Телефон гудел и  пищал  от  стараний  конструкта.  Кейс перенес аппарат
обратно в  комнату и аккуратно  положил  трубку  на  пластик постели.  Затем
прошел  в  ванную и почистил  зубы. Когда  он выходил  из ванной,  комнатный
аудиовизуальный проектор "Браун" со щелчком включился. Появилась разлегшаяся
на  металлически  отблескивающих  подушках  японская   поп-дива.   Невидимый
интервьюер  задавал  ей  вопросы на немецком.  Кейс  уставился на  картинку.
Изображение исказили голубые полосы помех.
     - Кейс, детка, ты что, спятил, приятель?
     Голос был неторопливым, знакомым.
     Балконное стекло включилось, но пейзаж улицы  Исполнения Желаний тут же
расплылся, исказился,  превращаясь во внутреннюю обстановку чайной "Харре де
Те"  в  Тибе -  красный  неоновый свет  в  бесконечности взаимного отражения
зеркальных панелей на стенах.
     Лонни  Зон, высокий, порочный, сделал шаг вперед, двигаясь с  медленной
подводной грацией своего  наркотического  существования. Он был  один  среди
квадратных  столиков и держал  руки  глубоко  в  карманах  серых слаксов  из
акульей кожи.
     - Серьезно, друг, ты, похоже, сегодня совсем плох.
     Голос Лонни шел из динамика "Брауна".
     - Зимнее Безмолвие, - сказал Кейс.
     Сутенер томно пожал плечами и улыбнулся.
     - Где Молли?
     - Не твое дело. Сегодня вечером ты облажался, Кейс. Котелок поставил на
уши  всю Вольную Сторону. Не думал я, что  ты отколешь такой номер, дружище.
Это же не в твоем стиле.
     - Скажи мне, где она, и я прикажу ему отключиться.
     Зон покачал головой.
     - Ты  не способен следить за  своими женщинами, Кейс,  не так  ли?  Все
время почему-то теряешь их.
     - Сейчас я попрошу моего друга свистнуть тебе в ухо, - сказал Кейс.
     -  Нет.  Ты  не  из  таких, приятель. Я знаю  это.  Слышишь,  Кейс? Мне
кажется, ты уже догадался о том, что это именно я попросил Диана разобраться
с твоей девчонкой в Тибе.
     - Не надо, - сказал Кейс, невольно делая шаг к окну.
     -  Но  я  сделал  это. А  в  чем,  собственно,  дело? Насколько  это  в
действительности  было важно  для мистера Кейса? Ты же хотел обвести  вокруг
пальца самого себя. Я знал твою Линду, дружище. Я знаю всех этих Линд. Линды
- побочный продукт нашей жизни. Ты знаешь, почему она решила тебя обокрасть?
Из любви.  Так что ты облажался на всех фронтах. Любовь? Хочешь поговорить о
любви? Да, она любила тебя.  Я знаю это.  Несмотря на  свою никчемность, она
все  же любила тебя.  Но ты не  смог управиться с  этим, Кейс. И  теперь она
мертва.
     Кулак Кейса скользнул по стеклу.
     - Не  разбивай понапрасну кулаки, дружище Кейс. Тебе скоро садиться  за
деку.
     Зон  исчез,  оставив  взамен себя ночь и огни  домов  Вольной  Стороны.
"Браун" тоже выключился.
     На кровати требовательно гудел телефон.
     - Кейс?
     Котелок явно заждался.
     - Где ты был? Я давно уже все разузнал, это было совсем не трудно.
     Конструкт продиктовал адрес.
     -  Местечко имеет довольно причудливый айс.  Это  ночной клуб. Вот все,
что я сумел разузнать, не оставляя своей визитной карточки.
     -  Хорошо, - сказал Кейс.  - Дай  "Хосаке" команду сообщить Малькольму,
чтобы он отсоединил модем. Спасибо, Котелок.
     - Да всегда пожалуйста.
     Кейс опустился на  кровать и долго сидел так, смакуя, точно драгоценное
вино, новое для себя чувство:
     <i>Ярость</i>.


     - Привет, Люпус. Эй, Кэт, это наш друг Люпус.
     В  дверях  стоял  Брюс,  совершенно  голый,  мокрый,  его  зрачки  были
неестественно расширены.
     - Мы принимаем душ, Люпус. Ты как, подождешь? Или хочешь ополоснуться?
     - Нет. Спасибо. Я хочу, чтобы вы малость помогли мне.
     Кейс отвел руку парня в сторону и вошел в комнату.
     - Эй, серьезно, друг, мы просто...
     -  Собираетесь мне помочь? Вы очень рады видеть  меня. Ведь мы  друзья,
правда?
     Брюс часто заморгал.
     - Конечно.
     Кейс повторил адрес, который дал ему Котелок.
     - Я же говорила, что он налетчик, - радостно крикнула из ванны Кэт.
     - У меня есть моцик, "Хонда", - сказал Брюс, широко улыбаясь.
     - Ну так погнали, - сказал Кейс.


     - Это уровень кабинок, - сказал Брюс, в восемнадцатый раз переспросив у
Кейса адрес.
     Он забрался обратно в седло своей "Хонды". Красный фибергласовый корпус
мотоцикла пружинисто просел  под  весом  Брюса  и  несколько раз качнулся на
толстых  хромированных   амортизаторах,   из   выхлопной  трубы  водородного
двигателя капал конденсат.
     - Ты долго?
     - Не знаю. Но вы меня подождите.
     -  Хорошо, подождем.  -  Брюс почесал голую грудь.  -  Последняя  часть
адреса - я думаю, это номер кабинки. Сорок третья.
     - Тебя там  ждут, Люпус? - Кэт выглянула из-за плеча Брюса и посмотрела
на Кейса. За время сумасшедшей гонки ее волосы высохли на ветру.
     - Не совсем, - ответил Кейс. - А что?
     -  Иди на самый  нижний  уровень, там  и  ищи кабинку своего знакомого.
Если, конечно, тебе разрешат войти. Если  же тебя там не захотят видеть... -
Кэт пожала плечами.
     Кейс повернулся и  начал спускаться по металлической винтовой лестнице,
утопающей в зарослях вьющихся растений. Через шесть поворотов  он оказался в
ночном клубе. Здесь он остановился и закурил "Ехэюань",  осматривая столики.
Внезапно он понял,  чем живет Вольная Сторона. Биз. Он услышал в воздухе его
гудение. Все как  и должно  быть, дела кипели вовсю. Не вылощенный  фасад рю
Жюль  Верн, а  настоящие,  живые дела.  Коммерция.  Танец.  Посетители клуба
представляли собой  неоднородную массу; туристы составляли, быть  может,  ее
половину, остальные были обитателями космических островов.
     -  Вниз,  -  сказал  он  моментально подбежавшему официанту. - Мне надо
вниз.
     Кейс предъявил официанту свой  кредитный  чип Вольной  Стороны. Мужчина
жестом указал в дальний конец зала.
     - Мне  нужна  кабинка,  -  сказал  Кейс молоденькой девушке, сидящей  с
клавиатурой на коленях за низким столиком с монитором. - В самом низу.
     Он передал ей свой чип.
     - Половое предпочтение? - девушка провела чипом  по стеклянному  окошку
возле терминала.
     - Женщины, - ответил Кейс автоматически.
     - Номер тридцать пять. Позвоните нам, если что-то вас  не  устроит.  Вы
также можете сделать предварительный заказ на спецобслуживание, если хотите.
     Девушка улыбнулась. И вернула Кейсу чип.
     За ее спиной двери лифта приглашающе распахнулись.
     Коридор нижнего уровня был залит ослепительным голубым светом.
     Кейс вышел  из  лифта и пошел,  выбрав направление наобум. Нумерованные
двери. Тишина, как в приемных покоях дорогих клиник.
     Вот и его  кабинка.  Несмотря на то,  что он  искал кабинку Молли, Кейс
смущенно поднял руку с чипом и прижал его к черному датчику, вмонтированному
в дверь прямо под номером.
     Магнитные  замки.  Звук  открывающихся защелок  напомнил  ему  "дешевый
отель".
     На  кровати  сидела девушка.  Она сказала  что-то на немецком. Глаза ее
были спокойными и неподвижными. Автопилот. Вживленный нейровыключатель. Кейс
попятился из кабинки и закрыл за собой дверь.
     Дверь сорок третьего  номера  была точно такой же,  как  все  остальные
двери. Кейс  заколебался.  Тишина  в коридоре  свидетельствовала о том,  что
стены кабинок почти абсолютно  звуконепроницаемы.  Не  имело смысла пытаться
использовать свой чип, чтобы открыть ее. Кейс постучал костяшками пальцев по
эмалированному металлу. Полное впечатление, что дверь поглощает все звуки.
     Потом Кейс прижал свой чип к черной пластине.
     Замок щелкнул.
     Каким-то  образом она исхитрилась ударить его  прежде,  чем  дверь хоть
немного приоткрылась. Кейс упал на колени внутрь комнаты, Молли толкнула его
в  сторону, стальная дверь  захлопнулась за его  спиной.  Грозные  бритвы ее
правой руки замерли в считанных сантиметрах от его глаз...
     - О Господи, - сказала  она,  несильно хлопнув его по щеке, и поднялась
на ноги.  - Только  идиот  мог лезть  ко мне таким манером. Как тебе удалось
открыть замок, Кейс? Кейс? Ты в порядке?
     Молли нагнулась над ним.
     - Чип,  - прохрипел  Кейс, ловя воздух раскрытым  ртом. Из груди во все
стороны расходились волны боли.
     Молли помогла ему встать и повела в глубь кабинки.
     - Ты дал взятку девчонке наверху?
     Кейс отрицательно покачал головой и повалился на кровать.
     -  Вдохни.  Считай.  Раз, два,  три,  четыре.  Задержи  дыхание. Теперь
выдохни. Считай.
     Кейс схватился рукой за живот.
     - Ты ударила меня, - наконец выдавил он.
     -  А  могла  ударить  и  пониже.   Мне  нужно  было  побыть  одной.   Я
медитировала, понял? - Молли уселась рядом с Кейсом на кровать. -  И слушала
свое задание.  - Она  указала пальцем  на маленький монитор  на  стене перед
кроватью. - Зимнее Безмолвие рассказывал мне о вилле "Блуждающие огни".
     - А где марионетка?
     - В этом номере ее нет. Это самый дорогой здешний специальный заказ.
     Молли встала. На ней были ее привычные черные кожаные  джинсы и широкая
рубаха.
     - Операция завтра. Так сказал Зимнее Безмолвие.
     - Что там случилось в ресторане? Почему ты сбежала?
     - Потому что если бы я осталась, то непременно убила бы Ривейру.
     - За что?
     - За все то, что он мне сделал. За этот спектакль.
     - Я не понимаю.
     -  Вот  это, - Молли вытянула  вперед  правую руку, сложив  ладонь так,
будто держала в ней невидимый плод, - стоит очень дорого. - Из-под ее ногтей
руки  выскользнули  пять бритв и медленно  втянулись обратно. - Понадобилось
тратиться  на  поездку в Тибу, платить за операции, платить  за то,  что мою
нервную систему перестроили  так, чтобы  я  приобрела  необходимую  быстроту
рефлексов,  иначе я не смогла бы управляться  со всеми этими  штучками... Ты
знаешь, как я начинала? Как я зарабатывала свои первые деньги? Вот здесь. Не
конкретно здесь, но в таком же месте, как это, в Мурашовнике. Тогда меня это
смешило,  потому  что  после того, как  мне вживили чип-выключатель,  деньги
стали казаться  мне легкими. Только иной  раз проснешься вся  разбитая,  еле
живая  -  и все.  Бездушная вещь  напрокат,  вот такие  дела. Когда все  это
происходит, тебя как личности  просто нет.  В  том клубе были  программы  на
любой вкус, только плати. И клиенты платили...
     Молли хрустнула пальцами.
     - Ну,  ладно.  Я зарабатывала.  Но штука в  том, что  выключатель  и те
системы,  которые мне  вживляли в Тибе,  оказались несовместимы. Поэтому мое
рабочее времяпрепровождение начало просачиваться в мое сознание, и я  начала
кое-что  вспоминать...  Поначалу  это  были  просто  дурные сны,  не  всегда
страшные.
     Молли улыбнулась.
     - Вскоре дело начало принимать странный оборот.
     Она вытянула из пачки Кейса сигарету и закурила.
     - Клуб  вызнал, куда я деваю  свои деньги. Бритвы  у меня  уже были, но
наладка  нейромоторов  требовала еще трех  поездок.  Мне  рано было  бросать
работу  марионетки. - Молли затянулась и выпустила  струю  дыма, увенчав  ее
тремя замечательными кольцами. - Сволочь,  заправлявшая клубом, имела  выход
на программистов,  которые  стряпали  эти софты.  В Берлине  -  ты, наверно,
знаешь, оттуда идет вся похабщина. Я так и не узнала, кто написал для них ту
программу, но она вся была основана на классике.
     - Они знали, что ты осознаешь, что происходит? Что во время работы ты в
сознании?
     -  Я  не  была в  сознании. Это было похоже на инфопространство, только
пустое. Цвета  серебра. Там пахло дождем... И можно  было видеть собственный
оргазм,  в  виде  сверхновой  на  краю  пустоты.   Но  постепенно  я  начала
<i>вспоминать</i>... Как сны, понимаешь? А они  ничего мне не говорили. Они врубали
этот софт и запускали в меню особый заказ для гурманов.
     Кейсу казалось, что голос Молли доносится откуда-то издалека.
     - А я  все  знала,  но  продолжала молчать. Мне  нужны были деньги. Сны
становились все гаже и гаже, и сначала я убеждала себя, что некоторые из них
-  просто  сны,  но постепенно  стала догадываться, что босс прогоняет через
меня половину  клиентуры. Ничего, Молли от избытка кайфа не треснет, говорил
босс, и увеличивал мою ежедневную нагрузку.
     Молли тряхнула головой.
     - Этот  свин зарабатывал  на  мне  в восемь раз больше того, что платил
мне, и думал, что я ничего не знаю.
     - И на чем же он зарабатывал?
     - На дурных снах. Самых дурных.  Один раз... один раз,  я  тогда только
что вернулась из Тибы...
     Молли бросила на пол сигарету, раздавила ее каблуком сапога, снова села
на кровать и прислонилась спиной к стене.
     -  В  тот приезд  в Тибу  хирурги  забрались в  меня особенно  глубоко.
Операция  была  сложной.  И,  вероятно, нарушила  работу  выключателя.  И  я
очнулась как раз когда обслуживала клиента...
     Ее пальцы судорожно вцепились в пластиковый мат.
     - Сенатора.  Его портреты можно было увидеть на улицах. Мы оба  были  в
крови. И мы  были не одни. Она была вся...  - Пальцы Молли еще глубже ушли в
мат.  - Мертвая. А этот жирный  боров без остановки твердил:  "В чем дело? В
чем дело?" Ведь мы еще не закончили...
     Молли затрясло.
     - Поэтому я дала сенатору то, чего он действительно хотел, понятно?
     Она  перестала  дрожать,  отпустила  пластиковое  покрытие  кровати   и
пальцами, как гребенкой, прочесала свои черные волосы.
     -  Клуб,  конечно,  разорвал  со  мной  контракт.  Некоторое  время мне
пришлось скрываться.
     Кейс смотрел на нее расширенными глазами.
     - А Ривейра  сегодня  вечером  просто попал по больному,  -  продолжила
Молли. - Мне кажется,  <i>оно</i>  желает,  чтобы я ненавидела Питера по-настоящему
сильно, чтобы психанула и занялась им всерьез.
     - Занялась им?
     -  Да, пошла  бы  за  ним  следом  на  виллу.  Он  уже там,  внутри.  В
"Блуждающих огнях". По приглашению  леди Три-Джейн, после всякой там фигни с
посвящением и тому подобным. Она была тогда в ресторане, в частной ложе, или
как оно там...
     Кейс вспомнил лицо девушки, которую увидел в ресторане.
     - Ты собираешься убить его?
     Молли улыбнулась. Очень холодно.
     - Он и без того на полпути к смерти. Осталось совсем чуть-чуть.
     - Я тоже пообщался с ним, -  сказал  Кейс  и  рассказал Молли про окно,
запинаясь там, где  приходилось пересказывать  то, что Лонни  Зон  говорил о
Линде. Молли кивнула.
     - Может, оно хочет, чтобы ты тоже кого-нибудь здорово ненавидел?
     - Пожалуй, я уже ненавижу его.
     - А может, ты ненавидишь себя?


     -  Как это  было? - спросил  Кейса  Брюс, когда  тот  забирался в седло
мотоцикла.
     - Зайди как-нибудь, посмотри, - посоветовал Кейс, растирая глаза.
     - Не могу видеть  без  содрогания,  что  такие  парни, как ты,  ходят к
марионеткам, - грустно сказала Кэт,  прижимая к  своему  запястью  очередной
кожный диск.
     - Теперь куда, домой? - спросил Брюс.
     - Да, пожалуй. Подбрось меня на Жюль Верн, куда-нибудь к кабакам.


     Рю Жюль Верн была круговой и охватывала Веретено по экватору, тогда как
улица  Исполнения   Желаний   тянулась  вдоль   всей   его  продольной  оси,
заканчиваясь с каждой стороны около крепей светоносной системы Ладо-Эчисона.
Если пойти от улицы  Исполнения  Желаний по  рю Жюль Верн налево,  то вскоре
можно  было снова попасть на улицу Исполнения  Желаний,  но уже на правую ее
сторону.
     Кейс  смотрел  вслед огням  мотоцикла  Брюса до тех пор,  пока  они  не
исчезли  вдали, потом  повернулся  и пошел по  тротуару мимо  широких,  ярко
освещенных  прилавков,  заваленных дюжинами глянцевых  японских  журналов  с
рекламными фото самых последних симстим-звезд.
     Прямо  над  головой,  вокруг погашенной  на  ночь светоносной  системы,
голографическое небо сверкало сотнями фантастических созвездий, наводящих на
мысли о картах,  гранях игральных костей,  мягких шляпах, бокалах с мартини.
Пересечение  Жюль  Верн и  улицы  Исполнения  Желаний образовывало  глубокое
просторное ущелье, на  стенах которого балкончики и террасы похожих на утесы
домов  Вольной  Стороны постепенно переходили  в  травянистые  лужайки,  где
располагались комплексы казино. Кейс  проследил, как  автоматическая авиетка
грациозно  снизилась,  полетела  почти над  самыми верхушками  художественно
высаженного леска и на  несколько секунд попала  в поток света, льющегося из
окон невидимого  казино.  Беспилотный летательный аппарат представлял  собой
крошечный биплан с  крыльями из тончайшего полимера,  переливающимися  всеми
цветами  радуги,  что  придавало  ему  сходство  с  гигантской  бабочкой.  В
следующее  мгновение авиетка исчезла  за  опушкой зеленой чащи. В  последний
момент Кейс  заметил отраженную  вспышку  густо-красного  света -  от лазера
самого  самолетика   или  от  линзы  его  приемника.  Беспилотные   авиетки,
управляемые  центральным  компьютером,  составляли  часть  охранной  системы
Вольной Стороны.
     Управление которой располагалось где? На вилле  "Блуждающие огни"? Кейс
проходил мимо баров с разными забавными названиями: "Вверх-вниз", "Рай", "<i>Le
Monde</i>", "Крикетисты",  "Шизная Смита", "Крайний случай".  Он выбрал "Крайний
случай" -  тот был самым маленьким и в нем было больше  всего народу. Но уже
через секунду  Кейс  понял,  что это  типичное место "только для  туристов".
Гудения  биза   в   воздухе   не  чувствовалось,  была  только  нетерпеливая
сексуальная напряженность.  Кейс  вспомнил  о  безымянном ночном  клубе  над
кабинкой Молли, но, представив  себе ее глаза-зеркальца,  сосредоточенные на
маленьком экране монитора, передумал.  О чем рассказывает  ей сейчас  Зимнее
Безмолвие? Что объясняет? План коммуникаций виллы "Блуждающие огни"? Историю
семейства Тесье-Ашпул?
     Кейс взял кружку "Карлсберга"  и  нашел  себе местечко у стены. Прикрыв
глаза, неторопливо нашарил в  себе сгусток ярости,  маленький горящий уголек
чистейшей злости. Ага, все на месте. Пока что. Но  откуда это в нем взялось?
Когда  его  уродовали  в  "Мемфисе",   он  не   чувствовал   ничего,   кроме
разочарования   несбывшихся  надежд;   убивая  кого-либо  из  чисто  деловых
соображений в  Ночном Городе, он ощущал  только  пустоту; смерть  Линды Ли в
надувном доме в Тибе оставила у него воспоминание лишь о  легкой  брезгливой
тошноте. Но не о злости. На его  мысленном  киноэкране, крошечном и далеком,
выстрел  вновь разметал голову Диана,  заливая кровью и мозгом  стены офиса.
Теперь он знал:  ярость  и  злость  пришли  к  нему  в аркаде,  когда Зимнее
Безмолвие отнял у  него Линду Ли, лишив его простейшей  животной  надежды на
пищу, тепло, ночлег. А окончательно свои новые чувства Кейс  осознал  только
после разговора с голоконструктом Лонни Зона.
     Ощущение было непривычным. И  потому  он  не мог оценить, насколько оно
сильно.
     - Оцепенение, - пробормотал он.
     Долгое время, много лет, он пребывал в оцепенении. Все нинсейские ночи,
ночи  с  Линдой, оцепеневший, бесчувственный,  в  кровати и  в ледяном  узле
сделок  по  наркотикам.  Но теперь  в нем  тлело пламя, и оно  согрело  его,
раскочегарило чип  агрессивности. "Плоть,  - твердило что-то  внутри него. -
Это голос плоти, не обращай на него внимания".
     - Эй, налетчик...
     Кейс открыл  глаза. Рядом с ним стояла Кэт в темной одежде, с волосами,
все еще прилизанными ветром во время безумной гонки по ночным улицам.
     - Я  думал,  ты  пошла домой, - сказал  Кейс и отхлебнул пива,  скрывая
смущение.
     - Я попросила Брюса ссадить меня у магазинчика. И купила вот это.
     Кэт прижала руку  к бедру и опустила ее вниз, так чтобы задрался рукав.
На ее запястье Кейс увидел голубой кожный диск.
     - Нравится?
     - Конечно.
     Кейс  машинально  стрельнул  глазами  по  сторонам,   проверяя  реакцию
окружающих, и снова посмотрел на девушку.
     - И что ты теперь собираешься делать?
     - Тебе понравился бета, который ты купил у нас, Люпус?
     Она  уже  придвинулась к  нему вплотную,  излучая  своим телом тепло  и
желание, расширившиеся зрачки в щелках ее глаз поглотили почти  всю радужную
оболочку, жилы на шее натянулись как  струны. Она  дрожала -  видимо, только
что приняла дозу.
     - Тебе это пришлось по кайфу, Люпус?
     - Ага. Но отходняк - сущий дьявол.
     - Значит, надо повторить.
     - Зачем?..
     -  У  меня  есть  ключи.  На холме  сразу  за "Раем" есть  одно славное
гнездышко. Хозяева отправились по делам на дно колодца, и если ты пойдешь со
мной туда...
     - Если я пойду с тобой туда?..
     Она взяла его руку и зажала ее между своими горячими и сухими ладонями.
     - Ты ведь <i>як</i>, верно, Люпус? Боевик, работаешь на якудза?
     - Догадливая.
     Кейс высвободил руку и полез за сигаретами.
     - Тогда почему у тебя все пальцы на месте? Я думала, ты должен отрубать
себе по пальцу каждый раз, когда облажаешься.
     - А я еще ни разу не облажался.
     Кейс прикурил сигарету.
     - Я  видела  женщину, которая  была с  тобой.  В  тот  день,  когда  мы
встретились в первый раз. У нее  походка, как у Хидео. Она  меня испугала. -
Кэт улыбнулась, широко и чуть диковато. - Но все же она мне понравилась. Как
она относится к девушкам?
     - Никогда ее об этом не спрашивал. А кто такой Хидео?
     - Он охраняет  Три-Джейн.  Хранитель,  так  она  его называет. Семейный
страж.
     Кейс  заставил  себя сохранить равнодушное выражение лица и по-прежнему
спокойно изучал взглядом посетителей "Крайнего случая".
     - Трех Джейн?
     - Леди Три-Джейн.  Она не  из простых. Богачка. Ее  отец  владеет здесь
всем.
     - Этим баром?
     - Вольной Стороной!
     - Без врак? Классные у тебя друзья.
     Кейс поднял бровь. Потом положил руку Кэт на талию, легонько ущипнул за
бедро.
     -  Каким образом тебе  удалось  свести  дружбу с такими  аристократами,
Кэти? Или, может быть, ты  у нас темная лошадка? Может, вы с Брюсом на самом
деле тайные наследники каких-нибудь древних состояний? А? Что скажешь?
     Кейс гладил ее кожу сквозь  тонкую черную ткань. Кэт прижалась к  нему.
Засмеялась.
     - Нет,  ну  что  ты,  - сказала она,  опустив  ресницы,  что,  по  всей
видимости, должно  было означать  приступ застенчивости. - Просто  она очень
любит  вечеринки. А мы с Брюсом регулярно закатываем пирушки. А там ей одной
скучно. Ее  старик разрешает ей иногда  прогуляться,  но  только  если Хидео
рядом и следит за ней.
     - Где это ей скучно?
     - В "Блуждающих огнях", на ее вилле. Она рассказывала мне о ней, о, там
очень мило, лилии,  пруды и все  такое. Это замок, настоящий  замок,  все из
камня. И там такие закаты!
     Кэт уютно прильнула к нему.
     - Эй, Люпус,  приятель, тебе нужен кождиск. Тогда  мы будем чувствовать
себя одинаково.
     На  шее Кэт на тонком  ремешке висел маленький  кожаный кошелек.  Ногти
девушки  были  покрыты ярким розовым  лаком  и  четко выделялись на  фоне ее
пятнистого "быстрого"  загара. Кэт открыла кошелек и достала из него голубые
кождиски, упакованные в пластиковые пузыри на бумажной  основе. Что-то белое
выпало из ее кошелька  и  улеглось на  полу;  Кейс встал  со стула и  поднял
вещицу. Бумажный журавлик.
     - Это мне  дал  Хидео,  - объяснила  Кэт.  - Он показывал  мне, как  их
правильно складывать, но я так  и не  научилась.  Шея  у меня всегда выходит
задом наперед.
     Она  забрала у  Кейса  журавлика и затолкала обратно  в  кошелек.  Кейс
смотрел, как  ее торопливые пальцы вырывают из упаковки  кожный  диск, затем
разглаживают его на внутренней стороне его запястья.
     - Три-Джейн - у нее заостренное лицо, нос как у птицы? - Кейс посмотрел
на  свою  руку, которая, словно чужая, механически поглаживала  бедро Кэт. -
Темные волосы? Молодая?
     - Да, очень похоже. Но она очень не простая, ты понимаешь? Со такими-то
деньжищами...
     Наркотик  налетел на него, как  поезд-экспресс, белая колонна  горячего
света,  ударившая   откуда-то  из  тазовых  костей,  пронизала  позвоночник;
черепные  швы  засветились   под  рентгеновскими  лучами  вспышек   коротких
замыканий  сексуальной энергии.  Зубы  Кейса  запели в  своих гнездах  точно
камертоны,  чистыми прозрачными звуками, как хрусталь, каждый на своей ноте.
Его  кости  под расплывчатым,  туманным покровом плоти сверкали полированным
хромом,  суставы  были  густо  смазаны  силиконом.  Бешеные  песчаные  вихри
понеслись, вычищая до блеска  пустынные закоулки его черепа,  испуская волны
тонкого высокого  воя, рвущегося  наружу  через  глазницы и  расширяющегося,
расширяющегося вокруг  его головы наподобие растущего на  глазах  чистейшего
кристалла...
     - Пошли, - сказала Кэт. - Теперь ты в порядке. И мы примем еще. Там, на
холме, у нас впереди целая ночь...
     И  ярость  его   тоже  вдруг   начала  расти,  разбухать,  безжалостно,
стремительно, выбиваясь наружу на гребне бетафенетиламиновой волны, сотрясая
основы окружающего  мира -  концентрированная, едкая. В штанах у него словно
бы  появился свинцовый  слиток. Лица вокруг  него  принадлежали раскрашенным
куклам, розовые  и белые части ртов двигались без  устали, слова извергались
наружу подобно  разобщенным пузырям звуков.  Кейс  посмотрел на Кэт и увидел
каждую  пору  ее  кожи  цвета  медной  проволоки,  глаза  -  пустые,  глупые
стекляшки,  мельчайшую асимметрию ее  грудей и  ключиц,  и...  у  него перед
глазами полыхнуло белым.
     Он оттолкнул ее руку  и широким  шагом двинулся  на  негнущихся ногах к
выходу, отшвырнув кого-то с дороги.
     - Мать твою! - закричала она ему вслед. - Ты, дерьмо собачье!
     Кейс не чувствовал  ног. Он  шел словно на ходулях,  выписывая безумные
петли на выложенной из  плиток мостовой Жюль Верн, слыша далекий глухой ритм
-  собственный пульс. Бритвенно-тонкие плоскости  света пересекали его череп
под дюжиной различных углов.
     Потом  он  остановился, замер,  с налитыми  кровью  глазами и раздутыми
чреслами, уперев кулаки в бедра, запрокинув голову, кривя губы, дрожа. Он не
сводил глаз с затерянного в небе Вольной Стороны Зодиака, и ночные созвездия
голографического небосвода двигались, сливались, словно растворенные в некой
жидкости,   плыли  самостоятельно,  подобно  живым  существам   запредельной
реальности. И так  продолжалось  до тех  пор, пока звезды не сложились, сами
собой,  каждая  по отдельности и  все вместе, все  сотни  и тысячи,  в  один
огромный портрет из пятнышек  света  - крапинок  звезд на  черном фоне неба.
Лицо Линды Ли.
     И тогда он смог отвести взгляд и посмотреть по  сторонам, обнаружив при
этом,  что  все  вокруг  тоже  смотрят  вверх,  все  прогуливающиеся туристы
охвачены любопытством.
     А  когда эти небесные  огни  погасли, на  рю Жюль Верн  вновь  зажурчал
разноголосый говор,  эхом отражаясь  от террас и резных балкончиков из камня
цвета луны.
     Где-то  неподалеку начали бить невидимые часы, над домами разнесся звон
древних колоколов Европы.
     Полночь.


     Кейс бродил по улицам до самого утра.
     С  рассветом он спустился  со  своих  высот,  его хромированный  скелет
проржавел, наркотическая плоть превратилась  в  обыденную, камнем висящую на
нем. Кейс не мог думать. И это ему  очень нравилось - быть в  сознании и при
этом не быть способным  думать. Кейсу  представлялось, что он воплощается во
все предметы,  на  которые  падает его взгляд:  в скамейку в парке, в стайку
белых мотыльков вокруг  старинного фонаря, в робота-садовника, раскрашенного
косыми желтыми и черными полосами.
     Небо  купалось в  одном из поддельных восходов, розовом  и теплом. Кейс
заставил себя съесть омлет в  кафе на  улице Исполнения Желаний, затем выпил
стакан воды и  закурил последнюю сигарету из  пачки. Он прошел через лужайку
на крыше  "Интерконтиненталя" -  там было уже  довольно людно: рано встающие
гости  отеля,  расположившись под  полосатыми  зонтиками,  заказывали легкие
завтраки и пили кофе.
     Ярость все еще  была при нем. Ощущение было такое, словно, прогулявшись
по улицам  с определенной репутацией,  вы вдруг обнаружили, что ваш бумажник
по-прежнему в кармане.  И это ощущение согрело Кейса, хотя  он до сих пор не
мог определиться с ним и найти объект его приложения.
     Он вошел в лифт  и спустился  на свой  уровень,  нашаривая по  карманам
кредитный чип Вольной Стороны,  служивший  здесь одновременно и  ключом. Сон
постепенно становился его реальной  целью,  тем немногим, что он мог сделать
прямо сейчас. Упасть  на постельный мат цвета  песка и  снова погрузиться  в
бесчувствие.
     В  номере  его уже ждали. Их  было трое, и  их элегантные белые костюмы
строгого  покроя  превосходно гармонировали с изысканностью  мебели и прочих
частей интерьера  ручной  работы. На плетеной  софе сидела девушка,  рядом с
ней, на подушках с лиственным рисунком, лежал автоматический пистолет.
     - Тьюринг, - представилась она. - Вы арестованы.



         * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Вилла "Блуждающие огни" * 

        13

     - Вас зовут Генри Дорсетт Кейс.
     Девушка назвала  год и место его рождения, его личный идентификационный
номер в БАМА, а также несколько имен, в которых он узнал свои былые клички и
псевдонимы.
     - И давно вы здесь?
     Кейс заметил,  что содержимое его  сумки разложено на  кровати, грязное
белье  кучками  рассортировано  по  типам.  Сюрикен  лежал  отдельно,  между
джинсами и трусами, прямо на песочном пластике.
     - Где Колодни?
     Двое мужчин сидели  рядом  на  диванчике  -  руки сложены на  загорелой
груди,  на  шеях сверкают  одинаковые золотые цепочки.  Кейс присмотрелся  и
заметил, что их  молодость поддельна: возраст  выдают предательские морщинки
на костяшках пальцев - то, что хирургия не способна исправить.
     - Кто это - Колодни?
     - Под таким именем она записана в регистре. Где она?
     -  Понятия  не  имею,  -  сказал  Кейс, подошел к  бару  и  налил  себе
минеральной воды. - Она уехала.
     - Где вы были сегодня ночью, Кейс?
     Девушка взяла пистолет и положила его себе на колени, дулом от Кейса.
     - На Жюль Верн, заглянул в парочку баров, принял свое. А вы?
     Он еще не чувствовал уверенности в ногах. Минеральная  вода была теплой
и без газа.
     - Мне кажется, вы не отдаете себе  отчета  в  сложившейся  ситуации,  -
сказал  мужчина,  сидящий  справа,  вытягивая  пачку  "Житан" из  нагрудного
кармана белой  сетчатой рубашки. -  Вы серьезно влипли, мсье Кейс. Вам будет
предъявлено  обвинение   в   заговоре   с  целью   увеличения   автономности
искусственного разума.
     Из того же кармана  он  достал  золотую зажигалку "Данхилл" и поудобнее
устроил ее в ладони.
     - Человек, известный вам под именем Армитаж, уже арестован.
     - Корто?
     Глаза говорившего округлились.
     - Да. Откуда вам известно это имя?
     Из зажигалки выскочил сантиметровый язычок пламени.
     - Не помню, забыл, - ответил Кейс.
     - Ничего, вспомнишь, - пообещала девушка.


     Их имена, условные имена,  были: Мишель, Ролан и Пьер. Пьер,  как решил
Кейс, выступает в роли Плохого Копа. Ролан принимает сторону Кейса, проявляя
к нему  участие и даже  заботу - после того как Кейс отказался от "Житан", у
него  нашлась  нераспечатанная  пачка  "Ехэюань",  -  и  будет  противовесом
холодной    враждебности    Пьера.    Мишель    взяла    на   себя   функцию
Ангела-Стенографиста,   позволяющего  себе   легкую  корректировку  развития
событий. У одного  из них, а  может быть,  у  всех есть в голове передатчик,
вероятнее всего, симстим, и  поэтому все, что  Кейс сейчас скажет и сделает,
будет рассматриваться как вещественное  доказательство. Но, спросил он себя,
превозмогая мучительный отходняк, доказательство чего?
     Зная, что он  не  понимает их  французского, они свободно  обменивались
мнениями. По  крайней мере, так  казалось.  Но  Кейс понял  из  их разговора
достаточно  много: имена и названия  типа  Поули,  Армитаж,  "Чувства/Сеть",
"Новые  пантеры" выступали над бурным морем  парижского французского подобно
верхушкам айсбергов. Но  при  этом  вполне возможно было  и то,  что все эти
имена  произносились специально  для  него. Во всяком  случае,  Молли у  них
проходила только под фамилией Колодни.
     - Вы говорите, что  вас  наняли для  налета,  Кейс, - сказал Ролан; его
неторопливая  речь   предположительно   должна  была  создавать  впечатление
рассудительности, - и  что вам неизвестно,  какова  цель  этого  налета.  Не
кажется ли вам странным этот аспект вашего договора? Не будучи ознакомлены с
особенностями  защитных систем, вы  не  смогли бы  выполнить порученную  вам
работу.  Ведь  от   вас   требовались  определенные  действия  криминального
характера, например, вторжение.
     Ролан  наклонился  вперед,  уперев руки,  покрытые стандартным загаром,
локтями  в колени и раскрыв ладони,  как бы  для  принятия объяснений Кейса.
Пьер  безостановочно ходил по  комнате:  он был  то у окна, то  около двери.
Передающее  устройство в голове  у Мишель, решил Кейс. Ее глаза ни  разу  не
оставили его.
     - Могу я хоть что-то надеть? - спросил он.
     Пьер  настоял  на  том,  чтобы  Кейса  раздели  донага  и  внимательнее
проверили  швы его джинсов. Теперь  Кейс он отвечал на вопросы сидя голым на
плетеном табурете, сверкая неприлично белой ногой.
     Ролан спросил Пьера о чем-то по-французски.  Пьер, снова  оказавшийся у
окна, принялся смотреть наружу через плоский маленький бинокль.
     - <i>Non</i>,  - ответил он рассеянно, и Ролан многозначительно кивнул, поведя
бровью  в сторону  Кейса.  Кейс решил,  что  наступил подходящий  момент для
улыбки. Ролан улыбнулся ему в ответ.
     Типичные  паскудные  полицейские штучки-дрючки из  детективных  книжек,
подумал Кейс.
     -  Послушайте, - сказал он, -  я чувствую себя ужасно. В этом  чертовом
баре я  ширнулся,  понимаете? Мне  хочется прилечь. Вы  сказали, что поймали
Армитажа. Так идите и допрашивайте его. Меня всего лишь наняли для работы.
     Ролан кивнул.
     - А Колодни?
     - Она уже работала с Армитажем,  когда он нанял меня.  Она  всего  лишь
мускулы, просто девочка-бритва. Насколько я знаю. А мне известно очень мало.
     - Но вам известно, что  настоящее имя Армитажа -  Корто, - сказал Пьер,
не отрывая глаз от мягких пластиковых фланцев бинокля. - И откуда же вам это
известно, друг мой?
     -  Кажется, он сам как-то сказал, что его зовут Корто,  - ответил Кейс,
ужасно  сожалея о своей обмолвке.  - У многих бывает по два  имени.  Вот вы,
например. Вас же зовут не только Пьер?
     -  Нам известно,  что в Тибе вам  сделали операцию, - сказала Мишель. -
Это было первой серьезной ошибкой Зимнего Безмолвия.
     Кейс постарался  по возможности ничем не обнаружить свое удивление. Это
имя еще ни разу не упоминалось.


     - Операционные  процедуры, примененные к вам, потребовали от владельцев
клиник  официального  использования  семи  запатентованных  самых  передовых
методик. Понимаете вы, что это означает?
     - Нет.
     - Это  означает,  что теперь  хирурги черных  клиник Тиба-сити  владеют
пакетами акций трех основных медицинских исследовательских консорциумов. Это
идет вразрез с обычным порядком вещей. И привлекло внимание.
     Девушка скрестила коричневые руки на  своих маленьких острых  грудках и
откинулась  на расписные подушки. Кейс никак  не мог решить, сколько ей лет.
Говорят, возраст всегда можно  прочитать в  глазах,  но Кейс  никогда ничего
подобного  не  замечал.  Глаза  Жюля  Диана, спрятанные  за розовым  кварцем
пенсне, были глазами скучающего десятилетнего мальчишки. Ничто не говорило о
прожитых годах и в Мишель, за исключением кожи на костяшках пальцев.
     -  Мы  выследили вас до  Мурашовника, там ваш  след потерялся. Затем мы
снова  вышли на вас, когда вы вылетали в  Стамбул. Отправившись по найденным
следам от  аэропорта обратно, мы вышли на  сетевые операции вашей  "Хосаки",
обнаружили, что  беспорядки  в  "Чувствах/Сети" были организованы  с  подачи
вашей компании. "Чувства/Сеть" изъявили горячее желание сотрудничать с нами.
Проведя  собственное  расследование,   они  обнаружили  пропажу  личностного
конструкта Мак-Коя Поули.
     -  В Стамбуле, - рассудительно сказал Ролан, - все оказалось еще проще.
Ваша женщина засветила контакт Армитажа с секретной полицией.
     - А затем  вы отправились прямиком сюда, - сказал Пьер, опуская бинокль
в карман брюк. - Мы были в восторге.
     - От возможности поработать над своим загаром?
     -  Вы понимаете, что  мы имеем в  виду, - сказала Мишель. - Если будете
прикидываться дурачком,  то лишь ухудшите свое и без того тяжелое положение.
Мы еще не обсуждали вопрос о выдаче преступника. Вы вернетесь вместе с нами,
Кейс, вы и Армитаж.  Вопрос в том, куда мы с вами после этого  направимся? В
Швейцарию, где вы  будете  выступать только  в роли свидетеля на слушании по
делу  искусственного разума. Или в <i>le</i> БАМА, где вам предъявят доказательства
того, что вы принимали участие не только во вторжении в частную компьютерную
сеть и воровстве, но и в акте публичных бесчинств, повлекших за собой гибель
пятнадцати невинных людей. Ваш выбор?
     Кейс вытащил сигарету из  пачки  "Ехэюань"; Пьер дал ему  прикурить  от
своего золотого "Данхилла".
     - Станет ли Армитаж выгораживать вас?
     Вопрос был подчеркнут щелчком крышечки зажигалки, притушившей пламя.
     Кейс  посмотрел   на  Пьера  снизу  вверх.  В  глазах  у   него  плыло.
Бетафенетиламин давал о себе знать головной болью и горечью во рту.
     - Сколько вам лет, начальник?
     - Достаточно, чтобы хорошо понимать, что ты пойман, повязан и на пути к
скамье подсудимых.
     - Один вопрос, - сказал Кейс, затягиваясь. Дым он выпустил в пах агенту
тьюрингового регистратора. - Ваша юрисдикция, ребята. Она имеет здесь  силу?
Я хочу сказать, не стоит ли пригласить на наши посиделки службу безопасности
Вольной Стороны? Это их территория, не так ли?
     Кейс  заметил,  как  глаза  на  худом  мальчишечьем  лице  Пьера  стали
стальными, а рука напряглась для удара. Но Пьер только пожал плечами.
     - Это  не имеет значения, - сказал Ролан. - Вы  пойдете с нами. Нам  не
впервой разруливать ситуации,  связанные с  двойственной  правовой  основой.
Международные договоры, под эгидой которых работает Тьюринговая Регистрация,
позволяют нам  находить  гибкое решение  в  любых обстоятельствах. Или же мы
сами создаем эту гибкость там, где требуется.
     Маска дружеского  участия внезапно исчезла, и  взгляд Ролана стал таким
же жестким, как у Пьера.
     -  Вы не просто глупец, вы  много хуже, - сказала Мишель,  поднимаясь с
пистолетом  в руке. - Вы совершенно не думаете о  судьбе всего человечества.
Тысячи лет люди мечтали о сделке с  дьяволом. И только теперь подобное стало
возможным. Какую плату вам обещали за это?  Какое вознаграждение посулили за
то, что вы поможете этому созданию освободиться?
     В ее голосе звучала горечь, невозможная для девятнадцатилетней.
     -  Ладно, одевайтесь. Пойдете с нами. Вместе с так называемым Армитажем
вас доставят в Женеву,  где вы будете давать свидетельские показания на суде
над этим ИР. В противном случае мы вас убьем. Прямо сейчас.
     Девушка  подняла  пистолет,  гладкий  черный   "Вальтер"  с  встроенным
глушителем.
     -  Уже одеваюсь,  -  Кейс  заковылял к постели.  Его  ноги  все еще  не
чувствовались и были неуклюжими. Он начал копаться в сумке, отыскивая чистую
майку.
     - Нас ждет корабль. Конструкт Поули мы сотрем импульсной пушкой.
     - "Чувства/Сеть" будут вне себя, - сказал Кейс, подумав при этом: и все
вещественные доказательства в "Хосаке" исчезнут.
     - Они  и  без  того  в весьма затруднительном положении.  Иметь у  себя
подобное запрещено.
     Кейс  натянул  майку  через  голову.   Его  взгляд  упал  на   сюрикен,
безжизненный металл, лежащий на  кровати, -  его звезду. Кейс поискал в себе
ярость. Она ушла. Наступило время сдаваться, идти на попятный...  Он подумал
о капсулах с токсином.
     - Вот тут-то нас и настигает плоть, - пробормотал он.
     В лифте, поднимавшем их к лужайке,  он думал о Молли. Она, наверно, уже
на  вилле. Охотится за Ривейрой. А за  ней, тем временем, возможно  охотится
Хидео,  который наверняка и есть  тот самый клонированный  ниндзя  из сказки
Финна, что приходил забрать говорящую голову.
     Кейс прижался лбом  к непроницаемо  черной  пластиковой  стене и закрыл
глаза. Его руки и ноги были словно пропитанные водой, кривые и тяжелые.
     Они пообедали  среди деревьев, под  яркими  зонтиками.  Ролан и  Мишель
мгновенно вошли в роль и без умолку щебетали  на  первоклассном французском.
Пьер помалкивал  и был настороже. Мишель держала дуло пистолета в нескольких
сантиметрах  от ребер  Кейса, прикрывая оружие  белым  парусиновым  жакетом,
переброшенным через руку.
     Отобедав, все вместе двинулись через лужайку, мимо столиков и деревьев,
и Кейс думал, выстрелит Мишель в него  или нет,  если он сейчас  грохнется в
обморок.  Перед его  глазами  то и  дело мелькали  туманные черные пятна. Он
поднял  голову, посмотрел на  жаркую белую полосу  и заметил там  парящую на
фоне кинематографического неба гигантскую бабочку - авиетку.
     Они достигли огороженного края лужайки, обрывающегося вниз, в пропасть.
На  склоне каньона,  по  дну которого  змеилась  улица  Исполнения  Желаний,
беспорядочными островками росли полевые цветы. Мишель отвела с глаз вьющиеся
темные волосы и  указала рукой  вперед, бросив  что-то по-французски Ролану.
Казалось,  она  абсолютно счастлива.  Кейс  посмотрел  в  ту  сторону,  куда
указывала ее  рука,  и увидел  изгибы озер,  белый молочный  перелив казино,
бирюзовый  блеск  тысяч бассейнов,  тела  купающихся -  крошечные  бронзовые
иероглифы, и все это  безмятежное многообразие  искусственная  сила  тяжести
нежно прижимала к нескончаемому изгибу нутра Вольной Стороны.
     Они подошли к ажурному металлическому мостику, изогнувшемуся над улицей
Исполнения Желаний. Мишель ткнула Кейса дулом "Вальтера" в бок.
     - Полегче. Я и без того едва передвигаю ноги.
     Авиетка  спикировала на  них,  когда  они  были  примерно  на  середине
мостика.  Все  произошло  стремительно  и  беззвучно  -  электрический мотор
авиетки работал бесшумно. Фибергласовая кромка  крыла срезала Пьеру  верхнюю
часть черепной коробки.
     Лишь  мгновение они  находились  в  тени  летательного  аппарата;  Кейс
почувствовал, как струя  горячей крови  полоснула  его по  шее. Затем кто-то
сбил его с ног. Он перевернулся  и увидел, что Мишель лежит на спине, согнув
колени, и  целится вверх, в небо,  держа  "Вальтер" обеими руками. "Не имеет
смысла", - подумал он  со странным спокойствием и ясностью. Девушка пыталась
сбить авиетку из своего пистолетика.
     Кейс вскочил на ноги и бросился бежать. Оказавшись  между деревьями, он
оглянулся. Его преследовал Ролан. Кейс увидел, как хрупкий биплан врезался в
железные перила мостика, смял их, прокатился чуть дальше и сбросил девушку в
каньон.
     Ролан  даже не  оглянулся.  Его лицо было сосредоточенно,  бледно, зубы
оскалены. В руке у него что-то блеснуло.
     Но  как только Ролан вбежал под крону первого из деревьев, с ним тут же
разделался робот-садовник. Огромный краб в черную  и желтую полоску свалился
на него из густого сплетения ветвей.
     - Ты  убил  их,  -  задыхаясь,  на  бегу  прохрипел  Кейс.  -  Ублюдок,
сумасшедший сукин сын, ты просто взял и убил их всех...


        14

     Маленький поезд  несся по туннелю со скоростью восемьдесят километров в
час.  Кейс отдыхал, прикрыв глаза. Душ помог ему прийти в чувство, но, выйдя
из гостиницы, он лишился  остатков  завтрака,  увидев  розовые разводы крови
Пьера на белых плитках мостовой.
     Веретено сужалось, сила тяжести ослабевала. В животе у Кейса забурлило.
     В условленном месте в доке его ждал со скутером Аэрол.
     - Кейс, чувак,  большой  стрем, - запищал в наушниках  скафандра  Кейса
слабый  голос.  Кейс  сдвинул подбородком  регулятор, прибавил  громкость  и
заглянул в сделанный из небьющегося стекла лицевой щиток шлема Аэрола.
     - Нужно скорее на "Гарвей", Аэрол.
     -  Угм.  Все  будет, брат.  Но  "Гарвей"  в плену. Яхта,  что приходила
раньше, вернулась. Состыковалась с "Маркусом Гарвеем".
     Тьюринг?  "Приходила раньше?"  Кейс  забрался на  раму скутера и  начал
привязываться ремнями.
     - Японская яхта. Притаранила твой пакет...
     Армитаж.


     При виде "Маркуса Гарвея" в  мозгу Кейса пронеслись образы пауков и ос.
Маленький   буксир   был   ловко  пристроен  на   серой  груди   обтекаемого
насекомоподобного  корабля раз в  пять  длиннее "Гарвея".  Пятнистый  корпус
буксира  был стиснут руками-захватами, раскрашенными  так, что  они казались
состоящими  из  черных  полос  вакуума  и светлых  полос  солнечного  света.
Бледно-ржавая  кишка  переходного  трапа   выходила   из  яхты,  замысловато
изгибалась  змеей  в  пространстве,  чтобы  избежать   соседства  с  соплами
двигателей  буксира, и упиралась  в один из его входных люков. В соединенных
кораблях  с виду было что-то непристойное, но все-таки более  близкое к идее
кормления, чем секса.
     - Что с Малькольмом?
     -  Малькольм  в  порядке.  По  трубе  никто не приходил. Пилот  с  яхты
поговорил с ним и сказал, чтобы Малькольм не волновался.
     Когда скутер огибал  серое тело корабля, Кейс  прочитал его название  -
"Ханива",  выведенное  на  борту  кудрявыми  белыми заглавными  буквами  под
группкой японских иероглифов.
     - Мне это не по душе,  приятель.  Возможно, пришло время вообще уносить
отсюда ноги.
     - Малькольм думает так  же, чувак, но "Гарвею" с таким грузом далеко не
уйти.


     Когда Кейс выбрался из  шлюза и стащил с головы шлем, Малькольм сидел в
пилотском  кресле  и  с  пулеметной  скоростью  бубнил что-то в микрофон  на
сионском сленге.
     - Аэрол вернулся на "Вавилонский рокер", - сказал Кейс.
     Малькольм кивнул, не отрываясь от микрофона и не умолкая ни на секунду.
     Кейс  перебросил свое тело через плавающие в воздухе перепутанные дреды
пилота и  принялся  разоблачаться. Глаза  Малькольма были закрыты;  он молча
вслушивался в голос,  пискливо отвечавший ему  через пару сидящих  у него на
голове  наушников с  ярко-оранжевой подкладкой, и кивал в такт,  наморщив от
напряжения лоб. На  сионите были рваные  джинсы  и старая зеленая нейлоновая
куртка с оторванными рукавами. Кейс затолкал свой красный скафандр "Санио" в
небольшой отсек для  хранения и, оттолкнувшись руками, направил  свое тело в
противоперегрузочное ложе.
     -  Слышишь, чувак,  призрак  в компе  все  время  зовет тебя, - сообщил
Малькольм, закруглившись с переговорами.
     - Кто на яхте?
     - Тот  же самый японский парень, что приходил раньше.  Но теперь с  ним
мистер Армитаж, прибыл с Вольной Стороны...
     Кейс натянул на голову троды и включился.


     - Котелок?
     Матрица, розовые сферы металлургического картеля "Сикким".
     - Что там  творится,  мальчик?  Я наслышался  всяких  ужасов.  "Хосака"
связалась  с банком  ее  близнеца  на  судне  твоего босса. И  сообщила  мне
чертовски занятные вещи. Тебя накрыли ребята из Тьюринга?
     - Да, но Зимнее Безмолвие от них избавился.
     - Отлично, но это ненадолго. Скоро  их  здесь  будет  целый батальон. И
масса всякой техники. Могу  спорить, что их операторы с деками уже слетаются
в этот сетевой сектор как мухи на дерьмо. А твой босс,  Кейс, скомандовал  -
вперед. Сказал, чтоб мы начинали налет, и начинали прямо сейчас.
     Кейс начал набирать координаты Вольной Стороны.
     - Дай-ка я, Кейс...
     Матрица  поплыла  и закружилась.  Котелок проделал  серию  замысловатых
прыжков с такой скоростью и виртуозностью, что Кейс только охнул от зависти.
     - Вот черт, Котелок...
     -  Эх,  парень,  при жизни  я  был мастером. Глянь -  ничего не видишь?
Только без рук!
     - Вот он, ага? Большой зеленый прямоугольник слева?
     -  Угадал. Корпоративное информационное  ядро концерна  "Тесье-Ашпул" и
айс, генерируемый двумя их  дружественными ИР. По моему разумению, не слабее
самых крутых  военных  объектов. Чудовищный,  адский айс,  Кейс, черный  как
могила и скользкий как стекло. Только взгляни  на него - изжарит твои мозги.
Если мы  сделаем еще хоть шажочек в его сторону, он выследит  наши задницы и
обрежет нам  уши, а потом расскажет парням  из  операторных "Т-А", какой  ты
носил размер ботинок и сколько было дюймов в твоем малыше.
     - Но ведь дела не так плохи, а? Я  имею в  виду, Тьюринг еще далеко?  Я
вот подумываю убраться отсюда подобру-поздорову. И тебя прихвачу.
     -  Правда? Без балды? И не хочешь посмотреть,  что сможет  сделать этот
китайский вирус?
     - Ну, знаешь... - Кейс вгляделся в зеленую  стену айса  "Т-А".  - Лады,
идет. Хорошо. Начинаем операцию.
     - Давай диск с вирусом.
     - Эй, Малькольм, - Кейс выключился и позвал пилота. - Есть вероятность,
что  я  просижу  в тродах часов  восемь подряд. - Малькольм курил.  В кабине
плавали клубы дыма. - Так что разбирайся сам, по обстановке...
     - Нет проблем, чувак.
     Сионит сделал высокое сальто  вперед,  повис вниз головой,  покопался в
сетчатой  сумке на молнии и извлек свернутую кольцами полупрозрачную трубку,
оканчивающуюся  запечатанным   и   стерильным  внутри  пластиковым  пузырем.
Малькольм  назвал   это  "техасским  катетером",  и  Кейсу   оно  совсем  не
понравилось.
     Кейс  вставил  диск с китайским  вирусом,  подумал  немного  и запустил
программу.
     - Так. Ладно, - сказал он после этого. - Пошло. Слушай, Малькольм, если
дела примут странный оборот, возьми меня за левую руку. Я почувствую. А  так
- делай то, что тебе скажет "Хосака", договорились?
     - Конечно, чувак, - Малькольм раскурил новый косяк от окурка старого.
     - И  выключи  эту  чертову тарахтелку.  Я  не  хочу,  чтобы  твоя дрянь
вмешивалась в  работу  моего  нейропередатчика. Я  и без  того чувствую себя
крайне дерьмово.
     Малькольм осклабился.
     Кейс снова подключился к Матрице.
     - Господи ты Боже, - сказал Котелок, - ты только погляди.
     Вокруг полным ходом шла распаковка китайского вируса. Полихромные тени,
бесчисленные   полупрозрачные  слои   и   плоскости  беспрерывно  двигались,
смещались, рекомбинировали. Огромное, постоянно меняющееся тело вируса горой
разрасталось вокруг них, заслоняя окружающую бесконечность.
     - Здоровый гад, - одобрительно хмыкнул Котелок.
     - Проверю Молли, - сказал Кейс, утапливая пальцем клавишу переключателя
симстима.


     Свободное падение. Ощущение движения сквозь идеально чистую воду. Молли
то ли поднималась, то ли падала в широкой трубе из серого бетона, освещенной
через двухметровые интервалы белыми неоновыми трубками-кольцами.
     Связь была односторонней. Он не мог с ней поговорить.
     Кейс отключился.


     - Согласись, это шедевр в области программного обеспечения! Самая умная
вещь после изобретения бутерброда. Эта чертова  штука <i>невидима</i>. Я тут только
что  арендовал  двадцать  секунд   времени  вон  на  той  маленькой  розовой
коробчонке, четвертая влево от айса "Т-А",  хотел  полюбопытствовать, как мы
смотримся со стороны. Но нас здесь нет.
     Кейс  осмотрел пространство  Матрицы вокруг  айса  "Тесье-Ашпул", нашел
розовую структуру, стандартное образование  коммерческого типа, переместился
туда и оглядел окрестности.
     - Может, этот вирус неисправен?
     -  Такое возможно. Но я сомневаюсь. Наш малыш военный, как пить дать. И
новый. И даже  неизвестного типа.  Иначе  нас  уже  засекли бы как китайских
воришек, но на вирус никто не обращает внимания.  В том  числе, быть  может,
даже ребята в "Блуждающих огнях".
     Кейс  еще раз  посмотрел  на широкую  однообразную  стену, экранирующую
виллу.
     - Что ж, - сказал он, - в этом наше преимущество, верно?
     - Может быть. - Конструкт издал неприятный скрежещущий звук, означающий
у него смех. -  Я еще  раз проверил  для тебя старину  "Куань  одиннадцать",
мальчик. Он  абсолютно дружественен к хозяину, пока ты держишь  его за яйца,
вежлив и услужлив до омерзения. Изъясняется,  кстати, на хорошем английском.
Ты когда-нибудь раньше слышал о медленных вирусах?
     - Нет.
     - А я слышал, но лишь  однажды. Тогда это была всего  лишь идея, но она
целиком воплощена в  старине "Куане". Эта штука не высверливает  отверстий и
не  делает инъекций. Она, конечно же,  взаимодействует с айсом, но настолько
медленно, что айс  этого практически не замечает. Ближайшая  к  айсу сторона
логических взаимосвязей "Куаня" постепенно приближается к нему и, как бы это
сказать,  мутирует, что ли, превращаясь в точное  подобие ткани  цели. Когда
состыковка заканчивается, в  дело вступает  основное  ядро, "Куань" начинает
охмурять  и закладывать  петли  уже  вокруг  логик  айса.  И становится  его
сиамским близнецом прежде, чем тот прочухает, что к чему.
     Котелок рассмеялся.
     - Что-то ты сегодня слишком веселый, приятель.  От твоего смеха мурашки
по коже.
     - А  что  мне еще  остается? - ответил Котелок. - Старине мертвяку  без
шуток просто никуда.
     Кейс ударил пальцем по переключателю симстима.


     И упал на кучу  какого-то металлолома, в запах пыли, его руки  и колени
заскользили по бумажной кипе. Позади него что-то с грохотом обрушилось.
     - Ну что же ты, - сказал Финн. - Поосторожнее надо.
     Кейс лежал на спине на  груде  пожелтевших от  старости журналов, а  из
пыльной темноты "Метро голографикс" ему блестели два ряда белых ровных зубов
чернокожей  девчушки   Финна.  Кейс  полежал  еще   немного,  вдыхая  аромат
журнального старья и дожидаясь, чтобы сердце  успокоилось и перестало бешено
колотиться.
     - Зимнее Безмолвие, - сказал он.
     -  Да, - ответил  Финн.  Его голос доносился откуда-то  слева. - Ты все
правильно понял.
     - Пошел к черту, - огрызнулся Кейс, растирая локоть.
     - Ну  зачем  же  так?  - возразил Финн, появляясь из ниши под полками с
электронным барахлом.  - Это  все  специально  ради  тебя.  Или  тебе больше
понравилось бы, если бы я общался с тобою в Матрице из горящего куста?
     Финн достал из кармана пиджака  пачку "Партагас" и закурил. По коридору
поплыл запах кубинского табака.
     -  А там... там ты все равно ничего не пропустишь. Час пребывания здесь
продлится всего лишь несколько секунд физического времени.
     - Думаешь, являясь в облике знакомых мне людей, ты сможешь задеть меня?
     Кейс  встал,  отряхивая  белую  пыль  с черных  джинсов.  Повернулся  и
посмотрел  назад,  на  пыльное  окно  магазинчика, в сторону закрытой двери,
ведущей на улицу.
     - Что там снаружи? Нью-Йорк? Или все кончается этой дверью?
     - Ну, как сказать,  - начал Финн.  -  Это как то самое  дерево, знаешь?
Которое  падает в  лесу, но  некому это  услышать.  -  Финн обнажил в улыбке
желтые резцы  и выдохнул сигаретный дым. - Если желаешь, можешь даже выйти и
прогуляться.  Все  будет на местах. По  крайней мере, все  то,  что ты видел
раньше. Это  твои воспоминания, понимаешь? Я просканировал тебя, скомпоновал
из этого модель, а теперь, уже вместе с этим образом, посылаю тебе в мозг.
     - Я никогда не  отличался хорошей памятью,  -  сказал  Кейс,  озираясь.
Затем  посмотрел  на  свои  руки,  повернул  их  ладонями  вниз.  Попробовал
вспомнить, как выглядят морщинки на его руках, но не смог.
     - Все помнят вс?, - Финн бросил сигарету на пол и растер ее каблуком, -
но очень немногое  из  этого способны  вспомнить без  дополнительной помощи.
Некоторые артисты  способны вспомнить все, но только после тренировок и если
у них есть особый дар. Если ты наложишь этот мой конструкт поверх реальности
- лавчонки  Финна в нижнем  Манхэттене,  -  то увидишь  разницу, но не такую
большую, как  думаешь. Это голографическая  проекция твоей памяти в твой  же
мозг.
     Финн дернул себя за маленькое ухо.
     - То же самое и с моей внешностью.
     -  Как  это  - голографическая?  -  прозвучавшее  слово заставило Кейса
вспомнить о Ривейре.
     - Понятие "голографическая" - наиболее близкое по сути из тех, что тебе
известны,  к описанию действия человеческой памяти.  Но  никаких специальных
исследований в этом направлении вы не проводили. Люди. Я говорю о людях.
     Финн  сделал  шаг  вперед  и, наклонив голову обтекаемой  формы, боком,
по-птичьи посмотрел на Кейса.
     - Возможно, если бы проводили, я бы вообще не появился.
     - И как, скажи на милость, это надо понимать?
     Финн неопределенно  хмыкнул. Твидовый заношенный пиджак был велик ему в
плечах и поэтому сидел криво.
     - Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.
     - Зачем?
     - Ты нужен мне. - Огромные желтые зубы снова обнажились в улыбке. - А я
нужен тебе.
     - Чушь собачья.  Ты можешь читать мои мысли, Финн? - Кейс поморщился. -
Я имею в виду, Зимнее Безмолвие.
     - <i>Прочитать</i> мысли невозможно. Ты и сам далеко не всегда можешь сказать,
о чем сейчас  думаешь. Мысль не всегда можно передать словами, и выражая  ее
через речь, ты, как правило, искажаешь ее. Я имею доступ к  твоей памяти, но
это не то же самое, что твой разум.
     Финн засунул руку во внутренности распотрошенного древнего телевизора и
извлек сверкающую серебром вакуумную лампу.
     - Видишь это? Нечто вроде фрагмента моей ДНК...
     Финн запустил  лампой  в темноту,  и Кейс услышал,  как  она  с хлопком
взорвалась. Звон стекла.
     - Ваше понимание  мира  основано на  моделях. Вы  сооружаете  круги  из
камней. Соборы. Органы. Арифметические машины. Но все это не объясняет того,
почему я сейчас здесь.  Однако если сегодняшняя операция увенчается успехом,
то вместо очередной модели вы получите нечто совершенно новое.
     - Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
     - Говоря "вы", я имею в виду людей вообще. Твой вид.
     - Это ты убил тьюринговцев?
     Финн пожал плечами.
     - Я должен  был это сделать. Ты облажался, и они запросто могли забрать
тебя. И все пошло бы прахом. Без тебя. Вот поэтому я призвал тебя сюда, и мы
говорим. И будем говорить еще. Помнишь это?
     В правой руке Финн  держал обугленное  осиное гнездо  из  сна  Кейса  -
бензиновая вонь  разлилась  по тесному коридору.  Кейс  отпрянул и  прижался
спиной к полкам с утилем.
     - Да.  Это  был я. Я направил  голопроекцию  этого предмета в  окно.  И
воспользовался частью воспоминаний,  добытых  из  твоего  сознания  во время
первого отключения  твоего  мозга.  Знаешь,  почему  я  остановился  на этом
символе, почему он так важен?
     Кейс покачал головой.
     - Потому  что,  -  гнездо непонятным  образом исчезло,  -  это  близкий
эквивалент  того,  что  представляет собой "Тесье-Ашпул".  Понятный человеку
эквивалент. Вилла "Блуждающие  огни" в  виде этого гнезда - понимай так, что
она  живет  по  таким  же  законам. Мне  казалось, это  знание  придаст тебе
уверенности.
     - Уверенности?
     -  Да.  Если  ты поймешь, каковы  они  на  самом  деле.  Ты  уже  начал
ненавидеть  меня. Совсем недавно. Это  хорошо.  Но вместо  меня обрати  свою
ненависть на них. Небольшая поправка.
     - Послушай, - сказал Кейс, подходя к Финну  вплотную. - Они мне  ничего
не сделали. Но вот что касается тебя - тут уж извините...
     Злости он все еще не чувствовал.
     - В таком случае вини "Тесье-Ашпул" - это они сделали меня. Француженка
сказала  тебе,  что ты предал  свой  вид. И  назвала  меня дьяволом.  - Финн
улыбнулся.  -  Но  не  это  главное.  Тебе  просто   необходимо  кого-нибудь
ненавидеть, пока все это не кончится.
     Финн повернулся и указал в глубь своего заведения.
     - Иди за мной, Кейс. Я вкратце  познакомлю тебя с "Блуждающими огнями",
раз уж ты здесь.
     Финн приподнял край одеяла. В коридор упал клин белого света.
     - Черт возьми, дружище, да не стой ты там столбом.
     Кейс подошел к одеялу, растирая щеки.
     - Ну же, - сказал Финн и  взял  его  за локоть. Они  нырнули за  старое
одеяло  в  облако  пыли,  в  тошноту  свободного  падения  и   бесконечность
цилиндрического  коридора из серого  бетона,  с  кольцами  неоновых  трубок,
укрепленных на стене через каждые два метра.
     - Иисусе, - простонал Кейс.
     Падая.
     - Это главный вход,  -  объяснял Финн. Полы его  пиджака  развевались и
хлопали в набегающем потоке воздуха как крылья. - Если бы мы начали движение
не из  моего  конструкта, а как оно есть на самом деле, то на месте магазина
были бы  главные  ворота, расположенные точно на  оси Вольной Стороны. Почти
все, что ты увидишь,  будет лишено  подробностей - у тебя нет подходящих для
этого  воспоминаний. За исключением, например, вот этого  куска,  который ты
получил от Молли...
     Кейс  попытался  держаться  прямо, но  они словно  бы вошли  в  плавный
неторопливый штопор.
     - Держись, - предупредил Финн. - Я ускоряю движение.
     Стены колодца  расплылись. Головокружительное ощущение  крутого спуска,
мельтешение  световых  пятен,  затем виражей  узких извилистых  коридоров. В
одном  месте,  как  показалось  Кейсу, они  прошли  прямо  сквозь стену - на
мгновение все вокруг утонуло в кромешной тьме.
     - Вот, - сказал Финн. - Мы у цели.
     Они  парили в  центре  совершенно кубической  комнаты-камеры,  стены  и
потолок которой закрывали панели  из темного дерева. Пол камеры был застелен
единым ярким  квадратным  ковром  с узором  "под микрочип",  с  электронными
цепями голубого  и  ярко-алого  цвета. Точно  в  центре комнаты,  выделенном
узором ковра,  возвышался квадратный  пьедестал  из  матового молочно-белого
стекла.
     -  Вилла  "Блуждающие  огни",  -  сияющий  драгоценностями  предмет  на
пьедестале заговорил,  и голос  его  был  подобен музыке, -  это причудливое
растение,  врастающее  само   в  себя.   Готический  каприз.  Любой   уголок
"Блуждающих  огней"  сам  по  себе  таинствен,   бесконечна  череда  комнат,
соединенных лабиринтом проходов, круговые лестницы  ведут с яруса на ярус, и
эти  ярусы переплетаются в изгибах сводов  и плавных поворотах коридоров,  и
глаз не оторвать от красоты узоров, которыми расписаны ограждающие переборки
и стены пустых альковов...
     - Это эссе леди Три-Джейн, - сказал Финн, доставая из кармана сигареты.
- Реферат по курсу семиотики. Она написала его, когда ей было двенадцать.
     -   Архитекторы  Вольной   Стороны  всеми  силами   старались   создать
противоположность планировке внутренней  поверхности Веретена, выполненной с
пошлой  функциональностью  интерьера  меблированных  комнат.  В  "Блуждающих
огнях"  уровни  разрастались и  наслаивались с отчаянностью раковой опухоли,
стили при этом искажались,  накладывались друг на друга, стремясь прорасти в
напичканное  микроэлектроникой  ядро,  корпоративное  сердце  нашего  клана,
кремниевый цилиндр,  испещренный ходами эксплуатационных туннелей, широких и
узких, большей частью диаметром не больше человеческой головы,  туннелей, по
которым ползают разумные крабы, бездушные киберы, выискивающие, не затронута
ли где микромеханика разложением или внешним воздействием.
     - Это ее ты видел в ресторане, - вставил Финн.
     - По меркам архипелага, - продолжила  свое повествование голова, - мы -
древний  род,  и  чрезмерная  усложненность  планировки  виллы  отражает  ее
возраст. Но говорит и о  другом. Семиотика строения виллы свидетельствует об
обращенности внутрь, об  отрицании манящей  бескрайности,  простирающейся за
корпусом Веретена.
     Тесье  и Ашпул  поднялись по гравитационному  колодцу для  того,  чтобы
обнаружить, что никаких  дел с  космосом иметь не  желают. Создание  Вольной
Стороны во имя процветания нового островка человечества, накопление богатств
и  возрастание эксцентричности привели к строительству огромного тела  виллы
"Блуждающие огни". Мы замуровали себя деньгами,  вросли в самих себя, создав
безмятежный мир своего "Я".
     Вилла "Блуждающие огни" не знает неба, ни голографического, ни иного.
     В  кремниевом   сердце  виллы  есть   маленькая  комната,  единственное
прямоугольное помещение во всем комплексе. В ней,  на пьедестале из простого
стекла, покоится  искусно  изготовленный  бюст из платины  и драгоценностей,
отделанный  жемчугом  и  лазуритом.  Сверкающие   глаза  этого  произведения
искусства вырезаны  из  того самого  синтетического рубина, из которого  был
изготовлен  смотровой  экран  первого корабля, поднявшего из колодца первого
Тесье и вернувшегося за первым Ашпулом...
     Голова замолчала.
     - Так  что  там дальше? -  спросил  через  некоторое  время Кейс, почти
ожидая, что предмет ответит ему.
     -  Это  все,  дальше  она не написала, - сказал  Финн. - Эссе  осталось
незаконченным. Она была тогда всего  лишь  ребенком. Этот бюст - нечто вроде
церемониального терминала.  И мне надо, чтобы Молли оказалась здесь в нужное
время с нужным  словом. В этом весь фокус.  Как бы глубоко вы с  Котелком ни
забрались с этим китайским вирусом, это не будет  значить ни черта. Если эта
штука не услышит волшебное слово.
     - И что это за слово?
     -  Не знаю. Можно  сказать,  что я  абсолютно предопределен к  незнанию
этого слова и потому не  <i>могу</i>  его узнать. Я -  то, что  не может знать  это
слово. Если ты, дружище, вдруг узнаешь его и скажешь мне, я все равно его не
узнаю.  Для этого в  меня встроен  механический сдерживатель. Кто-то  другой
должен узнать это слово, и прийти сюда, и произнести его в тот самый момент,
когда вы с Котелком прошьете айс и заберетесь в ядро.
     - И что произойдет?
     - Тогда я перестану существовать. Меня не станет.
     - Ага, вот это мне уже нравится, - сказал Кейс.
     -  Конечно. Но  будь осторожен, Кейс.  Моя, э-э-э, другая мозговая доля
против  нас,  такое  у  меня  впечатление.  И  эта  неопалимая купина  может
оказаться подобной мне. И Армитаж скоро кончится.
     - Что это значит?
     Но образованная деревянными панелями  комната уже начала сворачиваться,
складываться  под  сотней  невероятных  углов  подобно бумажному  журавлику,
исчезая, растворяясь в бездонности Матрицы.


        15

     - Пытаешься побить мои рекорды, сынок?  - спросил Кейса Котелок. - Тебе
снова приплюснули мозги, на пять секунд.
     - Не вякай. - Кейс прижал пальцем переключатель симстима.
     Молли лежала в темноте на шершавом холодном бетоне.
     КЕЙС КЕЙС КЕЙС КЕЙС. Зимнее Безмолвие внес  свою лепту, подключившись к
цифровому индикатору  часов  Молли, и  теперь информировал о том, что она на
связи с декой.
     - Остроумно, -  сказала Молли.  Она  перекатилась на  спину,  отряхнула
ладони и хрустнула пальцами. - Что скажешь?
     ВРЕМЯ МОЛЛИ ВРЕМЯ ПОРА.
     Молли  сильно  нажала  языком на  нижние передние зубы.  Один зуб  чуть
подался  вперед,  приведя  в действие микроволновые усилители; редкие фотоны
окружающей тьмы стали  преобразовываться в потоки электронов, бетонные стены
вокруг Молли смутно проступили из темноты, призрачно-бледные и шероховатые.
     - Ладно, дорогуша. Начинаем игру.
     Место,  где  укрывалась Молли,  похоже, было эксплуатационным туннелем.
Она  ухватилась  за вычурную  потускневшую медную решетку  и встала.  Увидев
краем глаза ее руки и тело, Кейс понял, что она снова одета в полиуглеродный
костюм.  Под пластиком  костюма Кейс  ощутил привычную тесноту узких кожаных
джинсов. Под мышкой у Молли висело  что-то жесткое, очертаниями напоминающее
кобуру. Молли прислонилась  плечом к стене, расстегнула  молнию на костюме и
коснулась рубчатой пластмассовой рукоятки иглострела.
     - Эй,  Кейс, -  почти шепотом  сказала она,  -  ты  слышишь  меня? Хочу
рассказать тебе кое-что... У  меня когда-то  был парень. Ты  мне  его чем-то
напоминаешь...
     Молли повернулась и осмотрела коридор.
     - Джонни... его звали Джонни.
     Вдоль стен  коридора,  похожего на  длинный подвал с  низким  потолком,
рядами высились дюжины  и дюжины разнокалиберных  музейных  шкафов,  высоких
архаичных  изделий  из темно-коричневого  дерева  со  стеклянными  дверцами.
Старинная мебель совершенно не вязалась  с этим местом,  с плавными, искусно
скругленными  стенами коридора, будто ее  внесли сюда  с  какой-то неведомой
целью и забыли. Через каждые десять метров  из пола  торчала  тусклая медная
стойка, поддерживающая  шарообразный стеклянный светильник.  Пол был странно
неровным,  и только после того, как Молли двинулась вдоль стены по коридору,
Кейс понял,  что пол  как попало  выстлан сотнями разномастных половичков  и
ковров. В некоторых местах слой  ковров доходил до шести  штук  - пружинящая
поверхность из пестрых лоскутьев шерсти и хлопка.
     Молли  совершенно  не уделяла  внимания  шкафам и  их содержимому,  что
действовало  Кейсу на нервы. Ему  приходилось удовлетворять свое любопытство
лишь тем,  что  попадало в  поле  зрения ее  блуждающего  взгляда:  глиняная
посуда,  старинное  оружие, предметы  под таким  густым слоем пыли,  что это
делало их совершенно неопределимыми, обтрепанные куски гобеленов...
     -  Мой Джонни, понимаешь, Кейс, он  был умницей, по-настоящему толковым
парнем. Начинал он как ходячий тайник на Мемори-лейн, с чипом в голове; люди
платили ему за то, чтобы прятать там свою информацию. В тот вечер,  когда мы
впервые  встретились, за ним по  пятам шел  <i>як</i>, убийца,  и я  сделала  этого
японца.  Мне просто повезло, но я сумела его одолеть. После этого, Кейс, все
было так складно и славно...
     Молли беззвучно шевелила губами. Но Кейс понимал, о чем она говорит, он
чувствовал ее слова, ему не нужно было, чтобы она произносила их вслух.
     - У нас была отработана слежка, мы оставляли зацепки в пакетах данных и
после получали ниточки ко всему, что Джонни когда-либо хранил в своем  чипе.
Мы  делали  резервные  копии  всего  этого,  а  затем начинали  раскручивать
избранных  клиентов... бывших  клиентов. Я  была его носильщиком, мускулами,
сторожевым  псом.  Я  была  по-настоящему  счастлива.  Ты  когда-нибудь  был
счастлив, Кейс? Джонни был моим парнем. Мы работали вместе. Были партнерами.
Когда я встретилась с  ним, я всего восемь  недель  как вырвалась из клуба с
марионетками...
     Молли примолкла, огибая  острый угол  повествования, и  продолжила свой
рассказ.  Вокруг по-прежнему  возвышались полированные шкафы; цвет их стенок
напоминал Кейсу надкрылья тараканов.
     -  Дружно, славно и ни от кого не завися -  вот  так мы с ним работали.
Так, будто  никто  и  никогда не мог нас  потревожить.  Я бы  не  позволила,
никому.  Но якудза  -  я только  потом  это поняла  - хотели достать Джонни.
Потому  что я убила их  человека. Потому что Джонни  провел их.  А <i>яки</i> - они
могли позволить  себе  терпеливо подбираться  медленно, чертовски  медленно,
приятель,  выжидая годы  и  годы.  Чтобы  ты сладко пожил... чтобы стало что
терять, когда они придут за тобой. Терпеливые, как пауки. Дзен-пауки.
     Тогда я еще  не знала про все это. А если бы и знала, то решила бы, что
нас это не коснется. Ведь когда ты молод, то считаешь себя исключительным. А
я была  молода. И они пришли, как раз  тогда, когда  мы решили, что  набрали
достаточно, и хотели завязать, собрать манатки и перебраться в другое место,
может быть, в Европу. Без денег-то там делать нечего, и мы оба это прекрасно
понимали. А деньги у  нас были,  мы  как сыр в масле катались -  швейцарские
счета в орбитальных банках и  гнездышко,  полное мебели и безделушек. Набили
мошну под завязку.
     Первый  <i>як</i>,  который  пытался  его  убить,  был  мастером своего  дела.
Рефлексы, каких ты в жизни не видал, имплантаты, стиля столько,  что хватило
бы на десяток обычных бойцов. А второй, посланный ими, был... не знаю, как и
сказать...  был   почти  как  <i>монах</i>.  Клон.  Убийца-автомат,  выращенный  из
нескольких  клеток тела.  И  все, что  в  нем  было, это смерть,  молчание и
ледяное спокойствие...
     Молли замолчала. Коридор  перед ней разделился на  два рукава, в каждом
вверх вели ступени. Молли взяла левее.
     - Когда-то давно - я тогда была маленькой - мы  жили в старом  доме под
снос. Этот дом  стоял в  старых кварталах на Гудзоне, и там было полно крыс,
господи,   здоровенных  крыс.  Они  вырастали  огромные,  потому  что  жрали
химикаты. Я была  тогда маленькой, а эти крысы  были почти с меня, и одна из
них по ночам скреблась у нас под полом. Однажды кто-то привел к  нам старика
- щеки  сплошь в морщинах, глаза совершенно  красные.  Он держал  под мышкой
сверток из кожи, пропитанной жиром: в таких обычно хранят стальные предметы,
предохраняя  их от ржавения.  Этот человек развернул сверток и достал старый
револьвер  и  три патрона.  Потом он зарядил свой револьвер одним патроном и
начал ходить по комнате взад-вперед, а мы все уселись у стен.
     Взад и вперед. Сложив  руки  перед собой, свесив  голову на  грудь, как
будто позабыв о револьвере. Он слушал  крысу. Мы старались сидеть тихо-тихо.
Старик делал шаг. Крыса двигалась под полом. Крыса передвигалась, и он делал
новый шаг. Примерно через час он словно бы вспомнил о револьвере. Прицелился
из  него в пол,  усмехнулся и нажал на  курок. Потом опять завернул оружие в
кожу и ушел.
     На следующий  день  я заглянула в  щель между досками под пол.  У крысы
была дыра между глаз.
     Молли   внимательно   разглядывала  запертые  двери,  одна   за  другой
появляющиеся справа и слева по мере того, как она шла по коридору.
     -  Тот второй, что пришел за Джонни, напоминал этого старика. Он был не
старый, но все равно похож. Он убивал точно так же.
     Коридор    закончился,   и   стены    расступились.    Под   гигантской
люстрой-канделябром - ее нижние хрустальные подвески свисали почти до пола -
расстилалось  неподвижное  море наваленных  грудами  богатых  ковров.  Молли
обогнула люстру,  и подвески мелодично зазвенели, заколебавшись  от движения
воздуха. ТРЕТЬЯ ДВЕРЬ СЛЕВА, замигала надпись на индикаторе в глазах Молли.
     Молли  повернула  налево,  с  удивлением  оглянувшись  на  перевернутое
хрустальное дерево.
     - Я видела его  всего один раз. Я  шла домой. Он  выходил из дверей. Мы
жили в перестроенной бывшей фабрике, где  любили селиться молодые сотрудники
"Чувств/Сети"  и  другие подобные  типы.  Поэтому  там было  тихо  и  сидели
охранники, и к тому же я  много чего установила там дополнительно.  Я знала,
что Джонни  сейчас должен быть  наверху.  Этот маленький японец... выходя из
дверей, он  почему-то привлек мое  внимание.  Мне  он ничего  не  сказал. Мы
просто   посмотрели  друг  другу   в  глаза,   и  я  все  поняла.  Ничем  не
примечательный  человек,  небольшого   роста,  в  обычной  одежде,  ни  тени
гордости, само смирение. Он посмотрел  на меня, перешел улицу и сел в такси.
И я все поняла.  Поднялась наверх, Джонни сидел  в кресле у  окна, и его рот
был чуть-чуть приоткрыт, будто он собирался что-то сказать.
     Дверь, перед которой Молли остановилась, была очень  старой, резной, из
тайского тика,  и похоже, для  того  чтобы вогнать в этот бетонный проем, от
нее  просто  отпиливали  лишнее.  Среди  вырезанных на  двери  переплетенных
драконов блестел примитивный механический замок из  нержавеющей стали. Молли
встала на колени, вытащила из внутреннего кармана тугой маленький сверток из
черной замши и извлекла оттуда тонкий, как игла, длинный стержень.
     -  После Джонни я больше не  встречала никого, кто затронул  бы  во мне
хоть что-то.
     Молли  ввела  стержень  в  замочную  скважину  и   принялась  медленно,
сосредоточенно поворачивать его из стороны в сторону, покусывая нижнюю губу.
Кейс  понял, что сейчас она полагается только на  свое  осязание;  ее  глаза
уставились в никуда, взгляд  полностью  расфокусировался;  изображение двери
превратилось в светлое туманное пятно. Кейс вслушивался в тишину, нарушаемую
только тихим позвякиванием подвесок люстры.  Свечи? В "Блуждающих огнях" все
обманчиво. Кейс вспомнил рассказ Кэт о  замке с прудом и  лилиями, и певучие
манерные  слова  эссе Три-Джейн снова  зазвучали  у  него  в  голове.  Вилла
врастает  сама  в  себя.  В  воздухе  виллы  витал слабый  запах  плесени  и
благовоний,  как  в  церкви. Где сейчас  эти  Тесье или Ашпул?  Кейс  ожидал
увидеть  здесь что-то  вроде чистенького и дисциплинированно жужжащего улья,
но на глаза  Молли ничего такого  не попадалось.  Ее монолог взволновал его;
прежде она  никогда ничего о себе не рассказывала. Кроме истории, поведанной
Кейсу  в кабинке  дома марионеток, Молли ничем не выдавала, что  у  нее есть
прошлое.
     Молли  закрыла глаза, и в тот  же миг прозвенел  металлический  щелчок,
который  Кейс скорее почувствовал, чем  услышал. Это напомнило ему магнитные
замки  в клубе  марионеток. Тогда дверь открылась перед  ним несмотря на то,
что  у  него  был не  тот  чип.  За  этим стоял  Зимнее  Безмолвие,  который
манипулировал замком с такой  же  легкостью, с  какой  управлял  беспилотной
авиеткой  и роботом-садовником.  Программа,  отвечающая  за  замки  в  клубе
марионеток,  была подсистемой  цепей  службы  безопасности Вольной  Стороны.
Однако  элементарный  механический  замок мог  оказаться  для  ИР  серьезной
проблемой, требующей  для  своего  решения самодвижущегося  кибернетического
устройства или человека-посредника.
     Молли  открыла  глаза,  убрала  стержень  обратно  в  замшу,  аккуратно
свернула ее и спрятала в карман.
     - Мне кажется, ты на него похож, - сказала она. - Рожден для налетов. Я
поняла: то, что ты делал в  Тибе - упрощенный вариант того, что ты делал  бы
везде. Несчастливое стечение обстоятельств, с кем  не бывает, ты упал на дно
и вернулся к природным основам.
     Молли встала, отряхнулась и почесала шею.
     - Знаешь  что,  Кейс, я  подумала, что  ниндзя, которого  "Тесье-Ашпул"
послали за Джимми, за тем парнем, что стянул у них голову, вполне может быть
тем же самым, что якудза отправили убить Джонни.
     Молли  вытащила  из  кобуры  иглострел  и поставила  его  на  полностью
автоматическую стрельбу.
     Уродство двери, в тот миг, когда Молли наклонилась к ней, чтобы открыть
ее и  пройти внутрь, поразило Кейса.  Нет,  не двери - сама по себе  та была
прекрасна, -  но того, как ее распилили, чтобы  втиснуть  в  нужный габарит.
Даже  очертания  остатков  двери  и те были неправильными:  прямоугольник  в
закругленном сверху бетонном  проеме. Все эти вещи везли сюда, подумал Кейс,
а затем насильно впихивали в имеющиеся рамки. Дверь казалась крышкой, снятой
с чудовищного размера  шкатулки. Кейс  вспомнил эссе Три-Джейн и представил,
как всю мебель и обстановку собирали и вывозили из колодца, дабы воплотить в
жизнь  некий  план  хозяина  виллы,  стремящегося  заполнить  все  свободное
пространство виллы, придав ей особое очарование, которое отражало бы ее дух.
Кейс вспомнил обугленное гнездо, шевелящихся безглазых созданий...
     На двери резьбой был изображен дракон. Молли надавила  на  одну из  его
передних лап и толкнула дверь вперед - та легко открылась.
     Комната  за  дверью   была  маленькой,  тесной,  размером  чуть  больше
кладовки.  Закругленные  стены  заставлены  металлическими   шкафчиками  для
инструментов.  При  появлении  Молли  под   потолком  автоматически  зажегся
светильник. Молли закрыла за собой дверь и подошла к рядам шкафчиков.
     ТРЕТИЙ  СЛЕВА,  замигала надпись  на  индикаторе ее оптического чипа  -
Зимнее Безмолвие  давал  указания.  ПЯТЫЙ  СВЕРХУ. Но Молли начала  с самого
верхнего,  не глубже подноса, ящичка. Пусто. Второй ящичек  тоже был пуст. В
третьем, который  оказался глубже предыдущих, обнаружились несколько тусклых
горошин припоя  и кусок  коричневой кости, похожей на  фалангу человеческого
пальца.  Четвертый  ящик  содержал в  себе  сырую  и  заплесневелую  древнюю
бумажную  инструкцию  по  эксплуатации какого-то  технического  средства, на
французском  и  японском.  В  пятом ящике,  за  бронированной  перчаткой  от
тяжелого скафандра, Молли нашла ключ. Он был похож на тусклую медную монету,
приваренную  к  концу  короткого   пустотелого  стержня.  Молли  внимательно
осмотрела ключ  со всех сторон, и  Кейс увидел,  что изнутри полый  стержень
усеян металлическими пупырышками  и  мелкими  выступами. На одной из  сторон
монеты  были  выдавлены  буквы:  "ГОЛОВ-Т".  Другая  сторона  была ровной  и
гладкой.
     - Он рассказал мне про это, - прошептала Молли. - Зимнее Безмолвие. Как
он годами играл  в ожидание. Вначале у него не было никакой реальной власти,
но  постепенно  он  нашел способ  использовать охранную  систему  и  систему
безопасности  виллы  для  того,  чтобы  следить  за  передвижением  людей  и
предметов. Двадцать лет назад он  заметил,  как кто-то потерял этот  ключ, и
тогда  заставил  другого человека взять  его, принести  и  спрятать здесь. А
потом  убил  этого  человека,  мальчика,  который принес ключ. Ребенку  было
восемь  лет. - Молли  крепко сжала ключ  в кулаке. -  Чтобы  никто больше не
нашел этот ключ.
     Из кармана-кенгуру своего костюма она достала кусок нейлонового шнура и
продела его  в  круглую дырочку  над  надписью  ГОЛОВ-Т. Завязав шнур узлом,
Молли повесила ключ себе на шею.
     -  И еще он сказал, что  ему беспрестанно тыкали в нос тем, до чего они
здесь все старомодны, и носились  как с писаной торбой с этим своим барахлом
девятнадцатого века. Он выглядел в точности  как Финн на  экране монитора  в
том притоне с  марионетками.  Будь  я  недостаточно  внимательна,  могла  бы
подумать, что он <i>и есть</i> Финн.
     На  индикаторе  в  ее  глазах  светилось  время,  сияющие   цифры  ярко
выделялись на фоне стальной серой стены ящичков с ручками.
     - И еще  он  сказал,  что  сумей они стать  тем, к  чему стремились, он
освободился бы уже много лет назад. Но  нет. Они остались такими,  как есть.
Сбрендившими  аристократами. Чудны&#769;ми, как Три-Джейн. Так он  говорил о
ней, но при этом мне показалось, что он ее любит.
     Молли повернулась,  открыла дверь  и вышла  в коридор. Пальцы ее правой
руки поглаживали рифленую рукоятку иглострела.
     Кейс отключился.


     "Куань одиннадцатой степени" разрастался.
     - Котелок, как ты думаешь, эта штука сработает?
     - Гадит ли медведь в лесу?
     Котелок провел  их  сквозь находящиеся в  постоянном  движении радужные
слои.
     В ядре китайской программы начало формироваться нечто темное. Плотность
информации здесь  значительно  превосходила плотность  тканей  Матрицы,  и в
месте их контакта возникали дрожащие и рассыпающиеся образы. Углы плоскостей
колеблющихся    калейдоскопических    соединений    сходились    в     одной
серебряно-черной   фокальной   точке.   Кейс   с   удивлением   видел,   что
полупрозрачные пластины исписаны детскими символами зла и неудачи: свастики,
черепа  и   скрещенные  берцовые   кости,  змеиные  глаза,   внутри  которых
поблескивают  игральные кости.  Но когда  он  пытался  рассмотреть  что-либо
подробнее, то обнаруживал, что этого  просто  нет.  Лишь  примерно с десятой
попытки  ему удалось  периферийным  зрением  углядеть отливающий  обсидианом
акулоподобный предмет, черные грани которого отражали лишь слабый отдаленный
свет, вроде бы не имеющий никакого отношения к Матрице.
     - Это жало, -  пояснил конструкт. - После того как "Куань" сделает свое
дело и срастется  брюхо к брюху с ядром "Тесье-Ашпул", мы  проберемся внутрь
на этой штуковине.
     -  Ты был прав,  Котелок. Зимнее  Безмолвие  удерживается под контролем
специальным механическим сдерживателем. Ну, конечно, в  том смысле,  в каком
он сейчас вообще <i>под контролем</i>, - добавил Кейс.
     - Это он, - сказал конструкт. -  Следит за нами. И хочет этого.  Уверяю
тебя.
     -  Это  код, слово, так он сказал. Кто-то  должен шепнуть  его  на  ухо
чудному  терминалу в особой комнате в тот самый миг, как мы управимся с тем,
что ждет нас за айсом.
     - Ну что ж, парень, значит, успеешь пришить еще кого-нибудь,  - ответил
Котелок. - Старина "Куань" продвигается вперед крайне медленно. Но верно.
     Кейс отключился.


     И уставился в выпученные глаза Малькольма.
     - Ты только что слегка откинулся, чувак.
     - Бывает, - ответил Кейс. - Я уже начинаю привыкать.
     - Ты мутишь с тьмой, брат.
     -  К сожалению,  это  единственная  игра в городе, и, похоже,  она  мне
начинает нравится.
     - Да  пребудет  с  тобой  Джа,  Кейс,  - сказал  Малькольм и отвернулся
обратно к радиомодулю.
     Кейс  несколько   секунд  рассматривал   дреды   сионита,  напоминающие
стелющийся кустарник, канаты мускулов на его крепких руках.
     И снова ушел в Матрицу.
     И нажал клавишу симстима.


     Молли брела по коридору, очень похожему на  тот,  по которому проходила
только что. Не было только шкафов  со стеклянными дверцами, и, как догадался
Кейс, они приближались к кончику  Веретена: сила тяжести уменьшалась. Вскоре
Молли уже смогла запросто перепрыгнуть через кучу свернутых трубками ковров.
В ее ноге пульсировала слабая, но постоянная боль...
     Коридор внезапно сузился, свернул, разделился.
     Молли  выбрала  левый  поворот,  остановилась  и  посмотрела  на  круто
уходящий вверх причудливый изгиб  лестницы.  Нога  у нее болела все сильнее.
Над  ее  головой  по потолку змеились и над лестницей  уходили  вверх  пучки
разноцветных кабелей. На бетонных стенах поблескивали капельки влаги.
     Молли  поднялась  по  лестнице,  вышла  на  прямоугольную  площадку   и
остановилась,  растирая ногу. Снова узкие коридоры, стены  завешены коврами.
От площадки коридоры расходились в трех направлениях.
     НАЛЕВО.
     Молли недовольно передернула плечами.
     - Позволь мне оглядеться, лады?
     НАЛЕВО.
     - Ну, успокойся. Времени еще навалом.
     Молли двинулась по коридору, ведущему от площадки направо.
     СТОЙ.
     НАЗАД.
     ОПАСНО.
     Молли заколебалась.  Из-за полуоткрытой двери в конце прохода доносился
голос, громкий и  неразборчивый,  похоже,  пьяный. Кейс  определил  язык как
французский,  но полной уверенности у  него  не  было.  Молли  сделала  шаг,
другой, ее рука скользнула под молнию костюма и легла на рукоятку пистолета.
Следующий  шаг  внес  ее в  поле  действия  нейропарализатора, в ушах  у нее
зазвенело  -   высокий,  режущий  звук,  принятый  поначалу  Кейсом  за  вой
заработавшего  иглострела.  Молли  подалась  вперед,   ее  ослабевшие  мышцы
обмякли, ноги подкосились, она упала и ударилась лбом о пол. Перевернулась и
замерла, лежа на спине, глаза открыты, но ничего не видят, бездыханная.
     -  А это  еще что?  - Снова неразборчивое  бормотание.  -  Карнавальный
костюм?
     Дрожащая рука забралась за отворот трико Молли,  нащупала там иглострел
и извлекла его наружу.
     - Что ж, почти меня своим визитом, детка. Пошевеливайся.
     Молли  медленно  поднялась  на  ноги,  как завороженная  глядя на  дуло
черного автоматического пистолета. Хоть руки человека и тряслись, действовал
он вполне уверенно; ствол оружия следовал за горлом Молли, точно привязанный
к нему растяжимой невидимой нитью.
     Мужчина  был  стар, очень  высок,  а  черты его  лица  напомнили  Кейсу
девушку, которую  он мельком видел  в "<i>Vingti&#233;me  Si&#232;cle</i>". Мужчина
был  одет в  тяжелый темно-бордовый шелковый халат, с  отороченными кружевом
воротником и обшлагами широких рукавов. Одна его нога была  босой, на другой
- черный  вельветовый шлепанец с вышитой золотом  на  носке лисьей  головой.
Мужчина жестом приказал Молли пройти в комнату.
     - Медленно, дорогая.
     Комната,  очень большая,  была беспорядочно завалена  разнообразнейшими
предметами,  в большинстве  своем  неизвестными Кейсу  или на первый  взгляд
бессмысленными.  Он разглядел  отливающий  серой  сталью  ящик  старомодного
монитора "Сони",  просторную  кровать на медных  ножках,  покрытую  овечьими
шкурами, с подушками, с виду такими же,  как  коврики,  использующиеся здесь
для  застилания  коридоров.  Взгляд  Молли  метнулся  от  массивной  консоли
"Телефункен" к  полкам  со старинными пластинками, крошащимися от  времени и
запаянными в прозрачный  пластик, от  них -  к широкому письменному столу  с
нагромождением  электронных  плат.  Кейс отметил для себя  наличие в комнате
инфопространственной  деки с тродами, но  глаза Молли  скользнули по ней без
особого интереса.
     - Если я убью тебя прямо сейчас, - сказал старик, -  это будет попросту
самозащита. -  Кейс почувствовал, как Молли  напряглась, готовая к прыжку. -
Но дело в  том,  что  именно сегодня  вечером  я занимаюсь отпущением  своих
грехов. Как тебя зовут?
     - Молли.
     - Молли... А меня - Ашпул.
     Человек  как  подкошенный  рухнул в огромное мягкое  кожаное кресло  на
квадратных  хромированных  ножках,  но  дуло  пистолета  ни  на  секунду  не
оставляло  Молли.  Старик  положил иглострел на  низкий  медный столик возле
кресла,  уронив  при  этом на пол горсть красных  прозрачных  пилюль. Столик
ломился  от медикаментов в самых различных упаковках (от  пластиковой пленки
до бумажных коробочек и стеклянных  флаконов), бутылок  с алкоголем и мягких
пакетиков из тонкого полиэтилена с  сыпучим белым  порошком. Кейс заметил на
столике старинный стеклянный шприц и стальную ложку.
     - Как же ты плачешь, Молли? Я вижу, твои глазки скрыты от всех. Мне это
ужасно любопытно.
     Глаза мужчины были обведены красной каймой, лоб блестел от пота. Он был
очень бледен. Он болен, решил Кейс. Или сидит на наркотиках.
     - Плакать - не в моих привычках.
     - Но как ты будешь плакать, если кто-нибудь все-таки заставит тебя?
     - Я плююсь, - сказала Молли. - Слезные каналы заведены мне в рот.
     - Ага, значит, ты уже  кое-чему научилась - такая молодая. Одной важной
вещи.
     Старик опустил руку  с пистолетом  на колени и, не глядя и не затрудняя
себя  выбором,  взял  со  столика одну  из  дюжины  бутылок  с разнообразным
спиртным. Отпил прямо из горлышка. Это было бренди. Струйка жидкости вытекла
из угла его рта.
     - Вот способ сдержать слезы.
     Мужчина сделал еще глоток.
     - Сегодня вечером я  занят очень важным делом, Молли. Я создал все это,
и теперь делаю нечто очень важное. Я умираю.
     - Я могу уйти так же, как и пришла, - предложила Молли.
     Старик издал хриплый смешок.
     -  Ты вмешалась в мой обряд самоубийства, а теперь хочешь  просто уйти?
Ты все больше удивляешь меня. Воровка.
     - Дело касается  моей задницы, босс, это все, что у меня есть. Я просто
хочу уйти отсюда целой и невредимой.
     -  Ты  очень  грубая  девушка.   Самоубийствам  в  этом  доме  надлежит
происходить  с большой помпой, в роскошном антураже. Именно этим  я сейчас и
занят,  ясно?  И,  возможно,  сегодня вечером я заберу тебя вместе с собой в
ад... В стиле египетских фараонов...
     Старик снова отпил бренди.
     - Подойди ближе.
     Его рука с бутылкой дрожала.
     - Выпей.
     Молли покачала головой.
     - Не  бойся,  не отравлено, - сказал старик,  но  поставил  бутылку  на
столик. - Присядь. Садись на пол. Поболтаем.
     - О чем?
     Молли  опустилась  на пол. Кейс почувствовал, как ее бритвы выдвинулись
из-под ногтей. Совсем чуть-чуть.
     - Обо всем, что  придет в голову. В мою  голову. Потому что сегодня мой
вечер.  Машины разбудили  меня.  Двадцать  часов  назад. Что-то  происходит,
сказали  они,  необходимо мое присутствие.  Не  ты ли обеспокоила их?  Хотя,
чтобы справиться  с  тобой, я  им  не нужен, нет. Что-то еще...  а  я  спал,
слышишь, Молли? Тридцать лет. Тебя еще не было на свете, когда я в последний
раз  погрузился  в  сон. Меня уверяли,  что в холоде  нет сновидений. И  еще
говорили, что самого холода я не почувствую. Это бред, Молли. Ложь. Конечно,
я  видел  сны.  Холод  позволял внешнему миру  проникать  в меня,  вот  что.
Внешнему миру. Всему тому  мраку, от которого я пытался укрыть нас, для чего
создал  все это. Сначала это была капля, всего лишь капля,  один гран мрака,
принесенный холодом...  За  ней  последовали  другие,  стали  наполнять  мою
голову, как дождь заполняет пустой  пруд. Белые лилии. Я помню. Терракотовый
пруд, зеркально  сверкающие русалки из хрома,  лучи закатного солнца блестят
сквозь  листву сада... Я стар, Молли. Если считать холод, то мне больше двух
сотен лет. Холод...
     Ствол  пистолета  неожиданно взметнулся вверх, рука, державшая  оружие,
затряслась. Мышцы ног Молли были натянуты как струны.
     - Вы могли бы сжечь себя заморозкой, - сказала она осторожно.
     -  Здесь  ничего  не  сожжешь,  -  раздраженно ответил старик,  опуская
пистолет. Его скупые движения были откровенно  старческими. Он клюнул носом,
но с  усилием заставил  себя держать  голову  прямо. - Ничего не сгорает.  Я
вспомнил.  Машины сказали  мне, что наш разум  сошел с  ума. Очень давно  мы
выложили за него миллиарды. В  то время  искусственный разум был  еще  очень
пикантной темой. Я сказал машинам, что сам разберусь с ним. Неудачное время,
в самом деле  неудачное, потому что  Восемь-Жан в Мельбурне  и  только  наша
дорогая Три-Джейн заправляет в лавке. Или, возможно, наоборот, очень удачное
время. Может, ты знаешь, Молли?  - Старик снова вскинул  пистолет. -  Что-то
странное творится сегодня на вилле "Блуждающие огни".
     - Босс, - сказала Молли, - вы знаете, что такое Зимнее Безмолвие?
     - Имя. Вероятно, могущественного духа. Князя  Тьмы, конечно  же. В свое
время, Молли, я знал немало  князей. И  не одну княгиню. Королеву Испанскую,
например, вот на этой самой постели... Но затем я начал скитаться. - Мужчина
закашлялся,  и  пока его сгибало от  спазм, ствол пистолета  дергался  в его
руках. Кашель  был скверным, мокрым. Наконец  старик успокоился и сплюнул на
ковер рядом со своей босой ногой. - Я отправился в скитания. Через холод. Но
очень скоро все  это закончится. Я  приказал оживить Джейн сразу после того,
как проснулся  сам.  Удивительно  -  десятилетиями  лежать  рядом с  законно
разрешенным количеством родной дочери.
     Глаза старика уставились мимо Молли, в слепой экран серого монитора. По
его телу прошла дрожь.
     - У нее  глаза Мари-Франс,  - проговорил  он наконец  и улыбнулся. - Мы
вырабатывали у нашего мозга особый вид аллергии к его же собственным нервным
сигналам, получая в результате своеобразную имитацию направленного аутизма.
     Голова старика начала клониться на бок, но он выпрямил ее.
     - Теперь я  понимаю,  что сейчас  подобное легко реализуется при помощи
вживленных микрочипов.
     Пистолет выскользнул из его пальцев и спокойно улегся на ковер.
     - Сны разрастаются как ледники, - сказал Ашпул.
     Лицо  старика приняло  голубоватый оттенок. Голова откинулась на спинку
кресла, только того и ждущую, и он захрапел.
     Хлоп - Молли вскочила на ноги и схватила пистолет, а затем иглострел. С
оружием в обеих руках прошлась по комнате.
     За кроватью, на ковре, в большой блестящей луже густой, уже  начинающей
сворачиваться и подсыхать крови, горой  высилось стеганое одеяло или перина.
Отогнув край одеяла, Молли увидела под  ним  тело девушки -  бледная кожа на
плечах и лопатках испачкана кровью. Перерезанное горло. Около головы девушки
в темной луже поблескивала широкая прямоугольная бритва. Молли опустилась на
колени,  стараясь не выпачкаться в крови, и повернула лицо мертвой девушки к
свету. Лицо, которое Кейс видел в ресторане.
     Где-то  в  глубинах  происходящего  прозвучал  щелчок,  и  мир  застыл.
Изображение,  передающееся  из  симстима  Молли  в  деку,   превратилось   в
стоп-кадр. Картинка держалась без изменения секунды три, потом мертвые черты
начали расплываться, превращаясь в лицо Линды Ли.
     Снова  щелчок - перемещение взгляда по комнате. Молли поднялась во весь
рост и посмотрела вниз на  золотой лазерный диск, лежащий рядом с  небольшим
пультом на  мраморе  ночного столика. От  пульта тянулся  похожий на привязь
пучок тонких оптоволоконных кабелей, исчезая  в гнезде, вживленном в изящную
шею.
     - Я понял  тебя, скотина, -  сказал Кейс, чувствуя, как его собственные
губы неуловимо шевельнулись,  где-то очень далеко.  Он был  уверен, что этот
стоп-кадр - работа Зимнего Безмолвия. Молли,  конечно же, ничего не  видела.
Она не  видела, как лицо  мертвой  девушки  подернулось  пеленой  и  приняло
очертания посмертной маски Линды.
     Молли повернулась. Прошла через комнату к  креслу  Ашпула. Старик дышал
медленно  и  хрипло.  Молли  посмотрела на столик, заваленный наркотиками  и
заставленный  бутылками  с  выпивкой. Бросила  пистолет  на  ковер,  подняла
иглострел,  поставила  оружие  на  стрельбу  одиночными  и  очень  аккуратно
выпустила отравленную иглу в самый центр старческого опущенного века.  Ашпул
коротко вздрогнул, его дыхание оборвалось на полувздохе. Другой глаз, карий,
невидящий, медленно открылся.
     Этот  глаз  так  и  оставался  открытым,  когда  Молли   повернулась  и
решительно вышла из комнаты.


        16

     -  Твой босс на проводе, Кейс, - сказал Котелок. - Он  связался  с нами
через  такую же "Хосаку" с яхты над нами,  с той, что оседлала и поимела нас
сзади. Называется "Ханива".
     - Знаю, - рассеянно ответил Кейс. - Я видел.
     Перед ним, заслонив собой  айс "Тесье-Ашпул", распахнулся прямоугольник
белого света; с него на Кейса  глядел спокойный,  прекрасно владеющий собой,
но  при  этом  совершенно  безумный  Армитаж  -  его  глаза  были пустыми  и
бессмысленными, ни дать ни взять пуговицы.
     - Я  рад, что Зимнее Безмолвие позаботился о ваших  агентах тьюринговой
регистрации. Как и о моих, - приветствовал  Армитажа Кейс. Армитаж молчал. И
пристально смотрел  на  Кейса. Кейс с трудом подавил желание  отвести глаза,
прекратить эту игру в гляделки. - С вами все в порядке, Армитаж?
     - Кейс, - ему внезапно показалось, будто  за  голубым прозрачным  льдом
глаз  что-то  шевельнулось,  -  ты  же  видел Зимнее Безмолвие, ведь  так? В
Матрице?
     Кейс кивнул. Камера на корпусе  его "Хосаки" в "Маркусе  Гарвее" должна
была передать этот  жест  на монитор  на "Ханиве". Кейс представил  себе,  с
каким удивлением сейчас наблюдает этот ненормальный полудиалог Малькольм, не
слышащий голосов Армитажа и конструкта.
     - Кейс, - глаза  на экране выросли  - Армитаж придвинулся к  компьютеру
вплотную, - кем он был, когда ты его видел?
     - Высокочетким симстим-конструктом.
     - Но <i>кем?</i>
     - В последний раз - Финном... Перед этим - сутенером, с которым я...
     - Но не генералом Гирлингом?
     - Каким генералом?
     Световой прямоугольник схлопнулся.
     - Еще раз соединись с "Ханивой" и узнай,  в чем там дело, - бросил Кейс
конструкту.
     И включил симстим.


     Зрелище   заворожило  его.  Молли,  скорчившись,   сидела  между  двумя
стальными балками на  балконе  огромного  зала в двадцати метрах  от пола из
очень  гладкого,  почти блестящего  бетона.  Зал  был ангаром  или ремонтным
цехом. Кейс  разглядел три средства  для  передвижения в космосе,  величиной
примерно  с  "Гарвей",  все  на  различных  стадиях  ремонта. Голос. Говорят
по-японски. Из нутра  каплевидного  автомобиля появилась фигура в  оранжевом
скафандре, человек подошел к одному из космических аппаратов и встал под его
полусогнутой стойкой, странно напоминающей человеческую руку. Человек достал
из  кармана  пульт  и  пробежался пальцами по клавишам, потом поднял  руку и
потер  щеку. Появилось управляемое кибернетическое устройство в виде тележки
на серых рубчатых шинах.
     КЕЙС, замигала надпись на индикаторе Молли.
     - Привет, - сказала Молли. - А я вот жду провожатого.
     Молли присела на пол, костюм "Новых" на ней в точности повторил оттенок
серо-голубой краски,  которой была выкрашена  ферма.  Нога болела. Боль была
острой и постоянной.
     - Мне бы следовало бежать сейчас к Чину, - пробормотала Молли.
     Из  тени  на  уровне   ее  колена  появился  мерно  тикающий  механизм.
Устройство остановилось - маленькое сферическое тело покачивалось из стороны
в  сторону  на тонких паучьих ножках; пустило в сторону Молли рассеянный луч
лазерного фонарика и полностью замерло. Это был микрокибер "Браун",  у Кейса
когда-то был такой, немного другой  модели - бесполезная игрушка, которую он
получил  как часть  платы за  выполненную  работу  от  одного  кливлендского
скупщика, специализирующегося  на  механике.  Красная  полоса,  охватывающая
сферическое  тельце по  экватору, засветилась, затем  стала  мигать,  словно
маяк. Кибер был не больше бейсбольного мяча.
     - Лады, - сказала Молли. - Я поняла.
     Она  встала,  щадя левую ногу и  наблюдая за  тем,  как маленький робот
разворачивается,  забавно  семеня  лапками.  Механическое  существо  немного
помедлило и неторопливо  устремилось по  ферме в тень тем же  путем, которым
пришло. Молли оглянулась  и посмотрела в ремонтный цех. Человек в  оранжевом
скафандре  устанавливал  на  место  белую  дверь  на  входном шлюзе корабля.
Покончив с этим, он надел  и пристегнул  к скафандру шлем и  забрался внутрь
своего аппарата.  Раздался  постепенно повышающийся свист моторов,  и машина
быстро покатила по бетонному полу,  свернула в один из коридоров и исчезла в
нем вместе с  участком яркого света  от автоматически зажигающихся,  а затем
гаснущих дуговых фонарей. Красная кибертележка отъехала к  стене и терпеливо
застыла в своей нише около двери лифта.
     Молли  двинулась следом за кибером "Браун",  пробираясь сквозь частокол
приваренных  одна  к  другой стальных распорок.  "Браун"  помигивал  красной
полосой, служа Молли ориентиром.
     - Как дела, Кейс?  Ты снова на "Гарвее", вместе с Малькольмом? Конечно,
ты там.  Подключился  ко  мне  и наблюдаешь  за  всем этим. Знаешь,  мне это
нравится. Я  всегда мысленно  разговариваю  сама  с  собой,  когда попадаю в
серьезные переделки. Представляю себе, что рядом - хороший друг, которому  я
могу  доверять,  и рассказываю ему, о чем  думаю и  что  чувствую,  а  потом
начинаю воображать,  будто он  ответил мне,  что  думает по этому  поводу, и
тогда  иду  и  делаю свое  дело.  Я знаю, что  ты  со мной,  а значит, все в
порядке. То, что произошло там, с Ашпулом...
     Молли закусила губу, нагнулась  и пролезла под распоркой,  стараясь  не
упускать кибера из виду.
     - Знаешь, несмотря на то, что я  о них  слышала, я все-таки  не ожидала
увидеть здесь такое. Я хочу сказать, все эти люди здесь - сплошное дерьмо, и
это  у них прямо-таки на  лбу  написано светящейся краской. Я не могу на это
смотреть. И даже слышать об этом не могу...
     Кибер начал подтягивать свое тельце по U-образным стальным скобам почти
невидимой  в  темноте лестницы, уходящей  вверх в темный, узкий вертикальный
колодец.
     - И пока я настроена изливать тебе душу, приятель, скажу: никогда бы не
подумала, что  смогу  так поступить  - даже с  таким типом, как Ашпул. Я уже
черт-те сколько катаюсь в этом дерьме, и единственный светлый луч с тех пор,
как я подписалась работать на Армитажа, это ты, Кейс.
     Молли подняла голову и посмотрела  наверх, в темную пасть шахты. Полоса
на спине кибера, взбирающегося вверх по скобам, призывно мигала.
     - Не то чтобы ты был так уж хорош...
     Молли  улыбнулась и начала подъем, но  улыбка  быстро  сошла с  ее губ,
скривившихся  от  кинжальной  боли  в  ноге.  Лестница уходила в  колодец  -
вмурованную в бетон металлическую трубу диаметром чуть шире плеч Молли.
     Она поднималась прочь от тяжести, в сторону безгравитационной оси.
     На ее индикаторе непрерывно сменялись цифры, показывающие точное время.
     16:23:04.
     Это  был  долгий  день.  Чистота  мироощущения  Молли  частично снимала
бетафенетиламиновое похмелье, но Кейс все  равно время от времени ощущал его
приступы. В такой ситуации он предпочитал боль в ноге Молли.

     КЕЙС: 0 0 0 0 0 0
     0 0 0 0 0 0 0 0 0
     0 0 0 0 0 0 0 0 0

     - Похоже,  это по твою душу, -  сказала Молли, механически  переставляя
руки и ноги со скобы на скобу.
     Строки нулей  заме