кий Боже! А рыжий? - Рыжий? Какой рыжий? Было видно, что администратор совершенно не понимает, о ком идет речь. Коридорный молча оттолкнул начальника и изо всех сил кинулся к лестнице. Запыхавшись, он вбежал в холл и спросил швейцара: - Отсюда кто-нибудь выходил? - Нет, мсье, - ответил тот. - Конечно, кроме коридорного, которого вы послали за полицией. - Такой рыжий парень? - Так точно, мсье. Мюллер схватился за голову. В это время княгиня Соня Данидофф без сил лежала в кресле. Вокруг нее суетилась черкешенка Надин. В руках княгиня по-прежнему сжимала чистую визитную карточку, оставленную ей таинственным грабителем, который с таким изяществом и непринужденностью лишил ее целого состояния. Немного придя в себя, мадам Соня машинально поднесла карточку к глазам. У нее вырвался крик. На кусочке картона, до этого абсолютно белом, проступали какие-то значки... Нет, скорее буквы... Вглядевшись, княгиня медленно прочитала: "ФАН...ТО...МАС!" Глава 11 ПОЛИЦЕЙСКИЙ И СЛЕДОВАТЕЛЬ Господин Фузилье, следователь, стоя посреди своего кабинета во Дворце Правосудия, чистил шляпу. При этом он по привычке, приобретенной за долгие годы службы, разговаривал сам с собой: - Что ж, дружище, сегодня ты не терял времени даром! И если следствие не продвинулось вперед, то твоей вины в этом нет. Ты поработал на совесть. Теперь главное - решить, как действовать дальше... Провести дополнительные допросы? А какой смысл? Вряд ли они добавят что-нибудь к тому, что мне уже известно. Так что же? Он задумался. В этот момент в дверь тихонько постучали условным стуком - три раза. - Войдите! - крикнул господин Фузилье. Дверь распахнулась. Увидев вошедшего, следователь приветливо улыбнулся: - О, старина Жюв! Сколько лет, сколько зим! И что же вас привело ко мне? Инспектор сдержанно махнул рукой. - Господин Фузилье, - промолвил он, - вы знаете, что я всегда рад вас видеть. К тому же, сейчас мне необходимо кое о чем с вами поговорить... Так что я не буду отнимать у вас время своими извинениями. Я уверен, вам не составит труда догадаться, чем я занимался. Следователь рассмеялся: - Ну, тут не нужно быть семи пядей во лбу! Как всегда, завалены работой? - По самое горло! - Могу вас понять, - продолжал Фузилье. - В тяжелых делах сейчас нет недостатка. - Вы совершенно правы, - подтвердил Жюв. - Бьюсь об заклад, этот год будет чертовски тяжелым для полиции! Ведь добрая половина дел так и не раскрыта... Фузилье понимающе покачал головой: - Знаю, знаю, дружище... Вы всегда были идеалистом! Вечно вам хочется обязательно раскрыть все преступления, схватить всех негодяев за руку... Какого черта вам это надо? Ваша репутация всем известна. И, поверьте мне, она вовсе не пострадает, если какой-нибудь мерзавец погуляет на свободе еще недельку-другую! Жюв отрицательно покачал головой. - Дело делу рознь, - проговорил он. - Если речь идет об украденных запонках или часах - вы правы. Но я не могу позволить себе так легкомысленно относиться, например, к делу лорда Белтхема или маркизы де Лангрюн! Ведь, сколько я ни бьюсь с этими убийствами, а не продвинулся ни на шаг. Каково это для моей репутации? Следователь Фузилье уселся в кресло, закурил сигару и задумчиво проговорил: - Да, тут вам не позавидуешь... Значит, у вас нет никаких догадок по поводу этого таинственного убийцы? Жюв горько усмехнулся. - Увы! - ответил он. - Ни единой зацепки, ничего. Я просто блуждаю впотьмах... Господин Фузилье встал, пересек комнату и подошел к инспектору. - Полно, дорогой мой! - промолвил он. - Не прибедняйтесь. Ведь, как ни крути, а в деле Белтхема и Лангрюн вы изрядно продвинулись! Инспектор пожал плечами: - Очень любезно с вашей стороны, мсье. Но, похоже, вы не слишком хорошо информированы. Я ровным счетом ничего не узнал о смерти Белтхема... - Позвольте, дорогой Жюв! Лорд исчез, а вы его нашли, не так ли? - Найти-то нашел, но в каком виде! Вряд ли большая заслуга найти сложенный вчетверо труп... Следователь поднял руку. - Факт остается фактом! Вы его нашли, а это уже кое-что. Ведь только вам пришло в голову отправиться на улицу Левер, чтобы порыться в чемоданах Гарна! Кстати, расскажите, почему вы решили это сделать? - Ну это как раз довольно просто, господин Фузилье, - скромно ответил инспектор. - Вы ведь помните, какой шум поднялся, когда исчез лорд Белтхем? - Конечно, помню! - Я первым получил информацию по этому делую. И, естественно сразу отверг версию о несчастном случае. Все имеющиеся данные говорили о том, что произошло преступление! - Почему же? - Опыт, мсье, опыт... А поняв, что это убийство, я, не имея конкретных улик, начал подозревать всех. Проверил каждого, кто был так или иначе связан с лордом Белтхемом. Ну и вышел на этого Гарна... Выяснилось, что лорд познакомился с ним еще во время англо-бурской войны. Причем при довольно подозрительных обстоятельствах. Вот я и отправился к нему в гости хотя бы для того, чтобы выяснить, что это за фрукт. Как видите, ничего сложного. Господин Фузилье рассмеялся: - Ваша скромность просто очаровательна, дорогой Жюв! Послушать вас, так выходит, что найти этого Гарна было парой пустяков! Только я-то профессионал! И знаю, какое для этого нужно оперативное чутье! Инспектор смутился: - Так вы совсем меня захвалите. Поверьте, это всего лишь счастливый случай! Следователь рассмеялся еще громче: - Побольше бы таких случаев! Если бы моей гадалкой были вы, господин инспектор, из моей жизни исчезли бы сомнения! Надо же - счастливый случай! Он прикрыл рот ладонью: - А кто первый обратил внимание на отсутствие трупного запаха? Признаться, мне бы и в голову не пришло, что труп набальзамирован! А вы это сказали сразу. И оказались правы - в крови обнаружен сульфат цинка! - Но это же было очевидно! - запротестовал инспектор. - Вы меня переоцениваете! Следователь снова сел. - Ну хорошо, - сказал он. - Допустим, вы промахнулись с этим лордом. Но не будете же вы отрицать, что вы единственный, кому удалось внести ясность в дело Лангрюн? - Так уж и ясность! Господин Фузилье поморщился: - Послушайте, Жюв, я прекрасно знаю, что вы даже ездили на суд в этот Каор. - Ну и что же? Инспектор пожал плечами: - Не может быть, чтобы у вас не осталось никаких впечатлений! - Впечатлений от чего? - уточнил Жюв. - Ну вообще от этого дела. Как вы считаете, приговор справедлив? Этьен Ромбер невиновен? Инспектор подумал. - Господин Фузилье, - начал он, тщательно подбирая слова. - Если бы я говорил с кем-либо другим, я бы вообще отказался продолжать разговор. Но и вам я не могу дать однозначного ответа. Видите ли... Мы знакомы не первый год, и я никогда не видел от вас ничего, кроме понимания и участия. Поэтому я поделюсь с вами своими сомнениями. Он помолчал. Затем продолжил: - Дело в том, мсье следователь, что я не считаю дело об убийстве маркизы де Лангрюн законченным. Мы не знаем самого главного... Он снова замолчал. Следователь, глядя на него, нетерпеливо щелкнул пальцами: - Так что же, по-вашему, Этьен Ромбер не совершал преступления? Инспектор протестующе поднял руку. - Этого я не говорил! - Так о чем же вы говорите? Разве юноша не был убит своим отцом? - Понимаете, это самая удобная гипотеза. В нее все укладывается... - Но вы в нее не верите? Так не морочьте мне голову, назовите свою версию! Жюв в задумчивости потер рукой лоб: - Если бы у меня была четкая версия! Поверьте, я ночей не сплю из-за этого дела. У меня уже голова от него распухла! И чем больше я думаю об этом преступлении, тем больше оно меня интересует... Господин Фузилье внимательно смотрел на инспектора. Тот медленно продолжал: - Легко сказать - изложи свою версию. А если она совершенно невероятна? Следователь затаил дыхание ожидая, что Жюв выскажется более подробно. Но полицейский молчал. Тогда господин Фузилье встал и поднял палец. - Кажется, я понял, промолвил он. - Вам опять не дает покоя этот загадочный Фантомас. За каждым преступлением вам видится его тень, и вот теперь вы хотите свалить на него убийство маркизы де Лангрюн! Жюв беспомощно развел руками: - Вы можете смеяться, но это так, мсье! Следователь рассердился: - Черт побери, Жюв! Я вовсе не хочу вас обидеть, но вам не кажется, что этот Фантомас стал вашей навязчивой идеей? Куда ни плюнь, везде Фантомас! Инспектор потупился: - Похоже, что так, мсье... Господин Фузилье нахмурил брови и продолжал очень веско и серьезно: - Вот что, Жюв, я скажу вам одну вещь. Думаю, вы простите мне небольшую нескромность. - О чем разговор, конечно! - Так вот, дорогой инспектор. Как вы недавно точно заметили, мы знакомы не первый год, и это позволяет мне сделать вывод, что я неплохо вас знаю. Зачем вы ко мне пришли? Не для того ли, чтобы получить информацию о недавней краже в Руайяль-Паласе? Инспектор улыбнулся: - Совершенно верно, мсье. Мне необходимо знать все об ограблении княгини Данидофф. - Так я и знал, - заключил следователь. - И, конечно, это дело рук Фантомаса! - Ну, это еще придется доказать! - энергично запротестовал полицейский. - Доказать? - удивился следователь. - По-моему, в этом случае доказывать нечего. Разве вы не видели визитной карточки, которая осталась у княгини? Ведь на ней выступила весьма недвусмысленная подпись! Жюв пододвинул стул и уселся на него верхом. Положив на спинку подбородок, он пробормотал: - Визитная карточка - приманка для дурачков. На мой взгляд, Фантомасом здесь и не пахнет... - Ах, не пахнет! Позвольте узнать, почему вы пришли к такому умозаключению? - Вспомните, что мы знаем о Фантомасе! Хладнокровный убийца, гений... Неужели вы представляете, что он так просто оставит на месте преступления доказательство того, что он его совершил?! Да это просто невозможно! В таком случае можно утверждать, что все свои последующие злодеяния он будет совершать, надев фирменную кепочку, на которой будет написано: "Фантомас и Кo"! Представив себе эту картину, следователь невольно засмеялся. Затем сказал: - Итак, вы не допускаете, что этот мерзавец просто бросает вам вызов, оставляя на месте преступления свою визитную карточку? - Господин Фузилье, - с достоинством ответил инспектор. - В своей работе я всегда исхожу только из очевидных фактов. Так вот, учитывая все, что мне известно, я представляю себе эту историю в Руайяль-Паласе таким образом. Поскольку в наше время даже воры читают газеты, то про Фантомаса известно буквально всем. И вот какому-то гостиничному жулику пришла в голову неплохая идея сработать под него. Элементарный трюк! Следователь покачал головой: - Я очень ценю ваше мнение, Жюв, но, по-моему, на этот раз вы ошибаетесь. Жемчужное колье госпожи Ван дер Розен, сто двадцать тысяч княгини Данидофф - не слишком ли крупный масштаб для обыкновенного воришки? Скорее, на подобную сумму рискнул бы покуситься наш друг Фантомас. А какая невероятная дерзость, какой точный расчет! Жюв подумал: - Что ж, возможно, я недостаточно информирован... Не могли бы вы рассказать мне поподробнее об этих ограблениях, господин Фузилье? Следователь уселся за свой письменный стол и принялся перелистывать какие-то бумаги. - Охотно, дорогой Жюв, - произнес он. - Возможно, вы не обратили внимания на кое-какие детали... Он наконец нашел нужный ему лист и постучал по нему пальцем: - Вот, взгляните, господин инспектор. Один факт сразу бросился мне в глаза. Это просто невероятно! За какие-то секунды преступник успевает, едва выйдя из номера княгини Сони Данидофф, сменить вечерний смокинг на ливрею коридорного. Мало того, он меняет внешность! А какое самообладание! Когда портье отсылает его назад, он хладнокровно отправляет одежду, которая может его выдать, на верхний этаж и спокойно проводит за нос старика Мюллера. А ведь тот работает в гостинице более тридцати лет! Тем не менее он принимает все за чистую монету и дает мнимому слуге поручение привести полицию. Именно то, что тому и надо! Он спускается вниз, швейцар открывает ему дверь - и только его и видели! Поверьте мне, инспектор, все было разыграно, как по нотам. Этот человек железно держал себя в руках и всех обвел вокруг пальца. Совсем в духе Фантомаса! Сам дьявол не смог бы так ловко использовать все обстоятельства. Жюв глубоко задумался. - Спору нет, господин следователь, - заговорил наконец он, - провернуто все достаточно артистично. И все же, при наличии определенной смекалки, это под силу опытному аферисту. Тут, пожалуй, интересней другое... Он потер лоб: - Вот гениальная простота, с которой преступник помешал мадам Соне позвать на помощь, когда он покидал ее апартаменты, это действительно здорово! Заурядный преступник просто оглушил бы ее, в крайнем случае запер бы в ванной. А этот умудрился еще заставить ограбленную женщину проводить себя до самой двери. А ведь он прекрасно знал, что любой ее крик обязательно услышит прислуга! Значит, он был настолько уверен в себе, что пренебрег этим обстоятельством... Да, похоже, это действительно личность незаурядная! Психологически он все рассчитал до мелочей. Отличная работа! Следователь улыбнулся. - Вот видите, господин инспектор, - проговорил он, - даже вас, сыщика-профессионала, восхищают его действия. Под силу ли обыкновенному гостиничному воришке вызвать ваше уважение? А ведь это еще не все. Скажите, дорогой Жюв, как вы объясните то, что таинственный злодей так долго навязывал княгине Данидофф свое общество? Ведь бумажник-то уже лежал в его кармане! Чем объяснить всю эту комедию в ванной? Его восторги по поводу красоты мадам Сони? Некоторое время инспектор сосредоточенно молчал. Потом медленно заговорил: - На мой взгляд, господин Фузилье, тут может быть только одно объяснение... Впрочем, вы, без сомнения, были на месте преступления. Скажите, где, на ваш взгляд, мог прятаться преступник? В голосе следователя прозвучало удовлетворение: - Это я сумел установить. Припомните расположение комнат в номерах Руайяль-Паласа. Княгиня Данидофф занимает "люкс" на четвертом этаже. Ванная комната находится в самом конце ее апартаментов. Из обстановки там находятся шкафчики для белья и полотенец, сама ванна, разумеется, и душевой аппарат. Это новейшая модель, выпускаемая фирмой "Норчер". Весьма оригинальная конструкция, способная выпускать как вертикальные, так и горизонтальные струи. Так вот, труба, по которой подается вода, целиком закрывается прорезиненным полотном. Оно крепится у потолка при помощи колец. Преступник прятался именно за этой занавеской. На кафеле остались следы. Видимо, он проник в номер днем, а когда мадам Соня пришла принять ванну, уже ждал ее там, спрятавшись за полотном. Жюв покачал головой: - Да-да, припоминаю... Эта штука отгораживает угол наподобие ширмы, не так ли? Он снова понимающе кивнул: - Ну что ж, тогда все ясно. Ведь в этом же углу есть небольшое окошечко... И уж наверняка оно было приоткрыто в момент преступления, или, по крайней мере, тогда, когда служанка готовила ванну! - Вы совершенно правы, мсье Жюв, - ответил следователь. - И каковы ваши выводы? Инспектор рассмеялся: - Я уверен, господин Фузилье, что они совпадут с вашими! Теперь с уверенностью можно сказать, каким образом грабитель проник в ванную, где потом разыгрывал пылкого влюбленного, не забыв прихватить денежки у предмета своей страсти. Кстати, номер госпожи Ван дер Розен, у которой пропало жемчужное колье, находится как раз по соседству с апартаментами княгини Сони Данидофф... Видимо, по каким-то причинам вору не удалось улизнуть через дверь. Тогда, недолго думая, он залез в номер мадам Сони. Это было не так уж сложно - пройти несколько шагов по карнизу и протиснуться в окошко... - Значит, можно предположить, - перебил следователь, - что преступник вовсе и не собирался обокрасть княгиню? Просто в тот момент, когда он забрался в ванную, туда вошла Надин, и он вынужден был спрятаться! Жюв щелкнул пальцами: - Подождите, господин следователь, не торопитесь! Мне кажется, не все так просто. Слишком уж много случайностей... А если мы предположим, что это ограбление было тщательно спланировано? Представьте - преступник заранее знает, что окошко в ванной будет открыто. Он забирается внутрь и ждет появления княгини... - А зачем? - возразил Фузилье. - Его ведь интересовал бумажник! Жюв отрицательно помотал головой: - Ну нет, господин следователь, если уж вы предположили, что имеете дело с Фантомасом, воздержитесь от скоропалительных суждений! Не знаю, прав ли я, но мне приходит в голову одно рациональное объяснение. Вспомните - преступление совершено в последний день месяца. На следующий день княгине Соне Данидофф предстояло оплатить крупные счета. И грабитель явно об этом знал! Откуда-то ему стало известно, что накануне мадам Соня взяла из гостиничного сейфа бумажник с большой суммой денег. Однако никто, кроме княгини, не мог знать, где именно она прячет бумажник. Может, он поджидал ее, чтобы спросить об этом? Может, сама того не зная, она подсказала ему ответ? Следователь разгорячился: - Черт побери, инспектор! - воскликнул он. - Не говорите ерунды! Конечно, княгиня до смерти перепугалась, но она и словом не обмолвилась о бумажнике. Да и грабитель не задал ей ни одного вопроса... Жюв поднялся со стула, легко пересек комнату и наклонился к господину Фузилье. - Так уж и ни одного? - переспросил он. - Попробуем поставить себя на место преступника. Итак, ему известно, что бумажник находится в комнате, но он не знает, где именно. Что он делает? Прячется за занавеской и ждет, пока госпожа Данидофф ляжет спать или захочет принять ванну - в обоих случаях он оказывается хозяином положения. Попробуй-ка позвать на помощь, когда ты абсолютно голая, а в номере незнакомый мужчина! Вы не знаете светских женщин, мсье... Итак, княгиня лежит в ванне. Вор, почувствовав себя в полной безопасности, появляется перед ней, туманными угрозами пугает бедную женщину до полусмерти, а потом сам же ее и успокаивает, притворяясь галантным и любезным кавалером. Затем следует несложный трюк с выключенным светом... Естественно, преступник гасит его вовсе не для того, чтобы стыдливость княгини не пострадала. Просто, хорошо ориентируясь в комнате, он успевает обшарить одежду своей жертвы, а также ее сумочку. И, если бы он нашел там искомое, то наверняка не стал бы дожидаться, пока княгиня оденется. Будьте уверены, он бы тут же улизнул! Однако он ничего не находит. Тогда он спокойно идет в спальню и дожидается прихода княгини. А когда она возвращается, не спускает глаз с ее лица. Женщина, боясь за свои деньги, машинально кидает взгляд на приоткрытый ящичек секретера. Грабителю этого достаточно. Под тем предлогом, что он хочет представиться прекрасной даме, он закрывает спиной секретер и, опуская в ящик визитную карточку, аккуратно вынимает оттуда бумажник. Дело сделано! Теперь ему остается только скрыться. Это он и проделывает с успехом, умудрившись еще и заставить свою жертву проводить себя до дверей... Следователь восхищенно прищелкнул языком: - Поистине, Жюв, с вами приятно иметь дело. Вы даже не осмотрели места преступления, а уже сформулировали четкую версию случившегося. Должен признаться, что меня на это не хватило. Он развел руками: - Я потратил целый день на допросы служащих Руайяль-Паласа, снял самые подробные показания с княгини Данидофф и госпожи Ван дер Розен, но так и не сумел прийти к определенному мнению. Мне приходило в голову взять под стражу Мюллера или администратора, господина Луи, но, честно говоря, я не вижу, что это могло бы дать. Конечно, у них нет полного алиби, но... Он задумался. Инспектор дружески положил руку ему на плечо и проговорил: - Вы совершенно правильно поступили, мсье, не арестовав этих людей. Ведь проверить их виновность совсем не трудно. Вспомните слова княгини Данидофф - преступник, перерезая провода, сильно обжег себе ладонь. Ведь так? - Так, - удивленно ответил Фузилье. - И, поскольку руки обоих совершенно невредимы, мы можем заключить, что они могли быть в лучшем случае сообщниками, но никак ни грабителями! Фузилье пожевал губами. - Я понимаю, куда вы клоните... - протянул он. - Браво, Жюв! Вы сидите в этом кресле каких-нибудь десять минут и уже составили мнение о деле, которое знаете лишь понаслышке! Мне остается только удивляться, что вы отрицаете причастность Фантомаса к этому преступлению... Пропустив мимо ушей комплименты следователя, Жюв взглянул на часы. - Так или иначе, мсье, - промолвил он, - мы с вами не напрасно провели время. Признаюсь, поначалу я не придал особого значения происшествию в Руайяль-Паласе. Теперь, благодаря вам, я уделю ему максимум внимания... Глава 12 ПОЩЕЧИНА Обслуга Руайяль-Паласа заканчивала ужин. В просторной столовой для персонала царило большое оживление. Метрдотель, сидящий во главе стола, сказал со смехом: - Видит Бог, на свете нет более склочных людей, чем эти аристократы! Нет, правда! Вы бы послушали, как они судачат друг о друге! Все с интересом посмотрели на говорившего. - Нынче утром, - продолжал тот, - я подавал кофе в номер герцога Ванглей. Вы бы слышали, о чем они с герцогиней говорили! - О чем же? - спросил швейцар. - Ну конечно, об этих кражах, которые сейчас у всех на устах. Только послушать их, так выходит, что госпоже Ван дер Розен так и надо, что украли ее жемчужное ожерелье! А уж когда речь зашла о княгине Данидофф, они вовсе не выбирали выражений... Представьте, герцогиня, оттопырив пальчик, попивает кофе и говорит своему мужу этаким жеманным голоском: "Ах, дорогой, все эти русские князья да графы сомнительного происхождения не вызывают у меня никакого доверия! Почему-то я ни разу не обнаруживала незнакомых мужчин в своей ванной! На месте полиции я поинтересовалась бы любовниками этой дамочки. Уверена, что это один из них!" Все рассмеялись. В это время за соседним столиком, предназначенном для высшего обслуживающего персонала, разговор тоже зашел о таинственных кражах. - Господин Вердье, - обратился Мюллер к недавно поступившему служащему лет сорока, - у вас может сложиться неблагоприятное впечатление о нашей гостинице. Надо же было вам приехать из каирского филиала именно в тот момент, когда у нас такие неприятности! Боюсь, что все это отразится на репутации отеля... - Полно вам, мсье Мюллер, - ответил Вердье. - Меня не удивишь подобными происшествиями. За свою жизнь я в каких только гостиницах не работал и знаю, что такое может случиться где угодно. На то и существует полиция. Хотя она что-то не торопится найти вора... Господин администратор, прислушивавшийся к разговору, уныло пожал плечами: - Торопиться-то она торопится... Только похоже, что этот орешек нашей полиции не по зубам. - В таком случае, - возразил Вердье, - зачем нам такая полиция? Преступник ворует драгоценности и преспокойно уходит у всех на глазах, а наши стражи порядка ничего не могут сделать! - Не стоит судить их слишком строго, - примирительно вмешался Мюллер. - У них тоже по горло проблем. В конце концов, каждый может ошибиться. Я слышал, как следователь давал интервью во Дворце Правосудия. Он тоже признал, что полиция допустила ряд просчетов. - Так что же, они даже не знают, кого подозревать? - удивился новый служащий. - Подозревать-то можно кого угодно! Господин Луи иронически усмехнулся. - Знаете, о ком меня недавно расспрашивали? - продолжал он. - Попробуйте, угадайте! Не о ком ином, как о вашей очаровательной соседке, мадемуазель Жанне. Анри Вердье повернулся к гостиничной кассирше, о которой шла речь. - Не может быть! - воскликнул он. - Неужели они и вас пытаются впутать в это дело? Женщина рассмеялась: - Больше слушайте господина Луи! Он просто меня дразнит. Ну в чем меня можно обвинить? Администратор лукаво прищурился: - Не знаю, мадемуазель, не знаю. О чем же вы тогда так долго беседовали со следователем? - Господи! - всплеснула руками кассирша. - Похоже, что мне теперь раз сто придется об этом рассказывать! Ну хорошо, слушайте. В двух словах дело вот в чем. Следователь интересовался бумажником княгини, что хранился в моем сейфе, тем самым, в котором лежали эти злополучные сто двадцать тысяч франков. Я передала его госпоже Данидофф утром того дня, когда ее ограбили. А положила я бумажник в сейф за несколько дней до этого. Княгиня всегда хранила у меня там крупные деньги и ценные бумаги. Анри Вердье почесал в затылке: - Ну это-то было известно в гостинице всем. Что же так заинтересовало следователя? - Господин Вердье прав! - вмешался Мюллер. - Рассказывайте уж все до конца, мадемуазель. - Не перебивайте меня, и все узнаете, - обиженно сказала Жанна. Все замолчали. - Конечно, все это следователь знал и без меня, - продолжала женщина. - Его заинтересовало странное совпадение. Буквально за несколько минут до всей этой суматохи мадам Ван дер Розен - ну, пожилая еврейка, которую обнесли в тот же день - так вот, она ни с того ни с сего попросила меня взять ее жемчужное колье на хранение. Ну, а я отказалась брать на себя ответственность за такую дорогую вещь. И, как выяснилось, не зря! - Интересное совпадение... - задумчиво проговорил Вердье. - Теперь понятно внимание следователя к вам. Все это должно было показаться ему весьма любопытным! Кассирша хлопнула его по руке. - И вы туда же! - воскликнула она. - Нет, эти мужчины несносны! Может, вы считаете, что я нарочно не взяла это ожерелье, чтобы вору было легче до него добраться? Я очень похожа на сообщницу преступника? - Ну что вы, мадемуазель Жанна! - примирительно вмешался господин Луи. - Никто о вас так не думает, уверяю! А что до следователя, так ведь подозревать - это его профессия, что с него взять. Молодая женщина пропустила эти слова мимо ушей и снова обратилась к Анри Вердье: - Нет уж, я не хочу, чтобы оставались какие-либо сомнения. Вы, мсье, у нас появились недавно, и можете не знать некоторых подробностей. Так вот, по существующим правилам, я нахожусь в распоряжении клиентов отеля и обязана принимать у них вклады, которые возвращаю по первому требованию. Но мой рабочий день длится до девяти часов вечера, после чего сейф опечатывается до утра. Вы понимаете, что по долгу службы мне приходится иметь дело с крупными суммами, и мое положение обязывает самым тщательным образом соблюдать все инструкции. Мадам же принесла свое колье, когда уже перевалило за половину десятого. Так что я имела полное право, ничем не нарушив своих обязанностей, отказаться принять этот вклад! - Конечно, конечно, - согласился Мюллер с кассиршей. - Однако справедливости ради стоит отметить, что вы были не слишком-то любезны с клиенткой, дорогая Жанна. Она не преминула на это пожаловаться. - Не спорю, я немного погорячилась, - признала женщина. - Эта еврейка такая высокомерная... И, тем не менее, раз в отеле существуют определенные правила, их необходимо выполнять. Тут, я думаю, все со мной согласятся! У присутствующих, действительно, не нашлось возражений. Закончив ужин, мадемуазель Жанна поднялась в свою комнату, которая находилась на шестом этаже, почти под самой крышей. Женщина распахнула окно и задумчиво облокотилась о подоконник. В дверь постучали. - Войдите, - сказала кассирша, оборачиваясь. - Дверь не заперта. На пороге появился Анри Вердье. - Мы с вами соседи, мадемуазель, - улыбнулся он. - Моя спальня тут, за стенкой. Я увидел с балкона, как вы мечтаете у окна, и решил осмелиться предложить вам египетскую сигарету. Я привез их из Каира. Такого мягкого табака вы в Париже не найдете. Настоящие дамские сигареты! Сделайте одолжение, попробуйте. - Очень мило с вашей стороны, - польщенно ответила молодая женщина. - Я, правда, не заядлая курильщица, но с удовольствием попробую хороший табак. Служащий достал из кармана пачку. - Если вы действительно признательны мне за заботу, мадемуазель, - проговорил он, - то вам не составит никакого труда меня отблагодарить. - Каким же образом? - Позвольте мне задержаться на несколько минут и выкурить сигарету в вашем обществе. - Охотно, - улыбнулась Жанна. Они закурили. - Действительно, табак отменный, - признала женщина. - Искренне вам благодарна. Я частенько вот так скучаю перед сном у открытого окна. Может, вы развлечете меня? Расскажите о Каире. Я там никогда не была. Анри Вердье усмехнулся: - Что Каир... Душный, суетливый город. В такой летний вечер, когда я любуюсь из окна панорамой прекраснейшей столицы мира, да еще в обществе столь обворожительной женщины, у меня возникают совсем особые чувства... Кассирша непонимающе посмотрела на него: - О чем это вы? - Ну как вам объяснить... Представьте себе сентиментального, не очень счастливого мужчину, который страдает в жизни от одиночества и отсутствия привязанностей. А иногда так хочется немного любви! Мадемуазель Жанна презрительно хмыкнула: - Любовь! Какая глупость! Даже если она и существует, то от нее надо бежать, как от чумы! - Ну зачем же так! - запротестовал мужчина. - Если вас кто-то когда-то обманул или обидел, это еще не повод для таких всеобъемлющих выводов. Я, например, уверен, что настоящее счастье возможно только в любви... Кто любит, тот истинно богат! - Даже если при этом он кладет зубы на полку? - иронично спросила кассирша. - Но ведь не хлебом единым жив человек! Представьте, что мы с вами - влюбленные... Женщина поджала губы. Истолковав ее молчание как согласие, Вердье взял Жанну за руку. - Подумайте, разве это не прекрасно? - прошептал он. - Я бы говорил вам нежные слова, сжимал бы ваши пальчики, целовал бы их... Мадемуазель Жанна вырвала руку. - Оставьте это! - с негодованием воскликнула она. - Я порядочная женщина! - Помилуй Бог, разве я утверждаю обратное? - вкрадчиво сказал Вердье. - Но ведь такой чудесный вечер просто зовет к поцелуям! С этими словами он потянулся к женщине, желая обнять ее за талию. Кассирша отпрянула: - Нет, мсье, меня этот вечер никуда не зовет. По крайней мере, здесь! Вы понимаете? Голос ее прозвучал резко и неприятно. Почувствовав это, она смягчила тон: - Однако, становится прохладно, вы не находите? Пойду, накину что-нибудь на плечи. Мадемуазель Жанна отошла от окна и направилась к вешалке, на которой висела ее пелерина. Провожая ее глазами, Вердье протянул: - Полно, мадемуазель, разве можно быть такой злюкой в ваши годы! Если вы продрогли, есть куда более приятный способ согреться. Женщина обернулась: - Это какой же? - Самый простой, мадемуазель! Встав со стула, Вердье сделал несколько шагов к Жанне и протянул к ней руки. - Лучшее средство для женщины избавиться от холода - это оказаться в объятиях мужчины! - сладострастно произнес он. В подтверждение своих слов он обхватил женщину за плечи. Точным движением мадемуазель Жанна выскользнула из его рук и с размаху ударила невежу кулаком по лицу. Анри Вердье отшатнулся назад, поскользнулся и с глухим криком упал на пол, сильно ударившись головой о прикроватную тумбочку. Он был без сознания. Несколько секунд женщина молча смотрела на дело своих рук. Затем, двигаясь очень быстро, но совершенно бесшумно, пересекла комнату и закрыла окно. Через пару минут кассирша спустилась в вестибюль и с очаровательной улыбкой сказала портье: - Пойду немного пройдусь. До скорого! Тем временем Анри Вердье, с трудом приходя в себя, пытался понять, что с ним произошло и где он находится. Он медленно поднялся на ноги, потряс головой и оглядел комнату. Окно было закрыто. - Здесь больше никого нет... - пробормотал незадачливый любовник. Звук собственного голоса словно отрезвил его. Он бросился к двери спальни и принялся яростно дергать за ручку. Дверь не поддавалась. - Заперто! Черт... Вердье потер лоб: - И ведь тут, кричи не кричи, никого не дозовешься! Да уж, попался, как мышь в мышеловку... Подумав, он пошел к окну, чтобы позвать на помощь. Однако по пути он заметил зеркало, стоящее на каминной полке. Бросив туда взгляд, Вердье увидел на щеке сильный кровоподтек. Подойдя к камину, он внимательно изучил собственное отражение и с презрительной гримасой процедил: - Ну-с, господин инспектор Службы безопасности Жюв, полюбуйтесь, как вас отделала слабая женщина! Он в ярости стукнул кулаком по ладони. Лицо его налилось кровью: - Подумать только! Столько лет бороться с матерыми бандитами, чтобы из тебя одним ударом вышибла дух гостиничная служанка!! Тут какая-то новая мысль пришла инспектору в голову. Он наморщил лоб и пробормотал: - Служанка?.. Нет, черт побери, ни одной женщине не удалось бы так легко сбить меня с ног! Держу пари на что угодно - эта оплеуха была нанесена мужской рукой! Глава 13 БУДУЩЕЕ ТЕРЕЗЫ Этьен Ромбер и его гость наслаждались послеобеденным кофе и гаванскими сигарами в курительной комнате роскошного особняка, недавно приобретенного хозяином на доходы от каучуковых плантаций. Было около десяти. Расхаживая по комнате, которая являлась также рабочим кабинетом, Этьен Ромбер обсуждал с финансистом способы вложения капитала. - Безусловно, вы правы, мсье Борбей. Акции Сельскохозяйственной ассоциации вскоре поднимутся на добрый десяток пунктов. Но выгодно ли вкладывать деньги во Франции? Каждый франк здесь облагается таким налогом... Банкир пожал плечами: - Но так происходит со всеми ценными бумагами. Правительству нужно заботиться о бюджете... - А что вы думаете по поводу этих медных рудников на Урале, дорогой Борбей? - Ну что ж, - сказал финансист, подумав, - они неплохи. А что, вы ими интересуетесь? Этьен Ромбер остановился и отпил глоток шампанского из высокого бокала на тонкой ножке. - Вообще-то, конечно, - проговорил он, - те предприятия, которыми я не руковожу и в которых не принимаю непосредственного участия, интересуют меня лишь отчасти. Но людям моей профессии необходимо иметь широкий кругозор, иначе не выдержать конкуренции. Борбей хлопнул в ладоши. - Браво, - воскликнул он. - Это слова настоящего бизнесмена! Подумав, он продолжал. - Вы знаете, мсье Ромбер, я являюсь вашим банкиром и посему обязан не быть особенно навязчивым. Но, признаться, меня так и подмывает поделиться с вами одним проектом, который уже давно сидит у меня в голове. - Вот как? - заинтересованно переспросил хозяин дома. - У вас есть какая-то мысль? - Понимаете, дело довольно деликатное... Если я решусь и поделюсь с вами, вы сами увидите, что это не имеет ничего общего с теми сделками, которые я обычно предлагаю своим клиентам. Это кровно касается именно меня. Если все удастся, я исполню свою мечту - увеличу капитал банка настолько, что он станет одним из крупнейших в стране! Ромбер прислушивался с возрастающим интересом. - Черт побери, дорогой Борбей, - наконец воскликнул он. - С вашей стороны будет просто невежливо не поделиться со мной! Вы ведь знаете - если речь идет о каких-либо кредитах, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. Расскажите все подробно, друг мой. Поверьте, даже если мы и не придем к соглашению, то вся информация, которую вы мне сообщите, не пойдет дальше меня. В течение следующего получаса мужчины обсуждали только им понятные финансовые вопросы. В конце концов Этьен Ромбер заключил: - Дорогой Борбей, я привык делать дела быстро. Американцы научили меня этому. В принципе, ваше предложение меня устраивает. Но мне хотелось бы быть единственным вкладчиком. - Вот как... - протянул банкир. Его собеседник улыбнулся: - Понимаю ваши сомнения. Вы в курсе моего финансового положения. По крайней мере, вы думаете, что оно вам известно. И вы вправе задать себе вопрос - а имеет ли он те двадцать миллионов франков, которые необходимы банку? Не волнуйтесь, они у меня есть. Ромбер помахал сигарой. - Да, последние два года принесли мне многое. Я установил хорошие, даже очень хорошие отношения с Колумбией. И очень от этого выгадал. Так что, если у вас не возникнет возражений, я могу сделать для вас больше, чем простой вкладчик. Я готов стать вашим компаньоном! Хотя, как вы понимаете, в этом случае я буду тщательно контролировать все банковские операции. Доверяй, но проверяй, мой друг! Банкир кивнул. - Разумеется, - заявил он. - От вас у меня не может быть секретов, мсье. Наоборот, если вы станете моим компаньоном, вы будете в курсе всех дел. Банкир встал и взглянул на настенные часы. Ромбер проследил за его взглядом. - Уже без двадцати одиннадцать, - сказал он. - Похоже, наш разговор несколько затянулся. Ведь вы обычно ложитесь очень рано. Финансист смущенно подтвердил это. Хозяин жестом прервал его извинения: - Полно, дорогой Борбей, давайте без церемоний. Режим есть режим! Тяжелая дверь особняка закрылась за финансистом. Этьен Ромбер, проводив своего гостя до порога, не стал возвращаться в курительную комнату. Он направился в гостиную и постучал в дверь. - Прошу вас! - раздался девичий голос. Ромбер вошел. Мягкий электрический свет освещал белокурую головку Терезы Овернуа. Она отложила в сторону книгу и подбежала к старику. - Мсье, - произнесла девочка извиняющимся тоном, - мне кажется, что я доставляю вам массу хлопот. Вам приходится так поздно ложиться! Но, поверьте, это не моя вина. Моя крестная, баронесса де Вибрей, так редко приходит вовремя! После трагедии в замке Болье и всех драматических событий, последовавших за этим, дружеские узы, связывавшие их участников, только укрепились. Баронесса де Вибрей, женщина напористая и импульсивная, не успокоилась, пока не добилась права опеки над Терезой Овернуа, оставшейся полной сиротой. Не желая оставлять девочку наедине со страшными воспоминаниями, она перевезла ее в свой родовой замок Керель. Заботясь о том, чтобы ее подопечной не было тоскливо, она даже взяла на службу управляющего Доллона вместе со всей его семьей, хотя отнюдь не нуждалась в дополнительной прислуге. Прошло время, и оно немного залечило раны. Вскоре баронесса получила письмо от друзей, которые приглашали ее провести несколько дней в Париже. Подумав, она решила поехать и взять Терезу с собой. И вот уже месяц они были в столице. Поначалу госпожа де Вибрей искренне намеревалась все время проводить со своей воспитанницей - ну, разве сделать один - два необходимых визита. Однако постепенно ей пришлось подчиниться законам светской жизни. И тут на помощь пришел мсье Ромбер. Раз от разу, а затем почти постоянно Тереза стала бывать у него. ...Вздохнув, девочка обвела взглядом комнату, которую уже успела полюбить. Строгая обстановка гостиной казалась ей давно знакомой, родной. - Только не думайте, что я хочу сказать что-то плохое о своей крестной! Тереза понимающе кивнула. - Она ведь светская женщина, а это налагает определенные обязанности. Девочка обняла старика за шею и со взрослым лукавством заглянула ему в глаза: - К тому же я нисколько не скучаю. Мне так приятно ваше общество! Этьен Ромбер мягко высвободился, подвел Терезу к диванчику и уселся рядом. - Дитя мое, - сказал он, - я был бы счастлив, если бы ты жила у меня. Но - увы! Приходится считаться с мнением нашего так называемого "света". Ведь ты уже почти взрослая девушка. Наши кумушки просто с ума сойдут, если ты поселишься у одинокого мужчины! - Почему же? - удивилась Тереза. - Ведь вы могли бы удочерить меня... Увидев, как лицо старика исказила гримаса боли, Тереза залилась краской. - Простите... - прошептала она. Ромбер потер лоб. - Я бы очень хотел быть твоим отцом, девочка, - выдавил он. - Но я... ЕГО отец! Тереза ласково погладила его по щеке: - Господи, ну зачем вы себя терзаете! Я же все понимаю... Но одну вещь я просто обязана у вас спросить. Когда мы уезжали из Кереля, судья Боннэ сказал, что только вы знаете, каков размер моего состояния. Девочка улыбнулась: - Я отлично понимаю, что далеко не миллионерша... Но ведь я и не претендую! Ее собеседник неопределенно улыбнулся. Истолковав его жест по-своему, Тереза с юношеской беззаботностью воскликнула: - Ну и ладно! Вокруг полно людей, которые трудятся, не покладая рук. Например, вы, господин Ромбер. Я тоже буду работать! Ведь, в конце концов, у меня приличное образование! Я могу преподавать... Старик задумчиво посмотрел на нее. - Дитя мое! - нежно произнес он. - Я уверен, что ты не пропадешь, даже если останешься совсем одна. У тебя ясный ум и доброе сердце... Я часто думаю о твоем будущем. И не сомневаюсь, что уже через три - четыре года найдется красивый, честный, а может, и богатый молодой человек, который предложит тебе руку и сердце. Зардевшись, Тереза протестующе замотала головой. Ромбер спокойно продолжал: - Не стесняйся, в этом нет ничего стыдного. Я уверен, что жених у тебя будет достойный. Но прежде необходимо подыскать тебе какое-нибудь занятие... Ведь баронесса рано или поздно начнет тяготиться тобой! - Да, мсье, - согласилась девочка. - Я уже сейчас это чувствую. Старик улыбнулся. - Я знаю, - произнес он. - Поэтому хочу тебе кое-что предложить. Понимаешь, я уже много лет поддерживаю хорошие, очень хорошие отношения с одной высокопоставленной дамой. Ее знает весь Париж. Может и ты о ней слышала. Это леди Белтхем. Глазки девочки расширились. Ромбер продолжал: - Миссис Белтхем недавно овдовела. Я думаю, ты читала газеты. Ее муж погиб при очень странных обстоятельствах... Теперь эта дама одна владеет огромным состоянием. Но занимается в основном благотворительностью. А я у нее что-то вроде душеприказчика. Она настолько мне доверяет, что даже поручила мне защищать ее финансовые интересы, если возникнут какие-то проблемы. Поэтому я знаю, что в доме вдовы постоянно полно народу. Как правило, это юные англичанки - то ли родственницы, то ли гости, не знаю. При леди Белтхем они выполняют роль секретарш - как там это по-английски? Ну, я уверен, ты меня понимаешь. - Конечно, мсье, - скромно ответила Тереза. Она была явно заинтересована. Ромбер улыбнулся. - Отлично, - продолжал он. - Остается только добавить, что эти молодые особы принадлежат к высшему свету. Как правило, это дочери высокопоставленных англичан. Есть даже особы королевской крови. Так что, если леди согласится взять тебя в услужение, я уверен, что ты попадешь в очень неплохую компанию. На глазах Терезы появились слезы. - Господин Ромбер, - сказала она, - если вы поговорите с этой дамой обо мне, я всю жизнь буду вам благодарна! Глава 14 МАДЕМУАЗЕЛЬ ЖАННА Отойдя на безопасное расстояние от Руайяль-Паласа, мадемуазель Жанна, прячась в тени деревьев, свернула на улицу Тильзит. Ноги ее подгибались. Увидев свободную скамейку, она опустилась на нее, чтобы обдумать последствия своего неблагоразумного поступка. Однако кассирша недолго размышляла. Через некоторое время она уже была на вокзале Порт Майо. Она подозвала носильщика и спросила: - Когда отходит поезд на Сен-Лазар? - Через несколько минут, мадам, - ответил тот, посмотрев на табло. Мадемуазель Жанна взяла билет и села в поезд. Однако доехала она только до станции Курсель. В тот момент, когда городские часы били полночь, женщина уже стояла на площади, образованной перекрещением трех бульваров - Северного, Южного и Перейр. Решительным шагом кассирша двинулась по улице Эжен Флоша. Дойдя до одного из особняков, она позвонила. ...Господин Этьен Ромбер блаженствовал с сигарой, когда появился слуга и доложил: - К вам дама, мсье. Не желая заставлять баронессу де Вибрей ждать в прихожей, хозяин приказал: - Попросите ее сюда! В открывшуюся дверь мягко проскользнула женщина. Тереза с радостным криком бросилась к ней, но тут же остановилась, увидев, что это вовсе не ее крестная. Этьен Ромбер выжидающе посмотрел на посетительницу. Сколько он ни напрягал память, он не мог ее вспомнить. - С кем имею честь? Незнакомка молчала. Ромбер подошел к ней поближе и присмотрелся. - О, Господи! - вырвалось у него. В эту секунду снова прозвучал дверной звонок. На сей раз это действительно была баронесса де Вибрей, разнаряженная, сияющая и веселая. - Ох, я опять опоздала! Она протянула хозяину руку для поцелуя, нежно обняла Терезу и уже открыла рот, собираясь рассказать о сегодняшнем приеме, как вдруг осеклась, увидев в углу незнакомку с опущенными глазами. Этьен Ромбер уже успел овладеть собой. Он поклонился баронессе и повернулся к посетительнице. Лицо его было совершенно бесстрастно. - Мадам, - спокойно проговорил он. - Не будет ли вам угодно пройти в кабинет? Они перешли в другую комнату, но пробыли там недолго. Вскоре Ромбер вернулся. - Мсье, вы так побледнели, увидев эту женщину! - промолвила Тереза. - Кто она? Старик вымученно улыбнулся: - Дитя мое, вам показалось. Я просто устал. Я слишком много работал все эти дни... Баронесса всплеснула руками. - Ну конечно! И в этом виновата только я! Это из-за моих загулов вам приходится ложиться так поздно. Извините, ради Бога. Не смею больше злоупотреблять вашим терпением. Мы немедленно уходим. Они двинулись к выходу. Ромбер, торопливо проводив гостей, бегом вбежал в кабинет и запер дверь на два оборота. Затем повернулся к гостье. Губы его тряслись. - Шарль! - воскликнул он. - Отец... Юноша стянул шляпку вместе с париком и устало опустился на диван. - Я больше не могу... - прошептал он. - Будь проклята эта женская одежда! Хватит! В голосе отца зазвенел металл. - Но это необходимо! - резко сказал он. - Я твой отец, и знаю, как поступать. Шарль Ромбер с отвращением расстегнул корсаж, обнажив мускулистое тело. - Нет, отец, я так больше не выдержу. Лучше тюрьма, смерть, что угодно! Он чуть не всхлипнул. - Ты должен искупить свою вину, - непреклонно произнес Этьен Ромбер. - Но это не искупление! - выкрикнул юноша. - Это... Это хуже казни! Отец сурово посмотрел на сына. - Шарль! - веско сказал он. - Не забывай - для всех ты умер! - Боже великий... - простонал Шарль. - Я бы предпочел умереть по-настоящему! Этьен Ромбер быстро пересек комнату, подошел к сыну и обнял его за плечи. - Мальчик мой! - лихорадочно прошептал он. - Да ты куда нормальней, чем я думал! Когда я спасал тебя, втаптывая в грязь свое доброе имя, рискуя свободой, я думал, что имею дело с сумасшедшим! Юноша отстранился. - Отец, - сказал он, и в голосе его прозвучала такая твердость, что старик на мгновение испугался, - прежде всего я хочу узнать, каким образом вам удалось меня спасти. Как вы выдали меня за мертвеца? Если это результат простой случайности - одно дело, но если... - Дорогой мой, - помотал головой Этьен Ромбер, - ты не за того меня принимаешь... Разве мог бы я спланировать что-либо подобное! Просто, когда мы сбежали, случай пришел нам на помощь. Я повторяю, случай! Он поднял палец: - Можешь не сомневаться, к смерти этого несчастного юноши я не имею никакого отношения. Наверное, он действительно угодил в мельничное колесо... Как бы то ни было, его уже не воскресишь. А тебя мне нужно было спасать. Поэтому я купил тебе женское платье и заставил бежать в Париж без меня. - И что же дальше? - Дальше? Я переодел труп в твою одежду, чтобы выдать его за тебя. Само провидение послало мне того несчастного. Только не думай, что это далось мне легко. Нет, тем самым я обрек себя на все муки ада! Ты, конечно, читал в газетах, что я предстал перед судом присяжных, и какие обвинения мне предъявлялись... Старик с силой потер виски, стараясь отогнать нахлынувшие воспоминания. - Случайность... - горько пробормотал Шарль Ромбер. - Какому-то бедняге пришлось разбиться насмерть, чтоб я мог разгуливать здесь в юбке... Голос юноши дрогнул, и он всхлипнул. - Ах, мой бедный отец! Как будто рок преследует нашу семью! - Рок... - словно эхо, повторил старик. Молодой человек поднял голову. - Отец! - произнес он с отчаянием. - Я не убивал маркизу, поверьте мне! - Не смей говорить об этом! - голос Этьена Ромбера прозвучал резко. - Никогда не будем к этому возвращаться. Я тебе запрещаю! Старик прошел вглубь кабинета и облокотился на письменный стол. Он долго молчал, что-то обдумывая. Потом медленно спросил: - Так ты пришел сюда только для того, чтобы задать мне эти вопросы? Юноша вскочил: - Отец! Я не могу больше оставаться женщиной! - Вот как? Почему же? - Не надо иронии! - губы Шарля задрожали. - У меня нет сил разыгрывать эту комедию! Этьен Ромбер пристально смотрел на сына. Новая мысль пришла ему в голову. - Кажется, я понимаю... - протянул старик. - Конечно, ведь в Руайяль-Паласе только что произошло два крупных ограбления. А мадемуазель Жанна с некоторых пор работает в этом отеле... Он криво усмехнулся: - Конечно, никому не придет в голову связывать скромную служащую с именем погибшего Шарля Ромбера. Но, может быть, у полиции найдутся причины заинтересоваться самой мадемуазель Жанной? Юноша побледнел: - Отец? Вы считаете меня вором?! - А ты сам как считаешь? Голос отца зазвучал зловеще. Он наклонился к уху сына и продолжал шепотом: - Как ты сам считаешь? Ты можешь утверждать с уверенностью, что этого не делал? А вот я, твой отец, сомневаюсь! Еще когда читал в газетах об этих кражах, я старался гнать прочь всякую мысль о тебе. Но ведь я-то лучше других знаю, каким сыном наградила меня судьба! Шарль сжал кулаки: - Мсье, я не вор! В голосе его звучало негодование: - Господи, что же это! Неужели мне теперь придется всю жизнь доказывать, что я не преступник? Вы обвиняли меня в замке Болье, вы обвиняете меня сейчас... Вы, самый близкий мне человек! Отец, какая тень застлала вам разум? Почему вы так хотите заставить меня самого поверить, что я - убийца и грабитель?! Этьен Ромбер пожал плечами: - В том-то и дело, что я - самый близкий тебе человек. И не надо детских истерик... Что стоят твои отрицания без доказательств? Криком и заклинаниями ничего не докажешь. Нужны факты! Молодой человек безнадежно махнул рукой и устало опустился в кресло. - О Боже, вы уже все решили и даже слушать ничего не хотите... - простонал он. Старик внимательно смотрел на сына. - Ну поставь себя на мое место, - наконец произнес он. - После ограблений в Руайяль-Паласе ты приходишь ко мне поздно вечером, насмерть перепуганный и явно хочешь просить о какой-то помощи. Значит, тебе грозит новая опасность. Что-то еще случилось, чего я не знаю, причем совсем недавно. Так что же ты тогда натворил? Шарль собрался с мыслями. - Ничего я не натворил, - выдавил он наконец. - Но у нас в отеле вот уже несколько дней работает полицейский. Такой же переодетый, как и я. Он выдает себя за Анри Вердье, служащего из каирского филиала. Но я узнал его. Я видел этого человека совсем недавно, причем при таких обстоятельствах, что мне уж вовек его не забыть! - О ком ты? - непонимающе спросил старик. - О Жюве! - Что? Жюв работает в Руайяль-Паласе?! - Да! Я не мог ошибиться! - Интересно... - пробормотал Ромбер. - Продолжай! Он тебя не узнал? - Не знаю. Но сегодня за ужином, прикидываясь новичком, он учинил мне настоящий допрос, и Бог его знает, какие сделал выводы. Мало того, часа два назад он зашел в мою комнату угостить сигаретой, долго нес какую-то чепуху насчет любви при полной луне, а потом полез обниматься. Испугавшись, что он почувствует у меня под платьем мускулы или... ну, что-нибудь еще, я ударил его. А он поскользнулся и ударился головой о тумбочку. Да так и остался лежать. А я совсем потерял голову и сбежал... Глаза Этьена Ромбера расширились. - Боже правый! - тихо произнес он. - Неужели ты убил полицейского? Юноша опустил глаза и прошептал: - Не знаю, отец... ...Больше получаса Шарлю пришлось ждать отца в одиночестве, заперевшись в кабинете. Наконец Этьен Ромбер вернулся. Он выглядел изможденным и постаревшим. В руке его был объемистый пакет. - Держи, - негромко сказал он. - Тут мужская одежда и деньги. И постарайся исчезнуть... Глава 15 ЗАГОВОР СУМАСШЕДШЕЙ Жорж Самбадель осторожно постучал своей новой пенковой трубкой по мраморной каминной плите, вытряхнул пепел и с удовлетворением посмотрел на потемневший черенок. Не каждому удается так искусно обкуривать трубки! Затем он повернулся к своему коллеге и сказал: - Послушай, старина Перре! Конечно, здесь не так уж плохо работать, но ей-богу, даже когда я проходил практику в больнице для бедных, не говоря уже о госпитале в Божоне, весь персонал питался куда лучше. Не то чтобы все набивали животы до отвала, просто еда была качественней. Все потому, что директора там предпочитают закрывать глаза на некоторые наши вольности. Перре кивнул: - О чем говорить! Конечно, в обычных больницах жратва получше, и именно по этой причине. В иных случается полакомиться даже шампанским, которое родственники приносят больным! А тут... ...Когда доктор Бирон основал в Пасси лечебницу, предназначенную, как сообщали рекламные проспекты, для людей переутомленных, чересчур возбудимых, подверженных срывам, а проще говоря, для госпитализации пациентов с психическими отклонениями, он принял меры, чтобы его заведение считалось солидным, профессиональным предприятием. Любой, поступавший к нему на работу, должен был быть если не профессиональным психиатром, то хотя бы иметь за плечами практику в одной из специализированных лечебниц. Таким образом, больница теперь имела прекрасную репутацию и процветала... ...Самбадель продолжал: - Согласен, у нас не простая клиника, тут нужна строгая дисциплина. Но ведь администрация установила правила, как в лепрозории! Да еще делает из нас мальчиков на побегушках. Больница есть больница, и в ней должно быть разделение труда, как и везде - одни работают в кабинетах, другие в лабораториях, третьи в палатах... Так нет же, изволь быть в каждой бочке затычкой! Мы ведь дипломированные медики, должны заниматься своим делом. Перре примирительно улыбнулся: - Полно, старина! Мы-то как раз здесь не в кегли играем... - А я вовсе и не говорю, будто от нас нет никакого проку! - возразил Самбадель. - Но в сутках, дорогой мой, всего двадцать четыре часа, и ни секундой больше. Мы же с тобой целыми днями ухаживаем за больными, вытираем им носы, укладываем в постельки, а потом еще остается целый ворох разных бумаг, которые нужно приводить в порядок! - Да плюнь ты! - лениво проговорил Перре. - Кому нужны эти бумажки... Хочешь, я лучше подкину тебе интересный материал для твоей брошюры о психических отклонениях? Очень любопытный случай. Некая Ромбер. У меня в отделении она под номером двадцать семь. Красивая сорокалетняя дама, к счастью, не буйная. Классический случай мании преследования! Самбадель наморщил лоб: - Кажется, я читал ее историю болезни... По-моему, ничего особенного... Назначена обычная терапия, отдых и усиленное питание... - Ага, значит, помнишь! Кстати, это жена очень известного коммерсанта. - Да, теперь я вспомнил. Действительно, красивая женщина. Так что она? Перре закурил: - Ну слушай. Когда ее перевели в мое отделение, проще сказать, что твои эскулапы перекинули ее ко мне, решив, что с ней "ничего особенного", диагноз оказался весьма серьезный, да и прогноз на будущее пренеприятный. Я даже думал, что это неизлечимо. - Так уж и неизлечимо... - недоверчиво протянул его собеседник. - Говорю тебе, все было очень худо! Но, к моему удивлению, она быстро пошла на поправку. - Как с реакциями? - Почти все в норме. Кое-какие следы мании остаются, но в целом сознание прояснилось. Ну, ты знаешь, как это бывает - воспоминания о критическом состоянии остаются, но сам кризис миновал. Самбадель улыбнулся: - Вот ради этого и стоит быть врачом. До чего приятно видеть, как человек просто заново рождается. Чувствуешь, что не зря живешь на свете! Перре оторвался от рецепта, который он выписывал, и подмигнул коллеге: - Вот именно, старина! А ведь мания преследования - вещь, с которой не шутят. Как раз сегодня собирался написать мсье Ромберу, ее мужу. Мое предыдущее письмо, видимо, не дошло - он так и не ответил. Впрочем, это и к лучшему. Тогда я сообщил, что состояние мадам не позволяет надеяться на скорое выздоровление. Зато теперь можно порадовать мужа. Его жену вполне уже можно переводить в отделение для выздоравливающих, а по нашим дурацким правилам для этого необходимо его разрешение. Глупо, правда? Я вижу, что женщина уже почти здорова, но не могу сам принять решение. Самбадель расхохотался: - Только не торопитесь радовать нашего почтенного директора, коллега! Вполне возможно, что этот Ромбер пожелает забрать жену домой, а перспектива потерять выгодного клиента вряд ли вызовет у старика восторг! - Не говори! - согласился его собеседник. - Просто парадокс - наш Бирон все свое время тратит на то, чтобы выхаживать больных, а потом сам же кусает себе локти, когда они выздоравливают и покидают его. Довольный своим остроумным выводом, Перре на несколько минут углубился в заполнение бумаг. В комнате слышался только скрип пера. Тут дверь раскрылась, и на пороге появился санитар. Он положил на стол объемистую пачку писем: - Утренняя почта, мсье Перре. Доктор отодвинул в сторону перекидной календарь, на котором были обозначены намеченные на сегодня мероприятия, и принялся разбирать письма. - Одни только служебные послания, - ответил он на вопросительный взгляд Самбаделя. - Увы, мой друг, можешь погружаться в траур. Похоже, сегодня ты не получишь того голубого конвертика, который способен хоть ненадолго менять к лучшему твой скверный характер. Впрочем, попробую поднять тебе настроение. Сегодня приезжает Свилдинг! - Профессор из Дании? Разве сегодня? - По-моему, да. - А что он из себя представляет? - Ну знаешь... - Перре покрутил пальцами, - из тех ученых, которым не удалось сделать карьеру в собственной стране, и они отправляются поражать воображение иностранцев. Хотя у себя он публиковался. - Давно? - Не знаю. Но в письме он упоминал о своей книге. Как ее... "Клинические исследования по идеонтологии сверхвпечатлительных индивидуумов". Громко сказано, верно? А ведь, небось, страниц двадцать пять, не больше... Оба рассмеялись. - ...Послушайте, мадемуазель Люси! - возмущенно восклицал Перре. - Извольте немедленно убрать отсюда эту кучу грязного белья. Как-никак, у нас сегодня гость. Да к тому же иностранец! - Вот и сидел бы себе в своей Дании, - пробурчала санитарка. - Чего сюда-то переться? - Попрошу повежливей, мадемуазель, - произнес Перре со всей возможной строгостью, однако не смог скрыть улыбки. Затем повернулся к кастелянше. - Боже мой, Берта, ну чем вы занимаетесь? Нашли время наводить марафет. Снова возмущенно фыркнув, он устремился дальше по коридору. Вскоре оттуда донесся его голос. - А это еще что такое? Немедленно погасите сигарету, Жан. Господи, одни бездельники на мою голову! Пока Перре метался по клинике, пытаясь навести порядок, доктор Бирон встречал гостя. - Добро пожаловать, уважаемый мэтр, - проговорил он, беря профессора Свилдинга под руку. - Вы оказали нам большую честь своим визитом! - Ну что вы, коллега, - смутился иностранец. - Это честь для меня! Но доктор Бирон не желал слушать возражений. Это был загорелый жизнерадостный мужчина лет сорока, крепкого телосложения, настолько активный, шумный и напористый, что не соглашаться с ним бывало трудно. Бурно жестикулируя, директор продолжал расточать комплименты профессору из Дании, однако нельзя было не заметить, что звучат они несколько фальшиво, а то и пошло. Бросалось в глаза, что почтенный Бирон вряд ли нашел время ознакомиться с трудами своего гостя. Что же касается профессора Свилдинга, то внешне он являл собой типичного пожилого чудаковатого ученого, точь-в-точь как их описывают в книгах. Лет ему было около шестидесяти, длинные вьющиеся волосы серебрила седина, но для своего возраста он выглядел молодцом. - Поверьте мне, мсье, - говорил датчанин, вежливо улыбаясь, - для меня колоссальная удача изучить опыт столь известного ученого, как вы. Бирон польщенно кивнул. - Не угодно ли вам осмотреть лечебницу? - предложил он с видом радушного хозяина. Гость не возражал. Директор снова взял его под руку и провел в больничный парк. Там он принялся объяснять профессору расположение корпусов лечебницы. - Взгляните туда, дорогой коллега, - говорил он. - В своей работе я, признаться, придерживаюсь системы изоляции больных разной степени возбудимости друг от друга. Поэтому я не стал воздвигать единое здание, а построил несколько небольших павильончиков. Таким образом, человеку с нервным расстройством не грозит натолкнуться в коридоре на маньяка или дебила, а больному с какой-нибудь навязчивой идеей можно не опасаться, что его заставят выслушивать чужой бред. Спокойные не встречаются с буйными... Ну, вы понимаете. - Конечно, конечно, - согласился профессор. - Мы в Дании тоже придерживаемся метода изоляции. Но вы пошли дальше нас. Как я вижу, вы каждый свой павильончик окружили отдельным садиком! - Да, - согласился директор. - Я считаю, что это совершенно необходимо. Он провел своего гостя в один из таких садиков. По нему в сопровождении двух санитаров чинно прогуливался человек лет пятидесяти. - Взгляните, господин Свилдинг, - заговорил доктор. - Перед вами больной, страдающий манией величия. В это время пациент приблизился к ним. - Ну что, дружок, - обратился к нему Бирон, - как вы сегодня себя чувствуете? Нынче святой Петр уже не так досаждал вам? Вы больше не спорили? Сумасшедший удивленно взглянул на доктора. - Интересно, о чем это я буду спорить с привратником! - надменно ответил он. Иностранец улыбнулся: - И какой же курс лечения вы назначаете в таких случаях? Ведь одной изоляции, я полагаю, недостаточно? - Разумеется, дорогой коллега! - осклабился Бирон, давая понять, что он оценил шутку коллеги. - Один из моих методов состоит в том, чтобы попытаться излечить мозг, вылечив тело. Как известно, в здоровом теле - здоровый дух! Поэтому пациенту предписывается побольше двигаться, бывать почаще на воздухе, усиленно питаться, ну и полноценно отдыхать. Что до меня, то я не противоречу его мании, но и не поддерживаю ее. Я как бы о ней просто не знаю. То же самое я приказал делать и санитарам. За редкими исключениями, когда я провожу терапию. - И когда же это происходит? - с интересом спросил датский профессор. - Как вам наверняка известно, коллега, в любом, даже самом больном мозгу сохраняются какие-то крупицы здравого смысла. Этот человек, как вы уже поняли, вообразил себя Богом. Что ж, и Бог с ним. Доктор довольно улыбнулся своему каламбуру: - Однако когда он голоден, ему приходится требовать еду. Тогда я спрашиваю его, зачем же ему земная пища, раз он сам Господь? Вот тут-то он и задумывается. И неважно, если он придумает какое-нибудь божественное оправдание, главное - его мозг хоть на короткое время, но заработал. Подобных способов множество... - Ну и как, много у вас случаев выздоровления? - спросил Свилдинг. Бирон замялся. - Точные статистические данные подобрать трудно, - наконец заговорил он. - Зависит от самого заболевания, от глубины поражения психики... - Ну, хорошо, - согласился датчанин. - Возьмем какую-нибудь отдельную болезнь. Например, манию преследования. Велик ли процент выздоровления в этом случае? - Это, как вам известно, не самый безнадежный вид психического расстройства, - ответил директор. - В моей клинике порядка двадцати процентов пациентов излечиваются полностью, и более сорока - частично. Такой ответ, казалось, чрезвычайно обрадовал профессора Свилдинга. Он уже открыл было рот, собираясь задать еще какой-то вопрос, но тут Бирон потянул его назад. - Туда мы, пожалуй, не пойдем, коллега, - сказал он. - Это отделение для буйных. Вопли, стоны, знаете... Он красноречиво сморщил нос и покачал головой. Затем оживился: - Но, если вы интересуетесь случаями выздоровления, господин профессор, то я могу показать вам одну пациентку. Еще недавно женщина была в буйном отделении, а теперь уже почти готова отправиться домой. По крайней мере, остается один шаг. Как раз в это время в садике слева появилась женщина лет сорока. - Ага, вот и она! - воскликнул Бирон. - Видите, вот та дама. Это госпожа Алиса Ромбер. Уже десять месяцев, как она находится под моим личным наблюдением. Это был случай жесточайшей мании преследования. Бедняжке повсюду мерещились бандиты и убийцы. Она даже есть перестала! Первым делом я заставил ее восстановить физическую форму, а потом, если можно так выразиться, занялся духом. И результат налицо! Эта женщина еще не вполне здорова, но и безумной ее уже никак не назовешь. Профессор внимательно посмотрел в сторону больной и повернулся к доктору: - И вы абсолютно уверены, что у нее не может быть рецидива? - Уверен, что нет. Если, конечно, никому не придет в голову гоняться за ней с кинжалом! - Надеюсь, этого не случится, - улыбнулся Свилдинг. - Вы позволите мне поговорить с ней? - Конечно, коллега! Доктор подвел гостя к скамейке и окликнул: - Мадам Ромбер! Позвольте представить вам господина Свилдинга, профессора из Дании. Он хочет передать вам свои поздравления. Женщина приблизилась к скамейке: - Мне очень приятно, мсье. Но хотелось бы знать, откуда этот господин меня знает? Профессор поднялся на ноги. - Увы, мадам, - сказал он, галантно поклонившись, - я не имел чести знать вас раньше. Я просто хотел поговорить с одной из пациенток этой клиники, и мсье Бирон доставил мне величайшее удовольствие видеть вас. Я весьма благодарен ему за это. У вас ведь тоже, насколько я знаю, найдется немало теплых слов для вашего врача! - О, господин Бирон замечательный врач! К тому же он никогда не дает своим пациентам скучать, приглашает к ним интересных посетителей... Свилдинг опустил глаза: - В ваших словах, мадам, мне слышится упрек. Покорнейше прошу вас простить меня, если я проявил излишнюю назойливость, отвлекая вас... Госпожа Ромбер как ни в чем не бывало уселась на скамейку, и, разложив на коленях шерсть, принялась за вязание. Профессор Свилдинг хотел было сесть рядом с ней, как вдруг женщина вскочила и пронзительно закричала: - Кто меня позвал? Кто? Кто?! - Но, простите... - нерешительно начал датчанин, но больная перебила его: - Да нет же, я слышала! Меня позвали: "Алиса!" Это его голос! Уходите! Уходите отсюда все! И с криками "на помощь! на помощь!" женщина принялась метаться по садику. Доктор Бирон с санитаркой пытались поймать ее, но она уворачивалась с ловкостью, присущей всем сумасшедшим, и продолжала выкрикивать: - Ага, я узнала тебя, убийца! Убирайся! Запыхавшаяся санитарка сказала: - Мсье директор! Вероятно, этот мужчина на кого-то похож и напугал бедняжку. И действительно, мадам Ромбер пыталась спрятаться в кустах, глядя на профессора Свилдинга расширившимися от ужаса глазами. Указывая на него пальцем, женщина повторяла, дрожа всем телом: - Фантомас! Фантомас! Я его узнала! Почему ты преследуешь меня? Бандит! Чудовище! Доктор Бирон резко приказал санитарке: - Берта! Немедленно уведите мадам Ромбер в ее комнату и постарайтесь успокоить. Оставайтесь с ней, пока она не заснет. А сюда позовите доктора Перре. Затем он с виноватым видом обратился к профессору: - Дорогой коллега! От всей души прошу простить меня за этот неприятнейший инцидент. Увы, я переоценил силу своего лечения... Теперь ясно видно, что несчастной женщине еще далеко до выздоровления! Профессор обнял директора за плечи. - Что же делать, дорогой коллега, если человеческий мозг так хрупок! Яркий пример тому - эта бедняжка; которая, почти уже выздоровев, вдруг снова перенесла приступ настоящего безумия! О, Господи, и как же меня угораздило заставить ее вспомнить о своей мании... Неужели я так похож на какого-нибудь убийцу? - Ну что, вам уже лучше, мадам? - спрашивала санитарка Берта у госпожи Ромбер. - Теперь будем умницей? - Ах, Берта... - вздохнула больная, и в голосе ее прозвучало отчаяние. - Если б вы знали, как я несчастна! Но я очень жалею, что так вас подвела. - Ну что вы! Господин доктор не придал этому никакого значения! Мадам Ромбер устало улыбнулась. - Отнюдь, - проговорила она. - Я уверена, что это не так. Он же психиатр... - Да нет же! - настаивала санитарка. - Уверяю вас, все уже в порядке. Вам ведь даже уже написали письмо домой. О том, что вы выздоровели. Больная снова вымученно улыбнулась. - Скажите мне, милая Берта, - тихо произнесла она, - что вы, собственно, понимаете под этим словом: "выздоровела"? Что вы хотите сказать? - Ну... - неуверенно ответила санитарка. - Ну я хочу сказать, что вам уже стало значительно лучше... Вы хорошо себя чувствуете... - Ну что ж, - вздохнула мадам Ромбер, - физически я действительно в порядке. Но речь не об этом. Скажите, что вы вообще думаете о моем безумии? - Вот, опять! - заворчала санитарка. - Да такая же вы сумасшедшая, как и я. - Знаю, знаю... Первый признак безумия состоит в том, что больной считает себя нормальным... Но вот скажите - вы уже давно ухаживаете за мной. Слышали вы от меня хоть одно слово невпопад, хоть одну нелогичную фразу, видели хоть один странный поступок? - Нет. То есть... - Вы хотите сказать, что иногда я начинала говорить, будто являюсь жертвой чудовищного преследования! Но представьте на минуту, что я говорила правду. Неужели этого вовсе нельзя предположить? Берта молитвенно сложила руки на груди. На глазах ее выступили слезы. - Послушайте, мадам! - взмолилась она. - Не терзайте больше свой разум, прошу вас. Ведь господин доктор Бирон уже допускает, что вы совершенно излечились. Неужели вам не хочется вернуться домой, к своей обычной жизни? Неужели вы хотите сидеть здесь до старости? Несчастная пациентка в отчаянии кусала губы. Наконец она выдавила: - Ах, Берта, если бы вы только знали... - Да о чем вы?! Мадам Ромбер приподнялась в постели. Слезы душили ее, голос прерывался. - Да о том, - проговорила наконец она, - что если я вернусь домой... Если доктор возвратит меня в мою семью... То не пройдет и двух дней, как меня отправят в какой-нибудь другой сумасшедший дом! - Боже, что за мысли приходят вам в голову! - всплеснула руками санитарка. Больная схватила ее за руку: - Послушайте, Берта! Я здесь вот уж скоро десять месяцев, и за все это время я ни разу не воспротивилась тому, что меня называют сумасшедшей. Напротив, я была так рада, что я в лечебнице. Мне казалось, что хоть тут-то я в безопасности. Теперь и эта надежда рухнула. Меня нашли. Да, мне нужно уезжать. Но только не домой... - Но куда же? - Туда, где меня никто не знает! Женщина огляделась и зашептала: - Берта! Вы ведь знаете, я богата. А вы хотите выйти замуж. Я слышала, как вы жаловались подруге, что у вас нет приданого. Хотите, я обеспечу вас? Да, если вы потеряете место в этой лечебнице, вам трудно будет найти другое, но игра стоит свеч, поверьте! Если вы мне поможете, вам не нужно станет искать работу. Я хочу только одного - дайте мне возможность сбежать отсюда. Слова ее можно было принять за бред. Служанка встала, чтобы идти за доктором. Мадам Ромбер удержала ее чуть ли не силой. - Да постойте же! Сколько вы хотите? Ну, назовите сумму! Тридцать тысяч? Сорок? Для бедной санитарки подобные суммы казались фантастическими. Она потрясенно молчала. - Не верите? - растерянно спросила госпожа Ромбер. - Ну как же вас убедить... Некоторое время она напряженно думала, потом решительным жестом сняла с пальца золотое кольцо с крупным бриллиантом и протянула его Берте: - Возьмите это в доказательство моей искренности. Если спросят, скажу, что потеряла. Но обещайте мне одно - вы подготовите мой побег! Словно во сне санитарка взяла драгоценное кольцо и, пошатываясь, пошла к двери, шепча, как в бреду: "Богатой... Господи, неужели я буду богатой?!" Глава 16 ГРУЗЧИКИ С ЦЕНТРАЛЬНОГО РЫНКА - Куда направляетесь, дамочка? - весело спросил вагоновожатый маршрута Ла Виллетт - Площадь Звезды, когда вагон, дребезжа, тронулся с места и потащился по улице Ваграм. Санитарка Берта осторожно ответила: - Мне надо на бульвар Рошешуар. - Ага, значит, вам выходить на второй остановке... Проехав триста метров за площадь Анвер, Берта вышла из трамвая. Она плохо знала этот квартал, но сориентироваться смогла быстро. Свернув на улицу Клиньянкур, девушка двинулась по левой стороне, рассматривая вывески. Наконец она остановилась у винной лавки. Берта приоткрыла входную дверь и увидела в глубине оцинкованную стойку, у которой сидело несколько завсегдатаев. Лица их раскраснелись от вина, они жестикулировали и громко разговаривали. Девушка в нерешительности потопталась на пороге, потом тихо спросила: - Извините... Где я могу увидеть господина Жофруа? Никто и ухом не повел. Обидевшись, Берта повысила голос и повторила: - Мсье, вы слышите? Мне нужен господин Жофруа по прозвищу Бочка! Мужчины повернулись к ней: - Жофруа-Бочка? Он здесь. Девушка облегченно вздохнула, увидев, как из угла показался внушительных размеров Жофруа, которому не зря дали такое прозвище. Увидев Берту, он подошел к ней, обнял и звучно расцеловал: - Ну и ну! Сестренка, никак это ты! А я минуту назад о тебе вспоминал! Он обнял вконец смутившуюся девушку за талию и бесцеремонно увлек ее вглубь лавки, где сидела группа его собутыльников - все сплошь молодые люди с квадратными плечами. - Эй, ребята! - заорал Жофруа. - Вы только посмотрите, какую красотку я привел! Это Берта, моя сестренка. Наши старики называли ее Бобинетта. Молодые люди подвинулись, освободив место для вновь прибывшей. Уступив настойчивым просьбам, Берта согласилась выпить бокал белого вина. Жофруа наклонился к ней и тихо спросил: - Рад тебя видеть, детка. Но ты ведь не просто так разыскала меня в этой дыре, верно? - Ты прав, - прошептала девушка. - У меня к тебе дело. Думаю, ты заинтересуешься. - Судя по всему, это дело попахивает деньжатами? - лукаво осведомился Бочка. Берта улыбнулась: - Ты прав, братик. А к кому же мне еще обращаться с такими делами! Жофруа довольно потер руки. - Отлично! - произнес он. - Ты пришла по адресу. В таких делах на Бочку можно положиться. - А как у тебя вообще дела? Как с работой? - спросила Берта. Жофруа приложил толстый палец к губам: - Пока это секрет, сестричка. Впрочем, здесь об этом можно говорить спокойно. Ребята в курсе. И он с апломбом, присущим обычно провинциальным политикам, принялся расписывать, что его честность и бескорыстное служение делу дают ему возможность выдвинуть свою кандидатуру на должность грузчика на Центральном рынке. Вот уже две недели он тренируется, чтобы выдержать экзамен. Девушка вытаращила глаза. Ей никогда не приходилось слышать о вступительных экзаменах для грузчиков. Брат заметил ее изумление и расхохотался: - Ну и видок у тебя, Бобинетта! Отсмеявшись, он серьезно продолжал: - Зря удивляешься, сестренка. У нас тут экзамены не хуже, чем в какой-нибудь колледж! Вот, например, сегодня утром нам предложили решить задачу... - Задачу? Грузчикам? - Да-да, именно задачу! Жофруа-Бочка был явно доволен произведенным впечатлением. Вид у него был важный и значительный. - Вот ты, Берта, получила образование. Попробуй-ка разобраться: два крана наполняют резервуар из расчета двадцать литров в минуту каждый. Из третьего крана вода течет со скоростью полтораста литров в час. Через какое время вся эта ерундовина наполнится? Тут в разговор вклинился Бенуа-Лабазник, самый опасный соперник Жофруа на предстоящих испытаниях. Он крикнул со смехом: - Ну, эта задача тебе по плечу, на то ты и Бочка. Скажи лучше, сколько времени потребуется, чтобы наполнить тебя самого? Жофруа сердито ударил себя по колену. - Мы говорим серьезно, черт побери! - прогромыхал он. - Это тебе лишь бы лясы точить, бездельник! Берта развеселилась. Тронув брата за плечо, она поинтересовалась, удалось ли ему справиться с заданием. - Пока не знаю, - вздохнул Бочка. - Я особо не рассчитывал, так, прикинул на глазок и написал ответ. Ты ведь знаешь, эта чертова арифметика никогда мне не давалась. Но надеюсь, что не оплошал. В конце концов, должны же они понять, что мне легче унести на себе все эти ванны с водой, чем сосчитать, сколько в них литров! Как раз в этот момент компания заторопилась и стала собираться. Как выяснилось, Жофруа предоставлялась возможность подтвердить слова делом, так как именно этим вечером, в шесть часов, в Рыбных рядах Центрального рынка должен был состояться еще один экзамен для кандидатов в грузчики - испытание на силу и выносливость. Заплатив за выпивку, все отправились туда. Конкурс на место грузчика Центрального рынка проводится каждый год в последних числах сентября. Решающее испытание состоит в том, чтобы протащить на спине стопятидесятикилограммовый мешок муки на расстояние двухсот метров, причем в максимально короткий срок. И если на предыдущем экзамене претенденты получили одинаковые баллы, то из них выбирают того, кто быстрее и не оступившись преодолеет предложенную дистанцию. Двухсотметровый участок был очищен от публики. Несколько полицейских смотрели за порядком. Дворники тщательно подмели всю трассу, чтобы апельсиновая корка или рыбья чешуя не попали под ногу кандидату, когда он бежит с тяжелым мешком на спине, стараясь установить рекорд Центрального рынка. Жюри состояло из трех представителей администрации, какой-то шишки из городской ратуши и трех старейших местных грузчиков. ...Вопреки своим планам, Берта была вынуждена сопровождать брата на состязание. По дороге она пыталась снова заговорить о деле, но Жофруа-Бочка, поглощенный своими мыслями, едва отвечал. Услышав, что сестра настаивает, он лишь отмахнулся: - После, девочка, после. Когда все это кончится, мы пойдем с тобой куда-нибудь перекусить и там поговорим обо всем подробно... Предстоящие испытания собрали массу зрителей. Толпа была возбуждена до предела. Но даже среди этого живописного сброда Берта сразу заметила потешного человечка, сидевшего верхом на трехколесном велосипеде. Среди публики он явно пользовался популярностью. - Эй, Бузотер! - кричали из толпы. - Где ты раскопал такой потрясающий драндулет? Над ухом Берты негромко произнесли: - Да, работенка не из легких. Кому-то придется сегодня здорово попотеть! Девушка обернулась. За спиной ее стоял крепкий парень в синей блузе и красном шейном платке. На голове его была шапочка, какую носят погонщики скота. Лет ему было под тридцать, мускулистый, с умным лицом. Он с улыбкой посмотрел на девушку и поклонился: - Приветствую, мадемуазель! Если вас интересует мое имя, меня зовут Жюло. Берта кивнула: - Очень приятно, мсье. А я - Бобинетта. Я сестра Жофруа-Бочки. Молодой человек хотел что-то сказать, но тут толпа заволновалась и засвистела. Берта оглянулась. На старт вышел Бенуа-Лабазник. Гигант сгибался под тяжестью мешка, но тем не менее ступал мягко и ровно. Так, полусогнув колени и выпятив грудь, он пробежал двести метров, ни разу не оступившись. Толпа зааплодировала. Бенуа-Лабазник поклонился, но внимание публики уже снова обратилось к старту. Настала очередь Жофруа-Бочки. Если Бенуа был настоящим гигантом, то Жофруа казался просто колоссом. Мешок он нес безо всякого напряжения, и если его предшественник пробежал дистанцию, то Жофруа уже через двадцать шагов понесся громадными прыжками. Берте показалось, что мимо нее промчался гигантский снаряд. Толпа завопила от восторга. Жюло тоже приветственно кричал, не забывая, однако, заслонять девушку, чтобы ее ненароком не толкнули. Сбоку от него бурно выражал свой восторг Бузотер. Он размахивал ногами в воздухе, улюлюкал и приподнимался над своим велосипедом, беззастенчиво опираясь на плечи соседей. ...Через два часа объявили результаты соревнований. Выяснилось, что первое место поделили между претендентами - оба они пробежали эти двести метров за одно и то же время. Видимо, так бурно стартовав, Жофруа-Бочка не рассчитал свои силы и к концу пути замедлил движение. Вакансия же в этом году была всего одна. Следовательно, теперь все решали результаты письменного экзамена. Взволнованная Берта пыталась втолковать соседу справа, что это место просто судьбой предназначено для ее брата. Тот вяло кивал, кутаясь в потрепанное черное пальто и пряча глаза под козырьком жокейской шапочки. Мысли его явно были далеко. Жюло подергал девушку за рукав. - Бобинетта, - сказал он, - пойдемте отсюда. Брат наверняка ждет вас! И, поскольку разгоряченная девушка собиралась продолжить спор, который, впрочем, целиком вела она сама, парень прошептал ей на ухо: - Прошу вас, пойдемте, отсюда. У этого типа премерзкая физиономия. Ей-богу, не внушает он доверия. Берта пригляделась к незнакомцу поближе, и у нее пропало желание спорить. Отойдя, она тихо сказала: - Да уж, лицо не из приятных! Потом взяла Жюло под руку и добавила с наблюдательностью профессиональной медсестры: - А вы обратили внимание на цвет его лица? Прямо зеленый! Этот человек, наверное, болен... Глава 17 В ТРАКТИРЕ "СВИНЬЯ СВЯТОГО АНТУАНА" Жофруа-Бочке пришлось смириться с тем, что результаты экзамена будут известны только на следующий день. Он махнул рукой трактирщику и обратился к сестре: - Что ж, я сегодня достаточно потрудился. Теперь тебе следует угостить меня чем-нибудь. Заплати за выпивку и рассказывай, что там у тебя. Берта нерешительно огляделась по сторонам, желая убедиться, что никто их не подслушивает. Но никому из толпы посетителей не было до них дела. В противоположном углу девушка заметила какую-то знакомую фигуру и сразу вспомнила, что перед входом в трактир стоял трехколесный велосипед, впряженный в потрясающе нелепую повозку, точнее, в целых три повозки, привязанные одна за другой. Это, конечно же, был знаменитый "поезд" Бузотера. После того как прошлой зимой наш бродяга, возможно, первый раз в жизни выполнил свой гражданский долг и сдал свою находку полиции, он решил осуществить давнюю мечту - повидать столицу. И, как мы видим, он добрался-таки до Парижа. Причем все его расчеты оказались абсолютно верны. Он прибыл в город всего на восемь дней позже намеченного срока, да и то не по своей вине - это время его продержали в Орлеанской тюрьме "за сущую безделицу", как он утверждал, не уточняя, впрочем, за какую именно. Когда Бузотер въезжал на своем экипаже в города, он не занимал себе голову такими пустяками, как правила уличного движения. С гордым видом он ехал посреди проспектов, сопровождаемый визгом тормозов и проклятиями водителей, пока не оказывался в центре им же произведенного затора. Естественно, первый же полицейский, увидевший подобное безобразие, препроводил бродягу в полицейский участок. Там его вначале хотели лишить экипажа, но Бузотер так старательно изображал темную деревенщину, что на него махнули рукой и выпустили, продержав для острастки несколько дней - чтоб страх не забывал. Так, с незначительными приключениями, бродяга добрался наконец до Парижа. В один из дней, когда он с самодовольным видом катил на своей колымаге вокруг Эйфелевой башни, любуясь этим сооружением, его живописное средство передвижения привлекло внимание редактора газеты "Авто". За бутылку дешевого вина, купленного в ближайшем трактире, Бузотер простодушно рассказал редактору обо всем проделанном им маршруте. Крупнейшая газета для автомобилистов тотчас же опубликовала сенсационный материал о бродяге-путешественнике, и на следующее утро Бузотер проснулся знаменитым. Удача, как и беда, одна не приходит. Вскоре Бузотеру опять повезло. Папаша Франсуа Бонбон, владелец трактира "Свинья святого Антуана", смекнул, что этот живописный тип в сочетании со своим клоунским "поездом" может служить прекрасной приманкой для посетителей. Трактирщик предложил бродяге кров и харчи из расчета пять франков в день при условии, что тот каждый вечер будет восседать на своем драндулете у дверей его заведения. Стоит ли говорить, что Бузотер, которому было все равно, в каком именно месте бездельничать, с восторгом согласился. С тех пор доходы трактира повысились. В тот день сиденье велосипеда изрядно намяло бродяге зад, и он решил отлучиться на полчасика со своего поста, чтобы перекусить. Войдя в затянутый дымом трактир, он достал пять франков, полученные им от папаши Бонбона, заказал выпивку и заплатил с видом наследного принца, путешествующего инкогнито. В жизни своей он ни за что не платил деньги, и теперь этот процесс доставлял ему истинное удовольствие. В подвальчике "Свиньи святого Антуана" было не продохнуть. Со всех сторон неслись пьяные выкрики и смех. Время подходило к двум часам ночи. Приличные клиенты уже разошлись. Папаша Бонбон только что проводил по узкой винтовой лестнице последних состоятельных посетителей. Затем толстяк вновь спустился в зал, заслонил спиной единственный выход и раскатисто крикнул: - А ну, шантрапа, признавайтесь, кто еще не заплатил за кувшин горячего вина?! Все повернулись к нему. Поднялся гам. Берта решила, что настал подходящий момент, и принялась торопливо рассказывать брату о своих делах. - Понимаешь... - втолковывала она. - Мне нужен человек... Такой, как ты - сильный, крепкий. - Ага! - понимающе кивнул Жофруа. - Надо катать бочки. Тут лучше меня тебе не найти! - Да нет! - досадливо махнула рукой девушка. Она машинально оглядела зал. Взгляд ее упал на хрупкого, бледного молодого человека с едва пробивающейся бородкой, который подошел к стойке напротив них и застенчиво попросил порцию тушеной капусты. Берта наклонилась к брату и прошептала: - Вовсе нет! Речь идет о том, чтобы сбить решетки с окон. Да даже и не сбить... Дом старый, и они должны были давно проржаветь. Такому здоровяку, как ты, достаточно только потянуть хорошенько... - И это все? - разочарованно спросил Жофруа, разглядывая свои кулачищи. - Все. - Ну, это я берусь сделать за пару пятифранковых монет! - громыхнул Бочка. - Подумаешь, дело... Он осекся, заметив, что сосед по столику, опустив голову, внимательно прислушивается к их разговору. Берта проследила за взглядом брата и улыбнулась: - Не волнуйся, это хороший парень. Я его знаю. Мы вместе были на состязании. Она протянула руку через стол: - Добрый вечер, мсье Жюло! Хорошо провели время? Представьте, я умудрилась до сих пор вас не заметить! Наверное, это из-за проклятого дыма. Жюло пожал протянутую руку, дружески кивнул и снова повернулся к своему спутнику, гладко выбритому мужчине примерно его лет: - Ну так что, Билли Том? - тихо спросил он. - Что еще стряслось в твоем заведении? Его собеседник вздохнул: - Да понимаешь... Неприятности в Руайяль-Паласе. Опять обнесли кого-то из аристократишек. С тех пор уже прошло недели три, все вроде успокоилось, как вдруг прихватили старика Мюллера. - Мюллера? - задумчиво переспросил Жюло. - А это еще кто такой? - Да ночной дежурный. - Ах, дежурный... И кто же его прихватил? - Полиция, конечно! - Ты ж говорил, они успокоились? - Мы все так думали. А на самом деле один из них был среди нас. Вроде как перевелся из филиала в Каире. Как его... Жюв, вроде. - Жюв... - пробормотал Жюло себе под нос. - Интересно, интересно... У входа в подвальчик послышался шум. По винтовой лестнице спускались два новых посетителя, судя по всему, хорошо здесь известные. Это были Большая Эрнестина, знаменитая на всю округу каменщица с бульвара Севастополь, и Бенуа-Лабазник, который издавал пьяные выкрики, пошатывался и опирался на свою спутницу. Оторвавшись от нее, он, не разбирая дороги, пошел по залу, шаря руками по столам и наваливаясь на пьянчуг, пока не нащупал под собой свободное место. Он плюхнулся на скамейку, но промахнулся и едва не придавил того самого тщедушного молодого человека с миской капусты, которого давеча приметила Берта. Видимо, внушительные размеры пьяного произвели на юношу столь сильное впечатление, что он не только не решился возмущаться, но весь сжался и отодвинулся подальше в угол. Эрнестина потрепала его по щеке. - Не трусь, малыш! - просипела она. - Лабазник - пьяная свинья, где ему тебя раздавить. А если он и захочет над тобой покуражиться, не волнуйся - Большая Эрнестина здесь, и она не даст тебя в обиду! Она победно оглядела зал в уверенности, что уж с ней-то никто не захочет связываться. Потом погладила молодого человека по макушке, причем казалось, что вся голова его скрылась в могучей длани, и возгласила: - Ох, как он мне нравится, этот куренок! Как тебя зовут, малыш? Юноша осторожно отвел голову. Губы его дрожали. - Поль, - еле слышно ответил он и покраснел. Тем временем папаша Бонбон уже поставил перед Бенуа-Лабазником огромный кувшин с горячим вином. Сидевший за его спиной Бузотер причмокнул от удовольствия. Он не без оснований надеялся поживиться. Лабазник налил себе полную кружку и окликнул Жофруа, приглашая того чокнуться. Но Бочка, чувствуя себя и без того уже набравшимся, отрицательно помотал головой. Бенуа посчитал себя оскорбленным. И быть бы драке, если бы не Бузотер. Вскочив, он вдруг завопил: - Лопни мои глаза! Вот так встреча! В голосе его было столько радостного изумления, что все присутствующие заинтересованно обернулись. Берта подтолкнула Жюло и проговорила: - Смотрите-ка! Это тот самый, зеленый, с рынка! - Да, действительно он, - удивленно ответил тот, присмотревшись. Бузотер тем временем продолжал радостно размахивать руками: - Ну конечно, мы же виделись! Черт, где же... Он хлопнул себя по лбу и заорал пуще прежнего: - Ну конечно! Нас же сцапали в одну ночь! Ну там, в Болье, в ночь, когда прирезали старушку маркизу! Неужели не помнишь?! Бузотер подскочил и подергал человека с зеленым лицом за рукав: - Ну вспоминай, вспоминай! Маркиза де Лангрюн! Ей еще располосовали горло от уха до уха. Не поворачиваясь, его собеседник недовольно проворчал: - Ну и что дальше? Отвяжись от меня, балбес! Бузотер обиженно засопел и вернулся на свое место. Тут Жофруа-Бочка и Бенуа-Лабазник на беду опять встретились мутными взглядами. Снова назревала драка. Перепуганная Берта беспомощно толкала брата в могучий бок и шептала: - Пойдем отсюда! Ну пойдем же! Жофруа только отрицательно урчал. Тем временем человек с больным зеленоватым лицом, отделавшись от навязчивого бродяги, вернулся к прерванному разговору с местным гитаристом. - Что меня поражает, - говорил музыкант, - так это то, что он говорит без малейшего акцента. - Нашел невидаль! - тихо отвечал ему собеседник. - Многие иностранцы говорят по-французски, как французы, а уж такому парню, как Гарн, это и вовсе пустяк. Так что... Он вздрогнул и замолчал. Ему показалось, что Большая Эрнестина, бесцельно бродившая от столика к столику, очутилась подозрительно близко и пытается подслушать их разговор. Человек нахмурился. Тут хриплый рев перекрыл шум зала. - Дьявол меня побери! Если кое-кто хочет помериться силой, я готов! Бочка-Жофруа бросил вызов. Зал настороженно притих. Настала очередь Лабазника-Бенуа. Как раз в этот момент Бенуа осушил стакан вина. Видимо, этот стакан притупил его память. Он вытер рот рукавом и непонимающе икнул. - А м-может, п-повторим, мсье? - спросил он. Тем временем Большая Эрнестина незаметно приблизилась к Жюло. Не поворачивая головы, тот бросил: - Ну что? Делая вид, что заинтересованно оглядывает зал, женщина ответила: - Этот господинчик... Ну, с зеленоватой рожей, говорил сейчас гитаристу: "Это он. Точно! Я видел ожог у него на ладони". Жюло тихо выругался. Рука его сжалась так, что костяшки побелели. Большая Эрнестина вышла на середину зала и раскатистым голосом окликнула молодого человека, которого давеча едва не раздавил Лабазник: - Эй, малыш! Ты, кажется, совсем задрых! Хочешь, я присяду тебе на колени? Некоторое время Жюло мрачно смотрел перед собой, потом ухватил за подол пробегавшую мимо служанку: - Постой, Мари! Скажи-ка, куда выходит это окошко? - и он указал рукой на узкое окно, которое находилось как раз за его спиной. - Как куда? - удивилась служанка, - в соседний подвал, конечно! Мы ведь под землей, мсье. - В подвал... - задумчиво проговорил Жюло. - А оттуда можно выбраться? Мари задумалась: - Пожалуй, что никак... В этот момент захмелевший Жофруа-Бочка швырнул в Бенуа-Лабазника тарелкой, но промахнулся. Тарелка со звоном разбилась о противоположную стену. Присутствующие сильно перепугались, чувствуя, что при драке двух гигантов и им может не поздоровиться. У входа создалась давка. Полузадушенно пищали женщины, мужчины изрыгали проклятия. Пьяные кандидаты в грузчики оказались один против другого. Жофруа-Бочка поднял над головой стул. Бенуа-Лабазник пытался отодрать мраморную столешницу, чтобы защититься. В подвале царила полная неразбериха. Звенели столовые приборы, слышался шум бьющихся тарелок. Внезапно револьверный выстрел заставил всех застыть. Всех, кроме человека с зеленоватым лицом и его собеседника-гитариста. Нисколько не потеряв самообладания, они давно уже следили за Жюло. Тот, безусловно, был превосходным стрелком. Подвал освещался лишь одним слабым фонарем, который помещался в глубокой нише в стене. Единственным выстрелом Жюло умудрился перебить электрический провод, скрытый под слоем штукатурки. Помещение погрузилось во мрак, в котором прозвучал крик боли, а затем призыв: - Шеф, ко мне! В этот момент Берта, совершенно растерявшаяся в темноте, услышала рядом возглас: - Проклятие! Девушка почувствовала, как чьи-то руки ощупывают ее тело, словно пытаясь определить, она ли это. Дело было несложным - из всех присутствующих женщин Бобинетта единственная была в шляпке. Вскоре перепуганную женщину сильные руки приподняли и поставили на скамейку. В лицо ей пахнуло вином, и чей-то голос прошептал: - Тебе не удастся помочь бежать больной номер двадцать семь! Пациентка Ромбер останется в сумасшедшем доме! Охваченная ужасом, Берта пролепетала: - Какая пациентка? На этот раз голос прозвучал еще тише: - Фантомас тебе не позволит... Девушка отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из объятий таинственного незнакомца. Руки его разжались, и он снова прошелестел: - Не вздумай ослушаться! В противном случае тебя ждет смерть... Чужие руки мягко опустили Берту на скамейку. В голове у нее все спуталось от ужаса. Тем временем в темноте раздавались звучные удары. Тот самый зеленолицый человек боролся сразу с двумя противниками. Силы он оказался незаурядной - впечатление было такое, словно ответные удары не достигают цели. Наконец он разделался с одним из нападающих и заломил второму руку за спину. Прижав его коленом к грязному полу, незнакомец разжал ему руку и провел пальцем по ладони. - Ага! - торжествующе воскликнул он. Зеленолицый человек продолжал ощупывать руку соперника и на минуту ослабил хватку. Изловчившись, противник бросился на него и поймал на болевой прием. Зеленолицый застонал, чувствуя, что ему вот-вот сломают руку. Но тут на помощь ему пришел некто третий. Разбросав соперников, он принялся наносить удары. Придя в себя, зеленолицый кинулся вперед. Проведя ладонью по лицу своего неожиданного помощника, он с изумлением убедился, что это тот самый молодой человек с редкой бородкой, которого почтила своим вниманием Большая Эрнестина... Резкий толчок отшвырнул дерущихся к лестнице. Обезумевшая толпа рвалась к выходу. Горе тому, кто не удержался на ногах! В панике посетители дробили тяжелыми каблуками руки и ноги несчастных. Положение спас Франсуа Бонбон. Недаром он столько лет проработал барменом в самых зловещих районах Парижа. Расшвыривая всех на своем пути, он первым оказался у выхода. Впрочем, почтальон уже успел предупредить жандармов из полицейского участка напротив, и они встретили трактирщика на улице. Тяжело дыша, папаша Бонбон указал им на пожарный шланг. Полицейские поняли его без слов. Недолго думая, они развернули рукав и, спустив его в подвал, открыли воду. Душ продолжался минут пять. Посетителям "Свиньи святого Антуана" стало не до драки. Вымокшие, жалкие, они едва шевелились на дне подвала. Решив, что с них достаточно, сержант металлическим голосом скомандовал: - Выходить по одному! Притихшие посетители покорно полезли наверх, поняв, что сопротивление бесполезно. Наверху их останавливали полицейские и сковывали наручниками попарно. Когда все оказались на улице, рослый сержант повел их в комиссариат. Бригадир спустился в подвал, дабы убедиться, что там никого не осталось. Он зажег фонарь и увидел на полу окровавленное тело. Это был гитарист. В числе отконвоированных к полицейскому участку наблюдалась весьма странная пара. Это был молодой человек, у которого едва начала пробиваться бородка, и зеленолицый незнакомец, который, даже несмотря на связывающие их наручники, продолжал пристально следить за своим спутником. В участке дежурный офицер записывал фамилии задержанных. Когда очередь дошла до зеленолицего, тот сунул полицейскому визитную карточку и что-то быстро прошептал. Дежурный ошарашенно помотал головой и приказал: - Немедленно освободите этого мсье! А второго отведите в камеру и... Освобожденный перебил его: - Со второго тоже снимите наручники. Я заберу его с собой. Офицер послушно кивнул. Обоих задержанных расконвоировали. Молодой человек непонимающе посмотрел на своего неожиданного избавителя и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но собеседник решительным движением взял его за локоть и увлек к выходу. На улице они столкнулись с бригадиром жандармов, который с помощью подчиненного нес тело несчастного гитариста. Тот уже едва дышал. Жанд