- С Розой я закончил. Может быть, вы ее отпустите?
     - Идите, Роза. Спокойной ночи.
     Девица повернулась  и вышла.  Как  только  за  ней  закрылась дверь,  я
поднялся со стула.
     -  Я пошел, но  есть  одна вещь.  Мне придется  просить  вас  об  одном
одолжении. Поверьте мне  на слово, что интересы мистера Вулфа в  данном деле
вполне  совпадают с вашими. Вы не  хотите, чтобы  Поль Чапин был  сожжен  на
электрическом стуле за убийство вашего мужа, Вулф тоже этого не желает. Я не
знаю, каков будет его следующий ход, ну уж это его работа, но, очевидно, ему
потребуется какая-то  отправная точка. Например, если  он надумает попросить
инспектора Кремера показать  ему  пистолет, он должен  будет  это обосновать
чем-то более  убедительным,  чем простое любопытство. Сомневаюсь, чтобы Поль
Чапин  мог его нанять,  но  что в отношении вас? Если  бы  мы  могли заявить
Кремеру, что  действуем  по  вашему  поручению, многое  стало бы куда проще.
Разумеется,  ни о каком гонораре и речи быть  не может.  Я могу это оформить
письменно.
     - Спокойной ночи, мистер Гудвин.
     Она протянула мне руку.
     Я низко  склонился  над ней  и  поцеловал  ее не  формально,  а в  знак
восхищения и безмерного уважения. Потом сказал:
     - Ниро Вулф может заявить, что он действует от вашего имени, да?
     Она кивнула.
     Я повернулся и вышел из комнаты.
     В холле  я проверил  замок на входной двери. Он был самый  обычный  для
квартир такого класса. Надо было только нажать  на  кнопку, и автоматический
замок  отворялся.  Я  нажал и услышал щелчок. Все было  в порядке. Я пошел к
лифту.



        Глава 18

     В два часа ночи (с субботы на  воскресенье) я  сидел за  своим столом в
кабинете,  рассматривая  расписание,  которое  я  составил  и  отпечатал  по
требованию Вулфа.
     6.05 Миссис Бартон возвращается  домой.  Дома находятся: Бартон,  дочь,
Бауэн, кухарка и горничная.
     6.20 Уходит Бауэн.
     6.25 Уходит дочь.
     6.30 Приходит Дора Чапин.
     7.20 Дора уходит.
     7.30 Приходит Поль Чапин.
     7.33 Бартон застрелен.
     7-50 Звонит Фред Даркин.
     Меня одолевала зевота. Фриц сохранил для меня горячую тушеную  баранину
с  луком, я  давно  с ней  расправился, точно так же,  как с двумя  высокими
бокалами первосортного  виски,  потому  что  после баранины  молоко, на  мой
взгляд, приобретало вкус прогорклого оливкового масла.
     Вернувшись  домой,  я  все с мельчайшими подробностями  доложил  Вулфу,
после чего началось бесконечное обсуждение каждого факта.
     Под конец он заявил:
     - Нашим  слабым местом является  то, что успех  нашего  дела зависит не
столько от фактов,  сколько  от решения целой группы наших клиентов. Они все
до  единого  должны быть  убеждены  в  правильности  того,  что  я  буду  им
доказывать.   А  это   делает   необходимым  для  нас  узнать,   кто  же   в
действительности убил доктора Бартона. Ты понимаешь?
     -  Я хочу спать.  Когда  человеку  приходится чуть  ли не  до  полуночи
дожидаться обеда, а он к тому же оказывается изрядно остывшей бараниной...
     Вулф кивнул.
     -  Да,  я  знаю.  При  таких   обстоятельствах  я  вообще  бы  перестал
соображать, но  все же возьми себя в руки и  ответь на  мои  вопросы.  Из-за
неожиданной смерти доктора  Бартона мы не можем  добраться  до Чапина. Он не
придет сюда  за своей шкатулкой. Придется до  него добираться  через мистера
Морли. В какой тюрьме они его содержат?
     - Полагаю, на Сентрал-стрит. Томбс, как я считаю, исключается.
     Вулф вздохнул.
     - Боже мой, туда езды две, а то и три  мили. По-моему,  последний раз я
выходил  из  дому в  начале  сентября, чтобы  пообедать  за  одним столом  с
Альбертом Эйнштейном.  А когда мы возвращались домой,  пошел  дождь. Ты  это
помнишь?
     -  Разве  такое  забудешь?  "Ливень"  был настолько сильным, что смочил
тротуары.
     - Что за неуместные шутки? Поскольку  я не могу требовать, чтобы Чапина
отпустили под залог, так как его обвиняют в убийстве, очевидно, мне  все  же
придется поехать на Сентрал-стрит  и там поговорить с Чапином. Но не раньше,
чем мы узнаем, кто убил доктора Бартона.
     - Не забудьте, что этот  калека может испортить нам  всю игру, если еще
до утра возьмет и признается в убийстве доктора Бартона.
     -  Арчи!  -  Вулф погрозил мне пальцем. - Заруби себе на  носу. То, что
мистер Чапин мог убить доктора Бартона, исключено. Надеюсь, личное мнение не
помешает тебе  выполнить необходимые для  нас операции. Уже  поздно,  третий
час, давно пора лечь в постель. Я объяснил, чем тебе надо заняться завтра...
Сегодня. Спокойной ночи.
     Я поднялся и, зевая, сказал:
     - О'кэй, босс!
     И вовсе не для того, чтобы его позлить.
     Утром  в  воскресенье я  встал  около  половины десятого,  направился в
ванную.  Поймав  себя  на  том,  что  насвистываю что-то  игривое,  я  начал
анализировать,  откуда такое  прекрасное  настроение. В  конечном итоге  мне
пришлось  прийти  к выводу, что меня подсознательно  радует, что  Поль Чапин
сидит за  решеткой. Я перестал  насвистывать:  нельзя  было питать  подобные
чувства к человеку, за свободу которого я боролся.
     Я не спеша позавтракал на кухне, одновременно изучая  газеты.  Конечно,
обе посвятили  первые страницы убийству доктора Бартона.  Я  прочитал все от
начала до конца с большим удовольствием.
     После этого я отправился в гараж, взял "родстер" и поехал к Бартонам.
     Наверху меня провели в ту же комнату, где я был накануне. Дверь открыла
горничная,  которую я еще  не видел,  по всей вероятности,  экономка  миссис
Курц.  У  нее  был такой враждебный и  решительный  взгляд,  что я  решил не
задавать ей вопросов ни о ключе, ни о чем-нибудь другом.
     Миссис Бартон сидела в кресле у окна.
     Она была  очень бледна, под  глазами залегли темные тени. Я сказал, что
не стану садиться, у меня всего лишь несколько вопросов, которые продиктовал
Ниро Вулф.
     Я прочитал первый по блокноту:
     - Инспектор Кремер показал вам пистолет,  из которого застрелили вашего
мужа. Насколько вы уверены, что это его? Это тот  самый, который  хранился в
ящике письменного стола?
     -  Абсолютно уверена. На нем были его инициалы, это был подарок  одного
друга.
     - В течение тех пятидесяти минут, которые Дора Чапин находилась в вашей
квартире, ходила  ли она в кабинет доктора Бартона,  и,  если да, был ли там
кто-нибудь еще в тот момент?
     Она сразу же ответила:
     - Нет.
     Потом нахмурила брови.
     - Обождите...  Да, она там побывала. Почти сразу же после ее прихода  я
послала  ее туда за  книжкой.  Полагаю, там  никого  не было.  Муж  одевался
наверху.
     - И последний  вопрос.  Известно  ли вам,  был  ли  такой момент, когда
мистер Бауэн оставался один в кабинете вашего мужа?
     - Да, был. Муж приходил в мою комнату, кое о чем спросить меня.
     Я сунул блокнот в карман и спросил:
     - Можете ли вы сказать, о чем шла речь?
     - Нет, мистер Гудвин, не могу.
     -  Это  может  быть  очень   важным.  Вы  понимаете,  что  это  не  для
разглашения.
     Она снова свела брови, но колебание было недолгим.
     - Олл-райт, скажу. Муж спросил меня, настолько ли я люблю Эстелл Бауэн,
жену мистера  Бауэна, чтобы согласиться  ради нее  на значительную жертву. Я
ответила, что нет.
     - Объяснил ли он вам подробнее, в чем заключалась эта жертва?
     - Нет.
     Я  поблагодарил ее,  она кивнула, и  я  ушел. Проходя через приемную, я
воспользовался  возможностью  удостовериться  кое  в  каких  деталях,  вроде
местонахождения выключателей у дверей.
     Внизу я  позвонил Вулфу, сообщая обо всем, что выяснил у миссис Бартон,
а он известил меня, что они с Хиббардом играют в криббедж.
     В двадцать минут первого я оказался на Перри-стрит. На  проезжей  части
стояла у обочины одна легковая машина и такси перед входом в дом номер 203.
     Я  поставил свой "родстер" напротив и вышел  наружу. До  этого я  успел
заметить водителя, сидящего за рулем. Он прижался головой к стенке и дремал,
закрыв глаза. Я поставил ногу на подножку и громко сказал:
     - Доброе утро, мистер Скотт!
     Он  вздрогнул от  неожиданности,  посмотрел  на  меня, поморгал,  потом
сказал:
     - А, это маленький Ниро Вулф.
     - Можете называть  меня как  угодно,  но  мое  имя  Арчи  Гудвин... Как
заработки?
     - Заработки ерундовые... А вы все трудитесь?
     - Кое-что делаю... Послушайте, Питни Скотт. Я не вас искал, но рад, что
мы встретились. Ниро  Вулф,  услышав, как вы более недели назад узнали Эндрю
Хиббарда и не потребовали  вознаграждения в пять тысяч  долларов, когда  оно
было предложено, сказал, что у вас восхитительное чувство юмора. Увидев  вас
сейчас,  я  решил,  что  вам  следует  узнать,  что ваш  приятель Хиббард  в
настоящее время является гостем в нашем доме. Если  вам это безразлично,  он
хотел бы еще  пару дней пожить в неизвестности, пока мы не наведем порядок в
данном деле.
     Он хмыкнул:
     - Так,  вы сцапали  Энди. И  вам требуется  всего лишь пара дней, чтобы
навести порядок в данном деле. А я считал, что все детективы - тупицы.
     - Так оно и есть.  Я,  к примеру, настолько недалек, что так и не знаю,
вы ли доставили Дору  Чапин на  Девятнадцатую улицу вчера вечером и привезли
ее назад. Я как раз собирался спросить вас об этом.
     - Тогда я скажу, что нет. Лорри Бартон был замечательный парень. Раз он
умер, а Поль  Чапин попал в тюрьму, забава кончилась. Даже  для  меня. Я  не
возил миссис  Чапин  к Бартонам, она отправилась  туда на  своей собственной
машине.
     - Она сама водит?
     - Точно. Не знаю, почему она сегодня вздумала вызвать меня, может быть,
потому, что  ей  не хочется оставлять свою машину  перед  Томбсом, она  туда
собирается.
     Я  спрыгнул с подножки и отступил назад, потому  что из  подъезда вышла
Дора  Чапин и двинулась к  такси. Она взглянула на меня,  и  я  увидел в  ее
глазах выражение, которому мне трудно  дать точное наименование.  Во  всяком
случае, восхищения в нем не было.
     Я решился.
     - Миссис Чапин, не мог бы я поехать с вами?
     Она влезла в машину  и  с  шумом захлопнула дверцу,  не  соизволив  мне
ничего  ответить. Я  не  был в восторге, потому что  ради  нее я приехал  на
Перри-стрит.
     Дойдя до угла, я позвонил Вулфу, что не успею  вернуться домой к ленчу,
купил "Таймс", вернулся  к  "родстеру",  устроился поудобнее  и приготовился
ждать. Если только она не знала  какого-то заветного слова, инспектор Кремер
не разрешит ей очень долго торчать в тюрьме.
     Все же я прождал почти полтора часа, и тут мне снова не повезло: вместо
того чтобы остановиться около главного входа, Скотт объехал здание кругом, и
они вдвоем вошли в него с черного хода.
     Видя  это, я принялся  чертыхаться  в  душе. У меня  давно  сосало  под
ложечкой, а тут новое осложнение.
     Выйдя из машины,  я решительно  зашагал к  крыльцу дома  203, прошел  к
лифту   и   назвал   пятый  этаж.  Человек  посмотрел  на  меня   с  обычной
подозрительностью, но не стал приставать с вопросами.
     Я вышел на пятом этаже и нажал кнопку звонка квартиры 5-С.
     Дора Чапин отворила дверь, я поставил ногу на порог.
     Мне не стоит гордиться тем, что произошло потом, но не могу согласиться
с теми ядовитыми замечаниями, которые позднее должен был выслушать от Вулфа.
Конечно, я допустил большую ошибку, но с кем такого не случается?
     Дора Чапин спросила, чего  я  хочу, я  ответил,  что  мне надо  кое-что
спросить у Питни Скотта. Она ответила, что он освободится через полчаса, так
что я могу обождать его внизу, и попробовала закрыть дверь, но ей мешала моя
нога.
     Я сказал:
     -  Послушайте,  миссис  Чапин,  я  хочу  и  вас спросить кое  о чем. Вы
предполагаете, что я против вашего мужа, но  это не так. Я за него. Мне есть
что вам сказать. Впустите меня. Вы ничем не рискуете, Питни здесь.
     Она широко распахнула дверь и сказала:
     - Входите.
     Эта резкая перемена  должна была  бы меня насторожить, но я решил,  что
напугал  ее, и подумал  про себя, что  если доктора Бартона прикончил не  ее
муж, то эта мегера наверняка могла бы это сделать.
     Я  вошел и последовал за ней на кухню. Там за белым блестящим  столиком
сидел Питни Скотт, расправляясь с  жареной курицей. На блюде  оставалось еще
три или четыре куска, аппетитных и румяных.
     Я обратился к миссис Чапин:
     -  Может  быть,  мы  пройдем  в  комнату,  предоставив  мистеру  Скотту
возможность наслаждаться едой без помехи?
     Она указала рукой на стул, одновременно кивнув на блюдо.
     - Курицы много.
     Потом повернулась к Скотту.
     - Я принесу вам выпить.
     Он покачал головой, поспешно прожевал и проглотил кусок.
     - Я уже десять дней в рот не беру виски, мне лучше его  не нюхать.  Вот
если бы вы приготовили кофе, я  был бы весьма признателен... Присаживайтесь,
мистер Гудвин, и помогите мне.
     Я был  голоден,  курица выглядела  чрезвычайно заманчиво, точно так же,
как и салат.
     Короче, я сел за стол, а Скотт придвинул мне блюдо.
     Дора  Чапин возилась у  плиты,  по комнате запахло кофе. Ее шея все еще
была  забинтована,  что  не  прибавляло ей  привлекательности,  особенно  же
безобразно выглядели выбритые  места на затылке. Она оказалась более рослой,
чем я предполагал, и наверняка сильной.
     Через пару минут она  вышла зачем-то в столовую, а  я вплотную  занялся
курицей.
     Вскоре возвратилась Дора Чапин с кофейными чашками и сахарницей.
     Конечно,  это  было  в  кофе.  Она наверняка  всыпала  в  кофейник  все
снотворное,   которое   было   в   доме,  потому  что   снадобье   оказалось
сильнодействующим. Кофе был  горячим, крепким, никакого привкуса я в  нем не
заметил.
     Я начал  чувствовать действие наркотика, когда потянулся за сигаретами,
чтобы  угостить Скотта,  я одновременно заметил странное выражение его лица.
Он опередил меня на несколько секунд.
     Дора Чапин снова вышла из комнаты.
     Скотт посмотрел на дверь, через которую  она вышла, попытался подняться
со стула, но у него ничего не получилось. По  сути дела, это было последнее,
что я запомнил. Очевидно, после этого я кое-что еще делал, потому что, когда
дурман прошел,  я находился в  столовой на  полпути к  двери, которая вела в
гостиную и холл.
     Пришел  я в себя уже затемно.  Это  я сразу сообразил. Пожалуй,  только
это, потому что  я не мог двигаться  и не  был  в состоянии  открыть  глаза.
Где-то справа, как в тумане, я  заметил два продолговато пятна света и  стал
мучительно соображать,  что это  такое. Наконец до  меня дошло, что это были
окна в совершенно темной комнате, где я находился, зато на улице горел свет.
     После  этого  я  сосредоточился  на  мысли,  где  я   нахожусь.  Память
возвращалась, но все  перепуталось. Я  все еще не  мог  сообразить,  куда  я
попал,  хотя голова  моя буквально раскалывалась  от тех усилий,  которые  я
делал. Встать на  ноги я не мог,  с большим трудом мне удалось  подняться на
четвереньки  и  таким  образом добраться  до стены,  по дороге натыкаясь  на
мебель. Касаясь  одним плечом стены, я добрался до двери, каким-то чудом  на
минуту поднялся и сумел нажать на выключатель. Загорелся свет. Первое, что я
увидел,  были  мои  собственные  вещи  на  полу:  связка  ключей  на кольце,
бумажник, блокнот и карандаш,  перочинный ножик, авторучка, носовой платок -
короче, содержимое моих карманов.
     С помощью соседнего стола мне снова удалось  подняться на ноги,  но они
подо мной подкашивались. Я свалился на пол, со стоном приподнялся, отыскивая
глазами телефон. В этом помещении  его не было, и тогда я пополз в гостиную.
Телефон находился на тумбочке у противоположной стены. Расстояние было таким
большим, что мне захотелось лечь на пол, закрыть глаза и не двигаться. Чтобы
не поддаться соблазну, я был готов завыть, но даже на это у меня не  хватало
сил.
     По  всей вероятности,  полз я  долго,  но  в конце  концов  добрался до
телефона,  сел возле тумбочки на полу,  потянулся к  аппарату и снял трубку.
Прижав ее к уху,  я услышал очень слабый мужской голос.  Я сказал номер Ниро
Вулфа, услышал,  как он просит  меня повторить, потому  что я говорю слишком
тихо. Тогда я закричал и, видимо, попал в  точку, потому что через некоторое
время услышал другой голос и снова завопил:
     - Мне нужен Ниро Вулф!
     Голос что-то промямлил, я  попросил говорить громче и спросил, кто это,
но  тут же сообразил, что  разговариваю  с  Фрицем. Я  попросил  его позвать
Вулфа,  он ответил, что  его нет, на что я  заметил, что  он ненормальный. В
ответ  он  стал бормотать что-то  долгое и  непонятное. Я опять попросил его
говорить громче и ясней.
     -  Я говорил,  Арчи,  мистера  Вулфа  нет дома. Он поехал искать  тебя.
Кто-то за ним приехал, и он сказал мне, что едет за тобой.
     Мне было очень трудно держать в руках  телефон, дело кончилось тем, что
аппарат  упал  на  пол,  голова  поникла,  глаза  закрылись, я  зажал  виски
ладонями. Мне думается - я плакал.



        Глава 19

     Я не имею ни малейшего понятия, сколько времени я просидел на полу. Вся
беда заключалась в том, что теперь все  мои мысли были сосредоточены на том,
что Вулф куда-то уехал.
     Наконец  я услышал  какой-то шум и понял,  что кто-то пытается высадить
дверь.  Ценой больших усилий  мне удалось подняться, использовав  телефонную
тумбочку в  качестве опоры, по стене добраться до двери и отворить  ее. Двое
парней, которых я впустил, набросились  на меня с руганью за то,  что трубка
снята с рычага, так что никто не может дозвониться.
     К этому времени я уже мог говорить гораздо лучше.  Уж не знаю, что я им
сказал,  но достаточно для  того, чтобы один из них  побежал за доктором,  а
второй помог мне подняться со стула и препроводил меня на кухню. Начал он  с
того,  что  включил свет. Скотт соскользнул со стула и ничком лежал на полу.
Мой стул был перевернут. Я почувствовал дуновение холодного воздуха и тут же
увидел, что одна половина стекла была разбита. Я до сих пор не знаю, чем это
я запустил в него, уж не блюдом ли с остатком курицы. Но, как бы то ни было,
это  не возбудило в прохожих любопытства в такой степени, чтобы заставить их
подняться наверх.
     Парень  наклонился над Скоттом, я принялся  его  тормошить,  но бедняга
ничего не чувствовал.
     Использовав снова стены  и  мебель, я  ухитрился вернуться  в столовую,
потому что мне казалось, что  у меня что-то исчезло,  только я никак не  мог
сообразить,  что  именно.  Но  я  все же сообразил, что это был тот  кожаный
футляр с пистолетами и  орхидеями, который  мне  подарил Вулф и в  котором я
держал  свои  документы.  Поверите ли, мне стало  так обидно,  что  я  снова
заплакал. Я  плакал и  сжимал кулаками себе виски,  стараясь  понять, почему
Дора  Чапин  одурманила  меня каким-то  наркотиком так  сильно,  что  смогла
беспрепятственно обыскать меня, а  потом взяла  у меня не что иное,  как эту
очаровательную вещицу.
     Доктор настаивал  на  том,  что прежде чем  дать мне  противоядие,  ему
необходимо узнать, чем нас споили. И он отправился в ванную, а я поплелся за
ним и почти  добрался до ванной, когда неожиданно вспомнил, что было  что-то
странное в фигуре Питни Скотта, лежащего на полу. Я повернулся и двинулся на
кухню. Взглянув на Скотта, я сразу же  сообразил, в чем дело: он был в одной
рубашке. Его серая форменная куртка таксиста исчезла.
     Я старался сообразить, почему  это так важно, когда в  кухню вошел врач
со стаканом какого-то темного снадобья  в руке. Он что-то сказал и подал мне
стакан,  проследил, чтобы  я все выпил  до  дна,  а потом подошел к Скотту и
опустился возле него на колени.
     Питье  имело  горьковатый вкус.  Я вцепился в  парня,  который ходил за
врачом. Я  попросил его  спуститься вниз  и включить телефон Чапина, а потом
выйти на улицу и проверить, стоит ли такси Скотта у обочины.
     После этого я вновь возвратился в гостиную и плюхнулся в кресло рядом с
телефоном. Как только  в трубке  загудело, я вызвал телефонистку и сказал ей
номер.
     Ответил Фриц.
     Я сказал:
     - Это Арчи. Что это ты мне недавно говорил о Вулфе?
     - Ну... Мистер Вулф уехал.
     Теперь я слышал его гораздо лучше, мне даже было ясно, что он старается
убрать из голоса дрожь.
     - Он  мне  сказал,  что едет за тобой,  и что он  подозревает,  что  ты
пытаешься заставить его повысить тебе жалованье. Он...
     -  Обожди  минуточку, Фриц,  Который  сейчас час? На моих без  четверти
семь?
     - Так оно и есть. Мистер Вулф уехал  почти четыре часа назад. Арчи, где
ты?
     - К черту "где я"! Что случилось? Кто-то к нему явился?
     - Да, я подошел к дверям. Человек мне подал конверт.
     - Это был таксист?
     - По-моему, да. Я отнес конверт мистеру Вулфу, он почти сразу же пришел
ко  мне  на кухню и сказал,  что уезжает.  Мистер  Хиббард помог  ему надеть
пальто,  коричневое с  большим  воротником, я  достал ему  трость,  шляпу  и
перчатки.
     - А такси ты видел?
     -  Да, я вышел вместе с мистером Вулфом  и отворил ему  двери в машине,
Арчи, Бога ради, скажи мне, что я могу сделать?
     - Ровным счетом ничего. Дай мне поговорить с мистером Хиббардом.
     Я сказал ему:
     - Это Арчи Гудвин. Вы не забыли, что обещали мистеру Вулфу не  подавать
признаков жизни до вечера понедельника, не так ли?
     В голосе Хиббарда слышалось раздражение.
     - Это так, мистер Гудвин, но мне кажется...
     - Бога ради, позабудьте все, что вам кажется. Вы держите данное слово?
     - Ну... Держу.
     - Вот и прекрасно. Скажите Фрицу, что я  сразу  же позвоню,  как только
будут новости.
     Я повесил трубку.
     Темное  снадобье, которое мне дал врач, в какой-то  мере подействовало,
но в голове у меня по-прежнему стучали молотки.
     Пришел лифтер. Он  сообщил, что такси  Скотта исчезло. Тогда я попросил
телефонистку соединить меня с номером Спринг 7-3100.
     Кремера на  месте не оказалось,  и его нигде не  могли сыскать. Когда я
позвонил Кремеру домой, мне сказали,  что его нет дома, но  я так убеждал их
изменить мнение, что в конце концов он подошел к телефону.
     Я   не   подозревал,  что   смогу  так  обрадоваться,   услышав   голос
полицейского.  Я ему сразу же выложил, где нахожусь и что со мной случилось,
после чего заявил, что пришла его очередь помочь Ниро Вулфу.
     -  Эта сука миссис  Чапин  украла такси и заманила в него Вулфа. Теперь
она его куда-то увозит. Она увезла его четыре часа назад, так что теперь они
могут находиться черт  знает  где. Слушайте,  инспектор, ради Бога, объявите
общий  розыск  коричневого   такси  марки   "Стьювесант"  МС-28-6342.  Дайте
распоряжение радиофицированным  машинам.  Послушайте,  лично  я  считаю, что
Бартона ухлопала эта психопатка, а не ее хромой муж. И если  только она  мне
попадется... Что?.. Нет, я вовсе не возбужден... О'кэй, инспектор, спасибо.
     Я повесил трубку, поднялся, подошел к окну и чудом не вывалился наружу.
Холодный воздух мне показался совершенно ледяным. Я был уверен в двух вещах:
если  моя голова будет  и дальше  так трещать, то  она расколется. И второе.
Вулф был мертв. Казалось естественным, что эта ненормальная женщина заманила
его  к себе в машину с  единственной  целью -  его убить. Зачем бы еще он ей
понадобился?
     В   голове  пронеслась  какая-то  новая  мысль,  я   перегнулся   через
подоконник, чтобы  посмотреть вниз. Мой "родстер" стоял на прежнем месте.  Я
подумал, что если сумею до него добраться, то уеду на нем.
     Я решил это осуществить, но прежде чем ехать, я должен был решить, куда
же именно  ехать. Где мне искать Вулфа? Но  я подсознательно чувствовал, что
есть такое место, куда мне было крайне важно попасть. И мне  стало ясно, что
я хочу домой. Хочу увидеть  Фрица, кабинет и убедиться собственными глазами,
что Вулфа нет.
     Я  двинулся к  холлу. Почти  у самого выхода  меня  задержал телефонный
звонок, я взял трубку, автоматически сказав "алло".
     Голос спросил:
     - Челси 232924? Соедините меня с квартирой мистера Чапина.
     Я чуть не выронил трубку, потом спросил:
     - Кто это?
     Голос сказал:
     - Человек, желающий, чтобы  его соединили  с квартирой мистера  Чапина.
Это не ясно?
     - Извините за то, что я спрашиваю, кто вы.  Голос похож  на Ниро Вулфа.
Где вы?
     - Ах, это  ты, Арчи? После того, что миссис Чапин рассказала мне, я  не
ожидал,  что  ты  в состоянии  управляться  на  коммутаторе жилого  дома.  Я
испытываю большое облегчение. Как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно, восхитительно, а вы?
     -  Достаточно  удовлетворительно.  Миссис Чапин ведет  машину  в  ритме
стаккато, плюс  болтанка  этого немыслимого  такси. Ну, ладно,  в  настоящий
момент я стою, а я  терпеть не могу разговаривать по телефону стоя.  И потом
мне  крайне  не хотелось  снова  садиться в это  такси.  Если  это возможно,
приезжай за  мной  на "седане". Я  в гостинице "Бронкс Ривер", неподалеку от
железнодорожной станции Будлаун. Ты знаешь, где это?
     - Знаю. Я приеду.
     - Особой срочности нет, мне здесь достаточно удобно.
     - О'кэй.
     В трубке щелкнуло. Вулф ее повесил.
     У  меня  было  странное  состояние:  с  одной  стороны, я  почувствовал
облегчение, а с другой - у  меня было тошно  на душе, потому  что я позвонил
Кремеру и поднял тревогу, потому  что Вулф находился черт знает как далеко и
неизвестно в каком состоянии, потому что мне надо было за ним туда ехать,  а
каково мое состояние, я прекрасно знал. Мои глаза все время слипались, я был
вынужден встряхивать головой, чтобы не заснуть на ходу.  От  злости я решил,
что  в следующий  раз, когда повстречаю  Дору Чапин, возьму  свой перочинный
ножик и отрежу ей голову полностью.
     Я позвонил в  гараж на Десятой авеню и распорядился залить бензином бак
"седана" и поставить его у обочины. И двинулся к выходу.
     Не стану описывать в подробностях, как  мне удалось выйти из квартиры и
спуститься на  лифте, скажу только, что я падал, поднимался и  снова  падал,
кое-где полз  на коленях, останавливался, отдыхал, собирался с силами  и шел
дальше, но  в конечном итоге я все же очутился на  улице  и подошел к своему
"родстеру".
     Как  я  на нем  ехал, не  имею  понятия. Можно было предположить, что я
ударялся  обо  все  столбы   и  десятки   раз  нарушал   правила,  но  самым
поразительным было то, что, когда я на другой день осматривал машину, на ней
не оказалось ни одной  свежей  вмятины или царапины. Так  что чудеса все  же
бывают.
     Доехав до гаража, я несколько  раз нажал на сигнал, вызывая  Стива. Тот
явился, я объяснил ему, каково мое  состояние, и попросил сесть в "седан"  и
отвезти меня немедленно в Бронкс.
     Он  спросил, не  дать  ли  мне чего-нибудь выпить, я грозно  зарычал  в
ответ.  Усмехнувшись,  он  пошел в  помещение,  я  же устроился  в "седане",
который  уже стоял у обочины.  Через три минуты  Стив снова  показался уже в
пальто, сел за руль, и мы поехали. Практически всю дорогу я боролся со сном,
раздирая веки пальцами, когда они у меня слеплялись.
     Наконец Стив произнес:
     - Мы приехали.
     Я поднял голову  и  постарался пошире раскрыть глаза. Мы  остановились.
Через тротуар возвышалось  здание  "Бронкс Ривер  Инн". У меня было чувство,
что оно надвигается на меня, а не я приближаюсь к нему.
     Стив спросил:
     - Вы в состоянии двигаться?
     - Конечно.
     Я  упрямо  сжал  челюсти,  открыл  дверцу  и   вылез  наружу.  Довольно
благополучно  я  пересек  тротуар,  на  секунду   вздохнул  перед  решеткой,
внутренне подстегнул себя и шагнул через порог.
     На террасе стояли  голые  столы,  за которыми никто не  сидел, тогда  я
открыл еще одну дверь и очутился  в главном зале. Тут некоторые  столы  были
заняты. Посетитель,  которого искал я, занял  столик в  самом  дальнем конце
зала. Я пошел туда.
     Ниро Вулф каким-то чудом уместился на стуле, которого было маловато для
одной  его  половины.  Его коричневое  тяжелое пальто занимало второй  стул,
стоящий  рядом.  А против  Вулфа  я заметил повязку на  шее  Доры Чапин. Она
сидела лицом к нему, повернувшись ко мне спиной.
     Увидев меня, Вулф кивнул.
     -  Добрый вечер, Арчи.  Я снова чувствую облегчение. После разговора по
телефону  мне пришло  в  голову,  что, возможно,  ты не  будешь в  состоянии
управлять  машиной. Я  очень рад. Ведь ты  знаком  с миссис Чапин. Садись. У
тебя такой вид, как будто стоять тебе противопоказано.
     Он поднес  кружку  пива  к  губам  и  сделал  пару глотков.  Я  обратил
внимание, что какая-то не слишком аппетитная еда осталась у него  нетронутой
на тарелке, а вот Дора Чапин съела все до последней крошки.
     Я убрал пальто и шляпу Вулфа со стула и сел. Вулф спросил, не хочу ли я
стакан молока. Я покачал головой.
     После этого он заговорил:
     - Если ты благополучно доставишь меня сегодня домой, то твои заслуги за
сегодняшний  день  ограничатся  не  только  этим.  Благодаря   тому,  что  я
встретился  с миссис  Чапин  при  столь  необычных обстоятельствах, хотя  ты
можешь предположить,  что  так получилось  нечаянно, ты подвел нас к решению
проблемы. Не  сомневаюсь,  что  это известие  тебя  обрадует.  Миссис  Чапин
любезно согласилась принять мои...
     Это были последние слова,  услышанные мною.  Единственное,  что  я  еще
запомнил, это то, что тот провод, которым  были зажаты мои виски, неожиданно
порвался с шумом. Позднее Вулф мне рассказывал, что моя  голова ударилась об
край стола  с  такой  силой, что  он  испугался, не раскололась ли она,  как
спелый арбуз, а я совершенно отключился.



        Глава 20

     Проснувшись в понедельник  утром,  я почувствовал,  что мне не  хочется
вставать. Когда я очухался  настолько, что сообразил,  где нахожусь, у  меня
появилось ощущение, что я лег спать в разгаре поста, а теперь уже Рождество.
     И тут я заметил, что возле моей кровати стоит доктор Волмер.
     Я подмигнул ему.
     - Хэлло, доктор. Я вижу, вы превратились и домашнего врача.
     Он подмигнул мне в ответ.
     - Я просто заглянул проверить,  как  на  вас  подействовало то,  чем  я
накачал вас вчера вечером. Вроде бы...
     - Что? Ах, да. Великий Боже.
     Только тут до меня дошло, что комната залита солнечным светом.
     - Который час, а?
     - Без четверти двенадцать.
     - Нет.
     Я повернулся взглянуть на часы.
     - Святые угодники!
     Одним махом  я  спустил с  кровати ноги  и  сел, и в ту  же секунду мне
показалось, что тысячи ледяных иголок вонзились мне в череп.
     - Ох, черт побери!
     Я поднял руки ко лбу и попробовал осторожно покачать толовой.
     - Доктор, это моя голова?
     Волмер рассмеялся.
     - Все будет олл-райт.
     - Мистер Вулф спустился к себе в кабинет?
     Врач кивнул.
     - Да, я с ним поговорил по пути сюда.
     Я с опаской встал на  ноги и двинулся к  ванной.  Забравшись под душ, я
начал  энергично растираться губкой. Доктор Волмер, подойдя к двери, сказал,
что он проинструктировал Фрица в отношении  моей еды. Я ответил, что не хочу
никаких инструкций, а с  удовольствием съем яичницу с ветчиной. Волмер снова
засмеялся и ушел. Мне было приятно слышать, как он смеется,  потому что если
бы в моей голове действительно находились ледяные иголки, он, будучи врачом,
поспешил бы их извлечь оттуда, вместо того чтобы смеяться.
     Я постарался  как можно скорее принять надлежащий вид и  спустился вниз
внешне весьма приличный, но крепко вцепившись в перила.
     Вулф спросил, как я себя чувствую. Я  ответил, что лучше  всех, и занял
свое привычное место.
     Он покачал головой.
     - Но, Арчи, серьезно, нужно ли тебе подниматься?
     - Не только  нужно, но мне следовало давно  это  сделать. Вы же знаете,
что я человек действия.
     Щеки у него разгладились.
     - А  я,  разумеется,  привержен к  сидячему  образу  жизни?  Комическая
перемена ролями произошла вчера,  когда мы ехали  домой из гостиницы,  а это
миль десять-пятнадцать, и ты положил голову мне на колени.
     Я кивнул.
     -  Очень забавно.  Я  уже давно вам говорил,  мистер Вулф, что половину
жалованья я получаю  за  поденную  работу,  а  вторую половину  за  то,  что
выслушиваю ваше хвастовство.
     -  Так оно  и есть,  но  сейчас  нам надо  заняться  делом.  Я  сегодня
разговаривал по телефону с  мистером Морли и с самим окружным прокурором. Мы
договорились, что я  увижусь  с  мистером Чапином в  Томбсе  в два  тридцать
сегодня. Ты припоминаешь, что в субботу вечером я начал диктовать тебе текст
признания  Поля  Чапина,  когда  тебя  прервало  известие от Фреда  Даркина,
которое  вызвало  задержку.  Если  ты   отыщешь  эту  страничку,  мы  сможем
продолжить. Мне надо иметь этот текст к двум часам.
     Таким  образом  получилось,  что  я  не только  не  получил  яичницы  с
ветчиной, о которой думал с вожделением, но даже не успел к ленчу с Вулфом и
Хиббардом, потому  что  мне все  это нужно  было напечатать. К этому времени
пустота в  моем желудке переродилась в абсолютный вакуум, или как  еще можно
назвать нечто большее,  чем  пустота? Так что я попросил  Фрица  сварить мне
пару яиц, принести молока, кофе, сыру и свежего хлеба прямо в кабинет на мой
стол
     Я  понимал, что  документ,  который предстояло подписать  Полю  Чапину,
должен был  быть  отпечатан по  всем  правилам искусства, моя  же  непутевая
голова почему-то совершенно перестала обращать внимание  на такие вещи,  как
орфография и пунктуация. Поэтому я печатал очень внимательно и медленно.
     Затем я позвонил  в гараж,  чтобы к  нашему дому  доставили "седан" для
Вулфа, но мне ответили, что у них уже имеются указания самого мистера Вулфа,
которые  предусматривают и шофера.  Я  подумал, не следует ли мне  по  этому
поводу обидеться, но потом решил, что нет.
     Вулф  справился очень быстро  (для него) с ленчем. Он  явился в контору
без  четверти  два,  когда я  едва-едва закончил  печатать и  укладывал  три
экземпляра  признания в коричневую папку.  Вулф забрал ее у меня, велел  мне
взять  блокнот и записать все, что мне делать в его отсутствие. Он объяснил,
что просил прислать  шофера из гаража. Кроме того он упомянул, что, учитывая
возможность прихода разных посетителей, он  договорился с Хиббардом, что тот
днем никуда не будет выходить из своей комнаты до самого обеда.
     Пришел Фриц  предупредить, что машина ожидает у подъезда.  Вулф сказал,
что будет готов через несколько минут.
     Я,  в который  уже  раз, поразился невероятному  самомнению и  выдержке
Вулфа.  Оказывается, уже  многое было  подготовлено для приема членов  "Лиги
перепуганных мужчин" в нашем бюро вечером в девять часов. И это до того, как
Вулф  вообще повидался с Чапином.  Разумеется, я  не  знал,  что  ему  могла
рассказать  Дора, кроме  пары мелочей, включенных в текст признания, но ведь
подпись  под этим документом  должна  была поставить  вовсе  не  Дора,  а ее
хромоногий  супруг  с белесыми  глазами.  А  заставить его  это сделать было
нешуточным дельцем, так что  я  не переставал радоваться тому,  что Вулф  не
вздумал поручить его мне.
     Вообще,   проявляемая  Вулфом  в   этот  день  энергия   была  поистине
сногсшибательной.
     Мало того  что  он  за два дня дважды согласился покинуть стены  своего
жилища, что  само  по себе было рекордом, он  еще  собственноручно звонил  в
Бостон,  Филадельфию и  Вашингтон  членам "Лиги" и  человекам шести-восьми в
Нью-Йорке.  И это уже  после  того,  как мы вернулись  домой  в  воскресенье
вечером, и даже звонил из своей спальни сегодня утром.
     Мне поручалось известить о сборище  остальных и обеспечить максимальный
"сбор клиентов".
     Уже перед  самым уходом  Вулф дал мне еще одно сверхсрочное задание: он
велел немедленно  съездить к  миссис  Бартон и продиктовал мне  два вопроса,
которые я должен был ей задать и уточнить их с горничной.
     Фриц стоял в дверях, держа наготове пальто Вулфа.
     А тот придумал еще кое-что.
     - И  я почти  позабыл, что  наши гости захотят что-нибудь выпить. Фриц,
посмотрим,  что нам  требуется. Арчи, отправляйся  без задержки,  ты  должен
возвратиться к трем...
     Я ушел. Пройдя  через весь гараж к своему "родстеру", я с удовольствием
вдыхал  пропахший   бензином  воздух,   потому  что  мне  казалось,  что  он
вытравливает из меня все недуги. Я сел за руль и поехал,
     Все же  Вулф  меня  здорово беспокоил. Я  считал,  что он  неправомерно
спешит,  опережая естественный ход  событий.  Не  подождать, пока  признание
Чапина  будет  действительно в  его кармане,  было в духе Вулфа. Упование на
везучесть,  на  счастливый  случай было характерно  для него, возможно,  оно
составляло важную часть его  успехов. В отношении Вулфа для меня  было много
вещей,  на знание которых я  никогда не претендовал, но  я не мог не думать,
чем закончится сегодняшний вечер, если Поль Чапин заупрямится.
     Вулф предупредил,  что оба вопроса, которые  я должен был задать миссис
Бартон,  имеют огромное значение. Первый  был прост: звонил ли доктор Бартон
Полю  Чапину  между шестью пятьюдесятью и  семи часами  с просьбой  прийти к
нему?
     Второй вопрос был более сложным:  в субботу вечером пара серых перчаток
лежала на  столе  в холле Бартонов.  Они лежали  на краю стола, ближайшем  к
входной двери. Были ли  перчатки убраны  тогда кем-нибудь  из домочадцев  до
семи двадцати?
     Мне повезло. Все были дома.
     Экономка  заставила меня подождать в гостиной,  миссис Бартон пришла ко
мне туда. Одета  она была в серое  платье, этот  цвет ей явно не шел, но  ее
умение держаться было потрясающим.
     Для  ответа на  первый вопрос  ей  понадобилось всего несколько секунд.
Нет,  она  знает, что доктор Бартон никому не звонил после  шести тридцати в
субботу вечером.
     Второй ответ занял больше  времени.  Миссис  Курц оставалась в стороне,
поскольку  ее  в тот  вечер не было  дома. Дочь Бартонов, уехавшая до  шести
тридцати, тоже вышла из игры,  но я все же попросил миссис Бартон пригласить
ее в  гостиную,  чтобы  удостовериться. Она заявила  без колебания,  что  не
оставляла в приемной никаких перчаток и не видела там чужих.  Она послала за
Розой.
     Роза пришла. Миссис Бартон спросила у нее: не убирала ли она пару серых
перчаток со стола в приемной между шестью тридцатью и семью двадцатью вечера
в субботу?
     Роза посмотрела не на меня, а  на миссис Бартон. После довольно долгого
колебания она сказала:
     - Нет, мадам. Я не убирала перчаток, но миссис Чапин...
     Она замолчала.
     Я спросил:
     - Значит, вы там видели какие-то перчатки?
     - Да, сэр.
     - Когда?
     - Когда я ходила впустить в квартиру миссис Чапин.
     - Миссис Чапин взяла их себе?
     - Нет, сэр. Я их  потому и заметила, что она их подняла. Она подняла их
и положила опять на прежнее место.
     - Вы позднее не приходили за ними?
     - Нет, сэр.
     Этим  все было  решено. Я  поблагодарил миссис Бартон и откланялся. Мне
очень хотелось ей сказать,  что  ранее чем через  сутки у нас  будут для нее
совершенно определенные  новости, которые, возможно, помогут ей справиться с
горем, но  потом  подумал, что Вулф и без того достаточно нахвастался нашими
успехами, так что лучше попридержать язык.
     Я  вернулся  назад  уже в  четвертом  часу  и  принялся  названивать по
телефону. На мою долю оставалось восемь имен, до которых не смог дозвониться
Вулф  ни накануне, ни утром. Он проинструктировал меня, какой придерживаться
линии:  предупредить,  что мы  готовы отправить счет за  выполненное задание
всем нашим клиентам, подписавшим "Памятную записку",  но прежде  чем сделать
это, мы хотели бы все им лично объяснить и добиться их одобрения.
     Это тоже наглядно демонстрировало необычайную выдержку Вулфа, поскольку
наши  клиенты  прекрасно  знали, что  Чапина  забрала  полиция  за  убийство
Бартона,  а мы к этому  делу  приложили столько же сил, сколько  прилагают к
делу  народного образования каменные львы перед публичной библиотекой. Но  я
одобрительно относился к подобной  линии  поведения, поскольку целью-то было
собрать их всех к нам в кабинет.
     Я довольно успешно  разделался со своей  восьмеркой, поймав  в  течение
часа пятерых. Без четверти четыре зазвонил наш телефон.
     Я ответил. Это был Вулф.
     Стоило  мне услышать  его голос, как я подумал про себя: "Угу, кажется,
мы  здорово  опростоволосились с этим общим  сборищем  наших клиентов". Но я
неправильно интерпретировал обеспокоенные нотки в его голосе.
     Он сказал:
     - Арчи, что ты выяснил у миссис Бартон?
     -  Все  негативно. Бартон никуда  не звонил,  перчаток никто никуда  не
убирал.
     - Но, возможно, горничная их все же видела?
     - Ох, вам и это тоже известно? Видела.  Видела, как  миссис Чапин взяла
их со стола, повертела и положила обратно.
     - Отлично. Я звоню, потому что обещал сделать одну вещь, и хочу сделать
это без промедления.  Возьми шкатулку  мистера Чапина, осторожно заверни ее,
отвези к ним домой и вручи миссис Чапин. Полагаю, что к твоему возвращению я
уже буду дома.
     - О'кэй. Новости есть?
     - Ничего особенного.
     - Я  ничего особенного  и не  жду. Ответьте-ка мне  на  весьма  простой
вопрос: вам удалось получить подпись под признанием?
     - Да.
     - Оно действительно подписано?
     - Да. Я забыл тебе сказать. Прежде  чем  заворачивать шкатулку  мистера
Чапина,  вынь  из  нее пару  кожаных перчаток  и оставь  ее  у себя.  Отвези
шкатулку немедленно.
     - О'кэй.
     Я положил трубку.
     Жирному дьяволу удалось это сделать. Я  не имел понятия,  каким орудием
его  снабдила Дора  Чапин, ну  и  все  равно  я был  потрясен...  Лично  мне
казалось,  что  этот  калека  был  самым  крепким  орешком,  с  которым  мне
когда-либо приходилось  иметь  дело,  если  не считать  одного  торговца  из
Нью-Ришели,  который привык топить  новорожденных  котят у себя в  ванной, а
однажды по ошибке сунул под воду голову своей сварливой супруги...
     Мне  бы  хотелось посмотреть, как  Вулф расправлялся  с этим  непомерно
заносчивым писакой!
     Поскольку  Вулф велел везти шкатулку незамедлительно,  я решил, что три
последних клиента могут подождать. Я извлек пару сереньких изящных перчаток,
завернул  шкатулку  в папиросную  бумагу  и  даже  перевязал  ее  шнурочком.
Перчатки я запер в мой стол.
     Я оставил машину против дома 203 и, перейдя улицу, согласно продуманной
мной технике доставки  моего изящного пакета, сразу  же подошел к  лифтеру и
сказал:
     - Доставьте эту посылку на пятый этаж  миссис Чапин,  потом спускайтесь
назад - получите четвертак.
     Он живенько поднялся наверх и спустился вниз. Я дал ему четвертак.
     Итак, я исполнил приказание  Вулфа,  доставил шкатулку миссис Чапин без
всякого риска быть приглашенным на чай, и это мне стоило всего лишь двадцать
пять центов.
     Вулф действительно вернулся до  моего возвращения домой. Поскольку было
больше четырех часов, он, несомненно, должен  был находиться наверху в своей
проклятущей оранжерее,  так  что прежде  чем отправиться в  бюро,  я все  же
рискнул  войти  к  нему наверх.  Вулф  находился  в тропической комнате,  он
проходил вдоль рядов растений в поисках  тлей, а по выражению его лица  было
ясно, что он отыскал несколько штук. Я стоял на пороге, ничего не говоря, он
в скором времени повернулся и посмотрел  на меня такими глазами, как будто я
сам был  тлей или был ими  сплошь усеян. Начинать  какой-либо  разговор было
бесполезно. Я поспешил вниз к телефону.
     Мне  удалось  дозвониться  только  двоим из  оставшейся тройки. Роланда
Эрскина мне было не  отыскать. Но  и без того у  нас был солидный кворум. Из
Бостона  пришла  телеграмма,  извещавшая,  что Коллард и  Джейс  приедут. Из
Нью-Хейвена ожидался мистер Моллисон.
     Вулф в шесть часов не спустился, как обычно, из теплицы прямиком к себе
в кабинет. Очевидно, он заходил к себе в комнату, потому что когда он  вошел
к себе в кабинет, под мышкой у него была пачка  книг. Я заметил, что все это
сочинения Поля  Чапина.  Он  положил их  к себе на  стол, уселся в кресло  и
позвонил Фрицу, требуя пиво.
     Я  сообщил ему,  что  миссис Чапин получила  шкатулку, и  прочитал  ему
стенограмму моего  дневного разговора  с миссис Бартон. Он дал мне кое-какие
указания относительно  вечера, которые я  записал,  потому  что Вулф  любил,
чтобы  все  было зафиксировано,  но потом, видя,  что  время  приближается к
обеду, я вежливо заметил, что давно пришло время ознакомить меня с  загадкой
пары серых перчаток на столе в приемной доктора Бартона. К моему величайшему
изумлению, Вулф со мной согласился.
     Он сказал:
     - Это  был вклад, внесенный  миссис Чапин.  Она сообщила  еще  и другие
сведения, но  ничто  не  может  сравниться по  значению  с этим фактом.  Она
приехала  к Бартонам, как тебе известно, в шесть тридцать. Дверь ей отворила
горничная Роза. Когда миссис Чапин проходила через приемную, она заметила на
столе  пару перчаток,  остановилась  и взяла их  в  руки. Она  говорит,  что
намеревалась отнести  их  миссис Бартон,  но перчатки  показались  ей  более
тяжелыми,  чем те, которые носит миссис  Бартон. Так или иначе, она оставила
их на прежнем  месте. А когда она проходила назад через  приемную  уже одна,
она подумала, что  стоит еще раз взглянуть на перчатки и решить, принадлежат
они  миссис Бартон или  нет. Перчаток не было. Она даже их поискала. Нет, их
нигде не было.
     - Понятно. И это доказывает, что Бартона ухлопала не она.
     -  Совершенно верно. И это указывает на личность убийцы. Если окажется,
что  непричастность   миссис  Чапин   к  убийству  потребуется   подтвердить
фактически,  можно  будет  установить, что в половине  восьмого  ее задержал
офицер  транспортной полиции на углу Парк-авеню  и Пятидесятой улицы  за то,
что она поехала  на красный свет.  Не  говоря  уже о  том,  что привратник и
дежурный  по  холлу  видели,  когда  она выходила  из  здания до  того,  как
преступление было совершено.
     - Угу. Полагаю,  вы  завоевали  ее  доверие,  преподнеся  ей  несколько
орхидей?
     -  Нет, но вообще-то я обещал их ей послать. Запиши на завтрашний день.
Я завоевал ее  доверие, рассказав ей правду  о том, что осуждение ее мужа за
убийство обошлось  бы мне во много тысяч долларов.  Она  была уверена, как и
сам  Чапин,  что я являюсь  причиной его ареста. Он подумал,  что  обвинение
против него подстроено не без моего участия. Поскольку  Чапин меня видел, он
не  мог  допустить, что я  лично  совершал  все  эти  акробатические трюки в
приемной  у  Бартонов.  Ты  знаешь,  кого они подозревали? Тебя...  Да,  да,
доктора застрелил ты, а я  все это  продумал.  Не сомневаясь в  этом, миссис
Чапин вцепилась  в представившийся  ей удобный случай. Усыпив  тебя и  Питни
Скотта, она обшарила твои карманы, взяла форменную куртку у Скотта, написала
записку и приехала сюда. Записка была короткая и предельно ясная,  я могу ее
повторить  на память: "Арчи Гудвин умрет через  два часа, если только  вы не
сядете в мое такси и не поедете туда, куда  я вас повезу". А внизу стояла ее
собственная  подпись. Дора Чапин. Поразительно лаконично  и  убедительно, не
правда  ли?  Меня убедило,  что  данная угроза имеет  под собой  почву,  это
приложенный к записке кожаный бумажник, который  я  когда-то подарил  тебе и
который тебе нравится.
     Он замолчал, потянувшись к  стакану  с пивом. Я хмыкнул и подумал,  что
должен что-то сказать, но единственное, что мне пришло в голову, это:
     - Да, он мне очень нравится. И он все еще у вас.
     Вулф кивнул и продолжал:
     - Когда я согласился следовать за ней, я посчитал, что скамейка в конце
Центрального парка вполне подходит для нашей беседы, но эта проклятая ослица
повезла меня в дребезжавшем такси далеко за пределы городской черты.
     Наша поездка  мне надоела, я опустил  стекла между нами  и закричал ей,
что, если она не остановится в  течение трех минут,  я обращусь за помощью к
первой  же проезжающей машине.  Мне удалось ее убедить.  Она  остановилась у
края шоссе под деревьями.
     Вот что тебя позабавит... Она была вооружена. Кухонным ножом!.. Кстати,
те  порезы, которые она нам демонстрировала на прошлой неделе, были  сделаны
по ее собственной инициативе. Супруг отнесся к ее затее неодобрительно. В то
время они  всеми средствами старались  убедить друзей мистера Чапина, что он
опасный маньяк,  жаждавший крови. Вряд ли она предполагала, что сумеет убить
меня своим ножом, поскольку столь коротенькое лезвие  не способно достигнуть
жизненно важных органов. Скорей всего в ее намерения входило заставить  меня
"признаться во  всем".  Они с  Чапином никак  не  могла разгадать,  как было
осуществлено то  надувательство,  при  помощи которого  он  попал в  капкан.
Только после того, как  я объяснил  ей, что  я потеряю, если ее супруг будет
осужден, она стала более сговорчивой.
     - Да. И?
     Он выпил пива.
     - Вот практически и все.  Она под конец совершенно остыла,  а  мне даже
показалось, что у нас с ней  много общего. Например, мы оба терпеть не можем
отступления  от  раз и  навсегда  заведенного  порядка. Было бы  поучительно
понаблюдать за тем, как она орудовала у себя ножом  на шее. Я полагаю, точно
так же она рубит шницеля.
     Потом,  как ты догадываешься,  я  выяснил, что случилось с  тобой.  Эта
идиотка и сама толком не знала, какой дрянью она сдобрила твой кофе, поэтому
я  решил, что надо как  можно скорее  добраться до  телефона...  Ах,  мистер
Хиббард! Полагаю, что  сегодняшний день вам показался совершенно невыносимым
и бесконечно долгим?
     Хиббард вошел, вид у него  был не совсем трезвый. На  его шее  все  еще
красовался  мой  галстук. За его спиной был виден Фриц, явившийся  сообщить,
что обед готов.



        Глава 21

     Они стали приезжать рано.  К девяти часам десять человек уже прибыли. Я
сделал соответствующие пометки в списке и развлекал гостей. Четырех из них я
раньше  не  видел: Колларда и Джейса  из  Бостона, Ирвинга из  Филадельфии и
профессора  Моллисона  из Йеля. Майкл Эйерс, приехавший  абсолютно  трезвым,
помогал  мне разносить бокалы с напитками. Ровно  в девять появился Леопольд
Элкас. Я не представлял себе, что мог сказать ему Ниро Вулф, чтобы  заманить
его на наше сборище. Он меня узнал и вел себя любезно.
     Приехала  новая партия. Среди них  Огастес  Фарелл,  который позвонил в
субботу  и  сказал, что  он получил  заказ на сооружение  библиотеки мистера
Олленби. Вулф, решив, что  подлинной целью его звонка было получить двадцать
долларов, которые ему полагались за  работу  в среду, велел мне  отослать их
ему по почте.
     На этот  раз  они  не выглядели такими подавленными, как в прошлый раз.
Сразу же  принялись  за  спиртное, собрались группами  и оживленно  болтали.
Некоторые охмелели до того, что подходили  ко мне и стали проявлять признаки
нетерпения,  Коллард,  владелец  текстильной  фабрики из Бостона,  в  имении
которого находится тот  самый утес, с  которого упал  судья Гаррисон, сказал
мне, что  ему не  хочется опоздать  на  последний акт оперы.  Я ответил, что
крайне сожалею, но я бы на его месте поставил на этом крест.
     Я  краем уха услышал, как Элкас  сказал Фердинанду  Бауэну, что, по его
мнению, у Ниро Вулфа сильно развита мания  величия, а вот ответ Бауэна я  не
разобрал.
     В четверть десятого их собралось уже  пятнадцать человек.  Это  был тот
момент, когда, согласно плану, должен появиться сам Вулф.
     Появление его было весьма  внушительным. Я поджидал его, боясь упустить
подробности. Он переступил через порог, сделал  три шага и остановился, пока
они все до одного не повернулись к нему и не перестали разговаривать. Только
после этого  он  наклонил голову и  произнес. -  Добрый  вечер, джентльмены!
Затем он посмотрел в  сторону двери, где стоял Фриц, подал знак, Фриц отошел
в сторону, а в кабинет вошел Эндрю Хиббард. Вот тут раздался вопль восторга.
Самыми первыми отреагировали  Бретт и Майкл Эйерс. Они одновременно завопили
"Энди!" и бросились к нему.  Остальные последовали  их примеру. Они окружили
его  плотным  кольцом,  хватали  за  руки  и хлопали по спине. Они  так  его
облепили  со  всех сторон,  что его  вообще не было видно,  и я  затрудняюсь
сказать, какие психологические наблюдения он смог произвести в этот момент.
     Вулф стоял в  стороне от  этой толкучки.  Он  подошел к своему  столу и
опустился в кресло,  а Фриц принес ему  пиво. Я посмотрел на него и похвалил
себя за это, потому  что  мне  редко удавалось видеть, как  он  заговорщицки
подмигивает  мне,  и  это было  бы  жалко  пропустить.  Он  подмигнул,  а  я
усмехнулся в ответ. Тогда он отпил еще пива.
     Суета  продолжалась  еще довольно долго. Майкл  Эйерс подошел  к  столу
Вулфа и что-то сказал. Я не  расслышал его слов из-за шума. Вулф ответил ему
и кивнул головой.  Майкл Эйерс вернулся назад и начал  всех  рассаживать  по
местам.  Шум постепенно умолкал. Бретт взял Хиббарда за  руку и подвел его к
одному  из больших кресел, сам  сел  рядом с ним,  достал из кармана носовой
платок и вытер глаза.
     Дальше командование принял Вулф. Он сидел очень прямо, положив  руки на
подлокотники,  опустив  подбородок  и  разглядывая гостей  широко раскрытыми
глазами.
     -  Джентльмены, благодарю вас за то, что вы сегодня приехали сюда. Даже
если позднее  мы в  чем-то  разойдемся  во мнениях,  я уверен,  что в данный
момент мы все одинаково радуемся случившемуся.  Мы все счастливы, что мистер
Хиббард  находится вместе с  нами.  Что  касается  того  черного континента,
который  мистер  Хиббард надумал исследовать,  и  тех  методов,  которые  мы
использовали  для того, чтобы его найти,  рассказ  об этом может обождать до
другого раза, поскольку у нас есть более важные дела.
     Вулф достал из  ящика стола какие-то бумаги, разложил их перед  собой и
поднял одну:
     - Передо мной, джентльмены, копия "Памятной записки" нашего соглашения.
Одной из моих задач было избавить вас от волнений и ожидания увечья от  лица
или  лиц,  ответственных за исчезновение Эндрю  Хиббарда. Полагаю, что  этот
пункт  выполнен? Вы  же  не опасаетесь  самого  мистера Хиббарда? Прекрасно,
значит, это сделано.
     Он помолчал, чтобы поочередно посмотреть каждому в лицо, и продолжал:
     -  Чтобы  решить остальное, я  считаю  необходимым прочитать  вам  один
документ.
     Он отложил прочь "Памятную записку" и взял со стола другую бумагу.
     -  Джентльмены,  здесь стоит дата, двенадцатое ноября, то есть сегодня.
Внизу подпись Поля Чапина. Наверху заглавие:

     "Признание Поля Чапина в отношении смертей
     Вильяма Р. Гаррисона и Юджина Дрейера
     и сочинения и распространения некоторых
     информационных стихов угрожающего характера".

     Кэбот, всегда остававшийся адвокатом, прервал его:
     - Мистер Вулф, конечно, это  интересно, но  ввиду того,  что произошло,
считаете ли вы это необходимым?
     - Совершенно необходимым.
     Вулф даже не взглянул в его сторону.
     - Разрешите приступить?
     "Я, Поль  Чапин, проживающий в доме 203 по Перри-стрит в Нью-Йорке, сим
подтверждаю, что я  не имел никакого отношения к  смерти  судьи  Вильяма  Р.
Гаррисона. Насколько я знаю  и в чем сам  твердо уверен,  его смерть явилась
следствием несчастного случая.
     Далее  я  утверждаю,  что  не  имел  никакого отношения к смерти Юджина
Дрейера.  Насколько  мне известно  и в чем я  твердо  уверен, он  покончил с
собой.
     Далее я..."
     Майкл  Эйерс  громко  фыркнул,  кое-кто  забормотал  что-то  невнятное.
Раздался насмешливый голос Джулиуса Эдлера.
     - За кого он нас принимает. Чапин до конца остался верен себе...
     Вулф решительно прервал его:
     -  Джентльмены,   прошу  выслушать  меня  до  конца,  потом  вам  будет
предоставлена возможность высказать ваше мнение.
     Дреммонд пискнул:
     - Пусть он действительно закончит.
     И я  мысленно  взял  на заметку,  что он  заслуживает  лишнего  стакана
спиртного.
     Вулф продолжал:
     -  "Далее  я признаю,  что стихи, полученные некоторыми лицами по  трем
разным  поводам,  были сочинены,  отпечатаны и разосланы  по почте мной.  Их
целью было внушить мнение, что это я убил Гаррисона, Дрейера и Хиббарда, а в
дальнейшем  я  намерен  был  убить  всех  остальных. Они были  напечатаны на
машинке, стоявшей в  нише курительной  комнаты Гарвард-клуба. Этот  факт был
обнаружен  Ниро  Вулфом. На этом мое  признание  заканчивается.  Подробности
упоминаются в объяснении, которое я прилагаю по просьбе Ниро Вулфа.
     Мысль  о стихах,  которая  у  меня  появилась  после  смерти Гаррисона,
поначалу  была всего лишь  фантазией,  занимающей ум  человека,  склонного к
сочинительству. Я сочинил стихи.  Они  были хороши для  того, чтобы напугать
моих  друзей, и я  их  разослал. Я  тщательно продумал все  мелочи,  как-то:
конверты,  бумага,  машинка, на  которой печатается  текст, чтобы ничего  не
доказывало, что это дело моих рук.
     Через  три месяца  смерть  Дрейера и  обстоятельства, при  которых  она
произошла,  предоставили  мне  новую возможность, которую я,  разумеется, не
пожелал упустить.
     Это было  более рискованно, чем первый раз,  потому что  в  то  утро  я
присутствовал в галерее,  но, тщательно  все обдумав, я пришел к выводу, что
реальной опасности не было.  Я напечатал  вторые  стихи  и разослал  их. Они
оказались еще  более успешными, чем  первые. Мне не стоит описывать, какое я
испытал удовлетворение, понимая, каким страхом и  трепетом я наполнил сердца
моих товарищей,  которые на протяжении стольких лет оскорбляли меня жалостью
и сочувствием. Они называли  себя "Лигой искупления"!  Да,  я знал об  этом!
Только теперь началось настоящее искупление.
     Я  подлил  масла  в  огонь,  изъяснялся полунамеками  при  разговорах с
некоторыми  из моих  друзей, причем  лучше всего поддавался  внушению  Эндрю
Хиббард. В конечном итоге он был настолько запуган, что предпочел скрыться в
неизвестном направлении. Я не  знаю, где он  находится. Не исключено, что он
наложил на себя руки.
     Как  только  я  узнал о  его  бегстве,  я решил  воспользоваться и этой
возможностью. Конечно, если бы он вновь появился, игра была бы проиграна, но
я и не предполагал, что сумею заниматься этим делом до бесконечности, а шанс
был  слишком  хорош,  чтобы его  упустить. Я послал третьи  стихи. Результат
превзошел все мои ожидания.  Я никогда не слышал про Ниро Вулфа. В тот вечер
я явился в его бюро ради удовольствия видеть  растерянные лица моих друзей и
взглянуть на Вулфа. Я  понял, что он  обладает здравым умом и интуицией, так
что моя подрывная деятельность должна  быть прекращена. Моя жена предприняла
попытку  произвести  надлежащее впечатление  на  Вулфа,  но  она  окончилась
неудачно.
     Поль Чапин".
     Вулф закончил, уронил "Признание" на стол и откинулся в кресле.
     - Ну, джентльмены, теперь вы можете комментировать.
     Послышалось неясное бормотание.
     Заговорил Фердинанд Бауэн, биржевой маклер:
     - Мне думается, Эдлер высказался за нас всех. Это набор слов. Ерунда!
     Вулф кивнул.
     - Я могу понять данную точку  зрения. Но разрешите мне внести ясность в
собственную точку зрения. Моя позиция  такова: я  считаю,  что выполнил свои
обязательства  по "Памятной записке" и  должен  получить  причитающуюся  мне
плату.
     - Но, дорогой сэр! - заговорил Николас Кэбот, - что за абсурд!
     - Не абсурд,  а  то, что я  обязан  сделать. Устранить ваш  страх перед
Полем  Чапином.  В  "Памятной записке" выражено  иначе,  но дело  сводится к
этому. Я  с этой задачей  справился.  Что касается  Эндрю Хиббарда, он здесь
перед вами. Если же говорить о смертях Гаррисона и Дрейера, вы должны были с
самого начала понять, что Чапин не имеет к ним никакого отношения. Вы знаете
его с  юношеского  возраста, я  же только-только прочитал его книги. Но  уже
вечером  прошлого  понедельника я  был уверен,  что  Чапин  не  способен  на
предумышленное убийство и  даже на непредумышленное.  И вы,  мистер Хиббард,
называете себя  психологом? Вы-то  хоть  читали  книги Чапина?  Почему в них
столько сказано  об  убийствах  и  той  радости, которую  испытывают убийцы?
Почему  на  каждой  странице  содержится гимн  насилию  и  жестокой  красоте
физической расправы? Или, если мы изменим героя, почему Ницше говорит о том,
что  "идя  к  женщине,  не  забудь  взять  с   собой  кнут"?  Потому  что  в
действительности он был вежлив и галантен решительно со всеми и  не разрешил
бы дотронуться до любой  женщины даже кончиком пера. Все дело  заключается в
том,  что  Поль  Чапин  действительно  убил  вас  всех  в  своих  книгах  и,
несомненно,  в дальнейшем  будет заниматься тем же самым. Пусть на  здоровье
забавляется, джентльмены, вы же живите спокойно и наслаждайтесь жизнью.
     Вулф выпил вина, обтер губы и продолжил:
     - Я понимаю, конечно, в чем заключается трудность. Поль Чапин находится
в  Томбсе  по  обвинению  в  убийстве  доктора  Бартона.  Если бы  этого  не
случилось, если бы доктор Бартон находился среди вас живой и здоровый,  я не
сомневаюсь, что вы  все  признали бы правильность моей  позиции. Я  выполнил
работу, за которую взялся и которая была  мне поручена. Но в настоящее время
вы сбиты  с  толку. Вас не  интересует больше та безопасность, которую я вам
обеспечил, поскольку вы получили нечто большее: Чапин умрет на электрическом
стуле  и не станет вас убивать даже в  книжках... Мистер Кэбот, я  спрашиваю
вас, как адвоката: правильно ли я обрисовал положение вещей?
     - Я полагаю...
     Кэбот закончил скороговоркой:
     - На мой взгляд, это весьма хитроумная ерунда!
     Вулф кивнул.
     -   Мне  следовало  ожидать  от  вас  именно  такого  ответа.  Полагаю,
джентльмены, что мнение мистера Кэбота  совпадает с вашим общим мнением, да?
В таком случае мне  приходится сделать еще одно  заявление: мистер  Чапин не
убивал доктора Бартона,  я в состоянии доказать его невиновность так, что он
был бы оправдан.
     После этого начался новый переполох и сумятица. Все  что-то завопили, а
Леопольд  Элкас  подбежал к Вулфу  и начал неистово трясти ему  руку, говоря
что-то  неразборчивое  о справедливости Вулфа. Остальные, насколько я мог  в
этом деле разобраться, реагировали прямо противоположно.
     Вулф поднял руку, требуя тишины.
     - Джентльмены, я  не претендую на гениальность, поэтому предложу вашему
вниманию несколько моментов,  чтобы  у вас тоже создалось собственное мнение
по данному вопросу.
     Первое. Без нескольких минут семь вечера, в субботу, Поль Чапин ответил
на  телефонный звонок  у  себя  в квартире. Это  был доктор  Бартон, который
попросил  Поля Чапина немедленно приехать к  нему.  Поль Чапин  без задержки
отправился на  Девятнадцатую улицу и  приехал  туда в  семь тридцать.  Но  в
действительности  доктор Бартон ему не  звонил.  Об  этом заявляет его жена,
которая утверждает, что в субботу в это время доктор Бартон вообще никому не
звонил. Естественно предположить, что где-то имеется третий человек, который
взял на себя функции судьи... Предвосхищая ваши вопросы, я могу сказать, что
мистер Чапин рассказал  о телефонном  звонке своей  жене,  а она мне.  Ну, и
потом существует телефонистка на коммутаторе в доме Чапинов.
     Второе. Давайте  рассмотрим  подробности того,  что,  как предполагают,
случилось  в приемной  доктора  Бартона.  Доктор Бартон  достал пистолет  из
своего  стола и пошел в  приемную.  Чапин,  ожидавший его там, забрал у него
пистолет, выстрелил в него четыре раза, выключил свет, бросил оружие на пол,
а  потом  встал  на четвереньки, чтобы  ощупью найти его в темноте.  Что  за
картина!  По  свидетельству  миссис  Бартон  и ее  горничной, доктор  Бартон
находился в приемной не более шести секунд до того, как прозвучали выстрелы.
Бартон был  высоким и сильным человеком, а Чапин тщедушным  калекой, который
даже  не  умеет ходить  без палки. Ну,  теперь я собираюсь сосчитать вам  до
шести... Это  было шесть секунд. За этот короткий срок хромоногий Чапин, как
полагают,  отнял у Бартона пистолет, уж не знаю каким образом застрелил его,
уронил  пистолет,  доковылял  до  выключателя,  чтобы  погасить свет,  потом
вернулся к  столу  и  упал возле него.  Что  вы  думаете  по  этому  поводу,
джентльмены? Меня интересует ваше объективное мнение?
     Поднялся Леопольд Элкас,  на этот раз его черные глаза не были обращены
внутрь как  обычно, он ими смотрел на  собравшихся в  кабинете.  И голос его
звучал громко и решительно.
     - Любой человек,  который хоть на  одну  минуту мог  поверить  в  такую
нелепицу, настоящий кретин!
     Он внимательно посмотрел на Вулфа.
     - Я принесу вам свои извинения, сэр, когда этот детский сад окончится.
     После этого он сел на место.
     - Благодарю вас, доктор  Элкас. Переходим к  третьему пункту. Чего ради
Чапин вздумал выключить свет? Можете сами придумать свои объяснения, когда у
вас  появится  свободное  время. Скажу одно, поступки  любого человека, даже
убийцы,  всегда  можно  так или иначе объяснить.  Поверить тому,  что  Чапин
застрелил Бартона, а потом допрыгал до  стены, чтобы выключить свет, я никак
не могу. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас поверил в такую глупость!
     Кое-кто закивал головой, но неожиданно взвился Джордж Бретт:
     -  А я скажу вам, Вулф, во что я  верю.  Я полагаю, что  мы наняли вас,
чтобы  причинить Полю  Чапину  неприятности,  а  вовсе не  для  того,  чтобы
избавлять его от них!
     Дреммонд  захихикал,  а Эйерс  засмеялся. Николас  Кэбот  требовательно
спросил:
     -  А что говорит сам  Чапин? Застрелил он Бартона  или нет? Что, по его
словам, произошло в течение этих шести секунд?
     Вулф покачал головой, его щеки немного разгладились:
     - Возможно,  Поль  Чапин  все  это  расскажет на  свидетельском  месте,
доказывая свою невиновность. Вряд ли  вы  можете требовать от  меня, чтобы я
все это разболтал в присутствии тех, кого он считает своими врагами.
     - Какого черта! Ему все равно никто не поверит!
     Это Фердинанд Бауэн облегчил себе душу.
     -  Вне  всякого  сомнения,  за  это  время   он  уже  успел  состряпать
великолепную историю.
     Вулф повернул  голову  в сторону Бауэна и посмотрел  на него.  Мне было
любопытно, отведет  он глаза в сторону или  нет. Нет, он тоже смотрел в лицо
Вулфу.
     Тот вздохнул.
     - Ну, что же, джентльмены, я познакомил вас с положением вещей в данном
деле, и  я снова  поднимаю  вопрос,  считаете ли  вы,  что  я  выполнил свои
обязанности по нашему соглашению и заслуживаю  свои  гонорар? Я  считаю, что
да.  Но  решать  вам  путем голосования.  Арчи,  будь  добр,  спроси всех  в
отдельности.
     Кэбот запальчиво возразил Вулфу.
     - Я проголосую против. В случае, если Чапина оправдают и доказательства
будут представлены...
     Вулф кивнул ему.
     - Я уверен, мистер Кэбот, что этим голосованием еще не все  решится. Вы
сами в этом убедитесь, если я проиграю.
     Я начал называть их имена по алфавиту:
     - Джулиус Эдлер?
     - Нет, я бы хотел сказать...
     Вулф оборвал его:
     - Одного "нет" вполне достаточно. Арчи!
     - Майкл Эйерс?
     - Да!
     У него это прозвучало как вызов.
     - Фердинанд Бауэн?
     - Нет.
     - Эдвин Роберт Кайрон?
     - Да.
     - Николас Кэбот?
     - Нет.
     - Филмор Коллард?
     - Да.
     Ошеломляюще. Девять тысяч баксов!  Я  сделал паузу,  чтобы взглянуть на
него.
     - Александр Дреммонд?
     - Нет.
     Конечно. Проклятый скупердяй!
     - Леопольд Элкас?
     - Да.
     Разве? Четыре на четыре.
     - Огастес Фарелл?
     - Да.
     - Теодор Джейс?
     - Нет.
     - Л. М. Ирвинг?
     - Нет.
     - Артур Коммерс?
     - Нет.
     Три ребеночка не из нашего города -  три "нет" подряд. А  я был уверен,
что Вулф гордится тем, что дозвонился до них по телефону!
     - Сидней Ланг?
     - Да.
     - Арчибалд Моллисон?
     - Да.
     Снова ровно. Семь-семь. Мне осталось спросить всего лишь одного.
     - Джордж Бретт?
     - Нет.
     Я вернулся к Вулфу.
     - Семь "да" и восемь "нет".
     Все разом заговорили, Леопольд Элкас подошел  было к столу  Вулфа, явно
намереваясь что-то сказать, но тут же вернулся на место... Вулф  же спокойно
налил себе пива  из новой бутылки, которую  я  откупорил, поставил стакан на
стол, после чего взял  в руки пресс-папье и стукнул  им по доске стола.  Они
обернулись,  но разговоров  не прекратили.  Он стукнул  вторично, после чего
воцарилась тишина.
     Вулф заговорил:
     - Джентльмены, я прошу внимания...
     Но  Кэбот  уже  почувствовал  себя  хозяином  положения.  Он  заговорил
высокомерно.
     - Мы проголосовали. В отношении "Записки" дело решено.
     - Ваше голосование не решило судьбу человека, а ведь речь идет именно о
ней.  Я хочу обратиться с двумя  просьбами.  Сначала  к тем  восьми, которые
проголосовали  против  меня.  Пожалуйста,  поддержите  меня.  Я  обращаюсь к
каждому из вас в отдельности, у  меня есть основание  предполагать, что один
из вас изменит прежнее  "нет"  на "да".  Ну, джентльмены,  даю вам минуту на
размышление.
     Они закачали  головами, кто-то  из них попробовал что-то пробормотать в
свое оправдание, но тут же замолчал.
     Тогда Вулф обратился совершенно иным тоном к одному из них:
     - В таком  случае я обращаюсь персонально к вам, мистер Бауэн.  Я прошу
вас проголосовать  "да".  Вы, разумеется,  понимаете почему.  Согласны ли вы
сказать "да"?
     Они все уставились на биржевого маклера. И я в том числе. На этот раз у
него не  было уверенности, но в  общем  и  целом он  неплохо  выдержал  наше
повышенное внимание и голос его  звучал достаточно твердо,  когда он отвечал
Вулфу:
     - Нет, конечно, с какой стати?
     Он  на  секунду  оставался  с  открытым  ртом,  очевидно,  хотел что-то
добавить, но передумал и закрыл рот.
     Вулф шумно вздохнул.
     - Мистер  Бауэн, вы  простак!.. Джентльмены, я хотел  бы объяснить вам,
почему я  раньше не  сделал того, что намереваюсь сделать  сейчас. По правде
говоря, я терпеть не могу  вмешиваться в те  дела, которые меня не касаются.
Ну, а в  этом  деле  мне  это  будет  дорого стоить, а  чтобы быть  точным -
двенадцать сотен долларов, чему равняется доля мистера Бауэна по  "Записке".
Ну, и потом, это совершенно мое дело. Если какого-то человека подозревают  в
преступлении и если мне платят достаточную сумму, чтобы уличить его в  этом,
я это  делаю.  Это мой бизнес. Я  знаю, что  существуют  такие люди, которые
считают   делом   своей  чести   совершенно   бесплатно   изобличить  любого
преступника,  особенно  убийцу.  Я  считаю,  что  они  этим  занимаются  для
развлечения, в чем  нет  ничего  удивительного, если подумать, какими только
дикими  вещами не заполняют  люди свое свободное время. У  меня имеются иные
способы  бороться со скукой,  борьба же  с преступниками  является для  меня
работой. И я стану охотиться за кем угодно, если мне за это заплатят. Но мне
никто  не  предлагал  заплатить за  то,  чтобы  я  обнаружил убийцу  доктора
Бартона. Наоборот, если я его разоблачу и отдам в руки правосудия, я потеряю
двенадцать  сотен  долларов, но  зато  я  обеспечу  себе  получение  большей
суммы... мистер Фарелл, будьте любезны, пересядьте на другой стул. Благодарю
вас.  А  ты, Арчи,  сядь на стул,  освобожденный мистером  Фареллом, рядом с
мистером Бауэном.
     Я встал  со своего стула. Мои глаза не отрывались от лица Бауэна с того
момента, когда Вулф попросил его персонально проголосовать за него. Никто не
произнес  ни  одного  слова. Биржевой маклер  оказался  в одиночестве против
глухой стены. Своими полунамеками Вулф окончательно  его запутал, хотя прямо
ни в чем его еще не обвинил.  Полагаю,  что  Бауэн  решал,  не  пора ли  ему
вскочить и начать громко возмущаться инсинуациями Вулфа. Он даже не взглянул
на меня, когда я  опустился рядом с ним на стул. Его глаза были  прикованы к
Вулфу.
     Тот  звонил по телефону. Он  не  торопился, не  суетился,  действовал в
своей  обычной манере,  хотя ему пришлось позвонить по трем номерам, пока он
не  нашел  требуемого  человека.  Все  замерли  в  своих  креслах, пока  шли
переговоры.
     - Инспектор Кремер? Это Ниро Вулф. Совершенно верно. Добрый вечер, сэр.
Инспектор, я хотел бы вас кое о  чем  попросить. У меня в кабинете собрались
гости, так что сейчас нет свободного времени для продолжительных объяснений.
Полагаю, вам известно, насколько надежными и вескими являются мои заявления?
Вот и  прекрасно. Не пришлете ли  вы сюда человека, пожалуй,  даже двух,  за
убийцей  доктора  Лоринга  А.  Бартона? Он здесь у  меня...  Нет, нет  и  не
просите. Я же сказал:  объяснения последуют позже. Разумеется.  Непременно с
доказательствами? Ради Бога, если вам хочется приехать самому.
     Он отодвинул назад телефон, и в то же мгновение Бауэн вскочил со стула.
Колени  у  него  дрожали так  же,  как и  его миниатюрные женские  руки,  за
которыми  мне  приходилось  следить,  чтобы  он  не  натворил  глупостей.  Я
воспользовался тем,  что он стоит,  для того чтобы  ощупать  его карманы  на
предмет  оружия,  и  это его  окончательно перепугало. Он  позабыл все,  что
намеревался сказать Вулфу,  повернулся ко мне, нелепо пискнул и ударил ногой
по бедру.  Я схватил  его за плечи,  усадил  на  место,  после  чего  злобно
прошипел:
     -  Если  вы  попробуете еще  хоть  одну  подобную шутку, я  скручу  вас
веревками.
     Дреммонд,  сидевший  по другую сторону  Бауэна,  с опаской  отодвинулся
подальше. Кое-кто повскакивал с мест.
     Вулф сказал:
     - Садитесь, джентльмены.  Прошу  вас, сохраняйте  спокойствие.  Никаких
причин для  волнения нет. Арчи,  будь  добр, передвинь стул  мистера  Бауэна
поближе,  я  хотел  бы лучше  видеть его  во время  нашей  беседы.  Если его
необходимо подтолкнуть, действуй.
     Я  поднялся  и  предложил биржевому  маклеру отыскать  свои ноги. Он не
шевелился, не поднимал головы, руки вцепились в брюки на  коленях, а на лице
и шее  появились пятна самых  разных  цветов. Меня удивило, что  нет желтого
цвета.
     Я сказал чуть громче:
     - Шевелитесь же, иначе я это сделаю.
     За моей спиной раздался голос Бретта:
     -  Вам  вовсе не  требуется доказывать свою напористость. Посмотрите на
этого беднягу!
     - Вот  как? -  огрызнулся я, не поворачивая  головы. - Интересно знать,
это вас он ударил по ноге?
     Я схватил Бауэна за воротник,  приподнял его, поставил  на ноги,  после
чего он пошел. Признаю, что вид у него был жалкий. Он на секунду задержался,
пытаясь найти сочувствие у своих товарищей, и заговорил дрожащим голосом:
     - Ребята, вы понимаете, почему... если я  сейчас ничего не говорю... не
возражаю... на эти нелепые...
     Он никак  не мог  закончить, поэтому я придвинул ему стул и усадил его,
сам  же примостился на  уголке стола  Вулфа так,  чтобы видеть  Бауэна. Вулф
сказал:
     - Мистер Бауэн, мне не доставляет никакого удовольствия продолжать  вас
истязать  в присутствии ваших друзей, но  в любом  случае мы должны обождать
приезда  полиции.  Только  что  вы  употребили  слово  "нелепые".  Разрешите
позаимствовать его у  вас. Вы самый нелепый убийца, с которым мне когда-либо
приходилось сталкиваться.  Я  недостаточно  с  вами  знаком, чтобы  сказать,
является  ли причиной  этого ваша  невероятная тупость или же  неоправданная
беспечность.  Как  бы  там  ни  было,  вы  запланировали  самое  рискованное
убийство, как будто это была игра.
     Я  вовсе не  издеваюсь  над вами и отнимаю у вас  всякую надежду и силу
духа, дабы вы прекратили ненужное сопротивление.
     Итак, вы  присвоили  большую сумму денег доктора  Бартона, который имел
дело с вашей фирмой.  Я ничего  не знаю о механизме данного хищения, все это
будет   установлено  экспертами  прокуратуры,  которых  направят   проверять
бухгалтерские книги учета.  Вам стало известно, что доктор  Бартон обнаружил
данное хищение, и в субботу вы отправились к нему с апелляцией. Одновременно
вы  придумали другой  способ действия на случай, если с уговорами  ничего не
получится. Вы находились у  Бартона  в кабинете в то время,  как он прошел к
жене спросить, настолько ли  она любит Эстелл Бауэн, чтобы ради нее пойти на
большую  жертву. В  это время вы  украли его пистолет  из ящика  письменного
стола и сунули его к себе в карман. Поскольку вы были близкими друзьями, вы,
конечно,  уже давно знали,  где  доктор Бартон держит оружие, а если нет, то
слышали,  как  он  об  этом  заявил  в  моем  кабинете неделю  назад,  когда
рассказывал  об   обстоятельствах  последнего  визита  Чапина   в  его  дом.
Продолжаю. Миссис Бартон  ответила, что она не настолько любит Эстелл Бауэн,
чтобы  пойти  на  большую  жертву,  и доктор  Бартон  сообщил  вам  о  своем
решении... Может, вы хотите выпить?
     Бауэн  ничего не ответил и не шелохнулся. Майкл Эйерс подошел к столу и
налил полстакана ржаного виски  и принес его  Бауэну,  но тот не обратил  на
него внимания. Тогда Эйерс, пожав плечами, выпил его сам.
     Вулф продолжал:
     - В двадцать минут  седьмого вы ушли. Вас никто не провожал в приемную,
вы хлопнули  дверью, но  не закрыли  ее  и  снова вошли в  квартиру. Так или
иначе,  но  Бартоны  решили,  что вы ушли. Вы прислушались.  Убедившись, что
никого нет, вы подошли к телефону. В ваших руках были перчатки. Чтобы они не
мешали  вам,  вы положили  их на стол.  Но до  того,  как вас соединили, вас
напугал звук шагов в  гостиной.  В ужасе вы  побежали  в тот тайник, который
приглядели заранее:  кладовую  за  занавесом, поблизости  от  двойной двери,
рядом с которой находился выключатель. Вы успели скрыться  за занавесом, как
раз вовремя, чтобы вас не заметила мисс Бартон, уезжавшая в гости.
     Вы сообразили, что забыли свои перчатки на столе, а они вам были нужны,
чтобы не оставить  следов своих пальцев на пистолете и...  кстати, пришло ли
вам в голову, что  на телефонном аппарате тоже  могут остаться следы? Или вы
их предусмотрительно стерли? Неважно, можете не отвечать.
     Вы не сразу побежали за перчатками, ибо вам надо было взять себя в руки
после того страха, который причинило вам появление девушки. Вы подождали  и,
очевидно, поздравили  себя с тем, что  не стали  спешить,  потому что  почти
сразу  вы услышали, как отворилась  двойная дверь,  раздались шаги к входной
двери,  ее открыли.  Это пришла Дора Чапин, которую вызвали причесать миссис
Бартон.
     Мистер Чапин днем в субботу уехал из дома и вернулся довольно поздно...
Конечно, вы не могли предвидеть, что ваш звонок к Чапину, приблизительно без
пяти минут семь, случайно  совпадает с  моментом возвращения  Чапина  домой,
точнее  сказать,  он  застал  его  в  вестибюле  дома  203  на  Перри-стрит.
Телефонистка окликнула его, так что он разговаривал с вами непосредственно с
коммутатора и телефонистка слышала решительно  все. Можно предположить,  что
вы подделались под  голос  доктора  Бартона, и  довольно  удачно, потому что
мистер Чапин  был обманут.  Он  на  несколько минут поднялся к  себе наверх,
почти сразу же спустился и поехал на такси на Девятнадцатую улицу.
     Позвонив Чапину, вы снова вернулись в кладовку и  стали ждать. Полагаю,
что пульс ваш учащенно бился, во рту пересохло, вы потели. Полагаю, ожидание
казалось  вам  бесконечным. Позднее вас поразило,  что прошло  лишь тридцать
пять минут после вашего звонка. Наконец он приехал, его впустила  в приемную
горничная, и  он сел на стул. В своей кладовке вы прислушались, выбрал ли он
стул,  стоящий к вам  спинкой. На руках  у вас были перчатки, пальцы сжимали
оружие. Вы  ждали звука шагов доктора Бартона. Вот он  пересек гостиную, и в
то же самое мгновение, когда вы услышали, что он  нажал на дверную ручку, вы
зашевелились.  Вот   тут  надо  сказать,  вы  проявили  и  расторопность,  и
аккуратность.  Ваша  левая рука  нащупала  выключатель  у края занавеса,  вы
нажали на кнопку, и приемная погрузилась в  темноту, лишь небольшая  полоска
света выбивалась из-под двери  гостиной. Доктор Бартон отворил ее. Пользуясь
темнотой, вы  выскочили  из кладовки, столкнули Чапина с  кресла на пол, что
было  нетрудно  проделать  с калекой, не правда  ли, мистер  Бауэн? К  этому
времени Бартон  подоспел к месту происшествия, и вы  всадили в  него  четыре
пули на близком расстоянии. Света  из гостиной было вполне достаточно, чтобы
видеть, куда  стрелять.  Потом вы  отбросили пистолет  в сторону  и  удрали,
заперев  двойную дверь. В холле  вы добежали до  лестницы, не вызывая лифта,
спустились  в подвал, а оттуда к служебному входу.  Вы рассчитали, что  даже
если  вы столкнетесь  с кем-либо,  то особой опасности вам в этом  не будет,
потому что вина  Поля Чапина будет настолько очевидной, что никто не  станет
задавать вопросов за пределами квартиры доктора.
     Вы  допустили массу  ошибок, мистер Бауэн, но  ни  одна из них не  была
столь идиотской, как ваша ставка на очевидность вины Поля Чапина, потому что
именно она породила все  остальные. Почему, черт побери, вы не включили свет
опять, когда вышли из приемной? И  почему  не подождали хотя бы  пару минут,
чтобы  Чапин и Бартон могли перемолвиться  хотя  бы несколькими фразами?  Вы
могли бы застрелить  его чуть позднее. Второй непростительный промах  - ваша
беспечность относительно перчаток. Я  понимаю,  вы были  настолько уверены в
отношении  Чапина,  что  на  все  остальное не обратили  никакого  внимания,
полагая, что  это  не  будет иметь значения.  Вы  действительно хуже  любого
новичка, вы действовали, как осел. Заявляю вам, что ваше разоблачение никому
не делает чести, а мне - тем более. Пфуй!
     Вулф  резко  замолчал  и вызвал звонком  Фрица,  дабы  тот принес пива.
Пальцы Бауэна сплетались и расплетались, потом сжимались в кулаки. Он дрожал
с ног до головы,  у  него  не осталось ни  мыслей, ни  нервов, ни  выдержки,
ничего, кроме животного страха.
     К  нему подошел Леопольд Элкас и остановился  в трех шагах.  Мне  вдруг
показалось, что он хочет его растерзать и рассмотреть, что происходит у него
внутри.  Появился  Майкл  Эйерс  с  новым   бокалом,  но  на  этот   раз  он
предназначался  не  для  Бауэна,  а  для  меня.  Я  взял  его   и   выпил  с
благодарностью. Эндрю Хиббард подошел к  телефону и сказал телефонистке свой
домашний номер. Дреммонд что-то говорил  скрипучим голосом  Джорджу  Бретту.
Николас  Кэбот  обошел кругом  стул Бауэна, приблизился к  Вулфу и  деловито
заявил ему.
     - Я ухожу, мистер Вулф, у меня весьма важное свидание. Но  я хочу сразу
же  сказать, что  я  не  вижу  оснований,  почему вы не  должны получить эти
двенадцать сотен  долларов с Бауэна. Это же  законное обязательство. Если вы
хотите  поручить  мне  потребовать для вас эту сумму, я с удовольствием  это
сделаю и не потребую за это платы.
     Этот адвокат был человеком непреклонного характера.



        Глава 22

     Через три дня в четверг после  полудня у нас  был посетитель. Я  только
что  вернулся  из банка,  где положил  на наш счет  солидную  сумму и теперь
обдумывал планы на вечер,  выбирая между походом в кино  и неновым шоу. Вулф
сидел,  откинувшись  на спинку  кресла,  с закрытыми глазами, неподвижный  и
молчаливый, как гора. Скорее всего он обдумывал меню завтрашнего обеда.
     Появился Фриц с сообщением:
     - К вам пришел джентльмен, сэр. Мистер Чапин.
     Вулф чуть-чуть приоткрыл глаза и кивнул. Я повернулся на стуле и встал.
     В кабинет, сильно хромая, вошел  калека.  Снаружи  был яркий  солнечный
день, при свете которого мне удалось его хорошенько рассмотреть. Я убедился,
что его  глаза не были уж такими светлыми, как  я воображал, скорее их можно
было назвать цвета тусклого  алюминия. Да и кожа не была мертвенно  бледной.
Вид у него был решительный.
     На  меня  он  почему-то  не взглянул,  направляясь  к  столу  Вулфа.  Я
придвинул для него кресло.
     - Доброе  утро, мистер Чапин.  - Вулф почти полностью  открыл  глаза. -
Может быть, вы присядете?  Прошу вас... спасибо. Я ужасно не люблю смотреть,
как  люди стоят. Разрешите  поздравить вас  с великолепным видом. Если бы  я
провел  три  дня  в  тюрьме  Томбс,  я  был  бы совершенно  без сил,  жалкой
развалиной. Как там кормят? Отвратительно, по всей вероятности.
     Калека поднял плечи и опустил их. Было очевидно, что он не расположен к
пустой болтовне. Он опустился на самый краешек кресла, которое я придвинул к
нему, его палка находилась прямо перед ним, обе руки покоились на крюке. Его
алюминиевые глаза  были столь же выразительны, как вообще бывает выразителен
алюминий. Он сказал:
     -  Я  сел  только  из  вежливости, чтобы избавить  вас  от  неприятного
чувства. Я пришел сюда за парой перчаток, которые вы взяли из моего ящика.
     - Ах! Значит, ваши сокровища перенумерованы? Вот как?
     Чапин кивнул.
     - К счастью. Могу я их получить?
     -  Новое  разочарование. - Вулф вздохнул. - Я предполагал, что вы взяли
на  себя труд приехать выразить мне благодарность за то, что я спас  вас  от
электрического стула. Вы, разумеется, благодарны?
     Губы Чапина искривились.
     - Я так благодарен, как  вы этого ожидаете от меня. Поэтому вам не надо
терять на это время. Могу я получить перчатки?
     - Можете... Арчи, пожалуйста, дай их мне.
     Я  достал  перчатки из  ящика  своего стола  и  протянул  их Вулфу. Тот
положил их перед собой одну на другую и  даже  разгладил их ладонями. Взгляд
Чапина был прикован к этим перчаткам.
     Вулф откинулся назад с очередным вздохом.
     -  Знаете, мистер  Чапин, я так ими и  не  воспользовался. Я взял их из
вашей шкатулки, чтобы продемонстрировать, как сильно они напоминают перчатки
мистера Бауэна, что  объясняет, почему  Дора  Чапин смогла  принять перчатки
мистера  Бауэна  за перчатки миссис Бартон. Но  поскольку  Бауэн  увял,  как
капризная  мимоза,  мне это не  потребовалось...  Вы,  конечно,  не поверите
этому, но я был почти уверен, что знание содержимого вашей заветной шкатулки
даст нам возможность заметить нехватку  чего-то из ваших сокровищ. Поэтому я
не возвратил вам эти перчатки, оставил их у себя, мне хотелось вас видеть.
     Поль Чапин, ничего не  ответив, потянулся к  перчаткам, но Вулф покачал
головой и придвинул их ближе к себе.
     -  Минуту  терпения,  мистер  Чапин  Я  хотел  вас видеть,  чтобы иметь
возможность извиниться перед вами. Надеюсь, что вы примете мои извинения.
     - Я пришел сюда за своими перчатками, свои извинения вы можете оставить
при себе.
     - Но, дорогой сэр! - Вулф погрозил ему пальцем. - Разрешите мне хотя бы
объяснить, в чем я виноват перед вами. Я хочу извиниться за то, что подделал
вашу подпись.
     Брови Чапина поднялись вверх. Вулф повернулся ко мне.
     - Копию признания, Арчи.
     Я подошел к сейфу,  достал бумагу и передал  ее Вулфу. Он развернул ее,
просмотрел и передал калеке. Я сел и  посмотрел с  усмешкой на Вулфа, но тот
притворился, что не заметил. Он снова полулежал в кресле, полузакрыв глаза и
сцепив пальцы на животе.
     Чапин  читал "Признание" дважды. Первый раз он равнодушно  взглянул  на
него  и быстро  пробежал  глазами,  потом  искоса посмотрел на Вулфа, слегка
скривил губы и принялся читать заново, с самого начала, куда медленнее.
     Наконец он швырнул его на стол.
     -  Изложенное  подобным  образом  - прозаично,  смело,  это  производит
фантастическое впечатление, не так ли?
     Вулф кивнул.
     - Мне пришло  в  голову,  мистер  Чапин, что вы добились ничтожно малых
результатов  за  все  ваши  старания.  Конечно,  вы   понимаете,   что   мне
потребовался  этот  документ  для  того,  чтобы  произвести  соответствующее
впечатление на ваших друзей. Зная  же,  что мне  не  удастся  уговорить  вас
подписать  его,  я  был  вынужден  подделать  вашу  подпись,  за что и  хочу
извиниться. Вот ваши перчатки.
     Хромоногий взял  перчатки,  пощупал их,  спрятал во внутренний  карман,
уперся руками в подлокотники и  поднялся с кресла. Теперь он стоял, опираясь
на свою палку.
     - Вы знали, что я не стану подписывать подобный документ? Откуда вы это
знали?
     - Потому что я прочитал ваши книги и  познакомился с вашим  несгибаемым
духом.
     - Вы можете подобрать и другое название для этого?
     - Множество. Ваше  ужасающее  и плачевное  инфантильное упрямство.  Оно
принесло вам искалеченную ногу, оно принесло вам вашу жену. Оно чуть было не
принесло вам две тысячи вольт электричества.
     Чапин улыбнулся.
     -  Итак, вы прочли мои книги. Прочитайте следующую непременно. Я выведу
в ней вас в качестве основного героя.
     - Естественно. - Вулф открыл глаза. - И конечно, я  умру насильственной
смертью. Я протестую против  этого. Я имею  глубочайшее предубеждение против
насилия в любой его форме. Так что я сделаю все, чтобы переубедить вас...
     Он говорил уже со спиной калеки, который ковылял к выходу.
     Но на пороге Чапин с улыбкой обернулся.
     -   Вы   умрете,   сэр,    самым   ужасным   образом,   соответствующим
отвратительному, плачевно-инфантильному воображению. Это я вам обещаю.
     Он ушел.
     Вулф  откинулся  назад в  кресло и закрыл глаза. Я тоже сел, вернувшись
мыслями к понедельнику. Я припомнил, что когда я уехал к миссис Бартон, Вулф
оставался  в  кабинете  с  Фрицем,  разговаривал  о  напитках.   А  когда  я
возвратился, не было  ни Вулфа, ни "седана".  Но  отправился он вовсе  не  в
Томбс на свидание с  Полем Чапином.  Он  вообще не  выходил из дома. "Седан"
отбыл в гараж,  а Вулф поднялся  к себе в комнату, вместе с  пальто, шляпой,
тростью и перчатками. А без четверти четыре он звонил мне из своей  комнаты,
чтобы я  отвез  шкатулку миссис Чапин, чтобы таким  образом заставить Чапина
приехать к нам.
     Конечно, Фриц тоже участвовал в этом обмане, а Хиббарда отослали к нему
в комнату.
     Они таки сделали из меня дурака!..

     Издательская фирма "КУбК" 1994
     Под редакцией А. Санина