ись жевать. Потом Хелот вынул флягу с остатками зля, и они пили, передавая ее из рук в руки. Лошади спокойно паслись на лугу. -- Надо бы привязать их, -- сказал Хелот, но не двинулся с места. Тэм покосился на него, словно желая узнать, не приказывают ли ему встать и заняться делом. Однако Хелот не стал донимать Тэма распоряжениями, решив, что лошадьми займется сам, когда соберется с силами. -- Если Господь пошлет нам удачу, завтра мы будем жарпть драконье мясо, -- увлеченно сказал Тэм, желая перевести разговор на другую тему. Хелот не поддержал фальшивого оживления Тэма. -- Мы бросили его, -- сказал Хелот машинально и понял, что все это время думал об Алькасаре. -- Вы же говорите, что он убит, сэр, -- осторожно проговорил Тэм. -- Да. -- Хелот вздохнул. -- Не имело никакого смысла сражаться за мертвое тело. И все-таки мы его оставили. -- Он встал и слизнул с ладони крошки. -- Это моя вина. Ладно, Тэм, идем спать. Тролли собрались возле тела умирающего врага и загалдели. Двое или трое бросились было в погоню за всадниками, но вскоре вернулись, запыхавшиеся и раздраженные, и присоединились к своим товарищам, которые как раз выясняли, по чьей вине двоим негодяям удалось-таки нарушить заветы мудрой Боанн и переправиться на другой берег, в драконьи земли. -- А вы куда смотрели? -- орал предводитель, сверкая глазами сквозь черную шерсть, вставшую дыбом на его физиономии. -- Враг дал понять, на что он способен! Вы поняли хоть, кто это был? -- Откуда нам было понять? Он не представился! -- Он не назвал своего имени! -- Он ударил меня по лицу мечом, и только милости Боанн спасли мой череп от рассекания! -- вопил громче всех зеленый тролль. -- Отомстим за наш позор! -- ревел другой тролль, еще более лохматый. Несколько троллей воодушевленно гаркнули "ура!", но быстро смутились под взглядами более сообразительных собратьев. -- Что мы скажем нашей богине? -- горестно вопрошал вождь. Неожиданно удачная идея осенила его, и он просиял. -- Мы дознаемся обо всем у нашего пленника! -- Мы будем его допрашивать, и он нам все расскажет! -- Кажется, он уже умер, -- высказал предположение зеленый тролль. -- Молчать! -- рассвирепел вождь. -- Если умер, оживим. Кто умеет оживлять убитых дакини? Он обвел глазами свое воинство, но каждый норовил спрятаться за спину другого. Молчание становилось накаленным, и вождь начинал уже двигать нижней челюстью, обдумывая, кого из нерадивых подчиненных сожрать заживо для публичного устрашения остальных. И неожиданно один из них закричал: -- Смотрите, смотрите! Приближаются новые враги! По лаве неторопливо шел рослый человек. Он был без шлема, и ветер трепал его неровно подрезанные светлые волосы. За последний месяц Морган Мэган так устал и отощал, что его вполне можно было принять за захудалого тролля. Ввалившиеся глаза бродячего мага мрачно горели на костлявом лице. Моргана терзало отвращение к самому себе. На берегу лязгнули пики и алебарды. Предводитель троллей зловеще-радостно отдавал последние распоряжения. Тролли выстроились в каре и ощетинились колющим оружием. Морган остановился, отбросил с лица волосы и хмуро уставился на воинственных троллей здоровым глазом. Больной ушел под веко и слепо глядел закатившимся белком. -- Это еще что такое? -- властно спросил Демиург. -- Это застава, -- объявил предводитель троллей. -- Ты находишься в Городище, приятель, и дальше тебе ходу нет. -- С какой стати? -- Демиург нахмурился. Его раздражал этот разговор. -- Властительница Боанн запретила гномам, троллям, Народу и дакини ходить за реку Адунн и нарушать границы драконьих владений, дабы не вызвать новой кровопролитной войны, -- напыщенно произнес предводитель. -- Плевал я на вашу властительницу, -- сказал Морган Мэган. Тролли возмущенно загалдели, а их предводитель заговорил угрожающим тоном: -- Можешь полюбоваться, ничтожный, что ожидает тех, кто нарушает заветы великой Боанн. Расступитесь, болваны, дайте ему взглянуть. Тролли подались в разные стороны, и Моргая Мэган увидел на земле человека, истекшего кровью. Вне всяких сомнений, он был уже мертв. -- Кто это? -- спросил Морган таким пронзительным голосом, что у всех мурашки побежали по коже. -- Черт его знает...-- неопределенно отозвался предводитель троллей и на всякий случай отступил подальше. Безоружный и щуплый на вид, бродячий маг вызывал у чудовища смешанные чувства, в том числе самый настоящий страх. Морган присел на корточки возле убитого, взглянул в смуглое лицо с еле заметными рябинами оспы, коснулся черных волос, слипшихся от крови. Рука, к которой он осторожно притронулся, еще не окоченела. Моргану еще не случалось оживлять умерших, но он не думал, что подобная задача была бы ему не по плечу. Бродячий маг вскинул голову и бросил яростный взгляд на обступивших его городищенцев. Плотно заросшие густым волосом физиономии гримасничали, корчили рожи, скалили белые зубы, сверкали желтыми глазами -- словом, вели себя как в дурном сне. -- Приведите мне коня! -- негромко распорядился Морган. Несколько наиболее расторопных бросились бежать за конем. Конь в Городище был один -- шестиногий, с трехпалыми копытами. Изредка предводитель седлал его и проводил военные парады, которые заключались в том, что он гарцевал на скакуне по деревенской улице, а остальные тролли стояли вдоль дороги и шумно восхищались его умением не падать с лошади. -- Остановись, Морган! -- прозвучал певучий женский голос. -- Что бы ты ни задумал, -- остановись! Удержи свою руку! В толпе показалась богиня Боанн. Мокрый алый шелк, с которого стекала вода, к великому восхищению троллей, плотно облепил ее стройное тело. При виде своей богини предводитель упал на колени и тайком облизнулся. -- Уйди с моей дороги, мать! -- сказал Морган Мэган, выпрямляясь. -- Святотатственный предатель! -- произнесла Боанн и медленным, обвиняющим жестом подняла на Моргана палец. -- Ты предал свою мать! Ты предал свое творение! Ты привел сюда омерзительных чужеземцев, которые крушат и уничтожают все на своем пути! -- Да, -- подтвердил Морган безжизненным голосом. -- Я привел их сюда. Я уничтожу этот мир. Я ненавижу вас всех, ибо во всяком из этих уродов вижу свое лицо. Каждая растоптанная травинка на этом берегу, каждое кривое дерево, каждое безобразное тело -- все это куски моей души, которую я столь щедро разбрасывал по лесу Аррой. Я ненавижу себя, мать. -- Остановись! -- повторила Боанн. -- Откажись от своего замысла, Морган! -- Поздно, -- сказал Морган. Краем глаза он видел, что тролли уже ведут к нему уродливого коня, черного, с черной гривой и красными глазами. Конь спотыкался, время от времени путаясь в своих шести ногах, одна из которых была короче, чем остальные пять. Отстранив Боанн, Морган Мэган вскочил на коня и окинул троллей высокомерным взглядом, а потом снял свой заплатанный плащ и кивнул подбородком предводителю. -- Подойди сюда, -- приказал он. --Я?--в ужасе, которого больше не скрывал, переспросил тот и на ватных ногах заковылял к Демиургу. Неожиданно наклонившись к нему. Демиург спросил: -- Предатель я или нет? Ты как думаешь, болван? Тролль пролепетал: -- Я не знаю, сэр. Я согласен с моей богиней, сэр. Откуда мне знать? Я бедный тролль. Ты был пьян, когда создавал эти земли, так за что же тебе ненавидеть нас? Таков ты во хмелю. Не сердись на нас за это, Морган Мэган. Мэган вздрогнул всем телом и выпрямился. -- Подай мне убитого. Предводитель троллей сквозь зубы шикнул на своих подчиненных. Мохнатые лапы потянулись к Моргану, подавая ему тяжелого мертвеца. Морган Мэган закутал его в свой плащ и ударил коня пятками. Шестиногий не двинулся с места. Боанн стояла на дороге у Моргана и смотрела на него широко расставленными медовыми глазами. -- Прочь с дороги, женщина! -- сказал Морган. -- Пропусти меня. -- Ты безумен, сын, -- произнесла Боанн и отступила в сторону. Тролли сбились в кучу возле богини, как беспомощные цыплята возле наседки. Она развела руки в стороны в охранительном жесте. С ее плаща стекала вода, но никто из троллей не обращал на это внимания. Они смотрели вслед одинокому всаднику на шестиногом черном коне и тряслись от страха. Морган остановился на мысу, где сливались два потока. На сырой глине он видел отпечатки конских копыт. Совсем недавно здесь проехали два всадника. Значит, слухи о том, что кто-то затеял вылазку в драконьи земли, не были пустыми. Однако сейчас думать об этом Моргану было некогда. Он положил на землю завернутое в плащ тело и задумался. Давно ему не приходилось открывать кровавых ворот. Морган вздохнул, протянул руки. Справа и слева, от реки Боанн и от реки Адунн, возникли мечи -- по пять с каждой стороны. Радужный перелив светился на их закаленных клинках. "Хорошие мечи", -- подумал Морган. Он обтер пять клинков о волосы убитого, оставляя на каждом капли его крови, и сказал, вонзив их в землю ближе к реке Боанн: -- Это будут ворота смерти. Потом прикусил губу и полоснул кинжалом себя по руке. И когда потекла живая кровь, Морган взял ее горстью и вытер окровавленные пальцы о пять других клинков. Эти он воткнул в сырую глину по правую руку от себя, ближе к реке Адунн, и сказал: -- Это будут ворота жизни. Он посмотрел на небо. Солнце еще не село. У него было много времени. Спешить некуда. Морган Мэган отрезал полоску от плаща и перетянул свою порезанную руку, после чего уселся рядом с убитым и стал ждать. Морган Мэган понятия не имел о том, что должно произойти. Временами ему казалось, что две реки сливаются в кровавый поток, уходящий за край земли, туда, где пустота и забвение. Но потом ему виделось сверкание звезд, отраженных в текущей воде, и он улыбался. Иногда его терзали сомнения: можно ли считать Адунн рекой жизни. Но вот река Адунн незаметно подступила совсем близко. Текучие воды ее вот-вот коснутся пяти окровавленных мечей. Тем временем и другая река оказалась рядом. По ее волнам поплыли пять расплывающихся темных пятен -- вода смыла кровь. И почти сразу же перестала кровоточить рана на руке Моргана, а у мертвеца исчезло зияющее отверстие на шее пониже уха. Морган хотел пошевелить пальцами, но не смог. Рука онемела. Мертвенная тишина захлестнула его, и ему захотелось остаться навеки на этом безмолвном берегу, где нет ни единого звука, где никто и ничто не тревожит покой ушедших за горизонт. Смерть перестала казаться Моргану страшной. Кто сказал, что погружение в небытие -- ужасный исход? Не к тому ли следует стремиться? В помраченном сознании Моргана мелькнул образ божества с флейтой, и вдруг он разглядел, что впереди, там, где две реки слились в один поток, сгустился туман и в этом тумане можно разобрать большой лист водного растения и возлежащего на нем бога с флейтой. И странный бог, которого Морган Мэган встречал как-то раз в своих странствиях между мирами, сказал из тумана: -- Не существует различий между жизнью и смертью, Морган Мэган. Жизнь вливается в смерть. Смерть вливается в жизнь. Смерти нет, ибо все сущее -- жизнь и круговорот жизни. И жизни нет, ибо все сущее -- смерть и круговорот смерти. Нет смысла жить. Нет смысла умирать. Морган блаженно улыбнулся, но тут воды Адунн подступили совсем близко и плеснули ему на колени. И почти мгновенно резкая боль пронзила его, и он услышал чей-то крик, полный муки. Морган так и не понял, кто кричал: он сам или человек, возвращенный им к жизни. Бродячий маг бросил взгляд на реку, но божество с флейтой уже исчезло. Осталась лишь могущественная река и дробящиеся на ее поверхности летучие отражения звезд и луны. -- Благословенна боль, -- сказал Морган сипло, -- ибо ею жизнь возвещает о своем возвращении... Он шевельнулся и неожиданно понял, что замерз. На нем не было сухой нитки. Морган склонился над сарацином. Тот тяжело дышал и дрожал с головы до ног. -- А, тебе тоже холодно, -- обрадовался Морган. -- Значит, ты жив. Он встал, выдернул из глины мечи и побросал их в воду. Они канули беззвучно, словно растворились в темных глубинах, и Морган тут же забыл о них. У него были другие, более неотложные дела: он хотел вернуться в лагерь, согреться, поужинать и толком расспросить человека, которому вздумалось посетить драконьи земли. Жизнь в лагере наемников била ключом, несмотря на глубокую ночь. За укреплениями, наспех сделанными из повозок, в которых наемники возили свои нехитрые пожитки, а также женщин, в беспорядке были разбросаны палатки. Впрочем, палатками эти сооружения можно было назвать только с большой натяжкой: это были навесы из веток, каркасом для которых служили поставленные в пирамиду две или три алебарды. Естественным центром лагеря служил гигантский бочонок эля, возле него и группировалась большая часть воинства. Остальные наемники, не занятые распиванием горячительных напитков и прочими доступными развлечениями в лице податливых девиц, к великому ужасу Моргана играли в карты. Он хотел было поговорить об этом с полковником, но все не успевал. По мнению Моргана Мэгана, прикасаться к колоде карт можно было лишь в строго определенные дни и со строго определенной целью. При виде того, как безмозглые мошенники мусолят и слюнявят колоду, сквернословят, бросают листы в грязь и проигрывают последние штаны, у странствующего волшебника мороз бежал по коже. Пока они с Алькасаром пробирались к палатке военачальника, над которой развевался штандарт с замысловатым гербом, придуманным на ходу находчивым полковником (Морган проявлял преступное равнодушие к воинской символике), кругом сквернословили, пили, щупали девиц и предавались порокам. Алькасар краем глаза разглядывал живописные фигуры головорезов, облаченных по большей части в шаровары чудовищных размеров и такого непристойного покроя, что зеленоватая бледность смуглого сарацина сменилась едва заметным румянцем. Наиболее выдающаяся часть тела мужественных героев была помещена в специально пришитый к штанам мешочек, украшенный у кого бантиком, у кого пряжкой, у кого искусственным цветочком. К счастью, они вскоре были уже в палатке. Алькасар тяжело опустился на пол у самого входа. Морган порылся в простом походном сундучке и вытащил оттуда сыр, несколько лепешек и флягу с вином. Принимая еду из рук хозяина палатки, Алькасар поблагодарил его и осторожно спросил: -- Куда ты привел меня? Морган Мэган вздохнул: -- Это солдатский лагерь, как ты уже видел. Я потом расскажу тебе подробнее, а пока что ешь спокойно. Ты помнишь, что с тобой случилось? Алькасар вздрогнул. -- Слишком много, -- сказал он еле слышно. -- Так много... Боюсь вспомнить. Со мной был друг. Где он? -- Не знаю. Но думаю, с ним ничего плохого не стряслось. Я видел следы его коня на мысу, там, где река Боанн впадает в Великую Реку Адунн. Алькасар начал жевать, не чувствуя вкуса. Он смертельно устал. В голове у него мутилось, и он даже не пытался понять, как оказался здесь. -- Я Морган Мэган, которого здесь ненавидят и проклинают, -- сказал Демиург. -- Тебе лучше узнать, что я подобрал тебя мертвого и провел через кровавые ворота. Я побывал вместе с тобой там, где нет ничего, кроме Смерти, и вернулся. По ту сторону Реки нет боли, нет голода и страха. Там ничего нет. Я чуть было не остался там вместе с тобой. Слишком много тревог здесь, на берегах Адунн. Но потом пришла вода и вынесла нас с тобой к берегам жизни. -- Я не понял, -- проговорил Алькасар. -- Ты Морган Мэган? Ты злой бог этого мира? -Да. -- И ты спас мне жизнь? -- Назови это так. -- Зачем ты это сделал? Морган Мэган задумался, уставившись в потолок своей палатки. Наконец он вполголоса спросил: -- Ответить правду? Алькасар кивнул, и Морган тут же сообщил, усмехаясь: -- Из любопытства. Мне хотелось посмотреть, сумею ли я вернуть тебя на эти берега. -- Спасибо, -- сказал Алькасар. Морган протянул ему флягу: -- Попробуй, это хорошее вино. Я берег его для себя, потому что моим головорезам, похоже, безразлично, какое пойло в них льется, лишь бы с ног валило. Алькасар с сомнением поглядел на флягу. -- Спасибо, -- повторил он. --Яне пью вина. -- Да? -- Морган выглядел удивленным. -- А скажи-ка мне, друг мой, кто ты такой? Откуда ты взялся в лесу Аррой? -- Хелот говорит, всему виной твое колдовство, если ты действительно Морган Мэган. -- Я не помню, чтобы мне случалось встречать тебя. -- И все же это так. Был мир, где у меня был друг по имени Хелот и девушка по имени Дианора... Я ничего не помню. Хелот говорит, что так было. Там побывал колдун, Морган Мэган. Ты. Там остались семена твоего колдовства. В неурочный час они дали ростки. -- Дианора... -- пробормотал Морган Мэган. -- Да, я ее помню. --А я не помню, -- сказал Алькасар. -- Хелот говорит, что она светлый ангел. -- Да, да, так и есть... -- Морган в волнении забегал по палатке, время от времени прикладываясь к фляге с вином. -- Дианора... Я действительно открыл для нее ворота. Ей грозила опасность, и один великий чудотворец, исцеливший мою старую рану, попросил перенести ее в другой мир, где она обрела бы покой. И я сделал это. Я открыл ворота Радуги, и Дианора... Что с тобой? Алькасар побледнел. Глаза его помутнели, губы зашевелились, пытаясь выговорить какое-то слово. Морган подскочил к нему, схватил за плечи: -- Что случилось? -- Радуга... -- вымолвил он с трудом. -- Ты... что ты сделал? -- Открыл ворота Радуги, -- повторил Морган. -- В этом нет ничего страшного. Я изготовил десять чаш и раскрасил их в семь цветов.,. -- Ты оставил чаши у отшельника, -- прошептал Алькасар. -- Они упали с полки в тот миг, когда меня убивали... Нет, не помню. Морган сел рядом с ним, задумался. -- Мое волшебство искалечило тебя, -- сказал он наконец. -- Оно выжгло в твоей памяти боль и страх. Оно отняло у тебя воспоминания. Пожалуй, я здорово виноват перед тобой. Как твое имя? -- Хелот говорит, меня звали Алькасар. -- Хорошо, пусть будет так. Останься со мной. Я попытаюсь исправить причиненное тебе зло. -- Ты злой бог, Морган Мэган. -- Во-первых, я не бог. Я Демиург, что вовсе не означает божественности. Во-вторых, я не злой... -- Морган призадумался на миг и нехотя сознался: -- Я любопытный. -- Зачем ты привел сюда всех этих людей? Морган поежился под пристальным взглядом черных глаз сарацина. Ему совсем не хотелось признаваться в своем чудовищном замысле. Но тем не менее он вынужден был ответить: -- Это эсхатологический легион. Иными словами, я задумал устроить здесь небольшой конец света. Алькасар вздохнул и растянулся на полу, заложив руки под голову. -- А говоришь, что ты не бог и не злой. -- Не твое дело! -- вскрикнул Морган, неожиданно потеряв контроль над собой. -- Это мои личные войны с моим личным миром! Я его создал! И тебя не касается, что я сделаю с ним! -- Ты бандит и убийца, -- сказал Алькасар спокойно. -- Я так и думал. Ты спас меня от смерти. Я буду служить тебе. -- И на том спасибо, -- проворчал Морган Мэган. -- Может быть, потом ты поймешь, как заблуждался на мой счет, как был несправедлив ко мне. -- Нет, -- все тем же равнодушным тоном отозвался Алькасар. -- Я не заблуждаюсь. Спокойной ночи, Морган Мэган. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ -- Ваша милость! -- Полковник всунул голову в палатку и пробудил Моргана от беспокойного сна. -- Ваша милость! Я отправил в разведку двух молодцев. Морган приподнялся и мутно посмотрел на своего военачальника: -- А? В какую разведку? -- Необходимо захватить пленников, -- доложил полковник. -- Если ваша милость помнит, я говорил об этом на общем сборе всех наемников. При помощи пытки мы вырвем у них данные о расположении вражеских войск и о планах враждебного нам командования. Морган с трудом сел и протер глаза. -- Болван! -- взорвался он. -- Зачем она здесь нужна, ваша дурацкая разведка? Этот мир создал я! Я! Чем отправлять несколько человек на верную смерть, спросили бы меня. Без всяких пленных я рассказал бы вам о расположении их боеспособных единиц. -- Порядок есть порядок, -- невозмутимо отозвался полковник. -- Положено допрашивать пленных -- допрашиваем, Положено допрашивать под пыткой -- пытаем. Для чего, спрашивается, существует палач? -- Чтобы даром жрать мой хлеб, -- огрызнулся Морган. -- Я высказал свое мнение. Если вы, твердолобый упрямец, желаете делать все по-своему, то ради Бога. Только потом не жалуйтесь и не говорите, что вас не предупреждали. -- Военными действиями должны распоряжаться профессионалы, -- обиделся полковник. -- И я делаю для вас все так, как сделал бы для родного отца. И даже лучше. С этими словами он скрылся. Солдаты, отправленные на поиски пленников, углубились в лес. Операция, затеянная полоумным Морганом, выглядела детской прогулкой. За два дня они не встретили ни одного поселка, а обещанные монстры казались им всего лишь бредом их военачальника. Впрочем, жаловаться не на что: платил-то Морган чистым золотом! Лес казался чистым и пустым. Никого здесь не было. Солдаты беспечно бродили среди высоких деревьев и больших валунов. Мягкий мох ложился под ноги. Птицы щебетали на ветвях. Время от времени им попадался орешник, и они рвали орехи, запивали его виноы из фляжек и болтали о женщинах и оружии. -- Хорошо бы встретить симпатичную аборигеночку, -- сказал один, укладываясь передохнуть возле большого камня. Поросший мхом валун казался идеальной спинкой для кресла. -- И сговорчивую, -- хихикнул второй. -- А потом убить, раз у нас такое задание. -- Этот Моррганн свихнулся, -- заметил третий. -- Я не понимаю, с кем он не поделил эти земли, но его фантазия "выжечь здесь жизнь огнем и мечом", как он выражается, яснее ясного говорит о том, что у него не все дома. -- Моррганн... -- пронеслось по лесу. Первый солдат подскочил от удивления и огляделся по сторонам. -- Кто это сказал? -- испуганно спросил он. -- Что сказал? Тебе померещилось с перепою. Отдай флягу! Солдат был так растерян, что безропотно позволил отобрать у себя фляжку, где еще оставалось порядочно вина. -- Сейчас кто-то произнес утробным голосом "Морган", -- сказал он. И почти мгновенно лес отозвался на разные голоса: -- Морган". Морган... Морган... -- Это эхо, -- с облегчением предположил второй солдат. Но лес не унимался: -- Моррганн... Совсем близко кто-то забормотал, с трудом выговаривая слова: -- Морган добрый, Морган умный, Морган не свихнулся. Дакини злые, дакини глупые, дакини свихнуться. Уничтожить бедных дакини. Не мучить. Избавить. Уничтожить. -- Господь милосердный, кто это говорит? -- Солдаты в ужасе вскочили на ноги, позабыв и фляги, и орехи, и сбились в кучу. А лес насмехался: -- Дакини глупые, дакини свихнуться. -- Братцы, они к нам сползаются! -- завопил в ужасе самый младший из всех, указывая дрожащей рукой на валуны. Действительно, камни за это время придвинулись к группе разведчиков почти вплотную. Они двигались незаметно, но довольно быстро, и теперь со всех сторон смотрели сквозь мох маленькие горящие глазки. Потом ближайший к солдатам камень распахнул огромную пасть и ухватил одного наемника за штаны сзади. Тот заверещал не своим голосом и начал извиваться, размахивая руками. Тролль медленно сжевал штаны. Солдат откатился в сторону, кутаясь в необъятную рубаху. -- Мясо, -- задумчиво прошамкала гигантская пасть над ухом у другого наемника. -- Мясо. Свежее. Бегает. Вкусное. К ужасу людей, из камня высунулся длинный клейкий язык, который обвил за талию еще одного солдата и подтащил его прямо к разверстой пасти. -- Нет! -- крикнул тот, пытаясь высвободиться. Язык с наслаждением облизал его, царапая лицо шершавой поверхностью. -- Соленый, -- сказал тролль и причмокнул. От этого звука с солдатом приключилась неприятность, и он, к своему стыду, ощутил сырость в шароварах. Язык неожиданно отпустил его. -- Вонять. Испускать влагу. Неприятный. Фу. Третий, грамматикус из Ирландии, который проделал долгий путь вместе с солдатами в поисках новых знаний, уселся, подтянув колени к подбородку, и распахнутыми глазами уставился на троллей. Один из булыжников подтолкнул его в спину, -- Ты, -- сказал тролль. -- Дакини. Встать. Умирать стоя. -- Я умирать сидя, -- огрызнулся грамматикус. -- Кто вы такие? -- Тролли. Камни. Не знаем. Мэган создавать, Мэ-ган быть пьян. Мэган не вязать лыков. Мэган сам не помнить. Он сам не знать. -- Ка... кой Мэган? -- растерялся грамматикус. -- Морган Мэган. Демиург. Морган Мэган. Он создавать. Быть пьян. Забыть. Наррахх помнить. Нар-рахх ждать. -- И Варрахх помнить, -- ревниво встрял другой булыжник, выплевывая розочку из накрахмаленного шелка, которая украшала съеденные чудовищем штаны наемника. -- И Варрахх ждать. -- И Харрыы ждать, -- промычал полурассыпавшийся валун, из которого росла тонкая молодая березка. -- Харрыы тоже ждать, тоже ждать... -- Вы убираться отсюда, убираться, -- продолжал Наррахх. -- Иначе смерть. Иначе съесть. Тяжело не съесть. Хочется съесть. Свежее мясо -- давно не есть. Вкусное мясо -- не удержаться-. -- Братцы, бежим! -- завопил грамматикус, подскакивая. Он быстрее других уловил смысл сбивчивых речей окаменевших троллей. -- Иначе они нас сожрут! Все трое бросились наутек. Тролли стояли дружком и хрипло хохотали им в спину. Полковник бушевал. Он рвал и метал, он бил перчатками по лицу то грамматикуса, то одного из его товарищей, он топал ногами и призывал на головы неудачников-разведчиков самые страшные кары. -- Я говорил, кажется, что трусов буду убивать беспощадно! -- вопил он, брызгая слюной. Грамматикус утерся, и этого движения было достаточно для того, чтобы яростный взор полковника остановился на нем. -- Тебя я повешу в назидание остальным, -- зарычал он. -- А двое других будут наказаны иначе, но не менее сурово. -- Да куда уж суровей, -- хмыкнул грамматикус. Однако полковник не шутил. Вытянув шею и напрягшись так, что вздулись жилы, он заревел: -- Пала-ач! Палач, который увлеченно играл в карты с квартирмейстером на пригожую молодую девицу, прихорашивавшуюся тут же в ожидании проигрыша, вдруг обеспокоился и заворочал головой на толстой шее. -- Зовут, кажется. -- Он отложил карты вверх рубашками и потянулся за мечом. -- Вот и работа поспела. Сейчас быстро срублю голову кому следует и вернусь. Не доигрывайте без меня. С этими словами он встал и, кряхтя, побежал в сторону полковничьей палатки. Он так спешил, что с размаху налетел на Моргана, который, мрачнее грозовой тучи, бродил по лагерю. С ним был какой-то незнакомец, но его разглядывать у палача не было времени. -- Ты куда? -- спросил придурочный Морган. -- Да господин полковник звали, -- пояснил палач. -- Видать, разведчики-то труса спраздновали. Теперь точно головы полетят. -- За что головы полетят? -- не понял Морган Мэган. -- Да за то, что пленных не взяли, -- сказал палач и досадливо прищурился. Вот ведь недогадливый! А время идет. Ему не терпелось вернуться к игре. Морган Мэган пошел вместе с палачом в палатку полковника. Там действительно стояли трое с горящими щеками, -- видно, им уже досталось от полководца. Один держался как бы в стороне, и на него-то и указал полковник. -- Этого я приговорил к смерти за трусость и малодушное поведение, а также за препирательства с начальством, -- объявил полковник. Он был раздосадован появлением Моргана. -- Сегодня же вывесим его голову на моей палатке, для потения остальных. В следующий раз пусть думают, прежде чем возвращаться из разведки с пустыми руками! -- Подожди, -- сказал Морган, отстраняя палача, который уже вцепился в плечо несчастного грамматикуса. -- За что ты приговорил его к смерти? -- За трусость! -- рявкнул полковник. Морган Мэган, ей-богу, начинал его раздражать. -- Вы опять вмешиваетесь не в свое дело, ваша милость. Я должен выиграть для вас эту войну, и я это сделаю, если мне не будут мешать. -- Ты пропадешь и твои солдаты вместе с тобой, пустая башка, -- холодно отозвался Морган Мэган, -- если вы не будете слушаться меня. -- Он обратил на грамматикуса властный взор. -- Говори, почему вернулись без пленных. Кого вы встретили? -- Мы... -- Грамматикус растерялся. Морган Мэган казался ему ненормальным, но рассказывать о говорящих валунах он не решался даже такому, как Морган. Стоявший рядом с бродячим магом смуглый черноволосый человек смотрел на грамматикуса неподвижными узкими глазами, и ирландцу вдруг стало страшно. -- Ты боишься, -- спокойно заметил Морган. -- Говори, что с тобой случилось. Говори прямо. Не бойся. Только не лги. -- Мы шли по лесу, ваша милость, -- начал грамматикус. -- Там никого не было. И вдруг-, простите, ваша милость, камни заговорили. Они начали выкликать-. простите, ваша милость, они выкликали ваше имя. Противу ожиданий, Морган Мэган не стал смеяться. На его лице не показалось и тени улыбки. -- Как они говорили? Вот так... -- Морган произнес низким, утробным голосом: -- "Моррганн..." Да? От этого голоса у всех троих мурашки побежали по коже, и даже полковник перестал злобно улыбаться. Ирландец кивнул: -- Откуда вам это известно, ваша милость? -- Продолжай. Они говорили обо мне? -- Да, ваша милость. Они сказали, что вы были пьяны, когда создавали их, но они вас ждут. И помнят. -- Они называли свои имена? -- Да. Наррахх, Варрахх и еще один... Шаррыы или Харрыы... Морган кивнул: -- Они причинили вам какой-нибудь вред? Грамматикус растерянно оглянулся на своего товарища, стоявшего в одной рубахе: -- Нет. Только вот у Люкаа штаны съели. Да, еще они часто повторяли слово "мясо". -- Они людоеды. Я удивляюсь тому, что они отпустили вас живыми. Может быть, за долгие годы они научились ценить жизнь в любом ее проявлении... -- Морган посмотрел на солдат с нескрываемым отвращением. -- Даже в таком, как вы. Считайте, что легко отделались. -- Так я могу идти? -- уныло пробасил палач. Морган махнул рукой, отпуская его, и палач заторопился к выходу, пока начальство не передумало. Полковник кипел от негодования. -- Зачем вы помиловали этих идиотов? -- прошипел он Моргану в ухо. -- Теперь они решат, что дисциплиной можно пренебрегать! -- Тролли оставили им жизнь не для того, чтобы свои же военачальники отрубили им головы, -- сказал Морган. -- Если уж на то пошло, куда полезнее было бы скормить их моим бравым людоедам, чем переводить мясо впустую.". -- Он тряхнул волосами и вздохнул. -- Вы трое -- убирайтесь! -- сказал он солдатам. -- На будущее знайте, что в этом лесу одушевлены не только камни, но и деревья. Никаких разговоров за пределами укрепленного лагеря! И бабам вашим скажите то же самое. За нами наблюдают, постоянно и неустанно. Я уверен, что наши враги уже собирают большую армию. Мы ее, конечно, разобьем, но вопрос -- какой ценой. -- Думаю, вы преувеличиваете, ваша милость, -- с легким оттенком превосходства в голосе заметил полковник. -- Откуда им знать подробности о нас и нашем вооружении? На то, чтобы добраться до замка, как вы говорили, нам потребуется неделя пути. -- Да, но здесь имеются свои каналы связи, о которых вы даже не подозреваете. Им уже все известно. Поэтому чем попусту гробить людей, подумайте лучше об обороне, о секретности и осторожности. И ушел, сопровождаемый своим молчаливым спутником. Морган Мэган и Алькасар стояли в Серебряном Лесу. Светлые стволы окружали их со всех сторон, как легкие колонны в храме доброго божества. И снова Морган ощутил невнятное беспокойство. Ему НЕ ХОТЕЛОСЬ уничтожать этот мир. Его мутило при одной мысли о том, что творение его души -- пусть несовершенное творение несовершенной души беглого каторжника -- будет отдано на поругание чужим людям, наемникам из чужого мира. Но в Серебряном Лесу, как всегда, на него постепенно начал снисходить покой. Мысли его обратились к более простым и ясным вещам. -- Где-то здесь поблизости есть источник мудрости, где Иллуги хранит провидческий глаз, -- сказал Морган Алькасару. -- Может быть, мы сумеем увидеть в нем, что нынче делается в замке Аррой. Я уверен, что именно там центр сопротивления. -- Источник силы... -- повторил Алькасар. -- Здесь мы были с Хелотом. -- Может быть, вы и Иллуги встретили? -- Тролль, совсем похожий на человека? Он разговаривал с нами. Говорил о драконах, о книге Гнилая Кожа, о мече по имени Секач... Морган Мэган живо обернулся к своему собеседнику: -- Секач существует на самом деле? -Да. -- И ты его видел? -- Он хранился у гнома Лоэгайрэ. Хелот выменял его на старинный арбалет, подарок дамы Имлах. -- Лоэгайрэ! Маленький скупердяй и скрытник, -- пробормотал Мэган. -- Я так и знал, что разговоры о Секаче -- не пустые слухи. Правда, что на клинке горит надпись, сделанная рунами? Алькасар кивнул: -- Лоэгайрэ сказал: меч говорит -- "Рассекаю то, что должно быть рассечено". Странное обещание. Морган Мэган пожал плечами: -- У гномов, которые его делали, были свои соображения на этот счет. Видишь ли, Алькасар, гномы -- самое непонятное племя из всех, что я создал. Никогда не знаешь, что им взбредет на ум. Бывает так, что я сам не понимаю, что натворил. И чаще всего такие мысли приходят мне в голову, когда я слушаю всякие истории и легенды о гномах. Вредносный народец, лукавый и скрытный. -- Скоро ты уничтожишь и их, -- ровным голосом заметил Алькасар. -- Тогда тебе не придется ломать голову над их фантазиями. Морган Мэган вздрогнул, как от боли, но тут же снова взял себя в руки. -- От своего я не отступлюсь, -- заявил он. -- Аррой должен быть уничтожен, и он погибнет, ибо так решил Демиург... А, вот и источник мудрости. Они наклонились над прозрачным ключом, который бил между корней старого дерева, однако никакого глаза в глубинах вод не было видно. Морган Мэган умыл лицо и выпрямился. -- Я так и знал, -- пробормотал он. -- Старый хитрец Иллуги наверняка уже сидит в баронском замке, под крылышком у Теленна Гвада и своей дочери, а третий глаз торчит у него во лбу. Ох, какое хитрое племя я создал! Неужели они оказались хитрее меня? Алькасар пожал плечами. -- Почему бы и нет? -- сказал он. Морган Мэган резко повернулся к нему. Он заметно разозлился. -- Потому, что я -- творец. Я совершеннее любого из моих созданий, ибо я -- цельная душа, а каждый из них -- всего лишь часть меня. -- Это так, -- кивнул Алькасар, -- но тебе не приходило в голову, что ты один, а их много? Хелот и Тэм Гили вышли к цели своего путешествия только вечером следующего дня. Весь этот день они шли пешком, впереди Хелот, за ним Тэм, шаг в шаг, безмолвно и терпеливо. Солнце беспощадно жарило над их головами, и казалось, что в землях драконов гораздо теплее, чем в нескольких милях к северу от реки Адунн. -- Это здесь, -- сказал Хелот и остановился. Тэм подбежал поближе и замер в нескольких шагах от странствующего рыцаря. Холм круто обрывался к озеру. Внизу раскинулся знаменитый Лох Бел Драгон, Озеро Драконьей Пасти. Вода в нем была яркого сине-зеленого цвета. За лето озеро сильно обмелело, и на сыром песке были видны отчетливые отпечатки гигантских лап с когтями и глубокие борозды, оставленные волочащимися хвостами рептилий. Хелот коснулся рукой рукояти Секача. -- Остается только возносить молитвы Всемогущему за то, чтобы ты был предназначен для битв с великими драконами, -- прошептал он. -- Не предай меня снова, рунный меч. Ему показалось, что он чувствует тепло, исходящее от клинка, но заблаговременно вынимать меч из ножен не стал -- побоялся. Тэм улегея животом на камни и свесил вниз лохматую голову, разглядывая следы. -- А человеческих-то следов пока что нет! -- сказал он. -- Но все равно очень страшно, сэр. Представляете, что должна чувствовать бедная девушка, когда ее в цепях поведут в это адское логово, на съедение ужасному зверю! -- Нет, -- отозвался Хелот, -- не представляю. Во всяком случае, раньше не представлял. А сейчас и подавно. Он уже собрался добавить, чтобы Тэм сидел смирно на утесе и ждал, пока он, Хелот, разделается со страшным чудовищем и поднимется наверх, унося с собой в качестве трофея голову монстра (а возможно, и три), как вдруг заметил, к своему ужасу, что мальчишка быстро полез вниз по опасному склону. -- Тэм, назад! -- рявкнул Хелот, но было уже поздно: мальчик стремительно спускался и проделал уже треть пути, самую легкую. Смирившись с неизбежным, Хелот начал спуск. -- Под ноги смотри, не торопись, -- буркнул он Тэму. Неожиданно Тэм остановился. Осторожно повернувшись, он увидел, что до ближайшего выступа ему не дотянуться. Нужно выпустить из рук камень, вбитый в трещину скалы, чтобы поставить ногу на этот единственный уступ. Тэма охватил страх. Пальцы свела судорога. Он НЕ МОГ выпустить этот спасительный камень. Он бросил на уступ еще один взгляд. Слишком далеко. А сине-зеленая вода ждала его внизу, на дне пропасти. И там же были страшные отпечатки когтистых лап. -- Я не могу! -- крикнул он вверх Хелоту. -- Мне страшно, сэр! -- Мне что, распустить сопли с тобой за компанию? -- осведомился Хелот. -- Полез, так терпи. -- Хорошо, сэр, -- испуганно отозвался Тэм. Он разжал пальцы и благополучно скользнул вниз, на спасительный уступ. Дальше спуск стал более пологим. Тэм шел по наваленным в кучу валунам и обломкам скалы все быстрее и увереннее. Последний прыжок -- и вот уже Тэм стоит на песке. Он поднял голову и огляделся. Хелот застрял на середине спуска. Он не спешил. Из расселины на одной из стен глубокого карьера текла вода, и зеленая полоса, намытая водой, окрасила серо-коричневую скалу. У Тэма ломило все тело, и он улегся прямо на камни. "Надо же, -- подумал он, -- я никогда даже не подозревал, что камни могут быть такими мягкими". На краткий миг в душу Тэма снизошел благословенный покой. Длилось это блаженное состояние ровно до того мгновения, как рядом оказался обожаемый господин Хелот из Лангедока, который пнул мальчишку в бок сапогом. -- Разлегся! -- возмущенно прошипел Хелот. -- Ты сюда зачем забрался? На камнях разлеживаться? Ждешь, пока наползут ящеры и начнут рвать тебя когтями? Навязался на мою шею... Тэм вскочил как ужаленный. Они двинулись вдоль озера, осматривая скалы, и вскоре нашли то, что искали. Здесь следов было куда больше, чем в других местах, и можно было предположить, что драконы подолгу и в больших количествах посещали эту пещеру. Ужасная пещера зияла в отвесной скале, внутри сплошь усеянная мелкими ржавыми кристалликами. Из глубины медленно вытекала зеленоватая вода. Хлюпая по ручью сапогами, Хелот заглянул внутрь. Тэм сунулся ему под локоть и скорбно предался размышлениям о несчастных жертвах, которых приводят к этому зловещему зеву, к этой распахнутой пасти ада. Он машинально забормотал молитву. Хелот слушал краем уха. Тэм замечательно импровизировал разнообразные молитвы, не зная толком ни одного канонического текста. Сейчас он самозабвенно молился за упокой поруганных и съеденных девиц. Неожиданно Тэм прервал молитву на самом патетическом месте и испустил отчаянный вопль ужаса. Из темноты на него глянули три пары огромных красноватых глаз. Тэм взвизгнул еще громче, хотя это, казалось, было уже невозможно, и выскочил из пещеры. Хелот отшвырнул его в сторону. Тэм рухнул на песок и застыл с полуоткрытым ртом. Хелот сразу же забыл о нем. Сосредоточенный, серьезный, с горящим мечом в руке, он сделал несколько шагов навстречу темноте и крикнул: -- Дракон! Эхо многократно повторило его голос, усилило, разнесло по невидимым подземным сводам. Затем послышалось слабое позвякиванье металла, словно кто-то тащил по кристаллам кварца тяжелый железный предмет. Хелот насторожился. Звук был такой, что он приготовился увидеть рептилию с железными шипами на длинном хвосте. Горящие глаза приблизились. Хелот отступил назад, и из пещеры, спотыкаясь, выбралось белое пушистое существо с тремя головами, Размером оно было с годовалого теленка, чисто-белое, без единого пятнышка. Четыре коротких толстых лапы разъезжались на мокром камне, царапая его когтями. Карие, с легким красноватым отливом глаза существа были полны тоски. Вокруг каждой из трех шей были застегнуты железные ошейники с шипами, обращенными внутрь. Тяжелая цепь свисала со спины, скрываясь во мраке пещеры. По нежности пушистой шерсти, толстым неуклюжим лапам и глуповато-жалобному взгляду Хелот безошибочно распознал в существе детеныша. Он сунул меч в ножны и присел перед существом на корточки. Оно смотрело ему в глаза и моргало. -- Ты кто? -- спросил Хелот машинально, не слишком надеясь на ответ. Но существо откликнулось хрипловатым ломким голосом: -- Я дракон. А ты? -- Мое имя Хелот из Лагедока. Я дакини. -- Делай то, зачем пришел, Хелот из Лангедока, дакини, -- сказал дракон, пригибая вниз все три шеи. -- Что делать? -- Хелот растерялся. -- Ты пришел убить дракона. Я дракон, -- упорно повторило существо. -- Делай. Мне страшно. Делай быстрее. -- Но не могу же я убить тебя, -- пробормотал Хелот, окончательно сбитый с толку. -- Я думал, меня ждет битва с огнедышащим кровожадным чудовищем... О боже... -- Он помотал головой и коснулся железных ошейников. -- Кто сделал это с тобой, малыш? Чувствуя себя полным идиотом, Хелот принялся осторожно снимать с детеныша ошейники с шипами. Точно так же год назад Гури Длинноволосый возился с насмерть запуганным мальчиком по имени Тэм. Оруженосец Хелота, видимо, тоже вспомнил об этом, потому что метнул в сторону своего хозяина лукавый взгляд и усмехнулся. Дракон задрожал, когда человек коснулся его шерсти, нащупывая застежки, и Хелот ласково погладил его по спине. -- Разве не знаете? -- сказал дракон, высунув одну из голов из-под локтя лангедокца. -- По соседству с нами живут свирепые тролли! Народ холмов -- так они себя называют. Они ходили в наши земли походами, они оставили после себя дымящиеся пещеры, множество убитых драконов, множество калек с переломанными крыльями... Чтобы они не опустошали больше наши пещеры, племя драконов каждый год приводит сюда, к озеру Лох Бел Драгон, одного драконьего детеныша, чтобы его растерзали и пожрали кровожадные тролли и тем насытили свою неутолимую злобу... Хелот освободил последнюю шею. -- Как тебя зовут, малыш? -- Лохмор, -- сообщил дракон. -- Это значит -- "Светлый". -- А где у тебя крылья? -- спросил осмелевший Тэм. Дракон повернул в его сторону одну из голов. -- Еще не выросли, -- объяснил он. -- Хорошо, -- сказал Хелот поспешно. -- Ты свободен, Лохмор. Иди домой. Думаю, тролли никогда больше не будут убивать драконов. Лохмор замотал сразу тремя головами. -- Не, -- сказал он, -- домой не пойду. Дома мне делать нечего. -- Почему? -- спросил Хелот, с тоской предчувствуя, что сейчас еще одно преданное сердце объявит о решении связать свою судьбу с судьбой Хелота из Лангедока, который является самым лучшим, самым добрым, самым отважным... С него вполне хватало Тэма с его неуемной энергией. В своих дурных предчувствиях Хелот не ошибся. Дракон моргнул карими глазами и непонятно сказал: -- Я существо иного вида. Он покосился на Хелота -- не станет ли презирать за такое признание. Поскольку Хелот понятия не имел, что такое "существо иного вида", то ни один мускул не дрогнул на его лице. Успокоенный выражением его глаз, дракон продолжал: -- Значит: тот, кто не похож на остальных членов племени. Мое племя черное. Я белый. -- Ну и что с того? -- недоуменно спросил Хелот. -- Значит: отмечен духами. Духи заранее метят жертву, наделяют странной внешностью, чтобы все видели, все знали. Таких другие обходят стороной. Мы не знаем, какой дух -- добрый или злой, мы не знаем, ради чего он нас отметил. Мы не живем, только ждем дня, когда за нами придут. Настал день, и пришли за мной. Племя не примет меня обратно. -- Дракон помолчал и застенчиво добавил: -- Я белый. Хелот и Тэм обменялись быстрыми взглядами. -- Нет уж, Лохмор, -- решительно сказал Хелот. -- Ты останешься в драконьих землях. Мне совершенно не нужен дракон. Я хотел бы странствовать налегке... -- Он покосился па Тэма и безжалостно заключил: -- ОДИН. -- Мы можем подарить его баронессе Имлах, -- сказал Тэм, пропустив последнее замечание Хелота мимо ушей. -- Вот уж нет! -- отрезал Хелот. -- Я никогда больше не стану распоряжаться судьбой свободного существа. Слишком тяжелое бремя. -- Пусть он сам выбирает, -- предложил Тэм. Хелот пожал плечами. В конце концов, он выполнил свой обет: освободил Народ от страха перед драконами. Он огляделся по сторонам и заметил пологую обходную дорогу, которая выводила от Озера Драконьей Пасти к вершине холма медленно, но верно. Они с Тэмом так торопились дать бой чудищу, что бросились напрямик, не заметив безопасного пути. Хелот пошел в сторону дороги. Тэм -- за ним, а следом за Тэмом припустил и дракон. -- Не обращай на него внимания, -- сказал Хелот Тэму. -- Он скоро устанет. Но миля за милей оставались позади, а за людьми, вскидывая толстенький кругленький задик и разбрасывая короткие лапы все бежал и бежал маленький дракон. Три его шеи были вытянуты параллельно земле, лохматые кисточки над ушами болтались. Хелот остановился. Лохмор подбежал ближе и уселся по-собачьи, выпрямив спину. Карие глаза горели в темноте, как шесть красных свечек. -- Эх ты, -- сказал ему Хелот, -- малыш... Иди сюда. Ты будешь есть пшеничные лепешки? ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Армия Моргана вошла в Серебряный Лес на закате, когда стволы деревьев мерцали розовато-золотистым светом в лучах заходящего солнца. И, как всегда, в этом благословенном месте царили тишина и возвышенный покой. Будь Морган трезв, ему отвратительно было бы видеть, с какой хозяйской бесцеремонностью трое солдат принялись рубить дерево, чтобы развести костер и устроить походную кухню. Его замутило бы при виде того, как эти чужие люди разрывают чистые мхи и устилают себе постель. Но Морган был пьян, и Алькасар усадил его на большой полковой барабан. Полковник, с которым у бродячего мага в последние дни возникли серьезные трения, был занят, распоряжаясь сооружением лагерных укреплений из обозных ПОБОЗОК. ОСТАльными солдатами командовал пьяный Морган. -- Ребята! -- заплетающимся языком выкрикнул он. -- Слушайте, здесь каждый камень -- наш враг. Исконный враг людей. Кое-кто из вас об этом уже знает... Поэтому разбивайте, бейте, крушите их без пощады! -- Отдав этот приказ, Морган Мэган помрачнел еще больше, отыскал глазами сарацина и велел ему принести еще вина. Алькасар повиновался. Бесстрастный вид этого человека выводил Моргана из себя. -- Сам почему не пьешь, басурман? -- вопросил Морган, принимая из его рук флягу и едва не расплескав ее содержимое. -- Трезвым хочешь быть? Козни строишь? Интриги плетешь? Думаешь, сумеешь провести Моргана, пока Морган пьян? По лесу гулким, отдаленным рокотом пронеслось: -- Моррганн... Морган Мэган взмахнул рукой, брызнув себе на колени вином из фляги. -- Видал? Ждали меня, окаянные. Небось трепещут теперь. Правильно трепещут, потому что я". -- он вытянул шею и прокричал с пьяной старательностью: -- ... под корень вырублю неблагодарных! В труху их искрошу! Алькасар слушал с неподвижным лицом. Морган поймал себя на желании отдать приказ выколоть эти черные непроницаемые глаза. -- Ваша милость... -- пробубнил кто-то у него за спиной. Морган резко дернулся, поворачиваясь на голос, и чуть было не упал с барабана. Алькасар вовремя подхватил его. Там стоял дюжий солдат с большим тяжелым шаром на цепи, прикрепленной к рукояти. -- Велено было явиться, -- сказал солдат, -- для разбивания злокозненных булыжников, простите, моргенштерном. -- Верно! -- вскричал Морган, умилившись при виде поддержки. -- Молодец! Полон боевого духа! А? Он засмеялся. Солдат переступил с ноги на ногу и отважился ухмыльнуться в квадратную бороду. Несколько человек, выполняя дурацкий, как им казалось, приказ, прикатили крупный валун пред светлые очи Моргана и остановились, тяжело дыша и отдуваясь. Морган допил вино, отбросил флягу и выпрямился на барабане. -- Разбивай! -- велел он солдату с моргештерном. -- Камень, что ли? -- Солдат поплевал на ладони, размахнулся и обрушил оружие на камень. Несколько ударов -- и от валуна осталась лишь груда обломков и куча песка. Наемники, наблюдавшие за этой сценой, разочарованно загалдели. -- А говорили-то, говорили! Трепали-то сколько про здешние леса! -- с презрительным плевком произнес один. -- И будто камни здесь живые, и будто говорить они умеют... -- Будто они ругаются и норовят откусить зазевавшимся причинное место, -- добавил второй, и все засмеялись. Ирландский грамматикус, над которым после его живописных рассказов об ужасах Серебряного Леса все потешались, побледнел и прикусил губу. Тем временем прикатили еще один валун и по знаку Моргана разнесли Моргенштерном и его. Снова безмолвие, осколки, труха сухого лишайника -- и больше ничего. Смешки становились все громче. Полковник оставил работы по укреплению лагеря идти своим чередом и тоже явился посмотреть -- что это так развеселило его чудо-богатырей. Он недолюбливал Моргана. Вспышки раздражительности, чудаческие выходки, бессмысленные, с точки зрения профессионала, приказы -- все это мешало полковнику выполнять свою основную задачу. Историю же с живыми валунами он считал лживой от начала до конца и до сих пор не мог простить Моргану заступничество за трусов. Еще один валун. Полковник не выдержал: -- Ваша милость, чем терять время на бессмысленные баталии с камнями, не лучше ли подумать о том, как обезопасить себя от нападения троллей? Где их логово? Как лучше застать их врасплох? Ведь вы понимаете, о чем я говорю? Морган посмотрел мимо этого ненавистного ему лица, покрытого шрамами, и снова наткнулся на тяжелый взгляд черных глаз Алькасара. -- Принеси еще выпить, -- распорядился Морган, и сарацин ушел. Морган Мэган вздохнул с облегчением. "Лучше было оставить этого человека на берегу Адунн, -- подумал он.--А то этот спасенный, похоже, вздумал обзавестись собственным мнением о происходящих событиях". Третий валун ничем не отличался от двух предыдущих -- он был таким же корявым, серым, древним. Но когда моргенштерн обрушился на него с высоты и раздробил выступ на верхней части камня, среди лишайника вдруг открылись два покрасневших маленьких глаза и по лесу пронесся тихий, полный боли стон. Бородатый солдат выронил моргенштерн и закрыл ладонями уши. Еле слышный, этот звук тем не менее пробирал до костей. Морган пнул солдата сапогом в бок. -- Ты что, никак бездельничать вздумал? -- взревел бродячий маг. -- А ну, бери моргенштерн и бей! За что я тебе плачу чистым золотом? За то, чтобы ты трусил? Последнее слово подействовало на солдата отрезвляюще. Он покосился на полковника, который, по мнению наемников, только и выискивал, на ком отыграться после позорной истории с ирландским грамма-тикусом, наклонился за орудием уничтожения и снова обрушился на булыжник. На этот раз отбилась большая часть камня. Тролль открыл свою огромную пасть, показывая старые, наполовину рассыпавшиеся зубы, и заревел, Морган обнаружил, что кто-то вкладывает ему в ладонь новую флягу с вином, и машинально приложился к горлышку. Солдат, оскалив зубы, с остервенением крушил и крушил живой булыжник, а над лагерем наемников стоял теперь беспрерывный рев боли, не прекращающийся ни на мгновение, ибо троллю не требовалось переводить дыхания. Когда, устав, солдат выпрямился и отер со лба пот, полуразвалившаяся каменная глыба у его ног с усилием пошевелилась и хрипло простонала: -- Харрыы... -- Добивай же его! -- закричал Морган, срывая голос, и закашлялся, поперхнувшись вином. Солдат размахнулся и нанес умирающему троллю последний удар. Шатаясь, Морган встал на барабане и погрозил Серебряному Лесу флягой: -- Я до всех вас доберусь! До всех! Он покачнулся, и Алькасар протянул ему руку,' на которую Морган машинально оперся. Мгновение он смотрел в лицо сарацину, потом вдруг задергал ртом и отвернулся. -- Ваша милость! -- завопил совсем рядом какой-то солдат, и Морган, снова усевшись, повернулся в его сторону. Сейчас странствующий маг был похож на короля, восседающего на троне. -- Ваша милость! Мы поймали их лазутчика! -- кричал солдат, проталкиваясь к Моргану. Он тащил за собой существо, которое достигало ему до пояса. Морган приосанился. Существо швырнули ему в ноги, не слишком беспокоясь о том, чтобы не повредить пленника: знали, что всякая тварь в Серебряном Лесу обречена на уничтожение. Это был, вероятно, тролль, но очень странный: покрытый крупной зеленой чешуей, с круглыми желтыми глазами и кругленькими ушками, плотно прилегающими к голове, он, однако, имел ярко выраженные человеческие черты -- нос с широкими ноздрями, выпяченные губы. Руки и ноги у него были трехпалыми. -- Ты кто, урод? -- высокомерно спросил Морган. -- Я тебя не помню. -- Я Болотный Морок, -- сообщило существо, стоя на коленях. -- Почему ты должен помнить меня, дакини? Я редко выхожу из своего болота. -- Я помню всех, ибо я Морган Мэган, создатель этого мира. Болотный Морок подскочил, воздел к небу руки и бросился к Моргану. Двое солдат накинулись на существо и повалили его на землю, заподозрив в террористических намерениях, однако маленький тролль не сопротивлялся. Лежа лицом вниз, прижатый угловатым коленом наемника к земле, он придушенно кричал: -- Создатель! Создатель! Верую в тебя! Творец! Благодетель! Отец! Ура! -- Отпустите его, -- брезгливо произнес Морган. -- Я хочу его допросить. Солдаты выпустили Морока, и тот поднялся, не пытаясь даже отряхнуть колени. -- Так кто ты, говоришь? -- спросил Морган Мэган, и существо с готовностью повторило: -- Я Болотный Морок, о создатель, но мое настоящее имя -- Хроальмунд Зеленый. -- Почему ты упорно именуешь меня создателем, Урод? -- Не урод, о господин, а Хроальмунд. Ты меня создал, я твое творение и преклоняюсь перед совершенством твоей мысли! -- Не создавал я тебя! -- сказал Морган и закашлялся. Алькасар услужливо похлопал его по спине. -- Нет, о господин, именно ты и никто иной создал меня. Я вышел, да будет позволено сказать, из твоего похмелья. Ибо лежал ты как-то раз посреди болота, страдая от последствий этого неблагодарного и гнусного напитка, и чудилось тебе неизвестно что. И вдруг в великой милости и возвышенной мудрости своей восстал ты из болотной жижи и произнес слово творения. И сказал ты, -- вещало маленькое существо, покрытое зеленой чешуей, -- "Да будут все те твари, что мнятся мне, реальностью!" И стали мы реальностью, создатель. Так было, -- заключил Хроальмунд Зеленый. -- Иисусе, -- простонал Морган, -- это же надо было так напиться... до зеленых чертиков... -- Воистину это так, -- напыщенно произнес Хроальмунд. -- Потому и взял я, ничтожный, на себя смелость именовать тебя создателем и лобызать землю, которую ты, о господин, попираешь своими ногами... Морган Мэган недобро хмыкнул: -- Создатель, говоришь? Лобызаешь землю, значит? Хроальмунд с готовностью кивнул: -- И счастлив выполнить любое твое повеление. -- Хорошо. Тогда встань-ка здесь, -- Морган показал рукой, -- и не шевелись. Болотный Морок повиновался. Он вытянулся в струнку, поднял голову и застыл, с восторгом созерцая лик своего создателя. Морган хмыкнул и повернулся к солдату с Моргенштерном: -- А ну-ка врежь по этой нелюди. Солдат нерешительно покосился на Хроальмунда. -- Не бойся, -- засмеялся Морган, -- это не опасно. Если я создал его с похмелья, то никакой силы в нем нет. Сам знаешь, что бывает, когда накануне перебрал. Солдат крякнул и взметнул в воздух страшное оружие. Но ударить по Болотному Мороку не успел -- Хроальмунд, испустив сдавленный вопль ужаса, отскочил в сторону. -- Создатель! -- закричал он. -- Я твой верный слуга! За что же ты убиваешь меня? -- За что? -- заревел Морган. -- Я уничтожу вас всех! Я вас ненавижу! И тебя, мое похмелье, ненавижу! -- Он перевел бешеный взгляд на стоящих рядом солдат. -- Что вы уставились? Бейте его! Убейте же эту тварь! Несколько солдат поспешно ринулись выполнять приказание. Хроальмунд заверещал и бросился бежать. Почти сразу же его схватили и потащили назад, упирающегося и визжащего. Неожиданно Алькасар оттолкнул наемника, который держал Морока, и крепко сжал трехпалую влажную руку. -- Перестаньте, -- сказал он негромко, но так внушительно, что его низкий голос услышали почти все. -- Вы решили его убить. Зачем лишние страдания? Морган, зачем издеваешься? Перекосив мокрый рот, Морган в упор смотрел на сарацина несколько секунд, потом сделал еще несколько глотков из фляги и выговорил по слогам, старательно, как это делают очень пьяные люди: -- Я и тебя убью, басурманская морда. Алькасар пожал плечами. И тут Морок укусил его за руку. От боли Алькасар вскрикнул и разжал пальцы, Воспользовавшись заминкой, зеленое существо упало на четвереньки и бросилось бежать со всех ног. Несколько наемников пустились было в погоню, но полковник остановил их. -- В лесу вроде и впрямь полно тварей, о которых мы ничего не знаем, -- сказал он. -- Подождите рассвета. Два человека возвращались к замку Аррой тем же путем, каким прошли здесь несколько недель назад. С ними бежал маленький белый дракон Лохмор, который оказался довольно приятным спутником, хотя имел два существенных, с точки зрения Хелота, недостатка: он был очень обидчив и ужасно любил сладкое. И то и другое, полагал лангедокский рыцарь, было непростительной роскошью. По ночам они с Тэмом спали, прижавшись к лохматым драконьим бокам. Лохмор щедро делился с ними теплом. В долине прошли дожди, и низины наполнились влагой, а пересохшие речки снова забурлили, создавая на пути неожиданные препятствия. К вечеру девятого дня они подошли к очередной речушке и остановились. Хелот подумывал было о том, чтобы устроиться на ночлег, а речку оставить на завтрашнее утро (не хотелось спать с мокрыми ногами), но Лохмор уже вошел в воду и с тихим плеском переходил речку вброд. Тэм Гили, по пояс в воде, шлепал за ним. В липкой глине на низинном берегу серебрились под луной многочисленные лужицы, собравшиеся в ямках следов. Высокий берег порос травой и манил, как хорошая добрая перина. Отряхиваясь на траве, Лохмор повернул одну голову к Хелоту и небрежно сказал: -- Не трусь, дакини. Здесь мелко. Хелот переступил с ноги на ногу, и глина чавкнула у него под сапогом. Он еще раз пожалел о том, что у них украли лошадей в ту ночь, когда они с Тэмом заночевали в брошенной деревне за рекой Адунн. Но делать было нечего. Хелот снял сапоги и штаны, стараясь не вывозить их в сырой глине, и взял их в одну руку (в другой он держал меч Секач). На другом берегу Хелот обтер глину с ног о траву и обулся. Мальчишки -- человечий и драконий -- уже устроились поудобнее и с интересом наблюдали за ним. Хелот заметно разозлился. -- А кто будет собирать костер? -- спросил он. Дракон развалился на траве, как большая собака. Две его головы лежали между лап, третья лениво-следила за Хелотом. Услышав приказание, эта голова повернулась к Тэму. Кисточки на ушах дракона шевельнулись. -- Слыхал? -- обратился Лохмор к мальчику. -- Собирай хворост. К удивлению Хелота, Тэм не стал препираться. Он вскочил и деловито направился к зарослям сорной ольхи. Некоторое время оттуда доносился треск ломаемых сучьев, сопенье и тихие проклятия Тэма, а затем показался мальчишка, нагруженный хворостом выше головы. Заодно он притащил совсем уж издалека высохшую елочку, которую выкорчевал из почвы. Долго и неумело Тэм складывал все это в кучу под насмешливым взглядом Хелота. Но рыцарь не собирался облегчать ребенку его задачу. Пусть учится. Наконец Тэм устремил на него просительный взгляд. -- Мне бы огниво, сэр, -- сказал он. -- Ха! -- проговорил дракон, заглядывая в лицо Тэму сразу слева и справа, изогнув две шеи. -- Лучше не мешай мне, дакини, своим огнивом. Смотри. Лохмор набрал в грудь побольше воздуха и дунул. Из двух его пастей вырвались легкие струйки пламени. Они лизнули ночной воздух... и погасли. Дракон подсунул огнедышащие головы под сложенные Тэмом ветки и снова дунул. Ветки занялись. Выдергивая головы из молодого пламени, Лохмор зацепил за сук, резко мотнул головой, и елочка, пристроенная сверху, задавила костер. -- Вот недотепа, -- сказал дракон Тэму, не скрывая своей досады, -- кто же так складывает костер? -- Как умею, -- обиделся Тэм Гили. Он подозревал, что Хелот в темноте уже давится от смеха, и не ошибся в своих предположениях. -- Надо бы получше уметь, -- язвительно заметил дракон. -- Я из-за тебя чуть шкуру не подпалил. -- Ты сам не умеешь как следует огнедышать, -- огрызнулся Тэм. -- Дохнул бы издалека, как .делают приличные драконы. Дракон заморгал пушистыми ресницами. Видно было, что он лихорадочно сочиняет ответную гадость. Хелот наконец не выдержал и захохотал. Теперь разобиделись оба -- и Тэм, и Лохмор. Вытирая слезы, Хелот прижался к тяжелому драконьему боку. -- Извини, Лохмор, -- сказал Хелот. -- У тебя отлично получается с огнем. Я даже не подозревал, что ты у нас такой огнедышащий. -- У третьей головы еще не прорезалось, -- сказал Лохмор извиняющим тоном. Дракон посопел немного, свернулся клубком, и вскоре все трое уже спали у маленького костра. Люди с благодарностью зарылись в мягкую белую шерсть юного чудовища. Утром они вышли к большому дереву, между ветвей которого красовался "рыцарский замок" гнома Лоэгайрэ. Хелот был уверен, что сварливый гном уже поджидает их -- в надежде поживиться новостями, а заодно и обругать. И точно -- маленькая фигурка в атласном халате и ночном колпаке маячила на тропинке над рекой. Шлепая тапочками по голым пяткам и путаясь в длинных полах халата, Лоэгайрэ в волнении разгуливал взад-вперед, время от времени останавливался, вытягивал шею и всматривался вдаль, как будто ждал кого-то. Хелот заметил, что гном осунулся и глазки у него ввалились, хотя по-прежнему сверкали ядовитой синью. -- Явились! -- пронзительно заверещал Лоэгайрэ, когда все трое показались на тропинке. -- Идут, герои! Тут у нас конец света, а они прогуливаются! И дракона с собой привели! Как будто нам других бед мало! Лучше бы вы сгинули... -- Здравствуй, Лоэгайрэ, -- сказал Хелот и остановился, наклонившись над гномом. -- Что случилось? Чем тебе не угодили дакини на этот раз? Лоэгайрэ зашипел, как раскаленная сковорода: -- Не угодили?! Наглые, самоуверенные шарлатаны! Что вы сделали с Форайрэ? -- С Форайрэ? -- Хелот ничего не понимал. -- Разве мы причинили какой-то вред многоуважаемому троллю? -- Ну, если ты не считаешь это вредом... -- Лоэгайрэ раздраженно передернул плечами. -- Твой мальчишка заколдовал его. Лаймерик (еще один преступник!) научил его заклинанию. Не думая, научил! Ох уж мне это высокомерие Народа! Хелот повернулся к своему оруженосцу и строго посмотрел на него. -- Я... -- Тэм растерялся. -- Я не думал, что он не расколдуется. -- А ключ и замок? -- взвизгнул Лоэгайрэ, окончательно выходя из себя. -- Ключ и замок кто увез? -- Какой замок? -- От заклинания! Вот какой! Прежде чем что-то делать, подумал бы! У дакини в голове дырка, а сердца и вовсе нет! Как можно было заколдовывать несчастного тролля на такой долгий срок? Таких как ты... погромщиков от чародейства... надо изолировать от нормальных... э... существ! Сообразив, в чем дело, Тэм хихикнул. Лоэгайрэ показал ему жилистый кулак. -- И нечего смеяться! Дурак! Тебя бы так! Ой-ой-ой! Он уже почти целый месяц стоит неподвижно, и никто, кроме тебя, глупый дакини, не может его расколдовать. Я уже советовался. Никто не может. Только тот, у кого ключ. А ты все не едешь и не едешь... Он так похудел... -- Тут Лоэгайрэ всхлипнул. -- Вчера с него юбка упала... Хелот нахмурился. Ему не хотелось ссориться с троллями. К тому же он подозревал, что Лоэгайрэ -- первейший сплетник в лесу Аррой. -- Тэм, ты помнишь, как расколдовать его? Тэм мгновенно насупился и уставился на своего хозяина несчастным взглядом. Хелот дернул уголком рта и противным, визгливым голосом Гури Длинноволосого добавил: --А то я тебя самого, в натуре, заколдую. -- Сэр! -- завопил Тэм Гили. --Я же не думал, что это так серьезно". -- Иди, попробуй, -- велел Хелот. -- Мы подождем. Тэм кивнул и бросился бежать вверх по холму. Гном, ругаясь, заковылял следом. Он споткнулся, упал и, вставая, крикнул мальчику в спину: -- Только осторожнее! Он может тебя сожрать! Он же людоед! Помни об этом, маленький дакини! К тому же он очень голоден... Хелот уселся на берегу, снял ножны с мечом, расстелил на земле плащ. Он подозревал, что ждать Тэма придется очень долго. Но спешить было некуда. День неторопливо приближался к своей высшей точке -- полудню, солнце, по-осеннему нежаркое, ласково лизало землю. На небе не было ни облачка. Хелот лениво развалился на берегу, поглядывая, как Лохмор стоит на перекате, широко расставив лапы, и увлеченно плюет в воду огоньками. Прошло никак не меньше часа, прежде чем показался удрученный Тэм Гили. Хелоту не понадобилось даже спрашивать его -- рыцарь видел, что мальчишке не удалось исправить содеянное. Лохмор поднял головы и выбрался из реки. -- Слышь, Хелот, -- заговорил дракон хриплым шепотом, -- а этот, сердитый... ну, гном... как ты думаешь, если попросить у него чего-нибудь вкусненького -- даст? -- Нет, -- убежденно сказал Хелот. -- Ни за что. -- А если запугать? -- Видно было, что дракон долго обдумывал свой план и теперь был уверен в успехе. -- Если я пригрожу, что спалю его хижину своим ужасным пламенем? Он дохнул, и в воздухе пробежала струйка жара. -- Ты, конечно, огнедышащее чудовище, -- сказал Хелот, отстраняясь, --но я не думаю, что Лоэгайрэ можно пронять таким образом. Дракон насупился. Лоэгайрэ следом за Тэмом выбрался из густой травы. Он размахивал руками и злобствовал. -- Ничегошеньки у него не получилось! -- завопил гном еще издалека. -- Твой мальчишка, дакини-Хелот, -- настоящий болван! Я бы на твоем месте его давно уже съел! -- Не в обычаях народа дакини поедание мальчишек, -- ответил Хелот. -- Иначе я последовал бы твоему совету. Что будем делать с высокочтимым Форайрэ? Не оставлять же его на произвол судьбы! К удивлению лангедокца, Лоэгайрэ повалился на землю, несколько раз ударил по ней кулачками и зарыдал. -- Бедный Форайрэ! -- голосил гном. -- Несчастный, беззащитный Форайрэ! Всякий норовит обидеть тролля! Никто, никто, кроме меня, не любит бедного глупого Форайрэ! А-а... -- Думаю, мы все же сумеем ему помочь, -- осторожно заметил Хелот. -- Вы нс пробовали обратиться к даме Имлах? Она вонстину великая чародейка. Мне кажется, леди Аррой возьмется за незнакомые чары с большим воодушевлением. Гном поднял голову. Его синие глазки были залиты самыми настоящими слезами, но в них уже мелькнул интерес. -- Это, конечно, верно, -- протянул Лоэгайрэ, -- дама Имлах из замка Аррой -- великая чародейка... Но как доставить к ней Форайрэ? Ведомо ли тебе, дакини, сколько весит уважаемый тролль? Больше, чем мое дерево вместе с моим замком! -- Значит, не так уж много, -- басом вставил Лохмор. -- Для огнедышащего дракона это пара пустяков. Лоэгайрэ воззрился на дракона: -- И ты смог бы это совершить, о порождение пьяной фантазии Демиурга? Лохмор подобрался, и белая шерсть на его загривке встала дыбом. -- Смог бы... за небольшую плату. -- Говори! -- потребовал Лоэгайрэ. Слезы на его глазах мгновенно высохли, и он приготовился к долгому, изнурительному торгу. -- Скажем, пара банок чего-нибудь вкусненького... -- начал Лохмор. -- Гм. За такую услугу? Я не нахожу ее достаточно большой, чтобы расплачиваться за нее вареньем. Продукт дорогой. Во-первых, требует сахара. А свеклу, да будет тебе известно, возделывает только одно племя горных троллей. И дерут они за свой сахар бешеные деньги. Во-вторых, ягода. Ее ведь надо собрать, за каждой наклониться. И наконец, работа... -- Я мог бы доплатить, -- деловито предложил Лохмор. Лоэгайрэ смерил его критическим взглядом, пощупал мех на боках дракона, потрогал бугорки на месте еще не выросших крыльев. -- Чем доплачивать будешь? -- спросил он. По части гномьих нравов дракон оказался куда более осведомленным, чем мог предположить Хелот. -- Лестью, -- сказал он, и глазки Лоэгайрэ мечтательно затуманились. -- Идет, -- кивнул гном и засеменил к своему домику. В ожидании лакомства Лохмор улегся, вытянув шеи и прикрыв глаза ресницами. Тэм покосился на Хелота и с облегчением увидел, что хозяин всецело поглощен сделкой между гномом и драконом. Мальчику очень не хотелось объясняться с рыцарем по поводу неумело наложенного заклинания. Тем более, что Хелот не раз говорил ему: "не размахивай попусту рукой, в которой держишь меч". Правда, Хелот никогда его не бил, но зато умел бросить какое-нибудь одно, невероятно обидное слово, после чего Тэм надолго терял сон и покой, обдумывая, как бы разубедить Хелота и доказать ему, что он неправ. Вскоре появился Лоэгайрэ с тремя микроскопическими баночками варенья. Сняв тряпочки, которыми были обмотаны их горлышки, Лоэгайрэ критически понюхал все три, потом принял величественную позу в ожидании лести. Каким-то хитрым образом гном задрал острый подбородок так, что складывалось впечатление, будто он смотрит на дракона сверху вниз, а не снизу вверх. -- Приступим, -- провозгласил Лоэгайрэ. -- Скажи: "Лоэгайрэ -- герой двух великих рек". -- "Лоэгайрэ -- герой двух великих рек", -- с готовностью отозвался дракон, словно заурядное пресмыкающееся. -- "Сын Солнца и Луны", -- продолжал гном. -- "Сын Солнца и Луны", -- признал дракон. -- "Могучий кентавр цивилизации". Хелот издал сдавленный звук, который можно было принять за неуместный хохот, и зажал рот ладонями. Дракон же на полном серьезе подтвердил: -- "Могучий кентавр цивилизации". -- Ну ладно, хватит, -- снисходительно произнес Лоэгайрэ и поставил на землю три баночки. Урча и роняя слюну, дракон припал к ним и опустошил в одно мгновение. Тэм сообразил, что все происходит на полном серьезе и что сейчас варенье исчезнет без следа. Испустив воинственный клич, мальчишка набросился на дракона и выхватил у него из-под носа одну из банок. Карий глаз дракона жалобно заморгал, когда мальчик сунул в банку палец и облизал его. Не решаясь причинить ребенку вред, дракон лишь ревниво смотрел на него и наконец не выдержал: -- Хватит с тебя. -- Дай хоть стеночку облизать, -- заныл Тэм Гили. -- Лоэгайрэ-э-. -- взвыл Лохмор. Гном сердито отобрал у Тэма баночку: -- Хватит с вас. Идем, Лохмор, я помогу тебе погрузить почтеннейшего Форайрэ. По правде говоря, он так отощал, что ты без труда довезешь его до замка Аррой. Далеко в глубине Серебряного Леса, в самых гибельных топях самого гибельного и гнилого болота, похмельные тролли выстроили маленький храм, именуемый Обителью Дорог Раскаяния. Туда и направлялся Хроальмунд Зеленый после пережитого ужаса и разочарования. Он хотел вознести молитвы десяти мудрым, что странствуют по дорогам раскаяния, а заодно и провести там ночь медитации: вдруг ему откроется свет мудрости, и он поймет, что происходит и что надлежит делать. Храм был тайным -- настолько тайным, что о его существовании знали только похмельные тролли, собратья Хроальмунда по творению. Все они привиделись Моргану в кошмарном сне после чудовищной дозы хмельных напитков, все были сотворены страдающим мозгом, были чувствительны и готовы в любую минуту впасть в самоуничижение и покаяние. Другие тролли и за троллей-то их не считали, а несотворенные тролли, вроде Иллуги, вообще не снисходили до разговоров с этими маленькими существами. Хромая, Болотный Морок вошел в маленькое круглое здание, сооруженное на островке посреди огромного болота. Кругом булькала коричневая жижа, на поверхности которой то и дело вздувались радужные пузыри. Деревьев здесь не росло на много миль, и только Болотные Мороки могли проникнуть в храм по им одним известным потайным тропкам. Храм представлял собой глинобитную хижину, где вдоль стен стояли глиняные статуи десяти мудрецов. Каждый из них держал свой посох. Лица мудрецов, плоские, с едва процарапанными чертами -- узкие глаза, широкие ноздри, тонкогубые прямые рты, -- слепо таращились на Хроальмунда со всех сторон. И вот как звали этих мудрых. На севере стоял владыка большой дороги раскаяния. В руке он держал дубовый посох, и имя ему было "Добрые Намерения", ибо этим он мостил дорогу в ад. На юге, глаза в глаза, смотрел его двойник, называемый "Игольное Ушко", -- покровитель тех, кто кается в скопидомстве. Болотные Мороки имели много богословских баталий с гномами, пытаясь склонить последних в свою веру и заставить приносить подношения этому мудрецу. Гномы в ответ изгнали похмельных троллей из своих земель и строго-настрого запретили этим "зеленым, покрытым чешуей" появляться в пределах своих владений. Восток был отдан кающимся в ложной мудрости и именовался "Не нам, о Морган, но имени твоему". На западе стояло божество, названное коротко: "Пьянь". Оно символизировало человека, отдающего слишком большую дань горячительным напиткам. У похмельных троллей Пьянь был главным мудрецом, ибо раскаяние, охватившее Моргана в то историческое утро, стало для их маленького народца поистине судьбоносным и вызвало их к жизни. Кроме этих главных божеств, стояли здесь также "Не буду трогать женщин" с рябиновым посохом, "Не стану бить детей" с ивовым прутом, "Не отдавлю ноги ближнему своему", "Не съем лишних пирогов", "Не убью в себе добра и тяги к свету" и "Не оскверню родного болота недостойными Болотного Морока речами". Усевшись в центре круга, Хроальмунд Зеленый обхватил голову трехпалыми руками и принялся раскачиваться и причитать вполголоса, вознося молитву каждому из десяти мудрецов. Никогда за всю его долгую жизнь не был Болотный Морок так растерян и так несчастен. Всегда он оставался верным и благодарным почитателем Моргана Мэгана, полагая, что тот сотворил его в великой мудрости. Предательство Демиурга больно ранило маленького тролля, уничтожило все, чем он жил. А мудрецы смотрели на него безразлнчными слепыми глазами и молчали. И под утро Болотный Морок понял, что они ничем не могут ему помочь. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Замок Аррой превратился в штаб огромной армии, готовой выступить против Моргана и его эсхатологического легиона. По слухам, солдаты конца света громили все подряд, сжигали деревья, захламляли источники, оставляли после себя пепелища и горы мусора. Барон день ото дня становился все мрачнее. Лаймерик целыми днями проводил учения, а по ночам изучал подробные карты местности, в великом множестве хранившиеся в рабочем столе дамы Имлах. Большая карта леса Аррой внесла на стене в кабинете, и на ней были обозначены флажками расположения вражеских войск. Лаймернк намеревался дать бой в непосредственной близости от реки Аррой, чтобы в случае поражения можно было укрыться за могучими стенами. Заманить врага в ловушку, утопить его в болоте или обрушить на его голову какую-либо неожиданную сеть было невозможно -- их возглавлял Демиург, который знал этот мир куда лучше, чем любой из полководцев Народа. Поэтому Лаймерик полагался только на отвагу и отчаянное мужество своих воинов. Известие о прибытии такого важного союзника, как замиренный огнедышащий дракон, вызвало в замке ликование. О Форайрэ вспомнили только наутро -- всю ночь заколдованный тролль пролежал в углу, там, где оставил его беспечный Лохмор, -- жалобно моргая и мыча, но не в силах даже двинуться с места. Лохмор важно разгуливал по замку, время от времени выпуская пробные струйки пламени, снисходительно позволял гладить себя по бокам, после чего смертельно перепугал с десяток горностаев и уснул в штабе под картой военных действий. На рассвете следующего дня Теленн Гвад пригласил Хелота для небольшого совещания. Хелот явился почти мгновенно, хотя позавтракать не успел: он был уверен, что Теленн Гвад не проводит совещания натощак. И не ошибся -- барон восседал за огромным столом, на котором была разложена карта, а карта, в свою очередь, вся была уставлена блюдами, плошками, тарелками и пивными кружками. -- Садись, дакини, -- махнул барон. Хелот осторожно сел, взял двумя пальцами большой кусок холодного жесткого мяса с ближайшего блюда и принялся жевать. Барон проглотил кусок, который оставался у него во рту, и вытер пальцы о карту, оставив па том месте, где была обозначена деревня Городище, большое жирное пятно. -- Мы побывали в драконьих землях, -- начал Хелот, -- и обнаружили там великий страх перед троллями и их кровожадностью, но никакой злобы против Народа и леса Аррой. Думаю, слухи о плотоядности драконов несколько преувеличены. -- Этот Лохмор, которого вы привели с собой, представляет изрядную боевую единицу, -- заметил барон и приложился к своей кружке. -- Полагаю, будет целесообразно привлечь на свою сторону взрослых драконов, -- добавил Хелот. -- Дело в том, что Лохмор не достиг еще зрелости. К тому же он -- существо иного вида. Настоящие драконы его племени -- черные. Кроме того, сии ящеры крылаты. Дверь раскрылась, и вошел Лаймерик. Хелот не сразу узнал его. Полководец Народа был облачен в блестящую кирасу и шлем, в иных мирах именуемый "бургундским". У него был властный и вместе с тем усталый вид. Длинный меч с рукоятью в виде двух переплетенных букв 8 бил его по бедру. Барон приподнялся, приветствуя полководца, и Хелот машинально сделал то же самое. Лаймерик махнул им рукой и рухнул в кресло. Несмотря на то что маленький человечек должен был утонуть в гигантском кресле великаньего замка, этого не произошло. Военный вождь был действительно внушительной персоной, каким бы маленьким он ни выглядел. -- Хелот из Лангедока, мне доложили о твоем благополучном прибытии, -- начал он, не став тратить время на приветствия. -- Рад, что выполнил обет и избавил нас от страха перед драконами. Как полагаешь, насколько будет нам полезен Лохмор? -- Я только что говорил господину барону, что Лохмор еще дитя, ровесник моему Тэму Гили, -- ответил Хелот. -- Я не уверен, что стоит втягивать ребенка в кровопролитие. -- Идет война на уничтожение, Хелот, -- сказал Лаймерик. -- Если каждый из нас не возьмет в руки оружие, следующему поколению уже не родиться. Мы будем сметены с лица земли. И это не шутки. В этот момент в комнату ворвался гонец -- несомненно, один из троллей. Желтые всклокоченные волосы торчали из-под сбитого набок тарелкообразного шлема, красные глаза слезились. -- Говори! -- произнес Лаймерик. -- Морган вошел в Серебряный Лес! -- выпалил гонец. -- Где Иллуги? -- Наблюдает. -- А дама Имлах? -- Снимает заклятие с могучего Форайрэ. Говорит, что успешно. Мы не решаемся ее тревожить вопросами... -- Хорошие новости есть? -- Да. Через день здесь будет делегация гномов с новым оружием. -- Это все? -- отрывисто спросил Лаймерик. -Да. -- Можешь идти. Тролль поклонился и выскочил из зала. Лаймерик обратил на Хелота усталые, покрасневшие от бессонницы глаза: -- Теперь ты видишь, дакини, что мы ведем войну не на жизнь, а на смерть. Ни один меч не будет лишним, когда дойдет до великой схватки. Ты с нами? -- Да, -- сказал Хелот, мрачнея. -- Я с вами, Лаймерик. Кроме того, у меня свои счеты с Морганом, И он заплатит за все! Маленький полководец снова удивил человека. -- Ты опять видишь только внешнюю сторону дела, дакини. Наша задача состоит вовсе не в том, чтобы уничтожить Моргана, -- сказал он. -- Нам нужно спасти наш мир. -- Разве это не одно и то же? -- Нет, -- сказал Лаймерик. -- Боюсь, что это прямо противоположные вещи. -- Говорят, у них дракон появился, -- сказал грамматикус, отдавая дань завтраку -- творению красных лапищ толстухи Хильдегард, любимицы полкового палача. -- Ты опять сеешь панику в наших стройных рядах, -- заметил солдат, который вчера так ловко орудовал Моргенштерном. -- Мэган, хоть и придурочный, а все же молодец. Он неплохо проводит операции по уничтожению этих нелюдей. И хорошо информирован, а это самое главное. -- Мэган слишком много пьет, -- возразил ирландец. -- По-моему, он полон сомнений. А нет ничего хуже полководца, которого терзают сомнения. -- Опять умствуешь, -- махнул рукой солдат. -- Тебя не доведут до добра твои рассуждения. Зачем ты вообще нанялся в отряд? -- Любопытствую... -- неопределенно отозвался грамматикус. -- Вот, например, этот человек, который постоянно трется возле Мэгана... -- Рябая морда? Сарацин? Грамматикус кивнул. -- Откуда он взялся? Его с нами не было. И людей в этом мире, как объяснял Мэган, тоже не водится. -- Ха! -- пренебрежительно хмыкнул солдат. -- Так не бывает, чтобы людей не было. Что нечисти здесь полно -- это ясно. Редко, да случается. А вот чтобы людей не водилось -- не-ет, такого нигде не встретишь. -- Мэган знает, что говорит, -- возразил грамматикус. -- Пока что все его слова оказывались чистой правдой. Да и зачем ему лгать? И все-таки он где-то откопал этого человека, да еще сарацина. Куда он ходил? Где побывал? -- Слишком много думаешь, вот что я тебе скажу, -- отмахнулся солдат. -- Слишком много не бывает. Мэган действительно Демиург. -- Полегче, приятель. Не все изучали твою латынь. -- Это по-гречески. Означает "творец". Сиречь создатель. Наемник отодвинулся от грамматикуса с таким видом, словно боялся запачкаться. -- Да ты еретик, -- прошептал он. -- Не хочешь же ты сказать, что этот бесноватый мешок с деньгами -- сам Господь Бог? -- Для своего мира он, несомненно, бог, -- отозвался грамматикус. -- Я не собираюсь возносить к нему молитвы... но я боюсь. Он слишком хорошо знает, чего хочет. И похоже, что нам он навязывает роль всадников Апокалипсиса. -- Заметив, как скривился наемник, ирландец поспешно добавил: -- Евангелие-то ты хоть немного знаешь? -- На проповедях всегда спал, -- сказал наемник. -- Мое дело -- меч да моргенштерн, а молюсь я своей сабельке, когда иду в бой, и еще кое-чему, когда собираюсь завалить красотку на сеновале. -- Ты сам еретик, -- сказал грамматикус. -- Вот уж нет! -- горячо возразил наемник. -- Еретик -- тот, кто излишне умствует. А тот, кто не умствует вовсе, -- тот и есть добрый католик. Так что ты говорил про дракона? -- Так, слухи... -- проговорил грамматикус. -- Огнедышащий, белый, трехглавый или даже семиглавый, а отрубить эти головы весьма непросто. Нужен колдовской меч, чтобы прижигал ядовитую драконью кровь... -- Ты, приятель, закончишь свои дни среди блаженных, -- предсказал солдат, но тут до собеседников донесся сочный бас их полковника: -- Внимание! Требуется отряд из четырех добровольцев на ловлю дракона! Отставить смешки и неуместные улыбки! Дело серьезное. Разведчики видели трехглавое чудовище на берегу реки Адунн. Необходимо застать его врасплох и обезвредить, пока оно не нанесло непоправимого ущерба нашим доблестным рядам. Я еще раз повторяю: только добровольцы! Трусы и новички не нужны. Испытанные воины! Грамматикус пожал плечами. -- Что ж ты не вызываешься идти с ними, охотник за новыми знаниями? -- язвительно поинтересовался солдат. -- Меня не возьмут, -- спокойно ответил грамматикус. -- Уличен в трусости. К тому же новичок. Возьмут, наверное, Лухту и его дружков, Амруна, Греллаха и этого... Оба попытались вспомнить, как зовут четвертого смельчака из отчаянной компании Лухты, известного сорвиголовы, но так и не вспомнили и, оставив это безнадежное дело, снова взялись за стряпню толстухи Хильдегард. Трехглавый дракон сидел на берегу реки Адунн и с чувством пел хором. Он был белый, с жесткой кучерявой шерстью, с кисточками над ушами. Одна из голов попыталась взять партию второго голоса, но сорвалась и закашлялась, плюнув на траву вспышкой пламени. Хелот из Лангедока сидел рядом, бросая нож в одну и ту же ямку. Они с Лохмором отправились на разведку -- Лаймерик хотел знать, как далеко продвинулся Морган со своими головорезами. Генеральное сражение он планировал дать на подходах к замку, чтобы можно было в случае поражения укрыться за прочными стенами. В принципе, разведка была не так уж важна, поскольку Иллуги не отрывался от своего третьего глаза, для которого дама Имлах создала специальный хрустальный шар и, рискуя жизнью, добыла родниковой воды из лесного ключа. И на это обстоятельство указывал Лаймерику Теленн Гвад, успевший привязаться к белому чудовищу. Однако маленький полководец был прав -- всегда лучше посмотреть на местности. К тому же глаз Иллуги хоть и был провидческим, но тоже не свободен от ошибок, предвзятости и обыкновенных неточностей. Кроме того, надлежало помочь Отону разгрузить оружие -- последний дар гномов. Поэтому Хелот, получив в качестве солидной боевой единицы огнедышащего дракона, был отправлен в Серебряный Лес. Они продвинулись довольно далеко и находились сейчас вблизи от расположения противника. Хелот сам предложил сделать передышку и не спеша поразмыслить над тем, как им действовать дальше. Лохмор не мешал человеку думать. На самом деле Хелот просто наслаждался ясным предосенним утром, довольно прохладным и свежим, и слушал краем уха, как старается дракон, выводя простенькую народную песенку. Она напоминала Хелоту "Милого Августина", от чего у него сладко защемило на сердце: ее, случалось, певал незабвенный стражник в замке Греттира Датчанина. Наконец Хелот поднялся и позвал дракона. -- Ну что, -- сказал он, -- ошибка природы... пойдем? Неожиданно шерсть на трех загривках дракона встала дыбом, и в темных глазах засветился потаенный красноватый огонь. Хелот слегка попятился. -- Что с тобой? -- спросил он куда менее беспечным голосом. Из двух раскрытых ртов Лохмора вырвалось шипение. Похоже, дракон по-настоящему рассердился. -- Лохмор, не надо, -- сказал Хелот и отбросил кинжал в кусты. -- Пожалуйста, не обижайся. Я сказал не подумав. Дракон топтался перед ним, вытягивая шеи. Красные огоньки медленно гасли под пушистыми светлыми ресницами. -- Можно не говорить, -- сказал Лохмор со слезами в голосе. -- Я существо иного вида. Я ошибка. Надо было убить, там, в пещере. Зачем теперь смеяться? -- Бог ты мой, я не смеюсь, -- сказал Хелот, заглядывая драконьему детенышу в глаза. -- Прости меня, Лохмор. Ты самое любимое существо в лесу Аррой. И Теленн Гвад тебя обожает. И дама Имлах. Дракон ревниво моргнул. --Ну да,-- засомневался он снова. -- Откуда ты можешь знать? Просто не видел настоящих драконов. Дакини не знают. -- Лохмор мечтательно прищурился. -- Черные, стремительные -- вот какие они, драконы моего племени. Расправляют сверкающие крылья, и поднимается ветер... -- Лохмор немного помолчал и заключил: -- Я белый лохматый уродец. Хелот обхватил его за шею. -- Ты лучше всех, -- сказал он убежденно. Дракон немного подумал. -- Ты уверен, дакини? Хелот кивнул несколько раз. Дракон шумно выдохнул -- его снова начали обуревать сомнения. -- Нет. Для дакини дороже всего дакини. Тэм Гили. Для воина Народа -- воин Народа. Для великана -- великан. Это правильно. -- Но можно ведь любить и чужих. Теленн Гвад же любит даму Имлах, а она тролльша. Странствующий рыцарь из Лангедока мог бы поклясться, что дракон еле слышно замурлыкал. -- Если это так, -- вкрадчиво проговорило чудовище, -- сделай одну вещь. -- Конечно, Лохмор. -- Пусть твой дакини, Тэм Гили, больше не ест мое варенье, -- сказал дракон. -- Это просьба. Хелот, усмехнувшись, провел рукой по пушистому боку дракона. -- Эх ты... -- сказал он. -- Чудо. Он встал на ноги и отправился искать свой нож. Теленн Гвад действительно очень привязался к белому дракону. Когда Хелот сказал Лохмору, что его хочет видеть хозяин замка, дракон долго мялся, моргал, упрямо мотал всеми тремя головами и даже несколько раз всплакнул. С большим трудом Хелоту удалось убедить чудовище, чтобы оно не стеснялось. -- Пойми, -- уговаривал его Хелот, -- здесь никто никогда не видел драконов. Откуда им знать, каким должен быть дракон? -- Это всем известно. -- Лохмор был безутешен. -- Будут смеяться. Барон настоящий великан, из древних. Лаймерик из первого Народа. Лоэгайрэ истинный гном. Только Лохмор -- существо иного вида. Но Теленн Гвад не дал дракону попереживать вволю. Устав ждать, он ворвался в комнату, отведенную Хелоту, где плакался на судьбу Лохмор. -- Это ты -- ужасное огнедышащее чудовище? -- загремел он с порога. Лохмор взмахнул мокрыми от слез ресницами и осторожно выпустил стручку пламени, которая тут же погасла. -- Позвольте представить, господин барон, -- сказал Хелот, поднимаясь на ноги и отвешивая поклон. -- Лохмор, белый дракон. Но он еще очень юн, почти дитя. Со временем многие из его талантов разовьются. -- Вижу, вижу, -- гудел барон, приближаясь к дракону. -- Если он еще дитя, то страшно даже вообразить, каков будет, когда подрастет. Но уже сейчас грозен, а? Огнем-то как пышет! Красота! Красота! Рыжая борода барона воинственно топорщилась, румянец заливал щеки, глаза блестели. Дракон опустил две головы, а третьей украдкой принялся коситься на великана. -- Ну, что молчишь? -- вопросил барон, останавливаясь перед Лохмором. -- Мне уже доносили, что ты весьма разумен и речист. Так ли это? -- Не мне судить, -- пролепетала одна из голов Лохмора, а другая добавила: -- Пусть дакини скажет. -- Дакини все уши прожужжал даме Имлах, -- сказал барон. -- А я пришел убедиться. Дракон шумно всхлипнул и с неожиданной горячностью проговорил: -- Я за замок Аррой... за даму Имлах... за всех вас... хоть полсвета спалю! Лишь бы крылья выросли, да огонь у третьей головы прорезался... Барон откинул голову назад и расхохотался. -- Да ты молодец! -- рявкнул он. -- Храбрец! И тут Лохмор удивил Хелота. Куда-то исчезла вся его застенчивость, пропала -- как не было -- нерешительность. Он сел, выпрямив спину, и вытянул вверх все три шеи. С королевским величием Лохмор ответил барону: -- Пусть кровь Лохмора вольется в жилы твоих владений, Теленн Гвад. Барон серьезно кивнул: -- Принимаю, Лохмор из рода драконов. Вот уже больше часа, как за драконом наблюдали четверо солдат из наемной армии Моргана. Они уже усвоили, что их странный предводитель пребывал в здравом рассудке, когда говорил о чудовищах и нелюдях. За эти дни им довелось встретить немало чудищ, и лишь немногие ушли от их алебард и стрел. В конце концов, наемнику безразлично, кого убивать, лишь бы за это хорошо платили. -- Смотри-ка, ящер, -- протянул один из них шепотом. Другой шикнул на него, и солдат замолчал. Неподалеку от них хрустнула ветка. Крупное тяжелое существо беспечно продиралось сквозь бурелом. Солдаты переглянулись и, как по команде, потянулись за оружием. Лохмор шумно выбрался на поляну. Он отряхнулся, помотал головами, чтобы избавиться от застрявшей в густой шерсти хвои, и, широко расставив лапы, огляделся большими карими глазами. -- Вперед, -- прошипел старший из четверых разведчиков, закаленный в битвах ветеран по имени Лухта. Все четверо выскочили из укрытия, нацелив на дракона пики. -- Сегодня у нас будет отличное жаркое! -- закричал Лухта. -- Вперед, ребята! От неожидакности Лохмор присел. Серьезные, мрачные солдаты шаг за шагом приближались, собираясь взять его в кольцо. Со всех сторон на Лохмора смотрели острые пики. Пригнув головы, дракон медленно попятился. Ему стало страшно и одиноко. Где-то неподалеку был Хелот. Но Хелот был даки-ни, такой же, как эти четверо. Дракон считал, что странствующий рыцарь не захочет ради чужака проливать кровь соплеменников. И потому Лохмор не стал даже звать на помощь. Он еще раз обвел глазами лица убийц -- обветренные, мужественные. Да неужели один дракон, пусть даже маленький, не справится с четырьмя дакини? Они напали на него сразу, вчетвером. Он еле успел увернуться и отскочить в сторону, сбив с ног одного из нападающих. Шипя, как рассерженный кот, Лох-мор выдохнул пламя в лицо Лухте и тут же отдернул лапу, в которую попытались вонзить пику. После нескольких отчаянных попыток вырваться из кольца врагов Лохмор начал задыхаться. Он не мог уже выплескивать на них пламя, как подобало бы порядочному дракону, сражающемуся за свою жизнь. Дакини тоже поняли это. -- Не давайте ему отдышаться! -- крикнул Лухта. Лохмор отчаянно взревел. -- Ха, я еще напьюсь твоей крови! -- отрывисто произнес другой солдат, помоложе, которого звали Эрик Волчья Лапа. Он подскочил к дракону с мечом в руке. Лохмор присел, задрав голову, и с силой выдохнул. Огня не получилось -- только теплая струя воздуха шевельнула волосы человека, взлетевшие надо лбом. Лицо у Эрнка было светлое и безжалостное. Он засмеялся и поднял меч. Лохмор не понял, что произошло. Глаза Эрика остановились, и спустя миг изо рта у него вытекла кровь. Лохмор едва успал отскочить, когда наемник безмолвно повалился на бок. И только тогда Лохмор увидел Хелота. Он стоял, растрепанный, похожий на галку. Четыре кинжала он держал в левой руке за лезвия. Пятый торчал из спины Эрика. Наемники бросились к нему. Хелот метнул еще два ножа, поразив Лухту в бедро и левую руку. Остальные навалились на лангедокца. Дракон беспокойно заметался. -- Лохмор, беги! -- закричал Хелот. Зарычав, дракон гигантскими прыжками набросился на солдат. Один из них закричал от боли, когда когти чудовища полоснули его по спине. Второй, тяжелый и сильный, ухватил Хелота за горло и принялся тискать его шею пальцами. От врага исходил сильный дух пива и чеснока. Хелот задыхался. Его руки бессильно шарили по спине наемника, но сил ударить в эту спину кинжалом у Хелота уже не было. Одним ударом лапы Лохмор отшвырнул наемника и придавил его всей своей массой. Хелот, задыхаясь, кашляя, сел. Несколько секупд он хватал ртом воздух, потом перевел дыхание и посмотрел на Лохмора слезящимися глазами, -- Спасибо, малыш, -- сказал он. Лохмор ухмыльнулся. -- А с этим что будем делать? -- поинтересовался он, опуская одну голову, чтобы заглянуть в лицо плененному солдату. -- Доставим его Лаймерику, пусть допросит. А потом скормим Форайрэ. -- Отлично! -- сказали две головы Лохмора одновременно, а третья расплылась в мечтательной улыбке. Хелот собрал оружие врагов, после чего сделал Лохмору знак выпустить пленника. -- Вставай, -- сказал он наемнику. -- И без глупостей, иначе я перережу тебе горло. Пленник встал, злобно посмотрел на дракона, потом перевел взгляд на Хелота. -- Ты не тролль, -- сказал он,--и не гном, и не из жителей Леса.. Ты похож на человека. -- Я и есть человек, -- ответил Хелот. -- Учти, мы здесь -- самое презренное племя из всех. Пленный махнул рукой: -- Мне это безразлично. Если ты человек, добей Лухту. Он не выживет после тех ран, которые ты ему нанес. Лучше ему погибнуть от твоей руки, чем быть сожранным. Хелот посмотрел на валуны. Часть из них была просто мертвыми камнями, но двое или трое уже плотоядно посверкивали сквозь мох красноватыми глазками. -- После того что вы сотворили в Серебряном Лесу, мне не хочется марать об вас руки, -- сказал Хелот. -- Твоего Лухту все равно съедят. Я не стану тратить время и копать ему могилу. Иллуги сидел в самой высокой башне замка Аррой. Вокруг него неустанно шастали горностаи, но тролль не обращал на них внимания. Иногда он по рассеянности наступал на хвост какому-нибудь из зверьков, но не замечал и этого, покуда сердитое стрекотание и отвратительный запах нашатыря, испускаемые обиженным горностаем, не выводили его из задумчивости. На трехногом столике, выточенном из березового ствола, в хрустальной чаше, полной родниковой воды, лежал третий глаз Иллуги. День за днем Иллуги наблюдал за тем, как Морган и его головорезы чинят разбой и насилие в Серебряном Лесу. Когда дверь тихонько скрипнула и вошел Хелот из Лангедока, Иллуги даже не поднял головы. Хелот осторожно сел рядом, заглянул в чашу. Иллуги кивнул ему и подвинулся, чтобы Хелот тоже мог видеть. И Хелот увидел. Морган Мэган в своем стареньком потертом плаще сидел на барабане на опушке Серебряного Леса. Несколько солдат, голых по пояс, катили большой замшелый валун. Затем они остановились, и Морган кивнул им. Один из наемников схватил огромный железный шар на цепи, именуемый в иных мирах "утренней звездой", и, ухнув, ударил по валуну. Камень раскрыл огромную пасть и испустил отчаянный вопль. Его глазки начали вращаться, сверкая то зеленым, то желтым, то красным. Солдат в нерешительности отступил, но Морган, сжав зубы, снова махнул рукой, и Моргенштерн вновь обрушился на камень. Показалась трещина. Там, где оружие задело валун, мох был содран, точно кожа с живого существа. Из красных глаз чудовища потекли слезы, и оно промычало: -- Моррганн.. Морган отвернулся и закричал: -- Да добивай же его, скотина! Третий удар Моргенштерна разнес камень в песок. Глазки погасли, пасть лязгнула в последний раз и развалилась. Морган обхватил себя руками, как будто ему было холодно. -- Он уничтожает троллей Серебряного Леса, -- изумленно сказал Хелот. -- Господи, что он задумал? -- Он хочет снести с лица земли мир Аррой, -- тусклым голосом отозвался Иллуги. -- Посмотри, что он сделал с деревьями. Стволы серебряных сосен были изрезаны ножами. Светлая смола стекала по коре, заливая корни. Некоторые были уже срублены и лежали вповалку. Некоторые служили опорами для палаток, большинство предназначались для костров. Чистый мягкий мох был изрыт сапогами и колесами повозок. Повсюду бродили солд