ь внимание служащих.
Кроме того, я была не одна... Помните Теда? Вы встречались в поезде. Он
наблюдал за задней дверью, и мы переговаривались по рации. Когда вы вышли на
улицу, я была в карнавальном костюме. Иначе меня выдали бы мои рыжие волосы.
Одним словом, вы не заметили, что за вами следят.
-- Нужно перекрасить, -- прошептал Бьюкенен.
-- Что?
-- Волосы. В какой-нибудь другой цвет. Будет удобнее следить.
-- Ни за что. А вот вы, наверное, нередко меняли цвет ваших волос.
Он не ответил.
Холли снова поднесла к его губам стакан с водой.
-- Кстати, я не ошиблась, когда говорила про рану на вашем плече? Вы
действительно упали с лодки? Вас тогда звали Виктором Грантом. Наверное, у
мексиканской полиции сохранились ваши показания?
-- Я не знаю, о чем вы.
-- Разумеется.
Веки налились свинцом.
"Откуда она берет свою информацию?" -- подумал Бьюкенен.
-- Коммерческая тайна, -- сказала Холли.
-- Что?
-- Вы спросили, откуда я беру информацию. Отвечаю: коммерческая тайна.
"Разве я спросил об этом вслух?"
Его глаза закрылись под тяжестью век.
4
-- Плохо, что вы ничего не ели, -- врач указал на нетронутый бутерброд
с рыбой.
-- Никогда не любил больничную еду.
-- Мистер Лэнг...
-- Бьюкенен.
-- Правильно. Мистер Бьюкенен. Я просто хотел удостовериться. Если
хотите, чтобы вас выписали, постарайтесь рассеять малейшие сомнения по
поводу состояния вашего мозга. На вашем месте я не стал бы отказываться от
еды, а попросил бы добавки.
Бьюкенен с усилием потянулся за бутербродом.
-- Я подам, -- сказала Холли.
-- По-моему, доктор хочет посмотреть, как это получится у меня самого.
-- Вы знаток человеческих душ, -- улыбнулся врач. -- Сейчас поешьте, а
потом придется встать с кровати и немного пройтись. Мне нужно убедиться, что
ваши ноги и все остальное работают, как положено.
-- Вам никогда не говорили, что вы -- настоящий рабовладелец?
Чернокожий медик смешно наморщил лоб.
-- Ну, раз вы можете шутить, дела идут на поправку. После обеда я вас
посмотрю.
Как только за доктором закрылась дверь, Бьюкенен отложил бутерброд в
сторону и взглянул на Холли.
-- Полагаю, вы не захотите его съесть вместо меня. Или, может быть,
засунуть подальше от глаз -- как будто я все съел.
-- Будьте мужчиной и съешьте его сами. Вы же не собираетесь валяться
здесь до бесконечности. -- Изумрудные глаза Холли озорно сверкнули.
-- А глаза у вас почему такие зеленые? Цветные контактные линзы?
-- Французские капли. Многие кинозвезды пользуются этим средством,
чтобы подчеркнуть цвет своих глаз. Я узнала о них, когда работала в
Лос-Анджелесе. Советую попробовать, если в следующий раз решите изменить
свою внешность. Куда лучше, чем эти ваши линзы.
-- Зачем мне изменять свою внешность?
-- Не хотите сдаваться, -- в голосе Холли послышалось раздражение.
-- Как и вы. Прошлая ночь. Что случилось прошлой ночью? Вы не
договорили.
-- Я шла за вами через Французский квартал до "Кафе дю монд". К
тому времени мои часы показывали одиннадцать. Вы кого-то разыскивали. Я бы
сказала: разыскивали изо всех сил.
-- Договорился встретиться со старым другом. А от вас я скрывался
только потому, что устал от вопросов.
-- И вот вы лежите здесь, а вопросов у меня еще предостаточно.
-- Вы сказали -- "Кафе дю монд".
-- Я плохо вас видела, потому что стояла на противоположной стороне
улицы. Вы вышли из кафе. Мимо прошли несколько людей в маскарадных костюмах.
Мне показалось, они были навеселе. Один из них, как бы случайно, столкнулся
с вами, вы вдруг схватились за бок, зашатались. Вокруг стали кричать. Люди
бросились во все стороны, и вас сбили с ног. Вы упали и ударились головой о
железную ограду. Я подбежала, но еще раньше успела заметить, как тот, в
костюме пирата, спрятал нож и исчез в толпе. Я осталась возле вас. Пыталась
остановить кровь, пока один из официантов не вызвал "скорую помощь".
-- Вы не падаете в обморок при виде крови?
-- Как же я закончу мою статью, если вы умрете у меня на руках?
-- А я-то думал, вас заинтересовала моя скромная личность.
-- Какая?
-- Что?
-- Какая личность? Их у вас так много. Бьюкенен положил на столик
недоеденный бутерброд.
-- Сдаюсь. Не вижу способа вас разубедить.
-- И правильно. Разубедить меня невозможно. Вчера вечером я еще раз
убедилась в своих догадках. Человек в пиратском костюме не пытался вас
ограбить. Я сказала полицейским об ограблении только для отвода глаз. Это
было не ограбление, а попытка преднамеренного убийства, -- она выпрямилась в
кресле. -- Кто хотел вас убить? Кого вы ждали возле кафе?
-- Холли...
-- Что собирались...
-- Позвольте и мне задать вам вопрос, -- перебил ее Бьюкенен. -- У меня
с собой были кое-какие вещи. Если их нашли, полиция должна была...
-- Разумеется, -- кивнула Холли.
-- Вернуть их... или...
-- У нее могло возникнуть желание потолковать с вами по душам. -- Холли
открыла свою сумочку. -- Не вы потеряли?
Внутри сумочки Бьюкенен разглядел свою 9-миллиметровую "беретту",
и глаза его сузились.
-- Вы его не уронили, -- продолжила Холли. -- Я нащупала пистолет,
когда пыталась остановить кровь. И спрятала до приезда полиции и санитаров.
-- Невелика услуга. Я ношу его для самозащиты.
-- Разумеется. Особенно на встречу со старым другом. Не знаю, какие в
этом штате законы, но подозреваю, что для ношения оружия все-таки требуется
разрешение полиции. Но даже если оно у вас есть, ваше армейское начальство
вряд ли одобрит, что их сотрудник разгуливает в отпуске вооруженным.
-- Да бросьте вы, многие сейчас ходят с оружием, -- возразил Бьюкенен.
-- Вчерашняя попытка ограбления лишний раз доказывает, что не зря.
-- Вы хотели сказать: "преднамеренное убийство".
-- Ваши слова подтверждают мою точку зрения. Какой-то пьяный псих или,
может быть, наркоман надевает пиратский костюм. Потом ему приходит в голову,
что он настоящий пират. Он вытаскивает нож и бьет первого встречного.
-- Думаете, я в это поверю?
-- Послушайте, я понятия не имею, кто на меня напал. Моя версия ничем
не хуже других, -- сказал Бьюкенен.
-- В полиции оценили бы ее по достоинству, особенно если бы нашли еще
одну вещь, которую вы потеряли.
-- Еще одну вещь... -- У Бьюкенена похолодело под ложечкой.
-- Я ждала, что сами спросите. -- Оглянувшись на дверь, Холли порылась
в сумочке и достала из нее паспорт. -- Когда с вас сняли плащ, чтобы
осмотреть рану, я назвалась вашей подружкой и вцепилась в него мертвой
хваткой. Благодарите Бога, что я это сделала, -- она раскрыла паспорт. --
Ну, что скажете, Виктор Грант?
Бьюкенен почувствовал, как мурашки пробежали у него по коже.
-- Вы здесь неплохо вышли, -- похвалила Холли, разглядывая фотографию.
-- Волосы тогда были чуть короче, а так сходство полное. Думаю, копы
наверняка заинтересовались бы пистолетом и паспортом, который не совпадает с
удостоверением в бумажнике. Для начала они бы заподозрили вас в связях с
наркомафией. Кстати, если учесть вашу деятельность под флагом "Виски с
содовой", такое предположение недалеко от истины.
У Бьюкенена перехватило дыхание.
-- Ну так как? -- Холли убрала паспорт в сумочку и выжидательно
посмотрела на него. -- Мне нравится легкость, с какой вы находите объяснение
своим необычным поступкам. Какая история приготовлена на этот раз?
Бьюкенен молча пододвинул к себе тарелку с салатом.
-- Внезапный приступ голода? Пытаетесь выгадать время, чтобы объяснить,
откуда появился поддельный паспорт?
-- Холли, я... Он взял вилку.
-- Ничего не приходит в голову, а? -- с насмешкой спросила она.
Бьюкенен положил вилку на прежнее место и вздохнул.
-- Зачем вы впутываетесь не в свое дело? Окажите себе любезность --
уезжайте и забудьте, что когда-либо видели этот паспорт.
-- Не могу. Я всегда мечтала о Пулитцеровской премии. А теперь она
почти у меня в руках.
-- Послушайте, предположим на секунду, что вы правы. -- Заметив, как
вспыхнули ее глаза, Бьюкенен протестующе поднял руку. -- Вы не так поняли, я
сказал: предположим. Поймите, люди, против которых вы затеяли свою игру, не
признают общепринятых правил. Есть большая вероятность, что вместо премии вы
отправитесь на тот свет.
-- Это угроза?
-- Чисто условное предостережение, причем с самыми добрыми намерениями.
-- Думаете, я не побеспокоилась о собственной безопасности? Копия
материалов хранится в пяти надежных местах.
-- У вашего юриста, издателя, лучшего друга.
-- Вы меня поняли.
-- Бесполезно, -- усмехнулся Бьюкенен. -- Для профессионала найти ваши
бумаги -- пара пустяков. Но скорее всего их даже не станут искать. Будь у
вас серьезные доказательства, статью давно бы напечатали. А так у вас одни
голословные утверждения. Но запомните самое главное: если они почувствуют
угрозу, то даже не посмотрят, остались копии или нет. Вас просто уберут.
-- А как насчет вас? -- спросила Холли.
-- Хотите знать, не пожелаю ли я от вас избавиться? Не придумывайте
ерунды. Ваши дела меня совершенно не касаются. Я всего лишь дал совет.
-- Я не об этом. Как насчет вас? Разве вы не чувствуете угрозы?
-- Да с какой стати мне чувствовать...
-- Если вы выполняете задание, то почему путешествуете под своим
именем, но с чужим паспортом в кармане? Представьте, если об этом узнают
ваши начальники, они решат, что после провала в Мексике их агент совершенно
вышел из-под контроля. Так что у вас есть и свои проблемы. Вы наверняка
выходите на связь в условленное время, и скорее всего там уже начали
нервничать. Советую им позвонить.
-- Если я тот, за кого вы меня принимаете, то неужели вы думаете, что я
стану звонить в вашем присутствии да еще по телефону, который может
прослушиваться?
-- Советую поторопиться, а не то наверху потеряют терпение. Не
забывайте: чем дольше вы заставите их ждать, тем подозрительнее покажется
ваше молчание. Они могут усомниться, что вы способны продолжать работу.
Бьюкенен чувствовал, как кровь прихлынула к ушам и давит на барабанные
перепонки.
-- Я вижу, у вас разгулялся аппетит, -- улыбнулся вернувшийся врач.
-- Да, уже доедаю салат.
-- Попробуйте желе, мистер Лэнг.
-- Бьюкенен.
-- Теперь можете дойти до уборной. Вы делаете такие успехи, что я
начинаю подумывать о выписке.
5
Одежда Бьюкенена была запачкана кровью, и он попросил Холли купить ему
новую. Переодетый в джинсы, синюю рубашку с короткими рукавами и кроссовки,
он сидел в кресле-каталке, которое везла перед собой сиделка. Они выехали из
лифта и пересекли битком набитый вестибюль.
-- Я могу идти сам, -- заявил Бьюкенен.
-- Нет уж, чего доброго, споткнетесь, упадете, а потом еще в суд
подадите. Вот как выберемся за дверь, хоть прыгайте, а пока я за вас
отвечаю.
Они оказались на тротуаре, и оглушенный уличным шумом Бьюкенен
сощурился и прикрыл глаза от яркого
солнца.
Сиделка помогла ему встать с кресла.
-- Вы говорили, вас будут ждать?
-- Да, -- солгал Бьюкенен. Он уже давно не видел Холли, не имея
понятия, что с ней. Вместо облегчения от того, что она не пристает к нему с
вопросами, он почувствовал тревогу Пистолет и паспорт. Их необходимо
вернуть. -- Я посижу на скамейке, мой друг должен вот-вот
подойти.
-- Желаю приятно провести время, мистер Бьюкенен.
-- Лэнг.
Сиделка окинула его странным взглядом и удалилась, толкая перед собой
кресло.
Поначалу он не понял, что произошло.
Потом сообразил.
И похолодел от ужаса.
Боже, что со мной происходит?
Как только сиделка скрылась за дверями больницы, Бьюкенен поднялся со
скамейки. Он возражал против помощи сиделки, потому что не хотел покидать
больницу, не воспользовавшись телефоном-автоматом.
Стараясь держаться ровно, Бьюкенен снова вошел в вестибюль и направился
к телефонным кабинам. Трясущейся рукой он опустил в щель монету и тридцать
секунд спустя услышал в трубке хриплый голос связного.
-- Куда вы пропали? -- требовательно спросил тот.
-- Я в больнице, -- стараясь говорить тихо, ответил Бьюкенен. К
счастью, соседние автоматы оказались незаняты, и подслушать его было некому.
-- Что?
-- Меня пытались ограбить, -- повторил он ложь Холли. -- Ударили ножом
в спину.
-- Боже правый! Мы порядком переполошились, когда сегодня утром ты не
появился ни в одном из контрольных пунктов. Уже собирались послать группы,
выручать тебя из беды.
-- Мне повезло. Рана оказалась несерьезной. Но меня задержали в
больнице для обследования. Я не рискнул звонить из палаты -- слишком много
народу, к тому же ваш номер автоматически остался бы в регистрационных
записях. Только сейчас удалось добраться до автомата.
-- Ты заставил нас попотеть, приятель.
-- Сейчас все в порядке. Если меня ждали в контрольных пунктах, значит,
вы хотели передать мне сообщение.
О чем оно?
-- О журналистке, которую ты встретил в поезде...
Телефон надежен?
-- Вполне.
-- Тогда запоминай то, что я скажу. Продолжай отдыхать. О журналистке
не беспокойся. Мы позаботимся, чтобы она молчала.
Рука непроизвольно стиснула телефонную трубку.
-- Продолжай отмечаться на контрольных пунктах, как условились. Если
что, дадим знать.
-- Вас понял, -- ответил Бьюкенен и, чувствуя сухость во рту, положил
трубку.
Однако он не отошел в сторону, а остался стоять, слепо уставившись
перед собой.
Позаботимся, чтобы она молчала? Что это значит, черт возьми?
Как истинный профессионал, он не стал спрашивать, что подразумевала
намеренно расплывчатая фраза связного. Там, наверху, знают цену словам и
никогда не скажут больше или меньше, чем нужно. Расплывчатые слова имеют
вполне конкретный смысл. "Позаботимся, чтобы она молчала" может
означать очень многое: например, сделать так, чтобы Холли уволили с
работы... попытаться ее подкупить... дискредитировать расследование, которое
она ведет... напугать или...
Ему не хотелось думать о том, что для Холли предназначается самый
крайний вариант.
Нет. Они не станут устраивать покушение на журналистку, особенно из
"Вашингтон пост". Убийство не лучший способ замять скандал.
Тем не менее время от времени журналистов убивают.
К тому же не всякое убийство можно доказать.
Он отошел от телефона, придерживая рукой забинтованный бок.
На стуле в двадцати футах от него сидела Холли Маккой в кашемировом
платье. Коричневый цвет ткани выгодно подчеркивал ее медные волосы и зеленые
глаза.
Бьюкенен ничем не выдал своего удивления.
Она подошла.
-- Отчитались перед начальством?
-- Другу звонил.
-- Что-то плохо верится.
-- Послушайте, вам лучше оставить меня в покое, -- устало отмахнулся
он.
-- И поставить крест на наших романтических отношениях? Я оскорблена в
своих лучших чувствах.
-- Сейчас не до шуток. Прекратите меня преследовать. Вы привлекаете к
себе внимание.
-- О чем вы?
Бьюкенен пересек вестибюль, направляясь к больничному киоску, где
продавались лекарства и сувениры.
-- Ну уж нет, вам не удастся так легко от меня отделаться. -- Ее
высокие каблуки глухо застучали по ковру.
-- Я пытаюсь оказать вам любезность, -- обернулся к ней Бьюкенен. --
По-моему, трудно выразиться яснее:
оставьте меня в покое.
Он купил в киоске таблетки от головной боли. Он совершенно измучился,
но не рискнул просить врача выписать какое-нибудь средство. Тот мог
передумать и оставить его долечиваться. Единственное утешение -- головная
боль отвлекает от боли в боку.
Холли последовала за ним.
-- Не хотите взглянуть на то, что я вам покажу?
-- Меня это не интересует. -- Он подошел к фонтанчику с питьевой водой,
проглотил три таблетки и запил. Затем направился к выходу. -- Меня
интересует, когда вы вернете мои вещи.
-- Ни в коем случае.
-- Холли, -- он резко остановился. -- Предположим, я -- тот, за кого вы
меня принимаете. Как вы думаете, что будет с вами, если я скажу людям, на
которых работаю, что у вас фальшивый паспорт с моей фотографией? Сколько
времени вам позволят с ним расхаживать?
Ее изумрудные глаза вызывающе сверкнули.
-- Вы ничего им не скажете.
-- Не понял?
-- Я подумала о такой возможности. Но вы этого не сделаете. Не
захотите, чтобы они узнали, что у вас был этот паспорт и что вы его
потеряли. Зачем он вообще вам понадобился?
-- Для чего еще может понадобиться паспорт? Конечно, для поездки за
границу.
-- А ваш чем плох оказался?
-- У меня нет паспорта. -- Бьюкенен бросил взгляд на людей,
столпившихся возле выхода. -- И никогда не было.
Они вышли на шумную улицу. Он снова сощурился от яркого солнца.
-- Куда подевался ваш дружок? По-моему, того парня с поезда звали Тед.
Наверное, вы без него и шагу ступить не можете.
-- Поблизости. Приглядывает за вещами.
-- А как насчет рации? Я не стану с вами разговаривать, пока не
докажете, что наш разговор не записывается.
-- Видите, здесь нет никакой рации, -- она открыла и показала ему
сумочку.
-- И моих вещей тоже. Где вы их спрятали?
-- В надежном месте.
Перед больницей остановилось такси, и из него вышли мужчина с женщиной.
Бьюкенен поспешно открыл дверь и залез в машину. Холли нырнула вслед за
ним.
-- Не слишком удачная идея, -- заметил Бьюкенен.
-- Куда? -- спросил водитель.
-- Отель "Холидей Инн-Краун Плаза".
Такси тронулось с места. Бьюкенен повернулся к Холли.
-- Шутки в сторону. Я хочу получить назад свои вещи. Дайте ключ от
вашего номера. Я заберу то, что мне принадлежит, соберу ваши чемоданы, и вы
уедете из отеля.
-- С чего вы взяли, что я захочу уехать? Бьюкенен придвинулся к Холли.
-- Потому что нас не должны видеть вместе. Не спрашивайте, что это
значит. Я не могу выразиться яснее.
-- Снова пытаетесь меня запугать.
-- Да, и, надеюсь, небезуспешно.
6
-- Остановитесь здесь, -- бросил Бьюкенен таксисту.
-- Так ведь два квартала не доехали, сэр.
-- Ничего. Покатайте леди по городу. Через полчаса жду вас на этом
месте.
Бьюкенен посмотрел на Холли в упор.
-- Ключ от вашего номера. -- Он протянул руку.
-- Вы шутите.
-- Ключ.
Холли отдала ему ключ.
-- Полегче, мистер Бьюкенен. У меня в номере ваших так называемых вещей
нет.
-- Где они? В комнате Теда? Она не ответила.
-- Я не шучу, Холли. Ни вам, ни вашему дружку лучше не попадаться с
моими вещами. Это вредно для здоровья.
Ее лицо слегка побледнело, точно Холли наконец осознала серьезность
своего положения.
-- А что я получу взамен?
-- Душевное спокойствие.
-- Не густо.
-- Что вы хотите?
-- Продолжить наш разговор.
-- Я сказал, что через полчаса вернусь. Холли пристально посмотрела ему
в глаза.
-- Хорошо. Они в номере Теда.
-- Ключа у вас, конечно, нет.
-- Есть. -- Она подала ему ключ. -- На Случай, если мне потребуются
ваши вещи, а Теда не окажется поблизости.
-- Очень умно с вашей стороны. -- Бьюкенен вылез из такси.
-- Когда будете укладывать мои вещи, поосторожнее с нижним бельем. Оно
дорогое, не порвите кружева.
Бьюкенен уставился на нее, потом захлопнул дверь.
7
Путь длиною в два квартала показался ему двумя милями. По дороге
Бьюкенен снял с головы повязку и бросил бинт в урну. Он то и дело утирал со
лба пот и щурился от солнца. Когда он наконец попал в прохладный сумрак
гостиничного холла, боль в висках слегка утихла.
Вместо того чтобы сразу подняться в комнату Теда и потом зайти к Холли,
он решил проверить, нет ли для него сообщения. Незаметно огляделся вокруг:
за ним могут следить.
И точно. В кресле справа от входа сидел коренастый молодой человек в
полосатом синем костюме и читал газету.
Место для наблюдения было выбрано очень удачно: молодой человек видел
входящих раньше, чем они успевали его заметить. Небрежный, но пронзительный
взгляд агента чуть задержался на нем и скользнул мимо. Как истинный
профессионал, человек в синем костюме не подал виду, что узнал Бьюкенена.
Так, они обложили гостиницу.
"Однако следят не за мной", -- подумал Бьюкенен.
Им нужна Холли.
Не обращая внимания на человека с газетой, Бьюкенен подошел к
регистрационной стойке и стал ждать, пока клерк закончит разбираться с
клиентом. Наконец тот освободился.
-- Что-нибудь желаете, сэр?
-- Для меня ничего не оставляли? Я живу в номере... Клерк выжидающе
улыбнулся.
-- В номере...
-- Да, сэр?
-- ...черт, -- Бьюкенен чувствовал, как у него учащается пульс. -- Не
могу вспомнить. Когда я уходил, то оставил ключ на вахте. Хоть убей, не
помню, какой на нем был номер.
-- Не беспокойтесь, сэр. Скажите, как вас зовут, компьютер в два счета
отыщет, в каком номере вы остановились.
-- Виктор Грант, -- машинально ответил Бьюкенен. Пальцы клерка забегали
по клавишам компьютера. Он
уставился на экран, потом нахмурился.
-- Простите, сэр, но в компьютере вас нет.
-- Должен быть. Посмотрите еще. Виктор Грант.
-- Нет, сэр.
Боже, внезапно понял Бьюкенен.
-- Извините, я ошибся. Брендан Бьюкенен. В первый раз я сказал не то
имя.
-- Не то имя? Что вы имеете в виду, сэр?
-- Понимаете, я -- артист. У нас здесь съемки фильма, и моего героя
зовут Виктор Грант. Я так часто откликаюсь на это имя, что почти забыл свое
собственное... Полностью вошел в роль. За одно это можно дать
"Оскара".
-- А о чем фильм, сэр?
-- "Большой и легкий", случайно не смотрели?
-- Конечно, смотрел. Я не пропускаю ни одного фильма про Новый Орлеан.
-- Ну вот, мы снимаем продолжение.
-- Нашелся ваш номер, сэр. Брендан Бьюкенен. Комната 12--14. Для вас
ничего не передавали.
-- Дайте ключ, пожалуйста.
-- А еще в каких фильмах вы снимались? -- спросил клерк, протягивая
ключ.
-- Ни в каких. Я работал в театре. Это мой первый опыт. Благодарю вас.
Бьюкенен прошел к лифту и нажал кнопку вызова. Он чувствовал, что клерк
смотрит ему в спину. Главное -- не оглядываться. Стой спокойно и не
оборачивайся.
Виктор Грант? Плохо дело, приятель. Когда ты вышел из больницы, то
сделал такую же ошибку. Сказал сиделке, что тебя зовут...
Стоп. Это не одна и та же ошибка. В тот раз ты назвался Питером Лэнгом.
А теперь...
Ты даже не помнишь, как тебя зовут.
Голова раскалывалась от боли.
Наконец двери лифта открылись, он вошел и, вытирая со лба пот,
прислонился к стене. Чувствовал: еще немного -- и упадет в обморок.
Он не собирался заходить в свой номер, но, желая объяснить клерку свою
забывчивость, сказал, что оставил ключ на стойке. На самом деле ключ выпал
из кармана, когда с него снимали плащ, чтобы осмотреть рану. Еще один провал
в памяти. Ему стало не по себе.
Он поднялся двумя этажами выше своего номера и ключом, который ему дала
Холли, открыл дверь комнаты Теда. Ему потребовалось меньше пяти минут для
того, чтобы найти спрятанные под матрасом пистолет и паспорт Виктора Гранта.
Виктор Грант. Он уставился на свою фотографию. Его так и тянуло
разорвать документ на клочки и сжечь в раковине. По крайней мере с одной
проблемой будет покончено. Исчезнет улика, связывающая Брендана Бьюкенена с
Виктором Грантом. Однако этого делать нельзя. Он не обманул Холли, когда
сказал, что паспорт нужен ему для поездки за границу. Судя по тому, как
разворачиваются события, не следует исключать подобный вариант.
Виктор Грант.
Питер Лэнг.
Брендан Бьюкенен.
Черт возьми, выбери что-нибудь одно. Будь последователен.
Зачем ты сюда приехал?
Хуана.
Почему она не появилась вчера вечером? Почему меня хотели убить?
Пытались остановить?..
Возьми себя в руки. Что ты теперь думаешь делать?
Кем собираешься быть?
Холли. Она его ждет...
Бьюкенен заглянул в гардероб и нашел в нем коричневую спортивную куртку
Теда. Тот был пошире в плечах, но куртка подошла Бьюкенену. Он спрятал
паспорт в карман, а пистолет засунул за пояс, так чтобы тот не выглядывал
из-под одежды. Закончив переодевание, Бьюкенен незаметно вышел из номера.
Теперь к Холли.
Ее номер оказался через две двери от комнаты Теда. Бьюкенен достал из
кармана ключ и подумал о человеке в синем костюме. Если за гостиницей
следят, то, вполне вероятно, в номере Холли ее поджидает засада. Может быть,
лучше всего не связываться? Пусть Холли сама разбирается с гостиницей, или
Тед сделает это за нее. Теперь, когда пистолет и паспорт у него в руках,
какой смысл беспокоиться о...
Бьюкенен задумался. Чем дольше Холли отсутствует, тем больше
вероятности, что в ее комнате окажется засада.
Ну и что? Какое тебе до нее дело? Если с Холли что и случится, одной
заботой будет меньше. Одной заботой меньше...
Бьюкенен постучал в дверь и со словами: "Гостиничная служба" --
повернул ключ в замке и вошел.
Комната оказалась пустой. Сборы чемоданов заняли у него еще меньше
времени, чем поиски пистолета и паспорта в комнате Теда. И только когда
очередь дошла до нижнего белья, Бьюкейен, помня предупреждение Холли,
постарался действовать поаккуратнее. Оно действительно было дорогое, с
кружевами, и приятно щекотало кожу.
На столике у телевизора лежала карта гостя с номером кредитной карточки
Холли. Бьюкенен заполнил остающиеся графы и оставил ее на кровати, чтобы она
сразу бросилась в глаза. Радуясь, что у Холли немного вещей, он медленно
спустился по лестнице черного хода и вышел на улицу через служебную дверь.
Бьюкенен опять вспомнил кружева на ее белье и подумал, что уже очень давно
не чувствовал женской близости. Не физически, а духовно. Целых шесть лет.
8
Солнце палило немилосердно. Он пошатывался от изнеможения и обливался
потом. Опасаясь за швы на правом боку, Бьюкенен держал один чемодан в левой
руке, а другой -- слева под мышкой. От выхлопов проезжающих автомобилей
гудело в голове, к горлу подкатывала тошнота. По крайней мере, такси ждет в
назначенном месте. Заметив, что Бьюкенену тяжело идти, водитель вышел из
машины и подхватил чемоданы.
-- Давайте, я вам помогу, сэр.
-- Спасибо, -- Бьюкенен протянул таксисту десять долларов и тут только
заметил, что, кроме Холли, в машине сидит еще один человек.
Он нахмурился.
Водитель положил чемоданы в багажник, а Бьюкенен забрался на заднее
сиденье и уселся рядом с мужчиной, чей квадратный подбородок и широкие плечи
выдавали бывшего игрока футбольной команды.
-- Тед! Какая встреча!
-- Я подумала, будет лучше, если он поедет с нами, вместо того чтобы
ловить еще одно такси, -- повернулась к нему Холли, сидевшая на переднем
сиденье. -- Мы забрали его, пока тебя не было.
-- Спасибо, Тед, что помог донести чемоданы.
-- Я помог?
-- Выразиться яснее?
-- Нужно было сказать.
-- Можно было догадаться.
-- Как ты догадался залезть без разрешения в мой номер? Не люблю, когда
роются в моих вещах. Кстати, на тебе моя куртка.
-- Потрясающая наблюдательность. Ну и как, идет она мне? На, забери
свой ключ.
-- Вы нашли то, что искали? -- вмешалась Холли, желая разрядить
обстановку.
-- Сразу. Тед знал, куда прятать.
-- Послушайте-ка, -- начал Тед.
-- Я понимаю, почему вы так разозлились, -- виновато сказала Холли. --
Мне следовало самой выйти из машины и помочь с чемоданами. Ведь я знала, что
вас только что выписали из больницы, и должна была помочь другу.
-- Этот парень нам не друг, -- проворчал Тед.
-- Тед, -- предупреждающе взмахнула рукой Холли. Она повернулась к
Бьюкенену.
-- Послушайте, мне жаль, что так вышло, но вспомните, это была ваша
идея выселить меня из отеля. Если хотите, чтобы я пошла вам навстречу, то
обойдитесь без мелодраматических жестов и перестаньте меня запугивать.
-- Тогда, может быть, вернемся в гостиницу и я представлю вас парню,
который сидит в холле?
-- Это шутка? -- глаза Холли прищурились.
-- По виду того парня не скажешь, что у него есть чувство юмора.
-- Что за чушь он несет? -- угрюмо вставил Тед.
-- Правильно, Тед. Чушь, -- Бьюкенен даже не взглянул в его сторону. --
Мне наплевать, что будет с тобой, но, пока у нас с Холли есть пара
невыясненных вопросов, я не хочу, чтобы у нее возникли проблемы со
здоровьем.
-- Перестаньте меня запугивать, -- повторила Холли.
-- Куда едем, сэр? -- Водитель сел в машину и выжидающе посмотрел на
пассажиров.
-- Так, дайте сообразить, -- Бьюкенен вытер вспотевший лоб. -- Я
приехал сюда, чтобы отдыхать. Почему бы нам не прокатиться по реке?
Пожалуйста, отвезите нас к пристани на Тулузской улице. Сейчас полтретьего.
Мы как раз успеваем на пароход.
Когда такси нырнуло в поток транспорта, Холли заметила:
-- Для человека, который утверждает, что раньше не бывал в Новом
Орлеане, вы неплохо знаете город.
-- Я изучил путеводитель.
-- В больнице? Когда лежали без сознания?
9
Ярко раскрашенный трехпалубный пароход под звуки музыки отчалил от
пристани и двинулся вдоль берега Миссисипи. Сотни пассажиров собрались возле
поручней и, подставив лица порывам свежего ветра, наслаждались панорамой
проплывающих мимо доков, складов и старинных поместий.
Большинству отдыхающих нравилось загорать на солнце, но Бьюкенен, чьи
глаза болели от яркого света, предпочел укрыться в тени. Они с Холли прошли
на корму и расположились под тентом. Поскольку остальные пассажиры
столпились у борта, поблизости никого не оказалось и можно было не
опасаться, что их разговор подслушают.
-- Не понимаю, зачем понадобилось садиться на пароход? -- нетерпеливо
спросила Холли.
-- Так легче исчезнуть, -- ответил Бьюкенен, посасывая через соломинку
холодную кока-колу. Перед тем как отправиться в плавание, он купил несколько
банок -- для себя и для Холли. -- Мне нужно время и место, чтобы подумать.
-- Он проглотил две таблетки от головной боли, прикрыл глаза и откинулся на
спинку стула.
-- Вам нужно было как следует подлечиться.
-- Слишком много дел.
-- Вроде разглядывания грязной Миссисипи? Тед не в восторге от того,
что ему пришлось остаться с чемоданами на берегу.
-- Вы сказали, что хотели поговорить, а мне не нужны свидетели. Теперь
ему остается только сидеть и ждать. Еще немного отплывем, и вы не сможете
связаться с ним по рации. Кстати, где вы ее прячете? В сумочке? Или, может
быть?.. -- Бьюкенен показал на вырез платья Холли.
-- Угадали, -- обескураженная Холли сунула руку под платье и протянула
ему крохотный микрофончик с передатчиком, который отцепила от бретельки
бюстгальтера. -- Сдаюсь.
-- Подозрительно легко сдаетесь, -- Бьюкенен выключил передатчик,
металлическая поверхность которого сохранила тепло ее тела. -- Откуда мне
знать, что у вас нет еще одного?
-- Есть только один способ проверить. Но если уж я не позволила
обыскивать себя в поезде, то, конечно, не собираюсь...
-- О чем вы хотели поговорить?
-- Ну, для начала скажите, кому понадобилось вас убивать? И,
пожалуйста, не морочьте мне голову выдумками о сумасшедших.
-- Кому? Интересный вопрос, не правда ли?
-- Очень.
С тех пор как Бьюкенен проснулся в больнице, он и сам не переставая
ломал голову над этой загадкой. Такой поворот разговора вполне его
устраивал. Нужно отвлечь внимание Холли от "Виски с содовой".
-- Откройте сумочку. Она подчинилась. Диктофона внутри не оказалось.
-- Хорошо. Попробую вам объяснить. Я действительно приехал в Новый
Орлеан к другу, -- Бьюкенен поколебался и добавил: -- К женщине. -- Он снова
задумался. -- Здесь нет никаких секретов, и я не вижу причины скрывать... Мы
не виделись шесть лет, и вдруг она присылает мне открытку, в которой просит
о помощи. Она очень независима и не станет обращаться с такой просьбой из-за
пустяков.
-- Вы были с ней близки?
-- Вы статью пишете или собираете сплетни для светской хроники? Наши
отношения вас совершенно не касаются.
Холли молча ждала.
Бьюкенен прикусил губу.
-- Мы могли быть близки. И, наверное, должны были быть вместе.
Возможно, нам следовало пожениться.
-- Но?..
-- У меня тогда возникли проблемы: никак не мог разобраться, кем я на
самом деле был. "Был?" -- спросил себя Бьюкенен. Словом, мы
договорились встретиться вчера вечером в "Кафе дю монд". В одиннадцать
часов. Но она не пришла, а вместо нее появился тот парень с ножом.
Он еще больше откинулся на стуле и почувствовал, как в тело врезался
засунутый за пояс пистолет. Внезапно Бьюкенен понял: он остался в живых
только благодаря тому, что лезвие ножа наткнулось на сталь "беретты" и
скользнуло в сторону. От этой мысли его бросило в пот.
У него пересохло во рту, и он приложился к банке с кока-колой.
-- Что это, случайное совпадение? Я прихожу в условленное место в
назначенное время, но мне не удается встретить человека, которого я жду, и
как раз в этот момент меня бьют ножом... Я долго над этим думал и хочу
сказать: что-то я плохо верю в такие совпадения. Женщина, с которой мы
должны были встретиться, и человек с ножом как-то связаны.
-- Он знал, что вы собираетесь помочь вашей подруге, и хотел помешать?
-- Может быть, у вас найдется лучшее объяснение?
-- В вашей теории есть одно слабое место. Она не пришла, и вам не
удалось узнать, почему она просила о встрече. Какой смысл на вас нападать,
если вам ничего не было известно?
-- А что, если...
Бьюкенену показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
-- А что, если кто-то испугался, что я, не встретившись с ней, захочу
выяснить, почему она просила меня приехать? -- В его голосе послышались
железные нотки. -- Если моя догадка верна, им есть чего бояться. Я не
успокоюсь, пока не узнаю, что случилось.
10
Пароход начал разворачиваться.
-- В больнице вы сказали, что хотели что-то показать.
-- Да. Но вы не дали мне возможности это сделать.
-- Мне нужно было вернуть свои вещи. -- Боль в голове терзала его
по-прежнему, но Бьюкенен старался о ней не думать. Необходимо собраться с
силами и продолжать начатую игру. -- Сейчас я к вашим услугам. Готов
взглянуть на что угодно, лишь бы рассеять ваши подозрения. Я должен помочь
моей знакомой, а вы мне мешаете. Спрашивайте все, что хотите, и закончим
нашу беседу.
Холли раскрыла сумочку, посмотрела на него, словно в чем-то сомневаясь,
и вытащила из конверта три газетные вырезки.
Бьюкенен в недоумении взял одну из них и взглянул на дату.
-- Шесть дней назад. Он нахмурился.
Он помрачнел еще больше, разглядев в статье название Форт-Лодердейл.
ТРОЕ ПОГИБШИХ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВЗРЫВА
ФОРТ-ЛОДЕРДЕЙЛ. Мощный взрыв, раздавшийся вчера незадолго до полуночи,
уничтожил автомашину, стоявшую на парковочной площадке ресторана "У
Пола на реке". Убит находившийся в ней человек, который по остаткам
водительских прав опознан как Роберт Бейли, 48 лет, из Оклахомы. От взрыва
также погибли двое выходивших из ресторана посетителей. Было уничтожено или
повреждено много других автомобилей. Обгоревшие остатки значительной суммы
денег, обнаруженные на месте происшествия, дали властям основание
предположить, что взрыв мог быть следствием войны между торговцами
наркотиками.
С бешено бьющимся сердцем Бьюкенен опустил вырезку и спокойно встретил
взгляд Холли. Что бы ни случилось, она не должна заметить его волнение. Боль
в висках еще больше усилилась.
-- Кошмарная история. Но при чем тут я? Зачем вы мне это показали?
-- Вы отрицаете, что знали Роберта Бейли?
-- Не имею никакого отношения к тому, что здесь написано. "Ты
сказал чистую правду", -- подумал Бьюкенен.
Он ничем не выдал охватившего его смятения.
-- Обычно Бейли называл себя "Большой Боб". Мне не удалось
освежить вашу память?
-- Нет.
--.Послушайте, Бьюкенен, не заставляйте меня терять терпение. Мы оба
знаем, что вы случайно встретили его в Канкуне. Я тоже там была.
Бьюкенен внутренне содрогнулся, точно от удара током.
-- Я сидела в углу ресторана -- помните, "Клуб интернасьональ" --
и видела, как он вас окликнул. С этого-то все и началось -- с момента, как
он встретил вас в ином обличье.
Бьюкенену стоило огромного труда делать вид, как будто ничего не
произошло.
-- Когда Бейли назвал вас Кроуфордом, мафиози заподозрили, что вы
ведете двойную игру. Они повели вас на пляж. Бейли пошел следом. Позднее он
мне сказал, что попал в самый разгар драки. Вы застрелили бандитов и их
телохранителя. Затем воспользовались темнотой и скрылись. А полиция
арестовала Бейли, приняв его за преступника.
-- Вам бы не в газете работать, а приключенческие романы писать. Когда
произошло то, о чем вы рассказываете? Я никогда не был в Канкуне. Я
никогда...
-- Брендан Бьюкенен там не был, но Эд Поттер -- наверняка. Я сказала,
что находилась в ресторане и все видела своими глазами.
"Как она туда попала? Откуда узнала, что я там буду?" --
вертелось в голове у Бьюкенена.
-- Вы видели, как я фотографировала вас возле тюрьмы в Мериде. Конечно,
это еще не доказывает вашего знакомства с Бейли, хотя я и видела, как его
привозили в тюрьму на очную ставку с вами. Но потом в Форт-Лодердейле я
сфотографировала, как вы разговаривали друг с другом. Вы видели эти снимки?
-- Да, вы показывали фотографии, но должен вас разочаровать: хотя один
из людей на снимке действительно на меня похож, это не я. -- Бьюкенен
помолчал. -- Не спорю, сходство есть, но дело в том, что я никогда не был в
Форт-Лодердейле.
-- Я вам верю.
-- Замечательно.
-- Брендан Бьюкенен не был, но Виктор Грант уж точно побывал в
Форт-Лодердейле.
Он огорченно покачал головой, точно сожалея о том, что она продолжает
упорствовать в своем заблуждении.
-- Так вы говорите, на одной из фотографий есть Бейли?
Холли с трудом сдерживала раздражение.
-- Извините, мне не совсем понятно, вы что, были знакомы с Бейли?
Следили за ним? Чем вызван ваш интерес к этому человеку?
-- Я следила не за ним. Я следила за вами, Бьюкенен. Спрашиваете, чем
вызван мой интерес к Бейли? Все очень просто: он работал па меня.
У него внутри словно что-то оборвалось.
Мимо пробежали двое малышей и, перепрыгивая через ступеньки, бросились
вниз по лестнице, ведущей на нижнюю палубу. Следом бежала мать, умоляя их
быть поосторожнее. Воспользовавшись возникшей в разговоре паузой, Бьюкенен
перевел дыхание.
-- Он еще не работал на меня, когда столкнулся с вами в Канкуне. Но
потом я его наняла, или, как у вас говорят, "завербовала". Тысяча
долларов плюс непредвиденные расходы. Бейли не пришлось упрашивать.
-- Тысяча долларов -- слишком большая сумма для обычного репортера...
-- Большая статья -- большие расходы.
-- Ваш редактор не слишком обрадуется, когда узнает, что доллары пущены
на ветер.
-- Вы что, с Луны свалились? -- в глазах Холли сверкнула ярость. -- Вас
учат отрицать даже очевидные факты? Или так оторвались от реальности, что и
в самом деле верите, будто все это случилось не с вами, а с кем-то другим?
-- Мне очень жаль, что так вышло. Я говорю о Бейли. Но поверьте, я не
имею к его смерти никакого отношения...
"Никакого отношения?" -- спросил себя Бьюкенен.
И вдруг все стало на свои места.
В корпус сумки-холодильника, которую я передал Бейли, была вмонтирована
пластиковая бомба. Он сел в машину и открыл сумку, чтобы взглянуть на
деньги...
Детонатор сработал. Бомба взорвалась.
А что, если бы он открыл сумку, когда я находился поблизости?
-- Что случилось?
-- ...простите, вы что-то сказали?
-- Вы побледнели.
-- Голова разболелась.
-- Я думала от того, что вы прочли вторую статью. "Вторую?.."
Бьюкенен впился глазами в следующую
газетную вырезку.
УБИЙСТВО И САМОУБИЙСТВО
ФОРТ-ЛОДЕРДЕЙЛ. Сегодня рано утром наряд полиции, выехавший на
расследование случая стрельбы по адресу 233, Глейд-стрит, Плэнтейшн в ответ
на телефонный звонок перепуганного соседа, обнаружил тела Джека Дойла, 34
лет, и его жены Синди, 30 лет, погибших в результате полученных ими пулевых
ран. Считают, что мистер Дойл, придя в отчаяние от того, что его жена больна
раком, застрелил ее из короткоствольного револьвера 38-го калибра, когда она
спала, а затем покончил с собой из того же оружия.
Он дважды пробежал глазами короткую заметку. Прочел до конца и начал
читать по третьему разу. Казалось, внезапно отключили звук, и Бьюкенен
перестал слышать шум мотора и плеск воды за бортом. Он смотрел перед собой
невидящим взглядом, не замечая снующих по палубе пассажиров, не чувствуя
влажного прикосновения ветра.
Сидел, уставившись в одну точку.
-- Простите, -- донесся до него голос Холли. Бьюкенен не сразу понял,
что она что-то сказала. А поняв, ничего не ответил.
-- Опять станете отрицать, что знали его? Лучше не надо, у меня есть
фотография, где вы с Дойлом сняты вместе.
-- Нет, -- проговорил Бьюкенен и, с усилием оторвавшись от газетных
строк, поднял глаза на Холли. У него кружилась голова. Впервые за долгую
карьеру тайного агента он совершил немыслимое.
Бьюкенен раскрылся.
-- Нет. -- Он почувствовал внезапную слабость и испугался, что упадет.
-- Не стану отрицать. Я знал Джека Дойла. И Синди. Его жену. Она мне очень
нравилась. Очень.
-- Вы только что говорили о том, что не верите в совпадения. Отсутствие
вашей подруги и нападение на вас в "Кафе дю монд" не похожи на
случайность. Такое же чувство возникает у меня, когда я читаю заметку,
которую вы держите в руках. Вы знали Бейли. Он мертв. Вы знали Джека Дойла и
его жену. Они тоже мертвы. Все они умерли в одну ночь. Что это?.. Я только
сейчас поняла.
-- Что поняли?
-- Ваше лицо. Оно вас выдало. Вы чертовски хороший актер, но такое не
сыграешь. Вы действительно не знали об убийстве Бейли и Дойлов.
-- Да, -- в горле пересохло и каждое слово давалось ему с большим
трудом. -- Я ничего не знал.
У Бьюкенена защипало в глазах. Он взял банку кока-колы и отпил
несколько глотков.
На миг у него закралась мысль, что его пытаются обвести вокруг пальца и
газетные вырезки -- всего лишь фальшивки. Однако он сразу отказался от своих
подозрений, в глубине души чувствуя, что смерть Бейли и Дойлов слишком
хорошо укладывается в логическую цепочку событий. Его действительно обвели
вокруг пальца. Но это сделала не Холли.
-- Так как насчет совпадения? -- снова спросила она. -- Возможно, то,
что в одну и ту же ночь Джек Дойл убил жену, а Бейли погиб при взрыве, --
случайное стечение обстоятельств?
-- Нет.
-- Думаете, их убили?
-- Вне всякого сомнения.
-- Почему вы так уверены?
-- Видите, здесь написано: "... застрелил... из короткоствольного
револьвера 38-го калибра", -- Бьюкенен ткнул пальцем в газетную вырезку. --
Никогда!
-- Я что-то недопонимаю. При чем тут 38-й калибр?
-- Короткоствольный револьвер? -- Бьюкенен посмотрел на Холли. -- Джек
Дойл служил в морском спецназе.
-- Да. Знаю. И все-таки какое отношение...
-- Джек всю жизнь имел дело с оружием. Короткоствольный револьвер 38-го
калибра для него игрушка. Он действительно держал его в доме, но не для
себя, а для Синди. На случай, если в его отсутствие ей потребуется защита.
Сам он всегда предпочитал 9-миллиметровый полуавтоматический пистолет. Джек
любил жену так, что я даже завидовал ему. Она была неизлечимо больна,
умирала от рака, но ее состояние еще не ухудшилось настолько, чтобы она не
могла переносить страдания. Думаю, если бы такой день пришел и Джек решился
бы... с согласия Синди... освободить ее от страданий, он бы ни за что на
свете не воспользовался оружием, которое не уважал.
-- Ваш мир настолько отличается от моего, -- покачала головой Холли. --
Этика выбора оружия для убийства и самоубийства!
-- Джек не был сумасшедшим. Даже на миг не подумайте, что...
-- Нет. Я не это имела в виду. Я хотела сказать: ваш мир совершенно не
похож на тот, в котором я воспитывалась. У меня и в мыслях нет вас судить.
Просто мой отец работает адвокатом. Он никогда не одобрял право на ношение
оружия, и я впервые увидела настоящий пистолет, когда писала статью о войне
преступных группировок в Лос-Анджелесе. До этого я видела оружие только в
кино.
Бьюкенен молча ждал, что она скажет дальше.
-- Итак, -- Холли посмотрела ему в глаза. -- Если их убили, то кто? Те
же люди, что убили Боба Бейли?
Поморщившись от боли в висках, Бьюкенен приложился к банке с кока-колой
и слепо уставился на красно-белую жестянку.
-- Я не имел к этому никакого отношения.
-- Вы еще не прочли третью заметку. Охваченный недобрым предчувствием,
Бьюкенен начал читать последнюю вырезку.
ТЕЛО ЖЕРТВЫ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕНО
ФОРТ-ЛОДЕРДЕЙЛ. Водолазы продолжают поиски тела Виктора Гранта,
погибшего в автокатастрофе па бульваре Оклендского парка. Прошлой ночью
автомобиль Гранта прорвал дорожные ограждения и рухнул в море. Большое
количество пустых банок из-под пива, найденных в машине, заставляет
предположить, что водитель не справился с управлением, так как находился в
нетрезвом состоянии. Спасатели также обнаружили куртку с правами на имя
Виктора Гранта. Полиция полагает, что тело жертвы вынесло течением через
открытое окно и оно застряло в соседних скалах.
Бьюкенену показалось, что под ним разверзлась земля и он летит в
бездну.
-- Вы думаете, почему так легко я отдала вам паспорт, -- улыбнулась
Холли. -- Все очень просто: я сфотографировала каждую страницу. У меня есть
ваша фотография в Форт-Лодердейле. Вы, Бейли и Дойл -- звенья одной цепи.
Вот эта заметка доказывает, что некий Виктор Грант был в Форт-Лодердейле и
исчез в ту же ночь, когда погибли Бейли и Дойлы. Вы сказали, мой редактор не
обрадуется, узнав, что доллары пущены на ветер. Мне кажется, статья все-таки
стоит потраченных на нее денег.
Он мысленно содрогнулся, точно ударился о дно пропасти.
-- Я жду вашей реакции, -- поторопила Бьюкенена Холли. -- Что вы теперь
думаете о моей статье?
-- Вам следует спросить: что я чувствую.
-- Не поняла.
Бьюкенен потер ноющие виски.
-- Ну почему честолюбие делает людей такими глупыми? Сказать, что я
чувствую? Мне страшно. Но вам-то почему не страшно? Знаете, я большой
специалист по предсказыванию будущего. Хотите, скажу, что вас ждет? Еще один
шаг с вашей статьей, и считайте себя мертвой. Холли растерянно захлопала
ресницами.
-- И меня ждет то же самое, -- добавил он внезапно охрипшим голосом, --
если я не приложу все усилия, чтобы выкарабкаться из этой ситуации. Обо мне
позаботятся те же люди, что убили Джека Дойла и Боба Бейли. Теперь понятно?
Вы это хотели услышать? Хорошая цитата, неправда ли? Жаль только, что вам не
удастся использовать ее в вашей замечательной статье.
-- Конечно, использую. Мне наплевать, что вы откажетесь от своих слов.
-- Вы так ничего и не поняли.
Заметив, что стоящие у поручней пассажиры стали на него оглядываться,
Бьюкенен понизил голос и придвинулся к Холли.
-- В вашем мире люди боятся преступить закон. В моем мире люди сами
устанавливают себе законы. Если они почувствуют в вас угрозу, то застрелят
вас или выбросят из окна, а потом спокойно сядут обедать. И их не будут
мучить угрызения совести, потому что интересы дела превыше всего. Говорю вам
совершенно точно: постарайтесь убедить моих людей, что им нечего опасаться,
иначе вам не дожить до завтрашнего утра. Если уж мне страшно, то на вашем
месте только круглый дурак может делать вид, что ничего не случилось.
Холли не отрываясь смотрела на него.
-- Восхищаюсь вашими актерскими способностями. Но вы напрасно пытаетесь
вывести меня из игры.
-- Сдаюсь. -- Бьюкенен вздохнул. -- Поступайте, как хотите. А я уж,
поверьте, постараюсь не рисковать собственным здоровьем.
11
Бьюкенен вошел в холл отеля и направился к лифту. Оглянувшись, он сразу
заметил, что человека в синем сменил новый агент, одетый в спортивный
костюм. Он тоже притворился, что читает газету. Впрочем, что еще можно
делать, сидя в холле и наблюдая за посетителями. Второй агент был похож на
первого: такой же молодой, широкоплечий, с короткой стрижкой и пристальным
взглядом.
"Армейские ребята", -- подумал Бьюкенен. В гражданских сыскных
агентствах работают люди с различной внешностью. Оперативники из военной
разведки, напротив, как две капли воды похожи друг на друга, начиная с
возраста и кончая сложением и прической. И, более того, у всех у них
одинаковый вид дисциплинированных, исполнительных солдат.
"Холли, -- подумал он. -- Они все еще за ней следят".
Бьюкенен вошел в лифт, доехал до двенадцатого этажа и, подойдя к
номеру, вытащил из кармана ключ. Он почти валился с ног от усталости.
Сказывались последствия ранения, да и беседа с Холли тяжело на него
подействовала. В довершение ко всему Бьюкенена неотвязно преследовал страх.
Хотелось отдохнуть, спокойно подумать.
Он открыл дверь номера...
В комнате его ждали трое. Они расположились так, чтобы он их сразу
заметил и не принял за засаду.
Бьюкенен знал всех троих.
На кровати сидел полный человек по имени Алан, который встретил его
после возвращения из Форт-Лодердсй-ла. В Александрии он носил коричневую
клетчатую куртку. Сейчас на нем тоже была клетчатая спортивная куртка, но
синего цвета. На софе расположились мускулистый мужчина -- майор Патнэм и
красивая блондинка -- капитан Уэллер. Оба в гражданской одежде: майор в
бежевом костюме, а капитан -- в белой шелковой блузке и синей юбке.
Полупрозрачная блузка и юбка в обтяжку, без сомнения, должны были отвлекать
внимание от ее спутников.
Бьюкенен бросил взгляд на дверь ванной, желая убедиться, что там никого
нет.
Он вытащил ключ из замка, вошел из закрыл дверь изнутри. Комната была
освещена лучами полуденного солнца.
-- Добрый день, капитан, -- приветствовал его майор. Бьюкенен молча
кивнул.
-- Я вижу, вас не слишком удивило наше появление.
-- У меня был инструктор, который любил говорить: "Единственное,
чего следует ожидать, -- неожиданности".
-- Хороший совет, -- заметила женщина. -- Насколько я понимаю, вас
ударили ножом при попытке ограбить.
-- Этого я, конечно, не ожидал.
-- Как рана?
-- Заживает. Где полковник?
-- Он занят и не смог с вами встретиться, -- ответил Алан.
-- Надеюсь, что не заставил вас долго ждать.
-- Вас не интересует, как мы сюда попали? Бьюкенен отрицательно покачал
головой.
-- Капитан, -- лицо майора выразило недовольство, -- вы вошли в холл в
час сорок пять. Предположительно -- направились в свой номер. Но появились в
нем только сейчас. Вы отсутствовали в течение трех часов. Где вы были?
-- Решил прокатиться на пароходе.
-- После того как помогли журналистке выехать из отеля?
-- Значит, вам уже известно. После. Мы решили прокатиться вместе.
-- Что? -- Капитан Уэллер подалась вперед, и под тонкой блузкой заметно
обрисовалась ее грудь. -- Разве вам не сообщили, что мы за ней наблюдаем?
-- Мне передали, что вы собираетесь ее остановить. Но она продолжала
меня преследовать, и я решил действовать самостоятельно. Ей ничего не
оставалось, как выйти из игры.
-- Вы? Как вам это удалось?
-- Использовал ее доводы против нее самой. Вот что она мне показала.
Бьюкенен вытащил из кармана куртки газетные вырезки и положил на стол.
Майор схватил их и стал читать, а Бьюкенен продолжил:
-- Здесь говорится о гибели Боба Бейли и самоубийстве Джека Дойла.
Алан, -- он повернулся к сидящему на кровати, -- вы забыли кое-что
упомянуть, когда рассказывали о том, что произошло в Форт-Лодердейле после
моего исчезновения. Вы знали о смерти Бейли и Дойлов и ничего мне не
сказали.
-- В этом не было необходимости.
-- Почему?
-- Чем меньше вы знали о Бейли, тем лучше. Если бы вас стали
допрашивать, вам легче было бы доказать свою непричастность. Что касается
Дойлов, то мы просто не хотели вас расстраивать.
-- Я убедил журналистку, что Дойлов убили.
-- Убили? -- вскинулся майор.
-- Я предложил ей обдумать чисто условную ситуацию: Бейли убрали,
потому что он меня шантажировал, Дойлов -- потому что слишком много знали и
через них могли выйти на мой след. Какой следующий шаг предпримут люди из
"Виски с содовой" -- она сама упомянула это название, -- чтобы не
допустить разоблачения? Видели бы вы, как она побледнела, когда осознала,
что ей грозит. У нее хватило ума понять: жизнь дороже самой лучшей статьи.
Сейчас она на пути в аэропорт, а оттуда первым же рейсом -- в Вашингтон.
Статьи не будет.
-- Вы ей действительно верите?
-- Да. Я сказал, что убью се, если она напишет свою статью. Я ей верю,
потому что знаю, что она поверила мне.
Комната погрузилась в молчание.
-- Она вышла из игры. -- Бьюкенен посмотрел на гостей.
Майор и капитан переглянулись.
"Ну что же вы медлите, -- мысленно обратился он к ним, --
глотайте наживку".
-- Нам нужны все фотографии и негативы. -- Под грузным телом Алана
скрипнула кровать.
Майор и капитан повернулись в его сторону с таким удивлением, точно
только сейчас заметили присутствие в комнате еще одного человека.
-- С этим -- никаких проблем. Она согласилась их отдать. В знак добрых
намерений. -- Бьюкенен достал из кармана пачку фотографий. -- Это те, что у
нее были с собой.
-- Вы серьезно считаете, что она сдержит обещание? -- спросил майор.
-- Слишком напугана, чтобы ослушаться.
-- Похоже, вы умеете убеждать.
-- В этом и заключается моя профессия -- уметь убеждать.
"Вот только удалось ли мне убедить вас", -- подумал Бьюкенен.
-- Она могла сделать копии фотографий и негативов, -- возразил майор.
-- Или просто спрятать, -- добавила Уэллер. -- Надежнее всего от нее
избавиться.
Алан снова пошевелился и встал с кровати.
-- Не уверен, что это действительно лучший выход. -- Он озабоченно
покачал головой. -- Даже если ее не будет, копии материалов могут остаться у
знакомых. И где гарантия, что нам удастся все их найти? Бьюкенен считает,
что ему удалось решить проблему без применения насилия, возможно, нам
следует прислушаться к его предложению. Кроме того, даже если смерть
журналистки будет выглядеть как случайное происшествие, она не останется
незамеченной. Возникнут подозрения. Устранив ее, мы создадим себе новые
трудности.
Бьюкенен мысленно вздохнул. "Попался. Он согласен. Теперь
осталось..."
-- Я буду вынужден доложить полковнику, -- нахмурился майор.
-- Ну еще бы, -- саркастически заметил Алан. -- Полковник -- последняя
инстанция. С нашим Управлением можно не считаться. Кроме вас, решения
принимать некому.
-- У нас с вами одинаковые полномочия, -- ровным голосом ответил майор.
-- Я считаю, полковника необходимо поставить в известность.
"Черт, -- выругался про себя Бьюкенен. -- Мне удалось добиться
всего лишь отсрочки". Он решил изменить тактику.
-- У меня есть для полковника еще одно сообщение.
-- Сообщение?
-- Я прошу об увольнении. Все трое уставились на него.
-- Вы собирались отстранить меня от оперативной работы и использовать в
качестве инструктора. Зачем останавливаться на полпути? Я уволюсь из армии и
больше не буду представлять для вас угрозы.
-- Угрозы? Что вы имеете в виду? -- отрывисто бросил майор.
-- Я выразился достаточно ясно. Основная причина во мне.
Казалось, комната уменьшилась в размерах.
-- Капитан, я повторяю свой вопрос. Что вы имеете в виду?
-- Мы не попали бы в такое положение, если бы не мой провал в Канкуне и
Форт-Лодердейле. Я -- причина того, что операция оказалась под угрозой. И
вчера меня пытались убить по вашему приказанию.
-- Абсурд, -- пожала плечами блондинка.
-- Нож использовали, чтобы создать видимость уличного нападения. Ни
один уважающий себя профессионал не станет пользоваться холодным оружием.
Пуля гораздо надежнее. Именно это сперва и сбило меня с толку, я не сразу
понял, что нож -- только прикрытие. Бейли, Дойлы, я. Мы все должны были
умереть. Подозрительное совпадение, не правда ли? И если журналистка попадет
в автомобильную катастрофу...
Стало очень тихо.
-- Вся соль в фотографиях, -- продолжил Бьюкенен, -- на которых вы,
майор, и вы, капитан, и, что еще важнее, полковник изображены вместе со мной
на яхте в Форт-Лодсрдейле. Лично я не боюсь засветиться. Мое имя никому не
известно. Но для вас и особенно для полковника попасть на первую страницу
"Вашингтон пост" -- совсем другое дело. Подобное разоблачение означало
бы крах всей организации. Теперь вы можете не волноваться. Статьи не будет.
Если я не имею отношения к "Виски с содовой", моя фотография с вами
ничего не значит. Даже если бы мне не удалось запугать журналистку, вам
незачем меня убивать. Я облегчу вашу задачу и просто исчезну.
Они точно оцепенели.
Наконец майор откашлялся и смущенно посмотрел на коллег.
-- Ну что же вы молчите? -- снова заговорил Бьюкенен. -- У нас возникла
проблема. Давайте ее обсудим.
-- Капитан, вы отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали? -- неловко
спросил майор.
-- Вполне.
-- Это напоминает паранойю.
-- Прекрасно, -- хладнокровно произнес Бьюкенен. -- Никто не приказывал
меня устранить. Сделаем вид, что столкнулись с непроизвольным актом насилия,
каким вам его и хотелось представить. Пусть будет по-вашему. Для меня это не
имеет значения. Но давайте вернемся к делу. Вы получаете двойное прикрытие:
Холли Маккой не пишет свою статью. Я исчезаю, и полиции некого допрашивать.
-- После того, что вы тут наговорили, -- нахмурился майор, -- я
искренне рад, что мы решили за вами понаблюдать. Длительная конспиративная
работа не пошла на пользу вашему здоровью.
-- Вам нужно отдохнуть, -- вступил в разговор Алан. -- Вы только что из
больницы и, по вполне понятной причине, устали.
-- Ножевое ранение, -- добавила женщина. -- Новая травма головы. На
вашем месте я бы...
-- Откуда вы знете, что у меня травма головы? Я никому об этом не
говорил.
-- Просто предположила.
-- Или узнали от человека, которого послали меня убить.
-- Капитан, вы слишком взволнованы. Я хочу... я приказываю вам не
выходить из номера. Постарайтесь отдохнуть и выспаться. Завтра утром в
девять ноль-ноль мы продолжим разговор. Надеюсь, к тому времени ваше
самочувствие изменится в лучшую сторону.
-- Не могу вас осуждать за желание защитить дело, но давайте не будем
ходить вокруг да около. Теперь, когда я предложил вам выход, меня незачем
убивать.
Алан окинул Бьюкенена озабоченным взглядом и последним вышел из номера.
12
Бьюкенен неверной походкой пересек комнату и закрыл дверь на ключ. От
трудного разговора голова разболелась еще сильнее. Он проглотил три таблетки
и запил их водой из-под крана. Во рту так пересохло, что он выпил еще стакан
воды. Взглянул в зеркало и увидел темные круги под глазами. На него смотрело
лицо смертельно усталого человека.
Вернувшись в спальню, Бьюкенен задернул шторы и вытянулся на кровати.
Болел бок, но темнота действовала успокаивающе.
Однако мысли продолжали крутиться вокруг недавнего разговора.
Удалось ли мне их убедить?
Он не понимал, почему так заботится о Холли. Они встретились всего
несколько дней назад и теоретически находятся по разные стороны баррикад.
Именно из-за нее и начались его беды. Не вмешайся она не в свое дело, Джек и
Синди, возможно, были бы живы. Однако не Холли Маккой убила Дойлов, а люди,
на которых он работает. Точно так же, как убили Бейли. Они убили бы и его,
окажись он поблизости в тот момент, когда Большой Боб открыл сумку.
Они выжидали время, чтобы избавиться от меня и не вызвать при этом
подозрений.
Холли Маккой.
"Может быть, она мне нравится?" -- спросил себя Бьюкенен. В
прежние времена интересы дела были для него превыше всего и ради них он
оправдал бы что угодно, в том числе и убийство журналистки. Теперь же...
Что теперь?
Может быть, работа перестала меня интересовать? Или...
Или я становлюсь нормальным человеком?
Человеком-то человеком, но кем?
13
-- Мне хотелось бы снова вернуться к одной теме, -- сказал Алан. Он вел
машину. Рядом с ним сидел майор Патнэм, а капитан Уэллер наклонилась к ним с
заднего сиденья. -- Вам что-нибудь известно о приказе устранить Бьюкенена?
-- Абсолютно ничего, -- ответила блондинка.
-- Я не получал таких инструкций, -- покачал головой майор.
-- Могу сказать то же самое, -- заключил Алан.
-- А что в отношении Джека и Синди Дойл? -- спросил Патнэм. -- Я
считал, что Дойл действительно покончил с собой.
-- И я, -- подтвердила женщина. -- Бьюкенен застал меня совершенно
врасплох, когда сказал, что их убили. Мне ничего не известно о приказе
устранить Дойлов.
-- Кто пытался убить Бьюкенена? -- задал Алан новый вопрос.
-- Попытка ограбления -- пожалуй, самое логичное объяснение, -- пожал
плечами майор.
-- В толпе людей перед рестораном? -- руки Алана, лежащие на руле,
напряглись. -- Карманная кража -- да. Но я никогда не слыхал о карманниках,
которые пытаются зарезать прохожего, чтобы вытащить у него бумажник.
-- А что, если на него напал какой-нибудь псих, из тех, что бросаются
на людей ради собственного удовольствия? -- предположила блондинка.
-- Похоже на правду, -- Алан повернул на Канальную улицу. -- С ума
можно сойти, но похоже на правду.
-- Беда в другом. Бьюкенен считает, что это мы приказали его убить, --
хмуро проронил майор. -- Действительно, с ума можно сойти.
-- Думаете, он и в самом деле в это верит? -- усомнилась женщина. -- Он
прирожденный актер и умеет говорить очень убедительно.
-- По крайней мере, меня он убедил, -- ответил Алан.
-- Зачем ему лгать? -- спросил майор.
-- Чтобы создать нечто вроде дымовой завесы, запутать нас и отвлечь
внимание от журналистки.
-- Но зачем? -- снова спросил майор.
-- Возможно, Бьюкенен прав и устранение журналистки не решит наших
проблем, а только усугубит положение, -- заметил Алан. -- Если она
действительно напугана и не станет писать статью, можно считать, что задача
выполнена.
-- "Если"! Я все время слышу "если".
-- Я согласна с Бьюкененом, -- сказала капитан. -- Думаю, самое лучшее
-- оставить журналистку в покое.
-- В таком случае решение остается за полковником, -- подвел черту под
разговором майор.
Некоторое время они ехали молча.
-- Мы все еще не выяснили один вопрос. -- Алан прищурился от яркого
света фар идущих навстречу машин.
-- Какой?
-- Кто пытался убить Бьюкенена? Предположим, это был не псих, а
профессионал, который выполнял чей-то приказ. Если мы не приказывали
устранить Бьюкенена, то кто это сделал?
14
Существует правило: если связной не появился в назначенное время, а
запасных вариантов не существует, необходимо вернуться на то же место спустя
двадцать четыре часа. Если повезет, встреча состоится, но если человек,
которого ты ждешь, не придет и на второй день...
Бьюкенен не хотел думать о таком исходе. Он шел по узким шумным улочкам
Французского квартала. Снова играл джаз. На тротуарах танцевали. Однако на
этот раз карнавальных костюмов нет. Лица прохожих не скрыты иод масками, и
ему гораздо легче заметить возможную слежку. Если в тот праздничный вечер
Бьюкенен выделялся среди ряженых, то сегодня он мог без особого труда
смешаться с толпой, перейти на другую улицу и уйти от преследования.
С чувством, что просматривает уже однажды виденную пленку, Бьюкенен
миновал Джексон-сквер, окинул взглядом Дейтер-стрит и направился к входу в
"Кафе дю монд". Воспоминание о боли от ножа заставило его поморщиться.
Хотя посетителей оказалось меньше, чем вчера, в ресторане опять не нашлось
свободных мест. На этот раз он предусмотрительно пришел пораньше: до
одиннадцати оставалось еще сорок пять минут.
Сгорая от нетерпения он дождался своей очереди и в сопровождении
официантки прошел к маленькому круглому столику в углу. Бьюкенену повезло:
оттуда было удобно наблюдать за входящими.
Однако этого ему показалось недостаточно, и, заметив, что в центре зала
освободился столик, он перебрался поближе к двери. Примерно на этом же месте
они сидели шесть лет назад. Не именно за этим столом, но здесь Хуана его
сразу заметит. Ее взгляд обежит лица посетителей и остановится на нем. Он
поднимается и, улыбаясь, пойдет к ней навстречу.
Бьюкенен посмотрел на часы. Без двадцати одиннадцать. "Скоро, --
подумал он. -- Уже скоро".
Опять заболела голова. Подошел официант, Бьюкенен заказал фирменное
блюдо: кофе с молоком и пончики. Еще он попросил принести воды. На самом
деле ему нужна была только вода -- запить таблетку. А все остальное он взял,
чтобы его не попросили покинуть кафе.
Скоро.
Хуана.
"Я люблю тебя, -- сказал он ей. -- Хочу, чтобы ты знала -- ты
всегда будешь самым дорогим мне человеком. Самым близким. Если тебе
когда-нибудь будет нужна помощь, если я что-нибудь смогу для тебя сделать,
то можешь рассчитывать на меня. В любое время. В любом месте. Только
позови..."
Бьюкенен чуть заметно вздрогнул -- официант принес воду, кофе и
пончики. Проглотив таблетку, он взглянул на часы: пятнадцать минут
пролетели, как одно мгновение. Уже почти одиннадцать.
Он не отрываясь смотрел на вход в кафе.
Вот та самая открытка, которую я никогда не собиралась посылать.
Надеюсь, то, что ты обещал, -- это было всерьез. Тогда же и там же, где в
последний раз. Рассчитываю на тебя. ПОЖАЛУЙСТА.
-- Что-нибудь случилось, сэр?
-- Простите?
-- Вы сидите уже полчаса и совсем не притронулись к еде.
-- Полчаса?
-- У нас много желающих, и если...
-- Я жду знакомого.
-- Даже если так, сэр, другие люди тоже хотели бы...
-- Повторите заказ, вот, возьмите десять долларов за ваше беспокойство.
-- Благодарю, сэр.
Бьюкенен снова уставился на дверь.
Полночь.
Час.
На него озабоченно поглядывали, перешептывались.
Два часа. Он понял, что Хуана не придет.
Что с ней случилось? Она просила о помощи. Почему она не позволила ему
доказать, что он по-прежнему любит ее?
15
Бьюкенен собрал чемодан и положил на кровать заполненную карту гостя.
Была глухая ночь, и никто не видел, как он вышел из гостиницы, через
служебный вход. На темной улице Лафайетта Бьюкенен поймал такси.
-- Куда едем, сэр? -- настороженно спросил водитель, точно в три часа
ночи человек с чемоданом мог представлять угрозу.
-- Куда-нибудь, где можно взять машину напрокат.
-- Садитесь, -- кивнул водитель. -- Поздновато для прогулок, а?
-- Это уж точно.
Оноткинулся на спинку заднего сиденья и погрузился в размышления. Легче
всего добираться самолетом. Но ждать до утра рискованно. Во-первых, его
вчерашние гости могут прийти раньше девяти часов, а во-вторых, у него мало
наличных для покупки билета. Придется воспользоваться кредитной карточкой на
имя Брендана Бьюкенена. Майор, капитан и Алан сразу выйдут на его след.
В агентстве по прокату автомобилей ему тоже потребуется карточка,
только в этом случае нигде не будет отмечено, куда он поедет. След начнется
и закончится в Новом Орлеане. Если повезет, они смирятся с его исчезновением
и прекратят поиски, поверив, что он действительно не опасен. Желая еще раз
убедить их в своих добрых намерениях, Бьюкенен оставил на кровати письма
Алану.
-- Приехали, сэр.
-- Что вы сказали? -- Бьюкенен выглянул в окно и увидел ярко освещенный
офис агентства проката и расположенную поблизости заправочную станцию.
-- На вашем месте, я бы сперва отдохнул. Уж больно вид у вас неважный.
-- Ничего. Со мной все в порядке.
"Нужно быть повнимательнее", -- подумал он.
Бьюкенен расплатился с водителем и, стараясь не сгибаться под тяжестью
чемодана, вошел в дверь офиса. В глаза ударил яркий электрический свет, и он
непроизвольно зажмурился.
Усталый человек в очках сунул ему бланк договора.
-- Пожалуйста, вашу кредитную карточку и права. Номер страховки.
Распишитесь внизу.
Ему пришлось бросить взгляд на кредитную карточку, чтобы увидеть, чье
имя он собирается использовать. "Бьюкенен. Брендан Бьюкенен".
Проклятая голова. Болит и болит.
Хуана.
Необходимо найти Хуану.
Есть только одно место, откуда можно начать поиски.
16
-- Все улажено, -- сказал Реймонд. Откинувшись в кресле собственного
самолета, Алистер
Драммонд просматривал бумаги. Фюзеляж едва заметно вибрировал. Слова
Реймонда заставили его оторваться от чтения.
-- Подробности? -- сухо потребовал он.
-- По радио только что передали: "Вчера вечером в автокатастрофе
погиб директор Национального института археологии и истории. Трагедия
произошла неподалеку от Национального дворца".
-- Печальный случай, -- покачал головой Драммонд. Несмотря на возраст,
он не выглядел утомленным, хотя за двое суток успел побывать в Москве и
Саудовской Аравии и теперь возвращался на Юкатан. -- У нас есть
доказательства причастности Дельгадо?
-- Тот, кому Дельгадо поручил это задание, -- наш человек. Он будет
свидетельствовать против шефа, если мы гарантируем ему безопасность.
-- Мы?
-- Я хотел сказать "вы".
-- Меня удручает ваше небрежное обращение с местоимениями, Реймонд. Мне
не хотелось бы думать, что вы считаете нас равными.
-- Простите, сэр, я оговорился.
-- На его место кого-нибудь назначили? Реймонд утвердительно кивнул.
-- Лояльный человек?
-- Деньги сделают его еще лояльнее.
-- Хорошо, -- произнес Драммонд слегка надтреснутым голосом, который
выдавал его преклонный возраст. -- Женщина теперь не нужна, даже если
удастся ее найти. У нас есть другое средство давить на Дельгадо. Судя по
всему, он станет следующим президентом Мексики. Станет, если только мы не
поведаем миру о преступлениях господина министра. Сделайте так, чтобы
Дельгадо узнал: мы располагаем доказательствами того, что он приказал убить
директора института. Пусть знает, что его судьба по-прежнему зависит от
меня.
-- Будет исполнено, сэр.
-- Когда он станет президентом, я смогу сделать гораздо больше.
-- Все, что пожелаете.
-- Пожалуй.
-- Мне кажется, вы все-таки хотите, чтобы я нашел женщину.
Драммонд обнажил зубы в хищной усмешке. Морщины на лице углубились, и
стало заметно, что он очень стар.
-- Из-за нее я едва не потерял все, что имею. Когда твои люди ее
найдут...
-- Да, сэр?
-- Пусть прикончат ее на месте.
ГЛАВА 9
1
Сан-Антонио, Техас
В Сан-Антонио Бьюкенен приехал поздно вечером. За спиной остались
Батон-Руж, Бомонт, Хьюстон и десятки техасских городишек, разбросанных вдоль
шоссе.
Несколько раз, когда головная боль становилась нестерпимой и начинала
ныть рана в боку, Бьюкенен останавливал машину и отдыхал. Утром в Бомонте он
нашел гостиницу, побрился, принял душ и поспал пару часов, а днем уехал,
провожаемый озадаченным взглядом гостиничного клерка. Ничего хорошего --
привлек к себе ненужное внимание. Еще хуже, что снова пришлось
расплачиваться с помощью кредитной карточки, и теперь Алану, майору и
капитану ничего не стоит вычислить его местонахождение. Впрочем, когда они
это сделают, он будет уже далеко, а узнать, куда он уехал, им не удастся.
Конечно, они могут поднять материалы о его прежних заданиях, но за последние
шесть лет их наберется столько, что потребуется немало времени, чтобы
отыскать связь между Новым Орлеаном и Сан-Антонио. К тому времени он
окажется совсем в другом месте.
Бьюкенен подъехал к ближайшему кафе, не выходя из машины купил
несколько гамбургеров и пакет жареной картошки с соусом. Наскоро перекусив,
он запил еду кока-колой. По дороге он трижды съезжал с автострады и выбирал
местечко на стоянке, чтобы забыться тревожным сном. Он нарочно ставил свой
"таурус" в самом шумном месте: звук машин и голоса людей не давали
уснуть по-настоящему, а Бьюкенен боялся, что если заснет, то проспит до
следующего утра.
Но время терять нельзя. Нужно поскорее добраться до Сан-Антонио и
начать поиски Хуаны. Почему она не пришла на встречу? Какое несчастье с ней
случилось? Несмотря на головную боль и сумятицу в мыслях, Бьюкенен попытался
спокойно обдумать происходящее. Может быть,
он принял все слишком близко к сердцу? Обещание, данное женщине,
которую не видел шесть лет. Мольба о помощи в виде зашифрованного послания
на почтовой открытке.
Возможно, он неправильно оценил ситуацию. Какой смысл ей обращаться к
нему после столь долгого молчания? И почему он? Неужели Хуане больше некого
попросить о помощи?
Почему она выбрала именно его?
Все эти вопросы оставались без ответа. И только в одном он не
сомневался. Что-то происходит с ним самим.
Что-то ужасное.
Бьюкенен постарался сообразить, когда это началось. Возможно, после
ранения в Канкуне или в результате • травмы черепа, которую он получил,
переплывая пролив. А может быть, когда его пытали в тюрьме Мериды и он
ударился головой о бетонный пол. Или когда после нападения он упал и снова
ударился головой.
Однако чем дольше он размышлял, тем яснее ему становилось: причина его
страха кроется в другом. Несомненно, полученные им раны сказались на
здоровье не лучшим образом, но главное не это. Проанализировав события
последних недель, Бьюкенен почувствовал, что близок к разгадке.
Дело не в физической, а в душевной травме.
Он не знает, кем себя считать.
Запутался, перевоплощаясь в других людей. За последние восемь лет он
сыграл не менее двухсот ролей. Бывало, если требовалось подобрать агентуру,
он в течение дня поочередно изображал шесть различных персонажей. За
прошедшие две недели он становился Джимом Кроуфордом, Питером Лэнгом, Эдом
Поттером, Виктором Грантом и...
Брендан Бьюкенен.
Вот и нашлась причина всех зол. Он рассчитывал, что, распростившись с
именем Виктора Гранта, получит новое задание и новую легенду. Но в
Александрии Алан сказал ему, что его отстраняют от оперативной работы и
Брендану Бьюкенену придется стать... Самим собой.
Но, черт возьми, кто такой Брендан Бьюкенен? Он даже не знает, какую
одежду тот предпочитает носить и что любит есть на ужин. Конечно, это
мелочи, страшно то, что в глубине души он перестал отождествлять себя с
Бренданом Бьюкененом. Он, точно актер, всю жизнь играл чью-то роль, а
оказавшись за воротами театра, почувствовал, что внутри -- пустота.
Профессия определяла не только поступки. Она формировала личность.
Теперь, когда он остался не у дел, существование потеряло для него всякий
смысл. Бьюкенен испытал настоящий шок, осознав, что до конца дней ему
предстоит играть одну и ту же роль -- роль Брендана Бьюкенена. Поэтому,
пытаясь избежать своей участи, он превратился в Питера Лэнга и стал
разыскивать самого важного человека в жизни Лэнга. А может быть, в его
собственной жизни. Ведь останься он тогда с Хуаной, все могло бы быть совсем
иначе.
"Мне нравится Питер Лэнг", -- подумал он.
А Питер Лэнг любил Хуану.
2
За Хьюстоном Бьюкенен сделал остановку, чтобы позвонить по телефону. Им
владели смешанные чувства радости и тревоги, он размышлял о том, что
единственным человеком, связывающим его с миром Брендана Бьюкенена, остается
Холли Маккой. Они знакомы всего несколько дней. Она представляла для него
угрозу, и тем не менее он испытывал непреодолимое желание защитить Холли,
уберечь ее от опасности, в которую она попала, пытаясь его разоблачить.
Хорошо, если ему удалось убедить майора, капитана и Алана, что со статьей
покончено. В этом случае есть большая вероятность того, что они оставят ее в
покое. Но что скажет полковник? Захочет ли он прислушаться к их советам?
Бьюкенен не солгал, когда сказал, что Холли вылетела в Вашингтон,
пообещав прекратить работу над статьей. Она действительно была испугана.
Однако необходимо убедиться, что она не собирается переменить свое решение.
Заранее предположив, что ее телефон могут прослушивать, Бьюкенен сказал
Холли перед отъездом, что, если ее не окажется дома или в редакции, он
оставит на автоответчике сообщение от имени Майка Хэмильтона. К счастью, она
оказалась на месте.
-- Привет, как дела?
-- Все думаю, не совершила ли я ошибку? -- услышал он голос Холли.
-- Поверьте мне, это не ошибка.
-- Как ваши переговоры? Прошли успешно?
-- Еще не знаю.
-- А-а.
-- Вот и "а-а". Вы отправили то, что обещали?
-- Еще нет...
-- Сделайте это немедленно.
-- Просто... такой материал... Как подумаю, что придется...
-- Немедленно, -- повторил Бьюкенен. -- Не заставляйте их ждать.
-- Я чувствую себя последней трусихой.
-- Когда-то я был готов сделать что угодно, лишь бы не выглядеть трусом
в собственных глазах. Теперь понимаю, что занимался не тем, чем нужно. Я
должен спешить. Самый лучший совет, который могу вам дать... -- он хотел
успокоить ее, но, не найдя подходящих слов, сказал: -- Перестаньте думать о
смелости и трусости. Прислушайтесь к своему здравому смыслу.
Бьюкенен повесил трубку, быстро сел в машину и скоро снова был на
шоссе. Солнце слепило глаза, и, несмотря на купленные в Бомонте солнечные
очки, ему казалось, что в череп вонзаются горячие красные иглы.
Прислушайтесь к своему здравому смыслу?
Советы ты даешь хорошие. Не мешало бы тебе самому ими воспользоваться.
3
Позади остались широкие луга и лесистые равнины Восточного Техаса. В
начале десятого показались огни Сан-Антонио. Шесть лет назад, готовясь стать
Питером Лэнгом, Бьюкенен провел здесь несколько недель и имел представление
о родном городе своего героя. Он изучил все местные достопримечательности,
посетив Аламо ("тополь" по-испански), отреставрированный дворец
испанского губернатора, миссию Сан-Хосе, а также Ла Вийиту -- остатки
колониального поселения восемнадцатого века, чье название в переводе
означало "маленькая деревня". Немало времени он провел на набережной
реки Сан-Антонио, где расположено большинство магазинов с вывесками на
испанском языке.
Он часто бывал в пригородах, в одном из которых -- район назывался
Кас-Хиллз -- жили родители Хуаны. У Хуаны тогда было другое имя, поэтому они
ничего не знали о ее предполагаемом муже. Знакомство с ними могло привести
только к нежелательным последствиям. Однако Бьюкенен знал адрес и легко
отыскал их дом, удивившись про себя, как хорошо он запомнил окрестности.
Родители Хуаны жили в двухэтажном кирпичном доме с деревянной кровлей,
перед которым в тени деревьев раскинулся аккуратно подстриженный лужок.
Бьюкенен поставил "таурус" неподалеку от дома. В окнах горел свет. Он
вышел из машины и посмотрел на свое отражение в боковом стекле, на которое
падал отсвет уличного фонаря. Лицо выглядело усталым, но в остальном он
производил вполне приличное впечатление. На нем все еще была просторная
куртка Теда, которая удачно скрывала засунутый за ремень пистолет.
Он по привычке огляделся по сторонам -- нет ли слежки. Если Хуана в
беде, о чем говорит посланная ею открытка и их несостоявшаяся встреча в
"Кафе дю монд", то вполне возможно, что за домом следят. Хуана --
профессионал. Она никогда не раскрыла бы местонахождение родителей, но за
шесть лет многое могло случиться. Вдруг она опрометчиво доверила кому-то
свою тайну и теперь эту информацию используют против нее? Впрочем, Хуана
никогда не была склонна к опрометчивым поступкам.
Если не считать того, что влюбилась в Питера Лэнга.
Улица выглядела вполне мирно: ни машин, ни людей на автобусной
остановке. В соседних домах горели окна -- хозяева ужинали или смотрели
телевизор. Конечно, можно спрятаться в кустах, но в Касл-Хиллз живут
приличные люди, и у наблюдателя мало шансов остаться незамеченным. Особенно
теперь, когда на противоположной стороне улицы появился мужчина,
выгуливающий немецкую овчарку. Если только не предположить, что человек с
собакой сам ведет слежку.
Бьюкенену понадобилось всего несколько секунд, чтобы оценить
обстановку. Со стороны могло показаться, что он задержался перед входом,
приглаживая волосы.
Было тепло. В вечернем воздухе пахло опавшей листвой. Он остановился на
кирпичном крыльце и, нажав кнопку возле двери, услышал звонок и приглушенный
смех, доносящийся, судя по всему, с экрана телевизора. Затем раздались шаги
и в окне появился силуэт женщины.
Вспыхнул свет, и он увидел немолодую мексиканку с длинными черными
волосами и миловидным лицом. Пристальный взгляд черных глаз говорил об уме и
проницательности. Женщина напоминала Хуану, хотя Бьюкенен не был уверен, что
перед ним действительно ее мать. Он никогда не видел родителей Хуаны, а на
почтовом ящике и возле двери не было имени владельцев дома. Шесть лет --
большой срок: они могли переехать или даже умереть. По приезде в Сан-Антонио
Бьюкенен собирался проверить их адрес по телефонному справочнику, но он
испытывал такое нетерпение, что решил не терять ни секунды и сразу поехал в
Касл-Хиллз. В любом случае через несколько секунд все встанет на свои места.
Непрофессионал на его месте попытался бы позвонить родителям Хуаны из
Нового Орлеана. Но подобная попытка разузнать о судьбе их дочери заведомо
обречена на провал. Большинство людей доверчивы, однако даже самые
несообразительные не станут откровенничать по телефону с незнакомцем, какую
бы достоверную историю он им ни рассказал. Телефон -- оружие ленивых. Личный
контакт -- вот лучший способ для сбора данных. В вирджинском центре
подготовки ЦРУ Бьюкенен славился умением получать от людей информацию. У их
инструктора был конек: разослать курсантов но местным барам с заданием
завязать разговор с кем-нибудь из посетителей и суметь так войти в доверие к
совершенно незнакомому человеку, чтобы он сообщил тебе дату рождения и номер
страховки. Инструктор знал по опыту, что люди никогда не говорят с первым
встречным о подобных вещах. Действительно, как ненавязчиво задать вопрос,
чтобы случайный собеседник назвал номер своей страховки? Более чем вероятно,
подобное любопытство вызовет подозрение. Ни один из курсантов с заданием не
справился. Ни один, за исключением Бьюкенена.
Мексиканка открыла дверь и, оставив ее на цепочке, озабоченно спросила:
-- Вам кого?
-- Senora Mendez?
-- Si.
-- Perdone. Я знаю, что уже поздно. Меня зовут Джеф Уокер. Я друг вашей
дочери. -- Испанский Бьюкенен выучил в Монтсрейской школе военных
переводчиков, когда жил в Калифорнии, готовясь к отправке в Мексику. -- Мы
не виделись с ней несколько лет, и у меня нет ее нынешнего адреса. В
Сан-Антонио я проездом, всего на пару дней... Вот зашел, думал, может, вы
подскажете, где ее найти.
Мать Хуаны окинула его подозрительным взглядом. Однако он заметил: ей
понравилось, что он заговорил по-испански. Хуана рассказывала ему, что,
несмотря на отличное знание английского, ее родители предпочитают родной
язык и не любят, когда белые, умеющие говорить по-испански, в разговоре с
ними переходят на английский.
-- Conoce a mi hija?
-- Si, -- ответил Бьюкенен. -- Я знаю Хуану. Мы вместе служили. В
Форт-Сэм-Хьюстоне. -- Эта воинская часть использовалась как прикрытие. Хотя
Хуана работала в армейской разведке и проходила подготовку в частях
специального назначения в Форт-Брэгге, официальным местом ее службы считался
штаб 5-й армии, расположенный в Сан-Антонио. -- Мы неплохо ладили. Проводили
вместе свободное время. Можно сказать... у нас были достаточно близкие
отношения. К сожалению, нам пришлось расстаться. Меня направили служить за
границу... Мне бы очень хотелось снова ее увидеть.
В глазах женщины по-прежнему читалось подозрение. Бьюкенен не
сомневался: если бы не испанский и не упоминание Форт-Сом-Хьюстона, их
разговор давно бы прервался. Необходимо завоевать ее доверие.
-- Вы все еще держите собаку? По-моему, у вас был рыжий охотничий пес?
Пип -- кажется, так его звали? Он был ее любимцем. Хуана только о нем и
говорила. Помню, рассказывала, как в свободные дни брала его с собой на
пробежку вдоль набережной.
Похоже, ему удалось несколько рассеять ее подозрение.
-- Нет.
-- Простите?
-- У нас больше нет собаки. Пип умер в прошлом году.
-- Мне искренне жаль, сеньора Мендес. Потерять верного друга...
Представляю, как переживала Хуана.
-- Вы сказали, вас зовут Джеф Уокер?
-- Так точно. -- Бьюкенен вытянулся и расправил плечи, точно новая роль
требовала от него армейской выправки.
-- Я не помню, чтобы она упоминала ваше имя.
-- Шесть лет -- срок немалый. Хуана много о вас рассказывала. Если не
ошибаюсь, вы жарите самых вкусных цыплят в городе.
На лице женщины появилась слабая улыбка.
-- Хуана любила мою стряпню. -- Она снова нахмурилась. -- Я бы
запомнила, если бы видела вас раньше. Почему Хуана не пригласила вас к нам в
дом?
Еще одно "почему", озабоченно подумал Бьюкенен. Почему столько
вопросов? Что вообще происходит, черт возьми?
4
В двух кварталах от дома Мендесов припарковался маленький серый фургон.
Он уже несколько дней стоял напротив пустого дома с вывеской
"Продается", однако местных жителей нисколько не беспокоило его
присутствие. Напротив, они даже обрадовались, когда водитель фургона,
представившийся частным детективом, объяснил, что, поскольку в округе
участились случаи вандализма, некоторые клиенты обратились в сыскное
агентство с просьбой выставить пост у пустующего дома, который может
подвергнуться нападению хулиганов. Всем тем, кто решил позвонить по
телефону, указанному в визитке детектива, уверенный голос секретарши
сообщал, что водитель фургона сказал чистую правду. Он частный детектив и
выполняет задание сыскного агентства. Разумеется, секретарша не считала
нужным уточнять, что агентство появилось всего две недели назад, а его офис
состоит из единственной почти пустой комнаты.
Частного детектива звали Данкен Брэдли. Ему было двадцать восемь лет.
Высокий, стройный, он не вылезал из кроссовок и спортивного костюма, точно
для того, чтобы иметь возможность в любую минуту заняться любимым
развлечением -- игрой в баскетбол. На самом же деле свободную одежду удобно
носить, когда приходится подолгу вести наблюдение за объектом. Брэдли провел
в фургоне уже немало времени и не рассчитывал, что задание быстро
закончится.
Они с напарником сменяли друг друга через двенадцать часов. В фургоне,
окна которого были плотно закрыты, имелось все необходимое, включая
микроволновую печь и портативный унитаз. Так что приготовить еду и сходить в
туалет можно было не выходя на улицу. Правда, внутри фургона оказалось
довольно тесно и, чтобы Данкен Брэдли мог вытянуться во весь свой
баскетбольный рост, пришлось убрать задние сиденья. Вместо них поставили
длинный лежак, но не горизонтально, а с небольшим наклоном: Данкену не
требовалось то и дело поднимать голову, он лежал, устремив взгляд в одну
точку.
Брэдли смотрел на монитор миниатюрной телекамеры, установленной на
крыше фургона и замаскированной под выхлопную трубу. Такие камеры
используются на штурмовых вертолетах. Ее увеличения было вполне достаточно,
чтобы прочесть цифры на номерном знаке синего "форда-тауруса" из
Луизианы, припаркованного в двух кварталах от фургона. Кроме того, камера
имела прибор ночного видения, и, несмотря на темноту, Данкен хорошо различал
зеленоватый силуэт мужчины, который вышел из "тауруса", пригладил
волосы и, полюбовавшись на соседние дома, направился к крыльцу. Данкен с
интересом рассматривал незнакомца: белый, среднего роста, выглядит лет на
тридцать пять, крепкого сложения, одет просто, прическа обычная: волосы ни
длинные, ни короткие, черты лица резкие, но не грубые. Приехавший был хорош
собой, хотя и не из тех, чья красота бросается в глаза.
-- Говорит "ноябрь-3", -- склонился над диктофоном Данкен. --
Время двадцать один тридцать ровно. Веду наблюдение за объектом. К дому
только что подъехал человек. -- Данкен подробно описал машину, водителя и
назвал номерные знаки. -- Перехожу на прослушивание.
Данкен опустил диктофон и, прибавив громкость приемника, надел висевшие
у него на шее наушники. Приемник фургона принимал сигнал подслушивающих
устройств, которые детектив установил в телефонах и выключателях во всех
комнатах дома Мендесов. Он подсоединил "жучки" к электропроводке, и
подслушивающая система работала круглые сутки. Передачи шли в диапазоне
волн, который в Сан-Антонио не используется, поэтому отпадал риск радио- и
телевизионных помех, а у обитателей дома не могло возникнуть подозрений, что
за ними следят.
В день, когда ему поручили это дело, Данкен дождался, пока в доме
никого не останется. Мендесы облегчили ему задачу, уехав за покупками после
ужина, когда на улице стемнело. Его напарник последовал за ними в торговый
центр. На случай, если бы они решили вернуться раньше, чем предполагал
Данкен, партнер успел бы его предупредить с помощью портативного телефона.
Разумеется, детектив не рассчитывал только на то, что ему повезет и Мендесы
уедут вечером. Он мог бы проникнуть в дом средь бела дня, прикинувшись
служащим озеленительной компании. Кому придет в голову заподозрить неладное
при виде человека в униформе, который опрыскивает кусты перед домом из
большого баллона размером с пожарный огнетушитель, а затем, не привлекая к
себе лишнего внимания, скрывается за углом. Данкен забрался в дом через
задний дворик. С замком он справился за пятнадцать секунд, а вся операция
заняла не больше сорока минут.
Находясь в фургоне, детектив мог регулировать звук на каждом
передатчике и делать записи на разных пленках. Впрочем, до сих пор у него
было не слишком много работы. За прошедшие две недели ему не довелось
услышать ничего стоящего внимания. Секретным кодом Мендесы не пользовались
-- Данкен бы это заметил. Обычные разговоры с соседями по телефону. Ничего
интересного. За обедом супруги чаще всего обсуждали успехи хозяина в бизнесе
(он занимался ремонтом машин). По вечерам оба подолгу смотрели телевизор. До
секса за две недели так и не дошло.
В этот вечер Данкен в основном слушал взрывы хохота, доносившиеся из
телевизора. Показывали очередную комедию. Услышав звонок в дверь и голос
мужа, просившего жену посмотреть, кто пришел, детектив убавил звук
"жучка", установленного в гостиной, и одновременно включил на полную
громкость подслушивающую систему, спрятанную в коридоре.
Данкен знал испанский. Именно поэтому ему и поручили наблюдать за домом
Мендесов. Уже первые реплики говорящих заставили его встрепенуться.
Незнакомец, назвавшийся Джефом Уокером, интересовался Хуаной Мендес.
"Ну что, приятель, -- подумал Данкен, -- вот и началась настоящая
работенка". Не переставая жадно прислушиваться к разговору на крыльце, он
убедился, что каждое слово записывается на пленку, протянул руку к телефону
и нажал кнопку вызова.
-- Вы знаете мою дочь? -- спросила по-испански миссис Мендес.
Человек, представившийся Джефом Уокером, стал объяснять, что знаком с
Хуаной по службе в Форт-Сэм-Хьюстоне.
Данкен ждал, прижав к уху телефонную трубку.
Человек по имени Джеф Уокер рассказывал о собаке Хуаны Мендес. Кто бы
он там ни был, этот Уокер, Хуану он наверняка знает.
Телефон не отвечал.
Между тем Джеф Уокер завел речь о жареных цыплятах.
"А ты не боишься переборщить, приятель", -- подумал Данкен.
Внезапно гудки в трубке оборвались, и приятный мужской голос произнес:
-- Такер слушает.
-- Говорит Брэдли. По-моему, нас можно поздравить.
5
-- Почему Хуана не пригласила меня домой? -- Бьюкенен повторил вопрос
матери Хуаны. -- Знаете, я сам себя об этом спрашивал. Мне кажется, она
боялась, что вы не одобрите нашего знакомства.
Бьюкенен понимал, что сильно рискует, но следовало попытаться рассеять
у нее подозрения. Что-то здесь неладно, но он не знал, чем объясняется ее
тревога. Необходимо вызвать у женщины защитную реакцию, тогда она может
проговориться о том, что ее заботит.
-- Мы не одобрим? -- черные глаза мексиканки вспыхнули негодованием. --
Потому что вы белый? Глупости. Половина сотрудников в фирме моего мужа
белые. Многие школьные друзья Хуаны тоже были белые. Хуана знает, что у нас
нет предрассудков.
-- Простите. Я имел в виду совсем другое. У меня и в мыслях не было вас
оскорбить. Хуана говорила мне, и не один раз, что вы не будете против, если
она станет встречаться с немексиканцем.
-- Тогда почему вы сказали, что мы не одобрили бы вашего знакомства? --
Ее глаза снова вспыхнули.
-- Потому что я не католик.
-- А-а, -- произнесла женщина упавшим голосом.
-- Хуана говорила... вы не раз подчеркивали, что, если у нее...
возникнут серьзные отношения с мужчиной... он обязательно должен быть
католиком... потому что вы хотите, чтобы ваши внуки воспитывались в истинной
вере.
-- Да. Вы правы. Я часто ей об этом говорила. Вижу, вы действительно
хорошо знаете мою дочь.
Из глубины коридора послышался хриплый мужской голос:
-- Анита, куда ты запропастилась? С кем можно так долго разговаривать?
Мать Хуаны обернулась и бросила взгляд в сторону гостиной.
-- Подождите минутку, -- сказала она и прикрыла дверь.
Опасаясь, что его разоблачили, Бьюкенен прислушался к доносившемуся
изнутри приглушенному разговору. Женщина скоро вернулась.
-- Проходите, пожалуйста.
Ее голос прозвучал не слишком приветливо, да и выражение лица, с
которым она пригласила его войти, не выдавало особой радости. Они прошли в
гостиную.
Комната соединялась с кухней. Не успел Бьюкенен сделать и нескольких
шагов, как вдохнул острые запахи масла, специй, жареного лука и перца.
Гостиная показалась ему тесноватой -- в ней было слишком много мебели, в
основном обитые войлоком стулья и деревянные столы. На стене висело
распятие. Перед ним в кресле сидел пожилой широкоплечий человек с черными
как смоль волосами. На круглом загорелом лице выделялись темные глаза, еще
более темные, чем у матери Хуаны. На нем были грубые рабочие ботинки и майка
с надписью "Мендес мекэникс". Бьюкенен вспомнил, как Хуана
рассказывала, что у ее отца шесть станций техобслуживания. Мендес курил
сигару и держал в руке начатую бутылку с пивом.
-- Кто вы такой? -- Бьюкенен с трудом разобрал вопрос: телевизор
работал на полную мощность.
-- Я уже сказал вашей жене, что меня зовут...
-- Знаю. Джеф Уокер. Кто вы такой?
-- Простите, не понял, -- нахмурился Бьюкенен. Мать Хуаны стояла в
дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу.
-- Я друг вашей дочери.
-- Сказать можно что угодно. -- Похоже, Мендес нервничал. -- Когда у
нее день рождения?
-- Да с какой стати?..
-- Просто ответьте на вопрос. Если вы такой хороший друг, как
утверждаете, что вам стоит назвать ее день рождения?
-- Ну так как?
-- Насколько я помню, Хуана родилась в мае. Десятого. Бьюкенен запомнил
эту дату потому, что шесть лет
назад в мае, началась их совместная работа. Они тогда славно провели
время, отмечая день рождения Хуаны, словно и в самом деле были мужем и
женой.
-- Это может узнать любой, кто пороется в се личном деле. Скажите, на
что у Хуаны аллергия?
-- Простите, сеньор Мендес, но мы не виделись несколько лет. Разве все
упомнишь...
-- Я так и думал.
-- По-моему, она не переносила кориандр. Меня всегда это удивляло:
кориандр так часто используется в мексиканской кухне.
-- Родинки?
-- Это допрос?
-- Отвечайте!
-- У нее шрам на бедре. Сказала, что в детстве пыталась перелезть через
забор из колючей проволоки. Еще вопросы есть? Вам интересно, при каких
обстоятельствах я увидел шрам? Похоже, я допустил ошибку. Мне не следовало
сюда приходить. Лучше бы поехал к друзьям Хуаны. Может, они подскажут, где
ее найти.
Бьюкенен повернулся к двери.
-- Педро, -- резко сказала женщина.
-- Подождите, -- окликнул его Мендес. -- Если вы в самом деле друг моей
дочери, пожалуйста, не уходите.
Бьюкенен молча кивнул.
-- Я начал задавать эти вопросы, потому что... -- Педро замолчал,
пытаясь справиться с охватившими его чувствами. -- Вы четвертый друг Хуаны,
который приходит к нам за последние две недели и спрашивает, где ее найти.
-- Четвертый? -- Бьюкенен ничем не выдал своего удивления.
-- Она попала в беду? -- В голосе Аниты Мендес чувствовалось
напряжение.
-- Все они, как и вы, были белые, -- снова заговорил Педро. -- Мужчины.
Каждый утверждал, что не видел ее несколько лет. Однако в отличие от вас
никто из них не сумел ответить на мои вопросы. Один сказал, что служил
вместе с Хуаной в Форт-Брэгге. Но наша дочь не имела отношения к
Форт-Брэггу.
Бьюкенен знал: Мендес ошибается. Хотя Хуана числилась в
Форт-Сэм-Хьюстоне, настоящим местом ее службы была база в Форт-Брэгге.
Однако родителям об этом неизвестно. Естественно, они решили, что
незнакомец, назвавшийся другом Хуаны, лжет, утверждая, что знаком с ней по
Форт-Брэггу. Но человек говорил полуправду. Он хорошо знал прошлое Хуаны,
однако ошибся, предположив, что родителям известно, чем занимается их дочь.
-- Еще один так называемый "друг" сказал, что учился с Хуаной в
колледже. Я спросил: в каком? Он не знал, что ответить. Этот субъект понятия
не имел, что она перевелась из Озерного университета Пречистой Девы в
университет Святой Марии. Все ее друзья знают об этом.
Бьюкенен мысленно согласился с Педро. Кто-то весьма халатно отнесся к
заданию и бегло просмотрел личное дело Хуаны, вместо того чтобы внимательно
его изучить.
-- Третий, -- продолжил мексиканец, -- как и вы, сказал, что встречался
с Хуаной в Форт-Сэм-Хьюстоне. Но когда мы спросили, почему она не пригласила
его к нам, -- а мы знали почти всех ее друзей, -- он словно язык проглотил.
По крайней мере, вы нашли, что ответить на мой вопрос. И вы действительно
знаете Хуану. Поэтому я хочу спросить вас... Джеф Уокер... Наша дочь в беде?
Мать Хуаны выжидательно смотрела на Бьюкенена, нервно теребя складки
платья. Ему предстояло незамедлительно принять трудное решение. Он не мог
понять, поверил Педро в его искренность или, наоборот, готовит западню.
Признайся Бьюкенен в своих истинных намерениях, и тот заподозрит, что он еще
один лазутчик, подосланный врагами Хуаны.
Все-таки он решил рискнуть.
-- Мне так кажется.
Педро облегченно вздохнул, будто узнал то, что и ожидал услышать, хотя
ответ Бьюкенена вселил в него новую тревогу.
-- Чувствовало мое сердце, -- сказала мать Хуаны, понурив голову. --
Что с ней? Скажите! Мы до смерти волнуемся...
-- Анита, пожалуйста, не надо о смерти. -- Педро прищурился и повторил
вопрос, который только что задала его жена: -- Что с ней?
-- Если бы я знал, меня бы здесь не было, -- ответил Бьюкенен. -- На
прошлой неделе она сообщила мне о своем желании встретиться. Текст письма
казался очень туманным, точно Хуана не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме меня,
разгадал его смысл. Однако я понял, что она отчаянно нуждается в помощи. В
Новом Орлеане есть одно место. У меня и Хуаны связаны с ним особые
воспоминания. Так вот, не говоря об этом прямо, она просила... можно
сказать, умоляла... встретиться с нею в то же время и на том же месте, где
мы расстались в последний раз. Тогда был канун Дня Всех Святых, одиннадцать
вечера. Однако Хуана не пришла на встречу. Я ждал ее и на след