заставить кого-то поступать по-иному. А вдруг главнокомандующий прав? Что, если это действительно отвлекающий маневр? Рур представляет собой стратегическую цель исключительной важности. Алексеев поднял голову. -- Продолжить наступление. -- Слушаюсь, товарищ генерал. -- Донесение о танках противника в Бремке было ошибочным, -- К Алексееву поспешно подошел молодой офицер. -- Это оказались наши танки, двигающиеся на юг. -- Вы полагаете, что это хорошая новость? -- бросил Алексеев. -- Конечно, товарищ генерал, -- нерешительно ответил капитан. -- А вам не пришло в голову поинтересоваться, почему наши танки вдруг двигаются на юг? Черт вас побери, неужели я один должен думать за всех? -- Алексеев знал, что кричит на молодого офицера потому, что не может возразить действительному виновнику происходящего. Капитан опустил голову. Генерала охватило чувство стыда. x x x Им поручили выполнить эту задачу, потому что у них было больше опыта боевых действий, чем у всех остальных. Никому и в голову не пришло, что в операциях такого рода у них не было вообще никакого опыта. Они не оборонялись, а наступали. В прошлом, если не принимать во внимание нескольких контратак местного значения, ни одно подразделение НАТО не принимало участия в наступательных операциях, однако лейтенант Макколл -- он по-прежнему мыслил как сержант -- знал, что они справятся с этим лучше других. На танке М-1 установлен ограничитель числа оборотов двигателя, не позволяющий двигаться со скоростью, превышающей сорок три мили в час. Экипажи танков всегда начинали с того, что снимали этот ограничитель. Сейчас его М-1 мчался со скоростью пятьдесят семь миль в час. На такой скорости трясло так, что мозги болтались внутри черепной коробки, но лейтенант еще никогда не испытывал такого острого наслаждения. Его жизнь балансировала на тонком канате между смелостью и безумием. Боевые вертолеты летели впереди танковой роты Макколла; они провели разведку маршрута и сообщили, что дорога к Альфельду свободна. Русские не пользовались этой дорогой. Да это была всего лишь полоса отчуждения над проложенным под землей нефтепроводом, заросшая травой полоса шириной сто футов, пересекающая лес и прямая, как стрела. Широкие гусеницы танка оставляли позади фонтаны взметнувшейся в воздух земли, напоминающие кильватерную струю гоночного катера. Огромная боевая машина мчалась на юг. Механик-водитель чуть сбавил ход на крутом повороте, и Макколл, прищурив глаза, посмотрел вперед. Он хотел убедиться, что впереди нет машин противника, которых не заметили вертолеты. Впрочем, это могла быть и не машина, всего три человека с противотанковой ракетой, и миссис Макколл получит телеграмму, которая с сожалением известит, что ее сын... Тридцать километров, подумал он. Проклятье! Прошло всего полчаса с того момента, как немецкие гренадерские части прорвали русский фронт, и туда мчится американский танковый полк. Просто безумие, однако, черт побери, разве не безумие, что он все еще жив после своего первого боя, через час после начала войны. Еще десять километров. x x x -- Ты только посмотри! Вот еще наши танки, направляющиеся на юг. Что за чертовщина здесь происходит? -- проворчал Сергетов, повернувшись к водителю. Теперь даже тон его голоса походил на голос Алексеева. -- Разве это наши танки? -- удивился водитель. Молодой майор недоуменно потряс головой. Вот еще один танк промчался в просвете между деревьями -- крыша его башни была плоской, а не куполообразной, как у советских танков! Над деревьями показался вертолет и развернулся в небе. На этот раз Сергетов не ошибся и не принял его за русский, а короткие крылья по сторонам фюзеляжа означали, что это штурмовой вертолет. Водитель бросил пикап вправо в тот самый момент, когда у дула пулемета, установленного на носу вертолета, засверкали вспышки выстрелов. Сергетов успел выпрыгнуть наружу при виде тянущихся к пикапу трассирующих пуль. Он упал на спину и перекатился под прикрытие деревьев. Майор не поднимал головы, но ощутил жар вспышки и понял, что пулеметная очередь взорвала резервный топливный бак машины. Молодой офицер вскочил и скрылся в лесу. Выглянув из-за ствола высокой сосны, он увидел, как американский вертолет на сто метров подлетел к горящей машине, чтобы убедиться, что она уничтожена, а затем опустил нос и полетел на юг. Рация Сергетова осталась в горящем перевернутом грузовичке. x x x -- "Буффало три-один", это "Команч", прием. -- "Команч", это "три-один", докладывайте, прием. -- Мы только что уничтожили русский грузовик. В остальном все в порядке. Вперед, ковбои! -- не удержался от возгласа пилот вертолета. Макколл засмеялся, услышав эти слова, и тут же напомнил себе, что смеяться не над чем. Несколько механиков-водителей схлопотали выговоры за то, что вели себя излишне вольно на немецких полях, а теперь им приказывают мчаться вперед! Еще две минуты, и три километра остались позади. Сейчас начинается опасный этап. -- "Буффало три-один", видим охранение на вершине холма из трех русских машин. Похожи на БТР, повторяю: браво-танго-ромео. Транспорт, двигающийся по мостам, состоит из одних грузовиков. На восточном берегу, к северу от города, расположена танкоремонтная мастерская. М-1 замедлил ход, приближаясь к последнему повороту. Макколл приказал водителю съехать с дороги на лужайку, поросшую травой, и огромная боевая машина величественно поползла к соседней рощице. -- Цель -- БТР, в направлении одиннадцати часов, расстояние две тысячи семьсот. Огонь по готовности, Вуди! Первая из восьмиколесных бронированных машин взорвалась прежде, чем кто-нибудь из экипажей БТР заметил стоящий поблизости танк. Русские смотрели вверх, ожидая воздушного налета, а не вражеских танков в сорока километрах за линией фронта. В следующую минуту взорвались и остальные бронетранспортеры. Танковый взвод из четырех машин под командой Макколла помчался дальше. Три минуты спустя они достигли гребня холма. Один за другим огромные танки "Абраме" вползли на вершину, откуда открывался вид на то, что еще недавно было маленьким городком. Несколько дней непрерывных налетов авиации и артиллерийских обстрелов стерли его с лица земли. Действовали четыре понтонных моста, по которым медленно двигались грузовики, в то время как своей очереди ждало множество других грузовых машин. Сначала танки обнаружили и уничтожили все, что представляло для них хотя бы отдаленную угрозу. Пулеметный огонь поливал грузовики, а танковые орудия обстреляли танкоремонтную мастерскую, расположенную в поле к северу от города. К этому времени на гребне холма разместились уже две бронетанковые роты, и боевые машины пехоты открыли огонь по грузовикам из своих легких двадцатипятимиллиметровых автоматических пушек. Уже через пятнадцать минут горело больше сотни машин, нагруженных припасами, достаточными, чтобы на протяжении суток поддерживать боеспособность целой русской дивизии. Однако уничтожение припасов являлось всего лишь второстепенной целью. К передовой группе подтягивались основные силы танкового батальона, перед которым была поставлена задача удерживать этот русский узел коммуникаций до тех пор, пока не подойдет подкрепление. Немцы уже захватили Гронау, и русские войска к востоку от Лайне были отрезаны от тылов. Два понтонных моста уцелели, и рота боевых машин пехоты М-2 "брэдли" устремилась по ним, чтобы захватить позиции на восточной окраине города. x x x Иван Сергетов подполз к обочине широкой, поросшей травой дороги -- он не знал, что это за дорога, -- и, похолодев от ужаса, наблюдал за тем, как по ней проносились машины противника. Это были американские подразделения силой не меньше батальона, двигающиеся налегке. Одни гусеничные машины, грузовиков здесь не было. Он сохранил достаточное самообладание, чтобы сосчитать количество танков и боевых машин пехоты, проносившихся мимо него на скорости, которую раньше он даже не считал возможной. Наибольшее впечатление производило на него почти полное отсутствие шума. Газотурбинные двигатели танков М-1 не ревут так громко, как дизельные двигатели на советских танках. Нет даже никаких признаков того, что тяжелые машины находятся вблизи, пока они не подойдут на несколько сотен метров, -- благодаря сочетанию высокой скорости и отсутствию шума... Танки направлялись к Альфельду! Следует доложить об этом, подумал Сергетов. Но как? Рация погибла в сгоревшей машине, и он на минуту задумался, чтобы установить, где находится... Да, конечно, в двух километрах от реки Лайне, совсем недалеко от заросшего лесом гребня холма. Если он решит возвращаться на командный пункт, ему придется идти пешком двадцать километров. Повернув в сторону тыла, он надеялся натолкнуться на одно из советских подразделений вдвое быстрее и передать сигнал тревоги. Но спасаться бегством в сторону тыла -- разве это не трусость? Как бы то ни было, другого выхода нет -- нужно идти на восток. Сергетов с ужасом догадывался, что никому не известно о рейде врага по тылам советских войск. Он подполз к самому краю леса и начал дожидаться просвета в американской колонне. До противоположной обочины дороги всего тридцать метров. Понадобится всего пять секунд, чтобы перебежать ее, подумал майор. Может быть, меньше. Мимо промчался очередной М-1. До следующего американского танка оставалось триста метров. Сергетов глубоко вдохнул и побежал по открытому месту. Командир приближающейся машины заметил его, но не успел взяться за ручки танкового пулемета. А стоит ли останавливаться ради одного человека без автомата, перебегающего дорогу? Он сообщил о замеченном по радио и продолжил движение. Сергетов не останавливался, пока не оказался в глубине леса, в сотне метров от дороги. Такое небольшое расстояние, но ему казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Майор сел, прижавшись спиной к стволу дерева, и наблюдал за тем, как мимо проносятся американские бронированные машины. Прошло несколько минут, прежде чем он смог встать на ноги, затем майор побежал вверх по крутому склону и скоро снова смотрел вниз на Лайне. Его потрясло появление американских танков. Но то, что он увидел сейчас, было еще более страшным. Танкоремонтная мастерская превратилась в пылающие развалины. Повсюду горели грузовики. Зато теперь ему нужно было сбегать вниз по склону холма. Сергетов спустился к берегу реки по восточному склону. Быстро сняв ремень с пистолетом, майор прыгнул в реку. x x x -- Что там такое? Смотри, я вижу русского, плывущего через реку! -- Стрелок повернул в сторону пловца дуло крупнокалиберного пулемета. Командир танка остановил его. -- Сбереги патроны для МиГов! -- приказал он. x x x Сергетов поднялся на восточный берег и оглянулся назад. Американские танки зарывались в землю, занимая оборонительные позиции. Он подбежал к укрытию и снова оглянулся, чтобы сосчитать общее количество танков. Ближайший контрольно-пропускной пункт находился в Сакке. Майор бежал до него не останавливаясь. x x x После первого часа все успокоилось. Лейтенант Макколл вышел из танка, чтобы осмотреть позиции своего взвода. Один из немногих грузовиков, следовавших вместе с батальоном, останавливался у каждого танка, и солдаты передавали экипажу по пятнадцать снарядов. Недостаточно, чтобы пополнить затраченный боезапас, но все равно неплохо. Скоро начнутся воздушные налеты. Экипажи продолжали рубить деревья и кусты, стараясь получше замаскировать свои танки. Боевые машины пехоты, входящие в состав батальона, размещали "стрингеры", а над головой барражировали истребители ВВС. Из разведывательных сводок было известно, что на западный берег переправились восемь русских дивизий. Макколл со своими танками перерезал их пути снабжения. В результате место, на котором они находились, превратилось в очень дорогой участок недвижимого имущества. Авианосец ВМС США "Индепенденс" Какие перемены по сравнению с прошлым разом, подумал Toyленд. Военно-воздушные силы послали из Сондрестрема самолет "сентри" Е-3 для защиты соединения, и в воздухе находились еще четыре "хокая" Е-2 из состава морской авиации. В Исландии даже успели разместить радиолокационную станцию, обслуживаемую армейскими специалистами. Два ракетоносных крейсера типа "иджис" сопровождали авианосцы, и третий находился с десантными кораблями. -- Как вы думаете, сначала они нанесут удар по нам или по десантным кораблям? -- спросил адмирал Джейкобсен. -- Равные шансы, адмирал, -- ответил Тоуленд. -- Все зависит от того, кто отдаст приказ. Их военно-морской флот захочет сначала уничтожить нас, а вот для армии важнее десантные корабли. Джейкобсен скрестил руки на груди и посмотрел на карту. -- Мы находимся так близко, что они могут атаковать нас с любого направления. Он не думал, что русские смогут послать больше пятидесяти "бэкфайеров", но имелось еще много устаревших "бэджеров", и американский флот был всего в полутора тысячах миль от авиабаз советских бомбардировщиков. Это означало, что русские самолеты смогут прилететь с полной бомбовой нагрузкой. Для защиты от бомбардировщиков в распоряжении соединения находилось шесть эскадрилий "томкэтов" и еще шесть эскадрилий "хорнетов" -- в общей сложности почти сто сорок самолетов. В данный момент в небе барражировали двадцать четыре истребителя в сопровождении самолетов-заправщиков, а штурмовики не переставали наносить удары по русским береговым позициям. Линейные корабли закончили свой первый обстрел района Кефлавика и находились сейчас у Хвальсфьердура -- Китового залива, -- обеспечивая огневую поддержку частей морской пехоты на севере у Боргарнеса. При планировании операции принималась во внимание вероятность налета русских бомбардировщиков, вооруженных ракетами "воздух-земля". Американцы не сомневались в скором прибытии "вампиров". x x x С потерей северной Норвегии источник "Риэлтайм" утратил свое значение. Подводная лодка по-прежнему находилась на прежнем месте, занимаясь сбором электронной информации, а вот задача оповещения о вылетающих соединениях советских бомбардировщиков перешла теперь к британским и норвежским патрульным самолетам, вылетающим с авиабаз в Шотландии. Один из таких самолетов заметил три группы бомбардировщиков "бэджер", которые направлялись на юго-запад, и послал предупреждение. В этот момент русские бомбардировщики находились в семидесяти минутах летного времени от ударного соединения флота. x x x Место Тоуленда в боевой рубке было под самой летной палубой, так что он слышал рев истребителей, срывающихся с катапульт. Он нервничал. Тоуленд понимал, что тактическая ситуация кардинально отличается от той, что существовала на второй день войны, но он не забывал и о том, что был одним из тех двоих, кому удалось спастись из помещения, похожего на это. В рубку поступал непрерывный поток информации. Наземный радиолокатор, самолет дальнего радиолокационного оповещения ВВС Е-3 и "хокаи" морской авиации -- все они посылали в боевую рубку полученные ими сведения. В небе пульсировало столько электромагнитной энергии, что птицы могли сгорать прямо в полете. На экране было видно, что истребители направляются к выделенным для них боевым позициям. "Томкэты" долетели до северного побережья Исландии и начали описывать там ленивые круги, ожидая появления русских бомбардировщиков. -- Предложения, Тоуленд, мне нужны ваши предложения! -- негромко произнес адмирал. -- Если русские намереваются напасть на нас, они появятся с востока. В случае нападения на десантные корабли бомбардировщики устремятся прямо к ним. Раз уж они собираются атаковать Стиккисхоульмур, то нет смысла прибегать к обманным маневрам. -- Я тоже придерживаюсь такой точки зрения, -- кивнул Джейкобсен. Грохот над головой не смолкал -- это совершали посадку штурмовики для пополнения боезапаса, израсходованного во время налетов на позиции советской воздушно-десантной дивизии, располагавшейся в Исландии. Помимо наносимого материального ущерба, эти постоянные жестокие налеты подрывали моральное состояние десантников. Были задействованы также "хэрриеры" и штурмовые вертолеты морской пехоты. С самого начала события развивались более благоприятно, чем предполагалось. Русские не сумели достаточно широко рассредоточить свои войска, и потому американская авиация наносила мощные бомбовые и ракетные удары по пунктам сосредоточения. -- "Старбейс", это "Хоук-блю-три". Отмечаю глушение на пеленге ноль-два-четыре.., сейчас глушение усиливается, -- Эту информацию передавали прямо на авианосец, и электронный дисплей желтыми клиновидными знаками зарегистрировал появляющиеся помехи. Тут же эти сведения подтвердили и остальные "хокаи". На лице офицера, руководившего воздушными операциями соединения, появилась легкая улыбка. Он поднес к губам микрофон. Его истребительные эскадрильи уже заняли выделенные им позиции, и потому он мог выбрать один из нескольких вариантов. -- План "Дельта", -- произнес офицер. На борту "хокая" под кодовым наименованием "хоук-грин-один" находился командир авиакрыла, базирующегося на авианосце "Индепенденс". Сам он был летчиком-истребителем и предпочел бы лично сидеть за штурвалом своего самолета во время этой операции, но сейчас важнее было руководить "томкэтами". Он выделил по два истребителя из каждой эскадрильи и послал их на поиски советских самолетов, ставящих электронные помехи. Переоборудованные "бэджеры" приближались широким фронтом, прикрывая бомбардировщики с ракетами "воздух-земля", и летели со скоростью пятьсот узлов. В данный момент они находились на расстоянии трехсот миль от линии самолетов дальнего радиолокационного обнаружения. "Томкэты" устремились навстречу русским "бэджерам" тоже со скоростью пятьсот узлов. Каждый самолет электронного противодействия оставлял на экранах американских радиолокаторов знак в виде нечеткого клина, так что создавалось впечатление спиц на колесе телеги. "Томкэты" стремительно сближались с "бэджерами", а офицеры радиолокационного перехвата, сидящие на заднем сиденье истребителей, тем временем переключили режим наведения "фениксов" на поиск радиолокационных излучателей. Теперь их будут наводить на цель не радиолокаторы "томкэтов", а они просто помчатся к самолетам, от которых исходят импульсы. Всего было определено местоположение двадцати самолетов электронного противодействия. Навстречу им летело восемнадцать истребителей, и на каждый "бэджер" было нацелено по меньшей мере две ракеты "феникс". -- "Дельта" -- пуск! Получив приказ, "томкэты" пустили ракеты "воздух-воздух" в сорока милях от цели. Сорвавшись с подвесок, "фениксы" помчались к "бэджерам". Время подлета к цели составляло всего пятьдесят шесть секунд. Шестнадцать "бэджеров" были сбиты точными попаданиями ракет. Оставшиеся четыре выключили аппаратуру электронного противодействия, заметив дымные следы ракет, и спикировали к морской поверхности, совершая маневр уклонения. Следом устремились "томкэты". -- Многочисленные радиолокационные контакты. Первая группа состоит из пятидесяти самолетов и приближается по пеленгу ноль-ноль-девять, расстояние три-шесть-ноль, скорость шестьсот узлов, высота тридцать тысяч. Вторая группа... -- Оператор продолжал передавать сведения, на основании которых координаты самолетов противника тут же наносились на планшет. -- Главная группа состоит, по-видимому, из "бэджеров" и нацелена на десантные корабли. А вот это -- "бэкфайеры". Они постараются запустить в нас свои ракеты с максимальной дистанции, чтобы как можно дальше оттянуть истребители от авианосцев, -- заметил Тоуленд. Джейкобсен что-то сказал своему начальнику оперативного отдела. "Хоук-грин-один" возьмет на себя защиту десантных кораблей, а истребители с "Нимица", направляемые "Хоук-блю-четыре", будут защищать авианосные группы. Истребители разделились в соответствии с планом и взялись за дело. Тоуленд заметил, что адмирал Джейкобсен оставил руководство боевыми действиями в руках офицеров, находившихся на борту самолетов управления. Командир противовоздушной обороны ударного соединения на крейсере "Йорктаун" принял на себя координацию действий ракетоносных кораблей, которые уже находились в состоянии полной боевой готовности, но еще не включали свои радиолокаторы. -- Единственное, что меня беспокоит, -- это как бы они не попытались снова прибегнуть к тому трюку с беспилотными мишенями, -- пробормотал Джейкобсен. -- Один раз это действительно получилось у них удачно, -- согласился Тоуленд. -- Однако тогда мы не сумели обнаружить русских на таком большом расстоянии. "Томкэты" разделились на группы по четыре истребителя, причем каждая направлялась радиолокатором. Их летчики тоже были проинструктированы относительно опасности появления беспилотных мишеней, которые в свое время так ловко провели "Нимиц". Истребители не включали радиолокаторы, пока не оказались на расстоянии пятидесяти миль от цели, и затем с помощью радаров обнаруживали цели на экранах своих боевых телевизионных систем. -- "Хоук-блю-четыре", -- вызвал пилот одного из них. -- Вижу "бэкфайер". Атакую. Конец связи. Русский план налета основывался на предположении, что американские истребители попытаются прорваться через завесу электронных помех в сторону севера и затем увидят, что их обвели вкруг пальца -- "бэкфайеры" появятся на востоке. Однако самолеты электронного противодействия были уничтожены, "бэкфайеры" все еще не обнаружили на экранах своих радиолокаторов американский авианосный флот и не могли осуществить запуск противокорабельных ракет, основываясь исключительно на данных спутниковых фотографий, сделанных несколько часов назад. Не могли они и повернуть обратно. Сверхзвуковые русские бомбардировщики перешли на форсаж и включили радиолокаторы, борясь с противником -- временем, расстоянием и американскими перехватчиками. И снова происходящее походило на видеоигру. Знаки, обозначающие русские бомбардировщики, изменились после того, как "бэкфайеры" включили бортовые системы защитного электронного противодействия. Такое глушение снижало эффективность ракет "феникс", однако русские понесли уже серьезные потери. "Бэкфайеры" находились на расстоянии трехсот миль. Их радиолокаторы надежно действовали лишь на вдвое меньшей дистанции, а американские истребители уже окружили бомбардировочное соединение. Возгласы "Атакую!" слышались по каналам радиосвязи. "Томкэты" набросились на русские бомбардировщики, и знаки, обозначающие "бэкфайеры", начали исчезать с радиолокационных экранов. Бомбардировщики мчались к цели со скоростью семнадцать миль в минуту, и их радиолокаторы лихорадочно искали американские авианосцы. -- Некоторые все-таки прорвутся, -- заметил Тоуленд. -- Пожалуй, от шести до восьми, -- согласился Джейкобсен. -- И у каждого по три ракеты. К этому времени "томкэты" выпустили все ракеты "воздух-воздух" и ушли в сторону, освобождая поле боя для "хорнетов" с их "спэрроу" и "сайдуайндерами". Истребителям было нелегко преследовать русские бомбардировщики. Сверхзвуковая скорость "бэкфайеров" давала им возможность совершать непредсказуемые повороты, а у истребителей, как всегда, не хватало горючего. Тем не менее американские ракеты одна за другой поражали цели, и никакие повороты и глушение не позволяли полностью уклониться от них. Наконец, один бомбардировщик установил радиолокационный контакт с надводными кораблями и по радио передал координаты остальным "бэкфайерам". Семь уцелевших бомбардировщиков пустили ракеты и тут же повернули на север, уходя от преследования со скоростью, вдвое превышающей звуковую. Американские ракеты сбили три из них, прежде чем "бэкфайеры" успели закончить разворот. Снова пробили воздушную тревогу, предупреждая о приближении "вампиров", и снова Тоуленд невольно съежился под летной палубой. На планшете появились траектории двадцати приближающихся противокорабельных ракет. Корабли соединения включили системы электронного противодействия, реактивные установки "корабль-воздух" поворачивались, следя за ракетами. Впереди находились ракетоносные крейсеры ПВО типа "иджис". Уже через несколько секунд навстречу ракетам противника с направляющих зенитных установок крейсеров сорвались ракеты. За ними последовали зенитные ракеты и с других кораблей эскадры, образуя оборонительный "зонтик", управляемый компьютерами ракетоносных крейсеров. Навстречу двадцати противокорабельным ракетам мчались девяносто зенитных. Только три русские ракеты сумели прорваться через зонтик противоракетной обороны, и лишь одна была нацелена на авианосец. Три зенитных автоматических орудия последней линии защиты на авианосце "Америка" замкнулись на приближающейся противокорабельной ракете и уничтожили ее в тысяче футов от корабля. Две другие ракеты нацелились на крейсер "Уэйнрайт" и взорвали его на расстоянии в четыре мили от авианосца "Индепенденс". -- Проклятье. -- Адмирал Джейкобсен сжал зубы. -- Я считал, что мы сумеем полностью отразить этот налет. Давайте принимать самолеты. У некоторых из них уже не осталось горючего. Теперь внимание сосредоточилось на "бэджерах". Северная группа "томкэтов" уже приближалась к устаревшим русским бомбардировщикам. Экипажи "бэджеров" надеялись следовать за самолетами электронного противодействия, полностью изменив прежнюю тактику, Не все успели заметить, что стена электронных помех исчезла, но выбора не осталось ни у кого. Они обнаружили приближающиеся истребители еще в пяти минутах от точек пуска ракет. "Бэджеры" сохранили прежний курс и увеличили скорость, чтобы до предела сократить период уязвимости. Экипажи с беспокойством оглядывались по сторонам, каждую секунду ожидая появления ракет противника. Летчики "томкэтов" с удивлением обнаружили, что приближавшиеся бомбардировщики не меняют курс. Это увеличивало вероятность появления беспилотных мишеней. Они сблизились с бомбардировщиками для их визуального опознания, опасаясь ловушки. -- Пуск! "Бэджер" в направлении на двенадцать часов, на одинаковой высоте. -- Первый "томкэт" удостоверился, что перед ним действительно русский бомбардировщик, и выпустил пару ракет с расстояния сорок миль. В отличие от "бэкфайеров", "бэджеры" точно знали координаты целей, что позволило им пустить противокорабельные ракеты AS-4 с максимального расстояния. Один за другим бомбардировщики, построенные два десятка лет назад, пускали ракеты и тут же отворачивали настолько круто, насколько позволяла смелость пилотов. Их маневры уклонения позволили половине "бэджеров" спастись, поскольку истребители морской авиации не имели возможности преследовать их. На самолетах дальнего радиолокационного обнаружения вели подсчет сбитых самолетов противника, несмотря на то что вражеские ракеты продолжали лететь к Стиккисхоульмуру. Советская морская авиация понесла ужасающие потери. Десантный корабль ВМС США "Нассау" Эдварде все еще отходил от наркоза, когда услышал колокола громкого боя. Он всего лишь смутно понимал, где находится. Ему казалось, что он помнит полет на вертолете, но дальше все было покрыто мглой, и вот теперь он приходит в себя на койке госпиталя, с трубками, ведущими к различным частям его тела. Он понимал, что звук колоколов громкого боя означает тревогу, и испытывал ощущение, что должен чувствовать страх. Но его эмоции не могли пробиться через туман обволакивающей его наркотической дремоты. Эдвардсу удалось приподнять голову. На стуле рядом с кроватью сидела Вигдис и держала его правую руку. Он сжал ее руку, не отдавая себе отчета в том, что она спит. Через мгновение он тоже заснул. Пятью палубами выше на крыле мостика стоял капитан "Нассау". Вообще-то по боевому расписанию ему полагалось находиться в рубке, но корабль стоял на якоре, и он решил, что следить за происходящим можно с таким же успехом и с мостика. С северо-востока к десантному соединению мчалось больше сотни противокорабельных ракет. Как только час назад было получено предупреждение о налете, команды всех катеров, приписанных к большому десантному кораблю, начали устанавливать и зажигать дымовые горшки на скалах так называемой якорной стоянки. Капитан понимал, что это лучший метод защиты, хотя и не слишком в него верил. Зенитные установки последней линии обороны, находящиеся на углах летной палубы, действовали в автоматическом режиме. Названные за свой внешний вид R2D2, эти огневые системы ближней защиты "Вулкан-Фаланкс", состоящие из крупнокалиберных шестиствольных пулеметов системы "Гатлинг" и стреляющие пулями из истощенного урана, были направлены на приближающиеся ракеты и имели угол возвышения в двадцать градусов. Это было все, что мог предпринять капитан. Специалисты ПВО пришли к заключению, что даже попытки выпускать навстречу ракетам снаряды с алюминиевой фольгой принесут больше вреда, чем пользы. Капитан пожал плечами. Как бы то ни было, через пять минут все станет ясно. Он смотрел на крейсер "Винсенс", который медленно кружил к востоку от него. Внезапно с его пусковых установок сорвались четыре ракеты, оставляя за собой дымный след, и начался огневой цикл. Скоро весь северо-восточный сектор неба оказался затянутым серым дымом. Глядя в бинокль, капитан различал черные облачка успешных перехватов. Ему показалось, что вспышки постепенно возникают все ближе, и он понял, что ракеты противника приближаются к соединению. Ракетоносный крейсер ПВО не мог уничтожить все вражеские ракеты. "Винсенс" опустошил свои магазины за четыре минуты и тут же на полном ходу устремился в узкий пролив между двумя скалистыми островками. Капитан "Нассау" почувствовал изумление. Кто-то гнал крейсер стоимостью в миллиард долларов прямо в гущу подводных скал со скоростью двадцать пять узлов! Даже во время сражения при Гуадалканале... Взрыв потряс остров Храппси в четырех милях от них, затем ракета взорвалась на острове Сели. Защитная система действовала! На расстоянии десяти миль на русских противокорабельных ракетах включились радиолокационные головки наведения, и тут же они обнаружили, что секторы их действия переполнены целями. Испытывая перегрузку, головки наведения принялись автоматически искать цели с самыми мощными инфракрасными характеристиками. Многие горшки излучали большое количество тепла, и ракеты нацеливались именно на них, начиная пикировать со скоростью, втрое превышающей скорость звука. Они не могли знать, что атакуют вулканические скалы. Сквозь противоракетную оборону сумели прорваться тридцать ракет, и только пять выбрали своей целью корабли. Две зенитные установки "Вулкан-Фаланкс" на палубе "Нассау" одновременно развернулись навстречу приближающейся опасности и открыли огонь по ракете, летящей с такой скоростью, что различить ее было невозможно. Капитан посмотрел в направлении их стволов и тут же увидел ослепительную белую вспышку в тысяче футов над головой. Мгновенно последовавший грохот взрыва едва не оглушил его, и офицер понял, как глупо поступил, оставшись на открытом мостике, когда по крыше рулевой рубки забарабанил дождь осколков. Еще две ракеты разорвались в городе, к западу от стоянки. Небо очистилось. Свидетелем того, что по крайней мере одна ракета попала в цель, был огненный шар далеко на западе. Но мой корабль уцелел! -- с ликованием подумал капитан. И тут же его охватило чувство стыда. -- Сукин сын! -- Капитан поднял трубку телефона прямой связи с боевой рубкой. -- Рубка, это мостик. Две ракеты попали в Стиккисхоульмур. Пошлите вертолет, там могут оказаться пострадавшие. x x x Тоуленд наблюдал за тем, как на большой скорости прокручивали видеозапись воздушного сражения. Компьютеры вели подсчет сбитых самолетов. Все теперь было автоматизировано. -- Это да, -- пробормотал про себя офицер разведки. -- Не то что в прошлый раз, верно, сынок? -- заметил Джейкобсен. -- Спеллинг, мне нужна информация о десантных кораблях. -- Уже обрабатывается, сэр. "Чарлстон" взорвался и переломился пополам. Легкие повреждения у "Гуама" и "Понса" -- это все, адмирал! -- И еще "Уэйнрайт", -- тяжело вздохнул Джейкобсен. Итак, потеряно два ценных корабля, погибло полторы тысячи моряков, а он вынужден считать это успехом. Кефлавик, Исландия -- Налет, наверно, уже закончился. Андреев не ожидал, что сведения поступят быстро. Американцам удалось, наконец, вывести из строя его последний радиолокатор, и это лишило его возможности наблюдать за воздушным сражением. Операторы радиоперехвата сумели записать многочисленные переговоры между самолетами, но голоса были слишком отдаленными, а записанные отрывки слишком короткими, чтобы сделать какие-то выводы -- если не считать того, что воздушный бой действительно произошел. -- Прошлый раз, когда наши бомбардировщики атаковали авианосное соединение НАТО, нам удалось разгромить его, -- произнес начальник оперативного отдела с надеждой в голосе. -- Наши подразделения у Боргарсена по-прежнему подвергаются обстрелу, -- послышался голос. Американские линкоры вели огонь по русским позициям из артиллерии главного калибра уже больше часа. -- Они несут тяжелые потери. -- Товарищ генерал, я принимаю -- вам следует выслушать, это передают по каналу нашей радиосвязи. Генерал Андреев услышал обращение на русском языке, повторенное четыре раза: -- Командующему советскими войсками в Исландии. К вам обращается командующий ударного соединения Атлантического флота. Если вы не слышите наше обращение, пусть его текст передаст вам тот, кто слышит. Может быть, вашим бомбардировщикам в следующий раз повезет больше. До скорой встречи. Конец связи. Зак, Федеративная Республика Германия Пошатываясь от усталости, Сергетов успел добраться до контрольно-пропускного пункта в тот момент, когда по шоссе в сторону Альфельда двигался танковый батальон. Он стоял, согнувшись, тяжело дыша, опершись руками о колени, и наблюдал за тем, как мимо катятся танки. -- Кто такой? -- послышался голос лейтенанта КГБ. Теперь контроль за движением транспорта перешел в руки секретной полиции. КГБ быстро освоил, что нарушителей нужно расстреливать на месте. -- Я -- майор Сергетов. Мне нужно немедленно видеть коменданта района. -- Из какой части, Сергетов? Иван выпрямился. Не товарищ майор, не товарищ, а просто Сергетов. -- Я -- адъютант генерала Алексеева, заместителя главнокомандующего Западным фронтом. А теперь отведите меня, черт побери, к своему начальнику! -- Документы. -- Лейтенант протянул руку. На его лице появилась гримаса холодного высокомерия. Сергетов чуть улыбнулся. Все его документы находились в герметически запечатанном пластмассовом пакете. Он открыл его и передал находящееся в пакете удостоверение лейтенанту КГБ. Этот документ сумел раздобыть для него отец перед самой мобилизацией. -- Каким образом у вас оказалось удостоверение высшей формы допуска? -- неуверенно спросил лейтенант. -- А кто ты такой, долбанный шибздик, чтобы задавать мне вопросы? -- Сын члена Политбюро наклонился вперед, глядя в глаза офицера секретной полиции. -- Немедленно отведи меня к командиру -- иначе я потребую, чтобы сегодня же вечером тебя расстреляли, идиот! Чекист мгновенно съежился и повел Сергетова к крестьянскому дому. Командовал контрольно-пропускным пунктом майор КГБ. Неплохо. -- Мне нужно немедленно установить связь с командованием армии! -- резко бросил Сергетов. -- По моей рации можно выйти только на штабы полков и дивизий. -- Где находится штаб ближайшей дивизии? -- Штаб Сороковой танковой в... -- Он уничтожен. Немедленно найдите мне машину. Действуйте! В Альфельде американские войска. -- Мы только послали туда танковый... -- Я знаю. Отзовите его. -- Не имею права. -- Слушай, кретин, этот батальон движется в ловушку! Сейчас же отзови его! -- Я не имею... -- Ты что, немецкий шпион? Неужели не видишь, что происходит вокруг? -- Но ведь это был воздушный налет, верно? -- В Альфельде американские танки, идиот. Нужно организовать контратаку, но батальона для этого мало. Мы... -- Послышались первые взрывы километрах в шести. -- Вот что, майор, выбирайте, -- холодно произнес Сергетов, -- или вы немедленно дадите мне машину, или сообщите свое имя, фамилию и должность, чтобы я мог сообщить о вашем отказе подчиниться вышестоящему начальству. Офицеры КГБ переглянулись, не понимая, что происходит. Еще никто не осмеливался так разговаривать с ними, но тот, кто решается на это... Тут же подкатила машина, и Сергетов уехал. Через полчаса он был в пункте командования тыла в Холле. Там была радиостанция. -- Где вы, майор? -- спросил Алексеев. -- Я в Холле, товарищ генерал. Американцы прорвали наш фронт. По крайней мере один американский танковый батальон находится в Альфельде. -- Что? -- Наступило молчание. -- Вы уверены в этом? -- Товарищ генерал, мне пришлось переплыть чертову реку, чтобы добраться сюда. Я насчитал колонну из двадцати пяти танков в нескольких километрах к северу от города. Они разгромили танкоремонтную мастерскую и уничтожили больше сотни наших грузовиков. Повторяю, товарищ генерал, в Альфельде находятся американские танки силой до батальона. -- Найдите машину, отправляйтесь в Стендаль я лично доложите главнокомандующему Западным фронтом. Авианосец ВМС США "Индепенденс" -- Добрый вечер, майор Чапаев. Как ваша нога? -- спросил Toy-ленд, садясь рядом с койкой в медсанчасти. -- С вами хорошо обращаются? -- У меня нет оснований жаловаться. Вы неплохо говорите по-русски. -- Мне редко приходится разговаривать с русскими. Надеюсь, вы поможете мне исправить этот недостаток. -- "Майор Александр Григорьевич Чапаев, -- значилось в компьютерной распечатке. -- Возраст -- 30 лет. Сын генерала Георгия Константиновича Чапаева, командующего Московским округом ПВО. Женат на младшей дочери члена Центрального комитета КПСС Ильи Николаевича Говорова." Да, подумал Тоуленд, поэтому этот молодой человек имеет доступ к массе полезной информации, не предназначенной для широкого пользования... -- Помогу вам? В чем? В овладении грамматикой? -- фыркнул Чапаев. -- Вы командовали МиГами? Не волнуйтесь, майор, с ними мы покончили. Вы ведь знаете это. -- Да, я командовал МиГами. -- Меня просили передать вам восхищение наших летчиков. Сам я не летчик, но мне сказали, что ваши тактические действия при обороне Кефлавика были великолепными. Насколько мне известно, у вас было пять истребителей. Вчера мы потеряли в общей сложности семь самолетов -- три сбиты МиГами, два зенитными ракетами и еще два зенитными орудиями. Принимая во внимание наш громадный перевес, понесенные потери поразили нас. -- Я выполнял свой долг. -- Понимаю. Мы все выполняем свой долг, -- согласился Toy-ленд. -- Вам не следует беспокоиться о том, что произойдет с вами дальше. Обращение будет безупречным. Не знаю, о чем вас предупреждали, вы, наверно, и сами заметили, что не все, что говорила партия, соответствует действительности. Судя по вашим документам, у вас жена и двое детей. У меня тоже есть семья. Мы оба -- вы и я -- увидимся со своими семьями. Наверно, увидимся. -- А что произойдет, когда прилетят наши бомбардировщики? -- Налет закончился три часа назад. Разве вы не знаете этого? -- Чепуха! В прошлый раз... -- В прошлый раз я был на "Нимице". В нас попали две ракеты. -- Тоуленд вкратце описал советскому летчику результаты того полета. -- Теперь все произошло иначе. Сейчас ведутся спасательные операции. Вы лично убедитесь в том, что произошло, когда сюда доставят спасенных русских летчиков. Ваша авиация больше не представляет для нас сколько-нибудь серьезной угрозы. Вот подводные лодки -- это другое дело, но разговаривать о них с летчиком-истребителем не имеет смысла. Более того, наша беседа не является допросом. -- Тогда зачем вы пришли сюда? -- Просто проведать вас и познакомиться. Вопросы будем задавать позже. Вы нуждаетесь в чем-нибудь? Чапаев не понимал, что происходит. Он ожидал, что его могут расстрелять сразу после захвата в плен, но этого не произошло. Он присутствовал на лекциях, где говорили о необходимости сделать попытку спастись, но это было невозможно, пока корабль находится в море. -- Я не верю вам, -- произнес он наконец. -- Товарищ майор, расспрашивать вас о МиГах-29 не имеет смысла, потому что в Исландии больше их не осталось ни одного. Все остальные находятся в Европе, но мы туда не пойдем. Говорить с вами о противовоздушной обороне острова тоже бессмысленно -- вы летчик и ничего не знаете о том, как она организована. И уж тем более вы ничего не знаете о единственной оставшейся опасности -- о подводных лодках. Вам что-нибудь известно о подводных лодках, а? Подумайте, майор, вы ведь образованный человек. Неужели вы считаете, что не обладаете информацией, полезной для нас? Я сомневаюсь в этом. Наступит время, и вас обменяют на наших военнопленных -- но этим будут заниматься наши политики, поскольку это политическая проблема. А пока с вами будут обращаться должным образом. -- Тоуленд сделал паузу. Ну говори же со мной, майор, говори, мысленно просил он. -- Я голоден, -- произнес Чапаев через несколько секунд. -- Ужин принесут через полчаса. -- Значит, вы просто отправите меня домой после всего... -- У нас нет концлагерей, и мы не убиваем военнопленных. Если бы мы собирались жестоко обращаться с вами, разве хирург зашивал бы вам рану на ноге и прописывал обезболивающие препараты? -- У меня в кармане были фотографии. -- Чуть не забыл. -- Тоуленд передал русскому офицеру его бумажник. -- Разве вам разрешают брать их с собой? -- Это приносит мне удачу, -- ответил майор. Он достал из бумажника черно-белую фотографию жены и дочек-близнецов. Значит, я снова увижу вас, подумал офицер. Может быть, пройдут месяцы, но я снова увижу вас. Тоуленд усмехнулся. -- И на этот раз удача не отвернулась от вас, товарищ майор. Посмотрите, вот моя семья. -- Ваша жена чуть худовата, но и вы счастливый человек. -- Чапаев вытер слезы. -- Мне хотелось бы выпить, -- произнес он с надеждой в голосе. -- Мне тоже, но спиртное запрещено на наших кораблях. -- Тоуленд посмотрел на фотографию. -- У вас прелестные дочки, майор. Знаете, мы оба с вами просто безумцы, раз оставили свои семьи и отправились на войну. -- Но ведь таков наш долг, -- возразил Чапаев. Тоуленд раздраженно махнул рукой. -- Это все из-за проклятых политиков, -- сказал он. -- Они отправляют нас под пули, а мы слепо повинуемся им, как настоящие идиоты! Черт побери, мы даже не знаем, почему началась эта чертова война! -- Вы хотите сказать, что вам это неизвестно? Наконец-то, подумал Тоуленд. Кодеин и сочувственное отношение... Миниатюрный магнитофон у него в кармане уже работал. Хунцен, Федеративная Республика Германия -- Если я продолжу наступление, нас уничтожат! -- запротестовал Алексеев. -- У меня на фланге две свежие дивизии противника и мной получено сообщение об американских танках в Альфельде. -- Этого не может быть! -- раздраженно рявкнул главнокомандующий Западным фронтом. -- Я получил донесение от майора Сергетова. Он видел, как танки ворвались в Альфельд. Я приказал ему немедленно отправиться в Стендаль и лично доложить вам. -- Сейчас к Альфельду приближается Двадцать шестая мотострелковая дивизия. Если там находятся американцы, дивизия уничтожит их. Это дивизия из резерва, подумал Алексеев. Резервисты старших возрастов, плохо обученные и неподготовленные, с устаревшим вооружением. -- Как идет переправа? -- Два полка уже на левом берегу, сейчас переправляется третий. Усилились налеты вражеской авиации, а тут еще части противника у меня в тылу! -- Вот что, Павел Леонидович, возвращайтесь в Стендаль. Передайте командование в Хунцене генералу Береговому. Вы нужны мне здесь. Меня отзывают с фронта, отстраняют от командования! -- понял Алексеев. -- Слушаюсь, товарищ генерал, -- ответил Алексеев и выключил рацию. Но разве я могу оставить свои войска в такой критический момент, когда им угрожает контрнаступление противника, даже не предупредив командиров об опасности? Алексеев грохнул кулаком по столу. -- Соедините меня с генералом Береговым! Альфельд, Федеративная Республика Германия Артиллерия НАТО находилась слишком далеко и не могла обеспечить им огневую поддержку, а собственную артиллерию они были вынуждены оставить перед началом форсированного марша. Макколл посмотрел в оптический прицел и сквозь легкую дымку увидел продвигающиеся вперед русские части. По его мнению, наступление вели два полка. Значит, дивизия наступает по классической схеме -- два полка впереди и один обеспечивает поддержку сзади. Так. Не видно ракетных установок "земля-воздух". Полковник, командующий бронетанковой группой, начал отдавать приказы по командному каналу радиосвязи. Он вызвал союзную авиацию. Из-за позиций бронетанковой группы стремительно вылетели штурмовые вертолеты "апачи", зашли с юга во фланг передовым русским танкам и, продолжая маневрировать, выпустили по ним свои противотанковые управляемые ракеты "хелфайер". Пилоты искали среди танков машины, оборудованные зенитными ракетами, но тщетно. Танки не были обеспечены защитой от нападения с воздуха. Затем появились штурмовики А-10. Неуклюжие двухмоторные самолеты шли на бреющем полете, не испытывая на этот раз угрозы со стороны русских ракет "земля-воздух". Их вращающиеся авиационные противотанковые пушки и кассетные бомбы дополнили разрушения, причиненные штурмовыми вертолетами. -- Что-то странно они ведут наступление, босс, по-глупому, -- удивленно заметил наводчик. -- Может быть, у них еще нет боевого опыта, Вуди. -- Другой бы возражал. Боевые машины пехоты "брэдли", занявшие позиции на восточной окраине города, атаковали русские танки ракетами. Танковые колонны понесли тяжелые потери еще до того, как оказались в пределах дальности действия орудий американских "абрамсов" на противоположном берегу реки. Наступление начало захлебываться. Русские танки остановились и открыли ответный огонь. Они поставили дымовую завесу и стреляли из-за нее не целясь. Несколько снарядов разорвалось поблизости от позиции, но они не представляли опасности. Наступление русской дивизии было остановлено в двух километрах от города. -- Направляйтесь на север, -- скомандовал Алексеев по системе внутренней связи. -- Товарищ генерал, если мы полетим на север... -- начал пилот. -- Я приказываю лететь на север! И на самой малой высоте, -- добавил Алексеев. Бронированный боевой вертолет Ми-24 понесся над вершинами деревьев. Алексеев почувствовал внезапный приступ тошноты -- пилот пытался расквитаться с ним за такой глупый и опасный приказ. Вертолет резко бросало из стороны в сторону -- пилот явно представлял себе, какому риску они подвергаются. Генерал сидел позади и смотрел наклонившись в отодвинутую левую дверцу, держась за пристяжной ремень. -- Вот, смотрите! -- внезапно воскликнул он. -- В направлении на десять часов. Танки! Американские или немецкие? -- Я вижу и пусковые установки "земля-воздух", товарищ генерал. Вы не хотите взглянуть на них поближе? -- ядовито осведомился пилот. Он вел вертолет вдоль проложенной через лес дороги, всего в паре метров над ней. Танки остались позади. -- Там был по крайней мере батальон, -- произнес генерал. -- Думаю, даже больше, -- заметил пилот. Двигатель вертолета ревел, работая на полной мощности, нос вертолета был опущен вниз для максимальной скорости, и глаза пилота непрерывно обшаривали горизонт в поисках вражеских самолетов. Генерал разворачивал карту. Для того чтобы добиться этого, ему пришлось откинуться на спинку кресла, пристегнуться и освободить обе руки. -- Господи, они сумели продвинуться так далеко на юг?! -- изумленно воскликнул он. -- Я ведь говорил вам, товарищ генерал, -- послышался голос пилота по системе внутренней связи, -- что им удалось прорвать наш фронт. -- Как близко можно подлететь к Альфельду? -- Это зависит от того, насколько товарищу генералу хочется жить. Алексеев почувствовал страх и гнев в голосе пилота и напомнил себе, что капитан, сидящий за штурвалом вертолета, уже дважды Герой Советского Союза, удостоенный таких исключительных наград за бесстрашие, проявленное на поле боя. -- Постарайтесь подлететь поближе, капитан, не подвергая нас опасности. Мне нужно лично посмотреть на позиции противника. -- Понятно. Держитесь, нам предстоит трудный полет. -- Ми-24 резко взлетел вверх, чтобы миновать провода высоковольтной линии, и тут же снова нырнул к земле. Алексеев посмотрел вниз и на мгновение закрыл глаза при виде земли, проносящейся под самыми колесами вертолета. -- Самолеты противника над головой. Похоже на "дьявольский крест".., четыре штурмовика летят на запад. Вертолет промчался над.., нет, это была не дорога, подумал Алексеев, скорее заросшая травой просека, перемолотая в глинистую полосу гусеницами танков и бронетранспортеров. Генерал посмотрел на карту. Просека вела к Альфельду. -- Сейчас я пересеку Лейне, и мы приблизимся к Альфельду с востока. Таким образом мы будем лететь над своими войсками -- на всякий случай, -- сообщил пилот. Тут же вертолет взмыл вверх и снова снизился. Алексеев заметил танки на гребне холма, быстро оставшиеся позади. В сторону вертолета полетели трассирующие пули, но не достали до него. -- Здесь много танков, товарищ генерал. По моему мнению, не меньше полка. К югу от нас танкоремонтная мастерская -- вернее, то, что от нее осталось. Проклятье! С юга приближаются вертолеты противника! Машина зависла в воздухе и развернулась. Из-под крыла с ревом вырвалась ракета "воздух-воздух", и Ми-24 тут же рванулся вперед, взлетел вверх и сразу упал вниз. Генерал увидел над головой дымный след вражеской ракеты. -- Прямо-таки чудом спаслись. -- Вам удалось попасть в него? -- Может быть, товарищ генерал хочет, чтобы я остановился и проверил? А это что? Раньше здесь не было ничего похожего! Вертолет на мгновение завис в воздухе. Алексеев увидел горящие танки и бегущих людей. Это старые машины, пронеслось у него в голове, Т-55... Значит, здесь и захлебнулась контратака, о которой ему говорили! Танки уничтожены, пехота отступила. Еще через секунду он увидел, как оставшиеся танки перегруппировываются для новой атаки. -- Достаточно. Я увидел все, что нужно. Сейчас прямо в Стендаль и как можно быстрее. -- Генерал развернул карты и попытался создать более четкую картину происходящего на основании того, что видел собственными глазами. Через полчаса вертолет завис в воздухе и плавно приземлился. -- Ты был прав, Павел Леонидович, -- произнес главнокомандующий Западным фронтом, как только Алексеев вошел в штаб. В руках он держал три фотографии, сделанные самолетом-разведчиком. -- Первая атака Двадцать шестой мотострелковой дивизии захлебнулась в двух километрах от передовой противника. Когда я пролетал над ними, они готовились к повторной атаке. Это ошибка, -- спокойно и уверенно сказал Алексеев. -- Если мы хотим вернуть себе Альфельд, следует наступать после тщательной подготовки. -- Нам нужно снова захватить плацдарм, и как можно быстрее. -- Отлично. Прикажите Береговому выделить пару своих частей и перебросьте их на восток. -- Но мы не можем приостановить переправу через Везер! -- Товарищ генерал, или мы оттянем назад эти части или позволим войскам НАТО уничтожить их. Иного выбора сейчас у нас нет. -- Как только мы вернем себе Альфельд, перебросим к передовой подкрепления. Таким образом мы отразим их фланговую контратаку и получим возможность продолжить наступление. -- Какие у нас силы для захвата Альфельда? -- На подходе три дивизии... -- Алексеев посмотрел на карту, читая обозначения частей. -- Но это дивизии третьей очереди резерва. -- Да. Мне пришлось перебросить почти все второочередные дивизии резерва на север. Войска НАТО предприняли контрнаступление и в районе Гамбурга. Не волнуйся, Павел Леонидович, к нам двигается много частей третьей очереди. -- Как можно не волноваться? Пожилые, страдающие одышкой, неподготовленные резервисты готовятся вступить в бой с закаленными кадровыми частями противника. -- Хорошо, подождем, пока все три дивизии не выдвинутся на свои позиции. Продвинем вперед их артиллерию и начнем громить вражеские войска. Как дела в Гронау? -- Там немцы сумели переправиться через Лейне, но мы остановили их наступление. Туда тоже двигаются две дивизии. Алексеев подошел к огромной карте и посмотрел на нее, обращая внимание на перемены в тактической обстановке, происшедшие за время его отсутствия. Линия фронта на севере почти не изменилась, а контрнаступление войск НАТО в районе Альфельда -- Рюле едва успели пометить. Синие флажки стояли у Гронау и Альфельда. У Гамбурга противник перешел в контрнаступление. Мы утратили инициативу, подумал Алексеев. Как перехватить ее снова? В начале войны у Советской Армии на западе было двадцать кадровых дивизий. Затем сюда перебросили еще десять, а потом и еще. Все эти дивизии уже втянулись в бой, причем некоторые пришлось отвести в тыл из-за огромных потерь. Последние резервы кадровых дивизий находились у Рюле, и вот теперь их могли отрезать. Береговой был слишком дисциплинированным генералом, чтобы не подчиниться приказам, несмотря на то, что он понимал, что войска следует оттянуть назад, прежде чем их окружат и уничтожат. -- Нужно прекратить наступление. Если мы продолжим двигаться вперед, эти дивизии окажутся в мешке и будут отделены от главных сил не одной, а двумя реками. -- Необходимость наступления продиктована политическими и стратегическими соображениями, -- ответил главнокомандующий Западным фронтом. -- Когда мы продвинемся вперед, войскам НАТО придется отступить для защиты Рура. Тогда они будут у нас в руках. Алексеев больше не спорил. Он почувствовал холод, словно от порыва ледяного ветра. Неужели мы потерпели поражение? -- подумал генерал. Авианосец ВМС США "Индепенденс" -- Адмирал, мне нужен один офицер из морской пехоты. -- Кто именно? -- Чак Лоу -- он командует полком. Перед тем как вернуться в морскую пехоту, мы работали вместе в разведывательном управлении Атлантического флота. -- А почему... -- Адмирал, он очень опытный офицер и превосходный разведчик. -- Вы действительно считаете, что эти сведения настолько важны? -- Совершенно верно, адмирал, но мне хотелось бы заручиться мнением кого-то еще. Чак -- блестящий специалист и к тому же находится рядом. Джейкобсен снял телефонную трубку. -- Срочно соедините меня с генералом Эмерсоном... Билли? Это Скотт. У тебя в дивизии есть полковник Чак Лоу? Где? Отлично... Мой сотрудник из разведывательного отдела хочет побеседовать с ним как можно быстрее. Да, это очень важно. Билли. Отлично, он вылетает через десять минут. -- Адмирал положил трубку. -- Вы переписали магнитофонную запись? -- Да, сэр. У меня копия. Оригинал в сейфе. -- Тогда отправляйтесь. Вертолет ждет вас. x x x На перелет до Стиккисхоульмура потребовался час. Там Тоуленд пересел на вертолет морской пехоты, перебросивший его на юго-восток. Он нашел Чака Лоу в палатке. Полковник рассматривал тактические карты. -- Ты быстро перемещаешься с места на место, Боб. Я слышал о "Нимице". Рад, что тебе удалось спастись. В чем проблема? -- Хочу, чтобы ты выслушал магнитофонную запись. На это потребуется двадцать минут. -- Тоуленд объяснил Чаку, кто этот русский офицера и передал полковнику маленький японский магнитофон с наушниками. Офицеры вышли из палатки и расположились в более уединенном месте. Лоу два раза прослушал магнитофонную запись, время от времени перематывая пленку в наиболее интересных местах. -- Черт побери! -- негромко произнес полковник, закончив прослушивание. -- Он думал, что нам все известно. Полковник Лоу наклонился, поднял камень, подкинул его на ладони и швырнул вдаль изо всех сил. -- Почему бы и нет? Мы считаем КГБ всесильной организацией, так почему им не думать, что и наши разведывательные органы работают ничуть не хуже? Значит, мы обо всем знали.., и отказывались верить! -- Его голос был полон удивления и досады. -- А ты уверен, что он говорил правду? -- Когда его вытащили из воды, у него на ноге была глубокая рана. Врачи сделали ему операцию, зашили рану и дали болеутоляющее. Я говорил с ним, когда он был слаб от потери крови и находился под воздействием кодеина. Трудно лгать, когда ты напичкан наркотиками, верно? Чак, мне нужно твое мнение. -- Пытаешься втянуть меня обратно в разведывательные операции? -- По лицу Лоу пробежала легкая улыбка. -- Ну хорошо, Боб, это представляется вполне разумным объяснением, и полученную информацию нужно побыстрее передать наверх. -- Я считаю необходимым сообщить эти сведения верховному главнокомандующему силами НАТО в Европе. -- Ты не сможешь вот так просто обратиться к нему и попросить о встрече. Боб. -- Я могу сделать это через командующего военно-морскими силами НАТО в Восточной Атлантике, а оригинал отправлю в Вашингтон. ЦРУ наверняка захочет подвергнуть запись анализу -- у них есть необходимое оборудование. Но я видел все у него в глазах, Чак. -- Согласен. Эту информацию действительно следует побыстрее отправить на самый верх, а главнокомандующий сумеет лучше всех использовать ее. -- Спасибо, полковник. Как мне найти вертолет, чтобы меня перебросили обратно? -- Я займусь этим. Между прочим, добро пожаловать в Исландию. -- Как тут у вас дела? -- спросил Тоуленд, идя рядом с полковником к палатке. -- Мы столкнулись с хорошими солдатами, но им трудно здесь обороняться. Кроме того, у нас мощная огневая поддержка. Можно считать, что скоро наступит конец. -- Полковник сделал паузу. -- А ты здорово потрудился, приятель! Через два часа Тоуленд сидел в самолете, летящем к Хитроу. Москва, РСФСР Сообщение о положении на фронте сделал маршал Федор Борисович Бухарин. Накануне КГБ арестовал маршалов Шавырина и Рожкова, и это обстоятельство говорило министру Сергетову намного больше, чем содержание доклада Бухарина. -- Наступление на западе захлебнулось в районе Альфельда из-за плохого планирования и руководства, осуществляемого командованием Западного фронта. Теперь нам нужно вернуть инициативу и продолжить наступление. К счастью, у нас достаточно сил для решения этой задачи. Не следует также забывать и о том, что войска НАТО понесли тяжелые потери. Я предлагаю заменить командование Западного театра военных действий и... -- Одну минуту, товарищ маршал. Мне хотелось бы высказать свою точку зрения, -- прервал его Сергетов. -- Разумеется, Михаил Эдуардович, -- произнес министр обороны, даже не пытаясь скрыть раздражение. -- Товарищ маршал, вы предлагаете полностью заменить командование? -- спросил Сергетов. Вряд ли следует спрашивать о том, что произойдет со смещенными военачальниками, подумал он. Это очевидно. -- Дело в том, что мой сын служит у заместителя главнокомандующего Западным фронтом генерала Алексеева. Это тот самый генерал, который руководил успешными наступлениями в Альфельде и Рюле. Он был дважды ранен, его вертолет был сбит истребителями противника, но генерал сумел спастись, остановил грузовик и направился на передовую, где снова организовал успешный прорыв. Алексеев является единственным толковым генералом из всех, кто там находится, а вы собираетесь заменить его другим, незнакомым с обстановкой -- но ведь это безумие! -- В голосе Сергетова слышался гнев. Министр обороны подался вперед. -- Только потому, что ваш сын служит у него... -- начал он. Лицо Сергетова побагровело от ярости. -- Вы говорите -- "только потому что мой сын..." -- так вот, мой сын сейчас на фронте, защищает Родину. Он был ранен в бою и чудом спасся от смерти вместе со своим генералом. Кто из сидящих в этом зале может сказать то же самое о своих сыновьях? Где они сейчас? -- Он стукнул кулаком по столу. Затем Сергетов закончил более спокойным голосом, но его слова ранили остальных членов Политбюро в самое сердце: -- Кто здесь настоящие коммунисты? Наступило полное молчание. Сергетов понимал, что он только что или разрушил свою политическую карьеру, или добился небывалого успеха. Его судьбу решит тот, кто возьмет после него слово. -- Во время Великой Отечественной войны, -- со старческим достоинством произнес Петр Бромковский, -- члены Политбюро находились на фронте. Многие из них потеряли сыновей. Даже сыновья товарища Сталина воевали рядом с сыновьями простых рабочих и крестьян. Я поддерживаю Михаила Эдуардовича. Товарищ маршал, а какова ваша точка зрения о генерале Алексееве? Прав ли товарищ Сергетов? Бухарин неуверенно посмотрел на министра обороны. -- Алексеев -- молодой способный генерал. Он действительно хорошо проявил себя на занимаемой им должности. -- И все-таки вы хотите заменить его одним из своих людей? -- Бромковский не стал ожидать ответа. -- Просто поразительно, как легко мы забываем прошлое! Мы забываем о том, что все граждане Советского Союза должны в равной степени нести бремя испытаний, не помним, какие ошибки были совершены в 1941 году, когда способные офицеры были арестованы за ошибки вышестоящих начальников, а на их место поставлены политические карьеристы, которые едва не привели нас к катастрофе! Если Алексеев молодой способный генерал, хорошо справляющийся со своими обязанностями, зачем нужно снимать его? -- Может быть, мы действительно поторопились с выводами, -- согласился министр обороны, чувствуя, как резко меняется настроение членов Политбюро. Ну ничего, Михаил Эдуардович, подумал он, я припомню вам эти слова. Вы решили опереться на поддержку самого старого члена Политбюро? Отлично! Он не будет жить вечно. И вы тоже. -- Тогда решено, -- произнес генеральный секретарь. -- Теперь, товарищ Бухарин, сообщите нам о ситуации в Исландии. -- Получены донесения о высадке вражеских войск, но мы немедленно нанесли удар по флоту НАТО. Сейчас ждем сведений относительно потерь, понесенных противником. Нам приходится ждать результатов спутникового фотографирования, прежде чем мы сможем дать точную оценку. -- Бухарину были известны только данные о своих потерях, и он не собирался оглашать их, пока не получит благоприятных сведений о результатах ответного удара. Стендаль, Германская Демократическая Республика Офицеры КГБ в камуфляжных комбинезонах прибыли как только стемнело. Алексеев занимался передислокацией вновь прибывающих дивизий резерва и не заметил, как они вошли в кабинет главнокомандующего Западным фронтом. Через пять минут послали за ним. -- Генерал Алексеев, с этого момента вы являетесь главнокомандующим Западным театром военных действий, -- тихо произнес его начальник. -- Желаю удачи. При этих словах Алексеев почувствовал, как у него встали волосы дыбом. По бокам старого генерала стояли полковники КГБ, одетые в полевую форму, напоминающую маскировочные комбинезоны офицеров кадровых дивизий, с эмблемами "ГБ" на погонах. На их лицах застыло высокомерное выражение, характерное для сотрудников советской секретной полиции. Что мне сказать? Как поступить? Ведь это мой друг! Положение спас сам бывший главнокомандующий. -- Прощай, Павел Леонидович, -- произнес он. Его увели. Алексеев смотрел ему вслед, и тут генерал остановился у двери и оглянулся назад с выражением безнадежного фатализма. Лишь теперь Алексеев увидел пустую расстегнутую пистолетную кобуру на поясе генерала. Дверь закрылась. Он обернулся. На столе лежал телекс, подтверждающий его назначение на пост главнокомандующего. Там говорилось, что партия, Политбюро и народ полностью полагаются на него. Он смял листок бумаги и швырнул его о стену. Всего несколько недель назад Алексеев видел те же слова на таком же бланке только с другой фамилией. Обладатель этой фамилии сидел сейчас в машине, которая везла его на восток. Так сколько же у меня времени? -- подумал Алексеев и вызвал к себе начальника связи. -- Соедините меня с генералом Береговым! -- приказал он. Брюссель, Бельгия Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе сумел, наконец, найти время, чтобы поесть. С момента начала войны он похудел на десять фунтов, питаясь одним кофе, сэндвичами и антацидными таблетками. Александр Македонский командовал армиями в восемнадцать-двадцать лет. Может быть, именно поэтому он стал таким великим полководцем, подумал генерал. Он был молод и здоров и легко справлялся с перегрузками. Ситуация находилась теперь под контролем. Бронетанковый полк прочно удерживал Альфельд. Немцы контролировали Гронау и Брюгген, и если Иван не предпримет решительных действий, русские дивизии на Везере ждет крайне неприятный сюрприз. Открылась дверь кабинета, и вошел немец, начальник разведывательной службы. -- Извините меня, герр генерал. Прибыл американский офицер из военно-морской разведки. -- Это действительно важно, Иоахим? -- Ja. Верховный главнокомандующий с сожалением посмотрел на тарелку. -- Пусть войдет. Внешний вид американского офицера не произвел впечатления на генерала. Вошедший был одет в морскую повседневную форму цвета хаки, и только острый глаз мог определить, где раньше находились складки на его помятых брюках. -- Генерал, я -- капитан третьего ранга Боб Тоуленд. Еще несколько часов назад я находился на борту авианосца ударного соединения Атлантического... -- Как дела в Исландии? -- Налет русских бомбардировщиков отбит с огромными для них потерями, сэр. Флоту продолжает угрожать опасность со стороны подводных лодок противника, но морская пехота на острове ведет наступление. Думаю, генерал, в Исландии все скоро будет кончено. -- Ну что ж, чем больше вражеских субмарин будет нацелено на авианосцы, тем меньше угроза конвоям. Да, пожалуй, можно посмотреть на ситуацию и таким образом, подумал Тоуленд. -- Адмирал, мы захватили в плен русского летчика. Его родственники занимают важное положение в России. Я вел допрос -- вот магнитофонная запись. Мне кажется, мы знаем теперь причину начала войны. -- Иоахим, вы проверили эту информацию? -- Нет, сэр. Капитан уже беседовал с командующим военно-морскими силами в Восточной Атлантике, и адмирал Битти послал его прямо к вам. Глаза верховного главнокомандующего сузились. -- Итак, из-за чего началась война, сынок? -- Из-за нефти. Глава 41 Внезапно появившиеся цели Брюссель, Бельгия С магнитофонной ленты сняли три копии. Одну отправили в разведывательное управление Верховного главнокомандующего силами НАТО в Европе для перевода и сравнения с переводом Тоуленда. Вторая была послана во французскую разведку для электронного анализа. Третья поступила к бельгийскому психиатру, прекрасно владеющему русским языком. Пока шла работа с магнитофонной записью, половина офицеров разведывательного управления в штабе НАТО собирала последнюю информацию о потреблении горючего Советским Союзом. ЦРУ и другие разведывательные службы стран НАТО предприняли отчаянные усилия, направленные на то, чтобы выяснить объем добычи и переработки нефти в России. Тоуленд сумел предсказать результаты за несколько часов до того, как поступили первые ответы: невозможно получить точную информацию из-за недостаточных данных. Разброс вероятных оценок колебался от точки зрения, что Советскому Союзу хватит горючего еще на несколько месяцев военных действий, до мнения, что запасы уже кончились! Верховный главнокомандующий не спешил соглашаться с выводами специалистов. В результате допросов военнопленных было получено огромное количество информации, причем главным образом явно не соответствующей действительности или противоречивой. Поскольку службы тыла всегда заметно отставали от наступающих частей, мало офицеров этих служб попадало в плен. Первыми поверили этому ВВС. Они знали что склады горючего у противника были меньшими, чем предполагалось. Вместо одного огромного склада, что всегда предпочитали русские (особенно после взрыва крупного склада в Биттенбурге), они начали создавать множество небольших, несмотря на неизбежные издержки, связанные с их охраной и противовоздушной обороной. Глубинные рейды авиации НАТО были направлены против аэродромов, складов боеприпасов, транспортных узлов и танковых колонн, приближающихся к фронту. Это представляло собой более соблазнительные цели, чем склады горючего, по размерам меньшие, чем ожидали раньше, к тому же их труднее было обнаружить. Большие склады горючего легко опознавались с воздуха благодаря ведущим к ним транспортным артериям с сотнями подъезжающих и уезжающих машин-заправщиков, тогда как небольшие склады, куда приезжало меньше грузовиков, с трудом поддавались обнаружению с самолетов радиолокационной разведки, радары которых были направлены вниз. Все эти факторы создавали иное распределение целей в соответствии со степенью их важности. После пятнадцатиминутного обсуждения проблемы с командующим ВВС верховный главнокомандующий изменил ситуацию. Стендаль, Германская Демократическая Республика -- Я не могу сделать одновременно и то и другое, -- прошептал про себя Алексеев. Он потратил двенадцать часов, пытаясь решить проблему, но так и не сумел добиться успеха. Просто чудо, что он смог, наконец, сам встать во главе фронта и лично отдавать приказы, вместо того чтобы оставаться всего лишь энергичным исполнителем приказов кого-то другого. Но теперь он нес ответственность за успехи и поражения. Совершенная ошибка будет его ошибкой, понесенное поражение -- его поражением. Раньше все было гораздо проще. Подобно своему предшественнику, Алексеев был вынужден отдавать приказы, заранее зная, что они невыполнимы. От него требовалось удерживать выступ в оборону противника и продолжать наступление. В распоряжении Алексеева было достаточно сил или для того, или для другого, но не для выполнения обеих задач одновременно. "Вам надлежит продвигаться к северо-западу от Везера, отрезав части на правом фланге наступающих войск и готовясь к решающему броску в долину Рура." Тот, кто отдал эти приказы, либо не знал, что их невозможно выполнить, либо просто не задумывался об этом. Однако войска НАТО знали. Их авиация громила конвои на всех дорогах между Рюле и Альфельдом. Две резервные танковые дивизии, защищавшие северный фланг генерала Берегового, были захвачены врасплох, и им пришлось отступить. Группы противника силой до батальона оседлали основные транспортные развязки, и командование НАТО усилило полк, находившийся в Альфельде. Примерно две танковые дивизии противника скрывались в лесу к северу от Рюле, но не начинали наступления на войска Берегового, вынуждая его продолжать переправу и давая возможность нанести контратакующий удар в северном направлении. Алексеев помнил важный урок, усвоенный им в Академии Фрунзе: Харьковское наступление 1942 года. Тогда немцы позволили войскам Красной Армии прорваться к ним глубоко в тыл, затем отрезали их, окружили и уничтожили. "Ставка (имеется в виду Сталин) игнорировала объективные реальности создавшейся ситуации (нарушив таким образом Второй закон ведения боевых операций), увлекшись вместо этого субъективно истолкованными представлениями о видимом успехе, оказавшимися ошибочными", сделал заключение лектор. Генерал подумал, не станет ли ведущееся сейчас сражение наглядным уроком для будущих слушателей военных академий, где капитаны и майоры будут писать сочинения, указывая на то, каким ослом оказался генерал-полковник Павел Леонидович Алексеев! Или можно отступить.., признать поражение и, может быть, оказаться арестованным и расстрелянным как предатель Родины. Таким его навсегда запомнит история -- если запомнит вообще. Какая ирония судьбы! Послав на верную смерть бесчисленные тысячи мальчишек, он окажется тоже перед лицом смерти, хотя и с другого, неожиданного, направления. -- Майор Сергетов, я хочу, чтобы вы отправились в Москву и лично ознакомили их с создавшейся ситуацией. Я намерен взять одну дивизию у Берегового и перебросить ее на восток, чтобы снова открыть дорогу на Альфельд. Удар по Альфельду будет нанесен с двух направлений, и после его успешного завершения мы сможем продолжить переправу через Везер, не опасаясь, что наши головные части окажутся отрезанными. -- Искусный компромисс, -- произнес майор с надеждой в голосе. Вот это мне и хочется услышать! -- подумал генерал. Битбург, Федеративная Республика Германия В строю оставалось всего двенадцать "фризби". Их дважды на короткое время освобождали от выполнения боевых заданий, чтобы решить, какая новая схема тактических действий уменьшала опасность, которой подвергалась эскадрилья "летающих тарелок" -- и, по мнению полковника Эллингтона, не без успеха. Некоторые советские системы противовоздушной обороны проявили себя с неожиданной стороны, и все-таки примерно половину потерь никто не мог объяснить. Может быть, они были следствием несчастных случаев, происходящих с тяжело нагруженными самолетами, совершающими полеты на минимальной высоте, или просто это законы вероятности, от которых невозможно уйти? Летчик может считать приемлемой вероятность оказаться сбитым во время выполнения боевого задания, когда она равняется одному шансу из сотни, и затем внезапно начинает понимать, что после пятидесяти боевых вылетов такая вероятность увеличивается до сорока из ста. Экипажи его самолетов сохраняли неестественное спокойствие. Элита военно-воздушных сил, личный состав эскадрильи самолетов-невидимок "фризби", представляла собой дружную семью летчиков, и уже треть их погибла. Профессиональное отношение к выполнению своих обязанностей, требующее, чтобы они сдерживали свои эмоции и оплакивали погибших товарищей наедине с собой, имело пределы, и эти пределы остались позади. Эффективность боевых вылетов снизилась, но предъявляемые к летчикам требования остались прежними, и Эллингтон понимал, что необходимость поражения целей на войне намного превышает личные чувства каждого экипажа. Он развернулся на взлетной полосе, оторвался от земли и повел свой самолет на восток. На этот раз он летел в одиночку. У него на борту не было вооружения, за исключением "сайдуайндеров" и противорадиолокационных ракет для самообороны. Его F-19A нес топливные баки вместо бомб. Эллингтон выбрал первоначальную высоту полета в три тысячи футов, проверил приборы, чуть откорректировал балансировку самолета и лишь после этого начал снижаться до пятисот футов. На этой высоте он и пересек Везер. -- На земле что-то происходит, Дюк, -- сообщил Эйсли. -- Похоже, что колонна танков и БМП направляется на северо-восток по шоссе 64. -- Передай об этом по радио. -- В этом секторе все движущееся представляло собой цель. Через минуту они пролетели над Лейне к северу от Альфельда. Были видны отдаленные вспышки орудийных выстрелов, и Эллингтон круто отвернул налево, чтобы уйти в сторону. Шестидюймовый снаряд, летящий по баллистической траектории, не обращает внимания, невидима "фризби" или нет. Наш полет должен быть безопаснее боевого вылета, подумал Эллингтон. Они летели на восток, в двух милях от дороги, которую Эйсли держал под наблюдением с помощью телевизионной камеры, установленной в носовой части самолета. Сигнализатор оповещения об опасности светился от радиолокаторов пусковых установок ракет "земля-воздух", обшаривающих небо в поисках незванных гостей. -- Танки, -- негромко произнес Эйсли. -- Много танков. -- Они движутся? -- По-моему, нет. Похоже, они просто стоят вдоль обочины под прикрытием деревьев. Внимание -- пуск зенитной ракеты! Направление на три часа! Эллингтон отвел штурвал от себя и влево. За несколько секунд ему пришлось бросить самолет к земле в одну сторону, повернуть голову в другую, чтобы увидеть приближающуюся ракету, снова посмотреть обратно и убедиться в том, что он не пропахал борозду в земле своим самолетом, на строительство которого было потрачено пятьдесят миллионов долларов. Эллингтон успел заметить желто-белый язык пламени зенитной ракеты, летящей прямо к ним. Как только самолет выровнялся, он бросил "фризби" в крутой правый вираж. Эйсли, сидевший сзади, не сводил взгляда с ракеты. -- Она уходит в сторону, Дюк, -- точно, уходит! -- Ракета выровнялась позади F-19 на уровне деревьев, затем спикировала и взорвалась в лесу. -- Судя по приборам, это была ракета СА-6. Поисковый радиолокатор в направлении на один час и совсем близко. -- Понял, -- произнес полковник. Он привел в готовность взрыватель своей первой противорадиолокационной ракеты "сайдарм" и выстрелил ею в радиолокатор с четырех миль. Русские не успели ее обнаружить. Эллингтон увидел пламя взрыва. Вот вам! -- Думаю, ты прав относительно того, как они нас обнаруживают, Дюк. -- Наверно. -- "Фризби" были предназначены для того, чтобы оставаться невидимыми для радиолокационного обнаружения сверху. Радиолокаторы, находящиеся на земле, обнаруживали их с большей легкостью. Чтобы бороться с этим, следовало лететь совсем низко, но тогда они мало что видели. Эллингтон повернулся и снова посмотрел на танки. -- Как ты думаешь, Дон, сколько их? -- Много, больше сотни. -- Сообщи об этом. -- Эллингтон снова повернул на север, пока майор Эйсли связывался по радио с базой. Через несколько минут реактивные "фантомы" немецких ВВС нанесут удар по месту скопления танков. Такое большое количество танков в одном месте означало, по-видимому, что где-то здесь расположено место заправки, подумал полковник. Машины-заправщики или уже прибыли, или находятся в пути. Теперь его основной целью стали склады горючего и заправщики -- поразительное изменение в тактике после недель налетов на склады боеприпасов и движущиеся колонны... А это что? -- Грузовики прямо по курсу! -- Дюк смотрел на изображение, появившееся на лобовом стекле самолета. Длинный караван заправщиков, двигающихся колонной вплотную один за другим, без огней и с большой скоростью. Выпуклые очертания заправочных емкостей позволяли легко опознать их. Он развернул самолет, чтобы зайти с расстояния в две мили от дороги. Инфракрасное изображение на экране у Эйсли показывало свечение двигателей и выхлопных труб, более теплых, чем прохладный ночной воздух. Казалось, что по дороге между деревьями движется процессия призраков. -- Я насчитал больше пятидесяти машин, Дюк, и они едут по направлению к танкам. Пять тысяч галлонов в заправщике, подумал Эллингтон. Двести пятьдесят тысяч галлонов дизельного топлива -- достаточно, чтобы заправить горючим две советские танковые дивизии. Эйсли передал и это сообщение на базу. -- "Тень-3", -- послышался голос оператора с самолета дальнего радиолокационного наблюдения АВАКС. -- К вам летят восемь "птичек". Ожидаемое время прибытия -- через четыре минуты. Задержитесь и сообщите результаты налета. Эллингтон не ответил. В течение нескольких минут он летал над самыми вершинами деревьев, пытаясь угадать, сколько солдат с портативными пусковыми установками СА-7 скрывается на земле. Прошло много времени с тех пор, как он летал над Вьетнамом, с тех пор, как он впервые понял, что простая случайность может протянуться к нему в небо и оборвать жизнь, несмотря на все его мастерство. Многие годы полетов в мирное время как-то отодвинули сознание этого далеко назад, позволили забыть об этом -- полковник был уверен, что не погибнет в результате несчастного случая. Но один солдат с СА-7 в руках может убить его, и никто не знал, где сейчас стоит этот солдат... Перестань думать об этом, Дюк. Штурмовики "торнадо" британских ВВС примчались с востока. Головной самолет сбросил кассетные бомбы перед колонной грузовиков. Остальные штурмовики пролетели на бреющем полете над заправщиками, осыпав конвой бомбами. Машины взрывались, посылая высоко в воздух языки пламени. Эллингтон увидел силуэты штурмовиков, исчезающие на фоне пылающих заправщиков на западе. Горючее растекалось по обеим сторонам дороги, и полковник наблюдал за тем, как неповрежденные машины пытались остановиться и развернуться, спасаясь из огненного ада. Некоторые водители выскакивали из заправщиков и бежали в лес. Некоторые -- выруливали в сторону и пытались продолжить путь на юг, но это удавалось немногим. Большинство тяжело нагруженных машин застревало в мягком грунте. -- Передай им, что уничтожена примерно половина. Совсем неплохо. Минуту спустя "фризби" получил приказ снова продолжать полет на северо-восток. x x x В Брюсселе радиолокационные сигналы, передающиеся вниз от самолетов дальнего радиолокационного обнаружения, позволяли рассчитать путь движения конвоя. Компьютер был запрограммирован для работы в качестве видеорекордера, и он проследил направление движения заправщиков до места их отправления в путь. Еще восемь штурмовиков вылетело в сторону этой рощи. "Фризби" прибыл туда раньше всех. -- Вижу радиолокаторы ракетных пусковых установок "земля-воздух", Дюк, -- сообщил Эйсли. -- Одна батарея СА-6 и еще одна СА-11. Не иначе они придают большое значение этому месту. -- И еще сотня ублюдков прячется в лесу с портативными пусковыми установками СА-7, -- проворчал Эллингтон. -- Предполагаемое время прибытия штурмовиков? -- Четыре минуты. Две батареи пусковых ракетных установок могут причинить немало неприятностей штурмовикам, решил полковник. -- Давай-ка несколько увеличим шансы наших ребят. Эйсли отыскал поисковый и наводящий на цель радиолокатор батареи СА-11. Эллингтон развернулся и полетел к цели со скоростью четыреста узлов, направляясь вдоль дороги, чтобы удерживать самолет ниже вершин деревьев, пока не оказался в двух милях от цели. Еще одна противорадиолокационная ракета "сайдарм" сорвалась с подвески и помчалась к радиолокационной станции. И в тот же момент навстречу "фризби" были выпущены две зенитные ракеты. Дюк включил двигатели на полную мощность и заложил крутой вираж на восток, сбрасывая фольгу и выстреливая ракеты. Одна зенитная ракета устремилась в сторону облака фольги и взорвалась, не причинив вреда самолету, но другая замкнулась на расплывчатый радиолокационный сигнал, отражающийся от "фризби", и мчалась следом. Эллингтон взмыл вверх и круто повернул с максимальной перегрузкой, надеясь уклониться от ракеты. Однако СА-11 обладала слишком большой скоростью и взорвалась в сотне футов за "фризби". Оба летчика через несколько мгновений катапультировались из разваливающегося самолета, их парашюты раскрылись всего в четырех сотнях футов от земли. Эллингтон приземлился на краю небольшой поляны. Он быстро отстегнул парашютные ремни, включил спасательный радиомаяк и вытащил револьвер, затем увидел парашют Эйсли, опускающийся на деревья, и побежал к нему. -- Долбанные деревья! -- выругался Эйсли. Он висел на парашюте, запутавшемся в кроне дерева. Он взобрался наверх и перерезал стропы. Майор упал на землю. По лицу его текла кровь. С севера донесся грохот взрывов. -- Ага, их достали! -- ликующе произнес полковник. -- Да, но кто достал нас? -- спросил Эйсли. -- Я повредил спину. -- Ты сможешь идти. Дон? -- Конечно, черт побери! Стендаль, Германская Демократическая Республика После рассредоточения запасов горючего по небольшим складам налеты авиации НАТО на них почти полностью прекратились. Результатом стало чувство безопасности, продолжавшееся почти месяц. Налеты на склады с боеприпасами и танковые колонны наносили серьезный ущерб, но пополнить и то и другое было нетрудно. А вот с горючим дело обстояло намного хуже. -- Товарищ генерал, авиация НАТО изменила тактику своих налетов. Алексеев повернулся от огромной карты фронта к офицеру разведки ВВС. Через пять минут пришел начальник службы тыла. -- Насколько серьезной является ситуация? -- спросил генерал. -- В общей сложности мы потеряли примерно десять процентов запасов горючего в прифронтовой полосе. В районе Альфельда -- больше тридцати. И тут же зазвонил телефон. Алексеева вызывал генерал, чьи войска должны были атаковать Альфельд через пять часов. -- У меня уничтожены запасы горючего! Авиация противника разгромила колонну машин-заправщиков в двадцати километрах отсюда. -- Вы в состоянии начать наступление с теми запасами, которые имеются в вашем распоряжении? -- спросил Алексеев. -- Да, но теперь я лишен свободы маневрирования! -- Начинайте наступление с тем, что у вас есть. -- Но... -- Четыре советские дивизии погибнут, если вы не придете им на помощь. Начинайте наступление точно по плану! -- Алексеев положил трубку. У Берегового тоже не хватало горючего. Заправленному танку хватает запаса топлива, чтобы проехать по прямой триста километров, но танки почти никогда не двигаются по прямой, и, несмотря на приказы, экипажи не выключают двигатели во время остановки. Их можно понять -- время, необходимое для пуска дизелей, решает вопрос жизни и смерти в случае внезапного налета вражеской авиации. Береговому пришлось передать все запасы горючего своим танкам, направляющимся на восток, чтобы они могли нанести удар по Альфельду одновременно с танками дивизий резерва, двигавшимися на запад. Две дивизии на левом берегу Везера фактически лишились возможности передвигаться. Начиная наступление, Алексеев полагался на то, что сумеет восстановить коммуникации и снабдить фронт всем необходимым. Он приказал начальнику тыла доставить горючее к передовой. Если наступление окажется успешным, горючего потребуется еще больше. Москва. РСФСР Переход от войны к миру, от постоянной угрозы смерти к безопасности казался просто невероятным -- всего два часа полета на реактивном самолете. Шофер отца, Виталий, встретил Сергетова на военном аэродроме и сразу отвез на служебную дачу министра, расположенную в березовой роще недалеко от Москвы. Майор вошел в гостиную и увидел вместе с отцом незнакомца. -- Значит, это и есть знаменитый Иван Михайлович Сергетов, майор Советской Армии? -- Извините, не припомню, чтобы мы встречались. -- Познакомься, Ваня, это Борис Косов. Лицо молодого офицера осталось почти бесстрастным, когда его представили председателю КГБ. Иван откинулся на спинку кресла и посмотрел на человека, по приказу которого был произведен взрыв в Кремле -- после того как он распорядился привезти туда детей. Сейчас было два часа утра. Сотрудники КГБ, преданные своему председателю -- по-видимому преданные, поправил себя министр -- окружили дачу и охраняли ее, следя за тем, чтобы эта встреча осталась втайне. -- Иван Михайлович, -- искренним тоном обратился к майору Косов, -- как вы оцениваете обстановку на фронте? Молодой офицер подавил желание посмотреть на отца и взглядом спросить у него совета. -- Успех или поражение -- и то и другое сейчас висит на волоске. Прошу только иметь в виду, что я -- всего лишь младший офицер и у меня недостаточно знаний для точной оценки ситуации. Однако, насколько я понимаю, исход войны может склониться в любую сторону. У НАТО недостаточно людских резервов, но внезапно они получили значительные подкрепления и новые ресурсы. -- Которых хватит на пару недель боевых действий. -- Возможно, даже меньше, -- заметил Сергетов. -- Мы поняли на передовой, что горючее и боеприпасы расходуются намного быстрее, чем предполагается. Создается впечатление, будто они исчезают сами по себе. Вот почему наши друзья из военно-морского флота должны продолжать нападения на американские конвои. -- Наши возможности в этой области резко сократились, -- произнес Косов. -- Я не предполагал.., короче говоря, флот потерпел поражение. Исландия скоро окажется в руках НАТО. -- Но Бухарин утверждал совсем другое! -- возразил старший Сергетов. -- Он умолчал также и о том, что морская авиация дальнего действия, входящая в состав Северного флота, почти полностью уничтожена, но дело обстоит именно так. Этот кретин считает, что сумеет скрыть что-то от меня! Сейчас у американцев в Исландии целая дивизия, которая обеспечена мощной поддержкой их флота. Если только нашим подводным лодкам не удастся уничтожить американские военные корабли, находящиеся там, -- причем имейте в виду, что пока они занимаются этим, им не до конвоев, -- Исландия падет меньше чем за неделю. Это положит конец стратегии флота, направленной на изоляцию Европы от Америки. А если войска НАТО будут непрерывно снабжаться всем необходимым, что тогда? Иван Сергетов нервно шевельнулся в кресле. Ему стало ясным направление разговора. -- Тогда, скорее всего, мы потерпим поражение. -- Скорее всего? -- проворчал Косов. -- Да мы просто обречены! Мы проиграем войну с НАТО, у нас останется лишь часть энергетических ресурсов, а наши вооруженные силы превратятся в жалкую тень мощной армии недавнего прошлого. И какие меры примет Политбюро? -- А вдруг наступление на Альфельд окажется успешным? -- спросил майор с надеждой в голосе. Члены Политбюро даже не обратили на него внимания. -- Как продвигаются секретные переговоры в Индии? -- спросил министр. -- Ага, вы тоже заметили, как ловко уходил от обсуждения этой темы министр иностранных дел? -- злорадно усмехнулся Косов. Он был прямо-таки прирожденным заговорщиком. -- Немцы не изменили своих позиций ни на йоту. В лучшем случае они пытались обезопасить себя на случай поражения НАТО, но, скорее всего, это был ловкий маневр с самого начала. Мы не уверены в подлинных причинах. -- Председатель КГБ отпил минеральной воды из стоящего перед ним стакана. -- Через восемь часов состоится заседание Политбюро. Меня там не будет. У меня, по-видимому, случится сердечный приступ. -- Значит, сообщение сделает Ларионов? -- Да, -- усмехнулся Косов. -- Бедный Иосиф. Он попал в ловушку, когда представил Политбюро наш наиболее оптимистический вариант оценки ситуации. Он сообщит, что события развиваются не в соответствии с планом, но все-таки в нашу пользу. Он скажет, что происходящее сейчас наступление войск НАТО -- это последняя отчаянная попытка помешать нашему решающему броску на Альфельд и что переговоры с немцами все еще развиваются многообещающе. Мне хотелось бы предостеречь вас, майор, что в штабе генерала Алексеева находится один из людей Ларионова. Мне известно его имя, но я не получаю присылаемых им донесений. По-видимому, предыдущего главнокомандующего арестовали на основании его донесений, и затем командование Западным театром военных действий перешло к вашему генералу. -- Какова судьба бывшего главнокомандующего? -- спросил молодой офицер. -- Это не должно интересовать вас, -- холодно заметил Косов. За последние тридцать шесть часов было арестовано семь высших военачальников. Все находились сейчас в Лефортовской тюрьме, и Косов не смог бы никак повлиять на их судьбу, даже если бы захотел. -- Отец, мне необходима информация о ситуации с горючим. -- Государственные запасы страны сократились до минимума недельный запас горючего либо находится у вас в тылу, либо в пути. Примерно еще на неделю горючего для войск в Германии плюс недельный запас для армий, готовящихся к броску в район Персидского залива. Это все. -- Так что, Иван Михайлович, передайте своему генералу, что он должен одержать окончательную победу в течение двух недель. Если он потерпит неудачу, с ним все кончено. Ларионов обвинит армию в собственных ошибках, допущенных при оценке ситуации. Между прочим, молодой человек, ваша жизнь тоже окажется в опасности. -- Кто из наших офицеров доносит в КГБ? -- Начальник оперативного управления фронта. Его завербовали несколько лет назад, но офицер КГБ, с которым он связан, принадлежит к фракции Ларионова. Мне неизвестно содержание его донесений. -- Генерал Алексеев, строго говоря, нарушает приказы Ставки, перебрасывая дивизию с Везера на восток для наступления на Альфельд. Вам это известно? -- В таком случае его жизнь уже в опасности, и я ничем не могу ему помочь, -- заметил Косов. Не могу помочь, не привлекая к себе излишнего внимания, подумал председатель КГБ. -- Ваня, возвращайся обратно. Товарищу Косову и мне нужно кое-что обсудить. -- Сергетов обнял сына и проводил его к выходу. Он смотрел вслед исчезающим вдали красным огонькам автомобиля, затем вернулся в дом. -- Мне совсем не нравится, что моего сына втягивают в эти дела! -- А кому еще мы можем доверять, Михаил Эдуардович? Наша страна на краю гибели, партийное руководство сошло с ума, и даже я не могу полностью контролировать КГБ! Неужели вы не видите: война проиграна! Нужно спасти все, что можно. -- Но наши войска по-прежнему находятся на вражеской территории... -- Вчерашний день не имеет значения, так же как сегодняшний. Нужно смотреть в будущее, думать о том, что случится через неделю. Как поступит наш министр обороны, когда даже ему станет ясно, что война проиграна? Вы подумали об этом? Когда отчаявшиеся люди начинают понимать, что потерпели поражение, и у этих отчаявшихся людей есть ядерное оружие, что тогда? Действительно, что тогда? -- подумал Сергетов. Он задумался еще над двумя вопросами. Как мне -- нам? -- нужно поступить? Потом он посмотрел на Косова и задал себе второй вопрос. Альфельд, Федеративная Республика Германия Русские реагировали что-то слишком медленно, с удивлением увидел Макколл. В течение ночи были произведены воздушные налеты и жестокие артобстрелы, но ожидаемое наступление так и не началось. Для русских это было грубейшей ошибкой. Союзные войска получили боеприпасы и впервые за несколько недель у них оказались полные боекомплекты. Но еще лучше было то, что целая немецкая бригада бронетанковых войск пришла на помощь изрядно потрепанному Одиннадцатому бронетанковому полку, а Макколл научился уважать эти немецкие войска в не меньшей степени, чем привык полагаться на композитную броню своего танка. Оборонительные позиции союзных войск развернулись в глубину на восток и на запад. Бронетанковые войска, продвигающиеся с севера, получили теперь возможность своими дальнобойными орудиями оказывать огневую поддержку силам, обороняющим Альфельд. Саперы восстановили русские мосты через Лейне, и Макколл приготовился перебросить свои танки на восточный берег для усиления механизированных подразделений, защищающих груды развалин, еще недавно бывших Альфельдом. Как странно переправляться по русскому понтонному мосту, но еще более странно двигаться на восток, подумал Макколл. Механик-водитель нервничал, ведя огромный танк по узкому, на первый взгляд, ненадежному сооружению со скоростью пять миль в час. Переправившись на другой берег, танки повернули на север вдоль реки, обходя город. Шел легкий дождь, стоял туман, над головой нависали облака -- типичная европейская летняя погода, при которой видимость уменьшалась до тысячи ярдов. Их встретили солдаты, направившие танки к выбранным для них оборонительным позициям. На этот раз советские саперы пришли им на помощь. Постоянно расчищая дороги от развалин, они оставили американцам аккуратные кучи кирпичных обломков высотой до двух метров, почти точно соответствующие по высоте защитным сооружениям, за которыми можно было скрыть танки. Лейтенант выбрался из своей машины, чтобы проверить дислокацию остальных танков взвода, затем пошел посовещаться с командиром пехотной роты, поддержку которой ему предстояло обеспечить. В этом секторе на окраине Альфельда окопались два батальона пехоты, поддерживаемых танковой ротой. Макколл слышал над головой свист проносящихся артиллерийских снарядов нового типа, разбрасывающих мины на окутанном туманом поле боя перед оборонительными позициями союзников. Свист прекратился, когда лейтенант забрался внутрь своего танка. Наступление началось. Стендаль, Германская Демократическая Республика -- Им потребовалось слишком много времени, чтобы перейти в наступление, -- проворчал Алексеев, обращаясь к начальнику своего оперативного управления. -- Там все-таки три дивизии, и теперь они двигаются вперед. -- Но какие подкрепления прибыли к нам? Начальник оперативного управления предостерегал Алексеева от попыток координировать наступление на двух направлениях, однако генерал решил придерживаться плана. Кадровая дивизия Берегового, переброшенная с севера, уже заняла исходную позицию для атаки с запада, тогда как три резервные дивизии третьей очереди готовились к наступлению с востока. У обычных танковых дивизий нет артиллерии -- они передвигаются слишком быстро, чтобы артиллерия успевала сопровождать их, -- но триста танков и шестьсот боевых машин пехоты представляли собой мощную ударную силу, считал генерал.., вот только кто им противостоит и сколько боевых машин повреждено или уничтожено воздушными налетами за время подхода к передовой? Появился Сергетов. Его мундир кадрового офицера выглядел помятым после бессонной ночи. -- Как Москва? -- спросил Алексеев. -- Там темно, товарищ генерал. Наступление развивается успешно? -- Только начинается. -- Вот как? -- Отсрочка удивила майора. Он внимательно посмотрел на начальника оперативного управления, склонившегося над картой и с неудовольствием рассматривавшего дислокацию войск перед началом атаки. Штабные офицеры готовились наносить на карту развитие наступления. -- У меня донесение из Ставки, товарищ генерал. -- Сергетов вручил Алексееву официально выглядящий бланк. Алексеев взглянул на него -- и замер. Его пальцы стиснули лист бумаги. Генерал старался овладеть собой. -- Зайдите ко мне в кабинет. -- Алексеев не произнес ни слова, пока за ними не закрылась дверь. -- Вы уверены в этом? -- Мне сказал сам председатель КГБ Косов. Генерал сел на край стола, чиркнул спичку и поджег листок бумаги, глядя на то, как пламя подбегает к самым его пальцам. Лишь после этого он бросил пепел в корзину для мусора. -- Проклятый хорек! Стукач! -- Подумать только, осведомитель КГБ в штабе фронта! -- Какие еще новости, Иван Михайлович? Сергетов выложил полученные им сведения. Наступило молчание. Генерал мысленно рассчитывал потребности в горючем, сравнивая их с запасами, имеющимися в его распоряжении. -- Если сегодняшнее наступление окажется неудачным.., мы.. -- он отвернулся, не решаясь, не в