, Кремер судорожно вцепился пальцами в подлокотники кресла. Сколько раз он давал себе слово никогда не позволять Вульфу выводить его из себя и вот снова сорвался. Я ждал, что он вот-вот достанет сигару и начнет теребить ее, но положение спас Фриц, который очень своевременно вошел с моим апельсиновым соком и кофе на подносе: пока он ставил его на стол, выходил, а я отпивал из стакана, Кремер сумел взять себя в руки. Он слегка откашлялся. - Помните, - начал он немного хрипловатым голосом, - как во вторник я сказал вам, что совершенно уверен, что вы не имеете отношения к этому делу. Хорошо, я мог ошибаться. Но я говорил также, что вы, должно быть, обладаете какими-то сведениями, которые могут коренным образом повлиять на это дело. Теперь я в этом совершенно уверен. И мне очевидно, что вы узнали это от его дочери. Вы использовали эти сведения, чтобы пригласить к себе Комуса. И вы рассказали ему об этом или хотя бы намекнули, чего было достаточно, чтобы он посоветовал Блаунту прибегнуть к вашей помощи, и Блаунт написал эту записку. - Кремер постучал себя по груди. - Но Комус высунулся и каким-то образом использовал эту информацию, не посоветовавшись с вами. В итоге его убили, а вы знали или подозревали об этом, и Гудвин, который отправился туда вчера вечером, прихватив с собой дочку, чтобы она помогла ему войти, собирался найти там труп, - тут он немного помолчал, чтобы перевести дух. - Вечно вы с вашими идиотскими штучками. А может, вы и посоветовали Комусу что-нибудь такое сделать. И я бы не побоялся поставить сто против десяти, что вы знаете, кто его убил. Ну что ж, вы набиваете себе цену, а тем временем Комус убит, а ваш клиент все еще в тюрьме. Так можете вы его оттуда вызволить или нет? Не считаю нужным в двадцатый раз повторять нам, что, как только прокурор сможет привлечь вас за сокрытие улик от правосудия, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему в этом; похоже, что сейчас именно к этому и идет. Так что, прикажете мне принести ордер на арест Сары Блаунт как очевидца преступления? Откинувшись на спинку кресла, Вульф вздохнул всей грудью и с шумом выдохнул. - Позавчера, - начал он, - я сказал, что вы гораздо лучше меня знакомы с обстоятельствами смерти Пола Джерина. Так это и было, и до сих пор это так, но то же самое я могу сказать и про обстоятельства смерти Дэниела Комуса. Целая армия ваших людей работает над этим вот уже двенадцать часов, я же всего-навсего прочел сообщение в утренней газете. Я еще даже не прослушал отчет мистера Гудвина. А что до того, что он якобы ожидал увидеть труп Комуса в его квартире, то могу вам сказать, что в тот момент мы с ним оба считали, что, возможно, Комус убил Пола Джерина. В ответ Кремер повторил то же самое слово, которое я вновь опускаю, но на этот раз более ничего не добавил. - Это мнение не было подкреплено никакими доказательствами, - пояснил Вульф. - Оно основывалось на подозрении, высказанном в беседе со мной одним человеком, и, как вы понимаете, подозрение это не подтвердилось. Вы ведь знаете Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера? - По долгу службы. И что с ними? - Я их вчера нанял. Им было дано задание найти доказательства того, что до четверга тринадцатого января у Комуса был мышьяк. И когда сегодня утром Пензер мне позвонил, я велел ему прекратить поиски. Что вполне естественно. Кремер смотрел на него во все глаза. - На сей раз, похоже, вы не врете. На вашей стороне три свидетеля. - Хоть это и правда, но тоже не в моем вкусе - не часто приходится признавать ошибки. Зря потрачены двести долларов мисс Блаунт. Кремер никак не мог прийти в себя. - Но ведь Комус был адвокатом Блаунта, И вы думали, что это он подложил мышьяк в шоколад? Зачем? - Мне казалось это самым правдоподобным объяснением. Оставлю при себе мои основания, они не были подкреплены доказательствами. Кто же остался - Хаусман, Йеркс, Фэрроу - если Блаунт исключается? Надеюсь, теперь вы тоже исключаете его из списка подозреваемых? Ваша сложная версия о том, как я всех обманываю, - полная ерунда, но она содержит одно рациональное зерно, а именно - предположение, что Комуса убил тот же человек, что и Джерина. А Блаунт все еще в тюрьме. Вы и дальше собираетесь его там держать? Кремер посмотрел на меня. Я уже управился с апельсиновым соком и пил вторую чашку кофе. - Так вы все-таки врали, - уличил он меня. - Вы сказали, что пришли к Комусу узнать, согласился ли Блаунт прибегнуть к услугам Вульфа, а на самом деле вы пошли, чтобы попытаться найти там... - он запнулся, - ладно, ерунда все это. - Он поднялся, чтобы уйти. - Впервые ухожу от вас с впечатлением, что вы и впрямь ухватили за хвост медведя, а вытянуть его не можете. Это вполне возможно. Так если вы действительно вчера в десять часов вечера считали, что Комус убил Джерина, то что вы скажете сейчас? Кто следующий? А? Он повернулся и пошел, но я был настороже, готовый в любой момент позвонить по внутреннему телефону. Ведь он мог ринуться по лестнице вверх, в южную комнату, а сторожить в холле не очень удобно. Вы можете закрыть перед полицейским дверь, но ни в коем случае не должны касаться его руками. Но он повернулся направо, к выходу, и, когда раздался звук закрывающейся двери, я на всякий случай выглянул в холл посмотреть, не там ли он, а потом вернулся к своему письменному столу, налил еще кофе, опустошив при этом кофейник, и немного отпил. Вульф сидел, сложив руки и закрыв глаза. Я пил кофе. Передо мной лежала утренняя почта, в основном всякая ерунда, как обычно, и как только кофе кончился, я стал открывать конверты. Раздался голос Вульфа, не голос - рычание: - Ты проспал четыре часа. - Ничего подобного, - отвечал я, не поворачивая головы. - Снимите время на то, чтобы приготовить и съесть молочные гренки. Хотите послушать отчет? - Нет. Я открыл конверт. - Еще одно приглашение в почетные члены Национальной ассоциации контроля над преступностью. Есть какие-либо распоряжения? - Есть вопрос. Ты сможешь сегодня увидеться с мистером Блаунтом? Прямо сейчас? - Сомневаюсь. Никто, кроме адвоката и членов семьи, без разрешения прокурора не имеет права посещать человека, которому предъявлено обвинение в убийстве. К тому же время для посещений от шести до восьми вечера. Он ваш клиент, но вы не адвокат. Мы можем обратиться в прокуратуру, и нам откажут. Тогда это устроит Кремер, как личное одолжение. - Ерунда все это. - Можете проверить. - Я вскрыл еще один конверт и вытащил его содержимое. - Венигер получил свежую партию Беришонского сыра, потрясающий деликатес. Когда мы вчера увидели Комуса, первой мыслью Салли было поехать домой к маме. Вы уверены, что она еще у себя в комнате? - Не уверен. Я обернулся. - Нет? - Фриц отнес ей поднос с завтраком, а доктор Уолмер приходил к ней около десяти. Я был, как обычно, в оранжерее, и я поговорил с ней по внутреннему телефону. - Она ведь могла спуститься по лестнице и уйти. - Да. Пойдем посмотрим. Я развернулся в кресле, встал и направился в холл. Конечно, он кипел, потому что она заставила его подозревать Комуса, но сейчас нам необходимо было связаться с Блаунтом, а она как-никак член семьи. Еще когда я спускался вниз, то заметил, что дверь ее комнаты закрыта, и она до сих пор была закрыта. Я был настолько уверен в том, что она бежала, что рука моя машинально без стука потянулась к ручке двери, но я вовремя себя остановил и все же постучался, хотя и несколько громче, чем это было необходимо. Она тут же ответила: "Кто там?", и тогда я открыл дверь и вошел. Она стояла спиной к окну, но даже при таком освещении казалось, что она постарела лет на двадцать. Уолмер ей дал снотворное, и она должна была бы выспаться, но выглядела, однако, значительно хуже, чем я со своими тремя часами сна. Сказать ей было нечего, она просто стояла и смотрела на меня. Я остановился на расстоянии нескольких шагов, внимательно на нее посмотрел, покачал головой и сказал: - Хочу дать дружеский совет: не смотритесь в зеркало. Что за глупости. Да, вы ошиблись, но не вы же его убили, Мы с Фрицем можем дать вам стопроцентное алиби. Приходил инспектор Кремер и, в частности, хотел поговорить с вами, но Вульф этого не допустил. Но когда кто-нибудь из них все-таки до вас доберется, вы сможете совершенно спокойно рассказать, зачем мы с вами туда пришли - искать улики против Комуса, но если спросят, почему возникли подозрения, говорите, что не знаете, и пусть они об этом спрашивают мистера Вульфа или меня. Собственно говоря, чтобы пояснить вам это, я сюда и пришел, да еще посмотреть, на месте ли вы. Я боялся, что вы ушли домой. А говорю я так много лишь потому, что, думаю, вас взбодрит голос человека, который целиком на вашей стороне, несмотря на все то, что вы наговорили на Комуса. Если захотите что-нибудь сказать, поднимите руку. Если хотите знать мое профессиональное, а не личное мнение, так нет худа без добра. Кремер понимает, что Комуса задушил убийца Джерина. А это уже шаг к освобождению вашего отца. Конечно. Кремеру не улыбается мысль, что он держит в тюрьме невинного человека, но просто так ни он, ни прокурор вашего отца не отпустят. Однако заявление от него о незаконном аресте произведет впечатление. Хотите что-нибудь сказать или я могу продолжать? - Арчи, - произнесла она. Я кивнул. - Да, это я. Для начала неплохо. А вы - Салли Блаунт. Через полтора часа будет обед. - А что... что мне теперь делать? - Выбросить все это из головы. Конечно, вы попали в неприятную историю, но все же вы на ногах, а это уже неплохо, Причешитесь и накрасьте губы перед обедом. Не исключено, что Вульф попросит вас сегодня съездить навестить отца. В кармане у Комуса нашли записку, в которой он просит Вульфа заняться его делом, и, естественно, мы... В это время зазвонил внутренний телефон. Он стоял на столике в углу комнаты; я быстро подошел, снял трубку и сказал: - Это я. Голос Вульфа: - Я в кухне. Она там? - Да. Не в лучшем виде, но здесь. Она стояла рядом и смотрела на меня. - Пришла ее мать. Она в кабинете и хочет ее видеть. Фриц проводит ее наверх. - Дайте подумать. - Это заняло пару секунд. - Нет, лучше я провожу Салли вниз. Можете довериться вашему эксперту по женскому полу, так будет лучше. Как-нибудь, когда у вас будет лишний часок, я вам объясню почему. - Но я бы предпочел... - В этом я не сомневаюсь. Вы боитесь, что займут кресло. Но иногда и вам полезно претерпевать лишения. Я повесил трубку и повернулся. Я хотел было немного ее подготовить, но потом решил не слишком напрягаться и прямо сказал: - Пришла ваша мать и хочет вас видеть. Где помада? Можно было ожидать всякого. Она могла упасть в обморок, завизжать, в общем, сделать что угодно. Но она сказала: "Хорошо" - и направилась к двери. Я пошел вслед за ней и, пока спускался два пролета по лестнице, напомнил сам себе основное правило эксперта по женскому полу: лучше ограничиться объяснением того, почему она сделала то, что сделала, чем размышлять о том, почему она не сделала того, что собиралась сделать. И я даже не обратил внимания на ее хорошенькую шейку и линию плеча. Миссис Блаунт сидела в красном кожаном кресле. Приличия требовали, чтобы я удалился на кухню к Вульфу, но поскольку именно я заварил всю эту кашу с Салли, то мне и расхлебывать. Поэтому, перешагнув порог, я остановился. Миссис Блаунт поднялась с кресла и ринулась к Салли. Она ничего не сказала, лишь взяла Салли за руки и посмотрела на нее. И, черт возьми, я невольно пожалел, что я не Салли. Они стояли, почти касаясь друг друга. Салли подняла вверх подбородок. - Если ты хочешь, я могу извиниться, - сказала она. - Но все же я считаю, что была права. Вот Арчи говорит, что я ошиблась, а по-моему, нет. Ведь он был в тебя влюблен, ты не могла этого не знать. Ведь столько мужчин в тебя влюблены, и ты наверняка об этом знаешь. Конечно, зря я его подозревала, и я бы очень хотела перед ним извиниться, но, к сожалению, это уже невозможно. Ну, хочешь, я перед тобой извинюсь? Миссис Блаунт медленно покачала головой. - Это не имеет значения, - сказала она. - Конечно, жаль, что все так получилось. - Да уж. - Знаешь, меня тоже огорчает, что ты так обидела Дэна. А ты его очень сильно обидела. - Она опустила руки Салли. - А что до того, что в меня, мол, все влюблены, так тут я ничего сказать не могу. Ты ведь мне уже об этом говорила, помнишь, когда была совсем ребенком. Ну что я могу тебе на это сказать? Ты ведь все равно не помнишь, что я тебе тогда ответила. - Почему? Прекрасно помню. Ты сказала, что любовь лишь тогда любовь, когда она взаимна. Но я же не говорила, что ты отвечаешь тем же, я никогда этого про тебя не думала. Даже в этот раз. А то, что я пришла к Ниро Вульфу и осталась здесь, так это вообще никакого отношения к тебе не имеет, это только ради папы. - Это я понимаю. Но все же я твоя мать. - Ради тебя, мамочка, я бы сделала то же самое. - Верю, верю. Но все же надеюсь... - миссис Блаунт не договорила, а повернулась в мою сторону: - Мистер Гудвин, видно, судьба у вас такая слушать наши разговоры. Тогда я вам руки не подала, потому что не хотела, но сейчас я с удовольствием это сделаю. - Она протянула руку. Она была маленькая, спокойная, холодная. - Итак, спорить с вами больше не о чем, - сказал я. - Так почему бы вам не сесть? Салли села, куда бы вы думали? В красное кожаное кресло. Придвигая ее матери одно из желтых кресел, я размышлял о том, что, наверно, одной ревности недостаточно, что тут, должно быть, все намного сложнее, но мои размышления прервала миссис Блаунт. - А могу я встретится с Ниро Вульфом? Если он не очень занят, конечно. Я пообещал узнать и вышел. Вульф сидел в кухне около большого стола, пил пиво и наблюдал, как Фриц чистит лук. Увидев меня, он нахмурился и спросил: - Ну, что они там, ссорятся? - Нет, сэр. Обе подавлены. Однако Салли заняла кожаное кресло. Миссис Блаунт хочет вас видеть, если вы не очень заняты. Со мной она обменялась рукопожатием, так что приготовьтесь к физическому контакту с женщиной. Никакой реакции. Он сказал что-то Фрицу, поднялся со стула, взял одной рукой стакан, другой - бутылку, пошел в кабинет и, войдя в него, остановился в нескольких шагах от желтого кресла. - Миссис Блаунт, я - Ниро Вульф, - сказал он, поклонившись, как посол на приеме или как дворецкий. Затем он подошел к своему письменному столу, поставил на него стакан и бутылку, сел и обратился к Салли: - Не хотите ли подняться наверх? Доктор Уолмер сказал, что вам нужен покой. - Да нет. Я прекрасно себя чувствую, - ответила она. Хотя по виду ее нельзя было этого заключить. Тогда он обратился к матери: - Вы хотели меня видеть? Она кивнула. - Да. И мой муж. Он хочет, чтобы вы пришли к нему поговорить. Сегодня. - А вы с ним разговаривали? - ворчливым голосом спросил он. - Нет. Но с ним разговаривал мистер Маккини. Он старший партнер юридической фирмы. Они виделись сегодня утром. И мой муж сказал ему, что он не... Ох, наверное, вы не знаете. Мистер Комус не говорил вам до своей... он вам вчера не говорил, что муж желая воспользоваться вашими услугами, написал вам письмо? - Нет. - А мне он об этом сказал вчера вечером по телефону. Он сказал... - В котором часу он вам звонил? - Часов в шесть. Может, немного раньше. - А откуда он звонил? - Не знаю. Он рассказал только, что сообщил моему мужу, что вас следует нанять для кое-какой работы, и что муж написал вам записку. А сегодня утром... - А не сказал ли мистер Комус, что именно предстоит мне расследовать? - Нет, но он сказал, что речь идет о чем-то, что известно лишь им двоим, ему и моему мужу. А сегодня утром мистер Маккини пошел на свидание с моим мужем, и... - Она запнулась и улыбнулась. Это была даже не улыбка, а едва заметный изгиб губ, который не так легко было заметить. - Я совершенно не привыкла, - призналась она, - говорить "мой муж, мой муж". Раз вы собираетесь... Я буду называть его Мэт. Не возражаете? - Как вам угодно, мадам. - Сегодня утром мистер Маккини пошел к нему, чтобы рассказать о Дэне, о мистере Комусе, и тогда Мэт сказал, что хочет встретиться с вами. Он не согласился рассказать мистеру Маккини, что именно вы должны выяснить. Мистер Маккини достанет для вас разрешение окружного прокурора на посещение. Он собирался вам позвонить и попросить вас прийти, но я сказала, что уж лучше я сама приду к вам. Я... настояла на своем Она совсем не была похожа на человека, который может настоять на своем; но все же твердость есть твердость, вот она сидит перед нами, и глаза не красные, и зубы не стучат, а ведь всего несколько часов тому назад она узнала о смерти Комуса. Но все же, несмотря на холодность рук, холодной ее назвать было нельзя; глядя на нее, просто подумать было невозможно о том, что она холодна. Вульф сложил руки вместе. - Пропуск нужен на имя мистера Гудвина, - сказал он, - я выхожу из дому только по личным делам. Но мне нужно... - Но Мэт сказал мистеру Маккини, что ему необходимо увидеться именно с вами. - За пределами этого дома я - это мистер Гудвин. Но мне нужно кое-что узнать и у вас. Насколько я понимаю, вы разделяете точку зрения, что ваш муж не убивал Пола Джерина. - Причем здесь моя точка зрения? Конечно, он этого не делал. - А вы задумывались над другими возможностями? - Ну... в общем, да. Конечно - Если исключить из списка подозреваемых двух человек с кухни, повара и официанта, здесь я полностью согласен с мнением полиции и окружного прокурора, то получается, что мышьяк в шоколад должен был подложить кто-то из четырех "посредников". Вы это понимаете? - Да. - Это очевидно. Но какой мог быть мотив? Никто из них никогда не имел никаких контактов с Полом Джерином. Поэтому я решил, что возможный мотив - нанести урон вашему мужу, то есть фактически его уничтожить, и эта цель была достигнута. Вчера еще я считал мистера Комуса наиболее вероятным убийцей. Ему нужны были вы, а ваш муж стоял на пути. Когда же мистер Гудвин... - Но это совершенно абсурдно, мистер Вульф, абсурдно. Он покачал головой. - Нет, теперь, когда я воочию вас увидел, я понял, что это совсем не так абсурдно. Для любого мужчины, чувствительного к женским чарам, а таких большинство, вы являетесь источником большого соблазна. Смерть Комуса полностью сняла с него все подозрения, но оно не поставило под сомнение мою гипотезу как таковую. Что ж, теперь остались трое - Хаусман, Йеркс и ваш племянник Ферроу. И единственное, что нам остается предположить, это то, что один из них убил двоих - Джерина и Комуса; Джерина, чтобы уничтожить вашего мужа, а Комуса, потому что тот знал или подозревал правду и пригрозил разоблачением. Когда Гудвин пойдет к вашему мужу, может быть ему удастся выяснить, что же все-таки Комус знал, но сейчас передо мной вы, и я хочу кое-что у вас спросить; и если вы действительно хотите увидеть мужа на свободе, то ответите искренне. Кому из этих троих мешал ваш муж? Она твердо посмотрела ему в глаза - Никому, - сказала она. - Если все же... нет. Это невозможно. - В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего невозможного. Вот, например, ваш племянник, Мортон Фэрроу. Высказывалось предположение, что в случае ухода вашего мужа он будет целиком контролировать деятельность корпорации. Это что, тоже невозможно? - Конечно. Он прекрасно знает, что я ничего не позволю ему полностью контролировать. - Снова едва уловимое движение губ. - Он ведь приходил к вам? - Да. - И я права? Вульф подтвердил: - Совершенно правы. Но все же можно предположить, что он ошибся в своих расчетах. Мистер Хаусман? Она сделала выразительный жест. - Эрнст Хаусман - давний приятель Мэта. Крестный отец нашей дочери. Он готов что угодно сделать для Мэта, что угодно. В нем я совершенно уверена. - Но он полоумный. По меньшей мере, у него не все дома. Он явился ко мне в понедельник и предложил план освобождения вашего мужа, не имеющий себе равных по идиотизму. Либо он, действительно, не в своем уме, либо, дьявольски хитер, в последнем случае он просто втирает нам очки. Мистер Йеркс? Она снова покачала головой: - Нет. - Ваша дочь заставила его прийти ко мне, и он сам рассказал о конфликте, который произошел у него в последнее время с вашим мужем. Он хочет стать президентом банка, а ваш муж поддерживает другого кандидата. Она кивнула. - Знаю. Мэт мне рассказывал. Но мистер Йеркс знает его мотивы и не винит его. Это никоим образом не отразилось на их дружбе. - Ерунда. Они что у нас, образцы добродетели? Но даже образец добродетели остается мужчиной, и если можно было предположить, что мистер Комус домогался вас, то что вы скажете про мистера Йеркса? Он ведь часто с вами виделся? Секунд пять я думал, что она вообще не собирается отвечать. Она сидела совершенно спокойно, глаза ее невозмутимо смотрели на Вульфа. Но она все же ответила: - Мистер Вульф, неужели вы не можете сменить этот оскорбительный тон? - Ну вот еще! - отрезал он. - Кого же это я оскорбляю? Я предполагаю, что вы способны возбуждать желание: разве это для вас оскорбление? Я предполагаю, что мистер Йеркс не лишен зрения и чувственности, разве это для него оскорбительно? Мы же с вами, мадам, не светской болтовней занимаемся, мы обсуждаем судьбу вашего мужа. Так как же мистер Йеркс к вам относится? - Мы - друзья, - ее трудно было сбить. - Но лишь постольку, поскольку он дружен с моим мужем. Моя дочь создала у вас совершенно ложное впечатление. - Она взглянула на дочь: - Я не виню тебя, Салли, но это действительно так. - Снова Вульфу. - Если вы не имели в виду ничего оскорбительного тогда ладно. Но все-таки я уже не молодая женщина, и мне действительно трудно поверить, что ваши предположения могут быть верны. И конечно, мне трудно представить себе, что они могут быть верны в отношении Йеркса. Она говорила совершенно искренне, это было видно. Лон Коэн был прав, она действительно не осознавала своей притягательности для мужчин. Вульф посмотрел на нее, прищурив глаза. Когда мы останемся наедине, он, конечно, выяснит у своего эксперта по женскому полу всю ее подноготную, эксперт уже готов к докладу. - Ну что ж, значит, мы просто потеряли десять минут нашего времени, - он взглянул на стенные часы. - Значит, наши планы будут целиком и полностью зависеть от того, что мистер Гудвин выяснит у вашего мужа, а строить предположения на этот счет бессмысленно. Вы можете сейчас связаться с мистером Маккини и сказать ему, что разрешение должно быть дано на имя мистера Гудвина? - Могу. Он у себя в конторе. Во всяком случае, обещал быть там. - Вы знаете номер его телефона? Она сказала, что знает, вспорхнула со своего стула, я освободил ей мое место, она села и сняла трубку. Я встретился глазами с Салли и в ее взгляде ясно прочел: "Ну вот, теперь и вы тоже в нее влюблены" Но это было неверно. Я лишь целиком и полностью разделял высказанную Вульфом мысль, что она возбуждает желание у мужчин, а это абсолютно объективное суждение. Глава 12 В тот же день, в четверть пятого я сидел на деревянном стуле за дощатым столом, лицом к лицу с Мэтью Блаунтом. Записная книжка наготове, ручка в руках. Многолетний опыт научил меня дословно, не прибегая к своим записям, пересказывать часовые беседы одновременно с тремя, четырьмя собеседниками, но этот разговор оказался мне не по зубам. Был однажды у меня подобный случай, лет шесть тому назад, но тогда я был послан в каталажку побеседовать с человеком, которому было предъявлено очень серьезное обвинение; звали его Пол Геролд (известен был также под именем Питер Хейз). Но тогда между нами была решетка, и говорили мы в огромной комнате одновременно с другими преступниками и посетителями. На этот раз комнатка была небольшой, нам никто не мешал, и даже конвоир остался по ту сторону стеклянной двери. Безусловно, у окружного прокурора были определенные причины, чтобы дать мне разрешение на посещение в неурочное время и беседу наедине. Во-первых, Блаунт был достаточно известным человеком, с весьма высокими связями; во-вторых, убийство Комуса выбило почву из-под ног обвинения. Вид Мэтью Блаунта, сорока семи лет, выпускника Гарварда, не позволял предположить в нем человека, просидевшего двенадцать дней в камере по подозрению в убийстве. Кожа его красивого и чисто выбритого лица была гладкой и холеной, волосы аккуратно уложены, ногти в идеальном состоянии, прекрасно сидевший пиджак от хорошего портного, казалось, только что отутюжили; на нем была свежая сорочка и галстук. И если бы ему удалось пройти мимо конвоира за дверью, он вполне мог бы отправиться на прием или в шикарный ресторан. Нелегко было убедить его в том, что говорить со мной - то же самое, что с Ниро Вульфом. Я втолковывал ему, что даже если бы Вульф изменил своим правилам, чего с ним никогда не случалось, и пришел сам, он все равно дома посвятил бы меня во все подробности - Он бы этого не сделал, - настаивал Блаунт. - Он обязан хранить тайну. - Это нереально, - пояснил я. - Никому еще не удавалось принудить его к полной конфиденциальности, если при этом подразумевалось, что он не должен ничего рассказывать мне. Он утаивает что-то от меня лишь в том случае, если это зачем-то нужно ему самому. Если б он пришел, а вы стали настаивать, чтобы он ничего не рассказывал мне, он просто не согласился бы иметь с вами дело. Блаунт покачал головой. - Я никому об этом не рассказывал, даже собственной жене, потому что стыдился этого поступка. И до сих пор стыжусь. Об этом знал только Комус, но его нет в живых. И я не... Так вы Арчи Гудвин? Это вы с моей дочерью пришли к нему и нашли труп? - Совершенно верно. - И дочь моя как она это перенесла? - Отлично. Минуты через три после того, как мы его увидели, она смогла без посторонней помощи дойти до лифта, спуститься вниз и взять такси. И жена ваша и дочь - обе держаться молодцом, как я вам уже докладывал. И как только, мистер Блаунт... - Можно без "мистера". - Хорошо. Как только удалось договориться о том, чтобы мне выписали пропуск, они вдвоем поехали домой. - Мне нужен прямой ответ на прямой вопрос. Моя жена рассказала Вульфу, что именно ему предстоит выяснить? - Нет. Она сказала, что не знает этого. Она сказала, что никто этого не знает, кроме Комуса. Блаунт кивнул. - Значит, он сдержал свое слово. Знаете, ведь мало кому можно полностью довериться. А Дэну Комусу было можно. И его больше нет. - Он стиснул зубы. Помолчав немного, продолжил: - понимаете, я никому не рассказывал об этом своем поступке, которого стыжусь. Мистер Маккини хотел, чтобы я ему рассказал, настаивал на этом, но я отказался. Да я и Комусу не говорил, он просто сам об этом знал. И когда он мне рассказал про Ниро Вульфа, я решил, что этому человеку можно довериться. А тут приходите вы и требуете, чтобы я все рассказал вам. - Да я вовсе ничего не требую. Просто я пытаюсь объяснить вам, что рассказать мне - это то же самое, что рассказать мистеру Вульфу. Могу вам обещать, что я расскажу только ему. И еще могу вам сообщить, что бы он вам ответил, если бы вы потребовали от него молчать об этом. Он бы вам сказал, что его скрытность - лучшая гарантия сохранения вашей тайны и что если обстоятельства потребуют разгласить ее, то он непременно предварительно обсудит это с вами. А я могу дать слово, что я расскажу это только ему и не передам больше никому ни при каких обстоятельствах. Наши глаза встретились; он умел смотреть прямо в глаза. - Комус был моим адвокатом, - сказал он. - Я это знаю. - Но теперь мне потребуется другой адвокат, ему я этого рассказывать не собираюсь и попрошу от вас с Вульфом того же. - Хорошо, не расскажем. Так что это такое, черт возьми? Столько приготовлений... неужто вы и впрямь положили яд в шоколад? - Да. Именно. Я вытаращил глаза. - Вы? - Да. - Что ж, тогда все ясно. - Я сунул ручку в карман и закрыл записную книжку. В этом случае лучше было довериться собственной памяти ведь записная книжка могла потеряться или ее тем или иным образом могли у меня забрать. - Так это и есть то известное только вам с Комусом обстоятельство, которое предстояло расследовать? - Да. Я очень сожалею об этом поступке и стыжусь его. Вы ведь знаете, что это я договорился, что Джерин придет в клуб. И я все тщательно подготовил. Я знал, что он любит пить шоколад во время игры, и попросил официанта, чтобы приготовили шоколад. Я не знаю и никогда не узнаю, как это меня черт попутал и надоумил в шутку подсыпать что-то в шоколад. Понимаете, я никогда не был шутником. Может, чей-то рассказ навел меня на эту мысль, но этого я уже припомнить не могу. Как бы то ни было, но сделал это именно я. Может, я слишком ценю свое шахматное мастерство и подсознательно ненавижу человека, который дает ладью форы и все равно обыгрывает меня. Если это так, то я сам себе отвратителен, но, черт возьми, все же это сделал я. Когда я нес шоколад по лестнице, я туда кое-что всыпал и размешал карандашом. - То есть мышьяк. Это так, шутка? - Но это был вовсе не мышьяк. Это действительно была отрава, если называть отравой всякое токсичное вещество, но только не мышьяк. И я сам точно не знал, что это было, узнал лишь позже, когда были получены результаты анализа. Мне это средство достал Комус. Я рассказал ему, что собираюсь проделать, просто для подстраховки: хотя и маловероятно было, что истина когда-нибудь всплывет наружу, но все же я хотел удостовериться в том, что в моих действиях не будет состава преступления. Он меня в этом уверил, и идея ему понравилась. Меня это и не удивило, я ведь хорошо его знал и был уверен, что такого рода розыгрыш в его духе. Но он предупредил меня, что надо очень аккуратно выбрать средство, да я и сам это понимал. Он предложил разузнать, что подойдет лучше всего, и пообещал достать это. Так все и было сделано. В тот же вечер, во вторник, прямо в клубе, Комус вручил мне небольшую бутылочку с жидкостью и велел использовать не более половины. Что я исполнил. - Тут Блаунт указал на меня пальцем - Послушайте, Гудвин. Я не хочу, чтобы моя жена и дочь когда-нибудь узнали, какой я идиот. Ни при каких обстоятельствах! - Хорошо. Я, кстати, вас не осуждаю. Так что вполне естественно, что вам надо было самому спуститься за шоколадом и принести чашку. - Конечно. - И когда Йеркс пришел и сказал вам, что Джерину плохо, вы пошли, вымыли кофейник и чашку и принесли новую порцию шоколада, уже без отравы? - Конечно. Я пошел посмотреть на него и убедился, что с него довольно. - А вы не подозревали, что в шоколад могло быть подмешано что-то еще, помимо вашего средства? - Нет, конечно, с чего бы это? Ведь бутылочку мне дал Комус, и я хранил ее у себя в кармане. - А когда ему стало хуже и Комус привел к нему доктора Эвери, тогда вы не подумали, что в шоколад могло быть подмешано что-то еще? - Нет. Эта мысль даже не приходила мне в голову до четверга. Я подумал, что при приготовлении нашего средства была допущена какая-то ошибка. Комус тоже этого боялся. Мне впервые пришла в голову эта мысль, когда Джерину стало так плохо, что его забрали в больницу. Когда я туда шел, а шел я пешком, один, я спрятал бутылочку, а позже, когда возвращался домой... - Куда вы ее спрятали? - В кадку с каким-то растением. По дороге в больницу я проходил мимо дома, рядом с которым стояла кадка с каким-то вечнозеленым кустарником, и я сунул бутылочку под мох. Когда я возвращался домой, а это было уже после смерти Джерина, я ее вытащил и взял с собой домой, а на следующий день отнес в лабораторию на анализ. Я получил ответ... - А что это была за лаборатория? - Лаборатория Ладлоу на Сорок третьей улице. Я получил результат на следующий день, в четверг, и показал его Комусу. Это было именно то, что он и заказывал, очень слабый раствор смеси хлоргидрата и тетрахлорида углерода. Даже если бы я использовал всю бутылочку, это не могло привести к летальному исходу. - А как насчет мышьяка? - Да нет, черт возьми, там было только то, что я назвал. - А где сейчас хранится результат анализа? - В запертом ящике письменного стола у меня в конторе, там же лежит и бутылочка с остатками жидкости. - Ну что ж... - Я немного поразмыслил. - Получается, что вы не подозревали, что кто-то подложил в шоколад что-то еще, а знали это наверняка. Так ведь? Вы ведь знали, что Джерин отравлен именно мышьяком? - Конечно знал. - И у вас были какие-либо подозрения, кто это мог сделать? - Нет. - Но потом они появились? - Очевидно, что это должен быть кто-то из четверых "посредников", потому что кроме них никто в библиотеку не входил. Но это казалось невероятным, потому что ни у кого из них не было причин убивать Джерина. На прошлой неделе Комус высказал предположение, что, возможно, это было сделано, чтобы избавиться от меня, то есть упрятать туда, где я сейчас нахожусь. Но кто? Комус исключается, но кто из оставшихся мог хотеть от меня избавиться? Ведь все они мои друзья. Один из них - племянник моей жены. - Вы хотите сказать, что до сих пор не подозреваете, кто бы это мог быть? - Вот именно. Я положил ладонь на стол. - Смотрите. Вчера вечером был убит Комус, и совершенно очевидно, что его убил тот же самый человек, что и Джерина. Следовательно, Комус имел какие-то предположения, и весьма основательные. И он, наверняка, пытался что-то предпринять, но не очень успешно, раз ему понадобился Ниро Вульф. И в результате его укокошили. Он ведь вчера приходил, чтобы уговорить вас нанять Ниро Вульфа. Так? - Ему не надо было меня уговаривать. Я и не думал сопротивляться. - Но все-таки он с вами говорил и имел в виду какого-то определенного человека. Иначе и быть не могло. Он не сказал, кто это? - Нет. Он сказал только, что ему придется посвятить во все Ниро Вульфа и рассказать ему, что я подсыпал в шоколад, поскольку ему нужен первоклассный сыщик, а лучше Ниро Вульфа нет никого. Он только... подождите-ка, подождите. Кое-что он сказал. Он спросил у меня, не понимаю ли я сам, что произошло; я ответил, что нет, и спросил его, что он имеет в виду. Он обещал мне все рассказать, после того, как обсудит это с Вульфом. Вы считаете, что он имел в виду кого-то конкретно? - Несомненно. - Но кого? В жизни мне не приходилось испытывать столь сильного искушения. Очень соблазнительно было время от времени давать клиенту понять, что, хотя у Ниро Вульфа первоклассный мозг, но и у других тоже есть кое-что в голове, но я выстоял; был один шанс из тысячи, что я ошибаюсь, и необходимо было еще раз все проверить. Итак, я покачал головой. - Теряюсь в догадках, - сказал я. - Если в его квартире и было что-то, что могло бы навести на мысль, то сейчас это "что-то" в распоряжении полиции. Я мог бы и дальше задавать вам вопросы, но уже получил то, ради чего пришел, а именно, узнал факт, известный лишь вам с Комусом. Это действительно важный факт, и если б Комус не высовывался, а сначала посоветовался с Ниро Вульфом, то был бы сейчас жив. - Я убрал записную книжку, которой мне так и не довелось воспользоваться. - Когда мистер Вульф решит, что делать дальше, он, может быть, вам сообщит об этом, а может, и нет. Пока вы здесь, это сделать трудно и требует времени. - Я поднялся и взял со стула пальто и шляпу. - Он ведь не может советоваться с вашим адвокатом, которого вы не хотите во все посвящать. - Но как он... что он предпримет? - Не знаю, это уж он сам решит. Но точно можно сказать, что кое-что он все же сделает, но прежде, вероятно, пошлет меня к вам с вопросом. Так что завтра мы, возможно, с вами снова увидимся. - Я сунул руки в рукава пальто. Он тоже встал. - Бог мой, - сказал он. - Подумать только, что вся моя... что я целиком теперь завишу от человека, которого ни разу не видел. Так помните, что я вам сказал, я предпочел бы остаться здесь еще на месяц, на год, лишь бы мои жена и дочь никогда не узнали, какой я набитый дурак. С этими словами он со мной и расстался, но я думал о другом. Возможно ли, что все так просто, как мне представляется? Нет ли где ловушки? Всю дорогу домой я со всех сторон рассматривал свое предположение, и к тону моменту, когда такси завернуло на Тридцать пятую улицу, решил, что могу быть уверен в двух вещах, во-первых, я точно знаю, что произошло в тот вечер в "Гамбит-клубе"; во-вторых, Ниро Вульфу никогда не удастся это доказать. Совершенно очевидно, что нигде не было ни трещинки, чтобы можно было вбить клин. Но, по крайней мере, я могу потягаться с ним. Если он чего и ждал от моего визита в тюрьму, так уж точно не этого. Было две минуты седьмого, когда такси подъехало к старому особняку. Он, должно быть, уже спустился из оранжереи. Я расплатился и вышел, поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом, повесил пальто и шляпу на вешалку и направился в кабинет. Ниро Вульф сидел за письменным столом, перед ним лежала книга в голубом переплете, очевидно, "Происхождение африканцев" он уже прочел. Пока я шел на свое место, он закрыл книгу, Я сунул в ящик стола записную книжку, сел, и глядя на него, сказал: - Я знаю, кто убил Пола Джерина и Комуса. - Вздор, - прогремел он. - А вот и нет, сэр. Знаю, и притом наверняка. Но поскольку мне хочется проверить и вашу сообразительность, то я начну с доклада, а его, в свою очередь, начну с того же, что и Блаунт. Он сам положил яд в шоколад. Вульф присвистнул. - А кто же тогда придушил Комуса? - Скоро узнаете. Ну что, пересказывать все дословно? - Да. Я и начал по порядку. У него есть привычка закрывать глаза, пока я рассказываю, но тут он раскрыл их в тот момент, когда я рассказывал, как спросил у Блаунта, отравил ли он сам шоколад, а тот ответил утвердительно. Глаза Вульфа не закрывались до того места, где Блаунт сказал, что бутылочка с результатом анализа хранится у него в ящике стола. Когда я кончил рассказа, он снова открыл глаза, встрепенулся и сказал: - Теперь я не удивляюсь, что ты знаешь имя убийцы. - Да, сэр. Это очевидно. Есть вопрос. Вам это приходило в голову, когда вы заставили Салли позвонить им всем и пригласить к вам, включая и его? - Нет, мне это просто не могло прийти в голову. Ведь совершенно очевидно, что Джерину стало плохо после того, как он выпил шоколад. Итак, теперь наконец все прояснилось. - Он глубоко вздохнул. - Ты представить себе не можешь, насколько мне стало легче. Было просто невыносимо, рассудок мой отказывался допустить, что кто-то из них мог подсыпать яд в шоколад, заходя к Джерину на минуту, чтобы сообщить ход, - сам понимаешь, насколько это было рискованно. Теперь я удовлетворен. Да, Арчи, - он снова глубоко вздохнул. - Это просто бальзам для моего самолюбия. Есть ли какие-нибудь зацепки? - Я не вижу, - сказал я. - Конечно, убийство Комуса подтверждает это. Но я не вижу, что мы можем дальше делать, когда и Блаунт, и Комус освобождены от подозрений? Так или иначе, но мышьяк был. Конечно, можно было бы еще размышлять о том, что мог Комус сказать или сделать, что навело убийцу на мысль о том, что Комус все знает, но это не зацепка, а догадка. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что вам никогда не удастся доказать, что он убил Джерина. К нему ни с какой стороны не подступишься. С Комусом еще есть шанс. Он приходил в квартиру Комуса, может, тот его пригласил, может, нет. Но так или иначе, Комус его сам впустил, так что, очевидно, больше его никто не видел, ведь там нет ни швейцара, ни лифтера. Он застал Комуса врасплох, огрел его пепельницей, взял шнурок, сделал свое грязное дело и ушел. Отпечатки пальцев - это не проблема, да они теперь вообще не проблема для любого человека, у которого есть хоть капля ума. Наш шанс - это если кто-то видел, как он заходил или выходил, но над этим и так уже работает полиция, хотя и не подозревая никого конкретно. Чтобы обосновать его мотив, надо доказать, что он убил Джерина и что Комус знал это или подозревал. По-моему, это безнадежно. А что касается мотива, по которому он убил Джерина, то здесь подходит ваша гипотеза о том, что ему надо было убрать Блаунта, чтобы получить его жену. Он ведь из всех четверых чаще всего с ней виделся. Да и с мышьяком все понятно. Он ведь знал, что собирается проделать Блаунт, потому что Комус, наверное, советовался с ним, что бы такое положить в шоколад. По крайней мере, не было бы ничего удивительного, если бы Комус посоветовался именно с ним. Я развел руками и продолжил: - Все чисто. Ни одной улики, кроме разве что незначительной мелочи, по которой все равно ни вам, ни ФБР, никому не удастся состряпать ему обвинение. С Комусом он просто сглупил, потому что если выяснится, что кто-нибудь видел, как он входил или выходил, то ему придется несладко. Даже если Комус догадался, как он убил Джерина, он все равно не смог бы собрать нужные улики против него. Их просто не было. Вульф буркнул: - Что ж, похоже, ты прав. - Мне приятно это слышать. - Пока ты прав. Но даже у Комуса не было улик, чтобы убедить полицию, а их бы не хватило и в том случае, если б он предал гласности факт, который Блаунт намеревается держать в секрете, то все равно его подозрения были крайне опасны. Что если ему удалось бы убедить Блаунта? Или, что гораздо более важно, миссис Блаунт? Я поднял брови. - Да, безусловно. Это испортило бы все дело, независимо от того, что бы дальше произошло с Блаунтом. Но хотя это и объясняет, зачем он убил Комуса, все равно не меняет главный... Я замолчал. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и зашевелил губами. Я ведь уже упоминал, что в этом состоянии его нельзя прерывать, так что я положил ногу на ногу и устроился поудобнее, приготовившись ждать минуты две-три, как обычно. Но на этот раз это длилось не три, а все тридцать минут. Точнее, прошли тридцать одна минута и десять секунд (я положил перед собой часы), прежде чем он открыл глаза и выпрямился, это был рекорд. Как всегда, ожидая, я пытался угадать, над чем он размышляет, и как всегда, ни одно из моих многочисленных предположений не оправдалось. На этот раз в том, что он собирался с мыслями так долго, не было ничего удивительного: он раздумывал, не позвонить ли по телефону женщине. - Мне нужно поговорить с миссис Блаунт, - сказал он. - Какой у нее номер? Я развернулся в кресле и потянулся к аппарату, но он меня остановил: - Нет. Номер я наберу сам. Ты не здесь. Я обернулся. - А где же я? - Не знаю. Я тебя выгнал, уволил за то, что ты не справляешься со своими обязанностями, сразу после того, как получил отчет о твоем свидании с мистером Блаунтом. Из дома никуда не выходи. К телефону не подходи, дверь не отворяй. Предупреди Фрица, если тебе кто-нибудь позвонит, пусть говорит, что тебя нет, - вот все, что ему следует знать. Дальнейшие инструкции дам тебе после разговора с миссис Блаунт. Какой у нее номер телефона? Я сказал ему номер и смотрел, как он набирает. Честно говоря, в мои планы не входило быть уволенным сразу после того, как я принес ему столь важное известие. Глава 13 Двумя часами позже, без двадцати десять, я стоял в дальнем конце холла, возле самой кухни, и, подсматривая через отверстие в стене, с интересом наблюдал один из самых блестящих спектаклей, когда-либо разыгранных Вульфом. Со стороны кабинета отверстие прикрывалось изображением водопада - симпатичная картина висела в метрах полутора справа от письменного стола Вульфа. Передо мной же была металлическая панель, которую можно было слегка сдвинуть на уровне глаз, и притом совершенно бесшумно. Стоя там, как это ни странно, можно было не только прекрасно слышать, но и видеть все происходящее в комнате. Конечно, обзор был не столь хорош, как в самом кабинете, но, будучи уволенным, я, конечно, не мог претендовать на присутствие в кабинете, к тому же на моем месте уже восседал Сол Пензер. Без двадцати десять Вульф вошел в кабинет, прошел на свое место, кивнув по дороге поочередно слева направо всем собравшимся. Все, кроме Сола, пришли по просьбе миссис Блаунт, именно для этого Вульф ей и звонил. Миссис Блаунт Сол, по моему указанию, усадил в красное кожаное кресло. В переднем ряду желтых кресел слева сидела Салли, в центре - Эрнст Хаусман, справа - доктор Эвери, ближе всех к Солу и к моему письменному столу. За ним сидели Мертон Фэрроу и Чарльз У. Йеркс. Единственным человеком из всех приглашенных, который понимал, что происходит, была Салли. С ней даже была проведена предварительная репетиция, для этого она пришла раньше, в половине восьмого, и пообедала со мной на кухне. Кухня была выбрана по двум причинам. Во-первых, Вульф таким образом оставался верен своей привычке не говорить о делах за обеденным столом, и во-вторых, тут нас мог слушать Фриц. Ведь кто-нибудь мог спросить Фрица о чем-нибудь, и очень важно было, чтобы он ответил правильно. Салли не знала лишь одного, что я буду наслаждаться представлением, глядя через отверстие. Впрочем, это не играло роли, так как подсматривать я собирался исключительно для собственного удовольствия и совершенно не считал обязательным, чтобы Салли все время поглядывала на картину с водопадом, отвлекая внимание всех собравшихся. Итак, семь пар глаз устремились на Вульфа. - В мои намерения не входит благодарить вас за то, что вы собрались здесь, так как вы пришли не по моей просьбе, вашим приходом я обязан миссис Блаунт, - начал он. - К тому же я вообще сегодня не в настроении кого бы то ни было благодарить. Как вам уже известно, мисс Блаунт три дня тому назад наняла меня, чтобы я действовал в интересах ее отца. А вчера и сам он обратился ко мне с письменной просьбой оказать ему эту услугу, хотя узнал я об этом только сегодня утром. Сейчас же я вынужден сделать чрезвычайно унизительное для себя признание, и я считаю нужным чтобы все вы услышали его из моих уст, поскольку вы были заинтересованы в этом деле и даже уже приходили ко мне и ответили на мои вопросы. Совершенно очевидно, что кто-то из вас двойной убийца, кто-то из вас убил Пола Джерина и Дэниела Комуса, и я вынужден был пригласить сюда убийцу, поскольку не знаю, кто он. Не буду вас долго задерживать. Я просто... - Это клевета, - возмутился Хаусман, - диффамация. - Сквозь его приоткрытые губы были хорошо видны зубы. - Вы должны это доказать. Вы можете это доказать? - Нет. - Я мог видеть Вульфа только в профиль, поэтому не знал, куда он смотрит. - Я думаю, что не смогу. Я возвращаю мисс Блаунт сумму, которую она мне выплатила. А от ее отца я ничего не получал. Все мое внимание было сосредоточено на Салли, поэтому не мог следить за реакцией остальных. Но она была хороша! Сначала она вытаращила глаза и открыла рот, потом подпрыгнула и стала кричать: - Как вы смеете! Как вы смеете? Где Арчи? Еще мне неплохо был виден профиль миссис Блаунт, сидевшей на одной линии с Салли, но она не проронила ни слова. - Сядьте на место, - скомандовал Вульф своей клиентке. - И не перебивайте меня, черт возьми! Это самый неприятный момент в моей многолетней практике, и у меня нет ни малейшего желания его затягивать. Мистера Гудвина нет, и больше его здесь не будет. Этим я обязан... - Почему? Где он? - Понятия не имею. Да сядьте же? Если он вам очень нужен, поищите его в преисподней, там ему самое подходящее место. Этим я обязан ему. - Голова Вульфа повернулась к миссис Блаунт: - Мне трудно смотреть вам в глаза, мадам. Я говорил вам, что вчера все мое внимание было приковано к Комусу, но я не сказал вам, что именно я предпринял. Привлек к работе четырех человек. Один из них - на месте мистера Гудвина. Это Сол Пензер. Двоим я дал поручения, касающиеся мистера Комуса, а мистер Пензер и мистер Гудвин должны были поочередно держать его под наблюдением. Вечером мистер Пензер по стечению обстоятельств никак не мог выйти на связь, а когда он наконец, дозвонился, - тут он обернулся. - В каком часу, Сол, это было? - В пять тридцать девять, - уточнил Сол. Голова Вульфа вернулась в исходное положение. - Мистер Гудвин сказал ему, что встретится с ним у дома Комуса и там его сменит. Они встретились в начале седьмого, мистер Пензер ушел, а мистер Гудвин занял наблюдательный пост, чтобы следить за входом в дом. Разумеется в этом деле главное - ни на минуту не отлучаться. В противном случае... - Ничего не понимаю, - миссис Блаунт повернулась к Салли. - Ведь ты с ним, с мистером Гудвином, туда ходила. Ты мне говорила, что вы туда поехали в десять часов. Эту реплику мы спровоцировали. Данный момент требовал прояснения. Не только миллионы читателей уголовной хроники знали, что мы с Салли вошли в дом Комуса вместе, но и сама Салли рассказывала матери, что в среду ужинала вместе со мной и Вульфом. Можно было попытаться предварительно отрепетировать эту реплику с миссис Блаунт, но мы сочли это слишком рискованным. Но все же этот момент необходимо было прояснить. Салли справилась со своей задачей прекрасно. - Да, конечно, - сказала она матери, не думая оправдываться, - но встретилась я с ним уже там. Я не хотела тебе говорить, что поехала туда одна, чтобы уговорить Добса впустить его в квартиру Дэна. Потому что... ну, просто мне было стыдно. Ведь если он заставил меня пойти туда, это совсем другое дело, чем идти самой. - Она снова обратилась к Вульфу: - Мистер Вульф, так где же он? Вульф не обратил на вопрос ни малейшего внимания. - Итак, я сказал, - продолжал он, обращаясь к миссис Блаунт, - что наблюдение должно быть постоянным, иначе оно вообще теряет смысл. И, конечно же, это прекрасно было известно мистеру Гудвину. Но за время его дежурства человек, которого он должен был узнать, ибо это был один из здесь присутствующих, вошел в дом и несколько позже вышел из дома, а Гудвин его не видел. Это была непростительная беспечность, и сегодня утром, когда он вернулся, проведя ночь с полицией и окружным прокурором, я строго спросил с него за это. Однако позже, когда он вернулся со свидания с вашим мужем, я выяснил, что это не просто беспечность. Он признался, что уходил с поста на целый час. Куда уходил, он мне не сказал, да это и неважно. Если б он выполнил задание точно и оправдал мое доверие, то мы бы сейчас знали, кто убил Джерина и Комуса, и та работа, для которой меня наняли ваша дочь и ваш муж, была бы выполнена. - Он оглядел всех собравшихся. - Я бы знал, кто из вас вероломный друг и двойной убийца, и мог бы заняться сбором улик. Сейчас же ничего не могу сделать. Что касается убийства Джерина, то здесь надеяться на то, что когда-либо отыщутся улики, невозможно; если же и существуют какие-то улики, связанные с убийством Комуса, то их найдет полиция, а не я. Так что я отказываюсь от расследования. Никогда в жизни не приходилось мне испытывать подобного унижения, и мне хотелось, чтобы каждый из вас услышал об этом из моих уст. Но больше мне вам нечего сказать. Он отодвинул кресло от стола и поднялся. - Как я уже сказал, Гудвина я уволил, и постараюсь лично проследить за тем, чтобы его лишили лицензии частного детектива. - Он шагнул. - А вам, мисс Блаунт, мистер Пензер даст чек на выплаченную мне сумму... Сол, выпиши чек. - И он направился к двери. И снова мне трудно было следить за реакциями всех и даже за словами, потому что все мое внимание было обращено на человека, с которым мне предстояло через пару часов говорить самому, на доктора Эвери. Когда Вульф вышел, он подошел к миссис Блаунт, нагнулся к ней и что-то сказал, но поскольку все остальные тоже разговаривали, то мне трудно было расслышать, что именно он сказал, а когда к ним подошел Хаусман, он уступил ему место, а сам направился к Салли, и тут уж, когда он взял ее за руку, мне самому пришлось стиснуть зубы. Она могла отпрянуть или слишком напрячься в тот момент, когда он к ней прикоснулся, но, слава Богу, она сумела взять себя в руки и играла прямо как профессиональная актриса. Потрясающе. Тут ей на помощь пришел Сол с чеком, и она смогла повернуться к нему и начать отказываться, но все же, в конце концов, как это и было предусмотрено сценарием, взяла чек. В тот момент, когда она клала его в сумочку, я сдвинул панель и скрылся на кухне. Ведь существовала, пусть небольшая вероятность, что, выйдя из комнаты, кто-нибудь по ошибке пойдет не направо, а налево и случайно наткнется прямо на меня, а это было бы нежелательно. В кухне я сразу полез в холодильник, достал пакет с молоком и налил себе стакан. Теперь наступал мой черед, и надо было подкрепиться. Фриц отправился в холл, чтобы помочь Солу выпроводить гостей. Я слышал, как они ушли. Дважды хлопнула входная дверь, но все же я не рискнул выйти, пока не вернулся Фриц и не заверил, что путь свободен. Через пару минут пришел Сол; он остановился на пороге, вытаращил на меня глаза и спросил: - А ты что здесь делаешь? Тебя публично опозорили, и вообще мне нравится моя новая работа. Фриц, помоги мне его выпроводить. - Ха, - рассмеялся я. - Да я вас обоих могу одной рукой прихлопнуть. А здорово она сыграла, правда? - Отлично, но и он тоже был неплох. - Ну, это-то неудивительно, не в первый же раз. Ты был просто великолепен. Как ты здорово сказал: "В пять тридцать девять". Это была кульминация. Я подошел к внутреннему телефону, нажал кнопку, и голос Вульфа сказал: - Да? - Все они разошлись, я тоже ухожу Никаких изменений? - Нет. Приступай. - Хорошо. Постараюсь на этот раз оправдать ваше доверие. Я повесил трубку, взял пальто и шляпу, заранее собранную сумку, предупредил Сола, чтобы ждал от меня звонка, и удалился через черный ход. Ведь интересующий меня человек мог подвернуть ногу, спускаясь по лестнице, вдруг он сейчас сидит на ступеньке и трет больное место? Черный ход вел в небольшой дворик, где Фриц выращивал, вернее, пытался выращивать зелень. В дальнем конце его была калитка. Фриц спустился, чтобы запереть ее за мной. Через узкий проход я вышел на Тридцать четвертую улицу. В четверть одиннадцатого я взял такси и попросил довезти меня до отеля "Тальбот", где был заранее заказан номер, и без четверти одиннадцать, в 914-м номере, распрощавшись с коридорным, который услужливо повесил мои вещи на вешалку, я подошел к телефону и попросил телефонистку соединить меня с нужным мне номером. Чертовски трудно отличить голос автоответчика от горничной или секретарши. Мелочь, на первый взгляд, но иногда это бывает очень существенно. Я мог бы привести здесь массу примеров, но для экономии времени опускаю это. Доктор Эвери был холост, и ни жена, ни дочь к телефону подойти не могли. Следовательно, это был автоответчик. Он сообщил мне, что доктора Эвери нет дома и что он будет позже, и предложил что-нибудь ему передать. Я согласился и, назвав свое имя и телефон, добавил, что должен поговорить с доктором Эвери по очень срочному делу. С автоответчиком противно связываться. Если просто звонишь человеку, а его нет дома, то можно снова и снова набирать его номер, но если столкнешься с автоответчиком, то остается только ждать, не зная, дошла ли ваша телефонограмма до адресата, если же продолжать, скажем, через каждые десять минут, то автоответчик может рассердиться, и тогда уж и вовсе не факт, что ваше сообщение будет передано. Но я не очень спешил, приняв решение возобновить свою попытку не раньше полуночи, и удобно устроился с газетой в кресле, а когда в одиннадцать двадцать раздался звонок, спокойно встал, снял трубку и сказал "Алло". - Кто говорит? - требовательно спросил голос. Когда спрашивают таким тоном, то, на мой взгляд, отвечать необязательно, поэтому я спросил: - А кто спрашивает? - Виктор Эвери. А вы - Арчи Гудвин? - Правильно. Но мне следует убедиться, что это действительно вы, доктор это необходимо и для вашей, и для моей безопасности. Помните, в тот вторник, вы сказали Ниро Вульфу, какой гамбит использовали в игре с Джерином? Можете повторить? Недолгое молчание. - Гамбит Олбина Каунтера. - Ну, хорошо. У вас никто не может подслушивать по отводной трубке? - Нет. - Мне нужно с вами встретиться. Дело в том, что я с Ниро Вульфом больше не работаю. Он меня сегодня уволил. А позавчера, в шесть вечера он послал меня следить за Дэниелом Комусом к его дому. Сегодня утром, когда я пришел к нему, проведя ночь с полицией, я сказал, что не видел, чтобы кто-нибудь, известный мне, входил или выходил из подъезда. Он вынудил меня признаться в том, что я на час отлучился со своего поста. И он дал мне пинок под зад. - Очень вам сочувствую. - Спасибо. Но дело в том, что я ему соврал. Никуда я не уходил. Я просидел там весь вечер и видел кое-кого, кто входил и выходил. И мне бы хотелось обсудить это с вами. - Почему именно со мной? - Ну, вы ведь неплохо умеете давать советы. С врачами многие советуются. Ниро Вульф, я думаю, снова возьмет меня на работу, если я расскажу ему правду, и я хочу знать, посоветуете ли вы мне сделать это. Понимаете, я не могу откладывать, если я решу говорить правду, то это надо сделать не позднее завтрашнего дня. Так что с вами мне надо встретиться, ну, скажем, в полдень? Или в час? На этот раз он молчал дольше. Наконец он ответил, причем голос его звучал вполне спокойно: - Не верю ни одному вашему слову. По-моему, это какая-то неудачная шутка. Я не имею к этому никакого отношения. - Ладно. Извините. Мне очень жаль, но, боюсь, что вам будет жаль еще больше. Спокойной ночи и приятных сновидений. Я повесил трубку, взглянул на часы и снова уселся с газетой в кресло. Меня интересовал лишь один вопрос сколько придется ждать? Полчаса? Нет. Ровно через восемнадцать минут зазвонил телефон, и когда я снял трубку и сказал "Алло", он спросил: - Гудвин? - Это я. Кто говорит? - Виктор Эвери. Я подумал и решил, что могу вам кое-что посоветовать. Но только не в двенадцать и не в час, поскольку в это время я занят. Честно говоря, мне трудно будет выкроить для вас время до вечера. Я освобожусь часов в семь. Лучше всего было бы поговорить в машине, могу предложить вам мою. Я мог бы заехать за вами куда-нибудь... - Хватит, - оборвал я. Пора было его немного пугнуть. - Вы что, думаете, мне больше нечего делать, как только трепаться с вами? Есть небольшой ресторанчик, у Пиотти, повторяю по буквам: П-и-о-т-т-и. На Тридцатой улице, чуть восточнее Второй авеню, в сторону Даунтауна. Там я буду вас ждать завтра, в час дня. Если в час пятнадцать вас не будет, я иду прямиком к Ниро Вульфу. Я пойду к нему и в том случае, если вы не прихватите с собой чек на сто тысяч долларов. Еще раз спокойной ночи. - Но послушайте! Это просто неслыханно! Где мне взять такую сумму! - Поменьше эмоций. Принесите сколько есть, но только не мелочитесь, а об остальном договоримся. Ну, а теперь я ложусь спать и прошу меня больше не беспокоить. Вы хорошо усвоили? Пиотти, Тридцатая улица восточнее Второй авеню. - Да. - Лучше запишите. Я повесил трубку, выпрямился, потянулся и зевнул. В целом я, наверное, был ничуть не хуже Салли, но моя роль была сыграна еще не до конца. Потянувшись еще раз, я снова взялся за трубку, попросил телефонистку соединить меня и через минуту услышал: - Дом Ниро Вульфа. Говорит Сол Пензер. Я пропищал измененным голосом. - Это Лиз Тэйлор. Можно попросить Арчи? - Арчи вышел прогуляться, мисс Тэйлор. Но я ничуть не хуже его, а может, и лучше. Тут я заговорил уже собственным голосом. - Хитер ты, черт! Все улажено. В час дня у Пиотти. Ну и набегаемся мы за утро. Приходи позавтракать со мной в ресторан "Тальбот" к восьми. - Все по плану? - Абсолютно. Точное попадание. Итак, приятных сновидений - я только что пожелал ему того же. Пока я надевал пижаму, готовясь ко сну, мне пришло в голову, что человек, который сумел так ловко укокошить Комуса, способен на многое, и, заперев дверь на ключ, я на всякий случай забаррикадировал ее столом и поставил сверху стул. До окна добраться без каната, укрепленного на крыше, было практически невозможно, ну а если ему до семи утра удастся это осуществить - что ж, я буду рад его видеть. Глава 14 В пятницу, без десяти час дня я сидел за столиком в ряду у стены справа в ресторанчике Пиотти, ел спагетти с анчоусовым соусом и потягивал красное вино - совсем не то вино, которое подадут вам, если вы вздумаете зайти сюда перекусить. Вульфу как-то довелось вытащить Джона Пиотти из крупной неприятности и не ободрать его при этом, вследствие чего всякий раз, как я заезжал сюда отведать лучшие в Нью-Йорке спагетти, передо мной всего за шестьдесят центов появлялась бутылка вина, которое Пиотти держит только для себя и трех-четырех достойных посетителей и которое значительно превосходит восьмидолларовое вино во "Фламинго". Другим же следствием стало то, что Джон разрешает нам использовать его помещение для ловушек, поэтому там через погреб протянуты провода, соединяющие кухню с одним столиком в зале. За этим-то столиком я и сидел. Утро оказалось не таким суматошным, как я думал. Отчасти потому, что провода, протянутые через погреб, оказались на месте и в рабочем состоянии. Нам к ним и притронуться не пришлось. На кухне Сол установил магнитофон из буфета вульфовской кухни, а для столика я купил последнюю модель мини-микрофона. К этому, собственно, и свелись основные расходы на операцию: 112 долларов 50 центов на микрофон плюс стоимость прикрытия в вазе, с искусственными цветами в центре стола. Ваза, конечно, должна быть точь-в-точь такой, как и на других столах, поэтому нам пришлось немало повозиться, чтобы просверлить в ней дырочку для проводов. Допуская, что мой сосед по столу может вдруг ни с того ни с сего пододвинуть вазу и обнаружить под ней провода, мы просверлили в ее дне еще два отверстия и прикрепили шурупами к столу. Так что, если ему вздумается ее подвинуть, я скажу: "Право, Пиотти не таков, чтобы дать посетителю прихватить что-нибудь с собой!" К половине двенадцатого все было готово. Сол отправился ждать на кухню, чтобы гость не удивился при виде человека, взятого на мое место, если решит заглянуть сюда пораньше. Я забежал в "Тальбот" посмотреть, нет ли для меня записок. Ничего не было. Тогда я позвонил Вульфу и, доложив, что мы готовы, в половине первого отправился к Пиотти. Наш столик Джон держал свободным, так что я сел и принялся за спагетти. Без десяти час собралось уже немало посетителей, среди которых были и мои знакомые. За соседним столиком лицом ко мне сидел Фред Даркин, а еще через столик, спиной ко мне, Орри Кэтер. Я сидел лицом к двери. Все чин чином. В четыре минуты второго появился доктор Эвери. Он сделал несколько шагов, остановился, но, увидев меня, направился к моему столику. Пока он раздевался и вешал свои вещи на крючок, я отправил в рот полную вилку спагетти, а пока он усаживался, я запил ее вином. Он выглядел намного старше, чем вчера вечером, и вовсе не таким холеным. - Здешние спагетти - нечто особенное, - сообщил я. - Советую попробовать. Он покачал головой. - Я не голоден. - И вино тоже не простое. - Я днем никогда не пью. - Вообще-то я тоже, но сегодня есть повод. - Пока я наматывал спагетти на вилку, глаза мои смотрели в тарелку, но потом я поднял взор и внимательно посмотрел на него. - Сколько вы принесли? Руки его лежали передо мной на столе, кончики пальцев нервно постукивали по столу. - Я пришел просто из любопытства, - сказал он. - Что это у вас за шутки? Голос звучал не так бодро, как вчера по телефону, но, впрочем, он провел тяжелую ночь. Я наклонился к нему. - Послушайте, - сказал я, - что попусту тратить время на разговоры. Я ведь в среду видел, как вы входили к Комусу, и видел, как выходили. Я вчера просил... - Да бросьте вы. Когда будет нужно, я расскажу об этом и Ниро Вульфу, и полиции, и судье с присяжными. Если вы будете искать алиби, то вы знаете время не хуже меня. У нас ведь с вами не конкурс любознательных. Вчера я задался вопросом: могли ли вы убить Пола Джерина? Вполне вероятно, у вас была возможность подсыпать мышьяк, когда вы смешивали воду с горчицей. Но все было неясно из-за того, что Джерину стало плохо до того, как вы к нему пришли; вчера же вечером я, наконец, узнал, почему ему стало плохо, так что вы могли захватить с собой яд, зная, что может представиться возможность употребить его, Так что Джерина убили вы, и я знаю или, по крайней мере, догадываюсь зачем. В пятницу вечером Ниро Вульф объяснил вам, что человек, убивший Джерина, не имел ничего против него, а хотел уничтожить Мэтью Блаунта. Вы тогда сказали, что это ерунда, хотя знали, что нет, потому что сами были убийцей и убили по этой причине. А когда вы узнали, что Комус вас вычислил и хотел что-то по этому поводу предпринять, вы пришли к нему домой и убили, а я видел, как вы вошли и вышли. Так сколько вы принесли? Он обнаружил, что не контролирует свои руки, и убрал их со стола. - Все это ложь, - сказал он. - Каждое слово - ложь. - Ну, что ж. Тогда встаньте и уходите. А можете позвонить в прокуратуру и сказать, что я вас шантажирую. Тут неподалеку есть телефонная будка. Обещаю сидеть здесь и ждать, пока меня не арестуют. Он облизал губы. - Мне следовало бы так и сделать, сообщить, что вы меня шантажируете. - Милости прошу. - Но это значит... начнется скандал. Мне это совсем... некстати. Ведь даже если вы и видели, как я входил и выходил, - а это неправда, но даже если и так, это ведь еще не доказывает, что я убил Комуса. Вы поднялись к нему в квартиру и обнаружили труп после десяти часов. Кто-то, значит, приходил к нему после того, как я ушел, то есть, получается, что там кто-то был после меня, даже если я там и был. Так что вы врете, что видели меня, и это не очень удачная ложь. Но если вы... - Заткнитесь, - перебил я его, - я еще мог бы послушать что-нибудь толковое, но толкового у вас не получится. Так что давайте договариваться, да или нет, и если нет, то тогда я встану и уйду. Прямиком к Ниро Вульфу Так вы входили в тот дом в среду вечером или нет? Он снова облизнул губы. - Я вовсе не собираюсь отчитываться перед вами, когда вы так грубо заставляете... Я отодвинул стул и собрался было встать. Он удержал меня рукой. - Нет, - сказал он. - Сядьте. Я наклонился к нему. - Нет? - Я хочу сказать, что да. - Так вы входили в тот дом в среду вечером? - Да, но я не убивал Дэна Комуса. Я снова сел и взял стакан, чтобы отпить немного вина. - Следите за собой, - посоветовал я. - Если мне снова придется вскакивать, чтобы заставить вас разговаривать нормально, это привлечет внимание посторонних. Так сколько вы принесли? Он запустил руку в нагрудный карман, но ничего оттуда не вытащил. - Вы сами признаете, что это шантаж, - сказал он. - Безусловно. Одного поля ягоды - убийца и вымогатель. - Но я-то не убийца. А если я решительно откажусь от навязываемой мне роли и не соглашусь на ваши условия, то вы устроите вокруг моего имени такой скандал, какого мне не пережить. Я попаду под подозрение, от которого уже никогда не смогу освободиться. И только из этих соображений я подчиняюсь. Подчиняюсь, хотя я крайне возмущен. Он снова запустил руку в карман и на этот раз вытащил листок бумаги, развернул его, пробежал глазами и протянул мне. - Вот. Читайте. Там было написано следующее: "Настоящим заверяю и при необходимости подтвержу это под присягой, что мое сообщение, сделанное доктору Виктору Эвери, о том, что я видел, как он заходил в дом Дэниела Комуса в среду, 14 февраля, неверно. Я никогда не видел, чтобы доктор Виктор Эвери, заходил в этот дом. Я пишу и подписываю это по собственному желанию, без какого-либо давления со стороны кого бы то ни было". Я бросил листок на стол и улыбнулся ему. - Можете вставить это в рамочку, - предложил я. - Я принес чек на десять тысяч долларов, - сообщил он. - Когда вы это подпишете, я передам его вам. - А остальные девяносто тысяч? - Но это просто неслыханно. Даже если б у меня была такая сумма, я не мог бы вам ее отдать... Это полный абсурд. Помимо десяти тысяч, я гарантируй вам еще двадцать в течение недели. - Черта с два. У вас еще хватает наглости шутить. - Я вовсе не шучу. Для меня тридцать тысяч - целое состояние. Я внимательно посмотрел на него. - Знаете, - сказал я, - я восхищен вашим самообладанием. Вы мне не по зубам. - Я оглянулся, увидел миссис Пиотти, сделал ей знак, и она подошла. Я спросил, сколько я должен, она ответила, что доллар сорок, я протянул два и сказал, что сдачи не надо. Конечно, все это был чистый спектакль. Я уже заплатил Джону полсотни, и наверняка еще добавлю. Я покачал головой. - Да, не по зубам. Придется везти вас к мистеру Вульфу. Он остолбенел. - Что? - Я сказал, что пусть с этим разбирается мистер Вульф. Я-то здесь, в общем, ни при чем, я на работе, То, что вы видели вчера вечером - просто спектакль. Так что поехали к нему, с ним и будете торговаться. Вряд ли он согласится на какие-то жалкие тридцать кусков. Он все еще никак не мог прийти в себя. - Так за всем этим стоит Вульф? - Безусловно. - Я снова отодвинул стул. - Ну, ладно, пошли. - Никуда я не пойду. - Ради Бога. - Я снова наклонился к нему. - Доктор Эвери, вы слишком беззаботны. Ниро Вульф вас со всех сторон обложил и собирается послать прямиком в преисподнюю, а вы сидите тут и говорите: "Никуда я не поеду". Вам что, действительно хочется в преисподнюю, или вы все-таки поедете? - Я взял со стола лист бумаги и сунул в карман, потом снял с вешалки свои вещи, надел пальто и шляпу и направился к двери. Когда я проходил мимо следующего столика, Фред Даркин, занятый спагетти и вином, тоже встал и направился на кухню. Когда я выходил на улицу, порыв зимнего ветра чуть не сорвал с меня шляпу. Подняв руку, чтобы придержать ее, я обнаружил, что рядом со мной идет доктор Эвери, держа в руках пальто. Когда он попытался его надеть, снова подул ветер, я ему помог, и он меня за это поблагодарил. Убийца и вымогатель были один другого учтивей. Вторая авеню - это уже Даунтаун, так ловить такси мы отправились на Третью. Когда мы ехали в такси, я все ждал, что Эвери вот-вот начнет разговор, но он молчал. Не проронил ни слова. Я не смотрел на него, но краем глаза видел, как дрожат его руки. Нервы у него, конечно, железные, но все-таки они у него есть. За последние пять дней, что Вульф занимался делом Блаунта, он чаше изменял своим привычкам, чем за весь прошедший год. Обычно без десяти два, а именно в этот час мы с Эвери поднялись по ступенькам нашего особняка и вошли в дом, Вульф ест ленч, и я собирался развлекать гостя в кабинете по крайней мере с полчаса. Но, как мне позднее поведал Фриц, в тот день Вульф строго наказал ему подать ленч ровно в 12.45. Из этого вы можете умозаключить, что у Вульфа хватало ума в случае необходимости менять распорядок дня; я же сделал из этого иной вывод. Вульф, значит, настолько высоко ценил мои способности, что счел само собой разумеющимся, что я управлюсь с Эвери у Пиотти за полчаса и успею вернуться домой до двух. Едва я успел проводить гостя в кабинет и усадить его на красное кожаное кресло, как вошел Вульф. Я закрыл за ним дверь. Сейчас ведь Фред и Орри пойдут в кухню устанавливать там магнитофон. Пока я ходил туда-сюда, Эвери возмущенно выпалил: - Я явился сюда под принуждением, и если вы думаете, что вам с Гудвином позволено... - Заткнитесь, - отрезал Вульф, будто хлыстом щелкнул, а потом обернулся ко мне: - Ну что, трудно было? - Да не очень, - я выпрямился. - Все в порядке. Он ответил "да" в ответ на вопрос, входил ли он в дом в тот вечер. Предлагал мне десять тысяч сразу и обещал еще двадцать кусков в течение недели в обмен за подпись под заявлением, что я его не видел. Он не... - Ложь, - сказал Эвери. Так вот почему он молчал в такси: ему надо было хорошенько обдумать свою тактику. И он решил объявить меня лжецом, чтобы Вульф начал все с нуля. Мудрым это решение я бы не назвал. Вульф откинулся в кресле и стал рассматривать двери с неподдельным интересом и без всякой враждебности. Ему надо было протянуть время до приезда нашей троицы. - Можно было бы написать книгу, - начал он, - о поведении людей, попавших в безвыходное положение. Главная трудность, как правило, заключается в том, что эмоциональное перенапряжение полностью парализует их умственные способности. Представление о том, что выдающийся ум легко найдет выход из кризисной ситуации, неверно, ибо что пользы в уме, если он совершенно не способен справиться с чувствами. Возьмем, к примеру, вашу беседу с Гудвином в ресторане. Судя по тому, каких успехов вам удалось достичь в вашем непростом деле, ум у вас незаурядный, а вели вы себя как настоящий простофиля. Либо вам надо было с самого начала отпираться и стоять до конца, либо, раз вы решили во что бы то ни стало получить его подпись под заявлением, согласиться на его условия, но уж само собой разумеется, нельзя было ни в чем признаваться. Вы же стали торговаться и сделали роковое признание, что входили в тот дом в среду вечером. Вот уж действительно... - Все это ложь. Видно было, что с этого его не сбить. Что не так уж глупо, если б у него хватило силы духа держаться до конца. Еще умнее было бы встать и уйти. У входной двери раздался звонок. Я встал и слегка приоткрыл дверь в холл. Из кухни вышел Фриц и отправился открывать дверь. Вошла наша троица, даже не останавливаясь у вешалки, чтобы раздеться. Увидав в щелке мою физиономию, Сол кивнул мне, а Орри сделал знак, щелкнув кончиками большого и указательного пальцев. Как только они скрылись в кухне, я широко распахнул дверь, вернулся за свой стол и нажал кнопку под столом. Вот, собственно, и все, что от меня требовалось. А Вульф продолжал говорить. - Пожалуй, это было самое умное из всего, что вы сделали. Когда Гудвин поговорил с вами вчера из отеля, вы, конечно, поняли, что над вами нависла смертельная опасность, но считали, что вам опасен только Гудвин. Только ему был известен разоблачающий вас факт, кроме него вам некого было бояться. Почему вы не убили его? Конечно, времени на это было в обрез, но вы знали, где он находится, и в вашем распоряжении была ночь. Можно было подкупить кого-либо из прислуги, чтобы вас впустили к нему в комнату. Или взять себе номер рядом, под или над его номером и перелезть из окна в окно. В такой ситуации вы смогли бы взобраться даже по отвесной мраморной стене. Сила духа должна была помочь вам преодолеть любые трудности. Ощущение неотвратимой катастрофы должно... Зазвонил телефон. Я взял трубку и сказал: - Арчи. Голос Сола сообщил: - Все готово. - Отлично. Я тебе позвоню. - Я повесил трубку и кивнул Вульфу, он кивнул мне в ответ и выпрямился в кресле. - Боюсь, я вам наскучил, - обратился он вновь к Эвери - Малоинтересно рассуждать о том, что вы могли бы сделать, но не сделали. Гораздо важнее обсудить, что вам теперь делать, а чтобы вам было легче представить себе свое положение, я дам вам кое-что послушать. - Он повернулся ко мне. - Арчи, давай. Я трижды резко нажал кнопку и развернулся в кресле, чтобы было удобнее наблюдать за реакциями Эвери. Из решетки в стене позади моего кресла, где скрывался громкоговоритель, раздался сначала хрип, потом несколько щелчков, затем какой-то негромкий шум - звуковой фон ресторана, приглушенные голоса людей, звук двигающихся стульев и, наконец, послышался мой голос: - Здешние спагетти - нечто особенное. Советую попробовать. После краткой паузы другой голос сказал: - Я не голоден. - И вино тоже не простое. - Я днем никогда не пью. - Вообще то я тоже, но сегодня есть повод. Сколько вы принесли? - Я пришел просто из любопытства. Что это у вас за шутки? - Послушайте, что попусту тратить время на разговоры. Я ведь в среду видел, как вы входили к Комусу, и видел, как выходили. Я вчера просил... - В какое время это было? Вульф был прав, когда утверждал, что о поведении человека, попавшего в безвыходное положение, можно написать книгу. При первых звуках моего голоса Эвери нахмурился и посмотрел на меня. Когда его собственный голос произнес: "Я не голоден", он стал вертеть шеей сперва направо, потом налево, явно ища кого-то, потом прикусил зубами нижнюю губу и во время моего монолога мрачно смотрел на меня, когда же он сам сказал: "Все это ложь. Каждое слово - ложь", он одобрительно кивнул. Когда же я задал вопрос о том, входил ли он в дом в среду вечером и его голос ответил на это утвердительно, он завопил: "Это ложь!", вскочил и бросился ко мне. Я предусмотрительно тоже вскочил, но когда он подбежал ко мне, выяснилось, что он вовсе не собирается на меня бросаться, он вообще не знал, зачем вскочил - это было чисто реактивное действие. Получилось, будто я встал, чтобы передать лист бумаги Вульфу, а Эвери просто оказался на моем пути. Вульф взял лист и стал читать; из громкоговорителя доносился гул ресторана: я ведь в это время тоже читал и как раз в тот момент, когда я проговорил: "Можете вставить это в рамочку", он положил лист бумаги на стол. Полная синхронность. Эвери уже перестал как-либо реагировать. Он сделал движение, чтобы взять лист со стола Вульфа, но я его опередил. Обратите внимание на действия Вульфа. Если б он сам попытался убрать лист, то мог бы столкнуться с Эвери, поэтому он предоставил это мне. Эвери схватил меня за руку, и я не стал отталкивать его, надеясь, что он сам успокоится, дав выход эмоциям. Он вцепился в меня обеими руками, но когда я, а точнее громкоговоритель, сообщил ему, что Ниро Вульф его со всех сторон обложил и собирается послать прямиком в преисподнюю, что было, прямо сказать, большой наглостью, он отпустил меня и, приоткрыв рот, уставился на Вульфа. Я вернулся к своему столу и снова нажал на кнопку. Когда я повернулся, в дверях уже стояли Сол, Фред и Орри. - Я решил, что лучше не оставлять лазеек, - сказал Вульф Эвери, указывая рукой на них. - Вот этого, слева, мистера Пензера, вы видели вчера вечером. Он спрятал в кухне магнитофон. Двое других, мистер Даркин и мистер Кэтер, сидели за соседними столиками все время, пока вы с мистером Гудвином разговаривали. Так что не отпирайтесь, доктор, это бесполезно. Эвери сделал несколько неуверенных шагов по направлению к двери и остановился. Вульф распорядился: - Сол, дай пройти. Не надо загораживать дверь, если доктор хочет выйти. Эвери повернулся. - Вас пятеро, - сказал он. - Пятеро. - Он подошел снова к столу Вульфа. - Так вы говорите, все записано? На магнитофон? - Да. - Даю вам сто тысяч долларов за пленку. Чек будет завтра утром. За пленку и то, что подписал Гудвин. Вы ведь ничего не сможете доказать. Я в этом совершенно уверен, но не знаю... Ну, ладно. Завтра утром. Вульф кивнул. - Теперь поняли? Вы пытались торговаться с судьбой. Мистер Гудвин все равно отказался бы, но если б вы сразу согласились на его условия, то не так-то просто было бы вытянуть из вас признание. Сейчас я тоже отказываюсь, но не совсем уверен в том, что произойдет потом. Вы правы, я ничего не могу доказать: но я могу показать моим клиентам, что заработал заплаченные мне деньги - дать мистеру Блаунту, его жене и дочери прослушать эту запись. - Нет, - сказал Эвери. - Никогда. - Безусловно, именно это я и сделаю. Эвери нервно закусил губу. - Сколько вы хотите? Вульф покачал головой. - Тут задето мое самолюбие. Я допускаю, что вы представляете собой большую ценность для нашего общества, чем Мэтью Блаунт. И если б я руководствовался общественным интересом, то мне следовало бы спасти вас, но в данном случае речь идет обо мне лично. К сожалению, у меня очень сильное самолюбие. Я уже сейчас предвкушаю тот момент, когда буду сидеть в кресле и смотреть как семейство Блаунт слушает эту пленочку. Так что прощайте, доктор. - Никуда я не пойду. Сколько вам надо? Скажите только, сколько вы хотите. - Все, разговор окончен, уходите. - Нет! Нет! Нет! Вульф повернулся. - Фред! Орри! Арчи с Солом сегодня уже хорошо поработали, вы лишь смотрели. Ну-ка, выпроводите его отсюда. Они вошли и взяли его под руки; Фред грубым голосом гаркнул: - Ну пошел, какого черта! Я рад был бы сказать, что Эвери вывернулся и вышел сам, но останусь верным своему главному принципу - быть правдивым. Его пришлось подталкивать, и когда он оказался в дверях, то визгливо вскрикнул, как только они вышли в холл, Сол закрыл дверь. Вульф прорычал в мою сторону: - Без чувства собственного достоинства человек перестает быть человеком. Зови мистера Кремера Я счел бы более приличным подождать, пока возвратятся Фред с Орри и не доложат, что он ушел, тем более что все равно Вульф не станет разговаривать с Кремером раньше, чем спустится в шесть из оранжереи, так что торопиться было некуда, но я подчинился. В полиции меня вообще не хотели соединять ни с кем, даже с сержантом Стеббинсом, пока я не изложил подробно, в чем дело, и когда я все-таки добился своего, на другом конце провода оказался лейтенант Роуклиф. Снова пришлось выдержать битву, я и выиграл ее только после того, как напомнил ему случай двухлетней давности, когда он бросил трубку, мне пришлось звонить окружному прокурору, и в результате Вульф рассказал ему какие-то сведения, которые Кремер хотел бы узнать первым. Итак, в конце концов я добрался до Кремера и дал сигнал Вульфу. Он поднял свою трубку, а я свою вешать не стал. - Это Ниро... - Я знаю, кто это. Я сейчас очень занят. Что вы хотите? - Вас. И чем раньше, тем лучше. Из моего дома только что вышел человек, убивший Пола Джерина и Дэниела Комуса, и я... - Вышел из вашего дома? - Да, и я... - Как вы могли его отпустить? Эту реплику вряд ли можно было счесть за комплимент. Не "откуда вы узнали, что он убийца?", не что-либо еще, "а как вы могли его отпустить?" - Очень уж он противный, - пояснил Вульф. - Я выгнал его из дома. И я бы хотел... - Кто он? - Да перестаньте все время перебивать. Я хотел бы вам обо всем рассказать. У меня тут кое-что есть... - Мне немедленно нужно его имя! - Нет. Когда я смогу вас увидеть? - Сами прекрасно знаете, когда вы сможете меня увидеть. - Он бросил трубку. Я посмотрел на часы. Без двадцати три. В это невозможно было поверить. Вот-вот будет нарушено еще одно правило, самое жесткое из всех. Вот уже много лет, как Вульф в четыре поднимается в оранжерею, но ведь он не сможет бросить Кремера в самый разгар такого разговора. Здорово это его проняло. Только я хотел поинтересоваться у Фреда с Орри, много ли они поломали Эвери костей, как зазвонил телефон, и я снова повернулся в кресле и снял трубку. - Кабинет Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гуд... - Арчи, это Салли. - Доброе утро. Точнее, добрый день. Мы по вас скучаем. Я собирался позвонить вам, как только немного освобожусь. Но я был очень занят. - А вы... это было... - Да, да. Все шло по плану. Рад был с вами познакомиться и хотел бы оставить на память автограф. Это было первое настоящее дело, которое вы сделали в вашей жизни, и сделали отлично. - Но это было... как он... - Он вел себя так, как мы ожидали. Я все вам расскажу, но попозже. Сейчас ситуация под контролем. Сидите тихо еще сутки, может, даже меньше. Матери, конечно, пока ничего не говорите, да впрочем, и всем остальным тоже. - Да, конечно. Но не могу ли я... Я могла бы прийти... - Сейчас мы очень заняты. Может быть это покажется вам грубым, но я попрошу вас сидеть дома, пока я не позвоню. Договорились? - Договорились. Она повесила трубку. Глава 15 Усевшись в красное кожаное кресло. Кремер сказал: - Ну, выкладывайте все по порядку. Что там у вас есть? Это был тихий семейный праздник. Сол, Фред и Орри с бокалами в руках сидели перед письменным столом Вульфа. Фред пил виски с содовой, а мы с Солом и Орри распивали бутылку шампанского. У Вульфа было пиво. Кремер не пил ничего, хотя ему и предлагали. Вульф поставил стакан и облизнул губы. - Начнем с преамбулы. Она здесь необходима, хотя я и постараюсь быть кратким. Помните ли вы происшествие четырехлетней давности в ресторане Пиотти, что на Тринадцатой улице? - Прекрасно помню. Сержант Стеббинс с Гудвином сидели в наушниках на кухне. - Вот-вот. Нечто подобное произошло и сегодня. Мистер Пензер находился на кухне, только вместо наушников у него был магнитофон. Мистер Даркин и мистер Кэтер сидят в ресторане, но за разными столиками. За отдельным столиком в одиночестве сидит мистер Гудвин, а букет пышных искусственных цветов перед ним искусно скрывает микрофон. Он ждет мистера Эвери. Около часу дня в ресторане появляется мистер Эвери; он подходит к столику, где его уже ждет мистер Гудвин, и садится. Мистер Пиотти немедленно сигнализирует об этом мистеру Пензеру, и тот включает магнитофон. Ну, а сейчас вы услышите, что записано на пленку. Ну что, удалось мне воссоздать картину? - Безусловно. - Вопросы есть? - Пожалуй, я сперва послушаю. Вульф распорядился: - Ну, Сол, давай. Сол встал и вышел, прихватив бокал шампанского. Динамик уже был подключен. Раздался шум и треск, и затем мой голос произнес: - Здешние спагетти - нечто особенное. Советую попробовать. Наблюдать за Кремером неинтересно: он всегда сидит прямо, глядя на Вульфа, губы сжаты и глаза чуть прищурены, независимо от того, что он слышит. Гораздо интереснее было смотреть на Фреда и Орри, которые слышали это в первый раз и пока плохо себе представляли, что, собственно говоря, происходит. Они развернулись в своих креслах и уставились на динамик. Фред сидел с каменным лицом, но все же не смог сдержать усмешки, когда я посоветовал Эвери позвонить окружному прокурору. Орри скорчил гримасу, как бы критически оценивая работу коллеги, и в наиболее удачных местах одобрительно поглядывал в мою сторону. Он улыбкой выразил свое восхищение тем, как мне удалось вытянуть из Эвери признание, что он заходил в дом, и плотно сжал губы, когда я уверял доктора в том, что Вульф обложил его со всех сторон. На его лице читалась ревность, он ведь понимал, что в этом он со мной не может тягаться. "Вам что, действительно хочется в преисподнюю, или вы все-таки поедете?". Заключительная реплика. Занавес. Кремер поджал под себя ноги, чтобы не вскочить с места. - Черт возьми! - хрипло сказал он. - И он пришел? Прямо сюда? - Да. Прослушав пленку, он тут же в присутствии трех свидетелей, которые перед вами, предложил мне чек на сто тысяч долларов. За пленку и подписанное Гудвиным заявление... Арчи, покажи его. Я вытащил из кармана лист и дал его Кремеру. Кремер прочел и сказал. - Это он собственноручно написал? - Не знаю. По всей вероятности, да. Он снова прочел, сложил лист и сунул себе в карман. - Знаю, что вы любите выдумывать, - сказал он. - Так насколько это серьезно? - Если под "выдумыванием" вы подразумеваете обман, то здесь все чисто. Просто, зная, что доктор Эвери двойной убийца, я решил вытянуть из него признание. А раз невозможно... - Ни когда вы об этом узнали? Вы уже знали, когда... - Кремер не договорил, поднялся с кресла и направился ко мне. Понимая, что ему надо, я услужливо предложил ему мой стул. Пока он набирал телефонный номер, я налил себе шампанского, и к тому времени, как я сунул бутылку назад в лед, он уже соединился с сержантом Стеббинсом. - Перли? Я от Вульфа. Немедленно возьми доктора Эвери и держи его, пока я не приеду. Займись этим сам. Ордер на арест не нужен. Задержи его как свидетеля по делу Комуса, но вообще-то я собираюсь его самого арестовать. Однако нужно с ним поговорить, так что пусть ждет, пока я приеду. Он встал, бросил в мою сторону, как всегда, довольно кислый взгляд, возвратился на свое кресло и, одарив Вульфа таким же взглядом, сказал: - А вы с Гудвином поедете со мной. Кем вы, интересно, себя считаете? Гудвин наврал нам с три короба и под этим подписался, а вы сами только вчера утром заявили мне, что я больше знаю об этом деле, чем вы. И как собираетесь выкручиваться? Черт вас подери, что вы опять сидите тут и губы кривите! Я вам покривлю! - Не стоит беспокоиться, - веселым голосом прервал его Вульф. - Гудвин врал вовсе не вам, а доктору Эвери. Он не сидел возле дома Комуса в среду вечером. Он приехал туда именно в то время, которое вам указал: в начале одиннадцатого, с ним была мисс Блаунт, и он не мог видеть, как убийца входил или выходил из дома. С Эвери мы просто блефовали. Нельзя ведь было... На этот раз его перебил не Кремер. Вошел Сол с новой бутылкой шампанского. Переступив порог и видя, что Вульф специально сделал паузу, он взял еще один бокал, наполнил его и предложил Кремеру, а также налил нам с Орри, сунул бутылку в лед и сел. Кремер машинально взял стакан, и в этот момент пролил немного вина на брюки; тогда он удивленно уставился на стакан, явно не понимая, откуда он взялся, а потом залпом осушил его и отставил в сторону. Он снова обратился к Вульфу. - Не верю не единому слову. Если вы хотите меня убедить, что это правда, придется рассказывать, как вам удалось узнать, что Эвери заходил в дом, если Гудвин его не видел. И как вы узнали, как он убил Джерина. С удовольствием послушаю. Вульф удовлетворенно кивнул. - В этом все дело. Но объяснить довольно сложно. - Охотно верю. Но я попробую разобраться. Давайте. Вульф откинулся на спинку кресла. - У меня было предположение, основанное на догадках, а не на установленных фактах. Фактов у меня не было. Предположение исходило из следующего. Во-первых. Блаунт не убивал Джерина. Как вам известно, я и раньше так считал, а убийство Комуса подтвердило мое предположение. Во-вторых, никто из "посредников", ни Хаусман, ни Йеркс, ни Ферроу, тоже его не убивали. Притом, что рядом сидел Джерин, и в любой момент мог войти другой "посредник", это невероятно. - Он сделал жест рукой, как бы отводя это предположение. - Вздор. В-третьих, остался Эвери. У него была возможность сделать это. Он сам готовил горчичную воду и давал ее Джерину. Можно было предположить и наличие у него мотива... - А зачем ему это было нужно? - Потому что он влюблен в жену Блаунта. Это невозможно доказать, но так же трудно и опровергнуть. Вы ведь, кажется, беседовали с миссис Блаунт? - Да. И не раз. - И как вы считаете, может ли она пробудить желание у мужчины? - Да, черт подери. - В таком случае, мотив правдоподобен. Но при наличии возможности и мотива оставалось ответить еще на два вопроса: почему Джерин вдруг занемог еще до того, как к нему был приглашен Эвери, и почему Эвери ни с того, ни с сего прихватил с собой мышьяк? И честно вам скажу, я не мог подозревать Эвери до тех пор, пока не получил ответы на эти два вопроса - ситуация прояснилась в беседе Гудвина с мистером Блаунтом в тюрьме. Остался открытым лишь еще один, третий вопрос, знал ли Эвери заранее, что Джерину станет плохо, но этот вопрос напрямую связан со вторым, и можно ответить: он мог об этом знать и даже более того, почти наверняка знал. Ему сказал Комус. И именно это... - Продолжайте, продолжайте, - вставил Кремер. - Это Гудвин узнал у Блаунта. Тот находился в тюрьме по обвинению в убийстве. Он ваш клиент, а не мой. - Сейчас я к этому подойду. Пока я объясняю, что навело меня на мысль об Эвери. И именно это заставило и Комуса заподозрить его, но Комус совершил ошибку, вступив с ним в переговоры наедине - эта ошибка стоила ему жизни, - Вульф сделал жест рукой. - Ну вот и все. После рассказа Гудвина о беседе с мистером Блаунтом я понял, что убийство совершил Эвери, но у меня совершенно не было улик. Тогда я решил проверить свои предположения и предпринял для этого ряд шагов. Я попросил миссис Блаунт пригласит всех действующих лиц, включая доктора Эвери, ко мне на вчерашний вечер, а когда все собрались, сообщил им, что уволил мистера Гудвина (который при этом отсутствовал) и от этого дела отказываюсь. Я возвратил деньги мисс Блаунт. Ее роль была заранее отрепетирована. Я объяснил им, что уволил Гудвина за то, что он не справился со своими обязанностями, - ему было поручено наблюдать за домом Комуса в среду вечером, а он удалился со своего поста на час или даже более и поэтому не видел, как убийца входил и выходил. - Похоже, они плохо знают Гудвина, - заметил Кремер, и я ему подмигнул. - Теперь-то они его узнали как следует, - пояснил Вульф, - по крайней мере, Эвери. Арчи позвонил Эвери из гостиничного номера, сообщил ему, что уволен, и объяснил, за что, потом сказал, что на самом деле не покидал поста, и дал понять, что видел, как Эвери входил и выходил из дома Комуса в тот вечер. Арчи назначил ему свидание в ресторане Пиотти и предложил принести с собой сто тысяч долларов. Ну и, конечно, реакция Эвери на это предложение решила дело. Если бы он наотрез отказался, я ничего не смог бы сделать. Позволите сделать небольшое отступление? Кремер усмехнулся. - Это в вашем стиле. - Оно имеет некоторое отношение к делу, хотя и не по существу. Я твердо убежден, что он бы отказался, если бы опасался только полиции и суда. Он знал, что улик против него нет и что в ближайшее время они вряд ли появятся: показания свидетеля, видевшего, как он входил в дом, никого не убедят в том, что именно он совершил убийство. У него ведь не было мотива убивать Комуса, если не доказано, что именно он убил Джерина, а вероятность получения улик по делу об убийстве Джерина крайне мала, если она вообще существует. Боялся он не закона, а миссис Блаунт. Поверит ли она Гудвину? Или, что еще важнее, сможет ли она ему не поверить? Даже если у нее зародятся сомнения, его дело проиграно. И он согласился встретиться с Гудвином. А что произошло дальше, вы слышали. Вульф сложил руки на животе. - Вот и все, мистер Кремер. Вы можете получить эту пленку на законных основаниях, но я бы не стал настаивать на формальностях. Берите ее так, только имейте в виду, что я могу попросить ее ненадолго обратно, чтобы дать прослушать миссис и мисс Блаунт, если это понадобится Мистера Блаунта освободят сегодня или придется ждать до завтра? - Это черт знает что такое! - Кремер изо всех сил старался держать себя в руках. - Мы не можем держать в тюрьме Блаунта, это ясно, и, конечно, я возьму пленку, и вы уже слышали, как я сказал Стеббинсу, чтобы он задержал Эвери. Но потом, спрашивается, что мне делать? У меня ведь ничего нет, ни одной улики, вы сами это признаете. Вы получили сведения, которые подсказали вам, кто убийца, но почему вы не передали их нам? - Чепуха, - отрезал Вульф. - Вы ведь сами подтвердили, что эти сведения я получил от человека, сидящего в тюрьме по обвинению в убийстве, да к тому же и моего собственного клиента. Обязан ли я делиться с кем-то информацией, полученной от клиента в ходе расследования? - Но это не... - Нет, вы ответьте. Обязан? - Нет. Но сейчас вы обязаны это сделать. Вы выследили убийцу, заставили его прослушать эту пленку и отпустили его, ничего мне не сообщив. И теперь вы обязаны сообщить мне эти сведения, и я хочу их получить. Отчего занемог Джерин? От шоколада? Кто подсыпал туда яд? И как Эвери узнал, что ему станет плохо? Что знал Комус? Что именно Блаунт сказал Гудвину? Ну? Вульф обернулся. - Арчи? Что ты обещал мистеру Блаунту? Честно говоря, я уже слегка захмелел. Обычно, чтобы не терять формы, я стараюсь не пить на работе. - Он мне все рассказал абсолютно конфиденциально. Библии под рукой не оказалось, так что я перекрестился. И если вы скажете что-нибудь полицейскому, пусть даже инспектору, гореть мне в огне. Возможно, Сол, Фред и Орри и смогут меня заменить. Тогда Вульф обратился к Кремеру: - Мистер Гудвин уже навеселе. Но его обязательства распространяются и на меня. Попросите мистера Блаунта сообщить то, что он поведал Гудвину, может, он вам по секрету и расскажет, взяв обещание никому этого не передавать. Вы ведь сами знаете... Зазвонил телефон, и я повернулся, чтобы снять трубку. Низкий хриплый голос, не отвечая на мое приветствие, потребовал: - Мне нужен инспектор Кремер. Я передал: - Это вас, Стеббинс. Работая над этим отчетом о деле, я вовсе не собираюсь создать у читателя впечатление, будто обладаю даром ясновидения. И если в какой-то момент у меня и возникали какие-либо предчувствия, я об этом не упоминаю, так как не рассчитываю, что мне поверят на слово. Но если даже Вульф может себе позволить раз-другой нарушить свои правила, то могу и я, и вот перед вами наглядный пример. Не догадывался, а именно знал. То, что Перли не ответил мне, не спросил, здесь ли инспектор Кремер, а просто сообщил, что тот ему нужен, сам тон его голоса, одним словом, я все уже знал, и уверенность моя возросла во сто крат, когда я увидел, как реагирует Кремер. Он не сказал ни слова, только слушал, лишь несколько раз хмыкнул и задал пару лаконичных вопросов. Когда он повесил трубку и закричал Вульфу: "Черт бы побрал ваши идиотские штучки! И вас самого тоже!" - я ничуть не удивился. - Мистер Кремер, если вы... - Да заткнитесь вы с вашим "мистером"! Вы что, считаете себя... не знаю, кем вы там себя считаете, но зато я знаю, кто вы на самом деле! Эвери вставил пистолет себе в глотку и рванул полголовы. Можете отправляться и подсчитывать свой гонорар! Ну, что, довольны? - И он стукнул кулаком по столу. - Довольны? Вульф повернул голову и посмотрел на часы. Четверть пятого. Он опаздывал на свидание к орхидеям. - Да, - вежливо ответил он. - Я доволен. Да и вы, когда немного успокоитесь, тоже почувствуете удовлетворение. Вы избавлены от крайне неприятного выбора: либо осудить невиновного, либо арестовать виновного, которого вам никогда не удастся осудить.