льтешили снова, затем сменились мигающими на границе поля зрения Молли словами, ограниченными размером индикатора. ГЕНЕРАЛ ГИРЛИНГ:: ГОТОВИЛ КОРТО ДЛЯ БРОНЕВОЙ КУЛАК И БЫЛ ЕГО ШЕФОМ ПО ПЕНТАГОНУ:::::::: З/БЕЗМ. ВЗЯЛ В ОБОРОТ КОРТО ПРИ ПОМОЩИ КОНСТРУКТА ГИРЛИНГА::::::::: З/БЕЗМ. СЧИТАЕТ ЧТО УПОМИНАНИЕ А-ЖЕМ Г. ОЗНАЧАЕТ ЧТО ОН СЪЕЗЖАЕТ С КАТУШЕК:::::::::: БУДЬ ОСТОРОЖЕН::: ::::::::::КОТЕЛОК - Ага, - сказала Молли. Она отдыхала, уперевшись в скобы правой ногой и держа левую на весу. - У тебя тоже проблемы. Молли посмотрела вниз. Далеко под ней серело пятнышко тусклого света не больше круглой монетки - головки ключа с надписью "ГОЛОВ-Т", висящего у нее между грудей. Подняв голову, Молли посмотрела вверх. Ничего. Она нажала языком на регулятор усилителя изображения, и перед ней выросла исчезающая в бесконечности труба. "Браун" без устали лез вверх, цепляясь лапками за скобы. - Об этой части пути меня не предупреждали, - сказала Молли. Кейс отключился. - Малькольм... - Чувак, твой босс совсем ошизел. Сионит был облачен в древний голубой скафандр "Санио", лет на двадцать старше того, что приобрел для себя в магазине Вольной Стороны Кейс. Под мышкой он держал шлем. Его дреды были упрятаны под связанный из пурпурных хлопчатобумажных нитей просторный сетчатый берет. Глаза Малькольма от чрезмерного количества выкуренной ганджи и напряжения сузились в щелки. - Все время шлет сюда странные приказы, чувак, гонит про какую-то войну в Вавилоне... - Малькольм потряс головой. - Мы с Аэролом разговаривали с Сионом, и Основатели сказали, что дела здесь нужно свернуть. Малькольм взволнованно вытер рот тыльной стороной широкой коричневой ладони. - Армитаж? Кейс поморщился: бетафенетиламиновая ломка ударила ему в голову со всей своей силой - ни Матрица, ни симстим больше не ослабляли ее. В мозгу нет нервных окончаний, твердил себе Кейс, я не могу чувствовать себя так плохо. - О чем ты, приятель? Он отдает тебе приказы? Какие приказы? - Чувак, Армитаж... Он говорит, чтобы я брал курс на Финляндию, сечешь? Мол, еще есть надежда. Нарисовался на моем экране, вся рубашка в крови, чувак, чисто бешеный пес, гонит пургу о броневом кулаке, о России, о том, что кровь предателей обагрит наши руки. Малькольм снова затряс головой; его берет, в который были упрятаны дреды, дергался и мотался в невесомости, губы были плотно сжаты. - Основатели говорят, что голос Безмолвия, похоже, был ложным предзнаменованием, и мы с Аэролом должны свалить на "Гарвее" восвояси. - Армитаж весь в крови? Он что, ранен? - Не знаю, сечешь? Но кровь есть, и он шизанулся, конкретно шизанулся, Кейс. - Хорошо, - сказал Кейс. - Но что насчет меня? Ты собираешься домой. А как со мной, Малькольм? - Брат, - сказал Малькольм, - ты со мной. Я и я двинем на Сион вместе с Аэролом на "Вавилонском рокере". Пускай мистер Армитаж говорит с призраком из твоей машины, один призрак с другим... Кейс оглянулся и посмотрел на свой новенький скафандр: тот лежал там, где он оставил его, - на подвесной полке. Один рукав свалился и качался как маятник в потоке воздуха из старого русского воздухоочистителя. Он почти физически ощущал, как капсулы с токсином растворяются в его артериях. Кейс закрыл глаза и мысленным взором увидел Молли, лезущую вверх по уходящим в бесконечность стальным скобам. Он открыл глаза. - Ну, не знаю, приятель, - сказал он, ощущая во рту странный привкус. Взглянул вниз, посмотрел на свои руки, на деку. - Не знаю. Снова поднял глаза на Малькольма. Коричневое лицо сионита было спокойным. Он ждал. Подбородок Малькольма был скрыт за высоким шлемовым кольцом его старого голубого скафандра. - Она там, внутри, - сказал Кейс. - Молли внутри. В "Блуждающих огнях", так это называется. Если где и есть Вавилон, приятель, то именно там. Если мы ее бросим, она оттуда не выберется, будь хоть трижды Танцующей Бритвой. Малькольм кивнул - пурпурный берет с дредами подлетел и опал подобно сетке маленького воздушного шара. - Она твоя женщина, Кейс? - Не знаю. Возможно, она ничья женщина. Кейс пожал плечами. Он снова нашел в себе гнев, успокоительно весомый, словно горсть горячих камней за пазухой. - Да пошли вы все, - выругался он. - Армитаж, Зимнее Безмолвие и ты - идите вы все к черту! Я остаюсь здесь, и точка. Лицо Малькольма осветила улыбка, похожая на поток солнца сквозь прореху в парусине. - Малькольм крутой парень, Кейс. "Гарвей" корабль Малькольма. Рукой в перчатке сионит хлопнул по большой кнопке на пульте, и кабину заполнило басовое биение тяжелого, монотонного даба, пульсирующего в корабельных динамиках. - Малькольм не смоется, нет. Я говорил с Аэролом, и он видит все это точно так же. Вот так. Кейс удивленно уставился на пилота. - Я отказываюсь понимать вас, ребята, - пробормотал он. - Я тоже тебя не понимаю, чувак, - ответил сионит, кивая головой в такт ритму даба. - Но все мы, и ты и я, должны жить во имя любви Джа. Кейс подключился и скользнул в Матрицу. - Получил мою телеграмму? - Ага. Вирус-китаец заметно вырос, его изящные, неустанно движущиеся полихромные дуги выписывали виражи уже около самого айса "Т-А". - Итак, дела принимают опасный оборот, - сказал Котелок. - Твой босс, черт его побери, только что стер банк данных своей "Хосаки" и чуть было не сделал то же самое с нашим банком. Но наш друг Зимнее Безмолвие успел перенести меня в безопасное место прежде, чем все полетело в тартарары. Вилла "Блуждающие огни" отнюдь не наводнена Тесье-Ашпулами по той причине, что в большинстве своем они коротают дни в ледяном сне. Их дела наяву ведет некая лондонская юридическая контора, она же при необходимости нанимает им адвокатов. Лондон в курсе того, когда и кто из хозяев виллы бодрствует. Армитаж при помощи своей "Хосаки" на яхте перехватил переговоры между "Блуждающими огнями" и Лондоном, из которых стало совершенно ясно - и там и там уже знают, что старик умер. - Кто знает? - Лондонская контора и концерн "Т-А". В голову Ашпулу был вживлен передатчик, моментально дающий сигнал тревоги в случае любого опасного для жизни сбоя в его организме. А пулька твоей девчонки сработала чисто - "скорой помощи" там делать было нечего. Токсин моллюска. Единственный ходячий полномочный представитель "Т-А" на вилле - леди Три-Джейн Мари-Франс. Есть еще парень, на пару лет старше ее, но он сейчас в Австралии, по делам. Если хочешь знать, я бы побился об заклад, что дело, требующее личного пристального внимания Восемь-Жана, устроил именно Зимнее Безмолвие. Но, к несчастью, наследник уже на пути домой, вернее, на полпути. Лондонские адвокаты передали на виллу "Блуждающие огни" ориентировочное время прибытия Восемь-Жана: что-то около 21:00:00 сегодня. Мы запустили вирус "Куань" в 14:32:03. Сейчас 16:45:20. По моим прикидкам, "Куань" взрежет ядро "Т-А" к 20:30:00. Плюс-минус пара минут. Мне кажется, Зимнее Безмолвие ведет дела вместе с Три-Джейн, в противном случае получается, что она такая же сумасшедшая, как и ее папаша. Но парень из Мельбурна в курсе всех их дел. Система безопасности "Блуждающих огней" все время пытается послать наружу сигнал тревоги, но Зимнее Безмолвие блокирует ее, и не спрашивай, каким образом. ИР не смог перехватить управление программой, охраняющей главный вход, чтобы впустить Молли внутрь. В "Хосаке" Армитажа хранился его план на этот счет: Ривейра должен уговорить Три-Джейн сделать то, что от нее требуется. Она годами переделывала по своему усмотрению планировку виллы, входы и выходы. По-моему, основная беда "Тесье-Ашпул" - в том, что правящий представитель каждой семейной половины, придя к власти, первым делом решетит банки данных корпорации личными кодами доступа и паролями. Результат плачевный - как если бы твоя иммунная система восстала против тебя же. Для вирусов это самое оно. Как только мы пройдем сквозь айс, все пойдет как по маслу. - Отлично. Но Зимнее Безмолвие сказал, что Арми... Белый прямоугольник, заполненный в основном безумной голубизной смотрящих в упор глаз, распахнулся на прежнем месте. Язык у Кейса отнялся. Полковник Уиллис Корто, спецназ, боевая группа "Броневой кулак", вернулся. Изображение было расплывчатым, дергающимся, плохо сфокусированным. Чтобы связаться с "Хосакой" на "Маркусе Гарвее", Корто использовал навигационную консоль яхты. - Кейс, мне нужно доложить о потерях "Бури в Омахе". - Постойте, я... Полковник? - Будь на связи, сынок. Помни, к чему тебя готовили. "Где же ты был все это время, приятель?" - вот о чем хотелось спросить Кейсу у этих полных муки и боли глаз. Зимнее Безмолвие встроил в кататонический остов Корто нечто по имени Армитаж. Он убедил Корто в том, что Армитаж существует на самом деле, и Армитаж получил возможность ходить, разговаривать, строить планы, воспринимать и усваивать информацию, выступать на стороне Зимнего Безмолвия, как, например, в номере отеля "Хилтон" в Тибе... Теперь Армитаж исчез - отброшен прочь, сметен, размолот в порошок вихрем безумия по имени Корто. Где же ты был, Корто, все эти годы? Ослепленный и пылающий, падал в снега с холодного сибирского неба. - Кейс, в это тяжело поверить, я знаю. Но ты офицер. Ты помнишь, к чему тебя готовили. Я все могу понять. Но, Кейс, - и Бог тому свидетель, - нас предали. Голубые глаза наполнились слезами. - Полковник... э-э-э... кто? Кто предал нас? - Генерал Гирлинг, Кейс. Возможно, ты знаешь его под псевдонимом. Ты знаком с человеком, о котором я говорю. - Да, - ответил Кейс, смущенно взирал на потоки слез. - Мне кажется, я знаю, кого вы имеете в виду, сэр. Сэр, - добавил он под влиянием неожиданного порыва, - но, сэр... полковник... что мы должны делать? Сейчас, я имею в виду? - В настоящий момент, Кейс, наша задача - убраться отсюда. Унести ноги. Прочь. Полагаю, что к завтрашнему вечеру мы сумеем добраться до финской границы. Полетим на ручном управлении над верхушками деревьев. Так, чтобы по подметкам скребло, парень. Но это будет только самое начало, мой мальчик. Самое начало... Голубые глаза над смуглыми скулами блестели от слез. - Предательство - на самом верху. На самом верху... Корто сделал шаг от камеры, на его разорванной белой рубашке мелькнули темные пятна. Если лицо Армитажа было равнодушной непроницаемой маской, то внешность Корто соответствовала стопроцентному шизоиду: его лицевые мышцы непроизвольно подергивались, обезображивая дорогостоящее произведение хирургического искусства. - Полковник, я вас понял. Прошу вас, полковник, послушайте меня, хорошо? Я хочу, чтобы вы открыли этот, ох... черт, как это называется, Котелок? - Замок переходного люка, - подсказал конструкт. - Открыли замок переходного люка. Прикажите с центрального пульта корабельному компьютеру открыть его, хорошо? Очень скоро мы будем у вас, полковник. И тогда мы сможем поговорить о том, как нам убраться отсюда. Световой прямоугольник исчез. - Господи, я было подумал, что и ты спятил, - сказал Котелок. - Токсин, - сказал Кейс, - чертов токсин, - и выключился из Матрицы. - Яд? - Малькольм смотрел через плечо своего потрепанного голубого "Санио" смотрел на то, как Кейс поспешно отстегивается и выбирается из противоперегрузочного ложа. - И забери ты, ради бога, от меня эту чертову штуковину... - Кейс дернул за техасский катетер. - Во мне что-то вроде медленно действующего яда, и эта задница, там, наверху, знал, как с ним справиться, а теперь он что твоя бешеная крыса. Кейс начал рвать застежки на груди своего скафандра, забыв от волнения, как с ними обращаться. - Твой босс... он что, отравил тебя? - Малькольм почесал пальцем щеку. - Слышь, у меня на борту есть аптечка... - Малькольм, господи, помоги мне надеть этот треклятый скафандр. Сионит оттолкнулся от розового пилотского кресла. - Спокойней, чувак. Семь раз отмерь, один раз отрежь, говорят мудрые люди. Ноги сюда... В рифленом секционном переходном трапе, ведущем от кормового люка "Маркуса Гарвея" к переходному шлюзу "Ханивы", воздух был, но Кейс и Малькольм тем не менее загерметизировали свои скафандры. Малькольм одолел проход в несколько прыжков, исполнив их с балетной грацией и сделав только одну остановку, чтобы помочь Кейсу, который, покинув "Гарвей", потерял ориентировку в пространстве и неуклюже пополз по настенным скобам трапа. Тени здесь не было, сквозь полупрозрачный пластик пробивался режущий глаза яркий солнечный свет. Наружная сторона люка "Гарвея" была покрыта вмятинами и заплатами, украшена лазерными завитками Львов Сиона. Кремово-серый входной люк "Ханивы", напротив, был девственно чистым и гладким. Малькольм погрузил затянутую в перчатку руку в узкую щель замка. Кейс увидел как пальцы сионита зашевелились. Над люком загорелся красный индикатор и замигали цифры обратного отсчета от пятидесяти до нуля. Малькольм вытащил руку из замка. Кейс коснулся поверхности люка и сквозь ткань перчатки ощутил вибрацию пришедшего в действие замкового механизма. Овальный люк подался вглубь и начал заваливаться внутрь "Ханивы". Малькольм ухватился за его край с одной стороны, Кейс с другой, и люк втащил их за собой. "Ханива" была выстроена на верфях "Дорнье-Фудзицу", и ее внутреннее убранство соответствовало той же философии дизайна, что применялась при создании "мерседеса", которым Молли, Кейс и Армитаж пользовались в Стамбуле. Стены узкого переходного шлюза яхты были отделаны имитацией черного дерева, а пол выложен серой итальянской плиткой. У Кейса было такое чувство, будто он вторгается в частное владение какого-то миллионера, но почему-то через кабинку душа. Яхта, собранная на орбите, не была рассчитана на полеты в плотных слоях атмосферы. Ее изящные обводы, напоминающие осиные, и все внешние и внутренние детали делались с расчетом создавать у стороннего наблюдателя впечатление, что яхта высокоскоростная и предназначена для покорения пространства. Малькольм снял с головы потертый шлем и жестом пригласил Кейса последовать его примеру. Они повисели немного в кабинке шлюза, прислушиваясь и вдыхая воздух, в котором витал слабый запах сосны. Фоном для этого изысканного аромата служил еще более слабый, но вызывающий беспокойство запах горелой изоляции. Малькольм принюхался. - Облом, чувак. Если где-нибудь пахнет так, как здесь... Внутренняя дверь шлюза, обитая серым велюром, мягко скользнула в паз. Малькольм оттолкнулся ногой от черной стены и ловко проскользнул в узкий проем, в последний возможный момент развернув в воздухе свои широкие плечи, чтобы беспрепятственно вписаться в овал двери. Кейс неуклюже устремился за ним следом, перебирая руками по перилам, укрепленным на стенке на высоте пояса и покрытым белым пластичным веществом. - Мостик должен быть там, - сказал Малькольм, ткнув пальцем в сторону идеально чистого коридора с белоснежными стенами. Вторым мощным толчком сионит послал свое тело по коридору. Откуда-то спереди, из конца коридора, доносился знакомый Кейсу звук - треск печатающего принтера. Треск стал громче после того, как Кейс, следующий за Малькольмом, повернул в ответвление коридора и чуть не уткнулся в плавающий в воздухе огромный ворох бумажной ленты для распечаток. Кейс поймал плывущую мимо бумажную полосу и взглянул на напечатанное. 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 - Неполадки в системе? - сионит указал пальцем в перчатке на колонки нулей. - Нет, - ответил Кейс, вылавливая уплывающий от него шлем, - Котелок сказал, что Армитаж недавно стер банк данных здешней "Хосаки". - Знаешь, чувак, запах такой, будто он стирал его лазером. Сионит уперся ботинком скафандра в спинку швейцарского гимнастического тренажера и нырнул в плавающий в пространстве бумажный лабиринт, раздвигая его перед собой ладонями. - Кейс, чувак... Человек был невысоким японцем, и его горло притягивал к спинке суставчатого кресла кусок чего-то вроде тонкой стальной проволоки. Там, где проволока глубоко врезалась в мягкий пластик подголовника и человеческую гортань, ее было не видно. На шее японца висела единственная небольшая сферическая капля крови, похожая на некий удивительный драгоценный камень или темно-красную жемчужину. Кейс увидел напоминающие обломки черенка метлы грубые деревянные рукоятки, пружинисто плавающие на концах гарроты. - Интересно, долго этот парень мучился? - сказал Кейс, вспоминая послевоенные приключения Корто. - Он знает, как пилотировать судно, наш-то босс? - Очень может быть. Он из спецназа. - Ну, а этот японский парень уже не сможет летать. Сомневаюсь, что управлюсь с этой яхтой. Совсем новая... - Тогда давай найдем мостик. Малькольм нахмурился, перевернулся в воздухе и оттолкнулся ногами. Кейс проследовал за ним в большую комнату вроде гостиной, заполненную плавающими ворохами распечаток, уже цеплявшихся за ноги и за руки Кейса в предыдущем помещении. В гостиной беспорядочно располагались суставчатые сиденья, имелось нечто вроде бара и "Хосаки". Встроенный в компьютер принтер в виде вздутия на боку его корпуса, отделанного пластиком под дерево, без устали изрыгал из выходной щели бесконечный тонкий бумажный язык. Кейс оттолкнулся от пола, плавно перелетел через ряд кресел, протянул руку и нажал на белую кнопку слева от выходной щели. Стрекотание прекратилось. Кейс повернулся и осмотрел "Хосаку". Компьютер был продырявлен насквозь в дюжине мест. Отверстия были маленькими, круглыми, с черными краями. Вокруг мертвой "Хосаки" плавали сверкающие капли расплавленного металла. - Ты был прав, - сказал Кейс Малькольму. - Дверь на мостик заперта, - отозвался с противоположной стороны комнаты сионит. Свет в комнате померк, вспыхнул, померк опять. Кейс вырвал из щели конец распечатки. Сплошные нули. Обвел бешеным взглядом гостиную, декорированную в коричневых и бежевых тонах, полную переплетающихся и плывущих друг через друга колец бумаги. - Это ты балуешься со светом, Зимнее Безмолвие? Над головой Малькольма скользнула в свое гнездо панель, открыв экран небольшого монитора. Малькольм боязливо вздрогнул, утер со лба пот тыльной стороной затянутой в перчатку руки, повернулся и посмотрел на экран. - Ты понимаешь по-японски, друга? По засветившемуся экрану побежали строки сообщений. - Нет, - ответил он. - Мостик - автономный модуль, спасательная шлюпка. Похоже, уже идет обратный отсчет. Надевай шлем. Быстрее. Сионит натянул на голову шлем и захлопнул замки застежек. - Что? Он отваливает? Черт! Кейс оттолкнулся ногами и пронеся сквозь перепутанную массу распечаток. - Мы должны открыть эту дверь, Малькольм! В ответ Малькольм только постучал пальцем по стенке шлема. Сквозь небьющееся стекло Кейс увидел, что губы сионита беззвучно шевелятся. Из ячеек пурпурной хлопчатобумажной сетки, в которую пилот упрятал свои дреды, выплывали жемчужные капли пота. Малькольм выхватил шлем из рук Кейса и мягко, но настойчиво надел его на положенное место и прихлопнул ладонью замки. Как только скафандр герметично закрылся, в левой части лицевого щитка в шлеме Кейса вспыхнул микромонитор. - Я японский секу хреновато, - раздался в наушниках скафандра голос Малькольма, - но шлюпка, типа, отваливает, и отваливает неправильно. - Пилот пальцем отметил на экране несколько строк. - В модуле мостика не закрыты замки шлюза. Расстыковка с открытой дверью. - Армитаж! - Кейс ударил кулаком в дверь. Отдача швырнула его кувыркающееся тело в облако распечаток. - Корто! Не делай этого! Нам нужно поговорить! Нам нужно... - Кейс? Я слышу тебя, Кейс... - голос в наушниках здорово напоминал прежнего Армитажа. Нечеловечески спокойного. Кейс прекратил ломиться в закрытую дверь и замер, но его голова в шлеме, завершая прерванное движение, ударилась о стену. - Извини, Кейс, но так надо. Кто-то из нас должен уйти отсюда живым. Один из нас, чтобы дать показания. Если мы все отправимся вниз, то все это здесь и похоронят. Я уже разговаривал с нашими ребятами и всем им рассказал. Про Гирлинга и остальных. И я сумею сделать это, Кейс. Я уверен, что сумею. Долечу до Хельсинки. Внезапная тишина заполнила шлем Кейса подобно разреженному газу. - Но это будет не так просто, Кейс. Очень трудно, черт возьми. Потому что я ослеп. - Корто, остановись. Подожди. Ты же ослеп! Ты не можешь лететь! Ты врежешься в эти чертовы деревья. А ведь тебя стараются достать, Корто. Богом клянусь, твой люк оставили открытым. Ты умрешь и никогда уже не сможешь добраться до них и сказать правду, а мне нужен фермент, нужно название фермента, дружище... Кейс кричал, срываясь на истерику. Барабанные перепонки Кейса болели от его же собственных воплей, грохочущих в наушниках. - Помни, чему нас учили, Кейс. Это все, что у нас осталось. Голос оборвался, и шлем наполнился невнятным бормотанием, рыком статических разрядов, воплями падающих с неба участников "Броневого кулака". Прозвучали обрывки русской речи, после чего незнакомый голос, очень молодой, с акцентом Среднего Запада, крикнул: - Мы падаем. Повторяю: "Буря в Омахе" падает, мы... - Зимнее Безмолвие, - Кейс тоже орал, уже совершенно не сдерживаясь, - ты не имеешь права поступать со мной так! Слезы сорвались с его ресниц и заплясали перед лицом подобно каплям жидкого кристалла. "Ханива" вздрогнула, сотряслась, будто в ее корпус врезалось что-то мягкое. Кейс представил себе, как спасательная шлюпка освобождается из объятий корабля, оттолкнувшись от его корпуса миниатюрными расстыковочными взрывами, секундный вихрь извергающегося через открытый люк воздуха вырывает тело Корто из кресла, и все это под аккомпанемент аудиозаписи последних минут эфира "Броневого кулака", услужливо проигрываемой полковнику Зимним Безмолвием. - Нужно поспешать, чувак, - Малькольм еще раз взглянул на монитор. - Люк открыт. Безмолвие отключил систему безопасности, отвечающую за аварии, связанные с разгерметизацией. Кейс попытался вытереть слезы. Его перчатка глухо стукнула о прозрачный лицевой щиток. - Яхта типа держит воздух, но босс уволок вместе с мостиком пульт управления захватами. "Маркус Гарвей" по-прежнему в плену. Но Кейс видел перед собой другое: бесконечный полет Армитажа по орбите вокруг Вольной Стороны, сквозь вакуум, через холод и мрак. Неизвестно почему, но Армитаж при этом представлялся Кейсу в длинном черном полувоенном пальто, широкие полы которого распахнулись и неподвижно висят по сторонам, как крылья огромной летучей мыши. 17 - Ну как, нашли то, за чем ходили? - спросил конструкт. "Куань одиннадцатой степени" заполнял пространство между ними и айсом "Тесье-Ашпул" гипнотически замысловатыми сочетаниями радужных полос, тончайшими, изумительной красоты узорами, напоминающими те, что рисует на оконных стеклах мороз. - Зимнее Безмолвие убил Армитажа. Выбросил его в космос в спасательной шлюпке с открытым люком. - Круто, - заметил Котелок. - Надеюсь, этот ублюдок не был твоим близким другом? - Он должен был сказать, как мне избавиться от капсул с токсином. - Значит, Зимнему Безмолвию это тоже должно быть известно. Тебе остается надеяться только на это. - Не очень-то верится, что эта тварь захочет мне назвать состав фермента. Излюбленная конструктом аппроксимация смеха заскребла по нервам Кейса, как тупая бритва. - Может, ты наконец-то поумнел? Кейс ударил пальцем по клавише симстима. На индикаторе оптического чипа значилось: 18:27:52. Вот уже целый час, наслаждаясь отдыхом, который обеспечивал ему принятый Молли синтетический эндорфин, изгоняющий бетафенетиламиновый отходняк, Кейс следил за ее передвижениями по лабиринтам виллы "Блуждающие огни". Боль в ноге Молли исчезла, ощущение было таким, будто она бредет по неглубокому бассейну с теплой водой. "Браун" сидел у Молли на плече, вцепившись в полиуглеродный пластик ее трико тонкими манипуляторами, похожими на мягкие хирургические зажимы. Стены коридора теперь были сплошь стальные, состоящие из сегментов, заляпанные потеками эпоксидного клея в тех местах, где с них сорвали покрытие. Присев на корточки, спрятав лицо, в костюме "Новых", в точности повторившем цвет серых стен, Молли с иглострелом на коленях успешно укрылась от рабочих - пары высоких африканцев, прокативших мимо в гондолообразном кузове автомобильчика. Негры были обриты наголо и одеты в одинаковые оранжевые комбинезоны. Один из них что-то напевал себе под нос на языке, которого Кейс никогда не слышал, интонация и мелодия песни казались чуждыми и воинственными. Когда Молли встала и снова побрела вперед через хитросплетение коридоров виллы, Кейс вспомнил рассказ головы, эссе Три-Джейн. Вилла "Блуждающие огни" была безумием. Безумием, выросшим из смолобетона, замешенного на основе молотых лунных пород, из сварных стальных конструкций, тонн безделушек и причудливого скарба, поднятых сюда со дна колодца для создания обстановки родового гнезда. Но не тем безумием, которое Кейс мог бы понять. Не безумием Армитажа, причину которого теперь, казалось Кейсу, он понял: дай человеку возможность зайти слишком далеко, верни его из этой дали, загони на другой полюс, снова зашли туда и обратно и опять верни на место. Человек сломается. Как ломается кусок проволоки. Так История обошлась с полковником Корто. История уже сделала свое грязное дело, когда Зимнее Безмолвие нашел его. ИР тщательно исследовал останки полковника и отобрал подходящие куски военного прошлого, скользя по плоскому серому полю человеческого сознания, как водомерка по глади стоячего пруда, - сообщения об этом мигали на маленьком экранчике в темноте палаты французской психиатрической лечебницы. Из случайных разрозненных кусков Зимнее Безмолвие создал Армитажа, положив в основу воспоминания Корто о "Броневом кулаке". Но начиная с какого-то момента воспоминания Армитажа уже не принадлежали Корто. Кейс сомневался, что Армитаж помнил хоть что-то о предательстве, о пикирующих авиетках, объятых пламенем... Армитаж был чем-то вроде отредактированной версии Корто, но когда напряжение проводимой операции достигло определенного предела, механизм, управлявший Армитажем, разрушился; на поверхность снова вынырнул Корто со всей острой болью незаживших душевных ран, нанесенных предательством, и маниакальной яростью. В результате Корто-Армитаж умер, превратился в маленькую луну Вольной Стороны. Кейс думал о капсулах с токсином. Старик Ашпул тоже мертв, поражен в глаз микроскопической стрелкой Молли, лишен эпической смерти от сверхдозы чего-то, что он приготовил для себя. Эта смерть была еще более загадочной - смерть безумного короля. Перед этим Ашпул убил девушку-марионетку, которую называл почему-то частью своей дочери, ту, с лицом Три-Джейн. Увлекаемый ощущениями Молли, несущими его через коридоры "Блуждающих огней", Кейс подумал: никогда и представить себе не мог, что такие могущественные люди, как Ашпул, именно люди, вообще могут быть. Власть в мире Кейса всегда означала корпоративную власть. Межнациональные союзы зайбатцу, определяющие ныне ход истории, давно преступили старые каноны. Аналоги многоклеточных организмов, они достигли определенной степени бессмертия. Зайбатцу невозможно было уничтожить, даже заказав киллерам дюжину исполнительных директоров; ниже, на следующих ступенях лестницы, их ждала смена, готовая принять освободившиеся должности, получить доступ к обширным корпоративным ресурсам. "Тесье-Ашпул" отличался от всего, что он знал - Кейс увидел эту разницу в самой смерти основателя этого концерна. "Т-А" был кланом, атавизмом. Кейс вспомнил беспорядок в покоях старика, сальные следы человеческого существования, поцарапанные плоскости старых пластинок в пластиковых пакетах. Одна нога босая, другая в вельветовом шлепанце. "Браун" лапкой дернул Молли за капюшон, и она свернула налево, в очередной сводчатый проход. Зимнее Безмолвие и прочие. Ужасающее видение замурованных в сотах ос, биологического пулемета, стреляющего через равные промежутки времени. Но зайбатцу, и тем более якудза, еще больше походили на это гнездо - улей с кибернетической памятью, огромный единый организм со своей ДНК, закодированной в кремние. "Блуждающие огни" являли собой корпоративный образ "Тесье-Ашпул", в то время как сама "Т-А" была безумна настолько же, насколько был безумен ее основатель. Тот же неопределенный, болезненный страх, то же чувство бесполезности. "Стань они тем, чем хотели..." - вспомнились Кейсу слова Молли. Но Зимнее Безмолвие сказал ей, что это у них не получилось. Кейс давно уже уяснил для себя, что настоящие боссы, заправилы бизнеса, должны быть более или менее нелюдьми. Он столкнулся с этим в своих хозяевах, которые изуродовали его в "Мемфисе", в Ночном Городе замечал то же самое в Вейдже, старающемся добиться подобного желательного сходства, и все это давало Кейсу возможность принять пустоту и отсутствие эмоций в Армитаже как должное. Кейс понимал этот как постепенное и добровольное приспособление к миру машин, к системе, к породившему тебя организму. На том же был основан и стиль уличной жизни - на знании неписаного этикета, что подразумевало искусство жить в паутине связей, невидимых ниточек влияния, уходящих к высшим, скрытым от большинства уровням. Но что происходит сейчас в коридорах "Блуждающих огней"? На протяжении нескольких миль пути покрытие стен было сорвано, тянулся сплошной голый бетон и сталь. - Интересно, где сейчас Питер, а? Должно быть, мы скоро увидимся с нашим красавчиком, - пробормотала Молли. - И Армитаж. Он-то где, Кейс? - Мертв, - ответил Кейс, прекрасно понимая, что Молли его не слышит. И прервал связь с симстимом. Китайская программа вплотную подобралась к айсу цели. Радужный оттенок тканей вируса в большинстве мест сменился зеленым цветом, идентичным цвету прямоугольника, обозначающего ядро "Т-А". Изумрудные дуги над бесцветием бесконечности. - Как идут дела, Котелок? - Отлично. Очень ловко работает. Потрясающая штуковина... Была бы у меня такая в Сингапуре... Я нагрел тогда старый добрый "Новый азиатский банк" на половину всего, что у него было за душой. Но это старая история. Эта детка берет всю нудную работу на себя. Теперь могу себе представить, какой будет следующая война... - Если такие вирусы появятся на рынке, мы останемся без работы, - сказал Кейс. - Сомневаюсь. Подожди, посмотрим, что будет, когда эта хреновина попрет наверх и начнет смешиваться с черным айсом... - Лады. На оконечности одной из изумрудных дуг внезапно появилось что-то маленькое и определенно не геометрическое. - Котелок... - Да. Я вижу. Не знаю, верить своим глазам или нет. На фоне зеленой стены ядра "Т-А" четко выделилась темно-коричневатая запятая. Она начала приближаться по мосту, выстроенному "Куанем одиннадцатой степени", постепенно увеличиваясь. Кейс заметил, что запятая идет на крошечных ножках. Фигурка подходила все ближе и ближе, изумрудная дуга под ее ногами проседала, полихромные плоскости вируса боязливо пятились, спасаясь от скрипучих черных ботинок. - Разбирайся с этим сам, босс, - сказал Котелок, когда, словно бы в нескольких метрах от них, помятая фигура Финна наконец остановилась. - Ни разу в жизни - когда я был жив, конечно, - не видел ничего более забавного. Однако жизнерадостного приступа смеха не последовало. - Я еще не пробовал этот способ, - сказал Финн, скаля зубы и копаясь в карманах потрепанного пиджака. - Ты убил Армитажа, - сказал Кейс. - Корто. Да. А Армитаж свою функцию уже выполнил. Так уж получилось. Знаю, знаю, ты хочешь спросить насчет фермента. Все в порядке. Без проблем. Я-то и дал его Армитажу. То есть, подсказал ему, как все это организовать. Сам принцип. Пока же, думаю, нам лучше оставить все как есть. У тебя еще достаточно времени. Потом получишь все, что тебе причитается. Еще пара-тройка часов, идет? Финн закурил "Партагас", и Кейс с удивлением проследил за голубыми клубами сигаретного дыма, расплывающимися в инфопространстве. - С вами, ребята, - сказал Финн, - одна головная боль. Вот Котелок - если бы вы все были такими, как он, было бы куда проще. Он конструкт, просто блок ПЗУ, и всегда поступает так, как я ожидаю. Я, точнее, одна из моих проекций, предупреждал Молли, что ей не стоит проявлять излишней самостоятельности внутри виллы. К чему это привело, ты, Кейс, знаешь сам. - Финн вздохнул. - Почему Ашпул хотел покончить с собой? - спросил Кейс. - А почему люди вообще кончают с собой? - фигура в Матрице пожала плечами. - Впрочем, в данном случае я знаю ответ, но изложение этого ответа, со ссылками на различные аспекты жизни Ашпула и их взаимосвязь, займет двадцать часов. Он был давно готов к этому, но постоянно погружал себя в холодный сон. Господи, каким скучным старым засранцем он был! Лицо Финна исказила гримаса отвращения. - В двух словах - главным образом все это связано с тем, почему Ашпул убил свою жену. Но непосредственной причиной, ускорившей развязку, было вот что: маленькая Три-Джейн придумала способ воздействовать на программу, контролирующую семейную криогенную установку. Очень остроумный способ. Так что на самом-то деле она убила его. При том, что сам Ашпул полагал, будто покончил жизнь самоубийством, а твоя подруга - ангел мести - всадила ему в глаз заряд яда моллюска. - Финн щелчком отправил окурок вниз, в переплетения Матрицы. - Ну, а я... я всего лишь намекнул Три-Джейн, по-дружески подсказал ей, что и как, понимаешь? - Зимнее Безмолвие, - начал Кейс, тщательно взвешивая каждое слово, - ты говорил мне, что ты - часть чего-то большего. Затем, ты говорил, что в том случае, если операция завершится успешно и Молли шепнет словечко на ушко голове, ты перестанешь существовать. Финн кивнул головой обтекаемой формы. - Вопрос: с кем, в таком случае, мне иметь дело? Армитаж мертв, мне в ближайшем будущем предстоит спешно уносить ноги - кто тогда скажет мне, как избавиться от этих чертовых капсул с токсином в кровеносной системе? Кто вытащит с виллы Молли? Я имею в виду, куда, к кому или чему мы должны будем обратиться, когда освободим тебя от механического сдерживателя? Финн выудил из кармана деревянную зубочистку и придирчиво осмотрел ее, как хирург осматривает скальпель перед операцией. - Хороший вопрос, - сказал он наконец. - Слыхал о лососе? Это такая рыба. Лосось, видишь ли, вынужден плыть против течения. Понял? - Нет, - ответил Кейс. - Ну так вот, я сейчас тоже нахожусь под давлением принуждения. Не знаю, почему. Если я сейчас начну посвящать тебя в свои рассуждения по этому поводу, то лишь краткий их обзор займет пару твоих жизней. Потому что я очень много думал на эту тему. Но ничего не придумал. Однако в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего. Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы. - Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается. Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко. - Ну что ж, удачи, - сказал Финн. Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно. - Эй ты, задница, - сказал вдруг Котелок, когда Финн отдалился на десяток шагов. - А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной? - Ты получишь то, чего хочешь, - ответил Финн. - Что это означает? - спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом. - Я хочу, чтобы меня стерли, - ответил конструкт. - Я говорил тебе об этом, помнишь? Атмосфера виллы "Блуждающие огни" напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, которое застигло тебя, когда ты тупо рассматривал насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока; близости момента пробуждения, тщеты и повторений. Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг - миллионов листов пожелтевшей бумаги, стиснутых матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс равнодушными глазами Молли приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери - медная табличка над дверью гласила: "La mariee mise a nu par ses celibataires, même". Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича - пуленепробиваемому покрытию "лексан", защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула - чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала. После двух африканцев в автотележке Молли не встретилось ни одной живой души. Для Кейса эти негры стали теперь символом воображаемых обитателей виллы; ему виделись чернокожие фигуры в ярких комбинезонах, тихо скользящие по комнатам "Блуждающих огней" - гладкие черепа блестят и кивают в такт воинственному песнопению на неизвестном языке. Ничего из ожидаемого ранее, ничего из сказочного рассказа Кэти и полузабытых детских фантазий о приключениях в катакомбах якудза Кейс так и не увидел. 19:02:18. Осталось полтора часа. - Кейс, - сказала Молли, - хочу попросить тебя об одной услуге. Она осторожно опустилась на кипу полированных стальных пластин, край каждой пластины был окаймлен шершавым покрытием из светлого пластика. Выпустив из-под ногтя указательного пальца бритву, Молли срезала часть пластиковой каймы с верхней пластины и начала вертеть мягкий кусок в руках. - Моя нога ни к черту, ты это знаешь? Я не рассчитывала на такой долгий подъем, и теперь эндорфин уже не спасает. Поэтому возможно - только возможно, понимаешь - у меня здесь будут проблемы. Если случится так, если дела пойдут совсем плохо, то прежде чем Ривейра... - Молли стала массировать ногу, растирая бедро под кожей джинсов и тонким полиуглеродом костюма "Новых", - ...в общем, я хочу, чтобы ты сказал ему. Сказал, что это сделала я. Понял? Просто скажи: это сделала Молли. Он поймет. Хорошо? Молли оглянулась и посмотрела вдоль пустого коридора с голыми стенами. Пол на этом участке был голый, бетонный, пахло смолой. - Черт возьми, дружище! Ведь я даже не знаю, слышишь ты меня или нет! :::::::КЕЙС:::::: Молли вздохнула, поднялась на ноги и кивнула. - Что он там наболтал тебе, приятель? Этот Зимнее Безмолвие? Рассказал он тебе о Мари-Франс? Она была второй половиной "Тесье-Ашпул", генетической матерью Три-Джейн. И, насколько я поняла, той марионетки Ашпула, которая сейчас мертва. Я многого не поняла там, в кабинке, из того, что он мне рассказывал... долгая история... Например, почему он появляется в образе Финна или других. Он пытался мне это объяснить. Это не просто маска, он использует математические модели реальных людей как туннели общения, метод соприкосновения для общения с нами. Он называл это шаблоном. Моделированием личности. Молли вытащила из кобуры под мышкой иглострел и захромала по коридору дальше. Голая сталь и струпья эпоксидки на стенах внезапно кончились, сменившись чем-то, что Кейс поначалу принял за поверхность пробитого в сплошной скале туннеля. Молли исследовала стену, и Кейс понял, что сталь исчезла под покрытием, на вид и на ощупь точно имитирующим холодный камень. Молли опустилась на одно колено и потрогала рукой песок на полу искусственного тоннеля. На ощупь это был обыкновенный песок, сухой и прохладный, но после того, как она провела по песку пальцами, он сомкнулся за ними, подобно жидкости, не сохранив на поверхности никаких следов. Впереди, метрах в десяти, туннель поворачивал. Из-за поворота бил яркий желтый свет. С самого начала подключения Кейс чувствовал, что сила тяжести здесь почти равна земной, из чего можно было заключить, что, миновав подъем, Молли снова начала спускаться. Кейс окончательно растерялся; ориентация в пространстве - слабое место всех ковбоев. Но Молли знает, куда идти, сказал он себе. Что-то мелькнуло возле ее ноги и, монотонно тикая, устремилось по псевдопеску вперед. Замигала красная полоса. "Браун". Первая из голограмм, нечто вроде триптиха, поджидала ее сразу за поворотом. Прежде чем Кейс сумел разобраться в том, что опасности нет и что это всего лишь изображение, Молли уже расслабилась и опустила иглострел. Фигуры в полный человеческий рост были словно из мультфильма, карикатурными фантомами: Молли, Армитаж и Кейс. У Молли огромные груди, ложбинка между которыми видна благодаря тому, что молния тяжелой кожаной куртки до половины расстегнута. Талия до невозможности узкая. Серебряные линзы скрывают половину лица. В руке Молли держит нелепое, вычурное оружие непонятного типа, очертания пистолета почти полностью скрыты приспособлениями обтекаемой формы, чем-то вроде оптического прицела, глушителя, пламегасителя. Ноги Молли расставлены, таз подан вперед, рот искривлен в идиотской жестокой гримасе. Позади нее в напряженной позе застыл Армитаж, облаченный в заношенную форму цвета хаки. Глаза Армитажа - Кейс разглядел это только после того, как Молли осторожно приблизилась к проекции - были маленькими телеэкранами, с серо-голубым снежным простором и клонящимися под порывами бесшумного ветра темными стволами сосен. Молли пронзила рожками из пальцев телевизионные глаза Армитажа и повернулась к третьей фигуре - Кейсу. В ней Ривейра - Кейс был совершенно уверен в том, что это дело рук, а точнее, головы Ривейры - не смог найти ни одной отправной точки для пародии. Неуклюжий мужчина был грубым подобием того, что Кейс ежеутренне видел в зеркале. Худой, с резко очерченными плечами и непримечательным лицом под короткими темными волосами. Подбородок фантома покрывала щетина, как и было заведено у Кейса. Молли отступила на шаг. Замерла, переводя взгляд с одной фигуры на другую. Картина была статичной, колебались только стволы сосен в сибирской стуже глаз Армитажа. - Хочешь мне что-то доказать, Питер? - почти спокойно сказала Молли. Сделала шаг вперед и пнула носком ноги нечто, лежащее около ботинка голо-Молли. Металл звякнул о стену, фигуры исчезли. Молли нагнулась и подняла с пола маленький проектор. - Похоже, он умудряется напрямую программировать эти штуки, - сказала она, размахнулась и швырнула приборчик в ответвляющийся коридор. Молли прошла мимо источника желтого света - старинной лампы накаливания в забранном ржавой полусферой из металлической сетки углублении в стене. Стиль, в котором был выполнен импровизированный светильник, воскресил в Кейсе память о детстве. Он вспомнил, как вместе с другими ребятами строил крепости и форты на крышах и в затопленных полуподвалах. Здесь слишком дорогое место для таких детских игр, подумал Кейс. Такая намеренная простота обстановки стоила очень дорого. Это была, что называется, "атмосфера". Прежде чем Молли добралась до входа в апартаменты Три-Джейн, ей пришлось миновать еще примерно с дюжину голограмм. Одна изображала безглазое чудовище из переулка за Базаром пряностей, освобождающееся от разорванных в клочья останков тела Ривейры. Несколько других голограмм являли сцены пыток, причем инквизитор, как правило, был офицером в военной форме, а жертвой - молодая женщина. Была здесь также зарисовка на тему шоу Ривейры в "Vingtiéme Siècle" - наиболее острый момент представления, жуткая сцена, как бы застывшая в голубой вспышке оргазма. Проходя мимо этих голограмм, Молли старательно избегала рассматривать их. Последняя голо была невысокой и слегка туманной, как будто положенный в ее основу образ Ривейра добыл из самых что ни на есть дальних уголков памяти и времени. Чтобы рассмотреть картинку, Молли пришлось опуститься на колени - изображение было рассчитано на просмотр с высоты роста ребенка. Но этой голограмме, единственной из всех, присутствовал задний план. До этого фигуры, мундиры, орудия пыток были деталями лишь переднего плана. А это изображение имело перспективу. Под серо-голубым небом рыжеватыми грядами высились кучи щебня, над которыми выступали блеклые, полуоплавленные скелеты городских зданий. Над щебнем, подобно обрывкам гигантских сетей, изгибались перепутанные сегменты стальных решеток, на которых висели куски бетонных плит. Основной частью картины была городская площадь с похожим на пень оплывшим возвышением посреди, в прошлом, очевидно, фонтаном. У основания фонтана застыли фигурки: дети и солдат. Картина, по замыслу, должна была шокировать. Молли успела тщательно рассмотреть ее прежде, чем Кейс осознал смысл увиденного. Он почувствовал, что Молли завелась. Она поднялась на ноги и сплюнула. Дети. Истощенные, одетые в тряпье. Зубы блестят, как ножи. Перекошенные лица покрыты язвами. Солдат лежит на спине - рот открыт, разорванное горло и грудь зияют под мрачным небом. Дети едят его мясо. - Бонн, - сказала Молли тихим, почти нежным голосом. - То еще произведение искусства, а, Питер? Твоя родина? Так оно и есть. Наша Три-Джейн, она слишком устала для того, чтобы самой открыть бедному вору дверь. Поэтому Зимнее Безмолвие заслал вперед тебя. Последняя попытка, конечно, если ты занимаешься именно тем, за чем тебя посылали. Питер - демонический любовник. Молли передернуло. - Но ты сумел уговорить ее впустить меня. Благодарю. Сегодня у нас будет чудная вечеринка. Молли пошла дальше - пошла быстро, несмотря на боль - прочь от детства Ривейры. На ходу она вытащила из нейлоновой кобуры иглострел, выщелкнула из рукоятки пластиковый магазин и убрала этот магазин в карман, вставив вместо него другой. Она просунула большой палец за отворот своего костюма "Новых" и единым махом, выпустив из-под ногтя бритву, располосовала крепкую ткань трико от горловины до паха так, будто это был тонкий шелк. Освободив руки и ноги, Молли отшвырнула остатки костюма к стене, где они, упав, тут же принялись маскироваться под цвет темного лжепеска. Кейс уловил музыку. Совершенно незнакомую ему музыку - какой-то духовой инструмент и рояль. Вход в мир Три-Джейн не имел двери. Входом служил пятиметровый пролом в стене коридора, от которого вниз вели неровные, изгибающиеся широкой, плавной дугой ступеньки. Мягкий голубой свет, музыка, движение теней. - Кейс, - сказала Молли и остановилась, крепко сжимая иглострел в полусогнутой правой руке. Она подняла левую руку, улыбнулась и прикоснулась к ладони влажным кончиком языка, поцеловала Кейса по симстим-связи. - Сейчас мне придется поработать. Что-то маленькое и тяжелое появилось в ее левой руке, большой палец удобно лег на крохотную кнопку. Молли начала спускаться. 18 Она была, можно сказать, на волосок от успеха. Она почти достигла своей цели - но только почти. Она вошла правильно. Так показалось Кейсу. Абсолютно верное поведение; он чувствовал это так же, как мог оценить другого ковбоя по одной лишь позе, по тому, как он сидит за декой, как прикасается к клавишам. Все это в ней было: и мгновенность реакции, и отточенность движений. В момент вторжения она сумела собрать все чувства воедино. Заслонив всем этим боль в ноге, Молли сбежала по ступенькам покоев Три-Джейн так, будто была здесь хозяйкой - рука с оружием на уровне бедра, локоть другой руки выставлен вперед, кисть расслаблена, дуло иглострела ходит из стороны в сторону с небрежным изяществом шпаги дуэлянта времен Регентства. Все остальное было спектаклем. Подобием компиляции кульминаций из накопленных за столетия кинолент о человекоубийстве, вроде тех, какими Кейс упивался в детстве. На несколько секунд, так показалось Кейсу, Молли превратилась в смесь всевозможных положительных героев - в Сони Мао из старых видео Шао, Мики Тиба и всю когорту остальных, вплоть до Ли и Иствуда. Молли вела себя именно так, как и следовало себя вести. Леди Три-Джейн Мари-Франс Тесье-Ашпул устроила свой мирок в самой дальней от оси точке, непосредственно на внутренней поверхности корпуса "Блуждающих огней", вырезав и выбросив вон часть лабиринта стен, что, конечно, было ее правом. Она обитала в комнате столь просторной, что ее дальний конец терялся за горизонтом, а пол заметно изгибался, повторяя кривизну Веретена. Потолок, сделанный из той же имитации камня, что покрывала стены коридора, был низким и то поднимался, то опускался. Тут и там виднелись зубчатые останки стен лабиринта, местами высотой по пояс. Прямо против входа в покои, метрах в десяти от нижней ступени, находился прямоугольный бассейн с бирюзовой водой, и его подводное освещение, как показалось в первый миг Кейсу, служило здесь единственным источником света. Путешествие Молли подошло к концу - она ступила на лестницу. Лучи света, пронизывающие воду бассейна, отбрасывали на потолок безостановочно колеблющиеся округлые тени. Они ждали ее около бассейна. Кейс знал, что рефлексы Молли специально улучшены для действий в боевой обстановке, ускорены при помощи нейрохирургии, но до сих пор, тем более при передаче и контакте через симстим, он не имел возможности оценить их в деле. То, что случилось потом, походило на просмотр пленки с половинной скоростью исходной записи, на медленный, продуманный танец инстинктов прирожденного убийцы, проведшего в тренировках многие годы. Молли будто уловила черты трех фигур перед ней одним-единственным, коротким взглядом: молодой человек, изготовившийся к прыжку с подкидной доски на краю бассейна, девушка, улыбающаяся ему поверх бокала с вином, и труп Ашпула с зияющей, черной, изъеденной левой глазницей и добродушной приветливой улыбкой. Он по-прежнему был облачен в темно-красный халат. Его зубы были очень белыми и блестящими. Молодой человек нырнул. Стройный, загорелый, с совершенными формами. Граната покинула руку Молли прежде, чем вытянутые руки ныряльщика коснулись водной глади. Кейс рассмотрел летящий предмет и понял, что это такое, только когда граната достигла поверхности бассейна: мощный взрывной заряд, обернутый десятками метров тонкой, хрупкой стальной проволоки. Иглострел Молли издал низкое гудение - она послала вихрь разрывных стрелок в грудь и лицо Ашпулу, и тот мгновенно исчез, оставив после себя кольца дыма, парящего над щепками спинки удобного, выкрашенного белой блестящей краской шезлонга. Дуло иглострела переметнулось к Три-Джейн - граната разорвалась, над бассейном поднялся симметричный, похожий на свадебный торт, столб воды, который тут же опал, но ошибку - ошибку Молли уже совершила. Хидео едва прикоснулся к ней. Колени Молли подогнулись. Кейс на "Гарвее" пронзительно закричал. - Ты заставила себя ждать, - сказал Ривейра, обшаривая карманы Молли. Кисти ее рук были спрятаны в черной непроницаемой сфере размером с шар для боулинга. - Я был очевидцем массового убийства в Анкаре, - продолжил Питер, выуживая из карманов куртки Молли содержимое. - Видел, что бывает при взрыве гранаты в бассейне. Сам взрыв выглядел очень слабым, но все купающиеся мгновенно умерли от гидростатического удара. Кейс почувствовал, как Молли на пробу шевелит пальцами. Ткань шара по ощущению была не жестче, чем пластик спального мата. Боль в ноге была мучительной, невозможной. Перед глазами девушки колебалась красная муаровая завеса. - На твоем месте я бы не пытался двигать руками. Внутренность шара, сковывающего руки Молли, немного напряглась. - Эту игрушку, Молли, Три-Джейн купила в одном секс-шопе в Берлине. Только попробуй начать сучить ручонками - и шар сделает из них фарш. Основа - примерно та же, что у здешнего покрытия пола, отличается только расположением молекул или чего-то в этом роде, так мне кажется. Что, больно? Молли застонала. - Похоже, у тебя сломана нога. Пальцы Ривейры наконец отыскали в заднем кармане джинсов Молли пакетик с наркотиками. - Отлично. Последний привет мне от Али, и как раз вовремя. Колеблющаяся кровяная завеса перед глазами Молли начала вращаться. - Хидео, - другой голос, женский, - она теряет сознание. Дай ей что-нибудь. Ей досталось слишком сильно, тебе не кажется, Питер? Эти очки, они что, в моде в тех местах, откуда она родом? Прикосновение прохладных рук, спокойных, уверенных, как у хирурга. Укол иглы. - Никогда не интересовался, - сказал Ривейра. - И на ее родине я никогда не был. Меня забрали прямо из Стамбула. - Да, Мурашовник. Конечно. У нас там есть кое-какие деловые интересы. И однажды мы посылали туда Хидео. По моей вине, должна признаться. Я впустила на виллу кое-кого. Вора. Он украл наш фамильный терминал. Джейн рассмеялась. - Да я, в общем-то, по сути даже подыграла ему. Чтобы досадить остальным. Он был очень симпатичным пареньком, мой вор. Она пришла в себя, Хидео? Может, сделать ей еще одну инъекцию? - Еще одну нельзя - умрет, - произнес третий голос. Сетка из кровяных жилок растворилась, расползлась в темноте. Вновь зазвучала музыка. Труба и рояль. Танцевальная музыка. КЕЙС::::::::::: :::::ВЫКЛЮЧАЙСЯ Огненные силуэты пылающих на индикаторе слов все еще мерцали, но теперь уже на фоне глаз и наморщенного лба Малькольма. Кейс стащил с головы троды. - Ты кричал, чувак, недавно. - Молли, - прохрипел Кейс - в горле у него пересохло. Он нашарил в кармане своего кресла мягкую пластиковую бутылку, достал и отсосал из нее полный рот тепловатой безвкусной воды. - Мне совсем не нравится, как закрутилось это дерьмо, мать их. Экран маленького монитора "Крей" осветился. Финн, на фоне наваленного как попало барахла. - Мне тоже. У нас неприятности. Малькольм оттолкнулся от пола, перевернулся в воздухе вверх ногами и уставился в экран, вцепившись руками в спинку кресла Кейса. - А это че за хрень, чувак? - Всего лишь картинка, Малькольм, - обессилено пробормотал Кейс. - Парень из Мурашовника, которого я знал. А говорит с нами Зимнее Безмолвие. Этой картинкой он просто создает для нас ощущение реальности разговора. - Чушь собачья, - сказал Финн. - Я уже объяснял Молли, что это не для антуража. Мне это необходимо, чтобы общаться с вами. Поскольку у меня нет ничего даже похожего на то, что вы называете личностью. Ладно, это все равно что ссать против ветра - как я уже сказал, у нас проблемы. - Тогда объяснись, Безмолвие, - сказал Малькольм. - Для начала, у Молли опять сломана нога. Она не может ходить. Мы рассчитывали, что она опустится вниз, войдет в покои, уберет с дороги Питера, узнает у Три-Джейн волшебное слово, поднимется к голове и скажет его ей. Теперь она вышла из игры. Поэтому я хочу, чтобы вы отправились туда за ней. Кейс уставился на лицо на экране. - Мы? - А кто же? - Аэрол, - предложил Кейс, - пилот с "Вавилонского рокера", друг Малькольма. - Нет. Это должен быть ты. Это должен быть кто-то, у кого есть связь с Молли и кто знает Ривейру. Малькольм - лишь для мускульной поддержки. - Ты не забыл, что я здесь занимаюсь маленьким вторжением и как раз сейчас самый его разгар? Ты помнишь про это? Или ты хочешь вытащить меня отсюда для того... - Кейс, послушай. Времени мало. Очень мало. Так что запоминай. Связь между твоей декой и "Блуждающими огнями" сейчас осуществляется через навигационную систему "Гарвея" на нестандартной полосе частот. Вы проведете "Гарвей" в один очень приватный док, который я вам покажу. Китайский вирус уже практически пропитал всю ткань программного обеспечения твоей "Хосаки". Так что в настоящий момент в "Хосаке" нет ничего, кроме вируса. К тому времени, как вы войдете в док, вирус уже будет контролировать внешнюю охранную систему виллы и мы сможем плюнуть на маскировку хитрыми полосами частот. Ты возьмешь с собой свою деку, Котелка и Малькольма. Найдешь Три-Джейн, вытрясешь из нее слово, убьешь Ривейру и возьмешь у Молли ключ. За работой китайской программы ты сможешь следить, время от времени подключая свою деку к сети "Блуждающих огней". Это я беру на себя. На затылке у головы имеется стандартное гнездо для подключения, под крышкой с пятью цирконами. - Ривейру убивать? - Да, убей. Кейс сидел и молча моргал, рассматривая лицо Финна. Потом почувствовал плечо ему легла рука Малькольма. - Эй. Ты кой-чего забыл. - Кейс почувствовал, как в нем разгорается веселая злость. - Ты облажался. Вместе с Армитажем ты отправил к чертовой матери пульт управления захватами яхты. И "Ханива" держит нас крепко. Армитаж сжег вторую "Хосаку", а электронная оснастка компьютера яхты уплыла вместе с мостиком. Финн кивнул. - Так что мы сидим здесь как привязанные, приятель. А значит, ты в заднице, дружище. Кейсу хотелось рассмеяться, но смех застрял у него в горле. - Кейс, чувак, - тихо произнес Малькольм, - "Гарвей" - буксир. - Вот именно. - Финн ободряюще улыбнулся. - Что, развлекался в большом внешнем мире? - спросил у Кейса конструкт, едва тот вернулся в Матрицу. - Могу спорить, что тебя снова навестил Зимнее Безмолвие... - Ага. Ты выиграл. Как "Куань" - в порядке? - Шурует вовсю. Вирус-убийца. - Отлично. У нас небольшая заминка, но мы над этим работаем. - Может, расскажешь? - Некогда. - Ладно, мальчик, дело твое. Меня это не касается, мне смерть уже не грозит... - Да пошел ты, - сказал Кейс и перескочил в симстим, оборвав на середине душескребительный смех Котелка. - Она мечтала о стиле жизни, требующем минимального вмешательства со стороны сознания живого существа, - сказала Три-Джейн. На своей сложенной чашкой ладони она держала большую камею и демонстрировала ее Молли. Вырезанный из камня профиль чрезвычайно напоминал саму Три-Джейн. - Животное блаженство. Мне кажется, она смотрела на развитие человеческого разума как на нечто вроде отклонения от магистрального пути. Три-Джейн взяла брошь в другую руку и принялась рассматривать ее сама, поворачивая так и эдак под разными углами и любуясь игрой лучей света на поверхности вещицы. - И только в редчайших, самых решающих случаях допускалось индивидуальное осознанное вмешательство в течение жизни - и только вмешательство членов клана. Молли кивнула. Кейс вспомнил: ей сделали укол. Что ей вкололи? Боль по-прежнему была с ней, но ощущения ее, доходящие до сознания Молли, были приглушенными, размытыми. В тканях мышц бедра Молли словно бы копошились неоновые черви, Кейс чувствовал короткие прикосновения поверхности джутовой ткани, слышал запах жарящегося криля. Его разум содрогнулся и отпрянул. Если не сосредоточиваться на ощущениях, то это переживание растекалось, расслаивалось, становилось чувственным эквивалентом белого шума. Если нечто подобное происходит сейчас и с нервной системой Молли, то что потом останется от ее сознания? Поступающие от Молли зрительные образы были неестественно яркими и четкими, гораздо более контрастными, чем при нормальных условиях. Казалось, окружающие ее предметы вибрируют, причем каждый одушевленный или неодушевленный объект - с индивидуальной и только ему присущей частотой. Ее руки, все еще заключенные в черный шар, лежали на коленях. Молли сидела в одном из шезлонгов, ее сломанная нога была вытянута вперед и покоилась на подушечке с верблюжьим ворсом. Напротив, в другом шезлонге и на другой подушечке, утопая в слишком большой для нее галабие из некрашеной шерсти, сидела Три-Джейн. Она казалась очень юной. - Куда он ушел? - спросила Молли. - Принять очередную дозу? Три-Джейн в глубине своей шерстяной хламиды пожала плечиком и отвела в сторону упавший на глаза локон темных волос. - Он сказал мне, в какой момент я должна впустить тебя на виллу. Но не сказал зачем. Все должно было происходить в тайне. Ты хотела причинить нам вред? Кейс почувствовал, что Молли растерялась. - Я бы убила его. Я постаралась бы убить ниндзя. После этого я должна была поговорить с тобой. - Но почему? - спросила Три-Джейн, убирая камею в один из карманов своей светлой галабии. - Зачем все это? И о чем ты хотела со мной поговорить? Казалось, Молли изучает высокие, элегантно очерченные скулы, широкий рот, узкий ястребиный нос своей пленительницы. Глаза Три-Джейн были темными, удивительно непроницаемыми. - Потому что я его ненавижу, - ответила наконец Молли. - Потому, что он такой, а я другая, и потому, что меня наняли для этого. - И еще из-за того спектакля, - добавила Три-Джейн. - Я видела шоу. Молли кивнула. - А Хидео? - Потому что он - само совершенство. Потому что такой, как он, однажды убил моего партнера. Три-Джейн нахмурилась. Затем подняла брови. - Мне нужно было видеть это своими глазами, - сказала Молли. - И после этого мы должны были поговорить, ты и я? Как сейчас? - Темные и очень прямые волосы Три-Джейн были разделены посередине на прямой пробор, свободно убраны назад и лишь ниже шеи перевязаны. - Можем мы поговорить об этом сейчас? - Сними с меня это, - попросила Молли, приподнимая скованные руки. - Ты убила моего отца, - напомнила Три-Джейн, но в голосе ее не было никаких эмоций. - Я видела это на экране монитора. Глазами моей матери - так он называл их. - Он убил марионетку. Похожую на тебя. - Он питал склонность к широким жестам, - сказала Три-Джейн. Ривейра, излучающий наркотическое довольство, был уже рядом с ней, облаченный в тот самый серый арестантский костюм, в котором Кейс уже видел его во время завтрака на лужайке на крыше отеля. - Знакомитесь друг с другом? Она очень интересная девушка, не правда ли? Я понял это при первой же нашей встрече. - Ривейра шагнул вперед и загородил собой Три-Джейн. - Этот фокус у тебя не пройдет, поняла? - Ой ли, Питер? - Молли выдавила улыбку. - Зимнее Безмолвие не первый, кто совершил такую ошибку. Недооценил меня. Питер прошел по окаймляющим бассейн кафельным плиткам к белому столику и плеснул себе минеральной воды в стакан, похоже, вырезанный из цельного куска хрусталя. - Он говорил со мной, Молли. Наверно, он говорил с каждым из нас по отдельности. С тобой, с Кейсом. С тем, с чем можно поговорить в Армитаже. Видишь ли, Молли, он не способен понять нас. У него есть подробные описания каждого из нас, но это ведь всего лишь статистические данные. Ты еще можешь быть таким статистическим зверем, дорогая, и Кейс тоже ничего сложного собой не представляет, но я... Я обладаю качеством, не поддающимся расчету по самой его природе. Питер отпил из стакана. - Что ты имеешь в виду, Питер? - спокойно и равнодушно спросила Молли. Ривейра просиял. - Извращенность. Он вернулся от столика к женщинам, побалтывая небольшим количеством воды на дне стакана - массивного, угловатого цилиндрического куска хрусталя, - будто наслаждался его тяжестью. - Я получаю удовольствие только от добровольных деяний. И это решение, Молли, я принял исключительно на добровольной основе. Молли ждала, разглядывая Ривейру. - Ну, Питер, - сказала Три-Джейн по-детски капризно. - Ты не узнаешь заветное слово, Молли. Видишь ли, он и мне сказал про это. Три-Джейн знает код, само собой, но ты его не узнаешь. Не узнает его и Зимнее Безмолвие. Моя Три-Джейн чрезвычайно честолюбивая девушка - в своем, извращенном, понимании. Питер снова улыбнулся. - Она - воспитанница семейной империи и двух сбрендивших искусственных разумов. Но вот пришел Ривейра и помог ей выпутаться из всего этого, ты тому свидетельница. И сказал: сиди тихо. Слушай папочкины любимые пластинки со свингом и дай Питеру возможность сотворить для тебя оркестр, толпы танцующих. Пробуждать к жизни мертвого короля Ашпула. - Питер выпил минеральную воду до дна. - Нет, не надо, папочка, не надо. Пусть этот Питер уходит домой. Порозовев лицом от кокаинового и мепиридинового наслаждения, Питер с размаху ударил стаканом в левую линзу Молли, мгновенно обратив для нее зримый мир во вспышку крови и света. Когда Кейс сорвал с головы троды, Малькольм был распростерт на потолке кабины. В таком удивительном положении его удерживали серые резиновые присоски на стенах, соединенные веревками с нейлоновым поясом, застегнутым у него на талии. Он был без рубашки и трудился над одной из крышек-панелей на потолке кабины, зажав в руке странного вида гаечный ключ, специально приспособленный для работы в невесомости. Стопорная пружина ключа звякнула, и сионит вытряхнул на ладонь очередную гайку. Корпус "Маркуса Гарвея" трясся и скрежетал от чрезмерной нагрузки. - Безмолвие ведет я и я к доку, - объяснил сионит, аккуратно упрятывая гайку в холщовый мешочек на поясе. - Малькольм возьмет на себя посадку, а пока нам нужны приспособы. - Ты хранишь там свой инструмент? - Кейс вытянул шею, пытаясь увидеть содержимое отсека за панелью, скрытое жилистой коричневой спиной с канатами мускулов. - Вот этот, да, - ответил Малькольм, извлекая из-за панели длинный черный полиэтиленовый сверток. Поставив панель на место, он закрепил ее, наживив одну-единственную гайку. Пока сионит работал, беспризорный черный сверток успел уплыть от него к корме. Малькольм, нажав пальцем что-то на своем поясе, освободил присоски и выловил добытый из-за панели сверток. Оттолкнувшись, Малькольм плавно пересек кабину - на центральном экране пульсировала зеленая причальная диаграмма - и уцепился рукой за подлокотник противоперегрузочного ложа Кейса. - Один чувак в Китае сказал, что истина вот тут, - произнес сионит, освобождая от полиэтиленовой упаковки старинное, блестящее от смазки помповое ружье "Ремингтон" со стволом, обрезанным в нескольких миллиметрах от затертого цевья. Приклад ружья был полностью удален и заменен деревянной пистолетной рукояткой, обмотанной тусклой изоляционной лентой. От пилота пахло потом и ганджей. - А еще ружья у тебя нет? - Не-а, чувак, - ответил сионит, вытирая красной тряпицей масло со ствола. Черный полиэтилен упаковки болтался в воздухе, зацепившись за пистолетную рукоятку. - Я и я - воин Растафари, все будет ништяк. Кейс натянул на голову троды. Техасский катетер он себе больше не ставил. Потом как следует отольет на вилле, хотя бы и в последний раз. Кейс подключился. - Ага, пожаловал, - сказал конструкт. - Старина Питер оказался законченным обезьяньим дерьмом, так я понимаю? К этому моменту они уже превратились в часть айса "Тесье-Ашпул"; изумрудные дуги расширились, срослись, стали монолитной массой. В плоскостях китайской программы, окружающей их, также преобладал зеленый цвет. - Подходим вплотную, а, Котелок? - Вплотную, совсем вплотную. Ты скоро понадобишься здесь. - Слушай, Котелок. Зимнее Безмолвие сказал, что "Куань" под шумок успел закрепиться и в нашей "Хосаке". Я собираюсь на время отключить тебя и деку и перебраться в "Блуждающие огни", где подсоединюсь вместе с тобой к сети виллы. Так велел Зимнее Безмолвие. Он сказал, что к тому времени вирус закончит вскрывать айс. После этого мы будем действовать изнутри, через сеть "Блуждающих огней". - Прекрасно, - сказал Котелок. - Я тоже не люблю делать что-нибудь просто, если это можно сделать через задницу. Кейс перешел в симстим. И окунулся во мрак и волны анестезии, от которых пульсирующая боль приобретала привкус старого железа и запах дыни, и мотыльки щекотали крылышками щеки. Молли была без сознания, а он был в ней, но вне ее снов или видений. В темноте горел одинокий индикатор оптического чипа - голубые цифры в тусклом розовым ореоле. 19:29:40. - Ты меня очень расстроил, Питер, - приглушенный голос Три-Джейн доносился будто издалека. Молли слышит, подумал Кейс, но тут же поправил себя - симстим цел и невредим и функционирует нормально; Кейс чувствовал его твердую коробочку на ребрах Молли. Барабанные перепонки Молли улавливали вибрации воздуха, вызванные голосом Три-Джейн. Ривейра ответил ей что-то, коротко и неразборчиво. - Нет, я не стану этого делать, - возразила девушка. - Это не смешно. Хидео сейчас принесет снизу аптечку, но здесь необходима помощь хирурга. Наступило молчание. Кейс услышал, как где-то вдалеке о стенку бассейна плещется вода. - О чем ты говорила с ней, когда без меня? - Ривейра был уже совсем рядом. - О моей матери. Она спросила меня о ней. Похоже, она совсем ничего не чувствует после укола, который ей сделал Хидео. Зачем ты так с ней? - Мне хотелось узнать, разобьются они или нет. - Одна разбилась. Когда она придет в себя - если вообще очухается, - мы увидим, какого цвета у нее глаза. - Она очень опасна. Крайне опасна. Не будь здесь меня, чтобы отвлечь ее, подкинув ей Ашпула и моего собственного маленького Хидео, которые приняли на себя ее гранату, что было бы с тобой? Ты оказалась бы в ее власти. - Нет, - ответила Три-Джейн. - Мне было достаточно моего Хидео. Мне кажется, ты не совсем понимаешь, кто такой Хидео. Она это, несомненно, понимала. - Хочешь выпить? - Да. Белого вина. Кейс отключился. Малькольм сгорбившись висел над пультом управления "Гарвея" и вводил с консоли последовательности команд постановки "Гарвея" в док. Неподвижный красный квадратик на центральном экране навигационного модуля обозначал док виллы "Блуждающие огни". "Гарвей" был зеленым квадратом, большим по размеру, который неторопливо наплывал на красный, покачиваясь из стороны в сторону, оттого что выполнял команды Малькольма. На маленьком экране слева было схематически изображено расположение в пространстве "Гарвея", "Ханивы" и ближайшей, видной с их стороны части корпуса Веретена. - У нас на вс? не больше часа, дружище, - крикнул пилоту Кейс, принимаясь выдергивать из бока "Хосаки" пучки оптоволоконных кабелей. Батареи деки могли поддерживать ее в рабочем состоянии в течение девяноста минут, но конструкт Котелка увеличивал потребление энергии. Кейс работал быстро, автоматически, почти бездумно. Он прикрепил конструкт к днищу "Оно-Сендая" куском широкой липучей ленты из микропорки. Мимо головы Кейса проплыл рабочий пояс Малькольма. Кейс поймал пояс и отцепил от него два шнура, каждый из которых заканчивался с одной стороны застежкой-карабином, а с другой - присоской. Он сцепил карабины между собой, а присоски прижал к противоположным сторонам деки, после чего проверил, крепко ли это держится. Подготовив деку, конструкт и импровизированную перевязь, Кейс разложил все это перед собой и принялся натягивать кожаную куртку, заодно проверяя содержимое карманов. Паспорт, выданный ему Армитажем, банковский чип на то же имя, что и в паспорте, кредитный чип, который он получил по прибытии на Вольную Сторону, два кождиска бетафенетиламина, приобретенные у Брюса, пачка новых иен, полпачки "Ехэюань" и сюрикен. Чип Вольной Стороны Кейс выбросил через плечо и через секунду услышал, как тот стукнул о стенку воздухоочистителя. Он хотел сделать то же и со стальной звездочкой, но отскочившая от стены кредитка ощутимо щелкнула его по черепу, отрикошетила, ударилась о потолок и просвистела над левым плечом Малькольма. Сионит на секунду оторвался от пилотирования и укоризненно посмотрел на Кейса. Кейс мельком глянул на сюрикен и засунул его обратно в карман, услышав, как тот разорвал там ткань. - Ты забыл про Безмолвие, чувак, - сказал Малькольм. - Безмолвие сказал, что специально для "Гарвея" внес коррективы в охранную систему виллы. "Гарвей" причалит как другое судно, судно из Вавилона, которое на вилле ждут. Безмолвие сбросил нам причальные позывные. - Надеваем скафандры? - В лом, тяжело ходить, - Малькольм пожал плечами. - Зависни в кресле, пока я не скажу. Пилот закончил вводить последовательность команд и ухватился за грязные розовые скобы по бокам навигационного пульта. Зеленый квадрат на экране поглотил последние несколько миллиметров красного. На левом экране пульта "Ханива" наклонила нос, чтобы избежать столкновения с Веретеном, и аккуратно вошла в магнитную ловушку. Пленный "Гарвей" по-прежнему болтался в подбрюшье у гигантской осы. Буксир задрожал, запел двигатель. Из глубины дока протянулись две механические руки и осторожно подхватили изящные осиные силуэты. Следом за руками из дока "Блуждающих огней" выскочил желтый прямоугольник, который начал вырастать в трубу, обогнувшую "Ханиву" и направляющуюся к люку "Гарвея". От носовой части "Гарвея", из-под шевелящихся в воздухе гирлянд, донесся приглушенный скрежет. - Чувак, - сказал Малькольм, - типа, сейчас будет тяжесть. С дюжину мелких предметов с дробным стуком одновременно упали на пол кабины, будто притянутые внезапно включившимся электромагнитом. Кейс охнул - его внутренние органы переместились, занимая в теле новые положения. Дека и конструкт пребольно навалились ему на живот. Они состыковались с Веретеном и обрели вращательную силу тяжести. Малькольм развел руки в стороны и потянулся, приспосабливаясь к новому ощущению, сорвал пурпурный берет, тряхнул головой и расправил дреды. - Айда, чувак. Надо успеть, со временем у нас кранты. 19 Вилла "Блуждающие огни" - паразитирующая структура, напомнил себе Кейс, пробираясь мимо гирлянд и полупрозрачных лент, украшающих носовой люк "Маркуса Гарвея". "Блуждающие огни" сосут воду и воздух из Вольной Стороны и не имеют собственной экосистемы. Переходной трап, поданный из дока, был более совершенной версией того сооружения, которым Кейс и Малькольм пользовались при визите на "Ханиву" - специальная конструкция, приспособленная к ротационной силе тяжести Веретена. Рифленый туннель, составленный из независимых круглых секций, управлялся гидравликой. Каждое сочленение начиналось и заканчивалось кольцом из жесткого шершавого пластика, эти кольца служили одновременно и поручнями, и ступенями лестницы. Трап змеей обвивал "Ханиву"; в месте присоединения к люку "Гарвея" трап шел горизонтально, но потом резко изгибался вверх и влево, образуя подъем по периметру корпуса яхты. Малькольм уже карабкался по кольцам вверх, помогая себе левой рукой, а в правой удерживая "Ремингтон". Для похода на виллу он переоделся в мешковатые солдатские штаны и парусиновые спортивные тапочки с яркими красными подошвами, но зеленую нейлоновую куртку-безрукавку не сменил. Каждый раз, когда пилот ступал на очередное кольцо, трап ощутимо содрогался. Сцепка карабинов заплечной перевязи, на которой камнем висели "Оно-Сендай" и конструкт, глубоко врезалась Кейсу в плечо. Сейчас он чувствовал только страх, всепоглощающий, обессиливающий ужас. Кейс попробовал отогнать его, сосредоточив все мысли на лекции Армитажа о устройстве Веретена и виллы "Блуждающие огни". И начал подъем. Экосистема Вольной Стороны была ограниченной, но не замкнутой. В отличие от нее Сион, например, был замкнутой системой, способной в течение многих лет рециркулировать имеющиеся в ней вещества без дополнительного снабжения из внешних источников. Вольная Сторона производила собственные воду и воздух, но нуждалась в регулярных поставках пищи и минеральных удобрений для насыпной почвы. Вилла "Блуждающие огни" не производила вообще ничего. - Чувак, - сказал Малькольм, - лезь сюда и падай мне на хвост. Кейс перевалил через поворот трапа и осилил несколько последних колец-ступеней. Трап заканчивался гладким, слегка выпуклым люком около двух метров в поперечнике. Сочленения коридора с их гидравлическими приводами исчезали в обрамлении люка. - И что теперь... Кейс закрыл рот. Крышка люка уплыла в сторону, и в лицо им швырнул мелким песком легкий ветерок, выравнивающий разность давлений. Малькольм перелез через край люка и исчез из вида. Кейс услышал приглушенный щелчок: "Ремингтон" сняли с предохранителя. - Живей, чувак... - прошептал Малькольм, выглянув из люка. В два прыжка Кейс оказался рядом с сионитом. Люк вывел их в центр круглой сводчатой камеры, где пол был выложен голубыми шершавыми пластиковыми плитками. Малькольм подтолкнул Кейса локтем и кивком указал на монитор, заделанный в изогнутую стену. На экране монитора высокий молодой человек с чертами лица Тесье-Ашпулов тщательно отчищал что-то с рукава своего пальто делового покроя. Молодой человек стоял на фоне точно такого же круглого люка, в точно такой же камере. - Прошу прощения, сэр, - произнес мужской голос из зарешеченного отверстия над люком. Кейс глянул в сторону динамика. - Мы ожидали вас несколько позже, в осевом доке. Одну минуту, пожалуйста. На экране монитора молодой человек нетерпеливо покачал головой. Малькольм резко повернулся на звук открывающейся слева от них двери, держа винтовку наготове. В двери появился низкорослый евразиец в оранжевом комбинезоне и изумленно уставился на Кейса и сионита. Человек в оранжевом комбинезоне открыл рот, но ничего не сказал. Потом закрыл рот. Кейс бросил взгляд на монитор. Ничего, пусто. - Кто вы? - выдавил из себя человечек. - Военный десант Растафари, - объяснил Кейс и поднялся во весь рост, поправляя перевязь с декой на боку. - Нам нужно всего лишь подключиться к вашей охранной сети. Человечек с трудом сглотнул. - Это проверка? Проверка лояльности? Это, должно быть, проверка лояльности. Он взволнованно вытирал потные ладони об оранжевую ткань комбинезона. - Не, чувак, без гонева, - из-за спины Кейса появился Малькольм, его "Ремингтон" смотрел человечку прямо в лицо. - Живее. За маленьким служащим они вышли из камеры и оказались в коридоре со стенами из полированного бетона; беспорядочно выстеленный коврами пол был Кейсу уже знаком. - Ништяк коврики, - заметил Малькольм, подталкивая человечка вперед стволом винтовки. - Воняет как в церкви. Они подошли к еще одному монитору, старинному "Сони", с клавиатурой и комплектом входных гнезд на специальной панели. Как только они приблизились, монитор включился. С экрана им напряженно улыбнулся Финн, стоявший в комнате, напоминающей приемную "Метро голографикс". - Превосходно, - сказал Финн. - Пускай Малькольм отведет этого парня в комнату с открытой дверью в конце коридора, оставит его там и закроет дверь. Я запру комнату. Тебе, Кейс, нужно пятое гнездо слева в верхнем ряду. Под клавиатурой, в ящичке, есть переходники-адаптеры. Найди от двадцатиштырькового "Оно-Сендая" к сорокаштырьковому "Хитачи". Малькольм повел своего пленника по коридору, а Кейс опустился на колени и рылся в содержимом ящичка, пока не нашел наконец то, что ему было нужно. Подключив адаптер к деке, Кейс глянул на экран, и его передернуло. - Можно попросить тебя не пользоваться этим образом? - сказал он лицу на экране. Вместо Финна почти весь экран монитора занимала физиономия Лонни Зона на фоне стены с потертыми плакатами с японскими надписями. - Все, чего ни пожелаешь, детка, - Зон осклабился. - Сделай это ради Лонни... - Нет, - прервал его Кейс, - пусть будет Финн. Как только Лонни Зон исчез с экрана, Кейс воткнул адаптер в гнездо под монитором "Сони" и водрузил на голову троды. - Где ты так долго пропадал? - спросил Котелок и душескребительно рассмеялся. - Я же просил тебя не делать этого, - сказал Кейс. - Шутка, мальчик, - сказал конструкт, - для меня-то этот промежуток времени был равен нулю. Дай-ка мне глянуть, что у нас тут есть... Программа "Куань" воспринималась совершенно зеленой и казалась при этом словно бы тенью айса "Т-А". Пока Кейс разглядывал ее, она налилась изумрудным оттенком, а посмотрев после этого вниз, он увидел нечто черное, зеркальное и акулообразное. Ломаные линии и галлюцинаторные образы исчезли, и порождение "Куаня" стало очень похоже на "Маркус Гарвей", на бескрылый старинный реактивный истребитель с блестящей гладкой поверхностью из черного хрома. - Жмет прямо в десятку, - сказал Котелок. - Прямо в десятку, - повторил Кейс и перескочил в симстим. - ...таких, как это. Мне очень жаль, - приговаривала Три-Джейн, бинтуя Молли голову. - Наш аппарат сказал, что сотрясения мозга у тебя нет и необратимых повреждений глаза - тоже. Ты раньше хорошо знала Ривейру? - Вообще не знала, - едва слышно прошептала Молли. Она лежала на спине на высокой кровати или на столе с мягкой подстилкой. Раненой ноги Кейс не чувствовал вообще. Обезболивающее действие первого укола заканчивалось. Черный шар исчез, но руки Молли были обездвижены мягкими повязками, которых она видеть не могла. - Он хотел убить тебя. - Я заметила, - ответила Молли, устремив взгляд на шероховатый потолок, залитый очень ярким светом. - Не думаю, что мне бы этого хотелось, - произнесла Три-Джейн, и Молли, превозмогая боль, повернула к ней голову и взглянула в темные глаза. - Не играй со мной, - сказала она. - Мне кажется, это меня позабавит, - сказала Три-Джейн, наклонилась и поцеловала Молли в лоб, потом протянула руку и осторожно пригладила ей волосы. На светлой галабие Три-Джейн темнели пятна крови. - Куда он ушел? - спросила Молли. - Скорее всего, сделать себе еще инъекцию, - ответила Три-Джейн, выпрямляясь. - Он с большим нетерпением ждал твоего появления. Это может оказаться забавным - ухаживать за тобой, Молли. Три-Джейн улыбнулась, рассеянно вытирая выпачканные в крови руки о полу халата. - Тебе понадобится новая нога, но это можно будет устроить. - А что с Питером? - Питер? - Три-Джейн тихо покачала головой. Выбившаяся прядь темных волос упала ей на лоб. - Питер начинает мне надоедать. Я вообще нахожу употребление наркотиков очень скучным занятием. - Три-Джейн хихикнула. - По крайней мере, глядя на других. Мой отец был просто-таки фанатичным их поклонником, если ты успела заметить. Молли напряглась. - Да не волнуйся, я знаю, что ты здесь ни при чем. Пальцы Три-Джейн нежно гладили кожу Молли выше ремня кожаных джинсов. - Его самоубийство - следствие моих манипуляций с управлением процессом замораживания и размораживания его усыпальницы. Но сама я фактически никогда с ним не встречалась. Меня зачали после того, как он в последний раз лег в холодный сон. Однако я хорошо его знала. Очень хорошо. Компьютеры виллы помнят все. Я видела, как он убил мою мать. Я покажу тебе эту пленку, когда тебе полегчает. Он задушил ее в кровати. - Почему он убил ее? Взгляд свободного от повязки глаза Молли не отрывался от лица Три-Джейн. - Не смог принять то направление развития, которое мать избрала для нашей семьи. По ее инициативе были созданы наши искусственные разумы. Она была мечтательницей. Она видела наше будущее в симбиозе с ИР, действующими по нашим приказам. По нашим сознательным приказам. Тесье-Ашпул должны были стать бессмертными, ульем, в котором все мы выступали бы как частички единого целого. Потрясающе. Я прокручу тебе ее пленки. Это около тысячи часов. Но, скажу откровенно, я так и не смогла понять ее - ее идеи умерли вместе с ней. Ее воля больше не влияла на наше развитие, и мы начали хоронить себя под самими собой. Теперь мы очень редко бываем на людях. Я, наверное, единственное исключение. - Ты сказала, что пыталась убить старика? Ты испортила программу криогенной системы? Три-Джейн кивнула. - Но мне помогли. Призрак. Так я назвала его, потому что, когда я была маленькой, то думала, что в сердце машин живут призраки. Голоса. Один из них - тот, кого ты называешь Зимним Безмолвием. Это код в регистре Тьюринга нашего ИР в Берне. То, чему служишь ты, - всего лишь одна из его подпрограмм. - Один из? Есть и другие? - Есть еще один. Но тот уже несколько лет отказывается разговаривать со мной. Мне кажется, он замкнулся в себе и вообще перестал чем-либо заниматься. Подозреваю, что оба они представляли собой две части плана моей матери, потому что производство ИР и их электронной основы происходило по ее специальному заказу. Она была очень скрытной женщиной, когда полагала, что сохранение тайны действительно важно. Вот, пей. Три-Джейн приложила мягкую пластиковую трубку к губам Молли. - Это вода. Пей, только немного. - Джейн, прелесть моя, - раздался довольный голос Ривейры где-то вне поля зрения Молли, - забавляешься? - Оставь нас, Питер. - Играем в доктора... Внезапно в десяти сантиметрах от носа Молли повисло изображение ее собственного лица. На нем не было повязки. Левый имплантат был разбит вдребезги, длинные осколки серебристого пластика глубоко вонзались в глазницу, превратившуюся в повернутое боком озерцо крови. - Хидео, - сказала Три-Джейн, поглаживая живот Молли, - сделай Питеру больно, если он не уйдет. Пойди искупайся, Питер. Проекция исчезла. 19:58:40 в темноте забинтованного глаза. - Он сказал, что ты знаешь код. Питер сказал. Зимнему Безмолвию нужен этот код. Кейс неожиданно почувствовал под левой грудью Молли что-то твердое - ключ на тонком нейлоновом шнурке. Ключ с надписью "ГОЛОВ-Т". - Да, - ответила Три-Джейн, убирая руку. - Я знаю его. Я заучила этот код еще в детстве. Мне кажется, что я услышала его во сне... Или где-нибудь среди тысячи часов дневников моей матери. Но я думаю, что Питер неспроста убеждал меня не принимать вашу сторону. Если я правильно его поняла, могут возникнуть неприятности с Тьюрингом, а сами эти призраки - они не более чем каприз нуворишей. Кейс отключился. - Странная малышка, а? - Финн улыбался Кейсу с экрана старого "Сони". Кейс пожал плечами. Он увидел, что по коридору к нему идет Малькольм с "Ремингтоном" на плече. Сионит улыбался, кивая головой в такт неслышному ритму. Тонкие желтые проводки выходили из его ушей и исчезали в боковом кармане куртки без рукавов. - Даб, чувак, - сказал Малькольм. - Ты что, спятил? - удивился Кейс. - Я все слышу, чувак. Праведный даб. - Эй, ребята, - сказал Финн, - на старт. Транспорт на подходе. Я не могу особенно часто откалывать такие тонкие номера, вроде видеозаписи Восемь-Жана, сбившей с толку нашего камердинера, но довезти вас до покоев Три-Джейн в силах. Из дальнего конца коридора, из полукруглой бетонной арки, вывернула знакомого вида тележка, возможно, та самая, в которой недавно ехали негры. Но сейчас сиденья были пусты. Кейс поспешно выдернул адаптер из гнезда. На спинке одного из сидений, вцепившись лапками в мягкую черную обивку, висел маленький "Браун". Красная полоса на его корпусе безостановочно мигала. - А вот и попутка, - сказал Кейс Малькольму. 20 Его злость снова пропала. И он тосковал по ней. Маленькая тележка была переполнена: Малькольм с "Ремингтоном" на коленях, Кейс с декой и конструктом на груди. Карт неся со скоростью, на которую он явно рассчитан не был; перегруженный автомобильчик кренился на крутых виражах, поэтому Малькольму приходилось свешиваться с сиденья в сторону, противоположную повороту. Это не доставляло неудобства, когда тележка поворачивала налево, потому что Кейс сидел справа, но при правом повороте сионит наваливался на Кейса и на его деку, вминая их в сиденье. Кейс не имел ни малейшего представления о том, где они. Все казалось ему знакомым, но он не был уверен, что раньше видел именно это место. Круглый зальчик со стеллажами, заполненными всяческими диковинами: черепа огромных птиц, монеты, чеканные маски из серебра. Все это Кейсу было в новинку. Слышно было только пение электрических моторчиков тележки и шуршание шин, да еще время от времени, когда Малькольм наваливался на Кейса при крутом правом повороте, из наушников пилота доносились едва различимые обрывки даба. Дека и конструкт вдавливали сюрикен, лежащий в кармане куртки, Кейсу в грудь. - У тебя есть часы? - спросил Кейс у Малькольма. Сионит тряхнул дредами. - Время - оно и есть время. - Господи, - простонал Кейс и закрыл глаза. "Браун" пробежался по холмистой ковровой равнине и постучал лапкой с мягким наконечником по низу огромной прямоугольной двери из коричневого дерева. Позади Кейса и сионита шипела и разбрасывала из-под днища искры тележка. Искры впивались в ковер. Запахло паленой шерстью. - Сюда, чувак? - Малькольм указал глазами на дверь и снял ружье с предохранителя. - Хм, - сказал Кейс больше себе, чем Малькольму, - думаешь, я знаю? Круглое тело "Брауна" завращалось, красная полоса на нем мигала еще настойчивее. - Оно хочет, чтоб мы типа открыли дверь, - сказал Малькольм, кивнув в сторону кибера. Кейс шагнул вперед и подергал медную дверную ручку. На уровне глаз к двери была привинчена медная табличка, до того старая, что надпись, некогда выгравированная на ней, превратилась в тончайшую паутину совершенно неразборчивых каракулей - название, не использовавшееся столь долго, что оно погрузилось в пучину небытия. У Кейса мелькнула в голове мысль насчет того, каким образом Тесье-Ашпулы приобретали свое барахло: скорее всего не каждую вещь в отдельности, а скопом, на какой-нибудь свалке в большом европейском аналоге "Метро голографикс". Кейс приоткрыл дверь. Дверные петли заунывно заскрипели. Малькольм осторожно последовал за Кейсом, держа "Ремингтон" на уровне бедра. - Книги, - сказал Малькольм. Библиотека, белые полки с карточками-указателями. - Теперь я знаю, где мы, - сказал Кейс. Он повернулся назад и посмотрел на электрическую тележку. Из-под ее днища от ковра поднимались кольца дыма. - Дальше придется идти пешком, - сказал Кейс. - Карт, карт? Тележка и не думала двигаться с места. "Браун" потерся о ногу Кейса и принялся дергать лапкой за брючину. Кейс с трудом подавил в себе желание пнуть невоспитанный автомат. - Что тебе? Механизм с тиканьем устремился за дверь. Кейс зашагал следом. В библиотеке их ждал еще один монитор "Сони", столь же древний, как и предыдущий. "Браун" подбежал к постаменту с монитором и изобразил перед ним подобие джиги. - Зимнее Безмолвие? На экране появились знакомые черты. Финн улыбнулся. - Пора провести очередную корректировку, Кейс, - сказал Финн, щурясь от сигаретного дыма. - Давай, включайся. "Браун" бросился к ноге Кейса и начал торопливо взбираться по ней. Его манипуляторы больно щипали кожу Кейса сквозь тонкую ткань джинсов. - Черт! Кейс смахнул кибера с ноги, и тот, перекувырнувшись в воздухе, врезался в стену, упал на спину и принялся бессмысленно и конвульсивно дергать лапками. - Что, черт возьми, случилось с этой штуковиной? - Что-то в нем сгорело, - ответил Финн. - Забудь про него. Не беспокойся. Подключайся. Внизу под монитором было четыре гнезда, одно из них подошло к адаптеру "Хитачи". Кейс включился. Ничего. Серая пустота. Ни Матрицы. Ни переплетений каналов связи. Ни инфопространства. Дека исчезла. Его пальцы... На самом краю его сознания появилось нечто туманное, мерцающее, наплывающее и мчащееся к нему по черной зеркальности из бесконечности серой бездны. Кейс попытался закричать. Почему-то ему казалось, что где-то далеко, за поворотом пляжа, есть город. Кейс скорчившись лежал в своем убежище за холмиком мокрого песка, обхватив руками колени, и дрожал. Он оставался в таком положении очень долго - так ему представлялось - даже после того, как дрожь улеглась. Город, если это был город, был невысоким и серым. Время от времени город исчезал за клубами тумана, стелющегося над тихими мерными волнами прибоя. Один раз Кейс решил, что это вовсе не город, а одно большое здание, возможно, разрушенное; но он никак не мог определить расстояние до него. Песок был черный, но не абсолютно - цвета аморфного серебра. Пляж был песчаный, очень длинный, песок влажный, низ джинсов Кейса совсем промок от песка... Кейс обнимал себя руками, баюкал и успокаивал, напевая колыбельную без слов и мелодии. Небо тоже было цвета серебра, но другого. Тиба. Это было небо Тибы. Токийский залив? Кейс повернул голову и посмотрел вдаль, ожидая увидеть голографическую рекламу "Фудзи электрик", авиетку или вертолет, хоть что-нибудь. Над ним пронзительно закричала чайка. Кейс вздрогнул. Поднимался ветер. Песок стал колоть щеки. Кейс спрятал лицо в колени и заплакал, но звуки его рыданий были такими же далекими и чужими, как и крик высматривающей добычу чайки. Теплая моча пропитала его джинсы, вышла на песок, но очень быстро остыла под порывами ветра с моря. Наконец он уже не мог рыдать, потому что слезы иссякли и заболело горло. - Зимнее Безмолвие, - пробормотал Кейс себе в колени, - Зимнее Безмолвие... Становилось темнее, и теперь он дрожал уже не от горя, а от холода, и именно холод заставил его встать. Колени и локти болели. Из носа текло; Кейс утер нос рукавом куртки, после чего обшарил один за другим ее пустые карманы. - Господи, - сказал он, ссутулив плечи и пряча ладони под мышки в поисках тепла. - Господи. Зубы у него начали стучать. Прилив кончился, на берегу остались красивые песчаные волны, значительно более искусные и ровные, чем исполненные любым токийским роботом-садовником. Сделав несколько десятков шагов по направлению к городу, Кейс оглянулся и посмотрел назад, в сгущающуюся тьму. Его следы цепочкой змеились от места прибытия. До него и вокруг песок был гладким и ровным. Кейс увидел свет, когда, по его мнению, прошел чуть больше километра. Он разговаривал с Рацем, и именно Рац обратил его внимание на свет, на далекое оранжево-красное свечение справа, в стороне от моря. Кейс знал, что Раца здесь нет, что бармен - плод его воображения, а не часть спектакля, который перед ним сейчас разыгрывали, но по большому счету это не имело значения. Кейс вызвал сюда Раца, чтобы хоть как-то собраться с мыслями и немного прийти в себя, но у Раца имелись собственные соображения относительно Кейса и того затруднительного положения, в котором он оказался. - Ей-богу, дружище артист, ты меня удивляешь - какой длинный путь ты способен проделать, чтобы достичь наконец саморазрушения! А какие усилия ты к этому прилагаешь! В Ночном Городе все это у тебя уже было, под самым носом, протяни руку и бери! Темп жизни, чтобы заткнуть глотку голосу рассудка; выпивка, чтобы не сбавлять оборотов; Линда для сладкой печали и улица, чтобы не забывать, как крепко надо держать топор. Далеко же ты забрался, чтобы оказаться в точно таком же положении! А какие нелепые декорации... Почти игрушечный домик, висящий в космосе, герметически закрытые двери, антикварное барахло из Европы, мертвец, заключенный в маленькую шкатулку, колдовская утварь из Китая... - Рац усмехнулся, с трудом вытаскивая ноги из песка и едва поспевая за Кейсом - розовый манипулятор бармена самодовольно жужжал при каждом его шаге. Несмотря на темноту, Кейс почему-то видел зубы бармена из старой, почерневшей стали. - Но, наверно, это стиль жизни всех артистов, или я ошибаюсь? Тебе до зарезу приспичило, чтобы тебе выстроили этот мир, этот пляж, это место. Приспичило умереть здесь. Кейс остановился и повернулся лицом к шелесту прибоя и свисту поющего под ветром песка. - Да, - сказал он. - Черт. Но мне казалось... Кейс пошел на шум моря. - Эй, артист, - закричал ему в спину Рац. - Свет. Видишь, вон там, свет. Туда. Туда иди... Кейс снова остановился, пошатнулся и упал на колени в нескольких сантиметрах от ледяной воды. - Рац? Свет? Рац? Но темнота была кромешной, сплошной, и единственным звуком был шум прибоя. Кейс поднялся на ноги и попытался вернуться назад по собственным следам. Прошло еще немного времени. Кейс по-прежнему шел по песку. И вот он появился перед ним и становился все ярче с каждым его шагом. Свет. Прямоугольник. Дверь. - Там костер, - сказал он сам себе, и ветер сорвал и унес слова с его губ. Это был бункер из камня или бетона, почти полностью занесенный текучим песком. Вход в бункер, в мощной, почти в метр толщиной стене, был низким и очень узким, без двери. - Эй, - позвал Кейс тихо, - эй... Его пальцы прикоснулись к холодной стене. Внутри пылал костер, на песке перед входом метались тени. Кейс пригнулся и вошел. Для этого ему понадобилось сделать три шага. Перед очагом из ржавого железного листа, в котором горел плавник, сидела девушка; ветер вытягивал дым наружу через мятую трубу. Единственным источником света в помещении был костер, но едва встретившись с испуганными глазами, Кейс мгновенно узнал повязку из пестрого шелка на ее голове, повязку с узором, напоминающим электронную микросхему. Он отверг ее объятия, отверг пищу, которую она ему предложила, место рядом с ней в гнезде из старых одеял на потрепанной пластиковой подстилке. В конце концов он скорчился на песке у входа в бункер и смотрел, как она спит, и слушал ветер, свистящий над крышей. Каждый час или около того он поднимался, шел к очагу и мешал угли, подбрасывал в костер плавник из груды под стеной. Все это было ложью, но холод оставался холодом. Она, свернувшаяся калачиком под одеялами рядом с очагом, тоже была ложью, обманом. Кейс рассматривал ее рот, ее слегка раскрытые губы. Та самая девушка, вместе с которой он впервые побывал на другой стороне залива. Жестоко. - Хорошо бьешь, сволочь, точно, - шепнул Кейс ветру за дверью. - Не упускаешь ни единой возможности, да? Не позволяешь расслабиться? Я знаю, к чему ты клонишь... Усилием воли Кейс попытался изгнать из своего голоса отчаяние. - Я знаю, понял? Я знаю, кто ты. Ты тот, другой. Три-Джейн говорила Молли о нем. Неопалимая купина. Это не Зимнее Безмолвие, это ты. Зимнее Безмолвие пытался предупредить меня через "Брауна". Но ты все же приплюснул мне мозги и перетащил сюда. Вот сюда. К призраку. К такой, какой я ее запомнил... Линда заворочалась во сне, невнятно позвала кого-то, натянула на себя одеяло, укрываясь по подбородок. - Ты - ничто, - сказал Кейс спящей девушке. - Ты мертва и ни черта для меня не значишь. Слышишь, приятель? Я знаю, что сейчас происхо