я, кто знает, что там случилось и почему они вернулись на неделю раньше! - Кто тебя побил? - Бразильский ансамбль "Кариока", - объяснил Лелак. - Сначала один из парней ударил меня, потом я сбил его, - тогда они вынули нож, а я пистолет... - Что? - взвыл Корентэн. Это было серьезно. Альберу он сам с удовольствием разбил бы голову и не раз, но не мог же он позволить, чтобы нападали на детективов отдела по расследованию убийств. Чтобы их били ногами, замахивались на них ножом! Хороши они будут! - Кто на тебя напал и почему?- Да ничего страшного, - испуганно объяснял Альбер.,- Они плохого не хотели, просто неправильно поняли ситуацию, когда я вышел из раздевалки. - Какой раздевалки? - Из женской. Там в то время переодевалась та толстозадая, а они подумали, что, и тогда... - Какая? Та, которая на афише? - с завистью спросил Буасси. Лелак только кивнул. - Скажи, она и в жизни так же хороша? -Он давно не видел такого напряженного внимания на обычном утреннем совещании отдела по расследованию убийств. - Еще лучше. - Что ты забыл в той раздевалке? Альбер про себя выругался. Он не, любил обсуждать с шефом дела, находившиеся в начальной стадии. К тому же сегодня утром главной темой будет он сам. - Я подумал, что этот Дюамель, возможно, ходил в театр в субботу вечером. Посмотрел программку и увидел, что в субботу была премьера у ансамбля "Кариока". Если Лелак ожидал, что комиссар похвалит его за блестящие умозаключения, то очень ошибался. Корентэн только что-то проворчал, достал друбку и принялся набивать табаком. - Предчувствие? - Ну, так... то есть... - Ты кто, провидец?! Альбер счел за лучшее промолчать - Он там был? - спросил Корентэн после полуминутной тягостной паузы. - Был. - С кем? - Один. - Тогда все летит к черту. Шеф с удовольствием закурил. Казалось, ему доставляет радость портить настроение своим людям. Он остался у них и на приеме. Может, там подцепил кого-то. - Почему ты начал не с этого? Кого? - Не знаю. Надо сходить в, театр еще раз с фотографией Дюамеля. Конечно, должен пойти человек, который говорит по- португальски. - Да? А что тем временем будешь делать ты? - спросил Корентэн тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Сначала Альбер хотел было сказать, что желает вообще отфутболить это дело. Но он знал, когда нельзя сцепляться с комиссаром. - Хочу еще раз пойти на квартиру Дюамеля и посмотреть его картотеку. В ней есть тот велосипедист, Гастон Параж, который умер во время тренировки, В его крови нашли амфетамин. Интересно, есть ли об этом случае какие-нибудь сведения у Дюамеля. Корентэн молчал, и Лелак, ощущая неловкость, продолжил: .- И еще я сходил бы на тот химико- фармацевтический завод, посмотреть, что там делается. А потом в редакцию "Пари суар". Любопытно, что скажут о Дюамеле его коллеги, каким он был человеком. Надо потолковать кое с кем из тех, кто был на новогоднем вечере у главного редактора Лафронда. Бришо считает, что Дюамель там подцепил женщину, возможно жену главного редактора. В картотеке Дюамеля отсутствует его первая женщина за этот год, а Лафронд был с нами у него на квартире. - Мнение Бришо мне известно. Сейчас я тебя спрашиваю. - У меня нет мнения, - ответил Альоер и поглядел в глаза комиссару. Хватит с него допроса! Вероятно, он ответил резче, чем следовало. В кабинете наступила тишина, лишь откуда- то издалека слышался быстрый, отрывистый стук машинки. Над головами колыхался трубочный и сигаретный дым. На столе - сдвинутые пустые чашки из-под кофе, в косо падающем свете видно, как обтрепаны обои. - Ну, значит, пойдешь в театр, - заговорил наконец комиссар. - И на химико- фармацевтический завод, и к Дюамелю, и в редакцию, и всюду, куда нужно. Пойдешь ты. - Понял. Альбер встал. Он знал, что следовало дождаться конца совещания, но был не в состоянии держать себя в руках. Выходя, он чувствовал спиной взгляды коллег, сожалеющие, сочувственные взгляды. - Погоди! - сказал ему вслед Шарль. От него он меньше всего ожидал поддержки, Бришо не выступал против шефа. - Пойдем вместе. Я. ведь знаю испанский. Буасси грузно поднялся, бросив на комиссара извиняющийся взгляд. - Ну... по-моему, мне тоже лучше пойти. Вдруг его опять захотят побить... моя помощь не помешает. Спасибо, - сказал'Альбер, когда они вышли на улицу. - Не за что, - ответил Шарль. - Я тоже хочу посмотреть на бразильских женщин. - Кто знает, может, что и выйдет, - добавил Буасси. - Треснут тебе ногой по башке. Вот что выйдет. Буасси только плечами пожал. Уселся на водительское сиденье своего "пежо" и открыл дверцы приятелям. -- Куда поедем? - К Дюамелю, - ответил Альбер. - В театре репетиции начинаются после полудня. Откинувшись, на спинку, он следил, как проносится мимо него город. На секунду показалась женщина, тянувшая сумку на колесиках, она сошла с тротуара, затем поспешно шагнула обратно. Они проносились мимо автобусрв, в опасной близости от них протарахтел мотоциклист. Какого черта ему нужно "было сердить шефа? Выглянуло солнце, и от этого настроение у Альбера почему-то еще больше испортилось. На террасе одного кафе вяло, лениво восседали какие-то мужчины в пальто. Машина остановилась у светофора, и Альбер некоторое время разглядывал спокойную скуку на лицах этих типов. Журналист жил неподалеку. Все самые дорогие и лучшие районы города находятся поблизости от острова, на котором стоит огромное здание Главного, управления полиции. Везет сыщику, которому попадается, жертва из высших кругов! Вероятно, Дюамель хорошо зарабатывал. Плата за роскошные современные квартиры с террасами, выстроенные среди дворцов в, стиле сецессион на улице Русле, была почти такой же, как месячное жалованье Лелака. С террас свешивались вечнозеленые вьющиеся растения, за стеклами красовались яркие цветы. Здание было красивым, даже если и не сочеталось с мраморной роскошью соседних домов. Конечно, места для парковки не нашлось. Буасси свернул к находящейся под домом стоянке. Нажал - на клаксон, чтобы открыли ворота. Ждал. Неожиданно возник человек в форме швейцара. На лице его застыло выражение скуки. Он сделал им знак проезжать дальше. Буасси показал свое удостоверение, и швейцар, что-то буркнув, подошел к воротам. - Когда-нибудь выбью зубы такому вот ворчуну,- сказал Буасси. - Он воображает, что мы развлекаться сюда приехали? Ворота раскрылись, и они медленно вкатили в гараж. Машин в нем стояло мало. Мужчины уехали на работу, женщины отправились делать покупки, "ситроен-паллас СХ" Дюамеля был на месте. Автомобиль сине-стального цвета, как у Корентэна, но в отличие от машины комиссара, всегда блиставшей чистотой, эта стояла вся в грязи. Они знали, что техники обследовали машину, но все же подошли к ней, словно никогда не видали "строена". Им "было известно, что пятна, обезобразившие сиденье, - следы совокуплений. Буасси покачал головой. - Какого дьявола он трахался в машине, если у него была такая прекрасная квартира? . - Так ему нравилось, - пожал плечами Альбер. Его больше интересовало, как удавалось подцеплять женщин такому уроду. . - Как бы не так, - небрежным тонем знатока вмешался Шарль. - Женщина была замужняя, времени у нее в обрез. Не хватало даже для того, чтобы подняться в роскошную квартиру. - Чепуха, - сказал Альбер. - Не могли же они заниматься этим в центре города. А если бы им пришлось ехать в какое-нибудь заброшенное место, то с тем же успехом они могли подняться в квартиру. Бришо снисходительно улыбнулся такой наивности приятеля. - Да брось, пожалуйста! Почему бы им не заняться этим в „центре города? Скажем, в таком вот гараже. Он отвозит женщину домой, но, прежде чем та поднимется в свое теплое, уютное гнездышко, немного поразвлекается с ней в машине. Альбер что-то буркнул, это можно было счесть и за согласие. Бришо в прошлом году ухаживал за замужней женщиной. Однако Шарль продолжал: - Женщина явно не из бедных, если живет в таком роскошном доме. И явно эту женщину Дюамель мог отвезти домой, не возбудив подозрений. - Как это понимать? - Можно несколько раз подвезти- домой коллегу, которая живет по пути. Можно подвезти жену коллеги или друга, если случайно с ней встретился. Более того, это чуть ли не обязанность джентльмена. - Догадываюсь, куда ты гнешь, - сказал Альбер. - И в конце концов, можно отвезти домой жену шефа, все найдут это вполне естественным. Они направились к лифту. Шум их, шагов заглушало гудение котельной, тени их бежали рядом по исцарапанным стенам. Насколько правдоподобнее все выглядело, если бы Дюамеля убили здесь. - Что вы,на это скажете? Дюамель в ночь на Новый год спускался с женой Лафронда. Она первый номер этого года. Потом они порвали отношения. Надоели друг другу или главный редактор начал их подозревать. Дюамеля убили, а Лафронд украл у нас из-под носа запись, относящуюся к его жене. -- Если только не он убил Дюамеля, - вставил Буасси. Альбер с Шарлем переглянулись и закивали головами, как люди, которые не нуждаются в словах. Оба они понимают жизнь... . Сорвав пломбу, вошли в квартиру. Мебель уже покрылась пылью. Воздух был несвежим, предметы казались здесь чужими, словно в музее. Они прошли прямо к картотеке, находившейся в сейфе. "Пари суар" обратилась с. письменной просьбой к префекту полиции о передаче им картотеки. Префект согласился и обещал отдать им все после окончания следствия. Альбер вытащил ящик на букву "П" и пробежал карточки глазами. Фамилии Паража он не нашел и несколько секунд разочарованно горбился над картотекой. Не может быть... - Посмотри в другом месте, - желая помочь, предложил Буасси.- Где еще, к дьяволу, может лежать карточка? - сердито ответил Альбер. - Видишь, они в алфавитном порядке.- Как тебе угодно. - Буасси отвернулся, подошел к окну и принялся насвистывать, словно превосходно себя чувствовал. Ужасно неприятная была у него привычка, он не свистел, а насвистывал, но после первых нескольких тактов начинал мотив заново. По прошествии. десяти минут это уже раздражало так же, как бормашина у зубного врача. - Посмотри ч на букву "В" - "Велосипед" или на "Д" - "Допинг", - посоветовал Шарль. - Или проверь на химико- фармацевтические заводы. - "Говорите мне о любви"... - насвистывал Буасси. Они посмотрели на букву "Д", но "Допинга" там не оказалось. Однако Шарль не сдавался. - Что нашли у того велосипедиста в крови? - Амфетамин, - ответил Альбер. - "Производное от фенилалкимина, - прочел он. - Поднимает кровяное дав-' ление,- учащает пульс, расширяет зрачки, ускоряет обмен веществ, поднимает температуру. Быстро всасывается, медленно выводится. Дозировка 0,005-0,01 грамма и 0,02-0,03 грамма. Снижает аппетит. Могут возникнуть побочные явления. Аэдаксин". Он глянул на Шарля. Аэдаксин - известное лекарство, в каждой аптеке встречается его реклама. - "Говорите мне о любви"... - продолжал насвистывать Буасси. - Посмотри там, где завод "Фармацит", - посоветовал Шарль. ' - Ничего тут нет. Они в нерешительности стояли у шкафа. .Чувствовали, что на все можно- получить ответ, надо только суметь правильно задать вопрос. - "Говорите мне"... У этого типа есть еще целая куча газетных вырезок. Шарль вскочил; подтащил к шкафу маленькую складную лестницу. Взобрался по ней и снял кипу газет. - Это все футбол, - разочарованно произнес он после короткой паузы. Вынул новую книгу. О заседаниях Международного олимпийского комитета. Положил и это обратно. v - Посмотри, нет ли досье на "Допинг"! - Знаю. - Шарль покачнулся на лесенке, но восстановил равновесие. - Возможно, и досье у него в алфавитном порядке. - Знаю. - В голосе Бришо ощущалось нетерпение. -Сейчас посмотрю. Не можешь немного подождать? Вот оно! Прошу! Он спустился с лесенки и положил на стол кипу газетных, вырезок в папке со скоросшивателем. Все трое-склонились над ними. Там находилась прошлогодняя статья из "Экспресс" - ее читали все трое. В свое время она стала темой для разговоров. Было там и сообщение об аннулировании результатов четырех легкоатлеток. Была вырезка из Журнала "Тайм". Шарль хотел ее отложить, но что-то приковало взгляд Альбера. - Погоди-ка! - Он взял из рук Бришо вырезку, и начал читать статью. - Знаешь, о чем тут пишут? -О том, как будет развиваться производство допингов и куда заведет их распространение, так? - Бришо несколько лет ходил на курсы английского языка. - Пишут о спортивной химии в двухтысячном году. - И Бришо гордо взглянул на Альбера. - Не здесь, смотри! Второй абзац. - И, не ожидая, пока Шарль со своим английским школьного уровня переварит те,кст, прочел: "Один французский завод несколько лет проводит опыты со стимулирующими средствами. По слухам, большую часть побочных явлений удалось устранить, и при анализе мочи новые средства обнаружить нельзя". - Он отложил газету. - Ну, как ты думаешь, на каком заводе это делается? - Посмотрите-ка, тут еще кое-что есть! - Теперь Буасси зарылся в кипу бумаг, расчистив себе место у стола своим большим телом. Буасси мог перечислить всех победителей "Тур де Франс" за тридцать лет, составы всех французских сборных по футболу за то же время и прочие важные вещи, а посему считал себя знатоком, экспертом. - Вот, здесь, смотрите! вскричал он с воодушевлением. Оба приятеля повернулись к нему. ~ - Известный скандал с Бертоломи. Помните, с тем, который умер в прошлом году от допинга, Они знали. Бертоломи был четвертым лучшим велосипедистом мира. Когда допинг покончил с ним, долгие недели его делом занималась пресса. Но ни Альбера, ни Шарля не. интересовал скандал с Бертоломи. В свое время дело было очень тщательно расследовано. Однако они не захотели вновь обидеть Буасси. Вежливо заглянули в статью. - Что скажете? Парень дважды был вторым в "Тур де Франс", и не знаю даже сколько раз побеждал на этапах. Здорово, да? -- Угу. . То, что они искали, лежало там, прямо перед ними, прикрепленное скрепкой к статье о Бертоломи. Набранное петитом газетное сообщение. "Вчера днем на границе департамента Шартр нашли мертвым спортсмена- велосипедиста. Личность его пока не установлена. Возможно, Снова жертва допинга?" - Что ты думаешь?' - Вероятно, это местная газета. Дюамель действительно за всем следил. -Переверни! С обратной стороны как будто что-то написано. Альбер снял скрепку и перевернул вырезку. Бришо ловко углядел. На обороте Дюамель фломастером записал имя. Риве. Оно не было им знакомо, если этот Риве и был спортсменом, то недостаточно известным. Шарль подошел к ящику на букву "Р". - Риве... Риве... Антуан Риве, родился в 1955 году, французский чемпион 1976 года, Дисквалифицирован в 1978 году. - Что вы ищете? - Бришо наконец поднял глаза от статьи о Бертоломй. - Ничего, - сказал Шарль и вынул из ящика карточку Риве. Внизу, под отпечатанными на машинке данными Дюамель черным фломастером приписал адрес: Париж, улица Гавье, 8. - Тогда, может, уйдем? - спросил Буасси. - Пошли, - ответил Альбер. III - Куда поедем? - устало спросил Вуасси. Мотор тихонько урчал, работая на холостых оборотах, в машине становилось жарко. - Если будете долго раздумывать, весь гараж задымим. - По-моему, к этому Риве, - ответил Альбер. - Знаю. А Шарль считает, что в редакцию "Пари суар". Так куда теперь ехать? Бришо вздохнул. ,-Знаешь что? Тут поблизости живет Лафронд. Навестим ;его жену, а там посмотрим. Дешком они дошли .бы скорее. Чтобы свернуть налево, прежде им пришлось завернуть направо и погнать машину до улицы Дофина. Сделав приличный крюк, они поехали назад до улицы де Савой. Все молчали, каждый был занят своими мыслями. Альбер не слишком верил в теорию Бришо. Ну почему обязательно что-то было между журналистом и женой главного редактора? А если и было? Перед ними твердый как бетон, ясно просматриваемый мотив: допинговый скандал с загадочными смертями, гигантскими барышами и риском. И напористый журналист, от внимания которого не укрывается даже самая незначительная новость и который начинает на свой страх и риск расследование. Альбер мог только поражаться храбрости Дюамеля. Лелак очень удоТбно, устроился в машине, и ему неохота было даже шевельнуться, чтобы вынуть блокнот. Но он попытался запомнить, о чем надо расспросить знакомых Дюамеля. Насколько храбрым был журналист?, Можно ли было угрозами заставить era бросить тему или он не обращал внимания на опасность? По мнению Бришо, журналиста убил .муж одной из его любовниц. Слабосильный, пожилой господин. Альбер покачал головой. - Любопытно, какая она женщина? - сказал Буасси. - Я тебе скажу. - Альбер на секунду задумался. - Прежде всего, она моложе своего мужа, ей, вероятно, лет сорок-сорок пять. Она слепит за фигурой, в меру употребляет косметику. Носит дорогие костюмы и чувствует себя голой, если на ней не навешано хотя бы полкило золота. - А что еще нужно женщине, кроме этого? Буасси удовлетворенно хихикнул. Остальные молчали. У Буасси действительно было много женщин, но вот каких, об этом лучше даже не думать. Однажды после работы они сели в кафе выпить пива. Осушив кружку, Альбер хотел уйти, но Буасси попросил его подождать, сейчас придет одна из его подруг, с которой он хотел порвать, но не мог. Альберу легко удастся отбить у него женщину, Буасси ему поможет. Тогда Лелак спросил, как она выглядит. Потрясающе, ответил Буасси. У нее огромные груди и милое лицо. Альбер остался. Женщина пришла. Если она и не была старше Альбера лет на двадцать, то по крайней мере так выглядела. У нее были огромные груди, таких не увидишь даже в старых американских сексжурналах. У нее все было чересчур крупным. Большой зад, талия не обхватишь, и вся она напоминала низенький, широкий цилиндр. Лицо ее закрывали громадные очки. Буасси гордо посмотрел на Альбера. Ну, что скажешь? Такими были женщины Буасси, Женщины Шарля были высокими, стройными, элегантными, зрелыми, состоятельными и по возможности замужними. А у Альбера? Он подумал- о тех девушках, которые ему нравились. О Марианне Фонтэн, миниатюрной, очаровательной красавице, созданной для того чтобы ею восхищались, ласкали ее и голубили. Вспомнил о бразильской девушке, ее острых грудях и сообщнической улыбке. О коротковолосой девушке из американского фильма и той, из метро, что показалась. ему столь женственной и сексуальной, с длинными каштановыми волосами, в свитере на два размера больше, чем следует. - Все ясно: женственность тебя просто отпугивает, с наслаждением потягиваясь, произнес Бришо. Альбер повернулся назад и ткнул приятеля в поддых. Не слишком больно, лишь так, чтобы испортить ему удовольствие от потягивания. , Буасси остановил машину, бросив на них многозначительный взгляд. Они огляделись. Автомобиль стоял на тротуаре против спуска на подземную, стоянку. Пешеходы,, ворча, обходили их, какой-то старый господин палкой ударил по багажнику их машины. Буасси нажал на клаксон, пешеходы испуганно попятились. Никто не вышел отворить ворота. Шарль высунулся из окошка. - Я думаю, они электронные. Владельцы открывают их из машин. - А как же мы въедем? - спросил Лелак. - Никай. - Буасси внезапно включил заднюю скорость. Объехал какое-то такси описал петлю и встал на только что освободившееся место. Они вышли и огляделись. На углу маленький продуктовый магазинчик Феликса Потэна. Книжная лавка, аптека. В витрине реклама аэдаксина. В дверях дома небольшая скульптура, облаченная в греческий хитон женская фигура, испуганно глядящая через плечо. Двери закрыты, некоторое время сыщики стояли в нерешительности. Телефона в квартиру не было, за стеклами, защищенными коваными решетками, дверь выглядела аристократически неприступной. - Как, черт побери, туда попасть? - Никак. Незваных гостей здесь не любят. - А где входит почтальон, коммивояжер? Слесарь? - Полицейский? Тоненькая темнокожая женщина исчезла в узком входе метрах в двух от них. Лестница для прислуги -Ну, в конце концов, не упадет с наших голов корона - сказал Буасси. - Корона не упадет. Но авторитета у этой женщины мы не приобретем,-ответил Шарль. - Подождите здесь! - Альбер открыл дверь и начал взбираться по винтовой узкой лестнице. Голые лампочки освещали выкрашенные белилами стены, на которых не было никаких украшений. Но здесь было чисто, и на дверях ясными четкими буквами виднелись имена владельцев, Альбер пробежал мимо тоненькой женщины, которая остановилась отдохнуть, опустив на ступени две тяжелые сумки. Она прижалась к стене, чтобы Альбер смог пройти. Он поднялся на шестой этаж. От множества витков у него слегка кружилась голова. На секунду он остановился. Дышал он не тяжело, только сердце билось слегка учащенно. Альбер набрал воздуха, напрягшись, откинул назад плечи. Руки вытянул вдоль туловища и держал так, словно обеими ладонями опирался о столешницу. Затем выдохнул воздух, почувствовал, как замедляется биение сердца. Он стоял у кухонной двери. Было тихо, только несколькими этажами ниже слышалось шарканье тащившей сумки женщины. Он нажал на звонок и принялся ждать. Звонка он не услышал, и это его раздражало. Альбер снова приложил палец к кнопке, но в этот момент дверь распахнулась. Перед ним стояла женщина лет двадцати пяти, с рыжеватыми волосами. У нее были зеленые глаза, узкое лицо, небольшой рот с пухлыми губами. Лицо хищницы, подумал Альбер. Маленькой хищницы. Ласки. - Что вам угодно? - спросила. Ласка. Она стояла босиком на ковре, ногти на ногах были покрыты лиловым лаком. Ее тонкие, но красивой формы ноги до середины бедер прикрывала гигантская белая мужская рубаха. Вероятно, в этой квартире хорошо топили. - Я из полиции, - протянул он женщине свое удостоверение. Она лишь мельком глянула на негр и кивнула.- Мы ведем следствие по делу о смерти мосье Дюамеля. Мои коллеги ожидают внизу. Не будете ли вы любезны дать мне ключ. - Господи! - В испуге женщина схватилась руками за лицо. - Дюамель? Мой муж знает, что вы здесь? - Нет. - Он услышал шум за спиной и, даже не подумав, мгновенно отклонился в сторону, и правая рука его исчезла , под пальто. В другой он продолжал держать удостоверение. , -Пардон, мосье. - Мимо него прошла тоненькая женщина. Альбер попытался сделать вид, будто только хотел уступить ей дорогу. Он сунул пистолет назад в карман и шагнул чуть дальше. Интересно, она турчанка? - Вино принесли? - спросила Ласочка. - Да, ответила женщина. Голос у нее был неприятный. Не ожидая дальнейших вопросов, она прошла в кухню и начала распаковывать сумки. - Никогда ничего не знаешь заранее, - тихо сказала женщина Альберу. - Вы не зайдете? Здесь холодно. - Будьте любезны, дайте мне ключи от двери. Мои коллеги ждут внизу. Ждали они с нетерпением. Видимо, Альбер провел наверху больше времени, чем думал. Сыщики открыли дверь, которая с тихим шипением сама захлопнулась за ними. Вытерли ноги, прежде чем идти дальше. Мраморные своды сверкали чистотой, к лифту вела бархатная дорожка. Лифт с разноцветными деревянными инкрустациями, должно быть, изготовили добрых лет восемьдесят назад. А вот автоматику - самое большее лет десять. Бесшумно и быстро они поднимались на шестой этаж, приводя в порядок перед огромным зеркалом свою одежду. Шарль поправил галстук и подтянул манжеты. Буасси вытащил маленькую черную расческу и, нервничая, разглядывал ее. - Вот, получил в подарок от моей новой женщины. Говорит, у меня красивые волосы. Он причесался. Альбер заправил в брюки рубашку. Очевидно, она выскочила во время его дыхательных упражнений. Когда они поднялись, дверь квартиры уже была отперта. Мадам Лафронд успела натянуть брюки - красные шелковые шаровары, которые, весьма вероятно, носили женщины из гарема султана. Белую мужскую рубаху она сменила на шелковый, расшитый золотом китайский халат, перехваченный в талии желтым поясом. Мадам Лафронд провела их в огромную гостиную. Посреди комнаты, вокруг круглого столика из дымчатого стекла, стояли современные кресла, - имитация под старинные кабинетики, но все же не совсем такие. Спинки их были слишком высокими, сиденья слишком глубокими. Мебели в гостиной стояло немного; несколько шкафов, пуфов, повсюду хром, стекло, дбрево и кожа - сплошная элегантность. В помещении было, холодно. Не только в переносном смысле, но и в прямом. Его едва отапливали. Мадам Лафронд, когда у нее не было гостей, наверняка забиралась в свое мягкое, теплое гнездышко. Приятели погрузились в кресла и чуть в них не утонули. Мадам Лафронд тоже устроилась в одном из кресел, сев по-турецки и пристально глядя большими глазами на Альбера. - Мадам... - заговорил Бришо тихо и торжественно, словно желая сообщить какую- то важную тайну. - В каких отношениях вы были с мосье Дюамелем? - Кто вам сказал? - Она свирепо посмотрела на него. - Надеюсь, не мой муж? - Нет, нет, - успокоил ее Шарль. - Мосье Дюамель вел регистрацию всех своих знакомых дам. - Господи... - прошептала женщина. Худое лицо ее подурнело от испуга. Под красным халатом угадывались очертания крепкого тела маленькой хищницы? - Что будет, если это попадет в руки моего мужа? : Трое полицейских переглянулись. - А что будет? - Он меня убьет, - убежденно произнесла женщина. - Вы не поверите, как он ревнив. - Убьет вас или вашего любовника? - спросил Шарль. - Меня. Он на мне женился, я поклялась ему в верности. В поведении мужчины он счел бы измену естественной. - Да? Даже в том случае, если это его друг или подчиненный? Ответа они не получили. Мадам Лафронд разглядывала пальцы своих ног. У нее были красивые ноги, с тонкими маленькими пальцами. . - С каких пор начались ваши отношения с мосье Дюамелем? - Со встречи Нового года. Он вышел на кухню, чтобы помочь мне. До того весь вечер что-то нашептывая мне на ухо и... - Вашему мужу ничего не бросилось в глаза? - Нет. Они пили, как лошади. Муж вообще не умеет пить и не пьет, разве что когда необходимо. Мы могли заняться любовью у него на глазах, он все равно бы не заметил. - Но вы занимались этим не у него на глазах? Ласка хихикнула. - Нет. В кухне. - А потом? - В гараже. Там полно больших колонн, и днем ни одна душа туда не заглядывает. Шарль взглянул на Альбера, потом удовлетворенно откинулся в кресле и вынул пачку сигарет. - Разрешите? Мадам Лафронд, наклонилась вперед, чтобы тоже взять сигарету. Казалось, у нее нет позвоночника. - Вы позволите один вопрос? - спросил Альбер. - Можете посчитать любопытством, но это важно для следствия. Чем вас покорил Дюамель? Женщина задумалась. - Не знаю. - Нельзя сказать, что он был недурен собой. - Нет. Когда гости ушли и мы легли спать, я подумала об этом. Если уж я изменяю мужу, то почему с таким уродом? - И почему же? - Не знаю. Может, я в тот раз много выпила. Она мягко ступила на ковер. - Выпьете что-нибудь? - Мадам Лафронд подкатила сервировочный. столик и, ожидая, что они выберут, смотрела на них взглядом хорошенькой официантки в экзотическом приключенческом фильме. - Вы здесь не зябнете? - спросил Буасси, который пить сейчас не мог. - Нет. Я привыкла. В доме моей матери едва топили. Горячая, вода бывала только раз в неделю, туалет находился во дворе. Но я не знакома ни с насморком, ни с простудой, - добавила она с гордостью. - Дюамель говорил ваму комплименты? - Какие комплименты? , - Ну, я имею в виду... Быть может, он покорил вас красивыми словами... , * - Может быть, не знаю. Ничего такого не припоминаю.- Но чем же он вас покорил?- Обычно Альбер не бывал так настойчив с женщинами.-Но с мадам Лафронд он не ощущал ни застенчивости, ни смущения. - Он и не покорял меня, Но когда я опомнилась, то была уже его любовницей. Они чокнулись, женщина, снова сидя по-турецки, Альберт и Шарль с трудом наклонясь из глубоких кресел, оба чувствовали, что у них возникло какое-то странное сообщничество с этой женщиной и даже почудилось, что и выпили они за то, чтобы все это осталось между ними. В ней ощущалось что-то от восточной рабыни- подавальщицы, казалось, мужчинам стоит лишь сделать знак, и она исполнит танец живота или станет угождать каким-либо иным их прихотям. И у них появилось желание повелевать ею - просто ради самого удовольствия отдавать приказания. - Позу лотоса вы тоже умеете делать? - Это как? . . - Левую ступню положить на правое бедро, а правую на левое. - Так? Альберт сглотнул. - Так. Сам он более десяти лет пытался принять эту позу, но суставы не повиновались ему. Он выпил и даже зашипел. Коньяк обжег пораненный рот. Он поставил на стеклянный столик рюмку и встал. Положил руку на плечо мадам Лафронд, ощутил под ладонью круглые, упругие мышцы. Женщина склонила голову набок и взглянула на него. - Вас побили? . Альбер другой рукой провел по украшавшей его щеку синей опухоли. Стало больно. Шарль допил коньяк и вскочил. Буасси кашлянул, положил обе ладони на подлокотники и поднялся. Они очень благодарны за все, будьте совершенно спокойны, на них можно положиться... затем дверь за ними захлопнулась, и, когда Альбер опомнился, они уже стояли на лестничной клетке, украшенной гипсовыми закорючками и золотыми украшениями. Вызывать лифт они не стали, спустились пешком. - По-моему, его фонарь под глазом ей понравился. - Он делает лицо Лелака таким мужественным. Альбер откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Этот текст приятели выдавали с тех пор, как сели в машину. Прозвучало несколько замечаний, оценивающих фигуру мадам Лафронд, затем последовали предположения обоих специалистов о том, каких результатов можно от нее ожидать. Остальное относилось к начинавшемуся роману Альбера. - А как они глядели друг на друга в дверях, когда прощались... У меня чуть сердце не разорвалось. - Если в ближайшее время мы не увидим Альбера, будем искать его в гараже. - Только бы Марта не узнала. Альберу начало надоедать. -Ладно, великие умники! Только вы забыли спросить у мадам Лафронд, где был ее муж в субботу вечером. Хихиканье прекратилось. Буасси сбавил скорость и подтянулся к тротуару.. - Вернемся назад? - Да, - сказал Шарль. - Или лучше не надо. Остановись у телефона-автомата. Они припарковались между двух автомобилей под прямым углом. Шарль выскочил из машины. Конечно, они могли спросить у Лафронда, где он был в субботу вечером, но это было бы серьезной ошибкой. Бришо обдумал все это в одно мгновение после того, как Альбер умолк. Если Лафронд. виновен, не стоит его предупреждать. Если он не виновен, обидно настраивать против себя влиятельного человека. Если главному редактору неизвестно о его рогах, он не поймет, почему его вдруг заподозрили, и примется размышлять. Зачем выдавать женщину? Совершенно лишнее. Автомат был занят, пришлось ждать. Бришо оставил пальто в машине и теперь зябко ежился и подпрыгивал. Звонила худая молодая женщина. Ее рот двигался так, словно она разминала жевательную резинку, хотя она просто говорила медленно, но без единой паузы. Взглянув на Шарля, она отвернулась и продолжала разговаривать. Альбер, сложив ноги крест- накрест, с наслаждением наблюдал за сценкой. Буасеи слегка убавил обогрев, в машине было жарко. Шарль легонько постучал по плечу женщины и что-то сказал ей. Та положила трубку и оскорбленно удалилась, однако, пройдя несколько метров, что-то сказала ему. Бришо повернулся к ней спиной. Вынул блокнот и набрал номер. Говорил он коротко, чуть погодя прибежал обратно в машину и, дрожа от холода, бросился на заднее сиденье.- Не отгадаете, - с удовлетворением сказал он, потирая руки и бедра. - Малышка сказала, что ее муж был в театре. Смотрел какой-то бразильский ансамбль, а потом присутствовал у них на приеме. Вернулся домой поздно ночью. Ну, что скажете? Буасси присвистнул, Альбер промолчал, словно сообщение вообще было ему безразлично. Ладно, проверим и это. Но в душе он оставадся верен версии с допингом. -- Да, и еще кое- что, - добавил Бришо. - Мадам Лафронд просила тебя поцеловать. Они направились к центру. Альбер вышел из машины, Лафронд его не интересовал, он сказал, что поедет на такси к Риве. Буаеси покачал головой. - Ты всерьез считаешь, что этот тощий маленький старикашка мог убить того бегемота? - А почему бы нет? Может, ему кто-то помогал. Бришо наблюдал, как Буасси выруливает на официальную стоянку "Пари суар", и следил за лицом сторожа, который только кивнул, чтобы они въезжали; Это был пожилой человек, явно бывший полицейский, который умел отличать полицейские машины и без опознавательных надписей. В редакциях они уже бывали, но только в маленьких газетах.. Представления о больших основывались у них лишь по американским фильмам. Они рассчитывали увидеть огромный зал, где снуют нервные мужчины без пиджаков и бегают хорошенькие женщины с бумагами в руках. Ожидали услышать стук типографских машин и увидеть стоящего рядом Лафронда, с удовлетворением наблюдавшего за тем, как из них автоматически выскакивают газеты. Как бы там ни было, но они ожидали шума и движения. Однако здесь царила тишина. Через стеклянную на фотоэлементах дверь они вошли в огромный пустой зал. Пальмы, кресла, в центре будка, тоже из стекла, в ней вахтер в форменной одежде. Они подошли туда и вынули удостоверения. - - Разрешите? - Вахтер взял у них из рук удостоверения, и записал имена в большую тетрадь. - К кому вы идете? - К мосье Лафронду. - ...Лафронду... - Вахтер писал медленно, детским разборчивым почерком. Он посмотрел на них извиняющимся взглядом. - Повсюду наставили компьютеров, толькоу нас нет. Только мы знай себе пишем. Но теперь уже недолго, мосье. Две недели - и конец. - Прекрасно, - сказал Шарль., Вахтер вернул им удостоверения. ' •__. Будьте любезны подняться в лифте на четвертый этаж. , Пропустивший их вахтер был человеком лет сорока, с руками- лопатами и перебитым носом. Они с трудом могли представить, что через две недели он будет нажимать на клавиатуру компьютера. Проходя по вестибюлю, они искали хоть какого-нибудь признака Того, что находятся в редакции. Чистота, тишина. Стены цвета яичной скорлупы, на полу светло-коричневый ковер. Все скорее напоминает оранжерею из-за множества цветов, расставленных повсюду. В лифте звучала тихая музыка. В нем могло поместиться по меньшей мере человек десять, стены его тоже были цвета яичной скорлупы, а на полу лежал такой же коричневый ковер, как в вестибюле. Они вышли на четвертом этаже и огляделись. Коричневый и цвета яичной скорлупы коридор с раздвигающимися дверьми из пластика. - Будто современная рекламная контора... - Когда у нас так будет? , - Надеюсь, никогда. - Ненормальный... Дойдя до кабинета главного редактора, оба смолкли. Постучали и один, за другим вошли. Шарль впереди, за ним Буасси своей странной походкой вперевалочку. Огляделись в коричневой и цвета яичной скорлупы приемной. За овальными, сделанными на заказ письменными столами сидели секретарши, словно тоже сделанные на заказ. Они одновременно подняли головы. - Я Шарль Бришо. Мадемуазель Житон?, - Это я. - Одна из женщин нерешительно приподнялась. - Быть может, вы помните, мы разговаривали по телефону. По делу мосье Дюамеля. Две другие женщины, приступившие было снова к работе, вскинули глаза на Шарля. Обеим под пятьдесят, на обеих строгие костюмы. Похоже, им Бришо понравился. Мадемуазель Житон можно было дать лет тридцать. На ней красная шелковая блузка и широкая цветастая юбка, скрывающая бедра и зад, которые по сравнению с ее возрастом были лет на десять пышнее, чем следовало. Костюм дополнял легкий грим. Даже в период своего расцвета она вряд ли была секс-бомбой, однако и теперь не скажешь, что мадемуазель Житон дурнушка. В коллекции Дюамеля она фигурировала под номером шестым за, 1984год. . - О, конечно, полиция. Пожалуйста.- Мосье Лафронд у себя? - Да. О вас доложить? - Прошу вас... одну секунду... - Бришо подошел к письменному столу и склонился над ним. Нельзя было расслышать, что он говорит, Житон внимательно выслушала, потом так же тихо ответила. Со стороны они казались заговорщиками. Женщины перекладывали бумаги на своих; столах, делая вид, будто поглощены работой. Буасси перенес центр тяжести на другую ногу, Шарль кивал, женщина,- жестикулируя, что-то объясняла, затем откинув упавший на глаза локон, взялась за телефон. Лафронд не был занят, во всяком случае,- принял их сразу. В его кабинете уже не было ничего ни светло-коричневого, ни цвета яичной скорлупы, ни пластиковых раздвижных дверей, ни неудобных, с изогнутыми линиями письменных столов, ни скрытого освещения. Это была нормальная приличная контора с громадным, сделанным из настоящего дерева письменным столом, с настольной лампой, креслами, люстрой на потолке и длинным столом для переговоров с расставленными рядом деревянными, обтянутыми кожей стульями с прямыми спинками. Одна стена была уставлена книгами, другую покрывали изображения старых первых полос газеты. - Модернизация закончилась у вашего порога? - спросил Шарль. - Нет.-- Лафронд рассмеялся. - У моего порога закончилась сфера влияния дизайнера. - Знаком он пригласил их сесть, сам расположился за письменным столом. Шарль вынул толстый блокнот в плотной, твердой обложке. - Не скажете, когда вы видели в последний раз Дюамеля? - В субботу вечером.. Я встретился с ним в театре. - В котором часу? . - Представление началось в семь. И длилось примерно до девяти. А в чем дело? -Ведь его же убили дома.. - А после спектакля? . - Я выпил несколько рюмок на приеме и ушел домой. Не знаю, как долго оставался там Жорж. - И не знаете, ушел ли он один или с кем- нибудь? - Разумеется. - Лафронд нажал несколько кнопок на клавиатуре, стоявшей рядом с письменным столом. На укрепленном между книгами экране появилось изображение газетной полосы. - Прошу прощения, всего несколько секунд, - пробормотал он в их сторону, с поразительной быстротой пробегая статью. Затем нажал очередную кнопку. - Этот рыночный материал слишком длинный,- сказал он, склонившись к клавиатуре.-Достаточно половины, духовный мир торговки никого не интересует. Об ограблении банка дайте три колонки и заголовки покрупнее. Почему у вас такие мелкие заголовки?- Он отпустил кнопку, откинулся и, похоже, ему секунду пришлось соображать, пока он не вспомнил, что делают эти двое чужаков в его кабинете. - Если самому не проследить, наверняка что-нибудь упустят... - проворчал он. - На чем мы остановились? - С кем отправился домой Дюамель в субботу вечером, - предупредительно подсказал. Шарль. - Понятия не имею. --Лафронд задумался. - Откуда мне знать? - Вы разговаривали с ним на приеме? - Естественно. Поговорили несколько минут и разошлись. Знаете, как бывает на подобных приемах. Все стоят, в одной руке тарелка, в другой бокал, и пытаются есть, стараясь, чтобы их не толкнули. Двадцать пять знакомых, с которыми надо прздороваться, из них десяти пожать руку, тебя представляют множеству разных людей, вовсе тебя не интересующих. - Кто там был? - Актеры, телевизионщики, журналисты, бог весть кто. Обычная толпа бездельников, которые присутствуют на всех приемах. Избави нас от них, Господи! - Он снова заиграл на клавиатуре, словно на рояле, и, хмыкая, смотрел на экран. - По меньшей мере дважды в неделю у меня таким образом воруют время. - Он гневно тыкал кнопки, стирал одну картину, заставлял появляться новую. - Достаточно мне только услышать о приеме, а ля фуршет, как у меня подымается давление. Есть невозможно, беседовать невозможно, сесть невозможно, ума не приложу, почему люди приходят от этого в такой восторг?! - А завести знакомства там можно? - Да, можно. - Вы не заметили, чтобы Дюамель с кем-либо знакомился?. - Нет. - Лафронд перестал нажимать на кнопки и поглядел на них. - Вы думаете, Дюамель завел там какое-нибудь новое знакомство? - А вы как думаете? - Словно два козленка, столкнувшиеся на узком мостике, они не уступали друг другу - ни главный редактор, ни Шарль. Оба желали только спрашивать, но не отвечать. - Дюамель легко сходится с людьми? -Я не знаю его личной жизни. - Лафронд вновь переключил свое внимание на экран.-Вй видели пачку писем в кабинете Дюамеля, ведь вы там присутствовали, когда мы ее нашли. - Шарль, словно подчеркивая значение каждого слова, в такт постукивал карандашом по блокноту. - Вы знали, что он пользуется успехом у женщин? - Нет, но меня это и не интересовало. Я вообще не вникаю в личную жизнь своих сотрудников. Даже не будь их предварительного разговора с мадам Лафронд, у сыщиков непременно возникло бы подозрение. Обычно подозрительно, если кто-то ни с того ни с сего становится вдруг равнодушным, замыкается в себе, словно черепаха, которая прячется в свой панцирь, когда собака пытается обнюхать ее. Слишком много таких притворно равнодушных голосов они слыхали, чтобы их можно было ввести в заблуждение. Оба вежливо кивали, Шарль что-то записывал. - Э- э-э... вы занимаетесь каким-нибудь спортом? - спросил он.- Нет. А в чем -дело? Почему вас это интересует? - Даже, не знаю, - невинно произнес Бришо. - Вероятно, потому, что вы не располнели. В вашем возрасте и в вашем положении большинство обрастает жирком. . Лафронд пристально глядел на него. - Я имел в виду теннис, лыжи, гольф, парусный спорт... - Работа, мосье, работа - лучший вид спорта. - Он улыбнулся. - И вам рекомендую. - Он повернулся к микрофону: - Почему вы поставили эти фотографии Вайнбергера? Дайте мне все, я сам отберу. - Лафронд нажал еще одну кнопку и вперил взгляд в экран. Провожать их он не стал. ГЛАВА ПЯТАЯ Становилось прохладнее, и парижане, дрожа от холода, плотнее запахивали на себе куртки. Слегка покапал дождь - ровно настолько, чтобы промочить людям ботинки и заставить зябко топтаться на автобусных остановках тех, кому именно сейчас понадобилось отправиться в путы Альбер вышел из такси, суйул под пальто книгу, которую купил в магазине рядом с домом Лафронда, и огляделся. Заводы, обшарпанные одноэтажные домишки, - пыльные садики, бесцветные доски для наклейки афиш, перегородившие узкую дорогу грузовики. 2 . Улица- Гавье, 8. Антуан Роже. Не найдя его фамилии . в перечне жильцов, Альбер отправился искать квартиру консьержа. Двухэтажный дом, высокая сводчататая подворотня. Квартира, консьержа слева на повороте лестницы. Альбер переложил книгу в .левую руку, чтобы освободить правую, и постучал. Дверь открыла низенькая ширококостная женщина. Вид у нее был неряшливый, волосы взлохмачены, к переднику присохли бурые остатки пищи. - Я ищу мосье Риве. Женщина ткнула рукой в направлении двора и захлопнула дверь. Альбер вздохнул и двинулся к мощеному двору. Слева стоял на козлах старенький "рено-дофин", справа прилепился к стене сарайчик. Был он высотой метра в два, достаточно широкий для того, чтобы в нем поместилась кровать, и около пяти метров в длину. Дверь находилась в обращенной к воротам Стене продолговатого строения. Она вела в убого обставленную кухню, за стеклом, склеенным пластырем, виднелся допотопный водопроводный кран, изготовленный на рубеже века, древний буфет, две старые афиши. Они приглашали на велосипедное состязание, вспомнить о старых Добрых временах. На стук никто, не откликнулся. Альбер коленом толкнул дверь. Она отворилась, потом, словно была автоматической, медленно закрылась. Альбер еще раз толкнул ее и нехотя вошел в квартиру. У двери в комнату он остановился и, прежде чем зайти, постучал по дверному косяку. - Риве, вы дома? - Ему показалось, он услышал какое-то шевеление. - Я из полиции, хочу с вами потолковать. Почувствовав, как кто-то приближается изнутри, он машинально шагнул в сторону: Низкорослый, худой мужчина резко распахнул дверь, поскользнулся на каменном полу кухни и, едва обретя равновесие, выскочил во двор. - Стой! - закричал Альбер. Но в следующий момент рефлексы, выработавшиеся за пятнадцать лет службы в полиции, подсказали правильный ход действий. Выхватив пистолет, он ворвался в комнату. Терять время не хотелось, однако надо было проверить, не остался ли там кто-нибудь. Он рванул дверцу шкафа, заглянул под кровать, распахнул ногой дверь туалета. Не прошло и пяти секунд, как он был во дворе. На бегу сунул пистолет во внутренний карман и вытащил из-под пальто книгу. Он бежал быстро, в полной уверенности, что догонит беглеца. Если только тот не скроется в соседнем доме. Однако мужчина, следовал вверх по улице Анастаз. Альбер, лавируя между прохожими мчался за ним вслед. Прохожих на улице было мало, но почему- то все они как назло оказывались перед ним и в последний .момент, когда он собирался обогнать их, вынуждали его делать зигзаг. Они начинали завязывать шнурки на ботинках, беседовать между собой, толкать впереди себя детскую коляску. Риве свернул влево. Альбер не видел его, лишь мог проследить направление его пути, когда он прокладывал себе дорогу среди прохожих. Лелак гнался за ним по проезжей части. Бежал во всю прыть, чувствуя, как сокращается между ними расстояние. Автомобилисты, поравнявшись с ним, снижали скорость и выкрикивали ругательства, один мопед даже слегка задел его, проезжая мимо. Альбер ничего не замечал. Но вот увидел беглеца. Низенький человечек с черными волосами и морщинистым лицом обернулся на бегу. По тротуару за ним никто не гнался, Альбера он заметить не мог и все же продолжал убегать. Альбер начал выдыхаться. Он, вспотел, брюки прилипали к ногам, икры ног словно кололо мелкими иголками, воздух со свистом вырывался из легких. Автомобили, автобусы, мотоциклы прыгали перед глазами. Он услышал скрежет тормоза и отскочил влево, оказавшись между двумя припаркованными машинами. Боковым зрением уловил, как одна машина скользнула на то место, где он только что бежал, но тотчас выбросил это из сознания. Теперь он бежал по тротуару. Бежал все медленнее. Да и направления бега менял не так быстро, как вначале; все больше времени требовалось для того, чтобы решить, куда свернуть. Плечи Альбера все чаще натыкались на препятствия. А Риве не сбавлял темп. Расстояние между ними снова возросло, и Альбер бежал уже скорее из принципа, не веря, что когда-нибудь сможет догнать бывшего велосипедиста. Риве, словно ящерица, мог внезапно остановиться, внимательно посмотреть назад, а затем снова припуститься бежать, меняя направление, огибая идущих навстречу, пересекая мостовую. Затем он снова свернул за угол, и Альбер остановился. Хватит с него. Он пробежал по меньшей мере два километра. Сначала был спринт, потом пришлось бежать, меняя направление, толкая прохожих, отскакивая от машин, и все это - он глянул на часы меньше чем за восемь минут. Как, черт побери, Риве выдерживает такой темп? Тренируется он, что ли? Альбер знал, что по сравнению с рядовым обывателем его собственная спортивная форма просто блестяща, но где ему сравниться с профессиональным спортсменом?! Неужто Риве серьезно тренируется? Риве, которого дисквалифицировали в семьдесят восьмом и которому денег хватает лишь на жалкую дыру на улице Гавье? Альбер вспомнил пустые бутылки из-под вина на кухонном столе. Нет, это невозможно! Едва начав приходить в себя, он заметил любопытные взгляды прохожих. Тяжело дыша, взлохмаченный, вспотевший, он стоял, опустив голову, и что-то бормотал. Положив книгу на припаркованную машину, он расстегнул молнию на спортивной куртке и попытался привести себя в порядок. Заправил рубашку в брюки, подтянул носки, подождал, пока обсохнет потное тело. Затем двинулся дальше. Медленной, неуверенной поступью, чтобы как-то расслабиться после напряженной погони и немного обдумать происшедшее. . Неужели Риве убил Дюамеля? Если нет, почему он убегал? И вообще Риве ли этот беглец? Он вынул из кармана взятую в картотеке Дюамеля карточку. Антуан Риве родился в 1955 году. Не разница ли в возрасте причина того, что тот оказался, быстрее Альбера? -Старею, - подумал он. - Двадцать лет назад я бежал бы, пока не грохнулся. Десять лет назад - пока не смог бы прислониться к стене, чтобы сдержать тошноту. Теперь остановился, как только устал. Старею, - снова подумал он, словно желая себя убедить. - Бегаю, тренируюсь с Жаком и воображаю, будто я в полном порядке. И вот, пожалуйста! Десять лет разницы в возрасте позволили этому проклятому Риве ускользнуть. Не может он быть в лучшей форме, чем я. Просто он не сдался, а продолжил бег. Альбер приостановился, так как на тротуаре образовалась толпа, и он не знал, как ее обойти. Кто-то упал. Умер или умирает, бьется в судорогах или истекает кровью. Люди стояли и смотрели, словно любовались прекрасным зрелищем. Гадали, что могло случиться, будто от этого несчастному было легче. Спрашивали, вызвал ли кто-нибудь "скорую" и, удовлетворившись ответом, продолжали стоять. Лелак решил обойти толпу. Правда, он учился оказывать первую помощь, но мало чего достиг. Хотя он был сыщиком и еженедельно видел покалеченных, истекающих кровью и мертвых людей, он не мог избавиться от ужаса, свойственного самому обыкновенному человеку. Врач, который вел у них курс первой помощи, уснащал свои лекции специальными выражениями, рассказывал о ходе различных болезней и лечении их Вместо того, чтобы растолковывать, когда и что надо делать. Из всего этого Альбер вынес, что самое лучшее тотчас же вызывать "скорую". А разбирался он лишь в том, с чем часто встречался за прошедшие пятнадцать лет службы: вывихах, переломах, рваных и колотых ножевых ранах, переломах черепа. Лелак прокладывал себе дорогу среди зевак, потом все же не удержался, чтобы не бросить взгляд на лежавшее на земле тело, Это был худой молодой мужчина. Черные волосы, морщинистое лицо, потертые серые брюки, темный свитер. Альбер остановился и, хотя сразу узнал человека, склонился поближе. Риве лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. -- Отойдите, отступите подальше! - скомандовал Альбер. Он не вынул удостоверения, но по его тону все узнали в нем представителя власти. Нечего здесь разглядывать.. Он присел на колено и поискал пульс у лежавшего. Риве был жив, насколько Альбер мог установить по едва уловимым неровным толчкам под его пальцами. Однако он едва дышал. Искусственное дыхание, подумал Лелак, вот что ему нужно. Он ощутил к себе ненависть, однако не смог заставить себя приникнуть к сжатому рту Риве. Положив обе руки ему на грудную клетку, он начал ритмично надавливать на нее. Прибыла машина "скорой помощи" - плоский "Ситроен-комби" старого выпуска. В ней помещались носилки и сопровождающий. Врача не было, только двое санитаров, которые занялись своим делом с такими же скучающими лицами, как группа Лелака на месте тройного убийства. Торопливо осмотрели Риве и уложили на носилки. Разрешили Альберу сесть с ними в машину и, включив сирену, тронулись с места. Лелак понятия не имел, куда они едут. Сзади в машине не было окошка, от резких, крутых поворотов и неожиданных торможений Альбер почувствовал дурноту. Наконец они прибыли. Больница Сен-Мелани состояла из целого ряда корпусов, построенных из старых, добротных красных кирпичей, где кошки разгуливали в саду, а крысы - по коридорам цокольного этажа. Риве унесли, и Альбер остался стоять в переполненном коридоре, будто обеспокоенный родственник. Мимо него, меряя Альбера подозрительными взглядами, шаркали в умывальную старики в болтающихся на тощих плечах пижамах. В конце концов появился доктор. Молодой, рано начавший седеть мужчина с усталым лицом и нетерпеливыми жестами. - Мосье доктор, каково его состояние? Тот остановился, видя, что от разговора не уклониться. Оглядел Альбера. - Пока жив. Вы делали искусственное дыхание? - Да. Надеюсь, не... Врач махнул рукой . - Если быть откровенным, возможно, он и не выкарабкается. - Что с ним случилось? - У него обширный инфаркт верхней стенки. - Но отчего? - Ваш друг молод. Возможно у него сужение нисходящей ветви левой венечной артерии. Такой случай называют "производителем вдов". Но может быть, он перенес слишком сильную перегрузку. - Не сердитесь на мой вопрос... У него нашли в крови амфетамин? Взгляд доктора задержался на книге, которую Альбер держал в руке: "Психостимуляторы в терапии". Толстый, богато иллюстрированный фолиант, заполненный графиками, формулами, рисунками. Он обошелся Альберу в двести двадцать франков. - Вы врач? - Полицейский. - Мы не искали амфетамин в его крови. А нужно было? - Вероятно. - Лелак попытался выдавить из себя извиняющуюся улыбку. - Посмотрю, что тут можно сделать. Позвоните после полудня. . Он повернулся и ушел, не назвав своего имени. Альбер досадливо махнул рукой и подошел к курящему у стены высохшему, желтолицему старику. - Не Знаете, как фамилия доктора, с которым я сейчас разговаривал? Старик, глубоко затянувшись, подумал. - Нет. Секунду Альбер постоял, посмотрел на старика, наслаждавшегося одной из последних своих сигарет, на дверь, за которой лежит Риве, на длинный коридор и уныло шаркающих ногами больных, И его охватило желание бежать, мчаться отсюда, пока на него на напялили пижаму, не уложили на койку, не засунули в него трубочки, пока мышцы его не стали дряблыми, а зубы не выпали. Прочь отсюда, пока он в силах, прочь, пока можно оборачиваться вслед женщинам на улицах, любоваться красивыми девушками, и не обижаться, когда они смеются над ним. И нужно пойти на завод "Фармацит", выяснить, почему попал с инфарктом в больницу тридцатилетний мужчина после не такой уж длинной пробежки. - Шарль, старина! Какими судьбами? Высокий, красивый молодой мужчина с намечающимся брюшком стоял перед ними в редакционном коридоре. Он был одет в коричневые суконные брюки и клетчатый спортивный пиджак. У него были широкие плечи и крупные мускулистые руки, почти такие же, как у Буасси. - Дело Дюамеля, а? Не знал, что ты ведешь. Пошли, выпьем чего-нибудь! Буасси, засунув руки в карманы, делал вид, будто скучает. Давно он не чувствовал себя так хорошо. Он никогда раньше не видел Бришо смущенным. Сейчас он знал и причину этого. Коллеги считают его, Буасси, идиотом, думают, он только и умеет, что машину водить, а он их насквозь видит. Даже этого великого умника Шарля. Спрашивается, почему у него такая хорошая пресса? Конечно, без разрешения начальства нельзя делать заявления для печати. Но разве виноват тот, у кого друг журналист? Нельзя разве выпить с ним иногда по стаканчику винца? - Мой коллега Буасси... А с ним мы учились вместе в университете. Андрэ Ле... - он проглотил конец фамилии. Впрочем, с кем только Шарль вместе не учился! - Как ты сказал? Ле... - Леметр, - закончил молодой человек. - Ага. - кивнул Буасси. Ему нетерпелось рассказать обо всем Альберу. Леметр один из самых известных уголовных репортеров. Корентэн читает его сообщения, как главный режиссер "Комеди Франсез" театральные рецензии. Леметр по меньшей мере на четыре года моложе Бришо. Если они и учились вместе в университете, то вряд ли были друзьями. - Ладно уж, - вздохнул Шарль. - Действительно, занимаюсь делом Дюамеля. Ты знал этого типа? Леметр пожал плечами. --Встречался с ним несколько раз. Несимпатичный субъект, откровенно говоря, я и сам бы охотно надавал ему оплеух. Ну, идем, нечего топтаться тут посреди дороги. Леметр потащил их за собой по коридору к лифту. Они спустились на один этаж. Там находился кабинет журналиста. Коричневая и цвета яичной скорлупы клетка, письменный стол, заваленный рукописями, экран и клавиатура компьютера, на стенах и двери полицейские циркуляры. Леметр бросился на стул, стоявший за письменным столом, и вытащил из ящика стаканы. В распоряжении гостей были два пластиковых полушария, они подозрителйю зашатались, когда Шарль и Буасси опустились в них.- "Скотч" пойдет? - Леметр откинулся на стуле и откуда-то из-под окна вытащил бутылку. Налил и задумчиво уставился на стакан. - Славный старина Дюамель. Нам действительно следует первыми написать об этом деле, как только оно прояснится. Шарль махнул рукой. - Жаль только, что придется делать из него героя. Мученика прессы. Бррр! Он проглотил виски и снова налил. - Он был хорошим журналистом? - Да какой он журналист! Работал в спортивном отделе. Это тебе что-нибудь говорит? Едва знал алфавит. Получал премию, если в одной фразе мог правильно согласовать подлежащее со сказуемым и в одну статью вставить только двадцать обширных фраз. - Буасси заерзал. Он был - восторженным почитателем Дюамеля. - А его разоблачения? - с торжеством в голосе спросил он. - Разоблачения? - Леметр с удивлением поглядел на него. - А вы знаете, почему сидит на скамейке для запасных игроков никому не нужный футболист, когда лучшие играют? И о прочих подобных делах? Дюамель писал о всяких махинациях и о том, что за ними скрывается, - сказал Буасси. - Он их расследовал. - Вы тоже расследуете, но вы ведь не журналисты. Дюамель был настырным, назойливым эгоистом, который усердно собирал данные обо всех, с помощью шантажа, обмана и денег заполучал информацию, а потом продавал ее, словно она была важной. - Леметр поднял огромную руку. - Как бы не так, расследовал! Всегда вращался в одном и том же кругу. Вы знаете, сколько у нас известных спортсменов, за которыми стоит следить? Сто, двести, ****************************************************************************** 258-259 ******************************************************************************* - Не знаю, быстро ответил лысый. - Личным составом занимается мадемуазель Турнуа в четвертой комнате. Еще что-нибудь? - Да..а - ответил Альбер.- Есть и еще кое-что. До своей смерти здесь работал человек по имени Гастон Параж. Каков был круг его обязанностей? Директор развел руками. - Четвертая комната. Право же, не стоит продолжать, Я полностью доверяю своим людям. - Он описал руками большой круг, будто хотел заключить в объятия всю комнату. - Сами видите, ко мне в любое время может войти каждый. Моя дверь открыта, ее не охраняют секретарши. Все это знают и не злоупотребляют моим доверием. Приходят лишь тогда, когда действительно затрудняются сами решить тот или иной вопрос. Зачем мне знать, кто работает у какого-то аппарата и каковы его обязанности? Вы хоть представляете, сколько людей трудится на этом маленьком предприятии? - Нет, -ответил Альбер. - Но меня это интересует. - Более восьмисот. - Та-ак, И сколько из них умерло в последнее время? Он был разочарован. На лице лысого не появилось оскорбленного выражения, отразилась только безнадежная усталость. -Четвертая комната. - Тогда, может быть, скажете, занимаются ли на вашем заводе производством допинговых средств? - Мы не занимаемся. У нас есть лекарства с побочным возбуждающим действием. Например, аэдаксин - наши таблетки для похудения. Они занесены в список допингов, и в справочнике покупателей предупреждают об этом. Но спортсмены мало чего добьются, принимая его. Самый элементарный анализ мочи показывает его наличие. - Он содержит амфетамин? - Да. Есть у вас еще вопросы? -Есть. Работают ли у вас над такими допингами, которые нельзя обнаружить с помощью анализов? - Не думаю, чтобы существовало средство, которое нельзя обнаружить. По крайней мере, проводимые до сих пор анализы все обнаруживали... - Лысый задумался.- Еще что-нибудь? Альбер встал, простился, вышел и в коридоре, прислонившись к двери, выругался,. Почувствовав облегчение; направился к четвертой комнате. Мадемуазель Турнуа была худой, костлявой старухой с носом картошкой. Она сидела перед черной, довоенной, высокой пишущей машинкой "Ундервуд" и быстро, решительно стучала на ней. Оглядев со всех сторой удостоверение Альбера, а потом его самого, она не предложила ему сесть. - Что вам угодно? Из ее информации он ничего нового не почерпнул. Гастон Параж был подсобным рабочим, человек по имени Антуан Риве на заводе не работает, и, к сожалению, она не может сказать, какое количество их сотрудников уже покинули этот мир. Но слава богу не много. Альбер поблагодарил, вышел снова в коридор и несколькими тирадами дополнил сказанное им у двери директора. Интересно, куда звонил вахтер? Кого предупредил? Лелак направился к экспериментальной лаборатории. Она была на втором этаже. Стеклянная стена с проволочными вложениями отделяла ее от коридора, в ней была маленькая дверь, рядом кнопка звонка. Он позвонил, услышав гудение открывающегося электромагнитного замка. Никто не поспешил ему навстречу. Он продефилировал по коридору, заглядывая в комнаты. Его не спрашивали, чего он хочет. Он .видел стеллажи с химикатами и пробирки, лабораторные центрифуги и какие-то приборы, о назначении которых понятия не имел. В одной из комнат он заметил велосипед на стойке и рядом компактное оборудование для электрокардиографии. Зашел внутрь. Увидел еще медицинский стол для обследований, шкаф с. лекарствами, столик, заставленный пробирками с образцами крови. И девушку в коротком халатике. Худое лицо, тонкие губы, сонные карие глаза, крашеные светлые волосы. Длинные, худые, но все же красивой формы ноги отвлекали внимание от не столь хорошо удавшихся деталей. Она разгадывала кроссворд, но отложила газету, когда Альбер вошел в комнату. - Вам господина доктора? - Он сейчас придет. Сердце у вас в порядке? Лучше признайтесь, мы ведь все равно вас обследуем. - В порядке. По-моему, никаких отклонений нет. - Садитесь, пока придет господин доктор, я возьму у, вас кровь. - Это лишнее, Сильви. Мосье - полицейский. В -дверях стоял молодой мужчина. Он улыбался. Если бы не белый, расстегнутый сверху халат, можно было подумать, что он сошел прямо с рекламного проспекта средиземноморской конторы путешествий. У него были замечательные зубы, улыбка, завораживающая дам среднего возраста. Он вошел легкими шагами и уже издали протянул руку Альберу. - Я вас спас от взятия крови. Сильви славная девушка, но у нее есть один недостаток. -Стоит ей увидеть мужчину, у нее руки чешутся ткнуть его иглой. - Они долго, тепло трясли друг другу руки. - Значит, вы все же в конце концов причалили у нас? Прошу сесть. Кофе? Сильви, дорогая, будьте пай-девочкой и принесите нам кофе! Они уселись на неудобные пластмассовые стулья изогнугой формы. Альбер откинулся назад, пытаясь покачаться на своем, врач наклонился вперед, словно сидел в седле на верховой лошади. На его груди, покрытой густыми, черными волосами, блеснула золотая Цепочка. Вблизи он не казался таким молодым, ему было по меньшей мере столько же, сколько Аяьберу, но выглядел он блестяще, держался прекрасно. "Нет, - мысленно поправил себя Альбер, - нельзя сказать, что он блестяще выглядит. Не могу даже сказать, что он сохранил юношеское очарование. Скорее, пожалуй, в нем есть какая-то подростковая заносчивость". - Почему вахтер потревожил вас? - Я его об этом просил. - Дружеский сообщнический смех. - Не люблю, когда меня неожиданно отрывают от работы. С тех пор, как появилась статья в "Таймсе", ежедневно кто-нибудь обрушивается на мою голову. Здесь перебывали по меньшей мере дюжина журналистов и фотографов, два полицейских из отдела по борьбе с наркотика и целая стая спортсменов, тренер, менеджер, некий господин из налогового управления, всех и не упомнишь. А вы откуда? -Отдел расследования убийств. - Альбер посмотрел прямо в глаза доктору и не заметил в них удивления. Вынул блокнот и в тишине пролистал. Для каждого дела он заводил новый блокнот, который быстро заполнялся путаными замечаниями, понятными только ему сокращениями, зафиксированными с помощью доморощенной стенографии беседами. Пролистал записи, относящиеся к драчливым бразильским танцорам, ревнивому Лафронду, его маленькой хищнице-жене, гарему Дюамеля и витающему между жизнью и смертью в больнице Сен-Мелани Риве. Открыл новую страницу, и перо его остановилось вверху пустого листа. - Не сердитесь, я не совсем ясно расслышал ваше имя. - Пике. Бернар Пике. -Я вас правильно понял? Отдел расследования убийств? - Правильно. Вы руководитель этой лаборатории, мосье Пике? - Да. Но называйте меня просто Бернаром. - Он замолчал и, словно мыл голову, запустил в волосы все десять пальцев и принялся массировать кожу. - Вы тоже пришли из-за статьи? - Отчасти, - ответил Альбер и уцепился мысками за нижнюю часть стола, чтобы не опрокинуться. Что-то едва коснулось его затылка, и, когда он наклонился вперед, худая девушка уже прошла за его спиной. В руке она сжимала обмотанную изоляционной лентой ручку от странной держалки, на конце которой находился старомодный лабораторный стакан, полный темного, дымящегося кофе. - Мосье доктор, будьте любезны ваш стакан... Пике, не глядя, выдвинул ящик, достал оттуда лабораторный стеклянный стаканчик поменьше. Дно его было покрыто толстым слоем засохших остатков кофе. Сильва, не пролив ни единой капли, плеснула в стакан половину, а то, что осталось, поставила перед Альбером. - Осторожнее берите, он горячий... Пике вынул из ящика сахар, Сильви подтолкнула им длинные стеклянные палочки, чтобы его размешать. Затем она вернулась к своему кроссворду. С ее худого лица исчезло скучающее выражение. Левой рукой она наматывала на палец слишком светлый локон, правой с поразительной быстротой Записывала одно за другим разгаданные слова. Альбер отвел от нее взгляд.- Работал здесь некий Гастон Параж. - О... Словом, речь пойдет об этом. Я думал, дело закрыли. - Вы его хорошо знали? - Мельком встречал. Но не разговаривал с ним. - Какую он выполнял работу? - На бумаге числился подсобным рабочим. На практике охранник. - Он протянул худую мускулистую руку, словно хотел взять перо Альбера. - Не подумайте о вооруженной охране. Но Несколько охранников нам необходимы. Мы держим различные яды, у нас есть -ценные химикаты, мы не можем оставлять все это без присмотра. - Вы знали, что он занимается велосипедным спортом? - Нет. А почему это важно? - А знали, что в крови у него нашли амфетамин? - Нет. - Он помолчал, покачал головой. - Однако любопытно... Нри обычном анализе кровь на содержание амфетамина не проверяют. При несчастных случаях амфетамин обычно не ищут... - У вас он мог его достать? - Конечно. В любой аптеке мог достать.- Я знаю аэдаксин - таблетки для похудения. Но, говорят, обычный анализ его выявляет. Пике вздохнул. - Дело не так просто. Обычный анализ амфетамин показывает, но как раз в больницах такой анализ не делают. Я десять лет работал в больнице терапевтом1 Там нет никакой нужды в таком анализе, они даже не знают, как его делать. На соревнования едут специально обученные лаборанты с соответствующими химикатами, там это просто. Параде не принимал участия в соревнованиях. Почему бы ему не принимать амфетамин? Разве он от этого умер? - Пике покачал головой. - Невозможно. Надо лопать аэдаксин горстями, чтобы он стал опасным. -Поэтому меня и интересует, мог ли он у вас другим образом раздобыть амфетамин. - Да... если очень хотел, раздобыть мог. Мы работаем с амфетамином, метамфетамином, фенметразином, дек-самфенамином... Но от этого он бы не умер. Это возбуждающие средства, влияние амфетамина в десять раз сильнее, чем кофеина, который мы сейчас с вами пьем.Он снимает сонливость, умственную усталость. Если много ночей напряженно заниматься умственной работой, средство способствует возникновению ассоциаций, раздвигает границы физической работоспособности. Но опасность его не в том, что человек однажды просто свалится со стула. А в том, что может понадобиться немалый срок, пока он придет в себя, восстановит силы. Часто после окончания напряженной работы человек не в состоянии уснуть и - что говорить - надолго утрачивает координацию движений. - А если принять слишком много? - Отравляющие дозы амфетамина вызывают маниакальные состояния, приступы, галлюцинации... - Он наклонился вперед и положил ладонь на руку Альбера. - Большинство людей путает это с наркотическими средствами. Имея в виду уголовников, которые пичкают себя ядами. Черта с два! Я тоже его принимаю, когда у меня очень много работы и я должен ее закончить. Что поделаешь, если на неделе мне обязательно нужно завершить очень важный эксперимент? Принимаю амфетамин, бодрствую, и голова у меня свежая, А потом отдыхаю. - Не вредит? - Вредит, вредит... все вредит, если неправильно этим пользоваться. Если втянуться, если слишком много принимать. В любом лекарстве таится опасность. - Правда, что вы работаете над соединениями амфетамина, которые современные анализы бессильны выявить? - Мы работаем над лекарством, которое устраняет или уменьшает побочные явления. Возможно, случайно оно и получится таким, что нынешние анализы не смогут его выявить. -Случайно? - - Послушайте, друг мой! -Красивый латинянин вскочил и разгладил брюки. - Мы изготавливаем лекарства, которые при желании можно использовать во вред. Это не наша вина. Если кто-то выпьет целую склянку безобидного снотворного и умрет, в этом виновато не снотворное. Если кухонным ножом режут не хлеб, а убивают человека, это не вина завода, изготовляющего ножи. - Он говорил так, словно по меньшей мере десятый раэ приводил эти доводы разным тугодумам. - Да-а, - Альбер задумался. - Это не вина завода, изготовляющего ножи. Но если в кухонном ноже выдалбливают специальный желобок для стока крови, - тут есть над чем призадуматься. Он пообедал в "Макдональдсе". Вокруг сидели молодые люди в огромных болтающихся пиджаках, широченных брюках. Цветные дождевики висели на вешалках. Альбер расстегнул спортивную куртку, но не снял ее. Как- то у одного полицейского свистнули пистолет, колоссальный был скандал. Ему стало жарко, постепенно по спине поползли капли пота. Он медленно, равномерно жевал, глядя на сидящих за соседним столом веселых ребят. Интересно, почему Сильви хотела взять у него кровь? Приняла его за подопытного кролика? Почему же не экспериментируют на животных?. Может, потому, что исследуют не действие лекарства, а то, как его можно обнаружить в организме человека? Чтобы соединить амфетамин с таким средством, которое полностью устраняет чувство усталости и пробуждает в организме его последние резервы? Поэтому Риве и понадобилось восстанавливать силы дома, когда он явился к нему? У Риве явно рыльце в пушку - в такой панике он удирал. У него начались галлюцинации, происходящие от регулярного приема амфетамина. Когда Альбер вежливо постучал, этот несчастный вообразил, будто полицейские в стальных касках штурмуют его дом, представил, что они ворвутся к нему, изобьют, будут мучить... Лелак запил гамбургер прохладительным напитком, отнес поднос на место и вышел в вестибюль. Телефон был занят, по меньшей мере трое желающих топтались возле него, ожидая своей очереди. Это был открытый телефон, Альбер вообще не любил говорить из таких автоматов. Он вышел на Елисейские поля. Старик подметальщик сгребал в кучи опавшие листья. Возле дерева на тротуаре стоял "харлей-дэвидсон-1000", сиденье его влажно поблескивало. Иностранцы с благоговением взирали на Триумфальную арку вдали, машины в три ряда тащились к тому месту, где образовалась изрядная пробка. Альбер двинулся в противоположную сторону. Руки сунул в карманы, под мышкой зажал книгу, о лекарствах и медленно брел, словно и сам был туристом. В знаменитом водовороте Елисейских долей ему наступали на ноги, толкали его локтями, оттесняли к проезжей части. С афиш ему ухмылялся безобразный старик, какая-то малосимпатичная семья с гусаком-мужем, разряженной женой и избалованными детьми. Он глянул на часы и продолжал идти дальше, зная, что где-то здесь неподалеку есть телефонная будка. Память его не подвела. Будка была пуста, но когда он приблизился к ней, идущий навстречу мужчина явно заторопился. Альбер тоже прибавил шаг. У него было небольшое преимущество, но мужчина приближался широкой поступью, как профессиональный скороход. В таких случаях выигрывает более нахальный. Тот, кто раньше побежит. На сегодня с Альбера хватило и драк, и неловких положений. Он припустился бежать и на добрый метр ойередил соперника. В несколько мгновений отыскал номер больницы в телефонной книге, и, когда перевел дух, его уже соединили с лечащим врачом Антуа-на Риве.. Еще Дарвин сказал, что мир принадлежит наглецам. - Это вы? - услышал он усталый, слегка насмешливый голос. - Я предупредил на коммутаторе, чтобы вас соединили со мной. Ваш друг жив. Ему повезло. - Могу я с ним поговорить? . - Завтра. Сейчас он спит. - А это... Лаборатория не может сделать такой анализ. У них нет хроматографа, который для этого нужен. Я отослал пробы в университет. У меня там есть один друг... Надеюсь, это в самом деле для вас важно. , ' - Очень. - Они помолчали, обдумывая ситуацию. Один размышлял о том, что обнаружит анализ, другой о том, что и сам не знает, почему он попросил об этой любезности. - Завтра я зайду, - пообещал Лелак. Когда он вышел из будки, Елисейские поля словно похорошели. Может, все-таки правы иностранцы? ГЛАВА ШЕСТАЯ. На сей раз бразильцы казались совсем не такими воинственными. Теперь в фойе театра сидели улыбчивые, прилично одетые молодые люди; среди них выделялся господин в светло-сером костюме - импресарио ансамбля. Он бегло говорил по-французски и по- английски, лишая Бришо возможности блеснуть своими познаниями в испанском. Четверо мужчин, с которыми дрался Альбер, сидели рядом бок о бок. Все четверо были в ярких, цветных рубашках и потертых джинсах, темные ботинки начищены до блеска. Тоненькая, темноволосая девушка пристроилась рядом с импресарио. На Альбера она не глядела, внимательно изучая собственные руки с длинными, узкими пальцами. Шарль расположился по другую сторону стола, поставив возле себя "дипломат" и положив на колено толстый блокнот для стенографических записей. Больше всего Альбер завидовал умению Бришо стенографировать. Рядомс Шарлем замер Буасси в позе преданного телохранителя, стиснув свои мощные кулачищи. Вдруг да парням снова вздумается затеять потасовку. Впрочем, за Шарля вряд ли стоило беспокоиться. Наконец Бришо заговорил. По-испански. Альбер посмотрел на него с искренним восхищением: подумать только, какое упорство! Шарлю ответил танцор со шрамом, и все рассмеялись. Девушка бросила взгляд на Альбера и вновь потупила глаза. Лелак склонился к господину в светлом костюме. - О чем речь? - Ваш коллега поинтересовался, отчего они набросились на вас. Жоржи ответил: им показалось, будто вы вышли из женской артистической. - Но я действительно вышел оттуда. - Все равно, только не заявляйте об этом во всеуслышание, иначе они снова на вас набросятся. Они знают, что вышли вы оттуда, но делают вид, будто не знают. Понятно вам? - Импресарио смолк и закивал головой, прислушиваясь к разговору. - Вашему приятелю объясняют, что Луиза племянница Жоржи, и он обязан присматривать за ней. -Но ведь она взрослая женщина, черт побери!.. - прошипел Альбер. - Вам этого не постичь, мосье. В тех краях, откуда родом эти танцоры, девушке легко сбиться с пути. И потому они очень и очень заботятся о своей репутации. Луиза блюла свою непорочность. Понимаете? Альберу вспомнились кокетливые жесты девушки, ее заговорщицкая улыбка, и он едва сдержал ухмылку. - Разумеется, у нее могут быть ухажеры, но лишь те, кого выбирает она сама, кто ей по сердцу и у кого серьезные намерения. - Импресарио снова умолк, прислушиваясь к Бришо. - Простите, - громко сказал он. - По-моему, на эти вопросы отвечать должен я. Ансамбль состоит из восьмидесяти человек. Но мы привезли с собой сорок музыкантов, женскую труппу, солистов, танцоров-мужчин, а также свой технический персонал: костюмера, гримера, осветителей, так что в общей сложности набирается около ста человек. - Зачем так много? Импресарио улыбнулся - привычной, заученной улыбкой. - Да, этот вопрос нам задают постоянно. Для исполнения настоящей самбы достаточно нескольких музыкантов и одной танцовщицы. Но мы не ограничиваемся только самбой. В этом отношении мы похожи на любой из широко гастролирующих фольклорных ансамблей мира. Мы должны продемонстрировать зрелищность, яркость красок, вихревой танец кордебалета, пестроту костюмов, красоту полуобнаженного тела - для чего необходим большой коллектив. Простоватый народный танец становится стилизованным, в музыкальное сопровождение мы включаем популярные фольклорные мелодии, вместо двух барабанов звучат два десятка... - Он покачал головой. - Не можем же мы представлять Бразилию двумя барабанщиками и одной танцовщицей! - Сколько человек присутствовало на приеме? - Всего? - Из ансамбля.- Человек тридцать. Солисты и несколько девушек из кордебалета в качестве, так сказать, живописного оформления. - Почему же сейчас их нет здесь? -Голос Бришо обрел жесткость. - Ведь я просил собрать всех, кто мог познакомиться с Дюамелем. - Девушки не имеют права знакомиться с посторонними лицами, им это категорически запрещено. Если какая-либо из них будет замечена в подобном, то моментально вылетит из ансамбля. Кстати, никаких иностранных языков они не знают. Так что на приеме они держались стайкой и пересмеивались между собой. Разумеется, я не говорю о солистках. - А почему солистки составляют исключение? Импресарио пожал плечами. - Они независимые артистки и вольны вести себя, как пожелают. - Сколько же у вас солисток? - Двое. Сеньорита Кампос и сеньорита Рамирес. - Почему здесь нет сеньориты Рамирес? - Э-э... - Импресарио достал чистый, белый носовой платок, взглянул на него и рассеянно сунул обратно в карман. - Ручаюсь, что она не встречалась с господином Дюамелем. Дело в том, что она весь вечер провела со мной. - Возможно, она видела. - Нет. Я лично не видел и уверен, что она тоже ничего не заметила. - Это она изображена на афише? - поинтересовался Альбер. - Да, - ответил импресарио с плохо скрываемой гордостью.- Буасси подавил сладострастный стон, а Бришо перевел взгляд на тоненькую девушку. - Ну, а вы? - спросил он по- испански. - Ну, а вы? - учтивейшим тоном ответила та вопросом на вопрос. Мужчины вокруг засмеялись беззаботным смехом здоровых людей. Они сказали что-то импресарио, речь их была стремительной, певучей, импресарио, кивая -головой, слушал их. - Ребята говорят, что не они расправились с тем журналистом. Они понимают, что вы думаете на них, но это не их рук дело. - С какой стати нам думать на них? - вежливо спросил Альбер. - Полно, господин инспектор, не принимайте нас за дураков! - Мужчина в светлом костюме укоризненно смотрел на Лелака. Тот взглянул на Шарля, а Шарль недоумевающе развел руками. -Сожалеем, господин Дакоста, но нам не ясно, что вы имеете в виду. - Оставьте, пожалуйста... - снова начал было Дакоста, однако, увидев выражение лица Бришо, вынужден был замолчать. - Ну... тот случай в Лондоне... - выдавил он из себя наконец. ° . - Вон что... - пробормотал Бришо. - A- откликнулся Альбер. - Что за случай в Лондоне? - с любопытством поинтересовался Буасси, Все трое выжидательно уставились на Дакосту, тот нехотя пожал плечами.- Парни поколотили нескольких человек. - При виде недоуменных, любопытствующих взглядов импресарио взорвался: - Не притворяйтесь, будто не слышали об этом! И в газетах писали, и по телевидению передавали, что тогда случилось. После выступления ансамбля за кулисы ворвалась толпа молодежи и начала хулиганить. Разумеется, мы сразу же вызвали полицию, но прежде чем полицейские подоспели, уже случилась беда. Танцоры ввязались в драку - в особенности эти четверо. Видите ли, они у нас лучшие, солисты, и до того как заключили контракт с ансамблем, у каждого из них была своя собственная школа. Полицейские понимающе кивнули, хотя им не ясно было, что имеет в виду Дакоста. Почему, спрашивается, солисты должны быть задиристее, чем прочие танцоры? Однако было видно, что импресарио вкладывает серьезный смысл в свои слова. - Нескольких пареньков пришлось увезти в больницу, и один из них до сих пор находится на грани жизни и смерти. - Ага... - снова пробормотали трое полицейских. В фойе воцарилось тяжелое молчание. Танцоры заметно помрачнели. Шарль негромко кашлянул. - А какие основания считать, что не они поколотили господина Дюамеля? Чуть посильнее, чем требовалось? - До полуночи они не покидали театра, я опросил всю труппу. Все это время танцоры были на приеме, а затем вместе вернулись на такси в гостиницу, где и оставались. Альбер и Бришо с лихорадочной быстротой делали пометки в блокнотах. Возможно, эти факты удастся проверить. В театре дежурит швейцар, он мог видеть, когда танцоры ушли. Глядишь, отыщется и шофер такси. Портье гостиницы может вспомнить, когда они брали ключи от номера и сколько было человек. Ну а потом? - Ребята всю ночь провели в гостинице, - сказал Дакоста.- Если не верите, можете опросить свидетелей. - Он назвал четыре женских имени так быстро что полицейские не успели записать. Танцоры резко вскинули головы, но директор успокаивающе кивнул им. Бришо велел продиктовать имена по буквам и тщательно их записал. . . - Ну а вы, мадемуазель? - по-английски спросил Альбер у тоненькой девушки. Дакоста поспешно пустился в объяснения. Девушка, подавшись вперед, напряженно. слушала. Когда импресарио закончил, она какое-то время по-прежнему смотрела на него и лишь затем медленно повернула голову к Альберу. - Я спала одна. - На приеме вы разговаривали с Дюамелем? - Наверняка. Альбер отложил ручку и вздохнул. Дакоста вновь счел своим долгом вмешаться в разговор. . -Bce гости подходили к девушкам с поздравлениями. Вероятно, и господин Дюамель в том числе. Альбер перехватил взгляд девушки и, сам не зная почему, подмигнул ей. Это было едва заметное подрагивание мускула лица, словно невзначай вдруг дернулось веко. Лелак удивился этому своему поступку больше, чем ответной реакции на него. А реакция последовала: девушка тоже подмигнула - осторожно чуть заметно. Впрочем, может, что-то попало ей в глаз? Буасси, конечно, знал дорогу. Машина, подпрыгивая на ухабах, неслась в потоке обшарпанных грузовиков. Над дорогой вились тучи пыли и гари. Рассеянный старик, едва не угодив под машину, сердито грозил клюкой им вслед. Буасси включил радио и стал отыскивать музыку, Альбер подавил вздох облегчения. Ему все еще не верилось, что он уговорил Буасси. То, что он задумал,- сущее безумие, к тому же в обход всяческих законов. И Буасси, простодушный добряк, всегда готовый прийти на помощь, поддался на его уговоры, Альбер взглянул на товарища. Тот насвистывал мелодию, "на целый такт отставая, от радио, и отбивал пальцами ритм на баранке руля: человек в хорошем расположении Духа и явно уверенный в себе. Лелак закрыл глаза. Надо было хотя бы предупредить Бришо. Корентэн пресек бы его план в зародыше, но Бришо... Нет, все же надо было бы доложить шефу. Альбер открыл глаза. Они стояли у светофора; сбоку, словно вода в створы открывающегося шлюза, потоком хлынули машины. Район был незнакомый. Лелак вновь углубился в свои мысли. По мнению Марты, он- не в своем уме. Марта, бедная, полдня занималась, покупками, затем весь вечер готовила. Ну а он до полуночи просидел в коридоре больницы дожидаясь, когда Риве придет в себя. Медицинские сестры перешептывались за его спиной, одна из них сделала какое-то замечание, и все рассмеялись. Альбер почувствовал, что краснеет. Время от времени к нему подсаживался кто-либо из больных стариков в надежде поговорить, однако тотчас же появлялась очередная девчонка в белом халате и с заученно покровительственной миной водворяла бедолагу на место. Затем Риве скончался. Некрасивая докторша- очкарик сообщила ему эту .весть и, не задерживаясь, проследовала по-своим делам. Марта не стала устраивать сцену. Она лишь взглянула на мужа, когда тот в половине первого ночи на цыпочках прокрался в спальню с увесистым и дорогостоящим фолиантом под мышкой: "Психостимулирующие средства в терапии". Затем она молча отвернулась и снова уткнулась в книгу. Альбер сделал попытку пересказать ей события дня. Попробовал к ней подольститься. Пытался ее приласкать, пробудить в ней желание. Пытался вызвать на ссору, пытался воздействовать Логическими доводами. Затем в полном изнеможении уселся на краю ее постели и скорее самому себе, чем глухо повернутой- спине Марты, изложил свой план. Лишь тут Марта оторвалась от книги. - Да ты не в своем уме- сказала она. - Но Альбер считал свою идею не такой уж безумной. Еще с утра ему удалось побеседовать с одним из химиков в лаборатории судебной экспертизы, с которым Альбер был поверхностно знаком. Он услышал именно то, что ждал. Экспертам ни за что не определить, какое средство принимал несчастный Риве. Но даже если бы они и дознались, то все равно нельзя было бы доказать, что получил он его именно на фармацевтическом заводе и что Бернар Пике в своей небольшой лаборатории проводит опыты на людях. Не доказать, что тот изобретает не средство для спасения человеческой'жизни, а допинг для спортсменов-, профессионалов, не поддающийся выявлению стимулирующий препарат, иными словами, мировые рекорды в виде таблеток. Буасси притормозил. Машина, плавно замедляя ход, скользнула в пространство между двумя другими автомобилями, и мотор смолк. , - Думаю, отсюда мы доберемся пешком. Буасси скинул черные кожаные ботинки, неизменно начищенные до блеска, и извлек из-под сиденья пару стоптанных башмаков. Взамен пиджака и белой сорочки он облачился в клетчатую фланелевую рубаху, серый свитер и спортивную куртку на подкладке из искусственного меха. Напялив на голову баскский берет, он глянул на себя в зеркало заднего вида. - Нет, я определенно не в состоянии испортить свою внешность. Кобуру с пистолетом Буасси спрятал в "бардачок" и включил противоугонную сигнализацию: полицейские машины тоже не застрахованы от воров. Теперь можно было отправляться на дело. Выбравшись из машины, Альбер узнал место, где они находились. Второй поворот направо, и они попадают прямо к воротам "Фармацита". - Буду ждать тебя у ворот. Ладно. Охрану я не заметил, но она наверняка есть. Да и Пике говорил. Так что будь осторожен. - Угу. Альбер понимал, что уже в десятый раз повторяет одно и то же, но не в силах был совладать с собой. - Если не сумеешь вырваться оттуда, выбей окно. - И тогда подоспеешь ты. - И тогда подоспею я. Буасси был уверен в себе, и это несколько успокоило Альбера. С недобрым предчувствием смотрел он вслед Буасси, видел, как неуклюжая фигура свернула за угол и скрылась с глаз. -Словно бы он заведомо послал своего товарища в уготованную ему западню. В проходной будке Буасси встретил хмурый старик, облаченный в униформу. - Вы к господину доктору? К какому доктору? Имя- то у него есть? - Есть. - Буасси помолчал, опустив глаза. - Дружок посоветовал обратиться сюда. Сказал, можно, мол, получить работу. Буасси-неспеша пошел вдоль приземистого заводского корпуса, чувствуя, что за ним следят. Он сунул руки в карманы, втянул голову в плечи. Свернул за угол, как велел ему старик в проходной, и постучал в зеленую дверь. Не дождавшись ответа, он толкнул дверь и вошел. Его встретили подозрительные, враждебные взгляды. Мускулистые, неряшливо одетые типы, небритые физиономии, сонные, мутные глаза, подозрительно оттопыривающиеся карманы. - Добрый день, - поздоровался он. Ответа не последовало. Буасси снял берет и пятерней расчесал волосы. Прошел в глубь комнаты, отыскал свободное место на длинной скамье у стены. Сумрачное, прокуренное помещение являло собой типичную комнату ожидания: тусклая лампочка под потолком, выкрашенные масляной краской стены, пепельницы на высоких подставках, полные окурков. Здесь царил холод, люди сидели в пальто. Радиаторов отопления не было видно. Окон тоже не было, только дверь в противоположном конце комнаты. Вероятно, эта конура когда-то предназначалась под склад, поэтому никто не счел нужным позаботиться об окнах и отоплении, а теперь, когда понадобилось место, где эти несчастные могли бы ждать своей очереди, не привлекая постороннего внимания, эта клетушка оказалась вполне подходящей. - Тебя как зовут? - спросил невысокий, мускулистый брюнет с наметившейся лысиной. Лицо его показалось Буасси знакомым. - Шарль, - ответил Буасси. - Шарль Бришо. - Кто подсказал тебе сюда прийти? - Один мой приятель. - Кто именно? Несколько человек встали, поддернули штаны, затолкнули рубахи глубже за пояс и придвинулись ближе. Взгляды всех остальных также были устремлены на чужака. Пристальные, враждебные, взгляды.- Больно уж ты любопытный! -Буасси отвернулся, давая понять, что считает разговор оконченным. И в тот же миг он почувствовал, что это было ошибкой с его стороны. Он хотел повернуться лицом к противяику, но не успел. Удар пришелся по затылку. На мгновение у него потемнело в глазах, и он рухнул на колени. И лишь тут, как бы с запозданием, голову пронзила резкая боль. Буасси попытался встать, но его с силой ударили ногой, и он повалился на пол. Он чувствовал, что ему не подняться, не защитить себя. Разом забыв все заученное из уроков ближнего боя, Буаеси инстинктивно сжался, подтянув колени к подбородку и закрыв руками голову. Удары ногами обрушивались на него со всех сторон, затем вдруг все стихло. Буасси чуть выждал, опасаясь очередного подвоха, в осторожно глянул сквозь пальцы. Сначала он увидел несколько пар ног в разбитых старомодных, остроносых ботинках. Черт бы ее побрал, эту дурацкую моду! Затем он разглядел стоявшую в дверях женщину в длинном, белом халате. В руках она держала какую-то большую тетрадь. - Вы четверо можете отправляться восвояси. - Помилуйте, за что же?! Случайно повздорили, с кем не бывает... - - А вот вам Лично вообще сюда путь заказан. - Раскрыв тетрадь, она сделала там какую-то пометку. - Если я еще хоть раз увижу вас здесь, то выставлю всю компанию. - Она перевела взгляд на Буасси. - Несите его в амбулаторию!- Буасси почувствовал, как чьи-то руки подхватили его и подняли с пола. Он понимал, что теперь ему не причинят зла, а напротив, облегчат страдания, однако мускулы отказывались подчиняться. Против его воли они были по-прежнему напряжены и судорожно сопротивлялись любому прикосновению. Двое мужчин, тащивших его к двери, цедили сквозь зубы ругательства. Вероятно, оба обладали недюжинной силой, иначе не сдвинуть бы им с места девяносто пять килограммов упирающихся мускулов. Они рывком перебросили его через порог и подхватили прежде, чем Буасси упал на пол. Постепенно он начал приходить в себя, и теперь хватило бы легкой поддержки, чтобы он пошел самостоятельно, но его по-прежнему волокли, ухватив мертвой хваткой. Наконец новоявленные санитары свалили его на стул и удалились. Сперва исчезли из поля зрения их квадратные, фигуры в темных свитерах и поношенных пальто, затем стихли связанные с ними звуки, шарканье ног, кряхтенье и сдавленные ругательства, и наконец улетучился и их запах. Смешанная вонь пота, чеснока и дешевого, кислого вина сменилась запахом чистоты. Слышалась возня, словно кто-то быстро, но без суеты хлопочет. Иногда мимо проходила женщина в белом халате, не давая себе труда даже взглянуть на него. Она положила рядом марлю, сверкающие зажимы и пинцеты - похоже было, что готовится операция. Женщине, должно быть уже перевалило за пятьдесят: лицо строгое, рот тонкий, на затылке волосы собраны в тугой пучок, сбрызнутый лаком, чтобыисохранялась форма. - Подстели ему что- нибудь, иначе он весь стул кровью перепачкает.- Грызутся, как звери... - У шеи его заработали проворные, твердые пальцы. - Полный аналог эксперимента с крысами. - В руках пожилой женщины мелькнул шприц, и Буасси впервые почувствовал панический страх.Ставишь кормушку, и крысы привыкают, что время от времени им дают еду. Но стоит бросить в клетку новую крысу, и ее мгновенно разорвут на части. . - Вот и возись тут с ним! Будто бы он хоть чем-то отличается от остальных! Буасси вскрикнул, когда ему начали смазывать йодом рану на голове, и тихо, с достоинством застонал ,когда в тело воткнули иглу шприца. Затем ои разделся, и женщина с пучком на затылке ощупала места ушибов. Она не слишком церемонилась с пострадавшим, и процедура эта оказалась болезненней, чем само избиение. - Вы пришли за работой? - Да. Ай, ой-ой! - Спокойно! Незачем орать мне в самое ухо. Кто вас рекомендовал? ' - Один мой приятель. Риве, велогонщик, может, вы его знаете. - Антуан Риве,- услышал он позади голос другой женщины. Наверное, это Сильвия, о которой упоминал Альбер. Уж лучше бы она занялась; его ушибами. - Он должен был, прийти сегодня. Не знаете, что с ним? -Нет.- Буасси попробовал повернуть голову, чтобы разглядеть женщину, но ему не позволили. - Сколько вам лет? - Пятьдесят, с вашего позволения. - Многовато. Разве Риве не предупредил вас?- Да я еще ничего, вы только взгляните, какой я сильный! - Сильный, сильный...на черта она мне, ваша сила? Как вас зовут? - Шарль Бришо. - Адрес? Буасси назвал адрес; где на прошлой неделе они арестовали чокнутого араба. Вооружившись двумя здоровенными ножами, -тот носился по двору и только чудом никого не поранил, - Не пугайтесь, сейчас мы возьмем у вас кровь на анализ. Ну, соберитесь с духом, такой здоровенный мужик и боится пустякового уколa. Из него вытянули целую пробирку крови - по мнению Буасси, гораздо больше, чем требовалось для анализа, - сделали ему электрокардиограмму, затем велели делать приседания и угостили какой-то таблеткой, после чего предложили помочиться в бутыль с делениями. Потом он долго крутил педали велосипедного тренажера, и у него еще раз взяли кровь на анализ. Вот тогда- то он и поклялся, что свернет шею этому мерзавцу Альберу. Куда же он запропастился, этот сумасшедший? Альбер в очередной раз взглянул на часы и недоуменно покачал головой. Вот уже более двух часов прошло с тех пор, как Буасси скрылся в воротах завода. Если бы они хоть припарковались здесь, тогда можно было бы на худой конец посидеть в машине. Так нет, они решили проявить конспирацию, вот и изволь теперь торчать на холодном ветру, который продувает насквозь. Что могло задержать Буасси так надолго? Онц условились, что он попробует устроиться на работу. Если его выставят с самого начала, значит, номер не прошел, но и они ничего не теряют. Если же его возьмут подопытным кроликом, он дождется, когда ему дадут препарат, но принимать его не станет, а схватит лекарство и убежит. Только и всего. Никто его удержать не сможет, даже если захотят. А допинговое средство сразу передадут в лабораторию на анализ. . Почему же Буасси застрял так надолго? У ворот околачивались четверо мужчин. Альбер следил за ними, вроде бы и не глядя в их сторону. У этих типов был именно такой вид, какой Буасси пытался придать себе маскировкой. С завода они вышли больше часа назад. Они бранились вслух, задиристо поглядывали на прохожих. Толкая друг друга с тротуара, сбились на