иру. Лицо его было бесстрастным, но глаза пылали огнем. Повелительным тоном он осведомился у слуги, который открыл ему и бросился снимать с него шубу: - Мадам вернулась? - Мадам виконтесса, - отвечал слуга, - вернулась около часа тому назад, но опять ушла, не дождавшись господина виконта. - Мадам ушла? - Да, господин виконт. Мадам оставила для господина виконта записку, он найдет ее на столе в своем кабинете. - Спасибо. При известии об уходе жены сердце виконта сжалось от тайной тоски. Куда она отправилась? Что значит столь стремительное исчезновение? Неужели она всерьез намерена мстить? Узнав, что виконтесса оставила записку, он приободрился. - Женщина, которая пишет, - это женщина, которая просит, - рассуждал он. - Ну-ну! Поглядим, что за письмецо. Он тужился выдавить из себя смешок. В действительности, вскрывая украшенный гербами конверт, на котором крупными буквами было выведено имя жены, господин де Плерматэн был очень бледен. Одним взглядом он пробежал письмо. Оно было совсем короткое, в несколько строк. "Не забудьте, - писала ему виконтесса, - вечером мы ужинаем в ресторане "Дюрван" с мадам Алисе и несколькими друзьями. Не сомневаюсь, что вы, как и я, сумеете отложить на пару часов необходимые объяснения!" - Ужин с мадам Алисе! Я и впрямь забыл. Черт возьми! А она крепкий орешек. Доблестная душа! Виконт де Плерматэн застыл посреди кабинета с письмом виконтессы в руке. - Да, доблестная душа, - повторил он, - и мне жаль, что так получилось... Но что я могу изменить? И, словно убеждая себя, виконт де Плерматэн повторил в тиши комнаты: - Я люблю Фирмену! Я люблю Фирмену! Я не допущу между нами преград! В течение нескольких минут несчастный молодой человек мерил просторную комнату отрывистыми шагами, раздираемый жестокими внутренними противоречиями. Его законная жена упомянула о прошлом. И теперь прошлое стояло у него перед глазами, казалось, он вел с собой беспощадную борьбу, размышлял, собираясь принять бесповоротное решение. Неожиданно он включил электрическую лампу, осветив большое зеркало в глубине комнаты; пристально взглянув на свое отражение, он усмехнулся: - Черт!.. Теперь я медлю, дрожу... Хорошенькое дело! Любовь! Любовь! Что бы он сказал... если бы меня увидел?.. Кого виконт имел в виду? Потушив лампу, он позвал: - Жан, дружище! Я ужинаю не дома! Подайте одежду и шубу и идите за машиной! Так же как виконтесса де Плерматэн, он считал крайне важным для их столь глубоко несчастной, разобщенной четы отложить ради светских обязанностей на несколько часов объяснение, решающее судьбу Фирмены... Этим вечером сияющий огнями ресторан "Дюрван" был заполнен до отказа; тщетно было бродить по залам, выискивая столик, за которым бы не восседали элегантные сотрапезники. Между светлыми дамскими туалетами темными пятнами проступали черные фраки мужчин. В свете электрических канделябров сверкало серебро; белоснежные скатерти, гармоничные тона, розовые абажуры, все придавало "Дюрвану" сказочный облик. Здесь справляли торжества светские и богатые парижане; заведение уже с давних пор пользовалось отменной репутацией не только среди гурманов, любителей хорошей кухни, но и среди аристократов, привлекаемых более красивой обстановкой, чем вкусной едой. - Виконтесса! Виконтесса! - шутливо грозила за одним из столиков толстуха мадам Алисе, обращаясь к мадам де Плерматэн. - Надо непременно оштрафовать вашего мужа, он безбожно опаздывает! - Дорогая, я очень за него извиняюсь... Вероятно, азартная игра в клубе... Краснолицый старик с волосатыми пальцами, который вальяжно развалился на стуле рядом с мадам де Плерматэн, поставив локти на стол, вопреки всем приличиям, оборвал ее, даже не потрудившись прожевать до конца кусок: - Не понимаю, как можно забыть об ужине! - Дорогой мэтр, - возразила мадам Алисе, - думаю, и вы, увлекшись египтологическими изысканиями, способны заставить нас ждать. - И совершенно напрасно вы так думаете! - возразил толстяк. - Забыть об ужине, да ни за что на свете! Хорошо поесть - это святое!.. Тон, которым неприятный старик произнес эти слова, как нельзя лучше доказывал, что он не шутит. Впрочем, то же подтверждала и давно установившаяся за ним репутация... Старый египтолог Альбер Сорине-Морой прославился тем, что, не вылезая из-за стола, сделал себе карьеру - за светским обедом отхватил себе место в Академии! Его втихомолку подозревали в том, что он использует свой зеленый сюртук* самым прозаичным образом, соглашаясь за небольшую мзду присутствовать на светских раундах, где его официальные титулы производили подобие взрыва. ______________ * Одежда члена Французской академии. Мадам Алисе собиралась было ответить академику весьма учтиво, поскольку директриса "Литерарии", хотя и недолюбливала вздорного и тщеславного старика, отнюдь не стремилась будить его ядовитую злобу, когда он вдруг воскликнул: - А! Легок на помине... И в самом деле, виконт де Плерматэн, который только что вошел в ресторан и стремительно пересек залы, направлялся к столику, занятому его друзьями. Он поклонился мадам Алисе. - Даже не знаю, - с обычной грациозностью произнес он, - могу ли я показываться вам на глаза, мадам, намерены ли вы подвергнуть меня наказанию или, по меньшей мере, прилично оштрафовать за то, что заставил вас столько ждать? - Полноте! - оборвал его Сорине-Морой, которому не терпелось приступить к ужину. - Мадам Алисе приказала принести только закуски. Полноте! Дамы простят вас, дабы не опровергать миф о доброте слабого пола! - Сударь, могу ли я быть с вами откровенным? - возразил виконт. - Мне лестно ваше прощение, но мне бы хотелось послушать мадам Алисе. Директриса "Литерарии" улыбнулась: - Надеюсь, вашу жену тоже? - Моя жена сама снисходительность, мадам. - Вы слишком полагаетесь на мою доброту, мой дорогой. На намек виконта мадам де Плерматэн отвечала с улыбкой, но тон, каким были произнесены эти слова, придавал им совсем иное звучание. - Что же, дорогая, - откликнулся виконт, - если даже вы упрекаете меня, мне остается только просить господина Сорине-Мороя вымолить для меня прощение у мадам Алисе, а затем вместе с мадам Алисе вымолить прощение у вас. Виконтесса легко пожала плечами: - К людям без стыда и совести у меня нет жалости! Слуга взял у виконта шубу, шляпу и трость, и тот наконец сел за стол. В беседу вновь вступила мадам Алисе: - Но, дорогой мой друг, ваша жена абсолютно права! Вы действительно искренне раскаиваетесь? Виконт улыбнулся и посмотрел прямо в лицо виконтессе. - Раскаиваюсь ли я? - произнес он. - Раскаяние, мадам, - знак неправоты... Я лично опоздал не по своей вине! - Так почему же вас не было здесь в восемь? Виконтесса не дала мужу ответить. - Полагаю, какой-нибудь разговор в клубе, - предположила она. - Совершенно верно! - с поразительным самообладанием подтвердил виконт. - У меня был довольно тяжелый разговор. - Вы выставили из клуба какого-нибудь члена? - поинтересовался Сорине-Морой. - Позвольте ответить вам, сударь, дурным каламбуром: мы никого не выставили, но кое-кто выставил себя в таком свете, что, боюсь, придется с ним распрощаться. Нам не нужны ни скандалы, ни всякие сцены!.. Виконтесса де Плерматэн была слишком проницательна, чтобы не почувствовать тайный смысл, который муж скрыл под игривым тоном. "Так-так! - думала она. - Я застала его у ног любовницы... Он меня выгнал, чтобы остаться с ней... Когда я уходила, с мукой в сердце и слезами на глазах, он утешал эту женщину! И теперь он смеет заявлять, что ему не нужны скандалы и сцены?.." Она подавила поднимающуюся в ней ярость. - Вы говорите, кое-кто неудачно выставил себя? - сказала она. - А вы уверены, дорогой, что этого кое-кого не вынудили к тому драконовские порядки вашего клуба? Вы член комитета и, сочиняя правила ради собственного удовольствия, могли несколько перегнуть палку... Как мне представляется, человек, который платит взносы, имеет право не подчиняться вашим капризам и... Господин де Плерматэн резко оборвал жену. - Надеюсь, вы шутите? - сказал он. - Вы что, дорогая, не понимаете, что даже в вашем изложении правота отнюдь не на стороне так называемой жертвы, которую вы защищаете. Слабый не бывает правым!.. На сей раз запротестовала мадам Алисе... Уже несколько минут почтенная директриса "Литерарии", наслаждаясь паштетом из гусиной печенки, терзалась смутным беспокойством. Что случилось с виконтом и виконтессой де Плерматэн? Ей казалось, что супруги беседовали не в самом любезном тоне. В репликах виконтессы сквозила глухая вражда. В замечаниях виконта звучал затаенный гнев. Она решила перевести разговор на другую тему. - Виконт, - заявила она, - вы притворяетесь более злым, чем вы есть на самом деле. Вот и господин Сорине-Морой, уверена, меня поддержит! Так вот! Вы считаете, что слабый всегда неправ? - Да, мадам. - Хотите, я докажу обратное? - Слушаю вас, мадам. - Один пример, который вам нечем будет крыть... - Я жду мадам. - Так вот, мой дорогой, виконтесса, бесспорно, слабее вас, но, уверена, вы всегда ей уступаете!.. Знай директриса "Литерарии" о разыгравшейся между супругами драме и задумай она специально сесть в лужу, вряд ли она сумела бы сморозить что-либо более неуместное. Но виконт был не из тех, кого можно смутить, застать врасплох. Он быстро нашелся: - Мадам, вы думаете, что сразили меня наповал?.. Ошибаетесь... Не знаю, правда ли виконтесса слабее меня, но отдавая должное скорее ее уму, чем сердцу, могу поручиться, что она слишком проницательна, чтобы требовать у меня уступок. Мадам, моя жена никогда не просила и не собирается просить о вещах невозможных. Таким образом, мне никогда не придется ей уступать. Уступать - это удел слабых!.. А я не из их числа. Замечание попало в цель. В нем были вызов, испытание хладнокровию. Виконтесса почувствовала, что ее бьет дрожь. - А если у меня все-таки появится каприз? - вновь заговорила она. - Капризы капризам рознь, мадам! Можно купить драгоценность, но отказать в желании, ставящем под угрозу семейный покой. Виконт держался настороже. Он умел в скрытой форме донести свои мысли до жены. И пока мадам Алисе со смущением осознавала, что в гармоничной чете ее друзей произошел разлад, пока на время забытый и получивший полную свободу академик Сорине-Морой незаметно для окружающих вдумчиво опустошал тарелки, между супругами продолжалась суровая и глухая борьба. - Значит, дорогой, - продолжала виконтесса улыбаясь, дабы скрыть свою ярость, беря шутливый тон, дабы не выдать дрожь в голосе, - появись у меня сейчас какой-нибудь каприз, вы нисколько не скрываете, что прежде чем выполнить его, взвесите все "за" и "против"? Не слишком учтиво! Даже несколько... - Это необходимо, мадам! Наступила небольшая пауза. Соперники мерили друг друга взглядами. Разумеется, через несколько часов на Елисейских полях их ждало тяжелое, серьезное объяснение наедине. Мадам Алисе еще раз попыталась восстановить между друзьями доброе согласие. - Если бы мы только умели, - обратилась она к Сорине-Морою, чей титул производил на нее достаточное впечатление, чтобы временами чувствовать уколы совести по поводу невнимательного к нему отношения, - хранить в душе смирение и покой, подобно вашим египтянам... Они-то были по-настоящему счастливы, отдав себя в распоряжение рока, не так ли, дорогой друг? - Мадам, - откликнулся Сорине-Морой, который как непременный участник многочисленных сборищ, имел в запасе несколько готовых фраз - ходячую монету академиков, которые он вставлял по любому поводу, дабы выглядеть человеком мыслящим, - мадам, египтяне открыли рецепт счастья, сумев от всего отрешиться. Они не знали любви в точном смысле этого слова. Жизнь они считали странствием... Пребывая в вечном движении, они не давали настигнуть себя страданию... - Таким образом, - улыбаясь продолжал виконт де Плерматэн, - для вас рецепт счастья - стать клиентом конторы Кука? Виконтесса де Плерматэн расхохоталась. - В этом есть доля правды! - заметила она. - Путешествие - это забвение!.. Надо постоянно путешествовать. И, повернувшись к мужу, она игривым тоном добавила: - Дорогой, вы только что говорили о капризах? Так вот! Не желаете ли на неделю съездить на Лазурный Берег?.. Мы могли бы тронуться завтра утром, чтобы не утомляться, заночевать в Дижоне, а далее... Впрочем, вы достаточно взрослый, чтобы самостоятельно продумать маршрут. Согласны? Мадам Алисе поддержала: - Не забывайте, виконт, что Академия считает путешествие рецептом счастья! Чтобы дать себе время поразмыслить, виконт сострил: - И верно... Если Академия гарантирует... Сорине-Морой, который отведал добрых вин не меньше, чем изысканных блюд, пробормотал что-то невнятно-одобрительное, не вынимая нос из бокала. Тем временем виконтесса повторила: - Я жду... Виконт задумался: "Зачем она об этом просит? Надеется, что за неделю я забуду Фирмену?" Но, по всей видимости, не стоило слишком раздражать виконтессу. Женщина в гневе - опасный противник... Возможно, стоит несколько усмирить супругу хотя бы ради любовницы. Если виконтесса замышляет вычеркнуть Фирмену из его жизни, то виконт может попытаться за неделю успокоить ее, обвести вокруг пальца, вероятно, даже заставить примириться с его связью? Внезапно он принял решение: - Раз Академия сказала, нет основания не доверять ее оракулам. Вам доставит удовольствие провести неделю в Монако? Вид виконта говорил, что он не намерен сдаваться. Ему нравилось любезничать с женой, но главное, как он недавно признался, было ни в чем ей не уступать. И он продолжал: - Мы выедем завтра утром, как вы того хотели. Как вы того хотели, переночуем в Дижоне, в знаменитом отеле "Клош", где мы с вами уже несколько раз останавливались. А по возвращении, дорогой мой друг, когда вы убедитесь, что желание ваше исполнено и доставило вам немало приятностей, вы не откажете мне в непродолжительной поездке, безусловно, вызванной сугубой необходимостью... - По делам клуба? - ухмыльнулась виконтесса. - Да, по делам клуба!.. Мадам Алисе радостно хлопнула в ладоши. - Уступка за уступку! - объявила она. - Друзья, вы оба просто великолепны, утверждаю, среди моих знакомых вы лучшая пара! По лицу виконтессы бродила смутная улыбка. Виконт, тоже улыбаясь, наполнил бокалы... Господин Сорине-Морой ел, не думая ни о чем! - Мадемуазель! - Что желаете, мадам? - Быстренько найдите карандаш и пришлите сюда рассыльного!.. После обеда, пока остальные освежались ликерами, под благовидным предлогом - подпудрить лицо - виконтесса отправилась в туалетную комнату. Не успела она скрыться от наблюдательных взглядов мадам Алисе и любопытных - виконта, выражение ее лица переменилось. Виконтесса страшно побледнела, члены ее охватила дрожь, а в глазах заблестели слезы... Виконтесса де Плерматэн чудовищно страдала. Ужин, изысканный ужин, стал для нее мукой, невыносимой пыткой. Ах, как умело терзал ее муж! Как насмехался над ней! Сколько же в нем было презрения, чтобы так с ней обойтись! Как он посмел, подарив ей как милость это путешествие, которое она представила своим капризом, уступив ее фантазии, имевшей единственную цель - разлучить его с Фирменой, заявить, что едва вернувшись, снова уедет, на этот раз без нее. Черт возьми! У виконтессы де Плерматэн не было иллюзий: от нее не ускользнуло тайное намерение мужа... Он заявил, что будет отсутствовать по клубным делам; он, безусловно, хочет увезти Фирмену путешествовать. Подарив поездку законной супруге, он опять уедет с любовницей на правах влюбленного. С ней - навязанное путешествие, каторга, на которую он согласился из жалости или из страха. С другой - романтичный побег, погоня за мечтой, общество любимой, роскошь, великолепие, хмель взаимных страстей! Эта мысль, казавшаяся ей невыносимой, вызывала жестокие муки ревности. Напрасно виконт так унизил жену, бросил ей вызов! - Он хочет войны, - глухо шептала она, когда перед ней очутились чернильница и бювар. - Хорошо! Он ее получит! Виконтесса присела, обмакнула перо в чернила и безумными, блуждающими глазами уставилась на белый лист бумаги, на котором желала написать, на котором собиралась написать... - Мстить! - прошептала она. - Мстить! Отплатить за предательство предательством! Да, я должна, я смогу... Это мое право... Ее вид был ужасен, неужели это была виконтесса де Плерматэн, элегантная красавица, славившаяся на весь Париж пленительной грациозностью и безупречной приветливостью. Ее вид был страшен: черты ее исказились мукой, глаза от отчаяния ввалились, губы скривились в гримасе, превратив лицо в маску свирепой, необузданной, решительной ненависти! Неожиданно лицо ее прояснилось, словно она отступила от решения. Бросив ручку на стол, она сказала: - Не могу... Я его люблю... Но, прокричав про себя: "Я его люблю", она услышала, как сердце отозвалось: "Он меня не любит! Он смеется надо мной!" Ах, эта мысль была самой ужасной. Нет, этого виконтесса вынести не могла! Это было сильнее любви, страдания, муки унижения. Виконтесса порывисто схватила со стола ручку и размашисто, со всей силой налегая на перо, вывела на листке несколько неровных строк. Приняв решение, она больше не колебалась. Запечатав письмо и надписав адрес, она знаком подозвала ожидающего в нескольких шагах посыльного, с любопытством взглянула на него. - Отнесите это! Немедленно! - сказала она. - Срочно! Слышите? Срочно! Вручите письмо в собственные руки. Никому, кроме адресата. Надо будет, подождете, ответа не нужно. И не говорите, где я! И в ладони посыльного, восхищенного подобной щедростью, высыпалось содержимое кошелька. Виконтесса высокомерно повторила: - Идите! Припудрившись и подкрасив побледневшие губы, она, улыбающаяся и грациозная, вышла из туалетной комнаты и направилась к друзьям. Глядя ей в спину, служанка рассуждала: - Наверняка, эта красивая дама писала мужчине, которого любит или сильно любила. Черт подери! Она выглядела порядком взволнованной. Это был разрыв? Свидание? Ну, уж точно, она наставила мужу рога. Эта мысль показалась ей забавной, и хотя богач с рогами не являлся такой уж диковинкой, она громко прыснула, как женщина, довольная судьбой. - Улица Стейнкерк? Вот! Фараон сказал наверх... Да, так оно и есть: вот и улица Тардье. А где 1-бис? Ах, вот здесь. Рассыльный ресторана "Дюрван" нес письмо виконтессы. - Лишь бы он был на месте! Неохота ждать! - добавил он. - Господин Жюв здесь живет? На каком этаже? - справился он у консьержки. Получив ответ, рассыльный пошел звонить в квартиру полицейского. Несколько секунд спустя перед ним оказался Жюв. - Вы ко мне, дружище? Взяв фуражку в руку, человек поклонился. - Вы правда господин Жюв? - осведомился он. - Так точно. - Тогда, сударь, держите письмо... от дамы! Жюв скользнул взглядом по конверту, возможно, узнал почерк. Слегка понизив голос, он поинтересовался: - Ответ нужен? - Нет, сударь! - Знаете, кто вас послал? Рассыльный улыбнулся и с подчеркнутой готовностью ответил: - Понятия не имею. - Отлично! Жюв великодушно протянул посыльному монету в сто су: - Идите, дружище! Мне все ясно. Говоря это, Жюв лгал. Нет, он, конечно, не знал, что в конверте, один вид которого заставил его вздрогнуть, нет, он, конечно, не знал, что в письме!.. Не обманулся ли он? Правильно ли угадал свою корреспондентку? Едва рассыльный удалился, Жюв дрожащей рукой вскрыл столь интригующее его письмо. - Ах! - как громом пораженный воскликнул он. - Этого не может быть! Это сон! Я схожу с ума... Жюв быстро взглянул на подпись. Так потрясшая, приковавшая его взор подпись была: княгиня В. Оправившись после первого изумления, Жюв стал читать те несколько строк, которые сочинила виконтесса де Плерматэн и которые она подписала именем, произведшим на полицейского столь сильное впечатление, именем княгини В. Виконтесса писала: "Завтра в одиннадцать вечера мы оба будем в Дижоне, в отеле "Клош". Там вы схватите убийцу, Жака Бернара. Можете мне верить. Вам пишет мстящая женщина, имя которой вам, несомненно, знакомо. Я княгиня В." Обмякнув, с каплями пота на висках, Жюв чуть слышно повторял: - Княгиня! Княгиня мстит! Хочет мне выдать Жака Бернара!.. Что это значит? Жак Бернар - это Фантомас. Она знакома с Фантомасом?.. Глава 20 БЕГЛЕЦ Растерянный, взволнованный, озадаченный Жюв выжидал, затаивавшись в воротах на улице Пентьевр, неподалеку от дома Фирмены. После долгих колебаний и бесконечных сомнений, Жюв решил не доверять признанию княгини. Он уверил себя, что назначив ему свидание в Дижоне, бросив приманку в виде Жака Бернара, знатная дама просто-напросто готовит ему ловушку, и весьма грубо расставленную. Временами полицейский вновь возвращался к этому вопросу. Было уже десять вечера, улица Пентьевр была абсолютно пустынной, в ничем не нарушаемой тишине, казалось, вымершего квартала Жюв не переставал спрашивать себя, не может ли, каким-то чудом, Жак Бернар катить сейчас по направлению к столице Бургундии. Не будь других дел, Жюв, безусловно, пустился бы в эту авантюру. На всякий случай смотался бы в Дижон и вернулся бы несолоно хлебавши... Но назначенное знатной дамой свидание, удивительное свидание совпадало с приездом Жака Бернара в Париж, приездом, о котором тот самолично объявил Фирмене, так что полицейскому ничего не оставалось, как принимать либо одно, либо иное решение. Ему надо было выбирать между Парижем и Дижоном... Бандит грозил объявиться одновременно в двух местах. Положившись на предчувствие, веря в свою счастливую звезду, Жюв склонился в пользу Парижа. Здесь и остался. Жак Бернар сказал, что прямо с поезда отправится к любовнице виконта де Плерматэна. Жюв выжидал на своем посту, готовый вцепиться чудовищу в горло, если ему повезет столкнуться с ним лицом к лицу, если Жак Бернар - в самом деле Фантомас. За десять минут до этого полицейский заглянул за угол, к торговцу винами, откуда позвонил на Северный вокзал и справился об английском почтовом. - Поезд прибыл с пятнадцатиминутным опозданием, - ответили ему. Жюв поспешил занять свой пост. Ворота, в которых он прятался, находились метрах в пятидесяти от дома Фирмены. Оставаясь незамеченным, сыщик мог видеть все, что происходило возле здания. Стараясь не попадать в свет соседнего газового рожка, Жюв замер. Он чувствовал, что неизбежно надвигается решающий миг, миг, когда он узнает правду. Он, безусловно, мог бы поехать на Северный вокзал и задержать бандита при выходе из поезда, ибо знал, что Фантомас, по всей вероятности, прибудет из Лондона. Но Жюв пасовал перед изворотливостью противника и, несмотря на профессиональную смекалку, боялся его не узнать. Никто не мог превзойти Фантомаса в ловкости скрывать свои черты под самыми разными обличьями. Лучше было ожидать его возле дома Фирмены и хватать, когда он сюда явится... если все-таки явится. По мере того, как текли минуты, волнение Жюва нарастало. Неужели он встретится лицом к лицу со своим грозным противником? Неужели ему суждено сразиться с ним на равных, как мужчине с мужчиной? Жюв машинально поглаживал в кармане рукоятку браунинга; полицейский был готов ко всему, он не чувствовал страха - ничто не заставит его отступить. Внезапно тишину улицы, расположенной в мирном и спокойном квартале, где после восьми вечера вся жизнь замирала до времени возвращения из театров, нарушило далекое, постепенно нарастающее урчание. Сомневаться не приходилось, это был шум приближающегося автомобиля. Машина вынырнула внезапно с бульвара Курсель и, виртуозно развернувшись, въехала на улицу Пентьевр. Жюв вздрогнул. Остановится ли она у дома Фирмены? Выйдет ли из нее Жак Бернар, другими словами, Фантомас? В самом скором времени беспокойству Жюва наступил конец. Машина стремительно пронеслась мимо, затем шофер резко затормозил в пятидесяти метрах от него, прямо перед домом Фирмены! Дверца распахнулась, из машины вышел человек, он протянул шоферу деньги, и тот, чтобы найти сдачу, покинул автомобиль и, встав в нескольких шагах от Жюва, под газовым рожком, начал рыться в карманах. Жюв следил за его движениями с особой тревогой. Ему вдруг показалось, что пассажир, который сориентировался и, словно опасаясь подозрительного соседства, внимательно огляделся по сторонам, заметил его. И действительно, Жак Бернар, сознательно или нет, смотрел в сторону сыщика. Не выдержав, Жюв выскочил из укрытия и во весь опор бросился вперед. Конечно, полицейский был проворным. Но пассажир таксомотора оказался проворнее его! Быстрее молнии, Жак Бернар вспрыгнул на сиденье, на место шофера, включил первую скорость, затем вторую; теперь автомобиль двигался по улице Пентьевр. Оставшись на тротуаре, шофер вопил от ярости и изумления. Но напрасно он метал громы и молнии, его недавний клиент попросту угнал у него машину. Шофер был настолько поражен, что даже не заметил, как Жюв поднажал и, воспользовавшись пока еще не слишком быстрым ходом автомобиля, вцепился в задний бампер. Догадавшись о намерениях беглеца, Жюв непомерно напрягся, подпрыгнул и ухватился за автомобиль. Такси уже неслось на полной скорости; проявив чудеса акробатики, Жюв кое-как пристроился на заднем бампере, держась за крепление защитного щитка. Безусловно, его положение было в высшей степени непрочным и весьма сомнительным. Жюв был отдан на милость рытвинам и ухабам, сотрясавшим автомобиль, но решив любой ценой идти по следу беглеца, полицейский впился в крепление, словно стальными тисками. На крутом вираже, когда самозваному водителю пришлось сбросить скорость, Жюв разогнулся, устроился поудобнее и попытался вскарабкаться на капот. Он считал, что оттуда ему проще будет отдавать безоговорочные команды шоферу, который окажется под ним, в его власти. К несчастью, невзирая на все усилия, Жюву никак не удавалось взобраться на крышу, он чувствовал, как с каждой новой попыткой слабеет, утрачивает цепкость его хватка. В самом начале эскапады он потерял шляпу, но остававшийся на нем плащ сильно стеснял движения. Полицейский покорился судьбе. Он решил ждать. Знает ли устроивший эту бешеную гонку Фантомас, а, по всей очевидности, это был именно он, что Жюв сидит у него на хвосте? Полицейский машинально стал наблюдать за маршрутом, по которому на безумной скорости летело такси. Автомобиль развернулся у вокзала Курсель, пронесся по бульвару Перер в сторону Порт Майо. Миновав железнодорожную станцию у Булонского леса, он вырулил на бульвар Фландрэн. - Куда он едет? Куда меня везет? - шептал Жюв. Инспектор не исключал возможности западни, он боялся, что машина неожиданно остановится в пустынном месте, где обычно собираются сообщники Фантомаса, которые при виде своего заклятого врага не преминут с ним расправиться. Жюв понимал, что надо как-то остановить машину. Но как? Выключить зажигание было невозможно. Для этого надо подобраться к мотору, положение же пристроившегося на капоте Жюва было настолько шатким, что поменять его просто не представлялось возможным. Оставались покрышки. Ах! Вот бы они продырявились, лопнули, как это часто происходит в самый неподходящий момент! Но, казалось, чертовы покрышки ничего не брало. Фантомас гнал во весь опор, устроив машине тяжкое испытание, которое она переносила стоически. Жюв достал из кармана нож, зубами вынул лезвие. Черт побери, проще всего было проткнуть шины. Инспектор сделал такую попытку, но при первом же соприкосновении стали с резиной нож вырвался из его рук и упал под колеса; что ж, к сожалению, этот номер не удался. Жюв знал, что в кармане у него лежит револьвер с шестью зарядами. Оружие могло стать могучим подспорьем в случае защиты или нападения. Однако надо ли колебаться, когда с помощью браунинга можно остановить почти обезумевшую машину? - Если я пожертвую двумя пулями, - рассуждал Жюв, - у меня останется еще четыре, так что в случае необходимости я смогу постоять за себя... Решение было тотчас принято. Не без труда Жюв извлек из кармана оружие; поудобнее пристроившись на бампере, он приладил дуло в нескольких сантиметрах от вращающихся с головокружительной скоростью колес... нажал на курок... Хлопнул выстрел, за которым последовал чудовищной силы взрыв: лопнуло правое колесо! Машина осела, сильно вильнула вправо - ясно, что шофер никак не был готов к подобной аварии. На протяжении нескольких секунд Жюв надеялся, что автомобиль затормозит. Но не тут-то было! Фантомас нещадно выжимал сцепление, решив любой ценой продолжать путь. Автомобиль захромал, несколько сбавил скорость, но по-прежнему прытко бежал вперед. - Раз одной покрышки мало, - сказал себе Жюв, - займемся второй! Сказано - сделано; новый выстрел - новый взрыв, левое заднее колесо обмякло, машина буквально заковыляла по дороге. Они въехали на пересечение бульвара Фландрэн с авеню Анри-Мартэн. Теперь такси двигалось по широкому плацу перед замком ла Мюет, который от въезда в Булонский лес отделял крутой ров, прозванный Волчьим Скачком. Такси с Фантомасом за рулем шло вдоль Волчьего Скачка, когда вдруг раздался треск; сквозь шум мотора и шуршание спущенных шин, Жюв различил вырвавшееся у таинственного водителя ругательство. В тот же миг машину резко повело влево; она вылетела на узкий тротуар, нырнула между двумя деревьями, затем, сделав головокружительный кувырок, рухнула в Волчий Скачок. Падение сопровождал головокружительный грохот, на дне трехметрового рва автомобиль разлетелся вдребезги. Жюв упал вместе с такси. Он покатился по рву и, к счастью, отброшенный довольно далеко, остался цел. Все длилось не более мгновения. Но во время падения полицейский успел заметить, что водитель, который вполне мог оказаться под обломками автомобиля, был отброшен в сторону центробежной силой, но свалился не как Жюв, в ров, а прямо в парк Мюет, в глубину которого и припустился со всех ног. Странное происшествие произошло без свидетелей, этот уголок Булонского леса был абсолютно пустынным. Жюв быстро себя ощупал, убедился, что кости целы и, решив продолжать охоту до победного конца, вскарабкался по каменной стене рва, выбрался на поверхность, вошел в парк Мюет и огляделся по сторонам. Что случилось с беглецом? Где был Фантомас? Несколько так некстати потерянных секунд позволили бандиту довольно прилично оторваться от преследователя; Жюв начал было отчаиваться, когда, машинально взглянув на землю, на свежевскопанной почве заметил ясные и четкие отпечатки ботинок. Не теряя ни мгновения, Жюв устремился по следам, которые ему повезло обнаружить... Следы шли не прямо, они петляли по прихотливо раскинутым аллеям, кружили между кустами и цветочными клумбами. Жюв ликовал. Было видно, что у удиравшего отсутствовал определенный план действия. Безусловно, он метался, выискивая укрытие или лазейку. На бегу у Жюва вновь зашевелилась надежда. Он схватит чудовище. Фантомас опережал его совсем незначительно, не стоило терять мужества! Погоня привела сыщика под густые и мрачные кроны деревьев. Эти деревья теснились в правой части владения, в стороне сада Ранелаг. Глухая железная ограда в четыре метра высотой отгораживала частный сад от парка Мюет, бывшего продолжением Булонского леса. Жюв замедлил бег. Этот мрачный уголок, сплетенные купы деревьев, покрытые едва проклюнувшейся листвой, заронили в нем подозрение, что Фантомас прячется где-то здесь и, возможно, попытается на него напасть. Жюв затаился. В открытой им охоте на человека главное было не слишком высовываться. Согнувшись в три погибели, бесшумно ступая, задержав дыхание, Жюв разглядывал поросшую мхом землю. Внезапно он вскрикнул от досады: следы потерялись, исчезли. Что произошло с Фантомасом? Куда он делся? Не мог же он раствориться в воздухе, улетучиться? Улетучиться вряд ли, но, может быть, нечто наподобие того! Вдруг полицейского осенило. Он тщательно осмотрел толстый ствол дерева, густая крона которого терялась где-то в облаках, а нижние ветви тянулись над изгородью, разделяющей Мюет и Ранелаг, и спускались в общественный парк. На стволе виднелись свежие царапины, словно кто-то недавно карабкался по нему. Тут инспектора озарило, он проник в замысел беглеца: взобраться на дерево, по ветвям пробраться за забор и уже вольной пташкой упорхнуть в сад Ранелаг! Полицейский машинально задрал голову. Приблизительно на середине дерева копошилась необычная черная масса; сомневаться не приходилось: это был водитель такси, Жак Бернар! Неуловимый Фантомас!.. В тот же миг у Жюва вырвался крик. Его осветил электрический фонарик. Бандит выяснял положение преследователя, чтобы лучше прицелиться. Быстрее молнии Жюв метнулся назад, из пятна света! Он больше не мешкал. Полицейский вытащил револьвер, у него еще было четыре заряда, он их пустит в дело... Этого поединка хотел Фантомас, странного и необычного поединка, принимая во внимание положение его участников. Но для Жюва это не имело значения. Он принял вызов. - Жюв! Жюв! Озадаченный, полицейский остановился. Ехидные нотки, насмешливый тон. Чей это голос? Кто его звал? Этого полицейский не мог понять, однако настолько смешался, что прицелившись было в черную массу, которая копошилась где-то наверху, опустил пистолет дулом вниз. - Жюв! Жюв! Ему был известен этот голос! Знакомы его интонации! Полицейскому казалось, что он стал жертвой галлюцинации, чудовищного кошмара... Он почувствовал, как подкашиваются его ноги, его зашатало. Сквозь помрачненное сознание до Жюва донесся насмешливый голос, который изрек: - Неужто вы грохнетесь в обморок!.. Присядьте, Жюв! Прошу вас. Вон туда. Позади вас есть каменная скамеечка. Располагайтесь поудобнее. А теперь, дорогой мой, накиньте пальто. Набегавшись и взмокнув, недолго и простудиться. Сомнений не оставалось. Голос, шуточки, глумливый тон... Ах! В этот момент Жюв готов был поверить, что мертвые иногда воскресают. Вместо того, чтобы сесть, инспектор резво прыгнул вперед с воплем: - Это ты, Фандор? Фандор, это ты? Скользнув вниз по стволу, темная расплывчатая масса бухнулась о землю. Беглец и в самом деле оказался Фандором! Мужчины упали друг другу в объятия. Не произнося ни слова, они тискали друг друга так, что трещали косточки. Возбуждение Жюва не поддавалось описанию. В мозгу его ворошились разнообразные мысли... Он никак не мог привести их в порядок. Может, это сон? Наступит ли пробуждение? Нет, это ему не снилось! Это был действительно Фандор. Милый Фандор, которого он сжимал в объятиях. Сердце которого стучало возле его груди. Это был Фандор, с которым его связывала десятилетняя дружба, товарищ по сражениям, коллега по расследованиям, друг не разлей вода, его второе "я", Фандор, которого он любил как сына. И вот, уже уверившись в его смерти, доказав себе с помощью неопровержимых законов логики, что журналист погиб, пал от руки Фантомаса, он находит его целым и невредимым. Невероятно! - Живой! - воскликнул Жюв, разглядывая Фандора. - Вы тоже! - откликнулся Фандор. Затем Жюв спросил: - Черт побери, но почему же в таком случае ты не давал о себе знать? Эти слова, казалось, изумили Фандора. - Черт! - произнес он. - После вашей телеграммы... - Какой еще телеграммы? - Которую я нашел по прибытии в Париж, после Глотцбурга... При этих словах Жюв разразился бранью. - Но я не давал никакой телеграммы! Кстати, что в ней говорилось? - Я помню ее наизусть, - подтвердил Фандор, в свою очередь озадаченный. - Вы мне писали: "Куча новостей. Спрячься. Возьми вымышленное имя. Мне не пиши, исчезни, пока не получишь нового указания". Фандор собирался дать и другие объяснения, но Жюв его перебил: - Это не моя телеграмма! Безусловно, ее отправил Фантомас, чтобы разлучить нас... Фандор меланхолично признался: - А я-то был уверен, что эти новости касаются Элен... Радовался, как птенец... После секундной паузы Фандор сделал над собой усилие, превозмог свою печаль: - Жюв, прежде всего надо внести ясность в наши дела, только тогда мы сможем отыскать Элен. И, припоминая цепочку последних событий, он осведомился: - Дорогой мой Жюв, убежден, что именно вы установили личность неизвестного, убитого на улице Гран-Дегре! - Да! - простодушно заявил полицейский. - Я открыл, что мертвец был... актером Мике. - Которого убил Фантомас, вероятно, боясь его разоблачений, - продолжал Фандор. - По правде говоря, я вам здорово признателен... Благодаря вам я смог вернуться, поскольку пока убитый не был опознан, я страшно боялся, что его примут за Оливье, а подозрение по-прежнему будет на Жаке Бернаре! Жюв в недоумении уставился на Фандора: - Так это ты, Жак Бернар? Ты, Фандор, Жак Бернар? - Конечно! - согласился журналист. - А вы что, не знали? Жюв прикусил губу. - Ну я и дурак! - признался он. - Я ведь считал, что Жак Бернар - это Фантомас! И он продолжал: - Я, к примеру, догадался, что ты - Оливье, поэтому и записал тебя в покойники... Бедняга Фандор, я и впрямь считал тебя покойником! Фандор расхохотался, тем временем Жюв снова спросил: - А Морис? Это был тоже ты? Но Фандор живо запротестовал: - Конечно, нет! Еще не хватало! Я этого Мориса в глаза не видал, и вообще, он представляется мне фигурой крайне сомнительной! Другие еще куда ни шло, мне, собственно, на них начихать, но вы-то, Жюв, что же вы так подкачали? Оливье никогда на свете не было, я сам его выдумал, из-за вашей телеграммы! Жак Бернар существует только в моем воображении, это тоже мое изобретение, я произвел его на свет, чтобы поднять цену на свои сочинения, ведь мне приходилось скрываться! Но Морис - совершенно посторонний человек, к которому я не имею никакого отношения!.. Полицейский смотрел на Фандора в полной растерянности; он морщил брови, теребил усы. Несмотря на всю свою проницательность, Жюв не слишком хорошо понимал ситуацию... Тем не менее, мужчинам надо было в конце концов пролить свет на тайну, омрачавшую их сознание. Фандор первым возобновил объяснения. Он поведал другу о том, как жил под именем Оливье, торговал стихами и прозой, бедствовал. Затем разразилась драма на набережной Отей. И Фандор так и не найденного покойного выдал за Оливье, а себя - в лице Жака Бернара - учредил его единственным наследником! Для Жюва тут не было ничего нового. Теперь он все понимал, впрочем, как и раньше, с той только разницей, что никак не мог вообразить, что Фандор был не только Оливье, но и Жаком Бернаром. Продолжая свой рассказ и дойдя до преступления на набережной Отей, журналист поведал, каким образом он догадался, что речь идет об инсценировке. Но тут полицейский запротестовал. - Прошу прощения! - сказал Жюв. - Раз Морис существовал и до сих пор не найден, значит, он убит!.. - Черт! - воскликнул Фандор. Пустившись во всевозможные догадки, мужчины выстроили тысячи различных гипотез. И порешили на том, что таинственность, опутывающая эти приключения, бесспорно, несомненно - творение злосчастного Фантомаса! - Но в чьем обличье действует бандит? - поинтересовался Фандор. Жюв пустился в перечисления: - Во-первых, в образе Оливье он появлялся на празднике мадам Алисе... - Да, - согласился Фандор, - я тоже так думаю, но только одно не могу понять, зачем Фантомасу это понадобилось? Ведь по сути, это вело к единственному: вынудить меня скинуть маску Жака Бернара... А выгодно это могло быть только неведомому Морису. Получается, Фантомас хотел оказать услугу своей жертве? Странно... - Действительно, - поддержал Жюв. - Но, - продолжал Фандор, - зато я, кажется, догадываюсь, зачем Фантомас представил убийство Мике как убийство новоявленного Оливье. Очевидно, чтобы заставить меня бежать. Жюв поддержал версию Фандора. - Черт побери! - вставил он. - Фантомасу удалось даже большее. Он убедил в виновности Жака Бернара не только полицию и общественное мнение, но даже я попался на его удочку, поэтому так упорно и гонялся за тобой... - А в ходе погони, - подхватил Фандор, - мы оба едва не сломали себе шею... Я чувствовал, что за мной идет охота, - добавил молодой человек. - Но, черт возьми, как я мог догадаться, что это вы! И кстати, Жюв, в следующий раз подумайте хорошенько, прежде чем открывать пальбу по колесам. По вашей милости я очутился во рву! Дикая скорость вкупе со спущенными шинами вывели такси из строя, я потерял управление, поэтому мы с вами и ковырнулись... Еще чудо, что остались живыми и невредимыми. - Действительно, чудо, - с улыбкой согласился Жюв. - К счастью, с тех пор, как мы с тобой гоняемся за Фантомасом, мы уже потеряли счет чудесам, - добавил он насмешливо. - Так ведь, Фандор? - Ваша правда, Жюв! Мужчины снова обнялись, настолько велика была их радость вновь оказаться вместе. Внезапно Жюв нахмурился. Сыщик подумал о княгине, жене князя Владимира. Припомнил вчерашнее таинственное послание. - Кстати, - начал он, - у меня для тебя необыкновенные новости... Знаешь, от кого я вчера вечером получил письмецо? - От кого же? - От супруги князя Владимира! - Чертовщина! И что же она написала? - Что Жак Бернар сегодня будет в Дижоне. - Жак Бернар? Помилуйте, Жюв! Ведь это я... Жюв развел руками, затем продолжал: - Разумеется, княгиня имела в виду не тебя. Нам предстоит догадаться, кого... Несколько минут поразмыслив, Жюв добавил, побледнев: - Фандор, княгиня - жена князя Владимира, а князь Владимир был союзником Фантомаса... Может быть, знатная дама хотела навести меня на след мужа? Но в этот миг вмешался Фандор: - А что если все это задумано с единственной целью - удалить вас от дома Фирмены? В тусклом свете луны мужчины глядели друг на друга. Внезапно почувствовав тревогу, они смертельно побледнели. В их сознании пронеслась одна и та же мысль: ни один из них не явился на свидание, Фирмена была дома одна. Чем был занят Фантомас, пока Жюв с Фандором гонялись друг за другом? Может, мерзавец отяготил свою совесть новым преступлением? Сердца друзей сжались от невыразимого беспокойства. - Мне страшно, - прошептал Жюв. - Страшно!.. - Мне страшно за Фирмену, - поддержал Фандор. Мужчины вопросительно уставились друг на друга. В одну секунду было готово решение. Ах! Невзирая на дающую себя знать усталость, этой ночью им не было дано предаваться отдыху или раздумьям. Возможно, Фирмену подстерегает опасность. Надо спешить к ней на помощь, пока не поздно. Мужчины заторопились к выходу из парка Мюет, где они встретились при столь необычных обстоятельствах. Оставив разбитое такси на дне глубокого рва, они ринулись к ближайшей автомобильной стоянке, которую они знали, сели в машину и назвали водителю адрес: - Улица Пентьевр, и побыстрее! Но там они никого не обнаружили. Фирмены не было дома. Глава 21 ПОХИЩЕНИЕ Тем же вечером, пока Жюв с Фандором тискали друг друга в объятиях, Фирмена уже в двадцатый раз глядела на висевшие в гостиной часы: - Без десяти одиннадцать... Девушка не смогла удержаться от восклицания: - Господи! Как же все надоело... Честно говоря, даже не знаю, что теперь делать... Уже долгое время Фирмену терзало беспокойство. Этим вечером она ожидала у себя двоих посетителей: вернувшегося из Англии Жака Бернара, который звонил ей по телефону, и таинственного незнакомца, заявившегося к ней накануне в тот самый момент, когда она беседовала с Жаком Бернаром, незнакомца, так таинственно расспрашивавшего ее, казавшегося очень заинтересованным ее рассказами о Морисе... Как первый, так и второй должны были быть в десять... и ни один не пришел!.. - Жака Бернара еще можно понять, - рассуждала Фирмена, - у него могут быть всякие осложнения, возможно, он даже не решился вернуться в Париж. Но как понимать отсутствие другого визитера?.. Чем больше молодая женщина ломала над этим голову, тем сильнее ее охватывала тоска, в ней зрела уверенность, что отсутствие ее гостей объясняется одной причиной. Она была почти убеждена, что незнакомец был полицейским Жювом. Мог ли Жюв - в пылу азарта или вполне умышленно - арестовать Жака Бернара? Это было весьма вероятным. Даже правдоподобным... По меньшей мере... В тиши гостиной Фирмена все глубже погружалась в размышления, все сильнее напрягались ее нервы... Выяснить что-либо у нее не было возможности, что делало ожидание еще тягостнее, еще невыносимее неизвестность. Так молодая женщина провела долгие минуты, затем в половине двенадцатого, не выдержав, убедив себя, что гости уже не придут, решила отправиться спать... "Наверняка завтра мне принесут письмо, - думала она, - если не от так называемого Жюва, то хотя бы от Жака Бернара". Фирмена поднялась, бросила на кушетку книжку, которую листала, задула лампу и направилась к дверям гостиной. Чтобы добраться до спальни, ей надо было пересечь темную переднюю. Открыв дверь, молодая женщина сильно вздрогнула. Ей померещилось, - ведь она знала, что в квартире одна, абсолютно одна, - что кто-то прошел рядом с ней, совсем рядом... за ее спиной... Меж тем как Фирмена изнывала от беспокойства в своей гостиной в ожидании Жака Бернара и незнакомца, иными словами - Жюва с Фандором, в ее прихожей творились загадочные вещи, по поводу которых она пребывала в полном неведении! В одиннадцать двадцать входная дверь медленно, беззвучно, так, что смазанные петли даже не скрипнули, отворилась, и в нее прошмыгнули две черные тени, незаметные, неразличимые. - Нас никто не слышал! - шепнул один зловещий призрак другому. - Верно, никто! - откликнулся тот. - Вы ручаетесь за план квартиры? - Голову даю на отсечение... Она обязательно пройдет здесь. - Прекрасно!.. Помните инструкции?.. Главное, не поднимать шума. - Знаю! Наверняка все будет в порядке... Призраки скользнули в глубину прихожей и неподвижно застыли у дверей гостиной, где Фирмена проводила последние свои мгновения. Придерживая открытую дверь, Фирмена резко остановилась - ей почудились чьи-то шаги. - Кто здесь? - прокричала она в тишине квартиры. Но ни звука, ни шороха не донеслось ей в ответ. "Почудилось, - подумала молодая женщина. - Нервы совсем развинтились!.." Убедившись, что ошиблась, и приободрившись, она сделала шаг вперед... Один-единственный шаг, поскольку не успела она выйти из обитых дубовыми панелями дверей, как ее, обезумевшую от страха, не успевшую даже крикнуть, с невиданной грубостью, немыслимой стремительностью сбили с ног, скрутили и заткнули рот. Краем сознания Фирмена чувствовала, как ее хватают за плечи, накидывают на лицо тряпку, вяжут веревками... Ее уши наполнил гул, перешедший в колокольный звон. Ей казалось, что ее сердце останавливается, голова пошла кругом, и она лишилась чувств. Над распростертым посреди прихожей телом склонились таинственные тени. Одна из них почтительно прошептала: - Мадам довольна? Кажется, никто ничего не слышал? Другая тень отвечала странным, глухим, осипшим голосом: - Да!.. Да!.. Хорошо, но ради Бога, давайте же быстрее. Ах, какой ужас! Какой кошмар! Мне страшно, страшно! Затем говорившая продолжала, овладев собой: - Нет! Не слушайте меня! Давайте! Поскорее! Так нужно! - Жашом, хотите я вас порадую? Этот чертов май - самый холодный месяц в Париже. - Ну что вы, бригадир!.. Не питай я уважения к вашим нашивкам и не будь вы выше меня по званию, я не преминул бы заметить, что вы повторяете это из месяца в месяц! Вы постоянно зябните. Вас послушать, все едино, что май, что апрель, что февраль! Черт побери, бригадир, вам когда-нибудь бывает тепло? - Никогда, Жашом!.. Никогда! В этом Богом забытом Париже вечно стоит холодрыга! - Жалеете, что уехали из Пиренеев? - Да, Жашом... - Зачем же вас понесло в Париж? - Черт меня знает! Двое охранников, дежуривших у въезда в Сюресн, беседовали в будке, ставшей им укрытием в эту, кстати говоря, довольно прохладную ночь. Работы у них было немного; в полночь они замкнули решетку, до пяти утра, деревянные ворота в эти поздние часы стояли на запоре. Это были добрые малые: Жашом - бригадир, Парисет - простой охранник, доблестные служаки города Парижа, которые, будучи полными противоположностями, - первому было холодно, когда второму жарко, первому было грустно, когда второму весело, - как никто другой находили общий язык, если в силу обстоятельств им выпадало вместе нести службу. - Бригадир, - заявил Жашом, который, желая доставить другу удовольствие, поворошил угли в потрескивающей печурке, - напрасно вы вернулись в налоговое управление, попросились бы лучше таможенником в Сенегал. Бригадир не отвечал. Поднявшись, он застыл у застекленных дверей, вглядываясь в залитые лунным сиянием одинокие лесные тропинки. Зрелище было феерическим! Лунный свет посеребрил лужайки, рассыпал блестки по молодой листве. Картина напоминала убранство Шатле... - Что вы там разглядываете, бригадир? - спросил Жашом, который, оставаясь равнодушным к красоте весенней ночи, не догадывался о восхищении шефа великолепным зрелищем. - Гляжу, вон машина едет сюда... Наверное, не знает, что ворота ночью закрыты... - И верно, - откликнулся Жашом. - Едут прямиком сюда!.. Действительно, по дороге Каскад двигался автомобиль, роскошный лимузин с зажженными фарами, бьющими по неприступным лесам. Бригадир открыл дверь. - Право, забавно, - сказал он, - сколько людей не знает, что проезд на ночь закрывается. Он дожидался на тротуаре, пока перед ним не притормозила машина. Из нее вылез человек в одежде шофера. - Закрыто? - поинтересовался он. - Да, сударь... Выехать из города вы сможете через Дефанс или Булонь, здесь проезд открывается в пять утра! - А нас пропустить никак нельзя? Бригадир пожал плечами. - Нам приказано никого не пропускать! - Даже нас? - стоял на своем шофер. - Что значит вас? Конечно, вас! Я же сказал: никого! Исключение только для пожарных! - Но наше отделение... Бригадир ошарашенно взглянул на шофера. Какое еще отделение? О чем идет речь? Он проследил за жестом мужчины и моментально все понял. - Черт возьми! Скорая помощь! Вы скорая помощь? У вас в машине больной? - Да, молодая женщина... В очень тяжелом состоянии... Никак нельзя проехать, бригадир? Бригадир смягчился. Помимо того, разве имел он право отказывать скорой помощи, больной? Для очистки совести приблизившись к автомобилю, он заглянул внутрь, дабы удостовериться, что его не разыгрывают. Но нет, все было так, как говорил шофер. В машине стояли носилки, над которыми нежно склонилась шикарного вида дама. Ее бригадир очень плохо разглядел... Доблестный охранник вернулся к шоферу. - Я открою вам, - сказал он, - но только не главные ворота. - Это не имеет значения... - Ладно... Бригадир окликнул коллегу: - Убери цепь, дай проход, это скорая помощь, у них там больная! Несколько секунд спустя, миновав деревянные ворота, машина на всей скорости понеслась вверх по косогору... Фирмена была похищена! Украдена! Было темно, хоть глаз выколи. Но страшнее черной ночи был серый мутный рассвет, медленно, словно нехотя, заполняющий комнату, роняющий зыбкий свет на находившиеся в ней предметы. Они пока еще только угадывались сквозь призрачную муть, бледный свет занимающегося дня придавал им фантастические, загадочные, тревожные очертания. - Где я?.. Что со мной произошло?.. Господи! Господи! Какая мука! Как раскалывается голова... Ах! Какой чудовищный кошмар... А если это не кошмар? Вдруг мне это не снится? Фирмена, к которой постепенно возвращалось сознание, приподнялась единым рывком... Теперь она сидела в постели, вернее, на постели, поскольку была полностью одета, и водила вокруг расширенными от ужаса глазами, ей казалось, что это галлюцинация, мираж. Что же она видела? Это было недоступно ее пониманию. Не соображая, в здравом ли она уме, Фирмена различила почти голую комнату, в которой не было ничего, кроме стула и кровати. Свет проникал через единственное окно, забранное массивной решеткой. Несколько мгновений молодая женщина - с еще замутненным сознанием, оцепеневшей душой - рассматривала это подобие тюремной камеры. Но внезапно разум ее прояснился, она обо всем догадалась, все поняла. О! Вдруг с поразительной ясностью она увидела свое трагическое приключение. Да, на нее набросились при выходе из гостиной, она стала жертвой нападения. Она припомнила, что почувствовала резкий запах, по всей видимости, какого-то наркотического вещества, поскольку чуть не лишилась чувств; последующие события разворачивались как во сне, вот ее подняли, снесли по лестнице... Затем провал. Пустота. Нет, больше она ничего не помнила. И сейчас, даже не сознавая всего ужаса своего положения, она не сомневалась в его серьезности. Фирмена не могла себе представить, куда она попала, но у нее не было ни малейшего сомнения в том, что она находится в лапах похитителей, является их пленницей... Постепенно освобождаясь от сонливости, все отчетливее понимая, что к чему, девушка чувствовала, как ее охватывает смятение. Она встала с кровати, подбежала к окну. За стеклами угадывался густой, непроходимый, незнакомый лес. Фирмена хотела открыть окно, но оно было на запоре. Фирмена ринулась к двери, отчаянно ее затрясла - дверь была на замке... Несчастная девушка содрогнулась. - Конец! - прошептала она. Инстинктивно она снова подбежала к окну. Не может быть, чтобы нельзя было выйти отсюда!.. Она будет кричать. Да! Кричать! Но Фирмена чувствовала, как перехватило ее горло, как пылает гортань, у нее не было сил выдавить из себя ни звука... Почти обезумев от ужаса, молодая женщина прижалась лбом к стеклу, как завороженная, вгляделась в открывшуюся ей панораму. Лес так близко подступал к дому, что деревья, раскачиваясь на ветру, царапали ветвями по фасаду. Лес был дремучим, густым, почти непроницаемым для дневного света, казалось, в нем не было ни единой тропинки, наверняка, ни единой живой души!.. Фирмена задумалась: "Конец! Меня бросили здесь умирать с голоду, заперли и ушли! Боже мой!.. Боже мой!.. Но по чьей вине я страдаю?.." Внезапно ее сомнения рассеялись. Она вспомнила о странном визите таинственного незнакомца, в ком она заподозрила Жюва, но который, возможно, был опасным бандитом Фантомасом. Значит, Фантомас пожелал ей отомстить? Но за что? Об этом она не имела ни малейшего представления. Она вообразила, что ей предстоит чудовищная пытка, и в минутном умопомрачении, раскинув руки, пошатываясь, сделала несколько шагов по комнате и, как подкошенная, в истерике рухнула на пол. Прошли долгие томительные часы. День понемногу прояснился. После глубокого обморока Фирмена очнулась разбитой, но с посвежевшей головой, готовая рассуждать, бороться за жизнь. Нет, в окружающей ее тайне не было ни единой зацепки, ни малейшей подсказки, по которым она могла бы определить, где она оказалась и почему. Подумав о Фантомасе, она приписала фантастический замысел ему, но вряд ли ее похитил легендарный бандит. Тогда кто? Фирмена медленно поднялась, инстинктивно двинулась к окну. - Я разобью стекло, - шептала она, - буду звать на помощь... Но, безусловно, помощи не приходилось ждать ни снаружи, ни изнутри. Достаточно было взглянуть на высоченные деревья, чтобы почувствовать себя оторванной от жизни, вдалеке от всех и всего. Лес поглотит крики, заглушит самые отчаянные призывы. Нет! Если и надеяться на помощь, то совсем не оттуда. С редкой для женщин деловитостью Фирмена пустилась в размышления. Прежде всего надо избавиться от томившей ее тревоги... Она хотела знать! И Фирмена во всю мочь закричала: - На помощь! Спасите!.. Ко мне!.. Никто не отозвался. - Господи! - бормотала молодая женщина. - Господи! Если похитители где-то поблизости и не обращают внимания на мои крики, значит, они уверены в полной своей безнаказанности!.. Тишина и одиночество тюрьмы были хуже любой пытки... "Я хочу знать, - думала Фирмена. - Пусть эти мерзавцы, по крайней мере, скажут, что им надо, почему они напали на меня..." И тут ей на ум пришла уловка, замечательная уловка. Фирмена снова закричала: - На помощь! Горю! Пожар! На помощь! Послышались шаги, дверь резко распахнулась... Ошеломленная, Фирмена попятилась на негнущихся ногах, выбросив руки вперед, объятая ужасом... Перед ней появилась женщина; она надвигалась на девушку, испуганно размахивая руками, казалось, - нет, определенно - в большем ужасе, чем сама Фирмена. Женщина молила: - Замолчите! Замолчите! Эта женщина была виконтессой де Плерматэн!.. - Замолчите! Ради Бога, замолчите! Замолчите, если вам дорога жизнь! Именно этих слов и ждала Фирмена; вняв безумной мольбе вошедшей, она действительно умолкла. При виде виконтессы де Плерматэн Фирмена отступила в глубину комнаты, но внезапно, вновь усомнившись в реальности происходящего, уставилась на молодую женщину, не произнося ни слова. Виконтесса де Плерматэн подошла к Фирмене, осторожно и бережно усадила ее на постель. - Бедное дитя! - сказала она. - Не кричите, ни слова больше. Заклинаю вас; успокойтесь! Он убьет нас! Словно в бреду, Фирмена выдохнула: - Он? Кто он? Ах! Вы... Мадам! Мадам! Где я? Что со мной? Виконтесса де Плерматэн двигалась на нее, моля: - Фирмена! Фирмена! Ради Бога, замолчите! Если хотите, чтобы я вас спасла. - Спасли меня? Виконтесса медленно повторила: - Да, спасла. - Но, мадам, что от меня хотят? Почему на меня напали? Кто он? Кто? Ах! Пожалуйста, помогите мне бежать! Вы же видите, я умираю от страха! И, упав на колени, Фирмена повторила: - Спасите! Спасите! Виконтесса де Плерматэн подняла молодую женщину с пола, опять усадила на кровать. - Успокойтесь, дитя мое! Успокойтесь... Клянусь, я спасу вас, но не сию минуту! Наберитесь терпения! Вы не можете отсюда уйти раньше времени! - Но почему? Господи! Почему? Фирмене показалось, что, собираясь ответить, виконтесса сильно побледнела: - Он здесь!.. Теперь Фирмена чувствовала себя спокойнее. Нежные, баюкающие речи виконтессы разогнали ее страхи. И почти уверенным, твердым голосом она поинтересовалась: - Мадам, прошу вас, скажите мне наконец, чья я пленница? - Виконта де Плерматэна! Моего мужа! - Раймона? Заявление жены вызвало у любовницы бунт. - Вы лжете! - бросила она. Но виконтесса горестно покачала головой: - Увы, это правда, дитя мое... Чистая правда... Жестокая правда! Выслушайте меня... С вами сейчас говорит не жена Плерматэна, а несчастная жертва, такая же, как и вы... Вы мне не верите, Фирмена... Но я же пришла вас спасти!.. Знаете, почему вы здесь? - Почему, мадам? - Чтобы умереть... Вам известно, кто ваш любовник, мой муж? И поскольку Фирмена молчала, виконтесса с рыданием произнесла: - Раймон де Плерматэн в действительности - князь Владимир, а князь Владимир - это приспешник Фантомаса! Для онемевшей, заломившей в отчаянии руки Фирмены это имя прогремело похоронным звоном, имя страшное, ужасающее и кровавое. Фантомас! Виконт де Плерматэн был приспешником Фантомаса! Она была любовницей бандита! Фирмена задохнулась: - Вы лжете! Лжете! Виконтесса де Плерматэн выпрямилась; она стояла перед девушкой надменная и серьезная, с измученным, скорбным лицом. - Фирмена, Раймон де Плерматэн - приспешник Фантомаса! - повторила она. - А я... А я его жена!.. Между женщинами повисла долгая пауза. Фирмена уже не помнила себя от страха, настолько чудовищными были обуревавшие ее мысли. Виконтесса снова подтвердила: - Вы здесь потому, что он хочет вашей смерти, поэтому и похитил вас вчера, привез в этот охотничий домик, в самую чащу леса Шинон... За что? Этого я не знаю. И тогда Фирмена закричала, это был отчаянный крик женщины, не желавшей примиряться с очевидностью: - Раймон хочет моей смерти? Нет! Нет! Не верю! Раймон любит меня! Виконтесса ухмыльнулась: - Любит вас? Бедное дитя, вы сошли с ума! Он не способен любить... - Но он же любил вас? Виконтесса де Плерматэн горестно пожала плечами: - Может, месяца три... Не больше. - Тогда почему вы его ревновали? - Я ревновала? Снова пожав плечами, несчастная женщина поведала: - Ах, Фирмена, не считайте меня своей соперницей, я такая же жертва. Поймите, дитя мое, сделавшись женой этого мерзавца, - так же как вы - его любовницей, - я дала клятву: дабы спасти свое имя, не порывать с ним, а, напротив, стать его тенью, ни на миг не расставаться с ним, проникать в его помыслы, в его коварные планы, чтобы как можно чаще расстраивать их, мешать их осуществлению! Фирмена! Фирмена! Моя ревность была притворством. Любовь - обманом. Виконт де Плерматэн внушает мне ужас. Не дав молодой работнице времени ответить, виконтесса продолжала: - В тот день, когда я пришла к вам, я очень за вас испугалась. Мне показалось, что он замышляет расправиться с вами - немедленно или в самом скором времени... Я явилась вовремя! Он меня увидел. Струсил! Фирмена, с того часа я стала за ним следить, а ревнивицей прикинулась только, чтобы не вызывать у него подозрения, чтобы узнать: вдруг он предпримет новую попытку вас устранить. Вчера вечером, когда я увидела, что он направляется к вам - в маске, изменив до неузнаваемости свою внешность, я догадалась о готовящейся драме... О, мне прекрасно известно, как он действует! Думаю, вас схватили при выходе из комнаты, связали по рукам и ногам, наркотик лишил вас чувств... Вы даже не успели рассмотреть похитителя!.. Фирмена призналась: - Верно! - Но, разгадав его план, я сторожила на улице. Фирмена, слышите? Я проникла в его замысел! Я помнила, что недавно он купил этот заброшенный домик в чаще леса. Видела, как ваше неподвижное тело было погружено в автомобиль, и на другом автомобиле бросилась за вами в погоню! Я прибыла сюда следом за ним, и когда он утром уехал, бросив вас умирать с голода, явилась к вам, дабы сказать: живите! уходите! бегите! Но ради собственного благополучия, никогда больше не встречайтесь с этим человеком, исчезните с его пути! Ради Бога, сохраните в тайне, что это я вас спасла! Он убьет меня, как хотел убить вас! Внезапно виконтесса в отчаянии заломила руки: - Господи! Господи! Вы не верите, Фирмена? С рыданием Фирмена бросилась молодой женщине в объятия: - Ах! Мадам! Я вам верю! Ах! Вы не только спасли мне жизнь! Вы избавили меня от отвратительного любовного кошмара! - Вы его любили? - Я собиралась его полюбить! И потянулись томительные часы... Убедив Фирмену, что муж держит под наблюдением лес, виконтесса после полудня отпустила девушку. Она указала лесную тропинку, ведущую к ближайшей станции. - Нам не стоит вместе возвращаться в Париж! - сказала она. - Фантомас все видит, все слышит, он отомстит нам обеим. Бежим! Но порознь. Мы с вами еще увидимся, Фирмена? Не переставая рыдать, Фирмена в последний раз сжала виконтессу в объятиях: - Мы еще увидимся, мадам! Я вам обязана жизнью! И молодая девушка побежала, как во сне пошла через лес, даже ни разу не обернувшись! Долгое время виконтесса неподвижно простояла на пороге охотничьего домика. Как только Фирмена скрылась из вида, на скорбном лице элегантной дамы появилась саркастическая гримаса. - Ax! - вскричала она. - Вот начало мести! Фирмена никогда не заподозрит, что это я заставила ее пережить этот отвратительный кошмар! Никогда не догадается о моей единственной цели - разлучить ее с любовником, с тем, кого я обожаю и ненавижу! Протянув к горизонту сжатые кулаки, красивое, зловещее и загадочное создание прокричало: - Владимир! Владимир! Твоя жена не боится ни тебя, ни твоего хозяина, ни... Но ветер заглушил последние слова! Глава 22 ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНОЙ ДОМ - Кто там? Мадам Беноа услышала, как во входной двери медленно поворачивается ключ. От удивления у нее вырвалось невольное восклицание. Было три часа пополудни. Почтенная женщина вышивала у открытого окна, вдыхая свежий прогретый воздух прекрасного майского дня; она никого не ждала. Дело происходило среди недели, Марго находилась в мастерской - сезон у "Генри" был в самом разгаре, девчонка не только трудилась без выходных, но часто задерживалась на работе допоздна! Раньше вечера мадам Беноа не ждала младшей дочери. Кто же это был, притом явившийся со своим ключом? Мадам Беноа недолго терялась в догадках. Это могла быть только ее старшая дочь, непутевая, по словам одних, ловко вышедшая из игры, по словам других! Это могла быть только Фирмена. В следующую секунду ее элегантная и обворожительная фигурка проскользнула в квартиру. Это и действительно была Фирмена, но в каком состоянии! При виде ее мадам Беноа мгновенно прервала работу, отбросив в сторону вышивание, она двинулась навстречу дочери, раскрыв объятия, с тревогой вглядываясь в ее лицо, безмолвно вопрошая взором, полным тоски: - Что с тобой, Фирмена? Ты заболела? Что случилось? Молодая женщина, которая явно очень торопилась к матери, еще не отдышалась после быстрой ходьбы. Она без передышки взлетела по лестнице. Теперь запыхавшаяся, возбужденная, бросилась к матери на грудь - та слышала, как часто колотится сердце ее ребенка. Мадам Беноа инстинктивно почуяла что-то необычное, вряд ли приход Фирмены был вызван единственным желанием повидать родных. Кроме того, с тех пор как Фирмена, вняв доводам рассудка, перебралась к виконту де Плерматэну, отношения их стали натянутыми. Фирмена должна иметь веские причины, чтобы нагрянуть так неожиданно, средь бела дня. Мадам Беноа предстояло узнать о них в самом скором времени. В крайнем возбуждении девушка вырвалась из объятий матери и в полном измождении рухнула на диван. - Мама, - прошептала она, - все кончено! Я возвращаюсь! Я не хочу его больше видеть! Ах, если бы ты только знала! Сложив на груди руки, мадам Беноа спросила с дрожью в голосе: - Что случилось? При воспоминании о странной ночи, которую ей пришлось пережить, при более отчетливом и мучительном воспоминании о ее пробуждении и разговоре с виконтессой, черты Фирмены исказились. Молодая женщина сжала руками раскалывающуюся голову. - Мне страшно! - прошептала она. - Я боюсь сойти с ума. Ах! Мама! Какой ужас! Если бы ты знала... Она дрожала всем телом от негодования и возмущения. Бедная мадам Беноа растерялась. Она попыталась успокоить дочь, впрочем, не понимая причины ее волнения. - Ну! Ну! - уговаривала она. - Фирменочка, успокойся! Понимаю, тебе плохо, это сразу видно, но будь умницей! И поскольку Фирмена, мыслями бывшая где-то далеко, ее не прерывала, мадам Беноа, сочтя, что проникла в тайну душевной раны, которую Фирмена пришла залечивать к ней, продолжала, уже более определенно и решительно: - Вы повздорили?.. Любовная ссора?.. Достойная женщина собиралась было пуститься в долгие рассуждения, объяснить дочери, что все это сущие пустяки и что ссоры между влюбленными чаще всего заканчиваются нежным примирением. Но осознав, насколько мать далека от истины, Фирмена резко вскочила. - Нет! - оборвала мать любовница виконта де Плерматэна, буравя ее потемневшими глазами. - Любовь тут ни при чем, по крайней мере, уже ни при чем. Все гораздо страшнее. Серьезнее. Даже трудно себе вообразить! Мадам Беноа, в свою очередь, разволновалась. По мере того, как она вглядывалась в дочь, она замечала вытянувшиеся черты, побелевшие губы, побледневшие щеки, черные круги под глазами. Может, Фирмена заболевает? У нее был такой изможденный вид, так лихорадочно блестели глаза, что всякий с уверенностью сказал бы: ее снедает огонь горячки. - Бедная моя деточка! - с нарастающей тревогой прошептала мадам Беноа. - Что же, наконец, случилось? Кажется, ты заболела. Хочешь, я отведу тебя домой? Сквозь стиснутые зубы Фирмена процедила: - У меня больше нет дома! Я одна! У меня больше нет любовника! Мадам Беноа и подозревала нечто подобное: любовная ссора. Размолвка! Но достойная женщина отдавала себе отчет, что, судя по состоянию Фирмены, размолвка должна быть нешуточной. Мадам Беноа попыталась исправить положение. - Может, - предположила она, - ты была с виконтом недостаточно любезной? При имени виконта Фирмена как тигрица бросилась на мать. Тонкими нервными руками она вцепилась в плечи хрупкой мадам Беноа и, глядя прямо в глаза, дрожащим голосом объяснила: - Мама, никогда больше не говори со мной о виконте! Никогда! Я хочу вычеркнуть эту ужасную страницу из жизни, похоронить в своей памяти! Ах! Будь проклят тот день, когда я узнала виконта де Плерматэна, это чудовище! Кошмарное чудовище! Ах, мама, это самое большое несчастье, какое только могло выпасть на мою долю... Мадам Беноа всерьез встревожилась. - Ты что это! - завопила она, сбрасывая с себя руки дочери. - Ты что! Обезумела?.. - Обезумела? - повторила Фирмена, медленно проводя рукой по лбу, сжимая пульсирующие виски. - Обезумела? Пока вроде нет. Как мне кажется! Хотя в какой-то миг я не была в этом твердо уверена... Девушка взяла мать за руку, увлекла ее в глубь комнаты, усадила рядом на диван и наклонилась к ее уху, приготовившись говорить совсем тихо, будто речь шла о вещах столь неслыханных, что она не смела рассказывать о них в полный голос; итак, она заговорила. Мать слушала ее в полном оцепенении. - Так вот, мама, виконт де Плерматэн - это князь Владимир... Приспешник Фантомаса! Я любовница... Фирмена не договорила. Одновременно с матерью она вздрогнула. В дверь громко, сухо и настойчиво постучали. Не получив ответа, постучали снова. Став бледнее смерти, Фирмена прилегла на кушетку. Более храбрая и весьма заинтригованная мадам Беноа поднялась, направилась в переднюю и вступила в переговоры с посетителем, так решительно заявившем о своем приходе. - Кто там? Что вам нужно? - спросила она. Мужской голос ответил: - Фирмена Беноа здесь? У вас? Мне надо ее видеть! Мадам Беноа машинально попыталась скрыть присутствие дочери. На ложь ее толкнуло тягостное предчувствие. Но властный мужской голос, в котором, однако, сквозили просительные интонации, продолжал настаивать: - Я знаю, что она здесь! Откройте, прошу вас! Мне нужно ее видеть! Мадам Беноа отступила на несколько шагов. Встав на пороге комнаты, где находилась Фирмена, она нерешительно взглянула на дочь - та не пошевелилась. Так минуло несколько мгновений. В дверь заколотили с новой силой. С горячей убежденностью в голосе посетитель заклинал, явно начиная терять терпение: - Мадам, я не желаю ей зла. Напротив! Это в ее интересах! Откройте! Сделав над собой сверхчеловеческое усилие, Фирмена поднялась. Она слышала последнюю просьбу загадочного посетителя, с такой настойчивостью рвавшегося к ним в дом. Фирмена стала белее полотна. Но, собрав всю волю в кулак, сказала матери: - Мама, открой! Затем, отступив в глубь комнаты, молодая женщина замерла в ожидании. Мадам Беноа машинально подчинилась желанию дочери. Перед ней оказался средних лет господин с крепкими плечами, добродушной физиономией и открытым взглядом. Едва извинившись, он прошел мимо ошарашенной мадам Беноа прямо в квартиру, с поклоном приблизился к Фирмене. - Простите за назойливость, мадам, - прошептал он, - но мне необходимо побеседовать с вами. Фирмена озадаченно рассматривала визитера, который, в свою очередь, окинул ее быстрым взглядом и, казалось, облегченно прошептал: - Слава Богу! Это вы! Действительно вы! Не произнося ни слова, Фирмена с любопытством взирала на посетителя. Где-то она уже видела эту физиономию, ей был знаком этот взгляд, эти черты, эта фигура, однако, казалось, прежде они не встречались. Но при первых же его словах все встало на свои места. Словно прочитав девушкины мысли, посетитель сказал: - Мы познакомились позавчера, мадам! Я вам представился страховым агентом, тогда я казался старше - благодаря припудренным волосам. Сегодня я перед вами в истинном виде, более молодой. Мне не следовало бы называть себя, но в данных обстоятельствах непозволительно морочить вам голову. Кроме того, уверен, достаточно одной моей просьбы, чтобы сохранить нашу встречу в секрете. Я Жюв, полицейский Жюв. - Жюв! - отозвалась Фирмена, меж тем как мадам Беноа, стоявшая чуть поодаль, но не упускавшая из беседы ни слова, в свою очередь прошептала: - Жюв! Измученная страхами, почтенная женщина подумала про себя: "Господи! У нас дома полиция! Что ей надо? Что с нами будет?" Однако Фирмена после заявления гостя приободрилась, казалась почти счастливой. Потрясенная трагическими событиями, жертвой которых она оказалась, доведенная до умопомрачения жестокими признаниями виконтессы де Плерматэн, молодая женщина видела в полицейском друга, избавителя. В любом случае, он был ее несомненным союзником. Фирмена, как и все, знала, что имя знаменитого сыщика всплывало всякий раз, когда речь заходила о Фантомасе. До нее долетали слухи о неустанной охоте, которую отважный инспектор вел за зловещим бандитом, бесконечно расстраивая его планы, на корню пресекая замыслы, неотступно сражаясь за победу добра над злом. Тем временем Жюв с трудом оправлялся после волнений, которые терзали его с момента исчезновения Фирмены. Он очень обрадовался, когда, проверяя последнее место, у матери, он увидел, как она поднимается к ней по лестнице. Главное, девушка была цела и невредима! Проникшись этой уверенностью, Жюв подумал, что было бы неплохо выяснить: что с ней случилось. Поэтому он и поднялся в квартиру, упорно добивался встречи, поэтому теперь, заручившись ее доверием, пустился в расспросы. Фирмена не заставила себя долго упрашивать рассказать о необыкновенной западне. Она поведала Жюву об отвратительном похищении, о своей беседе с виконтессой и о том, как неожиданно ей открылось, что виконт де Плерматэн - это князь Владимир, приспешник Фантомаса. При этих словах Жюв спрятал удивление, как, впрочем, и удовлетворение... Теперь он многое понимал. Если виконт де Плерматэн был князем Владимиром, становилось понятным письмо его жены, заманивающей Жюва в Дижон. Княгине, обезумевшей от ревности, хотелось с помощью Жюва вывести на чистую воду приспешника Фантомаса... Сохраняя полное спокойствие, Жюв довольствовался замечанием: - Я это знал! Знал! Фирмена продолжала: - А виконтесса де Плерматэн - не кто иная, как жена князя Владимира... Фирмена оборвала свой рассказ, чтобы польстить знатной даме: - Она была очень добра и ласкова ко мне! Какая великая душа и какая злополучная судьба! Жюв содрогнулся. В самом деле, как надо было относиться к виконтессе? Если она и правда жена князя Владимира, разве, укрывшись под именем Плерматэн, она не согласилась стать пособницей приспешника Фантомаса? Конечно, она хотела выдать негодяя-мужа... Но ведь только мстя за оскорбленное женское самолюбие - отнюдь не ради торжества правосудия. Какова была истинная роль князя Владимира в делах Мориса и Мике? Однако эти мысли Жюв оставил при себе, и поскольку Фирмена сделала слабый жест, будто просила о поддержке, Жюв заверил: - Вы под моей защитой, мадам! Не сомневайтесь, я сумею за вас постоять! Еще понизив голос, Фирмена попросила с умоляющим видом: - Вы отомстите за смерть моего возлюбленного? Вы отомстите за смерть Мориса? Ах, если бы он был жив... Глаза молодой женщины наполнились слезами. Рыдания теснили грудь, подступали к горлу. Однако Жюв, казалось, не замечая мучений, которые причинял несчастной, стал расспрашивать ее о молодом рабочем, так ею когда-то любимом. - Кем он был? Где работал? Откуда появился? Фирмена, ошарашенная, растерявшаяся под градом обрушившихся вопросов, не могла ответить ничего вразумительного. Жюв говорил о Морисе в такой странной манере, что Фирмена спрашивала себя, как ей, впрочем, случалось и прежде, ведь временами она была готова поверить в чудо - не было ли в необычных слухах об Оливье, которого она постоянно путала с Морисом, доли правды. Эти мысли она вложила во вздох. - Ах! - прошептала она. - Если бы преступление оказалось инсценировкой! Но Жюв не оставил ей этой надежды: - Не верьте пустым домыслам, мадам!.. И добавил: - Вы же видели сами... У Фирмены вырвался крик. Нет! Напрасно Жюв напомнил об этом трагическом моменте в ее жизни. Ясно и отчетливо, совсем как в тот страшный вечер, в ее сознании возникло ужасное видение: окровавленное тело Мориса, отчлененная от туловища голова... Глава 23 МОРИС!!! Не прошло и получаса после ухода Жюва, когда, к удивлению мадам Беноа, которая оставила Фирмену наедине с мрачными мыслями, совершенно разбитую последними событиями, ее дочь воспряла духом, надела шляпку, взяла зонтик и приготовилась уходить. - Фирмена, ты куда? - поинтересовалась мадам Беноа. Молодая женщина, казалось, немного оправилась, выглядела отдохнувшей и посвежевшей; она сказала с улыбкой, ласково обвивая шею матери: - Мамочка, понимаешь, мне пора начинать новую жизнь. Раз уж я села тебе на шею, мне нужно участвовать в хозяйстве, я хочу работать. Пойду попытаюсь куда-нибудь устроиться... Не сомневайся, - уверенно добавила она, - меня опять возьмут к "Генри". Мадам Беноа озабоченно возразила: - Дорогая, но нет никакой спешки! Ровно никакой спешки! Передохни немного, подожди. Время еще терпит. Покачав красивой головкой, Фирмена заверила: - Нет, мамочка! Мне надо немедленно найти работу, ты не богачка, я теперь тоже. И потом мне необходимо отвлечься, чем-то себя занять, развеяться. Конечно, мадам Беноа понимала, что Фирмена права. Однако достойная женщина еще находилась под впечатлением фирмениного обстоятельного рассказа о необыкновенных событиях, произошедших с ней. Сердце матери было не на месте. Тем временем Фирмена поспешно спускалась по лестнице. Молодая женщина была слишком озабочена и взволнована, чтобы сидеть сложа руки. Ее неодолимо тянуло на воздух - двигаться, действовать. Стремительно пройдя улицу Шарбоньер и добравшись до бульваров, Фирмена ступила под своды метро... Неожиданно, на станции "Барбе", возле лестницы, кто-то возник перед ней. Фирмена взвыла от ужаса, заколошматила руками по воздуху, покачнулась; девушка, совсем недавно перенесшая сильное нервное потрясение, без чувств рухнула навзничь. Вокруг тут же собралась толпа. Никто не решался к ней прикоснуться. Мертва она или жива? Никто этого не знал. Тем временем через быстро разрастающуюся толпу протиснулись двое в темной форме. Это были блюстители порядка. Первым делом они оттеснили волнующуюся толпу от несчастной, неподвижно распростертой на асфальте, затем, вопросительно переглянувшись, с тысячью предосторожностей подняли ее на руки и понесли. На углу бульвара Баре они приметили аптеку, куда и доставили свою драгоценную ношу, скрывшись от публики. Меж тем толпа все росла, она запрудила тротуар перед аптекой, мешая движению, вылезла на проезжую часть. Зеваки, по большей части ничего не знавшие, - очевидцев происшествия было раз-два и обчелся - отпускали самые невероятные комментарии. Ходили версии о несчастном случае, о ребенке, попавшем под автомобиль, о женщине-эпилептичке, об убийстве. Каждый высказывался в зависимости от своего темперамента, что-то сочинял в меру собственного воображения. В действительности, они пребывали в полном неведении; разумеется, никто, включая свидетелей стремительно разыгравшейся драмы, не ведал ее истинных причин. Тем временем Фирмена, возвращенная к жизни сильными лекарствами, мало-помалу приходила в чувство. Обморок длился всего несколько мгновений, но ей казалось, будто она очнулась после долгого сна; вместе с чувством глубокой усталости ее сердце наполняла бесконечная радость, но она никак не могла понять, почему. - Где я? - спросила девушка, затрепетавшая при виде незнакомой комнаты, неизвестного мужчины-аптекаря, подносившего ей нюхательную соль, силуэта полицейского, вырисовывающегося у входа. Аптекарь разъяснил: - Ничего страшного, мадемуазель. С вами случился обморок возле станции метро! С вами такое уже бывало? Эти обычные слова вдруг напомнили Фирмене о необыкновенном происшествии... Конечно, обморокам она была подвержена не более, чем другие. Знай аптекарь, что с ней произошло, он понял бы, почему девушка как подкошенная упала без чувств на тротуар. Фирмена увидела нечто немыслимое, невероятное, внушающее невыразимые страх и радость. Это было счастьем и кошмаром. Фирмена резко села, спрыгнула с маленькой походной кровати, на которой лежала. Взглянув на себя в зеркало, поспешно поправила растрепавшуюся прическу. Аптекарь учтиво осведомился: - Вы хорошо себя чувствуете, мадемуазель? Не боитесь идти на улицу? Может, найти вам машину? Фирмена отрицательно покачала головой. Нет, к ней вернулись силы, она была готова отправляться хоть на край света! Молодая женщина наградила аптекаря несколькими монетами, так же поступила с полицейскими, тепло поблагодарив их за участие, затем, почти бегом, кинулась вон из аптеки, толпа перед которой уже рассосалась, устав от ожидания. Что-то мешало ей в перчатке, она туда заглянула. Это был сложенный вчетверо листок бумаги. Девушка смущенно развернула его и прочитала слова, торопливо выведенные карандашом: "Да, Фирмена, это я!.." И когда с преобразившимся от улыбки лицом Фирмена дошла до подписи, взор ее внезапно привлек, словно загипнотизировал, медленно направляющийся к ней мужчина. Ах! Видение! Недавно оно вызвало у Фирмены обморок, но теперь, казалось, девушка не собиралась терять сознания, совсем наоборот. Словно во сне, с сияющими глазами, вытянутыми вперед руками, она двинулась ему навстречу. И, несмотря на толпившихся вокруг прохожих, которые кидали насмешливые взгляды, делали ехидные замечания, Фирмена, еще не смея верить своему счастью, упала в объятия любовника, первого, единственного, настоящего. - Фирмена! - Морис! Два существа прижимались друг к другу со страстью, на которую только способны человеческие создания, опьяненные радостью, счастьем, собственным чувством. Обнимаясь, они не могли произнести ни слова. Они спрашивали друг друга взглядами, их губы не могли выразить нахлынувших на них мыслей и вопросов. Внезапно Морис увлек Фирмену подальше от любопытной толпы. Млея от счастья, девушка даже не слышала шуточек и острот, отпускаемых на свой счет. Морис усадил ее в фиакр, назвал кучеру адрес; лошади тронулись неторопливой рысью, и любовники, теперь укрытые от нескромной толпы, смогли наконец поговорить. - Живой! Живой! - без устали шептала Фирмена, обволакивала Мориса долгим любящим взглядом, меж тем как юноша бормотал с бесконечным восторгом в глазах: - Наконец-то я тебя нашел! Как долго я этого ждал! Да благословен будет Бог любви, подаривший нам... Забившись в угол, Фирмена взглянула на любовника расширенными от ужаса глазами. Девушка вспомнила о мрачной сцене на набережной Отей, свидетелем которой она явилась. Она спросила с большой тревогой: - Морис! Может, я сошла с ума, но что все-таки произошло? Я ведь... Лицо девушки искажали нахлынувшие воспоминания. - Я ведь видела, - с усилием продолжала она, - видела твой труп, обезглавленный труп... Морис выглядел озадаченным, в глазах его промелькнуло беспокойство. Он попытался прервать Фирмену. Сделав усталый вид, он пожал плечами. - Об этом позже, - шепнул он. - Позже! Наша жизнь отмечена страшной тайной, - добавил он. - Ты единственная, кому я ее открою, потому что ты любишь меня... Но тут он умолк; желая изменить течение фирмениных мыслей, он обнял ее за талию, привлек к своей груди, прильнул к ее губам. Ласки любовника заставили Фирмену содрогнуться, у нее появилось странное чувство, ее поразила страшная мысль. В какой-то миг объятия Мориса невольно напомнили ей объятия виконта де Плерматэна! Но это был не конец ее изумлению. Фиакр спускался по склону Монмартра, казалось, направляясь к кварталу Мадлен. У Фирмены шевельнулось какое-то предчувствие, она спросила: - Куда ты меня везешь? Куда мы едем? Таинственный любовник ответил с решительностью: - К тебе домой, на улицу Пентьевр! Фирмена вздрогнула: - На улицу Пентьевр! Но на улице Пентьевр находился не ее дом, это был дом виконта, приспешника Фантомаса! Фантомас! Внезапно его трагическая фигура выросла между ней и любовником... Фирмену забила дрожь. Она хотела отогнать от себя грозный образ, но для этого надо было похоронить прошлое. А что может быть неумолимее прошлого! Фирмена отважно, взахлеб, даже не задаваясь вопросом, поймет ли ее Морис, принялась рассказывать любовнику о своей мрачной и необыкновенной жизни, наступившей с того дня, как она увидела, по крайней мере, ей так показалось, - его мертвым в собственной комнате на набережной Отей. Бесконечно стыдясь, она всячески смягчала характер своих отношений с виконтом де Плерматэном. Любопытное дело, Морис и бровью не повел, когда она завела речь о виконте. Рассказ же о последних событиях, героиней которых стала Фирмена, напротив, вызвали его живейший интерес - удивление, недоумение, сменившееся безумной тревогой. Странным был все-таки этот Морис, так и не объяснивший своего исчезновения, отыскавший любовницу в тот самый миг, когда она нуждалась в нем больше всего, не придумавший ничего лучшего, как отправиться с ней в жилище своего соперника, при этом всячески заверяя, доказывая, что любит ее всеми фибрами юной души!.. Фиакр остановился на улице Пентьевр. Пока Морис торопливо расплачивался с кучером, Фирмена, снедаемая волнением, спустилась на тротуар, машинально отказавшись от услуг бледного проходимца, который появился невесть откуда и бросился открывать дверцу в надежде получить чаевые. Попрошайка остался с носом. Любовники были слишком поглощены собой, чтобы обращать на него внимание; они быстро нырнули под своды здания. Фиакр отъехал. На какой-то миг оборванец в нерешительности замер, удостоверяясь, действительно ли пассажиры зашли в дом. Затем он сломя голову припустился за освободившимся экипажем. Проходимец сделал знак кучеру остановиться; несмотря на потрепанный, явно не внушающий доверия вид, непринужденно забрался внутрь, бросил адрес... Не успели Фирмена и Морис пройти в квартиру, которую виконт де Плерматэн снял для своей любовницы, как в прихожую выскользнула служанка Берта, прикладывая палец к губам. Девушка вздрогнула. Она инстинктивно придвинулась к Морису. Может, виконт здесь? Неужели им обоим суждено предстать перед его очами? К каким драматичным событиям приведет эта встреча? Фирмена была близка к отчаянию. Безумием было дать привести себя в это место. Безусловно, Морис приревновал ее и собирается бросить виконту вызов... Есть ли у него шанс на победу? Но тут Фирмена прервала свои размышления. Дверь из гостиной приоткрылась, и перед ними возникла величественная фигура виконтессы де Плерматэн. Фирмена, вне себя от изумления, шагнула к ней. При виде необычной гостьи по телу Мориса пробежала дрожь, в которой люди проницательные усмотрели бы признак ярости! Но таинственный любовник Фирмены взял себя в руки, он отнюдь не собирался показывать своих чувств; с бесстрастным лицом, скрипя зубами, сжав кулаки, он проследовал за любовницей в гостиную. Виконтесса взглянула на Фирмену, затем на Мориса. Она схватилась за сердце, переводя взор от одной к другому... Неожиданно знатная дама побледнела, в ее глазах появились странные огоньки, сверкнула почти откровенная угроза. Казалось, виконтесса, вернее, княгиня, охвачена сильнейшим возбуждением, необычайным волнением. В ее первой реплике, обращенной к Фирмене, сквозил упрек. - Вы же мне обещали, - сказала она, - никогда не приходить сюда! Никогда! Робея перед величественной княгиней, такой благородной, достойной и красивой, молодая женщина прошептала, потупив глаза, краснея, как школьница: - Да, мадам, вы правы, я обещала и не думала вас ослушаться, но... Неожиданно Фирмена вскинула голову, глаза ее засияли радостью, взглядом она указала виконтессе на Мориса. - Это он, - простодушно произнесла она. - Он жив. Это Морис!.. Виконтесса, волнение которой нарастало, наконец кинула взор на любовника Фирмены. Казалось, в ее глазах был вызов. Невероятное делю, Морис выдержал этот пристальный взгляд, загадочный субъект также бросал вызов! Тем временем Фирмена, в полном упоении от своей возрожденной, вернее, воскресшей любви, стала объяснять взахлеб, радуясь внезапно нашедшемуся оправданию. - Мадам, - сказала она, - я одна никогда бы сюда не пришла. Виконт де Плерматэн для меня больше не существует, вы знаете, я поклялась вам! Что касается Фантомаса, он мне отвратителен, как и всем, как всему свету, который он мучает и терзает!.. Внезапно Фирмена осеклась. Невольно она осознала, что виконтесса и Морис испепеляют друг друга взглядом! Но это было еще не все! Они вступили в разговор! Ах, вот что оно, значит, они знакомы? - Морис! - вскрикнула Фирмена с неожиданной тревогой. Молодая женщина инстинктивно, страстно желая найти защиту, бросилась на шею любовнику, прижалась к нему. Морис, мрачный, с пылающим взором, ее не оттолкнул. Этого виконтесса вынести уже не могла. Знатная дама была близка к обмороку. Она облокотилась на камин, где, среди прочих безделушек, лежал маленький, хорошо отточенный кинжал. Морис не сводил глаз с изящной, грациозной ручки виконтессы, на протяжении нескольких мгновений ласкающей рукоятку оружия... Этот жест не ускользнул от внимания таинственного любовника Фирмены. Безусловно, мысли знатной дамы были для него открытой книгой... Что собиралась предпринять княгиня? С кинжалом броситься на обнимающуюся парочку? Медленно разжались стиснутые пальцы прелестной ручки. Они выпустили рукоятку кинжала - оружие осталось лежать на камине. Дабы сдержать стук сердца, виконтесса поднесла руку к груди. Затем, словно сомнамбула, не глядя ни на Мориса, ни на Фирмену, она без слов вышла из комнаты, покинула квартиру. Что же произошло в действительности? Какая таинственная драма разыгрывалась на протяжении короткой немой сцены? Об этом знала только княгиня, возможно, еще Морис. Во всяком случае, Фирмена пребывала в полном неведении. Но эти вопросы ее не занимали. Любовник был мрачным и озабоченным, меж тем как молодая женщина, пылающая от любви, склонила голову ему на грудь. - Люби меня, Морис, люби меня! - нежно прошептала она. Глава 24 ЖЕНСКАЯ МЕСТЬ - А ну, прочь отсюда! Нечего попрошайничать по домам!.. И как вам не стыдно, в вашем-то возрасте, здоровый лоб... - Друг мой, сделайте такую милость, замолчите, пожалуйста... Жюв дома? Консьерж Жюва выкатил круглые, как бильярдные шары, глаза. Вот те на! Он не верил собственным ушам... Какой-то мерзкий оборванец, попрошайка в лохмотьях пытался ему противоречить. Распоряжаться, вместо того чтобы убраться подобру-поздорову! Позволял себе справляться о жильце, да к тому же называл его просто Жювом, даже для вежливости не вставив "господин"!.. - Послушайте, вы! - начал он. Но осекся, еще более изумленный. Проходимец взял его за плечи, властно отодвинул в сторону, а сам прошествовал мимо него, к лестнице, пробормотав себе под нос что-то очень похожее на "дурак". Привратник бросился вслед за неказистым молодым человеком. - Но в конце концов, - почти испуганно произнес он. - В конце концов, - откликнулся прощелыга, - протрите, черт возьми, глаза и приглядитесь ко мне повнимательнее. Кажется, нам довольно часто приходилось встречаться. Консьерж онемел от удивления. Он и в самом деле узнал этого проходимца, этого оборванного хулигана! Через несколько мгновений проходимец входил в кабинет полицейского, протягивая тому руку: - Привет, Жюв! - Вот те на! Фандор! Здорово ты вырядился! Совсем неплохо! Прямо не узнать!.. Ты чего пришел? Есть какие-нибудь новости? - Целая куча. Фандор, а необыкновенный прощелыга был никем иным, как бесстрашным журналистом, сдернул надвинутую на глаза жокейскую шапочку и швырнул ее на кровать. Затем он уселся верхом на стул и четко, без предисловий, как человек деловой, умеющий разговаривать с собеседником, способным схватывать на лету, продолжал: - Необыкновенные новости, Жюв!.. Думаю, вы просто обалдеете... Минуту тому назад я столкнулся с мертвецом... Жюв лукаво улыбнулся: - Да ну! И с кем же? - С Морисом! - Ну-ну... - И это все, что вы можете мне сказать?.. - Фандор, ты же знаешь, я не сторонник крайних эмоций! Я стоик по убеждениям. Так что, Морис был один? - С Фирменой! Жюв ухмыльнулся: - Он не тратит время даром. Это все твои новости? - У меня есть еще кое-что. - Что же? - Фирмена и Морис встречались с третьим лицом... - Хорошо... С кем? - На сей раз, Жюв, не сомневаюсь, вы обалдеете... Они встречались с виконтессой де Плерматэн! - Но, Фандор, тут нет ровно ничего невероятного!.. Журналист потерял терпение: - Возможно, и нет ничего в том, что они оказались вместе, но, надеюсь, вам будет небезынтересно узнать, что виконтесса де Плерматэн, вы слышите, Жюв, так вот виконтесса де Плерматэн - это... Жюв расхохотался. - Жена князя Владимира, - простодушно сказал он. Фандор от удивления так и подскочил на стуле. Он думал изумить Жюва, но должен был признать, что тот его огорошил. - Вы об этом знали? - спросил он. - Да, знал. - Вот те на!.. А я-то считал, что сообщу вам оглушительные вести! - Фандор, а больше тебе ничего не известно? Журналист лукаво улыбнулся: - Как сказать!.. У меня есть кое-какие догадки, не имеющие прямого отношения к делу... Хотя... Вы знаете, кто такой этот Морис? - Гм!.. Ну выкладывай... - Виконт де Плерматэн! Жюв кивнул. Загадочно улыбаясь уголками рта, он в тон Фандору насмешливо продолжал: - А ты, Фандор, знаешь, кто такой виконт де Плерматэн? На секунду смешавшись, журналист посмотрел на Жюва, не говоря ни слова, затем неуверенно предположил: - Князь Владимир? - Разумеется. - Вы дьявол, Жюв! Вы волшебник! Жюв пожал плечами, как ни в чем не бывало принялся набивать трубку. - Я полицейский, - сказал он. И неожиданно развеселившись, показал Фандору нос. - Ты еще сопляк, - дружелюбно произнес он. - Думал ошеломить меня, а все получилось ровно наоборот, так-то! А вся разгадка в том, что я виделся с Фирменой. Жюв с Фандором беседовали уже более часа; полицейский успел поведать журналисту о своем визите, последнем визите к Фирмене, который, по его словам, позволил приоткрыть завесу над многими тайнами. - Но тебе-то, Фандор, - спросил он, - как удалось разобраться в этих хитросплетениях, ты ведь не встречался с Фирменой, не знал истории ее похищения. - Элементарно, мой добрый Жюв. - Ну-ка, расскажи. Я тебя слушаю... - Так вот. В один прекрасный день у меня зародились подозрения... Кое-что мне показалось особо таинственным... Короче, меня заинтересовала персона виконта де Плерматэна, и я решил установить за ним слежку. - Не поставив меня в известность? - Не поставив вас, Жюв, в известность, потому что мои предположения казались мне глупостью... Итак, сегодня утром, в этом маскараде я занял позицию на Елисейских полях, у дома виконта. - И увидел, что он выходит из дверей. - Совершенно верно. Заметив это, я двинулся за ним следом... - В какой-то момент он нырнул в фиакр или отель... - В отель, Жюв... - А оттуда вышел уже в облике Мориса... - Истинная правда! - Черт возьми! А что было потом? Ты стал следить за Морисом? - Прежде всего, Жюв, хочу вам признаться, что это открытие меня просто ошеломило. - Вообще-то говоря, не вижу ничего особенного! Фандор запротестовал: - Как же! Мы ведь считали Мориса мертвым... - Это ты считал... Тут Фандор уже почти взорвался. - Ничего я не считал, - произнес он, - я как раз был убежден, что Морис не был гильотинирован, это вы, Жюв, не далее как на днях, уверяли меня, что речь идет о реальном преступлении... Не мне, а вам надо считать встречу с Морисом невероятной... Жюв снова повторил: - Сопляк!.. Да, поначалу я так думал, но потом... Потом!.. Ладно, Бог с ним... Ты остановился на том, что узнал Мориса, так куда он тебя повел?.. Куда он пошел? - Он направляется к бульварам, где встречает... - Полагаю, Фирмену. - Да, Фирмену... Она теряет сознание, ее относят в аптеку, затем Фирмена приходит в себя, падает в объятия любовника, садится с ним в экипаж... - А потом? - Потом я слышу адрес: улица Пентьевр... Я быстренько хватаю такси, мчусь туда сломя голову, как раз успеваю открыть им дверцу фиакра. Но самое интересное, там я наталкиваюсь на виконтессу де Плерматэн, выходящую из машины - потрясенную, смятую, в крайнем нервном возбуждении, я безошибочно узнаю в ней жену князя Владимира, благодаря фотографии, которую вы мне показывали... - Превосходно!.. - поддержал Жюв. - Через несколько секунд подъезжают Морис с Фирменой, тот самый Морис, в котором ты опознал виконта де Плерматэна... Ты спрашиваешь себя, а вдруг это князь Владимир, ты в этом почти убежден, и бежишь к старому приятелю Жюву в полной уверенности, что старый дурак станет восторгаться твоей проницательностью!.. - Приблизительно так оно все и было, - жалобно признался Фандор. - Но, как вы выразились, старый дурак ок