умент, передал его Долли Брук и остановился рядом с ней в ожидании, так как вскоре ей должно было понадобиться перо. - Прочтите, - сказал Вулф. - Я составил бумагу по возможности кратко. Она не принадлежала к быстрым чтецам. Я даже подумал, что она и вовсе никогда не закончит первую страницу, а вторую она читала еще дольше, наконец подняла голову. - Если вы рассчитываете, что подпишу это, - вы сошли с ума! - Может быть, вы подумаете? - И не собираюсь. - Соедини меня с мистером Кремером, Арчи. - Кто этот Кремер? - Инспектор полиции. Я подошел к телефону и начал набирать номер. - Не делайте этого! - завизжала она. Я мог бы употребить более красивое слово, но визг есть визг. Я продолжал набирать номер, она вскочила с кресла, бросилась ко мне и схватила за руку, затем обернулась к Вулфу и, по-видимому, вонзила в него взор. (Она стояла спиной ко мне.) - Я не буду препираться с вами, - огрызнулся Вулф, - Или вы сейчас же подпишете эту бумагу, или останетесь здесь до прихода мистера Кремера. - Он обернулся. - Сол! Отворилась дверь, и вошел Сол. - Эта женщина мешает Арчи звонить по телефону. - Вулф повернулся к нему. - Не позволяйте ей этого. Трое мужчин и несчастная слабая женщина! Сол приблизился. Я поднял трубку, которую было положил. Она коснулась моей руки. "Пожалуйста, не звоните. Я подпишу", Документ лежал на полу. Он упал, когда она вскочила с места. Сол поднял бумагу и протянул ей. Она подошла к креслу и села, а я подал ей перо. Небольшой столик возле кресла был приспособлен для подписывания чеков, но и для подписания заявлений тоже годился. - Все экземпляры, - распорядился Вулф, и я достал из ящика обе копии и подал ей. По мере того как он подписывала, я брал у нее экземпляр и рассматривал подпись. Подпись шла вкось, задираясь кверху, и я подумал, что это кое-что значит, но не смог вспомнить, что именно. Я подошел к своему столу и спрятал подписанные экземпляры в ящик. Сол стоял возле книжной полки. - Мой муж не должен ничего знать... Не сообщайте полиции... - умоляющим голосом произнесла Долли Брук. Вулф разглядывал ее. - Это весьма щекотливый вопрос, - отозвался он. - С помощью этого заявления я мог бы освободить мистера Уиппла из заключения, но чтобы полностью снять с него обвинение в убийстве, я должен найти убийцу. Было бы куда проще, если бы вы подписали заявление, в котором было бы сказано, что, когда вы постучали в дверь, вам открыла мисс Сюзанна, и вы убили ее. Она вытаращила глаза: - Вы с ума сошли! - Вовсе нет. Скажите - это вы убили ее? - Нет! - Надеюсь. Потому что, если это вы убили Сюзанну, то, сохраняя подписанное вами заявление, я оказываюсь в положении человека, укрывающего документ, изобличающий убийцу, что карается законом. И все же я сохраню его ради эксперимента. Вы просите, чтобы полиция ничего не узнала. Но возможно, что их придется посвятить в это раньше или позже. Однако я хочу отложить это до той поры, пока я смогу назвать имя убийцы, и возможно, что к тому времени ваши действия в тот вечер не будут иметь никакого значения. Я хочу... - Вы им не расскажете? - Во всяком случае, не теперь. Я хочу задать вам один вопрос. Прошу вас сосредоточить на нем всю свою память и наблюдательность. Если не вы убили Сюзанну, то убийца вышел из ее дома за несколько минут, а может быть, даже секунд до вашего приезда туда. Возможно даже, когда вы уже приехали. Он мог находиться на площадке третьего этажа, собираясь уходить, когда вы поднимались по лестнице, и поднялся этажом выше, чтобы избежать встречи с вами. Он обождал покуда вы уехали, и ушел вскоре после вас. Или, будучи более отважным (или глупым), он мог пройти мимо вас по лестнице, когда вы поднимались. Покопайтесь в памяти. Кого вы видели, находясь в доме или на улице, когда наблюдали за подъездом? - Никого. - Ни единого человека? - Да. Никто не встретился мне на лестнице и никто не выходил из дома. - Что скажешь, Арчи? - Вулф обернулся ко мне. - Что ж, возможно, - отозвался я. - Если допустить, что миссис Брук не входила в квартиру и оставалась в подъезде, то все это заняло около двадцати минут. Между восемью тридцатью и девятью, когда люди коротают вечер либо дома, либо в кино или еще где-нибудь. Вполне возможно. - Фу! - Он внимательно посмотрел на часы. Было без двух минут четыре. Он отодвинул кресло, поднялся и хмуро взглянул на нее. - Вы попали в неприятное положение, сударыня. Если Сюзанну убили вы, то вы приговорены. Если нет, то ваши шансы избежать испытания целиком зависят от моей компетенции, ума и удачи. - Он направился к двери, но вдруг остановился, обернулся и сказал. - От моей и мистера Гудвина. - Затем повернулся и вышел. Послышался звук поднимающегося лифта. Миссис Брук посмотрела на меня и по ее глазам я понял, что она вновь собирается повести себя по-женски. Она открыла и закрыла рот, но потом лишь повторила. - И мистера Гудмана. - Вы что, с ума сошли? - в ответ сказал я. Она удивленно взглянула на меня. - Посудите сами, - продолжал я, - если единственное, что вы можете мне сообщить, так это мою фамилию, к тому же исказив ее, то, возможно, вы и не сумасшедшая, но близки к этому. Я поднялся. - Поскольку я привез вас сюда, то должен был бы и отвезти вас домой, но я жду посетителя. Я провожу вас до такси. - Я направился к двери, она поднялась и пошла следом за мной. Когда я проходил мимо Сола, он подмигнул мне. Ужасная у него манера подмигивать! Глава XI Как большинство людей, включая и вас, я часто делаю предположения, основанные на зыбких данных. Я знал относительно Вильяма Магнуса только то, что рассказала мне Рей Кольман, - что он студент юридического факультета Нью-Йоркского университета на Вашингтон-сквере и что это он организовал собрание в поддержку гражданских прав и КЗГП, на котором должна была выступить Сюзанна Брук. Поэтому мне казалось, что я знаю, каков он из себя: серьезный и честный, конечно, преданный идее молодой человек, возможно, страдающий от недоедания, но с огнем свободы, пылающим в очах; он появится в свитере и неглаженых штанах или, если только понимает значение первого впечатления, в почти свежей белой рубашке, в сером галстуке и в темно-сером костюме, слегка поношенном, но без единого пятнышка. Возможно, я должен упомянуть, что лучше умру, чем надену белую сорочку, за исключением тех вечеров, когда она является вроде бы униформой. Поэтому, когда незадолго до пяти раздался звонок и я отправился в прихожую, чтобы отпереть дверь, и увидел красивого хавбека в двухсотдолларовом пальто верблюжьей шерсти, я решил, конечно, что это не Магнус. Но это оказался именно он. Его рукопожатие было твердым и дружественным, но не слишком. У него был приятный грудной голос. Когда я повернулся, повесив его пальто на вешалку, то увидел на нем синюю с желтым рубашку, сшитую на заказ, насколько я мог ее разглядеть под коричневой твидовой курткой, застегнутой на две пуговицы. Я провел его в контору, и он сразу уселся в кресло, обитое красной кожей, с таким видом, будто оно принадлежало ему. Это несколько затруднило разговор, так как, сидя за своим столом, я оказывался в двенадцати футах от посетителя. Я пересел в кресло Вулфа. - Это не ваше место, не так ли? - сказал он с усмешкой. - Мое место там, где я нахожусь, - ответил я усмешкой на усмешку. - Чьи это слова? - нахмурился он. - Мои. - Нет, правда, где вы это вычитали? - Нигде. Вы укололи меня, и я вынужден был ответить. Он усмехнулся. - Ладно, вы оказались наверху. Должен ли я попытаться стащить вас оттуда? - Я могу опередить вас. Дайте-ка попробую. Звонила ли вам мисс Сюзанна Брук в четверть шестого в понедельник второго марта? Он наклонился вперед и скрестил ноги. Темно-коричневые носки в светло-коричневую полоску обошлись ему или его отцу доллара в четыре, не меньше. - Несчастье заключается в том, что, когда мне задают вопросы, у меня возникает непреодолимая потребность давать хитрые ответы, - произнес он. - Возможно, что это невроз. Лучше, чтобы вы заранее знали об этом. Полицейский, который допрашивал меня, и адвокат, - минутку-минутку, как его фамилия? А, Остер, совершенно правильно, - и помощник прокурора - все они настойчиво пытались задавать мне вопросы и, боюсь, остались несколько сконфуженными. Не хочу конфузить и вас. Я хотел бы, чтобы вы сказали мне, кому принадлежат слова: "Мое место там, где я нахожусь". Кто это сказал? - Черт возьми, это сказал я! Даже если меня будут пытать, я не знаю, кто, где и когда это сказал до меня. Расскажите мне лучше о Сюзанне Брук и о телефонном звонке. - Обязательно. Мне здесь нравится... Кабинет Ниро Вулфа. - Он принялся осматриваться. - Это самый большой глобус, который мне когда-либо приходилось видеть. Красивый ковер. Книги и книги. Хотел бы я провести здесь недельку и покопаться в них. Возможно, это принесло бы мне больше пользы, чем год на юридическом факультете. Я собираюсь заняться политической деятельностью. Хочу стать губернатором Нью-Йорка. - Он положил ногу на ногу. - Но вы же хотели услышать о Сюзанне Брук. - Ради этого вы и приглашены сюда. - Вы были знакомы с ней? - Нет. Я лишь однажды встретился с ней. За пять дней до ее смерти. - А я познакомился с ней год назад. Лакомый кусочек, но я решил не обзаводиться семьей, пока не достигну тридцати лет. Благодаря ей я заинтересовался проблемами гражданских прав. Я хотел помочь ей. Во всяком случае если занимаешься политикой, нельзя обойти проблему гражданских прав, хотите вы этого или не хотите. В тот день я созвал собрание ради нее. Хочу рассказать вам об этом. Он снова расставил ноги, и выражение лица его полностью переменилось. - Собрание было назначено в комнате наискосок от профессорской, где имеется телефон, добавочный семь-девять-три, и я договорился, что буду пользоваться им с четырех тридцати и оплачу все разговоры. Между четырьмя тридцатью и шестью тридцатью по этому телефону было двенадцать вызовов. Трижды разговаривал я. Дважды звонил в КЗГП, но ни один из них не был около четверти шестого. На коммутаторе не отмечались ни номера телефонов, ни время. С этим покончено? - Ловкий ответ. Да, покончено. - Я ожидал, что на собрание придет около сорока человек, и к пяти часам их было около сорока, большинство студенты и трое или четверо профессоров и преподавателей. Кое-кто сидел. Комната просторная, и присутствующие ходили или стояли группами по нескольку человек в разных углах комнаты. Я не начинал собрания, пока не пришла Сюзанна, а она опаздывала. Не знаю точного времени ее появления, да, очевидно, и никто не знает. Я стоял у окна, беседуя с четырьмя или пятью студентами, когда она вошла и сказала: "Вот и я, и, как обычно, с опозданием". Я взглянул на часы. Было двадцать минут шестого. Так что вот вам и время. Насколько мне известно, она могла воспользоваться телефоном, о котором я говорил, но сделала ли она это? Не знаю. Я пытался разузнать об этом, но никто не смог ответить мне утвердительно. Вопросы? - Я не могу и мечтать о том, чтобы задать вам вопрос. А если бы задал, то он не относился бы к телефонному звонку. С этим вы покончили. Я бы спросил о том, как долго продолжалось собрание, когда его покинула Сюзанна Брук, и так далее. Он усмехнулся. - Вы поняли, как ко мне подойти. Займись вы политической деятельностью, вы могли бы стать сенатором, а я губернатором. Собрание закончилось в шесть тридцать, но несколько человек оставались там еще некоторое время. Сюзанна уехала со мной в шесть сорок. Моя машина стояла в соседнем гараже, и я отвез ее домой. Под "домом" я подразумеваю Парк-авеню, где она проживала вместе с матерью. Я ничего не знал относительно квартиры в Гарлеме. Теперь-то я, конечно, осведомлен, как и все. Итак, - чтобы покончить с этим, - мы подъехали к ее дому чуть позже семи, ну, скажем, в десять минуть восьмого. Это был последний раз, когда я видел ее. Почему Ниро Вулф считает, что ее убил не Уиппл? Я усмехнулся. - И вы еще спрашиваете меня? - Конечно. Послушаем, что вы скажете. - Да просто потому, что он знает, что это сделали вы. - Не убедительно, - покачал он головой. - Попытайтесь еще разок. Каковы мотивы? - Вы считали, что она беременна от вас и что это может испортить вашу политическую карьеру. - Чуть лучше. Почему же тогда меня никто не видел? Мой шикарный вид, благородное выражение лица не остались бы не замеченными в самом центре Гарлема. - Жженая пробка. Он откинул голову и расхохотался. - Чудесно! Вы молодец. Вы будете губернатором, а я членом сената. Считает ли Ниро Вулф, что он знает истинного убийцу? Вулф еще целый час должен был провести в оранжерее, так что я позволил гостю немного задержаться и развлечь меня. К тому же он теперь стал возможным кандидатом в убийцы (хотя и занимающим самое последнее место в списке), так как назвал Сюзанну "лакомым кусочком" и намекнул, что мог бы жениться на ней, если бы не кое-какие принципы, которые он себе выдумал. Так как он твердо намеревался посвятить себя самой жесткой игре на свете, а именно - политике, ничто не могло бы остановить его, даже убийство, если только оно помогло бы ему приблизиться к цели. Когда он ушел, я засел за пишущую машинку. Вулф сказал Долли Брук, что, возможно, полиция никогда не узнает о ее прогулке в Гарлем, но мне это казалось весьма сомнительным. Я решил, что не мешает иметь подробный отчет, написанным на свежую память, о том, что было сказано как у нее дома, так и у нас. Если поднимется вопрос о том что мы скрыли сведения о преступлении, я буду обвинен наравне с Вулфом. За тюремной решеткой у меня была бы уйма времени для того, чтобы писать мемуары, и огромную помощь могли бы оказать заметки если бы только мне удалось пронести их в мою темницу. Я стучал и стучал на машинке и к шести часам дошел до слов Вулфа: "Я составил его по возможности кратко", - когда он вошел в кабинет. Он сел за стол не взяв в руки книгу, которую он читал, и спросил: - Мистер Магнус? Я кивнул. - Очень жаль, что вы не видели его. Не знаю, какова его цена в обнаженном виде, но одетым он представляет великолепное зрелище. Высок, строен, остроумен и весьма разговорчив. Я передал Вулфу весь наш разговор, опустив лишь пустую болтовню (за исключением вопросов, на которые я давал хитроумные ответы). Вулф все более и более хмурился, пока я продолжал свой отчет - Итак, - я подошел к концу, - за неделю расследования вы узнали, что Сюзанна звонила по телефону, но возможно, что вам никогда не удастся доказать обратное. Остер был прав, заявив, что вы не обнаружите ничего существенного. Вполне вероятно, что, когда она пришла, Магнус находился в коридоре и мог слышать ее телефонный разговор и таким образом узнал что Уиппл не будет у нее до девяти часов. Затем он отвез ее туда и убил, хотя я сомневаюсь в этом. У него не пустая голова. Ведь так просто выяснить, где он находился в половине шестого. - Она не звонила. - Да, знаю. Перед вами два возможных пути. Первый путь основан на силе улик и методе дедукции. Второй - на силе ума и к черту дедукцию, это в данном случае должно значить - к черту Моуд Джордан. - Она уже была связана теми показаниями, которые дала раньше. Не так ли? - Конечно. Чтобы уйти из кабинета прокурора, не подписав заявления, надо пролить семь потов. Она, конечно, подписала. - Было бы небезынтересно узнать, обладает ли миссис Брук талантом подражания. Мистер Воун, возможно, говорил тебе об этом сегодня утром? - Я знал, что раньше или позже этот вопрос возникнет. Мистер Воун с трудом раскрывал рот. Сейчас он крепко спит. Эго срочно? - Нет. - Он сузил глаза, глядя на меня. - Ты понимаешь ситуацию? - Да. Во-первых, если Долли Брук убила Сюзанну, нам лучше побыстрее доказать это или передать подписанный ею документ Кремеру. Горячая штучка этот документ, можно обжечься. Но нам вряд ли удастся доказать ее вину. Мы знаем, что она была у дверей, но не можем доказать, что она была в квартире, если не найдем убедительных мотивов. Может быть, занять на месяц Сола, Фреда и Орри поисками доказательства? Вулф состроил гримасу: "Нет". - Во-вторых, Бет Тайгер, и ею я должен заняться лично. У меня есть кое-какие идеи, опирающиеся на то, что вы говорили в течение этих двух недель относительно ваших взглядов на женитьбу цветного на белой. Вам это не нравится. А что вы скажете относительно брака белого с цветной? - Фу! - Вас может ожидать сюрприз. Возможно, что в основе этого лежит одно только вожделение, но сегодня за завтраком я поймал себя на мысли - умеет ли она жарить оладьи по-креольски, и знаете ли вы, что это может означать? Хотя думаю, что вы вряд ли поймете это. Моя комната на некоторое время устроила бы нас двоих, пока не народятся дети, не могу сказать, какого бы они оказались цвета. Что касается ситуации, которой мы занимаемся, то Бет Тайгер также находилась в этом доме, а у нее куда более веские мотивы для убийства, чем у Миссис Брук: она сама хотела выйти замуж за Данбара. - Предположительно. - Не предположительно, а наверняка. Хотя и с трудом, но я сумею это доказать. Нужно доказать, что она спускалась этажом ниже и побывала в квартире Сюзанны. Есть ли у вас какие-либо предложения? - Нет. - У меня также. Если миссис Брук и мисс Тайгер остаются ни при чем, значит замешан кто-то другой, живущий в том доме. Сол Фред и Орри могли бы в течение нескольких дней навести справки о всех жильцах и, если бы нам повезло, - напасть на след и доказать, что убийца вошел в дом около восьми часов или на несколько минут позже и ушел до появления там миссис Брук. Возможно даже, что кто-нибудь из жильцов видел, как этот человек входил или уходил. Сол, Фред и Орри при выполнении этого задания могли бы оказаться в невыгодном положении из-за своего цвета кожи. Так что, пожалуй, было бы лучше использовать для этого трех или четырех оперативников-негров. Годится? - Нет. - Согласен. Итак, это было третье. Переходим к четвертому. Предположим, что Сол, Фред и Орри проверили алиби всех служащих КЗГП, всех тридцати четырех человек. Возможно, что некоторые из них относились к предполагаемой женитьбе Данбара на белой, как отнесся Юинг, даже еще непримиримее. Любой из них мог бы подделаться под голос Сюзанны. Но самое главное - это проверить их алиби, что можно проделать в течение трех недель, ну, скажем, четырех. Вас привлекает такое предложение? - Нет. - Отлично. Вы спросили, понимаю ли я ситуацию, и я ответил, что да. Однако нет ни одного логического решения проблемы, которое можете найти вы, или я, или Сол вместе с Фредом и Орри. - Ты прав, - кивнул он. Он включил настольную лампу и взял книгу, которую только вчера начал читать: "Наука - восхитительное развлечение" Жана Барзэна. Я посмотрел на него. Он сделал из меня посмешище. Одна из моих главных обязанностей, может быть, даже главнейшая - это заставить его размышлять. Мое намерение в этом и заключалось: вынудить его показать, насколько он более находчив, чем я, и он знал это. - Идите вы к черту, - с раздражением произнес я и снова принялся печатать на машинке. Не знаю, сколько времени он потратил на чтение этой книги - день, неделю или всю свою жизнь. Он всегда был настроен против машин, а в отношении автоматизации его кредо заключалось в том, что автоматизация вскоре сделает жизнь абсурдной. Это одно уже было достаточно плохо; холодным и ветреным мартовским днем он поглощал в теплом помещении свою пищу, отвергая решительным образом производство этого самого тепла. Чек, которым оплачивалось горючее, приносящее тепло, имел к этому отношение, он сам - нет. Если следовать его умозаключениям, то с развитием автоматизации никто не будет иметь отношения к феноменальному процессу, который позволяет людям продолжать свой род. Мы все станем паразитами, живущими за счет машин, появившихся в результате совершенного бесстыдства. Я пытался привести самый убедительный довод, но Вулф лучше меня владел искусством спора, лучше меня умел аргументировать. Мы все еще продолжали безмолвно спорить, когда подошло время пить кофе. Мы вошли в прихожую, и тут раздался звонок. Это был Поул Уиппл. Вулф, увидев его через стекло двери, недовольно пробурчал что-то под нос, он еще не покончил с автоматизацией. Но это был клиент, и к тому же мы еще не составили дальнейшего плана действий, поэтому следовало узнать, нет ли у него каких-либо предложений. Но нет. У него были одни вопросы. Будучи человеком воспитанным, он не задавал их до тех пор, пока Фриц не принес кофейник, а Вулф не разлил кофе по чашкам. Уиппл сделал несколько глотков. Пар затуманил стекла его роговых очков, и он вынул из кармана носовой платок, чтобы протереть их. - Мои друзья рассказали мне обо всем происшедшем здесь, - наконец начал он. - Они сказали, что вы не запретили им этого. - Я предупредил их, что они могут рассказать только вам, и никому больше. - Они будут молчать. Вы говорили, что это может принести пользу нашему делу. Ну и как? - И да, и нет. - Вулф отхлебнул кофе и с глубоким вздохом поставил чашку на стол. - Мистер Уиппл, я хотел приберечь это на потом, и если бы вы позвонили по телефону, я бы так и сделал. Но вы обеспокоили себя приходом и поэтому имеете право услышать ответ на ваш вопрос. Ваш сын может быть освобожден хоть завтра. Возможно, пока еще на поруки, но, во всяком случае, он мог бы быть на свободе. Очки упали на ковер. - Боже мой, - едва слышно пролепетал мистер Уиппл. - Я так и знал. Я знал, что это вам удастся. - Мне еще ничего не удалось. Не буду говорить вам о подробностях, скажу только, что у меня есть заслуживающая доверия информация, основываясь на которой, я доказываю, что весьма не похоже, что мисс Брук была жива, когда ваш сын явился к ней на квартиру. Информация эта достаточна, чтобы убедить полицию в том, что содержание нашего сына под арестом по обвинению в убийстве не разумно. Но эта информация не называет имени убийцы, ни малейшего намека на это. Уиппл смотрел на кого, пытаясь сосредоточиться. Без очков он выглядел более старым. - Но я не понимаю... Если она была мертва, когда он пришел... - Да. Наша информация делает это бесспорным. Я могу освободить вашего сына. Но тогда в дело вмешается полиция. Они будут подозревать вас, и вашу жену, и любого, связанного с Комитетом защиты гражданских прав. Они возьмут под подозрение вашего сына, не в связи с тем, что он совершил это преступление, но в связи с тем, что он замешан в нем. А он может быть оправдан окончательно только тогда, когда будет найден истинный убийца. Сделать это будет значительно труднее, если полиция будет всюду совать свой нос, тревожа всех, в том числе и меня, особенно меня. Я не желаю передавать им имеющуюся в моем распоряжении информацию. Я хочу, чтобы они держали вашего сына под стражей, удовлетворенные мыслью, что в их руках находится убийца. Конечно, вы можете сделать это невозможным. Вы можете сказать мне, что, если я скрою имеющуюся у меня информацию, вы сообщите об этом в полицию. Если так, то я должен сейчас же сообщить им обо всем и выйти из игры. Надеюсь, что я ясно изложил свою мысль? - Да. - Уиппл опустил голоду. Я видел много людей, сидевших в этом кресле, опустив голову, убедившись в том, как трудно ворочать мозгами под взглядом Вулфа. Увидев свои очки на полу, Уиппл нагнулся, поднял их, снова достал платок и медленно принялся протирать стекла. - Я не тороплю вас с ответом, - вздохнул Вулф. Уиппл поднял голову. - О, это совершенно излишне. Я думал о своей жене. Если бы она узнала, что завтра ее сын может быть дома... Но ей это не обязательно знать. - Он надел очки. - Информация... Останется ли она только вашим достоянием? Сможете ли вы использовать ее, если... - Я могу использовать ее в любое время. Она в письменной форме, точнее, в виде документа, подписанного женщиной, которую ваши друзья видели здесь сегодня. - А их не будут обвинять за это? - Нет. - Я знаю ее? - Сомневаюсь. Я не могу назвать вам ее имя. - Я хотел бы задать один вопрос... - Вы уже задали три. Попытаюсь ответить и на четвертый. - Знаете ли вы... то есть подозреваете ли вы, кто убил Сюзанну? - Нет. У меня нет ни малейшего представления. У меня нет плана дальнейших действий. У меня есть только обязательство перед вами, и я надеюсь выполнить его, хотя в настоящий момент еще не знаю, когда и как. Бывало ли у вас, что ответ на долго мучавший вас вопрос приходил, когда вы чистили зубы? - И не однажды. - Я начну чистить зубы через два часа. Но не электрической штукой, при пользовании которой боязнь получить электрический удар забивает все мыслительные процессы. Приходилось ли вам в качестве антрополога думать о том, чем нам грозит автоматизация? - В качестве антрополога - нет. - А просто как человеку? - Да, пожалуй. - Вашему сыну двадцать три года. Сознаете ли вы, что, отвращая от него это бедствие, мы неизбежно вынуждаем его страдать от еще худшего? Очень ловко! Лицом к лицу с отцом, обеспокоенным судьбой сына, арестованного по обвинению в убийстве, он справился со своей задачей меньше чем в четверть часа и направил разговор на автоматизацию. Свежая аудитория - со мной ему еще предстояло сидеть рядом вместе за ужином. Очень ловко. Ничего не скажешь. Глава XII Мне следовало бы догадаться раньше. В среду утром, сидя за завтраком в кухне, я уткнулся в "Таймс", но все время прислушивался. Если позвонит внутренний телефон, значит это Вулф из своей комнаты зовет меня к себе за инструкциями. Я мог бы догадаться и раньше, к чему он клонит, говоря, что ответы на недоуменные вопросы иногда приходят в голову во время чистки зубов. Я не утверждаю, что во время процесса чистки зубов его никогда не осеняют какие-нибудь идея, но случается это лишь тогда, когда мы заняты действительно срочным делом. Сейчас ничего срочного не было. Какого черта, в самом деле! Данбар жив и здоров, ему не грозит никакая опасность, трехразовое питание обеспечено. Иное дело, если бы так питаться пришлось Вулфу. Тогда это было бы срочным делом. Та среда, с профессиональной точки зрения, била пропащим днем. То, что Вулф отключился от работы, не явилось для меня новостью, но прежде я всегда получал удовлетворение от того, что "натаскивал" его, давал толчок его мыслям, - как я уже говорил, это было одной из моих основных обязанностей. Теперь я был обезоружен. Я считал, что никто ничего не может сделать, и в ту среду так оно и было в действительности. Единственное, что было предпринято или сказано в связи с делом Уиппла, произошло около пяти часов, когда Вулф развлекался в оранжерее со своими орхидеями. Раздался звонок, я проворчал: "Опять автоматизация", - и поднял трубку. - Контора Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин. - Это Питер Воун. Я звоню в это время, так как знаю, что Вулфа сейчас нет. Я не выношу его. - Я тоже. Сегодня. Вы уже встали и оделись? - Конечно. Я проспал семнадцать часов. Вы видели ее? - Да, и мистер Вулф тоже. Вчера миссис Кеннет Брук провела некоторое время у нас в конторе. Успокойтесь. Она подтвердила все сказанное вами. Вы, конечно, захотите узнать, сообщили ли мы об этом куда следует? Отвечаю: нет. Пока мы приберегаем информацию для себя. Я не советую вам являться к ней в дом. Она может подмешать вам в чай уксус или что-нибудь похуже. Да, между прочим, я хотел вас спросить - приходилось ли вам слышать, чтобы она имитировала чей-нибудь голос? - Да, часто. Она очень ловко это делала. Она ведь была артисткой, вы, наверное, знаете? - Вот как?! - Да. Долли Дрей. Не звезда, конечно, но все же... Выйдя замуж за Кеннета, она бросила сцену. Я их тогда еще не знал. А почему вы спрашиваете об этом? - Просто хочу проверить одну маленькую догадку. Служебная рутина. Она, верно, могла подражать и голосу Сюзанны? - Конечно. Я даже слышал, как она передразнивала речь Сюзанны в защиту гражданских прав. Мне не понравилось, конечно, но делает она это неплохо. Послушайте, я не хотел говорить, но скажу. Возможно, я вскоре сообщу вам нечто важное. Застану ли я вас вечером дома? - Да, но я и сейчас здесь. Спешите. - Нет, нет, не могу... Позже. Возможно, мне померещилось, но я собираюсь все выяснить. Может быть, я позвоню вам еще сегодня. - А как вы собираетесь выяснить? - Не задавайте лишних вопросов. Жалею, что сказал об этом раньше времени. Возможно, все это сущие пустяки. Я чертовски благодарен вам и Вулфу за то, что вы не сообщили полиции. Я был почти уверен, что вы этого не сделаете, иначе бы они не преминули пристать ко мне. Чертовски вам благодарен! Оно повесил трубку, и я тоже был благодарен ему. Он дал мне кое-что, над чем я мог поразмыслить. Есть ли шансы на то, что он представит нам какие-либо факты, над которыми мы сможем потрудиться, и если да, то что именно? Видимо, это касалось Долли Брук, так как она и Кеннет были единственным звеном, связывающим его с нашим делом. Однако то, что он хотел выяснить, не касалось, конечно, его сообщения относительно способностей Долли имитировать чужие голоса, иначе бы он спросил, почему я этим интересуюсь. Правда, он мог спросить, желая выяснить, знаю ли я что-нибудь о том, что известно ему или что он подозревает. Мне следовало бы разобраться в этом. Я позвонил сперва в контору фирмы "Герон" на Манхэттене, там его не было. Затем - к нему домой. Он только что ушел, и дома не знали - куда. Когда Вулф появился из оранжереи, я доложил ему о разговоре с Воуном. Он слушал рассеянно, всем видом показывая, что не слышит ничего такого, что требовало бы его внимания. Очевидно, по каким-то причинам, неуловимым для меня, он был уверен, что Долли Брук непричастна к делу. Возможно, он просто не хотел больше слышать о ней, а тем более еще раз встречаться. Когда я высказал мысль что нам не мешает разыскать Воуна и вынудить его рассказать все по порядку, он только презрительно фыркнул: мистер Воун - явный осел, коль скоро не сумел развеять свои иллюзии в отношении мисс Брук. Это было недурным завершением дня. У меня хватило сметки подняться к себе в комнату, позвонить Люси Вальдон и пригласить ее к Рустерману. Вместо этого она предложила поужинать у нее дома. Я согласился. У нее уютно и тихо. Можно громко смеяться и чувствовать себя свободно. Настроение у меня было такое, что я нуждался в хорошей компании. Если позвонит Воун, Вулф скажет ему, где меня найти. Я отправился в душ. По утрам туман у меня в голове начинает рассеиваться после того, как я выпью стакан апельсинового сока, а после второй чашки кофе все становится на свои места, так что, когда в половине десятого я направляюсь в контору, то чувствую себя бодрым и готовым приняться за работу. Правда, бывают и исключения, и в то утро так оно и случилось. Во-первых, вместо девяти тридцати явился в контору часом позже... Я вернулся домой около трех часов ночи и спал на два часа меньше, чем обычно. Но главное, мне не к чему было быть собранным. Меня не ждала работа. Если даже Питер Воун и звонил, то по пустякам, иначе на моем столе, когда я вернулся домой, была бы какая-нибудь записка. Видимо, все продолжалось по-прежнему. У меня даже возникло намерение подняться наверх, взять зубную щетку Вулфа и положить ему на стол поверх свежей почты. Но это ничего бы не дало. Я подумал - не пойти ли прогуляться, лишь бы не сидеть в конторе, когда появится Вулф. Эта мысль пришлась мне по душе. Стрелки часов показывали 10.52. Я зашел в кухню и предупредил Фрица, затем направился в прихожую и только начал надевать пальто, как на матовое стекло входной двери легла чья-то тень. Я обернулся. На крыльце стоял инспектор Кремер. Вот и отлично. Я приветствовал что угодно и кого угодно, хоть самого инспектора, даже если он и пронюхал что-нибудь про Долли Брук и намеревался привлечь нас к ответственности за сокрытие сведений. Он протянул руку к кнопке звонка, я распахнул дверь и сказал: - Привет. Я давно жду вас. Он ничего не ответил. Он был не только мало симпатичен, но к тому же и молчалив. Сняв пальто, он бросил его на скамью, поверх швырнул шляпу и направился в кабинет. Войдя, он взглянул на часы. Идя к своему месту, я отлично видел его широкие плотные плечи и здоровую задницу, не пошевелившиеся в течение трех минут, пока не появился Вулф, который остановился при виде полицейского. Инспектор Кремер резко повернулся на каблуках и подошел к обитому красной кожей креслу. Вулф бросил на меня укоризненный взгляд и подошел к своему столу. - Я не успел предупредить вас, он только что пришел, - сказал я. Вулф поставил ветку Ванда зуавис в вазу, сел и не спеша принялся просматривать почту. - Можете не торопиться, - ледяным тоном произнес Кремер, - у нас целый день впереди. Вам придется передать мне слово в слово все, что говорилось в этой комнате включая ваши слова и слова Гудвина относительно убийства Сюзанны Брук. Начнем с Питера Воуна. Как часто он бывал здесь, когда и что говорил? Значит, все-таки это Долли Брук! Ее заявление - все три экземпляра - находилось в сейфе. Сейф куда сохраннее ящика стола. Вулф отодвинул в сторону корреспонденцию. - Это просто поразительно, - сказал он, не протестуя а словно размышляя вслух. - Вы держите человека за решеткой. По просьбе его адвоката я действовал и действую в его интересах. Надеюсь, что вы не рассчитываете получить от меня сведения, которые будут ему во вред. Даже если бы у меня и имелись такие сведения, я не мог бы сообщить их вам. Поразительно. Или, возможно, я ошибаюсь в отношении моих законных прав? Может быть, пригласить сюда мистера Остера? Это звучало внушительно, но на Кремера не произвело никакого впечатления. - Я немного разбираюсь в законах, - по-прежнему холодно отозвался инспектор. - Вы действуете в интересах Питера Воуна, и мистер Остер не является его адвокатом Я хочу знать, когда и где вы и Гудвин видели Воуна и о чем беседовали. Вулф покачал головой. - Чепуха! Вы возбуждены, и это тоже удивительно. Мы встречались с мистером Воуном только в качестве доверенных лиц мистера Уиппла и его адвоката, а вы присутствуете здесь в качестве официальной Немезиды грозящей мистеру Уипплу-младшему. - Нет. - Нет? - Брови Вулфа полезли кверху. - Я явился сюда в качестве полицейского, ведущего расследование, но никак не по поводу убийства мисс Брук, а по делу об убийстве Питера Воуна. Если он добивался эффекта, то достиг цели. Моя голова дернулась влево, в сторону Вулфа, а голова моего шефа так же стремительно повернулась в мою сторону. По взгляду, брошенному на меня, можно было подумать, что это я убил Воуна, а по моему взгляду - что убил он. Кремер, должно быть, растерялся. - Полагаю, что это не шутка, уж слишком было бы глупо. Каковы подробности? - глядя на Кремера в упор, спросил Вулф. - Около трех часов назад один прохожий заглянул в машину, стоявшею на Второй авеню, неподалеку от Тридцать второй улицы, и сообщил постовому, что он там увидел. Полицейский пошел с ним к машине. Перед сиденьем водителя лежало тело мужчины, согнутое вдвое, голова и плечи притиснуты к полу. Он был застрелен. Пуля прошла в четырех дюймах ниже правой подмышки, пробила ребра и достигла сердца. Если смерть наступила мгновенно, а так наверняка и случилось, выстрел был произведен между девятью часами вечера и полуночью. Убитый был опознан. Это Питер Воун. Машина принадлежит фирме его отца, корпорации "Герон" в Манхэттене. Оружие не найдено. Как видите, я знаю законы. Я подумал, что теперь Воуну уже никогда не придется отвечать за то, что он солгал полиции. Я подумал об этом, так как в тот момент ни о чем другом и не мог думать. Вулф закрыл глаза, но тут же их открыл. - А Данбар Уиппл находился в заключении в этот отрезок времени, между девятью и двенадцатью? - Вы отлично знаете, что да. - Когда он будет освобожден? - Глупости! - Это, конечно, может привести в замешательство, - кивнул Вулф. - Вы знаете анналы убийств. Можно предполагать, что Питера Воуна убил другой человек, можно даже сказать, что не существует связи между его смертью и убийством Сюзанны Брук. Но вы не верите в это, так же как и я. Вы не смеете держать его в заключении. Согласитесь с этим. Ведь это может привести... Кремер стукнул кулаком по подлокотнику кресла. - Проклятье, что вы там виляете! Отвечайте! Когда в последний раз вы видели Питера Воуна? - Вы хотите найти убийцу, этого же хочу и я. Вы явились сюда с потрясающими новостями и кричите на меня, хотя знаете, что это на меня не действует. - Вулф откинулся назад, закрыв глаза и сжав губы. Кремер, тяжело дыша, смотрел на него. Вулф выпрямился и склонил голову набок. - Мистер Кремер, у меня нет для вас никаких сведений. Не перебивайте! Позвольте мне объяснить. Мы, - я имею в виду и мистера Гудвина, - видели Питера Воуна и разговаривали с ним дважды. В прошлую пятницу вечером он провел здесь около часа вместе с мистером и миссис Кеннет Брук. Никто из них не дал нам сведений, которые не были бы вам известны. Позавчера, во вторник утром, он явился сюда один и беседовал с мистером Гудвином, опять-таки что-то около часа. Я не присутствовал при этом, однако мистер Гудвин подробно доложил мне о содержании их беседы. Мистер Воун сообщил некоторые факты, о которых вам неизвестно, но, по моему глубокому убеждению они не имеют никакого отношения к его смерти. - Позвольте мне самому решить это. - Нет. Есть два аспекта. Первый. Во время наших бесед с мистером Воуном я и мистер Гудвин представляли доверенных лиц мистера Остера, и, таким образом, сведения, полученные нами, являются профессиональной тайной. Второй. Даже если это не так, мы не сообщим вам этих сведений, - у нас есть основания считать, что они не имеют никакого отношения к его смерти. Если будущее покажет что мы ошиблись, нас, конечно, привлекут к ответственности. Однако некоторые данные, пусть они даже и являются профессиональной тайной, вы должны узнать, возможно, они помогут вам. Вчера, вскоре после пяти часов, Питер Воун позвонил сюда по телефону и разговаривал с мистером Гудвином, Арчи, изложи ту часть разговора, которая относится к делу, начиная со слов о том, что, возможно, он сумеет впоследствии кое-что рассказать нам. Я дословно передал Кремеру весь наш телефонный разговор. - Он сказал: "Послушайте, я не хотел говорить, но скажу. Возможно, я вскоре сообщу вам нечто важное. Застану ли я вас вечером дома?" Я сказал: "Да, но я и сейчас здесь. Спешите". Он сказал: "Нет, нет, не могу... Позже. Возможно, мне просто померещилось, но я собираюсь все выяснить. Может быть, я позвоню вам еще сегодня". Я сказал: "А как вы собираетесь выяснить? Он сказал: "Не задавайте лишних вопросов. Жалею, что сказал об этом раньше времени. Возможно, все это сущие пустяки". - Но с кем... - Ни слова! - резко прервал его Вулф. - Мистер Гудвин отвечает только на мои вопросы! Арчи, он дал тебе хоть малейший намек на то, с кем он собирался разговаривать и по какому поводу? - Нет. - Может быть, у тебя есть какие-либо предположения? Было совершенно очевидно, что он хочет получить еще одно "нет", и он услышал его. Вулф повернулся к Кремеру. - У меня их тоже нет, - произнес шеф, - но думаю, что акция, которую он собирался предпринять, привела его к смерти. Поэтому мы и сообщаем вам о состоявшемся с ним разговоре. Если вы раньше меня узнаете, кого он хотел расспросить, то вы натолкнетесь на убийцу. - Будьте вы прокляты! - рявкнул Кремер. - Будьте прокляты! Вы же все знаете? - Нет. Не знаем. У меня нет ни малейших подозрений. Есть кое-какая информация, не известная вам, но я уверен, что она не имеет никакого отношения к установлению личности убийцы. Это было последнее, что мы слышали от мистера Воуна; больше он не звонил. Прежде я имел некоторое преимущество перед вами: вы считали, что убийцей является Данбар Уиппл, а я был уверен, что он невиновен. Теперь у меня нет никаких преимуществ перед вами. Мы оба находимся в одном и том же тупике. - Вы не дали своего честного слова. - Я даю честное слово только при крайних обстоятельствах. На этот раз я не пошевелю ради вас даже пальцем. Я хотел бы, чтобы вы ушли. Я должен обсудить создавшуюся ситуацию с мистером Гудвином. - Можете приступить к этому немедленно. Я не буду мешать вам. - Еще бы! А что вы можете сказать о том, какое влияние окажет автоматизация на гомо сапиенс? - Убирайтесь к черту! - сказал Кремер и поднялся. Я проводил его до выхода из кабинета и стоял, пока не услышал звук закрывшейся парадной двери. Только тогда я вышел в прихожую, желая удостовериться, что он уже на улице. Затем я вернулся к своему столу, сел и сказал: - Ну, давайте побеседуем. В ответ Вулф что-то пробурчал. - Что ж, тогда начну я. Вы сказали, что слова произнесенные Воуном во вторник, не имеют отношения к его смерти. Вы вынудили меня сказать инспектору полиции, что у меня нет никаких предположений относительно того, с кем и о чем собирался разговаривать Воун, хотя знали, что кое-какие предположения у меня имеются. Вчера вас ничуть не заинтересовало, что миссис Брук умеет подражать голосу Сюзанны. Если выяснится, что это она убила и девушку, и Воуна, то как вы будете реагировать на мое лжесвидетельство? - Я убежден, что Сюзанну убила не она. - Знаю, хотя я не убежден в этом. Никаких доказательств того, что Воун был связан с кем-нибудь из замешанных в деле лиц, кроме Бруков, не существует. С кем же он хотел встретиться? - Ума не приложу. Но что касается миссис Брук, то, кроме того, что для убийства у нее не было мотивов, она к тому же не могла позвонить по телефону и говорить голосом Сюзанны. Разве только если знала о назначенном на восемь часов свидании. Знать же этого она не могла. А если это не она позвонила, то кто же? Возможно, конечно, что сама мисс Брук. Но и в этом нет твердой уверенности, я по-прежнему сомневаюсь. Но вот что главное. Миссис Долли Брук, вернувшись домой, рассказывает мистеру Воуну, что видела, как мистер Уиппл входил в дом. Задумайся над этим. Допустим, она была в квартире, и перед тем как уйти, стерла отпечатки пальцев с дубинки, которой только что убила свою золовку. Любой болван поступил бы так же. Она бежит с места преступления. Последний идиот сделал бы то же самое. Неужели она станет ждать на улице появления мистера Уиппла? Нонсенс. Предположим, она видит его, убегая после совершения убийства. Допустим. Но раз так, неужели она рассказала бы мистеру Воуну о том, что видела, как он появился? - Не верится. Несколько секунд я размышлял. - Что же дальше? - Ничего существенного. - О'кей! - Я встал. - Я беру отпуск за свой счет. На два часа или два дня, не знаю. - При везении это займет два часа, - кивнул Вулф. - Лучше употреби их на мистера Воуна, даже если легионы Кремера будут следовать за тобой по пятам и вертеться у тебя под ногами. С этими словами он протянул руку к пачке писем. Я тут же вышел. В своем отчете я не пропустил ни единого шага, ни единого мало-мальски значительного факта. Заработаю ли я благодарность или меня ткнут носом, словно щенка в напруженную лужу, все равно я пишу об этом. Но было бы пустой тратой времени и бумаги рассказывать, к примеру, как реагировал привратник на то, что на этот раз я обладал даром речи, или как Долли Брук восприняла новость (новость для нее!) о смерти Питера Воуна. Важно лишь то, что это ни на шаг не приблизило нас к разгадке, разве только представило интерес для меня лично, особенно с той поры, как Вулф вычеркнул ее имя из списков подозреваемых. В течение двух часов я достал алиби такого рода, которое обычно подшивают к законченному делу. В среду вечером в 19.40 Кеннет и Долли Брук сели за ужин у своих знакомых, живущих в одном с ними доме; незадолго до девяти еще две супружеские пары присоединились к ним, и вечер они провели за игрой в бридж, разошлись около часа ночи. Я проверил это, побеседовав с тремя женщинами, с двумя - лично и с третьей - по телефону, а также с двумя мужчинами. Когда я возвратился в наш старый кирпичный особняк, Вулф заканчивал ленч в столовой, и одного взгляда на мое лицо было ему достаточно, чтобы понять мое состояние. Я сел на свое место, вошел Фриц с блюдом, и я отвалил себе добрую порцию тушеной сельди, маринованной в масле и лимонном соке, приправленной лавровым листом, тимьяном и мятой, и три ложки пюре из щавеля. Я положил себе только три ложки, так как перед сном собирался зайти в кухню, разогреть остатки сельди, положить между двумя ломтями испеченного Фрицем хлеба и полить все это ореховым соусом. (Подавать со стаканом молока. Иметь под рукой ложку для того, чтобы подхватить пюре, которое выдавливается, когда вы его кусаете.) Мы отправились в контору. Никто из нас не упоминал имени Долли Брук. Садясь, я, как бы невзначай, заметил: - Я занесу в счет расходов двадцать два доллара за эти два часа. Вулф усмехнулся. - Я предпочитаю не принимать участия в таких расходах, так как хочу лишь заплатить добром за добро. - Он махнул рукой, давая понять, что хочет прекратить разговор. - Возможно, что мистер Воун звонил нам из дому перед смертью. - Только возможно. Когда я позвонил ему домой спустя полчаса после нашего разговора, мне сказали, что он недавно ушел; по-видимому, со мной разговаривала горничная. - Где он живет? - Восточная Семьдесят седьмая улица, между Пятой авеню и Медисон-авеню. Предположительно, со своими родителями; в телефонной книге указано, что телефон принадлежит миссис Сэмюэль Воун. - Нам нужно узнать все, что он вчера делал, до телефонного звонка и после. - Конечно, надо. - Как ты думаешь действовать? - Расспрашивать людей? Рутина. Если вы хотите ускорить дело и готовы истратить некоторую сумму, призовите на помощь Сола, Фреда и Орри, Скажу только, что у всех, кого они станут расспрашивать, будет готов ответ, так как они уже давали его полиции. - Невыносимо! - проворчал он. - Да, сэр. Может быть, лучше просто сидеть здесь и гадать, у кого собирался Воун что-то выяснить. Я только и размышлял об этом в такси по дороге домой. - Ну и что? - Состояние, в котором он находился во вторник утром, когда ушел отсюда, было таково, что он должен был немедленно отправиться домой и завалиться спать. К часу дня он уже наверняка храпел вовсю. Он сказал, что проснулся в шесть часов утра, то есть имел весь день впереди, и нет никаких сомнений, что он уже успел кого-то повидать до того, как позвонил мне. Он сказал, что позже у него, возможно, появится нечто важное, о чем он мне сообщит. Он бы не сказал этого, особенно слово "важное", если бы у него просто возникла какая-нибудь дурацкая идея. Он хотел что-то выяснить, что он видел или слышал. Удовлетворительно? - Да, но ты не сдвинулся с места. - Сейчас сдвинусь. Кто или что, вот в чем вопрос. Что мучило его, когда он проснулся? Долли Брук больше не тревожила его совесть, и теперь два вопроса грызли его: кто убил Сюзанну и была ли она "эмоционально увлечена" - его слова - Данбаром Уипплом или нет? Что касается первого вопроса, он считал возможным, даже вероятным, что Сюзанну убила Долли Брук, но над разрешением этого корпят другие люди. Следовательно, по-настоящему его мучил другой вопрос, и он хотел получить на него ответ. Итак, - продолжал я ораторствовать, - куда он мог направиться? Парень он простой, прямолинейный, откровенный и мог бы пойти прямехонько к Данбару Уипплу, но тот сидит за решеткой. Идти к Долли Брук ему не имело никакого смысла: он знал все, что она могла ему сказать; он не знал только - она ли убила Сюзанну. Перед ним были еще две возможности: отец и мать Уиппла или Комитет защиты гражданских прав. Именно туда он и отправился. К Уипплам, в КЗГП или же и туда, и туда. Советую вам позвонить Уипплу, и если он ответит отрицательно, я съезжу в КЗГП и узнаю у Моуд Джордан, в котором часу Питер Воун был у них вчера. Плечи Вулфа приподнялись на одну восьмую дюйма и вновь опустились. "Это не принесет никакого вреда. Даже если..." Раздался звонок. Я вышел в прихожую взглянуть, кто это к нам пришел, и тут же повернулся к Вулфу: "Уиппл". Это была приятная прогулка - двенадцать этих шагов. Я был совершенно уверен, что сполна возместил те два часа, которые зря потратил на Долли Брук. Что еще могло привести сюда Поула Уиппла в середине рабочего дня? Я открыл дверь и боюсь, что слегка переборщил, помогая ему снять пальто. Я провел его в контору, и надеюсь, что на моем лице не играла самодовольная улыбка, когда я придвинул ему красное кресло. Он сказал Вулфу, что пришел сам, не желая звонить по телефону, так как должен сообщить нечто такое, что может принести неприятности людям, вовсе их не заслужившим. Вулф спросил, кому именно, и Уиппл поднял руку, чтобы поправить очки. Очки удивительно полезны в этом отношении, они извиняют человека, отводящего в сторону глаза, а также дают ему несколько секунд на то, чтобы прийти в себя и найти нужные слова. - Вы, наверное, не знаете... - начал Уиппл. - Этот молодой человек, Питер Воун, убит. - Знаю, - кивнул Вулф. - Тело найдено в машине, Его застрелили. - Да. - Ну, раз вы знаете... - хрипло сказал он и откашлялся. - Помните, что во всех этих неприятностях я был откровенен с вами. - У меня нет оснований сомневаться в этом. - Я был совершенно откровенен. Я рассказал вам обо всем, что вы хотели знать. Ну, вот, а теперь есть кое-что, о чем я не хочу вам рассказывать, хотя знаю, что должен. Это доставит неприятности людям, являющимся моими друзьями... не только друзьями, но... они важные люди... Важные для моей расы. Но просить вашей помощи, принять ее, а затем скрывать от вас факты, которые вам следует знать, - это было бы неуважительно... - Если хотите, я могу бросить заниматься этим делом. - Но я не хочу этого! - воскликнул он. Мгновение спустя он продолжал: - Извините меня. Когда я пришел к вам в первый раз, нервы мои были не в порядке, и теперь я еще не вполне владею собой. - Голова у него дернулась вверх. - Знаю, что это ребячество. Вчера он пришел ко мне, Питер Воун, и просил рассказать, что я знал об отношениях между моим сыном и той девушкой. Сюзанной Брук. Он был... - В какое время он был у вас? - Утром. Он уже ждал меня в университете, когда и пришел на работу. Он был не вполне разумен, не так ли? Я сказал ему, что не знаю ничего, кроме того, что они были связаны по совместной работе и что я не могу ни отрицать, ни утверждать сообщений, опубликованных в прессе. Какой еще ответ мог я дать? Он был настойчив, но и я не отступал, и он ушел. Затем, во время ленча, мне позвонил Том Хенчи из КЗГП. Он сказал, что явился Питер Воун и настаивает на том, чтобы его приняли. Том Хенчи интересовался, что я сказал ему. А примерно час назад Том Хенчи позвонил и сообщил, что Питер Воун убит, и просил меня никому не говорить, что Воун был вчера в КЗГП. Хенчи сказал, что все они пришли к такому заключению и что будет неразумно упоминать об этом визите, поэтому он просит и меня хранить молчание. Я ответил, что позвоню ему некоторое время спустя, и через несколько минут позвонил. За эти несколько минут в моей голове пронеслись те мысли, которые вы высказали тогда, в Канова-спа. Речь тогда тоже шла об убийстве. Я позвонил Хенчи и сказал, что обязан рассказать вам обо всем. Он предложил встретиться, чтобы обсудить создавшееся положение, но я ответил отказом. И вот я здесь. Молю небо, чтобы... - Он не закончил и поднялся с кресла. - Я не жду, чтобы вы что-нибудь сказали мне. Я даже не хочу этого. - Он повернулся и направился к двери, но Вулф остановил его. - Минуточку! Кто еще знает об этом? - Никто. Я никому не говорил, даже жене. - А о том, что Воун приходил к вам? - Тоже. И никому не скажу. Вы должны извинить меня. Мне было мучительно говорить вам все это, очень мучительно. Он вышел. Я вскочил, но Вулф покачал головой, и я остался в кабинете. То, что я вышел в прихожую после того, как хлопнула дверь, было чисто автоматическим действием, правилом, возникшим в тот день, когда одни тип захлопнул дверь с внутренней стороны к полчаса простоял у приоткрытой в контору двери, прислушиваясь к тому, что мы говорили. Я вернулся в контору. "Позволено ли мне сесть?" Уголок рта Вулфа слегка приподнялся. - Ты никогда не признаешь себя неправым, Арчи... Во всяком случае, прими мои поздравления. - С удовольствием. Я не буду ставить в счет двадцать два доллара. Разрешите сесть? - Нет. Приведи их сюда. - Немедленно? - Да. Мистер Кремер может опередить нас. - Сейчас без четверти три. Даже если я привезу их в течение получаса, что сомнительно, вы не сумеете управиться с ними за сорок пять минут. - Знаю, забудь об этом. Всем этим я обязан поездке в Канова-спа. - Но зато вы получили рецепт приготовления saucisse minute. - Это правда. Привези их. Всех без исключения, с кем мистер Воун разговаривал или виделся. Сперва позвони Солу. Он мне нужен немедленно. Набирая номер, я подсчитывал, который раз в истории - третий или четвертый - он позволяет себе пропустить дневное посещение оранжереи. Глава XIII Может быть, я редко признаю себя неправым и самовлюбленным до предела, но у меня есть и другие пороки, один из которых проявился, когда я вошел в помещение КЗГП и, подойдя к Моуд Джордан, сидевшей у коммутатора, прямо спросил: - В котором часу Питер Воун был здесь вчера? Именно это я предлагал Вулфу проделать перед тем, как Поул Уиппл позвонил к нам в дверь. Ответа от мисс Джордан я не получил. Она взглянула на меня как-то вдоль своего длинного носа и спросила: - Кого вы желаете видеть? Я не настаивал на ответе на свой вопрос, так как Уиппл сделал это излишним, и сказал, что хочу видеть мистера Хенчи по срочному делу. Она позвонила и затем предложила мне пройти в кабинет. Когда я пересек холл, в одной из дверей показалась фигура Гарольда Р. Остера. Я предпочел бы поговорить с Хенчи наедине, так как адвокаты всегда все усложняют, но ничего поделать не мог. Остер не протянул мне руки, не сделал этого и Хенчи, когда я вошел и Остер закрыл за мной дверь. Мне даже не предложили сесть. Остановившись перед столом Хенчи, я сказал: - Поул Уиппл сообщил Ниро Вулфу - не по телефону, а при личной встрече, о чем он предупреждал вас, - относительно посещения Питером Воуном КЗГП. В связи с этим мистер Вулф желает видеть вас. Немедленно. Так же как и всех, кто беседовал вчера с Воуном. - Садитесь, - сказал Остер. - Мне все равно придется сейчас же вставать чтобы отвезти вас к мистеру Вулфу. Примите во внимание, что дело весьма срочное. Нельзя сказать, как скоро полиция нагрянет сюда. Если никто здесь не будет знать, куда вы отправились, то на некоторое время вы окажетесь для нее недосягаемыми. Если вы считаете, что я слишком спешу, то вы правы. Хенчи вздрогнул - Вы, конечно... - начал было он, но Остер перебил: - Я все улажу, Том. Сохраняйте спокойствие, Гудвин. Если полиция узнает, что Воун был здесь, и явится сюда - мы ответим на все вопросы, какие они пожелают нам задать. Воун интересовался только тем, в каких отношениях находились Данбар Уиппл и Сюзанна Брук. Он добивался, чтобы мы рассказали ему все, и был чрезвычайно надоедлив. Ничего из того, что он здесь говорил или делал, не может иметь никакого отношения к его смерти. Скажите Вулфу, что я заеду к нему в шесть часов, когда он будет свободен. - Он свободен сейчас. - Я взглянул на Хенчи. - Ладно, я расскажу вам кое-что из того, что мистер Вулф предпочел бы рассказать сам. Вчера Воун позвонил мне по телефону в десять минут шестого и сказал нечто такое, что делает весьма вероятным, что он убит в связи с тем, что произошло во время его посещения КЗГП. Не только мы с мистером Вулфом предполагаем это, но и полиция. - Полиции неизвестно, что он был здесь, - заявил Остер. - Но станет известно. На это уйдет не много времени. Они знают о моем разговоре с Воуном по телефону, они подозревают, что его убили в связи с тем, что он делал вчера, и как только они узнают о посещении КЗГП... Сами понимаете. Ваши сотрудники станут важными свидетелями. Обвинение... - Бог мой... - пролепетал Хенчи. - Я в это не верю, - отрезал Остер. - Что вам говорил по телефону Воун? - Это вам скажет мистер Вулф. Я не могу. - Все равно не верю. - Ладно. Очень интересно посмотреть, кто первым явится сюда - инспектор Кремер или прокурор. - Я подошел к стулу и сел. - Интересно также, как они себя поведут. Или, может быть, лучше подождать в коридоре? - Да, - отрезал Остер. - А мы пока все обсудим. - Советую вам поторопиться - Я поднялся. - Не знаю, сколько времени мистер Вулф согласится ждать вас. - Я пойду. - Хенчи поднялся с места. Его полные щеки дрожали. - Я повидаю его. И вы тоже, Гарольд. - Это надо обдумать. - Нет. Я являюсь главой этого учреждения. Вы поедете со мной. - Хенчи направился к двери. - И все остальные тоже, - вмешался я. - Все, кто разговаривал с Воуном, хотя бы перекинулся с ним одним-единственным словом. Включая мисс Джордан. Или вы хотите, чтобы они оставались здесь и имели дело с полицией, если она явится в ваше отсутствие? - Нет, - отозвался Остер. - Конечно, нет. Если мы поедем, Том, они должны поехать с нами. Подождите в приемной, Гудвин. - Советую вам поторопиться. - Хорошо, Если ехать, то чем скорее, тем лучше. - Я вышел в приемную. Моуд Джордан по телефону вызывала людей в кабинет Хенчи. Несколько мгновений спустя в приемной появилась девушка с гладкой темной кожей и слегка вздернутым носиком, чтобы заменить мисс Джордан у коммутатора, а та отправилась в кабинет. Я решил дать им двадцать минут на их тайное совещание и затем войти в кабинет, а пока глядел на входную дверь в надежде, что она не откроется. Но один раз она отворилась, и мышцы живота у меня напряглись. К счастью, это оказался рассыльный с пакетом. Ровно за минуту до того, как должны были истечь двадцать минут, я услышал шаги, и они появились: Хенчи впереди, затем Остер, Кэсс Фэйзон, Адам Юинг, Бет Тайгер и Моуд Джордан. Никого постороннего. - А мисс Кольман? - спросил я. - Ее сейчас нет. Вчера ее тоже не было. - Хенчи обернулся к девушке у коммутатора: - Мисс Боуэн, вы не знаете, куда мы ушли. - Хорошо, не знаю, - послушно отозвалась она. - И вы не знаете также моего имени и кто я такой, - добавил я. - А если вас попросят описать мою внешность, то учтите, что вы не большой мастак описывать внешность незнакомых людей. - Описать его внешность неверно? - спросила она у Хенчи. - Да, - ответил он. - В пределах здравого смысла. Я сделал еще одно предложение, - чтобы они ехали впереди, а я спущусь на другом лифте и возьму другое такси. Вы можете подумать, что я принимал излишние меры предосторожности, так сказать, пережаривал бифштекс, но я чертовски хорошо знал, что произойдет, когда Кремер узнает, что Воун был здесь, если, конечно, это случится до конца рабочего дня. Я был доволен, что у меня хватило сметки на еще одно предложение, хоть я и вынужден был умолчать о нем, чтобы кто-то из них, а именно - мисс Бет Тайгер поехала вместе со мной. Приятно сознавать, что даже во время критической ситуации я не целиком позабыл про такие вещи, как женское общество. Признаюсь, что до сих пор она не давала ни малейшего повода подумать, что в ее глазах я являюсь мужчиной. Короче говоря, я поехал один, и когда мое такси остановилось перед нашим старым особняком, я испугался, что произойдет еще одна задержка. Было уже пять минут пятого и почти наверняка Вулф поднялся в оранжерею. Трое из приглашенных уже стояли на крыльце, а остальные трое выходили из машины. Я рассчитался с водителем и вместе с остальными поднялся на крыльцо. Дверь открыл Сол Пензер. - Хенчи пусть пройдет в кабинет, - шепнул он мне, - а остальные - в приемную. Адвокаты - это язва на теле общества! Восемь человек в нашей передней - это уже толпа, и когда мне удалось отделить Хенчи и провести его через холл в кабинет, каким-то образом там уже оказался Остер, разгуливающий с таким видом, словно он собирался здесь командовать. Конечно, он прямехонько направился к красному кожаному креслу, остановился перед ним и сказал, обращаясь к Вулфу: - На этот раз здесь нет Уиппла, чтобы всюду совать свой нос. Вам придется выслушать меня. Обрадованный тем, что Вулф на месте и я выполнил поручение, я уселся за стол, достав блокнот и ручку. Пусть теперь он сам отражает атаку Остера. Вулф даже не посмотрел на Остера, обратив взор на Хенчи, который сел в одно из желтых кресел, предусмотрительно придвинутых Солом ближе к столу. - Это чревато неприятностями для всех нас, - произнес Вулф. - Мистер Гудвин разъяснил вам обстановку? - Достаточно ясно, чтобы мы приехали сюда, - кивнул Хенчи. - Вам придется выслушать меня, - угрожающе проговорил Остер. - Мы желаем знать, что Воун сказал вчера Гудвину по телефону... Вулф откинул голову назад. - Мистер Остер, я не предлагаю вам сесть, потому что не желаю, чтобы вы тут сидели. Присоединитесь к остальным, находящимся в приемной. Я больше не сотрудничаю с вами, таким образом, у меня остаются обязательства только перед мистером Поулом Уипплом. Я смотрю на вас в настоящее время, если желаете знать, как на человека, подозреваемого в убийстве. - Он вытянул палец. - Вот дверь. Остер издал полу-хрип, полу-рычание. И сел. - Шантаж! - крикнул он. - Я являюсь адвокатом, а кто вы такой? Вулф осмотрел его с ног до головы. - Будь я негром, меня бы уже давно засадили за решетку или просто-напросто меня не было бы в живых. Вы действительно верите, что разница в цвете вашей и моей кожи влияет на мое отношение к вам? Фу! Я - не троглодит. Арчи, изложи соответствующее место твоего телефонного разговора с Воуном. Я повторил ту же часть разговора, что и Кремеру, но медленнее, сделав ударение на слове "важное", и окончил замечанием, что больше Воун не позвонил. Хенчи хмуро и сосредоточенно глядел на меня. Остер казался скептически настроенным, но и до него дошло значение сказанного мною. - Таковы последние слова, которые мы слышали от мистера Воуна - заговорил Вулф. - Возможно, все это сущие пустяки. Но, к несчастью, они стоили ему жизни. Можно быть уверенным, что он собирался снова кого-то повидать, кого он уже видел ранее, желая развеять какие-то сомнения, возникшие у него во время предыдущей встречи. Возможно, что встреча произошла не у вас в комитете, но я не знаю никого другого, кого бы он захотел повидать в связи со смертью мисс Сюзанны Брук, и сомневаюсь в том, что полиция смотрит на это иначе. Нелегко также отвергнуть мысль, что он и мисс Брук убиты одним и тем же человеком. Можете ли вы опровергнуть это, мистер Остер? - Опровергнуть? Нет. Если только он сказал то, что нам изложил Гудвин. - Для меня это бесспорно. Если что-то вызывает у вас сомнение, то вам придется вести беседу с самим собой. Желаете ли вы сообщить мне, что вам говорил вчера Воун и что вы говорили ему? - Он ничего не говорил, и я, в свою очередь, не сказал ему ни слова. - Разве он вас не видел? - Видел, но я ни словом не обменялся с ним. Когда пришел Воун, я был в кабинете мистера Хенчи и слышал их разговор, но сам не принимал в нем участия, а он ни разу не обратился ко мне. - Вы встречались с ним прежде? - Никогда. - Он никогда не видел вас? - Насколько мне известно - нет. Правда, я несколько раз выступал по телевидению... - Вы больше не видели его вчера? После пяти часов? - Нет. Следующий вопрос будет - где я был вчера вечером. Если вы имеете право допрашивать, его я не допускаю, вы можете задать и такой вопрос. Я отвечу, что не в состоянии представить свидетелей, которые подтвердили бы, где я находился весь вечер и всю ночь. Если бы вы попросили меня об этом, я бы этого не сделал для вас не только потому, что не хочу, но и потому, что не могу. - Это удается немногим. Я уверен, что вы желаете, чтобы наш разговор окончился как можно скорее, и вы можете помочь мне. Пока я буду беседовать с мистером Хенчи, вы можете объяснить остальным... - Я останусь здесь и не сделаю отсюда ни шагу. - И все же вам придется выйти. Если не из дома, то из этой комнаты. Вы... - Я не покину этого кресла. Вулф повернул голову ко мне. - Арчи, тебе понадобится Сол, чтобы вывести его, или ты справишься сам? Он довольно крепок на вид. И раз уж приходится прибегать к силе, выдвори его из дома. - Вы этого не сделаете, - сказал Остер. - Я справлюсь один, - сказал я, вставая. - Вы будете поражены, мистер Остер, если вам придется испытать на себе силу Сола Пензера. Я подошел к нему. - Обождите минуту, - вмешался Хенчи. - Гарольд, мне это не нравится. Я не считаю необходимым ваше присутствие здесь. И обернулся к Вулфу: - Вы что-то хотели сказать? - Только то, что мистер Остер может описать создавшуюся ситуацию вашим сотрудникам, ожидающим в приемной. Он может узнать также, у кого из них есть алиби, начиная с восьми часов вечера вчерашнего дня и до двух часов ночи. Алиби, которое может быть подтверждено. - Он обернулся к Остеру: - Не такая трудная задача для адвоката. Я подумал, что различие в цвете кожи действительно не имело для него никакого значения. Он был так же резок с Остером, как был бы резок и с белым человеком. Остер хотел что-то сказать сперва Вулфу, а затем Хенчи, но решил, что лучше уйти, не подводя итоговую черту. По дороге к двери он сделал широкий круг, чтобы обойти меня стороной. Дверь за ним закрылась, я вернулся к своему столу и блокноту. - Весьма вам обязан, мистер Хенчи, - сказал Вулф. - Я не люблю шума в своем доме. - Я нигде его не люблю, - сказал директор-распорядитель КЗГП. - Я предпочитаю умеренность во всем. Предпочитаю мир, и возможно, мне удастся дожить до него. Как я понимаю, вы ждете от меня ответа на два вопроса: что я сказал мистеру Воуну и где провел вчерашний вечер? - Второе вовсе не обязательно, разве только у вас есть алиби, которое можно легко проверить. - Нет, то есть не на все время от восьми до двух. Я кое-что смыслю в отношении алиби: у меня был опыт. Что касается мистера Воуна, то я никогда прежде его не встречал. Я не буду пытаться передать вам наш разговор слово в слово, у меня нет таких способностей, как у мистера Гудвина. Но не так уж много я говорил ему, все время твердил одно и то же. Не относительно того, кто убил Сюзанну... Мисс Брук... Он интересовался, действительно ли они собирались пожениться, Данбар и Сюзанна. Я, конечно, знал, что так оно и есть, но промолчал. Сказал, что ничего не знал относительно их намерений и что никогда не вмешиваюсь в личную жизнь своих сотрудников. Вот и все содержание моего разговора с мистером Воуном. - Не можете ли вы припомнить ваши точные слова? Он сдвинул брови и молчал секунд пять. Затем покачал головой: - Даже не буду пытаться. Но смысл был именно таков, как я сказал. Мистер Воун пробыл у меня не более четырех или пяти минут. Он хотел повидать еще кого-нибудь, и я направил его к мистеру Фэйзону. - Почему именно к нему? - Видите ли, он настойчиво этого добивался, а Сюзанна работала под началом мистера Фэйзона. - Хенчи взглянул на меня, затем вновь перевел взгляд на Вулфа. - Скажите... Я знаю о вашей репутации... Неужели вы думаете, будто один из нас убил Сюзанну Брук и Воуна? - Думаю, что это весьма вероятно. - Да, но мы не убивали... - Естественно, что вы так говорите, - кивнул Вулф. - Не просто "естественно". - Он сжал руками подлокотники кресла. - Это правда, сущая правда, если я вообще когда-нибудь говорил ее... Если один из моих сотрудников является убийцей, я хочу, чтобы он понес самое суровое наказание. Это значительно затруднит деятельность нашего комитета, нам уже и сейчас трудно, поскольку Данбар находится в тюрьме, но если мы хотим, чтобы к нам относились, как к добропорядочным гражданам, то мы должны быть ими. Но вы ошибаетесь, я твердо убежден, что вы ошибаетесь. Сегодня днем миссис Юинг услышала по радио об убийстве Питера Воуна и явилась сообщить мне об этом. Я собрал в своем кабинете всех, с кем вчера беседовал Воун, и, не таясь, обрисовал им создавшуюся ситуацию. Я сказал, что полиция может никогда не узнать о том, что Воун был здесь, но если узнает, то мы не должны ничего скрывать. Я сказал также, что если кто-нибудь замешан в этом деле, я хочу знать об этом немедленно. И еще я сказал, что, если у кого-нибудь имеется хотя бы малейшее подозрение на кого-нибудь, он должен во всеуслышание заявить об этом сейчас же. Я знаю своих людей, мистер Вулф. Не только потому, что у нас одинаковый цвет кожи. В моем положении я обязан знать их. Они пробыли у меня в кабинете около двух часов, и мы все обговорили. Когда мы закончили беседу, я был совершенно уверен, что никто из них не замешан в убийстве Питера Воуна или Сюзанны Брук, я был уверен, что ни у одного из них нет никаких подозрений в отношении другого. Я не хочу сказать, что у меня такой же опыт в подобных делах, как у вас, но я знаю их! Поверьте, вы ошибаетесь. Повидайте их! Расспросите! И вы убедитесь, что ошибаетесь! На Вулфа этот страстный монолог не произвел впечатления, как, впрочем, и на меня. Директор-распорядитель КЗГП произнес в своей жизни сотни речей перед сотнями аудиторий, у него была хорошо "набита" рука, чтобы говорить вещи вроде: "Это сущая правда, если я вообще когда-либо говорил ее". В общем, он вел себя так, как должен был вести себя человек его положения, хотя и признаю, что он делал это лучше многих других, которых мне приходилось слышать. - Превосходно, - резюмировал Вулф. - Хорошие речи приятно слушать. Относительно того, что я ошибаюсь, на этот вопрос могут ответить только факты. Вы позволите пригласить сюда мистера Фэйзона? - Конечно. - Хенчи оперся о подлокотники, желая подняться с места. - Да, я еще хотел упомянуть об алиби. Естественно, я спрашивал их об алиби. Ни у одного из них нет бесспорного алиби. Мистер Остер мог бы вам это сказать, но он был несколько возбужден. - Мне нравится ваш словарь, - кивнул Вулф. - "Возбужден". Это именно так. Я находился у двери в приемную и распахнул ее, когда подошел Хенчи. До моего слуха донесся голос Остера. Адвокат не умолкал ни на секунду, так что Хенчи пришлось поманить Фэйзона рукой; вскоре казначей КЗГП занял кресло, в котором только что сидел его начальник. Вулф хмуро глядел на него, и не удивительно. О чем еще его расспрашивать? Улыбка стерлась с лица Кэсса Фэйзона, и казалось сомнительным, что она когда-нибудь появится вновь. - Без всяких предисловий, мистер Фэйзон, - заговорил Вулф. - Мистер Остер уже описал вам ситуацию. Это мистер Хенчи послал к вам мистера Воуна? - Совершенно верно, - кивнул Фэйзон. - В вашу комнату? - Да. - Вы были с ним наедине? - Да. - Вы встречались с ним до этого? - Нет. Никто из нас до этого не видел его. - Как долго пробыл он в вашей комнате? - Не больше трех-четырех минут. Я не обратил внимания на время. Возможно, пять. - Что было сказано между вами? - Он нам все время говорил одно и то же. Хотел узнать, насколько интимными были отношения мисс Брук с мистером Уипплом. Все мы отвечали ему одно и то же: что не знаем. Он сказал, что кто-нибудь должен знать. Он был очень взволнован. Я направил его к мистеру Юингу. Губы Вулфа были крепко сжаты. Он обернулся ко мне. - Это похоже на фарс. - Да, сэр. Они два часа обсуждали все это мистером Хенчи. Идя к двери, я подумал, что при сложившихся обстоятельствах могу доставить себе небольшое удовольствие: возьму и посажу мисс Тайгер в красное кресло. Правда, может вмешаться (и конечно, вмешается) Вулф, поэтому я сперва попросил войти Хенчи, провел его к красному креслу, а уж затем пригласил всех остальных. Сол заранее приготовил достаточное количество стульев, так что я был от этого освобожден и мог разглядывать лицо Остера, который понял, что я перехитрил его. Это урегулировало мои отношения с Гарольдом Р. Остером. Мы стали врагами на всю жизнь, и меня это устраивало. Вулф оглядел их всех, одного за другим, начиная от Хенчи, сидящего крайним слева, до Моуд Джордан - на правом фланге, неподалеку от меня. - На сегодня я закончил с вами, - сказал Вулф. - С вами, но не с расследованием дела, которым я занят. Положение не изменилось. Я ничего не вынес из беседы с мистером Хенчи, мистером Остером и мистером Фэйзоном, за исключением того, что вы представляете единый монолитный фронт. Вы утверждаете, что ваши вчерашние беседы с мистером Воуном были идентичны. Мне трудно поверить в это. Я верю... - Я не согласна! - заявила Моуд Джордан. - С чем вы не согласны, мисс Джордан? - С вашими словами относительно идентичности наших бесед с мистером Воуном. Я знаю, о чем этот человек расспрашивал остальных, но меня он не спрашивал ни о чем. Он только сказал, что хочет видеть мистера Хенчи. - Придя в комитет? - Да. - И он назвал вам свое имя? - Конечно. - А когда он уходил? - Уходя, он не сказал ничего. - Она вздернула подбородок. - Позвольте мне сказать вам несколько слов. Вы травите этих людей, и это возмутительно. Вы запугиваете их только потому, что они - негры. А кто такой вы сами. Где вы родились? Она была всего только телефонисткой, но никто не прервал ее, не раздалось и шепотка. Она работала в КЗГП безвозмездно и пожертвовала полтысячи долларов в фонд помощи детям Меджера Иверса. - Вы готовы поддержать это обвинение, мистер Хенчи? - спросил Вулф. - Нет. Я считаю, что вы неправы, но не могу сказать, что вы прибегаете к методам запугивания. - Вы желаете что-нибудь добавить, мисс Джордан? - Нет. Я остаюсь при своем мнении. - Мистер Юинг, я с вами не беседовал. Желаете ли вы что-нибудь добавить? - Нет, разве только, что я согласен с мистером Хенчи. Если вы считаете, что один из нас является убийцей, - вы ошибаетесь, но я не могу сказать, что вы запугиваете нас. Я знаю, что было бы с нами, узнай полиция о том, что он был у нас вчера. Вы известите их об этом? - Мисс Тайгер, не желаете ли вы что-нибудь сказать. - Нет, - едва слышно ответила она. - Тогда все. На сегодня. Возможно, мне понадобится еще раз встретится с вами, и, конечно, я надеюсь увидеть одного из вас. Я бы многое сейчас отдал, чтобы узнать, кого именно. Отвечу на вопрос мистера Юинга - я не сообщу полиции о роковом визите мистера Воуна. Из простой вежливости, желаю вам всего хорошего. - Он откинулся в кресле, скрестил пальцы на толстом животе и закрыл глаза. Меня удивил Остер. Не произнести ни одного слова. Он поднялся с места и направился в прихожую. Сол Пензер, стоявший возле книжных полок, последовал за ним. Остальные молча поднялись и пошли к выходу, я остался на месте. Их проводит Сол. Я могу помочь убийце надеть пальто, только хочу знать, когда я делаю это. Я взглянул на часы - 17.19. Вулф еще мог бы провести со своими орхидеями сорок минут, но, очевидно, он предпочел немного вздремнуть. Я сел, наблюдая, как вздымается его грудь ожидая (и, признаюсь, надеясь) увидеть, когда его губы начнут свое привычное упражнение, но тщетно. Шум в прихожей затих. Хлопнула дверь, в кабинет вошел Сол и сел в желтое кресло рядом со мной. Вулф все еще продолжал сидеть с закрытыми глазами. - Я рад, что ты увидел ее, - обратился я к Солу. - Впредь я буду о ней много говорить, и тогда ты сможешь лучше оценить ее. Ты, конечно, согласен, что лучший способ достичь цели - это домогаться ее издали, но весь вопрос, из какой дали. Миля - это даль, но и ярд также, даже один дюйм. Хотел бы я лучше знать поэзию. Если бы я мог... - Заткнись! - зарычал Вулф. - Слушаюсь, сэр, - отозвался я. - Я только рассказывал Солу об одном-единственном из наших посетителей, который показался мне стоящим упоминания. Разве были и другие достойные? - Нет. - Он выпрямился в кресле. - Тогда не о чем спорить. И, следовательно, я могу продолжать беседу о мисс Тайгер. - К черту! - Может быть, мне уйти? - Сол поднялся с места. - Нет. Когда у Арчи иссякнет его глупость, он может предложить что-нибудь дельное. Я - не могу. Это безнадежно. То, что Воун видел или говорил вчера, покрыто мраком. Один из этих шестерых людей либо убил его, либо ему известно, кто это сделал, но кто именно - узнать невозможно. Где-то существует еще какой-то человек, но и сотня детективов не отыщет его и за сто дней. Сол? - Сожалею. - Арчи? - Сожалею и грущу. - Два высококвалифицированных и умелых человека! Что вы собой представляете?! Пойдите куда-нибудь! Делайте что-нибудь! Или я должен просидеть здесь еще один вечер и отправиться спать, размышляя о нашем крушении? Размышляя в отчаянии, как позавчера над дифтонгами. Сол и я обменялись взглядами. Наш гений, кажется, свихнулся. Чтобы отвлечь его, я спросил: - Над дифтонгами? - Да. Скудость имеющихся у нас данных почти равна нулю. Наши посетители не заслуживают ни малейшего внимания. Соедини меня с мистером Воуном. Сперва я подумал, что он просто свихнулся, затем, сообразив, что существует еще старший Воун, который еще жив, и, возможно, дифтонги являются его хобби, а подошел к телефону. Может быть, мистера Воуна (ведь сын его еще не погребен) не окажется на службе, но я на всякий случай позвонил в корпорацию "Герон", и мне ответили, что его сегодня не будет. Тогда я набрал домашний номер. Его не подзывали к телефону, пока я не растолковал, что Ниро Вулф желает задать ему один вопрос, - я не сказал, что вопрос касался дифтонгов, - и минуту спустя он подошел к телефону. - Я осмеливаюсь побеспокоить вас, мистер Воун, - сказал Вулф, - только потому, что имею отношение к смерти вашего сына в связи с расследованием обстоятельств гибели Сюзанны Брук. Я нуждаюсь в информации, сообщить которую можете только вы. Согласно опубликованным в прессе сообщениям, ваш сын окончил Гарвардский университет в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это правильно? - Да. А почему вы спрашиваете? - Чтобы перейти к следующему вопросу. Я бы не хотел в данный момент подробно объяснять вам суть дела, но возможно, это окажется полезным для выяснения личности убийцы. Знаете ли вы о знакомстве вашего сына с его однокурсником по имени Ричард Оулт? Оулт. - Боюсь, что нет... Хотя, минутку... Да, да, знаю. Этот юноша застрелился в тот год, когда они окончили университет. Мой сын рассказывал об этом. Да, он довольно хорошо знал его. Но я не понимаю... Какая связь... - Возможно, что никакой. Если мне удастся найти связь, тогда вы поймете. Не знаете ли вы, бывал ли ваш сын в доме Ричарда Оулта? Может быть, во время каникул? - А где он жил? - Эвансвиль, штат Индиана. - Тогда нет, Питер там не бывал. Я в этом вверен. А у вас есть основания предполагать, что он бывал там? - Нет. Весьма признателен, мистер Воун, за содействие. Если это приведет к чему-нибудь положительному, я тем самым отплачу вам за причиненное беспокойство. Кладя трубку на рычаг, я не мог отвести от нее глаз. Я думал о дифтонгах. Надо будет навести справки. Слишком много лет прошло с тех пор, как я изучал эту премудрость в школе. В пятом классе? Или, может быть, в четвертом. Мои размышления прервал Вулф. - Соедини меня с мистером Друкером. Снова я не сразу понял, чего он добивается. Прошло десять дней с тех пор, как я ел ростбиф и яблочный пирог с Отто Друкером, видным гражданином города Расина, в моей комнате в гостинице. Я отыскал номер телефона и заказал междугородный разговор. Когда Друкер подошел к телефону, я перекинулся с ним несколькими вежливыми фразами после чего передал трубку Вулфу. Друкер заметил, что ему приятно говорить с человеком, за чьей деятельностью он следит с интересом и восторгом. Вулф от удовольствия хрюкнул. - Но я могу потерять ваше уважение из-за дела, которым я сейчас занимаюсь. Вы можете оказать мне большую услугу. Надеюсь, что вы помните ваш разговор с мистером Гудвином. - Конечно. Относительно Сюзанны Брук. Вы все еще занимаетесь этим делом? - Да. Совершенно запутался в нем. Что вы можете сказать относительного молодого человека, застрелившегося на пороге дома Бруков? - Не много. Я рассказал Гудвину все, что мне было известно. Я даже не запомнил его имени. - Его звали Ричард Оулт. Не знаете ли вы, приезжал ли в Расин кто-либо из членов его семьи? Или кто-нибудь по поручению родных? - Не знаю, но думаю, что нет. Насколько я помню, тело находилось здесь всего один или два дня, а затем гроб был отправлен. Не припоминаю, чтобы кто-нибудь приезжал за ним. Могу узнать. - Не беспокоитесь. Если не ошибаюсь, мистер Гудвин говорил вам, чтобы вы распоряжались нами, если вам понадобится какая-либо информация отсюда. - Он не произносил слова "распоряжаться", но сказал, что вы ответите взаимностью, и я высоко ценю вашу любезность. Мне нравится это "распоряжаться". Если вам что-нибудь понадобится - дайте мне знать. Я к вашим услугам. Вулф поблагодарил и, положив трубку, оттолкнул от себя телефон, словно обиделся на него, как это и было в действительности. Затем он отодвинул кресло назад, поднялся и, подойдя к глобусу, повертел его и уставился в точку неподалеку от центра Соединенных Штатов Америки. Минуту спустя он, не оборачиваясь, вопросил: - Черт возьми, где находится этот Эвансвиль? - Если вы нашли Индиану, то внизу, на реке Охайо. Прошло еще десять секунд. - Как туда добираться? - Он обернулся к Солу. - Пожалуй, быстрее всего самолетом до Луизвиля. Но я должен вернуться до понедельника. В понедельник у меня есть дела, - сказал Сол. - Туда отправится Арчи. Вы будете нужны мне здесь. Арчи, отыщи... Он умолк, так как я повернулся к телефону и начал набирать номер справочной аэропорта. Глава XIV В десять минут третьего, в ночь на пятницу, я сидел на табурете перед столом, покрытым стеклом, в комнате с двумя окнами, под пристальным взором полицейского. Я был, как говорится, не в лучшем виде после суетливого дня в Нью-Йорке, перелета в Луизвиль и трехчасового переезда на взятой напрокат машине в Эвансвиль, но так как теперь уже знал, о каком дифтонге шла речь, и знал также, что засну крепче, лишь получив ответы на некоторые вопросы, я забросил вещи в гостиницу и, памятуя о том, что полицейский участок работает всю ночь напролет, прямехонько отправился туда. Признаюсь, я все время твердил себе в участке, что должен держаться независимо. Полицейского звали Сиверc, точнее - лейтенант Сиверc. Это был старый служака с огромной челюстью и небольшим количеством волос на голове. Он внимательно рассмотрел мою лицензию детектива, выданную полицией штата Нью-Йорк, вернул мне и нахмурился. - Арчи Гудвин... - произнес он. - Кажется, я где-то встречал это имя. - Надеюсь, что не в списке разыскиваемых преступников. Возможно, вы слышали про человека, у которого я работаю, - Ниро Вулф. - Да? - удивился он. - Этот! И как вы его считаете? - Я задавал себе этот вопрос тысячу раз, и будь я проклят, если хоть раз мог найти ответ. - Не рассчитывайте на мою помощь в этом деле. Что вас привело сюда? - Нам понадобились кое-какие сведения относительно человека по имени Ричард Оулт, вернее, относительно его семьи. Сам он умер. Покончил с собой в Расине, штат Висконсин, четырнадцатого августа тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. - Помню, помню. - Эвансвиль ведь его родной город, не так ли? - Да. Он здесь родился. - Вы его знали? - Встречал. Не припомню, приходилось ли мне хоть раз разговаривать с ним. Он был не из той категории людей, с которыми нам приходится часто беседовать. А почему вы заинтересовались им спустя столько лет? - А мы в нем заинтересованы. В связи с одним делом, которое мы в настоящее время расследуем, нам, возможно, сумели бы помочь его родные. Я повидаюсь с ними завтра, - или, точнее сегодня, - но я подумал, что не помешает заранее узнать, что они за люди. Как они тут котируются? - Никак не котируются. Вы их здесь не увидите. Ни завтра, ни когда-либо. Просто некого видеть. - Некого? - Да. Если вы желаете знать подробности, могу вам рассказать. Отец Ричарда Оулта, Бенджамин Оулт-младший, владел мебельной фабрикой, довольно крупной фабрикой. Он получил ее в наследство от своего отца, Бенджамина Оулта-старшего. Оулт младший умер лет десять назад. Дайте-ка вспомнить... - Лейтенант Сиверс закрыл глаза и опустил голову. Затем глянул вверх, на потолок. - Да, совершенно верно, в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Почему вы не пишете? Не верите в пользу записей? Мы тут всегда все записываем. - Я тоже записываю, когда это нужно. Братья, сестры? - Ричард был единственным сыном. - Но остается еще миссис Оулт. Где она? - Не знаю, и вряд ли кто знает. Может быть, вам поможет адвокат Литтауэр, Эрнест X. Литтауэр. Он вел ее дело, когда она продавала фабрику. Я вынул блокнот и сделал запись. В Эвансвиле действую, как римлянин. - Мне необходимы все подробности, которые вы знаете, - сказал я. - Я не задерживаю вас? - Что вы! Я свободен. Во всяком случае, пока по телефону не сообщат о каком-нибудь происшествии. - Надеюсь, этого не случится. Когда же миссис Оулт продала фабрику? - Около трех лет назад. Ее супруг умер, и она переменила название фирмы на "М. и Р.Оулт". "М" - означало Марджори, а "Р" - Ричард. Затем, года через два после самоубийства Ричарда, она все распродала и покинула город. Насколько мне известно, она ни разу не приезжала сюда, и где она теперь, я не представляю. Вы знаете стенографию? - Только из вежливости можно так оценить мои каракули. Благодарю вас. Если не ошибаюсь, Ричард поступил в Гарвардский университет? - Кажется, да. Дайте вспомнить... - Он закрыл глаза и мгновение спустя сказал: - Да, туда. - Не известно ли вам, случайно, навещала ли его там миссис Оулт? Он склонил голову набок и воззрился на меня. - Послушайте, может быть, я кажусь вам олухом, закостенел в этой глуши, но до десяти я считать умею. Все это чепуха - подробности, которые могут знать близкие Ричарда. Давайте лучше говорить откровенно, а? Я кивнул. - Конечно, но я вовсе не хитрю перед вами. Если бы вы мне сказали, что она находится здесь, в Эвансвиле, я бы и пальцем не пошевельнул, чтобы встретиться с ней. Так она навещала его в Гарварде? - Не знаю. Знаю только, что она души в нем не чаяла. Я затаил дыхание. - Мне неприятно начинать этот разговор... Я даже не хотел просить вас, но это необходимо. Обрисуйте ее внешность. - Так я и думал, - сказал он. - Надеюсь, что вы будете думать так же и после того, как обрисуете ее. - Что ж, три года назад она весила фунтов сто сорок. Возраст под пятьдесят или чуть больше. Рост - пять футов с половиной. Каштановые волосы с проседью. Глаза карие, очень близко посаженные. Небольшой рот. Длинный тонкий нос, очень тонкий. Острый подбородок. Достаточно. - Я не умею говорить комплименты, - ответил я, - но даю голову на отсечение, что вы наилучший устный портретист южнее Северного полюса! Я сэкономил бы уйму времени и нервов, если бы сразу спросил вас об этом. Еще один вопрос. Не согласились бы вы совершить со мной прогулку в Нью-Йорк? Все расходы за мой счет, обслуживание по первому классу, как почетного гостя. - Какие могут быть сомнения! Конечно, согласился бы! Но ведь я являюсь служащим города Эвансвиля... А что вам нужно от мисс Оулт? - Вы являетесь слугой закона и правосудия, и ваша помощь необходима для опознания убийцы. Вы видите, я высовываю шею из панциря. Если вы обратитесь в полицейское управление Нью-Йорка, то мое имя будет смешано с грязью, и я сомневаюсь, что в этом случае понадобятся ваши услуги. Если вы отправитесь со мной, то тем самым сослужите хорошую службу закону, а если понравится, то проведете в Нью-Йорке денек-другой. Если же вам захочется лицезреть себя на страницах прессы, то тираж "Газетт" более миллиона экземпляров. Но если Эвансвиль не может и часа просуществовать без вас... - Незачем паясничать, Гудвин. Вы уверены, что Марджори Оулт является убийцей? - Моя шея высунута достаточно далеко. - Когда вы уезжаете? - В пять часов вечера, самолет из Луизвиля. У меня машина, которую я взял там напрокат. Мне осталось только задать адвокату Литтауэру несколько вопросов. - Я поднялся. - Давно ли вы служите в полиции? - Двадцать шесть лет. - Какого же черта! Вам не перед кем отчитываться. Оставьте ключи в столе и дело с концом! Выезжаем в тринадцать тридцать. Договорились? Он не мог решиться, сказал, что позвонит мне около полудня, но по его глазам и по тому, как он пожал мне руку, я был уверен, что обратный путь домой я совершу не в одиночестве. Было ровно три часа ночи, когда я, заказав разговор с Нью-Йорком на семь сорок пять, залез под одеяло в своем номере. Мне необходимо было хоть немного поспать, но какие-то смутные мысли мешали заснуть. Не мысли о том, что дело завершено, это было ясно, а скорее то, как мы его провели. Что это - просто удача или проблеск гениальности? Уже много лет прошло с тех пор, как я оставил попытки выяснить, как работает у Вулфа голова, но этот случай был исключительным. Мне и в голову не пришло обратить внимание на сочетание букв "оу" в четырех именах: Поул, Оулт, Моуд и Воун, но ведь я мог бы! Любой бы мог! В этом не было ничего особенного. Особенность заключалась в другом: ну, а если бы я обратил на это внимание, что из того? Я бы счел это простым совпадением. Но вот он обратил внимание на четыре "оу" в четырех именах, и это все время копошилось у него в голове: ПОУЛ и ОУЛТ ПОУЛ и МОУД ПОУЛ и ВОУН ОУЛТ и МОУД ОУЛТ и ВОУН МОУД и ВОУН Он рассмотрел каждую пару в отдельности и решил, что единственная, которая могла не быть случайным совпадением, была "Оулт и Моуд", потому что, если женщина по фамилии Оулт меняет фамилию, то почему бы ей не выбрать другую фамилию или имя тоже с "оу"? Да... Я и сам мог бы прийти к такому заключению. Мог бы, но не пришел... То, что произошло у него в голове, что побудило его позвонить Воуну-старшему и Отто Друкеру и послать меня в Эвансвиль, не произошло в моей башке и не могло произойти. Он сказал: "Скудость данных почти равна нулю". Но вот я в Эвансвиле, и я знаю теперь, кто убил Сюзанну Брук и Питера Воуна, а возможно, что никогда не узнал бы этого, не начни Вулф рассуждать о дифтонгах. Поймав себя на том, что теряю драгоценное время, я повернулся на бок, но заснуть не мог. Мне пришло в голову, что она воспользовалась также сочетанием "джор" в своем имени "Марджори", перенеся в фамилию "Джордан". Если бы Вулф знал, что миссис Оулт звали Марджори, он бы распутал этот клубок еще неделю назад. С этой мыслью я и заснул. Я заказал разговор на 7.45, потому что на Тридцать пятой улице уже будет 8.45, а я хотел застать Вулфа до того, как он поднимется в оранжерею. Ровно в 7.45 меня разбудил звонок. Трубку поднял Фриц, переключил телефон на комнату шефа, и я услышал его хриплый, сердитый голос. - Да? - Это я. Я спал всего четыре часа и хочу еще спать, поэтому буду краток. Даже если бы я говорил с вами целый час, вам все равно понравилось бы каждое мое слово. Все прошло без сучка и задоринки. Зарезервируйте номер в отеле "Черчилль" для мистера Джорджа Сиверса. - Я повторил фамилию по буквам. - Он прибудет сегодня вечером приблизительно в двадцать тридцать вместе со мной. Пусть Фриц не оставляет мне обеда. Я поем вместе с Сиверсом в самолете. - Существуют ли какие-нибудь родственники в Эвансвиле? - Нет. Она одна на всем свете, как и говорила. - Весьма удовлетворительно, - хмыкнул он и повесил трубку. Иногда мне кажется, что он переигрывает. Я понимаю, что им было сказано все, что должно было быть сказано, но ведь он мог бы еще спросить о местной погоде или мягкая ли у меня постель?? А постель-таки была мягкая. Я свернулся клубком и снова заснул. Встреча с мистером Литтауэром была вовсе не обязательна, и не знаю, когда бы я проснулся, если бы не телефонный звонок. Протянув руку за трубкой, я взглянул на часы: 10.42. Звонил лейтенант Сиверс. Он сказал, что договорился об отъезде, и так как между Эвансвилем и Луизвилем во времени час разницы, нам нужно выехать не позже 13.00, чтобы успеть на пятичасовой самолет. С горестным вздохом вылез я из постели и направился в ванную. Возможно, что мои вечные затруднения с адвокатами проистекают из-за того, что в их глазах я не являюсь многообещающим клиентом, готовым немедля сунуть руку в карман за чековой книжкой. Я обращаюсь к ним только с вопросами, на которые они предпочитают не отвечать. Так же было и в этот раз с Эрнестом X. Литтауэром в большой, залитой солнцем комнате, из окна которой открывался прекрасный вид на реку Охайо. Я хотел только узнать, поддерживал ли он связь с миссис Марджори Оулт в течение последнего года, а он хотел только не отвечать на мой вопрос. Он и не ответил, но я пришел к выводу, что он не имеет ни малейшего представления о том, где она сейчас, и что ему это совершенно безразлично. Когда без четверти час я подошел к стоянке, там уже был Сиверс с чемоданом такой величины, словно он уезжает на целый месяц. Я даже испугался - не был ли я излишне гостеприимен. Правда, клиенту говорить об этом не следовало. Ведь он должен был помочь разобраться в нашем деле, так что - добро пожаловать! Он был неплохим попутчиком, хотя и не того класса, что Отто Друкер. К тому времени, как мы приземлились на бетонированную полосу аэропорта Айдлуайлд, - я имею в виду международный аэропорт имени Кеннеди, - мне стало совершенно очевидно, что он просто-напросто добросовестный полицейский, потому и дослужился за двадцать шесть лет только до лейтенанта. Он сказал, что хотел бы располагать сегодняшним вечером, если он мне не понадобится, и я отвез его на такси в отель "Черчилль", а сам поехал на Тридцать пятую улицу. Было всего лишь восемь часов сорок минут, но Вулф уже сидел за чашкой кофе, и это заслуживало моей усмешки. По установленному у нас правилу за едой разговаривать о делах не полагалось, так что Вулф либо раньше времени приступил к обеду, либо поспешил покончить с ним, чтобы не сидеть за столом, когда я явлюсь. Он поздоровался со мной, как обычно после моего возвращения из дальних поездок. Я стал возле его стола и, выдержав время, сказал: - Боже мой, как холодно в Нью-Йорке, не то что в Эвансвиле. А в этой комнате удивительно тепло, хотя я лично не прикладывал рук к отоплению. Я признаю, что быстрый прогресс автоматизации может привести... - Садись и докладывай! Так я и сделал, подробно изложив ему все, чего я достиг. Он не откинулся в кресле, не закрыл глаз: в этом не было необходимости, так как дело подошло к счастливому завершению. Когда я закончил свои отчет словами, что нам, возможно, придется в течение недели развлекать лейтенанта Сиверса, он и глазом не моргнул, взял чашку кофе, выпил ее до дна и поставил обратно. - Арчи, - сказал он, - я приношу тебе свои извинения. Я обратил внимание на эти проклятые дифтонги вечером в понедельник, и еще тогда мог бы послать тебя в Эвансвиль. Потеряно целых три дня. - М-да... Что ж, в конце концов, вы все-таки это сделали. Принимаю ваши извинения. Жаль только, что сегодня пятница и кое-кого из них мы завтра не сможем разыскать. Полагаю, что они заслужили право присутствовать при финале, все эти люди из КЗГП, даже Остер. А также мистер и миссис Кеннет Брук. И почему бы не пригласить мать Сюзанны? В некотором роде, она может быть здесь с большим правом, чем все остальные. Ведь она была вместе с Сюзанной, когда Ричард Оулт пустил себе пулю в лоб. По словам Друкера, это она уговорила Сюзанну отказать ему. Она должна... Я замолчал. - Что с тобой? - спросил Вулф. - Ничего. Вы же задумались о дифтонгах, хотя это казалось вам не стоящим внимания. Вот и мне пришла в голову шальная мысль. А что, если она решила покончить и с матерью Сюзанны и выбрала для этого сегодняшний вечер? Я круто повернулся и направился к столу. Номера телефона миссис Мэттью Брук у меня не было и пришлось заглянуть в телефонный справочник. Затем я набрал номер и переждал четырнадцать продолжительных гудков, вместо обычных для меня двенадцати. Я никогда не ошибаюсь при наборе номера, поэтому я больше туда не звонил, а набрал другой номер, записанный в моей книжке, и на этот раз услышал ответ. - Миссис Кеннет слушает, - произнес знакомый голос. - Говорит Арчи Гудвин, - сказал я. - Из конторы мистера Ниро Вулфа. Мистер Ниро Вулф хочет задать вопрос миссис Мэттью Брук, и я только что звонил ей домой, но никто не ответил. Я и подумал, что она у вас... Или я ошибаюсь? - О чем мистер Вулф хочет спросить ее? - Ничего важного. Не знаете ли вы, где я могу разыскать ее? - Нет, не знаю... Однако странно... Молчание. Выждав пять секунд я спросил: - Что, собственно, странно? - Я подумала, что, может быть... Где вы находитесь? - В конторе Ниро Вулфа. - А ее там нет? - Нет. - Я подумала, что она поехала повидать его. Она позвонила мне около часа назад и попросила дать машину - она часто просит у меня машину - и сказала, что должна с кем-то встретиться по поводу Сюзанны. Я спросила, не Ниро ли Вулфа она хочет повидать, но она не пожелала мне ответить. Только сказала, что обещала никому об этом не говорить. Вы уверены... - И она взяла машину? - Конечно. А вы... - Голубой "седан"? - Да. Скажите... - Простите, нас перебили. - Я повесил трубку и обернулся. - Я же говорил! Около часа назад миссис Мэттью Брук взяла у миссис Кеннет Брук машину и поехала на свидание с кем-то, кто позвонил ей по телефону и сказав, что может сообщить ей нечто новое относительно Сюзанны. Возможно, она еще жива. Вот ведь напасть! Мне поговорить с Кремером или будете разговаривать вы? - Зачем? - Боже мой, да для того, чтобы отыскать этот проклятый автомобиль! - В этом нет необходимости. Сол... - Что Сол? Он ведь не может... - Он приглядывает за мисс Джордан. Ему еще вчера было поручено поинтересоваться ею. Сегодня утром он позвонил, уже после твоего звонка из Эвансвиля, и я велел ему взять Фреда и Орри и держать ее под постоянным наблюдением. Я сунул ключи, которые было достал, обратно в карман. В этой коллекции был и ключ от ящика, из которого я хотел достать тетрадь с записью номера голубого "седана". - Черт возьми, могли сказать об этом раньше? - Ты становишься ворчлив, Арчи. - Естественно. А как бы почувствовали себя вы, или я, или Кремер, если бы к своему списку она прибавила еще одно убийство уже после того, как мы разоблачили ее? Вы же понимаете, что любой человек, даже Сол Пензер, мож