Кейси возразил, что взгляды этих двух деятелей совершенно противоположны, Фримен замолчал и уставился на своего собеседника, как будто впервые его заметил. - Скажите, - спросил он, - какова же все-таки ваша точка зрения? Кейси замялся, но Фримен отрезал ему путь отхода. Кейси решил, что не стоит горячиться, пока он не получит необходимых сведений. Фримен же продолжал настаивать, чтобы он изложил ему свои политические взгляды. - Послушайте, - сказал наконец Кейси, - я не боюсь рисковать, но сейчас это не входит в мою задачу. Я стараюсь добыть некоторые факты, чтобы можно было поставить Макферсона на место, а мои взгляды на проблему деторождения, например, или на помощь Югославии не имеют к этому никакого отношения. Хотите помочь мне или нет? Фримен отодвинулся от стола. - А почем я знаю, может, вы какой-нибудь паршивый агент ФБР и хотите поймать меня на слове, чтобы внести в черный список? - Вам нечего бояться. Не думаете же вы, что Шу, которая, кстати сказать, мой старый друг, приготовила вам ловушку. Ну ладно, давайте говорить серьезно. - Плевать мне на вас, - сказал Фримен уже менее воинственно. - Давайте закажем, раз вы угощаете, а потом уж задавайте свои вопросы, а я посмотрю, может, и отвечу. Пока он изучал меню, Кейси еще раз продумал план беседы. Они заказали завтрак, но Фримен решил, что сначала ему требуется еще порция вина. - В сущности, - начал Кейси, у меня к вам лишь пара вопросов по секрету. Прежде всего нам надо иметь представление о характере отношений между Макферсоном и генералом Скоттом, председателем комитета начальников штабов. - Да они закадычные друзья, - со злобой отвечал Фримен. - Скотт был у Мака в Коннектикуте два или три раза. Мак несколько раз принимал участие в секретных "инструктажах", на которых присутствовали только консерваторы. Вы знаете, генерал говорил им, что социальное обеспечение - это первородный грех и что, если так пойдет, все мы завтра станем коммунистами. Консерваторам такие рассуждения нравятся, и они готовы поддержать кандидатуру Скотта на президентских выборах. - Вы серьезно говорите, что Скотт намерен баллотироваться в президенты? - А вы что думали? Конечно намерен. А Макферсон хочет прослыть творцом президентов. - Когда проводились эти совещания? - спросил Кейси. Фримен вцепился в свой бокал, как будто испугался, что его отберут. - Одно было как-то зимой, потом одно в апреле. Мне запомнилось это последнее совещание, потому что Мак вызвал меня, чтобы исправить текст передачи и включить туда кое-что из высказываний Скотта. - Ну а как насчет будущей субботы? Говорят, он готовит что-то особенное? - Я сам ничего не знаю. Он ни черта не говорит мне об этой экстраординарной передаче. А это что-нибудь да значит. Ведь он платит мне семьсот долларов в неделю за мою писанину и имеет право выкачать меня досуха. Говорит, что хочет сам написать текст своей речи. - Фримен сделал презрительную гримасу. - Советую вам приготовить хорошие затычки для ушей, Кейси. Мак способен трепаться, как заведенный, но написать он не может даже собственной фамилии. - Выходит, газетные сплетни подтверждаются? Я хочу сказать, он действительно просил радиовещательную компанию выделить ему время? - Ну конечно! Сегодня утром он сказал мне, что РБК дала согласие. Он получает целый час, с шести до семи, за свой счет. И выложит за это шестьдесят пять тысяч из своего кармана. - А он представит заранее текст своего выступления? - спросил Кейси. - Нет. По существующим правилам он, конечно, обязан, но на сей счет у них есть неписаное соглашение. Единственное, что от него требуется, - это не приклеивать обидных кличек своим политическим противникам. Фримен продолжал болтать о Макферсоне, со смаком и со знанием дела копаясь в его недостатках, словно психиатр, анализирующий характер дьявола. Кейси слушал без интереса. Фримен исчерпал свой запас фактов, а его суждения едва ли стоили платы за завтрак, которая, когда принесли счет, составила 12 долларов 75 центов. - Меня удивляет одно, - сказал Кейси, расплатившись по счету. - Если вы так ненавидите Макферсона, зачем вы на него работаете? Фримен впервые искренне улыбнулся: - Он меня так бесит, что я трачу все, что зарабатываю, только бы как-нибудь забыть свою работу. Любой порядочный либеральный комментатор, который предложит мне работу, может заполучить меня по сходной цене - вплоть до шестисот девяноста пяти долларов в неделю. Кейси вышел вслед за Фрименом из переполненного ресторанчика, отвернувшись в сторону, чтобы не быть кем-нибудь узнанным. Его нью-йоркская миссия подходила к концу, и он чувствовал, что особого успеха не добился, хотя ему удалось подтвердить имевшиеся подозрения насчет заговора. Что же касается налоговой декларации Миллисент Сеньер, то она, вероятно, не представит особой ценности. Он думал о Джирарде. Надо же, чтобы с таким славным парнем приключилось такое! И в каком затруднительном положении оказался теперь президент! Правда, мисс Таунсенд сказала, что Джирард передал по телефону хорошую весть. Удалось ли ему что-нибудь выяснить? Скорей бы уж добраться до аэродрома и сесть в самолет. На тротуаре, под тентом витрины, Фримен, щурясь от солнечного света, ткнул Кейси пальцем в грудь. - Вы не похожи на человека, пригодного для таких дел, но я все-таки надеюсь, что вашей группе удастся свалить Макферсона и Скотта и оздоровить общую атмосферу. Кейси протянул ему руку. - Ну, спасибо, мистер Фримен. Все, что вы мне рассказали, я буду хранить в тайне. Фримен уклонился от рукопожатия, и его прощальные слова прозвучали с нескрываемым сарказмом: - Все же постарайтесь, Кейси, занять определенную позицию. Вам будет полезно разбить себе нос за стоящее дело. Прощайте, дружище. Кейси посмотрел ему вслед. "Сынок, - сказал он про себя, - если бы мне не надо было возвращаться в Вашингтон, я бы сейчас же свернул шею кое-кому..." В Белом доме Джордан Лимен, рассеянно жуя сандвич, читал сводку последних новостей, принесенную Фрэнком Саймоном. В ней содержались три дополнения к сообщению о катастрофе, полученному утром, - перечислялись кое-какие подробности ее, и было одно новое сообщение, по-видимому написанное корреспондентом, побывавшим на месте происшествия: "Ла-Гранха, Испания. Расплющенные и обгорелые обломки, разбросанные по голым склонам кастильских холмов, - вот все, что осталось от гигантского трансокеанского лайнера, потерпевшего здесь катастрофу рано утром в четверг. Полиция и спасательные команды продолжают разыскивать среди обломков самолета тела пассажиров, в числе которых находился Поль Джирард, 45 лет, секретарь президента Лимена. Отдельные куски крыльев и части двигателей были найдены на значительном расстоянии от места катастрофы, что свидетельствует об ужасающей силе удара. Причина катастрофы не установлена, хотя пилот вскоре после вылета радировал на контрольно-диспетчерский пункт мадридского аэродрома, что вследствие технических неполадок он возвращается в испанскую столицу для устранения неисправностей. Представители авиакомпании заявили, что, возможно, удастся установить характер неисправностей. Хотя большая часть самолета сгорела, они надеются, что уцелевшие приборы из кабины летчика и регистрирующие устройства могут дать ключ к объяснению причин катастрофы, самой крупной за последние пять лет". "Да, - подумал Лимен, - это кладет конец последней возможности найти маленький клочок бумаги, который мог бы заставить Скотта подать в отставку. Пожалуй, единственной надеждой получить сколько-нибудь основательные доказательства остается доклад Кларка из Эль-Пасо. Но боже мой, почему же он молчит?" Впрочем, Лимен с тяжелым чувством вынужден был признать, что и доказательство существования секретной базы, не утвержденной президентом, - шаткое основание для увольнения председателя комитета начальников штабов и его коллег - всем известных генералов. Страна просто не поймет, почему популярный генерал должен быть смещен с поста только за то, что он принял меры, хотя бы и секретные, для охраны систем связи. "Может быть, Крис прав, - подумал он, - и надо действовать в открытую?" Лимен чувствовал себя как священник, чья паства внезапно покидает его в то самое утро, когда должна состояться торжественная церемония открытия новой церкви. Эстер приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было просунуть голову. - Доктор Креймер напоминает, что через пять минут вы должны быть в его кабинете для медицинского осмотра, - сказала она. Лимен вышел на веранду и направился через розарий по дорожке, ведущей от западного крыла к особняку, в первом этаже которого находился кабинет доктора. Погода стала лучше. Полуденное солнце светило через тонкий слой плывущих по небу облаков, в воздухе приятно пахло свежескошенной травой. Где-то проскрипела голубая сойка, и какая-то птица, сидевшая на ветвях большой магнолии, стремительно кинулась на воробья. Лимен кивнул агенту секретной службы, скромно стоявшему у стены. Доктор Горас Креймер, давнишний врач Лимена, бросил практику в Колумбусе, чтобы следить за здоровьем президента. Болтая о перемене погоды, он проводил еженедельный осмотр: выслушивал президента стетоскопом; измерял кровяное давление, намотав ему на руку ленту и надув ее воздухом; исследовал с помощью рефлектора глаза, уши, нос и горло. На этот раз, закончив осмотр, Креймер сел на табуретку и, небрежно помахивая стетоскопом, уставился на своего пациента. - Когда вы были последний раз в отпуске? - спросил он. Креймер был круглолицый мужчина с глубоко посаженными глазами, испытующе взиравшими на пациентов. - Весной я провел два уик-энда на Голубом озере, - как будто оправдываясь, ответил президент. - Я говорю об отпуске, господин президент, - повторил Креймер с терпеливой настойчивостью. - Сейчас, дайте вспомнить... Прошлым летом я целую неделю отдыхал на озере. Креймер покачал головой, не отрывая глаз от Лимена. - Это тоже не отпуск, господин президент. В ту неделю у вас было по два совещания в день, и, по моим подсчетам, вы только три раза ходили на рыбалку. Лимен молчал. В мыслях он был весьма далек от кабинета врача. Холмы Испании, Пентагон, где сидел стройный, подтянутый генерал, пустынные просторы Юго-Запада - все это мелькало в его голове. - Я буду говорить прямо, Джордан, - сказал Креймер. - У вас опять поднялось давление, и мне это совсем не нравится. Отныне извольте выполнять мои предписания. Вам надо уехать по крайней мере недели на две. Можете проводить одно совещание в неделю - и как можно меньше телефонных разговоров. Президент покачал головой и чуть улыбнулся: - Не могу, Горас. Придется подождать до июля, когда вступит в силу договор. Креймер попытался изменить курс. - Если вы не дорожите своим здоровьем, подумайте о моей репутации. Ведь я не смогу заработать в Колумбусе ни цента, если вы умрете по моей вине. - Сможете, - усмехнулся Лимен. - Объявите только, что я был самой крупной вашей ошибкой. Креймер только пожал плечами. Лимен снял с вешалки пиджак, надел его и зашагал обратно в свой кабинет, не подозревая, что доктор, стоя в дверях, провожает его взглядом. Креймер бросил на стол стетоскоп и обратился к медсестре, вошедшей в кабинет после ухода Лимена. - Где логика? Мы избираем человека президентом, а потом стараемся как можно скорее его угробить. Иногда мне кажется, что идет какое-то непрерывное состязание: кто рухнет раньше - президент или страна. Джордан Лимен снова задержал взгляд на магнолии. Птицы улетели, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было отдаленное жужжание самолета. Оно с новой силой напомнило ему о Поле Джирарде и о всех его планах, которые вдруг начали рушиться на глазах. Лимен прошел мимо охранника, даже не взглянув на него, ЧЕТВЕРГ. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ "Такова уж наша дипломатическая служба, - размышлял Генри Уитни, выезжая из Мадрида. - В каждом задании, которое получаешь, обычно сочетается и хорошее и плохое". Но теперешнее поручение было явно неприятным. Из-за него Уитни пришлось пожертвовать первым за три недели свободным вечером в домашнем кругу. А все потому, что посол, желая угодить Белому дому, поручил это дело ему, человеку высокопоставленному, хотя со всем этим вполне бы справился самый младший сотрудник из отдела Уитни. Политика - вот в чем все дело. Единственное, что утешало Уитни, - это возможность проехать по местам, которые он любил больше всего на свете. И теперь, ведя "мерседес" по автостраде, уходящей на северо-запад, в горы, он радовался этой мысли. Уитни открыл эти горы, когда, став чиновником дипломатической службы, впервые получил назначение в Испанию, и с тех пор не переставал их любить. Он решил срезать путь, свернув с шоссе у Вильяльбы, где начинается горный перевал, и взобраться вверх к Ла-Гранха по проселочной дороге. Хоть это был и не самый короткий путь через Сьерра-де-Гвадаррама, но ему нравилась эта дорога, и он давно уже по ней не ездил. Он попадет к месту катастрофы задолго до наступления темноты, посмотрит на обломки самолета, выполнит необходимые формальности в полиции, и еще останется время, чтобы прилично пообедать и как следует выспаться. Не было никакой необходимости возвращаться в столицу до завтрашнего дня. Уитни, сбавив скорость, въехал в Торрелодонес и стал осторожно пробираться к центру города по запруженной пешеходами и вьючными животными улице, мимо подтянутых, но совершенно бездеятельных полицейских - регулировщиков движения. Выехав на противоположную окраину города, он прибавил скорость и снова впал в мечтательное настроение. Что же все-таки заставило старину Арчи поднять столько шуму вокруг этой авиационной катастрофы? Никого в посольстве особенно не взволновало, что в списке погибших пассажиров значилось имя сотрудника Белого дома. Мало кто вообще слышал о Поле Джирарде. С трудом вспомнили, что это был секретарь президента по вопросам назначения встреч и приемов. Никто и не подозревал, что он находится в Испании. Вероятно, он недолго пробыл в стране, потому что работники консульств, подчиненные Уитни, имели строгое, хотя и неофициальное распоряжение сразу же извещать его, когда в их руки попадет паспорт сотрудника Белого дома или члена конгресса. Как только посол Арчибальд Литл узнал о катастрофе - это было около полудня, - он вызвал Уитни по внутреннему телефону, и полчаса спустя генеральный консул получил приказание лично отправиться на место происшествия и посмотреть, не осталось ли чего-нибудь такого, о чем следовало бы позаботиться посольству. Уитни спросил, было ли на этот счет распоряжение из Вашингтона. Посол ответил довольно резко, что никаких распоряжений не было, но никогда не мешает дать понять государственному департаменту, не говоря уже о Белом доме, что посольство заботится и о мелочах - ведь они тоже могут иметь значение. Кроме того, Уитни должен сообщить по телеграфу о состоянии останков Джирарда и ждать дальнейших инструкций из Вашингтона. Последнее, видимо, действительно что-то значило, хотя в общем-то с этой работой мог справиться любой из подчиненных Уитни. "Вот так, - размышлял он, - папаша Арчибальд и достиг своего нынешнего положения. Он знает, что делает, хотя президенту Лимену, конечно, совершенно безразлично, какого ранга консульский чиновник отправится собирать останки его покойного помощника". Уитни прервал свои размышления. Все эти рассуждения "неконструктивные", решил он, вспомнив излюбленное выражение дипломатов. Он давно уже научился не растравлять душу напрасными раздумьями о неприятностях, считая это пустой тратой времени. На дипломатической службе было немало людей, которые портили жизнь себе и другим из-за мельчайших пустяков, не стоящих выеденного яйца. Он сосредоточил свое внимание на управлении машиной, успевая в то же время следить за ландшафтом. Его чудесный маленький "мерседес" (одним из немногих преимуществ этой страны, которое тщательно скрывали от приезжих американских сенаторов, были низкие цены на хорошие автомобили) несся по извилистой горной дороге, как по бульвару. Уитни не знал лучшего места в мире, чем этот двадцатикилометровый участок пути. Вначале дорога шла вверх, к перевалу Навасеррада, потом спускалась через покрытые лесом северные склоны гор и вела к Ла-Гранхи, где среди пышных садов и фонтанов стоял изумительной красоты летний дворец Габсбургов. По мере того как дорога поднималась вверх к перевалу, местность становилась все более голой и мрачной - и так до самой вершины. Внизу виднелись домики лыжной базы, запертые на лето, с наглухо заколоченными ставнями. Вся прелесть Пуэрто-де-Навасеррада заключалась в разительном контрасте между двумя склонами горы. Южный склон был усеян огромными камнями и почти лишен зелени, а северный покрыт густым сосновым лесом. Уитни миновал указатель на гребне горы, въехал в сосновый лес и начал спускаться по извилистой дороге, то пересекая залитые солнцем поляны, то ныряя в густую тень деревьев. Лес был большой, деревья росли через правильные промежутки; вся земля, кроме небольших зеленых островков, была сплошь покрыта опавшей сосновой хвоей. Уитни исходил эти места двадцать лет назад. Сейчас он несся вниз, минуя крутые повороты, проехал через белый бетонный мост, - говорят, тот самый, который взорвали партизаны в романе Хемингуэя о гражданской войне в Испании. В ту весну Уитни носил эту книгу в своем рюкзаке и, полный романтических чувств и смутной тоски, мысленно жил одной жизнью с героями Хемингуэя. Час спустя Генри Уитни был всецело поглощен делом, взбираясь на невысокий холм около Ла-Гранхи с Хуаном Ортегой, офицером местной полиции. Они подошли к месту катастрофы. В широкой уродливой борозде, протянувшейся вдоль гребня, еще дымились куски обгорелого, искореженного металла. Груда побольше обозначала, по-видимому, то, что некогда было фюзеляжем. Еще дальше, ярдах в двухстах, лежали обломки, в которых можно было распознать носовую часть с измятой кабиной пилота. Видимо, при столкновении с землей нос машины был приподнят, подумал Уитни, и эту часть отбросило в сторону, поэтому она не пострадала от огня. - Если это не очень обременительно, - по-испански обратился Уитни к офицеру, когда они пробирались мимо обломков, - не могли бы вы оставить здесь несколько солдат до прибытия следственной комиссии авиакомпании? В таких случаях опытный глаз очень много значит для определения причин катастрофы, и лучше, если все останется, как было. - Разумеется, - согласился Ортега. - Как видите, я привел сюда солдат, чтобы отгонять любопытных. - Три солдата в серо-зеленой форме, с винтовками на ремень стояли невдалеке. - Никто сюда не сунется. Все осталось, как было, кроме нескольких мелких предметов, которые мы подобрали и сложили в моей канцелярии. Я их вам отдам. При виде обгорелых частей тел Уитни стало не по себе. Отвернувшись, он спросил, не пытались ли установить личность погибших. Ортега пожал плечами и сказал, что это невозможно. Распознать удалось только трех членов экипажа, трупы которых были найдены в разбитой кабине пилота. Они спустились вместе по склону холма, сели в машину Уитни и поехали в город. Войдя в свою канцелярию, Ортега приказал солдату принести хересу, потом взял стоявший в углу старый деревянный ящик из-под патронов и поставил его на стол. - Это все, сеньор. Уж очень сильный был пожар. В ящике было не много вещей. Уитни осторожно вынул две обгорелые книжки, одну сережку, распоротую дорожную сумку, пропитанную запахом коньяка, исходившим из лежавшей в ней разбитой подарочной бутылочки фундадора, мужскую шляпу, разорванный дамский кошелек, половину форменной шапочки стюардессы и измятый серебряный портсигар, который нельзя было открыть, потому что заело замок. Уитни с содроганием рассматривал все, что осталось от сорока восьми человек. Его бросило в жар и начало поташнивать от затхлого воздуха канцелярии. "К черту, я слишком стар для таких дел, - подумал он, - пусть этим занимается молодежь". Тем не менее он старался казаться спокойным и невозмутимым и неторопливо потягивал херес. - Большое спасибо, - сказал он, допив стакан. - Мне пора отправляться. С вашего разрешения, я возьму этот ящик с собой. - Пожалуйста, - согласился офицер, вставая вслед за Уитни. - Надеюсь встретиться с вами еще, сеньор, при более приятных обстоятельствах. Уитни вышел из канцелярии. Приятно было вдохнуть свежий вечерний воздух. Он открыл багажник "мерседеса", положил туда ящик, захлопнул крышку и запер ее на замок. "Главное сейчас - выпить хорошую порцию виски и спокойно поспать, - решил он. - Заняться этими вещичками можно и потом. Собственно говоря, от меня требуется только выложить их на стол Арчи, и больше ничего". ЧЕТВЕРГ, ВЕЧЕР Хэнк Пайкот чистил рыбу для обеда на большом плоском камне у самых мостков, когда услышал шум подвесного мотора лодки, огибавшей остров. Хотя мотор работал на малых оборотах и шум его был еле слышен, Хэнк по глубокому хриплому звуку узнал одну из тех больших, сдаваемых напрокат лодок, что стояли у пристани около дома Эдвардсов. "Черт побери, - подумал он, - еще только середина мая, а эти спортсмены уже тут как тут. Скоро здесь не будет покоя даже зимой, да и рыбу всю выловят". Хэнк искоса следил за лодкой, показавшейся из-за поворота. В угасающем свете дня он различил, что это действительно одна из лодок Эдвардса, непомерно большая, с сорокасильным мотором, слишком мощным для такого маленького озера. Три человека, находившиеся в лодке, вовсе не ловили рыбу, а, медленно продвигаясь вдоль берега, изучали остров. И Хэнк вспомнил телефонный звонок Джордана Лимена. Ох уж эта газетная братия! Вечно им нужны новые снимки. Кажется, прошлым летом они наснимали столько, что хватило бы на все журналы до скончания века. Пайкот только что выпотрошил последнюю рыбу, когда человек, стоявший на носу лодки, показал на него пальцем и стал что-то говорить другим. Сидевший на корме, у мотора, резко повернул лодку к мосткам. Лодка с выключенным мотором медленно заскользила вдоль мостков. "Что-то они не похожи на городских парней, - подумал Пайкот, - какие обычно приезжают на Голубое озеро. У них такой вид, как будто они живут все время на воздухе. Крепкие ребята! Видать, умеют постоять за себя. И только один маленький фотоаппарат. Нет, не похожи они на фотографов". Пайкот поболтал ножом в воде, вытер его о штаны и засунул в ножны, висевшие на поясе. Потом вымыл руки в холодной воде. За все время он не проронил ни слова. - Вы здешний сторож? - заговорил стоявший на носу - черноволосый мужчина с густыми бровями и шрамом на щеке. - Как будто, - ответил Пайкот. - А что такое? - Секретная служба, - сказал черноволосый. - Проверяем, как тут обстоят дела перед приездом президента. Обычная проверка. "Вот как? - удивился Пайкот. - Что-то я вас раньше никогда не видел, а когда приезжает секретная служба - это всегда одни и те же ребята. К тому же Лимен уже два раза был здесь в этом году, а по телефону он ничего не говорил насчет новой проверки. Может, вы думаете, что я совсем ничего не понимаю?" Черноволосый продел носовую цепь через одно из колец, вделанных в мостки, и приготовился прыгнуть на берег. - Постойте-ка, - сказал Пайкот, переходя с плоского камня на мостки. - Этот остров - частная собственность президента. Черноволосый все-таки поднялся на мостик и встал перед Пайкотом. - Не беспокойся, дружище! Мы из Вашингтона. Хотим только осмотреть остров и проверить связь - радио и все такое прочее. Как она работала зимой - хорошо? Пайкот не спеша вытащил сигарету из пачки, засунутой в карман рубашки, и закурил. Застегнул карман. "Рожа у этого парня, как у дикобраза, ничуть не лучше, - подумал он. - Если он действительно из секретной службы, то должен бы знать, что военные связисты проверили всю аппаратуру еще месяц назад". - А у вас есть какое-нибудь удостоверение? - спросил Пайкот. Черноволосый молча уставился на него. Сидевший посреди лодки потянул своего товарища за брюки, и тот, не говоря ни слова, отвязал цепь от кольца и сел в лодку. - Ну что ж, если вы говорите, что связь в порядке, пожалуй, можно не проверять второй раз, - произнес он наконец. "Да я же ничего такого не говорил", - изумился Пайкот, но промолчал. Черноволосый дал знак своему помощнику, сидевшему на корме. Тот завел мотор, лодка отошла от берега и медленно направилась к дальнему концу острова. Пайкот собрал рыбу и пошел по усыпанной сосновой хвоей дорожке к дому. Бросив рыбу в холодильник, он вышел на крыльцо. Хотя дом стоял на самой высокой точке островка, окружающие деревья скрывали из виду большую часть береговой линии. Но он мог следить за курсом лодки, медленно огибавшей остров, по шуму мотора. Один раз лодка остановилась на дальнем конце островка, где была установлена радиомачта и выходил из воды телефонный кабель, но через минуту мотор заработал снова, и лодка полным ходом направилась от острова к пристани. "Да, Лимен правильно говорил насчет посетителей, - размышлял Пайкот, - только не похоже, что эти люди из какого-то журнала. У них другое на уме, и уж наверняка недоброе. Может, стянуть что-нибудь хотели?" Тишину разорвал дребезжащий крик гагары. Пайкот взглянул на зеркально гладкую поверхность озера, словно застывшего в безветренных сумерках, и поежился. Черт возьми, холодает. Он повернулся и зашагал к дому, чтобы позвонить президенту. Когда в кабинете Лимена раздался телефонный звонок, за длинным кофейным столом, уставленным тарелками, сидели четверо: Лимен, Кристофер Тодд, Арт Корвин и Джигс Кейси. Президент почти не притронулся к еде, он только выпил две чашки кофе и теперь тщетно пытался поддерживать огонь в трубке, пока ели остальные. - Может быть, это Рей? - произнес он, поспешно снимая телефонную трубку. Когда он узнал голос Пайкота, лицо его отразило разочарование, хотя он продолжал внимательно слушать. Закончив разговор, он передал другим его содержание, описав тех троих в лодке. - Это Бродерик, - заявил Кейси, - из миллиона людей не найдешь другого, к кому бы так подходило это описание. - Что-то он забрался слишком далеко от дома, - заметил Корвин. - Ведь от Эль-Пасо до Мэна добрых две тысячи миль. Тодд одернул полы жилетки, подобно адвокату, только что ловко поймавшему на слове свидетеля, самодовольно улыбнулся хмурому Лимену и весело сказал: - Господин президент, вам везет. - Везет? - переспросил тот. - По-вашему, когда все идет прахом, это значит везет? - Послушайте, - сказал Тодд. Он вытащил из верхнего кармана жилетки карандаш в серебряной оправе и постучал им по огромному желтому блокноту, который теперь стал столь же неотъемлемой принадлежностью его туалета, как цепочка от часов или запонки. - С тех пор как я убедился в существовании заговора... - Что произошло, насколько мне помнится, Крис, всего двенадцать часов назад... - съязвил президент. Если не считать едва заметной улыбки, адвокат пропустил мимо ушей замечание президента. - С тех пор как я убедился в этом, - продолжал он, - меня интересовал один очень важный вопрос, а именно: сколько союзников у Скотта? Если их очень много и в заговор втянуто множество воинских частей, больших и малых, то наше положение не из легких. Но если в нем участвует лишь несколько человек, хотя бы и высших командиров, все шансы на нашей стороне. - Ну и что? - заинтересовался Лимен. - А то, что если генералу Скотту приходится отправлять полковника Бродерика из Эль-Пасо, где он командует частью, играющей решающую роль в операции, в Мэн с задачей, которую может выполнить любой рядовой сыщик, значит Скотт пускается в плавание с бумажными парусами. Но Лимена это заключение не обрадовало. С тех пор как час назад собралась эта небольшая компания, он не переставал нервничать. Лимен встал и зашагал по комнате, засунув руки в карманы брюк. - Не вижу, чем это может особенно помочь, Крис, - сказал он. - Поможет, если вы решите разгромить их немедленно, - ответил Тодд, - а время для такого решения уже назревает. Но Лимен думал о другом. - Надо выяснить, что случилось с Реем. Господи, не может же сенатор Соединенных Штатов просто так взять и исчезнуть? - Он взглянул на часы. - Прошло уже больше тридцати шести часов, с тех пор как Джигс расстался с ним в аэропорту. Не могу понять, в чем дело. Тодда подмывало намекнуть на бутылки, возвышавшиеся на подносе, но он не решился. Не хотелось еще больше раздражать президента. Но что же все-таки могло случиться с Кларком? Они звонили в его канцелярию - там не знали, где он. Несколько раз звонили домой - никто не отвечал. Пытались связаться с отелем в Мейконе, где Кларк останавливался, когда ездил в Джорджию, - напрасный труд. Скорее всего, он где-то в районе Эль-Пасо. Лимен даже предложил обзвонить все отели и мотели в районе Эль-Пасо, но Тодд убедил его, что это неосторожно. - Джигс, - сказал президент, - не позвонить ли вам на квартиру полковника Гендерсона в Эль-Пасо? - Я не уверен, господин президент, - начал Кейси, - стоит ли... - Все-таки попытайтесь, - повторил Лимен. Кейси понял, что это приказ. Он достал из кармана номер телефона Гендерсона и сделал вызов через Эстер. К телефону подошла миссис Гендерсон. Матт был на базе и сказал, что, вероятно, останется там и на воскресенье. Да, какой-то мистер Кларк вчера звонил, но сказал, что летит в Лос-Анжелос. Нет, от Кларка больше ничего не было. А разве что-нибудь случилось? Остальные трое выслушали Кейси, изложившего содержание разговора, в молчании. Лимен налил себе еще чашку кофе. "Уже третья, - отметил про себя Корвин, - он явно нервничает". Тодд в раздумье наморщил лоб. Потом, постучав костяшками пальцев по блокноту, сказал: - Я хотел бы задать один прямой вопрос. Кто из присутствующих считает, что военный переворот не готовится? Корвин и Кейси промолчали. - Хорошо, если бы я ошибался, но мне кажется, что переворот действительно готовится, - проговорил Лимен. - Мне тоже, - сказал Тодд. - На это указывает все, что выяснили Кейси и Корвин. Об этом прямо говорит сообщение Джирарда. Я думаю, даже генерал Рутковский подозревает, что тут кроется нечто большее, чем скрытая пропаганда начальников штабов, выступающих против договора. По-видимому, адмирал Палмер тоже разделяет эти подозрения. - Тодд сделал паузу, потом отрубил: - Но у нас нет никаких доказательств, способных убедить суд, не говоря уже о широкой публике, которая благоволит генералу Скотту. Более того, не думаю, что нам удастся получить такие доказательства, если только вскоре не вернется сенатор Кларк. - Я рассчитываю на Рея, - упрямо проговорил Лимен. - Это только надежда, но не реальность, господин президент, - возразил Тодд. - Получить доказательства, которые заставили бы Скотта подать в отставку, представляется мне в лучшем случае весьма отдаленной возможностью. Я считаю, что настало время вступить в борьбу. - Что вы хотите этим сказать? - Я хочу сказать, что мы должны решить сейчас же, сегодня вечером, как вам обезвредить Скотта и сохранить свою власть. - Что же вы предлагаете, Крис? - В голосе Лимена не было никакого интереса, как у человека, выслушивающего уговоры продавца, хотя он не намерен ничего покупать. - У меня есть кое-какие соображения, - сказал Тодд. - Надо тщательно обсудить их со всех сторон, но если бы решение зависело от меня, я бы сегодня же вечером сделал вот что: во-первых, вызвал бы сюда генерала Гарлока и приказал ему выставить усиленную круглосуточную охрану на центральном пункте управления теле- и радиосетями. И еще приказал бы ему запереть ворота Маунт-Тандера и под угрозой военного суда не пускать туда никого - ни военных, ни гражданских - до моего распоряжения. Во-вторых, вызвал бы сюда Скотта и отстранил его... - А под каким предлогом? - перебил Лимен. - За самочинное создание ОСКОСС. - Но это же не убедительная причина, Крис, сами знаете. - Если он заартачится, я пригрозил бы ему налоговой декларацией мисс Сеньер, а если и это не подействует, все равно отстранил бы его от должности и запер в одной из комнат этого дома под охраной людей Арта. В-третьих, я отстранил бы Хардести, Диффенбаха и Райли от занимаемых ими постов за тайный сговор с целью аннулирования договора, заключенного президентом и ратифицированного сенатом. Выкладывая свои планы, Тодд рявкал, как ротный старшина. Никто не пытался его прервать, и он продолжал: - В-четвертых, я назначил бы кого-нибудь из тех, кому доверяю, скажем, адмирала Палмера, председателем комитета начальников штабов и приказал бы ему немедленно расформировать ОСКОСС. Потом я вызвал бы генерала Рутковского, поставил его во главе военно-воздушных сил и приказал бы ему немедленно отменить все распоряжения о переброске транспортных самолетов на эту базу около Эль-Пасо. Если часть самолетов уже вылетела, я приказал бы ему вернуть их обратно. Наконец, я вызвал бы роту из третьего пехотного полка и на несколько дней разместил бы ее здесь, вокруг Белого дома. Кейси удивился, что министр знает не только о существовании парадного полка в Форт-Майере, но даже и о его истинном предназначении. Видно, он не терял времени даром в эти дни. Лимен сидел, глубоко опустившись в кресло, опершись подбородком на большие пальцы, а остальными прикрыв нос. Когда Тодд умолк, он слегка улыбнулся. - Ну, Крис, - сказал он, - тут целый воз предложений. Вы уверены, что ничего не забыли? - Да, еще вот что. - Тодд отмечал пункты, как счетовод, проверяющий баланс. - Я вызвал бы директора телевизионной компании и попросил его, в качестве личного одолжения, не давать этому бесноватому Макферсону времени в субботу. Лимен ничего не ответил Тодду, а вместо этого обратился к Кейси: - Что вы думаете об этой программе, Джигс? - Вы хотите сказать, следует ли вам ее принять? - Кейси не ожидал, что у него спросят совета. - Нет, я хочу спросить вас, как военного человека, считаете ли вы ее осуществимой. - Я думаю, что она выполнима, сэр, если только вы немедленно назначите нового председателя комитета начальников штабов. И еще лучше, если вы облегчите его задачу, заменив начальников штабов всех видов вооруженных сил, чтобы не нарушать порядка в системе командования. По-моему, новый председатель комитета должен будет отдать распоряжение всем видам вооруженных сил об отмене субботней тревоги. Это может вызвать удивление у тех, кто не знал, что намечается тревога, но для таких людей, как генерал Сиджер на базе Ванденберг или адмирал Уилсон в Пирл-Харборе, это будет означать, что заговор провалился. - Все пункты взяты на заметку и приняты, - сказал Тодд. - Что-нибудь еще? - Ну, насчет того, чтобы запереть здесь генерала Скотта, сэр, - продолжал Кейси, - я не совсем уверен. Само собой разумеется, что он не может руководить переворотом из запертой спальни, но... Лимен улыбнулся. - Но вы думаете, это может вызвать нежелательную для нас реакцию в обществе? - Да, сэр, пожалуй. Это произвело бы неблагоприятное впечатление, особенно на военных. - Арт! - обратился Лимен к начальнику своей охраны. Корвин пожал своими мощными плечами. - Не спрашивайте меня, как обезглавить политический заговор, господин президент. Но с точки зрения соблюдения законности я бы посоветовал вам использовать солдат для содержания генерала Скотта под стражей. В качестве оправдания можно будет заявить, что он угрожал вашей жизни. А я подозреваю, что отчасти так оно и есть. Во всяком случае, мы сделаем все, что вы прикажете. Лимен подошел к столу, на котором стояли бутылки, и вопросительно взглянул на остальных. Кейси и Корвин отрицательно покачали головами. - Виски с содовой, пожалуйста, - сказал Тодд. Президент смешал напиток и передал Тодду, потом приготовил такую же смесь и себе. С минуту он, забыв, казалось, об остальных, задумчиво рассматривал пузырьки, поднимающиеся в бокале, потом, не оборачиваясь, заговорил: - Крис, единственный недостаток вашего предложения тот же, на который кто-то уже указывал во вторник. Газеты поднимут страшный вой, требуя моего скальпа. Конгресс придет в ярость, и в первый же день будет внесено десять законопроектов о снятии меня с поста и возбуждении дела о государственном преступлении. Начнутся расследования, которые протянутся черт знает сколько времени. Страна потребует военного суда над Скоттом, чтобы "получить факты". - Он круто повернулся и посмотрел на министра финансов. - Клянусь богом, друг мой, прежде чем все это кончится, меня упрячут в больницу святой Елизаветы, и половина психиатров страны удостоверит, что я страдаю манией преследования. Тодд поднял на Лимена указующий перст. - Если даже допустить, что все будет именно так, с чем, между прочим, я не могу согласиться, тогда пост президента займет Джианелли, но конституция все равно останется в силе, не правда ли? - Надолго ли, Крис? - Лимен взмахнул бокалом, как бы отметая довод Тодда. - Скотт слопает страну со всеми потрохами. Будет установлена военная диктатура, а Вине останется лишь номинальной фигурой. - Но Скотт же будет смещен, - возразил Тодд, снова возвысив голос. - Не больше чем на неделю, если не меньше, - отпарировал Лимен. - Давление будет таким сильным, что Винсу придется сместить Палмера - или кого бы там ни было - и вернуть Скотта на прежний пост. И с этого момента Скотт, получит возможность бесконтрольно управлять страной. - Черт возьми, господин президент, вы просто фантазируете! - выпалил Тодд. - Не забудьте, что вы принесли присягу защищать конституцию Соединенных Штатов против всех врагов, и если не будете действовать решительно, то нарушите свою клятву. Разгоряченный спором, Тодд вскочил на ноги. Они с президентом стояли посреди комнаты не более чем в двух футах друг от друга и, красные от возбуждения, потрясали бокалами, словно оружием. - Не говорите мне о присяге! - рявкнул Лимен. - Может быть, вы великий адвокат, но как я выполняю свои обязанности - это мое дело. - Между прочим, эта страна так же моя, как и ваша, Джордан, - скрипучим голосом крикнул Тодд, - и я не намерен стоять в стороне и смотреть, как она катится в пропасть, потому что вы не хотите считаться с реальными фактами. В пылу спора они совершенно забыли про офицера морской пехоты и начальника охраны. Тодд в бешенстве метал громы и молнии, Лимен с гневом оборонялся. Это был гнев усталого, загнанного в угол человека. - Крис, вы просто не разбираетесь в психологии избирателей. - В голосе президента чувствовалась безмерная усталость. - Что-то я не замечал, чтобы те, кто имеет с ними дело, стали более мудрыми. - Вас, Крис, не выбрали бы даже на должность живодера. - В тоне президента не оставалось и тени юмора. - Ну что ж, по крайней мере, теперь мы выяснили наши позиции... господин президент. - Тодд произнес титул таким тоном, словно Лимен был недостоин его. Лимен свирепо смотрел на адвоката, и Кейси всерьез опасался, как бы дело не дошло до драки. Тут Тодд схватил свой портфель, вытащил налоговую декларацию Миллисент Сеньер и начал размахивать ею перед лицом Лимена. - Почему вы не воспользуетесь этим? - Тодд резко возвысил голос. - Не хочу. - У вас не хватает смелости! - Я не сторонник шантажа, - сказал Лимен. - И меня удивляет, что шантаж, видимо, считается обычным делом на Уолл-стрите. Тодд помахал бумагой. - Подумайте, господин президент! Мы стоим перед угрозой гибели нашей системы правления, а вы настаиваете, чтобы мы действовали, как какие-нибудь кисейные барышни! - Ради бога, Крис, перестаньте размахивать этой штукой, - попросил Лимен. - Вы напоминаете мне Джо Маккарти. Тодд засунул документ обратно и швырнул портфель на стул. - Что же касается вашей идеи оцепить Белый дом войсками, то это просто ребячество, - добавил Лимен. - Я стал бы посмешищем всего западного мира. - Похоже, что вас больше беспокоит собственная репутация, чем судьба страны, - ледяным тоном проговорил Тодд. - Расставить войска вокруг Белого дома было бы проявлением трусости, - упрямо повторил Лимен. - Хорошо, черт возьми, тогда предложите хоть что-нибудь сами. Мне надоело разговаривать. Пора действовать, а вы ведете себя, как страус... Тодд и Лимен совершенно забыли о том, что в комнате находятся посторонние. А Корвин и Кейси чувствовали себя так неловко, что не решались взглянуть друг на друга. Корвину приходилось и раньше быть свидетелем перепалок между высокопоставленными особами, но ничего подобного он никогда не видел. Что касается Кейси, то ему просто хотелось выйти из комнаты; он чувствовал себя как человек, случайно ставший свидетелем крупного семейного скандала у соседей, и не смел взглянуть на президента. Ему было невыносимо жаль этого человека, и он мысленно молил Тодда остановиться. Однако первым успокоился Лимен. - Мы зря надрываем себе горло, Крис, - сказал он. - Решить вопрос так, как вы предлагаете, просто невозможно. Эх, если бы Рей был здесь, - добавил он упавшим голосом. - Боже мой, господин президент, - вспылил Тодд, - неужели вы не можете принять решение, если сенатор от Джорджии не держит вас за руку? - От него, по крайней мере, можно ждать реалистического совета, - Лимен устало улыбнулся и положил свою большую руку на плечо Тодду. - Боюсь, что генералу удалось внести раскол в ряды союзников, - пошутил он. - Дело не в том, Крис, что я боюсь действовать. Просто я точно не знаю, как действовать. Мы пока толчем воду в ступе и, в сущности, знаем сейчас не больше, чем два дня назад. Лимен повернулся к остальным, как будто только что обнаружил их присутствие. Его глаза молчаливо просили их совета. Но ни Корвин, ни Кейси не могли ничего предложить. - Пошли спать, - сказал наконец Лимен, опустив глаза в пол. - Может, что-нибудь прояснится утром. А если нет, тогда посмотрим. Тодд, Корвин и Кейси направились к двери. Уже взявшись за ручку, Тодд обернулся и сказал, с трудом сдерживая голос: - Давайте только договоримся, что мы начнем действовать до того, как станет поздно. Стоя у высокого окна, Лимен крутил за дужки очки и смотрел на одинокую, смутно вырисовывающуюся в темноте скульптуру Джефферсона в ротонде около бассейна. Плечи его были низко опущены. - Правильно, Крис, - мягко произнес он. - Вы как раз напомнили мне кое о чем. Доброй ночи, господа. "Боже мой, - думал Кейси, выходя из комнаты, - я, кажется, больше не способен здраво рассуждать. - Кейси чувствовал страшную усталость, шея и плечи словно онемели. - Если Лимен чувствует себя так, как я, он конченый человек". Но Джордан Лимен, несмотря на физическую усталость, не был конченым человеком, да и с работой в тот день еще не было покончено. Как только закрылась дверь за его помощниками, он поднял телефонную трубку. - Эстер? Соедините меня, пожалуйста, с государственным секретарем. Не прошло и минуты, как государственный секретарь был у телефона. Видимо, Эстер застала его дома. - Джордж? Говорит президент. Не хотелось вас беспокоить, но этим делом надо заняться сегодня же. Я хочу встретиться с советским премьер-министром не позднее чем в конце следующей недели. Совершенно верно. Все равно где, пусть опять в Вене, но мне необходимо с ним встретиться. Попрошу вас связаться с Москвой и передать послу, чтобы он завтра первым делом отправился в министерство иностранных дел. Нет, он не должен объяснять зачем, но вы знаете, о чем идет речь. У меня есть одна идея, которая, я думаю, поможет нам разобраться во всем этом деле. Я поеду в любое место, куда захотят русские. Только скажите послу, чтобы он настоял на встрече. Хорошо. Большое спасибо, Джордж. При первой возможности я вам все подробно объясню. Лимен положил трубку. "Надо действовать, - сказал он себе. - Крис прав". Его взгляд упал на поднос с бутылками, стоящий у стены. "Где же, - подумал он, - ну где же Рей Кларк?" ЧЕТВЕРГ, НОЧЬ Сенатор Реймонд Кларк сидел в скромно обставленном сборном домике с кондиционированным воздухом в пустыне Нью-Мексико, почти у самого подножия голых гор Сан-Андрее. Посматривая время от времени в окно через опущенные жалюзи, он каждый раз видел фигуру часового, стоящего перед домиком. Этот, как и все другие солдаты, попавшиеся на глаза Кларку за два дня пребывания в гарнизоне, был не молод и держался со спокойной уверенностью закаленного в боях ветерана. В ярком свете восходящей луны Кларк видел в окно еще несколько таких же домиков, с полдюжины радиомачт, разбросанных на несколько квадратных миль, какие-то бетонные сооружения без окон и бесконечный простор пустыни. Когда Кларк в последний раз перед наступлением темноты выглянул в окно, он увидел колонну грузовиков во главе с джипом, прогромыхавшую мимо по усыпанной гравием дороге, которая, казалось, никуда не вела. Он сосчитал машины и добавил несколько палочек к заметкам, которые вел на обратной стороне конверта. Теперь, сидя на складном брезентовом стуле, Кларк перечитывал эти записи. "Взлетная полоса. Истребители. F-112? 2 средних турбореактивных транспортных самолета. Башни. УКВ релейные станции? Башни, радиопередатчик. Подвижные рации на грузовиках II. Джипы, штабные машины. Много. Бронетранспортеры I. Пехота, прибл. один б-н. Тяж. транспортные самолеты. Для переброски войск? Приземлились в среду ночью. Трехосные грузовики III". Кларк засунул конверт в карман и снова стал вспоминать события, которые привели его сюда. "Хоть бы чем-нибудь заняться, пока не усну", - подумал он. В среду утром его около часа продержали в душной будке у ворот. Капрал - тот, что назвал себя по телефону Стайнером, - ковырял в зубах и сердито поглядывал на Кларка. Ни капрал, ни его товарищ не обращали внимания на все его попытки завязать разговор. Потом к будке подкатил джип, за которым тянулось облако пыли, и из него вышел полковник с черными бровями и со шрамом на щеке. Когда офицер вошел в комнату, Кларк прочитал на его лице изумление, словно он увидел человека, которого где-то раньше встречал. Подозревая, что его узнали, Кларк решил, что было бы глупо прикидываться кем-то другим. Он протянул полковнику руку. - Я сенатор от Джорджии Реймонд Кларк, - представился он. - А вы, вероятно, полковник Бродерик? Бродерик еще больше удивился, услышав, что его узнали. - Рад с вами познакомиться, сенатор, - сказал он, отвечая на рукопожатие. Рад познакомиться. Я много слышал о вас. - Ваши люди не очень-то любезны, полковник. - Да, наверное. Пойдемте, сенатор, тут можно изжариться. Я отвезу вас в домик для приезжающих, там кондиционированный воздух и можно будет поговорить. К нам редко приезжают гости. Дорога шла прямо на запад по ровной, выжженной солнцем местности. Кларк, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрел по сторонам, но ничего не видел, кроме громады гор на горизонте. Они проехали минут двадцать, потом дорога пошла под уклон, и Кларк увидел военный городок, раскинувшийся впереди: большие здания и маленькие домики, башни и единственную широкую бетонную взлетную полосу, - как он прикинул, не меньше двух миль длиной. Около полосы стояли несколько реактивных истребителей и транспортных самолетов. Бродерик почти не отвечал на расспросы Кларка по пути. Его глаза были спрятаны за темными очками, а на лице застыла натянутая улыбка. Он уклонялся от прямых ответов. База строго засекречена, объяснил он. На некоторые вопросы Кларка он отвечал лишь неопределенным хмыканьем. Бродерик остановил машину перед одиноким домиком, удаленным от ближайшего строения больше чем на сто ярдов. Перебрав связку ключей и найдя нужный, он отпер дверь. Вделанный в окно аппарат для кондиционирования воздуха жужжал на полных оборотах, и Кларк с облегчением подставил себя под струю свежего воздуха, осматриваясь вокруг. Две узкие койки, накрытые бежевыми покрывалами; в одном углу некрашеный деревянный стол и стул; в другом - торшер и складной брезентовый стул. Крошечная ванная комнатка едва вмещала душевую колонку. Сводчатый потолок опускался со всех сторон до уровня плеч. Бродерик подошел к переднему окну и опустил штору, потом уселся на кровать и указал Кларку на стул. - Ну а теперь, сенатор, - начал он, - объясните, в чем, собственно, дело? - Ничего особенного, - весело ответил Кларк. - Просто я совершаю небольшую частную инспекционную поездку во время перерыва в заседаниях сената, и вот заглянул сюда. - Это нарушение правил, сенатор, нарушение правил. - Бродерик почесал свою волосатую руку. - Я уверен, что вам известен совершенно секретный характер этой базы. Председатель вашей комиссии заверил нас, что никто не будет посещать базу. Мы не хотим выдавать место своего расположения. - О, ваши слова звучат весьма таинственно, - сказал Кларк. - А я никогда в жизни не слышал об этой базе. Бродерик взглянул на него из-под черных бровей. Это был отнюдь не дружелюбный взгляд. - Откуда же вы тогда узнали, где она находится? - Услышал в Эль-Пасо, - сказал Кларк, стараясь изобразить вежливую улыбку. - Я направлялся на авиационную базу Холломен и в Уайт-Сэндс. - Кто вам сказал? - Вот что, полковник, я прибыл к вам как сенатор и полагаю, что задавать вопросы - мое дело. - Откровенно говоря, я вам не верю. В Эль-Пасо никто не знает об этой базе. - Не собираюсь спорить об этом, полковник. - Кларк встал. - А теперь, с вашего позволения, я хотел бы позвонить в свою канцелярию и дать знать о своем местонахождении. Потом можете показать мне базу, и я уеду. - Боюсь, это невозможно, сенатор, - ответил Бродерик. - Телефонные разговоры, которые могут раскрыть дислокацию базы, воспрещаются. Отсюда идет только одна линия, и телефон находится в моем кабинете для моего личного пользования. Кларк указал на телефон, стоящий на столе. - А это что? - Этот телефон включен в ту же линию, но пользоваться им имею право только я. Никто, кроме начальника базы, отсюда не разговаривает. - Ну, браток, - протянул Кларк со своим южным акцентом, - тут, на западе, не очень-то гостеприимно встречают гостей. У нас в Джорджии мы нажарили бы свежей рыбки, и кукурузных пончиков и приняли бы гостя, как родного. - Вы напрасно тратите свое время, - резко проговорил Бродерик, - и мое тоже. Ваша комиссия уже знает все, что ей положено, об этой базе. - Мне не хотелось бы называть вас лжецом, Бродерик, - возразил Кларк, - но ни один из членов комиссии по вооруженным силам в жизни не слышал об этой базе. - Послушайте, сенатор, почему бы нам не позвонить сенатору Прентису в Вашингтон и не спросить его? Кларк постарался скрыть свое изумление. - Прекрасно, полковник. Я с удовольствием поговорил бы с кем-нибудь из внешнего мира. Бродерик взял телефонную трубку. - Сержант, - приказал он, - соедините меня с сенатором Прентисом в Вашингтоне. Сначала попробуйте позвонить ему в кабинет, а потом домой. - У полковника был недовольный вид, как у заведующего секцией универсального магазина, пытающегося ублаготворить капризного покупателя. "Видимо, разговор с Прентисом здесь обычное дело, - подумал Кларк. - Интересно, каким образом сержант их соединяет? Возможно, телефонная линия включена прямо в коммутатор конечного пункта связи в Вашингтоне". - Сенатор? Хэлло! - сказал Бродерик в телефон. - Говорит полковник Бродерик. Здесь у меня ваш друг, сенатор Реймонд Кларк. Да, так точно, сенатор Кларк из Джорджии. Он думает, что у нас на базе какие-то непорядки. Да, сэр, даю. Бродерик передал трубку Кларку с улыбкой, которая как бы говорила: "Я же вам сказал". - Рей? - послышался густой голос Прентиса. - Что вы делаете в этой сушилке, сын мой? - Фред, - произнес Кларк, - что же это творится, черт возьми? Бродерик утверждает, что комиссия знает об этой базе, а я впервые о ней слышу. Прентис рассмеялся. - Я предупреждал вас нынешней весной, что вы пропустите важные заседания, если будете так часто ездить в Джорджию. Без вас комиссию подробно информировали о базе "У". - Странно, что никто мне не говорил об этом, особенно вы, Фред. Да и генерал Скотт вчера ничего не упоминал о базе. Мне кажется, если комиссия все знает, он мог бы по крайней мере сослаться на это, когда я задавал вопрос о системе связи. На другом конце провода замолчали. "А-а, - подумал Кларк, - ведь я не должен знать, что база имеет какое-то отношение к системе связи". Он подавил желание взглянуть на Бродерика. - Ладно, не кипятитесь. Рей, - успокаивающе произнес Прентис. - Незачем выходить из себя. Пусть Бродерик все вам покажет, а потом, когда возобновится заседание, вы сможете лично доложить комиссии. Дайте на минутку трубку Бродерику. Полковник взял трубку и стал слушать. - Да, сэр. Разумеется. - Он продолжал слушать, время от времени кивая головой. - Слушаюсь, сенатор. Я прекрасно понимаю. Хорошо. Всего доброго, сэр. - Ну, надеюсь, вы удовлетворены, сенатор? - обратился он к Кларку. - Располагайтесь как дома, а я сейчас отдам кое-какие распоряжения и примерно через час вернусь и покажу вам нашу базу. Мы очень гордимся ею. - Давайте начнем осмотр сейчас же, если не возражаете, - предложил Кларк. - Это невозможно, сенатор, невозможно. Увидимся позже. Осмотрим базу, когда станет прохладнее, а потом пообедаем. Бродерик выдернул шнур из розетки и сгреб телефон под мышку. - Что это значит, черт побери? - вспылил Кларк. Бродерик только подмигнул и вышел из дому, захлопнув за собой дверь. Кларк попробовал открыть ее, но дверь была заперта на замок. Когда через несколько минут он поднял жалюзи, за окном прохаживался взад-вперед часовой. "Вот тебе на! Клянусь богом, меня арестовали", - решил он. Через полчаса раздался стук в дверь, и в комнату с ключом в руках вошел капрал. Он положил на пол пакет из оберточной бумаги. - Привет от полковника, сэр, - сказал капрал. - Он говорит, чтобы вы чувствовали себя как дома. В семнадцать сорок пять принесем обед. - Вот что, сынок, - сказал Кларк. - Я не намерен сидеть взаперти в этой комнате. Я выйду с тобой. - Прошу прощения, сэр. - Капрал вышел на улицу, снова закрыв дверь. Кларк достал из бумажного пакета две бутылки. В одной была содовая вода, в другой - "Старый Бенджамин" - виски его любимой марки. Он поставил кварту содовой и бутылку виски на письменный стол, уселся на кровать и минут десять смотрел на них не отрывая глаз. Потом подошел к столу, откупорил виски и понюхал. Да, настоящий "Старый Бенджамин". Взяв бутылку, Кларк медленно направился в ванную. Опрокинув бутылку над унитазом, он, как зачарованный, смотрел на льющееся виски. Когда бутылка опорожнилась, он встряхнул ее - вылилось еще несколько капель. Он спустил воду, потом провел по горлышку бутылки пальцем и лизнул его. - Сволочи! - проворчал Кларк и с размаху бросил бутылку на пол, но она не разбилась. Он поднял ее и хотел было швырнуть снова, но остановился и поставил ее в угол под душем. "Не знаю, как насчет Скотта, - сказал он себе, - но с Прентисом и Бродериком уж я рассчитаюсь, чего бы это ни стоило". Потянулись бесконечные минуты. В комнате не было ни единой книги или журнала. Кларк обнаружил в кармане брошюрку "Путеводитель по Эль-Пасо", которую, должно быть, прихватил в мотеле, и прочел ее шестнадцать страничек столько раз, что чуть ли не выучил их наизусть. Он посидел на стуле, потом полежал на кровати, осмотрел пол и, подняв жалюзи, забарабанил в окно, но в ответ получил лишь замечание от часового. Через несколько часов Кларк начал делать заметки на обратной стороне конверта. Приподняв угол жалюзи, он пытался запомнить каждый замеченный предмет. В его поле зрения попадало немного, хотя далеко справа был виден конец взлетной полосы и конус ветроуказателя. Без четверти шесть, как и было обещано, капрал принес на подносе обед. Рядом с едой лежала свернутая газета. Кларк опять начал требовать, чтобы его выпустили, но на этот раз солдат вообще не стал разговаривать. Он все время держался между Кларком и дверью и, пока ставил на стол поднос, не спускал с сенатора глаз, а потом пятясь вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь на замок. Ладно, хоть обед оказался хорошим. Съев бифштекс с горошком и печеным картофелем, две булочки, пирог с персиками и выпив кофе (он вспомнил, что с самого утра ничего не ел), Кларк почувствовал себя значительно лучше. Он растянулся на кровати и взялся за газету. Однако газета оказалась вчерашней, и, кроме нескольких заметок на местные темы, он не нашел в ней ничего такого, чего не знал бы, уезжая из Вашингтона. Джианелли едет в Италию. Профсоюзы отказались внять призыву президента о прекращении забастовки на ракетных заводах. "Королева рододендронов" из Западной Виргинии не сумела добиться аудиенции у Лимена и вынуждена была довольствоваться беседой с министром внутренних дел. Над сообщением о рождении внучки у президента Лимена была помещена фотография: Лимен с широкой улыбкой на лице разговаривает по телефону из своей спальни. Ночь показалась Кларку почти такой же долгой, как, бывало, на передовой в Корее. Каждые полчаса он приподнимал жалюзи, чтобы бросить взгляд на затихшую базу. Он попытался пробить отверстие в матовом окошке ванной, но стекло оказалось слишком толстым. Обстучав стены от пола до потолка, Кларк в конце концов пришел к убеждению, что без кувалды или лома из дома не выбраться. Он уже разделся, собираясь немного вздремнуть, как услышал нарастающий гул приближающегося самолета. Через щель он увидел, как большой реактивный самолет, по-видимому транспортный, опустился на посадочную полосу и вскоре исчез из виду. Вслед за ним с интервалами в три минуты стали приземляться другие самолеты такого же типа. Кларк насчитал их целую дюжину. Взглянув на часы, он отметил, что последний самолет сел в 2:26 ночи. Только когда замер вой последнего из заруливающих самолетов, он улегся и наконец заснул. Утром Кларку пришлось достать из-под койки газету, чтобы вспомнить, какой сегодня день. Ему казалось, что он здесь уже целый месяц, но сегодня, должно быть, только четверг. Да, газета была за вторник, вечерний выпуск. В Эль-Пасо он прибыл в среду утром, и с тех пор прошла только одна ночь. И вдруг он увидел: на полу, около двери, стояла еще одна бутылка "Старого Бенджамина". Без колебаний он отнес ее в уборную и вылил все до капли. На этот раз он не стал проверять вкус пальцем, а просто поставил пустую бутылку рядом с первой. В 7:30 принесли завтрак. Как и прежде, солдат торопливо поставил его на стол, взял вчерашний поднос и удалился. Кларк даже не пытался с ним заговорить. Казалось, утро никогда не кончится. Прибор для кондиционирования воздуха жужжал без остановки. Перед домом шагал уже другой часовой. Кларк следил за тонкими полосками света, проникавшими через жалюзи и медленно ползшими по полу - по мере того как солнце поднималось выше. Ленч, состоявший из супа, сандвича и молока, принес уже новый солдат. Он тоже ничего не сказал. Кларк ощутил легкие симптомы паники. Он никогда не знал страха и не помнил, чтобы когда-нибудь у него сдали нервы, но теперь сознание, что рухнули все планы, мучительно терзало его и никак не давало сосредоточиться. Если даже ему как-нибудь удастся выбраться из этой одиночной камеры, то что дальше? Где его автомобиль? Как уехать с базы? Ему не удавалось довести нить своих мыслей до конца. Они перескакивали с одного на другое. Джирард уже должен бы вернуться. Получил ли он какие-нибудь письменные доказательства? Будем надеяться, помоги ему бог. А Лимен, наверное, не может понять, что стряслось с его старым дружком Реем. Сомневается ли все еще Тодд насчет авантюры Скотта? Если да, то хорошо бы этому скептику поменяться местами с ним, Кларком. Сумеют ли все они сорвать эту безумную затею без него? Он ходил взад и вперед по комнате, считая шаги и высоко поднимая колени. Пересчитал все заклепки в металлическом каркасе крыши. Стал думать о жене. Она умерла три года назад, и как ему все это время не хватало ее! Старался представить, как поступил бы Скотт с конгрессом, если бы ему удалось в субботу захватить власть. А что бы он предпринял в отношении России? Кларк выстирал нижнюю рубашку в ванной и повесил ее сушить перед прибором для кондиционирования воздуха, потом принял душ: он весь вспотел, а главное - надо же было что-то делать. Потом снова растянулся на кровати, дав себе слово прочитать газету от начала до конца, но вскоре выронил ее из рук и задремал. Проснувшись, он понял, что уже вечер, потому что полоски света дошли до конца пола и даже взобрались на стену и были уже не такими яркими, как прежде. Он еще раз приподнял жалюзи. Единственное, что изменилось, - это тень от гор: теперь она простиралась через пустыню. Принесли обед, и Кларк заставил себя поесть. Позднее, уже в сумерках, прошла колонна грузовиков с джипом во главе. Он сосчитал их и сделал еще несколько пометок на конверте. Стук в дверь прервал беспорядочные размышления Кларка. - Сенатор Кларк? Голос был незнакомый. Новый посетитель как будто не решался входить, и Кларк крикнул: - Войдите! Вошел офицер со знаками различия полковника на куртке с раскрытым воротом. У него было круглое румяное лицо, кудрявые черные волосы и большие оттопыренные уши, похожие на ручки кувшина. У Кларка сильно забилось сердце. Должно быть, это друг Кейси, Гендерсон, подумал он. Во всяком случае, его внешность соответствует описанию. - Я полковник Гендерсон, сэр, - сказал офицер, протягивая руку и застенчиво улыбаясь, - исполняющий обязанности начальника базы на время отсутствия полковника Бродерика. "Отсутствия? - подумал Кларк. - Рей, старина, вот тебе случай доказать, что ты мог бы быть лучшим коммерсантом во всей Джорджии, если бы только захотел". - Рад с вами познакомиться, - сказал сенатор. - А что случилось с полковником Бродериком? - Приказ, сэр, - ответил Гендерсон. - Его вызвали на день-два. Мне очень жаль, что приходится просить вас остаться в этом домике, сенатор. Откровенно говоря, я не могу понять, зачем это нужно, но я получил на сей счет особое распоряжение. - Я понимаю, что вы здесь ни при чем, полковник. - Кларк решил вести игру не спеша и спокойно. - Тут, должно быть, просто недоразумение. Мы выигрываем войны, но не можем избавиться от неразберихи в мирное время. - Вы правы, сенатор, - улыбнулся Гендерсон, - но, к сожалению, я ничем не могу вам помочь. - Забудем об этом, и присядьте на минутку, - сказал Кларк. - А знаете, ведь ваш приятель Кейси - мой хороший друг. Он о вас очень высокого мнения... Матт, так, кажется? - Да, сэр. Откуда вы знаете Джигса? - Зовите меня Реем, Матт, - сказал Кларк неожиданно очень бодрым тоном. - О, Кейси не раз выступал перед нашей комиссией. Между прочим, он однажды оказал огромную услугу одному из моих друзей в Атланте. Мы с Кейси, как говорится, люди одной породы. Он добрый малый, я тоже. Гендерсон держался уже не так официально. Он не имел представления, зачем этого сенатора посадили под замок, но, как бы то ни было, Кларк показался ему действительно славным парнем, каких на базе "У" встречалось не много. - Не нужно ли вам чего-нибудь, сенатор? - спросил он. - Не хотите ли выпить? Кларк подозрительно посмотрел на Гендерсона, но не мог прочесть на его лице ничего, кроме самого невинного гостеприимства. "Ну что же, - подумал он, - можно начинать". - Как раз этой дряни мне не надо, - сказал он. - Подойдите-ка сюда. Кларк повел Гендерсона в ванную и показал ему две пустые бутылки. - Ваш начальник был настолько любезен, или, вернее, настолько подл, что снабдил меня этим добром. Я вылил их в унитаз. - Я не понимаю вас, сенатор, - в недоумении сказал Гендерсон. - Почему эти бутылки? И зачем вы их вылили? - Я слабоват насчет выпивки, Матт, - пояснил Кларк, - и ваш хозяин знает об этом, вернее, узнал после разговора с сенатором Прентисом. - С Прентисом? - Да, с Прентисом - председателем нашей комиссии. - Голос Кларка звучал иронически. - Бродерик звонил ему из этой комнаты. По окончании разговора он унес с собой телефон, а я получил виски и вдобавок... тюремный номер, как я полагаю. По виду Гендерсона было ясно, что он что-то заподозрил, но не знает, как быть. Он бочком направился к двери, бормоча что-то невнятное насчет неотложных дел, но Кларк удержал его за локоть. - Погодите, полковник, не уходите. Я в здравом уме, несмотря на то что меня уже два дня держат взаперти. Не распорядитесь ли вы, чтобы нам принесли из столовой кофе? Я хочу вам кое-что рассказать и прошу меня выслушать. Гендерсон неохотно согласился. Он открыл дверь, сказал что-то часовому и вернулся в комнату, но на этот раз выбрал стул поближе к двери. - Матт, - спросил Кларк, - вы доверяете Кейси? - Абсолютно. А что? - Если бы Джигс вполне серьезно рассказал вам кое о чем, вы поверили бы ему? - Конечно. - Хорошо. Знаете ли вы, - медленно проговорил Кларк, - что, когда вы в прошлое воскресенье говорили Кейси об ОСКОСС, он понятия не имел, что это такое? Гендерсон не мог скрыть своего изумления. - Откуда вы знаете, что я виделся с Джигсом в воскресенье? - Он сам рассказал об этом мне и еще некоторым людям, - выпалил Кларк. - Кейси никогда не слыхал об этой базе. - Правда? - Гендерсон нахмурился, его круглое лицо приняло озабоченный вид. - Но он говорил со мной так, как будто знает о ней все. - Он притворялся. А вернувшись после завтрака с вами в свой кабинет, перерыл все приказы комитета начальников штабов за целый год, но не нашел никакого упоминания об ОСКОСС или о чем-нибудь в этом роде. Больше того, президент Лимен никогда не слышал об этой базе. И я тоже. - Не могу поверить, сэр. Полковник Бродерик все время ездит в Вашингтон для доклада начальству. - Некоторым начальникам он, может быть, и докладывает, но только не верховному главнокомандующему. Матт, теперь выслушайте меня. Я хочу рассказать вам такую гнусную историю, какой вы никогда в жизни не слыхали. Кларк начал рассказывать обо всем, что обнаружил Кейси в воскресенье и понедельник. В дверь постучали: вошел сержант и поставил поднос с двумя кружками кофе на столик. Пока они потягивали кофе, Кларк, стараясь произвести впечатление на Гендерсона, рассказал с мельчайшими подробностями о том, как Кейси первый раз пришел в Белый дом, потом бегло описал совещание в солярии во вторник, упомянув о заданиях, данных Джирарду и Кейси, и объяснил, как он сам проделал путь из международного аэропорта в Эль-Пасо до ворот базы "У". Но Гендерсона это не убедило. - Трудно поверить всему этому, сенатор. Как же так? Генерал Скотт несколько раз за последние недели прилетал сюда с другими членами комитета начальников штабов, и не было ни малейшего намека на то, что происходит что-то... что-то неладное. - А адмирал Палмер был когда-нибудь здесь? - Нет, но... - А почему меня заперли? А две бутылки моего любимого виски, чтобы напоить меня пьяным? Разве вы всегда подсовываете посетителям бутылку виски перед завтраком? - Нет, сэр. Признаюсь, все это очень странно... как вы связываете эти факты. - Иначе их и не свяжешь, полковник. И это хуже, чем странно. - Кларк говорил нарочно резко. - Это заранее обдуманная и тщательно разработанная попытка свержения законного правительства Соединенных Штатов. Это, друг мой, подрывная деятельность, мятеж, и всякий, кто в нем участвует или помогает другим, рискует получить двадцать лет каторжной тюрьмы. Гендерсон слушал с растерянным и нерешительным видом; это был уже совсем не тот добродушный офицер, что час назад. - Что же вы от меня хотите, сенатор? - Когда вернется Бродерик? - Завтра, он говорил. - Тогда сегодня вечером вы должны выпустить меня с этой базы. И я хочу, чтобы вы полетели со мной в Вашингтон. Гендерсон отрицательно покачал головой. - Сенатор, вы знаете, что это невозможно. Я офицер и подчиняюсь приказам. Я никогда еще не нарушал приказов. - Никогда, Матт? - Никогда. - Тогда я приказываю вам от имени главнокомандующего выпустить меня отсюда и отправиться со мной в Вашингтон. - Но... - Вам нечего бояться, - продолжал Кларк. - Смотрите: если и Кейси, и президент, и я ошибаемся, и ничего такого нет, я гарантирую, что вы получите письмо от президента Соединенных Штатов, которое можете предъявить своему начальнику, подшить в личное дело или использовать как захотите. А если мы правы, вам не придется оправдываться за то, что вы меня освободили. Ну, что вы теперь скажете? - Не в этом дело, - проговорил Гендерсон, явно встревоженный и даже сердитый оттого, что его ставили между двух огней. - Я получил приказ от своего начальника не выпускать вас из этого дома. Я понимаю, что президент может его отменить, но вы-то не имеете такого права, сенатор. - Полковник, если вы будете упорствовать, вы рискуете собственными руками погубить страну. Гендерсон опять покачал головой. Кларк попробовал переменить тактику, заявив, что Кейси сделал гораздо больше того, о чем просят Гендерсона. Кейси сам пошел к президенту, поставив на карту свою долгую и безупречную службу в морской пехоте. Он пошел потому, - Кларк говорил, используя всю силу своего убеждения, - что сердцем чувствовал свою правоту. - Так-то оно так, - возразил Гендерсон, - но, может быть, Джигс вовсе и не прав, даже если вы правильно передаете его мысли. Кларк продолжал настаивать, он почувствовал, что Гендерсон начинает понемногу сдавать. Ему было жаль офицера, которого сейчас раздирали противоречия, но ослаблять нажим было никак нельзя. Кларк отстаивал свою точку зрения с решимостью, какой ему часто не хватало во время сенатских дебатов. - Для чего все эти отборные войска? - вопрошал он, гремя на всю комнату. - Вы знаете, что здесь собран цвет армии. Почему же это держат в тайне от президента? Почему Скотт поручил командование ими человеку, который открыто презирает гражданскую власть? Что же, черт возьми, вы думаете, здесь происходит, Матт, если не подготовка к свержению правительства? Гендерсон сидел, уставившись на свои руки, прижатые к коленям. Его всегда веселое круглое лицо теперь исказилось от мучительного напряжения, а огромные уши еще больше подчеркивали его несчастный вид. Но, когда он заговорил, в голосе его слышалось прежнее упрямство. - Но ведь, сенатор, для борьбы с подрывной деятельностью нужны закаленные люди. - С подрывной деятельностью? Матт, разве не вы говорили Джигсу, что вам кажется странным, почему в боевой подготовке вашей части уделяется больше внимания захвату объектов, а не обороне их, или что-то в этом роде? - Да, но... - И почему базой командует человек, открыто объявляющий себя сторонником диктатуры? - Конечно, полковник Бродерик, как бы сказать, довольно консервативный человек, но... - Какой там к черту консервативный! - снова вспылил Кларк. - Это отъявленный фашист, и вы это прекрасно знаете. Гендерсон поднял глаза и встретился взглядом с Кларком: - Послушайте, сенатор, скажу вам откровенно. У меня есть кое-какие сомнения насчет нашей части и Бродерика, но то, что вы сказали, - в это трудно поверить. И потом, откуда я знаю, что у вас на уме? - Вы хотите сказать, что я не в своем уме? - Нет, сэр, что вы! Но, может быть, это какая-нибудь каверза. Может быть, генерал Скотт послал вас сюда проверить нашу бдительность. - Если бы даже это и было так, чего на самом деле нет, что вы теряете, уехав со мной? - Как что? Я стал бы дезертиром, - унылым тоном произнес Гендерсон. - В военное время за это могут расстрелять, а в мирное время, да еще в такой части, могут влепить добрых двадцать лет тюрьмы. - За то, что вы уехали с сенатором Соединенных Штатов? - Вы штатский человек. И в этом все дело. Я не могу выполнять ваши приказания. Кларк почувствовал легкую боль в желудке, но старался не обращать на нее внимания. - Если нам удастся дозвониться к Кейси, вы его послушаете? - Конечно. Во всяком случае, я так думаю. Кларк сразу же понял, что допустил ошибку. Было бы глупо разговаривать с Кейси отсюда. Какие порядки на военном коммутаторе в Вашингтоне? Наверно, о каждом вызове докладывают Скотту или Мердоку. Кларк быстро сообразил, как выйти из положения. - Хорошо, - сказал он. - Само собой разумеется, что мы не можем воспользоваться линией базы. Давайте выйдем за ворота, пройдем до ближайшего автомата и позвоним Кейси. Даю вам слово, что, если разговор вас не удовлетворит, я вернусь с вами обратно. Гендерсон покачал головой. - Вы никак не можете понять, сенатор, что мне приказано держать вас здесь. - Вы тоже никак не можете понять, что я имею устное полномочие от главнокомандующего приказывать вам. Гендерсон упрямо покачал головой. Кларк предпринял новую попытку. - Ладно, Матт, а как вы смотрите на такое предложение? Мы выезжаем из базы и едем по направлению к Эль-Пасо до первой телефонной будки. Вы опускаете монету и просите телефонистку дать вам коммутатор Белого дома. Когда вам ответят, я беру трубку и вызываю вам президента. Вы объясняете ему обстановку и просите указаний. Клянусь богом, это должно удовлетворить любого военного, в каком бы ранге он ни был. Кларк вынул бумажник и сунул Гендерсону дюжину разных документов: свидетельство об образовании, удостоверения офицера резерва армии и почетного автоинспектора штата Джорджия, водительские права. Шесть или семь документов подтверждали, что он сенатор Соединенных Штатов. Один документ Гендерсон изучал особенно внимательно. Тисненный золотом заголовок гласил: "Клуб сторонников Лимена", а в списке числились Лимен в качестве президента клуба, Кларк - вице-президента и еще с полдюжины видных демократов в качестве членов-учредителей. Карточка была подписана характерным росчерком Лимена, а на оборотной стороне было написано от руки: "Рею, человеку, который сделал это возможным. Джорди". Гендерсон вертел в руках карточку, разглядывая ее со всех сторон. Тем временем Кларк возобновил психологическую обработку. Он красноречиво говорил об американской системе правления, о высоком уважении Лимена к военным, о традициях. Он старался повторить слово в слово рассуждения Лимена в солярии Белого дома в прошлый вторник. Кларк говорил почти пятнадцать минут, и Гендерсон ни разу не перебил его. Когда он кончил, наступило молчание. Полковник, шагавший по комнате, пока Кларк наставлял его, остановился, с минуту пристально смотрел на сенатора и наконец направился к двери. - Я схожу домой, возьму кое-какие вещи и отдам некоторые распоряжения, - сообщил он почти шепотом. - Не беспокойтесь, я вернусь. Кларк, совершенно обессиленный, бросился на кровать. "О господи, я совсем выдохся", - подумал он. Совет Гендерсона "не беспокоиться" не помогал. Кларк начал сомневаться, увидит ли он еще полковника. А вдруг тот вернется с врачом и смирительной рубашкой? Первым звуком, который он услышал почти через час, был шум подъехавшего автомобиля. - На сегодня достаточно, сержант, - раздался голос Гендерсона. - Вы свободны. Я беру штатского на свое попечение. Можете отправляться в казарму. Гендерсон просунул голову в дверь: - Берите свой пиджак и выходите. Около дома стоял взятый напрокат "форд" Кларка. Гендерсон жестом пригласил сенатора сесть за руль, а сам показывал, куда ехать. Ночь была прохладная, почти холодная, солнце село уже пять часов назад. Часы Кларка показывали 2:30 по вашингтонскому времени. Значит, здесь 11:30, подумал он. Гендерсон ничего не говорил, только жестом показывал, где нужно повернуть. Вскоре они выехали на ровную, прямую дорогу, которая, пересекая пустыню, вела к металлической ограде. Воздух был чудесный. Кларк решил, что два дня пребывания в помещении с кондиционированным воздухом - это, пожалуй, уже предел для человека. Мимо проносилась ровная и пустынная местность, только изредка в лунном свете мелькали крошечные тени перекати-поля. - Можете не звонить президенту, - отрывисто проговорил Гендерсон. - Я человек слова, Матт, - ответил Кларк. - Не нужно, - сказал Гендерсон. - Стоит мне выйти за ворота базы, и я все равно получу свое, если вы говорите неправду. Даже президент не сможет мне помочь. Только теперь Кларк ощутил всю глубину пропасти, отделяющей политического деятеля от военного человека. Для Кларка приказ был лишь выражением определенного мнения, чем-то таким, что можно хотя бы обсуждать и ставить под сомнение. Для Гендерсона он был чем-то абсолютным, непреложным, как закон. Кларк вздрогнул. - Мне все равно надо ему позвонить, - сказал он, - если позволит время. Может быть, придется просить его помощи, чтобы нам дали отсюда самолет. Из будки у ворот вышел сержант, отдал честь Гендерсону и внимательно посмотрел на Кларка. - Прошу прощения, полковник, - обратился он к Гендерсону, - но мне приказано не выпускать этого гражданского с базы, сэр. - Не беспокойтесь, сержант, - ответил Гендерсон. - Я сейчас исполняю обязанности начальника базы и сопровождаю его в город. - Полковник Бродерик сказал "нет", сэр. - Сержант был настойчив. - Перед отъездом он остановился здесь и велел ни при каких обстоятельствах не выпускать из базы этого гражданского, да и вообще никого. Часовой с бесстрастным лицом стоял около машины, держа перед собой винтовку. Неожиданно Гендерсон высунул руку в окно, схватил винтовку за ложе и ударил сержанта стволом по скуле. В тот же момент он открыл дверцу и выскочил из машины. Часовой попятился назад. Гендерсон вырвал у него винтовку, вынул патроны и забросил ее как можно дальше. Потом, направив на ошеломленного часового пистолет, - Кларк недоумевал, где Матт его прятал, - Гендерсон откинул щеколду и широко распахнул ворога. "Ого, - подумал Кларк, - раз уж этот парень решился, он даром слов не тратит". Кларк выехал за ворота и остановился подождать Гендерсона. Пистолет полковника все еще был направлен на часового. - Жмите, сенатор, - сказал он. - Теперь нас больше никто не остановит. Вечером всех загоняют за ограду. Кларк погнал "форд" по шоссе. Он вел машину на предельной скорости до самого поворота на автостраду, повернул направо и помчал по освещенной лунным светом дороге на Эль-Пасо. ПЯТНИЦА, УТРО Кларк и Гендерсон медленно ехали в Вашингтон из аэропорта. Когда они проезжали мост, часы на приборной доске автомобиля показывали одну минуту девятого. Кларк, борясь с усталостью, сбросил правый ботинок в надежде, что вибрация мотора, передаваемая через педаль акселератора, не даст ему заснуть. Гендерсон с Открытым ртом покачивался на своем сиденье. Он уснул почти в ту же минуту, как Кларк захлопнул дверцу машины на стоянке в аэропорту. Пробиваясь в утреннем потоке машин, несущихся через мост к Пентагону и другим правительственным учреждениям, расположенным в Вашингтоне и его окрестностях, Кларк испытывал такое чувство, словно кто-то насыпал ему песку под веки. Это была долгая ночь. Мчась во взятом напрокат седане к аэропорту Эль-Пасо, они решили не пользоваться рейсовым самолетом, чтобы избежать риска быть перехваченными. Гендерсон заметил, что, хотя база "У" не зарегистрирована в местной комендатуре, любой офицер с базы может приказать военной полиции арестовать его и задержать Кларка. Поэтому, миновав аэродром, они направились к отдаленному ангару, где после получасовой нервотрепки Кларку удалось нанять маленький самолет. Затем Кларк созвонился с Далласом и заказал места на рейсовый самолет до Вашингтона. Пилот арендованного самолета доставил их в Даллас лишь за несколько минут до отлета. Кларк с его "золотым характером", как называл президент Лимен его способность изливать на собеседника все тепло своего южного обаяния, никак не мог успокоить расходившиеся нервы своего спутника. Матта Гендерсона одолевали мрачные мысли. Ему было совершенно ясно, что его военная карьера кончилась. Он то подолгу угрюмо молчал, то засыпал Кларка беспокойными вопросами. Сенатор пытался шутить, но Гендерсон не воспринимал его шуток. Кларк понял, что только Кейси может помочь ему привести Гендерсона в себя. Теперь полковник горько раскаивался в своем поступке. По мнению Кларка, Гендерсон наверняка считал, что, чем ближе они к Вашингтону, тем скорее будет над ним военный суд. Поэтому Рей даже обрадовался, когда Гендерсон наконец уснул в автомобиле. Кларк остановил машину перед выкрашенным в белую краску кирпичным домиком в Джорджтауне, фасад которого был лишь на фут или на два шире длины автомобиля. Гендерсон шаткой походкой пересек вслед за ним тротуар и остановился в ожидании, пока Кларк возился с дверным ключом. - Вот мы и дома, - сказал сенатор. На кушетке и на полу небольшой гостиной валялись книги, старые газеты и журналы. На углу камина висел свитер, а на столе выделялись серые круглые пятна от стаканов. - Уборщица приходит раз в неделю, - извинился Кларк. - Садитесь, а я попробую вызвать Джигса по телефону. Он отыскал в телефонной книге домашний номер Кейси и набрал его. Оба продолжали стоять. От прежнего румянца на лице Гендерсона не осталось и следа. - Джигс? - сказал сенатор. - Говорит Рей Кларк. Да, это я. Мне повезло, а то бы я все еще торчал посреди пустыни. Слушайте, тут со мной один наш приятель. У него ужасный вид. То ли он наелся неспелых дынь, то ли считает, что свалял дурака, приняв нашу сторону. Скажите ему пару слов. Его зовут Матт Гендерсон. Гендерсон взял телефонную трубку. Он слушал Кейси, и лицо его постепенно прояснялось. Сначала он слабо улыбнулся, потом расхохотался и повесил трубку. - Джигс говорит, чтобы я не беспокоился, - радостно сообщил Гендерсон. - Он не может всего сказать, потому что Мардж дома, но говорит, что скоро увидимся. Я готов сделать все, что вы скажете. - Сейчас вы отправитесь спать, - распорядился Кларк и, подталкивая Гендерсона, отвел его наверх в спальню. - Теперь ваша очередь побыть под домашним арестом, только у нас нет вооруженной охраны вокруг дома. Мы в Вашингтоне обходимся без этого. Но смотрите, никаких телефонных разговоров и не выходить из дому, пока я за вами не вернусь. Если проголодаетесь, когда проснетесь, найдете что-нибудь поесть в кухне. Кофе в шкафчике над плитой. Гендерсон уже развязывал шнурки на ботинках, когда Кларк закрыл за собой дверь спальни. Сенатор сбежал вниз через две ступеньки и позвонил Эстер Таунсенд в Белый дом. - Сенатор! - Ему редко приходилось слышать такой возглас радости и облегчения. - Где вы? - Дома, золотко, где и положено быть всем пай-мальчикам во время завтрака. - Можете сейчас же приехать сюда? - спросила она, сразу переходя на серьезный тон. - У него большие неприятности, вы ему нужны. - Еду, - ответил Кларк. Он подъехал к Белому дому с тыльной стороны и поставил машину около большой магнолии у входа в приемную, расположенную на первом этаже. Часовые и полицейские Белого дома кивнули ему. Сенатору от Джорджии не нужно было предъявлять удостоверение: его здесь все знали в лицо. Он вошел в здание и в маленьком, отделанном ореховыми панелями лифте поднялся на второй этаж. Лимен сидел в кабинете, склонившись над подносом с завтраком; когда Кларк, постучавшись, вошел в комнату, он быстро поднялся и в три шага пересек кабинет ему навстречу. Триммер, радостно виляя хвостом, обнюхивал брюки Кларка. - Боже мой, как я рад тебя видеть, Рей! Я уж думал, ты вообще провалился в тартарары. - Он схватил Кларка за руку и стиснул ему плечо, словно желая убедиться, что это не призрак, а живой человек из плоти и крови. Кларка поразил вид Лимена: серое лицо, под глазами мешки. В волосах, казалось, прибавилось седины, хотя потом Кларк понял, что Лимен просто пропустил обычную еженедельную стрижку. Пятидесятидвухлетний, еще моложавый мужчина, с которым Кларк расстался во вторник вечером, выглядел теперь почти стариком. Сенатор догадался, что его друг почти не спал. - Я вернулся из пустыни, - сказал Кларк. - Это вам почище, чем Али-баба и сорок разбойников. Кларк стоял в небрежной позе, держась рукой за высокую белую мраморную полку камина. Лимен уселся в кресло и нагнулся вперед, уперев локти в колени. Он выглядел вялым и изнуренным. - Рей, - тихо сказал он, - ты, наверно, еще не знаешь. Поль Джирард погиб. Его самолет разбился по пути домой. Кларк широко раскрытыми глазами смотрел на президента. - Прости, Джорди, - тихо проговорил он, - я не знал. Он опустился на диван против кресла Лимена. Президент снял очки и, держа их перед собой, пристально рассматривал, словно выискивал царапину на стеклах. - Поль добился письменного заявления от Барнсуэлла. Он звонил мне перед отлетом и сказал об этом. И еще добавил, что Кейси был прав. Потом отправился в Мадрид и сел на трансокеанский лайнер, а тот врезался в гору. Кларк не знал, что сказать. Лимен продолжал рассказывать о событиях, происшедших в среду и в четверг, в том числе о потрясающем сообщении Сола Либермена, словно забыв о присутствии друга. Его глаза блуждали по узорам ковра, лежащего на полу, руки безвольно повисли, из-под манжет высовывались запястья, пальцы нервно крутили очки. Когда он рассказывал о вчерашней перепалке с Тоддом в присутствии Кейси и Корвина, на его сгорбленные плечи лег отпечаток какой-то вины. - С русскими я сумею договориться, но что касается того, другого дела, я не вижу выхода, Рей, - заключил он. Кларк вспомнил то утро в Корее. Он снова почувствовал зуд в ладонях, как тогда, когда он отхлестал по щекам молодого Джордана Лимена. Он вложил в свои слова сердечность, которой в этот момент вовсе не испытывал. - Брось, Джорди, - сказал он, - выход всегда есть. Но времени остается мало. Послушай, что я тебе скажу. Кларк подробно рассказал о своих приключениях. По мере того как он говорил, росло его негодование. - Мерзавцы, трижды мерзавцы, - выругался он, описав, как ему подсунули две бутылки виски. Ему показалось, что и Лимена это тоже взбесило, и он продолжал рассказывать, как прошлой ночью Гендерсон двинул часового у ворот базы "У". - Бродерик, наверно, уже вернулся на базу, - сказал Кларк, - и могу побиться об заклад, что Скотт, Прентис и вся эта сволочь уже собрались на тайное совещание или скоро соберутся. Теперь они знают, что нам все известно, и это нехорошо, Джорди. Меня тревожит одно: удастся ли им ускорить события? - Прибывали ли еще транспортные самолеты прошлой ночью? "Вот так, мой мальчик, - подумал Кларк. - Пора начать шевелить мозгами... Чуть побольше боевого духа - вот что нам сейчас нужно". - Нет, - сказал он вслух, - кроме тех двенадцати больших реактивных самолетов, которые прибыли в среду ночью, больше ни один не садился. Но если остальные самолеты перебросят сегодня, может быть, им удастся на несколько часов ускорить события. В дверь постучали. - Войдите, - сказал Лимен. В кабинет вошел Кристофер Тодд, как всегда аккуратно одетый и с портфелем в руке, словно он собирался на заседание совета директоров. Министр слегка улыбнулся Лимену и чуть небрежно поклонился Кларку. - А, блудный сын возвратился, - сказал он с некоторым холодком. Кларк быстро повторил свой рассказ, пока президент, наполнив чашку, потягивал горячий кофе. - Ну что ж, господин президент, - произнес Тодд, когда Кларк кончил свой рассказ, - надо немедленно сделать одно дело. - Что именно, Крис? - Позвонить Прентису. Посмотрим, что он скажет насчет ареста своего коллеги. - Не раскроем ли мы свои карты? - Они уже знают, что мы напали на след. Надо попытаться узнать, что они сейчас замышляют. Ваш звонок может вывести Прентиса из равновесия, и вы получите от него кое-какие сведения. Лимен вызвал Прентиса по телефону, и, пока он говорил, двое других слушали. Президент начал твердым, почти резким тоном: - Доброе утро, Фред, говорит президент. Я хотел бы услышать вашу версию телефонного разговора, который был у вас в среду с сенатором Кларком, находившимся в Нью-Мексико. Кларк и Тодд слышали глубокий, размеренный голос Фредерика Прентиса, гудевший в телефонной трубке. Усталое лицо президента приняло суровое выражение. "Он устал, устал, устал, - повторял про себя Кларк. - Но кто же из нас не устал?" Он налил себе чашку кофе, чтобы взбодриться. - Откровенно говоря, я вам не верю, Фред, - сказал Лимен. - Не скажете ли вы мне, где сейчас находится полковник Бродерик? Похоже, что он стал заправским туристом. Президент стал слушать, закусив нижнюю губу и покачивая головой. - Ваши разъяснения, как всегда, были чрезвычайно полезны, сенатор, - сказал он и с силой опустил трубку на рычаг. - Он говорит, что ни в среду, ни позднее не разговаривал с Реем по телефону. О полковнике Бродерике он как будто слышал, но не помнит, чтобы ему приходилось с ним разговаривать, и он будто бы не имеет ни малейшего представления, где тот может быть. - Лжец, - сердито отрубил Кларк. - Он говорит, что, должно быть, вам это... приснилось, Рей. - Пусть мне приснилось, но у меня дома сидит вполне реальный, живой полковник, которому приснился точно такой же кошмарный сон. - Я думаю, что полковник Гендерсон должен провести остаток дня с нами, - посоветовал Тодд. - Он, наверно, сможет рассказать нам, как действует это их адское заведение. - Да, лучше привезите его сюда. Рей, - согласился Лимен. - А мы тем временем вызовем Кейси и Корвина. Кларк быстро проехал двадцать кварталов до своего дома в Джорджтауне, дважды проскочив красный свет. Он въехал в переулок и поставил автомобиль вплотную к высокой кирпичной стене своего сада. Выйдя из машины, он с удивлением обнаружил, что одно стекло в задней двери, над самым замком, выбито. Кларк вошел в дом и вбежал по узкой лестнице наверх. Комната для гостей в задней части дома была пуста. Измятые простыни грудой лежали на постели, где он оставил Гендерсона. Одеяло валялось на полу. Кларк заглянул в стенной шкаф. Вешалки были пусты; одежды Гендерсона нигде не было видно. - Матт! - крикнул Кларк с лестницы вниз. Никто не отзывался. Он заглянул в переднюю спальню, пробежал по комнатам нижнего этажа - никого. Вернувшись к задней двери, он заметил, что осколки выбитого стекла валяются на полу кухни. Значит, стекло выбили снаружи. Сенатор сел в машину и на полной скорости помчался назад, в Белый дом. Корвин и Кейси уже были там. Когда Кларк сообщил об исчезновении полковника, они тихо выругались. - А я еще говорил Гендерсону, что у нас в Вашингтоне он будет в безопасности! - с раскаянием заключил Кларк. - Много я знаю! Лимен промолчал. Первый заговорил Тодд. - Либо сенатор Кларк совсем выжил из ума, что маловероятно, либо, господин президент, надо немедленно принять меры. - Прежде всего надо выручить Гендерсона, - предложил Кларк. - Он не сам вышел из дому, его похитили. Об этом говорит способ, каким выбито стекло. Они начинают играть грубо. - Что вы думаете. Джигс? - спросил Лимен. - Я думаю, за Маттом и сенатором следили с самого аэродрома, - ответил Кейси. - По-моему, Матта посадили на гауптвахту. Ему могли предъявить обвинение в самовольной отлучке или в нападении на часового, или в том и другом вместе. Корвин взглянул на президента. Лимен кивнул. - Займитесь-ка этим сразу же, Арт, - сказал он. - Надо его найти. - Все обстоит именно так, как я говорил вчера вечером, - начал Тодд, после того как начальник охраны вышел из комнаты. - У нас нет ни малейшего доказательства, которое можно было бы использовать в суде, но каждый из нас знает, что готовится крупная операция. Мы точно не знаем ее цели, но разгромить заговорщиков надо сегодня же, и, чем скорее, тем лучше. Тодд сверлил глазами президента, словно пытаясь побудить его к действию. Лимен посмотрел на Кларка. - По-моему, Крис прав, - сказал Кларк. - Надо действовать. - Как? - Вызовите Скотта и отстраните его от должности, - быстро проговорил Кларк. Потом продолжал уже медленнее, взвешивая слова: - Затем известите всех командующих, что тревога, назначенная на субботу, отменяется. И запретите все крупные передвижения войск без вашего специального разрешения. После этого прикажите Барни Рутковскому вылететь на базу "У" и расформировать ее. - А чем объяснить это Скотту... и стране? - Как чем? Организацией этого проклятого ОСКОСС без разрешения и тайной переброской войск на самолетах со всех концов страны, - ответил Кларк. - И не забудьте эту налоговую декларацию. Можете помахать ею у него перед носом. Лимен крутил трубку, лежащую на кофейном столике, и смотрел, как чубук описывает дугу вокруг чашечки. Потом выбил трубку в пепельницу. Тодд было заговорил, но президент поднял руку. - Нет, - медленно произнес он. - Еще не время. Надо придумать что-нибудь получше. Такое внезапное решение приведет к тому, что в понедельник к утру Скотт завладеет страной. Народ просто не поймет и не поддержит нас. - Возможно, - не сдавался Кларк, - но приходится идти на риск. Дело зашло слишком далеко. - Лимен подошел к высокому окну и взглянул через большой газон на сверкающий в лучах утреннего солнца фонтан. Два садовника копались на клумбе, окружающей бассейн. Потом повернулся к своим собеседникам. - Нет, не сейчас, - повторил он. - Наша позиция станет неизмеримо сильнее, если удастся освободить Гендерсона. Ведь это наш единственный беспристрастный свидетель. - Вы ставите на карту судьбу всей страны, - резко проговорил Тодд. - А что, если Скотт перенесет срок выступления и не станет ждать до завтра? Лимен не стал снова вступать в спор с Тоддом и обратился к Кейси: - Это осуществимо, Джигс? Можно ли ускорить начало такой операции, связанной с переброской войск по воздуху? - Сомневаюсь, господин президент. Ведь на подготовку операции потребовались недели. Может быть, это и возможно, но маловероятно. - Он усмехнулся. - Во всяком случае, если бы я проводил такую операцию, не думаю, что мог бы ее ускорить. - Я согласен с суждением военного человека, - сказал Лимен. - Подождем еще несколько часов, прежде чем принимать решение, а тем временем, будем надеяться, удастся освободить Гендерсона. - Я считаю такое решение, вернее, отсутствие всякого решения, неразумным, господин президент, - заявил Тодд. - Вы полностью изложили свое мнение вчера вечером, Крис, - сказал президент, - и нам оно совершенно ясно. Я думаю, можно обойтись без дальнейших пояснений. Благодарю вас. Лимен проводил Тодда и Кейси до двери. - Будьте у телефона, - предупредил он. - Вы можете понадобиться мне в любую минуту. Боюсь, что это будет длинный день. Направляясь вместе с Кейси через длинный коридор к лифту, адвокат пристально посмотрел на армейского уорент-офицера, неподвижно застывшего на стуле с зажатым между коленями небольшим портфелем. - Скажите, полковник, - спросил Тодд, когда они вошли в лифт, - что это за люди? Один из них всегда сидит у двери президента, где бы тот ни был. - Не знаю. Я думаю, это какое-то секретное дело, господин министр, - уклончиво ответил Кейси. "До чего же сложная вещь государственная машина, - подумал он. - Сидит человек с шифрованными документами, с помощью которых можно развязать ядерную войну, а министр финансов даже не знает об этом". - Надеюсь, что он не завербован Скоттом. - Я тоже, - сказал Кейси. "Но даже главнокомандующий не может приказать ему уйти с поста, - продолжал размышлять он. - И может быть, вся эта система настолько хитроумна и содержит столько тонкостей, что даже генералу Скотту ее не пробить. Будем надеяться, что это действительно так". По пути домой мысли Кейси обратились к семейным делам. Он до сих пор ничего не объяснил Мардж о своей поездке в Нью-Йорк и о том, где он пропадал прошлую ночь. Насколько он знал свою жену, она вот-вот должна потребовать от него ответа. И он не ошибся. Вместо обычного утреннего рабочего костюма на ней было зеленое платье из набивной ткани и туфли на высоких каблуках. Это означало, что она либо договорилась встретиться с кем-нибудь за ленчем, либо собирается серьезно поговорить с ним. По ее натянутой улыбке Кейси понял, что предстоит последнее. - Что это ты такая нарядная с самого утра? - поинтересовался он, направляясь за женой в гостиную. Марджи уселась на кожаный пуфик, подложив под себя ногу в нейлоновом чулке. - Полковник Кейси, - начала она, - я думаю, вам пора уже доверять своей боевой подруге. - То есть? - То есть: где ты был в среду ночью, и вообще, что значат все эти отлучки? - Прости меня, Марджи, но я уехал из города по секретному заданию. - Знаю, мой милый. По очень секретному. - Марджи улыбнулась, обнаружив небольшую щелку между зубами. - Но у тебя же отпуск! Давай не будем притворяться, будто ты ездил по делу. Кейси попытался изобразить на своем лице обиду. Это не стоило ему большого труда. Он и в самом деле чувствовал себя обиженным и непонятым. - Я действительно ездил по делу, Мардж. Официальное правительственное поручение. - Может быть, ты встречался в Нью-Йорке с этой долговязой стервой Элеонор Холбрук тоже для пользы дела? - Ах брось, Мардж. Это дело прошлое, и незачем его пережевывать снова. - Ты был в Нью-Йорке! - Это был уже не вопрос, а обвинение. - Нет, не был, - солгал он. Неужели кто-нибудь из знакомых Мардж видел его в "Шервуде"? Или в том ресторане? Или, упаси бог, в доме Шу? - Ты слишком честен, Джигс. Ты так и не научился как следует врать. - Ладно, Мардж, хватит об этом, черт возьми, - рассердился Кейси. - Я не хочу больше разговаривать на эту тему. Может, я смогу объяснить тебе кое-что в воскресенье, а может, и нет. Вот так, тут ничего не поделаешь. Мардж сердито сморщила носик. Эта ее гримаска всегда предвещала неприятности. - Возможно, я уеду на уик-энд по собственному конфиденциальному "заданию", так что буду лишена удовольствия выслушивать твою историю, если ты сумеешь к тому времени ее сочинить. - О, ради бога, Мардж, не делай глупостей! - вспылил Кейси. Однако миссис Кейси с драматическим видом вскочила со своего сиденья, простучала каблучками по коридору и скрылась в маленькой комнатке, где стояла ее швейная машина, клюшки для гольфа и письменный столик с параллельным телефоном, захлопнув за собой дверь. Кейси со всей силой пнул ногой пуфик. Слава богу, что страну приходится спасать не так уж часто. ПЯТНИЦА, ПОЛДЕНЬ Арт Корвин, выйдя из одной двери и направляясь к следующей, думал: ну что ж, за эту неделю он пройдет полный повторный курс по своей специальности. Правда, острой нужды в этом для него не было. Пусть он провел пару лет в западном крыле Белого дома, но все равно старой своей профессии не забыл. Обойдя еще несколько домов Джорджтауна, он с удовлетворением подвел итоги. Две горничные и одна очень миловидная молодая хозяйка в облегающих длинных черных брюках и алой домашней курточке вспомнили, что около половины девятого утра видели стоявший на улице военный автомобиль. Все трое заявили, что в нем было два солдата. Машина стояла футах в сорока от подъезда дома сенатора Кларка. Одна из горничных видела, как около девяти часов сенатор уехал, и заметила, что сразу же после его отъезда двое людей в форме подошли к дому и подергали дверь. Она уже хотела выйти и сказать, что дома никого нет, как эти двое - один из них, видимо, офицер, потому что у него