Но речь идет не об агонии, а всего лишь о крови. Мы можем получать физическое наслаждение от крови животного или человека, и не убивая его при этом, в чем вы, Джеймс, вероятно, уже убедились. -- Сказано это было со светской легкостью, как будто не Исидро дрался в Париже с полудюжиной вампиров, пытаясь спасти Эшера, и не защищал его потом, рискуя собственным благополучием. -- Но пить кровь вампира -- пусть даже в малых количествах -- весьма неприятно, если ваша собственная плоть уже перестала быть человеческой. Мне говорили, это даже вызывает приступ дурноты. -- Стало быть, и это было попробовано? Вампир чуть откинулся на спинку стула, обхватив руками колено. Легкая улыбка коснулась его губ, но светлые глаза, как всегда, оставались сумрачными. -- Все было попробовано. Остальные собравшиеся у тела Хлои поглядывали на него сконфуженно -- все, кроме Эрнчестера, который сутулился в кресле, уставившись на свои белые беспомощные руки так, словно видел их впервые. -- Ну хорошо, значит, если питаться кровью вампира -- убивая его при этом или не убивая --, то это не приводит к таким изменениям? -- Не приводит, -- ответил Исидро после короткой паузы, -- судя по тем, кого я знал. -- И кто же это был? -- в гневе спросил Гриппен. -- Поскольку они сейчас мертвы, -- отозвался испанский вампир, -- это уже не имеет значения. -- А как насчет вампиров, которые были старше, чем сейчас брат Антоний? Исидро подумал, прикрыв глаза. -- Райсу Менестрелю было около пятисот лет, когда он погиб (если погиб) при Пожаре. Подобно Антонию, он обладал огромными возможностями, подобно Антонию не боялся серебра и, возможно, дневного света, хотя в этом я не уверен. Его видели все меньше и меньше. Я знаю, что питался он регулярно и никаких признаков ненормальности не проявлял. Сколько лет было Иоганну Магнусу -- не представляю... Заговорила Антея: -- Туллоч Шотландец рассказывал мне о вампирах в Китае и Азии, остававшихся такими, какими были, и в течение тысячелетий избегавших смерти. -- И жизни, -- шепнул ее муж -- почти неслышно. Исидро повернулся к Эшеру, все еще сидевшему на корточках у тела Хлои. -- Обычно мы стараемся не касаться этого вопроса, и я полагаю, что многие из нас просто боятся задать его себе. -- Какого вопроса? -- туповато спросил Гриппен. -- А вопроса такого, мой дражайший доктор: не ждет ли нас всех в будущем перерождение и безумие? -- Папистская болтовня! -- Что это? -- Эшер поднял руку Хлои, мягкую, без малейших признаков окоченения. Или трупам вампиров вообще не свойственна была стадия окоченения? Вот еще один вопрос, на который хотела бы ответить Лидия... Он решительно прервал эту мысль. Пуговки на рукаве Хлои были расстегнуты чуть ли не до плеча; на внутренней стороне локтевого сгиба виднелся след от иглы. -- Рукав был расстегнут, когда вы нашли ее, Лайонел? Тот тяжело покачал головой. -- Кровь Христова, да откуда же я знаю? Только у меня и заботы было, что... -- Да, он был расстегнут, -- ответила Антея. -- А в чем дело? -- В том, что здесь ранка, смотрите. Они подошли поближе, Исидро встал, и даже Эрнчестер выбрался из своего кресла и выглянул из-за плеча жены. -- Это сделали, когда она уже была убита, -- помолчав, сказал Исидро и тронул ранку длинными пальцами. -- У любого из нас столь малое повреждение зажило бы почти мгновенно. Смотрите. -- Он вынул из галстука булавку с жемчужной головкой и глубоко воткнул в собственное запястье. Когда он ее выдернул, на стальном кончике висела рубиновая капля крови, которую он аккуратно вытер носовым платком. Эшер видел, как крохотная ранка сомкнулась и исчезла буквально у него на глазах. -- И раньше у нее этого не было, -- присовокупил Гриппен, подавшись поближе и обдав Эшера тошнотворным запахом крови. Видимо, мастер вампиров успел подзаправиться в то время, когда Исидро ждал возвращения Эшера из полиции на Чаринг-Кросс. -- Я знаю каждый дюйм ее тела, и оно было гладким, как шелк. Он скосил на Эшера серый мерцающий глаз. -- Мы всегда остаемся такими, какими были в момент превращения, -- объяснил он, предъявляя шрам на волосатой руке. -- Я заработал это, вскрывая нарыв на ляжке проклятого ломбардца, который все время, будь он неладен, норовил ухватиться за скальпель. -- Подобно грешным душам у Данте, -- пробормотал Исидро, -- мы вечно исцеляемся, какие бы страшные удары ни наносил нам Ад. Эрнчестер отвернулся и стал смотреть в сторону. -- Любопытно. -- Эшер вновь осмотрел руку покойной. -- Такое впечатление, что кровь из нее не только пили, но и выкачивали иглой. -- Скаредный мерзавец! -- Не такой уж и скаредный, если убивает по девять человек за ночь. -- Темные брови Антеи нахмурились. -- Стало быть, это его помощник из смертных? -- А зачем могла понадобиться человеку кровь вампира? Гриппен пожал плечами. -- Он мог быть алхимик. Я бы дорого заплатил за нее, когда еще был жив... -- Алхимик, -- медленно проговорил Эшер, вспоминая сновидение, в котором Лидия шла по берегу озера кипящей крови с пробиркой в руке. Наклонялась, чтобы наполнить ее... "Я хотела бы исследовать их с медицинской точки зрения", -- сказала она... Статьи о вирусах крови в ее комнате... -- Или врач. -- Эшер снова взглянул на стоящих перед ним Исидро, Гриппена и благородную чету вампиров. -- Отведите меня опять в комнату Лидии. Мне нужно там кое-что посмотреть. -- У врача могло быть оборудование для переливания крови и для ее хранения. -- Сидя возле конторки Лидии, Эшер терпеливо вникал в бумажный хаос, листал страницы, исписанные почерком жены, откладывал в сторону и обнаруживал под ними новые кипы. И хотя тело его разламывало болью, он уже чувствовал, как это часто случалось с ним за границей, легкое возбуждение, зная, что идет по верному пути. -- Поневоле придешь в замешательство, -- заметил Исидро, разглядывая утыканную булавками карту. --Я и не предполагал, что у вас, Лайонел, такие обширные угодья. -- А ты бы хотел, чтобы я сваливал все трупы в одном переулке? -- огрызнулся Гриппен, поднимая газетную вырезку. -- Ну конечно! "Убийца из Бермондси". -- Я думаю, что это была Лотта. -- Исидро подошел к Эшеру, который к тому времени занялся кипой медицинских журналов, лежащих на кровати: открывал отмеченные закладками статьи и пробегал глазами заголовки: "Некоторые аспекты патологии крови", "Психические феномены: наследственность или шарлатанство?", "Улучшение британского генофонда". -- Что могло понадобиться доктору от вампира? -- Знания, -- коротко ответил Эшер. -- Вы должны понять научный склад ума: если бы Лидия встретилась с вами, то первое, о чем бы она попросила, -- это немножко вашей крови на анализ. -- Совсем как Гиацинта, -- заметил Исидро. -- Это, однако, не объясняет, как могло случиться, чтобы вампир разрешил такое человеку, пусть даже доктору... -- Не объясняет? -- Эшер поднял глаза от журнальной страницы. -- Я думаю, единственная причина, из-за которой вампир мог войти в контакт с доктором и открыть ему, кто он такой, -- это та же самая причина, что привела вас ко мне. В данном случае ему понадобились услуги врача. -- Галиматья! -- прорычал Гриппен. -- Нас не трогают хвори смертных... -- А как насчет хворей бессмертных? -- перебил Эшер. -- Если вирус, являющийся причиной вампиризма, начинает мутировать -- то ли из-за давнего контакта с чумой, то ли по какой-то другой причине... -- Да уж воистину вирус! Хворь коренится в жизненных соках тела... -- Хорошо. Если что-то не в порядке с жизненными соками в теле вампира, -- спокойно продолжил Эшер, -- что ему делать? Он чувствует, что перерождается, что он на пороге безумия, и он должен скрывать это от других вампиров. По-моему, в этом случае для него будет логично искать помощь там, где он может ее найти. Гриппен выглядел смущенным и рассерженным. Лицо Исидро было по обыкновению непроницаемым. -- Он мог пожаловаться на вновь возникшую чувствительность к серебру, -- предположил испанец. -- Или на то, что слишком длинные клыки причиняют ему вред... И вы думаете, Джеймс, что вампир -- кем бы он там ни был -- нашел себе лечащего врача тем же способом, каким я нашел вас -- по журнальным статьям? -- Вполне возможно, -- сказал Эшер. -- И он мог принудить врача к сотрудничеству, как вы принудили меня: скажем, угрожая жизни близкого человека. А может быть, в этом не возникло и необходимости. Некоторые доктора приветствуют любую возможность описать неизвестный вирус, даже если им при этом придется работать на убийцу. Или, -- прибавил он, пристально взглянув в глаза Исидро, -- подобно смертным друзьям Кальвара, доктор мог вообразить, что у него есть шансы на победу и что партнер не убьет его, когда лечение закончится. Исидро ответил ему невозмутимым холодным взглядом. -- Уверен, что, пока он работает на вампира, ему ничего не грозит. -- Испанец отвернулся и принялся раскладывать разбросанные на постели бумаги. -- Тогда выходит, что и миссис Лидия обнаружила этого врача точно таким же способом? Через журналы? -- Думаю, так. -- Эшер вернулся к прерванному занятию, листая страницы неповрежденной рукой. -- У нее мог быть список подозреваемых, и она, скорее всего, стала наносить им визиты по очереди. Тогда понятно, почему она не взяла с собой оружие: серебряный нож, револьвер, нитрат серебра... -- Нитрат серебра? -- Исидро вскинул глаза от подобранного с пола листка. -- Ужас, -- добавил он мягко. -- Я смотрю, всем нам придется снова заняться этим утомительным делом -- сменой резиденций. Вы действительно приобрели местечко в Касуэл-Корт под именем Боуфинча, Лайонел? -- Это мое дело, что я там приобрел! -- В любом случае, соседство там ужасное. Кругом лавки, торгующие джином, поневоле приходится пить кровь, насыщенную этой дрянью. А этого адреса я что-то не припомню... -- Это одно из убежищ Дэнни. -- Удивляюсь, как он там не нахватался блох. А что касается этого дома в Хокстоне, я бы не согласился там спать и дня... Где она достала нитрат серебра? Эшер кивнул на маленький бархатный футляр. Исидро извлек из него шприц, но к мерцающим ампулам не прикоснулся. -- Лидия врач, -- пояснил Эшер, -- и имеет к нему доступ. Кажется, нитрат серебра употребляется как антисептик. Многие доктора носят его с собой в небольших количествах. -- Ну, это не назовешь небольшим количеством, -- заметил вампир, отправляя шприц на место. -- И, должно быть, порядочно стоит. -- Полагаю, да, -- сказал Эшер. -- Но Лидия -- наследница, и всегда сама контролировала свои капиталы. Хотя подозреваю, что ее отец не допустил бы такого, выйди она замуж за более респектабельного человека, нежели безденежный преподаватель из дядиного колледжа... Видимо, она надеялась ввести нитрат серебра в вену. Человека бы это убило несомненно, вампира -- тем более. Наивно с ее стороны, -- добавил он тихо. -- Одно лишь психическое поле вампира уже не позволило бы ей это сделать, и она явно не представляла, с какой быстротой вампир может нанести удар... -- Да тут еще больше чертовщины! -- взорвался Гриппен, потрясая связкой журналов, которую он взял с бюро. Эшер пролистал загнутые страницы. "Вирусные мутации", "Взаимодействие вирусов и среды", "Патология психических феноменов", "Евгеника на службе национальной обороны", "Физические источники так называемых психических возможностей", "Изолирующий вирусный комплекс в сыворотке". Эшер помолчал и снова пролистал статьи. Все они принадлежали перу Хориса Блейдона. Наконец он произнес тихо: -- Деннис Блейдон был другом покойного Берти Уэстморленда. Он должен был знать Лотту. И через него Кальвар и тот, кто был с Кальваром связан, могли выйти на Блейдона-старшего. Глава 18 Было около трех часов ночи, и окна высокого кирпичного дома на Куин-Энн-стрит, принадлежащего Хорису Блейдону, были темны. -- Вы что-нибудь слышите? -- шепнул Эшер, укрывшись за углом Харли-стрит. -- Есть кто-нибудь внутри? Исидро наклонил голову; бесцветные волосы упали, скрыв бледное лицо от света уличного фонаря; тяжелые веки вампира были полуприкрыты. Тишина в этой части Уэст-Энда стояла глубочайшая. Приличные, рассудительные обитатели района спали, знать не зная и ведать не ведая ни о вампирах, обитающих, как известно, лишь под крикливо раскрашенными обложками, ни о том, какими, допустим, способами их правительство добывает информацию из Германии. Дождь прекратился. В аллее два кота выясняли отношения на почве любви и ревности. Исидро чутко вслушивался в ночь, улавливая и безошибочно опознавая все, в том числе и неслышные Эшеру звуки. Наконец он прошептал: -- Трудно сказать что-либо определенное. Слишком большое расстояние. Во всяком случае, верхние этажи пусты, хотя слуги иногда живут и в подвалах. -- Это должно быть здесь, -- выдохнул Эшер. -- Его загородный дом пустует уже несколько лет, и до него от города добрых тридцать миль. Сам он -- исследователь, пациенты его не беспокоят. Жена у него умерла несколько лет назад, сын -- в лейб-гвардии и вряд ли что-нибудь заподозрит, а если заподозрит, то старик легко заморочит ему голову. -- Нужно быть исключительным тупицей, -- пробормотал Исидро, -- чтобы не заметить, как отца втягивают в историю подобную вашей. Эшер выглянул из-за угла и оглядел пустую темную улицу. -- Сосредоточьте ваше внимание на более важных вещах. В ответ Исидро издал невнятный, еле слышный звук, который вполне мог быть смехом. -- Вы знали этого Блейдона, -- мягко сказал он чуть погодя. -- Есть вероятность, что мы можем склонить его на нашу сторону -- "перевербовать", как выражаются в вашем министерстве иностранных дел? -- Все зависит от того, что ему сказал его партнер. -- Улица перед ними была тиха. Свет лампы металлически блестел в залитых водой канавах. Если уж Исидро, раскинувший чуткую паутину своего слуха, не улавливал ни малейшего в ней дрожания, то что уж там было говорить об Эшере! И тем не менее он тоже напряженно вслушивался в ночь. -- Я никогда не был близок с Блейдоном: посещал вместе с Лидией некоторые его лекции и был пару раз в Пиках, его загородном доме. Думаю, он был уязвлен тем, что мое сватовство к Виллоуби было более удачно, чем сватовство его сына, но, скорее всего, это Деннис настраивал его против меня. Хорис -- упрямый и самоуверенный старый фанатик, но он честен. Он был единственным преподавателем, заступившимся за Лидию, когда ее отец любой ценой хотел убрать ее из колледжа, хотя, возможно, преследовал при этом какую-то свою выгоду... На его месте (я имею в виду вампира) я бы убедил старика, что зверство в Лаймхаусе -- дело рук других вампиров, которых они с ним выслеживают. -- И вы думаете, старик бы поверил? -- Если бы Деннису грозила опасность (а вампир вполне мог пригрозить, что расправится с ним, как вы пригрозили мне расправиться с Лидией), ему бы пришлось поверить. Мы проделывали в департаменте нечто подобное сплошь и рядом. Обычная политика кнута и пряника: с одной стороны -- в опасности жизнь Денниса, с другой -- Хорис может исследовать вирусы в крови вампира и в придачу поздравить себя с уничтожением других вампиров Лондона. Возможно, он и понятия не имеет о похищении Лидии или знает, что у них есть пленник, но не знает, что это именно Лидия. Поразительно, насколько подчас бывает невежественна правая рука относительно того, что делает левая. Они вышли из-за угла и скользнули, как призраки, сквозь влажную черноту лондонской октябрьской ночи. -- Каретный двор -- на следующей улице. -- Голос Исидро был еле слышен даже в полной тишины спящих кварталов. -- Стало быть, вы собираетесь поговорить с этим Блейдоном? -- Если смогу, -- ответил Эшер, когда они проникли в мощеный, пахнущий лошадьми каньон. -- После того как я заберу отсюда Лидию и прощупаю почву -- если получится, конечно. В Хорисе (как и в Лидии, как и в любом медике) есть что-то от блаженного, да еще и в упрямом шотландском варианте. На этом, кстати, вампир тоже вполне мог сыграть. -- Дорого бы отдал, чтобы узнать, кто он такой. -- Легкое прикосновение к локтю направило Эшера в обход каких-то незаметных в темноте препятствий. Рассеянный свет фонарей, проникавший сюда с улицы, блестев в лужицах по центру переулка, оставляя обочины утопленными в густой бархатной тени. В воздухе витали запахи сена и лошадиного помета. -- Подозреваю, что Кальвар явился в Лондон, надеясь достичь власти с помощью дневного охотника, но мне кажется странным, что он услышал о нем раньше, чем я. -- Может быть, брат Антоний рассказал о нем Кальвару и объяснил, где его искать. -- Может быть. -- Голос Исидро был абсолютно спокоен, но Эшер, привыкший улавливать тончайшие нюансы этой речи, чувствовал, что вампир недоволен. -- Мне непонятно многое, в том числе -- почему появление на сцене Кальвара вызвало все эти убийства, если оно их, конечно, вызвало, а не явилось простым совпадением. Возможно, миссис Лидия может нас в этом отношении просветить, когда мы найдем ее или Блейдона. Помнится, Туллоч Шотландец тоже был массивен, но не настолько, как вы описываете. Ваш рост, но грузнее... -- Нет, -- сказал Эшер. -- Этот гораздо выше, он буквально нависал надо мной. Они двинулись дальше в темноту конюшен, осматривая высокие правильные утесы домов поверх стойл и сараев для экипажей. Эшер продолжал: -- Но этот вирус, вернее, эта мутация могла бы вызвать все эти отклонения. А те, в свою очередь... Тонкая рука коснулась его локтя, н Эшер, быстро оглянувшись, встретил тревожное мерцание светлых глаз. -- Что там? Вампир предостерегающе поднял палец. Какое-то время он вслушивался, похожий на охотника, знающего, что дичь -- рядом. Затем покачал головой, хотя глаза его остались настороженными. -- Ничего. -- Слово прозвучало скорее в мозгу Эшера, нежели в ушах. В стойлах заржала, переминаясь спросонья, лошадь. --Я, да и все мы, привыкли к мысли, что вампир, если не подвергнется расправе, вечен и что, следовательно, кроме расправы, нам опасаться нечего. Подобно Лемюэлю Гулливеру мы наивно верили, что вечный и неизменный -- это одно и то же. Убеждаться в обратном крайне неприятно. Эшер нашарил в кармане широкого пальто второй из припасенных Лидией револьверов. Как и тот, конфискованный полицией, он был заряжен пулями с серебряными наконечниками -- кто-то из оружейников Уэст-Энда, видимо, неплохо заработал на этом заказе. Эшер прихватил также оба серебряных клинка и даже набор ампул с нитратом серебра и шприц. Обыскивая в который раз комнату Лидии, он нашел счет от Ламберта за серебряные цепочки и нож для разрезания книг из тоге же материала. Следовательно, дом она покинула не совсем безоружной. Его собственные цепочки холодили не совсем зажившие раны на горле и левом запястье. На правую он цепочку надеть не смог, поскольку была она в шинах и висела на перевязи, увеличившись по объему раза в два. Самый беглый осмотр конюшни Блейдона принес результаты сразу же: они наткнулись и на коляску, и на серого в яблоках мерина с белыми чулками на передних ногах. Прислушавшись на секунду, Исидро пробормотал: -- В верхних комнатах никого, но в одной из них недавно жили -- примерно месяца два назад. -- Он уволил слуг, -- выдохнул в ответ Эшер. Из задних ворот стойла сквозь голые сучья и облетевшие кустарники тесного городского сада высокий дом был виден с тыла. -- В подвале никого не слышно? Дон Симон не смотрел в сторону дома, но Эшер мог точно сказать, что ни малейший звук в округе не ускользнет от этого нечеловечески чуткого слуха. Все время казалось, что кто-то еще таится в этой ночи. Волосы Эшера шевельнулись при мысли, что кто-то сейчас наблюдает за ними (может быть, совсем рядом), вслушиваясь, подобно Исидро, и различая каждый вздох, каждое биение сердца. По молчаливому согласию они снова отступили в переулок, где крик и суматоха могли бы по крайней мере разбудить конюхов и собак. -- Я пойду в дом. -- Эшер шевельнул плечом, освобождаясь от пальто, которое тут же было подхвачено Исидро и брошено на охапку сена. Левой рукой Эшер выудил из карманов пальто револьвер и серебряный нож. Револьвер он положил в карман куртки, а нож (поскольку был на этот раз в туфлях, а не в ботинках) сунул за перевязь. -- Вы не откажетесь прикрыть меня сзади? -- Не будьте глупцом. -- Исидро скинул шотландский плащ, с мягким шорохом легший на ту же охапку сена, и вынул револьвер из кармана Эшера. Несколько раз тронул барабан, словно удостоверяясь, не слишком ли сильно металл раскален изнутри. Удовлетворенный проверкой, опустил оружие в карман своей собственной куртки. -- Я буду удивлен, если окажется, что с того времени, как мы покинули Кале, вы спали больше четырех часов. Нет, уж лучше оставайтесь здесь. Если он до вас доберется -- кричите, это поднимет на ноги всю округу, и вампиру придется уже спасаться самому. Он исчез, затуманив на секунду сознание Эшера, и тот проклял собственную беспомощность. Впрочем, он знал, что вампир прав. Что-то в ночи заставляло в это поверить. Даже не будь Эшер так истощен последствиями атаки парижских вампиров и увечьями, полученными в схватке у дома Гриппена, все равно рассчитывать ему здесь было не на что. Вдобавок действие новокаина кончалось и каждый шаг отзывался болью в сломанной руке. Одно только это могло отвлечь внимание от бесшумного приближения древнего вампира. Он прекрасно понимал, чем он обязан Исидро. На протяжении всего пути от Брутон-Плейс до Куин-Энн-стрит, насколько Эшер мог судить об Исидро (или насколько Исидро позволил судить о себе), вампир ни разу не попытался уклониться от этого рискованного предприятия. Возможно, он поступил так, потому что понимал, насколько решительно настроен Эшер в своем стремлении найти Лидию и как мало шансов на успех будет у него, встреться он при этом с главным врагом. Видимо, несмотря на эту мягкую циничную усмешку, древние понятия о чести аристократа все еще были крепки в изящном испанце. Он мог быть надменным и заносчивым, мог быть тысячу раз убийцей, но снять с себя ответственность за судьбу жены своего союзника он не мог. В отличие от Гриппена и Фарренов, тактично давших понять, что поиск нового укрытия для них куда важнее, чем судьба Лидии. И это -- учитывая всю ироничность того факта, что сам Исидро даже не имел возможности прибегнуть к сомнительной защите в виде серебряной цепочки. "Если Лидия смогла обнаружить все -- или почти все -- их тайные убежища, -- размышлял Эшер, снова направляясь к охапкам сена и неуклюже влезая в широкое пальто, -- то Блейдон и вампир, с которым он связан, вполне могли сделать то же самое, да и Кальвар наверняка выболтал массу подробностей тому, с чьей помощью собирался достичь власти..." Эшер не знал, окажется ли способен (в порядке ответной любезности) нести дневную стражу у рассекреченного убежища Исидро, поскольку был изможден до последней степени, да и, честно говоря, сомневался, разрешит ли ему дон Симон в это убежище войти... Лающий мужской кашель заставил его очнуться от полудремы с холодным потом на лбу. Повернувшись и судорожно шаря в кармане в поисках револьвера, взятого Исидро, о чем он в эту секунду просто забыл, Эшер увидел с облегчением, что это всего-навсего конюх, ковыляющий к коттеджу в конце переулка. Залаял пес. В комнатах над дальними стойлами уже горело несколько окон. Дело близилось к рассвету. С бьющимся сердцем и учащенным после прерванного сна дыханием Эшер взглянул на часы. В слабом полусвете, исходящем от недавно вспыхнувших окон конторы, ему удалось различить, что стрелки показывают почти пять часов. Позади него на охапке сена черный плащ Исидро лежал, как спящее животное. Сердце болезненно сжалось. Конечно, вампир мог просто бросить Эшера и свой плащ, спеша найти укрытие в преддверии приближающегося дня. Эшер ни на секунду не мог в это поверить. Ужас расползался в нем, как глоток яда. Рассвет был близок. За годы научных и прочих изысканий Эшер собрал неплохую коллекцию проклятий на двенадцати живых и четырех мертвых наречиях, включая баскское и угро-финское. Он вспомнил их все, пока выбирался из пальто, и, оставив его лежать в сене подобно трупу, скользнул сквозь теплую темноту стойла в сад Блейдона. Изнеможение было настолько велико, что он приостановился по колено в мокрых сорняках, всматриваясь в тихий дом. Возможно, это была лишь игра воображения, но ему показалось, что небо над домом посветлело, а пристройки, широкое окно кухни и голые деревья стали яснее, отчетливей. Он замер, пытаясь увидеть невидимое, услышать шаги, неслышные даже вампирам, и понять, в самом ли деле мелькнула какая-то смутная тень позади него, возле стойла. Какое количество солнечного света сможет выдержать вампир возраста Исидро? Сколько времени потребуется ему, чтобы превратиться в пылающий факел? С серебряным ножом в левой руке он скользнул к темной стене дома. Слабого, профильтрованного мраком света отдаленных фонарей хватило ему, чтобы установить, что кухня пуста, как и гостиная, чьи окна тоже выходили в сад. Окна подвала, располагающиеся на уровне земли, оба были закрыты, но не заперты. Озноб пробрал Эшера при одной только мысли, что сейчас придется проникнуть внутрь этим путем. Он отступил во двор, осматривая окна первого этажа. Насколько он мог судить на таком расстоянии, одно из тех, что над кухней, было зарешечено. Вновь он почувствовал озноб; предрассветная мгла, казалось, нашептывала ему что-то о таящейся в доме опасности. Вспомнилась Гиацинта, просившая впустить ее, и то, что он готов был сделать это, хотя здравая часть сознания подсказывала, что стоит открыть дверь -- и вампирша убьет его. Но теперь ему просто ничего больше не оставалось. Пустые ящики, темные от влаги, украшенные трафаретными наименованиями какого-то научного оборудования, были свалены возле кухонной двери. Ругаясь на славянских наречиях, Эшер обхватил здоровой рукой водосточную трубу и, взобравшись на один из ящиков, добрался до следующего ряда окон. Ближайшее из них было незаперто; за стеклом угадывались очертания лабораторного стола, мерцание пробирок; запах химикатов, смешанный со смрадом гниющей органики, был отвратителен. К зарешеченному окну вел декоративный карнизик. Чтобы прижаться потеснее спиной к стене, Эшер освободил сломанную руку из перевязи, обронив пару односложных англосаксонских слов, когда нечаянно зацепил вздувшимся пальцем кирпичную кладку. "По крайней мере, -- кисло подумал он, -- это единственное место, где этот чумной вампир не сможет подкрасться ко мне хотя бы сзади". Комната за решеткой была совсем маленькая, как, видимо, и кухня под ней, и совершенно пустая, если не считать стоящего в центре гроба. В тусклом свете, проникавшем в окно со стороны конюшен, было видно, что крышка плотно закрыта. Эшер не мог быть уверен в этом до конца (все-таки между ним и решеткой было еще стекло), но ему показалось, что металлические прутья отсвечивают в предрассветных сумерках серебром. Еще минут двадцать, и делать что-либо будет поздно. Обессиленный, он прислонился лбом к мокрому стеклу. Даже больше, чем тогда, в темноте парижской аллеи с клыками Гриппена на горле, ему захотелось вдруг оказаться в Оксфорде: утром, в постели, и чтобы рядом была Лидия, и не думать о будущем -- разве что о яйцах с маслом на завтрак да о завтрашних занятиях со старшекурсниками... Хорис Блейдон вполне мог оказаться дома, не говоря уже о вампире... Занятый такими мыслями, Эшер пустился в обратный путь по карнизу к приоткрытому окну лаборатории. Во всяком случае, он мог встретить тварь серебряным клинком -- возможность, которой по иронии судьбы был лишен Исидро. Собственно, это и была одна из причин, по которой он нанял Эшера. Сердце забилось сильнее, стоило подумать о Лидии. "Судьба заложников зависит теперь от вашей удачливости", -- сказал Исидро о рыжеволосой девчонке, лежащей почти без признаков жизни в тихом доме. Окно лаборатории уступило мягкому нажатию здоровой руки. Оставался ли древний вампир днем дома? Судя по серебряным решеткам, защищающим комнату от других вампиров, это был его гроб. Но в таком случае зачем ему вообще избегать дневного света? Эшер перелез через подоконник, размышляя о том, насколько мог быть информирован о происходящем Деннис. Почему бы не попробовать привлечь энергичного молодого человека на свою сторону! В конце концов, Деннис был когда-то влюблен в Лидию... Непохоже, чтобы партнер Блейдона тоже держал его где-нибудь в заложниках -- это требует большого времени, сил, заботы и энергии. Проще всего Денниса можно было бы найти в Клубе лейб-гвардейцев... Мысль возникла и сгинула, как рябь на поверхности лужицы. Вряд ли Блейдон рассказал что-либо своему сыну, но причиной тому, несомненно, была тупая импульсивность Денниса, делающая его весьма неудобным союзником. Смрад в лаборатории стоял нестерпимый. Скрипя зубами, Эшер левой рукой снова повесил правую на мокрую грязную перевязь и двинулся вдоль стены, где пол должен был не так сильно скрипеть. Пальцы его при этом легко касались столов, стульев, конторок. Дверь в дальнем конце комнаты открылась бесшумно. "Чем дальше -- тем лучше". Если вампир здесь, то все эти предосторожности, конечно, бессмысленны; сердце колотилось так сильно, что его удары мог бы расслышать и смертный. Но пока точно не известно, здесь ли вампир, от осторожности Эшера зависела и его жизнь, и жизнь Исидро. "Сколько нужно времени? -- гадал он. -- И какое количество света?" Дверь комнатки над кухней была закрыта на массивный стальной засов снаружи. С тихим щелчком он скользнул в сторону, стоило к нему прикоснуться. Перед Эшером в слабом отсвете фонарей обозначилась пустая и голая комната, в центре которой стоял закрытый гроб. "Аризонский ландшафт с индейцами племени апачи", -- подумал он, вспомнив рисунок старого охотника. Вздохнул и в несколько тихих быстрых шагов оказался у окна. Небо за серебряной решеткой было явно светлее, чем раньше. Вампиры наверняка давно забились в укрытия -- за триста пятьдесят лет Исидро должен был изучить все лазейки в Лондоне... Неужели это Исидро, а не дневной охотник, лежит здесь в гробу? Крышка была тяжела и плотно пригнана. Вдобавок поднимать ее пришлось одной рукой. Когда Эшеру все-таки удалось ее приподнять, Исидро отпрянул и заморгал, пытаясь заслонить лицо руками; бледные нежные волосы разметались по темной обивке гроба. -- Нет... Эшер услышал, как сзади прикрылась дверь и засов скользнул на место. У него не хватило сил даже выругаться. Он пошел на риск -- и проиграл. -- Закройте! -- Длинные пальцы, прикрывающие глаза вампира, тряслись; сквозь них Эшер видел болезненно зажмуренные глаза. Дрожащий, еле слышный голос был полон отчаяния: -- Пожалуйста, закройте. Мы уже ничего здесь не сможем сделать. Понимая, что Исидро прав, Эшер подчинился. Привели сюда дона Симона силой или же заманили, но после того, как он оказался в ловушке, вампиру оставалось одно -- искать укрытие от дневного света. Эшер привалился к гробу спиной, понимая, что, как бы он ни запрещал себе спать, долго ему не продержаться. Он провалился в сон еще до того, как солнце заглянуло в комнату. Глава 19 Эшер медленно выплывал на поверхность из темных пучин сна, чувствуя уже, как кто-то обшаривает его, расстегивает воротник, чтобы отстегнуть защищающую горло серебряную цепочку, стягивает куртку и роется в карманах. Странно, но главным ощущением при этом был звук человеческого дыхания -- хриплого и старческого. Потом в сломанной руке проснулась боль и запустила корни в каждый нерв. Эшер невольно застонал и, открыв глаза, увидел отпрянувшего Хориса Блейдона, одной рукой наводящего револьвер, а другой запихивающего себе в карман серебряную цепочку и нож. -- Не вздумайте кричать, -- быстро предупредил ученый. -- Стена на этой стороне капитальная, а дом напротив пустует вот уже месяц. Наступило долгое молчание. Эшер лежал, обессилено опершись спиной на гроб, и моргал от холодноватого дневного света, наполнявшего комнату; распухшую руку он прижимал к груди; одежда -- в пятнах грязи и дождя; глаза, глядящие из-под падающих на лоб влажных от пота волос, не были глазами оксфордского преподавателя. -- Джеймс, поверьте, я огорчен, что вижу вас здесь. -- Блейдон пытался заговорить своим обычным грубовато-лающим голосом, но именно лишь пытался. -- Должен сказать, что я удивлен вашим появлением, удивлен и растерян. -- Вы... удивлены... мне? -- Эшер попытался сесть прямо, но Блейдон отполз, не вставая с колен, примерно на ярд; револьвер -- выставлен вперед; и Эшер снова осел, скрипнув зубами. Новокаин отработался полностью. По руке как будто гвоздили молотом; после схватки во дворе Гриппена каждая мышца болела. И хотя Эшер понимал, что выглядит, как ободранный кот, он не мог не отметить, что Блейдон выглядит еще хуже. Хорис Блейдон всегда был здоровым мужчиной, презирающим изучаемые им болезни, грубоватым и деятельным, несмотря на свои шестьдесят лет. Он был почти так же высок, как его атлетически сложенный сынок, и лицо его по контрасту с гривой седых волос казалось юношески румяным. Теперь румянец исчез, да и волосы потускнели, не было и в помине жизнелюбивой напористости. Эшеру даже пришло в голову: а не пьет ли вампир кровь самого Блейдона? Но нет, здесь было что-то другое. Врач облизнул пересохшие губы. -- Во всяком случае, то, что я делал, я делал с благими намерениями. -- Револьвер дрожал в его влажной ладони, на сером лице блестели капли пота. Будь у Эшера две здоровые руки и побольше сил, он бы попробовал обезоружить старика, но сейчас не стоило и пытаться -- нервозность Блейдона подсказывала, что выстрел последует немедленно. -- Делал то, что должен был делать. Для общего блага... -- Двадцать четыре человека были убиты вашим дружком-вампиром тоже для общего блага? -- Эшер поразился, как тихо звучал его голос. -- Это были бесполезные люди -- действительно бесполезные -- уличные подонки, проститутки, китайцы. Я говорил ему, я специально его инструктировал: бери ненужных, тех, от кого один вред, -- дурных, порочных. -- Даже если не уточнять, насколько он квалифицирован в таких вопросах, это как-нибудь меняет дело? -- Нет-нет, конечно нет. -- Блейдон стал вдруг чем-то похож на Денниса, горячо убеждавшего приятелей в Клубе, что, конечно, нельзя сжигать фермы буров, но, в конце концов, знаете, на войне как на войне... -- Но нам нужно было что-то делать. Вампиры попрятались, жажда крови становилась нестерпимой. Он мог воздерживаться неделями... но потом это стало прогрессировать. Я уже выжал все данные, какие мог, из бумаг Кальвара и Хаммерсмита... -- И благословили вашего партнера на массовые убийства в Манчестере и Лондоне? -- Он мог умереть. -- В голосе старика Эшер услышал боль и отчаяние. -- Когда жажда крови одолевает его, он уже не способен отвечать за свои поступки. Я... я не знал про Манчестер, я узнал об этом совсем недавно... В течение месяца он терпел адские мучения и терпит еще большие -- по вашей милости. -- По моей? -- Вы его ранили, -- отрывисто и хрипло сказал Блейдон, и револьвер в руках его дрогнул. -- Вы ударили его серебряным ножом. Теперь началось что-то вроде гангрены, и я не могу это остановить. Болезнь обострилась. Чтобы хотя бы приостановить ее, ему нужно все больше и больше крови. Да, я понимаю, вы были напуганы его появлением, но... -- Вы забыли упомянуть, -- сухо добавил Эшер, -- что я еще боролся за собственную жизнь. -- Я сожалею, Джеймс, в самом деле, я... Позади него открылась дверь. В проеме стоял вампир. "Блейдон прав", -- подумал Эшер. Впечатление болезненности усилилось, и все равно от создания веяло чудовищной злобной силой. Теперь, при свете дня, оно напоминало человека куда меньше. Влажная белая кожа была испятнана глянцевыми язвами, сквозь вылезающие белесые волосы просвечивала кожа черепа. Порезанный клыками подбородок был влажен от слюны и сукровицы. Создание вынуло из кармана твидовой куртки носовой платок и аккуратно промокнуло сочащиеся порезы. Огромные мерцающие голубые глаза смотрели на Эшера с едкой злобой. Не опуская револьвера, Блейдон спросил через плечо: -- Больше никого нет? Создание покачало головой. Еще одна прядь жидких волос отделилась от скальпа, опустившись, как пух одуванчика, на твидовое плечо. -- Во всяком случае, не при свете дня, -- заметил Эшер. --Я не о вампирах, -- сказал Блейдон. -- Но они могли нанять еще кого-нибудь из людей, кроме вас, Джеймс. Хотя как мог приличный человек связаться с убийцами... -- Мне кажется, в вашем собственном доме достаточно много стекла, чтобы швыряться в нем камнями, -- ввернул поговорку Эшер, и рот Блейдона гневно сжался. -- Это совсем другое дело! -- Чувствовалось, что старик на грани истерики, но Эшер был слишком утомлен, чтобы учитывать еще и это. -- Так говорят всегда. Блейдон повысил голос. -- Да что вы об этом знаете? -- Он заставил себя замолчать; вампир за его спиной не двигался, но Эшер чувствовал его алчный злобный взгляд на своем незащищенном горле. Блейдон передохнул и заговорил спокойнее, хотя голос его все еще дрожал: -- Он ни в чем не виноват. Это моя вина, мой эксперимент... Эшер приподнялся на локте, глаза его сузились. -- Ваш -- что? Вампир шагнул вперед и стал рядом с Блейдоном. Старик поднялся на ноги и оказался, несмотря на свой высокий рост, ниже твари на несколько дюймов. Вдобавок вампир был гораздо мощнее, шире -- плоть его буквально распирала твидовую куртку и фланелевые брюки. Когтистые лапы свисали из рукавов, и Эшер заметил, что выше кистей они обе перебинтованы. -- Ты не узнаешь его, Джеймс? -- тихо спросил Блейдон. -- Это Деннис. -- Боже милосердный! -- Эшер еще не договорил, а уже пришло понимание, откуда ему знаком этот прямой короткий нос. Только это да еще, пожалуй, уши с маленькими мочками -- вот и все, что осталось от красоты богоподобного Денниса. Оглушенный, Эшер молчал, не зная что сказать и чувствуя на себе неотрывный взгляд страдальческих ненавидящих глаз. -- Рады, не правда ли? -- Клыки мешали Деннису говорить, и речь его была почти нечленораздельной. Испятнанным носовым платком он снова вытер подбородок. -- Рады, что видите меня таким? И надеетесь, что Лидия тоже увидит меня таким, не правда ли? Но она меня таким не увидит. Она не увидит меня, пока мне не станет лучше. -- Конечно, не увидит, Деннис, -- ободряюще сказал Блейдон. -- И скоро тебе станет лучше. Я найду сыворотку, от которой тебе полегчает... Кровь ударила в виски, прокатилась по венам, едва не взорвав их изнутри. -- Где она? -- Это не ваше дело, -- проговорил вампир. -- Вы ее никогда не увидите. Преодолевая боль, Эшер приподнялся, пытаясь ухватить Блейдона за лацкан. -- Где она?! Эшера швырнуло на пол, удар был подобен падению наковальни, хотя момента удара он так и не уловил. В глазах потемнело, рот наполнился кровью. Где-то далеко Блейдон крикнул резко: "Деннис, нет!" -- словно старая дева, пытающаяся унять злобного пса. Потом он почувствовал, как сознание его меркнет, сокрушаемое злобным разумом Денниса. Пятнышки мрака заплясали перед глазами, и отрывистый старческий голос прокричал: -- Он же беспокоится о ней, естественно, он... -- Я хочу его. Эшер боролся с накатывающей волной небытия; надвинулся смрад разлагающейся плоти -- тварь наклонилась над ним. -- Ты получишь его, конечно, получишь... -- Странно было слышать страх в голосе Блейдона -- того самого Блейдона, готового плюнуть в глаза и Сатане, и Богу. -- Но сейчас он мне нужен, Деннис, пожалуйста, оставь его... -- Он скажет нам, где остальные, -- прорычал Деннис, и что-то капнуло на шею Эшера -- слюна или гной. -- Ты говорил, нам нужно запереть его, чтобы он сказал... -- Да, но у нас теперь есть живой вампир, Деннис... -- Когда ты мне его отдашь? -- Невнятный голос прервался. -- Мне плохо, папа, жажда убивает меня. Той девчонки прошлой ночью мне было мало, а ты еще взял из нее так много крови... Папа, я чувствую его сквозь гроб, чувствую кровь их обоих... -- Пожалуйста, мальчик! Потерпи, пожалуйста!.. -- Голос Блейдона приблизился, старик явно пытался увести вампира. -- У меня есть план, хороший план, но для этого нужно, чтобы они были живы -- по крайней мере, сегодня. Я... я... Делай что хочешь, все, что тебе нужно, но, пожалуйста, не трогай этих двоих. Голоса удалялись, меркли -- Эшер проваливался в темноту. Он успел еще расслышать имя Лидии. -- ...В целости и сохранности, ты же знаешь, я никогда не причиню ей вреда. А теперь принеси, пожалуйста, немного бренди. Я уверен, оно сейчас необходимо Джеймсу. Теряющий сознание Эшер тоже был уверен, что Джеймсу оно сейчас необходимо. Глоток бренди действительно оживил его и заставил закашляться. Эшер вновь сел, опираясь на гроб. Блейдон со стаканом в руке присматривался к красным следам от зубов на горле Эшера. Деннис стоял у закрытой двери с графинчиком бренди в узловатых пальцах. Судя по их пристальному вниманию, оба они явно переоценивали возможности Эшера. Блейдон молча взял Эшера за кисть левой руки и, сдвинув рукав, принялся изучать затягивающиеся раны среди оставленных Деннисом синяков. -- Что они с вами делали? Эшер вздохнул и, освободив руку, вытер струящуюся из носа и пропитавшую усы кровь. -- Это было недоразумение. -- Что они с вами делали? -- Блейдон снова схватил его руку и настойчиво затряс ее. -- Только пили кровь или было что-нибудь еще? Подбородок его дрожал. Эшер, прищурившись, посмотрел на старика. -- Если бы было что-нибудь еще, я бы сейчас был мертв. -- В самом деле? -- Голос Блейдона упал, но старый ученый даже и не пытался скрыть нетерпение. -- Вы специализировались на сравнительном фольклоре, Джеймс. Вы должны знать о таких вещах. Если вашу кровь пьет вампир -- настоящий вампир, -- сами вы становитесь после смерти вампиром? Так это делается? Жадный блеск, возникший в его глазах, бросил Эшера в легкую дрожь. -- Думаю, Деннис мог бы рассказать вам об этом подробнее, -- медленно проговорил он. -- Кого вы называете настоящими вампирами? -- Глаза его перекочевали на чудовищно изменившегося Денниса. -- И почему вы сказали, что сами сделали его таким? Краска набежала на серые щеки Блейдона, маленькие голубые глаза метнулись в сторону. Понизив голос, Эшер продолжал: -- Для чего вам кровь вампира? Зачем вы выкачивали ее с помощью иглы, пока Деннис насыщался? Почему Деннис не похож на других вампиров? Это Кальвар (или кто там из него сделал вампира) внес в его кровь такую инфекцию? Или... -- Все дело в крови, не так ли? -- сказал Блейдон, все еще глядя в сторону. -- Организм или плеяда организмов, вирус, или сыворотка, или химическое вещество, являющееся причиной вампиризма? Так или нет? -- Голос его внезапно взвился чуть ли не до крика. -- Так или нет? -- Лидия полагает, что так. При упоминании Лидии рот Блейдона захлопнулся, как капкан, а глаза дрогнули под пристальным взглядом Эшера. -- Она... она меня узнала. В офисе "Дейли мейл", когда я искал новые данные. Я пытался выяснить, где скрываются другие вампиры. Это было необходимо. А она читала мои статьи. Она уже знала, что искать следует врача. Она предупредила меня, чтобы я был готов поверить в вампиров как в медицинский феномен. А Деннис сказал, что видел ее в Лондоне, когда выслеживал Кальварова птенца. Он не последовал за ней тогда, но, когда она пришла разнюхивать сюда... Деннис схватил ее... -- Он издал каркающий смех. -- Девчонка, школьница, а соображает получше, чем многие из нас. Она сразу поняла, что я сделал. -- Вы сотворили искусственного вампира. Это было утверждение, а не вопрос, и Блейдон только выдохнул, как бы почувствовав облегчение, что таить это больше не надо. -- Я не ставил себе такой цели. -- Голос его был утомленным, почти умоляющим. -- Клянусь, не ставил. Вы же знаете, Джеймс -- конечно, вы знаете, -- что война с Германией и ее союзниками -- это только вопрос времени. Кайзер лезет в драку. О да, до меня доходили слухи, где и как вы проводите свои долгие каникулы. Вы знаете положение дел. Так что нечего изображать из себя праведника, если сами занимались тем же самым, чем и я, только на свой манер! Я осмелюсь предположить, что на вашей совести куда больше двадцати четырех жизней, и это в лучшем случае. Блейдон передохнул, вертя в пальцах стакан, до половины наполненный бренди. -- Вы знаете -- а может быть, и нет, -- что, кроме моей основной работы с вирусами, я еще интересовался физическими причинами так называемых психических феноменов. Со временем (и я в это верю вместе с Петеркином и Фрейборгом) носителей таких способностей можно будет выводить искусственно. Одному богу известно, скольких медиумов и столовращателей я проверил за эти годы! И я пришел к выводу, что определенные изменения химии мозга приводят к обострению чувств, проявлениям экстрасенсорики и невероятной способности подчинять разум другого человека... Теперь вы можете понять, насколько сейчас важно овладеть всем этим. Вы работали на "Интеллидженс сервис", Джеймс. Представьте себе, что способен сделать корпус таких людей, целиком и полностью преданных Англии, в этой надвигающейся войне! Сомневаюсь, что такой фактор не показался бы вам важным. А потом Деннис познакомил меня с Валентином Кальваром. Сам он вышел на него через общую знакомую... -- ...Которую вы потом убили. -- Да перестаньте вы, Джеймс! -- нетерпеливо вскричал Блейдон. -- Женщина ее класса! Да я поклясться готов, что смерть Альберта Уэстморленда целиком на ее совести, -- недаром же его родственники подкупили врача, чтобы тот удостоверил гибель в транспортном происшествии. Кроме того, к тому времени у нас просто не осталось других адресов. Ее кровь была мне необходима для продолжения опытов, а Деннису -- чтобы просто остаться в живых. -- Так вы, стало быть, знали, что Кальвар -- вампир? -- О да. Он не делал из этого секрета -- казалось, ему доставляло удовольствие наблюдать мое изумление, когда он справлялся с труднейшими тестами, которые я предлагал ему. Он наслаждался своей властью. А Деннис был очарован -- нет, клянусь вам, не злом, присущим Кальвару, а его способностями. Кальвар тоже был к нам привязан, но, осмелюсь предположить, преследовал при этом свои цели. Он позволил мне взять образцы его крови (причем довольно значительное количество), чтобы я попытался изолировать факторы, влияющие на работу психических центров мозга, от факторов, вызывающих мутации клеток, ведущие к повышенной светочувствительности псевдоплоти и необходимости питаться лишь кровью живых существ. И я бы добился успеха, может быть, даже смог изменить способности Кальвара. Я знаю, я смог бы... -- Ничего бы вы не смогли. -- Эшер смотрел на неуклюжее, злобно глядящее существо возле двери, уже догадываясь, как это все произошло. Жалость и отвращение смешались в нем, как вкус крови и бренди у него во рту. -- Если верить самим вампирам, их способности усиливаются тем, что они, образно выражаясь, пьют агонию своих жертв. А без этого их способности слабеют. -- Вздор, -- резко сказал Блейдон. -- Этого не может быть. Приведите хотя бы один довод. Да и потом, что об этом могут знать вампиры? Они безграмотны! И Кальвар никогда не упоминал... -- Вряд ли Кальвар хоть раз надолго прекращал убивать людей, чтобы проверить это на опыте. -- Тут Эшер подумал, что Исидро и Антея просто были вынуждены это проверить и вряд ли бы согласились повторить такой опыт. -- Кальвар рвался к власти. Он сообщал вам только то, что считал для этой цели необходимым. -- Уверен, что все не так. -- Блейдон упрямо затряс головой, раздосадованный одним только предположением, что старался зря и что был, по сути дела, одурачен Кальваром. -- Психические феномены всегда имеют физические причины. Это могут быть неизвестные микроорганизмы или изменение химии мозга. Во всяком случае, я выделил весьма многообещающую сыворотку. Я... я сделал ошибку, рассказав о ней Деннису. Он потребовал, чтобы я провел опыт на нем. Я, естественно, отказался... -- И, естественно, -- сухо сказал Эшер, -- Деннис взломал вашу лабораторию и ввел себе сыворотку сам. "Между прочим, -- с горечью подумал он, -- очень похоже на Денниса. Подлинный книжный герой, подлинный Секстон Блейк, которому ничего не стоит осушить графин неизвестного зелья и увидеть в пророческих галлюцинациях зреющий заговор". Бедный Деннис, бедный глупый Деннис. Глаза Денниса сузились недобро, словно он, подобно брату Антонию, сумел прочесть мысли Эшера. -- Что бы ты там раньше ни делал, -- проговорил он почти нечленораздельно и так низко, словно у него были повреждены связки, -- ты уютно устроился потом со своими учеными занятиями, предоставив рисковать другим. Но что ты будешь делать, когда эти проклятые колбасники вынудят нас воевать? Что ты ей наврал про меня? Что ты ей сказал такого? Почему она предпочла хитрого старика тому, кто действительно любил бы ее и защищал? Ты позволил ей делать твою работу, ты втянул ее в опасность. Да я бы никогда не разрешил ей явиться в Лондон. "И не предупредил бы ее о грозящей опасности в Оксфорде? -- подумал Эшер. -- Сказал бы, что это не ее дело?" Насколько он знал Лидию, это был самый верный способ ввергнуть ее в куда более опасные приключения, да еще и без понимания происходящего. Деннис шагнул вперед, воздев руки. Рукава сдвинулись, и Эшер теперь мог видеть выглядывающую из-под бинтов черно-зеленую плоть, словно расползшееся по снежно-белой коже пятно грязи. -- Я был здоров, пока ты не сделал это, -- низко проговорил Деннис. -- Мне доставит огромное удовольствие высосать тебя, как мандариновую дольку. И он исчез. Дрогнувшим голосом Блейдон произнес: -- Нет, он не был... я имею в виду -- здоров. Его состояние ухудшалось, просто инфекция, внесенная серебром, ускорила процесс. Я не смог выделить этот фактор -- я уже говорил, вакцина была далека от совершенства. И ему нужна кровь вампиров, как обычным вампирам нужна кровь людей. Ему казалось, что это приостановит болезнь. Тогда он убил Кальвара. Я был рассержен, Кальвар мог нам очень пригодиться. Но Денниса... обуяла жажда. Обострившиеся возможности вводили его в заблуждение, сводили с ума, да и сейчас тоже, в определенной степени... Я был поставлен перед фактом... Эшер хотел бы знать, пытался ли Кальвар урезонить Денниса на своем чердаке в Ламбете, как самому Эшеру удалось урезонить когда-то Забияку Джо Дэвиса. Блейдон снова облизнул пересохшие губы и бросил быстрый нервный взгляд через плечо на закрытую дверь. -- После этого мы обыскали комнату Кальвара, нам нужны были его заметки о других вампирах. Деннис знал кое-что об охотничьих местах Лотты и следил за ней, пока не вышел на особняк Хаммерсмита на Хаф-Мун-стрит. Я ходил вместе с ним, я отчаянно нуждался в крови вампиров -- не только ради моей вакцины, но и ради лекарства для Денниса. В идеале мне нужен был здоровый вампир, но это, можно сказать, невыполнимая задача. Поэтому приходилось уничтожать тела, чтобы другие не заподозрили истинного положения дел и не спрятались. Я набирал крови, сколько мог... -- А Деннис выпивал остальное? -- Дрожащими пальцами Эшер забрал из рук Блейдона стакан с виски и осушил его. Золотой жар, обдавший его, напомнил, что после сандвича, купленного на выходе из полицейского участка в Чаринг-Кросс, у него и маковой росинки во рту не было. -- Ему это было необходимо, -- настаивал Блейдон. Потом несколько раздраженно добавил: -- Все убитые сами были убийцами -- убийцами на протяжении столетий, я бы сказал... -- Китайцы и, как их назвали газеты, "молодые особы" -- тоже? -- Он боролся за свою жизнь! Да, людей трогать не стоило. Это тут же попало в газеты; стоит такому повториться -- и охота пойдет уже за нами. Я говорил ему об этом после Манчестера. Кроме того, людская кровь ему не помогает; сколько бы он человек ни убил, она приносит лишь весьма краткое облегчение... -- Я полагаю. -- Эшер приподнялся, опираясь на гроб. Он понимал, что глупо выражать возмущение человеку, явно балансирующему на грани безумия, но устоять перед искушением не смог. -- И он, видимо, и дальше намерен "делать что хочет" и "что ему нужно", как вы изволили недавно выразиться... Блейдон выпрямился, сжимая трясущиеся кулаки. Нездоровый румянец вспыхнул на скулах. -- Мне жаль, что вы так об этом думаете, -- с трудом проговорил он, словно не сразу вспомнил, что следует сказать в таком случае. -- В данный момент вовсе не требуется людской крови, да и вообще не требуется. Теперь крови вампиров хватит и на то, чтобы поддержать силы Денниса, и на мои эксперименты с антивирусом... -- Деннис убьет его, как только вы отвернетесь, -- тихо сказал Эшер. -- Вам ведь придется уснуть рано или поздно, Хорис. И если Деннисом вновь овладеет жажда... -- Нет, -- сказал Блейдон. -- Я контролирую его. Я всегда мог это делать. Да и нет уже здесь никакой проблемы. Видите ли, теперь у меня есть вампир и он может делать других вампиров -- сколько нам с Деннисом понадобится. И боюсь, Джеймс, вы будете первым. Глава 20 -- То, о чем вы говорите, невозможно. -- В опрокинутом свете керосиновой лампы, поставленной Блейдоном на пол, лицо Исидро казалось странно застывшим, как на рисунках Бердсли. Вздернутые манжеты позволяли видеть его твердые мускулистые руки, а расстегнутый воротник -- горло и грудь, белые, как полотно его рубашки. Он сидел в гробу, скрестив ноги, похожий на идола какого-то мрачного культа. Возле гроба лежал связанный Эшер. Блейдон и Деннис пришли и связали его перед самым заходом солнца. Последнее, что он слышал сегодняшним утром, уже проваливаясь в сон, были приглушенные наставления Блейдона, внушавшего сыну, чтобы тот в его отсутствие оставался в доме, присматривал за пленниками и ни в коем случае не причинял им вреда. "Не ешь их, пока папочка не вернется", -- язвительно подумал Эшер. Еще он слышал, как Блейдон упомянул Пики -- обширную кирпичную виллу неподалеку от Оксфорда, принадлежавшую его жене, пока та была еще жива и исполняла роль очаровательной хозяйки, когда там собирались на уик-энд коллеги ее мужа или лондонские друзья сына. "Лидию они, должно быть, держат там", -- подумал Эшер, чувствуя странную отрешенность, словно происходящее не имело к нему отношения. Неудивительно, что у Блейдона был измотанный вид. Даже если бы он держал в Пиках прислугу (а Эшер знал, что старик после смерти жены попросту запер виллу), он бы все равно не мог довериться горничной. Захватив Лидию, Блейдон был вынужден сам присматривать и заботиться о пленнице. А это означало полуторачасовое путешествие на поезде до станции Принца Райсборо и еще минут сорок в бричке по дороге, ведущей к усадьбе через буковую рощу, а затем обратно -- и так ежедневно, а то и дважды в день. А тем временем вампиры закапывались все глубже и глубже, а болезнь Денниса прогрессировала, и держать контроль над ним становилось все труднее. Неудивительно, что Блейдон выглядел так, словно не спал как минимум неделю. И сам он сказал, что они с Деннисом вот уже месяц испытывают адские муки. Если бы Лидия не была сейчас в их власти, не лежала бы сейчас, усыпленная лекарствами, беспомощная, в пустом доме, Эшер бы испытал чувство злобного удовлетворения при мысли о сложившейся ситуации. А так он мог лишь благодарить Бога, что Деннис сохранил, пусть в искаженном виде, хоть какие-то чувства по отношению к Лидии и не позволит старику причинить ей вред. "Хотя, -- подумал Эшер, осматривая комнату и безуспешно пытаясь найти путь к бегству или хотя бы что-нибудь, способное сыграть роль оружия, -- это еще вопрос, способен ли сам Блейдон убить постороннего человека, чтобы сохранить секрет Денниса. Во всяком случае, -- добавил он мысленно с невольной дрожью, -- Блейдон мог убить ее еще четыре дня назад, когда она попалась им возле дома". -с Однако в ту пору старик еще не знал, что это за хлопотное дело -- держать заложника. И оба они тогда -- и Блейдон, и Деннис -- не были так близки к безумию. Глядя на них теперь (у Блейдона -- грязный воротник, измятый костюм, на щеках -- серебристая щетина, в глазах -- одержимость маньяка, а громоздкий нескладный Деннис изнывает от голода у него за спиной), Эшер понимал, что оба они близки к критической точке. Захват Лидии обострил ситуацию, а рана Денниса сделала ее и вовсе нестерпимой. У обоих был вид людей, утрачивающих способность рассуждать здраво. С вымученной мягкостью Блейдон обратился к Исидро: -- Деннису сегодня необходим вампир, мой друг. Не исключено, что этим вампиром окажетесь вы или, возможно, Джеймс. Что бы вы сами выбрали? -- Револьвер, заряженный серебряными пулями, он держал теперь твердо, без дрожи -- видимо, машинально отметил Эшер, удалось вздремнуть в поезде. Кроме того, он -- врач и всегда имеет возможность взбодриться кокаином. За плечом Блейдона натянуто улыбался Деннис. С видом весьма непринужденным Исидро спустил одну ногу на пол и, обхватив колено, принялся разглядывать при мерцающем свете лампы стоящую перед ним парочку. -- Чувствуется, что вы просто не понимаете сути процесса, в результате которого кто-то становится вампиром. Если, выпив крови Джеймса, я заставлю его насильно... Блейдон резко вскинул руку. -- Деннис! -- рявкнул он. -- Обойди дом. Посмотри, не пытается ли еще кто-нибудь шпионить. -- Там никого нет. -- Глубокий бас Денниса был неразборчив, как рычание. -- Ты думаешь, я бы не услышал вампира, если бы он попробовал помочь этим двум? Не почуял бы его кровь? Они все попрятались, папа. Или выясни, где они прячутся, или разреши мне... -- Тем не менее пойди посмотри, -- отрывисто приказал Блейдон. Голые надбровья Денниса угрожающе сдвинулись. -- Делай что сказано! -- Я голоден, папа, -- шепнул вампир. Он пододвинулся ближе, и его чудовищная тень легла на алебастровый потолок и даже на стены. -- Я умираю от голода, у меня болят руки, и жажда все сильнее... Блейдон нервно сглотнул, но все еще пытался распоряжаться: -- Я понимаю, Деннис. Поверь, все будет хорошо. Но ты будешь делать то, что я тебе сказал. Последовало опасное молчание. Эшер, лежа у ног Исидро, видел, каких усилий стоит Блейдону твердо глядеть в глаза сына. "Он ускользает, и Блейдон это чувствует, -- подумал Эшер, глядя, как проступает пот на изможденном лице старика. -- Деннис в конце концов убьет его. Как, впрочем, и меня, и Исидро. И Лидию, -- мысленно добавил он, покрываясь холодной испариной. -- И Лидию". Затем Деннис исчез. Эшер знал, что в момент ухода все вампиры затемняют сознание наблюдателя, но очень уж кратким был этот момент -- Денниса просто не стало. Эшер даже не услышал, как открылась и закрылась бронированная дверь. Блейдон нервно отер рот свободной от револьвера рукой. На нем был все тот же твидовый костюм для загородных прогулок, что и утром, что и несколько дней назад -- судя по запаху. Эшер и Исидро тоже весьма отдаленно напоминали денди -- небритые, в грязной, порванной одежде. По крайней мере, им удалось выспаться, хотя и без особого комфорта. Когда Эшер проснулся после полудня, он обнаружил на полу поднос с едой, несомненно принесенный Деннисом. Подкрепившись, он снова обыскал комнату и снова безрезультатно: все те же прочные кирпичные стены, все та же дверь, все та же посеребренная стальная решетка на окне. Блейдон направил револьвер на Исидро. -- Только не вздумайте делать глупости, мой друг. Вы в безопасности, пока находитесь со мной в этой комнате. Деннис тут же перехватит вас и притащит обратно, как притащил в прошлый раз. Тяжелые веки Исидро надменно дрогнули. Гранд явно был раздражен упоминанием об этом унижении. Тем не менее он смерил Блейдона спокойным взглядом и осведомился: -- Вы в самом деле полагаете, что вам это принесет какую-либо пользу? -- Об этом судить мне, -- резко сказал старый ученый. -- Продолжите вашу мысль. Если вы заставите Джеймса насильно... -- Пить мою кровь, -- нехотя проговорил Исидро; глаза его цвета шампанского были устремлены на Блейдона. -- Так это делается -- во всяком случае, физическая часть процесса. Но есть еще часть, как бы вы сказали, ментальная, но я предпочитаю говорить -- духовная, хотя в нынешние дни этот термин вышел из моды... -- Назовем это психикой, -- вставил Блейдон. -- Вы ведь говорите об этом, не так ли? -- Возможно. -- Знакомая легкая улыбка коснулась губ Исидро. -- Во всяком случае, происходит передача духа, сознания и того, что герр Фрейд вежливо именует бессознательным. Это предельная откровенность, это передача всех, самых глубоких секретов. Даже в любви не достигается такого единства. Но для этого, сами понимаете, требуется отчаянная воля, всепожирающая страсть к жизни любой ценой. -- Тень его руки, повторяя небрежный жест, порхнула по стене. -- Не думаю, чтобы Джеймс в его положении согласился сохранить свою жизнь такой ценой, хотя, возможно, при других обстоятельствах... "Все, кроме меня", -- возник в сознании шепот брата Антония, неустанно раскладывающего кости в подземельях Парижа. Эшер покачал головой и тихо сказал: --Нет. Исидро повернул к нему голову и взглянул по обыкновению невыразительно. -- А еще говорят, что нет больше веры в Бога! -- заметил он и снова повернулся к Блейдону. -- Если уж Джеймс не подходит для этой цели, то что говорить о том уличном сброде, который вы будете ко мне приводить! Когда мастер творит птенца, от птенца зависит столько же, сколько и от мастера. Я сомневаюсь, что смогу сотворить вампира, зная, что творю фуражный корм, как бы я при этом ни старался. Буду удивлен, если из тысячи выживет хотя бы один. -- Вздор, -- с беспокойством сказал Блейдон. -- Вся это болтовня насчет воли и духа... -- Даже если у вас это и получится, -- добавил Эшер, устраиваясь по мере возможности так, чтобы меньше беспокоить больную руку, -- что дальше? Вы всерьез собираетесь держать в доме два, три, а то и четыре десятка птенцов-вампиров? Птенцов, которые преданы и подчинены только своему мастеру? Начать с того, что сам Кальвар был выбран весьма неудачно женщиной, которая его сотворила. Вы собираетесь быть более разборчивым? Особенно если учесть ваше наставление Деннису -- отбирать лишь ненужных, порочных, вредных для общества. -- Пусть это вас не заботит. -- Голос Блейдона был тверд, и в глазах снова появился знакомый упрямый блеск. -- Это только временная мера... -- Как подоходный налог? -- В любом случае, выбора у меня нет. Состояние Денниса ухудшается. Вы сами это видите. Ему нужна кровь, кровь вампира, чтобы хотя бы приостановить болезнь. Если вы, Исидро, отказываетесь мне помочь... -- Отказ или согласие здесь ничего не решают. -- Перестаньте лгать. -- Перестаньте и вы лгать себе, профессор. -- В бесстрастном голосе Исидро Эшеру послышалась еле различимая и все же вполне человеческая нотка. Блейдон отступил на шаг, грозя револьвером. -- Если вы все-таки сделаете выбор, я постараюсь предоставить... -- Больше людей? -- осведомился Эшер. -- Тех, кого вы признаете непригодными? -- Это мой сын! -- Голос старика сорвался. Так и не справившись с дрожью, Блейдон добавил: -- Кроме того, речь идет о благе страны. Если эксперимент удастся взять под контроль... -- Великий боже, вы еще собираетесь его продолжать? -- Эшер извернулся и сел, опираясь спиной на стенку гроба. -- Ваш собственный сын гниет у вас на глазах из-за вашего эксперимента -- и вам все мало? Блейдон шагнул вперед и ударил Эшера по лицу стволом револьвера. Исидро убрал ногу, чтобы Эшер не задел ее больной рукой, и со слабым проблеском интереса поглядел на взбешенного ученого, который тем временем поднял лампу с пола и отступил к двери. -- Мне жаль, что вы так думаете, -- тихо сказал Блейдон, но свет лампы метался по стенам -- руки у старика дрожали. -- Вас, дон Симон, я намерен держать сытым и здоровым, пока буду изучать вашу кровь до появления более сговорчивого вампира. Что же касается вас и вашей жены, Джеймс, то я надеюсь, что вы укажете мне, по какому адресу она проживала в Лондоне. Сама она мне отказалась это сообщить, а мне нужны результаты ее поисков... -- Не будьте наивным, -- сказал Исидро. -- Гриппен бросил все бумаги в огонь еще прошлой ночью, как только мы вышли из ее комнаты. -- Тогда я заставлю сообщить мне об этом саму миссис Эшер, -- сказал Блейдон. -- Теперь, когда вы здесь, Джеймс, труда, я думаю, это не составит. Держа револьвер направленным на Исидро, он попятился к выходу. -- Не ушибите вашего сына, когда будете выходить, -- напутствовал его вампир, затем дверь заслонила янтарное сияние лампы и засов скользнул на место. Западный ветер за день разметал облака, и ночное небо за окном было чисто. Белый лунный свет, смешиваясь с сиянием газовых фонарей, лился через стену сада. С обычной своей экономией движений Исидро встал и наклонился над Эшером, намереваясь перекусить веревку на его запястьях. Ледяные губы коснулись вен, скрипнули зубы. Затем путы ослабли. Правую руку разломило болью, когда Исидро бережно вновь водрузил ее на перевязь. -- Вы думаете, он подслушивал? -- Конечно, подслушивал. -- Вампир взялся за ослабшую веревку на ногах Эшера и разорвал одним движением. -- Он все время был за дверью, он даже и не выходил в сад, хотя вампир с его возможностями мог подслушать наш разговор и оттуда. Он помог Эшеру присесть на крышку гроба и с кошачьей грацией скользнул к единственному окну, стараясь, однако, держаться подальше от серебряных прутьев. -- Тройное стекло, -- коротко сообщил он. -- И проложено проволокой. Мы могли бы вывернуть замок, будь у нас подходящий рычаг... -- Вы думаете, он следил за нами еще в переулке? -- Уверен. Я чувствовал... ощущал... не знаю. Он напал на меня сзади, а я даже не знал, что он рядом. -- Он склонил голову, прикидывая, что ему делать с замком; горбоносый профиль белел в темноте, как бледная орхидея. -- Но я прислушиваюсь к малейшим звукам вот уже много дней и поэтому не был точно уверен, слышу я что-либо или же мне просто показалось. Страх здесь плохой помощник. Интересно, когда в последний раз дон Симон Исидро признавался, что боится чего-то? Глядя на него сейчас, Эшер не мог отделаться от ощущения, что перед ним настоящий, живой дон Исидро, а не вампир, в которого он превратился три с лишним столетия назад. -- Merde alors! -- Исидро отступил от решетки, тряся обожженным пальцем. -- Забавно, что Блейдон опасался, чтобы его сын не услышал, как делают вампиров. Конечно, разумная предосторожность, так легче держать его под контролем, но... -- Исидро замолчал, прислушиваясь. -- Он ушел. Можно было бы и не сообщать -- буквально через несколько секунд по лестнице зачастили шаркающие торопливые шаги и раздраженный голос Блейдона позвал: -- Деннис! Деннис... Эшера обдало ознобом -- он все понял. -- Он ушел за Лидией! Озноб сменился жаром бешенства -- сильнее любой боли, изнеможения и отчаяния. -- Вот почему он подслушивал. Он хотел знать, как самому сотворить вампира. -- Sangre de Dios! -- Неуловимым движением Исидро сорвал серый жилет и обмотал им руку. Эшер, зная уже, что вампир собирается делать, неуклюже снял руку с перевязи и тоже освободился от жилета. Протянул его Исидро, но жилет просто исчез из его руки, прежде чем он заметил движение вампира. Тот уже стоял у окна, укутывая руку поплотнее. Взявшись за прут, напрягся (на обнаженных выше локтя руках прыгнули мышцы), но уже в следующий миг отпрянул от решетки, потирая обожженные места. -- Ничего хорошего. Металлургия далеко ушла с тех пор, когда на решетку хватало силы десятерых человек, а я не могу долго за нее держаться. Если бы мы могли разобрать кладку вокруг прутьев и вынуть их... -- Его бледные глаза, обежав тюрьму, остановились на Эшере. -- Проклятье, ну почему человек, считающийся джентльменом, должен носить подтяжки, а не пояс с большой и крепкой металлической пряжкой, как это было в мои времена... -- Его бы у вас отобрали. -- Эшер стоял на коленях рядом с гробом. -- Он об этом подумал. Даже дверные ручки сняты. Исидро выругался -- бесстрастно, архаично и на нескольких языках. Эшер укладывал руку в перевязь, думая об одиноком большом доме, отдаленном на мили от ближайшего жилья. -- Деннис должен знать, что по-другому он ее не получит... -- Если это вообще сработает, -- сказал вампир. Он стоял не шевелясь, но глаза его блуждали по комнате. -- Если, как полагаете вы, вампиром становятся, усвоив некий микроорганизм, чему я не верю, то это еще не значит, что передается и его искусственная разновидность. Даже если вампира пытается создать мастер, знающий дело, чего нельзя сказать о нашем друге. -- Это не означает, что он не убьет ее своей попыткой. -- Гнев на Блейдона, на Денниса, на Исидро, на других бог знает где прячущихся вампиров переполнял Эшера. -- Может быть, я дотянусь до замка.. Если бы мы с ним справились, можно было бы позвать на помощь. -- У вас недостаточно сильные пальцы, чтобы вырвать его из рамы. Эшер выругался, потом сказал: -- Как скоро он туда доберется? До Пиков около сорока миль -- он ведь не сможет воспользоваться поездом... -- Он побежит. Вампир способен бежать всю ночь без передышки. Verdammnis, есть в этой комнате железка больше, чем пряжка на помочах? Будь вы женщиной, у вас бы, по крайней мере, были ребра от корсета... -- Есть! -- Эшер сел на крышку гроба и торопливо принялся разуваться с помощью здоровой руки. Он бросил туфлю вампиру, и тот поймал ее, кажется, даже не шевельнувшись. -- Силы десятерых человек хватит, чтобы разорвать подошву? Там есть трехдюймовый стальной стержень, поддерживающий подъем. Так делаются все мужские туфли. -- Стало быть, я служу... -- пробормотал сквозь зубы Исидро, в то время как его длинные белые пальцы с ужасающей легкостью обдирали тугую кожу, -- делу посрамления чудес механики... Где его усадьба? Что-то я до сих пор не слышал ни о каких пиках на этом острове... -- Нет там никаких пиков. Усадьба находится в меловой низине неподалеку от Оксфорда. Тесть Блейдона построил ее, когда хорошо нагреб денег в сороковых. Блейдон оставался там, пока не умерла жена. У него была квартира в колледже, когда он еще преподавал... -- То есть вы знаете, как туда добраться? -- Исидро уже вовсю трудился над окном. Руки его были обмотаны обоими жилетами -- на случай нечаянного прикосновения к серебру. Скрежет металла по цементу напоминал визг пилы. -- Конечно. Я бывал там неоднократно, хотя за последние годы -- ни разу. Вампир приостановился, вслушиваясь. Где-то в доме хлопнула дверь. Исидро сказал мягко: -- Он сейчас в саду, зовет сына. Голос испуганный. Полные ярости глаза Эшера встретились со спокойными глазами Исидро. Эшер изо всех сил напрягал слух, но так ничего и не услышал. -- Все. Ушел. -- Исидро вернулся к прерванному занятию, сквозь зубы моля Бога поразить подмышки Блейдона вшами всей корабельной команды, а живот червями -- и все это на архаичном пришепетывающем наречии испанских конкистадоров. Резко переключившись на английский, он добавил: -- Лошадей мы можем взять в стойлах... -- Мотоциклом быстрее, и не нужны запасные лошади. Он сейчас в сарае рядом с моим домом. Я его основательно перебрал, так что он надежнее, чем все прочее. -- С помощью здоровой руки и зубов Эшер затянул бинты потуже; на лбу от боли выступил пот. -- Вам нужна моя помощь? -- Все, что мне нужно, так это железный лом, а вовсе не сомнительная помощь увечного пожилого шпиона. А поскольку вы лишены приятной способности гнуть стальные прутья, стойте где стоите и отдыхайте. Эшер был рад подчиниться. Рука распухла почти до локтя, он уже чувствовал головокружение и легкий жар. Осторожно свел в кольцо большой и указательный пальцы -- что ж, есть надежда, что с рукояткой газа он справится. Как быстро может бежать вампир? Он сам наблюдал, что Гриппен и Исидро могли двигаться с невероятной скоростью. Неужели они и вправду способны бежать не отдыхая?.. Скрежет металла не умолкал ни на секунду. Казалось, он будет продолжаться вечно. -- Dios! -- Дон Симон отступил от окна, стряхнул ткань с запястий и принялся растирать руки. Стискивая от боли зубы, он сказал: -- Этот прут свободен, но я не могу взять его. Руки у меня уже ослабли, серебра так много, что жжет даже сквозь материю. -- Сейчас. -- Эшер торопливо сбросил вторую туфлю и подошел к окну. Прут свободно ходил в гнезде. Здоровой рукой Эшер раскачал его, подергал и в Оконце концов освободил. Исидро снова замотал руки, осторожно потянулся к сложному оконному замку и, вырвав его, поднял стекло. -- Сможете пролезть? Эшер осмотрел образовавшуюся брешь. -- Думаю, да. Поизвиваться ему пришлось основательно -- с помощью всего одной руки, зная, что единственная опора на той стороне -- узенький карнизик. Исидро поддерживал его как мог; один раз он нечаянно коснулся прутьев, и Эшер почувствовал, как по руке вампира прошла судорога боли. -- Все в порядке, я уже на ногах, -- сказал он и получил в ответ свистящий болезненный выдох. Холод яростно кусал голые руки и шею. Как можно быстрее Эшер пробрался к приоткрытому окну лаборатории и, пройдя знакомым путем, открыл засов на бронированной двери. Исидро уже успел надеть свой измятый жилет; тонкие белые руки были покрыты пятнами, действительно напоминающими обширные ожоги. Трясущимися пальцами Эшер перевязал его с помощью носовых платков -- своего и Исидро. -- Блейдон должен держать деньги в кабинете, -- бросил он. -- Возьмем кэб до Блумсбери -- а там станция на Харли-стрит... -- Сейчас уже за полночь. -- Исидро согнул руки в локтях и содрогнулся. -- Вы увезете вашу леди на мотоцикле. A вот найдется ли там место, где бы я мог укрыться, если нас застанет утро? Эшер покачал головой. -- Не знаю. Ближайший город -- в восьми милях, и он очень маленький. Исидро помолчал некоторое время, затем нахмурил светлые брови. -- Может быть, сельская церковь. Там всегда бывают сельские церкви. Джеймс... Он обернулся, когда Эшер прошел мимо него в комнату и поднял лежащий у окна морозно сверкающий в свете луны посеребренный прут. Два с половиной фута длиной, покрытый с помощью гальванизации серебром, тяжелый, как ломик. Эшер взвесил его в руке и взглянул на вампира, неподвижным призраком маячившего у двери. Подбирая слова, как выбирают, куда наступить, идя через болото, Исидро спросил: -- Деннис привел вас сюда? Или вы пришли сами -- из-за меня? -- Я пришел сам -- из-за вас. -- Это было глупо с вашей стороны... -- Исидро умолк, и лицо его стало совсем человеческим, пока он решался выговорить слово, которое, надо полагать, не произносил в течение нескольких столетий: -- Спасибо... -- Я у вас на службе, -- напомнил Эшер и пошел к двери, покачивая серебряным прутом. -- Кроме того, -- добавил он угрюмо, -- убийца еще не уничтожен. Глава 21 -- Мог он нас здесь обставить? -- Как только они выехали на склон холма, откуда должны были показаться стена, окружающая Пики, и ворота, Эшер выключил передачу, напомнив себе при этом, что, как и у большинства мотоциклов, тормоз у "индианы" слабый. Луна уходила, колеи были почти неразличимы. Вопрос Эшер задал, не понижая голоса. Если Деннис был уже здесь, он бы его услышал так или иначе. -- Не уверен. -- Руки Исидро обхватывали поясницу Эшера, как тонкий канат; сквозь кожу куртки он чувствовал спиной это легкое, как скелет, тело. Эшер не был уверен, удержался ли бы на заднем сиденье живой человек, пока они ехали по вьющейся дороге от Уиком-Парвэ. -- Как подметил Бюргер, описанный неоценимым мистером Стокером: "Die Todten reiten schnell" -- "Смерть путешествует быстро". Мягко притормаживая, Эшер остановился у железных решеток закрытых ворот. Сквозь них он мог видеть дом -- псевдоготическое чудовище из отечественного кирпича и тесаного камня, добытого из разрушенных домов ближе к Оксфорду, темное по контрасту с голыми вязами парка и с огромной возвышенностью позади. Неухоженный луг густо зарос сорняками, а деревья, располагавшиеся к югу и к востоку от дома, уже подверглись первому вторжению осоки и бузины. Усадьба была, судя по всему, поручена заботам сторожа с того самого дня, когда Блейдон съехал отсюда после смерти жены, да и сторож, скорее всего, давно уже здесь не появлялся. Видимо, он был просто уволен, как только началась эта история с Деннисом, и Эшер вновь почувствовал гнев при мысли об упрямой безответственности Блей-дона. Случись что-нибудь в Лондоне -- от утечки газа до непритормозившего омнибуса -- и Лидии бы никто уже не пришел на помощь. Кроме Денниса, конечно. -- Иными словами, он все-таки может поджидать нас в доме? -- Эшер слез с мотоцикла, и Исидро легко спрыгнул следом. Глаза вампира мерцали, и Эшеру подумалось, что путешествие пришлось ему по вкусу. -- Или идти по пятам. -- Исидро наклонился, уперев в колени забинтованные руки. Эшер снял очки, прислонил мотоцикл к стене, отвязал от руля посеребренный штырь и сунул его за воротник куртки. Использовав спину Исидро в качестве ступеньки, вскарабкался на шестифутовую стену рядом с воротами и чуть не свалился от неожиданности на ту сторону, когда вампир неожиданно возник рядом с ним, а затем бесшумно спрыгнул в сад. У себя дома Эшер задержался лишь для того, чтобы надеть ботинки, очки и кожаную куртку, потому что ночь выдалась холодной. Исидро по-прежнему был в легкой рубашке и, казалось, не слишком горевал по этому поводу. -- Честно говоря, я не предполагал, что мы решимся на поиски. -- Вы что-нибудь можете услышать отсюда? -- спросил Эшер. Вампир прикрыл глаза, вслушиваясь в еле различимый шорох ветра в осеннем лесу. -- Неясно, -- пробормотал он наконец. -- Но в доме кто-то есть -- за это я ручаюсь. Эшер спрыгнул в сад и достал из-за шиворота посеребренный штырь. Небо начинало затягиваться быстрыми облаками. Дом маячил тусклой серой глыбой, испятнанный чернотой окон, похожий на изуродованный череп чудовища. -- Если он идет за нами по пятам, он может напасть еще до того, как мы проведем разведку, -- угрюмо проговорил Эшер, ступая на призрачную полосу подъездной дороги. -- А если он уже здесь, то мы все равно не сможем увидеть его или услышать? Эшер знал расположение комнат в Пиках, хотя с Блейдонами был знаком весьма поверхностно. Просто большинство преподавателей рано или поздно получали приглашения, а у Эшера как у профессионального агента была хорошая память на такие вещи. Каждая клетка его тела сокращалась при одной только мысли, что придется без предварительной проверки самим влезть в эту темную ловушку. Но другого варианта у них просто не было. Они пересекли по краю луг и, миновав сад, оказались во дворе кухни. Исидро шел впереди по усыпанной листьями брусчатке. Таиться особого смысла не было -- как и шептать: либо они были в безопасности, либо они были обречены. И если Деннис еще не прибыл, если им ничего пока не грозило, то здесь, на открытом пространстве, все-таки можно было надеяться, что Исидро услышит приближение дневного охотника. Кроме того, в подвалы можно было попасть только через кухню. Поднимался ветер, тихо постанывая над склонами и шевеля темную кромку леса в сотне футов от дома. Все это очень не нравилось Эшеру. Стойла, занимающие одну сторону двора, все были заперты, как и дверь кухни, но Эшер выбил стекло локтем и дотянулся до щеколды. Исидро стоял рядом, чутко поворачивая голову то в одном направлении, то в другом; порыв ветра раздул его бледные мягкие волосы. Вампир пытался увидеть невидимое и услышать то, что было не громче падения пылинки. В темноте кухни пахло плесенью и гниющими объедками. Стоило Исидро найти и зажечь лампу, как послышался шорох стремительных быстрых лапок и лоскут света выхватил на секунду хвостики удирающих мышей. Эшер тихо выругался. Открытые консервные банки и грязные тарелки густо заполняли старомодные кухонные столы, как бродяги, спящие под набережной летней ночью. Блейдон, конечно, слишком спешил, чтобы накачать и согреть воды для мытья посуды. Вампир поднял лампу повыше, и Эшер заметил, как дрогнули его изящные ноздри. -- Он может быть здесь, скрывая от нас свое присутствие, но я не думаю, чтобы он приходил и уже ушел. Раны его гниют, и запах должен был остаться в стоячем воздухе. -- Сначала осмотрим подвал, -- сказал Эшер, направляясь по каменному полу к узкой двери возле плиты. -- Наверх мы всегда сможем проникнуть через окно. -- Он толкнул дверь. Темный проем встретил его удушающим запахом пыли, угля и мышей. -- Спускайтесь первым. Если он здесь, то, скорее всего, нападет сзади. Он двинулся вслед за Исидро по ступеням, прижимаясь спиной к панелям и держа наготове серебряный прут. Винный подвал оказался совершенно пуст, если не считать стоек да ямы, наполненной до половины углем и грязью. -- Есть еще один подвал за каморкой дворецкого, -- сказал Эшер, когда они вернулись в кухню; тени их пьяно шатались по стенам. -- Дверь весьма неприметная. Я никогда не был в этом подвале. Может быть, там всего-то и места, чтобы хранить обувь, а может быть, и нет. Каморка дворецкого скорее напоминала чулан, нежели жилое помещение, вся уставленная полками с фамильным серебром. Задвинутая буфетом дверь оказалась запертой снаружи. -- Она там, внизу, -- пробормотал Исидро, пока Эшер отодвигал засов. -- По меньшей мере, кто-то там есть и дышит, как она. -- Лидия! -- позвал негромко Эшер в темноту, пропуская Исидро вперед. Лестница, зажатая кирпичными стенами, выглядела прекрасной ловушкой, а внизу их ждала еще одна закрытая дверь. -- Лидия, это Джеймс! Не бойся... Дверь распахнулась, стоило Исидро отодвинуть засов, причем с удивительной силой. В неровном свете лампы Эшер увидел бледное лицо Лидии и вьющуюся массу распущенных волос. Очки ее сверкнули, и еще сверкнула тонкая полоска серебра в ее руке, которой Лидия попыталась полоснуть Исидро по глазам. Вампир уклонился, и она, промахнувшись, вынуждена была схватиться за стену. -- Лидия, это Джеймс! -- снова закричал Эшер. Она метнулась было вверх по лестнице, но остановилась испуганно при виде темной фигуры, ожидающей ее наверху. Исидро невозмутимо поднял лампу, чтобы осветить лицо Эшера. -- Джеймс... -- всхлипнула Лидия и тут же стремительно обернулась на вампира, неподвижно стоящего с лампой в позе статуи Свободы. -- О... -- Секунду Лидия была в замешательстве; серебряная заколка злобно сверкала в ее пальцах. -- Извините. Вы, должно быть, дон Симон Исидро... -- Она протянула ему другую руку, и он поцеловал ее, склонившись с античной грацией. -- Рад был с вами встретиться, -- сказал вампир; она нервно засмеялась, услышав эту лживую банальность, и оба поспешили подняться по лестнице. -- К. вашим услугам, мадам. Наверху Лидия отчаянно обхватила Эшера за талию и уткнулась лицом в жесткое кожаное плечо. На секунду у него пресеклось дыхание. Он чувствовал, как она вся дрожит после неудачной атаки на того, кого сочла своим похитителем. Эшер обнял ее за плечи здоровой рукой, в которой был зажат серебряный прут. Потом Лидия резко отстранилась, видно, уяснив, что не стоит связывать его единственную вооруженную руку. Исидро уже проскользнул мимо них (Эшер так и не понял, каким образом он это сделал) и выбрался из тесной комнатенки дворецкого. Лидия с чисто медицинской алчностью проводила его взглядом. -- С тобой все в порядке? -- спросил Эшер. Она кивнула, одергивая поплотнее джемпер. "Блейдоновский, -- отметил он. -- Слишком для нее велик". -- Это комната дворецкого? Вы не могли бы накачать хоть немного воды? Ту, что приносил мне профессор Блейдон, я не пила -- он наверняка подмешал туда наркотик... -- Нет, -- коротко сказал Исидро. -- Мне не нравится запах этой ночи, неприятное чувство. Что-то здесь... Эшер хотел возразить, но Лидия сказала: -- Нет, он прав, это отнимет много времени. Что с твоей рукой? -- Деннис. Они остановились в дверях кухни. В смутном звездном свете двор и лес позади него казались живыми от ветра. Эшеру они были ненавистны, как ненавистна была вся эта усадьба, готовая сжаться вокруг них, как кулак. -- Надо держаться поближе к стене, -- выдохнул он. -- На открытом месте мы беззащитны. Здесь он сможет нас атаковать хотя бы только с одной стороны. Он решился и шагнул за порог. Лидия следовала за ним с лампой. Оглянувшись и увидев их вместе, Эшер был поражен тем, что вампир лишь немногим выше Лидии. -- Ты... видел его? -- шепнула она. Ветер качнул тесемку сдвинутых на лоб мотоциклетных очков -- и Эшер вздрогнул. -- А ты? Она покачала головой. -- Но я догадываюсь, почему он говорил со мной через дверь. -- Лидия взглянула на Исидро и облизала губы. -- Сыворотка профессора Блейдона, должно быть, сделала его... таким, как вы? -- Отнюдь, -- отозвался вампир, не отрывая взгляда от луга и кустарника за ним. -- Деннис на меня никак не похож. Они вышли к фасаду. До железных прутьев ворот им предстояло пройти семьдесят с лишним футов по исполосованному колеями гравию. Порыв ветра гнал мертвые листья буков, как грешные души у Данте, которым уже не суждено увидеть радости жизни. Мотоцикл ждал по ту сторону стены, и душа Эшера буквально корчилась в этой туманной огромной темноте. Он быстро оглянулся на Исидро. Вампир тревожно вслушивался в ночь. -- Вы сможете вернуться в Лондон пешком? -- До рассвета -- нет. Но у меня есть убежище относительно неподалеку -- приобретено совсем недавно и, надо полагать, лишь поэтому не попало в ваш список, моя дорогая миссис Лидия. Возвращайтесь в Лондон. Будьте начеку и держитесь людей. В людных местах он не рискнет напасть, иначе уже его собственная жизнь окажется под угрозой. Я приду, как только смогу... Втроем они отважились оторваться от спасительной стены. Ветер взметнул темную юбку и волосы Лидии, покачнул задребезжавшую лампу, бросившую смутный отсвет на стебли сорняков. Железный мрак подступал отовсюду. Лидия прошептала: -- Может, лучше бегом? -- Это ничего не даст, -- пробормотав Эшер. -- Кроме того, на бегу и вовсе ничего не заметишь. Во всяком случае, они бы чувствовали себя поувереннее, продвигаясь медленно и осторожно. Впереди вырастала стена -- каменные столбы ворот, запертая сторожка, железная решетка и качающиеся сорняки. Рука Исидро коснулась плеча, и Эшер замер. Серая тень мелькнула по ту сторону ворот... Эшеру удалось увидеть, как Деннис перемахнул стену, хотя мозг не в силах был воспринять все это в подробностях. Нескладный массивный силуэт соскользнул со стремительность пумы с высокого каменного столба ворот, свет лампы отразился во вспыхнувших во мраке глазах. Затем он двинулся к ним. Эшер стоял остолбенев и глядя, как удивительно быстро к ним приближается смерть. Исидро готов был очнуться, поэтому Деннис первым атаковал его. Исидро попытался уклониться и был схвачен, но лишь одной рукой. Страшась опоздать, Эшер нанес удар по запястью Денниса в тот самый миг, когда тот уже вонзал клыки в горло Исидро. Краем глаза Эшер видел черный блеск крови, хлынувшей из-под клыков Денниса. Зарычав от боли, вампир оглянулся, и Эшер изо всех сил ударил его прутом поперек лица, почувствовав, как хрустнули кости черепа. Деннис закричал. Вязкая горячая кровь брызнула в глаза, ослепила. Затем вампир исчез. Лидия и Исидро, из разорванного плеча которого тоже вовсю хлестала кровь, потащили спотыкающегося Эшера через луг к деревьям. Позади них полыхнула в луже керосина брошенная лампа. -- Развалины церкви! -- выдохнула Лидия. -- Укроемся в ней, а запереть он нас там не сможет! Свитер ее был забрызган кровью, даже стекла очков были покрыты россыпью черных капелек; в кулаке зажаты первые четыре дюйма окровавленной серебряной заколки. Должно быть, она успела ударить Денниса с другой стороны. Плечо Исидро было разворочено чуть ли не до лопатки, черное пятно с устрашающей скоростью расползалось по белой рубашке. Длинные сорняки цепляли их за ноги, пока они пробирались заросшим садом. Подошвы скользили в грязи и мокрых листьях. Где-то сзади все еще раздавались стоны Денниса, обожженного серебром. Правую руку, за которую Эшера поддерживал Исидро, терзала боль, но сейчас уже было не до этого. Любой ценой они должны были найти какое-либо укрытие, хотя бы стену или склон, способный защитить от нападения с тыла. Разрушенная церковь стояла в низинке примерно в сотне ярдов от дома, ее оплетенные плющом стены были заслонены целой рощицей молодых буков. Церковь представляла собой, по словам Лидии, идеальное укрытие, где запереть их было невозможно, а возле алтаря под проваленной крышей они были бы защищены с трех сторон, сузив заодно фронт возможной атаки. -- Как насчет усыпальницы? -- Исидро, ослабев, оперся на обломок колонны, пока Лидия выламывала выросший в каменной щели росток березы. С видимым усилием вампир выпрямился и поглядел на покрытый мхом алтарь. -- Если сюда есть еще один путь, он может... -- Здесь нет усыпальницы. -- Лидия освободилась от одной из нижних юбок, влажных от травы, по которой они бежали. Непослушными пальцами Исидро разорвал сухую часть юбки на длинные полосы и, обмотав вокруг выломанного ростка, соорудил факел. Не сводя глаз со склона, отделявшего церковь от луга, Эшер бросил им коробок спичек, который всегда носил в кармане куртки. Зашипела сера, и ткань воспламенилась. -- Дед Денниса переделал эти руины одновременно со строительством дома -- специально выписывал для этого архитектора из Бирмингема. Днем все это действительно выглядит весьма живописно. Эта стена, вон те арки и могильные камни на склоне -- все это тогда и было сделано. Исидро засмеялся, в свете факела блеснули клыки. Подошла Лидия со вторым факелом в одной руке и с серебряной заколкой в другой. Рыжие отсветы плясали на заросших сорняками стенах, на ложноготических консолях, на алтаре. За линзами очков лицо Лидии было совершенно мальчишеским, испачканным, забрызганным кровью Денниса. Для Эшера она была прекрасна. Положила спички в карман его куртки и тихо спросила: -- С тобой все в порядке? Болезненно-яростные стоны Денниса умолкли, ветер стих. Обнаженные буки и густые заросли бузины и боярышника, окружающие стены, казалось, замерли в ожидании. Но тишина была еще хуже, чем шум ветра. -- Ты имеешь в виду: кроме сломанной руки, различных укусов, контузии, ссадин и вампира-мутанта в пятидесяти футах? Губы ее покривились. -- Да, кроме этого. -- Да. -- Я беспокоилась. -- Голос ее стал еле слышен; Эшер знал, что она хорошо разглядела красные следы полузаживших укусов на его горле. В свете факела ее дыхание клубилось золотым облачком. -- Но не так, как я, поверь мне. Последовало минутное молчание. Затем: -- А это... то, что мы видели... Это был Деннис? Когда-то она рассказала ему, что Деннис сделал ей предложение первый раз здесь, в Пиках. Деннису никогда и в голову не приходило, что она может не захотеть стать его женой. Это навело Эшера на мысль, что предложение Деннис сделал именно среди этих руин. Более романтического места не нашлось бы на двадцать миль в округе. Да еще и летом, при вечернем освещении.. Он вздохнул и сказал: -- Да... Исидро, высоко держа факел, подошел к ним поближе. -- Вы ничего не чувствуете? -- Сквозь прореху в рубашке Эшер видел рану на его плече, еще струящую клейкий ручеек темной крови. Живой человек на месте Исидро давно бы потерял сознание; вампир лишь дрожал, как от сильного холода, да лицо его слегка осунулось. Оттиски пальцев Денниса виднелись и на руке между рукавом сорочки и скрутившейся в жгут перевязкой из носового платка. -- Там какое-то движение на лугу, но я не могу различить... В течение секунды было очень тихо, словно сама ночь затаила дыхание. Затем в свете факелов появился Деннис -- возник с той же пугающей внезапностью, с какой когда-то перед ними во мраке катакомб возник брат Антоний. Эшер слышал, как сзади тихонько ахнула Лидия -- от жалости и ужаса. Известный ей Деннис Блейдон был сложен как бог -- златоволосый Геркулес в белом крикетном костюме. Теперь его размеры показались ей чудовищными; грудная клетка буквально распирала рваную сорочку. Кровь текла по его ребрам из раны, нанесенной серебряной заколкой, и по лицу, разбитому ударом стального посеребренного прута. Гордый прямой нос был проломлен. Слюна и кровь капали с несоразмерно больших клыков; пораженная проказой кожа сверкала, как змеиная спина, в лунном свете. Сияющие голубые глаза не были уже глазами человека. -- Профессор Эшер, -- шепнул он; речь его была вязкой, невнятной. -- Лидия, отойди от него. Я не причиню тебе вреда, клянусь. Ты знаешь, я никогда не был способен на это, Лидия. Я не позволил папе причинить тебе вред... -- Только потому, что она была нужна тебе самому! -- крикнул Эшер в колеблющуюся темноту. -- Потому что ты хотел сделать ее такой, как ты сам; хотел заразить мерзостью из твоих вен, чтобы она была твоей вечно. -- Неправда! -- Сияющие глаза Денниса яростно расширились. -- Папа найдет лекарство, и мне станет лучше! И почему бы ей не быть моей? Она и будет моей -- вечно! Я сделаю так, что она полюбит меня!.. Я хочу его -- вампира. Он мне нужен. Он нужен мне! -- Нам он тоже нужен, -- тихо сказал Эшер. -- Мы без него пропадем. Он моргнул, пытаясь держать Денниса в поле зрения, пытаясь сфокусировать свое сознание только на этом. Но Деннис ускользал, перемещаясь; дрожь движения проходила по зарослям бузины то здесь, то там; казалось, темнота колеблется повсюду. -- Он убийца, профессор Эшер, -- выдохнул голос из этой темноты. -- Он убивал женщин, убивал маленьких нежных детей, он бы убил и Лидию, если бы вы ему разрешили. Вы же знаете, что он убийца... -- А вы-- нет? -- спросил Эшер в темноту. -- Это совсем другое. Это с благими намерениями. Я шел на риск -- стране были нужны мужчины с моей силой, с моими способностями. И я не убивал тех людей. Их убили сами вампиры. Кальвар и Лотта... -- Кальвар и Лотта были к тому времени мертвы, и вы, Деннис, это знаете. -- Это были они, -- настаивал Деннис, напрочь отринув логику. -- Это они, а не я, и потом я же делал это с благими... Мне нужна кровь! МНЕ ОНА НУЖНА! Сознание внезапно затмилось, накатила слабость. Эшеру показалось, что он уловил движение в сорняках, скрывающих поддельные могильные камни слева, но в следующий миг Исидро взмахнул факелом, пытаясь отразить атаку возникшего перед ним Денниса. Эшер кинулся к ним и нанес колющий удар штырем в широкую спину вампира-мутанта, но Деннис исчез вновь. Исидро стоял на коленях, держась за большой мускул между шеей и плечом; сквозь тонкие пальцы снова бежала кровь. Факел лежал, потрескивая, на влажной земле. -- Убийца, -- прошелестел голос, когда Эшер, не выпуская прута, помог Исидро подняться. -- Вы оба убийцы. Шпионы, доносчики, трусы, убивающие в спину настоящих мужчин. Исидро все еще держался за плечо, его била дрожь, руки (даже сквозь плотную куртку) казались ледяными; вампир невесомо опирался на плечо Эшера. Нежная белая кожа облегла кости лица, сделав его похожим на череп. Интересно, может ли вампир упасть в обморок?.. -- Вы никогда не были достойны Лидии. Вы лгали ей, вы украли ее у меня. Вы сделали так, чтобы она мне отказала. Она бы любила меня, если бы не вы. Но я не буду одинок. Когда я убью вас обоих, она будет моей. Я знаю теперь, как делать вампиров... Эшер всматривался туда, откуда, как ему казалось, исходил шепот, но не видел там никого. Исидро чуть выпрямился и тут же пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах. -- Где он? Исидро покачал головой. -- Не знаю. -- Весьма странно было слышать, что голос его остался таким же бесстрастным, как и раньше. -- Я думаю, он был среди надгробий, прежде чем напал на меня... -- Как долго мы сможем продержаться? -- Достаточно долго, чтобы на нем сказалось отравление серебром? -- Лидия шагнула к ним с серебряным жалом в руке. Линзы ее очков пылали отраженным светом факела. -- Нет. -- Легкая рука вампира сжала плечо Эшера. -- Серебро только разъярит его и заставит с большей жадностью желать моей крови. У него еще много сил. Он может продержаться несколько дней, может быть, недель... А если схватит меня или другого вампира, то может продолжить свою жизнь бесконечно. В любом случае, восход уже скоро. Лидия сдвинула очки поближе к переносице. -- В комнате, где они меня держали, нет окон, -- сказала она. -- Если мы сможем вернуться к дому, мы попробуем охранять вас... -- Вы даже не увидите, как он наносит удар. -- Вампир выпрямился, отпустив Эшера, но по-прежнему держась за свое плечо; на тонких пальцах загустевала клейкая кровь, повязка из носового платка тоже вся вымокла. Исидро произнес равнодушно: -- Рассвет убьет меня, потом настанет ваш черед... Лидия резко повернулась, воздев факел. -- Что это? Что-то белое дрожало и двигалось среди надгробий. Вновь поднимающийся ночной ветерок шевельнул пряди белых волос. Черное рубище трепетало на маленьком скелетоподобном тельце. Воссияли мерцающие огромные глаза вампира. Эшер выдохнул: -- Антоний... Белые высохшие ручки взлетели к испятнанному облаками черному небу. Эшер разглядел похожее на череп лицо и тонзуру; ему показалось даже, что ветер добросил до него исступленный, отчаянный шепот: -- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... -- Antonius, non! -- закричал Исидро, когда темный силуэт Денниса вырвался из мрака и пал подобно грозовому облаку на маленькую одинокую фигурку среди надгробий. Если маленький монах и мог уклониться от нападающего или оказать сопротивление, то, во всяком случае, он не стал этого делать. Деннис схватил его, как змея хватает птицу, и в тот же миг Эшер шагнул из развалин часовни. Споткнулся на неровности почвы, боль отдалась в руке. Он слышал, как окликнула его Лидия, как Исидро крикнул вслед: "Вернитесь, глупец!.." Деннис издал глубокое алчное рычание. Скорее в мозгу, нежели в ушах Эшера прозвучал слабый ускользающий голос: "Предаюсь в твои руки, Господи..." -- и два вампира слились в зловещем подобии поцелуя. Затем Деннис отшвырнул изломанное тельце и обернулся, явив окровавленные клыки, вспухшие губы и изрезанный подбородок. Со звериным рычанием он кинулся навстречу Эшеру. Зная, что опьянение кровью лишает осторожности, Эшер взмахнул серебряным прутом, вложив в удар все оставшиеся силы. Но Деннис обрушился на него с лету, и Эшер оказалс