сил: - Надо ли стесняться своего голого тела? Ты человек и ответь нам. - Я человек и отвечу вам: не надо стес- няться своего голого тела. (1934?) 61. ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ Старичок чесался обеими руками. Там, где нельзя было достать обеими, старичок чесался одной, но зато быстро-быстро. И при этом быстро мигал глазами. _______________ Хвилищевский ел клюкву, стараясь не мор- щиться.Он ждал, что все скажут: "Какая сила характера!" Но никто не сказал ничего. _______________ Было слышно,как собака обнюхивала дверь. Хвилищевский зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. "Если собака войдет, - подумал Хвилищевский, я ударю ее этой костяной ручкой прямо в ви- сок!" _______________ ... Из коробки вышли какие-то пузыри. Хвилищевский на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. "Черт с ней! - сказал себе Хвилищевский. - Меня не каса- ется, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!" Из паровозной трубы шел пар, или так на- зываемый дым. И нарядная птица, влетая в этот дым, вылетала из него обсосанной и по- мятой. _______________ Один толстый человек придумал способ похудеть. И похудел. К нему стали приставать дамы, расспрашивая его, как он добился того, что похудел. Но похудевший отвечал дамам, что мужчине худеть к лицу, а дамам не к ли- цу, что, мол, дамы должны быть полными. И он был глубоко прав. 62. О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ (из записной книжки) Надо бросить курить, чтобы хвастаться своей силой воли. Приятно, не покурив неделю и уверившись в себе, что сумеешь удержаться от курения, прийти в общество Липавского, Олейникова и Заболоцкого, чтобы они сами обратили внима- ние на то, что ты целый вечер не куришь. И на вопрос их: почему ты не куришь? - отве- тить, скрывая в себе страшное хвастовство: я бросил курить. Великий человек не должен курить. Хорошо и практично, чтобы избавиться от порока курения, использовать порок хвастов- ства. Винолюбие, чревоугодие и хвастовство меньшие пороки, нежели курение. Курящий мужчина никогда не находится на высоте своего положения, а курящая женщина способна положительно на все. А потому бро- сим, товарищи курить. 1933 г. ------------------ Л.С.Липавский (1904-1941, псевдоним Л.Са- вельев) - автор историко-революционных книг для школьников. Близкий знакомый Хармса. По- гиб на фронте. 63. О ПУШКИНЕ Трудно сказать что-нибудь о Пушкине то- му, кто ничего о нем не знает. Пушкин вели- кий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин. И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто. И Александр I и II, и III просто пузыри по сравнению с Пушкиным. Да и все люди по срав- нению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь. А потому вместо того, чтобы писать о Пу- шкине, я лучше напишу вам о Гоголе. Хотя Гоголь так велик, что о нем и пи- сать-то ничего нельзя, поэтому я буду все- -таки писать о Пушкине. Но после Гоголя писать о Пушкине как-то обидно. А о Гоголе писать нельзя. Поэтому я уж лучше ни о ком ничего не напишу. 1936 64. ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА Николай 1 написал стихотворение на име- нины императрицы. Начинается так: "Я помню чудное мгновение..." И тому подобное дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал. А вече- ром в салоне у Зинаиды Волконской имел боль- шой через них успех, выдавая, как всегда, за свои. Что значит профессиональная память у человека была. И вот утром, когда Александра Федоровна кофий пьет, царь-супруг ей свою бумажку подсовывает под блюдечко. Она прочи- тала и говорит: "Ах, Коко, как мило, где ты достал, это же свежий Пушкин!" --------------- Достоевский пришел в гости к Гоголю. По- звонил. Ему открыли. "Что вы, - говорят, - Федор Михайлович, Николай Васильевич, уже лет пятьдесят как умер". "Ну, что ж, - по- думал Достоевский, - царство ему небесное. Я ведь тоже когда-нибудь умру". --------------- Лев Толстой очень любил детей. За обедом он им все сказки рассказывал, истории с мо- ралью для поучения. --------------- Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пуш- кин говорит: "Стреляй первый ты. - Как я? Нет, ты! - Ах, я? Нет ты!" Так и не стали стреляться. --------------- Лермонтов любил собак. Еще он любил На- талью Николаевну Пушкину. Только больше все- го он любил самого Пушкина. Читал его стихи и всегда плакал. Поплачет, а потом вытащит саблю и давай рубить подушки. Тут и любимая собака не попадайся под руку - штук сорок как-то зарубил. А Пушкин ни от каких стихов не плакал. Ни за что. --------------- Лев Толстой очень любил детей. Утром проснется, поймает кого-нибудь и гладит по головке, пока не позовут завтракать. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, при- шел к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: "Смотри-ка, Арина Радионовна, я пришел!" --------------- Лев Толстой очень любил детей. Приведет полную комнату, шагу ступить негде, а он все кричит: "Еще! Еще!" --------------- У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Придет, бывало, и сразу прыг на подоконник, и свесится из окна, и смот- рит. Чай ему тоже туда на окно подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрац ку- пили специальный, только он его не призна- вал. "К чему, - говорит, - такие роскоши!" - и спихивает матрац с подоконника. А потом всю ночь вертится спать не дает. --------------- Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, тоже очень любил собак, но был болезненно самолюбив и это скрывал (насчет собак), что- бы никто не мог сказать, что он подражает Лермонтову. Про него и так уже много говори- ли. --------------- Однажды Пушкин написал письмо Рабиндра- нату Тагору. "Дорогой далекий друг, - писал он, - я Вас не знаю, и Вы меня не знаете. Очень хотелось бы познакомиться. Всего хоро- шего. Саша." Когда письмо принесли, Тагор предался самосозерцанию. Так погрузился, хоть режь его. Жена толкала-толкала, письмо подсовывала - не видит. Так и не познакоми- лись. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел к Державину Гавриилу Романовичу. Ста- рик, уверенный, что перед ним и впрямь Пуш- кин, сходя в гроб, благословил его. --------------- Однажды Ф.М.Достоевский, царство ему не- бесное, исполнилось 150 лет. Он обрадовался и устроил день рождения. Пришли к нему все писатели, только почему-то наголо бритые, как сговорились. Ну, хорошо. Выпили, закуси- ли, поздравили новорожденного, царство ему небесное, сели играть в винт. Сдал Лев Толс- той - у каждого по пяти тузов. Что за черт? Так не бывает! Сдай-ка, брат Пушкин, лучше ты! "Я, - говорит, - пожалуйста, сдам!" И сдал всем по шести тузов и по две пиковые дамы. Ну и дела! Сдай-ка ты, брат Гоголь! Гоголь сдал... Ну и знаете... Даже нехорошо сказать. Так как-то получилось. Нет, право слово, лучше не надо. --------------- Лев Толстой очень любил детей, а взрос- лых терпеть не мог, особенно Герцена. Как увидит, так и бросается с костылем, и все в глаз норовит, в глаз. А тот делает вид , что не замечает. Говорит: "О, Толстой, о!" --------------- Пушкин часто бывал в гостях у Вяземско- го, подолгу сидел на окне, все видел и все знал. Он знал, что Лермонтов любит его жену. Потому считал не вполне уместным передать ему лиру. Думал Тютчеву послать за границу - не пропустили, сказали не подлежит: имеет художественную ценность. А Некрасов ему как человек не нравился. Вздохнул и оставил лиру у себя. --------------- Однажды Гоголю подарили канделябр. Он сразу нацепил на него бакенбарды и стал дра- зниться: "Эх, ты, - говорит, - лира недоде- ланная!" --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, све- рху нацепил львиную шкуру и поехал в маска- рад. Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, увидал и кричит: "Спорим - это Лев Толстой! Спорим - это Лев Толстой!" --------------- Однажды Чернышевский видел из окна сво- ей мансарды, как Лермонтов вскочил на коня и крикнул: "В Пассаж!". "Ну и что же, - поду- мал Чернышевский, - вот Бог даст, революция будет, тогда и я как-то крикну". И стал ре- петировать перед зеркалом, повторяя на раз- ные манеры: "В Пассаж! В Пассаж! В Пассажжж! В Пассаааж!!". --------------- Лев Толстой очень любил детей. Однажды он шел по Тверскому бульвару и увидел идуще- го впереди Пушкина. Пушкин, как известно, ростом был невелик. "Конечно, это уже не ре- бенок, а скорее подросток,- подумал Толстой. - Все равно догоню и поглажу по головке", - и побежал догонять Пушкина. Пушкин же не знал толстовских намерений и бросился нау- тек. Пробегают мимо городового. Сей страж порядка был возмущен неприличною быстротой в людном месте и бегом устремился вслед с целью остановить. Западная пресса потом пи- сала, что в России литераторы подвергаются преследованию со стороны властей. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и за- думался о душе. Что уж там надумал, так ни- кто и не узнал. Только на другой день Ф.М. Достоевский, царство ему небесное, встретил Гоголя на улице и отшатнулся. "Что с вами, - воскликнул он, - Николай Васильевич? У вас вся голова седая!" --------------- Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Ту- ргенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой: тут Тургенев идет. Как оба выскочат. --------------- Лев Толстой очень любил детей. Однажды он играл с ними весь день и проголодался. "Сонечка, - говорит, - ангельчик, сделай мне тюрьку". Она возражает: "Левушка, ты не видишь, я "Войну и мир" переписываю". "А-а! - возопил он, - я так и знал, что тебе мой литературный фимиам дороже моего Я". И кос- тыль задрожал в его судорожной руке. --------------- Однажды Лермонтов купил яблок и пришел на Тверской бульвар и стал угощать присут- ствующих дам. Все брали и говорили "мерси". Когда же подошла Наталья Николаевна с сест- рой Александриной, от волнения он так задро- жал, что яблоко упало к ее ногам (Натальи Николаевны, а не Александрины). Одна изсобак схватила яблоко и бросилась бежать. Алексан- дрина, конечно, побежала за ней. Они были одни впервые в жизни (Лермонтов, конечно, с Натальей Николаевной, а не Александрина с собачкой). Кстати она (Александрина) ее не догнала. --------------- Лев Толстой очень любил детей. Бывало, привезет в кабриолете штук пять и всех гос- тей оделяет. И надо же, вечно Герцену не ве- зло: то вшивый достанется, то кусачий. А по- пробуй поморщится - схватит костыль и трах по башке! --------------- Тургенев хотел быть храбрым, как Лермон- тов, и пошел покупать саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закричал нарочно: "Смотри-ка, Гоголь (а ни- какого Гоголя с ним и вовсе не было), смот- ри-ка. Тургенев саблю покупает! Давай мы с тобой ружье купим!" Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден. --------------- Однажды Ф.М.Достоевский, царство ему не- бесное, поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для романа. Бедное животное пи- щало, визжало, хрипело и закатывало глаза, потом притворилось мертвым. Тут он его и от- пустил. Обманщик укусил бедного, в свою оче- редь, писателя за ногу и скрылся. Так остал- ся невоплощенным лучший роман Федора Михай- ловича Достоевского, царство ему небесное, "Бедное животное". Про котов. --------------- Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Герцен - у Никитских ворот. Обоим по литера- турным делам часто приходилось бывать на Тверском бульваре. И уж если встретятся - беда: погонится и хоть раз да врежет косты- лем по башке. А бывало и так, что впятером оттаскивали, и Герцена из фонтана в чувство приводили. Вот почему Пушкин к Вяземскому в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назывался "Дом Герцена". --------------- Пушкин шел по Тверскому бульвару и встретил красивую даму. Подмигнул ей, а она как захохочет: "Не обманете, - говорит, - Николай Васильевич! Лучше отдайте три руб- ля, что давеча в буриме проиграли". Пушкин сразу догадался в чем дело. "Не отдам, - го- ворит, - дура!" Показал ей язык и убежал. Что потом Гоголю было! --------------- Гоголь только под конец жизни о душе за- думался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл. И не отдал. --------------- Лермонтов хотел у Пушкина жену увезти на Кавказ. Все смотрел на нее из-под колонны и смотрел. Вдруг устыдился своих желаний. "Пушкин, - думает, - зеркало русской револю- ции, а я свинья". Пошел, встал перед ним на колени и говорит: "Пушкин, - говорит, - где твой кинжал? Вот грудь моя!" Пушкин долго смеялся. --------------- Тургенев мало того, что от природы был робок, его еще Пушкин с Гоголем совсем затю- кали. Проснется ночью и кричит: "Мама!". Особенно под старость. --------------- Однажды у Достоевского засорилась нозд- ря. Стал продувать - лопнула перепонка в ухе. Заткнул пробкой - оказалась велика, че- реп треснул. Связал веревочкой, смотрит - рот не открывается. Тут он проснулся в недо- умении; царство ему небесное. --------------- Лев Толстой очень любил детей и писал про них стихи. Стихи эти он списывал в отде- льную тетрадку. Однажды после чаю подает эту тетрадку жене: "Гляньте, Софи, правда лучше Пушкина?" А сам сзади костыль держит. Она прочитала и говорит: "Нет, Левушка, го- раздо хуже. А чье это?" Тут он ее костылем по башке - трах! С тех пор во всем полагался на ее литературный вкус. --------------- Лермонтов был влюблен в Наталью Никола- евну Пушкину, но ни разу с ней не разговари- вал. Однажды он вывел своих собак погулять на Тверской бульвар. Ну, они, натурально, визжат, кусаются, всего его испачкали. А тут она навстречу с сестрой Александриной. "По- смотри, - говорит, - ма шер, охота некоторым жизнь себе осложнять! Лучше уж детей держать побольше!" Лермонтов аж плюнул про себя. "Ну и дура, - думает, - мне такую даром не на- до!". С тех пор и не мечтал увезти ее на Кавказ. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. "Поверите ли, - говорит, - Александр Сергеевич, куска сахара в доме нет. Давеча Гоголь приходил и весь сахар съел". Гоголь ничего ему не ска- зал. --------------- Однажды Гоголь написал роман. Сатиричес- кий. Про одного хорошего человека, попавшего на Кавказ в лагерь. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с помощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит его до смерти. Гоголь на- звал роман "Герой нашего времени". Подписал "Пушкин". И отнес Тургеневу, чтобы напеча- тать в журнале. Тургенев был человек робкий. Он прочитал роман и покрылся холодным потом. Решил скорее отредактировать. Место дейст- вия он перенес Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он переименовал в Максима Максимовича. Зачеркнул "Пушкин" и написал "Лермонтов". Поскорее отправил руко- пись в редакцию, отер холодный пот и лег спать. Вдруг посреди сладкого сна его прон- зила кошмарная мысль. Название! Название! Название-то он не изменил. Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден. --------------- Однажды Лев Толстой спросил Достоевско- го, царство ему небесное: "Правда, Пушкин плохой поэт?" "Неправда", - хотел ответить Ф.М.Достоевский, но вспомнил, что у него не открывается рот с тех пор, как он перевязал свой треснутый череп, и промолчал. "Молчание - знак согласия", - сказал Лев Толстой и ушел. Тут Ф.М., царство ему небесное, вспом- нил, что все это ему приснилось во сне. Но было уже поздно. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к В яземскому. Выглянул слу- чайно в окно и видит - Толстой Герцена кос- тылем лупит, а кругом детишки стоят и смеют- ся. Он пожалел Герцена и заплакал. Тогда Вя- земский понял, что перед ним не Пушкин. --------------- Шел Пушкин по Тверскому бульвару и уви- дел Чернышевского. Подкрался, идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает - ему. Радуется. Досто- евский прошел, поклонился. Помялович, Григо- рович - поклон. Гоголь прошел - засмеялся так и ручкой сделал, привет - тоже приятно. Тургенев - реверанс. Потом Пушкин ушел к Вя- земскому чай пить. А тут навстречу Толстой - молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом запи- сал в дневнике: "Все писатели хорошие, один Лев Толстой хам, потому что граф!". --------------- Лев Толстой очень любил играть на бала- лайке (и, конечно, детей). Но не умел. Быва- ло пишет роман "Война и мир", а сам думает: "Трень-день-тер-деньдень!". --------------- Однажды Ф.М.Достоевский, царство ему не- бесное, сидел у окна и курил. Докурил и вы- бросил окурок в окно. Под окном у него была керосиновая лавка, и окурок угодил как раз в бидон с керосином. Пламя, конечно, столбом. В одну ночь пол-Петербурга сгорело. Ну, по- садили его, конечно. Отсидел, вышел. Навст- речу ему Петрашевский. Ничего не сказал, только пожал руку и в глаза посмотрел со значением. --------------- Пушкин был не то, чтобы ленив, но скло- нен к мечтательному созерцанию. Тургенев же - хлопотун ужасный, вечно одержимый жаждой деятельности. Пушкин этим часто злоупотреб- лял. Бывало, лежит на диване, входит Турге- нев. Пушкин ему: "Иван Сергеевич, не в служ- бу, а в дружбу, за пивом не сбегаешь?" И тут же спокойно засыпает обратно. Знает, не было случая, чтобы Тургенев вернулся. То забежит куда-нибудь петиции подписывать, то на граж- данскую панихиду. А то испугается чего-ни- будь и уедет в Баден-Баден. Без пива же оставаться Пушкин не боялся. Слава Богу крепостные были. Было кого послать. --------------- Счастливо избежав однажды встречи со Львом Толстым, идет Герцен по Тверскому бульвару и думает: "Все же жизнь иногда пре- красна". Тут ему под ноги огромный черный котище - враз сбивает с ног. Только встал, отряхивает с себя прах - налетает свора чер- ных собак, бегущих за этим котом, и поверга- ет его на землю. Вновь поднимается будущий издатель "Колокола" и видит - навстречу на вороном коне гарцует владелец собак поручик Лермонтов. "Конец, - мыслит автор "Былого и дум", - сейчас разбегутся и...". Ничуть не бывало. Сдержанный привычной рукой конь строевым шагом проходит мимо и только, почти уже миновав Герцена размахивается хвостом и - хлясь по морде! Очки, натурально, летят в кусты. "Ну, это еще пол-беды", - думает ав- тор "Сороки-воровки", берет очки, водружает их себе на нос - и что видит посередине кус- та? Ехидно улыбающее лицо Льва Толстого! Но только Толстой ведь не изверг был. "Про- ходи, - говорит, - проходи, бедолага", - и погладил по головке. --------------- Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, све- рху нацепил маску и поехал на бал-маскарад. Там к нему подпорхнула прекрасная дама, оде- тая баядерой и сунула ему записочку. Гоголь читает и думает: "Если это мне как Гоголю, что я, спрашивается должен делать? Если мне как Пушкину, я как человек порядочный, не могу воспользоваться. А если это всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим вниманием? А ну ее!". И бросил записку в по- мойку. --------------- Пушкин сидит у себя и думает: "Я гений, ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится?". Тут все и кончилось. --------------- Лев Толстой и Ф.М.Достоевский поспорили, кто лучше роман напишет. Судить пригласили Тургенева. Толстой прибежал домой, заперся в кабинете и начал писать роман про детей, ко- нечно (он их очень любил). А Достоевский си- дит у себя и думает: "Тургенев человек роб- кий. Он сидит сейчас у себя и думает: "Дос- тоевский человек нервный. Если я скажу, что его роман хуже, он и зарезаться может". Что же мне стараться? (это Достоевский думает). Напишу нарочно похуже, все равно денежки мои будут (на сто рублей спорили)". А Тургенев в это время сидит у себя и думает: "Достоев- ский человек нервный, если я скажу, что его роман хуже, он и зарезаться может. С другой стороны, Толстой - граф. Тоже лучше не свя- зываться. Ну их совсем!". И в ту же ночь уе- хал в Баден-Баден. --------------- Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, страстно любил жизнь. Она его, однако, не баловала, поэтому он часто грустил. Те же, кому жизнь улыбалась (например, Лев Толс- той) не ценили этого, постоянно отвлекаясь на другие предметы. Например, Лев Толстой очень любил детей. Они же его боялись. Пря- тались от него под лавку и шушукались там: "Робя, вы этого дяденьку бойтесь. Еще как трахнет костылем!". Дети любили Пушкина. Они говорили: "Он веселый! Смешной такой!". И гонялись за ним босоногой стайкой. Но Пушки- ну было не до детей. Он любил один дом на Тверском бульваре, одно окно в этом доме... Он мог часами сидеть на широком подоконнике, пить чай, смотреть на бульвар... Однажды, направляясь к этому дому, он поднял глаза и на своем окне увидел себя! С бакенбардами, с перстнем на большом пальце! Он,конечно, сра- зу понял, кто это. А Вы? 65. СЕМЬ КОШЕК Вот так история! Не знаю, что делать. Я совершенно запутался. Ничего разобрать не могу. Посудите сами: поступил я сторожем на кошачью выставку. Выдали мне кожаные перчатки, чтобы кошки меня за пальцы не цапали, и велели кошек по клеткам рассаживать и на каждой клетке над- писывать - как которую кошку зовут. - Хорошо, - говорю я, - а только как зо- вут этих кошек? - А вот, - говорят, - кошку,которая сле- ва, зовут Машка, рядом с ней сидит Пронька, потом Бубенчик, а эта Чурка, а эта Мурка, а эта Бурка, а эта Штукатурка. Вот остался я один с кошками и думаю: "Выкурюка я сначала трубочку, а уж потом рассажу этих кошек по клеткам". Вот курю я трубочку и на кошек смотрю. Одна лапкой мордочку моет, другая на по- толок смотрит, третья по комнате гуляет, че- твертая кричит страшным голосом, еще две кошки друг на друга шипят, а одна подошла ко мне и меня за ногу укусила. Я вскочил, даже трубку уронил. - Вот, - кричу, - противная кошка! Ты даже и на ко- шку не похожа. Пронька ты или Чурка, или, может быть, ты Штукатурка? Тут вдруг я понял, что я всех кошек пе- репутал. Которую как зовут - совершенно не знаю. - Эй, - кричу, - Машка! Пронька! Бубен- чик! Чурка! Мурка! Бурка! Штукатурка! А кошки на меня ни малейшего внимания не обращают. Я им крикнул: - Кис-кис-кис! Тут все кошки зараз ко мне свои головы повернули. Что тут делать? Вот кошки забрались на подоконник, по- вернулись ко мне спиной и давай в окно смот- реть. Вот они все тут сидят, а которая тут Штукатурка и которая тут Бубенчик? Ничего я разобрать не могу. Я думаю так, что только очень умный че- ловек сумеет отгадать,как какую кошку зовут. 66. ХРАБРЫЙ ЕЖ Стоял на столе ящик. Подошли звери к ящику, стали его осмат- ривать, обнюхивать и облизывать. А ящик-то вдруг - раз, два, три - и от- крылся. А из ящика-то - раз, два, три - змея вы- скочила. Испугались звери и разбежались. Один еж не испугался, кинулся на змею и - раз, два, три - загрыз ее. А потом сел на ящик и закричал: "Кукаре- ку!". Нет, не так! Еж закричал: "Ав-авав!". Нет, и не так! Еж закричал: "Мяу-мяу- мяу!". Нет, опять не так! Я и сам не знаю как. Кто знает, как ежи кричат? 67. КАРЬЕРА ИВАНА ЯКОВЛЕВИЧА АНТОНОВА Это случилось еще до революции. Одна купчиха зевнула, а к ней в рот за- летела кукушка. Купец прибежал на зов своей супруги и, моментально сообразив, в чем дело, поступил самым остроумным способом. С тех пор он стал известен всему населе- нию города и его выбрали в сенат. Но прослужив года четыре в сенате, не- счастный купец однажды вечером зевнул, и ему в рот залетела кукушка. На зов своего мужа прибежала купчиха и поступила самым остроумным способом. Слава о ее находчивости распространилась по всей губернии, и купчиху повезли в столи- цу показать метрополиту. Выслушиваяя длинный рассказ купчихи мет- рополит зевнул, и ему в рот залетела кукуш- ка. На громкий зов метрополита прибежал Иван Яковлевич Григорьев и поступил самым остро- умным способом. За это Ивана Яковлевича Григорьва пере- именовали в Ивана Яковлевича Антонова и представили царю. И вот теперь становится ясным, каким об- разом Иван Яковлевич Антонов сделал себе карьеру. 8 января 1935 года. 68. Все люди любят деньги: и гладят их, и целуют, и к сердцу прижимают, и заворачивают их в красные тряпочки, и няньчат их, как ку- клу. А некоторые заключают деньзнак в рамку, вешают его на стену и поклоняяются ему как иконе. Некоторые кормят свои деньги: открывают им рты и суют туда самые жирные куски своей пищи. В жару несут деньги в холодный погреб, а зимой, в лютые морозы, бросают деньги в печ- ку, в огонь. Некоторые просто разговаривают со своими деньгами, или читают им вслух интересные книги, или поют им приятные песни. Я же не отдаю деньгам особого внимания и просто ношу из в кошельке или в бумажнике и по мере надобности трачу их. Шибейя! 69. - Видите-ли, - сказал он, - я видел как вы с ними катались третьего дня на лодке. Один из них сидел на руле, двое гребли, а четвертый сидел рядом с вами и говорил. Я долго стоял на берегу и смотрел, как гребли те двое. Да, я могу смело утверждать, что они хотели утопить вас. Так гребут только перед убийством. Дама в желтых перчатках посмотрела на Клопова. - Что это значит? - сказала она. - Как это так можно особенно грести перед убийст- вом? И потом, какой смысл им топить меня? Клопов резко повернулся к даме и сказал: - Вы знаете, что такое медный взгяд? - Нет, - сказала дама, невольно отодви- гаясь от Клопова. - Ага, - сказал Клопов. - Когда тонкая фарфоровая чашка падает со шкапа и летит вниз, то в тот момент, пока она еще летит по воздуху, вы уже знаете, что она коснетс по- ла и разлетится на куски. А я знаю, что ес- ли человек, взгянув на другого человека ме- дным взгядом, то уж рано или поздно он не- минуемо убьет его. - Они смотрели на меня медным взгядом? - спросила дама в желтых перчатках. - Да, сударыня, - сказал Клопов и надел шляпу. Некоторое времяя оба молчали. Клопов сидел, опустив низко голову. - Простите меня, - вдруг сказал он тихо. Дама в желтых перчатках с удивлением смотрела на Клопова и мосчала. - Это все неправда, - сказал Клопов. - Я выдумал про медный взгяд сейчас, вот тут, сидя с вами на скамейке. Я, видите ли, раз- бил сегодня свои часы, и мне все представля- ется в мрачном свете. Клопов вынул из кармана платок, развер- нул его и протянул даме разбитые часы. - Я носил их шестнадцать лет. Вы понима- ете, что это значит? Разбить часы, которые шестнадцать лет тикали у меня вот тут под сердцем? У вас есть часы? 70. НОВЫЙ ТАЛАНТЛИВЫЙ ПИСАТЕЛЬ Андрей Андреевич придумал рассказ. В старинном замке жил принц, страшный пьяница. А жена этого принца, наоборот, не пила даже чаю, только воду и молоко пила. А муж ее пил водку и вино, а молока не пил. Да и жена его, собственно говоря, тоже водку пила, но скрывала это. А муж был бесстыдник и не скрывал. "Не пью молока, а водку пью!"- говорил он всегда. А жена тихонько, из-под фартука, вынимала баночку и хлоп, значит,вы- пивала. Муж ее, принц, говорит: "Ты бы и мне дала". А жена, принцесса, говорит: "Нет, са- мой мало. Хю!" - "Ах ты, говорит принц, ле- дя!" И с этими словами хвать жену об пол! Жена себе всю харю расшибла, лежит на полу и плачет. А принц в мантию завернулся и ушел к себе на башню. Там у него клетки сто- яли. Он, видите ли, там кур разводил. Вот пришел принц на башню, а там куры кричат, пищи требуют. Одна курица даже ржать начала. "Ну ты, - говорит ей принц, - шантоклер! Молчи, пока по зубам не попало!" Курица слов не понимает и продолжает ржать. Выходит,зна- чит, что курица на башне шумит, принц, зна- чит, матерно ругается, а жена внизу, на по- лу лежит - одним словом, настоящий содом. Вот какой рассказ выдумал Андрей Андрее- вич. Уже по этому рассказу можно судить, что Андрей Андреевич крупный талант. Андрей Анд- реевич очень умный человек. Очень умный и очень хороший! 12 и 30 октября 1938 года. 71. ВСЕСТОРОННЕЕ ИССЛЕДОВАНИЕ Е р м о л а е в. Я был у Блинова, он показал мне свою силу. Ничего подобного я никогда не видел. Это сила зверя! Мне стало страшно. Блинов поднял письменный стол, рас- качал его и отбросил от себя метра на четы- ре. Д о к т о р. Интересно было бы исследо- вать это явление. Науке известны такие фак- ты, но причины их непонятны. Откуда такая мышечная сила ученые еще сказать не могут. Познакомьте меня с Блиновым: я дам ему ис- следовательскую пилюлю. Е р м о л а е в. А что это за пилюля, которую вы собираетесь дать Блинову/ Д о к т о р. Как пилюля? Я не собираюсь давать ему пилюлю. Е р м о л а е в. Но вы же сами только только что сказали, что собираетесь дать ему пилюлю. Д о к т о р. Нет, нет, вы ошибаетесь.Про пилюлю я не говорил. Е р м о л а е в. Ну уж извините, я-то слышал, как вы сказали про пилюлю. Д о к т о р. Нет. Е р м о л а е в. Что нет? Д о к т о р. Не говорил! Е р м о л а е в. Кто не говорил? Д о к т о р. Вы не говорили. Е р м о л а е в. Чего я не говорил? Д о к т о р. Вы, по-моему, чего-то недо- говариваете. Е р м о л а е в. Я ничего не понимаю. Чего я недоговариваю? Д о к т о р. Ваша речь очень типична. Вы проглатываете слова, недоговариваете начатой мысли, торопитесь и заикаетесь. Е р м о л а е в. Когда же я заикался? Я говорю довольно гладко. Д о к т о р. Вот в этом-то и есть ваша ошибка. Видите? Вы даже от напряжения начи- наете покрываться красными пятнами. У вас еще не похолодели руки? Е р м о л а е в. Нет. А что? Д о к т о р. Так. Это мое предположение. Мне кажется, вам уже тяжело дышать. Лучше сядьте, а то вы можете упасть. Ну вот. Те- перь вы отдохните. Е р м о л а е в. Да зачем же это? Д о к т о р. Тсс. Не напрягайте голосо- вых связок. Сейчас я вам постараюсь облег- чить вашу участь. Е р м о л а е в.Доктор! Вы меня пугаете. Д о к т о р. Дружочек милый! Я хочу вам помочь. Вот возьмите это. Глотайте. Е р м о л а е в. Ой! Фу! Какой сладкий отвратительный вкус! Что это вы мне дали? Д о к т о р. Ничего, ничего. Успокой- тесь. Это средство верное. Е р м о л а е в. Мне жарко и все кажется зеленого цвета. Д о к т о р. Да, да, да, дружочек милый, сечас вы умрете. Е р м о л а е в. Что вы говорите? Док- тор! Ой, не могу! Доктор! Что вы мне дали? Ой, доктор! Д о к т о р. Вы проглотили исследовате- скуюль пилюлю. Е р м о л а е в. Спасите. Ой. Спасите. Ой. Дайте дышать. Ой. Спас... Ой. Дышать... Д о к т о р. Замосчал. И не дышит. Зна- чит уже умер. Умер, не найдя на земле отве- тов на свои вопрсы. Да, мы, врачи, должны всесторонне исследовать явление смерти. 21 июня 1937 года. 72. ОТЕЦ И ДОЧЬ Было у Наташи две конфеты. потом она од- ну конфету съела, и осталась одна конфета. Наташа положила конфету перею собой на стол и заплакала. Вдруг смотрит - лежит перед ней на столе опять две конфеты. Наташа съела одну конфету и опять запла- кала. Наташа плачет, а сама одним глазом на стол смотрит, не появилась ли вторая конфе- та. Но вторая конфета не появлялась. Наташа перестала плакать и стала петь. Пела, пела и вдруг умерла. Пришел Наташин папа, взял Наташу и отнес ее к управдому. - Вот, - говорит Наташин папа, - засви- детельствуйте смерть. Управдом поодул на печать и приложил ее к Наташиному лбу. - Спасибо, - сказал Наташин папа и понес Наташу на кладбище. А на кладбище был сторож Матвей, он все- гда сидел у ворот и никого на кладбище не пускал, так что покойников приходилось хоро- нить прямо на улице. Похоронил папа Наташа на улице, снял ша- пку, положил ее на том месте, где зарыл На- ташу, и пошел домой. Пришел домой, а Наташа уже дома сидит. Как так? Да очень просто: вылезла из-под земли и домой прибежала. Вот так штука! Папа так растерялся, что упал и умер. Позвала Наташа управдома и говорит: - Засвидетельстуйте смерть. Управдом подул на печать и приложил ее к листку бумаги, а потом на этом же листке бу- маги написал: "Сим удостоверяется, что такой -то действительно умер". Взяла Наташа бумажку и понесла ее на кладбище хоронить. А сторож Матвей говорит Наташе: - Ни за что не пущу. Наташа говорит: - Мне бы только эту бумажку похоронить. А сторож говорит: - Лучше не проси. Зарыла Наташа бумажку на улице, положила на то место, где зарыла бумажку, свои носоч- ки и пошла домой. Приходит домой, а папа уже дома сидит и сам с собой на маленьком бильярдике с метал- лическими шарикамми играет. Наташа удивилась, но ничего не сказала и пошла к себе в комнату расти. Росла, росла и через четыре года стала взрослой барышней. А Наташин папа состарился и согнулся. Но оба как вспомнят, как они друг друга за покойников приняли, так пова- лятся на диван и смеются. Другой раз минут двадцать смеются. А соседи, как услышат смех, так сразу одеваются и в кинематограф уходят. А один раз ушли так и больше не вернулись. Кажется, под автомобиль попали. 1 сентября 1936 года. 73. - Пейте уксус, господа, - сказал Шуев. Ему никто ничего не ответил. - Господа! - крикнул Шуев. - Я предлагаю вам выпить уксусу! С кресла поднялся Макаронов и сказал: - Я приветствую мысль Шуева. Давайте пить уксус. Растопякин сказал: - Я не буду пить уксуса. Тут наступило молчание, и все начали смотреть на Шуева. Шуев сидел с каменным ли- цом. Было неясно, что думает он. Прошло минуты три. Сучков кашлянул в ку- лак. Рывин почесал рот. Калтаев поправил свой галстук. Макаронов подвигал ушами и но- сом. А Растопякин, откинувшись на сспинку кресла, смотрел как бы равнодушно в камин. Прошло ещЯ минут семь или восемь. Рывин встал и на цыпочках вышел из ком- наты. Калтаев посмотрел ему вслед. Когда дверь за Рывиным закрылась, Шуев сказал: - Так. Бунтовщик ушел. К чорту бунтовщи- ка! Все с удивлением переглянулись, а Расто- пякин поднял голову и уставился на Шуева. Шуев стого сказал - Кто бунтует, - тот негодяй! Сучков осторожно, под столом, пожал пле- чами. - Я за то, чтобы пить уксус, - негромко сказал Макаронов и выжидательно посмотрел на Шуева. Растопякин икнул и, смутившись, покрас- нел как девица. - Смерть бунтовщикам! - крикнул Сучков, оскалив свои черноватые зубы. 74. ЛЕКЦИЯ Пушков сказал: - Женщина - это станок любви. И тут же получил по морде. - За что? - спросил Пушков. Но, не получив ответа на свой вопрос продолжал: - Я думаю так: к женщине надо подкаты- ваться снизу. Женщины это любят и только де- лают вид, что они этого не любят. Тут Пушкова опять стукнули по морде. - Да что же это такое, товарищи! Я тогда и говорить не буду, - сказал Пушков. Но, подождав с четверть минуты, продол- жал: - Женщина устроена так, что она вся мяг- кая и влажная. Тут Пушкова опять стукнули по морде.Пуш- ков попробовал сделать вид, что он этого не заметил и продолжал: - Если женщину понюхать... Но тут Пушкова так сильно трахнули по морде, что он схватился за щеку и сказал: - Товарищи, в таких условиях совершенно невозможно провести лекцию. Если это будет еще повторяться, я замолчу. Пушков подожал четверть минуты и продол- жал: - На чем мы остановились? Ах да! Так вот. Женщина любит смотреть на себя. Она са- дится перед зеркалом совершенно голая... На этом слове Пушков опять получил по морде. - Голая, - повторил Пушков. Трах! - отвесили ему по морде. - Голая! - крикнул Пушков. Трах! - получил по морде. - Голая! Женщина голая! Голая баба! - кричал Пушков. Трах! Трах! Трах! - получил Пушков по морде. - Голая баба с ковшом в руках! - кричал Пушков. Трах! Трах! - сыпались на Пушкова удары. - Бабий хвост! - кричал Пушков, уверты- от ударов. - Голая монашка! Но тут Пушкова ударили с такой силой,что он потерял сознание и как подкошенный рухнул на пол. 12 августа 1940 года. 75. Андрей Семенович плюнул в чашку с во- дой. Вода сразу почернела. Андрей Семенович сощурил глаза и пристально посмотрел в чаш- ку. Вода была очень черна. У Андрей Семено- вича забилось сердце. В это время проснулась собака Андрея Се- меновича. Андрей Семенович подошел к окну и задумался. Вдруг что-то большое и темное пронеслось мимо лица Андрея Семеновича и вылетело в ок- но. Это вылетела собака Андрея Семеновича и понеслась как ворона на крышу противополож- ного дома. Андрей Семенович сел на корточки и завыл. В комнату вбежал товарищ Попугаев. - Что с вами? Вы больны? - спросил това- рищ Попугаев. Андрей Семенович молчал и тер лицо рука- ми. Товарищ Попугаев заглянул в чашку, сто- явшую на столе. - Что это у вас тут налито? - спросил он Андрея Семеновича. - Не знаю, - сказал Андрей Семенович. Попугаев мгновенно исчез. Собака опять влетела в окно, легла на свое прежнее место и заснула. Андрей Семенович подошел к столу и выпил из чашки почерневшую воду. И на душе у Андрея Семеновича стало светло. 21 августа <1934>. 76. ХУДОЖНИК И ЧАСЫ Серов, художник, пошел на Обводной ка- нал. Зачем он туда пошел? Покупать резину. Зачем ему резина? Чтобы сделать себе резин- ку. А зачем ему резинка? А чтобы ее растяги- вать. Вот. Что еще? А еще вот что: художник Серов поломал свои часы. Часы хорошо ходили, а он их взял и поломал. Чего еще? А боле ни- чего. Ничего, и всЯ тут! И свое поганое ры- ло куда не надо не суй! Господи помилуй! Жила-была старушка. Жила, жила и сгорела в печке. Туда ей и дорога! Серов, художник, по крайней мере так рассудил... Эх! Написать бы еще, да чернильница ку- да-то исчезла. 22 октября 1938 года. 77. НЕОЖИДАННАЯ ПОПОЙКА Однажды Антонина Алексеевна ударила сво- его мужа служебной печатью и выпачкала ему лоб печатной краской. Сильно оскорбленный Петр Леонидович, муж Антонины Алексеевны, заперся в ванной комна- те и никого туда не пускал. Однако жильцы коммунальной квартиры, имея сильну нужду пройти туда, где сидел Петр Леонидович, решили силой взломать за- пертую дверь. Видя, что его дело проиграно, Петр Лео- нидович вышел из ванной комнаты и, пройдя к себе, лег на кровать. Но Антонина Алексеевна решила преследо- вать своего мужа до конца. Она нарвала мел- ких бумажек и посыпала ими лежащего на кро- вати Петра Леонидовича... Взбешенный Петр Леонидович выскочил в коридор и принялся там рвать обои. Тут выбежали жильцы и, видя, что делает несчастный Петр Леонидович, накинулись на него и разодрали на нем жилетку. Петр Леонидович выбежал в жакт. В это время Антонина Алексеевна разде- лась догола и спряталась в сундук. Через десять минут вернулся Петр Леони- дович, ведя за собой управдома. Не найдя жены в комнате, управдом и Петр Леонидович решили воспользоваться свободным помещением и выпить водочки. Петр Леонидович взялся сбегать за этим напитком на угол. Когда Петр Леонидович ушел, Антонина Алексеевна вылезла из сундука и предстала в голом виде перед управдомом. Потрясенный управдом вскочил со стула и подбежал к окну, но, видя мощное сложение молодой двадцатишестилетней женщины, вдруг пришел в дикий восторг. Тут вернулся Петр Леонидович с литром водки. Увидя, что творится в его комнате, Петр Леонидович нахмурил брови. Но его супруга Антонина Алексеевна пока- зала ему служебную печать, и Петр Леонидович успокоился. Антонина Алексеевна высказала желание принять участие в попойке, но обязательно в голом виде да еще вдобавок сидя на столе, на котором предполагалось разложить закуску к водке. Мужчины сели на стулья, Антонина Алексе- евна села на стол, и попойка началась. Нельзя назвать это гигиеничным, если мо- лодая голая женщина сидит на том же столе, где едят. К тому же Антонина Алексеевна была женщиной довольно полного сложения и не осо- бенно чистоплотной, так что было вообще чорт знает что. Скоро, однако, все напились и заснули: мужчины на полу а Антонина Алексеевна на столе. И в коммунальной квартире водворилась тишина. 22 янв<аря> 1935 года. 78. СМЕРТЬ СТАРИЧКА У одного старичка из носа выскочил ма- ленький шарик и упал на землю. Старичок наг- нулся, чтобы поднять этот шарик, и тут у не- го из глаза выскочила маленькая палочка и тоже упала на землю. Старичок испугался и,не зная, что делать, пошевелил губами. В это время у старичка изо рта выскочил маленький квадратик. Старичок схватил рот рукой, но тут у старичка из рукава выскочила маленькая мышка. Старичку от страха сделалось нехоро- шо, и он, чтобы не упасть, сел на корточки. Но тут в старичке что-то хрустнуло, и он,как мягкая плюшевая шуба, повалился на землю.Тут у старичка из прорешки выскочил длинненький прутик, и на самом конце этого прутика сиде- ла тоненькая птичка. Старичок хотел крик- нуть, но у него одна челюсть зашла за дру- гую, и он вместо того, чтобы крикнуть, толь- ко слабо икнул и закрыл один глаз. Другой глаз у старичка остался открытым и, перестав двигаться и блестеть, стал неподвижным и мутным, как у мертвого человека. Так настиг- ла коварная смерть старичка, не знавшего своего часа. 79. О ЯВЛЕНИЯХ И СУЩЕСТВОВАНИЯХ N% 1 Художник Миккель Анжело садится на груду кирпичей и, подперев голову руками, начинает думать. Вот проходит мимо петух и смотрит на ху- дожника Миккеля Анжело своими круглыми золо- тистыми глазами. Смотрит и не мигает. Тут художник Миккель Анжело поднимает голову и видит петуха. Петух не отводит глаз, не мигает и не двигает хвостом. Художник Миккель Анжело опускает глаза и замечает, что глаза что-то щиплет. Художник Миккель Анжело трет глаза руками. А петух не стоит уж больше, не стоит, а уходит, уходит за сарай, за сарай на птичий двор, на птичий двор к своим курам. И художник Миккель Анжело поднимается с груды кирпичей, отряхивает со штанов крас- ную, кирпичную пыль, бросает в сторону реме- шок и идет к своей жене. По дороге художник Миккель Анжело встре- чает Комарова, хватает его за руку и кричит: - Смотри! Комаров смотрит и видит шар. "Что это?" - шепчет Комаров. А с неба грохочет: "Это шар". - Какой такой шар? - шепчет Комаров. А с неба грохот: "Шар гладкоповерхност- ный!" Комаров и художник Миккель Анжело садят- ся в траву, и сидят они в траве, как грибы. Они держат друг друга за руки и смотрят на небо. А на небе вырисовывается огромная ложка. Что же это такое? Никто этого не знает. Люди бегут и застревают в своих домах. И двери запирают и окна. Но разве это поможет? Куда там! Не поможет это. Я помню, как в 1884-том году показалась на небе обыкновенная комета величиной с па- роход. Очень было страшно. А тут ложка! Куда комете до такого явления. Запирают окна и двери! Разве это может помочь? Против небесного явления доской не загородишься. У нас в доме живет Николай Иванович Сту- пин, у него теория, что всЯ дым. А по-моему не всЯ дым. Может, и дыма-то никакого нет. Ничего, может быть, нет. Есть одно только разделение. А может быть, и разделения-то никакого нет. Трудно сказать. Говорят, один знаменитый художник, рас- сматривал петуха. Рассматривал, рассматривал и пришел к убеждению, что петуха не сущест- вует. Художник сказал об этом своему приятелю, а приятель давай смеяться. Как же, говорит, не существует, когда, говорит, он вот тут вот стоит и я, говорит, его отчетливо наблю- даю. А великий художник опустил тогда голову и как стоял, так и сел на груду кирпичей. ВСП. 18 сентября 1934 года. 80. О ЯВЛЕНИЯХ И СУЩЕСТВОВАНИЯХ N% 2 Вот бутылка с водкой, так называемый спиртуоз. А рядом вы видите Николая Иванови- ча Серпухова. Вот из бутылки поднимаются спиртуозные пары. Поглядите, как дышит носом Николай Иванович Серпухов. Видно, ему это очень при- ятно, и главным образом потому что спиртуоз. Но обратите внимание на то, что за спи- ной Николая Ивановича нет ничего. Не то что- бы там не стоял шкап или комод, или вообще что-нибудь такое, а совсем ничего нет, даже воздуха нет. Хотите верьте, хотите не верь- те, но за спиной Николая Ивановича нет даже безвоздушного пространства, или, как гово- рится, мирового эфира. Откровенно говоря, ничего нет. Этого, конечно, и вообразить себе не- возможно. Но на это нам наплевать, нас интересует только спиртуоз и Николай Иванович Серпухов. Вот Николай Иванович берет рукой бутылку со спиртуозом и подносит ее к своему носу. Николай Иванович нюхает и двигает ртом, как кролик. Теперь пришло время сказать, что не только за спиной Николая Ивановича, но впе- реди, так сказать перед грудью и вообще кру- гом, нет ничего. Полное отсутствие всякого существования, или, как острили когда-то: отстутствие всякого присутствия. Однако давайте интересоваться только спиртуозом и Николаем Ивановичем. Представьте себе, Николай Ивановия за- глядывает во внутрь бутылки со спиртуозом, потом подносит ее к губам, запрокидывает бутылку донышком вверх и выпивает, предста- вьте себе, весь спиртуоз. Вот ловко! Николай Иванович выпил спир- туоз и похлопал глазами. Вот ловко! Как это он! А мы теперь должны сказать вот что: соб- ственно говоря, не только за спиной Николая Ивановича, или спереди и вокруг только, а также и внутри Николая Ивановича ничего не было, ничего не существовало. Оно, конечно, могло быть так, как мы только что сказали, а сам Николай Иванович мог при этом восхитительно существовать.Это, конечно, верно. Но, откровенно говоря, вся штука в том, что Николай Иванович не сущест- вовал и не существует. Вот в чем штука-то. Вы спросите:"А как же бутылка со спирту- озом? Особенно, куда вот делся спиртуоз, ес- ли его выпил несуществующий Николай Ивано- вич? Бутылка, скажем, осталась, а где же спиртуоз? Только что был, а вдруг его и нет. Ведь Николай Иванович не существует, гово- рите вы. Вот как же это так?" Тут мы и сами теряемся в догадках. А впрочем, что же это мы говорим? Ведь мы сказали, что как внутри, так и снаружи Николая Ивановича ничего не существует. А раз ни внутри, ни снаружи ничего не сущест- вует, то значит, и бутылки не существует. Так ведь? Но с другой стороны, обратите внимание на следующее: если мы говорим, что ничего не существует ни изнутри, ни снаружи, то явля- ется вопрос: изнутри и снаружи чего? Что-то, видно, все же существует? А может, и не су- ществует.Тогда для чего же мы говорим изнут- ри и снаружи? Нет, тут явно тупик. И мы сами не знаем, что сказать. До свидания. ВСП. 18 сентября 1934 года. 81. Одна муха ударила в лоб бегущего мимо господина, прошла сквозь его голову и вышла из затылка. Господин, по фамилии Дернятин, был весьма удивлен: ему показалось, что в его мозгах что-то просвистело, а на затылке лопнула кожица и стало щекотно. Дернятин ос- тановился и подумал: "Что бы это значло? Ведь совершенно ясно я слышал в мозгах свист. Ничего такого мне в голову не прихо- дило, чтобы я мог понять, в чем тут дело. Во всяком случае, ощущение редкостное, похожее на какую-то головную болезнь. Но больше об этом я думать не буду, а буду продолжать свой бег. С этими мыслями господин Дернятин побежал дальше, но как он ни бежал, того уже все-таки не получилось. На голубой дорожке Дернятин оступился ногой и едва не упал, пришлось даже помахать руками в воздухе. "Хорошо, что я не упал, - подумал Дернятин,- а то разбил бы свои очки и перестал бы ви- деть направление путей". Дальше Дернятин по- шел шагом, опираясь на свою тросточку. Одна- ко одна опасность следовала за другой. Дер- нятин запел какую-то песень, чтобы рассеять свои нехорошие мысли. Песень была веселой и звучной, такая, что Дернятин увлекся ей и забыл даже, что он идет по голубой дорожке, по которой в эти часы дня ездили другой раз автомобили с головокружительной быстротой. Голубая дорожка была очень узенькая, и отс- кочить в сторону от автомобиля было довольно трудно. Потому она считалась опасным путем. Осторожные люди всегда ходили по голубой до- рожке с опаской, чтобы не умереть. Тут смерть поджидала пешехода на каждом шагу, то в виде автомобиля, то в виде ломовика, а то в виде телеги с каменным углем. Не успел Дернятин высморкаться, как на него катил ог- ромный автомобиль. Дернятин крикнул: "Уми- раю!" - и прыгнул в сторону. Трава расступи- лась перед ним, и он упал в сырую канавку. Автомобиль с грохотом проехал мимо, подняв на крыше флаг бедственных положений. Люди в автомобиле были уверены, что Дернятин погиб, а потому сняли свои гловные уборы и дальше ехали уже простоволосые. "Вы не заметили,под какие колеса попал этот странник, под перед- ние или под задние?" - спросил господин,оде- тый в муфту, то есть не в муфту, а в башлык. "У меня, - говоривал этот господин, - здоро- во застужены щеки и ушные мочки, а потому я хожу всегда в этом башлыке". Рядом с госпо- дином в автомобиле сидела дама, интересная своим ртом. "Я, - сказала дама, - волнуюсь, как бы нас не обвинили в убийстве этого пут- ника". - "Что? Что?" - спросил господин, от- тягивая с уха башлык. Дама повторила свое опасение. "Нет, - сказал господин в башлыке, - убийство карается только в тех случаях, когда убитый подобен тыкве. Мы же нет. Мы же нет. Мы не виноваты в смерти путника. Он сам крикнул: умираю! Мы только свидетели его внезапной смерти". Мадам Анэт улыбнулась ин- тересным ртом и сказала про себя: "Антон Ан- тонович, вы ловко выходите из беды". А гос- подин Дернятин лежал в сырой канаве, вытянув свои руки и ноги. А автомобиль уже уехал.Уже Дернятин понял, что он умер. смерть в виде автомобиля миновала его. Он встал, почистил рукавом свой костюм, послюнявил пальцы и по- шел по голубой дорожке нагонять время. Время на девять с половиной минут убежало вперед, и Дернятин шел, нагоняя минуты. Семья Рундадаров жила в доме у тихой ре- ки Свиречки. Отец Рундадаров, Платон Ильич, любил знания высоких полетов: Математика, Тройная философия, География Эдема, книги Винтвивека, учение о смертных толчках и не- бесная иерархия Дионисия Ареопагита были на- илюбимейшие науки Платона Ильича. Двери дома Рундадаров были открыты всем странникам, по- сетившим святые точки нашей планеты. Расска- зы о летающих холмах, приносимые оборванцами из Никитинской слободы, встречались в доме Рундадаров с оживлением и напряженным внима- нием. Платоном Ильичом хранились длинные списки о деталях летания больших и малких холмов. Особенно отличался от всех иных взлетов взлет Капустинского холма. Как из- вестно, Капустинский холм взлетел ночью, ча- сов в 5, выворотив с корнем кедр. От места взлета к небу холм поднимался не по серпо- видному пути, как все прочие холмы, а по прямой линии, сделав маленькие колебания лишь на высоте 15 - 16 километров. И ветер, дующий в холм, пролетал сквозь него, не сго- няя егос пути. Будто холм кремневых пород потерял свойство непрницаемости. Сквозь холм, например, пролетела галка. Пролетела, как сквозь облако. Об этом утверждают не- сколько свидетелей. Это противоречило зако- нам летающих холмов, но факт оставался фак- том, и Платон Ильич занес его в список дета- лей Капустинского холма. Ежедневно у Рунда- даров собирались почетные гости и обсужда- лись признаки законов алогической цепи. Сре- ди почетных гостей были: профессор железных путей Михаил Иванович Дундуков, игумен Мири- нос II и плехаризиаст Стефан Дернятин. Гости собирались в нижней гостиной, садились за продолговатый стол, на стол ставилось обык- новенное корыто с водой. Гости, разговари- вая, поплевывали в корыто: таков был обычай в семье Рундадаров. Сам Платон Ильич сидел с кнутиком. Время от времени он мочил его в воде и хлестал им по пустому стулу. Это на- зывалось "шуметь инструментом". В девять ча- сов появлялась жена Платона Ильича, Анна Ма- ляевна, и вела гостей к столу. Гости ели жидкте и твердые блюда, потом подползали на четвереньках к Анне Маляевне, целовалией ей ручку и садились пить чай. а чаем игумен Ми- ринос II рассказывал случай, происшедший че- тырнадцать лет тому назад. Будто он, игумен, сидел как-то на ступеньках своего крыльца и кормил уток. Вдруг из дома вылетела муха, покружилась и ударила игумена в лоб. Ударила в лоб и прошла насквозь головы, и вышла из затылка, и улетела опять в дом. Игумен ос- тался сидеть на крыльце с восхищенной улыб- кой, что наконец-то воочию увидел чудо. Ос- тальные гости, выслушав Мириноса II, ударили себя чайными ложками по губам и по кадыку в знак того, что вечер окончен. После разговор принимал фривольный характер. Анна Маляевна уходила из комнаты, а господин плехаризиаст Дернятин заговаривал на тему "Женщина и цве- ты". Бывало и так, что некоторые из гостей оставались ночевать. Тогда сдвигалось нес- колько шкапов, и на шкапы укладывали Мирино- са II. Профессор Дундуков спал в столовой на рояле, а господин Дернятин ложился в кровать к рундадарской прислуге Маше. В большинстве же случаев гости расходились по домам. Пла- тон Ильич сам запирал за ними дверь и шел к Анне Маляевне. По реке Свиречке плыли с пес- нями никитинские рыбаки. И под рыбацкие пес- ни засыпала семья Рундадаров. <1929 - 1930> 82. ИСТОРИ СДЫГР АППР А н д р е й С е м е н о в и ч: Здравс- вуй, Петя. П е т р П а в л о в и ч: Здравствуй, здравствуй. Guten Morgen. Куда несет? Андрей Семенович протянул руку Петру Павловичу, а Петр Павлович схватил руку Анд- рея Семеновича и так ее дернули, что Андрей Семенович остался без руки и с испугу кинул- ся бежать. Петр Павлович бежали за Андреем Семеновичем и кричали: "Я тебе, мерзавцу,ру- ку оторвал, а вот обожди, догоню, так и го- лову оторву!" Андрей Семенович неожиданно сделал пры- жок и перескочил канаву, а Петр Павлович не сумели перепрыгнуть канавы и остались по сию сторону. А н д р е й С е м е н о в и ч: Что? Не догнал? П е т р П а в л о в и ч: А это вот ви- дел? (И показал руку Андрея Семеновича.) А н д р е й С е м е н о в и ч: Это моя рука! П е т р П а в л о в и ч: Да-с, рука ва- ша! Чем махать будете? А н д р е й С е м е н о в и ч: Платоч- ком. П е т р П а в л о в и ч: Хорош, нечего сказать! Одну руку в карман сунул, и головы почесать нечем. А н д р е й С е м е н о в и ч: Петя! Да- вай так: я тебе чего-нибудь дам, а ты мне руку отдай. П е т р П а в л о в и ч: Нет, я руки тебе не отдам. Лучше и не проси. А вот, хо- чешь, пойдем к профессору Тартарелину, - он тебя вылечит. Андрей Семенович прыгнул от радости и пошел к профессору Тартарелину. А н д р е й С е м е н о в и ч: Многоува- жаемый профессор, вылечите мою правую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и об- ратно не отдает. Петр Павлович стояли в прихожей профес- сора и демонически хохотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую они держали презрительно, наподобие портфеля. Осмотрев плечо Андрея Семеновича, про- фессор закурил трубку-папиросу и вымолвил: - Это крупная шшадина. А н д р е й С е м е н о в и ч: Простите, как вы сказали? П р о ф е с с о р: Сшадина. А н д р е й С е м е н о в и ч: Ссадина? П р о ф е с с о р: Да, да, да. Шатина. Ша-тин-на! А н д р е й С е м е н о в и ч: Хороша ссадина, когда руки-то нет! (Из прихожей послышался смех.) П р о ф е с с о р: Ой! Кто там шмиется? А н д р е й С е м е н о в и ч: Это так просто. Вы не обращайте внимания. П р о ф е с с о р: Хо! Ш удовольствием. Хотите, что-нибудь почитаем? А н д р е й С е м е н о в и ч: А вы меня полечите. П р о ф е с с о р: Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь. (Оба садятся.) П р о ф е с с о р: Хотите, я вам прочту свою науку? А н д р е й С е м е н о в и ч: Пожалуй- ста! Очень интересно. П р о ф е с с о р: Только я изложил ее в стихах. А н д р е й С е м е н о в и ч: Это стра- шно интересно. П р о ф е с с о р: Вот, хе-хе, я вам прочту отсюда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах. П е т р П а в л о в и ч ( входя в ком- нату): Здрыгр аппр устр устр я несу чужую руку здрыгр аппр устр устр где профессор Тартарелин? здрыгр аппр устр устр где приемные часы? если эти побрякушки с двумя гирями до полу эти часики старушки пролетели параболу здрыгр аппр устр устр ход часов нарушен мною им в замену карабистр на подставке здрыгр аппр с бесконечною рукою приспособленной как стрелы от минуты за другою в путь несется погорелый а под белым циферблатом блин мотает устр устр и закутанный халатом восседает карабистр он приемные секунды смотрит в двигатель размерен чтобы время не гуляло где профессор Тартарелин, где Андрей Семеныч здрыгр однорукий здрыгр аппр лечит здрыгр аппр устр приспосабливает руку приколачивает пальцы здрыгр аппр прибивает здрыгр аппр устр бьет. П р о ф е с с о р Т а р т а р е л и н: Это вы искалечили гражданина, Петр Пав- лович? П е т р П а в л о в и ч: Руку вырвал из манжеты. А н д р е й С е м е н о в и ч: Бегал следом. П р о ф е с с о р: Отвечайте! (Петр Павлович смеются.) К а р а б и с т р: Гвиндалея! П е т р П а в л о в и ч: Карабистр! К а р а б и с т р: Гвиндалан. П р о ф е с с о р: Расскажите, как было дело. А н д р е й С е м е н о в и ч: Шел я по полю намедни и внезапно вижу: Петя мне навстречу идет спокойно и, меня как будто не заметя, хочет мимо проскочить. Я кричу ему: ах, Петя! Здравствуй, Петя, мой приятель ты, как видно, не заметил, что иду навстречу я. П е т р П а в л о в и ч: Но господство обстоятельств и скрещение событий испокон веков доныне нами правит, как детьми, морит голодом в пустыне, хлещет в комнате плетьми. П р о ф е с с о р: Так-так, - это понят- но. Стечение обстоятельств.Это верно. Закон. Тут вдруг Петр Павлович наклонился к профессору и откусил ему ухо. Андрей Семено- вич побежал за милиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, поло- жили на стол откушенное ухо профессора Тар- тарелина и незаметно ушли по черной лестни- це. Профессор лежал на полу и стонал. - Ой-ой-ой, как больно! - стонал профес- сор. - Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, ко- торый промоет мою рану и зальет ее каллои- дом?! Был чудный вечер. Высокие звезды, распо- ложенные на небе установленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша полной грудью, тащил двух милиционеров к дому про- фессора Тартарелина. Помахивая своей единст- венной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся. Милиционер спросил Андрея Семеновича: - Как зовут этого проходимца? Андрей Семенович не выдал своего товари- ща и даже не сказал его имени. Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича: - Скажите нам, вы его давно знаете? - С маленьких лет, когда я был еще вот таким маленьким, - сказал Андрей Семенович. - А как он выглядит? - спросили милицио- неры. - Его характерной чертой является длин- ная черная борода, - сказал Андрей Семено- вич. Милиционеры остановились, подтянули по- туже свои кушаки и, открыв рты, запели про- тяжными ночными голосами: Ах, как это интересно, был приятель молодой, а подрос когда приятель, стал ходить он с бородой. - Вы обладаетет очень недурными голоса- ми, разрешите поблагодарить вас, - сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пустой рукав, потому что руки не было. - Мы можем и на научные темы поговорить, - сказали милиционеры хором. Андрей Семенович махнул пустышкой. - Земля имеет семь океянов, - начали ми- лиционеры. - Научные физики изучали солнеч- ные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неуместно ка- кое-либо сожительство. В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет. Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую вся- кая штука относительна. - О любезные милиционеры! - взмолился Андрей Семенович. - Бежимте скорее, а не то мой приятель убьет профессора Тартарелина. Одного милиционера звали Володя, а дру- гого Сережа. Володя схватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали. - Глядите, три институтки бегут! - кри- чали им вслед извозчики. Один даже хватил Андрей Семеновичережу кнутом по заднице. - Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! - крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича. Добежав до дома профессора, все трое сказали: - Тпррр! - и остановились. - По лестнице, в третий этаж! - скоман- довал Андрей Семенович. - Hoch! - крикнули милиционеры и кину- лись по лестнице. Моментально высадив плечом дверь, они вошли в кабинет профессора Тартарелина Профессор Тартарелин сидел на полу,а же- на профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зерка- ло. - Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого получилось? - сказал серди- то профессор. Жена отпорола ухо и стала пришивать его заново. Голый женский живот, как видно развесе- лил профессора. Усы его ощетинились, а глаз- ки заулыбались. - Катенька, - сказал профессор, - брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке. Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и при- нялась пришивать его к щеке профессора. - Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекот- но! - смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге милиционеров, замолчал и сделался серьезным. Милиционер С е р е ж а: Где здесь пост- радавший? Милиционер В о л о д я: Кому здесь отку- сили ухо? П р о ф е с с о р (поднимаясь на ноги): Господа! Я - человек, изучающий науку вот уже, слава богу, пятьдесят шесть лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы ду- маете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правда, на щеке, но такова моя воля. Милиционер С е р е ж а: Действительно, верно, оба уха налицо. Милиционер В о л о д я: У моего двоюрод- ного брата так брови росли под носом. Милиционер С е р е ж а: Не брови, а просто усы. К а р а б и с т р: Фасфалакат! П р о ф е с с о р: Приемные часы оконче- ны. Ж е н а п р о ф е с с о р а:Пора спать. А н д р е й С е м е н о в и ч (входя): Половина двенадцатого. М и л и ц и о н е р ы х о р о м: Спокой- ной ночи. Э х о: Спите сладко. Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают. С о н тихо плещет океян скалы грозные ду ду тихо светит океян человек поет в дуду тихо по морю бегут страха белые слоны рыбы скользкие поют звезды падают с луны домик слабенький стоит двери настежь распахнул печи теплые сулит в доме дремлет караул а на крыше спит старуха на носу ее кривом тихо ветром плещет в ухо дует волосы кругом а на дереве кукушка сквозь очки глядит на север не гляди моя кукушка не гляди всю ночь на север там лишь ветер карабистр время в цифрах бережет там лишь ястреб сдыгр устр себе добычу стережет П е т р П а в л о в и ч: Кто-то тут впотьмах уснул, шарю, чую: стол и стул, натыкаюсь на комод, вижу древо бергамот, я спешу, срываю груши, что за дьявол! это уши! Я боюсь, бегу направо, предо мной стоит дубрава, я обратно так и сяк, натыкаюсь на косяк, ноги гнутся, тянут лечь, думал: двери - это печь, прыгнул влево - там кровать, помогите!... П р о ф е с с о р (просыпаясь): Ать?.. А н д р е й С е м е н о в и ч ( вскаки- вая): Ффу! Ну и сон же видел, будто нам всем уши пообрывали. (Зажигает свет.) Оказывается, что, пока все спали, прихо- дили Петр Павлович и обрезали всем уши. Замечание милиционера С е р е ж и: - Сон в руку! <Апрель? 1929 года> 83. ВЕЩЬ Мама, папа и прислуга по названию Наташа сидели за столом и пили. Папа был несомненно забулдыга. Даже мама смотрела на него свысока. Но это не мешало папе быть очень хорошим человеком. Он очень добродушно смеялся и качался на стуле. Гор- ничная Наташе, в наколке и передничке, все время невозможно смеялась. Папа веселил всех своей бородой, но горничная Наташа конфузли- во опускала глаза, изображая, что она стес- няется. Мама, высокая женщина с большой причес- кой, говорила лошадиным голосом Мамин голос трубил в столовой, отзываясь на дворе и в других комнатах. Выпив по первой рюмочке, все на секунду замолчали и поели колбасы. Немного погодя все опять заговорили. Вдруг, совершенно неожиданно, в дверь кто-то постучал. Ни папа, ни мама, ни гор- ничная Наташа не могли догадаться, кто это стучит в двери. - Как это странно, - сказал папа. - Кто бы там мог стучать в дверь? Мама сделала соболезнующее лицо и не в очередь налила себе вторую рюмочку, выпила и сказал: - Странно. Папа ничего не сказал плохого, но налил себе тоже рюмочку,выпил и встал из-за стола. Ростом был папа невысок. Не в пример ма- ме. Мама была высокой, полной женщиной с ло- шадиным голосом,а папа был просто ее супруг. В добавление ко всему прочему папа был вес- нушчат. Он одним шагом подошел к двери и спро- сил: - Кто там? - Я, - сказал голос за дверью. Тут же открылась дверь и вошла горничная Наташа, вся смущенная и розовая. Как цветок. Как цветок. Папа сел. Мама выпила еще. Горничная Наташа и другая, как цветок, зарделись от стыда. Папа посмотрел на них и ничего не сказал, а только выпил, также как и мама. Чтобы заглушить неприятное жжение во рту, папа вскрыл банку консервов с раковым паштетом. Все были очень рады, ели до утра. Но мама молчала, сидя на своем месте. Это было очень неприятно. Когда папа собирался что-то спеть, стук- нуло окно. Мама вскочила с испуга и закрича- ла, что она ясно видит, как с улицы в окно кто-то заглянул. Другие уверяли маму, что это невозможно, так как их квартира в треть- ем этаже, и никто с улмцы в окно посмотреть не может, - для этого нужно быть великаном или Голиафом. Но маме взбрела в голову крепкая мысль. Ничто на свете не могло ее убедить, что в окно никто не смотрел. Чтобы успокоить маму, ей налили еще одну рюмочку. Мама выпила рюмочку. Папа тоже на- лил себе и выпил. Наташа горничная, как цветок, сидели,по- пив глаза от конфуза. - Не могу быть в хорошем настроении, когда на нас смотрят с улицы через окно, - кричала мама. Папа был в отчаянии, не зная, как успо- коить маму. Он сбегал даже во двор, пытаясь заглянуть оттуда хотя бы в окно второго эта- жа. Конечно, он не смог дотянуться. Но маму это нисколько не убедило. Мама даже не виде- ла, как папа не мог дотянуться до окна всего лишь второго этажа. Окончательно расстроенный всем этим, па- па вихрем влетел в столовую и залпом выпил две рюмочки, налив рюмочку и маме. Мама вы- пила рюмочку, но сказала, что пьет только в знак того, что убеждена, что в окно кто-то посмотрел. Папа даже руками развел. - Вот, - сказал он маме и, подойдя к ок- ну, растворил настежь обе рамы. В окно попытался влезть какой-то человек в грязном воротничке и с ножом в руках. Уви- дя его папа захлопнул раму и сказал: - Никого нет там. Однако человек в грязном воротничке сто- ял за окном и смотрел в комнату и даже отк- рыл окно и вошел. Мама была страшно взволнованна. Она гро- хнулась в истерику, но, выпив немного пред- ложенного ей папой и закусив грибком, успо- коилась. Вскоре и папа пришел в себя. Все опять сели к столу и продолжали пить. Папа достал газету и долго вертел ее в руках, ища, где верх и где низ. Но сколько он ни искал, так и не нашел, а потому отло- жил газету в сторону и выпил рюмочку. - Хорошо, - сказал папа, - но не хватает огурцов. Мама неприлично заржала, отчего горнич- ные сильно сконфузились и принялись рассмат- ривать узор на скатерти. Папа выпил еще и вдруг, схватив маму, посадил ее на буфет. У мамы взбилась седая пышная прическа, на лице проступили красные пятна, и, в об- щем, рожа была возбужденная. Папа подтянул свои штаны и начал тост. Но тут открылся в полу люк, и оттуда вы- лез монах. Горничные так переконфузились, что одну начало рвать. Наташа держала свою подругу за лоб, стараясь скрыть безобразие. Монах, который вылез из-под пола, прице- лился кулаком в папино ухо, да как треснет! Папа так и шлепнулся на стул, не окончив тоста. Тогда монах подошел к маме и ударил ее как-то снизу, - не то рукой, не то ногой. Мама принялась кричать и звать на по- мощь. А монах схватил за шиворот обеих горнич- ных и, помотав ими по воздуху, отпустил. Потом, никем не замеченный, монах скрыл- ся опять под пол и закрыл за собою люк. Очень долго ни мама, ни папа, ни горнич- ная Наташа не могли прийти в себя. Но потом, отдышавшись и приведя себя в порядок, они все выпили по рюмочке и сели за стол заку- сить шинкованной капусткой. Выпив еще по рюмочке, все посидели, мир- но беседуя. Вдруг папа побагровел и принялся кри- чать. - Что! Что! - кричал папа. - Вы считае- те меня за мелочного человека! Вы смотрите на меня как на неудачника! Я вам не прижи- вальщик! Сами вы негодяи! Мама и горничная Наташа выбежали из сто- ловой и заперлись на кухне. - Пошел, забулдыга! Пошел, чертово копы- то! - шептала мама в ужасе окончательно ско- нфуженной Наташе. А папа сидел в столовой до утра и орал, пока не взял папку с делами, одел белую фу- ражку и скромно пошел на службу. 31 мая 1929 84. МЫР Я говорил себе, что я вижу мир. Но весь мир недоступен моему взгляду, и я видел только части мира. И все, что я видел, я называл частями мира. И я наблюдал свойства этих частей, и, наблюдая свойства частей, я делал науку. Я понимал,что есть умные свой- ства частей и есть не умные свойства в тех же частях. Я делил их и давал им имена. И в зависимости от их свойств, части мира были умные и не умные. И были такие части мира, которые могли думать. И эти части смотрели на другие части и на меня. И все части были похожи друг на друга, и я был похож на них. Я говорил: части гром. Части говорили: пук времени. Я говорил: Я тоже часть трех поворотов. Части отвечали: Мы же маленькие точки. И вдруг я перестал видеть их, а потом и другие части. И я испугался, что рухнет мир. Но тут я понял, что я не вижу частей по отдельности, а вижу все зараз. Сначала я ду- мал, что это НИЧТО. Но потом понял, что это мир, а то, что я видел раньше, был не мир. И я всегда знал, что такое мир, но, что я видел раньше, я не знаю и сейчас. И когда части пропали, то их умные свой- ства перестали быть умными, и их неумные свойства перестали быть неумными. И весь мир перестал быть умным и неумным. Но только я понял, что я вижу мир, как я перестал его видеть. Я испугался, думая, что мир рухнул. Но пока я так думал, я понял,что если бы рухнул мир, то я бы так уже не ду- мал. И я смотрел, ища мир, но не находил его. А потом и смотреть стало некуда. Тогда я понял, что, покуда было куда смотреть, - вокруг меня был мир. А теперь его нет. Есть только я. А потом я понял, что я и есть мир. Но мир - это не я. Хотя в то же время я мир. А мир не я. А я мир. А мир не я. А я мир. А мир не я. А я мир. И больше я ничего не думал. 1930 85. Иван Яковлевич Бобов проснулся в самом приятном настроении духа. Он выглянул из-под одеяла и сразу увидел потолок. Потолок был украшен большим серым пятном с зеленоватыми краями. Если смотреть на пятно пристально, одним глазом, то пятно становится похоже на носорога, запряженного в тачку, хотя другие находили, что оно больше походит на трамвай, на котором верхом сидит великан, - а впро- чем, в этом пятне можно было усмотреть очер- тания даже какого-то города. Иван Яковлевич посмотрел на потолок, но не в то место, где было пятно, а так, неизвестно куда; при этом он улыбнулся и сощурил глаза. Потом он выта- ращил глаза и так высоко поднял брови, что лоб сложился, как гармошка, и чуть совсем не исчез, если бы Иван Яковлевич не сощурил глаза опять, и вдруг, будто устыдившись чего -то, натянул одеяло себе на голову. Он сде- лал это так быстро, что из-под другого конца одеяла выставились голые ноги Ивана Яковле- вича, и сейчас же на большой пале левой ноги села муха. Иван Яковлевич подвигал этим пальцем, и муха перелетела и села на пятку. Тогда Иван Яковлевич схватил одеяло обеими ногами, одной ногой он подцепил одеяло сни- зу, а другую ногу вывернул и прижал ею одея- ло сверху, и таким образом стянул одеяло со своей головы. "Шиш", - сказал Иван Яковле- вич и надул щеки. Обыкновенно, когда Ивану Яковлевичу чтщ-нибудь удавалось или, наобо- рот, совсем не выходило, Иван Яковлевич всегда говорил "шиш" - разумется, не громко и вовсе не дляя того, чтобы кто-нибудь это слышал, а так, про себя, самому себе. И вот, сказав "шиш", Иван Яковлевич сел на кровать и протянул руку к стулу, на котором лежали его брюки, рубашка и прочее белье. Брюки Иван Яковлевич любил носить полосатые. Но раз, действительно, нигде нельзя было дос- тать полосатых брюк. Иван Яковлевич и в "Ле- нинградодежде" был, и в Универмаге, и в Гос- тином дворе, и на Петроградской стороне обо- шел все магазины. Даже куда-то на Охту съез- дил, но нигде полосатых брюк не нашел. А старые брюки Ивана Яковлевича износились уже настолько, что одеть их стало невозможно. Иван Яковлевич зашивал их несколько раз, но наконец и это перестало помогать. Иван Яков- левич обошел все магазины и, опять не найдя нигде полосатых брюк, решил наконец купить клетчатые. Но и клетчатых брюк нигде не ока- залось. Тогда Иван Яковлевич решил купить себе серые брюки, но и серых нигде себе не нашел. Не нашлись нигде и черные брюки, год- ные на рост Ивана Яковлевича. Тогда Иван Яковлевич пошел покупать синие брюки, но,по- ка он искал черные, пропали всюду и синие и коричневые. И вот, наконец, Ивану Яковлевичу пришлось купить зеленые брюки с желтыми кра- пинками. В магазине Ивану Яковлевичу показа- лось, что брюки не очень уж яркого цвета и желтая крапинка вовсе не режет глаз. Но,при- дя домой, Иван Яковлевич обнаружил, что одна штанина и точно будто благородного оттенка, но зато другая просто бирюзовая, и желтая крапинка так и горит на ней. Иван Яковлевич попробовал вывернуть брюки на другую сторо- ну, но там обе половины имели тяготение пе- рейти в желтый цвет с зелеными горошинами и имели такой веселый вид, что, кажись, вынеси такие штаны на эстраду после сеанса кинема- тографа, и ничего больше не надо: публика полчаса будет смеяться. Два дня Иван Яковле- вич не решался надеть новые брюки, но когда старые разодрались так, что издали можно бы- ло видеть, что и кальсоны Ивана Яковлевича требуют починки, пришлось надеть новые брю- ки. Первый раз в новых брюках Иван Яковлевич вышел очень осторожно. Выйдя из подъезда, он посмотрел раньше в обе стороны и, убедив- шись, что никого поблизости нет, вышел на улицу и быстро зашагал по направлению к сво- ей службе. Первым повстречался яблочный тор- говец с большой корзиной на голове. Он ниче- го не сказал, увидя Ивана Яковлевича, и только, когда Иван Яковлевич прошел мимо, остановился, и так как корзина не позволила повернуть голову, то яблочный торговец пове- рнулся весь сам и посмотрел вслед Ивану Яко- влевичу, - может быть, покачал бы головой, если бы опять-таки не все та же корзина. Иван Яковлевич бодро шел вперед, считая свою встречу с торговцем хорошим предзнаменовани- ем. Он не видел маневра торговца и утешал себя, что брюки не так уж бросаются в глаза. Теперь навстречу Ивану Яковлевичу шел такой же служащий, как и он, с портфелем под мыш- кой. Служащий шел быстро, зря по сторонам не смотрел, а больше себе под ноги. Полравняв- шись с Иваном Яковлевичем, служащий сколь- знул взгядом по брюкам Ивана Яковлевича и остановился. Иван Яковлевич остановился то- же. Служащий смотрел на Ивана Яковлевича, а Иван Яковлевич на служащего. - Простите, - сказал служащий, - вы не можете сказать мне, как пройти в сторону этого... государственного... биржи? - Это вам надо идти по мостовой... по мосту... нет, надо идти так, а потом так, - сказал Иван Яковлевич. Служащий сказал спасибо и быстро ушел, а Иван Яковлевич сделал несколько шагов впе- ред, но, увидев, что теперь навстречу ему идет не служащий, а служащая, опустил голову и перебежал на другую сторону улицы. На слу- жбу Иван Яковлевич пришел с опозданием и очень злой. Сослуживцы Ивана Яковлевича, ко- нечно, обратили внимание на зеленые брюки со штанинами разного оттенка, но, видно, дога- дались, что это - причина злости Ивана Яков- левича, и расспросами его не беспокоили. Две недели мучился Иван Яковлевич, ходя в зеле- ных брюках, пока один из его сослуживцев, Аполлон Максимович Шилов не предложил Ивану Яковлевичу купить полосатые брюки самого Аполлона Максимовича, будто бы не нужные Аполлону Максимовичу. <1934 - 1937> 86. РЫЦАРЬ Алексей Алексеевич Алексеев был настоя- щим рыцарем. Так, например, однажды, увидя из трамвая, как одна дама запнулась о тумбу и выронила из кошелки стеклянный колпак для настольной лампы, который тут же и разбился, Алексей Алексеевич, желая помочь этой даме, решил пожертвовать собой и, выскочив из тра- мвая на полном ходу, упал и раскроил себе о камень всю рожу. В другой раз, видя, как од- на дама, перелезая через забор, зацепилась юбкой за гвоздь и застряла так, что, сидя верхом на заборе, не могла двинуться ни взад ни вперед, Алексей Алексеевич начал так вол- новаться, что от волнения выдавил себе язы- ком два передних зуба. Одним словом, Алексей Алексеевич был самым настоящим рыцарем, да и не только по отношению к дамам. С небывалой легкостью Алексей Алексеевич мог пожертво- вать своей жизнью за Веру, Царя и Отечество, что и доказал в 14-м году, в начале германс- кой войны, с криком "За Родину!"выбросившись на улицу из окна третьего этажа. Каким-то чудом Алексей Алексеевич остался жив, отде- лавшись только несерьезными ушибами, и вско- ре, как столь редкостно-ревностный патриот, был отослан на фронт. На фронте Алексей Алексеевич отличался небывало возвышенными чувствами и всякий раз, когда произносил слова "стяг", "фанфа- ра" или даже просто "эполеты", по лицу его бежала слеза умиления. В 16-м году Алексей Алексеевич был ранен в чресла и удален с фронта. Как инвалид I категории Алексей Алексее- вич не служил и, пользуясь свободным време- нем, излагал на бумаге свои патриотические чувства. Однажды, беседуя с Константином Лебеде- вым, Алексей Алексеевич сказал свою любимую фразу: "Я пострадал за Родину и разбил свои чресла, но существую силой убеждения своего заднего подсознания". - И дурак! - сказал ему Константин Лебе- дев. - Наивысшую услугу родине окажет только ЛИБЕРАЛ. Почему-то эти слова глубоко запали в ду- шу Алексея Алексеевича, и вот в 17-м году он уже называет себя "либералом, чреслами свои- ми пострадавшим за отчизну". Революцию Алексей Алексеевич воспринял с восторгом, несмотря даже на то, что был ли- шен пенсии. Некоторое время Константин Лебе- дев снабжал его тростниковым сахаром, шоко- ладом, консервированным салом и пшенной кру- пой. Но, когда Константин Лебедев вдруг не- известно куда пропал, Алексею Алексеевичу пришлось выйти на улицу и просить подаяния. Сначала Алексей Алексеевич протягивал руку и говорил: "Подайте, Христа ради, чреслами своими пострадавшему за родину". Но это ус- пеха не имело. Тогда Алексей Алексеевич за- менил слово "родину" словом "революцию". Но и это успеха не имело. Тогда Алексей Алексе- евич сочинил революционную песню и, завидя на улице человека, способного, по мнению Алексея Алексеевича, подать милостыню, делал шаг вперед и, гордо, с достоинством, откинув назад голову, начинал петь: На баррикады мы все пойдем! За свободу мы все покалечимся и умрем! И лихо, по-польски притопнув каблуком Алексей Алексеевич протягивал шляпу и гово- рил: "Подайте милостыню, Христа ради". Это помогало, и Алексей Алексеевич редко оста- вался без пищи. Все шло хорошо, но вот в 22-м году Алек- сей Алексеевич познакомился с неким Иваном Ивановичем Пузыревым, торговавшим на Сенном рынке подсолнечным маслом. Пузырев пригласил Алексея Алексеевича в кафе, угостил его нас- тоящим кофеем и сам, чавкая пирожными, изло- жил какое-то сложное предприятие, из которо- го Алексей Алексеевич понял только, что и ему надо что-то делать, за что и будет полу- чать от Пузырева ценнейшие продукты питания. Алексей Алексеевич согласился, и Пузырев тут же, в виде поощрения, передал ему под столом два цибика чая и пачку папирос "Раджа". С этого дня Алексей Алексеевич каждое утро приходил на рынок к Пузыреву и, получив от него какие-то бумаги с кривыми подписями и бесчисленными печатями, брал саночки, если это происходило зимой, или, если это проис- ходило летом, - тачку и отправлялся, по ука- занию Пузырева, по разным учреждениям, где, предъявив бумаги, получал какие-то ящики, которые грузил на свои саночки или тележку и вечером отвозил их Пузыреву на квартиру. Но однажды, когда Алексей Алексеевич подкатил свои саночки к пузыревской квартире, к нему подошли два человека, из которых один был в военной шинели, и спросили его: "Ваша фами- лия - Алексеев?" Потом Алексея Алексеевича посадили в автомобиль и увезли в тюрьму. Но допросах Алексей Алексеевич ничего не понимал и все только говорил, что он постра- дал за революционную родину. Но, несмотря на это, был приговорен к десяти годам ссылки в северные части своего отечества. Вернувшись в 28-м году обратно в Ленинград, Алексей Алексеевич занялся своим прежним ремеслом и, встав на углу пр. Володарского, закинул с достоинством голову, притопнул каблуком и запел: На баррикады мы все пойдем! За свободу мы все покалечимся и умрем Но не успел он пропеть это и два раза, как был увезен в крытой машине куда-то по направлению к Адмиралтейству. Только его и видели. Вот краткая повесть жизни доблестного рыцаря и патриота Алексея Алексеевича Алек- сеева. <1934 - 1936> 87. ПРАЗДНИК На крыше одного дома сидели два чертеж- ника и ели гречневую кашу. Вдруг один из чертежников радостно вск- рикнул и достал из кармана длинный носовой платок. Ему пришла в голову блестящая идея - завязать в кончик платка двадцатикопеечную монетку и швырнуть все это с крыши вниз на улицу, и посмотреть, что из этого получится. Второй чертежник, быстро уловив идею первого, доел гречневую кашу, высморкался и, облизав себе пальцы, принялся наблюдать за первым чертежником. Однако внимание обоих чертежников было отвлечено от опыта с платком и двадцатикопе- ечной монеткой. На крыше, где сидели оба чертежника, произошло событие, не могущее быть незамеченным. Дворник Ибрагим приколачивал к трубе длинную палку с выцветшим флагом. Чертежники спросили Ибрагима, что это значит, на что Ибрагим отвечал: "Это значит, что в городе праздник". - "А какой же празд- ник, Ибрагим?" - спросили чертежники. "А праздник такой, что наш любимый поэт сочинил новую поэму", - сказал Ибрагим. И чертежники, устыженные своим незнани- ем, растворились в воздухе. 9 января 1935 88. ГРЯЗНАЯ ЛИЧНОСТЬ Сенька стукнул Федьку по морде и спря- тался под комод. Федька достал кочергой Сеньку из-под ко- мода и оторвал ему правое ухо. Сенька вывернулся из рук Федьки и с ото- рванным ухом в руках побежал к соседям. Но Федька догнал Сеньку и двинул его са- харницей по голове. Сенька упал и, кажется, умер. Тогда Федька уложил вещи в чемодан и уе- хал во Владивосток. Во Владивостоке Федька стал портным: со- бственно говоря, он стал не совсем портным, потому что шил только дамское белье, преиму- щественно панталоны и бюстгальтеры. Дамы не стеснялись Федьки, прямо при нем поднимали свои юбки, и Федька снимал с них мерку. Федька, что называется, насмотрелся ви- дов. Федька - грязная личность. Федька - убийца Сеньки. Федька - сладострастник. Федька - обжора, потому что он каждый вечер съедал по двенадцать котлет. У Федьки вырос такой живот, что он сделал себе корсет и стал его носить. Федька - бессовестный человек: он отни- мал на улице у встречных детей деньги, он подставлял старичкам подножку и пугал ста- рух, занося над ними руку, а когда испуган- ная старуха шарахалась в сторону, Федька де- лал вид, что поднял руку только для того, чтобы почесать себе голову. Кончилось тем, что к Федьке подошел Ни- колай, стукнул его по морде и спрятался под шкап. Федька достал Николая из-под шкапа ко- чергой и разорвал ему рот. Николай с разорванным ртом побежал к со- седям, но Федька догнал его и ударил его пивной кружкой. Николай упал и умер. А Федька собрал свои вещи и уехал из Владивостока. 21 ноября 1937 89. ВОСПОМИНАНИЯ ОДНОГО МУДРОГО СТАРИКА Я был очень мудрым стариком. Теперь я уже не то, считайте даже, что меня нет. Но было время, когда любой из вас пришел бы ко мне, и какая бы тяжесть ни то- мила его душу, какие бы грехи ни терзали его мысли, я бы обнял его и сказал: "Сын мой, утешься, ибо никакая тяжесть души твоей не томит и никаких грехов не вижу я в теле тво- ем", и он убежал бы от меня счастливый и радостный. Я был велик и силен. Люди, встречая меня на улице, шарахались в сторону, и я проходил сквозь толпу, как утюг. Мне часто целовали ноги, но я не протес- товал, я знал, что достоин этого. Зачем ли- шать людей радости почтить меня? Я даже сам, будучи чрезвычайно гибким в теле, попробовал поцеловать себе свою собственную ногу. Я сел на скамейку, взял в руки свою правую ногу и подтянул ее к лицу. Мне удалось поцеловать большой палец на ноге. Я был счастлив. Я по- нял счастье других людей. Все преклонялись передо мной! И не лю- ди, даже звери, даже разные букашки ползали передо мной и виляли своими хвостами. А кош- ки! Те просто души во мне не чаяли и, каким- -то образом сцепившись лапами друг с другом, бежали передо мной, когда я шел по лестнице. В то время я был действительно очень мудр и все понимал. Не было такой вещи, пе- ред которой я встал бы в тупик. Одна минута напряжения моего чудовищного ума - и самый сложный вопрос разрешался наипростейшим об- разом. Меня даже водили в Институт мозга и показывали ученым профессорам. Те электри- чеством измерили мой ум и просто опупели."Мы никогда ничего подобного не видали", - ска- зали они. Я был женат, но редко видел свою жену. Она боялась меня: колосальность моего ума подавляла ее. Она не жила, а трепетала, и если я смотрел на нее, она начинала икать. Мы долго жили с ней вместе, но потом она, кажется, куда-то исчезла: точно не помню. Память - это вообще явление странное. Как трудно бывает что-нибудь запомнить и как легко забыть! А то и так бывает: запом- нишь одно, а вспомнишь совсем другое. Или: запомнишь что-нибудь с трудом, но очень кре- пко, и потом ничего вспомнить не сможешь. Так тоже бывает. Я бы всем советовал пора- ботать над своей памятью. Я был всегда справедлив и зря никого не бил, потому что, когда кого-нибудь бьешь, то всегда жалеешь, и тут можно переборщить. Детей, например, никогда не надо бить ножом или вообще чем-нибудь железным. А женщин, наоборот: никогда не следует бить ногой. Животные, те, говорят, выносливее. Но я производил в этом направлении опыты и знаю, что это не всегда так. Благодаря своей гибкости я мог делать то, чего никто не мог сделать. Так, напри- мер, мне удалось однажды достать рукой из очень извилистой фановой трубы заскочившую туда серьгу моего брата. Я мог, например, спрятаться в сравнительно небольшую корзин- ку и закрыть за собой крышку. Да, конечно, я был феноменален! Мой брат был полная моя противополож- ность: во-первых, он был выше ростом, а во- -вторых, - глупее. Мы с ним никогда не дружили. Хотя, впро- чем, дружили, и даже очень. Я тут что-то на- путал: мы именно с ним не дружили и всегда были в ссоре. А поссорились мы с ним так. Я стоял: там выдавали сахар, и я стоял в оче- реди и старался не слушать, что говорят кру- гом. У меня немножечко болел зуб, и настрое- ние было неважное. На улице было очень хо- лодно, потому что все стояли в ватных шубах и все-таки мерзли. Я тоже стоял в ватной шу- бе, но сам не очень мерз, а мерзли мои руки, потому что то и дело приходилось вынимать их из кармана и поправлять чемодан, который я держал, зажав ногами, чтобы он не пропал. Вдруг меня ударил кто-то по спине. Я пришел в неописуемое негодование и с быстротой мол- нии стал обдумывать, как наказать обидчика. В это время меня ударили по спине вторично. Я весь насторожился, но решил голову назад не поворачивать и сделать вид, будто я ниче- го не заметил. Я только на всякий случай взял чемодан в руку. Прошло минут семь, и меня в третий раз ударили по спине. Тут я повернулся и увидел перед собой высокого по- жилого человека в довольно поношенной, но все же хорошей ватной шубе. - Что вам от меня нужно? - спросил я его строгим и даже слегка металлическим го- лосом. - А ты чего не оборачиваешься, когда те- бя окликают? - сказал он. Я задумался над смыслом его слов, когда он опять открыл рот и сказал: - Да ты что? Не узнаешь, что ли, меня? Ведь я твой брат. Я опять задумался над его словами, а он снова открыл рот и сказал: - Послушай-ка, брат. У меня не хватает на сахар четырех рублей, а из очереди ухо- дить обидно. Одолжи-ка мне пятерку, и мы с тобой потом рассчитаемся. Я стал раздумывать о том, почему брату не хватает четырех рублей, но он схватил ме- ня за рукав и сказал: - Ну так как же: одолжишь ты своему брату немного денег? - И с этими словами он сам растегнул мне мою ватную шубу, залез ко мне во внутренний карман и достал мой коше- лек. - Вот, - сказал он, - я, брат, возьму у тебя взаймы некоторую сумму, а кошелек, вот смотри, я кладу тебе обратно в пальто. - И он сунул кошелек в наружный карман моей шу- бы. Я был, конечно, удивлен, так неожиданно встретив своего брата. Некоторое время я по- молчал, а потом спросил его: - А где же ты был до сих пор? - Там, - отвечал мне брат и показал ку- да-то рукой. Я задумался: где это "там", но брат под- толкнул меня в бок и сказал: - Смотри: в магазин начали пускать. До дверей магазина мы шли вместе, но в магазине я оказался один, без брата. Я на минуту выскочил из очереди и выглянул через дверь на улицу. Но брата нигде не было. Когда я хотел опять занять в очереди свое место, меня туда не пустили и даже по- степенно вытолкали на улицу. Я сдерживая гнев на плохие порядки, отправился домой. Дома я обнаружил, что мой брат изъял из мое- го кошелька все деньги. Тут я страшно рас- сердился на брата, и с тех пор мы с ним ни- когда больше не мирились. Я жил один и пускал к себе только тех, кто приходил ко мне за советом. Но таких бы- ло много, и выходило так, что я ни днем, ни ночью не знал покоя. Иногда я уставал до та- кой степени, что ложился на пол и отдыхал. Я лежал на полу до тех пор, пока мне не де- лалось холодно, тогда я вскакивал и начинал бегать по комнате, чтобы согреться. Потом я опять садился на скамейку и давал советы всем нуждающимся. Они входили ко мне друг за другом, иног- да даже не открывая дверей. Мне было весело смотреть на их мучительные лица. Я говорил с ними, а сам едва сдерживал смех. Один раз я не выдержал и рассмеялся. Они с ужасом кинулись бежать, кто в дверь, кто в окно, а кто и прямо сквозь стену. Оставшись один, я встал во весь свой мо- гучий рост, открыл рот и сказал: - Принтимпрам. Но тут во мне что-то хрустнуло, и с тех пор, можете считать, что меня больше нет. 1936 г? 90. ВЛАСТЬ Фаол сказал: "Мы грешим и творим добро вслепую. Один стряпчий ехал на велосипеде и вдруг, доехав до Казанского Собора, исчез. Знает ли он, что дано было сотворить ему: добро или зло? Или такой случай: один артист купил себе шубу и якобы сотворил добро той старушке, которая, нуждаясь, продавала эту шубу, но зато другой старушке, а именно сво- ей матери, которая жила у артиста и обыкно- венно спала в прихожей, где артист вешал свою новую шубу, он сотворил по всей види- мости зло, ибо от новой шубы столь невыноси- мо пахло каким-то формалином и нафталином, что старушка, мать того артиста, однажды не смогла проснуться и умерла. Или еще так: один графолог надрызгался водкой и натворил такое, что тут, пожалуй, и сам полковник Ди- бич не разобрал бы, что хорошо, а что плохо. Грех от добра отличить очень трудно". Мышин, задумавшись над словами Фаола, упал со стула. - Хо-хо, - сказал он, лежа на полу, - че-че. Фаол продолжал: "Возьмем любовь. Будто хорошо, а будто и плохо. С одной стороны, сказано: возлюби, а, с другой стороны, ска- зано: не балуй. Может, лучше вовсе не возлю- бить? А сказано: возлюби. А возлюбишь - на- балуешь. Что делать? Может возлюбить, да не так? Тогда зачем же у всех народов одним и тем же словом изображается возлюбить и так и не так? Вот один артист любил свою мать и одну молоденькую полненькую девицу. И любил он их разными способами. И отдавал девице большую часть своего заработка. Мать час- тенько голодала, а девица пила и ела за тро- их. Мать артиста жила в прихожей на полу, а девица имела в своем распоряжении две хоро- шие комнаты. У девицы было четыре пальто, а у матери одно. И вот артист взял у своей ма- тери это одно пальто и перешил из него деви- це юбку. Наконец, с девицей артист баловал- ся, а со своей матерью - не баловался и лю- бил ее чистой любовью. Но смерти матери ар- тист побаивался, а смерти девицы - артист не побаивался. И когда умерла мать, артист пла- кал, а когда девица вывалилась из окна и то- же умерла, артист не плакал и завел себе другую девицу. Выходит, что мать ценится, как уники, вроде редкой марки, которую нель- зя заменить другой". - Шо-шо, - сказал Мышин, лежа на полу. - Хо-хо. Фаол продолжал: "И это называется чистая любовь! Добро ли такая любовь? А если нет, то как же возлюбить? Одна мать любила своего ребенка. Этому ребенку было два с половиной года. Мать носила его в сад и сажала на песочек. Туда же приносили детей и другие матери. Иногда на песочке накапливалось до сорока маленьких детей. И вот однажды в этот сад ворвалась бешеная собака, кинулась прямо к детям и начала их кусать. Матери с воплями кинулись к своим детям, в том числе и наша мать. Она, жертвуя собой, подскочила к соба- ке и вырвала у нее из пасти, как ей каза- лось, своего ребенка. Но, вырвав ребенка, она увидела, что это не ее ребенок, и мать кинула его обратно собаке, чтобы схватить и спасти от смерти лежащего тут же рядом своего ребенка. Кто ответит мне: согрешила ли она или сотворила добро?" - Сю-сю, - сказал Мышин, ворочаясь на полу. Фаол продолжал:"Грешит ли камень? Грешит ли дерево? Грешит ли зверь? Или грешит толь- ко один человек?" - Млям-млям, - сказал Мышин, прислуши- ваясь к словам Фаола, - шуп-шуп. Фаол продолжал: "Если грешит только один человек, то значит, все грехи мира находятся в самом человеке. Грех не входит в человека, а только выходитиз него. Подобно пище: чело- век съедает хорошее, а выбрасывает из себя нехорошее. В мире нет ничего нехорошего, только то, что прошло сквозь человека, может стать нехорошим". - Умняф, - сказал Мышин, стараясь при- подняться с пола. Фаол продолжал: "Вот я говорил о любви, я говорил о тех состояниях наших, которые называются одним словом "любовь". Ошибка ли это языка, или все эти состояния едины? Лю- бовь матери к ребенку, любовь сына к матери и любовь мужчины к женщине - быть может, это все одна любовь?" - Определенно, - сказал Мышин, кивая го- ловой. Фаол сказал: "Да, я думаю, что сущность любви не меняется от того, кто кого любит. Каждому человеку отпущена известная величина любви. И каждый человек ищет, куда бы ее приложить, не скидывая своих фюзеляжек. Рас- крытие тайн перестановок и мелких свойств нашей души, подобной мешку опилок..." - Хвать! - крикнул Мышин, вскакивая с пола. - Сгинь! И Фаол рассыпался, как плохой сахар. 1940 91. ПОМЕХА Пронин сказал: - У вас очень красивые чулки. Ирина Мазер сказала: - Вам нравятся мои чулки? Пронин сказал: - О, да. Очень.- И схватился за них ру- кой. Ирина сказала: - А почему вам нравятся мои чулки? Пронин сказал: - Они очень гладкие. Ирина подняла свою юбку и сказала: - А видите, какие они высокие? Пронин сказал: - Ой, да, да. Ирина сказала: - Но вот тут они уже кончаются. Тут уже идет голая нога. - Ой, какая нога! - сказал Пронин. - У меня очень толстые ноги, - сказала Ирина. - А в бедрах я очень широкая. - Покажите, - сказал Пронин. - Нельзя, - сказала Ирина, - я без пан- толон. Пронин опустился перед ней на колени. Ирина сказала: - Зачем вы встали на колени? Пронин поцеловал ее ногу чуть повыше чулка и сказал: - Вот зачем. Ирина сказала: - Зачем вы поднимаете мою юбку еще вы- ше? Я же вам сказала, что я без панталон. Но Пронин все-таки поднял ее юбку и сказал: - Ничего, ничего. - То есть как это так, ничего? - сказа- ла Ирина. Но тут в дверь кто-то постучал. Ирина быстро одернула свою юбку, а Пронин встал с пола и подошел к окну. - Кто там? - спросила Ирина через две- ри. - Откройте дверь,- сказал резкий голос. Ирина открыла дверь, и в комнату вошел человек в черном пальто и в высоких сапогах. За ним вошли двое военных, низших чинов, с винтовками в руках, а за ними вошел дворник. Низшие чины встали около двери, а человек в черном пальто подошел к Ирине Мазер и ска- зал: - Ваша фамилия? - Мазер, - сказала Ирина. - Ваша фамилия? - спросил человек в черном пальто, обращаясь к Пронину. Пронин сказал: - Моя фамилия Пронин. - У вас оружие есть? - спросил человек в черном пальто. - Нет, - сказал Пронин. - Сядьте сюда, - сказал человек в чер- ном пальто, указывая Пронину на стул. Пронин сел. - А вы, - сказал человек в черном паль- то, обращаясь к Ирине, - наденьте ваше паль- то. Вам придется с нами поехать. - Зачем? - сказал Ирина.