Фазиль Искандер. Упал с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел --------------------------------- Искандер Ф.А. Собрание. В 10 т. М.: Время, 2004. Том 9, Козы и Шекспир, с. 691-701. OCR: sad369 (г. Омск) --------------------------------- Я зашел в кафе, съел два бутерброда с ветчиной и теперь тянул коньяк, запивая его кофе. За мой столик с чашечкой кофе подсела миловидная женщина. Она оказалась общительной (прямое следствие миловидности), и мы разговорились. - Мой муж, - неожиданно сказала она, - в детстве упал с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел. - Это он вам сказал? - полюбопытствовал я. - Нет, он только сказал, что упал с дерева. И тут меня как молния озарила - так вот почему он такой умный! - А он что сказал, когда вы поделились с ним своей догадкой? - Он стал смеяться, как всегда. - Если вы правы, - сказал я, - вы сделали открытие, достойное Нобелевской премии. Попробуйте спрыгнуть хотя бы с комода, может, вы повторите опыт мужа. - Вы шутите, - улыбнулась она, - но вы наивны. Тут же главную роль играет случайно, но точно найденная высота. - Так вы спросите мужа о высоте, - сказал я. - В том-то и дело, что он забыл о высоте, - ответила она с раздражением. - Вот дуралей! А дерево уже срубили. - Случилось такое чудо, - удивился я, - а он не запомнил высоту! - Да как же он мог запомнить высоту, - вступилась она за мужа, - чудо-то случилось, но он о нем не догадывался, хотя сразу стал отличником. - Так кто же первым догадался? - спросил я. - Я, конечно! - с гордостью воскликнула она. - Вы сразу же догадались о его уме, как только увидели его? - спросил я. - Я сразу же что-то почувствовала, - ответила она, вспоминая, - но не знала что. А потом, через пять лет после женитьбы, он признался, что в детстве упал с дерева. И тут мне в голову ударило: так вот почему он такой умный! - Неужели он не запомнил высоту ветки, с которой свалился! - горестно заметил я. - Ведь это так важно для нашей страны! Недаром Достоевский сказал: "Красота спасет мир". Она небрежно кивнула, в том смысле, что и без Достоевского об этом давно знает. - Ветку-то он запомнил, да дерево давно срубили, - печально сказала она, - а если бы он сразу после женитьбы признался в падении с дерева, было бы другое дело. А он мне рассказал об этом через пять лет, когда дерево уже срубили... - Как вы думаете, - продолжала она, проницательно прищурившись, - почему он пять лет молчал как партизан, а потом вдруг раскололся, когда дерево уже срубили? - Может, вспомнил именно потому, что дерево срубили? - Так я и поверила! Ищите дурочку в другом месте! - воскликнула она. - Сначала все забыл, а потом вдруг все вспомнил, когда дерево уже срубили! - Так почему же он молчал, по-вашему? - спросил я. - Не обижайтесь. Но мужчины такие эгоисты, - с грустью ответила она. - Он не хотел, чтобы другие поумнели, последовав его примеру. - Постойте! Постойте! Но вы же сказали, что вы первая догадались, что он поумнел, упав с дерева. Как же он мог сознательно скрывать это? - Очень просто, - ответила она, - да, я первая догадалась, что он, упав с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел. Но первая - со стороны! А он хотел, чтобы люди думали - он вообще всегда был такой умный! А дерево тут ни при чем! Еще как при чем! Мужчины такие хитрые!.. А что, Нобелевский комитет большие деньги платит за подобные открытия? - Огромные! - воскликнул я. - Но вы не унывайте! Можно все повторить методом проб и ошибок. Представляете, сколько деньжищ вы заработаете, если опыт подтвердится! - Да, но, - погрустнев, возразила она, - это не так просто. Надо, чтобы совпали возраст, высота и грунт. Она на пальцах показала, чтобы мне было ясней, сколько предстоит препятствий. - А где это случилось? - спросил я, как бы готовый посетить место чуда. - Под Курском, в деревне, - вздохнула она. - Там еще живут его родители, но дерево уже срубили. - А пень остался? - тревожно спросил я. - При чем тут пень? - раздраженно удивилась она. - Вы что думаете - люди будут прыгать с пня? - Нет, - сказал я, - но по пню вы определите, где именно нужный вам грунт. - Да, пень, слава Богу, на месте, - успокоила она меня. - Кому нужен пень... Я решил пошутить. - Вы знаете, - сказал я, - при слове "пень" мне почему-то вспоминается "Пномпень", а при слове "Пномпень" мне почему-то вспоминается "пень пнем". Круг замыкается. Смешно? - Ничего смешного, - строго сказала она. - Пить надо меньше. У вас какие-то колониальные шутки. Я понял, что с ней надо придерживаться сюжета разговора. - А дети у вас есть? - спросил я. - Есть сын, но ему уже двенадцать лет. - А сколько лет было вашему мужу, когда он сорвался с дерева? - В том-то и дело, что десять. Сына уже пробовать поздно и опасно. Когда мой муж упал с дерева, он потерял сознание. А когда пришел в себя, уже поумнел, но не заметил этого, потому что перед этим потерял сознание. Видно по всему, что высота была порядочная... - А может, сознание у вашего мужа было слабое, - осторожно заметил я, - и потому он его потерял? - Тем более, - загадочно ответила она. - А сына пробовать поздно, хотя он плохо учится, а муж после падения сразу стал отличником... Может, у вас на примете есть мальчик десяти лет? Мы бы заплатили его родителям и повезли мальчика в деревню. И у нас уже было бы два совпадения из трех - возраст и грунт. Заодно и мальчик отдохнул бы в деревне. - Это вы с мужем так решили? - спросил я - При чем тут муж! Это я сейчас сообразила, когда вы сказали о премии. - А если муж не согласится? - Пусть только попробует! - грозно ответила она. - Нет у меня на примете такого мальчика, - сказал я, вздохнув. - Но такой мальчик обязательно найдется в деревне. Можно со стремянки прыгать в том месте, где торчит пень. Каждый раз беря все выше и выше... - Стремянка может оказаться недостаточно высокой, - возразила она, явно проявляя техническую сноровку. - Не забывайте, ведь мой муж, упав с дерева, потерял сознание. - Ничего страшного, - обнадежил я ее, - можно установить возле пня пожарную лестницу, она куда выше. - Да, вы правы, - сказала она, с добродушным удивлением взглянув на меня. - А вы оказались сообразительней, чем я думала. - Ничего особенного, - разъяснил я, - ведь я в детстве сам три раза падал с деревьев! В последний раз, согласно вашей великой догадке, видимо, точно упал с нужной высоты в нужном месте и стал гораздо сообразительней. - Как вы это определили? - быстро спросила она. - Очень просто, - сказал я, - после третьего падения я, сколько ни лазал по деревьям, - больше не падал. Но только теперь, после вашего открытия, я понял, почему перестал падать с деревьев: соображал. - А вы не запомнили, с какой высоты в последний раз рухнули? - с хищным любопытством спросила она и даже наклонилась в мою сторону. Рухнул! От этого сильного слова я как-то неожиданно растерялся и пролепетал: - Рухнул? В каком смысле? - Ну не пьяный же рухнули! Это не мое дело! - раздраженно пояснила она. - С дерева рухнули! - Извините, - ответил я со скромным достоинством, - я, конечно, иногда выпиваю, но ни разу в жизни не упал. Тем более - не рухнул! - Это любимая присказка всех мужчин, - язвительно заметила она. - Но вы опять свернули на любимую тему. - Я свернул?! - Да, вы свернули! Повторяю вопрос. Вы запомнили, с какой высоты в последний раз рухнули с дерева? С дерева! - Нет, не запомнил, - сокрушенно признался я, чувствуя, что стремительно теряю бразды беседы. - Какая безалаберность! - воскликнула она и выпрямившись отхлебнула кофе. - Ну, метров десять-пятнадцать, наверное, было, - попытался я вспомнить. - Такая приблизительность с научной точки зрения - абсурд! - холодно заключила она. - Тут сантиметры играют роль! Я сделал вид, что подавлен крохоборством науки. И она, заметив это, вдруг вкрадчиво спросила: - А вы ничего не повредили, падая с такой высоты? - Нет, - сказал я, - но тряхнуло здорово. Она очень недоверчиво посмотрела на меня. И это вынудило меня оправдываться. Вероятно, она решила, что я, падая с дерева, неудачно встряхнул мозги. - Дело в том, - разъяснил я, - что падая я пытался цепляться за нижние ветки, и это смягчило удар. - О! - воскликнула она. - Это никуда не годится! Нас интересует падение в чистом виде, как у моего мужа! - То-то же он потерял сознание, - не удержался я. - Зато как поумнел! - отрезала она голосом, не допускающим полемики. Тут она снова глубоко задумалась, скорее всего о предстоящем опыте. Но по ее лицу почему-то было видно, что она все еще не одобряет, что я, падая, держался за ветки. - Нет, народ в деревне диковатый... Засмеют! - заговорила она, как бы думая вслух. - Надо это делать тайно, а мальчика найти со стороны. Да и пожарную лестницу где взять? Просить в сельсовете - опять же засмеют... Не такой уж вы оказались сообразительный, и теперь понятно почему... - Конечно, - согласился я с тем самым смирением, которое больше всего раздражает, - ведь я, падая с дерева, не потерял сознание, как ваш муж... Ну, если с пожарной лестницей неудобно, привезите из Москвы длинный шест, что ли... - Шест, - повторила она саркастически. - Уж лучше бы вы помолчали... Значит, мой муж поставит шест возле пня и будет придерживать его. А мальчишка вскарабкается на шест и сверзится на голову моего мужа? Второй раз голова его может не выдержать... - Но шест можно врыть в землю, а ваш муж будет стоять в сторонке! - с некоторым оттенком истерики воскликнул я. - Это совсем другое дело! - вдруг просветлела она и, поощрительно посмотрев на меня, добавила. - Вам бы цены не было, если бы не ваша привычка цепляться за ветки. - А ваш муж очень умный? - полюбопытствовал я, как бы несколько укрепив позиции собственного ума. - Очень! - оживленно подтвердила она. - День и ночь кроссворды разгадывает, что семечки лузгает! А я, представьте, ни одного слова не могу разгадать! - Но вы же не падали с дерева, - великодушно заметил я, но потом почему-то добавил: - Или падали? Но она в это время задумалась и не слышала моих слов. - У вас случайно нет знакомых в Академии наук? - вдруг спросила она. - Нет, - сказал я, - а что? - Если все рассказать в Академии наук, - поделилась она новыми соображениями, - они бы могли выдать мужу справку или там диплом о его феноменальном падении с дерева. И мы бы с этой справкой обратились в Нобелевский комитет. - Видите ли, - сказал я, - надо доказать, что ваш муж в детстве был идиотом, а потом, упав с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел. А как вы это докажете? - Да он и сейчас идиот, - воскликнула она, - хотя очень умный! Кроссворды как семечки щелкает. Но вот еще о чем я подумала сейчас. Если нам повезет, на кого выдадут Нобелевскую премию? На него или на меня? - Только вам! - твердо заверил я ее. - Ваш муж проходит как подопытный кролик. Вы же первая догадались о значении случившегося. - Это ему послужит хорошим уроком, - заметила она, - а то только я выдвину научную идею, он начинает смеяться. - А кем он работает? - спросил я. - Инженером на фирме. И то чуть не выгнали. - За что? - Он и в рабочее время кроссворды разгадывает. Если бы не его умище, его давно бы выгнали. Он там лучше всех разбирается в компьютерах. Это же почти все равно что кроссворды. - А его любовь к кроссвордам - не результат ли падения с дерева? - осторожно спросил я. - Что вы! - всплеснула она руками. - Я уже об этом думала! Не такая я глупая. Когда упал с дерева, он даже не понимал, что такое кроссворды! Я точно помню, когда он начал разгадывать кроссворды. Сразу после медового месяца, после нашей женитьбы! В первый же год замужества я стала догадываться, что он своим умом не мог дойти до такого ума, до которого дошел. Ну никак не мог! Понимаете, какая тут тонкость? - Еще бы! - воскликнул я. - Вы каким-то образом догадались о первоначальных возможностях ума?! - Вот именно! - с жаром подтвердила она. - Я сразу поняла: ну не мог он своим умом дойти до такого ума, до которого дошел. Хоть убейте меня, не мог! Бывший деревенский парнишка! Что-то его подтолкнуло! Но что?! И вдруг он на пятый год женитьбы признается мне, что в детстве упал с дерева. И все стало ясно. Но дерево уже срубили. - Вы почти гениальны! - воскликнул я. - Но вам надо на опыте доказать, что этот случай - закономерность природы. Иначе не видать премии. - Да, премия нам ох как не помешала бы, - вздохнув, сказала она. - Ведь очень умные люди не умеют зарабатывать деньги. Кроссворды решают или там стихи пишут... - А решенные им кроссворды не нужно представлять в Нобелевский комитет? - неожиданно спросила она у меня. - Боюсь, что мы их не сохранили. Я призадумался. Она тревожно ждала. - Пожалуй, нет, - сказал я. - Думаю, перед вручением премии ему дадут новенький кроссворд, чтобы он на глазах у шведского короля и почтенной публики его решил. - Это он запросто, - обрадовалась она. - Король чихнуть не успеет, как он заполнит кроссворд! Она допила подзабытый кофе и, вставая, спросила у меня: - Так у вас в самом деле нет знакомого десятилетнего мальчика? Мы бы заплатили родителям... - Нет, - ответил я твердо, - и никто не доказал, что нужен обязательно десятилетний мальчик. Может быть, можно мальчика и постарше, как ваш. Может, главное - высота и грунт! Когда закономерность поумнения будет доказана, мы всю Россию пропустим через эту высоту! Если, конечно, грунт выдержит. Вы будете новой Жанной д'Арк! Но она почему-то не подхватила мой пафос. - Нет, сыном я не могу рисковать, - вздохнула она, - хотя он плохо учится. Мы попрощались, и она ушла. Я заказал еще пятьдесят граммов коньяка. Выпил за здоровье ее мужа. Стоило, стоило выпить за его здоровье.