Андраш Тотис. На острие меча --------------------------------------------------------------- Перевод Т. Воронкиной и О. Кокорина "Новости", Москва 1992 г. OCR Халиман А. Т. FineReader 5.0, 17.10.00 --------------------------------------------------------------- Глава первая Полицию известили в 23. 20. Через пять минут к месту происшествия подоспела первая пара полицейских, на бегу выхватывая длинные дубинки из особо твердых сортов дерева; случайные прохожие поспешно уступали дорогу стражам порядка. Затем к подъезду высотной башни подкатила патрульная машина и, развернувшись, перегородила тротуар. Яркий свет прожектора слепил окружающих, "'мигалка", вспыхивая ежесекундно на крыше полицейского автомобиля, освещала величественную скульптуру Ямаоки: бронзовый мужчина со спасенным стариком на руках последним усилием высвобождается из цепких объятий бушующего бронзового океана, навстречу ему протянуты готовые подхватить смельчака бронзовые руки, позади бронзовой стеной вздыбился океанский вал, грозящий смыть измученного героя с веревочной лестницы. Скульптура эта поразительно напоминала фирменный знак, украшавший всю печатную продукцию фирмы "Ямаока". В 23. 32 на черной "королле" без специальных опознавательных знаков прибыл дежурный инспектор окружного участка, а минут через десять подкатил и начальник участка, потративший несколько драгоценных минут на то, чтобы облачиться в черный костюм и нацепить черный галстук. Площадка у входа уже оказалась занята, а припарковать машину на газоне перед скульптурой начальник участка не решился. Он распорядился оставить автомобиль на проезжей части, прямо под знаком, запрещающим парковку; шофер в форме полицейского вылез из машины и тотчас принялся осаживать толпу зевак. Время близилось к полуночи, когда одновременно нагрянули министр внутренних дел и представители телевидения. На крыше белого микробуса была укреплена вращающаяся камера, напоминающая автоматическое орудие на башне танка; боковую стенку кузова украшал Хино-мару -- знак восходящего солнца. Телевизионщики примчались со стороны центра города и, едва успев припарковаться позади машины начальника окружной полиции, сразу же засуетились, стремясь запечатлеть на пленку момент прибытия министра, черный министерский "ниссан-президент", шедший со стороны Мегуро -- квартала вилл и зеленых скверов, -- еще должен был развернуться. Водитель чуть сбавил газ на повороте, и шины мощного лимузина скрипнули. Звук был короткий, не режущий слух, всего лишь дающий понять, что скорость превышена; машину поменьше и подешевле с жалобным стоном занесло бы на асфальте. Вновь прибывшие, не пощадив газона, припарковались у подножия скульптуры. Шофер с квадратной головой, проворно выскочив из машины, обежал ее, чтобы распахнуть перед министром правую заднюю дверцу. Последним прибыл господин Кадзе -- начальник центрального отдела по расследованию убийств. Он остановил такси на перекрестке, не доезжая до офиса Ямаоки, и не спеша побрел к высотной башне в надежде хоть чуть протрезветь за время пешеходной прогулки. Невысокий, коренастый, с волнистой седой шевелюрой и широкими, как лопата, ладонями рук, Кадзе был облачен в темно-серый костюм и белую рубашку с галстуком-бабочкой веселой расцветки. Господин Кадзе сунул в рот кусочек печенья -- по мнению Митико-сан, оно устраняет действие алкоголя, а в подобных вопросах на ее мнение можно было положиться. Кадзе тяжело вздохнул при виде черного "ниссана". Конечно же, шеф отдела по расследованию убийств должен был прибыть сюда раньше. Стыд и позор на его седую голову! Он едва удержался, чтобы не припуститься бегом, как и следовало бы, но вместо этого, остановившись на месте, неторопливо закурил сигарету. В нескольких сотнях метров отсюда гигантским восклицательным знаком вздымалось Мэ-рин энд Трэвел Сентр Билдинг. Само здание служило вертикалью знака, а точку составляло скопление людей внизу. Точка эта росла на глазах, увеличиваясь за счет зевак, репортеров, телевизионщиков и служащих фирмы "Ямаока" -- испуганных и парадно разодетых, словно сам глава фирмы предписал им явиться сюда в надлежащем виде. Пятнадцатиэтажная громада, где два верхних этажа были залиты светом: там находились апартаменты старины Ями Перебитый Нос, или господина Ямаоки, президента фирмы, Господин Кадзе проглотил остатки приторного печенья и почувствовал, что трезвеет от одного этого зрелища. Ямаока лежал на боку, подогнув колени. Белое кимоно обагрилось кровью. Его отсеченная голова покоилась рядом. В судорожно застывшей руке мертвеца был зажат сото -- короткий меч, которым Ямаока совершил харакири. На подставке для оружия лежал другой меч -- катана, которым секундант отсек голову. Оружие старинной работы, не позднее восемнадцатого века; ножны изукрашены драконами, на цу-бе -- четырехугольной металлической пластине, защищающей рукоятку меча, -- изображение тигра. Кадзе сделал знак рукой, и техник-эксперт подошел к оружейной подставке. Руками в белых перчатках осторожно взял катану. Бережными движениями, как бы поглаживая меч, покрыл его слоем белого порошка. В зале царила тишина -- сейчас здесь находились только двое: господин Кадзе, начальник отдела по расследованию убийств, и технический эксперт. Министр, с минуту потоптавшись в дверях, удалился под благовидным предлогом: отбить атаки прессы; начальника окружного полицейского участка отослали еще раньше, а следователи из отдела Кадзе прочесывали здание, опрашивая служащих. Кадзе застывшим взглядом уставился на самоубийцу. "Почему? -- бился в голове вопрос. -- С какой стати богатейшему человеку Японии вздумалось совершить харакири? " -- Отпечатков пальцев нет. -- Эксперт бережно опустил меч в целлофановый пакет. -- На лезвии только следы крови. -- Понятно, -- кивнул головой Кадзе. -- Кадзе-сан, не сочтите за дерзость с моей стороны... -- Кадзе медленно перевел взгляд с тела самоубийцы на техника. Глаза воспаленные, белки глаз в красных прожилках. -- ... Но, по-моему, тут пролито слишком много крови. -- Благодарю, -- коротко отозвался Кадзе. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Техник-эксперт закрыл пакет и скрепил верхнюю кромку лейкопластырем. -- Циновку прикажете тоже упаковать? -- спросил он. -- Попозже. Как только я закончу осмотр. -- Кадзе вновь повернулся к покойнику. "Ну почему? -- настойчиво спрашивал он себя. -- Почему вдруг решил покончить с собой человек, только что выставивший свою кандидатуру на пост мэра Токио? " Его знаменитые "как" и "почему" приводили сотрудников в трепет. Кадзе редко ругал подчиненных, еще реже хвалил. Кадзе ставил перед ними вопросы, ниспровергая вроде бы стройную версию преступления, и в поисках ответа на эти вопросы иногда приходилось не щадя сил корпеть неделями. -- Ах, да!.. -- пробормотал он. Вышел в коридор и огляделся по сторонам. Томившиеся в праздном ожидании сыщики мгновенно оживились -- вскочили с мест и вытянулись по струнке. Кадзе знаком подозвал одного из них -- на первый взгляд, казалось, ткнув пальцем наугад в первого попавшегося. -- Кто сообщил в полицию? -- задал он свой первый вопрос. Сыщик кивнул, однако не двинулся с места, понимая, что шеф еще не закончил. Кадзе доверительно наклонился к подчиненному и понизил голос, словно желал подчеркнуть: я, мол, посвящаю тебя в свои сокровенные мысли. -- Если бы тело господина Ямаоки обнаружил его секретарь, лакей или какое-либо другое лицо из его окружения, то сразу последовал бы звонок министру внутренних дел. Ни один из них не стал бы звонить в окружной полицейский участок. -- Ясно. -- С корректным поклоном сыщик поспешно удалился. Коротким тупым пальцем Кадзе ткнул в сторону другого сотрудника. Тот поклонился с чуть меньшей церемонностью, нежели предыдущий, и подошел к начальнику не столь торопливо. В руках он держал блокнот и, докладывая шефу, сверялся со своими записями. -- Голова отделена от тела одним-единственным ударом. Разрезы на животе глубокие, однако не представляют опасности для жизни. Кадзе молча кивнул. При совершении сепуку человек вспарывает себе живот, просто отдавая дань традиции. Главное здесь -- отсечение головы. Некий секундант, владеющий точным ударом, ловко управился с баснословно ценным старинным мечом, на право ношения которого у господина Ямао-ки было разрешение полиции. Да, по-видимому, все именно так и произошло. -- Когда намечено вскрытие? -- поинтересовался Кадзе. -- Сегодня утром. Но если необходимо срочно... -- Нет, спешить не стоит. -- Значит?.. -- Отложите на трое суток. Полицейский вовремя опустил голову в почтительном поклоне, благодаря чему удалось скрыть удивление. Когда он выпрямился, узкие глаза за стеклами очков светились пониманием. -- Так точно, Кадзе-сан. Мне кажется, я уловил вашу мысль. -- Он отступил назад и затерялся в сутолоке. Санитары в халатах осторожно переложили на носилки мертвое тело, а их коллега поместил в пластиковый пакет отсеченную голову. Татами разобрали на части и тоже упаковали. Оставшиеся сыщики подступили ближе, чтобы получить указания от шефа или отчитаться перед ним о результатах проделанной работы. Усердные, исполнительные, надежные люди. Отличные знатоки своего дела, опытные следователи. Вот только нет среди них такого, кто сейчас больше всех пригодился бы. Нужен человек пожилой, не вызывающий подозрений. Не работающий, а потому располагающий свободным временем. Человек, способный создать впечатление, будто он только тем и занимается, что ходит на заседания разных любительских обществ и клубов. Ну и, конечно, способный защитить себя в случае нападения. -- Куяма, -- негромко произнес шеф. Сыщик отделился от группы сотрудников, приблизившись к шефу. Это был относительно молодой человек: еще годы и годы отделяли его от той поры, когда морщины вокруг глаз и глубокие борозды у носа -- следы разочарований и приметы накопленного жизненного опыта -- совершенно изменят его облик. Лицо пока что сохраняло мужественную красоту, однако юношеская стройность, спортивная свобода движений уже отходили в прошлое. На его высокой, пропорционально сложенной фигуре хорошо сидел строгий темный костюм. Когда-то его одолевала мечта: лишь раз, один-единственный раз при разговоре с шефом неприну- жденно расположиться в кресле и, в подражание сыщикам из американских фильмов, закинуть ноги на стол. Куяма давным-давно расстался с этой мечтой. Господин Кадзе не смотрел на него, наблюдая за действиями сотрудника, упаковывавшего голову. -- Слушаю, Кадзе-сан, -- отозвался Куяма. Санитар сунул под мышку пластиковый пакет с головой Ямаоки и направился к выходу. -- Утром пойдешь к Дэмуре, -- приказал Кадзе. -- Скажешь, что я прошу его бросить все дела, чем бы он сейчас ни занимался. Мне нужен Дэмура! Дэмура сидел перед телевизором. Не только в тот момент, когда, усталый и расстроенный, явился Куяма: для старого сыщика это стало почти постоянным занятием. Полгода назад, выйдя на пенсию, он включил телевизор и словно? эбыл его выключить. Дэмура смотрел все подряд: с утра -- программы для детей и юношества и научно-фантастические фильмы. Исторические фильмы о самураях и научно-популярные передачи -- после обеда. Нескончаемые трансляции состязаний по гольфу и бейсболу. Репортажи о подготовке сборной по каратэ. Рекламные ролики и заседания дискуссионных клубов. Состязания сумоистов -- ближе к полуночи. Он засыпал под звуки телевизора и просыпался к началу передач. Все вокруг уговаривали его повременить с уходом на пенсию или же подыскать себе какое-нибудь постоянное занятие. -- Ума не приложу, что ты будешь делать целыми днями, -- вздыхала жена. -- Буду отдыхать, -- говорил Дэмура. -- Понятно. Ну а что все-таки ты станешь делать? Дэмура целыми днями сидел перед телевизором. Пришли в гости родственники жены, приехал из провинции младший брат Дэмуры. После обеда мужчины, раскрасневшись от вкусной еды, потягивали холодное пиво, и, оставшись с Дэмурой наедине, родственники, понизив голос, принялись допытываться у него: -- Тебе хочется отдохнуть -- это мы все понимаем. Но что ты будешь делать? Дэмура мечтал вовсе не об отдыхе. Дэмуре хотелось бы начать все сызнова -- всю свою жизнь. Тогда, будучи восьмилетним мальчуганом, в коротких штанах и парусиновой шляпке, он не стал бы изо дня в день ходить на тренировки по каратэ, а забавлялся бы этими новомодными электронными играми. Вместо того чтобы сражаться в джунглях, обзавелся бы вместительным рюкзаком с трубчатым каркасом и отправился в велосипедный тур по Европе. Месяцы жизни, потраченные в американском плену, можно было бы -- подобно Куяме -- посвятить изучению криминалистики в Лос-Анджелесе. Впрочем, с какой стати изучать именно криминалистику? Куда лучше отпустить длинные патлы и расхаживать по ночным клубам. Можно было научиться играть на гитаре и создать собственную рок-группу... Но теперь упущенного не воротишь. Не удастся ему автостопом исколесить весь свет, не суждено заводить знакомства с длинноногими, белокурыми девушками. В шестьдесят три года у человека все возможности уже позади. Но когда ему хочется поразмышлять на досуге об упущенных шансах, родные и знакомые сверлят его недоуменными взглядами и с искренним беспокойством допытываются: "Чем же ты все-таки намерен заняться? " Да ничем! Если уж он лишен возможности выбрать себе занятие по душе Особенно волновали его мысли о белокурых девушках с их длиннющими ногами. Поначалу Дэмуре казалось, что это чисто плотское влечение, и он как-то раз наведался в Кабуки -- в специальную купальню, где гостей обслуживают девушки только европейского и американского происхождения. Дэмура выбрал девушку, в точности отвечавшую идеалам иллюстрированных журналов: высокую, стройную, с пышной грудью и миниатюрным, округлым задиком, с длинными, изящной формы ногами, голубоглазую, с волосами цвета золотистого меда. После этого на душе сделалось еще тяжелее. С такой девушкой, облаченной в джинсы и линялую майку, хорошо бы целоваться на заднем сиденье автомобиля и получать ее ласки задаром. Дэмура ни с кем не пытался делиться своими переживаниями, зная, что никто его не поймет. Японец бывает счастлив лишь сознанием исполненного долга, когда занят полезным трудом. А вряд ли встретишь японца более типичного, чем сыщик Дэмура, -- низкорослый, щуплый на вид, но весь вылепленный из мускулов и сухожилий! Единственным, кому Дэмура излил душу, был Куяма -- высокий, подтянутый молодой человек, на чью долю выпали все те радости жизни, какими был обделен сам Дэмура. Отпрыск знатного рода, Куяма после прохождения практики в американском университете был зачислен в центральный отдел по расследованию убийств. Модные костюмы и спортивные свитера сидели на молодом человеке как влитые. Оба сыщика параллельно расследовали дело об убийстве Адзато и в конце концов из ревнивых соперников стали друзьями. Когда после выхода Дэ-муры на пенсию Куяма нанес ему визит, старик решил с ним единственным поделиться заветными думами. Куяма внимательно слушал, кивал головой, видно было, что молодому человеку все ясно. Кому же еще, как не ему, понять старого сыщика, когда сам Куяма с таким трудом носит бремя старомодных обычаев и традиционного японского этикета, когда ему больше всего хотелось бы выслушивать указания господина Кадзе, взгромоздив ноги на стол шефа. О да, Куяма прекрасно понимал Дэмуру. У Куямы был один-единственный вопрос. -- Все верно, Дэмура-сан, но что вы будете делать целый день? -- поинтересовался он, широко раскрыв от удивления глаза. С тех пор Дэмура перестал приглашать к себе Куяму. Дни напролет сидел, уставясь в телевизор, и едва заметил, что в округе сносят старые дома, что в его домишке упаковывают вещи и складывают на грузовик. Новое жилье оказалось чуть больше прежнего -- почти сорок квадратных метров, -- но зато тут не было садика, где жена могла бы возиться с цветами, а Дэмуре негде было вкопать макивару. Впрочем, Дэмура об этом не жалел. Вот уже добрых полсотни лет он отбивал руки об эту растреклятую доску. Куяма явился около десяти. Он рассчитывал попасть к Дэмуре раньше, но все его планы опрокинуло одно обстоятельство: на месте квартала извилистых улочек, где прежде жил Дэмура, он обнаружил строящийся жилой массив. Понадобилось десять минут, чтобы узнать новый адрес Дэмуры, и еще сорок, чтобы отыскать его дом. Погода стояла прохладная, накрапывал дождь, и на черные кожаные ботинки налипла грязь, мокрый черный зонт пришлось выставить для просушки в душевую. Дэмура убавил звук и не без некоторой досады оторвался от телевизора. Сейчас шла реклама, за нею должна была последовать его любимая передача. Однако Дэмура совладал со своими чувствами. Его изборожденное морщинами лицо осветилось улыбкой, когда он протянул гостю руку. Куяме он всегда подавал руку. -- Пива! -- крикнул он, обернувшись к двери в кухоньку. -- Или, может, чего-то другого?.. -- Если моя просьба не затруднит, то я предпочел бы чай. Чашечку горячего чаю, -- попросил Куяма. Он решительно не узнавал своего доброго старого знакомца. Куда девался спокойный, уверенный в себе Дэмура, который способен был часами недвижно сидеть в дежурной комнате, дожидаясь нужного звонка! Старик умел приберегать свои жизненные силы, подобно животному, погруженному в зимнюю спячку. Тем, кто не знал Дэмуру, могло показаться, будто он спит. Лишь легкое колыхание живота выдавало, что старик дышит. Веки его опущены, и перед внутренним взором проносятся видения: лес, горы, море, скала, на вершине которой стоит мужчина -- поджарый, весь из мускулов и сухожилий; оборотясь лицом к восходящему солнцу, мужчина принимается выполнять ката. Где тот Дэмура, что одолел непобедимого Макамуру С-Одного-Удара? По правде говоря, Куяма всегда с пренебрежением относился к боевым искусствам. Сборище старых кретинов, вздумавших в конце двадцатого столетия размахивать самурайским мечом! Однако в случае с Дэмурой дело обстояло иначе: тот излучал чувство надежности. В его жизни было нечто постоянное, что жило вместе с ним и тенью сопровождало его повсюду, -- некая незримая стороннему глазу внутренняя сила и неколебимый покой, словно в старинной статуэтке Будды. Бывшие коллеги обменялись ничего не значащими фразами. О погоде. О переезде на новую квартиру (насколько же она лучше и просторнее прежней! ). О здоровье. Хозяйка на подносиках, плетенных из бамбука, подала разогретые салфетки для рук, зеленый чай, крохотное печенье и с поклоном удалилась. -- Господин Кадзе шлет вам привет и желает доброго здоровья. -- Куяма сидя изобразил легкий поклон и улыбнулся. "Парень постепенно отказывается от своих американских привычек", -- с грустью подумал Дэмура. Изобразив ответный поклон, старик в свою очередь улыбнулся. -- Большая честь, что он помнит обо мне. -- Господин Кадзе просит вас вступить в общество "Зеленое поле, голубое небо". Дэмура не отвечал. Лицо его стало похожим на старинную маску. -- Вам ничего не требуется делать, только смотреть в оба. Глаза Дэмуры медленно сузились в щелочки, словно старик погружался в дремоту. Однако Куяма не купился на этот трюк. -- Полагаю, вы слышали о самоубийстве Ямаоки. Дэмура кивнул. Он видел репортаж по телевидению. Видел толпу, собравшуюся у Мэрин энд Трэвел Сентр Билдинг, видел министра внутренних дел и самого господина Кадзе, торопливо входившего в здание. Уже в тот момент кое-что показалось ему странным: ведь персонал Ямаоки должен был поставить в известность о случившемся в первую очередь министра. -- Надо бы дознаться, кто подбивает этих людей на самоубийство. Кто решает, когда и в какой очередности они должны идти на смерть. Кто выступает в роли секунданта и один ли он или же их несколько? Дэмура кивнул. Восемь самоубийств за каких-то полгода. Для города с десятимиллионным населением эта цифра была бы не так уж велика. Но восемь харакири, совершенных по всем традиционным правилам бизнесменами, политиками, журналистами... Пресса изо дня в день печатала материалы об этой загадочной серии самоубийств. Все восемь жертв были членами общества "Зеленое -- голубое". Первый -- Морими Симода -- покончил с собой во время строительства атомной электростанции в Цукубе. Газеты были полны сообщений об этом событии, а телевидение посвятило ему времени больше, чем рекламе пива "Саппоро". Родители Си-моды погибли в Хиросиме, а сам он спасся благодаря тому, что гостил у родственников в провинции. Затем он окончил Токийский университет и стал самостоятельным предпринимателем. В 1980 году вступил в только что созданное общество "Зеленое поле, голубое небо". -- Не думаю, чтобы мы могли помешать человеку, решившему свести счеты с жизнью, -- заметил Дэмура. На сей раз промолчал Куяма. К чему спорить? Господин Кадзе обратился к Дэмуре с просьбой, и тому придется выполнить ее, хочет он этого или нет. Куяма тоже хорошо помнил дело Симоды. Тогда не удалось установить, кто был секундантом. Единомышленники Симоды заявили, что следует ожидать очередных харакири, поскольку в нынешней ситуации "зелено-голубые" не видят другого действенного способа для выражения протеста. "Ваше право, -- согласились полицейские. -- Но все-таки кто именно изобрел этот действенный способ? " "Мы сами", -- был ответ. Куяма смутно представлял себе, на каком основании можно было бы осудить инспиратора этих самоубийств и как можно бы это сделать, не вызвав протеста у массы японцев, чтящих традиции предков. По мнению Куямы, следовало опасаться, что арест инспиратора повлечет за собой лавину очередных харакири. -- Еще чашечку чая? -- поинтересовался Дэмура. -- Или, быть может, пива? -- Выпьете чаю? -- Благодарю. Вы очень любезны. Кадзе сделал знак, и некрасивая девушка в темно-синем платье молча начала сервировать стол. С большого бамбукового подноса переставила на курительный столик заранее распакованные салфетки для рук и изящные фарфоровые чашечки. Все это мало напоминало традиционный комплект, каким сотрудница полиции обычно сервировала стол, к тому же далеко не столь элегантно. На сей раз господин Кадзе заказал чай из дорогого заведения. Покончив с делом, дурнушка исчезла. Она удалилась столь тихо и тактично, что присутствующие даже не заметили ее ухода, словно, завершив свою работу и с улыбкой согнувшись в поклоне, девушка попросту растаяла в воздухе. -- Поздравляю, -- сказал Кадзе; седая прядка выбилась из прически: видимо, волосы плохо просохли после душа. -- Никак не мог предположить, что члены вашего общества способны на такое самопожертвование. -- Не с чем тут поздравлять. У Нисиямы была какая-то на редкость плоская голова. Так обычно выглядит человек на телеэкране, если сбита вертикальная настройка изображения. Короткие черные волосы, крупные желтоватые зубы, впалые щеки. Впрочем, за те семь раз, что им довелось встречаться, Кадзе подметил и кое-что еще. Летом, в немилосердную жару, когда после долгих уговоров Нисияма снял пиджак, оказалось, что щуплое тело его состоит сплошь из налитых силой мускулов. Когда, извинившись перед посетителем, Кадзе вынужден был заставлять его ждать часами, выяснилось, что Нмсияма способен сидеть абсолютно неподвижно -- не шевелясь, не почесывая спину, не меняя положения ног. Много раз не успевал еще Кадзе до конца сформулировать свой вопрос, а Нисияма с первых же слов понимал, что от него требуется. Он производил впечатление талантливого руководителя, которого, скажем, в военных условиях Кадзе охотно выбрал бы своим непосредственным командиром. Однако Нисияма явно не принадлежал к числу вожаков, кого боготворят массы и по одному слову которого солидные люди совершают харакири. А уж тем более такой человек, как Ямаока. Нисияма был управляющим делами общества "зелено-- голубых". -- Но почему именно сейчас? -- допытывался Кадзе. Нисияма вежливо моргнул. -- Я пролистал все газеты и не обнаружил ничего примечательного. Так что объясните мне, против чего выражался протест самоубийством Ямаоки. -- Против визита американских атомных подводных лодок, предполагаемого на будущей неделе. Против строительства нового аэродрома в Осаке, против атомной электростанции в Касиме, которую все-таки начали строить... Кадзе поднял руку. Чудовищная неучтивость -- прервать собеседника на полуслове, однако полицейский не обязан всегда строго придерживаться правил вежливости, в особенности же если его явно стремятся одурачить. -- Да полно вам, дружище! Подобными мотивами можно объяснить самоубийство какого-нибудь Симоды. Или, скажем, Оситани. (Так звали журналиста, который три месяца назад взрезал себе живот. ) Но Ямаока! Стоило ли стрелять из пушки по воробьям? Ямаоку следовало приберечь для более значительного случая. Нисияма согласно кивал. -- Нам не дано вникать в мотивы поступков сильных мира сего. -- Выходит, вы не знали, что Ямаока будет очередным самоубийцей? -- Господин Ямаока не осчастливил меня своим доверием. Кадзе уже успел выпить свой чай, Нисияма же к своему вообще не притронулся. Выпрямившись в струнку, он сидел на стуле и изучал экспозицию вокруг письменного стола Кадзе. Японский флаг. Эмблема токийской полиции. Всевозможные грамоты. В отдельной рамке -- диплом об окончании Кадзе университета, с отличием. Фотографии. Кадзе в полицейском мундире с парадным мечом. Кадзе в темном костюме -- в обществе министра внутренних дел. Кадзе на открытии состязаний по кэндо. -- Я не имею права вмешиваться в дела членов общества, -- продолжил Нисияма. -- Я всего лишь платный служащий, и моя обязанность -- выполнять принятые ими решения. -- Мне казалось, в обществе, подобном вашему, именно управляющий в курсе всех дел, -- осторожно заметил Кадзе. -- Но не до такой степени, -- со вздохом ответил Нисияма. -- Что же теперь будет с "зелено-- голубыми"? -- поинтересовался Кадзе. -- Насколько мне известно, господин Ямаока финансировал общество. -- Это не совсем верно. -- Растерянное недоумение мелькнуло на вытянутой физиономии Нисияма: экая неосведомленность, неужто люди способны так заблуждаться!.. -- Господин Ямаока был одним из наших наиболее щедрых покровителей, но полагать, будто он целиком финансировал... -- Нисияма прервал свою речь и сокрушенно покачал головой. -- Да-да, благодарю за уточнение. И все же: как отразится на делах общества смерть господина Ямаоки? Оставил он какой-либо солидный вклад, чтобы дальнейшая работа могла идти беспрепятственно? -- Я уверен, что господин Ямаока великодушно позаботился обо всех организациях, которым он оказывал поддержку. -- По всей вероятности, так, -- рассеянно кивнул Кадзе, бросив взгляд на свои аккуратные, размеченные по пунктам записи. Ему пришли на ум вопросы, какие надо будет поставить перед своими сотрудниками. Извинившись, он придвинул к себе чистый лист бумаги. Нисияма снова углубился в изучение развешанных по стенам фотографий. Кадзе, похмыкивая, делал какие-то пометки, а Нисияма пытался отыскать знакомых на фотографии, изображавшей открытие состязаний по кэндо. Он внимательно изучал лица спортсменов, выстроившихся позади президиума. -- Как вы думаете, -- вновь приступил к разговору Кадзе, и взгляд собеседника спокойно, неторопливо вернулся к нему, -- кто известил полицию? -- По-моему, секундант. Наверняка он получил на этот счет указания от самого господина Ямаоки, чтобы дело получило широкую огласку и родственникам не удалось замять его. -- Так-так. -- Кадзе умел кивать с видом человека, которого из любезности просветили по важнейшим вопросам бытия: благодарно и чуть удивленно, с глубочайшей верой в услышанное. -- Да-да, конечно, -- он даже сконфуженно покачал головой: как, мол, он сам не додумался до такой очевидной истины. -- Но почему он не оставил прощальной записки? Симода написал прощальное письмо, Оситани -- ни строчки. Как же это получается, что один человек подробно излагает, против чего он выражает протест, а другой безо всяких объяснений вспарывает себе живот? Нисияма не спешил с ответом, чувствуя, что вопрос еще не высказан до конца, -- В трех случаях из восьми прощальные записки отсутствуют. -- Оситани ведь был журналистом и каждую неделю имел возможность подчеркивать в своих статьях, против чего именно он протестует. -- О да, конечно! -- вновь изумленно-благодарный кивок. Статьи Оситани в свое время были подвергнуты текстологическому анализу на электронно-вычислительной машине. -- Ну, а Хисикава и Кагемото были скуповаты на слова. -- Значит, они, можно сказать, не на словах, а в поступках выразили свои убеждения, не правда ли? -- Да, -- неохотно признал Нисияма. Оба упомянутых бизнесмена незадолго до смерти пожертвовали организации значительные суммы. Кадзе в свое время часами допытывался у Нисиямы, почему эти деньги были выделены не по завещанию: на какие конкретные цели предназначались, каким образом были перечислены, оговаривались ли какие-то определенные условия их использования? "Не знаю. Понятия не имею. По чеку. Не оговаривались", -- звучали лаконичные ответы. Кадзе встал, внезапно прекратив допрос. Ему надоела напрасная трата времени. Уметь задавать вопросы -- это еще полдела, надо знать, кому их задать. Собеседники склонили голову в знак взаимного уважения, Нисияма поблагодарил за чай, Кадзе -- за готовность пойти навстречу, затем оба обменялись прощальным поклоном. "От тебя мне сроду не дознаться, что творится в обществе "зелено-голубых", -- думал Кадзе. -- Ничего, найдем кого посговорчивей". Дэмура поправил галстук. Извлек из кармана пиджака черный потертый бумажник и достал оттуда аккуратно сложенные банкноты. Куяма не предупредил, что вступление в общество связано с денежными затратами. Юная девушка по другую сторону письменного стола безо всяких просьб заполнила расписку. Она выписывала иероглифы быстрыми, решительными росчерками пера, слегка склонив голову набок. Очень симпатичная девчушка, Дэмура не дал бы ей и пятнадцати, будь она в школьной форме. Но, коль скоро она сидит не за школьной партой, а в деловой конторе и вместо черной юбки в складку и белой блузки облачена в элегантный светло-серый костюм, ей смело можно дать все двадцать. Ну а деловитость, с какой она взяла у него деньги, проворство, с каким пересчитала банкноты, умело найденные слова, вынудившие Дэмуру раскошелиться щедрее, чем он рассчитывал, позволяли дать малышке и вовсе лет двадцать пять. -- Надеюсь, вам ясно, что это не членский взнос, а поддержка целей организации. -- Девчушка улыбнулась, словно выдала на редкость приятный комплимент доверительного свойства. -- Это не дает вам никаких прав или преимуществ. -- Она по-прежнему улыбалась, кивая головой, словно хорошенькая заводная кукла. -- А как насчет этого?.. -- Дэмура нерешительно указал на разложенные вдоль письменного стола проспекты. Зеленое поле, голубое небо, гостиницы, рестораны, спортивные клубы. Дивной красоты белоснежные здания, идеально вписанные в ландшафт, улыбающиеся туристы... Фоном непременно служат зеленое поле и голубое небо, а на каждой иллюстрации фотография в кружочке: портрет улыбающегося Ямаоки. -- У организации нет постоянных членов, -- нашлась с ответом девушка. -- Всего лишь покровители. Размеры помощи устанавливаются каждым на добровольной основе, но минимальный взнос из года в год определяет правление общества. -- Именно такую сумму и внес Дэмура. -- Гостиницы и спортивные объединения являются отдельными клубами, членом которых может стать любой, кто платит членские взносы, подписывается под основными правилами клуба и оказывает материальную поддержку движению "зелено-голубых". Дэмура уставился на нее с видом человека, чей кошелек отнюдь не истощен. -- Записаться в клубы тоже можно у вас? -- О нет, весьма сожалею! У руководителей клубов. А что, собственно, вас интересует? Дэмура замешкался с ответом. Он не совсем понимал, чего именно добивается от него Кадзе. Девица еще раньше сообщила, что у организации десятки тысяч добровольных. спонсоров. Кто знает, какие знакомства-связи и какие траты необходимы для того, чтобы проникнуть в узкий круг лиц, пользующихся правом принимать решения? Тут у них считается привилегией разрешить человеку покончить с собой в интересах общества. После всесильного Ямаоки некий Дэму-ра -- безвестный, неимущий сыщик-пенсионер? Даже вздумай он предложить обществу свою жизнь, его стали бы вежливо отговаривать и, по всей вероятности, в тот же день вернули бы внесенные им деньги. Дэмура еще раз перелистал проспекты. Того, что он искал, здесь не было. -- Поединки на мечах. -- У нас превосходный клуб любителей кэндо. Вам наверняка там будут рады. -- А Общество любителей катаны? Лицо девушки на миг омрачилось. -- Это закрытая группа, куда очень трудно попасть. Я бы все же порекомендовала вам клуб кэндо. Занятия проводят превосходные мастера, а среди посетителей немало людей вашего возраста. -- Меня привлекает Общество любителей катаны. -- Им руководит господин Камада Тадаси. Его офис -- двумя этажами ниже. -- Понятно. -- Дэмура углядел название общества в таблице у входа. -- Вы очень любезны. Старый сыщик поднялся, подошел к двери и отвесил прощальный поклон, прежде чем девушка успела спохватиться. Он проделал все это плавным движением, которое на первый взгляд казалось медленным, но если бы куколка не столь проворно отодвинула стул и вскочила, чтобы ответить поклоном, Дэмура уже успел бы захлопнуть дверь. Проспекты он оставил на столе. Дэмура поднялся в кафе, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Чего добивается от него Кадзе? Хорошо, он вступит в Общество любителей катаны. Допустим, его попытаются убедить, чтобы он совершил харакири. Ну а что дальше?.. Нет, задача его должна быть гораздо шире, только Кадзе самому она не ясна либо он не желает говорить в открытую, ждет, чтобы Дэмура дошел своим умом... Но нет, не в привычках Кадзе загадывать загадки. Обычно он четко и ясно ставит задачи. Видимо, у него возникли какие-то подозрения и ему требуется узнать, вспыхнут ли подобного рода подозрения и у Дэмуры. Да, но почему именно у него, у Дэмуры? Кафетерий находился на крыше здания, за его голубоватыми стеклянными стенами била ключом жизнь столицы. Дэмура сидел спиной к панораме города и разглядывал посетителей. С чашечками кофе и тарелками сандвичей в руках они усаживались за столики, чтобы не спеша потолковать о том о сем. В кафе действовала система самообслуживания. Дэмура с досадой поднялся и подошел к стойке. Мэрин энд Трэвел Сентр Билдинг предоставил кров трем крупным предприятиям Ямаоки: некоей пароходной компании, бюро пу-тешествий и объединению по разведке минералов и месторождений нефти на дне океана. Здесь же помещался всеяпонс-кий -- а может, и всемирный -- центр спасателей на водах. Дэмура заказал кофе с обильной порцией сливок и соевое печенье. Молодая женщина в платье из льняного полотна поставила перед ним подносик; "Будьте любезны, прошу вас". Дэмура невнятно пробурчал слова благодарности. Место его успели занять, и ему пришлось подыскивать другой столик у стены, чтобы держать весь зал в поле зрения. Дэмура и сам не знал, почему он так поступает. Должно быть, по укоренившейся привычке... Ямаока был президентом федерации спасателей на водах. Спасание на водах было для него, что называется, увлечением. Если верить усиленно распространяемой легенде, Ямаока в бытность свою подростком, рискуя собственной жизнью, вырвал из цепких объятий бушующего океана родного деда по материнской линии, который якобы был рыбаком. Сей великий миг долгие годы питал вдохновение многих художников, творческая мысль которых парадоксальным образом двигалась в одном направлении. Все они стремились запечатлеть тот момент, когда Ямаока с безвольно поникшим телом старика на руках, вынырнув из бурных волн, цепляется за веревочную лестницу. Судя по всему, творческое вдохновение исполнителей направлялось в это русло профессионалами из отдела рекламы и пропаганды фирмы "Ямаока". Дэмура не совсем понимал, каким образом дед Ямаоки мог оказаться бедным рыбаком, коль скоро всем было известно, что Перебитый Нос ведет свою родословную от самурайского рода. Кофе оказался превосходным. Дэмура испытал наслаждение, вдыхая постепенно забытый им аромат. Как же давно не пил он такого вкусного кофе, как давно не слыхал утреннего гомона посетителей таких вот кафетериев, расположенных при крупных офисах. Завтраки на скорую руку в случайных местах и среди незнакомых людей, наспех перехваченные обеды в придорожных ресторанах, вечерние беседы в пивных вдалеке от дома... во всем этом была какая-то своеобразная прелесть. Дэмура знал город как свои пять пальцев, и ему не составило бы труда сказать, в каком из административных зданий буфет лучше, а в каком хуже. За соседними столиками сидели мужчины -- все как один в костюмах и при галстуках. Ни за что не определить, кто из них спасатель на водах, а кто -- администратор из бюро путешествий или член комиссии по вопросам экологии. В пятнадцатиэтажном здании были сосредоточены офисы десятков всевозможных мелких организаций и обществ. Одна комната для секретарши, фотоколиста и запаса рекламных материалов, другая для шефа -- вот вам и вся контора. Эти многочисленные организации финансировал Ямаока: если и не напрямую, то бесплатным предоставлением помещений. Кроме того, в этом же здании находился офис самого Ямао-ки, залы для приемов, комнаты отдыха, квартира на верхнем этаже -- на случай, если президент фирмы вздумает остаться здесь на ночь, и небольшой фехтовальный зал. Тот самый, где был обнаружен труп Ямаоки. Дэмура снял пиджак и повесил его на спинку стула. Ему не хотелось лишиться и этого места за те несколько минут, пока он сходит за очередной чашкой кофе. Уж не подозревает ли Кадзе, что Ямаоку убили? У этого богача, слывшего щедрым благотворителем, была уйма недоброжелателей, но от ненависти до убийства -- дистанция огромного размера. Дэмура с сомнением покачал головой. Женщина за стойкой по-своему истолковала его жест, попросила прощения, отставила в сторону приготовленную было чашечку и налила Дэ-муре кофе в чашку побольше. Каким образом смог бы проникнуть сюда убийца? У входа в подъезд круглосуточно дежурит охрана, и наверняка перед офисом Ямаоки тоже есть пост... Бормоча что-то себе под нос, Дэмура направился к своему месту. К деятелю масштаба Ямаоки не так-то просто подступиться. Он всегда в окружении телохранителей, надежных людей. Неужели Кадзе считает, что Ямаоку убили? Но почему? Дэмура вздохнул, допил кофе и двинулся на поиски конторы Общества любителей катаны. Глава вторая Оба мужчины были убиты катаной. Это стало ясно с первого взгляда -- разумеется, если знаешь, какой след остается от удара самурайского меча, и если хватает самообладания внимательно изучить трупы. Жертвы были обезглавлены, на обнаженных торсах зияли жуткие резаные раны. Полицейские оградили место происшествия кордоном, хотя, по мнению Куямы, нормального здравомыслящего человека сюда силком не затащишь. На Кадзе -- что с ним очень редко случалось -- нашел менторский стих. Стоит, мол, досконально осмотреть трупы -- и обнаружишь немало интересного. Сам Кадзе преподал пример: присел на корточки, внимательно разглядывал останки, многозначительно похмыкивал, кивал головой. Куя- ма недвижно застыл, стоя рядом. Он не в силах был отвести взгляд от чудовищных ран, но видеть ничего не видел. Кадзе обратил его внимание на мощные запястья и локтевые части рук обеих жертв, однако Куяма отметил лишь, что рука одного из мужчин глубоко рассечена вдоль всего локтя. А Кадзе продолжал излагать свою версию событий, исходя из расположения ран и их характера. -- Они дрались на мечах, -- изрек он наконец, и нельзя было понять, вопрос это или утверждение. Куяме наконец удалось совладать с собой настолько, что он смог раскрыть рот без боязни перепачкать рвотой свой элегантный костюм в неброскую полоску. -- Может быть, это опять харакири? -- Нет, исключено! -- Кадзе решительно тряхнул головой. -- В первый момент мне тоже пришла было такая мысль: взрезанный живот, отсеченная голова... Но нет, это не харакири! Мы попросту находимся под впечатлением предыдущих восьми случаев. Эти раны получены во время схватки. С безоружным человеком обошлись бы иначе. Видишь, здесь две резаные раны, и обе серьезные. Безоружного человека приканчивают одним ударом, либо все тело его испещряют порезами. На теле второго убитого -- несколько небольших порезов, в том числе на кисти руки. Если бы удар пришелся точно в цель, рука была бы отсечена напрочь... А вот и еще одна рана -- на плече... Н-да... -- задумчиво пробормотал Кадзе. -- Первого убийца застал врасплох, зато со вторым ему пришлось повозиться подольше. -- Якудза? -- Не знаю. Татуировки на них я что-то не вижу... -- Кадзе снова присел на корточки и осторожно осмотрел ладонь одного из убитых. -- Да, этот человек несомненно был профессиональным фехтовальщиком. Все ясно: их прикончили где-то в другом месте, а трупы перевезли сюда. Это было ясно даже Куяме. Они находились в парке Уэ-но, в нескольких метрах от дороги, где сейчас припаркованы полицейские автомобили. Отсюда виднелась крыша буддистского святилища. Трава была не вытоптана, следы крови не просматривались. И тут Куяма неожиданно вспомнил, что совсем недавно они побывали на месте происшествия, где крови было чересчур много. Куяма повернулся к шефу, но Кадзе было не до него, он был поглощен скрупулезным осмотром трупов. -- Костюм сшит на заказ, -- пробормотал он и отвернул полу пиджака. -- Бьюсь об заклад, что подкладка в этом месте протерлась от соприкосновения с кобурой. -- Кадзе поднялся и пошел к машине. Куяма с облегчением последовал за ним. Шеф рассеянно сунул руку в карман и вытащил завернутое в бумагу крохотное анисовое печенье. С удивлением уставился на сверток, затем снова сунул его в карман. Чуть поодаль полицейские в униформе двинулись к придорожным кустам, выставив перед собой металлоискатели на длинных ручках, словно некое смертоносное оружие. -- Разыщи Дэмуру, -- неожиданно сказал Кадзе. -- Слушаюсь, Кадзе-сан. -- Передай ему... -- Шеф на мгновение умолк, поскольку один из полицейских вскрикнул и нагнулся к земле; его находкой оказалась банка из-под пива. -- Передай, чтобы он поостерегся. Офис Общества любителей катаны помещался на пятом этаже, возле зала электронно-вычислительных машин. По коридору сновали уверенные в себе молодые люди в белоснежных рубашках и при галстуках, откуда-то доносился заливистый женский смех. Повсюду -- надписи на английском, в том числе и у входа в офис фехтовального кружка. В здании Мэрин энд Трэвел Сентр даже средневековые изречения были написаны по-английски. Или это всего лишь видимость, а заветные традиции бережно хранятся за псевдосовременным фасадом. Интересно, зачем понадобился этот островок старины богатому предпринимателю, претенденту на пост мэра? И какие намерения у самого Дэмуры? Старый сыщик недовольно покачал головой и спрятал свои сомнения подальше в потаенный отсек подсознания, откуда им дозволено будет всплыть лишь поздно вечером, когда жена уже уснет, а он, Дэмура, будет лежать на спине, вдыхая знакомый запах татами и прокручивая в памяти события минувшего дня. Что-то он слишком много раздумывает да колеблется, а ведь опыт всей его долгой жизни учил, что, если решение принято, надо его осуществлять, а не разжевывать всевозможные варианты. Надо идти напролом, не считаясь с риском. Открыв дверь, Дэмура очутился в еще меньшем офисе, чем предыдущий. Руководителю общества "Зеленое-- голубое" по крайней мере достался отдельный кабинет, а Камаде Тадаси -- всего лишь угол, отгороженный металлическим стеллажом. На стеллаже в ряд выстроились книги: по истории Японии, о бушидо, об искусстве изготовления мечей. На полках пониже лежали проспекты -- точно такие же, что видел Дэмура у поборников защиты природы; большая часть этих изданий была украшена изображением Ямаоки. Если Дэмура рассчитывал увидеть здесь мужчин, облаченных в ха-ками и с мечом у пояса, то его ждало разочарование. Дама в стандартном сером костюме сидела за таким же ультрасовременным письменным столом, как, по-видимому, все секретарши в этом огромном здании. Даме было, должно быть, под сорок, волосы она красила в рыжий цвет, а прическа ее выглядела так, словно парикмахер в сердцах оттаскал клиентку за волосы. -- К вашим услугам! -- У нее был хорошо поставленный голос, как у певицы или профессиональной дикторши, и это заставило забыть о безобразно всклокоченных волосах. -- Я к вам прямо из общества "Зеленое -- голубое", -- пояснил Дэмура. -- Только что вступил туда и хотел бы заодно записаться и в какой-нибудь кружок. -- Вполне понятное желание! -- Лицо женщины просияло. -- Если вам по душе фехтование, вы обратились в самое подходящее место. Я дам вам адрес нашего клуба кэндо, по-моему, сегодня там как раз тренировка. -- Молниеносным движением она извлекла изящную визитную карточку, что-то написала на обороте и протянула Дэмуре. Тот взял и изучил ее. Это была карточка клуба кэндо с миниатюрной картой-указателем на обороте, чтобы желающий попасть по нужному адресу не заблудился. Красивым, плавным почерком дама вписала от руки чье-то имя -- по всей вероятности, тренера. -- Меня, знаете ли, больше привлекает Общество любителей катаны, -- настырно гнул свое Дэмура. Он чувствовал себя неловко, понимая, что невежливо проявлять настойчивость, когда его столь деликатно отсылают подальше. Общество любителей катаны -- наверняка закрытый клуб, где богатые бизнесмены иногда упражняются в аидо -- искусстве вы-хватывания меча, но, еще вероятнее, под этим предлогом устраивают ужины в узком кругу и беседуют на темы, не предназначенные для чужих ушей. -- Весьма сожалею, но у нас сейчас нет приема. -- Дамочке удалось так искусно прочирикать эти слова, что можно было подумать, будто она и вправду сожалеет. -- Видите ли, для меня клуб кэндо слишком... как бы это выразиться... ни в коем случае не хочу вас обидеть, наверняка дело там поставлено прекрасно, просто для меня это чересчур современно. Что ни говорите, а бамбуковый меч все-таки смахивает на игрушку. -- А вам когда-нибудь приходилось фехтовать настоящим мечом? -- произнес за его спиной хрипловатый мужской голос. У Дэмуры непроизвольно дрогнул бедренный сустав, но он вовремя сдержался, надеясь, что незнакомец не успел заметить это как бы случайное движение. Ничего не попишешь, стареем. Или, пожалуй, все же не стоило прекращать тренировки. Казалось бы, что значит полугодовой перерыв после пятидесяти лет ежедневных тренировок, и вот вам пожалуйста. Внимание притупилось. Он не почувствовал, как позади него кто-то вошел в комнату и некоторое время наблюдал за ним, а он, Дэмура, даже не ощутил затылком и спиной чужого взгляда. Не тому его учили в былые времена. И наконец, он едва не крутнулся на месте, чтобы мгновенно, по всем правилам занять оборонительную позицию, и тем самым не только выдал бы себя, но и поставил в смешное положение, поскольку никакая опасность ему явно не угрожала. -- Да, случалось иной раз держать его в руках, -- ответил Дэмура. Он медленно, спокойно обернулся и оглядел собеседника. Худощавый, жилистый, среднего роста, лет пятидесяти. Узкое, продолговатое, словно нарочито вытянутое, лицо. Плохо скроенный костюм из хорошей ткани. Холодный, спокойный взгляд. При малейшем движении под пиджаком перекатывались тренированные мускулы. Легкая походка -- результат многолетней утомительной закалки. Этот человек никогда не теряет равновесия и без нужды не напрягает мышцы. Запястья чересчур мощные по сравнению с тонкими руками. -- Господин Камада? -- спросил Дэмура. -- Нет, -- ответил тот и улыбнулся. -- Меня зовут Нисияма Кендзи. Рад приветствовать нашего нового сторонника. Взаимные улыбки, поклоны, долгие рукопожатия. Пожатие Нисиямы было крепким, хотя он и не старался показать свою силу. -- Очень рад встрече с вами, -- рассыпался в восторгах Дэмура. -- Для меня это большая честь. -- Помилуйте, о чем вы говорите! Это для нас большая удача и честь, что вы решили вступить в наши ряды. Видите ли, мы слегка опасались, что недавние события отобьют у людей охоту. -- По-моему, как раз наоборот: это лишь упрочит доверие к вашему обществу. Наконец-то нашлись люди, способные перейти от слов к делу. -- А вы не боитесь, что мы вдруг вздумаем подбивать вас... -- Страх никогда не удерживал меня от исполнения долга, -- холодно отрезал Дэмура, давая понять, что даже сама постановка вопроса оскорбительна для него. -- Простите. -- Вытянутое лицо Нисиямы не выражало и тени смущения. -- В наше время это не столь естественно, как было прежде. Дэмура не удостоил его ответом. -- Собственно, я потому и зашел, что думал, вдруг сумею вам помочь. Дэмура смотрел на него без всякого выражения. -- Я слышал, вы желаете вступить в Общество любителей катаны. Мне не хотелось бы, чтобы вы очутились в неловком положении, пытаясь толкнуться в закрытые двери. Общество это рассчитано на весьма узкий круг людей, и члены его проходят строгий отбор. Требуются две рекомендации и высокий уровень мастерства. -- Угу, -- буркнул Дэмура. -- Кто дает рекомендации? -- Члены общества. Не хочу сказать, что попасть туда невозможно, однако дело это весьма нелегкое. Не случайно мы предлагаем вам клуб кэндо. Если желаете тренироваться в аидо, клуб предоставит вам такую возможность. Члены общества тоже проходят там тренировки. Вы могли бы завести знакомства, подобрать среди них покровителей. -- Ясно, -- сказал Дэмура и спрятал во внутренний карман пиджака карточку клуба кэндо. -- Надеюсь как-нибудь встретиться с вами на тренировке, -- улыбнулся Нисияма. Улыбка у него была неприятная. -- О, это было бы прекрасно! -- Дэмура увидел, как от его ответной улыбки лицо Нисиямы застыло. Кадзе продрог в парке, поэтому повернул рычажок рефлектора, усилив обогрев. Он снял пиджак и ботинки, расслабил узел галстука и откинулся на спинку кресла. В его ра- споряжении было пять минут. К четырем обещал прибыть господин Наруто, секретарь общества "Зеленое -- голубое", а сейчас уже без пяти, нет, без четырех минут четыре. Ямаока был президентом. Президентом всех обществ, которым оказывал свое покровительство. Он предоставлял субсидии и за это сносил славословия в свой адрес. Нисияма -- управляющий конторы, платный служащий, чиновник, чье будущее напрямую связано с процветанием общества. Наруто занимает между ними промежуточное место на иерархической лестнице: солидный предприниматель, ни гроша не получающий за свою секретарскую деятельность. Ямаока не вмешивался в ведение дел, разве что неодобрительным кивком, намеком, устным посланием направлял эти дела в нужное русло; у Наруто же существует собственный офис при обществе, где он появляется почти каждый день. Он принимает зарубежных гостей, ведет переговоры с фирмами, сулящими свою поддержку, дает интервью журналистам. Но кто из них решает, кому из членов общества и когда совершить самоубийство? Кто и каким образом склоняет намеченную жертву к согласию? Кадзе вскочил с кресла и привел себя в порядок. Причесался, прежде чем открыть дверь. Было ровно четыре. Кадзе попросил секретаршу подать кофе и освежающие напитки, и в этот момент дверь в приемную отворилась. Наруто мог считаться здесь старым знакомым: Кадзе восемь раз допрашивал его -- всякий раз, когда кто-либо из членов общества делал харакири в знак протеста против строительства атомных электростанций, визита американских атомных подводных лодок или по другим поводам. Подчиненные Кадзе опрашивали соседей и коллег погибших, сам шеф беседовал с руководящими лицами. Однажды ему удалось добраться даже до Ямаоки. Министр организовал эту встречу -- правда, скрепя сердце и настрого предупредив^ что в последний раз оказывает Кадзе такого рода любезность. Ямаока проявил известную предупредительность. Известил заранее, что может уделить Кадзе всего лишь десять минут, однако превысил установленный им же регламент чуть ли не на пять минут. Кадзе было предложено заранее сказать, о чем он собирается расспрашивать Ямаоку. Вопросы в письменном виде были переданы Ямаоке накануне встречи. Разумеется, при встрече он задал не эти вопросы. Крайне учтиво, соблюдая все формулы почтительности, полностью отдавая себе отчет в том, что он всего лишь ничтожная пылинка по сравнению с сим великим мужем, Кадзе поинтересовался, считает ли Ямаока правильной такую форму протеста. Ямаока ответил утвердительно и в свою очередь полюбопытствовал, известно ли Кадзе, что древние римляне, желая покончить с собой, ложились грудью или животом на меч. Такое совпадение не может быть случайным... Женщина, одетая в простое кимоно, подала чай -- настоящий, взбитый веничками, -- плод кропотливого женского труда. Ямаока же обратил внимание посетителя еще на целый ряд поразительных совпадений между феодальной Японией и Древним Римом. Затем секретарь деликатно дал понять, что время аудиенции истекло и Кадзе пора уходить. Некий учтивый молодой человек вручил аккуратно отпечатанные ответы на столь же тщательно напечатанные вопросы. За все время Кадзе ни на миг не оставался с Ямаокой наедине: человек пять постоянно околачивались поблизости. По имени был представлен лишь секретарь, остальные фигурировали в качестве безликих советников президента фирмы. Кадзе был уверен, что по крайней мере один из присутствующих -- юрист, парочка других присутствует лишь для того, чтобы быть свидетелями знаменательной встречи, и, несомненно, есть среди них и хорошо тренированный "горилла". Он был также уверен, что в соседних помещениях разместился целый отряд телохранителей. Нет, убить Ямаоку было невозможно. Наруто занял свое привычное место в одном из кресел уголка, предназначенного для приема гостей. Нисияма обычно усаживался на стул перед письменным столом. Секретарь общества -- во всяком случае, до тех пор, пока не попал в число подозреваемых, -- приятный гость с постоянным желанием помочь. Секретарша поставила перед ним кофе со льдом и освежающие напитки, а перед Кадзе -- чай. -- Примите мои соболезнования, -- сказал Кадзе, приступая к беседе. -- Это большая утрата для вас. Наруто скромно кивнул. Кадзе был уверен, что Наруто тоже нечасто представал пред очи президента, а если и попадал к Ямаоке, то этот прием отличался от его собственной аудиенции лишь тем, что вместо болтовни на посторонние темы Ямаока отдавал подчиненному распоряжения. -- Что вы теперь намерены делать? -- Надо продолжать работу, -- решительным тоном заявил Наруто, словно командир, понимающий, что, несмотря на гибель генерала, сражение должно быть выиграно. -- Я убежден, что такова была бы воля господина президента. Наши лозунги остаются прежними: пусть поле остается зеленым, а небо -- голубым, пусть вода и воздух будут такими же чистыми, как прежде. Кадзе улыбнулся. В лице его не изменилась ни единая черточка, и все же оно приобрело иное выражение. Приветливая, дружеская улыбка сделалась угрожающей. -- Если вы имеете в виду, как мы станем обходиться без своего основного покровителя, то... я и сам не знаю... -- нерешительно произнес Наруто. -- Разве господин Ямаока не позаботился упомянуть в завещании свои подопечные организации? -- Не знаю. -- Он не посвятил вас в эти вопросы? Вы не догадывались о том, что он замышляет? -- Нет. -- Наруто покраснел. Кадзе откинулся в кресле, лицо его снова стало любезным. -- А чем занимается ваше предприятие? -- Перевозками. Кадзе это было отлично известно, он уточнил информацию еще при первой встрече с Наруто. Два небольших судна и пять грузовиков приносили господину секретарю солидный доход. -- Что, собственно, случилось с "Ямато-мару"? -- Загадочная история, -- понурился Наруто. У него была крупная голова, и сейчас она словно обрела самостоятельную жизнь, независимую от худого, длинного туловища. -- Подозревают поджог, однако улики не обнаружены. -- Как повела себя страховая компания? -- Выплатила страховку. Все тщательно расследовали, убедились, что я не поджигал собственное судно, и тогда уплатили положенную сумму. -- Вот как? -- произнес Кадзе с таким видом, словно это было для него новостью. -- Что же, я сам себе враг? Уничтожить превосходное судно, которое отслужило всего четыре года, когда у меня заказов выше головы! Я и без того лишился целого состояния. -- Значит, корабль подожгли. -- Кому это понадобилось делать? -- Наруто недоуменно пожал плечами. -- Вот и я спрашиваю о том же. -- К сожалению, полиции не удалось напасть на след. Кадзе все это прекрасно знал. Он не только прочел донесение, но даже и побеседовал с сыщиком, который это донесение составил. Судно, стоявшее в иокогамском порту, два месяца назад среди ночи вдруг загорелось. На борту находился всего лишь один охранник, которому удалось спастись. Огонь вспыхнул одновременно в разных концах корабля, и очень быстро заполыхало все судно. Не было ни капли сомнения, что поджог -- дело рук профессионалов. Но что это за профессионалы -- на этот счет у полиции не было мало-мальски приемлемой версии. Наруто здесь явно ни при чем. Возглавляемая им транспортная компания, если полагаться на сведения портовой полиции и таможни, перевозкой контрабандных товаров не занималась и в сделки с уголовным миром не вступала. А между тем поджог выглядел типичным предостережением, столь распространенным среди преступников. Возможно, Наруто хотели к чему-то принудить, а он не соглашался? И вдруг это "что-то" каким-либо образом связано со смертью Ямаоки? -- С тех пор у вас не возникало никаких осложнений? На вас не совершали нападения, вы не получали писем с угрозами? -- Нет. -- Наруто вроде бы собирался еще что-то сказать, но передумал. Ну, тогда этот вопрос исчерпан, -- произнес Кадзе и заглянул в свои записи. -- Вернемся к вопросу о гибели господина Ямаоки. Что вы делали в тот вечер, когда он погиб? Глава третья Дэмура уже решил было, что не найдет нужную вещь. После переезда на новую квартиру все вещи лишились привычных мест. Впрочем, тогда его интересовал только телевизор. Ему было совершенно безразлично, куда засунет жена уйму ненужного скарба, вещей, абсолютно бесполезных, однако хранимых по привычке. Искомый предмет он обнаружил на дне большой плетеной корзины. Здесь же валялись пистолетная кобура без оружия, пара острых, как иглы, саи, короткая, меньше метра, полицейская дубинка и блестящий стальной брусок в палец толщиной, на первый взгляд напоминающий саи. Но у этого бруска не было заостренного конца, а на другом отсутствовала рукоять, завершающаяся вилкой. Просто два ремешка со старомодной пряжкой. Дэмура не надевал эту штуку лет тридцать, с тех пор как из особой группы борьбы с якудза его перевели в районный участок Синдзуку. Впрочем, нет, даже после этого он еще какое-то время носил это оружие -- то ли по привычке, то ли опасаясь, как бы оно не потребовалось и на его новой работе. Саи он не брал в руки еще дольше. Сейчас Дэмура поднял его со дна корзины, крутанул в воздухе. Положил на предплечье, как бы отбивая воображаемый удар, затем сам ударил тем концом, что ближе к рукоятке. Н-да... не так ловко, как это получалось прежде. Во время вращения оружие качнулось на ладони, и удар пришелся не с такой точностью, как следовало. Оставалось лишь надеяться, что его не придется пускать в ход. А сможет ли он метнуть оружие? Дэмура хотел выйти в садик и опробовать его на каком-нибудь дереве, и тут впервые с момента переезда его пронзила мысль, что никакого сада больше нет. Дэмура бережно положил на место саи и начал раздеваться. Снял пиджак, рубашку, напряг мускулы. За тридцать лет фигура его не очень изменилась -- сухощавая, жилистая, неприметная. Неожиданно выявляющиеся при движении и вновь исчезающие связки мышц. Способны ли они в случае необходимости действовать с той же быстротой и силой, что и прежде? Дэмура приложил к руке металлический щиток и прикрепил его ремешками у локтя и запястья. Поправил, чтобы оружие приникло к руке в точности над мизинцем. Когда-то давным-давно оно было специально пригнано по его мерке. Дэмура осознал, что все-таки изменился за эти годы. Он снял предохранительный щиток, присыпал его тальком, снова прикрепил ремешками и облачился в удобную юкату. Жена хлопотала на кухне, в комнате царила тишина. Когда он последний раз проводил день дома в тишине? Трудно сказать. Пожалуй, никогда. Пока работал, он всегда возвращался домой за полночь. Если на его долю выпадало ночное дежурство, то после обеда он отправлялся на тренировки или же упражнялся дома, в саду. А когда вышел на пенсию, включил телевизор. Он намеренно не допускал, чтобы его обволакивал этот расслабляющий душу покой. Дэмура опустил глаза и обвел взглядом предметы, напоминающие о его прошлом, свидетели всей его жизни. Хрупкое тело, доведенное упорными тренировками до каменной твердости, полицейская дубинка, саи, щиток для защиты предплечья, пустая кобура. Он никогда не пользовался пистолетом. Неужели он так и не сумеет отделаться от этих воспоминаний, освободиться от этих вещей? Взяв дубинку двумя пальцами, Дэмура повертел ее. Хорошая была дубинка -- гладкая, удобная, сама ложилась в руку. Ухватив ее обеими руками и выставив перед собой, Дэмура принял позицию для защиты снизу, затем правая рука его, прильнув к концу дубинки, резко отдернула ее на себя -- верхняя защита, а теперь удар сверху и тычок другим концом мгновенно перевернутой дубинки. Все его действия слились в единое, плавное, непрерывное движение, хотя на самом деле это была целая серия энергичных выпадов. Выходит, от манипулирования дубинкой он отвык меньше, чем от обращения с саи? Или же ему хватило всего лишь десяти минут, чтобы вновь сродниться со своим прежним оружием? Десять минут, и все мускулы вновь обрели подзабытые навыки. Присев на корточки, Дэмура бережно, не спеша уложил все вещи обратно. Через несколько минут ничто не напоминало о том, что он примеривался к оружию. Вот разве что давящее ощущение в предплечье... Дэмура сел на пол. Вдали слышался гул самолета. Чем же заняться, куда себя девать? Прежний Дэмура сейчас медитировал бы или же занялся тренировкой. Но сейчас и то и другое казалось ему ненужным. Ах, если бы хватило духу отказать Кадзе в его просьбе! Нет у него ни малейшего желания вступать в это треклятое общество, не желает он сшиваться среди фехтовальщиков, рискуя жизнью, и не желает становиться этаким смертоносным автоматом. Но он никогда не сможет высказать это вслух. Его приучили повиноваться, всегда выполнять свой долг, голыми руками одолевать вооруженных противников. Такая уж ему выпала доля. Дэмура включил телевизор, открыл бутылку пива и удобно расположился в кресле. Именно в этот момент и заявился Куяма с поручением от Кадзе: передать Дэмуре, чтобы тот поберегся. Куяма с трудом смог сдержать раздражение. Он и сам не знал, на что, собственно, рассчитывал. Пожалуй, увидеть прежнего Дэмуру, вежливого, но уверенного в себе, чуть ироничного, глубоко порядочного человека, каким он знал старого сыщика. Лицезреть легендарного борца, который в свое время одолел Макамуру С-Одного-Удара и которого, судя по всему, господин Кадзе считает единственным сотрудником, подходящим для выполнения особо опасных заданий. И уж совсем не ожидал Куяма застать здесь ту же картину, что и в прошлый раз. Убогая комнатенка, телевизор, а перед телевизором -- старик в чистой, но изрядно поношенной юкате. В прежнем жилище Дэмуры чувствовалась по крайней мере своя особая атмосфера. Извилистые улочки, одноэтажные деревянные домики, лавчонки, в которых почти никогда не бывает покупателей, старики, на корточках сидящие у домов. При доме у Дэмуры был крохотный садик, квартирка тоже была маленькой: одна комната, туалет, душ, небольшая кухня. В комнате -- приятно пахнущее татами, шкафчик, изящный низенький стол. Новая квартира была захламлена бог весть откуда взявшимися безделушками. Должно быть, хозяйка до поры хранила их в сундуке, а теперь, когда семья наконец обзавелась отдельной гостиной, можно было извлечь эти подарки, копившиеся неведомо сколько лет. У стены стоял новый телевизор, а перед ним -- кресло: вертящееся, с новомодной массивной спинкой. На сей раз Дэмура хотя бы выключил телевизор. Он предложил Куяме сесть на низкий стул, а сам пристроился напротив. Поставил перед собой бутылку пива, но пить не стал. -- Значит, я должен соблюдать осторожность? -- Да. Господин Кадзе просит вас об этом. Оба улыбались и согласно кивали. -- Он не сказал, чего именно я должен остерегаться? "Ну наконец-то! " -- с удовлетворением подумал Куяма. Их отношения были слишком доверительными, чтобы, соблюдая этикет, отвешивать друг другу поклоны и слать улыбки да вести разговоры на незначащие темы. Но Дэмура -- старший, и первый шаг должен сделать он. -- Нет. Но по-моему... -- Куяма вдруг так явственно представил себе изуродованные трупы со страшными ранами, что к горлу подкатила тошнота. На лбу мгновенно выступила испарина, и ему пришлось оборвать речь. Дэмура терпеливо ждал. Не косился на экран телевизора, не стал наливать себе пива, просто сидел не шевелясь и устремив взгляд куда-то вдаль, позади Куямы, словно пытался постичь, что же вынудило молодого сыщика столь внезапно замолчать. -- Простите, -- сказал Куяма. -- Одну минуту... -- Он делал один за другим глубокие вдохи. -- Господин Кадзе считает, что Ямаоку убили? -- спокойно спросил Дэмура. -- Не знаю, -- с трудом выговорил Куяма и попробовал собраться с мыслями. -- Нельзя знать, о чем думает господин Кадзе. Он поочередно допросил руководителей общества "Зеленое поле, голубое небо", затем беседовал с членами семьи Ямаоки и ведущими сотрудниками фирмы. -- Куяма говорил, говорил без передышки, чтобы поскорее прийти в себя. Поток мыслей вернул его к реальной действительности: Кадзе беседует с членами семьи Ямаоки, а сам он разговаривает с Дэмурой в безвкусно обставленной гостиной, значит, все в порядке и незачем волноваться. -- Но тут возникло еще одно дело, и, судя по всему, господин Кадзе улавливает между ними какую-то связь. -- Куяма полностью овладел собой и рассказал Дэмуре всю историю с ее чудовищными подробностями: отрезанные головы, ужасающие раны и вывод Кадзе, что жертвы были фехтовальщиками и их убили во время поединка на мечах. Дэмура сочувственно похмыкивал, качал головой. Куяма -- его единственная возможность хоть что-то узнать о деле, и возможностью этой надо воспользоваться. А Куяма все говорил, испытывая неодолимую потребность облегчить душу. Упомянул о том, что в помещении, где погиб Ямаока, оказалось слишком много крови, что неизвестные злоумышленники совершили поджог судна, принадлежавшего Нару-то, секретарю общества "зелено-- голубых". -- Что это было за помещение? -- Простите, не понял. -- Ну... где умер Ямаока. По телевидению не показывали. -- Небольшой фехтовальный зал. Почти совсем пустой. По одну сторону -- миниатюрное святилище, по другую -- подставка для мечей. На полу тэтами. -- Выходы? -- Всего один -- в холл, который обставлен под комнату отдыха. Ямаока вроде бы частенько принимал там гостей. Из холла можно попасть в коридор, примерно в пяти метрах оттуда находится лифт. -- Угу, -- кивнул Дэмура. -- Это личный лифт Ямаоки, не тот, что ведет к офисам. И расположен он в противоположной стороне. -- Угу, -- повторил Дэмура, пытаясь воспроизвести в памяти холл. -- Кровь на полу обнаружили? -- Не знаю. -- Куяма покраснел. -- Мы были заняты тем, что обходили все здание. -- Да-да, конечно. И сколько же человек находилось внутри? -- В четырех офисах работали люди -- во всяком случае, они так утверждают. Десять уборщиц занимались своим делом, а еще мы застали четырех охранников. -- Всего лишь? -- Да. Как нам объяснили, этого достаточно. У Ямаоки была своя группа телохранителей. Двое стояли у входа в подъезд, один -- на выезде из подземного гаража, а другой отдыхал, был вроде как в запасе. -- Вот как? -- Дэмура смотрел в глаза Куяме, словно стремился его загипнотизировать, внушить ему нужный ответ. -- Полагаю, в гараже регистрируют, кто въезжает и кто выезжает. "Этот же самый вопрос задал и Кадзе-сан", -- вспомнил Куяма. -- Нет, не регистрируют, -- ответил он не без некоторого злорадства. Отчего этим старикам мгновенно приходит в голову, будто он, Куяма, не поинтересовался такой важной деталью. -- Не регистрируют, -- повторил он. -- Просто смотрят, имеет ли машина право заехать в гараж. -- Нечего сказать, серьезная охрана, -- проворчал Дэму-ра. -- Заезжай каждый, кому не лень... Не заметили там ничего стоящего? -- Видели, как выезжала машина Ямаоки. Выражение лица Дэмуры изменилось. Куяма сначала решил было, что это признак удивления, но затем, услышав позади тихие шаги, умолк. В присутствии жены не принято обсуждать служебные дела. Если Дэмура вечером захочет поделиться с ней, это его личное дело. Женщина опустилась на корточки и с извиняющейся улыбкой разлила чай. Ловко навела на столе порядок, забрала стоявшую перед Дэмурой непочатую бутылку пива, поклонилась и вышла. Еще несколько секунд были слышны ее мягкие шаги. Марико-сан была милая, простая женщина, улыбчивая, доброжелательная, однако ничуть не навязчивая в своей доброжелательности. Куяма уже раза три побывал в их доме, прежде чем ему удалось обменяться с ней несколькими словами. -- Значит, видели, как машина Ямаоки выезжала из гаража, -- Дэмура вернул его мысли в прежнее русло. Взяв чашку обеими руками, старик сделал глоток и скорчил гримасу. Он терпеть не мог зеленый чай. -- Автомобиль выехал около десяти вечера. Кто сидел внутри, охранники не видели, но предположили, что Ямаока. Им было известно, что тот собирается провести ночь не здесь, а в Ямаока Билдинг. Ямаока Билдинг -- башня из стекла и металла -- находилась в районе Синдзуку, в квартале небоскребов по соседству - с кварталом увеселительных заведений. Здесь помещались центральные конторы всесильной империи Ямаоки, здесь же была и его основная жилая резиденция; несколькими этажами выше располагались апартаменты его дочери и зятя, которых Кадзе недавно допросил с величайшей почтительностью. -- Какой был этот автомобиль? Шеф задал Куяме тот же вопрос и, если память его не подводит, с точно такой же интонацией. Какая муха укусила Дэмуру? Из любезности он, Куяма, и без того готов выложить ему все без утайки, а старик выпытывает его со своим характерным, вечно недовольным выражением лица, отчего начинает казаться, будто ты что-то упустил или вовсе напортачил. -- "Мерседес", -- ответил Куяма и постарался самим тоном дать почувствовать, что от этой информации Дэмура не станет намного умнее. -- Стекла из затененного стекла, так что внутрь не заглянешь. У ворот машина не остановилась и даже не притормозила, но ведь так бывало всегда. Как только появлялся "мерседес" Ямаоки, стоявший у ворот охранник выбегал, чтобы перекрыть движение. -- Обнаружили машину? -- Да. Перед башней Ямаока Билдинг. Дэмура кивнул. При дневном свете, просачивавшемся из маленького оконца, лицо его на миг показалось смертной маской, на месте глаз -- как бы пустые глазницы, с угрозой обращенные в никуда. Затем, словно постепенно выныривая на поверхность, Куяма вновь вернулся к реальности, хотя еще секунду-другую его не отпускало сомнение, что именно это реальность, а другая картина -- фантом, но он отогнал абсурдную мысль прочь. Луч света чуть сместился в сторону, Дэмура улыбнулся и допил остатки холодного чая. -- Передай господину Кадзе, -- официальным тоном произнес он, -- что я все понял и буду осторожен. Тренировки по кэндо проходили в Сибуе. Две пересадки в метро, всей дороги -- на полчаса. Запасясь терпением, Дэмура отправился в путь. ес)^ живешь в Токио, то привыкаешь изо дня в день довольно долгое время проводить под землей. Подобрав колени, в учтивой позе Дэмура застыл на красном плюшевом сиденье, разглядывая рекламный плакат напротив. Улыбающееся девичье лицо на фоне моря с белыми парусами яхт, а справа -- изящный, высокий флакон. Это был один из нравившихся ему кадров, рекламирующий масло для загара. На телеэкране кадр мелькал какое-то мгновение, зато сейчас можно было любоваться им вволю. В первый момент у Дэмуры возникло чувство, знакомое смолоду, как будто бы он наконец-то дождался свидания с девушкой, которой прежде восхищался лишь на расстоянии, да и то из окна, когда она легкой походкой скользила по улице мимо. Вот и сейчас он испытал схожие чувства восторга и разочарования. Присмотревшись, увидел, что рот у рекламной красотки чересчур тонкогубый, приветливая на первый взгляд улыбка не скрывает жесткость черт, а глаза и вовсе откровенно холодные. Дэмура отвернулся. Слишком далек он был сейчас от телевизионной рекламы, от беззаботно смеющихся девушек, от многочасового сидения перед телевизором. Быть начеку, остерегаться... До сих пор он всегда старался остерегаться. При пересадках покорно давал себя увлечь толпе, стиснутый, стоял среди других пассажиров, если вагон оказывался переполнен. Его отнюдь не воодушевляла мысль, что он может подвергнуться нападению злодея, вооруженного мечом. Дэмура не солгал Нисияме: ему действительно приходилось держать в руках меч и с основами фехтования он был знаком. Курс обучения он проходил дважды. В первый раз потому, что начальство решило: бойцы особого отряда, действующие втихую, без применения оружия, должны уметь обращаться с катаной. Вторичную подготовку пришлось пройти для того, чтобы овладеть навыками защиты от преступников, вооруженных мечом. Но чтобы ходить на тренировки по кэндо... Выбравшись из вагона, Дэмура отыскал выход номер три. Основной поток пассажиров двигался в том же направлении -- вдоль длинного туннеля до конца, затем сворачивал вправо и, поднявшись по ступеням, оказывался на улице. Шел дождь. Дэмура встал в сторонке, чтобы не мешать прохожим, раскрыл над головой большой старомодный зонт и огляделся по сторонам. Перекресток с оживленным движением по обеим улицам, напротив -- небольшой сквер с садовыми скамейками, слева -- какой-то памятник. Неподалеку находится универмаг. Пока что все правильно. Дэмура сверился с план-картой на обороте рекламной карточки клуба. Надо пересечь сквер, свернуть направо и идти вдоль короткого переулка... Дэмура зашагал в нужном направлении. Капли дождя монотонно и убаюкивающе ударялись о натянутую ткань зонта. К руке с наружной стороны плотно прилегал защитный стальной щиток, что также внушало чувство покоя и уверенности в себе. Дэмура пересек сквер. На газоне резвились детишки. В длинных, ярких плащах и широкополых непромокаемых панамах они походили на большущие сказочные грибы, которые вдруг задвигались. На одной из скамей сидела девушка лет двадцати в жакете и юбке из плащевой ткани. У нее не было ни зонтика, ни шляпы, и капли дождя мягко струились по лицу, скатываясь за ворот блузки. Клуб кэндо находился в четвертом доме от угла, по правую сторону переулка, о чем сообщала яркая вывеска, наряду с рекламой прочих услуг здешнего спортивного центра: "Разгрузочная гимнастика для женщин", "Аэробика", "Боди-билдинг". Дэмура, не заходя в здание, неспешным, прогулочным шагом продефилировал мимо. Левую сторону переулка занимали жилые дома, на углу размещалась небольшая продовольственная лавка. Со спортивным клубом соседствовал магазин запасных частей для автомобиля. Дэмура свернул вправо, затем, дойдя до следующего переулка, снова повернул направо. Цепочка жилых домов и магазинов и подъездная дорожка для автомобилей -- примерно на одной прямой с тем зданием, где располагался спортивный клуб. В застекленной будке у подъезда сидел молодой человек в фирменном темном костюме. Дэмура, по-стариковски волоча ноги, медленно прошлепал к кабинке. -- Не откажите в любезности: это вход в клуб кэндо? -- Здесь въезд для автомобилей, -- с подчеркнутой вежливостью пояснил молодой человек. При виде приближающегося Дэмуры он поднялся с места и распахнул дверь стеклянной клетушки. -- Потрудитесь обойти вокруг и попадете к главному входу. Там будет вывеска: "Спортивный центр "Красота и здоровье"". Клуб кэндо находится на втором этаже. -- Вы очень любезны, -- поклонился Дэмура, однако уходить не торопился. -- Но, коль скоро я у нужного дома, нельзя ли мне войти с этой стороны? Уж очень не хочется тащиться в обход по дождю. -- К сожалению, это невозможно. -- Молодой человек держался по-прежнему учтиво, лишь в голосе его прозвучала едва уловимая жесткая нотка, дабы у Дэмуры не оставалось сомнений в незыблемости установленных правил. Если служащий японского официального учреждения дерзает на отказ подобного рода, у него должны быть на то серьезные основания. -- Благодарю. -- Дэмура медленно побрел под дождем к главному входу. Нелишне знать, что в случае чего можно выбраться из здания и с тыльной его стороны. По дороге к главному входу Дэмура думал о девушке на скамье в сквере. Что заставляет ее сидеть под дождем, ждет она кого-то, что ли? У главного входа не было будки со швейцаром, зато обе стены оказались испещрены табличками-указателями. Под крышей спортивного центра нашли себе место и сауна, и купальня, и, разумеется, ресторан. Стряхнув с зонта воду, Дэмура поднялся на лифте на второй этаж. Он услышал выкрики, стук ударяющихся друг о друга бамбуковых палок. Тренировка шла полным ходом. Дэмура на это и рассчитывал, желая быть зрителем, а не участником. Зал оказался на редкость просторным, здесь свободно могли бы разместиться два обычных гимнастических зала. Бойцы, облаченные с головы до пят в доспехи, смотрелись в этом суперсовременном зале с мощным кондиционером и батареями отопления, упрятанными под пол, как меч у пояса солдата, вооруженного автоматом. Правда, Дэмуре уже доводилось сталкиваться с подобной нелепостью. Фехтовальщиков насчитывалось пар тридцать. Тренера не было видно, должно быть, он тоже вел поединок с кем-то из членов клуба. Дэмура какое-то время понаблюдал за тренировкой, затем не спеша вышел из зала. С таким же успехом он мог бы посетить занятия по настольному теннису. Вряд ли здесь отыщется какая-то связь с кошмарной историей с отсеченными головами и изуродованными трупами. Дэмура выделил из общей массы несколько отличных бойцов, видел пары бездарных, неловких фехтовальщиков, отметил быстрые, едва уловимые глазом атаки и защитные приемы, но все это показалось ему в высшей степени несерьезным. Вводимые после войны все новые и новые правила делают кэндо совершенно бескровной борьбой. Нельзя пускать в ход ноги, перебрасывать противника, разрешается прибегать лишь к одному-единственному удару, а из множества боевых позиций выбирать лишь какую-то одну. Искусство, некогда яркое и многогранное, превратилось в однообразное размахивание палками-мечами, приемами которого владеет кто лучше, кто хуже. Нет, у человека, которого Дэмура ищет, столько же общего с превращенным в бескровный спорт кэндо, что и у него самого -- с каратэ, которое, того гляди, станет еще одним видом Олимпийских игр. Вот если только... да, если только искомое лицо не ходит сюда на тренировки, чтобы, не подвергая себя опасности, поупражняться с проворными и ловкими партнерами. Выйдя в коридор, Дэмура отыскал соответствующий офис. -- Чем могу быть полезен? За столом сидел лысый мужчина средних лет в синем тренировочном костюме с эмблемой спортивного центра "Красота и здоровье" на груди и спине. Из двух символов он мог претендовать разве что на последний. -- Я бы хотел повидать господина Тадаси Камаду. -- Камаду Тадаси? К сожалению, не знаю такого. -- Он возглавляет Общество любителей катаны. Мужчина пожал плечами. -- Здесь находится спортивный центр "Красота и здоровье", так что вы обратились не по адресу. Дэмура проявил настырность, свойственную благодушным старикам, из тех, что знай себе кивают головой и попросту не слышат того, чего не желают слышать. Будь у человека хоть капля добросердечия, и у него язык не повернется грубо отшить такого старикана. -- Насколько мне известно, он ходит сюда тренироваться в кэндо. -- Вполне возможно. Загляните в зал! -- По моим сведениям, все члены Общества любителей катаны приходят сюда, если желают потренироваться в кэндо. -- Уважаемый господин, сюда вправе прийти каждый желающий. Уплатил членский взнос -- и тренируйся себе сколько угодно. Нас совершенно не касается, состоит человек в клубе любителей поединка на мечах или нет. У нас разрешается фехтовать лишь бамбуковыми палками. -- Значит, вы не знаете этого человека? -- К сожалению, нет. Мужчина заполнял какую-то анкету, и присутствие Дэму-ры мешало ему. Помещение было очень небольшим, бросалось в глаза отсутствие привычных для подобных офисов всевозможных кубков, вымпелов, фотографий. -- В обществе "зелено-голубых" мне посоветовали обратиться к вам. -- Вот как? -- мужчина оторвался от своих записей и взглянул на Дэмуру. Набрякшие веки, холодный, пустой взгляд, короткая, мускулистая шея с мощным загривком делали его похожим на ископаемую рептилию. -- Желаете к нам записаться? Если у вас при себе удостоверение члена общества "зелено-голубых", вы получите сорок процентов скидки. -- Даже не знаю. Разрешите, я подумаю. Мужчина кивнул, пробормотав нечто вроде прощального приветствия. На Дэмуру он больше не смотрел, тщательно вписывая цифры в графы анкеты. Как только за настырным посетителем захлопнулась дверь, мужчина отложил авторучку и схватился за телефон. Дэмура вернулся в тренировочный зал. У стены стояла скамья для зрителей; Дэмура уселся и стал ждать. Борьба, смена партнеров, борьба, смена партнеров -- скучища, да и только. И вдруг в дверях появился какой-то человек. Не спрашивая у тренера разрешения войти, он молча поклонился, прошел в угол зала и, обратясь лицом к стене, предался медитации. Затем встал и взял в руки бамбуковый меч. Поднял оружие над головой и резко опустил вниз. Взмах над головой -- резкий рывок вниз, взмах над головой -- резкий рывок вниз. Мужчина проделывал упражнения не спеша, с расслабленными мускулами, как бы для разминки, но Дэмуре этого было достаточно, чтобы оценить мастерство незнакомца. Мужчина перешел на прямые удары, затем последовала серия горизонтальных подсечек и отработка позиций. Поначалу -- обычная исходная позиция: рукоятка меча обхвачена обеими руками и держится на уровне пупка, острие нацелено в горло противника. Затем -- короткая стойка лицом к лицу с противником, пятка ноги -- той, что отставлена назад, -- чуть приподнята, ровно настолько, чтобы можно было просунуть под нее лист бумаги. Далее -- поза наездника, одно плечо чуть отведено назад, бамбуковый меч занесен над этим плечом. Поза "журавля", меч зажат в одной руке. И все эти движения проделываются плавно, с едва заметными, естественными переходами. Темп постепенно ускоряется, так что под конец от молниеносно мелькающего меча глаз улавливает лишь размытые контуры. Дэмура невольно потрогал защитную пластинку, прикрепленную к руке. С фехтовальщиком такого высокого класса ему еще не приходилось сталкиваться. Да он и не жаждал столкновения. Хотя, по мере того как он наблюдал за незнакомцем, в нем все сильнее разгоралось то самое любопытство, что унесло в могилу немало отличных борцов: интересно, кто из нас сильнее? Произошла очередная смена партнеров. От скуки не осталось и следа, теперь Дэмуре было на что посмотреть. Мужчина проявлял в поединке редкую изобретательность: внезапно падал на пол, сбивая противника с ног; парировал удары с полоборота и неожиданно делал резкий отскок назад. Однако временами движения его словно бы выкристаллизовывались, становились скупее, менее зрелищными, зато куда более убедительными для Дэмуры. Фехтовальщик напоминал молодого пса, которого приучают к дисциплине, но в нем нет-нет да и прорывается желание побегать, порезвиться вволю. Дэмура по себе знал это чувство: в тридцать лет он сам был таким. В нем уже начало пробуждаться уважение к целенаправленному, скупому каратэ, он стал понимать, что, чем меньше движений делаешь, тем лучше, но его по-прежнему манили эффектные приемы: пинок с разворота, резкие скачки, внезапные падения с перебросом противника через себя. Дэмура дождался конца тренировки. Фехтовальщики сняли маски, и сыщик постарался запечатлеть в памяти облик мужчины: моложавое лицо, густые черные волосы, слипшиеся от пота. Дэмура вышел в коридор. Конечно, он предпочел бы дожидаться на улице, у здания спортивного центра, но, как знать, вдруг да незнакомец приехал на машине. Привалясь к стене, Дэмура занял выжидательную позицию. Люди выходили из раздевалки группками по двое, по трое с тем веселым оживлением, какое приносит приятная физическая усталость. Они бодро размахивали спортивными сумками, и каждой клеточкой своего существа источали дерзкую уверенность в себе -- чувство столь привычное после тренировки с полной нагрузкой. Незнакомец был один. Он прошел мимо Дэмуры, который не сводил глаз с дверей раздевалки, словно ждал кого-то. Мужчина был одет в костюм и темно-синее драповое пальто, сумки у него не было. Чуть выждав, Дэмура двинулся за ним следом, на расстоянии в несколько метров. Плотный поток людей устремился к метро, и стоило чуть поотстать, как мужчина мигом затерялся бы в толпе. Дорога вновь вела через сквер. Девушки в костюме из плащевой ткани не было видно; правда, и дождь уже кончился, даже влажный запах его успел раствориться в тысяче других запахов. Мужчина купил в автомате билет за двести иен. Дэмура не решился встать непосредственно за ним -- вдруг тот его узнает, но и слишком отставать тоже было опасно: ничего не стоило потерять объект наблюдения в лабиринте подземных переходов. Дэмура взял билет за пятьсот иен и старался выдерживать трехметровую дистанцию. Спустившись по ступенькам, мужчина свернул к линии Яманото. Интересно, куда он направляется? С билетом всего за две сотни иен он вряд ли намерен пересаживаться с линии на линию. Дэмура вошел в соседний вагон и остановился у двери с плакатом, где дамочка в защитном шлеме и кожаном комбинезоне рекламировала машины марки "хонда". На следующей остановке он вышел на перрон, бросил взгляд в сторону незнакомца и позволил встречному потоку пассажиров вновь увлечь себя в вагон. Это оптимальная тактика в случае, если садится много народу: тогда не бросается в глаза, что ты взад-вперед мечешься у двери; видно, как ты выходишь, -- и тотчас теряешься в толпе. Дэмура трижды проделал этот трюк и лишь с четвертого захода засек на перроне стройную, мускулистую фигуру в темно-синем пальто и с густой шапкой черных волос. Старому сыщику незачем было смотреть на табличку, чтобы узнать, где он находится. Эту станцию -- "Икебукуро" -- он знал как свои пять пальцев. Шесть лет прослужил он в здешнем полицейском участке. Уверенно ступая по знакомым плитам подземного перехода вслед за мелькающим впереди синим пальто, Дэмура испытывал чувство, будто и не было в его жизни последних шести месяцев и он вновь вернулся к периоду предыдущих шести лет. Не то чтобы ему припомнились какие-то отдельные моменты, нет! -- на него снова нахлынули вся скука и волнение, радости и горести, нечеловеческое напряжение и малые победы тех лет, все его переживания словно бы отразились в серых плитах подземного перехода. На стенах чередовались рекламные плакаты, точно солдаты в некоем причудливом, пестром строю; на лестничной площадке на своем привычном месте примостился бродяга. У спуска в метро по-прежнему околачивались девицы, крашенные под блондинок; в коротеньких кожаных юбчонках они являли собой малопривлекательное, гротескное зрелище. Девицы, по-видимому, были совсем юные, почти девчонки, и все же скорее походили бы на стареющих проституток, не будь у них какой-то наивной гордости. Взгляд Дэмуры скользил по рекламным плакатам, жалким фигуркам белокурых девиц, знакомым плитам пола. Ему пришла в голову мысль: не уйди он полгода назад на пенсию, и, пожалуй, сейчас он точно так же крался бы здесь, выслеживая какого-нибудь подозрительного типа; и при этом думал бы, что, вот выйди он на пенсию, и мог бы себе сидеть, благодушествуя, дома. Дэмуре незачем было напрягать внимание, выслеживая мужчину в синем пальто. Он следовал за "объектом" совершенно машинально, то ускоряя, то замедляя шаги. Назад он не оборачивался. Дэмура был полицейским, а не шпионом и не преступником, кому необходимо развивать в себе седьмое чувство, чтобы нутром почуять слежку. Это ему всегда приходилось выслеживать других. Так что для двоих мужчин, неотступно следовавших за ним от спортивного центра, старый полицейский оказался легкой добычей. Глава четвертая -- Вы их знаете? Мужчина подступил на шаг ближе и, разглядывая трупы, неопределенно хмыкнул. Ему не сделалось дурно, он ничуть не утратил самообладания. Застыв в неподвижной позе, он изучал трупы внимательным взглядом, словно сыщик, которому по характеру ранений надлежит реконструировать совершенное преступление. Впрочем, возможно, именно это он и делал. Кадзе в свою очередь наблюдал за ним, но не подметил ни испуга, ни потрясения, мужчина реагировал на неприятные факты с хладнокровием профессионала. -- Так знаете вы этих людей? -- Да. Мне кажется, знаю. Трудно судить с полной уверенностью, когда видишь человека без головы. А можно взглянуть на их вещи? Кадзе утвердительно кивнул. Два угрюмых служителя выкатили из комнаты стол с телами убитых, и на какое-то время Кадзе и его собеседник остались одни. Полицейский ждал, когда Камада заговорит, но тот пока что предпочел отмалчиваться. Высокий -- не ниже метра восьмидесяти пяти, к тому же еще и плечистый, Камада относился к породе людей, которые на расстоянии выглядят коренастыми и ниже ростом, и лишь когда такой тип подойдет к тебе вплотную, видишь, какого он богатырского сложения. С мускулатурой у него тоже явно было в порядке. Не сказать, чтобы он был широк в плечах и узок в бедрах. Кадзе был уверен, что, предстань он перед полицейскими обнаженным, они не увидели бы клубков мышц. Все линии тела у Камады были как бы скругленные: округлые плечи и живот, круглое улыбчивое лицо, правда, при виде изуродованных трупов улыбка сбежала с лица. И все же нельзя было отделаться от впечатления, будто весь он начинен какой-то взрывной силой. Камада заведовал службой безопасности в империи Ямаоки. Ему платили за то, чтобы он охранял предприятия Ямаоки от промышленного шпионажа и обеспечивал безопасность пароходных рейсов, но главной заботой его была неприкосновенность самого Ямаоки. В просторном лифте, где могли бы уместиться человек двадцать, они поднялись этажом выше. Кадзе на миг замешкался, забыв, в какую сторону идти. Ему редко приходилось здесь бывать. В бытность его рядовым сыщиком, когда он по долгу службы вынужден был заниматься опознанием убитых и осмотром их одежды и личных вещей, этого лабиринта помещений еще не существовало, а в подвалах старого, сложенного из темного кирпича здания морга гнездились огромные крысы. Камада, терпеливо выжидая, стоял рядом. В мозгу Кадзе медленно, но отчетливо, как проявляемый снимок на фотобумаге, вырисовался нужный путь, и начальник отдела расследования убийств двинулся вдоль бледно-зеленого коридора со скрытой подсветкой. Камада, отстав на полшага, следовал за ним. Фамилию и прочие данные Камады Кадзе узнал от секретаря Ямаоки. Секретарь доводился Перебитому Носу зятем и вместе со своим семейством жил в Ямаока Билдинг. Он был несказанно удивлен, когда Кадзе поинтересовался, кто заведует службой безопасности компании. "Но ведь господин Ямаока сделал себе харакири, разве не так? " Кадзе заговорил снова лишь после того, как перед ними распахнулась дверь на фотоэлементах и пожилой мужчина в рабочем халате принес вещи убитых. -- Знакомы вам эти люди? Служитель достал из широкой пластмассовой корзины белье и одежду. Темный костюм, белая рубашка, галстук неярких тонов. Черные кожаные ботинки. Подошвы кожаные с ребристой резиновой наклейкой, чтобы не скользили. -- Прошу прощения. -- Камада приподнял рукав пиджака и внимательно осмотрел те места, где ткань не пропиталась кровью. Темно-синяя в узкую, едва заметную черную полоску материя была из дорогих. Из такой же точно материи был сшит костюм самого Камады... Камада вздохнул и выронил рукав. Затем протянул руку и аккуратно расправил пиджак. -- Все так, -- сокрушенно мотнул он головой. -- Это мои ребята. Затем они молча прошли в кабинет Кадзе. Коридор, соединявший оба здания, казался вымершим, шаги полицейского гулко отзывались меж голых стен. Камада следовал за ним, неслышно ступая по каменным плитам, подобно печальной тени. Кадзе не питал никаких иллюзий насчет результатов предстоящего допроса. Камада, вероятно, потрясен зрелищем своих убитых и изуродованных сотрудников, однако же не настолько, чтобы сболтнуть лишнее. Если клан Ямаоки ввязался в войну между соперничающими гангстерскими бандами, то Камада будет последним человеком, кто признается в этом. Кадзе уселся за письменный стол, предложив Камаде занять кресло для почетных гостей. Выждал, пока стенографист закончит приготовления, и начал диктовать. -- Господин Камада Тадаси, будучи в центральной лаборатории токийской уголовной полиции, такого-то числа осмотрел на предмет опознания трупы двоих мужчин, павших жертвой преступления и до сего дня не опознанных, -- плавно лилась его речь. Позднее, расшифровывая стенограмму, служащий проставит все точные данные и выправит возможные погрешности стиля. -- Кстати, -- неожиданно перебил себя Кадзе, не ставя интонационную точку в конце длинной фразы, -- как бишь их зовут? -- Ирие Горо и Чатани Масахи, -- медленно, четко произнес Камада, адресуясь к стенографисту. -- Возраст, место рождения? -- спросил стенографист. -- Все данные хранятся в моем офисе, -- Камада взглянул на часы. -- Но боюсь, что служащие уже разошлись по домам. -- Как только мы с вами закончим беседу, не откажите в любезности съездить к себе и уточнить эти данные. Старший сержант сопроводит вас. -- Кадзе бросил указание походя, небрежно, как начальник, привыкший к безоговорочному повиновению подчиненных. Он задумчиво просматривал свои заметки, сделанные на месте обнаружения трупов. -- Есть у вас какие-либо соображения по поводу случившегося? -- Весьма сожалею: нет. -- Не-ет? -- Кадзе укоризненно покачал головой. -- И вы даже на догадываетесь, как они погибли и почему? -- Не догадываюсь. Кадзе бросил на собеседника взгляд, исполненный презрения; в старину этого было бы достаточно, чтобы броситься на обидчика с мечом. -- Вы ведь видели характер повреждений. Вероятно, это навело вас на какие-то мысли? -- Да, навело. -- Камада умолк, словно дал исчерпывающий ответ, и теперь ждал дальнейших вопросов. А Кадзе ждал продолжения, но так и не дождался. -- Так что же это были за мысли? -- спросил он резче, чем следовало бы. -- Соблаговолите поделиться с нами. -- Увиденное навело меня на мысль, что их убили мечом, -- прозвучал невозмутимый ответ. -- Ну ладно. В таком случае я поделюсь с вами своими соображениями. Стенографист вскинул голову и удивленно посмотрел на шефа. Господин Кадзе не имел обыкновения излагать свои версии вслух. -- Мне думается, что ваши люди были профессиональными мастерами фехтования, имели при себе оружие и где-то в другом месте вынуждены были вступить в схватку, которая закончилась для них весьма печально. Кроме того, мне приходит на ум, что не так давно был подожжен пароход, принадлежавший секретарю общества "зелено-голубых". Все эти обстоятельства, вместе взятые, наводят на мысль, что дело дошло до кровавого столкновения между империей Ям-ао-ки и бандами якудза. -- Весьма любопытно, -- откликнулся Камада, благодушно кивнув головой. -- Ваши предположения, безусловно, не лишены интереса. Я могу быть свободен или у вас ко мне есть еще вопросы? -- Хотелось бы уточнить кое-какие детали. Ваши люди носят оружие? -- В определенных случаях. В зависимости от того, какова их задача. -- И какую же задачу выполняли эти двое? -- Они входили в группу личной охраны господина Ямао-ки. В комнате воцарилось тяжелое молчание. -- Совершенно исключено, -- наконец решительно тряхнул головой Камада, как бы отвечая на невысказанный вслух вопрос. -- Да, оба они были профессиональными мастерами фехтования и знатоками своего дела. Но телохранители, находящиеся при исполнении служебных обязанностей, вооружены пистолетами, а не катаной, и, вздумай кто-либо из посторонних напасть на господина Ямаоку с мечом, злоумышленника пристрелили бы на месте, а не стали бы вступать с ним в поединок. -- Сколько людей под вашим началом? -- Всего? Пятьдесят два человека. -- А какова численность личной охраны господина Ямао-ки? -- Десять телохранителей. Но в случае необходимости я привлекал и дополнительный контингент. -- Ну а позавчера сколько человек охраняло господина Ямаоку? -- Обычная команда. Двое постоянно находились в непосредственной близости от господина Ямаоки. Когда же он покидал здание, охрана пополнялась за счет шофера и группы сопровождения на двух автомобилях: один шел впереди, другой -- следом за машиной господина Ямаоки. -- Насколько мне известно, господин Ямаока в тот вечер собирался ночевать в других своих апартаментах. Значит, по установленному распорядку должны были быть наготове, по меньшей мере, трое телохранителей. -- Совершенно верно. -- Где же находились эти люди? -- В гараже у машин. Кадзе сделал знак, и стенографист вскочил с места. Делопроизводство здесь велось идеально, и полицейский в считанные секунды отыскал протоколы показаний, снятых сразу же после гибели Ямаоки. В тот вечер в здании находилось человек сорок с лишним, никто из служащих не видел и не слышал ничего подозрительного, и ни один не заявил, что он, мол, является личным телохранителем президента фирмы. Документы были разложены "поэтажно". так что протоколы допроса служащих гаража лежали в самом низу. Стенографист с поклоном положил стопку бумаг перед шефом. Господин Кадзе быстро пробежал их глаза