Часоне. Это все, что нам известно. Твоя мать также имеет к ним непосредственное отношение, а отец твой скрывал это всю жизнь. Нам нужно установить, в чем, собственно, дело. Только тогда мы узнаем, у кого находятся досье, и найдем этого человека. - Но это какая-то чушь. Мать была больным человеком, ее здоровье все время ухудшалось. Она не могла играть сколько-нибудь важную роль... - Для кого-то она такую роль играла и все еще играет. Умоляю тебя, перестань изворачиваться. Ты не хотела лгать мне, поэтому просто умалчивала о тех событиях. Но провинции на берегу залива Бохай - это Китай, родители твоей матери умерли в Китае. И в Часоне мы воевали с китайцами. - И это значит? - Не знаю. По-видимому, я все еще далек от истины, однако не думать об этом не могу. Пятидесятые годы... Токио, Корея... Китайские националисты были изгнаны с материка, но они свободно разъезжали повсюду. Если это так, в их среду могли проникнуть и коммунистические агенты. Может быть, они нашли подход к твоей матери? Предприняли попытки как-то скомпрометировать жену одного из старших военачальников в Корее и завербовать ее - ведь родители твоей матери находились в Китае. Но потом что-то произошло. Так что же случилось двадцать два года назад? - Это началось за несколько месяцев до событий под Часоном, когда мы приехали в Токио, - заговорила Элисон, с трудом выдавливая из себя слова. - Временами у матери начало "ускользать" сознание... - Что ты имеешь в виду? - Когда я обращалась к ней, она глядела мимо меня, будто ничего не слышала. Потом, не дав никакого ответа, поворачивалась и выходила из комнаты, что-то напевая. - Одну из таких песенок я слышал в Роквилле. Она напевала какую-то старинную мелодию. - Это случилось гораздо позже. Она вдруг привязывалась к какой-нибудь мелодии и напевала ее по несколько месяцев кряду. Доводила до конца и снова начинала... - Мать была алкоголичкой? - Она выпивала, но алкоголичкой, по-моему, не была. По крайней мере, тогда. - Ты хорошо помнишь ее, - спокойно констатировал Питер. Элисон взглянула на него: - Я знала ее лучше, чем это казалось отцу, и хуже, чем полагаешь ты. Ченселор пропустил ее колкость мимо ушей. - Продолжай, - сказал он мягко. - Итак, у нее начало "ускользать" сознание. Кто знал об этом? Ей пытались помочь? Элисон нервно потянулась за следующей сигаретой: - По-моему, причиной того, что были приняты меры, стала я. Поговорить было не с кем, понимаешь? Все слуги были японцами. В гости к нам приходили только жены офицеров, а им о матери не расскажешь. - Значит, ты была совсем одна? - Да. И я не знала, что мне делать. Затем по ночам стали раздаваться телефонные звонки. Тогда мать одевалась и уходила из дома, нередко с безумным выражением на лице, и я не была уверена, что она вернется. Однажды вечером из Кореи позвонил отец. Обычно мать бывала дома, потому что он всегда предупреждал письменно, когда позвонит. На этот раз ее дома не было, и я все ему выложила. Наверное, это вырвалось у меня непроизвольно. А несколько дней спустя отец приехал в Токио. - Как он реагировал на случившееся? - Не помню. Я была счастлива, что наконец вижу его. Мне казалось, теперь все будет в порядке. - Так и было? - На какое-то время все стабилизировалось. Сейчас я бы выразилась именно так. В дом стал приходить военный врач. Потом он привел других врачей, и они раз в несколько дней увозили мать с собой. Телефонные звонки прекратились, и мать перестала исчезать по ночам. - Почему ты сказала, что все стабилизировалось на какое-то время? Разве на этом дело не кончилось? На глаза Элисон навернулись слезы. - Случилось это как-то под вечер. Я только что вернулась из школы. Мать бушевала - громко кричала, выгнала слуг из дома, что-то ломала и била. И вдруг ее взгляд остановился на мне. Она никогда не смотрела на меня так. На какое-то мгновение я уловила в ее взгляде любовь, потом ненависть и, наконец, страх. Она боялась меня. - Элисон поднесла руку к дрожащим губам и бросила взгляд куда-то на одеяло, в глазах се мелькнул испуг. - Затем мать подошла ко мне. Это было ужасно! В руках она сжимала кухонный нож. Она схватила меня за горло и попыталась вонзить нож в живот. Я вцепилась ей в запястье и стала кричать, кричать. Она хотела убить меня! Да, да, убить... Элисон повалилась на бок, забилась в конвульсиях, лицо ее стало мертвенно-бледным. Питер обнял ее и принялся баюкать как ребенка, а немного погодя попросил: - Попытайся вспомнить, что она кричала, когда ТУ вошла в дом, когда увидела ее. Что она говорила? Элисон оттолкнула Питера, откинулась на спинку кровати. Ее глаза были закрыты, по щекам текли слезы, но истерика прекратилась. - Я не помню. - А ты вспомни! - Не могу. Я не понимала того, что она кричала. - Эдисон открыла глаза, взглянула на Ченселора, и обоим все стало понятно. - Это потому, что она говорила на иностранном языке. - В устах Ченселора фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение. - Она кричала по-китайски. Элисон кивнула в знак согласия: - Видимо, так. Однако на главный вопрос ответа не было. Почему мать бросилась на дочь? На несколько секунд Питер задумался, в его памяти всплыли сотни страниц, написанные им о том, как абсурдные на первый взгляд конфликты вели к страшным актам насилия. Он не был психологом, ему приходилось мыслить более простыми категориями. Детоубийство на почве шизофрении, комплекс Медеи - это не та область, где можно было отыскать истину. Ответ следовало искать в чем-то другом, более простом... Питер попытался представить разгневанную женщину, неуравновешенную, утратившую над собой контроль. Да-да, именно утратившую над собой контроль. Вечер. Пронизанный солнечным светом дом - большинство домов в Японии светлые, просторные, залитые солнцем. В дверях появляется девочка. Питер взял Элисон за руку: - Постарайся вспомнить, как ты была одета. - Это нетрудно. Мы носили одну и ту же одежду каждый день. Платья считались неприличными, и мы надевали легкие брюки свободного покроя и куртки. Это была школьная форма. Он отвел взгляд. Может, все дело в форме? - А волосы у тебя были длинные или коротко стриженные? - Тогда? - В тот день, когда мать увидела тебя входящей в дом. - На мне была шапочка. Все дети носили шапочки и обычно коротко стриглись. "В этом все дело, - догадался Питер. - Утратившая над собой контроль, разъяренная женщина... Лучи солнца, струящиеся через окна. И дверь, в проеме которой вдруг появляется человеческая фигура в форме.." Он сжал другую руку Элисон: - Она тебя не видела. - Что? - Мать не видела тебя. Причина все-таки кроется в событиях под Часоном. Этим объясняются и осколки флаконов, и клочья старого пеньюара под надписью на стене кабинета твоего отца, и испуганный взгляд Рамиреса, когда я упомянул о твоей матери... - Что значит она меня не видела? Я же была там. - Но она тебя не видела. Она видела лишь форму, и больше ничего. Элисон поднесла руку к губам. На лице ее застыло смешанное выражение-удивление и страх. - Форма? Рамирес? Ты встречался с Рамиресом? - Я не могу тебе рассказать все, потому что сам многого не знаю, но мы приближаемся к цели. Офицеры из зоны боевых действий в Корее и из штабов в Токио в порядке очередности сменяли друг друга. Это всем известно. Ты говорила, что мать часто уходила по ночам из дома. Возможно, в этом все дело, Элисон. - Ты считаешь, что она изменяла отцу? Изменяла, чтобы получить нужную информацию? - Я говорю, возможно, ее принудили к действиям, которые ставили ее в двойственное положение. С одной стороны, муж, видный военачальник на фронте, а с другой - любимый отец, оказавшийся в плену в Китае. Что она могла поделать? Элисон подняла взгляд к потолку. До нее с трудом доходило, о чем говорил Питер. - Я устала от этого разговора. Мне больше ничего не хочется знать. - Но мы должны довести его до конца. Что произошло после того, как мать напала на тебя? - Я выбежала из дома и столкнулась с одним из наших слуг. Он отвел меня к соседям и позвонил в полицию, а я ждала... Ждала, а японцы смотрели на меня, как на прокаженную. Наконец прибыла военная полиция и меня отвезли на базу. Несколько дней, пока не возвратился отец, я провела с женой одного полковника. - Ну а потом? Ты видела мать? - Примерно неделю спустя, точно я не помню. Домой она вернулась с медицинской сестрой и уже не оставалась одна - при ней всегда дежурила медицинская сестра или сиделка. - Как она вела себя? - Она замкнулась. - Ее болезнь была неизлечимой? - Трудно сказать. Сейчас для меня очевидно, что это был не просто припадок. Однако, вероятно, чувствовала она себя тогда намного лучше. - Когда - тогда? - Когда в первый раз вернулась из госпиталя с медицинской сестрой. Хуже стало после второго срыва, - Расскажи мне об этом. Элисон прикрыла глаза. Видимо, и эти воспоминания были для нее так же невыносимы, как и воспоминания о попытке матери убить ее. - Было решено отправить меня в Штаты, к родителям отца. Как я уже говорила, мать казалась спокойной - она просто замкнулась в себе. Три медицинские сестры или сиделка круглосуточно дежурили около нее, она никогда не оставалась одна. Отцу нужно было возвращаться в Корею. Он уехал, полагая, что все устроилось. Мать навещали жены офицеров, они возили нас на пикники, ходили с ней после обеда за покупками. Они были очень любезны, даже слишком... Душевнобольные похожи на алкоголиков. Когда они одержимы какой-то идеей и хотят выйти из-под контроля, они начинают притворяться нормальными. Они улыбаются, смеются, убедительно лгут. А потом, когда никто этого не ожидает, вдруг срываются. По-моему, так случилось и с матерью... - По-твоему? А точно ты не знаешь? - Не знаю. Мне сказали, что волны прибоя прибили ее к берегу, что она пробыла под водой так долго, что едва не умерла. Я была ребенком и поверила этому объяснению. Оно звучало убедительно... Однажды мать повезли на пляж в Фунабаси. Было воскресенье, но меня оставили дома, потому что я была простужена. Вечером кто-то позвонил и спросил, дома ли мать... Потом... в дом прибыли два офицера. Они были чем-то взволнованы и явно нервничали, хотя ничего мне не сказали, Я ушла к себе, догадываясь, что что-то не так, но мне хотелось лишь одного - поскорее увидеть отца. На глазах у Элисон снова выступили слезы. Питер взял ее за руки и сказал нежным голосом: - Продолжай. - Творилось что-то ужасное. Допоздна я слышала крики и топот. Визжали шины подъезжавших автомашин, выли сирены... Я поднялась с постели, подошла к двери и распахнула ее. Моя комната выходила на площадку над холлом. Там, внизу, толпились люди, в основном военные, но были и гражданские. Всего не более десяти человек. Они суетились, звонили по телефону, переговаривались по рации. Вдруг открылась входная дверь и на носилках внесли мать. Она была укрыта простыней, на которой алели кровавые пятна. Ее лицо было белое как бумага... Взгляд застывший, как у мертвеца... По подбородку стекали струйки крови... В тот момент, когда мать вынесли на свет, она неожиданно зашевелилась, вскрикнула и замотала головой... Все ее тело начало извиваться. Только благодаря ремням она не упала с носилок. Я закричала и бросилась вниз, но какой-то майор (это был красивый негр) остановил меня, взял на руки и прижал к себе, все время убеждая, что все будет хорошо. Майор не разрешил мне подойти к матери и оказался прав. У нее была истерика, и она все равно не узнала бы меня. Носилки опустили на пол, ремни отстегнули... Врач разорвал кусок какой-то материи, достал шприц, сделал матери укол, и через несколько секунд она затихла. Я расплакалась, стала спрашивать, что случилось, но меня никто не слушал. Майор отнес меня наверх, в мою комнату, и уложил в постель. Он долго сидел со мной, успокаивал и рассказал, что произошел несчастный случай, что сейчас мать больна, но скоро поправится. Однако я понимала, что она не поправится никогда. Потом меня отвезли па базу, где я пробыла до тех пор, пока за мной не приехал отец. Это была его предпоследняя поездка в Токио перед отъездом домой, в Америку. В Корее ему оставалось служить всего несколько месяцев... Ченселор привлек Элисон к себе: - Ясно одно-несчастный случай, который произошел с твоей матерью, не имел ничего общего с рассказом генерала о подводном течении, утащившем мать в море. Странно, что ее привезли домой, а не в госпиталь. Это была довольно тонкая мистификация, и ты притворялась, будто веришь этим рассказам. Зачем же ты притворялась все эти годы? - Так было проще, наверное, - прошептала Элисон. - Потому что она пыталась убить тебя? Или потому, что она кричала по-китайски и тебе не хотелось вспоминать об этом? Губы Элисон дрогнули, и она коротко ответила: - Да. - Но теперь ты должна узнать правду. Понимаешь? Об этом говорится в досье Гувера. Твоя мать работала на китайцев. Она несет ответственность за резню под Часоном. - О боже! - Она действовала вопреки своему желанию, а может, даже не сознавая, что делает. Когда я был у твоего отца, она спустилась вниз, увидела меня и начала кричать. Я было попятился назад, в кабинет, но генерал прикрикнул на меня и приказал подойти к лампе. Он хотел, чтобы она увидела мое лицо. Мать уставилась на меня, потом затихла и только тихонько плакала. Наверное, отец хотел, чтобы она убедилась, что я не с Востока. С моей точки зрения, в то воскресенье с твоей матерью произошел не несчастный случай, а нечто другое. Ее схватили и подвергли пытке люди, которые заставили ее работать на них. Возможно, твоя мать была более смелой женщиной, чем кто-либо предполагал. Может, она в конце концов взбунтовалась, пренебрегая последствиями. У твоей матери не было врожденного психического заболевания, Эдисон. Ее сделали безумной. Ченселор просидел с Элисон около часа, пока она не заснула тяжелым сном. На улице становилось все светлее, наступало утро. Через несколько часов Куин О'Брайен должен был переправить их в другое, более безопасное место. Питера клонило в сон. Но прежде чем лечь спать, он должен был разобраться в собственных выводах. Необходимо было убедиться в их правильности, а подтвердить это мог только один человек - Рамирес. Питер вышел из спальни и направился к телефону. Он долго рылся в карманах, пока не нашел клочок бумаги, на котором был записан номер Рамиреса. Он не сомневался, что человек О'Брайена на коммутаторе станет подслушивать разговор, но это не имело значения. Важнее всего было узнать правду. Он набрал номер. Ему ответили почти сразу. - Слушаю. В чем дело? - Голос звучал так, будто человек только что проснулся или хорошо выпил. - Рамирес? - Кто говорит? - Ченселор. Я нашел ответ, и вы должны подтвердить, что я прав. Если вы попытаетесь отмалчиваться или солжете, я обращусь к своему издателю. Он знает, что следует предпринять. - Я же предупреждал, чтобы вы не вмешивались а это дело. - Язык у Рамиреса заплетался - он был пьян. - Речь идет о жене Макэндрю. Она была связана с китайцами, не так ли? Двадцать два года назад она передавала им информацию и несет ответственность за Часон. - Нет, впрочем, да. Вы так ничего и не поняли. Бросьте это дело. - Я хочу знать правду. Рамирес умолк и после паузы сказал: - Они оба мертвы. - Рамирес!.. - Они приучили ее к наркотикам. Она полностью зависела от них, так как не могла прожить и двух дней без укола. Мы узнали об этом и помогли ей - во всяком случае, сделали все от нас зависящее. Дела обстояли плохо, и в сложившейся ситуации наши действия казались целесообразными. Все с этим согласились. Зрачки у Питера сузились. Ему опять послышались фальшивые нотки, на этот раз более откровенные. - Вы помогли ей, потому что это казалось вам целесообразным? Дела обстояли плохо и вы приняли решение осуществить дьявольский замысел? - Все с этим согласились... - Голос Рамиреса был едва слышен. - О боже! Вы не помогли ей, вы снабжали ее наркотиками, чтобы она передавала противнику информацию, которую, по вашему мнению, ему необходимо было подсунуть. - Дела обстояли плохо. На реке Ялу... - Подождите. Вы хотите сказать, что и Макэндрю в этом участвовал? - Макэндрю ничего не знал. У Ченселора помутилось в глазах. - Несмотря на то что вы сделали с ней, трагедия под Часоном все-таки произошла, - сказал он. И все эти годы Макэндрю считал, что виновата его жена. Но ведь се пичкали наркотиками, пытали, чуть на забили до смерти, заставили стать предательницей враги, державшие в плену ее родителей. Вы - ублюдки! - Он тоже был ублюдком, не забывайте этого! Он был убийцей!.. - крикнул Рамирес. Глава 32 "Он тоже был ублюдком, не забывайте этого! Он был убийцей!.. Он тоже был ублюдком... Он был убийцей!.." Слова пьяного Рамиреса еще долго звучали в ушах Ченселора. Сидя вместе с Элисон на заднем сиденье правительственного автомобиля, он следил за проносившимся мимо сельским пейзажем, пытаясь разобраться в собственных мыслях. "Он тоже был ублюдком..." Эти слова казались совершенно бессмысленными, ведь Макэндрю и его жена были жертвами. Их просто использовали обе воюющие стороны, в результате чего женщина погибла, а генерал доживал жизнь в смертельном страхе перед разоблачением. "Он тоже был ублюдком... Он был убийцей!.." Если Рамирес имел в виду, что Макэндрю стал действовать безрассудно и превратился в военачальника, готового любой ценой покарать врагов, которые искалечили его жену, то за это вряд можно назвать генерала "ублюдком". Макнайф послал на смерть сотни людей в тщетной попытке отомстить. Он утратил способность логически мыслить - все заслонила жажда мести. Если Рамирес считает Макэндрю ублюдком именно по этим причинам, это его дело. Но перед Питером маячил неясный образ "нового" Макэндрю, "ублюдка и убийцы", который никак не походил на того человека, с которым встречался Питер, солдата, искренне ненавидевшего войну, потому что он слишком хорошо знал ее ужасы. Или же отец Эдисон в течение каких-то нескольких месяцев нравственно опустился, что привело и его к безумию? Итак, теперь он знал тайну Часона. Но к чему это привело? Каким образом история с женой Макэндрю, которую предали и бесстыдно использовали в грязной игре, могла привести его к одному из четырех людей, указанных в списке Варака? Агент Совета национальной безопасности был убежден, что тайна Часона приведет их к человеку, который завладел досье Гувера. Но каким образом? Или Варак ошибался? Тайна была раскрыта, но это ни к чему не привело. Правительственная машина подкатила к перекрестку, Справа находилась заправочная станция, у бензоколонки стоял какой-то автомобиль. Водитель, рядом с которым сидел О'Брайен, повернул направо и подъехал к бензоколонке. Кивнув агенту, он вышел из машины, а тот занял его место. Затем водитель направился к стоявшему у бензоколонки автомобилю, поздоровался с сидевшим в нем человеком и устроился на переднем сиденье. - Они будут сопровождать нас до самого Сент-Майкелса, - сказал Куин О'Брайен. Через минуту они снова катили по дороге. Вторая машина следовала за ними на почтительном расстоянии. - А где это - Сент-Майкелс? - спросила Элисон. - Южнее Аннаполиса, на берегу Чесапикского залива. Там у нас есть одно безопасное место. Теперь вы можете поболтать: радиоприемник выключен, никаких магнитофонов нет, мы одни. Питер понял, что имеет в виду О'Брайен. - Вы записали на пленку мой разговор с Рамиресом? - Нет, только стенограмму. Один экземпляр, и лежит он у меня в кармане. - Не было времени объяснять все подробно, но кое-что Элисон известно. - Питер повернулся к ней: - Китайцы приучили твою мать к наркотикам, вероятно к героину. Тогда-то ее сознание и начало "ускользать", как ты описала это состояние. Ее использовали для сбора всякого рода разрозненной информации. Передвижения войск, их численность, пути подвоза снабжения - словом, сотни вещей, которые она могла услышать от офицеров, принимая их у себя дома. Но это еще не все. Китайцы держали в тюрьме ее родителей. Она была просто не а силах все это вынести. - Как это ужасно! - прошептала Элисон, глядя в окно. - Не думаю, чтобы подобное случилось с ней одной, - заметил Питер. - Уверен, были и другие. - Мне прекрасно известно, что были, - добавил О'Брайен. - От этого никому не легче, - возразила Элисон. - А мой отец знал об этом? Это должно было убить его... - Ваш отец знал лишь то, что ему сочли возможным сообщить армейские боссы. Они сказали ему только часть правды, китайскую часть. Всего остального он так никогда и не узнал. - Всего остального? - спросила Элисон, отворачиваясь от окна. Питер взял ее за руку: - Она была связана не только с китайцами, но и с нашим командованием. Ее использовали для передачи китайцам тщательно подготовленной дезинформации. Элисон напряглась и впилась взглядом в Питера: - Каким образом? - Есть много способов. Например, время от времени ее лишали наркотиков или вводили ей препараты, усиливающие боли при вынужденном воздержании от них. Скорее всего, именно так и было. Невыносимые муки заставляли ее возвращаться к китайцам и передавать им дезинформацию, подготовленную командованием. - Элисон в гневе отдернула руку. Она закрыла глаза и тяжело дышала, видимо, испытывая ужасные страдания. Питер не пытался даже обнять ее, понимая, что сейчас лучше оставить ее в покое. Наконец Элисон повернулась к Питеру: - Заставь их дорого заплатить за это! - Теперь мы знаем, что произошло под Часоном, - сказал Куин О'Брайен. - Но куда это нас ведет? - К одному из тех четырех людей, о которых говорил Варак. - Ченселор увидел, как агент резко вскинул голову и уставился на его отражение в зеркале заднего обзора. - Я рассказал ей об этой четверке, не называя фамилий, - объяснил Питер. - А почему? - спросила Элисон. - В целях вашей же безопасности, мисс Макэндрю, - ответил агент ФБР. - Я сейчас работаю над этим, хотя и не знаю толком, что же все-таки надо искать. - Все, что имеет отношение к китайцам, - подсказал Питер. - Вы, кажется, собирались связаться с пятым человеком. Когда вы намерены это сделать? - До того как наступит завтрашний день. О'Брайен молча вел машину. Прошло некоторое время, прежде чем он снова заговорил: - Вы оставите для меня записку с его именем у адвоката. - Мне не нужен адвокат. Я сообщу имя этого человека Моргану в Нью-Йорк. Затормозите у ближайшего телефона. Должна же здесь, на дороге, найтись хоть одна телефонная будка. Агент неодобрительно сдвинул брови: - У вас нет опыта в установлении контактов такого рода. Я против ненужного риска. Вы не отдаете себе отчета в том, что делаете. - Вы будете поражены, если я расскажу, сколько "таинственных" встреч придумало мое воображение. Дайте мне простенькую машину, на несколько часов вставьте меня одного и, кстати, сдержите данное обещание. Если за мной установят слежку, то я ее обнаружу, уж вы поверьте мне. - Что поделаешь, придется поверить. Пресвятая дева! Ай да писателишка! - Черт бы тебя побрал! Ты откуда звонишь? - заорал Тони в телефонную трубку, смягчая, впрочем, грубый тон последующими словами: - Из отеля мне сообщили, что ты выехал, а ночной портье сказал, что ты направился в Шенандоа. Звонил твой врач. Он хотел знать, не жду ли я тебя в Нью-Йорке. Не соблаговолишь ли объяснить мне... - Нет времени что-либо объяснять. Скажу только, что ночной портье-агент ФБР... И сомневаюсь, что звонил мой врач. Видимо, это был человек, который меня разыскивает. - Чем ты сейчас занят? - Стараюсь найти человека, который завладел досье Гувера. - Оставь ты это. Я думал, что мы объяснились и покончили со всем два месяца назад, а ты опять взялся за старое. Пойми же наконец, что ты не герой одной из своих дурацких книг. - Досье в самом деле исчезли, с самого начала, в этом-то все и дело. Обещаю тебе, что вернусь в Нью-Йорк, но сейчас я хочу, чтобы ты позвонил одному человеку. Попроси его встретить меня в машине в том месте и в то время, которое я тебе назову. Он в Вашингтоне, и должно быть, связаться с ним не так-то просто. Однако тебя соединят, если ты скажешь, что ты - Варак, Стефан Варак. Запомни это и в разговоре с ним своего имени не называй. - Полагаю, я должен звонить ему из телефона-автомата, - с сарказмом сказал Морган. - Вот именно. Позвони ему откуда-нибудь с улицы. - Да будет тебе, это... - Человека, которому ты должен позвонить, зовут Мунро Сент-Клер. Имя произвело надлежащий эффект. - Морган был просто ошеломлен. - Ты не шутишь?! - выдохнул он, но в его голосе почти не было вопросительных интонаций. - Нисколько! Когда дозвонишься до Сент-Клера, скажи ему, что действуешь в качестве моего связного. Скажи, что Варака нет в живых. Может, он уже знает об этом, а может, и нет. У тебя есть карандаш? - Да. - Запиши: "Сент-Клер пользуется псевдонимом Браво". x x x Питер сидел в неприметной, без всяких отличительных знаков, машине около проселочной дороги, которая вела к Чесапикскому заливу. Это был тупик, обрывавшийся у самой кромки воды. Берега залива были в этом месте заболочены, высокий камыш раскачивался под порывами пронизывающего декабрьского ветра. Хотя шел только третий час дня, уже темнело, потому что все небо было обложено тучами. Эдисон и О'Брайен находились в это время в нескольких милях к северу, в "цитадели" Сент-Майкелса. Агент дал Питеру три часа-до пяти вечера и намекнул, что если тот не вернется к сроку, то он будет считать его мертвым и предпримет соответствующие меры. Питер вспомнил слова Варака о каком-то сенаторе, человеке, который ничего не боится и к которому можно обратиться за помощью. Для него это было еще одним доказательством всеобщего безумия, ведь он сам придумал сенатора для своего "Ядра". И в этом случае сходство оказалось просто поразительным: вымышленный персонаж превратился вдруг в реально существующее лицо. Пришлось Питеру на тот случай, если он не вернется, сообщить О'Брайену имя сенатора. Ченселор увидел, как вдали огибал поворот лимузин и медленно приближался к его машине. Он открыл дверцу и вышел. Лимузин остановился в двадцати ярдах от него. Переднее стекло было приспущено. - Мистер Питер Ченселор? - спросил водитель. - Да, - ответил писатель, испытывая некоторое беспокойство: на заднем сиденье лимузина никого не было. - Где посол Сент-Клер? - Если вы сядете в машину, сэр, я отвезу вас к нему. - Вы не последовали моим указаниям! - Так надо. - Ну уж нет! - Посол передал, что это ради вашей же безопасности. Он просил напомнить о разговоре, который имел место четыре с половиной года назад. Тогда он помог вам найти свое призвание. У Питера на мгновение перехватило дыхание. Мунро Сент-Клер действительно помог ему найти призвание четыре с половиной года назад, можно сказать, вернул его к жизни. Ченселор кивком выразил свое согласие и сел в лимузин. x x x Огромный, в викторианском стиле, дом стоял на самом берегу залива. Прямо от газона, разбитого перед фасадом, начинался пирс, который вдавался далеко в залив. В доме было четыре этажа. Вдоль первого этажа со стороны залива шла широкая крытая веранда. Шофер указал Ченселору путь до входной двери, потом распахнул ее и пригласил писателя войти: - Идите направо через сводчатый проход до гостиной. Посол уже ожидает вас. Питер прошел в холл. Никто его не сопровождал. Миновав сводчатый проход, он оказался в комнате с высокими потолками. Он остановился, чтобы глаза могли привыкнуть к новому освещению. В конце комнаты, перед стеклянными дверями во французском стиле, которые выходили на веранду и Чесапикский залив, он увидел одинокую фигуру. Человек стоял спиной к нему и смотрел на воды залива, постоянно менявшие свою окраску. - Добро пожаловать, - сказал Мунро Сент-Клер, поворачиваясь к Питеру. - Этот дом принадлежал человеку по имени Генезис. Он был другом Браво. Было совершенно очевидно, что Сент-Клер проверял его, одновременно пытаясь скрыть свое изумление. - Я слышал о Бэнере и Пэрисе, Венисе и Кристофере. И конечно, о Браво. Но ничего не слышал о Генезисе. - Теперь это уже не имеет значения. Он умер. Невероятно, что Варак назвал вам мое имя. - Он не называл, он даже отказался его назвать. Это сделал человек по имени Бромли, сам того не ведая. В ФБР он был известен под псевдонимом Гадюка. Таким образом, в архиве у Гувера его досье хранилось не на букву В, а на букву V и пропало вместе с другими. Частица правды, частица лжи. Меня запрограммировали именно так. Сент-Клер отошел на несколько шагов от двери по направлению к Ченселору. Глаза его сузились. - Частица правды, частица лжи? Так сказал Варак? - Да. Он умер на моих глазах, но перед смертью успел все рассказать. - Все? - Да, начиная с Малибу и кончая последними событиями в Вашингтоне... Как меня обманом вовлекли в вашу игру, как использовали в качестве приманки, чтобы заставить других раскрыться. Прямо он не сказал, но дал понять, что моя жизнь не имела для вас никакого значения. Как вы могли пойти на это? - Сядьте. - Я лучше постою. - Как хотите. Неужели мы уподобимся двум сражающимся гладиаторам? - Не исключено. - Если так, вы уже побеждены. Мой шофер стоит на веранде и глаз с вас не спускает. Ченселор повернулся в сторону окна и увидел неподвижно застывшего шофера с пистолетом в руке. - Вы думаете, я пришел убить вас? - Не знаю, что и думать. Убежден только, что ничто не должно помешать нам вернуть досье. Ради этого я бы охотно отдал свою жизнь. - Досье от М до Z... Человек, захвативший их, зловещим шепотом угрожает по телефону своим жертвам. И это один из четверых: Бэнер, Пэрис, Венис или Кристофер. А может быть, это Браво, что тоже не исключено. Этот человек шантажировал Филлис Максвелл, Пола Бромли и генерал-лейтенанта Брюса Макэндрю. Генерал собирался разоблачить преступление двадцатидвухлетней давности. Он был не в силах молчать после того, как его заставили уйти из армии. Никто не знает, сколько еще людей стали жертвами шантажа. Но если этого человека не найти, если не удастся найти и уничтожить досье, то он будет управлять правительством. - Питер говорил монотонно, без всяких эмоций, тем не менее его слова произвели должное впечатление. - Вы знаете тайны, которые могут стоить вам жизни, - сказал Сент-Клер. - После того как я благодаря вам уже несколько раз едва не расстался с ней, меня это больше не удивляет. Я напуган и хочу положить всему конец. - Я бы тоже хотел положить этому конец. Молю бога, чтобы все поскорее завершилось и досье были возвращены. Хотелось бы верить, что финал будет именно таким. - Есть путь, который ведет прямо к цели, по сути дела, гарантирует ее достижение. - Что это за путь? - Назовите открыто членов вашей группы. Подтвердите, что досье Гувера исчезли. Форсируйте события! - Вы с ума сошли! - Почему? - Происшедшие события куда боле сложны и запутаны, чем представляется вам. - Сент-Клер сел в кресло, поглаживая тонкими длинными пальцами его обивку. Руки у него дрожали. - Вы говорите, что Бромли назвал мое имя? Как это произошло? - Он выследил меня и попытался убить в поезде. Ему сообщили, что я написал роман, в котором содержится информация о его семье. Полагаю, только вы могли сказать ему об этом. Он назвал ваше имя, и сразу все стало ясно. Все с самого начала, еще со времени нашей встречи в Парк Форесте. Я был в долгу перед вами, но вы уже взяли с меня плату. Теперь мы в расчете. Сент-Клер поднял на него глаза: - Ваш долг? Вы ничего не были мне должны. Однако у вас есть долг перед страной. - Согласен. Просто я хочу знать, как мне его исполнять. - Питер повысил голос: - Предайте гласности имена членов вашей группы! Сообщите, коль скоро мы заговорили о долге перед страной, что досье Гувера похищены! - Да погодите вы! - поднял руку Сент-Клер. - Попытайтесь понять, что нас свели чрезвычайные обстоятельства... - Необходимо остановить маньяка, - прервал его Ченселор. Браво кивнул в знак согласия: - Необходимо попытаться остановить маньяка. Стремясь добиться своей цели, мы в ряде случаев превысили данные нам полномочия. Мы использовали правительственные институты, потому что считали наши действия оправданными. Мы понимали, что нам и нашим идеалам грозит гибель. Мы руководствовались исключительно справедливостью, а сохранение тайны организации считали своей единственной защитой. - Измените правилам игры, ведь один из вас уже сделал это! - В таком случае его необходимо выявить. Но нельзя заставлять других расплачиваться за его грехи! - Мы говорим на разных языках. Я вам больше ничего не должен, мистер Сент-Клер. Вы использовали меня, управляли мной как марионеткой, украли душевный покой и едва не довели до сумасшествия. И ради чего? Ради того, чтобы вы, Пентагон, Федеральное бюро расследований, Белый дом, министерство юстиции, конгресс, половина прогнившего правительства, продолжали лгать нам? Они говорят народу, что досье уничтожены, но это не так. Я не прошу, я требую, чтобы вы рассказали обо всем общественности. Если вы не обратитесь к народу, это сделаю я! Сент-Клер старался владеть собой, но унять дрожь в руках ему не удалось. Его тонкие длинные пальцы впились в обивку кресла. - Расскажите мне о смерти Варака, - попросил он. - Я имею на это право, он был моим другом. Ченселор рассказал о последних минутах Варака. утаив лишь его вывод о том, что ключом к разгадке всей тайны является Часон. Элисон имела к Часону самое непосредственное отношение, и он не решился довериться Сент-Клеру и назвать ее имя. - Он умер, придя к убеждению, что досье похитили не вы, а кто-то из оставшейся четверки, - сказал Питер. - "Ни в коем случае не Браво" - эти слова он повторил несколько раз. - Ну а вы что думаете? Вы убеждены в моей невиновности? - Пока нет, но вы можете убедить меня... Обратитесь к общественности! - Понимаю... - Сент-Клер поднялся с кресла, подошел к окну и посмотрел на залив. - Варак сказал, что вам сообщили частицу правды, частицу лжи. Он объяснил свои слова? - Конечно, пропажа досье-правда, убийство Гувера - ложь. В любом случае я в него не верил и хотел лишь использовать этот мотив в своей книге... Но мы теряем время на бесплодную болтовню. Я жду вашего. ответа. Вы намерены обратиться к общественности? Если нет, это сделаю я. Сент-Клер медленно повернулся. Смятение и страх, которые были написаны у него на лице еще минуту назад, исчезли, уступив место такому холодному высокомерию, что Питер испугался. - Не угрожайте мне. Вы не в том положении, чтобы угрожать. - Не будьте столь самоуверенны. Вы не знаете, какие меры предосторожности он принял. - Вы что же, думаете, что вы герой одного из ваших романов? Не будьте дураком. - Браво бросил взгляд на окно, за которым, уверенно сжимая в руке пистолет, стоял шофер, внимательно наблюдавший за ними. - Ваша жизнь не имеет никакого значения, впрочем, как и моя. Ченселор почувствовал, что его начал охватывать панический страх: - В Нью-Йорке есть человек, который знает, что я поехал к вам. Если со мной что-нибудь случится, он назовет ваше имя. Кстати, вы уже разговаривали с ним. - Я лишь слушал его, - возразил Сент-Клер, - и ни на что не соглашался. Вы оставили свою машину в тупике на берегу Чесапикского залива. В журнале учета госдепартамента имеется запись о том, что в данный момент я присутствую на совещании вместе с помощником госсекретаря, который поклянется, будто я действительно на нем был. Но мне и не нужно алиби: мы в любой момент можем ликвидировать вас - сегодня, завтра, на той неделе, через месяцы. Однако мы не хотим этого, убийство никогда не входило в наши планы... Четыре с половиной года назад я направил вас в мир книг. Возвращайтесь туда, а мир реальный предоставьте другим. Питер был ошеломлен. Теперь они поменялись ролями. Страхи Сент-Клера улетучились, как будто те вести, которые ему принес оскорбленный в своих чувствах молодой человек, не имели для него существенного значения. Что послужило причиной такой поразительной перемены? Питер бросил рассеянный взгляд в сторону окна. Шоферу, казалось, передалась та напряженность, которая возникла между ними, и он подошел поближе к оконной раме. Сент-Клер заметил беспокойство Ченселора и улыбнулся: - Я же сказал, что вы можете возвращаться. Этот человек здесь лишь для того, чтобы охранять меня. Я не знал, в каком душевном состоянии вы пребываете. - Вы и сейчас этого не знаете. Откуда, у вас такая уверенность, что я не расскажу обо всем, как только выйду отсюда? - Мы оба понимаем, что это было бы ошибкой. Слишком много людей могут погибнуть, а никто из нас не хочет, чтобы это случилось. - Мне следует сказать вам, что я знаю, кто скрывается под псевдонимами Бэнер, Пэрис, Венис и Кристофер. Варак сообщил мне их подлинные имена. - Я так и полагал. Что касается вас, делайте то, что должны делать,. - Черт побери, я обнародую всю эту историю! Убийствам и шантажу надо положить конец! - По-моему, если вы это сделаете, то Элисон Макэндрю будет мертва еще до начала следующего дня, - с презрительной холодностью сказал Сент-Клер. Питер весь напрягся и шагнул в сторону Браво. Послышался звон стекла, и сквозь разбитое окно просунулась рука шофера с пистолетом. - Идите домой, мистер Ченселор. И делайте то, что должны делать. Питер повернулся и выбежал из комнаты. x x x Мунро Сент-Клер распахнул стеклянные двери и вы-, шел на веранду. Было холодно, ветер со стороны залива усиливался, небо совсем потемнело. Все предвещало скорый дождь. "Удивительно, - размышлял Сент-Клер, - даже умирая, Варак управлял событиями. Он понимал, что заменить его сможет один человек Питер Ченселор. Теперь писатель должен стать постоянным раздражителем. У него нет иного выбора, кроме как выйти на Бэнера, Пэриса, Вениса и Кристофера. Он уяснил, что его использовали как марионетку, но не подозревает, что его станут использовать в этом качестве и в будущем. Теперь все дело в том, чтобы не спускать с писателя глаз, следить за каждым его шагом, пока он не выведет их на того, кто похитил досье. Все кончится трагически, и это так же неизбежно, как убийство Гувера. Погибнут два человека - тот, кто предал Инвер Брасс, и, разумеется, Питер Ченселор. В конце концов, Стефан Варак был профессионалом. Со смертью Ченселора все пути будут отрезаны. Инвер Брасс будет распущена, а ее тайна навсегда останется тайной". Глава 33 - Итак, вы решительно отказываетесь назвать его настоящее имя? - спросил О'Брайен Питера, который сидел против него за кухонным столом. Перед каждым стоял стакан виски, уже наполовину пустой. - Отказываюсь. Варак был прав: досье не у него. - Откуда такая уверенность? - Иначе он не выпустил бы меня живым. - Ну ладно, не буду больше выпытывать. По-моему, вы свихнулись, но я больше ни о чем не спрашиваю., Ченселор улыбнулся: - Вы все равно ничего бы не узнали. Выяснили что-нибудь о наших четырех кандидатах? Есть какая-либо связь с Китаем, пусть даже отдаленная? - Да. Имеются две заслуживающие внимания версии, две другие маловероятны. Одна из версий выглядит весьма драматично. Я бы сказал, в данном случае речь идет о потенциальном кандидате. - Кто же это? - Джекоб Дрейфус, он же Кристофер. - Каким образом? - Деньги. Он организовал в крупных размерах финансирование нескольких международных компаний, действующих с территории Тайваня. - Открыто? - Да. Он открыто поддерживал тех, кто хотел помочь Тайваню создать жизнеспособную экономику. У этой политики было много противников, большинство банкиров считали, что Тайвань рухнет, но Дрейфус действовал решительно. Вероятно, он заручился поддержкой Эйзенхауэра и Кеннеди. Ему удалось сплотить поддерживавшие его организации и в одиночку создать на Тайване промышленность. У Питера пробудились сомнения: все это казалось слишком очевидным. Такой человек, как Дрейфус, действовал бы совсем иначе. - Раскопали что-нибудь секретное? Тайные сделки или что-нибудь в этом роде? - Нет, ничего. Да и какое нам дело до тайных махинаций. Деньги всегда означают заинтересованность! А это именно то, что мы ищем. - Конечно, если основу составляют деньги. Но я не уверен, что составляют. А кто другой возможный кандидат? - Фредерик Уэллс, он же Бэнер. - А его что связывает с китайскими националистами на Тайване? - Он синофил. Увлекается историей Древнего Востока. У него одна из лучших в мире коллекций произведений китайского искусства, которые нередко экспонируются в музеях. - Коллекция произведений искусства? Какое же это имеет отношение к тому, что мы ищем? - Не знаю, но мы ищем связи с Китаем или китайцами, а это явная связь. Ченселор нахмурился. "Пожалуй, с точки зрения логики Уэллс более вероятный кандидат, чем Дрейфус, - подумал он. - Человек, увлекающийся культурой другого народа, скорее поддастся влиянию, чем финансист, имеющий дело с деньгами. Может ли так быть, что за прагматизмом Фредерика Уэллса скрывается помешанный на Востоке, враждебный Западу мистик? Или это нелепо? Впрочем, всякое может случиться. Любую мелочь необходимо принять во внимание..." - Вы сказали, что две другие версии маловероятны, Что вы имели в виду? - Никто из них не может быть заподозрен в явных прокитайских симпатиях. Однако Сазерленд, он же Венис, вынес приговор не в пользу правительства по иску трех журналистов из Нью-Йорка, которым госдепартамент отказал в выдаче паспортов для поездки в Китай. Он заявил, что поскольку Пекин не возражал против их въезда, то отказ госдепартамента не что иное, как нарушение первой поправки к конституции. - Звучит логично. - Да, и все было логично. Госдепартамент не обжаловал решение суда. - А что вы скажете о Монтелане? - Пэрис в течение долгого времени активно выступал против китайских националистов. Еще много лет назад он называл Чан Кайши продажным военным диктатором и открыто ратовал за прием красного Китая в члены ООН. - Многие выступали в поддержку Китая. - Вот почему я считаю эти версии маловероятными. - Венис и Пэрис предприняли действия, которые, быть может, и не прибавили им популярности, но не были необычными. - Если только у них не было на то других причин. - Если только... Предлагаю действовать методом исключения. Полагаю, нам надо сосредоточить внимание на Дрейфусе и Уэллсе. - Можем начать с них, но я намерен войти в контакт со всей четверкой. Встретиться лицом к лицу с каждым из них. - Питер допил виски. О'Брайен прислонился к спинке стула. - Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали. Питер встал и поставил стакан на буфетную стойку - по одному они уже выпили. После некоторого колебания он налил себе еще виски. - Сколько у вас людей, на которых мы могли бы рассчитывать? Ну тех, что были в мотеле в Куонтико и потом сопровождали нас. - Я просил вас повторить, что вы только что сказали. - Не мешайте мне, - сказал Питер. - Лучше помогайте, а не ставьте палки в колеса. Я - связующее звено между всей четверкой. Каждый из них знает, что меня использовали в качестве марионетки. Один из них знает или будет знать, что я подозреваю его - Ну а потом? Ченселор налил виски О'Брайену. - Он попытается убить меня. - Мне это тоже почему-то пришло в голову. И вы думаете, что я соглашусь взять на себя всю ответственность? Ни в коем случае. - Вам не удастся остановить меня. Лучше помогите. - Черта с два! Я сумею остановить вас. Я могу официально оформить с десяток обвинений против вас и запрятать в кутузку. - А что потом? Вы же не сможете встретиться с ними. - Почему бы и нет? Ченселор подошел к столу и сел: - Да потому, что вы - жертва шантажа. Вы что забыли о Хан Чоу? О'Брайен не шелохнулся, он смотрел прямо в глаза Питеру: - Что вы знаете о Хан Чоу? - Ничего, Куин, да и не хочу знать. Могу только догадываться. В тот первый вечер, когда мы встретились, я упомянул о Лонгворте, рассказал вам о том, что случилось с Филлис Максвелл, обронил слово "Часон", и в ваших глазах появился такой страх... Вы произнесли это название так, будто оно убивало вас. И на меня вы смотрели точно так же, как смотрите сейчас, будто обвиняли в грехах, о которых я не имел ни малейшего представления. Вряд ли вы поверите мне, но я придумал вас еще до нашей встречи. - Что вы там городите? - с напряжением в голосе спросил О'Брайен. Питер со смущенным видом отпил глоток виски. Он отвел взгляд от Куина и уставился в свой стакан. - Вы действовали на меня очищающе. Вы - один из моих героев, который признавал свои слабости и умел бороться с ними. - Не понимаю, о чем вы говорите. - В каждой истории о пороке должен быть положительный герой, выступающий на стороне правых. Я считаю, разница между сносным романом и комиксом состоит как раз в том, что в романе герой не сразу становится героем, а только после того, как ему удастся преодолеть свой собственный страх. Чувствую, что трагедия - не мое призвание, поэтому ваш страх не будет представлен в виде трагического порока, а только как слабость. Хан Чоу и есть ваша слабость, не так ли? Это и отражено в досье Гувера. Куин непроизвольно проглотил слюну, продолжая .в упор рассматривать Ченселора; - Вы хотите, чтобы я рассказал вам обо всем? - Нет, не хочу, но мне надо знать, почему вас шантажировали. А вас действительно шантажировали еще до нашей встречи. О'Брайен говорил короткими фразами, как будто опасался собственных слов: - Накануне той ночи, когда умер Гувер, в журнале учета посетителей появилась запись о визите в бюро трех человек: Лонгворта, Крепса и Сэлтера. - Под псевдонимом Лонгворт скрывался Варак, - резко прервал его Питер. - А так ли это? - возразил Куин. - Вы сказали, что Варак погиб, стараясь возвратить досье. Нелепо рисковать жизнью, пытаясь достать то, что у тебя уже есть. Это был кто-то другой. - Продолжайте. - Настоящий Лонгворт не мог посетить бюро, потому что Крепс и Сэлтер использовали легенды. Но я не смог установить их личности. Другими словами, трое неизвестных получили в ту ночь пропуска в бюро Гувера. Я начал задавать вопросы. А потом мне позвонили... - Человек говорил зловещим шепотом? - Шепотом. Очень вежливый человек, с отличной дикцией. Он приказал мне не лезть не в свое дело. Хан Чоу был рычагом. Ченселор наклонился вперед. Два дня назад О'Брайен вел допрос, а сейчас настал его черед. Любитель руководил профессионалом, потому что профессионал был крайне напуган. - А что такое легенда? - Заранее подготовленные данные на какое-нибудь имя, используемые в случае необходимости. Биографические данные, сведения о родителях, школе, друзьях, местах работы, послужной список и так далее. - За какие-нибудь десять минут составляется история жизни человека? - Скажем, за пару часов. Эти данные необходимо запомнить. - А что вас натолкнуло на журнал, учета посетителей? - Досье. Некоторые из нас хотели знать, что стало с ними, и мы говорили об этом. Правда, украдкой и только друг с другом. - Но почему журнал? - Сам не знаю. Видимо, метод исключения. Я побывал в помещениях для уничтожения списанных документов, проверил входящую информацию. Туда не поступало никаких больших партий материалов, Я даже поинтересовался судьбой коробок с личными вещами Гувера, которые были увезены из "Флагов". - Из "Флагов"? - Так мы называли бюро. Правда, Гуверу это не нравилось и в его присутствии мы никогда не употребляли этого названия. - И много было таких коробок? - Совсем немного, чтобы в них можно было унести все досье. Тогда я понял, что они исчезли, и очень испугался. Не забывайте, я знал, как их используют. - Александр Мередит... - Кто этот Мередит? - Вам бы следовало познакомиться с ним. Впрочем, его не существует. - Это персонаж из вашей книги? - Да, продолжайте. - Поскольку не исключалась возможность убийства, я приступил к изучению журнала. Все знали, что Гувер умирает. У нас даже было кодовое обозначение на случай его смерти: "открытая территория". Значение его, надеюсь, вам понятно: кто после него? - Или что? - Именно так. Я погрузился в архивы, сосредоточив особое внимание на пропусках, выписанных вечером, так как думал, что досье Гувера вряд ли будут вывозить днем. Казалось, все было в порядке, пока я не наткнулся на записи в журнале в ночь на первое мая. Там я нашел три фамилии. Две из них ни о чем мне не говорили... - Куин замолчал и сделал глоток виски. - И какова ваша версия? Когда вы узнали, что двое , из них лица вымышленные? - После смерти Гувера, а потом мои предположения подтвердились...О'Брайен закурил сигарету. - Думаю, что Гувер умер днем раньше, а не тогда когда официально объявили о его смерти. - Он сделал несколько глубоких затяжек. - Вот это заявление! - Это логично. - Почему? - Дело в тех вымышленных лицах. Тот, кто послал их, наверняка был посвящен в тайны организации и смог снабдить их подлинными документами. Агент, который дежурил в ту ночь, по фамилии Парк, даже не захотел говорить о них. Он лишь признал, что Гувер лично, по специальному телефону, дал разрешение пропустить их. Этот факт подтвердился, телефоном действительно воспользовались, но не думаю, что Парк говорил с самим Гувером. Он говорил с кем-то другим, кто находился в то время в резиденции Гувера. Однако агенту специальный телефон директора казался святыней, поэтому он убежден, что разговаривал именно с Гувером. - Итак, он говорил с кем-то из резиденции Гувера. Ну и что же дальше? - С кем-то, чьи полномочия он не ставил под сом-пение. С тем, кто, обнаружив, что Гувер умер, захотел вынести его досье до того, как станет известно о смерти директора. Все было шито-крыто. Думаю, досье изъяли в ту майскую ночь. - У вас есть какие-нибудь соображений? - Еще два часа назад они были. Я был уверен, что это сделал Толсон, второй после Гувера человек в ФБР, и маньяки. Но вы меня убедили в том, что это мало вероятно. - Я? - Да. В Коркоран Гэлери вы чуть было не убили человека. Его нашли на лестничной клетке. Это был один из маньяков. В госпитале ему самым решительным образом предложили сделать выбор: либо он назовет своих сообщников и подаст в отставку, либо его ждет судебное преследование, лишение пенсии и длительный срок тюремного заключения. Разумеется, он выбрал первое. Два часа назад я узнал от нашего человека, что все маньяки подали в отставку. Они не сделали бы этого, если бы досье находились в их руках. Ченселор внимательно посмотрел на О'Брайена: - Все это заставляет нас вернуться к нашей четверке - Бэнер, Пэрис, Венис и Кристофер. - И Браво, - добавил агент. - Считаю, что его надо использовать. Последуйте вашему собственному совету, заставьте его форсировать события. Если он тот человек, за кого вы его принимаете, или тот, за кого его принимал Варак, он не откажется. Навестите его еще раз. Ченселор медленно покачал головой; - Вы упускаете из виду самое главное. Он устал, и Варак знал об этом. Вот почему он пришел ко мне. Мы остались вдвоем, О'Брайен. Не ищите помощи. - Тогда форсировать события придется нам. Пусть общественность узнает настоящие имена четверки! - А зачем? Они опровергнут все наши заявления, все выдадут за бред жалкого писаки, который стремится создать рекламу для своей книжонки. А что еще хуже, вам и дальше придется жить под страхом Хан Чоу. - Питер отодвинул свой стакан - Но они не остановятся на этом. Рано или поздно произойдут два несчастных случая, не надо заблуждаться на этот счет. Для них мы, всего-навсего расходный материал. - Черт побери, они же не могут отрицать, что досье были похищены! Ченселор внимательно наблюдал за рассерженным, расстроенным агентом. В Куине О'Брайене ожил Алекс; Мередит. И Питер решил рассказать агенту все, что знал. - Боюсь, что могут, и довольно успешно. Исчезла только половина досье - от М до Z. Остальные были возвращены. О'Брайен казался ошеломленным: - Возвращены? Но кем? - Этого Варак не знал. Куин раздавил в пепельнице сигарету. - Или не захотел сказать. - Питер! Куин! - закричала из гостиной Элисон. О'Брайен первым подскочил к двери Все было погружено в темноту. Элисон стояла у окна, приподняв портьеру. - Что такое, что случилось? - спросил Ченселор, подходя к ней. - Там, на дороге... - решительно указала она. - Вон тот холмик за воротами. Там кто-то был. Я уверена, он стоял там и наблюдал за домом. Потом отодвинулся назад. Куин быстро подошел к панели в стене, которая бала частично прикрыта портьерами На ней белели два ряда каких-то выпуклых дисков, едва заметных в полумраке. Они напоминали колонки с насаженными на них глазами, тупо смотревшими прямо перед собой. - Ни один из фотоэлементов не сработал, - сказал О'Брайен таким спокойным тоном, будто они обсуждали погоду. Питер подумал о том, что еще входит в понятие "цитадель", кроме радиоаппаратуры, пуленепробиваемого стекла и стальных решеток. - Дом защищен электронными устройствами? По-моему, это вон те вспышки света. - Да. Они прикрывают дом со всех сторон. А под землей установлены вспомогательные генераторы на случай, если выйдет из строя электросеть. Их проверяют каждую неделю. - Значит, этот дом очень похож на мотель в Куонтико? - Тот же архитектор спроектировал его, та же строительная фирма возвела. Здесь все выполнено из стали, даже двери. - Но входная-то дверь деревянная, - возразил Ченселор. - Только обшивка, - спокойно пояснил Куин. - А если это какой-нибудь сосед совершал прогулку? - предположила Элисон. - Возможно, но мало вероятно. Все дома здесь стоят на приусадебных участках размером три акра. Владельцами являются высокопоставленные работники госдепартамента, которых предупредили, чтобы они держались от этого дома подальше. - Так просто и предупредили? - В этом нет ничего странного: дом предназначен для допросов перебежчиков. - Вот он! - Элисон раздвинула портьеры. Вдали, между каменными столбами ворот, они заметили фигуру человека в пальто. Он стоял на небольшом холмике на дороге, и его силуэт четко выделялся на фоне ночного неба. - Да он просто так стоит, - сказал Питер. - И не пытается пройти через ворота, - добавил Куин. - Он знает, что там установлены электронные устройства, и хочет дать нам понять, что ему об этом известно. - Смотрите, - прошептала Элисон, - он пошевелился. Человек шагнул вперед и поднял правую руку. Потом, будто совершая какой-то ритуал, сделал движение, словно разрубал воздух перед собой. Со стороны панели сразу послышалось жужжание, и один диск из белого сделался ярко-красным. Человек отступил на шаг влево и исчез в темноте. - Что бы это значило? - спросил себя О'Брайен. - Вы только что сообщили нам об этом, - подсказал Питер. - Он дает нам понять, что знает об электронных устройствах. - Этим никого не удивишь. Большинство здешних домов имеют систему сигнализации. Снова послышалось жужжание и еще один диск загорелся ярко-красным светом. Затем почти одновременно зажужжали все диски. Какофония звуков, казалось, доносилась со всех сторон и била по барабанным перепонкам. Через тридцать секунд жужжали все диски, озаряя комнату ярким светом. О'Брайен взглянул на панель: - Им известно о системе сигнализации все, абсолютно все. - Он подбежал к нише, в которой находилась рация, нажал кнопку: - Говорит Сент-Майкелс-1, выходите на связь! Повторяю, говорит Сент-Майкелс-1. Чрезвычайное положение! Единственным ответом ему были атмосферные помехи. - Говорит Сент-Майкелс-1, выходите на связь! Чрезвычайное положение! В ответ слышались только помехи, которые, казалось, усиливались. С трудом ориентируясь в комнате, по которой плясали красные блики и тени, Питер осмотрелся. - Телефон! - воскликнул он. - И не пытайтесь, - остановил его О'Брайен, отходя от рации. - Они наверняка вывели его из строя. Линия молчит. Линия действительно молчала. - Что там с рацией? - спросила Эдисон, стараясь говорить спокойно. - Почему вы не можете связаться? Куин бросил на нее короткий взгляд: - Они забивают частоту. По-видимому, им известны частоты, на которых работает наша рация, хотя их меняют каждый день. - Попробуйте другую частоту, - настаивал Ченселор. - Бесполезно. Где-то поблизости, в каких-нибудь пятидесяти ярдах, находится компьютерное развертывающее устройство. Прежде чем я свяжусь с кем-нибудь и успею передать сообщение, они забьют и эту частоту. - А, будь все проклято, попытайтесь! - Нет, - сказал О'Брайен, опять бросая взгляд на панель, - Это именно то, чего они добиваются. Они хотят, чтобы мы потеряли голову от страха. - Какая разница, потеряем мы голову от страха или| нет? Вы сказали, что никто не сможет нас выследить, но нас выследили, а рация оказалась бесполезной. Я не очень-то полагаюсь на ваши стальные конструкции и пуленепробиваемое стекло толщиной два дюйма. Им не устоять перед парой ацетиленовых горелок и кувалдой! - Ради бога, делайте что-нибудь! - Я не собираюсь делать ничего сверхъестественного. Просто через две или три минуты я попробую передать сообщение на прежней частоте. - Куин посмотрел на Эдисон; - Идите наверх и проверьте окна в комнатах. Позовите нас, если что-нибудь заметите. Ченселор, отправляйтесь в столовую и проверьте окна там. Питер не двинулся с места, лишь спросил; - Что вы собираетесь делать? - У меня нет времени для объяснений. О'Брайен подошел к окну, расположенному по фасаду дома, и выглянул. Питер встал рядом с ним. Между столбами ворот они снова увидели фигуру человека, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне ночного неба. Человек постоял не двигаясь секунд десять-пятнадцать, а затем вытянул перед собой обе руки. Внезапно яркий луч прожектора прорезал ночную темноту. - Там, со стороны фасада!.. - закричала Эдисон сверху. - Видим, - "отозвался О'Брайен и повернулся к Ченселору: - Проверьте внутренние комнаты! Питер побежал к короткому сводчатому переходу, который вел в столовую. Второй слепящий луч ударил прямо, в окна. Питер отвернулся и закрыл глаза: от нестерпимо яркого света у него разболелась голова. - Еще один, с тыльной стороны! - закричал он. - И с этой тоже, - ответил О'Брайен из ниши гостиной. - Проверьте кухню на северной стороне! Питер помчался в кухню. Как предсказывал Куин, четвертый луч прорезал зарешеченные окна на северной стороне. Питер снова прикрыл глаза. Это был какой-то ужас. Со всех сторон их ослепляли горячие потоки яркого света. - Ченселор, идите наверх! - пронзительно закричал откуда-то из глубин дома агент. - Возьмите с собой Элисон и держитесь подальше от окон. Оставайтесь во внутренних комнатах. Быстрее! Питер уже ничего не соображал, он мог только повиноваться. Он направился к лестнице и ухватился за перила. Поднимаясь по ступенькам, он услышал голос О'Брайена, в котором, несмотря на весь этот кошмар, чувствовались спокойствие и уверенность. Агент снова сидел за рацией: - Если слышите меня, чрезвычайное положение отменяется. Сент-Майкелс-1, повторяю: чрезвычайное положение отменяется. Мы подняли залив на запасное оборудование. Они в пути. Будут здесь через три-четыре минуты. Повторяю: держитесь подальше от района, чрезвычайное положение отменяется! - Что вы делаете?! - завопил Ченселор. - Черт вас побери, немедленно наверх? Возьмите Элисон и оставайтесь во внутренних комнатах. - С кем вы заодно? - Эти мерзавцы стараются сыграть с нами злую шутку. Они хотят выманить нас к окнам, а затем ослепить прожекторами. - Что вы сказали? - У нас есть один-единственный шанс! - заорал О'Брайен. - А теперь идите к Элисон и делайте то, что вам говорят. - Он вернулся к рации и снова нажал на клавишу микрофона. Последних слов Питер уже не слышал. Он видел только, как агент укрылся за корпусом рации и стулом, прижимаясь к полу, но работы не прерывал. Ченселор устремился наверх: - Элисон! - Я здесь, в спальне. Питер через холл ворвался в спальню. Элисон стояла у окна и, словно загипнотизированная, следила за происходящим внизу. - Кто-то бежит... - Отойди от окна! Ченселор схватил ее, силой втащил в холл. И сразу услышал какой-то металлический звук, будто скребли по стеклу или перепиливали стальную решетку в окне спальни. Затем последовал оглушительный взрыв, и их швырнуло на пол. Толстое оконное стекло треснуло, осколки его разлетелись во все стороны, впиваясь в стены и пол, со звоном падали куски стальной решетки. Дом задрожал до самого основания, Штукатурка покрылась трещинами, балки погнулись. Крепко прижимая Элисон к себе, Питер сообразил, что они слышали не один, а два или даже три взрыва, которые прозвучали почти одновременно. Нет, было четыре взрыва - по одному с каждой стороны дома, освещаемого слепящими лучами прожекторов. О'Брайен оказался прав. Замысел противников состоял в том, чтобы выманить их к окнам, а затем пустить в ход взрывчатку. Если бы они остались стоять у окна, осколки стекла изрешетили бы их. Перерезанные кровеносные сосуды, голова и лицо в глубоких порезах, как это уже случилось с ним много месяцев назад на главной автостраде Пенсильвании. Питеру было мучительно сознавать, что кошмар прошлого вернулся... - Ченселор, с вами все в порядке? Ответьте мне! - кричал откуда-то снизу О'Брайен резким голосом, в котором слышалась боль. Питер уловил шум отъезжавших автомобилей. - Да. - Они уехали. - Теперь голос Куина звучал гораздо слабее. - Нам надо выбираться отсюда, и немедленно! Питер выполз на лестницу, дотянулся до выключателя и зажег свет в холле. Внизу, на нижней ступеньке, согнувшись и вцепившись в перила, лежал О'Брайен. Его лицо было залито кровью. Он поднял голову и пристально посмотрел на Ченселора. x x x Питер сидел за рулем неприметного автомобиля, а Элисон и О'Брайен устроились на заднем сиденье. Элисон поддерживала агента обеими руками. В правой руке и плече его засели осколки стекла, лицо и шею покрывали многочисленные порезы. Раны были несерьезными, но болезненными. - По-моему, нам следует отвезти вас домой, к жене, где вы сможете пригласить вашего домашнего врача, - сказал Питер. Он еще не оправился от пережитого ужаса, и дыхание его было учащенным. - Слушайте меня, - отозвался О'Брайен, стараясь не думать о боли. - Моя жена считает, что я сейчас в Филадельфии, а домашний врач начнет задавать вопросы. Лучше воспользоваться услугами врача постороннего. - К данной ситуации вопросы вполне обоснованы. - Но наши ответы никто и слушать не станет. - И все же так нельзя, - сказала Элисон. - Питер прав. - Нет, не прав. - О'Брайен поморщился от боли. - Мы, как никогда прежде, приблизились к досье. Нам необходимо найти и заполучить их. Для нас это единственный выход. - Почему? - спросил Питер. - "Цитадель" в Сент-Майкелсе считается запретной зоной. Она принадлежит правительству и стоит четыре миллиона долларов. Никто не имеет права сюда проникнуть. - Но вы-то проникли в нее, - перебил агента Ченселор. - Парадоксально, но это был не я, не О'Брайен... - Куин шумно вдохнул воздух, боль отпустила, и он продолжал: - Если в госдепартаменте или в бюро когда-нибудь узнают, как часто я лгал и сколько тайн выдал, меня запрячут в федеральную тюрьму лет на двадцать. Я нарушил все данные мной клятвы. Питер почувствовал расположение к этому человеку и спросил: - Что же произошло? - В случае с госдепартаментом я воспользовался именем Барака. Он был специалистом по работе с перебежчиками, а я знал порядок получения разрешения на право пользования "цитаделью". Бюро и раньше занималось перебежчиками. Я сказал, что это была совместная операция ФБР и Совета национальной безопасности. Варак у них вне подозрений. Ченселор резко повернул направо, обогнул длинный поворот. Даже после смерти Варак оставался участником всех событий. - А не опасно ли прикрываться его именем? Он умер, а труп его наверняка уже обнаружен. - Но отпечатки его пальцев давно сожгли. Думаю, что даже к зубному врачу он ходил под вымышленным именем. А если учесть число убийств, совершаемых в этом городе, и медлительность полицейских, ведущих расследование, то может пройти неделя, прежде чем установят его личность. - Куда вы клоните? Вы воспользовались именем Варака, чтобы проникнуть в "цитадель" Сент-Майкелса. И что же дальше? Почему вы считаете, что мы приблизились к досье? - Из вас никогда не получится хороший юрист. Тот, кто напал на нас этой ночью, должен был знать по крайней мере две вещи. Первое: порядок получения в госдепартаменте разрешения на право пользования домом. И второе: о смерти Варака. Один из тех четверых, с кем вы собираетесь встретиться - Бэнер, Пэрис, Венис, Кристофер, - знал и то, и другое. Питер судорожно вцепился в руль. Он вспомнил слова, которые слышал всего несколько часов назад; "В журнале учета госдепартамента имеется запись о том, что в данный момент я присутствую на совещании..." Мунро Сент-Клер, выполнявший особо важные поручения и имевший доступ к тайнам страны, знал о смерти Варака. - Или Браво, пятый член Инвер Брасс, - гневно заявил Ченселор. Глава 34 В распоряжении О'Брайена не было больше "цитадели". Его возможности иссякли. Даже наиболее благожелательно настроенные коллеги не хотели ему помогать. Дом в Сент-Майкелсе был разрушен. На воздух взлетела правительственная недвижимость стоимостью четыре миллиона долларов. Можно, конечно, найти объяснения этой катастрофе, объяснения, которые будут истолкованы в пользу О'Брайена. Но как объяснить в мире разведки одно ужасное убийство? На месте преступления был найден изрешеченный пулями труп Варака. На месте преступления, а не в "цитадели". Это походило на измену. Все это Питер понимал, но это не имело никакого значения. Люди, которые гнались за ним до Смитсоновского института, обнаружили труп Варака и привезли его в Сент-Майкелс, чтобы еще больше закутать расследование. Это был дьявольски хитрый ход. Теперь никто не станет в ними даже разговаривать. Кроме того, прошел слух о том, что старший агент Кэролл Куинлен О'Брайен исчез. Из отдела в госдепартамент переслали настоятельную просьбу Куина о предоставлении в его распоряжение "цитадели" в Сент-Майкелсе. В деле фигурировало имя Барака и заявление О'Брайена о том, что ФБР и Совет национальной безопасности проводят совместную операцию. Заявление оказалось фальшивкой. О'Брайен бесследно исчез, а центр по работе с перебежчиками был разрушен. Куин несколько раз звонил из телефонов-автоматов, расположенных на автострадах и проселочных дорогах, и узнал, что правительственные агенты идут за ним буквально по пятам. Его жена обезумела от страха: к ним в дом приходили люди, которые еще несколько дней назад были их друзьями, и говорили ей ужасные вещи. О'Брайен пытался хоть немного ее успокоить, но делать это надо было очень быстро. Да и ни о чем важном он говорить не мог, ведь их телефон наверняка прослушивался. Кроме того, ему, Питеру и Эдисон после каждого телефонного разговора приходилось поспешно скрываться. Их преследователи могли установить, откуда они звонили. Питер позвонил в Нью-Йорк Тони Моргану. Тот был страшно напуган: к нему приходили правительственные агенты. К Джошуа Харрису - тоже. Они выдвинули ошеломляющие обвинения против Ченселора: будто он сделал ложное заявление ночному дежурному офицеру ФБР, в результате чего погибли сотрудники министерства юстиции. Более того, в Коркоран Гэлери он напал на агента ФБР, который теперь находится в критическом состоянии. Если он умрет, Питера обвинят в убийстве. Помимо этих обвинений были основания подозревать его в причастности к разрушению секретного центра стоимостью четыре миллиона долларов. - Ложь! - закричал Питер. - Человек, на которого я якобы напал, пытался убить меня. Это один из маньяков. Его заставили подать в отставку. Об этом они тебе сказали? - Нет. А кто сказал об этом тебе? Агент по фамилии О'Брайен? - Да. - Не верь ему. О'Брайен всего лишь озлобленный неудачник. Правительственные агенты ясно дали мне Это понять. Когда ты с ним встретился, его уже увольняли на пенсию. - Он спас мне жизнь! - Скорее всего, он просто хочет, чтобы ты так думал. Вернись, Питер. Мы наймем лучших адвокатов. У тебя есть смягчающие вину обстоятельства, и правительственные агенты относятся к этому с пониманием. Боже мой, твои нервы на пределе. В прошлом году та еле выкарабкался. У тебя вся голова изрезана, и никто не знает всех возможных последствий. - Тебе прекрасно известно, что это вздор. - Нет, неизвестно. Я хочу понять причины твоих поступков... - Голос Моргана дрогнул: Питер не был ему безразличен. - Тони, послушай, у меня мало времени. Неужели ты не понимаешь, что они затевают? Они не хотят сказать правду. Они пытаются овладеть ситуацией, не признаваясь, что пока она складывается не в их пользу. Досье Гувера похищены! - Не играй с огнем, ты убиваешь себя! - Слова Моргана прозвучали как крик души. Ченселор понял все. Итак, теперь они используют и Тони в своей грязной игре. - Ты сказал им о досье? - Да, - еле слышным шепотом ответил Морган. - Они отрицали, что досье похищены? - Конечно. Они сказали, что досье не могли быть похищены, потому что их уничтожили по личному указанию Гувера. Правительственные агенты вконец изолгались. Внезапно Питер вспомнил слова Филлис Максвелл о людях, ставших жертвами ФБР. А были ли это ее слова? Или он сам придумал их? Теперь он ни в чем не был уверен. Реальные события и вымысел слились воедино. Несомненным оставалось лишь одно - необходимо найти и заполучить досье. Это был единственный выход из их трудного положения. А до тех пор им придется скрываться. - Тебе солгали, Тони. Молю господа, чтобы это было не так, но это так. - Он положил на рычаг телефонную трубку и выбежал из будки. В городе Ошен-Сити, в пляжной зоне, они отыскали почти пустой мотель. До рождества оставалось два дня, и люди торопились домой. Доктор обработал ранки и многочисленные порезы О'Брайена, не проявив при этом никакого интереса к нему, чего нельзя было сказать о его деньгах. К тому же придуманное ими объяснение звучало вполне правдоподобно и убедительно: человек налетел по неосторожности на стеклянную дверь. Канун рождества О'Брайен встретил на грани нервного истощения. Его жена и дети находились менее чем в двух часах пути, но с таким же успехом они могли находиться и на краю света. Все равно он не мог послать им ни слова утешения, ни слова надежды. Оставалась лишь боль разлуки. Питер наблюдал, как борется О'Брайен со своими страхами, видел, как тяготит его чувство вины и одиночество, и думал о том, что в один прекрасный день его очередной литературный герой будет говорить те же слова и испытывать те же чувства. Он наблюдал, как человек, снедаемый страхом, поневоле обретал мужество, как сердце его разрывалось на части, и это трогало и возмущало Питера. Судьба свела профессионала и дилетантов. Теперь все зависело от них самих, от их расторопности и умения. Больше не на кого рассчитывать. Даже Элисон нельзя было сбрасывать со слетов, поскольку они нуждались в ней. Вместе они должны разгадать тайну Часона, иначе насилие и террор будут продолжаться. По в ходе поисков разгадки их могли убить, и подобная перспектива представлялась им ужасающей несправедливостью. Рождество для них оказалось печальным. Они сняли номер на втором этаже, который управляющий мотелем называл "южным люксом". Номер состоял из двух комнат. Их окна были расположены по торцевой части здания, откуда хорошо просматривались пляж и вход в мотель. В люксе имелись спальня, гостиная с диваном-кроватью и небольшая кухня. Они решили на время затаиться, понимая, что это необходимо. Радио и телевизор были постоянно включены, чтобы случайно не пропустить новости, какой-нибудь намек на то, что в сотне миль отсюда, в Вашингтоне, кто-то решил подтвердить факт их исчезновения. Они покупали газеты в автомате, который стоял в вестибюле мотеля, и внимательно просматривали их. Одна заметка привлекла их внимание. Сент-Майкелс, штат Мэриленд. В результате неисправности газовой топки произошел взрыв, который причинил значительный ущерб пригородному дому, расположенному в этом чудесном уголке на берегу Чесапикского залива. К. счастью, в момент взрыва в доме никого не было. Владельцы, мистер и миссис Ченселор - О'Брайен, находятся заграницей. Предпринимаются попытки связаться с ними. - Что бы это значило? - спросил Питер. - Они дают нам понять, что располагают доказательствами нашего пребывания там, - пояснил О'Брайен. - Ловкачи, да и только. - Как они могли узнать? - Очень просто: по отпечаткам пальцев. Вы были на военной службе, а отпечатки моих пальцев имеются во многих отчетных материалах. - Но они не знают об Элисон. - Ченселор почувствовал облегчение, однако О'Брайен быстро опроверг его заблуждение: - Боюсь, что знают. Поэтому они и напечатали "мистер и миссис". - А мне наплевать! - рассердилась Элисон. - Пусть знают. Они думают, что могут нагнать страх на любого, стоит им только пожелать. Но меня они не запугают. Мне есть что сказать! - И им есть что сказать, - мягко возразил О'Брайен, подходя к окну, из которого открывался вид на пляж и океан. - Полагаю, руководствуясь интересами национальной безопасности, они предоставят вам возможность выбора: или вы будете молчать обо всем, что видели и слышали, или они разоблачат деятельность вашей матери, которой она занималась двадцать два года назад и о которой стало известно совсем недавно. Деятельность, приведшую к гибели сотен американцев. Это неизбежно вызовет вопросы и о вашем отце. - О Макнайфе? - холодно уточнил Питер. - Убийца из Часона? О'Брайен отвернулся от окна. - Это звучит слишком двусмысленно. Скорее всего, его назовут предателем из Часона, жена которого, став двадцать два года назад наркоманкой, служила врагам подстилкой и виновна в гибели многих американских солдат. - Они не осмелятся! - закричала Элисон. - Подобные обвинения кажутся притянутыми за уши, - заметил Ченселор. - В данном случае они затеяли бы игру с огнем. Как бы им самим не обжечься! - Разоблачения такого рода, - начал О'Брайен со спокойной уверенностью, которая, по мнению Питера, была отличительной чертой его характера, - всегда крайне драматичны. Их помещают на первых полосах газет. Какие бы опровержения потом ни появились, они не будут казаться убедительными. Моральный ущерб будет нанесен, и устранить его последствия вряд ли удастся. - Я не верю, не хочу верить этому, - нервно сказала Элисон. - Поверьте мне на слово. Эта история из досье Гувера. - В таком случае давайте добудем досье. - Питер свернул газету. - Начнем с Джекоба Дрейфуса. - Это Кристофер, не так ли? - спросила Эдисон. - Да. - Это имя ему подходит, - сказала она, поворачиваясь к О'Брайену. - Я не верю, чтобы нельзя было обратиться к кому-нибудь за помощью. - Есть один сенатор, - вспомнил Питер. - Мы можем пойти к нему. - Даже он потребует представить ему более веские. доказательства, чем те, которыми я располагаю, - заметил агент. - Два дня назад он, пожалуй, и не потребовал бы их, но теперь будет настаивать. - Что вы хотите этим сказать? - с беспокойством спросил Ченселор. Еще вчера О'Брайен был так уверен в себе! Досье похищены, и у него имелись доказательства. Теперь же положение казалось отчаянным. - Я хочу сказать, что мы не можем рассчитывать на его помощь. - Это почему же? - Из-за событий в Сент-Майкелсе, из-за гибели правительственного имущества и нарушения правил обращения с секретными документами. Он наверняка связан честным словом немедленно сообщить о нас, как только мы попытаемся войти с ним в контакт. Если он этого не сделает, его поведение будет классифицироваться как попытка воспрепятствовать свершению правосудия. - Вздор! Пустые слова! - Таков закон. Сенатор может предложить свою помощь. Если Варак не ошибся в нем, он ее и предложит, но потребует доказательств и будет настаивать на том, чтобы мы сдались властям. Закон обязывает его занять именно такую позицию. - Да им только того и надо, чтобы мы сдались! Не выйдет! Элисон коснулась его руки: - Кому это "им", Питер? Ченселор замолчал. Ему было трудно ответить на этот вопрос, так как ситуация, в которую они попали, казалась ужасной. - Тому, кто завладел досье и хочет убить нас. Теперь это не секрет. Тем, кто знает, что досье похищены. но отрицает этот факт и хочет заставить нас замолчать. Ради этого они готовы принести нас в жертву. Однако они преследуют ту же цель, что и мы: стремятся заполучить досье. - Он медленно прошел мимо О'Брайена к окну и стал смотреть на океан. - Знаете, Браво высказал любопытную вещь. Четыре с половиной года назад он направил меня в мир, о котором я раньше и не помышлял, и теперь он посоветовал мне возвратиться в мир книг и предоставить реальный мир другим - ему нему подобным. - Он отвернулся от окна. - Но они не стоят этого. Не знаю, стоим ли этого мы, однако твердо убежден, что без них человечеству станет лучше. Когда дворецкий доложил, что звонят из Белого дома, Джекоб Дрейфус завтракал. В сильном раздражении он поднялся из-за стола. Этот болван, президент, должно быть, хотел пожелать ему веселого рождества. Веселого рождества? Лучше бы поздравил его с иудейским праздником. А какое ему, Дрейфусу, дело до Христа? Ходили слухи, что президент частенько выпивает. Ничего удивительного. Еще никогда за всю историю республики не было столь бездарной администрации. Коррупция приняла невиданные размеры, властолюбие стало наибольшим злом. Вполне понятно, что президент пристрастился к бутылке. Джекобу не хотелось разговаривать, но из уважения к Белому дому он все-таки подошел к телефону? - Доброе утро, господин през... - Я не президент, сообщил незнакомый голос. - Я совсем другой человек. Впрочем, и вы, Кристофер, не тот, за кого себя выдаете. Кровь отхлынула от лица Дрейфуса. Ему сразу стало трудно дышать. Он едва удержался на тощих ногах. Тайна всей его жизни стала кому-то известна. В это не хотелось верить. - Кто вы? - Человек, который работал на вас. Меня зовут Питер Ченселор, и я отлично справился со своей ролью. Я узнал о вещах, которые, убежден, вы старались держать от меня в тайне, и именно поэтому нам надо встретиться. Сегодня после полудня. - После полудня? - Дрейфус был на грани обморока ("Питер Ченселор, писатель... Как он сумел добраться до меня?"). - Я не назначаю встреч без предварительной договоренности. - На этот раз придется отступить от правила, - заявил Ченселор. Он нервничал, и Джекоб сразу почувствовал это: - Я не терплю приказов и никогда не слышал ни о каком Кристофере. Вы, видимо, проделали какой-нибудь ловкий трюк, чтобы связаться со мной. Наверное, это меня позабавит, и если бы вы пожелали позавтракать со мной как-нибудь на следующей неделе... - Сегодня после полудня, и никаких завтраков. - Вы не хотите выслушать... - А мне и не нужно. Вполне вероятно, что мой ловкий трюк уже потерял всякий смысл. Может, меня интересуют другие вещи. Не исключено, что мы придем к соглашению. - Не могу себе представить, чтобы мы могли заключить какое-либо соглашение. - Его и не будет, если вы расскажете обо всем вашим друзьям или кому-нибудь из них. - Друзьям? - Бэнеру, Пэрису, Венису и Браво. Ничего им не рассказывайте. Дрожь охватила Джекоба. - О чем вы? - Я говорю о том, что они не поймут вас, а я пойму. Призвание писателя стараться понять людей. Вот почему вы и использовали меня, не правда ли? Думаю, что я понимаю вас. А ваши друзья - нет. - О чем вы? - Дрейфус не мог справиться с дрожью в руках. - Назовем это величайшим искушением. Любой, кто знаком с событиями под Часоном, поймет логическую связь. Что же касается ваших друзей, они убьют вас. - Часон? Убьют меня? - У Джекоба потемнело в глазах. Во всем этом была какая-то чудовищная ошибка. - Где вы хотите встретиться? - К северу от Ошен-Сити, штат Мэриленд, находится пляж. Любой водитель такси знает его. Так вот, возьмите такси и приезжайте. А теперь берите карандаш, Кристофер, я продиктую вам указания. Будьте на месте в час тридцать. Пот ручьем стекал со лба Питера. Он прислонился к стеклянной стенке телефонной будки. Он сделал это, он действительно сделал это! Рожденная писательским воображением идея стала реальностью. Его замысел сводился к тому, чтобы дать Кристоферу и его друзьям возможность выбирать. Если досье у Кристофера, он придет к выводу, что его разоблачили, и приедет на встречу с единственной целью - убить того, кто проник в его тайну. В этом случае он вряд ли явится один. Если же досье не у Кристофера, то у него две возможности: игнорировать телефонный звонок и не соглашаться на встречу или же, напротив, согласиться на нее, исходя из того, что один из их организации или все четверо предали общее дело. В этом случае он придет один. Только промежуточный вариант - полное игнорирование телефонного звонка - доказывал непричастность Кристофера к похищению досье. Но он не выбрал его. Питер вообще сомневался, что кто-нибудь из членов Инвер Брасс выберет этот путь. В дверь будки постучала Элисон. Секунду Питер просто смотрел на нее сквозь стекло, снова испытывая восхищение при виде ее очаровательного лица с умными, проницательными глазами, которые, несмотря на охватившее ее беспокойство, светились любовью. Потом он открыл дверь: - Дело сделано! - Как все прошло? - Смотря как понимать. Но он придет. Глаза Элисон все еще излучали любовь и беспокойство, однако теперь в них появилось и нечто новое - страх. Глава 35 Фредерик Уэллс сидел за рождественским завтраком, когда горничная позвала его к телефону. Дети вели себя шумно, и он усомнился было в том, что правильно понял ее. - Тихо! - приказал он, и все сидевшие за столом умолкли. - Что вы сказали? - Вам звонят из Белого дома, сэр, - повторила горничная. Визг детей, последовавший за этими словами, лишний раз напомнил Уэллсу, что женился он слишком поздно, По крайней мере, слишком поздно, чтобы иметь маленьких детей. Он, в сущности, и не любил их, считая существами малоинтересными. Он поднялся из-за стола, встретившись на мгновение взглядом с женой. Она, казалось, читала его мысли. С какой стати ему звонили из Белого дома? Фредерик Уэллс ясно определил свою позицию, почти публично оскорбив президента и окружающую его свору бездарностей. Ему решительно не нравится хозяин Белого дома. Быть может, президент под предлогом рождественских поздравлений решил протянуть своим врагам оливковую ветвь как символ мира? В последнее время он находился в отчаянном положении. Уэллс прикрыл за собой дверь в кабинет и прошел к письменному столу, бросив взгляд на уставленные в ряд вазы времен династий Юань и Мин, которые он держал под замком в стеклянном шкафу. Они были просто прелестны, и ему никогда не надоедало любоваться ими. Они напоминали о том, что в мире существует не только безобразное, но и прекрасное. Уэллс поднял телефонную трубку. - Мистер Фредерик Уэллс? Спустя минуту его личный мирок рухнул. Рухнул вине писателя! Неважно, как это удалось последнем важен был сам факт. Инвер Брасс могла защитить себя. Немедленный роспуск, уничтожение всех бумаг... В случае необходимости еще одно оправданное убийство, устранение этого Ченселора. Ну а как же он сам? У Бэнера были преимущества, но он опасался разоблачения и был бессилен этому помещать. Для него разоблачение означало бы смерть. Прахом пойдет все чего он добился. Но нет, он не Собирается складывать оружия и будет бороться. На этот раз на поле западнее Балтимора. Попробует прийти к соглашению. Ради общей пользы. Уэллс снова взглянул на китайские вазы за стеклом, и впервые они оставили его равнодушным. x x x Карлос Монтелан сидел в церкви и с какой-то спокойной враждебностью слушал рождественскую мессу, которая в исполнении священника звучала как заклинание. Он не опускался на колени. Ради благополучия жены и всей семьи он, правда, не был чужд лицемерия. но всему есть предел. Бостон, конечно, не Мадрид, но он сохранил об Испании самые живые воспоминания. Испанская церковь была преданным другом власть имущих, заботясь только о своем выживании и не испытывая никакого сострадания к забитой, доведенной до скотского состояния пастве. Монтелан почувствовал вибрацию на мгновение раньше, чем услышал жужжание. Сидящие около него вздрогнули от неожиданности, некоторые повернулись к нему с гневными лицами - в храм Господень вторглось что-то постороннее. Правда, это вторжение произошло по вине человека выдающегося, советника нескольких президентов, которому даже в храме божьем приходится решать внезапно возникающие проблемы. Карлос сунул руку под пиджак, нащупал прибор и отключил звук. Жена и дети посмотрели на него. Он кивнул им, поднялся со скамьи и пошел по мраморному полу мимо мерцающих свечей. Вышел на улицу, отыскал телефонную будку и набрал номер своего офиса. Ему передали, что звонили из Белого дома, просили сообщить номер, по которому с ним можно будет связаться. "Конспирация идиотов", - рассердился Монтелан и назвал номер телефона в будке. Раздался резкий звонок, заполнивший, казалось, всю будку. Карлос поспешно схватил трубку. Услышав первые слова, он почувствовал себя так, будто тело его пронзили ножом, а кровь начала стыть у него а жилах. Писатель узнал о его тайне! В гневных выражениях он осудил всю его деятельность. Необходимо было прийти с ним к соглашению, выработать какой-нибудь пакт. Только таким путем можно сохранить Инвер Брасс. Да-да, конечно, он встретится с ним. Поле для игры в гольф восточное Аннаполиса, возле десятой метки. Да, он найдет его. Он будет на месте сразу после полуночи. Дрожащей рукой Монтелан положил трубку на рычаг. Некоторое время он стоял, уставившись в телефон. Мелькнула было мысль снова снять трубку и позвонить Джекобу Дрейфусу. Нет, лучше не звонить. Кристофер очень старый человек нельзя исключать возможность инфаркта. x x x Даниел Сазерленд пил маленькими глотками херес и слушал, как его сын Аарон увлеченно беседует с двумя своими сестрами и их мужьями. Обе пары прилетели на рождество из Кливленда. Дети вместе с бабушкой и женой Аарона заворачивали в солярии рождественские подарки. Аарон, как всегда, совершенно очаровал собеседников. Судья наблюдал за сыном с двойственным чувством. Конечно, на первом месте была любовь, но порой она сменялась неодобрением, ведь газеты называли Аарона подстрекателем, блестящим адвокатом негритянских деятелей левого толка. А Даниел желал, чтобы сын не был столь непримиримым, слишком уверенным в том, что только он один знает, как решить все проблемы негритянского населения. В глазах сына он читал ненависть, а с помощью ненависти многого не достигнешь, в ее основе лежит бессилие. Когда-нибудь его сын поймет это. Поймет он также, что плохо скрытая ненависть к белым не только бесплодна, но и неуместна. Аароном Сазерленд назвал сына не случайно. Это имя выбрал самый дорогой друг Даниела - Джекоб Дрейфус. "Пусть он носит имя Аарон, как старший брат Моисея, первосвященник иудеев, - сказал он тогда. - Это красивое имя, Даниел, а у тебя наверняка будет красивый сын". Зазвонил телефон. В дверях показалась Эбби, жена Аарона. Как всегда, Даниел посмотрел на нее почти с благоговением. Альберта Райт Сазерленд, вероятно, была лучшей в стране негритянской актрисой. Высокая и стройная, она отличалась поразительной выдержкой и при случае умела утихомирить даже собственного мужа. К сожалению, ее убеждения мешали ей завоевать большую популярность: она наотрез отказывалась играть роли, в которых хотели использовать лишь ее красоту или цвет кожи. - Постараюсь сообщить тебе одну потрясающую новость без эмоций, хорошо? - Хорошо, дорогая. - На проводе Белый дом. - Более чем странно, - сказал, поднимаясь, Даниел. - Я возьму трубку в столовой. Звонок в сложившейся ситуации казался чем-то не" постижимым. Ведь четыре его последних апелляции вызвали ярость администрации, о чем писали в прессе. - Судья Сазерленд у телефона, - Он же Венис, - произнес решительный голос. Писатель добрался-таки до него! Под удар было поставлено дело всей жизни. Если оно погибнет, то не остается ничего такого, ради чего стоило бы жить. Мошенники будут править миром. Даниел слушал внимательно, взвешивая каждое сказанное писателем слово, каждый оттенок в его интонации. Должен же быть выход! Игра принимала настолько опасный оборот, что трудно было даже рассчитывать на то, чтобы уцелеть, не говоря уже о том, чтобы успешно довести ее до конца. Но надо было решаться. Может, прибегнуть к хитрости? - Завтра утром, мистер Ченселор, на рассвете. Бухта к востоку от острова Дил-Айленд, около причала. Я сам найду вас. Сазерленд рассеянно смотрел поверх телефона. В конце длинного арочного коридора, ведущего в гостиную, появилась его невестка и остановилась, прямая и величественная. "Как великолепна была она в роли Медеи!" - подумал Даниел и вспомнил ее последние слова в последнем акте, обращенные к небесам. Почему он вспомнил именно эти слова? И вдруг он понял почему. Еще несколько секунд назад он, сам того не сознавая, думал именно об этом. Глава 36 Под порывами студеного ветра, налетавшего со стороны океана, колыхалась трава в дюнах. Сквозь стремительно проносившиеся облака то и дело прорывались яркие, но совсем не согревающие лучи солнца. В этот послеполуденный час в день рождества на берегу океана было холодно. Ченселор разглядывал на песке свои следы, расхаживая взад-вперед в пределах, указанных ему О'Брайеном. Отсюда ему был хорошо виден кустарник, покрывавший дюны, справа от которых от дороги к берегу спускался деревянный настил. В кустарнике сидел О'Брайен, скрытый от посторонних глаз. По настоянию агента они избрали довольно простую тактику. Спрятавшись в кустарнике, О'Брайен будет следить за Дрейфусом с момента его появления. Он убедится в том, что Дрейфус отпустит такси в соответствии с данными ему указаниями. Если Кристофер нарушит уговор - не отпустит такси или привезет с собой своих людей, Куин подаст Питеру знак и они побегут к укромному местечку на соседнем пляже, где Элисон будет ждать их в неприметной машине. Этот вариант Куин назвал "верхним фронтом". Питер, кроме того, был обязан защищаться самостоятельно, хотя этот вариант они считали менее желательным. В кармане пиджака у него лежал револьвер, который он отнял у Пола Бромли в поезде. Из этого револьвера отчаявшийся старик намеревался убить его, а теперь в случае необходимости Питер будет защищать им свою жизнь. Послышался короткий пронзительный свист. Первый сигнал - О'Брайен увидел такси. Ченселор не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он заметил костлявую фигуру. Каждая секунда казалась вечностью, сердце было готово вырваться из груди. Он смотрел, как маленький, тщедушный Дрейфус медленной, нетвердой походкой шагал по настилу, направляясь к пляжу. Выглядел он более старым и слабым, чем представлял себе Питер. Океанский ветер швырял в него песком, и он шел с опущенной головой, стараясь защитить лицо. Его трость то и дело скользила. Вот он дошел до конца настила и, прежде чем ступить на песок, пошевелил его тростью. Ченселор словно прочитал молчаливый вопрос в глазах Дрейфуса, скрытых толстыми стеклами очков. Его старое, немощное тело отказывалось повиноваться. Не подойдет ли к нему тот, кто помоложе? Но Питер был непреклонен. Он занимал удобную позицию, и надо было помнить, что им, возможно, придется поспешно удирать. Он остался на месте, и Дрейфус пошел по пляжу, с трудом передвигаясь под порывами ветра. Вот он упал, и Ченселор направился было к нему, но остановился, заметив, что О'Брайен машет ему рукой. Агент был неумолим, о чем свидетельствовал его сигнал. Дрейфус находился от него в тридцати футах, он отчетливо видел его лицо. Старик, вероятно, понял, что помощи ему не окажут, и на его лице появилось выражение решимости. Опираясь на трость, он тяжело поднялся. Нетвердой походкой, щурясь от ветра, швырявшего песок ему прямо в лицо, подошел к Ченселору. Традиционного рукопожатия не последовало. - Итак, мы встретились, - просто сказал Дрейфус. - У нас есть что сообщить друг другу. Кто начнет? - Вы точно следовали моим указаниям? - спросил Питер, выполняя инструкции О'Брайена. - Разумеется. Нам надо обменяться информацией. Мы оба хотим знать, что известно другому. К чему все усложнять? Вас разыскивают, и вы это знаете. - Да, но по ложному обвинению. - Те, кто охотятся за вами, так не думают, однако это к делу не относится. Если вы не виновны, это будет установлено. - Я виновен только в том, что неисправимый дурак. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои поступки. - Мы здесь для того, чтобы выяснить некоторые вопросы, касающиеся нас обоих. - Дрейфус прикрыл лицо рукой, защищаясь от внезапного порыва ветра. - Нам необходимо прийти к соглашению. - У меня с вами нет ничего общего! Меня использовали как марионетку, лгали мне, стреляли в меня. Погибло четверо, насколько мне известно. Трое из них на моих глазах. А скольких людей довел до безумия шепот по телефону! Вы знаете всех, я - только некоторых... - Питер бросил взгляд в сторону океана и снова повернулся к Дрейфусу: - Я обо всем этом написал, хотя вы ожидали от меня совсем другого. Итак, или мы придем к соглашению, или мир узнает, кто вы такой на самом деле. Какое-то время Дрейфус молча смотрел на него, и только вой ветра нарушал установившуюся тягостную тишину. В глазах старика не было страха. - И кто же я, по-вашему? Что вы обо мне знаете? - Вы - Джекоб Дрейфус, он же Кристофер. -Допустим. Не знаю, как вы это раскопали, но я с гордостью ношу это имя. - Быть может, у вас и были для этого основания, пока вы не выступили против них. - Против кого? - Против Бэнера, Пэриса, Вениса и Браво. Вы предали их. - Предал их? Предал Пэриса? Вениса? Вы сами не понимаете, что говорите. - Часон! Часон фигурирует в досье Гувера, а досье у вас. Джекоб Дрейфус застыл от изумления, которое, как в зеркале, отразилось на его костлявом, похожем на череп лице: - Боже милостивый! И вы верите этому? - Вы сотрудничали с госдепартаментом? - Довольно часто. - Для вас не составило бы труда выяснить, где находится "цитадель", если бы вы задались целью? - Возможно, если бы я знал, что это такое. - Вы знали, что Варака больше нет в живых? - Нет в живых Варака? Этого не может быть! - Вы лжете. - А вы безумец, и опасный безумец. Все, что вы написали, необходимо уничтожить. Вы сами не сознаете, что натворили. Свыше сорока лет я служил родине, затратил бесчисленные миллионы... Вы должны понять это. Или я заставлю вас понять! Происходило невероятное. Дрейфус дрожащей рукой полез в карман пальто. Питер догадался, что старик хочет достать пистолет, и попытался остановить его: - Не делайте этого! Ради бога, не делайте... - У меня нет выбора. Питер увидел, как за спиной Дрейфуса, из кустарника, покрывавшего дюны, выросла фигура О'Брайена Наверное, он рассуждал так же, как Питер: Дрейфус пытается вытащить пистолет. Он пришел один, но при шел, вооруженным. И в крайнем случае он был готов убить. Ченселор нащупал револьвер в кармане, нашел спусковой крючок и вдруг почувствовал, что нажать на него не сможет. Вой ветра не заглушил звука выстрела. Голова Дрейфуса дернулась назад, из развороченного горла хлынула кровь. Тело его неестественно выгнулось, и он боком упал на песок. О'Брайен опустил пистолет и побежал через дюны. А Кристофер, мертвый, остался лежать на пустынном, открытом всем ветрам пляже. И тут Питер заметил, что держал в руке Дрейфус. Это был сложенный лист бумаги. Не пистолет, а письмо. Ченселор опустился на колени, охваченный отвращением, и взял бумагу. Поднялся, тяжело и прерывисто дыша. Боль в висках мешала ему сосредоточиться. Рядом с ним стоял О'Брайен. Он взял лист бумаги и развернул его. Вместе они прочитали написанное. Это была ксерокопия письма, адресованного Пэрису. x x x Инвер Брасс необходимо распустить. Венис и Браво согласны. Я прочел это в их глазах, хотя мы и не обсуждали этот вопрос. Воспоминания пожирают нас. Мы стары, и нам недолго осталось жить. Больше всего меня беспокоит то, что конец может наступить для одного из нас или для всех нас до того, как мы успеем сделать все необходимое для роспуска организации. Или, что еще хуже, мы. впадем в старческий маразм, и из наших дряхлых глоток будет вырываться лишь предсмертное хрипение. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому прошу вас, если подобное с нами случится, сделать для одного или для всех нас то, чего мы не сможем сделать сами. В отдельном конверте через посыльного вам посланы таблетки. Дайте их незаметно старикам и помолитесь за нас. Если же вам это покажется невыполнимым, передайте письмо Вараку. Он все поймет и сделает то, что нужно. Наконец, несколько слов о Бэнере. Его слабость - в безграничной вере в свои необычайные способности. Он непременно поддастся искушению продолжить дело Инвер Брасс. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Наше время прошло. Если он будет настаивать. Варак сообразит, что предпринять. Таково наше решение. Кристофер. x x x - Он сказал, что ничего не знает о "цитадели", - проговорил тихим голосом Питер. - Он не знал и о смерти Варака, - мягко добавил 0?Брайен, перечитывая письмо. - Это не он. Ченселор отвернулся и бесцельно побрел к воде. Он упал на колени прямо среди плещущих волн, и его вырвало. Потом они зарыли тело Джекоба Дрейфуса в дюнах. В. тот момент угрызения совести их не мучили. Для этого просто не было времени. Фредерику Уэллсу они назначили встречу не на пустынном п