аты. Морган Мэган закрыл лицо руками, несколько раз порывисто вздохнул, потом поднял голову и крикнул: -- Где эти черти? Я же велел доставить ко мне все живые валуны! Пошевеливайтесь! -- Его нужно остановить! -- сказал Иллуги. -- Я не могу больше смотреть на это уничтожение! Может быть, отправить к ним дракона? -- Лохмор не умеет летать, -- отозвался Хелот. -- Да и дышать огнем он толком еще не научился. Сегодня его чуть не убили. -- Так это вы с Лохмором захватили пленника? -- осведомился Иллуги, и Хелот с некоторой гордостью за себя и своего друга-дракона кивнул. -- Лаймерик допросил его чин по чину, -- сказал Иллуги. -- Где он теперь? -- Заперт в подвале. Дама Имлах хочет испытать на нем новое заклинание и посмотреть, можно ли из дакини сделать хотя бы тролля. Хелот поднял левую бровь, но от комментария воздержался. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ С сумкой через плечо, с двумя короткими мечами на поясе, вождь Лаймерик шел по Оленьему Лесу, где росли деревья без ветвей и листьев и осока в человеческий рост. Золотистые стволы, похожие на оленьи рога, вырастали из плотного белого мха, который хрустел под ногами и долго еще хранил следы, так что и ступать по нему казалось свлтотатством. В сумке зашевелился горностай. Лаймерпк дернул завязки, и сразу же наружу высунулся острый нос. Два блестящих черных глаза с любопытством уставилнсь на хозяина. Горностай задвигал носом ,встопорщилщил усы, насторожил круглые белые ушки. Лаймерик погладил его по гладкой шерсти. -- Скоро придем, -- сказал он. Между стволов показалась чья-то фигура. Лаймерик остановился, слегка пригнув голову. Медленно шла она среди деревьев -- высокая по сравнению с женщинами Народа, облаченная в золотые одежды, закутанная в белые меха. Три косы носила она -- одна, рассыпавшись по спине, золотила мех ее плаща, две, закрученные бараньими рогами, обрамляли лицо. И когда она остановилась, Лаймерик увидел на ее прекрасном лице слезы. -- Здравствуй, Фейдельм-Из-Радуги, -- тихо сказал вождь Народа. -- Назови мне свое имя, -- откликнулась она. -- Не помню тебя. Ты был раньше. Меня еще не было, когда ты уже был. -- Лаймерик Окраина -- так меня называли, -- ответил он. -- Я тот, кто был до тебя. -- Где ты скрывался эти годы? -- Я был проклят Морганом, -- сказал Лаймерик. -- Кто освободил тебя от проклятия, Лаймерик Окраина? -- Я сам освободился от него, Фейдельм. С тех пор как Морган Мэган предал мир Аррой, стал я свободным от клятв и обязательств. -- Да, -- согласилась Фейдельм. -- Многое с тех пор изменилось. -- Скажи, Фейдельм, кто ты? -- Не открыто мне. -- Вспомни, -- настойчиво повторил Лаймерик. -- Какая сила создала тебя? Кто привел тебя в леса Аррой? -- Спрятано знание, -- сказала Фейдельм. -- Мучение думать. В лесу стояла чуткая тишина, и только очень далеко бежала вода. Горностай выбрался из сумки Лаймерика и принялся исследовать окрестности, взрывая носом мох и время от времени испуская забавные стрекочущие звуки. -- Если ты богиня, если в тебе действительно свет солнца и его сила, то скажи, какими жертвами склонить тебя к милости, -- совсем тихо проговорил Лаймерик и опустился на колени. Светлые, прозрачные глаза Фейдельм смотрели на него с отрешенной печалью. -- Встань, Лаймерик Окраина, -- сказала она. -- Чем прельстить тебя? -- повторил он. -- Я не богиня. Когда-то была женщиной. Давно. Потом умерла и родилась из Радуги. Не мучай меня, Лаймерик-Который-Был-До-Меня. Встань. Лаймерик поднялся на ноги. -- Но это правда, Фейдельм, что Морган Мэган не сотворил тебя? -- Я рождена до Моргана. В другом мире. -- Почему же ты оказалась здесь, Фейдельм? Она вдруг задрожала: -- Там было опасно. Там страшно... Лаймерик ухватился за ее страх как за спасительную соломинку. -- Если Моргана не остановить, Фейдельм, он разрушит Аррой. Он уничтожит твое убежище, спалит огнем Олений Лес, -- сказал вождь Народа. -- И тебе придется вернуться назад, к своим врагам. Помоги нам! -- Не враги. -- Она медленно покачала головой. -- Нет, не враги. Брат. Но он опаснее врага. О Лаймерик, зачем ты заставляешь вспоминать! Мне больно. -- Это важно для всех нас, Фейдельм! Быть может, ты одна в состоянии остановить Моргана. Он сжигает деревья, разбивает камни, лишает жизни всякую живую тварь, что встречается на его пути. -- Я вижу. -- Лицо Фейдельм застыло и стало похожим на маску. -- Смерть со мной каждую минуту. Никуда не уходит. -- Ты грезишь наяву? Ты ясновидящая? -- Я умираю с каждым убитым деревом. -- Голос ее звучал бесстрастно. -- Я мертва тысячи раз. Я исполнена страха. Я смятая трава. Я камень, ждущий своего часа. Я огонь свечи, на который сейчас дунут, чтобы погасить. Смерть вошла в Аррой. Горностай подобрался к Фейдельм и поднялся, вытянувшись столбиком. Потом передние лапки зверька уцепились растопыренными коготками в подол ее одежд. Застывшие глаза Фейдельм ожили, она наклонилась и взяла зверька на руки. Он засопел и завозился, устраиваясь уютнее. -- Фейдельм! -- в отчаянии крикнул Лаймерик. -- Помоги нам! Никто, кроме тебя, не сможет остановить его. В каждом из нас есть частица Моргана. Одна ты свободна от него. -- Я не богиня. -- Ты дочь реки Адунн. Так говорят. Она покачала головой, и золотистый свет блеснул на бараньих рогах ее кос. -- Нет, Лаймерик. Я всего лишь душа в оболочке бессмертного тела. -- Ты бессмертна? -- Он жадно уцепился за это слово. -- Быть может. Я была некогда. Я буду долго. Где смерть? Я тысячу раз умирала, но вот я жива и говорю тебе это. Она отпустила зверька на землю. Лаймерик сразу поник, и плечи его опустились. -- Прощай, Фейдельм, -- сказал он. -- Грустное это дело -- конец света. Старый вождь медленно пошел прочь по белому мху, и вскоре золотые стволы скрыли его из виду. Фейдельм, дрожа всем телом, смотрела ему вслед, и еле заметное мерцание Радуги начало клубиться вокруг нее. Хелот спал , уткнувшись в теплый бок Лохмора. Полностью положившись на мудрость и бдительность опытного воина-человека, дракон безмятежно храпел. Его не тревожило то обстоятельство, что они устроились совсем неподалеку от расположения врагов. Хелот сказал, что, по данным Иллуги, наемни-не покндают укрепленного лагеря. Под утро Хелот замерз и начал ворочаться. Но разбудил его не холод. В ушах у него звенела медь, как будто кто-то тихонько ударял рукоятью меча в большой гонг. Хелот мотнул в полусне головой, но звон не смолкал. Медь пела и пела красивым женским голосом, настойчиво, с одной и той же интонацией, раз за разом повторяя что-то, пока он не понял наконец, что это имя. Медь словно обрадовалась тому, что он догадался, и металлический голос отчетливо произнес, чтобы не оставалось сомнений: "Фейдельм..." Имя встрепенулось в последний раз и ушло, растворяясь в тишине. И он проснулся. Солнце только что поднялось, протискивая сильные лучи между деревьев, и странствующий рыцарь подставил им лицо. Странный сон не отпускал его. Медное певучее имя продолжало звучать у него в ушах. Хелот поднялся на ноги. Дракон, это беспечное дитя, уже увлеченно шлепал по реке и разглядывал камешки на перекате. -- Лохмор! -- крикнул Хелот. Дракон одарил его веселым взглядом одной из голов, в то время как две другие шепотом обсуждали очередную находку -- красноватый прозрачный камешек размером с ноготь мизинца на руке очень маленькой женщины. -- Что у нас на завтрак, Хелот-дакини? Вопрос застал лангедокца врасплох, и, чтобы скрыть свое смущение, он огрызнулся: -- Лично я собираюсь перекусить жареной драконятиной. Лохмор выпустил сильную струю пламени: -- А я как раз думал о вяленой дакинятине... Дракон прыгнул вперед на перекате, но оступился и с головой погрузился в воду. Хелот хмыкнул. Головы Лохмора показались снова и сердито проворчали: -- Нет повода для веселья. Голодный дракон -- не смешно. Упавший дракон -- не смешно. -- А почему? -- засмеялся Хелот. Лохмор сердито прошипел, выбираясь из воды: -- Потому что упавший голодный дракон встанет на ноги и найдет еду. -- Ты могуч, Лохмор, -- сказал Хелот так, что непонятно было, смеется он или говорит серьезно. Лохмор решил удовольствоваться этими словами. Он вылез на берег и отряхнулся -- нарочно так, чтобы забрызгать и Хелота. -- Идем, -- сказал Хелот, вытирая лицо. - Куда? -- Тебе знакомо имя Фейдельм? Дракон сел, развалившись, как большая собака. -- Фейдельм? Дочь реки Адунн. Дочь Великой Реки. Несотворенная Морганом. Владычица Оленьего Леса, та, что с бараньими рогами. Таинственная сила у нее -- Сила Радуги. -- Она чуть было не уничтожила Тэма Гили. -- Маленький дакини. Смешной. Нет, Фейдельм не злая. Она как душа в мире Аррой. Даже драконы слышали. Зачем ты говоришь о Фейдельм? -- Она ждет нас, Лохмор. Дракон недоверчиво посмотрел на Хелота, заглядывая ему в лицо сразу с трех сторон: -- Откуда тебе это знать, дакини? -- Я слышал зов. -- У тебя видения. Это от голода. У меня тоже скоро будут видения. Я тоже голоден, дакини. -- Нам нужно идти, Лохмор. Думаю, она хочет нам помочь. Где ее искать? -- Даже драконы знают. Обитель Фейдельм -- Олений Лес. Нам по пути с солнцем. -- Дракон показал на запад. -- Через холмы, мимо народа холмов. Злой народ. Когда-то враги драконов. -- А теперь? -- Теперь?.. Не знаю. -- Лохмор, придется тебе идти со мной через холмы. Противу всех ожиданий дракон не стал возмущаться и протестовать. -- Я с тобой пойду, Хелот-дакини, -- заявило лохматое чудовище. -- Если захотят убить дракона, ты сумеешь меня защитить. Если захотят убить дакини, я убью твоих врагов. Ты мой друг. Ты надежный друг. Я буду тебе хорошим другом. И большие карие глаза дракона увлажнились слезами. -- Договорились, -- сказал Хелот, проводя рукой по пушистому загривку Лохмора. Ободрав с куста орехи и отдав большую часть дракону, Хелот кое-как заглушил противное голодное нытье в животе и торопливо пошел на запад, чувствуя на затылке горячий солнечный луч. Лохмор бежал рядом. Зеленые холмы, щедро поросшие травой и кустами, перекрывали один другой, и горизонт казался подвижным. Иногда среди холмов синими и розовыми пятнами мелькали незабудки -- там, в низинках, собиралась вода. Над холмами горело солнце позднего лета. Трава до пояса вымочила Хелота росой. Низины одуряюще пахли белыми цветами. Нигде пока что они с драконом не замечали никаких признаков народа холмов, но Хелот полагал, что Лохмор не ошибается -- тролли где-то близко. Пробираясь следом за драконом через сплетающиеся травы, Хелот поднялся на очередной холм. И остановился, щуря темные глаза. Дракон прижался к его боку, чуть не опрокинув. Их действительно ждали. На разбросанных каменных плитах древнего святилища, на корягах, прямо на траве располагались жители холмов. Хелот ощутил толчок крови -- мягкий, но очень настойчивый и сильный. В глазах у него потемнело, в ушах резко зазвенело, словно по струне повели бесконечным смычком. Что они задумали? Зачем им понадобился человек? Зачем Фейдельм заманила его сюда? Единственное дерево, дуб, вцепилось в склон, и треснувшая ветка, могучая, как целое дерево, повисла, спускаясь к земле, на перекрученных канатах древесины. Хелот прижался спиной к теплой коре. На холме собрались тролли -- Длинная Ветка, с одной, зато огромной плоской ногой; Форайрэ в клетчатой юбке, долговязый белобрысый Алонд с красными глазами-щелками; толстяк Тифлон, рыжеволосый, с бородавкой на носу. Рядом примостился старый трухлявый пень, к которому тролли изредка обращались весьма почтительно, именуя его "Шамотт". Гномы уже успели перессориться друг с другом и с целым светом. Они расположились довольно тесной компанией, но так, чтобы глаза их не видели друг друга. При этом Лоэгайрэ был очень занят -- пытался пристроить у себя на голове рыцарский шлем под названием "жабья морда". Скорее всего, выменял недавно. Фейдельм появилась словно ниоткуда. Тролли расступились, пропуская ее вперед, и в их причудливой толпе возникла невысокая худенькая девушка с прямыми плечами. Золотое платье падало до самой земли, скрывая ноги, но по ее походке сразу было видно, что она идет босиком. Покрытые золотистым загаром руки были одного цвета с берестяными браслетами, застегнутыми выше локтя. Рыжие волосы перевязаны на лбу тонкой золотой ниткой. Она подняла глаза, черные в тени ресниц, и взглянула на солнце, не щурясь. Хелот не смог бы сейчас описать ее лица, озаренного этими глазами. Он даже не понял, красива ли она. Фейдельм перевела взгляд на чужого человека, на дакини, и теперь грустно смотрела на него. -- Ты пришел, дакини, -- произнесла она совсем тихо и слегка наклонила голову. Этот жест показался Хелоту невыносимо знакомым. Он сощурил глаза, пытаясь разглядеть ее получше, но радужное сияние, окутавшее девушку, почти полностью скрыло ее из виду, и только голос звучал мягко и приглушенно. -- Ты -- один из немногих в мире Аррой, кто не сотворен. Так сказали мне. Верно ли мне сказали, Хелот-дакини? -- Тебе сказали верно, владычица Фейдельм, -- ответил Хелот, неожиданно для самого себя наделяя юного эльфа титулом. Но она словно не заметила этого. -- Лаймернк Окраина приходил. Военный вождь Народа просил помощи. Не знала, что ответить. Послала зов к несотворенным. Ты пришел. Есть еще несотворенные, они не ответили. -- Скажи мне, что я должен делать, Фейдельм-Из-Радуги. На мгновение свет, окружавший ее, расступился, и Хелот увидел прямо перед собой ее лицо -- широко расставленные светлые глаза, большой детский рот, золотистую россыпь веснушек. Хелот вздрогнул. Она слабо улыбнулась ему. На щеке показалась ямочка. Сомнений больше не оставалось. -- Дианора! -- закричал Хелот. Радужный свет вспыхнул так, словно Фейдельм стояла посреди огромного костра. Тролли зашевелились, начали угрожающе галдеть. Длинная Ветка сердито захлопал по земле плоской стеной. Спустя несколько секунд ослепительный свет померк, и из кольца Радуги выступила девушка, живая и невредимая. Ее золотые волосы припорошило пеплом, одежда потускнела, глаза погасли. Медленно, отчетливо она произнесла: -- Ты назвал имя. Я не помню его. -- Это твое имя, Дианора. -- Быть может. Не помню. Слушай. Я звала тебя, несотворенный, чтобы сказать: убей Моргана. Теперь она уже не казалась Хелоту знакомой. Та Дианора, которую он помнил в доме святого Сульпиция, не была ни такой величественной, ни такой решительной. И такой горечи в ней тоже не было. Глядя на него ясными, беспощадными глазами, Дианора повторила: -- Убей Моргана. Он сейчас силен, с ним много солдат. Убей исподтишка, пока он спит. Подлее подлых будь. Эту вину искупишь. Его солдаты разорвут тебя на части. Стало тихо. Хелот смотрел на маленького эльфа и молчал. Алькасар говорил -- казалось, с той поры прошла вечность: "Дианора из другого народа. В ней древняя кровь. Может быть, из тех, кто жил на этих холмах до людей. Ведь был же здесь первый народ?" Может быть, Алькасар был прав... Тролль Шамотт вдруг ожил и зашамкал, переспрашивая: -- Чего она хочет-то? -- Чтоб убил, дядюшка Шамотт, -- пояснил Алонд. -- Убил? Дело хорошее, дело хорошее, хе-хе... -- Ты кровавый пес, дядюшка Шамотт, -- хмыкнул Тифлон. Старичок остался очень доволен эпитетом. -- Да, -- прогудел он в нос, -- водились и за нами делишки... А кого убить-то надо? Может, пособить в добром деле? Но, узнав, что Моргана, старый тролль всполошился: -- Нет, эдак и всех нас тут угробят! Кто он, герой-то? Дакини? Низшая раса! Что он понимает! Дакини все ненормальные, взять того же Моргана! Кому, кроме этих выродков, пришла бы в голову мысль сотворить Длинную Ветку, да и тебя, Тифлон, не к ночи будь сказано? -- Нынче утро, дядюшка, -- поправил Тифлон. -- Какое имеет значение, утро, вечер! Скоро ни утра, ни вечера! Кто их звал сюда, этих дакини? Гадкие, дрянные.- Стереть их, стереть с лица земли! Старик энергично потряс головой, роняя труху, пробубнил себе под нос несколько воинственных призывов и снова погрузился в спячку. Фейдельм спросила Хелота: -- Меч, который с тобой, -- это Секач? -Да. -- Убей Моргана, -- повторила она. Его смерть не уничтожит ли всех сотворен--- осторожно спросил Хелот. Я думала. Спрашивала богов. Только ту часть души, что была вложена Демиургом, -- сказала Фейдельм. -- Сотворенные не только от Моргана, они и сами по себе. Их свобода пребудет с ними. Чем больше в них свободы, тем больше останется после того, как убьешь Моргана. -- Хорошо тебе говорить, Фейдельм, -- зачастил Лоэгайрэ. -- Тебе-то нечего бояться. Ты не сотворена. А нам каково? -- Тролли тоже не сотворены, -- заметил Длинная Ветка, -- а все же часть Демиурговой души и в нас. -- Мы отчасти порожденье Демиурга, -- сказал Алонд, -- а отчасти плод жизнедеятельности его безнравственных творений... -- Эк загнул! -- снова ожил Шамотт. -- Сдохнем мы все, вот и весь сказ. Эхх... -- Вся моя жизнь проходит в страхе, -- заговорила Фейдельм. -- Я слышу страх каждого из вас. Мне больно болью каждого из вас. Давно я не слышала радости. -- Так-то оно так, а все же вдруг этот сумасшедший Морган Мэган уничтожит нас всех в миг своей смерти? -- не сдавался Лоэгайрэ. -- Говорят, колдуны мертвые сильнее, чем живые. Да и вообще, не стал бы я доверяться дакини. -- Не стал бы доверять дакини? -- подал голос вдруг Форайрэ. -- Ха! А Секач им кто отдал? -- Это... я... так вышло. Выгодный же был обмен, как отказаться! Да кто же знал, что все так обернется?! -- рассердился наконец Лоэгайрэ. Хелот вынул из кожен Секач, взглянул на надпись, сделанную светящимися рунами. -- Я убью его, -- сказал он. -- Я убью его, Диано-ра-Из-Радуги. На рассвете Морган, взяв с собой одного Алькасара, углубился в чащу леса. Во-первых, создателя мутило после вчерашних возлияний и ему хотелось побыть вдали от чужих физиономий. Во-вторых, он решил самолично произвести разведку и пометить те валуны, которые надлежит уничтожить в первую очередь, чтобы не тратить времени и сил на разбивание неодушевленных предметов. Сарацин смотрел, как Моргана выворачивает наизнанку возле источника мудрости. Наконец, умывшись, Морган Мэган пробормотал: -- В таком-то состоянии я и сотворил этих Болотных Мороков, будь они неладны... -- Ты говоришь о вчерашнем малыше? Морган поднял голову и посмотрел на сарацина, подчеркнутое безразличие которого начинало уже раздражать Демиурга. -- О нем. Но почему ты называешь его "малышом"? Он старше тебя лет на четыреста. -- Он маленький, -- сказал Алькасар. -- Он слабый. -- Зато зловредный. Зря ты за него заступился. Ты рисковал лишиться моей милости, Алькасар. Сарацин пожал плечами. -- Это неважно, -- отозвался он. -- Зачем мне твои милости, Морган Мэган? -- О-ох, -- простонал Морган, снова хватаясь за горло. -- Зачем я столько пил? -- Это совесть бунтует, -- сказал Алькасар. -- Тебе не хочется убивать свой мир. Тебе хочется его спасти. -- Заткнись, -- хрипел Морган. У него не хватило сил даже на то, чтобы сжать кулак, и он тихо захныкал от слабости. -- Уйди с глаз, рябая морда. Ненавижу вас всех. Со всех сторон смотрят... глаза, глаза, глаза... Он застонал и сжал голову ладонями. Алькасар покусал нижнюю губу, как будто обдумывал что-то. Он стоял над поверженным Демиургом и пытался понять, какое чувство зарождается сейчас у него в душе. Одно мгновение он был близок к тому, чтобы вонзить в беззащитно открытую спину нож и на том покончить с этой чудовищной историей. Но внезапно странное сияние между деревьев привлекло его внимание. Алькасар поднял голову, присмотрелся -- и вдруг закричал от страха. Морган подскочил: -- Что с тобой? Почему ты орешь? Алькасар зажал рот ладонями, но и поверх ладоней смотрели насмерть испуганные черные глаза, в которых не осталось ни искры разума. Это был взгляд затравленного животного. Морган огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Ни чудовищ, ни великанов. Говорили что-то про огнедышащего дракона, которого сманили на свою сторону мятежники, но и этого чудовища поблизости не наблюдалось. Морган пожал плечами и думал уже обругать сарацина, как вдруг и он заметил сияние среди серебряных стволов. Там клубился свет. Пестрые нити, окрашенные в чистые, прозрачные цвета, сплетались и расплетались, как будто катился клубок, свитый из солнечных лучей. И этот клубок света приближался. Шаг за шагом, толчок за толчком рос он, становился все больше, все ярче, все светлее. Вот уже стала заметна фигура женщины, ступающей в центре этой сферы. Можно было разобрать, что свет окутывает ее, точно плащом, что от каждого се движения взлетают и опадают световые полосы. Она остановилась неподалеку и развела в стороны руки. И в тот же миг свет как будто собрался между ее рук, поднялся над головой, и нити, прежде запутанные, расправились, превращаясь в Радугу. На эту-то Радугу и смотрел Алькасар глазами, полными ужаса. Но женщина не замечала его. Неподвижный взгляд ее остановился на Мэгане. -- Морган, -- тихо проговорила она, и волны грусти и покоя окутали бродячего мага. -- Морган Мэган... Искаженное злостью лицо Моргана дрогнуло и смягчилось. -- Кто ты? -- спросил он шепотом, и ответила: -- Я не помню своего имени. Я голос, богам. Я любовь и справедливость. -- Здравствуй, Фейдельм Прекрасная, -- громко произнес Морган. -- Так, кажется, назвали тебя в этом мире дети великой реки Адунн? -- Ты Морган Мэган, -- сказала девушка. -- Ты умрешь. Так решил Народ великой реки Адунн. -- Вы что, все в сговоре с моей матерью? -- возмутился Демиург. -- Это она подослала тебя? -- Твоя мать не знает. Твоя мать не согласилась бы убить тебя, Морган Мэган. Это мое решение. Морган отступил на несколько шагов. Он хорошо знал, что там, в Шервудшире, эта девушка была обыкновенным человеком -- дакини, как здесь говорят. И когда он открыл для нее ворота Радуги и когда дал ей часть своей Силы -- и тогда он знал, что она всего лишь человек. Но теперь он не был в этом уверен. Слишком хорошо сжилась она со своей ролью. Слишком уж послушна была ей Сила Радуги. Моргана бросило в холодный пот. Что, если каждое из его творений обрело самостоятельную жизнь? Полностью самостоятельную? От него не зависящую? "Слишком много нужно еще узнать о космогонии и эсхатологии", -- подумал Морган и дал себе твердое слово: бросить пить и закончить университет в Гейдельберге. -- Убирайся, -- выговорил Морган Мэган немеющими губами. -- Я знаю, кто ты. Ты не богиня. -- Я не богиня, -- согласилась девушка. -- Мое старое имя Дианора. Так мне сказали. Я не помню. Ты помнишь? -- Да, -- кивнул Морган. -- Я помню. Ты Дианора, и я спас тебе жизнь. Хорошо бы ты не забыла и об этом. -- Буду помнить. Но это неважно. Ты умрешь, Морган Мэган. -- Ведьма! -- крикнул Морган, чувствуя, что его одолевает страх. Он подскочил к девушке, чтобы схватить ее за плечи, и отдернул руку -- его обожгло. Радуга засияла ярче, и вот уже языки разноцветного пламени лижут тонкую фигурку в золотистом одеянии. Белый мех на ее плечах раскалился и начал мерцать красным светом. Потом по нему побежали фиолетовые, желтые, синие волны. Алькасар, который все это время пытался побороть страх, услышал из всего этого диалога только одно: имя Дианоры. Он с трудом поднялся на ноги. Имя прозвучало снова, на этот раз из уст самой девушки. И когда пламя охватило ее, он закричал: "Дианора!" -- и бросился к ней. В этот миг ему уже не было страшно. Он знал, что скоро ему предстоит умереть, если он не оставит Моргана. И если Алькасару суждено погибнуть в огне, то пусть будет так. Может быть, он успеет увидеть ту женщину, которую, как говорил Хелот, он любил в своей прошлой жизни. Но он не погиб. В кольце пылающей Радуги царила приятная прохлада. И еще одно странное ощущение удивило его: безопасность. Пока между девушкой и остальным миром горело это кольцо, никто не мог причинить ей вреда. Более того, если смотреть на мир сквозь горящую Радугу, то ни одна из мирских забот не покажется существенной. Дианора стояла, окруженная покоем, миром и любовью, и, когда Алькасар шагнул в этот мир, тишина окутала и его. И разом отпустила боль, забылся ужас, остались позади долгие ночи, полные чудовищных сновидений, бесконечные дни с их неутоленной тоской. Она смотрела на него и улыбалась, и детское ласковое лицо девушки казалось странно знакомым. -- Я Дианора, -- сказала она. -- Я Дианора, хоть и не помню об этом. --И я не помню, -- признался он. -- Сказали, меня звали Алькасар. -- Пусть будут такие имена. -- Дианора улыбнулась. -- Сказали, что я любил тебя, -- продолжал он. Она покачала головой, рассыпав по плечам золотые ВОЛОСЫ. -- Я не помню и этого. Но если мы останемся живы и мне придется выбирать, я выбрала бы тебя. Он серьезно смотрел на нее, хмуря длинные брови. Потом спросил: -- Могу я дотронуться до тебя? Вместо ответа она положила обе руки ему на плечи. Он сжался, ожидая боли, но снова ничего не произошло. Только тепло и нежность ее прикосновения. Тогда он провел ладонью по ее щеке. Опять ничего. Дианора привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. И тогда посыпались искры. Разноцветные искры, всех семи цветов. Дианора расхохоталась. Откуда-то издалека до них донесся пьяный рев. Оба разом повернулись и посмотрели на Моргана. Казалось, он находится не рядом, а за тысячи миль. Они смотрели на него сквозь Радугу и видели таким, каким он был -- несчастным, одиноким человеком, который запутался в собственных преступлениях и ошибках. -- Бог ты мой, я же просила Хелота убить его, -- сказала Дианора. -- Не надо было делать этого, -- отозвался Алькасар. -- Хелот рыцарь. Если он обещал, он сделает. Зря просила. Ты убила этим двоих. Знаешь как говорят: собрался мстить -- копай сразу две могилы. Сарацин еще раз взглянул на Моргана. Тот сидел, скорчившись на старой коряге, -- бледный, со слипшимися светлыми волосами, один глаз смотрит прямо на них, и в нем застыло недоумение, второй, больной, бельмом таращится из-под скошенного века. -- Морган болен, -- сказала Дианора. -- Как я не подумала об этом раньше! Мне нет прощения, друг мой. Он нуждается в нашей помощи, а мы изыскиваем способ уничтожить его. -- Молчи. -- Он сжал ее руку. -- Не говори ничего. Ты правильно поступила. Я забыл. Морган убийца. -- Морган болен, -- повторила она. -- Быть может, я сумела бы его вылечить... -- Ты не видела, как он убивает. Они доверяют ему, ведь он их создал. Они безобразны, но он их такими создал. Они покорны ему, а он бьет по ним Моргенштерном... -- Он убивает сам себя, -- сказала Дианора. -- Он хотел помочь мне. Он говорит, что спас меня от смерти. -- Может быть, -- пробормотал Алькасар. -- Он и меня спас. Но Морган сделал слишком много зла. Владычица Оленьего Леса задумчиво ответила: -- Не делает зла лишь тот, кто вообще ничего не делает. Не действия избегать следует, но лишь неподвижности и отвратительной лености. Слушай историю. Был святой Сульпиций, мой крестный отец. И вот что он однажды сказал. К нему пришел на исповедь один рыцарь. Крестоносец, который много убивал и часто обнажал свой меч ради наживы. Он совершил множество преступлений и покаялся во всех. И святой спросил его: "Будешь ли ты еще совершать подобные непотребства, дитя мое?" И "дитя", по локти обагренное кровью, сказало: "Да, но сейчас отпусти мне грехи". И святой отпустил ему грехи и сказал: "Ты таков, сын мой, каков ты есть. В тебе слишком много жизни. Стало быть, не в том спасение твоей души, чтобы сидеть на месте. Кради, убивай, прелюбодействуй, но только не стой на месте, ибо нет ничего более смрадного, чем гниющая душа". И с тем уехал тот рыцарь. -- Какова же душа у Моргана, Дианора? Дианора положила ладонь ему на губы, улыбнувшись, когда жесткая борода царапнула ей руку. -- У Моргана душа больна и истерзана. Но не гниет. Боль чиста. Боль, как огонь, -- сжигает и оставляет чистый пепел. Алькасар осторожно отвел ото рта ее руку и прикоснулся к ней губами. -- О чем ты говоришь, Дианора? Что может вырасти из пепла? Дианора тряхнула головой, отбрасывая с лица золотую прядь. -- Из пепла может вырасти новый феникс, -- сказала она. Хроальмунд Зеленый встретил Хелота с Лохмором в нескольких милях от источника мудрости. Первым заметил Болотного Морока дракон: внезапно Лохмор остановился, шерсть на его загривках поднялась, и он еле слышно зашипел. -- Что там, Лохмор? -- спросил Хелот. -- Что ты заметил? Дракон ударом лапы разрыл мох и вытащил из-под коряги странное существо, покрытое чешуей. Оно имело жалкий вид. На чешую налипла грязь, кое-где к ней пристали клочья волос и пятна крови. Две чешуйки были сорваны, и ранка загноилась. Большие круглые глаза существа испуганно уставились на огнедышащего дракона. -- Ой! -- сказал Лохмор, дурашливо цепляя его лапой и опрокидывая на спину. Существо пронзительно заверещало и принялось отчаянно размахивать ручками. Хелот заметил между трех растопыренных пальцев небольшие перепонки. -- Оставь его, Лохмор, -- сказал он дракону и сел перед существом на корточки. Оно растянуло большой рот в плаксивой улыбке. -- Кругом дакини, -- пробормотало оно, -- только смерть, только убийство и жажда крови. Десять мудрецов отвернулись от нас. И оно обречено закрыло глаза большими морщинистыми веками без ресниц. -- Кто ты? -- спросил Хелот. Не открывая глаз, существо ответило: -- Хроальмунд Зеленый, Болотный Морок, из рода похмельных троллей, созданных в дурной час Демиургом нашим Морганом Мэганом, да будет проклято его имя, да будут преданы забвению его дела. От удивления Хелот с размаху сел на сырой мох. -- Прости, Хроальмунд, я не вполне понял. Что значит "похмельные тролли"? -- Ну что тут объяснять? -- Существо сердито уставилось на Хелота. -- Ты хочешь убить меня. Так убивай поскорее и не докучай мне своими вопросами. -- Я вовсе не хочу убить тебя, -- возразил Хелот. -- Я служу замку Аррой и сейчас... -- Он замялся. -- Словом, Хроальмунд, я не враг тебе, если ты проклинаешь Моргана Мэгана. -- Я проклинаю Демиурга потому, что прежде поклонялся ему. А кто ты такой, чтобы проклинать его? Ты -- жалкий дакини. Ты не понимаешь величия божества. Тебе недоступно представление о растоптанной вере. -- Да, -- сказал Хелот, чувствуя, что начинает сердиться на это, казалось бы, безобидное и жалкое существо. -- Мой бог никогда еще не предавал меня, хотя я частенько забывал помянуть его в молитвах перед сном. -- Неважно, -- отрезал Болотный Морок. -- По-хмельные тролли -- одно из почтеннейших сословий мира Аррой, хотя по ряду причин мы вынуждены скрываться и вести тайный образ жизни. Нам ведома та сторона жизни Демиурга, что сокрыта от остальных. Мы -- его пьяные кошмары, его ночной бред, его алкогольные муки, его подавленные эмоции и неудовлетворенные желания. -- Господи, сколько же еще вас, уродов, было создано в этом несчастном мире! -- воскликнул Хелот, не удержавшись. -- Морган разбрасывал свою созидательную силу налево и направо, и я сомневаюсь, чтобы он соображал, что именно он творит. Прости ему, Иисусе... -- Иисусе -- это что за идол? -- тут же прицепился Болотный Морок. Как только он понял, что опасность быть убитым ему не грозит, он уселся поудобнее на сыром мху и уставился на человека горящими глазами. -- Иисус -- не идол, Он Сын Божий, -- серьезно ответил Хелот. -- Гм. Думаю, демиурги между собой разберутся, -- заявил Болотный Морок. -- Не наше дело мирить их или что-то объяснять. Я хочу убить Моргана. Он оскорбил меня, мое племя, мою веру. Всю ночь я медитировал под взором Десяти Божественных Старцев и принял решение. Лохмор заворчал. Ему не нравилось это создание, от которого исходил сильный рыбный запах. К тому же рана на боку Морока выглядела не слишком красиво. Однако когда Хелот предложил Хроальмунду перевязать ее, маленький тролль отказался. -- Я иду на верную гибель, -- объявил он. -- Не понимаю, зачем тратить время на бессмысленные действия. Лохмор дохнул в сторону огнем. -- Сделать бы из тебя воблу, земноводное, -- сказал он как бы между прочим. Хроальмунд бросил на дракона косой взгляд. -- Сам ты земноводное, ящер, -- парировал он. Хелот расхохотался, хотя на самом деле ему было не до смеха. -- Страшная гвардия шла убивать великого чародея и мага Моргана Мэгана, -- сказал он. -- Два земноводных и один дакини из презренной расы. Наверняка наш враг уже дрожит от ужаса. Но Хроальмунд не поддержал его веселья. -- Кем бы мы ни были, -- сказал он, отряхиваясь и счищая пятно грязи с одной из чешуек, -- месть наша будет ужасной. Хроальмунд оказался весьма полезным спутником. Он хорошо знал все тропинки в Серебряном Лесу, ибо неоднократно по ним хаживал, и теперь вел Хелота и помрачневшего Лохмора прямиком к источнику мудрости. -- Откуда ты можешь знать, что Морган там? -- время от времени спрашивал дракон. -- Чую, -- лаконично ответствовал Морок. -- Как ты чуешь, когда лично я ничего не чую? У меня нюх ой-ой, -- ворчал дракон. -- Да и никому не по силам уловить чей-либо запах на таком расстоянии. -- Я ловлю не запах, -- сказал Болотный Морок. -- Просто господин наш вчера опять изрядно принял и снова находится на грани сотворения десятка-другого похмельных кошмаров. Еле сдерживается. В такие минуты любой из нашего народа найдет его с легкостью хоть на другом краю земли. Хелот был вынужден поверить этому объяснению. В конце концов, другого проводника у них не было. Время от времени лангедокский рьщарь касался ладонью рукояти Секача. И поймал себя на том, что обращается к капризному мечу с одной-единственной молитвой: "Предай меня, Секач, -- думал он, -- откажись рубить". Но меч никак не отзывался, и Хелот не улавливал ни волн тепла, ни струи ледяного холода. И когда он вынул меч из ножен, руны на клинке не горели и казались обыкновенной мертвой надписью. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ -- Вот он! -- крикнул Хроальмунд Зеленый, выскакивая на холмик и показывая рукой на источник мудрости, откуда Иллуги забрал свой провидческий глаз. Хелот поднялся и встал рядом с маленьким троллем. За их спинами тяжело топтался дракон. Они увидели яркое сияние, как будто Морган развел большой костер и побросал в него порошков, дающих разноцветное пламя. Хелот видел такое как-то раз на ярмарке, где давал представления фокусник откуда-то из восточных стран. Дракон присел и глухо зарычал. -- Сила Радуги! -- сказал он. -- Здесь Фейдельм, которая заманила нас. Зачем она здесь? -- Ловушка, -- быстро проговорил Хроальмунд. -- А вон там Морган. Морган сидел в стороне, неподалеку от источника. Одежда на нем была грязной и порванной во многих местах. Один рукав отсутствовал, и Морган зябко кутался в плащ. Хелота поразила мертвенная бледность его лица. Странствующий рыцарь ощутил приступ тоски. Он не мог убить своего врага, когда тот сидел перед ним больной и безоружный. И слово, данное Фейдельм в присутствии народа холмов, стало жечь Хелота, как огнем. Хелот вынул меч из ножен. Он едва не выпустил рукоять -- руны на клинке горели, разбрасывая искры, и серебряные стволы деревьев начали мерцать, отражая их теплый оранжевый свет. "Секач", -- умоляюще прошептал Хелот. Но он уже не мог остановиться. В замке Аррой ждали. Фейдельм ждала. И даже если когда-то властительница была девушкой по имени Дианора, это уже не имело никакого значения. Морган встал. Он заметил сияние и понял, что оно значит. -- Кто здесь? -- крикнул маг, поднимая голову. Голос у него был все еще звучным и ясным. -- Мое имя Хелот из Лангедока, -- был ответ. -- Я знаю тебя, -- сказал Морган Мэган. -- Зачем пришел? -- Ты знаешь и это, -- ответил Хелот и сделал несколько шагов вперед. -- Да. -- Морган кивнул. -- Ты выбрал хороший час. Я один и со мной почти нет Силы. Я устал, и меня терзают сомнения. -- И еще вчера ты слишком много выпил, Морган Мэган. Хелот подошел еще ближе. Морган был похож на мертвеца. Хелот попытался убедить себя в том, что виной всему чудовищное похмелье, но он знал, что это не так. "Черт побери, -- подумал он, -- не стану же я раскисать только потому, что у моего врага вчера был неудачный день и сегодня он выглядит таким несчастным?" И он снова вспомнил, как нашел в лесу Алькасара и как сарацин кричал по ночам от страшных воспоминаний. И подумал о Дианоре, которую чародей из чистого любопытства превратил в странное, почти лишенное человечности существо. И о тех камнях, что были разбиты по приказу создателя. И о ране на боку Хроальмунда. И о Лаймерике, который был проклят за свою гордость и независимый нрав.,. -- Ты хочешь убить меня? -- Морган криво улыбнулся. -Да. -- Назови причины. Хелот остановился, опустил меч, очертил вокруг себя круг сияющим клинком. -- Ты боишься умереть, Морган Мэган? -- Куда меньше, чем ты боишься нанести удар, Хелот из Лангедока. Так назови мне причины для того, чтобы убить меня. -- Мир Аррой, -- сказал Хелот, в упор глядя на своего врага. -- Прекрасный Аррой, с которым ты так зверски обращался, покуда он тебе не надоел. Ты изуродовал его, а теперь хочешь уничтожить. -- Кто там с тобой? -- спросил Морган, прищурив здоровый глаз. -- Болотный Морок? Это он тебе нажаловался? Посмотри, за кого ты заступаешься! Как он безобразен, глуп, напыщен! -- Он твое творение, и я не понимаю, почему ты так высокомерен по отношению к самому себе! Морган посмотрел Хелоту в глаза, и лангедокцу стало жутко -- такая пустота глядела из карего глаза бродячего мага. -- Потому что моя душа еще уродливее, чем эти монстры, -- тихо сказал Морган Мэган. -- Потому что моя мать хозяйничает в моем мире и я ничего не могу с ней поделать. Потому что она нравится им больше, чем я... -- Это ревность? -- Хелот не верил своим ушам. -- Да! -- крикнул Морган. -- Я ни одну женщину так не ревновал, как ревную свой мир. Мой Аррой -- и эта женщина... -- Она твоя мать. -- Она дура! -- заорал Морган и закашлялся. -- Я думаю, -- мягко заметил Хелот, -- миру нужна не только мудрость. Живые создания нуждаются не только в беспокойном духе, но и в глупости, в консерватизме. Тебе не приходило в голову, Морган Мэган, что твоим бедным троллям нужна просто курица-наседка? -- Неважно. -- Морган махнул рукой. -- Убивай меня, Хелот из Лангедока, иначе, клянусь, я завершу то, что начал. Я разнесу по камешку замок Аррой, я убью своими руками каждую тварь, которая называет себя моим творением. Я сделаю это. Морган обнажил меч и усмехнулся. -- Я вижу у тебя в руках Секач, -- сказал он. -- Ты не сможешь напасть на безоружного, так потешься мыслью о том, что против тебя стоит враг, вооруженный до зубов. Но знай, Хелот из Лангедока, когда в дело вступает Секач, ничто уже не спасает. Он разрубает то, что надлежит. И я думаю, что пришло время разрубить мою голову. Хелот сжал зубы и поднял Секач. В этот момент радужное сияние взлетело у него над головой и окутало его и Моргана. Какое-то мгновение Хелот ничего не видел, кроме ослепительных вспышек света и обжигающего жара. Потом до него донесся голос Моргана. Бродячий маг кричал -- от боли и страха, как кричат раненые животные. И, не вполне понимая, что делает, Хелот взял Секач обеими руками, размахнулся и изо всех сил нанес удар по радужному сиянию. Что-то оглушительно загремело. Послышался звон -- такой, словно разбили свадебный сервиз, а сверху побросали серебряные ножи и вилки. Со всех сторон сыпались осколки тончайшего стекла, и каждый осколок переливался и сверкал всеми цветами радуги. Некоторые больно резали руки и лицо. Этому дождю, казалось, не будет конца. Небо над головой исчезло, окутанное золотым светом. И, понимая, что некуда бежать от этого расколовшегося неба, от этого острого стекла, от безжалостного света, Хелот молча упал на землю и обхватил голову руками, стараясь уберечь ее от острых обломков. И его накрыла тьма. Хелот открыл глаза и увидел, что все вокруг окутано белым туманом. Потом туман заколебался и сдвинулся. Чья-то рука отвела занавеску, и тогда он понял, что лежит на огромной кровати под балдахином. Рядом знакомо пахло мускусом. -- Аррой, -- сказал Хелот. Следом за рукой показалось и лицо -- детская физиономия Тэма Гили. Мальчик смотрел на него и молчал. -- Что случилось, Тэм? -- спросил Хелот. -- Что со мной было? -- Вы больны, сэр, -- тихо ответил Тэм. Хелот заметил, что мальчик боится. Он поглядывал на своего хозяина исподтишка, с таким испуганным видом, какого не имел никогда -- даже в ту пору, когда имел дело с жуткой образиной Гури Длинноволосого. -- Да что случилось? -- нетерпеливо спросил Хелот. -- Почему ты шарахаешься от меня? -- Я... не шарахаюсь, сэр. -- Подойди поближе, Тэм. Что я натворил? Мне казалось, что уж ты-то можешь мне сказать все как есть. Тэм не двинулся с места. -- Если вам угодно воды или вот дама Имлах придумала кофе... Это Лоэгайрэ принес. Хелот поднес руку к лицу, потрогал щеки, лоб. -- Меня изуродовало? Тэм помотал головой: -- Нет, что вы, сэр! Гури был не в пример ужаснее. С вами все замечательно, сэр. Хелот вздохнул. Ему пришлось задать вопрос, которого он так боялся, но другого выхода не оставалось. -- Тэм... скажи мне правду: я убил Моргана? 3 -- Нет, что вы, сэр. Он жив, как и вы. Он в подземелье. Дама Имлах напоила его сонным зельем, сэр, чтобы он не мог колдовать. -- Они все-таки хотят убить его? -- Они... я не знаю, сэр. Без вас не станут решать. Хелот уселся поудобнее. Он не понимал, почему мальчик его боится. И эти подобострастные взгляды, которых за Тэмом раньше не водилось. -- Где Дианора? -- спросил Хелот. -- Я позову ее, сэр. Тэм убежал -- только пятки сверкнули. "А ведь сидел у постели, ждал, пока хозяин придет в себя, -- понял вдруг Хелот. -- Боялся, что не очнусь". Его невеселые размышления прервало появление Диакоры. На ней было все то же длинное платье Фейдельм, но лангедокский рьщарь видел, что сама владычица Оленьего Леса, Фейдельм-Из-Радуги, исчезла. Перед ним снова стояла сводная сестра Гая Гисборна. -- Слава Богу! -- с огромным облегчением произнес Хелот. -- Дианора. Она присела в учтивом поклоне и склонила голову: -- К вашим услугам, сэр Хелот. -- Дианора! -- Хелот попробовал встать, но оказалось, что за время болезни он очень ослаб и потому снова рухнул на постель. -- Дианора, -- простонал он, бессильно копошась среди подушек. -- Хоть ты, ради Бога, скажи мне: что случилось? Почему Тэм трясется как осиновый лист? Что я натворил? Почему он боится? -- Боится не только Тэм, господин, -- ответила Дианора. -- Вас боится весь Аррой. То, что вы совершили, под силу лишь полубогу -- так они считают. -- А ты как считаешь, детка? -- Я тоже думаю, что вы колдун, господин, -- спокойно ответила она и склонилась перед ним. -- В таком случае, -- сказал Хелот, которого вывели из себя эти намеки и поклоны, -- я требую от тебя, девушка, чтобы ты сказала мне, что именно я натворил. -- Вы разрубили Радугу, сэр, -- сказала Дианора и поцеловала его руку. -- Вы уничтожили ворота, через которые Морган Мэган уходил из нашего мира и возвращался назад. Вы спасли наш мир от уничтожения, сэр, ибо в тот миг, когда захлопнулись ворота, наемники, которых привел Морган, оказались по другую их сторону. Погибли два тролля -- их зарезало осколками. Но вы и Морган живы. Хелот попытался подняться и снова упал. -- Помоги мне сесть, -- сказал он. -- Не бойся, я не куса,юсь. Дианора поправила ему подушки и помогла принять вертикальное положение. -- Вам угодно завтрак, господин? -- спросила она. -- Мне угодно не слышать больше этого дурацкого обращения, -- рявкнул Хелот. -- Разрубил радугу, говоришь? -- Да, гос... вам это удалось. -- Секач, -- сказал Хелот. -- Я тут ни при чем. Это все меч. -- Не всякой руке будет послушен меч, особенно такой, как Секач, -- возразила Дианора. Хелот посмотрел ей в глаза и увидел в них страх и желание угодить и сказал: -- Позови Алькасара. Я знаю, что он здесь. И пошевеливайся: это желание героя! Дианора поклонилась и ушла. Хелот мрачно уставился в потолок. Сговорились они, что ли, сделать его жизнь невыносимой? Если сейчас явится Алькасар и согнется перед ним в поклоне, он, Хелот, просто перережет себе горло. Алькасар явился. Мрачно посмотрел на него от порога. Потом спросил, не попытавшись даже изобразить подобие улыбки: -- Ты для всех теперь полубог? Или для кого-нибудь все-таки остался Хелотом? -- Черт побери, я бы для всех хотел быть Хелотом! -- крикнул Хелот и кашлянул. -- Это хорошо. -- Сарацин неожиданно усмехнулся. -- Скажи хоть ты, Алькасар, -- меня сильно изуродовало? -- Исполосовало, как барана на молодецких скачках, -- сказал сарацин. -- Так что на девушек можешь не засматриваться. Разве что какая-нибудь вдова средних лет польстится.,. -- На девушек, конечно, производит впечатление твоя черная рожа, -- сказал Хелот с облегчением. "Хоть один друг не предал", -- подумал он. -- Тебе виднее, -- отозвался Алькасар, и сердце Хелота сжалось. В непроницаемых черных глазах, глубоко спрятанный, но не уничтоженный, стоял все тот же страх. Судилище над Морганом устроили на двенадцатый день после того, как Секач в руке Хелота разрубил Радугу и уничтожил ворота, навсегда отрезав Аррой от других миров Великой Реки Адунн. Лишенный чародейской силы одурманивающкми напитками, связанный, Демиург был отведен на опушку Оленьего Леса. Там уже ждал большой помост. Моргай споткнулся, остановившись перед этим сооружением, и оглянулся на Теленна Гвада: -- Что это, Теленн Гвад? -- Полезай, -- ответил вместо него Лаймерик. -- Отомстить хочешь, Лаймерик? -- спросил Морган. Маленький вождь покачал головой: -- Это всего лишь помост, Морган Мэган. Для того чтобы тебя видели все, а не только великаны и рослые тролли. Полезай. Морган пожал плечами и подчинился. Он позволил привязать себя к стволу старого дерева, возле которого и был сооружен помост, и откинул голову назад, прижимаясь макушкой к теплой коре. Солнце ласково коснулось закрытых век. Ему хотелось забыть обо всем. И о том, что сейчас на него смотрят со всех сторон ненавидящие, проклинающие, жаждущие его смерти, -- тоже. А собралось их немало. Вся поляна была полна лесного народа. Посмотреть на Демкурга пришли молчаливые воины Народа и вечно недовольные гномы, величественные сородичи Теленна Гвада со своими рослыми пышнотелыми супругами, разного рода тролли, гоблины и вовсе уж невразумительные существа вроде Болотного Морока пли старика Шамотта. Добрался, несмотря на большое расстояние, даже один из валунов Серебряного Леса. Напротив помоста установили большое кресло и усадили в это кресло героя -- Хелота из Лангедока. Странствующий рыцарь был мрачнее тучи. Его выводила из себя роль спасителя, которую навязали ему в мире Аррой. Лучше уж быть одним из многих, лучше быть простым разбойником из Шервудского леса, чем героем, вызывающим лишь страх и преклонение. Несколько секунд Морган Мэган и Хелот смотрели друг другу в глаза -- одинаково приневоленные, одинаково вознесенные над толпой. И в этот миг Хелот до конца понял, что он с Морганом одного племени, одного рода -- дакини, чужие в мире Аррой. И никого ближе не было у Хелота в то мгновение. Словно они с Морганом вышли из лона одной матери. И ему захотелось встать, взять Моргана за руку и увести прочь -- туда, где их накормят мясом браконьерски убитого оленя, дадут лук и стрелы. Но Хелот не двинулся с места, и Морган Мэган отвел глаза. Вперед выступил Теленн Гвад и звучно произнес: -- Суд над Морганом Мэганом, военным, религиозным и прочих достоинств преступником! Состав обвинения: попытка эсхатологии. (Последнее слово далось барону не без труда, но он героически справился и с ним.) -- Каждый может выступить здесь и сказать свое слово обвинения против преступного Демиурга, -- продолжал барон, -- как от себя, так и от имени своего народа. И когда выскажутся все и иссякнет поток речей, мы будем знать, как поступить нам с негодяем. Стало тихо. Никто не решался заговорить первым, хотя на душе накипело почти у всех и каждый хотел бы видеть Моргана если не мертвым, то во всяком случае обезвреженным. Большинство при этом полагало, что эти два понятия суть одно и то же: живой Морган не может не быть вредоносным. Лаймерик Окраина окинул взглядом мнущихся в нерешительности троллей, дернул плечом и громко сказал: -- Я хочу выступить с обвинением против Моргана Мэгана. -- И когда все взоры обратились в сторону маленького вождя, он расправил плечи и стал как будто выше ростом. -- Морган, ты унизил меня, ты сделал меня рабом, ты отнял у меня оружие и разлучил с моим народом. Ты ополчился на меня лишь потому, что я никогда не боялся тебя. И сейчас я говорю перед лицом мира Аррой, который слушает нас: да будешь ты уничтожен! Он перевел дыхание и бестрепетно встретил мрачный взгляд Демиурга. И тут словно прорвало плотину -- потоком понеслись обвинения, и вздорные, и серьезные, и мелочные, и по существу. Каждый спешил высказаться, перекрикивая и перебивая другого. -- Он предал мою веру! -- сказал Болотный Морок. -- Он осквернил воды Адунн! -- кричал тролль, до самых желтых глаз-щелок заросший зеленой шерстью. -- Он создал нас уродливыми! -- орали Алонд и Тифлон, племянники трухлявого Шамотта. -- Он забыл наделить моего друга Форайрэ умом! -- верещал громче других Лоэгайрэ. -- Каково жить бедному троллю дураком -- об этом Морган не подумал! И еще: зачем он сотворил изумрудную копь возле самой пещеры Англая Алчное Сердце? Чтобы потешиться над горем Лоэгайрэ, уж конечно! У! -- Гном погрозил Демиургу маленьким кулачком. -- Он истоптал мох! -- Убить Харрыы... Убить Варрахх... -- Он срубил деревья в Серебряном Лесу! -- Он наблевал в источник мудрости! Хорошо, что я успел забрать оттуда свой глаз! -- И вообще, как он посмел привести сюда этих убийц из чужого мира? Морган прикрыл глаза и откинул назад голову. Он давно уже перестал слушать. Исход был предопределен, и Морган знал это еще задолго до начала судилища. И если у кого-то из собравшихся имелись сомнения по части бессмертия создателя, то сам Морган этих сомнений не разделял: если ему перережут горло, он умрет, как любой другой человек. Сейчас бродячему магу хотелось одного: чтобы все закончилось как можно скорее. А они все кричали и кричали. -- Он заколдовал моего друга! -- Он уничтожил Силы Радуги и оставил Народ без ясновидящей! -- Он лишил меня памяти! -- Он отобрал у меня золото! -- Он не дал мне обещанного! -- Он убил моих родственников! -- Он наполнил Аррой ненавистью! Нескоро еще выдохлись обвинители. Но все же настал момент, когда они замолчали. Надлежало провозгласить приговор, который был ясен любому. Но Хелот медлил. Постепенно все глаза обратились на Героя, ибо никому, кроме спасителя мира Аррой не хотели они доверить право решить судьбу их Демиурга. Ответственности ли они боялись, предвзятости ли своей не доверяли сотворенные Морганом -- кто ведает. Хелот не думал об этом, когда поднялся со своего кресла, сутулясь, словно груз решения давил ему на плечи. Морган даже не шевельнулся, равнодушный к происходящему. Собственно, этого он и добивался, ибо уничтожение дела рук и души своей приравнивал к самоубийству. Хелот, стоя на помосте, медленно обвел глазами толпу и внезапно поразился тому, как это пестрое сборище диковинных созданий -- облик большинства лишь отдаленно носил черты человекообразности -- похоже на ноттингамскую толпу. В ожидании приговора Моргану они топтались, чесались, поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, скалили зубы, ковырялись в ухе, грызли ногти. -- Провозгласи же наше решение, Хелот из Лангедока! -- не выдержал наконец кто-то, и толпа взревела: -- Смерть! Смерть Моргану! Хелот поднял руку, и они стихли. Желтые и красные, зеленые и черные, круглые и узкие -- все глаза впились в героя. Где-то в этой толпе замер Тэм Гили. Каким величественным кажется ему сейчас Хелот, какую гордость испытывает мальчишка -- еще бы, служить такому господину! -- Прежде чем осудить Моргана на смерть, как вы того требуете, -- громко проговорил Хелот, -- я хочу знать, не будет ли произнесено хотя бы одно слово в его защиту? -- Не может быть такого слова! -- горячо ответил Теленн Гвад. -- Неисчислимы беды, которые принес нам Морган Мэган. -- И все же я спрашиваю: неужели никто не вступится за него? -- Морган -- преступник, -- возразил барон. -- Он должен понести наказание. -- Уж не защищаешь ли ты его, Хелот? -- выкрикнули из толпы пронзительным голосом. Хелот поглядел в ту сторону, но обладатель пронзительного голоса уже скрылся за спинами других. -- Почему бы и нет? -- ответил Хелот. -- Среди тех, кто жил бы в мире Аррой и считал его родным, не найдется ни одного защитника, -- убежденно сказал барон. -- А если ты неправ, Теленн Гвад? -- Что ж, -- барон пожал плечами, -- Морган будет прощен, если я ошибаюсь. Хелот сжался, как пружина. -- Слушайте все! -- крикнул он. -- Если хотя бы один голос прозвучит в оправдание Моргана, жизнь будет оставлена ему. Кто-нибудь желает выступить? Ответом была гробовая тишина, которую затем прорезал вопль Лоэгайрэ: -- Да кто же захочет спасать его, супостата? Среди нас нет предателей! И снова толпа взорвалась. Взметались кулаки, мелькали широко раскрытые пасти, брызгала слюна. Хелот взглянул на богиню Боанн, но она отвернулась, опираясь на руки преданных троллей. Алькасар ответил на взгляд Хелота угрюмым пожатием плеч, а Дианора покачала головой. Один за другим отрекались от бродячего мага Иллуги и Имлах, Отон и младшие вожди народа, Хроальмунд Зеленый и Длинная Ветка... -- Неужели никто? -- совсем тихо спросил Хелот, зная, что его не слышат. Толпа пришла в движение. Приглядевшись, Хелот разобрал, что вперед кто-то энергично проталкивается. Наконец он увидел белую лохматую спину и бугорки еще не выросших крыльев на лопатках. Лохмор оттолкнул Форайрэ и выбрался, отряхиваясь, на свободное пространство между двух помостов. -- Лохмор! -- взвизгнул Лоэгайрэ. -- Ты что, ума лишился? Дракон не обратил на этот выкрик никакого внимания, равно как и на вопли Алонда с Тифлоном: -- Он и тебя изуродовал, как нас! Задрав головы к помосту, где стоял связанный Морган, дракон пристально посмотрел на Демиурга. И Морган, удивленный, открыл глаза. -- Ты хочешь сказать слово в мою защиту? -- спросил он. Вместо ответа дракон неуклюже вскарабкался на помост и сел у ног Моргана. -- Он меня создал, -- сказал Лохмор и выпустил на толпу две струи веселого оранжевого пламени, которые лизнули воздух и погасли, никому не причинив вреда. ЭПИЛОГ Хелот проснулся от того, что его трясет за плечи Тэм Гили. -- Что тебе нужно, неугомонное дитя? -- сердито спросил лангедокский рыцарь. -- Неужели ты не можешь оставить меня в покое? -- Не могу, сэр, -- прошептал Тэм. Хелот заметил, что к мальчишке вернулась добрая толика его прежней наглости, и неожиданно для себя улыбнулся. Охнув, он сел. Три дня беспрерывных празднеств, устроенных в честь примирения Демиурга со своим миром, тяжким молотом стучали в голове героя. -- Вот леший, -- пробормотал Хелот, обнаружив, чтс спал на мокром мху под елкой -- замок Аррой высился вдали в предрассветных сумерках темной громадой. -- Я здесь! -- пискнуло неподалеку. Из кустов высунулось коренастое бородатое создание и преданно заморгало. -- Сгинь, -- сказал Хелот. -- Ну вот, то зовут, то сгинь, -- пробурчал обиженный лешак, исчезая в темноте. -- Куда ты меня тащишь? -- спросил Хелот Тэма Гили, который переминался с ноги на ногу и всем своим видом демонстрировал нетерпение. -- Что случилось? -- Морган что-то замышляет, -- делая страшные глаза, поведал Тэм Гили. -- Я думаю, самое время выследить его, сэр, пока он ни о чем не подозревает. Следом за мальчиком Хелот отправился в глубь леса. Тэм неожиданно остановился, так что Хелот едва не налетел на него и не сбил с ног. На опушке кто-то возился, увязывая хворост в большую вязанку. Первый солнечный луч прорезал серую мглу и осветил лицо таинственного лесовика. Сомнений больше не оставалось: Морган! -- Что он делает? -- прошептал Хелот. Морган выглядел совершенно трезвым, серьезным и собранным. Ни следа вчерашнего веселья на худом лице. Только на скуле осталось красноватое пятно от помады после вчерашних лобызаний Боанн, которая приняла в свои объятия дорогого отпрыска под восторженный рев придворных троллей. Морган завязал последний узел и, согнувшись, взвалил дрова на спину. Потом пошел -- ровным шагом, так, словно собирался пройти со своей ношей не одну милю. Хелот двинулся следом. Но не прошел он и десяти шагов, как споткнулся и упал. Морган остановился, обернулся, подождал, пока лангедокский рыцарь поднимется на ноги. -- Тэм тоже здесь? -- спросил Мэган, ничуть не удивляясь неожиданному появлению Хелота. -- Да, -- сказал Тэм и насупился. -- Это я первым заметил ваши козни, сэр. -- Что ты опять задумал, Морган? -- Хелот подошел к бродячему колдуну. То, что в сумерках Хелот принял было за хворост, оказалось десятью хорошо отполированными и, несомненно, тяжелыми посохами. -- Праздник окончен, сэр герой. -- Морган поклонился, едва не выронив при этом свою вязанку. -- И прощенный жертвами злодей удаляется со сцены. -- Ты уходишь? -- не поверил Хелот. Но каким образом? -- Как всегда, через ворота. -- Ворот больше нет, Морган. Секач разрубил Радугу. Зачем ты пытаешься обмануть меня? Морган Мэган устало посмотрел на двух дакини, которые не доверяли ему и явно были встревожены. -- Я не обманываю, -- сказал наконец колдун. -- Я знаю и другие ворота. Ворота жизни и смерти, ворота любви. Все это в прошлом. Я хочу открыть ворота знания. -- В какой мир ты надеешься попасть? Морган хмыкнул: -- Понятия не имею. Не исключено, что это будет Гейдельберг. Или Лейпциг. Думаю, что Оксфорд меня не примет. Хелот покачал головой: -- Прости, Морган, я не могу тебе верить, Если ты не возражаешь, я хотел бы пойти с тобой. Я должен убедиться в том, что, спасая твою жизнь, мы с Лох-мором не совершили ошибки. На берегу великой реки Адунн, куда Морган Мэган со своими спутниками добрался на третий день, горел костер. Закончив завтрак, Морган встал, обтер руки об одежду и взялся за свою вязанку. Один за другим разложил на траве все десять посохов -- дубовый и рябиновый, тонкий из ивовой древесины, короткий -- из березовой, тисовый и кленовый,.. Почти все они были гладкими, отполированными, и только светлый буковый украшен замысловатой резьбой. Хелот тронул теплое дерево. -- Откуда ты взял эту красоту, Морган? Волшебник одарил его одной из своих хитрых улыбок. -- Я обокрал одно святилище. Не смотри на меня с таким ужасом, Хелот. Ты знаком с Хроальмундом Зеленым? Хелот кивнул и прибавил: -- Когда я встретил его, он был в ужасном состоянии. Ты чересчур жестоко обошелся с ним, Морган. --Не я, а мои солдаты, -- возразил Морган. -- И нечего было какому-то троллю... -- Он закашлялся и махнул рукой. -- Словом, у этих Болотных Мороков есть тайное святилище посреди гибельной трясины. Я грешным делом полюбопытствовал, кому они там поклоняются. -- Неужели вам, сэр? -- встрял Тэм Гили. Морган посмотрел на мальчика и хмыкнул : -- Разумеется, нет, блудное дитя Народа. -- Он с удовольствием полюбовался на то, как шипит Тэм. -- Они поклоняются сонмищу кумиров, именуемых десятью мудрецами. Они порассказывали немало забавного. -- Болотные Мороки? -- Да нет же, мудрецы. Они хоть и глиняные, но кое-что соображают... -- Морган рассмеялся, видя удивление своих собеседников. -- Я их немножко оживил. Не настолько, правда, чтобы они могли погнаться за мной по болоту и отобрать свои посохи... Морган встал, прищурился: -- Ну что, начнем? Хелот и Тэм Гили смотрели, как бродячий маг один за другим вонзает в глинистую почву все десять посохов, пять с одной стороны и пять с другой, так что образовался небольшой коридор. -- Это и есть ворота? -- недоверчиво спросил Тэм Гили. Морган растрепал светлые волосы мальчика. -- Прощай, маленький дакини. Тэм хлопнул белыми ресницами и смущенно отозвался: -- Прощайте, сэр. Морган кивнул Хелоту и шагнул в коридор. Он сделал несколько шагов -- и исчез. Там, где только что виднелась высокая фигура чародея, клубился лишь туман. Хелот и Тэм переглянулись. Хелот встал, и Тэм моментально повис у него на рукаве. -- Что вы хотите делать, сэр? -- Еще не знаю, -- медленно проговорил Хелот. Он вдруг подумал о том, что оставленный на берегу костер будет казаться брошенным, точно пес, которого не сняли с цепи уехавшие из дома хозяева. Лангедокский рыцарь шагнул к десяти деревянным посохам и вгляделся в то, что было впереди. Туман. Только туман и мгла. Он осторожно миновал первую пару -- дубовый и тисовый -- и остановился. Глазами, полными отчаяния, Тэм следил за ним. -- Вы уходите, сэр? -- крикнул он, заметив, что Хелот медлит. -- Да. -- Что там, впереди? -- Не знаю. Отсюда не разберешь. Тэм мялся на берегу, и Хелот видел, что мальчик не смеет просить о том, чтобы его взяли с собой. Вот удобный случай избавиться от него навсегда. Хелот вздохнул: -- Если ты не боишься, Тэм... Мальчик ворвался в коридор так стремительно, что едва не повалил ворота.