Постарайтесь все-таки настроиться на то, что придется поговорить с полицией. Она оттолкнула его. "Наверное, пытается прийти в себя", - подумал Питер. - На вас нет рубашки. - У меня есть пиджак и пальто. Пошли! - А моя сумочка? Принесите ее, она в прихожей. Ченселор бросил взгляд в сторону прихожей. Через щели в наружной двери струился дым. Крыльцо было охвачено пламенем, но огонь еще не проник внутрь дома. - Сейчас. - Он отпустил Филлис и протянул руку к своему пиджаку, лежавшему у камина. - Мне кажется, она на лестнице. А может быть, я оставила ее в шкафу? Я не уверена. - Хорошо, хорошо. Я принесу ее, а вы выходите на улицу через кухню. Филлис повернулась и вышла. Питер надел пиджак и быстро прошел в прихожую, по пути захватив пальто с дивана. Все было кончено. Предстояли беседы с полицией, с властями, со всеми, кто захочет слушать. Сегодня всему пришел конец. Платить такой ценой за книгу он не намерен. Сумочки на лестнице не оказалось. Он прошел половину расстояния до площадки, но ничего не обнаружил. Дым становился все гуще. Нужно было торопиться. Наружная дверь уже загорелась. Он сбежал вниз по ступенькам, взглянул влево, потом вправо и заметил в углу шкаф. Он быстро подошел к нему и открыл дверцу. В шкафу висели пальто, а на крючках две шляпы и различные косынки. Но сумочки не было. Нужно было уходить. От дыма становилось все труднее! дышать. Питер закашлялся, из глаз его потекли слезы. Он бросился бегом через гостиную, через сводчатый проход, через кухню к выходу. Откуда-то издали послышался вой полицейских сирен. - Филлис! - позвал он. Она не откликнулась. Он побежал вокруг дома к парадному входу. Фил-лис и здесь не оказалось. Питер кинулся в другую сторону - по подъездной дорожке снова к черному ходу. - Филлис! Филлис! Ее нигде не было. Тогда он все понял. Сумочка была только предлогом. Филлис просто сбежала от него. Сирены звучали все громче, не далее чем в нескольких кварталах от дома. Старое здание сгорало быстро. Вся фронтальная часть уже была охвачена пламенем, которое распространялось внутрь. Питер понимал, что одному не стоит разговаривать с полицией. Может быть, потом, но не теперь, не так сразу. И он поспешил раствориться в ночной темноте. Глава 22 Боль в висках вызывала у него желание броситься на землю и разбить себе голову о бетонный край тротуара. Но он знал, что это не поможет, и потому продолжал идти, поглядывая по сторонам, в направлении деловой части Вашингтона. Он искал такси. Ему следовало бы остаться у горящего дома на 35-й улице, дождаться полицию и рассказать эту невероятную историю. Но что-то подсказывало ему, что в отсутствие Филлис его исповедь непременно вызвала бы вопросы, на которые он не мог бы найти ответа. Ответа, не повредившего бы Филлис Максвелл. Он размышлял над собственной ответственностью перед ней. Было что-то такое, чего он не знал, но должен был знать. И хоть что-то ради нес сделать. Наконец появилось такси. Светящийся желтый огонек на крыше машины показался Питеру своего рода маяком. Он сошел с тротуара и замахал руками. Такси замедлило ход, но, прежде чем остановиться, водитель осторожно выглянул в окно. - К отелю "Хей-Адамс", пожалуйста, - попросил Ченселор. - Боже мой, что случилось? - спросила ошеломленная Элисон, едва открыв дверь. - У меня в чемодане есть пузырек с таблетками, в заднем кармашке. Скорее достань их. - Питер, дорогой, в чем дело? Он прислонился к двери, и Элисон бросилась его поддерживать: - Я вызову врача. - Нет. Сделай то, о чем я тебя прошу. Я знаю, что мне нужно. Хватит таблеток. Только побыстрее. Он почувствовал, что падает, ухватился за ее руки и с ее помощью, спотыкаясь, двинулся в спальню. Он лег на спину и жестом показал на чемодан, все еще стоявший на специальной подставке для багажа в углу. Элисон поспешила выполнить его просьбу. Питер принял две таблетки сразу, что делал крайне редко. Элисон бросилась в ванную и через несколько секунд вернулась со стаканом воды. Потом села рядом с ним и поддерживала его голову, пока он пил. - Прошу тебя, Питер. Вызовем врача. Он покачал головой: - Не надо. - Он говорил слабым голосом и пытался при этом улыбнуться, как бы заверяя Элисон в том, что все в порядке. - Это пройдет через несколько минут. - В глазах у него потемнело, веки налились свинцом. Но он не мог позволить себе забыться, пока не успокоит ее и не подготовит к тому, что может случиться, когда он потеряет сознание. - Вероятно, я сейчас усну ненадолго. Как обычно. Я могу бредить, даже кричать в забытьи. Ты не пугайся и не придавай ничему значения. Это просто бессвязное бормотание, чепуха всякая... Темнота окутала его, словно ночь. Окружающее утратило свои реальные очертания. И теплый бриз приятно покачивал его на волнах. Он открыл глаза, не зная, сколько времени провел в постели. Сверху на него глядело милое лицо Элисон, глаза ее от наполнявших их слез казались еще красивее. - Эй! - сказал он, протягивая руку к ее влажной щеке. - Все в порядке. Она схватила его руку и прижала к губам! - Ее звали Кэти? Так? - Да. - Она умерла? - Да. - О, дорогой! Сколько страданий, сколько любви... - Прости меня. - Ничего, ничего... - Тебе, наверное, не очень приятно это видеть. Она протянула руку, погладила его по щеке, коснулась его глаз и губ. - Это как подарок... - сказала она. - Как прекрасный подарок. - Не понимаю. - Хоть ты и назвал ее имя, ты обращался ко мне. Он рассказал Элисон обо всем, что произошло в доме на 35-й улице, конечно, приуменьшив опасность. Он объяснил ей, что беспорядочная стрельба - это своего рода нагнетание страха, попытка запугать, а не ранить или убить. Было очевидно, что она не поверила ему. Как дочери солдата ей уже приходилось сталкиваться с подобными явлениями. Она выслушала его расплывчатые объяснения без каких-либо комментариев, только взглядом показав, что не верит им. Окончив рассказ, Питер подошел к окну и принялся рассматривать рождественские украшения на улице. С противоположной стороны донесся приглушенный мерный звон церковных колоколов. До рождества оставались считанные дни, но он не думал об этом. Его занимало только то, что нужно сделать немедленно: пойти в Федеральное бюро расследований, в этот рассадник безумия, и пусть они положат этому конец. Ведь был нанесен ущерб частной собственности, когда по ним стреляли из смертоносного оружия. С Питером пойдет и Филлис Максвелл. - Мне нужно разыскать ее, - сказал он мягко. - Нужно заставить ее понять, что она обязана пойти со мной. - Сейчас найду номер ее телефона. - Элисон взяла со столика телефонный справочник. Питер по-прежнему смотрел в окно. - Ее номера здесь нет. Он не указан. Ченселор вспомнил: номера телефона отца Элисон тоже не было в справочнике, но он же узнал его. Сможет узнать и номер телефона Филлис. Только придется опять прибегнуть к уловке - выдать себя за журналиста, старого знакомого мисс Максвелл, проездом находящегося в городе и желающего поговорить с ней. Однако уловка не помогла. Видимо, к ней прибегали слишком часто. В редакции номера телефона Филлис Максвелл не дали. - Позволь мне попробовать, - сказала Элисон. - В Пентагоне всегда есть дежурный офицер по печати. Печальные новости поступают даже по окончании рабочего дня. Генеральский чин отца дает мне кое-какие преимущества. Либо я узнаю того, кто мне ответит, либо он узнает меня. В Пентагоне Элисон назвали два номера телефона Филлис Максвелл; один номер ее личного телефона, другой - номер коммутатора в доме, где она жила. По личному телефону никто не ответил. На коммутаторе в каких-либо справках о жильце им отказали, оператор согласилась лишь передать что-нибудь мисс Максвелл. Поскольку звонивший посетовал, что неточно знает, где она живет, оператор коммутатора назвала ему адрес. - Я поеду с тобой, - сказала Элисон. - Наверное, не стоит, - возразил Питер. - Она упоминала о твоем отце. Не назвала его, но говорила о вчерашних похоронах на Арлингтонском кладбище. Она напугана до безумия. Моя цель - убедить ее пойти со мной, а увидев тебя, она может отказаться. - Пусть будет по-твоему, - кивнула Элисон. - Но я беспокоюсь за тебя. Вдруг приступ повторится? - Не повторится. - Он сделал паузу, а затем привлек Элисон к себе. - Есть еще одно соображение. - Он заглянул ей в глаза; - Я не хочу ни во что тебя вмешивать. Со всем этим покончено. Ты сама так хотела, помнишь? Тогда я с тобой не согласился, а теперь согласен. - Спасибо тебе. И вот что я, наверное, хочу сказать: что сделано, то сделано, и ничего уже изменить нельзя. У него были свои убеждения, которые он мужественно отстаивал, и я не хочу чернить его память. - Я понимаю, насколько это важно. И потом, я не хочу, чтобы что-то отрицательно повлияло на наши отношения. - Он легонько поцеловал ее. - Когда с насущнейшими делами будет покончено, мы заживем так, как нам захочется. И, по-моему, это очень заманчивая перспектива. Она улыбнулась и поцеловала его: - Какая же я бесстыдница! Поймала тебя в момент слабости и соблазнила. Меня следовало бы заклеймить как преступницу, - Ее улыбка погасла, она виновато досмотрела ему в глаза: - Все произошло слишком быстро, и я не требую никаких обязательств. - А я требую. x x x "Посидите в холле, сэр, я скоро приду" - такими словами встретил Питера на улице швейцар дома, в котором жила Филлис Максвелл. Он вел себя так, будто заранее знал о приходе Ченселора. Питер сел в кресло, обтянутое зеленым пластиком, и стал ждать. Через дверь он видел, как швейцар, в форменном пальто, скрестив руки в перчатках за спиной, просто покачивался взад-вперед на каблуках. Это было довольно странно. Швейцар будто и не собирался возвращаться в холл. Может, он забыл о том, что обещал? Ченселор встал и огляделся. Ведь он разговаривал с оператором коммутатора. А где же коммутатор? В конце холла он увидел небольшую стеклянную панель, зажатую между рядами почтовых ящиков и шахтой лифта. Он подошел туда и заглянул в окошечко. Женщина-оператор что-то говорила в микрофон переговорного устройства с одним наушником, говорила быстро и оживленно. Это была явно дружеская беседа, а не разговор оператора с клиентом. Питер постучал по стеклу - женщина прервала разговор и отодвинула стеклянную задвижку окошка: - Слушаю вас, сэр. - Мне нужно связаться с мисс Максвелл. Прощу вас, соедините меня с ее квартирой. Дело срочное. Реакция оператора была такой же странной, как и поведение швейцара. Впрочем, может, и не совсем такой, по все же необычной: она почему-то заколебалась И смутилась. - Мне кажется, мисс Максвелл нет дома, - сказала она. - Вы будете знать это точно, если позвоните ей. - А вы спрашивали швейцара? - В чем дело? - Питер вдруг понял: эти люди выполняют чье-то поручение. - Позвоните ей. Как и следовало ожидать, никто в квартире Филлис на вызов с коммутатора не ответил. Ждать было просто бессмысленно, и Ченселор, быстро выйдя на улицу, обратился к швейцару: - Хватит валять дурака. Вы должны мне что-то передать? Что? - Видите ли, дело деликатное. - Говорите! - Она описала вашу внешность, сказала, что вас зовут Ченселор. Если бы вы явились часом раньше, то я должен был бы передать, чтобы вы пришли в одиннадцать, что мисс Максвелл звонила и сказала, что придет в это время. Питер взглянул на часы: - Ладно, сейчас почти одиннадцать. Что же будет тогда? - Подождите немного. Хорошо? - Нет, не хорошо. Говорите сейчас, или вам придется сказать все мне и полиции. - Ну ладно. Какого черта, всего-то несколько минут! - Швейцар сунул руку в карман пальто, вытащил конверт и протянул его Ченселору. Питер бросил взгляд на швейцара, потом на конверт. На нем была написана его фамилия. Вернувшись в холл, к свету, он вскрыл конверт и вынул из него письмо. Дорогой Питер! Простите, что сбежала от вас. Я знала, что вы станете искать меня. Вы спасли мне жизнь, а в какой-то степени и мой рассудок, и заслуживаете объяснения. Боюсь, что оно будет неполным. Когда письмо попадет к вам, я буду уже в самолете.. Не пытайтесь разыскивать меня, из этого ничего не выйдет. Несколько лет назад я приобрела фальшивый паспорт, потому что знала: наступит момент, когда мне придется им воспользоваться. И такой момент наступил. После того страшного звонка по телефону, когда мне сообщили, что я персонаж вашего романа, я попросила в редакции длительный отпуск по состоянию здоровья. Мой шеф, по правде говоря, не очень возражал в последние месяцы мою работу нельзя было назвать особенно удачной. Решение уехать не было внезапным. Об этом я подумывала давно. События сегодняшнего вечера сделали это решение необратимым. Каковы бы ни были мои проступки, они не столь тяжелы, чтобы платить за них жизнью. Моей, вашей или еще чьей-либо. Не могут они никоим образом и компрометировать мою профессиональную деятельность. Но моя работа оказалась скомпрометированной. Правда, которую должны знать все, подвергается гонениям. Уцелеть удалось (кто знает, надолго ли?) только благодаря вам. Так продолжаться не может. Спасибо за то, что спасли мне жизнь. Извините, что я подумала, будто вы заодно с ними. В душе я, с одной стороны, молю вас бросить работу над книгой, а с другой - говорю: "Вы не можете так поступить". Обо мне вы больше не услышите, мой дорогой мальчик. Я же навсегда сохраню свою любовь и благодарность к вам. Филлис. Питер перечитал письмо, пытаясь отыскать в нем какой-то скрытый смысл. Но, находясь под воздействием страха, Филлис выбирала слова очень обдуманно. Страха перед чем? В чем состояли ее "проступки"? Что она совершила или не совершила? Что заставило ее бросить все, чего она достигла в жизни? Это же подлинное безумие. - Мистер Ченселор, - позвала его оператор, высунувшись в окошко коммутатора, - вас к телефону. Филлис? Может, она передумала? Он бегом проскочил холл и схватил трубку. Это была не Филлис Максвелл, а Элисон: - Произошло что-то страшное. Тебе звонил мужчина из Индианаполиса. Он взбешен. Звонил из аэропорта. Намеревается вылететь в Вашингтон. - Кто он? - Некто Бромли. Он грозил, что убьет тебя. x x x Кэррол Куинлен О'Брайен взял у дежурного внутренней охраны журнал учета посетителей и поблагодарил. Двери подъезда со стороны Пенсильвания-авеню уже закрыли. Теперь список лиц, входивших и выходивших через этот подъезд, подлежал анализу и отправке в главное бюро пропусков. Там всех, кто входил в ФБР и выходил оттуда, зарегистрируют. Именно запись в журнале учета посетителей, как считал О'Брайен, положила начало всему этому кошмару и послужила сигналом быстрого падения его авторитета в глазах руководства ФБР. Четыре месяца назад среди записей, сделанных вечером 1 мая, он обнаружил три фамилии - Сэлтер, Крепс и Лонгворт. Две первые являлись псевдонимами, а третья принадлежала агенту, ушедшему в отставку и проживавшему на Гавайях, точнее, на острове Мауи. В тот вечер эти трое неизвестных проникли в здание. На следующий день Гувер умер и бесследно исчезли его досье. О самих досье постарались поскорее забыть, как о наследстве дьявола, которое никто не хотел откапывать. И тогда О'Брайен начал осторожно задавать вопросы тем, кто, по его мнению, готов был ему ответить. Сотрудникам бюро, Чьи чувства, как его собственные, а может, даже сильнее были оскорблены в последние годы деятельности этой организации. В бюро он поступил четыре с половиной года назад. Юрист по образованию, он участвовал во вьетнамской войне, служил и армейской разведке. Попал в плен к вьетконговцам, бежал из лагеря и вернулся в родную Калифорнию героем. Даже принимал участие в параде героев. Его вызвал в Вашингтон и наградил сам президент, а Гувер предложил ему работу в отделе по связи с населением. В бюро О'Брайен старался держаться с достоинством, которого явно не хватало многим его представителям. Со временем все это должно было сослужить службу Куину и он мог рассчитывать на хорошую карьеру в министерстве юстиции. Мог, но теперь уже не может, потому что задавал много вопросов. Шепот по телефону приказал ему прекратить расспросы, а заодно сообщил, что им все известно. Они располагали показаниями некоего подполковника, находившегося в плену вместе с Куинленом. Подполковник погиб вместе с другими семью военнопленными по вине майора О'Брайена. Майор не подчинился приказу, и в результате были расстреляны восемь американских военнослужащих. Конечно, это лишь одна сторона дела. Была ведь и другая. Например, майор больше заботился о больных и раненых в лагере, чем упомянутый подполковник. Чтобы как-то поддержать своих товарищей, он выполнял за них самую тяжелую работу, воровал для них у охранников продукты и медикаменты и, наконец, совершил побег. И опять-таки не столько ради собственного спасения, сколько ради спасения других. Он был юристом, а не солдатом и потому руководствовался логикой юриста, а не логикой солдата, основанной на беспредельном терпении, которое и помогает ему выносить непомерные тяготы и жестокости войны. В этом - и Куин это прекрасно понимал - и заключалась слабость его аргументов. Разве все, о чем он сейчас вспоминал, было предпринято им только ради общих интересов? Или он делал что-то и для себя? О'Брайен не был уверен, что сможет дать конкретный, четкий ответ. Но сама постановка вопроса оказалась бы для него гибельной. Разоблаченный герой войны это гражданин, вызывающий всеобщее презрение, обманувший людей, поставивший их в неловкое положение. Именно это вызвало бы у них бешеную злобу. Все это и разъяснил ему по телефону страшный шепот. А услышал его Куин потому, что задавал вопросы о троих неизвестных, проникших в здание вечером накануне смерти Гувера. На следующее утро исчезли его досье. Если бы надо было убедиться в том, что карьера О'Брайена в ФБР пошла под уклон, достаточно было заглянуть в карточку учета выполняемых им заданий. Он был исключен из состава нескольких комиссий. Его уже не допускали к секретным документам, касающимся недавно восстановленных связей бюро с Советом национальной безопасности и ЦРУ. Он чаще других стал получать назначения на ночное дежурство - это был вашингтонский вариант полевой службы безопасности. Тут уж поневоле задумаешься о своем будущем. Обстоятельства заставили О'Брайена упорно размышлять над тем, кто же в ФБР преследует его. Во всяком случае, этот человек знал что-то о троих неизвестных, воспользовавшихся вымышленными именами, чтобы проникнуть в здание накануне смерти Гувера. Наверняка знал он и о сотнях и сотнях досье, составлявших архив Гувера. И еще одно соображение приходило на ум Куину О'Брайену, причем он не испытывал от этого особого удовольствия. После того как четыре месяца назад О'Брайен услышал по телефону зловещий шепот, он утратил способность сопротивляться, бороться. Вполне возможно, что и падение авторитета Куина в бюро произошло по его собственной вине, так как работать он стал гораздо хуже. Телефонный звонок прервал мысли 0'Врайена и вернул его к действительности. Он взглянул на загоревшуюся сигнальную кнопку - звонили по внутреннему телефону: - Говорит контрольный пост на 10-й улице. Мы не знаем, как поступить. Пришел человек и настаивает на встрече с кем-нибудь из ответственных лиц. Ему сказали, чтобы приходил утром, но он ничего не хочет слушать. - Он пьяный или сумасшедший? - Кажется, ни то ни другое. Между прочим, мне известно его имя. Я читал одну из его книг - роман "Контрудар!". Это Ченселор. Питер Ченселор. - Слышал о нем. Чего он хочет? - Этого он не говорит, но утверждает, что дело срочное. - А каково ваше мнение? - Думаю, он просидит здесь всю ночь, пока кто-нибудь не примет его. Наверное, это придется сделать вам, Куин. - Хорошо. Проверьте, нет ли у него оружия, и пусть его проводят ко мне. Глава 23 Питер вошел в кабинет и кивком поблагодарил охранника. Тот закрыл дверь и удалился. За столом, у окна, сидел плотный человек с рыжеватой шевелюрой. Он встал и протянул Ченселору руку. Рукопожатие показалось Питеру странным: движения человека были порывистыми, а рука - холодной. - Я - старший агент О'Брайен. Уверен, что нет надобности, мистер Ченселор, напоминать вам, что ваш визит в столь позднее время не укладывается в общепринятые рамки. - Обстоятельства слишком необычны. - А вы убеждены, что не следует обратиться в полицию? Наши полномочия ограничены. - Мне нужны вы. - И нельзя подождать до утра? - уточнил О'Брайен. - Нет. - Понятно. Садитесь, пожалуйста. - Агент показал на один из свободных стульев. Питер заколебался: - Я бы предпочел постоять, по крайней мере - пока. Сказать правду, я очень взволнован. - Как хотите. Тогда хотя бы снимите пальто. Если вы, конечно, намерены задержаться надолго. - Возможно, на всю ночь, - заявил Ченселор, снимая пальто и вешая его на стул. - Это было бы нежелательно, - сказал О'Брайен, наблюдая за ним. - Вы решите это после моего рассказа, хорошо? - Предупреждаю, мистер Ченселор, я - адвокат и люблю во всем ясность... Питер взглянул на О'Брайена: - Адвокат? А мне показалось, что вы назвали себя агентом, старшим агентом. - Да, но большинство из нас юристы или финансовые работники. - Об этом я совсем забыл. - Вот я вам и напомнил. Впрочем, не представляю, какое это имеет отношение к нашей беседе. - Никакого, - ответил Ченселор, стараясь настроиться на деловой лад. - Я должен рассказать вам кое-что, мистер О'Брайен. Когда я кончу, то готов последовать за вами к любому человеку, которого, по вашему мнению, может заинтересовать мой рассказ, и изложить ему все снова. Начну сначала, иначе вы ничего не поймете. Но прежде я попрошу вас позвонить по телефону. - Минутку, - прервал его агент. - Вы явились сюда по собственной инициативе, отказались принять наш совет вернуться утром на официальный прием, и я не согласен ни па какие предварительные условия. Звонить я никуда не буду. - У меня есть веские основания просить вас об этом. - Если это предварительное условие, то меня ваше дело не интересует. Приходите утром. - Не могу по многим причинам. А главное, из Индианаполиса сюда летит самолетом человек, заявивший, что убьет меня. - Обратитесь в полицию. - Это все, что вы можете мне сказать? И еще "приходите утром"? Агент откинулся в кресле. В глазах у него мелькнул огонек растущего подозрения. - Это вы написали роман "Контрудар!"? - Да, но... - Теперь я припоминаю, - перебил его О'Брайен. - Он вышел в прошлом году. Многие считали, что все описанное там - правда. Других же ваша книга расстроила. В своем романе вы утверждали, что ЦРУ проводит операции и на территории США. - Мне кажется, так оно и есть. - Понятно, - продолжал агент скептически. - В прошлом году это было ЦРУ, а теперь ФБР? И вот среди ночи вы являетесь к нам и пытаетесь спровоцировать нас на какие-то действия, о которых вы смогли бы потом написать. Питер схватился за спинку стула: - Не отрицаю, все началось с книги. Вернее, с идеи написать ее. Но теперь дело зашло слишком далеко. Гибнут люди. Сегодня чуть не убили меня, чуть не убили человека, который был вместе со мной. Все это взаимосвязано. - Повторяю: обратитесь в полицию. - Мне хотелось, чтобы полицию вызвали вы. - Почему? - Это означало бы, что вы поверили мне. Ведь дело касается тех, кто служит в ФБР. И только вы можете прекратить все это. О'Брайен подался вперед и все еще скептически, но не без доли любопытства спросил: - Что прекратить? Ченселор помедлил с ответом. Ему нужно было доказать этому испытывающему подозрения человеку, что он рассуждает вполне разумно. Если бы агент решил, что перед ним сумасшедший или просто человек с отклонениями, то передал бы его в руки полиции. Питер был не против полиции, ведь она бы защитила его. Но полиция не решила бы проблемы в целом. Это могло сделать только ФБР. И он заговорил как можно спокойнее: - Прекратить убийства, во-первых. Воспрепятствовать тактике террора, вымогательств и шантажа, во-вторых. Ведь уничтожают людей. - Кто? - Те, кто считает, что они, эти люди, располагают информацией, способной нанести непоправимый ущерб ФБР. О'Брайен сидел не шевелясь. - Каков характер этого "непоправимого ущерба"? - В его основе мысль о том, что Гувер был убит. О'Брайен весь напрягся: - Понятно. А этот звонок в полицию, в чем тут дело? - Старинный дом на 35-й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, за Думбартон-Окс... Он горел, когда я ушел оттуда. Я поджег его. Зрачки у агента расширились, а в голосе зазвучали требовательные нотки: - Это немаловажное признание. Как юрист, я должен предупредить вас... - Если полиция поищет, - продолжал Питер, не обращая внимания на слова О'Брайена, - то найдет стреляные гильзы на газоне перед домом, отверстия от пуль в стенах и деревянных панелях, а также в мебели. Верхняя часть кухонной двери разбита. Кроме того, перерезан телефонный кабель. Агент ФБР пристально посмотрел на Ченселора: - О чем вы, черт возьми, говорите? - Это была засада. - Велась стрельба в жилом квартале? - Они пользовались глушителями, и никто ничего не слышал. Иногда они делали паузы - очевидно, выжидали, пока проедут машины. Поэтому мне и пришла в голову мысль о пожаре - пламя кто-нибудь да заметил бы. - А потом вы скрылись? - Да, скрылся и теперь жалею об этом. - Почему же вы бежали? Питер задумался: - Очень растерялся и испугался... - А кто был с вами? - Из-за этого я и не дождался прибытия полиции... - Ченселор сделал паузу, заметив вопрос, застывший в глазах агента. По сотне причин он уже не мог умолчать о Филлис. И потом, она сама писала, что, каковы бы ни были ее проступки, они не столь тяжелы, чтобы платить за них жизнью. - Ее зовут Филлис, Филлис Максвелл. - Журналистка? - Она скрылась первой. Я попытался разыскать ее, но не смог. - Вы сказали, что все это произошло совсем недавно. Так где же она сейчас? Вы знаете? - Да. Она куда-то летит самолетом. - Питер сунул руку в карман, достал письмо Филлис и, понимая, что сделать это необходимо, нехотя протянул его О'Брайену. Пока агент читал письмо, Ченселор, наблюдая за ним, заметил, что произошло что-то неладное. На какое-то мгновение лицо О'Брайена побледнело, потом он оторвал взгляд от письма и уставился на Питера. То, что выражал этот взгляд, было хорошо знакомо Ченселору, непонятно было только одно: почему так реагировал на письмо этот человек? Ведь в его взгляде сквозил страх. Кончив читать, О'Брайен положил письмо текстом вниз, взял блокнот, лежавший на столе, открыл его и протянул руку к телефону. Нажав клавишу, он набрал нужный номер; - Говорят из ФБР, один из ночных дежурных, код "Воробей-75". В доме на 35й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, произошел пожар. Кто-нибудь из ваших там есть? Можете соединить меня со старшим? Спасибо. - О'Брайен взглянул на Питера и отрывисто проговорил: - Садитесь! - И слово это прозвучало как приказ. Ченселор повиновался, смутно осознавая, что, несмотря на повелительный тон О'Брайена, тот странный страх, который он прежде уловил в его взгляде, теперь сквозил в голосе агента. - Сержант, говорят из ФБР. - О'Брайен переложил трубку в правую руку, и Питер с удивлением заметил, что левая ладонь у агента сильно вспотела. - О моих полномочиях вам известно. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов. Можете ли вы сказать мне, как начался пожар? Обнаружены ли следы перестрелки? Патронные гильзы около дома и пулевые отверстия внутри? О'Брайен слушал, и взгляд его, устремленный на стол, казался и блуждающим, и сосредоточенным одновременно. Ченселор, как завороженный, наблюдал за ним. Вот на лбу агента выступили капельки пота. Вот он затаил дыхание, непроизвольно поднял левую руку и вытер пот. Когда же наконец он заговорил, его слова можно было различить с огромным трудом: - Спасибо, сержант. Нет, это не наше дело. Нам ничего не известно. Мы просто расследуем анонимный, сигнал. Нас это не касается. - О'Брайен повесил трубку. Он был глубоко взволнован, в глазах его появилась печаль. - Насколько мне удалось выяснить, - сказал он, - это был поджог. Найдены остатки ткани, смоченной керосином. На газоне обнаружены стреляные гильзы, оконные стекла разбиты пулями. Возможно, они застряли в стенах и в мебели, вернее, в том, что осталось от нее. Все будет направлено в лабораторию. Питер подвинулся поближе к столу. Что-то ему не нравилось. - Почему вы сказали сержанту, что вам ничего не известно? - Потому что сначала я хочу выслушать вас, - ответил после небольшой паузы О'Брайен. - Вы сказали, что дело касается ФБР, упомянули, что Гувер якобы был убит. Я профессионал, и для меня этого вполне достаточно. Теперь я хочу услышать ваш подробный рассказ. Поговорить же с полицейским я всегда успею. О'Брайен давал объяснения ровным, спокойным тоном, а Ченселор думал: "В его словах что-то кроется". Насколько он знал ФБР, оно всегда стремилось избежать конфуза, любой ценой защитить свою репутацию. Ченселор вспомнил слова Филлис Максвелл: "ФБР защитит его память... Наследники не позволят очернить своего идола. Они боятся цепной реакции, которая наверняка смела бы их. У них есть основания для таких опасений". "Да, - размышлял Ченселор, - О'Брайен действует в соответствии с этими словами Филлис. Ему будет тяжелее других, потому что он первым узнает невероятную новость. Что-то прогнило в бюро, и агенту О'Брайену предстоит сообщить об этом своим начальникам. Понять его можно: тех, кто сообщает о разразившейся катастрофе, часто и привлекают к ответственности. Считается, что именно они могут стать переносчиками заразы. Нет ничего удивительного в том, что его бросило в пот..." Однако то, что произошло потом, опрокинуло все предположения Питера. - Вернемся к началу, - заговорил он. - Четыре-пять месяцев назад я жил на Западном побережье, в Малибу. Как-то в полдень я обратил внимание на мужчину, который с пляжа рассматривал мой дом. Я вышел и спросил его, в чем дело. Оказалось, что его фамилия Лонгворт и он знает меня. О'Брайен резко подался вперед, глядя в глаза Питера. Его губы прошептали имя, но совсем тихо: - Лонгворт... - Да, Лонгворт. Значит, вам известно, кто это? - Продолжайте, - опять шепотом произнес агент. Питер понимал, почему от одного имени Лонгворта О'Брайен впал в шоковое состояние. Алан Лонгворт предал Гувера, ушел из ФБР. Об этом как-то узнали. Но Гувер умер, а предавший его человек находился далеко-далеко. О позорном пятне на время забыли. И вот теперь старшему агенту О'Брайену предстояло доложить своему начальству, что Лонгворт объявился. Ченселору почему-то стало жаль агента. - Лонгворт сказал, что ему хотелось бы поговорить со мной, поскольку он читал мои книги. Ему было что рассказать, к тому же он считал, что именно я на основе представленных им фактов должен написать книгу. Я возразил, что не ищу никакого фактического материала. Тогда он сделал сенсационное заявление о смерти Гувера, связав ее с какими-то пропавшими досье. Он сказал, что я могу проверить, кто он такой. У меня такая возможность действительно есть, и он знал об этом. Понимаю, что рискую показаться глупцом, но я попался на удочку. Бог свидетель, я не поверил услышанному. Гувер был старым человеком, к тому же давно страдал болезнью сердца. Однако идея уже завладела мной, а тот факт, что Лонгворт не пожалел усилий, чтобы... О'Брайен вскочил со стула и впился в Питера горящими глазами: - Лонгворт... Досье... Кто прислал вас ко мне? Кто вы? Что вам от меня нужно? - Не понимаю. - И вы рассчитываете, что я поверю вам? Вы, совершенно незнакомый мне человек, являетесь сюда и рассказываете такие вещи. Ради всего святого, что вы хотите? Что вам еще нужно от меня? - Не понимаю, о чем вы говорите, - удивленно произнес Ченселор. - Я никогда не видел вас раньше. - Сэлтер, Крепс... Ну, говорите же! Сэлтер и Крепс они там тоже были? - Кто такие Сэлтер и Крепе? И где они должны быть? О'Брайен отвернулся. Дышал он прерывисто: - Вы знаете, где они должны быть и чьи это псевдонимы. А Лонгворт был на Гавайях. - Он живет на Мауи, - согласился Питер. - Таким образом были оплачены его услуги. А два других имени мне не известны. О них он не упоминал. Они работали с Лонгвортом? О'Брайен стоял неподвижно. Потом он медленно повернулся к Ченселору, глаза его сузились. - Работали с Лонгвортом? - переспросил он почти шепотом. - Что вы имеете в виду? - Только то, что сказал. Лонгворт был переведен из центрального аппарата. По легенде, он выполнял задание госдепартамента, но это была ложь, прикрытие. Это мне удалось выяснить. Старший агент по-прежнему молча разглядывал Ченселора. Его зрачки расширились от страха. - Вы действительно ни при чем. - Что? - Вы пришли по собственной воле, и совесть ваша чиста. - Что вы хотите этим сказать? - Вас никто не подсылал, иначе вы не стали бы рассказывать мне всего этого. Тогда это было бы безумием. Такое прикрытие - и вдруг ложное. Я имею в виду госдепартамент... О боже! - О'Брайен был похож на человека, который сознает, что находится в трансе, но не способен стряхнуть с себя это состояние. Он схватился за стол и закрыл глаза. Питеру стало как-то не по себе. - Может, ни отведете меня к кому-нибудь другому? - Нет, подождите минутку, прошу вас. - С меня хватит. - Питер поднялся было со стула. - Вы же сказали, что это не ваше дело. Я хочу побеседовать с другим ночным дежурным. - Других нет. - Но по телефону вы говорили... - Я помню, что говорил. Однако и вы попытайтесь понять меня. Вы должны рассказать все, что знаете... во всех подробностях. "Никогда! - решил Питер. - Ни за что не упомяну Элисон: ее это не должно касаться". Он вообще не был уверен, что хочет разговаривать с человеком, которым по непонятным причинам овладело странное волнение. - Я хочу, чтобы меня выслушал кто-нибудь другой, - продолжал настаивать Ченселор. Стараясь вывести себя из состояния транса, О'Брайен несколько раз закрыл и открыл глаза. Потом он быстро прошел к полке, висевшей на противоположной стене кабинета, вытащил кассетный магнитофон и, возвратившись к столу, сел и подвинул ящик. В руках у него появилась небольшая пластмассовая коробочка с кассетой. - Коробочка запечатана, кассетой еще не пользовались. Если хотите, я ее прокручу. - Агент открыл коробочку, вынул кассету и поставил ее на магнитофон. - Даю вам слово, ваш рассказ услышат и другие. - С записью ничего не выйдет. - Вы должны верить мне, - сказал О'Брайен. - Каким бы странным ни показались вам мое поведение в последние несколько минут, верьте мне. Расскажите все, не называя себя. Упомяните только, что вы писатель, и все. Называйте имена тех, кто не связан с вами ни лично, ни в профессиональном плане. Если это окажется невозможным, если эти люди неотделимы от событий, поднимите руку. Тогда я выключу магнитофон и мы просто поговорим. Понятно? - Нет! - рявкнул Ченселор. - Теперь я прошу вас подождать минутку. Я не за тем сюда пришел. - Вы пришли сюда, чтобы положить конец убийствам, террору, шантажу. Так вы, во всяком случае, сказали. Я хочу того же. Вы не единственный человек, кого загнали в угол. И эта ваша Максвелл или кто-либо другой тоже не единственные! Боже, у меня же жена, дети... Питер вздрогнул, пораженный словами О'Брайена: - Как вы сказали? Агент понизил голос: - У меня есть семья, но это не суть важно. Забудьте об этом. - Мне это кажется очень важным. Я даже не знаю, смогу ли объяснить вам, насколько это сейчас важно. - Не надо ничего объяснять, - прервал его О'Брайен, опять обретя уверенность профессионала. - Говорить буду я. Помните, о чем я вас просил: не называйте себя, а из тех, кто приходил к вам, разговаривал с вами или к кому вас посылали, называйте людей, которых вы раньше совершенно не знали. Имена других сообщите мне позже, но в записи их быть не должно. Я не хочу, чтобы вас выследили. Говорите медленно, обдумывайте каждую фразу. Если возникнут сомнения, я пойму это по вашему взгляду. А теперь приступим. Только вначале я назову себя и обрисую обстановку. - Он нажал поочередно две кнопки на магнитофоне и заговорил уверенным голосом. - Эта запись сделана старшим агентом Куинленом О'Брайеном, номер 1712, восемнадцатого декабря, примерно в двадцать четыре часа. Человек, голос которого вы услышите, был приведен в кабинет ночного дежурного. Я приказал вычеркнуть его фамилию из журнала учета посетителей и докладывать мне всю информацию по этому делу со ссылкой на номер 1712. - О'Брайен сделал паузу и что-то занес в блокнот. - Считаю информацию, содержащуюся в этой записи, в высшей степени секретной и по соображениям сохранения тайны доверить ее кому-либо не могу. Полностью сознавая необычность используемого мной метода, я беру всю ответственность на себя. - Агент выключил магнитофон и взглянул на Питера: - Готовы? Начните с лета, со встречи с Лонгвортом в Малибу. О'Брайен нажал кнопку-запись началась. Преодолевая сомнения, Ченселор повел свой рассказ. Говорил он медленно, пытаясь следовать указаниям этого человека, который теперь казался ему хорошо знакомым. Более того, он был в некотором роде продуктом его, Ченселора, вымысла. Куинлен О'Брайен-Александр Мередит. Адвокат. ФБР. Жена, дети. Люди, охваченные страхом. По мере того как развивался рассказ Ченселора, становилось все более заметным удивление О'Брайена: он был потрясен теми эпизодами, которые рисовал Питер. При любом упоминании досье Гувера агент весь напрягался, руки его начинали дрожать. Когда Питер заговорил о шепоте по телефону, по словам Филлис, пронзительном и зловещем, О'Брайен не смог скрыть своей реакции. Он в изумлении открыл рот, как-то странно выгнул шею и закрыл глаза. Питер замолчал. Магнитофон продолжал работать. Агент открыл глаза, уставился в потолок, потом медленно повернулся к Ченселору: - Продолжайте. - Осталось совсем немного. Письмо вы уже читали. - Да-да, письмо я читал. Расскажите о том, что случилось. О выстрелах, о пожаре, о том, почему вы сбежали. Питер повиновался. И вот рассказ окончен. Он сообщил все. Или почти все. Не упомянул только об Элисон. О'Брайен выключил магнитофон, потом прокрутил ленту и прослушал окончание записи, чтобы убедиться в ее чистоте. Удовлетворенный, он снова выключил аппарат. - Хорошо. Вы рассказали все, что хотели. Теперь выкладывайте остальное. - Что? - Я просил вас верить мне, но вы кое-что утаили. Вы работали над романом в Пенсильвании. Потом вдруг приехали в Вашингтон. Зачем? Как вы сказали, исследовательская часть работы была завершена. Пять часов назад вы сбежали из горевшего дома на 35-й улице, а сюда пришли совсем недавно. Где же вы были в течение этого времени? С кем? Расскажите, Ченселор. Это важно. - Нет, это не входило в нашу с вами договоренность. - Какую договоренность? О защите? - О'Брайен со злым видом поднялся из-за стола: - Вы - глупец. Как я могу защитить вас, если не знаю, от кого защищать? Не обманывайте себя, защита и есть наша договоренность. Кроме того, мне или кому-то другому, с кем вы действительно хотели поговорить, потребуется примерно два часа, чтобы выяснить каждый ваш шаг после отъезда из Пенсильвании. В логике агенту отказать было нельзя. И Ченселор вдруг почувствовал себя ужасным дилетантом, сидящим рядом с опытным профессионалом. - Я не хочу вмешивать ее в это дело. Дайте мне слово... Она достаточно пережила. - И все мы тоже, - заметил О'Брайен. - Ей звонили? - Нет, но звонили вам, не так ли? - Вопросы задаю я. Расскажите мне о ней. Питер поведал печальную историю генерал-лейтенанта Брюса Макэндрю, его жены и дочери, которой пришлось так рано повзрослеть. Он описал их дом, спрятавшийся неподалеку от безлюдной проселочной дороги в штате Мэриленд. Упомянул и о кроваво-красной надписи; "Макнайф, убийца из Часона". Куин О'Брайен закрыл глаза и мягко произнес! - Хан Чоу. - Это в Корее? - Нет, это другая война. Но методы шантажа те же: военные документы, которые обещали изъять, но так и не изъяли. А теперь они в чьих-то других руках. Питер затаил дыхание; - Вы говорите о досье Гувера? Агент не ответил, а только пристально взглянул на Ченселора. Питера буквально трясло - он опять чувствовал себя безумным. - Их же изорвали в клочки, - прошептал он, не будучи уверен, что все еще в здравом уме. - Они были уничтожены. О чем вы говорите? Это же всего-навсего роман. Там ничего подлинного нет. Вам нужно думать о репутации вашего чертова бюро, а не о досье. О'Брайен встал и сделал успокаивающий жест, будто отец пытался утихомирить впавшего в истерику ребенка: - Не волнуйтесь. Я говорил не о досье Гувера. На вашу долю сегодня слишком много выпало. Не стоит делать неоправданных предположений. На какое-то мгновение и мне пришла в голову подобная мысль, но она неверна. Два не связанных между собой случая, касающиеся военных документов, не могут составить целую картину. Досье Гувера были уничтожены. Это мы знаем точно. - А как же Хан Чоу? - Это к делу не относится. - Минуту назад вы были другого мнения. - За эту минуту я успел о многом подумать, и теперь мне все ясно. Вы правы, кто-то использует вас. И меня. И дюжину других людей. Его цель - вызвать раскол в ФБР. Этот кто-то знает нас, знает, как мы работаем. Возможно, он из числа наших людей. Так уже бывало раньше. Питер внимательно разглядывал агента. После смерти Гувера пошли слухи, да и газеты писали, что внутри ФБР идет борьба между отдельными группировками. Разумность суждений О'Брайена и их искренность были очевидны. - Простите, - сказал Ченселор, - вы чертовски напугали меня. - У вас есть все основания пугаться. Больше, чем у меня. В меня ведь никто не стрелял. - Агент успокаивающе улыбнулся: - Но с этим будет покончено. Я найду людей, которые будут неотлучно охранять вас. Ченселор ответил слабой улыбкой: - Кого бы вы ни выбрали, надеюсь, это будут ваши лучшие люди. Не побоюсь сказать, что никогда в жизни не был так напуган. Улыбка исчезла с лица О'Брайена. - Во всяком случае, это будут люди не из ФБР. - Да? Почему? - Я не знаю, кому можно верить. - Тогда, вероятно, вам известно, кому нельзя верить? Кому же? - Таких много. У нас есть кучка экстремистов. Мы знаем их, хотя и не всех. Их часто называют группой Гувера. Когда Гувер умер, они хотели взять бразды правления в свои руки. Не получилось, и это вызвало у них злобу. Некоторые из них - такие же параноики, каким был сам Гувер. И снова Ченселора поразили слова О'Брайена. Они подтверждали первоначальные мысли Питера: все, что произошло в Малибу, в Роквилле, в старинном доме на 35-й улице, было результатом ожесточенной борьбы внутри ФБР. И снова объявился Лонгворт. - Итак, мы договорились, - сказал Ченселор. - Защита нужна мне и женщине, о которой я вам рассказал. - Она у вас будет. - И кто же нас защитит? Кто? - Вы упомянули о судье Сазерленде. Года два назад он действовал очень умело, восстанавливая контакты между ФБР и разведывательными ведомствами. Гувер прекратил передачу информации в ЦРУ и Совет национальной безопасности. - Это мне известно, - спокойно прервал его Ченселор. - Я ведь писал книгу о ЦРУ. - Вы имеете в виду "Контрудар!", не так ли? Наверное, мне нужно прочитать ваш роман. - Я пришлю вам экземпляр, а вы обеспечите нам защиту. Но кто же нас защитит? Кто? - Есть такой человек. Его зовут Варак. Это один из людей Сазерленда. Он мне многим обязан. О'Брайен тяжело опустился в кресло. Он откинул голову и дышал часто и прерывисто, будто не мог набрать в легкие достаточно воздуха. Закрыв лицо ладонями, он почувствовал, как у него дрожат пальцы. Он не был уверен, что выдержит все это. Не раз за последние два часа ему казалось, что его силы на исходе. Именно паника, которой был охвачен писатель, помогла О'Брайену. Вернее, сознание того, что действия Ченселора необходимо контролировать и ни в коем случае нельзя позволить ему докопаться до истины. Досье Гувера не были уничтожены, и О'Брайен знал это определенно. Но вот появился человек, которому об этом тоже известно. Сколько же их, таких людей? А скольким людям позвонили? Кого еще коснулся этот страшный, пронзительный шепот? Покойный генерал, убитый конгрессмен, скрывшаяся журналистка... Кто еще? Обстановка изменилась за последние два часа. Откровения Ченселора подсказывали, что нужно быстро кое-что предпринять, и О'Брайен вдруг с облегчением почувствовал себя способным действовать. Он поднял телефонную трубку и набрал номер Совета национальной безопасности. Но Стефана Варака на месте не оказалось, и никто не мог сказать, где он. Где же Варак? Какого рода задание он выполняет? О'Брайен и Варак были друзьями. Два года назад Куин ради Варака пошел на огромный риск - он передал ему сведения, распространение которых запрещал сам Гувер. Это могло стоить О'Брайену не только карьеры. И вот теперь ему был нужен Варак, лучший агент Совета национальной безопасности. Его компетентность и связи были исключительными. Это был человек, которому О'Брайен хотел в первую очередь дать послушать запись с рассказом Ченселора. Уж Варак наверняка бы подсказал, что следует предпринять. Пока же Питер получил временную защиту. Его имя было исключено из журнала учета посетителей, и все запросы, связанные с ним, направляли О'Брайену. В то время, когда действовал запрет Гувера, Куин представлял кое-какую информацию людям из ЦРУ. Но когда он сообщил им, что в защите нуждается автор романа "Контрудар!", они практически отказались помочь, хотя трезвомыслящие люди обязаны были помогать друг другу, иначе власть оказалась бы в руках безумцев и это привело бы к катастрофе. Может, так оно и случилось? Может, катастрофа уже разразилась? Глава 24 Агенты ФБР доставили Питера в вестибюль отеля "Хей-Адамс". Там, слегка кивнув им и бросив короткое вежливое "О'кэй! Спокойной ночи", Ченселора принял под свое покровительство человек из ЦРУ. В лифте Питер попытался заговорить с ним. - Меня зовут Ченселор, - представился он с глуповатым видом. - Знаю, - ответил незнакомец. - Я читал вашу книгу. Вы исписали о нас изрядное количество страниц. Вряд ли можно было считать эти слова комплиментом. - Я не хотел причинять вам неприятности. У меня у самого есть друзья в ЦРУ. - Ну как же, как же... И в этих словах не было ничего одобрительного. - Некто Бромли летит сюда самолетом из Индианаполиса. - Да-да, ему шестьдесят пять лет, это больной человек. При досмотре в аэропорту у него нашли оружие. Он имеет разрешение на его ношение, а это значит, что после посадки самолета оружие ему обязаны возвратить. Но его не вернут, оно окажется пропавшим. - Он может приобрести другое. - Мало вероятно. О'Брайен приставил к нему своего человека. Лифт достиг нужного им этажа. Двери открылись. Человек из ЦРУ придержал Питера и вышел первым, засунув правую руку в карман пальто. Потом он окинул взглядом коридор, повернулся и кивнул Ченселору. - А утром? - спросил Питер, выходя из лифта. - Бромли может зайти в любой магазин, где продается оружие. - С разрешением, выданным в Индианаполисе? Никто не продаст ему огнестрельное оружие. - Кто-нибудь продаст. Есть обходные пути. - Но помешать этому проще... Они подошли к дверям номера. Человек из ЦРУ вынул правую руку из кармана пальто - он держал в ней небольшой пистолет. Левой рукой он расстегнул две средние пуговицы пальто и спрятал оружие. Питер постучал в дверь. Послышались быстрые шаги Элисон. Она открыла дверь и хотела было обнять Питера, но остановилась, увидев незнакомого мужчину. - Элисон, это... Простите, я не знаю, как вас зовут. - На сегодня - никак, - ответил человек из ЦРУ и поклонился Элисон; - Добрый вечер, мисс Макэндрю. - Привет! - Элисон была удивлена. - Входите. - Нет, спасибо. - Агент взглянул на Ченселора: - Я буду здесь в коридоре. Меня сменят в восемь утра. Придется разбудить вас, чтобы познакомить со сменщиком. - Я уже не сплю в это время. - Отлично. Спокойной ночи. - Минутку. - Питеру пришла в голову идея. - Если Бромли появится и вы будете уверены, что он не вооружен, может быть, я поговорю с ним? Я его совсем не знаю, и мне неизвестно, почему он охотится за мной. - Это ваше дело. Посмотрим по ходу событий, - сказал агент, закрывая дверь. x x x - Как долго тебя не было! - Элисон обняла Питера и прижалась к нему лицом. - Я чуть с ума не сошла. - Теперь с этим покончено, - сказал он, нежно обнимая ее. - Уже никто не будет сходить с ума. Никто... - Ты им все рассказал? - Да, - он отстранился от Элисон, чтобы заглянуть ей в лицо, - все рассказал. Даже о твоем отце. Я вынужден был это сделать. Человек, с которым я разговаривал, догадался, что я пытаюсь кое о чем умолчать, и совершенно четко дал мне понять, что, если понадобится, они выяснят каждый наш шаг. Для этого им не придется идти слишком далеко. Стоит только перебраться на тот берег, в Пентагон... Она кивнула, взяла его за руку и повела от двери в гостиную: - Как ты себя чувствуешь? - Прекрасно. На душе стало легче. Выпьем? - Ты, наверное, устал. Я уж сама все приготовлю, - сказала она, направляясь к бару, заставленному бутылками. Питер опустился в кресло и вытянул ноги. - Я давно хотела тебя спросить, - продолжала Элисон, наливая виски и раскладывая лед по бокалам. - Ты всегда заказываешь бар, забитый до отказа? Я-то ведь столько никогда не выпью. - Несколько месяцев я ужасно пил, - засмеялся Ченселор и подумал: "Приятно сознавать, что все это уже в прошлом". - Тебе-то я могу рассказать, что эта прихоть появилась у меня после первого крупного аванса. В кинофильмах писатели, которые жили в отелях, всегда имели роскошные бары и носили домашние куртки. Куртки, правда, у меня до сих пор нет... Теперь рассмеялась Элисон. Она подала Питеру бокал с виски, села в кресло напротив и пообещала: - Куртку я куплю тебе к рождеству. - К следующему рождеству, - сказал он, заглядывая ей в глаза. - А на нынешнее подари мне лучше золотое кольцо. Буду носить его на безымянном пальце левой руки, как ты. Элисон сделала глоток из бокала и отвела взгляд в сторону: - То, о чем я говорила тебе раньше, остается в силе: я не требую никаких обязательств. Ченселор посмотрел на нее с тревогой. Потом поставил бокал с виски и, подойдя к ней, опустился на колени и погладил ее рукой по лицу: - Что мне сказать? "Спасибо, мисс Макэндрю. Это была неплохая интерлюдия"? - Но я этого не скажу. Мне и в голову не придет такое. Думаю, тебе тоже... Она остановила свой взгляд на Питере. Из глаз ее вот-вот готовы были брызнуть слезы. - Ты многого обо мне не знаешь. Питер улыбнулся: - Чего я не знаю? Ты что, дочь полка? Или батальонная проститутка? Ты, конечно, не девственница, но и не шлюха. Не тот характер, слишком независимый. - А ты слишком спешишь с выводами. - Ну и пусть. Впрочем, хорошо, что ты так думаешь. Как раз решительности мне долгое время не хватало. Пока я не встретил тебя. - Ты не успел поправиться после тяжелой болезни, а тут я со своими хлопотами... - Благодарю вас, мадам Фрейд. Но вы вскоре убедитесь, что я поправился и обрел решительность. Испытайте меня. Я понимаю, брак нынче не в моде, он все больше становится атрибутом буржуазии. - Питер подвинулся поближе к Элисон: Но все, о чем я Говорил раньше, остается в силе. Мне нужны обязательства. Я верю в брак и хочу прожить с тобой до конца дней своих. Ее глаза наполнились слезами. Она покачала головой и взяла в руки его лицо: - О, Питер, где ты был столько лет? - В другой жизни. - И я. Как это говорится в той глупой поэме? "Приди ко мне и будь моим любимым..." - Это Марлоу. И не так уж глупо. - Я приду к тебе, Питер, и буду твоей любимой. Так долго, пока это будет иметь смысл. Но замуж за тебя я не пойду. Он отодвинулся от нее, снова встревожившись - Мне нужно больше. - Больше я дать не могу, прости. - Это неправда, я чувствую, что неправда. Ты нужна мне так же, как... - Он вдруг замолчал. - Как кто? Как Кэти? - Да, о ней я забыть не могу. - А я и не требую, чтобы ты ее забывал. Может, наши отношения будут не менее возвышенными, но брак... невозможен. - Почему? Слезы потекли по щекам Элисон. - Потому что брак означает... Мне нельзя иметь детей, Питер. Ченселор понял, что Элисон намекала на что-то. Но на что? - Ты забегаешь вперед. Я и не думал насчет... - И вдруг ему все стало ясно. - Ты имеешь в виду свою мать? Вернее, ее болезнь? Элисон закрыла глаза, слезы текли по ее лицу ручьем. - Дорогой мой, попытайся понять... Питер заставил ее открыть глаза и взглянуть на него: - Послушай меня. Кое-что я еще понимаю. Ты никогда не верила тому, что говорил тебе отец. Будто мать заболела потому, что чуть было не утонула. Почему ты ему не верила? - И сейчас не верю... Это страшная, страшная история. - Почему ты не веришь? Почему думаешь, что отец лгал тебе? - Я слишком хорошо знала его, каждый звук его голоса, каждый жест. Он рассказывал мне эту историю раз пятьдесят и всегда требовал, чтобы я внимательно слушала его, будто от этого зависело, буду ли я любить мать так же, как он любил ее когда-то. Но всегда в его рассказе чувствовалась какая-то фальшь, какой-то пробел. Наконец я поняла. Она была обыкновенной сумасшедшей, заболела естественным путем. Понимаешь, естественным? А он не хотел, чтобы я знала об этом. Теперь тебе ясно? Он взял ее руку в свою: - Но он мог и скрыть от тебя кое-что, - Что?.. Зазвонил телефон. Питер взглянул на часы. Было половина четвертого утра. "Кому это, черт побери, вздумалось звонить в такое время? Неужели О'Брайену?" - подумал Ченселор и поднял трубку. - Вы думаете, что таким способом остановили меня? Глубоко ошибаетесь...Голос говорившего был скрипучим, дыхание тяжелым. - Бромли? - Вы - зверь, грязный подонок! - Теперь по голосу чувствовалось, что говорил пожилой человек. - Бромли, это вы? Что я вам сделал? Мы ведь никогда не встречались с вами. - В этом не было необходимости. Не обязательно лично знать человека, чтобы погубить его. Или ее, а лучше ее и ее детей. Он почему-то употреблял те же слова, что и Филлис Масквелл. А может, Бромли и имел в виду Филлис? Он о ней говорил? Но этого быть не могло. Да и детей у Филлис не было. - Клянусь вам, я не понимаю, о чем вы говорите. Кто-то обманул вас. Они и другим лгали... - Им не надо было лгать. Они прочли мне это. Вы откопали стенограмму суда, между прочим секретную стенограмму, и заключение психиатра и использовали это в своих гнусных целях. Использовали паши имена, наши адреса, ее адрес... - Все это ложь. Я не пользовался никакими стенограммами, никакими заключениями психиатра. Ничего подобного нет в моей рукописи, и я не имею ни малейшего представления о том, что все это значит. - Лживый подонок! - Злоба переполняла старика, и он подыскивал слова погрубее. - Вы считаете меня дураком? Думаете, они не представили мне доказательств? - Старик окончательно вышел из себя: - Мне дали номер телефона, и я позвонил по нему. Это была типография Бедфорда. Я разговаривал с хозяином. Он прочел мне то, что вы написали, то, что он набирал неделю назад. Питер был поражен. Действительно, его издатель пользовался типографией Бедфорда. - Это неправда. У Бедфорда нет моей рукописи. Она еще не закончена. На какое-то мгновение воцарилось молчание, и Ченселор начал было надеяться, что, может, ему удастся переубедить старика, но в следующую минуту понял, что это не так. - Зачем вы лжете? Дата издания - апрель. Вы всегда публикуетесь в апреле. - Но не в этом году... - Ваша книга напечатана. Однако теперь это не имеет значения. Вы не удовлетворились тем, что погубили меня. Вам нужна и она. Но я помешаю вам, Ченселор. Вы не скроетесь от меня. Я найду вас и убью. Мне уже все безразлично, жизнь моя кончена. Вдруг Питеру пришла в голову мысль: - Послушайте, то, что случилось с вами, происходило и с другими людьми. Позвольте спросить вас; они звонили вам по телефону? Зловещим, пронзительным шепотом? Связь прервалась. Ченселор посмотрел на аппарат и затем повернулся к Элисон. Ее лицо все еще было влажно от слез. - Он сошел с ума. - Сейчас это как раз кстати. - Не хочу больше слышать об этом, - сказал он, доставая из кармана листок, на котором был записан, номер телефона О'Брайена, и набирая нужный номер. - Говорит Ченселор. Мне звонил Бромли. Он в ярости. Убежден, что моя книга выйдет в апреле. Как и Филлис Масквелл, он считает, что в ней содержится какая-то компрометирующая его информация. - И он прав? - Нет, я никогда в жизни даже не слышал о нем. - Странно. Он служил чиновником в управлении общих служб, ревизовал документы министерства обороны по транспортным самолетам С-40. У него какие-то суммарные данные не балансировались. - Кажется, что-то припоминаю. - В памяти Ченселора действительно всплыло газетное сообщение. - Его дело слушалось в сенате. Если не ошибаюсь, Бромли никто тогда не поддержал. Ура-патриоты даже назвали его розовым, а потом загнали в угол. - Правильно. У нас он проходил под кличкой Гадюка. - Что же с ним случилось? - Его отстранили от ревизий, чреватых разоблачениями. Потом какой-то дурак в управлении общих служб попытался лишить его очередной прибавки к жалованью. Бромли возбудил гражданский иск. - Ну и что дальше? - А дальше никто не знает. Дело было прекращено, и Бромли исчез. - Но ведь мы-то знаем, не так ли? - уточнил Ченселор. - Ему позвонили зловещим шепотом и чем-то пригрозили. А потом был еще один звонок... Ему сообщили достаточное количество достоверной информации, чтобы убедить в том, что говорят правду... - Успокойтесь. Он не сможет добраться до вас. Что бы он ни думал о вашей роли в его судьбе... - Не в его, - прервал О'Брайена Питер, - а в ее. Он говорил о ней, о ее детях... О'Брайен молчал. И Ченселор догадался, над чем размышляет сейчас агент: у него тоже были жена и дети. Как у Александра Мередита. - Я попробую все выяснить, - сказал наконец агент. - Бромли остановился в отеле в деловой части города. Я приставил человека наблюдать за ним. - А ваш человек знает почему? Не может он... - Конечно нет, - прервал Ченселора Куин. - Ему назвали лишь кличку - Гадюка. В Индианаполисе при досмотре у Бромли было найдено оружие, и этого больше чем достаточно. За ним присмотрят. Спите спокойно. - О'Брайен? - Что? - Скажите мне вот что. Почему выбрали именно его? Почему выбрали этого старого, больного человека? Агент ответил не сразу, а когда ответил, Питер почему-то ощутил тупую боль в животе. - Старика мудрено заподозрить. На стариков обычно не обращают внимания. А потом, больного, отчаявшегося человека легче навести на мысль об убийстве... - Поскольку терять ему уже нечего? - Отчасти по этой причине. Но не беспокойтесь, до вас ему не добраться. Ченселор повесил трубку. Его клонило в сон. Хотелось многое обдумать, однако он был не в состоянии размышлять. Сказывалось напряжение, да и действие таблетки прошло. Питер почувствовал, что Элисон смотрит на него, ждет, когда он ей что-нибудь скажет. Он повернулся, и взгляды их встретились. Ченселор решительно направился к ней, с каждым шагом обретая все большую уверенность. И заговорил он почти спокойно: - Я приму любые твои условия, только бы мы были вместе. Я не хочу потерять тебя. Но и у меня есть одно условие, на соблюдении которого я настаиваю. Я не позволю тебе терзаться несуществующими тайнами. Думаю, с твоей матерью все-таки случилось что-то, оттого она и потеряла рассудок. Я никогда не слышал, чтобы здоровый человек ни с того ни с сего, без видимого потрясения заболел психически. Я хочу выяснить, что же произошло. Возможно, это будет мучительно, но мне кажется, ты должна знать все. Согласна? Питер задержал дыхание. Элисон кивнула. На ее лице появилась слабая улыбка. - Возможно, мы оба должны знать все. - Хорошо, - облегченно вздохнул Питер, - решение принято. Больше на эту тему я не хочу разговаривать, да и не нужно. Между прочим, я не желаю упоминать ни о чем неприятном еще много-много дней. Эдисон, по-прежнему сидя в кресле, бросила взгляд на Питера и спросила: - А твой роман - вещь неприятная? - Неприятная. Почему ты спрашиваешь? - И ты больше не будешь писать? Питер задумался. Странно, однако после того, как он принял решение, побывал в ФБР, рассказал там все, стресс прошел и на душе стало легче. И теперь в нем снова проснулся писатель, - Это будет совсем другая книга. Я заменю ряд персонажей, изменю фон, на котором разворачиваются события. Но, конечно, и сохраню многое. - А ты сможешь это сделать? - Надеюсь, что найду выход из положения. Какое-то время придется придвигаться вперед потихоньку, но мой час настанет. Элисон улыбнулась: - Я рада за тебя. - На сегодня это последнее решение. А теперь я хочу вернуться к тому, с чего мы начали. - То есть? Он улыбнулся: - Приди ко мне и будь моей любимой... x x x Сквозь сон Питер услышал поспешный стук в дверь. Элисон, лежавшая рядом с ним, повернулась и поглубже уткнулась в подушку, а он вскочил с постели, схватил со стула брюки и вышел в гостиную, плотно закрыв за собой дверь. Неловко натянув брюки, он прошел в прихожую. - Кто там? - спросил он. - Восемь часов, - ответил из-за двери агент ЦРУ. Питер вспомнил, что в восемь часов должна поменяться охрана. Ему надо было познакомиться с новым охранником. Ченселор открыл дверь и даже зажмурился от неожиданности. Потом, чтобы скрыть свое изумление, он зевнул и стал тереть глаза. Новый охранник был агентом внутренней службы ЦРУ-это он дал Питеру материал для его романа "Контрудар!". Дал по собственной инициативе, будучи обеспокоенным тем, что ЦРУ занимается делами, не предусмотренными законом. - Представлять вас друг другу не обязательно, - сказал агент, сдающий дежурство. - Теперь он будет охранять вас. Питер понимающе кивнул: - Хорошо, обойдемся без представлений и рукопожатий. Не то, чего доброго, заразитесь от меня. - Что же, это вполне возможно, - сказал тихо, но столь же агрессивным тоном второй агент и повернулся к первому: - Он остается в отеле, не так ли? - Да, мы договорились, что на улицу он выходить не будет. Оба повернулись и, не обращая внимания на Ченселора, направились к лифтам. Питер вошел в номер, закрыл дверь и прислушался к слабым звукам движущегося лифта. Услышав, что лифт остановился, он немного подождал, а потом открыл дверь. Человек из ЦРУ проскользнул мимо него в прихожую. Питер закрыл за ним дверь. - Боже! - воскликнул агент. - У меня чуть сердце не остановилось, когда мне позвонили ночью. - У вас? Это я чуть не упал, когда увидел вас здесь. - Ничего, выдержали бы. Простите, но я побоялся звонить вам по телефону. - Как это случилось? - О'Брайен - один из тех людей в ФБР, с кем мы поддерживаем контакты. Когда Гувер порвал с нами все связи, О'Брайен и кое-кто еще продолжали сотрудничество и поставляли нам нужные сведения. И теперь с его стороны было бы нелогично звонить кому-либо другому. Ему могли бы и отказать, а в нас он не сомневался. - Вы обязаны ему... - сказал Ченселор. - В большей степени, чем вы можете себе представить. О'Брайен и его друзья ради нас рисковали не только карьерой, но и головой. Если бы они попались, Гувер бы их не пощадил. Он бы добился, чтобы их упекли в тюрьму лет на десять, а то и на двадцать. Питер вздрогнул: - Он мог это сделать? Мог, да? - Не только мог, но и делал. Даже сейчас кое-какие неопознанные скелеты догнивают в камерах тюрем в Миссисипи. А О'Брайен не испугался, и мы не забудем этого. - Гувер мертв. - Но кто-то, видимо, пытается вернуть его времена. Зачем бы тогда О'Брайен стал звать нас? Ченселор задумался. Предположение агента показалось ему обоснованным. О'Брайен упоминал о группе Гувера, в состав которой входили люди известные и неизвестные. Но ни тем, ни другим верить нельзя. Располагают ли эти люди досье? Пытаются ли они вернуть. себе власть в бюро? Если так, то, чтобы достичь поставленной цели, они постараются уничтожить людей, подобных Куину О'Брайену. - Возможно, вы правы. Человек кивнул: - Все начинается сызнова. Впрочем, это никогда и не прекращалось. Когда ночью я услышал ваше имя, то задумался над тем, почему вам потребовалось столько времени, чтобы... - Что вы имеете в виду? - удивленно спросил Питер. - Информацию, которую я вам дал. Вы использовали ее исключительно против нас. Почему? Виноваты были многие, не только мы. - Повторю то, что говорил два года назад. ЦРУ использовало промахи других для собственного оправдания. Слишком поспешно и слишком охотно. Мне казалось, что мы договорились, что именно по этой причине вы и передали мне тот материал. Агент отрицательно покачал головой: - Я предполагал, что вы распределите вину равномерно. 3атем я понял, что вы оставили кое-что для другой книги. В этом все дело, не так ли? Ведь вы пишете сейчас книгу о ФБР? Питер был удивлен: - Кто вам сказал? - Никто. Я узнал об этом из сегодняшней утренней, газеты. Там помещена статья Филлис Максвелл. Глава 25 Она действительно написала эту статью. Короткую и устрашающую, устрашающую не только своим содержанием, но и лаконичной формой. Помещена она была в центре редакционной полосы, в черной рамке, поэтому наверняка привлечет внимание, вызовет недоуменные вопросы и неосознанную тревогу. Ченселор постарался представить обезумевшую Филлис Максвелл, представить, как она принимает решение и звонит из аэропорта дежурному в редакцию. Ни один редактор не посмел бы сократить написанное ею: у Филлис была репутация журналистки, которая всегда сумеет подтвердить документально приводимые факты. Кроме того, статья несла на себе явную печать исповеди. Известная журналистка отдавала таким образом последнюю дань своей профессии. Вашингтон, 19 декабря. Информация, полученная из надежного источника, подтверждает, что Федеральному бюро расследований в скором времени будет предъявлено сенсационное обвинение в служебные злоупотреблениях, вымогательстве, сокрытии преступлений, незаконной слежке за гражданами и грубом нарушении их конституционных прав. Обо всем этом мы узнаем из новой книги Питера Ченселора, автора романов "Контрудар!" и "Сараево!". Хотя это художественное произведение, Ченселор создавал его, опираясь на фактический материал. Он показывает людей, ставших жертвами ФБР, рассказывает об их тяжелых судьбах. Руководствуясь соображениями этики, Ченселор не приводит их подлинных имен и заставляет свои персонажи действовать в вымышленной обстановке. Эту книгу следовало написать давно. В нашем замечательном городе с его многочисленными памятниками, символизирующими борьбу за свободу, граждане и гражданки живут в постоянном страхе. В страхе за себя. за своих любимых, за собственные мысли и даже за собственный рассудок. Они живут в страхе потому, что гигантский спрут протянул свои щупальца, наводя повсюду смертельный ужас. Голова этого чудовища находится где-то в ФБР. Автор этих строк сам стал жертвой тактики устрашения. По этой причине я не буду печататься на страницах газеты в течение неопределенного периода времени. И все-таки я надеюсь однажды вернуться. Но это случится лишь тогда, когда я смогу полностью выполнять свой профессиональный долг, как вы того заслуживаете, мой уважаемый читатель. И последнее. Слишком много честных и уважаемых людей в правительстве скомпрометировано с помощью тех методов, которыми пользуется в своей работе ФБР. Этот зловещий процесс должен быть остановлен. Может быть, роман мистера Ченселора послужит достижению этой цели. В этом случае мы хоть в какой-то степени очистимся от скверны. Питер взглянул на часы. Было двадцать минут девятого. Он с удивлением отметил, что О'Брайен не позвонил ему, хотя наверняка уже видел газету и наверняка статья вызвала переполох в ФБР. Возможно, О'Брайен проявлял исключительную осторожность: телефон ведь тоже мог стать источником опасности. Будто по мысленному приказу Ченселора, телефон неожиданно зазвонил. Это был О'Брайен. - Я знал, что вас разбудят в восемь, - сказал агент. - Вы видели газету? - Да, и ждал вашего звонка. - Я говорю из автомата. По вполне понятным причинам мне не хотелось звонить вам раньше. Я очень долго размышлял... Вы ожидали от нее такого поступка? - Нет, не ожидал. Но ее можно понять. Вероятно, этот путь показался ей единственно доступным. - Для нас это лишь ненужное осложнение. Теперь ее непременно будут искать: одни - чтобы прикончить, другие - чтобы заставить дать показания. Да поможет ей бог, если ее найдут! Питер задумался на мгновение: - Она не сделала бы столь опрометчивого шага, если бы не была уверена, что ее не найдут. В письме она говорила правду: она давно хотела скрыться, - Значит, она сознательно шла на риск. Я кое-что знаю о подобных случаях. Слишком часто они заканчиваются смертельным исходом - от судьбы не уйдешь. Но это ее проблема, у нас и своих хватает. - Ваше сочувствие трогательно. Вам удалось связаться с Вараком? - Я послал ему срочный вызов. Он непременно отзовется. Он знает свое дело. - А до тех пор? - Оставайтесь в отеле. Позже мы переведем вас в другое место. Варак решит куда. - Это я знаю и без него, - зло бросил Питер: ему не нравилось, что О'Брайен обращается с ними как с беспомощными. - В мой дом в Пенсильвании. Мы поедем туда, вы только... - Нет! - решительно запротестовал агент ФБР. - Пока вам нельзя появляться ни в пенсильванском доме, ни в нью-йоркской квартире. Слушайте меня. Я хочу, чтобы вы остались живы, Ченселор. Вы мне очень нужны. Слова агента напомнили Питеру о недавних выстрелах и возымели должное действие. - Хорошо, мы будем сидеть в отеле и ждать. - Кто-нибудь в Нью-Йорке или в Пенсильвании знает, где вы? - Точно - нет. Известно только, что я в Вашингтоне. - А ваши друзья знают, где вас можно найти? - Да, они могут искать меня в этом отеле. Я частенько здесь останавливаюсь. - В этом отеле вы уже не проживаете, - сообщил О'Брайен. - Выехали вчера вечером. Управляющий дал на этот счет регистратуре четкие указания. Новость ошеломила Ченселора. Сам факт, что это оказалось так легко устроить, и то, что по мнению агента, это было необходимо, вынудили Питера сделать непроизвольное глотательное движение. Но вдруг он вспомнил: - Я же звонил в сервис. Называл свою фамилию и номер люкса. Кроме того, я подписывал счет. - Черт побери! - взорвался агент. - Этого-то я не учел. - Рад, что и вы ошибаетесь. - Хотя надо бы ошибаться поменьше. Варак бы такой ошибки не совершил. Ну, ничего, мы исправимся. Нам нужно всего несколько часов. Просто вы хотите оставаться инкогнито. - Как же меня зовут? - Питерс. Чарльз Питерс. Неоригинально, но это не имеет значения. Звонить буду только я. А теперь как можно быстрее свяжитесь с Нью-Йорком, с кем-нибудь, кто знает, что вы в Вашингтоне. Скажите, что мисс Макэндрю и вы решили отдохнуть пару дней и собираетесь отправиться на машине по Виргинии, через Фредериксберг на Шенандоа. Поняли? - Понял, но зачем все это, зачем? - Отелей и мотелей, в которых вы могли бы остановиться, немного. Я хочу посмотреть, кто там объявится. Ченселор почувствовал, как у него засосало под ложечкой. На какой-то миг он даже лишился дара речи, а затем прошептал: - Что вы говорите? Неужели вы считаете, что Тони Морган или Джош Харрис участвуют в этом? Если так, то вы просто спятили. - Я уже рассказывал вам, - ответил О'Брайен, - что ночью все время размышлял. Все, что случилось с вами, случилось из-за книги, которую вы пишете. О большинстве мест, где вы были, не о всех, а о большинстве, этим людям стало известно из вашей рукописи. - Я и слушать вас не хочу. Они мои друзья. - У них могло не оказаться выбора, - сказал агент. - Я знаю методы вербовки лучше вас. И потом, я вовсе не утверждаю, что они в этом участвуют, а лишь предполагаю, что их могли принудить. Видимо, проще сказать: не верьте никому. По крайней мере, пока мы не узнаем больше. - О'Брайен понизил тон: - Не верьте даже мне. Я готов к испытаниям, как мне кажется, но меня ведь еще никто не испытывал. Могу только дать слово, что буду держаться до последнего. В общем, не будем терять связь. Агент резко оборвал разговор, будто ему была дорога каждая секунда. Тот факт, что он сомневался даже и самом себе, был примечателен. Он был человеком неробким, но, очевидно, его здорово напугали. И теперь он признавался в этом страхе самому себе, о чем Ченселору знать было не обязательно. Питер принялся за завтрак. Смутно сознавая, что ест, он проглотил сок, яйца, бекон и поджаренный хлеб. Его мысли были заняты сообщением О'Брайена. "Видимо, проще сказать: не верьте никому..." Все происходящее опять казалось Питеру нереальным. Слишком много таинственности и давно изжитых мелодраматических эффектов, чтобы убедить себя в обратном. Все события Ченселор воспринимал как противоестественные, надуманные, даже фантастические. Его взор невольно скользнул мимо кофейника к блокноту, лежавшему на столе. Он поднялся со стула с чашкой кофе в руке и сел на диван. Открыл блокнот, уставился на запись, сделанную вчера, до того, как опять началось это безумие. Безумие, которое привело его к Куину О'Брайену. Его в очередной раз намеренно возвращали в это состояние. Теперь он четко осознал это, а кроме того, осознал острую необходимость поделиться своими переживаниями с другими людьми. Он часто воображал, как человека преследуют, как подстраивают ему ловушки, как его охватывает страх и смятение, как он встречается лицом к лицу со смертью, как напрягает все духовные и физические силы в поисках спасения, но пережить нечто подобное ему еще никогда не доводилось. Он решил, что изменения в книге можно сделать позже, а сейчас он последует той канве, которую разработал, и завтра же завершит главу. Он просто обязан описать на бумаге это изведанное им самим состояние безумия. План-проспект главы 10 Мередит вошел в состав "Ядра". Ему поручают добыть неопровержимые доказательства того, что группа агентов ФБР занимается незаконной деятельностью. Причем доказательствами должны служить не слова на бумаге, а голоса на магнитной ленте. Алекс решает подстроить фебеэровцам ловушку, и обучает его этому Алан Лонг. Бывший гуверовский приспешник говорит Мередиту, что единственный путь к цели - сделать вид. будто полностью капитулируешь перед ФБР. Объяснение этому нет больше сил терпеть преследования. Роль ловушки должен сыграть миниатюрный магнитофон, спрятанный в нагрудном кармане и приводимый в действие легким прикосновением. После серии коротких, но напряженных столкновений Алекс "сдается" фебеэровцам. Для него не составляет труда убедительно сыграть эту роль, ибо состояние его психики полностью совпадает с легендой. Далее следует ночной эпизод, во время которого Мередиту удается во всех деталях узнать о плане ликвидации осведомителя ФБР, пригрозившего разоблачить агентов, причастных к убийству в Чикаго пятерых радикально мыслящих негров. Расправа была прямым следствием организованной ФБР провокации. Осведомитель осужден на смерть. Его должны незаметно прикончить в толпе в метро. Алекс приводит в действие миниатюрный прибор и записывает голоса на пленку. Теперь у "Ядра" есть неопровержимая улика, подтверждающая, что ФБР занимается подготовкой заговоров с целью убийства. Обвинение достаточно тяжкое, чтобы Гувер был отстранен от должности. Следствие приведет к раскрытию и других нарушений закона, потому что убийство негров - это только один инцидент из серии заговорщических акций. С Гувером будет покончено. Мередит покидает здание бюро, но люди. Гувера уже заподозрили его. Он бросается к своей машине. У него есть надежный адрес в Маклине, штат Виргиния, куда он может отправиться в экстренном случае. Сейчас именно такой случай, ведь в кармане у Алекса хранится улика, способная уничтожить Гувера и его приспешников, превращающих страну в вотчину полиции. Выезжая со стоянки, Алекс замечает позади машину. которая принадлежит ФБР. Начинается бешеная гонка по улицам Вашингтона. Когда Мередит вынужден остановиться у светофора, человек, сидящий рядом с водителем в машине ФБР, опускает стекло и кричит: "Вот он!" Затем он бросается к машине Алекса, и тот, пренебрегая красным светом, мчится вперед, вниз по улице, сигналя изо всех сил и все время лавируя между машинами. Он вспоминает об известном приеме: придется бросить машину, чтобы оторваться от преследования. Он тормозит у здания правительственного учреждения и, оставив машину с невыключенным мотором, бежит по ступенькам к входу. Его встречает всего один охранник. Мередит предъявляет ему удостоверение агента ФБР и бежит к лифтам. Нажимая кнопки, он одновременно ищет другой выход из вестибюля. Тут он замечает стеклянные двери, а за ними переход в другой корпус и устремляется туда. Из-за колонны появляется один из его преследователей. В руках он держит пистолет. Легким прикосновением Алекс приводит в действие магнитофон. - Старый трюк, Мередит, - говорит ему агент. - И вы не очень ловко его проделали. - Вы - палачи, гуверовские палачи! - в панике вопит Алекс. Крики Мередита выводят агента ФБР из равновесия, ведь их могут услышать, и он отвлекается на несколько секунд. И в это короткое мгновение Мередит предпринимает самые решительные действия, на которые раньше не был способен. Он бросается на агента с пистолетом. Начинается жестокая схватка. Звучат два выстрела: первым из них ранен в плечо Алекс, вторым - убит агент ФБР. Мередит, пошатываясь, бредет по переходу, а к стеклянным дверям подбегает второй агент ФБР. Через соседний корпус Мередит попадает на улицу. Он останавливает такси, опускается на заднее сиденье и называет водителю адрес. В Маклин он приезжает почти в бессознательном состоянии. С трудом подходит к двери дома, нажимает кнопку звонка. Ему открывает бывший член правительства, который здесь живет. - Я ранен. В кармане у меня магнитофон. Там все записано, - говорит Мередит и теряет сознание. Проснувшись, он обнаруживает, что лежит в темной комнате, на диване. У него перебинтована грудь и плечо. Из-за закрытой двери доносятся чьи-то голоса. Мередит поднимается с дивана, по стене добирается до двери и приоткрывает ее. Ом видит, что за большим столом сидят бывший член правительства, журналистка и Алан Лонг. Сенатора нет. Магнитофон Алекса лежит около бывшего члена правительства, который разговаривает с Лонгом: - Вы знали об этих группах убийц? - Ходили какие-то слухи, - осторожно отвечает Лонг. - Но я не был связан с этим... - Уж не пытаетесь ли вы. спасти свою шкуру? - Что ее спасать? Если они узнают, что я сделал и делаю, мне и так конец. - Поэтому вернемся к отрядам смерти. - говорит журналистка. - Что вы слышали о них? - Ничего конкретного, - отвечает Лонг. - Никаких доказательств. Гувер не допускает утечки информации. Вов происходит в обстановке строжайшей секретности. Человек не знает даже, что делается в соседнем кабинете. Каждый только одно из звеньев цепи... - Как в гестапо! - пояснила журналистка. - И все же вы что-нибудь слышали об этих группах? - настойчиво спрашивает бывший член правительства. - Только то, что были бы приняты окончательные решения, если бы план не удался. Журналистка закрывает глаза от ужаса и шепчет: - Окончательные решения... О боже! - Если нам недоставало последнего, самого убедительного оправдания, говорит бывший член правительства, - то теперь оно у нас, кажется, есть. Через две недели Гувер будет убит, а его досье - изъяты. - Нет! - Алекс с силой толкает дверь, и она ударяется о стену. - Вы не можете так поступить! У вас есть необходимые доказательства, чтобы, привлечь Гувера к суду. Пусть он предстанет перед судом и выслушает приговор страны. - Вы, не понимаете создавшегося положения, - возражает бывший член правительства. - В стране нет такого суда, нет такого судьи, нет такого члена конгресса, которые могли бы организовать судебный процесс над ним. Даже президент и вся его администрация не в состоянии сделать это. - Ведь есть же законы! - Есть досье, - мягко напоминает журналистка. - Те, кто осмелятся на какой-либо шаг, будут скомпрометированы... И сделают это те, кто предпочтет выжить, а не бороться... Мередит видит устремленные на него холодные взгляды. В них нет сочувствия. - Значит, вы сами не лучше, чем он, - говорит Алекс, понимая, что, если ему удастся вырваться из этого дома, его опять начнут преследовать. Ченселор выронил из рук карандаш - он вдруг почувствовал, что в дверях стоит Эдисон. Она была в голубом банном халате и смотрела на него с улыбкой. В ее взгляде сквозила теплота, и он был благодарен ей за это. - Я ведь стою здесь уже несколько минут, а ты и не замечаешь меня. - Прости, пожалуйста. - Ничего, но мне показалось, что ты где-то далеко-далеко. - В Маклине, штат Виргиния. - Ну, это не так уж далеко. Питер встал с дивана и обнял Эдисон: - Ты прекрасна, и я люблю тебя. Иди ко мне. - Я же только что встала. Давай лучше выпьем кофе, это взбодрит меня. - Зачем? - Тогда я смогу насладиться тобой. Неужели это так безнравственно? - Она поцеловала его. - Кофе остыл, - сказал он. - Я закажу еще. - Нет, не надо. - Мне все равно нужно кое-что отправить. - Что именно? - То, что я написал в последние два-три дня. Это необходимо отправить на перепечатку. - Сейчас? Питер кивнул: - Потом нужно будет считать перепечатанное, снять ксерокопию и отправить с посыльным Тони. Но это все потом, а сейчас от рукописи лучше избавиться. У меня в портфеле, кажется, были большие конверты. - Ченселор двинулся через комнату к телефону, помня при этом инструкции О'Брайена. -Оператор? Это Питерс из пятьсот одиннадцатого. Пусть пришлют кого-нибудь из сервиса. Кроме того, мне нужно кое-что отправить заказной почтой. Можно это устроить? - Конечно, мистер Питерс. - В голосе оператора послышалась усмешка... Совершенно нагие, они держали друг друга в объятиях, согретые обоюдной страстью. Свет послеполуденного солнца отражался от невидимых окон. С улицы доносились звуки рождественской песни. И Питер вдруг осознал, что день уже прошел. Зазвонил телефон. Он взял трубку. - Мистер Питерс? - поинтересовался оператор - Питер узнал его по голосу. - Да. - Мистер Питерс, я знаю, что этого не следовало делать, понимаю, что вы хотите остаться инкогнито, и не совершил бы ничего, что противоречило бы вашему желанию... - В чем же дело? - прервал излияния оператора Питер, чувствуя, как учащенно забилось его сердце. - Звонит человек. Уверяет, что дело срочное, что ему необходимо поговорить с вами. Кажется, он болен. - Кто он? - Он сказал, что его зовут Лонгворт, Алан Лонгворт. Боль в висках заставила Питера зажмуриться. Глава 26 - Убирайтесь от меня прочь, Лонгворт. С вами все кончено. Я побывал в бюро и все им рассказал. - Глупец! Вы даже не представляете, что натворили. Это был голос Лонгворта, но какой-то более гортанный, чем запомнил его Питер, с более выраженным среднеевропейским акцентом, - Я знаю, что делаю и что пытаетесь сделать вы. Вы и ваши друзья хотите прибрать к рукам ФБР. Вы считаете, что бюро нечто вроде вашей родовой вотчины, но это не так. И скоро вашей деятельности будет положен конец. - Вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь. Мы, именно мы хотим положить конец беззаконию. Именно мы... - Лонгворт закашлялся и издал какой-то странный звук. - Я не могу разговаривать с вами по телефону. Нам нужно встретиться. - И снова в его голосе послышался среднеевропейский акцент. - Зачем? Чтобы полюбоваться на еще одну команду стрелков, подобную той, которую вы присылали на 35-ю улицу? - Я был там, но только затем, чтобы пресечь действия нападавших. - Я не верю вам. - Послушайте... - У Лонгворта начался новый приступ кашля. - Они пользовались глушителями... Оружием с глушителями, как в Форт-Трайоне. Помните? - Этого я никогда не забуду. - А один выстрел был сделан без глушителя. Помните? Слова Лонгворта заставили Питера напрячь память, Да, действительно был такой выстрел, громкий, совсем не похожий на странное чавканье. И злой выкрик. Тогда он не обратил на это внимания: слишком напряженной была ситуация. Но сейчас все стало ясно - стрелявший, видимо, позабыл воспользоваться глушителем. - Так вы помните? - снова спросил Лонгворт. - Вы должны это помнить. - Да, помню. И что же вы хотите сказать? - Это был мой выстрел. - Снова в голосе Лонгворта появились гортанные звуки, да и фраза была построена как-то по-особому. - Ваш? - Да. Я следил за вами. Я всегда рядом с вами. Когда появились эти люди, я не мог предугадать, что произойдет дальше. Я сделал все, что было в моих силах. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, что вам удалось уйти живым... - Лонгворт опять закашлялся. Ченселору никогда не доводилось слышать дыхание смерти, но сейчас ему показалось, что он слышит его. А если это так, то Лонгворт, конечно, говорил правду. - У меня к вам вопрос, - сказал Ченселор, - может, упрек, не знаю... Вы говорите, что всегда находитесь рядом со мной. Помнится, вы разъезжали в серебристом "континентале", но о нем позже... - Быстрее... - Если вы всегда рядом, значит, вы считаете, что на меня обязательно нападут? - Да. - Кто? - Об этом не по телефону, во всяком случае, не сейчас. -Значит, я приманка? - Вас никто не должен был и пальцем тронуть... - Но все пошло по-иному, не правда ли? Меня чуть было не убили. Вы сказали, что не могли предугадать... И в Нью-Йорке, и здесь... Почему? - Потому что случившееся противоречит нашим предположениям, нашим планам. - Произошло что-то невероятное? - спросил Питер с сарказмом. - Да, невероятное. Потому что они перешли вдруг к решительным действиям... У нас нет больше времени. Я очень слаб, а разговор вот-вот засекут. Ради собственной безопасности вы должны прийти ко мне. Ради безопасности той женщины... - В коридоре дежурит человек из ЦРУ. Он останется при ней. Я приду с полицией. - Если вы так поступите, вас убьют на месте. А потом убьют и женщину. Ченселор понимал, что Лонгворт, умирающий Лонгворт, говорит правду. - Что случилось? Где вы? - Я сбежал от них. Послушайте меня и сделайте так, как я вам скажу. Я дам три номера телефона. У вас есть карандаш? Питер повернулся к Эдисон: - Вон там бумага и карандаш... Она встала с постели и быстро все принесла, - Я готов. Лонгворт назвал три номера телефона, потом повторил их еще раз. - Возьмите с собой монеты. Через тридцать минут позвоните по указанным номерам из автомата. Каждый раз вам будут зачитывать отрывки из ваших книг и задавать вопросы. В результате переговоров вы поймете, где меня найти. - Вопросы? Они касаются моих книг? Я написал три... - Это короткие абзацы, но я уверен, вы их вспомните, потому что... долго обдумывали, прежде чем записать на бумаге. Возможно, за вами будут следить. Возьмите с собой человека, который дежурит в коридоре. В вашем распоряжении тридцать минут. Освободитесь от слежки. Агент ЦРУ знает, как это сделать. - Нет! - твердо заявил Питер. - Он останется здесь, с дочерью Макэндрю. Если, конечно, его кто-нибудь не заменит. - На это нет времени. - Тогда вам придется просто поверить: я тоже знаю, что делаю. - Нет, не знаете. - Поживем-увидим, я позвоню через полчаса. - Ченселор повесил трубку и в раздумье уставился на телефонный аппарат. Эдисон тронула его за руку: - Кто останется со мной и куда ты отправляешься? - Человек из ЦРУ... А мне нужно кое-куда сходить. - Зачем? - Нужно. - Это не ответ. Мне казалось, что со всем этим покончено. - Я немного ошибся, но скоро все действительно кончится. Обещаю тебе. - Он встал с постели и начал одеваться. - Что ты собираешься делать? Ты не можешь уйти вот так, не сказав мне ничего! - воскликнула она. Застегивая рубашку, Ченселор повернулся к ней: - Лонгворт ранен. И кажется, очень серьезно. - А тебе что до этого? Вспомни, что он сделал с тобой, с нами. - Ты не понимаешь. Именно в таком состоянии и нужно его захватить; это единственная возможность заставить его пойти со мной. - Питер вынул из чемодана темно-коричневый свитер и надел. - Пойти куда? - К О'Брайену. Мне наплевать на то, что говорит Лонгворт, но я верю ему. О'Брайен не захотел сказать мне всего, однако он знает, что происходит. Я слышал, что было записано им на магнитную ленту. Он рискует карьерой, может быть, жизнью. Вся эта дьявольщина началась внутри бюро и именно там должна кончиться. Лонгворт - своего рода ключ. Я доставлю его к О'Брайену. Пусть тот все и раскапывает. Элисон взяла Ченселора за обе руки: - Зачем его доставлять? Надо просто позвонить О'Брайену, пусть он сам найдет Лонгворта. - Так ничего не получится. Лонгворт - специалист экстракласса. Я видел его в деле. Он наверняка принял меры предосторожности. И если он хоть что-то заподозрит, то сразу же скроется. - Питер, естественно, не сказал, что; Лонгворт может умереть прежде, чем О'Брайен сумеет получить от него ответы на интересующие его вопросы, узнать имена, приметы. Если это случится, то ад кромешный продлится и далее. - А почему он дал тебе три номера? - Он будет по одному из них. Это мера предосторожности. Он не хочет рисковать, - В разговоре с ним ты упомянул о своих книгах... - Это тоже мера предосторожности, - прервал ее Питер, направляясь к шкафу за пиджаком. - Он процитирует кое-что, по его мнению, мне известное, и цитата поможет определить его местонахождение. Вот еще одна причина, по которой О'Брайен сейчас был бы бесполезен. - Питер! - Элисон загородила ему дорогу, в ее взгляде отразились беспокойство и гнев. - Он хотел, чтобы тот человек, что в коридоре, пошел с тобой, не так ли? - То, что он хочет, не имеет значения. - Ченселор прошел в гостиную, к кофейному столику, вырвал несколько листков из блокнота и взял карандаш. Элисон пришла следом. - Пусть он пойдет с тобой! - потребовала она. - Нет, - ответил коротко Питер. - У меня нет времени. - На что? Он повернулся к ней: - На разговоры. Мне пора идти. Элисон не отпускала его: - Ты предлагал ему привести с собой полицейских. А теперь раздумал? Почему? Ченселор надеялся, что она не задаст этого вопроса. - По той же самой причине, по которой я не могу позвонить О'Брайену. Лонгворт скроется. Я должен найти его и доставить в ФБР. Я не могу допустить, чтобы он скрылся. - Питер обнял ее за плечи: - Все будет хорошо, верь мне. Я знаю, что делаю. Он поцеловал Элисон и, не оглянувшись, прошел в прихожую, а оттуда в коридор. Человек из ЦРУ удивленно вскинул голову. - Мне нужно кое-куда сходить. - Нет, это против правил, - возразил агент. - Никаких правил не существует. Скажем так, у нас с вами имеется договоренность. Два года назад мне нужна была информация, и вы предоставили ее. Я поклялся никогда не выдавать ее источник. Но я нарушу эту клятву, если вы мне не поможете: я вернусь в номер, позвоню в управление и назову всех, кто давал мне информацию для романа "Конртудар!". Я ясно выразился? - Вы - сукин сын... - Лучше поверьте мне. - Ченселор повысил голос: - Так вот, за мной следят. Если мне удастся выйти незаметно, у меня будет неплохой шанс оторваться от преследователей. Этот шанс мне необходим, и вы подскажете, как получить его. Постарайтесь. Если меня поймают, вы тоже окажетесь в ловушке. Но вы не должны покидать коридор. Если что-нибудь случится с этой женщиной, вы пропали. Агент промолчал. Он только нажал кнопку в стене. Правая кабина лифта подошла первой, однако в ней находились люди. Из вестибюля поднялась еще одна кабина - она была пуста. Агент вошел внутрь, нажал кнопку с надписью: "Стоп" - и поднял трубку аварийного телефона. Когда ему ответили, он назвался смотрителем здания и, перебросившись дружеской шуткой с собеседником, попросил помощи. - Нельзя ли кого-нибудь прислать сейчас же? - обратился он к своему новому знакомому. - У меня нет с собой инструментов. - Он повесил трубку и повернулся к Ченселору: - Деньги у вас есть? - Немного. - Дайте мне двадцать долларов. Питер дал агенту деньги и поинтересовался: - Что вы собираетесь делать? - Помочь вам выбраться отсюда. Меньше чем через минуту дверь кабины лифта открылась и появился ремонтник. На нем был комбинезон и широкий пояс с инструментами. Агент поздоровался с ним, попросил войти в кабину и показал свое удостоверение. Они разговаривали так тихо, что Ченселор ничего не слышал, но видел, как агент передал ремонтнику деньги. Выйдя из кабины, он пригласил туда Питера: - Делайте то, что он скажет. Я заверил его, что ЦРУ проводит учения. Ченселор вошел в кабину, и ремонтник сразу же стал снимать комбинезон. Питер удивленно смотрел на него. Под комбинезоном у ремонтника были надеты засаленная майка и белые в голубой и красный горошек трусы, по расцветке похожие на оберточную бумагу для хлеба. - Я не могу отдать вам пояс с инструментами. Он принадлежит мне лично. Понятно? - Понятно, - ответил Питер, надевая комбинезон и шапочку ремонтника. В лифте они спустились прямо в подвал. Ремонтник проводил Ченселора за угол. По короткому лестничному пролету они поднялись в помещение со шкафчиками для хранения одежды. Двое служащих отеля уже переоделись и собирались уходить. Ремонтник тихонько переговорил с ними. - Давайте, мистер, - сказал служащий, стоявший справа. - Профсоюзный билет у вас практически в руках. - Оказывается, и супермены играют в игры, - усмехнулся его товарищ. Дверь из подвала вела в узкий, уставленный баками для мусора проезд. У парадного входа Питер заметил фигуру человека в плаще, его силуэт четко вырисовывался на фоне желтоватого закатного неба. Скоро должно стемнеть. "Можно будет воспользоваться темнотой и тем, что в этот час на улицах многолюдно", - подумал Ченселор. Но сначала предстояло проскочить мимо человека в плаще. Он дежурил здесь явно не случайно. Шагая между двумя служащими отеля, Питер кивком указал на маячившую впереди фигуру. Служащие поняли, что уже вступили в игру, и испытывали от этого удовольствие. Когда они проходили мимо человека, дежурившего у входа в отель, оба заговорили с Питером разом. - Вы... - произнес человек в плаще. Ченселор застыл на месте. На его плечо тяжело опустилась чужая рука, и он со злостью стряхнул ее. Человек повернул Питера к себе и сорвал с его головы шапочку. Тот бросился на человека, тесня его корпусом в проезд. Служащие отеля переглянулись, в их глазах засквозила тревога. - Вы, ребята, играете в довольно грубые игры, - сказал один из них, тот, что стоял слева от Питера. - Думаю, они и не играют вовсе, - заметил его товарищ, отодвигаясь подальше. Больше Питер ничего не слышал. Он бросился бежать, расталкивая прохожих на тротуаре. Вот он достиг перекрестка. Загорелся красный свет, и улицу заполнили машины. Он свернул вправо, чувствуя за собой погоню, и бросился вдоль квартала. Потом стремительно выскочил на проезжую часть и, едва увернувшись от какой-то машины, перебежал на противоположную сторону. Перед витриной магазина толпился народ и разглядывал Санта Клауса и гномиков. Ченселор, как одержимый, протискивался сквозь толпу, посматривая назад через головы прохожих. Человек в плаще стоял на другой стороне улицы и не пытался ее пересечь. Он держал около рта какой-то прямоугольный предмет, слегка наклонив его. И Питер понял, что тот говорил по рации. Он продолжал пробивать себе дорогу сквозь толпу. Не успев толком ничего осознать, оказался перед следующей витриной - ювелирного магазина. И вдруг раздался треск стекла. Подобного звука Ченселор никогда раньше не слышал, Оглушающий вой сигнала тревоги разорвал воздух. Прохожие стали оборачиваться на Питера, а он, застыв на месте, все смотрел на витрину. В нескольких сантиметрах от его головы в стекле зияло небольшое пулевое отверстие - кто-то невидимый стрелял в него. Люди на тротуаре подняли крик. Питер бросился к перекрестку. Какой-то человек устремился следом за ним: - Стой! Полиция! Питер смешался с толпой. Даже если полицейский держал пистолет наготове, выстрелить он все равно не решился бы. Пробив сере дорогу локтями, Питер выбрался на край тротуара и опять бросился бежать вдоль улицы. У перекрестка образовалась пробка, как обычно в часы пик. Машины совершенно не двигались. Питер пробежал примерно половину квартала, прежде чем заметил свободное такси. Он устремился к нему, надеясь, что его никто не опередит. Такси было для него сейчас не просто средством передвижения. Оно могло стать убежищем. - Я не работаю, парень. Не поеду. - Но табличка горела... - По ошибке. Теперь уже не горит. - Водитель презрительно оглядел Питера и покачал головой. И Ченселор вдруг, заметил, что у него лопнул комбинезон а выглядит он, мягко выражаясь, довольно неопрятно. Не раздумывая, он тут же принялся снимать комбинезон. "Красивая девушка похожа на мелодию..." У бровки тротуара стоял какой-то пьяный. Наблюдая за Питером, он напевал и прихлопывал в такт, видимо, подбадривая его. Машины тронулись с места, такси - тоже. Стянув наконец комбинезон, Ченселор стремительно проскочил между машинами и опять оказался в толпе. Он взглянул на часы. С тех пор как он разговаривал с Лонгвортом, прошло