-  Мелкие  трения,  вспышки
раздражения и тому подобное всегда неизбежны, если  людям,  как вы говорите,
приходится подолгу тесно соприкасаться друг с другом.
     - И кто же особенно отличился?
     - Простите?
     - Кто из них был самым вспыльчивым? - спросил Гроуфилд.
     На губах Марбы снова появилась грустная улыбка.
     -  Не люблю  дурно  отзываться  о людях,  вместе с  которыми  пользуюсь
гостеприимством.
     - Обстоятельства необычные, - напомнил ему Гроуфилд.
     - Сейчас не время миндальничать, - с нажимом сказал Данамато.
     Марба, улыбнулся, поклонился Данамато и ответил:
     - Вы выражаетесь  на удивление  кратко,  мистер Данамато. - И  добавил,
обращаясь к  Гроуфилду: - По-моему, самым невыдержанным из нас был Рой Челм.
Он склонен к... - Марба умолк, подыскивая подходящее слово.
     -  Проявлениям  неприязни?  -  подсказал  Гроуфилд.  Марба  просиял  от
восторга.
     - Неприязни! Вот именно. Точное слово.
     - К кому-нибудь конкретно?
     -  К кому угодно.  Иногда даже  к миссис  Данамато, хотя и реже,  чем к
остальным. Как-никак, она ему покровительствовала.
     - Кто хуже всех ладил с миссис Данамато? - спросил Гроуфилд.
     - По-моему, Патриция Челм. Она полагала, что ее брат и миссис  Данамато
- не пара.
     - У  нее  хватило  бы  сил  как-то  повлиять  на положение?  -  спросил
Гроуфилд.
     -  Да  что  вы!  - Похоже, Марба  был  по-настоящему  потрясен.  -  Эта
девчушка? Ни за что на свете.
     - Хорошо, - сказал Гроуфилд.
     - А что вы-то здесь  делаете, а,  Марба?  Откуда моя жена знает  вас? -
встрял в разговор Данамато.
     - Я пришел к ней и познакомился, - ответил Марба. - Насколько я слышал,
ее интересовали возможности некоторых  капиталовложений. Мне  казалось,  она
сочтет,  что  вложения   в  моей  стране  весьма  выгодны.  Мы  ведем  поиск
иностранных вкладчиков, как вам известно.
     - Вложения?  -  Данамато  озадаченно  покачал  головой.  - Какие именно
вложения?
     - Первого июня, - сказал  Марба, -  наша страна узаконит игорные  дома.
Европейский и британский, а  потом, может, даже  американский туризм. С этим
связаны  надежды  всей Центральной  Африки, во  всяком случае, на  обозримое
будущее. У нас в Ундурве мы намерены...
     - Погодите-ка, - прервал  его  Данамато.  - Вы хотели,  чтобы  моя жена
вложила деньги в казино? В этой вашей стране?
     - Вот именно. Кажется, она очень этим заинтересовалась.
     Данамато покачал головой.
     - Иисусе Христе, - проговорил он. - Из всех недоумков...
     -  Уверяю  вас, - сказал Марба, -  вложения  в казино  в  Ундурве через
несколько лет дадут хорошую прибыль. Наши пляжи...
     -  Прекратите эти  речи зазывалы,  -  потребовал  Данамато.  - Меня  не
интересует ваша болтовня.
     - И тем не менее, -  сказал Марба, - когда с этим делом будет покончено
и   вы  переживете  траур,  я  очень  хотел  бы   ознакомить  вас  с  нашими
потенциальными  возможностями. Мне  кажется, вы будете ошеломлены. Вы знали,
что...
     - Ни слова больше об этом! - закричал Данамато. - Все. Вы нам больше не
нужны.
     - Минуточку, - сказал Гроуфилд. - У меня еще один последний вопрос.
     Данамато посмотрел на него с большим неодобрением.
     - Кончайте поскорее, - бросил он. Гроуфилд обратился к Марбе:
     - Мистер  Марба,  установлено, что один  из нас, находившихся на втором
этаже, должен быть убийцей. Один из нашей шестерки.
     Марба кивнул.
     - Да, я знаю.
     - Кого вы прочите в убийцы? Кто, на ваш взгляд, это сделал?
     - Честно говоря, - ответил Марба, - мне трудно поверить, что это сделал
кто-то из нас.
     -  Мне тоже. Но это наверняка один из нас. Больше выбирать  не из кого.
Так кто же, по-вашему? Улыбка у Марбы вышла очень-очень грустная.
     - Боюсь, - сказал он, - что это вы, мистер Гроуфилд.

     11

     Вошел  Рой Челм,  злой  и  раздраженный, с багровыми щеками. Указав  на
Фрэнка, одного из своих конвоиров, он заявил:
     - Эта обезьяна ударила по щеке мою сестру! Сбила ее с ног!
     Он был вне себя от ярости. Данамато спокойно посмотрел на Фрэнка.
     - Из-за чего сыр-бор?
     Фрэнку было откровенно скучно.
     - Она  не хотела отпустить с нами своего маленького братика. Она хотела
увязаться за ним, иначе, мол, эта кисейная барышня никуда не пойдет.
     -  Он ударил ее?  -  закричал  Челм. Данамато окинул  его долгим ровным
взглядом и спросил;
     - Сколько вам лет, Челм?
     - Какая разница? Он ударил мою...
     - Фрэнк, -  громко  произнес Данамато,  перекрывая голосящего Челма,  -
уведи эту  шпану  и  поколоти как  следует. Когда  будет готов  отвечать  на
вопросы, приведи обратно.
     - Хорошо, - сказал Фрэнк и хотел взять Челма за локоть.
     - Подождите! - вскричал Челм, уворачиваясь от Фрэнка, но наткнувшись на
второго человека Данамато, который схватил его сзади за руки.
     Данамато взглянул на него.
     - Вы согласны угомониться? - спросил он.
     - Я... - заговорил Челм. Он сглотнул, попытался взять себя  в  руки  и,
наконец, судорожно кивнул. - Да.
     - Хорошо. - Данамато взмахнул рукой. - Отпусти его, Джек.
     Джек отпустил.
     Челм  споткнулся  и  чуть не  упал, но  потом  опять обрел  равновесие.
Данамато сказал ему:
     - Я уже спрашивал вас, сколько вам лет?
     - Двадцать... двадцать семь.
     - А сколько лет вашей сестре?
     - Двадцать два года.
     На лице Данамато промелькнуло выражение омерзения.
     - Тогда вам уже давно пора перестать прятаться за ее  спиной, -  сказал
он. - Садитесь.
     Челм  собрал  обрывки  собственного достоинства  и кое-как завернулся в
них, как пропойца в парке, спасающийся  от ветра двумя листами  из вчерашней
газеты. Он сел на стул, с которого недавно встал Онум Марба, и сказал:
     - Мы с сестрой не расстаемся с тех пор, как...
     - Болтовня, - сказал Данамато. - Вы приехали сюда с моей женой?
     При  слове  жена  Челм,  казалось,  вздрогнул.  Глаза его округлились и
больше уже не принимали нормальный вид.
     - Мы приехали все вместе, - сказал он. - Все, кроме, разумеется, Марбы.
     - Вы были ее дружком, так?
     - Мы были обручены, - ответил Челм с легкой дрожью в голосе.
     Данамато мрачно улыбнулся. Обручены, - повторил он.
     - Мы собирались пожениться, - ответил Челм, норовя выдать свой страх за
дерзость. - Сразу после ее развода с вами.
     - Которого никогда не было  бы, малыш, - сказал Данамато. - Думаешь, ты
первый жиголо,  которым она стукнула меня  по голове? Стоило мне  побыть три
дня в Лас-Вегасе, только и всего, причем даже не прикасаясь к хористкам, как
почта  непременно  доставляла  мне  ее  фотографию  с  каким-нибудь  парнем,
фотомоделью из Копа
     -  Все  было  совсем  не  так, -  возразил  Челм,  пытаясь  говорить  с
достоинством.
     -  Да, да, малыш, - сказал  Данамато, снова затыкая ему рот. - Я  знаю,
как это  было, или как это  тебе представлялось, и все  остальное тоже. - Он
повернулся к  Гроуфилду и добавил: -  Все равно  что  говорить  с этим шутом
Марбой.  Белл вела  себя так, будто  все по-настоящему, вплоть до последнего
мгновения, но когда оставалось сделать лишь один шаг, она останавливалась, и
ни тпру, ни ну.
     - Возможно, - сказал Гроуфилд.
     - Кто из нас ее знал? - спросил Данамато. - Вы или я?
     - Ни один из вас ее не знал, - заявил Челм с жалкой потугой на вызов, А
когда Данамато повернулся и удивленно уставился на него, Челм сказал: -  Для
вас  она  была всего  лишь  телом, средством  разрядки.  Хотели трахаться  -
трахались, хотели сорвать зло - срывали. Настоящую Белл вы и знать не знали.
Не  знали ее  нежной женской  души, которой приходилось трепетать от  страха
всякий раз...
     Данамато сорвался  со стула, будто бык, метнулся через стол; магнитофон
и микрофон отлетели прочь. Его вытянутые руки сомкнулись на горле Челма. Оба
рухнули  на пол.  Данамато  оказался сверху, Челм  беспомощно барахтался под
ним. Лицо его побагровело.
     Гроуфилд откинулся на спинку стула и улыбнулся стоявшему напротив  него
Фрэнку, который вместе с двумя другими охранниками в  растерянности наблюдал
за происходящим и явно не знал, как быть.
     -  Ну-ну,  ребятки,  -  бодро  проговорил  Гроуфилд.  -  Вы  - что  два
малохольных школьника, подростки, дерущиеся из-за куска замороженного мяса в
подвале.
     Противники  прекратили барахтаться, Даманато отцепился от глотки Челма.
Тот  неподвижно  лежал   на  спине,  в  страхе  глядя  в  потолок  и   боясь
шевельнуться.  Данамато  поднялся на  колени, опираясь  о  край  стола,  и с
ненавистью посмотрел на Гроуфилда.
     - Сукин вы сын, - хрипло сказал он.
     Гроуфилд мило улыбнулся ему.
     - Сколько вам лет, Би Джи?
     Данамато впился  пальцами в стол. Гроуфилд  наблюдал за  ним, зная, что
Данамато  изо  всех  сил сдерживает себя,  чтобы  не  наброситься  на  него.
Гроуфилд  пожелал ему успеха  в  этом деле. В конце концов  все получили то,
чего хотели. Данамато наконец выдохнул воздух, кивнул и поднялся.
     - Все в порядке, Гроуфилд,  -  сказал он. - Вы правы. - Он с ненавистью
оглядел свое воинство. - Что с вами, ребята? Почему вы  не оттащили  меня от
этого куска дерьма?
     У всех был встревоженный и беспомощный вид. Гроуфилд сказал:
     - Вы окружили себя лизоблюдами, Би Джи, а это опасно.
     Данамато покачал  головой, поправил пиджак, обошел стол  и поднял  свой
стул.
     - Уберите  отсюда этот котях, -  велел он.  - У меня больше нет  к нему
вопросов.
     - Зато у меня есть, - сказал Гроуфилд.
     -  Ну еще бы, - отозвался Данамато. - Хорошъ. Фрэнк, Джек, посадите его
обратно на стул.
     Они помогли Челму встать.  Румянец  уже  сошел с его  лица,  сменившись
мертвенной бледностью. Он позволил  поднять себя и посадить на стул и теперь
сидел, словно стеклянная фигурка.
     - Челм? - сказал Гроуфилд.
     Челм посмотрел на него, но не ответил.
     - Вы способны воспринимать речь, Челм?  -  спросил Гроуфилд. - Вы  меня
слышите? Челм кивнул.
     - Да, - ответил он. Голос его звучал хрипло, и он прижал руку  к горлу,
как будто оно болело.
     - Хорошо, скажите мне кое-что. Когда Белл Данамато сообщила вам, что не
собирается выходить за вас замуж, а вместо этого снова возвращается  к мужу?
Это было до моего приезда вчера или уже после?
     Из белого лицо Челма сделалось серовато-зеленым. Он хрипло проговорил:
     - Что вы пытаетесь сделать? Вы же знаете, что это неправда.
     -  Ой  ли?  Только  миссис Данамато  могла заявить  вам об этом со всей
ясностью, не так ли? Вы возлагали большие надежды на этот  брак,  верно? Все
эти деньги Данамато.
     - Я любил Белл! - Хриплый крик оборвался и стих.
     - Еще бы, - сказал Гроуфилд.  - Даже после  того,  как она сказала вам,
что все кончено и она возвращается к мужу.
     - Она этого  не говорила! Она не могла так сказать, только не Белл!  Мы
собирались пожениться! - Челм вдруг вскочил, наставил на Гроуфилда указующий
перст и закричал: - Не думайте,  я вижу, что вы замышляете! Норовите пришить
это кому-нибудь другому, все равно кому, чтобы спасти собственную шкуру.
     -  А вы не можете придумать причину получше? - спросил его Гроуфилд. Он
повернулся к Данамато и сказал: - Это имеет хоть какой-нибудь смысл? Вы были
уверены,  что она в  конце  концов вернется к вам. А Рой Челм рассчитывал на
женитьбу.  Может, она сказала ему, что  между ними все  кончено, а встряска,
которую  я устроил  ей  за обедом,  заставила ее снова  возжелать вас,  игры
кончились.  Как поступил бы в таком положении столь раздражительный мальчик,
как  Рой? Что делает  капризный мальчик, когда ему говорят, что он больше не
может играть с любимой игрушкой? Он ее ломает.
     Данамато смотрел на Челма.
     - Неужто этот? - спросил он.
     - Вы  презираете  его, -  сказал Гроуфилд. - А  почему бы и  нет? Вы  и
должны его  презирать. Только не недооценивайте его. Он может  нагадить вам,
если почувствует свою силу.
     Челм навалился на стол, подался к Данамато и закричал:
     - Неужели  вы  не понимаете,  чего он добивается? Неужели вы не видите,
что он  задумал? Он хочет подставить кого-нибудь, все равно  кого, только бы
самому соскочить  с  крючка. Это  он угрожал ей, а  не я! И именно после его
появления здесь ее и убили!
     - Хорошо, - с угрозой сказал Данамато. - Мы над этим подумаем.
     - Это он!
     -  Я  же вам сказал,  что  подумаю над этим! Фрэнк,  убери его отсюда и
приведи его сестру.
     Фрэнк взял Челма за руку, но тот продолжал кричать к показывать пальцем
свободной руки на Гроуфилда, пока дверь не закрылась за ним.
     Данамато пытливо взглянул на Гроуфилда.
     - Вы хоть сами в это верите?
     - А мне  и не нужно в  это верить, -  честно  ответил Гроуфилду.  - Его
высказывание совершенно  справедливо. Я должен  найти кого-то другого, чтобы
снять себя  с крючка. Разница  только в  том, что подставили-то именно меня.
Самый  легкий способ  найти  того,  кто снимет меня  с крючка, -  установить
истину. Но я не особенно привередлив, Би Джи, и скажу  вам как на духу: если
я не смогу  вычислить настоящего убийцу вашей жены, меня  устроит  любой, на
которого будет сподручнее свалить  вину. Я бы  подставил и  вас, будь мне от
этого хоть какой-то прок.
     Данамато криво ухмыльнулся.
     - Вы пользуетесь истиной как оружием, да? - заметил он.
     Гроуфилд показал ему руки.
     - Это единственное оружие,  которое сейчас есть в моем распоряжении,  -
ответил он.

     12

     Патриция Челм  была не более открытой и доступной, чем черепаха в своем
панцире. Она неподвижно сидела на стуле напротив Данамато, сжав ноги, сложив
руки  на коленях, задрав голову и  расправив  плечи. На ней была не  по моде
длинная голубая юбка и простая белая блузка. У нее была фигура манекенщицы -
стройная, почти тщедушная, с плоской  грудью - и лицо  студентки  выпускного
курса Вассара, почуявшей дохлую кошку.
     Она уставилась на Данамато горящими глазами и произнесла ледяным тоном:
     - Я хочу сделать заявление.
     - Прекрасно, - сказал Данамато. - Валяйте, делайте.
     - Если  вы по недоразумению  оставите кого-нибудь  из  нас  в  живых, -
заговорила  она, - я уверяю вас,  мы  приложим все усилия к тому, чтобы ваше
поведение не сошло  вам с  рук.  Вы набросились  на  моего брата,  оскорбили
действием. У  него вся шея в синяках. Один из ваших головорезов ударил меня.
Нас насильно держат здесь, хотя я
     неоднократно  повторяла,  что надо поручить кому-нибудь  отвезти  моего
брата и меня в Сан-Хуан.
     - Разве вы сами не водите машину? - спросил Гроуфилд.
     Она пропустила его вопрос мимо ушей, сосредоточив внимание на Данамато.
     -  Я  требую,  - сказала  она, -  чтобы нас  немедленно  отпустили. Мы,
разумеется, сожалеем о смерти миссис Данамато, но вы схватили ее убийцу, и у
вас нет причин и права задерживать нас дольше. Мы...
     Гроуфилд спросил:
     - Сколько вам было лет, когда ваш брат впервые показал вам его?
     Ее  голова резко повернулась, глаза уставились на Гроуфилда, лицо стало
красным как свекла.
     - Я... - Она покачала  головой, поднесла было руку к лицу, но тут же ее
опустила. - Я не имею представления, о чем вы говорите, - сказала она.
     -  Вы покраснели, мадемуазель, - заметил Гроуфилд. Теперь ока коснулась
лица и, очевидно,  обнаружила,  что  оно горит  огнем,  потому что сразу  же
отдернула пальцы.  В  отчаянии  она  снова  перевела  взгляд  на Данамато  и
дрожащим голосом сказала:
     - Мы настаиваем на том, чтобы нас отвезли...
     - Стало быть, вы испытываете страстное влечение к собственному брату, -
спокойно сказал  Гроуфилд. -  Ничего  необычного  в этом  нет, такое  бывает
сплошь и  рядом. Разумеется, вы  не  хотите, чтобы желание завладело вами на
всю жизнь.
     - Нельзя  требовать,  - заявила оно Данамато, - чтобы  я  сидела  тут и
слушала... слышала... мне не следует выслушивать...
     - Психологически, - продолжал Гроуфилд, - это легко понять. Отчасти тут
замешан  материнский инстинкт, иногда роли жены и  матери в семье сливаются.
Вы всегда были ему  маленькой мамой, хоть он  и старше  вас пятью годами.  А
отчасти  это  самозащита, когда  избегаешь этих  отношений,  приклеившись  к
брату. Есть еще...
     - Я не намерена... - Она вскочила, щеки и глаза у нее пылали.
     - Сядьте, леди, - сказал Данамато. -  Сядьте, а то мне придется просить
Фрэнка усадить вас.
     Она резко повернулась к Фрэнку и быстро села.
     -  Как  я уже  говорил, -  продолжал  Гроуфилд,  -  есть  еще  и  страх
девственницы  перед  мужчиной.  А  если в  Карибском  бассейне,  золотко,  и
оставалась еще девственница, так это вы.
     - Пожалуйста,  -  взмолилась  она, по-прежнему  обращаясь к Данамато  и
потянувшись к нему через стол. Всем своим обликом она выражала горечь, голос
ее срывался. - Пожалуйста, не позволяйте ему так себя вести.  С какой  стати
ему это делать? Какой прок кому бы то ни было от этих его разговоров?
     Данамато повернулся к Гроуфилду.
     - Ну? Что все это значит?
     - Вы только посмотрите на  нее, - сказал Гроуфилд.  -  Сравните  ее  со
своей женой. Ваша жена при жизни была по-  настоящему живым человеком, кровь
с молоком. Она могла раздражать меня, она могла быть самодуркой, но она была
полна жизненной силы.  А посмотрите на эту.  В ее жилах не хватит крови даже
на анализ.
     Патриция Челм  судорожно затрясла  головой, открывая и закрывая рот, но
ничего не говоря.
     Данамато задумчиво разглядывал ее.
     - Хорошо, - сказал он.  - Я не стану с  вами спорить, но к чему все эти
ваши речи?
     - А к тому, что девица принесла себя в жертву брату. На самом  деле эта
жертва  была  трусливым уходом от жизни, но она- то предпочитает  считать ее
самоотречением. Преподнесла себя  братцу в подарок. А он что вытворяет? Идет
и подцепляет Марджори Мейн.
     - Марджори Мейн? Белл не была похожа...
     - Я  знаю. Это просто для красного  словца. С  одной стороны  - мясо  с
картошкой,  с  другой  -  выдохшееся  пиво. Как,  по-  вашему,  должна  была
чувствовать себя эта девица,  когда познакомилась с будущей  невестой брата?
Старше на пятнадцать  лет, шумная, крикливая, грубая, вахлачка, разведенная,
по сути дела, еще даже и не разведенная.
     - Хммм, - протянул Данамато.
     - Белл  очень мне понравилась, - сказала Патриция Челм, но ее заявлению
недоставало пыла.
     - Да уж конечно, - ответил Гроуфилд.
     - Только дурак, - сказала она, -  подумал бы, что я могла сделать такую
вещь, как... Я не могу даже об этом говорить.
     - Зато я могу, - продолжал Гроуфилд. - Вы терпели это, сколько могли, с
каждым  днем  ненавидя Белл все больше и  больше.  Вчера за обедом,  когда я
нацелил на нее пистолет, я заметил выражение вашего лица. Вы хотели, чтобы я
выстрелил.
     - Это ложь!
     Гроуфилд не знал, ложь это или нет, да его это и не волновало. Ему надо
было спасать  собственную шкуру,  а все  остальные  пусть думают о своих.  В
самом худшем  случае он мог посеять сомнение, которое сыграет ему на руку, а
в лучшем сумеет убедить Данамато, что его жену убил кто-то другой.
     Это  была  единственная истина,  которая интересовала  Гроуфилда.  Белл
Данамато убил кто-то из этих пятерых, но кто именно -  решать это должен был
не  Алан  Гроуфилд. Он  должен был лишь  найти  человека,  которого Данамато
согласился бы считать убийцей.
     Поэтому он продолжал:
     - Вы огорчились, когда я не застрелил  Белл Данамато за обедом, и после
этого решили сами сделать дело. Вы рассчитывали, что обвинят меня, и выбрали
наилучшее время. Ваш милый братец опять будет  принадлежать только вам, и вы
сможете прекрасно утешить его после потери невесты.
     - Это жестоко! - вскричала она. - Это жестоко, это злостная ложь,  и вы
это знаете.
     Гроуфилд вяло взмахнул рукой и сказал:
     - Свидетель ваш.
     Она снова воззвала к Данамато:
     - Вы не можете думать...
     -  Что вы делали в комнате  моей жены в четыре часа утра? -  спросил ее
Данамато.
     - Хороший вопрос? - радостно сказал Гроуфилд.
     - Я не могла уснуть, - ответила она. - Задремала, но  увидела кошмарный
сон, поэтому  встала  и  больше  никак не могла заснуть. Меня  тревожил этот
человек. Я считала, что ему вообще не место под нашим кровом. По  сути дела,
из-за него-то мне и снились кошмары.
     - Что-то  мне  не  по нраву мысль о  том, что я являюсь вам во  сне,  -
заметил Гроуфилд.
     - Заткнитесь, - велел ему Данамато. - Итак, вам не спалось, - сказал он
Патриции Челм. - И что же?
     - Я пошла поболтать с Белл.  Она тоже часто не спала допоздна. Мучилась
бессонницей. Данамато неторопливо кивнул.
     - Совершенно верно. Пилюли, пилюли, пилюли.
     - Она хотела отказаться  от  них, -  сказала Патриция. - Говорила,  что
принимает пилюли в основном потому, что с годами у нее из-за вас испортились
нервы. Потом это вошло в привычку, а теперь она хотела от нее избавиться.
     Данамато  это явно не понравилось, но он ничего не сказал. Вместо этого
он спросил:
     - И вы вошли в комнату, чтобы поболтать с ней, так?
     - Я увидела свет. Дверь была слегка приоткрыта,  как обычно. Я толкнула
ее, чтобы распахнуть, увидела Белл, и... - Она захлопала глазами.
     -  Хорошо, -  грубовато сказал  Данамато.  - О том, что было  потом, мы
знаем. Вопросов нет. - Он посмотрел на Гроуфилда. - А у вас?
     - У меня тоже, - ответил Гроуфилд.
     - Уведи ее, Фрэнк, - велел Данамато.  - И приведите мне этого стряпчего
по темным делам.
     - Вот еще что, пока я не ушла, - сказала Патриция.
     Все посмотрели на нее.
     Она снова сидела с  чопорным видом,  так некстати  покрасневшее лицо ее
опять сделалось бледным. Она уставилась на Данамато и сказала:
     -   Этот  человек   сделал  намек,  на  который  я  хочу  ответить.  Он
подразумевал, что мой брат... спал с Белл Данамато. Он с ней не спал. Ни он,
ни  она, разумеется,  не  стали бы делать  этого  до  свадьбы.  Только самый
извращенный ум мог...
     -  Что?  Вы  с  ума сошли?  -заорал  вдруг Данамато.  Она  в  изумлении
уставилась на него.
     - В чем дело?
     Данамато наставил палец на Фрэнка.
     -  Уведи ее, - поспешно сказал он, - но  законника пока не приводите. Я
хочу еще минутку поговорить с ее братом.
     - Слушаюсь, - ответил Фрэнк.
     Патриция Челм все никак не могла понять, в чем дело.
     - Но... я... что?..
     Фрэнк взял ее за руку, и она послушно вышла вон.
     Гроуфилд посмотрел на Данамато.
     - Не вошла в образ, так?
     - Брат, должно быть, навешал ей  лапши на  уши, - сказал Данамато. -  Я
знаю  Белл.  Я  был единственным  постоянным  мужчиной в  ее жизни, это  мне
доподлинно известно, но вот временных любовников у нее было до черта.
     - Если они не спали вместе, - сказал Гроуфилд, - тогда,  быть может, на
сей раз у них было всерьез. А Харри мог прознать об этом и решить, что вы...
     - Оставьте вы Харри в покое. Вам все равно, на кого спихнуть это дело.
     - Я и пытаюсь спихнуть его хоть на кого-нибудь.
     - Что  же  вы тогда не стали обвинять  черномазого? Неужели  ничего  не
могли придумать?
     - Это  как посмотреть, - ответил  Гроуфилд. - Насколько важны были  для
него  и для  его страны капиталовложения Белл? Если его политическое будущее
зависело от того,  накачает ли он страну ее деньгами,  и если  вчера вечером
она  вдруг  сказала  ему, что, мол, все, парень, приехали, я не развожусь, и
денег  своих у меня нет, он вполне мог выйти из себя и дать ей сдачи, да еще
с избытком. Эти заторможенные  типы,  холодные  с виду,  обычно носят в душе
вулкан. И когда фасад рушится, они взрываются. - Гроуфилд кивнул.  - Да, это
и впрямь мог быть он.
     Данамато удивленно уставился на него.
     - Иисусе, - проговорил он, - вы это серьезно, что ли?
     - Вся  соль в том, - сказал Гроуфилд, - что одна из моих догадок верна.
Потому что, Би  Джи, я не убивал вашу  жену. Так уж  получается,  что,  коль
скоро  это  правда, стало быть, убийство - дело рук кого-то  из остальных. А
это, в свою очередь, означает, что одно из моих предположений верно.
     - Которое же?
     - А вот этого я и сам не знаю.  Тут вернулся Фрэнк,  ведя под руку  Роя
Челма, напуганного пуще прежнего.
     Данамато уставился на него стальным взглядом.
     - У меня один вопрос, - сказал он.
     Гроуфилд положил  руку на предплечье  Данамато. Когда тот вопросительно
посмотрел на него, Гроуфилд наклонился и прошептал ему на ухо:
     - Позвольте  мне  задать этот вопрос. Если  он  услышит его  от вас, то
полезет на стену, и мы ничего из него не вытянем.
     - Да, -  согласился  Данамато. - Ладно, валяйте.  Гроуфилд посмотрел на
Челма.
     -  Вопрос весьма  щекотливый, - проговорил он. - Не пугайтесь, никто не
станет  вас  душить. Но нам нужен  честный  ответ  на этот вопрос. Это очень
важно.
     - Я,  естественно...  - Челм замолчал, закашлялся и прочистил горло.  -
... сделаю, что смогу, - закончил он.
     -  Хорошо.  - Гроуфилд  помолчал,  выстраивая  фразу  в  голове,  затем
спросил: - Вы точно помните, какого числа  впервые  легли  в  постель с Белл
Данамато?
     Лицо Челма, которое  прежде было бескровным,  теперь сделалось  и вовсе
бесплотным, будто иссиня-серая кожа покрывала грязно-белые кости.
     - Я... - начал он громким пронзительным шепотом.
     - Я вас не застрелю. Вы можете сказать правду, -  грубовато заверил его
Данамато.
     Челм принялся качать головой взад-вперед, как на сеансе гипноза.
     -  Этого  не  было,  -  выдохнул  он.  -  Никогда.  Я...   никогда.  Мы
договорились, мы... мы оба сказали... у нас  и в мыслях не было... Мы хотели
сделать это,  как  люди,  как заведено!  Быть  честными  и сделать все,  как
полагается, только после женитьбы!
     Это была правда. Если кто-нибудь  из населявших Землю  мужчин и говорил
когда-нибудь  правду,  то   сейчас   был  как  раз  такой  случай.  Об  этом
свидетельствовало все:
     лицо  Челма, его голос, его дергающееся туловище. Он и его невеста, Бел
Данамато, никогда не ложились вместе в постель.
     - Христос на кресте, -  прошептал  Данамато. Он  покачал головой, затем
махнул  рукой Фрэнку. -  Уберите это, - велел  он,  -  и поместите обратно в
коробочку для бабочек. Приведите мне законника.
     Фрэнк и брызжущий  слюной, по-прежнему все  отрицающий  Челм  вышли  из
комнаты. Данамато и Гроуфилд переглянулись. Гроуфилд сказал:
     - Похоже, на этот раз все могло быть по-другому.
     - Уму непостижимо, - ответил Данамато.
     - Мне не хотелось бы все время твердить о Харри...
     - Да заткнитесь вы, - сказал Данамато.

     13

     Джордж Милфорд без  особой напряженности занял стул напротив Данамато и
сказал:
     - У меня было много встреч с вашими поверенными, но вас я вижу в первый
раз. Мне и впрямь жаль, что это происходит при подобных обстоятельствах.
     - Разумеется, - ответил Данамато. Милфорд взглянул на Гроуфилда.
     - Как вы? Надеюсь, несмотря ни на что, держитесь молодцом?
     - Несмотря ни на что, - ответил Гроуфилд.
     - Боюсь, вы и впрямь попали в водоворот, - сказал Милфорд.
     - В чем дело? - поспешно  спросил Данамато. - Разве  вы не думаете, что
убийство - дело его рук?
     - Гроуфилда? - Милфорд покачал головой. -  Разумеется, нет.  У  него не
было мотива.
     - Он же угрожал ей за обеденным столом.
     - Вздор, - сказал Милфорд. - Я там был, а вас не было. Он не угрожал, а
кочевряжился. Вам надо поискать другого убийцу, Данамато.
     Данамато насупил брови и исподлобья посмотрел на него.
     - Да? Кого же?
     Милфорд покачал головой, пожал плечами, небрежно развел руками.
     - Понятия не имею. Но это не Гроуфилд.
     - А может, это вы.
     Милфорд улыбнулся вялой снисходительной улыбкой.
     - Боюсь, что нет, - сказал он. - У меня тоже не было мотива.
     Данамато посмотрел на Гроуфилда.
     - Ну? Хотите его прощупать? Гроуфилд улыбнулся Милфорду.
     -  Только  не  я,  - ответил  он.  - Если  мистер Милфорд считает  меня
невиновным, я  готов  ответить  любезностью на  любезность. Я  не думаю, что
мистер Милфорд убил свою клиентку, поскольку  не вижу никаких на то  причин.
Честно  говоря,  чем больше я думаю, тем тверже укрепляюсь  в убеждении, что
это Харри.
     - Довольно о Харри!
     Милфорд совершенно серьезно сказал Гроуфилду:
     -  О  нет,  только  не Харри.  Он  был  предан Белл.  Ее  смерть  очень
подействовала на него. Данамато обратился к Милфорду:
     - Это  сделал один из  вас, находившихся  на втором  этаже. Вы сами это
подстроили, поставив тех двух шпиков в охрану внизу. Так  что, если это было
не Гроуфилд  и не вы... - он взглянул на  Гроуфилда... - и не Харри... -  он
снова посмотрел на Милфорда: - Тогда кто же это был?
     - Марба?
     Данамато опустил голову, но продолжал пристально изучать Милфорда.
     - Почему? Почему он?
     Милфорд снова непринужденно пожал плечами.
     - Он черный.
     - Ну и что?
     - Вам не нравится эта догадка? Жалкий негритос? Гроуфилд расхохотался.
     - Милфорд, - сказал он, - у нас тут серьезный разговор.
     Данамато хмуро смотрел на них.
     - Что происходит? Вы и прежде были знакомы между собой?
     - Мы  познакомились  только вчера,  - объяснил  Милфорд. - А вот что вы
думаете о намерении Белл не давать Марбе никаких денег?
     Данамато склонил голову набок.
     - Кто это сказал?
     - Она,
     - Ему или вам?
     - Мне, вчера, сразу после ленча. Говорила ли она вчера вечером об  этом
и ему тоже, я не знаю.
     - А больше она никому не говорила? - спросил Гроуфилд.
     - Не знаю. Вероятно, нет. Данамато посмотрел на Гроуфилда.
     - Что вы об этом думаете? Гроуфилд покачал головой.
     -  Не знаю. Разумеется, я предпочел бы верить мистеру Милфорду во всем,
коль  скоро  он вынес мне такой  вотум доверия, но не  знаю.  Все слишком уж
складно.
     - Тут я ничего не могу поделать, - сказал Милфорд.
     - Мы можем спросить у Марбы, - продолжил Данамато.
     - Это ничего не даст, - возразил Гроуфилд.
     - Почему?
     - Он скажет, что не знал об этом. А  стало быть, возможен любой из трех
выводов.  Во-первых,  что Милфорд  лжет.  Во-  вторых,  что  Милфорд говорит
правду,  но  миссис  Данамато еще не успела ничего сказать Марбе. В-третьих,
что Марбу  поставили в известность, и лжет  он.  Но даже  если  подтвердится
третий вывод, это  еще не  будет означать, что убил ее Марба. Он  мог просто
пытаться избежать неприятностей.
     - Вы опустили слово мистер, - заметил Милфорд. Гроуфилд улыбнулся ему.
     - Я знаю. Я говорил как беспристрастный наблюдатель. Вы не против, если
я задам вам вопрос?
     - Ничуть.
     - Вы стали поверенным миссис Данамато совсем недавно, так ведь?
     - Да. Чуть больше месяца назад.
     - Когда она ушла от мужа? Милфорд кивнул.
     - Простите меня,  мистер Милфорд,  - сказал Гроуфилд, - но мне кажется,
что на родине у вас, вероятно, почти не было  практики, коль скоро вы смогли
вот так взять и уехать на целый месяц.
     Милфорд скорчил почти такую же кислую мину, как у Данамато.
     - Почти  никакой  практики? - повторил он.  - По правде говоря,  вообще
никакой.
     - Вы отошли от дел? Милфорд вздохнул.
     -  Ладно уж, - сказал он. - Я, в общем-то, и не думал, что  мне удастся
избежать  разговора на эту тему. Как-то раз возник скандал, и после него мое
имя перестало иметь сколь-нибудь заметный вес в среде поверенных.
     - Правовой скандал?
     - Не совсем. Я бросил жену ради одной девушки.
     - Девушки? - эхом отозвался Гроуфилд. Милфорд смежил веки.
     -  Совершенно  верно. Она  была школьницей.  Мы уехали на семь  недель,
мы...  Тут не было  виноватых. Мы... - Он снова открыл глаза и посмотрел  на
Данамато. - Ваша  жена знала об этом,  - продолжал  он. - Ко  мне ее прислал
один мой друг. Ему достало любезности
     сказать,  что при  всей  моей  неразумности  в личных  делах  я  все же
неплохой поверенный и смогу уделить ей столько времени,  сколько требовалось
для разрешения всех затруднений.
     -  Это  были  затруднения  исключительно  правового  толка?  -  спросил
Гроуфилд.
     Милфорд хмуро и брезгливо взглянул на него.
     - Что сие означает?
     -   Просто  мне  стало   любопытно,  только  ли  старшеклассницами   вы
увлекаетесь в нерабочее время. Милфорд вскочил.
     - Гроуфилд, - сказал он, - а вы никто иной, как грязный ублюдок, эдакий
дружелюбный тихушник.
     - Я просто гадал, - ответил Гроуфилд.
     - А я гадаю,  - сказал ему Милфорд, - не слишком  ли поспешил оправдать
вас в связи со смертью Белл. Гроуфилд улыбнулся.
     - Благодарю вас,  мистер Милфорд, - ответил он. - Коли над моей головой
нависло такое,  не  мне вас обвинять. - Гроуфилд повернулся к Данамато. - Вы
знали вашу жену,  - сказал  он.  -  Вы знали, что  она вряд ли дала  бы обет
целомудрия. С Роем Челмом  каши было не сварить, тогда  от кого она получала
желаемое?  Выходит, от одного  из  трех.  Харри,  Марбы  или  от этой  грозы
школьного двора.
     -  Гроуфилд, - сказал Милфорд,  и  голос  его  задрожал,  - вы заходите
слишком далеко.
     - Я не могу зайти слишком далеко, - ответил Гроуфилд. - У меня петля на
шее.
     - Позвольте мне сделать другое предположение, - сердито сказал Милфорд.
- Белл ни с кем здесь не спала. Ни с Харри.  Ни с Марбой. Ни, разумеется, со
мной. Напомню вам, что я тут с женой, и, даже будь у меня желание, даже будь
оно у Белл, в этом доме такое было бы невозможно.
     - Не невозможно, -  возразил Гроуфилд. -  Трудно, но  не невозможно. Вы
могли  бы  сделать это,  адвокат.  Раз  уж вам удалось  заставить  школьницу
отбиться от стаи путешествующих одноклассниц, то удалось бы и...
     -  Заткнитесь!  - заорал  Милфорд. Он  по-прежнему стоял  и,  очевидно,
прикидывал, не ринуться ли ему на Гроуфилда.
     - Милфорд, вы упоминали о каком-то другом предположении, - напомнил ему
Данамато.
     Милфорд  слегка  покачнулся,  словно  желание  броситься  на  Гроуфилда
расстроило его вестибулярный  аппарат, потом глубоко вздохнул, посмотрел  на
Данамато и ответил:
     -  Да. Я полагаю,  Белл  начинала понимать, что никогда не сможет выйти
замуж за Роя. Не знаю, собиралась  ли она вернуться  к вам,  но думаю, что с
Роем она покончила, или, во  всяком случае, намеревалась покончить в  скором
времени.  И я могу поклясться, что  у нее ни  с кем не было здесь шашней. Но
вдруг ей приспичило иметь рядом видного мужчину.  Для того, чтобы появляться
в обществе, как она говорила,  но, возможно, и для  близких отношений  тоже.
Возможно, на самом деле Гроуфилд был нужен  ей  для постели, и, когда все мы
улеглись спать, она могла  отправиться к нему, чтобы поговорить на эту тему.
Она  отличалась  непосредственностью и  прямотой, поэтому, возможно, пошла к
нему в комнату...
     - Труп-то нашли в ее комнате, - прервал его Данамато.
     - Об этом  я еще скажу,  -  ответил Милфорд.  - Вы же  знаете, какой  у
Гроуфилда норов, он ведь выказал  его вчера  вечером за  обедом. Вот  Белл и
разбудила  Гроуфилда.  Ей  нужен  был  жеребец,  но  он  воспротивился.  Они
поссорились, Гроуфилд пришел в  бешенство и убил  ее. Затем он  отнес тело в
спальню  Белл,  вернулся в  постель  и  стал  ждать, пока кто-нибудь  другой
обнаружит труп.
     Наступило  молчание.  Оно  затянулось,  но  вот  Данамато повернулся  к
Гроуфилду, горько улыбнулся и сказал:
     - Ну, теперь и у вас появился мотив.
     - Удивительно, - сказал Гроуфилд. - Женщина с такими  аппетитами, как у
Белл Данамато, проводит целый месяц  под одной  крышей  с мужчиной,  недавно
пережившим  скандал из-за  своего распутства и  нанятым ею  благодаря  этому
обстоятельству, и даже ни разу к нему не пристает. Я просто в изумлении.
     - Я с женой, - сказал Милфорд. - Уж и  не знаю, что могло случиться, не
будь ее здесь. Белл мне очень понравилась. Но со мной была Ива, и  ничего не
случилось.
     -   Возможно,   -  ответил   Гроуфилд.  Он  посмотрел  на  Данамато.  -
По-прежнему,  возможно, -  добавил он.  - Возможно,  я,  возможно,  Милфорд,
возможно, кто-то еще. Вы знаете слишком мало, чтобы быть в чем-то уверенным.
     - Но вы по-прежнему во главе списка, - ответил Данамато.
     Гроуфилд кивнул.
     - Как  ни печально,  но  это правда. Мне  больше  не  о чем  говорить с
Гумбертом Гумбертом (1). А вам?
     - С кем?
     - С Милфордом.
     Милфорд улыбнулся Гроуфилду и покачал головой.
     - Никогда не пытайтесь подставить адвоката, - сказал он.
     - Постараюсь это запомнить, - пообещал ему Гроуфилд.

     14

     Ива Милфорд напоминала сжатую пружину часов. Волосы ее были стянуты так
туго и  так  прилизаны,  что  казалось, будто  ее причесывали еще  испанские
инквизиторы. Стан  ее казался не просто затянутым  в  корсет, а окаменевшим,
как ископаемый лес.  Темно-коричневый костюм и аляповатая блузка кораллового
цвета  делали ее похожей  на второразрядную старую  шлюху  из  машинописного
бюро, а лицо выглядело неприступным, как банк в воскресный день.
     Ива вошла и осталась стоять. Невероятно, но она держала в руках дамскую
сумочку, прижимая ее к животу. У нее был вид возмущенной матери, пришедшей в
полицейский участок за своим малолетним хулиганом.
     - Я хочу  уехать домой, - заявила она, причем тоже возмущенно. - С меня
довольно, я хочу домой.
     -  Под  этим  кровом  лежит  мертвая  женщина,  -  напыщенно  заговорил
Данамато.
     - Точнее, внизу, в морозильнике, - вежливо добавил Гроуфилд.
     Ива  поразилась;  как и следовало  ожидать. Она вытаращила на Гроуфилда
глаза, но ничего не сказала.
     Данамато сердито  зыркнул на  Гроуфилда,  потом  опять  взглянул на Иву
Милфорд.
     - В общем,  - сказал он,  - она  лежит здесь, и она мертва. И никто  не
уедет домой, никто вообще никуда не  уедет, пока я не установлю с точностью,
кто ее убил.
     - Что ж, я этого не делала, и мой муж, разумеется...
     - Безусловно, это сделали  вы, - сказал Гроуфилд. Она  снова уставилась
на него.
     - Что?
     -  Вы подозревали,  что  ваш  муж снова  взялся за  старое,  -  пояснил
Гроуфилд. - Вы подозревали это уже недели две, не так ли?
     - Мой муж обещал мне...
     -  Это  только все усугубило,  - ответил  Гроуфилд.  - Когда он нарушил
торжественное  обещание,  данное  после  истории  со  школьницей,  когда  он
начал...
     - Он его не нарушал! Что вы такое говорите?
     - Я говорю, - продолжал  Гроуфилд, - что, когда вы увидели, как ваш муж
вышел из  комнаты Белл Данамато  прошлой ночью, вы вошли туда, преисполенная
решимости убить ее. Сначала вы ударили ее чем-то, оглушили, а потом затянули
проволоку у нее на шее.
     -  Я?  Я?  -  Ива Милфорд  сжала одной  рукой свою  сумочку,  а  другой
ухватилась  за  спинку  стула, на  который  так  и не  села,  и  с  ужасом и
недоверием уставилась на Гроуфилда.
     Тот как ни в чем не бывало повернулся к Данамато.
     -  Вы  только  посмотрите  на  нее,  -  сказал  он.  -  Весь  ее  облик
свидетельствует о виновности.
     Данамато не стал смотреть на Иву Милфорд, а посмотрел на Гроуфилда.
     - Вы так и не угомонитесь, а?  - сказал он. - Эта женщина? Да вы только
взгляните на нее, Господи!
     -  Вы  думаете,  она  бы  не пошла  на убийство, чтобы  сохранить мужа?
Посмотрите  на  ее  лицо, одежду. Посмотрите, как  она  держит свою сумочку.
Думаете,  перед вами добродушная матрона? Эта женщина - вулкан.  Она из  тех
сучек, которые подавляют в себе чувства, а потом вдруг ни с  того  ни с сего
набрасываются на водителя  автобуса.  Вы только посмотрите на нее, Данамато.
Думаете, я сочиняю?
     Данамато, наконец,  перевел  взгляд на Иву Милфорд и успел увидеть, как
потрясение сменяется негодованием. Ее маленькие светлые глазки, устремленные
на Гроуфилда, пылали ненавистью. Данамато задумчиво произнес:
     - Да, конечно, сочиняете, но все равно это может оказаться правдой.
     - Ты, ублюдок! - истошно завопила Ива Милфорд и бросилась на Гроуфилда,
замахнувшись своей сумочкой.
     Гроуфилд  скатился со  стула,  одновременно  схватив Иву  за запястье и
швырнув  ее на  стол. Она растянулась  поперек стола, едва не огрев сумочкой
Данамато, и  тогда Гроуфилд шмыгнул за спину Джека,  который  стоял, разинув
рот.
     Джек резко повернулся, схватил Гроуфилда и крикнул:
     - Куда ты собрался, черт возьми?
     - Куда-нибудь подальше от нее, - ответил Гроуфилд. Тем временем Фрэнк и
еще один охранник  схватили Иву  Милфорд и  крепко держали  ее.  Она  что-то
верещала и норовила запустить сумочкой в Гроуфилда.
     Перекрывая производимый ею шум, Гроуфилд крикнул Данамато:
     - Видите? Это ли не признание вины!
     - Уберите ее отсюда! - заревел Данамато, и Иву Милфорд уволокли прочь.
     Наступила  тишина, Джек неохотно отпустил Гроуфилда, который  снова сел
на свой стул и сказал:
     - Вы заметили кое-что любопытное? Рано или поздно все они называют меня
ублюдком.
     -  Это нетрудно  понять, -  сказал Данамато.  Гроуфилд протянул  руку к
блокноту Данамато и предложил:
     - Давайте-ка просмотрим список. Насколько я понимаю, тот или иной мотив
есть у всех. Может, попробуем вычислить самый вероятный?
     Данамато отодвинул блокнот подальше.
     - Это вы, - сказал он. Гроуфилд покачал головой.
     - Нет. Я этого не делал. А как насчет...
     -  Думать  я  буду  без  вас, -  сказал ему Данамато  и велел  Джеку: -
Отведите его наверх в его комнату. Заприте на замок.
     - Зачем? - спросил Гроуфилд.
     -  Я намерен все обдумать, - сказал Данамато. - И когда я кончу думать,
кто-то  здесь умрет. Сейчас я  полагаю, что  это будете вы. Я дам вам знать,
когда обрету полную уверенность. Джек, уведи его.
     Гроуфилд встал.
     - Могу я попросить об одолжении?
     - Что?
     - Я еще ничего не ел. Я проделал все это на пустой желудок и, поверьте,
успел совсем изголодаться. Данамато гаденько улыбнулся.
     - Желаете набить брюхо? Разумеется. Джек,  своди его  сначала на кухню,
накорми чем-нибудь, а уж потом отведи наверх.
     - Спасибо, - сказал Гроуфилд.
     - Приятного аппетита, - по-французски ответил Данамато.

     15

     Окна были забраны красивыми решетками в  испанском стиле. Служили они в
основном для украшения, но крепкие железные прутья были намертво вмурованы в
стену  с  наружной  стороны,  что создавало  приятное  с эстетической  точки
зрения, но омерзительное с точки зрения Гроуфилда сочетание декоративности с
функциональностью.
     Внизу стояли  две  машины,  черный  мерседес,  который Гроуфилд впервые
увидел вчера, и  бирюзово-белый  понтиак. Хотя иногда мимо проходил  один из
людей Данамато,  никто,  похоже, не наблюдал за задворками постоянно. Будь у
Гроуфилда возможность выбраться из комнаты, спуститься вниз  и влезть в одну
из  машин,  он  мог  бы быстренько прорваться сквозь проволочную изгородь  и
удрать отсюда ко всем чертям.
     Как  ни крути, а побег, похоже, самый верный  способ остаться  в живых.
Гроуфилд  прекрасно  знал,  что  убийство совершил один из  шести  вчерашних
гостей, но знал он и  то, что все они имели и мотивы, и возможности и с этой
точки зрения были  примерно в равном положении, во всяком случае, по  мнению
Данамато.  За исключением,  разумеется,  самого Гроуфилда.  Можно  ли как-то
повлиять на это его мнение? А если Данамато прослушает магнитофонную  запись
допросов и  придет к  какому-  нибудь  выводу? Гроуфилд еще  раз  перебрал в
памяти  все, о чем они говорили,  но, вроде,  ничего  не  нащупал.  Ни одной
зацепки в словах опрашиваемых; никто, кроме  него  самого, не сказал  ничего
важного  для Данамато. Надо  драпать. Если он хотел жить и впредь, следовало
оказаться где-нибудь в другом месте, а не здесь. Только вот как?
     Его  аккуратно упаковали в  коробочку, и оставалось  лишь ждать,  когда
Данамато решит, что пора снимать обертку. В комнате  было  два  зарешеченных
окна, через них не вылезти. Две двери. За первой - стенной шкаф, вторая вела
в коридор. Чулан был самый обыкновенный, а дверь в коридор была на замке. Он
уже дергал ручку,  пытался  просунуть картонку между  дверью и  рамой, чтобы
открыть замок,  но  из этого ничего  не вышло. Петли были изнутри, до них не
добраться, а сама дверь была сделана из тяжелого твердого дерева.
     В прошлый раз за ним  приходили трое, и он полагал, что вряд  ли впредь
они станут  обходиться меньшим числом. Трое профессионалов, все при  оружии,
все начеку. А что он может им противопоставить?
     Можно было бы запустить в них чемоданом. Прекрасная мысль.
     Гроуфилд расхаживал по комнате, пытаясь до чего-то додуматься, а думать
приходилось  о многом.  Он  начинал  мозговать,  как выбраться из комнаты, а
затем вдруг обнаруживал, что думает вместо этого о Марбе или Рое Челме,  или
Иве Милфорд  и  о том, убийца  ли один из них.  Тогда он сосредоточивался на
этом, но довольно скоро оказывался у открытого  окна и  осматривал болты, на
которых держатся прутья.
     Затруднение  состояло в том, что надо было  разрешить два  затруднения,
причем оба представлялись неразрешимыми. Он  не находил способа удрать и  не
мог  найти  ни  единого указания  на то, кто  убил  Белл  Данамато. Потерпев
поражение  на  обоих фронтах,  он  метался  между своими  головоломками, как
теннисный мяч на сентябрьском корте.
     Гроуфилд был  не в своей  тарелке, он не любил одиночества, предпочитая
работать в команде. Если он играл на сцене,  то со всей остальной труппой, а
если  воровал,  так непременно с  шайкой  по  заранее разработанному  плану.
Гроуфилд  не  привык работать в  одиночку да еще и  писать  для  себя  роль,
поэтому  пока  он  был весьма  невысокого мнения о своем исполнении.  Он  не
добился ничего, разве что медленно, но  верно усугублял свое  положение, как
человек, отбивающий чечетку на зыбучих песках.
     От двери донесся  щелчок. В замок вставили ключ. Гроуфилд снова стоял у
окна,  мрачно разглядывая  плотно закрепленные  болты  и  размышляя о  своем
неумении толком импровизировать. Услышав, как  в замке поворачивается  ключ,
он  отпрянул от окна,  забился  за кровать и  остановился с таким  расчетом,
чтобы оказаться за  дверью, когда  она откроется. С таким же  успехом он мог
лечь на пол и брыкаться ногами.
     Дверь  медленно  открылась  примерно  на фут  и  застыла, казалось,  на
несколько лет. Гроуфилд стоял  на  цыпочках, опустив руки, сжимая и разжимая
кулаки.
     Затем кто-то прошептал.:
     - Мистер Гроуфилд?
     Это была женщина.
     Гроуфилд высунул  руку за дверь примерно на высоте человеческого роста,
нащупал  волосы,  вцепился  в  них и  дернул, одновремено  захлопывая  дверь
плечом.
     Дверь  едва  не  зацепила ее,  когда она, увлекаемая рукой  Гроуфилда и
ойкая, влетела в комнату.  Гроуфилд отпустил  ее, она  развернулась и  упала
боком на кровать. Гроуфилд стоял спиной к двери, глядя на нее.
     Патриция  Челм.  Она растянулась  на  кровати, но тотчас  вскочила, как
только  вновь обрела равновесие. Лицо ее раскраснелось, она  встала, яростно
разгладила юбку и шарахнулась прочь, хрипло прошептав:
     - Вы чего это? Зачем вы так делаете?
     - Я  нервничаю, -  ответил он. Оброненный Патрицей  ключ  лежал на полу
возле  него. Гроуфилд  поднял его  и сунул  в карман.  -  Естественно, я рад
вашему приходу, - сказал он. - Чем он вызван?
     - Мы хотим, чтобы вы помогли нам, - ответила Патриция.  Она уже малость
овладела собой.
     - Мы?!
     - Рой и я.
     - Как я могу помочь вам?
     - Вы увезете нас отсюда на машине.
     - Почему я?
     - Вы были  правы,  -  сказала  она.  -  Там, внизу. Мы  не умеем водить
машину, ни он, ни я.
     - Машину может вести каждый, - заявил Гроуфилд. Она покачала головой.
     -  Мой отец  не  верит  в  некоторые  вещи.  Например,  в  телевидение,
автомобили.
     - Как же вы путешествуете?
     - На такси. Или пешком. Гроуфилд покачал головой.
     - Ну что ж, - сказал он. - Всякое бывает. Значит, вам нужен шофер.
     - Да,  - ответила  она.  -  А вам  нужно  выбраться  отсюда. Вы знаете,
мистера Данамато  не  одурачили. Он по-прежнему  считает, что его жену убили
вы.
     - Я ее не убивал.
     - Разумеется, убили, - заявила она. - Но мне все равно. Нам надо уехать
отсюда, вам тоже, так что мы на какое-то время объединим усилия.
     Гроуфилд внимательно разглядывал ее.
     - А почему вам нужно убраться отсюда?
     - Рою нужно. Из-за мистера Данамато.
     - Почему?
     -  Вы же  не  думаете, что  мистер Данамато позволит Рою уехать  отсюда
живым, правда?
     - Думаю, - ответил Гроуфилд.
     - Ну, вы ошибаетесь, - сказала она. - Рой увел у него жену. Кроме того,
мы  будем знать, что  он убил  вас,  и станем  опасными свидетелями, слишком
осведомленными.
     Гроуфилд был уверен, что эту роль для нее написал Данамато и что он  не
преисполнен жаждой мщения  влюбленному,  который  хранил  целомудрие. Но,  с
другой  стороны,  именно  ошибочное  мнение Патриции Челм по  этому  вопросу
привело  ее  сюда с серебряным подносом, на котором лежала  жизнь Гроуфилда,
так что  не имело смысла спорить с ней и объяснять  истинное  положение дел.
Поэтому Гроуфилд сказал:
     - Я понимаю, что вы имеете в виду. Стало быть, вы хотите, чтобы я помог
вам двоим убраться отсюда.
     - Мы поможем друг другу, - сказала она. - Я выпущу вас из этой комнаты,
а вы поведете машину.
     - Договорились, - согласился он. - Какую машину?
     - У меня есть ключи от машины мистера Милфорда.
     - От понтиака?
     - От бирюзово-белой, да.
     - Это понтиак, - объяснил Гроуфилд.
     - В самом деле? Как бы там ни было, нам пора в путь, да?
     - Где Рой?
     - Прячется  в  машине,  - ответила она.  Потом  прохладно улыбнулась  и
добавила: - Нет, мистер Гроуфилд, вам не удастся силой отобрать у меня ключи
и уехать одному.
     Такие мысли у Гроуфилда были. Он ухмыльнулся, пожал плечами и сказал:
     - Ладно. Что-то  теряешь, что-то находишь. Позвольте только закрыть мой
чемодан, и я с вами.
     - Вы собираетесь взять чемодан?
     - Там моя  зубная паста.  Вы  что, хотите, чтобы  у меня  были  дырки в
зубах?
     Гроуфилд закрыл  чемодан и подхватил его. Потом подошел к двери, открыл
ее и выглянул в коридор. Там было пусто. Он сделал знак Патриции Челм, и она
последовала за ним.
     Лестница была в конце  коридора, у поворота  направо. Ни в коридоре, ни
на  лестнице  они никого  не встретили, но  уже почти в  самом низу услышали
приближающиеся голоса.
     - Сюда! - сказал Гроуфилд, направляясь к ближайшей закрытой двери.
     Это оказалась подсобка, где  хранились швабры и плащи.  Они  втиснулись
туда вдвоем, да еще кое-как втиснули чемодан, и прикрыли за собой дверь.
     В темноте как-то забывалось, что Патриция Челм была бесполым существом.
Когда она прильнула  к Гроуфилду плечом, боком и бедром,  то  показалась ему
обыкновенной  девушкой; пахло от нее,  как от девушки, дыхание  звучало  как
девичье.  Гроуфилд поймал себя на том,  что помимо воли начинает  испытывать
интерес к Патриции  Челм, и  ему пришлось одернуть себя, вспомнив,  что  эта
обманчивая  девушка  - на самом  деле  чопорная девственница, считавшая  его
жестоким убийцей, а кроме того, они оба  оказались в отчаянном  положении, и
сейчас не время заниматься глупостями.
     Думай о деле, Гроуфилд. Тут негде,  и сейчас некогда. Да и не стоит она
того.
     Голоса за дверью затихали и, наконец, замерли. Гроуфилд прошептал:
     - Ладно. Я не могу дотянуться до ручки.
     - Я ее держу.
     Стало светло,  и Гроуфилд перестал испытывать к  ней  интерес; Патриция
Челм  снова  превратилась в бесполое  существо с  плотно сжатыми губами - то
самое, которое вошло с ним в кладовку.
     У двери им пришлось с минуту подождать: вдоль дома лениво прохаживались
двое людей Данамато. Наконец они свернули за дальний угол.
     На этот  раз Гроуфилд  пошел впереди; он  пригнулся и затрусил  вперед,
надеясь,  что  никто не выглядывает из окна наверху. Ему  хотелось бы  иметь
немного времени,  чтобы вывести  из строя мерседес,  но это было невозможно.
Надо поскорее убраться отсюда к чертям и положиться на судьбу.
     Гроуфилд открыл дверцу понтиака с пассажирской стороны, швырнул чемодан
через спинку  переднего сиденья назад, скользнул за баранку. Девушка  влезла
вслед за ним и захлопнула дверцу. С грохотом.
     - Иисусе Христе! - воскликнул Гроуфилд. - Нельзя ли потише?
     - Простите.
     Он щелкнул пальцами.
     - Дайте мне ключ.
     Она долго рылась в кармане юбки и наконец вытащила связку ключей.
     - Это...
     - Я  знаю, который,  -  сказал Гроуфилд, схватил связку,  нашел  ключ с
шестиугольной головкой и сунул его в замок зажигания. - Где ваш брат?
     - Рой? - позвала она, оглянувшись назад. С пола донеслось:
     - Тут я.
     - Умница, - сказал Гроуфилд и повернул ключ в замке.
     Понтиак был  простенький. Он завелся  с первого  раза. Гроуфилд включил
передатчик, нажал на педаль  газа,  и  они помчались  по подъездной аллее  к
джунглям.
     В  зеркале  заднего обзора Гроуфилд видел, как из  парадной  двери дома
выбегали люди. Но  джунгли сразу поглотили  беглецов, машина  подпрыгивала и
кренилась на проселке. В зеркале заднего обзора появился Рой Челм.
     - Я попытаюсь  добраться  до Сан-Хуана, -  сказал  Гроуфилд. -  В  этом
случае, если мы попадем на шоссе...
     - Нет, -  возразил Рой Челм. -  Когда доберетесь до  асфальта, сверните
направо.
     - Эта дорога приведет нас в горы, где мы сразу же попадемся.
     - Едем туда, - решил Челм.
     -  Тот мерседес гораздо быстроходнее нашей машины, - сказал Гроуфилд. -
Они нас догонят.
     - Делайте, что я говорю, - настаивал Челм.
     - Идите вы к черту, - отмахнулся от него Гроуфилд.
     - Делайте, как я говорю, - повторил Челм. И чем могла быть эта холодная
штуковина,  которую  он  приставил  сбоку к  шее  Гроуфилда,  если  не дулом
пистолета?
     - Проклятье, - устало сказал Гроуфилд.

     16

     На повороте  Гроуфилд не стал сбрасывать скорость. Держа ногу на педали
газа, он резко крутанул баранку, и понтиак с ревом выскочил на 185-е шоссе и
пошел  юзом, как  торпедный  катер над  водопадом. Пожилой Шевроле,  ехавший
навстречу, вильнул в  кювет, чтобы избежать  столкновения,  а  Гроуфилд знай
себе крутил баранку туда-сюда, не  давая понтиаку  лечь на бок, как ему того
ни  хотелось.  Наконец машина снова обрела остойчивость  и решила  катить по
дороге  на  всех  четырех  колесах.  Гроуфилд  угрюмо  склонился над  рулем,
вцепившись в  него  сверху обеими руками,  и  с ненавистью  уставился сквозь
лобовое  стекло на узкую  извилистую асфальтовую дорогу,  по  обеим сторонам
которой тянулись джунгли.
     Рой крикнул высоким дрожащим голосом с заднего сиденья:
     - Вы хотите нас угробить?
     - Я хочу  сохранить нам жизнь,  - резко  ответил  Гроуфилд.  Он  бросил
быстрый взгляд в зеркало.  Поворот все  еще  был  виден, а мерседес  еще  не
появился.  Шевроле  успел выбраться из  кювета и опять чухал по дороге. Если
повезет, мерседес врежется в него и выйдет из строя.
     Черта с два.
     Гроуфилд снова посмотрел на дорогу впереди,  на визжащих шинах взял два
поворота,  а когда в следующий раз бросил взгляд в зеркало, выезда  на шоссе
уже не было видно. И по- прежнему никакого мерседеса.
     - Теперь  вы  можете сбавить ход, - сказал Рой  все таким же испуганным
голосом.
     - А то как же, - ответил Гроуфилд.
     - У меня пистолет, приставленный к вашей голове, мистер Гроуфилд.
     - Прекрасно. Если вы хотите убить меня на  скорости семьдесят пять миль
в час, пожалуйста.
     Сидевшая рядом с ним Патриция Челм повернулась и сказала брату:
     - Пусть едет, Рой. По-моему, мистер Гроуфилд виртуоз в этом деле.
     - Спасибо, - сказал Гроуфилд.
     Выехав  из-за  поворота,  он   увидел  посреди  дороги  старый  плимут,
тащившийся  впереди.  Гроуфилд  нажал  на  гудок,  не  сбавляя  скорости,  и
проскочил между  плимутом  и стволами  нескольких деревьев.  Справа  донесся
легкий скрежет (он все- таки  поцеловал плимут на прощанье), потом они снова
вырвались на простор и покатили дальше.
     По-прежнему обращаясь к брату, Патриция Челм спросила:
     -  Почему ты настоял  на том, чтобы мы поехали  в эту  сторону? Мы ведь
хотим добраться до Сан-Хуана, разве нет?
     -  Они предполагают,  что  мы  попытаемся добраться  до  Сан- Хуана,  -
ответил  Рой.  -  Если бы мы поехали туда, они тотчас  догнали  бы  нас.  Не
забывай,  с  нами  в машине убийца. Данамато может даже  призвать  на помощь
полицию.
     - Впереди перекресток,  - предупредил Гроуфилд. Можно было  ехать прямо
или свернуть налево. Обе
     дороги были асфальтовые, совершенно одинаковые, хрен и
     редька.
     - Езжайте прямо, - велел Рой.
     Гроуфилд  поехал прямо.  Два мальчишки, сидевшие на корточках у обочины
на перекрестке, разинули рты и проводили глазами пронесшуюся мимо машину.
     Дорога извивалась все круче и чаще,  и Гроуфилд был вынужден то и  дело
жать на тормоз.  На каждом повороте  покрышки визжали, то на правой обочине,
то на левой. Машин почти не было,  а если попадались, Гроуфилд  обгонял их с
любой стороны, справа или слева; ревел мотор, гудел клаксон, скулили шины.
     Патрицию Челм то  и  дело  швыряло  на  Гроуфилда, а  это  было чревато
опасностью, и в конце концов он сердито сказал:
     - Ради Бога, у вас что, нет привязного ремня?
     - А что? Вы намерены устроить аварию?
     Такого замечания он от нее не ожидал и пожалел, что
     не  может увидеть выражение  ее лица: в  этот миг  он обгонял на слепом
повороте тяжело ползущий грузовик.
     Обойдя его, Гроуфилд все-таки взглянул на Патрицию Челм, но  ее лицо не
выражало ровным счетом ничего.
     -  Я хочу только, чтобы вы  не  толкали меня под руку и не мешали вести
машину. Пристегнитесь.
     -  Ах, вот оно  что. Хорошо.  Простите  меня.  Дорога  пошла на подъем.
Джунгли делались все больше
     похожими на джунгли, крестьянские лачуги попадались все
     реже, а машин не было совсем.
     - Куда это, черт побери, вы меня загнали? - спросил Гроуфилд.
     - Подальше от Данамато, - ответил Рой.
     - Возможно.  Патриция, посмотрите  в  перчаточном  ящичке,  нет  ли там
карты. Она посмотрела и сказала:
     - Есть.
     - Определите, где мы находимся.
     - Как? Я сроду не смотрела на карту.
     - Господи, Боже! Челм, а как насчет вас?
     -  Я попробую, - с  сомнением сказал Челм, - хотя тоже сроду  на них не
смотрел.
     -  А,  да пошло оно все к черту! - Гроуфилд  нажал на  тормоз. Багажник
понтиака занесло  в одну  сторону,  потом в другую, и машина остановилась. -
Дайте мне карту, - потребовал Гроуфилд, выхватывая ее из рук Патриции Челм.
     Тут  он  увидел  пистолет,  лежавший между ними  на  сиденье. Когда  он
тормознул, Рой  Челм врезался в  спинку сиденья  и на миг опешил, а пистолет
выпал из  его  руки и оказался на сиденье, между Патрицией и Гроуфилдом. Оба
они  только теперь  увидели его. Увидели одновременно. Но  Гроуфилд оказался
проворнее. Ногти Патриции Челм  впились  ему в  тыльную сторону  ладони,  но
пистолетом завладел он.
     - Так, - произнес Гроуфилд, улыбаясь пистолету. - Так, так так.
     Патриция Челм побледнела и смотрела на него.
     - Что вы собираетесь делать? Прижав платок  к  разбитому  в кровь носу,
Рой Челм прошептал с заднего сиденья:
     - Ты, ублюдок.
     - Это всеобщее мнение, -  отозвался Гроуфилд. - Но я вам вот что скажу.
Если вы  двое  не будете мне мешать, я не брошу вас до самого  Сан-Хуана. Вы
помогли мне в доме Данамато, так что я ваш должник.  А поскольку вы устроили
мне  побег, я не думаю, что Данамато будет  очень любезен с  вами,  если  вы
опять попадетесь ему.
     - Вы возьмете нас с собой?! - дочти шепотом спросила Патриция Челм.
     - А почему  бы  и нет? -  Гроуфилд сунул  пистолет  под  левую ягодицу,
откуда брат и сестра не могли его  достать, и, развернув  карту,  добавил: -
Давайте-ка посмотрим, где мы.
     Увидев это, Гроуфилд не испытал  ни  малейшей радости. Представьте себе
главную дорогу  к  востоку  от  Сан-Хуана  в  виде горизонтальной  линии,  к
середине  которой подвешена большая подкова. Левая  сторона подковы -  это и
есть шоссе ? 185, то самое, на  которое  Гроуфилд съехал с автострады, когда
катил знакомиться с Белл Данамато. Еще дальше на той же подкове шоссе ? 185,
отходит  вправо:   это  и   есть  перекресток,  который  они  проехали.   За
перекрестком  дорога  уже  называется  шоссе ? 186, она  доходит  до  изгиба
подковы  и  тянется  дальше, вдоль ее правой  стороны. А эта правая  сторона
проходит  через  Сьерра- де-Лукильо, то есть через поросшие джунглями  горы.
Прежде чем опять соединиться с автострадой, дорога 185 вьется по самой дикой
и  труднопроходимой  местности. Хуже  места  бывают  только  в  фильмах  про
Тарзана.  И самое приятное заключается в том, что никаких других дорог здесь
нет. То есть тут хватает  проселков, снабженных номерами  от 900 и  выше, но
все  они  заканчиваются тупиками.  Поворот  на шоссе  185,  который они  ухе
миновали, мог привести их к Хункосу и одной из главных магистралей, но шоссе
186 имело съезд только в дальнем конце.
     Гроуфилд  показал,  откуда  они  выехали,  где  были  сейчас и куда  им
надлежало попасть.
     - А мы не можем вернуться к тому повороту? - спросил Рой Челм.
     - Как вы думаете, сколько времени понадобиться  Данамато, чтобы напасть
на наш  след?  Ему  только и надо, что  раз-другой  остановиться  по  пути и
расспросить встречных. Вполне возможно, он уже проехал эту развилку.
     -  А что, если он пошлет часть своих людей к другому концу этой дороги?
Что, если они впереди нас, а он - сзади? - спросила Патриция Челм.
     - Тогда пиши пропало, - ответил Гроуфилд, сложил карту и вернул ей.
     - Что же нам делать? - спросила она.
     -  Прорываться,  -  ответил  он. - Или в одну  сторону,  или в  другую.
Держитесь крепче.
     И Гроуфилд снова нажал на педаль газа.

     17

     Они так никуда  и  не  приехали.  Кончился  бензин.  Садясь  в  машину,
Гроуфилд проверил уровень топлива, тогда стрелка  показывала полбака.  Она и
сейчас показывала полбака, но двигатель на подъеме дважды кашлянул, заглох у
самой вершины, снова  ненадолго  включился, когда  они перевалили гребень, а
потом, на пути под гору, заглох окончательно.
     Гроуфилд  поставил  машину  на  нейтралку  и  отдался  на  волю  закона
всемирного тяготения.
     - Что это? - спросила девушка. - Почему мотор заглох?
     - Не  знаю,  - ответил  Гроуфилд. -  Он ведет  себя  так,  будто у  нас
кончился бензин, а стрелка показывает еще полбака.
     - А может, дело в другом?
     - Ума не приложу, в чем.
     -  Пэт,  ты  помнишь,  Джордж говорил,  что в этой  машине  надо что-то
наладить? - спросил Рой Челм сзади. Она покачала головой.
     - Не помню.
     - Примерно с неделю назад. Не о счетчике ли топлива он говорил?
     -  Не помню, - ответила Патриция. - Да  и  вообще  я  никогда не слушаю
Джорджа.
     - А в этот раз следовало бы, - заметил Гроуфилд. Они уже были в глубине
гор, вокруг  высились  темно-зеленые  громадины: узкая  черная лента  дороги
штопором  ввинчивалась в тропический  лес,  покрывавший  крутые  склоны гор,
которые назывались Эль- Юнке,  по имени самой знаменитой  из здешних вершин.
Громадные  древовидные папоротники нависали над  дорогой  в низинах, подобно
перевернутой зеленой крыше, поэтому  здесь все время царил сумрак. Несуразно
пышные деревья с обеих сторон подступали к дороге, их  корни волнами  лежали
на  земле,  будто серые  змеи. И  справа,  и  слева  деревья, лианы  и кусты
сплетались  в клубки, точно на картине в духе нового искусства, написанной в
разных  оттенках  зеленого  и  черного. Хотя был полдень,  и  солнце  стояло
высоко,  воздух  был  влажен  и  прохладен, особенно  в  низинах;  тут пахло
плесенью,  и  машина  то и дело проезжала мимо  крошечных  бурных водопадов,
сбегавших по гладким блестящим валунам.
     Здесь была сельва, и даже солнце  в зените не спасало от  ощущения, что
вот-вот начнется  дождь. На востоке  плотные  мрачные тучи обложили  вершины
гор, словно  черные подушки.  В  этих краях дождь шел почти  каждый день,  а
иногда и по несколько раз на дню; внезапные ливни, которые  пропитывали  все
влагой  за несколько  минут и резко прекращались.  На востоке лежали опытные
участки  земли,  джунгли,  за  которыми  наблюдало  Министерство   сельского
хозяйства Соединенных Штатов.  Главная дорога  через  эти места, по  которой
ездили туристы, была в трех-четырех милях  к  востоку и проходила мимо самых
высоких  гор: Эль-Юнке, Эль-Торо  и Монте-Бриттон. Там бурлила жизнь и  были
люди, ресторан, обзорные площадки. Здесь, на этой  дороге, не было ничего. С
нее даже невозможно было выбраться.
     Даже будь в баке бензин.
     Они уже  с четверть часа не видели ни одной другой машины, и сейчас, то
и  дело  поворачивая, катили по горному  серпантину вниз, навстречу  тоже не
попадалось  никаких  средств  передвижения. Гроуфилд  не  тормозил,  надеясь
проехать как можно больше  миль и хоть  чуть-чуть въехать на следующий холм,
прежде чем им придется вылезти и шагать на своих двоих.
     Они катились  вниз в почти полной тишине, лишь посвистывал ветер, да из
окружавших  их джунглей  доносилось щелканье и призывные крики  всевозможных
тварей, населяющих их,  - жуков, птиц и зверей.  Это было подобно полету  на
планёре,  только порой  Гроуфилду  приходилось  жать  на тормоза  и  крутить
баранку, чтобы взять очередной крутой поворот на скрипящих шинах.
     Дно  все же было, но его  окутывал такой мрак, что  Гроуфилду  пришлось
включить фары. Вокруг высились толстые деревья  с  плоскими листьями, увитые
лианами.  Дорога свернула направо, пересекла крошечный  мостик через быстрый
ручеек, свернула налево, достигла дна и, повернув направо, пошла вверх.
     Гроуфилд брал повороты,  стараясь, по возможности, вообще не тормозить.
Ему  нужна была  скорость,  как можно больше скорости.  Понтиак взял  первый
поворот, пошел в гору и, казалось, несколько секунд ехал с той же скоростью,
а  потом стал  сдавать.  Дорога пошла  прямо, потом опять  свернула  налево,
делаясь  все  круче, машина все быстрее теряла скорость,  стрелка спидометра
миновала отметку тридцать миль, потом двадцать, подошла к десятке.
     Слева  виднелась узкая  прогалина в листве, там  был проселок. Гроуфилд
круто вывернул руль, понтиак вяло свернул и съехал с шоссе.
     Патриция Челм спросила: - Что вы делаете?
     Рой Челм потребовал: - Прекратите!
     На  самом  деле  это  была даже не  дорога,  а  всего лишь пятачок  для
разворота, втиснутый в джунгли. Гроуфилд крепко  держал руль, довел  понтиак
до  конца  просеки,  вломился  в  хитросплетение  лиан  и  кустов,  и машина
остановилась, удалившись от дороги примерно на три длины своего кузова.
     Гроуфилд выключил зажигание и фары. Их окутал мрак позднего вечера.
     - И как же мы отсюда выберемся? - спросила Патриция Челм.
     -  Возможно, предстоит  идти пешком, -  ответил ей Гроуфилд, - если  не
появится никакая машина. Сначала попытаемся голосовать. Если нам очень-очень
повезет,  тут проедет кто- нибудь с  запасной канистрой бензина, которую они
согласятся продать нам.
     - Тогда зачем же загонять машину в джунгли? - спросил Рой Челм.
     -  Затем,  что вы знаете, кто  может проехать. Наш друг Данамато.  Я бы
предпочел,  чтобы он не заметил машины, поскольку, если он  ее  заметит,  то
может заметить и нас.
     - О-о, - протянула Патриция.
     - Вы оставайтесь здесь, - велел Гроуфилд.  - Я пойду  постою у  дороги,
подожду, может, кто-нибудь остановится.
     Он  толкнул  дверцу и  вылез.  Снаружи было зябко,  холодно,  сыро.  Он
просунул голову в окошко и попросил Роя Челма:
     -  Достаньте  мне  пиджак  из  моего  чемодана.  Челм  протянул пиджак,
Гроуфилд надел его и вернулся  на обочину дороги.  Тут стоял старый каменный
столбик, но без всяких обозначений, поддающихся  прочтению. Гроуфилд оседлал
его  и сидел в окружении щебечуще-чирикаюших джунглей, среди деревьев в милю
высотой, рядом с пустой дорогой, которая вилась, убегая влево и вправо всего
в нескольких футах от него.
     -  Это  Алиса в стране чудес, - сказал он себе.  - А я, наверное, Белый
Рыцарь.
     Он с отвращением покачал головой и стал смотреть, как мимо него не едут
машины.

     18

     Гроуфилд открыл дверцу со стороны водителя и юркнул в. машину.
     -  Подмените  меня ненадолго,  Челм, - сказал он. - Я замерз  и промок.
Челм перепугался.
     - Я?! Я же не знаю, что делать.
     -  Если  увидите машину, -  объяснил Гроуфилд,  - голосуйте. Машите как
бешеный, но старайтесь выглядеть как беспомощный человек, а не  псих, убийца
или вор. Похоже, меня подвел мой недостаточно невинный вид.
     - Вы имеете в виду тот грузовик? - спросила Патриция Челм.
     Гроуфилд имел  в  виду  именно его.  За пятнадцать минут, проведенных у
шоссе  (Гроуфилд  большей  частью  стоял,  поскольку  обнаружилось,  что  от
каменного  столбика  мерзнет  задница),  проехало  всего  одно  транспортное
средство,  скрипучий  старый грузовик,  за рулем которого  сидел водитель  с
красивыми,  хорошо ухоженными  усами и глазами навыкате,  а в  кузове лежало
множество  ржавых автозапчастей.  Гроуфилд помахал ему, чтобы остановить, но
грузовик  только  завилял  по  дороге,  водитель  предпринимал  лихорадочные
попытки объехать Гроуфилда и поскорее убраться. Таковы были  местные  добрые
самаритяне.
     - Побудьте  там  пятнадцать минут, - велел Гроуфилд Челму.  -  Потом  я
снова заступлю на пост.
     -  Очень хорошо, -  с сомнением сказал  Челм. Он  вылез из машины с той
стороны,  где сидела сестра. Гроуфилд  смотрел,  как он  бредет к  дороге  и
останавливается на  обочине - с поникшими плечами, никому не нужный, ни дать
ни взять персонах из пьесы Беккетта.
     Гроуфилд покачал головой и сказал Патриции Челм:
     -  Вы оба меня удивляете.  Я не  помню, когда последний раз видел  двух
таких беспомощных людей.
     - Мы в состоянии о  себе позаботиться, - с негодованием ответила она. -
Просто  сложились  необычные  обстоятельства.  Ни  от кого  нельзя  ожидать,
чтобы... Вы и сами, если на то пошло, не очень-то блеснули.
     - Пожалуй, да, - согласился Гроуфилд. Он вытянул ноги между педалями, а
голову положил на спинку сиденья. Закрыв глаза, он сказал:  - Я устал. Денек
выдался тяжелый, а прошлой ночью мне не удалось урвать мои восемь часов сна.
     Оба  с  минуту помолчали,  и Гроуфилда  уже  начал смаривать сон, когда
Патриция Челм сказала:
     - А вы действительно убили Белл Данамато? Мне вы можете сказать правду.
     Не пошевельнувшись, даже не открывая глаз, он ответил:
     - Нет, правда в том, что Белл Данамато я не убивал.
     - Я верю вам, - сказала она. - Не знаю уж, почему, но верю.
     Гроуфилд повернул голову, открыл один глаз и посмотрел на нее.
     - А вы?
     Она его не поняла.
     - Я?!
     - Вы не убивали ее?
     Лицо Патриции Челм сделалось очень холодным и очень злым.
     - Опять  вы за свое? Холодная девственница,  которая прячется в  штанах
своего брата?
     - Прекрасный образ, - заметил Гроуфилд. - Оставайтесь в нем.
     - Я не играю!
     - Но вопрос в том, вы ли убили Белл Данамато.
     Когда она  отвернулась  и, не  ответив, горящими глазами  уставилась  в
ветровое стекло, Гроуфилд снова прикрыл глаз, устроил  голову  поудобнее  на
спинке сиденья и сказал:
     -  Естественно,  там,  в  доме,  я  в какой-то  мере  норовил  ослепить
Данамато. Но мне хотелось заодно снять ярмо, которое  на меня набросили, и я
пытался додуматься, кто  же  подлинный убийца. Это должен  был  быть один из
нас, братцев-кроликов, находившихся на втором этаже, и, насколько я понимаю,
любому из нас можно приписать тот или иной мотив.
     -  Только  не  мне,  -  неуверенно  сказала  Патриция.  -  Может,  я  и
недолюбливала Белл Данамато, но это не означает, что я...
     - Ха-ха-ха! - Он снова открыл глаз и улыбнулся ей.
     Мгновение она твердо смотрела на  Гроуфилда, потом  вдруг  усмехнулась,
отвернулась и сказала:
     - А-а, да какого черта.
     Он поднял голову, открыл второй глаз и спросил:
     - Простите, не понял?
     - Возможно,  я  не такая уж гипсовая святая, как  думает Рой, - сказала
Патриция,  не глядя на  Гроуфилда.  - Или  как он  того  хочет. - Она  снова
повернулась, встретилась с  ним  глазами,  и выражение ее лица стало гораздо
более открытым  и решительным. - Бога ради, вы  же видели Белл  Данамато. Бы
можете себе представить, чтобы она была помолвлена с человеком, с которым не
спала?
     - Нет.
     - Она думала, что дело в долларах, поверьте  мне. Такое уж  воздействие
Рой оказывает на людей. Он заставляет  их самосовершенствоваться,  выглядеть
хорошими в его глазах.
     - Что-то не заметил, чтобы он подействовал  на меня подобным образом, -
заметил Гроуфилд.
     - Возможно, это касается только женщин,  - сказала она. - Я видела, что
это случалось не раз. Рой  хороший,  я хочу сказать, чист душой,  и неважно,
слаб  он  телом, труслив или нет. Это  уже другое  дело. Но  нравственно  он
хороший, гораздо лучше меня, и он заставляет меня хотеть быть хорошей. - Она
криво улыбнулась, оглянувшись на  братца через заднее стекло.  - Я провожу с
ним
     большую часть времени, - добавила она, -  так что, естественно,  именно
за мной он лучше всего ухаживает, но...
     Она замолчала. Гроуфилд  взглянул на  Патрицию и увидел, что зрачки  ее
расширились от ужаса. Она по-прежнему смотрела на дорогу.
     Гроуфилд  резко  повернулся и увидел  сквозь  заднее  стекло,  как  Рои
отбивается от двух человек, бородача и еще одного члена команды Данамато. На
заднем плане виднелся белый вольво с распахнутыми дверцами.
     Краем  глаза Гроуфилд уловил движение и перехватил руку девушки, прежде
чем она дотянулась до дверной ручки. Он хрипло прошептал:
     - Какого черта вы делаете?
     - Рой! Мы должны остановить их!
     - Вы с ума сошли? В машине еще двое. Идемте.
     - Разве мы не поможем Рою? - Она не могла в это поверить.
     - Нет, если позволим себя убить.
     Он  нажал  кнопку  на  приборном  щитке  понтиака,  чтобы не  загорелся
внутренний свет, когда откроются дверцы, затем легонько толкнул свою дверь и
выскользнул.  Он  сделал девушке  знак  следовать  за  ним,  и она  неохотно
подчинилась,  по- прежнему глядя  на дорогу,  где  Рой  отбивался  от  людей
Данамато.
     Теперь его держали трое, в машине оставался только водитель. Он рявкал,
вопил, бесился, и Гроуфилд  с девушкой сумели  под шумок удалиться от машины
и, преодолев крутой склон, забиться в джунгли.
     Тут было холодно, сыро и темно,  кругом капало. Земля была скользкой от
влаги, ветки  и стволы,  которых  они  касались,  были холодными  и противно
осклизлыми  на  ощупь.  Гроуфилд  и  Патриция с трудом  поднялись  футов  на
двадцать, и Гроуфилд объявил привал. Они сели на сырую землю, лианы и листья
стегали их по  плечам и  рукам; протянув  ноги в  кусты, Гроуфилд и Патриция
привалились к скользким стволам деревьев и смотрели.
     Во внешнем  мире  по-прежнему был полдень,  но здесь уже стояла ночь, и
ориентировались они только по фарам вольво. Понтиак  казался бледным пятном,
смутно различимым сквозь зелень  внизу, а  борьба  на дороге  превратилась в
беспорядочную возню, да и та вскоре прекратилась.
     - Тихо, - прошептал Гроуфилд, и дрожавшая рядом с ним Патриция кивнула.
     Они  услышали, как  обыскивают понтиак,  как открываются и  закрываются
дверцы, потом  шарканье ног в кустах неподалеку. Люди Данамато удалились  на
несколько  шагов от  прогалины: однако джунгли были слишком густые, а удрать
беглецы могли в  любом направлении, поэтому хруст подошв вскоре прекратился.
Несколько минут царила  тишина,  наконец  хлопнули дверцы  вольво, и  машина
уехала.
     Девушка зашевелилась, но Гроуфилд удержал ее за
     руку.
     - Переждем немного, - прошептал он.  Она посмотрела на  него, глаза  ее
белели в почти кромешной тьме.
     - Вы думаете, они могли?.. - прошептала она.
     - Я  бы это сделал, - прошептал  в ответ Гроуфилд. - А насчет них я  не
знаю.
     Они прождали десять минут, но ничего больше не услышали.
     - Ну  что ж, - прошептал, наконец, Гроуфилд.  -  Рискнем. Позвольте мне
пойти одному.
     - Разумеется, - шепнула она в ответ, и, с легким удивлением взглянув на
Патрицию, он увидел слабую улыбку у нее на устах.
     Он  решил,  что  Патриции  Челм  полезно  иногда расставаться  со своим
братцем.
     От долгого  неподвижного  сидения  в холоде  и  сырости оба  окоченели.
Гроуфилд первым стал спускаться вниз дюйм за дюймом, сжимая в  руке пистолет
Роя  Челма.  Это  была еще та  пушечка,  девятимиллиметровый  автоматический
стар-супер  модели  А,  почти такой же, как казенные  автоматические кольты.
Попади  в человека пуля из  такого пистолета,  он  пять  раз  перевернется в
воздухе, прежде чем упасть. А упав, уже не встанет.
     Но поблизости от понтиака не оказалось ни души, так что и стрелять было
не в кого. Они впрямь уехали, забрав с собой Челма.
     Гроуфилд оглядел заднее сиденье, его чемодан по-прежнему лежал там.
     - Хорошо, - сказал он. - Тогда переоденусь, сниму  эту мокрую одежду. У
вас есть что-нибудь с собой?
     - Мы положили наши вещи в багажник, прежде чем я отправилась за вами, -
ответила она. Гроуфилд засмеялся.
     - Вы  еще те  ребята, - сказал он. Открыв багажник, Гроуфилд увидел там
четыре чемодана. - Невероятно, - проговорил он. - Вы загрузили все это сюда,
и никто ничего не увидел?
     - Нам помогла  миссис  Милфорд, - ответила  Патриция. - Она  стояла  на
стреме, сообщала нам, когда никого нет поблизости.
     - Миссис Милфорд?! Мне показалось, она не из тех, кто способен помочь.
     - На самом деле она очень славная, надо только поближе с ней сойтись, -
сказала девушка. - Она, разумеется, очень несчастна.
     - Из-за Джорджа?
     - Естественно.  Вы  знаете,  он пытался приставать даже ко мне. Ко мне!
Невероятно, правда?
     Гроуфилд посмотрел на нее, как на образину.
     - У  некоторых людей совершенно нет вкуса, -  сказал  он. - Они  готовы
побежать за любой свиньей в юбке.
     Патриция едва не сказала что-нибудь резкое, потом смутилась и, наконец,
рассмеялась.
     - Вы очень не похожи на Роя, - сказала она.
     - Господи, да уж надеюсь.
     - А я привыкла только к Рою. Я не привыкла, когда мне отвечают так, как
вы.
     - Я и Джордж Милфорд, - сказал Гроуфилд.
     - О-о, вы не могли бы быть таким, как Джордж, - ответила она, очевидно,
подумав, что он шутит.
     - Вы хотите сказать, я бы не стал приставать?
     - Во всяком случае, не так, как Джордж.
     - А какая разница?
     - Ну,  он  такой... -  Она  вдруг залилась румянцем  и  отвернулась.  -
Пожалуй, нам не стоит говорить об этом.
     - О чем же нам стоит говорить?
     - О том, как теперь быть.
     -  Это нетрудно, -  ответил  Гроуфилд. - Мы переоденемся,  я -  по  эту
сторону машины,  вы - по  другую,  потом постоим на дороге, чтобы кто-нибудь
либо  подбросил  нас,  либо дал нам  немного  бензина. А затем  мы  поедем в
Сан-Хуан.
     - В Сан-Хуан? Но... разве Рой не окажется снова в том доме?
     - Разумеется, окажется. До Данамато его не убьет.  Данамато не  убийца.
Он гангстер, но не убийца,  во  всяком случае, он не способен убить  со зла.
Меня он кончил бы, поскольку полагает, что я  убил его жену, но Рою в  самом
худшем случае залепит одну-две оплеухи.
     - И  вы  не хотите  помочь спасти  его? Гроуфилд посмотрел на Патрицию.
Какое-то  время  ее  можно  использовать как  хорошее  прикрытие.  Он бы  не
отказался от  ее  помощи. Но  когда речь идет о том, чтобы  оседлать старого
Росинанта и броситься на ветряную мельницу Данамато ради  спасения какого-то
хлюпика,  никчемного шута вроде  Роя Челма,  девушка явно  обращается не  по
адресу.  Конечно,  он  не мог  ей  об  этом  заявить: еще не  время. Поэтому
Гроуфилд сказал:
     -  Разумеется, я помогу вам  спасти  его.  Я сделаю  все, что смогу. Но
сначала нам надо отступить и перегруппировать силы. Добраться до  Сан-Хуана,
снять комнату в гостинице, как следует...
     - Минуточку. Что вы имеете в виду, говоря о комнате в гостинице?
     Гроуфилд покачал головой.
     -  Золотко,  я не собираюсь просить вас расплачиваться своим прекрасным
белым телом за мою помощь в вызволении вашего братца. Нам нужен плацдарм для
ведения  военных  действий.  Мне  надо  принять  ванну.  Следует  выспаться,
перекусить,  не спеша  продумать и разработать план.  Или  вы хотите жить на
дереве?
     - Ладно, ладно, - согласилась она.
     - Хорошо. Давайте переоденемся.
     Гроуфилд  стал  протискиваться мимо нее,  Патриция положила руку ему на
грудь, подняла на него глаза и сказала:
     - Простите, если может показаться, что я слишком чувствительна во всем,
что  касается  секса.  У  меня  и  впрямь  есть  на  то  причина.  Возможно,
когда-нибудь я вам об этом расскажу.
     - Это не про дядьку, который  щупал вас  на  Рождество, когда  вам было
шесть лет?
     Патриция снова покраснела и отвернулась.
     - Нет, - сказала она. - Впрочем, это неважно, забудьте.
     Значит, с  этим у нее серьезно. Она  из тех людей, у которых  не просто
пунктик  на  почве  секса, но  которые знают, что  у них этот пунктик. И она
знала,  что  его вызывает,  и  снова и снова мысленно смаковала  это,  будто
мальчишка, рассказывающий сальный анекдот.
     Не  докопаться до  сути  -  значит  многое  потерять.  Гроуфилд покачал
головой,  обошел   машину   и  переоделся.  Он  знал,   что   Патриция  тоже
переодевается, стоя напротив него, и ему было совершенно наплевать на нее.

     19

     Коридорный  ушел, зажав в  кулаке доллар,  который дал ему Гроуфилд,  а
Гроуфилд  подошел  к  окну,  чтобы   посмотреть   на  Эшфорд-авеню,  главную
туристскую улицу Сан-Хуана, вдоль которой стояли  отели, словно перевезенные
сюда из Майами-Бич. Они не заказывали места загодя, а просто ездили от одной
гостиницы к другой в  поисках свободных номеров,  поэтому комнаты с видом на
океан им  не досталось, но Гроуфилду было  глубоко  наплевать,  увидит ли он
когда-нибудь  морские просторы  еще  раз.  Из  их номера  открывался  вид на
подковообразную подъездную аллею к главному  входу в  гостиницу, а сам номер
был   на   четвертом   этаже:  посреди  двора  журчал  фонтан,  подсвеченный
разноцветными  огнями.  Автомобили  ехали  по  Эшфорд-авеню  слева  направо,
поскольку улица имела проезжую часть с  односторонним движением, а пешеходов
почти не было.
     Услышав  удовлетворенный  вздох,  Гроуфилд  повернулся.  Патриция  Челм
растянулась на одной из  кроватей, будто орел с  распростертыми крыльями,  и
блаженно улыбалась потолку.
     - Кровать,  -  пробормотала  она.  - Никогда  в  жизни  я  не  была так
счастлива в постели.
     - Охотно верю, - ответил Гроуфилд.
     Патриция либо  не слышала,  либо  не поняла его. Она натянула одеяло до
подбородка, чтобы можно было видеть Гроуфилда, и сказала:
     - Я знаю, мне не следует так радоваться, когда  один Бог знает, что там
творится с бедным Роем, но я ничего не могу с собой поделать. Это просто рай
     - Наслаждайтесь, наслаждайтесь, - ответил Гроуфилд. - С какой стати Рою
злиться, если вы немножко отдохнете и расслабитесь? Вы это заслужили.
     Они оба это заслужили. Они  просидели еще  два часа в  противном мокром
сумраке тропического леса и даже переждали, забившись в понтиак и прижавшись
друг к другу, недолгий тропический  ливень, когда наконец появилась  машина,
которую вел какой-то американский инженер. Он тоже направлялся в  Сан- Хуан,
и у него в багажнике оказалась небольшая канистра с бензином.
     - В этих  местах обязательно надо возить  с собой запас бензина,  - раз
семьдесят повторил  он. - Стоит отъехать с главной магистрали,  и не найдешь
даже какой-нибудь самой вонючей бензоколонки.
     Гроуфилд  завел понтиак  и ехал за инженером  до  главной магистрали  и
заправочной станции, где заправил понтиак и наполнил канистру их  спасителя.
День уже  клонился к вечеру, и, когда они добрались до Сан-Хуана и принялись
ездить от гостиницы к гостинице, было уже совсем поздно. Номера в Сан- Хуане
заказывают  за  несколько  недель, и  им  повезло  только в  пятой по  счету
гостинице, да и тут ночной портье неустанно твердил, что им просто привалило
счастье.
     - Вы, ребята, наверняка родились под  счастливой звездой, - говорил он,
подобострастно  качая головой. Гроуфилд записался  в книгу как мистер  Алекс
Дэнн с  супругой,  из Нью- Йорка, коридорный отнес  наверх его чемодан и два
чемодана девушки,  и вот теперь они могли,  наконец, присесть  и на  минутку
расслабиться.
     Патриция уже расслаблялась вовсю, и Гроуфилд решил не отставать от нее,
упав на вторую кровать и сбросив туфли.
     -  Немного  погодя, -  сказал  он,  - сходим,  пожалуй,  пообедать.  Вы
когда-нибудь были в Мальоркине?
     - Нет. А что это?
     - Ресторан в старом городе. Но с этим можно подождать.
     - И подольше - ответила Патриция.
     Гроуфилд  посмотрел на нее,  но  Патриции хотелось  только  отдыха.  Он
покачал головой и закрыл глаза.
     Несколько  минут  прошли  в  молчании, и Гроуфилд  уже  засыпал,  когда
Патриция спросила:
     - Когда мы поедем за Роем?
     - Завтра,  -  ответил он.  -  Сегодня мы уже ничего  сделать не  можем.
Выспимся как следует, а утром тронемся.
     -  Ладно, - согласилась  Патриция. Снова наступило молчание, и Патриция
снова нарушила его, сказав:
     -  Мне  следует  сообщить еще кое о  чем.  Гроуфилд  уже снова  начинал
дремать.
     - А  именно? - спросил он немного сердито, потому что  у него слипались
глаза.
     - На случай,  если  вы задумали  бросить меня завтра, я должна  сказать
вам, что тогда сделаю.  Я сразу же  позвоню в полицию, все  расскажу и  буду
твердить,  что  вы убийца.  Они поедут туда,  в  дом, и тогда, возможно, Роя
убьют или ранят, а возможно, и нет. Но  одно я знаю наверняка: на самолет вы
не сядете. Вы не покинете этот остров. Вас будет разыскивать мистер Данамато
с полудюжиной своих головорезов, вас будет искать вся полиция.
     Гроуфилд  открыл  глаза и  посмотрел в  потолок.  Его взгляд был  полон
горечи.
     - Это просто, чтобы вам все было ясно, - добавила она.
     - Полагаю, мне все ясно, - ответил Гроуфилд. - Думаю, что ясно.

     20

     Семь часов.
     Крупье  подтолкнул  кости  своей  лопаточкой,  придвинул  к  себе фишки
посетителя, бросив: Что-то  у него не получается, и передал кости Гроуфилду,
который сидел рядом с ним за столом.
     Гроуфилд подхватил их, повертел в пальцах, осмотрел и протянул Патриции
Челм.
     - Подуйте на них на  удачу, - попросил он. За обедом они выпили вина, и
Патриция  была  малость  навеселе.  Она  криво  и  растерянно  улыбнулась  и
спросила:
     - Бы серьезно?
     - Конечно.
     - Уф-ф! - дунула она на кости, и Гроуфилд бросил их на доску.
     -   Одиннадцать!   -   объявил   крупье,   и  там,   где   лежали   две
двадцатидолларовые фишки, теперь стало четыре.
     Гроуфилд их не тронул, снова протянул кости девушке и попросил:
     - Еще разок.
     - Уф-ф!
     Он бросил кости.
     - Шесть! Очко шесть. Очко играющего шесть, его очко шесть.
     Кости вернулись, и Гроуфилд опять сгреб их.
     - Еще? - шепнула Патриция.
     - Положимся на судьбу, - ответил он.  - Если сейчас не получим очко, то
и черт с ним.
     Он бросил кости и набрал десять.
     Шел  двенадцатый  час  ночи,  они  сидели  в  казино  на  первом  этаже
гостиницы. Здесь, в Пуэрто-Рико, азартные игры были  разрешены, но в местных
казино не  витал дух алчного отчаяния, как в Лас-Вегасе, где в игорных залах
нет  ни часов,  ни  окон, дабы  игроки не вспоминали  о течении  времени.  В
Сан-Хуане  казино  -  всего  лишь развлекательные  приложения  к  туристской
индустрии, такие же, как пляжи, представления в  ночных клубах и  поездки  в
Сент-Томас, где  бесплатно давали выпивку. Игорные дома открыты всего восемь
часов в  сутки,  с восьми  вечера до  четырех  утра,  и отдыхающим,  которым
приходит охота поиграть, доступны только рулетка, блэкджек и кости.
     Они  зашли сюда после возвращения из  старого  города, где пообедали  в
Мальоркине, старом ресторане, на одной из  узких крутых улочек  возле  замка
Морро.  Ресторан  был  старинный,  чисто обеденный, с высоким потолком, весь
белый, от белого  кафельного  пола до  белых скатертей, белых стен и  белого
потолка.  Вдоль  одной  стены  тянулась  солидная стойка темного дерева.  За
распахнутыми настежь  высокими широкими дверьми виднелась идущая  под  уклон
улочка, ярко освещенная ночными фонарями: на ней теснились туристы и местные
жители,  толкаясь  на  узкой  полоске  тротуара между  стоящими  машинами  и
фасадами домов.
     Пока  они  сидели  там,  прошел  тропический ливень, улица вдруг  стала
серой, когда  ее  накрыло сплошной пеленой отвесно падавшего дождя.  Человек
шесть праздношатающихся  нырнули в открытые  двери ресторана и  остановились
перед стеной дождя, обмениваясь улыбками и болтая с официантами. Потом дождь
прекратился так же внезапно, как начался: капоты машин заблестели в свете
     фонарей.  Гуляющие  отправились  своей  дорогой,  с  улицы  в  ресторан
потянуло  свежим  ветерком,  и  официанты  снова  стали обращать внимание на
посетителей.
     Оказалось, что, проведя на острове месяц, Патриция Челм так и не видела
Пуэрто-Рико, только аэропорт и дом Белл  Данамато. Поэтому  после  обеда они
немного  побродили по старому  городу,  потом неторопливо доехали  до  своей
гостиницы и завершили вечер в  здешнем казино, где Патриция  некоторое время
увлеченно  наблюдала за игрой в рулетку, потом недолго и  озадаченно следила
за игрой в  блэкджек и,  наконец, за столом для игры  в кости, где  Гроуфилд
сделал шестерку на четвертом броске, но не сумел  выкинуть  следующее  очко,
пятерку, выбросив на третьем броске семерку.
     - С меня хватит, - заявил он. - Идемте, Патриция, нам рано вставать.
     - Пэт? - сказала она.
     - Что?
     -  Ненавижу, когда меня  называют Патрицией, - ответила  она.  - Как  я
хотела бы, чтобы кто-нибудь на этой вонючей земле называл меня Пэт.
     - Пэт, - спросил Гроуфилд, - вы назюзюкались?
     - Я пила только вино, - заспорила она. - Да еще эту сангрию.
     - Это тоже было вино.
     - Совершенно верно. И две рюмки в баре, помните?
     - Помню.
     -  Может,  я  малость  навеселе,  -  сказала  она,  -  но  уж  никак не
назюзюкалась.
     - Это хорошо, - похвалил Гроуфилд. Они поднялись наверх, и Пэт  немного
постояла посреди комнаты, разглядывая кровати.
     -  И как же мы  гут устроимся? Вы отгородитесь занавеской из одеял, как
Кларк Геибл?
     - Нет, - ответил Гроуфилд, - я сниму  верхнюю одежду, лягу,  мы погасим
свет и пожелаем друг другу доброй ночи. Все очень просто.
     - О-о. -  Пэт  посмотрела  на него.  Она и впрямь была под мухой.  - На
самом-то деле я не девственница, вы знаете?
     -  Да  что вы? -  Гроуфилд если и испытывал  какие-либо  чувства,  то в
основном  усталость.  И  был  совсем не  в  настроении  греться  у  ее  едва
теплившегося огонька.
     - У меня был один мужчина, - с горечью сказала она.
     - О-о, - протянул он. - Неприятный опыт, я прав?
     - Вам-то легко злорадствовать, - ответила Пэт.
     - Просто мне это не впервой.
     - Я расскажу вам о нем, - продолжала она, - а потом посмотрим, захотите
вы смеяться или нет.
     Гроуфилд  сел на  кровать, закинул  нога на  ногу и притворился,  будто
слушает.
     - Я весь внимание, - сказал он.
     - Вы ублюдок, - ответила она.
     - Все так говорят.
     - Но не такой гадкий ублюдок, как Джефф.
     - Джефф?
     - Он  был  женат, - изрекла  Пэт. - И  сказал мне об этом... когда было
слишком поздно.
     - О, Бога ради, - проговорил Гроуфилд.
     -  Я  от него забеременела. -  Она рассказывала  ровным  голосом, слова
падали, будто камни. - Я сделала аборт. Мне было семнадцать.
     Она словно  хотела  сказать: Видите,  как я  была молода,  но  Гроуфилд
воспринял это по-иному.
     - Сейчас вам уже двадцать два, так ведь? - спросил он.
     - Да.
     -  Не  пора ли  уже забыть  об  этом? Она  заморгала,  глядя на него, и
покачала головой. Потом сказала:
     - Рой со мной так не разговаривает.
     - Рою нравится, чтобы вы зависели от него, - ответил Гроуфилд. - В этом
случае он может и впредь сколько угодно зависеть от вас.
     - Это не имеет никакого смысла.
     - Еще как  имеет. Вы -  два эмоциональных калеки,  опирающиеся  друг на
друга.
     - Эмоциональные калеки! Надо же - сказать такую гадость!
     -  Это истина, - ответил Гроуфилд, слишком усталый, чтобы заботиться  о
том, как бы не обидеть ее.  - Ваш разум  скован  еще более жестким корсетом,
чем задница Ивы Милфорд.
     - Ха! - сказала Пэт, и, когда  Гроуфилд поднял глаза, она уже смеялась.
И не могла остановиться.
     - Вы мертвецки пьяны, - заявил он.
     Пэт перестала смеяться.
     - Я не  пьяна, - возразила она. - Признаю, я немного навеселе, я выпила
достаточно,  чтобы  расслабиться,  но  я  не мертвецки  пьяна.  А  когда  вы
собираетесь поцеловать меня?
     - Никогда, - ответил Гроуфилд.
     - Почему? А Джордж Милфорд считал меня страстной.
     Гроуфилд  засмеялся, встал с кровати и обнял Пэт. Немного погодя, когда
он потянулся к выключителю,
     она посмотрела на него и прошептала:
     - Ради Бога, сделайте все так, чтобы я не забеременела. Хорошо?
     - Можете в этом не сомневаться, - пообещал Гроуфилд.

     21

     Гроуфилд, - позвала она,  и Гроуфилд проснулся. Он  открыл  глаза;  Пэт
лежала рядом,  опершись  на локоть  и глядя на  него сверху вниз.  Ее голову
обрамляло окно, в которое струился свет. Наступило утро, они лежали  в одной
постели.
     - Зови меня  Алан, - лениво сказал он, протягивая руки и кладя их ей на
плечи. Она отстранилась.
     - Машина, Алан! Они же станут искать машину!
     -  Разумеется, станут, -  радостно  отозвался он. -  Поцелуй- ка  меня,
чтобы утро было добрым, утенок!
     Но Пэт так и не позволила Гроуфилду уложить себя.
     - Они снова поедут  туда,  где мы застряли, - с жаром заговорила она. -
Они увидят,  что  машины нет, и поймут, что она по-прежнему у нас. Неужто им
не придет в голову поискать в гостиничных гаражах?
     - Определенно, - ответил он, глядя на нее снизу вверх и улыбаясь. -  Ты
неплохо соображаешь. На месте  Данамато я бы прямо с утра послал кого-нибудь
на Эшфорд, велев заглянуть во  все гостиничные  гаражи и  посмотреть, нет ли
где понтиака.
     - И его увидят? Он же внизу!
     - Разумеется, внизу, -  сказал  Гроуфилд.  - Патриция,  мне  нужны твои
теплые мягкие губки.
     - Но...  - Еще секунды две  она  отодвигалась  от него,  напряженная  и
упрямая,  потом  замерла,  уперлась  руками  ему  в  грудь  и  подозрительно
произнесла: - Так ты знал.
     - Разумеется.
     - Ты знал это еще вчера вечером. Улыбаясь, он тронул кончиком пальца ее
нос.
     - На все сто процентов.
     -  Но как  же так? Ради царя небесного, ты что, хочешь, чтобы  они  нас
нашли?
     - Меня, - ответил Гроуфилд. - Да, я хочу, чтобы они нашли меня.
     - Потому-то мы и ходили гулять вчера вечером? В  ресторан, по городу, в
казино?
     - Это была одна из причин, - ответил он. - Но не единственная, иначе бы
я пошел один.
     Пэт покачала головой, задумчиво глядя на него.
     - Не понимаю, - сказала она. - Мы так старались удрать от них.
     - Если  ты еще не забыла,  - объяснил Гроуфилд, - у тебя есть братец по
имени Рой. Ты велела мне вернуть этого братца, иначе  очень громко настучишь
на меня.
     - Так?
     - Вот  именно.  Сколько  тут людей у Данамато? С полдюжины? Может, чуть
больше, человек  восемь.  Допустим,  восемь.  Плюс  еще он  сам, разумеется.
Значит,  положим,  девять. Девять вооруженных мужчин, и  все они стоят между
мною и  твоим братом. Хочу ли я, чтобы все они сидели там, в доме, где у них
есть возможность доставить мне неприятности?  Нет, разумеется, нет. Я  хочу,
чтобы их силы были распылены по разным местам. Я хочу, чтобы войско Данамато
рассеялось,  а добиться  этого можно, лишь заставив  их  малость побегать за
мной.
     - А если они нас поймают?
     - Меня  -  поправил ее  Гроуфилд. -  И  я бы предпочел,  чтобы этого не
произошло, поэтому сделаю все, что смогу, чтобы избежать поимки.
     - Нас, - повторила она. - Без меня ты никуда не уйдешь.
     - Вздор, - сказал Гроуфилд. - Мне придется пошевеливаться, я...
     -  Я  тоже  шустрая.  Мы  не  расстанемся.  Она  была  настроена весьма
решительно.
     - Пэт,  - сказал  Гроуфилд,  -  я  забочусь  о твоей  безопасности.  Ты
понимаешь, что дело предстоит непростое.
     - Может,  и заботишься,  - ответила  она.  -  А может, ты  думаешь, как
удрать в аэропорт и сесть  на первый  же самолет, вылетающий куда  угодно. Я
останусь с тобой, Алан, пока Рой не обретет свободу.
     Гроуфилд напустил на себя оскорбленный вид.
     - Ты мне не доверяешь?
     - Ни секунды, - сказала она.
     - Милая, я не могу...
     - Милый, через не могу,  - она быстро наклонилась, скользнула губами по
его губам и уже хотела встать с кровати, говоря при  этом: -  А  теперь нам,
пожалуй...
     - Эй, тпру! -  Он схватил ее за руку  и  потянул  обратно.  -  Давай-ка
повторим последнюю сцену еще разок, только чтобы побольше чувства.
     Кончилось тем, что  Пэт  улеглась ему на грудь,  приблизила свое лицо к
лицу Гроуфилда и с улыбкой спросила:
     - Мы останемся вместе, да?
     - До конца, любовь моя, - пообещал он.
     - Хорошо. - Она склонила голову и поцеловала его, на сей раз чуть более
пылко.
     - Ммммм,  -  промычал он. - Скажи мне, когда мы вызволим Роя, ты  опять
возьмешься за старое?
     - О чем ты?
     - Ты знаешь, о чем.
     - Пэт укусила его за ухо.
     - Не знаю, - пробормотала она. - Разве я не всегда была такая?
     - Разумеется, - ответил он и уткнулся носом ей в шею.
     -  Разве  нам  не  пора  трогаться?  -  спросила  она,  но  без  особой
настойчивости.
     - Еще рано, - заверил ее Гроуфилд, понятия не имея, который теперь час.
- Наверное, они еще даже не нашли машину.
     - О-о.
     - Нам надо дать им возможность найти ее и устроить засаду.
     - В этом есть смысл, - прошептала она.
     - Так что  можно  не торопиться, -  сказал  Гроуфилд,  переворачивая ее
навзничь.
     - Это хорошо, - ответила Пэт, улыбнулась и закрыла глаза.

     22

     Гроуфилд стоял  у  окна,  глядя на  Эшфорд-авеню и заправляя  рубашку в
брюки. Гостиничная прислуга только что доставила им завтрак, который дымился
на столике справа от Гроуфилда. Было самое начало одиннадцатого, и  здесь, в
комнате  с кондиционером,  как-то не  верилось, что  за  стеклом,  в залитом
ослепительном солнцем  мире, было  градусов на двадцать  жарче  и  влажность
воздуха на улице раза в три превосходила влажность воздуха в комнате.
     Пэт  вышла из ванной, одетая и  уже подкрашенная. Нынче  утром она была
улыбчива, и улыбка немного смягчала ее черты; они казались не такими резкими
и  жесткими.  Тело  ее  сегодня тоже,  казалось, приобрело  какую-то  особую
пышность, не набрав при этом  лишнего веса. Волосы она перетянула на затылке
голубой лентой, что тоже пошло на пользу ее облику.
     - Завтрак! - воскликнула Пэт. - Я бы могла съесть и быка!
     - Подойди-ка  на секунду сюда, - сказал Гроуфилд  и, когда она подошла,
показал рукой на окно. - Видишь это?
     - Мерседес!
     Черная машина, нарушая все правила,  стояла прямо напротив отеля, между
магазинчиком одежды и государственным бюро проката автомобилей.
     - Кто-то сидит за рулем, -  сказал Гроуфилд. - Значит, в подвале внизу,
в гараже, еще один или двое. Они попытаются схватить нас, когда мы спустимся
туда.
     - И что же нам делать?
     -  А мы не пойдем вниз,  - Гроуфилд покачал головой. - Жаль, что  ты не
веришь  мне  и  не  спускаешь  с  меня глаз.  Я бы заставил тебя  уехать  на
понтиаке, а сам пошел и взял напрокат машину. Это сразу вывело бы ту парочку
из игры и дало бы мне преимущество.
     - Но я же не вожу машину, - напомнила  она  ему. Гроуфилд с отвращением
посмотрел на нее.
     - Что  мне следовало бы сделать, -  заявил он ей, - так  это отдубасить
тебя до потери сознания, связать и оставить здесь, в стенном шкафу.
     - Ну, и почему же ты этого не сделаешь? Он пожал плечами.
     - Наверное, потому, что я простофиля.
     -  Ты просто не  уверен, что это даст тебе необходимую фору, -  сказала
она.  -  Вот  о чем  ты  думаешь.  Ты  мог  бы  чувствовать  себя  в  полной
безопасности, только убив меня, но ты же не такой подлец.
     - Ты слишком высокого мнения обо мне, - ответил Гроуфилд.
     Пэт засмеялась и сказала:
     - Иди завтракай, пока не остыло.
     Она села и принялась за апельсиновый сок.
     Гроуфилд еще с минуту постоял у окна.
     - Что-то я не вижу вольво.
     - Вольво? - Она откусила кусочек тоста.
     - Белый вольво, - ответил  Гроуфилд. -  Тот, в котором увезли Роя. - Он
отвернулся от окна и сел за стол справа от нее.
     - Я его толком и  не разглядела, -  сказала девушка. -  Это был вольво?
Как ты думаешь, где он?
     - Я надеюсь,  что  в  аэропорту,  - ответил Гроуфилд.  - Данамато  ведь
рассчитывает, что я  положу все силы на то, чтобы убраться с  острова. Стало
быть, он  поставит двух ребят караулить в аэропорту.  На тот случай, если  я
проскользну мимо тех, что торчат у отеля.
     Пэт задрожала мелкой дрожью.
     - Я рада, что они не попытались забраться сюда прошлой ночью.
     -  С какой стати?  Они  только  привлекли  бы к себе внимание,  подняли
переполох в отеле, и  появилась бы  полиция.  - Гроуфилд тускло улыбнулся. -
Данамато  не хочется, чтобы полиция задержала меня  по обвинению  в убийстве
его жены. Он хочет управиться с делами сам.
     - Если бы только, - сказала Пэт, - мы могли вычислить, кто убил Белл.
     - Я  знаю,  кто убил ее, - сказал Гроуфилд, беря  стакан с апельсиновым
соком. - Это не имеет никакого значения, - добавил он, осушив стакан.
     Пэт уставилась на него.
     - Ты знаешь?!
     - Да, - Гроуфилд накинулся на яичницу.
     - Ну так? - спросила она. Он посмотрел на нее.
     - О, нет. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе? И не надейся.
     - Господи, да почему?
     Он умял яичницу, выпил кофе, поставил чашку.
     - Потому, - заявил Гроуфилд, - что  ты  мне  не поверишь. Я назову тебе
имя, ты скажешь,  этого не может быть, я отвечу, что, тем не менее, это так;
ты спросишь, с чего  это я  взял,  и мне  придется рассказывать всю историю,
отстаивая свою точку зрения... - Он покачал головой. - Я не собираюсь с этим
связываться,  -  сказал Гроуфилд.  -  У  меня и  так хлопот  полон рот. - Он
пожевал тост.
     Она недоверчиво уставилась на него.
     - Ты шутишь со мной? Это розыгрыш?
     - Нет, - ответил он. - А теперь тихо, я размышляю.
     - Что это еще за тихо? Ты и впрямь знаешь, кто убил Белл?
     - Да, - сказал он с набитым яичницей ртом. - Жаль, я не знаю наверняка,
что  тот вольво в  аэропорту.  Увы, мы не  можем съездить туда и  посмотреть
своими глазами.
     -  Почему же ты не  скажешь Данамато? - спросила Пэт. - Просто пойди  и
скажи ему, что такой-то и такой-то убийца.
     Гроуфилд посмотрел на нее.
     - Это было бы умно, - съязвил он. - Это было бы очень умно.
     - А что тут такого?
     -  Ты думаешь, Данамато поверит  мне на  слово? - спросил  Гроуфилд.  -
Милая, да мне не поверила бы даже ты.
     - А ты попробуй.
     -  Нет. И на  Данамато  я тоже  пробовать не  буду. Пэт нахмурилась.  С
минуту она ковыряла вилкой яичницу, разглядывая ее, потом сказала:
     - Неужели у тебя нет никаких доказательств?
     -  Никаких.  Ни  отпечатка  пальца,  ни  следа