н в Нью-Йорке, потому что он им управлял, - Вульф снова уселся с книгой. Он не прочитал и десяти страниц, когда загнул уголок страницы, закрыл книгу и бросил ее на дальний конец стола. Затем поднялся, прошел через комнату к глобусу, остановился около него и стал изучать географию. Похоже, что это обрадовало его не больше, чем книга, поэтому он подошел к приемнику и включил его. Настроившись поочередно на восемь разных станций, он пробормотал что-то, вернулся в свое кресло, сел в него и нахмурился. Я наблюдал за всем этим лишь краем глаза, поскольку был якобы настолько глубоко погружен в журнал, что даже не знал, что он в комнате. Он заговорил первым: - Арчи! - Да, сэр? - Прошло девять дней. - Да, сэр. - С того дня когда ты великолепным способом доставил эту самую мисс Шеперд. - Да, сэр. Он был тактичен. Он имел в виду, что прошло девять дней с тех пор, как он совершил чудо, обнаружив полоску на бутылке и расстройство желудка у мисс Фрейзер, но он вычислил, что если бросит мне кость, то я не буду огрызаться и злорадствовать. - Тогда было бы логичным предположить, что потребуется обычная работа. Но события этих девяти дней не подтвердили этого предположения. - Да, сэр. - Соедини меня с Крамером. - Как только дочитаю абзац. Я выждал несколько секунд, хотя должен признать, что не видел ни одного слова, затем подошел к телефону. Я ожидал, что удастся поговорить с кем-нибудь из подчиненных инспектора, поскольку был воскресный вечер, и надеялся, что Вульф это понимает. Однако Крамер был на месте, Вульф взял трубку и пригласил его зайти к нам. - Я занят, - голос Крамера звучал устало. - У вас есть чтонибудь новенькое? - Что? - Не знаю. Я не буду знать до тех пор, пока не поговорю с вами. После того как мы поговорим, вы сможете тратить усилия более продуктивно. - Ерунда! Я буду через полчаса. Все это меня не обрадовало. Дело оставалось для меня таким же темным. Неужели я убил целый вечер и потратил двадцать долларов на выпивку и еду для Лона Коэна только для того, чтобы заставить Вульфа пригласить Крамера и перекинуться с ним парой слов. Что касается того, что у Вульфа что-то есть, - это абсолютная ложь. Все, что у него было, это ослиное нежелание нарушать свое расслабленное, комфортное состояние. Поэтому, когда прибыл Крамер, я не пускал от радости пузырей. Он, кстати сказать, тоже. Он прошел в кабинет, кивнул в знак приветствия, упал в кресло из красной кожи и прорычал: - Мне искренне жаль, что вы не бросили свои эксцентричные привычки и не начали больше двигаться. Я очень занят, но я здесь. В чем дело? - Замечание, которое я сделал по телефону, - спокойно сказал Вульф, - могло показаться непонятным, но имело под собой основание. - Какое замечание? - О том, что ваши усилия могут быть потрачены более продуктивно. Вы добились какого-нибудь прогресса? - Нет. - За неделю ничуть не продвинулись? - Я продвинулся к дню своей отставки, это точно. В остальных смыслах - нет. - Тогда я хотел бы задать несколько вопросов о той женщине, Бьюле Пул, которая была найдена мертвой в своем кабинете утром в пятницу. В газетах пишут, что вы назвали это убийством. Это так? Я вытаращил на него глаза. Этого я абсолютно не понимал. Когда он неожиданно резко сворачивает в сторону от дороги, нельзя понять, либо он находится в тупике, либо он очень умен, либо старается показать мне, насколько я глуп. Затем я заметил блеск в глазах Крамера. Это показывало, что даже он оставил меня далеко позади. И все, что я смог сделать, - это вытаращить глаза еще сильнее. Крамер кивнул. - Да, это было убийство. А что, вы ищете других клиентов, чтобы я заработал для вас гонорар? - Вы не знаете, кто это сделал? - Нет. - Никаких догадок? Расследование началось удачно? - Никак не началось, ни хорошо ни плохо. - Расскажите мне об этом. - Большая часть фактов напечатана в газетах, - проворчал Крамер. - Мы скрыли от журналистов одну или две детали. - Он глубже уселся в кресло, так, как будто решил остаться дольше, чем предполагал. - Вам не кажется, что сначала вы могли бы мне рассказать, что вас заинтересовало - Конечно. Сирил Орчард был издателем журнала о скачках. Его подписчики платили неслыханную сумму - десять долларов в неделю. Мисс Бьюла Пул издавала журнал, который претендовал на то, чтобы прогнозировать политические и экономические события. Его подписчики платили ту же неслыханную сумму - десять долларов в неделю. - Это все - Я думаю, этого достаточно, чтобы возникло несколько вопросов. Орчард был отравлен, а мисс Пул застрелена. Большая разница в методах. Сейчас предполагается, что мистер Орчард был убит по ошибке. Яд предназначался другому, в то время как пуля, убившая мисс Пул, предназначалась именно ей. Тем не менее это замечательное совпадение - по крайней мере это возбуждает любопытство. Например, возможно. было бы не напрасным сравнить списки подписчиков обоих изданий. - Да, я тоже думал об этом. - Неужели? - Вульф был раздражен, как бывает с ним всегда, если кто-то оказывается не глупее его. - В таком случае вы их сравнили. И? Крамер покачал головой. - Я не сказал, что их сравнивал. Я сказал, что подумал о этим. Но возможно ли сравнить списки, которых не существует? - Ерунда. Они должны быть. Вы их искали? - Конечно, но слишком поздно. В деле Орчарда нас подвела плохая организация. Его офис, маленькая однокомнатная нора в здании на 42-й улице, был заперт. Мы напрасно потратили время в поисках служащего или родственника, который бы нас пустил. Когда на следующий день мы наконец, получив разрешение управляющего, вошли, помещение было очищено: не было ни клочка бумаги, ни адресной книги - ровным счетом ничего. В случае с этой Пул все было несколько иначе. Ее застрелили в собственном офисе - в другой однокомнатной дыре на четвертом этаже старого дома на Девятнадцатой улице, всего в четырех кварталах от моей работы, - но ее тело было найдено лишь в следующий полдень, и к тому времени, когда мы приехали, все так же было вычищено. Точно так же. Раздражение Вульфа улетучилось. У Крамера в распоряжении было два совпадения, а у него - только одно. - Прекрасно, - промурлыкал он. - Все становится на свои места. Несмотря на различия, есть любопытные детали. Конечно, вы наводили справки? - Да. Издания печатались в разных типографиях, и ни в одной из них нет списков подписчиков, нет ничего такого, что помогло бы делу. Ни Орчард, ни эта женщина не держали у себя помощников. После Орчарда остались вдова и двое детей, но, кажется, они ни черта не смыслят в его делах. Ближайшие родственники Бьюлы Пул живут на западе Колорадо, и они вообще не знают ничего, даже как она зарабатывала себе на жизнь. Мы задавали и обычные в таких случаях вопросы, но все без толку. Никто не видел, чтобы кто-нибудь входил в дом или уходил, никто не слышал выстрела, не найдено ни оружие, ни отпечатки пальцев, которые помогли бы расследованию. Вульф задумчиво кивнул. - Вы сказали, что еще не начали расследования, но, конечно, оно последует. Не найдена ли какая-нибудь связь между мисс Пул и Орчардом? - Если таковая и существует, мы не смогли ее обнаружить. - Где находилась мисс Фрейзер и остальные, когда была застрелена мисс Пул? Крамер искоса посмотрел на него. - Вы считаете, это направление перспективно? - Я хотел бы задать им такой вопрос. А вы? - Я уже задавал его. Видите ли, то, что оба офиса были очищены, - это как раз тот факт, о котором мы не сообщали газетчикам. - Крамер посмотрел на меня. - И будьте добры не сообщать его вашему приятелю Коэну из "Газетт". Он снова обратился к Вульфу. - Все не так просто, поскольку время ее смерти установлено с точностью до четырех-пяти часов. Мы опросили всю компанию, но ничьи показания нельзя проверить. - Саварезе? Мисс Шеперд? Мистер Шеперд? - Что? - глаза Крамера округлились. - Откуда, черт возьми, появился Шеперд? - Не знаю. Арчи он не понравился, а я знаю по опыту, что тот, кто ему не нравится, вполне может оказаться убийцей. - Забавное наблюдение. Эта Шеперд была в Атлантик-Сити с матерью и до сих пор находится там. Насчет Саварезе надо посмотреть в отчетах, но я знаю, что его не проверяли, потому что не проверяли никого. Кстати, мы раскопали еще двух подписчиков на издание Орчарда, кроме Саварезе и Фрейзер. Ничего интересного. По их словам, они играют на скачках, поэтому и подписались. - Я хотел бы поговорить с ними, - заявил Вульф. - Пожалуйста. В моем кабинете в любое время. - Чушь. Вы знаете, что по делам я никогда не выхожу из дома. Если вы дадите Арчи их имена и адреса, он займется этим. Крамер сказал, что Стеббинс позвонит мне и продиктует адреса. Я никогда не видел Крамера столь желающим помочь. Видимо, никогда раньше он не был так разочарован. Они поговорили еще немного, но у Крамера не было больше ничего важного для Вульфа, а Вульф не мог подсказать Крамеру, с чего начать. Я слушал разговор вполуха, в то время как голова была занята приведением фактов в систему. Я должен был признать, что непросто осмыслить эти два совпадения, не говоря уже о том, чтобы связать их каким-то образом воедино. К тому же для этого мне пришлось бы сосредоточиться. Когда кто-то отдает деньги, непонятно что получая взамен, первая мысль, которая приходит вам в голову, связана с шантажом. Я задумался над этим, но не пришел ни к какому выводу, потому что это был далеко не единственный вариант. По крайней мере было ясно, что еще не создалось условий, при которых потребовалось бы применение моих интеллектуальных способностей. Крамер ушел, Вульф сидел, уставясь на дальний угол потолка чуть приоткрытыми глазами. Я тоже сидел, не желая беспокоить его: когда я увидел, что он снова и снова жует губами, то понял, что он включился, и это меня обрадовало. Конечно, он мог решить, что помог Крамеру всем чем мог, и снова вернуться к чтению, пока Крамер не сообщит об успехах или не убьют кого-нибудь еще. Но статья хорошо его встряхнула. Наконец он посмотрел в мою сторону и позвал меня. - Да, сэр, - обрадованно сказал я. - Возьми блокнот. Запиши. Я приготовился. - Бывшие подписчики на издание Сирила Орчарда или Бьюлы Пул должны связаться со мной немедленно. Помести объявление в трех газетах: "Газетт", "Ньюс" и "Геральд трибюн", - объявление умеренного формата, скажем два дюйма. Пусть ответы присылают на наш почтовый ящик. Пусть по возможности разместят объявление на хороших страницах. - А я мог бы звонить и узнавать, есть ли ответы. Это сэкономит время. - Так и поступим. Я заложил бумагу в машинку. Зазвонил телефон. Сержант Перли Стеббинс хотел дать мне имена и адреса двух подписчиков Орчарда, которых они обнаружили. 15 Таким образом, начиная с утра понедельника мы снова действовали, а не сидели и не ждали у моря погоды. Однако я чувствовал себя не в своей стихии. Мне нравятся дела, которые можно изобразить диаграммой. Я не против сложности, это даже хорошо, но если вы вышли охотиться на медведя, глупо сосредоточивать усилия на поисках лосиных следов. Наш гонорар зависел от того, выясним ли мы, как и почему Орчард получил цианистый калий, выпив кофе Мадлен Фрейзер. Однако мы тратили время и силы, разбираясь с женщиной по имени Бьюла Пул. Даже если признать, что один и тот же тип стянул карандаши и разлил чернила на ковер, то, если вас наняли поймать похитителя карандашей, вы этим и должны заниматься. Должен признать, что это замечание не совсем справедливо, поскольку в понедельник мы занимались в основном делами, связанными с убийством Орчарда. Казалось, что Вульф считает важным поговорить с этими двумя подписчиками. Поэтому вместо того, чтобы воспользоваться услугами телефона. я поехал за ними сам. Благодаря моим усилиям один из них дожидается Вульфа в кабинете в одиннадцать часов утра. Это был помощник управляющего в крупной компании по производству кафеля. Вульф провел с ним меньше четверти часа, принимая во внимание, конечно, что полицейские занимались им гораздо дольше и проверили его показания. Он долгие годы играл на скачках. Год назад в феврале он узнал, что появилось ежедневное издание "Ипподром" и он подписался, хотя десять долларов в неделю составляли шестую часть его зарплаты. Он получал его в течение девяти недель, а затем прервал подписку. С него хватило. Немного иначе обстояло дело со вторым подписчиком. Мари Леконн владела шикарным косметическим кабинетом на Мэдисон-авеню. Она не приняла бы моего приглашения, если бы не решила, что Вульф связан с полицией, хотя я прямо об этом ей не говорил. В тот вечер она провела с нами больше двух часов, хотя после этого визита не выяснилось ничего значительного. Она подписалась на "Ипподром" в августе, семь месяцев назад, и оставалась подписчицей до дня смерти Орчарда. До этой подписки она практически не играла на скачках - мы так и не поняли, что значило "практически не играла". Однако, подписавшись но "Ипподром", она стала часто играть на скачках, но отказалась сообщить нам, где, через кого и а какие суммы ставила. Вульф, зная, что время от времени я могу рискнуть пятеркой, намекнул мне, чтобы я поговорил с ней о подходящих темах, например о лошадях иээи жоь счх. Она отказалась поддержать этот разговор. Вообще она прекрасно контролировала себя. Нервы сдали у нее лишь один раз, когда Вульф загнал ее в угол-, потребовав объяснений, почему она подписалась на такое дорогое издание. Это привело ее в раздражение. а поскольку женщина в гневе - это то, что может до смерти напугать Вульфа, он быстро сдался. Он продолжал допрос, заходил с различных сторон, но все, чти мы в конце концов узнали, - это то, что она подписывауэусь на "Ипподром" - не для того, чтобы лучше разобраться в шансах пони. Она извивалась как уж, и Вульф не продвинулся дальше полицейских. Я предложил Вульфу: - Мы могли бы попросить Сола разузнать о ней у людей ее круга. Вульф фыркнул. - Крамер наверняка попытался сделать это, и в любом случае из нее придется вытягивать все дюйм за дюймом. От объявления результаты должны появиться быстрее. Результаты действительно дали о себе знать, но не совсем те, которых мы ожидали. В газеты, вышедшие в понедельник, объявление не успело попасть, так что впервые оно появилось утром во вторник. Разглядывая его, я пришел к выводу, что, несмотря на небольшие размеры, оно привлекает внимание. После завтрака, который мы всегда едим вместе с Фрицем на кухне, в то время как Вульфу еда приносится в его комнату на подносе, я разобрал утреннюю почту и вышел поразмять ноги. Я подумал, что могу прогуляться в направлении "Геральд трибюн" Конечно, так быстро я ничего не оюишл, но вреда от визита в редакцию не было, поэтому я так и сделал. Меня ждала телеграмма. Я вскрыл ее и прочитал: "Позвоните в Мидленд по телефону 5-3-7-8-4. Оставьте записку для Дункана с назначением места и времени встречи". Я подошел к телефонной будке и бросил в щелку автомата двадцать пять центов с идеей позвонить Крамеру, чтобы узнать, кому принадлежит этот номер в Мидлснде, но затем передумал. Если бы случилось так, что эта телеграмма новела бы нас на горячий след, мы не хотели бы вмешательства полиции, по крайней мере я не хотел. Тем не менее я решил, что надо использовать монетку, и набрал другой номер. Ответил Фриц, и я попросил его соединить меня с оранжереей. - Да, Арчи, - раздался раздраженный голос Вульфа. Насколько я знал его расписание, он сидел сейчас на скамеечке и пересаживал цветы в горшках. Он ненавидит, когда его прерывают за этим занятием. Я рассказа ему о телеграмме. - Прекрасно. Позвони по этому номеру. Договорись о встрече на одиннадцать или позже. Я вернулся домой, сел за свой стол, позвонил в Мидленд и спросил мистера Дункана. Конечно, это могли быть и миссис и мисс, но после общения с Мари Леконн я предпочел бы иметь дело с мужчиной. Сердитый голос с акцентом сказа, что мистера Дункана нет, и спросил, что ему передать. - Скоро ли он вернется? - Не знаю. Вы можете все передать ему через меня. Я попросил сказать, по мистера Дункана ждут в офисе Ниро Вульфа с одиннадцати часов. Он не явился. Как обычно, ровно в одиннадцать Вульф спустился на лифте, взгромоздился на свой трон, попросил пива и начал раскладывать карточки растений, которые принес сверху. Я заставил подписать его пару чеков и стал помогать с карточками. В половине двенадцатого я спросил, не стоит ли позвонить в Мидленд, чтобы узнать, получил ли Дункан мое послание, но Вульф сказал, что мы подождем до полудня. Зазвонил телефон. Я подошел к своему столу и снял трубку. - Кабинет Ниро Вульфа. Говорит Гудвин. - Мне передали послание, которое вы оставили мистеру Дункану. Я хотел бы поговорить с мистером Вульфом. Я прикрыл трубку рукой и сказал Вульфу: - Он назвался Дунканом, но я уже слышал этот голос. Не могу сказать, что он мне знаком, но где-то я его уже слышал, клянусь богом. Может, вы тоже слышали его. Вульф поднял свою трубку. - Да, мистер Дункан. Говорит Ниро Вульф. - Как ваши дела? - спросил голос. - Хорошо, благодарю вас. Я вас знаю, сэр? - Не знаю. Я хочу сказать, что не знаю, узнаете ли вы меня, увидев, потому что не уверен, насколько далеко будет простираться ваше глупое, назойливое бопытство. Но мы раньше разговаривали с вами по телефону. - Да? - Да. Дважды. Девятого июня 194З года я позвонил вам, чтобы дать один совет касательно работы, которую вы выполняли для генерала Карпентера. 16 января 1946 года я позвонил, чтобы посоветовать вам ограничить свои усилия, когда вы действовали от имени миссис Тремонд. - Да, я помню. Я тоже помнил. Про себя я отметил, что не узнал голос по первым шести словам, к тому же прошло больше двух лет с тех пор, как я его слышал: жесткий, медленно и точно произносящий слова и холодный, как труп недельной давности. Голос продолжал. - Мне было приятно увидеть, что вы сделали, как я предлагал. Это показало... - Я ограничил свои усилия, потому что для завершения работы, на которую меня наняли, не требовалось их увеличивать, а не потому что вы это предложили, мистер Зек, - голос Вульфа был столь же холоден. - Значит, вы знаете мое имя. - Голос не изменился. - Конечно. Я пошел на некоторые издержки, чтобы выяснить его. Я не обращаю особого внимания на угрозы, поскольку мне угрожают очень многие, но я должен по крайей мере знать, кто это делает. Да, я знаю ваше имя, сэр. Вы считаете это странным? Многие знакомы с мистером Арнольдом Зеком. - У вас не было возможности со мной познакомиться. Все это меня, мистер Вульф, не радует. - Радовать вас и не входило в мои намерения. - Я так и думал. Но со мной проще иметь дело, когда я в хорошем настроении. Именно поэтому я послал вам телеграмму и сейчас с вами разговариваю. Как я говорил раньше, вы меня восхищаете. Я не хотел бы утратить это теплое чувство. Мне было бы приятнее сохранить его. Объявление, которое вы поместили в газетах, озаботило меня. Я понимаю, что вы не знали этого, не могли знать, поэтому я вам об этом говорю. Объявление беспокоит меня. На него никто не ответит, но оно появилось. Вы не должны допустить, чтобы это объявление создало вам слишком большие трудности. Самым мудрым поступком для вас было бы бросить это дело. Вы понимаете меня, не так ли, мистер Вульф? - О да, я понимаю. Вы очень ясно излагаете ваши мысли, впрочем, как и я. Меня намяли выполнить определенную работу, и я ее собираюсь выполнить. У меня нет ни малейшего желания доставлять вам удовольствие или неприятности, и, поскольку ни то ни другое не является целью моей работы, вы можете не беспокоиться. Вы понимаете меня, не так ли? - Да, но теперь вы в курсе дела. - Он повесил трубку. Вульф сделал то же самое, откинулся в кресле и закрыл глаза. Я отодвинул телефонный аппарат, повернулся в кресле и молча смотрел на него в течение минуты. - Так, - сказал я. - Вот сукин сын. Разузнать насчет телефона в Мидленде? Вульф покачал головой. - Бесполезно. Окажется, что это какой-нибудь небольшой магазинчик, хозяин которого просто передал содержание звонка. Кроме того, у него есть и собственный номер. " - Да. Он не знал, что вам известно его собственное имя. Я тоже не знал. Как это произошло? - Два года назад я нанял несколько людей мистера Баскома, не говоря тебе об этом. Судя по всему, он человек изобретательный и решительный, поэтому я предпочел, чтобы ты ничего не знал. Ты должен забыть, что знаешь его имя. - Даже так. - Я щелкнул пальцами и улыбнулся Вульфу. - Какого черта? Он что, ест человечину, предпочитая симпатичных молодых людей - Нет, он поступает хуже. - Глаза Вульфа полуоткрылись. - Вот что я тебе скажу. Если когда-нибудь я обнаружу, что действую против него и должен его уничтожить, мне придется покинуть этот дом и найти себе место, где смогу работать. Я останусь там, буду спать и есть там до тех пор, пока не закончу дела. Это было бы крайне нежелательно, и поэтому надеюсь, что этого не будет никогда. - Понимаю. Хотел бы я встретиться с этим типом. Я думаю, что я с ним познакомлюсь. - Ты не будешь с ним знакомиться. Ты будешь держаться от него подальше. - Вульф сделал гримасу. - Если эта работа доведет меня до такой крайности... Ладно, либо доведет, либо нет. - Он посмотрел на часы. - Скоро полдень. Надо бы узнать, не откликнулся ли кто-то еще. Ты не мог бы позвонить? 16 Больше никто не отзывался. Ни вечером, ни с утра в среду, ни в среду после обеда. Ничего не поделаешь. Меня это не удивило. Факт звонка от человека, имя которого мне было приказано забыть, делал очень вероятным предположение, что есть что-то необычное в подписчиках "Ипподрома" и "Чего ожидать" - так назывался журнал с экономической и политической информацией, издававшейся покойной Бьюлой Пул. Но, даже если с подписчиками было все в порядке, оба издателя были убиты, а какой дурак отзовется на подобное объявление только для того, чтобы выслушать массу неуместных вопросов. В среду после обеда, когда мы пришли в кабинет, я поделился своими соображениями с Вульфом, но он в ответ только фыркнул. - По крайней мере мы могли бы намекнуть, что они получат назад свои деньги или что-нибудь в этом роде, - настаивал я. Никакого ответа. - Мы могли бы снова поместить их и добавить фразу о получении назад своих денег, или мы могли бы предложить награду тому, кто назовет нам имена подписчиков Орчарда или Пул. Никакого ответа. - Или я мог бы поехать к Фрейзер и поговорить с компанией, вдруг что-то получится. - Так и сделай. Я подозрительно посмотрел на него. Он действительно хотел, чтобы я поехал. - Сейчас? - Да. - Когда вы принимаете мои предложения, это означает, что вы в затруднительном положении. Я пододвинул к себе телефон и набрал номер. Трубку снял Билли Медоуз, и голос его звучал совсем невесело, даже когда он узнал, что звоню я. Однако после небольшого диалога я был готов простить его. Я повесил трубку и проинформировал Вульфа: - Думаю, что придется отложить визит. Нет ни мисс Фрейзер, ни мисс Коппел. Билл был немного резок, но мне удаЛось выяснить, что мисс Коппел арестована полицией, а мисс Фрейзер пытается ее вызволить. Возможно, ей нужна помощь. Почему бы мне не выяснить, в чем дело? - Не знаю. Можешь попробовать. Я повернулся и позвонил Уоткинсу по телефону 9-8241. Инспектора Крамера на месте не было, но к телефону подошел сержант Стеббинс, который ничем ему не уступал, а помоему, иногда даже кое в чем его превосходил. - Мне нужна информация в связи с гонораром, которым вы, ребята, зарабатываете для мистера Вульфа, - сказал я. - Мне тоже, - признался он. - У тебя есть что-нибудь - Пока нет. Мы с мистером Вульфом совещаемся. Чем вас обидела мисс Коппел и где она находится? Если мисс Фрейзер, поблизости, передай ей, что я ее люблю. Он радостно взревел. Перли не часто смеется, особенно на работе, и меня это возмутило. Я подождал до тех пор, пока, по моему мнению, он смог бы меня услышать, и спросил: - Какого черта ты так развеселился? - Никогда не думал, что настанет такой день, - заявил он. - Ты позволишь мне узнать, где находится ваш клиент? В чем дело? Вульфу нечего есть - Перезвони мне, когда кончишь смеяться. - Я уже закончил. Ты не слышал, что сделала это Коппел? - Нет, я знаю только то, что ты мне сказал. - Это пока секрет. Мы не хотели бы разглашать его. - Я помогу тебе сохранить его. И мистер Вульф тоже. - Точно? - Ладно. Все они, конечно, дали подписку о невыезде. Сегодня утром мисс Коппел взяла такси до аэропорта "Ла Гардиа". Ее перехватили, когда она садилась на девятичасовой самолет на Детройт. Говорит, что хотела навестить свою больную мать во Флитвилле, который находится в восьми километрах от Детройта. Но она не спрашивала разрешения, чтобы уехать, и, как мы узнали, ее мать не больнее, чем год назад. Так что мы арестовали ее как важную свидетельницу. Тебе не кажется, что это требует ответных мер? - Приготовься посмеяться еще. Где мисс Фрейзер? - Вместе со своим адвокатом в кабинете окружного прокурорт. Они обсуждают возможность выпустить мисс Коппел под залог. - А какие причины, побудившие мисс Коппел отправиться в поездку, вы считаете правдоподобнее ее собственных? - Мне об этом не говорят. Ты вышел за рамки моих возможностей. Если вы хотите разузнать о деталях, Вульфу лучше позвонить самому инспектору. Я попытался попробовать другие подходы, но либо Перли выложил мне все, либо остальное хранилось в другом шкафу, а он не хотел его открывать. Я повесил трубку и передал новости Вульфу. Он кивнул так, как будто это его не заботило. Я уставился на него: - Вам не хотелось бы, чтобы одна из них или обе сразу по дороге домой заехали бы поговорить к нам? Вам не хотелось бы спросить, почему мисс Коппел взяла и отправилась в Мичиган? Или, по вашему, это вульгарное любопытство? - Ба! Об этом ее сейчас спрашивает полиция, не так ли? - сказал Вульф. - Я провел бесчисленное количество часов с этими людьми и добился чего-то, лишь щелкнув кнутом. Зачем идти по сложному пути? Мне опять нужен хлыст. Позвони снова в газеты. - Пожелание, чтобы я поехал туда, все еще остается в силе? Когда дамы вернутся домой? - Можешь съездить, если хочешь. - Да. - Я рассвирепел. - По крайней мере я могу себе позволить идти по сложному пути. Я позвонил во все три газеты. Ничего. Будучи не в настроении сидеть и заниматься карточками, на которых был отражен рост орхидей, я заявил, что иду прогуляться. Вульф рассеянно кивнул. Я вернулся после четырех. Вульф уже поднялся в оранжерею. Я послонялся немного и в конце концов решил, что надо все-таки чем-нибудь заняться, а у меня были только эти карточки. Я достал из шкафа доклады Теодора, но потом подумал, почему бы не выбросить на ветер еще три двадцатипятицентовые монеты. Я снова сел за телефон. "Геральд трибюн" - ничего. "Ньюс" - ничего. Но в "Газетт" девушка сказала, что у них есть один ответ. Если бы вы увидели меня в то время, когда я взял шляпу и направился на Десятую авеню, чтобы поймать такси, вы могли бы подумать, что я отправился совершить убийство. Таксист был философом. - В наши дни не часто встречаются такие счастливые люди, как у вас, - сказал он мне. - Я еду жениться. Он открыл рот, чтобы продолжить разговор, но затем захлопнул его. Он покачал головой: - Нет. Не буду все портить. Я расплатился с ним у здания "Газетт", поднялся наверх и получил свой подарок. Это был бледно-голубой конверт, на котором был отпечатан на машинке обратный адрес: Мистер У. Т. Майклз 89О, Йст-Энд-авеню Нью-Йорк, 28 Внутри был листок бумаги размером с конверт, где тонко от руки было написано: "Почтовый ящик П-ЗО4. Относительно помещенного вами объявления. Я не была подписчицей ни одного из изданий, но могу вам кое-что сообшить. Вы можете написать мне или позвонить по номеру Линкольн З-48О8. Но не звоните до 1О утра или после 17.ЗО. Это важно. "Хильда Майклз". До назначенного ею срока оставалось сорок минут, так что я прошел сразу в будку и набрал номер. Ответил женский голос. Я попросил подозвать к телефону миссис Майклз. - Миссис Майклз слушает. - Я поместил объявление в "Газетт". Вы мне писали. Я только что прочел... - Как вас зовут? - Гудвин, Арчи Гудвин. Я могу подъехать к вам через пятнадцать минут или даже быстрее. - Нет, не надо. Мне бы не хотелось этого. Вы связаны с полицией? - Нет. Я работаю на Ниро Вульфа. Возможно, вы слышали о нем. Это детектив. - Конечно. Я живу не в женском монастыре. Это он давал объявление? - Да. Он... - Почему же не он мне позвонил? - Потому что я только что получил вашу записку. Я звоню из телефона-автомата в здании "Газетт". Вы сказали, что вам нельзя звонить... - Видите ли, мистер Гудман. Я сомневаюсь, смогу ли я рассказать мистеру Вульфу обо всем, что его интересует. Очень сомневаюсь. - Вдруг и не сможете, - согласился я. - Но об этом лучше всего судить ему самому. Если вы не хотите, чтобы я приезжал к вам, может быть, вы позвоните мистеру Вульфу в его офис. Номер есть в телефонной книге. я могу подъехать сейчас на такси и... - О нет, только не сейчас. Не сегодня. Возможно, завтра, в пятницу. Я был раздражен. С одной стороны, мне ни разу не удалось завершить фразу до конца, и, с другой стороны, она явно читала заметку о том, что Вульфа наняли расследовать дело Орчарда, мое имя там упоминалось и было написано правильно. В общем, я надавил на нее. - Кажется, вы не понимаете, что вы сделали, миссис Майклз. Вы... - А в чем дело? Что я такого сделала? - Вы приземлились точно посредине дела об убийстве. Мистер Вульф и полиция в той или иной степени сотрудничают в расследовании этого дела. Мистер Вульф хотел бы встретиться с вами по поводу, изложенному в объявлении, не завтра и не на следующей неделе, а незамедлительно. Я думаю, вам надо повидаться с ним. Если вы хотите избежать встречи, потому что сожалеете, что послали эту записку, он будет вынужден посоветоваться с полицией, и что тогда? Тогда вас... - Я не сказала, что жалею о том, что послала записку. - Нет. Но то, как вы... - Я буду у мистера Вульфа к шести часам. - Хорошо. Надо ли мне... Мне уже следовало во всем разобраться и не давать ей возможности снова прервать меня. Она сказала, что вполне способна доставить себя самостоятельно, во что я вполне поверил. 17 В ее внешности не было ничего из ряда вон выходящего. Норковая шубка, которую она сняла и повесила на спинку стула, и темно-красное шерстяное платье, сами по себе были хороши, но их хозяйка не сочеталась с собственной одеждой. Ее было слишком много, и она была слишком непропорционально сложена. Ее лицо настолько расплылось, что нельзя было сказать, есть ли под кожей кости. По лицу шли глубокие складки. Мне она не понравилась. По выражению лица Вульфа я понял, что и ему тоже. Глядя на нее, можно было поклясться, что ей никто не нравится, Вульф пошуршал бледно-голубой бумажкой, еще раз взглянул на нее и посмотрел на миссис Майклз. - Вы пишете здесь, мадам, что можете мне кое-что сообщить. Ваша осторожность понятна и даже похвальна. Прежде чем принять решение, вы хотели выяснить, кто поместил объявление. Теперь вы это знаете. Нет никакой необходимости... - Этот человек запугивал меня, - перебила она. - Таким способом нельзя заставить меня заговорить - если у меня есть что сказать. - Я согласен. Мистер Гудвин посвоевольничал. Арчи, забери назад свои угрозы. Я постарался улыбнуться ей, как мужчина улыбается женщине. - Беру свои слова назад, миссис Майклз. Мне так хотелось... - Если я что либо скажу вам, - сказала она Вульфу, не обращая на меня внимания, - то лишь потому, что я этого хочу, и прошу не разглашать эту информацию. Что бы вы ни сделали, я ничего не смогу возразить, но вы дадите мне честное слово, что мое имя не будет упоминаться никогда. Никто не должен узнать, что я написала вам, приехала к вам и вообще имею к этому делу какое-либо отношение. Вульф покачал головой. - Мадам, и я не собираюсь вести себя с вами как с дурочкой. Не исключено, что вам даже придется выступить в качестве свидетельницы на суде. Ничего не могу сказать определенного, потому что не знаю, что вы собираетесь рассказать. Каким образом? - Ладно. - Она сдалась. - Вижу, что сделала ошибку. Я должна быть дома к семи часам. Вот что я собиралась вам рассказать: человек, которого я знаю, был подписчиком "Чего ожидать", который издавала эта Бьюла Пул. Я отчетливо помню, что два или три месяца назад видела то ли в его квартире, то ли в офисе небольшую их стопку. Я пыталась вспомнить, где это было, но не могу этого сделать. Я написала вам, потому что подумала, что вы поможете мне все вспомнить. Я очень хочу это сделать, но боюсь, что ничего не получится. - Вот как! Вульф выглядел таким же опечаленным, как и она. - Как я уже сказал, вы не глупы. Наверное, вы готовы держаться этой версии при любых обстоя... - Даже если мистер Гудвин снова позволит себе самоуправство и возобновит свои угрозы? - Да, - презрительно сказала она. - Все это не очень убедительно, миссис Майклз. Странно, что вы решили ответить на объявление и прийти сюда... - Я не боюсь выглядеть странной. - Тогда у меня нет другого выхода. - Вульф сжал губы. Затем он снова открыл рот. - Принимаю ваше условие. Я и мистер Гудвин, который является моим сотрудником, не раскроем источника нашей информации и сделаем все от нас зависящее, чтобы никто об этом не узнал. Если же это выяснится, то против нашей воли и вопреки принятым нами мерам. Мы не можем ничего гарантировать, мы можем только пообещать. Ее глаза сузились. - Поклянитесь честью. - Господи, зачем эта старомодная поношенная клятва? Ну ладно. Клянусь честью. Арчи? - Клянусь честью, - мрачно сказал я. Ее голова странно дернулась, и она сразу напомнила мне толстощекую сову, которую я видел в зоопарке, готовую броситься на мышь. - Мой муж, - сказала она, - был подписчиком этого издания в течение восьми месяцев. Если сова бросалась на мышь, потому что была голодна, это женщина бросилась для того, чтобы причинить боль. Это было понятно по ее голосу, который слегка изменился, когда она произнесла слово "муж". - Уж если речь зашла о странностях, то это действительно странно, - продолжила она. - Он не питает ни малейшего интереса к политике, промышленности, бирже и так далее. Он преуспевающий врач и думает только о своей работе и о своих пациентах, особенно пациентках. Зачем ему журнал "Чего ожидать"? Почему неделю за неделей, месяц за месяцем он платил этой Бьюле Пул? У меня есть собственные средству, и первые годы после женитьбы мы жили на мои доходы. Но затем он пошел в гору, и теперь мои деньги ему больше не нужны. И он мне... Она внезапно остановилась. Видимо, привыкла настолько укоренилась в ней, что иногда она перебивала сама себя. Она повернулась, чтобы взять пальто. - Прошу прощения, - грубо сказал Вульф, - я дал вам честное слово и хотел бы получить некоторые детали. Что ваш муж... - Вы! - резко сказала она. - Я не собираюсь отвечать на разные глупые вопросы. Детали не имеют значения. Я сказала вам то, что вы хотели знать, и единственное, на что я надеюсь... Она начала надевать пальто, и я подошел помочь ей. - Да, мадам, на что вы надеетесь? _ спросил Вульф. Она посмотрело ему прямо в глаза. - Надеюсь, что у вас есть немного мозгов. По вашему виду этого не скажешь. Она повернулась и направилась в холл, и я последовал за ней. В течение многих лет я открывал входную дверь, чтобы выпустить самых разных людей, среди которых были воры, убийцы, мошенники, обманщики, но никогда эта процедура не доставляла мне большего удовольствия, чем в этот раз. Вдобавок ко всему, помогая ей надеть пальто, я заметил, что у нее немытая шея. Для нос не было новостью, что ее муж - преуспевающий доктор. За время между моим возвращением в кабинет Вульфа и ее появлением я успел посмотреть телефонную книгу, где он значился как доктор медицины. В телефонной книге был адрес его приемной, расположенной на одной из Шестидесятых улиц рядом с Парк-авеню. Я успел позвонить также доктору Вольмеру, который никогда не встречал его, но сообщил, что его репутация не оставляла желать лучшего. У него была хорошая практика в высших кругах, а по специальности он был гинекологом. Вернувшись в кабинет, я заметил Вульфу: - Я опять наблюдаю в себе эффект маятника. До сих пор я склонялся к мысли, что мне нужна женщина невысокого роста, но всемогущий боже! Вульф кивнул и слегка передернулся. - Да. Однако мы не можем утверждать, что это знакомство было бесплодным. Без сомнения, она дала нам информацию, не могла же она все это придумать. - Он посмотрел на часы. - Она сказала, что должна быть дома к семи, значит, он вполне может быть на работе. Попытайся. Я отыскал номер и позвонил. Снявшая трубку женщина была полна решимости защитить своего шефа от разговора с незнакомцем, но в конце концов я добился своего. Вульф взял трубку. - Доктор Майклз? С вами говорит Ниро Вульф, частный детектив. Да, сэр, насколько я знаю, существует только один человек с таким именем. Я в небольшом затруднении и хотел бы, чтобы вы мне помогли. - На сегодня я уже закончил работу, мистер Вульф. Боюсь, что я не возьму на себя ответственность давать вам медицинские советы по телефону. - Он говорил низким голосом, вежливо и устало. - Мне не нужен медицинский совет, доктор. Я хотел бы поговорить с вами об издании под названием "Чего ожидать", на которое вы подписывались. Трудность состоит в том, что я не считаю нужным покидать свой дом. Я мог послать своего помощника, или полицейского, или обоих сразу, чтобы они поговорили с вами, но предпочитаю обсудить все с вами с глазу на глаз. Не могли бы вы зайти ко мне сегодня после ужина? Очевидно, манера прерывать собеседника в семье Майклзов принадлежала только жене. Муж не только не перебивал, но даже не поддерживал разговор. Вульф попробовал еще раз. - Это вас устроит? - Не могли бы вы подождать еще секунду, мистер Вульф, У меня был тяжелый день, и я пытаюсь сосредоточиться. - Конечно. Пауза продолжалась десять секунд, затем он заговорил еще более усталым голосом. - Полагаю, что посылать вас к черту бесполезно. Предпочитаю не обсуждать эту тему по телефону. Я буду у вас около девяти. - Хорошо. Вы приглашены куда-нибудь на ужин, доктор? - Приглашен? Нет, я ужинаю дома. А в чем депо? - Я решил пригласить вас поужинать вместе со мной. Вы сказали, что только что закончили работу. У меня хороший повар. На ужин у нас свиная вырезка, тушенная в остром соусе, с умеренным количеством приправ. У нас не хватит времени, чтобы как следует подготовить красное вино, но по крайней мере оно немного отойдет после холодильника. К нашему маленькому делу мы приступим лишь после ужина, за чашкой кофе, а может быть, и после кофе. Вам не доводилось слышать о коньяке "Ремизье"? Он встречается не часто. Надеюсь, вас не шокирует, что мы его будем потягивать, заедая яблочным пирогом, приготовленным Фрицем. Фриц - это мой повар. - Черт возьми, я еду. Ваш адрес? Вульф сообщил ему адрес и повесил трубку. - Черт вас возьми, и меня тоже! - воскликнул я. - Пригласить абсолютного незнакомца! Он может намазать устрицу хреном. Вульф нахмурился. - Когда я узнал, что он идет домой ужинать с этим существом, я вынужден был так поступить. Даже если она подаст на развод за его вызывающее поведение. С моей стороны следовало бы избегать такого риска. - Чепуха! Никакого риска нет, и вы об этом знаете. Вы просто пытаетесь сделать так, чтобы никто не заподозрил вас в гуманности. Вы проявили доброту по отношению к человеку и не хотите этого признать. Мысль о том, что этот несчастый идет домой ужинать со своей гиеной, слишком задела ваше большое и доброе сердце. И вы обрекли себя на то, чтобы дать ему немного коньяка, который существует в Соединенных Штатах в количестве девятнадцати бутылок, и все они стоят в вашем шкафу. - Ерунда! Он встал. - Ты можешь сделать сентиментальной даже таблицу умножения. - Он направился в кухню, чтобы сказать Фрицу о госте и вдохнуть ароматы съестного. 18 После ужина Фриц принес в кабинет вторую порцию кофе, а также бутылку коньяку и пузатые рюмки. Большая часть предшествовавших двух часов прошла не на З5-й улице в В НьюЙорке, а в Египте. И Вульф, и его гость когда-то провели там некоторое время и охотно задержались на этой теме, даже немного поспорив. Доктор Майклз, удобно раскинувшись в кресле из красной кожи, поставил чашку с кофе, зажег сигарету и пигко похлопал себя по груди. Он выглядел так, как должен выглядеть преуспевающий доктор с Парк-авеню: средних лет, хорошо сложенный, элегантно одетый, обеспокоенный, но уверенный в себе. После первого часа, проведенного за столом, усталость и обеспокоенность прошли, но сейчас, когда он закурил и поднял взгляд на Вульфа, на его лбу снова появились морщины. - Это было великолепно, - заявил он. - У меня есть десятки пациентов, которым бы я прописал поужинать с вами, но боюсь, что посоветовал бы вам не выполнять этого предписания. - Он рыгнул и, будучи хорошо воспитанным, не пытался этого скрыть. - Так. Теперь я перестаю притворяться гостем и перехожу к своей непосредственной роли, жертвы. - У меня нет ни намерения, ни желания потрошить вас как дичь, - возразил Вульф. Майклз, улыбнулся. - Именно это и говорит хирург, делая первый разрез. Давайте закончим с этим делом. Моя жена звонила вам, писала или приходила? - Ваша жена? Вульф широко открыл глаза с невинным видом. - Разве кто-то упоминал вашу жену? - До настоящего момента только я сам. Оставим это. Я думаю, что вам пришлось поклясться честью - забавная старая фраза "клянусь честью" - Он передернулся. - Честно говоря, я не был удивлен, когда вы спросили по телефону об этом шантаже. Я только на какое-то время смутился. Я ожидал чего-то подобного. Я, правда, думал, что это будет полиция. Все оказалось чуть лучше. Вульф слегка наклонился вперед, принимая комплимент. - В конце концов это может дойти и до полиции, доктор. Может случиться так, что этого нельзя будет избежать. - Я понимаю. Я только надеюсь, по этого все же не произойдет. Она отдала вам анонимные письма или просто показала их? - Ни то, ни другое. Кстати, это вы сказали "она" а не я. У меня нет документальных свидетельств. Я их не видел, однако, если они существуют, я могу, без сомнения, их получить. - Вульф вздохнул, откинулся и прикрыл глаза. - Будет проще, если вы внушите себе, что я ничего не знаю, и расскажете все сами. - Пожалуй, черт возьми! - Майклз отпил немного коньяку, подержал его во рту, чтобы насладиться вкусом, проглотил и поставил рюмку. - С самого начала? - Да, пожалуйста. - Так... Это было летом, девять месяцев тому назад. Тогда я впервые узнал об анонимных письмах. Один из моих коллег показал мне такое письмо, которое пришло ему по почте. В нем прозрачно намекалось, что я хронически виновен в м-м-м неэтичном поведении по отношению к пациенткам. Некоторое время спустя я заметил значительное изменение в отношении ко мне моей старейшей и наиболее состоятельной пациентки. Я попросил ее честно объяснить, в чем дело. Она получила два подобных письма. На следующий день моя жена показала мне два письма такого же содержания, пришедшие к ней. На лбу у него снова появились морщины. - Вряд ли нужно объяснять, что может произойти с доктором, если происходит подобное. Конечно, я подумал о полиции, но был слишком велик риск, что в результате полицейского расследования дело получит огласку, поползут слухи. Подобные же соображения помешали мне нанять частного детектива. Затем, на следующий день после того, как жена показала мне письма - нет, два дня спустя - у меня дома раздался телефонный звонок. Уверен, что моя жена подслушивала разговор по параллельному аппарату у себя в комнате. Впрочем, вас это не интересует, а жаль. - Майклз дернул головой, как будто услышал какой-то звук. - Так что я собирался рассказать? - Понятия не имею, - пробормотал Вульф. - Телефонный звонок? - Звонила женщина. Она была краткой. Она сказала, что понимает людей, которые получают письма обо мне, и если это раздражает меня и я хочу положить этому конец, то я легко могу это сделать. Если я подпишусь на год на издание под названием "Чего ожидать" она дала мне адрес, - писем больше не будет. Цена десять долларов в неделю, и я могу платить еженедельно, ежемесячно или за год вперед, как мне больше нравится. Она заверила меня, по возобновления подписки не потребуется, что письма сразу же прекратятся и что их больше никогда не будет. Муйклз развел руками. - Вот и все. Я подписался. В течение восьми недель я посылал по десять долларов в неделю. Потом я послал чек на 440 долларов. С тех пор, насколько мне известно, писем больше не было... - Необычайно интересно, - пробормотал Вульф. - Да, - согласился Майклз. - Я понимаю, что вы имеете в виду. Так говорит доктор, когда сталкивается с чем-то необычным, например легким, вросшим в ребро. Но если он достаточно тактичен, он не скажет этого в присутствии пациента. - Вы абсолютно правы, сэр. Приношу свои извинения. Но ото действительно очень редкий мучай. Замечательно! Если исполнение было столь же блестящим, как и задумка... Письма были отпечатаны на машинке? - Да. Простые конверты и простая дешевая бумага, но отпечатаны великолепно. - Вы сказали, что послали чек. Так разрешалось поступать? Майклз кивнул. - Она ясно дала это понять. Или чек, или деньги переводом. Наличные также принимались, но из-за ненадежности почты это было нежелательно. - Да? Восхитительно! Что вы можете сказать о ее голосе? - Среднего тембра, ясный и четко произносящий слова. Это была образованная женщина, я имею в виду хорошую дикцию и грамматику, и говорила она убедительно. Как-то я позвонил в это издание - как вы, вероятно, знаете, его номер есть в телефонной книге - и попросил к телефону мисс Пул. Говорившая сказала, что она и есть мисс Пул. Я обсудил с ней статью в последнем номере. Она была умна и знала, о чем идет речь, но у нее было нервное сопрано, ничего общего с голосом, который объяснял мне, как избавиться от писем. - Так и должно быть. Вы звонили, чтобы выяснить это? - Да. Я думал, что это принесет мне какое-то удовлетворение, поскольку в этом не было риска. - Лучше было бы сэкономить двадцать пять центов, - Вульф скорчил гримасу. - Доктор Майклз, я хочу задать вам один вопрос. - Задавайте. - Я не стал бы этого делать, но этот вопрос очень важен, хотя и затрагивает ваши личные дела. Не будет никакого смысла задавать его, если я не Буду абсолютно уверен в том, что вы ибо ответите искренне, либо вовсе не будете отвечать. Если вы захотите прибегнуть к уверткам, возможно, у вас это получится, но мне этого не нужно. Обещайте мне, что ответите искренне или промолчите. Майклз улыбнулся. - Тишина - это так ужасно. Я дам вам прямой ответ или скажу, что не буду отвечать. - Хорошо. Насколько обоснованны были намеки о вашем поведении в тех письмах? Доктор посмотрел на него, задумался и наконец кивнул головой. - Да, это действительно касается лично меня, но вы говорите, что это важно. Вам нужен подробный ответ? - Настолько подробный, насколько это возможно. - Тогда я прошу, чтобы это осталось между нами. - Обещаю вам. - Принимаю ваше обещание и не требую клясться честью. Под этими намеками не было никаких оснований. Никогда со своими пациентками я и не думал переходить границу профессиональной этики. Но в отличие от вас я глубоко и постоянно ощущаю необходимость в женском обществе. Думаю, что именно поэтому я так рано и так несчастливо женился. Возможно, ее деньги меня тоже привлекали, но я это категорически отрицаю, хотя в моем характере есть плохие черты. Как бы там ни было, у меня есть близкая мне женщина, но это не моя жена. Она никогда не была моей пациенткой. Когда ей нужен медицинский совет, она идет к другому врачу. Ни один врач не возьмет на себя ответственность за здоровье того, кого он любит - или кого ненавидит. - Близкая вам женщина не могла послужит поводом для намека в письмах? - Не вижу, каким образом. В письмах речь шла о пациентках, во множественном числе. - Приводились ли какие-нибудь имена? - Нет, имен не было. Вульф удовлетворенно кивнул. Потребовалось бы слишком много исследований, для того, чтобы проводить полномасштабную операцию, а в этом не было необходимости. - Он привстал из кресла, чтобы дотянуться до кнопки звонка. - Я очень обязан вам, доктор Майклз. Для вас это было очень неприятно, но вы проявили терпение. Нет необходимости продолжать эту процедуру. Я не вижу также необходимости сообщать полиции ваше имя и обязуюсь не делать этого, хотя одному богу известно, что предпримет мой коллега из полиции. А теперь выпьем пива. Мы еще не пришли к единому мнению об остроконечных арках мечети Тулуна. - Если вы не возражаете, - сказал гость, - то я бы хотел знать, нельзя ли еще глоточек этого коньяка? Таким образом, он продолжал вкушать коньяк, в то время как Вульф пил пиво. Я извинился и вышел подышать воздухом, тем самым им была предоставлена полная возможность как следует обсудить остроконечные арки тулунской мечети, тем более что, по моим предположениям, это заняло бы много времени. Я вернулся после одиннадцати, и вскоре после этого Майклз стал собираться домой. Он вовсе не был пьян, но значительо порозовел и расслабился по сравнению с тем, каким он вошел. Вульф настолько подвыпил, что доже поднялся попрощаться, и я не увидел на его лице привычного сомнения, когда Майклз протянул ему руку. Вульф по-приятельски пожал ее. - Я хочу спросить у вас кое-что, - сказал Майклз. - Спрашивайте. - Я хочу задать вам вопрос, связанный с вашей профессией. Мне нужна помощь, и я заплачу за нее. - Конечно, сэр, если это будет что-нибудь стоить. - Я уверен, что будет. Я хочу знать вот что: если за вами следят, если вас преследует человек, сколько существует способов ускользнуть от него и что это за способы? - Боже мой! - Вульф передернулся. - Как долго это продолжается? - Многие месяцы. - Так. Арчи? - Конечно, - сказал я, - с удовольствием. - Я не хотел бы быть навязчивым, - соврал Майклз. Ведь уже слишком поздно. - Ничего, ничего. Садитесь. Я действительно не имел ничего против, особенно с тех пор, как повстречался с его женой. 19 Это и впрямь кое-что объясняет, думал я, причесываясь утром в четверг. Это действительно шаг вперед. Затем, бросив расческу в ящик, громко спросил: - Да, вперед. Только по направлению к чему? Когда расследуется убийство, обычно половина времени уходит на распутывание ложных нитей. Иногда это раздражает, но каккого черта! Если ты занимаешься детективной работой, надо просто отбросить эти версии и заняться поисками новых. В нашем случае сложность заключалась в другом. Вы не бросались определять источники новых звуков толы о для того, чтобы выяснить, что это кошка на заборе. Мы были далеки от этого. Всю подобную работу мы возложили на полицейских. Те шаги, которые мы предприняли, оказались удачными. Два наших основных открытия - лента на бутылке и способ работы отдела подписки "Чего ожидать", без сомнения, были важными компонентами картины смерти Сирила Орчарда, то есть как раз того, над чем мы работали. Значит, мы сделали шаг вперед. Прекрасно. Когда ты делаешь шаг вперед, следующий пункт программы - еще один шаг в этом направлении. Как раз об этот камешек в лепешке я сломал себе утром зуб. Принимая ванну, одеваясь и завтракая, я снова и снова рассматривал ситуацию с разных углов и точек зрения и должен признать следующее: если бы Вульф позвал бы меня к себе и попросил бы сказать, как я собираюсь провести день, я был бы нем как рыба. Если вы следите за ходом моей мысли, то поймете: я занимался тем, что анализировал свою предыдущую деятельность. Когда Вульф позвал меня к себе, пожелал мне доброго утра, поинтересовался, как я спал, и попросил меня позвонить инспектору Крамеру и пригласить его к нам к одиннадцати часам, я сказа только: - Да, сэр. По собственной инициативе я решил сделать еще один телефонный звонок. Поскольку это нарушало Закон, я не хотел звонить из кабинета Вульфа. Поэтому, когда я отправился прогуляться в банк положить на счет деньги по чеку бьвшел в телефонную будку. Я дозвонился Лону Коэну и сказал ему, что хочу поговорить с ним на тему, не имеющую отношения к детективной работе, но тем не менее абсолютно конфиденциальную. Я сказал, что мне предложили работу, за которую платят в десять раз больше, чем получал он, и в два раза больше, чем получаю я, и, хотя у меня нет намерения покидать Вульфа, мне все-таки любопытно. Не слышал ли он когда-нибудь о типе по имени Арнольд Зек, а если слышал, то что? - Ничего такого, что бы тебя заинтересовало, - сказал он. - Что ты имеешь в виду? - Я хочу сказать, что тебе нужен не воскресный репортаж, а что-то такое, что не лежит на поверхности, но увы... Зек вопросительный знак. По слухам, он владеет двадцатью членами местных законодательных органов и шестью идеруми районного масштаба. Еще я слышал, что к нему не подступиться. Ходят слухи, что, если ты напечатаешь про него что-нибудь такое, что ему не понравится, твое обглогут быть просто разговоры. Одна маленькая деталь - надеюсь, между нами - Конечно. - В моем досье про него нет ни слова. У меня была однажды возможность заглянуть туда, несколько лет тому назад, когда он передал свою яхту военно-морскому флоту. Ни словца, что странно, когда речь идет о типе, который раздает яхты и владеет самой высокой горой в Вестчестере. А что за работа - Забудь об этом. Я даже и не собирался ее принять. Я думал, что яхта у него. Я решил не продолжать этого разговора. Если когда-нибудь Вульфу придется бежать из дома и искать себе убежище, я не хотел, чтобы это произошло по моей вине. Крамер приехал вскоре после одиннадцати. Вид у него был отнюдь не жизнерадостный. Когда он обычно появляется у нас, он намеревается разорвать Вульфа на куски или по крайней мере припугнуть тем, что отвезет его в полицейский участок или пошлет за ним наряд, у которого будет бумага, подписанная судьей. В такие моменты глаза у него горят, а ноги трясутся. На сей раз он был настолько несчастен, что даже позволил мне взять у себя пальто и шляпу и повесить их на вешалку. Но когда он вошел в кабинет, плечи его распрямились. Он настолько привык выглядеть воинственным, входя в эту комнату, что это происходит уже автоматически. Он пробурчал приветствие, сел и спросил: - Что у вас на этот раз? Вульф, сидевший со сжатыми губами, посмотрел на него и затем ткнул в его сторону пальцам. - Знаете, мистер Крамер, мне начинает казаться, что я осел. Вчера исполнилось три недели с тех пор, как я прочитал в газете об убийстве мистера Орчарда. В тот самый момент мне следовало немедленно догадаться, почему люди платили ему десять долларов в неделю. Я говорю не просто об идее шантажа вообще, такое предположение напрашивалось, я имею в виду всю операцию. То, как это проделывалось. - Это вы сейчас догадались? - Нет, мне все описали. - Кто? - Не имеет значения. Невинная жертва. Хотите, чтобы я вам все разъяснил? - Конечно. Но можно наоборот. Вульф нахмурился. - Что? Вы тоже знаете об этом? - Да, знаю. Теперь знаю. - Крамер не хвастался, он оставался все таким же угрюмым. - Я ничего не хочу сказать против управления полиции Нью-Йорка. Оно работает лучше всех в мире, но это большая организация, и нельзя ожидать, что кто-нибудь знает все о том, что делают остальные. Я занимаюсь убийствами. Отлично. В сентябре 1946 года, девятнадцать месяцев тому назад, житель города обратился с жалобой к сержанту в полицейский участок. Люди получали анонимные письма, в которых речь шла о нем. Ему позвонил какой-то мужчина и сказал, что, если он подпишется на "Ипподром" сроком на год, писем больше не будет. Житель сказал, что в письмах все - ложь, что его не проведешь и что он требует правосудия. Поскольку все это выглядело достоверным, сержант посоветовался с капитаном Они вместе отправились в офис "Ипподрома", нашли там Орчарда и насели на него. Он все отрицал и заявил, что кто-то пытается подложить ему свинью. Тот самый житель слышал Орчарда непосредственно и по телефону и сказал, что у звонившего ему был другой голос и что это, видимо, сообщник. Но никакого сообщника найдено не было. Не было найдено ничего. Орчард не менял своей позиции.Оч отказался предоставить список своих подписчиков, сказав, что не хочет, чтобы им докучали. Поскольку состава преступления найдено не было, он имел право так поступить. Адвокат, нанятый жителем города, не смог заставить Орчарда давать показания под присягой. Анонимные письма прекратились. - Прекрасно, - промурлыкал Вульф. - Какого черта! Что же здесь прекрасного - Прошу прощения. Что же дальше? - Ничего. Капитан вышел в отставку, живет на ферме на Род-Айленде. Сержант до сих пор сержант. Так и должно быть, поскольку он не читает газет. Он работает в участке в Бронксе и в основном занимается мальчишками, которые швыряют камни в поезда. Только позавчера он снова натолкнулся на имя Орчарда. Таким образом я все и узнал. Я послал людей к другим известным нам подписчикам Орчарда, за исключением одного из них, который был полным ослом. Я послал множество людей, чтобы они переговорили с теми, кто как-то был связан с подписчиками, и спросили об анонимных письмах. С Саварезе и Мадлен Фрейзер - никаких результатов, но мы раскрыли тот факт, что были письма женщине по фамилии Леконн, той самой, которая содержит косметический салон. Все то же самое. Письма и телефонный звонок. И она клюнула. Леконн говорит, что письма лгали, и похоже, так оно и было, однако она заплатила за то, чтобы они прекратились, и не сказала ни слова ни нам, ни вам, поскольку не хотела сказала. Крамер взмахнул рукой. - Вам что-нибудь понятно? - Вполне, - отозвался Вульф. - О'кей! Вы позвали меня, и я приехал, потому что, клянусь богом, не знаю, что мне это дает. Именно вы блестяще выяснили, что яд предназначался для Фрейзер, а не для Орчарда. Это кажется абсурдом, но что с того? Если в конце концов яд предназначался Орчарду, то кто в этой компании и зачем подсыпал его? И как быть с Бьюлой Пул? Работала ли она вместе с Орчардом или самовольно присвоила себе часть его списка? Господи, мне никогда не встречалось ничего подобного! Не подскажете ли вы мне, где выход? Я хочу знать! Крамер вытащил из кармана сигару, сунул в рот и сжал ее зубами. Вульф покачал головой. - Пока нет, - заявил он. - Я сам слегка ошеломлен. Ваш рассказ был слишком кратким, и, возможно, если вы дополните его, это поможет делу. Вы не спешите? - Черт возьми, нет! - Тогда вот что. Если мы хотим увидеть связь между двумя событиями, необходимо томно знать, каковы были роли Орчарда и Пуп. Предположим, что я умный и безжалостный человек, который решил заработать некоторую сумму на шантаже, при этом практически не рискуя. - Орчарда отравили, а ее застрелили, - нахмурился Крамер. - Да, - согласился Вульф, - но я этого не делал. Я либо знаю людей, которых я могу использовать, либо знаю, как их найти. Я терпелив и богат. Я снабдил Орчарда средствами для того, чтобы тот начал издание "Ипподрома" У меня есть тщательно приготовленные списки людей, занимающихся бизнесом или другой работой, имеющих приличные доходы, а род их деятельности делает их уязвимыми для моих нападений. Затем я начинаю действовать. По телефону звоню не я и не Орчард. Конечно, Орчард, который находится на виду, никогда не встречал меня, не знает, кто я такой, возможно, даже не знает о моем существовании. Действительно, среди тех, кто вовлечен в операцию, очень немногие знают, что я существую - возможно, только один человек. Вульф потер ладони. - Все это вполне умно. Я забираю у своих жертв лишь небольшую часть их дохода, и я не запугиваю их тем, что могу разгласить какую-либо ужасную тайну. Даже если бы я знал их тайны, а я их не знаю, я предпочел бы не упоминать о них в анонимных письмах. Это не только испугало бы их, но и привело бы в ужас, а это мне не нужно, мне нужны деньги. Тем более что, если списки правильно составлены, не нужно заниматься большой исследовательской работой, нужно узнать лишь немногое, чтобы включить в них только тех люобратясь в полицию или используя другие методы. Даже если кто-то прибегнет к помощи полиции, что случится Вы уже ответили, мистер Крамер, рассказав, что случилось. - Этот сержант чертовски туп, - проворчал Крамер. - О нет. Там еще был капитан. Подумайте как-нибудь на досуге, что бы вы сами предприняли в подобном случае. Предположим, еще один или два жителя обратились бы с подобной жалобой - мистер Орчард продолжал бы настаивать, что это козни врагов. В самом крайнем случае, если произошло бы невероятное и началась лавина жалоб или если бы появился необыкновенно способный полицейский - что из того? с Орчардом было бы покончено, но не со мной. Даже если бы он захотел что-нибудь рассказать, то не смог бы, по крайней мере про меня, потому что меня он не знает. - Он передавал вам деньги, - возразил Крамер. - Не мне. Он никогда не находился от меня ближе чем на расстоянии десять миль. Передача денег - важная деталь, и, можете быть уверены, это было хорошо организовано. Только одному человеку доверено приносить мне деньги. Составить список подписчиков "Ипподрома" не потребовало много времени. Их было не меньше сотни, возможно, пятьсот, но предположим, двести. Это две тысячи долларов в неделю. Если Орчард получает половину, то после оплаты всех расходов он имеет больше тридцати тысяч в год, если у него есть хоть капля ума, это его удовлетворит. Что касается меня, то речь идет об общей сумме. Как много у меня подобных точек? Нью-Йорк достаточно велик для четырех или пяти, Чикаго - двух или трех, в Детройте, Филадельфии и Лос-Анджелесе - по две в каждом и еще по крайней мере десяток городов - по одной. Приложив усилия, я могу заставить работать двадцать точек. Но мы снова проявим умеренность и остановимся на двенадцати. Это принесет мне ежегодно шестьсот тысяч долларов. Связанные с операцией расходы не превысят половины этой суммы, и, если вы прикинете, мне платить подоходный налог не требуется, и согласитесь, что мои дела идут совсем неплохо. Крамер хотел что-то сказать, но Вульф поднял руку. - Минуточку. Как я уже и сказал, все это очень умно, особенно то, что я избегаю реальных угроз относительно реальных секретов, но шедевром этот план делает разумное ограничение дани. Все шантажисты обещают, что этот раз - самый последний, но я не только даю обещание, я дерну его. У меня есть правило, которое я не нарушаю, - не требовать продления подписки. - Вы не можете этого доказать. - Не могу. Но я уверен в этом, поскольку в этом суть, особая красота плана. Человекк может примириться с болью, а в действительности это была не боль, а просто неудобство для людей с хорошим доходом, если они знают, что скоро это кончится, и, когда приходит время, все действительно кончается. Но если я буду заставлять их платить год за годом и этому не будет видно конца-края, я навлекаю беду. А для этого я слишком хороший бизнесмен. Гораздо дешевле и безопаснее найти четырех новых подписчиков в неделю для каждого издания. Хотя все, что необходимо для того, чтобы постоянно было двести подписчиков. Вульф энергично кивнул. - В любом случае, если я собираюсь остаться в бизнесе, а я собираюсь это сделать, я должен взять себе это за правило и неукоснительно его придерживаться. Так я и поступаю. Конечно, будет много маленьких трудностей, как и в любом деле. Я также должен быть готов к непредвиденным случайностям. Например, мистер Орчард может быть убит. В этом случае я должен узнать об этом сразу и немедленно направить человека, который уберет из его офиса все бумаги, хотя среди них нет ничего такого, что могло бы навлечь подозрения на меня. Я предпочитаю, чтобы враждебные мне силы ни при каких обстоятельствах не узнали о природе и масштабах моих операций. Но я не паникую, зачем? В течение двух недель одна из моих сообщниц, та, которая говорит по телефону от имени изданий, публикуемых женщинами, обзванивает подписчиков "Ипподрома" и сообщает им, что оставшуюся плату необходимо внести другому изданию, под названием "Чего ожидать". Лучше бы сбросить со счетов "Ипподром" и смириться с этой потерей, но я понял это только тогда, когда мисс Пул также была убита. К счастью, все находится под контролем. Снова необходимо очистить офис, на сей раз при неблагоприятных обстоятельствах и быстро. Вполне вероятно, что мой человек видел убийцу и даже может назвать его. Я хочу спасти бизнес и не желаю, чтобы его прерывали стол разрушительным образом, но не заинтересован в поимке убийцы. Я уничтожаю оба эти проклятых списка, сжигаю их и задумываюсь над созданием двух абсолютно новых изданий. Как насчет еженедельной газеты с новейшей информацией для покупателей? И конечно, можно издавать самоучитель иностранного языка, существует бесчисленнос количество возможностей. Вульф откинулся назад. - Вот та связь, которую вы исколи, мистер Крамер. - Черта с два, - пробормотал Крамер. Он задумчиво теребил нос указательным пальцем. Через секунду он продолжил: - Я думал, что вы закончите тем, что убьете обоих сами. Это также связь между двумя случаями, не так ли? - Но такая связь не кажется мне логичной. Зачем мне избирать такое время, место и метод для убийства Орчарда? Или даже мисс Пул - почему в ее офисе? Это не мой стиль. Если бы их нужно было убрать, я наверняка организовал бы это лучше. - Вы говорите, это был подписчик. - Я так предполагаю. Необязательно подписчик, но тот, кто смотрит на вещи с точки зрения подписчика. - Значит, яд в конце концов предназначался Орчарду. - Я так полагаю. Согласен, что это тяжело проглотить, у меня это застревает в горле. - У меня тоже. - Крамер был настроен скептически. - Кое-что вы проглядели. Вам так понравилось притворяться преступником, что вы даже не упомянули, кто ото на самом деле. Это терпеливая безжалостная птичка, которая вытягивает ежегодно больше полумиллиона долларов. Не назовете ли вы мне его имя и адрес? - Нет, - твердо сказал Вульф. - Я сильно сомневаюсь, что вы можете покончить с ним, а если вы попытаетесь это сделать, он узнает, кто назвал его. В таком случае мне придется вступить с ним в схватку, а мне этого не хочется. Я работою для того, чтобы зарабатывать деньги и хорошо жить, у не для того, чтобы бороться за жизнь. Я не хочу, чтобы моя работа ограничивалась этой примитивной крайностью. - Чепуха. Вы рассказали мне приснившийся сон. Вам просто не по себе при мысли о том, что вы знаете не все, поэтому вы и заливаете мне, что знаете его имя. Вы даже не знаете, существует ли он, то есть находитесь в таком же положении, как и Орчард. - Я-то как раз знаю. Я гораздо умнее, чем мистер Орчард. - Как угодно, - великодушно заключил Крамер. - Продайте ему орхидеи. Что мне с вашего рассказа? К моему отделу он не имеет отношения. Если он не стоял за этими убийствами, то он мне не нужен. Мое дело - убийство. Предположим, что это вам не приснилось и все так, как вы сказали, что из этого следует? Как вы или я можем продвинуться хотя бы ну дюйм? Неужели вы пригласили меня сюда для того, чтобы рассказать о чертовых газетах в двенадцати городах? - Частично для этого. Я не знал, что сержант одного из участков о чем-то вспомнил. Но это не все. Не хотите ли вы мне рассказать, почему мисс Коппел пыталась сесть на самолет? - Конечно, хочу, но не могу, потому что не знаю. Она говорит, что хотела повидать больную мать. Мы попытались найти другую причину, которая понравилась бы нам больше, но бесполезно. Ей запрещено покидать штат. Вульф кивнул. - Нет плодотворной версии, не так ли? На самом деле я пригласил вас, чтобы дать совет. Хотите его получить? - Я вас слушаю. - Надеюсь, вам это понравится. Вы сказали, что послали людей поработать среди тех, кто хорошо знал подписчиков Орчарда, о которых вы знаете. Что касается профессора Саварезе и мисс Фрейзер, то ничего отыскать не удалось. Вы, вероятно, ожидали этого, поскольку эти двое предложили вполне правдоподобные причины своей подписки. Почему бы не пострелять по другой мишени? Сколько людей вы можете привлечь к этой работе? - Сколько я пожелаю. - Тогда пошлите с десяток человек или даже больше поработать с мисс Венс, точнее сказать, с ее окружением. Проделайте это тщательно. Скажите своим людям, что задача состоит не в том, чтобы выяснить, получал ли кто-то анонимные письма, касающиеся мисс Венс. Скажите им, что это известно наверняка, а их задача в том, чтобы выяснить, о чем были эти письма, кто получал их и когда. Это потребует максимальной настойчивости, которую позволяет кодекс полицейского. Человек, которому удастся получить хотя бы одно из писем, будет немедленно повышен в звании. Крамер сидел нахмурившись. Возможно, он занимался тем же, что и я, прокручивая в памяти все, что делала мисс Венс в нашем присутствии или в нашем отсутствии. Наконец он спросил: - Почему именно она! Вульф покачал головой. - Если я объясню, вы решите, что я пересказываю еще один сон. Могу вас уверить, что причины вполне весомы. - Сколько писем и у какого количества людей? Вульф поднял брови. - Мой дорогой сэр, если бы я знал, разве бы я позволил вам заняться этим? У меня уже были бы свидетельства, а она сидела бы здесь. Почему вам это не нравится? Я просто предлагаю конкретный способ расследования в отношении конкретного лица, оторое вы мучаете более трех недель. - Но теперь вы позволили мне заняться этим. Если в этом есть какой-то смысл, почему вы не наймете людей на деньги клиентов и не поручите им эту работу? Вульф фыркнул. На его лице было написано разочарование. - Прекрасно, - сказал он. - Я так и сделаю. Можете не беспокоиться. Без сомнения, ваши догадки гораздо лучше. Глядишь, еще один сержант вспомнит о чем-нибудь, что произошло в начале века. Крамер встал. Я думал, что он молча уйдет, но он заговорил: - Это чертовски глупо, Вульф. Вы никогда не услышали бы об этом сержанте, если бы я не сказал вам об этом добровольно. Он повернулся и вышел прочь. Я готов был сделать скидку им обоим: нервы их были на пределе. Крамер за три недели расследования, а Вульф за две не продвинулись ни на шаг в поисках убийцы Сирила Орчарда. 20 Должен признать, что рывок в сторону Элинор Венс был для меня необъяснимым. Я надеялся, что по крайней мере сейчас мы наймем себе помощников, но, когда я спросил Вульфа, не связаться ли мне с Солом, Фредом и Орри, он лишь промычал в ответ. Ничего удивительного в этом не было, поскольку это согласовалось с нашей новой политикой позволить все делать полицейским. Наверняка первым шагом Крамера по возвращении к себе была организация разнюхивания фактов об анонимных письмах, касающихся Элинор Венс. После обеда я решил небольшую личную проблему, получив у Вульфа разрешение расплатиться с долгом, хотя для него я сформулировал вопрос иначе. Я сказал ему, что хотел бы позвонить Лону Коэну и намекнуть ему, как распространялась подписка на "Ипподром" и "Чего ожидать". Конечно, не называя имен и даже не намекая на существование безжалостного гения. Моими аргументами было то, что а) Вульф выудил это сам и Крамер не имеет на это авторского права, б) было бы желательным иметь газету, которая чем-то нам обязана, в) это пойдет им на пользу после той злобной редакционной статьи, которую они напечатали, и г) эта публикация, возможно, зажжет костер, дым от которого послужит нам сигналом. Вульф кивнул, но я подождал, пока он поднимется в оранжерею, прежде чем позвонить Лону и расплатиться с ним. Если бы я позвонил в присутствии Вульфа, то при его подозрительности любое слово или оттенок интонации могли бы вызвать вопросы. Еще одно предложение, с которым я выступил позже, не имело такого успеха. Вульф начисто отверг его. Поскольку я должен был забыть имя Арнольда Зека, я заговорил о мистере Дункане. Я напомнил Вульфу его слова Крамеру о том, что нанятый Дунканом человек мог видеть убийцу Бьюлы Пул и даже может назвать его. Я предложил позвонить по телефону в Мидленд и попросить, чтобы Дункан перезвонил Вульфу. Если он это сделает, Вульф может предложить следующую сделку: если Дункан назовет убийцу, его собственное имя не будет упоминаться, Вульф забудет, что он когда-либо слышал о ком-то, чья фамилия начинается с З, прошу прощения - с Д. В ответ мне оторвали голову. Вопервых, Вульф никогда не пойдет на сделку с преступником, особенно с таким отвратительным, и, во-вторых, никаких дальнейших отношений между ним и этим безымянным мерзавцем не будет, разве что мерзавец сам не вступит в контакт. Мне это казалось недальновидным. Если он не хотел связываться с этой птицей до тех пор, пока не будет вынужден этого сделать, почему бы не получить то, что возможно. Тем же вечером после ужина я попытался снова предложить это, но он просто не стал со мной разговаривать. Но следующее утро в пятницу к нам зашли двое посетителей, которых мы довольно давно не видели: президент "Хай спота" Уолтер Б. Андерсон и Фред Оуэн из отдела информации. Когда незадолго до полудня зазвонил дверной звонок и я увидел их на пороге, мои намерения были другими, чем в первый раз. С ними не было фотографов, они были уважаемыми клиентами, кроме того, они вполне могли спрятать где-нибудь оружие: например, шляпную булавку, которую собрались применить против Вульфа. Так что, не заходя в кабинет для консультации, я впустил их в дом. Вульф приветствовал их без особого восторга, но и без раздражения. Он даже спросил, как они себя чувствуют. Пока они рассаживались, Вульф устроился в кресле так, чтобы следить глазами за обоими, не перенапрягая при этом шеи. Он даже заговорил извиняющимся тоном: - Неудивительно, джентльмены, что вы начинаете терять терпение, но я раздражен точно так же. Естественно, что ни один убийца не хочет быть пойманным, но этот, по-видимому, в особенности, Не хотите ли вы, чтобы я рассказал о том, что уже достигнуто? - Мы все прекрасно знаем, - заявил Оуэн. На нем были темнокоричневый двубортный пиджак, который выглядел так, как будто потребовалось по крайней мере пять примерок, чтобы довести его до нынешнего вида. - Мы неплохо осведомлены, - поправил его президент. Обычно я спокойно отношусь к рьвлым краснощеким людям, но, когда этот странный тип открывал рот, я испытывал желание заткнуть его, причем не при помощи слов. Вульф нахмурился. - Я признал за вами право на раздражение. Не стоит настаивать на этом. - Мы раздражены не вами, мистер Вульф, - заявил Оуэн. - Я раздражен, - снова поправил его президент, - всей этой чертовщиной, Какое-то время я хотел думать, что может случиться что-то похуже, но теперь вижу, что ошибался. Боже мой, шантаж! Заметкак, появившаяся в "Газетт" - ваших рук дело? - Видите ли... - Вульф задумался. - Я бы сказал так: это дело рук того человека, который разработал этот план. Я обнаружил и раскрыл замысел. - Не имеет значения, - Андерсон взмахнул рукой. - Имеет значение лишь то, что моя компания и производимый ею продукт не могут и не будут ассоциироваться в глазах общественного мнения с шантажом. Это грязь. Это заставляет людей давиться нашим напитком. - Я абсолютно согласен, - вставил Оуэн. - Убийство в определенной степени тоже грязь, - возразил Вульф. - Нет, - резко сказал Андерсон. - Убийство - это сенсация, оно способно привести в возбуждение, но это не шантаж и не анонимные письма. С меня хватит. Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт, из которого в свою очередь извлек голубой листок. - Вот чек на полную сумму вашего гонорара. Может быть, остальные заплатят мне причитающуюся с них сумму, а может, и нет, посмотрим. Пошлите мне перечень ваших расходов вплоть до сегодняшнего дня. Как вы понимаете, я расторгаю наше соглашение. Оуэну пришлось подняться, чтобы протянуть чек Вульфу. Тот скосил на него глаза и позволил ему упасть на стол. - Вот как? Вульф поднял чек, посмотрел на него еще раз и снова бросил его на стол. - Вы консультировались с другими участниками нашего договора? - Нет, и не собираюсь. Что вас волнует? Это вся сумма, не так ли? - Да, с деньгами все в порядке. Но почему вы идете на попятный? Что так неожиданно испугало вас? - Меня ничего не испугало, - Андерсон подался вперед в кресле. - Послушайте, Вульф. Я приехал сюда лично, чтобы убедиться: не будет никаких недомолвок. Сделка отменяется начиная с настоящего момента. Если бы вы слушали сегодня утром программу Фрейзер, то заметили бы, что в ней не упоминался мой продукт. С ними я тоже расквитался. Если вы думаете, что я напуган, то вы меня не знаете. Я не из пугливых. Однако я знаю, как действовать в изменившихся обстоятельствах. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Он встал, подошел к столу Вульфа, вытянул короткую пухлую руку и постучал по чеку коротким пухлым указательным пальцем. - Я не собираюсь убегать, не заплатив проигрыша. Ваши расходы будут также оплачены! Я не обвиняю вас ни в чем, черт возьми, но с этой минуты вы на меня больше не работаете! Последние шесть слов сопровождались ударами пальца по столу с частотой приблизительно три удара в слово. - Пошли, Фред, - скомандовал президент, и эта пара направилась в холл. Я прошел до двери в кабинет, чтобы убедиться, что они не прихватят с собой мою новую двадцатидолларовую серую шляпу, и, когда они ушли, вернулся к столу. Я сел и обратился к Вульфу. - Похоже, он расстроен. - Я продиктую письмо для него. Я достал блокнот и ручку. Вульф откашлялся. - Не надо "дорогой мистер Андерсон", просто "дорогой сэр" В связи с нашим сегодняшним разговором, я должен напомнить, что нанят не только вами, но и остальными. Поскольку мой гонорар зависит от конечного результата, я обязан продолжать до тех пор, пока результат не будет достигнут. Выданный вами чек до этого времени будет храниться у меня в сейфе. Я поднял глаза. - Вы это серьезно? - Вполне. Здесь нет ничего несерьезного. Когда ты пойдешь опускать письмо, зайди в банк и заверь чек. - Во избежание непредвиденных обстоятельств, - заметил я, открыв ящик, в котором у меня лежат бланки для писем, - вдруг банк не подтвердит его платежеспособность. Именно в этот момент, когда я закладывал бумагу в машинку, Вульф по настоящему начал работать над случаем Орчарда. Он откинулся назад, закрыл глаза и начал шевелить губами. Он пребывал в этом состоянии, когда я вышел из дома, и все еще находился в нем, когда я вернулся. В такие моменты нет необходимости ходить на цыпочках или бояться зашуршать бумагой. Я могу стучать на машинке, звонить по телефону, даже включать пылесос - Вульф ничего не слышит. Остаток дня - до самой ночи, за исключением перерывов на завтрак, обед, ужин и послеобеденное пребывание в оранжерее, - он находился в таком состоянии. При этом он не произносил ни слова и не подавал никакого знака, чтобы намекнуть мне, на какой след он напал, если напал вообще. С одной стороны, это доставляло мне удовольствие, поскольку по крайней мере показывало, что наконец-то мы взялись за работу сами. Но, с другой стороны, радости по поводу близкой развязки не было. Когда это продолжается час за часом, как в эту пятницу, есть опасность, что Вульф окажется в тупике, и не стоит рассказывать, сколь вдохновенным он себя чувствует, когда видит лазейку, через кото рую может оттуда выбраться. Пару лет назад, проведя большую часть дня в раздумьях, он выдал такую сложную шараду, которая чуть не стала причиной смерти девяти человек, в том числе его самого и меня, уж не говоря об инспекторе Крамере. Когда и настольные, и мои наручные часы показывали, что близится полночь, а он все еще не вышел из этого состояния, я вежливо поинтересовался: - Может, выпьем кофе, чтобы не заснуть? Он пробормотал чуть слышно: - Отправляйся в постель. Я так и сделал. 21 Я напрасно волновался. Он не родил ни одного из своих ужасных уродцев. На следующее утро в субботу Фриц вернулся на кухню после того, как отнес Вульфу поднос с завтраком, и сказал, что Вульф ждет меня. Поскольку Вульф любит, чтобы ночью был свежий воздух, а ко времени завтрака комната должна быль в тепле, в его комнате уже давно поставлено устройство, автоматически закрывающее окно в шесть утра. В результате температура в восемь утра позволяет ему сидеть за подносом с завтраком у столика возле окна, не утруждая себя одеванием. Когда он сидит там, непричесанный, босой, и вся его огромная желтая пижама переливается на солнце, на него стоит взглянуть. Жаль, что этой привилегии удостоены только я и Фриц. Я пожелал ему доброго утра, и он кивнул. Он никогда не признается в том, что утро терпимо, уж не говоря о том, чтобы назвать его добрым, до тех пор, пока не выпьет свою вторую чашку кофе и полностью не оденется. - Инструкции, - буркнул он. Я сел, открыл блокнот и снял колпачок с авторучки. Он начал вещать: - Найди обычную белую бумагу дешевого сорта. Скажем, размером пять на восемь дюймов. Бумага, которая есть у нас, не подойдет. Вот это отпечатаешь на той самой бумаге с одним интервалом, Без даты и без обращения. Он закрыл глаза. "Поскольку вы являетесь другом Элинор Венс, вам необходимо кое-что знать. Когда она заканчивала колледж, умер один человек. Смерть была признана естественной, и следствие не было проведено как следует. Еще один случай, расследование которого не было произведено, - исчезновение банки с цианидом из мастерской брата мисс Венс. Было бы интересно узнать, есть ли какая-либо связь между этими двумя происшествиями. Возможно, расследование этих случаев обнаружит такую связь." - Это все? - Да. Без подписи. Конверта не нужно. Сложи бумагу и немного ее испачкай. Придай ей такой вид, будто ее уже держали в руках. Сегодня суббота, но газеты пишут о том, что "Хай спот" отказался быть спонсором программы мисс Фрейзер. Так что я сомневаюсь, что эти люди отправились куда-нибудь на уикэнд. Возможно, ты даже застанешь их вместе обсуждающими положение. Это было бы лучше всего. В любом случае, вместе или по отдельности, встреться с ними. Покажи анонимное письмо, спроси, не видели ли они аналогичного. Будь как можно более настойчивым и докучливым. - Допросить ли и мисс Венс? - Смотря по обстоятельствам. Если они все вместе, в том числе и она, держат совет, то да. Вероятно, она уже потревожен людьми Крамера. - Профессор Саварезе? - Нет, тебя он не должен волновать. - Вульф отпил кофе. - У меня все. Я поднялся. - Возможно, я достигну лучших результатов, если буду знать, чего мы добиваемся. Возможно, Элинор Венс должна во всем признаться? Или я провоцирую одного из них наставить на меня пистолет? Что за всем этим стоит? Зная его, мне не следовало задавать такой вопрос, пока он был в пижаме и со спутанными волосами. - Выполняй инструкции, - сварливо сказал Вульф. - Если бы я знал, какого ты добьешься результата, я бы не прибегал к этой старой уловке. - Да, уловка действительно старовата, - согласился я и вышел. Конечно, я должен подчиняться приказам по той же причине, по которой это делают солдаты. Другими словами, Вульфу лучше знать об этом. Тем не менее я был не настолько исполнен рвения, чтобы съесть завтрак впопыхах. Я занялся подготовкой к операции, а в голове вертелось: если это все, на что он способен, он мог с тем же успехом продолжать пребывать в дремотном состоянии. Я не верил, что он знает что-то об Элинор Венс. Он иногда нанимает Сола, Орри и Фреда, не говоря, зачем это нужно. А изредка и вообще не сообщая мне, что они на него работают. Впрочем, я всегда могу догадаться об этом сам, увидев, что из сейфа взяты деньги. Сейчас все наличные были на месте. Вы можете судить об ограниченности моего ума по тому, что я сейчас скажу: я даже начал подозревать, что он взялся за Элинор только из-за того, что я посадил ее на кресло, стоявшее ближе всего ко мне в тот вечер. Как бы то ни было, насчет уикэнда он оказался прав. Я начал звонить по телефону после половины десятого, не желая никого разбудить ради того, что, по моему мнению, было столь же полезно, как кидание камней в луну. Первому я дозвонился Биллу Медоузу, который сказал, что еще не завтракал и не знает, когда у него появится свободное время, потому что он должен быть на совещании у мисс Фрейзер в одиннадцать часов и понятия не имеет, как долго оно продлится. Из этого я сделал вывод, что у меня есть шанс угодить одним камнем сразу в две, а то и три луны. И последующие звонки подтвердили это. Я занялся обычными утренними делами, затем позвонил в оранжерею, чтобы проинформировать Вульфа, и около одиннадцати отправился в город. Вам станет ясно, что может сделать с людьми убийство, если я скажу, что процедура с паролем была отменена. Из этого, правда, не следует, что в квартиру 10 Б стало легче попасть. Скорее, наоборот. Очевидно, журналисты и все остальные перепробовали самые разные способы, поскольку великолепно одетый привратник, когда я назвал ему свое имя, не выразил никакого интереса и сдерживал себя, чтобы не выдать, что меня узнал. Он позвонил по телефону, и через несколько минут из лифта появился Билл Медоуз и направился в нашу сторону. Мы поздоровались. - Стронг сказал, что вы можете появиться, - сказал он. Ни его голос, ни выражение лица не показывали того, что они не находили себе места в ожидании меня. - Мисс Фрейзер хочет знать, идет ли речь о чем-то срочном? - Мистер Вульф полагает, что да. - Хорошо, пойдемте. Он был настолько погружен в свои мысли, что вошел в лифт первым. Я подумал, что если он попытается оставить меня одного в огромной комнате с разностильной мебелью, пока меня не позовут, то этот номер не пройдет. Однако протестовать не пришлось. Он не смог бы оставить меня одного, даже если захотел, поскольку они все были там. Мадлен Фрейзер сидела на диване, обшитом зеленой джутовой тканью, обложенная десятком подушечек. Дебора Коппел сидела на скамеечке - фортепиано. Элинор Венс примостилась но углу старого массивного черного стола. Талли Стронг пристроился на крою кресла, обшитого розовым шелком, а Нэт Трауб стоял. Все было как раньше, с одним добавлением: у дальнего кконца дивана стояла Нэнсили Шеперд. - Это Гудвин, - сказал Билл Медоуз, но они каким-то образом смогли вычислить это, тем более что я уже снял шляпу и пальто в коридор и шел практически за ним. Билл обратился к мисс Фрейзер: - Он говорит, что у него срочное дело. Мисс Фрейзер отрывисто спросила меня: - Вы надолго, мистер Гудвин? Она выглядела свежей и отдохнувшей, как будто хорошо выспалась ночью, приняла душ, после этого как следует вытерлась махровым полотенцем и крепко позавтракала. - Я сказал, что, возможно, надолго. - В таком случае, я должна попросить вас подождать. - Она просила у меня одолжения. У нее, безусловно, были профессиональный дар располагать к себе окружающих. - Мистеру Траубу необходимо скоро уезжать на встречу, а нам надо принять важное решение. Конечно, вам известно, что мы потеряли спонсора. Думаете, это расстроило меня? Ничего подобного. Знаете, сколько фирм попросилось на место "Хай спот"? Шестнадцать! - Замечательно, - отозвался я, - Разумеется, я подожду. Я пересек комнату и сел в кресло подальше от места, где происходило совещание. Они полностью забыли, что я рядом. Все, кроме одного человека - Нэнсили. Она пересела так, что могла следить за мной, и выражение ее лица ясно показывало, что она считает меня не заслуживающим доверия и способным на любую гадость. - Нам необходимо отбросить ненужное, - заявит Талли Стронг. Он снял свои очки и держал их в руке. - Насколько я понимаю, серьезных претендентов всего пять. - Четыре, - сказала Элинор Венс, посмотрев в бумагу, которая была у нее в руках. - Я вычеркнула "Флафф" производителя бисквитов. Ты ведь так велела, не правда ли, Лина? - Это хорошая компания, - с сожалением сказал Трауб. - Одна из лучших. Они тратят на радиорекламу свыше трех миллионов. - Ты только все усложняешь, Нэт, - сказала ему Дебора Коппел. - Мы не можем взять всех. Я думала, что твой фаворит "Мелтетс". - Угу, - согласился Трауб, - но я считаю, что все предложения хороши. Что вы думаете о "Мелтетс" мисс Фрейзер? Он единственный из всей компании не называл ее Линой. - Я их еще не пробовала. - Она огляделась. - Где они Внимание Нэнсили явно концентрировалось на мне куда в меньшей степени, чем на ее идоле. Она заговорила: - Они на пианино, мисс Фрейзер. Принести? - Необходимо отбросить ненужное, - настаивал Стронг, для убедительности размахивая очками. - Как представитель других спонсоров, я должен повторить, что они твердо и единодушно выступают против "Спаркл" если он будет подаваться вместо "Хай спот" во время программы. Они никогда этого не хотели и не желают, чтобы эта идея реализовалось. - Я его уже вычеркнула, - сказала Элинор Венс. - Если мы искючим "Флафф" и "Спаркл" остается четыре. - И не потому, что мы идем на поводу у спонсоров, просто так получилось, - вставила мисс Фрейзер. - Решаем мы, а не они. - Ты хочешь сказать, что решаешь ты, Лина? В голосе Билла Медоуза прозвучало легкое раздражение. - Какого черта, мы и так это знаем! Ты не хочешь "Флафф" потому что Кора сделала из их теста бисквиты и они тебе не понравились. Ты не хочешь "Спаркл" потому что они требуют, чтобы их продукця использовалась во время программы, и, видит бог, я тебя понимаю. - Таким образом, остается четыре, - повторил Элинор Венс. - Ладно, продолжаем исключать, - настойчиво сказал Стронг. - Мы топчемся на месте, - сказала Дебора Коппел. - Проблема в том, что нет серьезных возражений против коголибо из четырех. Я думаю, Билл прав: пусть решает Лина. - Заранее заявляю, что я буду голосовать за "Мелтетс" заявил Нэт Трауб голосом человека, сжигающего за собой мосты. Что касается меня, то я бы не стал голосовать ни за кого. Им же нравилось сидеть здесь, и, насколько я мог понять, их не волновало ничего, кроме выбора правильного спонсора. Если кто-то из них к тому же совершил два убийства, но и вида не подает, успешно справляясь с собой, то мне он был явно не по зубам. Спор начинал разгораться, и, хотя все были согласны, что последнее слово за мисс Фрейзер, у каждого имеется свой фаворит из четырех оставшихся. Именно это и усложняло процесс отбора. Поскольку в моем кармане лежала псевдоанонимка, я, естествено, в первую очередь интересовался поведением Элинор Венс. Судя по всему, проблема спонсоров интересовала ее не меньше остальных. Конечно, мне следовало выполять инструкции и вступить в игру, как только мне представится такой шанс, но я чувствовал себя в дурацком положении. Хотя Вульф изложил все очень туманно, одно было абсолютно ясно: я должен был им устроить хорошую встряску. У меня укрепились сомнения, получится ли это. Если они договорятся и будет назван счастливый победитель в конкурсе продуктов из шестнадцати претендентов, то мое анонимное письмо, даже утверждающее, что один из их хронический убийца, вряд ли заставит их заволноваться. Успешно решив такую серьезную проблему, они не обратят внимания на такой пустяк, как убийство. Но я оказался абсолютно не прав. Я обнаружил это случайно в ходе их дискуссии. Выяснилось, что два претендента вступили в смертельную схватку, и любой из них мог доставить радость ребенку Это был набор леденцов под названием "Счастливый Энди" и маленькая коробочка шоколадных конфет под названием "Мелтетс". Трауб, который решил в любом случае голосовать за конфеты, снова попросил мисс Фрейзер попробовать "Мелтетс". Она отказалась. Тогда он спросил, пробовала ли она "Счастливого Энди" и она сказала, что да. Тогда, продолжал настаивать Трауб, будет честно, если она попробует и "Мелтетс". - Ладно, - согласилась она. - Деби, там на пианино красная коробочка. Открой ее. - Нет! - раздался истеричный вопль. Это была Нэнсили. Все посмотрели на нее. Дебора Коппел, которая взяла красную картонную коробочку, спросила: - В чем дело? - Это опасно. - Нэнсили была уже рядом с ней и протягивала руку. - Дайте мне, сначала я. Романтическая особа все драматизировала, и я ожидал что компания рассмеется и отвернется от нее. Но, как выяснилось, я ошибался. Никто даже не хихикнул и не сказал ни слова. Их всех как будто заморозило. Они смотрели на Нэнсили. Все, кроме одного человека. Это была Дебора Коппел. Она отвела коробку от протянутой руки Нэнсили и твердо сказала ей: - Не будь глупой. - Поверьте мне. - вскричала девушка. - Разрежьте... - Чепуха. - Дебора оттолкнула ее, открыла коробку, взяла конфету, положила ее в рот, начала жевать, проглотила затем закашлялась. Изо рта у нее стали вылетать кусочки, конфеты. Я был первым, кто понял: происходит что-то неладное. Я обратил внимание не на то, что она поперхнулась поскольку таким образом она могла голосовать против "Мелтетс", а на то, как ужасно искривилось ее лицо. Покая бежал к ней через комнату, она в судорогах упала с табуретки, привстала, выбросила вверх руки и закричала: - Лина! Нет! Не надо... Оказавшись возле нее, я взял ее за руку. Подоспел и Билл Медоуз. Но мы не могли удержать ее бьющееся в конвульсиях тело: она устремилась к дивану, волоча нас за собой. Мадлен Фрейзер протянула к ней руки, чтобы както помочь. Однако и втроем нам не удалось уложить ее на диван. Она упала на колени, одной рукой коснувшись дивана чуть-чуть не дойдя до мисс Фрейзер, которая тоже стояла на коленях и тянула к ней руки. Я выпрямился и сказал Нэту Траубу: - Быстро позовите врача. - Я увидел, как Нэнсили протянула руку, чтобы поднять маленькую картонную коробочку - и крикнул ей: - Оставьте все как есть и не дергайтесь - Затем повернулся к остальным: - Вы слышали? Пусть все остается как было. 22 Часа в четыре мне разрешили бы уйти, если бы я настаивал. Но мне показалось, что будет лучше, если я останусь, чтобы не пропустить что-нибудь в своем отчете. Я уже позвонил Вульфу, чтобы объяснить, почему я не выполнил его инструкции. Все присутствовавшие на встрече оставались там. Лучше сказать почти все, за исключением Деборы Коппел, которую увезли на носилках после того, как закончили свою работу полицейские криминалисты. Когда приехал доктор, она была мертва. Остальные были живы, но ликования по этому поводу не испытывали. В четыре часа лейтенант Роуклиф и помощник окружного прокурора сидели на зеленом диване и спорили, может ли вкус цианида вовремя предупредить человека об опасности. Спор казался бессмысленным: хотя вкус теоретически и может стать предостережением, обычно этого не происходит. В любом случае экспертами могут считаться только те, кто попробовал это на себе, но ни с одним из них, увы, проконсультироваться уже нельзя. Я прошел дальше. За большим дубовым столом другой лейтенант разговаривал с Биллом Медо