Стюарт Вудс. Доплыть до Каталины © Stuart Woods "Swimming to Catalina" Новелла HarperPaperbacks New York City, 1998 © Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины (niho@estart.com) Стюарт Вудс - автор множества новелл, включая Chiefs, Grass roots, Santa Fe rules, L.A.Times, Dead Eyes, Heat, New York Dead, Imperfect Strangers, Choke, Dead in the Water, Deep Lie, Orchid Beach, Swimming to Catalina и прочих произведений. Он проживает в США в штатах Коннектикут и Флорида. "Стоун Баррингтон думал, что больше не услышит о своей бывшей любовнице Аррингтон после того, как она рассталась с ним, выйдя замуж за ярчайшую звезду Голливуда - Вэнса Калдера. И меньше всего ожидал отчаянного звонка от Калдера. Аррингтон пропала, и Вэнс просит Стоуна прилететь в Лос Анжелес и отыскать ее. В городе, где акулы сидят за рулем Бентли и где никому нельзя доверять, Стоун вскоре делает открытие, что тонет в море пустых догадок, которое носит его как щепку из Бел Эйр в Малибу и в Родео Драйв. Стремясь уйти от преследования и, будучи ограниченным временем, он должен держаться на поверхности и поторопиться с поисками Аррингтон. В противном случае, пищей для рыб может стать он сам". Перевели с английского языка Михаил и Елена Генины Эта книга посвящается Каролин и Дэвиду Клемм, которые сделали все от них зависящее, чтобы в графстве Личфильд мы чувствовали себя, как дома. Менди Менензес: "Тебе было сказано, держи это при себе". Филип Мэрлоув: "О, конечно, я делаю нечто, что вам не нравиться, и я плыву к Каталине с трамваем на спине" Раймонд Чандлер, "Долгое прощание" ПРОЛОГ Ночь была теплой и приятной. Справа от Стоуна Баррингтона над большим Лос Анжелесом, как нечищеный абажур, висел туман. Слева, словно глаза девицы легкого поведения, сверкали огни острова святой Каталины. Всего в двух сотнях ярдов от того места, где он стоял, мигали причальные огни дюжин небольших спортивных рыболовных суденышек, качавшихся на волне, поднятой яхтой, на которой он находился. Стоун сделал глубокий вдох, что было нелегко, поскольку одна его ноздря была забита из-за аллергии на лос анжелеский воздух, а рот был залеплен скотчем. "Господи, Винни", сказал тот, кого звали Мэнни. "Они, там, в ящике с инструментами". "Я ищу, Мэнни", ответил Винни. "Сгодятся любые плоскогубцы - коротконосые, длинноносые, словом, любые". "Я сказал, ищу". Послышался скрежет металла по металлу. Это Винни рылся в ящике с инструментами. "Боже", вздохнул Мэнни. "Сейчас не повредил бы хороший кусок мяса". "Я ищу, Мэнни", повторил Винни. Он торжественно вытащил плоскогубцы. "Вот они". "Подай-ка их мне", сказал Мэнни. Одной рукой он взял плоскогубцы у Винни, в то время как другой удерживал звенья якорной цепи. Цепь дважды опоясала туловище Стоуна. "А теперь подай-ка мне наручники", потребовал Мэнни. "Эти"? спросил Винни, достав большие наручники из нержавейки. "Что, у нас нет других, не гальванизированных"? спросил Мэнни. Эти из нержавейки - очень дорогие. Ох, и накостыляет нам за них Оний". "А как тебе вот эти"? спросил Винни, вынимая другую пару наручников. "Эти прекрасно подойдут", ответил Мэнни, принимая их. "Подержи-ка минутку цепь". Винни подошел и взял цепь, пока Мэнни развинчивал шпильку и просовывал наручники через два звена цепи. Потом он вставил шпильку, туго закрутил ее, и затянул для прочности плоскогубцами. "Ну, вот", сказал он, и метнул плоскогубцы в ящик инструментов, но промахнулся. "Стоун", сказал Мэнни, "мне придется попросить тебя сделать несколько шагов к этому транцу". "Стоун повернулся и взглянул на Мэнни, как будто тот был огромным злым троллем, что, в общем, было недалеко от истины. С лодыжками, стянутыми скотчем, Стоун не имел никакого намерения помогать Мэнни и Винни в их предприятии. "Окей, Окей", сказал Мэнни. "Винни, держи его за руку. Стоун, если немного подвинешься, то здорово нам поможешь". Стоун вздохнул, настолько глубоко, насколько мог через одну ноздрю, подпрыгнул и свалился на ящик с инструментами, рассыпав по палубе его содержимое. "Большое спасибо", ядовито сказал Мэнни. "Вот так помощник! Винни, подержи его минутку". Он пошел к портовой части судна и стал подтягивать семидесяти пятифунтовый Данфуртский якорь к ногам Стоуна. Он засуетился около разбросанных по палубе инструментов и вытащил еще одни наручники. "Черт подери, куда подевались плоскогубцы?" спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. "Да вон они", указав на них, ответил Винни. "Подай их мне", сказал Мэнни. Он взял плоскогубцы, прикрепил якорь к концу цепи, обернутой вокруг туловища Стоуна, и затянул шпильку. "Думаю, этого достаточно", сказал он, подтянув якорь и вручая его Стоуну. Стоун взял в руки якорь, как переросшего щенка. "Хочешь сказать последнее слово, Стоун"? спросил Мэнни, и они с Винни залились смехом. "Последнее слово", закашлялся Винни. "Это здорово"! Вместе они подтянули Стоуна к транцу, который оказался у его коленей. "Подержи его здесь, Винни", сказал Мэнни, заходя к Стоуну со стороны спины. Я сделаю это". С этими словами Мэнни схватил рыбацкий стульчик и упер его ножки прямо в спину Стоуну. "Лучшие пожелания от Онофрио Ипполито", крикнул он, вышвыривая Стоуна за борт. Стоун явно не был готов к тому, что Тихий океан окажется столь холодным, но он также оказался неготовым ко многим другим вещам. Он выпустил якорь, быстро последовав за ним на морское дно, при этом отчаянно пытаясь удержать последний вздох. 1 Поздно, у Элейн. Стоун Баррингтон сидел за накрытым столиком со своим другом и бывшим партнером Дино Бачетти, возглавлявшим подразделение нью-йоркской полиции в девятнадцатом округе, и с Элейн, которая была именно Элейн. Остатки обеда были унесены официантом Джеком, а Стоуну и Дино принесли бренди. То было особое бренди. У Дино была вечно припрятана бутылка из его собственных запасов, и это бесконечно раздражало Элейн. "Окей, я хочу послушать, что ты скажешь про Аррингтон", сказала Элейн. "Элейн", прервал ее Дино, "разве ты не знаешь, что Стоун все еще переживает от того, как Аррингтон поступила с ним"? "А кому это надо"? спросила Элейн. "Я только хочу знать, как он позволил ей уйти. Она же была необычной девушкой". "У меня имеется версия", сказал Дино, "она не хотела, чтобы ее называли миссис Аррингтон Баррингтон". "Ну, и кто может винить ее в этом"? спросила Элейн. "Давай, Стоун, выкладывай". Стоун глубоко вздохнул: "Это что, допрос с пристрастием"? "Я думаю, тебе стоит все рассказать начистоту", сказал Дино. "В противном случае, можешь оказаться в Сибири". "Это уж точно", подтвердила Элейн. Стоун вздохнул еще раз. "Ладно, расскажу", начал он, а затем остановился. "Ну же"? поддержала его Элейн. "В феврале мы планировали отправиться в десятидневное плавание на остров святых Марков". "Я никогда не слышала об острове святых Марков", удивилась Элейн. "Где это"? "Это красивый маленький остров, расположенный между Антигуа и Гваделупой. Так или иначе, мы договорились встретиться в аэропорту Кеннеди, чтобы лететь оттуда, но она замоталась, и уже должна была вылететь следующим рейсом, но тут случился снежный шторм". "Я слышала про эту снежную бурю", теряя терпенье, сказала Элейн. "Лучше расскажи мне о девушке". "Пока продолжался шторм, она получила задание от журнала "Ньюйоркец" написать статью о Вэнсе Калдере". "Новый Гарри Грант", пояснил Дино, как будто Элейн понятия не имела, что за звезда экрана этот малый. "Ну, ну", сказала Элейн. "Вообще-то, лет двадцать он никому не давал серьезные интервью", продолжал Стоун, "поэтому такую возможность нельзя было упустить. Аррингтон к тому времени уже знала Калдера, - она была с ним на обеде, где мы с ним и познакомились". "Да, хватит предисловий", заметила Элейн. "Ладно. И вот я сижу на зафрахтованной посудине на святых Марках, ожидая появления Аррингтон, а в это время на большой великолепной яхте плывет эдакая блондинка, к тому же совершенно одна. Правда, она покинула Канарские острова с мужем, которого уже не было в живых. Итак, ей приписывают убийство, и все кончается тем, что я защищаю ее в суде". "Думаешь, я не читаю газет"? прервала Элейн. Как будто все западное полушарие не читало об этом процессе"! "Хорошо, хорошо. Итак, я продолжаю получать факсы от Аррингтон, из которых следует, что она занята с Калдером, потом я получаю сообщение, что она собирается с ним в Лос Анжелес для дальнейшей разработки темы". "Разработки! Мне это нравится", засмеялась Элейн. "Так вот, я пишу ей письмо, изливая сердце, практически делаю официальное предложение"... "Практически? Как это"? потребовала Элейн. "Ну, хорошо, не буквально делаю предложение, но, думаю, она могла бы понять общую идею". "До нее не дошла идея"? "До нее не дошло письмо. Я передал его одной мадам, которая направлялась во Флориду, чтобы та переслала письмо федеральной почтой, но самолет разбился при взлете". "О, это самая лучшая причина, которую я когда-либо слышала на случай, если письмо вовсе не было написано", сказала Элейн. "Ты уверен, что его не проглотила твоя собака"? "Клянусь, я написал это письмо. А потом, прежде чем мог написать его вновь, я получил факс от Аррингтон, из которого узнал, что они с Калдером накануне поженились в Аризоне. Что мне оставалось делать после этого"? "Ты должен был сделать это давным-давно", сказала Элейн. "С какой стати эта красавица должна была дожидаться, когда ты, задница, соизволишь принять решение"? "Может быть, ты права, Элейн, но я уже ничего не мог поделать. В те дни я готовился к суду; от меня зависела жизнь той женщины". "Исходя из результатов судебного процесса, той женщине было бы лучше, если бы ты отправился за Аррингтон", сказал Дино. "Спасибо. Дино, это как раз то, что мне было нужно". "Всегда, пожалуйста". "Итак, Аррингтон вышла за парня, о котором в журнале "People" сказано, что он - самый сексуальный мужчина в Америке, а я"...Его голос задрожал. "Ну, и как долго они женаты"? спросила Элейн. "Не знаю - два с половиной, три месяца". "Пожалуй, слишком поздно", проговорила Элейн. "Если все не пойдет вкривь и вкось". "Я получил от нее пару писем, где говорится, что все у них расчудесно", мрачно сказал Стоун. "О"! воскликнула Элейн. Наступило продолжительное молчание. К их столу подошел Джек. "Стоун, тебя к телефону", произнес он, указав на один из двух платных таксофонов на ближайшей стене. "Кто это"? "Понятия не имею", ответил Джек, "но голос очень приятный". "Должно быть, Вэнс Калдер", предположил Дино. Элейн расхохоталась. Стоун поднялся и направился к таксофону. "Хэлло"? сказал он, закрыв пальцем другое ухо от шума снаружи. "Стоун"? "Да, кто это"? "Стоун, это Вэнс Калдер". "Да, конечно; Дино попросил разыграть меня"? "Что"? "Кто это"? "Это Вэнс, Стоун". Стоун повесил трубку и вернулся к столику. "Здорово", сказал он, обратившись к Дино. "А"? "Мужик, который позвонил, назвался Вэнсом Калдером. Большое спасибо". "Не благодари меня", сказал Дино. "Я с ним никогда не встречался". "Ты кого-то попросил меня разыграть, не так ли? Все было подстроено". Он взглянул на Элейн. "Ты, наверное, тоже в этом замешана". Элейн положила руку на свою пышную грудь. "Стоун, клянусь, нет". Вернулся Джек. "Звонит тот же самый тип; говорит, что ты бросил трубку. Знаешь, кого напоминает его голос"? "Вэнса Калдера"? предположил Дино. "Точно"! сказал Джек. "Такой же голос, как у него"! Взглянув на Дино и Элейн, Стоун вернулся к телефону. "Хэлло"? "Стоун, вспомни, мы же встречались. Неужели, ты не узнаешь меня по голосу"? "Вэнс"? "Да", ответил, с облегчением Калдер. "Прости, я подумал, что кто-то"... "Да ладно, бывает". "Хэлло, Вэнс. Как ты разыскал меня здесь"? "Ну, у тебя дома никто не отвечал, и я вспомнил, что Аррингтон говорила, что ты частый гость у Элейн. Я и попробовал". "Как Аррингтон, Вэнс"? "Вот по этому поводу я и звоню. Дело в том, что Аррингтон пропала". "Что ты подразумеваешь под словом "пропала"? "Именно это. Она исчезла". "Когда"? "Позавчера". "Ты обращался в полицию"? "Я не могу это сделать, так как в этом случае все таблоиды набросятся на меня. Стоун, мне просто необходима твоя помощь". "Вэнс, будет гораздо лучше, если ты обратишься в полицию. Тут нет ничего, что я мог бы сделать". "У тебя не было от нее вестей"? "Я получил письмо с месяц тому назад; из него я заключил, что она очень счастлива". "Она и вправду была очень счастлива. Но тут вдруг исчезла без всяких объяснений". "Вэнс, я не знаю, чем я могу помочь". "Ты можешь отыскать ее, Стоун. Если кто-то и может, то это ты. Я хочу, чтобы ты приехал сюда". "Вэнс, правда"... "Реактивный самолет Студии Центурион сейчас находится в аэропорту Тетерборо, возле Атлантик Авиэйшен и ожидает тебя. Утром ты мог бы быть здесь". "Вэнс, я высоко ценю твою уверенность во мне, но"... "Стоун, Аррингтон беременна". Стоун почувствовал, как будто его ударили в поддых. "Стоун"? "Вэнс, я буду в Тетерборо через час". "В аэропорту Санта Моника тебя будет ожидать машина". "Вэнс, напиши подробно обо всем, что может нам пригодится. Нам нужно о многом переговорить". "Хорошо. И спасибо тебе". "Пока меня не за что благодарить", сказал Стоун и повесил трубку. Он возвратился к столику. "Ты угощаешь обедом, Дино", сказал он. "Я улетаю в Лос Анжелес". "Зачем"? спросил Дино. "Я расскажу позже", сказал Стоун. "Передай Аррингтон от меня привет", сказала Элейн, глядя на него поверх очков. "Непременно, Элейн". Он погладил ее по щеке, вышел из ресторана и стал искать такси. 2 Таксист, бывший житель индийского субконтинента, недавно прибывший в Соединенные Штаты и с трудом изъяснявшийся по-английски, заблудился в Нью-Джерси. Когда Стоун, пользуясь языком знаков, показал ему дорогу в аэропорт Тетерборо, пошел сильный ливень. Наконец, возле Атлантик Авиэйшен, Стоун расплатился с ним, взял свой багаж и помчался к пустому терминалу, разбудив при этом молодую женщину, сидящую за сервисной стойкой. "Я ищу самолет Студии Центурион", обратился он к ней. "Это единственный самолет возле терминала", зевнув, ответила она и указала на выход. Стоун остановился у двери, выглянул наружу и улыбнулся. "АГ - 4", сказал он сам себе вслух. Это был крупнейший и самый лучший из корпоративных реактивных самолетов. Баррингтону никогда не доводилось летать на таких. Двигатели уже были запущены. Под дождем Стоун подбежал к самолету, поднялся по трапу и внес в салон свой багаж. Молодая женщина, в костюме от Армани палевого цвета, появилась перед ним. "Мистер Баррингтон"? "Он самый". "Позвольте мне принять ваши вещи, и, будьте добры, садитесь. Мы вот-вот взлетим". Она исчезла с его сумками. Он оставил при себе портфель и сел на свободное место. В самом хвосте самолета на удобном диванчике сидел человек и разговаривал по мобильному телефону. Стоун пристегнулся, как только самолет покатился по полосе. Он хотел пойти вперед и наблюдать за взлетом, но дверь в пилотскую кабину была закрыта. Тогда он сел и стал смотреть, как по иллюминатору бегут струи дождя. Не останавливаясь, самолет продолжал движение, свернул на взлетную полосу и стал разгоняться. Скоро он оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Вскоре появилась стюардесса и наклонилась над его креслом. Она была очень привлекательна, а ее улыбка обнажала замечательную дорогостоющюю работу американских дантистов. "Не желаете ли что-либо из напитков"? После бега по аэропорту сердце Стоуна все еще не пришло в норму. "Да, бренди, пожалуйста". "У нас есть хороший коньяк, Хайн 55, а также очень старый Арманьяк". "Я буду Арманьяк", решил он. Минутой позже, Стоун уже согревал в руках бокал из тонкого стекла. "Мистер Ригенштейн будет весьма признателен, если, когда погаснет сигнал "Пристегните ремни", вы присоединитесь к нему", сказала женщина. "Благодарю", ответил Стоун. Ригенштейн: имя казалось знакомым, но он не мог вспомнить, где его прежде слышал. Он потягивал свой Арманьяк, когда погасла надпись "Пристегните ремни". Стоун отстегнулся и пошел вдоль салона туда, где сидел второй пассажир. Когда Баррингтон приблизился, мужчина встал и протянул руку. "Я - Луи Ригенштейн", представился он. Стоун пожал протянутую руку. "А я - Стоун Баррингтон". Мужчина вблизи оказался значительно старше, чем показался на расстоянии; Стоун прикинул, что Луи, вероятно, шестьдесят пять - семьдесят лет. "О, да, ты - друг Вэнса. Пожалуйста, присаживайся, и благодарю, что составил мне компанию. Очень приятно во время полета иметь хорошего собеседника". Стоун сел в удобное кресло напротив диванчика. "Прошу прощения, что задержал вылет. Мой таксист заблудился". "Конечно", ответил Ригенштейн. "Они всегда так делают. Вся хитрость в том, чтобы заказать машину от Атлантик Авиэйшен; в этом случае, получаешь водителя из Нью-Джерси". "Я это учту на будущее", сказал Стоун. Ригенштейн принюхался. "Ты пьешь Арманьяк"? Он протянул руку, "Дай попробовать"? Стоун вручил ему свой бокал, и Ригенштейн сунул в него нос и глубоко вдохнул. "Ахххххх", выдохнул он, возвращая бокал. "Я не выпил ни капли за последние тридцать лет, но все еще люблю этот букет. Как же это замечательно"! "Полностью согласен", согласился Стоун. "Уверен, что недавно слышал упоминание твоего имени. Что-то на Карибах"? "Остров Святых Марков". "Ах, да. Ты защищал молодую женщину, которая обвинялась в убийстве мужа". произнес Ригенштейн тоном заговорщика. "Скажи мне, она действительно сделала это? Или ответ подразумевает нарушение конфиденциальности? Тогда я вопрос сниму". "Я могу сказать с полной конфиденциальностью, что она не делала этого", ответил Стоун. "И мой ответ не нарушает конфиденциальности". "Хранить конфиденциальность - важнейшая штука в жизни", хмуро произнес Ригенштейн. "Особенно в нашем бизнесе. В бизнесе развлечений". "В любом бизнесе, я думаю". "Но особенно в нашем. В нем столько слухов и лжи, что сохранить конфиденциальность и при этом быть правдивым - чрезвычайно трудно. И, хотя у меня есть большой отдел по заключению контрактов, задача которого, не пропустить ни одного нюанса в договоре, я всегда гордился тем, что могу скреплять договора простым рукопожатием". "Я полагаю, что, если все начнут скреплять соглашения простым рукопожатием, то мне с моими коллегами придется голодать", усмехнулся Стоун. "Верно, без адвокатов в нашем мире не обойтись. Скажи, ты гордишься тем, что ты - адвокат"? Стоун на секунду задумался. "Я гордился, когда окончил юридическую школу, гордился, что сдал все экзамены, поскольку эти верстовые столбы отмечают приобретенные знания, но не могу сказать, что горжусь моей профессией; в то же время есть немало замечательных адвокатов, благодаря которым не стыдно принадлежать к этой когорте". "Ответ адвоката", сказал Ригенштейн с явным интересом. "Хочу уточнить", заявил Стоун. "Я горжусь тем, что я - хороший адвокат, стремящийся к совершенству". "Мне нравится столь прямой ответ", сказал Ригенштейн. "Всегда предпочитал прямые ответы и так редко их получал". Вот теперь он вспомнил. Луис Ригенштейн был главой совета директоров Студии Центурион. Стоун читал о нем статьи в разделе развлекательных бизнес новостей, но никогда прежде не обращал на них внимания. И в свою очередь спросил: "А ты гордишься принадлежностью к кино бизнесу"? Ригенштейн широко улыбнулся. "Конечно же"! сказал он. "Как и ты, я горжусь тем, как делаю свое дело"! Он покачал головой. "Само собой, в нашей профессии до черта негодяев, как в любой профессии, и не существует советов по этике или судов чести, чтобы попытаться судить и регулировать отношения с ними. Что больше всего мне нравиться в занятии кино бизнесом"? вновь улыбнулся Луи. "Власть произнести "да", ответил он с воодушевлением. "В нашем деле имеются сотни людей, в чьей власти сказать "нет", но лишь немногие могут себе позволить "да". Он наклонился вперед и уперся локтями в колени. "Конечно, как и любая власть, она должна реализовываться с наиболее возможным благоразумием. Будучи неблагоразумной, такая власть способна разрушить ее обладателя, и даже быстрее, чем можно себе представить". Ригенштейн сузил глаза. "Скажи, Баррингтон, ты когда-нибудь участвовал в представлениях"? "Исключительно перед жюри", ответил Стоун. "Нет, ошибся. Однажды я играл главную роль - будучи в старшем классе в школьном драматическом клубе". "Как считаешь, тебе удалась эта роль"? "Я...ну, участники заслужили бурные аплодисменты, причем, три вечера подряд". "Могу побиться об заклад, что ты сыграл очень хорошо", сказал Ригенштейн. "Я знаю толк в актерах, и думаю, ты - прирожденный актер. Ты неплохо смотришься, голос у тебя с резонансом, и вообще, ты производишь положительное впечатление". Стоун удивился. "Что ж, благодарю, мистер Ригенштейн; из Ваших уст - это высшая похвала". "Будь добр, зови меня просто Луи" сказал он. "Спасибо, а я - Стоун". "Стоун, если ты когда-либо пожелаешь оставить свою профессию, дай мне знать, и я открою тебе двери в мир кино. Конечно же, не на ведущие, но хорошие роли второго плана. Мне доставит удовольствие видеть, что у тебя получается, и я уверен, у тебя получится. Главные роли вряд ли. Тебе, кажется, чуть больше сорока"? "Ты не ошибся". "Чтобы стать звездой, нужно много времени, но ты будешь пользоваться большим спросом на проходные роли". Стоун засмеялся. "Не уверен". "А я ничуть не сомневаюсь; ты будешь очень хорош". "Хорошо, Луи, если я решусь бросить свою карьеру, ты будешь среди первых, кто узнает об этом". Ригенштейн встал, снял куртку, скинул ботинки. "Надеюсь, ты извинишь меня, но мне следует немного поспать", сказал он. "Я бы посоветовал тебе сделать то же самое. Когда мы доберемся до Лос Анжелеса, будет раннее утро". Без долгих слов он растянулся на диванчике, закрыл глаза и быстро уснул. К нему подошла бортпроводница и накрыла его легким одеялом. Стоун вернулся на свое место, снял ботинки и куртку, взял, оказавшееся кашемировым, одеяло, и наклонил свое кресло под максимальным углом. Свет в салоне сделался мягким, приглушенным и он стал рассматривать звезды через иллюминатор, стараясь не думать об Аррингтон. 3 Стюардесса разбудила Стоуна, и он привел спинку кресла в вертикальное положение. Взглянул на часы. Потом посмотрел в окно иллюминатора. Наступал рассвет. "Мистер Ригенштейн интересовался, не желаете ли вы позавтракать с ним"? спросила молодая женщина. "Конечно". "Если желаете сначала освежиться, пройдите вон туда", добавила она, указав на дверь. Стоун зашел в туалетную комнату, оказавшуюся больше тех, что ему доводилось видеть на борту других самолетов. Здесь даже имелся душ. Он выбрал из набора зубную щетку и почистил зубы, затем причесался, накинул куртку и прошествовал туда, где Луи Ригенштейн уже приступил к завтраку, уплетая аппетитную с виду яичницу. "С добрым утром"! сказал Ригенштейн. "Хорошо выспался"? "Великолепно". Появилась стюардесса. "Что закажете, мистер Баррингтон"? "Всего лишь апельсиновый сок и кофе", ответил он. "Я слишком поздно ужинал". Не прошло и минуты, как на столе появились напитки. Ригенштейн взглянул на часы. "Мы должны приземлиться через полчаса", сказал он. "Где ты собираешься остановиться? Могу подбросить на своей машине". "В гостинице Бел-Эйр и, спасибо за приглашение подвезти, только Вэнс обещал, что меня встретят". "Ты давно знаком с Вэнсом Калдером"? спросил Ригенштейн. "Полагаю, где-то с год. Фактически, я виделся с ним всего раз на званом обеде в Нью-Йорке". "То есть тогда, когда ты встречался с Аррингтон"? Стоун удивился. "Да". "Вы были тогда в близких отношениях"? Еще раз удивился. "Да". "Вэнс - самый замечательный человек из числа актеров", сказал Ригенштейн. "Я никогда не встречал звезду экрана, которая бы так хорошо контролировала свою карьеру. Это приводит в бешенство многих студийных начальников, но я предпочитаю иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят и настаивают на своем. Вэнс хорошо понимает, что возможно в сделке, а что нет". "Это - редкий дар в любой сфере", заметил Стоун. "И я так считаю". Ригенштейн положил на стол вилку и салфетку. "Прошу прощения, но перед посадкой мне надо успеть принять душ. Тогда я смогу сразу же отправиться в студию". И он оставил Стоуна допивать кофе в одиночестве. Большой Гольфстрим приземлился в аэропорту города Санта Моника. Когда перед ним распахнулась дверь, Стоун увидел две машины, ожидающие у рампы - лимузин Мерседес и маленький кабриолет, Мерседес SL600. Он последовал за Ригенштейном вниз по трапу, и на прощанье они пожали друг другу руки. "Надеюсь увидеться с тобой у Вэнса завтра вечером", сказал руководитель студии. "Я тоже на это надеюсь". "С нетерпением буду ждать этой встречи". "Благодарю. Я тоже". Ригенштейн сел в свой лимузин и укатил, а к Стоуну подошел юноша и вручил ему заклеенный конверт. Тот вскрыл его. Мой дорогой Стоун! Я подумал, что лучше, чем иметь водителя, ты, возможно, предпочтешь свободу самому вести машину. Я свяжусь с тобой сегодня позже, после того, как ты отдохнешь с дороги. С лучшими пожеланиями, Вэнс К письму была приложена инструкция, как добраться до отеля Бел-Эйр. Стоун закинул вещи в багажник и уселся за руль. Приспособил сиденье под себя и включил двенадцати цилиндровый двигатель. Раньше он хотел приобрести Мерседес, но тот был за пределами его возможностей - что-то в районе ста тридцати семи тысяч долларов, насколько он помнил. Стоун выехал за ворота, сделал пару поворотов, и оказался на хайвэе*. В этот ранний час дорога была загружена, но не сильно, и он быстро ехал, наслаждаясь машиной с открытым верхом, издающей приятный шум, как Феррари. Вскоре он съехал с хайвэя на Сансет Бульвард и продолжил движение по дороге, ведущей к отелю, с интересом разглядывая знаменитый на весь мир Биверли Хиллс. Стоун был в Лос Анжелесе всего раз, когда вместе с Дино прилетел за одним преступником с целью его экстрадиции, так что это было краткое путешествие. Он свернул налево на Стоун Каньон Роуд и проехал до отеля еще с милю. Несмотря на очень ранний час, там был кто-то, кто разгрузил его багаж и запарковал автомобиль. * Хайвэй - скоростная шоссейная дорога Портье не остановился возле стойки оформления приезжих, а повел его через небольшой коридор. Отель располагался в саду, и прохладный утренний воздух был напоен ароматом тропических цветов. Вскоре портье привел Стоуна в красивый номер, с видом на бассейн, принял чаевые и оставил его одного. Стоун обошел номер. Тот был больше похож на квартиру друга, чем на официальный номер в отеле. Ему все понравилось. Он понял, что быстро привыкнет к этому месту. Заказал завтрак, принял душ, и растянулся на минутку в постели. Его разбудил телефонный звонок. Взглянув на часы, стоящие на тумбочке возле кровати, Стоун обнаружил, что уже пол третьего пополудни. Он схватил трубку. "Хэлло"? "Стоун, это Вэнс. Надеюсь, полет доставил тебе удовольствие"? "Да, Вэнс, спасибо". "Как тебе твои апартаменты"? "Лучше не бывает. Благодарю". "Не за что. Почему бы тебе немного не расслабиться, а вечером мы вместе отужинаем". "Не возражаю". "Я заберу тебя у центрального входа в семь, договорились"? "Хорошо, Вэнс. И спасибо за машину". "Это чудесный автомобиль, не так ли"? "Да, конечно". "Пока ты здесь, можешь кататься на нем, куда тебе заблагорассудиться. Увидимся в семь. Пока". "Пока". Стоун повесил трубку и уселся на кровати, пытаясь проснуться. Сказывалась трехчасовая разница во времени. Чтобы окончательно проснуться, он должен был что-то сделать. Позвонил администратору и спросил, не могут ли его снабдить купальным костюмом. Пятнадцать минут спустя, сидя у столика возле бассейна, заказал сэндвич с пивом Хейнекен. Наверное, половина шезлонгов была занята, и дюжина из них - потрясными женщинами. Это Голливуд, подумал он. Стоун скинул халат, нырнул в бассейн, немного поплавал, потом вернулся к своему столику. Через минуту, ему принесли сэндвич, и он с жадностью его съел. После этого, Стоун нашел шезлонг и заснул под лучами полуденного солнца. Было около шести, когда он очнулся, почувствовав себя отдохнувшим. Может, он наконец-то приспособился к временной разнице. Вернулся в номер, побрился, оделся в яркую спортивную тропическую куртку и слаксы серого цвета. После непродолжительных дебатов с самим собой, надел галстук. Стоун стоял под аркой у входа в отель, когда, ровно в семь, подъехал темно-зеленый Бентли и остановился перед ним. Служащий паркинга обежал вокруг машины и открыл дверь со стороны водителя. "Добрый вечер, мистер Калдер", сказал он. "Спасибо, Джерри, но я заехал, чтобы забрать друга", ответил ему Вэнс. Другой служащий открыл дверь Стоуну. Он сел и обменялся теплым рукопожатием с Вэнсом. "Когда-либо бывал в Спаго"? спросил Калдер. "Нет". "Тогда давай отправимся туда"! "Заманчиво. Что-нибудь было от Аррингтон"? "Пока нет. Поговорим о ней за обедом". Калдер выехал из паркинга и направился в сторону Каменного каньона. Стоун откинулся на сиденье. Он сидел в роскошном автомобиле Бентли на пути в Спаго с самой яркой звездой экрана. Ему это нравилось. 4 Вэнс Калдер направил Бентли в сторону Сансет Бульвард, болтая о калифорнийской погоде и о полете на реактивном самолете корпорации, потом свернул налево, въехал вверх на довольно крутой холм, и свернул направо, на стоянку. Не успел он остановить машину, как она была окружена фотографами. Калдер спокойно отнесся к прессе. "Добрый вечер, друзья"! обратился он к ним, помахав рукой и улыбаясь. Стоун последовал за ним, наслаждаясь оказанным вниманием. За ними закрылись двери, и фотографы ушли. И тут он заметил, как за ним вошли два молодых крепких парня. Калдера тепло приветствовала молодая женщина у стойки. Она едва взглянула в сторону Стоуна, когда вела их к столику в углу возле окна. У него было такое чувство, какое он испытывал в прошлом в компании красивой женщины: его игнорировали, а все взгляды были прикованы к Вэнсу Калдеру. По пути они останавливались у отдельных столиков, так что Вэнс мог поздороваться с несколькими посетителями - Билли Вайлдером, Тони Куртисом и Милтоном Берли. Стоун жал им руки, балдея от того, что видел их так близко. В конце концов, все уселись в уголке, таким образом, что Стоун мог обозревать весь зал, а Вэнс оказался повернутым к залу спиной. "Надеюсь, ты не возражаешь, что так сидишь", обратился к нему Калдер, расправляя салфетку. "Моя спина избавит нас от нежеланных гостей". "Вовсе нет", ответил Стоун. "Должно быть, тебе трудно появляться на публике". Стоун заметил, как двое молодцов, следовавших за ними, теперь устроились в разных местах, один возле бара, другой - за небольшим столиком. "Приходиться приспосабливаться", сказал Калдер, разглядывая меню. Слава - обоюдоострый меч; она дает многое, как, например, этот столик, но имеет определенную цену, в лице фоторепортеров. Я довольно давно принял к сведению обе стороны этого лезвия. Кстати, не заказывай закуску. Об этом позаботятся". Как по мановению волшебной палочки, появился официант, принеся маленькую пиццу, украшенную копченым лососем, каперсами и ломтиками лука. "С наилучшими пожеланиями от Вольфганга", сказал официант. "Могу я предложить вам напитки, мистер Калдер"? "Стоун"? спросил Вэнс. "Я бы предпочел Бифитер с тоником". "А мне очень сухой Мартини Танкирей", сказал Калдер. "Без оливок". Официант исчез, потом появился вновь с быстротой, поразившей Баррингтона. Оба сделали несколько глотков. "Я встретил в самолете Луи Ригенштейна", сказал Стоун. "Обаятельный мужик". "Да, он такой", согласился Калдер, "и один из трех умнейших людей, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело". "Кто же двое других"? "Дэвид Стармак и Хаймэн Гринбаум". "Кажется, я слышал про Гринбаума. Это агент, не правда ли"? "Был. Он умер около десяти лет назад". "А кто"... "Дэвид Стармак? Конечно же, ты никогда не слышал о нем - а ведь как бы ему было приятно, - но вместе с Луи Ригенштейном и Львом Вассерманом из МСА, у него больше реального влияния в этом городе, чем у кого-либо еще. Да, ты увидишь его завтра вечером". Стоун был удивлен, почему Калдер организует подобные мероприятия, в то время как у него пропала жена, но не успел спросить, так как Калдер продолжал. "Хаймэн Гринбаум был моим первым агентом - фактически, единственным - и он дал мне лучший совет, который мог бы попросить юный актер". "Что же за совет"? "Он научил меня отношениям между деньгами и хорошей работой". "Ты имеешь в виду, что, чем лучше оплата, тем лучше работаешь"? "Нет, что ты. Во время заключения договора, он угощал меня ланчем. И разговаривал со мной, как голландский еврейский дядюшка. Он сказал, "Вэнс, ты будешь иметь все, что сможет тебе предложить этот город, но есть нечто, что ты должен сделать. "Что именно"? спросил я. Он ответил, "Довольно скоро ты станешь делать настоящие деньги и твоя задача, по меньшей мере, не тратить их". Он продолжил объяснение. "Я долго наблюдал за талантливыми молодыми людьми, которые приезжали в этот город, и вот что они делали: получив хорошую роль, принесшую им неплохие деньги, они начинали с того, что переезжали из клоповников, где жили, в красивые апартаменты и покупали кабриолеты. Затем снимались в паре других фильмов, приносивших им еще больше денег, и покупали дома на голливудских холмах, потом, после еще двух картин, перебирались в Биверли Хиллс и приобретали Мерседес с откидным верхом. А потом наступала пауза, и никто не предлагал им участвовать в новых фильмах. А потом появлялся не бог весть какой сценарий, но там была какая-нибудь звезда второго плана, и съемки проходили где-то на юге Франции. Так, почему бы и нет? Ведь надо было выплачивать кредит за дом и процент за автомобиль, и оплачивать прочие расходы. В результате, они соглашались. Фильмы подвергались критике, и после пары подобных картин лучшие сценарии пролетали мимо них. В результате они опускались до телесериалов и фильмов-однодневок, и, однажды начав делать это, приходили к выводу, что им уже никогда не получить характерную роль в кино. Не делай так". "И ты не делал"? "Определенно, нет. Я делил квартиру с двумя другими актерами и долго оставался там. Я ездил на мопеде до студии и обратно и предоставил Хаймэну инвестировать мои деньги. Два года спустя я получил отличные роли второго плана, учился, да и деньги тоже были неплохие. Я переехал жить в более приличную квартиру, хотя и маленькую, но дешевую, и я приобрел недорогую машину у владельца. Прошло пять лет, я ускорил свои шаги к успеху. Приобрел свой первый дом, который был расположен в Биверли Хиллс, и выкупил его за наличные. И, когда пришла пора плохих сценариев, у меня была материальная возможность проигнорировать их, чтобы дождаться стоящих вещей. Я никогда не участвовал в фильмах только ради денег, или потому что съемки велись на Таити или в иных райских уголках. Ты не представляешь себе, сколько актеров сделали подобные ошибки, и во что это им обошлось". "Я понимаю, о чем ты", сказал Стоун. "Вэнс, что ты слышал об Аррингтон"? Вэнс глянул вправо и влево. "Кто-нибудь слушает наш разговор"? Стоун оглянулся. "Кажется, это пытается сделать каждый". "Тогда давай не будем разговаривать здесь". "Я правильно понял, что ты завтра вечером собираешь гостей"? Калдер понизил голос. "Да. Все было запланировано месяц назад, и если я отменю встречу, люди начнут шушукаться. А когда они начнут разговоры, кто-то скажет кому-то и в через минуту, наверняка, я буду во всех таблоидах, и батальон папарацци устроит лагерь перед воротами моего дома. Поэтому так важно, чтобы я себя вел, как обычно, независимо от того, что произошло в моей личной жизни, и также важно, чтобы ты понял это". "Я понимаю". "Еще одно: я хотел бы, чтобы все наши разговоры на эту тему носили отношения клиент - адвокат". "Как скажешь". "Отлично, а сейчас давай обедать. Насладимся едой, а поговорим по дороге домой". Уже будучи в Бентли, Калдер, наконец, раскрылся. "Прошло три дня, и я ничего не слышал о ней". "Что предшествовало этому"? спросил Стоун. "Не знаю. Я приехал из студии домой, и ее машины не было. Было семь вечера, а не дождаться меня не в ее привычках. Она не дала никаких указаний повару насчет обеда, а управляющий, который любит вздремнуть во второй половине дня, не видел, как она покинула дом". "Она взяла что-нибудь с собой"? "Не уверен. Полагаю, она могла взять с собой несколько вещей - я не могу, заглянув в ее гардероб, с уверенностью сказать. Могла взять чемодан, но у нас есть чулан, где хранится много чемоданов, и я не могу определить, пропали одна или две вещи". "Вы могли повздорить? Может быть, что-то ее рассердило"? Калдер подъехал к паркингу отеля Бел-Эйр, остановился, помахал служащему рукой. "Нет, она не была рассержена, но была ...не такой, как обычно. Я, право, не знаю, как это объяснить". "Какой не такой"? "Накануне ночью она рассказала мне о ребенке. Я был на седьмом небе от счастья. Я всегда хотел ребенка и думал, что и она желала того же. Она..., как будто, была не в восторге". "Что она сказала"? "Не столь важно, что она сказала, а важно, как она себя вела. Потом я немного подумал и пришел к выводу, что ребенок...мог быть и не моим". Стоун промолчал. "Слушай, ты знаешь, что мы с Аррингтон поженились после недолгих ухаживаний, и что она жила с тобой еще за неделю, максимум, десять дней до нашей свадьбы". Стоун и теперь промолчал. "Она не сказала, что ребенок от тебя, но была сильно расстроена". "Ты спросил ее"? "Нет, но она знала, что я думаю об этом". "Ну, а на следующее утро"? "Она ничего не сказала. Я должен был быть в студии в семь утра - я сейчас в самой середине съемок - когда уехал, она еще не встала, так что у нас не было никакой возможности поговорить. Я уехал на работу, и не мог ни о чем другом думать весь день, а когда вернулся домой, то хотел ей сказать, что для меня неважно, кто истинный отец, я хотел стать отцом, который будет растить ребенка. Но она исчезла". "Она не оставила записку"? "Нет. Ничего". "И ты не позвонил в полицию"? "Стоун, я, правда, не могу. Я думал, что уже объяснил тебе причину". "Таблоиды"? "Да. Это, и еще то, что я действительно не чувствую, что она в опасности". "Чего тогда ты ждешь от меня"? "Я говорил тебе об обеде, который даю завтра вечером"? "Да". "Я сделал нечто необычное для себя и пригласил репортера. На следующий день в газете появится описание светского приема и список гостей. И твое имя будет там упомянуто". "И ты рассчитываешь, что она прочтет это"? "Почти наверняка. Она внимательно читает подобные материалы". "Ты всерьез полагаешь, что она может попытаться связаться со мной"? "Я позабочусь о том, чтобы там упомянули о твоем местопребывании в отеле Бел-Эйр". "А если она мне не позвонит"? "Вот тогда я приму твой совет, как быть дальше. Обещаю тебе". Стоун пожал плечами. "Надеюсь! Тебе решать". Калдер вручил ему визитку. "Вот мой адрес и все номера моих личных телефонов. Будь в галстуке, обед в семь, народ обычно не опаздывает. Я нахожусь в пяти минутах езды от Бел-Эйр". Стоун взял карточку. "Я приеду". "Слушай, если ты завтра не занят и хотел бы заглянуть на студию, позвони моей секретарше - ее телефон в той же визитке - она все устроит". "Благодарю. Может, я воспользуюсь этим. Вэнс, ты знаешь, что те двое следовали за нами весь вечер"? "Что"? "Они находятся в машине, запаркованной в тридцати ярдах за нашей. Они следовали за нами в Спадо". Калдер оглянулся через плечо и улыбнулся, обнажив удивительно белые и ровные зубы. "О, это мои мальчики. Они прикрывают меня". Он протянул руку. "Спасибо, Стоун, что приехал. Надеюсь, ты не считаешь, что я свалял дурака, поступив подобным образом". "Надеюсь, что ты прав", сказал Стоун. Он вышел из машины и посмотрел, как Бентли, в сопровождении охраны, исчезал в полной запахов ночи. Он размышлял о том, охраняют ли так же и Аррингтон. 5 На следующее утро после завтрака Стоун позвонил Бетти Саусард, чье имя и номер телефона были в визитной карточке Калдера, и сказал, что хотел бы посетить студию. Она дала ему адрес и попросила прибыть к главным воротам к половине одиннадцатого. Он приехал вовремя. Стоун представился охраннику у ворот, и ему показали, где запарковаться. Не успел он выйти из автомобиля, сюда же подъехала миниатюрная машинка, какие используются на поле для игры в гольф, из нее вышла и направилась к нему высокая стройная женщина. На вид ей было примерно сорок лет, она была элегантно одета в итальянский костюм палевого цвета. Ее каштановые волосы ниспадали на плечи. "Мистер Баррингтон"? обратилась к нему она. "Я - Бетти Саусард". "А я - Стоун", ответил он, пожимая ей руку. "Добро пожаловать на Студию Центурион. Садись, и мы поедем". Стоун забрался в машинку, Бетти выехала с паркинга и вскоре свернула влево. Баррингтон неожиданно окунулся в волну духов дежа ви; улица была удивительно знакома, как будто из далекого-далекого сна. "Это как..., я имею в виду...это как будто"... Бетти рассмеялась. "Многие реагируют подобным образом", сказала она. "Полагаю, эта улица была снята не меньше, чем в сотне фильмов. Ты часто бывал в Лос Анжелесе"? "Нет, я прилетал сюда один раз несколько лет назад на пару дней, но тогда компания и близко не была такой приятной". "Ну, спасибо", сказала она, улыбаясь. "Я вовсе не льщу; в то время я был копом и вместе с моим партнером прилетел сюда за одним мафиози. Тот весил около 350 фунтов, и мы все трое сидели в пилотской кабине на обратном пути до Нью-Йорка". Она звонко рассмеялась, и это было неожиданно и приятно. "Я рада, что в этой машинке нам не так тесно", сказала она. Он улыбнулся. "А я нет". Она снова засмеялась и поехала вдоль улицы с большим зданием, где располагались офисы, по одну сторону и рядом маленьких строений по другую сторону. "Этот ряд зданий, в основном, для начальства", сообщила она. "Офис мистера Ригенштейна и других студийных начальников - в большом здании. Маленькие заняты продюсерами, небольшими бизнесами, сотрудничающими со студией, и, конечно, писателями и актерами. "У актеров - офисы"? Она кивнула. "Подожди, скоро увидишь офис Вэнса. Мы сейчас по пути к сцене 10. Вэнс сейчас занят в большой сцене, и думает, что тебе она покажется интересной". "Я в этом не сомневаюсь". Она свернула на боковую улицу и поехала между солидными, ангароподобными строениями, с огромными номерами, нанесенными краской на фасад. Они остановились перед номером 10. Бетти запарковала машинку, и, минуя охранника, они прошли через маленькую дверь. Не успели они войти внутрь, как громко зазвонил звонок, несколько человек закричали, "ТИХО"!!! и Бетти прижала палец к губам. Она повела Стоуна в обход съемочного оборудования. Он с удивлением увидел сцену, на которой стоял типичный для Новой Англии дом, и все вокруг было засыпано слоем свежего снега высотою в фут. Пока он наблюдал, как кто-то отдавал кому-то команды, заканчивавшиеся словом "Мотор". К фасаду дома подъехала машина, из нее вышел Вэнс Калдер, взял полдюжины упаковок в ярких обертках, потом подошел к парадному входу, открыл дверь, вошел в дом и прикрыл за собою дверь. "СТОП"! раздался чей-то голос. "Снято! Следующий эпизод, сцена одиннадцатая, задний двор"! "Где-то я видел этот дом", сказал Стоун. "Вполне возможно; это довольно похожая копия одного из домов графства Личфилд, что в Коннектикуте". "Почему бы, им не снимать прямо там"? Разве это не дешевле, чем строить дом здесь"? "Вовсе нет. Здесь директор контролирует абсолютно все - погоду, свет, снег. Он не может ждать, пока все эти вещи будут находиться в ладу со сценарием, а когда ему нужен интерьер, можно убрать стены, открыв гостиную, кухню и так далее, и камера может въехать в любое место. Они получат деньги, которые многократно окупят постройку этого дома, поверь мне". "Верю тебе на слово". "Сейчас они готовят для съемок задний двор сцены. Не хочешь пройти внутрь"? "Конечно". Она повела его через парадное крыльцо и переднюю дверь. Они вошли в прихожую, затем в большую, комфортабельно обставленную, гостиную. Там были книги и картины, журналы на кофейном столике, и огонь, весело гудящий в камине. "Заметь, все двери здесь чуть шире, чем обычные", сказала Бетти. "Это для того, чтобы камера могла следовать за актером по всему дому". "Это поразительно", оглядываясь, сказал Стоун. "Чувствую, здесь можно было бы поселиться". "Вполне. Ванная работает, и твоя зубная щетка, скорее всего, в аптечке". Она провела его на кухню и открыла холодильник. В нем было полно продуктов, частью которых уже пользовались. Они вышли к двери, ведущей на задний двор, и выглянули наружу. Трое детишек возились в "снегу" рядом с большим снеговиком. Вэнс Калдер сидел в нескольких ярдах от них на раскладном стульчике, читая свою роль. Кто-то громко выкрикнул его имя, и Калдер встал и направился в дом. "Хэлло, Стоун", сказал он, протягивая руку. "Рад, что ты пришел. Тебе с Бетти лучше перейти в гостиную, а то вас начнут снимать". Стоун последовал за Бетти из кухни в гостиную, где они расположились на софе. Он указал на поднос с бутылками ликеров. "Если бы не было так рано, я бы рассчитывал, что ты предложишь мне выпить", заявил он. "Тебе вряд ли понравиться ", ответила она. "Это либо чай, либо вода". Она посмотрела ему в глаза. "Так что же привело тебя сюда? Ты соскучился по Аррингтон? Я думаю, тебе известно, что сейчас она навещает семью на восточном побережье". "Собственно говоря, мне было особо нечего делать", ответил ей Стоун. "Я только-только завершил одно судебное дело и освободился". "Дело? Так ты до сих пор служишь в полиции"? "Нет, в настоящий момент я - адвокат". "Какой адвокат"? "Очень хороший". "Я имела в виду специализацию". "Моя специализация - это то, что нужно клиенту". "А я и не знала, что такое все еще практикуется в юриспруденции". "Да, это случается не часто". "Ты работаешь на фирму или на себя"? "И так, и эдак. Я - консультант в крупной фирме "Вудман и Велд", но чаще работаю у себя дома". Она подняла голову и немного нахмурилась. "Я, конечно, слышала о компании "Вудман и Велд", но не знаю, что означает слово "консультант"? "Это такой хитрый термин, который обозначает, что престарелому адвокату, уже не практикующему на постоянной основе, время от времени звонят и просят совета". "Но ты же не престарелый"? "Пока нет". "Что конкретно означает "консультант" в твоем случае"? продолжала допытываться Бетти. "Это означает, что я не достаточно респектабелен, чтобы быть партнером в этой фирме. Я нахожусь на расстоянии вытянутой руки, и они могут использовать меня в случае необходимости". "Какой необходимости"? "Скажем, к примеру, ценный клиент арестован за то, что оказался пьяным за рулем в машине с женщиной, которая не является его женой; скажем, дочь клиента избита ее дружком, но семейство не хочет возбуждать уголовное дело; или, скажем, сын клиента изнасиловал монашку. Такие вот дела". "Звучит довольно грязно". "Иногда так оно и есть. Разные типы людей требуют разных подходов для официального представительства, и не все, что нужно клиенту, можно напрямую обеспечить через респектабельную фирму. Фирма, в свою очередь, заботится о сохранении своего доброго имени. Клиенты хотят, чтобы их дела решались по возможности быстро и без огласки". "Я полагаю, иногда это бывает интересно". "Это всегда интересно", ответил Стоун. И лучше, чем планировать каждый день чье-то расписание". Бетти снова рассмеялась. Ему нравился ее смех. "У Вэнса ланч", сказала она, "так что тебе придется терпеть мое присутствие". "Иметь дело с тобой - просто чудесно; ты намного интересней, чем Вэнс, и почти так же красива". Она запрокинула голову к нему и снова засмеялась. Смеялась до тех пор, пока кто-то вдалеке не закричал: "ТИХО"! 6 Вернувшись к своей машинке, они поехали по улице мимо других сценических площадок и, сделав пару поворотов, остановились возле низкого строения с хорошо подстриженным газоном. Двор был заполнен столиками, и люди, одетые кто как люди, сидели за ланчем. "Давай пройдем через центральный зал, и я попрошу дать нам столик снаружи. Сегодня такой чудесный день". Стоун последовал за ней через красивый зал. Когда они приблизились к патио, кто-то произнес его имя. Стоун остановился и повернулся на голос. Луи Ригенштейн, сидящий за перегородкой в углу зала, привстал, помахав ему. Стоун тронул Бетти за руку и повлек ее за собой. "Стоун, рад видеть тебя", сказал Ригенштейн, подав ему руку. Он указал на своего компаньона. "Это Марио Сиано. А это мой новый знакомый Стоун Баррингтон". Мужчины пожали друг другу руки. "Стоун, не желаешь присоединиться к нам"? "Спасибо, но"... "Давай, давай, Стоун", прервала его Бетти. "Мне надо закончить одно дело в офисе". Она наклонилась ниже. "Увидимся вечером в доме Вэнса". И удалилась. Стоун сел так, чтобы видеть обоих мужчин и одновременно спиной к залу. "Не хочешь чего-нибудь выпить"? спросил Ригенштейн. "Хорошо бы чаю со льдом", ответил Стоун. Ригенштейн махнул рукой, и одновременно принесли меню и чай со льдом. Пока Баррингтон делал заказ, Ригенштейн обратился к Сиано. "Понимаешь, что я имею в виду"? спросил он, кивая в сторону Стоуна. "Ты прав, Луи, он идеален". Сиано повернулся к Баррингтону. "Ты когда-нибудь участвовал в спектаклях"? "Ни разу после окончания школы", ответил Стоун. "За исключением выступлений в суде перед жюри", хохотнул Ригенштейн. "Это то, что он рассказал мне". "Ты и в самом деле, адвокат"? спросил Сиано. "Да". "Судебный адвокат"? "От случая к случаю". "Какой был твой самый последний судебный процесс"? " Мне довелось быть защитником в суде на одном из Карибских островов по обвинению американки в мужеубийстве. "И каков результат"? "Ее повесили". Сиано взорвался смехом. "Луи, он - типаж для фильма. Наш герой тоже проигрывает дело". "Могу я спросить о чем, вы, господа, говорите"? задал вопрос Стоун. "А каков голос, а"! воскликнул Сиано, игнорируя Баррингтона, как будто того здесь не было. "Не понял"? переспросил Стоун. "Он мог бы войти в Гильдию Актеров Кино, не правда ли"? спросил Ригенштейн. "После первой же пробы будет просто обязан это сделать". Ригенштейн повернулся к Баррингтону. "Ты ведь планируешь пробыть здесь несколько дней, верно"? "Да, но Вэнс"... "Ты бы не хотел сняться в одной картине с ним"? "С Вэнсом"? "Конечно, с Вэнсом. Марио - директор фильма". "О"! "Так как"? "Ты, в самом деле, серьезно, Луи"? "Совершенно серьезно. Мы заплатим тебе, ну, скажем, двадцать пять тысяч за неделю работы". Стоун повернулся к Сиано. "Марио, ты вроде как совершенно нормальный человек", сказал он. "Тогда, черт возьми, о чем это говорит Луи"? Сиано подвинулся к нему. "На этой неделе мы собираемся снимать сцену в суде, а актер, который должен быть занят в этой роли, получил другое предложение и собирается уйти. Мы с Луи хотели бы попробовать тебя на эту роль". Стоун покачал головой. "Господа, вы должны простить меня, но я из Нью-Йорка, где подобные вещи не происходят. Я имею в виду, что слышал об "Аптеке Шваба" и о том, как готовят актеров, и всякое такое, но"... "Шваба" уже давно нет ", сказал Сиано. "Не беспокойся, ни я, ни Луи не желаем тебе ничего плохого; все, что мы хотим, это поставить тебя перед камерой и попросить прочесть несколько строк. Если у тебя получится, ты сыграешь роль прокурора, который стремиться засадить в тюрьму клиента адвоката, а того играет Вэнс Калдер. По сценарию ты, конечно же, проиграешь, но будешь смотреться хорошо". "Не могу поверить, что здесь нет сотни настоящих актеров, способных справиться с этим лучше меня", сказал Стоун. "Это надо проверить", сказал Сиано. "Не беспокойся, если ты окажешься плох, мы наймем лучшего актера". "В самом деле, Стоун, если ты согласишься, то сделаешь нам большое одолжение", сказал Ригенштейн. "Марио наметил съемки на завтрашнее утро, и он, право же, не хочет провести остаток дня в поисках актера, вместо того, чтобы снимать". "Тогда, по рукам", сказал Сиано. "Мой первый заместитель протестирует тебя во второй половине дня. Мы можем это сделать в углу Сцены 10 во время смены декораций". "Честно говоря, я хотел бы сначала переговорить об этом с Вэнсом", заявил Стоун. Ригенштейн вынул маленький мобильный телефон и набрал номер. "Бетти, это Луи. Будь добра, разыщи мне Вэнса, хорошо"? Он взглянул на Баррингтона. "Это минутное дело. Хэлло, Вэнс? Мы решили вопрос в отношении прокурора. Как насчет Стоуна для этой роли? Сейчас я сижу рядом с ним, и Марио считает, что он подходит. Во второй половине дня мы собираемся сделать пробу. Прекрасно! Увидимся вечером". Он выключил телефон. "Вэнс целиком "за". Стало быть, Стоун, больше никаких "но". Сиано вытащил из кармана мобильник, позвонил своему ассистенту и приказал подготовить все для теста. Он выключил телефон и улыбнулся. "Добро пожаловать в Голливуд"! Стоун стоял в столовой коннектикутского фермерского дома на Сцене номер 10 и слушал молодого человека, наставляющего его. "Окей, у тебя есть несколько минут на просмотр текста", сказал директор. "У тебя по нему нет вопросов"? "Мне кажется, в прошлом я уже произносил эти слова", сказал Стоун. "Замечательно! А теперь представь, что этот обеденный стол является барьером перед жюри. Я хочу, чтобы ты произнес речь перед этим столом, как будто там заседает жюри, но не смотри прямо в телекамеру, только в ее сторону. Договорились"? "Да вроде как", кладя на стол свой экземпляр сценария, ответил Стоун. "Можешь читать по тексту", сказал молодой человек. "Думаю, я могу обойтись и без него". "Отлично, тогда начнем". Мужчина с дощечкой в руках шагнул к Стоуну. "Проба Баррингтона. Дубль один". Директор крикнул: "Камера""? "Пошла", отозвался оператор. "Съемка". Стоун выдержал паузу, затем обернулся к воображаемому столу защиты, якобы стоящему за его спиной. "Этот молодой человек, сидящий перед вами в своем красивом синем костюме, кажется очень хорошим парнем, не так ли"? Он остановился. "Я могу двигаться взад - вперед перед столом"? "Стоп"! сказал молодой человек. "Конечно, все что угодно; мы будем следовать за тобой. Приготовились, начали снова". "Проба Баррингтона, дубль два", сказал человек с дощечкой. "Камера"! "Пошла". "Съемка". Стоун начал сначала, но на сей раз, наклонился к столу и посмотрел прямо на воображаемое жюри. "Этот хорошо подстриженный молодой человек, сидящий перед вами в красивом синем костюме кажется очень неплохим парнем, не правда ли? Ну, а если бы видели его месяц назад, то его волосы были в беспорядке, а под костюмом скрывались тюремные татуировки. И это, дамы и господа, отнюдь, не первый его срок". Стоун выпрямился и начал расхаживать взад-вперед вдоль обеденного стола. "Этот, с виду симпатичный молодой человек, похитил четырнадцатилетнюю девочку, затащил ее в лес, пытал и насиловал несколько раз, а потом задушил. Вы слушали свидетелей; их показания не оставляют никаких сомнений. Ваш выбор прост: вы можете послать его в тюрьму штата для исполнения смертного приговора, либо отпустить на все четыре стороны. Но имейте в виду, в следующий раз это, возможно, будет ваша дочь". "Стоп"! закричал директор. По мне - хорошо. А, как тебе, Боб"? "По мне тоже", сказал оператор. "Как вам, мистер Баррингтон"? "Вам виднее". "Окей, приготовь это для показа Марио и мистеру Ригенштейну в Первом кинозале. Я дам им знать". Все ушли. Стоун сидел за обеденным столом и раздумывал, во что он впутался. Полчаса спустя, Баррингтон сидел в крошечном кинозале с Луи Ригенштейном, Марио Сиано и Вэнсом Калдером. "Прокрути ленту", приказал Сиано по телефону. Стоун уставился на свое экранное изображение. По мере того, как звучали слова, он все глубже вжимался в кресло. Сцена, казалось, длилась вечность, и ему стало окончательно ясно, что никакой он не актер. Когда все закончилось и включили свет, он встал и направился к выходу. "Господи, это же чертовски здорово"! с явным удивлением сказал Сиано. "Хотел бы я так выглядеть в моем первом фильме", заметил Калдер. Они с директором посмотрели на Ригенштейна. "Стоун, мы тебя берем", заявил директор студии. "Будь в гриме завтра в одиннадцать", сказал Сиано, вставая. "Мы начинаем съемки в час дня". Потрясенный "актер" встал и пожал мужчинам руки. Он все еще считал, что ужасно сыграл. Неужели они не видят? В жизни он не чувствовал себя так неловко. Эти люди просто ненормальные. 7 Стоун подъехал к воротам дома Вэнса Калдера и остановился у проходной. К нему приблизился вооруженный человек в униформе охранника. "Добрый вечер, сэр", сказал он. "Ваше имя"? "Баррингтон". "Добро пожаловать, мистер Баррингтон". Ворота раскрылись. Стоун проехал небольшое расстояние вверх по извилистой дороге, и только когда достиг вершины холма, увидел дом. Он был покрыт белой штукатуркой в испанском стиле, с черепичной крышей. Служащий принял ключи от его машины, и Стоун прошел через двойные открытые двери в широкий вестибюль, пересекающий весь дом. Похожий на филиппинца, одетый в белую куртку человек, приблизился к нему. "Мистер Баррингтон"? "Да". "Я так и подумал. Я знаю остальных гостей. Будьте любезны, пройти сюда". "Стоун последовал за ним в очень большую гостиную, в которой тусовалась, по меньшей мере, дюжина пар. Хорошо, что на нем был элегантный костюм цвета загара с галстуком - все гости были хорошо одеты. С противоположного конца комнаты в белом льняном костюме к нему подошел Вэнс. Баррингтон давно мечтал о таком костюме, но ему казалось нонсенсом носить подобное в Нью-Йорке. "Добрый вечер, Стоун", произнес Калдер, тепло пожимая ему руку, "и добро пожаловать в труппу фильма "Из суда". "Это что, так называется картина"? "Так точно. Все только и говорят о твоей пробе. Подойди, познакомься с людьми". Стоун последовал за Вэнсом, приветствуя остальных гостей. Половина из них выглядела знакомой, или была знакома по газетам и телевидению - некоторые были актерами, другие - продюсерами или директорами. Он заметил Бетти Саусард, которая разговаривала с какой-то женщиной в противоположном конце гостиной. "Стоун", сказал Вэнс, "я хочу представить тебе моего старинного друга Дэвида Стармака". "Здравствуйте"! сказал Стоун. Он вспомнил, что Вэнс говорил о Стармаке, как об одном из самых могущественных людей в Лос Анжелесе. "Очень рад познакомиться с тобой, Стоун", сказал Стармак. "Я наслышан о тебе от Вэнса и Луи". Дэвид оказался высоким человеком, лет шестидесяти пяти, стройным, одетым в прекрасного покроя консервативный костюм. Он обернулся к элегантной блондинке, стоящей рядом, которая была лет на двадцать моложе его. "Это моя жена, Барбара. Барбара, это Стоун Баррингтон". "О, привет"! чуть было не выкрикнула она. Ты - друг Вэнса и Аррингтон из Нью-Йорка. Я читала в газетах о твоем Карибском процессе. И мне очень жаль, что дело обернулось подобным образом". "Спасибо", ответил Стоун. "Барбара, рад познакомиться с тобой". К ним присоединился Луи Ригенштейн. "Стоун, сегодня все только и говорят о твоей кинопробе", сказал он. "О"! откликнулся на это Стоун, чувствуя себя не в своей тарелке. Какого черта все только и обсуждают его? Он заказал официанту коктейль, и несколько минут гости мило переговаривались и болтали. Стоуну очень не терпелось остаться наедине с Вэнсом, чтобы спросить, почему тот решил пригласить его для участия в съемках этой картины, но хозяин был занят другими гостями. Кто-то тихонько взял Баррингтона под руку и повернул к себе на сто восемьдесят градусов. На него смотрел хорошо загорелый человек лет сорока, который, пожав Стоуну руку, продолжал медленно трясти ее в такт своим словам. "Я - Фред Свимс из Агентства ЭсБиЭс. Тебе нужен агент, и я готов всегда быть к твоим услугам". "Агент"? удивленно спросил Стоун. "Я видел твою кинопробу, и понимаю, почему все так много говорят о тебе. Это лучшая проба, которую я когда-либо видел". "Простите, но я совершенно сбит с толку. Прошло всего четыре часа с тех пор, как материал был отснят". "Добрые вести в этом городе распространяются быстро", сказал Свимс. "Позволь мне рассказать немного о нас: мы создали группу молодых агентов, решив сформировать свой творческий цех, и у нас имеется большой список серьезных клиентов. Я очень хотел бы сделать тебя одним из них". "Мистер Свимс"... "Фред". "Фред, я, же не актер, ей богу! Я - адвокат, и даже не живу тут". "Поверь мне, Стоун, скоро будешь жить. Могу я спросить, прошу прощения за любопытство, какое твое настоящее имя, я имею в виду с рождения"? "Это и есть мое настоящее имя". "Ты это серьезно? Это замечательно. Я сам бы не придумал ничего лучшего, а ведь я очень хорош в выборе имен. Знаешь, как прежде звали Вэнса"? "Понятия не имею". "Герберт Виллис". Как часто делают бойскауты, он поднял три пальца вверх. "Ей, богу"! "Это потрясающе", сказал Стоун, стараясь оставаться вежливым. Свимс прекратил трясти его руку, взял под локоть и отошел с ним в сторону. "Я хочу поделиться с тобой, что значат проба и роль, подобная этой. Мы говорим сейчас об очень больших деньгах, и я вовсе не шучу". Стоун рассмеялся. "Луи Ригенштейн говорил мне, что я слишком стар, чтобы быть звездой". "Да простит бог, что я противоречу Луи, но зрелый главный герой в моде. Взгляни, ради бога, на Гэррисона Форда или на Клинта Иствуда! Мужчина под семьдесят! А тебе сколько, тридцать восемь"? "Сорок два". Свимс наклонился вперед и заговорил голосом заговорщика. "Обещай, что это число никогда не сорвется с твоих уст, пока тебе не исполнится пятьдесят", сказал он. "Это число навсегда останется между нами; тебе тридцать...хорошо, пусть это будет тридцать с большим хвостиком". "Обещаю", мрачно ответил Стоун. Свимс вложил визитку в карман куртки будущей "звезды". "Я хочу, чтобы ты позвонил мне завтра рано утром, и мы за ланчем обговорим ближайшие перспективы. Поверь, я не хочу выглядеть непорядочно в глазах нашего хозяина, разговаривая о бизнесе в его доме". Он отдал пионерский салют и отправился разыскивать официанта. Стоун, наконец-то, сумел отыскать Бетти Саусард, все еще продолжающую общаться с единственной женщиной, прибывшей сюда без пары. "Привет", тепло сказала Бетти, "Стоун, хочу представить тебе Арлин Майклс из журнала "Hollywood Reporter". "Стало быть, ты - новый актер в нашем городе", сказала женщина, пожимая ему руку. "Я слышала о твоей кинопробе". Стоун покачал головой: "Я полагаю, эта проба может обернуться большим конфузом". "Дорогой мой, отчего это должно стать конфузом? Я видела, как с тобой обнимался Фред Свимс. Наверно, ты знаешь, что он - специалист высшего класса, и ты не найдешь агента лучше. Считай, что твои мечты вот-вот исполнятся". "Боюсь, что мои мечты находятся в другой плоскости", сказал он в ответ. "Я - адвокат, и предпочитаю делать карьеру в суде". "Ну", сказала Бетти, "это место, где ты и будешь играть. Люди работают сверхурочно, чтобы подготовить все для съемок. Эта сцена не планировалась в ближайшие три недели, но почему-то Луи Ригенштейн хочет заполучить тебя на эту роль, пока ты тут". Стоун был озадачен. Ригенштейн говорил ему, что эту сцену должны были снимать завтра. Арлин Майклс достала блокнот и стала задавать вопросы: "Ты приехал сюда, как турист, верно"? "Так". "Ты - адвокат из Нью-Йорка"? "Так точно". "Это, правда, что ты когда-то жил с Аррингтон"? "Я живу в своем собственном доме", ответил он. "Мы с Аррингтон - добрые друзья". "Ну, добрые друзья в этом городе могут трактоваться как угодно", сказала она, быстро записывая. "Это твоя первая роль в кино"? "О, да". "Ты уверен"? "Думаю, я бы запомнил, если бы участвовал в фильмах". "Скажи, как чувствует себя Вэнс в связи с присутствием в нашем городе старой привязанности Аррингтон"? "Тебе следует спросить Вэнса. Я здесь по его приглашению". "Небольшая мужская связь, пока жена уехала из города, а"? "Я никогда не смотрел на это подобным образом", ответил Стоун. "Послушай, Арлин", вмешалась Бетти. "Ты его поджариваешь на медленном огне". "Да, именно это я и делаю, дорогая", парировала Майклс. "Стоун, каково твое первое впечатление от Лос Анжелеса"? "Я просто потрясен", сказал Баррингтон, оглядывая комнату. "Ну, это еще не город", сказала она. "Могу сказать, что я сама впервые в этом доме. Вэнс не балует прессу приглашениями в свой дом". Вмешалась Бетти. "Арлин, ты же знаешь, что Вэнс предпочитает не разглашать свою частную жизнь". "Слишком скромен"? "Можно сказать и так. Думаю, ты будешь первым репортером за все эти годы". "Ну, там, кажется, был еще Architectural Digest* в прошлом году, не так ли"? "Ну, это не одно и то же". Стоун взял под руку Бетти и увел ее, "Арлин, будь добра, извини нас. Мне надо обсудить с Бетти одну вещь". "Конечно", ответила Майклс. Стоун повернулся к Бетти. "Я слышал, все вечеринки в Лос Анжелесе * Название журнала заканчиваются рано"? "Всегда. Это город - жаворонок; на заре все идут на работу". "Как ты думаешь, не могли бы мы потом пойти посидеть где-нибудь"? "Ладно, но только я тоже должна рано быть на работе. Давай встретимся в баре отеля "Бел-Эйр", сказала Бетти. "Хорошо". "А теперь давай присоединимся к Арлин. Мы же не хотим, чтобы она ушла надутая". Они обернулись к Майклс, но та уже упорхнула. Она зажала в углу Вэнса, и его спас только звон серебряного колокольчика. "Добро пожаловать к столу", раздался голос филиппинца. "Толпа, заметно увеличившаяся с момента прибытия Стоуна, двинулась от задних дверей к широкой террасе, на которой было установлено восемь столов. Баррингтон посмотрел на карточки и обнаружил свое место между Барбарой Стармак и человеком, который, как и Стоун, пришел один. Он подставил миссис Стармак стул, затем повернулся к соседу. "Я - Онофрио Ипполито", сказал тот. Он был пониже Стоуна, но хорошо сложен, без намека на полноту, с густыми, короткими волосами. "А я - Стоун Баррингтон". Они обменялись рукопожатием. "Что привело Вас в наши края, мистер Баррингтон"? спросил мужчина. "Навещаю своих друзей", ответил Стоун. "А я слышал совсем другое", сказал Ипполито. Стоун собирался спросить, что тот слышал, когда Барбара Стармак потянула его за рукав и стала представлять другим гостям, сидящим за их столом. Стоун так и не сумел возобновить свой разговор с Ипполито. Когда обед был окончен, они поднялись, чтобы пойти в дом выпить кофе, и Баррингтон обнаружил рядом с собой Дэвида Стармака. "Я хотел бы сказать тебе пару слов", произнес тот. "Конечно же", ответил Стоун, позволив увести себя в кабинет Вэнса, комнату средних размеров, стены которой были отделаны античными сосновыми панелями. Удобно устроившись, Стармак первым начал разговор. "Слушай, у меня много предприятий на Западном побережье и кой-какой бизнес в Нью-Йорке. Я собираюсь изменить свое официальное представительство там, и подумал, а не мог бы ты представлять мои интересы"? "Это очень заманчиво, мистер Стармак"... "Пожалуйста, зови меня Дэвид". "Дэвид. Что за бизнес в Нью-Йорке"? "Кое-какая собственность. У меня есть несколько ресторанов, и со своими друзьями я хотел бы развить их сеть. Я также инвестирую в бизнесы: покупаю, продаю. Иногда веду судебные тяжбы. Я по образованию - адвокат, но уже много лет не практиковал". "Должен признаться, у меня самого нет продолжительного опыта ни на рынке недвижимости, ни в ресторанном бизнесе". "Я в курсе дела. Во второй половине дня я беседовал с мистером Вильямом Эггерсом из "Вудман и Вэлд". Тот сказал, что так как ты консультируешь его фирму, они готовы оказать поддержку и помощь в разных сферах, когда нужно". Стоуну было не по себе. Такого он не ожидал. "Кто представляет Вас в данный момент"? "Мои главные адвокаты - Хайд, Тайсон, МакЭлхни и Вэйд, но, со временем, я собираюсь сделать некоторые перестановки". "Какими суммами счетов они оперируют в Ваших делах"? "Порядка миллиона долларов ежегодно. Конечно, ты должен продолжать дела с "Вудман и Вэлд", но все счета будут проходить через твои руки, и, как я себе это представляю, ты мог бы получать большую часть комиссионных. Кроме того, имеются возможности инвестировать твои доходы в разные предприятия с исключительно хорошими шансами на их прирост". "Мистер Стармак, могу я быть откровенным...? "Я был бы признателен...". "Мы встретились только сегодня вечером. Вы знаете обо мне и о моих способностях совсем немного. Почему же Вы желаете, чтобы я представлял Ваши интересы"? "Стоун, я знаю гораздо больше о тебе, чем ты думаешь: знаю о твоей работе в полиции Нью-Йорка, знаю об основных судебных делах, которые ты вел и знаю, как ты умеешь преподнести самого себя". "Вы должны понять, что "Вудман и Вэлд" имеют право распоряжаться моим временем, и я ценю эту организацию. Я не сумел бы представлять Вас, как своего единственного клиента". "Конечно же, Стоун, я понимаю это. Я же не просто выдумал свое предложение". "Вы не производите впечатление человека, способного сделать это", сказал Стоун. "Вот именно. Пойми, главное, что мне нужно от адвоката - это его способности, то как он ведет себя в разных ситуациях. Я стараюсь избегать тяжбы, где возможно, но люблю, чтобы было, по-моему". Стоун улыбнулся. "Как и все клиенты. Дэвид, я не думаю, что в состоянии дать Вам немедленный ответ. Несомненно, предложение исключительно заманчиво, но считаю, что должен поговорить об этом с Биллом Эггерсом, желательно, с глазу на глаз, а пока собираюсь пробыть здесь с неделю, если не дольше". "Само собой. Скажу тебе вот что: я должен кое-что сделать в ближайшие несколько дней, но собираюсь быть в Нью-Йорке не позже следующей недели. Почему бы нам не сесть и не потолковать об этом на месте. Я подберу кое-какие детали по моей текущей ситуации, и мы сможем обсудить их в рабочем порядке". "Это звучит весьма заманчиво". Они обменялись визитками, пожали друг другу руки и присоединились к остальным гостям. За чашкой кофе Баррингтон обменялся взглядом с Бетти Саусард и кивнул ей в сторону дверей. Она улыбнулась и кивнула в ответ, а чуть позже он попрощался с хозяином и вышел из дома примерно через минуту после нее. 8 Стоун въехал на стоянку при гостинице Бел-Эйр и отдал служащему ключи от машины. В вестибюле отеля он спросил, где находится бар. Помещение его удивило; оно было больше английским, чем калифорнийским, и отделано темным деревом. В красивом камине пылал огонь. Он увидел Бетти, сидящую на небольшом диванчике возле камина. Неподалеку хлопотал официант. Шел одиннадцатый час, и в комнате было немноголюдно. Баррингтон сел с рядом Бетти и заказал бренди. "Спасибо, что пришла. Жаль, что нам так и не удалось пообщаться на вечеринке". "Видишь ли, я должна была пасти журналистку Арлин. Вэнс просил меня устроить так, чтобы она не разговаривала подолгу с каждым гостем. Его очень беспокоило ее присутствие, и я до сих пор не могу понять, зачем она ему понадобилась, а когда я спросила, он не ответил". "Уверен, что у него были на то свои причины". Баррингтон почувствовал некую неловкость оттого, что знал то, чего не знала она. "Не обязательно. Просто я настолько связана с ним по работе, что очень трудно что-либо от меня утаить". Она улыбнулась. "Знаешь, ты был гвоздем программы вечера". Стоун резко повернулся. "Разве они не всех так принимают"? Она покачала головой. "Обычно заезжий адвокат на таком вечере, общался бы только с обоями на стенах". "Как же получилось, что я оказался таким популярным"? "Ты - интересный мужчина, они читали о тебе в газетах, ты моложе многих в этой компании, и ты - личный гость хозяина, являющегося звездой первой величины". "А что там насчет этой экранной пробы"? "Ты сам-то видел пробу"? "Да, это была сплошная пытка". Она засмеялась. "Я смотрела сцену в комнате с дюжиной секретарш, которых ввели в курс дела, и воздух был насыщен запахами похотливых женских тел". "Прекрати"! застонал он. "Я вижу, что ты по-настоящему смущен", с удивлением сказала она. "Все это - одно большое унижение". "Прости, я привыкла к актерам, каждый из которых немедленно понял бы, что в нашем городе подобный тест означает прекрасное будущее". "У меня нет будущего в этом городе". "Оно у тебя будет, если захочешь". "Это то, о чем мне говорил Фред Свимс", печально ответил Баррингтон. "Ну, Стоун, улыбнись! Это же не то, что тебя вымазали дегтем и перьями, и вытурили из города на телеге. У тебя - момент удачи. Радуйся этому! На твоем месте большинство мужчин прыгали бы от восторга"! Стоун рассмеялся. "Думаю, что ты права, но это гораздо больше, чем я могу переварить". Она приложила ладонь к его щеке. "О, чем ты, детка"? спросила она, как будто разговаривала с маленьким ребенком. "Ну, сначала довольно странный тест, а после эта вечеринка". "Ну, и что, что вечеринка"? "Послушай! Я в городе едва ли больше суток, прошел кинопробу и получил роль в кино, за которую обещаны очень хорошие деньги. Потом этот агент - очевидно специалист высшего разряда - хочет представлять мои интересы, и потом"...Он остановился. "Продолжай". "Дальше начинается конфиденциальная сфера". "Основная часть моей работы состоит в том, чтобы хранить секреты Вэнса; думаю, заодно могу хранить и твои". "Что тебе известно о Дэвиде Стармаке"? Она пожала плечами. "Он - важная птица в наших предприятиях, но, в основном, закулисная". "Что ты имеешь в виду"? "Ну, ты никогда не увидишь, как Стармак обделывает свои дела, или участвует в кинобизнесе, но, зато ты услышишь разные истории"... "Какого рода истории"? "Ты смотрел фильм с участием Вэнса под названием "Разделение времени"? "Да, довольно давно". "Вэнс не должен был участвовать в этом фильме. Он заключил контракт с какой-то большой студией, и они не хотели его отпускать. История свидетельствует, что стоило Стармаку сделать всего один звонок, и десять минут спустя Вэнс мог сниматься в "Разделении времени". За роль в фильме он получил первую Академическую награду, а фильм принес полмиллиарда долларов, обойдя, практически, все уголки мира. Из информированных источников известно, что без Вэнса это кино провалилось бы с треском. Теперь чувствуешь влияние, которое имеет Стармак, сделавший всего лишь один телефонный звонок"? "Как же он приобрел такую власть"? "У него связи с профсоюзами". "С какими профсоюзами"? "Ремесленными. Теми, в которых членами состоят работники разных отраслей кинобизнеса. Он прежде заработал репутацию человека, разрешающего наиболее запутанные переговоры о контрактах - представлял, как минимум два профсоюза. Я не помню их названия. Это, действительно, все, что я знаю о нем, за исключением того, что они тесно связаны с Вэнсом. Я могу лучше, чем кто другой, рассказать о том, кто наиболее близок к Вэнсу, исходя из того, как он отвечает на телефонные звонки. Когда звонит Дэйв Стармак, он бросает все дела. Единственно, кто составляет ему в этом конкуренцию - Луи Ригенштейн. А в настоящее время - ты". "Я"? "Ты сейчас в центре всеобщего внимания". "Ты имеешь в виду, в данный момент"? "Никто навсегда не остается в центре внимания Вэнса, но, сию минуту, ты находишься там". Она нахмурилась. "Почему"? "Хоть убей, не знаю", ответил Стоун. "О, да, как же. Я знаю, что это связано с Аррингтон, но не могу понять, как именно". "Я несколько месяцев не разговаривал с Аррингтон". Немного месяцев, но месяцев, подумал он. "Не хочешь мне сказать, а"? Он пожал плечами. " Бетти, я - адвокат; некоторые вещи должны оставаться"... Она коснулась его руки. "Понимаю. Я тоже действую по тем же самым предписаниям. Когда работаешь на такого босса, как Вэнс, конфиденциальность - золото. Если Вэнс вдруг схватится за сердце и позеленеет, пол города всеми силами будет пытаться нанять меня еще до того, как приедут парамедики. Но если я, в свою очередь, поделюсь с тобой насчет Вэнса"... "Я понимаю", сказал он. "Тогда мы оба понимаем". Она улыбнулась. У нее была чудесная улыбка. "Не хочешь дать мне добрый совет"? спросил он. "С удовольствием". "Стоит мне согласиться на роль в этом фильме"? Она приложила руку к груди. "Ей, богу! Если ты не согласишься, у Луи Ригенштейна будет инсульт. Имей в виду, его инсульты почти незаметны для глаза; стоит ему слегка приподнять бровь, и в нашем городе тебя никогда больше не пригласят к обеденному столу". "Стало быть, у меня нет выбора"? Она снова приложила руку к его щеке. "Малыш, не принимай все близко к сердцу. Это всего лишь судьба и удача. Большинство мужчин при таком раскладе прыгали бы от радости". Она понизила голос. "И большинство мужчин уже давно кое-что бы мне предложило". "Ну, подруга, ты даешь"! "Завтра в это время любая женщина со студии Центурион захочет быть твоей; поэтому мне стоит поспешить". "Я живу рядом". "Покажи где". "Стоун выписал счет, и, покинув бар, они зашагали по прохладной вечерней дорожке по направлению к его номеру. Она взяла его под руку, но никто из них не проронил ни слова. К запахам цветов в воздухе примешивалось неопределенность ожидания. Номер был мягко освещен, и она прошла прямо в спальню, как лепестки, роняя на ходу свою одежду. Под дверью лежал конверт с каким-то сообщением, но сейчас Стоун был не в состоянии думать об этом. Он бросил конверт на прикроватный столик и начал лихорадочно расстегивать пуговицы. Она разделась первой. "Не гаси свет", сказала она, скидывая покрывало с верхней простыней на пол. Он сделал, как попросила она. Она распростерлась на постели и закинула руки за голову. На ее прекрасном теле практически не было ни одного незагорелого местечка. В Нью-Йорке ему никогда не доводилось видеть подобное. "Сначала я", сказала она. Он начал с ее грудей и двигался вниз. Она лежала с руками, закинутыми за голову. Когда его руки добрались до заветной цели, ее пальцы оказались в его волосах, и она слабо застонала. Спустя некоторое время настал его черед. И это стоило ожиданий. 9 Стоун медленно просыпался, поначалу дезориентировавшись в незнакомой комнате. Кровать представляла собой нечто ужасное, повсюду были разбросаны простыни, и он был один. Он потянулся и подумал о предыдущей ночи, и воспоминания о ней были весьма приятные, потом вскочил, услышав телефонный звонок. "Хэлло"? "Это Билл Эггерс. Почему ты не позвонил мне вчера вечером? Я прождал почти полночи". "Право, Билл, я и не знал, что это тебя будет так волновать". "Ты что, не получил мое сообщение"? "О"! сказал Стоун, открывая маленький конверт. В записке говорилось: ПОЗВОНИ МНЕ ВЕЧЕРОМ, КАК БЫ НИ БЫЛО ПОЗДНО. "Извини, Билл, я был очень занят, и даже не прочитал его". "Черт возьми, откуда ты знаешь Дэвида Стармака"? "Я встретился с ним вчера за обедом в доме Вэнса Калдера". "Только вчера"? Он звонил мне по поводу тебя вчера днем, а это было до того, как ты встретился с ним, не так ли"? "Верно". "Господи, что же ты делаешь в Голливуде, обедая со звездами экрана и со стряпчими"? "Стряпчими"? "Ты, что, не знаешь, кто такой Дэвид Стармак"? "Мне известно, что у него достаточно влияния в сфере кино бизнеса. Вот и все, пожалуй. Кто он еще"? "Стоун, если это случилось не на Верхнем Ист Сайде между Сорок Второй и Сорок Шестой улицами, то ты не в курсе событий, верно"? "По-твоему, я обязан знать, кто он такой, этот Стармак"? "Ну, может, и нет. Только очень немногие действительно знают, и так случилось, что я - один из них". "Отчего же он так мало известен, при столь большом влиянии"? "Потому что ему так хочется. Все обычно происходит так, как этого желает Стармак". "О"! "Ей, богу! У нас с ним был вчера разговор. Он позвонил совершенно неожиданно. Хорошо, что застал меня на месте". "Билл, ты хотел рассказать, кто он такой, этот Стармак". "Он - князь долбаной тьмы, вот кто он такой". "Ты взял эту строку из фильма". "От этого она не становиться менее правдивой", сказал Эггерс в порядке оправдания. "Думаю, не становится. Ну, а теперь объяснись, пожалуйста". "Это началось следующим образом: отец Стармака, носивший имя Моррис, или Мо, в течение тридцати лет был правой рукой Мейера Ланского". "Шутишь"? "Какие к черту, шутки! Говорят, что он послал своего сына Дэвида учиться на юриста для того, чтобы сделать его респектабельным и полезным". "И он стал полезным"? "Можешь поверить, что да. Его специальностью было организовать людей в профсоюз. Он был очень тесно связан с Хоффа, Тони Скотто и дюжиной других профсоюзных боссов того времени. В конце пятидесятых годов он отправился на запад и сделался посредником между Голливудскими профсоюзами и работниками киноиндустрии. Он всегда был очень осторожным. Никогда не работал адвокатом, так что никто не мог обратиться в коллегию адвокатов, если кому-то не нравились его методы. С годами, он все больше и больше исчезал из виду, пока не стал практически невидимым, но в то же самое время, город все больше и больше чувствовал на себе его хватку". "Билл, откуда ты все это знаешь"? "Я знаю все о каждом. Разве ты этого не знал"? "Ладно, тогда расскажи, откуда ты все это знаешь". "У меня когда-то был клиент, который был связан с ним по бизнесу, так у него нет-нет, да и проскальзывали слова о Стармаке. Ему нравилось рассказывать истории про старые времена. Этот человек умер в начале этого года, но, очевидно, дал Стармаку справку обо мне. Вот почему Дэвид знал, кому позвонить насчет тебя. А теперь у меня есть вопрос к тебе". "Окей, валяй". "Чем, черт возьми, ты сумел столь сильно заинтересовать Стармака за столь короткий срок? Я имею в виду, что знаю тебя гораздо лучше, чем он, но вовсе не проявляю к тебе такого интереса". "Благодарю. Для меня самого это полная загадка. Единственная личность, связывающая Стармака со мной - это Вэнс Калдер, а мы с Калдером не имели никаких общих дел". "Может, и нет, но, возможно, Калдер, слышал о тебе немало, лежа на подушке". "Он, и в самом деле, говорил, что Аррингтон много рассказывала ему обо мне, и тем не менее"... "Короче, я думаю, что ты должен воспользоваться возможностью, дружище, а мы прикроем тебя здесь, но имена Вудман и Велд не должны появиться ни на единой бумажке, которая уйдет от тебя к Стармаку. Надеюсь, мы понимаем друг друга"? "Да, но мы с ним еще до этого не дошли. Ему, похоже, нравится играть роль человека, способного монополизировать мое время. Сейчас я совершенно независим, но как только начну на него работать, то уже не смогу быть сам себе хозяином". "Я вижу, куда ты клонишь, и ты достаточно умен, если так мыслишь". "Вот что еще меня беспокоит. Он утверждает, что имеет какой-то, не очень большой, бизнес в Нью-Йорке - что-то из недвижимости, пару ресторанов - но при этом говорит, что адвокаты, раньше представлявшие его интересы, выставляли ему счета на сумму свыше миллиона долларов в качестве ежегодных гонораров. Не кажется ли тебе это странным, а"? "Нет, не кажется. Если он тратит на юристов миллион в год, значит у него либо большой бизнес в городе, либо там у него большие неприятности. На твоем месте, я бы поставил вопрос именно так". "Я задам этот вопрос. Кроме того, он говорил, что у меня появится возможность инвестировать средства в его проекты". "Я бы поостерегся это делать, молодой человек. Поскольку ты - представитель органов правосудия, то должен быть на сто процентов уверен, что это абсолютно чистое капиталовложение". "Ну, я еще не знаю, стоит ли мне связываться с ним. В любом случае, что стоит за именем - Стармак"? "Он - шведский еврей, если ты можешь в это поверить". "Думаю, что евреи живут всюду. Почему бы ему не быть родом из Швеции"? "В самом деле, почему бы и нет? Как я слышал, дед Стармака был дилером -оптовиком по продаже рыбы в Стокгольме, а его сын, Мо, попал в большую беду, может, даже убил кого-то, и должен был бежать из страны. Он объявился в Нью-Йорке и через семейные связи встретился с Мейером Ланским. Очевидно, это была любовь с первого взгляда". "Кстати, на вечере у Вэнса был еще один человек, который показался мне несколько странным. Его имя - Онофрио Ипполито. Оно тебе о чем-то говорит"? "Он - банкир, вот все, что мне известно. Мне говорили, он прямой, как стрела". "Смешно, но он выглядел, как мафиози". "Стоун, ты слишком долго был полицейским. Не каждый с итальянским именем, непременно мафиози". "Я знаю". "А теперь расскажи мне, что ты делаешь в Лос Анжелесе"? "О, у меня роль в фильме". "У тебя, что"? "Вчера я прошел кинопробу, и меня взяли на роль. Я, оказывается, самое сенсационное открытие в этом городе". "Ну, ладно, ты, очевидно, просто не хочешь рассказать мне, так что я лучше пойду". "Билл, я тебя не разыгрываю", сказал Стоун, но Эггерс уже положил трубку. Стоун принял душ и заказал завтрак, а когда пришел официант, заметил толстый конверт на кофейном столике в гостиной. Он вскрыл его и обнаружил там сценарий. "Что ж", подумал он, "есть над чем поработать". Следующий час он посвятил работе над ролью, потом зазвонил телефон. "Хэлло"? "Стоун Баррингтон"? "Да". "Меня зовут Бобби Рутон. Я занимаюсь костюмами для фильма "Из суда". "Понятно. Чем могу помочь"? "Слушай, гардеробный отдел Центуриона не был готов к тому, чтобы одевать адвоката, которого ты играешь - слишком малые сроки, но, в любом случае, надо тебя как-то приодеть". "Окей". "Какие костюмы и рубашки ты обычно носишь"? "Костюмы от Ральфа Лорена, с фиолетовыми ярлычками, когда могу себе это позволить, и рубашки от Торнбулла и Ассера". "Так, у них есть рубашки от Неймана. Какой размер"? "Наиболее подходит костюм сорок два дюйма длиной. И придется подшить немного брюки". "Размер рубашки"? "16". "Размер обуви"? "10 D". "Ясно. Когда к одиннадцати приедешь в студию, у меня что-то уже будет готово для примерки. Нижнее белье - твое собственное и помни, что ты можешь попасть на улице под машину. Не заставляй краснеть свою мамашу". Стоун рассмеялся. "Увидимся в одиннадцать". Он повесил трубку. "Господи"! воскликнул он, "Кажется, я больше не в Канзасе". 10 Стоун приехал на студию Центурион и назвал свое имя. Ему выдали пропуск на стоянку с отметкой VIP *, и указали, где Двенадцатая сцена. Вспомнив свой вчерашний маршрут, он доехал до огромного здания и поставил открытый Мерседес на резервную стоянку для VIP. Молодой человек лет двадцати с небольшим стоял у входа. "Стоун Баррингтон"? "Это я". "Я - Тим Корбин, ассистент режиссера. Я покажу Вам, где что, а затем отведу Вас в гардеробную и гримерную. Следуйте за мной". Он повел его за угол на улицу между двумя сценами, вынул из кармана ключ и отворил среднего размера дверцу автофургона. "Это двадцать первый номер. На период съемок он Ваш". Стоун последовал внутрь за ассистентом. Там была гостиная, спальня, небольшая кухонька, туалет и маленькая комната с письменным столом, телефоном и факс машиной. Холодильник был забит минералкой, соками и фруктами. "Очень мило", сказал он. "Это высший класс сервиса для актера второй роли", сказал Корбин. "Вы спите с директором"? "Он не в моем вкусе". "Здесь вы будете в перерывах между съемками. Если не будет других указаний, Вы должны находиться на съемках с восьми утра до шести вечера, и, если не будете заняты на сцене, тут они всегда смогут Вас найти. У Вас здесь свой телефонный номер и линия факсимильной связи. Кстати, этот ключ одновременно является ключом зажигания, но, убедительная просьба, не трогать его. Это работа Тимстеров, и мы не хотим неприятностей с Тимстерами, ведь правда"? "Конечно, нет". "Вы обнаружите, что многое здесь делается рабочими профсоюзов, так что не передвигайте мебель и не трогайте театральное имущество, если это не нужно для сцены, хорошо"? "Ладно". "Если есть, какие сомнения, обращайтесь ко мне". VIP - очень важная персона (англ.) "Окей, Тим". "А теперь позвольте проводить Вас в гардеробную". Он повел Стоуна к миниатюрной машинке, и они поехали к другому зданию. Бобби Рутон приветствовал его рукопожатием. Он был невысокий, полноватый и, похоже, голубой. "Эй, Стоун", сказал он. "Я думаю, мы тебя оденем". Он стащил с вешалки костюм, и Баррингтон примерил брюки и пальто. "Ты был прав, длина четко сорок два дюйма". Он подколол булавками брюки, а Стоун попробовал примерить три других костюма, в то время как швея подшила его брюки. "Если бы всех актеров было бы так легко одевать", сказал Рутон. "Окей, возьми первый костюм, а я поищу галстук". Он вручил Стоуну рубашку цвета слоновой кости. "У тебя будет дюжина подобных на случай, если вспотеешь или прольешь что-нибудь. Но ради бога, не обедай ни в одном из костюмов; если прольешь суп, и у нас не будет замены, это будет стоить часа съемок, пока костюм будет в чистке, а час съемок - это больше баксов, чем ты можешь себе вообразить". "Обещаю, что буду аккуратен". "Мечта, а не актер", вздохнул Рутон. Стоун надел рубашку, и Рутон накинул ему на шею галстук. "Позволь мне повязать его, я умею делать это лучше тебя. Моя работа заключается в том, чтобы ты хорошо выглядел". Баррингтон рассматривал себя в зеркале, пока Рутон складывал и засовывал шелковый квадратный платочек в его нагрудный карман. "Обувь", сказал Рутон, передавая ему пару туфель, сшитых по итальянской моде. Он помог Стоуну надеть их и завязать шнурки. "Удобно"? "Очень", пройдясь по залу, ответил Стоун,. "Готовься стать знаменитостью", сказал Рутон. "Все костюмы будут доставлены в твой фургон и тебе скажут, какой надевать каждый день в суд, который вы снимаете, но, думаю, ты весь день проведешь в этом костюме. Когда у тебя будет полчаса свободного времени, зайди в свою уборную и сними костюм. Наша гардеробщица его отутюжит. Привыкай к тому, что посторонняя женщина будет видеть тебя в нижнем белье". Он помахал на прощанье. "Все было очень просто", сказал Стоун, когда они вышли вместе с Тимом. "Бобби - лучший в своем деле", сказал Корбин. "А теперь, грим". Он проехал мимо двух зданий. Потом будущего актера приветствовала красивая молодая женщина в джинсах. Она освободила его от пиджака и усадила в парикмахерское кресло. "Я - Салли Дун", сказала она, "и собираюсь сделать тебя еще более красивым". "Что, конкретно, ты собираешься делать со мной"? "Немного", ответила она, отстегнув пуговицу на его рубашке и проложив салфетками воротник. "Твоя проблема в том, что ты - белейший из всех белых людей". Ее пальцы пробежали по его волосам. "Не могу сказать, как давно я не видела настоящего блондина, мужчину или женщину. У тебя к тому же, волшебная белая кожа, хотя вижу, что ты немного загорел с тех пор, как появился в городе. Во время съемок на тебя направят море света, и без грима ты будешь выглядеть как покойник, особенно рядом с Вэнсом, который так загорел, что не нуждается ни в каком гриме. Моя работа заключается в том, чтобы заставить тебя выглядеть живым в лучах софитов". Она прислонила его голову к подголовнику кресла и начала работать. Когда Салли закончила, Стоун открыл глаза и посмотрел в зеркало. "Я оранжевый", сказал он. "Ты таким не будешь при свете софитов. Я буду присутствовать на съемках, чтобы поправлять грим между эпизодами. Старайся не перегреваться и не потеть, от этого грим портится. Я приготовлю для тебя вентилятор. В конце дня ты можешь вернуться сюда для того, чтобы смыть макияж, или можешь найти холодный крем в твоем трейлере. Пользуйся им перед приемом душа". Корбин повез Стоуна обратно к сцене номер Двенадцать. Сцена изобиловала лабиринтами, как и в первый раз, но только вместо фермерского дома там был набор офисов, конференц-зал, комната жюри, спальня, и, наконец, зал заседаний суда. В зале судебных заседаний шла активная подготовка - техники разных профессий готовили сцену, приспосабливая осветительную и слуховую аппаратуру. Наконец, появились актеры, одетые адвокатами, полицейскими, членами жюри и зрителями, а потом пришел Марио Сиано. "Доброе утро, Стоун", сказал он. "Мы собираемся отснять сцену 14А, в которой ты задаешь вопросы твоему первому свидетелю, старьевщику". "Верно", подтвердил Стоун, найдя нужную страницу. "Мы не будем придерживаться строгой хронологии. Я не хочу, чтобы ты выступил со своим обращением к жюри с места в карьер. Мы сначала отрепетируем, потом сделаем с тобой маленькую сценку. Потом отснимем перекрестный допрос Вэнса, а затем снимем тебя с Вэнсом. Ты должен будешь находиться на съемочной площадке большую часть дня, поскольку тебя могут снимать и для сцен второго плана". Баррингтона представили актеру, исполняющему роль его помощника, потом начались репетиции. Стоуну показали, как останавливаться в нужном месте. И как игнорировать камеру, потом стали снимать. Это оказалось более сложным, чем он себе представлял, но со своей задачей он справился. Во время ланча в своей гардеробной Стоун съел сэндвич. Его костюм отутюжили, и Салли Дун пришла поправить его грим. "Я слышала, что все идет хорошо", сказала она. После ланча в своих сценах снимался Вэнс, потом отсняли эпизод со Стоуном, в то время как Вэнс в стороне от камеры повторял свой текст, потом читал Стоун, а в это время снимался Вэнс. К концу дня они закончили пять страниц сценария, что соответствовало пяти минутам экранного времени, и ему сказали, что это был удачный день. Когда съемки закончились, он снял макияж, принял душ и сдал новый костюм в гардероб, где его должны были еще раз отутюжить, и, если надо, за ночь и почистить. К моменту прибытия в Бел-Эйр, он окончательно выдохся. Стоун открыл дверь своего номера и обнаружил на полу два маленьких конверта, в которых были сообщения, накопившиеся за день. Первое было от Билла Эггерса. Стоун позвонил ему. "Итак, как звезда экрана"? "Выдохся. Ты не поверишь, до чего тяжела работа актеров". "Да, конечно". "Что нового"? "Я сделал несколько звонков по поводу личности Онофрио Ипполито". "И что выяснил"? "Это выглядит просто смешно. Никто о нем ничего не мог сказать ни хорошего, ни плохого". "Что ты имеешь в виду"? "Я имею в виду, что всякий раз, когда я спрашивал кого-либо про Ипполито, мне отвечали. О, он, кажется, банкир. А потом у них начинается болезнь Альцхаймера. И это люди, которым следует знать о нем все, люди, имеющие досье на каждого". "Значит, они прикрывают его"? "Скорее, до смерти его боятся". "Может, за обедом мне следовало быть с ним более приветливым"? "Надеюсь, ты ничего не опрокинул на него"? "Надеюсь, что нет". "Это меня беспокоит, Стоун. Мне никогда прежде не доводилось вляпываться в подобное дело. Обычно, за три-четыре звонка я могу раскопать что угодно о ком угодно". "Ну, тут не о чем волноваться. Я сидел за обедом рядом с ним, вот и все. Вряд ли у меня появятся причины поддерживать с ним контакты в дальнейшем". "На твоем месте я так бы и поступил". "Я постараюсь и благодарю за помощь". Стоун попрощался и повесил трубку. "Он вскрыл второй конверт, и сообщение заставило его застыть. СОЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ЗАСТАЛА ТЕБЯ. ЕСЛИ СМОГУ, ПОСТАРАЮСЬ СВЯЗАТЬСЯ ПОЗЖЕ. Сообщение было подписано "А". 11 Стоун немедленно позвонил оператору отеля. "Я получил сообщение, подписанное буквой А", сказал он. "Когда мне звонили"? "Это должно быть написано в сообщении, мистер Баррингтон", ответила женщина. "О, да, меньше, чем полчаса назад". "Я проверяю еще раз, да, точно так". "Она не оставила свой телефон"? "Нет, сэр, только сказала, что постарается позвонить позже". "У вас есть определитель номера в вашей телефонной системе"? "Да, сэр, но мы редко им пользуемся". "Будьте так добры делать пометки на всех телефонных сообщениях, которые я буду получать, чтобы я знал телефоны звонивших". "Хорошо, я буду это делать. И попрошу об этом работников других смен". "Благодарю". Стоун повесил трубку. Вэнс оказался прав. То, что его имя попало в печать, принесло свои плоды. Если бы он только был дома, когда она позвонила! Он налил себе выпить, достав бутылку из бара, включил телевизионные новости, и стал смотреть их, не заостряя внимания ни на одной новости. Осушив бокал, он пошел под душ и стоял под горячей струей, чтобы расслабить мышцы. Потом выключил воду и тут же услышал телефонный звонок. Схватив полотенце, помчался в спальню, но, как только подбежал к аппарату, звонки прекратились и, сняв трубку, он услышал сплошной длинный гудок. "Черт возьми"! ни к кому не обращаясь, заорал он. Набрал номер оператора. "Только что мне звонили в номер, но я был в ванной. Кто звонил"? "Да, мистер Баррингтон, это была все та же молодая леди. Она не пожелала оставить свой телефон, но он записан на определителе номера". Она прочитала номер, и Стоун записал его. "Имя, высветившееся на экране определителя, было Гримальди. Я думаю, это название ресторана. Консьерж должен знать". "Пожалуйста, соедините меня с консьержем". "Консьерж слушает". "Звонит Стоун Баррингтон. В Лос Анжелесе есть ресторан с наз