Одна подставка была пустая. Раньше здесь стояла лодка, на которой египтяне доплыли до башни. Лодки были разного размера - самая большая могла вместить тридцать человек, Слева тянулись металлические полки с серыми банками - жестянками, как сказали бы американцы, - каждая дюймов десять в высоту и шесть в ширину. Все так, как говорил Пахери. Но о трех скелетах в синей одежде, лежащих в одной из больших лодок, он ничего не говорил. - Вслед за Бертоном, тихо переговариваясь, вошли остальные. Это место бесспорно вселяло трепет, но Бертон, пренебрегая эффектом, поспешил осмотреть неизвестные останки. Они были одеты в нечто вроде комбинезонов - без карманов, без швов и без пуговиц. Материал был гладкий и вздувался при сжатии. Бертон откатил в сторону черепа и вытряс кости из одежды. У одного из покойников был крупный, тяжелый костяк, толстые надбровные дуги и массивные челюсти - возможно, он происходил из раннего палеолита. Два других скелета имели современное строение, а у одного был женский таз. В каждом из трех черепов находился крошечный черный шарик. Если бы Бертон не искал их, он бы их не заметил. Следов насилия на скелетах не было видно. Что же погубило этих трех агентов? И каким образом они оказались здесь? Может, прилетели на одной из воздушных машин, которые Бертон видел мельком много лет назад? Но около входа в пещеру никаких машин не было. Или ее унесло прочь волнами? Как эти трое нашли свой конец? И почему никто из башни не пришел за ними? Очевидно, обитателям башни не до того было. Или они сами мертвы, умерли той же смертью, что и эти трое. И в этом повинен не иначе как Икс. Бертон пришел к выводу, что Икс и все прочие агенты и этики застряли в долине вследствие того же события, из-за которого эти трое расстались с жизнью. Ни одна машина не могла больше прилететь из башни, чтобы забрать их. И ренегат тоже не мог добраться до башни на спрятанных им где-то транспортных средствах. Ему пришлось под именем Барри Торна лететь туда на дирижабле, построенном Фаербрассом, и в башню ему попасть не удалось. Впрочем, это загадочное событие, с точки зрения Бертона, сыграло даже на руку и ему, и Иксу. Погибшие агенты, очевидно, обнаружили и веревки, свисающие со скал, и туннели, обнаружили они также, что жители долины пользовались для прохода узким карнизом. Пещеру они, наверное, нашли уже под конец, после того как позаботились, чтобы нежеланные гости не могли больше пройти к морю. Не произойди какой-то катастрофы, эти трое закупорили бы пещеру. Бертон перешел к полкам с консервами. Пластиковая табличка размером двенадцать на двенадцать дюймов, имевшаяся на каждой полке, наглядно показывала, как открывать банки. Бертон в картинках не нуждался - он еще по рассказу Пахери помнил, что надо делать. Обведя пальцем вокруг крышки, он стал ждать. Через несколько секунд крышка, сделанная из прочного металла, дрогнула, замерцала и превратилась в желеобразный покров, легко протыкающийся пальцем. - Икс позабыл о посуде и приборах, - сказал вслух Бертон. - Ну, ничего! Можно и руками есть! Его изголодавшиеся спутники бросили осматривать пещеру и последовали его примеру. Все черпали пальцами говяжье жаркое - оно было теплое - и доставали хлеб из жестянок с изображением хлебной буханки. Наелись до отвала. Ограничивать себя не было нужды - запасы были обширны. . Бертон, сидя на полу спиной к стене, наблюдал за остальными. Будь один из них Иксом, разве он не открылся бы к этому времени? Или он вербовал людей из долины только на крайний случай? Чтобы они таскали ему каштаны из огня, когда он окажется в критической ситуации? Если так, почему он не сказал сразу, чего от них ожидает? Может быть, он и собирался, но события приняли неожиданный и слишком быстрый оборот. А теперь помощь рекрутов ему больше не нужна. Напротив - они ему только мешают. И почему он стал на путь измены? Бертон не верил версии Икса, объясняющей, зачем другие этики воскресили землян. И не был уверен, что не связался с кем-то, чьи истинные цели были бы ему омерзительны, если бы он их знал. Вот почему, возможно, Таинственный Незнакомец вел себя так загадочно, почему не рассказывал им правды, почему до сих пор скрывается - если скрывается. Как бы там ни было, этику давно пора открыть себя. Разве только... разве только Иксу известно, что в группе есть агенты или другие этики. Тогда он будет хранить инкогнито до самой башни. Почему до башни? Да потому, что здесь он не в состоянии перебороть или убить своих врагов и вообще кого бы то ни было, кто мог бы помешать его планам, к добру они направлены или ко злу. Возможно, его планы требуют, чтобы Икс избавился заодно и от рекрутов. Он нуждался в них, только чтобы добраться до башни. Что вообще заставляло Икса предполагать, что ему когда-нибудь понадобится их помощь? Да... Спрюс на допросе говорил что-то об Операторе гигантского компьютера. Бертон не знал, кто этот Оператор, но Икс, наверное, тайно использовал компьютер в начале или еще до начала осуществления проекта воскрешения. Икс мог заложить в машину все вероятности, касающиеся его незаконных замыслов, и просчитать, возможно ли их осуществление. Компьютер мог подсказать ему даже нечто такое, о чем сам Икс не подумал. Например, представить такую ситуацию или ситуации, где Иксу могут понадобиться рекруты. Бертон не мог представить себе, что это за ситуация - разве что вот эта, нынешняя. Что ж, возможно. Итак, Икс набрал себе рекрутов и стер из компьютера все свои запросы и ответы на них. Каким-то образом он проделал это без ведома Оператора. В том случае, конечно, если Спрюс не солгал и такие вещи, как Оператор и компьютер, действительно существовали. Больше всего заботило Бертона то, что Икс ему так и не назвался. Значит, этик скоро начнет действовать - и не заодно с рекрутами, а против них. Бертон подумал, что надо бы поспать, прежде чем отправляться дальше на лодках. Все согласились с ним, постлали теплую одежду на пол, а часть использовали вместо подушек. Здесь было тепло, и укрываться не понадобилось. Горячий воздух шел из щелей у основания стен. - Отопление, наверное, обеспечивает атомный реактор, - заметил Фрайгейт. - И освещение тоже. Бертон решил установить ночные дежурства и нести их по двое, каждая пара по два часа. - Зачем? - возразил Тай-Пен. - Ясно же, что мы тут единственные люди на двадцать тысяч миль. - Это неизвестно. Нельзя нам сейчас терять бдительность. Кое-кто согласился с китайцем, но в конце концов решили, что лишняя предосторожность не повредит. Бертон распределил вахты, назначив Нура напарником Гильгамеша, а себя - напарником Ах-К'ака. Мавра трудно застать врасплох - он прекрасно ориентируется в чужих намерениях и чувствах и часто по едва уловимым телесным проявлениям догадывается, что сейчас сделает человек. Возможно, конечно, что Hyp - агент или что Гильгамеш в сговоре с Ах-К'аком. Пока один будет дежурить, второй притворится спящим и в нужный момент поможет первому обезвредить его напарника. Возможно было все, но приходилось идти на риск. Нельзя же совсем не спать. Больше всего Бертон беспокоился о том, как бы Икс, если он здесь, не взял ночью маленькую лодку и не попал в башню раньше остальных. Тогда он запрет нижний вход - и конец. Первыми дежурили де Марбо с Алисой, и Бертон дал французу свои наручные часы. Потом лег на свою подстилку около входа в туннель и сунул под подушку заряженный пистолет. Уснуть ему удалось с трудом, и не ему одному, если судить по многочисленным вздохам и бормотаниям. Первая вахта уже почти истекла, когда он погрузился в тревожный сон. Он то и дело просыпался, и ему снились кошмары, отражавшие события последних тридцати лет Бог, одетый как джентльмен поздней викторианской эпохи, тыкал его в ребра тяжелой тростью: "Ты должен мне за плоть. Плати". Бертон открыл глаза и посмотрел вокруг. Теперь дежурили Тай-Пен с Блессид Грумз. Китаец, всего футах в десяти от Бертона, что-то тихо говорил негритянке. Потом Грумз влепила ему пощечину и отошла. - Желаю, чтобы в следующий раз тебе больше повезло, Тай-Пен, - сказал Бертон и опять уснул. Когда дежурили Hyp и Гильгамеш, он проснулся снова и лишь чуть-чуть приоткрыл глаза, чтобы его считали спящим. Оба дежурных сидели в одной из больших лодок у приборной доски. Шумер, похоже, рассказывал мавру что-то смешное, потому что Hyp улыбался. Бертону не понравилось, что они сидят рядом. Силачу Гильгамешу ничего не стоило схватить Нура за горло. Hyp, однако, чувствовал себя вполне вольготно. Бертон еще немного последил за ними и задремал. В следующий раз он проснулся оттого, что Hyp его тряс. Бертон встал, зевая. Ах-К'ак стоял у полок и ел тушенку с хлебом. Он жестом предложил Бертону присоединиться. Тот потряс головой, не желая подходить к нему ближе, чем необходимо. Взяв пистолет из-под подушки, Бертон положил его в кобуру. Он заметил, что Ах-К'ак тоже при оружии. Ничего примечательного в этом не было - какой же смысл нести караул без оружия. Бертон, стоя футах в шести от Ах-К'ака, сказал, что выйдет помочиться. Майя, с набитым ртом, кивнул. Он похудел за это трудное путешествие и теперь, похоже, вознамерился вернуть утраченное. Если этот обжора действительно Икс, подумал Бертон, то он превосходный актер. Бертон шел по туннелю, то и дело оглядываясь и прислушиваясь, не раздадутся ли сзади шаги. Фонарь он зажег только у выхода из пещеры, поставив его на покатый пол. Луч устремился в мокрый, тяжелый туман. Быстро покончив со своим делом, Бертон вернулся в пещеру. Вот подходящий случай для Ах-К'ака, чтобы напасть. Но Бертон ничего не слышал, кроме шума волн, дробящихся о скалы неподалеку. Когда он вернулся, Ах-К'ак сидел, прислонясь к стене, закрыв глаза и повесив голову. Бертон прислонился к противоположной стене. Вскоре майя встал, потянулся и показал знаком, что хочет выйти. Бертон кивнул. Ах-К'ак, болтая отвисшим подбородком, пошел в туннель. Бертон решил, что был излишне подозрителен. Через минуту ему стало казаться, что он был недостаточно подозрителен. Что, если майя все-таки Икс и у него где-то поблизости спрятана лодка? В какой-нибудь щели, до которой можно дойти по мелководью. Прошло десять минут - не такой уж долгий срок. Может, пойти следом за Ах-К'аком? Не зная, на чем остановиться, Бертон увидел, что майя возвращается, и вздохнул с облегчением. Прошла уже половина их вахты, остальные спят уже не так крепко, и их легче будет разбудить в случае чего. Да и для Икса логичнее было бы дождаться прибытия в башню. Там, на своей территории, ему будет легче с ними справиться. После шестичасового сна Бертон разбудил всех. Они прогулялись наружу - мужчины отдельно, женщины отдельно - и вернулись, жалуясь на холод. Бертон и Ах-К'ак к тому времени разлили воду из фляг по чашкам, взятым из Граалей, приготовясь добавить туда растворимый кофе, одновременно нагревавший воду. Все попили кофе и сели завтракать. Некоторые опять вышли к морю. Грумз заявила, что нехорошо оставлять скелеты без погребения, и подняла такой шум, что Бертон счел за лучшее уступить ей. Какая теперь разница - чуть раньше или чуть позже? Кости вынесли и бросили в море после прочтенной Грумз пространной молитвы. Скелет, лежавший ближе к туннелю определенно принадлежал матери Билссид, но никто не сказал ей об этом, чтобы не причинить горя. Бертон и еще несколько человек помнили рассказ Пахери: когда египтяне вошли сюда, на черепе сохранились еще остатки скальпа с черными курчавыми волосами. Вернувшись, они загрузили одну из тридцатиместных лодок своими пожитками и поставили туда шестьдесят банок с консервами. Четверо мужчин подняли большую, но очень легкую лодку и вынесли через туннель к морю. Следом двое мужчин и двое женщин несли лодку поменьше, которой предстояло идти за на буксире. Бертон, спрошенный, зачем им лишняя лодка, ответил: - На всякий случай. Он сам не знал, какой это может быть случай. Но предосторожность не помешает. Выходя последним, он оглянулся в последний раз. Было очень тихо, а горящие светильники и пустые лодки создавали странное впечатление. Будут ли у группы Бертона последователи? Он сомневался в этом. Их экспедиция третья и пока что самая успешная. Все делается три раза. Бертон подумал о Джо Миллере, дважды упавшем в море. Уж тут-то третьего раза не будет? Может, и будет, если мы постараемся, подумал он. Все, кроме Ах-К'ака и Гильгамеша, сели в большую лодку, столкнули ее на воду, влезли и принялись вытирать ноги. Бертон досконально изучил табличку-карту, запомнив ее наизусть. Стоя на помосте у штурвала, он нажал одну из клавиш, и панель осветилась. Обозначений под клавишами не было, но на схеме показывалось, для чего они предназначены. Одновременно с подсветкой на экране вспыхнул ярко-оканжевый цилиндр - башня. - Можно трогаться, - сказал Бертон, нажимая вторую клавишу. - Ну что - вперед? - Вперед, на встречу с мудрецом из страны Оз, Королем-рыбаком! [Король-рыбак - в сказаниях о короле Артуре хранитель Грааля] - сказал Фрайгейт. - К Священному Граалю! - Если Грааль и вправду священный, - засмеялся Бертон, - что мы-то тогда здесь делаем? Что бы ни двигало лодку - не было ни вибрации, ни следа за кормой, - она быстро шла вперед. Скорость регулировалась с помощью пластиковой груши, прикрепленной к штурвалу справа. Для этого грушу следовало сжать или отпустить. Бертон, повернув штурвал так, чтобы изображение башни передвинулось из правого угла экрана в его центр, начал жать грушу. Лодка резала волны, идя по морю наискосок. Брызги мочили сидящих сзади, но Бертон не сбавлял хода. Он то и дело оглядывался. В темноте и тумане он не видел даже кормы, а пассажиры жались в кучку, напоминая в своих белых одеяниях души, перевозимые в ладье Харона. Все молчали, точно и впрямь души усопших. По словам Пахери, лодке Эхнатона потребовалось часа два, чтобы дойти до башни. Это потому, что фараон боялся вести ее на предельной скорости. Согласно показаниям радара "Парсеваля", диаметр моря составляет тридцать миль. А диаметр башни - миль десять. Так что от пещеры до нее - всего двадцать миль. Лодка фараона, наверно, ползла, делая не больше десяти миль в час. Башня на экране быстро увеличивалась - и вдруг вспыхнула огнем. Значит, цель совсем близко. По инструкции теперь следовало нажать очередную клавишу. Бертон так и сделал, и два необычайно ярких носовых прожектора ударили в туман, осветив огромную закругленную стену. Бертон отпустил грушу - лодка сразу сбавила скорость и начала дрейфовать. Снова включив энергию, Бертон развернул ее и направил к темной громаде. Он нажал еще одну кнопку - ив гладкой на вид стене открылась большая овальная дверь, толстая, как в подвале банка. Из нее лился свет. Бертон сбросил тягу и повернул штурвал. Лодка стукнулась бортом о порог. Множество рук ухватилось за дверь, удержав лодку на месте. - Аллилуйя! - завопила Блессид Грумз. - Мама, скоро я приду к тебе и воссяду по правую руку от Господа нашего! Все остальные вздрогнули. Тишина, нарушаемая только легким стуком лодки о металл, была так глубока и всех так потрясло то, что башня наконец открылась перед ними, что вопль Блессид показался им чуть ли не святотатством. - Тихо! - крикнул Фрайгейт и тут же засмеялся - Блессид легко его заглушила. - Мама, я иду! - вопила она. - Заткнись, Грумз! - сказал Бертон. - Не то я, ей-Богу же, вышвырну тебя за борт! Нашла место истерику закатывать! - Это не истерика! Я ликую! Благодать Господня наполняет меня! - Ну так держи ее при себе. Грумз сказала, что Бертону прямая дорога в ад, но подчинилась. - Может, ты и права, - сказал он. - Однако мы все идем одной дорогой. Если там, внутри, рай, мы будем с тобой. Если ад... - Не говори так! Это кощунство! Бертон вздохнул. В общем и целом Блессид нормальна, но религиозный фанатизм заслоняет от нее и факты, и все противоречия ее веры. В этом она очень похожа на его жену Изабел, правоверную католичку, которая, однако, ухитрялась одновременно верить и в спиритизм. А ведь Грумз - сильная женщина, выносливая, никогда не жалуется и приносила большую пользу в пути, когда не пыталась обратить остальных в свою веру. За дверью виднелся серый металлический коридор, описанный Пахери. От спутников египтянина, пораженных в этом коридоре неведомой силой, не осталось и следа. Сам Пахери побоялся идти с остальными и остался в лодке. Эхнатон и его люди упали на пол, и дверь закрылась так же бесшумно, как и открылась. Пахери не смог отыскать путь в пещеру, попытался спуститься на лодке через первый порог и очнулся на дальнем берегу Реки. Но теперь воскрешений больше нет. Бертон расстегнул кобуру и сказал: - Я пойду первым. Он шагнул через порог. Теплое дуновение согрело ему лицо и руки. Бестеневой свет исходил, казалось, из стен, пола и потолка. В конце коридора виднелась закрытая дверь. Входная дверь открывалась с помощью стержней из серого металла, уходивших в серый же, шестифутовый куб у наружной стены. Основание куба сливалось с полом без всяких сварочных швов или болтов. Бертон подождал, пока войдут Алиса, Афра, Hyp и де Марбо, и не велел им отходить дальше десяти футов от двери. Потом крикнул: - Давайте-ка сюда маленькую лодку! - Зачем? - спросил Тай-Пен. - Заклиним ею дверь, чтобы не закрылась. - Но ее же раздавит, - сказала Алиса. - Не думаю. Лодка сделана из того же материала, что Граали и башня. - Но выглядит она ужасно хрупкой. - У Граалей тоже тонкие стенки, и инженеры в Пароландо пытались взорвать их, разрезать, расплющить падающим молотом. Ничего не вышло. Свет из коридора падал на лица оставшихся в лодке - удивление, восхищенные, бесстрастные. Попробуй определи по их реакции, кто из них Икс. Вопрос задал один Тай-Пен, но это еще ничего не значит китайцу всегда надо знать, отчего да почему. Общими усилиями маленькую лодку подняли и просунули в дверь. Она плотно вошла в середину овала, и под ней осталось достаточно места, чтобы проползти тем, кто был в лодке, когда они передадут внутрь тюки и консервы. Бертон отходил все дальше, уступая место вновь входящим Держа пистолет в руке, он велел Алисе достать свой. Остальные, увидев направленное на них дуло, остолбенели. Еще сильнее они изумились, когда Бертон приказал им заложить руки за голову. - Ты Икс! - сказал Фрайгейт. - Ничего подобного! - смеясь, как гиена, сказал Бертон. Но сейчас я выведу Икса на чистую воду! ГЛАВА 45 - Ты подозреваешь всех, кроме Алисы, да? - спросил Hyp. - Нет. Среди вас могут быть агенты - если это так, я предлагаю им назваться. Но я видел этиков во время их совета, и только двое в нашей группе напоминают своим сложением того, кто, как я думаю, может быть Иксом! Бертон подождал. Было ясно, что, если здесь и есть агенты, сознаваться они не собираются. - Прекрасно. Я объясню. Представляется очевидным, что Икс и Барри Торн, а возможно, и Одиссей - одно лицо. Торн и Одиссей были малы ростом и очень мускулисты. Лицом они тоже походили друг на друга, хотя у Одиссея торчали уши и он был намного смуглее. Но эти черты можно изменить искусственно. Этиков похожей наружности звали Лога и Танабур. Двое из нашей группы могут быть и тем и другим. Однако мне кажется, что инженер Подебрад, убитый на "Рексе", был Танабуром. Или Логой. Во всяком случае, мы и шагу не ступим дальше, пока я не допрошу с пристрастием этих двоих. - Бертон сделал паузу и сказал: - Это Гильгамеш, называющий себя древним шумером, царем Урука, и Ах-К'ак, так называемый индеец-майя! - Но, Ричард. - тихо сказала Алиса. - Если ты слишком круто за них возьмешься, они могут просто покончить с собой. - Слыхали, что она сказала? - гаркнул Бертон. - Нет? Что Иксу легко избежать допроса, покончив с собой! Но я-то знаю, что он этого не сделает! Иначе ему пришлось бы отказаться от своих планов, какими бы они ни были! Воскрешения из мертвых больше не будет! Итак... я решил наконец действовать, потому что дальше мы без него ничего не сможем сделать. Только Икс знает, как отключить газ или ультразвук, или что там еще сразило египтян. И еще я жду ответов на свои вопросы! - Опомнись, приятель! - сказал Том Терпин. - А вдруг Икса среди нас нет? С огнем играешь! - Я убежден, что он здесь. И вот что я намерен сделать. Если никто не сознается, я оглушу тебя, Гильгамеш, и тебя, Ах-К'ак. Вы мои главные подозреваемые. А когда вы начнете приходить в себя, я вас загипнотизирую. Монат Грраутут, арктурианин, а с ним мнимый Питер Джейрус Фрайгейт и Лев Руах когда-то загипнотизировали моего друга Казза. Не одни они умеют играть в эту игру. Я признанный мастер гипноза, и если вам есть что скрывать, я это из вас вытяну. В наступившей тишине все опасливо смотрели друг на друга. - Ты злой человек, Бертон! - сказала Грумз. - Мы стоим у райских врат, а у тебя смертоубийство на уме! - Убивать я никого не собираюсь - хотя готов это сделать, если придется. Хочу я одного - раскрыть эту тайну. Среди вас могут быть агенты. Я призываю их сознаться. Терять им нечего, а приобрести они могут многое. Поздно пытаться скрыть что-то от нас. - Но... но, дорогой мой Бертон! - вскипел де Марбо. - Вы оскорбляете меня! Я никакой не агент и не этик! Я тот, кто я есть, и я ударю всякого, кто назовет меня лжецом! - Если один из них или оба неповинны, - сказал Hyp, - вина ляжет на тебя. Нельзя безнаказанно оскорблять невиновных. Кроме того, ты можешь превратить друзей во врагов. Нельзя ли загипнотизировать их, не прибегая к насилию? - Мне это так же неприятно, как и тебе, - сказал Бертон. - Поверь мне. Но, возможно, этик и сам превосходный гипнотизер - и уж безусловно обладает повышенной сопротивляемостью. Я должен оглушить их, чтобы они не воспользовались этими своими способностями, и захватить их, когда они будут еще не совсем в себе. - Но это так жестоко, Ричард, - тихо сказала Алиса. - А теперь, - сказал Бертон, - бросьте свое оружие на пол. По одному и медленно. Ты первый, Hyp. Ножи и пистолеты заклацали о серый металл. Когда все разоружились, Бертон велел им отойти назад, а Алиса собрала оружие и сложила его в кучку у него за спиной. - Руки не опускать. Почти на всех лицах читался гнев, негодование, уязвленное самолюбие. Лица Гильгамеша и Ах-К'ака превратились в каменные маски. - Подойди ко мне, Гильгамеш, - сказал Бертон. - В пяти футах от меня остановись и повернись спиной. Шумер медленно двинулся к нему. Сквозь его маску невозмутимости пробился гнев. - Если ты ударишь меня, Бертон, я твой враг навеки. Я был когда-то царем Урука и происхожу от богов! Никто не смеет тронуть меня безнаказанно. Я убью тебя! - Мне искренне жаль это делать, - сказал Бертон. - Но ты должен понимать, что дело идет о судьбе целого мира. Будь я на твоем месте, а ты на моем, я не стал бы тебя упрекать. Я возмущался бы, да, но я бы понял! - Когда ты выяснишь, что я невиновен, уж лучше убей меня! Иначе сам будешь убит! Я правду говорю! - Там видно будет. Бертон собирался в том случае, если окажется, что шумер не Икс, дать Гильгамешу под гипнозом команду простить его, Бертона, по выходе из транса. Он мог бы приказать забыть обо всем, другие, несомненно, не преминут напомнить Гильгамешу. - Руки за голову, - сказал Бертон. - Теперь повернись. Не волнуйся, очень больно не будет. Я точно знаю, с какой силой следует бить. Ты потеряешь сознание всего на несколько секунд. Бертон занес пистолет над головой шумера, но тот с криком "Нет!" обернулся и выбил у Бертона оружие. Алисе следовало бы выстрелить, но она вместо этого принялась лупить шумера по спине своим собственным пистолетом. Бертон, несмотря на всю свою силу, не устоял против геркулесовой мощи Гильгамеша и был поднят на воздух. Он ударил шумера по лицу, пустив ему кровь и поставив синяк, а шумер вскинул его высоко над головой и швырнул об стену. Оглушенный Бертон сполз на пол. Все подняли крик, а Алиса громче всех. Это не помешало ей наконец угодить рукояткой своего пистолета Гильгамешу по голове. Он пошатнулся и начал оседать. Тут Ах-К'ак, проворный, несмотря на свою толщину, подскочил к Алисе, выхватил у нее пистолет и побежал в конец коридора. Бертон попытался встать, крича: - Держите его! Держите! Это этик! Икс! Икс! Ноги у него были, точно надувные шары, из которых выходит воздух. Он снова опустилсн на пол. Майя - нет, какой там майя! - хлопнул ладонью по стене слева от себя, и дверь в дальнем конце коридора сразу же ушла вбок. Бертон попытался заметить место, куда ударил Икс. При нажатии на него, несомненно, включается какая-то аппаратура, не только открывающая дверь, но и обезвреживающая оружие, уложившее египтян. Маленький тощий Hyp, быстрый, как молния, схватил из кучи оружия пистолет и поднял его, держа обеими руками. Прогремел выстрел. Пуля ударила в дверь, за которой спрятался Икс, и в воздухе засвистели осколки пластика. Икс упал по ту сторону двери, мелькнув обутыми в черное ногами. Потом ноги исчезли. Hyp бросился за ним, но на пороге остановился, осторожно выглянул и сразу убрал голову. Пуля Икса расплющилась о стену около двери. Hyp опустился на колени и снова выглянул. Снова грянул выстрел, но Hyp, кажется, не пострадал. К тому времени и другие, разобрав свое оружие, устремились к двери. При всей бесполезности сожалений Бертон не мог не пожалеть, что не взялся сначала за Ах-К'ака. Он крикнул Алисе, склонившейся над Гильгамешем. Она помогла ему встать. Плача, она подошла к Бертону и взяла его за руки. В голове у него прояснилось, и ноги как будто стали потверже. Через минуту он совсем оправится. - Фрайгейт! Тай-Пен! Терпин! - крикнул он. - Возьмите Гильгамеша! Все остальные - вперед! Вперед, пока он не запер дверь! - Да он ушел! - прокричал Hyp. Трое названных подбежали, подняли тяжелого шумера и вынесли его за дверь. Бертон оперся на Алису, обняв ее рукой за шею, и они последовали за остальными. Добравшись до двери, он уже почувствовал, что может идти сам. Терпин оставил на пороге свой грааль, чтобы помешать двери закрыться. Как только Бертон с Алисой прошли, дверь поехала назад, наткнулась на грааль и остановилась. Hyp показал им кровавые пятна на полу. - Пуля ударила в стену, но осколки зацепили его. Оба конца коридора тянулись куда-то в бесконечность. Свет был резкий, бестеневой. Ширина коридора на глаз составляла футов сорок, а высота - пятьдесят. Он едва заметно изгибался, следуя за кривизной башни. Интересно, что находится между коридором и наружной стеной? Возможно, там пустота, а возможно, кое-где размещены машины или склады. По стенам, через неправильные промежутки, на уровне глаз виднелись выпуклые буквы или символы - одни из них на первый взгляд напоминали руны, а другие - письмо хинди. Бертон оставил на полу пулю, чтобы отметить выход, если дверь все же закроется. Кровавый след прервался на площадке, с круглым отверстием диаметром футов сто в центре. Бертон подошел к краю и посмотрел вниз. Темная шахта была освещена через равные промежутки, где в нее выходили другие этажи. Бертон не знал, какова глубина шахты, но она, по всей видимости, составляла несколько миль. Он опустился на колени, вцепившись в края, и посмотрел вверх - там было то же самое. Но вверх шахта уходит не больше чем на милю - такова высота башни над уровнем моря. Гильгамеш тем временем очнулся. Он сидел на полу, держась за голову, и стонал. - Что со мной случилось? - спросил он. Бертон объяснил. - Так это не ты ударил меня? - простонал шумер. - Это была женщина? - Да, и я приношу тебе свои извинения, если они тебе нужны. Но я должен был убедиться. - Она защищала своего мужчину. Если ты меня не ударил, то оскорбления нет. Но есть телесные повреждения. - Ничего, скоро все пройдет, - сказал Бертон. Он умолчал о том, что съездил Гильгамешу по морде. В данном случае лучше всей правды не открывать. В прошлой жизни Бертон нажил множество врагов - и это не пугало его, а даже доставляло известное удовлетворение. Но за последние двадцать лет он понял, что вел себя в этом смысле иррационально. Мудрый суфи Hyp дал ему это понять, хотя и не напрямую. Бертон сам дошел до этого, слушая беседы Нура с его учеником Фрайгейтом. - По-моему, Икс уехал на лифте, - сказал Бертон. - Но лифта здесь не видно. И какой-либо аппаратуры вызова тоже. - Может, это потому, что никакой кабины и нет, - сказал Фрайгейт. Бертон вытаращил глаза. Фрайгейт достал из кошелька на поясе пластиковую пулю и бросил ее в пустоту. Она остановилась на уровне пола, точно завязла в чем-то. - Ах ты, черт! Смотри-ка, угадал! - Что угадал? - Что в шахте существует какое-то поле. Но вот как попасть куда тебе надо? Может, нужен код, чтобы управлять полем? - Ты правильно мыслишь, - сказал Hyp. - Спасибо, учитель. А вдруг одному нужно вниз, а другому вверх? Может ли поле работать одновременно в обоих направлениях? Если с этажа на этаж можно попасть только через такие шахты - эта, надо думать, не единственная, - то путешественники оказались в ловушке. Этику остается только подождать, пока они не перемрут с голоду. Бертон разозлился. Всю жизнь он чувствовал себя в клетке - некоторые решетки он разламывал, но самые крепкие остались незыблемыми. И вот сейчас, на пороге открытия великой тайны, он снова попал в клетку, из которой, похоже, выхода нет. Он медленно опустил одну ногу в пустоту и почувствовал сопротивление. Решив, что неведомая сила должна выдержать его вес, он ступил в шахту обеими ногами. Он был на грани паники - любой на его месте чувствовал бы то же самое. Однако вот он стоит на воздухе, и под ногами у него бездна. Он поднял пулю и бросил ее Фрайгейту - Что же теперь? - спросил Hyp. Бертон посмотрел вверх и вниз. - Не знаю. Тут не просто воздух. Эта среда оказывает легкое сопротивление, когда я двигаюсь. Но дышу я свободно. Стоять там было все-таки, мягко говоря, неуютно, и Бертон вернулся на твердый пол. - Там такого ощущения нет. То, что под ногами, немного пружинит подо мной. - Настало молчание, и он предложил: - Ну что ж, пошли дальше? ГЛАВА 46 Вскоре они пришли к другой лифтовой площадке, помеченной выпуклыми знаками. Бертон снова заглянул вниз и вверх, ища каких-нибудь указаний, - но эта шахта была так же пуста, как и первая. Когда они ушли оттуда, Фрайгейт сказал: - Интересно, жив ли еще Пискатор? Вот если бы он нам встретился... - Если бы? Мы не можем полагаться на "если бы", как бы это ни было свойственно человеку, - сказал Бертон. Фрайгейт надулся. - Пискатор, как я понимаю, был суфи, - сказал Hyp. - Этим объясняется то, что он прошел через верхний ход. Насколько я слышал, там имеется какое-то силовое поле, сродни электромагнитному, не допускающее внутрь тех, кто не достиг определенного этического уровня. - Он, должно быть, здорово отличался от всех известных мне суфи, за исключением тебя, - сказал Бертон. - Все египетские суфи были жулики. - Есть истинные суфи и ложные суфи, - ответил Hyp, оставшись глухим к насмешке. - Я полагаю, что ватан отражает этическое и духовное развитие личности - и силовое поле, смотря по тому, что показывает ватан, открывает или преграждает вход в башню. - Как же тогда Икс ходил этим путем? Его этика очевидно, не так высока, как у других. - Как знать. Если то, что он говорил о других этиках, правда... Но, возможно, Икс проделал свой тайный ход именно для того, чтобы не пользоваться верхним. Но он должен был сделать это, когда башня только еще строилась - значит, задумал свой план заранее. Он еще тогда знал, что поле его не пропустит. - Нет. Другие-то видели его ватан. И могли понять, что Икс деградировал - изменился, во всяком случае. Могли даже понять, что он им изменил. - Может, Икс приспособился как-то подделывать свой ватан. Ну... заставлять его выглядеть иначе, чем на самом деле. Тогда он мог не только сходить за своего, но и силовое поле надуть. - Возможно, - согласился Hyp. - Но ведь его товарищи могли об этом догадаться? - Может, они не знали, что такое возможно. Может, Икс сам изобрел такой прибор. - А по тайному ходу, - подхватил Бертон, - он мог покидать башню так, что никто об этом не знал. - Выходит, в башне не было радаров? - Ну и что ж? Если б радары были, они обнаружили бы и первую, и вторую экспедиции, когда те еще только спускались по карнизу, - заметил Бертон. - И пещеру засекли бы - хотя на пещеру, возможно, операторы не обратили бы внимания. Не было здесь радара, сканирующего море и горы. Да и зачем? Этики не верили, что кто-нибудь может забраться так далеко. - У нас у всех имеются ватаны, - сказал Hyp, - если правда то, что сказали тебе на Совете Двенадцати. Их ватаны ты видел сам. Чего я не понимаю - так это почему этики не выследили тебя задолго до того времени. Снимок твоего ватана должен был храниться в том гигантском компьютере, о котором говорил Спрюс. Как и снимки всех наших ватанов, вероятно. - Возможно, Икс подменил снимок моего ватана. Это объясняет, почему агент Аньо имел при себе мою обычную фотографию. - Мне кажется, у этиков имелись наверху поисковые спутники, - сказал Фрайгейт. - Но они не смогли найти тебя по ватану, потому что ватан был изменен. - Хм-м, - произнес Hyp. - Интересно, влияет ли искажение ватана на духовную сущность его носителя? - Помните, де Марбо рассказывал, как Клеменс анализировал связь между ватаном, ка или душой - называйте, как хотите - и телом? - сказал Бертон. - Клеменс пришел к выводу, что ватан действительно отражает личность человека. Для этого он и нужен. Бесполезно пытаться приделать ватан к копии чьего-то тела, поскольку копия отличается от оригинала. В ничтожно малой степени, но отличается. И если ватан или душа действительно суть человека, вместилище самосознания, то мозг человека самосознанием не обладает. Без ватана человеческое тело будет обладать разумом, но не самосознанием. Понятие своего "я" будет отсутствовать. Для ватана человеческий организм - то же, что для человека лошадь или автомобиль. Ну возможно, это не совсем верное сравнение. Комбинация ватана и тела больше напоминает кентавра. Это сплав. И человеческая, и конская половины не могут существовать одна без другой. Возможно, ватану тоже необходимо тело, чтобы обрести самосознание: ведь, по словам этиков, ватаны без тел блуждают в пространстве, лишенные не только самосознания, но и сознания вообще. Согласно же нашей теории, это тело генерирует ватан. Как - я не знаю, у меня нет даже гипотезы на этот счет. Но ватан без тела возникнуть не может. У эмбрионов имеются эмбриональные ватаны, у младенцев - младенческие. Ватан взрослеет вместе с телом. Но существуют две стадии взрослости. Назовем высшую стадию суперватанностью. Ватан, не достигший определенного этически-духовного уровня, обречен после смерти тела вечно блуждать в пространстве, лишенный сознания. Если только, как здесь, не будет создана копия тела и ватан не вернется к ней, повинуясь некоему притяжению, это тело-дубликат будет обладать разумом, но не концепцией своего "я". Этой концепцией обладает ватан, но лишь при условии воссоединения с телом. Без ватанов люди бы тоже стали из обезьян людьми, разработали бы язык, развили науку и технику - но религии бы у них не было, и они не больше сознавали бы свои "я", чем муравьи. - И что у них был бы за язык? - сказал Фрайгейт. - Попробуйте представить себе язык, в котором отсутствует местоимение "я". А возможно, также и "ты", "вы". Я не уверен, что такие люди могли бы создать язык - в вашем понимании. Они так и остались бы разумными животными. Или скорее живыми машинами, не столь зависящими от инстинкта, как животные. - Поговорим об этом подробнее как-нибудь в другой раз. - Ну а как же шимпанзе? - Возможно, у них есть рудиментарные ватаны с низким уровнем самосознания. Никто ведь не доказал, что у обезьян нет своего языка или самосознания. Сам ватан, без тела, самосознания развить не может. Если у человека не развит мозг, то и ватан будет недоразвитый - а следовательно, способный достичь лишь самого низкого этического уровня. - Э нет! - сказал Фрайгейт. - Ты путаешь интеллект с моралью. Мы оба знали слишком много людей с высоким умственным развитием и низким этическим, да и наоборот, чтобы поверить, что высокий интеллектуальный коэффициент обеспечивает столь же высокий моральный уровень. - Да-а, но ты забываешь о воле. Они пришли к следующей площадке, и Бертон осмотрел шахту - Все то же самое. Отряд двинулся дальше, и Бертон вернулся к своей роли Сократа. - Итак, воля. Мы должны признать, что полной свободой она не обладает. На нее влияют внешние события - внешняя среда, - а также внутренняя жизнь тела - внутренняя среда. Физические и душевные повреждения, болезни, химические процессы и прочее - все это влияет на волю человека. Маньяк был бы хорошим человеком, если бы болезнь или травма не сделали из него мучителя и убийцу. Психологические или химические факторы приводят к расщеплению личности, создают моральных калек и уродов. Ватан, я полагаю, столь тесно связан с телом, что отражает все его умственные перемены. У идиота или слабоумного и ватан идиотский или слабоумный. Вот почему этики воскресили идиотов и слабоумных где-то в другом месте - если наши рассуждения верны, - где их можно лечить без помех. Медицина этиков позволяет полностью развить недоразвитый мозг. И ватаны этих больных тоже становятся высокоразвитыми, в полной мере способными выбирать между добром и злом. - И получают возможность стать суперватанами и воссоединиться с Богом, - добавил Hyp. - Я внимательно слушал тебя, Бертон. И не согласен с многим. Прежде всего с тем, что Бог не заботится о своих душах. Бог не дал бы им блуждать без смысла и цели. Бог дал бы им всем приют. - Возможно, Бог - если он есть - действительно о них не заботится, - сказал Бертон. - Никаких свидетельств обратному нет. Как бы там ни было, я не согласен, что человек без ватана не обладает свободой воли - то есть лишен способности выбирать между моральными альтернативами. Он не способен превозмочь требования тела, окружающей среды или личные склонности. Он не способен сам себя поднять за волосы Только ватан обладает свободой воли и самосознанием. Но я признаю, что выражать он их может лишь через посредство тела. И признаю, что ватан тесно взаимодействует с телом и подвержен его влиянию. Ватан должен иметь личностные свойства, но большую их часть он черпает от тела. - Прекрасно, - сказал Фрайгейт. - А не пришли ли мы опять к тому, с чего начинали? Мы так и не сумели провести четкую грань между ватаном и телом. Если ватан поставляет самосознание и свободу воли, он все же зависит от тела в части характера, генетических свойств и нервной системы. Он, так сказать, поглощает эти качества или делает с них фотоснимки. Значит, в определенном смысле ватан лишь копия, а не оригинал. Когда тело умирает, оно расстается с жизнью бесповоротно. Ватан покидает его, что бы это ни означало, унося с собой копии эмоций и мыслей - все, что составляет личность. Он проявляет свободу воли и самосознание, если его присоединяют к телу-дубликату. Но личность получается несколько иной. - Он только что доказал, - сказала Афра Бен, - что души нет - в том смысле, как это всегда понимали. А если и есть, то так - мелочь, никакого отношения к бессмертию человека не имеющая. Тай-Пен заговорил впервые с тех пор, как Бертон поднял эту тему. - А я сказал бы, что ватан - это главное. Из всего, что есть в человеке, только он и бессмертен, только его этики и могут сохранить. Он - то же самое, что шансеры называют "ка". - Что ж это тогда за половинчатость такая? - вскричал Фрайгейт. - Ватан - только часть меня, умершего на Земле существа! Я не могу быть воскрешен, пока не воскресят мое тело! - Это та твоя часть, которая принадлежит Богу и которую он возьмет к себе, - сказал Hyp. - Да кому это надо? Я хочу быть собой - цельным, полноценным существом! - Ты достигнешь блаженства, слившись с Богом. - Ну и что? Собой-то ведь я уже не буду! - Но и на Земле в тридцать лет ты был не таким, как в пятьдесят. Все твое существо ежесекундно подвергалось и подвергается переменам. Атомы, из которых состоит твое тело при рождении, - не те, из которых оно состоит в восемь лет. Их заменяют другие атомы - так же будет и в сорок лет, и в пятьдесят. Твое тело меняется, а с ним и мысли, и запас воспоминаний, и верования, и взгляды, и реакции. Ты никогда не был одним и тем же. Когда же - если ты, творение, - вернешься к Творцу, ты тоже подвергнешься перемене. Уже последней перед тем, как стать неизменным. Он неизменен, ибо ему нет нужды меняться. Он совершенен. - Чушь! - ответил Фрайгейт, покраснев и сжав кулаки. - Я хочу жить вечно, будучи самим собой, хотя бы и несовершенным. Стремясь при этом к совершенству. Пусть оно и недостижимо! Все дело в стремлении к нему - это оно помогает нам выносить невыносимую порой жизнь. Я хочу быть собой всегда, вечно! Как бы я ни менялся, есть во мне нечто неизменное, душа или что-то еще, что противится смерти, отвергает ее, считает чем-то неестественным. Смерть - это оскорбление действием, самая мысль о котором не укладывается в голове. Если Творец строит относительно нас какие-то планы, почему он не поделится ими с нами? Неужто мы так глупы, что не поймем? Сказал бы прямо! Книги, которые пишут пророки, провидцы и ревизионисты, заявляющие, что сам Бог вдохновил их на это, - все сплошная ложь! Никакого смысла в них нет, и одна противоречит другой. Разве Бог может делать противоречивые заявления? - Они лишь кажутся противоречивыми, - сказал Hyp. - Когда ты достигнешь высшей стадии мышления, ты поймешь, что эти противоречия совсем не то, чем тебе представлялись. - Тезис, антитеза и синтез - это хорошо для человеческой логики! Но я стою на том, что нельзя оставлять нас в неведении. Нужно ознакомить нас с Планом. А тогда мы посмотрим, согласиться с этим Планом или отвергнуть его! - Ты все еще находишься на низшей стадии развития и не желаешь двигаться вперед, - сказал Hyp. - Вспомни о шимпанзе. Они достигли определенного уровня, но дальше так и не пошли. Они сделали неверный выбор, и... - Я не обезьяна! Я человек, мыслящее существо! - А мог бы стать кем-то большим. Они пришли к следующей площадке - уже не с шахтой, а с огромной аркой, за которой оказался зал, поразивший всех своими размерами. Он был добрых полмили в длину и ширину, и в нем стояли тысячи столов с приборами неизвестного назначения. Сотни скелетов валялись на полу, а еще сотни сидели за столами, упираясь костями ног в пол. Смерть поразила их внезапно и всех разом И ни на ком ни клочка одежды. Люди, проводившие здесь какие-то эксперименты, работали обнаженными. - Члены Совета Двенадцати, допрашивавшие меня, были одеты, - сказал Бертон. - Возможно, они оделись, чтобы не оскорблять мою скромность - что показывает, как мало они меня знали. А может, правила обязывали их одеваться во время заседаний. Кое-какая аппаратура на столах еще работала. Рядом с Бертоном находилась прозрачная сфера размером с его голову. На вид в ней не было никаких отверстий, однако большие разноцветные пузыри поднимались из нее к потолку и лопались там. Рядом со сферой стоял прозрачный куб, в котором с выходом пузырей вспыхивали какие-то знаки. Все тихо переговаривались о странностях этого места. Когда они прошли с полмили, Фрайгейт сказал: - Поглядите-ка! - Это относилось к креслу на колесах, стоявшему в широком проходе между столами. На сиденье лежали куча костей и череп, а кости ног покоились на подножке. ГЛАВА 47 Кресло, очень мягкое, было покрыто тканью с узором из тонких, зигзагообразных линий, бледно-красных и бледно-зеленых. Бертон небрежно смахнул кости с сиденья, вызвав протест со стороны Грумз, и сел, заметив вслух, что кресло приняло очертания его тела. В конце его массивных подлокотников имелись большие металлические круги. Бертон осторожно нажал на черную середку белого диска справа. Ничего не произошло. Но при нажатии на центр левого круга оттуда вышел длинный, тонкий металлический стержень. - Ага! - Бертон медленно потянул стержень на себя. - Под креслом загорелся свет, - сказал Hyp. Кресло бесшумно поднялось на несколько дюймов над полом. - Нажми на передний край правого диска, - посоветовал Фрайгейт. - Может, так регулируется скорость. Бертон нахмурился - он не любил, когда ему указывали, что делать. Однако все же послушался. Кресло стало очень медленно подниматься к потолку. Не обращая внимания на восклицания и новые предложения, Бертон поставил рычаг точно по центру. Кресло двинулось вперед по горизонтали. Бертон прибавил скорость, потом отвел рычаг вправо. Кресло повернуло в ту же сторону, не меняя плоскости движения и не кренясь, как сделал бы самолет, и направилось к дальней стене. Поводив кресло вверх и вниз, крутнув его несколько раз и доведя его скорость миль до десяти в час, Бертон совершил посадку. Он улыбался, и его черные глаза возбужденно блестели. - Может, эта штука поднимет нас по шахте? - крикнул он. Фрайгейта и еще некоторых демонстрация не удовлетворила. - Оно, наверно, способно двигаться гораздо быстрее, - сказал американец. - И что будет, если остановишься внезапно - вылетишь из кресла или нет? - Сейчас проверим. - Бертон поднял кресло на несколько дюймов и послал его, набирая скорость, к дальней стене в полумиле от них. В двадцати ярдах от нее он убрал руку с правого диска Кресло сразу замедлило ход, но не настолько резко, чтобы пассажир мог вылететь. В пяти футах от стены оно остановилось. Вернувшись, Бертон сказал: - В нем, наверно, имеются разные датчики. Я пытался протаранить им стену, но оно не пошло. - Отлично, - сказал Фрайгейт. - Попробуем его в шахте. Но что, если этик наблюдает за нами? Возьмет и отключит энергию. Тогда мы разобьемся или застрянем между этажами. - Будем подниматься по одному. Один выходит на очередном этаже, за ним следует другой. Этик сможет захватить врасплох только одного из нас, и остальные тогда будут предупреждены. Про себя Бертон думал, что Фрайгейт несколько преувеличивает, но не мог не признать, что тот рассуждает здраво. - Оба кресла, которые находятся здесь, - продолжал американец, - должны были двигаться, когда их пассажиры погибли. Что же их остановило? - Автоматика, наверно, - протянул Бертон. - Ну и отлично. Сядем каждый в свое и попрактикуемся в управлении. А что потом? Вверх или вниз? - Попробуем сначала подняться на верхний этаж. Мне сдается, что штаб, нервный центр башни, находится там. - Раз тебе так сдается, надо ехать вниз, - ухмыльнулся Фрайгейт. - Ты ведь точно Мосейлима - что ни предскажешь, все получается наоборот. Фрайгейт не упускал случая подцепить его. Этот парень слишком много знал о земной жизни Бертона, о его неудачах и провалах. - Вот и неправда, - сказал Бертон. - Я предупреждал британское правительство о сипайском восстании за два года до его начала, но меня не послушали. Тогда я был скорее Кассандрой. - Туширован! - сказал Фрайгейт. С Бертоном поравнялся Гильгамеш, тоже в кресле. Вид у него был неважный. - Голова еще здорово болит, и в глазах то и дело двоится. - Ну и как ты, выдержишь? Или лучше останешься здесь и отдохнешь? Шумер покачал своей бычьей головой: - Нет. Я потом вас не найду. Я хотел только, чтобы ты знал, как мне плохо. Алиса, как видно, огрела его сильнее, чем намеревалась. - Эй, я разобрался, откуда они брали еду, - воскликнул Том Терпин. - Глядите! Перед Терпином на столе стоял большой металлический ящик с множеством дисков и кнопок. От него тянулся черный провод к розетке на полу. Терпин открыл стеклянную дверцу. Внутри оказались блюда с едой, чаши с напитками и столовые приборы. - Это ихний грааль, - сказал Терпин, улыбаясь во всю свою желтую физиономию. - Не знаю, как тут что работает, но я нажал все кнопки подряд, и пожалуйста - кушать подано. Он стал извлекать из ящика содержимое. - Ух ты! Бифштекс-то как пахнет! А хлеб-то! Бертон решил, что лучше поесть сейчас. Такие устройства, возможно, есть повсюду, но кто их знает. И все уже проголодались. Терпин попробовал нажать кнопки в иной последовательности и получил смесь из блюд французской, итальянской и арабской кухни. Все блюда были превосходны, хотя некоторые не совсем поспели, а филе из верблюжьего горба показалось большинству присутствующих чересчур острым. Разнообразные комбинации давали самые удивительные результаты, но все было вкусно. Терпин экспериментальным путем нашел диск, регулирующий степень готовности блюд, позволявший получить пищу в готовом, полуготовом, полусыром и сыром виде. Все, кроме Гильгамеша, наелись до отвала, немного выпили и закурили сигары и сигареты, также предоставленные ящиком. В воде недостатка не было - повсюду имелись краны. После все принялись за поиски туалета. Он обнаружился в громадном помещении, где, по общему предположению, раньше стояла какая-то техника. Там не было смывных устройств - только отверстия, в которых испражнения исчезали, не достигнув дна. Гильгамеш съел немного хлеба, и его вырвало. - Не могу я идти с вами, - сказал он, вытирая подбородок и полоща рот над раковиной. - Очень уж мне худо. Бертону хотелось бы знать, так ли уж болен шумер на самом деле. Вдруг Гильгамеш - агент и ищет случая, чтобы ускользнуть. - Нет уж, поехали с нами, - сказал Бертон. - Вдруг мы не найдем дорогу обратно к тебе. Сиди себе в кресле, и все. Бертон привел всех к шахте. Повиснув в кресле над пустотой, он вытянул ногу и пощупал воздух под собой. Сопротивления не ощущалось. Возможно, наличие кресла автоматически снимает поле Бертон отвел рычаг назад и нажал на диск. Кресло пошло вверх - сначала медленно, потом быстрее, когда он посильнее нажал. На этажах мелькали коридоры и комнаты, порой наполненные неизвестным оборудованием, но скелетов нигде не было вплоть до десятого этажа. Там Бертон поравнялся с комнатой, небольшой по сравнению с нижним залом. В ней стояли двенадцать больших столов на двенадцать приборов каждый. А на них, на сиденьях стульев и под ними громоздились черепа и кости. На углу одного стола стоял громадный пищевой ящик. Бертон продолжал ехать вверх, то и дело останавливаясь, пока не добрался до конца шахты. Весь путь занял у него пятнадцать минут. Наверху была обычная площадка, от которой шел коридор. Слева маленький коридорчик переходил в огромное, площадью футов сто, помещение. Поставив кресло на пол, Бертон наклонился над шахтой и мигнул фонариком три раза. В ответ снизу замелькали крошечные, но яркие огоньки. Следующий по порядку, Hyp, останавливаться не станет и доберется до Бертона минут через двенадцать. Бертон проявлял терпение только в крайне требующих того ситуациях, да и то не всегда. Он снова сел в кресло и поехал по коридору. После шестиминутной поездки он вернулся к шахте. Он проезжал мимо открытых дверей в большие и маленькие комнаты - одни с аппаратурой, другие, как видно, жилые. Где-то было много скелетов, где-то мало, где-то ни одного. Коридор тянулся не меньше чем на две мили. Когда пришло время поворачивать назад, Бертон увидел справа закрытую дверь. Остановив кресло, он слез, достал пистолет и осторожно приблизился к - ней. Над дверью был круг из двенадцати спиралей с солнечным диском в середине. Ручка отсутствовала - на ее месте была металлическая модель человеческой руки с полусогнутыми пальцами, словно пожимающей другую руку. Бертон повернул ее и открыл дверь. Внутри открылась очень большая сферическая комната с бледно-зелеными полупрозрачными стенами, окруженная и пересеченная множеством других зеленых пузырей. На стене центральной сферы был овал чуть более темного оттенка, заключающий в себе какую-то движущуюся картину. От деревьев на ее заднем плане пахло сосной и кизилом, а на переднем призрачная лиса преследовала призрачного зайца. На полу большой сферы, или пузыря, стояли в круг двенадцать стульев. На десяти из них лежали рассыпанные кости, на двух не было ничего, даже пыли. Бертон перевел дыхание - эта комната оживила в нем жуткие воспоминания. Это здесь он очнулся после своего семьсот семьдесят седьмого самоубийства, предпринятого с целью уйти от этиков. Это здесь он предстал перед Советом. А теперь существа, казавшиеся ему тогда богами, обратились в прах. Он занес ногу через порог и прошел сквозь пузырь, оказавший едва уловимое сопротивление. Потом перенес вторую ногу и стал на пружинящей пустоте - на том, что казалось пустотой. Сунув пистолет в кобуру, он прошел еще через два пузыря, которые смыкались за ним, но пропускали воздух, и вступил в "Зал Совета". Подойдя к невесомым на вид стульям, он увидел, что ошибался. На одном из пустых сидений лежала очень тонкая выпуклая линза. Бертон поднял ее и узнал фасеточный "глаз" предполагаемого главы Совета, Танабура. Это было не украшение и не искусственный глаз, как считал Бертон тогда. Просто линза, сквозь которую можно смотреть, жирная на ощупь. Это, должно быть, смазка, чтобы не раздражалось глазное яблоко. Бертон с некоторым трудом и брезгливостью вставил линзу под веко. В левом глазу сразу помутнело, и Бертон прикрыл правый. - О-о-о-хх! Он поспешил открыть правый глаз. Он только что плавал в космосе, во тьме, где сияли отдаленные звезды и газовые туманности, где угадывался, хотя и не ощущался напрямую, великий холод. Но Бертон знал, что он здесь не один. Он чувствовал вокруг присутствие бесчисленных душ - их были триллионы, если не больше. Потом он устремился к солнцу, растущему ему навстречу, и вдруг увидел, что это пылающее тело - не звезда, а скопище других душ. Они горели, но не в адском огне, а в экстазе, которого Бертон никогда не испытывал и который тщетно пытались описать мистики. Он был потрясен и напуган, но блаженное пламя властно тянуло его к себе. Да и не мог Бертон поддаться страху - ведь он всегда хвастался, что ничего не боится. Он снова закрыл правый глаз и вновь оказался в космосе на том же самом "месте". И снова понесся, опережая свет, к солнцу. И снова почувствовал неисчислимые орды за собой. Звезда обрисовалась впереди, сделалась большой, потом огромной, и он увидел, что ее пламя состоит из огней несметных, триллионов душ. Потом он услышал беззвучный крик, полный невыразимого экстаза и призыва, и ринулся, прямо в солнце, в пылающий рой, не видя ничего и в то же время видя все. Он перестал быть собой. Он сделался чем-то, что не делится на части и само не является частью, а сливается в едином экстазе с другими, хотя других здесь нет. Бертон испустил вопль и открыл правый глаз. Алиса, Hyp, Фрайгейт и остальные смотрели на него с порога. Дрожа, он направился к ним сквозь пузыри. Он был, однако, не так потрясен, чтобы не заметить, что шумера с ними нет, а Алиса плачет. - Где Гильгамеш? - спросил он, не отвечая на вопросы. - Он умер по пути наверх, - сказала Алиса. - Мы оставили его на кресле в одной из комнат, - сказал Hyp. - Сильное сотрясение мозга, должно быть. - Я убила его! - рыдала Алиса. - Мне очень жаль, - сказал Бертон, - но ничего не поделаешь. Не нужно было ему сопротивляться, раз он был невинен. Возможно, он все-таки был агентом. - Он обнял Алису. - Ты сделала то, что должна была сделать. Иначе он мог бы убить меня. - Да, я знаю. Я и раньше убивала, но то были чужие люди, нападавшие на нас. А Гильгамеша я любила, и вот... Бертон подумал, что уж лучше дать ей выплакать свою вину и горе. Он отпустил Алису, а Нур спросил его, что он делал в этой комнате. Бертон рассказал про линзу. - Ты пробыл тут не меньше часа, - сказал Фрайгейт. - Знаю - но мне показалось, что это длилось всего одну минуту. - А что ты чувствуешь теперь? - спросил Нур. Поколебавшись, Бертон сказал: - Помимо потрясения, я чувствую... чувствую... огромную близость ко всем вам. О, я и раньше был кое к кому привязан... но теперь... я люблю вас всех! - Шок, не иначе, - пробормотал Фрайгейт. Бертон не обратил на него внимания. Мавр взял граненую линзу и посмотрел сквозь нее, зажмурив правый глаз. - Ничего не вижу. Она действует, лишь когда ее вставишь в глаз. - Я думал, - сказал Бертон, - что ее может носить только председатель Совета, Танабур. Я полагал, что это ритуальный символ или эмблема главенства, нечто традиционное. Но, как видно, я ошибался. Возможно, во время заседаний Совета переходила к каждому поочередно. И давала каждому такое чувство, которое испытал я, - чувство близости и любви ко всем кто есть в комнате. - В таком случае Икс преодолел это чувство, - сказал Тай-Пен. - Одного я не понимаю, - сказал Бертон. - Почему линза погрузила меня в транс, а Танабура как будто нет? - Возможно, советники уже привыкли к ней, - предположил Hyp. - После многоразового использования ее действие на них ослабло. Hyp вставил линзу в левый глаз и закрыл правый. Его лицо сразу приобрело экстатическое выражение, хотя тело осталось неподвижным. По прошествии двух минут Бертон потряс Нура за плечо. Тот вышел из транса и разрыдался. Успокоившись и вынув линзу, он сказал: - Да, она действительно вызывает состояние, которое столько раз пытались описать святые. - Он отдал линзу Бертону. - Но состояние это ложное, ибо вызывается искусственно. Лишь духовное совершенствование ведет к истинному блаженству. Все стали просить попробовать, но Бертон сказал: - После. Нам нельзя терять времени. Надо найти Икса, пока он не нашел нас. ГЛАВА 48 У огромной закрытой двери, помеченной еще какими-то непонятными знаками, Бертон остановил караван кресел и сошел со своего. Дверь, похоже, открывалась с помощью кнопки рядом - больше никаких приспособлений для этого не было. Бертон нажал на кнопку, и обе половинки двери разъехались по сторонам. В просторный холл выходили еще одни огромные двери. Бертон и их открыл с помощью такой же кнопки. За ними оказался крытый куполом зал с полмили в поперечнике. Полом ему служила земля, поросшая короткой травой, а чуть дальше росли деревья. По ней там и сям бежали ручьи, истоком которых служили водопады высотой в сорок-пятьдесят футов. Повсюду были рассажены цветущие кусты, а плоские валуны служили столами, судя по тарелкам и приборам на них. Потолок был голубой, с перистыми облаками, и на нем стояло в зените искусственное солнце. Все вошли внутрь и стали осматриваться. Человеческие кости лежали повсюду, самый ближний скелет обнимал валун. Были тут еще кости птиц, оленей и каких-то животных, похожих на кошек, собак и енотов. - Они тут приобщались к природе, - сказал Фрайгейт. - Что ж, превосходная имитация, ничего не скажешь. Напрашивался вывод, что Икс передал по радио код, разбивший черные шарики в головах обитателей башни и давший выход яду. Но от чего умерли животные? Да с голоду. Путешественники покинули зал и, не проехав и мили, наткнулись на следующую достопримечательность, самую загадочную и пугающую из всего, что им встречалось. За косой прозрачной стеной слева от них помещалась исполинская шахта. Снизу ее освещал яркий мерцающий свет. Все сошли с кресел, чтобы заглянуть в колодец, - и вскричали от изумления. В пятистах футах под ними, словно в большой печи, пылало множество разноцветных форм, плотно стиснутых вместе, но свободно проходящих одна сквозь другую Бертон, заслонив рукой глаза, стал приглядываться к ним. Вскоре он начал различать отдельные огни - они крутились, сновали вверх, вниз и по сторонам. Потом он почувствовал резь в глазах и отвернулся. - Это ватаны. Такие же я видел над головами двенадцати членов Совета. Стена сделана из материала, позволяющего нам их видеть. Hyp протянул ему темные очки. - Возьми. Я нашел их на полке тут рядом. Бертон и остальные надели очки и воззрились в бездонный колодец. Теперь стало лучше видно, как переливаются всеми цветами то расширяющиеся, то сжимающиеся фигуры, как они выбрасывают из себя шестигранные щупальца, и шарят ими, и втягивают обратно. Бертон, прижавшись спиной к стене, посмотрел вверх. В сотне футов над головой виднелся серый металлический потолок. Бертон попытался разглядеть, что по ту сторону колодца, но не смог Далеко-далеко внизу тоже просматривалась серая твердь. Воображение было тому виной или игра светящихся орд, но ему показалось, что эта твердь пульсирует. Он отступил назад, снял очки и потер слезящиеся глаза. - Я не знаю, что это такое, но оставаться здесь дольше мы не сможем. Они проехали еще несколько лифтовых площадок с шахтами, ведущими только вниз, но через четверть мили увидели такую, где был выход и наверх. - Эта, должно быть, ведет ко входу. Каждый снова ждал, пока его предшественник не прибудет благополучно на место, и лишь тогда отправлялся сам. Вверху площадка выходила в коридор с тринадцатью дверьми, и каждая служила входом в анфиладу роскошно обставленных покоев. В одной комнате на столе из блестящего красноватого дерева стояла прозрачная сфера, и в ней болтались три кукольных фигурки. - Похоже на Моната и еще двух его сородичей, - сказал Бертон. - Что-то вроде трехмерной фотографии, - добавил Фрайгейт. - Не знаю, конечно, - сказала Алиса, - но, по-моему, это семейный портрет. Я понимаю, что для человека иной расы они все на одно лицо. Но все-таки... Грумз давно уже не говорила ни слова, и ее мрачное лицо показывало, как тяжело ей освоиться с этим местом. Все здесь было не таким, как она ожидала: ни приветственного хора ангелов, ни Бога, восседающего на троне в сиянии славы своей с матерью Грумз по правую руку. - Может, эти двое - его родители, - сказала она теперь. В покоях было на что посмотреть, но Бертон гнал всех дальше. Через двести футов показалась площадка - первая, которую они увидели в правой стене. Бертон слез и осмотрел шахту. Ее дно приходилось вровень с полом, а верхушка была не дальше чем в пятидесяти футах. В ней плавали прядки тумана, проникающие снаружи и через вентиляцию. Бертон убрал голову. - Думаю, она выводит в наружный купол, через который прошел Пискатор. Японец, умный и смелый, поступил, возможно, так же, как Бертон: убедился, что невидимое поле в шахте держит его, и спустился вниз. Но как он мог включить поле, не зная кодового слова - или что там приводит "лифт" в движение? Шахта, впрочем, не похожа на все другие - она очень коротка и ведет только вниз, если смотреть сверху. Возможно, поле включается, как только кто-нибудь ступает в нее. А вот чтобы подняться отсюда наверх, нужен код. Или нет? Или дно действует так же, как и вершина, только в противоположном направлении? И где сейчас Пискатор? Чтобы проверить свою теорию, Бертон ступил в шахту. Через три секунды он начал медленно подниматься вверх. На вершине он вышел в короткий металлический коридор, который загибался на конце и, несомненно, выходил в купол. Из-за угла валил туман, но яркий свет обеспечивал хорошую видимость. Бертон пошел по коридору и сразу ощутил едва заметное сопротивление, которое росло по мере его продвижения. Наконец, убедившись, что не сможет ступить дальше ни шагу, он повернул назад и беспрепятственно дошел до шахты. Спустившись вниз, он сделал краткий отчет. - Поле действует в обоих направлениях, - заключил он. - Судя по рапорту "Парсеваля", вход там только один, - сказал Hyp. - Но ведь должно же быть еще какое-то отверстие - для аэропланов. А его на вершине башни нет - но, возможно, оно просто невидимо? И в нем тоже должно быть установлено этическое поле. Иначе туда мог бы проникнуть кто угодно. Включая Икса. Уж конечно, он не раз вполне легально вылетал отсюда на аэроплане. - Ты забываешь о гипотетическом исказителе ватана, - сказал Бертон. - Он-то и помогал Иксу проходить сквозь купол. - Да, я знаю. Я хочу только сказать, что мы могли бы найти ангар для самолетов, научиться ими управлять и улететь отсюда, когда нам будет удобно. - Неплохо было бы, чтобы их машины оказались легче в управлении, чем наши самолеты, - заметил Фрайгейт. - Я не сомневаюсь, что так и есть. - Слушайте, у меня идея, - ухмыльнулся Фрайгейт. - Пискатор был суфи и вошел сюда без труда. Ты тоже суфи с высоким этическим уровнем. Почему бы тебе не выйти наружу и не попробовать вернуться через купол? Мавр усмехнулся ему в ответ: - Ты хотел бы посмотреть, действительно ли я так праведен, как следует быть, да? Ну а вдруг я не смогу выйти? Или вернуться обратно? Нет уж, Питер. Это было бы напрасной тратой времени и проявлением гордыни с моей стороны. Ты это знаешь и все же подзуживаешь меня. Дразнишь. Тебе, как ученику, недостает порой уважения к учителю. Все вернулись в свои кресла и медленно двинулись вдоль закругленного коридора. Бертону начинало казаться, что их экскурсия, занимательная сама по себе, ни к чему так и не приведет, Икса им не найти. Но что же делать? Указателей на стенах нет, а если бы они и были, никто не смог бы их прочесть. Досадно и утомительно колесить вот так по коридорам, но нельзя же сидеть на одном месте и надеяться, что Икс найдет их сам. Он, может, и придет, но о оружием, против которого они бессильны Это уж наверняка. Им и так уже повезло найти зал Совета Двенадцати, резиденцию Моната Грраутута и верхний вход. Возможно, лаборатория Икса или его контрольный пульт находятся рядом с его жильем. Караван проехал мимо закрытой двери. Здесь таких тысячи. Нет времени открывать каждую. Но футах в тридцати за ней Бертон вскинул руку, дав сигнал остановиться. - В чем дело? - спросила Алиса. - Да так, чутье. Он опустил свое кресло на пол. - Проверить недолго. Он нажал кнопку у двери, и дверь бесшумно скользнула вбок. За ней была громадная комната с бесчисленным оборудованием на столах и множеством шкафов вдоль стен. Здесь лежал всего один скелет - и этот человек, очевидно, погиб при взрыве, когда проходил мимо одного из шкафов или работал там. Со шкафа снесло верхушку, если судить по искореженному металлу, кускам какого-то стеклянистого вещества на полу и осколкам металла внутри скелета. Он лежал в двадцати футах от разбитого шкафа, и под ним на полу виднелись темные кровяные пятна. Рядом лежала сбитая взрывом со стола металлическая конструкция в форме звезды, испуская нечто похожее на разноцветные тепловые волны. Прямо перед Бертоном, ближе к центру комнаты, стояло на полу пустое летающее кресло. Оно стояло боком, и на его подлокотнике виднелся свежий кровавый след. Сразу за креслом на цилиндре двухфутовой высоты вращался большой диск. По его периметру располагались шкафы и пульты. В центре диска находилась неподвижная платформа, а на ней, на стуле из какого-то полупрозрачного материала, сидел человек. Перед ним, на пульте с наклонной панелью, светилось несколько экранов. Сидя к Бертону боком, человек поворачивал какой-то тумблер, сосредоточив все внимание на самом большом экране. Бертон, приложив палец к губам, другой рукой сделал знак своим спутникам слезть с кресел. Потом достал револьвер и жестом же велел остальным сделать то же самое. У оператора были длинные ярко-рыжие волосы, белая кожа, и повернутый к Бертону глаз не был раскосым. Не будь он так толст, Бертон мог бы и не узнать его. Но жир за столь короткое время убрать нельзя. Бертон медленно вошел в дверь и направился к нему. Остальные рассыпались позади, держа оружие наготове. Когда они подошли к человеку на шестьдесят футов, он увидел их. Он вскочил со стула, скривился и сел обратно. Его рука, нырнув в углубление под панелью, извлекла оттуда прибор с пистолетной рукояткой, дулом длиной в фут и окружностью в три дюйма и сферой размером с большое яблоко на конце дула. Бертон крикнул: - Лога! - И бросился вперед. ГЛАВА 49 Этик снова встал и выкрикнул: - Стой! Буду стрелять! Никто не остановился. Этик прицелился, глядя сквозь прозрачную сферу, и из нее бесшумно вышел тонкий алый луч. На металлическом полу перед бегущими появился дымящийся полукруг. Все замерли. Оружие, способное расплавить этот металл, вызывало уважение. - Я мог бы разрезать вас всех пополам за один раз, - сказал Лога. - Но я не хочу. Довольно насилия - мне тошно от него. Но я убью вас, если буду вынужден. А теперь - повернитесь все разом и отбросьте свое оружие как можно дальше к двери. - На тебя направлено девять стволов, - сказал Бертон. - Может, ты и уложишь одного-двоих, но остальные превратят тебя в сито. - Похоже на мексиканскую ничью, так, что ли? - угрюмо улыбнулся этик. - Похоже, да не совсем, вы уж мне поверьте! - Поверить тебе? - вскричала Грумз. - Ты сатана, исчадие ада! Ее пистолет выстрелил, восемь других - за ним, а из оружия Логи сверкнул алый луч. Лога повалился навзничь. Бертон подбежал, вскочил на диск, прыгнул на платформу и нацелил револьвер в распростертого этика. Остальные столпились вокруг. Пока Терпин и Тай-Пен поднимали окровавленного, серовато-бледного Логу, Бертон схватил пистолет со сферой на конце. Логу грубо водрузили на стул. Он зажал рукой глубокую рану на правом бицепсе. - Он попал в Грумз! - сказала Алиса. Бертон взглянул на раскромсанное тело и отвернулся. Лога посмотрел вокруг, точно не веря в случившееся, и сказал: - В правом верхнем ящике моего пульта лежат три коробочки. Принесите их мне, и я через несколько минут приду в норму. - А нет ли тут подвоха? - спросил Бертон. - Нет! Клянусь! Довольно уже хитрить и убивать. Я не хотел причинять вам зла! Просто хотел обезоружить вас, чтобы объясниться с вами без опасений. Вы так склонны к насилию! - Кто бы говорил, - сказал Бертон. - Я сделал это не потому, что мне это нравится. - Мы тоже, - сказал Бертон, не совсем, однако, уверенный в правоте своих слов. Он открыл каждую из трех серебряных, украшенных изумрудами коробочек и проверил их содержимое. Как и сказал этик, в каждой лежал флакон - два с жидкостью, один с каким-то розовым веществом. - Откуда мне знать - вдруг они источают какой-нибудь газ? - сказал Бертон. - Или в них яды? - Непохоже, - засомневался Hyp - Он не хочет пока умирать. - Это верно, - подтвердил Лога. - Может случиться нечто ужасное, и только я могу это предотвратить. Возможно, мне понадобится ваша помощь. - Ты мог бы воспользоваться ею сразу, - сказал Бертон, - если бы сказал нам правду. - У меня были причины не делать этого. Очень веские причины. А потом все пошло вкривь и вкось. Этик, сдавив один флакон, брызнул себе на руку прозрачной жидкостью. Втер ее в рану на плече, морщась от боли, и отпил глоток из второго. Из третьего он налил себе на ладонь густую розовую субстанцию и смазал ею рану. - Первое лекарство стерилизует рану, - объяснил он. - Второе снимает шок и придает сил. Третье залечит рану в короткий срок - всего за три дня. - А куда мы ранили тебя в первый раз? - спросил Бертон. - Единственная тяжелая рана у меня на левом бедре. Его ставшая серой кожа через минуту обрела нормальные краски. Лога попросил воды, и Фрайгейт принес ему. Бертон закурил сигарету. Вопросы теснились у него в горле. Который выплюнуть первым? Но прежде чем приступать к допросу, надо было сделать еще кое-что. Бертон держал Логу под прицелом, а другие тем временем привели свои кресла - Фрайгейт вернулся еще раз за креслом Бертона. Их расставили около диска так, чтобы не видеть тела Грумз. После этого Логе разрешили поднять свое кресло на установленную высоту. Все расселись полукругом лицом к этику. - Думаю, нам всем не помешает выпить, - сказал Бертон. Лога подсказал им, что нужно набрать на Граале, чтобы получить требуемое. Сам он заказал светлое вино, которое остальные ни разу не обнаруживали в своих Граалях. Бертон повторил заказ Логи и попробовал вино. Оно не шло в сравнение ни с чем, что он пил раньше, отличаясь тонким, но пряным букетом. Его вкус почему-то вызвал в уме картину темно-зеленых вод в час отлива и огромных белых птиц с багровыми клювами, кружащих над ними. Бертон держал на коленях оружие Логи, и первый его вопрос был о том, как оно действует. Лога показал ему предохранитель и спуск, о назначении которых Бертон и сам догадывался. - Ну а теперь, - сказал он, - начнем с самого начала. Не знаю, правда, что считать началом. - Извините, что прерываю вас, - сказал мавр, - но кое-что надо выяснить сразу. Ах-К'ак... Лога... ведь у тебя есть в башне личная воскресительная камера, верно? - Да. - Этик помедлил. - Она не только моя. Трингу тоже пользовался ею. Он был моим лучшим другом: мы вместе росли в Мире Садов. Он был единственный, кому я мог доверять. - Не Стерн ли это, который пытался убить Фаербрасса перед тем, как "Парсеваль" снялся с башни? - Да, это он. Как вам известно, ему это не удалось. Поэтому, когда я понял, что Фаербрасс попадет в башню раньше меня... и Сигген тоже... мне пришлось убить их обоих. Сигген не сказала Фаербрассу, кто я такой. Она поверила в то, что я будто бы отказываюсь от своих планов и отдаюсь на милость Совета - но для этого надо попасть в башню и воскресить Совет. Она никогда бы не согласилась, если бы я не солгал, не сказал ей, что заблокировал связь с компьютером и что только я могу снять запрет. Она обещала не говорить обо мне Фаербрассу, пока мы не окажемся в башне. Но при этом готовилась вместе с Фаербрассом опередить меня. Чтобы проверить, правду ли я говорю. Помимо всего прочего, я боялся, что в вертолете по пути в башню она передумает и выдаст меня Фаербрассу. И я... взорвал бомбу, которую на всякий случай заложил в вертолет. - Кто такая Сигген? - спросила Алиса. - Моя жена. Она выдавала себя за Аню Обренову, русскую летчицу. - О, - сказала Алиса. По щекам Логи потекли слезы. - Ясно, что твои товарищи обнаружили твой личный воскреситель и отключили его. Иначе ты бы совершил самоубийство и таким путем перенесся в башню. Сейчас он действует? - Да. У меня их, собственно, было два - но оба нашли и отключили. - Значит, если бы мы сейчас убили тебя, ты ушел бы от нас, - сказал Бертон. - Почему же ты не позволил нам этого сделать? Или сам не убил себя? - Потому что, как я уже сказал, вы мне можете понадобиться. Потому что меня тошнит от насилия. Потому что я перед вами в долгу. - Лога помолчал. - Общий воскреситель я заблокировал уже давно. Он мог включиться только по моему сигналу - и этот же сигнал должен был одновременно убить всех в башне, в подземельях и в районе всего моря. Но у нас с Трингу были свои линии. Одна камера помещалась у подножия башни. Шармун, женщина, замещавшая Моната и Танабура в их отсутствие, сказала мне, что обе камеры обнаружены. Сказала, чтобы я не трудился совершать самоубийство в надежде воскреснуть в башне и продолжить свои злодеяния. Я - и злодеяния! - Что-то мы запутались, - сказал Бертон. - Начни сначала. - Хорошо. Но я буду по возможности краток. Кстати, где Гильгамеш? Бертон объяснил - Жаль, - сказал этик. - Ему, как и его мифическому тезке, не удалось проникнуть в тайну бессмертия. - Он встал, сказав: - Я только взгляну на экраны. Подходить к ним не буду. Все наставили на Логу пистолеты, пока он ковылял к краю платформы. "А зачем, собственно?" - подумал Бертон. Если этик сказал правду, он в любое время может уйти от них, дав себя убить. Лога дотащился до кресла и сел. - Может, нам и удастся что-то сделать. Не знаю. Время у нас еще есть. Итак... И он начал сначала. Когда вселенная была юной, когда после взрыва первичного сгустка энергии-материи сформировались первые обитаемые планеты, на одной из этих планет в процессе эволюции возник народ, отличавшийся от других. Не только в физическом отношении. Все разумные существа обладали двуногим или кентаврическим строением, руками, стереоскопическим зрением и так далее. Но все они, хотя и были разумными, не имели самосознания, концепций своего "я". - Мы размышляли об этом, - сказал Фрайгейт, - но... - Постарайтесь по возможности не прерывать меня. Это правда: все разумные существа, обитавшие во вселенной, были лишена самосознания - насколько известно нам. Понимаю, в это очень трудно поверить. Вы себе не можете этого представить. Однако это было и есть правдой - только сейчас появились исключения. Раса, отличная от других, была точно так же лишена самосознания в начале своей истории. Однако у них была наука, только она распоряжались ею не так, как сознающие свое "я" существа. У них не было религии, не было концепции богов или единого Бога. Она появляется лишь на развитой стадии самосознания. И вот, к счастью для этой расы, названной ее последователями Первыми, один из их ученых во время эксперимента случайно получил ватан. Так Первые получили первое свидетельство существования экстрафизической энергии. Я пользуюсь термином "экстрафизический", чтобы избежать аналогии с "парапсихическим" - понятием, объединяющим реально существующие, но неконтролируемые и неуловимые силы вроде телепатии, телекинеза и прочих явлений сверхчувственного восприятия. Бертон воздержался от замечания, что это он ввел на Земле термин "сверхчувственное восприятие". - Возможно, ватан тоже относится к области парапсихического - если так, то это единственное в ней управляемое явление. Безымянный ученый, случайно генерировавший ватан из экстрафизической энергии, не знал, что это такое. Однако он - или она - продолжил эксперимент и создал новые ватаны. Именно создал, сформировал из экстрафизической энергии. Извлек их из поля, существующего в одном пространстве с материей, но обычно не взаимодействующего с ней. Первые ватаны, по всей видимости, подключились к живым существам, оказавшимся поблизости. - К любым? - тихо спросил Hyp. - К любым. К насекомым, деревьям, морским звездам. После миллионов лет научной работы мы так и не знаем, почему ватаны привлекает энергия живых организмов. Одна из сотен теорий предполагает, что жизнь тоже форма экстрафизической энергии. Или скорее средство связи. Эффект подобных подключений был замечен далеко не сразу. Ватан является источником самосознания, но осуществляет его лишь через посредство живых существ, причем существо для обретения самосознания должно иметь высокоразвитую нервную систему. Причем ватан подключается к человеческому существу лишь в момент зачатия. В момент слияния сперматозоидов с яйцеклеткой. Не спрашивайте меня, почему, но это правда. Очевидно, позже зародыш "затвердевает", оказывает сопротивление контакту. Из лаборатории неизвестного ученого вылетали биллионы ватанов, из них миллионы подключались к зиготам разумных существ. И вот так, насколько известно, во вселенной впервые зародилось самосознание. Дети, наделенные им, подрастали, и ни старшее, ни последующее поколения не могли понять, что же в них необычного. Самосознательным детям и молодежи всегда трудно понять взрослых, но тогда пропасть была особенно глубока и всякое понимание отсутствовало. Постепенно не обладавшие самосознанием особи вымерли. И лишь лет через двадцать пять после появления первого ватана был открыт источник самосознания. Тогда производство ватанов было признано необходимостью. Шли века. Появились ракетные космические корабли. Спустя еще несколько столетий была открыта новая движущая сила, найден способ обмануть материю и стали возможны межзвездные перелеты на невиданных дотоле скоростях. Но даже и теперь для преодоления одного светового года требовалось семь земных дней. - Видимо, реализовали старую научно-фантастическую идею о переходе в другие измерения? - спросил Фрайгейт. - Нет. Но сейчас у нас нет времени вдаваться в объяснения. К тому времени Первые стали считать, что их этический долг - дать через ватаны бессмертие и самосознание всем разумным существам. С этой целью отправлялось множество экспедиций. Когда одна из них обнаружила планету с обитателями, чей мозг был способен развить самосознание, там поместили ватанные генераторы - их зарыли глубоко под землей, чтобы аборигены не смогли до них добраться. - Зачем же их спрятали? - спросил Hyp. Он был бледен, точно откровения Логи причиняли ему боль. - Почему спрятали? Почему просто не отдали генераторы первому же самосознательному поколению? Ты сам знаешь почему. Представь, что генераторы попали в человеческие руки. Сразу же началась бы борьба за то, чтобы монополизировать их и получить возможность бессовестно эксплуатировать других. Нет - нельзя доверять ватанные генераторы расе, не достигшей определенного этического уровня. Бертон не стал спрашивать, почему Первые не установили на каждой планете свои гарнизон, чтобы закрепить общественное использование ватанов. Со своим уровнем науки и этики Первые могли бы скорее развить аборигенов. Но они не считали это этичным. Кроме того, им не хватило бы персонала, чтобы управлять всеми планетами. На лицах его спутников отражалась мучительная борьба - наименее затронутым казался Фрайгейт. Hyp, всегда такой гибкий, такой устойчивый перед психологическим шоком, страдал больше всех. Он не мог смириться с синтетическим происхождением ватанов - тех же душ. С тем, что их создали такие же, как люди, существа с помощью техники. Что не Аллах распределяет их. А Нур верил в божественную природу души куда крепче, чем многие религиозные люди. Лога, должно быть, это сознавал. - Творца нет, - сказал он, - есть только творение - вселенная. И Первые, и мы принимаем ее как свидетельство его существования. Но нет никаких свидетельств тому, что создавшее нас существо проявляет какой-то интерес к своим созданиям. Оно... - Оно? - хором воскликнули Алиса и де Марбо. - Да. У Творца, насколько нам известно, нет пола. На языке Моната он среднего рода. - Монат принадлежал к Первым? - спросил Тай-Пен. - Нет. Первые давным-давно совершили Продвижение. Сородичи Моната - преемники Первых, но не прямые, а через пятые руки. Все их предшественники, прежде чем "продвинуться", передавали свой факел другим. Сам Монат - один из десяти тысяч своих соплеменников, оставшихся пока в живых. Все остальные "продвинулись". Некоторые теологи полагают, что само Созидающее Начало не сделало ничего, чтобы дать своим разумным созданиям ватаны. По его божественному плану нам, смертным, надлежит самим позаботиться о своем спасении. Но это как-то нелогично - ведь ватаны были получены чисто случайно, и многие биллионы умерли, так и не обретя ни самосознания, ни бессмертия. И еще многие биллионы, если не триллионы, умрут и погибнут навеки, прежде чем мы, этики, доставим им ватаны. Так что, похоже, Созидающему Началу нет дела до нашего самосознания и бессмертия. И остается самим смертным, где бы они ни жили, исполнить то, что примитивные религии считали прерогативой Творца. ГЛАВА 50 Бертон испытал сильное потрясение - хотя, возможно, и не такое, как все другие, исключая Фрайгейта. Бертон всегда живо интересовался религией. Он изучил много вероисповеданий, особенно восточных. Он перешел в католичество не только потому, что эта религия его увлекала, но и чтобы угодить своей жене Изабел. Он был посвящен в тайны мусульманского суфизма, заслужил красную нить брамина, бывал сикхом и парси и чуть было не стал мормоном, обманув бдительность Бригема Янга. Однако, ведя себя, как истинно верующий, а иной раз на удивление глубоко входя в эту роль, он каждый раз оставлял за собой лазейку, оставаясь еретиком в душе. Еще в ранней юности он отказался принять заветы англиканской церкви, приведя этим в ярость своих родителей - но никакие громы, молнии и трепки, задаваемые ему отцом, не наставили его на путь истинный. Все это лишь научило Бертона держать свои мнения и вопросы при себе, пока он не повзрослел настолько, что отец больше не смел задеть его ни словом, ни кулаком. Несмотря на это, ортодоксальное понятие о душе и о Дающем ее вошло в плоть и кровь Бертона. Он не верил в эту догму, но не мог представить себе никакой другой и ни о чем другом не слышал до недавнего времени. Бертон, как не раз говорил ему Фрайгейт, доводя его до белого каления, обладал широким, но не глубоким умом. Однако логическое рассуждение о том, что есть душа, услышанное им когда-то вместе с Фрайгейтом, произвело на Бертона глубокое впечатление И убедило его. Рассказ же Логи явился для него шоком. Но не первым и не единственным из тех, что затрагивали самые глубины его разума. Поэтому Бертон, наряду с Фрайгейтом, выдержал это испытание лучше других. - Именно народ Моната, - продолжал Лога, - явился на Землю и установил там ватанные генераторы. Было это около ста тысяч лет до новой эры. - А те, что жили раньше? - простонал Фрайгейт - Неужто им нет спасенья и они ушли навсегда? - Как ни горько думать об этом. Мы ничем не можем им помочь, так не будем заниматься самоистязанием. Пропащее дело, как говорят у вас в Америке. Это, может, и жестоко, но только такую позицию следует принять, чтобы не истязать себя понапрасну. Лучше спасти хоть кого-то, чем никого вообще. Ватанные генераторы погребли глубоко, в слоях, чья температура способна расплавить никель-железо Там же установили и ватаноуловители. - Уловители? - переспросила Афра Бен. - Да. Такой есть и в башне. Вы ведь видели его по пути сюда? - Видели, - сказал Бертон. - С ним связана одна серьезная, жизненно важная проблема, к которой я скоро перейду. С того времени ватаны начали совмещаться с человеческими зиготами. Когда эмбрион или человек любого возраста умирал, его ватан улавливался подземной автоматикой. - Значит, то, что проповедует Церковь Второго Шанса, не совсем верно? - спросил Бертон. - Не совсем. Это я приходил к Жаку Жийо, будущему Ла Виро, и рассказал ему то, что ему, с моей точки зрения, следовало знать. Я открыл ему лишь половину правды, а кое о чем солгал. Это было оправданно, поскольку вы, жители долины, были еще не готовы воспринять всю правду. - Ну, это спорно, - сказал Бертон. - Да. А что бесспорно? Однако я сказал Жийо, что спасение ватана зависит от достижения им определенного этического уровня. Это не было ложью. Предки Моната прилетели с планеты, чье солнце не называется ни тау Кита, ни Арктур. Они нашли планету, на которой еще не было разумной жизни, и преобразовали ее в Мир Садов. Где-то через десять тысяч лет они начали воскрешать в нем умерших детей Земли. - Включая недоношенных, выкидыши, аборты? - спросил Бертон. - Да. Такие эмбрионы доводились до уровня доношенных младенцев. Доводились и доводятся, следовало бы сказать. Когда я покидал Сады, были воскрешены все умершие в возрасте до пяти лет, а по времени - до 1925 года. Проект "Мир Садов" начал осуществляться где-то в десятом веке до новой эры. Проект "Мир Реки" вступил в действие в позднем двадцать втором веке. - А который теперь век по земной хронологии? - спросил Фрайгейт. - Когда я отправлялся сюда из Садов, был 2009 год. Чтобы добраться сюда, мне потребовалось сто шестьдесят земных лет. Пятьдесят лет ушло на переустройство планеты. День всеобщего воскрешения настал через двадцать семь лет после этого срока, то есть в 2246 году. Стало быть, сейчас примерно 2307 год. - Боже мой! - сказала Алиса. - Сколько же тебе лет? - Это, право же, не имеет значения. Но родился я где-то в двенадцатом веке до новой эры. В городе, который вы называете Троя. Я был внуком царя, которого Гомер назвал Приамом. Мне не было еще пяти лет, когда ахейцы и данайцы взяли город, ограбили его, сожгли и перебили почти все население. Меня бы, наверное, взяли в рабство, не вступись я за свою мать. Я вонзил свое копьецо в ногу какого-то воина и так его разозлил, что он тут же убил меня своим бронзовым мечом. - Лога содрогнулся. - Зато я не видел, как насиловали мать и сестер и убивали отца и братьев. Пришельцы, среди которых был и Монат, вырастили несколько поколений земных детей, а потом перешли на другие планеты. Монат и некоторые другие остались наблюдать за выросшими питомцами, которые теперь, в свою очередь, растили новые поколения. Но потом Монат оставил Мир Садов, чтобы сопровождать людей в Мир Реки. Иногда мы называли его Оператором, потому что он возглавлял проект и был главным инженером биокомпьютера. - Того самого, о котором говорил Спрюс? - спросил Бертон. - Гигантского протеинового компьютера? - Да. - Однако в другом Спрюс нам лгал. Он говорил, что родился в пятьдесят втором веке и что для снятия копий с тел умерших используется какой-то хроноскоп. - У нас у всех были заготовлены такие легенды на случай, если нас схватят и заставят говорить. Конечно, мы могли убить себя, но, если бывал шанс спастись бегством, предпочитали этого не делать. Притом при допросе Спрюса присутствовал Монат, и Спрюс знал, как отвечать на вопросы, которые тот задавал. - Мы это сообразили потом, - сказал Бертон. - А как вы снимаете копии с мертвых тел? - спросил Hyp. - В ватанах содержится все, что нужно, включая, разумеется, и мозговую деятельность - с них-то и снимаются копии. - Но тогда, - воскликнул Фрайгейт, - воскрешенный не совсем то же, что умерший. Он только дубликат! - Нет. Ватан - не копия. Это источник и вместилище самосознания. Ватан, покидая мертвое тело, уносит с собой его самосознание. Но сам он, как правило, сознанием не обладает. Есть, однако, указания, что ватаны на короткий срок и в определенных условиях способны обретать сознание после расставания с телом. У нас пока недостаточно фактов, чтобы утверждать это определенно. Ватаны, получающие новое тело, возможно, галлюцинируют. Как бы там ни было, ватан содержит всю нужную информацию для изготовления нового тела - а потом он подключается к дубликату. Интересно, подумал Бертон, сколько раз надо это повторить, чтобы дошло наконец до всей группы? - Что же заставило тебя начать свой собственный проект? - спросил Hyp. Лога поморщился. - Об этом я скажу после. Планету переформировали в речную долину длиной в миллионы миль. Одновременно возводилась башня с подземными помещениями. Ватаны подавались к телам-дубликатам, производимым в подземельях. Физические дефекты тел исправлялись, нарушения обмена корректировались, карлики и лилипуты обретали нормальный рост, но пигмеям рост не меняли. Ватаны поступали к телам во время этого процесса, но самосознание не включалось, поскольку мозг дубликата пребывал в бессознательном состоянии Однако ватаны регистрировали все происходящие с телом перемены. Затем дубликаты уничтожались, но к Дню Воскрешения изготавливались снова, но уже на берегах Реки. - Мое преждевременное пробуждение в подземной камере было случайностью? - спросил Бертон. - Не совсем. Это я устроил. Ты был одним из тех, кого я выбрал для осуществления своего плана - на случай, если мне понадобится ваша помощь. Я разбудил тебя, чтобы хоть один из вас имел представление, что с вами тут проделывают. Это могло также укрепить твою решимость. Ты очень любопытен и не нашел бы себе покоя, пока не проник бы в суть этой тайны. - Да, но ты лгал, когда приходил к нам, - сказал Hyp. - Ты говорил, что отобрал всего двенадцать человек. А потом оказалось, что нас гораздо больше. - Во-первых, я был не единственным, кто посещал вас. Иногда это делал Трингу. Он полностью поддерживал меня в моих расхождениях с некоторыми сторонами проекта. Он был единственный, кому я мог доверять. Я даже Сигген не говорил о том, чем я занимаюсь. Во-вторых, я никогда не ограничивал группу до двенадцати человек. Не было шансов, что такой маленький отряд доберется до башни в случае надобности. Поэтому в общей сложности я набрал сто двадцать четыре человека. А лгал я вам, чтобы вы, если вас схватят мои сотрудники, не открыли им полной правды. По этой же причине я ничем не делился с вами и лгал еще кое о чем. Если бы вас схватили и прочли вашу память, там не было бы полного плана, и ваши версии противоречили бы друг другу. Потому же я, под именем Одиссея, сказал Клеменсу, что приходивший ко мне этик будто бы был женщиной. Лога разбудил прежде времени только одного из своих рекрутов, потому что единичное пробуждение могло сойти у этиков за случайность. Будь таких случаев несколько, возникли бы подозрения. Но он совершил ошибку, разбудив даже одного. Монат расследовал случай с Бертоном и, хотя не смог доказать, что кто-то манипулировал с воскресительной техникой, стал ожидать новых "случайностей". Логу крайне обеспокоило намерение Моната воскреснуть около Бертона и попутешествовать с ним какое-то время. Заодно Монат хотел поближе познакомиться с "лазарями", для чего требовалось сочинить подходящую легенду. Так почему бы не сделать два дела зараз? Лога не предупредил Бертона об этом, боясь, что тот, зная, кто такой Монат на самом деле, будет вести себя настороженно или даже попытается взять дело в свои руки. - И попытался бы, - подтвердил Бертон. - Я так и подумал. - Не люблю перебивать, - сказал Hyp, - но не знаешь ли ты, что стало с японцем, с Пискатором? Лога снова сморщился и показал на скелет, лежавший в обломках у стены. - Вот все, что осталось от Пискатора. - Он сглотнул. - Я не думал, что кому-либо из жителей долины удастся проникнуть в башню через вершину. Вероятность этого была ничтожно мала, хотя и не исключалась. Я знал, что пароландцы строят дирижабль, но каким образом они собирались попасть в башню? Лишь человек с высокоразвитой этикой мог пройти там. Это было крайне маловероятно, но все же возможно. И случилось так, что один человек с "Парсеваля" все-таки прошел. Но я на тот случай, если кто-то вроде Пискатора придет-таки сюда, разместил бомбы и в стенных шкафах, и в шкафах на платформе. Не только в этой комнате. Их еще больше в другом контрольном центре, что находится за квартирами. Бомбам придан вид контрольных панелей. В каком бы направлении ни пошел непрошеный гость, в контрольный центр он зайдет непременно. Любопытство его заставит. Он увидит действующие экраны и скелеты тех, кто работал за ними. А бомбы взорвутся лишь в том случае, если в мозгу того, кто сюда вторгся, нет черного шарика, обеспечивающего самоубийство. - Пискатор ведь не принадлежал к числу твоих рекрутов? - спросил Hyp. - Нет. - Если бы я летел на дирижабле и вошел внутрь, меня бы тоже убило. Бертон спросил себя, почему Лога не заложил бомбы и у нижнего входа. Но потом сообразил, что Лога, придя сюда с экспедицией, как и случилось на деле, в таком случае тоже был бы убит. - Ты деактивировал бомбы, когда вошел сюда? - спросил Бертон. Он думал о контрольном центре с открытой дверью, который они миновали, не доходя до квартир. - В этой комнате - да. Лога продолжил свой рассказ. Он изобрел исказитель ватана, чтобы входить в башню и обманывать следящие спутники. И перестроил компьютер так, чтобы тот не мог оповещать Совет о смерти Бертона и изготовлении для него нового тела. - Вот почему ты убивал себя столько раз и все же уходил от Совета. Но Монат передал через агента в то место, где изготавливалось твое очередное тело, чтобы твои смертельные раны залечили. Сигналы были прослежены и обнаружена блокировка, которую я поставил. Вот почему при твоем последнем самоубийстве тебя схватили. В отчаянном стремлении обнаружить предателя Совет согласился прибегнуть к сканированию памяти. Лога, предвидя это, наладил компьютер так, чтобы он дал ложную информацию. - Ты понимаешь, конечно, что всю память я не мог охватить. Сканировались только те ее секторы, которые соответствовали нашим отлучкам из башни. Их подделка тоже отняла много времени и труда, но я это сделал. И вот настал час, которого Лога так боялся, надеясь, что он не придет никогда. Лога подготовился к нему, но не хотел осуществлять свои приготовления. Ему это было очень тяжело. - Монат распорядился, чтобы в одну из ближайших ночей за ним прислали и доставили его в башню. Одновременно должны были взять тебя, Бертон, чтобы проверить все время, проведенное тобой в долине. Мне думается, Монат подозревал, что ренегат, то есть я, не дал стереть из памяти Бертона его допрос на Совете. Кроме того, Монату делалось все хуже от насилия, окружавшего его в долине. Он нуждался в отдыхе. ГЛАВА 51 Лога летел в башню, завершив свою легальную миссию, когда были обнаружены два его тайных воскресителя. Одновременно инженеры раскрыли некоторые манипуляции Логи с компьютером. Монат, Танабур и Сигген были тогда в долине. Другие советники послали аэромашину забрать их и сообщить им новости. Но Совет допустил одну ошибку. Вместо того чтобы дать Логе вернуться и затем изобличить его, они послали ему предупреждение об ожидающем его дома аресте. - У меня ушло полчаса, чтобы набраться духу сделать то, что я давно замышлял, зная, что мне придется когда-нибудь это сделать, но я надеялся, что сам буду в башне в этот момент. Он передал сигнал, разбивающий черные шарики в мозгу всех обитателей башни и моря. Этики просчитались, прибегнув к единому коду вместо индивидуальных. - Но и я сделал ошибку, не передав код в долину. Я думал об этом, но не хотел убивать больше, чем было необходимо. Мне казалось, что этики, оставшиеся в долине, теперь станут беспомощны. До башни им не добраться - мой сигнал также дезактивировал всю авиацию. Остается тяжкий путь - сначала на лодке вверх по Реке, потом пешком через горы. Я успел бы совершить задуманное задолго до этого. - А если их воздушные машины упали бы в долину? - спросил Hyp. - Нет. Они сгорели бы, не успев коснуться земли. И те, что стояли на горах вдоль долины, тоже сгорели. Я позаботился об этом. - Каким образом их пилоты спускались с гор и поднимались обратно к машинам? - Машинами можно было управлять дистанционно. Пилоты высаживались у подножия холмов в грозу или сильный ливень, а машины возвращались на вершины гор. Пилот, если намеревался задержаться в том районе, закапывал контрольное устройство или носил его с собой в Граале. Оно имело вид чашки, которые есть во всех Граалях. Ничто, казалось, не могло помешать Логе долететь до башни - но он недооценил коварство Моната. - Мне, по крайней мере, думается,