиял собственным внутренним светом. Он был обоюдоострым, сантиметров двадцати длиной. -- Вам это знакомо, моя госпожа? -- спросила Мапес. Джессика не сомневалась, что видит перед собой криснож, священное оружие Свободных. Она знала о нем только понаслышке, так как -- криснож никогда не вывозился с Арраки на другие планеты. -- Это криснож, -- спокойно сказала она. -- Вы так легко об этом говорите, -- сказала Шадоут. -- Вам известно его назначение? И Джессика подумала: "Все велось к этому вопросу. Вот причина, по которой эта Свободная пошла ко мне в услужение. Мой ответ может ускорить насилие или же..? Она хочет получить от меня ответ о назначении ножа. На языке чакобза она зовется Шадоут. Нож на этом языке называется "Создатель смерти". Она начинает беспокоиться. Я должна ответить теперь же, промедление опаснее неверного ответа". -- Это создатель... -- Эйе-е-е-е! -- завыла Мапес. Это был крик ужаса и радости одновременно. Она так дрожала, что лезвие ножа отбрасывало блики света по всей комнате. Джессика ждала. Она намеревалась добавить древнее слово, но сейчас все чувства воспротивились этому, каждый кусочек ее тела благодаря длительной тренировке ощущал опасность. Ключевым словом было: создатель, создатель, создатель. И все же Мапес держала нож так, как будто хотела пустить его в ход. Джессика сказала: -- Неужели ты думала, что я, зная о тайнах Великой матери, не знаю создателя? Мапес опустила нож: -- Моя госпожа, когда так долго живешь пророчествами, минута свершения наступает, как удар. Джессика подумала о пророчестве. Его цель была достигнута: защитная легенда, когда-то внушенная этим людям, сегодня сослужила свою службу. Она спасла Бене Гессерит. Шадоут убрала нож в ножны. -- Это неустойчивый нож, леди. Держите его всегда на себе. Если он побудет хотя бы неделю вдали от плоти, то начнет распадаться. Он ваш, пока вы живы. Джессика протянула правую руку, продолжая рискованную игру. -- Мапес, ты вложила клинок в ножны неокровавленным? Шадоут в смятении уронила ножны в руки Джессики и, рванув на груди платье, воскликнула: -- Возьми воду из моей жизни! Джессика выхватила нож из ножен и направила лезвие на Шадоут, увидев страх в ее глазах. -- Может, на нем яд? Она протянула руку и сделала царапину над левой грудью Мапес. Кровь появилась и тотчас же пропала. "Сверхбыстрая коагуляция, -- подумала Джессика. -- Влагозадерживающая мутация!" Она убрала нож в ножны и сказала: -- Застегни платье, Шадоут. Та, дрожа, повиновалась. Ее глаза, лишенные белков, завороженно смотрели на Джессику. -- Вы наша, -- пробормотала она. -- Вы та самая... От двери снова донесся шум разгрузки. Мапес быстро схватила нож и сунула его Джессике за корсаж. -- Тот, кто видел нож, должен быть очищен или заклеймен! -- прошептала она. -- Вы знаете это, моя госпожа. "Теперь я это знаю", -- подумала Джессика. Шадоут привела себя в порядок и сказала: -- Неочищенные, видевшие криснож, не смогут покинуть Арраки живыми. Никогда не забывайте об этом, моя госпожа. Вы прошли проверку крисножом. Теперь все должно идти своим чередом. Спешить нельзя. -- Она посмотрела на груды ящиков. -- А сейчас у нас здесь много работы. Джессика колебалась. "Все должно идти своим чередом" -- это было специфическое выражение из набора магических формул Миссионерии протективы. "Приход Преподобной матери освободит тебя". -- "Но я и есть Преподобная мать", -- подумала Джессика. Более того, Великая мать! Они вырастили ее здесь! Шадоут деловито спросила: -- С чего мне начать, моя госпожа? Джессика инстинктивно почувствовала, что нужно взять обыденный тон. Она сказала: -- Это портрет старого герцога, его следует повесить на стену в обеденной зале. Напротив него должна висеть голова быка. Шадоут подошла ближе. -- Это, верно, было огромное животное, если у него такая голова, -- сказала она. -- Вначале ее нужно почистить, моя госпожа? -- Нет. -- Но к ее рогам пристала грязь! -- Это не грязь, Шадоут. Это кровь старого герцога. Рога были покрыты прозрачным фиксатором через час после того, как бык убил его. Шадоут выпрямилась. -- Вот как? -- Это всего лишь кровь, -- сказала Джессика. -- Старая кровь. А теперь помоги мне это повесить. Такое тяжело видеть. -- Неужели вы думаете, что вид крови может меня встревожить? -- спросила Шадоут. -- Я из пустыни и видела достаточно крови. -- Я... знаю, -- сказала Джессика. -- И часть ее была моей собственной -- Шадоут внимательно посмотрела на Джессику. -- Та, что вы только что пролили, сделав маленькую царапинку, -- сущая ерунда. -- Ты бы хотела, чтобы я разрезала глубже? -- О, нет! Тогда бы через порез стала испаряться вода моего тела. Вы все сделали верно. И Джессика, отмечающая изменения интонации, почувствовала, какой серьезной она стала при слове "вода". И снова чувство тоски охватило ее при мысли, насколько велика сила воды на Арраки. -- На какую сторону мне повесить каждую из этих игрушек? "А она практична, эта Шадоут", -- подумала Джессика и сказала: -- Решай сама. Это неважно. -- Как скажете, моя госпожа. -- Шадоут наклонилась и стала освобождать голову от упаковки. -- Так ты убила старого герцога? -- пропела она. -- Помочь тебе? -- спросила Джессика. -- Я справлюсь, моя госпожа. "Да, она справится", -- подумала Джессика. Это свойство всех Свободных -- справляться во что бы то ни стало. Джессика почувствовала ножны под корсажем и подумала о долгой цепи делений той Бене Гессерит, что оставила здесь одно из своих звеньев. Благодаря ее деятельности она пережила сегодня смертельный кризис. "Спешить нельзя", -- сказала Шадоут. И все же в этом месте чувствовалась какая-то торопливость, наполнявшая Джессику дурным предчувствием. Бене Гессерит знала, что от него не избавят ни старания Миссионерии протективы, ни самая тщательная проверка Хавата. -- Когда все повесишь, начинай распаковывать ящики, -- распорядилась Джессика, -- у одного из грузчиков, работающих у входа, есть ключи, и он знает, как раскладывать вещи Возьми у него ключи и список вещей Если у тебя появятся вопросы, я буду в южном крыле. -- Как прикажете, моя госпожа, -- ответила Шадоут. Джессика повернулась и пошла, думая про себя может быть, Хават и считает эту резиденцию безопасной, но я чувствую, что здесь что-то не так. Ее охватило непреодолимое желание видеть сына Она пошла к сводчатому проходу, ведущему к обеденной зале и семейному крылу. Она шла все быстрее и быстрее, потом побежала. После ее ухода Шадоут прекратила разворачивать бычью голову и, глядя Джессике вслед, прошептала: -- Она действительно одна из них Бедняжка. x x x Уйе! Уйе! Миллиона смертей не было достаточно для Уйе! Принцесса Ирулэн. История детства Муаддиба. Дверь была открыта Джессика вошла в нее и оказалась в комнате с темными стенами Слева от нее стояла низкая тахта с верхом из кожи, два пустых книжных шкафа, висела запыленная бутыль с водой Справа, закрывая другую дверь, возвышалось еще несколько пустых шкафов, письменный стол с Каладана и три стула У окна, как раз напротив двери, стоял спиной к ней доктор Уйе и внимательно смотрел на разворачивающуюся перед ним картину. Джессика сделала вперед еще один неслышный шаг. Она увидела, что одежда Уйе помята, а с правого бока испачкана чем-то белым. Со стороны он казался бесплотным в своих широких одеяниях, марионеткой, застывшей в ожидании того момента, когда хозяин дернет его за веревочку Лишь квадрат головы с черными длинными волосами, схваченными серебряным кольцом школы Сак, казался живым. Она еще раз оглядела комнату и не увидела в ней никаких следов присутствия сына. Но дверь справа от нее, она это точно знала, вела в маленькую спальню, занять которую Пол выразил самое горячее желание. -- Добрый день, доктор Уйе, -- поздоровалась Джессика. -- Где Пол? Он кивнул, не поворачивая головы, словно тот, кого он приветствовал, находился где-то за окном, и, не оглядываясь, сказал: -- Ваш сын ушел. Я отослал его немного отдохнуть. -- Он будто очнулся и стал смущенно теребить рукой усы, свисавшие на пунцовые губы. -- Простите, госпожа, мою невнимательность: я задумался, и мысли унесли меня далеко. Она улыбнулась и протянула ему руку. В какое-то мгновение ей показалось, что он упадет сейчас на колени. -- Веллингтон, пожалуйста. -- Как мне вас называть?.. Я... -- Мы знаем друг друга шесть лет, -- сказала она. -- Формальности между нами давно излишни. Уйе, через силу улыбнувшись, подумал про себя. "Кажется, сработало Теперь она будет объяснять все странности в моем поведении моим замешательством Она не станет доискиваться более глубоких причин, считая, что ответ уже известен". -- Боюсь, что я был с вами фамильярен, -- еще раз извинился он. -- Когда я чувствую к вам особую жалость, я думаю о вас, как о Джессике. -- Чувствуете жалость? Почему? Уйе пожал плечами. Уже давно он понял, что Джессика не наделена таким даром различать правду, как его Ванна И все же он всегда, когда это было возможно, был правдив в разговоре с Джессикой. Так было безопаснее. -- Вы видели это место, моя... Джессика -- Споткнувшись на ее имени, он продолжал: -- Такое бесплодное... после Каладана. А люди! Эти городские женщины, мимо которых мы проезжали, прячутся под своими покрывалами. И как они на нас смотрели! Она приложила руки к груди и ощутила присутствие крисножа с лезвием, выточенным, если верить слухам, из зуба песчаного червя. -- Мы им чужие -- разные люди, разные обычаи Они знали только Харконненов. Она посмотрела мимо него в окно. -- На что вы так пристально смотрели? Он отвернулся. -- На людей. Джессика подошла к Уйе и увидела участок перед домом, к которому было приковано его внимание Там, выстроившись в ряд, росли двадцать пальм, и земля вокруг них была ровной и бесплодной Живая изгородь отделяла их от дороги, по которой шли люди в балахонах. Джессика почувствовала слабую вибрацию между нею и людьми -- домашнее защитное поле -- и продолжала следить за дорогой, удивляясь тому, что доктор нашел их такими занимательными. Появились прохожие -- и она приложила ладони к щекам. Как проходящие смотрели на пальмовые деревья! В их глазах была зависть, даже ненависть и в то же время в них отражалась надежда. -- Вы знаете, о чем они думают? -- спросил Уйе. -- Чтение мыслей ваша специальность, -- сказала она. -- Их мыслей, -- возразил он. -- Они смотрят на эти деревья и думают: "Это сто нас!". Вот что они думают. Она удивленно посмотрела на него и нахмурилась: -- Почему? -- Таков рацион пальм, -- сказал он. -- Одна пальма требует сорок литров воды в день. Человеку же нужно только восемь. Значит, одна пальма равняется пяти людям, а двадцать пальм -- ста. -- Но некоторые из этих людей смотрят на нас с надеждой. -- Они надеются на то, что пальмы могут погибнуть. -- Вы слишком пессимистичны, -- сказала она. -- Впрочем, надежда и опасность неразлучные спутники. Спайс мог бы дать нам богатство, а обладая им, мы смогли бы превратить этот мир в цветущий край. И она рассмеялась про себя "Кто я такая, чтобы убеждать?" Ее хрупкая веселость быстро исчезла. -- Рисковать, однако, опасно, -- добавила ома. Уйе отвернулся, пряча от Джессики свое лицо. Ну почему, почему он не может возненавидеть этих людей? Почему он любит их? Своими манерами и многим другим -- нежностью, мягкостью, преданностью -- Джессика напоминала ему Ванну. И в то же время именно их сходство ожесточало его, укрепляло его решимость. Жестокости Харконненов в отношении его Ванны должен быть положен конец -- она не должна умереть. И он, он должен сделать все, чтобы уверить себя в том, что освобождение Ванны станет возможным только благодаря принятому им решению. -- Не беспокойся за нас. Веллингтон. Это наши трудности, но не твои. Она думает, что я беспокоюсь о ней. Он заморгал, пряча слезы. Конечно, это так. Но я должен держаться, пока этот черный барон не воплотил в жизнь свои черные замыслы, и воспользоваться моим единственным шансом -- поразить его там, где кроется его единственная слабость: в момент его тайного злорадства! Он вздохнул. -- Я не побеспокою Пола, если взгляну на него? -- спросила Джессика. -- Нет, нет... -- Он хорошо переносит перемену климата? -- Нормально. Он, конечно, устал, взволнован, но какой пятнадцатилетний мальчик не был бы взволнован при подобных обстоятельствах?? -- Он подошел к двери и открыл ее. -- Пол здесь. Следуя за Уйе, Джессика вошла в затемненную комнату. Пол лежал на узкой кровати, вытянув одну руку вдоль легкого одеяла, а другую подложив под щеку. Из-за опущенных на окнах штор лицо мальчика находилось в тени. Джессика смотрела на своего сына, и его овальное лицо казалось ей собственным. Но волосы у него были, как у герцога, -- угольно черные и жесткие. Глаза прятались за длинными ресницами. Джессика улыбнулась, чувствуя, как возвращаются ее страхи Ее вдруг поразила мысль о генетических чертах в облике сына: глаза и овал лица он взял у нее, своей матери, но в его облике чувствовалось что-то резкое, угловатое -- то, что обычно не свойственно детству Это он унаследовал от отца. Она думала о чертах мальчика как о результате отбора собранных наугад частиц. Ей захотелось встать на колени возле кровати сына и взять его за руку, но делать это в присутствии Уйе было неудобно. Она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Уйе отвернулся к окну, он был не в состоянии наблюдать за тем, как Джессика смотрела на своего сына. "Почему Ванна так и не подарила мне ребенка? -- спросил он себя. Как доктор, он знал, что для этого не было никаких физиологических причин. -- Может быть, ограничения были наложены Бене Гессерит? Может быть, она не могла служить различным целям? Что же это было? Она ведь любила меня..." Впервые к нему пришла мысль о том, что он мог бы стать частью жизненного процесса, более сложного и запутанного, чем может себе вообразить. Джессика встала рядом с доктором: -- Какая восхитительная непринужденность есть в детском сне! Тот механически ответил. -- Если бы взрослые могли так расслабляться... -- Да. -- Когда мы это теряем... Джессика, хотя и обратила внимание на странный тон доктора, не дала себе труда задуматься над смыслом того, что он хотел сказать Он не закончил фразы. Ее мысли все еще были заняты Полом, трудностями его учебы здесь, изменениями в его жизни, которая должна стать новой, совсем непохожей на ту, что она когда-то планировала для него. -- Мы действительно кое-что теряем, -- сказала она. Она посмотрела вправо побитые ветром кусты, тусклая зелень покрытых пылью листьев, сухие колючие ветки Над кустами -- необычно темное небо. И даже арраки некое солнце не согревало ни душу, ни тело Его холодный серебристый свет был странно похож на тот блеск, которым отливал криснож, спрятанный у нее на груди. -- Это небо такое темное, -- вздохнула она. -- Видимо, это объясняется отсутствием влаги. Вода! О чем бы здесь ни заговорили, все упирается в недостаток воды! -- Это древняя тайна Арраки, -- сказал Уйе. -- Почему ее здесь так мало? Здесь есть вулканические скалы, есть источники энергии, которые я могу назвать Есть полярные льды Говорят, что в пустыне бурить нельзя -- штормы и песчаные бури разрушат оборудование быстрее, чем оно будет установлено К тому же существует опасность стать добычей червей. Во всяком случае, воды здесь никогда не находили. Но тайна, истинная тайна, Веллингтон, заключается в родниках, которые пробиваются здесь наверх, образуя водоемы. Вы читали об этом? -- Вначале струя, бьющая из-под земли, потом ничего, -- ответил он меланхолически. -- Но в этом и заключается тайна, Веллингтон! Вода здесь была. Она исчезла и больше никогда не появлялась. Но каждый новый родник ведет себя совершенно одинаково: сначала появляется струйка воды, потом она иссякает. Неужели это никого не заинтересовало? -- Это любопытно, -- сказал он. -- Вы предполагаете какое-то влияние? А что показал анализ глубинных образцов породы? -- Что он мог показать? Остатки вымерших растений, каких-то животных... Кто может это распознать? -- Она повернулась спиной к склону. -- Вода останавливается, значит, ее что-то задерживает. Я так считаю. -- Возможно, причина известна, -- сказал он. -- Харконнены не случайно скрывают много источников информации об Арраки. -- И потом есть еще влага атмосферы. Ее, конечно, немного, но все же она есть. Это главный источник воды, и она задерживается различными приспособлениями. Откуда она берется? -- С полюсов. -- Холодный воздух приносит мало влаги, Веллингтон. Харконнены скрывают много фактов, требующих тщательного рассмотрения, и не все они напрямую связаны со спайсом. -- Мы действительно находимся по ту сторону тайны Харконненов, -- сказал он. -- Возможно, мы... -- Он прервал себя, заметив, что она напряженно смотрит на него. -- Что-то не так? -- То, как вы произнесли слово "Харконнен", -- сказала она. -- Даже голос моего герцога не таит в себе столько злобы, когда он произносит это ненавистное имя. Я не знала, что у вас есть причины ненавидеть их, Веллингтон. "Великая мать! -- подумал он. -- Я возбудил в ней подозрения. Теперь мне придется пустить в ход один из трех трюков, которым меня научила моя Ванна. Есть лишь одно решение -- раскрыть ту часть правды, которую можно раскрыть". -- Вы же знаете, что моя жена, моя Ванна... -- Ком, вставший в его горле, мешал ему говорить. -- Они... -- Слова не шли. Он закрыл глаза и стоял так до тех пор, пока женская рука не коснулась мягко его ладони. -- Простите меня, -- сказала Джессика, -- я не хотела бередить старую рану. И она подумала: "Эти животные! Его жена явно была Бене Гессерит. И Харконнены, судя по всему, убили ее Еще одна бедная жертва, занесенная на Арраки ветром мщения". -- Простите меня, я не могу об этом говорить. -- Уйе открыл глаза, стараясь придать своему лицу скорбное выражение. Это, по крайней мере, было ему нетрудно. Джессика изучающе смотрела на доктора: темный блеск миндалевидных глаз, квадратный подбородок, преждевременные морщины... Джессику охватила глубокая жалость к нему. -- Веллингтон, я очень сожалею, что мы привезли вас в это опасное место, -- сказала она. -- Я приехал сюда по своей воле, -- вздохнул он, и это тоже было правдой. -- Но эта планета -- ловушка Харконненов. Вы должны это знать. -- Чтобы поймать герцога Лето, нужно нечто большее, нежели ловушка, -- сказал он, и это тоже было правдой. "Возможно, мне следовало бы быть более откровенной с ним, -- подумала она. -- Он блестящий тактик". -- Мы с корнем вырваны из своей почвы, -- вздохнул он. -- Вот почему нам так трудно. -- Зато очень легко погубить вырванное с корнем растение, -- подхватила она. -- Особенно, если оно пересажено на враждебную почву. -- Вы уверены в том, что почва враждебная? -- Когда станет известно, какое количество людей привез с собой герцог Лето, начнется водный бунт, который прекратится только тогда, когда люди узнают, что мы установили новые водяные установки. -- Здесь есть ровно столько воды, сколько нужно для поддержания человеческой жизни, -- сказал он. -- Люди знают, что если это ограниченное количество воды будет распределяться между увеличивающимся населением, то цены на нее поднимутся и самые бедные умрут. Но герцог разрешит эту проблему. По-моему, не следует рассматривать возможные восстания как выражение враждебности к новой власти на Арраки. -- А охрана? -- возразила она. -- Везде охрана и защитные поля. На Каладане мы так не жили. -- Дайте шанс этой планете! Взгляд Джессики, однако, оставался по-прежнему пристальным и твердым. -- Я чувствую здесь запах смерти, -- Джессика вся съежилась. -- Хават готовил наш приезд, заранее наводнив планету своими агентами. Такие баснословные расходы трудно объяснить -- мой герцог не привык швыряться деньгами. Я уж не говорю о взятках высокопоставленным лицам. -- Она покачала головой. -- Смерть и обман -- вот верные спутники Зуфира Хавата. -- Вы злословите. -- Злословлю? Это, скорее, похвала. Смерть и обман -- единственная здесь надежда. Я лишь не обманываю себя насчет методов Зуфира. -- Вам следует... чем-нибудь заняться, -- сказал он -- Не оставляйте себе времени для подобных страхов. -- Вы знаете, в чем состоит мое основное занятие, Веллингтон? Я секретарша герцога, и я занята тем, что каждый день узнаю новые факты, заставляющие меня бояться факты, о которых он даже не подозревает. -- Она сжала губы и понизила голос -- Иногда я думаю, что его судьба сложилась бы иначе, если бы я не была Бене Гессерит. -- Что вы имеете в виду? -- Он поймал себя на том, что горечь, прозвучавшая в словах леди Джессики, взволновала его, вызвав в нем сострадание -- чувство, которого он никогда не замечал в себе раньше. -- Не думаете ли вы, Веллингтон, что любая другая секретарша находится в большей безопасности, чем я? -- напрямую спросила Бене Гессерит. -- Это не слишком честная мысль, Джессика. -- Упрек прозвучал вполне естественно относительно чувств, испытываемых герцогом к своей наложнице, не было никаких сомнений. Стоило лишь проследить за тем, как он провожает ее взглядом. Она вздохнула. -- Вы правы. -- Она снова обхватила себя руками, чувствуя прикосновение к коже крисножа, и это оружие лишний раз напомнило ей о страшном будущем, ожидающем ее и ее семью. -- Кровопролитие неизбежно, -- сказала она -- Харконнены не успокоятся до тех пор, пока не погибнут сами или не уничтожат герцога Барон не сможет простить герцогу Лето, что в его жилах течет королевская кровь. Степень родства ему не важна Но сильнее всего его сознание отравляет то, что Атридесы изгнали Харконненов за трусость после Корринской битвы. -- Старая кровная вражда, -- пробормотал Уйе и на мгновение почувствовал ледяной укол ненависти Чужая кровная вражда загнала его в ловушку, убила его Ванну или, что еще хуже, обрекла ее на мучения у Харконненов Старая вражда двух домов загнала в мышеловку его, Уйе, а приманкой послужила семья герцога По иронии судьбы весь этот ужас должен был достичь апогея здесь, на Арраки, единственном источнике меланжа во Вселенной, меланжа, являющегося продолжателем жизни. -- О чем вы думаете? -- спросила она. -- Я думаю о том, что сейчас на свободном рынке декаграмм спайса продается за шестьсот двадцать тысяч солариев. Это целое состояние. -- В вас проснулась жадность, Веллингтон? -- Это не жадность. -- Тогда что же? Он пожал плечами. -- Сознание своей бесполезности -- Он посмотрел на нее в упор. Вы можете вспомнить свое первое вкусовое ощущение от спайса? -- У него был вкус корицы. -- Но он никогда не повторяется дважды Он -- как жизнь -- каждый раз, когда его пробуешь, он предстает в другом качестве. Некоторые же придерживаются мнения, что спайс дает реакцию на знакомый вкус. -- Думаю, что для нас сейчас было бы гораздо полезнее не о спайсе рассуждать, а как можно скорее бежать за пределы империи, -- сказала она. Уйе поймал себя на том, что больше не слушает Джессику сосредоточившись на произнесенных ею словах, он задавал себе один и тот же вопрос "Почему она не заставила меня это сделать? Она могла бы заставить меня сделать решительно все" Быстро сменив тему разговора, он спросил: -- Не сочтите это за дерзость с моей стороны, Джессика, но не могу ли я задать вам один вопрос? Она, будто почувствовав внезапно возникшую тревогу, прижалась к краю окна. -- Конечно, можете Вы мой друг. -- Почему вы не заставили герцога жениться на вас? Она круто повернулась и изумленно посмотрела на Уйе. -- Заставить герцога жениться на мне?! Но... -- Мне не следовало спрашивать. -- Почему же? -- Она пожала плечами -- Для этого есть достаточно веская причина политического характера: пока мой герцог не женат, некоторые из Великих домов еще питают надежду породниться с ним... -- Она вздохнула. -- Влияние людей, принуждение их к тому, чего хочешь ты... Подобные действия несут в себе цинизм и опошляют чувства. Если бы я заставила его это сделать, это был бы уже не его поступок. -- Так могла бы сказать моя Ванна, -- пробормотал он, и это тоже было правдой. Он приложил руку ко лбу и судорожно глотнул. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы выдать свою тайную роль. Повисла тяжелая пауза, которую нарушила Джессика: -- Кроме того, Веллингтон, в герцоге уживаются два человека. Одного из них я очень люблю. Он очарователен, он живой, общительный, нежный, в нем все, что может желать женщина. Но есть и другой -- холодный, черствый, эгоистичный, такой же суровый и жестокий, как его отец, -- ее лицо исказилось болью. -- Ну почему, почему этот старик не умер тогда, когда мой герцог только появился на свет?! Снова воцарилось молчание. Было слышно, как ветер теребит шторы на окнах. Глубоко вздохнув, Джессика сказала: -- Лето прав: эти комнаты лучше тех, что в другом крыле. -- Она обвела комнату взглядом. -- Извините меня. Веллингтон, мне нужно еще раз осмотреть это крыло, прежде чем окончательно все разместить. Он кивнул. "Если бы только можно было не делать того, что я должен сделать!" -- стояло у него в голове. Джессика пересекла холл и замерла в нерешительности. "Все время, пока мы говорили, он что-то утаивал", -- подумала она. Сомнение опять закралось ей в душу, и она чуть было не собралась вернуться назад, чтобы заставить Уйе высказать то, что он так тщательно скрывал. "Но чего я этим добьюсь? Он лишь смутится и испугается, когда узнает, что его мысли можно так легко прочитать по лицу", -- подумала она. x x x Есть много свидетельств того, как быстро Муаддиб постигал насущные проблемы Арраки. Основа его успехов таилась, конечно, в Бене Гессерит. Что же до всего остального, можно, пожалуй, сказать, что главное заключалось в науке узнавания. С самого начала ребенка учили постигать -- это было заложено в него уже на первом уроке. Он знал, что может постичь и что каждый урок -- приобретение опыта. А между тем, как это ни удивительно, -- многие считают процесс познания трудным и не верят в успех. Принцесса Ирулэн. Человечность Муаддиба. Пол лежал на кровати, притворяясь спящим. До чего же просто все получилось: взял таблетку у доктора Уйе и сделал вид, что проглотил ее Он едва сдерживал смех Даже мать поверила в то, что он спит. Ему хотелось вскочить и попросить у нее разрешения на осмотр дома, но Пол понимал, что его поведение не будет одобрено. "Пожалуй, лучше ускользнуть из своей комнаты без спроса, так я не нарушу данного мною обещания -- ведь я останусь в доме, где безопасно", -- подумал Пол. Он слышал, как его мать и Уйе разговаривали в соседней комнате. Различить слова было трудно -- что-то о спайсе... о Харконненах. Разговор сделался громче и потом затих. Внимание Пола переключилось на переднюю спинку кровати. Она соединялась со стеной, скрывая от постороннего глаза приборы, следящие за тем, что делается в комнате. В центре деревянной спинки была вырезана прыгающая на волнах рыба с толстыми коричневыми плавниками. Пол знал, что стоит нажать на глаз рыбы, как включатся суспензерные светильники. Одна из волн контролировала вентиляцию, другая -- температуру воздуха. Пол с опаской присел к столу. Слева от него, у стены, стоял высокий книжный шкаф. Но это тоже была хорошо продуманная маскировка -- за ним стоял шкаф пониже, с большим количеством полок. Все выглядело так, как будто его хотели заманить и эта планета, и эта комната. Он подумал о фильмокниге, которую ему дал Уйе. Это была старая книга, сделанная еще до открытия спайса. Ее текст словно озарял мозг яркой вспышкой, а каждое название сопровождалось изображением того, о чем оно рассказывало. Названия и изображения принадлежали прошлому человечества, а увидеть это прошлое можно было только на единственной планете во всей Вселенной -- на Арраки. Полу предстояло узнать так много нового... особенно о спайсе и о червях пустыни. Пол услышал, как ушла его мать. Значит, доктор Уйе остался в соседней комнате один. "Сейчас он возьмет что-нибудь почитать и, увлекшись чтением, забудет про меня", -- подумал Пол Наступил подходящий момент для обследования Выскользнув из постели, мальчик направился к книжному шкафу, но услышав за своей спиной звук, он обернулся: резная спинка кровати наклонилась к тому месту, где он только что лежал. Пол замер на месте, и эта неподвижность спасла ему жизнь. Из-за спинки выскочил крошечный самонаводящийся снаряд, не более пяти сантиметров в длину. Пол сразу же узнал в нем обычное орудие убийства, которое каждый ребенок королевской крови изучал в раннем детстве. Это была черная металлическая лента, направленная чьей-то находящейся близко рукой Она могла впиться в движущуюся плоть и подняться по нервным каналам до ближайшего жизненно важного органа. Снаряд взмыл вверх, обогнул комнату и вернулся назад. В сознании Пола вспыхнуло нужное знание об ограниченности действия самонаводящегося снаряда: его сжатое суспензерное поле искажает угол зрение посылающего его глаза. Кроме того, тусклое освещение мешало оператору видеть живую мишень, и он вынужден был ориентироваться на ее движения. Защитный пояс Пола остался лежать на кровати. Если бы у него был ласган, тот бы запросто уничтожил этот снаряд, но ласганы были дороги и к тому же достаточно капризны: когда луч лазера пересекался с полем, мог произойти взрыв. Поэтому Атридесы предпочитали полагаться на свои защитные поля и на свой разум. Сейчас же только разум Пола мог противостоять нависшей над ним угрозе, и, зная это, мальчик сохранял абсолютную неподвижность. Снаряд поднялся на полметра вверх. "Я могу попытаться схватить его, -- подумал Пол. -- Суспензерное поле делает снаряд скользким у основания. Я должен крепко его держать". Снаряд опустился и, сместившись влево, сделал круг над кроватью. Мальчик слышал издаваемое им слабое жужжание. "Кто им управляет? -- подумал Пол. -- Этот человек должен находиться где-то поблизости. Я мог бы позвать на помощь Уйе, но боюсь, что снаряд попадет в него, как только он откроет дверь". В это время дверь за его спиной скрипнула. Снаряд пролетел над его головой к месту движения. Правая рука Пола взметнулась вверх и опустилась с зажатой в ней смертоносной лентой. Снаряд жужжал и извивался в руке мальчика, но Пол держал его так крепко, что было видно, как напряглись мускулы на схватившей его руке. Резко развернувшись, он с силой расплющил головку ленты-снаряда о металлическую дощечку на двери. Пол услышал хруст разбившегося глаза снаряда, и мертвая лента поникла в его руке. Пол поднял голову и встретился взглядом с ярко-синими глазами Шадоут Мапес. -- Ваш отец прислал за вами, -- пояснила она, -- в холле ждет человек, который будет сопровождать вас. Пол кивнул, внимательно изучая взглядом стоявшую рядом с ним пожилую женщину. Она же смотрела на металлическую ленту-снаряд, которую он все еще держал в руке. -- Я слышала про такие игрушки, -- сказала она, -- он бы меня убил, верно? Полу пришлось проглотить комок в горле, прежде чем он смог заговорить. -- Я... он метил в меня! -- Но ведь он двигался ко мне? -- Потому что двигались вы, -- объяснил Пол, решая в уме вопрос: "Кто она такая?" -- Значит, вы спасли мне жизнь, -- сказала она. -- Я спас жизнь нам обоим. -- Похоже, что вы очень не хотели, чтобы он попал в меня, и тем самым спасли себя. -- Кто вы? -- спросил Пол. -- Шадоут Мапес, домоправительница. -- Как вы узнали, где меня найти? -- Мне сказала ваша мать. Я встретила ее в холле, у лестницы, что ведет в судную комнату. -- Шадоут указала направо: -- Посланный Вашего отца все еще ждет. "Это, должно быть, человек Хавата, -- подумал Пол, -- Мы должны найти того, кто управлял этой штукой". -- Идите к человеку моего отца, -- сказал он, -- и скажите ему, что я поймал в доме снаряд-охотник и что нужно найти того, кто им управлял. Велите немедленно обыскать дом и его окрестности. Они умеют это делать Оператора снаряда надо искать среди чужих. А сам подумал: "Может, это была она?" Но он тут же отогнал эту мысль: снаряд был под контролем, когда она вошла. -- Прежде чем я отправлюсь выполнять ваше приказание, я должна все прояснить между нами Вы возложили на меня нелегкую ношу. Но мы. Свободные, платим свои долги Нам известно, что среди вас есть предатель. Кто он, мы сказать не можем, но мы уверены, что это так. Может, он и управлял этим пожирателем плоти. Пол оцепенел, словно загипнотизированный словом "предатель". Прежде чем он смог заговорить, старая женщина круто повернулась и направилась к двери. Он хотел позвать ее, но не посмел это сделать, боясь, что она истолкует это неверно: она сказала ему все и теперь отправилась выполнять его приказание. Через минуту дом должен был наполниться людьми Хавата. Пол мысленно восстановил в памяти тот момент своего разговора с Шадоут, где прозвучали слова о судной комнате. Со снарядом в руке он возвратился к себе, взял защитный пояс, обернул его вокруг талии, на бегу защелкнул пряжку и повернул из холла налево. Шадоут сказала, что встретила его мать у лестницы, ведущей в судную комнату. x x x Что поддерживало леди Джессику во время всех этих испытаний? Внимательно обдумайте изречение, распространенное среди Бене Гессерит, и, возможно, вы это поймете: "Любая дорога, которую проходишь до конца, приведет в никуда. Карабкайтесь в гору чутьчуть, только чтобы проверить, гора ли это. С вершины горы нельзя увидеть гору". Принцесса Ирулэн. Муаддиб: семейные комментарии. В конце южного крыла Джессика увидела металлическую лестницу, спиралью поднимающуюся к овальной двери. Она посмотрела вниз, в холл, потом снова подняла глаза на дверь. Какая странная форма для двери в доме! -- удивилась она. Заглянув в окно под спиральной лестницей, она увидела огромное белое солнце Арраки, клонившееся к горизонту. Через холл пролегли длинные тени. Она снова посмотрела на лестницу. Лучи, падающие на нее сбоку, освещали куски засохшей земли, приставшие к металлическим ступеням. Джессика положила руку на перила и начала подниматься. Перила под ее ладонью отдавали холодом. Остановившись у двери, она увидела, что у нее нет ручки, но в том месте, где ей следовало бы быть, имелось небольшое углубление. Джессика обернулась, убедилась, что за ней не наблюдают, приложила ладонь к углублению, снова обернулась и заметила подходившую к лестнице Шадоут. -- Люди в большом холле говорят, что их прислал герцог за юным мистером Полом, -- произнесла Шадоут. -- У них печать герцога, и стража их опознала. -- Она посмотрела сначала на дверь, потом на Джессику. "А она осторожна, эта Шадоут, -- подумала Джессика. -- Это хорошо!" -- Он в пятой от холла комнате, в маленькой спальне, -- сказала Джессика. -- Если вам будет трудно его разбудить, позвоните доктору Уйе из соседней комнаты. Полу, может быть, понадобится порция возбудительного. Шадоут снова бросила пристальный взгляд на овальную дверь, и Джессике почудилось, что ее взгляд излучает ненависть. Прежде чем Джессика спроста ее о двери и о том, что скрывается за ней, Шадоут круто повернулась и торопливо пошла прочь. "Хават проверил это место, -- подумала Джессика. -- Ничего опасного здесь быть не может". Она толкнула дверь и оказалась в маленькой комнате, тоже с овальной дверью, но в противоположной стене. На этой двери была круглая ручка. Воздушный замок! -- догадалась Джессика. Она посмотрела вниз: на полу у входа в обеденную залу валялась табличка с личной отметкой Хавата. Дверь в столовую была открыта: кто-то сбил табличку, не подозревая о существовании воздушного замка. Она шагнула через порог и оказалась в маленькой комнате. "Зачем в доме воздушный замок?" -- спросила она себя. И внезапно вспомнила о существовании экзотических растений, герметически изолирующихся в особом климате. Особый климат! Это имело смысл на Арраки, где растения, наиболее сильно страдающие от недостатка влаги, приходилось орошать искусственно. Дверь за Джессикой начала закрываться. Она поймала ее и тщательно подперла палкой, оставленной Хаватом. Она опять повернулась к внутренней двери и на этот раз заметила затейливую вязь надписи над ручкой. Надпись была сделана на языке галах и звучала так: "О человек! Здесь заключена часть чудесного творения Божьего, встань перед ним и научись любить совершенство твоего важнейшего друга". Под тяжестью тела Джессики круглая ручка повернулась влево, и внутренняя дверь открылась. Воздушная струя коснулась щек, взъерошила волосы. Джессика почувствовала, как изменился воздух, как сильно он напоен влагой. Она заглянула за дверь и увидела массу зелени, купающуюся в золотистом солнечном свете. "Желтое солнце!" -- сказала она себе. И тут же подумала: "Фильтрующее стекло!" Она перешагнула через порог, и дверь за ней захлопнулась. -- Планетное хранилище влаги, -- догадалась Джессика. Повсюду стояли растения в горшках и низко подрезанные деревья. Здесь были даже розы. Она наклонилась, вдыхая аромат гигантских розовых кустов, потом выпрямилась и оглядела комнату. Ритмичный звук привлек к себе ее внимание. Она раздвинула густо разросшиеся ветви и посмотрела в центр комнаты. Там находился небольшой фонтан -- струя бьющей вверх воды с шумом падала вниз, в металлическую чашу. Волна разнообразных чувств захлестнула Джессику, но, призвав на помощь логику и четкость анализа Бене Гессерит, она начала методически рассчитывать параметры комнаты. Было похоже, что она занимает примерно десять квадратных метров. По ее расположению над холлом и по разнице в конструкции Джессика заключила, что эта комната была построена значительно позднее, чем весь дом. Джессика прошла в ту часть комнаты, которая, по ее расчетам, выходила на южную сторону, и остановилась перед широким оконным проемом со светофильтром. Услышав, как что-то зашелестело среди листвы, она напряглась, но тут в поле ее зрения попал поливочный механизм с руками-шлангами. Вода в этой комнате была повсюду -- и это на планете, где вода была самым ценным источником поддержания жизни! Вода расточалась здесь с такой небрежностью, что это поразило Джессику до самой глубины ее существа. Она посмотрела на желтое солнце. Оно висело низко над зубчатым горизонтом, над выступами, образующими часть огромной скалы, известной под названием Защитная стена. "Фильтрующее стекло, -- подумала она, -- превращает белое, безжалостно палящее солнце Арраки в что-то родное и привычное. Чьих рук это дело? Может быть. Лето захотел поразить меня таким подарком -- это на него похоже. Но у него не было для этого времени, он был занят более серьезными проблемами". Она вспомнила, что многие дома на планете были герметически закрыты с помощью воздушных замков, чтобы удержать влагу внутри дома. Лето говорил ей, что для того чтобы показать силу и богатство этого дома, от подобной меры отказались, а окна и двери закрыли только от пыли. Эта комната закрывалась так тщательно не для того, чтобы удерживать влагу. Она подсчитала, что этой воды хватило бы тысяче, а может, и большему числу планетян. Джессика прошла мимо окна, продолжая осмотр комнаты. В поле ее зрения попала металлическая поверхность стола, стоявшего около фонтана, и она заметила на нем небольшой листок бумаги. Он не сразу привлек ее внимание, потому что был прикрыт большим чистым листом. Джессика подошла к столу, увидела на нем знак, поставленный Хаватом, и прочла то, что было написано на листке, вырванном из блокнота: "Леди Джессика! Возможно, эта комната и не доставит Вам столько удовольствия, сколько доставляла мне: но пусть она наглядно напомнит Вам урок, преподанный некогда нам обеим одними и теми же учителями: близость любимого человека делает нас чересчур снисходительными. И на этом пути лежит опасность. С наилучшими пожеланиями Марго леди Фенринг". Джессика припомнила, как Лето говорил ей, что наместником императора здесь был граф Фенринг. Однако скрытый смысл записки требовал к себе немедленного внимания, поскольку она давала ей понять: писавшая была Бене Гессерит. На мгновение Джессика почувствовала укол самолюбия: граф женился-таки на своей леди. Но хотя эта мысль ее неприятно поразила, она наклонилась в поисках скрытой записки. Она должна была быть здесь. Та записка, которая лежала на столе, содержала лишь кодовую фразу, которую каждая Бене Гессерит, не связанная школьным предписанием, должна была сообщить другой, когда этого требовала необходимость: "На этом пути лежит опасность". Джессика перевернула записку и провела по ней пальцами, ища кодовые точки. Ее чувствительные пальцы пробежали по краю бумаги. Ничего! Встревоженная, она положила записку на место. "Может быть, разгадка кроется в положении записки"? -- подумала она. Но Хават, обыскивая комнату, несомненно, передвигал ее. Она посмотрела на лежащий перед ней чистый лист бумаги. Лист? Она ощупала его пальцами. Здесь! Ее пальцы различили впадины кодовых точек, слагая их в слова: "Атридесы, вашему сыну и герцогу угрожает опасность: спальня вашего сына оборудована таким образом, чтобы поймать его в ловушку. X. оснастил ее таким оружием, которое трудно обнаружить". Джессика рванулась в комнату сына, но остановилась -- нужно было прочитать записку до конца. Ее пальцы вновь забегали по точкам: "Точная природа опасности мне неизвестна, но это что-то, связанное с кроватью. Угроза семье герцога проистекает от предателя -- доверенного лица герцога или лейтенанта охраны. Он собирается захватить Вас как фаворитку. Насколько мне известно, эта оранжерея безопасна. Прости, что не могу сказать большего. Мой источник невелик, поскольку мой граф не входит в число наемников X. Торопитесь. М.Ф." Джессика отложила лист и повернулась, чтобы бежать к Полу. Но в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел он сам, сразу же захлопнув за собой дверь. Пол что-то держал в правой руке. Увидев мать, он пробрался к ней сквозь зеленые заросли, посмотрел на фонтан, разжал руку и подставил ее под водяную струю. -- Пол! -- Она схватила сына за плечи. -- Что это? Он заговорил в спокойной манере, за которой, однако, угадывалось напряжение. -- Снаряд-охотник. Я поймал его в моей комнате и расквасил ему нос, но я хочу действовать наверняка: вода должна его угробить. -- Погрузи его в воду! -- велела Джессика. Пол повиновался. Потом она сказала: -- Убери руку. Оставь его в воде. Он вытащил руку, вытер ее и посмотрел на блестящий металл на дне фонтана. Джессика, сорвав черенок с листа, пошевелила им лежащую неподвижно ленту. Та осталась неподвижной. Тогда Джессика бросила черенок в воду и посмотрела на Пола. Он изучал комнату с напряженностью и цепкостью, которые она сразу же узнала. -- Здесь можно скрыть все что угодно, -- сказал Пол. -- У меня есть основания считать оранжерею безопасной, -- возразила Джессика. -- Моя комната тоже казалась мне безопасной, -- возразил он. -- Хават говорил... -- Это был снаряд-охотник, -- напомнила сыну мать. -- А это значит, что им управлял кто-то, находящийся в доме. Сфера действия контрольных лучей ограничена, и, кроме того, снаряд мог быть принесен сюда после проверки Хавата. Но услужливая память тотчас напомнила ей содержание кодовой записки, которой леди Фенринг предупредила ее о грозящей Атридесам опасности: "...от предателя -- доверенного лица или лейтенанта". Конечно же это не Хават. Нет, нет, только не он! -- Сейчас люди Хавата обыскивают дом, -- сказал Пол. -- Снаряд едва не угодил в старую женщину, которая пришла за мной. "Снаряд-охотник! Милосердная мать!" -- подумала Джессика, с трудом подавляя дрожь. Пол перешел к делу: -- Это, конечно, Харконнены. Нам придется начать с ними войну. В дверь постучали условным стуком. -- Войдите! -- крикнул Пол. Дверь отворилась, и высокий человек в форме Атридесов со знаком Хавата на фуражке шагнул в комнату. -- Вы здесь, сэр? Домоправительница сказала мне, что вы должны быть здесь. -- Он оглядел комнату. -- Мы нашли на чердаке пирамиду из камней и прятавшегося в ней человека, который управлял снарядом. -- Я хочу принять участие в допросе, -- сказала Джессика. -- Очень сожалею, леди, но мы убили его при попытке к бегству. -- Не было ли при нем чего-нибудь такого, что дало бы возможность его опознать? -- Пока мы ничего не нашли, госпожа. -- Он был арракинец? -- спросил Пол. -- По виду -- да, -- сказал человек. -- Судя по всему, он был посажен туда месяц назад и ждал там нашего прибытия. Каменная кладка в том месте, где он должен был пройти, была нетронутой вчера, когда мы исследовали чердак. Я готов присягнуть в этом. -- В вашей честности никто не сомневается, -- сказала Джессика. -- Есть одно упущение, госпожа: мы не взяли там зональных проб. -- Полагаю, сейчас именно это вы и делаете, -- съязвил Пол. -- Да, сэр. -- Передайте отцу, что мы задержимся. -- Немедленно, сэр. -- Он посмотрел на Джессику. -- Хават приказал, что при подобных обстоятельствах каждый мистер должен быть препровожден в безопасное место. -- Он внимательна осмотрел комнату. -- Как насчет этой комнаты? -- У меня есть основания предполагать, что эта комната безопасна, -- ответила она. -- Хават и я обследовали се. Тогда я оставлю возле нее стражу -- до тех пор, пока мы не обыщем весь дом. -- Он поклонился, козырнул Полу и закрыл за собой дверь. После его ухода воцарилось глубокое молчание. Пол нарушил его первым: -- Не лучше ли нам осмотреть дом самим? Ты могла бы увидеть то, что не удалось увидеть другим. -- Это крыло было единственным местом, которое я еще не обследовала, -- ответила Джессика. -- Я оставила его напоследок, потому что... -- Потому что Хават почтил его личным вниманием, -- запальчиво докончил он. Она метнула на него вопросительный взгляд. -- Ты не доверяешь Хавату? -- спросила она. -- Нет, но он уже не молод, и он слишком много работал. Мы могли бы снять с него часть обязанностей. -- Это обескуражит его, и дело только пострадает, -- сказала она. -- После того, как он узнает о случившемся, он не позволит проникнуть в это крыло даже насекомому. Ему будет стыдно... -- Мы должны принять собственные меры предосторожности, -- Пол решительно посмотрел на мать. -- Хават с честью охранял три поколения Атридесов, -- возразила она. -- Он заслуживает уважения и доверия. Это единственное, чем мы можем ему отплатить за его верную службу. Не найдя достаточно весомых аргументов для подкрепления своей точки зрения. Пол неожиданно выпалил: -- Когда моего отца беспокоят какие-то твои поступки, он произносит имя Бене Гессерит как ругательство. -- Что же так беспокоит твоего отца? -- Твои с ним споры. -- Но ты -- не он. Пол. А он подумал: "Это взволнует ее, но все равно она должна узнать, что сказала Шадоут о предателе". -- Ты что-то скрываешь? -- спросила Джессика. -- Это так не похоже на тебя. Пол. Он пожал плечами и подробно передал ей свой разговор с Шадоут. Повинуясь внезапному побуждению, мать показала Полу найденные ею послания. -- Мой отец должен немедленно узнать об этом, -- решил Пол. -- Я закодирую сообщение и передам ему. -- Нет, -- возразила она. -- Ты подождешь с этим до тех пор, пока не встретишься с ним наедине. Об этом должно знать как можно меньше людей. -- Ты хочешь сказать, что мы никому не можем доверять? -- Я опасаюсь другого, -- ответила она. -- Что, если послание -- часть заговора? Люди, которые передали его нам, могли верить в его правдивость, но могло быть и так, что их единственной целью было передать его нам. Лицо Пола по-прежнему сохраняло мрачное выражение. -- Чем больше недоверия мы будем испытывать к своим соратникам, тем слабее станут наши ряды. -- Ты должен поговорить с отцом наедине и предостеречь его -- и в этом тоже. -- Я понимаю. Она повернулась к высокому окну и посмотрела на юго-запад, туда, где опускалось солнце Арраки -- желтый шар над темными скалами. -- Я тоже не думаю, что это Хават, -- сказал Пол. -- Возможно, что это Уйе. -- Но он не лейтенант и не доверенное лицо, -- сказала она. -- И уверяю тебя, что он ненавидит Харконненов так же страстно, как мы. Пол посмотрел на скалы, думая: "И не Гурии... и не Дункан. Может быть, один из младших офицеров? Нет, невозможно! Все они происходят из семей, целые поколения которых были к нам лояльны". Джессика потерла лоб рукой и почувствовала, как она страшно устала. Сколько здесь таится опасностей! Она посмотрела на окрашенный в желтый цвет ландшафт, изучая его. Ее внимание привлекли спайсовые склады, тянущиеся до самой Защитной стены: над огромными бункерами возвышались сторожевые вышки на столбах, точно гигантские пауки на тонких ножках. Джессика насчитала по меньшей мере двадцать таких хранилищ. Солнце медленно скрылось за скалы, и в небе появились бледные звезды. Джессика, не отрывала глаз от крупной звезды, которая зажглась над самой линией горизонта, создавая ритмичную световую вибрацию. "Слишком низко для звезды, -- сообразила Джессика. -- Источник света находится среди скал Защитной стены". Рядом в полутьме комнаты шевельнулся Пол. -- Кто-то сигналит, -- сказала она. Она попыталась прочесть сообщение, но оно передавалось неизвестным ей кодом. На равнине возникли другие огни -- маленькие жесткие точки на фоне черноты. И один из них, самый левый, замигал в ответ на сигналы, подаваемые со скал. Когда он исчез, фальшивая звезда на скале немедленно замигала в ответ. Сигналы... они вызвали у Джессики дурные предчувствия. "Почему воспользовались световыми сигналами? -- спрашивала она себя. -- Почему не прибегли к помощи передатчика?" Ответ был очевиден: эфир наверняка прослушивался агентами герцога Лето. Значит, световые сигналы передавались врагами -- агентами Харконненов. В дверь постучали, и голос человека Хавата произнес: -- Все в порядке, сэр... леди. Мистеру пора пройти к отцу. x x x Говорят, что герцог Лето закрывал глаза на опасности, что он бездумно шел в западню. Не лучше ли предположить, что он слишком долго жил с ощущением опасности, потерял верные ориентиры и не смог определить тот момент, когда она приняла угрожающие размеры. А может, он намеренно принес себя в жертву -- в надежде, что его сын сможет найти лучшую судьбу? Все, знавшие герцога, отзываются о нем как о человеке, которого было не так-то легко провести... Принцесса Ирулэн. Муаддиб: семейные комментарии. Герцог Лето Атридес прислонился к парапету посадочной контрольной башни Арраки. Ранняя луна, плоская, точно серебряная монета, освещала неверным светом зубчатую Защитную стену, пики которой казались раскаленными иглами. Слева от герцога сияли огни Арраки. Он думал о подписанных им приказах, только что разосланных по всем населенным планетам. "Наш великий падишах-император приказал мне принять на себя управление планетой Арраки и покончить со всеми раздорами". Неприятная эта ритуальность задевала герцога, наполняя его душу одиночеством. Кого может обмануть бессмысленная фразеология? Конечно же не Свободных. И не малый дом, все члены которого -- до последнего человека -- были сторонниками Харконненов. Они пытались отнять жизнь у моего сына! Волна гнева стеснила его дыхание. Герцог увидел огни машины, движущейся в направлении посадочного поля. Он надеялся, что это охрана, везущая к нему Пола. Промедление раздражало его, хотя он и знал, что это часть предосторожностей, предпринятых Хаватом. Они пытались отнять жизнь у моего сына! Он тряхнул головой, отгоняя гневные мысли, и посмотрел на поле, по краям которого стояли пять его кораблей. Лучше осторожное промедление, чем... На лейтенанта Хавата можно положиться, он хорошо служил, полностью надежен. В этот момент герцог почувствовал, что его сокровенной мечтой было покончить со всеми классовыми различиями и не заниматься составлением беспомощных приказов. Он посмотрел на небо и подумал, что вокруг одного из этих светил вращается Каладан: "Я больше никогда не увижу своего дома..." Тоска по Каладану сжала его грудь внезапной болью. Я должен скрывать свои чувства, -- подумал он. -- Если моему сыну суждено когда-нибудь иметь свой дом, то он будет на этой планете. Я могу думать об Арраки как об аде, доставшемся мне в удел еще при жизни, но он пусть найдет здесь нечто, что вдохновит его. Должно же здесь быть что-то такое..." Его захлестнула волна жалости к себе, но он немедленно подавил ее, вспомнив почему-то строки стихотворения Гурни Хэллека: Легкие мои вдыхают ветер времени. Дующий над мертвыми песками... "Что ж, Гурни, здесь достаточно мертвого песка, -- подумал герцог. -- Но там живут Свободные. Если есть нечто, что может дать будущее роду Атридесов, то это связано только со Свободными. Даже Харконнены с их подлыми планами ничего не смогли с ними поделать. Они пытались отнять жизнь у моего сына!" Звук бьющегося металла сотряс башню, и перила под рукой герцога завибрировали. "Груз прибыл", -- подумал он. Пора браться за работу! Он повернулся и начал спускаться по лестнице в большую комнату, стараясь успокоиться. Они пытались отнять жизнь у моего сына! Когда герцог вошел в слабо освещенную желтым светом комнату, люди уже покинули посадочное поле. За плечами у них были баллоны, они смеялись и обменивались шутками, точно студенты, приехавшие на каникулы. -- Эй! Чувствуешь, что под тобой? Тяготение, парень! -- Интересно, сколько здесь единичек? Что-то тяжеловато. -- Девятнадцать по справочнику. Большая комната звенела от звука голосов. -- Ты хорошенько разглядел эту дыру, когда мы приземлялись? Где добыча, которая должна быть здесь? -- Ее забрали с собой Харконнены. -- А мне, ребята, сейчас бы только душ и мягкую постельку. -- Ты что, дурак, не слышал? Никаких душей здесь нет. Будешь отскребывать себя песочком! -- Смотрите! Герцог! Комната тут же погрузилась в тишину. К герцогу подошел Гурни Хэллек. За его плечами висел вещевой мешок, а в руке он сжимал гриф своего девяти струнного бализета. Лето смотрел на него с восхищением. Высокородный герцог привык во всем повиноваться этому трубадуру и воину. Как сказал о нем Пол? "Гурни -- это доблесть". Сквозь белокурые волосы Хэллека кое-где просвечивала кожа. Его большой рот был искривлен в дружеской усмешке, а багровый шрам под подбородком жил, казалось, своей собственной жизнью. Как всегда энергичный, он подошел к герцогу и отвесил почтительный поклон. -- Вот остатки людей, господин мой, -- он указал бализетом на людей в комнате. -- Я предпочел бы прибыть с первым отрядом, но... -- На вашу долю еще осталось довольно Харконненов. Давайте отойдем в сторону, Гурни, нам надо поговорить. -- Приказывайте, мой господин! Они встали под арку. Хэллек отбросил в сторону свой вещмешок, но бализет продолжал держать в руке. -- Сколько людей ты можешь передать Хавату? -- Зуфир в беде, сэр? -- Он потерял только двух своих агентов, но здесь много Харконненов. Если мы быстро возьмемся за дело, то успеем принять необходимые меры предосторожности и получить необходимую передышку. Сколько ты сможешь одолжить ему людей, которые не станут уклоняться от того, чтобы поработать ножом? -- Я могу предложить ему три сотни моих молодцов, -- сказал Хэллек. -- Куда их послать? -- К главному входу. Агент Хавата уже ждет. -- Я должен заняться этим сразу, сэр? -- Немедленно. Но прежде нам с тобой предстоит решить еще один вопрос. Комендант поля задержит под благовидным предлогом местный корабль и оттянет время его отправления, насколько это представится возможным. Хайлайнер Союза, доставивший нас сюда, собирается заняться своими дальнейшими делами, а местный корабль, вероятно, попытается установить контакт с грузовым судном, взявшим груз спайса... -- Нашего спайса, сэр? -- Нашего. Но этот корабль должен увезти с собой некоторых сборщиков спайса, работавших еще при прежнем правительстве. Это хорошие работники, Гурни, и их около восьмисот. Прежде чем корабль уйдет, неплохо было бы убедить хотя бы часть из них остаться с нами. -- Убедить с помощью силы, сэр? -- О нет, мне нужно их добровольное сотрудничество, Гурни. Эти люди обладают необходимым нам опытом и мастерством. А уезжают они потому, что воспринимают себя как часть прежнего мира -- мира Харконненов. Но это ведь не так. Хават говорит, что среди них есть несколько дурных людей, а ведь он узнает убийцу даже по его тени. -- В свое время Зуфир обнаружил несколько весьма ценных теней, мои господин. -- Но есть и такие, которых он еще не нашел. -- Где эти люди, сэр? -- На нижнем уровне, в комнате ожидания. Я предлагаю тебе спуститься вниз и сыграть им кое-что, чтобы смягчить их сердца, а потом перейти к более решительным действиям. Тем, кто обладает достаточной квалификацией, можешь предложить ответственные посты. Предлагай жалованье на двадцать процентов выше, чем они получали у Харконненов. -- А если больше, сэр? Не все сочтут такую прибавку достаточно веским аргументом в пользу Арраки. Лето нетерпеливо проговорил: -- Тогда действуй, смотря по обстоятельствам. Только помни, что богатство не беспредельно. Там, где возможно, придерживайся все-таки двадцати процентов. Особенно нам нужны перевозчики спайса, специалисты по погоде, люди, работающие в дюнах, -- все, кто имеет опыт работы в песках. -- Понимаю, сэр. "Они -- воплощенная сила, лица их крепки, как восточный ветер, они возьмут пески в плен". -- Очень подходящая к случаю цитата, -- сказал герцог. -- Передай командование лейтенанту. Пусть он сделает краткое сообщение о водной дисциплине, а потом устроит людей на ночь в бараках, примыкающих к посадочному полю. Там им все покажут. И не забудь о людях для Хавата. -- Три сотни самых лучших, сэр. -- Он взялся за свой вещмешок. -- Где мне найти вас, когда я все сделаю? -- Наверху, в совещательной комнате. Там у нас будет штаб. Я хочу установить новый порядок на планете и начать с создания вооруженных отрядов. Хэллек, уже собравшийся уходить, замер на месте и посмотрел на герцога. -- Вы ожидаете такого рода неприятностей, сэр? Я думал, что судейство по изменениям находится здесь... -- Сочетая открытую неприязнь и тайные козни, -- договорил за него герцог. -- Прежде чем мы окончательно утвердимся на этой планете, прольется достаточно крови. -- "И вода, выплеснувшаяся из берегов, превратится в кровь и оросит высохшую землю", -- процитировал Хэллек. Герцог вздохнул. -- Поторопитесь, Гурни. -- Хорошо, мой господин. -- Шрам дрогнул от его усмешки. -- Подобно дикому ослу в пустыне, я иду вперед, готовый приступить к моей работе. -- Он прошел к центру комнаты, отдавая распоряжения, потом стал торопливо пробираться к выходу. Лето лишь покачал головой -- полный песен, цитат и цветистых фраз, Хэллек всегда был забавен, но, когда дело касалось Харконненов, в нем просыпался убийца. Лето направился к лифту кружным путем, отвечая на приветствия привычным жестом руки. Он узнал служащего из отдела пропаганды и остановился, чтобы передать ему сообщение, которое должно было быть передано по всем каналам. Те, кто привез с собой жен, захотят узнать, что их жены находятся в безопасности, а также о том, где их найти. Остальным же будет интересно узнать, что большинство местного населения составляют женщины Герцог похлопал служащего по руке, давая понять, что это сообщение нужно передать первым. Он кивал людям, улыбался и говорил им любезности. Люди должны видеть, что ничего не случилось. И только войдя в лифт, герцог облегченно вздохнул: он в безопасности, он наедине с самим собой. Но тут в его голове тревожным рефреном пронеслась мучившая его мысль: "они пытались отнять жизнь у моего сына!" x x x Над входом на арракинскую посадочную площадку висела надпись, небрежно вырезанная примитивным инструментом. Муаддиб не раз повторял ее слова впоследствии. А увидел он ее в свою первую ночь на Арраки, когда охрана герцога привезла его на совещание в штаб отца. Слова надписи были обращены к тем, кто покидал планету, но они имели огромный смысл в глазах мальчика, только что находившегося на краю гибели: "О вы, кто знает, как мы здесь страдаем, не забывайте нас в ваших молитвах". Принцесса Ирулэн. Сведения о Муаддибе. -- Вся история ведения войн не что иное, как рассчитанный риск, -- сказал герцог, -- но когда дело касается собственных семей, элементы расчета тонут... в других вещах. Он понимал, что не сдерживает свой гнев настолько, насколько ему бы это следовало делать. Повернувшись, он зашагал по комнате. Герцог и Пол были в комнате, пустой и гулкой. Длинный стол, старомодные стулья вокруг него, карта и нагреватель на одном конце стола составляли всю ее обстановку. Пол сел за стол возле карты. Он рассказал отцу о происшествии со снарядом-охотником и предупредил о существующей угрозе со сторон и предателя. Герцог остановился напротив Пола и ударил кулаком по столу: -- Хават сказал мне, что дом в безопасности! Пол решительно проговорил: -- Я тоже рассердился вначале и обвинил Хавата. Но угроза была вне дома -- простая, как все гениальное. И она сработала бы, если бы не умение, данное мне тобой и многими другими, включая Хавата. -- Ты его защищаешь? -- спросил герцог. -- Да. -- Он старик, и в этом все дело. Ему бы следовало... -- Он умудрен большим опытом, -- сказал Пол -- Сколько ты можешь вспомнить ошибок Хавата? -- Защищать его следовало бы мне, а не тебе... Пол улыбнулся. Лето присел на угол стола и положил свою руку на руку сына. -- Ты повзрослел, сын. Это меня радует. -- Он взглянул на Пола. -- Хават сам накажет себя. Он выльет на себя такой поток гнева, какой нам с тобой и не снился. Оглянувшись назад, на белую стену за спиной отца, на блестящую поверхность стола, он вдруг заметил, что руки у него крепко сжаты в кулаки. Пол отвел взгляд. Он посмотрел на темные окна, на открывающуюся за ними черноту. Огни комнаты отражались от балконной ограды. Он разглядел движущиеся силуэты людей, одетых в форму Атридесов. Дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура Зуфира Хавата. Сегодня он выглядел особенно старым и измученным. Пройдя вдоль стола, Хават остановился прямо напротив герцога. -- Мой господин, -- проговорил он, фиксируя свой взгляд на одной точке над головой герцога, -- я только что узнал, что подвел вас. Хавату надо подать... -- Послушай, садись и перестань глупить, -- оборвал его герцог и указал на стул напротив Пола. -- Если ты и сделал ошибку, то только потому, что чересчур высоко оценил Харконненов. Их примитивные умы способны лишь на незамысловатые трюки. Мой сын сообщил мне о том, что с честью вышел из этого испытания лишь благодаря твоим урокам. В этом ты не подвел! -- Он постучал по спинке стула. -- Садись, тебе говорят! Хават сел. -- Но... -- Не хочу больше об этом слушать. У нас есть более неотложные дела. Где остальные? -- Я попросил их подождать за дверью, пока я... -- Позови их! Хават посмотрел герцогу прямо в глаза: -- Сэр, я... -- Я знаю, кто мои настоящие друзья, -- сказал герцог. -- Зови людей. Хават сглотнул. -- Сию минуту, сэр. -- Он повернулся на стуле и крикнул в открытую дверь: -- Гурни, веди их! В комнату во главе с Хэллеком вошла группа офицеров. У них были очень серьезные лица. Их сопровождали адъютанты и специалисты. Вошедшие начали шумно рассаживаться по местам. -- Желающим подадут кофе, -- сказал герцог. Он оглядел людей и подождал, пока принесут терпкий, взбадривающий напиток. Отметив про себя усталость, заметную на некоторых лицах, он принял выражение спокойной деловитости и, постучав костяшками пальцев по столу, попросил внимания. -- Итак, джентльмены, наша цивилизация, похоже, столь успешно освоила опыт вторжения, что мы не можем просто повиноваться приказу Империи, не обнаружив, что старые привычки дали богатые всходы. За столом послышались смешки, и Пол понял, что отец взял верный тон и сказал именно то, что было необходимо сказать, чтобы поднять настроение людей. -- Думаю, прежде всего нам следует поинтересоваться, хочет ли Зуфир что-нибудь добавить к своему отчету о Свободных, -- сказал герцог. -- Зуфир? Хават поднял на него взгляд. -- После моего главного отчета у меня возникло несколько вопросов экономического характера. Но главное, о чем я сейчас хочу сказать, -- это то, что Свободные мне кажутся все более подходящими партнерами для сотрудничества с нами. Правда, в настоящее время они выжидают, желая узнать, могут ли они доверять нам, ведь они привыкли действовать в открытую. Они прислали нам в подарок костюмы собственного изготовления и карты некоторых пустынных мест, окруженных укрепленными точками Харконненов. -- Хават оглядел собравшихся. -- Их данные кажутся мне вполне надежными, к тому же Свободные оказали нам значительную помощь в делах с судейством по изменениям. Они также прислали драгоценности для леди Джессики, спайс, ликер и лекарства. Мои люди как раз сейчас занимаются их обработкой. Похоже на то, что там никаких фокусов нет. -- Вам нравятся эти люди, Зуфир? -- спросил один из сидевших. Хават повернул к нему лицо: -- Дункан Айдахо говорит, что ими можно восхищаться. Пол посмотрел сначала на отца, потом на Хавата и спросил: -- У вас есть новая информация о том, как много на планете Свободных? Хават перевел взгляд на Пола: -- По количеству еды и прочим фактам Айдахо установил, что общее число людей на стоянках, которые он посетил, -- примерно десять тысяч. Их предводитель говорил, что управляет сьетчем из двух тысяч человек. У нас есть основания полагать, что подобных сьетчей очень много. Все они, похоже, преданы человеку по имени Льет. -- Это что-то новое, -- сказал герцог. -- Возможно, это ошибка, сэр. Судя по некоторым данным, можно предположить также, что Льет -- это местный парламент. Один из сидящих за столом задал Хавату еще один вопрос: -- Это правда, что Свободные имеют дело с контрабандистами? -- Когда Айдахо был там, сьетч покидал караван контрабандистов, увозивших с собой на вьючных животных большой груз спайса. Они сказали, что им предстоит восемнадцатидневное путешествие. -- Это означает, что контрабандисты удвоили свою оперативность за этот период смуты, -- сделал вывод герцог. -- Вот вам и предмет для размышления. Нам не следовало бы проявлять слишком большое беспокойство по поводу кораблей, покидающих эту планету без лицензии, -- так делается всегда. Но полностью выпускать их из поля нашего зрения тоже неразумно. -- У вас есть план действий, сэр? -- спросил герцога Хават. Герцог посмотрел на Хэллека: -- Гурни, я хочу, чтобы вы возглавили делегацию, или посольство, как вам больше нравится, -- чтобы наладить контакт с этими бизнесменамиромантиками. Скажете, что я не буду иметь с ними дела до тех пор, пока они не признают мой титул герцога. Хават только что установил, что взятки, которые они давали, и плата людям, помогавшим им в контрабандистских операциях, отнимали у Свободных в четыре раза больше средств, чем полагается по условиям контракта. -- А что, если слухи об этом дойдут до императора? -- спросил Хэллек. -- Он очень печется о своей выгоде, мой господин. Лето улыбнулся. -- Мы будем открыто класть в банк на имя императора десятую часть прибыли и в соответствии с законом взимать с этой суммы налоги. Пусть об этом болит голова у Харконненов. А мы немного потрясем кошельки тех местных, кто разбогател при Харконненах. Больше никаких взяток! Усмешка искривила губы Хэллека: -- Прекрасный и юридически законный удар. Хотел бы я видеть лицо барона, когда он об этом узнает. Герцог повернулся к Хавату: -- Зуфир, ты достал те конторские книги, о которых говорил? -- Да, мой господин. Их, конечно, нужно изучить детально, однако я просмотрел их на скорую руку и уже сейчас могу сообщить некоторые цифры. -- Тогда начинай. -- Харконнены получали отсюда десять биллионов солариев каждые триста тридцать стандартных дней. У всех сидящих за столом вырвался единодушный вздох. Даже молодые адъютанты, чей вид выдавал скуку, выпрямились и обменялись многозначительными взглядами. Хэллек пробормотал: -- Так просто они от такого богатства не откажутся. -- Итак, джентльмены, -- сказал Лето, -- не наивно ли после этого ожидать, что Харконнены могут спокойно уехать только потому, что им так приказал император? Все согласно закивали. -- Нам нужно постоянно об этом помнить, -- Лето повернулся к Хавату. -- Теперь об оборудовании. Что они нам оставили? -- Полный набор -- так, по крайней мере, записано в инженерной описи, заверенной судьей по изменениям, мой господин, -- ответил Хават. Он протянул руку к адъютанту, и тот передал ему папку, которую Зуфир открыл и положил перед собой на стол. -- Только там ни слова не сказано о том, что к непосредственному использованию готово меньше половины оборудования, да и оно находится в сомнительном состоянии. Считайте, что нам повезло, если оно проработает полгода. -- Этого следовало ожидать, -- вздохнул Лето. -- Каковы твердые цифры по основному оборудованию? Хават заглянул в свою папку: -- Около 930 харвестерных фабрик могут быть присланы через несколько дней. В наличии около 6260 орнитоптеров, самолетов-разведчиков, погодонаблюдателей... Карриолов немногим меньше тысячи. -- А не дешевле было бы снова открыть торговлю с Союзом? -- сказал Хэллек. -- Тогда бы мы получили разрешение вывести на орбиту корабль Союза, чтобы использовать его как спутник определения погоды. Герцог посмотрел на Хавата: -- Ничего нового в этом смысле, Зуфир? -- Мы должны заняться изучением других возможностей, -- остудил пыл Хэллека Хават. -- Агент Союза, собственно говоря, с нами и не торговался. Он лишь дал понять, что установленная цена для него неприемлема и останется такой вне зависимости от того, каким будет наше развитие. Наша задача узнать, почему это так, прежде чем мы снова с ним свяжемся. Один из адъютантов Хэллека, повернувшись на своем стуле, выкрикнул: -- Это несправедливо! -- Справедливость? -- Герцог строго посмотрел на него. -- Кто говорит о справедливости? Мы установим свою справедливость. Это будет здесь, на Арраки. Жизнь или смерть! Вы сожалеете о том, что связали с нами свою судьбу? И адъютант Хэллека ответил: -- Нет, сэр. Вы не можете отказаться от самой богатой планеты во Вселенной, и мне ничего не остается, как следовать за вами. Простите мне мою вспышку, но... -- Он пожал плечами. -- Каждый может ощутить горечь... -- Горечь -- это я понимаю, -- сказал герцог. -- Но давайте не будем говорить о справедливости, пока у нас есть руки и не отнята свобода ими пользоваться. Может, еще кто-нибудь испытывает горечь? Забудьте о ней! Это совещание -- дружеская встреча, каждый может высказать все, что у него на уме. Хэллек вздохнул: -- Я думаю о том, что у нас нет сторонников в других домах, и о том, как это плохо. Обращаясь к вам, они называют вас воплощением справедливости и клянутся в вечной дружбе, если это им ничего не стоит. -- Они еще не знают, кто окажется победителем, -- бывшие или нынешние наместники Арраки, -- сказал герцог. -- Большая часть домов разбогатела за счет рискованных предприятий. Вряд ли их можно за это винить. -- И, словно поставив точку в обсуждении этой темы, герцог обратился к Хавату: -- Мы говорили об оборудовании. Ты не мог бы привести несколько примеров, чтобы лучше ознакомить людей с состоянием механизмов? Хават кивнул и указал адъютанту на прибор. Крупный проектор был поставлен на стол, недалеко от того места, где сидел герцог. Некоторые из сидящих привстали, чтобы лучше видеть. Пол, подавшись вперед, смотрел на машину на экране. Она была примерно сто двадцать метров в длину и сорок метров в ширину. Ее жукообразное тело свободно двигалось на широких гусеницах. -- Это харвестерная фабрика, или краулер, -- начал объяснять Хават. -- Мы выбрали для показа наиболее хорошо отремонтированный экземпляр. Этот драглайн с оборудованием прибыл еще с первой бригадой имперского эколога, но работает до сих пор, хотя зачем он сейчас нужен, я не понимаю. -- Если это тот, кого называют "старая мумия", то его бы нужно отправить в музей, -- сказал адъютант. За столом послышались смешки. Но Пол не смеялся. Он серьезно изучал агрегат, и в его уме уже зрел вопрос. Указав на изображение, он спросил: -- Зуфир, существуют ли настолько большие песчаные черви, чтобы проглотить эту штуку? За столом установилась тишина. Герцог тихонько выругался. Потом подумал: "Нет, здесь они должны знать правду". -- В центре пустыни есть такие черви, которые способны убрать ее за один глоток, -- сказал Хават. -- Ближе, за Защитной стеной, где работает основная часть сборщиков спайса, достаточно червей, которые могут покалечить ее и сожрать на досуге. -- Почему мы не используем против них защитное поле? -- спросил Пол. -- Согласно отчету Айдахо, -- ответил Хават, -- защитные поля в пустыне опасны. Поле размером с человеческое тело привлечет любого червя за сотни метров вокруг. Похоже на то, что защитное поле провоцирует у червей жажду убийства. Это информация Свободных, в ней нет нужды сомневаться. В сьетче Айдахо не нашел никакого защитного оборудования. -- Совсем ничего? -- спросил Пол. -- Было бы весьма трудно скрыть его среди нескольких тысяч людей, -- сказал Хават. -- Айдахо имел доступ в любое место сьетча, но он не видел никаких полей и никаких намеков на его использование. -- Это странно, -- брошенная реплика принадлежала герцогу. -- Харконнены использовали здесь, вне всякого сомнения, большое количество полей, -- продолжил Хават. -- У них были ремонтные мастерские в каждой гарнизонной деревне, и их отчеты указывали на то, что они неоднократно проводили ремонт защитного оборудования. -- Могут ли Свободные владеть нуль-полями? -- спросил Пол. -- Это маловероятно, хотя и возможно в принципе, -- ответил Хават. -- Мы бы узнали об этом раньше, -- сказал Хэллек. -- Контрабандисты, имея тесные контакты со Свободными, не оставили бы без внимания подобного рода изобретение. И они бы не стали препятствовать его распространению за пределами планеты. -- Я не люблю оставлять такие важные вопросы невыясненными, -- вмешался в спор Лето. -- Зуфир, я хочу, чтобы ты полностью прояснил эту проблему. -- Мы уже работаем над ней, мой господин. Однако Айдахо прав в одном: невозможно ошибиться в отношении Свободных к полям. Он говорил, что поля повергли их в неприкрытое изумление. Герцог нахмурился: -- Вернемся к обсуждению спайсового оборудования. Хават указал адъютанту на проектор. На экране появилось изображение крылатой машины, окруженной человеческими фигурками. -- Это карриол, -- сказал Хават, -- летающая машина, единственной функцией которой является наполнение богатой спайсом харвестерной фабрики песком в случае появления песчаного червя. Карриолы обеспечивают безопасность фабрики, ведь черви появляются постоянно. Сбор спайса -- процесс, который требует как можно более интенсивного поглощения и выброса. -- Это -- о Харконненах, -- вставил герцог. Смех был, пожалуй, чересчур громким. На экране появилось новое изображение. -- Это -- универсальные машины, -- объяснял Хават. -- Их можно использовать для выполнения самых разных работ, например по очистке территорий от пыли и песка. Таких территорий тридцать, и лишь одна из них защищена полем. Возможно, генератор поля имеет недостаточную мощность. Некоторые части этих машин необходимо предохранять от песка и пыли. -- Мне не нравится эта подчеркнутая боязнь полей, -- произнес герцог, а про себя подумал "Не в этом ли заключается разгадка тайн Харконненов?" Выходит, мы даже не сможем убежать от кораблей под полями, если они двинутся против нас?" Он тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. -- Давайте определим последовательность наших действий. Какова будет наша прибыль? Хават перевернул несколько страничек в своей папке: -- После определения размеров расходов на ремонт оборудования мы приблизительно установим сумму, которая может быть получена в ходе операции. Согласно данным Харконненов, зарплата и расходы на эксплуатацию составляют четырнадцать процентов Мы должны для начала поднять, когда заменим изношенное оборудование, этот процент до тридцати. Потом повысить там, где представится возможность, прибыль процентов на двенадцать -- пятнадцать. -- Он сделал небольшую паузу. -- Если только мой господин не будет пользоваться методами Харконненов. -- Мы работаем на солидной и постоянной базе, -- возразил герцог. -- Наша цель -- сделать людей счастливыми, особенно Свободных. -- Главным образом Свободных, -- согласился Хават. -- Наше благополучие на Каладане зависело от моря и воздушных ресурсов, -- продолжил свою мысль герцог -- Здесь же мы должны развивать то, что я назвал бы ресурсами пустыни. Сюда могут войти и воздушные ресурсы, а может, и нет -- Он покачал головой. -- Харконнены полагаются при назначении на ключевые должности на специалистов с других планет. Для нас это не подходит: каждая новая группа людей -- лишняя возможность провокации. -- Тогда нам придется довольствоваться гораздо меньшей прибылью и понижением добычи, -- сказал Хават -- Ведь в этом случае наша продукция за два сезона сократится на треть по сравнению со средней добычей при Харконненах. -- Мы этого ожидали, -- возразил герцог. -- Нам придется быстрее налаживать контакт со Свободными. До первой проверки СНОАМа мне бы хотелось иметь пять батальонов, набранных из Свободных. -- Это слишком короткий срок, сир, -- Хават с сомнением покачал головой. -- У нас вообще немного времени. При первой возможности здесь появятся сардукары, переодетые в форму Харконненов. Зуфир, как ты думаешь, сколько сардукаров может перебросить один корабль? -- Четыре-пять батальонов, сир. -- Значит, на Арраки их должны встретить пять батальонов Свободных и наши собственные силы. Если бы нам удалось захватить в плен несколько сардукаров и представить их перед Советом ландсраата, обстановка бы сразу изменилась. -- Мы сделаем все, что в наших силах, сир. Пол посмотрел на отца, потом на Хавата С горечью он подумал о том, как стар стал их ментат, верно служивший трем поколениям Атридесов. Старость. Ее выдавали ревматические жилки вокруг темных глаз, впалые щеки, обветренные экзотическими ветрами, тонкие блеклые губы. Старый человек. А как много от него зависит, подумал Пол прозвучал голос герцога: -- Мы вступили в полосу войн и убийств, -- однако мы еще не очистили всю накипь. Зуфир, каково сейчас положение Харконненов? -- Мы отсеяли двести пятьдесят девять их людей, мой господин. Осталось не более трех ячеек Харконненов -- человек сто. -- Эти люди -- владельцы собственности? -- спросил герцог. -- Большинство было хорошо устроено, мой господин. -- Я хочу, чтобы ты получил с них подписку о лояльности. Представь копии судье по изменениям, а потом предъяви им обвинение, что они якобы жили под фальшивыми документами. Конфискуй их собственность, возьми все подчистую. А свои действия объясни тем, что выступал в защиту государственных интересов: эти люди не платят налогов. Все должно быть законно. Зуфир растерянно улыбнулся: -- Извините, мой господин, такой поворот событий не мог прийти мне в голову. Хэллек нахмурился при виде мрачного лица Пола. "Это неверный шаг, -- думал Пол. -- Такая мера только ожесточит противника, Этим ничего не добьешься". -- "Я был чужим в чужом краю", -- процитировал Хэллек. Пол пристально посмотрел на него. Почему Гурни вспомнил именно эту строку из библии? Неужели и он не побрезгует ничем, чтобы только разделаться с Харконненами? Герцог посмотрел в темноту за окном, потом повернулся к Хэллеку: -- Гурни, сколько пескокопателей тебе удалось оставить с нами? -- Двести восемьдесят шесть, сэр. Я считаю, что нам повезло. Каждый из них будет полезен. -- Так мало? -- Герцог поджал губы. -- Что ж, передай им, что... Его прервал шум у двери. Мимо охраны торопливо прошел Дункан Айдахо. Склонившись над столом, он что-то прошептал на ухо герцогу. Лето отмахнулся от него: -- Брось, Дункан, говори смело. Здесь военный совет. Пол изучал Айдахо, отмечая про себя его кошачьи движения и быстроту реакции, что делало его таким серьезным противником в учебных поединках. Темное круглое лицо Айдахо повернулось к Полу, и, хотя взгляд его глубоко сидящих глаз оставался непроницаемым. Пол угадал волнение, спрятанное за маской спокойствия. Оглядев собравшихся, Айдахо сказал: -- На нас напали всадники Харконненов, переодетые Свободными, Сами Свободные послали к нам гонца, чтобы предупредить о готовящемся нападении. Но те подстерегли посланца Свободных и тяжело его ранили. Мы доставили Свободного сюда, к нашим докторам, но он умер. Мне следовало бы раньше понять, что мы его не довезем, и не доставлять несчастному лишние страдания. Но я хочу обратить ваше внимание на другое. Свободный очень удивился, когда увидел, что я, оказывая ему помощь, попытался убрать спрятанный на его груди нож. -- Айдахо бросил взгляд на герцога: -- Мой господин! Мне никогда не приходилось видеть такого ножа. -- Криснож? -- спросил кто-то. -- Думаю, да, -- ответил Айдахо, -- Нож, молочно-белый, как будто светящийся изнутри. -- Дункан сунул руку в разрез туники и вытащил ножны, из которых торчала черная рукоятка. -- Оставьте его в ножнах!.. Голос, донесшийся из открытых дверей, молил и требовал одновременно. Все, как по команде, посмотрели в ту сторону. В дверях, сдерживаемая клинками охранников, стояла высокая фигура, закутанная в балахон. Он полностью скрывал очертания тела человека, лишь в прорезях опущенного капюшона виднелись глаза -- темно-синие без белков. -- Пусть он войдет, -- прошептал Айдахо. -- Пропустите! -- приказал герцог. Поколебавшись, охранники опустили клинки. Человек проскользнул в комнату и остановился перед герцогом. -- Это Стилгар, начальник сьетча, где я побывал, предводитель тех, кто предупредил нас о банде Харконненов, -- сказал Айдахо. -- Добро пожаловать, -- приветствовал вошедшего Лето. -- Но почему нельзя вынимать это оружие? Стилгар взглянул на Айдахо: -- Ты был у нас, видел обычаи чистоты и чести. Тебе я бы позволил увидеть клинок человека, к которому ты отнесся по-дружески. -- Он обвел взглядом остальных присутствующих. -- Но других я не знаю. Не загрязнят ли они благородное оружие? -- Я герцог Лето. Вы позволите мне посмотреть клинок? -- Я позволю вам заработать право на то, чтобы вынуть клинок из ножен, -- сказал Стилгар и, услышав ропот протеста, поднял худую руку. -- Напоминаю, что это кинжал того, кто был вам другом. В молчаливом ожидании Пол изучал предводителя Свободных. Человек, сидевший рядом, возмущенно прошептал: -- Кто он такой, чтобы диктовать нам, как себя вести на планете Арраки? -- Говорят, что герцог Лето Атридес правит с согласия правящих. Именно поэтому я должен познакомить вас с обычаями свободных племен Арраки, -- торжественно произнес Стилгар. -- Мы считаем, что те, кто видел наш священный нож, становятся нашими, пополняя ряды Свободных. -- Взгляд его темных глаз уперся в Айдахо. -- Без нашего разрешения они никогда не смогут покинуть Арраки. Хэллек и еще несколько человек поднялись из-за стола с выражением неудовольствия. Хэллек сказал: -- Герцог Лето считает, что... -- Одну минуту, -- прервал Хэллека Лето, и всех поразила твердость, с какой это было сказано. А в голове у герцога стояло: "Надо воспользоваться сложившейся ситуацией... надо этим воспользоваться!" Он обратился к Свободному: -- Я ценю и уважаю достоинство любого человека, который уважает мое достоинство, -- обратился он к Свободному. -- Я в большом долгу перед вами, и я всегда плачу свои долги. Если по вашим обычаям кинжал должен оставаться в ножнах, то таков будет и мой приказ. А если существует ритуал, чтобы воздать должные почести умершему, он будет соблюден. Свободный внимательно посмотрел на герцога, потом медленно снял капюшон, открыв тонкий нос и рот с полными губами над лоснящейся бородой. Непринужденно склонившись над столом, он плюнул на его блестящую поверхность. Сидящие вокруг стола вскочили с мест, но Айдахо остановил их: -- Спокойно! -- Во внезапно возникшей напряженной тишине он продолжал. -- Мы благодарим вас, Стилгар, за то, что вы принесли нам в дар влагу вашего тела, и платим тем же. -- И Айдахо плюнул на стол -- прямо перед герцогом. -- Вспомните, как ценна здесь влага, сэр. Это знак высшего уважения, -- чуть слышно промолвил он. Лето глубже ушел в свое кресло Он поймал взгляд Пола, увидел грустную усмешку на его лице и почувствовал, как напряженность медленно покидает собравшихся по мере того, как до них начинает доходить смысл происходящего. Свободный уже говорил с Айдахо: -- Ты оставил много влаги в нашем сьетче, Дункан Айдахо. Ты сделал это из преданности своему герцогу? -- Он просит меня присоединиться к его отряду, сэр, -- Айдахо вопросительно посмотрел на герцога. -- Он согласен на взаимную преданность? -- спросил Лето. -- Вы хотите, чтобы я пошел с ними, сэр? -- Я хочу, чтобы ты решил сам, -- Лето был не в силах скрыть своего волнения. Айдахо же изучал Свободного. -- Я могу пойти с тобой Стилгар, но только при таком условии: со временем ты отпустишь меня обратно к герцогу. -- Ты хорошо дрался и сделал для нашего друга все, что мог, -- сказал Стилгар. -- Он посмотрел на Лето. -- Пусть будет так: человек по имени Айдахо оставляет у себя криснож в знак преданности нам. Его, конечно, нужно будет чистить и соблюдать обряды почитания -- Айдахо знает, как это делать. Айдахо Дункан будет и Свободным, и солдатом Атридесов. -- Дункан? -- голос Лето дрогнул. -- Я понял вас, сэр. -- Тогда решено, -- заключил Лето. -- Твоя вода -- наша вода, Дункан Айдахо, -- уточнил Стилгар условия соглашения. -- Тело нашего друга останется здесь; его вода принадлежит Атридесам. Это самая прочная связь между нами. Лето беспомощно оглянулся на Хавата. Старик с довольным видом кивнул головой. -- Я подожду внизу, пока Айдахо попрощается с друзьями. Покойного звали Турок Помяните это имя, когда для его духа настанет время освобождения. Вы -- его друзья. Стилгар повернулся к двери. -- Задержитесь ненадолго, -- попросил его Лето. Свободный снова обернулся к нему, привычным жестом возвращая на место капюшон и что-то прилаживая на груди. Это что-то было тоненькой трубочкой, и Пол успел разглядеть ее прежде, чем она скрылась под капюшоном. -- Есть ли причина, по которой мне нужно остаться? -- Свободный вопросительно взглянул на герцога. -- Мы бы хотели воздать вам подобающие почести, -- ответил герцог. -- Моя честь требует моего присутствия в другом месте. -- И бросив взгляд на Айдахо, Свободный проскользнул мимо охраны в дверь. -- Если остальные Свободные ему под стать, то мы с ними договоримся, -- сказал герцог. Айдахо сухо проговорил: -- Он прекрасный человек, сир. -- Ты понимаешь, что нужно делать, Дункан? -- Я ваш посол у Свободных, сир. -- От тебя, Дункан, зависит очень многое. Прежде чем на нас нападут сардукары, нам нужно иметь по крайней мере пять батальонов из этих людей. -- Это займет некоторое время, сир. Свободные очень независимы. -- Немного поколебавшись, Айдахо продолжал: -- И, сир, есть еще одно обстоятельство. Один из наемников, которого мы взяли, пытался украсть кинжал у нашего мертвого друга. Наемник сказал, что Харконнены назначили премию в миллион солариев тому, кто достанет им криснож. Лето вскинул голову, явно изумленный: -- Зачем он им понадобился? -- Нож выточен из зуба песчаного червя, на нем клеймо Свободных. С ним человек с синими глазами может проникнуть в любой сьетч. Им бы следовало перекрасить меня, пока Харконнены меня не узнали. Я не похож на Свободного, но... -- Питер де Гриз, -- сказал герцог. -- Человек дьявольской хитрости, мой господин, -- вмешался в разговор Хават. Айдахо спрятал ножны под тунику. -- Береги этот нож, -- сказал ему герцог. -- Я понимаю, мой господин. -- Айдахо похлопал по вделанному в пряжку ремня передатчику. -- Передам сообщение, как только смогу. Зуфир знает мои позывные. -- И отдав прощальный салют, он поспешил за Свободным. Звук шагов Айдахо затих вдали. Лето и Хават, обменявшись понимающими взглядами, улыбнулись друг другу. -- Нам еще многое нужно успеть сделать, сир, -- напомнил Хэллек. -- Советую тебе заниматься своими делами, -- бросил ему Хават и повернулся к герцогу: -- Сообщение о военных базах мне, видно, придется сделать в другой раз, сэр? -- Сколько оно займет времени? -- В двух словах, пожалуй, не расскажешь. Среди Свободных ходят слухи, что в период работы испытательной ботанической станции в пустыне Арраки было построено около двухсот таких баз. Предполагается, что все они заброшены, но есть сведения, что перед тем как покинуть, их опечатали. -- Оборудование на них есть? -- поинтересовался герцог. -- Согласно данным Дункана, да. -- Где они сосредоточены? -- спросил Хэллек. -- Ответ на этот вопрос, -- сказал Хават, -- знает один только Льет. -- Один лишь Бог... -- пробормотал Лето. -- Ну зачем так пессимистично, сэр? -- возразил Хават. -- Мне приходилось слышать, как произносили это имя Свободные -- судя по всему, они имели в виду реальное лицо. -- "Да не послужи двум хозяевам", -- произнес Хэллек, имитируя изречения из Священного писания. -- Уж кому-кому, а тебе следовало бы это знать, -- укорил воина герцог. Хэллек же только улыбнулся ему в ответ. -- А судья по изменениям, имперский эколог Кайнз? -- в голосе Лето зазвучала надежда. -- Разве он не должен знать, где расположены эти базы? -- Сир, -- осторожно напомнил Хават, -- этот Кайнз -- имперский служащий. -- Который находится очень далеко от императора, -- стоял на своем Лето. -- Мне нужны эти базы. Там есть оборудование, которое можно снять и использовать для наших рабочих машин. -- Сир, -- не выдержал Хават, -- по закону эти базы все еще являются владениями Его величества. -- Ты забыл о ветрах, -- герцог отнюдь не собирался сдавать свои позиции, -- а они здесь такие, что могут разрушить все что угодно. Мы всегда можем сослаться на погоду. Найдите скорее этого Кайнза и узнайте у него по крайней мере, где расположены эти базы. -- По-моему, это рискованно, -- не сдавался Хават. -- Дункан говорит, что Свободные придают большое значение этим базам, даже не зная толком, существуют ли они в действительности. Мы можем повредить себе в глазах Свободных. Мы можем оттолкнуть их от себя, если займемся этими базами. Пол оглядел всех присутствующих и заметил, как напряженно они вслушиваются в каждое слово Похоже, что намерение его отца глубоко их встревожило. -- Послушай Хавата, отец, -- сказал Пол. -- Он говорит правду. -- Сир, -- Хават сделал вид, что не услышал реплики Пола, -- эти базы могли бы дать нам материал для ремонта всего оставленного нам оборудования, и все же, по стратегическим соображениям, они находятся вне нашей досягаемости. Было бы опрометчиво действовать, не имея точной информации. Этот Кайнз -- влиятельный арбитр из империи, мы не должны этого забывать. И Свободные от него зависят. -- Тогда проделайте все помягче. Я хочу только знать, существуют ли эти базы. -- Как пожелаете, сир, -- Хават сел и опустил глаза. -- Что ж, хорошо, -- герцог начал подводить итоги -- Мы знаем, что нас ждет впереди. Работа. Мы к ней готовились, и у нас есть некоторый опыт. Мы знаем, какова награда, альтернатива тоже достаточно ясна. Каждый из нас знает свои задачи -- Он посмотрел на Хэллека -- Ты, Гурни, прежде всего займись контрабандистами. -- "Я пойду к повстанцам, обитающим в пустынных землях", -- пропел Хэллек. -- Когда-нибудь я постараюсь поставить этого доблестного воина в такое положение, что он не сможет подобрать ни одной цитаты, а без них он все равно что голый, -- пошутил Лето. Послышались смешки, но Пол уловил в них некоторую натянутость. Герцог повернулся к Хавату: -- Подготовь на этом этаже службы и коммуникации, Зуфир. Когда сделаешь это, доложишь мне. Хават встал и, оглядев присутствующих, пошел к выходу. Остальные суетливо задвигались, гремя стульями, стараясь скрыть за этой торопливостью свое смущение. "Все закончилось смятением", -- подумал Пол, следя за тем, как выходит последний человек. Раньше заседания штаба заканчивались иначе. Впервые Пол позволил себе задуматься над реальной возможностью поражения -- не из-за страха или предупреждения Преподобной матери, но ради объективной оценки реальности. "Мой отец в отчаянном положении, -- думал он -- Дела для нас складываются не очень хорошо. И Хават, -- Пол вспомнил, как старый ментат вел себя на совещании, -- не уверен, колеблется, проявляет признаки тревоги. Хават чем-то глубоко взволнован". -- Тебе лучше провести остаток ночи здесь, сын, -- сказал герцог. -- Скоро уже рассвет. Я сообщу об этом твоей матери. -- Медленно и устало он поднялся на ноги. -- Почему бы тебе не составить несколько стульев и не отдохнуть? -- Я не слишком устал, сир. -- Как знаешь. Герцог сложил руки за спиной и начал медленно прохаживаться вдоль стола. "Как лев в клетке", -- подумал Пол. -- Ты собираешься обсудить с Хаватом возможность предательства? Герцог остановился перед сыном и проговорил, глядя в окно: -- Мы обсуждали эту возможность много раз. -- Похоже, что старуха верит в то, что говорит, -- сказал Пол -- И записка, полученная матерью. -- Предосторожности приняты, -- отрезал герцог. Он оглядел комнату, и Пол увидел охотничий огонек, зажегшийся в его глазах. -- Оставайся здесь. Я должен обсудить с Зуфиром кое-какие вопросы. Он повернулся и, кивнув охране у дверей, вышел из комнаты. Пол пристально смотрел на то место, где только что стоял отец Оно опустело еще до того, как герцог ушел И Полу вспомнилось пророчество старой женщины: "... Для твоего отца уже ничего нельзя сделать". x x x В тот первый день, когда Муаддиб шел со своими родителями по арраки неким улицам, некоторые из встреченных им людей, вспоминая легенды и пророчества, кричали ему вслед "Муад!" Но в их криках слышался скорее вопрос, нежели утверждение, ибо пока они могли только надеяться на то, что он является предсказанным Лизаном ал-Гаибом. Их внимание было приковано и к его матери, потому что они слышали о том, что она была Бене Гессерит, и для них было ясно, что она похожа на других Лизан ал-Гаибов. Принцесса Ирулэн. Сведения о Муаддибе. Когда герцог нашел Хавата в указанной ему охраной комнате, тот был один. В соседнем помещении, где устанавливалось оборудование, стоял шум, в комнате же, которую занимал Хават, было тихо. Пока Хават поднимался из-за заваленного бумагами стола, герцог огляделся. Зеленые стены. Три кресла вокруг стола. На каждом из них красное пятно -- след, оставшийся от поспешно стертой с них буквы "х". -- Кресла очищены и вполне безопасны, -- сказал Хават. -- Где Пол, сэр? -- Я оставил его в совещательной комнате. Надеюсь теперь, когда я его не смущаю, он сможет немного отдохнуть. Хават кивнул, подошел к двери, закрыл ее, и шум сразу стих. -- Зуфир, я все думаю о запасах спайса империи и Харконненов. -- Что именно вас тревожит, мой господин? Герцог поджал губы: -- Склады весьма ненадежны. Хават попытался что-то объяснить, но герцог остановил его: -- Оставим в покое запасы императора. Думаю, он был бы втайне рад, если бы Харконнены пришли в замешательство. Как ты считаешь, будет ли барон заявлять протест, если разрушить нечто такое, что он не сможет признать своим открыто? Хават покачал головой: -- У меня нет лишних людей, сир. -- Займи у Айдахо. А может быть, кому-нибудь из Свободных доставит удовольствие прогулка по планете? -- Как скажете, мой господин. -- Хават отвернулся. Видя, что старик нервничает, герцог подумал: "Возможно, он подозревает, что я ему не доверяю. Должно быть, он знает, что я имею информацию о предательстве. Что ж, лучше всего попробовать успокоить его". -- Зуфир, поскольку ты один из немногих, кому я могу доверять безусловно, мы должны немедленно обсудить еще один вопрос. Мы оба знаем, какими бдительными нам нужно быть, чтобы помешать предателям проникнуть в наши ряды... но у меня есть два новых сообщения. Хават обернулся и посмотрел на герцога. Лето повторил рассказанное Полом. Но услышанная информация не ввергла ментата в состояние напряженной сосредоточенности, а лишь усилила его волнение. Понаблюдав за стариком. Лето сказал: -- Ты что-то скрываешь, старина. Мне следовало бы понять это тогда, когда ты так нервничал на совещании штаба. Что же это такое, о чем нельзя было сообщить на заседании штаба? И без того узкие губы Хавата вытянулись в узкую ниточку; на его лице четче обозначились глубокие морщины: -- Мой господин, я не знаю, как об этом сказать. -- Зачем нам хитрить друг с другом? Ты ведь знаешь, что со мной можно говорить обо всем, Зуфир. Хават продолжал смотреть на герцога, думая про себя: "Вот таким я люблю его больше всего. Он человек чести и заслуживает того, чтобы до конца рассчитывать на мою преданность и усердие. Почему я должен причинить ему боль?" -- Итак? -- спросил Лето. Хават пожал плечами: -- Все дело в клочке записки. Мы отобрали ее у курьера Харконненов. Она была предназначена для агента по имени Парди. У нас есть веские причины считать, что Парди -- руководитель здешней агентурной сети Харконненов. Записке, конечно, можно придавать большое значение, а можно считать ее никчемной. Все зависит от того, как ее воспринимать. -- Каково же содержание записки?