Но я скоро сюда вернусь. Мне нужно найти укромное место, где он побудет до моего возвращения". Она посмотрела туда, где спала сестра Лючия. "Да, с моей сестрой во Христе он будет в безопасности", - решила сестра Тереза. Она бесшумно подошла к спящей Лючии и осторожно положила завернутый крест в ее спальный мешок. Лючия даже не пошевелилась. Повернувшись, сестра Тереза направилась в лес и, незамеченная Рубио Арсано, начала осторожно спускаться вниз к лагерю солдат. Спуск был крутым и скользким от росы, но Бог дал ей крылья, и она быстро спускалась по склону, ни разу не споткнувшись и не упав, спеша навстречу своему спасению. Неожиданно перед ней в темноте возникла фигура человека. - Кто идет? - раздался чей-то голос. - Сестра Тереза. Она подошла к часовому в военной форме с винтовкой наперевес. - Откуда ты взялась, старая? - грубо спросил он. Она посмотрела на него своими лучистыми глазами. - Меня послал Господь. Часовой уставился на нее. - В самом деле? - Да. Он послал меня, чтобы я встретилась с полковником Акокой. Часовой покачал головой. - Передай-ка ты Господу, что ты не во вкусе полковника. - Вы не поняли. Я сестра Тереза из цистерцианского монастыря. Я была пленницей Хайме Миро и его людей. Она увидела, как лицо солдата вытянулось от изумления. - Ты... ты из монастыря? - Да. - Из того, что возле Авилы? - Да, - раздраженно ответила Тереза. "Что с этим человеком? Неужели он не понимает, как важно спасти ее от этих злодеев?" Тщательно выбирая слова, солдат сказал: - Полковника сейчас здесь нет, сестра... Это было для нее неожиданным ударом. - ...мы подчиняемся полковнику Состело. Я могу отвести вас к нему. - Он сможет мне помочь? - Конечно. Я уверен в этом. Пожалуйста, следуйте за мной. Часовой никак не мог поверить в свою удачу. Полковник Фал Состело посылал целые отряды солдат прочесывать окрестности в поисках четырех монахинь, но все было безуспешно. И вот одна из сестер сама пожаловала в лагерь и сдалась ему. Полковник будет очень доволен. Они дошли до палатки, где полковник Фал Состело со своим первым помощником сосредоточенно изучали карту. Они подняли глаза на вошедших женщину и часового. - Прошу прощения, полковник. Это - сестра Тереза из цистерцианского монастыря. Полковник Состело в изумлении уставился на нее. Вот уже трое суток он только тем и занимался, что пытался найти Хайме Миро и монахинь. И вот одна из них стояла теперь перед ним. Все-таки Бог есть. - Садитесь, сестра. "На это нет времени", - подумала сестра Тереза. Ей надо было убедить его в том, как это срочно. - Нам надо спешить. Они хотят увезти меня назад в Эз. Полковник был несколько озадачен. - Кто собирается увезти вас в Эз? - Люди Хайме Миро. Он встал. - Сестра, вы случайно не знаете, где сейчас эти люди? - Конечно, знаю, - теряя терпение, ответила сестра Тереза. Повернувшись, она показала рукой на горы. - Они там, прячутся от вас в этих горах. 18 Элан Такер прибыл в Авилу на следующий день после его разговора с Элен Скотт. Полет был долгим, но вместо усталости он чувствовал какой-то подъем. Элен Скотт была не из тех женщин, кому свойственны капризы. "За всем этим что-то кроется, - думал Элан Такер, - и, если я сделаю правильный ход, мне кажется, я смогу извлечь из этого большую выгоду". Остановившись в гостинице "Куатро постес", он спросил у портье: - Нет ли здесь поблизости редакции какой-нибудь газеты? - Пойдете вниз по улице, сеньор. Через два квартала налево. Вы сами увидите. - Благодарю. - Не за что. Шагая по центральной улице и наблюдая за тем, как город просыпается после полуденной сиесты, Такер думал о таинственной девочке, которую ему было велено привезти. Это, должно быть, что-то важное. Но что? Он все еще слышал голос Элен Скотт: "Если она жива, привезите ее ко мне. Вы не должны ни с кем об этом говорить". "Да, мэм. Что мне сказать ей?" "Просто скажите, что ее хочет повидать приятель ее отца. Она поедет". Такер нашел редакцию. Войдя в нее, он обратился к одному из сидевших за столом людей: - Perdone, я хотел бы видеть главного редактора. Мужчина указал на кабинет. - Это там, сеньор. - Gracias. Подойдя к открытой двери, Такер заглянул в кабинет. За столом сидел человек тридцати с лишним лет, погруженный в чтение рукописи. - Простите, - начал Такер. - Вы не уделите мне несколько минут? Мужчина поднял на него глаза. - Чем могу быть вам полезен? - Я ищу одну сеньориту. Редактор улыбнулся. - Мы все ищем, сеньор. - Ее оставили на ферме неподалеку отсюда, когда она была совсем ребенком. Улыбка сползла с лица редактора. - Так ее там бросили? - Да. - И вы пытаетесь ее найти? - Да. - Сколько лет назад это было, сеньор? - Двадцать восемь. Молодой человек пожал плечами. - Это было еще до меня. "Похоже, что это будет не так просто". - А не могли бы вы мне посоветовать, к кому я могу обратиться за помощью? Откинувшись на стуле, редактор задумался. - В принципе, да. Я бы советовал вам поговорить с отцом Беррендо. Отец Беррендо сидел в своем кабинете, сутана фалдами свешивалась с его тощих ног. Он внимательно слушал чужестранца. Когда Элан Такер закончил объяснять, зачем он приехал, отец Беррендо спросил его: - Зачем вам это надо, сеньор? Это было так давно. Почему вы этим интересуетесь? Такер помедлил с ответом, тщательно подбирая слова. - Я не имею права говорить. Я могу лишь заверить вас в том, что не собираюсь причинить этой женщине никакого вреда. Не могли бы вы мне просто сказать, как найти ту ферму, где ее оставили? "Ферма". Воспоминания вернули его в тот день, когда чета Морас пришла к нему после того, как они отвезли малышку в больницу. - Похоже, что девочка умирает, падре. Что нам делать? Отец Беррендо позвонил своему другу дону Мораго, шефу местной полиции. - Я думаю, что ребенка бросил кто-нибудь из приезжавших в Авилу туристов. Не мог бы ты проверить все гостиницы и узнать, не было ли таких, кто приехал с ребенком, а уезжал один? Полиция просмотрела регистрационные книги, которые должны были вестись во всех гостиницах, но это не помогло. - Этот ребенок словно с неба свалился, - сказал дон Мораго. Он даже не предполагал, насколько был близок к разгадке этой тайны. Когда отец Беррендо принес ребенка в приют, Мерседес Анхелес спросила: - У малышки есть имя? - Не знаю. - Может быть, имя было на одеяльце или на чем-нибудь еще? - Нет. Мерседес Анхелес посмотрела на лежавшую в руках священника девочку. - Ну что ж, тогда нам придется самим назвать ее. Она недавно прочла один роман, и ей очень понравилось имя героини. - Миган, - сказала она. - Мы назовем ее Миган. А четырнадцать лет спустя отец Беррендо отвел Миган в цистерцианский монастырь. И вот по прошествии стольких лет ее ищет этот незнакомец. "Все в жизни возвращается на круги своя, - думал отец Беррендо. - И каким-то таинственным образом и Миган получается то же самое. Нет, ее звали не Миган. Это имя ей дали в приюте". - Садитесь, сеньор, - сказал отец Беррендо. - Это длинная история. И он рассказал все. Когда священник закончил, Элан Такер некоторое время молчал, в его голове стремительно проносились мысли. У Элен Скотт должны быть какие-то очень веские причины интересоваться девочкой, брошенной на ферме в Испании двадцать восемь лет назад. Теперь ее зовут Миган, судя по рассказу священника. "Скажите, что с ней хочет повидаться приятель ее отца". "Если мне не изменяет память, - подумал Элан, - Байрон Скотт и его жена с дочерью погибли в авиакатастрофе много лет назад где-то в Испании. Нет ли здесь какой-то связи?" Он почувствовал нарастающее волнение. - Падре, мне бы хотелось встретиться с ней в монастыре. Это очень важно. Священник покачал головой. - Боюсь, что вы опоздали. Два дня назад на монастырь напали агенты государственной секретной службы. Элан Такер вытаращил на него глаза. - Как напали? А что с монахинями? - Их арестовали и увезли в Мадрид. Элан Такер встал. - Благодарю вас, падре. Он вылетит в Мадрид первым же самолетом. Но отец Беррендо продолжал: - Четырем монахиням удалось сбежать. Среди них сестра Миган. Дело усложнялось. - Где она сейчас? - Никто не знает. Ее и других монахинь ищут полиция и армейские подразделения. - Понятно. При обычных обстоятельствах Элан Такер позвонил бы Элен Скотт и сообщил бы ей, что дело зашло в тупик. Но инстинкт сыщика подсказывал ему, что нужно продолжать расследование. Тем не менее он позвонил Элен Скотт. - Здесь возникли сложности, миссис Скотт. Он передал ей свой разговор со священником. Последовала долгая пауза. - Никто не знает, где она? - Она и три другие монахини где-то скрываются, но долго прятаться им не удастся. Их разыскивает полиция и пол-армии Испании. Как только они объявятся, я дам вам знать. Помолчав, Элен Скотт сказала: - Это очень важно для меня, Такер. - Да, миссис Скотт. Элан Такер вернулся в редакцию газеты. Ему повезло, она была еще открыта. - Я бы хотел посмотреть ваши архивы, если можно, - обратился он к редактору. - Вам интересует какой-то определенный материал? - Да. Здесь произошла авиакатастрофа. - Когда это было, сеньор? - Двадцать восемь лет назад. В 1948 году. Элану Такеру понадобилось пятнадцать минут, чтобы найти интересовавшее его сообщение. Ему в глаза бросился заголовок: ГЛАВА КОМПАНИИ И ЕГО СЕМЬЯ ПОГИБАЮТ В АВИАКАТАСТРОФЕ 1 октября 1948 года Байрон Скотт, президент компании "Скотт индастриз", его жена Сьюзен и их годовалая дочь Патриция сгорели во время авиакатастрофы... "Я попал в точку". Он чувствовал, как сильно забилось его сердце. "Если это то, что я предполагаю, я скоро стану богатым... очень богатым". 19 Она лежала голая в своей постели и чувствовала между ног упругую мужскую плоть Бенито Патаса. Ей было необыкновенно приятно ощущать его тело, она прижималась к нему бедрами все теснее, все сильнее загораясь желанием. Она начала гладить и возбуждать его. Но что-то было не так. "Я ведь убила Патаса, - подумала она. - Он мертв". Лючия открыла глаза и села, дрожа и дико озираясь по сторонам. Никакого Бенито не было. Она была в лесу, в спальном мешке. Что-то упиралось ей в бедро. Лючия сунула руку в спальный мешок и вытащила оттуда завернутый в холст крест. Не веря своим глазам, она уставилась на него. "Господь решил сотворить для меня чудо", - подумала она. Лючия понятия не имела, как крест попал к ней, но это ее не волновало. Наконец-то он был у нее. И ей лишь оставалось тихонько улизнуть от своих попутчиков. Выбравшись из спального мешка, она посмотрела туда, где спала сестра Тереза. Ее не было. В темноте Лючия осмотрелась вокруг, ей едва удалось различить фигуру Томаса Санхуро, стоявшего к ней спиной на краю опушки. Она не знала, где Рубио. "Это не важно. Самое время сматываться отсюда", - подумала она. Низко пригнувшись, чтобы ее не заметили, она было направилась к краю опушки в противоположную от Санхуро сторону. И в этот момент началось что-то невообразимое. Полковник Фал Состело должен был принять решение. Сам премьер-министр приказал ему работать в тесном контакте с полковником Акокой, чтобы помочь схватить Хайме Миро и монахинь. Но судьба сделала ему подарок, послав одну из монахинь прямо к нему в руки. Зачем делиться славой с полковником Акокой, когда можно самому поймать террористов и пожать все лавры. "К черту полковника Акоку, - подумал Фал Состело. - Этой мой шанс. Может быть, ОПУС МУНДО предпочтет меня Акоке со всей его чертовщиной насчет шахмат и чтения мыслей. Пора проучить этого громилу со шрамом". Отдавая своим подчиненным приказы, полковник Состело подчеркнул: - В плен никого не брать. Вы имеете дело с террористами. Стрелять наверняка. - Полковник, там вместе с людьми Миро монахини, - нерешительно возразил майор Понте. - Разве мы не... - Не дадим террористам спрятаться за их спинами? Нет, мы не будет рисковать. Отобрав для операции дюжину солдат, Состело проследил за тем, чтобы все они были хорошо вооружены. Они бесшумно двинулись в темноте вверх по склону горы. Луна скрылась за облаками, видимость практически отсутствовала. "Хорошо. Они не увидят, как мы подойдем". Когда его люди заняли позицию, полковник Состело для соблюдения формальности крикнул: - Бросайте оружие. Вы окружены. И не переводя дыхания, скомандовал: - Огонь! Непрерывный огонь! Дюжина автоматов начала расстреливать опушку. Томас Санхуро даже не успел сообразить, в чем дело, когда град пуль изрешетил ему грудь, и он был мертв еще до того, как упал на землю. Когда началась стрельба, Рубио Арсано был на противоположной стороне опушки. Он видел, как упал Санхуро. Резко повернувшись, он было поднял винтовку, чтобы отстреливаться, но остановился. На опушке была кромешная тьма, и солдаты стреляли вслепую. Если он начнет стрелять, то обнаружит себя. К своему удивлению, в двух шагах от себя он увидел приникшую к земле Лючию. - Где сестра Тереза? - шепотом спросил он. - Она куда-то делась. - Не поднимайся, - сказал ей Рубио. Он схватил Лючию за руку, и они, петляя, устремились к лесу, прочь от неприятельского огня. Пока они бежали, пули свистели прямо над их головами, но через несколько секунд Лючия и Рубио были уже среди деревьев. Они не останавливались. - Не отставай от меня, сестра, - сказал он. Доносившаяся сзади стрельба постепенно стихла. В непроглядной темноте леса было невозможно кого-либо преследовать. Рубио остановился, чтобы Лючия могла перевести дух. - Пока мы оторвались от них, - сказал он ей. - Но нам нельзя останавливаться. Лючия тяжело дышала. - Если хочешь передохнуть... - Нет, - ответила она. Она выбилась из сил, но у нее не было ни малейшего желания быть пойманной. Особенно теперь, когда крест был у нее. - Я прекрасно себя чувствую, - сказала она. - Давай уходить отсюда. Полковник Фал Состело потерпел фиаско. Один террорист был убит, но лишь Богу известно, скольким удалось уйти. Он так и не схватил Хайме Миро, и у него была только одна монахиня. Он знал, что обо всем случившемся ему придется доложить полковнику Акоке, и эта перспектива его совсем не радовала. Второй звонок Элана Такера взволновал Элен Скотт еще больше, чем первый. - Я наткнулся на довольно интересную информацию, миссис Скотт, - осторожно начал он. - Какую? - Я здесь просматривал подшивки старых газет в надежде что-нибудь найти об этой девочке. - И что же? Она уже знала, что за этим последует, и собралась с духом, чтобы услышать это. Такер старался говорить безразличным тоном. - Похоже, что девочка была подброшена именно тогда, когда разбился ваш самолет. Последовало молчание. Он продолжал: - Когда погибли брат вашего мужа с женой и их дочь Патриция. "Шантаж. По-другому это не назовешь. Значит, он все узнал". - Да. Это так, - сказала она небрежно. - Мне бы надо было это упомянуть. Я все объясню вам, когда вернетесь. Вы еще что-нибудь узнали о девочке? - Нет, но она не может скрываться очень долго. Ее ищет чуть ли не вся страна. - Сообщите мне, как только она найдется. Связь прервалась. Элан Такер продолжал сидеть, глядя на замолчавшую телефонную трубку, которую он все еще держал в руке. "Вот это хладнокровие, - с восхищением думал он. - Интересно, как она отнесется к тому, чтобы я стал ее компаньоном? "Я совершила ошибку, послав его, - думала Элен Скотт. - Теперь я должна остановить его. А что делать с девочкой? Монахиня! Прежде, чем судить о ней, мне надо ее увидеть". По селектору позвонил ее секретарь. - Все уже собрались и ждут вас в зале заседаний. - Иду. Лючия и Рубио продолжали идти через лес, спотыкаясь и поскальзываясь, продираясь сквозь ветви деревьев и кустов, отбиваясь от насекомых. С каждым шагом они все дальше удалялись от своих преследователей. Наконец Рубио сказал: - Мы можем остановиться, здесь они нас не найдут. Они были в самой чаще леса высоко в горах. Лючия упала на землю, пытаясь перевести дыхание. В ее глазах все еще стояла жуткая сцена, которую ей пришлось наблюдать. Томас был застрелен без всякого предупреждения. "Эти мерзавцы намеревались убить нас всех", - думала Лючия. Она осталась жива лишь благодаря сидевшему возле нее сейчас человеку. Она наблюдала, как Рубио встал и осмотрел все вокруг. - Остаток ночи мы можем провести здесь, сестра. - Хорошо. Ей не терпелось идти дальше, но она понимала, что ей нужно отдохнуть. Словно читая ее мысли, Рубио произнес: - Мы продолжим свой путь на рассвете. Она чувствовала, что желудок ноет от голода. Не успела она подумать об этом, как Рубио сказал: - Ты, должно быть, голодна. Я пойду и раздобуду что-нибудь поесть. Ты побудешь здесь одна? - Да. Со мной будет все в порядке. Он присел на корточки возле нее. - Пожалуйста, постарайся ничего не бояться. Я понимаю, что тебе, наверное, трудно оказаться опять в этом мире после стольких лет монастыря. Все, вероятно, кажется тебе таким непривычным. Посмотрев на него, Лючия устало сказала: - Я постараюсь ко всему привыкнуть. - Ты очень храбрая, сестра. - Он поднялся. - Я скоро вернусь. Она смотрела, как Рубио исчез среди деревьев. Надо было что-то решать и делать выбор: либо она убегает, пытается добраться до ближайшего города и обменивает золотой крест на паспорт и деньги, чтобы доехать до Швейцарии, либо она остается с этим человеком, пока они не уйдут подальше от солдат. "Остаюсь. Так будет безопаснее", - решила Лючия. Услышав какой-то шум, она резко обернулась. Это был Рубио. Улыбаясь, он шел к ней. В руках он держал свой берет, полный помидоров, винограда и яблок. Он уселся рядом с ней. - Завтрак. Была еще и хорошенькая жирная курица, но, чтобы приготовить ее, нам бы пришлось развести костер, и нас могли бы обнаружить. Здесь неподалеку на склоне горы есть ферма. Лючия, не отрываясь, смотрела на содержимое берета. - Вот здорово! Я ужасно голодна. - Попробуй. Он протянул ей яблоко. Они уже поели, и Рубио о чем-то говорил, но Лючия, поглощенная своими мыслями, едва слушала его. - Ты говоришь, что провела в монастыре десять лет, сестра? Лючия очнулась от своих грез. - Что? - Ты пробыла в монастыре десять лет? - А... да. Он покачал головой. - Значит, ты и понятия не имеешь, что за это время произошло. - Мм... Нет. - За последние десять лет мир здорово изменился, сестра. - Неужели? - Да, - серьезно продолжал Рубио. - Умер Франко. - Не может быть! - Да. В прошлом году. "И объявил дона Хуана Карлоса своим наследником", - подумала она. - Тебе будет трудно поверить, но на Луне впервые побывал человек. На самом деле. - Правда? "На самом деле два человека, - про себя думала Лючия. - Как же их звали? Нейл Армстронг и Баз какой-то". - Да-да. Из Северной Америки. И еще теперь есть пассажирский самолет, который летит быстрее звука. - Невероятно. "Не дождусь, когда полечу на "Конкорде", - подумала Лючия. Рубио был похож на ребенка, он так радовался, что просвещал ее, рассказывая о последних событиях в мире. - В Португалии произошла революция, а в Соединенных Штатах Америки разразился большой скандал по поводу президента Никсона, и он вынужден был уйти в отставку. "Рубио - просто прелесть", - отметила про себя Лючия. Он вытащил пачку "Дукадос", крепких сигарет с черным испанским табаком. - Ничего, если я закурю, сестра? - Конечно, - ответила Лючия. - Пожалуйста. Она смотрела, как он зажег сигарету, и, как только ее ноздри почувствовали запах дыма, ей страшно захотелось курить. - Вы не против, если я тоже попробую? Он с удивлением посмотрел на нее. - Ты хочешь попробовать сигарету? - Просто узнать, что это такое, - поспешно сказала Лючия. - Да, конечно. Он протянул ей пачку. Взяв сигарету, она зажала ее губами, и он дал ей прикурить. Лючия глубоко затянулась, и, когда дым наполнил ее легкие, она почувствовала невероятное удовольствие. Озадаченный Рубио наблюдал за ней. Она закашляла. - Так вот что такое сигарета. - Тебе понравилось? - В общем-то, нет, но... Она еще раз глубоко и с удовольствием затянулась. Боже, как же ей этого не хватало. Но она понимала, что ей надо быть осторожной. Она не хотела вызвать в нем подозрение. Поэтому она потушила сигарету, неуклюже держа ее между пальцев. Она провела в монастыре всего несколько месяцев, и тем не менее Рубио был прав: ей казалось непривычным быть снова в этом мире. Она подумала, каково было Миган и Грасиеле. И что случилось с сестрой Терезой? Может быть, ее схватили солдаты? У Лючии начали слипаться глаза. Ночь была долгой и волнительной. - Я бы немного прикорнула. - Не беспокойся, сестра. Я покараулю. - Спасибо, - улыбнувшись, ответила она. Через несколько минут она уже спала. Глядя на нее, Рубио Арсано думал: "Я еще никогда не встречал такой женщины". Она была возвышенной, посвятившей свою жизнь Господу, и в то же время в ней было что-то очень земное. И так храбро она вела себя этой ночью, под стать любому мужчине. "Ты просто необыкновенная женщина, - думал Рубио Арсано, глядя на спящую Лючию. - Маленькая сестра Иисуса". 20 Полковник Фал Состело курил уже десятую сигарету. "Дольше откладывать нельзя, - решил он. - Плохие вести лучше выложить сразу". Стараясь успокоиться, он несколько раз глубоко вздохнул и набрал номер. Услышав в трубке голос Рамона Акоки, он сказал: - Полковник, прошлой ночью мы напали на лагерь террористов, где, как мне сообщили, должен был находиться Хайме Миро, я решил поставить вас в известность. Последовало угрожающее молчание. - Вы схватили его? - Нет. - Вы предприняли эту операцию, не доложив мне? - Не было времени, чтобы... - Зато было время, чтобы дать Миро уйти. - Голос Акоки был полон негодования. - Что надоумило вас на эту блестяще проделанную операцию? Полковник Состело проглотил издевку. - Мы поймали одну монахиню из монастыря. Она привела нас к Миро и его людям. Во время нападения одного из них мы убили. - А все остальные ушли? - Да, полковник. - Где сейчас эта монахиня? Или вы и ее отпустили? - спросил он издевательским тоном. - Нет, полковник, - поспешно ответил Состело. - Она здесь, в лагере. Мы допрашивали ее и... - Не надо. Я сам допрошу ее. Я буду через час. Позаботьтесь о том, чтобы с нее не спускали глаз до моего приезда. Он бросил трубку. Ровно через час полковник Акока прибыл в лагерь, где находилась сестра Тереза. С ним была дюжина его людей из ГОЕ. - Приведите ее ко мне, - приказал полковник Акока. Сестру Терезу ввели в штабную палатку, где ее ждал полковник Рамон Акока. Когда она вошла, он вежливо встал и улыбнулся. - Я - полковник Акока. "Наконец-то!" - Я знала, что вы придете. Господь сказал мне об этом. Он учтиво кивнул. - Правда? Хорошо. Садитесь, пожалуйста, сестра. Сестра Тереза слишком нервничала, чтобы сидеть. - Вы должны мне помочь. - Мы поможем друг другу, - заверил ее полковник. - Вы сбежали из цистерцианского монастыря в Авиле, так? - Да. Это было ужасно. Все эти люди. Они оскверняли святыню и... Ее голос дрогнул. "Наделали глупостей, позволив сбежать тебе и остальным". - Как вы сюда попали, сестра? - Господь привел меня. Он испытывает меня, как уже однажды испытывал... - А не было ли с Господом еще кого-нибудь, кто помог вам сюда добраться? - терпеливо спрашивал полковник Акока. - Да. Меня похитили. Мне пришлось сбежать от них. - Вы рассказали полковнику Состело, где он может найти этих людей? - Да. Этих злодеев. За всем этим стоит Рауль, понимаете? Он прислал мне письмо, в котором... - Сестра, того, кого мы непосредственно ищем, зовут Хайме Миро. Вы видели его? Ее охватила дрожь. - Да. Да, конечно. Он... Полковник подался вперед. - Замечательно. А теперь вы должны рассказать мне, где его найти. - Он со всеми остальными направляется в Эз. Акока озадаченно нахмурился. - В Эз? Во Францию? Она понесла какую-то белиберду: - Да. Моник бросила Рауля, и он послал своих людей, чтобы они похитили меня из-за ребенка, потому что... Он пытался сдерживать нарастающее раздражение. - Миро со своими людьми идет на север. Эз - к востоку отсюда. - Вы не должны допустить, чтобы они увезли меня назад к Раулю. Я не хочу его больше видеть. Вы можете это понять. Я не могу его больше видеть. - Мне плевать на этого Рауля, - оборвал ее полковник Акока. - Я хочу знать, где найти Хайме Миро. - Я же сказала вам. Он поджидает меня в Эзе. Он хочет... - Ты лжешь. Похоже, ты пытаешься спасти Миро. Вот что, я не желаю тебе ничего плохого, поэтому еще раз спрашиваю тебя, где Хайме Миро? Сестра Тереза беспомощно смотрела на него. - Я не знаю, - прошептала она, дико озираясь по сторонам. - Я не знаю. - Только что ты говорила, что он в Эзе. Его голос был похож на удары кнута. - Да. Господь сказал мне. Полковник Акока решил, что с него хватит. Эта женщина была либо сумасшедшей, либо блестящей актрисой. Как бы там ни было, он был сыт по горло всей этой болтовней о Боге. Он повернулся к своему адъютанту Патрисио Арриете. - Сестре нужно освежить память. Отведи ее в интендантскую палатку. Может быть, ты со своими людьми поможешь ей вспомнить, где Хайме Миро. - Понятно, полковник. Патрисио Арриета со своими людьми был в числе тех, кто участвовал в нападении на монастырь. Они чувствовали, что монахини сбежали из-за их оплошности. "Ну что ж, вот мы за это и отыграемся", - подумал Арриета. Он повернулся к сестре Терезе. - Иди со мной, сестра. - Хорошо. "Слава Тебе, Боже милостивый". - Мы уже уезжаем? Вы не допустите того, чтобы они забрали меня в Эз? Нет? - продолжала она свой лепет. - Нет, - заверил ее Арриета. - В Эз ты не поедешь. "Полковник прав, - думал он. - Она играет с нами в игрушки. Ну хорошо, мы предложим ей другие игры. Интересно, она будет тихо лежать или закричит?" Когда она подошли к интендантской палатке, Арриета сказал: - Мы даем тебе последнюю возможность. Где Хайме Миро? "Разве они меня уже не спрашивали об этом? Или это был кто-то другой? А здесь ли это было или... все как-то ужасно перемешалось". - Он похитил меня для Рауля, потому что Моник бросила его, и он думал... - Bueno. Если ты этого хочешь, - сказал Арриета. - Посмотрим, сможем ли мы освежить твою память. - Да. Пожалуйста. Все так запутано. С полдюжины людей Акоки и несколько солдат Состело в форме вошли в палатку. Сестра Тереза подняла на них глаза и изумленно заморгала. - Сейчас эти люди отведут меня в монастырь? - Они сделают тебе нечто более приятное, - Арриета ухмыльнулся. - Они проводят тебя на небеса, сестра. Подойдя ближе, они окружили ее. - Какой на тебе прелестный наряд, - сказал один из солдат. - Ты уверена, что ты монахиня, милая? - Да, конечно, - ответила она. Рауль тоже называл ее "милой". Может, это Рауль? - Понимаете, нам пришлось переодеться, чтобы скрыться от солдат. "Но это и есть солдаты. Все смешалось". Кто-то толкнул Терезу на раскладушку. - Ты не красавица, но посмотрим, что там у тебя под платьем. - Что вы делаете? Протянув руку, он сорвал с нее блузку, кто-то другой стаскивал с нее юбку. - Неплохое тело для старушки, а, мужики? Тереза закричала. Она смотрела на окруживших ее мужчин. "Господь покарает их всех смертью. Он не позволит им дотронуться до меня, я ведь Его избранница. Я едина с Господом, напоенная Его источником чистоты". Один из солдат уже расстегнул ремень. Через мгновение она почувствовала, как чьи-то грубые руки раздвинули ей ноги, солдат навалился на нее, и она опять закричала, ощутив, как его плоть проникает в нее. - Господи! Покарай же их! Она ждала раската грома и яркой вспышки молнии, которая должна поразить их всех. На нее улегся уже другой солдат. Красная пелена застлала ей глаза. Тереза лежала в ожидании Божьей кары, почти не замечая насиловавших ее мужчин. Она уже не чувствовала боли. Лейтенант Арриета стоял возле раскладушки. Каждый раз после того, как очередной солдат вставал с нее, он спрашивал Терезу: - Ну что, хватит, сестра? Ты можешь прекратить это в любой момент. Тебе нужно лишь сказать мне, где Хайме Миро. Сестра Тереза не слышала его. Она мысленно взывала к Господу: "Порази их, Боже Всемогущий. Сотри их с лица земли, как Ты уничтожил нечестивцев Содома и Гоморры". К ее удивлению, он не отвечал. В это трудно было поверить, потому что Бог вездесущ. И тут она поняла. Когда на ней был уже шестой мужчина, к Терезе неожиданно пришло прозрение. Господь не слушал ее, потому что Его вообще не было. Все эти годы она обманывала себя верой во всемогущего Всевышнего и преданно служила Ему. Но на самом деле не было никакого всемогущества. "Если бы Господь существовал, он бы спас меня". Красная пелена, застилавшая глаза Терезы, рассеялась, и она впервые отчетливо увидела, что творилось вокруг. Не менее дюжины солдат толпились в палатке в ожидании своей очереди. Лейтенант Арриета стоял возле раскладушки, наблюдая за происходящим. Солдаты были в полном обмундировании и даже не трудились раздеться. Когда очередной солдат поднимался с Терезы, другой тут же занимал его место и через мгновение уже насиловал ее. "Бога нет, а есть Сатана, и это - его помощники, - думала сестра Тереза. - Они должны умереть. Все до одного". Когда на ней был уже следующий солдат, сестра Тереза выхватила из его кобуры пистолет. Никто еще не успел ничего сообразить, как она выстрелила в Арриету. Пуля попала ему в горло. Направляя пистолет на других, она продолжала стрелять. Четверо упали замертво, прежде чем остальные, придя в себя, начали стрелять в нее. Из-за лежавшего на ней солдата им было трудно целиться. Сестра Тереза погибла одновременно со своим последним насильником. 21 Разбуженный звуком какого-то движения на краю опушки, Хайме Миро неожиданно проснулся. Он бесшумно вылез из спального мешка и встал, держа в руке пистолет. Подкравшись, он увидел Миган, которая молилась, стоя на коленях. Остановившись, он рассматривал ее. В образе этой очаровательной женщины, молившейся в лесу среди ночи, была какая-то неземная красота. Это вдруг вызвало у него негодование. "Если бы Феликс Карпио не проболтался, что мы направляемся в Сан-Себастьян, я бы сейчас не был обременен присутствием этой сестры". Ему было необходимо попасть в Сан-Себастьян как можно быстрее. Полковник Акока и его головорезы обложили их со всех сторон. Им будет непросто миновать расставленные сети, а с дополнительной обузой, с этой женщиной, тормозившей их продвижение, опасность возрастала раз в десять. Сердитый, он подошел к Миган и резко сказал ей: - Я велел вам спать. Я не собираюсь завтра из-за вас тащиться как черепаха. - Его голос прозвучал грубее, чем он сам ожидал. Подняв на него глаза, Миган тихо ответила: - Простите, если я разозлила вас. - Сестра, свою злость я поберегу на более важные дела. Такие, как вы, просто действуют мне на нервы. Вы живете, прячась за каменными стенами, и ждете, пока вас бесплатно доставят в другой мир. Меня от всех вас откровенно воротит. - Из-за того, что мы верим в другой мир? - Нет, сестра. Из-за того, что вы верите в этот. Вы убежали от него. - Чтобы молиться за вас. Мы проводим свою жизнь в молитвах за вас. - И вы считаете, что это решит все проблемы на земле? - Со временем, да. - У нас нет времени. Ваш Бог не слышит ваших молитв из-за грохота пушек и криков гибнущих под бомбами детей. - Когда веришь... - О, я верю во многое, сестра. Я верю в то, за что борюсь. Я верю в своих товарищей и в свое оружие. А вот в кого я не верю, так это в святош. Если ты считаешь, что ваш Бог нас сейчас слушает, попроси его помочь нам скорее добраться до монастыря в Мендавии, чтобы я от тебя отделался. Он был зол на себя за то, что не сдержался. Она была не виновата в том, что Церковь бездействовала, в то время как фалангисты Франко мучили, насиловали и убивали басков и каталонцев. "Она не виновата в том, - сказала себе Хайме Миро, - что моя семья оказалась среди этих жертв". Хайме был тогда еще совсем мальчишкой, но это навсегда врезалось ему в память... Он проснулся среди ночи от грохота рвущихся бомб. Точно смертоносные цветы, они сыпались со зловещим звуком с неба, сея повсюду семена разрушения. - Вставай, Хайме! Скорее! Страх в голосе отца испугал мальчика сильнее, чем жуткий рев бомбежки. Цитаделью басков была Герника, и генерал Франко решил преподать им урок: "Уничтожьте ее". Наводивший ужас нацистский легион "Кондор" и с полдюжины итальянских самолетов предприняли массированную атаку, они были беспощадны. Жители города пытались бегством спастись от смертоносного дождя, обрушившегося на них с небес, но от него не было спасения. Хайме с матерью, отцом и двумя старшими сестрами бежали вместе со всеми. - В церковь, - крикнул отец Хайме. - Церковь они не будут бомбить. Он был прав. Все знали, что церковь поддерживала каудильо и сквозь пальцы смотрела на жестокость по отношению к его противникам. С трудом пробиваясь сквозь толпу бегущих в панике людей, семья Миро устремилась к церкви. Мальчик судорожно вцепился в руку отца, стараясь не слышать жуткого грохота вокруг. Он помнил то время, когда отец не боялся и не спасался бегством. - Папа, будет война? - спросил он как-то отца. - Нет, Хайме. Все это газетная болтовня. Мы лишь просим у правительства предоставить нам чуть больше независимости. Баски и каталонцы имеют право на свой язык, свой флаг и свои праздники. Мы все одна нация. И испанцы никогда не будут воевать с испанцами. Хайме был слишком молод и не понимал, что на карту было поставлено нечто большее, чем спор с басками и каталонцами. Это был глубокий идеологический конфликт между республиканским правительством и националистами правого крыла, и из искры разногласий быстро разгорелся огромный пожар войны, вовлекший в нее с десяток иностранных государств. Когда превосходившие силы Франко разгромили республиканцев и у власти в Испании утвердились националисты, Франко сосредоточил свое внимание на непокоренных басках: "Их надо наказать". Продолжала литься кровь. Группа баскских лидеров сформировала ЕТА, движение за свободное государство басков, и отцу Хайме было предложено вступить в эту организацию. - Нет. Я против этого. Мы должны получить то, что принадлежит нам по праву, мирным путем. Войной мы ничего не добьемся. Но ястребы войны оказались сильнее голубей мира, и ЕТА быстро превратилась в грозную силу. У Хайме были друзья, чьи отцы принимали участие в ЕТА, и они рассказывали об их героических подвигах. - Мой отец и его друзья взорвали штаб гражданской гвардии, - рассказывал один из приятелей Хайме. Или: - Ты слышал об ограблении банка в Барселоне? Это мой отец. Теперь они смогут купить оружие, чтобы драться с фашистами. А отец Хайме говорил: - Насилие бессмысленно, нужно идти путем переговоров. - Наши взорвали в Мадриде один из их заводов. Почему твой отец не с нами? Он что, трус? - Не слушай своих приятелей, Хайме, - говорил ему отец. - То, что они делают, - преступление. - Франко приказал казнить без суда и следствия нескольких басков. Мы начинаем всеобщую забастовку. Твой отец присоединится к нам? - Папа?... - Мы все испанцы, Хайме. Мы не должны допустить, чтобы нас разъединяли. И мальчик терзался сомнениями. "Неужели друзья правы? Мой отец трус?" Хайме верил отцу. И вот - Армагеддон. Мир рушился вокруг него. Улицы Герники были заполнены толпами кричащих людей, пытавшихся спастись от падавших бомб. Повсюду взрывались здания, монументы и тротуары, разлетаясь осколками бетона и брызгами крови. Хайме, его мать, отец и сестры добежали до большой церкви - единственного уцелевшего здания на площади. С десяток людей барабанили в дверь. - Впустите нас! Во имя Христа, откройте! - Что происходит? - крикнул отец Хайме. - Священники заперлись в церкви. Они нас не пускают. - Давайте выломаем дверь! - Нет! Хайме с удивлением посмотрел на отца. - Мы не будет вламываться в Божий храм, - сказал отец. - Он защитит нас, где бы мы ни были. Когда они увидели появившийся из-за угла отряд фалангистов, открывший по ним пулеметный огонь, было слишком поздно. Безоружные мужчины, женщины и дети падали на площади, сраженные пулеметными очередями. Смертельно раненый отец Хайме схватил сына и прижал его к земле, укрывая своим телом от смертоносного града пуль. После атаки землю окутала зловещая тишина. Как по волшебству стих грохот орудий, топот бегущих ног и крики. Открыв глаза, Хайме еще долго лежал, чувствуя на себе тяжесть тела отца, заботливо укрывшего его от смерти. Отец, мать и его сестры были мертвы, как и сотни других людей. И над их телами возвышались запертые двери церкви. Той же ночью Хайме выбрался из города и, добравшись через два дня до Бильбао, вступил в ЕТА. Принимавший его офицер взглянул на него и сказал: - Ты слишком молод, чтобы вступать в наши ряды, сынок. Тебе бы в школу. - Вы и будете моей школой, - тихо сказал Хайме. - Вы научите меня драться, чтобы я мог отомстить за смерть своих близких. Он никогда не сомневался в правильности своего выбора. Он сражался за себя и за свою семью, его подвиги стали легендарными. Хайме продумывал и совершал отчаянные налеты на заводы и банки, казнил тиранов. Когда кто-то из его людей попадал в плен, он осуществлял дерзкие вылазки, чтобы их спасти. Услышав о том, что для подавления баскского движения формируется ГОЕ, он с улыбкой сказал: "Хорошо. Значит, нас заметили". Он никогда не задавался вопросом, ради чего идет на риск. Было ли это связано с не раз услышанным в детстве: "Твой отец трус", или же он пытался что-то доказать себе и другим. Он просто вновь и вновь подтверждал свою храбрость и не боялся рисковать жизнью ради того, во что верил. Теперь из-за того, что один из его людей проявил в разговоре некоторую неосторожность, на Хайме свалилась эта монахиня. "Есть какая-то ирония в том, что ее церковь теперь на нашей стороне. Но она опоздала, разве что ей удастся устроить второе пришествие и воскресить моих мать, отца, сестер", - с горечью думал он. Они шли по ночному лесу, пестревшему вокруг бледными пятнами лунного света. Они держались подальше от городов и крупных дорог, постоянно настороже, готовые к малейшей опасности. Хайме не обращал на Миган никакого внимания. Они шли вместе с Феликсом и делились воспоминаниями о своих приключениях. Миган с интересом прислушивалась к их разговору. Ей никогда не доводилось встречать таких людей, как Хайме Миро. В нем чувствовалась твердая уверенность в своих силах. "Если кто и поможет мне добраться до Мендавии, - думала Миган, - так это он". Временами Хайме было жалко эту сестру и он даже испытывал невольное восхищение тем, как она держалась во время этого нелегкого путешествия. И он думал о том, как приходится остальным с их подопечными от Господа. У него, по крайней мере, есть Ампаро Хирон, и по ночам ему было с ней очень хорошо. "Она так же предана нашему делу, как и я, - думал Хайме. - И у нее даже больше оснований ненавидеть правительство". Все родные и близкие Ампаро погибли от рук националистов. Она была крайне независима и очень темпераментна. На рассвете они подошли к Саламанке, расположенной на берегах реки Тормес. - Здесь в университете учатся студенты со всей Испании, - объяснил Миган Феликс. - Это, пожалуй, лучший университет в стране. Хайме не слушал, он сосредоточенно обдумывал, что им делать дальше. "Где бы я устроил засаду на месте преследователей?" Он повернулся к Феликсу. - Мы обойдем Саламанку. Сразу за городом есть parador. Там и остановимся. Это был маленький постоялый двор, находившийся в стороне от туристских маршрутов. Каменные ступени вели в холл, где стоял деревянный рыцарь в латах. - Подождите здесь, - сказал Хайме женщинам, когда они подошли ко входу. Он кивнул Феликсу Карпио, и они скрылись за дверью. - Куда они? - спросила Миган. Ампаро Хирон одарила ее презрительным взглядом. - Наверное, твоего Бога искать. - Надеюсь, они найдут его, - в тон ей ответила Миган. Через десять минут мужчины вернулись. - Все чисто, - сказал Хайме Ампаро. - Вы с сестрой будете в одной комнате, мы с Феликсом - в другой. Он протянул ей ключ. Ампаро недовольно возразила: - Querido, я хочу остаться с тобой, а не... - Делай, что я тебе говорю. Смотри за ней. Ампаро повернулась к Миган. - Bueno. Пойдем, сестра. Миган последовала за Ампаро в гостиницу и поднялась вверх по лестнице. Они подошли к одной из дюжины комнат, расположенных в ряд вдоль серого обшарпанного коридора. Ампаро открыла дверь, и женщины вошли. Комната была тесной и убогой, с деревянным полом и оштукатуренными стенами. Из мебели были только кровать, маленькая кушетка, разбитая тумбочка да два стула. - Как здесь здорово, - воскликнула Миган, обведя глазами комнату. Приняв это за насмешку, Ампаро гневно повернулась. - Кто ты, черт побери, такая, чтобы еще выказывать недовольство... - Здесь так просторно, - продолжала Миган. Посмотрев на нее, Ампаро рассмеялась. Конечно, эта комната покажется просторной после тех келий, в которых жили сестры. Ампаро начала раздеваться. Миган не могла удержаться, чтобы не смотреть на нее. Она впервые видела Ампаро при дневном свете. Женщина была красива земной красотой. У нее были рыжие волосы, белая кожа, полная грудь и тонкая талия, ее бедра покачивались в такт ее движениям. Поймав на себе ее взгляд, Ампаро сказала: - Скажи-ка мне, сестра, почему люди уходят в монастырь? На этот вопрос было просто ответить. - Что может быть прекраснее, чем посвятить себя красоте Господней? - А я-то по простоте душевной чего только не думала! Ампаро подошла к кровати и села. - Ты можешь лечь на кушетку. Судя по тому, что я слышала о монастырях, Бог не хочет, чтобы вам было слишком удобно. - Не беспокойтесь, - улыбнулась Миган. - Мое удобство - во мне. В комнате в дальнем конце коридора Хайме Миро растянулся на кровати. Феликс Карпио пытался устроиться на маленькой кушетке. Мужчины не раздевались. Хайме положил пистолет под подушку. Пистолет Феликса лежал на маленьком обшарпанном столике возле кушетки. - Как по-твоему, зачем они это делают? - размышлял вслух Феликс. - Что делают? - Заточают себя на всю жизнь в монастырь, как в тюрьму. Хайме Миро пожал плечами. - Спроси нашу сестру. Как бы я, черт побери, хотел, чтобы мы шли без нее. Не нравится мне все это. - Хайме, Господь отблагодарит нас за это доброе дело. - Ты действительно в это веришь? Не смеши меня. Феликс не стал продолжать эту тему. Было бестактно говорить с Хайме о католической церкви. Они оба молчали, каждый погрузившись в свои собственные мысли. "Господь передал сестер в наши руки. Мы должны благополучно довести их до монастыря", - думал Феликс Карпио. Хайме думал об Ампаро. Ему жутко хотелось ее. "Проклятая монахиня". Он уже начал натягивать на себя простыню, как вдруг вспомнил, что ему надо бы сделать еще кое-что. Сидевший внизу в маленьком темном холле коридорный тихо ждал, когда новые постояльцы наверняка улягутся спать. С колотящимся сердцем он поднял трубку и набрал номер. - Полицейское управление, - лениво ответил голос в трубке. - Флориан, - зашептал своему племяннику коридорный. - У меня здесь Хайме Миро и с ним еще трое. Ты бы мог отличиться, если бы схватил их. 22 В девяноста девяти милях к востоку, в лесу вдоль дороги на Пеньяфиель, спала Лючия Кармине. Рубио Арсано сидел и смотрел на нее, ему очень не хотелось ее будить. "Она похожа на спящего ангела", - подумал он. Но близился рассвет, и нужно было двигаться дальше. Рубио наклонился и нежно прошептал ей на ухо: - Сестра Лючия... Лючия открыла глаза. - Нам пора идти. Зевнув, она лениво потянулась. Ее блузка расстегнулась, слегка обнажив грудь. Рубио поспешно отвел глаза. "Я должен контролировать свои мысли. Она ведь невеста Христа". - Сестра... - Да? - Я... я могу попросить тебя об одном одолжении? - спросил он, краснея. - О каком? - Я уже давно не молился. Но меня воспитывали в католической вере. Не могла бы ты прочесть молитву? Этого Лючия ожидала меньше всего. "Когда же я в последний раз читала молитву?" - пыталась вспомнить она. Монастырь был не в счет. В то время как другие молились, ее голова была занята мыслями о побеге. - Я... я не... - Я уверен, что нам обоим от этого будет лучше. Как она могла объяснить ему, что не помнит ни одной молитвы? - Я... Вот. Одну вспомнила. Когда она была еще совсем маленькой, она стояла на коленях возле своей кровати рядом с отцом, который после молитвы укладывал ее спать. Ей медленно стали вспоминаться слова двадцать третьего псалма. - "Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Он подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего..." На нее нахлынули воспоминания. Ей с отцом принадлежал весь мир. И он так гордился ею. "Ты родилась под счастливой звездой", - любил повторять отец. И, слыша это, Лючия чувствовала себя счастливой и красивой. Ничто не могло омрачить ее жизнь. Она же была прекрасной дочерью всесильного Анджело Кармине. - Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла... Воплощением зла были враги ее отца и братьев. И она заставила их поплатиться. - ...потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня. "Где был Бог, когда я нуждалась в успокоении?" - Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена... Она говорила все медленнее, ее голос переходил на шепот. Что случилось с той маленькой девочкой в белом воздушном платье? Будущее представлялось ей таким лучезарным. И все почему-то пошло кувырком. Все. "Я потеряла отца, братьев и саму себя". В монастыре она не думала о Боге, а теперь, здесь, с этим простым крестьянином... "Не могла бы ты помолиться за нас?" Лючия продолжала: - Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Рубио, не отрываясь, смотрел на нее, он был искренне тронут. - Спасибо, сестра. Лючия склонила голову, она была не в состоянии ничего сказать. "Что это со мной?" - думала она. - Ты готова, сестра? - Да, готова, - ответила она, посмотрев на Рубио Арсано. Через пять минут они уже были в пути. Застигнутые неожиданным ливнем, они укрылись в заброшенной хижине. Дождь яростно барабанил по ее крыше и стенам. - Как ты думаешь, эта буря когда-нибудь стихнет? Рубио улыбнулся. - Это не буря, сестра. Это то, что мы, баски, называем "sirimiri". Дождь кончится так же быстро, как и начался. Земля сейчас иссушена. Ей нужен этот дождь. - На самом деле? - Да. Я же крестьянин. "Это заметно", - подумала Лючия. - Прости мне мою откровенность, сестра, но у нас с тобой много общего. Взглянув на этого доверчивого простофилю, Лючия подумала: "Вот это здорово". - Серьезно? - Да. Мне действительно кажется, что жизнь на ферме во много напоминает жизнь в монастыре. Она не улавливала связи. - Я не понимаю. - Видишь ли, сестра, в монастыре ты много думаешь о Боге и сотворенных Им чудесах. Разве не так? - Так. - Ферма в каком-то смысле похожа на Бога, окруженного своими творениями. Все, что вырастает из земли Господней, будь то пшеница, или маслины, или виноград, - все идет от Бога, так ведь? Это все - чудо, и ты видишь его изо дня в день. Ты помогаешь ему расти, и сам становишься частью этого чуда. В его голосе слышалось такое воодушевление, что Лючия не могла сдержать улыбки. Дождь неожиданно перестал. - Теперь мы можем идти дальше, сестра. - Мы скоро подойдем к реке Дуэро, - сказал Рубио. - Прямо впереди будет Пеньяфиельский водопад. Мы дойдем до Арандаде-де-Дуэро, а там - до Логроньо, где и встретимся с остальными. "Ты и пойдешь туда, - подумала Лючия. - И желаю удачи. А я, дружок, буду в Швейцарии". За полчаса до того, как они добрались до водопада, они уже слышали его шум. Низвергавшийся в быструю реку Пеньяфиельский водопад предстал перед ними во всей своей красе. Вода падала вниз с оглушительным ревом. - Я хочу искупаться, - сказала Лючия. Ей казалось, что прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз принимала ванну. Рубио Арсано удивленно посмотрел на нее. - Здесь? "Нет, идиот, в Риме". - Да. - Будь осторожна. Из-за дождя вода в реке поднялась. - Не беспокойся. Лючия терпеливо стояла в ожидании. - О... Я отойду, пока ты будешь раздеваться. - Будь поблизости, - поспешно сказала она. - В лесу, наверное, водятся дикие звери. Когда Лючия начала раздеваться, Рубио торопливо отошел на несколько метров в сторону и отвернулся. - Не заплывай слишком далеко, сестра, - крикнул он. - Река коварна. Лючия положила сверток с крестом так, чтобы он был в поле зрения. Ей было необыкновенно приятно ощущать прохладный утренний воздух своим обнаженным телом. Полностью раздевшись, она вошла в холодную, бодрящую воду. Обернувшись, она увидела, что Рубио продолжал упорно смотреть в другую сторону, повернувшись к ней спиной. Она улыбнулась. Все другие мужчины, которых она знала, с удовольствием смотрели бы на нее. Она зашла глубже, стараясь обходить торчавшие повсюду камни, и окунулась в воду, чувствуя ногами стремительное течение реки. Неподалеку от нее потоком несло маленькое деревце. Наблюдая за ним, она повернулась и, неожиданно потеряв равновесие, поскользнулась. Вскрикнув, она неловко упала, ударившись головой о валун. Оглянувшись, Рубио с ужасом увидел, как Лючия исчезла в потоке бушующих вод. 23 Когда дежурный полицейского участка в Саламанке сержант Флориан Сантьяго положил трубку, его руки дрожали. "У меня здесь Хайме Миро и с ним еще трое. Ты бы мог отличиться, если бы схватил их". Правительство назначило за голову Хайме Миро крупную награду, и вот теперь этот баскский преступник был в его руках. Деньги, которые он получит в награду за его поимку, изменят всю его жизнь. Он сможет устроить детей в лучшую школу, сможет купить жене стиральную машину, а любовнице - украшения. Конечно, ему придется поделиться наградой с дядей. "Я дам ему двадцать процентов, - думал Сантьяго. - Или, может, десять". Репутация Хайме Миро была ему хорошо известна, и он вовсе не собирался рисковать своей жизнью ради поимки этого террориста. "Пусть другие рискуют, а я получу награду". Сидя за своим столом, он думал, как ему лучше поступить в этой ситуации. В памяти тут же возникло имя полковника Акоки. Все знали о том, что полковник горит желанием свести с этим разбойником счеты. Кроме того, под командованием полковника находилась вся ГОЕ. Да, именно так и надо действовать. Он поднял трубку и через десять минут уже говорил с самим полковником. - С вами говорит сержант Флориан Сантьяго из полицейского участка в Саламанке. Я выследил Хайме Миро. Акока старался говорить спокойным голосом. - Вы в этом уверены? - Да, полковник. Он сейчас в гостинице "Раймундо де Боргон", неподалеку от города. Он остановился на ночь. Мой дядя работает там коридорным. Он сам звонил мне. С Миро еще один мужчина и две женщины. - Ваш дядя уверен, что это Миро? - Да, полковник. Он и его спутники занимают два крайних номера на втором этаже. - Слушайте меня очень внимательно, сержант, - сказал Акока. - Я хочу, чтобы вы немедленно отправились в гостиницу и следили за тем, чтобы никто из них не ушел. Я смогу добраться туда через час. В гостиницу не входить. И оставаться незамеченным. Вам ясно? - Да, полковник. Я отправляюсь немедленно. - Он немного помедлил. - Полковник, как насчет награды за... - Когда мы схватим Миро, она - ваша. - Благодарю вас, полковник. Я очень... - Идите. - Слушаюсь. Флориан Сантьяго положил трубку. Ему очень хотелось позвонить своей любовнице и сообщить ей потрясающую новость, но с этим можно было обождать. Он удивит ее позже. А сейчас он должен был идти на задание. Он позвал одного из дежуривших наверху полицейских. - Подежурь за моим столом. Мне нужно выполнить одно поручение. Я вернусь через несколько часов. "И я вернусь богатым, - думал он. - Прежде всего, я куплю себе новую машину - "сеат". Голубого цвета. Нет, лучше белого". Положив трубку, полковник Рамон Акока некоторое время сидел неподвижно, ему надо было хорошенько все обдумать. На этот раз не должно быть никаких промашек. Это был последний ход в их шахматной партии. Он должен действовать крайне осторожно. Расставленная Миро охрана наверняка сообщит ему об опасности. Акока позвал своего адъютанта. - Слушаю, полковник. - Отбери дюжины две лучших стрелков. Проследи, чтобы они все были с автоматами. Через пятнадцать минут мы выезжаем в Саламанку. - Слушаюсь, сеньор. На этот раз Миро не уйти. Полковник уже прокручивал в голове план операции. Они окружат гостиницу со всех сторон, подойдут к ней тихо и быстро. "Нападение будет внезапным, и этот головорез не успеет убить никого из моих людей. Мы их всех перестреляем, пока они будут спать". Через пятнадцать минут адъютант вернулся. - Все готово, полковник. Не теряя времени, сержант Сантьяго добрался до гостиницы. Он не собирался ловить террористов даже и без предупреждения полковника. А теперь, выполняя приказ Акоки, он стоял в тени метрах в двадцати от гостиницы, откуда ему был хорошо виден вход. В ночном воздухе чувствовалась прохлада, но мысли о награде согревали Сантьяго. Он думал о двух спутницах Миро: красивы ли они и спят ли они сейчас с этими разбойниками? Сантьяго был уверен в одном: через несколько часов им всем придет конец. Военный фургон тихо въехал в город и направился в сторону гостиницы. Включив карманный фонарик, полковник Акока посмотрел на карту. Когда до гостиницы оставалось около мили, он сказал: - Остановимся здесь. Дальше пойдем пешком. Соблюдать тишину. Не заметивший их приближения Сантьяго вздрогнул, когда услышал у самого уха чей-то голос: - Кто такой? Повернувшись, он увидел перед собой полковника Рамона Акоку. "Боже, от одного его вида становится страшно", - подумал Сантьяго. - Сержант Сантьяго, сеньор. - Кто-нибудь выходил из гостиницы? - Нет. Они все там. Наверное, уже спят. Полковник повернулся к своему адъютанту. - Расставьте половину людей по периметру вокруг гостиницы. При попытке к бегству стрелять наверняка. Остальные пойдут со мной. Террористы в двух крайних спальнях наверху. Двинулись. Сантьяго смотрел, как полковник со своими людьми тихо вошли в гостиницу. "Интересно, много ли будет стрельбы", - думал он. Если будут стрелять, то его дядя может погибнуть в перестрелке. Вот будет жалко. Но, с другой стороны, ни с кем не надо будет делить награду. Когда люди полковника поднялись по лестнице, Акока прошептал: - Действуйте наверняка. Стреляйте, как только их увидите. - Хотите, я пойду впереди вас? - спросил адъютант. - Нет. Он хотел получить удовольствие от того, что убьет Хайме Миро сам. Комнаты, где со своими сообщниками остановился Хайме Миро, находились в конце коридора. Акока жестом показал, чтобы половина людей прикрыла одну дверь, а остальные шесть человек - другую. - Вперед! - крикнул он. Он долго ждал этого момента. По его сигналу солдаты одновременно вышибли обе двери и ворвались в комнаты, держа оружие наготове. Они стояли посреди пустых комнат, глядя на смятые постели. - Рассредоточиться! Быстро! Вниз! - заорал Акока. Солдаты бросились обыскивать гостиницу, врываясь во все номера, вышибая двери и поднимая ошарашенных постояльцев. Хайме Миро и его спутников нигде не было. Полковник ринулся вниз разыскивать коридорного. В холле никого не было. - Эй, - окликнул он. - Есть здесь кто? Ответа не последовало. Трус куда-то спрятался. Один из солдат заглянул через стойку, где сидел коридорный. - Полковник... Подойдя к нему, Акока посмотрел вниз. На полу у стены лежал коридорный с кляпом во рту. На его шее болталась табличка: "Просьба не беспокоить". 24 Рубио Арсано в ужасе смотрел, как Лючия исчезла в стремительном потоке и ее понесло течением. Не теряя ни секунды, он бросился бежать берегом реки, перепрыгивая через бревна и кусты. На первом изгибе реки он увидел, что тело Лючии несло в его направлении. Нырнув, он поплыл к ней, отчаянно борясь с сильным течением. Он чувствовал, как его сносит в сторону. Лючия была метрах в трех от него, но они казались ему километрами. Он сделал последний яростный рывок и схватил ее за руку, она чуть не выскользнула из его пальцев. Вцепившись в нее изо всех сил, он с трудом поплыл к спасительному берегу. Добравшись наконец до берега, он вытащил Лючию на траву и упал рядом с ней, не в силах отдышаться. Она была без сознания и не дышала. Рубио перевернул ее на живот, сел на не верхом и начал толчками надавливать ей на легкие. Прошла минута, другая, и он уже был близок к отчаянию, как вода хлынула у нее изо рта, и она застонала. У Рубио вырвались слова благодарности Господу. Он продолжал массировать ей грудную клетку, но уже более аккуратно, пока не почувствовал, что ее сердце бьется ровно. Когда она начала дрожать от холода, Рубио кинулся к деревьям, нарвал пригоршни листьев и, вернувшись к ней, начал растирать ими ее тело. Он сам промок и замерз, с его одежды стекала вода, но он этого не замечал. Он страшно боялся, что сестра Лючия может умереть. Теперь, когда он нежно растирал ее тело сухими листьями, его начали одолевать недостойные мысли. "У нее тело богини. Прости мне, Господи, она принадлежит Тебе, и у меня не должно быть никаких низких помыслов". Ощущая на своем теле нежное поглаживание, Лючия постепенно приходила в себя. Она была на пляже с Иво и чувствовала, как он ласково водит языком по ее телу. "Вот так... Хорошо, - думала она. - Не останавливайся, caro". Она загорелась желанием еще до того, как открыла глаза. Когда Лючия упала в реку, ее последней мыслью было то, что она умирает. Но она была жива и видела перед собой своего спасителя. Непроизвольно она обняла Рубио и притянула его к себе. На его лице отразилось изумление. - Сестра... - пытался возразить он. - Нам нельзя... - Шш! Она закрыла ему рот жадным горячим поцелуем, он чувствовал движение ее языка. Рубио был потрясен. - Давай же, - прошептала Лючия. - Скорее. Она смотрела, как Рубио нервно стаскивал с себя мокрую одежду. "Он заслужил награду, - подумала она. - И я тоже". Нерешительно подойдя к ней, Рубио сказал: - Сестра, мы не должны... Лючия не была расположена терять время на разговоры. Она почувствовала, как их тела сливаются в неподвластном времени безрассудном ритуале, и дала волю переполнявшим ее восхитительным чувствам. Ее недавнее соприкосновение со смертью придавало ощущениям еще большую остроту. Рубио оказался на удивление хорошим любовником, он был одновременно и ласков и порывист. Его чувствительность поразила Лючию. В его глазах было столько нежности, что она почувствовала комок в горле. "Уж не влюбился ли в меня этот лопух? Так ему хочется доставить мне удовольствие! Я уже и забыла, когда в последний раз мужчина заботился о моем удовольствии", - думала Лючия. И она вспомнила о своем отце. Интересно, понравился бы ему Рубио Арсано. "Странно, а почему меня интересует, понравился бы Рубио Арсано моему отцу? Я, должно быть, схожу с ума. Он ведь крестьянин, а я - Лючия Кармине, дочь Анджело Кармине. Что может быть общего между его жизнью и моей? Нас свела глупая случайность". Рубио обнимал ее. - Лючия. Моя Лючия... - продолжал повторять он. Выражение его сияющих глаз было красноречивее всяких слов. "Он такой славный", - думала она. И тут же: "Что это со мной? Почему я так думаю о нем? Я убегаю от полиции и..." Тут она вспомнила про золотой крест и чуть не ахнула. "О, Боже! Как я вдруг могла забыть о нем?" Она резко села. - Рубио, я оставила сверток там, на берегу. Принеси мне его, пожалуйста. И одежду. - Конечно. Я сейчас вернусь. Лючия сидела в ожидании, с ужасом думая, что с крестом могло что-то случиться. А вдруг его нет? Вдруг кто-то проходил и подобрал его? С чувством невероятного облегчения Лючия смотрела, как Рубио возвращается, неся под мышкой сверток. "Я не должна выпускать его из виду", - думала она. - Спасибо, Рубио. Рубио протянул Лючии ее одежду. Посмотрев на нее, она нежно сказала: - Она пока мне не понадобится. Лючии было необыкновенно уютно лежать в объятиях Рубио, чувствуя на своем разморенном теле теплые лучи солнца. Они словно очутились в каком-то тихом оазисе. Преследовавшая их опасность, казалось, была где-то далеко-далеко. - Расскажи мне про свою ферму, - лениво сказала Лючия. Его глаза засветились, и в голосе послышалась гордость. - Наша ферма была маленькой, она находилась рядом с небольшой деревушкой неподалеку от Бильбао. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение. - А что с ней теперь? Он помрачнел. - Правительство в Мадриде наказало меня дополнительными налогами за то, что я - баск. Когда я отказался платить, они отобрали ферму. Тогда я и встретил Хайме Миро. Я присоединился к нему, чтобы бороться против правительства за свои права. У меня есть мать и двое сестер, когда-нибудь мы вернем себе нашу ферму, и я снова буду на ней работать. Лючия подумала о своем отце и братьях, заточенных в тюрьму навсегда. - Ты привязан к своей семье? Рубио добродушно улыбнулся. - Конечно. Ведь семья для нас - это самое дорогое, разве не так? "Да, - подумала Лючия. - А я свою не увижу больше никогда". - Расскажи мне о своих близких, Лючия, - попросил он. - Ты любила их до того, как ушла в монастырь? Разговор принимал опасный оборот. "Что я могу сказать ему? Что мой отец - мафиозо? Что он и два моих брата сидят в тюрьме за убийство?" - Да, мы были очень привязаны друг к другу. - Чем занимается твой отец? - Он... он бизнесмен. - А у тебя есть братья или сестры? - У меня два брата. Они работают с отцом. - Лючия, почему ты ушла в монастырь? "Потому что меня разыскивает полиция за убийство двух человек. Надо прекращать эту беседу", - подумала Лючия, а вслух сказала: - Мне надо было куда-то деться. "Это близко к истине". - Тебе казалось, что ты... ты устала от мира? - Что-то вроде этого. - Я не вправе тебе об этом говорить, Лючия, но я люблю тебя. - Рубио... - Я хочу на тебе жениться. Я в жизни не говорил этого еще ни одной женщине. В нем было что-то трогательное и проникновенное. "Он совсем не умеет притворяться, - думала Лючия. - Мне нужно быть осторожной, чтобы не обидеть его. Подумать только! Дочь Анджело Кармине станет женой фермера!" Лючия чуть не рассмеялась. Рубио неправильно истолковал появившуюся на ее лице улыбку. - Я же не собираюсь всю жизнь скрываться. Правительство будет вынуждено пойти с нами на мир. И я вернусь на свою ферму. Querida, я хочу посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. У нас будет много детей, и девочки будут похожи на тебя... "Он слишком увлекся, - решила Лючия. - Пора его остановить". Но она почему-то не могла себя заставить сделать это. Она слушала, как Рубио описывал романтические картины их совместной жизни, и поймала себя на том, что чуть ли не сама хочет этого. Она так устала от погони. Было бы чудесно найти пристанище, где она будет в безопасности, где ее будут любить и заботиться о ней. "Похоже, я теряю голову". - Давай не будем сейчас об этом говорить, - сказала Лючия. - Нам надо идти дальше. Они шли на северо-восток по извилистым берегам реки Дуэро, окруженным горами и густой зеленью деревьев. Остановившись у живописной деревушки Вильяльба-де-Дуэро, они купили там хлеба, сыра, вина и устроили себе идиллический пикник на зеленой лужайке. Рядом с Рубио Лючия чувствовала себя счастливой. В нем была какая-то спокойная уверенность, которая придавала ей силы. "Он мне не пара, но какой-то женщине с ним очень повезет, он сделает ее счастливой", - думала она. Когда они поели, Рубио сказал: - Следующим городом на нашем пути будет Аранда-де-Дуэро. Город довольно большой, и нам лучше всего обойти его стороной, чтобы не наткнуться на ГОЕ и солдат. Пришло время откровения, время уйти от него. Она ждала, когда они доберутся до крупного города. Рубио Арсано и его ферма были иллюзией, а побег в Швейцарию - реальность. Лючия осознавала, какую боль причинит она ему, и не могла смотреть ему в глаза, когда произнесла: - Рубио, мне бы хотелось пойти в город. Он нахмурился. - Это опасно, querida. Солдаты... - Они не будут нас там искать. - Она быстро соображала. - Кроме того, мне... мне нужно переодеться. Я не могу больше идти в этом. Идея зайти в город тревожила Рубио, но он лишь сказал: - Хорошо, если ты так хочешь. Перед ними замаячили очертания стен и домов Аранда-де-Дуэро, который издали казался горой, воздвигнутой человеком. Рубио вновь попытался отговорить ее: - Лючия, ты уверена, что тебе нужно в город? - Да, уверена. Они перешли длинный мост, который вел на центральную улицу, Авенида Кастилья, и, направились к центру города. Они шли мимо сахарного завода, церквей и мясных лавок. Воздух был насыщен разнообразием запахов. По обеим сторонам улицы тянулись магазины и жилые дома. Они шли медленно, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец Лючия, к своему облегчению, увидела то, что искала. На вывеске она прочла: CASA DE EMPENOS - ломбард. Она ничего не сказала. Они дошли до городской площади со множеством магазинов и баров и проходили мимо "Таберна Куэва". За деревянными столиками виднелась длинная стойка бара. Возле нее стоял музыкальный автомат, а с дубового потолка свешивались куски окорока и косицы чеснока. Лючия вдруг придумала. - Я хочу пить, Рубио, - сказала она. - Может, мы зайдем сюда? - Конечно. Он взял ее за руку, и они вошли в таверну. Возле стойки толпилось с полдюжины мужчин. Лючия и Рубио сели за столик в углу. - Что бы ты хотела, querida? - Закажи мне, пожалуйста, бокал вина. Я сейчас вернусь. Мне надо кое-что сделать. Она встала и вышла на улицу, оставив озадаченно смотревшего ей вслед Рубио. Оказавшись на улице, Лючия быстро направилась назад к ломбарду, прижимая к себе сверток. На противоположной стороне улицы она увидела дверь с черной табличкой, на которой белыми буквами было написано: "Полиция". Сердце екнуло, она на секунду оторопела, потом быстро нырнула в дверь ломбарда. За прилавком стоял маленький сморщенный человек с большой головой. - Buenos dias, senorita. - Buenos dias, senor. У меня есть кое-что на продажу. Она так нервничала, что ей пришлось сжать ноги, чтобы унять дрожь в коленях. - Si? Развернув крест, Лючия протянула его ростовщику. - Вы не хотели бы это купить? Тот взял его в руки, и Лючия заметила, как загорелись его глаза. - Позвольте вас спросить, где вы это взяли? - Мне оставил его мой дядя, он недавно умер. У нее настолько пересохло в горле, что она едва могла говорить. Медленно поворачивая в руках крест, хозяин ощупывал его. - Сколько вы за него хотите? Ее мечта становилась реальностью. - Я хочу двести пятьдесят тысяч песет. Он нахмурился и покачал головой. - Нет. Он стоит не больше ста тысяч песет. - Скорее я себя продам. - Пожалуй, я дал бы вам за него сто пятьдесят тысяч. - Я лучше расплавлю его и вылью золото на улицу. - Двести тысяч песет. Это мое последнее предложение. Лючия взяла у него золотой крест. - Вы просто безбожно грабите меня, но я согласна. Она видела волнение на его лице. - Bueno, senorita. Он протянул руку за крестом. Лючия подвинула его к себе. - При одном условии. - Что это за условие, сеньорита? - У меня украли паспорт. Мне нужен новый, чтобы выехать из страны навестить больную тетю. Он внимательно посмотрел на нее умными глазами, затем кивнул. - Понимаю. - Если вы поможете мне с этим, крест - ваш. Он вздохнул. - Паспорт трудно достать, сеньорита. Власти строго следят за этим. Лючия молча смотрела на него. - Я не знаю, как вам помочь. - Ну что ж, и на том спасибо, сеньор. Она направилась к двери и уже дошла до нее, когда он окликнул ее. - Momentito. Лючия остановилась. - Мне только что пришла в голову мысль. Один из моих родственников иногда занимается подобными деликатными вопросами. Он мой дальний родственник, понимаете? - Я понимаю. - Я мог бы с ним поговорить. Когда вам нужен паспорт? - Сегодня. Он медленно кивнул своей большой головой. - И если я это сделаю для вас, мы с вами договоримся? - Когда у меня будет паспорт. - Отлично. Приходите в восемь, мой родственник будет здесь. Он договорится, чтобы вас сфотографировали, и вклеит фотографию в паспорт. Лючия чувствовала, как сильно бьется ее сердце. - Благодарю вас, сеньор. - Может быть, вы в целях безопасности оставите крест здесь? - Он будет в безопасности со мной. - Тогда в восемь. Она вышла из магазина. Осторожно обойдя полицейский участок, она направилась назад к таверне, где ее ждал Рубио. Лючия замедлила шаг. Наконец-то ей повезло. Полученные за крест деньги помогут ей выехать в Швейцарию, где ее ждала свобода. Она должна была радоваться, но вместо этого чувствовала какую-то непонятную подавленность. "Что со мной? Все идет своим чередом. Рубио скоро забудет меня. Найдет себе кого-нибудь еще". И тут она вспомнила его взгляд, когда он говорил: "Я хочу на тебе жениться. Я в жизни не говорил этого еще ни одной женщине". "Черт с ним, - подумала она. - Это не должно меня волновать". 25 Средства информации захлебывались сногсшибательными новостями. Газеты пестрели сенсационными заголовками: нападение на монастырь, массовый арест монахинь за укрывательство террористов, побег четырех монахинь, убийство пятерых солдат одной из монахинь перед своей гибелью. Международные агентства новостей лихорадило. В Мадрид съехались корреспонденты со всего мира. Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, премьер-министр Леопольдо Мартинес согласился на пресс-конференцию. Около пятидесяти репортеров из разных стран собрались у него в кабинете. Там же были полковники Рамон Акока и Фал Состело. Премьер-министр уже видел заголовок в свежей лондонской "Таймс": "Террористам и монахиням удается ускользнуть от полиции и армии Испании". Корреспондент "Пари матч" задал вопрос: - Господин премьер-министр, имеете ли вы представление о том, где сейчас могут быть сбежавшие монахини? - Поисковую операцию возглавляет полковник Акока. Я предоставляю ему ответить на этот вопрос. Заговорил полковник Акока: - У нас есть основания считать, что они находятся в руках баскских террористов. К сожалению, имеющиеся у нас сведения указывают на то, что они сотрудничают с террористами. Журналисты быстро записывали каждое его слово. - Что вы можете сказать по поводу убийства сестры Терезы и пятерых солдат? - По нашим данным, сестра Тереза работала на Хайме Миро. Под предлогом того, что хочет помочь нам найти Миро, она проникла в военный лагерь и застрелила пятерых солдат, прежде чем ее успели нейтрализовать. Я могу вас заверить в том, что армия и ГОЕ сделают все возможное, чтобы отдать преступников в руки правосудия. - Что с теми монахинями, которые были арестованы и отправлены в Мадрид? - Их допрашивают, - сказал Акока. Премьер-министр стремился поскорее закончить встречу. Он едва сдерживал свой гнев. Неспособность найти монахинь и схватить террористов ставила правительство и его лично в дурацкое положение. И пресса в полной мере воспользовалась этой ситуацией. - Господин премьер-министр, не могли бы вы рассказать подробнее о том, кто эти четыре сбежавшие монахини? - спросил корреспондент "Оджи". - Сожалею, но больше не могу дать вам никакой информации. Я повторяю, леди и джентльмены, правительство делает все, что в его силах, чтобы найти этих монахинь. - Господин премьер-министр, в печати сообщалось об имевшей место жестокости при нападении на монастырь в Авиле. Что вы на это скажете? Это был для Мартинеса больной вопрос, потому что жестокость действительно имела место. Полковник Акока грубо нарушил пределы своих полномочий. Но с полковником он разберется позже. В данный же момент нужно было продемонстрировать единство. Он повернулся к полковнику и спокойно сказал: - На этот вопрос ответит полковник Акока. - Я тоже об этом слышал, - сказал Акока. - Подобные сообщения безосновательны. Обратимся к фактам. Мы получили достоверную информацию о том, что террорист Хайме Миро с дюжиной своих, вооруженных до зубов людей скрывается в цистерцианском монастыре. К тому времени, когда мы устроили там облаву, они сбежали. - Полковник, мы слышали, что ваши люди надругались... - Вы оскорбляете нас подобными обвинениями. Вступил премьер-министр Мартинес: - Благодарю вас, леди и джентльмены. Это все. О дальнейшем ходе событий вас будут информировать. Когда журналисты ушли, премьер-министр обратился к полковникам Акоке и Состело: - Нас выставляют варварами в глазах всего мира. Акоку абсолютно не интересовало мнение премьер-министра. Его волновал раздавшийся среди ночи телефонный звонок. - Полковник Акока? Он слишком хорошо знал этот голос и тут же проснулся. - Да, сеньор. - Вы нас разочаровываете. Мы уже надеялись услышать от вас о каких-нибудь результатах. - Сеньор, я уже стягиваю кольцо вокруг них. - Он почувствовал, как взмок от пота. - Прошу вас подождать еще немного. Я оправдаю ваше доверие. Затаив дыхание, он ждал ответа. - У вас мало времени. Связь прервалась. Положив трубку, полковник Акока был близок к отчаянию. "Где же этот мерзавец Миро?" 26 "Я убью ее, - думал Рикардо Мельядо. - Я задушил бы ее голыми руками, сбросил с горы или просто пристрелил бы. Нет, наверное, приятнее всего было бы задушить ее". Его еще никто не выводил из себя так, как сестра Грасиела. Она была невыносима. Сначала, когда Хайме Миро поручил ему сопровождать ее, Рикардо Мельядо обрадовался. Да, она была монахиней, но такой потрясающей красавицы Рикардо Мельядо видеть еще не доводилось. Он определенно собирался познакомиться с ней поближе, узнать, почему она решила спрятать на всю жизнь такую необыкновенную красоту за стенами монастыря. Под надетыми на ней юбкой и блузкой он различал очертания прекрасного женского тела. "Путешествие будет очень увлекательным", - решил Рикардо. Но все приняло совершенно неожиданный оборот. Трудность заключалась в том, что сестра Грасиела отказывалась с ним говорить. С самого начала их пути она не произнесла ни единого слова, и, что приводило Рикардо в полное недоумение, она не выглядела ни сердитой, ни испуганной, ни удрученной. Ни в малейшей степени. Она просто ушла глубоко в себя и, казалось, не проявляла абсолютно никакого интереса ни к нему, ни к тому, что творилось вокруг. Они шли довольно быстрым шагом по жарким и пыльным проселочным дорогам мимо пшеничных, ячменных и овсяных полей, переливавшихся золотом под лучами солнца, мимо виноградников. Они огибали маленькие деревушки, встречавшиеся на пути, проходили через поля подсолнухов, поворачивавших свои желтые головы вслед за солнцем. Когда они перешли реку Морос, Рикардо спросил: - Ты не хочешь немного отдохнуть, сестра? Молчание. Они приближались к Сеговии, за которой их путь лежал на северо-восток в сторону заснеженных вершин Гуадаррамских гор. Рикардо по-прежнему пытался завязать с ней вежливую беседу, но это было совершенно безнадежно. - Мы скоро будем в Сеговии, сестра. Никакой реакции. "Чем же я мог ее обидеть?" - Ты проголодалась сестра? Ни звука. Словно его и не было. Он еще никогда так не отчаивался. "Может быть, эта женщина умственно отсталая, - думал он. - Должно быть, так и есть. Господь наградил ее неземной красотой, а потом наказал слабоумием". Но ему было трудно в это поверить. Когда они добрались до окрестностей Сеговии, Рикардо заметил, что в городе было многолюдно, а следовательно, гражданская гвардия проявляла большую, чем обычно, бдительность. Неподалеку от Конде-де-Честе он увидел направлявшихся в их сторону солдат. - Возьми меня за руку, сестра, - прошептал он. - Мы должны выглядеть прогуливающейся влюбленной парочкой. Она словно не слышала его. "Господи, - подумал Рикардо. - Да что она, глухонемая?" Он сам взял ее за руку и был поражен ее неожиданно яростному сопротивлению: она отдернула руку, будто ужаленная. Гвардейцы приближались. Рикардо наклонился к Грасиеле. - Не злись, - громко сказал он. - То же самое и с моей сестрой. Вчера после ужина, когда она уложила детей спать, она говорила, что мужчины не должны где-то рассиживать за пустой болтовней, покуривая свои вонючие сигареты, в то время как вы, женщины, мечетесь, оставаясь одни. Готов поклясться... Гвардейцы прошли. Повернувшись, Рикардо посмотрел на Грасиелу. Ее лицо ничего не выражало. Рикардо мысленно проклинал Хайме за то, что ему досталась именно эта монахиня. Она была словно каменная, и ее холодная неприступность казалась непрошибаемой. При всей своей скромности Рикардо Мельядо знал, что он нравится женщинам. Он уже от многих это слышал. Он был высок и хорошо сложен, у него была светлая кожа, аристократический нос, интеллигентное лицо и красивые белые зубы. Он родился в богатой баскской семье, жившей в северной части Испании. Его отец был банкиром, и он позаботился о том, чтобы сын получил хорошее образование. Рикардо учился в университете в Саламанке, и его отец с нетерпением ждал, когда сын приобщится к семейному бизнесу. Вернувшись домой по окончании университета, Рикардо послушно начал работать в банке, но очень скоро оказался вовлеченным в борьбу своего народа за независимость. Он ходил на собрания и митинги, принимал участие в выступлениях против правительства и вскоре стал одним из лидеров ЕТА. Узнав о деятельности своего сына, отец вызвал его в свой просторный кабинет и отчитал его. - Я тоже баск, Рикардо, но я к тому же и бизнесмен. Нельзя гадить в собственном доме и вовлекать страну, в которой ты живешь, в хаос переворота. - Никто не собирается свергать правительство, отец. Мы лишь требует свободы. Угнетение басков и каталонцев правительством становится невыносимым. Откинувшись на стуле, Мельядо-старший внимательно посмотрел на своего сына. - Мэр, мой хороший друг, сказал мне вчера по секрету, что тебе лучше не ходить больше на митинги, а направить свою энергию на банковское дело. - Отец... - Послушай меня, Рикардо. Когда я был молод, во мне тоже кипела кровь. Но ее можно остудить и по-другому. Ты помолвлен с замечательной девушкой. Надеюсь, у вас будет много детей. - Он взмахнул рукой, показывая вокруг. - Тебя ждет большое будущее. - Но разве ты не видишь? - Я вижу лучше тебя, сын. Твоего будущего тестя тоже не радует твое увлечение. Я бы не хотел, чтобы что-то помешало вашей свадьбе. Надеюсь, ты меня хорошо понимаешь? - Да, папа. В следующую субботу Рикардо Мельядо был арестован в Барселоне во время проведения баскского митинга. Он отказался от предложения отца освободить его под залог, если отец не внесет залог и за других участников демонстрации, арестованных вместе с Рикардо. Отец не пошел на это. Карьера Рикардо закончилась. Свадьбу пришлось отменить. Это было пять лет назад. Пять лет, полных опасности и смертельного риска. Пять тревожных лет борьбы за дело, в которое он горячо верил. Теперь он, убегая и скрываясь от полиции, сопровождал через всю Испанию слабоумную и немую монахиню. - Нам сюда, - сказал он Грасиеле, предусмотрительно не дотрагиваясь до ее руки. Свернув с центральной улицы, они пошли по Калье-де-Сан-Валентин. На углу был магазин, в котором продавались музыкальные инструменты. - У меня есть идея, - сказал Рикардо. - Подожди здесь, сестра. Я сейчас вернусь. Войдя в магазин, он подошел к стоявшему за прилавком молодому продавцу. - Buenos dias. Чем могу быть полезен? - Я бы хотел купить две гитары. - Вам повезло, - улыбнулся продавец. - Мы только что получили несколько гитар Рамирес. Они считаются лучшими. - Может быть, у вас есть что-нибудь попроще? Я и мой приятель - всего лишь любители. - Как хотите, сеньор. А что вы скажете об этих? Продавец подошел к секции магазина, где было выставлено около дюжины гитар. - Я могу уступить вам две гитары Коно по пять тысяч песет. - Пожалуй, нет. Рикардо выбрал две недорогие гитары. - Вот это то, что мне надо, - сказал он. Через минуту Рикардо вышел на улицу, держа в руках две гитары. Он в глубине души надеялся, что сестра Грасиела куда-нибудь денется, но она стояла и терпеливо ждала его. Расстегнув ремень на одной из гитар, он протянул ее сестре. - Вот, возьми. Повесь ее на плечо. Он молча уставилась на него. - Тебе не обязательно на ней играть, - терпеливо пояснил Рикардо. - Это только для виду. Он всучил ей гитару, и она неохотно взяла ее. Они шли по извилистым улицам Сеговии под громадным виадуком, построенным римлянами много веков назад. Рикардо решил сделать еще одну попытку завязать беседу. - Посмотри на этот виадук, сестра. Легенда гласит, что он был построен самим дьяволом две тысячи лет назад. Этот виадук сделан без цемента из одних камней, которые скреплены между собой лишь дьявольской силой. Он взглянул на нее в ожидании реакции. Никаких эмоций. "Ну ее к черту, - решил про себя Рикардо Мельядо. - Я сдаюсь". Жандармы гражданской гвардии были повсюду, и каждый раз, когда они проходили мимо них, Рикардо делал вид, что он о чем-то серьезно разговаривает с Грасиелой, стараясь при этом не прикасаться к ней. Казалось, жандармов с солдатами становилось все больше, но Рикардо чувствовал себя в относительной безопасности. Они будут искать монахинь с группой людей Хайме Миро, и у них не должно быть оснований подозревать двух молодых туристов с гитарами. Рикардо чувствовал, что проголодался, и, хоть сестра Грасиела ничего не говорила, он был уверен, что она тоже голодна. Они подошли к маленькому кафе. - Мы остановимся здесь и перекусим, сестра. Она стояла и смотрела на него. - Хорошо. Делай как знаешь, - со вздохом сказал он и зашел в кафе. Через минуту Грасиела вошла за ним. Когда они сели за столик, Рикардо спросил: - Что бы ты хотела заказать, сестра? Молчание. Она выводила его из себя. Рикардо сказал официанту: - Две окрошки и две порции черисос. Когда принесли суп и сосиски, Грасиела ела то, что поставили перед ней. Он заметил, что она ела машинально, не получая от этого никакого удовольствия, словно выполняла какую-то обязанность. Сидевшие за соседними столиками мужчины смотрели на нее во все глаза, и Рикардо не осуждал их за это. "Ее красота достойна кисти молодого Гойи", - думал он. Несмотря на то, что Грасиела раздражала его своим мрачным поведением, каждый раз, когда Рикардо смотрел на нее, у него перехватывало дыхание, и он проклинал себя за романтические глупости. Она была загадкой, скрытой за непробиваемой стеной. Рикардо Мельядо знал десятки красивых женщин, но ни одна из них так не волновала его. В ее красоте было что-то таинственное. Нелепо, но он не имел ни малейшего представления о том, что скрывается за этой поразительной внешностью. Умная она или глупая? Интересная или скучная? Холодная или страстная? "Лучше бы она была глупой, скучной и холодной, - думал Рикардо. - Иначе я не перенесу, если потеряю ее. Как будто она когда-либо была моей. Она принадлежит Господу". Он отвернулся, опасаясь, что она почувствует, о чем он думает. Пора было уходить, Рикардо расплатился, и они встали. По дороге он заметил, что сестра Грасиела слегка прихрамывает. "Нужно подыскать нам какой-нибудь транспорт, - подумал он. - Впереди у нас длинная дорога". Они пошли по улице и на окраине города, на Мансанарес Эль Реал, наткнулись на цыганский табор. Караван состоял из четырех ярко раскрашенных повозок с запряженными в них лошадьми. Сзади на повозках сидели женщины с детьми, одетые в цыганские наряды. - Подожди здесь, сестра, - сказал Рикардо. - Я попытаюсь договориться, чтобы нас подвезли. Он подошел к цыгану, управлявшему головной повозкой. Это был крепкий мужчина с полным набором цыганских регалий, включая серьги в ушах. - Buenas tardes, senor. Я буду вам очень признателен, если вы подвезете меня и мою невесту. Цыган посмотрел на стоявшую поодаль Грасиелу. - Можно. Куда вы направляетесь? - В сторону Гуадаррамских гор. - Я могу довезти вас до Сересо-де-Абахо. - Вы бы нам очень помогли, спасибо. Рикардо пожал цыгану руку и вложил в нее деньги. - Садитесь в последнюю повозку. - Gracias. Рикардо вернулся к стоявшей в ожидании Грасиеле. - Цыгане подвезут нас до Сересо-де-Абахо, - сказал он ей. - Мы поедем в последней повозке. В ней сидело с полдюжины цыган. Они освободили место для Рикардо и Грасиелы. Когда они стали забираться наверх, Рикардо хотел было подсадить сестру, но стояло ему дотронуться до ее руки, как она неожиданно резко оттолкнула его. "Ну и черт с тобой". Когда Грасиела забиралась в повозку, его взгляд упал на ее обнажившуюся ногу, и он невольно подумал: "Таких красивых ног, как у нее, я еще никогда не видел". Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на деревянном полу повозки, они двинулись в свой долгий путь. Грасиела сидела в углу, ее глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Рикардо не мог оторвать от нее глаз. Время тянулось медленно, нещадно палившее солнце, словно раскаленная печь, поджаривало землю, на ярко-синем небе не было ни облачка. Время от времени над пересекавшей равнины повозкой парили огромные птицы. "Buitre leonado", - подумал Рикардо. Рыжий стервятник. На закате для цыганский караван остановился, и к последней повозке подошел вожак. - Дальше мы вас не повезем, - сказал он Рикардо. - Мы направляемся в Винвелас. "Это не по пути". - Мы вам очень благодарны, - сказал ему Рикардо. - Спасибо. Он протянул было руку Грасиеле, но вовремя спохватился. - Не могли бы вы продать нам с невестой немного еды? - попросил Рикардо, обращаясь к вожаку табора. Повернувшись к одной из женщин, тот сказал ей что-то на незнакомом языке. Через несколько минут Рикардо протянули два свертка. - Muchas gracias, - поблагодарил он, вытаскивая деньги. Вожак внимательно посмотрел на него. - Вы с сестрой уже заплатили за еду. "Вы с сестрой". Значит, он понял. Но это не вызвало у Рикардо опасений. Правительство притесняло цыган не меньше, чем басков и каталонцев. - Идите с Богом. Рикардо стоял, глядя вслед уходящему каравану, затем повернулся к Грасиеле. Она наблюдала за ним с молчаливым безразличием. - Тебе осталось недолго терпеть меня, - заверил ее Рикардо. - Скоро мы будем в Логроньо. Ты встретишься там со своими подругами, и вы отправитесь в монастырь в Мендавии. Никакой реакции. С таким же успехом можно было бы разговаривать с каменной стеной. "Я и разговариваю с каменной стеной". Их высадили в тихой долине среди яблонь, груш и смоковниц. В нескольких шагах от них текла река Дуратон, в которой было полно форели. В прошлом Рикардо часто приезжал сюда на рыбалку. Здесь можно было бы остановиться и прекрасно отдохнуть, но впереди у них был долгий путь. Повернувшись, он посмотрел на Гуадаррамские горы, грядой тянувшиеся перед ними. Рикардо хорошо знал эту местность. Через горы пролегало несколько тропинок. По этим тропкам бродили дикие горные козы и волки, и, если бы Рикардо был один, он пошел бы самой короткой дорогой. Но учитывая то, что с ним была сестра Грасиела, он решил идти по самой безопасной. - Нам лучше поторопиться, - сказал Рикардо. - У нас впереди длинный подъем. Он вовсе не собирался опаздывать на встречу в Логроньо. Пусть об этой безмолвной сестре беспокоится кто-нибудь другой. Сестра Грасиела молча ждала, пока Рикардо пойдет вперед. Повернувшись, он начал подниматься в гору. Ступив на крутую тропинку, Грасиела поскользнулась на мелких камнях, и Рикардо инстинктивно протянул ей руку, чтобы помочь. Отпрянув от его руки, она выпрямилась. "Замечательно, - с раздражением подумал он. - Ну и ломай себе шею". Они продолжали подниматься к возвышавшейся над ними величественной вершине. Уходя все выше в горы, крутая тропинка сужалась, а холодный воздух становился разряженнее. Они пробирались на восток через сосновый лес. Впереди были деревня, где останавливались лыжники и альпинисты. Рикардо знал, что там можно найти горячую еду и отдохнуть в тепле. Это было заманчиво. "Слишком опасно, - решил он. - Лучше места для засады Акоке не найти". Он повернулся к сестре Грасиеле. - Мы обойдем деревню стороной. Ты еще можешь немного пройти без отдыха? Посмотрев на него, она вместо ответа пошла дальше. Эта незаслуженная грубость обидела его, и он подумал: "Слава Богу, что в Логроньо я отвяжусь от нее. Боже, но почему же мне так не хочется расставаться с ней?" Они обогнули деревню по кромке леса и вскоре, вновь оказавшись на тропе, продолжили подъем. Дышать было все труднее, тропинка становилась круче. За поворотом они наткнулись на пустое орлиное гнездо. Обойдя еще одну горную деревушку, тихо и мирно купавшуюся в лучах предзакатного солнца, они остановились передохнуть у горного ручья и напились ледяной воды. К сумеркам они добрались до скалистой местности, известной своими пещерами. Дальше начинался спуск. "Теперь будет проще, - подумал Рикардо. - Худшее позади". Сверху донесся слабый гул. Подняв голову, он посмотрел, что это могло быть. Из-за вершины горы внезапно вынырнул военный самолет, он летел прямо к ним. - Ложись! - крикнул Рикардо. - Ложись! Грасиела продолжала идти. Развернувшись, самолет начал резко снижаться. - Ложись! - вновь крикнул Рикардо. Бросившись к ней, он повалил ее и прижал к земле своим телом. То, что произошло дальше, совершенно ошеломило его. Без всякого предупреждения Грасиела начала истерично кричать и отбиваться от него. Она била его в пах и, вцепившись ногтями ему в лицо, пыталась выцарапать глаза. Но больше всего его поразили ее слова. Она выкрикивала отвратительные ругательства, чем просто ошарашила Рикардо. На него обрушился поток грязной брани. Он не мог поверить, что все это вылетало из столь прекрасного невинного ротика. Он пытался схватить ее за руки, чтобы защититься от острых ногтей. Она извивалась под ним как дикая кошка. - Перестань! - закричал он. - Я не собираюсь ничего с тобой делать. Это - военный самолет-разведчик. Они могли нас увидеть. Нам нужно отсюда уходить. Он продолжал держать ее до тех пор, пока она наконец не перестала отбиваться. Грасиела издавала сдавленные звуки, и он понял, что она рыдает. Несмотря на весь свой опыт обращения с женщинами, Рикардо был окончательно сбит с толку. Он восседал на истеричной монахине со словарным запасом шофера грузовика и не представлял, что ему делать дальше. Он старался говорить как можно спокойнее и убедительнее: - Сестра, нам нужно поскорее найти, куда бы спрятаться. Самолет мог нас заметить, и через несколько часов здесь будет много солдат. Если ты хочешь добраться до монастыря, ты сейчас поднимешься и пойдешь со мной. Немного подождав, он осторожно встал и, сев рядом, ждал, пока стихнут ее рыдания. Наконец Грасиела поднялась. Ее лицо было испачкано грязью, волосы растрепаны, глаза красные от слез, и все же от ее красоты у него заныло в груди. - Прости, я испугал тебя, - тихо сказал он. - Я не знаю, как мне вести себя с тобой. Обещаю тебе, что впредь постараюсь быть более осторожным. Она посмотрела на него своими блестящими, черными, полными слез глазами, и Рикардо не мог себе представить, о чем она думает. Вздохнув, он встал. Она последовала за ним. - Здесь повсюду множество пещер, - сказал ей Рикардо. - Мы спрячемся и заночуем в одной из них. На рассвете мы сможем пойти дальше. Его лицо было исцарапано, ранки, оставленные ее ногтями, кровоточили. Несмотря на случившееся, он чувствовал в ней какую-то беззащитность, трогательную хрупкость, и от этого у него возникло желание как-то успокоить ее. Но теперь молчал он. Рикардо абсолютно не знал, что ей сказать. Пещеры веками образовывались под воздействием ветра, бесчисленных ливней и землетрясений; они поражали своим беспредельным разнообразием. Одни были лишь углублениями в скалах, другие - бесконечными лабиринтами, куда еще не ступала нога человека. В миле от того места, где они видели самолет, Рикардо нашел подходящую пещеру. Низкий вход был почти полностью закрыт кустарником. - Оставайся здесь, - сказал он. Пригнувшись, он вошел в пещеру. Внутри было темно, лишь через вход проникал слабый свет. Трудно было судить о ее длине, но это не имело значения, исследовать ее было незачем. Он вернулся к Грасиеле. - Там, похоже, безопасно, - сказал Рикардо. - Подожди, пожалуйста, внутри. Я соберу веток, чтобы замаскировать вход. Через несколько минут я вернусь. Он посмотрел, как Грасиела молча вошла в пещеру, и не знал, увидит ли ее, когда вернется. Он вдруг понял, что очень хочет, чтобы она там была. Грасиела вошла в пещеру и, посмотрев вслед Рикардо, в отчаянии опустилась на холодный камень. "Я больше так не могу, - думала она. - Где же Ты, Господи? Прошу Тебя, избавь меня от этих мук". Это действительно были адские муки. С самого начала Грасиела боролась со своим влечением, которое она чувствовала по отношению к Рикардо. Она вспомнила Мавра. "Я боюсь самой себя. Того зла, которое во мне. Меня тянет к этому человеку, и я борюсь с этим". Она поэтому и окружила себя стеной молчания - безмолвия, среди которого она жила в монастыре. Но теперь, без монастырского бича, без молитв, выбитая из колеи суровой обыденности, Грасиела оказалась не в состоянии изгнать из своей души мрак низменных желаний. На протяжении многих лет она боролась с дьявольскими побуждениями своего тела, пытаясь отгородиться от воспоминаний о звуках, стонах и вздохах, доносившихся из постели матери. На ее обнаженное тело смотрел Мавр. "Ты еще совсем ребенок. Одевайся и уходи..." "Я - женщина". Столько лет она пыталась забыть те ощущения, которые она испытала с Мавром, стереть в памяти ритмичное движение их тел, захватившее ее, подарившее ей наконец радость жизни. Крик матери: "Сука!" И слова врача: "Наш главный хирург решил сам наложить тебе швы. Он сказал, ты слишком красива, чтобы ходить со шрамами". Все эти годы она молилась, чтобы очиститься от вины. И все это было напрасно. Когда Грасиела впервые взглянула на Рикардо Мельядо, на нее вновь нахлынули воспоминания о прошлом. Он был красивым, нежным и добрым. Еще девочкой Грасиела мечтала о таком человеке, как Рикардо. И когда он был рядом, когда он прикасался к ней, ее тело тут же загоралось и ее переполняло чувство глубокого стыда. "Я - Христова невеста и в своих мыслях и предаю Господа. Я принадлежу Тебе, Иисус. Прошу Тебя, помоги мне. Избавь меня от нечестивых помыслов". Грасиела отчаянно пыталась сохранить разделявшую их стену молчания, неприступную для всех, кроме Господа, ограждавшую ее от дьявола. Но хотела ли она оградить себя от дьявола? Когда Рикардо, бросившись на нее, прижал ее к земле, это был Мавр в постели с ней, это был монах, пытавшийся овладеть ею. Это от них отбивалась она, охваченная паникой. "Нет, - признавалась она себе. - Это неправда". Она боролась со своими собственными желаниями. Она разрывалась между чистыми побуждениями и вожделением своей плоти. "Нельзя поддаваться. Я должна вернуться в монастырь. Он будет здесь с минуты на минуту. Как мне быть?" Услышав сзади какое-то тихое поскуливание, Грасиела быстро повернулась. Из темноты, приближаясь, на нее смотрели четыре зеленых глаза. Сердце Грасиелы часто забилось. Неслышно ступая мягкими лапками, к ней подбежали два волчонка. Улыбнувшись, она протянула к ним руку. У входа в пещеру неожиданно раздался шорох. "Рикардо вернулся", - подумала она. В следующее мгновение огромный серый волк бросился на нее, целясь прямо в горло. 27 В Аранда-де-Дуэро Лючия Кармине задержалась у входа в таверну и сделала глубокий вдох. В окно она видела сидевшего в ожидании ее Рубио Арсано. "Я не должна вызвать у него подозрений, - подумала она. - В восемь часов у меня будет новый паспорт, и я отправлюсь в Швейцарию". Изобразив на лице улыбку, она вошла в таверну. Увидев ее, Рубио радостно улыбнулся, и от выражения его глаз, когда он поднялся ей навстречу, ее сердце мучительно сжалось. - Я очень волновался, querida. Тебя так долго не было, что я начал бояться, не случилось ли с тобой что-нибудь ужасное. Лючия взяла его за руку. - Ничего не случилось. "Кроме того, что я купила себе билет на свободу. Завтра меня уже не будет в этой стране". Держа ее за руку, Рубио сидел и смотрел ей в глаза, в нем чувствовалось столько любви, что Лючии стало не по себе. "Неужели он не понимает, что это невозможно? А все потому, что мне не хватает смелости сказать ему. Он любит не меня, а ту женщину, за которую меня принимает. Без меня ему будет гораздо лучше". Повернувшись, Лючия впервые оглядела таверн