силах произнести эти слова. Всю жизнь меня учили одерживать победы! Алексеев вспомнил, как он узнал о предстоящей войне с НАТО. Я ведь сказал им, что нужно немедленно нанести удар, что нам следует воспользоваться фактором стратегической внезапности, что мы столкнемся с трудностями, если будем ждать слишком долго. Я предупредил их о необходимости закрыть Северную Атлантику, чтобы отрезать войска НАТО от источников снабжения, перерезать морские коммуникации между Америкой и Европой. Мы говорили обо всем этом -- и что теперь? Теперь мы не сумели добиться ничего этого, мой друг в тюрьме КГБ и моей собственной жизни угрожает смертельная опасность, потому что я могу потерпеть неудачу в осуществлении невозможного плана -- поскольку был прав с самого начала! Успокойся, Паша. Зачем Политбюро прислушиваться к мнению своих генералов, когда гораздо проще их расстрелять? -- сказал он себе. Начальник оперативного управления просунул голову в дверь. -- Войска начали наступление. -- Спасибо, Евгений Ильич, -- с теплой улыбкой поблагодарил его генерал. Он встал из-за стола. -- Давайте посмотрим, майор, как быстро нам удастся прорвать оборону противника! Альфельд, Федеративная Республика Германия -- Похоже на драку в темном баре, -- произнес Вуди с места наводчика. -- Что-то вроде этого, -- согласился Макколл. Их предупредили о предстоящем наступлении двух или трех советских резервных дивизий. По огневой мощи они не уступали, по-видимому, двум кадровым дивизиям и вели обстрел обоих берегов реки. Плохая видимость мешала противникам в равной степени. Русские из-за этого недостаточно эффективно корректировали свой артиллерийский огонь, а войска НАТО сумеют получить всего лишь минимальную поддержку авиации. Как всегда, самой тяжелой частью артподготовки русских был мощный ракетный обстрел -- он велся по площадям, неприцельно, и реактивные снаряды в течение двух минут сыпались, как град. Несмотря на то что обороняющиеся силы несли потери -- машины взрывались и люди гибли, -- они занимали хорошие позиции, и урон оказался небольшим. Вуди включил тепловизионный прицел. С его помощью наводчик мог различать цели на расстоянии примерно, в тысячу ярдов -- при существующих условиях вдвое больше, чем через оптический прицел. В левой части башни сидел заряжающий. Его нога покоилась на педали, ведущей в отделение, где находилась укладка боезапаса. Механик-водитель в своем отсеке, расположенном под артиллерийским орудием и похожем на гроб, нервно постукивал пальцами по рычагам управления. -- Веселее, парни, наши подходят, -- обратился Макколл к своему экипажу. -- Получено сообщение о движении танков на востоке. -- Я вижу их, -- согласился Вуди. Несколько пехотинцев возвращались с передовых постов, где они прислушивались к маневрам противника. Гораздо меньше, чем следовало бы, подумал Макколл. Какие огромные потери за последние... -- Цель -- танк, направление на двенадцать часов, -- произнес Вуди. Он нажал на спуск, и "абрамс" словно подпрыгнул после первого выстрела. Стреляная гильза выскользнула из казенника. Заряжающий нажал ногой на педаль. Дверца отделения, где хранился боекомплект, откатилась в сторону, он достал новый подкалиберный снаряд, чуть повернулся и вставил его в казенник. -- Готов! Вуди уже навел орудие на другую цель. Он действовал в основном самостоятельно, потому что Макколл наблюдал за действиями остальных танков своего взвода. Командир оборонительного сектора вызвал артиллерийскую поддержку. Следом за первым рядом русских танков, увидели американцы, бежали спешенные солдаты, стараясь не отставать, чтобы укрываться за их броней. Вместе с танками ехали и восьмиколесные бронетранспортеры. Американские боевые машины пехоты "брэдли" обстреливали их из своих 25-миллиметровых автоматических пушек, и тут же в двадцати футах от земли начали разрываться артиллерийские снаряды с бесконтактными взрывателями, осыпающие солдат противника градом смертоносных осколков. Промахнуться было просто невозможно. Русские танки двигались с интервалами вдвое меньше обычных стоярдовых на узком участке. Вуди увидел, что это были старые Т-55 с устаревшими стомиллиметровыми орудиями. Он успел подбить три танка еще до того, как русские увидели позиции "абрамсов". Русский снаряд попал в кучу кирпичных обломков перед самым танком и осыпал его градом стальных и каменных осколков. Вуди взорвал русский танк кумулятивным снарядом. Вокруг начали падать дымовые снаряды, но это никак не помогло русским. Электронные прицелы на бронированных машинах НАТО легко видели сквозь облако дыма. Теперь на позиции 11-го бронетанкового полка падало больше артиллерийских снарядов, потому что русские могли корректировать огонь своих батарей. Артиллерия НАТО принялась за поиск этих батарей, и началась артиллерийская дуэль. -- Командирский танк с антенной! Подкалиберным! -- Наводчик прильнул к прицелу, направил орудие на Т-55 и выстрелил. На этот раз снаряд пролетел мимо, но второй взорвал боекомплект русского танка и сорвал с него башню, отлетевшую далеко в сторону. В тепловизионном прицеле были отчетливо видны яркие точки летящих противотанковых ракет и всплески взрывов от попаданий. Внезапно русские остановились. Большинство боевых машин было подбито, остальные развернулись и помчались назад. -- Прекратить огонь, прекратить огонь! -- скомандовал Макколл своему взводу. -- Сообщите о состоянии. -- У танка три-два перебита гусеница, -- послышался голос. Остальные остались невредимыми, скрытые от вражеского огня грудами кирпичных обломков. -- Выпущено девять снарядов, босс, -- доложил Вуди. Макколл и заряжающий открыли люки, чтобы проветрить внутреннее помещение от едкого порохового дыма. Наводчик снял кожаный шлем и потряс головой. Его светлые волосы были грязными и мокрыми от пота. -- Знаешь, все-таки у старого М-60 были свои достоинства. -- Какие, Вуди? -- В нашем М-1 нет нижнего люка. А там можно было помочиться, не вылезая наружу. -- И понадобилось тебе говорить об этом! -- простонал механик-водитель. -- Я едва сдерживаюсь! Макколл засмеялся и лишь через несколько мгновений понял причину веселья -- они впервые остановили Ивана, отбили атаку, не отступая назад. Очень удачно, поскольку сейчас проделать это было бы трудно. А как реагирует на все это экипаж? Они шутят! Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" О'Мэлли снова поднял в небо свой вертолет. Теперь он проводил в полете в среднем по десять часов ежедневно. За последние четыре дня было торпедировано три судна, еще в два попали ракеты, запущенные с подводных лодок, но русские дорого заплатили за это. В исландских водах у них находилось примерно двадцать подводных лодок. Восемь было потоплено, когда они пытались прорваться через оборонительный заслон в Датском проливе, представляющий собой внешнюю линию обороны ударного соединения. Еще несколько пали жертвами кораблей с буксируемыми гидролокационными антеннами, чьи вертолеты были усилены теперь вертолетами с британского авианосца "Илластриэс". Дерзкий русский шкипер на своем "танго" сумел, наконец, прорваться к одной из авианосных боевых групп и всадить одну рыбу в толстую кожу "Америки", но был тут же атакован и потоплен эсминцем "Кэрон". Подбитый авианосец мог теперь развивать скорость не больше двадцати пяти узлов, чего едва хватало, чтобы обеспечивать взлет и посадку самолетов, но по-прежнему оставался в составе соединения. Группа "Майк" -- в нее входили "Рубен Джеймс", "Бэттлэкс" и "Илластриэс" -- сопровождала десантные корабли, направляющиеся к югу для новой высадки. В "темных лесах" по-прежнему скрывались страшные "медведи", и Иван продолжал преследовать десантные корабли, как только выдавалась такая возможность. С тысячи футов О'Мэлли видел "Нассау" и еще три корабля к северу от себя. Над Кефлавиком поднимался дым. Русским войскам не давали ни минуты покоя. -- Им будет трудно выследить нас, -- произнес вслух Ролстон. -- Ты считаешь, что у русских войск нет раций? -- спросил О'Мэлли. -- Есть, конечно. -- Тогда что им мешает увидеть нас вот с тех высот и связаться по радио с подводными лодками? -- Я как-то не подумал об этом, -- признался младший лейтенант. -- Ничего страшного. Можешь не сомневаться, что Иван подумал. -- О'Мэлли снова посмотрел на север. Там, на десантных кораблях, находились три тысячи морских пехотинцев. Эти парни не раз спасали его во Вьетнаме. "Рубен Джеймс" и О'Мэлли занимали ближнюю к берегу позицию, охраняя фланг маленького конвоя, а британские корабли и вертолеты защищали его со стороны моря. Глубины были здесь сравнительно небольшими. Буксируемую гидролокационную антенну пришлось смотать и поднять на борт. -- Уилли, сбрасывай, сбрасывай! -- В воду полетел первый гидроакустический буй, работающий в активном режиме. В течение нескольких следующих минут было сброшено еще пять буев. Пассивные гидролокационные буи, которыми пользовались в открытом океане, здесь приносили мало пользы. Русским субмаринам незачем подкрадываться, когда им сообщают о местонахождении кораблей противника. Лучше отпугнуть их, чем пускаться на хитрости. Три часа, подумал О'Мэлли. -- "Стилет", это "Ромео", -- послышался голос Морриса. -- "Браво" и "Индия" выследили возможный контакт мористее, в двадцати девяти милях, на пеленге два-четыре-семь. -- Понял вас, "Ромео", -- отозвался О'Мэлли и обратился к Ролстону: -- Этот ублюдок находится на расстоянии ракетного выстрела. Он может доставить крупные неприятности морской пехоте. -- Контакт! Возможный контакт с четвертого буя, -- произнес Уилли, глядя на дисплей гидролокатора. -- Слабый сигнал. О'Мэлли развернул вертолет и направился обратно вдоль линии сброшенных им буев. Кефлавик, Исландия -- Как вы считаете, где они? -- спросил Андреев у флотского офицера связи. Координаты американского соединения наносили на карту на основании донесений наблюдательных пунктов, расположенных на горных вершинах. -- Пытаются добраться до целей, -- покачал головой моряк. Генерал вспомнил время, проведенное им самим на борту корабля, каким беззащитным он чувствовал себя, какой опасности подвергался. Где-то в глубине сознания он испытывал сочувствие к американским морским пехотинцам, однако Андреев не мог позволить себе такой роскоши, как великодушие. Его десантники вели тяжелые бои, и ему совсем не нужны были дополнительные войска противника с тяжелой техникой -- совсем не нужны! Его дивизия была развернута таким образом, чтобы как можно дольше не допускать американцев в районы Рейкьявика и Кефлавика. Первоначальное задание осталось без изменений -- не дать войскам НАТО пользоваться авиабазой в Кефлавике. Он мог выполнить это задание, пусть угрожающее вероятным уничтожением его отборных войск. Проблема, однако, заключалась в том, что и аэропорт Рейкьявика представлял такую же ценность для противника, а удержать оба объекта силами одной легкой дивизии без танков и артиллерии не представлялось возможным. И вот теперь американские десантные суда плыли вдоль берега Исландии издевательски близко, в непосредственной видимости русских наблюдательных постов -- целый полк морской пехоты с тяжелым вооружением и вертолетами, который мог высадиться, где пожелает. Если Андреев произведет перегруппировку для отражения новой угрозы, он подвергнет свои части на передовой смертельной опасности в момент отрыва от противника. Стоит ему задействовать резервы, как они окажутся на открытой местности, где будут в пределах досягаемости вражеской морской артиллерии и авиации, которые смогут уничтожить их. Американцы перебрасывают этот полк не для того, чтобы усилить войска, сражающиеся с его воздушно-десантной пехотой, а чтобы воспользоваться на мгновение возникшей слабостью. Выйдя на расчетную позицию, десантные корабли могут дождаться сумерек или плохой погоды и незаметно подойти к берегу, чтобы высадить морских пехотинцев. Как развернуть свои части для предотвращения этой угрозы? Радиолокаторов у него не осталось, в строю всего одна реактивная пусковая установка "земля-воздух", а линейные корабли методически уничтожали его артиллерию. -- Сколько подводных лодок поблизости от нас? -- Не знаю, товарищ генерал. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" Моррис наблюдал за планшетом, на который наносили данные, полученные от гидролокаторов. Контакт с гидроакустическим буем исчез через несколько минут. Косяк сельди, наверно. В океанских водах у берегов Исландии масса рыбы, и гидролокатор может принять ее за подводную лодку. Гидролокатор фрегата был практически бесполезен, пока корабль старался не отстать от десантных судов. Сообщения о возможной подводной лодке со стороны моря -- а сейчас любой контакт с подводной лодкой мог означать субмарину противника, вооруженную крылатыми ракетами, -- было достаточно, чтобы коммодор приказал идти на полном ходу. О'Мэлли погружал сейчас свой гидролокатор, пытаясь заново обнаружить утерянный контакт. Он оставался единственным, кто занимался сейчас поисками подводных лодок. -- "Ромео", это "Браво". Информируем вас, что обнаружили возможный контакт с подводным ракетоносцем противника. -- Дугу Перрину приходилось исходить из самых пессимистических предположений. -- Понял вас, "Браво". -- Судя по полученным данным, три вертолета помогали британскому фрегату в этом поиске, и "Бэттлэкс" занял позицию между контактом и десантными кораблями. Не забывай об осторожности. Дуг, подумал Моррис. x x x -- Контакт! -- воскликнул Уилли. -- У меня активный гидроакустический контакт на пеленге три-ноль-три, дистанция две тысячи триста. О'Мэлли не понадобилось смотреть на дисплей тактической обстановки -- подводная лодка находилась между ним и десантными кораблями. -- Поднять локатор! -- Пилот завис над водой, ожидая, пока будет смотан трос с находящимся на его конце датчиком. Теперь контакт знал об опасности, и потому преследовать становилось труднее. -- "Ромео", я "Стилет", обнаружен возможный контакт. -- Понял вас. -- Моррис смотрел на экран. Он приказал направить фрегат к месту контакта, развив максимальную скорость. Не слишком разумный тактический ход, но у него не было выбора -- нужно атаковать подводную лодку до того, как она сблизится с десантными кораблями. -- Предупредите "Нассау", что мы преследуем возможный контакт. -- Локатор -- вниз! -- скомандовал О'Мэлли. -- Опускай на глубину четыреста футов, Уилли, и врезай! Уилли включил активный режим, как только локатор оказался на заданной глубине. На экране сразу возникло множество эхо, поскольку датчик находился так близко ото дна, что сигналы отразились от пары десятков выступающих вверх скал. Сильное приливное течение тоже не улучшало слышимость. Вода, обтекающая скалы, выдавала массу ложных сигналов и в пассивном режиме. -- Сэр, я слышу массу всякой чепухи. -- Я чувствую, что она где-то здесь, Уилли. Когда мы действовали в активном режиме прошлый раз, готов поклясться, лодка была на перископной глубине, а за время перелета она ушла на глубину. -- Так быстро? -- удивился Ролстон. -- Да. -- Шкипер, мне кажется, что внизу заметно движение. О'Мэлли связался с фрегатом и получил от Морриса разрешение на пуск торпеды. Ролстон установил ее гидролокатор на режим кругового поиска, и пилот сбросил торпеду в море. О'Мэлли подключил наушники к гидролокатору и начал прислушиваться к доносившимся звукам. Он слышал, как воют винты торпеды, затем до него начали доноситься щелчки импульсов, излучаемые гидролокатором. Торпеда описывала круги в течение пяти минут, внезапно переключилась на непрерывный активный режим и.., взорвалась. -- Какой-то странный взрыв, сэр, -- заметил Уилли. -- "Стилет", это "Ромео". Сообщите о результатах. -- "Ромео", это "Стилет". Мне кажется, что торпеда попала в скалу на дне. -- О'Мэлли выдержал паузу. -- "Ромео", здесь скрывается подводная лодка, но я не могу пока обнаружить ее. -- Почему вы так считаете, "Стилет"? -- Если лодка хочет затаиться, лучшего места не найти, "Ромео". -- Согласен. -- Моррис полагался на интуицию О'Мэлли. Он вызвал командира десантного соединения на "Нассау". -- "Новембер", я "Ромео", мы обнаружили вероятный контакт. Советую повернуть к северу, пока мы ведем преследование. -- Это невозможно, "Ромео", -- тут же послышался ответ коммодора. -- "Индия" преследует вероятный, повторяю, вероятный контакт, похожий на подводный ракетоносец. Мы направляемся к месту высадки полным ходом. Постарайтесь потопить ее, "Ромео". -- Понял вас. Конец связи. -- Моррис положил трубку радиотелефона и повернулся к стоящему рядом офицеру. -- Продолжайте сближение с целью. -- Разве не опасно мчаться прямо к тому месту, где обнаружена подводная лодка? -- спросил Каллауэй. -- Ведь у вас есть вертолет, который может удержать ее на расстоянии. -- Вы познаете тактику противолодочной обороны, мистер Каллауэй. Да, это опасно, совершенно верно. Вспоминаю, когда я учился в Аннаполисе, нам говорили, что охота за подводными лодками может оказаться опасной... Обе газотурбинные установки работали на полную мощность, и острый форштевень фрегата, мчавшегося со скоростью, превышающей тридцать узлов, с шипением вспарывал воду. Вращающий момент винта чуть кренил корабль на левый борт. Фрегат стремительно сближался с подводной лодкой. x x x -- Дело становится неприятным. -- пробормотал О'Мэлли. Он отчетливо видел теперь мачту фрегата, вырисовывающуюся над горизонтом, хотя вертолет завис в пятидесяти футах над поверхностью моря. -- Что ты слышишь, Уилли, говори со мной! -- Слышу эхо наших импульсов, сэр, отражающихся от дна. Дно, наверно, походит на подводный город -- столько там торчащих скал. И множество водоворотов -- снизу доносится масса шумов. Отвратительные условия для гидролокации, сэр. -- Перейди на пассивный режим. -- Пилот протянул руку и щелкнул переключателем. Да, акустик прав. Слишком много шумов обтекания. Думай! -- скомандовал он себе и посмотрел на дисплей тактической обстановки. Десантные корабли находились всего в десяти милях отсюда. Он не слышал шума их силовых установок на своем гидролокаторе, но подводная лодка могла их услышать с тридцатипроцентной вероятностью. Если недавно она находилась на перископной глубине, подумал О'Мэлли, вполне вероятно, что шкипер субмарины имеет представление, где сейчас находится соединение десантных кораблей.., имеет представление, это верно, но этого недостаточно для атаки. -- "Ромео", это "Стилет". Вы не можете передать десанту, чтобы он отвернул в сторону, прием. -- Нет, "Стилет". Они уходят от вероятного контакта, который находится мористее. -- Просто великолепно, -- проворчал О'Мэлли по системе внутренней связи. -- Поднимай локатор. Уилли. -- Через минуту вертолет направился на запад. -- Этот русский шкипер -- отчаянный парень, -- заметил пилот. -- И не просто отчаянный, но и умный... -- О'Мэлли включил радио. -- "Ромео", это "Стилет". Нанесите курс "Новембера" на свой дисплей тактической обстановки и передайте на мой. Для осуществления операции потребовалась минута. О'Мэлли мысленно поблагодарил безымянного инженера, встроившего эту функцию в бортовой компьютер "сихоука". Пилот провел воображаемую прямую от их единственного контакта с подводной лодкой до курса "Нассау". Предположим, подводная лодка движется со скоростью двадцать-двадцать пять узлов... Он протянул руку и ткнул пальцем в точку на экране. -- Вот где находится этот ублюдок! -- Почему вы так уверены, шкипер? -- спросил Ролстон. О'Мэлли уже вел вертолет к указанной им точке. -- Да потому что, если бы я был на его месте, я расположился бы именно там! Уилли, в следующий раз, когда опустишь гидролокатор, погрузи его точно на сто футов. И вот что еще, мистер Ролстон, -- этот парень думает, что ему удалось обмануть О'Мэлли. -- Никому это не удастся, сказал себе пилот. Он сделал круг над местом, где по его расчетам должна была находиться подводная лодка, и перевел вертолет в режим зависания. -- Опускай локатор, Уилли. Поиск в пассивном режиме. -- Локатор на глубине сто футов, шкипер. Слушаю. -- Секунды растягивались в минуты. Пилот удерживал вертолет над заданной точкой. -- Возможный контакт на пеленге один-шесть-два, -- донесся, наконец, голос Уилли. -- Активный режим? -- спросил Ролстон. -- Подождем. -- Пеленг медленно меняется, сейчас один-пять-девять. -- "Ромео", это "Стилет", докладываю о возможном контакте с подводной лодкой. -- Бортовой компьютер вертолета передал данные компьютеру "Рубена Джеймса". Моррис изменил курс и направил фрегат в сторону контакта. О'Мэлли поднял гидролокатор и сбросил гидроакустический буй, чтобы отметить это место и удерживать контакт, пока совершает перелет на другую позицию. Фрегат находился сейчас в четырех милях от вертолета. -- Опустить гидролокатор! -- Снова минутное ожидание. -- Контакт, пеленг один-девять-семь. Шестой буй показывает пеленг на контакт один-четыре-два. -- Попался, сукин сын! Поднять локатор! А теперь прикончим его. Ролстон готовил торпеду, пока О'Мэлли разворачивался на юг, чтобы зайти на цель сзади. Их последняя торпеда была поставлена на глубину двести футов и поиск в режиме "змейки". -- Опустить локатор! -- Контакт, пеленг два-девять-восемь. -- Активный режим! Уилли нажал на кнопку. -- Подводная лодка, пеленг два-девять-восемь, дистанция шестьсот. -- Торпеда готова! -- тут же произнес Ролстон, и пилот нажал большим пальцем на красную кнопку пуска. Полированная зеленая торпеда упала в воду. И все. -- Шкипер, механизм не включился -- это неисправная торпеда. Для ругательства времени не осталось. -- "Ромео", это "Стилет", мы только что сбросили на подводную лодку торпеду, оказавшуюся неисправной -- повторяю, торпеда неисправна. x x x Моррис сжал в руке трубку радиотелефона, повернулся и отдал приказ относительно изменения курса: -- "Стилет", это "Ромео". Можете продолжить преследование цели? -- Да, она движется полным ходом по курсу два-два-ноль.., одну минуту, поворачивает на север.., похоже, сбрасывает скорость. "Рубен Джеймс" находился сейчас в шести тысячах ярдов от русской субмарины. Подводный и надводный корабли сближались, и оба находились в пределах дальности стрельбы. -- Стоп машина, полный назад! -- приказал Моррис. Через несколько секунд корпус фрегата начал содрогаться от резкого торможения. Меньше чем через минуту "Рубен Джеймс" сбавил ход до пяти узлов, и Моррис приказал двигаться вперед трехузловым ходом, чтобы только сохранить управляемость. -- "Прерия/Маскер"? -- Действует, сэр. Каллауэй все это время старался молча стоять в стороне, но теперь не выдержал. -- Капитан Моррис, а не станем ли мы теперь легкой целью для противника? -- спросил он. -- Станем, -- кивнул Моррис. -- Но мы можем останавливаться быстрее подводной лодки. Ее гидролокатор лишь сейчас обретает способность действовать, а мы движемся настолько тихо, что она нас не услышит. Гидроакустические условия плохи для всех в равной степени. Действительно, мы идем на риск, -- согласился капитан. Он связался по радио с "Илластриэс" и попросил выслать еще один вертолет. Ему пообещали, что вертолет прибудет через пятнадцать минут. Моррис следил за вертолетом О'Мэлли с помощью радиолокатора. Русская подводная лодка сбавила ход и снова ушла на глубину. -- "Вампиры", "вампиры"! -- послышался возглас оператора радара. -- Вижу в воздухе две ракеты... -- "Браво" сообщает, что его вертолет только что сбросил торпеду на русский ракетоносец, -- произнес офицер ПЛО. -- Ситуация становится запутанной, -- спокойно заметил Моррис. -- Приготовиться открыть огонь. -- "Браво" сбил одну ракету, сэр! Вторая направляется к "Индии"! Моррис не отрывал взгляда от главного радиолокационного экрана. Значок "?" быстро перемещался в сторону авианосца "Илластриэс" -- очень быстро. -- Считаем, это ракета типа СС-Н-19 -- по мнению "Браво", его контакт -- подводная лодка типа "оскар". "Браво" сообщает, что торпеда попала в цель, сэр. -- На экране было видно, что около места, где находилась подводная лодка, кружатся четыре вертолета. -- "Ромео", я "Стилет", этот ублюдок прямо под нами -- пеленг только что изменился на обратный. -- Гидропост, поиск по типу "янки" на пеленге один-один-три! -- скомандовал Моррис и поднял трубку радиотелефона. -- "Новембер", немедленно поворачивайте на север! -- передал он на "Нассау". -- Попадание ракеты в "Индию", сэр. Одну минуту.., вертолет "Индии" сообщает, что сбросил на контакт вторую торпеду! Авианосцу "Илластриэс" придется пока самому позаботиться о себе, решил Моррис. -- Контакт на пеленге один-один-восемь, дистанция тысяча пятьсот, сэр. -- Данные тут же ввели в систему управления огнем. Через мгновение вспыхнула лампочка -- получено огневое решение. -- Готово! -- Пуск! -- скомандовал Моррис, сделал короткую паузу и отдал приказ: -- Мостик, говорит рубка: самый полный вперед! Поворот направо на курс ноль-один-ноль. -- Черт побери, -- пробормотал Каллауэй. Трехствольный торпедный аппарат на правом борту фрегата повернулся, и из него вылетела торпеда. Механики в машинном отделении услышали, как газовые турбины с холостого хода перешли на максимальную мощность. Нос корабля приподнялся, корма осела, и сзади поднялся высокий бугор пены. Мощные газотурбинные установки разгоняли фрегат, почти как автомобиль. -- "Ромео", это "Стилет": внимание, внимание -- цель только что выстрелила в вас торпедой! -- Пустим "никои"? -- спросил Моррис. Корабль мчался слишком быстро, и его гидролокатор перестал функционировать. -- Одна уже в воде, другая готова к пуску, сэр, -- доложил старшина. -- Тогда все в порядке, -- заметил Моррис, сунул руку в карман, достал сигарету, посмотрел на нее и бросил всю пачку в мусорную корзину. -- "Ромео", это "Стилет", у нашего контакта силовая установка второго типа. Оцениваю контакт как подводную лодку типа "виктор". Сейчас она двигается полным ходом и поворачивает на север. Ваша торпеда действует в активном режиме и преследует цель. Мы потеряли рыбу, которую "виктор" послал в вас. -- Понял вас, "Стилет", продолжайте следить за подводной лодкой. x x x -- Ну и хладнокровный сукин сын! -- произнес О'Мэлли по системе внутренней связи. Он видел, как над палубой авианосца "Илластриэс" поднимается дым. Какой же ты идиот! -- выругал себя пилот. Не нужно было сбрасывать первую торпеду. Теперь ему оставалось лишь одно -- удерживать погружной гидролокатор в активном режиме. -- Шкипер, торпеда перешла в непрерывный активный режим. Похоже, что она замкнулась на цель, так как интервалы между импульсами сократились. Слышу звуки от потрескивания корпуса, лодка снова меняет глубину погружения, думаю, она всплывает. О'Мэлли увидел водный бурун. Внезапно над водой показался сферический форштевень "Виктора" -- подводная лодка утратила контроль над рулями глубины, пытаясь уклониться от торпеды. То, что последовало дальше, было первым взрывом боеголовки, увиденным пилотом, -- подводная лодка начала было соскальзывать обратно, уходя на глубину, когда в сотне футов от того места, где впервые показался над водой ее нос, взлетел огромный фонтан воды. -- "Ромео", это "Стилет", ваша торпеда попала в цель -- я видел это собственными глазами! Повторяю, торпеда попала в цель! Моррис посмотрел на старшего акустика. Он не смог обнаружить звуки гидролокатора вражеской торпеды -- она прошла мимо. x x x Капитан Перрин не верил происходящему. В "оскар" попали три торпеды, и все-таки не было слышно звуков, издаваемых разрушающимся корпусом и рушащимися переборками. Однако шум машин прекратился, и гидроакустики фрегата слышали лодку, от которой отражались импульсы гидролокатора, действующего в активном режиме. "Бэттлэкс" шел вперед со скоростью пятнадцать узлов, и внезапно перед ним из воды показался среди массы пузырей черный форштевень лодки. Капитан выбежал на мостик и посмотрел в бинокль на русскую субмарину. Она находилась всего в миле от фрегата. На вершине ее паруса показался человек, отчаянно размахивающий руками. -- Не стрелять! -- крикнул капитан. -- Не стрелять! Рулевой, как можно быстрее подведите корабль к ним! Он не верил своим глазам. В верхней части корпуса "оскара" виднелось две пробоины с рваными краями, и крен лодки достигал тридцати градусов из-за лопнувших балластных цистерн. Команда выскакивала на палубу из паруса и носового люка. -- "Браво", это "Ромео". Мы только что потопили у берега подводную лодку типа "Виктор". Сообщите, как дела у вас, прием. Перрин поднял трубку радиотелефона. -- "Ромео", рядом с нами на поверхности поврежденный "оскар", команда покидает его. Он выпустил две ракеты. Наши "сивулфы" сбили одну, вторая попала в носовую часть "Индии". Готовимся провести спасательную операцию. Передайте "Новемберу", что он может продолжать свой променад, прием. -- Продолжаем путь, "Браво". Конец связи. -- Моррис переключил каналы. -- "Новембер", я "Ромео". Вы приняли сообщение с "Браво"? Прием. -- Приняли, "Ромео". Пора высаживать весь этот парад на берег. x x x Генерал Андреев сам принял донесение от наблюдательного поста, прежде чем передал радиотелефон своему начальнику оперативного отдела. Американские десантные корабли находились сейчас в пяти километрах от маяка Акранес. Скорее всего они пройдут к старой китобойной базе в Хвальсфьердуре и будут выжидать там удобного момента. -- Мы будем сопротивляться до конца, -- произнес полковник КГБ. -- Мы продемонстрируем американцам стойкость советских солдат! -- Меня восхищает ваше мужество, товарищ полковник. -- Генерал подошел к углу помещения и взял стоявший там автомат. -- Берите, вы сами станете для нас примером на передовой. -- Но... -- Лейтенант Гаспоренко, найдите машину с водителем для полковника. Он отправляется на фронт, чтобы продемонстрировать американцам стойкость советского солдата. -- Андреев наблюдал за удаляющимся полковником с мрачной радостью. Чекист не решился отказаться от своих слов. После его ухода генерал вызвал к себе начальника связи, чтобы отдать приказ об уничтожении всех радиопередатчиков дальнего действия за исключением двух. Андреев понимал, что сдаваться еще рано. Его солдатам сначала придется заплатить кровью, а ему самому -- страдать от каждой пролитой ими капли. Но он знал, что придет момент, когда дальнейшее сопротивление станет бесполезным, и генерал не собирался напрасно жертвовать жизнями своих людей. Альфельд, Федеративная Республика Германия Наступило затишье. Вторая атака едва не оказалась успешной. Русские танки шли вперед с безумной храбростью и сумели пробиться на расстояние пятидесяти ярдов, где их устаревшие орудия уничтожили половину американских "абрамсов". Однако эта атака заколебалась на грани успеха и все-таки закончилась неудачей, а третья, начавшаяся в сумерках, уже не была такой отчаянной, и солдаты, участвовавшие в ней, безумно устали и не стремились войти в зону поражения. Макколл слышал позади себя шум другого боя -- немецкие части к западу от города отражали очередную атаку. Стендаль, Германская Демократическая Республика -- Генерал Береговой докладывает, что начата контратака на Альфельд с севера. Алексеев выслушал это донесение равнодушно. Его последняя козырная карта была бита. Такова причина, по которой это называется азартной игрой, Паша, сказал он себе. Что предпринять дальше? В помещении штаба царила тишина. Младшие офицеры, наносившие на карту перемещения своих и вражеских частей, вообще обычно молчали, а теперь даже не смотрели на соседние секторы. Гонка за то, кто быстрее захватит позиции противника, прекратилась. Слово, о котором ты думаешь, Паша, это мрак поражения. Генерал стоял рядом с начальником оперативного управления. -- Какие у вас предложения, Евгений Ильич? Начальник оперативного управления пожал плечами. -- Нужно продолжать бой. Наши солдаты устали, но и противник устал ничуть не меньше. -- Мы бросаем в бой необстрелянных солдат против опытных ветеранов. Это следует изменить. Мы заберем офицеров, прапорщиков и сержантов из кадровых дивизий, отведенных в тыл, и усилим ими вновь прибывающие дивизии третьей очереди резерва. Таким образом рядом с зелеными резервистами окажутся опытные солдаты, понюхавшие пороха, иначе они пойдут в бой подобно скоту под нож мясника. Далее, мы временно приостановим наступательные операции... -- Товарищ генерал, если мы сделаем это... -- У нас достаточно сил для последнего решительного броска вперед. Этот бросок произойдет в тот момент и на том участке фронта, который выберу я, и эта атака будет тщательно подготовлена. Я прикажу Береговому вывести свои войска из боя с минимальными потерями. Евгений Ильич, вы отправитесь к нему в штаб сегодня вечером -- я не могу передать этот приказ по радио. Ему понадобится хороший специалист по оперативным вопросам. Вот ваша задача. -- Я даю тебе шанс искупить свою вину, подлый предатель. Воспользуйся этим шансом, потому что он для тебя последний, подумал Алексеев. Еще более важным было то, что теперь осведомитель КГБ устранен из штаба фронта. Начальник оперативного управления вышел, чтобы организовать свою переброску. Алексеев пригласил Сергетова к себе в кабинет. -- Вы снова вылетаете в Москву. Глава 42 Разрешение конфликта Брюссель, Бельгия -- Поразительно, каких успехов можно добиться с помощью пары слабых козырных карт... -- Что вы сказали, генерал? -- спросил начальник разведывательного управления. Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе покачал головой, глядя теперь на карту с возродившейся уверенностью. Альфельд сумел устоять, несмотря на натиск с двух флангов, подумал генерал. Немецкие части на западе понесли ужасающие потери, но, хотя противник местами оттеснил их, прорвать оборонительные рубежи ему не удалось. К фронту двигались подкрепления. На марше находилась свежая танковая бригада. Только что прибывшая бронетанковая дивизия наступала на юг, стараясь отрезать русскую дивизию, переброшенную с севера, от частей на Везере. Наиболее далеко продвинувшиеся русские дивизии израсходовали все свои зенитные ракеты, и союзная авиация неумолимо громила их позиции с воздуха. Материалы воздушной разведки показали, что открытая местность к востоку от Альфельда представляет собой огромное кладбище сожженных танков. В Альфельд тоже перебрасывались подкрепления. Иван будет продолжать атаки, однако теперь небо снова прояснялось и появится возможность оказать обороняющимся поддержку с воздуха. Вся мощь авиации НАТО вступит в действие. -- Иоахим, я считаю, что мы сумели остановить их. -- Ja, герр генерал! Теперь начнем гнать их обратно. Москва, РСФСР -- Отец, генерал Алексеев приказал мне передать, что, по его мнению, мы не сможем победить войска НАТО. -- Ты уверен? -- Да, отец. -- Молодой офицер сидел в кабинете министра. -- Мы не сумели воспользоваться фактором стратегической внезапности, недооценили воздушную мощь НАТО -- словом, допустили слишком много ошибок. Нам не удалось нарушить морские коммуникации НАТО. Если бы не последнее контрнаступление, мы, возможно, сумели бы добиться успеха, но... И все-таки у нас остался последний шанс. Генерал приостановил наступательные операции, готовясь к последнему удару. Для этого... -- Раз все потеряно, какой смысл в этом последнем ударе? -- Если мы сумеем нанести войскам НАТО достаточно серьезные потери, чтобы помешать началу крупного контрнаступления, мы удержим завоеванную территорию и дадим вам -- дадим Политбюро -- возможность вести переговоры с позиции силы. Даже это нельзя гарантировать, но у генерала нет выбора. Он просит тебя сообщить Политбюро, что необходимо урегулировать вопрос дипломатическими средствами и как можно быстрее, прежде чем НАТО успеет собраться с силами и начать собственное наступление, которое отбросит нас назад. Министр кивнул. Он повернулся в кресле и в течение нескольких минут смотрел в окно. Сын молча ждал ответа. -- Прежде чем все это произойдет, -- произнес наконец министр, -- они прикажут арестовать Алексеева. Ты ведь знаешь о судьбе тех военачальников, которых арестовали, правда? Сыну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл этих слов. -- Этого не может быть! -- Прошлой ночью их всех расстреляли, всех семерых, включая бывшего главнокомандующего Западным фронтом. -- Но он был отличным генералом... -- Он не сумел добиться победы, Ваня, -- тихо сказал министр. -- Государство не прощает поражений, а ведь я ради твоего спасения поддержал Алексеева... -- Его голос стих. Теперь у меня нет выбора, подумал старший Сергетов. Я вынужден поддерживать Косова, этого подонка, несмотря на возможные последствия. И рисковать твоей жизнью, Ваня. -- Виталий отвезет тебя на дачу. Там ты переоденешься в штатское и будешь ждать меня. Не выходи из дома, и никто не должен видеть тебя. -- Но ведь за тобой наверняка следят! -- Разумеется. -- По лицу его отца промелькнула легкая улыбка. -- За мной следят офицеры Комитета государственной безопасности из числа личных сотрудников Косова. -- А если он обманет тебя? -- В этом случае мне конец, Ваня, и тебе тоже. Прости меня, я никогда не думал, что такое возможно. Последние недели я очень гордился тобой. -- Он встал и обнял сына. -- Иди и положись на меня. После ухода сына, Сергетов поднял трубку телефона и набрал номер председателя КГБ. Косова не было на месте, и министр нефтяной промышленности попросил передать ему, что данные по добыче нефти в странах Персидского залива готовы. Этот условный сигнал означал, что Сергетов просит о срочной встрече. Они встретились вскоре после захода солнца. Около полуночи Иван Михайлович уже находился в самолете, летевшем обратно в Германию. Стендаль, Германская Демократическая Республика -- Председатель КГБ Косов восхищен тем, как ловко вы сумели избавиться от предателя. Он просил передать, что смерть его, даже случайная, вызвала бы подозрения, но теперь осведомитель КГБ находится в окружении и выполняет свой долг, поэтому все в порядке. -- Когда увидите этого подонка в следующий раз, передайте мою благодарность, -- проворчал Алексеев. -- Вашего друга расстреляли тридцать шесть часов назад, -- продолжил Сергетов. Генерал выпрямился и посмотрел на майора пристальным взглядом. -- Что вы сказали? -- Бывший главнокомандующий Западным фронтом расстрелян вместе с маршалами Шавыриным, Рожковым и четырьмя другими военачальниками. -- И этот мерзавец Косов осмеливается поздравлять меня... -- Он сказал, что был бессилен что-либо предпринять для их спасения, и выражает глубокое соболезнование. Подумать только, соболезнование от председателя Комитета государственной безопасности, пронеслось в голове Алексеева. Ну ничего, товарищ Косов, мы еще встретимся... -- Значит, скоро наступит и моя очередь. -- Вы правильно поступили, товарищ генерал, что посоветовали обсудить план будущих военных операций с моим отцом. По мнению его и Косова, как только такое предложение поступит в Ставку, вы будете немедленно арестованы. Политбюро по-прежнему считает, что победа возможна. Стоит им потерять веру в победный исход войны, может произойти что угодно. Алексеев точно знал, что значит выражение "что угодно". -- Продолжайте. -- Ваша идея усилить обстрелянными военнослужащими прибывающие дивизии третьей категории вызвала интерес, это всем понятно. Сейчас каждый день через Москву проходит несколько таких дивизий. -- Сергетов помолчал, чтобы генерал смог сам сделать вывод. Алексеев вздрогнул. -- Ваня, но ведь ты говоришь о государственной измене. -- Товарищ генерал, мы говорим о спасении Родины... -- Не надо смешивать спасение собственной шкуры со спасением всей страны! Ты солдат, Иван Михайлович, как и я. Наши жизни -- разменные пешки... -- В руках партийного руководства? -- презрительно усмехнулся майор. -- Слишком поздно вы начинаете проявлять уважение к партии. -- Я надеялся, что ваш отец сумеет убедить Политбюро в необходимости выбрать более умеренный путь решения проблемы. Мне и в голову не приходило поднимать мятеж. -- Время умеренности осталось в прошлом, -- ответил Сергетов. Казалось, он внезапно повзрослел и говорит подобно политическому деятелю. -- Мой отец выступал против войны вместе с несколькими другими членами Политбюро, но безуспешно. Стоит вам предложить решение конфликта дипломатическими средствами, вас арестуют и расстреляют -- во-первых, из-за того, что вы не сумели выполнить поставленную перед вами задачу, и, во-вторых, за то, что осмелились предлагать политическую линию партийной иерархии. Кто вас заменит и каким будет результат? Мой отец опасается, что Политбюро может склониться к использованию ядерного оружия на поле боя. -- Да, отец был прав, подумал Сергетов, несмотря на все недовольство партийными решениями, Алексеев служил государству слишком долго и слишком преданно, чтобы рассматривать понятие государственной измены с реалистических позиций. -- Произошло предательство идей партии и революции, товарищ генерал. Если мы не возьмем спасение страны в свои руки, погибнет и то и другое. Мой отец говорит, что вы должны решить, кому вы служите и во имя чего. -- А если мое решение окажется не таким, как вы ожидаете от меня? -- Тогда меня убьют, убьют и моего отца, и многих других. А в конечном итоге и вы не избежите расстрела. Он прав. Он прав по каждому из этих вопросов. Партийная верхушка предала революцию, предала саму идею партии.., но... -- Вы пытаетесь манипулировать мной, как ребенком! Ваш отец предупреждал вас, что я откажусь принять участие в этом, если не буду убежденным в идейной... -- генерал запнулся, подыскивая подходящее слово, -- в идейной правоте подобных действий. -- Мой отец говорил, что за много лет вас отучили самостоятельно мыслить, как этого и требует коммунистическая наука от людей. Вам говорили на протяжении всей жизни, что армия служит партии, что вы являетесь защитником государства. Он просил напомнить вам, что вы -- член партии, что пришло время сделать партию проводником народных идей. -- А-а, так вот почему он вступил в заговор с председателем КГБ! -- Может быть, вы предпочитаете очистить революционные принципы, полагаясь на поддержку православных бородатых священников или евреев-диссидентов из ГУЛАГа? Нам нужно бороться за справедливость, прибегая к тому оружию, которое у нас есть. -- У Сергетова кружилась голова из-за того, что он говорил таким тоном с генералом, отдававшим ему приказы под огнем противника, но он понимал, что отец прав. Дважды за последние пятьдесят лет партия подчиняла армию своей воле, уничтожая лучших офицеров. Несмотря на свою гордость и силу, сконцентрированную у них в руках, генералы Советской Армии были склонны к мятежу и непокорности ничуть не больше комнатной собачки. Но стоит Алексееву приять решение, сказал отец... -- Родина взывает о спасении, товарищ генерал. -- Не смейте говорить мне о Родине! -- "Партия -- душа народа", вспомнил Алексеев лозунг, который повторяли тысячи раз. -- Тогда кто убил детей из Пскова? -- Это дело рук КГБ! -- Значит, вы обвиняете в преступлении меч, а не руку, сжимающую его? Если это так, то кто вы сами? -- Непросто совершить государственный переворот, Иван Михайлович, -- заколебался Алексеев. -- Товарищ генерал, неужели ваш долг заключается в том, чтобы выполнять приказы, которые ведут к гибели нашей страны? Мы не собираемся уничтожать государство, наоборот, стремимся укрепить его, -- негромко произнес Сергетов. -- Скорее всего мы потерпим неудачу, -- заметил Алексеев, испытывая от этих слов какое-то мрачное удовлетворение. Он сел за стол. -- Но если суждено умереть, уж лучше я умру как мужчина и солдат, а не как собака. -- Он начал составлять план, направленный , на то, что они одержат верх, а он не умрет, пока не добьется успеха по крайней мере в одном деле. Высота 914, Исландия На вершине горы расположились хорошие солдаты, полковник Лоу понимал это. Почти вся артиллерия дивизии била по их позициям, авиация совершала непрерывные налеты, а пятидюймовые орудия линейных кораблей не прекращали обстрел. Он наблюдал за тем, как его солдаты взбираются по крутым склонам под огнем еще оставшихся в живых русских десантников. Универсальная корабельная артиллерия стоящих недалеко от берега линкоров обстреливала гору снарядами с бесконтактными взрывателями. Они взрывались в двадцати футах от земли страшными черными вспышками, осыпая все вокруг смертоносными осколками, а снаряды тяжелой артиллерии морской пехоты перепахивали вершину. Каждые несколько минут огонь прекращался, чтобы дать возможность авиации промчаться над самой горой, поливая ее напалмом и осыпая кассетными бомбами -- и все-таки русские не сдавались. -- Вертолеты -- вперед! -- скомандовал Лоу. Через десять минут послышался характерный шум лопастей -- пятнадцать вертолетов пролетели к востоку от командного пункта, заходя с обратной стороны горы. Начальник дивизионной артиллерии приказал прекратить огонь, чтобы дать возможность двум ротам морских пехотинцев высадиться на южном гребне вершины. Высадку поддерживали штурмовые вертолеты "си кобра". Сразу после высадки пехотинцы начали продвигаться перебежками к русским позициям, находящимся на северном гребне горы. Русский командир был ранен, а его заместитель с опозданием заметил противника у себя в тылу. Теперь он понял, что безнадежное положение стало отчаянным. Почти все рации были уничтожены, и отданный им приказ не сразу достиг солдат, которые продолжали вести огонь, так что морским пехотинцам пришлось убивать их в окопах. Но таких солдат оказалось всего несколько. Почти все десантники услышали, как ослабевает огонь, и увидели поднятые руки. Со смешанным чувством стыда и облегчения они вывели из строя свое оружие и стали ждать, когда их возьмут в плен. Бой за горную вершину продолжался четыре часа. x x x -- Высота 914 не отвечает, товарищ генерал, -- доложил связист. -- Наше положение безнадежно, -- пробормотал Андреев. Артиллерия уничтожена, запасы зенитных ракет иссякли. Ему приказали удерживать остров в течение всего нескольких недель, обещали доставить морем подкрепления, говорили, что война в Европе продлится две, максимум четыре недели. Он сумел продержаться гораздо дольше. Один из его полков был уничтожен севернее Рейкьявика, и теперь, когда американцы захватили высоту 914, исландская столица просматривалась оттуда. Две тысячи солдат и офицеров его дивизии погибли или пропали без вести, еще тысяча ранена. Достаточно. -- Свяжитесь с командующим американскими войсками по радио и передайте мою просьбу о прекращении огня. Скажите, что я готов встретиться с ним в любом месте. Десантный корабль ВМС США "Нассау" -- Значит, вы и есть "Ищейка"? -- Так точно, генерал. -- Эдварде попытался приподняться в кровати. Из-за трубок в руке и ноги в гипсе это оказалось непросто. Медсанчасть корабля была полна раненых. -- А это, должно быть, мисс Вигдис. Мне говорили, что вы красивая девушка. У меня дочь примерно таких же лет. Флотские медики сумели подобрать для нее одежду почти подходящего размера. Врач уже осмотрел ее и пришел к заключению, что Вигдис здорова и беременность протекает нормально. Она успела отдохнуть и помыться; для Майка и всех остальных, кто видел ее, девушка напоминала о лучших временах и светлом будущем. -- Если бы не Майкл, меня бы убили. -- Да, мне докладывали. Вы нуждаетесь в чем-нибудь, мисс? Она посмотрела на Эдвардса, и этот взгляд ответил на вопрос генерала более чем красноречиво. -- Для метеоролога вы справились со своей задачей очень успешно, лейтенант. -- Сэр, мы просто старались не попадаться на глаза русским. -- Нет. Вы сообщили нам, какими силами располагает Иван на этом острове и где расположены русские подразделения -- вернее, где их нет. Вы и ваши солдаты сделали много больше, чем просто старались не попадаться на глаза русским, сынок. -- Генерал достал из кармана маленькую коробочку. -- Молодец, морской пехотинец! -- Сэр, я из ВВС. -- Неужели? Ну что ж, вот это говорит, что вы из морской пехоты., -- Генерал прикрепил к подушке "Морской крест". Подошел майор и передал генералу лист бумаги. Тот прочитал донесение и сунул его в карман. -- Пора бы уж, -- выдохнул он с облегчением. -- Мисс Вигдис, вы обещаете нам присматривать за этим парнем? Свердловск, РСФСР Через двое суток им предстояло отправиться на фронт. 77-я мотострелковая дивизия принадлежала к категории третьеочередных и, как и остальные подобные части, состояла из резервистов. У нее было всего лишь чуть больше трети вооружения и техники кадровой дивизии. Со дня мобилизации вели непрерывную подготовку солдат и более старшие передавали опыт военной службы юным призывникам. Личный состав дивизии представлял собой странное сочетание. Молодежь, только что призванная в армию, была хорошо подготовлена физически, однако не имела представления о военной службе. Те, что постарше, уже раз отслужили свой срок, еще помнили, как следует воевать, но с возрастом утратили форму. Призывники отличались задором молодости и, несмотря на то что испытывали вполне естественный страх перед предстоящими боями, были готовы без колебаний защищать родину. Солдатам старших возрастов, оставившим семьи, было что терять. Содержание бесед, проводившихся приехавшими в часть участниками боев с офицерами дивизии, просочилось к солдатам. В Германии им придется несладко. Сержант-связист узнал и сообщил друзьям: в Москве в их ряды вольются опытные боевые офицеры, прапорщики и сержанты, уже обстрелянные на фронте. Резервисты почувствовали себя лучше -- опыт, завоеванный на фронте, придется весьма кстати. Теперь они знали кое-что еще: 77-я мотострелковая дивизия будет переброшена на запад меньше чем через неделю. Этим вечером в расположении части было тихо. Солдаты не спали, выходили из промозглых казарм и стояли, глядя на сосновые леса, покрывавшие восточные склоны Уральского хребта. Москва, РСФСР -- Почему не начинается наступление? -- спросил генеральный секретарь. -- Генерал Алексеев сообщил мне, что готовится к решительному удару. Он говорит, что для этого требуется время, -- ответил Бухарин. -- Передайте генералу Алексееву, что мы требуем от него решительных действий, а не пустых слов! -- произнес министр обороны. -- Товарищи, -- взял слово Сергетов, -- я припоминаю из собственной военной службы, что начинать наступление следует только тогда, когда у тебя есть решающий перевес в людях и технике. Приказывая Алексееву начинать наступление еще до того, как он достиг полной боевой готовности, мы заведомо обрекаем армию на поражение. Надо дать ему время, чтобы он смог подготовиться должным образом. -- Значит, теперь вы стали уже специалистом и по военным вопросам? -- поинтересовался министр обороны. -- Жаль, что у вас нет такого же опыта в своей специальности, тогда мы не были бы втянуты в такие неприятности! -- Товарищ министр, я предупреждал вас о том, что потребление горючего на фронте намного превзойдет представленные вами цифры, и оказался прав. Вы говорили: "Дайте нам горючее, а мы сумеем использовать его должным образом", -- правда? Это вы предсказывали победу за две недели, самое большее за четыре, верно? -- Сергетов обвел взглядом сидящих за столом. -- Такие вот специалисты и привели нас к катастрофе! -- Мы одержим победу над Западом! -- Товарищи, прошу извинить меня за опоздание. -- В зал вошел Косов. -- Мне только что сообщили, что наши войска в Исландии сдались. В качестве оправдания генерал, командующий дивизией, говорит о потерях, достигающих трети личного состава, и безнадежной тактической ситуации. -- Немедленно арестовать его! -- рявкнул министр обороны. -- Арестовать и семью предателя! -- Похоже, что наш министр обороны умеет куда лучше арестовывать своих собственных подчиненных, чем одерживать победы на поле боя, -- сухо заметил Сергетов. -- Щенок! -- Министр обороны побелел от ярости. -- Я не говорю, что мы потерпели поражение, однако совершенно ясно, что нам пока не удалось одержать победу. Наступило время урегулировать конфликт политическими средствами. -- Мы могли бы принять условия, предложенные немцами. -- В голосе министра иностранных дел прозвучала надежда. -- Вынужден с сожалением сообщить вам, что такой возможности больше не существует, -- заметил Косов. -- У меня есть основания считать, что с самого начала предложение немцев решить вопрос мирными средствами, за столом переговоров, было мистификацией, немецкой маскировкой. -- Но ваш заместитель сказал нам только позавчера... -- Я предостерегал его и вас о возникших у меня сомнениях. Сегодня во французской газете "Монд" опубликована статья о том, что немцы отвергли советское предложение об окончании войны с помощью мирных переговоров. В статье приводятся точные данные о времени и месте, где проводились предыдущие встречи, -- это значит, что основанием для нее стали официальные немецкие источники, и ясно подразумевается, что предложение о переговорах с самого начала являлось попыткой повлиять на наше стратегическое мышление. Они дают нам понять, товарищи, что собираются вести войну до победного конца. -- Маршал Бухарин, какими силами располагает НАТО? -- спросил генеральный секретарь. -- Они понесли тяжелые потери в живой силе и технике. Их войска измучены до предела. В противном случае они уже нанесли бы мощный контрудар. -- Значит, от нас требуется еще одно решающее усилие, -- произнес министр обороны. Он обвел взглядом сидящих за столом в поисках поддержки. -- Еще один завершающий удар. Может быть, Алексеев и прав -- нам нужно подготовить и скоординировать мощный бросок с целью прорвать оборонительные линии НАТО. А вот теперь ты хватаешься за соломинки, протянутые тебе другими людьми, подумал Сергетов. -- Совет Обороны обсудит этот вопрос на закрытом заседании, -- принял решение генеральный секретарь. -- Нет! -- возразил Сергетов. -- Это политическая проблема и должна решаться всем составом Политбюро. Судьбу страны нельзя отдавать в руки всего пяти человек! -- Вам не следует возражать, Михаил Эдуардович. У вас нет права решающего голоса. -- Сергетов был потрясен тем, что это сказал Косов. -- Может быть, ему следует дать такое право, -- заметил Бромковский. -- Сейчас не время заниматься решением этого вопроса, -- заявил генеральный секретарь. Сергетов посмотрел на лица остальных членов Политбюро. Ни у одного не хватило смелости взять слово. Он понимал, что едва не изменил баланс сил внутри высшего партийного органа, но до тех пор, пока не станет ясно, чья фракция сильнее, будут действовать прежние правила. Заседание завершилось. Члены Политбюро вышли из зала, в котором остались члены Совета Обороны и маршал Бухарин. Сергетов медлил с уходом, надеясь найти союзников. Остальные партийные руководители прошли мимо. Некоторые смотрели на него и тут же отводили взгляды. -- Михаил Эдуардович? -- послышался голос министра сельского хозяйства. -- Сколько горючего будет выделено для распределения продовольствия? -- А сколько у вас продовольствия? -- спросил Сергетов. О каком продовольствии может идти речь? -- подумал он. -- Гораздо больше, чем вы думаете. Во всей Российской Федерации мы увеличили частные наделы в три раза и теперь... -- Что? -- Да, старики в деревнях получают теперь массу продовольствия -- по крайней мере достаточно, чтобы прокормить страну. Сейчас возникла проблема распределения выращенного урожая. -- Мне никто не говорил об этом, -- покачал головой Сергетов. Неужели наконец-то хорошие новости? -- подумал он. -- А вы знаете, сколько раз я предлагал именно такой путь решения продовольственного вопроса? Впрочем, нет, вы ведь не присутствовали на июльском заседании в прошлом году. На протяжении нескольких лет я настаивал на том, что это единственный способ удовлетворить потребности страны в сельскохозяйственной продукции, и вот наконец со мной согласились. Мы обеспечены продовольствием, Михаил Эдуардович, надеюсь только, что у нас останется достаточно людей для его потребления. Теперь мне нужно горючее, чтобы доставить продовольствие в города. Вы дадите мне горючее? -- Сделаю все, что в моих силах, Филипп Моисеевич. -- Вы приводили разумные доводы, Михаил Эдуардович. Надеюсь, с ними согласятся. -- Спасибо. -- С вашим сыном все в порядке? -- Насколько мне известно, да. -- Мне стыдно, Михаил Эдуардович, что мой сын не на фронте, как ваш. -- Министр сельского хозяйства замолчал. -- Мы должны.., впрочем, сейчас нет для этого времени. Постарайтесь побыстрее сообщить мне данные по горючему. Союзник? Или провокатор? Стендаль, Германская Демократическая Республика Генерал Алексеев держал в руке шифровку, в которой говорилось: "НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙТЕ В МОСКВУ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ПОЛОЖЕНИЯ НА ФРОНТЕ". Неужели это его смертный приговор? Алексеев вызвал заместителя главнокомандующего, чтобы узнать последние сведения о происходящем на фронте, -- Никаких перемен. Разведка боем под Гамбургом и что-то похожее на подготовку к наступлению к северу от Ганновера, но все это не представляет серьезной опасности. -- Я вылетаю в Москву, -- сказал Алексеев и увидел, как изменилось лицо его заместителя. -- Не беспокойся, Анатолий, я слишком недавно назначен главнокомандующим и меня не за что расстреливать. Для того чтобы превратить прибывающие дивизии третьей категории в боеспособные части, нужно переводить в них обстрелянный личный состав более интенсивно. Я вернусь через сутки или меньше. Передайте майору Сергетову, чтобы он захватил мой планшет с картами и ждал меня у машины через десять минут. Сев в машину, Алексеев передал своему адъютанту шифровку и посмотрел на него с иронической улыбкой. -- Что это значит? -- Узнаем через несколько часов, Ваня. Москва. РСФСР -- Они действительно сошли с ума. -- Вам следует более тщательно выбирать слова, Борис Георгиевич, -- заметил Сергетов. -- Какой еще фокус выкинули в НАТО? Председатель КГБ посмотрел на министра и удивленно покачал головой. -- Я имею в виду не НАТО, а Совет Обороны, глупый вы человек! -- У этого глупого человека нет права голоса в Политбюро. Вы сами напомнили мне об этом, -- произнес Сергетов, все еще сохраняя слабую надежду, что члены Политбюро одумаются. -- Михаил Эдуардович, я приложил немало усилий, чтобы защитить вас. Прошу вас, не заставляйте меня жалеть об этом. Если бы вам удалось вынести вопрос на открытое голосование, вы проиграли бы, и это стало бы вашим концом. А сейчас, -- Косов снова усмехнулся, -- сейчас меня попросили поговорить с вами и попытаться склонить на свою сторону. Они вдвойне обезумели, -- продолжал Косов. -- Сначала министр обороны выразил мнение, что необходимо использовать тактическое ядерное оружие. А потому они хотят заручиться вашей поддержкой. Собираются заново прибегнуть к дезинформации. Они хотят взорвать небольшое ядерное устройство на территории ГДР и заявить, что НАТО нарушило соглашение об отказе от применения ядерного оружия и потому мы вынуждены ответить тем же. Впрочем, все не так уж плохо. Они вызвали в Москву генерала Алексеева, чтобы узнать его мнение о предлагаемом плане и разработать наиболее эффективные методы его осуществления. Сейчас он уже вылетел. -- Политбюро никогда не согласится на использование ядерного оружия. Мы ведь не сошли еще с ума, правда? Вы проинформировали Совет Безопасности о том, какой будет реакция НАТО? -- Конечно. Я сказал им, что сначала НАТО никак не отреагирует на такой неожиданный поворот событий, а затем там воцарится паника. -- То есть вы намеренно поощряли их? -- Не следует забывать, что их больше устраивает точка зрения Ларионова, чем моя. Товарищ Косов, подумал Сергетов, вы больше заботитесь о собственном будущем, чем о судьбе родины. Вы с радостью пойдете на уничтожение нашей страны, если сначала будут уничтожены ваши противники внутри нее. -- Но члены Политбюро при голосовании... -- ., поддержат решение Совета Обороны, Михаил Эдуардович. Подумайте сами: Бромковский проголосует против, на его сторону может встать министр сельского хозяйства, хотя я в этом не уверен. Меня попросили убедить вас поддержать их план, потому что это ослабит оппозицию старого Бромковского. Он хороший старик, но на его мнение уже никто не обращает внимания. -- Я никогда не соглашусь на такой шаг! -- Но именно так вам и следует поступить. И Алексеев должен пойти на это. -- Косов встал и подошел к окну. -- У вас нет никаких оснований для беспокойства -- ядерное оружие не будет использовано. Я уже принял меры. -- Что вы хотите сказать? -- Вы ведь знаете, в чьих руках находится ядерное оружие в Советском Союзе? -- Разумеется, им вооружены Ракетные войска стратегического назначения. -- Извините меня, Михаил Эдуардович, я не правильно сформулировал вопрос. Действительно, у них находятся ракеты-носители. Но ядерные боеголовки охраняют мои люди, и эти подразделения КГБ не подчиняются Ларионову! Вот почему вам следует согласиться на мое предложение. -- Хорошо, -- нехотя кивнул Сергетов. -- Тогда нужно предостеречь Алексеева. -- Только с максимальной осторожностью. По-видимому, никто не обратил внимания на то, что ваш сын несколько раз прилетал в Москву, но если вас заметят вместе с генералом Алексеевым, прежде чем он встретится с партийным руководством... -- Да, мне это понятно. -- Сергетов задумался. -- Что, если Виталий встретит их на аэродроме и передаст записку? -- Отличная мысль! Из вас выйдет хороший чекист! Водителя министра вызвали в кабинет и передали записку. Он тут же отправился в аэропорт на министерском ЗИЛе. По пути его задержала колонна бронетранспортеров. Через сорок минут он заметил, что стрелка указателя горючего в баке почти на нуле. Странно, подумал Виталий, я ведь только вчера залил полный бак -- члены Политбюро не испытывали недостатка ни в чем. И все-таки горючее кончалось, и наконец машина остановилась в семи километрах от аэропорта. Водитель вылез из автомобиля, поднял крышку капота, проверил контакты и приводные ремни. Все казалось в полном порядке. Он сел в машину и попытался завести ее. Безуспешно. Может быть, подумал Виталий, вышел из строя генератор и машина ехала на одном аккумуляторе. Он поднял трубку радиотелефона. Молчание. Аккумулятор сел полностью. x x x Военно-транспортный самолет генерала Алексеева заходил на посадку. Штабной автомобиль, присланный командующим Московского военного округа, подъехал к трапу, генерал со своим адъютантом вышли из самолета и сели в машину, которая должна, была доставить их в Кремль. Самый страшный момент для Алексеева наступил, когда он спустился по трапу, -- именно здесь сотрудники КГБ могли арестовать его. Ему даже показалось, что если бы его арестовали, он испытал бы чувство облегчения. Генерал с адъютантом ехали в полной тишине -- они все уже обсудили в самолете, когда гул моторов заглушал любые подслушивающие устройства. Алексеев обратил внимание на почти полное отсутствие грузовиков -- большинство использовалось для военных нужд, -- пустые улицы и даже на то, что очереди у продуктовых магазинов короче обычного. Военное положение, подумал генерал. Он полагал, что ехать до Кремля придется долго, но ошибся. Автомобиль въехал в ворота Кремля словно в мгновение ока. Сержант у входа в здание Совета Министров распахнул перед ним дверь и замер с рукой, приложенной к фуражке. Генерал тоже приложил руку к фуражке, приветствуя его, и поднялся по ступенькам ко второй двери, где стоял другой сержант. Алексеев шел походкой военного, выпрямив спину, и с бесстрастным лицом. Его начищенные сапоги блестели, а в глазах отражался яркий свет люстр. Он вошел в вестибюль и предпочел подняться в конференц-зал не на лифте, а по лестнице. Генерал обратил внимание, что здание было отремонтировано после взрыва бомбы. Капитан Таманской гвардейской дивизии -- воинской части, расположенной в Алабине, недалеко от Москвы, которая несла охрану Кремля и принимала участие во всех военных церемониях, -- встретил Алексеева на верхней лестничной площадке и проводил к двойным дверям, ведущим в зал заседаний. Там генерал приказал своему адъютанту подождать его и вошел в зал, держа в согнутой левой руке фуражку. -- Товарищи, генерал-полковник Алексеев прибыл по вашему приказанию! -- Добро пожаловать в Москву, товарищ генерал, -- произнес министр обороны. -- Какова ситуация в Германии? -- Обе воюющие стороны на грани истощения, но продолжают сражаться. Тактическая ситуация в настоящее время тупиковая. У нас есть люди и оружие, но мы испытываем критический недостаток горючего. -- Мы можем одержать победу? -- спросил генеральный секретарь. -- Можем, товарищ генеральный секретарь. Если в моем распоряжении будет несколько дней, необходимых для перегруппировки войск, и если я смогу провести исключительно важную работу по переформированию прибывающих дивизий, мне представляется вероятным, что мы прорвем фронт противника. -- Всего лишь вероятным? Вы не гарантируете победу? -- В голосе министра обороны звучало удивление. -- На войне не может быть гарантий, -- коротко ответил Алексеев. -- Да, нам это известно, -- сухо произнес министр иностранных дел. -- А почему мы не победили до сих пор? -- Товарищи, мы не сумели с самого начала воспользоваться факторами стратегической и тактической внезапности. Внезапность -- важнейший фактор на войне. В случае правильного его использования мы почти несомненно одержали бы победу в течение двух или трех недель. -- Что еще может сейчас вам понадобиться, чтобы победить? -- Товарищ министр обороны, мне нужна поддержка партии и народа, а также некоторое время. -- Вы уклоняетесь от прямого ответа! -- послышался голос маршала Бухарина. -- Нам не позволили применить химическое оружие при первом ударе. Оно могло бы обеспечить нам решающее превосходство над противником... -- Политические последствия такого шага были сочтены нежелательными, -- прервал его министр иностранных дел. -- А сейчас вы могли бы воспользоваться таким оружием с целью достижения решающего превосходства? -- спросил генеральный секретарь. -- Сомневаюсь. Это оружие следовало использовать с самого начала против складов противника. В настоящее время склады практически пустые и применение химических боеприпасов против них будет иметь всего лишь ограниченный эффект. Использование же химического оружия на фронте больше не представляется возможным. Прибывающие на передовую дивизии третьей категории не имеют необходимого защитного снаряжения и не смогут активно действовать в условиях химического заражения местности. -- Я снова спрашиваю вас, -- перебил его министр обороны, -- что вам нужно, чтобы добиться решающей победы? -- Для решающего прорыва позиций противника требуется взломать оборонительные линии НАТО на фронте шириной в тридцать и глубиной в двадцать километров. Для этого мне потребуется десять отлично подготовленных дивизий, готовых перейти в наступление. Чтобы сформировать такую ударную группу, нужно несколько дней. -- Как относительно применения тактического ядерного оружия? Лицо Алексеева не выдало охватившего его смятения. Неужели вы сошли с ума, товарищ генеральный секретарь? -- подумал он. -- Риск слишком велик, -- спокойно произнес генерал. Такой ответ по своей мягкости заслуживает Нобелевской премии, пронеслось у него в голове. -- А если мы сумеем политическими средствами предотвратить ответный удар НАТО? -- Этот вопрос задал министр обороны. -- Не представляю себе, насколько это возможно, -- ответил Алексеев и подумал: и вы тоже не представляете. -- Но если мы все-таки добьемся этого? -- В таком случае шансы на успех значительно увеличиваются. -- Алексеев на мгновение замолчал. Он похолодел от ужаса, глядя на лица членов Политбюро, сидящих вокруг стола. Эти люди хотят прибегнуть к ядерному оружию на фронте, а когда НАТО нанесет ответный удар и уничтожит моих солдат, что произойдет дальше? Ограничатся ли стороны только этим? А вдруг ядерная война начнет разрастаться все шире и шире, грибы атомных взрывов двинутся на запад и на восток? Если я скажу им, насколько безумен этот план, они просто найдут более послушного генерала и поставят его на мое место. -- Проблема заключается в том, чтобы использование ядерного оружия находилось под строгим контролем, товарищи. -- Поясните свою мысль. Если ему удастся остаться в живых и не допустить этого... Алексеев заговорил, тщательно выбирая слова, смешивая правду с догадками и ложью. Генералу было нелегко отвечать на вопросы руководства страны, не соглашаясь с ними, но по крайней мере эту проблему он много раз обсуждал со своими коллегами на протяжении последних десяти лет. -- Товарищ генеральный секретарь, решение о применении ядерного оружия является для обеих сторон в первую очередь политическим и потому должно быть принято политическими деятелями. Это накладывает ограничения на использование этого вида оружия на поле боя. Например, решение об использовании ядерной боеголовки в определенной тактической обстановке должно быть принято политическими руководителями страны. К тому моменту, когда будет получено согласие на применение ядерного оружия, тактическая ситуация почти наверняка изменится и целесообразность такого шага станет крайне сомнительной. В НАТО так и не поняли до конца всей сложности этой проблемы. Ядерное оружие, находящееся у них на вооружении, предназначено главным образом для использования военным командованием, и все-таки я всегда считал, что политическое руководство Северо-Атлантического Пакта не допустит, чтобы военное командование принимало на себя решение о применении ядерного оружия без предварительного согласования с правительствами стран, входящих в НАТО. По этой причине оружие, которое они скорее всего используют против нас, будет в действительности стратегическим оружием, направленным против стратегических целей, а не тактическими боезарядами, применяемыми на поле боя. -- Но они говорят совершенно иное, -- возразил министр обороны. -- Обратите внимание, что, когда мы прорвали фронт противника в Альфельде и Рюле, НАТО не прибегло к ядерному оружию для уничтожения наших плацдармов, несмотря на то что в довоенной стратегии НАТО существуют определенные указания о необходимости его использования в подобной ситуации. Отсюда я сделал вывод, что в подобном уравнении больше переменных величин, чем считалось раньше. Мы на опыте убедились, что в реальной войне многое отличается от теоретических положений. -- Значит, вы поддерживаете наше решение о применении тактического ядерного оружия? -- спросил министр иностранных дел. Нет! -- хотелось крикнуть генералу, но иные слова гладко вырвались из его рта: -- Если вы уверены, что сумеете предупредить ответный удар, то я, разумеется, поддерживаю такое решение. Хочу, однако, предостеречь вас, что моя точка зрения на то, как отреагирует НАТО, может резко отличаться от того, что может произойти на самом деле. Я осмелюсь предположить, что ответный удар будет нанесен на несколько часов позже, чем мы ожидаем, и опять-таки против стратегических целей, а не тактических. Они скорее всего нанесут ядерные удары по шоссейным и железнодорожным узлам, аэродромам и складам. Это неподвижные цели, а наши танки все время передвигаются. -- Задумайтесь над тем, что я сказал, товарищи, -- ситуация может быстро выйти из-под контроля. -- Заключайте мир, кретины! -- добавил он мысленно. -- Значит, по вашему мнению, мы сможем безнаказанно использовать ядерное оружие, если одновременно будем угрожать тоже нанести удар по стратегическим целям? -- спросил генеральный секретарь. В его голосе звучала надежда. -- В общих чертах именно такой является довоенная доктрина НАТО. В ней не принимается во внимание то обстоятельство, что решение о применении ядерного оружия на территории союзников по НАТО принять очень нелегко. Однако, товарищи, должен предупредить вас, что будет очень непросто избежать ответного удара противника. -- Вы думайте о проблемах, связанных с ведением боевых действий, -- улыбнулся министр обороны. -- О политической стороне вопроса мы позаботимся сами. У Алексеева оставался еще только один довод, способный разубедить их. -- Очень хорошо. В таком случае мне понадобится непосредственный контроль над ядерным оружием. -- Почему? -- насторожился генеральный секретарь. Да потому, что я не допущу его применения, долбанный ты идиот, подумал генерал. -- Неизбежно возникнет вопрос практической целесообразности. Цели появляются и исчезают каждую минуту. Если вы хотите, чтобы я прорвал фронт противника, прибегнув к атомному оружию, у меня не будет времени обращаться к вам за разрешением о его использовании. Алексеев с ужасом увидел, что даже этот довод не разубедил их. -- Сколько ядерных боеголовок вам понадобится? -- задал вопрос министр обороны. -- Это будет определяться временем и местом наступательных операций. Мы прибегнем к ядерному оружию небольшой мощности, нацеленному на отдельные военные объекты, а не против населенных пунктов. Считаю, что понадобится не больше тридцати боеголовок с тротиловым эквивалентом от пяти до десяти килотонн. Обстрел будет вестись с помощью тактических ракет. -- Когда вы будете готовы нанести удар? -- спросил маршал Бухарин. -- Это зависит от того, насколько быстро я смогу усилить новые дивизии обстрелянными бойцами. Если мы хотим, чтобы резервные части хорошо проявили себя на поле боя, надо укрепить их ряды опытными ветеранами. -- Отличная мысль, товарищ генерал, -- одобрительно кивнул министр обороны. -- Тогда не будем вас больше задерживать. Через два дня прошу представить мне подробный план решающего наступления. Пять членов Совета Обороны смотрели, как генерал надел фуражку, поднес руку к козырьку, повернулся и вышел из зала. Косов перевел взгляд на маршала Бухарина. -- И вы хотели сместить этого человека? -- Действительно, это первый боевой генерал, которого я видел за последние годы, -- согласился генеральный секретарь. Выйдя из зала, Алексеев сделал жест, приглашая майора Сергетова следовать за собой. Лицо генерала выглядело бесстрастным, хотя по спине бежали струйки холодного пота. Лишь он один знал, каких усилий требует каждый шаг, когда спускался по мраморным ступеням. Алексеев не верил в Бога, но отдавал себе отчет в том, что перед ним разверзлись врата ада. -- Майор, -- небрежно сказал генерал садясь в штабной автомобиль, -- поскольку мы находимся в Москве, может быть, вам перед возвращением на фронт хочется повидаться с отцом? -- Очень благодарен вам, товарищ генерал. -- Вы заслужили это, товарищ майор. К тому же я хочу поговорить с министром о поставках горючего. Алексеев не сомневался, что водитель сообщит обо всем, услышанном во время их разговора. -- Они собираются использовать на фронте ядерное оружие! -- прошептал Алексеев, как только закрылась дверь министерского кабинета. -- Да, я боялся этого. -- Их нужно остановить! Трудно представить, какие катастрофические последствия нас ожидают в этом случае. -- Министр обороны считает, что применение тактического ядерного оружия можно легко контролировать. -- Он рассуждает подобно этим идиотам-теоретикам из НАТО! Не существует различия между тактическими и стратегическим" ядерными ударами, всего лишь расплывчатая линия разделяет их, да и то в воображении дилетантов и политологов, дающих советы государственным деятелям. В этом случае единственное, что отделяет нас от ядерной катастрофы, -- это здравый смысл руководителей НАТО. Жизнь человечества будет зависеть от того, насколько слабыми окажутся нервы у одного из западных государственных деятелей. -- Что вы ответили членам Совета Обороны? -- спросил министр. Хватило ли у него ума дать им правильный ответ? -- подумал Сергетов. -- Чтобы остановить их, мне нужно остаться в живых, поэтому я сказал, что это великолепная мысль! -- Генерал сел. -- Я также потребовал, чтобы мне передали контроль над тактическим ядерным оружием. Думаю, они согласятся на это. Тогда я приму меры, чтобы им никогда не воспользовались. В моем штабе есть надежный человек, который позаботится об этом. -- Итак, вы считаете, что Совет Обороны ведет страну к катастрофе и его нужно остановить? -- Да. -- Генерал посмотрел в пол, затем снова поднял голову. -- В противном случае я не знаю, чем все это закончится. Скорее всего, осуществление их плана повлечет за собой последствия, которые никто не сможет остановить. Так что если мы с вами погибнем, то по крайней мере умрем, стараясь предотвратить катастрофу. -- Как вы собираетесь остановить их? -- Когда следующее заседание Политбюро? -- Теперь заседания проходят каждый день. Обычно они начинаются в половине десятого. -- На кого мы можем положиться? -- Косов на нашей стороне. Может быть, так же думают и некоторые члены Политбюро, но я не знаю, к кому обратиться. Просто великолепно! -- с горечью подумал Алексеев, -- нашим единственным союзником является председатель КГБ! -- Мне понадобится время. -- Может быть, это принесет вам пользу. -- Сергетов протянул генералу досье, полученное им от Косова. -- Здесь содержится список служащих с вами офицеров, которых подозревают в политической неблагонадежности. Алексеев открыл папку и пробежал взглядом по списку. Он узнал фамилии трех человек, проявивших себя с лучшей стороны при командовании батальонами и полками, также одного превосходного офицера штаба и еще одного, никуда не годного. Даже когда мои люди сражаются на передовой, защищая Родину, они находятся под подозрением, подумал генерал. -- Мне дано указание разработать план наступления до возвращения на фронт. Я буду в Генеральном штабе. -- Желаю удачи, Павел Леонидович. -- Удачи и вам, Михаил Эдуардович. -- Генерал встал. Отец с сыном обнялись. Интересно, что подумал бы обо всем этом мой отец? -- пронеслась мысль у Алексеева. К кому мне обратиться за советом? Кефлавик, Исландия -- Добрый день. Я -- генерал-майор Уилльям Эмерсон. Это -- полковник Лоу. Он будет моим переводчиком. -- Здравствуйте. Я -- генерал-майор Андреев. Я говорю по-английски. -- Вы готовы капитулировать? -- Сначала предлагаю провести переговоры. -- Наши условия заключаются в следующем: ваши солдаты немедленно прекращают сопротивление и сдают оружие. -- И какой будет их дальнейшая судьба? -- Их интернируют как военнопленных. Раненым окажут необходимую медицинскую помощь, а с остальными будут обращаться в соответствии с принятыми международными конвенциями. -- Откуда я знаю, что вы говорите правду? -- Вы этого не знаете. Андреев кивнул, услышав прямой честный ответ. Но другого выбора у него не было. -- Предлагаю прекратить огонь, -- он посмотрел на часы, -- в пятнадцать ноль ноль. -- Согласен. Брюссель, Бельгия -- Сколько времени вам потребуется? -- спросил верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе. -- Трое суток. Мы сможем нанести удар четырьмя дивизиями. Тем, что осталось от этих четырех дивизий, подумал верховный главнокомандующий. Мы остановили наступление русских, это верно, но достаточно ли у нас сил, чтобы отбросить их назад? Правда, уверенность в успехе появилась. НАТО начало войну, обладая преимуществом только в технике, и сейчас это превосходство стало еще заметней. Русские понесли тяжелые потери в своих новейших танках и артиллерии, а дивизии, прибывающие сейчас на фронт, имели на вооружении технику двадцатилетней давности. И все-таки русские войска превосходили союзников в численном отношении, а потому любое наступление, готовящееся союзным командованием, нуждалось в тщательном планировании и осуществлении. Только в воздухе превосходство союзников было подавляющим, но победить в войне с помощью одной авиации невозможно. Немцы упрямо настаивали на контрнаступлении. Слишком много немецкой территории и жителей Германии оказались по ту сторону линии фронта. Бундесвер уже предпринимал атаки на различных фронтах, однако немцам придется еще немного подождать. Немецкая армия не обладала достаточной мощью, чтобы в одиночку отбросить противника. Ей пришлось понести слишком большие потери, когда немцы сыграли такую важную роль, остановив русское наступление. Казань, РСФСР Молодые солдаты были слишком взволнованы, чтобы спать, тогда как те, что постарше, тоже не спали, но уже из-за беспокойства. Да и условия, в которых они находились, не располагали ко сну. Личный состав 77-й мотострелковой дивизии разместили в пассажирских вагонах, и хотя у всех были сидячие места, они не могли даже вздохнуть без того, чтобы не побеспокоить товарищей, сидящих рядом. Военные эшелоны мчались на запад со скоростью сто километров в час. Рельсы были уложены на русский манер -- встык, и потому вместо привычного пощелкивания, характерного для европейских железных дорог, солдаты 77-й дивизии ощущали серии непрерывных толчков. Это действовало на и без того напряженные нервы. Наконец толчки начали стихать. Несколько солдат выглянули в окна и увидели, что поезд останавливается в Казани. Офицеры были удивлены. Поездам предстояло следовать до Москвы без остановок -- по крайней мере так им сообщили во время инструктажа. Скоро все разъяснилось. Как только состав из двадцати вагонов остановился, в них появились новые пассажиры. -- Внимание! -- послышался громкий голос. -- Прибывают фронтовики! Несмотря на то, что ветеранам выдали новое обмундирование, сапоги остались старые, исцарапанные от недель, проведенных на фронте. Небрежная походка выдавала в них обстрелянных солдат, побывавших в боях и понюхавших пороха. В каждом вагоне разместили примерно по два десятка ветеранов, и они тут же нашли себе самые удобные места. Тем, которых они вытеснили, теперь придется стоять или сидеть на полу. Среди вновь прибывших были и офицеры, встретившие своих коллег. Офицеры 77-й мотострелковой дивизии, разговаривая с ними, из первых рук знакомились с доктриной и тактикой войск НАТО, что приносит успех и что оказывается безуспешным -- уроки, усвоенные с пролитой кровью солдат, не сумевших присоединиться к дивизии в Казани. Рядовые не получали таких уроков. Они смотрели на людей, способных спать, несмотря на то что эшелон приближался к фронту. Фаслейн, Шотландия "Чикаго" стоял у пирса под погрузкой торпед и крылатых ракет для следующей операции. Половина команды получила увольнительные и находилась на берегу, разминая ноги и угощая выпивкой команду "Торбея". Их лодка завоевала такую высокую репутацию за время плавания в Баренцевом море, что теперь, сразу после короткого пребывания в гавани, "Чикаго" отправили обратно для сопровождения авианосных боевых групп, находящихся сейчас в Норвежском море. Местом назначения соединения были советские базы на Кольском полуострове. Макафферти сидел один у себя в каюте, стараясь понять, почему операция, закончившаяся катастрофой, считается такой успешной, надеясь, что его не пошлют обратно, и понимая, что пошлют обязательно. Москва, РСФСР -- Хорошие новости, товарищ генерал! -- Полковник просунул голову в дверь кабинета, выделенного для Алексеева. -- Ваши фронтовики сумели присоединиться к 77-й мотострелковой дивизии в Казани. -- Спасибо, -- произнес Алексеев и, когда полковник закрыл дверь, снова склонился над картами. -- Поразительно. -- Что тебя удивляет, Ваня? -- Переброска людей, которых вы выбрали для пополнения 77-й дивизии, оформление документов, приказы -- все прошло настолько гладко! -- Самый обычный перевод личного состава -- почему это должно столкнуться с трудностями? -- спросил генерал. -- Политбюро одобрило мое предложение. -- Но это единственная группа людей, переброшенных с фронта самолетами военно-транспортной авиации. -- Им пришлось ехать дальше других. -- Алексеев протянул адъютанту только что написанную им шифровку. Там предписывалось капитану -- нет, уже майору -- Аркадию Семеновичу Сорокину из 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии немедленно прибыть в Москву. Жаль, что Алексеев не мог приказать Сорокину захватить с собой все его подразделение, но солдаты находились там, откуда их не мог вызвать ни один советский генерал. x x x -- Итак, Михаил Эдуардович, что собирается предпринять генерал Алексеев? Сергетов передал председателю КГБ несколько листов бумаги. Косов читал их в течение нескольких минут. -- Если он добьется успеха, мы наградим его по меньшей мере орденом Ленина, верно? -- произнес наконец Косов. Этот генерал что-то слишком умен. Тем хуже для него, пронеслось в голове председателя КГБ. -- До этого еще далеко. Как насчет согласования по времени? Это должны решить вы, мы полагаемся на вас. -- У меня есть полковник, специалист в этой области. -- Не сомневаюсь. -- Нам предстоит сделать кое-что еще. -- Косов потратил несколько минут на объяснения и затем ушел. Сергетов измельчил записки, полученные от Алексеева, в установке для уничтожения секретных документов и поручил затем Виталию сжечь клочки. x x x Диспетчер сразу поднял голову, когда заревела сирена и зажглась сигнальная лампочка. Что-то произошло на железнодорожном Электрозаводском мосту, в трех километрах от Казанского вокзала. -- Послать обходчика для проверки пути, -- распорядился диспетчер. -- На подходе в полукилометре от моста воинские эшелоны, -- предупредил его помощник. -- Немедленно остановите их! -- Диспетчер щелкнул переключателем семафора. Помощник поднял трубку радиотелефона. -- Эшелон одиннадцать девяносто один, говорит центральная диспетчерская Казанского узла. Впереди вас на мосту что-то с путями, немедленно тормозите! -- Вижу запрещающий сигнал, включаю аварийное торможение, -- послышался голос машиниста. -- Мы не успеем остановиться вовремя! Действительно, быстро затормозить этот эшелон не мог. Он представлял собой состав из сотни платформ с бронетехникой и вагонами, нагруженными боеприпасами. Предрассветные сумерки озарились фонтанами искр из-под колес, когда машинист включил аварийное торможение на каждом вагоне, но для полной остановки требовалось несколько сотен метров. Он внимательно всматривался вперед, надеясь, что там всего лишь не правильно сработал сигнал, вызвавший тревогу в диспетчерской. Нет! На западной части моста разошлись рельсы. Машинист успел выкрикнуть предупреждение своим людям и в ужасе съежился. Локомотив соскочил с рельсов, пропахал путь и остановился, развернувшись боком. Однако три тяговых локомотива позади и восемь платформ продолжали движение. Они тоже сошли с рельсов и только стальные фермы моста помешали им рухнуть в Яузу. Обходчик прибыл через минуту, посмотрел на место происшествия и бросился к телефону. -- Срочно нужны две большие ремонтные машины и подъемные краны! -- Насколько тяжелая ситуация на мосту? -- спросил его диспетчер. -- Не такая страшная, как в августе прошлого года. Двенадцать часов для ремонта путей, может быть, шестнадцать. -- Что случилось? -- Эшелон успел въехать на мост и там сошел с рельсов. -- Есть пострадавшие? -- Не думаю -- состав двигался медленно. -- Ремонтная бригада прибудет через десять минут. -- Диспетчер посмотрел на список прибывающих поездов. -- Проклятье! А что нам делать с этими составами? -- Разделить их нельзя, армейская дивизия движется целиком. Эти эшелоны должны были ехать по северной ветке. Но теперь мы не можем перевести их и на южную -- Новоданиловский мост забит на много часов вперед. -- Направьте их на Курский вокзал. Тем временем я позвоню в диспетчерскую Ржевского узла и узнаю, нет ли у них свободного пути. x x x Эшелоны начали прибывать в половине восьмого. Один за другим их переводили на запасные пути Курского вокзала и там останавливали. Большинство солдат никогда раньше не бывали в Москве, но, за исключением тех счастливцев, которые находились в крайних эшелонах, видели только соседние составы, наполненные такими же солдатами. x x x -- Намеренная попытка саботажа на государственной железной дороге! -- заявил полковник КГБ. -- Скорее всего изношенные рельсы, товарищ полковник, -- покачал головой диспетчер Казанского узла. -- Но вы правы, следует проявить осторожность. -- Изношенные рельсы? -- проворчал полковник. Ему-то было отлично известно, что причина заключается в другом. -- Мне кажется, что вы относитесь к происшедшему с недостаточной серьезностью. При этих словах диспетчер похолодел. -- У меня тоже есть обязанности. Сейчас мне нужно убрать с проклятого моста сошедшие с пути вагоны и восстановить движение. Далее, семь эшелонов мне пришлось загнать на Курский вокзал, и если я не смогу пустить их по северной ветке... -- Судя по вашей схеме на этом участке, движение всех составов по северному кольцу зависит от единственной стрелки. -- Это верно, но стрелку контролируют из диспетчерской Ржевского узла. -- Вам не приходило в голову, что саботажники могут действовать не так, как диспетчеры? Может быть, один и тот же человек работает и в другом районе! Кто-нибудь проверил эту стрелку? -- Не знаю. -- Тогда узнайте! Впрочем, нет, я пошлю туда своих людей, прежде чем такие кретины, как вы, разрушат что-нибудь еще на железной дороге. -- Но мне нужно соблюдать расписание движения поездов... -- Диспетчер был гордым человеком, но на этот раз он понял, что зашел слишком далеко. x x x -- Добро пожаловать в Москву, -- приветливо сказал Алексеев. Майор Аркадий Семенович Сорокин был невысоким коренастым мужчиной, подобно большинству офицеров воздушно-десантных войск. Привлекательный молодой человек со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами, горевшими внутренним светом по причине, более понятной Алексееву, чем самому майору. Он чуть хромал из-за двух пуль, ранивших его в ногу во время захвата американской авиабазы в Кефлавике. На груди ленточка ордена боевого Красного знамени -- он вея свою роту в атаку под вражеским огнем. Сорокина и большинство других десантников, раненных в первые дни войны, удалось вывезти для лечения в Россию. Теперь они ждали нового назначения, потому что их дивизия попала в плен в Исландии. -- Прибыл по вашему приказанию, товарищ генерал, -- доложил Сорокин. -- Мне нужен новый адъютант, и для этой должности я предпочитаю офицера с боевым опытом. Более того, Аркадий Семенович, вы понадобитесь мне для выполнения ответственного задания. Но перед тем как приступить к делу, мне хотелось бы кое-что объяснить вам. Прошу садиться. Как нога? -- Врачи посоветовали мне воздержаться от бега в течение еще одной недели и оказались правы. Вчера я попытался пробежать утром обычные десять километров и был вынужден прекратить бег из-за боли в ноге уже после двух. -- На лице майора не было улыбки. Алексеев понял, что молодой офицер потерял способность улыбаться с мая. Генерал впервые объяснил ему, что произошло на самом деле. Через пять минут правая рука Сорокина шарила по ручке кожаного кресла, пытаясь найти кобуру пистолета, находившегося там, если бы майор стоял. -- Майор, первая обязанность солдата -- беспрекословно выполнять приказы, -- сказал в заключение Алексеев. -- Я вызвал вас сюда по определенной причине, но сначала хочу знать, готовы ли вы точно и без малейших колебаний выполнять все мои распоряжения. Если вы сейчас откажетесь, я вас пойму. Лицо майора осталось непроницаемым, но рука успокоилась. -- Так точно, товарищ генерал, я исполню любой ваш приказ. Разрешите поблагодарить вас от всей души, что вы выбрали меня для выполнения задания. Я поступлю в точности, как прикажете. -- Тогда поехали. Пора приниматься за работу. Автомобиль генерала уже стоял у подъезда. Алексеев и Сорокин проехали по Садовому кольцу, опоясывающему центр Москвы. Эта кольцевая улица меняет свое название через каждые несколько километров. В том месте, где она проходила мимо кинотеатра "Звезда" и вела к Курскому вокзалу, она называлась улицей Чкалова. x x x Командир 77-й мотострелковой дивизии дремал у себя в купе. У него только что появился новый заместитель -- полковник, прибывший с фронта и заменивший пожилого полковника, занимавшего раньше эту должность. Они провели десять часов, обсуждая тактику войск НАТО, и теперь генерал воспользовался неожиданной остановкой в Москве, чтобы немного подремать. -- Что такое, черт побери? Командир 77-й дивизии открыл глаза и увидел перед собой генерал-полковника. Он вскочил и вытянулся, словно курсант. -- Здравия желаю, товарищ генерал. -- Доброе утро, генерал. Какого черта делает здесь дивизия Советской Армии, отдыхая у себя в вагонах, когда на фронте гибнут солдаты? -- спросил Алексеев, стараясь не кричать. -- Нас.., нас не могут отправить дальше. Эшелоны загнали на запасные пути, потому что на железной дорогой что-то произошло. -- Что именно произошло? У вас есть машины, верно? -- Эшелоны должны ехать на Киевский вокзал. Там заменят локомотивы, и дивизия проследует в Польшу. -- Я организую вам транзит. У нас нет времени ждать, -- объяснил Алексеев генералу, словно непонятливому ребенку, -- пока ремонтируют пути, а боевая дивизия сидит на заднице и ничего не предпринимает. Пусть эшелоны не могут проехать до Киевского вокзала, но вы-то можете! Снимите машины с платформ и поезжайте через Москву своим ходом. А теперь протрите глаза и принимайтесь за дело, иначе я найду командира дивизии, способного добраться до Киевского вокзала быстрее вас! Алексеев всегда изумлялся тому, каких успехов можно добиться с помощью крика. У него на глазах командир дивизии заорал на командиров полков, те закричали на батальонных командиров. Уже через десять минут крик продолжался на уровне взводных лейтенантов. Еще через десять минут крепежные цепи были сняты с бронетранспортеров БТР-60, первые боевые машины выкатились на площадь перед Курским вокзалом и начали выстраиваться в походную колонну. Пехотинцы сидели в машинах и в своих маскировочных комбинезонах с автоматами наготове выглядели угрожающе. -- К вам прибыли новые офицеры связи? -- спросил Алексеев. -- Так точно, они полностью заменили моих прежних офицеров, -- отрапортовал командир дивизии. -- Отлично. Мы узнали на горьком опыте, насколько важна хорошая связь на фронте. Вы останетесь довольны новыми офицерами. А новые пехотинцы? -- По одной роте обстрелянных ветеранов в каждом полку, а также другие, включенные в состав стрелковых рот. -- Командир дивизии остался доволен и тем, что новые боевые офицеры заменили некоторых его подчиненных, к которым он относился с нескрываемым сомнением. Алексеев явно дал ему своих лучших командиров. -- Хорошо. Выстраивайте дивизию в полковые колонны. Давайте покажем москвичам, как выглядит настоящая дивизия Советской Армии, товарищ генерал. Их нужно подбодрить. -- Каков путь следования через город? -- Движение дивизии будут регулировать офицеры КГБ. Вам останется только сохранять порядок в колоннах, чтобы никто не отстал и не заблудился. К ним подбежал майор. -- Готовы двигаться через двадцать минут! -- доложил он. -- Через пятнадцать! -- резко скомандовал командир дивизии. -- Отлично, генерал, -- одобрительно кивнул Алексеев. -- Я лично буду сопровождать вас. Хочу проверить, насколько хорошо познакомились ваши солдаты с техникой. x x x Михаил Эдуардович Сергетов по привычке рано приехал на заседание Политбюро. Как обычно. Кремль охраняла рота солдат с легким стрелковым оружием из состава Таманской дивизии. Таманская гвардейская дивизия представляла собой преторианскую гвардию руководства страны, недостаточно хорошо обученную боевую часть, похожую на многие парадные подразделения, занимающиеся в основном шагистикой, чисткой сапог и внешне не отличающиеся от настоящих солдат, хотя в Алабино у нее находились и танки и артиллерия. Настоящую безопасность Кремля обеспечивали войска КГБ и дивизия МВД, расквартированная поблизости от Москвы. Для советской системы было типичным, что охрану несли три вооруженных формирования, преданных трем различным министрам. У Таманской дивизии было современное вооружение, но в то же время ее личный состав был подготовлен хуже других. Наилучшей боевой подготовкой отличались войска КГБ, однако они были снабжены только легким оружием. Дивизия МВД, входящая в состав министерства внутренних дел, тоже не имела тяжелого вооружения и представляла собой полувоенную часть, зато комплектовалась из татар, отличающихся своей жестокостью и ненавистью к русским. Взаимоотношения этих трех формирований были весьма запутанными. -- Здравствуйте, Михаил Эдуардович. -- Сергетов повернул голову. Это был министр сельского хозяйства. -- А-а, Филипп Моисеевич! Доброе утро. -- Я очень обеспокоен, -- негромко произнес министр. -- Чем? -- Боюсь, что они -- члены Совета Обороны -- могут принять решение об использовании атомного оружия. -- Не может быть, чтобы они решились пойти на такой отчаянный шаг. -- Если вы провокатор, товарищ министр, то наверняка знаете, что мне об этом уже известно, подумал Сергетов. Будет куда лучше, если ситуация прояснится прямо сейчас. Открытое славянское лицо собеседника не изменилось. -- Надеюсь, вы правы, Михаил Эдуардович. Я занимался заготовкой продовольствия для всей страны совсем не за тем, чтобы стать свидетелем ее уничтожения в атомном огне! Он -- мой союзник! -- подумал Сергетов. -- Если придется голосовать, каким будет исход? -- Не знаю, Миша, честное слово, не знаю. Слишком многие из нас вовлечены в водоворот событий и растеряны. Извини меня, друг, извини за все то, что я думал о тебе раньше. -- Ранняя птичка, Михаил Эдуардович, а? -- Мимо проходили Косов и министр обороны. -- Мы с Филиппом