у. Она была заполнена местными жителями. Многие из них с интересом разглядывали двух незнакомцев. Какой-то парень запел, и другие стали ему подпевать. Один из мужчин подошел к столику, за которым сидели Лючия и Рубио. - Почему вы не поете, сеньор? Присоединяйтесь к нам. - Нет, - покачал головой Рубио. - А в чем дело, amigo? - Это ваша песня, - и, увидев недоумение на лице Лючии, он объяснил: - Это одна из старых песен, восхваляющих Франко. Вокруг их столика начали собираться другие мужчины. Они были явно навеселе. - Вы против Франко, сеньор? Лючия видела, как у Рубио сжались кулаки. "О, Боже! Только не это. Он не должен связываться с ними, чтобы не привлекать внимания". - Рубио... - предостерегающе начала она. И он, слава Богу, понял. Посмотрев на молодых парней, он вежливо сказал: - Я ничего не имею против Франко. Просто не знаю слов. - А, ну тогда мы вместе споем без слов. Они стояли и ждали, что Рубио откажется. - Bueno, - сказал он, взглянув на Лючию. Они вновь запели, и Рубио стал громко подпевать. Лючия чувствовала, как он напрягся, стараясь держать себя в руках. "Он делает это ради меня". - Неплохо, старина. Совсем неплохо, - воскликнул какой-то мужчина, похлопав его по спине, когда песня закончилась. Рубио молча сидел, дожидаясь, когда они отойдут. Один из мужчин обратил внимание на сверток, лежавший у Лючии на коленях. - Что ты там прячешь, querido? - Уверен, что под юбкой она прячет нечто более интересное, - отозвался его приятель. Мужчины расхохотались. - Может, снимешь свои трусики и покажешь нам, что у тебя там? Вскочив с места, Рубио схватил одного из них за горло. Он ударил его с такой силой, что тот, перелетев через весь зал, врезался в стол. - Не надо! - закричала Лючия. Но было слишком поздно. Уже в следующий момент началась всеобщая свалка, которую словно все только и ждали. Брошенная кем-то бутылка разбила стекло за стойкой бара. С громкими проклятиями люди летали и падали на опрокидывавшиеся стулья и столы. Рубио свалил с ног двоих, но третий, налетев на него, ударил его в живот. У него вырвался глухой стон. - Рубио! Давай сматываться отсюда! - крикнула Лючия. Он кивнул и, держась руками за живот, стал проталкиваться к выходу. Выбравшись из таверны, они очутились на улице. - Нам нужно уходить отсюда, - сказала Лючия. "Вы получите паспорт сегодня вечером. Приходите в восемь часов". Ей надо было найти место, где можно было укрыться до этого времени. "Черт бы его побрал! И что он не сдержался?!" Они свернули на улицу Санта-Марии, доносившийся сзади шум драки постепенно стихал. Через два квартала они подошли к большой церкви Иглесиа Санта-Мария. Вбежав по ступенькам, Лючия открыла дверь и заглянула внутрь. В церкви было пусто. - Здесь мы будем в безопасности, - сказала она. Они вошли в полумрак церкви, Рубио по-прежнему держался за живот. - Мы передохнем здесь немного. - Хорошо. Рубио убрал руку с живота, и оттуда струей полилась кровь. Лючии стало нехорошо. - Боже мой! Что случилось? - Нож... Он ударил меня ножом, - прошептал Рубио и упал на пол. В панике Лючия опустилась возле него на колени. - Не двигайся. Сняв с него рубашку, она зажала ею рану, пытаясь остановить кровотечение. Лицо Рубио было белым как мел. - Зачем ты полез в драку, идиот? - раздраженно сказала она. - Я не мог допустить, чтобы они так с тобой разговаривали, - еле слышно прошептал он. "Не мог допустить, чтобы они так с тобой разговаривали". Еще никогда в жизни Лючия не была так сильно тронута. Она стояла и думала, глядя на него: "Сколько же раз этот человек рисковал своей жизнью из-за меня?" - Я не дам тебе умереть, - горячо сказала она. - Я не допущу этого. - Она резко встала. - Я сейчас вернусь. В комнате священника за ризницей она нашла воду, полотенца и промыла рану. Прикоснувшись к его лицу, она почувствовала, что у него жар, все тело было в испарине. Лючия положила мокрое холодное полотенце ему на лоб. Глаза Рубио были закрыты, и казалось, что он спит. Положив его голову к себе на колени, она что-то говорила ему, не думая о смысле своих слов. Она говорила, чтобы сохранить в нем жизнь, заставляя его держаться за тоненькую нить, которая связывала его с этим миром. Она говорила и говорила, боясь остановиться даже на секунду. - Мы будем вместе работать на твоей ферме, Рубио. Я хочу познакомиться с твоей мамой и твоими сестрами. Как ты думаешь, я им понравлюсь? Я очень хочу, чтобы это было так. Я умею хорошо работать, caro. Ты увидишь. Я еще никогда не работала на ферме, но я научусь. У нас будет самая лучшая ферма во всей Испании. Она проговорила с ним весь день, обтирая его пылавшее тело, меняя повязку. Кровотечение почти прекратилось. - Ты видишь, caro? Тебе уже лучше. С тобой будет все в порядке. Я же говорила тебе. У нас впереди такая прекрасная жизнь, Рубио. Только не умирай, прошу тебя. Пожалуйста! Незаметно для себя она начала рыдать. Лючия смотрела, как, окрасив стены сквозь цветные стекла церкви, медленно исчезали предзакатные тени. На сумеречном небе погасли последние лучи заходящего солнца, и наступила темнота. Она вновь сменила Рубио повязку и вдруг услышала звон колокола, раздавшийся так близко, что она вздрогнула. Она считала, затаив дыхание: один... три... пять... семь... восемь... Восемь часов. Он звал ее, напоминая ей, что пора идти в ломбард. Пора бежать от этого кошмара, спасаться. Склонившись над Рубио, она вновь пощупала его лоб. Он весь горел. Тело было влажным от испарины, а дыхание - частым и прерывистым. Кровь из раны не текла, но у него могло быть внутреннее кровотечение. "Проклятье. Спасайся, Лючия". - Рубио, милый... В полубессознательном состоянии он открыл глаза. - Мне нужно ненадолго уйти, - сказала Лючия. Он сжал ее руку. - Прошу тебя... - Все хорошо. Я вернусь, - прошептала она. Она поднялась и долго смотрела на него прощальным взглядом. "Я не могу ему помочь", - подумала она. Взяв золотой крест, она повернулась и поспешно вышла из церкви. Ее глаза были полны слез. Нетвердой походкой она вышла на улицу, затем быстро зашагала в сторону ломбарда. Ростовщик со своим родственником уже, наверное, ждут ее там с паспортом - ее пропуском на свободу. "Утром, когда в церкви начнется служба, Рубио найдут и отправят в больницу. Его будут лечить, и он выздоровеет. Если только он доживет до утра, - думала Лючия. - Но это уже не моя забота". Впереди показался ломбард. Она опаздывала на несколько минут. Ей уже был виден горевший в окнах свет. Ее ждут. Она ускорила шаг, затем побежала. Бросившись через улицу, она влетела в открытую дверь полицейского участка. За столом сидел офицер в форме. Он поднял глаза на вбежавшую Лючию. - Вы мне нужны, - воскликнула Лючия. - Мужчину ударили ножом. Он может умереть. Не задавая вопросов, полицейский поднял трубку и что-то проговорил. - К вам сейчас подойдут, - сказал он Лючии, положив трубку. Почти в тот же момент появились два детектива. - Кто-то ранен, сеньорита? - Да. Пожалуйста, идемте со мной. Скорее! - По пути мы захватим врача, - сказал один из детективов. - И вы отведете нас к вашему приятелю. Они зашли за врачом, и Лючия быстро привела их в церковь. Когда они вошли туда, врач поспешил к неподвижно лежавшему на полу Рубио и склонился над ним. Через минуту он поднял голову. - Он жив, но едва дышит. Я вызову "скорую помощь". Лючия опустилась на колени. "Благодарю Тебя, Господи, - сказала она про себя. - Я сделала все, что могла. А теперь дай мне благополучно выбраться отсюда, и я больше никогда тебя не потревожу". По дороге в церковь один из детективов все время внимательно смотрел на Лючию. Ее лицо казалось ему очень знакомым. И тут он понял почему. Она была невероятно похожа не фотографию женщины, разыскиваемой Интерполом как "особо опасная преступница". Детектив сказал что-то шепотом своему напарнику, и, повернувшись, они оба пристально посмотрели на Лючию, затем вдвоем подошли к ней. - Простите, сеньорита. Вы не могли бы пройти с нами в полицейский участок? Мы бы хотели задать вас несколько вопросов. 28 Рикардо Мельядо был неподалеку от пещеры, когда увидел подбежавшего к ее входу крупного серого волка. На какое-то мгновение Рикардо застыл, затем, не помня себя, бросился к пещере. Добежав до нее, он ворвался внутрь. - Сестра! В тусклом свете он увидел, как огромная серая тень метнулась к Грасиеле. Инстинктивно выхватив пистолет, он выстрелил. Взвыв от боли волк кинулся на него. Рикардо почувствовал, как острые клыки раненого зверя рвут на нем одежду, ощутил его зловонное дыхание. Мощный и мускулистый волк оказался сильнее, чем он думал. Рикардо пытался вырваться, но это было непросто. Он чувствовал, что теряет сознание. Он смутно видел, что Грасиела шла к нему, и крикнул: - Уходи! Затем он увидел, как сестра занесла над его головой руку, и, когда рука стала опускаться, он заметил, что в ней был здоровенный камень. "Она убьет меня", - мелькнуло у него в голове. Через мгновение этот камень, пролетев мимо него, с силой ударился в волчий череп. Испустив последний страшный вздох, зверь замер. Рикардо бессильно лежал на земле, пытаясь отдышаться. Грасиела опустилась возле него на колени. - С тобой все в порядке? - спросила она дрожащим от волнения голосом. Он кивнул. Услышав позади себя какое-то поскуливание, он повернулся и увидел жавшихся в углу волчат. Какое-то время он лежал, собираясь с силами, затем с трудом поднялся. Еще не опомнившись от потрясения, они, пошатываясь, вышли на чистый горный воздух. Рикардо стоял и глубоко дышал, набирая полные легкие воздуха, пока у него в голове не прояснилось. Физический и эмоциональный шок от соприкосновения со смертью сильно подействовал на них обоих. - Давай уйдем от этого места подальше. Нас могут здесь искать. Грасиела содрогнулась, вспомнив о том, в какой опасности они по-прежнему находились. Около часа они шли по крутой горной тропинке, и, когда наконец добрались до маленького ручейка, Рикардо сказал: - Остановимся здесь. У них не было ни бинтов, ни лекарств, и они, как могли, промыли свои ссадины в чистой холодной ключевой воде. Рука Рикардо настолько онемела, что он едва мог ею пошевелить. К его удивлению, Грасиела предложила: - Дай я помогу тебе. Его еще больше удивила та нежность, с которой она все делала. Затем Грасиелу неожиданно охватила сильная дрожь - последствие пережитого шока. - Все хорошо, - успокаивал ее Рикардо. - Все позади. Но она продолжала дрожать. Обняв ее, он ласково говорил: - Бояться больше нечего. Он мертв. Обнимая ее, он ощущал ее бедра, прикосновение ее нежных губ и чувствовал, как она прижимается к нему все теснее и шепчет что-то непонятное. Ему казалось, что он знал Грасиелу всю жизнь. И вместе с тем он не знал о ней ничего. "Кроме того, что она - сотворенное Богом чудо", - думал он. Грасиела тоже думала о Боге. "Благодарю Тебя, Господи, за эту радость. Как я Тебе благодарна за то, что Ты наконец дал мне почувствовать, что такое любовь". Она испытывала чувства, которые трудно передать словами, чувства, выходившие за пределы ее воображения. Рикардо смотрел на нее, и у него по-прежнему захватывал дух от ее красоты. "Теперь она моя, - думал он. - Она не вернется в монастырь. Мы поженимся, и у нас будут замечательные дети - крепкие мальчики". - Я люблю тебя и ни за что не расстанусь с тобой, Грасиела. - Рикардо... - Любимая, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня замуж? Даже не раздумывая, Грасиела ответила: - Да. Конечно. И она вновь была в его объятиях. "Это то, о чем я мечтала и считала несбыточным", - думала она. - Мы немного поживем во Франции, - говорил Рикардо. - Там мы будем в безопасности. Скоро эта борьба закончится, и мы вернемся в Испанию. Она была уверена, что поедет с этим человека куда угодно и захочет разделить с ним любую опасность. Они говорили не переставая. Рикардо рассказал ей о том, как он впервые встретился с Хайме Миро, о своей расторгнутой помолвке и о недовольстве своего отца. Рикардо знал, что Грасиела расскажет о своем прошлом, но она молчала. "Я не могу рассказать ему. Он возненавидит меня", - думала она, глядя на него. - Обними меня, - попросила Грасиела. Они уснули. Проснувшись на заре, они смотрели, как солнце, медленно поднимаясь над горным хребтом, окрашивает склоны гор теплым красным светом. - Нам будет безопаснее сегодня переждать здесь. Мы отправимся в путь, когда стемнеет, - сказал Рикардо. Они достали кое-какую еду из сумки, которую им дали цыгане, и, перекусив, стали строить планы на будущее. - Испания - страна богатейших возможностей, - говорил Рикардо. - Или она будет такой, когда наступит мир. У меня десятки разных идей. У нас будет свое собственное дело. Мы купим прекрасный дом и будем воспитывать красивых сыновей. - И прелестных дочерей. - И прелестных дочерей, - улыбнулся он. - Я никогда не думал, что могу быть так счастлив. - Я тоже, Рикардо. - Через два дня мы доберемся до Логроньо и встретимся с остальными, - сказал Рикардо, взяв ее за руку. - Мы скажем им, что ты не вернешься в монастырь. - Интересно, как они к этому отнесутся. - И она рассмеялась. - Впрочем, мне все равно. Господь понимает. Я люблю свою монастырскую жизнь, - тихо сказала она, - но... Прильнув к нему, она поцеловала его. - Мне еще нужно во многом разобраться, чтобы получше узнать тебя, - сказал Рикардо. - Я не понимаю, о чем ты? - с недоумением спросила она. - Те годы, что ты провела в монастыре в отрыве от мира... Скажи мне, милая, тебе не жалко, что ты потеряла столько лет? Как ей было объяснить ему? - Рикардо, я ничего не потеряла. Неужели мне действительно есть о чем жалеть? Он думал обо всем этом и не знал, с чего начать. Он понимал, что события, казавшиеся ему столь важными, ничего не значили для монахинь. Что могли значить для них войны, вроде арабо-израильского конфликта, берлинская стена, убийства политических лидеров, таких, как Джон Кеннеди и его брат Роберт Кеннеди, убийство Мартина Лютера Кинга - выдающегося негритянского лидера мирного движения за равноправие негров, голод, наводнения, землетрясения, забастовки и демонстрации протеста против жестокости по отношению к человеку? В конце концов, насколько хоть что-то из этого могло бы повлиять на ее личную жизнь? Или на жизнь большинства людей на земле? Наконец Рикардо сказал: - С одной стороны, ты не много потеряла, но, с другой стороны, тебе есть о чем жалеть. Все эти годы происходило что-то значительное. Это - жизнь. За то время, что ты провела в заточении, рождались и вырастали дети, женились возлюбленные, люди страдали, радовались, умирали, и мы все были частью этого, частью жизни. - А ты думаешь, я не была? - спросила Грасиела. И тут ее словно прорвало. Она рассказала ему все, прежде чем смогла остановиться. - Когда-то и я была частью этой жизни, о которой ты говоришь, и это был сущий ад. Моя мать была шлюхой, и каждую ночь у меня появлялся новый "дядя". Когда мне было четырнадцать лет, я отдалась мужчине, потому что меня к нему влекло, и я ревновала свою мать к нему и к тому, чем они занимались. - Слова лились из нее непрерывным потоком. - Я бы тоже стала шлюхой, если бы оставалась частью той жизни, которую ты считаешь такой драгоценной. Нет, я не думаю, что я чего-то лишилась. Я приобрела. Я нашла настоящий мир, полный покоя и добра. Потрясенный Рикардо смотрел на нее. - Прости. Я не хотел... Она разрыдалась. Обняв ее, он пытался ее успокоить: - Все хорошо. Все уже позади. Ты была маленькой. Я люблю тебя. Рикардо словно отпустил ей грехи. Она рассказала ему о своем ужасном прошлом, а он все-таки простил ее. И, что было чудом из чудес, продолжал любить ее. Он крепко прижал ее к себе. У Федерико Гарсиа Лорки есть такое стихотворение: Не опускается мгла, чтоб не смог я прийти, и чтоб ты не смогла... Все равно ты придешь, хоть бы губы сжигал тебе дождь соляной. Не поднимается мгла, чтоб не смог я прийти и чтоб ты не смогла... Ты придешь лабиринтами ночи, где выхода нет. Не опускается мгла, не поднимается мгла, чтобы я без тебя умирал, чтобы ты без меня умерла. И вдруг она вспомнила о том, что их ищут солдаты, и подумала, суждено ли ей и ее возлюбленному Рикардо дожить до их счастливого будущего. 29 Отсутствовало какое-то связующее звено - ключ к разгадке прошлого, и Элан Такер был твердо намерен найти его. В газете не упоминалось о брошенном ребенке, но будет несложно выяснить дату, когда девочка попала в приют. Если эта дата совпадает с днем авиакатастрофы, то Элен Скотт предстоит объяснить это интересное совпадение. "Она не могла оказаться такой глупой, - размышлял Элан Такер. - Было бы слишком рискованно заявить о том, что наследница Скоттов погибла, и затем оставить ее на пороге фермы. Рискованно. Очень рискованно. Но, с другой стороны, было ради чего рисковать: "Скотт индастриз". Да, она могла пойти на это. Если это - семейная тайна, то она стоит больших денег, и ей придется дорого заплатить за нее". Такер понимал, что он должен быть очень осторожен. От отдавал себе отчет, с кем имеет дело. Ему противостояла грозная сила. Он знал, что, прежде чем действовать, он должен иметь все неопровержимые доказательства. Повторный визит к отцу Беррендо оказался его первой неудачей на этом пути. - Падре, я бы хотел поговорить с хозяевами той фермы, где была найдена Патриция... Миган. Старый священник улыбнулся. - Надеюсь, вам еще долго не удастся с ними поговорить. Такер непонимающе смотрел на него. - Вы хотите сказать?.. - Они уже давно умерли. "Проклятье". Тогда нужно искать какие-то другие пути. - Вы говорили, что ребенок попал в больницу с воспалением легких? - Да. "Там должны остаться записи". - Что это за больница? - Она сгорела в 1961 году. На ее месте построили новую. Отец Беррендо увидел, как на лице его собеседника отразилось замешательство. - Не забывайте, сеньор, что сведения, интересующие вас, двадцативосьмилетней давности. Многое изменилось за это время. "Ничто меня не остановит, - думал Такер. - Особенно теперь, когда я так близок к разгадке. Должны же были сохраниться на нее какие-то бумаги". Оставалось еще одно место, где он мог что-то узнать, - приют. Он ежедневно отчитывался перед Элен Скотт. - Постоянно держите меня в курсе того, как развиваются события. Как только девочка найдется, я должна немедленно знать об этом. И Элана Такера удивляла настойчивость, звучавшая в ее голосе. "Похоже, что она в жуткой спешке по поводу того, что случилось столько лет назад. Почему? Ну не все сразу. Сначала мне нужно найти интересующие меня доказательства". Тем же утром Элан Такер побывал в приюте. Он посмотрел на мрачную комнату, где шумно галдели игравшие дети, и подумал: "Вот здесь выросла наследница династии Скоттов, а эта тварь в Нью-Йорке распоряжалась всеми деньгами и полнотой власти. Ну теперь ей придется поделиться с вашим покорным слугой. Да, мы с ней составим мощным альянс, Элен Скотт и я". - Чем я могу вам помочь, сеньор? - спросила подошедшая к нему девушка. Он улыбнулся. "Ты можешь помочь мне заработать миллиард долларов". - Я бы хотел поговорить с тем, кто здесь за все отвечает. - Это сеньора Анхелес. - Она здесь? - Si, сеньор. Я провожу вас к ней. Девушка провела его через зал к маленькому кабинету в глубине здания. - Сюда, пожалуйста. Элан Такер вошел в кабинет. Сидевшей за столом женщине было за восемьдесят. Когда-то она была очень полной, но теперь совсем усохла. У нее были седые редкие волосы, но глаза оставались ясными и чистыми. - Доброе утро, сеньор. Чем могу вам помочь? Вы, наверное, пришли усыновить кого-нибудь из наших очаровательных детишек? Они у нас такие замечательные. Выбирайте любого. - Нет, сеньора. Я пришел навести справки о ребенке, которого оставили здесь много лет назад. Мерседес Анхелес нахмурилась. - Я что-то не понимаю. - К вам принесли маленькую девочку... - Он сделал вид, что смотрит в свои записи. - В октябре 1947 года. - Это было так давно. Она не могла до сих пор оставаться здесь. Понимаете сеньор, по нашим правилам в возрасте пятнадцати лет... - Нет, сеньора. Я знаю, что ее здесь нет. Но я хотел бы знать точную дату, когда ее сюда принесли. - Боюсь, что не смогу вам помочь, сеньор. У него упало сердце. - Видите ли, сюда приносят так много детей, что если вы не знаете ее имени... "Патриция Скотт", - подумал он, а вслух сказал: - Миган. Ее звали Миган. Лицо Мерседес Анхелес просияло. - Эту девочку трудно забыть. Она была сущим дьяволенком, и все души в ней не чаяли. Знаете, однажды она... У Элана Такера не было времени выслушивать забавные истории. Его чутье подсказывало ему, что он вот-вот получит часть богатства Скоттов. И в этом ему должна была помочь эта словоохотливая старушка. "Я должен быть с ней терпелив". - Сеньора Анхелес, у меня не так много времени. А нет ли в ваших записях точной даты? - Конечно есть, сеньор. Государство требует от нас точности регистрации. Сердце Такера запрыгало от радости. "Мне надо было взять фотоаппарат и сфотографировать документы. Ничего. Я сделаю фотокопию". - Не могли бы вы мне показать эти документы, сеньора? Она нахмурилась. - Даже не знаю. Эти документы только для служебного пользования и... - Разумеется, - спокойно сказал Такер. - Я все понимаю. Вы говорили, что любили малышку Миган, и я думаю, вы хотели бы ей помочь. Именно поэтому я и пришел сюда. У меня есть для нее хорошие новости. - И для этого вам необходимо знать дату, когда она к нам поступила? - Это для того, чтобы я смог доказать, что она именно тот человек, кого я ищу. Ее отец умер и оставил ей небольшое наследство. И я хочу, чтобы она его получила, - сказал он не моргнув глазом. - Да-да, - понимающе кивнула женщина. Такер вытащил из кармана пачку денег. - И в качестве моей признательности за доставленные вам хлопоты я бы хотел пожертвовать на нужды приюта сто долларов. С выражением некоторого колебания на лице она смотрела на пачку денег. Он вытащил из пачки еще одну банкноту. - Двести долларов. Она сдвинула брови. - Хорошо, пятьсот. Мерседес Анхелес просияла. - Это очень благородно с вашей стороны, сеньор. Я схожу за документами. "Наконец-то! - торжествующе подумал он. - Боже мой, я добился своего! Она украла "Скотт индастриз". И если бы не я, она бы осталась безнаказанной". Когда он представит Элен Скотт все собранные им доказательства, она ничего не сможет отрицать. Самолет разбился 1 октября. Миган пробыла в больнице десять дней. Значит, она попала в приют примерно 11 октября. Мерседес Анхелес вернулась в кабинет с папкой в руках. - Я нашла, - гордо сказала она. Элан Такер с трудом удержался, чтобы не вырвать папку у нее из рук. - Я могу взглянуть на записи? - вежливо спросил он. - Конечно, вы были так великодушны. - И тут она нахмурилась. - Я надеюсь, вы никому об этом не скажете. Я не имею права этого делать. - Это будет нашей тайной, сеньора. Она протянула ему папку. Сделав глубокий вдох, он открыл ее. Сверху было написано: "Миган. Девочка. Родители неизвестны". И далее следовала дата. Но там была какая-то ошибка. - Здесь сказано, что Миган попала сюда 14 июня 1947 года. - Si, сеньор. - Этого не может быть! - чуть не закричал он. "Самолет разбился 1 октября, четырьмя месяцами позже". На ее лице появилось недоумение. - Что значит "не может быть", сеньор? Я вас не понимаю. - Кто... кто ведет эти записи? - Я сама. Когда к нам поступает ребенок, я записываю дату и все имеющиеся сведения о нем. Его мечты рушились. - А вы не могли ошибиться? Я имею в виду дату. Не могло ли это быть 10 или 11 октября? - Сеньор, я могу отличить 14 июня от 11 октября, - возмущенно сказала она. Все было кончено. Он построил свою мечту на слишком хрупком фундаменте. Значит, Патриция Скотт действительно погибла в авиакатастрофе. И то, что Элен Скотт разыскивала девочку, родившуюся примерно в это время, было просто совпадением. - Благодарю Вас, сеньора, - сказал Элан Такер, тяжело поднявшись. - Не за что, сеньор. Она посмотрела ему вслед. Он был так добр. И так великодушен. На его пятьсот долларов можно будет многое приобрести для приюта. Так же, как и на чек в сто тысяч долларов, присланный этой доброй леди, звонившей из Нью-Йорка. "Одиннадцатое октября оказался для нашего приюта поистине счастливым днем. Спасибо Тебе, Господи". Элан Такер звонил в Нью-Йорк. - По-прежнему ничего существенного, миссис Скотт. Говорят, они направляются на север. Насколько мне известно, с девочкой все в порядке. "Он говорит уже совсем другим тоном, - думала Элен Скотт. - Опасность миновала. Значит, он побывал в приюте. Он вернулся на свое место служащего. Но его еще ждут перемены после того, как он найдет Патрицию". - Позвоните мне завтра. - Хорошо, миссис Скотт. 30 - Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю. Ты - Господь мой. Только в Тебе успокаивается душа моя. Возлюблю Тебя, Господи, твердыня моя. Господь скала моя, крепость моя и избавитель мой... Подняв глаза, сестра Миган увидела, что Феликс Карпио смотрит на нее с тревогой на лице. "Она здорово напугана", - подумал он. С самого начала их путешествия он замечал в сестре Миган глубокое душевное волнение. "Конечно, это вполне естественно. Она просидела в монастыре Бог знает сколько лет и сейчас вдруг очутилась в этом ужасном чужом мире. Нам нужно быть помягче с этой несчастной девушкой". Сестра Миган была действительно напугана. С того времени, как она покинула монастырь, она усердно молилась. "Прости меня, Господи, за то, что мне нравится мое приключение. Я понимаю, что это грешно". Но как бы сестра Миган ни молилась, она не могла отделаться от мыслей: "Я не помню, когда мне еще было так хорошо". Для нее это было самое удивительное приключение в жизни. В приюте она часто строила планы дерзких побегов, но это были детские игры. Теперь все происходило наяву. Она оказалась в руках террористов, преследуемых полицией и солдатами. Но вместо страха она почему-то испытывала радость. Они шли всю ночь и сделали остановку на рассвете. Миган и Ампаро Хирон стояли возле склонившихся над картой Хайме Миро и Феликса Карпио. - До Медины-дель-Кампо шесть километров, - сказал Хайме. - Давайте обойдем ее. Там располагается армейский гарнизон. Мы пойдем дальше на северо-восток к Вальядолиду. К полудню мы будем там. "Запросто", - радостно подумала сестра Миган. Позади была длинная изнурительная ночь без сна и отдыха, но сестра Миган чувствовала себя прекрасно. Хайме постоянно подгонял своих спутников, но Миган понимала, для чего он это делал. Он проверял ее и ждал, что она не выдержит. "Ладно, он будет удивлен", - думала она. И действительно, Хайме Миро был заинтригован. Он совсем не ожидал от монахини такого поведения. Она была вдалеке от своего монастыря, в незнакомых местах, ее преследовали, а она, казалось, получала от этого удовольствие. "Что же это за монахиня?" - удивлялся Хайме Миро. Ампаро Хирон была в меньшем восторге. "Я буду рада отделаться от нее", - думала она и старалась быть поближе к Хайме, чтобы монахиня шла с Феликсом Карпио. Природа вокруг была буйной и прекрасной, дул ласковый летний ветерок. Они проходили мимо старых деревушек, некоторые из них были пустынными и заброшенными; мимо горы, на которой стоял древний покинутый замок. Ампаро напоминала Миган дикую кошку, легко скользящую по горам и долинам и не знающую усталости. Через несколько часов, когда вдали появился Вальядолид, Хайме наконец сделал привал. - Все готово? - спросил он, повернувшись к Феликсу. - Да. Миган не поняла, что именно должно быть готово, но очень скоро узнала. - Томасу дано указание ждать нас возле арены. - Когда закрывается банк? - В пять часов. У нас будет масса времени. - И богатый улов, - кивнул Хайме. "Боже милостивый, они собираются грабить банк", - с ужасом поняла Миган. - А как насчет машины? - спросила Ампаро. - Ерунда, - успокоил ее Хайме. "Они собираются угнать машину", - ужаснулась Миган. Приключение становилось несколько более волнующим, чем она ожидала. "Богу это вряд ли понравится". Когда они подошли к окрестностям Вальядолида, Хайме предупредил: - Старайтесь держаться в толпе. Сегодня бой быков и будет много народу. Не надо терять друг друга из виду. Хайме Миро оказался прав, когда говорил о тысячных толпах. Миган еще не доводилось видеть столько народу. Улицы были заполнены людьми, машинами и мотоциклами, потому что на бой быков съехались не только туристы, но и жители соседних городов. Даже дети на улицах играли в корриду. Миган была ошеломлена окружавшими ее толпами, шумом и толкотней. Она заглядывала в лица прохожих и пыталась представить себе, как складывалась их жизнь. "Уже скоро я опять вернусь в монастырь, где мне вновь не будет дозволено смотреть на лица людей. Я вполне могу сейчас воспользоваться этим, пока можно". На тротуарах было полно торговцев всякими безделушками, они торговали религиозной атрибутикой и крестами. Повсюду стоял запах пончиков, жарившихся в кипящем масле. Миган вдруг почувствовала, как была голодна. Феликс словно прочел ее мысли. - Хайме, мы все голодны. Давай попробуем этих пончиков. Купив четыре пончика, он протянул один Миган. - Попробуй, сестра. Тебе понравится. Пончик был необыкновенно вкусным. В течение стольких лет ее жизни еда не должна была служить источником удовольствия, а предназначалась лишь для поддержания сил во имя служения Господу. - Арена в той стороне, - сказал Хайме. Они пошли с толпой мимо парка в центре города к Пласа Поиненте, которая выходила из Пласа де Торос. Арена находилась внутри огромного глинобитного сооружения высотой в три этажа. Возле входа было четыре окошка билетных касс. Слева висела табличка: "SOL", справа - "SOMBRA". Солнечная или теневая сторона. В очередях за билетами стояли сотни людей. - Ждите здесь, - приказал Хайме. Они смотрели, как он подошел к месту, где билетами торговали с полдюжины спекулянтов. - Мы будем смотреть бой быков? - спросила Миган Феликса. - Да, но не волнуйся, сестра, - успокоил ее Феликс. - Тебе это покажется увлекательным. "Не волнуйся?" Миган затрепетала от одной только мысли. В своих детских фантазиях, в приюте, Миган представляла своего отца известным тореадором, она перечитала о корриде все книги, которые ей только удалось достать. - Настоящая коррида проводится в Мадриде и Барселоне. Здесь же в корриде участвуют любители, а не профессионалы. Это любители. Они не были удостоены alternativa. Миган знала, что alternativa присваивалась лишь первоклассным матадорам. - Те, кто сегодня будут участвовать в боях, выйдут на арену в потрепанных костюмах вместо блестящих, отделанных золотом костюмов матадоров. И сражаться они будут с быками, у которых опасно наточены рога. Профессионалы отказываются от таких боев. - Почему же эти соглашаются? Феликс пожал плечами. - Hambre hace mas dano que las cuernas. Голод еще страшнее рогов. Хайме вернулся, держа четыре билета. - Все в порядке, - сказал он. - Пойдемте внутрь. Миган чувствовала, как ее волнение усиливалось. Возле входа на громадную арену они прошли мимо висевшего на стене плаката. Остановившись, Миган уставилась на него. - Смотрите! На плакате была фотография Хайме, а под ней написано: Разыскивается за убийство ХАЙМЕ МИРО Тому, кто доставит его живым или мертвым, награда - миллион песет. Миган вдруг ясно осознала, что ее спутником, от которого зависела ее жизнь, был террорист. Хайме внимательно смотрел на свою фотографию. Затем, демонстративно сняв шляпу и темные очки, он подошел к плакату. - Неплохое сходство. Он сорвал плакат со стены, сложил и сунул себе в карман. - Что в этом толку? - сказала Ампаро. - Они наверняка расклеили сотни таких плакатов. Хайме улыбнулся. - Но именно этот принесет нам удачу. Он вновь надел шляпу и очки. "Что он хочет этим сказать?" - думала Миган. Она не могла не восхищаться его хладнокровием. В Хайме Миро чувствовалась непоколебимая уверенность в своих силах, и это действовало на Миган успокаивающе. "Солдатам никогда не поймать его", - подумала она. - Пошли. Здание имело двенадцать подъездов, расположенных друг от друга на значительном расстоянии. Красные железные двери, на каждой из которых стоял номер, были настежь распахнуты. Внутри возле входа располагались ларьки, где продавали кока-колу и пиво, рядом находились маленькие кабинки туалетов. Все сектора и места на трибунах были пронумерованы. Ряды каменных скамеек образовывали круг, в центре которого находилась большая, посыпанная песком, арена. Повсюду висела реклама: BANCO CENTRAL... BOUTIQUE CALZADOS... SCHWEPPES... RADIO POPULAR... Хайме купил билеты на теневую сторону, и, когда они заняли места на каменных скамейках, Миган стала озираться по сторонам. Все было совершенно не так, как она себе представляла. Девочкой она видела впечатляющие цветные фотографии арены в Мадриде, огромной, построенной специально для корриды. Эта же была приспособлена для боя быков временно. Трибуны быстро заполнялись зрителями. Зазвучала труба. Коррида началась. Подавшись вперед, Миган смотрела во все глаза. На арену выскочил огромный бык, и вышедший сбоку из-за маленького деревянного ограждения матадор начал его раздразнивать. - Сейчас появятся пикадоры, - взволнованно сказала Миган. Хайме с удивлением посмотрел на нее. Он боялся, что ей на корриде станет дурно и она привлечет к ним внимание. Но она, казалось, напротив, была необычайно увлечена зрелищем. "Странно". К быку приближался пикадор, он ехал на лошади, покрытой тяжелой попоной. Наклонив голову, бык ринулся к лошади, и, когда его рога ткнулись в попону, пикадор вонзил ему в шею двухметровую пику. Миган смотрела как завороженная. - Это для того, чтобы ослабить мышцы шеи быка, - пояснила она, вспоминая прочитанные много лет назад столь любимые ею книги. - Правильно, сестра, - подтвердил Феликс Карпио, удивленно моргая глазами. Миган наблюдала за тем, как в шею быка одна за другой вонзались ярко раскрашенные бандерильи. Наступил черед матадора. Он вышел на арену, держа в руках красную накидку со спрятанной под ней шпагой. Развернувшись, бык бросился к нему. Волнение все сильнее охватывало Миган. - Сейчас он начнет свои приемы, - комментировала она. - Сначала pase veronica, затем - media-veronica и наконец - rebolera. Хайме уже не мог сдержать своего любопытства. - Откуда ты все это знаешь, сестра? - Мой отец был тореадором, - не задумываясь ответила Миган. - Смотрите! - воскликнула она. Все происходило настолько быстро, что Миган едва успевала уследить. Разъяренный бык кидался на матадора, но каждый раз, когда он приближался, матадор резко убирал накидку в сторону и бык бросался за ней. - А что будет, если бык ранит матадора? - взволнованно спросила Миган. Хайме пожал плечами. - В такой дыре, как эта, местный цирюльник отведет его к себе в сарай и заштопает. Бык вновь бросился на матадора, но тот и на этот раз отпрыгнул в сторону. Толпа неодобрительно загудела. - К сожалению, это далеко не лучший бой, сестра, - словно извиняясь, сказал Феликс Карпио. - Тебе бы посмотреть настоящую корриду. Мне довелось видеть Манолете, Эль Кордобеса и Ордоньеса. Они делали из корриды незабываемое зрелище. - Я читала о них, - сказала Миган. - А ты не слышала эту замечательную историю о Манолете? - спросил Феликс. - Какую историю? - Говорят, когда-то Манолете был обыкновенным тореро, ничем не выделявшимся из сотни других. Они был помолвлен с красивой девушкой. Но однажды, когда он участвовал в корриде, бык боднул его в пах. Залатав его, врач сказал, что он уже не сможет иметь детей. Манолете так любил свою невесту, что не рассказал ей об этом, испугавшись, что она не захочет выйти за него замуж. Они поженились, и несколько месяцев спустя она гордо сообщила Манолете, что у нее будет ребенок. Ну, он, разумеется, понял, что это не его ребенок, и бросил ее. Несчастная девушка покончила с собой. И Манолете словно обезумел. Он больше не хотел жить, и, выходя на арену, он вытворял там такое, на что не отваживался ни один матадор. Он рисковал жизнью в надежде найти смерть и стал величайшим матадором в мире. Спустя два года он вновь влюбился в молодую девушку и женился. Через несколько месяцев после свадьбы она радостно сообщила ему о том, что беременна. Тогда-то Манолете и понял, что врач ошибся. - Как это ужасно, - сказала Миган. Хайме расхохотался. - Забавная история. Интересно, есть ли в ней хоть доля правды. - Хотелось бы верить. Ампаро слушала с безучастным лицом. Она с раздражением смотрела, как Хайме проявлял к монахине все больший интерес. "Ну берегись, сестра". Вверх и вниз по проходам сновали, выкрикивая свой товар, лоточники в фартуках. Один из них был неподалеку от того места, где сидели Хайме и его спутники. - Пирожки! - кричал он. - Горячие пирожки! Хайме поднял руку. - Aqui. Продавец ловко кинул сверток прямо Хайме в руки. Хайме дал десять песет сидевшему возле него мужчине, чтобы тот передал их продавцу. Миган смотрела, как Хайме, положив сверток к себе на колени, осторожно развернул его. Там оказался клочок бумаги. Он прочел его, затем еще раз, и Миган увидела, как напряглось его лицо. Хайме сунул бумажку в карман. - Мы уходим, - коротко сказал он. - По одному. - Он повернулся к Ампаро. - Сначала ты. Встретимся у выхода. Не сказав ни слова, Ампаро встала и начала пробираться к проходу. Затем Хайме кивнул Феликсу. Поднявшись, Феликс последовал за Ампаро. - В чем дело? - спросила Миган. - Что-нибудь случилось? - Мы отправляемся в Логроньо. - Он встал. - Следи за мной, сестра. Если меня не остановят, иди к выходу. Миган напряженно смотрела, как Хайме, добравшись до прохода, направился к выходу. Казалось, никто не обращал на него никакого внимания. Когда Хайме скрылся из виду, Миган поднялась с места и тоже собралась уходить. Тут раздался рев толпы, и она обернулась, чтобы посмотреть на арену. Молодой матадор лежал на земле, и его бодал разъяренный бык. На песок лилась кровь. Закрыв глаза, Миган начала молиться: "Иисус всемилостивый, сжалься над этим человеком. Не дай ему умереть, сохрани ему жизнь. Господь сурово покарал его, но не предал его смерти. Аминь". Открыв глаза, она повернулась и поспешила к выходу. Там ее ждали Хайме, Ампаро и Феликс. - Пошли, - сказал Хайме. Они последовали за ним. - Что случилось? - спросил Феликс. - Солдаты застрелили Томаса, - отрывисто сказал он. - Он погиб. Рубио в полиции. Его ранили ножом в драке в баре. Миган перекрестилась. - А что с сестрой Терезой и сестрой Лючией? - с тревогой спросила она. - Про сестру Терезу я ничего не знаю. Сестра Лючия тоже арестована. - Хайме повернулся к остальным. - Нам надо спешить. - Он взглянул на часы. - Банк уже работает. - Хайме, может быть, нам стоит подождать? - пытался возразить Феликс. - Вдвоем будет опасно брать банк. Слушая этот разговор, Миган подумала: "Это его не остановит". И она была права. Втроем они направились к большой стоянке машин за ареной. Когда Миган догнала их, Феликс присматривался к голубому "сеату-седану". - Этот подойдет, - сказал он. Немного повозившись с замком, он открыл дверцу и заглянул в машину. Затем он залез под руль, и через минуту мотор завелся. - Залезайте, - сказал им Хайме. Миган стояла в нерешительности. - Вы хотите угнать машину? - Ради Бога, - прошипела Ампаро. - Оставь свои монашеские замашки и полезай в машину. Мужчины сели впереди, за рулем был Хайме. Ампаро забралась на заднее сиденье. - Так ты едешь или нет? - нетерпеливо спросил Хайме. Глубоко вздохнув, Миган села в машину рядом с Ампаро. Машина тронулась. Она закрыла глаза. "Боже милостивый, что Ты уготовил мне?" - Если тебя это успокоит, сестра, - сказал Хайме, - мы не угоняем эту машину, она конфискована баскской армией. Миган хотела что-то ответить, но раздумала. Что бы она ни говорила, он не изменит своего решения. Она молча сидела, а Хайме вел машину к центру города. "Он собирается ограбить банк, - думала Миган, - и в глазах Господа я буду виновата с ним в равной степени". Перекрестившись, она начала беззвучно молиться. "Банко-де-Бильбао" располагался на первом этаже девятиэтажного жилого дома на улице Сервантеса, рядом с Пласа де Сиркулар. Когда машина остановилась перед зданием, Хайме сказал Феликсу: - Не глуши мотор. В случае чего уезжай в Логроньо на встречу с остальными. Феликс с удивлением уставился на него. - О чем ты говоришь? Уж не собираешься ли ты идти туда один? Не вздумай. Риск слишком велик, Хайме. Очень опасно. Хайме похлопал его по плечу. - Чему быть, того не миновать, - с улыбкой сказал он и вышел из машины. Они смотрели, как Хайме зашел в находившийся в этом же здании магазин кожаной галантереи. Через несколько минут он появился с дипломатом в руке. Кивнув своим друзьям, сидевшим в машине, он вошел в банк. Миган затаила дыхание и начала молиться. Молитва - это возношение ума и сердца к Богу. Молитва - это смиренная беседа с Господом. Молитва - это отрешение от всего земного. Молитва - это ощущение присутствия Бога. Молитва - это свет, воссиявший от Иисуса. "Я спокойна и в душе моей умиротворение". Однако она не была спокойна и тем более не чувствовала умиротворения. Пройдя сквозь двойные двери, Хайме Миро оказался в отделанном мрамором вестибюле банка. Впереди он заметил телекамеру, установленную высоко на стене. Мельком посмотрев на нее, он оглядел зал. За кабинками контролеров была видна лестница, которая вела на второй этаж, где за столами работали банковские служащие. Банк скоро закрывался, и в нем было много клиентов, которые стремились завершить свои денежные операции. К трем кассам стояли очереди, и Хайме заметил, что некоторые из посетителей держали в руках пакеты. Встав в одну из них, он терпеливо дожидался своей очереди. Подойдя к окошку кассы, он мило улыбнулся. - Buenas tardes. - Buenas tardes, сеньор. Чем можем быть вам полезны? Наклонившись к окошку, он вытащил из кармана свернутый полицейский плакат и протянул его кассиру. - Взгляните, пожалуйста, на это. - Хорошо, сеньор, - с улыбкой ответил кассир. Он развернул плакат, и, когда увидел, что это такое, у него округлились глаза. Он посмотрел на Хайме, его лицо выражало смятение. - Здорово похож, правда? - тихо сказал Хайме. - Судя по тому, что там написано, я уже многих убил, и мне не составит труда убить еще одного. Вы хорошо меня поняли? - А-абсолютно, сеньор. У меня семья. Я умоляю вас... - Семья - это хорошо, поэтому я скажу, что вам надо сделать для спасения отца ваших детей. Хайме всучил кассиру дипломат. - Я хочу, чтобы вы мне его наполнили. И пожалуйста, сделайте это быстро и тихо. Если вы искренне думаете, что деньги важнее вашей жизни, тогда давайте поднимайте тревогу. Кассир затряс головой. - Нет-нет-нет. Дрожащими руками он начал вытаскивать деньги из ящика кассы и запихивать их в дипломат. Набив его, кассир сказал: - Вот, пожалуйста, сеньор. Я обещаю вам, что не буду поднимать тревоги. - Очень разумно с вашей стороны, - ответил Хайме. - И я объясню вам почему. Повернувшись, он показал на женщину средних лет с коричневым бумажным свертком в руках, стоявшую в конце очереди. - Видите эту женщину? Это наш человек. У нее в свертке бомба. Если раздастся тревога, она тут же взорвет эту бомбу. Кассир побледнел еще больше. - Не надо, прошу вас. - Вы выждете десять минут после ее ухода, прежде чем что-либо предпримите. - Клянусь жизнью своих детей, - прошептал кассир. - Buenas tardes. Взяв дипломат, Хайме направился к дверям. Он чувствовал, как кассир не отрываясь смотрел ему вслед. Он остановился возле женщины со свертком. - Должен сделать вам комплимент, - сказал Хайме. - Это платье вам очень идет. Она зарделась. - О, спасибо, сеньор. - Не за что. Оглянувшись, Хайме кивнул кассиру и вышел из банка. Пройдет по крайней мере пятнадцать минут, прежде чем эту женщину обслужат и она уйдет. К тому времени они уже будут далеко. С облегчением увидев, как Хайме вышел из банка и направился к машине, Миган чуть не лишилась чувств. Феликс Карпио расплылся в улыбке. - Этот мерзавец свое дело сделал, - сказал он. И тут же добавил извиняющимся тоном: - Прости, сестра. Миган еще никогда никого не была так рада видеть. "Ему удалось, - думала она. - Удалось все сделать одному. Вот я расскажу об этом сестрам". И вдруг она вспомнила. Она никому не сможет об этом рассказать. По возвращении в монастырь ее ждет безмолвие до конца жизни. И от этого ей стало как-то не по себе. - Подвинься, amigo. Я сяду за руль, - сказал Хайме Феликсу, бросив дипломат на заднее сиденье. - Все прошло удачно? - спросила Ампаро. - Лучше не придумаешь, - рассмеялся Хайме. - Надо не забыть поблагодарить Акоку за этот плакат. Машина покатила по улице. На первом перекрестке Хайме повернул налево. Вдруг перед машиной, откуда ни возьмись, возник полицейский и взмахом руки потребовал остановиться. Хайме затормозил. У Миган заколотилось сердце. Полицейский подошел к машине. - В чем дело, капитан? - спокойно спросил Хайме. - Дело в том, сеньор, что вы едете не в ту сторону по улице с односторонним движением. И если вы не докажете, что вы слепой, вас ждут неприятности. - С этими словами он показал на знак в начале улицы. - Там достаточно ясно указано. Предполагается, что водители должны обращать внимание на подобный знак. Для этого он там и установлен. - Тысяча извинений, - виноватым тоном ответил Хайме. - У нас с друзьями был настолько серьезный разговор, что я не заметил знака. Полицейский наклонился к окошку машины. Он внимательно смотрел на Хайме, и на его лице появилось озадаченное выражение. - Будьте добры, позвольте мне взглянуть на ваши документы. - Да, конечно, - ответил Хайме. Он потянулся за револьвером, который был у него под курткой. Феликс приготовился действовать. Миган затаила дыхание. Хайме сделал вид, что роется в карманах. - Я знаю, что документы где-то здесь. В этот момент с площади донесся громкий крик и полицейский обернулся. На углу какой-то человек избивал женщину, он бил ее кулаками по голове и плечам. - Помогите! - кричала она. - Помогите! Он убьет меня! На какое-то мгновение полицейский замешкался и затем приказал: - Стойте здесь. Он бросился по улице к дерущейся паре. Хайме завел машину и нажал на акселератор. Машина понеслась по улице с односторонним движением навстречу машинам, которые злобно сигналили, уступая им дорогу. Доехав до угла, Хайме еще раз свернул в сторону моста, ведущего за город на шоссе Санчес де Архона. Взглянув на Хайме, Миган перекрестилась. Она едва дышала. - Неужели вы бы убили полицейского, если бы тот человек не набросился на женщину? Хайме не удостоил ее ответом. - Никто не избивал эту женщину, сестра, - объяснил Феликс. - Это были наши люди. Мы не одни. У нас много друзей. Хайме сидел с мрачным лицом. - Нам придется бросить эту машину. Они миновали окрестности Вальядолида. Хайме свернул на шоссе, ведущее к Бургосу и Логроньо. Он старался ехать, не превышая скорости. - Мы бросим машину, как только проедем Бургос, - сказал он. "Не могу поверить в то, что происходит со мной, - думала Миган. - Я сбежала из монастыря, меня преследует полиция, я еду в угнанной машине с террористами, которые только что ограбили банк. Господи, что же еще Ты уготовил мне?" 31 Собрав с полдюжины членов ГОЕ, полковник Рамон Акока проводил оперативное совещание. Они изучали большую карту. - Миро несомненно идет на север, в Страну Басков, - произнес великан со шрамом. - Это могут быть города Бургос, Витория, Логроньо, Памплона или Сан-Себастьян. "Да, Сан-Себастьян, - думал Акока. - Но мне надо схватить его до того, как он туда доберется". Он все еще слышал тот голос в телефонной трубке: "У вас остается мало времени". Он не мог допустить провала. Они ехали по холмистой местности, что свидетельствовало об их приближении к Бургосу. Сидевший за рулем Хайме молчал. Наконец он сказал: - Феликс, когда мы доберемся до Сан-Себастьяна, я займусь организацией побега Рубио из полиции. Феликс кивнул. - Вот будет здорово! Они обалдеют. - А что будет с сестрой Лючией? - спросила Миган. - Что? - Вы, кажется, сказали, что ее тоже схватили? - Да, но твоя сестра Лючия оказалась преступницей, которую полиция разыскивает за убийство, - с усмешкой ответил он. Новость потрясла Миган. Она вспомнила, как Лючия повела их за собой и убедила спрятаться в горах. Ей нравилась сестра Лючия. - Раз вы собираетесь освобождать Рубио, значит, вы должны спасти их обоих, - упрямо сказала она. "Черт побери, что же это за монахиня?" - удивлялся Хайме. Но она была права. Побег Рубио и Лючии из-под самого носа полиции был бы хорошей рекламой, об этом будут писать все газеты. Ампаро угрюмо молчала. Неожиданно впереди на дороге показались три военных грузовика с солдатами. - Нам лучше куда-нибудь свернуть, - решил Хайме. На ближайшем перекрестке он съехал с шоссе и повернул на восток. - Впереди - Санто-Доминго-де-ла-Калсада. Там есть старый заброшенный замок, где мы сможем переночевать. Вскоре они увидели вдалеке его очертания высоко на горе. Хайме решил объехать город по проселочной дороге, ведущей к замку, который по мере их приближения рос на глазах. В нескольких сотнях метров от замка было озеро. Хайме остановил машину. - Прошу всех выйти. Когда все вылезли из машины, Хайме развернул ее вниз по склону холма в сторону озера, нажал на педаль акселератора, отпустил ручной тормоз и отпрыгнул в сторону. Они стояли и смотрели, как машина исчезла под водой. Миган чуть было не спросила его, как они теперь доберутся до Логроньо, но сдержалась. "Глупый вопрос. Он, конечно же, угонит другую машину". Они начали осматривать заброшенный замок. Он был окружен высокой каменной стеной с полуразрушенными башенками по углам. - В старину, - рассказывал Феликс Миган, - принцы использовали подобные замки в качестве тюрем для своих врагов. "А Хайме - враг государства, и, если его поймают, его ждет не тюрьма, а только смерть, - думала Миган. - Он не испытывает страха". Она вспомнила его слова: "Я верю в то, за что борюсь. Я верю в своих людей и свое оружие". По каменным ступенькам они поднялись к железным воротам замка. Ворота настолько проржавели, что им едва удалось их приоткрыть и протиснуться в мощенный булыжником двор. Внутри замок показался Миган громадным. Повсюду были узкие длинные коридоры, множество помещений и выходившие на улицу бойницы, из которых защитники замка могли отражать атаки. Каменная лестница вела на второй этаж, где был еще один claustro, внутренний дворик. По более узкой лестнице, они поднялись выше, на третий этаж, а затем - на четвертый. Замок был пуст. - Ну что ж, по крайней мере, здесь много места для ночлега, - сказал Хайме. - Мы с Феликсом попробуем раздобыть что-нибудь поесть. А вы выбирайте себе комнаты. Мужчины стали спускаться по лестнице. - Пошли, сестра, - сказала Ампаро Миган. Они пошли по коридору, и все комнаты казались похожими друг на друга. Это были пустые каменные ячейки, одни побольше, другие поменьше, холодные и неуютные. Ампаро выбрала самую просторную. - Мы с Хайме будем спать здесь. Затем она взглянула на Миган и ехидно спросила: - Может, ты хочешь спать с Феликсом? Посмотрев на нее, Миган ничего не ответила. - Или, может быть, ты бы предпочла Хайме? С этими словами она подошла вплотную к Миган. - И не мечтай об этом, сестра. Такой мужчина, как он, тебе не по зубам. Хайме и Феликс вернулись в замок через час. Хайме держал двух кроликов, а Феликс нес охапку дров. Войдя, они заперли за собой дверь. Миган наблюдала, как мужчины развели в большом камине огонь, и Хайме, освежевав кроликов, зажарил их на вертеле. - К сожалению, дамы, мы не можем побаловать вас ничем особенным, - извинялся Феликс. - Мы вкусно поедим в Логроньо. А пока угощайтесь тем, что есть. Когда они закончили свой нехитрый ужин, Хайме сказал: - Давайте спать. Я хочу, чтобы завтра мы отправились в путь рано утром. - Идем, querido. Я уже приготовила нам спальню, - с готовностью подхватила Ампаро. - Bueno. Пошли. Миган смотрела, как они, взявшись за руки, стали подниматься по лестнице. Феликс повернулся к Миган. - Ты выбрала себе спальню? - Да, спасибо. - Вот и хорошо. Миган и Феликс вместе поднялись по лестнице. - Спокойной ночи, - сказала Миган. Он протянул Миган спальный мешок. - Спокойной ночи, сестра. Миган хотела расспросить Феликса о Хайме, но не решилась. Хайме мог бы подумать, что она слишком любопытна, а Миган почему-то очень хотела, чтобы у него сложилось о ней хорошее мнение. "Вот странно, - думала Миган. - Он - террорист, убийца, грабитель и бог весть, кто еще, а меня волнует, хорошо ли он обо мне подумает". Но наряду с этим она понимала, что на это можно было посмотреть с другой стороны. "Он - борец за свободу. Он грабит банки, чтобы добыть деньги на осуществление своей цели. Он рискует своей жизнью во имя того, во что верит. Он - храбрый человек". Когда Миган проходила мимо их спальни, до нее донесся смех Хайме и Ампаро. Войдя в маленькую голую комнату, где она собиралась спать, Миган опустилась на колени на холодный каменный пол. - Боже милостивый, прости меня за... "За что меня прощать? Что я такого сделала?" Впервые в жизни Миган не могла молиться. Слушал ли ее Бог там, наверху? Она забралась в спальный мешок, но ей было не до сна. Она смотрела на далекие холодные звезды, видневшиеся сквозь узкое окошко. "Что я здесь делаю?" - удивлялась Миган. Мыслями она уносилась назад в монастырь... в приют. А до приюта? "Почему я там оказалась? Ведь я же не верю, что мой отец был храбрым солдатом или знаменитым тореадором. А как было бы интересно узнать". Уже почти рассвело, когда Миган заснула. В тюрьме в Аранда-де-Дуэро Лючия Кармине была знаменитой личностью. - Ты - крупная рыбка в нашем маленьком прудике, - заявил ей охранник. - Итальянское правительство собирается кого-то прислать, чтобы проводить тебя домой. А я бы с удовольствием проводил тебя к себе домой, puta bonita. Что же ты такого натворила? - Я кое-что отрезала одному типу за то, что он назвал меня puta bonita. Лучше скажи, что с моим приятелем? - Он будет жить. Лючия молча поблагодарила Господа. Она смотрела на каменные стены своей мрачной камеры и думала: "Как же, черт возьми, мне выбраться отсюда?" 32 Сообщение об ограблении банка было передано по обычным каналам связи, и только через два часа лейтенант полиции уведомил о нем полковника Акоку. Час спустя полковник был в Вальядолиде. Он был в ярости. - Почему мне не сообщили сразу же? - Простите, полковник, но нам не приходило в голову, что... - Он был у вас в руках и вы дали ему уйти! - Мы не... - Приведите этого кассира. Кассир всем своим видом подчеркивал свою значимость. - Он подошел именно к моему окошку. По его глазам я сразу догадался, что это убийца. Он... - У вас нет сомнений в том, что грабителем был Хайме Миро? - Никаких. Он даже показал мне плакат со своей фотографией. Это был... - Он пришел в банк один? - Да. Он показал на женщину в очереди и сказал, что она из его банды. Но когда он ушел, я узнал ее. Она работает секретаршей, она наш постоянный клиент и... - Вы видели, в какую сторону он направился? - нетерпеливо перебил его полковник Акока. - Он вышел из дверей... Из разговора с дорожным полицейским также не удалось выяснить ничего существенного. - В машине их было четверо, полковник: Хайме Миро, еще один мужчина и две женщины на заднем сиденье. - В какую сторону они поехали? Полицейский заколебался. - Проехав улицу с односторонним движением, они могли направиться в любую сторону. - Тут его лицо просияло. - Я могу описать машину. Полковник Акока с презрением покачал головой. - Не утруждайте себя. Во сне она слышала голоса людей, толпой они шли за ней, чтобы сжечь ее на костре за ограбление банка. "Я не для себя. Это было нужно для общего дела". Голоса становились громче. Миган открыла глаза и села, уставившись на незнакомые стены. Голоса не приснились ей. Они доносились с улицы. Миган встала и подбежала к узкому окошку. Внизу прямо перед замком расположились солдаты. Ее охватила внезапная паника. "Нас поймали. Нужно найти Хайме". Она поспешила к комнате, где они спали с Ампаро, и заглянула туда. В комнате никого не было. Она сбежала по ступенькам в большой зал на первом этаже. Хайме и Ампаро стояли возле запертой на засов двери и перешептывались. К ним подбежал Феликс. - Я там все осмотрел. Отсюда нет другого выхода. - А задние окна? - Они слишком малы. Выйти можно только через эту дверь. "А здесь солдаты, - подумала Миган. - Мы в ловушке". - Проклятье! Какого дьявола они сюда приперлись? - чертыхался Хайме. - Что же нам делать? - шепотом спросила Ампаро. - Нам ничего не остается делать, кроме как ждать, пока они отсюда уйдут. Если... В этот момент раздался громки стук в дверь и послышался требовательный голос. - Эй, там, откройте! Хайме и Феликс быстро переглянулись и, ни слова не говоря, взялись за пистолеты. Вновь раздался голос: - Мы знаем, что там кто-то есть. Открывайте! - Отойдите в сторону, - сказал Хайме Ампаро и Миган. Ампаро быстро спряталась за спины Хайме и Феликса. "Безнадежно, - подумала Миган. - Там дюжины две вооруженных солдат. У нас нет никаких шансов". И прежде чем кто-либо смог ее остановить, Миган быстро шагнула к двери и открыла ее. - Слава Богу, что вы пришли! - воскликнула она. - Вы должны помочь мне. 33 Офицер уставился на Миган. - Кто вы такая? Что вы здесь делаете? Я капитан Родригес, и мы ищем... Она схватила его за руку. - Как хорошо, что вы пришли, капитан. У двух моих маленьких сыновей тиф, мне срочно нужно отвезти их в больницу. Пойдемте, вы поможете мне. - Тиф? - Да, - Миган тащила его внутрь. - Это ужасно. У них жар. Они все в язвах, и им очень плохо. Позовите своих людей, чтобы они помогли мне их вынести... - Сеньора, вы что, с ума сошли? Тиф же очень заразен. - Все равно. Им нужна помощь. Они могут умереть. Она продолжала тащить его за руку. - Отпустите меня. - Вы не бросите меня. Что же я буду делать? - Идите в замок и ждите там. Мы сообщим в полицию, чтобы вам прислали врача или "скорую помощь". - Но... - Это приказ, сеньора. Идите. - Сержант, - крикнул он. - Мы уходим отсюда. Закрыв дверь, Миган в изнеможении прислонилась к ней. Хайме в изумлении смотрел на нее. - Боже мой! Потрясающе! Где ты этому научилась? Повернувшись к нему, Миган со вздохом ответила: - Когда я была в приюте, нам приходилось учиться постоять за себя. Надеюсь, Бог меня простит. - Жаль, что я не видел, как вытянулась физиономия к этого капитана. - Хайме расхохотался. - Надо же! Тиф! Черт возьми! - Посмотрев на выражение лица Миган, он добавил: - Прости, сестра. Они слышали, как на улице солдаты сворачивали палатки и снимались с места. Когда отряд ушел, Хайме сказал: - Полиция скоро будет здесь. Но нам все равно нужно в Логроньо. Через пятнадцать минут после ухода солдат Хайме обратился к Феликсу: - Сейчас уже можно спокойно идти. Подыщи в городе какую-нибудь машину, лучше "седан". - Это можно, - улыбнулся Феликс. Полчаса спустя они уже ехали на восток в побитом сером "седане". К своему удивлению, Миган сидела рядом с Хайме, Феликс и Ампаро - на заднем сиденье. Хайме с улыбкой взглянул на Миган. - Тиф, - снова повторил он и расхохотался. - Кажется, он здорово заторопился, да? - улыбнулась в ответ Миган. - Ты говорила, что была в приюте, сестра? - Да. - И где же? - В Авиле. - Ты не похожа на испанку. - Мне так и говорили. - Тебе, наверное, было не сладко в приюте. - Могло бы быть, - ответила Миган, - но не было. "Я бы этого не допустила", - подумала она. - И ты не знаешь, кто были твои родители? Миган вспомнились ее приютские фантазии. "Знаю. Мой отец был англичанином, он был храбрым человеком. Во время гражданской войны в Испании он ездил на "скорой помощи" и помогал патриотам. Моя мать погибла, и меня оставили на пороге фермы". Миган пожала плечами. Хайме смотрел на нее и молчал. - Я... - Она тут же осеклась. - Я не знаю, кто были мои родители. Некоторое время они ехали в молчании. - Сколько времени ты провела в стенах монастыря? - Около пятнадцати лет. - Черт возьми! - поразился Хайме и тут же поспешно добавил: - Прошу прощения, сестра. Но ты как с другой планеты. Ты же понятия не имеешь, что произошло в мире за последние пятнадцать лет. - Я уверена, что все перемены временны. И все опять изменится. - И ты по-прежнему хочешь вернуться в монастырь? Этот вопрос застал Миган врасплох. - Разумеется. - Но почему? - Хайме взмахнул рукой. - Я хочу сказать, что ты так много теряешь за этими стенами. Мы живем в мире музыки и поэзии. Испания подарила миру Сервантеса и Пикассо, Лорку, Писарро, де Сото, Кортеса. Это чудесная страна. В этом человеке чувствовалась удивительная романтичность, пылкая нежность. Неожиданно Хайме сказал: - Прости меня, сестра, за то, что я раньше хотел отделаться от тебя. Это не личная неприязнь к тебе, а к твоей церкви, с которой у меня связаны горькие воспоминания. - В это трудно поверить. - Но это так, - с болью в голосе сказал он. Он все еще видел памятники, дома и улицы Герники, взрывавшиеся фонтанами смерти. Он все еще слышал пронзительный визг бомб, смешивавшийся с криками беспомощных жертв, разрываемых ими на части. Единственным убежищем была церковь. "Священники заперлись в церкви. Они не впустят нас". Он помнил смертоносный град пуль, от которых погибли его отец, мать и сестры. "Нет, - думал Хайме. - Не от пуль. Из-за церкви". - Ваша церковь поддерживала Франко и допускала, чтобы по отношению к невинным жителям творились чудовищные вещи. - Я уверена, что церковь протестовала, - возразила Миган. - Нет. Только после того, как фалангисты начали насиловать монахинь, убивать священников и сжигать храмы, папа римский наконец порвал с Франко. Но это не воскресило ни мою мать, ни отца, ни сестер. В его голосе слышалась гневная страсть. - Я искренне сожалею, но это было давно. Война закончилась. - Нет. Для нас она не закончилась. Правительство по-прежнему запрещает нам поднимать баскский флаг, отмечать наши национальные праздники и говорить на нашем языке. Нет, сестра, нас по-прежнему притесняют. И мы будем бороться до тех пор, пока не добьемся независимости. В Испании полмиллиона басков и еще сто пятьдесят тысяч во Франции. Мы хотим независимости, но ваш Бог слишком занят, чтобы нам помочь. - Бог не может встать на чью-либо сторону, потому что Он во всех нас, - серьезно сказала Миган. - Мы все являемся частью Его, и, когда мы пытаемся уничтожить Его, мы уничтожаем себя. К удивлению Миган, Хайме улыбнулся. - Мы с тобой во многом похожи, сестра. - Похожи? - Мы можем верить каждый в свое, но мы верим страстно. Большинство людей так и живет всю жизнь, ни во что не вкладывая свою душу. Ты посвятила свою жизнь Богу, я свою - делу, в которое верю. И мы вкладываем в это душу. "Так ли это на самом деле? - подумала Миган. - И если я всей душой с Богом, то почему мне тогда так хорошо с этим человеком? Ведь я должна думать лишь о том, как бы поскорее вернуться в монастырь". В Хайме Миро была какая-то притягательная сила. "Может быть, он такой же, как Манолете? Отчаянно рискует своей жизнью из-за того, что ему нечего терять?" - Что вас ждет, если вас схватят солдаты? - спросила Миган. - Меня казнят. Это было сказано так буднично, и на какое-то мгновение Миган показалось, что она его не поняла. - И вам не страшно? - Страшно, конечно. Мы все боимся. Никому из нас не хочется умирать, сестра. Мы и так скоро встретимся с вашим Богом, но торопиться не хотелось бы. - Вы действительно совершили такие страшные преступления. - С какой стороны на это посмотреть. Все зависит от того, кто стоит у власти, и тогда меня можно назвать либо патриотом, либо мятежником. Нынешнее правительство считает нас террористами. Мы же называем себя борцами за свободу. Жан-Жак Руссо говорил, что свободен тот, кто волен сам выбирать себе цепи. Я хочу такой свободы. Он внимательно посмотрел на нее. - Но тебе не стоит забивать всем этим голову. Как только ты вернешься в монастырь, тебя перестанет волновать все то, что творится за его стенами. "Неужели он прав?" Эта встреча с внешним миром перевернула всю ее жизнь. Неужели она отреклась от свободы? Она так много хотела узнать, так многому научиться. Она чувствовала себя как художник, который стоит перед чистым холстом, собираясь делать наброски новой картины, новой жизни. "Если я вернусь в монастырь, - думала она, - я снова буду отгорожена в от жизни". И тут же испугалась своих собственных мыслей, в которых мелькнуло слово "если". "Когда я вернусь, - поспешно поправилась она. - Конечно же, я вернусь. Мне больше некуда идти". В ту ночь они расположились на ночлег в лесу. - Мы километрах в пятидесяти от Логроньо, - сказал Хайме. - Мы встретимся с остальными не раньше, чем через два дня. До этого времени нам лучше не стоять на месте. Завтра мы направимся в сторону Витории, а послезавтра пойдем в Логроньо. И уже через несколько часов ты, сестра, будешь в монастыре в Мендавии. "Навсегда". - А что будет с вами? - спросила Миган. - Ты беспокоишься о моей душе, сестра, или о моем теле? Миган почувствовала, что краснеет. - Со мной ничего не случится. Я перейду границу и поживу некоторое время во Франции. - Я буду молиться за вас, - сказала ему Миган. - Благодарю тебя, - серьезно проговорил он. - Я буду думать о том, что ты молишься за меня, и мне будет спокойнее. А теперь тебе нужно поспать. Повернувшись, Миган увидела, что на нее с противоположного конца опушки пристально смотрит Ампаро. В ее взгляде была неприкрытая ненависть. "Я никому не отдам его. Никому". 34 Ранним утром они добрались до Нанклареса - маленького городка к западу от Витории. Они остановились возле заправочной станции, где в гараже механик возился с машиной. Хайме въехал в гараж. - Buenos dias, - поздоровался механик. - Что у вас с машиной? - Если бы я знал, - ответил Хайме, - я бы сам починил ее и продал. От этой машины проку, как от осла. Она пыхтит, как старуха, и никакого толку. - Прямо как моя жена, - усмехнулся механик. - Я думаю, что у вас что-то с карбюратором, сеньор. Хайме пожал плечами. - Я ничего не понимаю в машинах. Я знаю только то, что у меня в Мадриде завтра важная встреча. Вы не могли бы починить ее сегодня днем? - У меня еще две машины до вашей, сеньор, но... - он намеренно не стал договаривать. - Я с удовольствием заплачу вам вдвойне. Лицо механика просияло. - В два часа вас устроит? - Замечательно. Мы что-нибудь перекусим и к двум вернемся. Нам повезло, - воскликнул Хайме, повернувшись к остальным, которые с удивлением слушали всю эту беседу. - Он починит нам машину. Пойдем поедим. Они вылезли из машины и последовали за Хайме. - Значит, в два, - крикнул им вслед механик. - В два. Когда они отошли подальше, Феликс спросил: - Зачем это тебе? Ведь машина в порядке. "Если не считать, что ее ищет полиция, - думала Миган. - Но они ищут на дорогах, а не в гараже. Он правильно сделал, что отделался от нее". - А к двум часам мы уже будем далеко отсюда, да? - спросила Миган. Взглянув на нее, Хайме улыбнулся. - Мне нужно позвонить. Подождите здесь. Ампаро взяла Хайме за руку. - Я пойду с тобой. Миган и Феликс посмотрели им вслед. - Похоже, вы подружились с Хайме, - сказал Феликс. - Да. Она вдруг почувствовала смущение. - С ним трудно сойтись, но он очень благородный и храбрый человек. И он очень преданный. Таких, как он, больше нет. Я не рассказывал тебе, как он спас мне жизнь, сестра? - Нет. Мне было бы интересно послушать. - Несколько месяцев назад правительство казнило шестерых борцов за свободу. В отместку Хайме решил взорвать плотину около Пуенте ла Рейна, к югу от Памплоны. Там в городе располагался штаб армии. Мы пошли ночью, но кто-то донес ГОЕ, и люди Акоки схватили троих из нас. Мы были приговорены к смерти. Чтобы напасть на тюрьму, понадобилась бы целая армия, но Хайме нашел выход. Он выпустил быков в Памплоне и в общей неразберихе освободил из тюрьмы двоих из нас. Третьего люди Акоки забили насмерть. Да, сестра, Хайме Миро - редкий человек. Когда Хайме и Ампаро вернулись, Феликс спросил: - Все в порядке? - Да. Друзья нас подвезут. Мы поедем в Виторию. Полчаса спустя появился крытый брезентом грузовик. - К вашим услугам, - весело сказал шофер. - Залезайте. - Спасибо, amigo. - Рад вам помочь, сеньор. Хорошо, что вы позвонили. Эти чертовы солдаты расползлись повсюду как блохи. Вам с друзьями будет небезопасно разгуливать у всех на виду. Они залезли в кузов грузовика, и большой фургон поехал на северо-восток. - Где вы остановитесь? - спросил шофер. - У друзей, - ответил Хайме. И Миган подумала: "Он не доверяет никому. Даже тем, кто ему помогает. А как же иначе? Ведь его жизнь в опасности". Она продолжала размышлять о том, как это, должно быть, ужасно - постоянно находиться в тени этой опасности, скрываясь от полиции и солдат. И все потому, что он настолько верил в свои идеалы, что готов был за это умереть. Как это он говорил? "Патриот ты или мятежник - зависит от того, кто стоит у власти". Поездка была приятной. Под тонким брезентом они были в безопасности, и Миган поняла, какой страх она испытывала, когда они шли по открытому полю, сознавая, что за ними охотятся. "А Хайме постоянно живет в таком напряжении. Какой же он стойкий". Они с Хайме разговаривали, и им было легко, словно они знали друг друга всю жизнь. Ампаро Хирон слушала их беседу с безучастным видом и молчала. - В детстве я хотел стать астрономом, - рассказывал Хайме. Миган заинтересовалась. - Почему же тогда вы?.. - На моих глазах застрелили моего отца, мать и сестер, убивали моих друзей. И я больше не мог смотреть на то, что творится на этой проклятой земле. Звезды казались мне убежищем. Но они были в миллионах световых лет от меня, и я мечтал о том, что когда-нибудь полечу к ним и навсегда покину эту ужасную планету. Она молча смотрела на него. - Но бежать некуда, так ведь? В конечном итоге каждый должен быть готов выполнить свое предназначение. Вот я и спустился на землю. Раньше я считал, что один человек не в силах изменить что-либо. Теперь я знаю, что это не так. Это доказали и Иисус, и Мохаммед, и Ганди, и Эйнштейн, и Черчилль. - Он криво усмехнулся. - Не подумай, сестра, что я сравниваю себя с кем-нибудь из них. Но на своем скромном месте я делаю все, что могу. И думаю, что каждый должен делать то, что может. Миган спрашивала себя, был ли в его словах какой-то особый смысл, имевший отношение к ней. - Когда я перестал мечтать о звездах, я пошел учиться на инженера. Я учился строить здания, а теперь я их взрываю. И вся ирония в том, что некоторые из уничтоженных мной домов я сам когда-то и строил. Были сумерки, когда они добрались до Витории. - Куда вас отвезти? - спросил шофер. - Можешь высадить нас здесь на углу. - Хорошо, - кивнул шофер. - Удачи вам в борьбе. Хайме помог Миган вылезти из фургона. Ампаро наблюдала за ними с горящими злобой глазами. Она не позволяла своему мужчине прикасаться к другой женщине. "Она шлюха, - думала Ампаро. - И Хайме польстился на эту монахиню, на эту суку. Ну ничего, это скоро кончится. Скоро он поймет, что от нее мало толку. Ему нужна настоящая женщина". Они шли переулками, настороженно поглядывая по сторонам. Через двадцать минут они были на узкой улочке возле одноэтажного каменного дома, окруженного высоким забором. - Пришли, - сказал Хайме. - Мы здесь переночуем и уйдем завтра, когда стемнеет. Пройдя через калитку, они подошли к двери. Хайме понадобилось несколько секунд, чтобы открыть замок, и они все вошли в дом. - Чей это дом? - спросила Миган. - Ты задаешь слишком много вопросов, - сказала Ампаро. - Скажи спасибо, что ты еще жива. Хайме бросил взгляд на Ампаро. - Она имеет право задавать вопросы. - Он повернулся к Миган. - Это дом друга. Теперь ты в Стране Басков. Здесь много друзей, которые позаботятся и укроют нас. Послезавтра ты будешь в монастыре. И Миган почувствовала какую-то грусть, почти сожаление. "Что это со мной? - удивлялась она. - Конечно же, я хочу вернуться. Прости меня, Господи. Я просила, чтобы Ты помог мне вернуться домой под Твою защиту, и Ты услышал меня". - Я проголодался, - сказал Феликс. - Пойдем посмотрим, что на кухне. Там был полный запас продовольствия. - Он оставил нам много еды, - воскликнул Хайме. - Я приготовлю замечательный ужин. Мне кажется, мы его заслужили, - улыбнулся он Миган. - Я не знала, что мужчины умеют готовить, - сказала она. Феликс засмеялся. - Баскские мужчины отличные кулинары. Тебя ждет хорошее угощение. Вот посмотришь. Подавая Хайме необходимые продукты, они смотрели, как он готовил piperade, смешав и слегка обжарив зеленый перец, репчатый лук, помидоры, яйца и ветчину. - Как вкусно пахнет! - воскликнула Миган, когда он начал жарить. - Это только закуска. Я хочу приготовить для тебя знаменитое баскское блюдо - pollo al chilindron. "Он сказал не "для нас", - отметила Ампаро. - Он сказал "для тебя". Для этой твари". Хайме порезал курицу на мелкие куски, посыпал их солью и перцем и подрумянил в кипящем масле, а на отдельной сковороде приготовил смесь лука с чесноком и помидорами. - Пусть покипит полчасика на медленном огне. Феликс нашел бутылку вина и достал бокалы. - Красное вино "Ла Риоха". Вам понравится. Он предложил бокал Миган. - Спасибо, - поблагодарила она. Последний раз Миган пробовала вино во время причастия. Медленно поднеся бокал к губам, она сделала маленький глоток. Вино было чудесным. Она сделала еще глоток и почувствовала, как по ее телу разливается тепло. Это было замечательно. "Нужно наслаждаться всем этим, пока есть возможность, - думала Миган. - Скоро ничего этого не будет". Во время ужина Хайме казался поглощенным своими мыслями. - Чем ты обеспокоен, amigo? - поинтересовался Феликс. Хайме ответил не сразу. - Среди нас есть предатель. Наступило напряженное молчание. - Почему... почему ты так думаешь? - спросил Феликс. - Потому что Акоке все время удается подобраться к нам слишком близко. Феликс пожал плечами. - Он - лиса, а мы - зайцы. - Тут что-то еще. - Что ты имеешь в виду? - спросила Ампаро. - Когда мы собирались взорвать плотину у Пуенте ла Рейна, Акоку известили заранее. - Он посмотрел на Феликса. - Он устроил ловушку, и ему удалось схватить тебя, Рикардо и Самору. Если бы я не задержался, меня бы тоже схватили вместе с вами. И вспомни, что произошло в гостинице. - Ты же слышал, как коридорный звонил в полицию, - возразила Ампаро. - Правильно, - согласился Хайме. - Потому что у меня было дурное предчувствие. - Ну и, как ты думаешь, кто это? - хмуро спросила Ампаро. Хайме покачал головой. - Я еще точно не знаю, но это кто-то, кому известны все наши планы. - Тогда давай изменим наши планы, - предложила Ампаро. - Мы встретимся в Логроньо с остальными, но в Мендавию не пойдем. Хайме взглянул на Миган. - Мы не можем так сделать. Мы должны помочь сестрам добраться до монастыря. "Он и так для меня много сделал, - думала Миган, глядя на него. - Я не должна подвергать его еще большей опасности". - Хайме. Я вполне... Он уже знал, что она собиралась сказать. - Не беспокойся, Миган. Мы все благополучно туда доберемся. "Он изменился, - думала Ампаро. - Сначала он вообще не хотел с ними связываться. А теперь он готов рисковать из-за нее своей жизнью. И он уже зовет ее "Миган", а не "сестрой". Хайме продолжал: - О наших планах знают, по меньшей мере, человек пятнадцать. - Нам нужно выяснить, кто из них, - горячилась Ампаро. - Как мы это сделаем? - спросил Феликс. Он нервно теребил край скатерти. - Я попросил Пако в Мадриде кое-что проверить, - сказал Хайме. - Я договорился с ним, чтобы он мне сюда позвонил. Взглянув на Феликса, он отвел глаза. Он не сказал, что точные маршруты трех групп были известны лишь шестерым. Да, Феликс Карпио был посажен Акокой в тюрьму. И это действительно служило Феликсу превосходным алиби. Но в подходящий момент ему могли устроить побег. "Просто я освободил его раньше, - думал Хайме. - Пако его проверяет. Надеюсь, он скоро позвонит". Поднявшись, Ампаро повернулась к Миган. - Помоги мне убрать посуду. Женщины начали убирать со стола, мужчины перешли в гостиную. - Эта монахиня хорошо держится, - сказал Феликс. - Да. - Тебе ведь она нравится? Хайме избегал смотреть на Феликса. - Да. Она мне нравится. "А ты бы предал ее, как и всех остальных". - А как у тебя с Ампаро? - Мы с ней одним миром мазаны. Она так же предана делу, как и я. Вся ее семья погибла от рук фалангистов Франко. - Хайме встал и потянулся. - Пора ложиться спать. - Боюсь, что я сегодня не смогу уснуть. Ты уверен, что среди нас шпион? - Уверен, - сказал Хайме, посмотрев на него. Когда утром Хайме спустился к завтраку, Миган его не узнала. Его лицо потемнело, он был в парике, с усами и одет в какие-то лохмотья. Он выглядел лет на десять старше. - Доброе утро, - сказал он. Она вздрогнула, когда услышала его голос, такой изменившийся, словно принадлежал незнакомцу. - Где вы взяли?.. - Время от времени я бываю в этом доме. И у меня здесь много вещей, которые мне могут понадобиться. Он сказал это обыденным тоном, но Миган вдруг поняла, какой жизнью он жил. Сколько же ему нужно домов и масок, чтобы остаться в живых? Она даже не знает, сколько раз он был на волосок от смерти. Она вспомнила безжалостную жестокость тех людей, которые напали на монастырь, и подумала: "Если они схватят Хайме, они не пощадят его. Знать бы, как его защитить". Голова Миган была полна мыслей, на которые она не имела права. Ампаро приготовила завтрак: bacalao - соленая треска, козье молоко, сыр и густой горячий шоколад с churros. За завтраком Феликс спросил: - Сколько мы еще здесь пробудем? - Мы пойдем, когда стемнеет, - небрежно ответил Хайме. Но он не собирался дать Феликсу возможность воспользоваться этой информацией. - У меня есть кое-какие дела, - сказал он Феликсу. - Мне понадобится твоя помощь. - Хорошо. Хайме отозвал Ампаро в сторону. - Когда позвонит Пако, скажи ему, что я скоро вернусь. Пусть он все передаст тебе. Она кивнула: - Будь осторожен. - Не беспокойся. - Он повернулся к Миган. - Ты с нами последний день. Завтра ты будешь в монастыре. Ты, наверное, с нетерпением ждешь этого. Она посмотрела на него долгим взглядом. - Да. "Только не с нетерпением, а с тревогой, - думала Миган. - Как бы я хотела избавиться от этой тревоги. Я буду далека от всего этого, но до конца жизни меня не оставят мысли о Хайме, Феликсе и остальных". Миган стояла и смотрела вслед Хайме и Феликсу. Она чувствовала, что в их отношениях появилась какая-то натянутость, и не понимала почему. Ампаро внимательно смотрела на нее, и Миган вспомнились ее слова: "Такой мужчина, как Хайме, тебе не по зубам". - Убери постели, - резко сказала Ампаро. - А я займусь обедом. - Хорошо. Миган направилась к спальням. Проводив ее глазами, Ампаро ушла на кухню. Целый час Миган старалась сосредоточиться на том, что она делала. Она убирала, вытирала пыль, подметала, стараясь не думать о том, что ее тревожило. "Я должна выбросить его из головы", - думала она. Это было невозможно. Он, словно природная сила, все подчинял своей воле. Она все терла до блеска. Когда Хайме и Феликс вернулись, Ампаро встретила их у двери. Феликс выглядел бледным. - Я себя не очень хорошо чувствую. Пожалуй, немного полежу. Они подождали, пока он скрылся в спальне. - Звонил Пако, - взволнованно сказала Ампаро. - Что он сказал? - У него что-то есть для тебя, но он не хотел говорить об этом по телефону. Он послал кого-то на встречу с тобой. Этот человек будет в полдень на городской площади. Хайме задумчиво сдвинул брови. - Он не сказал, кто это? - Нет. Сказал только, что это срочно. - Проклятье. Я... Впрочем, ладно. Хорошо. Я пойду на эту встречу. Хочу, чтобы ты присмотрела за Феликсом. Она озадаченно взглянула на него. - Я не по... - Я не хочу, чтобы он куда-то звонил. В ее глазах мелькнула догадка. - Ту думаешь, что Феликс?.. - Пожалуйста, сделай то, о чем я тебя прошу. - Он взглянул на часы. - Уже почти полдень. Я ухожу. Вернусь через час. Будь осторожна, querida. - Не волнуйся. Миган слышала их разговор. "Я не хочу, чтобы он куда-то звонил". "Ты думаешь, что Феликс?.." "Пожалуйста, сделай то, о чем я тебя прошу". "Значит, Феликс и есть предатель", - думала Миган. Она видела, как он удалился в спальню и закрыл за собой дверь. Она слышала, как ушел Хайме. Миган вошла в гостиную. - Ты закончила? - повернулась к ней Ампаро. - Не совсем. Я... Она хотела спросить, куда ушел Хайме, что они собираются делать с Феликсом и что будет дальше, но ей не хотелось разговаривать с этой женщиной. "Я подожду, пока вернется Хайме". - Так заканчивай, - сказала Ампаро. Повернувшись, Миган пошла назад в спальню. Она думала о Феликсе. Он казался таким приветливым и заботливым. Он о многом расспрашивал ее, но теперь это кажущееся дружелюбие приобретало другой смысл. Этот бородач старался выведать все, что он мог бы передать полковнику Акоке. Жизнь их была в опасности. "Ампаро может понадобиться помощь", - подумала Миган. Она было направилась в гостиную, но остановилась, услышав голос: - Хайме только что ушел. Он будет один на скамейке на центральной площади. Он в парике и с усами. Ваши люди без труда возьмут его. Миган остолбенела. - Он пошел пешком и доберется туда минут за пятнадцать. Миган слушала, и ее все сильнее охватывал ужас. - Не забудьте про наш уговор, полковник, - говорила Ампаро в трубку. - Вы обещали не убивать его. Миган попятилась в коридор. У нее в голове творилось что-то невообразимое. Значит, предателем была Ампаро. И она послала Хайме в ловушку. Стараясь не шуметь, чтобы Ампаро ее не услышала, Миган повернулась и выбежала через заднюю дверь. Она не представляла, как сможет помочь Хайме. Она знала только одно: нужно что-то делать. Выйдя за калитку, она устремилась по улице к центру города, стараясь идти как можно быстрее и не привлекать при этом внимания. "Господи, прошу Тебя. Сделай так, чтобы я не опоздала", - молилась Миган. К городской площади можно было пройти по маленьким улочкам в тени высоких деревьев, и это было бы приятной прогулкой, но Хайме ничего этого не замечал. Он думал о Феликсе. Он относился к нему, как к брату, и полностью доверял ему. Почему он стал предателем, зачем ему понадобилось ставить под угрозу жизнь своих товарищей? Может, на это даст ответ человек Пако? "Почему же Пако не мог сказать об этом по телефону?" - недоумевал Хайме. Он подходил к городской площади. В центре ее был фонтан, вокруг него в тени раскидистых деревьев стояли скамейки. Дети играли в пятнашки. Парочка стариков увлеченно играла в шары. На скамейках сидели еще несколько человек. Одни грелись на солнышке, другие читали, дремали или кормили голубей. Перейдя улицу, Хайме, не спеша, прошел по дорожке и сел на одну из скамеек. Он взглянул на часы как раз в тот момент, когда на городской башне пробило полдень. "Сейчас должен прийти человека Пако". Краем глаза Хайме заметил, как на противоположной стороне площади остановилась полицейская машина. Он посмотрел в другую сторону. Подъехала еще одна машина. Вышедшие из нее полицейские направились к скверу. Сердце отчаянно забилось. Это была ловушка. Но кто ее устроил? Пако, передавший информацию, или сообщившая ему об этом Ампаро? Это она отправила его на площадь. Но почему? Зачем? Однако сейчас уже не было времени думать об это. Надо было бежать. Но Хайме понимал, что, как только он попытается бежать, его застрелят. Можно было попробовать обмануть, но они знали, что он там. "Придумай же что-нибудь. Скорее!" Миган спешила к скверу, от площади ее отделял один квартал. Оказавшись на площади, она сразу же оценила ситуацию. Она увидела сидевшего на скамейке Хайме и полицейских, окружавших сквер с обеих сторон. Миган лихорадочно соображала. Хайме было некуда бежать. Она шла мимо бакалеи. Впереди, загораживая ей путь, шла женщина с коляской. Остановившись, женщина поставила коляску к стене и зашла в магазин за продуктами. Не раздумывая ни секунды, Миган схватилась за коляску и быстро пошла с ней через дорогу в сквер. Полицейские уже ходили вдоль скамеек, расспрашивая сидевших на них людей. Отстранив локтем полицейского, Миган прошла мимо него и, толкая перед собой коляску, подошла к Хайме. - Madre de dios, - вскричала она. - Вот ты где, Мануэль! А я повсюду ищу тебя. С меня хватит! Ты обещал покрасить сегодня утром дом, а сам рассиживаешь здесь в сквере, как миллионер. Мать была права. Ты просто никчемный бездельник. Черт меня дернул выйти за тебя замуж! Хайме понадобилось одно мгновение, чтобы сообразить. Он поднялся. - Твоя мать - большой специалист по бездельникам. То-то она и вышла замуж за такого. Если она... - Как ты смеешь так говорить?! Если бы не моя мать, наш ребенок умер бы с голоду. Ведь ты же не приносишь в дом ни куска хлеба... Полицейские остановились, прислушиваясь к их спору. - Если бы у меня была такая жена, - пробормотал один из них, - я бы отправил ее назад к матери. - Мне осточертели твои скандалы, - прорычал Хайме. - Я уже предупреждал тебя. Вот вернемся домой, я тебе покажу. - И правильно сделает, - сказал полицейский. Продолжая шумно ссориться, Хайме и Миган выходили из сквера, толкая перед собой коляску с ребенком. Полицейские вновь переключили свое внимание на сидевших на скамейках людей. - Ваши документы, пожалуйста. - В чем дело, капитан? - Ничего особенного. Просто покажите мне ваши документы. По всему скверу мужчины вытаскивали из бумажников документы, подтверждающие их личность. И вдруг раздался плач ребенка. Один из полицейских поднял глаза. Коляска с ребенком одиноко стояла на углу, а скандалившая пара исчезла. Тридцать минут спустя Миган вошла в дверь дома. Ампаро нервно расхаживала по комнате. - Где ты была? - резко спросила Ампаро. - Ты не должна была уходить из дому, не спросив у меня. - Мне нужно было выйти, чтобы кое-что сделать. - Что же? - подозрительно спросила Ампаро. - Ты здесь никого не знаешь. Если ты... Тут вошел Хайме, и кровь отхлынула от ее лица. Но она быстро взяла себя в руки. - Что... что случилось? - спросила она. - Разве ты не был в сквере? - Но почему, Ампаро?.. - тихо произнес Хайме. Она взглянула ему в глаза и поняла, что все кончено. - Как ты могла? Почему ты так изменилась? Она покачала головой. - Я не изменилась. Изменился ты. Я потеряла всех, кого любила, в этой твоей бессмысленной войне. Я устала от всего этого кровопролития. Хочешь узнать о себе правду, Хайме? Ты ничем не лучше правительства, против которого ты борешься. Ты хуже, потому что они хотят мира, а ты - нет. Ты думаешь, что помогаешь нашей стране? Ты разрушаешь ее. Ты грабишь банки, взрываешь машины, убиваешь невинных людей и считаешь себя героем. Я любила тебя и когда-то верила в тебя, но... - Ее голос сорвался. - Этому кровопролитию должен прийти конец. Хайме подошел к ней и посмотрел на нее ледяным взглядом. - Мне бы следовало убить тебя. - Нет, - задыхаясь от волнения, воскликнула Миган. - Пожалуйста, не надо. Вошедший в комнату Феликс все слышал. - Боже мой! Значит, это она. Что нам делать с этой тварью? - Нам придется взять ее с собой и не спускать с нее глаз, - ответил Хайме и, взяв Ампаро за плечи, тихо сказал: - Если ты попытаешься еще что-нибудь выкинуть, ты умрешь, я обещаю это. Оттолкнув ее, он повернулся к Миган и Феликсу. - Уходим отсюда, пока не пожаловали ее друзья. 35 - Миро был в ваших руках и вы позволили ему уйти? - Полковник... при всем уважении... мои люди... - Ваши люди - кретины. И вы еще называете себя полицейскими? Вы позорите форму. Шеф полиции стоял съежившись под испепеляющим взглядом полковника Акоки. Ему ничего не оставалось делать, потому что у полковника было достаточно влияния, чтобы снести ему голову. И Акока еще не закончил. - Вы понесете за это личную ответственность. Я позабочусь о том, чтобы вас освободили от занимаемой должности. - Полковник... - Убирайтесь. Меня тошнит от одного вашего вида. Полковник Акока кипел от негодования. Он не успевал сам приехать в Виторию и схватить Хайме Миро. Ему пришлось поручить это местной полиции. А они все провалили. Теперь одному Богу известно, куда девался Миро. Полковник Акока подошел к столу с разложенной на нем картой. "Они наверняка останутся в Стране Басков. Значит, это могут быть Бургос, Логроньо, Бильбао или Сан-Себастьян. Нужно сосредоточить внимание на северо-востоке. Где-нибудь они должны объявиться". Он вспомнил свой утренний разговор с премьер-министром. - У вас не остается времени, полковник. Вы читали сегодняшние газеты? Мировая пресса выставляет нас шутами. Миро и эти монахини превратили нас в посмешище. - Господин премьер-министр, смею вас заверить... - Король Хуан Карлос поручил мне создать по этому делу государственную следственную комиссию. Я не могу больше тянуть с этим. - Продлите расследование еще на несколько дней. К этому времени Миро и монахини будут в моих руках. Последовала пауза. - Даю вам сорок восемь часов. Полковник Акока боялся разочаровать не премьер-министра и даже не короля. Он думал об ОПУС МУНДО. Когда его вызвали в роскошно отделанный кабинет одного из ведущих промышленников, ему было недвусмысленно сказано: "Хайме Миро создает вредную для нашей организации обстановку. Остановите его. Вас ждет щедрое вознаграждение". Полковник Акока понимал, что оставалось недосказанным: "В случае провала вы будете наказаны". Теперь его карьера была под угрозой. И все потому, что какие-то бестолковые полицейские упустили Миро прямо из рук. Хайме Миро мог бы спрятаться где угодно. Но монахини... Полковник Акока почувствовал внезапное волнение. Монахини! Они помогут ему. Хайме Миро мог прятаться где угодно, но сестры могут найти пристанище только в каком-то монастыре. И это наверняка должен быть монастырь того же ордена. Полковник Акока стал вновь изучать карту. Так оно и есть - Мендавия. Цистерцианский монастырь был в Мендавии. "Туда-то они и направляются, - торжествующе думал Акока. - Ну что же, и я тоже. Только я буду там раньше и подожду их". Для Рикардо и Грасиелы путешествие подходило к концу. Последние несколько дней были самыми счастливыми в жизни Рикардо. За ним охотились солдаты и полиция, его арест означал верную смерть, но все это, казалось, не имело значения. Словно они с Грасиелой выкроили себе кусочек времени, райский островок, где они были вне досягаемости. Их рискованный поход превратился в чудесное путешествие, которым они оба наслаждались. Они все говорили и говорили, стремясь как можно больше рассказать и узнать друг о друге. Слова, словно невидимые нити, еще теснее связывали их. Они говорили о прошлом, настоящем и будущем. Особенно о будущем. - Мы обвенчаемся в церкви, - сказал Рикардо. - Ты будешь самой красивой в мире невестой... И Грасиела, представляя, как это будет, трепетала от волнения. - Мы будем жить в самом красивом доме... И она думала: "У меня никогда не было собственного дома или даже своей комнаты". Она жила в маленькой квартирке со своей матерью и всякими "дядями", а потом среди сестер-монахинь в монастырской келье. - У нас будут прекрасные сыновья и очаровательные дочери... "И я дам им все то, чего никогда не имела сама. Они будут окружены любовью". И сердце Грасиелы переполнялось радостью. Но ее беспокоило то, что Рикардо был фанатиком своего дела. Согласится ли он жить во Франции, устранившись от борьбы? Она понимала, что это ей нужно с ним обсудить. - Рикардо, как ты думаешь, сколько еще будет продолжаться это восстание? "Оно и так слишком затянулось", - думал Рикардо. Правительство уже предпринимало попытки примирения, однако ЕТА не только отвергла их, но и ответила на них еще более жестокими террористическими актами. Рикардо пытался поговорить об этом с Хайме. - Они стремятся найти компромисс, Хайме. Почему бы нам не пойти им навстречу? - Их предложение - хитроумная ловушка. Они хотят расправиться с нами. Они вынуждают нас продолжать борьбу. И из любви к Хайме Рикардо верил в него и продолжал его поддерживать. Но сомнения не оставляли его. Чем больше проливалось крови, тем сильнее становились его колебания. Вот теперь и Грасиела спрашивала его: "Сколько, ты думаешь, будет продолжаться это восстание?" - Не знаю, - ответил ей Рикардо. - Мне бы очень хотелось, чтобы оно уже закончилось. Но вот что я тебе скажу, милая. Никто не разлучит нас, даже война. Нет таких слов, которые могли бы выразить, как сильно я люблю тебя. И они продолжали мечтать. Они шли всю ночь, пробираясь по плодородным зеленым окрестностям Эль-Бурго и Сории. На рассвете с вершины горы они вдалеке увидели Логроньо. Слева от дороги кучкой стояли сосны, а за ними тянулся лес линий электропередачи. Грасиела и Рикардо спустились по извилистой дороге к окраине шумного города. - Где мы должны встретиться с остальными? - спросила Грасиела. Рикардо показал на афишу, висевшую на стене дома, мимо которого они проходили. На ней было написано: Японский цирк Захватывающее представление самого знаменитого в мире цирка! Только что из Японии и только одну неделю! Гастроли начинаются 24 июля AVENIDA CLUB DEPORTIVO - Вот здесь, - ответил ей Рикардо. - Мы встретимся с ними на дневном представлении. В другой части города Миган, Хайме, Ампаро и Феликс тоже смотрели на такую же афишу. В группе чувствовалось невероятное напряжение и натянутость. С Ампаро не спускали глаз. После происшествия в Витории мужчины относились к Ампаро как к отщепенке, избегали разговаривать с ней, обращаясь к ней только по необходимости. Хайме взглянул на часы. - Цирк открывается. Пойдемте. В главном полицейском управлении Логроньо полковник Рамон Акока заканчивал обсуждение плана действий. - Расставили людей вокруг монастыря? - Да, полковник. Все на месте. - Отлично. Акока был в приподнятом настроении. Устроенная им ловушка сработает наверняка, и на этот раз он обойдется без тупых полицейских, которые могли бы сорвать его план. Он лично руководил операцией. ОПУС МУНДО будет им довольна. Он вновь уточнял детали со своими офицерами. - Монахини идут с Миро и его людьми. Нам важно схватить их прежде, чем они войдут в монастырь. Мы рассредоточимся в лесу вокруг него. До моего сигнала не предпринимать никаких шагов. - Каковы наши действия в случае, если Хайме Миро окажет сопротивление? - Я очень надеюсь, что он попытается оказать сопротивление, - мягко ответил полковник. В комнату вошел дежурный. - Простите, полковник, там какой-то американец, который хочет с вами поговорить. - У меня сейчас нет времени. - Но... - Дежурный был в некоторой нерешительности. - Он сказал, что это по поводу одной из монахинь. - Да? Вы сказали, американец? - Так точно, полковник. - Пусть войдет. В следующую минуту Элан Такер уже входил в комнату. - Извините за беспокойство, полковник. Меня зовут Элан Такер. Я надеюсь, вы сможете мне помочь. - Да? И как же, мистер Такер? - Насколько я понимаю, вы ищете монахиню из цистерцианского монастыря, некую сестру Миган. Полковник откинулся на стуле, изучая американца. - А какое она имеет к вам отношение? - Я тоже ищу ее. Мне очень важно ее найти. "Интересно, - думал полковник Акока, - почему этому американцу так важно найти какую-то монахиню?" - Вы не знаете, где она? - Нет. В газетах... "Опять эти чертовы газеты". - Может, вы расскажете мне, зачем вы ее ищете? - Боюсь, что не смогу вам этого рассказать. - А я боюсь, что тогда не смогу вам помочь. - Полковник, не могли бы вы дать мне знать, если ее найдете? Акока изобразил некое подобие улыбки. - Вы узнаете. За поисками монахинь следила вся страна.