сь, как сумасшедшие, прочь от вагона, в котором они остались одни. Из багажного вагона также выпрыгнули двое служащих, которые, размахивая руками, кричали: - Дальше, дальше, спасайтесь! Скатившись с насыпи, несчастные, объятые ужасом, перепрыгнули через ограду и прошлепали по грязи через полную воды канавку. Оцарапанные, с разорванной одеждой, они скатились по заросшему густой травой склону холма, упали на вспаханное поле и замерли лицом вниз. В этот самый миг, словно раскат грома, ночную тишину разорвал оглушительной силы удар. Вынырнув на полной скорости, Симплон-экспресс со всей силы налетел на два вагона, которые остались стоять на путях, разбив их на куски, в то время как локомотив и первые вагоны этого шикарного поезда один за другим налетали друг на друга, сходя с рельсов! Глава XIV. Бегство в ночи Как только Лупар принял в свои руки Жозефину, выпрыгнувшую из вагона в тот момент, когда отцепленные от состава два вагона начали скользить в обратном направлении, он резким голосом поторопил своих товарищей: - Сейчас, ребята, драпаем... и быстренько! Жозефина, подбери свои юбки и постарайся топать быстрее!.. Приятели Лупара в спешке скатились с железнодорожной насыпи. - Живо, живо! - повторял Лупар. - Надо торопиться, иначе влипнем! Давайте, если не хотите загреметь в кутузку, быстрее! Время от времени Лупар интересовался у Бороды: - Правильно идем? - Да, мы почти вышли на нужную дорогу, - объявил Борода. - Проселочная до Дижона? - Нет, это дорога на Веррей... - А, небольшой городишко? Отлично, все идет, как надо! Так, стоп, послушайте, что я вам скажу... Лупар опустился на обочину и остановился в нескольких сотнях метров от дороги, видневшейся вдали. Он отдышался, затем, обращаясь к своим спутникам, ожидающим от него приказов, объяснил: - Вы здорово поработали, друзья мои, и отлично прокрутили это дельце! Только... к сожалению, это еще не все... Мы не предусмотрели одного обстоятельства... - Не может быть! - Ты, кореш, прикуси язык и слушай, что тебе говорят. Итак, дело не закончено, у нас только часть бабок... Делить будем завтра вечером. Вокруг послышались недовольные возгласы: - Завтра вечером! Почему не сейчас? - Я сказал завтра вечером... Бог мой, кто недоволен, может не приходить, вот и все, другим больше достанется... Теперь нужно разбегаться... Жозефина, ты, Борода, и я пойдем вместе. У нас еще есть работенка в Париже... Остальные, давайте, без промедления, один направо, другой налево! Добирайтесь до Пантрюша, это двести километров отсюда. Не вздумайте садиться в поезд, на вокзале может быть засада. Короче, выкручивайтесь, как хотите, самое главное, не влипните и будьте в гнездышке к десяти часам. Ясно? Школьник, которым был не кто иной, как малыш Мимиль, спросил: - Где встречаемся? - У реки... Лупар поднялся, не заботясь больше о своих дружках - они смогут выкрутиться дальше сами, - подал знак Бороде и Жозефине следовать за ним. - Давай, Борода, веди... - А ты куда? - На почту. - Зачем тебе почта? Вопрос был вполне естественный, но Лупар, однако, взорвался: - Нет, посмотрите на него! Борода, ты что, стал слишком любопытным? Ты сам не можешь догадаться, в чем дело? - А в чем дело? - Осел! Нас провели вокруг пальца! - Не может быть! - Еще как может! Ты видел банкноты, что мы взяли у этого виноторговца? - Нет, а что? Фальшивые? - Мы взяли только половинки купюр... Этот негодяй бесплатно себя застраховал... Действительно, обидно было за урожай, который собрали и который оказался несъедобным! Иметь сто пятьдесят кусков в кармане, которые годятся лишь на то, чтобы выбросить их ко всем чертям! Нет, поистине, нет справедливости на этом свете! Сорвался такой куш! - Ну, ну, не кипятись! Еще не все потеряно, из двух половинок можно сделать одно целое... - Ты знаешь, где можно стянуть остальные? - Да, старина... - Так мы туда идем завтра вечером? - Да, именно туда. - А, я понял, для этого ты и бежишь на почту? - Нет, - сухо ответил главарь бандитов, в голосе которого послышались недобрые интонации, - не только. Это нужно не только для того, чтобы взять пирог, который мы разделим завтра, но и чтобы спрыснуть его красненьким... И, поскольку Борода, онемев от изумления, смотрел на него с открытым ртом, не решаясь задать ему другой вопрос, Лупар повторил: - Красненьким! Да, старик, и притом отменным! - Кто? Шепотом - главарь бандитов не выносил говорить о таких делах перед женщинами, - отвернувшись в сторону от Жозефины, шагающей рядом с ним, Лупар бросил своему заместителю: - Кто же еще? Жюв! - Ух, черт! Он у тебя в руках? - Да, парниша, у меня в руках! - Ты уверен? - Будь спок. Разговор оборвался. Борода ни за что не осмелился бы обсуждать то или иное решение Лупара, но тем не менее внутренне он содрогнулся, услыхав планы последнего. Инспектор Сыскной полиции Жюв, о смерти которого Лупар объявил со спокойной уверенностью, пользовался среди представителей воровского мира репутацией смелого и мужественного человека, и, несмотря на все уважение к Лупару, Борода не мог не подумать, что затея последнего опасна и рискованна... И потом, как это все соединить? Несколько минут назад Лупар утверждал, что попытается закончить начатое дело. Сейчас же он говорит об убийстве Жюва... В тот же день... Слишком многое он хочет успеть за один день... Маленькая группа тихо продвигалась вперед. Лупар и Борода шли быстрым шагом, и вскоре Жозефина стала задыхаться от быстрой ходьбы. - Скажи, милый, далеко нам еще? - Спроси у Бороды... - Нет, - ответил последний, - уже подходим. Веррей, моя дорогуша, городишко этот начинается сразу за тем холмом. - А Националка [Националка - Национальная дорога - дорога государственного значения, соединяющая крупные города страны] где проходит, Борода? - Дижонская дорога? - Черт возьми, я же не спрашиваю тебя о дороге на Карпатра? - Ну что ж, посмотри вон туда. - Где растут деревья? - Да, там растут тополя вдоль дороги. - Хорошо, жди меня там с Жозефиной. Через минут пятнадцать я вернусь, этого достаточно, чтобы послать телеграмму... С той особой послушностью, которая характерна для отношений между бандитами и теми, кого они выбирают себе в главари, Борода и Жозефина подчинились приказу Лупара. Они сошли с проселочной дороги и пересекли поперек поле, двигаясь к Национальной дороге Париж - Дижон, на которую еще издалека указал Борода. Посмотрев вслед своим удалявшимся сообщникам, Лупар двинулся в обратном направлении. На всякий случай, чтобы чувствовать себя более уверенно, он снял куртку и вывернул ее. Куртка эта была необычная, подкладка представляла собой еще одну куртку, другого цвета и с иным расположением карманов. Таким образом, Лупар переоделся как бы в другую одежду, которая, если и не сделала его совсем неузнаваемым, то, по крайней мере, сильно изменила его внешность. Подойдя к первым домикам городка Веррей, он заметил, что в нем царит оживление, по всей вероятности, здесь уже знали о происшедшей катастрофе... Со своими сообщниками он сделал большой крюк после того, как они сошли с поезда. Они не решились идти вдоль путей, так как опасались, что, заметив неладное, машинист скорого поезда мог остановиться и увидеть их. Правда, из-за этого они потеряли много времени. Подходя к Веррею, Лупар оглянулся. С высоты небольшого холма он мог увидеть вдалеке красноватые вспышки пламени, временами ветер даже доносил издалека невнятный шум голосов... "Отлично, - подумал Лупар, - Симплон-экспресс с ходу налетел на оставшийся кусок состава поезда, брошенный на произвол судьбы. Должно быть, хорошая там была мясорубка!" Затем, придав лицу соответствующее выражение, он принялся расспрашивать жителей городка, разбуженных посреди ночи, которые, кое-как одевшись, бежали по улицам, спеша оказать помощь пострадавшим: - Пожалуйста, не подскажете, где телеграф? По какой стороне? На почте приемщица телеграмм потеряла голову от свалившихся на городок событий. Не задавая лишних вопросов, наверняка приняв бандита за одного из тех, кому удалось спастись в происшедшей катастрофе, она протянула Лупару бланк, на котором тот написал: "Париж, улица Бонапарт, 142, инспектору Сыскной полиции Жюву. Все идет хорошо, обнаружил всю банду, включая Лупара. Совершили налет, но он не совсем удался. Подробности позже. Уверен, можем покончить с ними, будьте складе Берси один оружием завтра вечером одиннадцать часов, возле складов компании Кесслер. Привет. Фандор. " Лупар перечитал текст и остался им доволен. Он направился к окошку. "Тем более, - размышлял Лупар, - девять шансов из десяти, что этот осел журналист лежит где-нибудь возле полотна, раздавленный в лепешку. " Почтовая служащая протянула руку, чтобы взять телеграмму. Бандит принял самый любезный вид. - Пожалуйста, ознакомьтесь с текстом телеграммы, - добавил он, - прочитайте его, мадам... Вы понимаете? Это должно остаться тайной... Женщина понимающе кивнула: - Вы можете положиться на меня, месье... Боже мой, неужели эта катастрофа подстроена преступниками? - Итак, я надеюсь на вас? И, попрощавшись, Лупар вышел из почтовой конторы, едва не столкнувшись с двумя жандармами, посланными начальником вокзала отправить срочные служебные телеграммы... Через десять минут быстрой ходьбы Лупар уже был рядом с Жозефиной и Бородой. - Эй, - спросил он, - ничего нового? - Ничего! - Проходит что-нибудь? - Что? - Машины? - Да, ты хочешь заполучить одну из них? Лупар пожал плечами. - Жозефина! - позвал он. - Спустись к дороге, пройди вдоль нее метров пятьсот и, как только увидишь первую же машину, сразу начинай кричать... Ори: "на помощь, убивают", короче, что хочешь, только останови ее! Скумекала? Давай, пошла... - Но Лупар... - Иди, я тебе сказал... Бог мой, ты перестанешь трястись от страха? Девушка удалилась, покорно подчинившись приказу. Пять минут спустя Борода и Лупар увидели, как Жозефина спустилась к дороге и остановилась на обочине. - Твоя пушка заряжена, Борода? - Шесть горячих, старина Лупар... - Отлично, ты - справа, я - слева... При последних словах Лупара до них четко донесся шум мотора, который, постепенно нарастая, разбудил ночную идиллию сельской местности. Повернув головы, бандиты заметили приближающийся к ним яркий свет фар... Лупар расхохотался: - Гляди, Борода, какие ацетиленовые фары, какие указатели поворота, а? Для нас такое авто - подарок с неба. Автомобиль подъезжал все ближе и ближе. Когда он почти поравнялся с Жозефиной, та бросилась к дороге, испуская душераздирающие крики: - На помощь! Убивают! Сжальтесь! Остановитесь!.. Резким движением водитель, удивленный неожиданным появлением женщины на этой большой пустынной дороге, нажал на тормоза... В это время с заднего сиденья машины, которая была "двойным фаэтоном", поднялся пассажир и, наклонив голову, крикнул: - Что такое? Что происходит? Остановитесь! Жозефина продолжала бежать за машиной. Автомобиль, повинуясь тормозам, остановился. Он уже почти замер на месте, когда с обеих сторон дороги к нему бросились Лупар и Борода. - Твой пассажир! - крикнул Лупар. - Я беру на себя водилу!.. Пока Борода старался схватить за горло владельца машины, Лупар сломил сопротивление водителя: - Без шума, лады? Иначе ты пропал! Все произошло за несколько секунд, и сейчас Лупар и Борода, ставшие хозяевами положения, держали пистолеты приставленными ко лбу незнакомцев... - Жозефина! - приказал Лупар. - Свяжи-ка их мне! Лупар показал глазами на свернутый в кольцо шнур, торчавший из его кармана. Когда это было сделано, Лупар на всякий случай заткнул кляпом рот обоим пассажирам и скомандовал Бороде: - Уложи их на краю дороги... хотя, погоди, лучше отведи их на метров пятьсот в сторону поля, так их не сразу найдут. - Врезать им? Бандит мгновение посомневался: - Да ну их! Не стоит пачкать руки. Хотя... Ну ладно, врежь им в полсилы... Ты понимаешь меня, Борода, пару раз по морде, этого им будет достаточно... Лупар сел в автомобиль и как опытный водитель развернул его в обратном направлении. - Ну как, порядок? - спросил он у своего лейтенанта, который возвращался к дороге... - Еще бы! Только, может быть, я немного перестарался? Они лежат пластом. Лупар равнодушно махнул рукой. - Залезай, Жозефина! Давай, Борода! - Итак, в Пантрюш! Жалко, придется бросить эту тачку, хотя она превосходна, но ничего не поделаешь, с ней мы можем засыпаться. И после минутного молчания, Лупар, сжав зубы, тихо добавил для себя: - Посмотрим, чья возьмет, Жюв!.. Глава XV. Катастрофа Симплон-экспресса ! Лупар и его сообщники, которые соскочили с поезда воспользовавшись моментом, когда отцепленные вагоны поезда на секунду замерли, чтобы покатиться затем в обратном направлении по наклонному в этом месте железнодорожному полотну, и постарались как можно быстрее скрыться в ближайшем лесу, не видели, как произошла катастрофа. Час спустя после происшествия Фандор разговаривал со служащим Компании железных дорог. - Повезло, месье, - говорил уцелевший кондуктор поезда, до сих пор еще бледный от пережитого, - повезло, что удар пришелся, когда мы поднимались в гору и наша скорость была гораздо меньшей... Случись это на десять минут позже, никому бы не удалось остаться в живых! - Да, повезло, - повторил журналист, вытирая носовым платком лицо, все грязное от сажи и пыли, - не считая бедняги-машиниста, получившего серьезные травмы, и женщины, которую только что унесли и у которой обнаружили многочисленные переломы на ногах, мне кажется, тяжелораненых в поезде больше нет... Те два вагона, что съехали с рельсов, были почти пустые? - Совершенно верно, месье, почти пустые... Фандор помогал спасать людей, не жалея своих сил. Хотя пережитое потрясение было велико, он быстро обрел хладнокровие и стал одним из первых, кто начал помогать спасателям, вытаскивающим из-под обломков поезда пассажиров... Вскоре прибыла еще одна команда спасателей. Изможденный, Фандор отошел от места катастрофы, отыскивая, где можно удобнее растянуться на земле и спокойно обдумать происшедшее... Проходя вдоль насыпи полотна, он услышал, как кто-то его зовет: - Месье! Месье! - Да? - Как все это гнусно, не правда ли? Фандор, присмотревшись, узнал "возлюбленного" Жозефины, с которого налетчики стащили его драгоценный пояс. - Да, - ответил он, - и нам нужно поздравить себя, что мы так хорошо отделались. А ваша жена, что с ней стало? - Моя жена? Ах, месье! В этом и заключается самое ужасное! Это не моя жена! Это... это просто подружка... Вы понимаете, месье, что после всего, что случилось, моя жена, настоящая, законная жена узнает всю эту историю - и тогда я пропал, погиб! К тому же... мне нравилась эта милашка, которая была со мной в поезде... Остается только догадываться, что с ней случилось! - Как, вы ничего не знаете о ней? "Ах да, наверное, этот добрый малый не заметил, что Жозефина была сообщницей грабителей?" - Нет, я ничего не знаю, вы же сами видели, как они у меня ее увели? У меня просто голова идет кругом. Бедное дитя совсем пропало, я искал ее везде, но увы... Вот ведь не везет, месье, я познакомился с ней лишь две недели тому назад и никак не мог с ней встретиться в Париже. Наконец я сумел передать ей насчет этой поездки, и мы условились встретиться на Лионском вокзале. И вот тебе на, эта катастрофа разбила все мои планы... Какое невезение! Я страшно боюсь, что она могла погибнуть и что увижу ее на носилках, истекающей кровью... - А, так вы назначили встречу на вокзале? Она знала, что у вас с собой крупная сумма денег? - Да, месье... О, мои бедные деньги! Я разорен! - Ничего, не убивайтесь так! Ваших грабителей арестуют, мы видели их и дадим полиции их приметы... - Да, да, тем более, что один мне точно знаком... Имя Лупара чуть не сорвалось с губ Фандора. Но из-за осторожности он промолчал: - Кто? Который из них? - Один из моих работников, бочар... - Вы виноторговец? - Точнее сказать, посредник в торговле вином, месье... Из Берси... Я собирался оплатить долги своим доверенным лицам, примерно сто пятьдесят тысяч франков, которые похитили у меня бандиты... - Как это "примерно"? Но кто вы на самом деле, месье? Как вас зовут? - Господин Марсиаль... Меня все знают на винных складах. Марсиаль из дома "Кесслер и Баррю..." Ах, я уверен, что этот налет был заранее подготовлен! Мне решили отомстить! Этот бочар не мог не знать, что каждый раз, когда я уезжаю в деловую поездку, я беру с собой крупные суммы денег! - Какая неосторожность! - Эх, разве мог я предвидеть такое? В конце концов, деньги еще не потеряны! - Как не потеряны? Вы знаете, где искать грабителей? - Нет, просто они взяли лишь половину банкнот. - Значит, при вас была не вся сумма? - Да нет же, представьте себе, - толстяк доверительно наклонился к журналисту, - что ограбленными оказались сами грабители! Каждый месяц, отправляясь в поездку, чтобы оплатить свои счета, я застраховываю себя от подобного рода неожиданностей... - Но как же? Как? - Очень просто. Например, сегодня мне нужно было раздать своим доверенным сто пятьдесят тысяч франков. Вчера я собрал эти деньги, взял банкноты и ножницами разрезал их на две половины. С собой я взял сто пятьдесят половинок тысячефранковых купюр - их то и забрали у меня грабители, - для которых эти банкноты не представляют никакой ценности, пока у них не будет других ста пятидесяти половинок... - Ничего не понимаю, - выдавил из себя Фандор. - Ну, это, если хотите, способ обезопасить себя от разного рода случайностей... Каждый месяц я беру с собой лишь половинки денежных банкнот, а в следующем месяце отдаю своим кредиторам другие половинки. Они склеивают обе части и получается обычная банкнота, которую принимают у них без проблем... Я же, со своей стороны, спокоен, если в случае какого-либо несчастья, как это произошло со мной сегодня, я потеряю ту или иную пачку банкнот, мне останется лишь заявить о потере во Французский банк, чтобы никто не мог воспользоваться утерянными половинками, дать номера банкнот и подождать, когда через три месяца мне выдадут новые купюры... - Но где же другие половинки банкнот? - О, в безопасном месте, у меня дома, в Берси. Фандор секунду помолчал, затем вдруг закусил губу, о чем-то напряженно раздумывая... После этого журналист поспешил покинуть господина Марсиаля, который остался стоять с открытым ртом, удивленный подобным поведением своего собеседника, и подбежал к одному из служащих, работавших в команде спасателей: - Пожалуйста, один вопрос. Служащий обернулся к нему. - Когда пути будут очищены от обломков? - Через час, месье... - До этого времени ни один поезд не пойдет на Париж? - Нет, месье! - Благодарю вас... Фандор пошел назад вдоль железнодорожного полотна. "Отлично! Я как раз прибуду вовремя... Теперь же надо составить телеграмму для "Капиталь" и отнести ее на почту... У меня еще есть время!" Журналист вытащил из кармана блокнот, с которым никогда не расставался, и, присев на траву, росшую по склону насыпи, начал набрасывать статью. Но Фандор переоценил свои силы. На протяжении нескольких часов он пережил массу волнений и был совершенно измотан, душой и телом... Фандор писал в течение минут десяти, затем незаметно впал в полусонное состояние - и вот уже его карандаш выпал из руки, а голова склонилась на плечо... Фандор спал как убитый... - Осел! Идиот! Раззява! - награждал себя нелестными эпитетами Фандор. - Все пропало! А что скажут в газете? Когда он очнулся, уже были сумерки. Действительно, все вышло ужасно нелепо. Фандор как сумасшедший бросился к станции: - Когда идет ближайший поезд на Париж? - Через две минуты, месье, уже дали свисток... - Это скорый? - Нет, этот поезд прибывает в Париж в десять часов. Фандор поднял руки к небу: "В десять часов вечера! Как я промахнулся! Я буду в Париже лишь к десяти! Неужели опоздаю? О боже, у меня нет даже времени предупредить телеграммой Жюва..." Глава XVI. Происшествие в Берси Жюв провел почти весь день в квартале Фрошо. Несмотря на предпринятые меры предосторожности, газеты пронюхали о трагедии, разыгравшейся накануне в доме доктора Шалека, даже "Капиталь" поместила о ней статью, подписанную, правда, не Фандором, а другим журналистом. Газеты рассказывали своим читателям сногсшибательные вещи о докторе Шалеке, Жюве, Лупаре, самом доме, где произошло преступление, расследовании в больнице и т. д. Жюв, не пытаясь опровергнуть многочисленные неточности, допущенные пишущей братией, наоборот, старался их как можно больше раздуть; он считал - и нашел в этом поддержку самого высокого начальства префектуры, - что, хотя мощный голос прессы часто бывает необходим властям для облегчения поисков преступников, время от времени интересы дела требуют наводить журналистов на ложный след. Тем временем, когда люди заметили, что каменщики, электрики, оцинковщики и другие рабочие подходят к особняку доктора Шалека и принимаются за работу под присмотром лиц, одетых в штатское, вокруг дома постепенно выросла толпа любопытных. Сначала Жюв долго беседовал с владельцем дома, господином Натаном, известным посредником в торговле бриллиантами с улицы Прованс. Бедняга был убит, узнав, что его дом стал ареной невероятных приключений. Все, что ему было известно о докторе Шалеке, заключалось в том, что тот снял этот особняк четыре года назад и с тех пор вносил аккуратно в срок плату за жилье. - Вы не подозревали, что в доме есть электрический лифт, который доктор Шалек оборудовал под рабочий кабинет и который был похож на последний как две капли воды? - Нет, месье, полтора года назад мой жилец попросил у меня разрешения отремонтировать дом на свой вкус. Я, конечно, дал ему такое разрешение. Сейчас понятно, что он хотел лишь установить здесь этот странный механизм. Но скажите, месье, велик ли нанесенный ущерб? Признают ли меня ответственным за слом свода туннеля канализационного стока? - Что касается этого, - заявил, поднимаясь, Жюв, - не могу вам ничего сказать точно. Это дело будет решаться в суде между вами и мэрией Парижа. - Ах! - застонал посредник в торговле бриллиантами. - Мне одному придется расхлебывать эту скандальную историю. Могу ли, по крайней мере, спуститься, чтобы осмотреть состояние подвальных помещений? - Не сегодня, месье, я должен закончить осмотр дома. Жюв, которому помогал инспектор Мишель и районный комиссар полиции господин Дюпальон, выслушал также показания привратников квартала, нескольких соседей доктора Шалека, но не узнал ничего нового. Ни те, ни другие не видели и не слышали, что произошло. К полудню Жюву и Мишелю, решившим не покидать место расследования, принесли обед прямо в дом. - Чего я не могу понять, шеф, - говорил Мишель, - так это того телефонного звонка, когда к концу ночи, во время которой произошло преступление, обратились за помощью в комиссариат по улице Ларошфуко. Из двух вариантов может быть лишь один: либо это звонила сама жертва, но в таком случае она еще не была мертва, как это предполагают, когда начиналась ночь, либо кто-то другой, и тогда... - Вы не ошибаетесь, анализируя подобным образом проблему, но решается она очень просто: той ночью звонила не убитая женщина, так как, вспомните, когда мы обнаружили труп в половине седьмого утра, он был уже холодный. Звонок же, как нам известно, был в шесть часов, то есть когда эта женщина была давно убита... - Значит, звонило третье лицо? - Да, заинтересованное в том, чтобы обнаружили факт преступления как можно скорее. Вот только оно не ожидало нашего с Фандором возвращения... - То есть, по вашим словам, шеф, убийца догадывался о вашем присутствии за занавесками в рабочем кабинете в тот момент, когда совершалось преступление? - Убийца, не знаю, но вот доктор Шалек знал наверняка, что мы находимся там. - Это не меняет значения, преступление было чрезвычайно тщательно подготовлено... Но в этом деле есть еще кое-что непонятное для меня. Посудите сами, шеф, когда вы вернулись в кабинет, где была обнаружена убитая, вы подошли к балкону и нашли там между занавесками и окном следы грязи, занесенной вашей обувью. Следовательно, это было окно комнаты, где совершили преступление и где вы сидели на протяжении почти всей ночи... - Позвольте, я продолжу, шеф, вы, конечно, можете сказать, что труп жертвы могли перенести в этот кабинет во время вашего короткого отсутствия, но я хотел бы, с вашего позволения, заметить, что было хорошо видно, как на растрепанных волосах несчастной засохла свернувшаяся кровь. Засохшаяся кровь была обнаружена и на ковре, который был пропитан ею до самого пола; а ведь если труп был перенесен лишь за несколько минут до того, как мы его обнаружили, то подобного мы увидеть бы не смогли... - Дружище Мишель, - ответил Жюв, - вы совершенно правы, но верно и то, что именно в той комнате, где был обнаружен труп, убийца совершил свое преступление, то есть в той, где нас не было. Что касается следов грязи возле окна, то - какой же вы наивный - это, конечно же, наши, но перенесенные из комнаты, где мы находились, в ту, где нас не было. Это произошло как раз в тот промежуток времени, когда нас не было в доме, это же очевидно, что, кстати, еще раз доказывает, что наше присутствие было известно преступникам. Кроме того, свеча, из которой доктор Шалек накапал воска, чтобы запечатать свои письма, была почти целой, она, действительно, на наших глазах горела не больше пары минут. И вот, вновь зайдя в дом, мы находим свечу в том же виде, в котором она была, то есть, это значит, что все, буквально все, было чудесным образом подстроено, чтобы ввести нас в заблуждение. Жюв, выкуривая сигарету за сигаретой, расшагивал по комнате и продолжал рассуждать: - Видите ли, Мишель, мы начинаем понемногу понимать это дело, но ничто не указывает на то, каковы были мотивы преступления. Мы видим, как двигаются марионетки - Лупар, Шалек, Жозефина, но не видим веревочек, веревочки, за которую... - За которую дергает, возможно, не кто иной, как... Фантомас? Наступила тягостная пауза. Среди полицейских было негласным правилом не произносить перед Жювом имя короля преступления... - Вы мне сказали, Мишель, что вам больше нельзя появляться среди воров под маской Сапера... - Это так, господин инспектор, - ответил Мишель, вновь превратившийся в исполнительного служащего, соблюдающего иерархические формы вежливости, - меня "расколол" как раз накануне преступления в квартале Фрошо Лупар, как и моего коллегу Нонэ... - Кстати, Нонэ мне что-то расплывчато говорил о деле "с набережной", которое готовится Бородой и типом, известным под кличкой Бочар, вы в курсе этого? - К сожалению, нет, господин инспектор, я знаю об этом не более вашего, как раз в этот момент мы были вынуждены прервать нашу слежку... - Чем сейчас занят Нонэ? - Его направили в Шартр. Жюв с досадой пожал плечами. Ему оставалось лишь пожалеть, что в префектуре полиции существует подобная практика, когда младших инспекторов бросают по мере необходимости то на одно, то на другое дело, что мешает закончить начатую работу. Но это был не тот случай, чтобы обсуждать подобного рода проблемы со своим подчиненным. Посоветовав Мишелю подумать над тем, как вновь можно проникнуть в компанию завсегдатаев кабачка "Встреча с другом", где у полиции были тесные связи с папашей Корном, Жюв снова спустился в подвал, чтобы руководить вернувшимися с обеда рабочими. Мишель остался на первом этаже заниматься описью бумаг доктора Шалека. Покинув особняк доктора Шалека около половины восьмого вечера, Жюв решил не спеша пройтись по улице Ле-Мартир, чтобы спокойно обдумать события, которые со скоростью лавины обрушивались на него в течение последних дней. Когда он подходил к бульвару, его внимание привлекли крики разносчиков газет. На первых страницах мелькали мрачные заголовки, набранные крупным шрифтом: "Еще одна железнодорожная катастрофа". "Симплон-экспресс столкнулся с марсельским скорым... Много жертв"... Фандор, наверное, ехал этим же поездом, марсельским скорым, который был сбит Симплон-экспресс. Но Жюв тут же успокоился. На самом деле в катастрофу попал не марсельский скорый, а только два вагона из хвоста поезда, которые отцепились от остального состава. "Стоит ли верить, - думал он, - этим газетам". Остановив такси, Жюв бросил адрес водителю. "Как раз есть немного времени, чтобы переодеться и отправиться в префектуру, где должны располагать более точными сведениями. Там я узнаю, что стряслось с Фандором. " - Вам телеграмма, господин Жюв, - сказал ему консьерж. - Мне? - Кому ж еще, ведь это ваша фамилия указана в телеграмме. Жюв с недоверием взял голубой кусочек бумаги; в этот день его решительно поджидали сюрпризы. Надо же, он получает телеграмму у себя дома! Жюв был несколько удивлен. Дело в том, что он взял за правило никому не сообщать своего адреса. Если он возвращался домой, то для того, чтобы отдохнуть, и никто из его коллег из префектуры не осмеливался беспокоить его дома. Если нужно было передать ему что-то срочное, тогда просто звонили по телефону. Жюв нахмурил брови, затем, вскрыв наконец телеграмму, быстро пробежал ее глазами и не смог не воскликнуть от радости. "Отважный малый, - шептал он про себя, перепрыгивая через ступеньки, - я так переживал, не получая от тебя никаких вестей. Восемь часов! - вдруг остановился он, глянув на часы. - У меня не будет времени заехать в префектуру взять с собой пару человек. Ну, что ж! Чем меньше людей будет в этом деле, тем лучше!.." Быстро переодевшись и на скорую руку поужинав остатками еды, стоявшей на плите, полицейский выскочил из дому и прыгнул в трамвай на бульваре Сен-Жермен, который довез его до Ботанического сада. Затем с видом праздно разгуливающего человека он направился к Берси [Берси - пригород Парижа] вдоль берега реки, по обе стороны которой тянулись бесконечные склады бочек с вином. Прошло два часа, как Жюв вошел в лабиринт винных складов. Он начинал проявлять нетерпение. Со времени, на которое была назначена встреча, прошел почти час, и полицейский, оглядываясь по сторонам в этом мрачном месте, пользовавшемся дурной славой, начал беспокоиться. Почему Фандор опаздывал, может быть, с ним что-то случилось? И потом, что это за причуды назначать встречу здесь, на набережной Берси, почему на набережной?.. Внезапно Жюв вздрогнул. Банда Цифр, дело "с набережной"... Черт! "Может быть, - сказал себе Жюв, - меня просто заманили в ловушку? Эта телеграмма от Фандора... Разумеется, сначала я подумал, что бравый малыш после страшной катастрофы, из которой он чудом выбрался живым, не размышляя долго, направил мне телеграмму по моему личному адресу, но на самом деле должно было быть по-другому... Фандор настолько привык телеграфировать мне в префектуру, что он не мог машинально послать мне телеграмму на дом. Впрочем, им ли послана эта телеграмма? Чем больше я думаю о ней, тем больше сомневаюсь, в ней нет точности, ясности, присущей моему юному другу... Ах, Жюв, Жюв, не дал ли ты себя одурачить, как последнего салагу?" Размышления полицейского внезапно были нарушены подозрительным шорохом. Ему показалось, что кто-то тихонько свистнул, затем раздались быстрые шаги, и он услышал, как глухим стуком отозвались пустые бочки, словно кто-то случайно задел их. Жюв присел на корточки и затаил дыхание. По стеклянному потолку склада, в котором он находился, медленно двигалась чья-то тень. Жюв тихонько, на цыпочках шел за тенью, и вдруг четко услышал характерный щелчок оружия. - Посмотрим, чья возьмет, - процедил он сквозь зубы. Жюв зарядил пистолет и стараясь изменить голос, крикнул в темноту: - Кто идет? - Стой! Жюв догадался, что к нему приближаются. Он, в свою очередь, хотел крикнуть и остановить таинственного незнакомца, когда внезапно раздался выстрел и сразу за ним еще один. Жюв заметил, откуда стреляют. Нападавший на него - так как никаких сомнений не могло быть, что стремятся убить именно его, Жюва - находился всего в метрах пятнадцати, но, к счастью, он неточно определил месторасположение Жюва и стрелял не совсем в том направлении. - Трать свои патроны, любезный, - прошептал Жюв, когда раздался очередной, третий выстрел. - Когда дойдем до шести, наступит моя очередь... Дождавшись шестого выстрела, Жюв выскочил из укрытия, воспользовавшись тем, что его противнику нужно было время, чтобы перезарядить свой револьвер. Запрыгнув на бочки, он побежал прямо по ним к колышущейся на стене тени. Но вдруг он опустил пистолет: - Фандор, ты? - Жюв, это вы? - Ах, ну ты даешь! Так это ты разрядил в меня всю обойму? - Я? - спросил совершенно сбитый с толку Фандор. - Скорее всего это вы... И журналист протянул Жюву свой заряженный пистолет... Жюв рассматривал револьвер Фандора, но журналист вдруг удивленно воскликнул: - Постойте, Жюв, что вы здесь делаете? - Ты мне сам сказал в телеграмме прийти... - Я вам не... Жюв вытащил из кармана телеграмму и протянул ее Фандору. Когда мужчины приблизились друг к другу, в темноте сверкнула вспышка и одновременно над их головой прогремел выстрел. Пуля просвистела мимо ушей, и друзья тут же упали, распластавшись между двумя бочками и затаив дыхание... Им решительно повезло: несмотря на семь выстрелов подряд, они до сих пор оставались невредимыми. Особенно это касалось Фандора, так как только сейчас до Жюва дошло, почему нападавший минуту назад так мазал, стреляя по нему. Все объяснялось тем, что таинственный убийца целился не в него, Жюва, а, конечно же, в Фандора! После небольшой паузы, во время которой преступник перезарядил оружие, он вновь начал свою игру. Жюв на этот раз не собирался беречь патроны и, по-прежнему сидя за бочкой, толкнул локтем Фандора: - Приготовься, как подам знак, стреляй. - А-а, - заорал Жюв, стреляя в сторону нападавшего. Фандор стиснул руку Жюва, показывая на тень, мелькнувшую в правой от них стороне. - Вы видели? - Да. - Это доктор Шалек, верно? К перестрелке, нарушившей ночную тишину огромного винного рынка, стали добавляться другие, посторонние звуки. Вокруг помещения, в котором находились Жюв и Фандор, раздавался грохот опрокинутых бочек, приглушенные ругательства, сухой треск досок под ногами бегущих по ним людей. Затем с другой стороны, издалека начал приближаться шум подходившей толпы, который время от времени перекрывали короткие отрывистые приказы и пронзительная трель свистков. - Это полиция, - сказал Жюв. Он объяснил Фандору, что набережные пригорода Берси часто служат убежищем для разного рода бродяг. В префектуре хорошо знают, что в пустых бочках складов, открытых со всех сторон, коротают ночь, спасаясь от дождя и холода десятки бездомных, среди которых иногда попадаются и злоумышленники. - Правда, - подчеркнул Жюв, - последние встречаются здесь очень редко, и люд, обитающий в этих местах, как правило, ведет себя вполне безобидно. Полиция вмешивается лишь в крайних случаях, и тогда она проводит небольшую чистку. Таможенные служащие пользуются случаем, чтобы в сопровождении полиции обнаружить парочку контрабандистов, и на этом все заканчивается. Сейчас мы будем присутствовать при заурядной облаве. Жюв ошибался. Опровергая его слова, раздался один выстрел, за ним другой. Полиция, похоже, не ожидала такого грубого приема, произошла минутная заминка, затем полицейские, шедшие до сих пор одной группой, разбежались по сторонам и развернулись по всей ширине набережной. Но тут треск продолжающихся выстрелов перекрыл общий возглас изумления. Что там еще происходит? - Пожар! - прошептал Фандор... С двух сторон винный рынок был объят огнем, от которого вверх подымался едкий дым. - Негодяи! - зарычал Жюв. - Должно быть, где-то хранился спирт и они подожгли его. Вот гады! Полицейский и журналист должны были теперь подумать о своей собственной безопасности и постараться вырваться из полыхающего склада, не забывая отбиваться от бандитов, которые, смешавшись с обычным сбродом с набережной Берси, обкладывали их со всех сторон. Верховодил преступниками, в этом можно было не сомневаться, доктор Шалек. - Сматываемся, - сказал Жюв. Фандор, не говоря ни слова, последовал за ним. - Проклятье, - заорал полицейский после безуспешных попыток пробиться сквозь полосу огня. - Назад, - предложил Фандор, - спустимся к Сене... Но тут прогремел новый взрыв. Содержимое очередной взорвавшейся бочки еще больше усилило огонь. Жюв и Фандор оказались в кольце бушующего пламени, из которого выбраться было невозможно! - Ну и ну! - закричал Жюв. - Плохи наши дела... - Да, - быстро отозвался журналист, - я предпочел бы лучше, чтобы по мне снова стреляли, нежели зажариться здесь живым... Друзья на мгновение замерли, внимательно оглядываясь по сторонам и мучительно стараясь найти выход из создавшегося положения. Зрелище было ужасным и одновременно грандиозным. Вокруг них огромные языки пламени тянулись к небу и исчезали под стеклянной крышей павильона, превращаясь там в густой черный дым. Снаружи раздавались крики бродяг, свистки полицейских. Вдалеке послышался заунывный сигнал пожарной команды, и время от времени, перекрывая крики и грохот от взрывов маленьких бочонков и огромных бочек, содержащих спирт, раздавались пистолетные выстрелы. Жара становилась невыносимой, а круг, внутри которого оставалось пространство, еще не тронутое огнем, постепенно сужался. - Пора отсюда выбираться, - проворчал полицейский. - Согласен, но как? - Отлично, - вскрикнул Жюв, - мы спасены! Давай, залезай сюда, малыш... При ослепительном свете пламени Жюв с торжествующим видом показывал Фандору на огромную винную бочку, которая только что свалилась сверху и замерла возле них. - Не понимаю, - произнес Фандор. - Ты никогда не катался на американских горках? Несмотря на всю серьезность положения, в котором они находились, Фандор захохотал. - Помоги мне уложить эту бочку на ребро, видишь, если отпустить ее, то она покатится по наклону, который есть на набережной, прямо до самой реки... Нужно только, чтобы она катилась ровно, установить самую широкую часть с выпуклой стороны бочки вот на этот желоб, который будет вроде рельса и помешает крутиться бочке по своей оси. Ты следишь за моей мыслью? - Конечно! - воскликнул заинтригованный Фандор, начинающий понимать замысел Жюва. - Хорошо! Живее, малыш, залезай в бочку... Фандор первым устроился в бочке. За ним влез Жюв, который закрыл за собой бочку крышкой, придерживая последнюю за опорный брус, торчавший с внутренней стороны. - А сейчас, - приказал Жюв, - будем крутиться, как белка в колесе или, если хочешь, как те английские заключенные, которые постоянно крутят знаменитое колесо, применяемое при наказании. И помолимся Богу, чтобы на пути не оказалось какого-нибудь препятствия, которое остановило бы нас посреди огня! Вперед! Не прошло и двух минут, как бочка, с трудом оторвавшись с места, со всей скоростью летела к реке. По тому, как затрещали стенки бочки и в ней мгновенно стало невыносимо жарко, Жюв и Фандор догадались, что они проходят полосу огня. Тем временем, бочка, благодаря своей тяжести и разгону, заданному наклонной плоскостью набережной, быстро перекрывала пространство, объятое пламенем. Из-за головокружительной скорости, с которой Фандор и Жюв кувыркались вместе с бочкой, Жюв не удержал крышку, и та с грохотом отлетела в огонь. Через отверстие в бочку полетели головешки, пепел... Укачанные, все в синяках, Жюв и Фандор больше не могли бороться с ужасающей скоростью, с которой мчалось несуразное транспортное средство, выбранное ими, чтобы спасти свои жизни. Внезапно огромная бочка зависла на мгновение в воздухе и с глухим шумом рухнула в воду! На набережной полиция, которая была озабочена прежде всего оказанием помощи пожарным в тушении огня и которая не догадывалась о злоключениях Жюва и Фандора, оставила без внимания ночных гостей винного рынка, позволив таинственным злодеям спокойно удалиться прочь. Глава XVII. На плитах морга Спускаясь с моста Сен-Луи, известный судебно-медицинский эксперт доктор Ардель, профессор факультета медицины, который неоднократно, благодаря своему опыту ученого, помогал полиции находить решения в самых запутанных делах, заметил возле входа в городской морг господина Фюзелье, судебного следователя, беседующего с инспектором Жювом. - Я немного опоздал, господа? Сожалею, что заставил вас ждать. Судья и инспектор запротестовали, и доктор добавил: - Ну что ж, тогда наша клиентка тем более нас подождет... Пожалуйста, прямо, господа, мы пройдем в амфитеатр, там нам будет удобнее вести беседу... Доктор Ардель показывал гостям свое хозяйство: - Не очень веселый дом! Я бы сказал немного мрачный. Но, так или иначе, он в вашем распоряжении. Господин Фюзелье, вы можете проводить свое расследование совершенно спокойно. Господин Жюв, вы можете задавать вашей клиентке любые вопросы... Громко разговаривая, отпуская остроты, доктор Ардель, добродушный малый, тут же сам хохотал над своими шутками. Не давая своим собеседникам вставить хоть одно слово, доктор продолжал: - Извините, я отлучусь на пару минут. Мне нужно переодеться в халат и захватить резиновые перчатки. - Объясните мне, дорогой мой Жюв, - начал расспрашивать инспектора господин Фюзелье, - сегодня утром я получил от вас телеграмму, в которой вы попросили меня и доктора Арделя явиться сюда после полудня, но мне неизвестна цель, которую вы преследуете... Что вы хотите здесь найти? Держа руки в карманах, Жюв прохаживался взад и вперед перед низким столом, стоящим в центре амфитеатра, где производят вскрытие тел. Услышав вопрос судьи, он перестал ходить и обернулся к господину Фюзелье. - Что я хочу здесь найти? - повторил он. - Я сам точно не знаю или, точнее говоря, не осмеливаюсь признаться себе в этом... Наверное разгадку... - Черт возьми! - Дело в том, господин Фюзелье, что не все так просто, как это кажется. - Так, так... - Роль, которую играет девица Жозефина, становится все более запутанной. Она любовница Лупара, которая на него же доносит, затем получает от него две пули из револьвера, потом, как утверждает Фандор, становится вроде его соучастницей в этом дерзком ограблении, подобных которому наберется немного даже в архивах американской криминалистики... - Дело с поездом? - Да. Оставим на минуту Жозефину в покое. Перед нами двое неизвестных, это прежде всего доктор Шалек, светский, образованный человек, который в то же время выступает как главарь бандитов. Что нам точно известно о нем? Что он стрелял в Жозефину и участвовал в перестрелке на винных складах. Остается также Лупар, главный преступник, о котором нам ничего неизвестно. Кто это, представитель воровского мира? Возможно, но тогда каким образом он познакомился с доктором Шалеком? Светский человек? Нет, у такого не была бы любовница типа Жозефины... Убийца? Убийца женщины, найденной мертвой в квартале Фрошо? Может быть! Но у нас нет доказательств! - Ну, вы размахнулись, Жюв. - Нет, я сказал, что у нас пока нет доказательств. Чтобы утверждать что-нибудь, нам надо выяснить, кто эта женщина и почему она была убита. Как она была убита? Так как, в конце концов, - Жюв сложил руки на груди, - мы не только не знаем личности убитой, но и то, каким было орудие преступления! Если мы это выясним, мы, возможно, сможем узнать, кто убийца: Шалек? Лупар? Господин Фюзелье минуту помолчал. - Хорошо, - произнес он серьезным тоном и добавил: - Жюв, ваше воображение не знает границ. У вас столько предположений, догадок, что самый уравновешенный ум не поспевает следовать за вашей логикой. К тому же, вашим соображениям не хватает логического конца. - Что вы имеете в виду? - Подождите. По какому следу вы идете? - Убитой женщины... Той, которую мы сейчас осмотрим и которая, я надеюсь, поможет найти правильное направление в моем расследовании. - Не подозреваете ли вы... Фантомаса, Жюв? - Да! - ответил полицейский. - За Лупаром, Шалеком, всегда и везде, вы правы, господин Фюзелье, я стараюсь обнаружить Фантомаса! Он хотел добавить еще что-то, но тут в амфитеатр вошел доктор Ардель. Одетый в халат судебно-медицинского эксперта, врач приобрел серьезный вид. - Итак, за работу. Привезите, пожалуйста, - обратился он к санитару, - труп, который находится в холодильнике No 6... Двое мужчин выкатили на тележке на середину амфитеатра труп незнакомой женщины. - Взгляните на нее, - сказал Ардель, - попробуйте определить ее личность. Что касается меня, то моя роль эксперта выполнена и я готов изложить все необходимое в медицинском протоколе. Фюзелье и Жюв склонились над трупом. Тело представляло собой сплошную рану, и его не узнали бы, наверное, сами родственники жертвы. Жюв выпрямился. - Итак, - заключил он, - совершенно понятно, что, будучи простым полицейским, я не смогу ничего выяснить, глядя на это тело. Антропометрический анализ здесь применен быть не может. Стало быть, за вами, господин профессор, нам пояснить... - Что именно? - Как эта женщина была убита? - Спросите лучше, от чего она умерла. - Это то же самое! - Ошибаетесь. Сказать вам, от чего она умерла, значит объяснить вследствие какого физиологического акта скончалась эта женщина, а сказать, как она умерла, означает объяснить, как произошел этот физиологический акт... - Господин профессор, не будем играть словами. Что дал вам осмотр тела? - Ничего или, точнее говоря, совсем мало, - сказал доктор. - Смерть в данном случае не была вызвана повреждением того или иного органа. Произведенный мною осмотр тела позволил мне утверждать, что у жертвы наступило общее кровоизлияние. При вскрытии трупа я с удивлением обнаружил, что разорваны все кровеносные сосуды организма, сердце, вены, артерии и даже мелкие сосуды в легочной полости... - Но что это означает? - Подождите! Кроме того, кости были разбиты, раздроблены на множество мелких кусочков. - Это невообразимо! - Таким образом, я мог констатировать, как по отдельным членам, так и по организму в целом, общий кровоподтек, идущий с верхней части шеи до нижних конечностей тела... - Но у вас есть какая-нибудь идея насчет того, что явилось причиной этих ушибов, повлекших за собой смерть этой женщины? - Можно предположить самое невероятное, господин Жюв. Например, что тело женщины прогнали под прокатным станом! Господин Фюзелье посмотрел на инспектора: - Что вы скажете, Жюв? - У меня появилось еще больше вопросов, - ответил полицейский. - Профессор Ардель научным образом подтвердил мои догадки, которые я не решался высказать после беглого осмотра мною тела убитой. Но как действовал преступник? Это становится все более загадочным... - До такой степени, - продолжал он, - что я, честно говоря, не нахожу орудия преступления, способного подобным образом раздавить тело человека... Жюв вновь начал нервно расшагивать вдоль и поперек амфитеатра. Господин Фюзелье стоял с задумчивым видом... - Я не думаю, - произнес наконец судья, - что мы могли бы увидеть больше, чем мы увидели. Совершенно очевидно, Жюв, что этот труп не может помочь следствию, поскольку, если даже знания господина профессора оказались бессильными... Жюв подошел к телу. - Труп, возможно, но есть еще кое-что... - И, повернувшись к профессору, добавил: - Вы не могли бы распорядиться принести одежду, в которую была одета эта женщина? - Нет ничего проще! Из мешка, принесенного ему служащим морга, Жюв начал извлекать одежду убитой. Один за другим он изучил предметы женской одежды, выраставшей перед ним на полу. Туфли от хорошего мастера, ажурные шелковые чулки, сорочка, тонкое нижнее белье, корсет отличного покроя... - Ничего! - сказал он. - Ни одной отметки на белье, никакого указания на то, где оно куплено. Неожиданно из кармана Жюв достал небольшой перочинный нож и открыл лезвие. - Нельзя ничего оставлять без внимания! - заявил он. - Посмотрим сейчас получше! Присев на колене на полу, инспектор Жюв, перебирая одежду убитой, принялся вспарывать швы, протыкать отвороты рукавов, разрезать подрубленные края материи... - Вы с ума сошли! - сказал Фюзелье. - Что вы ищете? - Ага!.. Что там такое?... Протыкая лезвием ножа бархатный воротничок жакета, Жюв почувствовал, что он задел за кусочек бумаги! Ловко орудуя ножом, он вспорол ткань. Нет, он не ошибся! Между бархатной тканью и подкладкой находился небольшой свернутый лист бумаги, измятый, с пятнами крови и разорванный в нескольких местах... Доктор и Фюзелье разом бросились к полицейскому, который от волнения не решался развернуть листок... Осторожно, кончиками пальцев, Жюв разгладил смятый лист бумаги, положив его на пол. - Мы обнаружили документ! Итак, я читаю... Вверху бумага разорвана и слова непонятны, остался только конец фразы: "... смилостивится господь, на которого я надеюсь..." Но я читаю дальше: "Я не хочу умирать с угрызением совести... Я боюсь, что он убьет меня, чтобы скрыть эту тайну... Я пишу эту исповедь и скажу ему, что она будет находиться в надежном месте... да, это из-за меня погиб этот несчастный актер!.. Да, Вальгран заплатил жизнью за преступление, совершенное Герном... да, я послала Вальграна на эшафот, куда должен был взойти Герн, который, иногда говорю я себе, возможно, не кто иной, как Фантомас!.." Жюв прочитал эти строчки прерывистым, но вместе с тем четким голосом. - Что-о? - В чем дело? - Дело... - начал Жюв, стараясь справиться со своим смятением. - Взгляните... на подпись, здесь подписано: леди Белтам!.. - Леди Белтам! Жюв! Вы сказали: леди Белтам? Проведя пальцем по бумаге, Жюв еще раз по слогам произнес: - Нет никаких сомнений, господин Фюзелье... Полицейский протянул судебному следователю крошечный листок бумаги, на котором он только что прочел так сильно взволновавшую его фамилию. - Леди Белтам!... Начальство префектуры, прокуратура и сам Фюзелье, разумеется отказывались официально признать существование Фантомаса, а следовательно, и тот факт, что Герн - это Фантомас, что он был любовником леди Белтам и, особенно, что Герну удалось избежать гильотины! Правду знали только двое: он, Жюв, и Фандор... Жюв, не уставая, читал и перечитывал бумагу, которую только что обнаружил. "Черт возьми! Все становится ясно, - думал он, - леди Белтам, хотя и оказалась преступницей, прежде всего была страстной возлюбленной Фантомаса". И бумага, которую Жюв держал в руках, была тем, что осталось от документа, в котором однажды, в минуту подавленности, она поведала об угрызениях совести и решила рассказать всю правду. Перебирая строчку за строчкой этого загадочного документа, Жюв задавал себе все новые и новые вопросы. "Я боюсь, что он убьет меня, чтобы скрыть эту тайну..." Произошел ли раздор между леди Белтам и Герном? И потом, что означает эта выражающая сомнение фраза: "Герн, который, иногда говорю я себе, возможно, не кто иной, как Фантомас!" Значит, леди Белтам не была точно известна личность своего любовника? "Я скажу ему, что оно будет находиться в надежном месте..." Черт возьми! Было совершенно ясно: убитая спрятала свое исповедальное письмо на себе под подкладкой жакета... Жюв нервно схватил одежду, валявшуюся на полу, и приступил к еще более тщательному осмотру. "Не может быть, - размышлял он, - чтобы я не нашел другого документа... начала этой исповеди... Я должен найти его, должен!" Внезапно Жюв весь обмяк: - Проклятье!.. Пальцем он показал господину Фюзелье на другой тайник, под клапаном кармана юбки, но, увы, пустой! - Черт, эта женщина разделила письмо на несколько частей... и если ее убили, то наверняка для того, чтобы похитить эти компрометирующие бумаги. Ну что ж, убийца достиг своей цели... Взгляните, Фюзелье, этот пустой тайник подтверждает мои доводы. Лишь случай помешал убийце завладеть листком, спрятанным в воротничке, и позволил нам узнать об этой тайне... И все же не будем отчаиваться... Однако дальнейшие поиски полицейского оказались тщетными... Наконец он встал с пола, резко схватил за руку господина Фюзелье и потащил его к каменной плите, где еще совсем недавно неопознанный труп улыбался своей отвратительной улыбкой... - Господин Фюзелье! - воскликнул Жюв. - Убитая заговорила! Господин Фюзелье, скончавшаяся женщина - это леди Белтам! Это тело, это тело леди Белтам!... Судья, пораженный, отступил на шаг назад, еле слышно выдавил из себя: - Но кто же тогда доктор Шалек? Кто же такой Лупар? Жюв твердо сказал: - Спросите об этом у Фантомаса. И, забыв попрощаться с судьей и профессором Арделем, Жюв быстро вышел из морга. Черты его лица настолько изменились от пережитого им потрясения, что прохожие, которые попадались ему на пути, оглядывались и тихо говорили друг другу: - Посмотрите на его лицо, ведь это же настоящий бандит. Глава XVIII. Жертва Фантомаса - Ты понимаешь мою цель, Фандор?.. До сих пор я хотел бороться молча, я рассчитывал сам прийти к истине, хотел оставить за собой - мое тщеславие, видит Бог, вполне простимо - победный миг, когда я мог бы схватить за шиворот Фантомаса, отвести его к своим начальникам и спокойным скромным голосом сказать им: "Итак, уже три года, как вы утверждаете, что этот человек мертв... Вот он перед вами! Я набросил наручники на самого ужасного бандита нашего времени. Это он! Вот доказательство его личности, этого достаточно, так как доказательства его преступлений я вам уже представил. Делайте с ним, что хотите. Моя миссия на этом кончается. Победа, которую я желал достичь во что бы то ни стало и которая могла стоить моей жизни, у меня в кармане!" - Действительно, прекрасный триумф! - отозвался Фандор. - Но, в конце концов, надежда еще на потеряна! Совсем наоборот! Вчера мы еще могли только подозревать... - Всего лишь? - Да, да! По крайней мере, спорить о существовании Фантомаса. Сейчас же оно очевидно. Если леди Белтам существует - точнее, если она существовала, если это действительно ее труп обнаружен в доме доктора Шалека, то, Жюв, ошибки быть не может, мы скоро лицом к лицу столкнемся с неуловимым преступником... единственным, кто мог бы желать ее смерти. - Несомненно! Но, увы, борьба только началась, а что мы знаем нового о Фантомасе? Ничего! Можно сказать лишь одно: Фантомас, надо полагать, хотел избавиться от своей любовницы. Что нам дает этот факт? Почти ничего, и все же именно от него нам предстоит отталкиваться, чтобы вновь напасть на след этого бандита... - Ваш план? - Я тебе уже его выложил. Хватит молчать. До сих пор мы работали в тени. Выйдем на свет. Если раньше нужно было избежать утечки информации, то сейчас чем больше скандалов и слухов, тем лучше. Призовем к сотрудничеству общественность. Нужно немного раскачать моих шефов. - Я пишу статью? - Хорошо. Всем известно, что ты получаешь информацию от одного из отделов префектуры и хорошо осведомлен о загадочных событиях, связанных с Фантомасом... Твоя газета "Капиталь" в этом плане информирована лучше своих конкурентов... - Благодаря вам, Жюв! - И благодаря тебе тоже, поскольку, говоря без комплиментов, ты стремишься к опасности, как женщина к лести... А значит, твоя информация не сможет пройти незамеченной, ее обязательно подхватят... - Никаких недомолвок? - Никаких, Фандор! Расскажи об истории с трупом, обнаруженным при загадочных обстоятельствах, расскажи об этом в самых мельчайших подробностях. Ничего не скрывай! Не забудь упомянуть, как я смог установить личность убитой женщины и доказать, что это... что это леди Белтам. Нажми на тот факт, что леди Белтам была любовницей Герна, что я, инспектор Жюв, всегда предполагал, что Герн - это Фантомас. Ах, да! Не стоит подробно объяснять, как леди Белтам сумела избавить Герна от гильотины, возведенной специально для него, воспользовавшись поразительным сходством с ним актера Вальграна и отправив последнего на эшафот, который поджидал ее любовника... И сделаешь заключение: Фантомас жив. Ах, если бы я мог достать другую часть письма с исповедью леди Белтам, нам не стоило бы прибегать сейчас ко всем этим хитростям! - Жюв! Будем рассуждать, располагая тем, что мы имеем... - Да, ты прав. Не стоит распускать нюни. Давай, малыш, беги! Тебя ждет твоя статья. Я хотел бы прочитать ее сегодня вечером в "Капиталь". Полицейский, проводив Фандора до лестницы, возвращался к себе, когда в передней его остановил слуга Жан: - Я извиняюсь, господин не забыл, что его ждут? - Ах да, ко мне пришли. Это, впрочем, довольно странно, так как никто не знает моего адреса. Итак, очень интересно, кто там пришел! Жюв добавил: - Пусть войдет, старина Жан... Жюв был еще занят тем, что наводил порядок на своем столе, разбирая разбросанные по нему бумаги - по привычке он проверил и состояние своего револьвера, всегда лежавшего под рукой в ящике стола, - когда слуга ввел в комнату посетителя, который тут же представился: - Метр Жерэн, нотариус... Жюв поднялся, указывая вошедшему на кресло: - Не имею чести быть знакомым с вами, метр, и буду рад узнать, что привело вас ко мне в дом... Метр Жерэн почтительно поклонился; это был крупный мужчина лет шестидесяти, внешность которого отличалась такой чертой, как правильность. Правильное лицо, ни умное, ни глупое; правильная прическа, ни слишком модная, ни неряшливая; правильная маленькая бородка, подстриженная в старомодном стиле; правильная одежда, строгая, одинаково далекая как от изысканности, так и от вульгарности, речь, которую начал нотариус, также отличалась корректностью. - Прошу прощения, - говорил метр Жерэн, - что явился к вам с визитом на дом, месье. Я знаю, что, по обыкновению, вы принимаете у себя в кабинете в префектуре, и я, разумеется, представился бы туда, если бы не хотел поговорить с вами, скорее, как с мужчиной, нежели как с полицейским, побеседовать в частном, а не в официальном порядке. К тому же, речь идет о таких серьезных вещах, и я собираюсь произнести перед вами, оставив при себе то, что касается профессиональной тайны, такие имена, которые ни за что в жизни не смог бы назвать в стенах вашего служебного кабинета... Я ведь не ошибаюсь? Именно вы вели дело де Лангрюн, Сони Данидофф, расследовали загадочное убийство английского лорда бандитом по имени Герн? Наконец, это ведь вы ведете яростную борьбу против Фантомаса?... При упоминании имени, которого он никак не ожидал здесь услышать, Жюв утвердительно кивнул. - Ну так вот, месье, я пришел к вам, чтобы поговорить об этом убийце, который оставил после себя - поскольку, говорят, что он умер, - своих страшных последователей, как бы продолжающих его дело и преследующих всех, кому их хозяин хотел отомстить. Меня привел к вам страх перед новым преступлением, задуманным Фантомасом или, возможно, его преемниками... - Говорите, метр, я весь внимания. - Господин Жюв, я думаю, что убили женщину, одну из моих клиенток... У меня была к ней определенная симпатия, поскольку я знаю ее еще с давних пор, у меня было также, и я не скрываю этого, жгучее любопытство к ее личности, поскольку она как раз была замешана в эти таинственные истории с Фантомасом... - Имя этой женщины? Метр, пожалуйста, имя этой женщины? - Имя этой женщины, которая, я боюсь в этом признаться, стала жертвой таинственных убийц?... Вот оно... это... леди Белтам! Когда Жюв услышал эти два слова - леди Белтам, - у него из груди вырвался настоящий вздох облегчения. Он ждал этих слов, он хотел, чтобы произнесли это имя! - Леди Белтам! Ах, месье! Ради Бога, расскажите мне, что заставило вас предположить подобное? Можете не сомневаться в интересе, который представляет для меня ваш рассказ... - Я боялся услышать от вас, что это все плод моего воображения. Я уже давно являюсь, или точнее, являлся нотариусом леди Белтам. Три года назад, когда дело Фантомаса закончилось осуждением на смерть Герна и его казнью, а также скандалом, тень которого легла на имя леди Белтам, связь с ней прекратилась. И вот несколько дней назад мне пришлось испытать огромное удивление, когда она нанесла визит в мою контору... Естественно, я воздержался задавать ей бестактные вопросы, но с любопытством следил за ее поведением. - Когда это произошло? - Если быть точным, девятнадцать дней назад, месье. - Продолжайте, месье, - сказал Жюв. - Леди Белтам очень изменилась. Передо мной была не холодная, высокомерная, гордая дама из общества, а всего лишь несчастная женщина. - Что она сказала? - Она сказала мне: "Метр, я напишу сегодня вечером или, может быть, завтра, или, самое позднее, послезавтра письмо, которое, если оно попадет в третьи руки, может повлечь за собой самые ужасные несчастья. Это письмо, которое я вам доверяю, следует хранить самым тщательным образом. Я не могу уточнить, о чем идет в нем речь, знайте только, что это документ, в котором я хотела признаться в совершенных грехах... Вы понимаете меня?.. Храните этот документ, чтобы он всегда был в моем распоряжении, пока я буду жить... В моем завещании, которое я вам передам одновременно с ним, вы прочтете, что нужно делать с этим письмом после моей смерти!.." - И, господин Жюв, когда я заявил, что готов принять от нее на хранение эту вещь, леди Белтэм добавила: "Метр, сделаем лучше так... Условимся, что с того дня, как этот документ окажется в ваших руках, ваш долг будет отнести его в Сыскную полицию, как только вы узнаете о моей смерти... Чтобы вы знали наверняка, когда я умру - поскольку вы можете и не узнать об этом, - договоримся о следующем: с того момента, как мое письмо окажется в вашем сейфе, я буду посылать вам каждые две недели свою визитную карточку, написав на ней пару слов своей рукой. Если вы не дождетесь очередной визитки, это будет означать, что я умерла, что меня убили... Отнесите тогда это письмо туда, куда я вас попросила... Отомстите за меня!" - Ну, а потом? Что потом? Метр Жерэн бессильно опустил руки: - А потом - все, господин Жюв! Леди Белтам я больше не видел и ничего от нее не получал. Кроме того, что я не получил обещанного письма, сходив к ней домой, я узнал, что она уехала в путешествие - и больше ничего. Прошло почти двадцать дней с того визита. Я не думаю, что несчастная женщина изменила свое намерение. Я помню ее слова, она явно боялась, что ее убьют. Жюв зашагал из угла в угол по своему кабинету: - Ваш рассказ подтверждает мои подозрения... Да, леди Белтам убита! Да, она умерла. Письмо, которое она хотела написать, это была ее исповедь, где она не только каялась в своих преступлениях - поскольку она также была преступницей, - но и разоблачала преступления своих сообщников, своего любовника, своего хозяина... Жюв запнулся. Метр Жерэн посмотрел на него вопросительным взглядом. - Фантомаса! Фантомаса, который убил ее, чтобы завладеть этим письмом! Фантомаса, который, избавившись от свидетеля, сможет вновь начать творить свои мрачные подвиги... - Но Фантомас же мертв! - Так говорят... - У вас есть доказательства его существования? - Я стараюсь найти их. - Каким образом? Ах, господин Жюв, что вы собираетесь делать? - Хочу провести одно расследование... Не улыбайтесь... Я хочу узнать, где и как могла быть убита леди Белтам. И я узнаю это. Метр Жерэн молчал, и Жюв после небольшой паузы добавил: - Я еще повидаю вас на днях. Так или иначе, читайте "Капиталь", вы найдете там немало интересных вещей... Впереди нас ждут сногсшибательные сюрпризы! Глава XIX. Англичанка с бульвара Инкерман Жюв размышлял. После визита нотариуса он старался связать полученную от последнего информацию с поисками, которые он предпринял и которые решил во что бы то ни стало довести до благополучного конца. Конечно, задача была трудная, неблагодарная и, можно сказать, опасная, но в случае удачи триумф будет великолепен, если ему удастся достичь цели и набросить наручники на "гения преступления"... "Леди Белтам приходила к нотариусу Жерэну! А ведь это женщина со спокойным, уравновешенным характером, знающая, чего она хочет. Леди Белтам объявила, что готова отдать на хранение свое исповедальное письмо. Какие мотивы толкнули ее к написанию этого письма? Страх? Возможно, но только страх перед чем?" Жюв, обдумывая свои мысли, машинально водил карандашом по бумаге. Взглянув на лист, он на миг остолбенел. Только что он на розоватой бумаге своего бювара вывел мрачное имя, преследовавшее его и точившее его ум: "Фантомас!" "Ну и ну, я совсем спятил! Я больше не могу не думать об этом бандите. Итак, леди Белтам, как я предполагаю, в определенный момент своей жизни сделала для себя следующее заключение: "Я единственная, кто знает, что Герн жив, единственная, посвященная во все его тайны, а следовательно, он заинтересован в том, чтобы рано или поздно меня убрать." Что она делает после этого? Она устраивает так, чтобы Фантомас, если убьет ее, не смог избежать разоблачения, и заявляет ему следующее: "Я написала свою исповедь, в день, когда меня найдут мертвой, об этой исповеди узнают все". Таким образом, Фантомас не мог ничего сделать против нее... Так, допустим. Но после этого Фантомаса, разумеется, терзала только одна мысль: завладеть письмом, в котором исповедалась леди Белтам, и убить ее, пока она не написала новое... С этим все ясно. Но как ему удалось это сделать? Загадка..." Расхаживая по кабинету, Жюв вдруг остановился перед зеркалом, украшавшим камин. Как и все энергичные умы, он любил выражать свои мысли жестами. Итак, глядя на себя в зеркало, он показал пальцем на свое отражение и произнес: - Осел!.. Черт побери! Со мной же сыграли комедию: Фантомас убил леди Белтам, убил ее в доме доктора Шалека, своего сообщника. Труп этой женщины был для него слишком обременительным... Шалек был вне всяких подозрений, по крайней мере, ему было легко сделать себе стопроцентное алиби, благодаря фокусу с двумя рабочими кабинетами... Фантомас спутал все карты! Лупар, дополнявший трио, написал мне через свою любовницу письмо, и я поверил доносу... Лупар сделал так, чтобы за ним следили, и привел меня к рабочему кабинету доктора Шалека, где я смог бы убедиться в невиновности последнего. У меня не возникло ни малейшего подозрения на его счет, и я, как представитель полиции, мог лишь защищать Шалека. С другой стороны, ничего не позволяло мне обвинить и Лупара... Жозефина же после покушения на нее в больнице Ларибуазьер сама становилась жертвой... Короче говоря, след был потерян. Хорошо, след разорван, но я смог связать кое-какие концы, мне известно имя убитой, я знаю, почему ее убили, и имею подозрения насчет того, кто ее убил... Это более чем достаточно для того, чтобы не потерять всякую надежду... Полицейский схватил шляпу, проверил, заряжен ли карманный револьвер, торжественно произнес: - Посмотрим, чья возьмет, Фантомас! И быстро вышел из квартиры. - Дорогой Фандор, ты, должно быть, подумал, что я сошел с ума. Два часа назад я отослал тебя с просьбой написать статью, а сейчас вот примчался к тебе в редакцию, чтобы увезти по срочному делу. Жюв и Фандор беседовали внутри ландолета-такси. - Отвезите нас к церкви в Нейи! - распорядился полицейский. Жюв кратко рассказал о посещении метра Жерэна. - Итак, малыш, сейчас шутки в сторону. Уже вчера я был убежден, что перед нами труп леди Белтам. Сегодня это известно наверняка. Леди Белтам должна привести нас к Фантомасу. - Верно. - Только леди Белтэм мертва, как мы будем действовать? - Стараться точным образом восстановить, чем занималась она в последние дни... - Отлично, Фандор. - Но, - Фандор показал через темное стекло такси на пустынные тротуары улиц, с которых начинался пригород Нейи, - мы подъезжаем к бульвару Инкерман, где стоит дом леди Белтам. - Да, - подтвердил Жюв. - Я займусь домом, который, возможно, сейчас совершенно пустой, а ты, Фандор, обойдешь соседей: поспрашивай там, здесь, расспроси торговцев, которые, наверное, снабжали леди продуктами, короче, всех, кто ее знал и кто мог бы дать хоть какие-нибудь сведения о ее жизни. Признаюсь тебе, ради этого я и вытащил тебя из редакции. Я надеюсь на тебя и поручаю тебе это задание... Через несколько секунд автомобиль остановился на углу бульвара Инкерман. - На доме стоит номер... Ты помнишь тот особняк, в котором я три года назад арестовал Герна? Друзья подошли к нужному дому. Через решетку, обвитую густым запущенным плющом, виднелся пришедший в упадок особняк леди Белтам: с наполовину вырванными из петель ставнями, обветшалым подъездом и садом, аллеи которого почти полностью заросли травой... - Дом уже давно необитаем, - сказал Фандор. - Значит, он был не последним убежищем леди Белтам? - Это мы и узнаем. Давай, за дело. Фандор оставил полицейского и, повернув за угол улицы, вышел к кварталам Нейи, которые облюбовали разного рода торговцы. "Итак, - думал он, - к кому мне обратиться в первую очередь? Вот лавка молочника, да, но обычно, скорее даже чаще всего, не выбирают тех молочников, чьи лавки ближе всего к дому. У каждого из них есть тележка, и близость расположения их лавок не играет, таким образом, большой роли для клиентов. То же самое замечание для булочника. А, вот это уже ближе!" Жером Фандор решительно вошел в небольшой и скромный дворик, обнесенный оградой, при входе которого висела табличка: "Садоводческое предприятие". - Есть здесь кто-нибудь? - Что желает господин? Пожилая женщина с приветливым видом вышла навстречу посетителю. - Я не знаю, мадам, сюда ли я попал. Я не ошибся, это вы занимались работой по саду для леди Белтам? - Англичанки с бульвара Инкерман? Да, месье, мой муж помогает ее привратнику. - В таком случае вы можете дать о ней кое-какие сведения? - Как сказать... Леди Белтам сейчас не живет в этом доме, и мой муж вот уже несколько месяцев, как не работал у нее. - Какая досада! Дело в том, мадам, что я друг леди Белтам и уже давно не получал от нее никаких вестей. Недавно, обедая у наших общих с ней друзей, я узнал, что она собирается вернуться в Париж... Я подумал, что смогу здесь ее найти, но, приехав, увидел, что дом совершенно пустой. - Действительно, месье, там все закрыто. Насколько мне известно, привратник дома в данный момент тоже уехал, по-моему, к себе на родину. - Она не писала вам случайно, не просила последить за садом? Пожилая садовница рассыпалась в объяснениях. Нет! Ей ничего не было известно. Привратника в доме не было, и, разумеется, если бы леди Белтам вернулась, то она обратилась бы к ее мужу, но, увы, от нее не поступило никаких распоряжений, не было никаких вестей. Кстати, когда леди Белтам уезжала, она объявила, что дома ее не будет довольно долго. С тех пор прошло уже месяца полтора, нет, даже два... Садовница добавила: - Сожалею, но ничем больше помочь вам не могу, месье! - Но, мадам! - Да, да, леди Белтам была превосходной клиенткой, и мадам Раймон тоже часто покупала у нас цветы... - Мадам Раймон? Жером Фандор напрягся. (Кто это такая, мадам Раймон?) - Это подруга леди Белтам? - Да, месье, ее компаньонка. - Ах да, мадам Раймон! Сейчас я вспомнил! Леди Белтам мне говорила о ней, она сошлась с ней во время одного из ее путешествий. Вообще, она так одинока. - О да, больно видеть, что человек имеет такое состояние и живет так одиноко. Да, действительно, она много путешествует... И потом, честно говоря, невесело жить в таком доме после всех этих историй. - Люди еще вспоминают о них? - Конечно, месье... - Наверное, из-за этого тоже леди Белтам привязалась к мадам Раймон? - Конечно, неуютно жить одной в этом мрачном особняке! Из разговора с цветочницей он вывел для себя чрезвычайно важный факт: у леди Белтам было доверенное лицо! Некая мадам Раймон... Жюв будет рад этой новости. Журналист вернулся на бульвар Инкерман. Заметив своего друга издалека, Жюв подбежал к нему: - Ну, что? - А что у вас, Жюв, нашли что-нибудь? Жюв пожал плечами. - Прежде всего я узнал, что леди Белтам уехала из Нейи ровно два месяца назад. Ты спросишь меня, откуда такая точность? Все очень просто. Я нашел в почтовом ящике целую кучу рекламных проспектов. По почтовым штемпелям на проспектах, доставленных в первую очередь, я узнал дату отъезда леди Белтам. - Почту не пересылали по другому адресу? - Письма возможно, но не рекламные проспекты... Я поболтал также с помощником мясника, чья лавка здесь неподалеку, и кое-что вытянул из него. - Что же? - У леди Белтам была компаньонка. - А я так радовался, что смогу принести вам эту новость! - Да-а. Но что ты узнал об этой мадам Раймон? В двух словах Фандор пересказал Жюву беседу с цветочницей: - Что за птица, эта мадам Раймон? Если это было действительно доверенное лицо, искренний друг, то почему ее не обеспокоило исчезновение леди Белтам? Почему она не предупредила полицию? Или, может быть, она тоже пала от руки Фантомаса? - О глупец, осел, тупица! - Но... - Послушай, Фандор, ты узнал, как она выглядела, эта мадам Раймон? - Я не подумал об этом... Жюв взорвался: - Ты не подумал? Правда? Ну, ладно, слушай: мадам Раймон - это молодая женщина, темная, очень красивая, высокая, худая, с прелестными глазами... Ты понимаешь, Фандор? - Боже, но... не может быть! - Это тем не менее ясно, как божий день. Раскинь мозгами! Будем логичны: мы знаем, что леди Белтам написала свое исповедальное письмо, затем, что Фантомас начал об этом подозревать, поскольку леди Белтам была убита, затем, что Лупар замешан в убийстве леди Белтам... Ты не догадываешься, кто скрывается под личностью мадам Раймон? Пораженный, Жером Фандор посмотрел на Жюва: - Вы предполагаете, что мадам Раймон, это... Глава XX. Арест Жозефины Слегка нахмуренные лица мадам Гинон, Жюли и Кокетки внезапно прояснились. Бузиль, бродяга, выпущенный полицией на следующий же день после того, как его взяли во время облавы на улице Ла-Шарбоньер, только что открыл бутылку вермута и поставил ее на стол, вокруг которого хлопотала Жозефина, расставляя стаканы и приборы. В своей маленькой квартирке Жозефина принимала гостей. Намечался дружеский обед, на буфете стояли уже готовые аппетитные блюда, из крохотной кухни, в которой красивая любовница Лупара на скорую руку готовила еду, исходил приятный запах поджаренного лука. - Сухой или разбавить? - спросил Бузиль. После аперитива языки развязались, за столом стало шумно. Продолжая заниматься приготовлением обеда, Жозефина между делом вытащила из ящика шкафа колоду карт, которые тотчас же подхватила Кокетка, а Жюли в этот момент посоветовала хозяйке дома: - Срежь левой рукой и задумай желанное, посмотрим, что нам скажут карты! С тех пор как три дня назад Жозефина вернулась из поездки, она ни разу не видела Лупара. Бросив машину на одном из пустырей, он скрылся вместе с Бородой, приказав своей любовнице возвращаться домой и ждать от него вестей. Катастрофа Симплон-экспресс наделала много шуму. Если люди из света почувствовали угрозу со стороны преступного мира, то представители парижского дна обнаружили, что на них надвигается опасность со стороны полиции. Из-за этого дела начнутся разного рода проверки, во время которых наверняка сцапают того или другого, поскольку у большинства обитателей этого квартала водились за душой какие-нибудь Мелкие грешки. Разумеется, никто вслух не произносил никаких имен, но в квартале Ла-Шапель, и особенно в районе улиц Гут-д'Ор и Шартр, заметили, что время, когда произошла трагедия, как раз совпало с отсутствием главных членов банды Цифр. Удивлялись также и тому, что Лупар до сих пор не появлялся в своей епархии. Тогда Жозефина решила, что следует во что бы то ни стало отвлечь внимание окружающих и поэтому пригласила на обед своих близких подруг, которые, правда, в то же время были и ее самыми яростными соперницами. Девицы типа Кокетки и Жюли, и даже толстухи Эрнестин, не могли не завидовать Жозефине, которая была любовницей предводителя бандитов и самой красивой девушкой квартала. В тот момент, когда все садились за стол и дамы бесцеремонно набросились на кусочки колбасы, разложенные на тарелки, дверь в квартиру открылась: на пороге стояла мамаша Косоглазка. Она отошла немного в сторону, чтоб протиснуть за собой огромную корзину. - Право, я нюхом учуяла, что сегодня гуляют у Жозефины, - воскликнула мамаша Косоглазка, - и потом сказала себе: а почему бы мамаше Косоглазке тоже не подвалить сюда? К тому же, Фифрина, - заметила она, обращаясь к Жозефине, - я принесла свою долю, думаю устрицы и пару дюжин улиток будут неплохо смотреться на столе. Мамашу Косоглазку радушно приняли в свою компанию. Бузиль поспешил заглянуть в корзину торговки. - Если только, - пошутил он, - мамаша Косоглазка не сыграла с нами шутку и не принесла лишь пустые раковины... После второй бутылки красного вина гости разогрелись и громко заговорили каждый о своем, перебивая друг друга. Кокетка сияла от радости. - Карты подсказали мне, - сказала она, - что меня ждут деньги и любовь! Понимаешь, подружка, - добавила она, наклонившись к Жюли, - это то, чего в моем возрасте уже не ждешь. Мамаша Косоглазка серьезно заметила: - Брось шутить, карты всегда говорят правду, это так же верно, как верно то, что меня зовут мамаша Косоглазка. Я видела своего первого любовника в картах, за две недели до того, как переспала с ним... Жозефина, несмотря на всеобщее веселье, временами казалась рассеянной, словно чем-то озабоченной. Вдруг она вскочила и подбежала к двери, в которую только что постучали. Разговор, состоявшийся сначала на лестничной площадке, затем в квартире, с посетителем, которым оказался малыш Поль, сын консьержки, был далек от того, чтобы успокоить ее натянутые нервы. - Мать послала меня предупредить вас, мадам Жозефина, что только что к ней обращались два типа и спрашивали о вас... По их виду сразу было ясно, откуда эти молодчики... - Кто же это, - прервала мальчугана слегка побледневшая Жозефина, - ты их знаешь, Поль? - Да нет, мадам Жозефина. - Чего они хотели? - Они не сказали. - А что ответила твоя мамаша? - Не знаю, наверное, что вы в своей комнатушке... - А что еще? - настаивала женщина, вся взволнованная, настороженно прислушиваясь, не идут ли уже подозрительные гости, о которых сообщил ей малыш Поль. Паренек, удивленный беспокойством, охватившим Жозефину, продолжал: - Да вы не волнуйтесь, мадам Жозефина, они смотались, эти рожи, может быть, они уже не вернутся. Принесенная новость явилась для всех холодным душем. На протяжении всего разговора Жозефины с малышом Полем гости молча сидели, не произнося ни звука. Потом парнишке дали в награду выпить стакан красного вина, и, когда тот исчез, Кокетка сухо заявила: - Пусть отрубят мне голову, если это не фараоны! Жозефина без сил опустилась на стул. - Чего они хотят от меня, - прошептала она... Бузиль развел руками: - Откуда это узнаешь! Эти гады все время суют свой нос в чужие дела, и, как правило, это редко заканчивается чем-то хорошим. Жюли успокаивала свою подругу: - В любом случае они не поднимутся к тебе: жилище неприкосновенно! Жозефина вдруг взорвалась: - Черт, мне надоело вот так ждать и мучаться! На мне ничего не висит, и, если они будут меня донимать, я найду, что им ответить! - Не психуй, - прервал ее Бузиль, - сиди спокойно в своей конуре и не трепыхайся, здесь они тебя не выловят. - Наплевать мне на них! Наоборот, я была бы рада, если бы они сюда пришли, мы бы тогда с ними объяснились. - Я понимаю тебя, - поддакнула Жюли, - я точь-в-точь как ты, чем ждать, уж лучше самой пойти... - Давай, девочка моя, спустись на улицу, возможно, эти шпики еще где-то неподалеку, рискни, спроси, чего они от тебя хотят. - Ну, что ж, хорошо, - воскликнула Жозефина, - решено, я иду! - Если вдруг, - крикнула ей вдогонку Кокетка, - ты не вернешься сегодня, можешь рассчитывать на нас, мы присмотрим за квартирой... Счастливо, Фифрина, постарайся не угодить в кутузку!.. Но любовница Лупара не услышала последних напутствий, которые ей дала старая проститутка. Она стремительно спустилась по лестнице, пулей пронеслась мимо консьержки и выскочила на порог двери дома, залитого солнечным светом, который ударил ей прямо в лицо. Посомневавшись секунду, она повернула налево и вышла на улицу Шартр. Поначалу Жозефина не заметила ничего подозрительного или необычного, что могло бы броситься в глаза, но вскоре сердце ее сильно сжалось. С обеих сторон, слева и справа, к ней подошли двое мужчин, одетых в приличную одежду, и пошли рядом с ней, словно это были обычные прохожие. Некоторое время Жозефина, с пылающими щеками, шагала, оглядываясь на своих молчаливых спутников и чувствуя, как бешено стучит кровь в висках от возросшего напряжения. Неожиданно ее сосед по правую руку тихо спросил: - Вы Жозефина Рамо? - Да. - Вам нужно пройти с нами. - Да. - Вы не будете сопротивляться? - Нет. Через несколько минут Жозефина сидела в фиакре между двумя особами с повадками унтер-офицеров в отставке и быстро проезжала одну за другой улицы Парижа. Арест был настолько неожиданным, что девушка временами спрашивала себя, не было ли безумием с ее стороны броситься вот так самой прямо волку в пасть! Глухая ярость закипала в ней, когда она вспоминала, как газеты, захлебываясь, пишут о доблестных полицейских, участвующих в задержании преступников. Если все аресты проходили, как это было с ней, то ищейкам нечего бахвалиться своим геройством. Ведь она ни в чем не была виновата. Невиновата? Гм... То, что произошло в марсельском скором, беспокоило Жозефину... А еще эта история с угнанным автомобилем. Какие детали известны полиции об этих происшествиях? Если ее будут допрашивать, что ей делать: признаваться, все отрицать? "Мне надо было возмутиться этим арестом." Да, она явно дала маху, позволив взять себя и не сказав ни слова в протест, словно она знала, за что ее задерживают... А Лупар, что с ним стало? А Борода? - Жозефина Рамо, в кабинет судебного следователя господина Фюзелье. "Ну вот, - подумала Жозефина, задыхаясь от волнения, - попалась в лапы "зануде". За столом сидел и что-то писал хорошо одетый мужчина, напротив него в тени против света сидел еще кто-то, но разглядеть последнего было невозможно. Судебный следователь поднял голову, лицо у него было холодное, можно сказать, бесстрастное, но не злое; выглядел он довольно молодо и произвел на Жозефину скорее хорошее впечатление. Она представляла себе следователя отвратительным существом, с взлохмаченной бородой, грубым и раздражительным. - Как вас зовут? - Жозефина Рамо. - Место рождения? - Бельвиль. - Сколько вам лет? - Двадцать два. Судья на секунду замолчал, посмотрев на Жозефину пронизывающим взглядом. - Вы зарабатываете себе на хлеб, - спросил он, - проституцией? - Нет, господин судья, - воскликнула она, - у меня есть профессия, я полировщица. Судья недоверчиво покачал головой: - Вы работаете в настоящее время? Жозефина смутилась: - То есть... сейчас у меня нет работы, но вы можете спросить, меня знают у господина Монтье, который с улицы Мальт, как раз там я обучалась этому ремеслу и с тех пор... - И с тех пор вы стали любовницей бандита Лупара, по прозвищу Квадрат, и сошли с честного пути. - Что касается этого, - призналась Жозефина, - то не могу отрицать, что я не живу с Лупаром, но заниматься проституцией... Человек, сидевший в тени и не издавший с самого начала допроса ни звука, подошел к судебному следователю и шепнул ему что-то на ухо. Последний кивнул головой. - Это возможно, в самом деле, - отозвался он. Он собрался было задать Жозефине очередной вопрос, но та, вскочив, удивленно смотрела на молчаливого свидетеля допроса. Она узнала того полицейского из Ларибуазьер, который устроился на соседней с ней кровати, замаскировавшись под старуху, в тот день, когда она стала жертвой покушения... - Господин Жюв, - воскликнула она, протягивая к инспектору руки. Однако допрос продолжался. Господин Фюзелье подошел к самому главному. Он подробно изложил все, чем занималась Жозефина в последнее время. Наконец он закончил: - ...Затем вы, Жозефина Рамо, вернулись в город в компании с вашим любовником Лупаром, по прозвищу Квадрат, и его правой рукой бандитом Бородой... Жозефина, которой было не по себе от пронзительного взгляда судебного следователя, сначала старалась сохранить невозмутимое лицо, но по мере того как в речи судьи всплывали подробности приключений, в которых она участвовала, женщина начала то бледнеть, то краснеть, ее веки мелко-мелко дрожали от волнения. Жозефина, нервничая все больше и больше, со страхом ожидала, что она вот-вот не выдержит и сорвется, что дверь внезапно откроется и в кабинет следователя введут Лупара в наручниках, а также его дружка Бороду. Она была почти уверена, что их обоих взяли, раз уже добрались и до нее, хотя она, в конце концов... Наконец судья заявил: "Вы втроем, Лупар, Борода и вы, Жозефина, разделили между собой награбленное..." Как только Жозефина смогла в разговор вставить слово, она принялась доказывать свою невиновность. Нет, это неправда! Она не получила ни гроша от этого дела, она даже не знала в точности, что там произошло... Она как на духу расскажет, как все было. Она лежала в больнице Ларибуазьер, когда вдруг вспомнила, что накануне Лупар приказал ей во что бы то ни стало прийти на Лионский вокзал в субботу ровно в семь часов. И вот, в ту субботу - это было как раз на следующий день после покушения на нее, - поскольку она чувствовала себя уже вполне здоровой, она покинула больницу и отправилась туда, куда ей велел явиться ее любовник... Больше она ничего не знает, она больше ничего не сделала, она протестует, ее обвиняют в том, чего она не совершала! Жозефина закончила свою речь, наступила тишина. Господин Фюзелье медленно обмакнул перо в чернильницу и, подмигнув Жюву, своим ровным голосом четко произнес: - По крайней мере, единственное, что абсолютно точно установлено, это соучастие в преступлении. Жозефина подскочила на месте; ей хорошо было известно зловещее значение этого слова... До сих пор не сталкиваясь с правосудием, девушка тем не менее была хорошо наслышана о сценах допросов и не могла не понимать, что скрывается за этим термином. Соучастие - это означало обвинение! Умоляюще, она протянула дрожащие руки к судье, но неожиданно для себя услышала, как Жюв слегка поправил юриста: - Простите, может, назовем это не соучастием в преступлении, а действием под принуждением. - Я не понимаю вас, Жюв. - Поставим себя на место этой несчастной девушки, господин судья. На следующий день после покушения, совершенного на нее, которое мы не смогли, несмотря на наши обещания, предотвратить, она оказалась в довольно щекотливом положении. Такие простодушные люди, как Жозефина Рамо, рассуждают так: надо доверяться тому, кто сильнее. Ее, в определенной мере, можно простить за то, что она подчинилась своему любовнику, который накануне, я признаю это, одержал довольно красивую победу над полицией, надо мною самим... - О, месье, месье, - воскликнула удивленная и обрадованная Жозефина, которая буквально пила речи, льющиеся из уст Жюва, - ведь так оно и было, вы говорите сущую правду. Да, я подчинилась Лупару, потому что боялась его, и потом... Что вы хотите? Что со мной бы стало, если бы я его ослушалась? Во второй раз он наверняка бы уже не промазал. Заинтригованный, господин Фюзелье поочередно смотрел то на инспектора, то на женщину. Что касается его, то он считал, что набралось достаточно доказательств для обвинения. - Извините, Жюв, не будем горячиться. Я следил за вашим рассуждением, и оно не показалось мне достаточно убедительным. Я вообще остерегаюсь подобного рода теорий. Зверь опасен? Отдает он себе в этом отчет или нет, он должен быть обезврежен... такова моя позиция. Хотя я допускаю, что случаются разного рода совпадения, которые... Ну, ладно, так уж и быть: я принимаю ваше предложение и снимаю с нее обвинение по делу поезда. У нас есть кое-что похлеще! Повернувшись к любовнице Лупара, судья сделал эффектную паузу и резко спросил: - Что стало с леди Белтам? - Что? - Леди Белтам? Что с ней стало? Жозефина была сбита с толку; по ее виду можно было предположить, что она впервые слышит это имя. Фюзелье шепнул полицейскому: - Крепкий орешек, она даже бровью не повела... - Черт, - отозвался Жюв, - еще бы... Он остановился посредине кабинета. Девушка, похоже, справилась с первым волнением, и сейчас, когда мысли ее по-прежнему путались, она только сердцем чувствовала, что если судебный следователь таит в себе что-то враждебное для нее, то Жюв, наоборот, может стать для нее сильной поддержкой. Судья в этот момент вновь приступил к допросу, продолжая расспрашивать Жозефину о Лупаре. О, Жозефина знала, какой аргумент поможет ей отбиться от атак следователя: письмо, посланное ею в полицию. Дело выгорит, лишь бы Жюв поверил, что письмо послано действительно ею, Жозефиной. Жозефина вдруг решилась. Будь что будет, надо с этим кончать, она разыграет из себя невинную жертву; там будет видно, что из этого получится. В любом случае, она будет стоять на том до конца, и ничто не заставит ее отступиться. - Ну, не горе ли видеть, - начала всхлипывать она, - как все набрасываются на бедных девушек, которые позволили себе подарить в один из весенних дней удовольствие насладиться любовью с любимым человеком! Ну и что после этого? Да, я послушалась Лупара, что здесь такого? Что плохого в том, что отдаешь себя человеку, который тебя любит и к которому также испытываешь нежные чувства? Кто может запретить это? Никто, разве что священники... Нужно было обязательно узнать, что у них на уме. - Пока дело касалось лишь краж, я предпочитала помалкивать, для этого есть свои причины, согласны, господин Жюв? Но, как только я узнала, что замышляется дело покруче, я тут же написала свое письмо господину Жюву, в котором рассказала о том, что случайно услышала из разговора Лупара с одним незнакомцем. Я догадалась, что они идут на крупное дело, и все выложила полиции... Ну, а как меня отблагодарили потом, вы знаете? Они все рассказали моему любовнику, возможно, даже показали ему мое письмо, так как на следующий день после обеда в компании Лупара я чуть не отравилась... Пока я валялась в больнице, он, зная уже о моем предательстве, велел мне явиться к нему, в противном случае я нарвалась бы на неприятности. Я попросила защиты у Правосудия, и в качестве ответа они позволили Лупару едва не продырявить мне шкуру! Тогда я поняла, что нужно покориться Лупару... Хорошо же ваше Правосудие... а вы, которые служите ему, грязные св... Жюв резким жестом прервал Жозефину. Еще немного и уличная девка, сыпя упреки направо и налево, произнесет последнее оскорбление, и тогда все погибло... Она была очень нужна полицейскому, в голове которого уже созрел план. А господин Фюзелье начал сомневаться, не стоит ли переделать повестку в суд на предписание об аресте... Глава XXI. Праздник в предместье Монмартр На Белой площади оживленная толпа стояла вокруг огромного балагана, который весело светился огнями иллюминаций. На подмостках клоун, одетый в разноцветные лохмотья, зазывал народ на представление: - Заходите, дамы-господа, пятьдесят сантимов - первый ряд и всего два су - остальные, заходите, вы не пожалеете, что потратили свои деньги! Дирекция театра намеревается представить вам, в первую очередь, другими словами сначала, самую красивую женщину на свете и одновременно самую толстую, поскольку она весит какой-то пустяк, не меньше ста кило, возможно, даже больше, мы не смогли точно узнать, так как не нашлось подходящих весов... - Вы сможете также позабавиться странным зрелищем - негром из Абиссинии, у которого на его превосходной коже цвета эбонита нанесена белая татуировка; кроме этого, вы поразитесь небывалой отваге девочки, которой нет еще и четырнадцати лет, вы увидите своими глазами, как во время представления этот хрупкий и обаятельный ребенок войдет в клетку с дикими зверями, чьи грозные рычания вы сейчас слышите!.. Легковерная публика поддавалась обещаниям зазывалы, и уже первые, самые смелые посетители поднимались по ступенькам, ведущим внутрь балагана. Заметив, что приток жаждущих зрелищ на мгновение уменьшился, паяц вновь начал заманивать народ, громко крича во все стороны: - Уже начинаем, начинаем! Попрошу вас, дамы - господа, поторопиться, так как нужно успеть все увидеть, все услышать, все узнать! В нашей интереснейшей программе, кроме несравненных зрелищ, которые я описал вам очень быстро, но совершенно точно, вы познакомитесь с кинематографом в цвете - последним творением современной науки, вы увидите последнюю поездку Президента Республики и его речь среди многочисленной и изысканной публики. Вы увидите также картины, которые самым точным и достоверным образом восстанавливают детали таинственного убийства, взволновавшего в настоящий момент общественное мнение и поставившего на уши всю полицию города. Я говорю об убийстве в квартале Фрошо, все как было на самом деле: убитая женщина, часы стиль ампир, погасшая свеча, а также крушение дома и падение лифта в сток для нечистот... начинаем, представление начинается! Среди толпы зевак, развлекаемой речами скомороха, троих человек особенно позабавила заключительная часть его выступления. Они невольно переглянулись и, толкнув друг друга локтями, слегка улыбнулись. Двое из них были изысканные господа, по всему видать, настоящие щеголи, под темными плащами которых виднелись вечерние костюмы. С ними была красивая женщина, прикрывающая свое платье с декольте широкой шелковой накидкой. Женщина внезапно наклонилась к старшему из своих спутников, лихо закрученные кверху усы и коротко подстриженные темно-русые волосы которого придавали ему сходство с офицером кавалерии, и тихонько прошептала ему на ухо: - Посмотрите незаметно вон на того типа, слева, он сейчас проходит мимо лавки часовщика. Это один из банды, он участвовал в том деле, когда Симплон-экспресс... В этот момент на бульваре возникла небольшая лавка. - Месье, - сказала дама одному из мужчин, - осторожно, не будем терять друг друга из виду! Господин улыбнулся в свою длинную светлую бороду: - Не беспокойтесь. Прекрасная парижанка, одетая по последней моде, была, конечно же, Жозефиной, любовницей Лупара. Молодой человек со светлой бородой был Фандор, который никогда не носил бороды. Что касается третьего участника этой небольшой компании, похожего на кавалерийского офицера, то это был, конечно, Жюв, загримированный лишь слегка, но, тем не менее, почти неузнаваемый, так как складка на лбу и искривленный рот полностью изменили выражение лица инспектора полиции. События эти происходили на следующий день после того памятного допроса в кабинете судебного следователя, во время которого любовница Лупара пережила страх перед ожидаемым арестом, но который все же закончился тем, что ее отпустили под залог благодаря своевременному вмешательству Жюва. Жозефина, счастливая от того, что она оказалась на свободе, пообещала полиции оказать помощь в ее расследовании... Сегодня вечером троица собиралась на ужин в один из дорогих ресторанов. Завороженная шикарной жизнью, которой она могла пожить хоть пару часов, девушка пообещала полицейскому сделать все, что он ей прикажут. Она даже сама предложила заглянуть на праздник в Монмартре, где можно было найти интересующих полицию людей. Поэтому они сюда и пришли. Жюв оживленно разговаривал с одним арабом, одетым в старые лохмотья, который торговал на улице нугой. Жюв не спешил ничего покупать, да и араб тоже не очень предлагал свой товар. - Да, шеф, - объяснял араб, - я слежу за малышом Мимилем уже два часа, должны ли мы его арестовать? Не отвечая сразу на вопрос торговца, Жюв внимательно рассмотрел своего собеседника: - Браво, любезный Мишель, ваш костюм на редкость удачен. Никто из банды Цифр ни за что на свете не узнает под бурнусом торговца нугой Сапера, которого "раскололи" неделю назад в кабачке "Встреча с другом". Но в этот момент к нему подошла Жозефина и дернула за рукав. Незаметным жестом она показала на группу подозрительных личностей, которые спокойно переходили Белую площадь. Не заботясь больше об арабе, который тут же скрылся с глаз, Жюв пошел за этой компанией. Они узнали Лупара. Одетый в длинную блузу, с высокой фуражкой на голове и солидной дубинкой в руке, бандит шагал среди полудюжины молодцов, одетых так же, как и он. По виду их можно было принять за убойщиков скота из Ла-Виллет. Угрюмая компания медленно продвигалась по направлению к площади Пигаль. Жюв задержал своих спутников возле небольшого фонтана, чтобы дать жуликам пройти немного вперед. Площадь, вокруг которой открывались ярко освещенные рестораны, была залита светом, и полицейский боялся себя обнаружить. Но "убойщики скота" тоже остановились. Окружив Лупара, они внимательно слушали его. Были ли это сообщники бандита; может быть, они заметили за собой слежку? Фандор, взяв под руку Жозефину, почувствовал, как у той сильно забилось сердце. Хотя они все втроем играли в опасную игру, все же уличная проститутка, как никто другой, имела основания опасаться Лупара. Не говоря уже о гневе своего любовника, достаточно было того, чтобы ее опознал кто-нибудь из шестерок главаря банды Цифр, ошивающихся на празднике, и участь ее была бы предрешена. Фандор старался ее немного приобо