Андрей Ланьков. (Хаотические) заметки корееведа
---------------------------------------------------------------
© Copyright Андрей Николаевич Ланьков
Email: Andrei.Lankov@bigpond.com
Date: 23 Jun 2000
Изд.: "Сеульский вестник". Сеул, 1997-1999
---------------------------------------------------------------
1997-2000
0.0 ЧТО-ТО ВРОДЕ ПРЕДИСЛОВИЯ
Как появилась эта книга? Да очень просто! С 1997 года в Сеуле выходит
газета "Сеульский вестник". Честно говоря, учитывая скромный размер рынка,
само существование этой газеты нельзя не счесть маленьким чудом,
опровергающим суровые законы экономики. Чудо это стало возможным благодаря
энтузиазму владельца газеты и ее малочисленной редакции, в состав которой
входил и я. В качестве соредактора мне приходилось писать немалое количество
статей и заметок по Корее. Некоторые из них основывались на моих специальных
работах по корейской истории и этнографии (как и положено, эти работы
сначала печатались в очень толстых и очень малотиражных журналах, а потом
некоторые из них вошли в состав монографий), другие -- на материалах,
которые я готовил для корейского иновещания ("Международное радио Кореи"),
третьи -- писались непосредственно для газеты. Кое-что писалось в самой
Корее, кое-что -- в Австралии, где я преподаю корейский язык в университете,
а кое-что -- и в России, где я провожу зимы, трудясь в родном НИИ.
В результате четырехлетних журналистских трудов у меня накопился
немалый материал о Корее, ее прошлом и, главное, настоящем. Статьи в газете
доходили лишь до немногих читателей, ведь ее тираж составляет ***
экземпляров (простите, но по корейским традициям тираж газеты является
тщательно охраняемой коммерческой тайной). Есть, правда, у газеты и свой
сайт, как и положено по нынешним компьютерным временам, но доступ к
Интернету в России оставляет желать лучшего. Посему и возникла идея отобрать
часть заметок и составить из них этот небольшой сборник. Вошли в него и
многие заметки, которые по разным причинам так и не появились на страницах
газеты. Результат получился весьма хаотичным, но -- и что с того? Зато эту
книгу можно читать с любого места.
При отборе заметок предпочтение отдавалось менее злободневным, ведь
книга -- не газетная статья. Поэтому, например, не вошло сюда ни одной
статьи по экономике или текущей политике страны. Политика меняется, а обычаи
и культура -- остаются.
А в общем, уважаемые читатели -- делайте свое дело, читайте! Не буду
Вас слишком долго задерживать...
1. КОРЕЯ ОФИЦИАЛЬНАЯ (И НЕ ТОЛЬКО):
1.1 СЕУЛ -- ГОРОД НЕМАЛЕНЬКИЙ
1.2 КОРЕЙСКИЕ МОНЕТЫ
1.3 КОРЕЙСКАЯ СЕМЬЯ И КОРЕЙСКАЯ ЭКОНОМИКА
1.4 КОЕ-ЧТО О ПОЧТЕ
1.5 НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ? !!!
1.6 САМОЛЁТОМ -- ЛУЧШЕ (КОЕ-ЧТО О КОРЕЙСКОЙ АВИАЦИИ)
1.7 КОРЕЙЦЫ И ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
1.8 ЕДИНСТВЕННОЕ НАЦМЕНЬШИНСТВО
1.9 ИСТОРИЯ С ДЕМОГРАФИЕЙ
1.10 "ОТВАЖНЫЙ ТИГР" И "МОГУЧИЙ СЛОН" (КОРЕЙСКИЕ ОРДЕНА)
1.11 ЕСТЬ ЛИ У ВАС СЕУЛЬСКАЯ ПРОПИСКА?
1.12 КАК УСТРОЕН КОРЕЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ?
1.13 ВСЁ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ... (НЕБОСКРЕБЫ СЕУЛА)
1.14 УШЛИ НА ОБЕД?
1.15 КОРЕЙСКИЕ МОРЯ
1.16 СТРАНА ЧЕТЫРЁХ ТЫСЯЧ ОСТРОВОВ
1.1 СЕУЛ -- ГОРОД НЕМАЛЕНЬКИЙ
Когда меня спрашивают, что я же могу сказать о Сеуле, я всегда отвечаю:
"Сеул -- очень большой город. Ну очень большой!" Сеул, действительно
огромен. Огромно и его значение в жизни Кореи -- страны до предела
централизованной.
Начну, наверное, с физических размеров города и его населения. Сейчас
оно достигло 10 с половиной миллионов человек (точнее, на конец 2000 года --
10.373.234 человека). Это означает, что в Сеуле живет каждый четвертый
кореец. Вдобавок, говоря о населении Сеула, следует принять во внимание и
сеульские пригороды, которые с административной точки зрения частью Сеула не
считаются, но фактически входят в тот же гигантский мегаполис. Сами корейцы
часто говорят не столько о Сеуле, сколько о так называемой "столичной зоне",
которая включает все многочисленные пригороды и города-спутники корейской
столицы. Эту зону можно упрощенно представить в виде огромного круга,
радиусом около 70-80 километров, и с центром где-то на южной окраине
столицы. Вся "столичная зона" буквально пронизана линиями электрички и
метро, и значительная часть ее населения работает или учится в Сеуле (или
же, наоборот, живет в Сеуле, а работает в одном из городов-спутников).
Население "столичной зоны" сейчас составляет 19 миллионов человек, или,
иначе говоря, примерно 40% всего населения страны. Для сравнения, все
москвичи -- это только 1/15 населения России. В мире вообще мало стран со
столь высокой концентрацией населения в столице и ее округе. Жители Лондона,
например, составляет только 13% населения Англии, жители Токио -- 10%
населения Японии, жители Парижа -- 4% населения Франции.
Даже по мировым масштабам Сеул довольно заметен, сейчас в городе живет
каждый 500-й житель нашей планеты (а если опять говорить о "столичной зоне",
то и вообще -- каждый 250-й землянин). Надо сказать, что стремительный рост
населения Сеула начался только в нашем веке, вскоре после захвата Кореи
Японией. До этого на протяжении почти 5 столетий население корейской столицы
оставалось сравнительно постоянным и колебалось на уровне 100-150 тысяч
человек. В 1936 г. оно уже составило 727 тысяч, в 1945 г. (первый год
корейской независимости) -- 901 тысячу, а всего через пару лет перевалило за
миллионный рубеж. В 1960 г. в городе было уже полтора миллиона жителей, в
1975 г. -- 5 с половиной миллионов.
Площадь города равняется сейчас 605 квадратным километрам, что чуть
больше площади Токио, и заметно больше площади Парижа. Впрочем, площадь --
понятие условное, ведь настоящий город куда больше своих формальных границ,
не менявшихся уже четверть века. Сеул по плотности населения оставляет
далеко позади большинство крупных городов мира, ведь плотность застройки в
корейской столице исключительная, дома жмутся друг к другу, оставляя место
лишь для узких, извилистых переулков, на которых порой не могут разъехаться
и две встречные машины. Не удивительно, что в административном отношении
Сеул является сейчас так называемым "специальным городом", по правам
приравненным к провинции (хотя на практике его политическое значение куда
больше, чем у любой корейской провинции). В то же время, только 40%
населения города является коренными сеульцами, то есть родились в корейской
столице. Тех же, у кого в Сеуле родились и отцы, вообще всего лишь 7%.
Сеульцы в своем большинстве прекрасно помнят, откуда они сами или их
родители пришли в этот город. Поэтому всякие проблемы региональной политики,
конфликты между провинциями (а в Корее такие конфликты очень сильны) -- все
это отражается и в Сеуле.
Пусть и с некоторой долей преувеличения, но можно сказать, что Корея
является своего рода городом-государством, ибо в Сеуле не только
сосредоточена почти половина населения страны, но и протекает почти вся
политическая, деловая и культурная жизнь Кореи. Это началось не вчера и даже
не полвека назад. Высочайшая централизация всегда была характерна для Кореи.
Так, двести лет назад, в конце XVIII века, из примерно двух с половиной
тысяч чиновников страны, примерно 2 тысячи было сосредоточено в Сеуле, и
только несколько сотен работали за пределами столицы. Сохраняется эта
традиция и в наши дни. Официальный корейский Институт проблем
градостроительства лет пять назад опубликовал свои подсчеты удельного веса
Сеула в различных областях жизни страны. Как уж они там считали и как
получили столько удивительно точные результаты -- не знаю, и просто сообщу
Вам их цифры. Итак, в соответствии с их подсчетами, в Сеуле сосредоточено
76% всего экономического потенциала страны, 92% внешнеполитического
потенциала, 62% всех финансовых возможностей. В Сеуле обучается 26% всех
корейских студентов, работает 41% всех корейских докторов.
В Сеуле делаются почти все карьеры, почти все состояния страны. Даже
если заводы находятся где-то на периферии, штаб-квартира любой компании
обязательно располагается в Сеуле. Биографии большинства генералов корейской
индустрии, корейских "олигархов", очень схожи: родившись обычно где-то в
провинции, все они в молодые годы приходили в Сеул делать славу и деньги, и
в итоге добивались своего. Понятно, что миллионы других людей тоже приходили
в Сеул, мечтая о славе и деньгах, и в итоге оставались ни с чем, но для
нашей истории важно, что реализовать свои мечты будущие автомобильные короли
и стальные бароны могли только в Сеуле.
Хорошо это или плохо, но Сеул -- это Корея, и, скорее всего, такое
положение сохранится еще надолго.
@1.2 КОРЕЙСКИЕ МОНЕТЫ
Относится к деньгам можно по-разному, но нельзя не признать, что они
относятся к числу самых интересных и важных изобретений человечества. Идея
денег кажется нам столь очевидной, что даже странно подумать о том, что
некоторые великие цивилизации (древнеегипетская, например) преблагополучно
обходились без привычной нам монеты -- и строить пирамиды отсутствие денег
не мешало! И, тем не менее, деньги были изобретены несколько раз, в разные
эпохи и в разных странах, причем, скорее всего, независимо друг от друга.
Одним из главных центров денежной экономики с древнейших времен был
Китай, страна, которая на протяжении тысячелетий оказывала на Корею огромное
влияние. Монеты в Китае появились в середине I тыс. до н.э., и не
удивительно, что и в Корее вскоре после ее превращения в централизованное
государство попытались воспользоваться китайским опытом и создать свою
собственную монету. В Китае существовали и бумажные деньги, но этот опыт на
Корею особого влияния не оказал (впрочем, сегодня у нас речь идет только о
монетах, бумажные купюры -- это отдельная тема).
Первая попытка ввести в Корее монетное обращение была предпринята почти
ровно тысячу лет назад, в 996-998 годах, в начале правления династии Коре.
Именно тогда отчеканили первые корейские монеты. Впрочем, это слово не
совсем точно, ведь на Дальнем Востоке монеты в старину, строго говоря, не
чеканили, а отливали в специальных формах. Материалом для монет служил
медный сплав. Любопытно, что в те времена на Дальнем Востоке у монет не было
номинальной стоимости, они стоили ровно столько, сколько стоила та меди, из
которой они были изготовлены, то есть очень немного. Попытки внедрить идею
номинальной стоимости предпринимались, но без особого успеха -- основная
масса потребителей все равно предпочитала оценивать монеты на вес. Монеты на
Дальнем Востоке использовались в основном в мелких сделках -- крупные суммы
проплачивались серебряными слитками, которые принимались на вес. Несмотря на
отдельные эксперименты, ни серебряные, ни золотые монет на Дальнем Востоке
не прижились до конца XIX века.
Внешний вид первых корейских монет вполне соответствовал тогдашним
дальневосточным традициям (традиции эти зародились в древнем Китае). Это
были маленькие круглые монетки с квадратным отверстием посредине. Отверстие
было необходимо потому, что монеты использовались обычно в связках, и через
отверстие пропускали шнурок, на который они и нанизывались. Это было вызвано
тем, что каждая отдельная монетка была очень дешевой, и на одну монетку
можно было, в лучшем случае купить чашку чая. При покупке товара подороже
счет шел на сотни и даже тысячи монет. Как и современные им монеты китайской
династии Сун, весили они 3,75 г каждая. Как и на других монетах стран
средневекового Дальнего Востока, на первых корейских деньгах не было
рисунков, а только короткая надпись китайскими иероглифами (обычно -- только
4 знака). Надпись эта указывала, при каком короле или императоре была
изготовлена монета. Впрочем, иногда вместо имени (точнее -- девиза
правления) императора на корейских монетах указывалось место их изготовления
-- "Восточная страна" ("Тонгук" в корейском чтении) или же "Приморская
страна" ("Хэгук"), то есть Корея.
Однако первый блин вышел комом. Первые корейские монеты особой
популярностью не пользовались, и продержались в обращении они недолго.
Примерно через полвека произошел полный возврат к натуральному обмену. При
этом основной "валютой" служили рис и свитки ткани, а для особо крупных
платежей изредка использовались слитки серебра (из-за своеобразной формы их
часто называли "серебряные бутылки"). Впоследствии корейские власти
предприняли еще несколько попыток ввести монеты в обращение, но и эти
попытки окончились неудачей. По причинам, о которых до сих пор довольно
горячо, но безуспешно спорят историки, натуральный обмен оставался в Корее
главной (и, по сути, единственной) формой торговли необычайно долго, вплоть
до конца XVII столетия.
Постоянная чеканка монеты началась в Корее поздно, только в середине
XVII века. В 1633 монеты были изготовлены в порядке эксперимента, а с 1679
года их отливка стала производиться регулярно. На этот раз монеты вошли в
повседневный быт и стали постепенно вытеснять из обращения рис и свитки
ткани. Внешний вид этих монет мало отличался от первых "экспериментальных"
медных денег, выпущенных в обращение почти семью столетиями раньше:
небольшие медные монетки круглой формы с квадратным отверстием посредине. В
этом, впрочем, нет ничего удивительного, ведь традиция монетного дела в
Восточной Азии в XVII веке была в общем и целом той же, что и в X веке.
Ситуация изменилась только в конце XIX столетия, после того, как на
Дальнем Востоке появились европейские колонизаторы. Они принесли с собой не
только много плохого, но и немало хорошего, в том числе и новые технологии,
новые идеи и знания. На смену китайской традиции монетного дела на всем
Дальнем Востоке (в том числе и в Корее, да и в самом Китае) пришла традиция
западная.
Новые веяния в оформлении корейских денег начинают ощущаться уже в
1880-е годы. Сначала исчезло отверстие в центре монеты, так как монеты
перестали нанизываться связками на веревку. Окончательно утвердилось понятие
нарицательной стоимости, то есть принцип, когда монета оценивается не по
стоимости материала, из которого она изготовлена, а по указанному на ней
номиналу. В конце восьмидесятых годов прошлого века была отчеканена (уже
действительно отчеканена, а не отлита) и первая корейская серебряная монета,
которая по своему внешнему виду была похожа на западные серебряные монеты
тех времен. На ней мы видим уже и четко обозначенный номинал, и качественные
пространные надписи, и орнамент (на традиционных восточноазиатских монетах
орнамента не было, а надпись отличалась краткостью -- обычно всего лишь
четыре иероглифа).
Однако в целом конец XIX века был временем полного хаоса в корейском
денежном обращении, как и в корейской политике вообще. Корейское
правительство несколько раз меняло денежную систему, менялись и названия
денежных единиц. В стране, вдобавок, наряду с корейскими, обращались и
японские, и китайские, и даже... мексиканские монеты. Только в начале нашего
века система была более или менее упорядочена. Однако захват Кореи Японией в
1910 году означал и ликвидацию ее финансовой системы. Возрождение ее
произошло только после 1945 года.
В колониальные времена в Корее, естественно, существовала денежная
система, скопированная с японской. Главной денежной единицей тогда были
иена. Сейчас иена -- маленькая монетка, меньше американского цента, и в
безумно дорогой Японии она практически не употребляется. Однако в тридцатые
годы одна иена была вполне солидной монетой, она даже состояла из более
маленьких денежных единиц -- сен.
После формального провозглашения независимой Республики в августе 1948
года, Корея в течение некоторого времени продолжала использовать монеты,
оставшиеся в наследство от колониального периода. Собственно корейские
деньги были впервые введены в обращение во время Корейской войны, но
свирепствовавшая в стране неистовая инфляция сделала их очень
недолговечными. Поэтому сразу после войны, в 1953 году, была проведена новая
денежная реформа. Название денежной единицы сменили на хвану (вместо воны) и
отчеканили первые монеты достоинством в 10, 50 и 100 хван, с надписями на
английском и корейском языке (корейскими буквами, а не китайскими
иероглифами, которые использовались на всех более ранних корейских монетах).
Любопытно, кстати, что на монете достоинством 100 хван был изображен
тогдашний президент (фактически -- диктатор) Южной Кореи Ли Сын Ман. За всю
историю Кореи это был единственный случай, когда изображение здравствующего
руководителя попало на денежные знаки или монеты. В старой Корее королей,
как вы помните, на монетах никогда не изображали.
Однако эти монеты просуществовали не очень-то долго. В 1962 году, через
год после того, как Ли Сын Ман был свергнут народным восстанием, новое
правительство провело денежную реформу, и установило ту систему, которая, в
общем и целом, действует и в наши дни. В результате реформы, в частности,
возродилось традиционное название корейской денежной единицы -- вона. Сейчас
в Корее существуют монеты достоинством в 1, 5, 10, 50, 100 и 500 вон. Самые
маленькие монеты в 1 и 5 вон сначала изготовляли из меди, а потом -- из
легкого алюминиевого сплава. На одновоновой монетке изображен символ Кореи
-- роза Шарона (один из видов дикой розы, в изобилии встречающийся в
корейских горах). На 5-воновой монетке изображен знаменитый
корабль-черепаха, первое в мире бронированный боевой корабль, который
отличился в войне с японцами в конце XVI века. Однако из-за инфляции со
временем обе эти монеты (и одновоновая, и пятивоновая) вышли из
употребления, ведь по нынешнему курсу 1 вона -- это примерно 1/10
американского цента. Тем не менее, эти монетки в минимальных количествах
чеканят и сейчас, и некоторые банки по закону обязаны их иметь. Я сам этим
иногда пользуюсь: прихожу в банк и прошу обменять мне 50 вон одновоновыми
монетами. Девушки операторы, давясь от смеха, проводят эту операцию, а пока
они отсчитывают мне все эти деньги, я объясняю им, в чем, собственно, дело.
Эти монетки -- замечательные сувениры для России!
Сейчас реально в обращении находятся монеты в 10, 50, 100 и 500 вон,
хотя, похоже, и 10-воновая монетка потихоньку выходит из употребления.
Инфляция... 10-воновая монета -- медная, остальные -- из никелевого сплава.
На 10-воновой монете изображено самое старое сохранившееся архитектурное
сооружение Кореи -- пагода храма Пульгукса (построена в седьмом веке). На
100-воновой монетке можно увидеть изображение знаменитого полководца Ли Сун
Сина, а на 500-воновой красуется летящий в небе журавль.
Форма монеток не оставалась неизменной. В начале восьмидесятых их
внешний вид слегка изменился. В частности, с них исчезли надписи на
английском, что, наверное, правильно. Иностранец разберется и с помощью
одних цифр, а писать название национального банка на иностранном языке --
несколько странно. Изменился и их дизайн в целом, но не очень значительно.
Старые монетки с надписями на английском языке изредка попадаются и сейчас,
ведь из обращения их специально не изымали.
И в заключение, не удержусь и скажу пару слов о банкнотах -- но только
о современных. Бумажные деньги представлены сейчас в Корее купюрами
достоинством в 1.000, 5.000 и 10.000 вон. В свое время, в начале 1960-х гг.,
когда эта структура номиналов была установлена впервые, 10.000 вон были
весьма крупной денежной единицей, однако теперь при расчетах на большие
суммы десятитысячные бумажки переходят из рук в руки толстенными пачками.
Чтобы в таких случаях несколько упростить платежи, широко используют
банковские чеки на предъявителя (на 100, 500 тысяч или 1 миллион вон),
которые широко применяются при крупных платежах. Замечу, что ни доллар, ни
иена, ни какая-либо иная валюта на территории Кореи хождения не имеет.
Доллары и иены, правда, принимают в тех местах, где бывает много иностранцев
-- рядом с американскими базами или на крупных рынках, где часто появляются
иностранные туристы, а также российские, польские и китайские "челноки".
Однако попытка расплатиться долларами в обычном магазине будет отвергнута с
возмущением.
Кстати сказать, не так давно исполнилась тысяча лет с момента первого
выпуска корейских монет. Состоявшегося в 996-998 годах. Корейским монетам --
тысяча лет.
@ 1.3 КОРЕЙСКАЯ СЕМЬЯ И КОРЕЙСКАЯ ЭКОНОМИКА
Среди многих факторов, которые сделали возможным "корейское
экономическое чудо", не следует забывать об одном -- о корейской семье.
Действительно, корейская семья сыграла огромную роль в превращении одной из
самых отсталых стран нашей планеты в великую индустриальную державу. Когда
экономисты и историки говорят о причинах экономического рывка, совершенного
Кореей и ее соседями в последние два-три десятилетия, они предпочитают
рассуждать о правильно выбранной стратегии, оценивать роль щедрых
иностранных кредитов и влияние международного окружения. Конечно, они правы,
но -- только отчасти. Я уверен, что своими успехами Корея в большой степени
обязана своим традициям, которые формировались тысячелетиями. Среди этих
традиций немалую роль играют и те, которые определяют корейский семейный
уклад.
Надо сказать, что корейская семья во многом отличается как от западной,
так и от российской. В Корее, как и в других государствах Дальнего Востока,
традиционная патриархальная семья, исчезнувшая на Западе более столетия
назад, благополучно сохранилась до наших дней.
В Корее в брак люди вступают раз и навсегда. Развод редок, и чаще всего
воспринимается как позор -- достаточно сказать, что по количеству разводов
Корея уступает США или бывшему СССР примерно в три раза. В чем причина того,
что разводов в Корее так мало? Ну, во-первых, к разводу крайне негативно
относится общественное мнение. Разводясь, супруги обрекают себя не только на
косые взгляды, но и на серьезные неприятности. Разведенному мужчине трудно,
а женщине -- почти невозможно вступить в новый брак. Развод во многих
случаях служит препятствием в карьерном продвижении, ибо во многих крупных
фирмах и государственных организациях не раз подумают, прежде чем назначить
на ответственную должность человека, который в прошлом "не смог сохранить
семью" (помните это выражение советских времен?). Развод в состоянии
существенно, если не безнадежно, испортить карьеру государственного
чиновника, политического деятеля и даже, как это ни покажется странным
российскому слушателю, артиста или эстрадной звезды.
Дети в Корее живут со своими родителями по крайней мере до того, как
сами женятся или выйдут замуж, причем кто-то из детей (обычно -- старший
сын) остается с родителями и после того, как вступит в брак. Его задача --
заботиться о родителях. Дети воспитываются в духе абсолютного повиновения
родителям, отцовское или материнское слово остается для них законом на всю
жизнь. На детей возлагается и обязанность содержать престарелых родителей.
Казалось бы, какое отношение имеют все эти обычаи к экономическому
росту? Самое прямое. Начнем с того, что если сравнивать Корею с другими
государствами примерно такого же экономического уровня, то в этой стране на
государство ложится куда меньшее бремя разнообразных социальных выплат --
пенсий, стипендий, пособий. Иностранцам, особенно приехавшим с Запада,
бросается в глаза, насколько низок в Корее уровень налогов. В странах Европы
или Америки в последние десятилетия стало нормой, что в налоги у среднего
гражданина уходит от 35 до 50 процентов зарплаты! Поскольку налоговая шкала
сейчас везде прогрессивная, то более обеспеченным приходиться платить еще
больше, и порою они вынуждены расставаться с 70-80% всех своих доходов.
Понятно, что при таких налогах зачастую нет смысла особо напрягаться --
сколько не работай, все отберет налоговое управление. Куда же уходят эти
огромные налоги? Не на армию, как часто думают в России, и не на
государственный аппарат. Давно уже прошли те времена, когда вооруженные силы
или полиция были главными потребителями государственных денег на Западе. В
наши дни основная часть отобранных в виде налогов средств идет на социальную
сферу, и, в первую очередь, на всяческие пособия. Поскольку в странах Запада
много разводов и, как результат, одиноких женщин с детьми -- им приходиться
платить немалые суммы в качестве пособий. Поскольку на Западе принято, что
дети не только не живут с родителями, но и не оказывают им никакой помощи --
правительствам приходиться выделять немало средств на выплату пенсий или
содержание домов престарелых (а в той же Америке старость в доме престарелых
-- давно уже не просто частая, но обычная ситуация!). Поскольку на Западе
дети обычно уходят их дома в 18-19 лет и более не могут рассчитывать на
поддержку со стороны родителей, государству приходиться выдумывать всякие
финансовые схемы, чтобы дать им возможность получить образование.
В Корее такой необходимости нет. Корея вынуждена содержать огромную
(для страны с таким населением) армию и весьма серьезные спецслужбы. Однако,
несмотря на это, она отличается очень низким уровнем налогов: обычный кореец
отдает в качестве налогов 15-20 процентов своих доходов, богачи платят
немного больше. Крепкая семья снимает с государства немало забот, позволяя
ему сосредоточиться на самом главном: обороне, развитии внешних связей,
создании экономической инфраструктуры. Разумеется, особенности семейной
жизни в Корее -- это только одна из причин ее экономических успехов (причем
далеко не главная), но забывать о ней нельзя.
Хотелось бы закончить эту программу на этакой оптимистической ноте
(мол, "сейчас все хорошо, а дальше будет совсем замечательно"!), однако,
увы, это не получается. К сожалению, старая патриархальная семейная
структура распадается и в Корее (в немалой степени из-за западного влияния,
но далеко не только из-за него). Процесс этот идет медленно, но все-таки
идет. Есть у него, конечно, и хорошие стороны, но уже ясно, что рано или
поздно и Корея в своей социальной политике столкнется с теми проблемами,
которые сейчас приходиться решать западным странам. Однако до этого пока еще
довольно далеко.
@ 1.4 КОЕ-ЧТО О ПОЧТЕ
Этот очерк -- о корейской почте. Наверное, начать надо с того, что
корейская почта работает хорошо (как, впрочем, и большинство корейских
учреждений). Письма почти никогда не пропадают и доходят до адресата очень
быстро. Внутри Кореи, например, обычное письмо идет не более 3-4 дней. Есть
и срочные письма, которые стоят существенно дороже, но которые доставят
адресату в любую точку страны не позднее, чем через сутки. Неплохо обстоят
дела и с международными письмами и бандеролями -- они тоже доходят
достаточно быстро (особенно, если идут не в Россию).
В 1994 году -- последнем, за который у меня есть статистические данные,
корейцы отправили 3 с половиной миллиона внутренних писем и 24 тысячи
посылок. Таким образом, получается, что писали письма друг другу они
примерно с такой же частотой, что и жители России (по данным международной
статистики, в том же 1994 году россияне, которых, как известно, примерно в
три раза больше, чем корейцев, послали друг другу в три раза больше писем).
С посылками, однако, дело обстоит иначе. Корейцы в 1994 году отправили друг
другу примерно 24 тысячи посылок и бандеролей, то есть почти столько же,
сколько и россияне. Однако вот по количеству международных отправлений (в
1994 году их было в Корее послано 30 тысяч и получено 60 тысяч) Корея,
несмотря на в три раза меньшую численность населения, превосходила Россию.
Это и понятно, ведь и по своему значению в мировой экономике Корея,
занимающая 11-13-е места в мире по объему экспорта, тоже оставила Россию
позади, а никакая торговля немыслима без переписки. Впрочем, в последнее
время количество почтовых отправлений особо не увеличивается. Связь по факсу
и, особенно, по быстро развивающейся в Корее системе электронной
компьютерной почты все в большей степени вытесняет традиционные письма и
открытки.
Кстати, об открытках. С наибольшей нагрузкой работает корейская почта
по праздникам: перед рождеством, лунным Новым годом, и праздником осеннего
урожая Чхусок, когда все корейцы стремятся отправить друг другу
поздравительные открытки. Во время этих праздников принято поздравлять всех
знакомых и коллег, так что совершенно нормально, когда человек перед
рождеством отправляет 30-40 открыток. Открытки в Корее изумительно красивые,
порою их так и хочется вырезать и повесить в рамочке на стену, да стоят они
сравнительно недорого -- в любой западной стране открытка сравнимого
качества обойдется раза в три-четыре дороже.
По своему внешнему виду корейское отделение связи не очень-то
отличается от российского, разве что выглядит аккуратнее. А так -- все тоже,
те же почтовые весы, те же приемщицы, и даже -- очереди (явление в Корее
весьма редкое). Есть, впрочем, и ряд отличий. Начнем, наверное, с того, что
в Корее почта по совместительству играет роль и сберегательной кассы. На
почте можно не только оформить денежный перевод, но и оплатить счета за
коммунальные услуги, и даже открыть денежный счет. Большинство корейцев
предпочитает держать деньги в банке, однако в маленьких деревнях, где нет
банковских отделений, почта во многом их заменяет, и избавляет жителей
небольших поселков от необходимости ездить в город, чтобы положить деньги на
счет или взять из с него.
С другой стороны, почта в Корее не занимается рассылкой газет и
журналов. Все крупнейшие периодические издания имеют свою собственную
систему доставки, которая не имеет к почте никакого отношения, так что по
почте доставляют только малотиражные специальные издания, которые не
поступают в массовую продажу, и которые выписываются очень немногими.
Отправляют их при этом как обычные бандероли, запечатанными в стандартный
пакет, на который в некоторых редакциях даже наклеивают марки.
Есть у корейской почты и одно существенное неудобство: обычно там не
упаковывают посылки и бандероли и часто даже не продают конверты. На почте
можно купить марки -- и больше ничего. Если у Вас есть посылка или
бандероль, Вы должны сами позаботиться об ее упаковке, а если Вы хотите
послать письмо, то Вам надо заранее купить конверт в магазине канцелярских
товаров. Правда, в самых больших почтовых отделениях в последние годы стали
продавать посылочные ящики, а на почтамтах имеются даже специальные
упаковочные столы. За упаковку там надо платить дополнительно, и довольно
много (1-3 доллара). Так что обращаются к услугам профессиональных
упаковщиков только в тех случаях, когда посылают что-нибудь хрупкое и
чувствительное к ударам. Впрочем, надо отдать корейским упаковщикам должное:
работают они на совесть, тем более, что в их распоряжении есть и специальные
материалы для того, чтобы защитить от дорожных случайностей самые хрупкие
предметы.
А в общем за время своей жизни в Корее я привык доверять почте, и она
меня почти никогда не подводила.
@ 1.5 НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ? !!!
1 октября в Корее отмечается праздник -- день вооруженных сил, и в
связи с этим имеет смысл рассказать немного о том, что представляет из себя
современная южнокорейская армия.
Разумеется, Корея имела вооруженные силы с незапамятных времен, и дела
корейским военным всегда хватало. Корея -- это маленькая страна,
расположенная в стратегически важном регионе, так что воевать ей приходилось
часто. Тут можно вспомнить и ожесточенные конфликты с китайскими империями,
и продолжительное сопротивление монголам, и бесконечные столкновения с
японцами. Однако в 1910 г., когда Корея стала японской колонией, современная
армия существовала только в самом зародышевом состоянии. Поэтому в своем
нынешнем виде корейские вооруженные силы возникли уже после Второй мировой
войны, после освобождения страны от японских колонизаторов. Еще в конце 1945
года американская военная администрация, которая тогда управляла Южной
Кореей, начала формирование "полевой полиции", которая и стала зародышем
вооруженных сил Южной Кореи. Официально же армия была создана только после
того, как 15 августа 1948 года в южной части Корейского полуострова была
провозглашена Республика Корея.
Южнокорейской армии не исполнилось и двух лет, когда 25 июня 1950 года
части вооруженных сил Северной Кореи внезапно пересекли разделявшую Север и
Юг демаркационную линию ("38-ю параллель"). Так началась Корейская война,
которая поначалу разворачивалась крайне неудачно для Юга. Фактически
южнокорейская армия была почти полностью разгромлена в первых же сражениях,
и к сентябрю 1950 г. северяне заняли более 90% всей территории страны.
Только вступление в войну США спасло тогда Южную Корею от окончательного
поражения. Опыт лета 1950 г., воспоминания о произошедшей тогда военной и
политической катастрофе, о фактической беспомощности корейской армии перед
лицом хорошо вооруженного и обученного врага во многом сформировали
мировосприятие южнокорейских военных и государственных деятелей. В этом
смысле Южная Корея отчасти напоминает СССР, где раны лета 1941 г. не могли
зажить очень долго. Решимость не допустить повторения подобной катастрофы до
сих пор в немалой степени определяет южнокорейскую военную политику.
Во многом это вызвано и тем обстоятельством, что юридически Южная Корея
-- это и поныне воюющая страна. В 1953 году Корейская война закончилась не
миром, а только перемирием, соглашением о прекращении огня. В Корее нет
мирного договора, то есть формального соглашения, которое прекратило бы
состояние войны, так что с международно-правовой точки зрения Корейская
война как бы еще и не окончена. И это не только какие-то юридические
тонкости. Граница между Севером и Югом неспокойна, северокорейские
диверсанты регулярно появляются на юге страны, а засланные с севера
террористы по меньшей мере трижды -- в 1968, 1974 и 1982 гг. -- пытались
организовать покушения на южнокорейских президентов. "Малая" война разведок
и спецназов в любой момент может перерасти в большую войну, и военные
специалисты уже несколько десятилетий относят Корейский полуостров к числу
наиболее нестабильных регионов планеты. Поэтому и не удивительно, что в
жизни Республики Корея армия играет немалую роль.
Южнокорейская армия обучена американскими инструкторами, и вооружена в
основном американским оружием. На территории Кореи по-прежнему находятся
американские войска, которые в случае войны должны действовать совместно с
корейской армией. Поэтому структура корейских вооруженных сил более или
менее копирует американскую, и во многом отличается от привычной нам
российской /советской структуры.
В Корее существуют три вида вооруженных сил: армия, авиация и флот. Как
и в США, они весьма независимы друг от друга. Во главе армии, опять-таки по
американскому образцу, стоит Комитет начальников штабов, который играет роль
Генерального Штаба и осуществляет оперативное руководство вооруженными
силами. Существует в Корее и Министерство Обороны, но оно является
гражданской организацией, ответственной за бюджет вооруженных сил, их
снабжение и кадровые вопросы. Кроме того, в Корее существует независимая
морская пограничная охрана, равно как и части гражданской обороны.
Военно-политическая ситуация, существующая на Корейском полуострове,
оставляет мало сомнений по поводу того, кто же является вероятным
противником для корейских военных. Ни для кого не секрет, что Армия
республики Корея готовится к возможной войне со своим северным соседом
(военные Северной Кореи, впрочем, тоже не скрывают, что для них вероятный
противник -- это армия Юга и находящиеся там американские войска).
В начале этого года !!! вооруженные силы Кореи насчитывали 672 тысячи
человек. Надо учесть, что вооруженные силы вероятного противника -- Северной
Кореи -- насчитывают 1.100 тысяч человек, то есть по численности превосходят
южнокорейскую армию почти в два раза. И это несмотря на то, что численность
населения в Северной Корее в два раза меньше, чем на Юге! Превосходство
вероятного противника в живой силе Юг стремится компенсировать главным
образом за счет использования более современных систем вооружения
(северокорейская армия вооружена в основном советскими системами 60-х и даже
50-х годов, а также их аналогами собственного производства).
!!! Из 672 тысяч корейских военных 560 тысяч служит в сухопутных
войсках, 60 тысяч в ВМФ, и 52 тысячи в ВВС (здесь и далее все цифры
приводятся по западным публикациям, в первую очередь -- по материалам
авторитетного Лондонского Института стратегических исследований). Сухопутные
войска состоят из 22 пехотных и мотопехотных дивизий и ряда отдельных
бригад, в том числе 7 бригад спецназначения, 3 бригад борьбы с силами
спецназначения, 3 бригад ПВО. На вооружении сухопутных войск находится 2130
танков, 2490 бронетранспортеров, 3500 несамоходных и 900 самоходных орудий,
143 боевых вертолета. Львиная доля вооруженных сил сконцентрирована у самой
границы с Севером. Стратегическое положение Южной Кореи незавидное, ведь ее
столица, в которой сосредоточена треть населения и почти весь
научно-технический потенциал страны, находится всего лишь в 30-40 км от
границы, в зоне артиллерийского огня вероятного противника. Поэтому защита
Сеула -- одна из важнейших задач корейских сухопутных сил.
Корейское оружие частично американского, а частично -- собственного
производства. Так, из 2130 состоящих на вооружении танков 800 произведено в
Южной Корее (тип 88), 80 -- в России (Т -80), а остальные 1250 --
американские (М-47 и М-48). Корейская промышленность самостоятельно и по
лицензиям производит стрелковое оружие всех видов, артиллерийские системы,
танки. В последнее время Южная Корея стала изредка закупать оружие и в
России. Москва проявляет в этой области активность, надеясь поставками
оружия частично погасить свою немалую задолженность Сеулу. Однако попытки
закупать российское оружие обычно встречаются в штыки американцами, и
корейцы, прислушиваясь к настойчивым советам союзников, проявляют немалую
осторожность, закупая русское оружие лишь маленькими партиями.
Авиации в Корее также уделяется немалое внимание. Корейская военная
доктрина требует немедленного достижения превосходства в воздухе, без
которого положение южнокорейских вооруженных сил и корейской столицы в
случае войны будет незавидным. Значительную роль в этом должны сыграть, как
предполагается, части американских ВВС -- и те, что уже находятся в Корее, и
те, что туда могут быть переброшены в случае необходимости. Однако корейские
ВВС и сами по себе представляют немалую силу. На их вооружении состоят 460
боевых самолетов и вертолетов, в том числе 195 истребителей F-5 и 60
истребителей F-16 (частично -- корейской сборки). Кроме этого, в Южной Корее
имеется 143 боевых и значительное количество транспортных вертолетов,
входящих в состав сухопутных войск, а также самостоятельная авиация
военно-морского флота. Как и в случае с сухопутными силами, большинство
самолетов и наземного оборудования поставлено американцами, а экипажи и
наземный персонал обучены в соответствии с американскими уставами. И в ВВС
время от времени идут разговоры о возможной и даже желательной
диверсификации, о закупке части боевой техники в России, но пока дальше
разговоров дело, кажется, не идет.
ВМФ до недавнего времени был достаточно второстепенным видом корейских
вооруженных сил, хотя в его состав, по американском образцу, входили две
хорошо обученные и вооруженные дивизии морской пехоты (25 тысяч человек).
Подразумевалось, что в случае войны значительную часть бремени должны были
бы взять на себя США. В последнее время, однако, роль флота в Корее
постепенно возрастает. В его состав сейчас входит 9 подводных лодок, 40
боевых надводных кораблей, не считая многочисленных сторожевых кораблей и
десантных средств. Корея налаживает постройку собственных подводных лодок,
идут разговоры даже о покупке или постройке в недалеком будущем первого
корейского авианосца, хотя нынешний финансовый кризис, возможно, и заставит
пересмотреть эти планы.
Армия в Корее не "профессиональная" (то есть, называя вещи своими
именами, наемная), а призывная. Срок службы зависит от рода войск, от
семейных обстоятельств кандидата, от ряда других факторов, но в целом
составляет от 1,5 до 2,5 лет. Отношение к призыву в Корее очень серьезное. В
армии служат практически все мужчины, вне зависимости от их образования или
от связей их родителей. В 1997 году , когда в Корее проходили президентские
выборы, одной из причин поражения кандидата от правящей партии стало то, что
он, похоже, помог своему сыну избежать армейской службы. Как только это
стало известно, авторитет кандидата в президенты в глазах избирателей был
безнадежно подорван, и выборы он с треском проиграл. Отсрочек по учебе в
Корее нет (студентов берут в армию прямо из вузов), отсрочки по болезни
даются очень неохотно. Право на отсрочку имею немногие. Во-первых, это те, у
кого рост меньше 141 см или вес меньше 44 кг. Во-вторых, те, у кого
близорукость больше 10 диоптрий. В-третьих, те, кто страдает от диабета или
некоторых иных хронических болезней. Наличие реальной и всеми осознаваемой
угрозы национальной безопасности, наверное, оказывает немалое влияние на
отношение корейцев к военной службе: уклоняться от нее, "косить" в Корее не
принято. Во многих случаях это, как говорится, и себе дороже: мужчина, не
служивший в армии, вызывает при трудоустройстве немалые сомнения в отделах
кадров серьезных компаний.
Ну а мы в дни профессионального праздника корейских военных можем
только пожелать, чтобы им никогда не пришлось использовать свои умения по
прямому, немирному, назначению.
@ 1.6 САМОЛЁТОМ -- ЛУЧШЕ (КОЕ-ЧТО О КОРЕЙСКОЙ АВИАЦИИ)
В наше время Южная Корея -- одно из самых "авиационных" государств
планеты. Несмотря на то, что страна эта очень невелика, ее жители летают на
самолетах часто и охотно, так что в прошлом году по объему
пассажироперевозок Корея занимала 11-е место в мире. Способствует
популярности авиатранспорта и то, что цены на авиабилеты в Корее невысоки,
примерно в три раза ниже среднемировых, и то, что практически любой крупный
город имеет свой аэропорт. Как же начиналась история корейской гражданской
авиации?
Первые самолеты появились в Корее вскоре после 1910 года. Однако
самолеты эти были, во-первых, исключительно японскими, а во-вторых --
преимущественно военными. Первый в Корее аэродром располагался в Сеуле, в
районе Ёнсан, то есть поблизости от Итхэвона. С нынешней точки зрения такое
расположение аэродрома кажется несколько странным, но в середине 1910-х
годов Ёнсан был окраиной города, ведь застройка южного берега Хангана
началась только после 1965 года. Кроме того, именно на Итхэвоне
располагались казармы японских войск и штаб-квартира японских оккупационных
сил (ныне на этой территории разместился штаб группировки американских войск
в Корее). Поэтому решение разместить первую базу военной авиации именно в
Ёнсане было вполне логичным. Вскоре, однако, аэродром перенесли на остров
Ёыйдо, который тогда был дальней окраиной столицы.
Помимо полетов японских военных летчиков, время от времени устраивались
и показательные выступления, своего рода "воздушный цирк" для развлечения
сеульцев. Однако регулярно пассажирские самолеты стали появляться в небе
Сеула только с 1929 года. С этого времени в Сеуле стали садиться на
дозаправку японские самолеты, летавшие между Токио и китайским городом
Далянем (рядом с Порт-Артуром, со времен русско-японской войны известен в
России как "Дальний"). С того же 1929 года начались и регулярные полеты по
внутренним почтовым и почтово-пассажирским линиям, которые также
осуществлялись японской авиакомпанией. Впрочем, корейские бизнесмены
постарались не отстать и также создали небольшую авиакомпанию, самолеты
которой с 1936 года летали между Сеулом и Кванджу. Примерно в это же время
появились и первые корейские пилоты и авиамеханики -- выпускники японских
летных училищ. Однако в общем и целом авиация в колониальной Корее была
занятием японским. Немногочисленные корейские летчики и иные авиационные
специалисты служили в японских ВВС или в японских авиакомпаниях.
Национальная корейская авиакомпания была основана уже после
освобождения Кореи, в 1948 году. Называлась она KNA, по сокращению
английского "корейская национальная авиакомпания". В самые первые годы
своего существования KNA своих самолетов не имела, и деятельность ее
сводилась к взаимодействию с иностранными авиакомпаниями, самолеты которых
летали в Сеул или просто совершали там посадку. С начала 1950-х годов,
несмотря на условия военного времени, KNA открыла воздушное сообщение между
крупнейшими южнокорейскими городами. Это было возможно из-за полного
превосходства американо-южнокорейских сил в воздухе, ведь северокорейские,
китайские и советские пилоты, воевавшие на стороне Северной Кореи, после
1951 не решались вторгаться в воздушное пространство Юга. Тем не менее, в
условиях войны о выходе на международную арену не было и речи, так что
только после подписания в 1953 году соглашения о перемирии KNA стала
готовиться к полетам за границу.
В то время на мировом рынке пассажирских самолетов практически
безраздельно господствовала американская фирма "Дуглас", так что не
удивительно, что первыми корейскими авиалайнерами стали самолеты DC-3
производства этой фирмы. Эти сравнительно небольшие (21 пассажир)
двухмоторные машины использовались на внутренних рейсах. Кстати сказать, их
могут помнить и наши читатели старшего поколения, ведь DC-3 по американской
лицензии производился и в СССР, где его называли Ли-2. Самолет этот
пользовался у нас в пятидесятые годы огромной популярностью, хотя его
"американская родословная" тогда по понятным причинам не афишировалась.
Первых корейских самолетов было три, и каждый, помимо стандартного бортового
номера, имел и свое собственное имя.
В 1954 году были закуплены и более крупные лайнеры DC-4,
предназначавшиеся для международных перевозок. В зависимости от модификации
и оборудования салона, эти четырехмоторные машины могли брать на борт от 40
до 60 пассажиров. По своему внешнему виду и характеристикам DC-4 несколько
напоминал наш Ил-18, хотя и был примерно в полтора раза меньше (что не
удивительно -- ведь DC-4 появился на десятилетие раньше).
29 августа 1954 года состоялся первый международный рейс корейской
авиакомпании. Самолет вылетел из Сеула и после 8 часов полета благополучно
приземлился в столице Тайваня -- Тайбэе. Кстати сказать, сейчас полет по
этому маршруту отнимает в два раза меньше времени. В те годы Тайвань и Южная
Корея были близкими союзниками, так что полеты по этой трассе стали
проводиться три раза в неделю. Вскоре линию продлили дальше, до Гонконга, в
те времена -- британской колонии. Стоил билет в оба конца 261 тогдашний
американский доллар. Такую сумму среднестатистический кореец зарабатывал
тогда за год, так что слетать в Гонконг или на Тайвань могли, прямо скажем,
не многие. Для справки: сейчас цена билета до Тайваня -- это примерно шестая
часть среднемесячной зарплаты корейца или, иначе говоря, около 1,5% его
годовой зарплаты.
Главный сеульский аэропорт в пятидесятые и шестидесятые годы находился
на острове Ёыйдо, недалеко от нынешнего здания корейского парламента и
радиостанции KBS. Аэродром в Кимпхо существовал с 1942 года, но
использовался он по преимуществу военной авиацией, а также международными
рейсами. Только в конце 1960-х годов, после того как на Ёыйдо началось
масштабное строительство, аэропорт на этом острове был закрыт и Кимпхо
превратился в единственные воздушные ворота корейской столицы. Эту роль
Кимпхо играл до 2001 года, когда открылся новый корейский международный
аэропорт вблизи Инчхона.
В целом финансовые дела у первой корейской национальной авиакомпании
шли неважно, она постоянно находилась на грани банкротства. Поэтому в 1962
году KNA была радикально реорганизована новым правительством генерала Пак
Чжон Хи. На ее основе была создана новая авиакомпания -- KAL (Korean Air
Lines), которая существует и поныне. С возникновением KAL закончилось
детство корейской гражданской авиации. То, что произошло после 1962 года --
это уже совсем другая история...
@ 1.7 КОРЕЙЦЫ И ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
18 сентября 1899 года, то есть почти столетие назад, началось движение
поездов по первой корейской железной дороге. Дорога эта соединила Сеул и
Инчхон -- ближайший к корейской столице морской порт. Протяженность у нее
была невелика, чуть больше 30 километров. Однако сразу после введения в
эксплуатацию этой линии началось строительство других, куда более
протяженных веток. Уже к 1910 году сквозная железнодорожная линия пересекла
весь Корейский полуостров, соединив город Пусан на южном побережье с
Синыйчжу на китайской границе. Строили дороги, естественно, колонизаторы, то
есть японцы. Точнее, японцами были инженеры и всяческое начальство, а
тяжелую работу выполняли в основном корейцы.
Период между первой и второй мировыми войнами стал "золотым веком"
корейских железных дорог (впрочем, это вообще было время расцвета
железнодорожного сообщения во всем мире). Поезд в те времена был главным
средством сообщения при поездках на дальние расстояния, а железная дорога
была символом перемен и прогресса, нового времени и новых идей. Железная
дорога дала возможность добраться от Сеула до Пусана за каких-то 15 часов!
Сейчас, когда эта дорога на машине занимает 5 часов, а на самолете -- 45
минут, этим никого не удивишь, но в начале нашего века корейцы помнили, что
в старые времена даже правительственному гонцу требовалась 3 дня на то,
чтобы преодолеть этот путь.
Кстати сказать, поскольку Корея была японской колонией, то и
организация корейских железных дорог была в целом идентична японской.
Некоторые традиции тех времен сохранились и до наших дней: например, в
отличие от всех других видов транспорта, корейская железная дорога
придерживается левостороннего движения, хотя после войны весь остальной
корейский транспорт стал двигаться по правой стороне. Иногда это приводит к
забавным последствиям. Поезда на тех ветках сеульского метрополитена,
которые соединены с пригородной электричкой (т.н. "первая линия")
подчиняются железнодорожным правилам, и ходят по левой стороне. Поезда на
тех ветках, что с электричкой не соединены, ходят по правой. Пешеходы в
Корее ходят по левой стороне, а машины -- по правой. Такая вот путаница.
Однако вернемся к корейским железным дорогам. Немалый урон нанесла им
война -- не столько вторая мировая, которая Корею затронула сравнительно
мало, сколько разрушительная война Севера и Юга в 1950-1953 годах. Однако
железные дороги удалось восстановить довольно быстро. Более того, именно во
время войны в Корее началась замена паровозов на тепловозы (первые тепловозы
появились в стране в 1951 году). Замена эта, впрочем, продолжалась долго и
завершилась только к концу семидесятых.
Однако, несмотря на все успехи восстановления, после войны активного
строительства новых линий в Корее больше не велось. Общая протяженность
железных дорог в Южной Корее в 1945 году составляла 2.600 километров, а
сейчас, спустя полвека, она увеличилась только до 3.100 километров. Отчасти
этот застой связан с тем, что в таком строительстве просто не было
необходимости: все заметные населенные пункты и так уже давно соединены
между собой железнодорожными ветками. Однако во многом он отражает более
серьезные причины: постепенное вытеснение поезда автомобилем. С особой
интенсивностью это вытеснение стало происходить в восьмидесятые годы, когда
Корея была покрыта сетью скоростных автострад, и автомашина из предмета
роскоши превратилась в предмет необходимости. Сейчас железная дорога в Корее
берет на себя только 4% пассажирских и 20% грузовых перевозок
(автотранспорт, для сравнения, 90% и 70% соответственно).
Однако списывать железную дорогу со счета совсем не следует. В конце
концов, из старого сеульского вокзала, построенного еще в 1925 году,
отправляется в путь ежедневно по 100 тысяч человек. Объем пассажироперевозок
за последние 15 лет увеличился примерно в полтора раза. Многие корейцы
по-прежнему предпочитают железную дорогу и автобусу, и самолету. Она, как
говорит статистика, самый безопасный вид транспорта. Вдобавок, корейские
поезда ходят точно по расписанию, в то время как из-за постоянных пробок на
корейских дорогах никто и никогда не может вам гарантировать своевременное
прибытие автобуса на место назначения. Наконец, немалые надежды корейских
железнодорожников связаны с созданием сети сверхскоростных поездов. Сейчас
идет прокладка линии Сеул-Пусан, по которой скоростные поезда будут
двигаться со скоростью, превышающей 200 км/ч. Она должна была вступить в
эксплуатацию в 2006 году, однако разразившийся в конце 1997 г.
валютно-финансовый кризис сделал, похоже, невозможным завершение проекта в
первоначально намеченные сроки.
Однако рано или поздно сверхскоростная магистраль будет построена.
После этого, как ожидается, железная дорога составит немалую конкуренцию
самолету, ведь на расстояниях в 300-500 километров (а больших в Корее
практически и не бывает), скоростной поезд имеет перед самолетом немалые
преимущества. Так что не все потеряно для железных дорог, которые только что
отметили свое столетие.
@ 1.8 ЕДИНСТВЕННОЕ НАЦМЕНЬШИНСТВО
Наверное, многие наши читатели считают, что Корея -- это страна без
национальных меньшинств. Об этом не раз, помнится, писал и я. Отчасти это
утверждение верно, но оно нуждается в одном уточнении: хотя национальных
меньшинств в Корее и нет, на ее территории постоянно проживает около 24
тысяч этнических китайцев. Строго говоря, корейские "хуацяо" (так принято
именовать китайских эмигрантов), национальным меньшинством не являются, так
как они остаются гражданами Китайской Республики (то есть, иначе говоря,
Тайваня). Однако в отличие от большинства иностранцев, которые приезжают в
Корею лишь временно, на несколько лет, корейские китайцы живут в стране из
поколения в поколение, и пользуются в связи с этим некоторыми правами,
которых лишены остальные иностранцы.
Китайские общины существуют сейчас практически повсеместно. Эмиграция
из Китая в страны Юго-Восточной Азии началась несколько столетий назад, а
вот в Корее первые китайские иммигранты появились сравнительно недавно, в
самом конце XIX века. В те времена сотни тысяч корейцев выезжали за границу,
в том числе и в Китай. Однако существовал и встречный поток, пусть и
довольно скромный. Большинство приехавших китайцев составляли сезонные
неквалифицированные рабочие. Они прибывали без семей и, заработав (или, если
им не везло, не заработав) денег, вскоре отправлялись обратно домой.
Приезжали китайцы обычно морем, и оседали они в основном в Сеуле, а также в
Инчхоне -- морских воротах корейской столицы.
Однако основная масса китайцев оказалась в Корее позже, в 1945-1950 гг.
Тогда в Китае бушевала гражданская война, которая породила немалые потоки
беженцев. Многие китайцы, в основном сторонники терпевших поражение за
поражением "белых" (то есть Гоминьдана), бежали за границу, в том числе и в
Корею. В своем большинстве эти беженцы были выходцами из провинции Шаньдун,
что находится на западном берегу Желтого моря, "напротив" Кореи.
Отношение корейских властей к беженцам было неоднозначным. С одной
стороны, гоминьдановское правительство Китая было близким союзником
правительства Южной Кореи, да и большинство прибывающих в Корею китайцев
спасалось от коммунистов -- смертельных врагов тогдашнего официального
Сеула. Поэтому беженцев принимали, оказывали им минимальную помощь и давали
разрешение на постоянное проживание в стране. С другой стороны, известно, с
каким подозрением корейское правительство относится к любым попыткам любых
иностранцев закрепиться в стране и пустить там корни, тем более что Китай,
даже просто в силу его размера, в Корее всегда воспринимали с почтительной
опаской. Националистический режим президента Ли Сын Мана, который правил
Кореей в пятидесятые годы, не мог не относиться к иммигрантам настороженно.
Политику, которую корейские власти в 1945-1980 гг. проводили по
отношению к иммигрантам из Китая, сейчас в Корее вполне официально называют
"репрессивно-ограничительной". Принятие корейского гражданства для "хуацяо"
было всячески затруднено, и это сделало корейских китайцев "постоянными
иностранцами". Большинство из них было спасавшимися от коммунистов
беженцами, или, по крайней мере, выдавало себя за таковых, чтобы лучше
устроиться в Корее. Понятно, что они официально остались гражданами
гоминьдановского правительства Китая, которое, потерпев окончательное
поражение в гражданской войне с коммунистами, закрепилось на острове
Тайвань. Будучи формально "иностранцами", корейские китайцы не могли служить
в государственных учреждениях и в армии. Сталкивались они и с немалыми
проблемами при трудоустройстве в частные корейские фирмы, особенно крупные,
так что основным занятием для них оставался независимый мелкий бизнес.
Поначалу едва ли не большинство китайцев содержало рестораны и прачечные
(традиционные для китайских эмигрантов сферы деятельности), но потом все
большее их количество стало заниматься внешней торговлей, в основном -- с
Тайванем. Это и понятно: Тайвань, несмотря на свой маленький размер, быстро
превращался в экономического гиганта мирового масштаба, да и Корея не стояла
на месте. В то же самое время, несмотря на все ограничения, китайцам была
предоставлена корейскими властями одна немаловажная привилегия -- право
находиться в стране на постоянной основе. В этом отношении они отличаются от
всех иных иностранцев, которые легально находятся в Корее только постольку,
поскольку они имеют официальную работу, и для которых потеря рабочего места
означает немедленный выезд из страны.
Золотым веком китайской общины было начало семидесятых годов, когда в
Корее проживало было 100 тысяч китайцев-хуацяо. Большинство китайских детей
Сеула учились в действующей там Сеульской китайской средней школе, и лишь
немногие посещали обычные корейские школы. В стране действовали магазины
китайской книги, весьма активно вел себя китайский культурный центр. В Корее
работали китайские кондитерские, продовольственные и промтоварные магазины,
аптеки, где можно было купить традиционные медицинские препараты (иногда,
увы, поддельные).
Во многом все это сохранилось и до наших дней, однако с конца
семидесятых численность китайского населения и активность китайской общины
стала быстро снижаться. Примерно в то время отношение к китайскому
меньшинству со стороны властей существенно улучшилось, но, как ни
парадоксально, несмотря на явные улучшения и в своем формальном статусе и в
реальном положении, китайцы стали во все больших количествах покидать страну
и "возвращаться" на Тайвань. Впрочем, слово "возвращаться" в данном случае
не совсем точно: хотя практически все постоянно проживающие в Южной Корее
китайцы и являются гражданами Тайваня, число выходцев с этого острова среди
них измеряется буквально единицами.
Одной из причин начавшегося "возвращения" стало то, что китайская
молодежь, будучи выпускниками китайских школ, испытывает большие проблемы
при поступлении в корейские вузы. Подобно корейцам и японцам, китайцы
чрезвычайно высоко ценят образование. Вдобавок, в корейском обществе человек
без диплома -- это просто никто, у него почти нет шансов ни на карьеру, ни
на достижение материального благополучия. Поэтому все больше семей стало
перебираться на Тайвань, где их дети имеют куда больше возможностей
поступить в хороший университет и, соответственно, найти приличную работу
после его окончания. Те же китайцы, что все же решали связать свою судьбу с
Кореей, стали все чаще переходить в корейское гражданство (благо, условия
его принятия были для них несколько облегчены).
В результате сейчас в Корее находится 24 тысячи китайских (тайваньских)
граждан -- в четыре раза меньше, чем четверть века назад. Тем не менее,
китайская община остается достаточно заметной силой в жизни страны. Хотя
китайцы составляют менее десятой части всех находящихся в Корее иностранцев,
они -- единственные, кто находится в стране постоянно. Другие члены
иностранной общины -- американские военные, русские торговцы-челноки,
рабочие из стран Южной Азии, разнообразные преподаватели английского и
прочих языков -- все они в Корее, по большому счету, люди временные, никто
из них не собирается провести здесь больше чем несколько лет. Китайцы -- это
исключение.
Вдобавок, в последние годы в Корее в больших количествах стали опять
появляться китайские рабочие. Подобно своим предшественникам в двадцатые и
тридцатые годы, они тоже приезжают без семей, стремясь заработать побольше
денег и вернуться домой. Однако некоторые из них -- опять же, подобно своим
предшественникам -- по разным причинам остаются в стране. Результатом стало
появление "новой" китайской общины. Она пока куда менее заметна, чем старая,
что и понятно: большинство ее членов находятся в Корее нелегально или
полулегально. Однако, кто знает: может быть, мы сейчас являемся свидетелями
вторичного возникновения китайского меньшинства в Корее?
@1.9 ИСТОРИЯ С ДЕМОГРАФИЕЙ
Как менялось население Кореи на протяжении веков? Сколько человек жило
в ней раньше, сколько живет сейчас? Ответить на эти вопросы не всегда
просто. Главная проблема, с которой сталкиваются те историки, которые
занимаются демографией средневековой Кореи (да и вообще любого
средневекового государства) -- это отсутствие сколь-либо надежных
статистических материалов. В этом отношении историки Кореи находятся еще в
довольно выгодном положении, ведь в этой стране с давних времен достаточно
регулярно проводились переписи населения.
На первый взгляд, эти переписи были организованы по стройной схеме. Раз
в три года деревенские старосты сообщали чиновникам о том, сколько семей
("дворов") имеется в том или ином селе, и сколько человек живет в каждом
дворе. Сведения эти направлялись в уезд, а потом в провинцию, и, наконец, в
столицу, где их и обобщали.
Однако давно уже известно, что результаты этих старинных "переписей"
крайне ненадежны. Во-первых, проводились они куда менее регулярно, чем
теоретически полагалось. Во-вторых, по оценкам современных историков,
переписи могли занижать реальную численность населения в два с лишним раза.
Зачастую две переписи, проведенные с интервалом всего лишь в несколько лет,
давали совершенно разные результаты. Причин на это было несколько. Главная
из них заключалась в том, что перепись проводилась властями отнюдь не в
целях праздного демографического любопытства. Правительству нужно было
знать, сколько в стране налогоплательщиков и сколько военнообязанных. На
основании данных переписи определялись налоговые и призывные квоты для
каждой провинции и каждого уезда. Понятно, что в своем большинстве народ
особо не рвался ни платить налоги, ни вступать в славные ряды вооруженных
сил. Поэтому любая деревня, любой уезд стремились преуменьшить численность
своего населения, ведь это означало, что потом им придется меньше платить
налогов и отправлять в солдаты меньше мужиков. Таким образом представленные
"наверх" данные были всегда в той или иной степени заниженными.
Немногочисленные чиновники просто не имели возможности всерьез их проверять,
да, зачастую, и не особо стремились к этому (особенно если излишнее
чиновничье любопытство нейтрализовывалось дорогими подношениями от
заинтересованных жителей уезда).
Поэтому все данные о численности населения Кореи в доколониальную
эпоху, то есть в период до 1910 г., крайне ненадежны. По-видимому, в XV веке
в стране жило примерно 7-8 миллионов человек, то есть в 10 раз меньше, чем
сейчас (напоминаю, что речь идет об обеих половинах Кореи, а в настоящее
время суммарное население Севера и Юга -- примерно 70 миллионов человек).
15-миллионный рубеж был преодолен в конце XVIII или в начале XIX века.
Подавляющее большинство корейцев, примерно 96-98%, жило тогда в деревнях.
Население Сеула, насколько мы можем сейчас судить, на протяжении пяти веков
правления династии Ли колебалось между 100 и 150 тысячами человек. Это был,
безусловно, крупнейший город Кореи, ведь население даже самых больших
провинциальных городов в те времена не превышало и 10 тысяч. Уже в нашем
веке, в 1918 г., в Сеуле насчитывалось 189.153 жителя, то есть в шесть с
лишним раз больше, чем в Кэсоне, который с населением в 27.659 человек был
тогда вторым городом страны. Любопытно, что на третьем месте находился тогда
Пхеньян (21.869), на четвертом и пятом -- совершенно захолустные сейчас
Санчжу и Чончжу, в то время как нынешние мегаполисы Пусан, Тэгу, Кванчжу
занимали весьма скромные места: двенадцатое, шестое, и... тридцать шестое
соответственно.
Первая надежная, то есть организованная по современным научным
методикам, перепись была проведена в Корее только в 1910 г. Она дала
результат 17 миллионов 420 тысяч человек. Для сравнения, население России
составляло тогда 160 миллионов человек, США -- 92 миллиона, Франции -- 40
миллионов, Китая -- 450 миллионов. Иначе говоря, в 1910 г. население Кореи
было девять раз меньше российского (сейчас -- в два раза меньше) и в шесть
раз меньше американского (сейчас -- в четыре раза меньше). В 1945 г., когда
Корея была разделена на Север и Юг, в ней жило уже 28 миллионов человек: на
Юге было около 19 миллионов, а на севере -- около 9 миллионов жителей. Это
соотношение (примерно 2:1 в пользу Юга) в целом сохраняется и до сих пор.
Как и везде в мире, население Кореи до начала нашего века было очень
молодым. Рождаемость была высокой, женщина за свою (обычно -- недолгую)
жизнь рожала 7-10 раз, но примерно треть детей умирала, не дожив до года. В
этом нет ничего удивительного: в столь сейчас идеализируемой царской России
в конце XIX века по официальным -- скорее всего, несколько заниженным --
данным из каждой 1000 новорожденных 279 умирало, не дожив до года! В Корее в
1910 г. средняя продолжительность жизни мужчин составляла всего лишь... 24
года. Женщины жили немного дольше -- 26 лет. Цифры эти для нас кажутся
ужасающе низкими, но, опять-таки, для тех времен они являются вполне
обычными. Поэтому население Кореи, несмотря на высокую рождаемость, росло
очень медленно. Высокая рождаемость "компенсировалась" высокой смертностью.
В колониальную эпоху ситуация в Корее существенно улучшилась. Новые
лекарства, европейская медицина и, особенно, распространение современных
представлений о гигиене сделали излечимыми многие болезни -- от аппендицита
до холеры -- которые раньше были смертельно опасны. Поэтому к 1945 г.
средняя продолжительность жизни для мужчин составила 43, а для женщин -- 44
года, то есть почти в два (!) раза больше, чем всего лишь за три десятилетия
до этого.
Вообще говоря, демографическая ситуация в Корее в 1920-1960 гг. была
очень похожа на ту, что сейчас существует в Африке или в странах Ближнего
Востока: в течение этого времени рождаемость оставалась высокой, а вот
смертность быстро снижалась. Результатом стал стремительный рост населения.
За прошедшее столетие население Кореи выросло в четыре раза, причем по
большей части этот рывок произошел всего лишь за 20 лет: 1940-1960 гг.! Для
сравнения: за это же столетие население Франции увеличилось в 1,4 раза,
Германии -- в 1,2 раза, Японии -- в 1,9 раза.
В шестидесятые годы темпы роста населения вызывали в Корее -- в те
времена бедной стране -- немалое беспокойство. Власти даже затеяли тогда
кампанию по ограничению рождаемости, хотя и не такую активную как в нынешнем
Китае. Однако лучшим решением проблемы, как это всегда и бывает, оказались
не громкие лозунги, плакаты и настойчивые призывы к гражданскому
самосознанию, а экономическое развитие страны. По мере роста уровня жизни и
уровня образования рождаемость в Корее стала снижаться, и очень быстро. Так
происходит всегда и везде: вопреки распространенным в современной России
представлениям, чем лучше живут люди в той или иной стране, тем, как
правило, меньше у них детей. Всего лишь за два десятилетия Корея из типичной
развивающейся страны превратилась в типичную высокоразвитую: с низкой
рождаемостью, низкой смертностью, высокой продолжительностью жизни. В 1999
г. корейцы в среднем жили 70,6 лет, а кореянки -- 78,1 лет, то есть в три
раза дольше, чем всего лишь столетие назад.
Однако у этой новой модели есть и оборотная сторона. Как и в
большинстве развитых стран, в наши дни в Корее не обеспечивается даже
простое воспроизводства населения, причем рождаемость продолжает идти вниз.
В 2000 г. на среднестатистическую кореянку приходилось 1,48 рождений. При
том, что в своем большинстве замужние женщины в Корее по-прежнему не
работают, они больше не хотят иметь столько же детей, сколько имели их
матери или бабушки. Это и понятно. В старые времена дети, особенно сыновья,
были гарантией обеспеченной старости. Вдобавок, в крестьянских семьях (то
есть в 9/10 всех семей) дети начинали работать с 8-10 лет, и их трудовой
вклад в семейный бюджет мог быть весьма значительным. Сейчас ситуация
изменилась. Образование детей стоит дорого, работать начинают они поздно, да
и способов обеспечить себе старость появилось немало.
Понятно, что для того, чтобы население оставалось на более или менее
стабильном уровне, на каждую женщину в среднем должно приходиться чуть
больше двух рождений. Такая ситуация, например, существует в США, где в
среднем у женщины 2,1 ребенка. Однако среди развитых стран США с их культом
семьи и "семейных ценностей" -- это исключение, в то время как Корея с ее
1,48 ребенка на семью -- куда типичнее. Население Кореи, правда, продолжает
расти, но происходит это исключительно за счет продолжающегося и по сей день
увеличения продолжительности жизни и постоянного снижения смертности.
В 2000 году население Южной Кореи составило 47 миллионов 676 тысяч
человек. Данные о населении Северной Кореи не очень надежны, но оно, скорее
всего, около 24 миллионов. Если считать и северян, и южан, то по численности
населения Корея находится на 12-м месте в мире. Если даже говорить об одной
только Южной Корее, то и она -- не самая маленькая страна: Южная Корея с ее
46 миллионами жителей относится примерно к той же "весовой категории", что и
Англия (57 миллионов), Польша (38 миллионов), Франция (58 миллионов),
Испания (40 миллионов).
@ 1.10 "ОТВАЖНЫЙ ТИГР" И "МОГУЧИЙ СЛОН" (КОРЕЙСКИЕ ОРДЕНА)
Орден -- это изобретение европейское, западное, и в Корее ордена
появились сравнительно недавно, чуть меньше столетия назад. До этого в Корее
тоже, конечно, награждали отличившихся в боях воинов или образцовых
чиновников, но награды эти обычно были вполне материальными, денежными.
Впрочем, не следует думать, что предки корейцев были такими уж прагматиками:
не дающие никаких материальных благ почетные звания тоже нередко
присваивались в старой Корее. Однако ни орденов, ни медалей до конца
прошлого века не было.
Только в 1900 г., то есть в те времена, когда корейцы начали активно
заимствовать новые западные идеи и изобретения, да и вообще постепенно
перестраивать всю жизнь страны на новый лад, появилось и первое корейское
положение об орденах. Ордена быстро завоевали популярность среди корейской
верхушки, и на старых фотографиях начала века генералы, сановники, да и сам
король часто запечатлены в мундирах западного образца, с огромными
эполетами, и со множеством орденских знаков на груди.
Однако всего лишь через 10 лет, в 1910 г., Корея потеряла
независимость, и самостоятельная система корейских орденов и медалей
прекратила свое существование. Вновь государственные награды были учреждены
лишь после провозглашения республики Корея в августе 1948 г. Первой наградой
независимой Кореи стал орден "За заслуги в создании государства", который
был учрежден 27 апреля 1949 года. Окончательно же корейская наградная
система сформировалась к 1963 году, когда вступил в действие закон "О
государственных наградах", который с некоторыми изменениями действует и
поныне.
В настоящее время в Корее существует 10 орденов, каждый из которых, в
свою очередь, имеет несколько степеней. При этом, в отличие от
советской/российской системы, степени не нумеруются, а имеют специальные
названия (у каждого ордена -- свои). Существуют в Корее и орденские
ленточки, а знаки высших степеней большинства орденов по парадным случаям
могут носиться на специальной шейной перевязи. По своей форме корейские
ордена представляют из себя многолучевые звезды. Любопытно, кстати, что
внешне знаки разных степеней одного и того же ордена почти не отличимы друг
от друга.
Высшей наградой Кореи является орден "За заслуги в создании
государства". В отличие от остальных орденов, он имеет только три степени
(высшая -- "республиканская", средняя -- "президентская", низшая --
"гражданская"). Изначально этим орденом награждались участники
освободительного движения, герои борьбы за независимость (многие из них были
удостоены этой награды посмертно). Впоследствии этот орден также
присваивался за особый вклад в развитие и укрепление корейского государства.
Представляет он из себя восьмилучевую золотую звезду, в центре которой
находится один из символов Кореи -- круг, образованный двумя каплевидными
знаками, которые символизируют позитивное и негативное начала "инь" и "янь".
Та же самая эмблема изображена на корейском государственном флаге, и "капли"
на флаге тех же цветов, что и на ордене -- одна красная, а другая -- синяя.
Кроме этой, главной, награды, в Корее существует еще девять орденов,
причем каждый из них присваивается за заслуги в какой-то определенной
области. "Орден трудового отличия" и "Гражданский орден" присваиваются в
основном государственным служащим, а также и рядовым гражданам, которые
своим трудом внесли особый вклад в развитие страны. Часто государственные
чиновники получают ордена почти автоматически, за беспорочную службу в
течение определенного периода времени. Недавно, например, было принято
решение, что школьные учителя, отработавшие в системе народного образования
более 40 лет, представляются к "Гражданскому ордену" второй степени (эта
степень именуется "Пеон"). Отмечают "Гражданским орденом" и героические
поступки индивидуальных лиц. Один из недавних примеров этого -- посмертное
награждение "Гражданским орденом" тридцатитрехлетнего жителя Пусана, который
погиб, спасая тонущих в море детей. Кстати, одновременно с вручением ордена
его семье было также выплачено правительством единовременное пособие в 85
миллионов вон (примерно 65 тысяч долларов по нынешнему курсу).
Орден "За боевые заслуги" вручается участникам Корейской войны и лицам,
отличившимся во время иных боевых операций Корейской армии. В настоящее
время его удостоено примерно 180 тысяч человек, то есть почти все ныне
здравствующие участники военных действий, так что он по своей функции
несколько напоминает советский/российский Орден Отечественной войны, который
в последние годы у нас тоже стали вручать всем ветеранам.
Остальные шесть корейских орденов являются, так сказать,
специализированными. Для военных, отличившихся в мирное время, предназначен
орден "За оборону страны". Любопытно, кстати, что этот орден присваивается и
северокорейским военнослужащим, перешедшим на сторону Юга (поступок, как к
нему ни относись, действительно, требующий немалой личной храбрости). Так, в
ноябре 1996 года орден "За оборону страны" получил Ли Чхоль Су, бывший
северокорейский летчик, который несколькими месяцами раньше перегнал в Сеул
свой "МИГ-19".
Особо удачливых предпринимателей и организаторов индустрии награждают
"Промышленным орденом". Массовые вручения этой (да и многих других) наград
стараются приурочить к разного рода знаменательным датам. Вообще говоря,
старая советская практика массовых награждений "к датам" не чужда и Корее.
Так, в 1998 году состоялось несколько массовых награждений "Промышленным
орденом". 18 марта, когда в Корее отмечался "день торговли и промышленности"
орден вручили 137 бизнесменам, в том числе и Чон Мон Гу, президенту
крупнейшей корейской компании "Хендэ" (в России ее часто неправильно именуют
"Хьюндай"). 6 июля того же года, 28 кореянок также получили этот орден по
случаю проводившегося в Корее "дня женщины-предпринимательницы".
Заслуги в развитии сельского хозяйства отмечаются "Орденом новой
деревни". Впрочем, сейчас этот орден практически перестал вручаться, по
крайней мере, в корейской прессе упоминания о награждениях им в последние
годы практически не попадаются. Это, однако, вызвано не внезапным падением
интереса к сельскому хозяйству, а тем, что само название ордена напоминает о
т.н. "Движении за новую деревню". Движение это (кстати, достаточно успешное)
организовали военные режимы, отношение к которым в Корее сейчас достаточно
негативное. Похоже, что орден стал жертвой таких вот исторических
ассоциаций.
Достижения творческих работников отмечаются в Корее "Орденом культуры",
а спортсменов -- "Орденом спорта". К спорту отношение в Корее серьезное,
власти воспринимают его как важное средство повышения международного
престижа страны, а сами рядовые корейцы являются страстными болельщиками,
что при их эмоциональности и не удивительно. Поэтому кавалерами "Ордена
спорта" становятся почти все корейские спортсмены, добившиеся заметных
успехов на международных соревнованиях.
Наконец, есть в Корее и орден "За установление дипломатических
отношений" Он остался как напоминание о тех давних временах, когда Южная
Корея ожесточено соперничала с Северной на международной арене. Главным
показателем успеха тогда было количество стран, которые поддерживали
официальные дипломатические отношения с каждым из соперничающих корейских
государств. Дипломатическая дуэль уже давно и безоговорочно выиграна Югом,
но напоминанием о ней остался орден, который присваивается как корейским
гражданам, так и иностранцам за заслуги в деле развития связей между Кореей
и иными государствами (в этом отношении он отчасти напоминает советский
орден "Дружбы народов").
Все корейские ордена, кроме главного -- ордена "За заслуги в создании
государства", имеют по пять степеней. Как я уже упоминал, все степени имеют
особые названия, которые могут быть довольно цветистыми. Так, пять степеней
"Промышленного ордена" именуются "Золотая башня", "Серебряная башня",
"Медная башня", "Железная башня" и "Каменная башня". Степени "Гражданского
ордена" носят "цветочные" названия: "Роза Шарона" (мугунхва, символ Кореи),
"Пеон", "Камелия", "Магнолия", "Гранат". Однако, на мой субъективный взгляд,
самые интересные и колоритные названия -- у степеней "Ордена спорта",
которые именуются: "Синий дракон", "Отважный тигр", "Могучий слон", "Белый
конь" и "Единорог".
Присваиваются корейские ордена специальным декретом, который
подписывает президент Республики. При этом часто орденоносцам полагаются
либо разовые денежные выплаты, либо пожизненная пенсия. После смерти
награжденного орден остается на хранении в семье, однако его наследники не
имеют права ни продавать, ни уничтожать, ни как-либо повреждать его. Если
орденоносец совершит преступление, которое карается более чем тремя годами
тюремного заключения, либо же во время войны перейдетна сторону противника,
либо же своими действиями поставит под угрозу безопасность государства, то
он, как правило, лишается своих наград.
Случаи демонстративного отказа от получения правительственной награды в
Корее редки, но временами подобные инциденты все-таки происходят. Первый из
них случился в 1995 году, когда бывший депутат корейского парламента,
награжденная за заслуги в развитии женского движения, отказалась от ордена
на том основании, что одновременно с ней к награде были представлены люди,
связанные с тем самым военным режимом, против которого она когда-то
боролась. Однако таких случаев очень мало, и в целом корейцы относятся к
орденам достаточно серьезно. Сами ордена одевают довольно редко, а вот
орденская ленточка на костюме нет-нет, да и попадается на глаза.
@ 1.11 ЕСТЬ ЛИ У ВАС СЕУЛЬСКАЯ ПРОПИСКА?
С давних времен государства стремились контролировать своих подданных и
одним из лучших способов такого контроля всегда были удостоверения личности.
Однако система этих удостоверений в разных странах очень разная.
Хуже всего приживались удостоверения в странах с давними и прочными
демократическими традициями. В США, например, как и в большинстве других
англосаксонских стран, удостоверений личности формально нет. Время от
времени правительство, правда, пытается их ввести, но эти поползновения
встречают решительное сопротивление и кончаются ничем (в США последняя такая
попытка была предпринята в 1970-е гг.). Однако в действительности
удостоверение личности есть и в США, просто его роль выполняют там
водительские права -- машина ведь есть у всех.
Корейская система удостоверений личности, о которой у нас и
пойдетразговор, впрочем, куда ближе к японской, чем к американской. Система
удостоверений личности в ее нынешнем виде была введена в Корее в мае 1962
года, вскоре после того, как к власти в стране пришли военные во главе с
генералом Пак Чжон Хи. По сути новые власти просто скопировали японскую
систему, которую они по собственному опыту сами знали очень неплохо.
Введенная тогда система впоследствии особо не менялась, и, по большому
счету, сохраняется до наших дней.
В соответствии с корейскими законами любой житель страны по достижении
16 лет должен обратиться в местную администрацию, где ему выдается
удостоверение личности. По сути -- это южнокорейский "внутренний паспорт",
хотя на российский/советский паспорт он внешне походит мало. Корейское
удостоверение личности представляет из себя небольшую прямоугольную
карточку. Карточка эта делается из картона, а потом запечатывается в
прозрачный пластик (как говорят, ламинируется). Впрочем, недавно корейским
правительством было принято решение заменить эти карточки на удостоверения
личности нового образца, которые внешне выглядят довольно похоже, но
изготавливаются из пластика.
На карточке есть фотография владельца, а также его основные
биографические данные. По сути, в южнокорейском удостоверении личности
указывается почти такая же информация, как и в советском паспорте: имя, год
и место рождения, пол, отношение к воинской обязанности, и, наконец,
прописка.
Да, прописка! В Корее есть система регистрации населения по месту
жительства, которая по сути мало отличается от нашей родимой "прописки".
Единственная (хотя и немаловажная) разница -- это то, что в Корее речь идет
именно о регистрации. В случае смены места жительства все корейцы обязаны в
установленный срок сообщить об этом властям и сдать свое удостоверение для
того, чтобы в него внесли новый адрес. Однако власти не могут разрешать или
запрещать кому-либо поселиться в том или ином городе. Сеульская мэрия не
может вести себя так, как, например, ведет себя московская городская
администрация, и превращать "сеульскую прописку" в привилегию. Любой, кто
приехал в Сеул и купил или снял там жилье, получает эту прописку
автоматически.
Есть, однако, в корейском удостоверении личности и графы, для нас
необычные. Например, в карточке-удостоверении указывается семья, членом
которой является человек, а также имя главы этой семьи. Действительно, в
Корее "глава семьи" -- это не бытовая, а вполне официальная категория. В
последние годы эта особенность корейской "паспортной системы" вызывает всю
большую критику. Корейские феминистки видели в наличии графы "глава семьи"
ущемление прав женщин, ведь главой семьи всегда считается мужчина. Вообще в
последнее время в Корее были ликвидированы многие проявления былого
юридического неравенства мужчин и женщин. Например, до 1997 г. гражданином
Кореи становился тот человек, отец которого также был корейским гражданином.
Гражданство матери при этом значения не имело. В 1997 под давлением
феминистских групп (а также кореянок, состоящих в браке с иностранцами) этот
закон был пересмотрен, и теперь ребенок может получить гражданство Кореи и в
том случае, если корейской гражданкой является только его мать, но не отец.
Поэтому нет ничего удивительного, что и в закон об удостоверениях личности
были недавно также внесены соответствующие изменения. В новых удостоверениях
графы "глава семейства" больше нет.
До декабря 1997 года все совершеннолетние корейцы были обязаны всегда
иметь при себе это удостоверение личности. Хотя это требование уже не
действует, большинство по старой привычке всегда берут удостоверения с
собой. В конце концов, небольшая карточка не занимает много места, да и
пластик делает ее весьма долговечной. Вдобавок, спрашивают ее действительно
часто, так что и поныне маленький картонный прямоугольник можно найти в
кармане у большинства корейцев.
@ 1.12 КАК УСТРОЕН КОРЕЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ?
Корейская система образования складывалась под японским влиянием и
поэтому, как ни странно, она весьма напоминает российскую. Казалось бы,
какая связь между японской и российской вузовской системой? Самая прямая. И
та, и другая в свое время были скопированы с немецкой, а точнее, с прусской.
В России стараются замалчивать тот, хорошо известный специалистам, факт, что
в первых русских университетах немцы составляли большинство преподавателей и
администраторов. Первые японские университеты также были созданы хотя и
столетием позднее, но все равно при активнейшем участии немецких советников.
Естественно, что в колониальный период корейские университеты были
организованы по японскому (читай: немецкому) образцу. Конечно, после 1945 г.
их пытались американизировать, но без особого успеха.
В 2000 г. в Корее был 161 университет, в которых обучался 1 миллион 157
тысяч студентов. Кроме этого, в стране действует еще около сотни т.н.
"колледжей" -- своего рода неполноправных вузов с двухлетним сроком обучения
(из выпускники имеют право, сдав специальные экзамены, перейти на второй или
третий курс "настоящего" университета). Подавляющее большинство корейских
вузов -- частные, государственных среди них только 24. Однако в Корее, в
отличие, например, от Америки, государственные университеты ценятся гораздо
выше, чем частные, и большинство способных и честолюбивых абитуриентов
стремится попасть именно в государственный, а не в частный вуз. Вообще
иерархия корейских университетов -- тема важная и особая, мы к ней еще
вернемся. Корея занимает пятое место в мире по доле школьников, которые
после окончания средней школы поступают в вузы -- сейчас таких около
половины. Однако это не означает, что поступить в вуз легко. Практически все
школьники хотя бы пытаются попасть туда, так что средний конкурс все равно
составляет два человека на место. Это, повторяю, только средний конкурс, в
престижных университетах он много выше.
Обучение в университете занимает 4 года, учебный год начинается 1
марта, но интенсивность занятий не очень велика, и корейские студенты,
скажем прямо, особо не перерабатывают. Зимние каникулы длятся три месяца, а
летние -- два. Кроме того, в корейских университетах существует пятидневная
рабочая неделя -- суббота является выходным днем (стоит напомнить, что в
корейских учреждениях, наоборот, суббота -- рабочий день). Если сюда
добавить еще и многочисленные фестивали, спортивные мероприятия и прочие
культпоходы, то получается, что корейские студенты вообще занимаются менее
150 дней в году!
Корейские университеты вполне оправдывают свое название и действительно
являются именно универсальными учебными заведениями. Специализированные вузы
(типа советских институтов, ныне сплошь переименованных в "университеты")
существуют и в Корее, но количество их невелико, да и статус их, за
некоторыми исключениями, не слишком высок. Типичный крупный корейский
университет имеет в своем составе десять-двадцать факультетов, которые по
американскому образцу обычно называются "колледжами". В некоторых
провинциальных университетах факультетов-колледжей может и не быть, и они
состоят непосредственно из кафедр. В крупном университете обычно есть
факультеты естественных наук, один или несколько инженерно-технических,
медицинский, юридический, историко-филологический (иногда может существовать
и отдельный факультет иностранных языков), музыкальный, изобразительных
искусств. В состав многих университетов входит и факультет домоводства,
который предназначен для подготовки особо квалифицированных домохозяек
(учатся там в основном барышни из богатых семей). Кроме того, при
университете есть обычно и свои научно-исследовательские институты. Отмечу,
что то, что в Корее гордо именуют "исследовательским институтом", у нас бы
назвали скорее "лабораторией", ведь численность сотрудников в этих
исследовательских центрах не слишком велика - - обычно в университетском НИИ
около десятка научных работников и 1-2 члена административного персонала.
Как и в России, в корейских университетах существует жесткая
обязательная программа. Многим читателям, наверное, кажется, что иначе и
быть не может, но вот в американских вузах, например, студент составляет
себе программу сам, его задача -- просто набрать необходимое количество
успешно сданных зачетов и экзаменов, а по каким предметам и в каком
сочетании -- это, обычно, его дело. Корейская система куда более похожа на
российскую.
Современное корейское общество устроено так, что университетский диплом
-- необходимое условие удачной карьеры. Обходных путей нет, так что каждый
год сотни тысяч корейцев пытаются стать студентами. Удача ждет далеко не
всех, и не удивительно, что все, связанное с университетами, окружено в
Корее таким уважением.
@ 1.13 ВСЁ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ... (НЕБОСКРЕБЫ СЕУЛА)
Сеул -- крупный, современный, капиталистический город. А с чем такой
город ассоциируется в первую очередь? Конечно же, с небоскребами! В этом
отношении Сеул, правда, пока не может соперничать с Токио или Чикаго, не
говоря уж о мировой столице небоскребов -- Нью-Йорке, но кое-чем
похвастаться он все-таки может.
На острове Ёыйдо, том самом, где находится корейский парламент и
штаб-квартиры ведущих корпораций, возвышается самое высокое здание Кореи --
63-этажный небоскреб страховой компании "Тэхан сэнмен". Впрочем, это
официальное название используется очень редко, куда чаще этот небоскреб
именуется просто "63 -этажным зданием".
В старой Корее не то что высотных, но даже и просто многоэтажных зданий
не строили вообще. Все старинные корейские дома, даже дворцы королей и
знати, всегда были одноэтажными, и первые многоэтажные строения появились
только в самом конце прошлого века, причем проектировали их исключительно
иностранные инженеры и предназначались они в основном для размещения
иностранных организаций -- посольств, представительств компаний, гостиниц
международного класса. При японцах, в двадцатые и тридцатые годы, в Сеуле
было построено несколько трех-, четырех- и даже пятиэтажных зданий, но в
целом город и тогда оставался одноэтажным. Почти все многоэтажные дома,
построенные до 1945 г., были административными или деловыми. Первый
многоэтажный жилой дом современного типа в корейской столице появился совсем
недавно, только в 1963 году. Это был жилой комплекс Мапхо, в состав которого
входило несколько пятиэтажных жилых корпусов. По виду они не очень
отличались от своих сверстниц -- советских хрущобок (а если и отличались,
то, пожалуй, в худшую сторону), однако их появление вызывало настоящую
революцию в корейском градостроительстве.
Как и любая революция, она проходила достаточно болезненно. Например,
поначалу архитекторы собирались сделать комплекс Мапхо девятиэтажным, но от
этого пришлось отказаться из-за активных протестов корейской общественности
прессы. "Как? -- возмущенно писали газеты в 1960 г. -- В нашей нищей стране
собираются строить дома с лифтами?! Как можно всерьез говорить о таком
бессмысленном расточительстве?!" В те времена по уровню доходов на душу
населения Южной Корея уступала даже Новой Гвинее и Нигерии, так что
возмущение было понятно... Кстати, когда комплекс Мапхо сдали в
эксплуатацию, у его строителей были проблемы с продажей квартир на верхних
этажах комплекса: мало кто тогда соглашался жить на кошмарной высоте 4-го и,
тем более, 5-го этажей!
Тем не менее, многоэтажные дома в шестидесятые годы стали потихоньку
появляться в Сеуле. В 1960 г. в городе не было ни одного здания высотой
более 20 этажей. В 1970 г. таких зданий насчитывалось уже 8, в 1980 г. --
25, а в 1990 г. -- 66. Если же говорить о зданиях высотой более 10 этажей,
то в 1990 г. (более новых данных я найти не сумел) их было уже 5.731, а
сейчас, когда обычный многоквартирный дом редко имеет меньше 12 этажей, их,
думаю, раза в два больше.
До 1983 г. в Сеуле действовали ограничения высотности. Сразу же после
их отмены началось строительство ряда высотных зданий, в том числе и самого
высокого (на сегодняшний день, по крайней мере) сеульского небоскреба --
"Тэхан сэнмен", известного как "63-этажное здание". Его высота -- 249
метров, так что в ясную погоду с расположенной на вершине небоскреба
наблюдательной площадки открывается вид на 50 км. Почти одновременно с
"63-этажным зданием" в южной части города был построен и 55-этажный
небоскреб Международного торгового комплекса. На его последнем этаже нет
наблюдательной площадки, зато есть замечательный и, по корейским меркам, не
очень дорогой ресторан -- "шведский стол". Любопытно, что когда
северокорейские правители узнали о возведении этих зданий, они тут же решили
дать чучхейско-социалистический ответ на все эти капиталистические происки:
в Пхеньяне в конце восьмидесятых годов началось строительство 105-этажной
гостиницы, которая должна была превзойти сеульский небоскреб. Однако
завершить это начинание Северу оказалась не по силам, и вот уже десять лет
над северокорейской столицей возвышается огромная недостроенная пирамида,
которая уже начинает потихоньку разваливаться...
Нет особых сомнений, что корейская столица будет наращивать свои этажи
и дальше. На это есть ряд причин, в первую очередь, дороговизна земли и
высокая плотность населения. Ведь один квадратный метр земли в центре Сеула
стоит несколько десятков тысяч долларов (например, в квартале Мендон --
около 40 тысяч "зеленых"), так что строительство высотных зданий в Сеуле
экономически оправдано и неизбежно.
@1.14 УШЛИ НА ОБЕД?
Когда открыты корейские магазины, фирмы и учреждения? Правила в этом
отношении в Корее во многом отличаются от тех, ка которым привыкли мы.
Начнем, наверное, с того, что корейцы работают очень много и очень
добросовестно. Без этого Корея, которая, как известно, не имеет никаких
природных ресурсов и существует только исключительно за счет своей
промышленности, просто не смогла бы выжить и уж, во всяком случае, точно не
смогла бы поддерживать свой нынешний высокий уровень жизни. Средняя
продолжительность рабочей недели на протяжении последней четверти века
составляла примерно 50 часов. При этом в Корее существует, если можно так
выразиться, "пяти-с-половиной дневная" рабочая неделя (воскресенье --
выходной, суббота -- укороченный день), а отпуск составляет всего лишь от
трех до десяти рабочих дней в год. Сказывается это и на графике работы
корейских учреждений.
Огромные универмаги, которые в Корее встречаются, впрочем, только в
самых крупных городах, работают по расписанию, с десяти или с 10:30 до семи
или восьми часов вечера (понедельник -- выходной). Однако, большинство
магазинов в Корее -- это семейные фирмы, и они не имеют четкого времени
закрытия и открытия. Искать на двери привычную нам вывеску с указанием часов
работы -- бесполезно: хозяева сами определяют эти часы. Магазин работает
тогда, когда это удобно его владельцам. Однако это не означает, что
владельцы проводят все время дома. Скорее наоборот, корейские магазины
открыты очень долго, куда дольше, чем в большинстве других развитых стран.
Почти все продовольственные магазины открываются около шести-семи утра и
работают примерно до одиннадцати или начала двенадцатого вечера. Примерно по
такому же графику работают и аптеки. Промтоварные магазины начинают торговлю
чуть позже, но к девяти утра на улице корейского города или поселка уже
практически невозможно найти закрытый магазин. По субботам и воскресеньям
большинство магазинов работает, как в обычные дни, хотя некоторые хозяева
могут устроить себе полный или частичный выходной (например, закрывшись
пораньше в воскресенье). С другой стороны, в последнее десятилетие в Корее
появились и устроенные по американскому образцу круглосуточные магазины,
которые работают вообще 24 часа в сутки. В любом случае, после Кореи
странное впечатление производит большинство европейских стран, в которых вся
торговля прекращается в пять или шесть, самое позднее -- в семь вечера.
Всяческие ателье, ремонтные мастерские и прочие, как говорилось в
советские времена, "учреждения бытового обслуживания" открыты обычно с
раннего утра и до 7 или 8 часов вечера. Впрочем, если клиент не успевает к 7
или 7:30, он всегда может позвонить и попросить задержаться на работе
подольше -- просьба его будет, как правило, уважена.
Отделения банков в Корее открыты для посетителей с 9:30 до 16:30. После
этого сами сотрудники остаются на местах и продолжают работу примерно до
18:30, но вход индивидуальным посетителям в здание уже закрыт.
Государственные учреждения также открываются в девять утра, и работают до
шести вечера. Теоретически так же работают и крупные частные фирмы, но на
практике в частных компаниях шесть часов -- это просто самое раннее время,
когда сотрудник может уйти с работы. На деле многие служащие (а если
говорить о кадровых сотрудниках-мужчинах -- то и большинство) остаются на
работе до тех пор, пока не закончат всех дел, то есть до семи, восьми, а то
и девяти часов вечера.
Однако и у государственных организаций, и у большинства частных
покрупнее фирм есть одна общая черта -- строгое, неукоснительное соблюдение
обеденного перерыва. Во всех корейских учреждениях обед тянется с 12:00 до
13:00, и в это время вся деловая и официальная жизнь в стране практически
прекращается. Заявиться в какую-нибудь контору за пять-десять минут до обеда
-- в высшей степени невежливо. Конечно, сотрудник будет возиться с Вами, но
едва ли он будет доволен Вашим появлением: время обеда в Корее соблюдается
свято.
Раз уж речь зашла об обеде, то самое время сказать пару слов о столовых
и ресторанах. Большинство ресторанов открывается в Корее поздно, уже после
одиннадцати утра, и только в некоторых работа начинается рано. Это и
понятно: большинство корейцев завтракает дома, а вот обедает и даже ужинает
в столовых и ресторанах. Закрываются, однако, рестораны в Корее довольно
рано. Посетителей во многие перестают пускать уже в девять вечера, а после
половины одиннадцатого найти работающий ресторан сложно, хотя, иногда, и
возможно. До недавнего времени закон категорически требовал, чтобы все
рестораны, пивные, дискотеки и другие подобные заведения прекращали свою
работу в Корее до полуночи (связано это было с комендантским часом, который
существовал до середины восьмидесятых годов). Сейчас местные власти могут
выдавать разрешения и на работу в более позднее время, но делается это
довольно редко. А вообще Сеул производит впечатление города, который не спит
никогда.
Корея, как известно, представляет из себя полуостров, с трех сторон
окруженный морем, и соседство это чувствуется здесь постоянно.
Хотя на российских картах Корею омывают только два моря, сами корейцы с
этим не согласны. Граница между морями, равно как и их названия -- вещь
весьма условная, так что корейцы с давних лет делят прилегающую к их
полуострову часть Тихого Океана по-своему, выделяя здесь не два, а три моря.
Поскольку Корея по форме представляет из себя почти правильный
прямоугольник, вытянувшийся с севера на юг, то корейцы вполне логично делят
окружающую полуостров водную гладь на три моря -- Восточное, Южное и
Западное. В России Восточное море известно как "Японское" (в Корее этого
названия никогда не применяют), Западное как "Желтое" (так его изредка
называют и здесь), а Южное море на российских картах именуется Корейским
проливом.
Жизнь корейцев всегда зависела от моря, с незапамятных времен они были
народом мореплавателей и рыбаков, а в последние годы стали также народом
кораблестроителей: с начала восьмидесятых годов по тоннажу спущенных на воду
кораблей Корея занимает то первое, то второе место в мире. Рыба и всяческие
морские продукты -- одна из важнейших составных частей корейского питания.
Кроме того, экономическое благополучие практически лишенной собственных
полезных ископаемых Кореи зависит в первую очередь от внешней торговли, а,
как говорит статистика, 97% всего корейского экспорта и импорта перевозится
морским транспортом.
При этом корейские моря (мы, пожалуй, будем следовать корейской
географической традиции, и говорить о трех, а не о двух морях) на удивление
разные, очень непохожие друг на друга.
Начнем с Восточного моря. Из трех морей, омывающих Корейский полуостров
оно самое глубокое и самое холодное. Средние глубины здесь -- почти полтора
километра. Горные хребты, которые проходят вдоль восточного берега
полуострова, отвесно обрываются в море, и местами всего в 20 км от берега
глубины составляют 2000 метров. Протяженность восточного побережья Кореи,
омываемого Восточным морем -- 1700 километров, причем примерно половина
всего побережья находится на территории Северной Кореи. Надо сказать, что
восточное побережье Кореи -- самая малонаселенная и, пожалуй, самая красивая
часть страны. Вдоль самого берега проходят высокие и крутые горные хребты,
склоны которых обрываются прямо в океан. Бухт мало, глубины большие, и вода
в море удивительно чистая. Местами вдоль побережья тянутся огромные и
пустынные песчаные пляжи.
Однако, как ни манят к себе эти пляжи, здесь не очень-то покупаешься.
Море глубокое, прогревается оно плохо, да, вдобавок, вдоль восточного
побережья Кореи проходит холодное течение Шренка (Приморское течение), так
что купаться там можно только в течение двух-трех летних месяцев. В
остальное время в воду рискнет залезть разве что любитель "поморжевать",
каковых в Корее не очень много. Островов у глубоководного восточного
побережья мало, крупных городов и портов тоже почти нет -- только рыбацкие
поселки.
С противоположной, западной, стороны Корейского полуострова
располагается Западное море, у которого на картах, вышедших за пределами
Кореи, тоже есть другое название -- Желтое. Иногда, впрочем, так его
называют и сами корейцы.
Желтое море непохоже на Восточное ("Японское"), оно мелкое, глубины
вдоль корейского побережья составляют лишь несколько десятков метров. Берега
моря изрезанные, с многочисленными заливами, глубоко вдающимися в сушу, и со
множеством островов. Вокруг Корейского полуострова располагается более трех
тысяч островов, и более тысячи из них их -- вдоль западного побережья. Стоя
на морском берегу, здесь обычно нельзя увидеть морского горизонта -- он
закрыт многочисленными островами, которые простираются настолько, насколько
хватает глаз.
Желтое море славится своими приливами. Высота прилива составляет 3-5, а
в отдельных местах -- даже 10 метров. Если приехать к побережью моря в
отлив, то можно увидеть бесконечную равнину, уходящее почти к горизонту
пространство темно-коричневатого цвета. Это не равнина, а просто
обнажившееся во время отлива морское дно. Глубины в Западном море небольшие,
берега пологие, и поэтому во многих местах в сильный отлив море может
отступать на 5-7 километров!
Не случайно за пределами Кореи Западное море называют Желтым. Далеко на
запад от корейских берегов, на противоположной стороне моря, в него впадает
река Хуанхэ, которая несет огромные количества ила со среднекитайской
равнины (в последние годы, увы, несет она туда не только ил, но и
промышленные отходы, и смытые с полей удобрения, и многое другое). Весь этот
ил оказывается в мелком и замкнутом Западном море, и вода в нем в результате
приобретает характерный коричневато-желтый цвет. Кстати, эта мутная взвесь,
а также приливы, обнажающие дно на многие километры -- одна из причин того,
что и в Западном море купаться можно далеко не везде.
На побережье Западного (Желтого) моря или поблизости от него находятся
многие крупные корейские города, в том числе и столица страны -- Сеул.
Однако портов здесь мало, и крупные корабли предпочитают по возможности
пользоваться портами Южного моря. Причины этого -- небольшие глубины,
многочисленные мели, сложный фарватер, очень сильные приливно-отливные
течения. Однако, именно здесь, на побережье Западного моря, находится второй
по значению корейский порт -- Инчхон, который является морскими воротами
Сеула.
Третье море Кореи -- это Южное море, которое у нас, строго говоря,
морем не считается, а именуется "Корейским проливом". Оно во многом является
как бы переходом от Восточного моря к Западному. Южное море сравнительно
глубокое, хотя и мельче, чем Восточное. Средние глубины там -- около 100
метров, а максимальные -- более 200. В то же самое время в нем есть
множество островов, а в берега врезаются глубокие бухты. Не удивительно, что
именно здесь, на южном побережье Кореи, и расположены основные порты страны,
ведь в Желтом море крупный порт трудно построить из-за малых глубин, а в
Японском -- из-за отсутствия удобных, хорошо защищенных бухт. В частности,
именно на берегу Южного моря находится Пусан, второй по размеру город Кореи
и крупнейший морской порт страны. Поскольку промышленность Кореи
ориентируется на экспорт, и поскольку все сырье в Корее привозное, то не
удивительно, что именно на южном побережье, поближе к основным глубоководным
портам, и сосредоточены многие крупнейшие промышленные предприятия.
Берега Южного моря так изрезаны бухтами, что хотя расстояние между
крайней восточной и крайней западной точкой побережья этого моря по прямой
составляет всего лишь 250 километров, протяженность береговой линии -- более
2300 километров (и это -- без учета островов)! Если же учесть и береговую
линию островов, то протяженность побережья Южного моря составит 4400
километров, то есть примерно в три раза больше, чем протяженность береговой
линии на куда большем (если измерять расстояния по прямой) восточном
побережье. Именно в Южном море находится самый крупный и, пожалуй, самый
знаменитый остров Кореи -- Чечжудо. Всего же в Южном море сосредоточено
примерно 1800 островов, то есть более половины всех островов Кореи.
Острова Южного моря, пожалуй, самые красивые места в Корее. Особенно
хороши они ранним утром, когда над водой поднимается дымка, и в этой дымке,
на фоне серебряной глади моря, то здесь, то там виднеются темные причудливые
пятна островов. Будете в Корее -- обязательно побывайте в тех местах.
1.16 СТРАНА ЧЕТЫРЁХ ТЫСЯЧ ОСТРОВОВ
Известно, что Индонезию часто называют "страной семи тысяч островов",
но куда меньше известен тот факт, что куда меньшая по площади Корея является
"страной четырех тысяч островов"! Да, в Корее насчитывается именно почти
четыре тысячи (а точнее -- 3.719) островов разного размера. Подавляющее их
большинство -- 3.201 -- находится у берегов Южной Кореи. Впрочем, порою
создается впечатление, что островов в Корее так много, что даже сами
корейские географы не могут их толком сосчитать: в разных справочниках
содержатся несколько отличающиеся друг от друга цифры. Вдобавок, количество
островов в Корее постепенно уменьшается за счет того, что многие из
разделяющих их проливов засыпаются или осушаются.
Для очень многих корейцев "малой родиной", которую корейцы, надо
сказать, очень ценят, является именно остров. Не случайно даже прошлый
президент страны, Ким Ён Сам, родился на острове Кочжедо, что находится у
южного побережья Кореи. Из трех с лишним тысяч южнокорейских островов
обитаемыми являются только 517. Чаще всего на островах расположились
небольшие рыбацкие поселки. Однако на островах покрупнее есть и свое
сельское хозяйство, а на самых крупных -- и промышленность. На островах
живет сейчас более полумиллиона корейцев -- не очень большая, но все равно
заметная часть 45 миллионного населения страны. Впрочем, в последние
десятилетия численность населения островов неуклонно сокращается.
Механизация рыболовного промысла -- основного занятия жителей островов --
снижает потребность в рабочих руках, а быстро растущие города богаты и
возможностями, и соблазнами для молодежи, так что сыновья и дочери рыбаков
все чаще навсегда покидают родные места. И тем не менее, тихая и размеренная
жизнь островной рыбацкой деревушки для многих в Корее (в том числе и для
местного варианта писателей-деревенщиков) символизирует "покой и лад" старой
жизни, разрушаемые новыми временами.
Корейские острова очень разнообразны. Большинство из них представляет
из себя просто покрытые мхом и кустарникам скалы. Порою поверхность моря
просто усыпана такими скалами, равно как и островами "посолиднее". Часть
Южного моря Кореи (в российской географии его принято именовать Корейским
проливом) даже получила справедливое неофициальное название -- "море
множества островов". Это действительно так. Если в тех местах подняться на
прибрежную гору, то обычно открытого моря все равно невозможно увидеть --
весь горизонт закрыт десятками островов всех размеров и форм.
История "моря множества островов" весьма любопытна. В позднем
плейстоцене, во время последнего оледенения (то есть примерно 15 - 20 тысяч
лет назад) значительная часть нашей планеты была покрыта огромными
ледниками. В ледниках этих сконцентрирована была гигантская масса воды, и в
результате уровень Мирового океана был тогда примерно на 150 метров ниже,
чем сейчас. В те времена Желтое море представляло из себя просторную
равнину, и из Кореи посуху можно было добраться до нынешнего Тайваня (а из
Чукотки -- пройти на Аляску). В те времена нынешние "море множества
островов" было просто холмистой равниной. Однако, когда ледники стали таять,
и уровень воды в океане начал подниматься, вершины гор и холмов превратились
в острова.
Самой большой и, рискну утверждать, самый красивый остров Кореи -- это
Чечжудо, который представляет сейчас в административном отношении отдельную
провинцию. Находится он довольно далеко в океане, примерно в 185 км от
побережья полуострова. Площадь острова Чечжудо 1862 кв. км, а население --
около полумиллиона человек. Над островом возвышается правильный конус горы
Халла, самой высокой точки в Южной Корее. Гора эта еще в начале нашего
тысячелетия была действующим вулканом, и весь остров сложен из
вулканического туфа. Черные скалы острова обрываются в океан, берега его
весной становятся желто-золотыми от миллионов цветов, а зимой, когда гору
Халла покрывает двухметровый слой снега, внизу, всего лишь в десятке
километров, зеленеют деревья, поспевают в теплицах ананасы и бананы.
Остров Чечжудо, как и некоторые другие отдаленные острова Кореи,
образовался в результате извержений подводных вулканов, конусы которых
постепенно поднялись над поверхностью моря. Произошло это, по геологическим
меркам, сравнительно недавно, примерно 750 тысяч лет назад.
Кстати, в 11 километрах к югу от Чечжудо, находится и остров Марадо,
небольшой, площадью менее полукилометра, плоский, безлесный. Ничем не
примечателен этот остров, похожий на сотни других, но название его известно
любому школьнику, ибо остров Марадо -- это самая южная точка Кореи.
В 152 км к юго-востоку от Чечжудо, в центральной части акватории
Желтого моря, находится и еще одно любопытное природное явление -- остров
Иодо (также известный как скала Сокотра). Строго говоря, это -- не остров, а
подводная скала, которая не достает до поверхности воды всего четыре метра.
Глубины в этой части моря -- примерно 50-70 метров, и "остров" (если его так
можно называть) Иодо -- это вершина подводной горы, или, скорее, холма с
очень отвесными склонами. В старину среди корейских рыбаков существовала
поговорка "отправиться жить на Иодо", что означало "умереть". Откуда
появилась такая поговорка? Все просто. Вершина скалы обнажается только при
очень сильном волнении, и увидеть ее можно только с вершины огромной волны,
причем находясь в непосредственной близости. Понятно, что для рыбаков
прошлых столетий, с их небольшими деревянными судами, вид обнажившейся прямо
внизу подводной скалы был, как правило, последним, что они видели в своей
жизни. Кое-кому удавалось спастись, иначе бы об острове так и не узнали бы,
но большинству рыбаков после этого только и оставалось "поселиться на Иодо".
Поскольку "остров" Иодо находится в пределах корейской зоны
экономических интересов, в настоящее время всерьез обсуждается проект
постройки там научно-исследовательской станции. Ее возведение могло бы
позволить Корее пересмотреть статус Иодо, объявить его "настоящим островом",
и использовать это для того, чтобы заявить о своих территориальных (а не
просто экономических) правах на прилегающий к этой скале участок акватории
Желтого моря.
Большинство корейских островов отделены от материка всего лишь
одним-двумя десятками километров водного пространства. 51,5% всех корейских
островов отстоят от побережья полуострова менее чем на 12 км. Поэтому
сообщение между островами, как правило, возможно на небольших катерах и
моторных лодках, хотя к самым дальним и крупным островам ходят и довольно
крупные корабли, а на Чечжудо сейчас обычно добираются самолетами. В 1985 г.
209 из 517 обитаемых островов были соединены с материком ежедневным
сообщением (более новых данных мне найти не удалось, но положение с тех пор,
скорее всего, существенно улучшилось). Некоторые из наиболее близких к
материку островов в последние десятилетия были соединены с "большой землей"
и мостами.
То обстоятельство, что Корейский полуостров окружен таким множеством
островов, дает Корее немалые преимущества, но и создает некоторые проблемы.
В чем заключаются эти преимущества? Ну, хотя бы, в том, что с островов легко
вести лов рыбы даже с небольших кораблей. Кроме того, неглубокие морские
проливы между островами богаты не только рыбой, но и водорослями и
моллюсками. Однако правительству приходится тратить немалые деньги на
создание условий для нормальной жизни на островах. Помнится, мне довелось
побывать на одном из самых дальних корейских островов -- Хондо. Население
острова -- 700 человек, на нем располагаются две небольшие рыбачие деревни.
Однако на острове действует начальная школа, а с 6-го класса дети обучаются
в интернате, что действует в ближайшем порту Мокпхо. Устроена на острове и
небольшая электростанция, которая работает на привозном топливе. В домах
есть и водопровод, и канализация. Все это стоит немалых денег, и деньги эти
дает правительство.
@ 2.1 В ПОИСКАХ СВОЕЙ ПОЛОВИНЫ
Вступление в брак в корейском обществе -- это и обязательный, и
неизбежный этап в жизни человека. Мужчины или женщины, которые по карьерным
или иным соображениям сознательно не вступают в брак, остаются в Корее
крайней редкостью. Нечасто встречаются и такие ситуации, когда свадьба
откладывается на некое неопределенное будущее. Общественное мнение убеждено,
что и мужчина, и женщина должны обязательно найти себе супруга или супругу в
течение нескольких лет после того, как они приступили к самостоятельной
жизни, и что выбор этот, как правило, делается раз и навсегда. Хотя
количество разводов в Корее в последнее время и растет, в целом развод
по-прежнему считается событием необычным и крайне неприятным, безусловным
ЧП. Если в развитых странах разводом оканчивается без малого половина
браков, то в Корее -- чуть более одной десятой.
По корейским представлениям, первейшим условием вступления в брак для
человека является стабильность материального положения. Браки студентов
являются исключительной редкостью, а в некоторых женских университетах они
даже формально запрещены. Мужчина, собравшийся жениться, должен уже
устроиться на постоянную работу, иметь стабильное место, возможно, и не
очень хорошо оплачиваемое, но с перспективами постепенного служебного роста.
Женщина к этому времени также должна получить то образование, которое
принято иметь в ее окружении.
Если речь идет о корейском "среднем классе", для членов которого сейчас
почти обязательным стал университетский диплом, то обычным возрастом
вступления в брак считаются 24-26 лет для женщин и 25-29 лет для мужчин.
Если человек не создал семьи в течение нескольких лет по истечении
общепринятого срока, то такая ситуация воспринимается окружающими как
совершенно ненормальная, и даже как основание для паники ("подумать только:
ему 31 год -- а жены все нет! жизнь идет под откос!"). Родственники, друзья,
сослуживцы и начальники такого кандидата в "старые холостяки" (или "старые
девы") начинают проявлять растущую обеспокоенность. Обычно эта
обеспокоенность носит вполне конкретный характер и выражается в активных
поисках подходящей для такого человека "партии". В результате в Корее почти
невозможно встретить неженатых мужчин старше 30-32 или незамужних женщин
старше 28-30 лет.
Традиционное корейское общество почти не знало браков по любви: вопросы
заключения брака решались родителями единолично -- детей ни о чем особо не
спрашивали. Не возбранялось прибегать и к помощи профессиональных брачных
посредников. Их можно было бы назвать свахами, если бы не то обстоятельство,
что женщин среди них в те времена было весьма и весьма мало.
Старые традиции заключения браков и старый подход к семье довольно
долго сохранялись почти в прежнем виде, и перемены в этой области начались
сравнительно недавно. В последние годы молодые люди стали все чаще брать на
себя инициативу в заключении браков, однако и в наши дни в большинстве
случаев будущих супругов знакомят друг с другом посредники, в роли которых
могут выступать как профессиональные свахи (теперь и в Корее это -- женская
профессия), так и, гораздо чаще, друзья или родители. Порою посредниками
могут быть и начальники молодых людей. Так, хорошо мне известную семейную
пару -- молодых университетских преподавателей -- сосватали друг другу их
научные руководители. В фирмах решение семейных проблем сотрудников,
особенно тех, которые уже перешли общепринятый брачный возраст, часто берет
на себя их начальство.
По данным опроса, проведенного в 1991 г., даже среди корейцев с высшим
образованием только 35% нашли будущую жену или мужа сами, а остальные же
остановились на подобранном для них кандидате. Среди людей с начальным
образованием доля самостоятельных браков еще ниже, всего лишь 20%.
Я могу и заблуждаться, но мне кажется, что для корейцев и, особенно,
для кореянок, характерен весьма прагматичный подход к подбору будущего
супруга. Чувствам не придается особого значения, ибо, как заметила одна моя
знакомая: "И та женщина, что вышла замуж по любви, и та, что вышла замуж по
расчету, через три или четыре года имеют одинаковые отношения со своими
мужьями. Разница лишь в том, что та, что хорошенько подумала, обычно может
ходить в лучшие универмаги, чем та, которая пошла на поводу у своих эмоций".
Подобная позиция, какой бы странной и даже циничной не казалась она
российскому читателю, вполне понятна. Не следует забывать, что речь идет об
обществе, в котором женщина в целом пока не имеет возможности не только
сделать карьеру, но, зачастую, даже и просто зарабатывать себе на жизнь, а
развод остается редкостью. Выбирая мужа, кореянка выбирает не только
человека, с которым ей предстоит жить до самой смерти, но и кормильца,
материальные успехи и общественное положение которого будут и ее успехами,
ее положением. Таким образом, выбор мужа -- самое важное решение в жизни, и
ошибка в этом ответственном деле может иметь катастрофические последствия.
Отсюда -- и тщательное отношение к подбору супруга, тот рационалистичный
подход, при котором такое понятие как "любовь", не играет особо серьезной
роли, а куда больше внимания уделяется происхождению, здоровью, перспективам
карьеры. Именно эта психологическая установка вкупе с вековыми традициями
позволяет существовать институту брачных посредников.
Вообще замечание о том, что "любовь слепа" и уже в силу этого не должна
приниматься всерьез при решении такого важного вопроса, как вступление в
брак, можно услышать в Корее часто. Вот что, например, говорит по этому
поводу одно из корейских руководств по этикету: "Говорят, что любовь слепа.
Когда мужчина и женщина любят друг друга, они в состоянии замечать у своего
возлюбленного только хорошие черты, и, наоборот, не видеть недостатков, так
что тем людям, которые ищут своего супруга, руководствуясь лишь чувствами,
легко ошибиться. Поэтому желательно сначала встретиться с рекомендованным
друзьями или родственниками вероятным женихом или невестой, познакомиться,
спокойно вс1 обдумать и принять решение. Организацию подобных встреч берет
на себя посредник". Подтекст этих рассуждений вполне ясен: брак по любви
является сомнительной затеей, чуть ли не авантюрой, в то время как брак по
расчету, в особенности заключенный при помощи родителей или родственников --
это солидное и разумное предприятие.
После того, как родители, посредники или друзья подобрали
потенциального жениха или невесту, организуется первая встреча кандидатов в
супруги. Встречи эти бывают двух типов. Один из них -- более традиционный,
формализованный и, если можно так выразиться, "серьезный" -- имеет место в
тех случаях, когда в роли посредников выступают родители или начальство, а
другой -- более упрощенный -- в тех случаях, когда потенциальных супругов
знакомят их друзья или сослуживцы. Второй вариант в Корее называют забавным
гибридным словечком китайско-английского происхождения -- "согэтхин". Оно
представляет из себя сочетание издавна укоренившегося в корейском языке
китайского слова "согэ" -- "представление, рекомендация" и английского
окончания ing, которое попало туда из слова meeting -- "встреча".
При более формализированном варианте встреча проходит либо в доме
посредника, либо в доме потенциальной невесты, либо, чаще всего, в
каком-нибудь ресторане. Стороны встречаются, обмениваются информацией и
приглядываются друг к другу.
Перед принятием окончательного решения иногда принято обмениваться
подготовленными по всем правилам и официально заверенными медицинскими
справками о состоянии здоровья потенциального супруга и супруги (вообще, для
корейской культуры характерно очень большое внимание, которое уделяется
здоровью будущего мужа или жены). Кроме того, во многих случаях по-прежнему
практикуется также предоставление выписок из родословных книг чокпо, которые
свидетельствуют о большей или меньшей знатности рода (увы, хорошо известно,
что эти на книги на 90-95% -- фальсификация). Наконец, перед помолвкой
зачастую наводятся последние справки о вероятном супруге, в том числе и по
месту работы или учебы. Как отмечает все тоже пособие по правилам хорошего
тона: "Нет ничего плохого в том, если родители сходят в ту компанию, где
работает их будущий зять, и спросят там о его отношению к службе, отего
зарплате, о видах на будущее".
Пока идут эти предварительные переговоры на "высшем семейном уровне", у
самих молодых есть время немного пообщаться друг с другом и окончательно
определиться. После первой встречи кандидаты в супруги встречаются еще
несколько раз, вместе ходят по городу, разговаривают и, конечно,
приглядываются друг к другу. Однако вскоре приходит время решать.
Разумеется, в зависимости от ситуации и количество встреч будущих супругов,
и время, которое им необходимо для того, чтобы принять решение, могут
существенно отличаться. Иногда все может произойти очень быстро. Так, я знаю
молодую пару, встреча которых друг с другом на их собственной свадьбе была
всего лишь... шестой с момента их знакомства, организованного родителями. В
целом же некоторое представление о ситуации дают данные корейских
социологов, в соответствии с которыми средняя продолжительность ухаживания
(от первой встречи до свадьбы) при браке, заключенном при помощи посредника,
равнялась 7,3 месяца, в то время как при браке по инициативе самих молодых
она была много больше и составляла 24 месяца.
"Согэтхин", как уже говорилось выше, представляет из себя менее
формальное мероприятие и организуется не родителями или старшими, а друзьями
кандидатов в супруги. Проводится такая встреча чаще всего в кафе или в
ресторане. Рекомендатель обычно представляет молодых людей друг другу и
удаляется. После более или менее продолжительной беседы молодые люди
прощаются. При этом мужчина, если он хочет продолжить знакомство, должен сам
предложить "встретиться еще раз". Если его новая знакомая соглашается, то за
этим следует еще несколько встреч, и дальше ситуация развивается примерно
так же, как и при знакомстве, организованном родителями.
Далеко не каждое организованное посредниками знакомство оканчивается
браком. Скорее наоборот: в большинстве случаев молодые люди, встретившись
несколько раз, приходят к выводу, что они совсем не хотят провести всю жизнь
в общении друг с другом. После этого их встречи прекращаются, и они
продолжают поиски "спутника жизни" дальше. Несколько отказов даже найденным
родителями кандидатам не считается чем-то предосудительным, хотя слишком уж
большая привередливость и репутация "разборчивой невесты" или "разборчивого
жениха" не красит молодых людей в глазах родителей и окружающих.
@ 2.2 СВАДЬБЫ
Современная корейская свадьба не похожа ни на старинный свадебный
обряд, ни на свадьбу западную. ее новые традиции сложились совсем недавно, в
пятидесятые годы, но следуют им в Корее все. Об этих традициях и пойдет
сейчас рассказ.
С 1960-х гг. главным, хотя и не единственным, местом проведения
свадебного обряда стали "залы ритуалов" -- "есикчжан". Несмотря на столь
неопределенное название, в этих заведениях проводятся не "ритуалы" вообще, а
именно свадьбы. Довольно часто свадьба отмечается в ресторане, в зале
которого и проводятся все необходимые обряды (точно такие же, как и в
"есикчжане"). Некоторые семьи предпочитают проводить весь праздник дома, но
таких сейчас сравнительно немного.
В старые времена очень большое значение придавалось выбору
благоприятного для свадебных торжеств дня и даже часа. Этот выбор
осуществлялся после консультаций с профессиональным гадателем. В целом этот
обычай жив и в наши дни, хотя теперь с гадателем чаще советуются о выборе
только дня (но не часа) свадьбы. Определяют день по старинному лунному
календарю, а не по принятому сейчас в Южной Корее западному (солнечному).
Крайне неблагоприятным для свадеб считается високосный месяц, который время
от времени вставляется в дальневосточный лунно-солнечный календарь. Во время
этого месяца количество заказов в "есикчжанах" сокращается во много раз.
Так, в 1995 г. в високосный месяц, пришедшийся тогда на октябрь, количество
заказов в одном из самых знаменитых "есикчжанов" города Кванджу снизилось по
сравнению с обычным октябрем примерно в 15 раз.
Свадьбу обычно назначают на дневное время, причем большинство
стремится, чтобы она состоялась в воскресенье или во вторую половину дня в
субботу, то есть в нерабочее время, когда на празднество могут придти все
приглашенные. Некоторые свадьбы происходят и в обычные рабочие дни, но это
бывает довольно редко. Поэтому министерство социального обеспечения в 1996
г. снизило цены за пользование "есикчжанами" в будние дни на 50%. Эти цены,
как и многие другие, в Корее жестко контролируются государством.
Перед свадьбой невеста посещает парикмахерскую (весьма недешевое
мероприятие) и одевает свадебное платье. С 1950-х гг. в Корее вошли в моду и
стали почти обязательной частью свадебного ритуала (в том числе и
нецерковного) роскошные белые платья, почти не отличимые от западных
образцов. Большинство невест шьет платье заново. Жених на свадьбе обычно
бывает одет в дорогой костюм западного образца, иногда -- даже во фрак.
Фрак, как вещь дорогую, но в обычной жизни не нужную, почти никогда не
покупают, а берут напрокат на время свадьбы, а вот костюм по такому случаю
могут и приобрести.
Незадолго до назначенного времени бракосочетания в "есикчжан" начинают
прибывать гости. Для невесты и ее ближайших подруг существует специальная
"комната ожидания", прочие гостьи сразу же по прибытии проходят внутрь, в то
время как мужчины ждут начала церемонии непосредственно у входа, обмениваясь
приветствиями. Там же находятся родители жениха и невесты, которые также
приветствуют прибывающих гостей.
Корейские свадьбы отличаются исключительной многолюдностью. На
бракосочетание принято приглашать родственников, в том числе и весьма
далеких, сослуживцев, бывших соучеников, так что обычно на свадьбе бывает
несколько сотен, а в отдельных случаях -- и несколько тысяч гостей. Самая
многолюдная свадьба, о которой я слышал, состоялась осенью 1994 г. Это была
свадьба дочери одного из руководителей правящей партии, и на ней
присутствовало более 3 тысяч гостей. Разумеется, эта свадьба проходила в
самом фешенебельном из сеульских "есикчжанов", который находится в столичном
аэровокзале.
Свадьба -- весьма накладное мероприятие, однако она обходится все-таки
дешевле, чем может показаться на первый взгляд. Уменьшить бремя расходов
помогает обычай, который предписывает всем приглашенным приносить на свадьбу
конверты с деньгами, которые в качестве подарков и вручаются молодым.
Привычных нам "вещевых" подарков на корейских свадьбах почти не вручают.
Суммы, которые дарятся таким образом, могут быть самыми разными, но в
большинстве случаев в конверте находится несколько десятков тысяч вон (10
тысяч вон -- примерно 8 долларов). Сразу же по прибытии в "есикчжан" гости
кладут на установленный у входа в зал поднос конверты с деньгами и
расписываются в специальном списке. По традиции все конверты обязательно
надписываются, так что хозяева всегда знают, насколько щедрым оказался тот
или иной гость.
Примерно за полчаса или час до церемонии появляются молодые. Сначала
невеста проходит в "комнату ожидания", где приводит себя в порядок. Зачастую
еще до прихода в "есикчжан" молодые в полном парадном облачении отправляются
в какой-нибудь из немногочисленных городских парков, чтобы сделать там
фотографии на открытом воздухе. Вообще говоря, во время свадьбы молодые
фотографируются постоянно, а роскошно оформленный свадебный альбом есть в
любом корейском доме. В последние годы наряду с фотографами во время свадеб
стали часто приглашать и видеооператоров. И фотографы, и видеооператоры
снимают все сколь -либо значимые моменты свадебного ритуала.
За несколько минут до начала церемонии гости проходят в зал и
рассаживаются на стульях. Приглашенные со стороны жениха садятся по левую
(если стоять спиной к двери) сторону от прохода, а те, кого пригласила семья
невесты -- по правую. После этого начинается собственно бракосочетание.
Первыми в зал входят мать жениха и мать невесты. Они подходят к находящемуся
в дальнем конце зала возвышению, на котором, собственно, и будет проходить
весь ритуал, и зажигают установленные там свечи. После этого они кланяются
друг другу и гостям и садятся на свои почетные места в первом ряду.
Далее в зал входит жених. За ним появляется невеста, которую ведет за
руку отец или, если его нет, то кто-нибудь из ее старших
родственников-мужчин. Невеста в сопровождении отца подходит к жениху, после
чего жених приветствует своего будущего тестя и берет невесту за руку. В это
время звучит музыка -- не привычный нам "Свадебный марш" Мендельсона, а
другой "Свадебный марш" -- Вагнера (кстати сказать, мелодия малоизвестная за
пределами Кореи). В соответствии со старинными традициями, перешедшими и в
современный ритуал, невеста, проходя через зал, не должна поднимать глаз.
Идет по залу она с низко склоненной головой и опущенными долу глазами, всем
своим видом изображая кротость, которая в стародавние конфуцианские времена
считалась главнейшим достоинством корейской женщины.
После этого к молодым подходит распорядитель ритуала -- фигура,
играющая весьма важную роль в свадебном обряде. На эту роль принято
приглашать какого-нибудь уважаемого человека, занимающего заметное положение
в обществе. В роли распорядителя ритуала может выступать крупный бизнесмен,
чиновник, политический деятель, университетский профессор и т.д. Обычно
семьи молодых стремятся пригласить на эту роль самого высокопоставленного и
самого влиятельного из своих знакомых. Кроме него, в свадебном обряде
принимает участие и ведущий, который должен представлять основных
действующих лиц, отдавать необходимые распоряжения. Ведущим обычно
становится кто-либо из друзей жениха.
После того, как жених и невеста поднимаются на невысокий подиум в конце
зала, распорядитель ритуала обращается к ним и к присутствующим с короткой
речью, которая обычно длится около 5 минут. Именно эта речь и считается
кульминационным моментом официальной части торжества. Сначала распорядитель
ритуала предлагает молодым дать клятву в том что они готовы прожить жизнь в
любви и согласии. Молодые выражают свое согласие коротким односложным "Е"
("Да"). После этого распорядитель торжественно провозглашает их мужем и
женой. В оставшейся части речи распорядитель хвалит молодых, рассказывает о
достоинствах жениха и невесты, желает им счастья в начинающейся семейной
жизни.
После этого приходит время для приветствий. Сначала молодые, встав
рядом друг с другом, глубоким поклоном приветствуют родителей невесты, потом
-- родителей жениха, и, наконец, -- всех гостей. После этого молодые вместе
выходят из зала (на этот раз под звуки хорошо знакомого русским "Свадебного
марша" Мендельсона). На этом основная часть церемонии бракосочетания,
которая длится, таким образом, не более получаса, заканчивается. У выхода из
зала опять начинается фотографирование. Первая фотография делается вместе с
распорядителем ритуала, вторая -- вместе с родителями, дальнейшие -- вместе
с родственниками, сослуживцами и соучениками.
После завершения официальной части все гости отправляются на
торжественный обед, который может проводиться либо в банкетном ресторане при
"есикчжане", либо же где-нибудь поблизости. Однако молодые не присутствуют
на банкете. После его начала они отправляются в специальную комнату
"пхйебэксиль", в которой молодые приветствует родителей и родственников
мужа, специально собравшихся там. Для этого обряда и невеста, и жених
снимают свой западный наряд и переодеваются в традиционное корейское
свадебное платье. В комнате устанавливается также столик с угощением,
обязательным элементом которого является плоды жужуба (ююбы).
Невеста и жених по очереди в порядке старшинства подходят к каждому из
родственников и, совершив перед ним ритуальный поклон, преподносят ему чарку
спиртного. Начинается приветствие с родителей жениха, перед которыми
положено совершить два земных поклона и один поясной поклон. Прочих старших
родственников приветствуют одним земным поклоном и одним поясным.
В ответ каждый из тех, кого невеста приветствовала таким образом,
вручает ей деньги, которые молодые потом берут с собой в свадебное
путешествие. По-прежнему распространен старый обычай, когда в юбку
новобрачной ее свекр и свекровь бросают жужуб, символизирующий мужское
потомство, выражая ей таким образом пожелание иметь больше сыновей. Часто
встречается на свадьбах и другой обычай, основывающийся на той же символике:
жених кладетв рот невесте плод жужуба, а потом они вместе выпивают по чарке.
После встречи с родственниками мужа молодые обычно направляются в
банкетный зал, где приветствуют гостей. Сразу же после свадьбы молодые
отправляются в свадебное путешествие.
Так начинается совместная жизнь...
@ 2.3 МАЛЬЧИК ИЛИ ДЕВОЧКА?
Наверное, с незапамятных времен у большинства народов будущие родители
надеялись на то, что у них появится сын. Конечно, и рождение дочери обычно
приносило родителям немало радости, но, чтобы там не говорили, предпочтение
сыновьям отдавалось везде или почти везде. В Корее, как и в других странах
Дальнего Востока, это предпочтение было особенно сильным. Дело тут не только
в том, что именно сыновья брали на себя основную тяжесть заботы о родителях
в старости. Огромную роль в отношении к сыновьям играло конфуцианство --
главная идеология стран Восточной Азии, в том числе и Кореи. В соответствии
с конфуцианскими предписаниями только сыновья (а также внуки и вообще
потомки по прямой мужской линии) могли совершать жертвоприношения перед
поминальными табличками предков. Без этих жертвоприношений, думали в старину
корейцы, души предков будут обречены в загробном мире на голод и нищету.
Если у семейной четы не было сыновей, то в старые времена ее будущее
выглядело мрачным. Во-первых, такую пару ждала тяжелая старость, ведь
замужние дочери редко могли оказать своим родителям сколь-либо существенную
материальную помощь. Во-вторых, и они сами, и все окружающие были уверены,
что после смерти души не оставивших прямых мужских потомков людей будут
обречены на вечные скитания по мрачным просторам загробного мира. Более
того, столь же бесприютными становились и души тех их предков (порою --
очень далеких), у которых не оставалось прямого мужского потомства.
Сейчас, как показывают опросы общественного мнения, во многих развитых
странах родители стали отдавать предпочтение дочерям. Однако в Корее древние
обычаи не изменились. За многие века господства конфуцианства особое
отношение к сыновьям вошло в плоть и кровь корейцев, стало неотъемлемой
частью их культуры. Старые поверья сейчас уже забыты, однако крайне
серьезное отношение к продолжению рода по-прежнему характерно для Кореи.
Впрочем, дело не только в суевериях и традициях. Есть и вполне материальные
причины, которые заставляют корейцев предпочитать сыновей дочерям.
Во-первых, Корея отличается от других экономически развитых стран тем, что в
ней практически отсутствует система социального обеспечения. Основную часть
заботы о престарелых и больных берут на себя их семьи. Однако семья -- это,
в первую очередь, сыновья. Дочь, выйдя замуж, становится тем самым
"отрезанным ломтем", о котором идет речь в русской поговорке. Даже когда она
хочет ухаживать за своими престарелыми родителями, это не всегда возможно:
ее главная задача -- помогать мужу в заботах о его, мужа, родителях. Да и
своих денег у дочерей не очень-то много. Большинство (54%) кореянок --
домохозяйки, которые не получают вообще ничего, да и тем, кто работает,
редко удается зарабатывать приличные деньги, ведь зарплата у женщин в Корее
в среднем в полтора раза меньше, чем у мужчин.
Итак, пристрастие корейцев (и других народов Восточной Азии) к сыновьям
-- явление не новое и, в общем, не очень изменившееся с годами. Однако
развитие современной технологии в условиях сохранения старого подхода к
семье неожиданно принесло новую угрозу. В последнее десятилетие корейское
правительство не на шутку встревожено появлением дешевых и надежных способов
определения пола ребенка на ранних стадиях беременности. Если родители
смогут заранее узнать, какого пола их будущее чадо, то ясно, что матери,
беременные девочками, будут чаще совершать аборты, а это неизбежно приведет
к демографическому дисбалансу.
В конце восьмидесятых годов стало ясно, что это -- не пустые страхи.
Именно тогда корейские демографы, а за ними -- и политики забили тревогу: в
стране стал быстро расти разрыв между численностью новорожденных мальчиков и
новорожденных девочек. В 1989 году, например, среди первых рождений на
каждые 100 девочек приходилось 107 мальчиков. Пропорция эта близка к
естественной (примерно 100 к 105), но вот среди вторых рождений соотношение
было уже 100 к 112, среди третьих -- 100 к 189 и среди четвертых -- 100 к
210(!). Таким образом, родители достаточно спокойно относились к тому, что
их первый ребенок -- девочка, но вот появление второй или, тем более,
третьей дочери в семье рассматривалось ими как нежелательное событие, и они
стали принимать меры к тому, чтобы на свет появился именно сын.
Именно в олимпийском 1988 г. дисбаланс впервые достиг заметных
пропорций. Это вызвано было еще одним забавным обстоятельством: в
соответствии с древнекитайским календарем, который в России почему-то
именуют "восточным", 1988 г. был годом дракона. Старинные поверья
утверждали, что женщины, рожденные в год дракона, становятся плохими женами,
и у них действительно бывают проблемы с созданием семьи: желающих жениться
на женщине-"драконе" не так уж и много, ведь традиционную астрологию многие
по-прежнему воспринимают вполне всерьез. Поэтому в "год дракона", многие
женщины, узнав, что они беременны девочками, предпочли сделать аборт.
В 1990 г. разрыв между численностью мальчиков и девочек среди
новорожденных в целом достиг рекордной величины: 116/100. В некоторых же
районах, например, в известном своими патриархальными, ультратрадиционными
нравами городе Тэгу, этот разрыв был еще больше. Так, в 1988 г. в Тэгу на
каждые 100 новорожденных девочек приходилось 136 (!) мальчиков. Вообще,
именно в более консервативных провинциях южной части страны разрыв между
количеством мальчиков и девочек особенно велик.
Понятно, что все эти тенденции вызвали немалое беспокойство у властей.
Проведенные тогда социологами исследования показали, что корейцы, если бы им
предоставили полную свободу в выборе пола ребенка, рожали бы сыновей
примерно в полтора раза чаще, чем дочерей. Это означает, что Корея через
несколько десятилетий превратилась бы в страну, где мужчин почти в полтора
раза больше, чем женщин!
Стремясь не допустить возникновения такой демографической ситуации,
корейские власти решили принять меры. В мае 1994 года Министерство
здравоохранения категорически запретило врачам выяснять половую
принадлежность эмбриона. Врач, нарушивший этот запрет, лишается лицензии на
12 месяцев. Это -- весьма серьезное наказание, ведь врачи в Корее, как и в
большинстве развитых капиталистических стран, получают очень большие
зарплаты и в своем большинстве являются весьма обеспеченными, а то и просто
богатыми людьми. Повторное нарушение запрета ведет к пожизненному лишению
права заниматься медицинской практикой. Вдобавок, средства массовой
информации развернули довольно активную пропагандистскую кампанию,
доказывая, что дочери ничем, дескать, не хуже сыновей (а если хорошенько
подумать, то даже лучше).
Меры эти оказались успешными -- даже более успешными, чем надеялись
сами их инициаторы. Впрочем, немалую роль сыграл тут и распад традиционных
патриархальных представлений, который в 1990-е годы шел в Корее особенно
быстро. После 1995 г. разрыв стал заметно снижаться. В 1995 г. в Корее на
100 новорожденных девочек пришлось 113,3 мальчиков. Когда же были подведены
демографические итоги 1997 г., то многие в Корее вздохнули с облегчением: в
1997 г. на каждых 100 родившихся девочек пришлось 108,4 мальчика. Примерно
эта пропорция существовала и в последующие годы (в 2000 г., например,
109,6:100). Это еще не совсем нормальное соотношение (оно, напоминаю,
составляет 105 мальчиков на 100 девочек), но все-таки достаточно близко к
нему.
Однако по-прежнему немалый дисбаланс сохраняется в более традиционных
районах, на крайнем юге полуострова. В том же патриархальном Тэгу, например,
на 100 родившихся девочек в 1997 г. пришлось 112 мальчиков. Вдобавок, надо
помнить, что на практике все эти ограничения затрагивают по преимуществу
семьи, относящиеся к бедным и средним слоям. Богачи имеют возможность обойти
запреты, слетав, например, в одну из стран, где определение пола ребенка
никак не ограничиваются, или же найдя сговорчивого доктора, который, получив
весьма приличную компенсацию за риск, согласится на время забыть о суровых
министерских инструкциях. Некоторые факты говорят о том, что таких
сговорчивых врачей в Корее немало. Как иначе объяснить, например, тот факт,
что, по сообщению еженедельника "Сиса чжорналь", в одной из дорогих частных
клиник в пригородах Сеула на каждые 100 новорожденных девочек в 1997 году
приходилось 130 новорожденных мальчиков? Конечно, принцип "не пойман -- не
вор" никто не отменял, однако значение этих цифр всем понятно.
Таким образом, можно сказать, что ситуация находится под контролем, но
проблема в целом отнюдь не решена. Чем грозит демографический кризис в
перспективе? Даже если соотношение мальчиков и девочек сохранится не
нынешнем уровне, корейское общество через одно-два десятилетия приобретет
уникальные черты. Подобный дисбаланс, правда, существует и в некоторых
других странах Восточной Азии, но нигде он не достигает таких размеров, как
в Корее. Уже сейчас ясно, что в 2010 г., когда вырастут дети, рожденные в
начале девяностых, в Корее среди вступающих в брачный возраст молодых людей
на каждые 100 невест будет приходиться 123 жениха. К каким последствиям это
приведет? Спекуляции на эту тему часто появляются на страницах корейской
печати. Специалисты предрекают рост сексуальных преступлений всех видов,
гомосексуализма и проституции. Вероятен и "импорт невест" (скорее всего, как
отмечают газеты, из Китая, откуда уже сейчас некоторые корейцы "ввозят" себе
жен). Впрочем, не все последствия возникающего дисбаланса будут негативными.
Например, отмечается, что исключительная "ценность" жен может привести к
изменениям в семейных отношениях, и, возможно, сделает корейцев более
заботливыми и внимательными мужьями.
@ 2.4 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПО-КОРЕЙСКИ
Как известно, еще Крокодил Гена выражал огорчение по тому поводу, что
"день рождения только раз в году"... Действительно, во многих странах
годовщина появления человека на свет является важнейшим семейным праздником.
Относится это и к Корее.
Первым крупным празднеством, которое было посвящено рождению ребенка,
были обряды по случаю 100 дней с момента его появления на свет. В наши дни
100 дней с момента рождения ("пэк иль", что, собственно, и значит "100
дней") отмечаются не так уж пышно, но во времена огромной младенческой
смертности то обстоятельство, что новорожденный благополучно преодолел самый
опасный период своей жизни, служило основанием для радости. В том случае,
если в этот день ребенок был болен, праздник не отмечался, чтобы не
накликать несчастья.
Традиции требовали, чтобы в этот день были сделаны подношения (рис и
суп) покровительнице деторождения Самсин хальмони. В этот день полагалось
также разослать всем знакомым рисовые печения. Те, кто получал такой
подарок, направляли в ответ подношения, состоящие из риса и/или денег. В
наши дни все эти обряды почти исчезли, и по случаю 100 дней со дня рождения
ребенка в семье может организовываться лишь небольшой вечер, на который
приглашаются родные и друзья.
Куда большее значение имеет "толь", первый день рождения ребенка,
которому исполнился год. И в наши дни "толь" отмечается с исключительной
пышностью. Традиционно виновник торжества, одетый в яркий костюм из цветного
шелка, специально сшитый по этому поводу, восседает рядом с родителями,
важно наблюдая за ритуалом в свою честь. Кульминацией всего празднества
считается гадание о будущем ребенка, которое, пусть и в несколько
модернизированном виде, сохраняет популярность и сейчас, хотя относятся к
нему, понятно, с куда меньшей серьезностью, чем в былые дни.
В соответствии с этим обрядом, перед ребенком устанавливается небольшой
столик, на который кладут предметы, каждый из которых имеет особое
символическое значение. Чаще всего это -- нитки, книга, кисть для письма,
тушь, деньги, рис, лапша. Кроме того, для девочек на столик кладут ножницы,
а для мальчиков -- кинжал или стрелу. Малыш должен подойти к столику и взять
тот предмет, который ему понравится. Если он берет в руки нить или лапшу, то
это означает, что его ждет долголетие, выбор кисти для письма или книги
предвещает успешную чиновничью карьеру, рис или деньги выбирают те, кого
ожидает богатство, плоды жужуба символизируют многочисленное и знаменитое
потомство, кинжал или стрела, выбранные мальчиком, означают, что он станет
знаменитым воином, а ножницы, выбранные девочкой, предвещают, что ей
предстоит стать хорошей хозяйкой.
И поныне "толь" является большим и довольно дорогим торжеством, которое
отмечается пышно, с десятками приглашенных. На "толь" принято дарить детские
вещи, деньги, а также золотые кольца. Зачастую семейство после празднования
"толя" оказывается обладателем довольно большого количества таких колец,
которые считаются как бы резервным накоплением малыша.
Однако за первым днем рождения приходит второй, потом -- третий,
четвертый, и все они, конечно, тоже отмечаются в Корее. Традиции
празднования дней рождения носят в наши дни достаточно смешанный характер. С
одной стороны, значительная часть корейцев отмечает их по западной традиции.
Часто день рождения празднуют в ресторане, причем особой популярностью
пользуются "шведские столы", которые в Корее вообще служат одним из самых
любимых мест проведения семейных торжеств. Непременной принадлежностью
праздничного стола является торт, часто немалого размера и весьма красивый
на вид, хотя и не слишком вкусный (по крайней мере, с точки зрения
российского сладкоежки). Вообще торт для большинства корейцев, которые в
целом равнодушны к сладкому, ассоциируется исключительно с двумя праздниками
-- с днем рождения и с рождеством. Поэтому, продавая торт в кондитерской, у
посетителя всегда спрашивают, нужен ли ему набор маленьких свечей, которыми
по западной традиции полагается украшать торт в день рождения. Почти
неизменной частью ритуала является и торжественное исполнение американской
поздравительной мелодии "Happy birthday to you!". Любопытно, что почти все
корейцы среднего и старшего возраста, равно как и весьма значительная часть
молодежи, отмечают день рождения не по западному, а по традиционному лунному
календарю, так что этот праздник в разные годы приходится на разные даты.
Из общего ряда ежегодно отмечаемых дней рождения резко выделяются два.
О первом из них -- празднике "толь", который проводится в первую годовщину
появления на свет, уже говорилось. Вторым является шестидесятилетний юбилей
"хвегап", который организуется с невиданной пышностью. Проведение этого
празднества с возможно большим размахом -- дело чести детей юбиляров,
наглядное проявление того самого "хе", чувства "сыновней почтительности",
которое конфуцианская традиция ценит с давних времен.
В настоящее время "хвегап" чаще проводится в ресторанах, некоторые из
которых даже специализируются на обслуживании подобного рода торжеств, хотя
временами могут отмечать праздник и дома. В торжествах вместе с самим
юбиляром участвует и его супруга или супруг. Юбиляры, облаченные в
традиционную одежду, торжественно восседают во главе праздничного стола. По
старой традиции, перед ними должны выситься огромные, почти в метр высотой,
пирамиды и башни, выложенные из рисовых печений и разных корейских
сладостей. В старые времена подобные сооружения олицетворяли богатство и
процветание, однако сейчас многое изменилось, традиционная корейская
кулинария потеряла свою былую популярность, и во многих, если не в
большинстве, случаев вместо настоящих печений используют их муляжи.
Празднование начинается с того, что дети юбиляров вместе со своими
супругами подходят к родителям и, совершив перед ними ритуальный поклон,
преподносят им подарки и символическое угощение. При приветствиях четко
соблюдается старшинство: первым к родителям подходит старший сын, за ним
сыновья в порядке старшинства (с женами), далее -- дочери (с мужьями) и,
наконец, внуки и внучки. В тех случаях (раньше очень редких, почти
исключительных, а теперь -- все более частых), когда у юбиляров у самих еще
живы родители, весь обряд начинается с того, что юбиляры выражают почтение
своим родителям, а уж потом начинается собственно празднование. Гости,
количество которых может достигать нескольких сотен, вручают юбилярам
подарки. На "хвегап" принято дарить деньги, вещевые подарки встречаются
довольно редко.
В традиционной Корее в дворянских семьях на празднование "хвегап" часто
приглашались профессиональные музыканты и исполнители песен, а гости
соревновались в сложении стихов. Сейчас эти обычаи уже исчезли, однако
привычка отмечать "хвегап" с максимальным размахом осталась.
Ну а к обычному дню рождения отношение куда спокойнее. И, тем не менее,
он остается праздником.
@ 2.5 КОРЕЙЦЫ И ОБРАЗОВАНИЕ
Одной из самых главных особенностей Кореи и корейского общества
является культ образования. Не то, чтобы это совсем уж специфически
корейское явление. Похожее отношение к образованию существует на всем
Дальнем Востоке -- и в Японии, и в Китае, и во Вьетнаме, хотя, впрочем, в
тех странах, где у власти долго находятся коммунистические партии, оно не
так ярко выражено. Не случайно, что в ведущих западных (в первую очередь --
американских) университетах на естественнонаучных факультетах сейчас просто
не увидишь белых лиц -- все сплошь китайцы, корейцы и вьетнамцы (японцев
мало, они в основном у себя дома учатся, а на Запад едут уже в аспирантуру).
Иногда -- это недавние иммигранты, чаще -- дети иммигрантов или студенты,
приехавшие туда учиться. Помню, как я сам наблюдал эту картину сначала в
Америке -- в Гонолулу, в Гавайском университете, а потом и в Канберре, в
Австралийском Государственном университете.
Кстати, почему в англоязычных странах наибольшей популярностью среди
восточноазиатской эмиграции пользуются именно естественнонаучные факультеты?
Ответ прост: там работать надо много, а типичный коренной американец
работать-то головой, в общем-то, особо не приучен, он ведь в школе больше
спортом занимается да романы крутит. Есть, конечно, и исключения, но эти
исключения -- талантливые коренные американцы -- обычно идут на медицинский
или юридический факультеты, то есть туда, где после окончания они почти
наверняка будут заколачивать длинный-предлинный доллар. Иммигранту же
поступать на юридический или медицинский непросто: там требуется хорошо
подвешенный язык, и "лица коренной национальности" имеют, таким образом,
естественные преимущества перед иммигрантами. Так что отсутствие белых
американцев (австралийцев, канадцев и т.д.) на естественнонаучных
факультетах объяснимо: ленивое местное большинство учиться, особо не
напрягаясь, чему-то гуманитарному или общекоммерческому, способные местные
честолюбцы обоего пола землю роют на юридическом и медицинском, а тем
временем у синхрофазотронов и суперкомпьютеров сидят ребята из Восточной
Азии.
Однако само невероятное обилие студентов из Восточной Азии в западных
университетах однозначно говорит, что в этих странах, в том числе и в Корее,
отношение к образованию совершенно особое. На корейский язык не переведешь
русское выражение "Шибко грамотный". То есть, конечно, перевести можно, но
вот беда -- комплимент получиться.
Корни у этой системы отчасти практические. На протяжении тысячелетий
чиновничий аппарат комплектовался через систему государственных экзаменов на
чиновничьи должности. Чтобы сдать такой экзамен, надо было немало попотеть,
однако успех гарантировал хорошую должность, приличный доход и всеобщее
уважение. Со временем это уравнение "хорошее образование = хороший доход =
общественный престиж" стало частью традиционного мировоззрения.
Да и в наш дни образование по-прежнему важно с прагматической стороны,
хотя прагматической стороной дело, конечно, не исчерпывается. Для того,
чтобы получить хорошую работу, нужно обязательно окончить хороший
университет. В перворазрядную фирму выпускнику плохого университета не
попасть, а во второразрядной фирме -- и зарплата всю жизнь второразрядная, и
отношение к тебе со стороны окружающих как человеку второго разряда.
Корейское общество иерархично до предела. Вдобавок, оно устроено так, что в
нем невозможен любимый персонаж современных западных легенд -- гений,
изгнанный из школы за неуспеваемость, но потом ставший миллионером или
Нобелевским лауреатом. Конечно, и на Западе это все -- в основном легенды,
большинство тех, кто был изгнан из школы за неуспеваемость, становится
дворниками или просто проводит всю жизнь на пособии по безработице. Однако
на Западе подобная карьера, по крайней мере, теоретически возможна. В Корее
же у человека, выпавшего из образовательного марафона, шансов нет. Гонка
идет по олимпийской системе, раз проигравший выбывает навсегда. Не будет
преувеличением сказать, что в Корее вся судьба человека решается, когда ему
только 12-16 лет. Корейская система устроена так, что бывший школьный
разгильдяй не станет не только министром или профессором, но и богатым
предпринимателем. В лучшем случае ему светит положение мелкого лавочника или
второразрядного служащего.
Поэтому и вкалывают корейские школьники как проклятые. Недавно
Министерство образования провело обследование, и выяснило, что
среднестатистический корейский старшеклассник проводит в школе 11 часов в
сутки!
Можно, конечно, сетовать на то, что этот марафон излишне жесток, что он
травмирует психику подростков. Не без этого, конечно. Но есть у него и
другая сторона: корейцы уже с 12-13 лет приучаются к ответственности, к
тяжелому труду, к дисциплине. Разумеется, это сказывается впоследствии.
@ 2.6 О ПРИЛИЧИЯХ
Сегодня я хотел бы поговорить о том, как отражаются в корейской моде
представления о приличии и неприличии, и о тех (надо отметить, временами
довольно жарких) дискуссиях, которые идут в Корее вокруг того, какая одежда
является приличной, а какая -- нет.
Надо сказать, что представления о том, что именно можно одевать, не
нарушая общественных приличий, в разное время и в разных странах были очень
даже разными. Разговоры старичков (и, особенно, старушек) о "развратной
молодежи", которая, дескать, "совсем забыла стыд" -- явление столь же
старое, как и само человечество. Известны даже вавилонские клинописные
таблички, на которых зафиксированы жалобы на упадок нравов и царящий среди
молодежи разврат (табличкам этим -- четыре тысячелетия).
Возвращаясь к нашей теме, стоит вспомнить об одной особенности
корейской традиционной одежды, о которой теперь знают только немногие
специалисты. Дело в том, что на протяжении примерно двух столетий, с конца
семнадцатого и до начала двадцатого века, кореянки носили очень короткие
кофты, которые оставляли совершенно открытой всю грудь или ее немалую часть.
В свое время король Ёнчжо, правивший в середине XVIII века (и бывший,
наверное, большим ценителем женских бюстов), немало поощрял эту -- тогда
новую -- моду среди придворных дам.
В начале нашего столетия христианские миссионеры, которые тогда в
немалых количествах приезжали в Корею, были шокированы подобным
"непристойным" одеянием, и в миссионерских школах ученицам строго запрещали
появляться с открытой грудью. В свое время в школе Ихва, предшественнице
ведущего женского университета современной Кореи, была выпущена даже
специальная инструкция, категорически запрещавшая вход на его территорию
женщинам в традиционной одежде, оставлявшей грудь открытой. В конце концов
западные представления о приличиях восторжествовали и сейчас даже в
корейской исторической живописи (не говоря уж о кинематографе) принято
грешить против истины и изображать кореянок XIX века в такой одежде, которую
в действительности они никогда не носили -- в длинных, закрывающих грудь
кофтах. Впрочем, все на свете относительно. В то время как западные дамы
были шокированы короткими корейским кофтами, кореянок лет пятьдесят назад
ничуть не меньше смущали короткие (всего лишь до колен!) западные юбки.
Многим эти юбки (по нынешним меркам едва ли не макси) казались тогда
красноречивым показателем того, насколько все-таки развратными являются
"западные варвары".
Однако с годами эти представления изменились, и в конце шестидесятых в
Корею проникли и мини-юбки. Кстати, обстоятельства появления этого наряда в
Корее известны точно: первой в марте 1967 г., решилась появиться в мини
известная в ту пору эстрадная певица Юн Бо Хи. Приживались мини в Корее с
трудом, вызывая не только неприятие и насмешки, но и официальное
противодействие. В начале 1970-х гг. была введена в действие 41-я статья
"Закона о мелких правонарушениях". Этот замечательный юридический документ
запрещал ношение юбок, край которых был более чем на 20 сантиметров выше
коленок. Нарушительниц ждал штраф в 30 тысяч вон (в те времена -- немалая
сумма, почти что месячная зарплата). После выхода этого закона полицейские
вылавливали наиболее вызывающе одетых модниц (или же, смею предположить,
модниц с наиболее приятными ножками) и, линейкой измерив расстояние от их
коленок до края юбки, штрафовали правонарушительниц. Конечно, все это звучит
забавно, но нам ли зубоскалить по этому поводу? Любителям позубоскалить
советую вспомнить борьбу со стилягами, которая развертывалась в России
немногим раньше.
Сейчас былую борьбу за общественную мораль корейцы вспоминают с
улыбкой, и очень многие молодые кореянки с удовольствием щеголяют в мини.
Девушки охотно одевают и шорты, которые в Корее носят и тогда, когда в
России их бы, наверное, сочли совершенно неуместными. В то же время до
начала 1990-х гг. правила приличия требовали от женщин обязательно закрывать
плечи, и платья с широкими декольте или открытыми плечами в Корее почти не
встречались. Когда я приехал в Сеул в 1992 году, такие платья еще считались
неприличными и в университете, где я тогда работал, иностранным
преподавательницам начальство не рекомендовало появляться на работе в столь
"вызывающих" туалетах. Только в самые последние годы отношение к платьям с
открытыми плечами стало заметно терпимее.
С каждым жарким и душным корейским летом женские туалеты становятся все
раскованнее и даже рискованнее, так что в 1996 году корейская полиция даже
заявила, что собирается вновь начать решительную борьбу с мини-юбками и
вообще с той женской одеждой, которая, как было заявлено, "чрезмерно
обнажает тело". Заявление это, впрочем, было сделано в конце лета, когда
практическая надобность в открытых и очень открытых одеяниях стала спадать,
и на следующий год о нем, к удовольствию и модниц, и сеульских мужчин,
благополучно забыли.
@ 2.7 И ОПЯТЬ О ПРИЛИЧИЯХ
Хорошо известно, что правила поведения -- вещь довольно условная. То,
что в одной стране считается неприличным, в другой -- совершенно нормально,
и наоборот. Относится это, разумеется, и к Корее. Различия в правилах
поведения между Россией и Кореей часто приводит к довольно нелепым или
смешным ситуациям, о которых я сегодня и хочу рассказать.
Помню забавную историю. Один мой шапошный знакомый, кореец, приехал
года два назад в Петербург, где ему предстояло провести на стажировке пару
лет. Русский он немного изучал до поездки, но владел им не очень хорошо, и
решил (вполне разумно), что ему понадобится нечто вроде репетитора. Я
порекомендовал ему свою знакомую, преподавательницу университета, для
которой это был бы нелишний заработок. Дальше произошло следующее. Кореец
позвонил этой преподавательнице, представился, и стал с ходу задавать такие
вопросы: "Как Вас зовут?" "А Вы замужем?" "А сколько Вам лет?"
Преподавательнице, которой, для справки, было 29 лет и которая незадолго до
этого развелась с мужем, восприняла эти вопросы как признак недвусмысленных
намерений, и больше иметь дел с новоприбывшим стажером не пожелала. Откуда
же ей было знать, что прямые вопросы о возрасте и семейном положении -- это
просто обычная часть корейского ритуала знакомства! В Корее не считается
зазорным спросить женщину (равно как и мужчину) о том, сколько ей лет,
замужем ли она, где она живет. Для корейцев при беседе друг с другом важно
знать ответы на эти вопросы для того, чтобы правильно построить отношения с
собеседником, однако на русских они зачастую производят неприятное
впечатление, а порою и ведут к конфузам, вроде того, о котором я только что
рассказал. Кстати сказать, совершенно нормально и спросить встреченного на
улице знакомого, в том числе и старшего по возрасту или положению, о том,
куда он идет. Для корейцев этот вопросов не воспринимается как проявление
некоего любопытства, которое может быть и неприятно собеседнику. Вопрос
"куда вы идете?" -- просто замена приветствия, и отвечать на него надо
мимоходом (равно как, кстати, и на другой корейский вопрос-приветствие "ели
ли Вы?").
Забавные непонимания часто возникают и за столом. Почти все корейцы
сейчас свободно владеют ножом и вилкой, а вот русский, который бы мог
управиться с палочками -- крайняя редкость (американцы, кстати сказать, в
последние десятилетия орудовать палочками научились -- сказалось
исключительное распространение в Америке китайской кухни). Впрочем, на этот
случай в ресторане вам всегда найдут запасную вилку. Однако бывают и иные
проблемы. Например, у корейцев вовсе не принято есть с закрытым ртом, что
зачастую не нравится русским, которых раздражает чавкание соседей. У
корейцев же вызывает отвращение, когда за столом...сморкаются, даже совсем
тихонько. Не то, чтобы у русских высморкаться за столом -- норма, но это, во
всяком случае, и не преступление, а вот корейцам вид сморкающегося за едой
собеседника вполне в состоянии испортить аппетит до конца обеда. Надо
сказать, что проблема эта возникает не так уже редко. Корейская кухня
отличается феноменальной остротой, и у непривычного к ней пришельца с Запада
она вызывает сильное раздражение слизистой оболочки носа. По корейским же
правилам за столом ты можешь слегка вытирать нос, но никак не сморкаться. И,
кстати, упаси вас господь в Корее вытирать нос прилюдно (не важно за столом
или, скажем, в метро) привычным нам платочком. Для корейцев сама мысль, что
платок, смоченный в... сами понимаете в чем... может быть запросто положен в
карман, кажется ужасающе негигиеничной. Сами корейцы вместо платка
пользуются специальными одноразовыми бумажными салфетками, пакеты которых
можно дешево (10-20 центов) купить в любом магазине или даже просто в
автомате.
И другая особенность, которая бросается в Корее в глаза русскому,
знающему корейский язык -- это то, как спокойно говорят корейцы о...туалете.
В России, как и во многих (но не во всех!) западных странах, на темы,
связанные с туалетом, принято говорить, таинственно закатывая глаза и
понизив голос. В Корее же молодой человек на свидании может пожаловаться
своей возлюбленной на случившийся с ним понос с такой же простотой, с какой
его русский сверстник может пожаловаться на, скажем, головную боль. Помню,
как меня с самого с непривычки поражало, когда у меня на занятиях студентки
не "просились выйти", как это туманно и уклончиво формулируется в России, а
прямо и четко объясняли, куда (а то и зачем) им, собственно говоря, надо. С
другой стороны, сами корейцы часто не понимают тех условностей, которые
русские накрутили вокруг такого обычного и естественного дела как поход в
уборную.
@ 2.8 ОТ ТРАМВАЯ ДО МЕТРО
Жители Сеула -- и корейцы, и иностранцы -- знают, что транспорт в
корейской столице удобен и дешев. Впрочем, для того, чтобы понять, насколько
же он дешев, надо пожить в крупных городах Запада, где сейчас автобусный
билет стоит от полутора до двух с лишним долларов (поездка в метро часто
обходится еще дороже).
История общественного транспорта в Сеуле начиналась ровно 100 лет
назад, в конце прошлого столетия. У истоков ее стоял трамвай, который был
первым средством общественного сообщения почти во всех крупных городах мира.
В Сеуле самая первая линия трамвая, построенная американской компанией,
вошла в строй сто лет назад, 17 мая 1899 г. Таким образом, как не без
гордости отмечают корейские историки, Сеул стал вторым городом Восточной
Азии, в котором появился трамвай. Хотя сама компания и принадлежала
американцам, управляли трамваями японские вагоновожатые, специально для
этого приглашенные из Токио, в то время как кондукторами были корейцы.
Всего лишь через неделю после начала движения произошло и первое в
истории страны дорожно-транспортное происшествие: напротив парка Пагода, в
самом центре Сеула, под трамвай попал 4-летний малыш. Возмущенная толпа
приняла это за убийство (ведь вел трамвай японец, а японцев в Корее не
жаловали), и сожгла два вагона. Водителю чудом удалось спастись бегством.
После этого случая сеульским вагоновожатым стали официально выдавать оружие,
так что в начале нашего века сеульские трамвайщики на работе имели при себе
револьвер.
В 1909 г. японские власти (к тому времени Корея уже фактически потеряла
независимость) вынудили американцев продать сеульскую трамвайную компанию
японским предпринимателям, а после 1945 г. она стала корейской
собственностью. На протяжении почти полувека трамвай был либо единственным,
либо главным видом общественного транспорта в Сеуле. Движение не
прекращалось даже в самые тяжелые времена, хотя после войны из-за нехватки
электричества по трамвайным путям иногда пускали импровизированную конку. В
1945 г. в Сеуле было 50 км трамвайных линий, по которым ежедневно ходило 160
вагонов. Надо сказать, это было определенный упадок, потому что перед войной
на линию ежедневно выходило 230 вагонов -- почти в два раза больше.
В первые послевоенные годы трамвай был забит до предела, еще больше,
чем нынешнее метро в часы пик. Люди гроздьями висели на площадках, и
американские военные власти, которые тогда правили Сеулом, выпустили
распоряжение -- в связи с частыми случаями падения пассажиров запретить
ездить на подножках. Нарушителей этого правила американский патруль должен
был забирать в участок. Однажды патруль (участники которого, понятное дело,
ни слова не знали по-корейски) увидел особого злостного нарушителя, который
не просто висел на подножке, а буквально бегал по ней. Патрульные оторвали
его от вагона, за который он отчаянно цеплялся, что-то при этом крича.
Нарушитель был доставлен в участок, где был переводчик, который и объяснил в
чем дело. Оказывается, военная полиция арестовала... кондуктора вагона.
Просуществовав более полувека, в 1968 г. трамвай был ликвидирован, ведь
его рельсы мешали автомобильному движению на и без того узких улочках Сеула.
В те времена трамвай убирали во многих городах мира, не в последнюю очередь
-- в Москве (примерно тогда Ярослав Смеляков с грустью написал о трамваях,
которые "как мамонты, вымирают"). Сейчас, правда, происходит возрождение
трамвая, которое, возможно, затронет и Сеул, но это уже -- другая история.
Автобус, который наряду с метро в современной Корее является основным
видом общественного транспорта, появился в столичном Сеуле в 1912 г., позже,
чем в некоторых других городах страны. Первая автобусная линия в Корее была
междугородной и, надо сказать, весьма протяженной: она соединяла Тэгу через
Кенчжу с Пхоханом (около 200 км). В предвоенном Сеуле автобусное сообщение
было по преимуществу пригородным, в то время как во внутригородских
перевозках главная роль принадлежала трамваю. Впрочем, в городе, численность
населения которого тогда едва перевалила за полумиллионный рубеж, многие
обходились вообще без всякого транспорта. В заметных количествах автобусы
появились на улицах корейских городов только после Корейской войны.
Поначалу в сеульских автобусах работали кондукторы. В двадцатые годы
это были солидные мужчины средних лет, но со временем их потихоньку сменили
девушки (впрочем, первые девушки-кондукторши появились в автобусах еще в
1935 г.). В декабре 1977 г. на место кондукторов пришли кассы. Исчезновение
кондукторов вызвало легкие протесты у привыкших к ним горожан, а
ностальгические воспоминания о старых сеульских автобусах, по салонам
которых сновали симпатичные девушки с зычными голосами, часто встречаются в
записках пожилых сеульцев.
Третьим по времени появления видом общественного транспорта Сеула
является метро. Его строительство началось в 1970 г., а первая его линия
была открыта 15 августа 1974 г. Открытие должно было произойти с большой
пышностью, в присутствии самого генерала Пак Чжон Хи, тогдашнего президента
страны, но он на церемонии не появился, так как в тот самый день на
торжественном концерте в честь годовщины Освобождения Кореи на него было
произведено покушение: северокорейский агент стрелял в президента. Он
промахнулся, но смертельно ранил жену генерала. Многие тогда сочли это
дурным предзнаменованием, но оно не оправдалось. Метро росло быстро, без
особых проблем, и сейчас оно осуществляет примерно треть всех пассажирских
перевозок в корейской столице.
Жизнь Сеула, равно как и других корейских городов, невозможно
представить без такси, которых в 1995 г. в столице насчитывалось 70 тысяч.
Примерно треть машин принадлежит компаниям, а остальные являются
собственностью самих водителей. В 1985 г. в корейской столице было примерно
35 тысяч машин такси, так что их число за десятилетие удвоилось, в то время
как население Сеула за этот же период выросло меньше чем на 10%.
Предком такси были рикши -- легкие двухколесные коляски мощностью в
одну человеческую силу: такую коляску тащил за собой человек, которые был и
водителем, и двигателем, и, обычно, владельцем экипажа. У нас рикши часто
ассоциируются с "империалистическим угнетением" (обычная тема советских
карикатур тридцатых годов: жирный капиталист в котелке и с сигарой в зубах
лениво развалился в коляске, которую везет изможденный "трудящийся
Востока"). Действительность, как всегда, сложнее пропаганды. Рикши были
изобретены, чтобы облегчить труд носильщиков паланкинов: таскать коляску с
пассажиром действительно легче, чем нести человека на себе. Рикши появились
в Японии полтора века назад, а в Корею они попали в 1894 г. Просуществовали
они довольно долго, и окончательно исчезли только в конце пятидесятых годов.
Первые два автомобиля такси были завезены в Сеул в 1912 г., однако
вплоть до Корейской войны такси не являлись массовым видом транспорта. В
1931 г. во всей Корее было 4.331 автомашина (имеется в виду не только такси,
а любые автомобили, включая грузовики и автобусы). Такси было считанные
единицы, и проезд на них стоил очень дорого, так что водители тогда даже не
ездили по улицам в поисках пассажиров, а работали исключительно по
телефонным вызовам. Таксометров в те времена тоже еще не было, так что тариф
в пределах города был фиксированным и не зависел ни от расстояния, ни от
времени поездки. Любопытно, кстати, что такая же система (выезд только по
заказам и оплата вне зависимости от расстояния и времени) сохраняется сейчас
в Северной Корее, где такси могут пользоваться только иностранцы.
После войны в качестве такси чаще всего использовались списанные
американские армейские джипы. Кстати, такие же машины были тогда и
представительскими автомобилями высших чиновников, но только те
перекрашивали их для солидности в черный цвет. Были в те времена в Корее и
маршрутные такси, но они просуществовали недолго.
С тех пор многое изменилось. В отличие от многих, если не всех, стран
Запада, такси в Корее сейчас вполне доступно даже людям малого достатка, так
как государство искусственно поддерживает весьма низкие тарифы на этот вид
транспорта и жестко пресекает любые попытки поборов со стороны водителей (по
крайней мере, в городах). Даже сейчас, когда под влиянием валютного кризиса
и резко выросших цен на топливо тарифы на такси заметно поднялись, по меркам
большинства стран Запада они все равно остаются очень низкими, и проезд на
такси в Корее стоит в 2-3 раза дешевле, чем в Нью-Йорке, Париже или Сиднее.
Однако у этого обстоятельства есть и оборотная сторона: низкие фиксированные
цены неизбежно порождают дефицит, поэтому поймать такси в Сеуле довольно
сложно, особенно в часы пик.
С ноября 1985 г. корейские такси, стоимость проезда в которых до этого
определялась исключительно расстоянием, стали использовать новые счетчики, в
которых, наряду с пройденным расстоянием, учитывается и затраченное время.
На практике это обстоятельство означает, что в часы пик, когда поездка на
автомобиле по Сеулу состоит в основном из стояния в бесконечных пробках,
поездка на такси обходится раза в два дороже, чем, скажем, ночью.
Массовая автомобилизация началась в Корее сравнительно поздно, только
15 лет назад. До этого автомобиль был крайней редкостью. В 1956 г. во всем
Сеуле, население которого тогда уже превышало полтора миллиона человек, было
всего лишь 1.439 легковых машин. Еще в 1986 г. в Корее было менее миллиона
автомобилей, а в январе 2001 года их насчитывалось 12 миллионов 113 тысяч
(из них чуть более восьми миллионов -- легковые). Хотя свои автомобили имеет
большинство корейских семей, на практике корейцы все равно чаще пользуются
общественным транспортом. Корейские города не очень приспособлены для
частного автомобиля, ведь, в отличие от американских городов, они строились
в те времена, когда автомобиль был предметом роскоши, доступной очень и
очень немногим. Не удивительно, что, по данным социологических опросов,
только пятая часть сеульцев ездит на работу на своих машинах, остальные же
предпочитают общественный транспорт, тот самый, который недавно отметил свое
столетие.
@ 2.9 КИОСКИ
Даже сейчас, когда послеперестроечную Россию захлестнула волна
торговли, продаж и перепродаж, когда множество ларьков всех форм и размеров
запрудило улицы городов, приехавшего в Корею русского все равно удивляет,
сколько здесь всяческих торговых точек -- от десятиэтажных универмагов до
маленьких уличных лотков. Порою просто непонятно, кто же покупает всю эту
уйму товаров, каким образом все эти лавочки умудряются существовать и не
разоряться. Однако как-то они существуют, пусть и не очень богато. В отличие
от России, розничная торговля в Корее в целом не считается и не является
особо прибыльным делом, и владелец среднего магазина, не говоря уж о ларьке
лотке, по доходам заметно уступает учителю или квалифицированному рабочему.
Особым престижем в обществе торговцы, даже сравнительно удачливые, тоже не
пользуются.
Впрочем, сегодня разговор у нас не о корейской торговле вообще, а об
уличных киосках. Корейский уличный киоск -- это своего рода гибрид
российского газетного киоска и российского же универсального кооперативного
ларька. Располагаются такие киоски обычно где-нибудь в людных местах,
например, рядом со станциями метро или автобусными остановками. Торгуют в
них чаще всего пожилые тетушки, которые сами и являются владелицами своих
маленьких торговых точек.
Чем же продают в таком киоске? По утрам основной товар -- это газеты,
которые охотно покупают спешащие на работу люди. Корейцы относятся в числу
больших любителей периодической печати. В среднем ежедневно 1000 корейцев
прочитывает 550 газет. Это -- один из самых высоких в мире показателей (для
сравнения: на 1000 немцев приходится 323 газеты, на 1000 австралийцев --
265). Если учесть, что значительную часть этой статистической тысячи
составляют старики и дети, то получается, что практически каждый взрослый
кореец раз в день прочитывает газету. В этом нетрудно убедиться, если
проехать в сеульском метро или пригородной электричке, где больше половины
людей всю дорогу читают. Киоски открываются рано утром, часов в семь или
даже чуть пораньше, чтобы к тому времени, когда люди пойдут на работу, они
могли купить свежую газету. Кстати, в отличие от России, владелец киоска не
имеет права по своему разумению устанавливать цены на газеты, равно как и на
большинство иных продаваемых ею товаров. Если газета стоит, скажем, 500 вон,
то это значит, что она будет стоить столько и ровно столько во всех киосках,
во всех магазинах страны. Как это ни покажется странным для наших
слушателей, но в ультра-капиталистической Корее цены на многие виды
потребительских товаров жестко фиксированные.
Хотя киоск и продает 10-15 наименований газет, журналов в нем очень
мало, а те, что есть -- это только иллюстрированные еженедельники,
рассчитанные на массового читателя. Предназначены они для чтения в дороге.
Серьезные ежемесячные журналы продаются в специальных журнальных киосках.
Таких киосков гораздо меньше, чем газетных, и располагаются они обычно на
станциях метро или электрички. Обычно в журнальном киоске на продажу
выставлено до пары сотен наименований журналов, зато газет там нет вообще.
Газеты -- это, как я уже говорил, преимущественно утренний товар, к
полудню они бывают уже распроданы, а те, что остаются, уже не пользуются
особым спросом. Однако, кроме газет и журналов, в киоске есть и много
другое. Ассортимент таков, что включает в себя все, что может понадобится
человеку, идущему по улице или ожидающему автобуса. Хочется ему попить --
пожалуйста, у киоска стоит маленький холодильник со стеклянной дверцей, а за
ней -- множество разнообразных напитков в бутылках, пакетах и жестяных
банках. Есть там и минеральная вода, и молоко, и соки, и всяческие "Колы", и
просто кофе с молоком и без оного. А если человек голоден, то на этот случай
продаются в киоске и пачки печенья, баночки с йогуртом, конфеты и шоколадки,
жевательная резинка. Некоторые киоскерши торгуют и более экзотическим (по
крайней мере, на русский взгляд) товаром. Например, иногда около киоска
можно увидеть маленькую жаровню, в которой тлеют горячие угли. Это значит,
что здесь можно купить сушеных кальмаров, которых корейцы считают
замечательной закуской. Сушеных кальмаров, как правило, надо подержать над
огнем и слегка подпалить, иначе они будут слишком жесткими -- поэтому-то и
необходима жаровня.
Открываются киоски рано, а закрываются уже после того, как большинство
людей вернулось с работы к себе домой, то есть часов в девять вечера, если
не позже. И, скажу вам честно, вездесущие киоски во многом делают жизнь в
Сеуле уютной и удобной. Не буду говорить, что Сеул красив -- на мой вкус,
это не так, но зато это -- самый удобный для жизни из известных мне городов.
@ 2.10 СКОЛЬКО ЖИВУТ КОРЕЙЦЫ
Понятно, что продолжительность жизни -- один из самых важных
показателей уровня развития любой страны. Сейчас модно рассуждать о том,
что, дескать, из-за загрязнения окружающей среды, озоновой дыры и прочих
напастей средняя продолжительность жизни сокращается. Однако статистика
полностью опровергает это мнение. В целом средняя продолжительность жизни
растет, причем в наиболее развитых странах, где, по логике, уровень
загрязнения среды должен быть выше, в действительности люди в среднем живут
дольше, чем в странах бедных, со слабой промышленностью. Дело в том, что
хорошая медицина и правильное питание с лихвой компенсируют некоторое
неблагополучие экологической ситуации. С другой стороны -- кризис всегда
ведет к снижению средней продолжительности жизни, чему одним из самых
разительных примеров является современная Россия, в которой средняя
продолжительность жизни в течение "посткоммунистического десятилетия"
постоянно снижалась.
Корейцы могут быть названы нацией долгожителей. Когда я когда-то
занимался корейской средневековой историей, то все время обращал внимание на
то, что представители знати и в старые времена жили в Корее очень долго, лет
по 70 или 80. Конечно, для большинства корейцев такая продолжительность
жизни была тогда мало доступна: тяжелый труд, болезни и периодические
голодовки быстро уносили их в могилу. Средняя продолжительность жизни в
средневековой Корее была едва ли больше, чем в Китае, где она составляла
тогда около 30-35 лет (кстати, это -- неплохой показатель, ведь в
средневековой Европе люди в среднем жили еще меньше, лет 25-30).
Однако стремительное экономическое развитие Кореи в последние
десятилетия привело к резкому увеличению продолжительности жизни. В 1960 г.
корейские мужчины жили в среднем 52,8 года, а женщины -- 53,3 года. Сейчас
же средняя продолжительность жизни для мужчин и женщин составляет,
соответственно, 67,6 и 75,7 года. Как и в большинстве стран мира, женщины в
Корее в среднем живут дольше мужчин и, опять-таки как и в большинстве стран
мира, разрыв этот постепенно возрастает. Как вы заметили, в 1960 году
кореянки жили всего лишь на год с небольшим дольше, чем корейцы, а сейчас
разрыв составляет уже 8 лет. Причин этому немало. Главная -- это то, что
много работающие корейские мужчины обычно подвергаются куда большим
стрессам, и, вдобавок, сохраняют приверженность вредным привычкам -- курению
и злоупотреблению спиртным. Увы, в Корее курят почти все взрослые мужчины
(хотя только немногие женщины). Алкоголизм в Корее, правда, менее серьезная
проблема, чем, скажем, в России, но и назвать корейцев трезвенниками тоже
никак нельзя.
При всех своих экологических проблемах, Сеул может быть назван городом
долгожителей. Средняя продолжительность жизни мужчин в столице Кореи
составляет 71,1 года, а женщин -- 77,8 лет, то есть существенно выше, чем в
среднем по стране. Это еще раз подтверждает столь нелюбимую "зелеными"
закономерность -- чем выше уровень развития, тем выше и продолжительность
жизни, правильное питание и хорошая медицина компенсируют неизбежные
экологические проблемы.
Однако наибольшая продолжительность жизни в Коре все-таки не в Сеуле.
Если можно так выразиться, "женский рекорд" принадлежит знаменитому своими
природными красотами и курортами острову Чечжудо, жительницы которого живут
в среднем 79,8 года (то есть практически 80 лет). Среди мужчин наибольшими
шансами на долгую жизнь располагают обитатели города Тэчжона, который
находится примерно в 200 км к югу от Сеула. Средняя продолжительность жизни
там составляет для мужчин 72,2 года.
Зависит продолжительность жизни и от рода занятий. Корейские демографы
провели в связи с этим любопытное исследование ряда профессий. К сожалению,
выбрали они для этого исследования не слишком массовые специальности, но,
тем не менее, результаты оказались весьма интересными. Выяснилось, в
частности, что наибольшей продолжительностью жизни отличаются священники --
как христианские, так и буддистские. Любопытно, кстати, что на конец 1996
года самым старым человеком в Корее был 116-летний буддийский монах,
родившийся в 1880 г. Священники в среднем живут ни много ни мало 80 лет. На
втором месте (с большим отрывом) находятся политики (72 года), на третьем
месте -- деятели эстрады (71 год). Как видите, во всех этих группах
продолжительность жизни выше, чем средняя по стране. С другой стороны,
наименьшая продолжительность жизни у журналистов (62 года) и писателей (64
года). Таким образом, разрыв в средней продолжительности жизни между
священниками и политиками -- с одной стороны, и писателями и журналистами --
с другой составляет 10-15 лет.
Написал я об этом, и задумался: а можно ли у нас, в России, найти в
каком-нибудь массовом издании подобную информацию? Пожалуй, что и нет, а
ведь специалистам все эти данные должны быть хорошо известны. Не буду уж
гадать о причинах этого молчания, а только вздохну и поставлю точку.
@ 2.11 КОРЕЙСКАЯ РАССЕЯННОСТЬ
Рассеяны ли корейцы? Вопрос, прямо скажем, сложный и, пожалуй, я бы не
взялся ответить на него с какой-либо определенностью. По крайней мере, мне
кажется, что они в целом не более и не менее рассеяны, чем представители
иных известных мне народов.
Однако, как и в любой другой стране, в Корее есть рассеянные люди,
которые все время что-то забывают повсюду, в том числе и в метро.
Статистика, касающаяся того, что было потеряно или забыто в метро, регулярно
публикуется, и представляет из себя прелюбопытное чтение. За 1996 год --
последний год, по которому у меня есть статистические данные, только денег в
сеульском метро было забыто на 4 миллиона 540 тысяч долларов (по тогдашнему,
докризисному курсу). Кстати, к этой цифре -- 4 с половиной миллиона долларов
мы еще вернемся, ибо есть у меня к ней одно маленькое дополнение.
Забывают не только деньги. В среднем ежедневно в столы находок
сеульского метро сдается около 50 потерянных предметов, из которых 37
возвращается законным владельцам. Среди потерянных в метро вещей преобладают
сумки и мешки, которые в том же 1996 году составили 89% всех поступлений в
стол находок. Кроме того, в метро было потеряно 1218 кошельков, 596 фото и
видео камер, 118 золотых колец (значительную часть которых составили, не без
ехидства замечу, обручальные) и много чего другого.
Любопытны действующие в Корее правила возврата найденных в метро вещей.
После того, как вещь поступила в стол находок, об этом вывешивается
сообщение на специальной доске объявлений. Если в течение 2 недель за
потерей никто не обратился, то объявление снимают, но сама вещь хранится в
столе находок в течение года. Если за год владелец не объявится, то в таком
случае вещь передают тому, кто когда-то ее принес.
Если говорить о забытых в метро ценностях, то рекорд тут принадлежит
одной 26-летней барышне, которая 29 апреля 1996 года умудрилась забыть в
метро сумочку, в которой у нее лежало наличных денег и чеков на сумму в... 2
миллиарда вон, то есть два с половиной миллиона долларов по тогдашнему
курсу. Деньги, кстати, были казенные, а, точнее, принадлежали той
строительной фирме, в которой работала сама растяпа (Интересно, кто доверил
ей такую сумму, да еще наличностью?! Впрочем, сам по себе факт, что такое
нежное создание могло спокойно разъезжать по Сеулу с набитой наличностью
сумкой, красноречиво говорит о том, насколько безопасен этот город).
Произошло все это на станции Ыльчжиро-3, в самом центре Сеула, и барышня тут
же ринулась в полицию. Полицейский наряд перехватил поезд через несколько
станций и всего лишь через 20 минут сумочка была обнаружена там, где ее
забыла владелица. Деньги были оставлены на специальной полке, для вещей что
в вагонах сеульского метро находится прямо над головами пассажиров, и
спокойно пролежали там до появления полицейского наряда.
Однако самым интересным является то, что 94% всех забытых в метро вещей
в итоге возвращается их владельцам. Все, кому приходилось жить в Корее,
хорошо знают, что в этой стране можно быть относительно спокойным за
сохранность своих вещей. Конечно, бывает всякое, на шансов быть ограбленными
в Сеуле несравнимо меньше, чем в подавляющем большинстве иных крупных
городов мира.
Не раз мне на своем опыте приходилось сталкиваться с тем, что в Корее
оставленные вещи благополучно возвращаются владельцам. Будучи человеком
очень рассеянным, я не раз имел повод убедиться в замечательной честности
большинства корейцев. За неимением места я расскажу только об одной истории,
которая произошла лет пять назад, когда один из моих бывших русских
студентов работал переводчиком в корейской футбольной сборной (в те времена
там был русский тренер). Во время сборов один из молодых сотрудников
Олимпийского комитета должен был отвести конверт с наличностью на 10
миллионов вон (в то время это соответствовало примерно 13 тысячам долларов)
в бухгалтерию в соседний город. Когда он садился в машину, пухлый конверт с
деньгами мешал ему открыть дверцу, так что парень этот сначала положил
конверт на крышу машины, а потом -- сел в нее и... нажал на акселератор.
Пропажу он обнаружил только вечером в бухгалтерии, и состояние его
представить довольно легко. Однако на следующее утро в Корейскую Ассоциацию
футбола позвонил какой-то мужик и сказал, что нашел конверт. Оказалось, что
конверт на улице подобрал работяга с местного металлургического комбината,
который шел на смену. Поскольку на конверте стоял штамп Ассоциации с ее
адресом и телефон, он позвонил туда и сообщил, что нашел деньги (для него,
между прочим, это была примерно полугодовая зарплата). Щадя национальные
чувства моих читателей я, пожалуй, воздержусь от вопроса о том, какова
вероятность того, что русский работяга, найдя 13 тысяч долларов, на
следующее утро вернет их...
Случай это -- весьма типичный, от других похожих (и весьма
многочисленных) историй, приключившихся со мной и с моими знакомыми, он
отличается разве лишь тем, что потерянная и возвращенная сумма была уж очень
велика.
@ 2.12 ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ...
Оборудование корейского жилого дома -- те самые "удобства" -- во многом
отличается от того, к чему привыкли наши российские читатели. Поэтому
давайте совершим маленькую экскурсию по обычной корейской квартире
(городской или сельской -- не так уж важно, ибо в этом отношении они не
очень отличаются друг от друга). Разумеется, невозможно рассказать о
десятках приборов, которые есть в корейском доме -- тостерах, вентиляторах,
увлажнителях воздуха и многом другом, поэтому мы ограничимся рассказом об
электричестве, освещении и водопроводе.
Первый вопрос, который в этой связи хочется задать: какое же напряжение
в корейских электрических сетях? В этом отношении ситуация в Корее несколько
неожиданная. В свое время первые электростанции и электрические сети в Корее
устраивались японцами (до 1945 года Корея ведь была японской колонией), и
поэтому нет ничего удивительного в том, что тогда везде было принято
напряжение в 120 вольт, стандартное для Японии. Однако в более поздние
времена (и, возможно, не без американского влияния) было решено, что более
технологичным является напряжение в 240 вольт. Переход этот и происходит
сейчас, но идет он постепенно, и в результате не только в разных регионах
страны, но и в разных кварталах одного и того же города напряжение может
быть разным. Однажды мне даже пришлось жить в общежитии, в котором на первом
этаже везде было напряжение 120 вольт, а на втором -- 240. Слава богу, что
розетки у этих двух типов сети разные, так что перепутать и по ошибке
подключить какой-нибудь электроприбор не к той сети нельзя. Впрочем, как-то
один из постояльцев умудрился подсоединить факсовый аппарат, рассчитанный на
120 вольт, к 240-вольтовой розетке -- дым пошел из несчастной машины просто
клубами. Вилки для напряжения 120 вольт -- с двумя плоскими пластинами, а у
вилок для напряжения 240 вольт штыри привычной нашим слушателям круглой
формы (они, кстати, подходят и к русским розеткам). Разумеется, этот
разнобой привел к тому, что все электроприборы, выпускаемые в Корее -- от
дешевенькой настольной лампы до компьютера -- обязательно оснащены
переключателем напряжения, а также вилкой-переходником. Впрочем, в последнее
время более дорогие электроприборы все чаще делают с так называемым
"автопереключением напряжения", так что владельцу нет необходимости искать
кнопку и лихорадочно размышлять о том, какое напряжение в той розетке, к
которой он собирается подсоединиться -- автоматика сама со всем разберется.
Разумеется, самым распространенным применением электричества является
освещение. Надо сказать, что корейские лампы и люстры не похожи на
российские. Во-первых, в Корее сейчас практически не используются привычные
нам лампы накаливания. Даже в настольных лампах и торшерах почти всегда
установлены лампы дневного света. Во-вторых, в корейских домах очень редко
можно увидеть типичную для России свисающую с потолка люстру. Чаще всего
дома освещаются прикрепленным к потолку плоским плафоном. Отчасти это
объясняется тем, что традиционно потолки в корейских домах невысокие, и
привычная нам висячая люстра создавала бы там немало проблем. Часто из
плафона свешивается специальный шнурок. Потянул за него раз -- и плафон
включился в полную силу, потянул другой -- погасла одна из ламп (в плафоне
обычно две лампы дневного света), потянул в третий -- остался только ночник,
потянул в четвертый -- погас и он. Кроме шнурка есть, конечно, и обычный
выключатель на стене, но преимущество шнурка в том, что до него обычно можно
легко дотянуться, не вставая с кровати или из-за стола. Надо сказать, что
корейские дома обычно освещены довольно ярко. Русская привычка создавать
"уютный" полумрак и сидеть только при настольной лампе в Корее мало
распространена.
Отметим кстати, что выключатели в корейских домах располагаются не там,
где мы привыкли. Русский дом устроен с таким расчетом, что свет в большой
комнате обычно можно зажечь, когда входишь в нее снаружи, из прихожей. В
больших комнатах корейских домов выключатели, наоборот, обычно устраивают
около двери в спальную. Розетки тоже располагаются всего лишь в десятке
сантиметров от пола. Это понятно, ведь корейцы, как правило, и едят, и спят,
сидя на полу.
Любопытно, что когда корейский дом вводится в эксплуатацию, плафоны в
квартирах уже установлены строителями. Конечно, жильцы могут заменить их на
другие, более красивые и дорогие, а то и купить экзотическую для Кореи
люстру, но это делается редко. Кстати сказать, в Корее принято, что и часть
кухонной мебели также монтируется строителями.
Водопровод в Корее появился в начале нашего века, а точнее -- в 1909
году, когда в строй вступила сеульская водопроводная станция. В начале
1910-х годов водопроводом пользовалась примерно треть сеульских семей, хотя
далеко не все, разумеется, имели воду в домах -- большинство обходилось
водопроводными колонками на улицах. Кроме того, были специальные торговцы
водой, которые за небольшую плату носили ведрами воду из колодцев или
водопроводных колонок в дома побогаче.
После освобождения Корея, подобно многим другим бывшим колониям,
столкнулась с глубоким экономическим и социальным кризисом. Почти все
квалифицированные специалисты были японцами, и после их ухода работать со
сложным оборудованием было некому. Вдобавок, Корейская война 1950-1953 гг.
привела к немалым разрушениям и окончательно разорила страну. В сороковые и
пятидесятые годы вода даже в Сеуле часто подавалась в дома с немалыми
перебоями, а в большинстве малых и средних городов водопровод отсутствовал в
принципе. Только в шестидесятые годы положение стало меняться к лучшему.
В наши дни протяженность труб сеульского водопровода составляет 20
тысяч километров. Вода в водопровод поступает из реки Ханган, точнее -- из
нескольких водохранилищ, расположенных в ее верхнем течении. Разумеется, в
семидесятые годы водопровод появился практически во всех населенных пунктах
страны.
Итак, как же выглядит санитарное оборудование современного корейского
дома? Обычно в нем есть кран на кухне, а также раковина и душ в ванной. До
восьмидесятых годов в корейских домах часто не было привычных россиянам
кранов-смесителей. У раковины было установлено два отдельных крана -- один
для горячей, а другой -- для холодной воды. Перед умыванием или мытьем
посуды сток в раковине закрывали специальной пробкой, потом в раковину
набирали воду, и из нее умывались. Эта система, весьма странная и просто
негигиеничная на российский взгляд, и поныне применяется в Японии, Англии и
некоторых других странах, но в Корее от нее, слава богу, теперь отказались,
и в кухнях устанавливают привычные нам смесители (кстати, очень хорошего
качества). Замечу заодно, что кухонная раковина в Корее представляет из себя
мойку из нержавеющей стали, и устанавливается эта мойка, как и основная
кухонная мебель, еще строителями.
Ванные комнаты в крупных многоквартирных домах в целом очень похожи на
те, которые можно увидеть и в богатой российской квартире: ванна с душем,
раковина, унитаз (в Корее, как и в большинстве стран мира, раздельных
санузлов просто не существует). Однако в полу ванной комнаты всегда есть
специальный водосток, так что корейцы могут позволить себе вдоволь
брызгаться в ванне, не боясь, что вода протечет к соседям снизу. И пол, и
стены отделаны керамической плиткой (наверное, излишне говорить, что эта
плитка устанавливается уже во время строительства). Поскольку пол в ванной
часто бывает мокрым, а в корейском доме обычно ходят босиком или в носках, у
входа в ванную держат специальные пластиковые или резиновые тапочки, чтобы
не мочить зря ноги. Заметим, что во всех крупных квартирах (равно как и в
некоторых квартирах среднего размера) ванных комнаты две.
В домах попроще и подешевле ванная может выглядеть довольно неожиданно.
Во-первых, в ней часто нет ванны, а только душ. Во-вторых, зачастую в ванных
комнатах домов победнее нет и... раковины. Короткий кран торчит
непосредственно из стены, на небольшой высоте, и умываться следует, присев
перед ним на корточки. Вода из крана льется прямо на пол, но, напомню, в
отделанном керамической плиткой полу всегда устроен сток, так что особых
проблем это не вызывает -- по крайней мере, у корейцев. Некоторые
иностранцы, которые живут в таких домах, и которые, в отличие от корейцев,
просто не привыкли сидеть на корточках, жалуются на неудобства, вызванные
этой системой.
Горячая вода есть практически во всех корейских домах. Поступает она
туда, однако, не из ТЭЦ или централизованной котельной. Кажется,
централизованное теплоснабжение есть только в одном или двух сеульских
микрорайонах. В большинстве же случаев каждая квартира имеет собственную
автоматическую миникотельную, которая обеспечивает и отопление, и горячее
водоснабжение. Как правило, такая индивидуальная котельная топится жидким
топливом (то есть, попросту, мазутом), но в последнее время все чаще
встречаются и газовые котлы, которые считаются более экономичными. В
квартире на стене большой комнаты или спальни, как правило, укреплен
специальный пульт, который позволяет управляет котельной и регулировать
температуру в доме, а также включать или выключать подачу горячей воды. В
большинстве корейских домов отапливается, по старой традиции, пол, под
которым проходят трубы-змеевики с горячей водой. Нефть и, следовательно,
мазут, в Корее импортные и дорогие, но на отоплении корейцы особо не
экономят: наоборот, в корейских жилых домах, по российским меркам, очень
тепло, даже душно. Никого не удивляет цифра +24°C, которая круглые сутки
светится на пульте управления отоплением.
@ 2.13 КАКАЯ РАБОТА -- ХОРОШАЯ?
Пусть и упрощая картину, но можно сказать, что в большинстве стран
Запада дела обстоят довольно просто: "хорошая работа" -- это
"высокооплачиваемая работа". Чем больше денег можно получить на той или иной
должности, тем выше она и ценится. Поэтому-то на Западе так высоки конкурсы
на медицинские и юридические факультеты, поэтому-то именно врач или адвокат
так часто становятся положительными героями голливудских фильмов. Зарплата
среднего американского врача (даже "чистыми", после уплаты огромных по
российским меркам налогов) составляет 4-6 тысяч долларов в месяц и раза этак
в три превышает среднюю по стране. С американской точки зрения логично, что
именно врач и юрист (часто еще более высокооплачиваемый), и являются
наиболее престижными профессиями, ведь престижность там -- это денежность.
В Корее же дела обстоят совсем не так. Не то, чтобы корейцы совсем уж
равнодушны к деньгам -- отнюдь нет. Однако для большинства корейцев их
общественный престиж не менее важен, чем материальное благосостояние, и
порою для того, чтобы повысить свой общественный статус, они идут на
ощутимые финансовые жертвы. Для корейского сознания, в отличие от, например,
американского, понятия "высокооплачиваемая работа" и "престижная работа" --
не синонимы.
Во-первых, помимо доходности, для корейцев важна стабильность рабочего
места. Помню, что в те времена, когда я преподавал русский язык в корейских
университетах, я не раз спрашивал студентов о том, на какую работу они
хотели бы получить в будущем. Почти всегда они говорили именно о
"стабильной", а не о "высокооплачиваемой" работе. Эти мои наблюдения
подтверждаются и данными социологов. По данным опроса, проведенного еще в
1991 г., для выпускников университетов главным критерием выбора работы
является именно ее стабильность, в то время как доходность оказалась лишь
четвертым по значению фактором. С тех пор ситуация едва ли серьезно
изменилась. Подход остается тем же: "пусть немного, но регулярно,
гарантировано, и с перспективой постепенного роста". Авантюристический дух,
который захватил заметную часть российской молодежи во времена перестройки,
молодым корейцам, как правило, чужд. Их девиз -- "курочка по зернышку клюет
и сыта бывает".
Во-вторых, престижность в Корее не всегда совпадает с доходностью.
Многие "выгодные" с финансовой точки зрения места не пользуются среди
корейцев особым престижем, и наоборот, многие престижные места отнюдь не
являются высокооплачиваемыми.
Едва ли можно построить однозначную шкалу престижности тех или иных
профессий и родов деятельности, но выделить некоторые общие ориентиры вполне
возможно. Как правило, работать в государственной организации престижнее,
чем в частной, в крупной -- престижнее, чем в мелкой, в некоммерческой --
престижнее, чем в торговой. В этом явно отразились традиционные идеалы
корейских дворян (янбан), которые испокон веку уважали чиновничью (но не
военную!) службу, но с презрением относились к ремеслу и, особенно,
торговле, заниматься которыми дворянам запрещалось категорически. Кстати,
как это ни покажется странным нашим российским читателям, но в старые
времена для корейского дворянина не было ничего зазорного в том, чтобы
самому идти за плугом и заниматься иной крестьянской работой.
Как показывают социологические опросы, наиболее уважаемые профессии в
современной Корее -- это профессор, юрист, врач, государственный служащий.
Уважение к врачу и юристу -- это явный результат американского влияния.
Уважительное же отношение к профессору или государственному служащему (обе
профессии в Корее являются не очень выгодными в денежном отношении) -- это
отражение многовековой конфуцианской традиции. Есть в Корее некоторый
престиж и у занятий "свободными искусствами" -- живописью, музыкой,
литературой. В то же время бизнес, особенно мелкий, не пользуется в Корее
особым уважением, так что на шкале престижа даже преуспевающий бизнесмен
находится где-то на уровне профессора из заштатного университета (при том,
что профессорские доходы раз в 5-10 ниже). О мелком бизнесе не приходится и
говорить, тем более что в Корее он не отличается и особой доходностью
(доходы среднего лавочника меньше доходов квалифицированного рабочего). Не
случайно, что по данным социологического опроса, в 1984 году только 0,9%
родителей хотели, чтобы их сын стал торговцем. Для сравнения: крестьянином
свое чадо хотели бы видеть 1,1% опрошенных. Любопытно, что, по моим
впечатлениям, даже сами корейские бизнесмены часто ощущают свою некую
социальную неполноценность по сравнению с профессорами или деятелями
искусства, и миллионер, встретившись с профессором Сеульского
Государственного Университета, часто ведет себя подобострастно и
заискивающе, в то время как профессор всячески подчеркивает свое социальное
превосходство над собеседником.
А вообще корейские представления о престижности -- штука интересная: и
на российские они не похожи, и от американских отличаются.
@ 2.14 ОФИС ПО-КОРЕЙСКИ
Сегодня я бы хотел вместе с Вами, уважаемые читатели, совершить
воображаемую прогулку по офису какой-либо корейской фирмы. Подозреваю, что
для многих из Вас (в особенности для тех, кто живет или жил в Корее) эта
прогулка не является столь уж воображаемой, и в различных корейских конторах
Вам приходилось бывать не раз. А вот читателям российским, в Корее пока не
бывавшим, такой визит может показаться любопытным.
Для подавляющего большинства россиян уже само слово "учреждение" сразу
же вызывает в воображении вполне определенные ассоциации: бесконечный
сумрачный коридор, ряды дверей, таблички с именами и должностями, снующие по
коридору озабоченные личности в костюмах и с папками в руках. Привычная
картина... А вот корейское учреждение выглядит совсем иначе, оно внешне не
похоже на российское. Например, я, пожалуй, ни разу не видел в Корее ничего
напоминающего только что описанную "кабинетно-коридорную систему". Отдельных
кабинетов в корейских офисах нет (или, точнее, почти нет).
Офис крупной корейской фирмы выглядит на российский взгляд более чем
непривычно. Он представляет из себя огромный светлый зал. Нет ни коридора,
ни отдельных кабинетов, все сотрудники сидят и работают в одном огромном
помещении. Недавно мне пришлось побывать в главном офисе одной из ведущих
корейских газет. Когда я зашел туда, то оказался в помещении, которое
размерами более всего напоминало ангар для "Боинга-747", и в котором
находилось не менее двух сотен сотрудников. В международном отделе
радиостанции KBS, с которым я активно сотрудничаю, в одном зале сидит около
полусотни журналистов и переводчиков. В некоторых офисах для вящего удобства
сотрудники отгорожены друг от друга невысокими барьерами, но эти барьеры
(высотой метра полтора) носят скорее символический характер, так как они
создают иллюзию замкнутого пространства только пока вы сидите. Стоит
человеку встать, и весь зал оказывается виден как на ладони.
Система эта -- американского происхождения, и предназначена она для
того, чтобы все сотрудники были на виду и всегда была возможность
удостовериться, кто и как работает. Действительно, в такой обстановке
практически невозможно укрыться от зоркого начальственного взгляда и
спокойно предаться разгадыванию кроссвордов или вязанию платков. Только
начальство, причем даже не среднего, а высокого уровня может располагаться в
отдельных кабинетах. Менеджерам среднего звена в лучшем случае полагается
небольшая отдельная загородка, отделенная от общего зала все тем же
невысоким барьерчиком. Отдельные комнаты есть только для приема посетителей
-- небольшие помещения с неизменными низкими и очень мягкими диванами и
креслами.
В дальнем углу офиса или в отдельном помещении часто располагается
"курилка", что совершенно необходимо: волны нынешней американской
антиникотиновой компании пока еще не докатились до Кореи, и все корейские
мужчины -- заядлые курильщики. Не удивительно, что именно в курилке и
рождаются те неожиданные идеи и блестящие тактические комбинации, которые
определяют успех фирмы (а иногда, увы, приводят и к ее краху). Курение в
Корее -- чисто мужское дело, один вид курящей на людях женщины (если она --
не сельская бабушка и не разбитная девица из подозрительного заведения)
по-прежнему вызывает у корейцев состояние, близкое к шоковому. Тем не менее,
женщины также оказываются допущенными в курилку, тем более, что в некоторых
фирмах она служит и местом питья кофе, без которого немыслима жизнь
современного корейца. Кофе -- национальный напиток современной Кореи (как,
кстати, и Японии).
Обычно для приготовления горячей воды для кофе используется специальное
устройство, этакий кипятильник века НТР. Состоит он из большого, литров на
десять, съемного прозрачного пластикового бака с чистой питьевой водой,
электрического нагревателя, через которых проходит вода из бака, и двух
кранов. Из одного крана можно налить холодную воду, а из другого -- горячую.
Сами баки выполняются сменными и, когда вода в одном баке кончается, в
специальной фирме заказывается следующий, который в считанные минуты
привозится мотоциклистом-курьером. Рядом с таким устройством стоят банка с
растворимым кофе, банка с сахаром и банка с искусственными сухими сливками,
а также разовые бумажные стаканчики, которые в Корее стоят очень дешево и из
которых, в основном, и пьют на работе (держать там кружки считается
несколько негигиеничным).
Современные офисные здания, как правило, отапливаются зимой и
кондиционируются летом, но даже и сейчас иногда еще встречаются офисы,
посреди которых в холодное время года стоят мазутные печки или же
электрические обогреватели. Разумеется, офисы компьютеризированы,
оборудованы средствами связи, множительной техникой, но об этом уж я
говорить и не буду, все это очевидно и, для корейцев, естественно, они часто
просто не могут понять, почему в России так трудно (и дорого) бывает снять
ксерокопию с простейшей бумаги, и почему в России большинство официальных
документов по-прежнему, как и сто лет назад, печатают на машинках, а не
готовят на компьютерах.
@ 2.15 АВТОМОБИЛИ, АВТОМОБИЛИ...
Как утверждает корейская статистика, в июле 1997 года случилось
немаловажное событие: количество автомобилей в Корее достигло круглой цифры
-- 10 миллионов. Прошлая круглая цифра -- 1 миллион машин -- была достигнута
в 1985 году. Таким образом получается, что количество автомобилей в стране
удесятерилось за 12 лет. Если же учесть, что в 1992 году в Корее было 5
миллионов машин, то для удвоения их численности понадобилось всего пять лет.
Процесс продолжает идти, хотя и медленнее (как-никак, происходит постепенное
насыщение) и в ноябре 2000 года была достигнута очередная круглая цифра --
12 миллионов. Ожидается, что в 2009 году в Корее будет 20 миллионов
автомобилей. Это означает, что уже сейчас две из трех корейских семей имеют
машину. В большинстве случаев это -- легковой автомобиль, хотя владельцы
мелкого бизнеса предпочитают небольшие грузовички или микроавтобусы, которые
используют и в служебных целях, и в качестве семейного автотранспорта. По
состоянию на 2000 г. (к этому году относятся самые полные из доступных мне
данных) легковые автомобили составили 67% всего корейского автопарка, на
долю грузовиков пришлось 21%, и на долю автобусов -- 11%.
В конце 2000 г. в Сеуле было зарегистрировано 2 миллиона 430 тысяч
машин. Впрочем, к Сеулу можно добавить и окружающую провинцию Кенги --
небольшую и сплошь урбанизированную. По количеству автомобилей она занимала
второе место в стране (2 миллион 448 тысяч машин). Фактически, большая часть
провинции Кенги входит в состав Большого Сеула, гигантского мегаполиса, в
котором живет около 20 миллионов человек, или более 40% населения страны (и
сосредоточена примерно такая же часть автомобильного парка).
По количеству автомобилей Корея, несмотря на небольшие размеры и
относительно немногочисленное население, находится на 15-м месте в мире.
Кроме того, Корея -- пятый в мире производитель автомобилей (после США,
Японии, Германии и Франции), причем около половины произведенных в Корее
машин -- примерно полтора миллиона -- отправляется на экспорт. В 1995 году
экспорт корейских машин за рубеж дала 6,54% всех валютных поступлений. Это
-- немаловажный источник существования для Кореи, которая, как известно,
лишена природных ресурсов и живет исключительно за счет экспорта своей
промышленной продукции.
Кстати, первый корейский автомобиль появился в 1903 г., это был
"Роллс-ройс" короля Кочжона. Однако развитие автотранспорта шло очень
медленно. Например, когда в 1913 г. в действие вступили первые корейские
правила дорожного движения, во всей стране имелся... 31 автомобиль. Пока
Корея была бедна (то есть до начала семидесятых годов) ее автопарк рос очень
медленно. В 1945 г., когда Корея вернула себе независимость, во всей стране
было всего лишь 7.200 машин.
Первый корейский автомобиль был изготовлен в 1955 г. Он носил гордое
название "Сибаль" ("Старт") и сейчас его можно увидеть в Музее
независимости. Однако начинать с 1955 г. историю корейской автомобильной
промышленности едва ли возможно: "Сибаль" был собран в кустарной
автомастерской... из нескольких списанных американских джипов и сам
представлял из себя такой же джип. По-настоящему производство автомобилей
началось только в 1974 г., то есть во времена, когда во всю работал
"АвтоВАЗ", не говоря уж о заводах Форда или Тойоты. Тем поразительнее успехи
корейских автомобилестроителей, ведь сейчас Корея занимает в мире пятое
место по производству автомобилей.
Характерная особенность корейского автопарка -- преобладание машин
среднего класса. Типичная корейская машина -- это что-нибудь вроде "Сонаты",
то есть довольно крупный пятиместный седан с объемом двигателя в 2-2,5
литра. Стоит такая машина в Корее примерно 15-17 тысяч долларов. Все машины
оборудованы кондиционером (без этого корейское лето просто не выдержать), а
автоматическая коробка передач почти вытеснила ручную.
Дорогих машин мало, но это и понятно: их мало везде, и нынешняя Москва
с ее "Мерседессами-300" (и выше) чуть ли не на каждом углу, скажем прямо, не
очень типична. Однако мало в Корее и по-настоящему небольших машин. Только в
последние несколько лет, когда цены на топливо под влиянием девальвации воны
практически удвоились, корейцы стали охотнее покупать более экономные
маленькие автомобили, с объемом двигателя в полтора литра и меньше. В
основном же такие машины, которые производятся в Корее в немалых
количествах, предназначаются для экспорта. Сами корейцы относятся к ним
иронически, а "Тико" (корейский "Запорожец") стал излюбленным объектом шуток
("если Ваш "Тико" никак не может сдвинуться с места, проверьте: не прилипла
ли к колесам жевательная резинка"). Впрочем, при всех шуточках, "тико",
производившийся в 1991-2001 гг., заслужил всенародное признание: на
внутреннем рынке "Тэу" продала 410 тысяч этих крохотных автомобилей. Другая
особенность корейского автопарка -- практически полное отсутствие иномарок.
Импортные автомобили составляют лишь 0,4% всего корейского автопарка. Еще в
семидесятые годы правительство генерала Пак Чжон Хи стало облагать иномарки
огромными пошлинами, создав таким образом льготные условия для корейской
промышленности. Пошлины были снижены только в последние годы, но и поныне
иномарок в Корее, по сути, нет.
Средняя корейская легковушка ездит много. Среднегодовой Пробег в Корее
заметно выше, чем в других развитых странах -- 23 тысячи километров для
частного легкового автомобиля. Для сравнения: в Японии среднегодовой пробег
составляет 10 тысяч, а в США -- 14 тысяч километров. С другой стороны,
служат она недолго. Через 4-5 лет новую машину, цена которой к тому времени
снижается раза в четыре, продают какому-нибудь небогатому покупателю
(студенту, например, или молодому служащему). Новый владелец ездит на машине
еще 3-4 года, а потом отправляет ее на свалку, ведь продать машину
десятилетней давности в Корее практически невозможно. При этом машина, как
правило, находится еще во вполне приличном состоянии, но это никого не
волнует...
@ 2.16 КУХНЯ КОРЕЙСКОГО ДОМА
За последние три десятилетия оборудование корейской кухни претерпело
чрезвычайно существенные перемены. Кухня современного корейского дома имеет
не очень много общего с корейской кухней былых времен. "Экономическое чудо"
полностью изменило весь уклад жизни корейской семьи, и, в частности, сделало
доступными многие изделия бытовой техники.
Главным инструментом корейской домохозяйки является, конечно, газовая
плита. Первые газовые плиты появились в Корее только в шестидесятые годы, а
полный переход на газ в городах произошел около 1980 г. Особенность многих
корейских плит -- это отсутствие духовки. Правда, в большинстве плит духовка
все-таки есть, но она такая маленькая, что туда с трудом входит небольшая
сковородка. Вызвано это тем, что корейские кулинарные традиции не
предусматривают использования духовки. Ее используют для разогрева
полуфабрикатов, приготовленных по рецептам европейской кухни и купленных в
магазине. Однако в большинстве случаев для подобного разогрева легче
пользоваться микроволновыми печами. Централизованное газоснабжение, которое
до недавнего времени было редкостью, получило в последние годы большое
распространение, однако и поныне во многих домах, в том числе и
многоэтажных, плиты питаются газом от переносных баллонов. Все выпускающиеся
в Корее плиты, даже самые дешевые и примитивные, оборудованы
пьезоэлементами, так что для того, чтобы включить их, не нужно ни спичек, ни
зажигалок: газ автоматически воспламеняется при повороте ручки.
Электрические плиты в Корее почти неизвестны, за исключением маленьких
переносных плиток, которые предназначены скорее для разогрева, чем для
приготовления пищи. В последние годы большое распространение получили и
микроволновые печи, которые корейцы называют "электронными плитами".
Наконец, в некоторых домах применяются электрические кастрюли и сковородки,
а уж электрокофейники и электрочайники есть почти везде (особенно часто их
можно встретить в учреждениях).
Другим видом "интернациональной" кухонной техники является, разумеется,
холодильник, который можно увидеть практически в любом корейском доме, в том
числе и в очень бедном. Еще недавно, однако, наличие холодильника было
признаком зажиточности, если не богатства. Первые холодильники появились в
Корее вскоре после войны, их продавали корейцам американские военнослужащие,
с конца 1950-х гг. их стали импортировать официально, а с шестидесятых годов
(точнее, с 1964 г.) началось и собственное производство. В те времена
холодильник представлял из себя очень дорогой агрегат, цена его в конце
1960-х гг. составляла 50-100 тыс. вон, то есть от 3 до 6 тогдашних месячных
зарплат. В 1975 г. холодильники были только у 11,7% городских семей, но к
1990 г. уровень обеспеченности ими вырос в корейских городах до 94% (более
новых данных я не нашел, но думаю, что сейчас в городах холодильники есть
практически у всех семей). Корейские холодильники обычно двухкамерные,
большого размера.
Есть в Корее и специфически корейское кухонное оборудование. Наиболее
типичным видом корейской кухонной утвари является так называемый папссот, то
есть кастрюля, предназначенная для варки риса. Папссот является непременной
принадлежностью любой корейской кухни, подобно тому, как рис - это
неотъемлемая часть любой корейской трапезы.
Наиболее простым видом папссота является рисоварка, которая ставится на
плиту, однако куда более удобными и распространенными являются электрические
рисоварки. Впервые об электрическом папссоте корейская печать писала в 1926
г. как о чуде техники, а массовое распространение этих устройств началось
только в семидесятые. Сейчас в обиходе можно встретить рисоварки самых
разных типов: от сравнительно простых и дешевых до весьма сложных,
оснащенных разнообразными индикаторами, экранами на жидких кристаллах,
программирующими устройствами (последние часто называют не "электрическими",
а "электронными" рисоварками). Современный электронный папссот позволяет,
например, хозяйке, загрузив в него рис и воду вечером, спокойно ложиться
спать, зная, что утром, когда придет время готовить еду спешащему на работу
мужу и собирающимся в школу детям, рис - основа любой корейской трапезы -
будет готов точно к назначенному часу.
Впрочем, "на вкус и цвет товарищей нет", и многие кореянки старшего
поколения, наоборот, являются принципиальными противниками электрических
папссотов, предпочитая старые образцы, которые предназначены для того, чтобы
ставить их на плиту. Объяснение то же самое - рис, по мнению этих хозяек,
получается вкуснее. Так ли это? Не знаю, не знаю...
@2.17 ГДЕ ЖЕ СЛЕДЫ ВРЕМЁН МИНУВШИХ?
Одна из особенностей современного Сеула -- это то, что в корейской
столице осталось до обидного мало архитектурных напоминаний о прошлом,
памятников старины. Есть в городе, правда, несколько королевских дворцов, но
ими весь список местных памятников архитектуры, в общем, и ограничивается.
Нынешний облик корейской столицы сформировался, по сути, только в 1980-е гг.
Вдобавок, он продолжает претерпевать быстрые изменения, и нет сомнений в
том, что лет этак через тридцать, в 2032 г., можно будет написать: "Нынешний
облик корейской столицы сформировался только в 2010-е гг."
Причин, по которым в корейских городах осталось мало следов прошлого,
несколько. Во-первых, традиционные корейские жилые дома представляли из себя
достаточно хилые сооружения и особой долговечностью не отличались.
Во-вторых, быстрый рост цен на недвижимость в центральных районах Сеула и
других крупных городов привел к тому, что землю там оказались в состоянии
покупать только очень богатые фирмы. Такие компании, приобретя кусок земли,
строили на нем возможно более роскошное сооружение и безжалостно сносили
все, что там только находилось ранее. В-третьих, идея сохранения памятников
сравнительно недавнего прошлого, которая везде пробивает себе дорогу с
немалым трудом (достаточно вспомнить безобразное отношение к
историко-техническим памятникам в России), в Корее пока еще не получила
серьезного распространения. Массовому сознанию уже вполне понятно, что,
скажем, королевский дворец XIV века или городские ворота пятисотлетней
давности -- это памятники архитектуры, достойные заботы и охраны. Однако
когда речь заходит о сооружениях начала нашего века или, тем более,
двадцатых-тридцатых годов, то они воспринимаются просто как старые облезлые
дома, которые следует как можно скорее снести.
Вдобавок, отношение к памятникам культуры недавнего прошлого
окрашивается в Корее и националистическими эмоциями: ведь подавляющее
большинство зданий, построенных до 1945 г., было возведено японскими
архитекторами, на японские деньги, для японских учреждений, и поэтому они
воспринимаются корейским сознанием как символы ненавистной колониальной
эпохи.
Вся эта ситуация лучше всего отразилась в судьбе Национального музея --
мрачноватого серого здания, которое находилось в самом центре Сеула, перед
дворцом Кенбоккун. Оно было построено в 1916-1921 гг. для японского
Генерал-губернаторства и воспринималось многими как символ колониальной
власти. Архитектурно здание являлось несколько уменьшенной копией здания
японского правительства в Токио, что подчеркивало неразрывную связь между
японской центральной императорской властью и ее наместником в Корее. Даже в
плане здание повторяло очертания иероглифа "иль" -- "солнце", с которого
начинается название Японии.
Здание это, бесспорно, имеет огромную историческую ценность. Однако в
1998 г. его снесли. Мотивировалось это тем, что для большинства корейцев оно
оставалось символом японского колониализма, всякие упоминания о котором они
стремятся уничтожить. При этом, однако, никто не упомянул, что на протяжении
трех десятилетий здание Генерал-губернаторства было самым крупным
архитектурным сооружением в Сеуле, что с ним связаны многие важнейшие
события истории страны, в том числе и провозглашение Кореи независимой
республикой (церемония провозглашения Республики Корея произошла 15 августа
1948 г. перед этим зданием).
В результате всего этого от колониального Сеула полувековой (не говоря
уж о вековой) давности почти ничего не сохранилось. Исключением являются
несколько королевских дворцов в центре города, да могилы членов правящего
дома в его пригородах. От колониальной эпохи тоже осталось всего лишь
несколько зданий -- Железнодорожный вокзал (1925 г.), Муниципалитет (1926
г.), несколько зданий бывших японских банков и универмаг "Синсегйе", да еще
некоторые полуразвалившиеся жилые дома, которые в большинстве своем доживают
последние годы.
Немного осталось и от Сеула послевоенных лет. Например, первый в Корее
комплекс многоэтажных жилых домов -- знаменитый комплекс Мапхо -- был
безжалостно снесен лет десять назад. Похоже, та же судьба ожидает и многие
другие дома постройки шестидесятых и начала семидесятых: по крайней мере, их
явно не собираются ремонтировать (впрочем, они и изначально проектировались
с расчетом на 20-25 летний срок эксплуатации).
К этому надо добавить, что большинство владельцев корейских домов без
особых колебаний сносит свои постройки, как только у них появляются деньги
на то, чтобы возвести нечто более презентабельное. Корейские дома, в том
числе и современные, построенные из кирпича и бетона, достаточно
недолговечны, даже крупные жилые комплексы служат, обычно, лишь несколько
десятилетий, так что снос той или иной постройки часто бывает вызван
реальной необходимостью, а не изменением вкусов хозяина. Вдобавок, корейские
магазины и учреждения бытового обслуживания, которые располагаются на первых
этажах большинства городских домов тоже существуют обычно лишь по несколько
лет. Каждое разорение или переезд сопровождается существенной
перепланировкой помещения, и во многом меняет внешний вид всего здания. В
результате любой жилой микрорайон в Сеуле за 15-20 лет меняет свой облик
почти до неузнаваемости.
@ 2.18 ОТ СЕССИИ ДО СЕССИИ... (КОРЕЙСКОЕ СТУДЕНЧЕСТВО)
Университетские годы -- совершенно особое время в жизни корейца или
кореянки. Хотя сейчас Корея и занимает пятое место в мире по доле
выпускников средней школы, которые получают высшее образование, это не
означает, что попасть в университет легко. Наоборот, средний конкурс в вузах
составляет два человека на место, а в ведущих университетах он куда выше.
Диплом хорошего университета в Корее -- непременное условие удачной карьеры
в любой области, так что школьники прилагают для поступления в университет
невероятные усилия. Корейская система поступления устроена так, что и блат,
и папины денежки тут практически бессильны, и для успеха абитуриенту
приходиться работать буквально дни и ночи.
Однако успех открывает немалые возможности, и понятно, насколько
гордятся своей удачей те, кому удалось попасть-таки в университет, особенно
-- в престижный. В то же самое время по неписаной традиции в университетах
студенты как бы расслабляются после тяжелого и многолетнего абитуриентского
марафона. По сути, для большинства корейцев университетские годы -- это
короткий глоток свободы. Позади остается школа с ее огромными домашними
заданиями и отчаянной, выматывающей зубрежкой. Впереди, как все хорошо
знают, университетских выпускников ждет работа в компаниях, где тоже особо
не расслабишься (10 часов работы в день, 1 выходной в неделю, 5 дней отпуска
в году). Поэтому и стараются студенты провести эти четыре года повеселее,
тем более, что отметки на их будущее особого влияния не оказывают. Не важно,
как ты учился, важно -- в каком университете. Профессора, в общем, относятся
к подобной позиции с пониманием, и не очень докучают студентам своими
требованиями. Как недавно заметила профессор из престижного женского
университета Ихва: "Я не могу требовать от студенток, чтобы они много
занимались. Они все помнят, как родители говорили им в школе: "Сейчас,
конечно, тяжело, но вот в университете отдохнете!". Таковы уж наши
традиции..."
Действительно, для большинства студентов активное участие во всяческих
клубах и кружках является куда более важной частью университетской жизни,
чем собственно занятия. Количество кружков в корейских вузах поражает:
альпинизм и макроме, традиционное пение пхансори и каллиграфия, китайская
кулинария и французская философия -- все это изучается на многочисленных
самодеятельных кружках и семинарах. Огромное значение имеет деятельность
студенческого самоуправления, а Студсовет -- это немалая сила, вполне
сравнимая по своему значению с ректоратом. Председатели студсоветов
выбираются ежегодно, и за ходом этой избирательной кампании внимательно
следят вполне серьезные политические обозреватели. Это и понятно: до
недавнего времени корейские студенты отличались крайним радикализмом, обычно
-- марксистского толка, и их очередные демонстрации могли порою просто
парализовать нормальную жизнь в Сеуле. Сейчас интерес к политике во многом
утрачен, и большинство студентов предпочитают занятия кружков и вечерние
попойки дракам с полицией, однако и поныне левые задают тон в
университетской идеологической жизни.
Для студентов университетов, особенно крупных, характерен пылкий
"университетский патриотизм". Те связи, которые завязываются в
университетские годы, в Корее имеют особое значение и сохраняются на всю
жизнь. По корейской традиции выпускники одного и того же университета
обязаны оказывать друг другу всяческое содействие, даже если они не были
знакомы в университетские годы.
Каждый университет имеет свои тщательно оберегаемые традиции
студенческой жизни, свой ежегодный фестиваль, культ основателя и
прославленных выпускников, свой герб, девиз и символ. Девизом университета
обычно служит какое-нибудь древнекитайское изречение (древнекитайский и
поныне воспринимается в Корее как язык высокой и классической культуры).
Иногда, впрочем, можно встретить и девизы на корейском, английском и даже
латинском или греческом языках. Символом университета является какое-либо
животное или растение. В своеобразном "университетском зоопарке" можно
увидеть самых разных животных -- орла (символ Университета Ёнсе), тигра
(Университет Коре), черепаху (Университет Кенги), и даже желтую (да, именно
и только желтую!) корову (приверженностью к желтой корове знаменит
Университет Конгук) или мифического дракона (Университет Чунъан).
Растительных символов много меньше, и они чаще встречаются у женских
университетов. Так, Университет Ихва сделал своим символом цветок груши
(само название университета в переводе с древнекитайского означает "грушевый
цветок").
Кульминацией студенческой жизни служит фестиваль, который проходит раз
в году. В большинстве университетах его проводят осенью, с тем, чтобы дать
возможность получше приготовиться к нему и первокурсникам, которые в Корее
поступают в университеты не осенью, как в России, а весной. Фестиваль этот
представляет из себя грандиозное мероприятие, которое длится обычно около
недели. Разумеется, занятия в университете на это время прекращаются.
Другая традиция -- это туристские поездки всей группой в горы или к
морю на несколько дней. Называются они MT, от английского membership
training, что я бы несколько вольно перевел как "воспитание коллективного
духа". Кстати, эти поездки тоже организуются в учебное время и с согласия
администрации. У каждого университета или факультета есть свои традиционные
места для таких путешествий.
В студенческой среде восьмидесятых годов тон задавали политические
активисты, участники многочисленных подпольных марксистских кружков. В те
времена студенты отдавали политической деятельности больше сил и времени,
чем собственно учебе. Впрочем, даже тогда многолюдные демонстрации проходили
на удивление спокойное: студенты не только не переворачивали машины и не
били стекол, но даже старались не создавать лишних помех дорожному движению.
Кризис и распад мировой системы социализма в начале девяностых годов, равно
как и успехи демократизации в самой Южной Корее привели к тому, что левые
симпатии стали быстро исчезать. В конце девяностых марксистские организации
продолжали свою деятельность в университетах и были там по-прежнему довольно
заметны, но занятия секций аэробики или просто шумные попойки стали находить
больше поклонников, чем демонстрации или заседания кружков по изучению
коммунистической литературы
Нельзя, впрочем, переоценивать глубину политизации корейского
студенчества даже в восьмидесятые годы, когда во многих университетах
студент, не участвовавший в антиправительственных демонстрациях или открыто
заявлявший о приемлемости капитализма, если и не становился изгоем среди
своих товарищей, то уж наверняка имел проблемы в отношениях с ними. Даже в
те времена окончание университета почти всегда означало отход от какой бы то
ни было политической деятельности. Радикализм проходил с поступлением на
работу или, для женщин, с замужеством, и уже через несколько лет после
выпуска от былых настроений не оставалось и следа -- по крайней мере,
внешне. Правительство, равно как и "компетентные органы" уже в семидесятые
годы относились к этому с определенным пониманием, молчаливо признавая
правила игры. Участие в студенческих бунтах рассматривалось как неизбежные
грехи молодости и чаще всего оставалось без последствий в том случае, если
бывший студенческий активист по окончании университета не занимался ничем
неблагонадежным.
Итак, корейский университет -- место не столько учебы, сколько
коллективного времяпрепровождения. Именно в этой совместной деятельности
возникает и сплачивается тот дух университетского коллективизма, который
остается в корейцах на всю жизнь. Ну а учеба? Учеба может и немного
подождать...
@ 2.19 КОНКУРСЫ КРАСОТЫ: КРИЗИС ЖАНРА?
Каждый год в конце мая проходит в Корее традиционный конкурс "Мисс
Корея". Несколько десятков претенденток, победительницы отборочных конкурсов
в провинциях и крупных городах, соревнуются за право быть названной самой
красивой кореянкой года. Происходит это мероприятие в последние годы в
здании телекомпании MBC, которая ведет и многочасовую прямую трансляцию
финала. Надо сказать, что многие корейцы воспринимают конкурсы всерьез, так
что прямая трансляция всего этого телешоу -- одна из самых популярных
программ в стране.
Конкурсы красоты в Корее стали проводить в конце пятидесятых годов.
Точнее, самый первый конкурс состоялся раньше, в 1949 г., однако на нем
претендентки соревновались, так сказать, заочно, ведь это был конкурс...
фотографий.
Первый "живой конкурс" состоялся в 1957 г., провела его известная
корейская газета "Хангук Ильбо", которая и до сих пор занимается
организацией конкурсов на звание "Мисс Корея" (совместно с телекомпанией
MBC). Кроме общенационального конкурса красоты, есть и местные, порою --
весьма экзотические. Например, уезд Ёнъян, известный своим перцем, решил
присваивать самой красивой девушке округи звание "Барышня Перчик", а в
городе Ульсане, который славится своими грушевыми садами, претендентки на
местном конкурсе красоты оспаривают звание "Барышня Грушевый цветок". В
целом же в Корее ежегодно проводится почти сотня конкурсов красоты. Часть из
них являются отборочными, предназначенными для выявления потенциальных
участниц общенационального конкурса на звание "Мисс Корея".
Вернемся, однако, к основному конкурсу. Вот уже несколько лет он
проводится по примерно одинаковой формуле. В конкурсе участвует 62
претендентки. 47 из них являются победительницами местных конкурсов, а 15
представляют корейские общины за границей (в США, Японии, Казахстане и
т.д.). Из 62 финалисток отбирается 8, а уже из числа этой восьмерки жюри
выбирает победительницу.
Подготовка к конкурсу занимает немало времени и стоит очень дорого.
Естественной, природной красоты для победы на конкурсе давно уже
недостаточно, тут требуются усилия целой команды косметологов, визажистов,
парикмахеров, хореографов, даже зубных врачей (зубы у звезды должны быть
идеально аккуратными, и это означает, что природу часто приходиться, скажем
так, "подправлять"). По оценкам, минимально возможная стоимость подготовки
финалистки -- около 10 миллионов вон (по нынешнему курсу -- 8 тысяч
долларов), средняя же цифра -- раза в четыре больше. Понятно, однако, что
девушки таких, огромных даже для корейской семьи, денег обычно не имеют. Кто
же платит за них? Да те же парикмахеры, дантисты и хореографы, ведь для них
победа "их" кандидатки -- неплохая реклама.
Есть материальные стимулы для участия в конкурсе и у самих девушек.
Победа на конкурсе для них часто открывает двери либо в мир профессиональных
рекламных моделей, либо же на телевидение или даже в кино. Да и денег
рекламные контракты, на которые вполне может рассчитывать победительница,
приносят не мало.
Впрочем, у нас мало знают о том, что в последние годы конкурсы красоты
стали на Западе сталкиваться с растущим сопротивлением со стороны женских
феминистских организаций. Корея -- не исключение, ведь западные
идеологические веяния в стране очень ощутимы. В 1999 году во время финала
конкурса перед зданием телекомпании MBC прошла многолюдная демонстрация
протеста, которую организовали местные женские ассоциации. В 2000 году за
неделю до конкурса, в середине мая, в Сеуле с немалым успехом состоялся
фестиваль искусств "Долой конкурс красоты!". Собрал этот фестиваль толпы
сторонников, среди которых, кстати, заметную часть составили очень даже
симпатичные студентки сеульских вузов. Другим признаком кризиса стало
решение многолетнего спонсора конкурсов -- крупной косметической компании
"Тхэян" -- больше их не финансировать. По слухам, руководство компании
решило, что в условиях растущего недовольства конкурсом со стороны все более
влиятельных феминистских организаций, разумнее будет держаться от этой
сомнительной затеи подальше.
В чем же обвиняют конкурсы красоты корейские (и не только корейские)
женские организации? Главным образом в том, что конкурсы насаждают идеал
женщины как игрушки, как сексуального объекта, у которого важны только
формы, а не мозги. Новое поколение женщин с этим не хочет мириться. Второе
обвинение -- это навязывание некоего идеала красоты, причем, в случае с
Кореей, идеала откровенно иностранного, голливудского.
В общем, конкурсы красоты переживают в Корее, как и в других развитых
странах, трудные времена.
@ 2.20 КОРЕЙСКИЕ КАФЕ
Жизнь современного корейского города трудно представить без
традиционных корейских чайных -- табанов (букв. "чайных домиков"). Впрочем,
слово "чайная" не совсем подходит к этим корейским кафе, ведь в табанах
пьют, как правило, не чай, а кофе. Как бы то ни было, количество этих
заведений просто поражает. Нет, наверное, ни одного среднего или крупного
поселка, в котором не было бы своей чайной, а в крупных городах чайные
попадаются буквально на каждом шагу, через три-четыре дома. В 1988 г. в
Корее действовало 39.128 табанов, что означало, что одна чайная приходилась
примерно на каждые 1.100 жителей страны. В одном Сеуле в 1987 г.
насчитывалось 9.177 табанов, то есть одно заведение приходилось на 1000
жителей. Едва ли с тех пор из стало меньше...
Хотя табаны представляют из себя заведения, очень корейские по своему
духу и кажущиеся вполне традиционными, появились они сравнительно недавно,
около столетия назад. Ведут свое происхождение табаны от тех кофейных и
чайных, что существовали при первых гостиницах европейского типа. Любопытно,
что история такого, казалось бы, типично корейского заведения как табан,
связана с Россией. Первый в Корее табан появился в гостинице, которая
принадлежала госпоже Зонтаг, сестре жены Карла Вебера, первого российского
посланника в Сеуле. Вообще говоря, госпожа Зонтаг сыграла немалую роль в
истории корейского быта. В частности, в свое время именно она познакомила
корейский двор с кофе и пристрастила к этому напитку Кочжона. Она же первая
научила корейских придворных дам готовить европейские блюда и пользоваться
западной косметикой. В награду за все это ей в начале века и была пожалована
привилегия открыть в Сеуле первую корейскую гостиницу западного типа. При
ней и был открыт первый в Корее табан. Таким образом, традиция табанов --
русская по происхождению, хотя, конечно, и кореизированная.
В начале века табаны воспринимались как заведения иностранные и,
значит, экзотические. Были они тогда очень дороги, так что регулярно
посещать их могли лишь немногие. Табаны в современном смысле слова, то есть
относительно дешевые заведения, где можно было назначить встречу, попить чай
или (гораздо чаще) кофе, стали появляться только в двадцатые годы.
Количество их быстро росло, и в 1944 г. в Сеуле действовало уже 60 чайных
этого типа. В то время табаны все-таки оставались довольно дорогими
заведениями, в некоторых из них даже играли пианисты или скрипачи, а в
остальных стояли патефоны -- тоже недешевый аппарат по тем нищим временам.
Многие из существовавших в то время табанов оставили немалый след в
корейской культуре. Редкая публикация по истории корейского театра или
кинематографа в колониальный период обходится без упоминания табана
"Какаду", который открыл в 1927 г. режиссер Ли Кен Сон, и который был одним
из излюбленных мест встреч тогдашней сеульской богемы.
Говоря о роли табанов в колониальном Сеуле, не следует забывать, что в
те времена в городе почти не было ресторанов и кафе, которые были бы
доступны по ценам рядовому корейскому интеллигенту. Корейский литературовед
О Сэн Кен пишет о табанах колониальных времен: "Табан, где можно было пить
кофе или чай, слушать музыку, мечтать или писать был, возможно, единственным
местом, где интеллигент в те времена мог почувствовать некую примиренность с
жизнью. Туда шли те, кто терпел материальные и духовные неудачи, это было
место усталых и подавленных, любимое пристанище интеллектуальных бродяг".
Резкое удешевление и упрощение табанов произошло после Освобождения
страны в 1945 г. Удешевление пошло чайным на пользу и привело к их
стремительному распространению. Во многом популярность табанов была вызвана
именно тогдашней всеобщей корейской нищетой. В разоренной войнами стране не
хватало мест, куда могли придти небогатые люди, где можно было бы
переговорить двум мелким торговцам или посидеть молодежной компании (часто
-- безработной, и почти всегда -- весьма ограниченной в средствах). После
освобождения численность табанов начала стремительно возрастать: в 1950 г. в
Сеуле их было 286, в 1960 г. -- 1041, в 1977 г. -- 3351, в 1983 г. -- 7026,
а в 1987 г. -- 9177. Таким образом, они быстро превратились в массовые
учреждения. Впрочем, остались среди них и табаны "со своей публикой",
местные варианты доперестроечного ленинградского "Сайгона", где охотно
собираются всяческие непризнанные литературные гении или, точнее, те, кто
считает себя таковыми.
Типичный корейский табан -- просторное помещение, чаще всего тонущее в
специально созданном полумраке. Обычно табаны, как, кстати сказать, и
рестораны европейской кухни, находятся не на первых этажах домов, а либо в
подвальных помещениях либо же на втором, а то и на третьем этаже. Столики,
окруженные массивными низкими креслами или диванами, обычно отгорожены один
от другого невысокими перегородками, так что разговоры посетителей не мешают
их соседям. Однако эта предосторожность довольно излишняя, ибо в дневное
время (за исключением обеденного перерыва, который в корейских учреждениях
начинается в 12:00 и заканчивается около 13.00) табаны пустуют и в них редко
бывают занято больше двух-трех столиков. В некоторых табанах тихо играет
музыка. Любопытно, что, по воспоминаниям старых сеульцев, в чайных двадцатых
годов музыка была очень громкой, а тихие мелодии вошли в моду лишь к концу
японского правления. Интерьер чайных обычно оформляется с некоторой
претензией на "западность" (сказывается их полузабытое уже
русско-европейское происхождение): неяркие светильники, низкая мягкая
мебель, картины на стенах. Как и в ресторанах, на которые табаны немного
похожи по своему оформлению, там нет мест для сидения на полу и все
посетители располагаются на заморский лад в креслах или на диванах. Наконец,
и называются работницы табанов "по-западному": официантку именуют "речжи"
(то есть lady), а управляющую -- "мадам".
Пришедшему в табан посетителю официантка (самообслуживание в
традиционных чайных не практикуется) сразу же приносит на подносе стакан
воды или, реже, ячменного отвара: зимой -- горячего, летом -- холодного.
Собственно говоря, некоторые посетители так ничего и не заказывают, а
проводят время, потягивая этот отвар, который подается бесплатно, однако в
целом так вести себя не принято. Меню, которое не отличается особым
разнообразием, лежит на каждом столике. В "классических" табанах нет ни
выпечки, ни вообще каких-либо закусок, равно как и спиртного -- там подают
только безалкогольные напитки. В таком табане посетителям предлагают кофе,
женьшеневый чай, три-четыре вида травяных настоев, которые в Корее,
собственно, и называются "чаем", и сок или какие-то прохладительные напитки.
Чай в нашем понимании -- черный ли, зеленый ли -- можно найти далеко не во
всех табанах, так как корейцы, в отличие от своих соседей -- китайцев,
японцев и русских -- отнюдь не являются приверженцами этого напитка. Кофе в
традиционных чайных подают только растворимый, варить его там не принято.
Обычно официантка не только насыпает в чашку порошок растворимого кофе, но и
добавляет туда по своему разумению сахар и сухие сливки (настоящее, "живое"
молоко в Корее в кофе добавляют редко). На столе в табанах всегда стоят
пепельницы, и большинство посетителей-мужчин там курит. Вообще заметим, что
западная кампания по борьбе с курением сейчас (в середине 1990-х гг.) еще не
слишком чувствуется в Корее, и специальные отделения для курящих там можно
встретить только в некоторых дорогих ресторанах подчеркнуто западного типа.
Цены в табанах довольно значительные -- чашка чая или кофе стоит от
одной до двух тысяч вон, в то время как пакетик, из которого сделан этот
напиток, в любом магазине можно купить за несколько десятков вон. Тем не
менее, табаны очень популярны как место встреч, коротких деловых бесед,
просто отдыха. Коллективный обед в корейском ресторане часто завершается
походом всей компании в один из ближайших табанов. Эта привычка становится
еще более понятной, если учесть, что в корейских ресторанах (за исключением
тех из них, которые специализируются на европейской кухне) практически
никогда не подают ни кофе, ни иных напитков, ни десерта, а еду запивают
ячменным отваром или просто водой.
В начале восьмидесятых у классического табана появился серьезный
конкурент -- американская кофейная. Эти кофейные в Корее называют на
английский лад "кофе-шоп" (англ. "coffee-shop"). Появились они только после
1980 г., однако в последние годы они активно вытесняют традиционные табаны.
"Кофе-шопы" пользуются особой популярностью среди городской молодежи, для
которой они символизируют приобщенность к столь престижной в этой среде
западной, американской цивилизации. Корейский "кофе-шоп" старательно
имитирует американскую кофейную: современный дизайн, яркое, но тщательно
продуманное освещение, легкие столики, хороший (не растворимый) кофе, черный
чай и, даже, немного кондитерских изделий или сладостей в сияющей стеклянной
витрине. Важной особенностью кофе-шопов является то, что там подают
настоящий, сваренный из зерен, а не растворимый кофе, причем обычно
посетителям предлагается довольно большой, до десятка наименований, выбор
различных видов кофе. Иногда там можно попробовать "капуччино" или "мокко",
хотя качество его, увы, куда ниже, чем у германского или итальянского
оригинала. Цены в "кофе-шопах" несколько ниже, чем в традиционных табанах,
так как там обычно нет официанток, и работа идет по принципу
самообслуживания. Если уж в "кофе-шопе" западного образца есть еще
официантки, то будьте уверены: цены в таком заведении будут заоблачными
(чашка кофе -- не менее 3 долларов). В отличие от табанов, обнаружить
которые во многих случаях можно только по вывеске, "кофе-шопы" обычно
располагаются на первых этажах домов, за яркими зеркальными окнами. Всем
своим щеголеватым видом они подчеркивают роль своеобразных форпостов
западной потребительской цивилизации.
Есть в Корее и еще одни вид чайных -- традиционные корейские чайные,
которые являются прямыми потомками подобных заведений, существовавших при
династии Ли. В них подают не стандартные кофе, соки или изготовленный из
порошка женьшеневый чай, а разнообразные традиционные настойки, многие из
которых принято считать лекарственными и которые готовятся по старинным
рецептом. Сейчас подобные чайные встречаются довольно редко, так как они
рассчитаны на любителей и ценителей традиционных напитков, которых остается
все меньше и меньше.
@ 2.21 ХРАМЫ ТОРГОВЛИ
Если современное южнокорейское общество -- это общество потребления, то
его храмом, конечно, является универмаг. Универмаг -- это французское
изобретение середины прошлого века, а в Корее история универмагов началась
восемьдесят лет назад, когда в Сеуле был открыт первый магазин этого типа. В
тридцатые годы в Сеуле действовало уже 5 универмагов: 4 японских и 1
корейский. Любопытно, что два из них, сменив японских владельцев на
корейских, сохранились до наших дней и продолжают благополучно работать
("Мидопа" и "Синсеге" в центральном Сеуле, правда здание "Мидопы" было
несколько лет назад перестроено до полной неузнаваемости).
Вся организация корейских универмагов, их архитектура, принятые в них
формы торговли и обслуживания скопированы с японских образцов. Вообще
говоря, те, кому довелось побывать и в Японии, и в Корее, отмечают крайнее
сходство систем торговли, существующих в этих двух странах. Принципы
функционирования универмагов заимствовали у японцев не только в Корее, но во
всей Восточной Азии. Универмаги Тайваня, Малайзии и Индонезии как две капли
воды похожи на корейские и японские.
В то же время корейская система универмагов имеет и некоторые отличия
от японской. Например, в Японии популярностью пользуются не только
гигантские многоэтажные торговые комплексы, но и небольшие, в 2-3 этажа,
местные универмаги, расположенные в жилых районах. В Корее таких универмагов
почти нет, все универмаги здесь -- гигантские. Во-вторых, японские
универмаги часто соседствуют с узловыми станциями метро или железной дороги,
образуя с ними один комплекс. В Сеуле есть, пожалуй, только один подобный
универмаг -- "Лоттэ" на станции Ёндынпхо, хотя некоторые универмаги в
провинциальных городах тоже совмещены с железнодорожными или автобусными
вокзалами.
С самого своего появления в Корее универмаги создавались как магазины
для богатых или, по меньшей мере, весьма обеспеченных людей. В целом,
таковыми остаются они и поныне. Возможность регулярно делать покупки в
универмаге -- привилегия, доступная очень и очень немногим. Причина проста:
дороговизна. Стоят товары в универмаге куда больше, чем в магазинах и лавках
всех других типов. Это неизбежно, ведь эксплуатация роскошного здания со
всеми этими лифтами, эскалаторами, подземными автостоянками, равно как и
содержание большого штата продавщиц обходится владельцам в немалые деньги.
Поэтому уровень накладных расходов в универмаге всегда заметно выше, чем в
любом другом торговом заведении, и это не может не сказываться на цене. Для
одежды или промтоваров, например, разница в цене на один и тот же товар
между универмагом и рынком может быть трехкратной и уж, во всяком случае,
она не менее, чем полуторакратная. Вдобавок, в универмаге покупатель лишен
возможности поторговаться, цены на все товары там жестко фиксированы. Как
говаривал Остап Бендер, "торг здесь неуместен". Для большинства корейцев и,
особенно, кореянок, посещение универмагов является своего рода аттракционом,
ибо покупать там одежду или промтовары могут позволить себе только весьма
богатые люди. Отчасти, правда, дороговизна компенсируется лучшим качеством
товаров, но это -- далеко не полная компенсация.
Большинство корейских универмагов принадлежит крупным многоотраслевым
концернам -- "чэболь", которые вообще играют в южнокорейской экономики
доминирующую роль. По состоянию на 1994 г., наиболее крупная (по объему
продаж) сеть универмагов принадлежала концерну "Лотта". За ней следовали
сети "Синсегйе" и "Хендэ" (последняя также была собственностью известного
концерна).
Для большинства корейских покупателей универмаг является островом и
символом западной потребительской культуры, хотя и с определенным местным
колоритом. Типичный для корейских магазинов старого образца беспорядок там
отсутствует, все сверкает чистотой, товары аккуратно разложены по полкам,
всюду подтянутые и симпатичные молоденькие продавщицы в красивой форме (во
многих универмагах в принципе не берут на работу женщин старше 25 лет).
Открыты корейские универмаги с 10 или 10:30 до 19:00 или, реже, до 19:30,
причем понедельник, как правило, является выходным днем.
Архитектура корейских универмагов очень традиционна, почти все они
имеют одинаковую планировку. В типичном корейском универмаге от трех до семи
подземных этажей. В самых нижних из них располагаются обширные автостоянки,
а верхний подземный этаж (его называют B1 -- от англ. Basement-1), как
правило, отдан продовольственному отделу и небольшим закусочным. В надземных
этажах, которых может быть от пяти до десяти, располагаются отделы,
торгующие одеждой, электроникой, посудой, мебелью, игрушками и другими
промтоварами. Наконец, последние один или два этажа универмага заняты так
называемой "ресторанной галереей": там располагаются многочисленные
корейские, китайские, японские, европейские и другие рестораны. Там же
обычно есть и небольшой отдел, где продаются произведения искусства, главным
образом -- картины и скульптуры, которые должны украсить собой дома и
квартиры корейской верхушки.
С одного этажа на другой можно попасть по эскалатору. Есть там и лифты,
в которых, как правило, у дверей стоят симпатичные лифтерши в стандартной
форме и с сильно напудренными лицами (по доле трат на косметику в семейном
бюджете Корея находится на втором месте в мире). Каждый раз, когда лифт
останавливается на очередном этаже, эти барышни нежными голосами сообщают:
"Этаж такой-то. Отделы такие-то". "Всего доброго, уважаемые гости!" (это --
вслед выходящим). "Здравствуйте, уважаемые гости!" (это уже -- навстречу
входящим). Улыбка-поклон-объявление, улыбка-поклон-объявление,
улыбка-поклон-объявление, и так -- по 10 часов в день... Одна моя хорошая
знакомая -- российская предпринимательница, видя эту картину, всегда
начинает что-то причитать по поводу растрат фонда заработной платы. В
действительности проблема стоит далеко не так остро, ведь зарплата у этих
ангельских созданий, скажем мягко, скромная. А вот обычные лестницы можно
найти, пожалуй, только в нескольких универмагах старой постройки,
возведенных еще при японцах, и сохранившихся до наших дней. На случай пожара
и т.п. непредвиденных происшествий существуют, конечно, аварийные лестницы,
но ими обычно не пользуются.
Хотя высокие цены в универмагах и отпугивают посетителей, нельзя
сказать, что эти учреждения играют в корейской торговой сети чисто
символическую роль. Корейцы побогаче, не говоря уж о самых богатых, делают
там покупки довольно часто: во-первых (и в главных!), потому что это
престижно; во-вторых, потому что товары в универмаге, хотя и дороже, но зато
гарантированного качества. Если же говорить о продовольственных отделах, то
там покупателей просто много, ибо цены на продукты в универмаге обычно даже
несколько ниже, чем в обычной лавочке, не говоря уж о появившихся в
последнее десятилетие магазинах круглосуточной торговли.
Ежедневно проводимые в продовольственных отделах универмагов распродажи
и шумно-веселые рекламные кампании привлекают туда также и посетителей со
средним достатком. Где еще удастся бесплатно попробовать свежеприготовленный
рекламируемый продукт, да еще, если повезет, выпить стаканчик неизвестного
еще широким слоям покупателей и поэтому рекламируемого напитка?
В последние годы количество людей, которые готовы делать покупки в
универмагах, существенно выросло. Даже экономический кризис 1997-1998 гг.
только ненадолго затормозил рост корейских универмагов, но не остановил его,
а активизация торговли в универмагах в первой половине 1999 года стала одним
из первых признаков оздоровления национальной экономики. Повышение уровня
жизни в последние полтора-два десятилетия привело к тому, что многие
горожане теперь предпочитают переплатить, но получить гарантированно хороший
товар. Подтверждает это и недавний опрос, проведенный среди молодых
сотрудниц сеульских фирм. Опрошенные -- незамужние молодые женщины с
университетским образованием -- в большинстве своем как раз принадлежат к
новому поколению городских средних слоев. По данным опроса, 38% его участниц
покупает одежду по преимуществу в универмаге, 34% -- на больших центральных
рынках, 14% -- в обычных магазинах. Конечно, среди представительниц старшего
поколения, выросших если и не в нужде, то в весьма скромном достатке, и
привыкших экономить деньги, доля поклонниц универмагов существенно меньше.
Наличие универмага в том или ином городке является важным показателем
его респектабельности. В городах с населением менее 200 тысяч человек
универмагов, за некоторыми исключениями, нет вовсе. Не случайно, что в
Сеуле, где сосредоточено 23% населения Кореи, находится сейчас 60% всех
корейских универмагов, да и среди остальных 40% значительная часть
расположена в непосредственной близости от столицы, по сути -- в пределах
Большого Сеула. Это и понятно: в небольших городах нет или почти нет того
самого слоя обеспеченных людей, которые только и в состоянии систематически
покупать товары в универмагах. Более того, даже в Сеуле и иных крупных
городах универмаги обычно располагаются в районах побогаче.
@ 2.22 КОНЕЦ ЭПОХИ ДОМОХОЗЯЕК?
Все, кто побывал в Корее, хорошо знают, что в целом она и в наши дни
остается страной домохозяек, что большинство кореянок после замужества не
работает. Впрочем в последнее время эта картина потихоньку меняется, и
вопрос о трудоустройстве женщин встает все с большей остротой.
Надо сказать, что до недавнего времени, примерно до начала
восьмидесятых годов, такого вопроса в Корее не существовало в принципе. Все
были уверены, что замужняя женщина работать и не может, и не должна. Даже
если до замужества кореянка и работала (в последние два-три десятилетия это
стало обычным явлением), то свадьба в обязательном порядке означала
увольнение, причем не всегда добровольное: до недавнего времени в
большинстве фирм женщину после вступления в брак увольняли автоматически.
Конечно, в семьях торговцев, мелких предпринимателей, фермеров, женщина на
деле часто трудилась ничуть не меньше своего мужа, однако при этом она
вкалывала на принадлежащем мужу предприятии, а не где-то на стороне.
Это означало, что в большинстве корейских семей зарплата мужа являлась
не просто главным, но и практически единственным источником денежного
дохода. По данным статистики, в 1970 году 92% дохода в корейской семье
давала работа ее главы, в то время как совокупный заработок всех остальных
членов семьи, включая, разумеется, и доходы жены, обеспечивал только 8%
поступлений в семейный бюджет. В идеале жена, которую не случайно
традиционно называли "внутренний человек", "человек нашего дома" должна была
вести хозяйство, воспитывать детей и контролировать финансы (в подавляющем
большинстве корейских семей, как это ни покажется странным русским
читателям, все деньги находятся в руках жены). Вплоть до конца 1970-х гг.
производственная и общественная деятельность считались сферами, в которых
женщинам (по крайней мере, замужним) места нет и не должно быть.
Ситуация стала меняться лет пятнадцать-двадцать назад, причем главными
инициаторами перемен стали сами женщины -- молодые кореянки с высшим
образованием. Как только эти барышни с дипломами стали в больших количествах
появляться в Корее (а произошло это около 1980 г.), они все чаще
отказывались следовать вековым традициям: сначала терпеливо ждать, когда
родители найдут им подходящего мужа, а потом, после свадьбы, превращаться в
домохозяек. Они стали стремиться к собственной карьере, собственному доходу,
собственной жизни. Залогом этого, с точки зрения этого нового поколения
образованных кореянок, должна стать именно работа, в том числе и работа
после замужества. В наши дни заявление той или иной студентки о том, что она
хотела бы в будущем стать домохозяйкой, обычно вызывает у ее подруг самую
ироническую реакцию, рассматривается как показатель "отсталости" и
"непрогрессивности". Инициативу, повторяю, проявляет элита, а в низах вопрос
о трудоустройстве особых споров не вызывает, там он по-прежнему решается с
точки зрения простой экономической необходимости: хватает на жизнь зарплаты
мужа -- жена не работает, не хватает -- работает.
На изменение отношения к проблеме "женщина и работа" (а, точнее, на
само возникновение этой проблемы) огромное влияние оказало резкое увеличение
числа женщин с высшим образованием. До конца 1960-х гг. высшее образование
было для женщин почти недоступно, да и не считалось необходимым. Еще в 1977
г. в Корее только 33% опрошенных родителей сказали, что они хотели бы в
перспективе дать своим дочерям высшее образование. Если учесть, что для
сыновей эта цифра составила тогда 55,5%, то налицо был серьезный разрыв.
Однако спустя всего лишь 13 лет, в 1990 г., университетский диплом считали
необходимым для своих дочерей -- 61,3%, а для сыновей -- 61,9% опрошенных.
Правда, корейские родители, стремясь дать своим дочерям высшее образование,
воспринимают его в первую очередь как необходимое условие удачного
замужества, ведь в Корее девушке без диплома практически невозможно выйти за
университетского выпускника. Однако какими бы мотивами не руководствовались
корейские родители, отправляя своих дочерей в университеты, там молодые
кореянки неизбежно знакомятся с идеями женского равноправия и проникаются
ими (до определенной степени). Корейские университеты во многом подражают
американским, большинство ведущих корейских профессоров писало свои
диссертации в Америке, так что не удивительно, что именно среди корейской
профессоров феминистские идеи получили распространение.
Однако на практике желание работать, присущее большинству молодых
кореянок -- университетских выпускниц, по-прежнему трудноисполнимо. Главным
препятствием на пути к его осуществлению является подход к женщинам со
стороны руководства корейских компаний. Большинство корейских менеджеров и в
наши дни уверено, что женщина -- плохой работник, так сказать, по
определению. Как отмечает справочник по трудоустройству: "Большинство
руководителей фирм считает, что женщины по сравнению с мужчинами пассивны и
что у них недостаточно развито чувство ответственности за порученное дело.
Особо это относится к замужним женщинам, которые из-за беременностей, родов,
ухода за детьми и домашних проблем не могут всецело посвятить себя работе".
Возможно, что подобный подход не совсем уж безоснователен. От служащего
корейской фирмы ожидается, что он будет работать по 10-12 часов в день, в
лучшем случае -- с одним выходным в неделю и практически без отпусков.
Понятно, что немногие семейные женщины могут и хотят выдерживать подобный
ритм.
Говоря о тех женщинах, которые все-таки сумели после университета
устроиться на работу, не следует забывать о двух обстоятельствах. Во-первых,
"трудоустройство" далеко не всегда означает "трудоустройство по
специальности". Как и в Японии, для владельцев корейских фирм миловидные
конторские барышни в обязательной униформе (форменную одежду в большинстве
компаний должны носить только женщины) являются, как правило, лишь живым
украшением их офиса. Как пишет одно из пособий по деловому этикету: "В целом
в нашей стране руководители фирм ожидают, что именно сотрудницы-женщины
будут создавать очарование фирме... С точки зрения руководителя, его
сотрудницы, подобно свежим благоуханным цветам, должны создавать в офисе
особую атмосферу".
Подавляющее большинство тех молодых женщин, которым удается найти
работу, оказывается на второстепенных, вспомогательных должностях, где им
никогда не поручают ничего серьезного и ответственного и где они так и
остаются этими самыми "свежими благоуханными цветами". Фактически, как бы не
назывались должности работающих женщин официально, на деле почти все они
являются не более чем секретаршами. Их задачи сводятся к печатанию
документов, подшивке входящих и исходящих, красивому оформлению бумаг,
отправке факсов, контроле за прохождением платежей, выполнению
многочисленных мелких поручений начальства, и, конечно же, приготовлению
кофе и встрече посетителей с непременной очаровательной улыбкой. Один
английский журналист в книге о современной Японии главу, посвященную статусу
работающих женщин, назвал "Место женщины или Заваривание чая с докторской
степенью". Это ехидное замечание вполне относится и к Корее, с той лишь,
пожалуй, разницей, что в Корее чай не слишком популярен, так что сотрудницам
приходится гораздо чаще заваривать кофе (отсюда и распространенное шутливое
название молоденькой конторской служащей -- "кхопхи агасси" -- "кофейная
барышня").
Во-вторых, большинство кореянок, в том числе и выпускниц вузов,
по-прежнему работает только до замужества. Если учесть, что университет
кореянки оканчивают обычно в 22 года, а замуж выходят лет в 26-27, то ясно,
что трудовая биография большинства женщин с высшим образованием не
отличается особой длиной. Во многих фирмах по-прежнему существует система
обязательного увольнения женщин после замужества. Так, по данным
проведенного весной 1995 г. обследования, подобная практика существовала в
13,6% крупных фирм. В действительности она еще более распространена, так
как, во первых, увольнение вышедшей замуж сотрудницы более характерно для
мелких фирм, а, во-вторых, в упомянутые 13,6% попали только те компании, в
которых это увольнение происходит автоматически. Очевидно, однако, что
существует множество способов уволить человека, не прибегая к помощи
каких-либо формальных инструкций.
Как бы то ни было, в последнее десятилетие количество работающих женщин
росло весьма быстро. Несколько лет назад Корея вплотную приблизилась к
символическому рубежу: в конце 1996 г. почти половина кореянок (точнее,
49,3%) работала (в это количество включаются и замужние, и незамужние
женщины). Правда, кризис 1997 года привел к тому, что доля работающих женщин
резко снизилась: как и в России, в трудные времена женщин увольняют первыми,
тем более что они в большинстве принадлежат к среднеквалифицированным
работникам, которых при случае можно легко набрать снова.
И все равно очевидно, что в массовом отношении к женскому
трудоустройству произошел перелом. Стремление образованных женщин найти
работу, причем, по возможности, более или менее соответствующую их
специальности, все чаще воспринимается восприниматься не как причуда богатых
барышень, а как вполне законное, хотя и не всегда выполнимое желание. Как
показал проведенный в 1992 г. опрос, 42% корейцев старше 60 лет считали, что
замужняя женщина не должна работать в принципе, в то время как среди людей в
возрасте от 20 до 29 лет такой же точки зрения придерживались только 12,2%.
Во многом это напоминает произошедший примерно двумя десятилетиями ранее
сдвиг в отношении к женскому высшему образованию: до 1970-х гг. стремление к
университетскому диплому считалось чудачеством богатеньких дочек, а примерно
после 1980 г. наличие высшего образования стало для молодых женщин из
средних слоев практически обязательным.
Можно с определенной долей уверенности заявить, что нынешнее поколение
кореянок -- это последнее поколение домохозяек, ибо, если нынешние тенденции
сохранятся, (а я думаю, что оно так и будет), то уже через пару десятилетий
мечты большинства выпускниц университетов осуществятся, и домохозяйка в
Корее будет столь же редким явлением, как в западноевропейских странах или
Америке, где, вопреки распространенному в России мифу, домохозяйка сейчас --
немалая редкость.
@ 2.23 МЕДИЦИНА ПО-КОРЕЙСКИ
Важная особенность корейского здравоохранения -- это сосуществование
двух независимых "медицин": традиционной восточной и новой западной. Эти две
медицинские традиции во многом существуют параллельно, почти не пересекаясь
друг с другом. И учебные заведения, и аптеки, и больницы у "западной" и
"восточной" школ -- разные.
Восточная медицина, которую в Корее называют "китайской" или
"корейской", основывается на многовековых традициях стран Восточной Азии, в
первую очередь -- Китая. Истоки ее -- в народной медицине стран региона,
опыт которой был обобщен многими поколениями врачей. Сильные стороны
восточной медицины -- использование натуральных лекарственных препаратов,
комплексный подход к лечению, хорошее понимание хронических заболеваний. В
то же время совсем уж идеализировать ее не следует. В частности, слабым
местом традиционной медицины всегда являлась хирургия, равно как лечение
острых заболеваний.
Понятно, что ни о какой западной медицине в старой Корее и понятия не
было. Проникновение современных западных медицинских знаний началось только
в конце XIX века, причем особую роль в этом сыграли иностранные миссионеры.
Первое серьезное признание западная медицина получила в 1884 году. Это
было время ожесточенной политической борьбы, в ходе которой обе стороны без
особых колебаний прибегали и к физическому уничтожению противников. Как-то в
результате очередного покушения был тяжело ранен советник королевы Мин.
Призванные на помощь врачи традиционной медицины оказались бессильны,
состояние сановника быстро ухудшалось, и тогда правительство решило
обратиться за помощью к недавно приехавшему в Корею протестантскому
миссионеру Горацию Аллену, врачу по образованию. Его усилиями сановник
выздоровел. После этого король Кочжон назначил Аллена своим личным врачом и
разрешил ему открыть первую в Корее современную больницу. Успех этой
больницы превзошел все ожидания. За первый год своего существования она
приняла 265 пациентов, и более 11 тысяч амбулаторных больных. Корейцы были
поражены в первую очередь тем, как быстро и эффективно "заморские врачи"
лечат всяческие травмы и ранения. К 1910 г. в Корее работало уже около 30
миссионерских больниц, правда, по большей части -- очень небольших, на 10-20
коек. В 1899 г. в Сеуле открылся и первый корейский медицинский вуз,
основанный американским врачом Северенсом (впоследствии он влился в
университет Ёнсе). Многие корейцы стали уезжать учиться на медицинских
факультетах японских вузов.
В 1910 г. Корея стала японской колонией. Новые власти относились к
западной медицине весьма положительно. При японцах сеть медицинских
учреждений заметно расширилась. В 1940 г. в Корее было уже 105 больниц, из
которых 63 принадлежали японцам, 20 -- корейцам и 22 -- западным
христианским миссионерам. Врачей было очень мало, в 1940 г. на 25 миллионов
корейцев приходилось 3600 врачей, то есть 1 врач на 7 тысяч человек. Не
удивительно, что специальность эта считалась одной из самых выгодных. Врач в
те времена был не просто хорошо обеспеченным, но богатым человеком. Доход
городского врача средней руки тогда в пять-шесть раз превосходил зарплату
высокопоставленного чиновника! Понятно, что и счета за медицинские услуги
были астрономическими и для большинства простых корейцев неподъемными.
В то же время отношение японской колониальной администрации к
традиционной "восточной" медицине было крайне подозрительным. Восточную
медицину считали просто суеверием и шарлатанством, а традиционных врачей
воспринимали примерно так же, как и шаманов и гадателей. В 1907 г. японцы
закрыли единственное в Корее учебное заведение, готовившее специалистов по
восточной медицине, и фактически загнали ее в подполье на несколько
десятилетий. Знания и традиции передавались индивидуально, от наставника --
к его ученикам. Однако восточная медицина в целом неплохо пережила этот
непростой период своей истории. Главная причина заключалась в том, что тогда
она была куда доступнее, чем западная. Врач западной медицины был, по сути,
барином, который обслуживал верхушку корейского общества, в то время как
врачи традиционной школы требовали довольно скромные гонорары, так что
обратиться к ним мог позволить себе и кореец среднего достатка, а то и
просто бедняк.
После 1945 г. ситуация изменилась. Большинство японцев, в том числе и
врачей, было изгнано из страны. В местной медицине на смену японскому
влиянию пришло американское. После 1945 г. корейские студенты стали учиться
уже по американским методикам. Одновременно произошла и реабилитация
традиционной медицины, которая получила официальное признание в 1951 году.
Во многом это было вызвано ее дешевизной, ведь врачи западной школы
полагались в основном на импортные медицинские препараты, которые в те нищие
времена стоили немалые деньги, а традиционные фармацевты изготовляли все
свои лекарства из местного сырья, из корейских растений и животных.
Любопытно, что в наши дни традиционная медицина куда дороже западной.
Вызвано это и использованием дорогостоящих натуральных лекарств, и
немногочисленностью врачей (сейчас в Корее на одного традиционного доктора
приходится шесть западных). Многих компонентов традиционных лекарственных
препаратов в Корее больше не найти, так что их ввозят из-за рубежа, и часто
-- контрабандно, вопреки запретам. Печальной международной известностью,
например, пользуются корейские контрабандисты, которые ведут настоящую охоту
за медвежьей желчью -- одним из традиционных компонентов препаратов
восточной медицины. Время от времени происходят настоящие международные
скандалы, вызванные сотрудничеством контрабандистов с зарубежными
браконьерами, которые на заказ отстреливают редких животных. Дороговизна
традиционной медицины означает и то, что к традиционным врачам сейчас чаще
обращаются богатые люди, и то, что сами врачи работают в крупных городах, то
есть там, где есть потенциальные клиенты, готовые платить за лечение немалые
деньги. Таким образом, ситуация теперь прямо противоположна той, что
существовала в колониальные времена.
С другой стороны, сама восточная медицина во многом изменилась. Сейчас
в традиционных клиниках все шире используют современное научное
оборудование, лекарства изготовляют с применением современных биотехнологий,
а исследования их эффективности проводят по стандартным для западной
медицины методикам. Традиционной медицине теперь учат в университетах, на
особых факультетах восточной медицины. На этих факультетах, которые
существуют отдельно от обычных медицинских, студенты изучают не только
старинные китайские и корейские медицинские трактаты, но и вполне
современные предметы, вроде анатомии или органической химии. Кстати, сейчас
именно традиционная медицина -- самая престижная специальность в Корее, и
поступить на факультет традиционной медицины труднее, чем на любой другой.
Вернемся, однако, к организации западной медицины, которая сейчас в
Корее является основной. На взгляд человека, привычного к
советско-российской системе, корейская медицина обладает рядом особенностей.
Начнем с того, что в Корее нет привычных нам по советским временам
поликлиник. Почти не встречаются в Корее и известные нам из русской
классической литературы частнопрактикующие врачи. Почти все медицинское
обслуживание в стране проводится в больницах. Люди просто записываются на
прием к врачу больницы, точно так, как они в российской поликлинике они
записались бы на прием к своему участковому или специалисту. Врачи в
больницах не только лечат тех, кто находится в больнице постоянно ("лежат"
там), но и ведут активный прием амбулаторных больных. Больницы в Корее по
большому счету делятся на три типа: университетские (они считаются лучшими),
крупные государственные или ведомственные, и малые частные. Существуют и
медицинские пункты на заводах и в некоторых крупных фирмах, однако о враче в
каждой школе. Как было у нас в советские времена, речи не идет. Выпускники
медицинских вузов стремятся работать в университетских больницах или, если
это не получается, в крупных клиниках. Пациенты тоже, как правило,
предпочитают записываться на прием именно в крупные больницы, где и
оборудование, и врачи лучше, чем в маленьких клиниках.
В 1996 г. в стране было 59.399 дипломированных врачей западной
медицины, иначе говоря, один врач приходился на каждые 767 корейцев. По
сравнению с колониальными временами -- это огромное улучшение, но все равно
этот показатель примерно в два раза ниже, чем в большинстве развитых стран.
Кроме западных врачей, в стране действовало 9.299 врачей восточной медицины
и 44.577 аптекарей (которые, как мы увидим, играют в корейском
здравоохранении особую роль). Медицина в Корее платная. В целом она много
дешевле, чем в Америке и иных странах Запада, но надо помнить, что и система
медицинского страхования в Корее развита слабо, так что платить приходится
полную стоимость.
Еще одна характерная особенность корейской системы здравоохранения,
которая весьма отличает ее от американской -- это совершенно особая роль
аптекаря. В Корее аптекарь является не столько продавцом лекарств, сколько
первым консультантом, к которому человек обращается в случае недомогания.
Как правило, общением с аптекарем больной и ограничивается, ведь посещение
врача и денег стоит, и времени отнимает немало. До недавнего времени
аптекарь в Корее имел право продавать весьма сильные препараты, включая,
например, антибиотики, которые в других развитых странах отпускаются
исключительно по рецепту врача. Сложилась эта система еще в пятидесятые
годы, когда врачей катастрофически не хватало, и правительство решило
превратить аптекарей в медицинских работников, так сказать, "по
совместительству". Впоследствии такая особая роль аптекарей стала частью
корейских традиций. Эта система сейчас вызывает неудовольствие у врачей,
которые очень любят порассуждать о том, насколько, дескать, рискованно
доверять аптекарю. Действительно, аптекарь не проводит никакого обследования
больного, и полагается только на описанные самим больным симптомы. Однако не
надо забывать, что в этой дискуссии врачи -- люди более чем
заинтересованные, ведь сокращение прав аптекарей и расширение списка
рецептурных препаратов будет означать существенное увеличение потока больных
и, значит, существенный рост доходов самих врачей. Давление на аптекарей
приносит первые результаты: в частности, в 2000 г. им запретили продавать
без рецепта антибиотики. На мой же скромный взгляд, корейская система
работает очень даже неплохо. Аптекарь-консультант вполне справляется со
своими задачами в случае относительно легких недомоганий -- простуды,
гриппа, легкого желудочного расстройства, и при этом экономит немало денег и
времени. При более серьезных проблемах, конечно, лучше все-таки идти к
врачу.
@ 2.24 СПОРТ В КОРЕЕ
Корея, подобно любой другой стране мира, и имела свои народные
спортивные традиции, свои традиционные виды спорта (к которым, кстати,
вопреки активно культивируемому ныне мифу, не относилось тэгвондо). Однако
спорт современного, то есть западного типа начал распространяться там
сравнительно недавно, только в конце прошлого века. Попал он в Корею из
стран Запада, в первую очередь -- из США. Инициатива в этом зачастую
принадлежала английским и американским протестантским миссионерам. Именно
они стали вводить в программу основанных ими первых школ современного типа
занятия физкультурой, а также создавать разнообразные молодежные спортивные
ассоциации.
Подобно большинству горожан во всех странах мира, корейцы чаще всего
предпочитают не заниматься спортом сами, а смотреть его на стадионах или,
чаще, по телевизору. Поскольку решающую роль в распространении в Корее
современных видов спорта сыграли американцы, то и список пристрастий
корейских болельщиков в общем и целом совпадает с американским. Весьма
популярен бейсбол, который появился в Корее в 1905 г., а уже в 1930-е гг.
считался самой популярной в стране спортивной игрой. Впрочем, популярности
бейсбола способствовали не только американцы, но и японцы, которые также
являются горячими поклонниками этой, в общем-то, малоизвестной в мире игры.
Любят корейцы и другую традиционно "американскую" игру -- баскетбол. Из
"неамериканских" видов спорта очень популярен и привычный нам, россиянам,
европейский футбол, в то время как силовой американский футбол в Корее по
каким-то непонятным причинам так по-настоящему и не прижился.
О том, какие виды спорта пользуются наибольшей популярностью среди
корейских болельщиков, свидетельствует, в частности, исследование спортивной
печати и телевещания, проведенное корейскими специалистами в начале 1990-х
гг. При анализе учитывалась как частота появления публикаций, посвященных
тому или иному виду спорта, так и их объем. По данным этого исследования, в
печати наибольшее внимание уделялось футболу, за которым следовали бейсбол,
баскетбол, волейбол и бокс. Телевидение в силу своей специфики уделяло
наибольшее время гимнастике, футбол стоял на втором месте, а за ним почти в
том же порядке следовали те же 4 вида спорта.
Воспоминания о старинных спортивных традициях сохранились в Корее в
области боевых искусств, среди которых первенство принадлежит, конечно,
тэгвондо, а также стрельбе из лука и традиционной борьбе ссирым. Этими
видами спорта занимаются или интересуются довольно многие, да и
правительство поддерживает их как своеобразную часть корейского культурного
наследия. Заметное распространение тэгвондо в мире также стало для многих
корейцев источником патриотической гордости, а уж его включение в программу
Олимпийских Игр вызвало прямо-таки волну энтузиазма. Любопытно, однако, что
ставшие официальной легендой утверждения о том, что тэгвондо, дескать,
является исконным национальным видом спорта, традиции которого восходят к
незапамятным временам, являются заметным преувеличением. В действительности
тэгвондо -- это сравнительно недавнее изобретение, оно появилось уже в
двадцатом столетии, в результате синтеза японского каратэ и некоторых
корейских боевых единоборств.
Если же говорить не о коммерческом спорте, и не о болельщиках, а о тех,
кто занимается спортом по-настоящему, то наибольшей популярностью в Корее
пользуются, пожалуй, бейсбол и баскетбол. Популярны среди корейцев также
гольф и горные лыжи. Это -- дорогие виды спорта, заниматься которыми могут
только богатые люди (или те, кто очень хочет такими казаться). Однако, как
это часто бывает, именно дороговизна сделала эти два вида спорта своего рода
символами престижа и для представителей корейской верхушки (равно как и их
отпрысков) занятия гольфом и горными лыжами стали чуть ли не обязательными.
Гольф впервые появился в Корее в 1900 г., но на протяжении довольно
долгого времени оставался спортом иностранцев. Среди корейцев гольф стал
распространяться с 1924 г. Гольф -- это очень дорогое удовольствие. Полный
комплект снаряжения для этой игры стоит примерно два миллиона вон, то есть
больше месячной зарплаты обычного сеульского служащего. К этому следует
добавить и немалую плату за пользование полем, которая в будние дни в
окрестностях Сеула составляет 50-60 тыс. вон (в воскресенье она заметно
выше), а также целый ряд других расходов, которые приходится нести игроку.
Матчи в гольф по воскресеньям -- это обычное времяпрепровождение корейской
правящей элиты, на этих матчах сплошь и рядом проводятся откровенные
неформальные беседы, принимаются важные экономические или политические
решения. Не случайно, что когда в 1993 г. президент Ким Ён Сам развернул
кампанию против коррупции, он специальным решением запретил государственным
служащим играть в гольф. Таким образом было ограничено их общение с
представителями бизнеса. В 1995 г. в Корее действовало 96 полей для гольфа,
а игрой этой занимались около 1,6 млн. человек. Среди бизнесменов или,
скажем, юристов умение играть в гольф является почти обязательным.
Кроме "настоящих" полей для гольфа, в Корее, как и в Японии, получили
большое распространение тренировочные комплексы, которые представляют из
себя небольшие площадки, со всех сторон, в том числе и сверху, обтянутые
проволочной сеткой, которая почему-то по традиции всегда бывает зеленого
цвета. Внутри этих проволочных сооружений, попадающихся в крупных городах
чуть ли не на каждом шагу, любители гольфа могут вдоволь потренироваться.
Плата там весьма скромная, да и время тратить на поездку за город не
приходиться. Еще большей популярностью пользуются, пожалуй, похожие стенды,
предназначенные для любителей бейсбола. Они много меньше по размеру и часто
располагаются поблизости от вузов и иных мест, где часто бывает молодежь.
Горные лыжи -- это несколько более демократический, но все равно очень
недешевый вид спорта. Поскольку зимы в Корее холодные, но почти бесснежные,
практически все горнолыжные курорты сосредоточены на восточном побережье
страны, в горах Сораксан, где зимой выпадает до полутора метров снега. Для
людей поскромнее существует такое демократическое увлечение как рыбная
ловля. Посидеть с удочкой в свободные дни любит если и не большинство
корейских мужчин, то, во всяком случае, их заметная часть (кстати сказать, и
женщины зачастую неравнодушны к этому виду отдыха). В корейских городах
часто попадаются магазины рыболовных принадлежностей, для любителей большими
тиражами издаются многочисленные журналы и даже газета. Ловят рыбу и с
берега, и с лодок, и в море, и в озерах, и в мелких, но быстрых корейских
реках, и на водохранилищах. А вот охота в Корее особой популярностью не
пользуется. Это, по-видимому, связано с отсутствием в стране крупных
животных. Времена, когда тигры появлялись в пригородах Сеула, давно уже
стали легендой, и в густонаселенн ой Южной Корее почти не осталось крупных
диких зверей. Поэтому охотникам остается только птица, но и на нее охота
строго ограничивается.
Любители поддерживать себя в форме предпочитают либо заниматься бегом,
либо ходить в бассейн. Сравнительно небольших (25-метровых) и сравнительно
недорогих бассейнов в Корее многие тысячи, они есть практически в каждом
микрорайоне. Другое массовое увлечение -- это походы в горы. По корейским
данным, систематически горные прогулки совершает примерно 5 миллионов
корейцев. Это, конечно, не альпинизм в строгом смысле слова, а именно
прогулки по горам. Во многом они заменяют тот самый "бег трусцой", который
так популярен в странах Запада. В Корее бегом заниматься сложнее: не
очень-то приятно бегать по забитым людьми тротуарам в загазованном воздухе
Сеула. Поэтому заряд бодрости многие корейцы получают именно в горах. Там и
вид замечательный, и воздух чистый, и физическая нагрузка немаленькая.
Еще одним увлечением, которое, пусть и с оговорками, но тоже можно
считать видом спорта, в Корее стал биллиард, попавший туда из Америки в
начале нашего столетия. Распространение биллиарда, как и многих других
западных новинок, началось с "высочайшего увлечения" -- в 1915 г. два
биллиардных стола установили во дворец Чхандоккун, где жил отстраненный
японцами от реальной власти, но внешне окруженный подобающим почетом бывший
корейский король Сунчжон. Сейчас характерную вывеску биллиардной -- 2
красных и 2 черных круга (иногда с перекрещенными киями под ними) можно
увидеть на каждом шагу. В целом же в Корее количество людей, систематически
играющих в биллиард, перевалило за 6 миллионов.
Близким к биллиарду по характеру и тоже очень популярным в Корее
увлечением стал кегельбан, залы для которого оборудованы во всех городах и
даже крупных поселках, но, в отличие от биллиарда, в кегельбан играют не
только и даже не столько мужчины, сколько женщины. Кегельбан в Корее
воспринимается вполне всерьез, чемпионаты по этому виду спорта широко
освещаются телевидением и прессой (относится это, хотя и в несколько меньшей
степени, и к биллиарду). Огромную, метра в два высотой, кеглю, которая
традиционно служит рекламой-вывеской зала для кегельбана, можно увидеть
повсюду. В настоящее время кегельбаном систематически занимается около 2
миллионов человек, площадки для него встречаются повсюду, и трудно
представить, что проникновение этой игры в Корею началось совсем недавно.
Первый кегельбан был открыт в 1967 г. в фешенебельной международной
гостинице "Волкер Хилл" и предназначался для иностранцев. Однако в
семидесятые годы началось повальное увлечение этой своеобразной игрой,
которая буквально за несколько лет стала одной из самых массовых в стране.
@ 2.25 КУЛЬТУРА ИЕРАРХИИ
Как и большинство государств Восточной Азии, Корея -- это страна
всепроникающей иерархии. Жесткая иерархия пронизывает все корейское
общество, она определяет как личные, так и служебные отношения любого его
корейца. Каждый сверчок очень хорошо знает здесь свой шесток. Приехавшему из
Европы, Америки или России иностранцу бросается в глаза то, насколько
царящий в корейских фирмах стиль отношений отличается от стиля, принятого на
Западе. На Западе открытая демонстрация служебной иерархии зачастую
воспринимается как нечто неприличное, начальство и подчиненные внешне
держатся или уж, по крайней мере, стараются держаться как равные. В Корее
это немыслимо, и поясные поклоны, отвешиваемые начальнику по поводу или без
повода -- это нормальное поведение корейского служащего.
В конфуцианской традиции общество, государство, а позднее -- и частная
фирма всегда отождествлялись с патриархальной семьей, равенства в которой не
могло существовать просто по определению: отец был старше матери, родители -
старше сыновей, сыновья - старше сестер. Не случайно, что ни в корейском, ни
в китайском языке просто не существует понятий "брат вообще" или "сестра
вообще": и брат, и сестра могут быть только либо старшими, либо младшими.
Представление о том, что общество представляет из себя строго
иерархизированную пирамиду, в которой в принципе не может быть двух человек,
совершенно равных по своему социальному статусу, сохраняется на Дальнем
Востоке и поныне. Эссеист Ли Кю Тхэ, который в современной Корее заслуженно
считается ведущим авторитетом в вопросах национального характера, как-то
заметил: "Иерархичность - способ существования корейца, а выход из
иерархической структуры равносилен выходу из корейского общества".
Исходя из своего личного опыта, я не могу не согласиться и с другим
замечанием Ли Кю Тхэ: "Когда два корейца встречаются друг с другом, то
первое, что они хотят знать, это то, к какой [иерархической] лестнице
принадлежит собеседник, и какое на ней он занимает место". Именно с этим, в
частности, связано необычайное пристрастие корейцев к визитным карточкам.
Ведь визитка -- это самый простой и надежный способ понять, с кем ты имеешь
дело, она отражает и то, к какой иерархической лестнице относится человек
(служащий ли он, предприниматель ли, чиновник ли, преподаватель ли), и то,
какое место на этой лестнице он занимает. Первое, что хотят уяснить два
незнакомых корейца, впервые встретившись друг с другом -- это то, кто же из
них, собственно, является старшим (не по возрасту, но по общественному
положению). Поэтому при первой встрече корейцы всегда задают друг другу
серию стандартных вопросов, некоторые из которых кажутся чужеземцам весьма
странными и слишком личными (сами корейцы, разумеется, воспринимают их
совершенно нормально). Принято спрашивать о возрасте, семейном положении,
месте работы и должности, а также, в некоторых случаях, о месте рождения и
об оконченном учебном заведении. Вся эта информация нужна корейцу в первую
очередь для того, чтобы установить социальные координаты своего нового
знакомого и, соответственно, понять, как же следует с ним себя вести. Для
корейца вполне очевидно, что, скажем, женатый человек находится на
иерархической лестнице чуть повыше холостяка, а выпускник сеульского
университета -- заметно выше выпускника провинциального вуза.
Мне в аспирантские годы приходилось много работать гидом-переводчиком с
корейскими туристическими группами. Состояли они, разумеется, из случайно
подобранных людей, но при этом в группе быстро возникала своя иерархия.
Порою этот процесс происходил буквально на глазах, и к концу первого же дня
всем уже было ясно, "кто есть кто". Иерархия выстраивалась в соответствии с
возрастом, образованием, местом работы и служебным положением. В группе
быстро выделялся общепризнанный лидер и несколько человек, которые
образовывали своего рода "совет старейшин".
В руководствах для молодых служащих, которые в изобилии появляются на
полках корейских книжных магазинов, подробно объясняется, как следует
выражать свое почтительное отношение к тем, кто находится выше тебя на
общественной лестнице. Авторы таких пособий делят всех сослуживцев на три
категории: во-первых, сослуживцы, находящиеся примерно на том же
иерархическом уровне, во-вторых, всяческое "начальство", и, в-третьих,
"сонбэ" старшие коллеги, которые формально не являются, однако, прямыми
начальниками. Уже по отношению к старшим коллегам следует проявлять
всяческое уважение. Одно из пособий, предназначенное для молодых конторских
барышень, прямо советует им: "Не умничай перед сонбэ!". В случае же с прямым
начальником его высокий статус надо подчеркивать постоянно и всеми
доступными способами.
Непонимание всех этих ритуалов -- едва ли не основная причина служебных
конфликтов для работающих в Корее иностранцев. В лучшем случае они просто не
понимают местных правил игры, а в худшем -- забывают древнюю (и очень
любимую корейцами) пословицу "В Риме делай так, как делают римляне", и
пытаются перестроить свои отношения с коллегами и начальством на основании
"принципов демократии" -- в собственном понимании. Понятно, что последствия
подобных перестроечных экспериментов обычно оказываются печальными, в первую
очередь -- для самого экспериментатора.
Влияние, которое оказывает иерархичность на жизнь современного
корейского общества, нельзя оценить совсем уж однозначно. С одной стороны,
нравится это или нет, но именно иерархичность и конформизм во многом
способствовали корейскому "экономическому чуду". Дисциплинированность
рабочей силы, готовность корейцев без ропота сносить лишения и без
пререканий исполнять приказы стали одним из факторов, который обеспечил и
политическую стабильность, и высокую производственную дисциплину. Без
стабильности и дисциплины был бы невозможен успех в тот период, когда
развитие страны зависело от копирования зарубежных технологий. С другой
стороны, излишняя иерархизированность становится в последнее время серьезной
проблемой, ибо она во многом сковывает творческое мышление. Сами же
корейские социологи часто высказывают мнение, что в Корее, например,
невозможны настоящие научные дискуссии. Причина этого проста: из-за
присутствия на семинарах учителей и учеников, начальников и подчиненных,
никто не решается поставить под сомнение мнение, высказанное учителем или
старшим коллегой, даже если это мнение -- явно ошибочно.
Говорить о тех факторах, что в современном корейском обществе
определяют положение человека на иерархической лестнице- значит говорить о
корейском обществе в целом, о всей существующей в нем системе ценностей.
Первым критерием, безусловно, является возраст: чем человек старше, тем
большим уважением он пользуется. Вторым, столь же традиционным, критерием
остается половая принадлежность: женщина по определению ниже мужчины, хотя
жена до некоторой степени разделяет статус своего мужа. Третьим фактором,
который принимается в расчет, является уровень образования и престижность
диплома (в Корее она определяется не специальностью, а исключительно
престижностью университета), а четвертым, наиболее интересным и одновременно
трудным для описания -- род занятий и служебное положение. Несмотря на
сложность и неоднозначность критериев, по которым корейцы определяют
социальный статус своего знакомого или партнера, на практике оценка эта
происходит очень быстро и бывает весьма определенной.
Иерархия во многом поддерживается даже самим корейским языком, его
грамматикой. Одной из характерных особенностей корейского языка является
наличие так называемых "степеней вежливости" -- особых глагольных
грамматических форм, которые в обязательном порядке употребляются в конце
каждого предложения и сигнализируют, на какой ступени общественной лестницы,
по мнению говорящего, находится и он сам, и его собеседник. В определенной
степени эта система напоминает русское разграничение "Вы/ты", однако,
во-первых, она имеет не две, а четыре или даже пять ступеней и, во-вторых,
носит куда менее факультативный характер: в речи корейца практически любая
фраза, вне зависимости от ее содержания, просто в силу неизбежно
используемых грамматических форм, не только показывает, кто из беседующих
занимает более высокое положение на иерархической лестнице, но даже, во
многих случаях, примерно обозначает социальную дистанцию между ними
(ступеней вежливости четыре или пять!).
Следует отметить и специфическую для корейцев, занимающих высокое
положение в иерархии, манеру говорить и держать себя. Традиционно в Корее
считалось, что уважающий себя человек должен быть немногословен, и эти
представления сохранились и до нашего времени. В особой степени это
относится к тем, кто занимает высокие места на иерархической лестнице.
Настоящий начальник и вообще "большой человек" в идеале говорит мало, тихим
и несколько монотонным голосом, двигается неспешно и солидно. Склонность к
многословию, привычку открыто выражать свое мнение и демонстрировать
окружающим свои эмоции корейцы воспринимают как признак несерьезности,
легкомыслия. Старая традиция требовала, чтобы человек, и в особенности -
представитель конфуцианской элиты, был внешне абсолютно бесстрастен, чтобы
его лицо было "подобно дереву или камню".
Эта культурная особенность при отношениях с европейцами сплошь и рядом
ведет к неприятным коллизиям. С одной стороны, многие европейцы (равно как и
русские или американцы) из-за свойственной им общительности воспринимаются
как люди "легковесные" и "несерьезные" и, вследствие этого, не слишком
достойные доверия. С другой, обычные для образованного и высокопоставленного
корейца старой закалки немногословие и подчеркнутое отсутствие эмоций
(точнее, их внешнего выражения, ибо по сути корейцы - очень эмоциональный
народ) зачастую вызывает у европейцев подозрения в "восточном коварстве" и,
соответственно, инстинктивное недоверие.
Для большинства корейцев их общественный престиж не менее важен, чем
материальное благосостояние, и порою для того, чтобы повысить свой
общественный статус, они идут на весьма большие финансовые жертвы. Для
дальневосточного массового сознания, в отличие от, например, американского,
понятия "высокооплачиваемая работа" и "престижная работа" - не синонимы.
Престижность и прибыльность той или иной деятельности образуют сложный
комплекс, который и определяет степень ее привлекательности. Впрочем, это
уже -- тема иного рассказа.
@2.26 МОНАХИ
На улицах современного корейского города часто можно встретить странные
и экзотические на российский взгляд фигуры -- мужчин или женщин с выбритыми
наголо головами, в серых или коричневых одеяниях, которые больше напоминают
индийские, чем корейские, часто -- с крупными деревянными четками. Это --
буддийские монахи, хранители и продолжатели одной из древнейших корейских
духовных традиций, в последнее время, впрочем, постепенно отступающей под
напором христианства. Люди эти кажутся выходцами из далекого прошлого, но
нет-нет, да и увидишь неожиданную на наш взгляд сцену -- монахиня за рулем
шикарного лимузина или монах с... наушниками плэйера. На первый взгляд
странно, а иной раз и подумаешь, а, может, сила религии как раз в том, что
она может приспособиться к любому окружению, к любой эпохе?
Буддизм, который проник в Корею в IV веке нашей эры, с давнего времени
был религией монахов и монастырей. По представлениям первоначального
буддизма (школы хинаяны) только монахи могли достигнуть спасения.
Впоследствии от этого положения отказались, но особая роль монахов
по-прежнему характерна для буддизма.
И в наши дни жива традиция корейских монастырей. К сожалению, последние
данные о численности монахов, которые я нашел, относятся к концу
восьмидесятых годов. Тогда в Корее было 22 тысячи буддийских монахов: 14
тысяч мужчин и 8 тысяч женщин. В современном корейском буддизме монахи
разделяются на пять категорий, в зависимости от тяжести принятых ими обетов.
Монахи высшей ступени должны соблюдать ни много ни мало 250 различных
обетов.
Как становятся в Корее буддийскими монахами? Сначала человек, желающий
стать монахом, должен провести в монастыре не менее года в качестве
послушника. Послушник выполняет тяжелую и грязную работу (убирает, моет,
готовит), а также изучает каноны -- огромное буддийское Священное писание и
размышляет о том, готов ли он к принятию монашеских обетов. Впрочем, даже в
послушники возьмут не любого. Кандидат в монахи должен быть физически
крепок, он должен расплатиться со всеми долгами, а в том случае, если ему
нет еще 20 лет, то и получить официальное согласие родителей на уход в
монастырь. Вдобавок, о будущем послушнике наведут справки, узнают, не
пьяница ли он, ни азартный ли игрок (обоим этим категориям в монахи путь
заказан).
Если послушник провел в монастыре один год, и все это время вел себя
достойно, то ему разрешается принять монашество. Сначала он принимает самый
простой, с минимальным количеством ограничений, обет, но потом, если он
готов к этому, то может наложить на себя и более строгие обеты.
Но даже и у монаха со сравнительно небольшим количеством обетов жизнь
непростая. Во-первых, буддийский монах должен быть беден. Когда буддийское
монашество только зарождалось, примерно два тысячелетия назад, монахам
вообще полагалось жить одной только милостыней, поданной им добрыми людьми.
К тому времени, когда буддизм проник в Корею, а случилось это в конце IV
века, былые запреты были уже несколько смягчены, и монахи стали жить на
только на милостыню, но и за счет трудов рук своих, работая на монастырских
огородах. Впрочем, и поныне монахи собирают пожертвования на свои монастыри,
что рассматривается как вид сбора милостыни. На сеульских улицах и сейчас
нередко можно увидеть стоящего на коленях монаха с деревянной колотушкой --
так проходит сбор пожертвований. Монахам категорически запрещено заниматься
какой-либо торговлей и бизнесом. Имущество монаха должно быть очень
скромным: 3 комплекта одежды, чашка для милостыни, ножик и палочки для еды
-- и это все. Кроме обета бедности, есть немало и других. Монах должен рано
вставать, скромно питаться (во многих случаях он не может ничего есть от
полудня до следующего рассвета), беспрестанно молиться, избегать приносить
вред любым живым существам (включая даже муравьев), не потреблять в пищу
мяса.
А вот с обетом безбрачия и целомудрия дело обстоит сложнее. Буддизм
состоит из нескольких направлений обычно именуемых у нас "сектами". Это,
пожалуй, не совсем точно: в отличие от постоянно и шумно конкурирующих между
собой направлений христианства, буддистские "секты" взаимно признают друг
друга и не считают сторонников других направлений еретиками и отступниками.
Так вот, в некоторых из направлений буддизма монахам разрешено иметь жен,
которые, однако, живут за пределами монастырей.
Корейские монастыри в основном расположены в горах, в заросших лесом
уединенных горных ущельях. День начинается там рано, около четырех утра, с
утренней молитвы, и заканчивается вскоре после захода солнца. В некоторых
монастырях часто появляются туристы, но в большинстве случаев там нет
никого, только монахи, скалы, поросшие соснами, скромные деревянные
постройки монастыря, да прозрачная, холодная река, стремительно несущаяся по
дну ущелья.
@ 2.27 СОЧИНЕНИЕ СНОВА...
Среди многих особенностей нынешнего поколения корейских тридцатилетних
есть и такая: корейцы 1955-1965 годов рождения -- это первое поколение,
образованием которого родители стали заниматься всерьез. До конца
шестидесятых дети в Корее росли как трава. Единственный вопрос, который
волновал тогда большинство семей -- как бы прокормить своих отпрысков, ведь
времена стояли голодные. Об образовании деды нынешних сорокалетних в своем
большинстве не думали: оно было попросту недоступно для подавляющего
большинства. Статистика говорит, что в 1945 году в Корее только 23% мужчин и
5% женщин имели какое-либо формальное образование (в большинстве случаев --
несколько классов начальной школы). Конечно, в семьях побогаче об
образовании заботились всегда, на такие семьи составляли меньшинство.
Воспитанием стали заниматься только в конце шестидесятых, зато уж как
начали, так -- на полную катушку! Постоянные российские жалобы на перегрузку
детей в школе могут вызвать у человека, знакомого с корейскими реалиями,
только саркастическую улыбку. По данным социологических исследований,
корейская семья тратит на образование детей примерно пятую часть всего
своего дохода, а 8,7% залезают в долги, чтобы заплатить за учебу детей. При
том, что само школьное образование -- практически бесплатно, почти все эти
деньги уходят на разнообразные внешкольные занятия, которые по-корейски
именуются "кваве".
Учить детей в Корее начинают с очень раннего возраста. Сейчас,
например, очень модно раннее обучение чтению. В данном случае "раннее" --
это с 2-3 лет! Кроме того, многих дошкольников учат музыке, рисованию и
счету. Эти уроки стоят не очень дорого. Дело в том, что в роли учителей
обычно выступают тетушки средних лет, с высшим (часто -- педагогическим)
образованием, но без постоянной работы. Как известно, Корея -- это страна
домохозяек. Замужние женщины в Корее, как правило, не работают, а только
подрабатывают. Уроки чтения или рисования для дошкольников стали источником
приработка для многих неработающих женщин. Конкуренция велика, и цены,
следовательно, низки (хотя некоторые тетушки умудряются давать по 5-7 уроков
ежедневно и зарабатывают, таким образом, совсем даже неплохие деньги).
Вообще, неуемное желание корейских родителей впихнуть с своих отпрысков
максимум полезной информации привело к тому, что в Корее возникла целая
индустрия образования для дошкольников. Очень много развивающих игр для
маленьких и самых маленьких. В магазинах продается великое множество
разноцветных популярных книжек, можно купить там и "образовательные игры"
(например, головоломку в виде карты Кореи), и даже записанные на кассетах
образовательные детские песенки (таблица умножения в виде песенки или
корейский алфавит -- тоже в виде песенки).
Когда ребенок отправляется в первый класс средней школы (в школе
корейцы учатся 12 лет), нагрузка на него существенно возрастает. Главная
забота родителей -- успеваемость. В корейской школе регулярно составляются
рейтинги учащихся, и очень важно оказаться в этом рейтинге как можно выше,
ведь впереди -- поступление в университет. Поэтому корейские дети и
отправляются (почти поголовно) на разнообразные курсы -- "хаквоны". В 1999
году среднестатистическая семья ежегодно тратила по 800 долларов на
внеклассные занятия каждого ребенка школьного возраста, и это не
удивительно: в современной Корее трудно найти подростка, который бы не
занимался в том или ином "хаквоне". Большинству находящихся в Корее
иностранцев эти заведения известны как своего рода курсы иностранных языков,
однако это -- лишь одна из их многих разновидностей. Куда больше "хаквонов"
занимается натаскиванием учеников по предметам школьной программы. Кроме
того, многие "хаквоны" занимаются тем, что у нас именуют "общим развитием".
Корейские родители, как и наши родители советских времен, преодолевая
сопротивление своих чад, направляют их на бесчисленное количество всяческих
общеобразовательных курсов. Сейчас особой популярностью пользуется музыка,
балет, рисование и тесно с ним связанная традиционная каллиграфия, а также,
конечно, английский язык. Любопытно, что в спортивных секциях корейские
подростки занимаются сравнительно редко, хотя в целом корейцы -- народ очень
спортивный.
Ситуация меняется, когда приближается время вступительных экзаменов.
Корейское общество устроено таким образом, что без университетского диплома
у человека нет никаких шансов получить сколь-либо приличную работу, а дорога
к самым серьезным постам открыта только выпускникам десятка лучших
университетов страны. Экзамены -- жесткие, но на удивление "чистые".
Коррупции в этой сфере практически нет, все решают знания ученика (почему
коррупции нет -- разговор отдельный). Поэтому последние 3-4 школьных года в
жизни корейского старшеклассника превращаются в пресловутый "Экзаменационный
ад", когда среднестатистический подросток проводит 11 часов в день в школе и
в "хаквонах", а кроме этого, занимается с репетиторами. Всяческие
"общеобразовательные" развлечения откладываются на послеэкзаменационное
будущее, времени на балет с каллиграфией у старшеклассника просто нет.
Для российских читателей разъясню, что занятия с репетитором вовсе не
являются, как в нынешней России, слегка замаскированной взяткой:
преподавателям вузов работать репетиторами нельзя, и запрет этот строго
соблюдается: корейские профессора получают огромные зарплаты, окружены
всеобщим уважением и рисковать этим совсем не хотят. Репетиторство в Корее,
как и в дореволюционной России, остается исключительно занятием студентов и
аспирантов. Тем не менее, корейское правительство относится к репетиторству
крайне неодобрительно, считая, что таким образом нарушается принцип равного
доступа к образованию (ведь богатые семьи могут нанять лучших репетиторов и,
таким образом, увеличить шансы своих детей на поступление). Поэтому
несколько раз корейские власти предпринимали попытки запретить
репетиторство, но все они кончались неудачей. Слишком уж важную роль в Корее
играет университетский диплом, и слишком уж трудно поймать за руку
студента-репетитора.
Как относится к корейскому образовательному фанатизму? Думаю, что в
целом -- это явление позитивное. Несмотря на всяческие "перегибы", оно
приводит к тому, что Корея становится страной все более образованной, а в
современном мире это -- залог могущества и процветания.
@2.28 СТРАННИКИ ПО ПОТУСТОРОННЕМУ МИРУ
На этот раз речь пойдет о... нечистой силе, а точнее, о тех жителях
Кореи, которые сделали профессиональное общение со всякими потусторонними
силами источником своего существования. Есть они не только в "Стране
Утренней Свежести". Сейчас в России многие тоже обращаются к недешевым
услугам колдунов, знахарей, белых, черных и непонятно каких еще магов,
"специалистов" (если слово "специалист" здесь применимо) по снятию порчи и
тому подобных деятелей. Для высоколобых и публики поизысканнее есть в России
толпы экстрасенсов, всяческих последователей Кастанеды и К°.
Однако, не будем отвлекаться, речь ведь не о России, а о Корее. По
большому счету назвать корейцев суеверными никак нельзя. Здесь, наверное,
сыграли свою роль три фактора. Во-первых, Корея сейчас в целом -- весьма
образованная страна. Не то, чтобы образование совсем исключает веру в
мистику и нечистую силу, но, во всяком случае, оно этой вере явно не
способствует. Во-вторых, Корея -- это христианская страна, а серьезное
христианство (о чем забывают в России) несовместимо с суевериями. В-третьих,
Корея -- благополучная и стабильная страна, а волны интереса ко всякой
чертовщине всегда сопровождают социальные кризисы. И тем не менее, кое-какие
суеверия существуют и в Корее, а это значит, что есть и люди, которые
сделали их своей профессией.
Роль российских колдунов и экстрасенсов в Корее уже несколько
тысячелетий успешно выполняют шаманки. Шаманизм с давнего времени был,
наряду с буддизмом и конфуцианством, одной из трех главных религиозных
систем Кореи. Надо сказать, что словом "шаманизм" обозначается не какая-либо
четкая религиозная система, а совокупность представлений о злых и добрых
духах, которые могут оказывать человеку помощь, а могут, наоборот,
разозлиться и устраивать всякие пакости. Шаман, как считалось, был в
состоянии добиться расположения духов, тем или иными способами их
умилостивить или запугать. Подавляющее большинство шаманок в Корее было
женщинами, и эта ситуация сохраняется до сих пор. До появления в Корее
современной медицины шаманки (их называли "мудан") занимались врачеванием,
изгоняли злых духов из домов, совершали обряды, которые должны были
обеспечить урожай или предотвратить засуху. Корейский шаманский обряд (он
именуется "кут") включал в себя и танец, и ритуальное пение, причем многие
каноны были предписаны традициями, так что корейская шаманка не могла
камлать совсем уж по своему разумению.
Шаманские обряды сохранились и в наши дни. Еще недавно, лет двадцать
назад, корейцы, особенно образованные, стыдились шаманок. Шаманизм
воспринимался как (позволю себе воспользоваться словечком из старого
советского жаргона) "пережиток прошлого", и корейцы его попросту стеснялись.
Однако в последнее время отношение к шаманизму резко изменилось. Причина,
по-моему, проста: корейцы стали куда увереннее в себе и для этого у них,
надо признать, есть основания. Поэтому сейчас шаманизм все чаще
рассматривают как важный и даже чуть ли не основной элемент традиционной
корейской культуры, а представители местной левой интеллигенции сейчас даже
заявляют, что он, дескать, является "отражением протеста угнетенных классов"
-- так сказать, "формой классовой борьбы" (Суслов бы в гробу перевернулся от
такого откровения!).
Получил шаманизм и официальное признание. Наиболее знаменитым шаманкам
сейчас даже присваивают почетное звание "человек -- национальное достояние",
которого в Корее удостаиваются лучшие мастера традиционных искусств и
ремесел. Разумеется, титул присваивается не на основании того, насколько
эффективно та или иная шаманка изгоняет злобных духов и насколько хорошо
договаривается с духами добрыми -- дело это темное и никому, кроме самих
духов, неведомое. При присвоении официального титула учитывается мастерство
в исполнении традиционных ритуальных песен и танцев, которые всегда были в
Корее важной частью шаманского обряда. Появились сейчас и театрализованные
обряды. Время от времени шаманка может устраивать и показательное камлание,
на которое могут посмотреть все желающие.
Однако и в наши дни многие корейцы продолжают обращаться к помощи
шаманок. Любопытно, что, как показало недавнее исследование американских
этнографов, шаманок чаще всего сейчас приглашают мелкие предприниматели,
которые просят у духов, чтобы те оказали покровительство их бизнесу или,
скажем, повлияли на величину банковских ставок. Часто обращаются к шаманкам
и родители абитуриентов, ведь удача при поступлении в университет в Корее
является важным условием жизненной удачи вообще. Родители надеются, что
шаманка заставит духов помочь их сыну, скажем, лучше сдать экзамен по
математике или органической химии. Насколько хорошо духи разбираются в
интегралах -- достоверно неизвестно, но ущерб семейному бюджету подобные
мероприятия наносят ощутимый. Услуги шаманок в наши дни обходятся недешево
-- обычно один сеанс общения с духами стоит несколько тысяч долларов, причем
львиная доля этих денег уходит в качестве гонорара шаманке. Понятно, что
шаманки не бедствуют -- как, впрочем, и их коллеги, российские
экстрасенсы...
Есть в Корее и еще одна группа людей, которые сделали своей профессией
общение с потусторонним миром -- гадатели. Их, надо сказать, немало. Это и
понятно: недаром ведь Пугачева распевала "Ну что сказать, Ну что сказать,
Устроены так люди, Желают знать, Желают знать, Желают знать, что будет!"
Действительно, свойственное человеку стремление узнать, что ждет его в
будущем, всегда и везде заставляло его обращаться к гадателям. В одних
местах о будущем судили по кофейной гуще, в других -- по картам, в третьих
-- по трещинам на брошенном в огонь панцире черепахи.
Гадание в Корее, как и на всем Дальнем Востоке -- это древнее и
уважаемое ремесло. Зародилось классическое гадание в незапамятные времена в
Китае. Между прочим, подавляющее большинство дошедших до нас древнейших
китайских надписей -- это так называемые "гадательные тексты", которые
фиксировали вопросы гадателей к духам. Примерно две с половиной тысячи лет
назад в Китае был составлен и трактат по гадательному искусству -- "Ицзин"
("Книга перемен"), который и поныне остается основой дальневосточного
гадания. Его впоследствии даже включили в текст конфуцианского канона.
В Корею традиции китайского гадания попали в незапамятные времена. На
протяжении тысячелетий к мнению гадателей прислушивались монархи,
полководцы, сановники. Сейчас, конечно, их уже не воспринимают настолько
всерьез, как раньше, но, тем не менее, традиция гадания жива.
И сейчас в людных местах часто можно увидеть гадателя с его книгами. В
отличие от шаманов, которые в Корее в своем большинстве являются женщинами,
среди гадателей безусловно и полностью преобладают мужчины, в основном --
пожилые (написал я "в основном" -- и задумался: а видел ли я вообще хоть раз
гадателя моложе 40? -- а пожалуй, что и нет). Иногда, хотя и редко, можно
увидеть даже гадателя в традиционной одежде, но обычно они все-таки одеты
уже по-европейски, в костюм с сорочкой и галстуком. Часто гадатель
раскладывает прямо на земле специальную толстую подстилку, и усаживается на
ней, разложив перед собой потрепанные гадательные книги. Иногда гадатели
устанавливают легкую переносную палатку. У некоторых из них -- тех, что
посолиднее -- есть свои приемные, а пару раз я видел даже авто-гадателя,
который устроил собственную передвижную приемную в небольшом автобусе. Этот
микроавтобус дает возможность его владельцу выбирать для работы места, где в
данный момент больше всего клиентов -- например, возле станций метро в
вечерний часы пик. Впрочем, богатых гадателей не так много -- в большинстве
случаев их заработки, в отличие от огромных гонораров шаманок, не слишком уж
велики.
Как же гадают в Корее? Способов гадания очень много (не зря же об этом
написаны такие основательные книги!), но, по моему субъективному
впечатлению, самым популярным сейчас является гадание по датам рождения, а
также гадание по лицу и гадание по руке. Сразу оговорюсь, что корейское
гадание по руке не имеет почти ничего общего с европейским -- одни и те же
вещи толкуются совершенно по-разному.
Интереснее гадание по датам рождения (даты эти, разумеется,
определяются по традиционному лунному, а не современному, солнечному
календарю). Корейцы верили, что год, день и даже час рождения во многом
определяет характер человека и его будущее. Особую роль это поверье играло
при заключении браков. В старину свадьбе всегда предшествовал визит к
гадателю, который должен был определить совместимость будущих супругов и
перспективы их семейной жизни. И в наши дни кое-кто придерживается этой
традиции. Большинство, конечно, не принимают ее всерьез, однако... как
знать, как знать... Ведь по вечерам в палатках гадателей часто можно увидеть
влюбленные пары, и, я думаю, не случайно многие из гадателей и сейчас
вывешивают над входом в свои палатки и приемные рекламное объявление "Здесь
можно определить, насколько Вы подходите друг другу!" Впрочем, вид у пар
после посещения гадателей обычно вполне жизнерадостный, так что я
подозреваю, что в подобных случаях знатоки будущего немного грешат против
того, что написано в их книгах, и предпочитают давать хорошие прогнозы. В
конце концов, выручка от этого только повышается. Разумеется, определяют
гадатели не только брачную совместимость, но и шансы на деловой успех, на
удачную сдачу вступительных экзаменов, на многое другое.
Любопытно, кстати, что сейчас гаданию можно обучиться довольно легко --
на полках корейских магазинов лежит великое множество пособий и самоучителей
по традиционному гаданию. Появились, кстати, и гадальные автоматы. Эти
устройства выдают желающим прогноз их будущего, который компьютер рассчитал
на основании древнекитайских гадательных канонов. Такой вот, как любят
выражаться этнографы, "синтез традиций и инноваций"...
@ 2.29 КОРЕЙЦЫ И КНИГИ
К сожалению, надо признать: современный русский читатель почти ничего
не знает о южнокорейской литературе. Это во многом является результатом тех
запретов, которые на протяжении многих десятилетий существовали в СССР на
любые, даже самые, казалось бы, безобидные контакты с Южной Кореей. Между
тем, корейцы -- это читающая нация, а корейские писатели создали в последние
десятилетия весьма интересную литературу, о которой, впрочем, в СССР/РФ/СНГ
ничего толком неизвестно даже специалистам.
Однако сегодня я не буду рассказывать о современной корейской
литературе, ее особенностях и проблемах. Я в этом и сам не очень-то
компетентен, и могу лишь надеяться, что этот пробел в представлении россиян
о Корее будет рано или поздно восполнен. Наша тема другая -- не корейская
литература или книжное дело сами по себе, а та роль, которую книги (как
художественные, так и иные) играют в повседневной жизни корейцев.
Хотя я и начал главу с утверждения о том, что корейцы -- это "читающая
нация", статистика говорит, что по количеству прочитанных книг корейцы
уступают жителям некоторых других развитых стран. Я, однако, не собираюсь
отказываться от своих слов. Дело в том, что, хотя в стране есть социальные
группы, представители которых не мыслят себе жизни без книги, далеко не все
корейцы много читают. Статистику, в первую очередь, "портят" представители
сильного пола в возрасте от 25 до 55 лет, то есть работающие корейцы.
Действительно, работающий корейский мужчина читает очень мало, если читает
вообще, и было бы странно, если бы дела обстояли иначе: проведя 8-11 часов
на работе а потом еще 1-2 часа в многолюдном метро или в машине, которая с
черепашьей скоростью пробирается через бесчисленные пробки, человек едва ли
возьмет в руки книгу. В лучшем случае он ограничиться телевизором и газетой,
а скорее всего, перекинувшись парой слов с женой и детьми, просто ляжет
спать.
Читающую аудиторию составляет та часть населения страны, у которой, с
одной стороны, есть образование и вкус к чтению, а с другой -- досуг,
необходимый для этого занятия. К таким людям относятся, в частности,
студенты (школьники слишком заняты -- они изо всех сил готовятся к
вступительным экзаменам), учителя и преподаватели вузов, домохозяйки и,
отчасти, работающие молодые женщины, на которых в их офисах лежит куда
меньше нагрузки и ответственности, чем на их сослуживцах-мужчинах.
Преобладание женщин среди корейской читающей публики очевидно (один из
местных критиков как-то заявил, что доля женщин среди читателей прозы в
Корее составляет 80%).
Определенное представление о том, какие книги выходят в Корее, можно
составить из таблицы.
Издание книг в Южной Корее (1996 г.)
Тематика
Количество названий
Суммарный тираж
Издания общего хар-ра
359
874.000
Философия
722
3.442.000
Религия
1.718
4.922.000
Общественные науки
3.856
3.633.000
Естественные науки
387
597.000
Техника
3.373
4.648.000
Искусство
1.094
2.388.000
Языкознание
1.577
6.918.000
Худ. литература
4.411
11.912.000│
История
945
2.169.000
Учебные пособия
4.135
69.836.000
Детская
4.107
14.030.000
Итого
26.674
158.137.000
В качестве немаловажного комментария к таблице можно заметить, что
количество наименований книг, выпущенных в Корее, в 1996 г. было ровно в два
раза больше, чем в 1980 г. (26.674 и 13.062 соответственно). Суммарный тираж
вырос за это время еще более значительно -- в три раза. Впрочем, рост
объемов книгоиздания затормозился около 1991 г. и с тех пор в Корее
выпускается примерно 26-29 тысяч наименований книг в год. Это -- неплохой
показатель. По числу наименований книг Корея всего лишь в два раза уступает
США (при населении, в пять раз меньшем), и в два с половиной раза
превосходит Индию (при населении в 20 раз меньшем). В России, для справки, в
1994 г. вышло 30.390 наименований книг, то есть немногим больше, чем в
Корее. При этом надо помнить, что население России в три раза больше
корейского. Таким образом, корейские показатели весьма неплохи.
Как видно из таблицы, большинство (если ориентироваться не на число
названий, а на суммарный тираж) выходящих в Корее книг -- это учебные
пособия. Оно и понятно -- корейцы много занимаются, а удачи или неудачи на
многочисленных экзаменах определяют в этой стране человеческие судьбы.
Однако заметная часть названий новых книг -- это произведения
художественной, очерковой и научно-популярной литературы.
Говоря о корейских книгах, нельзя не отметить их относительную
дешевизну -- по западным понятиям, конечно. Вышедшая массовым тиражом книга
в мягком переплете, обычного формата, с очень хорошим качеством бумаги и
печати, объемом примерно в 300 страниц, стоит в Корее где-то 6-8 тысяч вон
(5-7$). За монографию или малотиражное издание в твердом переплете
приходилось платить 15-25 тысяч вон (12-20$). Эта цена может показаться
высокой русскому читателю, но на самом деле по сравнению с ценами на
аналогичные книги в странах Запада она является на удивление низкой
(массовая книга обычного -- не "карманного" -- формата стоит в Америке 15-20
долларов, а специальная монография в твердом переплете -- от 40 до 100
долларов).
Что же читает современный корейский горожанин? Если говорить о
художественной литературе, то в семидесятые годы наибольшей популярностью
пользовались книги серьезные, посвященные философским вопросам человеческого
бытия. Показательно, что это было время увлечения классической русской
литературой, влияние которой в те годы достигло своего пика. В восьмидесятые
демократизация и смягчение цензурных ограничений привели к расцвету
политического и политико-исторического романа. Роман этот в Южной Корее
носил (и обычно до сих пор носит) левый, часто -- даже прокоммунистический
характер. Героями книг нередко становились организаторы забастовок или
партизаны-коммунисты времен Корейской войны, которых авторы изображали с
немалой симпатией, а порою -- и просто героями, "рыцарями без страха и
упрека". Типичный пример подобного произведения -- многотомная эпопея Чо Чон
Нэ "Хребет Тхэбэк", выдержавшая за последнее десятилетие более 100 изданий.
Разумеется, подобные книги вызывали скрежет зубовный у консервативной части
истэблишмента, но они пользовались немалым коммерческим успехам (недавний
"запретный плод" сладок), так что освободившиеся от цензурного контроля
издательства выпускали их весьма охотно и делали на них немалые деньги.
В девяностые годы крах системы социализма и деполитизация,
деидеологизация корейского общества привели к тому, что интерес к этим
произведениям, да и к серьезной литературе вообще, существенно снизился.
Пришла эпоха развлекательного романа, наступило время легкого чтения.
Настоящая, "высокая" литература тоже во многом переориентировалась с проблем
общества на вопросы индивидуальной жизни и внутреннего мира человека.
Собственно развлекательная литература в Корее, то есть, так сказать,
"низкие жанры", представлена в основном переводными американским изданиями.
Среди развлекательных жанров господствует детектив, как уголовный, так и
шпионско-политический. Впрочем, время от времени в списке бестселлеров на
первые места попадают и корейские триллеры, в которых обычно речь идет о
борьбе с кознями северокорейских диверсантов и иных внешних врагов
государства корейского. Однако, несмотря на отдельные успехи, подавляющее
большинство предпочитает переводы западных детективов. Относится это и ко
всякого рода триллерам и приключенческой литературе, а также к фантастике.
Популярность научной фантастики в Корее вообще заметно ниже, чем в России
или странах Запада. Если же говорить о модном в последние годы жанре
волшебной фантастики ("фэнтези"), то он в Корее вообще пребывает где-то на
дальних задворках книжного рынка. В то же время, в стране есть миллионы
городских домохозяек, которые образуют едва ли не единственную группу
взрослого населения, обладающую большим количеством свободного времени. Они
создают благоприятную почву для распространения "дамского" любовного романа,
да и многие произведения "серьезной" литературы пишутся женщинами и для
женщин.
Одна из особенностей Кореи заключается в том, что среди местной
читающей публики весьма популярны всяческие документальные и
полудокументальные произведения: эссе, научно-популярные издания, путевые
очерки. В Корее по своей популярности среди массового читателя они не
уступают собственно художественной литературе. В особенности это относится к
эссе -- жанру, который в русской литературе так и не получил массового
распространения, а в Корее, как и на всем Дальнем Востоке, известен и любим
с давних времен. Значительную часть нехудожественных изданий составляют
переводы, так что почти все заметные западные работы, посвященные истории,
политике, экономике, философии, появляются на корейском очень скоро после
выхода их в оригинале.
Корейцы в целом неплохо знакомы с мировой литературой, хотя ее
восприятие - подбор книг для перевода, авторитет того или иного писателя --
в целом отражает американские оценки и традиции, во многом отличные от тех,
к которым привык русский читатель. С этим связано и хорошее знание корейцами
американской и вообще англоязычной литературы, в то время как писателям
других странам уделяется заметно меньше внимания. Впрочем, некоторые из
традиционных культурных связей оказывают свое влияние, и, например,
китайский исторический роман, как классический, так и современный, очень
любим корейцами. Быстро растет в последние годы и интерес к японской
литературе.
Русская литература проникла в Корею еще в колониальный период (во
вторичных переводах с японского или, реже, с английского) и пользовалась
там, особенно в шестидесятые и семидесятые годы, немалой популярностью. В
последнюю пару десятилетий уменьшение интереса к серьезной литературе
привело к тому, что популярность русских авторов несколько снизилась, но все
равно остается достаточно высокой (президент Ким Тэ Чжун, например, считает
своими любимыми авторами Достоевского и Чехова, которых он в свое время
много читал в тюрьме). О том, какие произведения русской литературы корейцы
знают лучше всего, можно судить по популярному справочнику "200 лучших
произведений мировой литературы". Русская словесность в нем представлена
пятью названиями: "Братья Карамазовы", "Отцы и дети", "Анна Каренина",
"Мать", "Дама с собачкой". Почему-то не попало туда, правда, "Преступление и
наказание", которое, как показывает мой опыт, также хорошо известно в Корее.
3. ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ:
3.1 А ВОКРУГ -- ВСЕ ДВОРЯНЕ?
3.2 КИСЭН -- КУРТИЗАНКИ СТАРОЙ КОРЕИ
3.3 КОРЕЙСКИЙ БУДДИЗМ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
3.4 КОРЕЙСКОЕ ХРИСТИАНСТВО: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
3.5 КОРОЛЬ И ЕГО ЖЕНЩИНЫ...
3.6 ОТКУДА ПОШЛА ЗЕМЛЯ КОРЕЙСКАЯ
3.7 КИТАЙСКИЕ ИЕРОГЛИФЫ И КОРЕЙСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ
3.8 ИСТОРИЯ В НАЗВАНИЯХ
3.9 ШКОЛЫ СТАРОЙ КОРЕИ
3.10 РОЖДЕНИЕ КОРЕЙСКОГО КИНО
3.11 ПОЧЕМУ "КОРЕЯ" НАЗЫВАЕТСЯ "КОРЕЕЙ"?
3.12 БЕДНЫЙ КОРОЛЬ
3.13 СЕМЬЯ В СТАРОЙ КОРЕЕ
3.14 КОРЕЯ МУЖИЦКАЯ
3.15 БЮРОКРАТЫ ДАВНИХ ВРЕМЁН ...
@ 3.1 А ВОКРУГ -- ВСЕ ДВОРЯНЕ?
Наверное, мало кто в нынешней России в состоянии хотя бы даже просто
назвать имя своего прапрадеда, не говоря уже о более далеких предках. Сейчас
модно рассуждать о том, что причина этого, дескать, лежит в злокозненной
политике коммунистов, которые якобы сознательно старались "прервать связь
времен". Однако если обратиться к тому, что происходит в других странах
Европы, то можно обнаружить, что и там со знанием своей семейной истории
дела обстоят не блестяще. У рядовых французов или австрийцев представления о
своем фамильном древе едва ли лучше, чем у рядовых россиян. Конечно, есть и
исключения, но к ним относятся в основном уцелевшие кое-где потомки
дворянских родов, да немногие пенсионеры-любители порыться в архивах. В
этом, впрочем, нет ничего удивительного: увлеченные занятия собственной
родословной, ее изучение (а порою -- и фальсификация) всегда были
привилегией элиты, немногочисленной верхушки общества. Конечно, Пушкин мог
знать (и действительно знал) свою родословную вплоть до XIII века, но вот
его няня Арина Родионовна едва ли могла бы назвать имя своего прадеда.
Однако Корея в этом отношении является исключением. В большинстве
корейских семей вам могут показать солидную книгу в тяжелом переплете. Это
"чокпо", родословная книга клана, которая начинается от какого-то далекого
предка, жившего в XI, IX, а то и V веке. В ней аккуратно записаны имена его
потомков, представителей 30, или 40, или даже 60 поколений рода (разумеется,
в родословной упоминаются только мужчины). Любой кореец является членом
обширного клана, к которому относятся все люди, имеющие одинаковую фамилию и
одинаковый "пон" -- географическое название, которое указывает на местность,
из которой произошел реальный или мифический основатель клана. Таких кланов
в Корее сейчас 3349, и численность их может быть очень разной: от нескольких
сотен до нескольких миллионов человек. В наши дни большинство кланов имеет
специальные советы, которые, помимо всего прочего, следят за составлением,
редактированием и изданием чокпо.
Иногда чокпо могут знать почти наизусть, и уж во всяком случае в любой
семье родословная книга является обязательным домашним чтением. Дети,
рассевшись в кружок вокруг бабушки и дедушки, внимательно слушают их
объяснения о том, кто из их предков в XV веке был премьер-министром, а кто
занимал пост сеульского градоправителя, кто командовал эскадрами в боях с
японскими пиратами, а кто пал жертвой клеветы завистника-вельможи и сложил
голову на плахе. Казалось бы, идиллическая картина семейно-патриотического
воспитания...
И вот тут-то и возникает первый недоуменный вопрос: а почему,
собственно, в родословных книгах всех корейских семей их предками по прямой
мужской линии вдруг оказываются исключительно министры, генералы, писатели и
прочие знаменитости? Куда подевались правнуки вольных землепашцев, которые в
начале XIX века составляли более половины населения страны? Что случилось с
прямыми потомками еще одной четверти населения -- с крепостными? Куда и
почему без следа исчезло потомство ремесленников, писцов, рядовых солдат и
матросов?
Отчасти этот феномен знаком и россиянам. Сейчас, когда гордиться
рабочим происхождением стало странно, а считаться потомком дворянина,
наоборот, престижно, мы вдруг обнаружили вокруг себе фантастическое
количество представителей дворянских родов. Их сейчас так много, что, как
заметила одна ехидная русская журналистка, "создается впечатление, что после
1917 г. те самые кухарки, что пришли управлять государством, вдруг
прекратили размножаться, оставив это занятие исключительно князьям и
графьям". Нынешнее изобилие дворян и процветание "дворянских собраний"
выглядит особенно забавно, если вспомнить, что в 1870 г. потомственные
дворяне составляли 0,8% населения России (сомневающихся отсылаю к словарю
Брокгауза и Ефрона).
Однако надо признать: до Кореи в этом отношении нам далеко. Хотя на
дворянское происхождение сейчас и претендует определенно больше, чем 0,8%
россиян, но эти "дворяне" составляют в нашей стране все-таки явное
меньшинство. В Корее же буквально каждый кореец уверен в том, что он
происходит из того или иного дворянского рода.
Я лично за всю жизнь встретил только двоих корейцев, которые сказали,
что их предки были крестьянами, а вот число тех, кто именует себя
дворянскими отпрысками, среди моих знакомых измеряется многими десятками.
Один из корейских историков как-то заметил, что, по его наблюдениям, из 10
студентов 9 считают, что являются потомками дворян! Замечание ироничное
(историк знает, о чем говорит), но верное: когда я сам работал в корейском
университете, я пару раз поговорил со студентами на эту тему -- и столкнулся
примерно с такой же пропорцией.
Все это становится странным, если обратиться к исторической статистике.
Хотя особой надежностью она и не отличается, ясно, что корейские дворяне (их
называли янбаны) составляли в начале XIX века от 10% до, самое большее, 20%
населения. Цифра эта все равно очень велика по русским или
западноевропейским меркам, и объясняется она тем, что в Корее для дворянина
было допустимо самому заниматься сельским хозяйством, так что фактически
большинство корейских дворян было просто богатыми крестьянами. От обычных
крестьян их отличало лишь образование, престиж, а также то, что они, по
крайней мере теоретически, могли занимать чиновничьи и офицерские посты. Еще
одной привилегией янбан было наличие родословной книги. До XIX века только
дворянские кланы могли иметь свою родословную. Первая известная нам
родословная появилась в XV веке, и она была, разумеется, дворянской
(родословная клана Ю из Мунхва, 1423 г.). Что же до крепостных, которые
составляли примерно четверть населения страны, то они не имели не только
родословных, но даже и просто фамилий. Подобно российским крепостным, они
всю жизнь обходились именами, а то и просто прозвищами.
Но вернемся к нашему вопросу: куда же делись потомки 80 (а то и 90)
процентов тех, кто населял Корею два века назад? Ответ на него очевиден:
никуда они не делись, живут, здравствуют и, более того, скорее всего
по-прежнему составляют примерно 80-90% современного населения государства
корейского. Однако эти потомки отреклись от своих предков и приписали себе
более престижное, более знатное происхождение. Когда, как и почему это
случилось?
Первый прорыв мещан (а, скорее, мужиков) во дворянство произошел в XIX
веке. В это время корейское государство, которое до этого строго следило за
тем, чтобы между дворянами и "подлым людом" сохранялась труднопереходимая
грань, ослабило свой былой контроль. Богатые крестьяне и купцы стали
покупать дворянское звание за деньги. Одним из основных способов стало
включение своего отца или деда (на деле обыкновенных мужиков-землепашцев) в
очередную редакцию родословной книги какого-нибудь дворянского рода.
Обедневшие дворяне шли на это спокойно, да и деньги брали за услугу не
слишком уж большие. Таких "мещан во дворянстве" было так много, что уже
около 1850 г. в иных местностях дворяне (в подавляющем большинстве --
свежеиспеченные) составляли без малого половину населения.
В 1894 г. в Корее произошла окончательная отмена крепостного права
(государственные крепостные были освобождены еще в 1801 г.). Тогда же были
отменены и дворянские привилегии. Одним из неожиданных результатов
освобождения крестьян стало то, что некоторые бывшие крепостные тут же стали
брать себе фамилии своих господ и более или менее самовольно включать себя в
их кланы. В более спокойные времена государство, которым тогда еще
по-прежнему заправляла дворянская верхушка, возможно, и приняло бы меры
против этакого самовольства, но в 1890-е гг. у корейского правительства были
заботы поважнее: страна стала игрушкой в руках колониальных держав и
стремительно шла к потере независимости. Власть предержащим приходилось
думать о своей шкуре, а не о защите сословных привилегий (вдобавок, только
что формально отмененных).
Однако окончательное превращение всех или почти всех корейцев в
дворянских потомков случилось уже после войны, в пятидесятые и шестидесятые
годы, когда составлением родословных всерьез стали заниматься все кланы -- и
дворянские, и простонародные. К тому времени ни реального, ни формального
значения дворянское звание уже не имело, однако престиж, с которым оно было
связано на протяжении столетий, сохранялся. Вдобавок, во время Корейской
войны и сразу после нее, когда миллионы корейцев покинули родные места,
поймать за руку самозванцев стало окончательно невозможно. В деревне в 1955
г. еще можно было найти старика, который помнил, чей дед чьего деда лет этак
60 назад бил палками за плохо обмолоченный рис, а вот в городе, где все были
пришельцами, это стало абсолютно невозможно. Впрочем, ловить фальсификаторов
никто и не пытался, наоборот -- составление "отредактированных" родословных
стало выгодным делом. Порою предприниматели даже давали немалые взятки,
чтобы им присочинили предка познатнее, желательно -- из числа тех, чьи имена
можно найти в учебнике истории для средней школы.
Впрочем, не следует думать, что те корейцы, которые говорят вам,
уважаемые читатели, о своем дворянском происхождении, всегда врут
сознательно. С тех времен, когда родословные "редактировались" особенно
истово, прошло уже три-четыре десятилетия, так что подавляющее большинство
корейцев среднего возраста, не говоря уж о молодежи, искренне верит в свое
дворянское происхождение. Иногда они даже имеют для этого основания
(примерно в 10% случаев, как мы помним).
Когда в Корее в старину хотели сказать, что в каком-то селе люди
отличаются хорошими манерами и культурой, о нем говорили "селение дворян". В
последние десятилетия вся Корея стала "нацией дворян". Хорошо это или плохо?
Не знаю. Отчасти, наверное, хорошо, ведь это повышает самооценку,
воспитывает гордость за свою семью, чувство ответственности перед "своими"
(в реальности -- чужими) предками. А с другой стороны -- грустно, когда
подумаешь о тех миллионах корейцев, которые работали, жили, страдали (а
временами -- и радовались), и которые в конце концов оказались в каком-то
смысле преданными их же собственными потомками. Потомки предпочли отречься
от своих реальных корней и выбрать себе в предки тех, для кого их прапрадеды
и прапрабабки были всего лишь бессловесным "быдлом", тех самых дворян, что
когда-то лупили тех, настоящих, предков палками за непочтительный вид и
плохо выстиранные рубашки...
@ 3.2 КИСЭН -- КУРТИЗАНКИ СТАРОЙ КОРЕИ
Сегодня я хотел бы рассказать Вам о знаменитых корейских куртизанках --
"кисэн", упоминания о которых столь часто появляются на страницах корейских
классических романов, написанных столетия назад.
Кто такие кисэн? Это -- корейский вариант того явления, которое было
широко распространено по всему Дальнему Востоку. В Китае, где собственно и
возникла традиция, о которой мы ведем речь, этих женщин называли "цзи" (на
русский язык традиционно и, на мой взгляд, неудачно это слово переводится
как "певичка"). Японским вариантом была гейша и куда менее известная за
пределами Японии ойран. В Корее же с незапамятных времен появились кисэн.
Итак, кисэн -- это корейская гейша? Такое объяснение, действительно,
часто и дают иностранцам, но верно оно только отчасти. Скорее уж кисэн --
это китайская "певичка", но и в России, и на Западе в целом, об этих самых
"певичках" слышали куда меньше, чем о гейшах.
Кисэн представляли из себя профессиональных развлекательниц и,
одновременно, куртизанок. Именно куртизанок, а не проституток в западном
понимании этого слова. Хотя кисэн и могла провести ночь с приглянувшимся ей
или же с готовым хорошо заплатить за удовольствие гостем, основой ее работы
являлась отнюдь не "продажа весны" (так поэтически именуют на Дальнем
Востоке проституцию). В этом, кстати, заключается и отличие, которое
существовало между гейшей и кисэн. Для корейской кисэн ночь с клиентом,
который согласился за это заплатить, была вполне допустима, а вот японская
гейша вообще не могла подрабатывать проституцией. В России закрепился
стереотип, в соответствии с которым японская гейша -- это просто своего рода
высокооплачиваемая проститутка, пусть и очень образованная, и с немалыми
талантами. Это абсолютно неверно. В старой Японии гейша могла иметь одного
или нескольких любовников, получать от них подарки и деньги, но она не могла
превращать проституцию в свое занятие, это было прямо запрещено законом и
наказуемо. Проституцией занимались другие женщины -- так называемые ойран,
которые тщательно охраняли свою профессиональную монополию на этот
прибыльный бизнес.
В старой Корее подобного строго разделения не существовало. Однако
главной функцией кисэн была организация приемов, а ее главным достоинством
-- умение поддерживать светскую беседу, играть на музыкальных инструментах,
петь и писать стихи.
В соответствии с вековыми традициями женщины в дворянских семьях в
Корее вели затворническую жизнь. Они редко могли выходить из дома, и им было
строго запрещено встречаться с приходящими гостями, если те только не
являлись ближайшими родственниками. Женская половина дворянского дома была
закрыта для посторонних. Поэтому все встречи и беседы в корейских домах
проходили в исключительно мужской компании.
Однако чисто мужская компания, как известно, имеет не только свои
преимущества, но и свои недостатки. Богатым и знатным корейцам хотелось
порою проводить время не в спорах по вопросам конфуцианской философии или
налоговой политики, а в более расслабленной и легкомысленной атмосфере.
Женское присутствие было необходимо, но не могло быть и речи о том, чтобы
позволить женщинам из приличных семей появляться открыто в кругу посторонних
мужчин. Это было бы вопиющим, немыслимым нарушением конфуцианской морали.
Поэтому в незапамятные времена в Китае был найден выход из этого положения
-- профессиональные развлекательницы, которые, неизбежно, являлись и
куртизанками. Со временем такие развлекательницы-куртизанки стали появляться
и в других странах, в том числе и в Корее. В отличие от подавляющего
большинства остальных корейских женщин, они были хорошо образованы, владели
не только родным корейским, но и классическим китайским (язык всей корейской
науки и культуры вплоть до конца прошлого века), писали стихи, играли на
музыкальных инструментах. В то же самое время юридически кисэн были
совершенно бесправны. Они приравнивались к крепостным, живодерам и палачам
и, по крайней мере теоретически, дочь кисэн сама должна была стать кисэн
(вокруг этого, в частности, и строится сюжет самого знаменитого произведения
корейской классической литературы -- "Повести о Чхун Хян"). Мечтой многих
кисэн было вырваться из позолоченной клетки, если не ради себя, то хотя бы
ради своих детей. Единственной надеждой на освобождение было то, что их
согласится взять в жены или в наложницы какой-нибудь дворянин или богатый
купец. Это было не так-то просто, ведь большинство кисэн формально считалось
государственными или, много реже, частными рабынями, так что тот, кто желал
взять кисэн себе в наложницы, должен был заплатить за свою избранницу
немалый выкуп казне или частному владельцу. Кисэн имели дело с элитой
корейского общества, остальным даже самое невинное общение с ними было бы
просто не по карману, ими восхищались самые образованные и блестящие люди
старой Кореи, но, в то же самое время, кисэн все равно оставались
бесправными и, отчасти, презираемыми. Таков парадокс.
@ 3.3 КОРЕЙСКИЙ БУДДИЗМ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
До проникновения европейцев религиозная жизнь государств Дальнего
Востока -- Китая, Японии, Вьетнама и Корее определялась взаимодействием трех
религий, которые мирно сосуществовали не только в обществе, но и в сознании
верующих. Первой из этих религий было конфуцианство, которое играло роль
государственного культа и во многом определяло действия человека в сфере
общественных и семейных отношений, политики и права, а также регулировало
ритуалы, связанные с культом предков. Вторым компонентом дальневосточной
религиозной триады был буддизм, обладавший развитой абстрактной философией и
апеллировавший к человеку как к индивидууму, размышляющему о своем месте в
мироздании. В роли третьего компонента в разных странах выступали разные
доктрины: в Китае -- даосизм, в Японии -- синтоизм, в Корее -- шаманизм. При
всех различиях этих религий, для "третьего элемента" везде была характерна
тесная связь с народными верованиями и бытовой магией, со всяческой
чертовщинкой и волшебством. Подавляющее большинство жителей стран Дальнего
Востока преспокойно исповедовало все эти три религии одновременно, не видя
никакого противоречия между ними. Один и тот же человек совершал
конфуцианские обряды поклонения душам предков, молился в буддийских
монастырях и обращался за помощью к чарам даосов или шаманок.
Подобная ситуация всегда приводила в изумление европейцев, привыкших к
совсем другим принципам организации религиозной жизни. Европейцам никак не
удавалось понять, каким же образом один и тот же человек может спокойно
исповедовать три религии сразу. Для корейца и китайца ничего странного в
этом не было, ведь у каждой религии была своя, четко очерченная,
"экологическая ниша". Когда человек думал о долге перед страной или семьей,
когда его беспокоили этические проблемы, он шел к конфуцианцам. Буддизм
давал ответы на вопросы о смысле жизни и вообще специализировался на
всяческих просто высоких и очень высоких материях. Шаманы и шаманки
занимались вещами простыми и практически полезными: колдовством, изгнанием
злых духов и приворотными зельями (недаром, как и у колдуний большинство
народов, аудиторию корейских шаманов составляли в основном женщины).
Все три основные религиозные системы старой Кореи -- конфуцианство,
буддизм и шаманизм -- дожили до наших дней, хотя и претерпели определенные
изменения, и во многом уступили стремительному натиску христианства.
Буддизм, пожалуй, оказался подвержен переменам в наименьшей степени.
Проникновение буддизма в Корею началось еще в конце IV века н.э. Традиционно
отсчет истории буддизма начинается с появления буддистских проповедников в
северокорейском княжестве Когуре. Произошло это, как принято считать, в 372
г. н.э., хотя у некоторых ученых эта дата вызывает сомнения, и они полагают,
что всерьез распространение буддизма началось примерно столетием позже. С
самого начала в Корею проникал буддизм более позднего и, в целом, менее
строгого направления, так называемой школы Махаяны ("большая колесница
спасения"). Классический буддизм (школа Хинаяны) был также известен в Корее,
но распространения не получил и впоследствии исчез. Передача буддизма
происходила через Китай. Именно оттуда пришло в Корею большинство первых
миссионеров, именно туда ездили за мудростью прославленных наставников и
книгами монахи. Некоторые корейские буддисты, правда, в своих странствиях по
священным местам добирались даже до Индии, но таких странников было немного,
и в целом буддизм попал в Корею в китайском варианте, и его священным языком
в корейской традиции является не санскрит и пали, а древнекитайский.
На протяжении правления династий Объединенная Силла и Коре (правили с
VII в. по XIV в.) буддизм был государственной религией Кореи. В течение это
тысячелетия была создана замечательная буддийская культура: тысячи храмов,
статуй, икон, огромный массив философской и богословской литературы.
Замечательным памятником этого буддийского "золотого века" является пещерный
храм Соккурам под Кенджу. В течение первого тысячелетия корейские
проповедники в больших количествах отправлялись в Японию, и именно они стали
основателями японского буддизма. Однако с течением времени популярность
буддизма стала снижаться. Во многом это объяснялось мирскими ухватками
иерархов, которые не только активно вмешивались в политику и окружали себя
всей мыслимой роскошью, но и превратили буддийские монастыри в крупных
землевладельцев.
Это вызывало недовольство как у дворянства, так и у народа, тем более,
что распространившаяся в XII-XIII веках новая разновидность конфуцианства,
так называемое "неоконфуцианство", относилась к буддизму куда критичнее, чем
конфуцианство классическое. Пришедшая к власти в 1392 г. ультраконфуцианская
династия Ли стала проводить политику ограничения влияния буддизма.
Буддийские монахи были включены в состав низшего сословия "чхонмин", к
которому также относились крепостные и проститутки, а храмовое
землевладение, которое вызывало особо большое недовольство в конце периода
правления династии Коре, было ограничено. Однако династия Ли никогда
формально не запрещала буддизм и даже не преследовала его по-настоящему. Из
буддистов не делали мучеников, но проводившаяся в течение пяти веков
правления династии политика постепенного вытеснения буддизма из общественной
жизни оказалась достаточно успешной, и к началу нашего столетия буддизм
находился в состоянии глубокого упадка. При всей условности такого
сравнения, можно сказать, что отношение корейских властей к буддизму в
XIV-XIX веках напоминало отношение советских властей к православной церкви:
она напрямую не запрещалась, и власти в определенных ситуациях были даже
готовы сотрудничать с ней, но в целом слишком тесные связи с церковью не
поощрялись, ее права и влияние -- всячески ограничивались, а наиболее
политически активные иерархи -- устранялись.
В 1910 г. Корея стала колонией Японии -- страны, где позиции буддизма в
те времена были куда сильнее. Колониальные власти пытались насадить в Корее
японские варианты буддизма, но они не очень прижились в стране. Тем не
менее, заметная часть буддийских иерархов сотрудничала с колонизаторами, и
во время войны буддийские монастыри даже жертвовали немалые суммы на
строительство истребителей и танков для японской армии. Это и понятно:
поскольку японские колониальные власти стремились представить себя
защитниками буддизма, то и буддистское духовенство относилось к
колониальному режиму достаточно благосклонно. Вдобавок, японский буддизм к
началу нашего века сумел разработать новые богословские концепции, которые
куда лучше традиционных сочетались с требованиями современного общества и с
достижениями современных наук. Понятно, что эта новая теология привлекла
внимание корейских буддийских богословов, перед которыми тогда стояли такие
же задачи.
Однако это сотрудничество и прямая поддержка колониальных властей не
очень помогли корейскому буддизму вернуть утраченные позиции, а, наоборот,
серьезно повредили ему в долгосрочной перспективе. То, что буддизм в
массовом сознании оказался связан с японской колониальной администрацией, в
итоге нанесло ему немалый вред. Как это ни странно, но с тридцатых годов
роль "национальной религии" в Корее во все большей степени стало играть
христианство, в первую очередь -- протестантизм американского образца. Хотя
большинство населения вплоть до войны и исполняло буддийские религиозные
обряды, мало кто воспринимал их всерьез. Именно за счет бывших буддистов,
охотно принимавших христианство, и происходило в тот период быстрое
расширение рядов протестантов и католиков.
1950-е гг. стали для буддизма, как и для других корейских религий,
эпохой расколов и внутренних раздоров. Причины распрей среди буддистов была
политика и попытки ответить на извечный вопрос "кто виноват?" Друг против
друга выступали те фракции, которые в прошлом сотрудничали с колониальной
администрацией и поддерживали насаждавшимся японцами варианты буддизма, и
те, кто в колониальный период стремился сохранять корейскую религиозную
традицию, а теперь, после восстановления независимости, рвался расправиться
с "коллаборационистами". Главным пунктом противоречий стал вопрос о том,
могут ли представители буддийского духовенства иметь жен. Японская
буддийская традиция обычно разрешала это, в то время как корейская,
напротив, запрещала. Конфликт в целом закончился, как и следовало ожидать,
победой сторонников исконных начал (хотя некоторые из направлений корейского
буддизма так до сих пор и не признали безбрачия), но он во многом отвлек
буддийских иерархов от борьбы за паству, которая тем временем во все больших
количествах уходила к христианам.
Положение изменилось только после 1970 г. В середине семидесятых
буддисты резко активизировали свою миссионерскую деятельность внутри страны
и даже предприняли попытку выйти на международную арену, начав и там
пропаганду корейского буддизма. Конечно, и по энергии, и по размаху, и по
вложенным средствам и, следовательно, по результатам буддийская
миссионерская деятельность существенно уступала христианской, но, тем не
менее, она не пропала втуне. Количество храмов стало быстро расти и к 1989
г. достигло 8.892 (против 1.300 в 1950 г.). В настоящее время можно сказать,
что буддизм в Корее находится на определенном подъеме, хотя едва ли его
скромные достижения можно сравнить с впечатляющими успехами христианства.
В организационном отношении корейский буддизм состоит из независимых
"сект" (весьма неудачный, но закрепившийся термин), которых в конце 1980-х
гг. было 18. Каждая из "сект" обладает полной автономией, сама решает все
вопросы своей деятельности, хотя при необходимости могут созываться и
общекорейские буддийские съезды. По сути, "секта" является самостоятельной
автономной церковью. Между "сектами" имеются немалые различия и в ритуалах,
и в теологии. Однако, в отличие от направлений христианской церкви,
буддийские "секты" не считают друг друга еретическими.
@ 3.4 КОРЕЙСКОЕ ХРИСТИАНСТВО: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Большинство русских, приезжающих в Южную Корею, быстро убеждаются в
том, что это страна, по преимуществу, христианская. Об этом напоминает
невероятное обилие церквей, встречающиеся на каждом шагу уличные
проповедники, толпы народа на воскресных службах и многое другое. Хотя
статистика и утверждает, что христиане составляют чуть менее половины
религиозно активного населения страны, эти цифры не отражают главного:
характерного для корейских христиан, в особенности -- протестантов, "усердия
в вере". Буддисты, которых формально в Корее столько же, сколько и христиан,
как правило, ограничиваются тем, что объявляют себя таковыми, и в "своих"
храмах никогда не появляются. Христиане же относятся к религиозным обрядам с
полной серьезностью.
А, между тем, христианство -- явление для Кореи новое. Распространение
этой религии началось сравнительно недавно, в конце XVIII века. В тот период
Корея находилась в состоянии тяжелого морального кризиса. Ортодоксальное
неоконфуцианство, которое на протяжении долгого времени играло роль
официальной идеологии страны, многим казалось слишком схоластичным,
оторванным от реальной жизни и заблудившимся в лабиринтах собственных
умозрительных построений. Стремление найти какие-то новые идеи и привело к
тому, что некоторые представители конфуцианской интеллигенции стали обращать
внимание на христианские католические сочинения, которые (в переводе на
хорошо известный всем образованным корейцам древнекитайский язык) время от
времени попадали в Корею из Китая. В конце 1770-х гг. в Сеуле возник кружок
молодых дворян, занимавших изучением христианства по находившимся в их
распоряжении книгам. В 1784 г. один из членов этого кружка, Ли Сын Хун,
сумел добиться права посетить Китай в составе корейской дипломатической
миссии. Это было не так просто, ведь в те времена выезд из Кореи за границу
был ограничен. Ли Сын Хун встретился в Пекине с иностранным миссионерами,
принял крещение, и вернулся на родину с многочисленными католическими
сочинениями. Таким образом, в 1984 г. исполнилось 200 лет корейскому
христианству -- годовщина, которую местные католики отметили с немалой
пышностью.
Ли Сын Хун и его единомышленники начали активную миссионерскую работу,
и количество сторонников нового вероучения среди корейских дворян стало
быстро возрастать. Обеспокоенное проникновением чуждого и странного учения,
корейское правительство, обычно отличавшееся веротерпимостью, решило принять
решительные меры и под страхом смерти запретило пропаганду христианства.
Однако запрет не остановил сторонников новой веры, и в 1791 г. в Корее
появились первые мученики. С этого момента корейское правительство на
протяжении почти столетия вело отчаянную борьбу с католиками, организовав в
17851876 гг. десять крупномасштабных кампаний по искоренению "западной
ереси". Множество корейских христиан погибло на плахе и в тюрьмах. Судьбу их
разделили и иностранцы, главным образом французские и китайские католические
священники, нелегально проникавшие в Корею из Китая (въезд иностранцев в
страну был тогда категорически запрещен) и редко возвращавшиеся назад
живыми. Тем не менее, католическая община продолжала существовать и расти. К
моменту легализации христианства в 1870-е гг. численность католиков в стране
было около десять тысяч католиков. К середине XIX века появились и первые
корейцы-священники, которые были тайно отправлены общиной учиться в
семинарию в Макао и, пройдя там подготовку, нелегально вернулись на родину.
Если сравнивать Корею с другими странами Восточной Азии, то видно, что
история раннего корейского христианства достаточно нетипична. Во-первых,
католическое христианство проникло в Корею без непосредственного участия
западных миссионеров, через книги. Во-вторых, его распространение было
достаточно быстрым, успешным и, опять-таки, не являлось результатом
деятельности иностранных представителей.
Распространение протестантизма в Корее происходило по более стандартной
схеме. Решающую роль в его проникновении в страну сыграли западные
миссионеры, деятельность которых началась в Корее в 1880-е гг., вскоре после
"открытия страны" в 1876 г. Решающую роль в массовом распространении
протестантского христианства сыграли американцы, первым из которых был
просвитерианин Гораций Аллен, прибывший в Корею в 1884 г. Активная
деятельность миссионеров привела к тому, что к началу XX века в стране
сформировалась заметная протестантская община. В самом конце прошлого века
появились в Корее и русские православные миссионеры, но успехи их были
весьма скромными. Показательно, что сейчас корейцев-православных в двадцать
раз меньше, чем... корейцев-мусульман, хотя попавший сюда в 1951 г. ислам --
тоже не самая популярная в Корее религия.
Хотя в начале века христиане и составляли сравнительно небольшую часть
всего населения страны (1,5% в 1911 г.), они сыграли особую роль в тех
многочисленных преобразованиях, что тогда происходили в Корее. Миссионеры
открыли в Корее первые западные больницы и школы, способствовали
распространению современных научных и технических знаний. Христианами (в
основном протестантами) была очень заметная часть первых корейских
"западников", активным было участие протестантов и в
национально-освободительном движении.
Любопытно, что протестантство и католицизм в современной корейской
статистике рассматриваются как разные религии. Вызвано это, отчасти, и
лингвистическими причинами: протестанты именуют свое вероучение "кидокке"
("Учение Христа"), в то время как католики именуют себя последователями
"чхончжуге" ("Учения Небесного владыки"). Сказывается это и на переводах.
Когда кореец, говоря по-английски или по-русски, называет себя
"христианином", это почти всегда означает, что он является именно
протестантом, а не католиком или, скажем, православным.
В период колониального владычества корейское христианство столкнулось с
немалыми трудностями. Японцы с понятным подозрением относились как к самому
христианству, опасаясь, что оно может стать источником проникновения
западных идей, так и к миссионерам, в которых они видели потенциальных
западных агентов. В противовес христианству власти пытались внедрять в Корее
японские варианты буддизма, но без особого успеха. Еще меньшего успеха
добились колониальные власти в своих попытках насаждения японского язычества
-- синтоизма, который оставался для большинства корейцев религией не просто
чуждой, а глубоко враждебной.
В двадцатые и тридцатые годы с христианством в Корее произошла важная
метаморфоза, которая во многом определила его последующую судьбу: оно стало
восприниматься как национальная религия, полностью потеряв тот оттенок
"западности" и "чуждости", который был характерен для него ранее. В этом
заключается коренное отличие между судьбами христианства в Корее -- с одной
стороны, и в большинстве стран Азии -- с другой. Во многом это было связано
с тем, что в Корее в качестве колонизаторов выступали не европейцы, которые
в те времена очень любили подчеркивать свою приверженность христианству, а
язычники-японцы. Поэтому в Корее, в отличие от колоний западных держав,
миссионеры подвергались преследованиям и воспринимались народом не как
идеологические агенты власти, а, наоборот, как противники колонизаторов.
Практически вся новая корейская интеллигенция, включая и большинство лидеров
антиколониального движения, состояла из людей, получивших образование в
христианских учебных заведениях и, как правило, вынесших оттуда преданность
этому вероучению. Наконец, церкви были в колониальный период тем местом, где
продолжала звучать корейская речь, их издания выходили на разговорном языке,
набранные национальным шрифтом.
1945 г. принес кардинальные изменения в положение корейского
христианства. С этого момента христианство, которое на протяжении почти двух
столетий было религией либо прямо запрещавшейся и преследовавшейся, либо же,
как минимум, не поощрявшейся властями, приобрело полуофициальный статус.
Разумеется, корейская конституция предусматривает отделение государства от
церкви, но в условиях огромного влияния протестантско-католической Америки и
явных христианских симпатий корейских верхов, христианство, особенно
протестантское, оказалось в особо благоприятных условиях. Способствовали
этому и проповедники, во множестве прибывавшие в Корею из США. После
Корейской войны количество христиан в Корее стало быстро возрастать. Если в
1940 г. христиане составляли только 2,2% населения страны, то в 1962 --
12,8%, а в 1990 -- 23% (надо помнить, что примерно половина корейцев не
исповедует никакой религии).
В период правых диктатур (1948-1987), отношения христианства и властей
были достаточно противоречивыми. С одной стороны, основная масса корейского
духовенства придерживалась последовательно антикоммунистических взглядов,
чему, в частности, способствовали и гонения на христиан в Северной Корее.
Традиционные связи корейских христиан с Америкой также сказывались на
политической ориентации протестантских церквей. Наконец, доля христиан среди
корейской экономической и политической элиты после 1945 г. была очень велика
и продолжала расти, что тоже делало христианские церкви сторонниками
сохранения существующей системы. В то же время, корейское христианство не
стало придатком светской власти. На практике корейские христиане, особенно
католики, играли самую активную роль в оппозиционных движениях, а
католические соборы, которые в Корее пользуются неофициальным, но на
практике обычно соблюдаемым правом убежища, часто становились ареной
антиправительственных выступлений. Эти действия существенно поднимали
авторитет церкви, особенно среди интеллигенции и извечно оппозиционного
корейского студенчества.
Как бы то ни было, но Корея, наряду с Филиппинами, является
единственной преимущественно христианской страной Восточной Азии, и это
обстоятельство накладывает немалый отпечаток на всю ее жизнь.
@ 3.5 КОРОЛЬ И ЕГО ЖЕНЩИНЫ...
Гарем... С давних времен слово это поражает воображение наших
соотечественников, которых христианская церковь вот уже тысячу лет упорно (и
не всегда успешно) воспитывает в духе единобрачия. Однако за пределами
христианского мира гаремы существовали повсюду, и Корея не была исключением.
Надо, правда, оговориться: почти везде и почти всегда гарем был привилегией,
доступной очень немногим. То, что теоретически мусульманин мог иметь семерых
жен, вовсе не означало, что большинство мусульманских мужчин проводило свою
жизнь в окружении семи луноликих красавиц. Нет, подавляющее большинство
обходилось одной женой (и было зачастую вполне этим довольно), в то время
как гаремы могли содержать только немногие сильные мира сего.
В Корее дела обстояли примерно так же. Вплоть до середины нашего века
корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц, но на практике этим
пользовались немногие, ведь большинству это было просто не по карману.
Правда, в некоторых общественных слоях (например, среди богатых купцов)
наличие симпатичной молоденькой наложницы в задних покоях особняка было
столь же обязательным, как наличие "Мерседеса-500" в гараже любого русского
банкира. Как и "Мерседесы" в наши дни, наложницы были тогда предметом
роскоши, пусть и несколько своеобразным. Правда, сколько бы наложниц у
корейца не было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше 2-3),
жена у него была все равно только одна, и только она пользовалась
соответствующими юридическим правами.
Не удивительно, что наибольшее количество наложниц имел король. Однако
и у корейского короля была только одна жена. Между женой и наложницами
лежала пропасть, практически непроходимая. Конечно, король мог, если уж ему
очень этого хотелось, развестись с женой, и официально провозгласить своей
новой женой бывшую наложницу. Такие ситуации в корейской истории
действительно возникали -- например, так поступил король Сукчжон в конце
XVII века -- однако случалось такое очень редко. Во-первых, королева обычно
происходила из влиятельного аристократического рода, и ее многочисленные
родственники вполне могли за нее постоять. Например, тому же Сукчжону его
развод (который в итоге пришлось аннулировать) доставил немало политических
проблем самого серьезного свойства. Наложницы же, как правило, были если и
не простолюдинками, то уж, по крайней мере, женщинами из довольно захудалых
дворянских родов, за их спинами не было влиятельных и богатых семей, так что
соперничать с королевой на равных они не могли. Во-вторых, такой поступок,
как развод с женой, считался не совсем достойным короля. Поэтому, как бы
король не относился к королеве, она обычно оставалась его женой, хозяйкой
его дома (точнее, дворца), и официальной соправительницей страны.
Впрочем, сказать, что корейская королева была соправительницей --
некоторое преувеличение. Она, правда, участвовала во многих официальных или,
как бы мы сейчас сказали, "протокольных" мероприятиях, но в целом женщинам в
старой Корее в политику открыто вмешиваться не полагалось. Несмотря на это,
не для кого не было секретом, что порою королевы обладали огромной реальной
властью. В конце XIX века, например, именно королева Мин, жена последнего
корейского короля Кочжона, во многом определяла и внутреннюю, и внешнюю
политику страны. Кстати сказать, во внешней политике королева находилась на
прорусских позициях, что и стало одной из причин ее гибели -- ее в конце
концов убили японские агенты. Однако формально, повторяю, жены корейских
королей должны были вести себя как тихие затворницы.
Кстати сказать, знаменитая фраза о том, что "жениться по любви не может
ни один, ни один король!" вполне относится и к корейским владыкам. Жену
королю подбирали родители или, если король вступил на престол малолетним,
регентский совет, и исходили они при этом вовсе не из личных симпатий
короля, а из сложных политических расчетов. Если жена королю не нравилась --
в его распоряжении были наложницы, которых он выбирал сам, однако оказывать
формальное почтение жене он все равно был обязан.
Итак, наложницы. Часто спрашивают, сколько их было? Никаких ограничений
на их число не существовало. Обычно официально признанных наложниц было
около 10-15, но в распоряжении короля были также и "кунъне", то есть, в
буквальном переводе, "женщины дворца". "Кунъне" являлись дворцовыми
служанками. Они мыли, убирали, стирали, готовили, делали тысячи иных дел,
без которых жизнь в огромном дворцовом комплексе была бы невозможной. Однако
"кунъне" не были просто служанками. При "поступлении на работу", они должны
были быть девственницами, и рассматривались как потенциальные наложницы
короля. Король, если он только захотел, мог провести ночь с любой
приглянувшейся ему служанкой, хотя в действительности в королевской постели
смогли побывать лишь очень немногие из них. Любая любовная связь с иным
мужчиной для "кунъне" считалась тяжким уголовным преступлением, она
приравнивалась к измене супругу, то есть самому королю (даже в том случае,
если король и в глаза ни разу не видел виновницу). Набирали "кунъне" раз в
десять лет, при этом и они, и их родители должны были обладать хорошим
здоровьем, а также не иметь среди своих предков тех, кто когда-либо
осуждался за серьезные уголовные или политические преступления. Обычно на
службу во дворец отбирали совсем маленьких девочек, которым было только 5-6
лет, хотя бывали и исключения. Первые 15 лет жизни во дворце считались
временем ученичества, а потом девушки официально получали звание "дворцовой
прислужницы". Любопытно, что проводившаяся по этому случаю церемония была
копией свадебного ритуала. Единственное отличие заключалось в том, что на
этой "свадьбе"... отсутствовал жених. Дело в том, что женихом (так сказать,
"виртуальным женихом") был сам король, и прошедшие церемонию женщины
считались его потенциальными наложницами. Даже в том случае, если "кунъне" с
годами покидала дворцовую службу и возвращалась в "большой мир", вступать в
брак она больше не могла, ведь до конца жизни она все равно формально
оставалась как бы "резервной наложницей" Его Величества.
Однако мечтой большинства "женщин дворца" было стать настоящей
наложницей, которую называли "хозяйка задних покоев". Для этого, во-первых,
"кунъне" должна была провести с королем ночь (кстати, называлось это
официально "подняться до королевской милости"). "Подняться до королевской
милости" удавалось немногим, ведь для большинства прислужниц жизнь так и
проходила на кухнях и в прачечных, в вышивальных мастерских и в кладовых
дворца, то есть там, куда Его Величество, понятное дело, не заглядывал, где
шансы попасться королю на глаза и как-то привлечь к себе его внимание были
практически нулевыми. Однако даже сама ночь или две, проведенные в
королевской постели, значили не очень много. Как правило, для того, чтобы
стать официально признанной наложницей, женщина должна была родить королю
ребенка. Поэтому из примерно 300-400 находившихся во дворце "кунъне"
полноправными королевскими наложницами обычно становились всего лишь 10-15
женщин. Большинству же "дворцовых служанок" оставалось надеяться на то, что
со временем они смогут сделать карьеру и дослужиться, скажем, до "старшей
служанки", своего рода фрейлины. "Старшие служанки" или непосредственно
прислуживали королеве и наложницам, или же были начальницами всяческих
дворцовых хозяйственных учреждений (кухни, прачечные, гардеробные и т.д.). И
тем не менее, большинство "кунъне" мечтало о том, что, может быть, и им
улыбнется счастье, что и они тоже когда-нибудь станут матерями королевских
сыновей.
Вообще говоря, с политической точки зрения главная задача наложниц
заключалась вовсе не в том, чтобы время от времени разделять с королем ложе
и радовать его своими прелестями. Им была поручена куда более важная миссия:
обеспечивать стабильность династии, производя на свет сыновей --
потенциальных наследников престола. По корейским законам, король заранее
назначал официального наследника, причем часто делал это почти сразу же
после вступления на престол. Наследником мог быть любой из его -- обычно
многочисленных -- сыновей. В отличие от России и Европы, наследником вовсе
не обязательно становился старший сын. По подсчетам историков, только
четверть корейских королей династии Ли была старшими сыновьями своих
предшественников. Традиция, правда, требовала отдавать предпочтение сыновьям
от жены (если, конечно, таковые были), а не от наложниц, но правило это
часто нарушалось. В исключительных случаях, если король был бездетным, то
наследником престола он мог назначить своего брата, или племянника, или
иного близкого родственника. Однако подобные шаги были чреваты смутой, их
следовало избегать, так что для обеспечения устойчивости династии было
необходимо, чтобы король имел как можно больше сыновей. Официально
утвержденный наследник ведь всегда мог умереть (детская смертность в те
времена была очень высокой), и потенциальная замена ему была жизненно
необходима. Именно этим и объясняется наличие многочисленных наложниц,
задача которых была проста -- рожать резервных наследников (чем больше --
тем лучше).
Не удивительно, что корейские короли отличались многодетностью.
Например, у Тхэчжона (правил 1400-1418) было 29 сыновей и дочерей, а у
Сончжо (правил 1567-1608) -- 25. И это при том, что дети, умершие во
младенчестве (а таких в те времена было немало), просто не учитывались!
Конечно, в этом отношении корейские короли не идут в сравнение со многими
владыками мусульманского мира, некоторые из которых имели сотни детей, но
ведь и наложниц у иного султана или хана тоже могло быть несколько сотен.
Гарем в его корейском варианте вообще во многом отличался от гарема
ближневосточного, который лучше знаком нашим российским читателям. Главное
отличие заключалось в том, что корейские королевские наложницы и официально,
и по сути были куда менее бесправны, чем женщины султанских и ханских
сералей. На Ближнем Востоке наложницы, как правило, были не более чем
рабынями, которые находились под полным контролем надсмотрщиков-евнухов. В
Корее роль гаремных евнухов была куда скромнее, а сами обитательницы гарема
пользовались определенными правами. Это и понятно: они были не пленницами и
даже не крепостными, а происходили, как правило, из дворянских семей, пусть
и захудалых, и сохраняли связи с миром за пределами дворца.
@
3.6 ОТКУДА ПОШЛА ЗЕМЛЯ КОРЕЙСКАЯ
Многие в России думают, что корейский язык, скорее всего, родствен
китайскому и японскому. Логика, которая стоит за этим предположением, проста
и... неверна: раз эти страны соседствуют друг с другом, да и пользуются для
письма какими-то "непонятными закорючками", они должны быть родственными.
Однако на самом деле это не так или, скорее, не совсем так. Японский и
корейский языки действительно отдаленно родственны друг другу, а вот к
китайскому языку корейский исторически никакого отношения не имеет. Хотя
корейский язык и испытал огромное влияние китайского, хотя в нем и великое
множество китайских заимствований, но исторические корни у этих двух языков
совершенно разные. Как ни странно, но корейский язык состоит в отдаленном
родстве с... венгерским и финским, но не с китайским.
Напомню, что в зависимости от своего происхождения языки объединяются в
группы, а те, в свою очередь, в языковые семьи. Если пользоваться хорошо
знакомыми россиянам примерами, то к одной языковой группе относятся,
например, славянские языки -- русский, польский, сербский, и многие другие.
Все они -- это потомки протославянского языка, на котором говорили общие
предки этих народов примерно полтора-два тысячелетия назад. Другая группа --
это романские языки: французский, итальянский, румынский, испанский. Все они
являются потомками латыни, которые отделились друг от друга около полутора
тысяч лет назад, после падения Римской Империи. Однако и славянские, и
германские, и иранские, и североиндийские языки все вместе являются членами
одной языковой семьи, которую именуют индоевропейской. В нее входят почти
все языки Европы -- английский, немецкий, испанский, русский, а также многие
языки Ближнего Востока (например, иранский) и Северной Индии (хинди). Все
они произошли от общего языка, на котором говорили в Причерноморье примерно
шесть тысяч лет назад. Любопытно, кстати, что вопреки распространенному
представлению, сходство или различие во внешности (или, как говорят ученые,
"антропологическом облике") людей, говорящих на двух языках, как правило,
ничего не говорит о том, являются ли эти языки родственными.
Кроме индоевропейской семьи, есть в мире еще десятка четыре других.
Можно назвать, например, сино-тибетскую, к которой относятся китайский и
многие языки Восточной и Юго-Восточной Азии, или Алтайскую. На языках
некоторых семей говорят сотни миллионов людей, другие же семьи -- совсем
крохотные, они состоят всего лишь из нескольких языков, каждым из которых
владеет несколько сот человек.
На протяжении почти столетия лингвисты пытались выяснить, к какой
группе и к какой семье относится корейский язык. Его тщательно сравнивали со
многими соседними языками. Замечу кстати, что сравнение языков производится
не по принципу внешнего сходства или наличия похоже звучащих слов, это --
особая и сложная наука. Установление родства языков позволяет нам понять,
где жили языково-культурные предки того или иного народа, откуда они пришли
на свою нынешнюю территорию (а все народы на нашей планете когда-то, пусть и
очень давно, но все-таки пришли на те места, что сейчас стали их родиной). В
силу ряда причин выяснение родословной корейского языка оказалась сложной
задачей, и потребовало от лингвистов серьезных усилий. После немалых трудов
обнаружилось, что корейский язык не принадлежит ни к одной языковой группе,
он существует сам по себе, и близких языковых родственников у него нет. Это
показывает, что прошло уже несколько тысячелетий с тех пор, как корейцы
обособились в отдельную этническую группу. Впрочем, нельзя исключать, что
раньше существовали и иные языки, родственные корейскому, но они исчезли, не
оставив после себя письменных памятников.
Однако, хотя корейский (как, кстати, и отдаленно связанный с ним
японский) и не принадлежит ни к какой языковой группе, в последнее время
удалось доказать, что эти языки являются членами Алтайской языковой семьи,
хотя и занимают в ней очень изолированное положение. Такое бывает. Например,
армянский или албанский языки являются индоевропейскими, состоят в
отдаленном родстве с русским или английским, но близких родственников не
имеют, ни в какую языковую группу не входят.
Итак, корейский -- это изолированный язык Алтайской семьи (другим
изолированным языком этой семьи является японский). Судя по всему, предки
корейцев пришли на Корейский полуостров откуда-то из Маньчжурии, Монголии
или Алтая примерно три-четыре тысячелетия назад. Кроме корейского, к
алтайской языковой семье относятся такие языки как монгольский, турецкий,
маньчжурский. Некоторые ученые считают даже, что Алтайская семья связана с
так называемой Угро-Финской языковой семьей, но это пока -- всего лишь
гипотеза. Если она подтвердится, то получится, что корейский состоит в очень
отдаленном родстве с венгерским и эстонским (и тот и другой -- языки
Угро-Финской семьи).
@
3.7 КИТАЙСКИЕ ИЕРОГЛИФЫ И КОРЕЙСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ
Как пишут корейцы? Для большинства россиян, которые побывали в этой
стране с кратким визитом, ответ очевиден: как чем? да иероглифами, конечно!
Действительно, повсюду в Корее можно увидеть непонятные знаки, которые по
своему виду несколько напоминают китайские иероглифы. Большинство россиян их
и признает за таковые -- и совершенно зря.
В действительности же ситуация совсем иная. В Корее параллельно
применяются две основные системы письменности: заимствованная из Китая в
начале нашей эры иероглифическая письменность (кор. ханчжа) и изобретенная в
середине XV века корейская алфавитная письменность (современное
южнокорейское название -- хангыль). Подавляющее большинство текстов, с
которыми встречается живущий в Корее иностранец, написаны на хангыле, то
есть, иначе говоря, алфавитом. Да, самым обыкновенным алфавитом, состоящим
всего лишь из 24 букв (14 согласных, 10 гласных)! Внешнее сходство корейских
письмен с иероглифами, однако же, не случайно. Люди, которые пять с
половиной веков назад разрабатывали корейский алфавит, специально стремились
к тому, чтобы такое сходство было максимальным, ведь для них, воспитанных на
традиционной китайской культуре, иероглиф был основой всей каллиграфической
эстетики. Поэтому корейские лингвисты XV века и разработали такой способ
компоновки букв, при котором алфавитная письменность внешне выглядит как
иероглифическая.
Однако, помимо алфавита, корейцы пользуются и иероглификой, которая
попала сюда из Китая два с лишним тысячелетия назад. Корейский язык не очень
походит на древнекитайский, для записи которого иероглифы в свое время и
создавались. В древнекитайском языке слово всегда оставалось неизменным.
Привычных нам изменений окончаний (русское "человек", "человек/а",
"человек/у", "человек/ом", "человек/е", "дума/л/а", "дума/ю", "дума/ем" и
т.п.) в древнекитайском не было, все грамматические отношения выражались
исключительно служебными словами. Поэтому одни и тот же иероглиф мог легко
записывать неизменное слово. Корейский же язык в этом отношении ближе к
русскому. В корейском глаголы спрягаются, существительные -- склоняются, в
нем есть развитая система суффиксов и окончаний. Все это не позволяет
полноценно записывать корейские фразы с помощью одной лишь иероглифики.
Поэтому корейское письмо в старые времена тяготело к смешанному типу,
который получил распространение и в Японии: корни слов китайского
происхождения записывались иероглификой, а суффиксы и слова собственно
корейского происхождения писались национальной письменностью. Есть, впрочем,
в корейском и японском подходе к иероглифике и немаловажное различие. В
Японии иероглифами можно записывать и исконно японские слова, а в Корее --
нет. Китайские иероглифы в корейском письме могут быть использованы только
для записи китайских заимствований. Однако этих заимствований в корейском
очень много, в типичном газетном тексте, например, около 80% слов --
китайского происхождения.
Часто спрашивают о том, что же означает иероглиф: слово? слог? звук?
Конечно, не звук, а слог. В древнекитайском языке все без исключения слова
были односложными (к подобной системе сейчас все больше тяготеет, например,
английский), и каждый иероглиф был выдуман для записи одного односложного
слова. С течением времени, однако, слова-однослоги стали сливаться друг с
другом, образуя слова, состоящие из нескольких слогов. Эти слова в основном
и попали в корейский, а также и в другие языки Дальнего Востока. Сколько
слогов в слове, столькими иероглифами оно и записывается. Во всех языках
Дальнего Востока иероглифы одинаковые, китайские, но в каждом языке
произносятся они по-своему, хотя имеют одно и то же значение (произношение
их, как правило, исторически восходит к ныне забытому древнекитайскому
произношению).
!!! Приведу лишь один пример. В древнекитайском языке были три слова,
которые в современном северокитайском диалекте -- государственном языке
Китая -- произносятся как "да" ("большой"), "сюэ" ("учеба", "учиться") и
"сяо" ("школа"). Все они, разумеется, записывались иероглифами. Лет сто
назад, то ли в Китае, то ли в Японии из этих трех слогов было "собрано"
новое слово. В Японии оно читается "дайгаку", в Китае "дасюэсяо", в Корее
"тэхакке", но пишется оно одними и теми же иероглифами значение у него везде
одинаковое -- "университет" (если переводить по иероглифам --"школа большой
учебы"). В современном корейском его можно записать двумя способами --
алфавитом, то есть просто передавая его корейское произношение или
иероглифами, отражая и значение его компонентов.
Другой вопрос, который задается очень часто: а сколько всего существует
иероглифов? Точного ответа нет. Точнее, ответ, может быть, и есть, но его
никто не знает. В самом полном словаре иероглифов, который был подготовлен
около тысячи лет назад, было учтено 53 тысячи знаков. Заведомо известно, что
некоторые иероглифы не попали даже в этот гигантский словарь, так что
иероглифов еще больше, скорее всего, около 60 или даже 70 тысяч. Однако то,
что на свете существует примерно 70 тысяч иероглифов, вовсе не означает, что
грамотный человек должен знать их все. Это и невозможно, и не нужно.
Большинство русских тоже ведь благополучно живет, не зная, что такое
"реципроктность", "архитрав", "скуфья" или "радиолярия". Из 60-70 тысяч
иероглифов, подавляющее большинство составляют различные варианты одного и
того же знака или же всяческие архаические термины, вроде названия
какого-нибудь особого копья, которое использовалось две тысячи лет назад
кочевыми племенами Внешней Монголии. Даже самые образованные люди редко в
состоянии запомнить более 10 тысяч знаков, обычному же человеку даже в
Китае, где иероглифы используют очень широко, для жизни с лихвой хватает 4-5
тысяч знаков. В Корее и Японии даже хорошо образованный человек редко знает
более трех тысяч иероглифов.
Хотя и в Корее, и в Японии, и во Вьетнаме в свое время выдумали
небольшое количество "своих" иероглифов, подавляющее их большинство (99,9%)
пишется одинаково во всех четырех "иероглифических" языках. Точнее, впрочем,
будет сказать "писалось", а не "пишется", ведь последнее столетие для всех
стран региона стало временем реформ. Больше всего пострадала иероглифическая
традиция во Вьетнаме, где сто с небольшим лет назад французские колонизаторы
и поддерживавшие их католические миссионеры насильственно ввели латинский
шрифт. В Японии и Китае после Второй мировой войны тоже были предприняты
реформы правописания. В ходе этих реформ (китайская, организованная Мао,
была гораздо радикальнее японской) были узаконены некоторые упрощенные,
скорописные варианты иероглифов. В Корее же, на Тайване, Гонконге и
Сингапуре до сих пор сохраняются исконные полные формы, которые до начала
нашего века употреблялись во всей Восточной Азии.
Однако, несмотря на все реформы, большинство иероглифов во всех трех
языках по-прежнему пишется одинаково. Поэтому, увидев записанное иероглифами
слово, житель любой из стран региона без труда поймет его значение. С
предложением дело обстоит иначе, ведь здесь большую роль играют не только
слова, но и грамматика, которая во всех языках своя и очень разная. Даже
если хорошо знающий иероглифику человек увидит записанные иероглифами
знакомые слова "университет" и "открыть" в тексте на незнакомом ему языке,
он не поймет, что же случилось с университетом: открыли его? не открыли?
откроют? хотят открыть? не должны открывать? Все эти "могут", "хотят",
"должны" и выражаются грамматикой!
Однако общность написания все равно существенно облегчает взаимные
контакты между странами региона. Дело в том, что не только в корейском, но и
в других языках Дальнего Востока заимствований из китайского --
фантастическое количество. Обычный корейский газетный текст примерно на три
четверти состоит из таких заимствований. Поэтому если все слова китайского
происхождения записывать иероглифами, то иероглифы составят примерно
половину текста. Именно половину, а не три четверти, поскольку, как мы уже
говорили, суффиксы и окончания все равно записываются корейским алфавитом.
Так образованные корейцы и писали до середины нашего века (до конца XIX века
они вообще обычно писали на древнекитайском).
Однако после 1945 г. началось постепенное вытеснение иероглифики и
укрепление позиций корейского алфавита. С особой скоростью процесс этот
пошел в 1960 и 1970-е годы. Тогда индустриализация привела в город массы
крестьян, которые в прошлом не имели возможности изучить иероглифику, но
довольно быстро смогли научиться читать и писать на хангыле. Большую роль
сыграла и шумная кампания сторонников корейской национальной письменности,
объединенных в так называемое Общество хангыля. В результате их активной
пропаганды, во многом поддерживаемой как правительством, так и
националистической интеллигенцией, многих корейцев удалось убедить в том,
что полное вытеснение иероглифики и переход исключительно на алфавитную
письменность является не только безусловным благом, но и проявлением
"истинного корейского национального духа".
В результате этой активной пропаганды удалось добиться изъятия
иероглифики из программ начальной школы, хотя в средней школе она изучается
по-прежнему (официально утвержденный иероглифический минимум составляет
около двух тысяч знаков). Произошел также и переход на алфавитную
письменность почти всех публикаций, предназначенных для "простого народа". В
то же время значительная часть специальной литературы и официальных
материалов, адресованных представителям экономической, политической и
культурной элиты, по-прежнему пишется смешанным письмом с очень широким
использованием иероглифики. Во многих начальных школах учителя также
продолжают преподавать иероглифы, делая это как бы полулегально. Вызвано все
это отнюдь не консервативностью и упрямством сторонников старинной
письменности.
Дело в том, что, вопреки националистической пропаганде, внедрение
алфавита отнюдь не является безусловным благом, на что указывают и
продолжающие свое сопротивление сторонники широкого использования
иероглифики. В своих статьях и выступлениях они подчеркивают, что
иероглифика, во-первых, является системой письменности, общей для всех стран
Дальнего Востока -- Китая, Японии, Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга и,
исторически, Вьетнама. Сейчас укрепление экономических связей между этими
странами является одной из важнейших задач их внешней политики. Однако отказ
Кореи от иероглифики во многом подрывает подобные связи и затрудняет
взаимопонимание между корейцами и их соседями. Второй аргумент,
высказываемый в пользу сохранения иероглифики, заключается в том, что она
делает "прозрачной" этимологию слов, позволяет легко понимать их
происхождение и, при необходимости, просто создавать новые слова и выражения
из китайских корней. По сравнению с новообразованиями из корейских корней
или заимствованиями из западных языков такие неологизмы отличаются
краткостью и удобством в использовании. В-третьих, без иероглифики понимание
специальных текстов попросту невозможно из-за очень распространенной среди
научных терминов омонимии (ситуации, когда два слова с разным значением
произносятся одинаково). В-четвертых, наконец, знание иероглифики -- это
необходимое условие для понимания старой корейской культуры.
@
3.8 ИСТОРИЯ В НАЗВАНИЯХ
Везде географические названия отражают прошлое города или страны, и
Корея в этом отношении не является исключением. Однако у корейских
географических названий есть ряд особенностей. Самая главная из них -- это
почти полное отсутствие в Корее... названий собственно корейского
происхождения. Практически все наименования корейских городов, рек, гор и
жилых районов записываются китайскими иероглифами и образованы из китайских
корней. Дело тут в том, что на протяжении полутора тысячелетий именно
китайский (точнее говоря -- древнекитайский, который отличается от
современного китайского примерно в такой же степени, как французский от
латыни) был государственным языком Кореи. На нем и только на нем писались
исторические хроники, издавались правительственные указы, составлялись
ученые труды, в то время как корейский язык считался языком простонародья,
"серого мужичья", и до XV века даже не имел своей письменности. Поэтому все
горы и реки Кореи и получили китайские наименования. Разумеется, в старые
времена у корейцев были свои исконные географические названия. Когда
средневековые картографы подбирали китайские иероглифы для того или иного
названия, то они обычно старались, чтобы звучание этих иероглифов было
похоже на исконное наименование того или иного пункта или же, иногда, просто
переводили простонародное корейское название на китайский. Однако точность
такой передачи была очень относительной, вдобавок, произношение и
иероглифов, и корейских слов изменялось с веками, так что сейчас можно
только догадываться о том, какое корейское слово стоит за тем или иным
названием. В то же время почти все корейские названия имеют точный китайский
перевод. Однако в большинстве случаев значение корейского географического
названия можно понять, только увидев, какими иероглифами оно записано, ведь
многие иероглифы с разным значением произносятся совершенно одинаково.
Поэтому на слух, не видя иероглифов, понять значение большинства названий
невозможно.
Однако прервем наш затянувшийся историко-лингвистический экскурс и
вернемся к самим названиям. Конечно, первым из них является название
корейской столицы -- Сеула. Оно любопытно тем, что является одним из очень
немногих географических названий исконно корейского происхождения.
Переводится слово Сеул (корейцы произносят его как "Соуль") на русский очень
просто -- "столица". Как ни странно, это название корейская столица
формально получила только в 1946 году. До этого корейцы обычно называли свою
столицу "Сеулом" в устной речи, закрепилось это название и на иностранных
картах, однако официально город имел другие, китайские по происхождению,
наименования. Именовали его то Хансоном ("город на реке Хан"), то Кенсоном
(тоже "стольный град", но по-китайски), и лишь после Освобождения
традиционному народному названию был придан официальный статус.
Название второго по величине города страны -- Пусана переводится как
"Секир-гора". Дело в том, что рядом с этим крупнейшим портом находится
высокая гора своеобразной формы, действительно напоминающая секиру или
алебарду. Название северокорейской столицы -- Пхеньян означает "плодородная
равнина" (город действительно когда-то был основан на равнине, окруженной со
всех сторон горами). Название расположенного неподалеку от Сеула порта
Инчхон переводится на русский как "поток доброты", а другой крупный
сеульский пригород Сувон -- это "водный источник". Совершим, кстати,
небольшое мысленное путешествие по скоростной автодороге Сеул-Пусан, главной
магистрали страны. По пути, после уже упомянутого Сувона, нам будут
встречаться города Осан ("Воронья гора"), Ансон ("Мирный город"), Чхонан
("Небесное спокойствие") и, наконец, Тэчжон ("Большое поле") и Тэгу
("Большой холм"). Несколько к западу, ближе к морю, будет располагаться
город (и уезд) Ансан, то есть "Спокойные горы". Наверное, вы уже
почувствовали по пышной многозначительности всех этих наименований, что
названия городам и даже большим поселкам в Корее обычно не выдумывались
жителями, а давались официально, на уровне правительства или местной
администрации.
Название реки Ханган, на которой расположен Сеул, не имеет точного
перевода, так как за ним, скорее всего, скрывается некое древнее корейское
слово, которое две тысячелетия назад передали китайским иероглифом Хан (в те
времена иероглиф этот, кстати, произносился иначе). А вот название второй
реки корейского полуострова -- Тэдонган (на ней стоит Пхеньян) переводится
на русский как "Великая восточная река". Величайшая вершина Кореи Пэктусан
-- это "Гора с белой головой" (ее вершина обычно покрыта снегами).
Вообще говоря, "сан" в большинстве названий значит "гора" (от
китайского "шань", входящего, например, в название "Тянь-шань"), "кан" --
"река", "чхон" -- "ручей", "сон" -- "город", или, скорее, "крепость", "до"
-- остров. Однако даже за этими звуками иногда могут скрываться иные
иероглифы, так что, не зная, как то или иное название записывается
иероглификой (именно иероглификой, а не корейской письменностью), правильно
понять его невозможно.
@ 3.9 ШКОЛЫ СТАРОЙ КОРЕИ
Как было устроено образование в Корее во времена правления династии Ли,
в XV-XIX веках? С определенной долей натяжки можно сказать, что и в те
времена в Корее существовали начальные, средние и высшие учебные заведения.
Примерным аналогом нынешней начальной школы тогда была деревенская школа
"содан", средней школе более или менее соответствовали уездное
государственное училище "хянге" и частная школа при конфуцианском храме
"совон", а корейским университетом (или, скорее, Академией государственной
службы) был Сонъгюнгван. Разумеется, это сравнение -- очень приблизительное.
Аттестатов зрелости в старой Корее не выдавали, и решение о том, принять ли
ученика в ту или иную школу, зависело в основном от учителя, который при
этом в первую очередь обращал внимание на уровень знаний и способностей
кандидата.
И тем не менее, что-то в этом сравнении есть. Путь к вершинам знаний
для большинства корейцев начинался в их деревенской школе -- "содане" (в
переводе с древнекитайского -- "зал книг"). Для подавляющего большинства
учеников -- детей зажиточных крестьян -- этот путь там же и оканчивался,
ведь в доиндустриальную эпоху получить полноценное образование и в Корее, и
в иных странах могли только очень и очень немногие -- от силы 1-2%
населения. Тем не менее, в целом по уровню образования страны Дальнего
Востока вообще, и Корея -- в частности существенно опережали тогдашнюю
Европу и Россию. Уже с XVI века начальная школа "содан" была нормой в каждом
крупном корейском селе. Содержала школу обычно сельская община, корейский
"мир", хотя иногда школу основывали местные богачи, чтобы учить в ней своих
детей. Впрочем, и в такие частные школы все равно часто брали способных
ребят даже из самых бедных семей. В корейской деревне понимали: выучить
способного мальчишку (о девочках, понятное дело, речи и не было) -- это
сделать выгодное капиталовложение. Если в будущем мальчишка станет
чиновником, затраты вернутся сторицей, ведь он будет помогать односельчанам
в решении их дел и проблем, походатайствует за них в губернском городе, а то
и в столице. Поэтому-то в старой Корее даже существовало нечто вроде системы
стипендий, которые платили крестьянские общины особо одаренным детям из
бедных семей.
Из этого, впрочем, уже ясно, чему и зачем учились в старой Корее.
Главная цель всей системы образования заключалась в том, чтобы подготовить
конфуцианского чиновника, который был бы "слугой королю, отцом крестьянам",
и который владел бы всеми необходимыми будущему управленцу знаниями. Что же
требовалось от чиновника и интеллигента (две этих социальных группы в старой
Корее практически сливались в одну)? В первую очередь -- знание философии,
истории, литературы, теории государственного управления. Однако все эти
премудрости содержались в книгах, которые были написаны исключительно на
древнекитайском языке. Язык этот (в Корее его называли "ханмун", в Китае --
"вэньянь") вплоть до конца прошлого столетия играл в странах Дальнего
Востока такую же роль, что латынь в Европе, был единственным языком высокой
культуры, науки и государственного делопроизводства. В этом отношении,
кстати, Корея не отличалась ни от Японии, ни от Вьетнама, ни даже от самого
Китая, для необразованных жителей которого этот язык уже к X веку стал
совершенно непонятен.
Поэтому основное содержание старокорейского "начального и среднего
образования" сводилось к овладению древнекитайским языком. Корейской
письменностью занимались как бы между делом, особого внимания ей не уделяли.
Столь же подчиненную роль играла и арифметика. Учили древнекитайский
способом скучным, тяжелым, но до крайности эффективным -- заучивая наизусть
пространные тексты на этом языке. Заодно и иероглифику запоминали, ведь,
чтобы владеть древнекитайским на приличном уровне, надо знать не менее 4
тысяч знаков! В школе ученики сидели на полу, перед низкими столиками, и с
утра до вечера зубрили тексты, повторяя их вслух десятки и сотни раз.
Заунывное бормотание, доносившееся со школьного двора, с давних времен
считалось символом мира и процветания: ведь если дети ходят в школу -- в
стране спокойствие, если деревня может школу содержать -- она не так уж и
бедна.
Время от времени учитель вызывал ученика ответить выученный (в самом
буквальном смысле слова) урок. Любопытно, что, отвечая, ученик должен был
повернуться к учителю спиной. Оценивали знания школьников по пятибальной
системе.
Сельский учитель жил практически на том же уровне, что и средний
крестьянин, его жалования (обычно выплачиваемого натурой) хватало лишь на
то, чтобы не голодать и как-то одеть себя и семью. Впрочем, и в те времена
тоже можно было немного подрабатывать частными уроками, а также составлением
для односельчан всяческих прошений и официальных бумаг. Однако при всей
стесненности материального положения учителя, он был едва ли не самым
уважаемым человеком в селе. Местные богатеи при встрече с учителем кланялись
ему в пояс. Учитель был воплощением знаний и книжной мудрости, с ним были
связаны надежды многих честолюбивых родителей на то, что их детям, может
быть, удастся "выйти в люди". Напоминанием об этом отношении служит
китайская пословица, очень популярная и в старой Корее: "Учитель, Государь,
Отец -- одно и то же"
В "содане", который, как мы помним, был примерным аналогом начальной
школы и где изучение древнекитайского только начиналось, учили тексты
попроще. Начинали обычно с "Тысячи иероглифов" -- собрания коротких
изречений на древнекитайском языке. На этом для большинства мужицких сыновей
книжная премудрость и заканчивалась, им надо было работать, жениться,
становиться на ноги, и задерживаться в школе дольше, чем на два-три года,
они не могли. Тысячи иероглифов, выученных ими в содане и полученных там
начальных знаний древнекитайской грамматики хватало для того, чтобы с грехом
пополам разобрать, о чем идет речь в том или ином несложном документе, а
также и самим написать простое письмо или прошение. Для мужика этого было
более чем достаточно. Дети побогаче (или, иногда, поспособнее) переходили к
более сложным текстам. Поступали в содан дети в возрасте 6-8 лет, а
заканчивали лет в 12-14. Впрочем, особых формальных требований не было --
все зависело от способностей, желаний и трудолюбия ученика, а также от
материальных возможностей его родителей.
По окончании содана те подростки, которые могли и хотели учиться
дальше, поступали либо в государственное училище "хянъге" (в переводе с
китайского -- "местная школа"), либо в частную школу при конфуцианском
храме. Государственные училища в XIV-XIX веках действовали в подавляющем
большинстве уездных центров. При таких училищах имелись общежития для
студентов (отдельно -- для дворян, отдельно -- для простонародья),
преподаватели являлись государственными служащими, а учащиеся получали
стипендии от уездных властей.
С XVI века государственные училища стали постепенно приходить в упадок.
Одной из причин этого была конкуренция со стороны "частного сектора" -- школ
при конфуцианских храмах (храмы эти называли "совон" -- "двор книг"). Совоны
были частными учреждениями, их основывали местные дворяне в память о
каком-то знаменитом деятеле (обычно, но не всегда -- своем земляке).
Качество образования в совонах было, как правило, лучше, чем в
государственном училище. Конфуцианские храмы были не только и не столько
учебными заведениями, сколько политическими центрами, отдаленным корейским
аналогом российских дворянских собраний. Местная верхушка собиралась там для
того чтобы пообщаться на самые разные темы, поговорить и поспорить о текущей
политике, организовать какую-нибудь интригу (например, изгнать не
поправившегося провинциальному дворянству губернатора или добиться снижения
налогов). В храме имелась библиотека, и, часто, небольшая гостиница, а
также, конечно, школа. Понятно, что обучение в такой школе давало ученику
возможность не только получить образование, но и завязать полезные связи, да
и вообще приобщиться к миру местной дворянской политики.
На этом этапе школьники занимались уже не по учебным текстам, а по
оригинальным произведениям древнекитайских философов и историков. Они читали
великого Конфуция, выдающегося историка Древнего Китая Сыма Цяня, поэтов
эпохи Тан и прозаиков времен династии Сун. Большое значение придавалось
стихосложению на древнекитайском языке. Некоторые из преподавателей уделяли
немного времени и корейским авторам, писавшим на китайском языке, но в целом
корейские "учебные программы" (если этот современный термин вообще применим
к реалиям средневековья) имитировали китайские. Не было в "программе" и
точных наук, так что старое корейское образование носило, как бы мы сейчас
сказали, чисто гуманитарный характер.
Вообще в Корее полагали, что для будущего чиновника самое главное --
быть образованным человеком и владеть основами единственно правильной
конфуцианской философии. Корейские чиновники не были специалистами. Один и
тот же человек мог быть отправлен послом в Китай, поработать заместителем
министра финансов, поруководить строительством водохранилищ и, наконец,
стать начальником уголовной полиции страны. Подобные вещи никого не
удивляли, ведь если человек владел конфуцианской философией и хорошо знал
труды ее классиков, он, как считалось, мог разобраться во всей мыслимых
проблемах государственного управления (не правда ли, несколько напоминает
подход к подготовке партийных работников в СССР?). Правда, в столице
существовали и небольшие учебные заведения, где готовили специалистов по
праву, медицине, иностранным языкам, но эти училища особым авторитетом не
пользовались, и дети из "хороших" дворянских семейств туда, как правило, не
шли. Особой карьеры "узкому" специалисту было не сделать.
Так что главная цель среднего образования была вполне определенной --
подготовка к государственным экзаменам на чиновничью должность. Впрочем,
государственные экзамены и "высшее образование" в старой Корее -- тема
особая и отдельная...
@ 3.10 РОЖДЕНИЕ КОРЕЙСКОГО КИНО
Когда же начинает свою историю корейский кинематограф? Точного,
абсолютно достоверного ответа на этот вопрос пока нет. Первый документально
подтвержденный показ киноленты в Корее состоялся в 1903 году, однако
историкам удалось найти на страницах одной старой газеты рекламу,
относящуюся к 1898 году. В этой рекламе упоминаются некие "живые картины",
которые, дескать, будут демонстрироваться для желающих. Что это значит -- не
совсем понятно, но не исключено, что речь идет о первой попытке провести в
Корее киносеанс.
Как бы то ни было, но корейский кинопрокат родился в 1903 г. Фильмы
демонстрировались на рынке Тондэмун, сеанс начинался в 8 вечера. Так как
"кинотеатр" представлял из себя просто огороженную забором площадку, в
дождливый день фильмов не показывали. Понятно, что самые первые картины,
которые демонстрировались в Корее, были, во-первых, иностранными, а,
во-вторых, документальными или видовыми. Так, в общем-то, начиналось кино
везде. И во Франции братья Люмьер сняли сначала "Прибытие поезда", а уж
потом -- первые игровые фильмы.
В Корею первые художественные ленты проникли около 1910 года, и скоро
кино завоевало огромную популярность. Любопытно, кстати, что и европейский
драматический театр попал в Корею примерно в те же самые годы, но, в отличие
от кинематографа, особого развития он не получил. Мне всегда казалось, что в
Корее более дешевое и более эффектное кино если и не убило драматический
театр в зародыше, то существенно отсрочило его появление на свет. Только в
самые последние годы драматический театр начинает играть некоторую роль в
культурной жизни страны, однако по популярности ему далеко до кинематографа.
Поначалу на корейских экранах почти безраздельно господствовали
американские картины, однако после того, как в 1910 г. Корея стала японской
колонией, новые хозяева превратили ее рынок для своих фильмов. Языковой
проблемы в те времена на существовало: кино было немым, а перевести те
немногочисленные субтитры, которые иногда вставлялись между эпизодами, было
куда легче и дешевле, чем дублировать фильм.
Примерно с 1918 года кое-какие документальные фильмы и рекламные
материалы стали снимать и в самой Корее, однако первый корейский
художественный фильм был поставлен только в 1923 году. Сюжетом для него
послужила "Повесть о верной Чхун Хян" -- самое, пожалуй, популярное
произведение корейской традиционной литературы. Мелодраматическая история о
прекрасной девушке, которая среди всех испытаний сохраняет верность своему
пропавшему без вести возлюбленному и в конце концов соединяется с ним,
всегда была любимым материалом для корейских кинематографистов. Роль Чхун
Хян в этой, самой первой, экранизации исполняла красавица Хан Рен,
знаменитая сеульская куртизанка (в те времена многие актрисы в Корее были
выходцами из куртизанок). Впрочем, фильм 1923 г. не был чисто корейским.
Сценарий фильма написал японец, режиссером тоже был японец Хаягава, да и
предназначался фильм в основном для проката в Японии. Кстати, в коммерческом
отношении первый корейский фильм оказался довольно удачным.
Конечно, это был еще немой фильм. Любопытно, что первый звуковой фильм,
снятый в Корее уже в тридцатые годы, также был очередной экранизацией все
той же "Повести о верной Чхун Хян".
Где-то около 1920 года появились в Корее и первые постоянные
кинотеатры. До этого фильмы показывали в передвижных палатках-балаганах.
Особо роскошными интерьерами первые кинотеатры не отличались, зрителям
сидели на простых деревянных скамейках. Когда заканчивалась одна катушка с
пленкой и в аппарат вставляли следующую, на несколько минут в зале загорался
свет. В те времена в киноаппаратах не было моторов, и приводил их в движение
сам механик, который крутил ручку аппарата. Разумеется, делал он это не
всегда с равной скоростью, и постепенно даже возникла традиция: к концу
сеанса киномеханик вертел рукоятку медленнее, так что неизбежный для фильмов
тех времен "хэппи энд", "счастливый конец" (злодеи посрамлены, герои
торжествуют), всегда показывали замедленно, и уже по этому признаку зрители
понимали, что сеанс подходит к концу. Поэтому когда в 1925 году корейские
зрители впервые столкнулись с замедленной съемкой, они поначалу решили, что
дело в том, что киномеханик просто очень устал и медленно крутит свою ручку.
И еще одна особенность тогдашних корейских кинотеатров. Когда зал был
переполнен, в кассе можно было купить специальные, очень дешевые, билеты, и
потом сесть... за экраном, сзади экрана! Экран висел на сцене, и за ним было
небольшое пространство, на котором можно было разместить десяток-другой
зрителей. Конечно, фильм при этом они смотрели, так сказать, в "зеркальном
варианте".
Дела давно минувших дней...
@ 3.11 ПОЧЕМУ "КОРЕЯ" НАЗЫВАЕТСЯ "КОРЕЕЙ"?
Названий у Кореи -- много. При том, что почти во всех языках мира эта
страна именуется примерно одинаково -- "Корея", "Кориа", "Кореа" и т.п.,
такое единство проявляют только иностранцы. Сами же корейцы и, заодно, их
ближайшие соседи на протяжении веков пользовались самыми разными названиями
своей страны.
Даже сейчас названия у Северной и Южной Кореи -- неодинаковые. Я имею в
виду вовсе не официальные названия этих государств, по-разному звучит сам
термин "Корея", который, разумеется, входит и в название Севера, и в
название Юга. В Германии и Восточная и Западная Германии включали в свое
официальное наименование слово Deutchland. В Корее дела обстоят иначе:
Северная Корея именуется "Чосон" (официально -- Демократическая Народная
Республика Чосон, на русский по традиции переводится как "Корейская
Народно-Демократическая Республика"), а Южная -- "Хангук" (официально --
Республика Хангук, русский перевод -- "Республика Корея"). Действительно,
эти названия даже на слух ничего общего друг с другом не имеют. Как же так
получилось?
Истоки этой ситуации лежат в делах давно минувших дней. Когда-то,
примерно три тысячи лет назад, жили у северо-восточных границ Китая некие
племена, далекие предки современных корейцев. Читать-писать они, конечно, не
умели, ведь в те времена этим искусством владели немногие жители немногих
стран, но как-то они себя называли. С течением времени племена эти стали
объединяться в союзы и постепенно там возникло княжество, по уровню своему
более или менее напоминающее Киевскую Русь веке в IX, перед приходом
Рюриковичей. Произошло это примерно два с половиной тысячелетия назад
(правда, многие националистически настроенные корейские историки утверждают,
что случилось это гораздо раньше, но никаких серьезных доказательств они не
приводят, так что мы лучше будем придерживаться фактов).
Около V века до н.э. узнали об этом княжестве и китайцы. Узнали -- и
записали его название теми китайскими иероглифами, которые звучали более или
менее похоже на это название. Выбраны для этого были два иероглифа, которые
в современном китайском языке, в его северном (пекинском) диалекте,
произносятся как "чао" и "сянь", В современном корейском, соответственно,
эти же иероглифы читаются как "чо" (означает, среди всего прочего, "утро") и
"сон" (у него тоже несколько значений, одно из них -- "свежесть"). Так и
получилось -- "Страна утренней свежести", поэтическое название Кореи, о
котором знает, наверное, любой человек, хотя бы раз в ней побывавший. Звучит
действительно совсем неплохо, но вот беда -- это замечательно красивое
словосочетание ни малейшего отношения к изначальному названию древних
корейских племен не имеет. Дело в том, что китайские иероглифы, которыми
(наряду со своей письменностью) пользуются также корейцы и японцы, передают
не только звучание слова, но и его смысл, поэтому абсолютно любой иероглиф
обязательно имеет хоть какое-то значение. Поскольку падежей (а, строго
говоря, и частей речи) в древнекитайском нет, это означает, что любое
произвольное сочетание иероглифов, в том числе и любую записанную китайскими
иероглифами транскрипцию иностранного названия всегда можно "перевести",
исходя из этих значений. Например, Москву китайцы именует "Мосыкэ", что
означает что-то вроде "спокойного разрезания злаков", но понятно, что ни со
злаками ("кэ", другое, более распространенное, значение -- "наука"), ни с
разрезанием ("сы"), ни со "спокойствием" ("мо") китайское название
российской столицы никак не связано. Просто-напросто в современном китайском
языке эти иероглифы звучат похоже на название первопрестольной, вот их и
использовали -- по принципу ребуса. По тому же самому принципу ребуса и
записали китайские писцы три тысячи лет назад некое неизвестное нам
древнекорейское название двумя похожими по звучанию китайскими иероглифами.
Вдобавок, надо учесть, что произношение иероглифов не оставалось
постоянным: с течением веков оно менялось, и весьма значительно. После того,
как корейцы заимствовали китайские иероглифы, в корейском языке их
произношение тоже стало эволюционировать, и в конце концов корейское
произношение весьма отдалилось как от древнекитайского оригинала, так и от
современного китайского чтения этих же иероглифов. Правда, современные
методики позволяют приблизительно реконструировать древнекитайские
произношения, так что путем сложных расчетов лингвисты установили, что три
тысячи лет назад два иероглифа, о которых идет речь, читались как "*trjaw" и
"*senx" (запись фонетической транскрипцией, звездочка "*" означает, что
слово реконструировано). Как видите -- немного общего с их современными
чтениями! Таким образом, неизвестное нам название, некогда записанное этими
иероглифами, должно было звучать как-то отдаленно похоже на "Тряусенх". Тем
не менее, сейчас уже практически невозможно понять, что же оно, собственно,
значило.
О проблемах со "Страной утренней свежести" я рассказал так подробно
потому, что все остальные названия Кореи, о которых пойдет речь дальше,
возникли по примерно такой же схеме: некое (точно неизвестное) самоназвание
какого-то древнекорейского племени --> его приблизительная транскрипция теми
китайскими иероглифами, которые тогда произносились более или менее похоже
на это название --> эволюция произношения этих иероглифов (в корейском, в
китайском, в японском -- своя).
Итак, вернемся к нашему рассказу. Древнекорейское государство Чосон (в
действительности, как мы помним, его название звучало скорее как "Тряусенх")
было захвачено китайцами в конце II в. до н.э., однако память о нем осталась
в Корее надолго. Примерно в то же самое время на территории Корейского
полуострова и в прилежащей к нему части Маньчжурии жили другие
древнекорейские племена (впрочем, среди них могли быть и представители иных
народностей, впоследствии растворившиеся среди корейцев). Названия тех
племен, что жили на севере, записывались иероглифами, которые в современном
корейском произносятся как "Когуре", хотя в те времена они звучали иначе.
Вскоре эти племена образовали мощное и воинственное княжество, которое
заняло весь Север полуострова и прилегающую к нему территорию Маньчжурии.
Тем временем на Юге полуострова жило множество других племен. На побережье
Корейского пролива обитали племена Хан (опять-таки современное корейское
чтение), на юго-востоке же быстро крепло княжество Силла.
Разумеется, все эти племена и княжества постоянно воевали друг с
другом. В конце концов победа досталась Силла, которое в конце VII века и
объединило Корейский полуостров под своей властью. Так возникло первое
единое корейское государство, которое именовалось Силла. Что это значит?
Вопрос сложный. Если "переводить" по иероглифам, то получится... "новая
сеть". Думаю, что читателю теперь понятно: к "сетям" отношение это название
имело ровно столько же, сколько Москва -- к "спокойному разрезанию злаков".
Этими иероглифами просто затранскрибировали какое-то древнекорейское
(древнекорейское ли?) слово. Какое? Гипотез на сей счет много, но ни одна из
них не является общепризнанной.
Однако "не вечны времена монархий и царей"... В начале X века после
короткого периода гражданских войн к власти в стране пришла новая династия.
Ее основатель Ван Гон происходил из тех земель, на которых когда-то
процветало княжество Когуре. Он -- сам боевой генерал -- очень гордился
своими родовыми связями с наиболее воинственным из всех древнекорейских
княжеств, поэтому он и решил назвать свою династию "Коре". Слово это часто
считается сокращенной формой Когуре, но в действительности это, кажется,
даже не сокращение, а транскрипция того же самого слова, только в его более
позднем произношении. Просто в неизвестном нам корейском оригинале, который
китайскими иероглифами поначалу записывался как Когуре, где-то в VII-IX
веках "выпала" (перестала произноситься) та согласная, которая передавалась
иероглифом "ку".
В те времена в Восточной Азии страну часто именовали по названию
правившей в ней династии, так что и сама Корея за границей с X века стала
называться Коре. Именно в те времена слухи о существовании этой страны
достигли Европы, поэтому все европейские названия Кореи звучат очень похоже
на "Коре"
Однако время шло, и далекие потомки Ван Гона тоже потеряли власть.
Другой генерал, Ли Сон Ге, совершил переворот, и в 1392 г. основал новую
династию. Название для нее он решил взять самое древнее -- "Чосон" (в других
странах ее часто называли по фамилии правящего рода -- "династия Ли"). Как
Вы помните, эти иероглифы использовались для китайской записи названия
самого первого из корейских государств, которое существовало двумя
тысячелетиями раньше. Это название сохранилось до конца прошлого века. После
того, как в 1910 г. Корея стала японской колонией, японцы продолжали
называть ее так (конечно, сами японцы читали эти же иероглифы по-своему --
"Тесэн"). После 1945 г. новое коммунистическое правительство, которые с
помощью Советской Армии пришло к власти на Севере страны, решило не
отказываться от ставшего привычным за пять с лишним веков названия, и
сохранило его. Поэтому Северная Корея и называется "Чосон", ну а если
использовать полное название -- "Демократическая Народная Республика Чосон".
Понятно, что на русский язык "Чосон" переводится как "Корея", а все название
-- как "Корейская Народно-Демократическая Республика".
Ну а что же с Южной Кореей, с Республикой Корея? В конце XIX века в
Корее была предпринята попытка сменить официальное название страны. Она
стала называться "Империей Хан". Как вы, наверное, уже догадались, название
это происходит от названия древнекорейских племен, которые жили на самом юге
Корейского полуострова два тысячелетия назад. В 1910 г. колонизаторы вернули
старое название "Чосон", однако многие руководители
национально-освободительного движения этого переименования не признали и в
пику японским правителям продолжали называть свою страну "Хангук", то есть
-- "Страна Хан". Когда в 1919 г. лидеры антиколониального движения создали
корейское правительство в изгнании, они и его назвали: "Временное
правительство Республики Хан". Со временем многие из руководителей этого
правительства установили связи с США, и в 1945 г. при помощи американской
военной администрации они оказались в Южной Корее. Именно эти люди и стали
основателями нынешнего южнокорейского государства, которое также
унаследовало это название -- "Республика Хан". На русский язык и это слово,
опять -таки, переводится как "Корея".
@ 3.12 БЕДНЫЙ КОРОЛЬ
За время правления династии Ли, с 1392 по 1910 г., на корейском
престоле побывало 27 королей. Дольше всего -- 52 года -- правил страной
король Ёнчжо, вступивший на престол в 1724 году, а самое коротким было
правление короля Инчжона, который в 1544 году находился на троне в течение
всего лишь 8 месяцев. Кстати, Ёнчжо и прожил дольше всех остальных монархов
-- 82 года. Самым молодым королем был Хончжон, который был возведен на трон
в возрасте 7 лет (за него поначалу правили регенты), а самым старым в момент
вступления на престол был основатель династии -- знаменитый генерал Ли Сон
Ге, которому в 1392 году исполнилось 56 лет. Средняя продолжительность жизни
в те времена была невелика даже у королей -- у властителей династии Ли она
составляла всего лишь 46 лет. Впрочем, по тогдашним меркам это было не так
уж и мало: простолюдины в среднем не доживали и до 35...
Кроме 27 реально правивших страной королей, в династии Ли было и пять
"почетных" королей, которые получили это звание... посмертно, за особые
заслуги перед династией (все они тоже были членами правящего рода). В
странах Дальнего Востока вообще существовала традиция посмертного назначения
на всяческие почетные должности. На наш взгляд она кажется несколько
странной, но чем она, по сути, отличается от привычной нам практики
посмертного награждения?
По большому счету, история корейской королевской семьи была довольно
спокойной. За пять с лишним веков правления династии в стране произошло
только два государственных переворота (причем в обоих случаях свергнутому
королю сохранили жизнь), да пару раз властителей отправляли в лучший мир их
рвущиеся к власти родственники. Бывали, конечно, и неудачные покушения, и
провалившиеся мятежи, и подавленные крестьянские восстания, но в целом
корейская история XIV-XX веков выглядит, на счастье живших в те времена
корейцев, стабильно и довольно скучновато. В подавляющем большинстве стран в
королевских дворцах лилось куда больше крови...
Это миролюбие особенно любопытно, если принять во внимание корейские
законы о престолонаследии, которые, казалось бы, должны были провоцировать
постоянные столкновения в окружении короля. В Корее не существовало жестких
законов относительно передачи власти, и король, как правило, назначал себе
наследника еще при жизни, чаще всего -- сразу после вступления на престол.
Наследником при этом мог стать любой член правящего рода (разумеется,
мужчина), а не только старший сын короля, причем правитель в любой момент
мог изменить свое решение и остановить выбор на ком-то другом. Вообще
говоря, выбор у короля был велик. Помимо жены, корейские монархи имели в
своем распоряжении десяток-другой наложниц. Поэтому число королевских
сыновей, братьев и племянников, из числа которых обычно назначались
наследники престола, было значительным. У "среднестатистического" короля
династии Ли было 9,8 ребенка (не считая тех, кто умер во младенчестве).
Рекорд принадлежит королю Тхэчжону (правил 1400-1418), у которого было 12
сыновей и 17 дочерей.
После того, как король назначал себе наследника, того начинали
интенсивно готовить к будущей ответственной работе. Формально наследника тут
же зачисляли слушателем в Сонгюнгван -- Высшую конфуцианскую академию, в
которой готовили будущих правительственных чиновников. Это был чисто
символический акт, ведь в действительности наследник не посещал лекций в
Академии, а занимался дома (то есть, во дворце). Для обучения наследника
назначались пять воспитателей из числа высокопоставленных чиновников,
которые славились знанием конфуцианского канона и успешно сдали
государственные экзамены. Вся жизнь наследника проходила в чтении книг на
древнекитайском языке, которые часто приходилось заучивать наизусть.
Образованные корейцы могли по памяти дословно воспроизвести сотни и даже
тысячи страниц классических текстов, и будущий король должен был общаться с
ними на равных. Большинство книг, по которым занимался принц, составляли
конфуцианские философские трактаты, но временами читал он и более прикладные
работы по вопросам государственного управления. Стоит отметить, что военной
подготовке наследника особого внимания не уделялось: в отличие от
европейских дворян, корейская правящая элита всегда относилась к армии и
военному делу с пренебрежением. Не в особой чести был и спорт.
Жизнь наследника была довольно монотонной, но и после того, как он
всходил на престол, она не становилась интереснее -- скорее, наоборот. Быт
корейского короля определялся великим множеством традиций и предписаний.
Конечно, то же самое можно сказать и о монархах всех иных стран, но
правителям конфуцианских государств приходилось в этом отношении особенно
тяжело.
"Рабочий день" корейского короля начинался ранним утром. Нежиться в
постели Его Величеству не приходилось. Королю полагалось вставать до
рассвета (то есть примерно в 4 утра летом, в 5 или 6 утра -- зимой).
Проснувшись, он должен был отправиться с приветствиями к старшим членам
правящей династии, если таковые еще жили во дворце. Кто же мог быть старше
короля? Как правило, вдовствующая королева, вдова его предшественника
(далеко не всегда она была матерью правящего короля). Иногда во дворце жил и
сам предшественник короля, ведь время от времени корейские правители
добровольно уходили в отставку, еще при жизни передав дела своему преемнику.
После ритуального приветствия, король направлялся на... занятия. Да,
традиция требовала, чтобы и после вступления на престол король неустанно
повышал свой морально-политический уровень, изучая труды основоположников
конфуцианства и многочисленные комментарии к ним. Занятия с королем
проводили специально отобранные знатоки конфуцианского канона. Продолжалась
эта процедура часа полтора, и только после этого король мог отправиться
завтракать.
После завтрака короля ждала аудиенция. Четыре раза в месяц ему
полагалось давать "большую аудиенцию", в которой участвовали все высшие и
средние столичные чиновники, и которая представляла из себя многолюдное,
торжественное, но формальное мероприятие. В остальные дни на утреннюю
аудиенцию приглашались только руководители министерств и ведомств, а также
высшие чиновники и генералы, с которыми и обсуждались реальные вопросы
текущей политики. В обязательном порядке на утренней аудиенции -- своего
рода "планерке" -- присутствовали главы министерств, которых в старой Корее
было шесть: ритуала, юстиции, финансов, администрации, военное, общественных
работ.
После аудиенции король отправлялся работать с бумагами, а также
принимал представителей различных центральных ведомств. Совещания кончались
к полудню, и король отправлялся обедать, а потом -- опять на занятия. После
дневных занятий король продолжал работать с бумагами, но теперь -- с
поступившими из провинций, а также встречался с провинциальными чиновниками
и военными, которые вызывались в Сеул для доклада о положении дел на местах.
К тому времени уже приближался вечер, и король лично проверял список
заступающих на службу солдат и офицеров охраны дворца, обходил посты и
утверждал действующие в ночное время пароли. Хотя на протяжении правления
династии Ли ситуация в Корее была обычно очень спокойной, но, как говорится,
"береженного бог бережет", так что пренебрегать своей безопасностью и
безопасностью династии королю никак не следовало! На проверку охраны уходило
часа полтора-два, и заканчивалась она к заходу солнца. На закате король
ужинал, а потом отправлялся на занятия -- третьи за день, где опять читал и
перечитывал все те же с детства знакомые древнекитайские тексты. И только
после этого у короля наступало "свободное время" -- два-три часа перед сном.
Распорядок дня, скорее, напоминает существование солдата первого года
службы, а не размеренную жизнь абсолютного монарха, полновластного владыки
страны. И, тем не менее, именно так жило большинство корейских королей.
Болезнь короля мгновенно нарушала весь ритм работы государственного
механизма, ведь решения по всем мало-мальски важным вопросам должны были
приниматься или хотя бы утверждаться Его Величеством. Если по болезни король
не мог работать хотя бы несколько дней, в канцелярии накапливались груды
бумаг, по которым никто не мог принять решения в отсутствие правителя, и
тому приходилось, выздоровев, работать с удвоенной энергией. Если болезнь
короля оказывалась серьезной и затягивалась, он передавал свои обязанности
заместителю (обычно им был наследник престола).
Конечно, время от времени эта рутина нарушалась теми или иными
событиями -- в основном религиозными обрядами. По конфуцианским
представлениям, король отвечал перед Небом за процветание страны и народа, и
должен был лично совершать важнейшие жертвоприношения. Подходили к таким
обрядам со всей серьезностью, ведь считалось, что от правильности исполнения
королем всех ритуальных предписаний зависит благосклонность потусторонних
сил и, значит, благополучие Кореи.
Впрочем, могли короли и повеселиться -- изредка. Временами во дворце
устраивались банкеты для придворных, на которых гостей развлекали певицы и
танцовщицы. Однако, особо увлекаться всем этим не рекомендовалось: репутация
короля, который слишком уж предавался увеселениям, неизбежно страдала, и
всегда находились чиновники, которые говорили монарху об этом прямо. Король
в Корее не был хозяином страны -- скорее, его можно было назвать Первым
Чиновником, который своим поведением должен был показывать пример всем
прочим чиновникам и простолюдинам.
Иногда король покидал свой дворец и столицу и отправлялся в поездку по
стране. Корейские короли, вообще говоря, путешествовали очень мало, а за
границей вообще не бывали никогда. Первые правители династии Ли, люди
военные, любили поохотиться в горах, но их штатские преемники со временем
отказались от этой забавы, которую сочли неподобающей своему высокому сану.
Зато довольно часто выезжали короли полечиться на целебных горячих
источниках, которых в Корее имеется немало. Некоторые короли даже специально
преувеличивали свои болезни, слегка симулировали, чтобы таким образом
получить предлог для частых поездок на источники: это давало им возможность
немного отдохнуть от монотонной жизни во дворце. Во время этих поездок
королю едва ли удавалось побыть наедине, ведь его сопровождала
многочисленная (до 5 тысяч человек!) свита.
И, тем не менее, при всей ответственности, неудобствах и проблемах,
власть манила к себе, и добровольно расставались с нею очень редко (хотя
такие случаи и бывали). Впрочем, относиться это не только к Корее.
@ 3.13 СЕМЬЯ В СТАРОЙ КОРЕЕ.
С незапамятных времен и до начала XX века Корея была страной
конфуцианской, а уж эта идеология отводила семье совершенно особое место.
Важнейшим и лучшим из всех человеческих качеств в конфуцианстве считалось
"хе" (или, в китайском произношении, "сяо") -- термин, который на русский
язык слегка неуклюже переводится как "сыновняя почтительность". О человеке
судили во многом по тому, как он относится к своим родителям. В отличие от
стран Европы, беспрекословное повиновение родительской воле требовалось даже
от давно уже ставших взрослыми сыновей (замужние дочери должны были
подчиняться в первую очередь мужу и свекру со свекровью). Долг человека
перед его родителями был выше его долга перед государством, что (нехотя)
признавало и само государство. Предания говорят, что Конфуций, в бытность
свою чиновником в княжестве Лу, не раз прощал виновных, если те совершили
преступления из любви к родителям. Никого в те времена не удивляло, если,
скажем, знаменитый генерал, узнав о смерти одного из своих родителей,
посреди важной кампании неожиданно уходил со службы, бросал войска и, спешно
передав дела преемнику, возвращался домой на несколько лет. Его не осуждали
даже в том случае, если подобный отъезд кончался, скажем, падением важной
крепости или чем похуже (конечно, при условии, если отставка была оформлена
надлежащим образом). Традиция требовала, чтобы после смерти родителей
человек соблюдал трехлетний траур, в течение которого он должен был носить
простую одежду, избегать увеселений, и жить поближе к родительской могиле.
Чиновник или офицер в случае смерти отца или матери должен был на некоторое
время уйти со службы и провести этот отпуск в родных местах.
Смерть родителей ни в коем случае не освобождала человека от
обязанностей перед ними -- менялся только характер этих обязанностей. Теперь
главными задачами "почтительного сына" было регулярное проведение
жертвоприношений на могилах предков. Без этих жертвоприношений души
родителей и более далеких предков были бы обречены на голод и страдания в
загробном мире. Однако жертвы на могиле мог приносить только прямой потомок
по мужской линии. Это означало, что если род вдруг прерывался, то души
предков больше не получали необходимого для безбедной загробной жизни
довольствия. Это было, разумеется, катастрофой, поэтому другой важнейшей
обязанностью конфуцианца было продолжение рода, точнее -- его прямой мужской
линии (дочери, сколько бы их не было, в счет не шли, ведь приносить жертвы
предкам они не могли).
Идеалом конфуцианства была большая патриархальная семья, в которой под
одной крышей жили представители нескольких поколений: родители, их женатые
сыновья с невестками, их внуки и даже правнуки. На практике этот идеал
удавалось реализовать не так уж часто: не россиянам объяснять, какие
проблемы возникают, когда на одной кухне сосуществует не то что шесть или
восемь, а даже и две хозяйки. И тем не менее, к этому идеалу стремились, а
государство этому в меру сил способствовало, предоставляя, например, всякие
льготы большим неразделившимся семьям. Если семья разделялась, то родители
оставались жить со старшим сыном, который (вместе со своей женой) должен был
обеспечивать их старость.
В конфуцианской Корее не было и не могло быть ни "старых холостяков",
ни "старых дев". Только самые бедные корейцы, голь перекатная, не женились
(потому, что просто не могли прокормить семью). Для подавляющего большинства
вступление в брак было обязательным и воспринималось как нечто, само собой
разумеющееся. Подходящую пару подбирали родители и иные родственники (иногда
с помощью свах), а мнением жениха и невесты, если они вообще имели
какое-либо мнение, никто не интересовался. В семьях побогаче и познатнее в
большинстве случаев жених и невеста впервые встречались на своей собственной
свадьбе. "Молодые" были действительно очень молоды. По законам династии Ли,
в брак можно было вступать по достижении 14 лет -- для мужчин и 13 -- для
женщин, но с разрешения властей можно было заключать и более ранние браки.
Разрешения такие давались легко, так что 12-летние супруги в те времена ни у
кого особого удивления не вызывали. Только в начале XX столетия средний
возраст вступления в брак поднялся до 18-19 лет.
В случае смерти мужа вдова, как правило, не могла опять выйти замуж.
Формальных ограничений на сей счет не было, но повторные браки вдов
категорически осуждались общественным мнением, а к детям от таких браков все
относились с презрением. Считалось, что женщина должна быть верна памяти
своего мужа, и порою выйти замуж не могли даже те молодые кореянки, у
которых будущий муж умер еще до формальной свадьбы.
Корейские законы позволяли мужчинам, помимо главной жены, иметь еще и
наложниц. Количество их не ограничивалось, но на практике даже одна
наложница была роскошью, которую могли позволить себе только богатые люди, а
уж 3-4 наложниц могли содержать лишь представители самой верхушки общества.
Для рядового же корейца в старые времена наложница была доступна примерно
также, как "Роллс-ройс" -- для рядового москвича в наши дни. Существование
наложницы существенно увеличивало шансы на появление сыновей, однако в
большинстве случаев дети, рожденные наложницами, считались неполноправными,
и подвергались в дворянском обществе некоторой дискриминации. Впрочем,
дискриминация эта была весьма относительной: наложницы, как правило, были
только в дворянских домах, и дети дворян от наложниц все равно вели такую
жизнь, о которой простым крестьянам не приходилось и мечтать. Со временем
дети дворян от наложниц даже образовали особое сословие неполноправных
дворян -- "чунъинов".
Даже в том случае, если в доме было несколько наложниц, полновластной
хозяйкой оставалась все равно главная жена. В отличие от мусульманских
стран, где жены были более или менее равноправны, в Корее грань между
главной (и, строго говоря, единственной) женой и наложницами была очень
четкой, и закон стоял на страже интересов жены, которой наложницы должны
были беспрекословно подчиняться. Старинная корейская литература полна
историями о непокорных наложницах, которые осмеливались перечить главной
жене и даже интриговать против нее. Разумеется, конфуцианские авторы были
возмущены подобным аморальным и разнузданным поведением, так что в романах
зарвавшиеся мерзавки всегда в конце концов получали по заслугам.
Вообще старая корейская семья держалась на всепроникающей иерархии. Не
случайно в корейском, равно как и в языках иных конфуцианских стран, просто
нет слова "брат вообще" или "сестра вообще": братья или сестры могут быть
либо "старшими", либо "младшими". Для жены теоретически высшим начальством
был ее муж, но мужчины редко вникали во внутрисемейные и хозяйственные дела,
так что на практике в первые годы семейной жизни молодой жене приходилось
подчиняться свекрови. Во многом здесь действовал бессмертный принцип
армейской дедовщины: поначалу молодую супругу шпыняли все, кому не лень;
после рождения сына ее статус существенно повышался; а со смертью свекрови
она делалась старшей в доме и со временем, в свою очередь, сама начинала по
всем правилам гонять молодых невесток, чтобы тем "служба медом не казалась".
Разумеется, люди никогда и нигде не были одинаковыми, так что не надо
думать, что для всех корейских невесток в старые времена жизнь в семье
напоминала существование солдата первого года службы -- бывало и так, что
отношения со свекровкой складывались у невестки очень даже неплохо. Однако в
целом особой нежности между свекровью и невесткой не было, и подтверждение
этому легко найти в корейских поговорках: "Если долго жить -- можно и смерти
свекрови дождаться", "Рисовый хлебец в руках невестки всегда кажется слишком
большим".
Главная задача женщины в браке заключалась в рождении сыновей, которые
потом совершали бы жертвоприношения душам предков и продолжали линию семьи.
Дочери считались, скорее, неизбежными отходами производства, и рождение их
на положение женщины особо не влияло. Поэтому не удивительно, что в старой
Корее существовало великое множество примет, следование которым должно было
бы обеспечить рождение желанного сына. Именно этой проблеме -- как зачать
сына, а не дочь -- посвящено большинство дошедших до нас корейских трактатов
на сексуальные темы. Авторов этих сочинений, в отличие от их европейских или
китайских коллег, наслаждения чувственной любви и прочие глупости волновали
явно меньше, чем исполнение главной обязанности конфуцианца -- продолжение
мужской линии рода.
Традиция требовала, чтобы любые контакты между женской половиной дома и
окружающим миром были сведены к минимуму. Как считалось, это было необходимо
для того, чтобы предотвратить супружескую измену, за которую -- если она
все-таки происходила -- наказывали по всей строгости закона. С семилетнего
возраста мальчики и девочки воспитывались отдельно друг от друга. В
дворянских семьях женщины действительно почти никогда не выходили за пределы
усадьбы, а если они все-таки изредка отправлялись в гости к родным или в
буддистский храм, их всегда сопровождали слуги. В богатых усадьбах женские и
мужские покои были часто отделены друг от друга высокой каменной стеной с
воротами, причем даже мужчинам -- членам семьи запрещалось без особой
надобности заходить на женскую половину. В таких семьях не могло быть и речи
о самостоятельном передвижении женщин по городу. Как правило, женщинам
дворянского рода разрешалось выходить за пределы усадьбы лишь в вечернее
время, закутавшись с головы до ног в специальное покрывало чанъот --
отдаленный корейский аналог мусульманской паранджи.
Крестьяне или, скажем, мелкие торговцы не могли соблюдать эти запреты
со всей строгостью, ведь женщина в таких семьях должна была и в поле
поработать, и за водой сходить, и в лавке за товаром присмотреть. Однако и в
семьях простонародья считалось, что муж не должен без крайней надобности
обсуждать с женой свои дела и заботы. Женщинам тоже не следовало втягивать
мужчин во всяческие домашние проблемы, с которыми они должны были
разбираться сами. Отсюда, между прочим, и распространенный в корейском языке
термин для жены -- "человек нашего дома". Традиция требовала, чтобы "жена
почитала мужа как само Небо". Как с почитанием обстояло дело в
действительности -- за давностью лет сказать сложно, но ко многим корейским
семьям была применима мудрая поговорка: "муж -- голова, а жена -- шея: куда
захочет, туда и повернет"...
Мальчиков по возможности старались учить, хотя для большинства
крестьянских детей вся эта учеба ограничивалась парой лет в местной школе,
где ребята в свободное от сельскохозяйственных работ зимнее время выучивали
несколько сотен иероглифов и основы древнекитайского языка. Порою учились
они и корейской грамоте, но особого проку в ней не было: ведь до конца XIX
века вся официальные документы и большинство книг в Корее выходили на
древнекитайском (ханмуне). В полной мере владели этим языком только дворяне,
дети которых проводили в школе не один год. Для девочек -- даже дворянок --
образование ограничивалось корейской грамотой, ведь иероглифы и
древнекитайский язык были им не к чему. Зато их учили готовить, прясть,
ткать, шить и делать множество иных домашних дел. Впрочем, время от времени
попадались в Корее и хорошо образованные женщины, хотя всю книжную
премудрость им приходилось усваивать дома, ведь девочек в школу не
отправляли никогда.
Такова была жизнь патриархальных семей в Корее времен династии Ли
(XIV-XIX века), и только в колониальный период стала она постепенно
меняться. Однако, как читатели уже заметили, перемены эти затронули далеко
не все стороны семейной жизни. Немало традиций многовековой давности живо и
в наши дни...
@3.14 КОРЕЯ МУЖИЦКАЯ
Статистика населения для Кореи времен династии Ли (1392-1910) не
слишком надежна, но представление об общей картине она все-таки дает. В XVII
веке дворяне составляли примерно 3-5% всего населения страны, а в начале XIX
столетия их доля возросла до 10%. Это, кстати сказать, по мировым меркам
считается очень высоким показателям (в России, например, численность
потомственных дворян не превышала и процента). Еще 3-5% населения были
торговцами и ремесленниками, а остальные -- около 90% -- являлись
крестьянами (примерно две трети их считалась лично свободными, а треть была
крепостными). Именно о крестьянах, которые до недавнего времени составляли
подавляющее большинство населения Кореи, и пойдет у нас рассказ.
Отношение к крестьянству в старой Корее, как и в других странах
конфуцианской Восточной Азии, было куда более почтительным, чем, скажем, в
средневековой Европе или России. Конфуцианская традиция выделяла четыре вида
занятий: государственную службу, крестьянствование, ремесло, торговлю.
Перечислялись они именно в таком порядке -- по мере убывания престижа.
Крестьянин считался вторым по значению человеком в государстве, он уступал
только бюрократу-интеллигенту, представителю собственно правящей элиты. Если
в старой России или Европе для помещика было немыслимо самому идти за плугом
("не дворянское это дело"), и поведение Льва Толстого даже в просвещенном
XIX веке воспринималось как неуместное оригинальничанье, то на Дальнем
Востоке никто не видел ничего зазорного в том, что какой-нибудь крупный
чиновник сам пахал землю, а его жена лично пряла или ткала. Зачастую такие
вещи делались демонстративно, чтобы показать ту "суровую простоту нравов",
которую так ценило официальное конфуцианство. С другой стороны, для многих
бедных корейских дворян-янбанов никакого спектакля, никакой
демонстративности в таком поведении не было: им действительно приходилось
кормиться с земли своим трудом. Заниматься торговлей или ремеслами янбанам
запрещалось, а вот сельскохозяйственный труд считался вполне приличествующим
их "благородному" положению.
Однако уважение уважением, а деньги деньгами. В своей массе крестьяне
старой Кореи были очень бедны, куда беднее, чем их европейские или русские
собратья. Отчасти вызвано это было высокой плотностью населения и,
следовательно, нехваткой пахотных земель, а отчасти -- и низким уровнем
сельскохозяйственной техники, ее заметным отставанием. Современные корейские
националисты, само собой, обычно отрицают, что такое отставание вообще имело
место, но этот факт не вызывал никаких сомнений у корейских интеллигентов
XVII-XIX веков, которые старались внедрять в Корее китайские агротехнологии.
С точки зрения государства, свободные крестьяне, которые составляли
примерно 70% населения страны (еще 20% было крепостными), были, в первую
очередь, налогоплательщиками. Именно крестьяне несли на себе основные
повинности, от которых дворянство было освобождено. Этих повинностей было
три -- земельный налог, воинская обязанность и трудовая повинность. Главной
проблемой был, конечно, налог, который взимался в зависимости от урожая.
Чиновники периодически составляли подробную опись всех обрабатываемых земель
страны. В зависимости от плодородия, земельным участкам присваивалась
определенная категорий. Чем плодороднее была земля, тем больше с нее
следовало платить. Принималось во внимание и то, урожайным ли был год (налог
собирали по осени). В зависимости от урожайности годы делились на 9
категорий. Существовали таблицы, сколько налога надо брать с единицы площади
земли такого-то качества, если данный год был годом такой-то категории. В
принципе идеалом считалось, когда налог составлял 10-15% урожая, но в
реальности он был, как правило, куда больше. Кроме налогов, крестьянину
теоретически полагалось отслужить в армии, пройти то, что у нас назвали бы
"срочной службой". Однако на практике крестьян в армию практически не
призывали, ведь на протяжении почти всей истории династии Ли корейские
вооруженные силы были в десятки раз меньше своей теоретической штатной
численности. Со временем власти ввели систему, в соответствии с которой
вместо действительной службы военнообязанный крестьянин просто платил
дополнительный денежный налог, шедший на нужды армии. Наконец, существовала
и трудовая повинность -- набор крестьян в строительные подразделения,
которые трудились на возведении дворцов, каналов и крепостей. Происходили
такие наборы довольно редко, но у крестьян они вызывали особое недовольство.
Однако главной проблемой корейского мужика были не государственные
налоги и повинности, а арендная плата. Земли в Корее хронически не хватало,
и редкий крестьянин мог прокормить себя и свою семью с собственного участка.
Большинству приходилось прибегать к аренде дополнительной земли. Обычно
владельцем земли был янбан-помещик, а иногда -- и просто сосед-крестьянин
побогаче. Главная проблема заключалась в том, что арендная плата была, по
европейским или русским меркам, несуразно высока. Обычно она равнялась 50%
урожая, но иногда могла быть и еще выше. Даже корейские помещики не
отличались особым богатством, а крестьяне жили в полной нищете, которая в
свое время, в конце XIX века, поражала русских путешественников. До весны
продуктов не хватало, и голод был постоянной частью корейской крестьянской
жизни не только во времена династии Ли, но и позднее -- вплоть до середины
1960-х годов. Корейские поговорки и поныне отражают это положение вещей,
напоминая, что весна -- это время голода. Мясо было роскошью, которую
крестьянин мог позволить себе только по большим праздникам, да и чистый рис
круглый год могли есть далеко не все. Питание бедноты состояло из ячменя,
который по весне порою приходилось смешивать с травой или сосновыми
иголками.
Хотя большинство корейских крестьян было свободными, но это не
означало, что они могли легко продать землю и уйти куда-то. Во-первых,
правительство осуществляло довольно строгий контроль за передвижением по
стране и требовало от всех корейцев постоянно носить специальные таблички,
которые служили удостоверениями личности. Во-вторых, в небольшой и
густонаселенной Корее бежать было особо-то некуда, это не Россия, где всегда
можно было уйти на Дон или в Заволжье. Поэтому деваться крестьянину было
некуда, и ему оставалось только как-то выживать на своей земле и как-то
налаживать отношения с властью.
Выживать нужно было вместе. Для старой корейской деревни был очень
характерен коллективизм. Во многом это связано с самим характером корейского
крестьянского хозяйства. Главной культурой был рис, а вырастить рис без
сложной системы ирригации невозможно. В России крестьянская семья могла
существовать более или менее за счет своих собственных сил, хотя помощь
соседей была часто необходима и у нас. На Дальнем Востоке дела обстояли
иначе: поддерживать сложную систему каналов и водохранилищ там мог только
совместный труд больших коллективов. Отсюда -- неизбежность всяческих групп
взаимопомощи. Всей деревней строили и ремонтировали каналы и дамбы,
возводили общественные здания, помогали друг другу в работе на полях, в
строительство и ремонте домов, создавали деревенские школы, храмы и даже
нечто вроде общественных ссудных касс на случай семейных проблем. К
последним, кстати, относились свадьбы и, особенно, похороны, которые в
старой Корее были очень дорогими.
Основной сельскохозяйственной культурой в Корее был рис. Рис -- это
очень эффективное растение с точки зрения его "пищевой эффективности". Один
гектар рисового поля производит куда больше калорий (и, следовательно,
кормит больше людей), чем гектар пшеничного поля или, тем более, гектар
пастбища. Это означает, что рис является идеальной культурой для стран с
большой плотностью населения. Однако рис -- это очень трудоемкая культура.
Рис не высевают на ровные сухие поля, как пшеницу, а высаживают вручную, в
виде рассады, на залитые водой поля, причем высадка должна быть проведена в
минимальные сроки. И строительство ирригационных сооружений, и их
поддержание в рабочем состоянии, и сама ежегодная высадка рисовой рассады
(каждый кустик -- вручную, по колено в воде, согнувшись, под палящим
солнцем) требуют огромного труда. Иначе говоря, рис может прокормить очень
много людей, но только если эти люди согласны много и тяжело работать.
Именно этим и приходилось заниматься корейским крестьянам.
Помимо свободных крестьян, существовали в Корее и крепостные. Кстати, в
этом отношении Корея весьма похожа на старую Россию, где крепостными
являлась примерно половина населения. Об этом обстоятельстве у нас сейчас
модно забывать, представляя Россию начала XIX века страной поручиков
Голициных и корнетов Оболенских. Впрочем, кто знает: может быть, через пару
столетий наши отдаленные потомки будут рисовать в своем воображении Россию
начала XXI века как страну, населенную исключительно олигархами, суровыми
строителями финансовых империй, злодейски-обаятельными "политтехнологами" в
черных лимузинах, киллерами со снайперскими винтовками? Не удивлюсь -- те
образы прошлого, что овладевают массами, с исторической реальностью имеют
мало общего. Касается это не только нашей страны, мне уже приходилось писать
о произошедшей в первые послевоенные годы в Корее массовой фальсификации
родословных, в результате которой 9/10 населения страны стало утверждать,
что является потомками дворянских родов. В реальности же примерно треть
населения Кореи при династии Ли составляли крепостные, которые получили
свободу только в конце XIX века.
Крепостные в Корее были как частными, так и государственными.
Государственных крепостных было немного, и по большей части они являлись
обслуживающим персоналом всяческих учреждений. Как и в России, частные
крепостные -- в Корее их называли "ноби" -- делились на две группы. Часть из
них составляли "дворовые", которые жили в помещичьих усадьбах и выполняли
там всяческие хозяйственные работы, а также прислуживали господам. Другая,
большая, часть занималась нормальным сельскохозяйственным трудом на землях
своих хозяев, которым они выплачивали оброк (барщины в российском понимании
этого слова в Корее почти не было). По сути, они были такими же
арендаторами, как и большинство свободных крестьян, разница заключалась лишь
в том, что им приходилось платить хозяину больше, чем платил бы свободный
арендатор и, кроме того, они находились от него в полной зависимости. Их
можно было продать, купить, превратить в дворовых, отправить в другое
поместье или другую усадьбу. Крепостные не имели фамилий, а только имена или
прозвища, в то время как свободные крестьяне фамилиями обзавелись уже в
XV-XVI веках.
Понятно, что времена изменились. Потомки крепостных и свободных
крестьян стали инженерами и врачами, живут в современных городах, и, как
правило, даже приписали себе дворянское происхождение. Никто больше не
голодает весной в Южной Корее, которая занимает 12-13 место в мире по объему
своего ВВП. Однако многие традиции, заложенные веками крестьянской жизни,
дожили до наших дней. В привычке к коллективному труду и коллективному
отдыху, в готовности работать с полной отдачей сил, в склонности подчиняться
власти, какой бы она не была -- во всем это можно увидеть следы старой
корейской деревенской жизни.
@ 3.15 БЮРОКРАТЫ ДАВНИХ ВРЕМЁН ...
Как и большинство конфуцианских стран, Корея при династии Ли
(1392-1910) обладала очень совершенным для тех времен государственным
аппаратом. Если сравнивать Корею со странами средневековой Европы или
Ближнего Востока, нельзя не отметить рациональность, регламентированность и
некое, я бы сказал, "бюрократическое изящество", которым отличалась
корейская государственная машина. Построена эта машина была во многом по
китайским проектам, хотя, конечно, и с учетом местной корейской специфики.
Вообще говоря, Корея XV-XIX веков была государством бюрократическим (в
данном случае в слове "бюрократ" нет ничего ругательного). Армия в старой
Корее была не в чести, и в этом отношении Корея мало походила на хорошо нам
известные государства европейского средневековья, к которым, пусть и с
оговорками, относится и Россия. Во всех этих странах правящее сословие было,
по преимуществу, сословием военным, а типичным представителем верхов был
рыцарь, витязь, богатур -- короче говоря, воин (и, если уж быть честным, по
совместительству немножко бандит). В Корее дела обстояли иначе. Армия,
конечно, существовала и там, но офицерство находилось в подчиненном по
отношению к чиновничеству положении. Даже главой военного министерства
обычно являлось гражданское лицо. Офицеры подвергались всяческой
дискриминации по сравнению с гражданскими чиновниками, так что честолюбивые
молодые дворяне избегали армейской службы, предпочитая сдавать гражданские
экзамены и делать штатскую карьеру -- более престижную и лучше оплачиваемую.
Во главе корейского правительства стоял премьер-министр --
"ренъыйчжонъ" (в буквальном переводе -- "главный в обсуждении дел
правления"), и его два заместителя -- "левый" и "правый". "Первым
вице-премьером" считался "левый" заместитель, ведь испокон веку левая
сторона считалась на Дальнем Востоке более почетной, чем правая.
Главными органами отраслевого управления служили министерства, которых
в старой Корее, как и в Китае, было шесть. Всегда -- ровно шесть. Система
эта была введена в VII веке нашей эры и с тех пор без изменений
просуществовала до конца XIX столетия, то есть тринадцать веков. Самым
важным из министерств было Министерство по делам чиновников, в ведении
которого находились вопросы назначений и перемещений всех корейских
государственных служащих. За ним следовало Министерство финансов, которое в
Корее называлось Министерством налогов. На третьем месте стояло Министерство
церемоний. Для нас, грешных не-конфуцианцев, бывает трудновато понять
важность этого ведомства, но в старой Корее к нему относились со всем
почтением. Министерство церемоний отвечало за правильное проведение
конфуцианских обрядов. Его чиновники следили за тем, чтобы вовремя и в
полном соответствии с вековыми правилами приносились жертвы духам неба и
земли, душам предков правящей династии и знаменитых чиновников. К ведению
Министерство церемоний относились и вопросы внешней политики. Кроме этого,
были в Корее Военное министерство и Министерство наказаний (то есть
юстиции). Замыкало список Министерство общественных работ, которое
занималось в основном строительством дворцов, крепостей и ирригационных
сооружений, а также управлением государственными мануфактурами и
мастерскими. С министерствами были тесно связаны и королевские секретариаты.
Важными органами власти были Цензораты. Несмотря на закрепившееся за
ними в западной и российской традиции название, никакого отношения к цензуре
в нынешнем смысле слова эти учреждения не имели. Скорее, по своим функциям
они были ближе к нынешней Генеральной прокуратуре или Конституционному суду,
ведь в их задачи входило наблюдение за соблюдением законности чиновниками и
самим королем. Впрочем, Цензораты не ограничивали себя юридическим
контролем: они также следили за нравами и поведением, стремясь выявлять и
пресекать то, что по понятиям тех времен считалось "аморальным поведением".
Цензоратов было два. Один из них следил за чиновниками, а другой -- за самим
королем и его семьей. Сотрудники этого учреждения имели право и, более того,
были обязаны систематически критиковать действия монарха -- именно за это
они и получали свою зарплату! Разумеется, чаще всего критика была, мягко
скажем, не слишком суровой, но из этого понятного правила бывали и
исключения. Порою излишняя принципиальность стоила карьеры или даже жизни,
но именно такие неустрашимые чиновники от века воспринимались конфуцианской
традицией как мученики и герои.
Другим своеобразным учреждением был "Кенъен". Он представлял из себя
учебное заведение, в котором был только один студент -- сам король. В
соответствии с конфуцианскими традициями, корейский монарх должен был
два-три раза в день посещать специально организуемые для него занятия по
конфуцианской философии, истории и теории государственного управления.
Занятия эти вели лучшие ученые страны, а по форме они несколько напоминали
нынешние вузовские семинары -- тексты конфуцианских классиков подвергались
там всестороннему обсуждению. Порою король задавал своим наставникам
довольно каверзные вопросы, и тем приходилось лихорадочно искать правильные
ответы -- ситуация, хорошо знакомая преподавателям и в наши дни.
Был в старой Корее и государственный Институт истории, который тоже
считался правительственным учреждением. Назывался он "Чхунчхугван" --
"Палата Весны и осени" (в названии содержится намек на знаменитую
древнекитайскую летопись "Весны и осени", которую когда-то редактировал сам
Конфуций). Отношение к истории в странах Дальнего Востока было всегда
совершенно особым, и дело сбора и хранения исторических документов
находилось там на такой высоте, о которой в средневековой Европе или России
никто не мог и мечтать. В задачу "Палаты Весны и осени" входило составление
подневных хроник деяний монарха, на основании которых впоследствии, уже
после смерти короля, готовились т.н. "Правдивые записи" ("Силлок") --
исключительно подробная хроника его правления.
Со времен Древнего Египта ни одно государство не обходилось без полиции
и спецслужб. В Корее полицейские функции в основном выполняли подразделения
Министерства наказаний и местная администрация, однако для расследования
политических преступлений существовало специальной полицейское агентство --
Ыйгымбу, нечто вроде службы безопасности. Помимо государственных
преступлений, оно расследовало и все преступления, совершенные дворянами.
Еще в самом начале XV века страна была разделена на восемь провинций,
границы которых оставались неизменными на протяжении четырех столетий.
Только в самом конце XIX века большинство провинций было разделено на две
части (так появились, например, провинции Северная и Южная Чолла, Северная и
Южная Кенсан и т.д.). Кроме того, особым статусом пользовались города Сеул и
Кэсон -- вторая столица страны (сейчас на территории Северной Кореи). Во
главе каждой провинции стоял губернатор, которого по закону полагалось
сменять не реже, чем раз в два года. Корейские законодатели опасались, что
слишком долго просидевший на своем месте губернатор начнет или взятки брать,
или поддерживать какие-то местные группировки в ущерб государственным
интересам. Губернатору провинции и его небольшой канцелярии подчинялись
уезды, которых в стране было более 300. Во главе каждого уезда стоял уездный
начальник, которого также полагалось сменять раз в несколько лет (вдобавок,
чиновникам, как правило, запрещалось служить в своих родных местах). Уезды
состояли из волостей, но в волостях уже никаких правительственных чиновников
не было. Все вопросы на этом уровне решались местным самоуправлением, в
котором основная роль принадлежала дворянам и их ассоциациям.
Нельзя не отметить, что чиновничий аппарат старой Корее отличался очень
небольшими размерами. При том, что население страны за пять веков правления
династии Ли возросло от примерно 7-8 до примерно 15 миллионов человек, во
всех центральных министерствах и ведомствах, вместе взятых, насчитывалось
менее двух тысяч чиновников! В провинции чиновников было еще меньше, около
пяти сотен. Это означает, что в среднем на 7 тысяч корейцев приходился
только один профессиональный бюрократ -- пропорция, делающая честь
эффективности государственного аппарата. Правда, кроме штатных чиновников, в
стране были еще и писари и счетоводы, охранники и тюремщики, которые не
имели формальных чиновничьих рангов, но получали государственное жалование и
фактически тоже были государственными служащими. Не исключено, что их было
даже больше, чем чиновников в точном смысле слова, однако даже с учетом
этого обстоятельства нельзя не признать -- корейский государственный аппарат
был маленьким и, следовательно, дешевым. Для сравнения: в Российской
Федерации сейчас насчитывается примерно 4 миллиона чиновников, то есть по
одному на 40 россиян -- примерно в 200 раз больше, чем в старой Корее.
Впрочем, не все было так уж идеально в Корее. Например, все высшие
чиновники менялись там с прямо-таки калейдоскопической быстротой. В этом
отношении Корея времен династии Ли напоминала Италию семидесятых годов с ее
непрерывными правительственными кризисами. Подсчитано, например, что
сеульский градоначальник (немаловажная в те времена должность министерского
уровня) в 1392-1910 годах в среднем находился на своем посту всего лишь 5
месяцев. Рекорд принадлежит У Ок Рену, который пробыл мэром столицы 13 лет,
с 1610 по 1623 год, однако пять сеульских градоначальников были сняты в день
своего назначения, 10 человек пробыли на этом посту два, а 11 -- целых три
дня... Примерно такая же министерская чехарда была характерна для всех
высших постов. Как ни парадоксально, эта кажущаяся нестабильность (к которой
на деле в старой Корее как-то сумели привыкнуть и приспособиться) во многом
была связана с малочисленностью государственного аппарата. Чиновников
действительной службы было, от силы, две тысячи, а дворян, которые поголовно
стремились к чиновничьим местам, -- десятки тысяч. Отсюда -- желание властей
"пропустить" через высшие должности как можно больше дворян, дав им, таким
образом, возможность подтвердить свой привилегированный статус.
Чиновники набирались из числа правящих сословий, в первую очередь -- из
дворян, и занятие государственного поста уже само по себе давало право на
дворянское звание. Впрочем, корейское дворянство -- это уже тема особого
разговора...
4. А КАК НАСЧЁТ ПОЕСТЬ?:
4.1 ПАЛОЧКИ, ЛОЖКА, ВИЛКА...
4.2 ЧТО ЕДЯТ КОРЕЙЦЫ?
4.3 СТРАНА БЕЗ ЧАЕПИТИЙ
4.4 ДАРЫ МОРЯ
4.5 КОРЕЙСКИЙ РИС
4.6 СЕУЛ РЕСТОРАННЫЙ
4.7 ЕВРОПЕЙСКАЯ КУХНЯ В СЕУЛЕ
4.8 КОРЕЙЦЫ И ТАБАК
4.9 ФРУКТЫ-ОВОЩИ
4.10 О ТОМ, ЧЕГО В КОРЕЕ НЕТ
4.11 КОРЕЙСКИЙ ЖЕНЬШЕНЬ
@
4.1 ПАЛОЧКИ, ЛОЖКА, ВИЛКА...
Чем едят корейцы? Разумеется, в основном -- палочками, как и
большинство их соседей по Восточной Азии. Для нас, конечно, палочки как
инструмент еды -- вещь странная и экзотическая. Иногда привычка есть
палочками становится даже объектом насмешек (дурацких, как и все насмешки по
адресу чужих традиций). Помнится, в свое время известный наш китаевед
академик В.М.Алексеев часто приходил в бешенство от шуточек по адресу
китайцев, которые, дескать "такие некультурные, что едят палочками", и в
ответ задавал риторический вопрос: "Так... Значит, палочки -- это
некультурно... А засовывать в рот предмет с острыми длинными зубцами -- это
культурно?!" Под "предметом с острыми длинными зубцами" академик Алексеев
имел в виду, конечно же, вилку.
При том, что палочками для еды пользуются все народы Дальнего Востока,
в каждой стране этот инструмент выглядит по-своему. В Китае традиционно
применялись деревянные палочки, которые для красоты и долговечности
покрывали лаком, сейчас же им на смену пришли пластиковые. По сравнению с
корейскими, китайские палочки довольно длинные, сантиметров 15-20, и
толстые. Кстати, китайские палочки можно увидеть и в Корее -- их часто
подают в дорогих китайских ресторанах. У японцев палочки тоже деревянные, но
простые, часто -- вообще одноразовые. Вдобавок, японские палочки обычно
короче китайских. Корейцы же едят в основном длинными и очень тонкими
металлическими палочками. Это -- чисто корейская особенность, нигде больше
на Дальнем Востоке палочки для еды из металла не изготовляют. Раньше палочки
делали в основном из латуни, сейчас ей на смену пришла нержавеющая сталь. В
старину в самых богатых домах любили палочки из серебра, так как считалось,
что серебро темнеет при соприкосновении с ядом (а у обитателей богатых домов
обычно есть основания боятся яда). Наверное, это предрассудок, но, впрочем,
кто знает, какие яды использовали древние корейские отравители? Не
исключено, что некоторые из них действительно вызывали потемнение металла.
Есть в Корее и еще одна особенность: корейцы часто используют ложку.
Ложка известна и в Китае, и в Японии, но пользуется ею там много реже.
Корейцы -- это единственный народ Дальнего Востока, который ест ложкой даже
рис!
Помнится, как я попал впросак в свой самый первый приезд в Корею в 1984
г. (это была, разумеется, Северная Корея). Начитавшись книг о Китае (а книг
о Корее тогда особо и не было), мы -- студенты из Ленинграда -- стали есть
рис палочками. Это, вообще-то, не такая трудная процедура, как может
показаться некоторым из наших читателей. На Дальнем Востоке рис липкий, с
очень большим содержанием клейковины, поэтому рисинки слипаются в небольшие
комочки, которые довольно легко подхватывать палочками. Я довольно быстро
научился делать это без особого труда. Питались мы там отдельно от корейцев
(Северная Корея -- питание у иностранцев там особое), и когда мы впервые
стали есть в их присутствии, я вдруг заметил весьма удивленные взгляды своих
соседей. Кто-то сказал: "А мы думали, что только китайцы и японцы едят рис
палочками! Оказывается, и русские тоже..."
Корейцы же, повторяю, обычно едят вареный рис ложкой. Едят ложками и
суп, который в Корее очень популярен (есть даже поговорка, по-корейски
звучащая в рифму: "Корейцы -- нация супа"). Корейская ложка -- металлическая
(китайцы пользуются керамическими ложками) и по виду весьма напоминают
европейскую. Разница в том, что корейская ложка круглой, а не яйцевидной
формы, и в том, что черенок у нее очень длинный и тонкий. Кстати сказать,
древнейшие корейские ложки, сохранившиеся до наших дней, были изготовлены
полтора тысячелетия назад, но внешне они не очень отличаются от современных.
И ложка, и палочки упоминаются во многих корейских поговорках и
выражениях. В старину, например, когда хотели спросить, сколько человек у
кого-нибудь в семье, спрашивали "а сколько у вас в доме ложек?". Выражение
"отложить ложку" означало "умереть".
Правда, сейчас европейский прибор -- вилка и нож -- все больше теснит
традиционные палочки. Попала вилка в Корею только в конце XIX века, а
по-настоящему ее распространение вообще началось только в семидесятые годы,
когда в корейскую жизнь стали все шире входить европейские блюда. Постепенно
возникла традиция, которая предписывает есть европейские блюда ножом и
вилкой, а для корейских, японских и китайских блюд использовать палочки. В
любом случае, вилки сейчас есть почти во всех городских домах, да и в
большинстве деревенских. Вошли в обиход и чайные ложки, которые раньше были
неизвестны, да и просто не нужны: добавлять сахар в чай, кофе или иные
напитки в Корее стали совсем недавно, под западным влиянием.
И, тем не менее, для большинства корейцев и поныне еда прочно
ассоциируется именно с палочками.
@ 4.2 ЧТО ЕДЯТ КОРЕЙЦЫ?
Этнографам хорошо известно, что в любой стране и в любую эпоху традиции
питания являются одним из наиболее консервативных и устойчивых элементов
быта. Относится это и к Корее. В целом питание в большинстве корейских семей
остается традиционным, немногим отличаясь от того, каким оно было 50 или 100
лет назад. Изменения, конечно, есть, но связаны они в первую очередь с тем,
что многие продукты, которые до недавнего времени были малодоступны для
большинства в силу своей дороговизны, в результате стремительного роста
уровня жизни превратились в часть повседневного питания. Относится это,
например, к мясу, которое до конца семидесятых годов было редкостью на
корейском столе (только очень богатые люди могли есть мясо регулярно). Кроме
того, в Корее получило распространение простое и удобное кухонное
оборудование западного образца: газовые плиты, холодильники, микроволновые
печи, всяческих бытовые электроприборы. Что же до проникающих в Корею
иностранных блюд, то они, за некоторыми исключениями (шницель, пицца), не
становятся частью обычного домашнего уклада, а остаются некоей экзотикой.
Подтверждается это, в частности, данными проведенного в 1993 г.
Институтом Гэллопа опроса. Тогда самой популярной среди сеульцев была
корейская кухня, которая, так сказать, "лидировала с большим отрывом": ее
предпочли всем прочим 77,9% опрошенных. За ней следовала европейская --
12,1%, а потом китайская и японская, которые набрали по 4,7% каждая. Тем не
менее, многие корейские публицисты выражают сейчас беспокойство в связи с
тем, что традиционная корейская культура питания уходит в прошлое. Автор
одной из таких статей, которые обычно пишутся в весьма патетическом стиле,
заявляет: "Если мы изменим наши вкусы и привыкнем к гамбургерам и пицце, то
и наше сознание станет западным... Поскольку изменившееся сознание уже не
вернуть к старому, то велика опасность того, что нашей национальной
идентичности будет нанесен ущерб". Оставляя в стороне спорный вопрос о том,
насколько распространение новых видов выпечки опасно для судеб национальной
культуры, заметим, что для опасений за судьбы корейской кухни нет особых
оснований. Распространение зарубежных кулинарных традиций в стране, ранее с
ними совершенно не знакомой идет довольно быстро, однако оно не ставит под
угрозу доминирующее положение корейской кухни. Просто в силу своей крайней
специфичности корейская кухня остается единственно приемлемой для
большинства корейцев.
То, что в современной Корее считается "традиционной кухней", сложилось
в начале XVIII века, когда в Корею попали и получили распространение
некоторые виды продуктов, ранее там неизвестные. Относится это, в первую
очередь, к красному перцу. Перец является неотъемлемой частью современной
корейской кухни и трудно поверить, что появился в Корее он сравнительно
недавно. Первые упоминания перца в корейской литературе относятся только к
концу XVI -- началу XVII вв., когда это растение -- южноамериканское по
своему происхождению -- сложными путями добралось до Корейского полуострова.
В XVIII веке окончательно сформировались также многие рецепты и кулинарные
приемы, которые являются неотъемлемой частью традиционной корейской кухни в
современном понимании.
Корейская кухня очень специфична и имеет мало общего с кухнями Японии и
Китая -- двух соседних стран, которые оказали на Корею немалое влияние (в
случае с Японией это влияние было взаимным). Именно отсутствие привычной
пищи становится для корейцев, которые оказались за рубежом, одной из самых
острых проблем. Выезжая за границу даже на несколько дней, корейцы берут с
собой набор корейских консервов, соусов и приправ, без которых зарубежные
кушанья -- китайские, русские, японские, американские -- представляются
многим из них совершенно несъедобными. Любая туристская фирма, работающая с
корейскими клиентами, вынуждена учитывать это обстоятельство и кормить
путешествующих по Европе или Америке туристов преимущественно в корейских
ресторанах. В свою очередь, лишь немногие из живущих в Корее иностранцев в
состоянии постоянно питаться по-корейски, хотя в удовольствии время от
времени попробовать корейскую кухню они себе не отказывают. Мне не раз
приходилось слышать мнение (с которым я и сам вполне согласен), что на свете
трудно найти еще один народ, кулинарные традиции которого были бы столь же
несовместимы с иностранными.
Многие корейцы знают, что иностранцы не всегда могут привыкнуть к
корейской кухне, поэтому вид иностранца, с аппетитом поглощающего корейские
блюда, вызывает у них настоящий восторг, который особенно усиливается, если
иностранец при этом еще и пользуется палочками. Одним из первых вопросов при
знакомстве с иностранцем, живущим в Корее, является вопрос об отношении к
корейской пище и связанными с этим неудобствами.
Главная причина подобной несовместимости заключается, разумеется, во
вкусовой гамме. С русской точки зрения, корейская кухня отличается
феноменальной остротой, оставляя далеко позади кухню грузинскую (пожалуй,
только мексиканцы могут соперничать с корейцами в любви к острому). При
приготовлении большинства блюд корейской кухни красный перец используется в
фантастических, по нашим меркам, количествах. Исторически это вполне
объяснимо, ведь большинство корейских блюд создавалось как приправы к
вареному рису -- еде питательной, но весьма пресной. Сами корейцы признают,
что любят острую пищу, это подтверждается и данными опросов. В 1989 г. о
своем пристрастии к "острой пище" заявили две трети (точнее говоря, 64,4%)
опрошенных сеульцев. Если же учесть особенности корейских гастрономических
привычек, то, с российской точки зрения, на место слова "острая" в этом
опросе следовало бы поставить "очень острая". Даже в рекламе слова "острый"
и "вкусный" порою выступают как синонимы. Для непривычного человека многие
блюда корейской кухни кажутся состоящими из одного красного перца. Не
случайно, что "зарубежный" вариант корейской кухни, который предлагается
посетителям ресторанов, созданных корейскими эмигрантами в Китае, Америке
или России, отличается от оригинала, в первую очередь, куда меньшей остротой
(впрочем, "советско-российская кухня", то есть кулинарные традиции корейцев
СНГ -- вопрос отдельный и интересный). С другой стороны, китайская кухня
большинству корейцев кажется "приторной", а европейская или, скажем, русская
почти единодушно характеризуется как "жирная" (корейцы не привыкли к
сливочному маслу и иным животным жирам), "пресная" (то есть не острая) и,
опять-таки, "приторная" (сладкие блюда в корейской кулинарии практически
неизвестны).
Корейские специалисты по питанию часто утверждают, что корейская пища
является идеальной по своей сбалансированности. Насколько все эти
утверждения справедливы -- сказать трудно, но, тем не менее, низкое
содержание жиров и сахара в корейской пище -- очевидный факт. Доля жиров в
корейском питании -- в два раза ниже, чем в американском (14% против 36%).
Что же до крайней остроты корейских блюд, которая часто делает их
неприемлемыми для жителей многих иных стран, то большинство корейцев,
похоже, привыкает к острому с ранних лет. По крайней мере, кимчхи (острую
маринованную капусту) детям начинают давать примерно с трехлетнего возраста.
Правда, пока им не исполнится 5-6 лет, матери обычно прополаскивают кусочки
кимчхи в воде, что несколько смягчает остроту этого блюда, хотя и после этой
процедуры оно все равно остается очень острым. Впрочем, есть сомнения в том,
что корейская пища столь уж безобидна для самих корейцев -- не случайно, что
в 1994 г. Корея занимала в мире первое место (!) по числу смертей от рака
печени. С другой стороны, несомненным фактом является отсутствие в Корее
ожирения и относительная редкость диабета (правда, диабет сейчас быстро
распространяется среди молодежи, которая излишне увлекается западными
сладостями и выпечкой). Вдобавок, почти половина животной пищи, которую
потребляют корейцы -- это рыба и морепродукты, которые существенно полезнее,
чем привычное нам мясо.
В целом же корейская пища довольно калорийна, но не способствует
полноте. Увидеть в Корее по-настоящему толстых людей трудно. Это
субъективное впечатление подтверждается результатами обследований, которые
говорят, что в среднем объем талии у корейцев примерно на 30% меньше, чем у
европейцев того же возраста. В последнее время положение, правда, несколько
меняется из-за постепенного распространения в Корее западных традиций
питания. Молодежь, особенно городская, стала толстеть, ибо ест хлеб и
сладости, почти совершенно незнакомые их родителям. В результате многие
кореянки начали всерьез думать о диете. 59% опрошенных в 1993 г. студенток
сказали, что беспокоятся о своем весе и стараются ограничивать себя в еде.
Это -- сравнительно новое явление, ибо по традиционным корейским
представлениям о красоте именно пухленькие барышни считались наиболее
симпатичными.
Итак, хороша корейская кухня или нет? Каждый должен ответить на этот
вопрос сам. Попробуйте! Но не забывайте об осторожности -- не всем русским
излишнее увлечение очень острыми корейскими блюдами сходит с рук.
@ 4.3 СТРАНА БЕЗ ЧАЕПИТИЙ
Для меня лично одной из загадок корейской культуры является то, что
корейцы практически не пьют чая. Это становится особенно странным, если
учесть, что все соседние народы -- китайцы, японцы и русские -- давние и
фанатичные поклонники этого замечательного напитка. Не случайно в массовом
сознании китайская культура неразрывно связана с чаем как таковым, русская
-- с самоваром, а японская -- с чайной церемонией. Все эти великие соседи
оказывали на Корею в прошлом или оказывают сейчас немалое культурное
влияние, однако его оказалось недостаточно, чтобы приучить корейцев к
чаепитию.
Разумеется, было бы преувеличением сказать, что корейцы вовсе не пьют
чая. Это не совсем так, ибо чай хорошо известен в Корее с давних времен и
его любители там были всегда. Первые упоминания о чае в корейских текстах
относятся к концу периода Трех государств, то есть VII в. н.э., когда чай
был одним из предметов престижного потребления, ввозившихся в Корею из
Китая. Во времена династии Коре (X-XIV вв.) чай также пользовался немалой
популярностью. Тогда даже возник местный вариант чайной церемонии, тесно
связанный с буддистской традицией (практикуется эта церемония и поныне, хотя
она куда менее известна, чем ее японский аналог). В ход при этом шел по
преимуществу зеленый чай, в то время как привычный европейцам черный стал
проникать в Корею, да и то в мизерных количествах, лишь с конца XIX века. В
настоящее время в Корее довольно активно действует общество любителей чая,
которое организует дегустации и чайные церемонии и даже издает специальный
журнал.
Однако с началом XV века потребление чая стало снижаться. Этот напиток
парадоксальным образом пал жертвой... гонений на буддизм, развернувшихся
после прихода к власти династии Ли (Чосон). Чай в сознании людей в те
времена слишком тесно ассоциировался с буддистским церемониалом, и в
результате после падения буддизма его позиции также оказались подорванными.
Иначе говоря, чай оказался "политически скомпрометирован", как кукуруза
после снятия Хрущева. Способствовало упадку культуры чая и то
обстоятельство, что это был по преимуществу импортный напиток (в Корее для
выращивания большинства сортов чая слишком холодно), а торговля с Китаем не
всегда поощрялась властями. Не оправился чай, особенно черный, от этого
удара и поныне. Хотя сейчас и черный, и зеленый чай можно купить в некоторых
сеульских магазинах или же увидеть в корейских отдельных семьях, в целом
популярность этого напитка невелика. Даже в корейских чайных -- табанах,
несмотря на их название, чая как такового почти не бывает: там пьют в
основном кофе.
Итак, чая корейцы не пьют. Чем же тогда удовлетворяют они жажду?
Главным повседневным напитком корейцев до самого недавнего времени была
просто кипяченая вода, а также рисовый или ячменный отвар. Вместо собственно
чая в нашем понимании корейцы пьют также разнообразные отвары и настойки,
которые они и называют чаем (корейское "чха", которое произошло от того же
китайского слова, которое в русском варианте звучит как "чай", а в
английском -- как "tea"). Из этих настоек наиболее популярны "инсамчха" (чай
из женьшеня), "ттанъконъчха" (чай из арахиса), "сэнъганчха" (чай из имбиря),
"кйепхичха" (чай из корицы) "ючжачха" (разведенный кипятком густой
цитрусовый сироп).
По популярности с этими настойками сейчас вполне может соперничать и
кофе, который проник в Корею сравнительно недавно, всего лишь около века
назад. Любопытно отметить, что к проникновению кофе в Корею самое
непосредственное отношение имеют русские. Первым моду на кофе ввел сам
король Кочжон, который пристрастился к этому напитку в конце XIX столетия.
За королем, понятное дело, потянулись и придворные (многим из них, наверное,
странный напиток не слишком нравился, но если уж сам король его пил -- что
же им оставалось делать?). Приучила же короля к кофе родственница русского
посланника К.Вебера госпожа Зонтаг, которая впервые приготовила для монарха
этот напиток в то время, когда корейское правительство укрылось от японцев
на территории российской миссии (был в истории русско-корейских отношений и
такой любопытный эпизод!). Вообще имя госпожи Зонтаг часто появляется на
страницах корейских книг, посвященных истории быта этой страны. Российская
немка, которой в 1890-е гг. было немного за тридцать, красивая и умная,
Зонтаг пользовалась немалым влиянием при корейском дворе, к ее словам
прислушивалась и сама королева Мин. Именно госпожа Зонтаг открыла первую в
Корее чайную -- табан, именно она научила пользоваться европейской
косметикой корейских придворных дам и саму королеву, именно ей было дано
право построить первую в Корее гостиницу европейского типа. Имя этой женщины
(заметим, совершенно забытое на ее родине) известно, как не раз приходилось
убеждаться, буквально любому корейцу, мало-мальски интересующемуся историей
своей страны. С легкой руки госпожи Зонтаг и началось триумфальное шествие
кофе, который сейчас стал, пожалуй, главным напитком Кореи.
@ 4.4 ДАРЫ МОРЯ
Корея -- это полуостров, и полуостров, я бы сказал, ярко выраженный.
Ширина его -- не более 350 километров, а в море он вдается на добрую тысячу.
До моря, по сути, рукой подать из любой точки Кореи, так что не удивительно,
что морские продукты с давних времен играли в питании корейцев совершенно
особую роль. Эта роль становилась в старые времена еще более значительной
потому, что пастбищ в Корее всегда было очень мало, вся пригодная к
обработке земля с давних времен использовалась под поля, так что мяса в
старину подавляющее большинство корейцев почти и не видело (раз или два в
год, в лучшем случае). В старые времена почти весь животный белок -- а без
животного белка более или менее полноценное питание невозможно -- в
корейской диете был, так сказать, морского происхождения.
Обратимся к медицинской статистике корейского питания. В настоящее
время среднестатистический кореец потребляет 2900 килокалорий в день. В 1965
г. кореец потреблял в день 9 г. животного белка. В 1995 г. -- 35 г., то есть
почти в четыре раза больше. При этом в 1965 г., когда питание большинства
корейских семей было еще вполне традиционным, 69% всего этого белка
поступало из морепродуктов. Сейчас удельный вес морепродуктов в корейской
диете несколько снизился: они дают примерно 45% всех потребляемых белков.
Вызвано это, как ни парадоксально, стремительным повышением уровня жизни в
последние десятилетия: мясные продукты, которые еще недавно были доступны
только верхушке, стали частью повседневного питания, и в результате роста
потребления мяса снизился удельный вес рыбы в корейской диете. Однако, хотя
удельный вес морепродуктов в питании и сократился, их абсолютное количество
существенно выросло.
Я, кстати, не случайно говорю о "морепродуктах". Слово это, не спорю,
сухое и казенное, однако без него здесь не обойтись. Дело в том, что для
русского "морепродукты" -- это в первую очередь (а то и просто
исключительно) рыба. В Корее же ситуация другая. Конечно, корейцы едят и
рыбу. Едят много и с удовольствием. Потребляют в Корее тунца (сейчас почти
все рыбные консервы делаются из этой рыбы) макрель, минтай. Однако, помимо
рыбы, корейцы едят и многие другие "дары моря" -- кальмаров и осьминогов,
например, да так много, что кальмар стал чуть ли не главным национальным
рыбным блюдом. В нищем 1948 г. сушеные кальмары были -- трудно в это сейчас
поверить -- главной статьей корейского экспорта. Широко употребляется в пищу
"морская капуста" ламинария, и иные водоросли, без которых просто немыслима
корейская кулинария. Суп из морской капусты -- один из самых популярных
видов супа в Корее. Деликатесами считаются и многие виды моллюсков, особенно
двухстворчатых (в том числе и устрицы).
В 1995 г. добыча всех видом морепродуктов в Корее составила три с
половиной миллиона тон. Я хотел было сказать "улов", но подумал, что весьма
казенное выражение "добыча морепродуктов" в данном случае будет опять-таки
точнее, просто потому, что в эти три с половиной миллиона тон входят (причем
в немалых количествах) и водоросли, и морские раковины, и достаточно
экзотические на наш взгляд морские животные, типа, например, трепангов
("морских огурцов"). Вдобавок, нельзя в данном случае говорить об "улове" и
еще по одной причине: только 75% всех морепродуктов было добыто в море, в то
время как примерно 25% -- выращено. Та самая марикультура, то есть сельское
хозяйство на море, о которой у нас говорят как о задаче далекого будущего, в
Корее уже -- часть повседневной жизни. Четверть всех морских продуктов на
корейском столе -- производство морских фермеров. В частности, на морских
фермах выращены почти все водоросли и почти все моллюски, потребляемые в
Корее в пищу.
Условия для разведения рыбы и, особенно, водорослей и раковин, в Корее
очень благоприятны. Берега полуострова изрезаны, его окружают сотни
островов, есть множество удобных для устройства морских плантаций хорошо
защищенных бухт. Примерно треть всей продукции морских ферм экспортируется,
главным образом -- в Японию, жители которой являются сейчас самыми активными
в мире потребителями всяческой морской пищи.
Замечу кстати, что пресноводная рыба в питании корейцев особой роли не
играет. Хотя посидеть с удочкой на берегу горного озера или водохранилища --
любимое времяпрепровождение многих корейских мужчин, особенно пожилых, доля
пресноводной рыбы в корейском улове ничтожна, менее 1%.
Основная масса рыбы в Корее вылавливается в открытом океане. По
ежегодному улову рыбы Корея, несмотря на свои скромные размеры и население,
находится в мире где-то в конце первой десятки. Она обладает и внушительным
океанским рыболовным флотом, хотя значительная часть рыбы, крабов и
кальмаров добывается в прибрежных морях с небольших кораблей и катеров и с
помощью достаточно традиционных приемов лова.
А в общем без рыбы, кальмаров, крабов, морской капусты корейскую кухню
и не представить.
@ 4.4 КОРЕЙСКИЙ РИС
Наверное, все знают, что Восточная Азия -- это цивилизация риса. Многие
века именно рис является основой питания корейцев и японцев, китайцев и
вьетнамцев, всего полуторамиллиардного населения региона.
Любопытно, кстати, что рис --- это вовсе не исконная культура этих
мест. В Древнем Китае, например, риса не знали. Не выращивало его и
древнейшее население Корейского полуострова. Рис одомашнили в Южном Китае (в
те времена собственно китайцев-ханьцев там еще не было, так жили другие
племена), и в Корею он попал только в середине I тыс. до н.э. Однако, раз
попав на полуостров, рис стал основой питания корейцев, да и вся жизнь
страны на протяжении многих веков подчинялись ритму жизни рисовых полей.
Главное преимущество риса -- это его высокая пищевая эффективность. Гектар
рисового поля обычно дает больше калорий, чем гектар пшеничного поля, не
говоря уж о гектаре пастбища. Это означает, что при равной площади полей с
рисовых посадок может прокормиться гораздо больше людей. Конечно, рис -- это
трудоемкая культура. Однако в густонаселенн ой Корее всегда были проблемы с
землей, которую можно использовать под пашню, и никогда -- с людьми, которые
должны были бы эту пашню обрабатывать.
Вареный рис (пап) играет в корейской традиции примерно такую же роль,
какая принадлежит хлебу в России. Когда корейцы спрашивают друг друга, ели
ли они, они говорят: "Пап-ыль могосымникка?", т.е., если переводить
буквально: "Ели ли Вы вареный рис?" В традиционном корейском питании рис
служил главным источником калорий, в то время как все прочие кушанья играли
лишь второстепенную роль. Все эти закуски, в том числе и самая знаменитая из
них -- острые квашенные овощи кимчхи -- предназначались в первую очередь для
того, чтобы разнообразить вкусовые ощущения и давать витамины. Необходимые
для жизни калории давал именно рис. В этом отношении роль риса действительно
вполне может быть сравнима с ролью хлеба в старой России. Однако здесь
существует и немалая разница. Как вы все хорошо знаете, в современной России
хлебу принадлежит лишь вспомогательная роль, и он более не относится к числу
важнейших продуктов питания. Как бы мы не любили хлеб, но главным
поставщиком калорий в нашем нынешнем питании является, пожалуй, картофель. А
вот в Корее рис по-прежнему остается главным блюдом, основой любой или почти
любой трапезы. Как и столетия назад, все остальные блюда рассматриваются
лишь как добавки к рису. По данным опросов, 80% корейцев считают, что рис
нужно обязательно есть при каждом приеме пищи (то есть три раза в день: на
завтрак, на обед, и на ужин).
В последнее время его значение потихоньку снижается, но и в 1987 г. рис
давал среднестатистическому корейцу 67% всех получаемых им калорий (в 1969
г. -- 80%). Кроме риса, корейцы выращивают и другие злаки: ячмень, пшеницу,
гречиху. Кстати, гречиха используется в корейской кулинарии исключительно в
виде муки, из которой изготавливают некоторые виды лапши и пельменей, а вот
привычной нам гречневой крупы в Корее нет. Однако значение всех этих злаков
невелико, все они далеко уступают рису. В 1990 г. потребление злаков в Корее
равнялось 300 г в день на человека, причем из этих 300 г -- 280 г (то есть
более 90%) составлял рис.
Из риса в Корее мелют муку, но чаще всего его просто варят. В отличие
от тех рисовых каш, которые время от времени делают русские хозяйки,
корейская "каша" (пап) -- абсолютно пресная, в нее нельзя добавлять ни
масла, ни соли, ни, упаси господь, молока. Все дополнительные вкусовые
ощущения в корейской кулинарии привносятся закусками (их называют панчхан),
в то время как рис должен создавать идеально ровный, незамутненный вкусовой
фон для восприятия этих закусок. Маленькие тарелочки с закусками
расставляются вокруг большой миски с рисом.
В качестве исходного продукта используется дальневосточный рис. У него
крупные продолговатые зерна с высоким содержанием клейковины, поэтому в
вареном виде рис не рассыпается на отдельные зернышки, а слипается, образуя
достаточно большие комки. Иногда в рис перед варкой добавляется немного
ячменя, соевых бобов или фасоли, но чаще всего корейцы едят все-таки простой
вареный рис.
Корейский жидкий суп -- кук неизменно подается к вареному рису. Кук
очень популярен в Корее, и там даже возникла поговорка "народ Кореи -- народ
супа". Суп может быть постным, а может и готовиться на мясном или рыбном
бульоне (в последнем случае для изготовления бульона обычно используют
мелкую сушеную рыбу). Суп корейцы едят вместе с рисом, и тоже три (или, по
крайней мере, два раза) в день.
Однако и сейчас, как и столетия назад, рис для корейцев остается
основной основ.
@ 4.6 СЕУЛ РЕСТОРАННЫЙ
Едва ли не самой бросающейся в глаза иностранцу особенностью жизни
Сеула (как, впрочем, и любого другого корейского города или поселка)
является удивительное обилие ресторанов, столовых, закусочных самого разного
профиля, рассчитанных на любой вкус и кошелек. И в центре столичного
мегаполиса, и на его окраинах, и в маленьких провинциальных городках
разнообразные учреждения общепита попадаются буквально каждые несколько
десятков метров, а местами -- и чаще. Поесть в Сеуле можно не только везде,
но и всегда, ибо многие столовые (именно столовые, а не дорогие рестораны)
работают всю ночь.
Современный корейский горожанин часто бывает в ресторанах, столовых,
закусочных, эти посещения стали частью повседневной жизни. Особенно
относится это к служащим, которые почти поголовно вынуждены обедать (а часто
-- и ужинать) за пределами дома. Доступности общественного питания
способствует, в первую очередь, его относительная дешевизна. Цена достаточно
сытного обеда не превышает 6-7 тысяч вон (5$) на человека, а скромно
перекусить можно и за 4 тысячи вон (3$). Если учесть, что средняя зарплата в
Корее сейчас приближается к двум миллионам вон в месяц, то понятно, что
подобные суммы большинству корейцев не кажутся столь уж большими. Одна из
особенностей Кореи -- это то, что разница в цене между питанием дома и
питанием в ресторанах сравнительно невелика. Вдобавок, учреждения корейского
общепита по старой традиции являются обычным местом проведения деловых
бесед, встреч, банкетов. Коллективные посещения ресторанов или пивных после
работы, всем отделов или всей бригадой -- это тоже характерная черта
современного корейского городского быта.
В то же самое время, разговаривая с иностранцами, долгое время живущими
в Корее (в основном это американцы), то и дело приходится слышать жалобы на
некое однообразие, которое, дескать, свойственно корейскому общепиту. Как ни
парадоксально, эти жалобы обоснованы -- по крайней мере, отчасти. Американцы
привыкли к тому, что в их родной стране буквально на каждом углу можно
увидеть ресторан какой-нибудь национальной кухни, зачастую -- довольно
экзотической. В Корее же, несмотря на поразительное обилие ресторанов и
кафе, представлены по сути лишь всего лишь четыре национальных кухни:
собственно корейская, китайская, японская и "западная" (под которой
понимается некий усредненный вариант, ставший результатом взаимодействия
американской кухни с японизированным вариантом немецкой), либо же рестораны
быстрого питания и пиццерии. Конечно, при большом желании в Сеуле можно
найти и тайский, и индийский, и вьетнамский ресторан, но такие заведения,
во--первых, немногочисленны, и, во--вторых, обычно дороги. 99% учреждений
корейского общепита относится к четырем вышеназванным категориям. В 1994
году в корейской столице было 29.218 корейских, 4.074 китайских, 2.637
японских и 7.629 "западных" ресторанов.
Последние два десятилетия стали временем стремительного развития
индустрии общественного питания. До этого она практически отсутствовала,
ведь примерно до 1980 г. только немногие корейцы могли позволить себе поход
в ресторан. Во-первых, это было слишком дорого, абсолютно не по карману
подавляющему большинству рабочих и служащих. Во-вторых, тогда традиция
предписывала солидному человеку обедать дома. Наконец, даже самые крупные
корейские города были еще невелики и большинство людей жило сравнительно
недалеко от места своей работы, так что они могли просто сходить домой на
обеденный перерыв. Те, кто не мог позволить себе такой роскоши, брали еду с
собой.
С начала восьмидесятых годов, однако, общественное питание в Корее
вступило в эпоху бума, который не завершился и поныне. Корейцы (надо
сказать, большие любители вкусно поесть) получили возможность тратить свои
резко выросшие доходы более свободно, и среди трат, которые они стали делать
в ту эпоху, расходы на рестораны занимали не последнее место. В результате
объем продаж корейского общепита за 1982-1993 гг. вырос с 2.616 млрд. вон до
12.500 млрд. вон, то есть примерно в пять раз (в реальном выражении, с
учетом инфляции -- в два с половиной раза). Судя по увеличению числа
ресторанов, этот рост и впоследствии продолжался сравнимыми темпами.
Посещение ресторана -- важная часть корейской жизни. По русским меркам,
корейцы приглашают друг друга домой довольно редко. Поэтому именно рестораны
-- обычное место для бесед в неофициальной обстановке. Именно в ресторан,
скорее всего, пригласят делового партнера, именно там обсудят новый
совместный проект и сплетут сети очередной учрежденческой интриги. Надо
отметить, что четыре основных вида корейских ресторанов отличаются не только
тем, какую в них подают пищу. Разные типы ресторанов посещают разные люди и
по разным поводам.
Японские рестораны -- самые дорогие и самые престижные. Они посещаются
преимущественно представителями элиты и, как правило, служат местом деловых
встреч и обедов. Поэтому и располагаются японские рестораны не в жилых
районах, не на окраинах, а там, где сосредоточены основные учреждения и
крупные фирмы. Периодически в корейской прессе, особенно в
националистических, и, следовательно, антияпонски настроенных изданиях
появляются инвективы по адресу столь распространенной среди корейской элиты
антипатриотической и пагубной привычки посещать японские рестораны. Однако
эти инвективы остаются безрезультатными. В японские рестораны посетители
ходят в не только для того, чтобы насладиться экзотической, качественной и
дорогой кухней, но и для того, чтобы показать окружающим, что подобное
удовольствие им доступно. Китайские рестораны -- это место, где проводят
встречи люди рангом пониже, туда иногда ходят и просто поесть что-нибудь не
слишком, на корейский вкус, экзотическое, но сравнительно дешевое.
Европейский ресторан -- это место, куда идет человек среднего достатка,
когда ему хочется поесть чего-нибудь чуточку необычного. Это, вдобавок,
вполне респектабельное место для деловых и, особенно, любовных свиданий
(подходящая атмосфера -- музыка, полумрак, да и ассоциации с западными
фильмами, в которых влюбленные встречаются именно в подобных местах).
Корейские рестораны, как можно легко догадаться -- наиболее универсальный
вид учреждений общественного питания. Большинство из них -- это, в первую
очередь, место, где едят, утоляют голод.
В силу своей "культурной маркированности" рестораны основных четырех
типов -- корейские, китайские, европейские и японские -- неравномерно
распределены по Сеулу. В зависимости от того, кто живет или работает в
данном районе, состав находящихся там ресторанов может существенно меняться.
Так, в окраинных "спальных" районах, застроенных преимущественно дорогими
"апартаментами", где живут представители в основном средних и, частично,
высших слоев корейского общества, практические отсутствуют корейские и
европейские рестораны, мало японских, но зато часто попадаются китайские.
Это объясняется тем обстоятельством, что корейскую и европейскую (т. е.
"европейскую" в корейском понимании) еду хозяйки могут легко приготовить
дома сами или из полуфабрикатов. Японский ресторан подходит, скорее, для
делового обеда или ужина и в силу этого ему тоже не место в жилом районе.
Китайская же кухня весьма сложна в "технологическом" плане, ее не так-то
просто воспроизвести дома, но, в то же время, она достаточно дешева для
того, чтобы поход в китайский ресторан стал видом отдыха, вполне доступным
для корейской семьи среднего достатка. Бедные торгово-ремесленные районы
Сеула и других городов отмечены множеством корейских ресторанов при почти
полном отсутствии японских и небольшом количестве китайских и европейских.
Связано это с тем, что большинство небогатых корейцев не слишком жалуют
экзотическую "заморскую" пищу, предпочитая ей более привычные и, в целом,
более дешевые корейские блюда.
В деловых отношениях приглашение в ресторан в целом приравнивается к
подарку, и в отдельных случаях может просто служить формой взятки. Не
случайно, что корейское правительство во время очередной кампании по борьбе
с коррупцией пытается запретить чиновникам ходить по ресторанам со своими
клиентами (особенно из числа бизнесменов). Совместные посещения ресторанов
сослуживцами или деловыми партнерами -- явление почти ритуальное, без
подобных посещений успешные переговоры по какому-либо вопросу вообще
невозможны. Вопрос о том, кто будет платить за обед или ужин в ресторане,
часто становится объектом препирательств, в ходе которых обе стороны
добиваются для себя этой почетной обязанности. Отчасти эти препирательства
являются наигранными, но часто они носят и вполне искренний характер. Не
редкость увидеть сцену, когда двое солидных пожилых корейцев в дорогих
костюмах достаточно всерьез толкаются около стойки кассира (в корейских
ресторанах она всегда находится у выхода), споря, кому же из них следует
заплатить за только что съеденный обед (оба участника добиваются этой чести
для себя). Западная привычка делить расходы более или менее пропорционально
между всеми участниками застолья в Корее отсутствует совершенно. В целом
подразумевается, что за еду будет платить пригласивший (обстоятельство,
которое ставит в тупик расчетливых выходцев с Запада). В тех же случаях,
когда приглашения в явном виде не было, расходы, как правило, берет на себя
старший по возрасту и положению участник застолья, для которого это является
как бы почетной обязанностью. Поскольку нынешняя западная феминистская
истерия еще пока не добралась до Кореи, то подразумевается также, что в
случае совместного посещения ресторана или кафе за женщину должен платить
мужчина.
@ 4.7 ЗАПАДНАЯ КУХНЯ В СЕУЛЕ
Распространение европейской кухни в Корее началось сравнительно поздно,
уже в нашем столетии. Западные кулинарные традиции до 1945 г. проникали в
Корею почти исключительно через Японию, так что поначалу корейцы
ознакомились не с собственно европейской кухней, а с ее японским вариантом.
Этот вариант, в свою очередь, восходит по преимуществу к немецкой кулинарной
традиции, но немало отличается от оригинала. Надо, впрочем, отметить, что
некоторую роль в распространении среди корейцев европейских блюд сыграли и
русские, и в первую очередь -- сестры Зонтаг, одна из которых была женой
русского посланника К .Вебера. Именно они в 1895-1896 гг. не раз угощали
корейского короля русскими блюдами. Впоследствии все та же госпожа Зонтаг
открыла в Сеуле первый ресторан европейской (точнее - французской) кухни:
который действовал при принадлежащей ей гостинице. После 1945 года большое
влияние на Корею стали оказывать и американские традиции, однако,
по-прежнему, под понятием "западная кухня" большинство корейцев
подразумевает в первую очередь именно японизированно-кореизированную
немецкую кухню, блюда которой и предлагаются в многочисленных европейских
ресторанах.
Впрочем, многочисленными стали они сравнительно недавно. Еще в конце
1970-х г. путеводители, предназначенные для западных туристов, в один голос
отмечали, что достать западную еду в Сеуле можно только в дорогих ресторанах
при крупных гостиницах. Мои корейские знакомые также рассказывали мне, что
впервые вывеска со словами "западный ресторан" стала часто попадаться на
глаза на сеульских улицах только около 1980 г. В те времена, всего лишь
каких-нибудь 15-20 лет назад, даже простейший шницель -- тонккасы был
редкостью. Не было, разумеется, и ресторанов быстрого питания, проникновение
которых в Сеул началось только в середине восьмидесятых, в предолимпийские
годы.
Меню в большинстве ресторанов западной кухни не отличается излишним
разнообразием. Основным и, зачастую, единственным блюдом является т.н.
тонккасы (искаженное японское слово "тонгацу") -- род шницеля, запеченного в
тонком слое теста. Обычно тонккасы изготовляют из свинины, реже -- из
говядины. Кроме тонккасы, в ресторанах "заморской кухни" предлагают
посетителю и изготовленные на американский лад бифштексы ("стейк"), однако
заказывают их сравнительно редко из-за солидной цены: даже в скромном
ресторане такой бифштекс стоит 14-18 тысяч вон. Гарнир, подаваемый к
шницелю, обычно состоит из макаронного салата, мелко нарезанной свежей
капусты, приготовленных по американскому образцу консервированных бобов в
томатном соусе и, временами, нескольких ломтиков пожаренной в масле
картошки. Кстати сказать, примерно так же выглядит и "западный обед",
приготовленный в домашних условиях -- в основе его лежит все тот же
тонккасы, купленный в отделе полуфабрикатов ближайшего универмага и
разогретый дома на сковородке.
Посетителю в европейских ресторанах обычно подают не сам по себе
шницель или иное заказанное им блюдо, а своего рода комплексный обед, в
большинстве случаев состоящий из овощного салата, маленькой порции супа-пюре
(разумеется, суп этот заваривается тут же, из порошка), собственно мясного
блюда и кофе или чая. Само собой, на столе оказывается и рис с кимчхи, без
которых никакая корейская трапеза просто невозможна. Впрочем, обычно
официант предлагает посетителю сделать выбор между рисом и хлебом.
По-видимому, и сам стандартный обеденный набор, и выбор между рисом и хлебом
являются традициями, восходящими еще к колониальным временам, так как в
ресторанах западной кухни, действующих в Японии, существуют те же порядки.
Кроме шницеля -- тонккасы, в некоторых ресторанах западной кухни
посетителю предлагают и другое, весьма распространенное в Корее, блюдо --
рис с соусом карри. По своему происхождению это индийское кушанье, но в
Корею оно попало через США и поэтому воспринимается как европейское. В
общем-то эту точку зрения нельзя не считать оправданной, ибо по своей
вкусовой гамме индийская и ближневосточная кухня, конечно, ближе к
европейской, нежели к корейской.
Оформлены рестораны "заморской кухни" с немалыми претензиями. Обычно
это довольно просторные залы, неярко освещенные, с причудливым дизайном,
который его создателям кажется европейским (особо популярны всяческие
вариации на тему барокко и рококо). Большие столы и низкие, массивные мягкие
кресла или диваны тоже почти обязательны для интерьера подобных заведений.
К учреждениям европейской кухни можно отнести и "рестораны быстрого
питания" (fast food), всяческие "МакДональдсы" и "Кентукки Фрайд Чикен",
которые получили большое распространение в Корее в последние десять лет.
Проникновение их в страну началось в предолимпийские годы, и с тех пор идет
по нарастающей. За 1986-1992 гг. их доля в корейском общепите утроилась,
причем в течение этого времени объем продаж в этих ресторанах возрастал на
20-30% в год. В отличие от ставших привычными "ресторанов заморской еды",
которые предлагают весьма кореизированный вариант западной кухни, в
ресторанах fast food питание вполне аутентичное, ничем не отличающееся от
западного оригинала. Гамбургер от "МакДональдса" остается одинаковым на всех
широтах.
Обычно для русских рестораны быстрого питания ассоциируются с
"МакДональдсом", однако в Корее куда большей популярностью (на мой
субъективный взгляд -- заслуженной) пользуется в Корее торговая сеть
"Кентукки Фрай Чикен", обычно сокращенно именуемая KFC. В 1995 г. она
находилась на втором месте по суммарному объему продаж. Наиболее массовой
среди всех сетей быстрого питания в 1995 г. была система ресторанов
"Лоттерия", принадлежащих корейскому (хотя и тесно связанному с Японией)
концерну "Лотта". За небольшими исключениями, все эти сети принадлежат
крупным международным компаниям американского происхождения и,
соответственно, придерживаются стиля и технологии, принятых в ресторанах
этих компаний в любой точке земного шара. Местный колорит корейских
ресторанов быстрого питания сказывается разве что в отсутствии черного чая,
ибо в остальном они копируют стандартное для подобных американских заведений
меню: гамбургеры, яблочные пироги, мороженое, жареный картофель, кофе и
кока-кола.
У себя на родине, в Америке, "рестораны быстрого питания" предназначены
в первую очередь для того, чтобы дать возможность быстро и сравнительно
дешево перекусить спешащим и небогатым людям. В Корее (как и в России) их
роль иная: они являются местом проведения отдыха в приятной компании,
выполняя, таким образом, функции обычных ресторанов. На это есть ряд причин.
Во-первых, рестораны этого типа по корейским меркам довольно дороги (5-7
тысяч вон, то есть 4-6$), так что голодный, спешащий и ограниченный в
средствах человек всегда найдет что-нибудь подешевле. Во-вторых,
предлагаемые там блюда, вполне заурядные на Западе, для корейцев во многом
остаются экзотическими. В-третьих, сама атмосфера подобных заведений,
которая тоже показалась бы самой обычной где-нибудь в Америке, для корейцев,
особенно молодых, представляется необычной и праздничной. Поэтому
неудивительно, что в 1991 г. 53 % опрошенных сеульских студентов сказали,
что ходят в рестораны быстрого питания в первую очередь для того, чтобы
провести время с друзьями, и лишь 27% заявили, что главная причина их
появления там - это вкусная еда. Для многих молодых корейцев рестораны этого
типа стали воплощением американской бытовой культуры, столь притягательной
для многих. Для американцев "МакДональдс" -- место, где сидящие на пособии
безработные и лоботрясы поглощают нездоровую высокохолестерольную пищу, а
вот для корейцев (как, пожалуй, и для русских) "МакДональдс" -- это "немного
Америки".
Кроме ресторанов быстрого питания, главным блюдом в которых является
гамбургер, есть в Корее и заведения того же типа, но подороже, где
предлагают в первую очередь пиццу. Пицца в Корее считается экзотическим
лакомством, и в качестве такового стоит она немало, не менее 9-10 тысяч вон
(7-8$). Это обычно удивляет приезжающих в Корею американцев и жителей
Западной Европы, для которых это изделие итальянской кухни относится к числу
самых дешевых и повседневных. В Корее же пиццерия -- заведение дорогое, и по
карману оно далеко не всем... Тем не менее, стремительный рост популярности
пиццы очевиден. Всего лет двадцать назад один американский журналист с
уверенностью предсказывал, что пицца "никогда" не приживется в Корее,
поскольку корейцы, дескать, не переносят ни сыра, ни томатного соуса. В те
времена это было чистейшей правдой, но всего лишь за два десятилетия вкусы
радикально изменились, и сейчас замороженную пиццу можно купить в любой
сельской лавчонке.
Для семейного посещения в праздничные дни предназначен еще один тип
западных ресторанов -- т.н. "семейный ресторан". Появились они лет десять
назад и популярность их быстро растет. Рестораны этого типа чем-то похожи на
традиционные закусочные быстрого питания. В частности, они также объединены
в цепи со стандартными меню и центральной кухней, на которой изготавливаются
необходимые полуфабрикаты. Однако выбор там много разнообразнее, вместо
гамбургеров основными блюдами являются всяческие шницели и бифштексы, а
также кушанья итальянской или мексиканской кухни. Оформлены "семейные
ресторанов" именно как рестораны -- с немалым вкусом. В их просторных и
удобных залах приятно сидеть часами, на что они, собственно, и рассчитаны.
Стандартное время обслуживания там существенно больше, чем в ресторанах
быстрого питания (15 минут против 1-2 минут), но все равно существенно
меньше, чем в обычных ресторанах.
Еще одним специфическим видом ресторанов являются "шведские столы" (в
Корее их обычно называют "буфеты"). Некоторые из этих шведских столов
предлагают блюда корейской или японской кухни, но подавляющее их большинство
носит смешанный характер при ориентации в целом именно на западную
кулинарию. Любопытно, что китайская кухня в подобных ресторанах почти не
представлена, что вызвано ее, так сказать, "технологическими особенностями"
-- большинство китайских блюд должно подаваться на стол прямо с плиты и
очень плохо переносит долгое хранение в подогретом виде, неизбежное в
ресторанах такого типа. Шведские столы обычно дороги -- от 12 до 30 тысяч
вон (10-25$), поэтому они, конечно, не служат местом повседневного питания.
Деловые встречи там тоже назначают довольно редко, ибо большие, шумные, ярко
освещенные залы подобных ресторанов создают обстановку, не очень подходящую
для ведения серьезных разговоров. В то же время "шведские столы" - одно из
самых популярных мест для проведения семейных или учрежденческих торжеств,
или просто праздничных выходов "в люди" всей семьей. По данным проведенного
в 1995 г. опроса 16,8% сеульцев назвали "шведские столы" своим самым любимым
видом ресторанного питания.
@4.8 КОРЕЙЦЫ И ТАБАК
В сегодняшней нашей передаче речь пойдет о корейском табаке, о его
прошлом и настоящем, о том, что можно назвать "культурой курения" в Корее.
Корейцы в своем большинстве -- страстные курильщики, и мне за все годы
жизни в Корее почти не приходилось видеть там некурящих мужчин, хотя курящая
кореянка, наоборот -- крайняя редкость. Статистика утверждает, что почти 89%
взрослых мужчин в Корее либо курят, либо курили раньше, но были вынуждены
отказаться от этого по медицинским причинам. Среди женщин курильщицы
составляют лишь 8%.
Табак в Корее появился три столетия назад. Табак -- это, как известно,
американское растение. Когда испанские конкистадоры, по стопам Колумба
двинувшиеся в Америку, впервые увидели курящих индейцев, они были немало
удивлены, однако вскоре сами переняли эту привычку. Из Испании она
распространилась сначала по Европе, а потом -- и по всему миру. Поскольку в
конце XVI века Япония вела активную торговлю с Европой (впоследствии эта
торговля была запрещена японским правительством), то табак в 1590-е годы
оказался занесен в Японию, а вскоре оттуда попал и в Корею. Впервые в Корее
табак упоминается в одном из документов, датированных 1618 годом. Называли
тогда его "японской травой" или "южным зельем" -- в память о происхождении
("южное" потому, что португальцы и испанцы приплывали в Корею и Японию с
юга, и часто именовались "южными варварами"). Впрочем, ввозили табак и из
Китая, куда он попал в то же самое время. Вскоре, когда к курению
пристрастились в Корее многие, табак стали выращивать и на полуострове.
Однако корейский климат не очень подходит для этого теплолюбивого растения,
так что местный табак -- не самого хорошего качества.
В давние времена корейцы курили трубки. И сейчас такие трубки часто
можно увидеть в сувенирных магазинах, хотя по прямому назначению их уже
давно не используют. Корейские трубки были тонкими и очень длинными (до
метра, а то и больше в длину), на конце деревянного чубука располагалась
небольшая металлическая чашечка. Вплоть до начала нашего века большинство
корейцев не расставалось с трубками ни на минуту. На старинных рисунках
часто можно увидеть группы неспешно попыхивающих трубками курильщиков. В те
времена в Корее много курили и женщины, в особенности пожилые. Любопытно,
что когда в конце прошлого века японцы, постепенно устанавливавшие контроль
над страной, начали кампанию по искоренению корейских обычаев, они, среди
всего прочего, стали запрещать и курение этих длинных трубок.
В старые времена курить в присутствии старшего считалось в Корее верхом
невоспитанности. Если же речь шла о курении в присутствии
высокопоставленного чиновника, то это было уже просто прямое правонарушение.
Простолюдина, который не вынул трубку изо рта в тот момент, когда мимо него
по улице проезжал сановник высокого ранга, ждало наказание. Остатки такого
отношения к курению сохраняются и в наши дни. И сейчас, например, студенты
(которые, напоминаю, в своем подавляющем большинстве курят), увидев
профессора, поспешно вынимают сигареты из рта.
Сигареты и папиросы появились в Корее еще в начале XX века, но
по-настоящему вошли они в быт уже после войны, в последние несколько
десятилетий, когда они окончательно вытеснили трубки. Сейчас корейцы курят в
основном сигареты с фильтром. Цена пачки сигарет в Корее колеблется от
одного до полутора долларов, что очень мало по меркам большинства развитых
стран, в которых борьба с курением привела к тому, что табачные изделия
облагаются огромными налогами.
Курение мужчин до недавнего времени было незыблемой традицией, а вот
сигарета в руках женщины вызывала (и, в целом, до сих пор вызывает) немалое
осуждение. И поныне курят только 8% кореянок. Это, в основном,
представительницы одной из трех категорий: либо пожилые крестьянки, которые
сохраняют верность вековым традициям; либо лихие девицы из всякого рода
подозрительных заведений; либо, наконец, эмансипированные барышни из местной
богемы, для которых курение -- это способ эпатировать публику,
демонстративный вызов истэблишменту и тому, что сии девицы считают
"консервативными конфуцианскими традициями". Правда, в последнее время
затянуться сигаретой допустимо и для "барышни из приличной семьи", но при
одном условии: она может курить только в помещении, и в узком кругу
знакомых. Допустимо для женщины затянуться сигаретой и в кафе, но вот
курение на улице (да и на работе) местах -- по-прежнему мужская привилегия.
Только в последние время в Корею стала проникать кампания по борьбе с
курением, которая с конца восьмидесятых годов с успехом проходит в
большинстве развитых стран, в первую очередь -- в Америке. В девяностые годы
в Корее стали по американскому образцу все чаще запрещать курение в
общественных местах. Так, нельзя курить в метро, в аэропортах, в некоторых
учреждениях. Кроме того, было решено убрать с улиц автоматы по торговле
сигаретами, которые раньше попадались очень часто. Объясняется это тем, что
в автоматах сигареты могли покупать и подростки, в то время как продажа
табачных изделий в Корее разрешается только лицам, достигшим 18-летнего
возраста (нарушившего запрет торговца ждет немалый штраф). Все эти меры,
кажется, дают определенный эффект, и доля курильщиков, равно как и
количество связанных с курением заболеваний, понемногу идет вниз. Однако до
американского размаха Корее пока очень далеко.
@ 4.9 ФРУКТЫ-ОВОЩИ
Корейцы, как, кстати, и все их соседи по Восточной Азии, с незапамятных
времен были мастерами-огородниками. Находясь в Корее, все время чувствуешь,
что имеешь дело с народом горцев, народом рыбаков и, в первую очередь, с
народом земледельцев. До самого недавнего времени подавляющее большинство
корейцев было крестьянами, и из поколения в поколение передавали они
земледельческие традиции и навыки. Поэтому нет ничего удивительного в том,
насколько изобильны овощами и фруктами корейские рынки и магазины. Многое из
того, что там можно увидеть, вполне знакомо нашим российским слушателям, но
есть там немало и экзотики.
Из овощей в Корее наибольшее распространение имеет, пожалуй,
дальневосточная листовая капуста, которая отличается от привычной нам
европейской тем, что не образует кочанов. Европейская белокочанная капуста
тоже в последнее столетие получила в Корее определенное распространение, но
все-таки в целом остается некоей экзотической редкостью. Ее так и называют
"заморская капуста". В общем корейская листовая капуста по вкусу напоминает
белокочанную, разница, пожалуй, лишь в том, что в ней содержится больше
воды. Впрочем, корейцы считают, что настоящее кимчхи из европейской капусты
сделать никак нельзя. Широко применяется в корейской кулинарии и редька.
Она, как и капуста, служит главным сырьем для приготовления кимчхи -- одного
из важнейших блюд повседневной корейской кухни, которое в последние годы
становится своего рода кулинарным символом нации. Кроме того, нарезанная
кружочками маринованная редька часто подается на стол в качестве приправы.
Корейская редька по своему виду не очень похожа на российскую -- она большая
длинная, цилиндрической или, скорее, сигарообразной формы.
Из других овощей следует назвать морковь, огурцы, помидоры (впрочем,
последние по корейским представлениям относятся к...фруктам). Любопытно,
кстати, что так называемая "корейская морковка", блюдо из острой
маринованной моркови, которое в России пользуется сейчас немалой
популярностью, в самой Корее совершенно неизвестна. Острая маринованная
морковь -- это специфическое блюдо российских корейцев. Относится это,
кстати, и ко всем иным "корейским салатам", которые в последние годы
получили такое распространение в России. Почти все эти салаты в самой Корее
неизвестны, они представляют собой вольные вариации на темы корейской кухни,
которые были созданы корейцам России-СССР-СНГ за полтора века их жизни в
диаспоре. Надо признать, что российско-корейская кухня больше соответствует
вкусовым пристрастиям россиян, чем собственно кухня корейская (сам я --
большой поклонник "корейских салатов" по-московски). Однако, повторяю: к
корейской кухне в точном смысле слова отношение они имеют весьма отдаленное.
Кроме того, корейцы едят и листья некоторых растений: корейской полыни,
которая, в отличие от российской, не обладает горьким вкусом, пастушьей
сумки, аралии. Их листья потребляют в пищу в сыром виде, заедая ими те или
иные блюда. В состав многих корейских блюд в изрядных количествах входят лук
и чеснок. Пристрастие корейцев к чесноку в свое время дало основание японцам
называть их "чесночниками" -- кличка, которую они и поныне воспринимают с
немалой обидой. Возможно, именно поэтому корейцы почему-то уверены, что
только они любят чеснок, и часто удивляются, когда видят с удовольствием
поглощающего чеснок иностранца. Еще одним специфическим продуктом, важным
для корейской кулинарии, являются молодые побеги папоротника. Наконец,
применяют в корейской кулинарии и грибы, хотя корейцы, как и жители многих
других стран, с недоверием относятся к диким лесным грибам, и едят в
основном грибы, выращиваемые на специальных плантациях.
Картофель не имеет в корейской кухне такого значения, как, скажем, в
русской или немецкой, но, все-таки, время от времени используется. В Корее
известно два вида картофеля. Во-первых, это привычный нам "обычный"
картофеля, а, во-вторых, сладкий картофель батат, попавший в Корею из
Юго-Восточной Азии.
Корейцы едят мало сладкого, так что роль десертов в корейской кулинарии
выполняют фрукты и ягоды. В целом те фрукты, которые можно увидеть в Корее,
достаточно хорошо знакомы и россиянам. Наибольшей популярностью, пожалуй,
пользуются яблоки -- огромные, сочные, сладкие. Я еще не видел человека,
которому бы корейские яблоки не понравились. Едят корейцы и груши, причем
корейская груша отличается от российской и по вкусу, и, главное, по виду.
Когда ко мне в Корею приезжали знакомые, я часто задавал им небольшую
загадку: показывал фрукт, по форме напоминающий очень крупное яблоко
коричневатого цвета, и спрашивал, что же это такое. Никому еще не удалось
угадать, что это -- груша. Да, корейская груша не имеет "грушевидной" формы.
По вкусу, впрочем, она довольна похожа на свою европейскую родственницу.
Едят корейцы и дыни, причем корейские дыни очень маленькие, чуть больше
российского крупного яблока. В последнее время появились и зеленоватые
западные дыни, семена которых недавно завезли из Америки (их даже и называют
на американский лад -- "мелон"). Немалой популярностью пользуются арбузы.
Кроме того, едят корейцы персики, абрикосы, мандарины, хурму и, конечно,
виноград.
С ягодами дела обстоят хуже. Традиционно корейцы ягод вообще почти не
ели, но вот в последние пару десятилетий они пристрастились к клубнике.
Многим русским, побывавшим в Корее, местная клубника не нравится: дескать,
она и несладкая, и водянистая. Не знаю ("на вкус и цвет товарищей нет") --
меня лично корейская клубника вполне устраивает. Однако другие ягоды в Корее
почти не встречаются. Временами (и очень ненадолго, на пару недель)
появляется на рынках шелковичная ягода, временами попадается голубика (с ней
делают вкусный йогурт), буквально пару-другую раз видел я на рынке и малину,
но это, скорее, исключение. Хотя и заросли корейские горы малинником,
корейцы малину едят мало, и не особенно-то любят, да и вообще ягодам
предпочитают фрукты.
Любопытно, что клубника, которая ныне встречается в Корее очень часто,
проникла туда совсем недавно, уже после войны. Ее распространение стало
возможным только после того, как в корейском сельском хозяйстве стали широко
применять теплицы, а произошло это только в середине пятидесятых годов. В
конце 1960-х гг. появились в Корее также голубика и садовая малина, которые,
впрочем, и поныне остаются экзотикой.
Отсутствие в Корее достаточного количества промышленных холодильников и
вообще мощностей по хранению собранных фруктов приводит вызывает достаточно
четко выраженную сезонность. В Корее, в отличие от, скажем, Америки, каждому
овощу (точнее сказать, фрукту) воистину свое время. Март-май -- это время
тепличной клубники, потом появляются дыни, им на смену приходят персики и
груши и, наконец, виноград. Пожалуй, одни только мандарины и яблоки, хорошо
переносящие хранение, находятся на прилавках корейских магазинов круглый
год.
В конце восьмидесятых были снижены таможенные пошлины, до этого
препятствовавшие ввозу в Корею тропических фруктов -- бананов, киви,
ананасов. Впрочем, и ананасы, и бананы в Корее не только импортные, есть и
свои, которые выращивают на острове Чечжудо, на самом юге страны. В
результате все эти экзотические для Кореи фрукты в последнее время появились
в продаже даже в самых захолустных поселках. Однако большинство населения не
очень-то привыкло к ним и берет их не слишком охотно, тем более что и цены
этих тропических фруктов, как говорится, "кусаются". Исключением стали,
наверное, бананы, которые превратились в часть повседневного питания и в
Корее. Надо сказать, что пришельцам из России бросается в глаза полное
отсутствие в Корее свежих апельсинов. Возможно, это связано с попытками
защитить производителей мандаринов. В то же время, апельсиновый сок в
последние десятилетия стал одним из самых популярных напитков.
Любопытно, что большинство фруктов корейцы подают на стол, обязательно
очистив и от косточек, и от кожуры, и разрезав на кусочки. Относится это и к
дыням, и к яблокам, и к грушам.
@ 4.10 О ТОМ, ЧЕГО В КОРЕЕ НЕТ
Сегодня я хотел бы рассказать о том, чего в Корее...нет, какие из
привычных нам продуктов нельзя найти в сеульских магазинах. Действительно,
на российский взгляд корейские магазины кажутся изобильными даже сейчас,
когда и в России времена дефицита ушли в прошлое. И, тем не менее, корейские
кулинарные традиции весьма отличаются от российских, так что нет ничего
удивительного в том, что многие из тех продуктов, к которым привыкли наши
российские слушатели, в Корее либо вообще отсутствуют, либо встречаются
очень редко.
Начнем, наверное, с хлеба, в первую очередь -- с черного ржаного хлеба.
До шестидесятых годов корейцы не ели хлеба вообще -- ни белого, ни черного.
С конца шестидесятых хлеб стал все чаще появляться в продаже, и сейчас его
можно купить в любом магазине, однако это, разумеется, белый хлеб,
приготовленный по американским рецептам. Привычного нам черного ржаного
хлеба в Корее нет. Одно время, в начале девяностых годов, в районе Итхэвона,
где в основном живут иностранцы и где сосредоточены многочисленные
посольства, действовала немецкая булочная, в которой изредка появлялся и
черный хлеб. Стоил он немало (почти 8 долларов буханка), по вкусу во многом
отличался от российского (так как делали его по немецким рецептам), но
все-таки это был черный хлеб. Однако популярностью он не пользовался, и с
1995 года его перестали выпекать. Только недавно в Пусане и Сеуле вновь
появился черный хлеб, на этот раз выпеченный по русским рецептам.
Если говорить о молочных продуктах, то ситуация тут тоже довольно
интересная. Корейцы стали в больших количествах пить молоко только после
войны, и технология производства молочных продуктов была позаимствована из
Америки. В результате, в Корее есть многие виды молочных продуктов, которые
в России либо вовсе неизвестны, либо появились в самое недавнее время. С
другой стороны, многих привычных нам вещей в Корее нет -- например, сметаны
и творога. Точнее говоря, они изредка появляются в специальном
"дипломатическом" магазине, совершать покупки в котором -- по крайней мере
теоретически -- имеют право только дипломаты и члены их семей. Правда,
корейцы, как и другие народы Дальнего Востока, едят так называемый "соевый
творог" (в Корее его называют "тубу", в Китае -- "доуфу"), однако по вкусу
он имеет с молочным творогом мало общего. Не слишком хорошо обстоят дела и с
сыром. В корейских магазинах можно увидеть плавленные сырки (честно говоря,
не особенно вкусные), но вот настоящего, привычного нам сыра там почти не
бывает. Его можно купить только в крупных интуристовских гостиницах, где
стоит он очень даже немало. Нет в Корее и привычного нам кефира, который
вообще за пределами России почти неизвестен. В то же время всяческие
йогурты, которые только в послеперестроечные годы стали проникать в Россию,
очень популярны в Корее.
Как уже говорилось, не очень хорошо обстоят в Корее дела и с чаем.
Самым популярным напитком в современной Корее является кофе, кроме того,
охотно пьют корейцы и разнообразные травяные настойки, соки, но не чай. Хотя
в Корее и есть немногочисленные любители зеленого чая, привычный нам черный
чай остается редкостью. Правда, в крупных магазинах обычно (но не всегда)
пачку чая купить можно, но особого выбора там нет -- максимум пара сортов, а
чаще всего -- просто стандартная коробка "Липтона" в пакетиках.
Наконец, нет в Корее и многих привычных нам мясных изделий, например,
колбасы или ветчины. То, что корейцы называют заимствованным из английского
словом "хэм" имеет к ветчине в нашем понимании очень отдаленное отношение, а
если говорить о сырокопченых и полукопченых колбасах, то ничего подобного в
Корее вы не увидите нигде, кроме, может быть, самых дорогих гостиниц, где
покупателями являются в основном иностранцы. Правда, сосиски в последнее
время широко распространились и в Корее. Если говорить о деликатесах, то нет
в Корее и икры, которую сами корейцы, кстати, не очень-то и любят, а также и
иных привычных русским рыбных деликатесов. Исключением, возможно, является
копченая красная рыба, которая пользуется в Корее успехом у отдельных
любителей, но стоит очень дорого и продается только в больших универмагах.
С другой стороны, в корейских магазинах есть великое множество блюд, о
которых нормальный житель России никогда и слыхом не слыхивал, и для тех
корейцев, которым приходится подолгу жить в России, отсутствие этих
продуктов представляет немалую проблему. Конечно, в корейских магазинах нет
черного хлеба и сметаны, но ведь и в русских не так-то легко купить кимчхи
из редьки или, скажем, тот же соевый творог тубу! Так что все на свете
относительно.
@
4.11 КОРЕЙСКИЙ ЖЕНЬШЕНЬ
Сегодня я хочу рассказать о национальной гордости корейцев, о самом
легендарном и самом целительном из всех лекарственных растений -- женьшене.
Корневище женьшеня -- знаменитого "корня жизни" -- используется в
медицинских целях с незапамятных времен. Первыми его целебную силу открыли
китайцы, и древнейшее упоминание о женьшене в работах китайских врачей
относится к рубежу нашей эры. Любопытно, что в самом древнем из
сохранившихся до наших дней китайских медицинских трактатов содержится 113
рецептов различных лекарственных препаратов, и женьшень входит в состав 21
из них. Уже в те давние времена женьшень собирали в основном в горах
Пэктусан, что находятся на нынешней границе между Китаем и Кореей. Поэтому
не удивительно, что корейцы тоже оценили как целебную силу этого растения,
так и его, так сказать "экспортный потенциал". Уже в середине первого
тысячелетия Корея регулярно отправляла корни женьшеня в Китай в качестве
подарков ко двору китайских императоров.
Кстати сказать, в действительности женьшенем именуются три родственных
и похожих, но разных растения. Все они обладают целебными свойствами, хотя и
в разной степени. Классический женьшень, который растет в Корее, Маньчжурии
и на российском Дальнем Востоке -- это так называемый женьшень Мейера. Кроме
него есть еще женьшень Линна, который произрастает в Северной Америке, и
женьшень Ченя, который встречается в некоторых районах центрального Китая.
Названы эти три растения (повторяю, похожих, но разных) в честь тех ученых,
которые впервые составили их научное описание.
Существуют два сорта корейского женьшеня (так мы будем далее именовать
женьшень Мейера) -- так называемые "красный" и "белый" женьшень. "Красный"
считается более качественным. Производство красного женьшеня в Корее
является исключительной монополией государства и продажа этого женьшеня и
препаратов из него дает корейской казне немалый доход. Производством
препаратов из красного женьшеня занимается специальная государственная
"Корпорация табака и женьшеня". Белый женьшень могут выращивать и
перерабатывать и частные фирмы, стоит он много дешевле, но и лечебные
качества у него, как считается, послабее. Впрочем, даже и в этом случае
производство женьшеня не отдано целиком на откуп частнику. Женьшень -- это
ведь не только важный экспортный продукт, но и в определенном смысле слава
Кореи, ее символ, поэтому государство стремится не допустить появления
подделок. Даже изготовленные частными фирмами из белого женьшеня препараты
подвергаются проверке, которую проводят государственные инспекторы, и на
любом флаконе, любой коробке с изделиями из женьшеня стоит их штамп или
специальная бумажная ленточка-пломба.
Часто спрашивают, какой женьшень продают в Корее -- дикий или
плантационный? Конечно же, плантационный. Дикорастущий женьшень сейчас
практически истреблен, и найти его почти невозможно, особенно в
густонаселенной Южной Корее. Если такой женьшень и поступает в продажу, то
стоит он фантастически дорого, и доступен он, пожалуй, только тем сказочно
богатым китайским миллиардерам, что держат в своих руках экономику стран
Юго-Восточной Азии и за лекарства традиционной медицины готовы выкладывать
из своих бездонных карманов любые деньги. Практически весь корейский
женьшень -- и красный, и белый -- выращивается в наши дни на плантациях.
Плантационное возделывание женьшеня началось в Корее еще в XVI веке.
Надо сказать, что сделать женьшень огородным растением было не так просто.
Потребовалось немало времени, прежде чем удалось решить самую сложную задачу
-- освещенность. Дело в том, что женьшень -- это лесное растение, он не
выносит прямых солнечных лучей. Поэтому женьшеневые плантации представляют
из себя весьма своеобразную картину -- все грядки прикрыты темными тканевыми
навесами, которые не пропускают прямых солнечных лучей, но в то же самое
время оставляют растениям достаточно света. Женьшень не переносит никаких
минеральных удобрений, и исключительно требователен к почве. После того, как
урожай собран, снова высаживать женьшень на то же самое поле нельзя --
должно пройти по меньшей мере 10 лет, прежде чем можно будет опять
использовать под женьшень этот участок. Тем не менее, женьшень -- - весьма
распространенный продукт в корейском сельском хозяйстве, и его плантации
часто попадаются на глаза в центральной части страны. На корейском рынке
можно увидеть крестьянок, которые привозят на продажу целые ведра
свежесобранного женьшеня со своего огорода. Корни женьшеня ценятся в
зависимости от их веса и возраста. Лучшие из тех корней, что есть в массовой
продаже -- шестилетние.
На протяжении многих тысячелетий корейская (и, говоря шире,
дальневосточная медицина) не жалела сил и средств на изучение целебных
свойств растений. Традиционная корейская медицина была (и остается)
медициной травяной и органической. Хирургия не получила в старые времена на
Дальнем Востоке особого развития, а терапия основывалась в основном на
использовании многочисленных лекарственных трав и иглоукалывания.
Опыт тысячелетий, беспрерывные эксперименты десятков поколений врачей
позволили выявить лекарственные свойства многих трав и плодов. Однако, хотя
традиционная травяная дальневосточная медицина использовала в буквальном
смысле тысячи растений, ни одно из них не могло по своей популярности и
медицинской эффективности сравниться с женьшенем. На протяжении уже двух
тысячелетий женьшень остается на Дальнем Востоке "лекарственным растением
номер один".
В старину женьшень чаще всего либо входил в состав лекарственных
смесей, либо употреблялся в виде отвара или спиртового настоя. Однако сейчас
в Корее разработано множество препаратов, основывающихся на женьшене.
Некоторые из этих снадобий не являются лекарствами в точном смысле этого
слова. Хороший пример препаратов такого рода -- женьшеневый чай, который
продается в любом корейском продовольственном магазине. Этот чай
изготовляется из измельченных в порошок корней женьшеня. Продают его обычно
в виде небольших пакетиков, и заваривают по тому же принципу, что и
растворимый кофе -- женьшеневый порошок насыпают в чашку и заливают его
горячей водой. Получается напиток золотисто-коричневатого цвета, с
характерным землистым вкусом. Стоят такие пакетики недорого, коробка в 50
пакетов обойдется доллара в три-четыре. Впрочем, сами корейцы особо всерьез
этот чай не принимают, и даже лекарственным его не считают. Есть, впрочем, и
по-настоящему лекарственный женьшеневый чай. Он стоит раз в десять дороже,
но и концентрация женьшеневого порошка в нем, соответственно, куда выше.
Этот высокосортный чай, кстати, изготавливают исключительно из красного
женьшеня, производство и продажа которого, как уже говорилось, в Корее
остается исключительной монополией государства.
Часто продается женьшень в капсулах. Эти капсулы надо просто проглотить
-- они легко растворяются в желудке. Содержимым капсул иногда является тот
же порошок женьшеня, иногда же в них может находиться довольно сложный
состав, в который, кроме самого женьшеня, входят вытяжки из иных
тонизирующих препаратов -- оленьих пантов, лимонника, древесных грибов.
Сам же я лично предпочитаю концентрированные женьшеневые настойки,
которые можно купить в любой корейской аптеке. Стоят они от полутора до пяти
долларов, и представляют из себя настойку женьшеня со всяческими, порою --
весьма экзотическими -- добавками, типа настоя пантов или же вытяжки из
лекарственных древесных грибов. Мне лично больше всего нравится
витаминизированная настойка женьшеня с лимонником. Все эти настойки обладают
мощнейшим тонизирующим действием, и мгновенно снимают усталость, даже после
бессонной ночи они на какое-то время могут привести человека во вполне
работоспособное состояние.
Надо сказать, что я в свое время не верил в лечебные свойства женьшеня.
Однако обстоятельства заставили меня пересмотреть отношение к этому
растению. Случилось это лет 15 назад, когда моя знакомая попросила привести
ей из Северной Кореи немного женьшеневых препаратов. Она же предложила моей
матери, которая много лет мучилась от проблем с кровяным давлением,
попробовать один из них. Эффект оказался поистине чудесным, и с тех пор, вот
уже почти 15 лет, я кормлю свою мать этими снадобьями регулярно. Очень
помогает. Более того, с моей легкой руки потребителями женьшеня сделались и
некоторые мои российские друзья, особенно те из них, работа которых связана
с большими нервными нагрузками, нервным и физическим переутомлением.
Главное действие женьшеня -- тонизирующее, то есть он снимает
усталость. Кроме того, чудо-корень помогает при гипотонии и, иногда (только
иногда!) -- при гипертонии, стимулирует обмен веществ и работу желез
внутренней секреции, а также укрепляет иммунную систему организма.
5.2 РОССИЙСКАЯ ЭСТРАДА В КОРЕЕ
5.3 КОРЕЙЦЫ И ЯПОНЦЫ
5.4 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
5.5 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: КИТАЙ
5.6 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: США
5.7 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: ЯПОНИЯ
5.8 РУССКИЕ В ДОВОЕННОМ СЕУЛЕ
5.9 АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА В КОРЕЕ
5.10 КОРЕЙСКИЕ ИНОСТРАНЦЫ
@
5.1 КОРЕЙЦЫ И РОССИЯ
Россия и Корея -- две страны, которые формально, географически,
являются соседями и даже (если иметь в виду Северную Корею) имеют короткую
общую границу. Однако на протяжении многих десятилетий мы были далекими
соседями, и знали друг о друге, прямо сказать, не очень много.
Один из вопросов, с которым и мне, и многим другим российским
корееведам приходится сталкиваться чаще всего, это вопрос о том, как же
относятся к нам корейцы, как они воспринимают русскую культуру и русских,
как меняется это отношение с течением времени. Сейчас я и попытаюсь
рассказать об этом. Отношение к России вообще -- вопрос слишком широкий,
слишком сложный поэтому ограничимся, пожалуй, только одной его частью --
отношением корейцев к русской культуре.
Начнем издалека, с двадцатых и тридцатых годов. До 1945 г., в те
времена, когда Корея была японской колонией, ее связи с Россией (то есть
Советским Союзом) были не слишком-то тесными, что и понятно: японские власти
рассматривали северного соседа как источник "коммунистической заразы", и
меньше всего хотели, чтобы его "подрывное влияние" ощущалось в Корее --
самой стратегически важной из всех колонии Японской империи. С другой
стороны, и Советский Союз воспринимал Японию как вероятного, и даже почти
неизбежного противника (чтобы убедиться в этом, достаточно бегло просмотреть
советские публикации тридцатых годов), так что Москва тоже не очень поощряла
контакты советских граждан с японскими подданными. Корейцы же тогда,
несмотря на все официальные антиколониальные декларации, воспринимались
Москвой именно как японские подданные. Не случайно, что когда все корейцы в
1937 г. были насильственно выселены с советского Дальнего Востока, это
официально объяснялось "необходимостью пресечь японский шпионаж".
Тем не менее, уже в колониальную эпоху кое-какие сведения и
представления о России проникали в Корею. Немалую роль в этом играли и
японцы, точнее, японская интеллигенция. Дело в том, что в те времена в
Японии, несмотря на весь официальный антикоммунизм, весьма ценили русскую
классическую литературу. Именно по-японски корейские интеллигенты впервые
прочли Толстого и Достоевского, Чехова и Горького. Вскоре появились и первые
переводы русских классиков на корейский. Делались они не с оригинала
(русский язык на должном уровне в Корее тогда мало кто знал), а с японских
изданий.
В 1945 г. Корея была освобождена от колониального ига и вернула себе
независимость. Советский Союз сыграл в этом решающую роль, и неудивительно,
что последующие несколько лет были периодом короткого "советского бума",
особенно среди южнокорейских левых. Это были времена, когда отношение к
России было резко политизировано, когда занятия русским языком в Южной Корее
воспринимались почти как оппозиционный акт, вызов существующему строю, когда
переводы советской и даже русской литературы (в основном, по-прежнему
сделанные с японского или английского) часто изымались из продажи
правительственными цензорами.
Однако бум этот продолжался недолго. Его прервала Корейская война.
Многие из былых поклонников России и тесно связанных с ней в те времена идей
социализма ушли на Север вместе с отступающими коммунистическими дивизиями.
Для тех, кто остался, Корейская война часто означала разочарование в
коммунизме. Зачастую в этом были виноваты сами северяне, которые, заняв на
несколько месяцев почти всю территорию страны, вели себя, скажем прямо, не
лучшим образом. Отходу интеллигенции от коммунизма немало способствовала и
активная антикоммунистическая пропаганда корейских правительств. Как бы не
ссорились друг с другом корейские политики в 1948-1987 гг., решительный
антикоммунизм был их общим знаменателем.
Однако разочарование в советской политике не всегда означало потерю
интереса к русской культуре. Наоборот, шестидесятые годы были, пожалуй, тем
временем, когда русская классика достигла пика своей популярности. В те годы
вся корейская студенческая молодежь читала наших классических писателей,
когда немалой популярностью пользовалась и русская музыка, а традиции
русского театра ("Система Станиславского") тщательно изучались местными
режиссерами и актерами.
В пятидесятые и шестидесятые годы первые русские отделения были открыты
в нескольких корейских вузах. Популярность у них была довольно умеренная,
что отчасти объяснялось отсутствием каких-либо перспектив трудоустройства
для их выпускников. Никаких контактов с Россией у Южной Кореи тогда не было,
ее граждан до начала семидесятых ни под каким видом не пускали на территорию
СССР, да и впоследствии, вплоть до 1987 г., разрешения на поездку в СССР
выдавалось и Москвой, и Сеулом только в самых исключительных случаях.
Распространение любых советских изданий на территории Кореи было строжайше
запрещено, причем исключения не делалось даже для совершенно безобидных
вещей, вроде пластинок русской классической музыки, изготовленных фирмой
"Мелодия" (уже тот факт, что они были произведены в СССР, превращал их в
глазах тогдашних корейских цензоров в "подрывные коммунистические
материалы"). Даже самостоятельные занятия русским языком считались крамолой
и были официально запрещены. Разумеется, знание разговорного языка у
тогдашних выпускников русских отделений оставляло желать лучшего, все их
образование строилось вокруг умения читать, а не говорить по-русски. Окончив
русское отделение и получив диплом, выпускник практически не имел шансов
получить работу по специальности, если ему только не удавалось попасть в
аспирантуру (в те времена часто -- за границей, в США или Германии) или же
найти работу в армии и/или спецслужбах.
Если же говорить о большинстве населения, то его представление о СССР
сводилось, по большому счету, к трем положениям: а) Россия -- очень большая,
очень холодная и очень агрессивная страна, опора мирового коммунизма; б)
Россия -- страна высокой культуры, страна Толстого и Достоевского,
Чайковского и Станиславского; в) Россия -- главный враг США и единственная
страна, которая может при случае противостоять Америке. Разумеется, попал в
Корею и традиционный американский набор "российских образов", который в те
времена активно пропагандировался Голливудом: водка, снега, меховые шапки,
медведи и злобные агенты КГБ.
Серьезные перемены наступили только около 1988 г., когда СССР и Южная
Корея установили между собой отношения (сначала -- неформальные, а потом --
и официальные, дипломатические). 1988-1992 гг. были эпохой второго, и куда
более значительного, "советского бума" в Корее. Этот бум отчасти подогревали
надежды корейских бизнесменов на гигантский потенциал российского рынка,
отчасти -- извечная тяга к запретному плоду, а отчасти -- и вновь
усилившиеся среди корейской молодежи левые настроения. В те годы на полках
книжных магазинов стала все чаще появляться не только дореволюционная,
классическая, но и советская литература. Спрос на нее был немалый. Раскупали
молодые корейцы произведения не только (и даже не столько) Толстого и
Чехова, сколько писателей социалистического реализма, популярность которых
как раз в то время в самом СССР упала почти до нуля. Представляю, как
поразились бы российские студенты в истово-перестроечном 1990 г., узнав, что
среди их корейских сверстников едва ли не самым популярным произведением
русской литературы тогда являлась "Мать" Горького!
Следствием советского бума стало и стремительное увеличение численности
российских отделений в корейских университетах. В 1988-1995 гг. они росли
как грибы, и любой вуз, претендующий на респектабельность, в те годы
стремился обзавестись русским отделением. В течение короткого времени
русские отделения находились на пике популярности. Всем казалось, что тысячи
корейских фирм вот-вот двинутся в Россию и сделают там многомиллионные
состояния, и что этим фирмам будут нужны тысячи переводчиков и
консультантов. Вдобавок, внезапное "открытие" России, до того времени
совершенно недоступной и, следовательно, экзотически-таинственной и манящей
страны, тоже воодушевляло многих. Результатом стал не только количественный
рост корейской русистики, но и заметное улучшение "качества" студентов.
Однако ничто не бывает вечным, советский бум продолжался недолго.
Окончился он около 1993 г., вскоре после распада СССР. К этому моменту стало
ясно, что те розовые надежды, которые поначалу возлагал на Россию корейский
бизнес, не оправдались. Находящаяся в состоянии хронического экономического
и политического хаоса страна оказалась куда менее выгодным рынком, чем,
скажем, стабильные и быстро растущие Китай или Вьетнам -- государства, в
которые в 1990-е гг. и двинулись основные корейские инвестиции. Разумеется,
сравнительно скромный масштаб российско-корейской торговли означал и
сравнительно малое количество рабочих мест с русским языком, и,
соответственно, снижение популярности русских отделений среди абитуриентов.
Корейские студенты девяностых годов в целом ведь куда прагматичнее своих
предшественников, они хотят получать такие специальности, которые могут
помочь им в поиске работы. Русский язык сейчас к таковым, скажем прямо,
сейчас никак не относится.
Снизилась и популярность русской литературы. Потеря интереса к таким
книгам как "Мать" или "Как закалялась сталь" понятна: корейская молодежь в
последние годы опять отошла от левых идей, да и вообще меньше интересуется
политикой. Однако явно снизился в Корее и интерес к русской классике, столь
популярной в шестидесятые и семидесятые годы. Причин на это немало. Отчасти
это отражает и общий процесс, который затронул не только Корею, но и
большинство стран мира: молодежь, в том числе и образованная, сейчас читает
куда меньше, чем несколько десятилетий назад. Нравится это кому-либо или
нет, но в развитых странах книга в молодежной среде во многом уступила
позиции современной музыке и кинематографу, то есть областям, в которых
достижения современной России, будем честными, не пользуются особым
международным признанием. Вдобавок, неспешный стиль русских классиков сейчас
многим кажется затянутым и скучноватым. Новые поколения, скорее,
предпочитают более динамичную прозу американских авторов. Наконец, немалую
роль играет и американизация культурной жизни Кореи. И школьные, и
университетские программы в основном строятся с оглядкой на американские
образцы, так что не удивительно, что американская и, шире, англоязычная
литература занимает в корейской "картине мира" все более и более заметное
место, вытесняя на второй план все "неанглоязычные" литературы.
И тем не менее, Россия и Корея остаются соседями, так что наша история
продолжается. Можно быть уверенным в том, что в отношении корейцев к России
произойдет еще немало перемен.
@
5.2 РОССИЙСКАЯ ЭСТРАДА В КОРЕЕ
Один из вопросов, который очень часто приходится слышать мне в России,
звучит просто: "А что они там, в Корее, думают о нас?" Пожалуй, самым
честным ответом на этот вопрос было бы: "А ничего особо не думают!"
Действительно, нравится нам это или нет, но Россия занимает довольно
скромное место в корейском сознании. Конечно, есть в Сеуле многочисленные (и
неплохие) специалисты по русскому языку, по русской культуре и экономике,
некоторое количество корейцев учится или училось в вузах Москвы и
Санкт-Петербурга, а корейские фирмы все более активно проникают на
российский рынок. Есть, наконец, и люди, просто интересующиеся Россией.
Однако по большому счету основная масса корейцев довольно безразлична к
тому, что происходит за пределами их страны (чтобы убедиться в этом,
достаточно пролистать корейскую газету, в которой из 30 страниц
международным новостям обычно отведено не больше двух). Если какие
государства и вызывают их интерес, то это, бесспорно, Америка, Япония и
Китай. Место же России, как, скажем, и Германии или Индии, в корейской
картине мира весьма скромное.
В то же самое время корейская интеллигенция питает немалое уважение к
русской классической культуре. Имена Толстого, Чехова, и даже впавшего
сейчас у нас в немилость Горького знакомы любому образованному корейцу.
Хорошо известны в Корее российский балет и российская классическая музыка.
Однако есть у Кореи одна любопытная особенность. Как ни странно, но
корейцы знают не только классическую, но и современную российскую массовую
музыкальную культуру. Странно это потому, что в целом в мире Россия
ассоциируется не с Алой Пугачевой или Борисом Гребенщиковым, а с Еленой
Образцовой и Дмитрием Шостаковичем. Наш рок или наша поп-культура (не
исключая и самых громких имен) за пределами России, в общем-то, мало кому
известны и мало кому интересны. Когда тот или иной российский исполнитель
возвращается с гастролей на Западе и начинает вдохновенно рассказывать о том
громадном успехе, котором он там якобы пользовался, он, как правило, выдает
желаемое за действительное. Если успех у него и был, то наверняка только
среди бывших советских эмигрантов, да и то, скорее всего, недавних. Коренные
же американцы или австралийцы ни малейшего желания появляться на концертах
российских эстрадных звезд не испытывают, и трудно представить, чтобы на
улицах американских городов звучали песни Высоцкого или Кобзона (разумеется,
если в этих городах нет больших эмигрантских общин).
Однако Корея -- это исключение, что становится еще более удивительным,
если вспомнить, что Южная Корея ни в социалистический лагерь никогда не
входила (совсем наоборот -- отличалась весьма истовым антикоммунизмом), ни
под заметным русским влиянием не находилась.
Столкнулся в первый раз я с этим "распространением нашим по планете"
осенью 1992 года, вскоре после того, как приехал в Корею. Помнится, шел я по
улице, и вдруг -- слышу: из вполне обычной корейской лавчонки доносится
русская песня. Вначале я даже ушам своим не поверил. Остановился,
прислушался -действительно, русская музыка. Это звучала "Я склонюсь пред
твоими коленями..." (слова Заболоцкого, в исполнении группы "Петербург").
Только потом узнал я, что в Корее эта песня была одним из шлягеров того
лета.
Вообще в популяризацию русской эстрады немалый вклад вносит местное
телевидение. Почему-то корейские телевизионщики часто используют в качестве
заставок к сериалам русские песни. В частности, прошедший лет восемь назад и
пользовавшийся огромной популярностью сериал "Песочные часы" начинался с
песни "Журавли" в исполнении Иосифа Кобзона. Сериал этот стал сенсацией
(главным образом, из-за того, что затрагивал некоторые острые вопросы
недавнего корейского прошлого), и как следствие кассеты и лазерные диски с
песнями Кобзона появились во всех корейских магазинах. Не один десяток раз
приходилось слышать мне в Корее и Владимира Высоцкого. Его песни также
использовали на телевидении, да и кассеты Высоцкого в Корее часто появляются
в продаже. Представить такое, кстати, в какой-либо западной стране
невозможно. На Западе Высоцкого ведь воспринимают во многом так же, как в
свое время Есенина: не как поэта, а как экзотического русского мужа западной
знаменитости. Для европейца Высоцкий -- это никто иной как "русский муж
Марины Влади", в то время как Есенин даже сейчас в тех западных изданиях,
что предназначены для массового читателя, -- "русский муж Айседоры Дункан".
Популярен в Корее и Виктор Цой, что и понятно -- тут сказалось его
корейское происхождение. Любопытно, кстати, что корейцы почему-то
воспринимают его довольно странно: как политического певца, борца против
коммунизма, чуть ли не автора политических песен протеста (короче говоря,
как своего рода Галича от рок-музыки). Песни Цоя звучат в Корее не очень
часто, но вот имя его известно неплохо, а несколько лет назад вышел даже
роман, в котором он является главным героем.
Впрочем, список этот далеко не полон, в Корее неплохо известны и
некоторые другие наши эстрадные певцы и музыканты. Такая вот любопытная и,
во многом, исключительная ситуация.
@ 5.3 КОРЕЙЦЫ И ЯПОНЦЫ
Как мне не раз приходилось убеждаться, для большинства русских и
японцы, и корейцы -- почти что одно и тоже. Помнится, пару лет назад два
назад попалась мне на глаза в одной российской газете заметка о Сеуле, где
было что-то сказано о "самурайском упорстве" корейцев. А между тем для
корейцев уже само слово "самурай" -- тяжелое оскорбление, да и вообще
сравнения своей страны с Японией (типа "подобно японцам, корейцы...") они
воспринимают, как правило, с обидой.
Вообще говоря, во всем мире отношения двух соседних народов редко
бывают добрососедскими. Наличие общей границы само по себе существенно
увеличивает шансы на возникновение территориальных споров, равно как и иных
столкновений экономических, военных и политических интересов. Так что
непростые отношения двух соседних держав -- это скорее правило, чем
исключение, и подтверждением этому служит история постоянных войн и взаимной
неприязни, омрачающей или до недавнего времени омрачавшей связи Франции и
Германии, Австрии и Италии, Вьетнама и Китая, России и Польши. Однако даже
на этом фоне историю отношений Кореи и Японии трудно назвать простой.
С одной стороны, в культурном отношении и японцы и корейцы имеют немало
общего. Оба народа примерно полтора тысячелетия назад оказались в сфере
культурного влияния Китая, но смогли сохранить политическую независимость,
не стать частью Поднебесной Империи. Японский и корейский языки состоят в
родстве, хотя и довольно отдаленном (примерно в таком, как русский и
английский), и, вдобавок, чрезвычайно насыщены китайскими заимствованиями.
Культурный обмен и торговля между двумя странами на протяжении веков была
весьма интенсивной, в отдельные периоды в Японии жило немало корейцев, а в
Корее -- японцев. Однако сходство и традиционные связи не сделало Корею и
Японию друзьями. Скорее, наоборот: история отношений двух стран была
омрачена постоянными вооруженными конфликтами. В начале XX века Япония
смогла, справившись со своим главным соперником -- Россией, на целых 35 лет
превратить Корею в свою колонию.
Колониальный период был временем преследований национального языка и
культуры, насильственной японизации. Преподавание на корейском языке,
издание корейских газет и журналов на протяжении этих 35 лет или вовсе
запрещалось, или всячески ограничивалось. Сотни тысяч корейцев были угнаны в
Японию работать на шахты и стройки, или же были мобилизованы в японскую
армию. Корейцы были неполноправными гражданами, как правило, они не могли
учиться в высших учебных заведениях, занимать руководящие посты (во всем
Сеульском Университете, например, в 1945 году было только два корейских
профессора). Поэтому нет ничего удивительного в том, что и сейчас все
японское вызывает у корейцев по меньшей мере настороженность, во многом
подпитываемую и националистической пропагандой, которая не устает напоминать
о реальных или мнимых преступлениях японцев и подвигах, совершенных
отцами-основателями нынешнего южнокорейского государства в борьбе против
колонизаторов. В Корее существуют официальные и очень жесткие запреты на
распространение в стране продукции японской массовой культуры. Например,
прокат японских фильмов в Корее до 1998 года был категорически запрещен, и
являлся уголовно наказуемым действием. Даже американские фильмы, в которых
участвовало слишком много японских актеров, пробивали себе дорогу на
корейский экран с немалым трудом и после немалых дискуссий. Нельзя было в
Корее и распространять записи японской популярной музыки. Наконец, в самом
престижном корейском вузе -- Сеульском Государственном университете до
самого недавнего времени не было кафедры японского языка, причем ее
отсутствие объяснялось все теми же "принципиальными" соображениями.
В то же время реальная картина не так уж и проста. С течением времени
уходят их жизни те корейцы, которые еще помнят колониальное время и старые
обиды. Для молодежи все это -- уже почти что древняя история. Конечно,
традиция жива, и о преступлениях колонизаторов напоминают новым поколениям
корейцев и в школах, и в музеях. Однако время берет свое. В конце концов,
Япония -- ближайший сосед и один из крупнейших торговых партнеров Кореи,
источник многих жизненно важных технологий, страна с большим и активным
корейским меньшинством. Хотя настороженное отношение к Японии -- это
реальность современной Кореи, в целом, как мне не раз казалось, корейский
"анти-японизм" носит достаточно поверхностный характер. Наряду с отрицанием
всего японского существует и интерес к японской культуре, уважение и
некоторая зависть к экономическим успехам соседей. Не случайно, например,
что те же записи японской поп-музыки, ввоз которых формально запрещен, в
действительности широко распространялись в пиратских копиях и оказали
очевидное влияние на современную корейскую музыку. Относится это и к
фильмам, и к комиксам, и вообще ко всем явлениям массовой культуры. Именно
поэтому в своем большинстве корейцы в 1998-2000 гг. поддержали усилия
президента Ким Тэ Чжуна, направленные на улучшение отношений с Японией и, в
частности, снятие многих ограничений на распространение в Корее японской
массовой культуры.
Так что картина непроста, как, наверное, и всегда бывает в отношениях
двух соседних стран.
@ 5.4 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Значительная часть корейцев, примерно 5 миллионов человек, живет сейчас
за пределами страны своих предков. Наряду с еврейской, армянской, китайской
и польской диаспорами, корейцы -- одна из самых экономически и политически
активных национальных групп во многих странах мира. Корейцы есть сейчас
почти везде, и кажется даже странными, что эмиграция из этой страны началась
совсем недавно, всего сто с небольшим лет назад.
До конца прошлого века корейское правительство относилось к эмиграции
(да и к поездкам за границу вообще) примерно так же, как советские власти во
времена товарища Сталина. На протяжении двух с половиной столетий, с
середины XVII и до конца XIX века, границы Кореи были наглухо закрыты, и
выезд из нее был категорически запрещен. В те времена корейцы, подобно
жителям сталинского Советского Союза, могли бывать за границей только в
официальных командировках. Разумеется, разрешение на такую поездку могли
получить только высокопоставленные лица, да и для них это было не очень-то
легко. Попытка покинуть пределы Кореи самовольно считалась тяжким
преступлением, за которое могли и казнить. Вдобавок, и бежать было особенно
некуда, в соседних с Корее странах корейцев, скажем мягко, не ждали. Вплоть
до 1872 г. китайское правительство строжайше запрещало поселение в
граничащих с Кореей районах Маньчжурии. Не были исключением из этого правила
и сами китайцы: жить в Маньчжурии разрешалось лишь кочевникам -- маньчжурам,
которые в те времена правили всем Китаем. Япония до 1856 г. была
государством еще более закрытым, чем Корея, въезд любых иностранцев туда был
категорически запрещен. О других же странах в Корее в те времена особо и не
слыхали, да и попасть куда-нибудь в Америку у корейского крестьянина не было
никакой возможности.
Ситуация резко изменилась 100 с небольшим лет назад, когда после 1876
г. ограничения на выезд из страны были существенно ослаблены, а потом -- и
вовсе отменены. Почти одновременно с этим Россия вынудила ослабевший Китай
отказаться от прав на территорию нынешнего Приморского края, и, таким
образом, стала соседкой Кореи. Китайские власти также сняли запреты на
переселение в Маньчжурию. Все это означало, что корейцам появилось куда
переселяться, и они не замедлили этим воспользоваться.
Первая волна переселенцев, которая в 1870-1890-е гг. двинулась на
русский Дальний Восток и в китайскую Маньчжурию, состояла в первую очередь
из крестьян северных провинций. Эмиграция эта носила, как бы сейчас сказали,
"экономический характер". Крестьяне, уставшие от нехватки земли и
грабительских налогов, от неурожаев и всеобщей нищеты, уходили за кордон, в
Китай и Россию, где земли хватало всем, и где чиновничество если и
притесняло, то куда меньше, чем в родных местах.
Принимали переселенцев власти Китая и России по-разному, но в целом --
достаточно благожелательно. Правда, иногда владивостокское начальство
начинало относится к поселявшимся на Дальнем Востоке корейцам с подозрением,
воспринимая их как своего рода "пятую колонну", но гораздо чаще корейцев
привечали. Работали они много, поднимали целинные земли, превращали склоны
сопок в поля, платили налоги, принимали православие, и в целом вели себя как
законопослушные русские подданные.
В Китае же для маньчжурских властей работящие корейские переселенцы
вообще оказались просто даром небесным. Выяснилось, что они хорошо знают,
как вести хозяйство в сложном климате Маньчжурии. Налоги, которые платили
корейцы, оказались немалым подспорьем для китайских властей, которые в те
годы находились в состоянии хронического финансового кризиса.
После 1905 г. эмиграция из Кореи резко усилилась и приобрела отчасти и
политический характер. Главной причиной тому стало японское вторжение. К
1905 г. Япония установила над Кореей полный контроль, а в 1910 г. формально
превратила ее в свою колонию. Японцы столкнулись с немалым сопротивлением, в
том числе и с активным партизанским движением, но в конце концов
военно-техническое и финансовое превосходство колонизаторов решило исход
борьбы. Остатки разбитых партизанских отрядов часто отходили на русскую и
китайскую территорию. Уезжали во Владивосток и Харбин, Шанхай и Хабаровск и
оппозиционно настроенные интеллигенты. Наконец, и крестьяне, которым приход
японцев поначалу не принес ничего, кроме новых налогов, продолжали десятками
тысяч покидать родные места.
Японские власти не возражали против эмиграции, и даже поощряли ее.
Во-первых, за границу уходили самые беспокойные и, следовательно,
потенциално самые опасные. Во-вторых, уезжая из своей страны, корейцы как бы
"освобождали места" для переселявшихся туда японцев -- ведь колониальные
власти старались заселить Корею выходцами из метрополии, японизировать ее. В
результате к 1920 г. российских корейцев было уже около 100 тысяч, а
китайских -- без малого полмиллиона (точнее, 490 тысяч).
Впрочем, к концу двадцатых годов эмиграция и в Китай, и в Россию
замедлилась. Снижение эмиграции в Китай было вызвано в основном
экономическими факторами. Свободных земель в Маньчжурии практически не
осталось, и переселение туда более не означало резкого улучшения жизни.
Наоборот, переселенца скорее всего ждала участь бесправного батрака. В
случае с Россией причины снижения (а потом -- и прекращения) эмиграции были
в основном политическими: как известно, советское правительство чем дальше,
тем с большим подозрением относилось к выходцам из-за рубежа, тем более к
тем, кто формально считался подданными Японской империи. Около 1930 г.
советская граница оказалась, как тогда говорили с гордостью, "на замке", и
корейская эмиграция на российский Дальний Восток практически прекратилась. В
1937 г. все советские корейцы, на тот момент проживавшие на Дальнем Востоке,
были насильственно переселены в Среднюю Азию, став, таким образом, первым
"репрессированным народом".
Зато в двадцатые годы появились новые центры эмиграции, в первую
очередь -- США. Уже с конца XIX века за океан стали все чаще уезжать первые
корейские западники-интеллигенты. Некоторые из них (как, например, будущий
первый президент Южной Кореи Ли Сын Ман), получали там образование, защищали
диссертации и даже становились своими людьми в американских коридорах
власти. Однако в те времена массовой иммиграции в континентальную часть США
еще не было, она началась много позже, уже после 1965 г. Другое дело --
Гавайские острова, что лежат на полпути между США и Кореей. В начале XX века
там стали активно выращивать сахарный тростник, и для работы на тростниковых
плантациях на Гавайи во все больших количествах стали отправляться
контрактные рабочие. Немало среди них было и корейцев.
Поехали корейцы и в Японию. Многие ехали туда учиться, ведь получить
образование, особенно высшее, было тогда в Корее очень трудно. Однако
большинство отправлялось просто на заработки, ведь, как бы плохо к корейцам
не относились в Японии, заработать деньги там было легче, чем на родине. В
отличие от корейцев Китая и российского Дальнего Востока, которые были
выходцами из северных провинций, большинство тех, кто отправлялся искать
счастья в Японию, происходило с юга Корейского полуострова. Относились к
корейцам в Японии действительно неважно. В 1923 г. Токио даже произошли
корейские погромы, в ходе которых погибло несколько сотен человек. И, тем не
менее, корейское население в Японии росло очень быстро: с 21 тысячи в 1919
г. до 690 тысяч в 1936 г. Особо стремительным стал рост корейского
меньшинства в Японии в военные годы, когда туда по мобилизации вывозились в
насильственном порядке десятки тысяч рабочих. Некоторые из них, кстати, были
направлены на шахты южного Сахалина, и после 1945 г., когда эта часть
острова отошла к СССР, они неожиданно для себя оказались на советской
территории.
В связи с этим надо заметить, что корейцы бывшего СССР четко делятся на
две неравные группы. Большинство из них -- это потомки выходцев из провинций
корейского северо-востока, их предки переселились в Россию в XIX и начале XX
века. Они в большой степени ассимилированы, и, если владеют корейским
вообще, то говорят на северных диалектах, которые весьма непохожи на
литературный корейский язык, который создан на основе столичного, сеульского
диалекта. Вторая группа -- это корейцы Сахалина, которые оказались на
территории СССР после занятия острова советскими войсками в 1945 г. Они
являются выходцами из провинций Юга ,гораздо меньше ассимилированы, в своем
большинстве свободно владеют корейским и, что немаловажно, говорят на
"правильном" (то есть сеульском) языке.
После изгнания колонизаторов в 1945 г. эмиграция из Кореи не
прекратилась, но просто изменила свое направление. Основная эмиграция из
Кореи в послевоенный период идет в США, а также (в куда меньших масштабах) в
иные англоязычные страны -- Канаду, Новую Зеландию, Австралию.
По-настоящему иммиграция в США началась только в 1965 г., когда был
принят новый американский закон об эмиграции. Этот закон отменил
дискриминационные (по сути -- расистские) квоты, которые до этого
ограничивали "небелую" иммиграцию в страну. Рост корейской общины США после
1965 г. был стремителен, и сейчас там проживает более миллиона корейцев (по
численности корейской общины Америка уступает только Китаю, где корейцев два
миллиона). Уезжали в Америку в основном люди с неплохим образованием,
квалифицированные специалисты. Пик эмиграции в США пришелся на конец
семидесятых. В 1980 г. Корею покинуло 37 тысяч человек, причем более 90%
уезжавших направлялись в США.
После 1980 г. эмиграция стала быстро сокращаться. "Экономическое чудо"
принесло свои плоды, и корейцам все реже хочется искать хорошую жизнь за
морями -- им и дома теперь живется, в общем, неплохо. Однако эмиграция не
прекратилась полностью. В 1998 г., например, из Кореи за границу на
постоянное место жительства выехало 13.974 человека. Примерно 4/5 всех
эмигрантов сейчас направляются в Америку, за ней с большим отрывом следуют
Канада, Австралия и Новая Зеландия.
На протяжении полувековой истории Республики Корея эмиграция не
осуждалась, а, наоборот, поощрялась и даже поддерживалась властями.
Известно, что Корея и в наши дни остается одной из самых густонаселенных
стран планеты, а уровень жизни в ней до начала 1980-х гг. был очень даже
невысоким. Поэтому власти не возражали против того, чтобы "лишнее" население
покинуло полуостров. Разумеется, не пытается Корея и следовать примеру
Израиля. Она не проводит политики поощрения реэмиграции (или, как вежливо
именует это израильская пропаганда, "репатриации"). Задача опять собрать
всех корейцев планеты на полуострове Сеулом отнюдь не ставится, и
немногочисленные "возвращенцы" могут рассчитывать только на свои силы.
Впрочем, в то же самое время правительство проводит политику поддержки
корейских общин за рубежом, тратит немалые деньги на преподавание зарубежным
корейцам ("кепхо") корейского языка и культуры.
Судьбы корейских общин в разных странах складывались по-разному. Но это
-- уже тема последующих статей.
@ 5.5 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: КИТАЙ
Наш рассказ о корейских общинах мы начнем с Китая, и сделаем это по
очень простой причине: корейская община в Китае -- самая большая из всех
корейских эмигрантских общин, она насчитывает без малого 2 миллиона человек
(точнее, 1 миллион 960 тысяч по состоянию на 1997 год). Цифра эта велика, но
надо помнить, что Китай -- страна, как известно, немаленькая, так что
многочисленные этнические корейцы составляют лишь около 0,17% всего его
огромного населения.
Китай, вдобавок, -- это единственная страна, в которой сейчас
существует корейская территориальная автономия -- Яньбяньский автономный
округ. Автономные корейские районы имелись когда-то и в СССР, но были
ликвидированы во время насильственного переселения советских корейцев в
Среднюю Азию в 1937 г. Что же до двух других крупнейших центров корейской
диаспоры -- Японии и США, то там о каких-либо автономных образованиях и речи
быть не может: отчасти потому, что корейцы там живут в основном распыленно и
в крупных городах, а отчасти потому, что сама идея
национально-территориальной автономии в этих странах, скажем мягко, не
слишком популярна.
Корейцы стали переселяться в Китай чуть более столетия назад, в 1880-е
гг. Пик эмиграции приходился на 1900-1925 гг., и к 1939 г. численность
корейского населения Китая перевалила за миллион. Гнала иммигрантов в Китай
в основном нужда, ведь земли в самой Корее хронически не хватало, а в
граничащих с Кореей районах китайской Маньчжурии переселенцев поначалу
привечали и давали им неплохие земельные наделы.
Подавляющее большинство отправлявшихся в Китай переселенцев состояло из
бедных крестьянам. Однако после захвата Кореи Японией в 1910 г. Китай стал и
крупнейшим центром корейской политической эмиграции. Именно в Китае в 1919
г. было создано корейское правительство в изгнании, именно на его
территории, в Маньчжурии, в основном базировались корейские партизанские
отряды -- как националистические, так и коммунистические. Как и в СССР, в
Китае большинство иммигрантов составляли выходцы из провинций северной
Кореи, в то время как в Японию и, позднее, в США переселялись
преимущественно южане.
И в наши дни 95% всех китайских корейцев живет на территории
Маньчжурии, то есть в трех провинциях Северо-Восточного Китая. Наибольшая
концентрация корейского населения -- в приграничном Яньбяньском автономном
округе, в котором корейцы составляют около 40% всех жителей.
Яньбяньский округ (до этого -- уезд) получил автономный статус вскоре
после прихода коммунистов к власти в Китае, в 1952 г. Надо сказать, что в
своей национальной политике китайское коммунистическое правительство в целом
следовало советским образцам, так что внешние атрибуты корейской автономии
хорошо знакомы всем, кто в советские времена жил или бывал в наших
автономных республиках: двуязычные вывески на официальных учреждениях,
несколько газет и журналов на "местном" (в данном случае -- корейском)
языке, собственный союз писателей, радиостанция, театральная труппа и
университет. Впрочем, все эти атрибуты -- отнюдь не просто символы. Корейцы
живут в Маньчжурии весьма компактно, в основном -- в отдельных корейских
поселках, где почти нет китайцев, и где люди между собой говорят в основном
по-корейски. В Яньбяне в принципе спокойно неплохо существовать, вообще не
зная китайского языка, и обходясь одним корейским. Этим обстоятельством,
кстати, активно пользуются нелегальные эмигранты из Северной Кореи, которых
сейчас немало скрывается в тех местах. Вдобавок, китайские власти обычно
относились к корейскому языку и культуре вполне благожелательно, и оказывали
им всяческое содействие. Единственным исключением стал период злополучной
"культурной революции", когда корейская интеллигенция подвергалась
преследованиям, а деятельность корейских учебных заведений была
приостановлена.
В наши дни Яньбяньский университет, где учится 15 тысяч студентов (из
них 5 тысяч -- на дневном отделении, остальные -- вечерники и заочники) и
где значительная часть преподавания ведется на корейском языке, во многом
уникален. В мире есть еще один "зарубежный" корейский университет, в Японии,
но и по размерам, и по престижности он существенно уступает Яньбяньскому. В
Яньбяньском округе выходит 7 корейских газет, действует не только корейское
радио, но и корейское телевидение.
Для большинства корейцев КНР корейский язык остается родным. В этом они
отличаются не только от советских корейцев, но и от корейской молодежи
Японии и США, которая обычно или с трудом изъясняется на языке своих дедов,
или не знает его вовсе. Из всех крупных зарубежных корейских общин,
китайская -- наименее ассимилированная. Впрочем, есть у этого и оборотная
сторона: низкая степень ассимиляции китайских корейцев вызвана в основном
тем, что они по-прежнему живут в "местах компактного проживания", то есть в
деревнях. Это означает, что им легче сохранять родной язык и традиции.
Однако это также означает, что китайские корейцы в своем большинстве
остаются крестьянами, причем, зачастую, весьма бедными, и что их социальный
статус в китайском обществе не слишком высок.
Подавляющее большинство корейцев Китая -- граждане КНР, но некоторые
еще с пятидесятых годов имеют северокорейское гражданство. Большинство
живущих в Китае обладателей северокорейских паспортов имеет неплохие связи в
Пхеньяне. Остальные корейцы Маньчжурии (да и сами китайцы) часто и, похоже,
не без оснований воспринимают обладателей пхеньянских паспортов как
потенциальных или реальных агентов северокорейских спецслужб, и относятся к
ним весьма настороженно. С другой стороны, в последнее десятилетие, когда
экономическая ситуация в Северной Корее из просто тяжелой стала совсем
катастрофической, в Китай бежало немало жителей КНДР. По самым скромным
оценкам, там сейчас скрывается несколько десятков тысяч северокорейских
перебежчиков. Северокорейские беженцы находятся в Маньчжурии нелегально,
работают батраками в хозяйствах местных богатых крестьян, официантками и
посудомойками в дешевых ресторанах, выполняют иную малооплачиваемую работу.
Время от времени китайские власти ловят этих нелегалов и высылают их в
Северную Корею. До недавнего времени выданных пхеньянским властям
перебежчиков ждала верная смерть, но сейчас к ним относятся гораздо мягче --
слишком уж их теперь много. Впрочем, особого рвения в деле охоты за
беглецами китайские полицейские не проявляют, так что подавляющее
большинство нелегалов благополучно остается в Китае. Конечно, цель многих из
них -- Южная Корея, однако Сеул не очень стремится приглашать к себе
беглецов, которые, скорее всего, станут источником дополнительных проблем
(как социальных -- внутри страны, так и международных -- в отношениях с
Китаем).
В последние годы на национальную самооценку китайских корейцев немало
влияет интенсивное развитие связей КНР с Южной Кореей. Эту страну в Китае
сейчас часто воспринимают как пример для подражания, так что понятно, что
китайские корейцы в последнее время стали гордиться своими кровными связями
с ней. В том, что эти связи являются столь уж "кровными", нельзя не
усомниться, ведь у 9 /10 китайских корейцев их предки были выходцами из тех
провинций, что после 1945 года вошли в состав Северной, а не Южной Кореи.
Впрочем, такие историко-генеалогические тонкости сейчас мало кому известны и
мало кого волнуют: быть связанным с Южной Кореей -- это престижно. В 1992 г.
Южная Корея и КНР установили между собой дипломатические отношения. Вслед за
этим в Южной Корее начался "китайский бум", который пришел на смену
"российскому буму" 1988-1992 гг. Из "российского бума" ничего толком не
вышло, надежды корейских предпринимателей на стремительное развитие торговли
с Россией оказались иллюзорными, а вот с Китаем им повезло куда больше.
Сейчас в Китай направляется более 10% всего южнокорейского экспорта, и он
является вторым по значению (после США) объектом корейских инвестиций.
Дешевая и дисциплинированная рабочая сила привлекает в Китай немало
иностранных капиталов. Корейские бизнесмены, особенно средние и мелкие,
часто устраивают свои заводы и мастерские в Маньчжурии, и охотно нанимают
туда местных корейцев. С ними и языковых проблем нет, и сами они как-то
понятнее своим единоплеменникам. С другой стороны, активная деятельность
корейского бизнеса и корейской дипломатии в приграничных районах вызывает
некоторую настороженность у китайских властей, которые, как можно
предположить, боятся возникновения корейского сепаратизма в будущем.
С начала 1990-х годов многие этнические корейцы КНР стали приезжать
(часто -- нелегально) на заработки в Южную Корею. По данным южнокорейской
иммиграционной службы, в 2000 г. в стране находилось примерно 160 тысяч
граждан КНР. Среди примерно половину составляют именно этнические корейцы.
Время от времени в южнокорейской печати появляются сообщения о том, что
полиции удалось раскрыть очередную группу перевозчиков, которые промышляли
тайной доставкой нелегалов в Корею. Однако всех не переловишь, слишком уж
велик соблазн. Маньчжурия -- это один из самых бедных регионов Китая, и те
полторы-две тысячи долларов, которые удачливый и работящий нелегал может
заработать на какой-нибудь сеульской стройке за месяц, для Маньчжурии --
целое состояние, годовой доход неплохо оплачиваемого служащего.
В последние несколько лет развился даже такой экзотический промысел,
как поставка в Корею невест из числа маньчжурских кореянок. Для этих женщин
Южная Корея -- это страна-сказка, и они готовы выйти за кого угодно, лишь бы
только попасть в нее. Предприимчивые дельцы воспользовались этим и открыли
агентства, в которых сватают девушек за тех, кто при других обстоятельствах
едва ли бы смог найти себе приличную пару: инвалидов, пожилых вдовцов,
бывших заключенных и т.д. В 1996 г., например, в Корею было ввезено почти 10
тысяч невест из Китая. Легко догадаться, что эти браки не всегда оказываются
удачными. Порою жертвами выступают "импортированные" жены, а порою -- и
"экспортеры" мужья, которые становятся для иных предприимчивых девиц лишь
трамплином в процветающую Южную Корею.
@ 5.6 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: США
Американская корейская община -- вторая в мире по своей по численности
(1 миллион 630 тысяч человек, по состоянию на 1995 г.), и при этом она во
многом уникальна, не похожа на общины Японии, Китая или России.
Отличия эти связаны в основном с тем, что корейская община США -- это
результат совсем недавней эмиграции, которая не завершилась и до сих пор.
Переселение корейцев в Россию закончилось около 1925 г. (с учетом бывшего
японского Южного Сахалина -- в 1945 г.), в Японию -- в 1945 г., в Китай --
около 1950 г., поэтому большинство живущих там сейчас этнических корейцев --
это эмигранты третьего, четвертого, а временами -- и шестого-седьмого
поколения, которых с родиной их далеких предков обычно уже не связывают
никакие личные узы. Среди американских корейцев только 28% родилось в США, а
остальные -- то есть подавляющее большинство -- эмигрировали туда из Кореи.
Немногочисленные корейцы приезжали в Америку с конца прошлого века.
Некоторые из них были политическими изгнанниками, но большинство корейских
иммигрантов составляли те, кто направлялся работать на Гавайские острова,
где на плантациях сахарного тростника работало немало контрактных рабочих из
стран Восточной Азии. Въезд же на территорию континентальных США был тогда
для корейцев затруднен, ему препятствовало американское иммиграционное
законодательство, которое в те времена было составлено таким образом, чтобы
пресечь "небелую" иммиграцию в США.
Поэтому по-настоящему массовая эмиграция корейцев за океан началась
совсем недавно, после 1965 г., когда в США были отменены существовавшие до
этого расистские квоты, ограничивающие численность "желтой" иммиграции.
Переселение корейцев в Америку продолжается и сейчас, хотя масштабы его в
последние 10-15 лет заметно снизились. Кроме собственно эмигрантов, заметную
часть корейской общины составляют бывшие студенты, которые, окончив в
Америке университет или, чаще, аспирантуру, нашли там хорошую работу по
специальности и решили отложить возвращение домой на неопределенный срок.
Некоторые их них со временем все-таки возвращаются в Корею, а иные остаются
в Америке навсегда. Еще одна специфическая группа -- корейские жены
американских военных, которые встретились со своими будущими мужьями, когда
те служили в Корее, а потом выехали с ними в США. Сейчас такие браки стали
заключаться несколько реже, но в семидесятые годы они были обычным явлением.
Поскольку американские корейцы -- иммигранты совсем недавние, то и
неудивительно, что они сохраняют с родными местами куда более тесные связи,
чем, скажем, корейцы Китая или СНГ. Слетать к родственникам через океан для
них не так уж и дорого, да и, что немаловажно, им есть к кому летать: у
редкой американо-корейской семьи не найдется сестер, бабушек или тетушек
где-нибудь в Сеуле или в провинции Чолла. Корейцы, особенно первого
поколения, живо интересуются всем тем, что происходит у них на родине.
По сравнению с Россией или Китаем, иными были и причины эмиграции в
Америку, иным был и состав эмигрантов. В Россию и Китай в свое время уходили
спасавшиеся от нужды крестьяне, иногда -- бойцы разбитых в сражениях с
японцами корейских воинских частей и партизанских отрядов. Оказавшись на
новой родине, эти люди обычно начинали заниматься тем, к чему они привыкли
дома, то есть -- сельским хозяйством. Со временем, правда, уважение к
образованию, столь глубоко укоренившееся в корейской культуре, давало себя
знать, и внуки былых крестьян становились врачами, профессорами и
адвокатами, однако для этого требовалось немалое время. В Америку же ехали в
основном люди с образованием, до определенной степени владевшие английским.
Селились они почти исключительно в крупных городах. 96% корейцев США --
горожане, да и среди оставшихся 4% практически нет тех, кто работал бы на
земле. Иммигрантам далеко не всегда удавалось устроиться по специальности
(сказывалось тут недостаточное знание языка и местных особенностей), поэтому
лос-анжелосский лавочник с корейским университетским дипломом в кармане --
явление не столь уж редкое. Однако в любом случае фермерами эти переселенцы
не становились, и уже второе поколение эмигрантов в массовом порядке пошло в
вузы, так что сейчас корейцы соперничают с китайцами и евреями в борьбе за
звание самой образованной национальной группы в Америке. Очень популярна
среди молодых корейцев медицина, которая в США относится к числу наиболее
престижных и хорошо оплачиваемых специальностей (средней руки врач получает
там столько же, сколько высокопоставленный банковский служащий).
Впрочем, основное занятие первого (и, отчасти, второго) поколения
иммигрантов -- это мелкий бизнес. Около 40% корейцев трудоспособного
возраста имеет "свое дело". По американским меркам это -- очень высокий
показатель. В основном корейцам принадлежат бакалейные и овощные лавки, а
также химчистки, заправочные станции, автомастерские. Часто именно корейцы
держат магазины в негритянских районах, там, где мало кто еще решается
торговать из-за хронически высокого уровня преступности. Понятно, что нищее
население черных гетто не очень-то жалует преуспевающих торговцев, и время
от времени пытается громить их лавки (обычно встречаясь с хорошо
организованным и вооруженным сопротивлением). В то же время, среди корейцев
крайне низка доля тех, кто живет на пособия, на пресловутый "велфер", столь,
увы, популярный среди наших бывших соотечественников.
Живут корейцы США в основном на тихоокеанском побережье, хотя в
последнее десятилетие быстро растут корейские общины во всех крупных городах
страны. Примерно треть (в 1995 г. -- 588 тысяч) всех американских корейцев
живет в Калифорнии. Крупнейший центр корейской иммиграции -- Лос-Анжелос,
где существует целый корейский район, "Кореа таун". В последнее время стали
появляться корейцы и на атлантическом побережье. В частности, очень большая
(почти 200 тысяч человек!) корейская община есть в Нью-Йорке. В этих городах
и в Калифорнии на корейском языке выходят газеты и журналы, вещает
телевидение, и, конечно, работают сотни корейских церквей. Во многих больших
американских городах есть районы, где можно прожить, совершенно не зная
английского и благополучно обходясь одним корейским. Не случайно, что почти
половина тех корейцев, что работает по найму, трудятся в фирмах, которые
принадлежат корейским бизнесменам. В таких фирмах, как правило, весь
персонал составляют корейцы, часто -- приехавшие совсем недавно и с грехом
пополам говорящие по-английски.
Одна из особенностей корейской общины США -- эта огромная роль
протестантских церквей как главного организатора корейской диаспоры. Предки
китайских или российских корейцев покинули полуостров еще до того, как
христианство стало в Корее господствующей религией. Американские же корейцы
уже были выходцами из преимущественно христианской страны, и естественно,
что именно церкви стали центрами организации их общин. Большинство верующих
корейцев являются сторонниками тех же направлений протестантизма, что
распространены в США. Однако, несмотря на это, корейцы редко становятся
членами уже существующих "общеамериканских" приходов, а предпочитают
создавать свои, чисто корейские. Именно эти церкви становятся для них
главными центрами общения и взаимопомощи.
Однако за успех надо платить, и, как оказалось, ни связи с Кореей, ни
краткость истории не спасают корейское сообщество в США от ассимиляции. Во
всех других странах, где проживают корейцы -- СССР/СНГ/России, Японии, Китае
-- местные власти проводили по отношению к ним некую "национальную
политику". Иногда она заключалась в поощрении ассимиляции (СССР и,
временами, Китай), иногда -- наоборот, в поддержке корейских культурных
центров и изданий, которые бы просто не выжили без государственных субсидий
(Китай и, временами, СССР), иногда -- в отторжении корейцев, всемерной
изоляции их от "основного" общества (Япония). В Америке же никакой
"национальной политики" нет, корейцы сами вольны выбирать, на каком языке
учиться и какие газеты читать. Однако нигде, пожалуй, ассимиляция корейцев
не идет так быстро, как в США. Только небольшая часть тех корейцев, что
родились в США, в состоянии читать и писать по-корейски, хотя бытовым
разговорным языком владеют очень многие.
Ассимиляция -- это во многом плата за успех. Причина проста: в большей
степени, чем иные этнические группы, американские корейцы ориентируют своих
детей на получение высшего образования и профессиональную карьеру. Поэтому
молодые корейцы изо всех сил стремятся овладеть не только специальными
знаниями, без которых в университет не поступить, но и английским языком и
американской культурой, ведь без свободного владения английским и понимания
американского общества добиться серьезного успеха очень трудно. Разумеется,
не может быть и речи о чисто корейской школе, ведь корейцы, получившие даже
самое лучшее образование на языке их родителей, все равно бы испытывали
огромные трудности и на университетских вступительных экзаменах, и в самих
вузах. В лучшем случае родители отправляют детей на воскресные курсы
корейского языка, которые существуют во многих церковных приходах. Понятно,
что в результате у молодежи не остается ни времени, ни сил на изучение
корейского языка, на чтение корейских книг. Вдобавок, многие из них не видят
и особой необходимости в том, чтобы учить язык, на котором говорят их -- в
кавычках -- "предки", ведь это отнимает немало времени, но не дает никаких
житейских преимуществ (скорее наоборот). В результате уже второе поколение
корейцев в США не очень хорошо говорит по-корейски, да и по отношению к
жизни мало чем отличается от своих американских сверстников...
@ 5.7 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: ЯПОНИЯ
Характернейшие черты корейской диаспоры в Японии -- это, во-первых, ее
давний и глубокий политический раскол, а, во-вторых, достаточно приниженное
положение, в котором находятся корейцы в этой стране. Корейцы СНГ и Китая,
которые до конца восьмидесятых жили в коммунистических государствах и в
своем большинстве являлись выходцами из провинций Севера (точнее, потомками
таких выходцев), до недавнего времени придерживались просеверокорейской
ориентации, хотя сейчас ситуация и изменилась самым радикальным образом. В
общем-то, до 1990 г. у них не было и особого выбора... Корейцы США --
недавние переселенцы из Южной Кореи, также не колебались в своих
политических симпатиях -- они были бесповоротно отданы Югу. Впрочем, в своем
подавляющем большинстве корейцы этих стран политикой родины своих предков
особо не интересовались, а спокойно вживались в новое окружение, и делали
это достаточно успешно. Свидетельством этого успеха является уровень доходов
и образования, который и у американских, и у российских корейцев заметно
выше среднеамериканского и среднероссийского (в Китае ситуация особая).
Япония же -- другое дело. История корейской общины в Японии заполнена
отчаянной борьбой между пропхеньянскими и просеульскими группировками.
Остаться в стороне от этой борьбы там трудно и сейчас, раньше же это было
практически невозможно.
К концу Второй мировой войны в стране Восходящего солнца находилось
более 2 миллионов корейцев. Некоторые из них были вывезены туда насильно, в
порядке мобилизации для работы на военных объектах, но большинство (примерно
85%) эмигрировало вполне добровольно. Это было понятно: уровень жизни в
Японии был заметно выше, чем в Корее, хотя относились японцы к "лицам
корейской национальности" с немалым подозрением и враждебностью, так что
дело не раз доходило и до погромов.
В 1945-1949 гг. большинство находившихся в Японии корейцев вернулось
домой. Однако и тех, кто по разным причинам решил остаться в Японии,
набралось немало -- около 600 тысяч. Именно они и составили основу нынешней
корейской общины. Пополнялась новыми иммигрантами община лишь в очень
небольших количествах, после 1945 г. корейцы в Японию почти не переселялись
(главным образом потому, что сами японцы такой эмиграции решительно
противились). В настоящее время в Японии живет около 690 тысяч корейцев. 690
тысяч -- это примерно 0,6% всего населения Японии. Цифра сама по себе не
очень велика, но Япония -- страна однонациональная, так что сравнительно
немногочисленные корейцы все равно являются крупнейшим нацменьшинством
Японии.
После окончания войны официальный Токио не пошел на то, чтобы дать
оставшимся в стране корейцам японское гражданство. Наоборот, переход в
японское гражданство для корейцев был обставлен немалыми препонами.
Вдобавок, и формальное принятие гражданства обычно не спасало их от
дискриминации. С японским паспортом или без него, но для всех окружающих они
все равно оставались корейцами, то есть людьми второго сорта. Корейская же
община также не принимала в свою среду тех, кто согласился перейти в
японское подданство, считала их "перебежчиками", "предателями". В результате
на смену гражданства решались немногие.
И в настоящее время корейцы, у многих из которых в Японии жили уже
прадеды, и которые часто даже не владеют корейским языком, все равно
официально считаются "иностранцами". Подобной ситуации нет ни в одной другой
стране с корейской общиной, везде корейцы в своем подавляющем большинстве
являются гражданами той страны, в которой они живут. Уникальное положение
корейцев в Японии создает, конечно, множество юридических проблем. Особенно
суровы были правила поначалу. Например, по закону 1947 г. любого корейца,
при котором при полицейской проверке не оказалось удостоверения личности,
можно было посадить в тюрьму на срок до одного года. Этот закон был смягчен
в 1961 г., однако обязательная регулярная перерегистрация корейцев
осуществляется и поныне. То, что корейцы официально считаются иностранцами,
делает недоступными для них многие области деятельности. В частности, они не
могут служить в полиции, армии, занимать посты в большинстве
правительственных организаций. К этой формальной дискриминации добавляется и
неформальная. До недавнего времени (сейчас ситуация несколько улучшилась)
корейцам было практически невозможно поступить на работу в крупную компанию
и уж тем более сделать там сколь либо удачную карьеру. И сейчас большинство
японских семей решительно против того, чтобы их дочери выходили замуж за
корейцев, а сыновья -- женились на кореянках.
Изначально подавляющее большинство корейцев составляли
неквалифицированные рабочие, а в наши дни многие из них заняты в мелком и
мельчайшем бизнесе. Они работают разносчиками, уличными торговцами,
докерами, сапожниками и ремонтниками. Их доходы, как правило, невелики, и
Япония -- одно из немногих государств, в которых уровень жизни местных
корейцев заметно ниже среднего по стране. Относится это и к уровню
образования.
Поскольку корейцы не могли (или не хотели) принимать японское
гражданство, и поскольку японское общество решительно отторгало их, перед
ними неизбежно встал вопрос о том, гражданами какого из двух соперничающих
корейских государств становиться. Примерно 98% всех корейцев Японии
составляли выходцы из провинций Южной Кореи, и, казалось бы, следовало
ожидать, что большинство сделает выбор в пользу Сеула. Однако этого не
произошло. Корейская община оказалась расколотой, и на первых порах, в
пятидесятые годы, подавляющее большинство японских корейцев предпочло
ориентироваться на Пхеньян. Когда в мае 1955 года группа пропхеньянских
деятелей создала Всеобщую Ассоциацию корейцев Японии (известна под
сокращенными названиями Чхонърен или Чэчхонърен), в нее вступило примерно
75% японских корейцев. Формально этот шаг означал автоматическое принятие
северокорейского гражданства. Объяснялось такой успех Пхеньяна тем, что
большинство корейцев -- дискриминируемых, малооплачиваемых, гонимых --
естественным образом симпатизировало левым силам (Компартия пользовалась
среди них особым влиянием еще с тридцатых годов), а также и тем, что
Северной Корее в начале пятидесятых удалось наладить очень успешную
пропаганду среди японских корейцев.
Следствием северокорейских симпатий стала трагические события т.н.
"репатриации" -- выезд примерно 110 тысяч японских корейцев на "историческую
родину" в КНДР. Произошло это в начале шестидесятых годов. Большинство
"возвращенцев", оказавшись в стране Ким Ир Сена, быстро пожалели о своем
опрометчивом решении, но пути назад уже не было: обратно из КНДР не
выпускали никого и ни под каким предлогом. Даже японским женам, уехавшим в
КНДР со своими корейским мужьями, не позволялось ездить домой для встречи с
родственниками. Впервые небольшой группе этих женщин разрешили побывать на
родине совсем недавно, да и то после тяжелых переговоров на
правительственном уровне. Оставшиеся в Японии родственники излишне
доверчивых репатриантов вскоре стали получать от уехавших письма, в которых
те вежливо просили оказать небольшую материальную помощь. Со временем стало
известно, что от щедрости оставшихся в Японии родных во многом зависит
положение уехавших. На полученные из Японии иены они могли покупать
дефицитные товары в северокорейских валютных магазинах (где цены в несколько
раз превосходили мировые), а в некоторых случаях передача крупной суммы в
пользу государства означала, что "патриоту" можно получить пхеньянскую
прописку или квартиру в хорошем районе столицы. Большая часть денег,
конечно, оседала в северокорейской казне, и со временем переводы из Японии
стали одним из самых важных источников валютных доходов Пхеньяна.
По мере того, как японские корейцы узнавали все больше о реальной жизни
КНДР, просеверокорейские симпатии естественным образом угасали. Около 1970
г. количество южнокорейских граждан в корейской общине Японии впервые
превысило количество подданных страны чучхе и Великого Вождя. Однако процесс
переориентации шел на удивление медленно. И поныне в Японии активно
действует Чхонърен. Ему, в частности, принадлежат школы, где детей обучают
на корейском языке по специальным программам, разработанным совместно с
северокорейскими специалистами. Учебники этих школ и поныне заполнены
славословиями в честь Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира, чьи портреты в
обязательном порядке висят во всех классных комнатах и аудиториях. Есть в
Японии даже корейский университет, также контролируемый Севером. Впрочем,
японские власти официально не признают его диплом, так что возможности
трудоустройства у его выпускников не очень велики: в японское учреждение на
работу их с этим дипломом все равно не возьмут. Противостоит пхеньянской
пропаганде другая ассоциация -- Миндан, которая объединяет тех корейцев, что
выбрали южнокорейское гражданство. Соперничество этих двух ассоциаций, за
каждой из которых, понятное дело, стоят не только правительства и
организации, но и "органы" враждующих корейских государств, тянется уже
больше четырех десятилетий. Порою борьба носит весьма жесткий и даже
кровавый характер, и на японской земле временами разворачиваются сюжеты,
вполне достойные пера Юлиана Семенова.
Пожалуй, ни в какой другой стране этнические корейцы не подвергаются
столь серьезной и последовательной дискриминации как в Японии. Однако ни это
обстоятельство, ни наличие исключительно развитой системы образования на
корейском языке не смогло остановить ассимиляцию, которая с особой силой
идет после 1980 г. Связано это с рядом причин. Во-первых, дискриминация
корейцев, некогда значительная, с течением времени ослабевает. Сейчас у
молодого корейца уже есть реальные шансы преуспеть в японском обществе
(хотя, конечно, таких шансов у него по-прежнему меньше, чем у его японского
сверстника). Однако в Японии, как и в Южной Корее, успех неотделим от
образования. Чтобы стать кем-то, надо пройти тяжелый экзаменационный
марафон, и излишне говорить, что делать это приходиться на японском языке.
Именно владение этим языком и, шире, всей японской культурой и становится
ключом к успеху. Корейский же язык и корейская традиция превращаются скорее
в груз, в препятствие, ведь никаких прямых выгод владение корейским не дает,
а на изучение его надо тратить немало времени и сил. Наконец, сказывается и
то обстоятельство, что нынешняя корейская молодежь -- это внуки и даже
правнуки переселенцев, так что у них Корея (в которой многие не бывали
вообще или, в лучшем случае, бывали только как туристы) все реже и реже
вызывает какие-то особые эмоции. Даже с корейским паспортом в кармане, они
все больше осознают себя японцами...
@ 5.8 РУССКИЕ В ДОВОЕННОМ СЕУЛЕ
Русские в Сеуле... Вот уже около 120 лет живут в корейской столице наши
соотечественники. На протяжении большей части этого времени "наших в городе"
было немного, несколько десятков или, самое большее, несколько сотен
человек. Пожалуй, никогда за всю свою историю русская колония в Сеуле не
была так многочисленна и так заметна, как сейчас (видите, даже газету
издаем!)
История русского присутствия в Сеуле началась в 1880-х годах, когда в
корейской столице появилась первая российская миссия. 1890-1910 гг. были
временем расцвета русской колонии. Россия пользовалась тогда огромным
политическим влиянием в Корее, ее дипломаты играли немалую роль в дворцовых
интригах, российские советники обучали части корейской армии, да и
российское культурное влияние было в Сеуле весьма ощутимым. Это было очень
интересное время, но сейчас речь пойдет о куда менее известном периоде
1910-1945 гг., то есть о русской общине в колониальной Корее.
В 1910 г. Корея потеряла независимость и стала японской колонией.
Установление колониального режима не означало для немногочисленных сеульских
россиян ничего хорошего. Японцы воспринимали русских как своих недавних
противников, так что отношение властей к русским сеульцам было не слишком
доброжелательным (хотя, в целом, и довольно корректным -- времена были еще
вполне джентльменские, кровожадный XX век толком не начался). Большинство
тех русских бизнесменов, которые вели с Кореей дела до 1910 г., после
установления колониального режима предпочли покинуть Корею, где у
предпринимателей-неяпонцев больше не оставалось никаких серьезных
перспектив. Поэтому в 1910-1917 гг. русская община в Сеуле была очень
невелика. Состояла она в основном из консульских чиновников, православных
миссионеров, да десятка-другого предпринимателей.
Октябрьская революция многое изменила в положении сеульских русских.
Многие знают о русской белой эмиграции в Маньчжурии, в Харбине. Меньше
известно о том, что и в Сеуле в первые послереволюционные годы также
оказалось немало россиян. Японские колониальные власти в целом относились к
их присутствию терпимо, ведь "белые русские", во-первых, воспринимались как
полезные потенциальные союзники в борьбе с Красной Москвой, а, во-вторых,
просто вызывали человеческое сочувствие. В течение нескольких недель после
занятия Владивостока Красной Армией в Вонсан, наиболее близкий к
Владивостоку корейский порт, прибыло 15 тысяч русских беженцев. Примерно
половина из них тут же отправилась дальше, в Китай (главным образом, в
Шанхай и Харбин), но около семи тысяч остались в Корее на несколько месяцев
или лет. Японские и корейские благотворительные организации собрали
пожертвования, которых хватило на то, чтобы как-то прокормить беженцев, и
помочь им с билетами. К середине двадцатых годов русское население Кореи
сократилось, но все равно составляло две-три тысячи человек. В большинстве
своем корейские русские бедствовали, многим приходилось заниматься
контрабандой, мелкой торговлей, работать прислугой, а в тогдашнем квартале
красных фонарей Нандаймон появились и российские красотки.
Однако постепенно дела как-то устраивались, и большинство эмигрантов
покинуло Корею. Однако уехали не все, и в Сеуле образовалась новая русская
община, которая в конце двадцатых годов насчитывала около 100-200 человек.
Наиболее заметную роль в "русском Сеуле" в те времена играли молодой Сергей
Чиркин и его жена Наташа, дочь ташкентского генерал-губернатора. Сам Чиркин,
дипломат-арабист, в свое время недолго служил в российском консульстве в
Сеуле. После революции молодая пара бежала в Индию, где с помощью британских
друзей они нашли временное убежище. Оттуда они отправляли телеграммы своим
многочисленным знакомым буквально во все концы света. Просили об одном -- о
работе, и работа в конце концов нашлась: знакомый по Сеулу немецкий
коммерсант вызвал Сергея в Корею и помог ему устроиться на хорошую должность
в банк. Наташа продала свои драгоценности, на вырученные деньги съездила в
Харбин, и научилась там парикмахерскому делу. Дочь генерал-губернатора
оказалась неплохой парикмахершей, и вскоре салон госпожи Чиркиной стал одним
из самых модных в Сеуле. Сергей впоследствии стал преподавать иностранные
языки в Сеульском Императорском Университете, который был основан японцами и
для японцев (корейцев туда принимали только в исключительных случаях).
Заметную роль играли в русской общине и священники -- архимандрит Феодосий
(умер в 1932 году) и отец Сергей, также последний царский консул
Максимиллиан Хеффтлер.
Некоторые из русских оказались неплохими коммерсантами. В середине
двадцатых появилась в Сеуле и русская кондитерская, открытая семьей
Сызранских, и конфетный магазин "Флора", который принадлежал Гончаровым.
Делали там и мороженое, а также лучшее в городе крем-брюлле. Немало было в
тогдашнем Сеуле и русских портных. Наконец, весь Сеул (тогда -- сравнительно
небольшой город, всего лишь 400 тысяч жителей) знал Ивана Тихонова, которому
принадлежала небольшая мастерская по производству косметики. Он обычно сам и
продавал свою продукцию. Высокий, с белой бородой, Тихонов бродил по улицам
Сеула, распевая рекламные песенки на странной и приводившей слушателей в
восторг смеси русского, корейского и английского языков.
В начале двадцатых годов изредка появлялись в Сеуле и русские
артистические труппы. Известно, например, что именно заезжие русские
балерины впервые познакомили корейцев с европейскими традициями хореографии.
С большим успехом прошли тогда и выступления фольклорной танцевальной группы
российских казаков, которые лихо отплясывали гопак и трепак. Упоминания об
этих экзотических, по корейским меркам, танцорах часто можно встретить в
мемуарах корейцев старшего поколения. Впечатление они произвели немалое, и
помнят их до сих пор.
В феврале 1925 г. Япония установила дипломатические отношения с
Советским Союзом, и в Сеул прибыл первый "красный консул" Борис Шарманов.
Вслед за ним стали появляться и "красные русские" -- сотрудники консульских
учреждений и, временами, внешнеторговых организаций. Их было очень мало: по
состоянию на 1945 г. в Сеуле находилось только 36 советских граждан. Однако
вплоть до 1945 г. "гражданская война" среди сеульских русских не
прекращалась ни на один день. Немногочисленная "белая" и совсем крохотная
"красная" общины друг с другом принципиально не общались. Ситуацию усугубило
то обстоятельство, что в 1925 г. здание бывшего русского консульства было
передано СССР, а соседствующая с ним православная миссия оставалась главным
центром "белых русских". Таким образом, "враждебные штабы" оказались в самом
непосредственном соседстве. На практике взрослые обитатели консульства и
миссии обычно демонстративно игнорировали друг друга, а вот "красные" и
"белые" дети часто и жестоко дрались между собой.
Существовал в тридцатые годы в Корее и небольшой русский курорт Новина.
Располагался он на северо-восточном побережье страны, у порта Чхонджин, что
ныне находится в Северной Корее. Санаторий принадлежал семье Янковских,
основатель которой -- Михаил -- поселился на Дальнем Востоке еще в
семидесятых годах прошлого века. Польский шляхтич Михаил Янковский был
сослан в Сибирь, остался там на всю жизнь и со временем стал знаменитым
охотником и биологом. Янковский открыл несколько новых видов растений и
животных, разгромил не одну разбойничью банду, и стал самым удачливым
тигроловом Дальнего Востока. Когда в 1912 г. Янковский -старший умер, его
дети унаследовали его обширное дальневосточное имение, но вскоре началась
Гражданская война, и в октябре 1922 г. его сын Георгий вывез в Корею все
свое имущество (сделать это было довольно просто, так как у Янковских был
даже свой пароход), свою большую семью (трое сыновей, две дочери), и многих
своих работников. Семейство Янковских обосновалось на северо-восточном
побережье полуострова, вблизи порта Чхонджин. Тогда это были дикие места,
обильные зверем и рыбой, так что поначалу Янковские продолжали заниматься
охотничьим промыслом (не столько охотились сами, сколько организовывали,
обучали и снабжали местных охотников). Виктория, одна из дочерей Янковского,
тоже в молодости была профессиональным охотником, что не мешало ей писать
неплохие стихи.
В 1926 г. Янковские основали под Чхонджином курорт (как бы мы сейчас
сказали, "дом отдыха"), который они назвали Новина. На протяжении почти двух
десятилетий Новина, и открывшийся по соседству второй курорт Янковских --
Лукоморье были главным местом отдыха для состоятельных "белых русских" из
Кореи, Харбина, Пекина и Шанхая. Изредка появлялись там и другие "корейские
иностранцы", но в целом курорт был российским и по составу отдыхающих, и по
языку, и по укладу жизни.
Война на Тихом Океане 1937-1945 гг. не очень повлияла на жизнь не
только "белой", но и "красной" русской колонии. Даже после того, как 8
августа 1945 г. Советский Союз официально объявил войну Японии, сотрудники
консульства не были арестованы. Японские власти ограничились тем, что
запретили им покидать территорию консульства. Эти ограничения действовали
лишь неделю, так как 15 августа война в Корее завершилась. Вот тогда и
начались настоящие перемены...
Советские войска вступили в Маньчжурию и Северную Корею. Курорт Новина
был закрыт, но многочисленные дети, внуки и невестки Сергея Янковского на
некоторое время остались там, работая в качестве переводчиков в частях
Советской Армии. Впоследствии Валерий и Юрий оказались в сталинских лагерях,
остальным же удалось бежать на Юг. Арсений предложил свои незаурядные знания
России и Дальнего Востока американской разведке и впоследствии сделал там
заметную карьеру. Непатриотично? Может быть, но сам Арсений, как и многие
его современники (и враги, и единомышленники), наверняка руководствовался
другой логикой -- логикой глобальной гражданской войны и считал, что в рядах
"защитников демократии" борется против ненавистных "красных", которые для
него были врагом No.1. Со временем большая часть семьи Янковских оказалась в
США.
После 1945 г. русские семьи одна за другой стали покидать неспокойный,
бурлящий Сеул. В Корее постепенно разгоралась гражданская война, в горах
постреливали партизаны, а впереди все явственнее ощущались еще более
серьезные потрясения. Да и с обывательской точки зрения жить в городе
становилось все сложнее: цены росли, привычные связи разрушались, новые
власти относились к русским с подозрением. Почти все "белые русские"
покинули Сеул к 1950 г., а немногие оставшиеся выехали уже во время
Корейской войны или сразу после нее. В большинстве своем бывшие русские
сеульцы со временем оказались в США и Австралии, хотя бывали и исключения --
например, Виктория Янковская довольно долго жила в Чили. "Красные" уехали
еще раньше, и не по своей воле: в 1946 г. американцы закрыли советское
консульство, и выдворили его персонал, обвинив его (между нами говоря,
совершенно справедливо) в поддержке нелегальной левой оппозиции.
После Корейской войны русская община в Сеуле практически прекратила
свое существование, из "довоенных русских" остались в городе считанные
единицы. Православная церковь и корейская православная община перешла под
покровительство единоверцев-греков (что ее, по сути, и спасло от полной
гибели), советских дипломатических представительств в Корее не было, так что
в Сеуле осталось только несколько русских семей. Обладателей советского
паспорта в Южную Корею пускали только в исключительных случаях, и не
надолго. Временами, правда, судьба заносила сюда какого-нибудь русского
эмигранта, порою -- человека весьма интересного и с экзотической биографией,
однако этих людей были мало, и в Сеуле они обычно надолго не задерживались.
Только в конце восьмидесятых годов ситуация стала опять меняться, и в Сеуле
опять появилась русская община. Однако это уже -- совсем другая история...
@ 5.9 АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА В КОРЕЕ
Наверное, большинство наших читателей знают, что уже полвека на
территории Южной Кореи находятся американские войска. Пришли сюда американцы
в сентябре 1945 г., после того, как Вторая мировая война уже закончилась. В
самих боевых действиях американцы не участвовали, все сражения короткой
корейской кампании, которая длилась около двух недель, провели советские
войска. Однако, в соответствии с достигнутой еще до вступления СССР в войну
с Японией договоренностью, американцы высадились на юге страны, чтобы
принять там капитуляцию японских частей. Задумывалось все это как временная
мера, но давно известно, что не бывает ничего долговечнее временных
решений...
В 1945-1948 гг. и советская, и американская администрация сделали все,
чтобы в "их" половине Кореи к власти пришел их человек. На Севере таковым
стал бывший партизанский командир и капитан Советской Армии Ким Ир Сен, а на
Юге -- проведший почти три десятилетия в США профессор Ли Сын Ман.
Противостояние Севера и Юга закончилось тем, чем только и могло закончиться
-- гражданской войной. В июне 1950 г. вторгшиеся на Юг северокорейские
войска разгромили армию сеульского правительства и за два месяца заняли
почти весь Корейский полуостров. Ли Сын Ман и его министры бежали в Пусан. К
августу 1950 г. американские части и остатки южнокорейской армии из
последних сил удерживали крохотный плацдарм вокруг этого города -- менее 5%
всей территории Кореи.
Вскоре после начала гражданской войны Организация Объединенных Наций, в
которой тогда американцы имели безоговорочное большинство, приняла решение
направить на помощь Южной Корее "войска ООН". Вывеска ООН была чисто
символической, хотя и весьма важной с дипломатической и пропагандистской
точек зрения. Фактически в Корее действовали не международные войска, а
именно американские части: правда, небольшие контингенты в Корею отправили и
многие другие государства (например, такая грозная военная держава как
Великое Герцогство Люксембург), но более 95% всего личного состава и техники
"сил ООН" были американскими.
Вмешательство США позволило переломить ход войны, и в ноябре 1950 г.
уже Северу пришлось обращаться за помощью к союзникам -- китайцам. Те также
вступили в войну, которая в итоге окончилась вничью. Установленная в 1953 г.
линия прекращения огня примерно соответствует довоенной демаркационной
линии.
После окончания войны американские войска остались в стране. Были на
это две причины. Во-первых, на сохранении американского присутствия активно
настаивало само южнокорейское правительство, которое хорошо помнило горькие
уроки лета 1950 г. и боялось, что в случае новой войны Север может опять
добиться легкой победы. Во-вторых, в этом были заинтересованы и США, для
которых (после "потери" Китая в 1949 г.) Корея стала главным и, по сути,
единственным плацдармом в континентальной Восточной Азии. Ценность такого
передового плацдарма в случае войны с СССР или с Китаем была бы огромной.
Результатом стал подписанный в 1954 г. Договор о взаимной обороне, который
формально закрепил американо-южнокорейский военный союз.
Юридический статус американских войск в Корее за последующие 45 лет
неоднократно пересматривался. Численность их и организация тоже постоянно
менялись. Одно время, в середине семидесятых годов, когда в Америке под
влиянием неудач во Вьетнаме были очень сильны противники военного
присутствия за границей, всерьез обсуждался вопрос о постепенном выводе
войск из Кореи. Однако этому помешали решительные протесты самого Сеула, и в
конце концов американские войска остались на полуострове.
В 1978 г. было создано Объединенное американо-южнокорейское
командование, в подчинении у которого находятся как размещенные в Корее
американские части, так и все южнокорейские вооруженные силы. В мирное время
Объединенному командованию подчиняется без малого 700 тысяч солдат и
офицеров, в случае же войны в их ряды могут влиться примерно три с половиной
миллиона южнокорейских резервистов. Американские части также в любой момент
могут получить подкрепление из Японии, а если надо -- то и из США. Во главе
Объединенного командования стоит американский генерал армии
("четырехзвездный генерал"), а его первым заместителем является
представитель южнокорейских вооруженных сил, имеющий такое же звание.
Ни в Корее, ни в Америке не делается секрета из того, против кого
направлена эта мощнейшая группировка. Потенциальным противником является
Северная Корея. Впрочем, северокорейские военные тоже не скрывают, что их
главная цель -- быть готовыми к новому столкновению с Югом, ко второму туру
не оконченной в 1953 г. гражданской войны. Казалось бы, в случае войны
процветающий Юг имеет неоспоримые преимущества, ведь сейчас его
экономическое и политическое превосходство над нищим и голодным Севером
неизмеримо. Однако вооруженные силы Севера по своей численности существенно
превосходят южнокорейскую армию (1 миллион 100 тысяч против 650 тысяч), да и
сам высокий уровень развития страны делает ее весьма уязвимой, особенно для
подразделений спецназначения, которых на Севере имеется предостаточно, и для
оружия массового поражения, которое там тоже, похоже, имеется.
В настоящее время "американские силы в Корее" состоят из пяти основных
компонентов. Во-первых, это сухопутные войска (26 тысяч человек). Они
состоят из Восьмой армии, в состав которой входит только одна американская
дивизия (2-я пехотная) и ряд отдельных частей и подразделений. Присутствие
немногочисленных пехотных частей в Корее не имеет особого военного смысла,
но оно очень важно политически. Расположенная вдоль границы с Севером
американская пехота играет роль своеобразного живого "минного поля". Напасть
на Южную Корею, не затронув при этом американских войск, невозможно, и это
означает автоматические вступление США в войну. Второй компонент
американских войск -- это мощная авиационная группировка, задача которой --
в случае войны в первые же часы завоевать абсолютное господство в воздухе.
Это особенно важно потому, что корейская столица располагается всего лишь в
30 км от границы. В настоящее время в Корее находится около 9 тысяч человек
личного состава, более 80 самолетов. Остальные три компонента американских
сил в Корее очень невелики по численности: небольшие военно-морские силы,
части морской пехоты и подразделения сил спецназначения.
Всего в состав американских войск входят 35.700 военнослужащих (данные
на начало 1999 года). Кроме них, на американских базах работает около 4000
человек вольнонаемного персонала. Если учесть и членов семей, то общая
численность американского военного персонала в Корее составит примерно 55
тысяч человек. Это -- весьма текучая группа. Большинство американских
военнослужащих не задерживается в Корее надолго, и, пробыв там лишь
несколько месяцев или, самое большее, год-другой, отправляется к новому
месту службы.
Разумеется, присутствие в стране иностранного военного контингента
порождает проблемы. Чтобы избегать ненужных осложнений с местным населением,
американское командование делает все, чтобы их подопечные без особой нужды
не покидали пределов баз. Действительно, американские военные на удивление
малозаметны в Корее. Почти все время они проводят на базах, некоторые из
которых занимают территорию в десятки квадратных километров (всего же под
американские базы отведено более 120 квадратных километров). Все, что им
нужно для жизни, солдаты могут найти на территории этих огромных комплексов,
которые внутри представляют из себя "маленькую Америку". Кроме собственно
военных объектов, на территории базы есть жилые кварталы, школы, магазины,
рестораны, организованные по американскому образцу, с американскими ценами и
американским ассортиментом. Действует там даже филиал Мэрилендского
университета, в котором американцы могут продолжить или получить высшее
образование. Если же солдаты выходят за пределы баз, то обычно для того,
чтобы попить в многочисленных кабаках, развлечься с доступными девицами, да
отовариться сувенирами. Для этого, опять-таки, удаляться от базы на слишком
большое расстояние не следует -- и кабаки, и бордели, и сувенирные лавки
находятся в нескольких сотнях метров от ворот базы. Американская военная
полиция в подобных местах присутствует постоянно, и быстро пресекает любое
неподобающее поведение. Однако за всеми не уследишь, тем более что
американская армия -- наемная, так что в ней очень много выходцев из семей,
которые у нас назвали бы "неблагополучными".
В целом отношение печати и, шире, общественного мнения, к американскому
присутствию в стране -- достаточно двойственное. С одной стороны, мало кто
всерьез хочет, чтобы американцы покинули Корею. Призывы "Янки, гоу хоум"
часто раздаются на студенческих демонстрациях, но большинство населения и
практически вся корейская верхушка -- за сохранение американского военного
присутствия в стране. Оно успокаивает, особенно если учесть усилия Северной
Кореи по созданию современных ракет, ядерного и химического оружия. Более
дальновидные политики понимают и то, что американское присутствие может
оказаться очень полезным в будущем и для того, чтобы нейтрализовать
возможную угрозу со стороны Китая или даже Японии.
Однако здравые геополитические соображения эмоций не отменяют.
Присутствие иностранных войск на своей земле не может не вызывать хотя бы
легкого раздражения. С течением времени отношение корейского общественного
мнения к американскому присутствию становится все более критическим. Для
старшего поколения корейцев, которое еще хорошо помнит войну, американцы
остаются спасителями. Даже те жители Юга, которые до 1950 г. в целом
симпатизировали коммунистам, изменили свое отношение к Северу после
нескольких месяцев оккупации. Приход американцев означал для них избавление.
Однако с тех времен прошли десятилетия, выросло новое поколение, для
которого нынешнее процветание, потоки машин на улицах и залитые огнями
реклам города -- это естественное состояние. Рост уровня жизни означал и
рост "национальной самоуверенности", всяческих националистических
настроений. Сами американцы воспринимают этот процесс довольно болезненно
(памятная нам по советским временам сентенция: "Мы их освободили, а
они...").
Однако нам, людям нейтральным, не надо преувеличивать степень этого
антиамериканизма. Он и сейчас остается довольно поверхностным и, вдобавок,
практически не затрагивает те силы, которым, собственно, и решать,
оставаться американцам в Корее или нет. Так что, скорее всего, американские
войска в Корее всерьез и надолго.
@ 5.10 КОРЕЙСКИЕ ИНОСТРАНЦЫ
Корея относится к тем немногим государствам нашей планеты, на
территории которых нет никаких национальных меньшинств. Те, довольно
немногочисленные, иностранцы, которые находятся в Корее в течение долгого
времени, не имеют ни корейского гражданства, ни, как правило, надежды его
получить.
Отсутствие "аборигенных" национальных меньшинств не означает, однако,
что Корея населена исключительно корейцами. На территории Кореи постоянно
находится заметное количество граждан других государств -- как сопредельных,
так и тех, с которыми Корея поддерживает традиционные связи. В октябре 2000
г. в Корее находилось ровно полмиллиона иностранцев (точнее, 502.591). В это
число включаются и нелегальные иммигранты, которых насчитывается 180 тысяч.
Следует, однако, помнить, что американские военнослужащие, которых
насчитывается примерно 36 тысяч человек, вольнонаемные сотрудники
американских военных учреждений (их около 4 тысяч человек), а также члены их
семей (это еще 12-13 тысяч человек) не учитываются в корейской
иммиграционной статистике. Их статус определяется специальными
межправительственными соглашениями, при въезде в страну они не проходят
стандартной процедуры регистрации. Если включить в число иностранцев
американских военнослужащих и членов их семей, то получится, что в Корее
находится около 550 тысяч иностранцев. Это составляет примерно 1,2% от всего
населения страны. Надо сказать, что в течение последних лет количество
иностранцев стремительно растет, за 1995-2000 гг. оно удвоилось. Это заметно
даже "на глаз": если лет 7-8 назад иностранец даже на окраинах Сеула вызывал
немалое удивление, то сейчас некорейские лица стали обычным явлением даже в
маленьких городках.
Корейское правительство старается осуществлять тщательный контроль над
проживающими в стране иностранным гражданами. Это, в общем, не очень сложно:
Корея -- страна однонациональная, иностранцы хорошо заметны, тем более что
они, как правило, не знают корейского языка. В соответствии с
законодательством, иностранцы (за исключением некоторых особых случаев) не
имеют права находиться на территории страны, если они не имеют постоянной
работы, причем нанимать иностранцев на постоянную работу могут только
немногие корейские организации. Исключением из этого правила являются
иностранные супруги корейских граждан (таковых сейчас около 22 тысяч), а
также местные китайцы-хуацяо, которые имеют тайваньское гражданство. Ничего
подобного американской Green card -- разрешению на постоянное проживание --
для остальных иностранцев не существует, так что даже при простом переходе с
одной работы на другую иностранец обязан выехать из страны и заново
оформлять долговременную визу за пределами Кореи. Иностранец не может
основать на территории Кореи собственную фирму. Регистрация совместного
предприятия или даже просто представительства иностранной компании в
принципе возможна, но требует таких сил, денег и времени, что практически
доступна только для крупных транснациональных корпораций. Все эти строгости
отчасти объясняются тем, что страна по-прежнему находится в состоянии войны.
Отчасти это, действительно, так, но, как представляется, немалую роль тут
играют и другие факторы -- в первую очередь, стремление властей не допустить
образования в Корее этнических меньшинств и предотвратить появление проблем,
неизбежно связанных с такими меньшинствами. Корея -- страна однонациональная
и хочет оставаться таковой и впредь.
По состоянию на 28 октября 2000 г. наибольшую иностранную колонию на
южнокорейской территории составляли китайцы-граждане КНР, которых
насчитывалось 153.930 человек (в это число включены и нелегалы). Примерно
половина этих китайцев -- этнические корейцы, которые сейчас в больших
количествах приезжают на родину предков. Американцам, которых было 86.607
человек, статистика отводит второе место, но надо помнить, что в
действительности их раза в полтора больше, ведь официальная отчетность не
учитывает военных и вольнонаемных служащих американской армии, а также и
членов их семей (их около 50 тысяч человек). На третьем месте находятся
японцы (40.498), а на четвертом -- тайваньцы (24.951). Последние
представляют из себя весьма своеобразную группу. Корейские "тайваньцы" в
своем подавляющем большинстве на Тайване никогда не жили. Они или их предки
бежали в Корею из Северного Китая, спасаясь от наступающих коммунистических
армий в конце эпохи гражданских войн, в 1945-1950 гг. После раскола страны
на континентальный Китай и Тайвань большинство корейских китайцев стало
гражданами Тайваня, который до августа 1992 года имел с Южной Кореей
дипломатические отношения и вообще считался одним из ее важнейших
идеологических и политических союзников. В силу этого китайское
("тайваньское") меньшинство в Корее пользовалось и пользуется немалыми
правами. Главной и очень важной привилегией "тайваньцев" является то, что
они имеют право постоянного проживания в стране.
Огромный интерес корейцев к английскому языку привел к тому, что в
Корее создалась также и заметная колония преподавателей английского, которые
работают в университетах, центрах повышения квалификации различных фирм,
средних школах и, главным образом, на бесчисленных курсах английского языка.
Есть в Корее и преподаватели иных языков -- китайского, японского,
вьетнамского, русского, но их, даже вместе взятых, гораздо меньше, чем
выходцев из англоговорящих стран: не надо забывать, что для корейцев слова
"иностранный язык" и "английский язык" сейчас практически стали синонимами.
В своем большинстве преподаватели английского -- это молодые парни и, реже,
девушки, которые приехали в Корею на несколько лет -- подзаработать денег и
заодно набраться экзотических впечатлений. Основная масса этих ребят --
довольно жизнерадостных, безалаберных, по-американски слегка наивных --
трудится на всяческих частных курсах английского языка, причем часто
работают там они нелегально. Есть, конечно, и иностранные преподаватели в
корейских вузах. В корейских университетах действует мудрый принцип:
разговорный язык должен преподаваться так называемым "носителем", то есть
человеком, для которого этот язык является родным с детства. Обычно занятия
по грамматике, письменному переводу, культуре и литературе ведут корейские
профессора, а иностранцы занимаются со студентами разговорным языком. На
крупных кафедрах может быть несколько иностранных преподавателей (я знаю
университет, где на кафедре английского работает шесть американцев), хотя
куда более типичной является ситуация, когда на кафедре есть только один
преподаватель-иностранец. В некоторых случаях иностранцы могут преподавать
не свой родной язык, а иные предметы -- например, в последние годы в Корее
появились многочисленные российские преподаватели музыки, балета и живописи.
Однако таких преподавателей-специалистов среди иностранцев мало, подавляющее
их большинство учит студентов своему родному языку.
Работают в Корее и иностранные технические специалисты, число которых
измеряется многими сотнями (вот среди них россиян немало). Они трудятся в
корейских концернах, играют немалую роль в разработке новейших технологий --
в первую очередь, в области электроники.
Однако сейчас типичный "корейский иностранец" -- это не дипломат, не
профессор, и даже не бравый вояка с американской базы. Типичный иностранец
-- это непалец, филиппинец или, все чаще, кореец из Северо-Восточного Китая,
по 12 часов в сутки вкалывающий на каком-нибудь заводике. Самая
многочисленная группа корейских иностранцев в наши дни -- это иностранные
рабочие, которые стали приезжать в Корею после 1990 г. Вызвано это было
двумя обстоятельствами. Во-первых, в 1985-2000 гг. заработки в Корее росли
рекордными темпами, и к 1990 г. средняя зарплата приблизилась к 1000
долларов (сейчас она составляет 1600$). По меркам Филиппин или Пакистана --
это целое состояние, ведь большинству тамошних жителей такие деньги
невозможно заработать и за год. Во-вторых, сами корейцы, избалованные
быстрым ростом доходов и почти полным отсутствием безработицы, стали
избегать той работы, которую они называют "3D" (по первой букве трех
английских слов "Difficult, Dirty, Dangerous" -- "трудная, опасная,
грязная"). Поэтому для корейских предпринимателей настоящим даром небесным
стали рабочие-иностранцы, которые приезжают из бедных стран Восточной и
Юго-Восточной Азии: Филиппин, Непала, Пакистана, Шри-Ланки, Монголии, Китая.
Они готовы класть кирпичи и ворочать тяжеленные болванки по 12 часов в день,
они не организовывают забастовок и не создают профсоюзов, и, наконец, им
можно было платить раза в полтора меньше, чем корейцам (зарплата иностранных
рабочих составляет в среднем 74% от зарплаты выполнявших примерно такую же
работу корейцев). Не исключено, что все это можно назвать эксплуатацией --
так и называют эту систему корейские левые, которые, надо признать, в
последние годы много сделали для улучшения положения иностранных рабочих.
Однако будем честными: в своем подавляющем большинстве "эксплуатируемые"
вполне довольны своим положением, и изо всех сил стараются оставаться
"жертвами эксплуатации" как можно дольше. Люди эти готовы работать за
деньги, которые кажутся скромными корейцам, но для них самих представляют
целое состояние.
Впрочем, тот же самый материальный фактор определяет присутствие в
Корее и подавляющего большинства иных иностранцев -- преподавателей и
специалистов в том числе. Деньги, которые может заработать в Корее молодой
выпускник американского вуза, несравнимы с теми, на которые он мог бы
рассчитывать у себя дома, трудясь каким-нибудь мелким клерком или даже
школьным учителем. Зарплаты иностранных специалистов (особенно если учесть
отсутствие налогов и, как правило, бесплатное жилье) тоже куда выше тех, на
которые они бы могли рассчитывать в исследовательских центрах у себя дома.
Однако вернемся к иностранным рабочим. Сколько сейчас в Корее
"гастарбайтеров"? Примерная оценка -- 300-350 тысяч, но точного ответа на
этот вопрос не знает никто. Часть "гастарбайтеров" находится на территории
страны вполне легально, ведь корейское правительство выдает некоторое
количество виз для иностранных рабочих. Любопытно, что официально считается,
что они въезжают в страну в качестве "практикантов", чтобы, дескать,
поднабраться тут опыта (не нам осуждать корейские власти за эту маленькую
хитрость: примерно так же был в свое время был официально оформлен импорт в
СССР дешевой рабочей силы из Вьетнама). Однако большинство иностранных
рабочих въехало в Корею нелегально, по краткосрочным туристским визам.
Конечно, при желании корейские власти могли бы легко выявить и депортировать
всех нелегалов, но в целом они понимают, что их присутствие необходимо
корейской экономике, и смотрят на него сквозь пальцы.
Такова иностранная община в Корее -- весьма разнообразная и достаточно
разобщенная. Однако есть у нее и общие черты. Одна из них -- это то, что
подавляющее большинство всех этих людей не без основания ощущает себя в
Корее лишь временными пришельцами, держится весьма обособлено, общается в
своем кругу, почти не поддерживает контактов с окружающим их корейским
обществом и не владеет корейским языком даже на самом элементарном уровне.
Как правило, они проводят в Корее лишь пару-другую лет и затем покидают эту
страну навсегда.
1. КОРЕЯ ОФИЦИАЛЬНАЯ (И НЕ ТОЛЬКО):
1.1 СЕУЛ -- ГОРОД НЕМАЛЕНЬКИЙ
1.2 КОРЕЙСКИЕ МОНЕТЫ
1.3 КОРЕЙСКАЯ СЕМЬЯ И КОРЕЙСКАЯ ЭКОНОМИКА
1.4 КОЕ-ЧТО О ПОЧТЕ
1.5 НЕПОБЕДИМАЯ И ЛЕГЕНДАРНАЯ?
1.6 САМОЛЁТОМ -- ЛУЧШЕ (КОЕ-ЧТО О КОРЕЙСКОЙ АВИАЦИИ)
1.7 КОРЕЙЦЫ И ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА
1.8 ЕДИНСТВЕННОЕ НАЦМЕНЬШИНСТВО
1.9 ИСТОРИЯ С ДЕМОГРАФИЕЙ
1.10 "ОТВАЖНЫЙ ТИГР" И "МОГУЧИЙ СЛОН" (КОРЕЙСКИЕ ОРДЕНА)
1.11 ЕСТЬ ЛИ У ВАС СЕУЛЬСКАЯ ПРОПИСКА?
1.12 КАК УСТРОЕН КОРЕЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ?
1.13 ВСЁ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ... (НЕБОСКРЕБЫ СЕУЛА)
1.14 УШЛИ НА ОБЕД?
1.15 КОРЕЙСКИЕ МОРЯ
1.16 СТРАНА ЧЕТЫРЁХ ТЫСЯЧ ОСТРОВОВ
2. КОРЕЙЦЫ ДОМА И НА РАБОТЕ:
2.1 В ПОИСКАХ СВОЕЙ ПОЛОВИНЫ
2.2 СВАДЬБЫ
2.3 МАЛЬЧИК ИЛИ ДЕВОЧКА?
2.4 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПО-КОРЕЙСКИ
2.5 КОРЕЙЦЫ И ОБРАЗОВАНИЕ
2.6 О ПРИЛИЧИЯХ
2.7 И ОПЯТЬ О ПРИЛИЧИЯХ
2.8 ОТ ТРАМВАЯ ДО МЕТРО
2.9 КИОСКИ
2.10 СКОЛЬКО ЖИВУТ КОРЕЙЦЫ
2.11 КОРЕЙСКАЯ РАССЕЯННОСТЬ
2.12 ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ...
2.13 КАКАЯ РАБОТА -- ХОРОШАЯ?
2.14 ОФИС ПО-КОРЕЙСКИ
2.15 АВТОМОБИЛИ, АВТОМОБИЛИ...
2.16 КУХНЯ КОРЕЙСКОГО ДОМА
2.17 ГДЕ ЖЕ СЛЕДЫ ВРЕМЁН МИНУВШИХ?
2.18 ОТ СЕССИИ ДО СЕССИИ... (КОРЕЙСКОЕ СТУДЕНЧЕСТВО)
2.19 КОНКУРСЫ КРАСОТЫ: КРИЗИС ЖАНРА?
2.20 КОРЕЙСКИЕ КАФЕ
2.21 ХРАМЫ ТОРГОВЛИ
2.22 КОНЕЦ ЭПОХИ ДОМОХОЗЯЕК?
2.23 МЕДИЦИНА ПО-КОРЕЙСКИ
2.24 СПОРТ В КОРЕЕ
2.25 КУЛЬТУРА ИЕРАРХИИ
2.26 МОНАХИ
2.27 СОЧИНЕНИЕ СНОВА...
2.28 СТРАННИКИ ПО ПОТУСТОРОННЕМУ МИРУ
2.29 КОРЕЙЦЫ И КНИГИ
3. ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ:
3.1 А ВОКРУГ -- ВСЕ ДВОРЯНЕ?
3.2 КИСЭН -- КУРТИЗАНКИ СТАРОЙ КОРЕИ
3.3 КОРЕЙСКИЙ БУДДИЗМ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
3.4 КОРЕЙСКОЕ ХРИСТИАНСТВО: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
3.5 КОРОЛЬ И ЕГО ЖЕНЩИНЫ...
3.6 ОТКУДА ПОШЛА ЗЕМЛЯ КОРЕЙСКАЯ
3.7 КИТАЙСКИЕ ИЕРОГЛИФЫ И КОРЕЙСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ
3.8 ИСТОРИЯ В НАЗВАНИЯХ
3.9 ШКОЛЫ СТАРОЙ КОРЕИ
3.10 РОЖДЕНИЕ КОРЕЙСКОГО КИНО
3.11 ПОЧЕМУ "КОРЕЯ" НАЗЫВАЕТСЯ "КОРЕЕЙ"?
3.12 БЕДНЫЙ КОРОЛЬ
3.13 СЕМЬЯ В СТАРОЙ КОРЕЕ
3.14 КОРЕЯ МУЖИЦКАЯ
3.15 БЮРОКРАТЫ ДАВНИХ ВРЕМЁН ...
4. А КАК НАСЧЁТ ПОЕСТЬ?:
4.1 ПАЛОЧКИ, ЛОЖКА, ВИЛКА...
4.2 ЧТО ЕДЯТ КОРЕЙЦЫ?
4.3 СТРАНА БЕЗ ЧАЕПИТИЙ
4.4 ДАРЫ МОРЯ
4.5 КОРЕЙСКИЙ РИС
4.6 СЕУЛ РЕСТОРАННЫЙ
4.7 ЕВРОПЕЙСКАЯ КУХНЯ В СЕУЛЕ
4.8 КОРЕЙЦЫ И ТАБАК
4.9 ФРУКТЫ-ОВОЩИ
4.10 О ТОМ, ЧЕГО В КОРЕЕ НЕТ
4.11 КОРЕЙСКИЙ ЖЕНЬШЕНЬ
5. КОРЕЯ И МИР:
5.1 КОРЕЙЦЫ И РОССИЯ
5.2 РОССИЙСКАЯ ЭСТРАДА В КОРЕЕ
5.3 КОРЕЙЦЫ И ЯПОНЦЫ
5.4 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
5.5 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: КИТАЙ
5.6 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: США
5.7 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: ЯПОНИЯ
5.8 РУССКИЕ В ДОВОЕННОМ СЕУЛЕ
5.9 АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА В КОРЕЕ
5.10 КОРЕЙСКИЕ ИНОСТРАНЦЫ
Популярность: 43, Last-modified: Thu, 24 May 2001 06:41:25 GMT