огласен, что вы кое-чего достигли, поручив мне поместить заметку у Лона Коэна, мы даже получили от возможного убийцы предложение на сумму в пятьдесят тысяч, но что дальше? Надеетесь, что кто-нибудь из остальных предложит больше? Он поморщился. - Я поговорю с мисс Блаунт, после ленча. Сначала я должен повидаться с Йерксом, Фэрроу, Эвери и, если возможно, с Комусом. Это не может... - Эвери не был "посредником". - Но он был с Джерином в больнице до момента его смерти. Он сказал мистеру Блаунту, что уже в "Гамбит-клубе" ему приходило в голову, что тут произошло отравление, и он ходил вниз в кухню. Если есть какая-нибудь надежда получить... В дверь позвонили. Я встал и пошел в холл, чтобы посмотреть в глазок, вернулся в кабинет и сказал: - Становится горячо. Кремер пожаловал. Он фыркнул. - Зачем? У него же есть убийца. - Да. Быть может, за мисс Блаунт? Взять ее как соучастницу. - Посмотрим. Приведи его. Подойдя к двери, я пару секунд наблюдал за ним в глазок. У инспектора Кремера из Западного отдела по расследованию убийств были хорошо мне знакомые признаки, по которым можно было определить его настроение: как повернуты его широкие плотные плечи, красно ли его большое круглое лицо, под каким углом надета его старая фетровая шляпа. Когда ясно, что у него серьезные намерения (как это часто бывает), я резко открываю дверь и говорю что-нибудь вроде: "Дом человека - его крепость". Но на этот раз он выглядел вполне мирно, поэтому я распахнул дверь и спокойно поздоровался с ним. Войдя, он отдал мне пальто и шляпу и, прежде чем проследовать в кабинет, даже сделал замечание о погоде. Можно было подумать, что мы подписали договор о мирном сосуществовании. В кабинете он не протянул Вульфу руку, потому что не знал, как тот относится к рукопожатиям, а сказал, усевшись в красное кожаное кресло: - Наверно, я должен был позвонить, но вы всегда здесь. Бог видит, что и я хотел бы всегда быть в каком-нибудь определенном месте. Я хочу спросить насчет дела с Джерином. Судя по газетам, вас наняли заниматься этим. По словам Гудвина. - Да, - сказал Вульф. - Но адвокат Блаунта заявляет, что вас не нанимали. Кто прав? - Возможно оба. - Вульф поднял руку. - Мистер Кремер, тут возможны разные варианты. Может быть, мистер Комус нанял меня, но предпочитает не подтверждать этого, или мистер Блаунт нанял меня не через своего адвоката, или же кто-то еще нанял меня. В любом случае наняли. - Кто? - Некто, у кого есть сильный интерес к этому делу. - Кто? - Я не отвечу на этот вопрос. - Вы занимаетесь этим делом? - Да. - Вы отказываетесь сообщить мне, кто вас нанял? - Да. Это не касается ни вашего расследования по долгу службы, ни требований закона. Кремер вынул из кармана сигару, покатал ее между ладонями и сунул в рот. Поскольку он так и не зажег ее, это был непроизвольный и бессмысленный жест. Он взглянул на меня, потом на Вульфа и сказал: - Думаю, что знаю вас не хуже всякого другого, за исключением, может быть, Гудвина. Я не верю, что Комус мог вас нанять, и говорю поэтому, что он этого и не делал. Зачем ему отрицать это? Я не верю и в то, что Блаунт мог нанять вас без согласия своего адвоката. Какого черта, ведь это все равно, что пригласить другого адвоката. А если кто-то другой, то кто? Жена, дочь или племянник не пошли бы на это без одобрения Блаунта и Комуса, а никто другой не мог сделать это. Я не верю в это. Никто вас не нанимал. Угол рта Вульфа поднялся. - Тогда зачем утруждать себя и наносить мне визит? - Потому что я знаю вас. Потому что вы преследуете какую-то цель. Вы послали Гудвина сообщить его другу Лону Коэну, что вас наняли, с тем чтобы произошло что-то, в результате чего вас наймут и вы получите гонорар. Я не знаю, на что вы рассчитываете, не знаю, почему вы затеяли подобную игру вместо того, чтоб пойти к Комусу с тем, что у вас есть, но вы что-то раскопали, иначе бы вы не ввязывались в это. Вы узнали что-то, что, по вашему мнению, принесет вам солидный куш, а единственный путь к этому - освободить Блаунта. Так что же вы узнали? Вульф поднял брови. - Вы действительно верите в это? - Да, верю. Я думаю, вам известно нечто, что, по вашему мнению, может выручить Блаунта или, по крайней мере, дает ему шанс. Но если есть хоть какое-нибудь основание считать, что Блаунт не убил Пола Джерина, я хочу это знать. У нас есть доказательства противного, и если они недостоверны, я имею право знать. Вы что воображаете - мне хотелось бы осудить за убийство невиновного? - Не думаю. - Ну, так вот, мне бы этого не хотелось. - Кремер направил сигару на Вульфа и помахал ею. - Я буду говорить откровенно. Вам известно, что Блаунт спустился на кухню за шоколадом и принес его Джерину? - Да. - Вам известно, что, когда Джерин выпил большую часть и его начало тошнить, Блаунт взял чашку и кофейник, унес их вниз на кухню, вылил и принес свежий шоколад? - Да. - Значит, он самый большой чертов дурак на свете? - Я незнаком с ним. Он дурак? - Нет. Он очень умный человек. Что угодно, но не дурак. Иные люди его круга, обладающие богатством и высоким общественным положением, воображают, что могут делать, что хотят и все им сойдет, ибо они вне подозрений, - но не он. На него это совершенно не похоже. Трудно поверить, что такой человек положил яд в шоколад, подал его Джерину, а потом вылил содержимое чашки и кофейника. Я не допускаю этого. - И я. - Поэтому мы рассмотрели все варианты, во всех аспектах. Мы исключили возможность, что мышьяк был не в шоколаде, а в чем-то другом. Мы установили, что никто, кроме Блаунта и четырех "посредников", не входил в библиотеку с момента начала сеанса, а он шел уже около семи минут, когда Блаунт пошел за шоколадом, и я считаю это установленным. Таким образом, надо признать, что мышьяк был положен в шоколад одним из семи людей: четыре "посредника", повар, официант и Блаунт. Хорошо. Кто из них имел какие-то связи с Джерином? Я бросил на это одиннадцать моих людей, и районный прокурор направил восемь из Бюро по расследованию убийств. Это лучшие специалисты, вы это знаете. - Они компетентны, - согласился Вульф. - Они более, чем компетентны. Об отношениях с Джерином Блаунт рассказал сам. Вы, конечно, знаете об этом. - Да. - Но мы пустили девятнадцать людей за остальными шестью. Четыре дня и ночи без отдыха. Даже когда районный прокурор решил, что виновен Блаунт, и он был арестован, я оставил девять моих людей наблюдать за другими. Целую неделю. И я ставлю годовое жалованье против одного цветка из этой вазы, что никто из этих людей никогда не был знаком с Полом Джерином и не имел никакого отношения к нему. - Я бы не рискнул цветком, - сказал Вульф. - Не рискнули бы? - Нет. - Значит, вы думаете, что кто-то из них случайно имел при себе мышьяк и положил его в шоколад просто потому, что ему не понравилось, как Джерин играет в шахматы? - Нет. - Так в какую же игру вы играете? Что позволяет вам надеяться выручить Блаунта? - Я не говорил, что у меня что-то есть. - Чушь. Черт побери, я вас знаю. Вульф откашлялся. - Мистер Кремер, я признаю, что знаю нечто, неизвестное вам, об одном из аспектов этого дела: я знаю, кто меня нанял и почему. Вы пришли к заключению, что никто меня не нанимал, что, узнав о каком-то неизвестном вам обстоятельстве, я стараюсь использовать это в своих личных интересах. Вы ошибаетесь. Вы гораздо лучше меня ознакомились со всеми обстоятельства, относящимися к смерти Пола Джерина. Но вы мне не верите. - Не верю. - Тогда больше не о чем говорить. Я сожалею, что у меня ничего для вас нет, потому что я ваш должник. Вы сообщили мне о факте, позволяющем совершенно по-другому подойти к этой проблеме. Это убережет меня... - О каком факте? Вульф покачал головой. - Нет, сэр. Вы не поверили бы мне. Вы не приняли бы мою интерпретацию этого. Но я вам обязан, а я помню о своих долгах. Если я узнаю что-либо важное, я постараюсь как можно скорее сообщить вам об этом. А сейчас мне нечем с вами поделиться. - Черта с два, нечем. - Кремер встал на ноги. Он бросил сигару в корзину для бумаг и, как обычно, промахнулся. - Один маленький вопрос, Вульф. Каждый имеет право нанять вас расследовать что-то, даже убийство. Но если вас не наняли, а я прекрасно знаю, что вас не наняли, если вы действуете по своей инициативе, это другое дело. И если вы располагаете информацией, важной для следствия, я не должен вам объяснять, что вы должны сделать. - Он повернулся и вышел. Я проводил его, а вернувшись в кабинет, начал; "Значит, он дал вам...", но сразу же остановился. Вульф сидел, откинувшись, с закрытыми глазами. Губы его шевелились. Он сжимал губы и разжимал, сжимал и разжимал, сжимал и разжимал. Я стоял и смотрел на него. Это означало, что он поглощен работой, но у меня не возникало и тени догадки, чем именно. Если он обдумывает факт, только что сообщенный Кремером, то что это за факт? Вспоминая беседу, я стоял и ждал. В такой момент Вульфа нельзя было отрывать. Я решил, что такое состояние продлится еще некоторое время, и направился к своему столу, но он открыл глаза, выпрямился и скомандовал. - Приведи мисс Блаунт. Я повиновался. Я поднялся по лестнице, поскольку, в отличие от Вульфа, не пользуюсь лифтом. Обнаружив, что дверь ее комнаты заперта, я постучал. Я не слышал шагов, но дверь открылась сразу. Она была босиком. - Мистер Вульф хочет видеть вас, - сказал я. - В туфлях или без, как предпочитаете. - Что-нибудь случилось? Не зная, хочет ли он сообщить ей о нашем посетителе, я сказал: - Он как раз шевелит губами, но вы, конечно, не знаете, что это значит. Можете не приводить в порядок волосы и губы, он не обратит на них внимания. Разумеется, Салли проигнорировала мои слова. Она пошла к зеркалу за расческой и губной помадой, потом к стулу у окна, чтобы надеть туфли, потом вышла. Когда человек спускается впереди вас по лестнице, вы видите его фигуру в непривычном ракурсе; у нее были прекрасные плечи, а шея в сочетании с ними создавала красивую линию. Когда мы вошли в кабинет, Вульф сидел нахмурясь за столом, потирая нос кончиком пальца и не обращая на нас никакого внимания. Салли прошла к красному кожаному креслу и, просидев молча целую минуту, сказала: - Доброе утро Он перевел на нее глаза, моргнул и спросил: - Почему вы взяли том Вольтера? Ее глаза широко раскрылись. - Арчи сказал, что я могу взять любую книгу, кроме той, которую вы читаете. - Но почему Вольтера? - Без особых причин. Просто я никогда его не читала... - Хм, - сказал Вульф. - Мы обсудим это за ленчем. Кое-что произошло. Арчи сказал вам... - Он остановился Не сознавая этого, он позволил себе фамильярно говорить с женщиной. Он поправился - Сказал ли вам мистер Гудвин, что здесь был полицейский? Инспектор Кремер? - Нет. - Он был здесь. Пришел неожиданно и без приглашения. Он только что ушел. Мистер Гудвин позже расскажет вам, почему он приходил и что сказал. Я же должен сообщить вам, что он дал мне некоторую информацию, существенно меняющую ситуацию. По словам мистера Кремера, полиция совершенно точно установила три факта. Первый - мышьяк был в шоколаде. Второй - никто не мог положить его в шоколад, кроме повара, официанта, четырех "посредников" и вашего отца. Третий - только у вашего отца мог быть мотив. Никто из остальных шести - я цитирую мистера Кремера - "никогда не был знаком с Полом Джерином и не имел к нему никакого отношения". Хотя... - Я вам это говорила, не так ли? - Да, но только на основании собственных сведений, которые могут быть ошибочны. А заключения мистера Кремера основаны на тщательном и продолжительном расследовании с помощью целой армии квалифицированных сотрудников. Хотя все эти три факта важны, самый значительный из них - третий, ни у кого из этих шестерых не могло быть мотива для убийства Джерина. Но Джерин был убит и убит, умышленно, поскольку мышьяк был заготовлен заранее. Вы играете в шахматы? - По-настоящему - нет. Я знаю ходы. Вы думаете, что... - Минутку Вы знаете, что такое гамбит? - Ну... смутно... - Это дебют, в котором игрок отдает пешку или даже фигуру, чтобы получить преимущество. Убийство Пола Джерина - это гамбит, Джерин был пешкой или фигурой. Преимущество, которого добивался убийца, состояло в том, чтобы поставить вашего отца в очень опасное положение, когда его обвинили бы в убийстве и, вероятно, осудили. Все это было направлено не против Джерина, он сыграл роль пешки. Ставкой был ваш отец. Теперь вы понимаете, как это меняет ситуацию, как сказывается на деле, расследовать которое вы меня наняли? - Я не... Я не уверена... - Я буду честен, мисс Блаунт. Еще полчаса назад трудности казались просто непреодолимыми. Приняв ваше предложение и ваши деньги, я должен был доказать невиновность вашего отца, но для этого мне следовало доказать, что у кого-то из этих шестерых был мотив, чтобы убить Джерина, и я действовал соответствующим образом. И три пункта, наиболее убедительно свидетельствовавшие против вашего отца, что он принес Джерину шоколад, что он унес и опорожнил чашку и кофейник и что он был знаком с Джерином и, возможно, имел мотив, все они были в общем случайны и ими можно было пренебречь. Откровенно говоря, дело казалось безнадежным, и, не располагая ничем, для начала я сделал простой ход, попросил мистера Гудвина поместить в газете заметку, что меня наняли расследовать это дело. - Вы не сказали мне, что собираетесь это сделать. - Я редко говорю клиентам, что собираюсь делать. Теперь я рассказываю вам об этом потому, что мне нужна ваша помощь. Эта заметка привела ко мне мистера Кремера, а он сообщил факт, показавший, что было бы неверно продолжать расследование, предполагая, что кто-то хотел убить именно Пола Джерина. Но если исходить из того, что ваш отец не делал этого, то, значит, виновен кто-то другой. Но почему он убил? Джерин был совершенно ему незнаком, а он пришел туда с ядом, собираясь убить его, и убил. И что произошло? Обстоятельства так ясно демонстрировали виновность вашего отца, что он оказался в тюрьме, в опасности и невозможно даже добиться, чтобы его выпустили под залог. Вся операция была рассчитана очень точно и удалась. Три пункта, говорящие против вашего отца, не случайны, они были важными факторами в расчете. Это ясно? - Я думаю... да. - Она взглянула на меня, потом опять на Вульфа. - Вы полагаете, что кто-то убил Пола, зная, что заподозрят моего отца? - Да. И если это был мистер Комус, он, кроме того, знал, что, как адвокат вашего отца, сможет сохранить свое преимущество, полученное за счет гамбита. - Да. - Она стиснула руки. - Конечно. - Поэтому я предлагаю исходить из теории, что Джерин был просто пешкой в гамбите, а настоящей ставкой был ваш отец. Это создает для меня совершенно новую ситуацию, и у меня есть факты и некоторые догадки. Мы проверим их. Для удобства я буду называть убийцей Комуса, хотя, быть может, я и клевещу на него. Он загнул палец. - Первое. Комус знал, что Джерин обычно пьет или ест что-нибудь во время игры, и туда можно положить мышьяк. Можно предположить также, что он знал, что Джерин пьет шоколад. Знал он об этом? Салли нахмурилась. - Не знаю. Мог знать. Он мог слышать, как я об этом упоминала, или отец мог сказать ему. Пол всегда пил шоколад, когда играл в шахматы с отцом. - Это может помочь. - Вульф загнул второй палец. - Второе. Комус знал, как все будет организовано. Он знал, что Джерин будет один в библиотеке, а он будет "посредником", что даст возможность воспользоваться мышьяком. Знал он об этом? - Точно мне это неизвестно, но скорее всего должен был знать. Отец должен был рассказать всем "посредникам", как будет проходить сеанс. Вульф загнул еще один палец. - Третье. Комус знал, что при расследовании выяснится мотив, указывающий на вашего отца как возможного убийцу. Он знал о ваших отношениях с Джерином и о позиции вашего отца в этом вопросе. Знал он об этом? - Конечно. Он знал, что я знакома с Полом. Но если вы думаете, что отец мог бы из-за этого убить его, то это просто глупо. Он думал, что это мой каприз. - Он не одобрял вашу дружбу? - Он не одобрял мою дружбу с разными людьми. Но, разумеется, у него не было никаких... - Ради бога, - Вульф резко перебил ее. - Здесь не суд, а я не прокурор, старающийся осудить вашего отца. Я просто спрашиваю, знал ли Комус, что следствие может вскрыть обстоятельства, которые можно счесть вероятным мотивом для вашего отца. Я полагаю, что он знал. Да? - Ну... да. - Это подходит. Так обстоит дело с фактами. Я называю их фактами, потому что если хоть один из них может быть опровергнут, то моя теория не годится. Теперь догадки, по крайней мере, две. Первая: Комус знал, что ваш отец сам принесет Джерину шоколад. По идее он должен был предполагать, что все произойдет подобным образом, но я думаю, что он был в этом уверен. Вторая: когда мистер Йеркс сообщил, что Джерину плохо, Комус сказал вашему отцу, что лучше бы вылить содержимое чашки и кофейника. Будучи "посредником", он имел возможность увидеть, что Джерин выпил большую часть шоколада, и не рисковал навлечь на себя подозрения, что умышленно сказал это. Вчера вы сказали, что ваш отец точно изложил вам и вашей матери все, что произошло. Говорил ли он, что кто-нибудь предлагал ему вылить содержимое чашки и кофейника? - Нет. - Кулаки Салли были так сжаты, что были видны белые пятнышки на суставах. - Я не верю в это, мистер Вульф, я не могу поверить в это. Конечно, Арчи был прав, я думала, что Дэн Комус мог хотеть... Я думала, он может сделать что угодно, все, что нужно... Но теперь вы говорите, что он убил Пола, что он задумал это, чтобы моего отца арестовали и осудили. В это я не могу поверить! - А вам и не нужно. Ведь я сказал, что использовал имя Комуса только для удобства. Это мог быть любой из шестерки: Хаусман, Йеркс, Фэрроу и даже повар или официант, хотя это менее вероятно. Он должен соответствовать известным нам трем фактам и, желательно, двум моим догадкам. Главное условие помимо всего этого, чтобы у него была веская причина желать погубить вашего отца, отнять у него свободу, если не жизнь. Можете ли вы с этой точки зрения оценить остальных? Хаусмана, Йеркса, Фэрроу, повара, официанта? Она покачала головой. Ее рот открылся, потом закрылся, но она не произнесла ни слова. - Может быть, у одного из них есть мотив, но вы об этом не знаете. Это еще одна причина остановиться на Комусе - вы сами выдвинули обвинение против него. А теперь, располагая этой теорией, я должен повидаться с ним. Если он невиновен и действует, исходя из мысли, что смерть Джерина была единственной и конечной целью убийцы, то мое вмешательство в дело обречено на неудачу. Может быть, факт, известный только Комусу и вашему отцу, о котором он упоминал в записке к вашей матери, прочитанной мистером Гудвином, относится к делу, но гадать об этом бесполезно. Я должен повидать мистера Комуса, виновен он или нет, а для этого мне нужна ваша помощь. Он повернулся ко мне. - Приготовь записную книжку, Арчи. Я взял ее и ручку. - Я слушаю! - Подготовим текст письма мисс Блаунт. Она начнет с приветствия. Я думаю, мама сказала вам, запятая, что я в доме Ниро Вульфа, запятая, и собираюсь остаться здесь до тех пор, запятая, пока не буду уверена, запятая, что сделала все возможное для моего отца. Абзац. У мистера Вульфа есть теория, запятая, о которой вам нужно узнать, запятая, и вы должны прийти и поговорить с ним завтра, запятая, в среду. Абзац. Он будет здесь весь день и вечер, запятая, кроме времени с девяти до одиннадцати утра и с четырех до шести вечера. Абзац. Если вы не придете до середины дня в четверг, я увижусь с газетным репортером и скажу ему, почему приехала сюда и почему не доверяю вам. Он повернулся к ней. - Напишите, пожалуйста, письмо мистеру Комусу. На моем бланке или на простой бумаге, как хотите. Мистер Гудвин доставит его в контору Комуса после ленча. - Я не хочу, - сказала она уверенно. - Я не смогу сказать об этом репортеру. - Я понимаю, что не хотите. Но вам и не нужно будет делать это. Он придет. - А если нет? - Придет. Если не придет, мы придумаем что-нибудь другое. Известим его, что вы пригласили адвоката, попросив сделать официальные шаги, чтобы лишить его возможности вести дело вашего отца. Я не юрист, но знаю хорошего юриста, а закон допускает различные действия подобного рода. Он хлопнул ладонью по столу. - Мисс Блаунт, я увижусь с мистером Комусом или откажусь вести дело. Как вам угодно. - Не отказывайтесь. - Она взглянула на меня. - Как это... Прочтете, Арчи? Я прочел, включая запятые и абзацы. Она покачала головой. - Это не похоже на меня. Он поймет, что это не я писала. - Она взглянула на Вульфа. - Он поймет, что это вы. - Конечно, поймет. Так и задумано. - Хорошо. - Она вздохнула. - Но я не буду говорить ни с каким репортером, что бы ни случилось. - Это и не предполагается. - Вульф поднял голову, чтобы посмотреть на стенные часы. - Прежде чем вы это подпишете, позвоните, пожалуйста, по телефону. Мистеру Йерксу, мистеру Фэрроу, доктору Эвери. Хорошо, что я не встретился с ними до того, как мистер Кремер сообщил мне этот факт: это было бы потерей времени и усилий. Можете ли вы попросить их прийти? В шесть часов или, лучше, после обеда, скажем, в девять тридцать. Каждого в отдельности или вместе. - Я могу попытаться. Откуда я могу позвонить? В моей комнате нет телефона. Вульф поджал губы. Каково ему было перенести, что женщина, сказавшая "моя комната", имеет в виду комнату в его доме! Я сказал, что она может воспользоваться моим телефоном, пока я печатаю письмо к Комусу, которое ей следует подписать. Глава 7 И сейчас, много времени спустя, я не совсем уверен, что понимаю, почему он велел Салли позвонить этим типам и заставить их прийти в этот день. А в то время я не только не был уверен - я даже не мог предполагать, зачем это делается. Он ненавидит работу. Когда я возвращаюсь, выполнив какое-либо его поручение, и сажусь, чтобы отчитаться, и он знает, что должен внимательно слушать, он смотрит на меня так, как будто я положил кетчуп в его пиво. Когда в кабинет входит посетитель, даже если Вульф надеется получить от него очень важную информацию, он приветствует гостя так, как будто тот пришел проверять налоговые декларации за последние десять лет. Так зачем же приглашать людей и работать до и после обеда, если он еще не выбрал подходящего кандидата на роль убийцы? Я не понимал этого. Теперь я думаю, что он хватался за соломинку. Он убеждал не только Салли и меня, но и себя, что ситуация, возникшая после посещения Кремера, открыла новый подход к делу. Но в действительности, она только дала почти полную уверенность, что ни один из других кандидатов не имел причины для убийства Джерина, однако считать, что и у Блаунта ее не было, мог либо упрямый осел, либо дурак. Вы сидите и наслаждаетесь книгой, даже очень увлекательной, о том, что случилось в Африке сто тысяч лет назад, и в то же время боретесь с подозрением, что ведете себя именно как упрямый осел или дурак, и тогда вы просите вашу клиентку, чтобы она пригласила людей, приход которых избавит вас от сознания вашего ничтожества. Как я уже сказал, я не совсем уверен, но подозреваю, что все происходило именно так. Конечно, не исключено, что даже на этой стадии у него была некая смутная мысль о том, что в действительности произошло в тот вечер в "Гамбит-клубе", но я так не думаю. Договориться о предобеденной беседе с Мертоном Фэрроу не составило труда. Йеркс сказал Салли, что придет около девяти тридцати, но максимум того, что удалось добиться от Эвери, было обещание попытаться зайти вечером. После ленча, когда я вернулся, отнеся письмо в контору Комуса - пятиэтажный муравейник из стекла и стали, где его фирма занимала целый этаж - было решено, что Салли не будет присутствовать при беседе, и еще до шести она ушла в свою комнату. Фэрроу сказал, что придет в шесть, но опоздал на двадцать минут. Когда Фриц ввел его в кабинет, он подошел ко мне, протянув руку. Я пожал ее, и он повернулся к Вульфу, но Вульф, всегда готовый к этому, стоял, отвернувшись к "Новому международному словарю" Уэбстера в кожаном переплете, и деловито перелистывал страницы. Фэрроу пять секунд стоял и смотрел на него, а потом обернулся ко мне и спросил: - Где Салли? Я сказал ему, что она наверху и, может быть, спустится попозже, и указал на красное кожаное кресло. Когда он сел, Вульф закрыл словарь и обернулся. - Добрый вечер, - сказал он, - я Ниро Вульф. Вы, сказали мисс Блаунт, что у вас мало времени. Фэрроу кивнул. - У меня назначено свидание за обедом, - сказал он вдвое громче, чем требовалось, и взглянул на свои часы. - Я должен уйти через полчаса, но этого будет достаточно... Я не мог прийти в шесть, не успевал сделать свою работу. Когда шефа нет, у меня полно дел. Я рад, что Салли позвонила мне. Она сказал, что хочет видеть меня, и я тоже хочу ее видеть. Я знаю ее, а вы, конечно, нет. Она доброе дитя, и я к ней привязан, но, как и у каждого, у нее бывают заскоки. Салли просто не понимает свою мать, мою тетю, и никогда не поймет. Разумеется, это сугубо семейное дело, но она сама в это впуталась, впутала вас, и я буду говорить с вами прямо. Она заставила вас поверить, что между тетей и Дэном Комусом что-то есть. Это выдумки. Каждый, кто знает мою тетю Анну... вы видели ее когда-нибудь? - Нет, - Вульф смотрел на него без всякого интереса. - Если бы она захотела, она могла бы сделать что угодно не только с Комусом, но с любым мужчиной. Я ее племянник, поэтому можете считать, что я пристрастен, спросите кого угодно. Однако подозревать такое нелепо, потому что она любит только одного человека - своего мужа. Салли это знает, хоть ей это и не нравится. Вы знаете, как бывает с дочерьми, не правда ли? - Нет. - Бывает по-всякому: либо мать ревнует к дочери, либо дочь к матери. Это легко определить. Дайте мне побыть десять минут с любыми матерью и дочерью, и я скажу вам, как обстоит дело, а моей тетей Анной и Салли я провел годы. Подозрения Салли, что Комус погубит дядю Мэта, потому что потом сможет завоевать ее мать - это совершенная чепуха. Может, она думает, что ее мать знает об этом или подозревает, но притворяется, что не знает. Так? - Нет. - Спорю, что так. Дочь, ревнующая к матери, может подозревать что угодно. Значит, чтобы защитить своего отца, она приходит и нанимает вас - и что из этого? Факт, что ее отец устроил этот сеанс, принес Джерину шоколад, потом унес чашку и кофейник и опорожнил их. Вы можете быть великим детективом, но не можете изменить факты. Вульф фыркнул. - Значит вы думаете, что мистер Блаунт виновен? - Разумеется, нет. Я его племянник. Я только говорю, что нельзя не считаться с очевидными фактами. - Я могу попытаться истолковать их. Вы играете в шахматы, мистер Фэрроу? - Ну, играю. Я знаю два или три первых хода, все дебюты от итальянской партии до защиты Каро-Канн, но быстро теряюсь. Дядя заставлял меня заниматься этим, считая, что это развивает мозги. Я не так уж уверен в этом. Вспомните Бобби Фишера, чемпиона мира. Разве он развил свои мозги? Если я достаточно умен, чтобы отвечать за торговлю в громадной корпорации, а именно это я делаю уже две недели, я не думаю, что игра в шахматы мне сколько-нибудь поможет. Мне не нравится сидеть и думать полчаса, а потом двигать вперед пешку. - Я так понимаю, что вы не играли в тот вечер против мистера Джерина? - Нет, нет. Он сделал бы мне мат в десять ходов. Я был одним из "посредников". Я находился в библиотеке с Джерином, передавая ход с десятого стола, когда дядя Мэт вошел с шоколадом для него. - На подносе были кофейник, чашка с блюдцем и салфетка? - Да. - Ваш дядя задержался, или сразу вернулся в другую комнату к своему столу? - Он не задерживался, поставил поднос на стол и ушел. Я уже несколько раз говорил об этом полиции. - Тогда я буду вам очень обязан, если вы поможете мне понять кое-что. Маловероятно, что мистер Блаунт положил мышьяк в шоколад еще в кухне, где рядом были официант и повар. Он мог сделать это на лестнице, что весьма затруднительно, поскольку она крутая и узкая. Он не мог сделать это войдя в библиотеку, потому что вы были там и могли видеть его, а потом он оставался за своим столом, пока не сообщили, что Джерин плохо себя чувствует. Значит он мог положить мышьяк только на лестнице, а у каждого из "посредников" такая возможность появлялась каждый раз, когда они входили в библиотеку, чтобы сообщить о ходе. Верно? - Нет, если я вас правильно понял. Вы хотите сказать, что один из "посредников" мог положить мышьяк в шоколад? - Хочу. - Когда Джерин сидел там? Прямо у него под носом? - Он мог закрыть глаза, чтобы сосредоточиться. Я часто так делаю. Или он мог расхаживать по комнате и повернуться спиной. - Мог бы, но этого не было. Я входил туда около тридцати раз, чтобы передать ход, а он сидел на одном месте и глаза его были открыты. Вы всяком случае вы, конечно, знаете, кто были другие "посредники"? - Мистер Йеркс, мистер Комус, мистер Хаусман. - Тогда что за ерундой вы занимаетесь? Кто-то из них отравил шоколад? - Я анализирую ситуацию. У них была такая возможность. Вы считаете немыслимым, что это сделал кто-нибудь из них? - Конечно, считаю! - Действительно. - Вульф почесал подбородок. - Остаются только официант мистер Нэш и повар мистер Лаги. Кто из них, по-вашему, больше подходит? - Никто, - Фэрроу хлопнул рукой по колену. - Вы понимаете, что я уже давал показания об этом и в полиции, и у районного прокурора. Если есть какая-нибудь причина, по которой Нэш или Тони могли сделать это, то я о ней не знаю, а полиций докопалась бы до этого. - Значит вы их исключаете? - Если полицейские исключают, то тем более и я. - Значит, вы зашли в тупик, мистер Фэрроу. Вы исключили всех. Никто не клал мышьяк в шоколад. Можете ли вы объяснить, как он попал к мистеру Джерину? - Я не знаю. Это не мое дело, это дело полиции. Он выпрямил ноги и посмотрел на часы. - Ну, ладно, и пришел сюда кое-что сказать вам и сказал это. Прежде чем уйти, я хочу увидеть свою кузину. Где она? Вульф посмотрел на меня, как на эксперта по женщинам. Мне казалось, что в качестве эксперта тут требовался специалист гораздо более высокого класса, но мне нужно было что-нибудь, что дало бы хоть каплю надежды, поэтому я сказал, что спрошу у нее, встал и направился к лестнице. Поднявшись на два пролета, я обнаружил, что стучать не нужно: она была там, на площадке. Не доходя трех ступенек до нее, я спросил: - Слышно было? - Я не старалась слушать, - сказала она. - Я хотела спуститься, но мистер Вульф сказал мне, что не нужно. Конечно, его голос был слышен. Что он говорил? - Он психолог. Он говорит, что у вас бывают заскоки. Что часто происходит одно из двух: либо мать ревнует к дочери, либо дочь к матери, а дочь, ревнующая к матери, может вообразить что угодно. Он хочет повидать вас перед уходом, может быть, для того, чтобы исправить пару заскоков, и если вы хотите... - Что он говорит о Дэне Комусе? - Что ваши высказывания о Комусе - полная ерунда. Вы можете даже... Она двинулась вперед. Мне пришлось посторониться, иначе она сбила бы меня. Когда мы вошли в кабинет, Фэрроу повернулся на стуле, встал и, видимо, собирался поцеловать ее, но остановился, увидев выражение ее лица. Он начал: - Послушай, Салли, - но она остановила его. - И ты тоже, - сказала она с бешенством, которого я от нее не ожидал. - Тебе это тоже по душе, не правда ли? Ты думаешь, что она все получит, будет всем владеть, а тебе позволит командовать. Ты так считаешь, но ошибаешься. Ты всегда ошибаешься. Она предоставит руководство ему: вот за чем он охотится, кроме нее. Ты просто болван, полный болван и всегда им был. Она повернулась и пошла наружу. Фэрроу стоял и таращил глаза на ее спину, потом повернулся к Вульфу, развел руками и потряс головой. - Господи боже, - сказал он, - приехали. Назвать меня болваном! Что я вам говорил? Назвать меня болваном! Глава 8 За обедом, а потом за кофе Вульф продолжал свои рассуждения о Вольтере, начатые за ленчем. Главная проблема состояла в том, можно ли называть человека великим за умение владеть пером, даже если он подхалим, приспособленец, фальшивомонетчик или интеллектуальный хлыщ. За ленчем Вольтер был оправдан во всем, за исключением подхалимажа. Как можно назвать великим человека, который искал благосклонности герцогов и герцогинь, а также Ришелье и Фридриха Прусского? Но в кабинете за кофе Вольтер был осужден. В конце концов дело решило то, о чем речь совсем не шла за ленчем: у Вольтера не было вкуса и был очень плохой аппетит. Он был равнодушен к еде, он даже мог есть всего раз в день и почти ничего не пил. Всю жизнь он был очень худ, а в последние свои годы он превратился в настоящий скелет. Абсурдно называть его великим человеком, строго говоря, он вообще не был человеком, потому что он был лишен вкуса, а желудок его высох. Он был замечательным механизмом по плетению словес, но не человеком, не говоря уже о том, что не великим. Я не могу это передать. Я должен либо дословно излагать застольные речи Вульфа - и вы будете или наслаждаться ими, или отвергать их - либо вовсе не упоминать о них. Обычно я этого и не делаю, но в этот вечер я подозревал, что они имеют особое значение. Докладывая ему о моем визите к Блаунтам, я конечно вставил и описание внешности Комуса: кожа да кости. Я подозревал, что именно поэтому Вульф ополчился на Вольтера. Не так сильна была связь, но она существовала, и это показывало, что даже за едой он не может отключиться от своих мыслей. Так я думал, и если был прав, то ничего хорошего в этом не было. Такого никогда не случалось раньше. Значит, он боялся, что рано или поздно ему придется проглотить нечто очень неприятное и для вкуса и для желудка - допущение, что Мэтью Блаунт не виновен. Кофе еще не был убран, а он все еще занимался Вольтером, когда за несколько минут до девяти тридцати явился Чарлз У. Йеркс. Еще одним симптомом плохого состояния духа Вульфа был тот факт, что когда в дверь позвонили и Салли спросила, уйти ли ей, он чуть поднял плечи и сказал: - Как хотите. Это было совсем не в его духе, и когда я пошел встречать посетителя, то вынужден был следить за своим лицом, чтоб не возникло впечатление, что мы нуждаемся в сочувствии. Салли встретила Йеркса в дверях кабинета. Он обеими руками взял ее руку, бормоча что-то, похлопал по руке, выпустил ее и, входя бросил взгляд направо и налево. Когда я знакомил Вульфа и Йеркса, они поклонились друг другу, и Йеркс ждал, пока Салли сядет в одно из желтых кресел, которое я придвинул ей, предоставив ему красное кожаное. Усевшись, он сказал ей: - Я пришел, потому что обещал. Салли, но я немного смущен. После вашего звонка, я позвонил вашей матери и, по-видимому, тут... недоразумение. Она, кажется, считает, что вы делаете ошибку. Салли кивнула. - А она не сказала вам, почему я здесь? - Очень неопределенно. Может быть, вы мне скажете, и тогда я буду знать, почему я здесь. Он улыбнулся ей дружески, но с желанием понять. Уклончиво, а почему бы и нет? Вице-президент банка с капиталом в миллиард долларов, который, пусть случайно, оказался причастным к делу об убийстве, занимающему первые страницы газет, вряд ли стремится увязнуть в этом еще глубже, если есть возможность избежать этого. Кроме того, он хороший шахматист. - Я не считаю, что делаю ошибку, - сказала Салли. - Причина, по которой я здесь... потому что я... - Она не договорила, повернула голову ко мне, потом взглянула на Вульфа. - Вы не объясните, мистер Вульф? Вульф откинулся назад, устремив глаза на Йеркса. - Полагаю, сэр, вы человек, умеющий хранить тайну? - Мне бы хотелось так думать. - Вульфу банкир не улыбался. - Я стараюсь быть таким. - Хорошо. Обстоятельства требуют этого. Тут просто несовпадение в мнениях, но желательно, чтобы оно стало достоянием гласности. Может быть, вы видели вчера в газете, что меня пригласили расследовать убийство Пола Джерина. - Это привлекло мое внимание. - Это мисс Блаунт наняла меня вопреки совету своего отца и его адвоката, с которыми согласилась и ее мать. Она предложила мне значительный гонорар, и я принял его. Зная, что ее отцу грозит серьезная опасность, она боится, что его адвокат не справится с этой сложной проблемой и, кроме того, она высоко оценивает мои таланты, возможно, преувеличивая их. Для расследования я нуждаюсь в различных сведениях, а вы - один из тех, кто связан с делом. Миссис Блаунт полагает, что ее дочь сделала ошибку, наняв меня, но ее дочь так не считает, и я тоже. Я достаточно уважаю себя, чтобы отвергнуть предположение, будто могу повредить. Я могу обнаружить тот факт, который упустит мистер Комус. Я, однако, не сомневаюсь в его компетентности, хотя он отрицает мою. Ясно ли я объяснил, почему мисс Блаунт просила вас прийти? - Не совсем. Меня конечно, допрашивали и полицейские и мистер Комус, но я не смог сообщить ничего полезного, - Йеркс перевел глаза на Салли, потом посмотрел вокруг. Он спросил: - Почему вы думаете, Салли, что Дэн не справится с этим? Для ваших сомнений есть какая-нибудь особая причина? Либо миссис Блаунт не упомянула о ревности дочери, либо он скрывал это. Салли поступила правильно. - Нет, - сказала она, - особой причины нет. Просто я... боюсь. - Ну ладно, - тут он обратился к Вульфу: - откровенно говоря, Вульф, я склонен согласиться с ними. Моему банку, как и мне лично, не случалось обращаться к фирме Комуса, но ведь он известный юрист и, насколько я знаю, очень способный. Что вы можете сделать такого, чего он не может? - Пока не сделал, не знаю. - Вульф выпрямился. - Мистер Йеркс, вы считаете, что мистер Блаунт убил этого человека? - Нет, конечно. Но прежде чем сказать это, он украдкой взглянул на Салли, нечаянно разоблачив себя. Если он действительно считал, что Блаунт невиновен, зачем был нужен этот взгляд? - И я так же думаю, - сказал Вульф, как будто он и вправду так думал. - Но факты, указывающие на него, очень весомы и не могут быть так просто отброшены. Вы знаете это? - Да. - Значит, я пока не принимаю их во внимание. Есть другие факты, например, что четыре других человека, "посредники" имели возможность отравить шоколад, входя в библиотеку, чтобы сообщать ходы. Я понимаю, что в таких случаях, иногда, если не всегда, Джерин закрывал глаза, чтобы сосредоточиться. Это верно? - Да. Он обычно делал это после первых трех или четырех ходов. Он наклонял голову и иногда закрывал глаза руками. Йеркс повернулся к клиентке. - Вы понимаете, мои ответы на эти вопросы не означают, что я на вашей стороне, против ваших отца и матери. Нет. Но вы имеете право на свое мнение, и я хочу помочь вам в любом случае. - И продолжил, обращаясь к Вульфу: - И я согласен, что маловероятно, что вы способны повредить. Я знаю кое-что о вашей деятельности. Но и Комус знает, что четыре посредника, включая меня, имели массу возможностей положить яд. Это ясно. Вопрос в том, зачем это мне? Или любому из них? Вульф кивнул. - В том-то и вопрос. Взять вас. У вас нет ненависти к мистеру Джерину. Но, допустим, что у вас есть или была ненависть к мистеру Блаунту. Смерть Джерина была лишь одним из следствий того, что он выпил яд; другое состоит в том, что Блаунт в смертельной опасности. Как вам это нравится, мистер Йеркс? Меня наняли для расследования, и я расследую. Может быть, это вы предложили Блаунту самому принести шоколад для Джерина? Или же, когда сообщили ему, что Джерину плохо, это вы посоветовали вылить все из кружки и кофейника? Глаза банкира сузились, а губы сжались. - Понятно, - сказал он так тихо, что я едва услышал это, а у меня хороший слух. - Так вот как вы... Понятно. - Он кивнул. - Очень умно. Может быть, более чем умно. Комус тоже мог держать это в уме - не знаю. Вы задали мне два вопроса, - нет, три. На все ответ - нет. Но вы, конечно, ведете к чему-то. Это делает... хм... Хаусман, Фэрроу и Комус... хм. Конечно, никаких комментариев. - Он обернулся к Салли. - Я уже не так уверен, что вы сделали ошибку. - Снова к Вульфу. - Я правильно понял вас? Вы утверждаете, что Джерин был просто пешкой, которой пожертвовали, стремясь погубить Блаунта? - Я это предполагаю. Это моя рабочая гипотеза. Естественно, что вы даете отрицательный ответ на мои три вопроса; так делают и остальные трое. Вы сказали бы "нет" и если бы я вас спросил, знаете ли вы об их отношениях с Блаунтом. Так сделают и они. Но ненависть одного человека к другому, столь сильная, что он неумолимо стремится его погубить, существует не в безвоздушном пространстве. Всегда есть следы этого, и я стараюсь их найти. Может быть, это чувство, сильное чувство, направлено не на Блаунта, оно может быть сосредоточено на каком-то объекте, который станет доступен лишь при устранении Блаунта. У Фэрроу это может быть контроль над корпорацией, у Хаусмана, фанатика по натуре, это может быть какое-то безумное стремление, у вас или у Комуса это может быть миссис Блаунт. Я намерен... - Здесь присутствует дочь миссис Блаунт, Вульф. - Да. Это просто предположение. Я не без причины назвал имя миссис Блаунт. Мистер Гудвин, видевшейся с ней, и способный судить об этом, говорит, что она может заставить любого мужчину нарушить второе предписание десятой заповеди - не пожелай жены ближнего своего. Но я только рассуждаю. У меня нет массы сотрудников, как у служителей закона, но есть три хороших человека, помимо мистера Гудвина, а дело неспешное. Мистера Блаунта не будут судить ни на этой неделе, ни в этом месяце. Вульф нашел хорошего слушателя. Йеркс не упустил ни слова. Когда Вульф остановился, чтобы передохнуть, он спросил: - Вы излагали эту гипотезу районному прокурору? Превосходно. Удовлетворительный ответ на этот вопрос, с полным объяснением всех обстоятельств, занял бы несколько минут. Но Вульф только сказал: - Нет, сэр. Они сделали ставку на мистера Блаунта. А я - нет. Йеркс взглянул на Салли, потом на меня, но не видел нас, он просто отвел глаза от Вульфа, что-то соображая. Это заняло у него несколько секунд, потом он повернулся к Вульфу. - Вы понимаете, - сказал он, - что для высокого должностного лица важного финансового учреждения публичность, связанная с таким делом... прискорбна. Даже несколько... стеснительна. Конечно, полиции было необходимо встретиться с некоторыми моими друзьями и сотрудниками, чтобы выяснить, были ли у меня какие-либо связи с этим Джерином, но и это было неприятно. Теперь вы, частные детективы, расследуете мои отношения с Блаунтом, что, может быть, еще более неприятно, но я знаю, что не могу вас остановить. Я согласен, что ваша гипотеза имеет право на существование. Я могу сберечь ваше время и усилия и сделать расследование менее неприятным для себя. - Он остановился, чтоб сглотнуть: все это было для него не так легко. - В банковском мире всем известно, что скоро будут выборы нового президента моего банка и что, возможно, назовут мое имя. Но некоторые директора, меньшинство, в настоящий момент выдвигают другого человека. Мэтью Блаунт принадлежит к этому меньшинству, но, поскольку он теперь... в таких обстоятельствах, то не сможет присутствовать на заседании Совета на будущей неделе. Вам не потребовалось бы больших усилий, чтобы узнать об этом, но я хочу добавить, что это не повлияло на мои отношения с Блаунтом. Дело не в том, что он против меня, просто у него есть обязательства по отношению к другому человеку, и я это понимаю. Я не буду добавлять, что не убивал Джерина, чтобы Блаунта обвинили в убийстве. Это фантастическое предположение. - Он встал. - Я желаю вам удачи. Остальные трое - Хаусман, Фэрроу и Комус обычные мои знакомые, но Мэтью Блаунт - старый дорогой друг, как и его жена. Он сделал движение к Салли. - И вы, Салли. Я думаю, что вам надо вернуться домой и быть там в такое время. Я уверен, что ваш отец желал бы... Раздался звонок в дверь. Я мог бы предоставить это Фрицу, поскольку он находился еще на кухне и не было десяти часов, но мне все равно нужно было проводить Йеркса к выходу, поэтому пошел я. В газетах не было портрета Виктора Эвери, доктора медицины, но если вы ждете первоклассного врача и, открывая дверь, видите пожилого упитанного джентльмена в сером пальто с шарфом и в темно-серой шляпе, вы вежливо приветствуете его: - Доктор Эвери? Пока он с моей помощью снимал пальто, вышел Йеркс в сопровождении Салли, и я пришел к выводу, что доктор Эвери, по-видимому, для него простой знакомый, а не старый и высокоценимый друг; может быть, впрочем, Йеркс был слишком поглощен своими мыслями и поэтому ограничился одним словом и кивком, а все внимание Эвери было обращено на Салли. Он взял ее за руку, потрепал по плечу, сказал: "Мое дорогое дитя" - и отпустил ее руку только дойдя до дверей в кабинет. Когда я вернулся туда, закрыв дверь за Йерксом, Эвери уже сидел в красном кожаном кресле и рассказывал Салли, что ему пришлось поручить свои дела ассистенту, чтобы прийти сюда. Проходя мимо, и глядя на него сверху, я заметил много седины в его волосах. Он обратился к Вульфу. - Мало есть такого, чего бы я не сделал для мисс Блаунт. Я чувствую ответственность за нее, потому что принимал ее, когда она появилась на свет. Поэтому я здесь в вашем распоряжении, хотя не знаю точно зачем. Она сказала мне по телефону, что наняла вас защитить интересы ее отца. Мисс Блаунт сказала мне также, что вы действуете независимо от адвоката ее отца. Это кажется мне несколько странным, но я не вправе судить об этом. Единственная профессия, в которой я что-то смыслю, это медицина. Она сказала, что вы хотите меня видеть, и вот я здесь. Я пошел бы и дальше, хоть к самому дьяволу, если это могло бы помочь отцу мисс Блаунт. Вульф проворчал: - Вы думаете, что он убил Пола Джерина? - Нет. Я так не думаю - Он взглянул на Салли так же, как Йеркс. - Давно ли вы член "Гамбит-клуба"? - Пятнадцать лет. - Хорошо ли вы знаете мистера Хаусмана? - Вообще-то не очень хорошо. Я редко вижу его вне стен клуба. Я встречаюсь с ним раз в год на дне рождения Мэтью Блаунта. Миссис Блаунт всегда приглашает нас. - Хорошо ли вы знаете мистера Йеркса? - Немногим лучше, чем Хаусмана. - Мистера Фэрроу? - Его я знаю, конечно. Вам известно, что он племянник миссис Блаунт? - Да. Мистера Комуса? - Я знаю его много лет. Помимо того, что мы друзья, я его врач. - Эвери повертелся на стуле, уселся. - Эти четыре человека, как вам, конечно, известно, были "посредниками". - Разумеется. Позднее мы еще о них поговорим. Сначала о том, что произошло. Я так понимаю, что это мистер Комус позвал вас к мистеру Джерину. - Верно. Но я и ранее знал, что Джерину плохо, за полчаса до того, как Йеркс сказал об этом Блаунту. Я сидел за пятым столом рядом с Блаунтом. - Это тогда Блаунт пошел в библиотеку, чтобы взять кофейник и чашку и вымыть их? - Да. - Йеркс предложил Блаунту это сделать? - Не думаю. Во всяком случае, я этого не слышал. - Не предложил ли это кто-нибудь другой? - Не думаю, но точно не знаю. Йеркс был "посредником" у наших столов, он сообщил мне шестой ход Джерина, и я придумывал ответный ход. Я пробовал гамбит Олбена Каунтера. Хафтлин использовал его против Доджа в 1905 году и сделал ему мат на шестнадцатом ходу. Но, может быть, вы не играете в шахматы? - Я не знаю этого гамбита. - Судя по тону Вульфа, он его не интересовал. - Когда вы вошли к Джерину по приглашению Комуса, вы сразу заподозрили отравление? - О нет, не сразу. Были слабость, депрессия и некоторая тошнота, а такие последствия могут быть вызваны самыми разными причинами. Только когда он пожаловался на страшную жажду, и рот у него был сухой, я подумал об отравлении именно мышьяком, потому что клиническая картина отравлений мышьяком всегда одна и та же. Из предосторожности я послал в ближайшую аптеку за горчицей, хлористым железом и магнезией, а когда их принесли, попробовал дать горчичную воду, а не микстуры. Они - общепринятое противоядие против мышьяка, но их можно применять только после промывания желудка и соответствующего анализа. В клубе, конечно, не было приспособления для этого, и когда симптомы стали более острыми, я вызвал скорую помощь, и его взяли в больницу Св. Винсента. - Вы продолжали лечение в больнице? Эвери кивнул. - Вместе с больничными врачами. Они занялись этим немедленно. - Но вы присутствовали та!? - Да. До самой его смерти. - Понимал ли он, что его отравили? - Трудно сказать. - Эвери облизнул губы - Он понял, что в шоколаде было что-то не то. Это естественно, потому что он ничего другого не ел, а любая еда, вызывавшая у человека болезнь, в каком-то смысле ядовита, но только после приезда в больницу у него возникло подозрение, что его нарочно отравили. Вы спросили, знал ли он. Он не знал, но подозревал. - Называл ли он кого-нибудь? Обвинял кого-то? - Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос. - Тьфу! Слышали ли вы, как он назвал кого-то? - Нет. - Назвал ли он кого-нибудь вам и другим присутствовавшим? - Да. Другим. - Значит, полиция и мистер Комус, вероятно, знают об этом. Почему бы и мне не знать? Эвери медленно повернулся к Салли. - Я не сказал ни тебе, ни твоей матери, Салли. Но, конечно, полиции передали это - там был врач и две сиделки, и они слышали Ты попросила меня повидаться с Вульфом, и я думаю, что ты хочешь, чтоб он знал. Да? - Да, - сказал Салли. - Я хочу, чтобы он знал все. Эвери смотрел на нее с минуту, открыл рот, закрыл его, потом повернулся к Вульфу и сказал: - Он назвал Блаунта. - Что он сказал? - Он сказал - это были его слова: "Где этот ублюдок Блаунт? Он сделал это, он это сделал. Где он? Я хочу его видеть. Где этот подонок?" Конечно, он бредил. Это совершенно ничего не значит. Но он сказал это, и полиция об этом знает. - Снова к Салли: - Не говори матери. Это ничего не даст, а ей и без того тяжело. Салли, установившись на него, затрясла головой. - Как он мог... Она посмотрела на меня, и я вынужден был что-нибудь сказать. - Чепуха, - сказал я - Он не владел собой. Вульф, глядя прямо на Эвери, спросил: - Он говорил об этом еще что-нибудь? - Нет. Это все. - Повторил, может быть? - Нет. - Его спросили об этом? Вы или другие? - Нет. Он был не в состоянии отвечать. - Тогда эта информация не имеет никакой ценности. Вернемся к клубу. Вы сказали, что он понял, что в шоколаде было что-то не то, и вы, естественно, полагали так же. Вы попробовали проверить это? - Да, но это было невозможно, потому что уже не было оставшегося шоколада. Кофейник и чашку унесли, да вы это знаете. Я спустился в кухню, спросил у повара и официанта и поискал вокруг. Однако я не сделал одного, что должен был сделать, и сожалею об этом, очень сожалею. Я должен был спросить у Джерина, не клал ли он сам что-нибудь в шоколад. В тот момент такая возможность не пришла мне в голову, потому что он говорил, что в шоколаде, который ему подали, было что-то не то. Об этом я подумал позже, через два дня, когда дело повернулось таким образом, что Блаунт был заподозрен в умышленном убийстве. Если бы я был полностью осведомлен обо всем происшедшем в клубе, я расспросил бы Джерина. Я даже обыскал бы его карманы. Я очень сожалею об этом. - Не возникло ли у вас предположения, что он покончил с собой? А потом, на пороге смерти, обвинил в этом Блаунта? - Не обязательно подозревать самоубийство. Могло быть и так, но гораздо правдоподобнее, что он положил нечто в шоколад, считая его безвредным, а оно отнюдь не было таковым. Это мог быть какой-нибудь стимулятор или особый сахар. И либо по ошибке, либо в результате коварного замысла другого лица, мышьяк был внесен в безвредное вещество. Оно могло, конечно, находиться в каком-нибудь сосуде, и я позднее искал его в клубе, но прошло два дня, и полиция все уже тщательно обследовала. Библиотеку официант привел в порядок во вторник вечером и выбросил при этом мусор из корзины для бумаг. В полиции мне сказали, что у Джерина не было при себе ничего подобного, но точно они этого не знают, потому что его раздели сразу после приезда в больницу. Вульф хмыкнул. - Значит, все чем вы располагаете, это предположение, которое нельзя подтвердить. - Я сожалею, что вы так считаете. - Эвери подался вперед. - Вы восприняли это так же, как Комус, когда я высказал ему данное предположение. Комус способный юрист, блестящий юрист, но, естественно, он подходит к любой проблеме с точки зрения закона. Вы правы, говоря, что моя гипотеза ничего не стоит, если ее нельзя доказать, но ведь не исключено, что ее можно подтвердить - именно поэтому я хотел рассказать вам о ней, потому что это дело для детектива, а не для адвоката. Я не стану подсказывать вам дюжину разных способов, которыми можно ее подтвердить, потому что это ваша профессия, а не моя. Но скажу вам одно, если бы я был детективом, стремящимся снять с Блаунта обвинение в убийстве, которого он не совершал, я бы не отбрасывала эту гипотезу. Я не хочу быть назойливым, но вы понимаете, что я глубоко заинтересован в этом деле. - Понятно, - Вульф был терпелив. - Я согласен, что ваше предложение заслуживает рассмотрения, Подтвердись оно, это было бы тем ценнее, что сняло бы подозрения не только с Блаунта, но и с "посредников", имевших доступ к шоколаду. Теперь я остановлюсь на них. Ведь детектив должен принять и их во внимание. Вы предложили одно объяснение, я предложу другое. Один из этих четырех убил Джерина, но не из вражды к нему, а чтобы погубить Блаунта. Злой умысел был направлен против Блаунта. Поэтому я спросил, хорошо ли вы их знаете. Если это можно доказать... - Боже милостивый. - Эвери вытаращил глаза. - Это вздор. Вы что, серьезно? - Почему бы и нет? Мое предположение так же достойно рассмотрения, как и ваше, и его гораздо легче проверить. Почему это вздор? - Почему? - Эвери развел руками. - Может быть, мне следовало сказать... неправдоподобно. Убить таким образом умышленно человека, не имеющего к вам отношения, только с целью обвинить другого. Возможно, я наивен для моего возраста и опыта, но такая испорченность... мне трудно поверить в это. Но я не могу отрицать, что это возможно. - Значит, это не вздор. Но, вероятно, нет смысла спрашивать, знаете ли вы или подозреваете что-то, указывающее на одного из них? - Несомненно, - он подчеркнул это. - Даже если бы я знал, я бы... - Он вдруг остановился, взглянул на Салли и повернулся к Вульфу. - Нет, это неправда. Если бы я хоть что-то знал или подозревал, я сказал бы вам. А вы? Вульф покачал головой. - Если я и знаю, то воздерживаюсь от высказывания подозрений. Я беседовал с тремя из них - Хаусманом, Фэрроу и Йерксом - и ожидаю Комуса завтра. Все они признают невиновность Блаунта, это радует, но не помогает. Я же не только признаю это, но настаиваю на этом, и, опираясь на вашу гипотезу, или на свою, или на какую-то другую, намерен это доказать. Глава 9 Дэниел Комус приехал в среду сразу после полудня. Хорошо еще, что не вечером, а то все удовольствие от бараньих почек, наколотых и вымоченных в оливковом масле с солью, перцем, тимьяном, горчицей, мускатным орехом, а затем обжаренных (пять минут с одной стороны, с той, где кожица, и три с другой), да дважды сбрызнутых пряным маслом, было бы безнадежно испорчено. Я уже говорил, что никакие обстоятельства не могут испортить Вульфу обед, если, разумеется, еда приготовлена должным образом. Но в тот день, если б Комус хоть телефонным звонком не отозвался на ультиматум Салли, почки несомненно были бы съедены без всякого аппетита. С равным успехом их можно было бы скормить Вольтеру. В тот день Вульф в первый (и, кажется, в последний) раз за все время нашего общения отменил без всяких видимых причин данные мне указания. Утром, когда мы с Салли завтракали (свежие рогалики и яйца, сбитые с вином и бульоном), он позвонил мне из своего кабинета и попросил вызвать на шесть часов Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера - трех отличных ребят, о которых он говорил Йерксу. У меня сразу улучшился аппетит. Я не имел ни малейшего представления, зачем они ему нужны, но поскольку они втроем обходились ему четвертную в час, то вряд ли он собирался обсуждать с ними предположения доктора Эвери. Однако прошло всего десять минут, как он позвонил снова и попросил все отменить. Это было неслыханно. Единственное, чего он никогда не делает, так это не мечется из стороны в сторону и не дергает других. Ничего себе, начался денек. Когда в одиннадцать утра он, спустившись в свой кабинет, застал в кресле рядом с бюро клиентку с "Таймс" в руках, то задержался по пути к своему письменному столу, чтобы бросить на нее угрюмый взгляд и еле заметным кивком пожелать ей доброго утра. Затем перевел все тот же угрюмый взгляд на меня, поставил в вазу орхидеи, сел, наконец сдвинул держатель бумаг - неотесанный кусок окаменевшего дерева - с кипы утренней почты и взял в руки верхний конверт с письмом председательницы женского клуба любительниц орхидей в Монтклэре, которая спрашивала разрешения привести примерно сотню любительниц полюбоваться на его орхидеи. Мне уже приходила в голову мысль отложить это письмо и самому с ним разобраться: я опасался, что он будет болезненно реагировать на любое упоминание о любительском клубе, но, в конце концов, решил я, раз я смог все это прочесть, то и он может. Он просмотрел почту, прижал ее снова держателем и взглянул на меня. - Кто-нибудь звонил? Он никогда об этом не спрашивал, так как прекрасно знал, что если бы кто-нибудь интересующий его и позвонил, то я бы об этом не умолчал. - Да, сэр, Лон Коэн хочет прислать репортера, чтобы он взял интервью у мисс Блаунт. - А зачем вы сказали ему, что она здесь? - Я не говорил. И вы это знаете не хуже меня. Она выходила погулять, и кто-то из журналистов ее заметил. Можно попросить Сола, Фреда и Орри выяснить, кто именно. - Арчи, я сегодня не настроен шутить. - Я тоже. Он перевел взгляд на клиентку. - Мисс Блаунт. Я надеюсь, что вы уйдете, прежде чем войдет мистер Комус. - Я предпочла бы остаться, - сказала она. - Я лучше останусь. - Нет. Мистер Гудвин вам потом все расскажет Так что, пожалуйста, уйдите. Она покачала головой. - Я останусь. Она ни с кем не собиралась спорить. Просто констатировала факт - и все. В другой раз он наверняка тут же взорвался бы, наорал на нее, а если б она продолжала настаивать, то попросил бы меня отнести ее наверх и запереть в комнате. Сейчас же он ничего этого не сделал, только молча уставился сначала на нее, потом на меня, приподнял держатель для бумаг и, взяв верхнее письмо, рявкнул: - Арчи, записную книжку. В течение последующего часа он продиктовал шестнадцать писем, лишь три из которых отвечали на утреннюю почту. Эта записная книжка хранится у меня до сих пор. Все эти письма были потом перепечатаны, но ни одно не подписано и не отправлено, Все они необычайно вежливы. Например, он просил прощения у мальчика из Канзаса за то, что сразу не ответил на письмо, присланное недели две тому назад с двумя страницами вопросов о работе детектива, но ответить на вопросы все же не удосужился. Когда позвонили во входную дверь, Вульф был как раз на середине послания какому-то любителю орхидей из Эквадора. Я вышел в холл посмотреть, в чем дело, и вернулся сообщить, что это Комус. Было десять минут первого. Мне, конечно, любопытно было поглядеть, как Салли будет себя с ним вести, и, проводив гостя в кабинет, я остановился позади него. Она молча сидела в кресле, глядя прямо на него и не собираясь двигаться с места или говорить. Он хотел было подойти к ней, но замешкался на полпути и отвернулся от нее, пробормотав: "Глупая курица". Его взгляд скрестился со взглядом Ниро, я представил их друг другу и указал ему на красное кожаное кресло. Он заговорил: - Под угрозами этой истерички я вынужден был прийти. Поскольку сам Вульф был убежден, что любая, самая спокойная и уравновешенная женщина обычно просто отдыхает после предыдущей истерики или готовится к следующей, он не нашел, что ответить, и предпочел не реагировать. - Раз вы все-таки пришли, - сказал он довольно спокойно, - то садитесь. Собеседники в равном положении, когда их глаза на одном уровне. Недаром судья всегда сидит на возвышении. Комус подошел к красному кожаному креслу, но не стал в него усаживаться, а лишь присел на краешек. - Мне бы хотелось сразу кое-что уточнить, - заявил он. - Если вы рассчитываете, что я возьму вас в компанию и мы будем вместе представлять интересы Мэтью Блаунта, то вы глубоко ошибаетесь. Во всем, что я делаю или собираюсь сделать, я руководствуюсь и буду руководствоваться лишь одним - интересами моего клиента. Кроме того, хочу добавить, что меня совершенно не удивляет избранная вами тактика. Я хорошо с ней знаком, и потому, в частности, мне не хотелось вступать с вами в деловые отношения. Я, конечно, не виню мисс Блаунт, поскольку она плохо разбирается в такого рода вещах. Она не понимает, что оказанное на меня давление имеет характер шантажа и что в случае, если б она осуществила свою угрозу, то оказалась бы виновной в клевете. Вы ведь не станете отрицать, что она написала это письмо по вашему указанию. Вульф кивнул. - Да, я продиктовал его мистеру Гудвину, он его отпечатал, а мисс Блаунт подписала, - при этом он смотрел на адвоката с таким выражением, словно пытался решить, сильно ли я преувеличивал, рассуждая о коже и костях. - А что касается шантажа, то о каком шантаже может идти речь, если мы требовали от вас всего только полчаса вашего личного времени, не более того. Обвинение в клевете можно было бы тоже отвести, но, боюсь, что мисс Блаунт не сможет должным образом доказать истинность своих предположений. И поэтому обсуждать данный вопрос бессмысленно. Она не доверяет искренности ваших намерений защищать интересы ее отца и считает возможным, что вы предадите их ради собственных интересов, а вы, понятно, будете это отрицать. Так что это вопрос дискуссионный, окончательно решен быть не может, и не к чему попусту тратить время. И вот я... - Это полная чушь! Детские выдумки! - Возможно. Никто, кроме вас не сможет прояснить этот вопрос, поскольку ответ на него скрыт в вас самом, в вашей душе и в вашем сердце. А я бы хотел обсудить с вами гипотезу, о которой шла речь в письме мисс Блаунт. Она построена отчасти на доподлинно установленном факте, отчасти - на предположении. Предполагается, что мистер Блаунт невиновен. А доподлинно установленный факт... - С этой гипотезой я знаком. Вульф удивленно поднял брови. - Да ну? - Да. Ведь, если я не ошибаюсь, вы рассказывали о ней вчера Йерксу? - Да. - Он сегодня утром мне об этом сообщил. Не по телефону, он заходил ко мне. На него она произвела большое впечатление, на меня - тоже. Я был потрясен, когда эта мысль впервые пришла мне в голову, это было неделю тому назад, и, когда я поделился ею с Блаунтом, он тоже был потрясен. Я, правда, не делал того, что делали вы, я не стал говорить об этом с теми, кто замешан в эту историю. Интересно, а Фэрроу и Хаусману вы тоже обо всем рассказали? Брови Вульфа были по-прежнему удивленно подняты. - Так вам это тоже пришло в голову? - Конечно. Не могло не прийти. Раз мышьяк подложил не Блаунт, а он этого действительно не делал, то, следовательно, кто-то из этих троих, и у него должен был быть мотив. Не мне вам объяснять, что в каждом преступлении надо искать того, кому это выгодно. А единственное последствие убийства Джерина, которое может иметь какое-либо значение для кого-то из них, это арест Блаунта и предъявление ему обвинения в убийстве. Вы, конечно, включаете и меня в список подозреваемых, а я - нет. Может, поэтому вы рассказали все Йерксу? Вы, наверное, думаете, что идиотское предположение мисс Блаунт указывает на меня, а он тут ни при чем? - Нет. Сейчас вы действительно представляетесь мне наиболее вероятным кандидатом, но это может быть и любой из них. А Йерксу я сказал, просто чтоб начать об этом разговор. Не о вас с миссис Блаунт, конечно; даже если подозрения мисс Блаунт имеют под собой серьезные основания, то вы были достаточно скрытны, чтобы не возбуждать подозрений. Мне хотелось поговорить о них самих и об их отношении к мистеру Блаунту. Успех любого расследования, как вы знаете, в значительной степени зависит от разговоров. - Вульф сделал жест рукой. - Вам-то это, конечно, не нужно, вы знакомы с ними многие годы. У вас могли быть какие-то подозрения, и подкрепив их фактами, известными только вам с Блаунтом, вы можете добиться успеха. И в этом случае я вам не нужен. Комус откинулся на спинку стула и задумался, закрыв при этом глаза, будто бы заглядывал куда-то внутрь. Из окна, находившегося позади письменного стола Вульфа, прямо на него падал свет, и он казался мне не таким костлявым, как у камина в гостиной Блаунта, но намного старше: бросались в глаза морщины, собирающиеся к уголкам рта и к носу. Он открыл глаза. - У меня еще нет ясного представления об этом деле, - сказал он. - Хмм, - протянул Вульф. - Да, еще нет. Гипотеза ваша достаточно очевидна, если считать, что Блаунт невиновен, но как вы можете быть в этом уверены? Я знаю, почему в этом уверен я, но вы-то почему? Вульф покачал головой. - Вряд ли вы можете ожидать от меня искреннего ответа до тех пор, пока мы с вами не сотрудничаем. Но даже если б у меня и не было для этого иных оснований, достаточно было бы и такого: если Блаунт виновен, то я не смогу отработать вознаграждение, уже полученное от его дочери, а незаработанные деньги, как сырая рыба - желудок наполняет, а переварить трудно. Так что я считаю, что отец моей клиентки не убивал этого человека. - Вот в этом вы совершенно правы. Не убивал. - Отлично. Всегда приятно получить подтверждение от того, кто знает наверняка. Конечно, было бы еще приятнее, если бы вы объяснили мне, откуда вы это знаете, но на это я не могу рассчитывать. По всей вероятности, это ваша с мистером Блаунтом тайна. - Ну, пожалуй, да. - Комус глубоко вздохнул. - Хочу вот о чем у вас спросить. Сегодня я увижу своего клиента. Если я предложу ему нанять вас для того, чтобы кое-что выяснить, и он согласится, то возьметесь ли вы за это? Расследовать одно конкретное обстоятельство под моим руководством?.. - Не могу сказать. Сомневаюсь. Я должен знать, о чем конкретно идет речь и насколько я буду ограничен в своих действиях вашим руководством. Вы ведь в целом не одобряете моих методов. - Тем не менее, они весьма результативны. Если вы будете удовлетворены по этим двум пунктам, то тогда как, возьметесь? - Если это не будет противоречить интересам мисс Блаунт, и она согласится, и я получу письменное заверение, что мистер Блаунт, а не вы, станет моим клиентом, то тогда, да. Так о чем речь? - Придется вам подождать, пока я не поговорю с Блаунтом. Смогу я с вами связаться сегодня вечером? - Да. Но имейте в виду, что я поверю лишь письменной просьбе мистера Блаунта. Так или иначе я должен принять во внимание мнение мисс Блаунт на ваш счет, ведь она - мой клиент. Что-то вы слишком быстро переменили свое мнение обо мне. - Да нет, не так уж быстро. - Комус повернулся в своем кресле, чтобы обратиться к Салли, начал быстро что-то говорить, но замолк на полуслове и вернулся к разговору с Вульфом. - Тот факт, о котором вы упоминали, известный только мне и Блаунту, требует некоторого расследования - не сам факт, конечно, а то, что из него следует. Я сначала надеялся сделать это самостоятельно или при помощи пары своих секретарей, но позавчера, в понедельник, я понял, что здесь требуется профессионал, и решил позвонить вам. А тут узнаю из газеты, что вы будете заниматься делом Блаунта. Я решил, что вы сами решили сунуть сюда свой нос, и реакция моя была очевидна. Вечером же позвонила миссис Блаунт и сказала, что вас наняла ее дочь. Тогда я понял, что зря на вас разозлился, и решил к вам прийти, чтобы нанять вас самолично, но тут вы сами знаете, с чем я столкнулся. С идиотским предположением мисс Блаунт. Конечно, я вел себя не лучшим образом. Ни вы, ни Гудвин тут ни при чем, это все она. Тут он махнул рукой. - Ну, да ладно, это было довольно глупо. А вчера пришло это письмо, без сомнения, продиктованное вами. Немалого труда стоило мне взглянуть на все вашими глазами, и я понял, что вы действуете в соответствии с интересами клиента. Когда же сегодня утром явился Йеркс и изложил вашу гипотезу, которая полностью совпала с моей, мне стало очевидно, что вы не просто набиваете цену, а действительно верите в невиновность Блаунта. Итак, я явился сюда, намереваясь воспользоваться вашими услугами. Так что сами видите, перемена была не столь внезапной, как кажется на первый взгляд. Он встал и подошел к Салли. - И что ты себе в голову вбила, - сказал он, - одному Богу известно. Если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, шла бы лучше домой. Мне сегодня уже звонили из двух газет, спрашивали, что ты делаешь у Ниро Вульфа. Интересно, ты поумнеешь когда-нибудь? - Он махнул рукой и повернулся снова к Вульфу. - Итак, я поеду к Блаунту и сегодня же вечером или завтра утром дам вам знать. Он наверняка станет лучше к вам относиться, если узнает, что вы отослали Салли домой. Могу ли я его обрадовать этим? - Нет, сэр. Я не могу диктовать клиенту, как ему себя вести. - Ну, ладно. - Он хотел было что-то добавить, но потом передумал и направился к двери. Я поспешно последовал за ним, чтобы выпроводить с почестями. Потом я вернулся, но войти в кабинет мне не удалось, так как на пороге я столкнулся с Салли. - Ну, что, вы поверили ему? - спросила она таким тоном, что я испугался, как бы она не исцарапала мне лицо в случае положительного ответа. Я схватил ее за руку, развернул на сто восемьдесят градусов и повел к красному кожаному креслу. Черт возьми, как она заартачилась. Она не собиралась садиться на не остывшее еще после Дэна Комуса место. Она вывернула руку, встала около письменного стола Вульфа и спросила теперь у него: - А вы поверили ему? - Да садитесь же вы, черт побери, - отрезал Вульф. - У меня шея не резиновая. - Но если вы собираетесь... - Садитесь! Она повернулась, увидела, что я пододвинул ей кресло, села и заявила: - Вы сказали, что возьметесь, если я соглашусь. А я не согласна. Вы не должны работать под его руководством. Вульф без особого интереса взглянул на нее. - Он предложил одну очень разумную вещь, - начал он. - Послать вас домой. Но даже если я вас и выгоню, вы можете отправиться не домой, и никому не известно, куда вы пойдете, а мне вы можете в любой момент понадобиться. Вы мне нужны сейчас и можете понадобиться еще. Я ему и верю и не верю. - Он повернулся. - Арчи? Я уже сидел на своем месте. - Я пас, - ответил я. - Если он и врет, то неплохо. Если он говорит искренне, то значит Салли - полная идиотка, а я ее а понедельник вечером уверил, что я на ее стороне, так что я не могу судить беспристрастно. Он усмехнулся и сказал ей: - Вы ведь слышали, что я сказал. Я согласен выполнять его указания. Вы зачем меня наняли, мисс Блаунт? Чтобы разоблачить Комуса или снять подозрения с вашего отца? - Я... как... из-за отца, конечно. - Тогда и не вмешивайтесь. Если и впрямь Комус с вашим отцом что-то знают, то я это узнаю прежде, чем соглашусь на его предложение, а тогда уж и буду решать, как быть. У меня, по крайней мере, сложилось впечатление, что он честен, и я собираюсь потратить немного ваших денег, чтобы подтвердить или опровергнуть ваше мнение о нем. Он вдовец? - Да, Его жена умерла десять лет тому назад. - А дети есть? Она кивнула. - Четверо. Два сына и две дочери. Все имеют семьи. - Кто-нибудь из них с ним живет? Или, может, он с ними? - Нет. У него квартира на Тридцать восьмой улице в доме, который ему же и принадлежит. Когда дети обзавелись семьями, он разделил дом на квартиры, каждая по этажу. - Он живет один? - Да. Он не... - "Да" вполне достаточно. У него есть прислуга? - Постоянной нет. Женщина приходит убираться, и все. Он только завтракает... - Извините. А у вас есть ключ от его квартиры? Ее глаза округлились. - Конечно, нет. Откуда у меня может быть ключ от его квартиры? - Не знаю. Я просто спросил. - Он повернулся ко мне. - Арчи. Позови Сола, Фреда и Орри. На половину третьего, если можно. Я повернулся, снял трубку и набрал номер. Не так-то просто поймать их в середине дня. Но у Сола есть автоответчик, у Фреда - жена, а у Орри - три разных телефонных номера, два из которых принадлежат его любовницам. И каждый из них готов бросить любое дело, если Вульф срочно требует их к себе. Я сидел на телефоне до самого обеда, и дважды звонки Фреда и Орри отвлекали меня от еды, да я бы и вовсе от обеда отказался, лишь бы дело пошло, я ведь видел, как самому Вульфу не терпится. Если речь шла лишь о том, чтобы наведаться в квартиру к Комусу, как было ясно из его разговора с Салли, то к чему тогда целый взвод? Почему бы не послать меня одного? У меня были догадки на сей счет, но я не придавал им большого значения. Возможно, он хотел, чтобы я был при Салли. Если я не буду все время за ней следить, она начнет давать Фрицу советы, как что готовить, или подкладывать гвозди ему самому в постель, или переставлять мебель. Если это так, и ее дальнейшее пребывание в доне свяжет меня по рукам и ногам, то я, пожалуй, присоединюсь к мнению Йеркса и Комуса, что в такое время ей лучше всего быть подле матери. Тема костей вновь поднималась за обедом, но на этот раз речь шла не о Вольтере, а о находке в каком-то африканском ущелье, которая якобы доказала, что единственное, что отличает меня от того древнего болвана, который подбросил их туда миллион лет тому назад, - это умение печатать на машинке: по-моему, так. Почки были оценены в полной мере, и когда я дожевывал последний кусок, вошел Фриц, которому пришлось самому открыть входную дверь. Он доложил о приходе мистера Пензера. Присутствие Салли удержало Фрица от того, чтобы назвать его просто Солом. К тому времени, как мы управились с салатом и кофе, подошли и Фред с Орри. Я предупредил их по телефону, что будет Салли Блаунт, и очень интересно было понаблюдать за тем, как каждый из них остался верен себе, когда мы вошли в кабинет, и я стал их ей представлять. Сол Пензер, рост около метра семидесяти, вес - шестьдесят четыре килограмма, с крупным носом и плоскими ушами, внешности ничем не примечательной, казалось, взглянул на нее лишь из вежливости, но можно было спокойно ставить тысячу к одному, что ни одна деталь ее внешнего вида от него не ускользнула. Фред Даркин, рост метр семьдесят семь, вес - восемьдесят шесть килограммов, лысый и дородный, взглянул на нее. Он делает это совершенно машинально. С тех пор, как много лет тому назад он слегка приударил за хорошенькой полногрудой девчушкой, и жена их застукала, он, боясь за себя, предпочитал не глядеть на лиц женского пола моложе тридцати лет. Орри Кэтер, рост метр восемьдесят три, вес - восемьдесят два, сложение отличное, не скрываясь, прямо и с интересом ее оглядел. С ранних лет он привык смотреть на каждую хорошенькую женщину, как рыбак на форель в ручье, и никогда не считал нужным скрывать свой интерес. Предназначавшиеся им три кресла стояли перед столом Вульфа довольно тесно, а красное кресло уже остыло после Комуса, так что Салли спокойно на него уселась. Вульф поочередно протянул руку каждому из троих, сел и заговорил. - Вам, наверно, нелегко было собраться по срочному вызову, и я вас благодарю, что пришли. Вы, наверно, уже знаете, чем я сейчас занимаюсь - Мэтью Блаунтом, которому предъявлено обвинение в убийстве Пола Джерина. Перед вами его дочь. Нет смысла подробно обрисовывать ситуацию, поскольку задание всего одно и очень конкретное. Возможно, вы слышали имя адвоката Блаунта - Дэниел Комус. - Кивки в ответ. - Есть основания подозревать, что незадолго до тридцатого января он раздобыл где-то немного мышьяка; не знаю, где, когда и каким образом он сделал это, но вряд ли раньше, чем за неделю-другую до этого, а может, за день или за два. Обратите внимание, что на этот раз я сказал "основания подозревать", всего только. Обычно, когда я вас прошу что-то выяснить, я имею некоторую уверенность в том, что это имело место. На этот раз это всего лишь предположение, а не умозаключение. Но это не повод халтурить, и если вы узнаете то, что мне нужно, то плата ваша будет удвоена. Сол будет поддерживать со мной связь и давать вам указания, но обо всем, как обычно, сообщайте сюда, Арчи. Потом он обратился к Солу: - Ты лучше меня знаешь, как организовать подобную операцию. У меня нет никаких догадок. Лучше всего было бы, конечно, добыть доказательство того, что мышьяк у него действительно был, но если вы установите, что Комус имел к нему доступ, это тоже будет неплохо. Можете не слишком беспокоиться, что он вас заметит, все равно он уже принял все меры предосторожности. Но вы не должны трогать его врача и его квартиру. Лечит его доктор Эвери, его старинный и близкий друг; с ним я уже говорил, и всякое ваше действие в отношении его следует предварительно обсудить со мной. А в его квартиру отправится сегодня вечером Арчи в сопровождении мисс Блаунт. Мисс Блаунт - прекрасный источник информации о его привычках, знакомых, друзьях, в общем, обо всем, что его касается. Так что сперва можете хорошенько ее расспросить. - Он обратился к ней: - В гостиной есть удобные кресла, пройдите туда, пожалуйста. Снова сжатые кулаки, побелевшие костяшки пальцев: - Я же вам говорила... Я не верю этому... - А это и необязательно. Этому не надо ни верить, ни не верить. Надо все хорошенько выяснить. Для этого вы меня и наняли. - Но вы сказали, что я пойду туда с Арчи. Я не могу. - Это мы обсудим позже. Вы можете ничего не скрывать от господ Пензера, Даркина и Кэтера. Мистер Гудвин будет с вами. - Он напомнил мне: - Не забудь записную книжку, Арчи. Я поднялся, взял записную книжку и направился к двери, все трое тоже встали и пошли за мной, задержавшись у двери, чтобы пропустить вперед Салли. Специалисты по слежке любят демонстрировать хорошее воспитание, ведь им не часто удастся им воспользоваться. Закрывая за собой дверь, я взглянул на Вульфа и заметил, что рука его потянулась к "Происхождению африканцев", - теперь, когда работа пошла, он снова мог читать. Глава 10 В тот же вечер, в десять минут одиннадцатого мы с Салли вылезли из такси на углу Парк-авеню и Тридцать восьмой улицы; подгоняемые в спину порывистым ветром, прошли полтора квартала на восток, постояли немного на краю тротуара, глядя через дорогу на окна четвертого этажа, самого верхнего в этом кирпичном доме, окрашенном серой краской. Свет там, похоже, не горел, и мы перешли через проезжую часть, вошли в подъезд и стали изучать ряд имен и кнопок на панели; я нажал на кнопку рядом с фамилией Комус, не ожидая ответа, так как я всего четверть часа тому назад набирал его номер телефона и ответа не получил. Подождав секунд тридцать, я нажал самую нижнюю кнопку, с надписью "Управляющий", и в этот момент Салли крепко сжала мою руку. Не так просто было уговорить ее сюда прийти; "уговорить" - это мягко сказано, фактически - заставить, она стояла на своем до тех пор, пока Вульф не втолковал ей, что если я пойду один, то мне придется взять с собой целый набор ключей и отмычек, и даже в случае успеха меня наверняка арестуют за взлом. Ей пришлось согласиться, так как перспектива в случае моего ареста остаться один на один с Вульфом ее не вдохновляла. Предполагалось, что вечером Комус придет для беседы с Вульфом, и как только Фриц проводит их в кабинет, мы с Салли отправимся в путь; Вульф же будет держать его до тех пор, пока не получит от нас сигнал, что мы все кончили. Если же он не появится до десяти и не будет отвечать на телефонные звонки, то мы все равно должны были ехать на свой страх и риск. Именно поэтому я набирал его номер без десяти десять. Итак, мы в подъезде. Телефонной трубки там не было, лишь пара круглых решеток в стене на уровне подбородка, из которых через некоторое время послышался треск и голос спросил: "Кто там?". Салли, все еще висевшая на моей руке, сказала решетке: - Это Сара Блаунт. Мы пришли к мистеру Комусу. Мы ему звоним, но он не отвечает. Не знаете, где он? - Нет, не знаю. - Ну, ладно... нам он очень нужен, а здесь в подъезде очень холодно. Можно, мы подождем внутри? Не могли бы вы нас впустить? - Конечно. Сейчас я подойду Я положил руку на дверь и держал ее так в ожидании шелчка, но его не было. Прошла минута, другая, щелчка не было, и вдруг дверь открылась. Открыл ее высокий тощий парень с лицом, черным как ночь, он посторонился, пропуская нас внутрь, а потом закрыл за нами дверь. Благодаря Салли я знал его лучше, чем он меня. Звали его Добс, и в те времена, когда семья Комусов занимала весь дом, он служил дворецким. Увидев Салли, он улыбнулся. - Это и впрямь вы, мисс Сара. Давненько я вас не видел. Она кивнула. - Еще бы. А это мистер Гудвин. Арчи, это мистер Добс. Я протянул руку, и мы обменялись рукопожатием. Я понимал, что такая фамильярность с дворецким выглядит весьма вульгарно. Но он ведь больше не дворецкий, а управляющий домом. - Вы совсем не изменились, - сказала Салли. - Только разве что волосы. Совсем седые стали. - Видно было, что ей не по себе, и я не мог ее за это винить. - Ну, а вы-то как изменились, - сказал Добс - Но это и понятно. Вы в гору идете, а я уже под гору. Хочу сказать, что очень огорчен, что ваш отец попал а такую неприятную историю. Уверен, что он оправдается и все будет в порядке, но все же очень неприятно. Он взглянул на меня, и взгляд его показался мне проницательным. Мол, знаю, кто вы. Вы сыщик. И снова обратился к Салли: - Теперь я понимаю, зачем вам нужен мистер Комус, из-за вашего отца. - Да, конечно. - На какую-то долю секунды мне показалось, что сейчас она все завалит, но она взяла себя в руки и продолжила разговор: - А нельзя нам подождать в его квартире? Не могли бы вы... не позволите ли вы... нам войти? Нам все равно придется его ждать... нам во что бы то ни стало надо его сегодня увидеть... - Ну, конечно, - в конце концов, она ведь сидела на его колене, а на другом - дочка Комуса, и он рассказывал им разные истории. Потом он сказал: - Конечно, мистеру Комусу не понравится, если вы будете ждать его здесь; это уж точно. - И показал рукой на открытую дверь лифта. Он пропустил нас вперед, нажал кнопку, и мы поехали вверх. Площадка четвертого этажа была очень узкой. Добс вытащил из кармана связку ключей, но прежде чем открыть дверь, позвонил в звонок и довольно долго, секунд тридцать ждал, вдруг Комус все-таки дома и просто не хочет отзываться на звонок из парадного. Ответа не последовало. Тогда он открыл дверь ключом, вошел, пошарил по стене в поисках выключателя и включил свет, очень яркий, хотя и рассеянный; он шел из каких-то углублений, шедших по потолку вдоль стен. - Ну вот, мисс Сара, - сказал он - Раньше здесь все было не так, правда? - Да, пожалуй, Добси. - Она хотела было протянуть ему руку, но замешкалась. Нельзя жать руку человеку, которого обманываешь. Но поцеловать его все-таки можно. Во всяком случае она это сделала - чмокнула в щеку - и сказала: - Ты слышал, что я сказала? Добси? - Еще бы мне не слышать. Еще как слышал. - Он поклонился ей, и это был поклон не дворецкого, а посла из какой-нибудь африканской страны. - Надеюсь, вам не долго придется ждать, - сказал он и ушел. Как только дверь за ним закрылась, Салли рухнула в ближайшее кресло. - Бог мой, - простонала она. - Какой кошмар. И зачем я на это пошла? Арчи, не могли бы вы поскорее? Я очень вас прошу, поскорее. Я велел ей немного расслабиться, снял пальто и шляпу, бросил их на стул и огляделся. Комната была большая, и наверняка были еще спальня, ванная комната и кухня. Даже если б мне предстояло найти какой-либо конкретный предмет, например, флакон с мышьяком, это заняло бы не менее трех часов. Но я-то собирался найти нечто, что могло бы служить хоть какой-то уликой, а на это уйдет вся ночь. Уликой мог стать и клочок бумаги, письмо, какая-то запись: ведь только на просмотр книг, которые занимали всю стену от пола до потолка, уйдет несколько часов. Да и Комус может вот-вот прийти. Я решил сначала заглянуть в спальню и взялся было за ручку двери, но в этот момент боковым зрением я увидел что-то, что заставило меня повернуться Это был Комус. Он лежал на полу около кушетки так, что кушетка почти заслоняла его. Он был полностью одет, лежал на спине, ноги вместе. Бросив взгляд на Салли и удостоверившись, что она все еще сидит в кресле, обхватив голову руками, я присел на корточки. Глаза его были открыты и смотрели прямо в потолок, зрачки расширены, лицо синее, язык вывалился, вокруг рта и носа видны высохшие следы пены. Раз пена уже высохла, было бесполезно пытаться щупать пульс и проверять дыхание. Я просунул руку за складку одежды у него на шее, нащупал там кое-что и с силой расправил складку. Это был шнурок, с узелком за левым ухом, а свободные концы просунуты под мышки. Помню, что я тогда решил спросить при встрече убийцу (когда мы его найдем), спрятал ли он эти кончики сознательно, из любви к порядку, или же машинально, в спешке. Эти кончики - одна из самых замечательных деталей убийства, с которыми мне только приходилось сталкиваться. Мне очень хотелось освободить концы шнурка, чтобы посмотреть, какой он длины, но тут я услышал за спиной какой-то звук, быстро повернулся и вскочил на ноги. Это была Салли, она стояла и смотрела на все это широко открытыми глазами; рот у нее тоже был открыт, как только я к ней подошел, она стала обмякать. Обморок в этот момент был крайне неуместен, поэтому я быстренько подхватил ее и перенес в противоположный угол комнаты прямо в кресло, наклонил ей голову вниз, к коленям и придержал ее рукой, упершись в ее милую шейку. Она не сопротивлялась, так как силы ее явно оставили, но сознание она не потеряла. На всякий случай я опустился перед ней на колени. - Видите, вы ошиблись, - сказал я ей, - ошиблись принципиально. А если б вы не ошиблись, то и не обратились бы к Ниро Вульфу, но сейчас, к черту все это. Вы меня слышите? Ответа не последовало. - Черт возьми, вы слышите меня? - Да, - сказала она тихо, но вполне отчетливо. - Он мертв? - Разумеется, мертв. Он... - Отчего он умер? - Задушен. Вокруг шеи затянут шнурок. - Я убрал руку, и она медленно подняла голову. Я встал. - Как вам кажется, вы сможете идти? - Но я не... я не хочу никуда идти. - Она уже держала голову прямо. - Плохо дело. Придется мне снести вас вниз и сунуть в такси. Так, что ли? - Арчи, - тут она немного запрокинула голову назад, чтобы взглянуть на меня. Челюсть ее ходила ходуном, и она явно не могла с ней справиться. - Это что, самоубийство? - Нет. Я буду рад помочь вам в этом, но только немного позже. Сейчас я очень занят Его убили. Я не хочу, чтобы вы были здесь, когда придет полиция. Я предпочел бы без вашей помощи объяснить им, как мы здесь оказались. Вы ведь не хотите провести всю ночь, отвечая на их вопросы. - Конечно, нет. - Ну что, сможете сами спуститься вниз и поймать такси? Мистер Вульф будет вас ждать. Я сейчас ему позвоню. - Думаю... мне лучше поехать домой. - Нет, это исключено. Либо вы обещаете мне, что едете, куда я вам сказал, либо останетесь и мужественно продержитесь всю ночь. Ну как? - Нет, оставаться здесь я не хочу. - Тогда вы пойдете к Ниро Вульфу и будете его во всем слушаться. - Да. - Отлично. А вы можете стоять? Идти? Это она смогла. Без моей помощи. Я подошел к двери и распахнул ее, а она сама пошла, хоть и не очень уверенно. Придерживая ногой открытую дверь, я рукой вызвал лифт. Когда он подошел, и дверь его открылась, Салли вошла туда и сама нажала нужную кнопку. Дверь за ней закрылась. Я вернулся в квартиру, подошел к столу, на котором стоял телефон, поднял трубку и набрал номер, известный мне лучше всякого другого. Голос Вульфа произнес: - Да? Он никогда не отвечал по телефону как положено, и никогда не станет этого делать. - Это я. Из квартиры Комуса. Все шло по плану. Салли была умницей, и управляющий Добс впустил нас в квартиру и сам ушел. Но тут был Комус, и он до сих пор тут. Лежит на полу, а на шее затянута удавка. Он уже остывает, но вы же знаете, что костлявые остывают быстрее. На мой взгляд, он мертв уже часа три. Он не сам затянул удавку, ее концы аккуратно засунуты под мышки. - Пять секунд тишины, потом - присвист. - Да, сэр, полностью с вами согласен. Салли я уломал, она только что уехала, и если не упадет в обморок и сдержит данное мне слово, то будет у вас минут через десять. Есть предложение. Пошлите ее спать и пригласите доктора Уолмера. Возможно, он даст ей что-нибудь успокаивающее и запретит все контакты до завтрашнего дня, кто бы ни пришел. А я тут улажу все формальности, ведь они узнают от Добса, в каком часу он нас впустил. Какие будут указания? - Никаких. Черт с ним. - Понятно, сэр. Думаю, не стоит посвящать их во все наши планы, так как не их поганое дело, что мы собирались сделать. Вы волновались, поскольку Комус не пришел к вам вечером и не отвечал на телефонные звонки, вот и пришлось мне к нему поехать. Сойдет? - Вполне. А тебе обязательно там торчать? - Думаю, что нет, но мне здесь нравится. Скажите Фрицу, что я могу прийти к завтраку, а могу и опоздать. Я повесил трубку и пару секунд сидел молча, сжав губы и покачивая головой. Обязательно ли мне здесь торчать? Только гений мог задать такой дурацкий вопрос. Снова снял трубку и набрал еще один хорошо знакомый номер: А9 - 8241. Я решил позвонить сюда, а не в главное управление, так как хотел лично поговорить с инспектором Кремером или, по крайней мере, с лейтенантом Перли Стеббинсом, если кто-то из них окажется на дежурстве. Глава 11 Какие-то электрики установили в моем черепе проигрыватель-автомат и не хотели вылезать оттуда, проверяя, сколько мелодий одновременно он может исполнять. Судя по шуму, не менее дюжины, а они кроме того еще и прыгали, проверяя мой череп на прочность. А может, это был и не проигрыватель, а небольшой оркестр, и прыгали все музыканты: вверх, вниз, вверх, вниз. Чтобы посмотреть, что же там все-таки происходит, надо было развернуть глаза и заглянуть внутрь, и от чрезмерных усилий у меня открылись веки и передо мной оказался будильник на тумбочке перед кроватью. Я оставил попытки вращать глазами и сосредоточился на будильнике. Семнадцать минут двенадцатого. А шум - это не проигрыватель и не оркестр, а дверной звонок. Кто-то упорно держал палец на кнопке звонка и не отпускал. Что за чушь. Я ведь мог схватить рукой провод, дернуть, и все прекратится. Но чтобы совершить этот разумный поступок, надо быть настоящим героем, а для этого я еще недостаточно проснулся; когда же я, наконец, протянул руку, то вместо шнура обнаружил телефонную трубку, поднес ее куда-то ко рту и пробормотал: - Ну, что там? Там был голос Вульфа. - Я на кухне. Когда ты вернулся? - В девять минут седьмого, И принял немного виски, пока готовил молочные гренки. Собирался поспать до обеда. А вы почему на кухне? - В кабинете меня ждет мистер Кремер. Не хочешь ли в связи с этим мне что-нибудь сообщить? - Хочу, Лейтенант Роуклиф стал еще сильнее заикаться. У сержанта Стеббинса забинтован средний палец левой руки, наверное, его клюнул голубь, которому он хотел насыпать соли на хвост. Никогда не виданный мною прежде помощник прокурора по имени Шипл внес поправку в Конституцию: у него получается, что человек виновен, если нет доказательств его невиновности. Вот и все. Ни в одном из моих ответов на десять тысяч вопросов, которые были мне заданы, ни в подписанных мною показаниях нет ничего, что могло бы как-то нарушить ваши планы, если они у вас есть. Я даже умудрился ни разу не подтвердить того факта, что Салли является вашим клиентом. А что касается Комуса, то его сначала огрели чем-то по голове, не исключено, что это была массивная металлическая пепельница, стоявшая на столе, а уже потом затянули на шее удавку. Шнурок был снят с жалюзи на одном из окон. Врач утверждает, что смерть наступила за несколько (от двух до пяти) часов до нашего появления, А где Салли? - В южной комнате. Ею занимается доктор Уолмер. Прежде чем он ей что-то вколол вчера вечером, я успел ей втолковать, зачем вы явились в квартиру Комуса, на случай расспросов. Когда ты сможешь спуститься? - Ох, часов через шесть. А что нужно Кремеру? Вряд ли ему нужен я, ведь мы с ним, можно сказать, всю ночь провели вместе. Может, ему нужна Салли? - Не знаю. Как только он приехал, я скрылся в кухне, а Фриц провел его в кабинет. Может, он будет ссылаться на что-то, что ты им говорил или даже подписывал, так что лучше бы тебе спуститься. Ты сможешь быть в кабинете минут через десять? - Смогу, но не буду. Через двадцать. Передайте Фрицу, что я смог бы оценить по достоинству чашку кофе и стакан апельсинового сока. Он пообещал выполнить мою просьбу и повесил трубку, я же потянулся, лежа на спине, и сладко зевнул. Поднявшись и собираясь закрыть окно, я высунул голову на улицу, подставив ее под порыв зимнего ветра, это немного помогло, и я нашел в себе силы надеть брюки не задом наперед, а левый ботинок - на левую ногу, правый - на правую. Большего ожидать от меня было нельзя. Всю ночь я обдумывал ситуацию с Комусом и пришел к выводу, что неплохо бы утром получить от него письмо, в котором он бы объяснил, зачем убил Джерина, и признался, что после разговора с Вульфом понял, что деваться некуда, и поэтому сам сходит со сцены. Я бы лег спать в предвкушении завтрашней почты, если бы не одно обстоятельство. Даже если предположить, что он как-то исхитрился и затянул шнурок самостоятельно, то все равно засунуть кончики себе под мышки - это уж слишком. К тому времени, как я спустился вниз, а это произошло как раз через двадцать минут, голова моя немного просветлела. На кухне сидел Вульф и с интересом рассматривал нитку сушеных грибов, разложенную перед ним на столе; увидев меня, он отложил ее в сторону. "Апельсиновый сок", - произнес я, он сказал, что Фриц этим займется, после чего я немного посторонился, пропуская его вперед, и последовал за ним в кабинет. Если Кремер, восседавший в красном кожаном кресле, и пожелал нам доброго утра, то проделал это не вслух. Пока мы шли к своим письменным столам, он смотрел на ручные часы, не просто смотрел, а буквально пялился на них, придерживая манжету другой рукой, и в тот момент, когда Вульф наконец уселся, он тяжело выдохнул: - Полчаса. Господи Боже мой. Понимаю еще, были бы вы мэром, так ведь нет. - Даже не считаю нужным извиняться, - ответил Вульф. - Ведь мы с вами не уславливались о встрече. Краткий ответ Кремера я опускаю из уважения к его погонам и многолетней службе на благо родины. По глазам его было заметно, что он тоже не выспался. Тем не менее он продолжил разговор: - О встрече, черт бы вас побрал! Небось сидели на кухне и потягивали пиво? - он запустил руку в нагрудный карман и вытащил лист бумаги. - Это адресовано вам, но найдено в одежде человека, умершего насильственной смертью, и является вещественным доказательством, так что я вынужден оставить это себе. Хотите, я вам прочту? Вульф выразительно пожал плечами. - Как вам угодно. Я вам это верну. - Когда? - Как только Гудвин снимет копию. Кремер взглянул на меня. Очевидно, он решил, что я могу проглотить эту бумажку, поэтому покачал головой и сказал: - Лучше я прочту. - Он развернул бумажку. - Сверху напечатано "Контора Дэниела Комуса", датировано вчерашним числом, 14 февраля. Далее чернилами, от руки: "Ниро Вульфу: настоящим прошу вас оказать мне профессиональную помощь, гарантирую соответствующее вознаграждение и оплату всех расходов. Мой адвокат, Дэниел Комус объяснит вам, о чем конкретно идет речь, и вы будете работать вместе с ним и следовать его указаниям". Подписано: "Мэтью Блаунт". - Он взглянул на меня: - Вижу, вы уже все записали. - Конечно, - подтвердил я и закрыл записную книжку. Бумажка вернулась в наружный карман Кремера. - Ну, вот и хорошо, - сказал он Вульфу. - А теперь мне бы хотелось кое-что выяснить. В понедельник Гудвин дал знать, что вы работаете на Блаунта. Комус это опроверг. Во вторник вы сказали мне, что работаете на клиента, но не уточнили, на кого именно. В среду, то есть вчера, к вам пришел Комус и, если верить Гудвину, хотел вас нанять, но для этого ему нужно было получить письменное согласие Блаунта. Вчера вечером Комуса убили, и в его кармане обнаружена записка к вам от Блаунта. Итак, я хочу вас кое о чем спросить, а вы, надеюсь, не откажете мне кое-что рассказать. Во-первых, кто обратился к вам в понедельник? Вульф удивленно поднял брови. - А разве мистер Гудвин вам не сказал? - Вы прекрасно знаете, что нет. Из него сам черт слова не вытянет. Я хотел задержать его, но прокурор не разрешил. Так кто же вас нанял? - Но ведь это очевидно. - Вульф сделал широкий жест рукой. - Раз она ездила вчера вместе с мистером Гудвином, а вам точно известно, что ни Комус, ни сам Блаунт не являются моими клиентами, то кто это может быть? Я думаю, вы и сами можете сложить два и два. Конечно, это мисс Блаунт. Кремер кивнул. - Да, я безусловно могу сложить два и два. И сейчас, когда вы уже не сомневаетесь в том, что я знаю, вы мне об этом сказали. Знаю я и о том, что она находится здесь с вечера понедельника и по сей час. И мне бы хотелось с ней поговорить. - Она под наблюдением врача, и сначала нужно получить его разрешение. Доктор Эдвин А. Уол... - Ерунда, она обнаружила труп и смылась до прихода полиции. Где она, на кухне? - Труп обнаружил мистер Гудвин, и вы продержали его всю ночь. - Вульф повернулся ко мне. - Скажите мисс Блаунт, чтоб она покрепче заперла дверь. Моя рука потянулась было к внутреннему телефону, но тут Кремер просто-таки взвыл: - Ах ты, чертов клоун! Я отдернул руку, улыбнулся ему и сказал Вульфу: - Не хочется ее беспокоить. Я еще успею предупредить, если он рванет наверх. - Итак, это ваше "во-первых", - обратился Вульф к Кремеру. - Моим клиентом была и остается мисс Блаунт. Но ее отец тоже может стать им, если я приму его предложение. Следующий вопрос? Чтобы не взорваться вновь