бу с конвоями. Это означало, что подводные лодки будут пересекать заградительную линию из субмарин НАТО и нести еще более тяжелые потери. Части самолетов-разведчиков тоже сильно пострадали. Эта проклятая война уже давно должна была закончиться, разъяренно думал Новиков. В его распоряжении находилась мощная эскадра надводных кораблей, готовая перебросить в Исландию подкрепления, но он не мог приступить к этой операции, пока не произойдет перелом в войне на германском фронте. Впрочем, напомнил себе адмирал, ни один план боевых действий не остается неизменным после первого соприкосновения с противником. -- Товарищ адмирал, доставлены спутниковые фотографии. -- Адъютант положил перед ним кожаную папку. Начальник разведывательного управления флота и его старший дешифровальщик аэрофотоснимков прибыли через несколько минут. Фотографии разложили на столе. -- Да, вот здесь у нас возникнет проблема, -- заметил дешифровальщик, взглянув на снимки. Новикову не требовалась помощь эксперта, чтобы понять опасность происшедшего. Пирсы в гавани Литтл-Крик, штат Виргиния, были пустыми. Американские десантные корабли вышли в море с целой дивизией морской пехоты. Адмирал внимательно следил за переходом кораблей Тихоокеанского флота в Норфолк, но затем были уничтожены оба советских спутника океанской радиолокационной разведки, а запуск последнего оставшегося отложен. На следующем снимке виднелись опустевшие пирсы, где раньше стояли авианосцы. -- "Нимиц" по-прежнему находится в Саутгемптоне, -- напомнил начальник разведывательного управления. -- Он вошел в гавань с серьезным креном, а там нет достаточно большого сухого дока, чтобы принять корабль такого водоизмещения. Авианосец ошвартован у океанского причала и в ближайшее время выйти в море не сможет. Таким образом, у американцев остались три авианосца: "Корал Си", "Америка" и "Индепенденс". "Саратога" используется для сопровождения конвоев. Остальные авианосцы их Атлантического флота -- в Индийском океане. Новиков хмыкнул. Это может принести немалые неприятности эскадре Индийского океана, однако эта эскадра входит в состав советского Тихоокеанского флота, так что пусть выпутываются сами. У него своих проблем достаточно. Впервые перед ним встала дилемма, с которой благодаря его усилиям столкнулись флоты союзников -- сейчас у него больше задач, чем кораблей, необходимых для их решения, а то, что половина лучших противолодочных кораблей преследует уходящие подводные лодки противника, ничуть не улучшало положения. Нортвуд, Англия -- Мы встречаемся снова, адмирал, -- произнес Тоуленд. Теперь Битти выглядел намного лучше. Голубые глаза сверкали, и адмирал стоял, выпрямившись и расправив плечи, перед огромной картой на стене кабинета. -- Как дела в Шотландии, капитан? -- Отлично, сэр. Два последних налета отбиты со значительными потерями для противника. Я могу поинтересоваться, как дела с подводными лодками, принимавшими участие в операции "Дулиттл"? Одной из них командует мой друг. Битти повернулся. -- Какой именно? -- "Чикаго", сэр. Капитан третьего ранга Дэн Макафферти. -- Понятно. Видите, ли, одна из субмарин повреждена. "Чикаго" и вторая подводная лодка сопровождают ее. Более того, у нас создалось впечатление, что в восточной части Баренцева моря происходит что-то невероятное. К нам поступили сведения, что Советы послали за ними значительную часть своего флота. Как бы то ни было, вы возвращаетесь на авианосец. С вами встретится начальник моего разведотдела, и вы сможете провести с его людьми брифинг относительно происходящих событий, раз вы все равно здесь. Я вызвал вас сюда, чтобы лично поблагодарить за телекс о слежке за русскими "бэкфайерами" едва ли не до самого их порога. Это очень нам помогло. Насколько мне известно, вы офицер военно-морского резерва. Не могу понять, каким образом вас отпустили с флота? -- Однажды я посадил эсминец на мель. -- А-а, вот в чем дело. Вы искупили эту ошибку, капитан. -- И адмирал Битти протянул ему руку. Вахерслебен, Германская Демократическая Республика -- Немедленно остановись! -- изо всех сил крикнул генерал Алексеев. Он стоял посреди дороги, повелительно подняв руку и рискуя попасть под машину. Грузовик остановился, и Алексеев подбежал к нему. -- Ты чего лезешь под колеса, черт возьми? -- рявкнул ефрейтор, высунув голову из кабины. -- Я -- генерал-полковник Алексеев, -- спокойным голосом ответил генерал. -- А вот кто вы, товарищ ефрейтор? -- Ефрейтор Марякин, Владимир Иванович Марякин. -- Водитель сумел ответить на вопрос, хотя у него отвисла челюсть при виде такого количества звезд на золотых погонах генерала. -- Поскольку я, ефрейтор, выше вас по воинскому званию, приказываю немедленно отвезти меня и моего адъютанта к ближайшему контрольно-пропускному пункту! Действуйте! Алексеев и Сергетов залезли в кузов грузовика, рванувшего с места. Кузов был загружен массой ящиков, но втиснуться удалось. -- Три часа потеряны напрасно! -- сокрушался генерал. -- Могло быть гораздо хуже, Павел Леонидович. Брюссель, Бельгия -- Это крупное наступление, сэр, на фронте протяженностью в восемьдесят километров. Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе посмотрел на карту бесстрастным взглядом. Нельзя сказать, чтобы наступление оказалось неожиданным. Разведка предсказала о его неминуемом начале двенадцать часов назад, после тщательного анализа транспортных потоков советских войск. В распоряжении верховного главнокомандующего на этом участке фронта находились ровно четыре резервные бригады. Слава Богу, подумал он, что мне удалось уговорить немцев отступить и сократить линию фронта под Ганновером, подумал он. Половина резервов появилась в результате этого маневра, и как раз вовремя. -- Каково направление главного удара? -- спросил генерал своего начальника оперативного управления. -- В настоящий момент мы этого не знаем. Похоже, русские войска... -- Ведут наступление по всему фронту, пытаясь найти самое слабое место, -- закончил за него верховный главнокомандующий. -- Где у них сосредоточены резервы? -- Сэр, нам удалось опознать части трех дивизий вот здесь, к югу от Фельцихаузена. По нашему мнению, это отборные кадровые дивизии. Наступление ведут соединения резерва. -- Неужели нам удалось так измотать их? -- риторически спросил генерал. Его разведывательное управление прилагало массу усилий, чтобы определить размеры потерь противника, и он ежевечерне получал эту информацию. Советские дивизии из резерва начали появляться на фронте пять дней назад, что немало изумило его. Верховный главнокомандующий знал, что Советы держат в резерве на юге Украины по крайней мере шесть первоклассных кадровых дивизий, но не было даже намека на то, что их, собираются перебросить на фронт. Почему такой мощный кулак бездействует? Почему русские посылают вместо них более слабые дивизии? Он задавал этот вопрос уже несколько дней, но всякий раз начальник разведывательного управления только недоуменно пожимал плечами. Не то чтобы я жаловался на это, подумал генерал. Эти две отборные полевые армии смогли бы, пожалуй, разгромить его войска. -- Где лучше всего нанести ответный удар? -- Сэр, в Шпринге у нас сосредоточены две немецкие танковые бригады. В том секторе фронта у русских задействованы, по-видимому, две мотострелковые дивизии резерва, а вот здесь, в десяти километрах от немцев, находится стык между этими дивизиями. Немецкие бригады отведены с передовой двое суток назад. Нельзя сказать, что они хорошо отдохнули, но... -- Да. -- Верховный главнокомандующий не любил длительных рассуждений. -- Отдайте приказ -- пусть выступают. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" О'Мэлли облетел фрегат после продолжительного утреннего поиска, во время которого ничего не удалось обнаружить. За последние три часа было потоплено три транспортных судна -- два ракетами, сумевшими прорваться через противовоздушную оборону соединения, и одно было торпедировано подводной лодкой. Обе подводные лодки были обнаружены, их беспощадно преследовали и одну потопили, причем уже внутри конвоя, торпедой, пущенной с вертолета фрегата "Гэллери". Конвой вот-вот должен был оказаться под прикрытием авиации, базирующейся на европейских аэродромах, и О'Мэлли начал думать, что битва выиграна. Конвой сумел пересечь Атлантику с приемлемыми потерями. Оставалось тридцать шесть часов до прибытия в порт. Посадка на палубу фрегата прошла без происшествий, и О'Мэлли после гальюна вошел в кают-компанию, чтобы выпить сока и съесть сэндвич. Там его поджидал Каллауэй. Пилот уже встречался с журналистом, но беседовать им не приходилось. -- Скажите, правда, что посадка вертолета на палубу такого крошечного корабля, как этот, -- дело весьма опасное? -- Вообще-то на авианосце палуба побольше. Уж не собираетесь ли вы что-то написать обо мне? -- А почему бы и нет? Вчера вы потопили три подводных лодки. О'Мэлли покачал головой. -- В операции принимали участие два корабля, два вертолета, и еще оказывали помощь корабли охранения. Я всего лишь лечу туда, куда меня посылают, вот и все. Охота за подводными лодками -- дело непростое. Требуется координация действий, иначе верх останется за противником. -- Так и случилось вчера? -- Бывает, что и противник действует удачно. Я только что провел в воздухе четыре часа и ничего не обнаружил. Может быть, поблизости скрывается подводная лодка, а может быть, и нет. Вчера нам просто здорово повезло. -- А у вас нет угрызений совести, что вы убиваете людей? -- поинтересовался Каллауэй. -- Я служу на флоте семнадцать лет и еще ни разу не встречал человека, которому бы это нравилось. Мы даже не употребляем этого слова -- разве когда напьемся. Мы топим корабли и стараемся делать вид, что это всего лишь корабли -- пустые стальные коробки без людей в них. Это нечестно, но мы так поступаем. Черт побери, ведь только что я сделал то, чем должен заниматься по долгу службы. До сих пор весь мой боевой опыт ограничивался поисками и спасением сбитых летчиков. До вчерашнего дня я даже не сбрасывал ни одной настоящей торпеды на настоящую подводную лодку! Так что мне никогда не приходилось задумываться над тем, нравится мне это или нет. -- Пилот замолчал. -- Но звук, который раздается в наушниках, ужасен. Ты слышишь, как из поврежденной подводной лодки вырывается воздух. Если при взрыве разрушается прочный корпус лодки на большой глубине, резкий перепад давления внутри приводит, по-видимому, к воспламенению воздуха, и все, кто находится внутри, сгорают заживо. Не знаю, правда это или нет, но мне один раз рассказали об этом. Как бы то ни было, ты слышишь вырывающийся воздух и затем скрежет -- словно у автомобиля с заклиненными тормозами. Это значит, что лопаются переборки. Затем доносится звук разрывающегося корпуса -- похоже на удар в огромный барабан. Тогда ты понимаешь -- только что погибла сотня людей. Нет, если быть откровенным, мне такое не нравится. -- Однако самое странное заключается в том, -- продолжил О'Мэлли, -- что ты делаешь что-то интересное. Охотиться за подводными лодками исключительно трудно. Для этого требуется полная собранность, огромный опыт и способность к абстрактному мышлению. Тебе нужно понять, как мыслит противник, и одновременно думать, что ты уничтожаешь неодушевленный предмет. Вам, наверно, это кажется странным? Так вот, если хочешь успешно выполнить задание, не нужно задумываться об этом аспекте работы. В противном случае ты не сможешь справиться с ней. -- Вы считаете, что мы победим? -- Это зависит от ребят, воюющих на суше. Наша задача заключается в том, чтобы оказать им поддержку. Этот конвой достигнет цели. Фельцихаузен, Федеративная Республика Германия -- Мне сказали что вы погибли, -- сказал Береговой. -- На этот раз ни малейшей царапины. Правда, разбудили Ваню, а он так крепко спал. Как развивается наступление? -- Начало многообещающее. Мы продвинулись здесь на шесть километров и почти на столько же у Шпринге. Не исключено, что завтра сумеем окружить Ганновер. Алексеева не оставляла мысль: а вдруг главнокомандующий действительно прав? Может быть, оборонительные линии НАТО настолько растянуты, что прорыв неизбежен? -- Товарищ генерал, -- послышался голос офицера армейской разведки. -- Получено сообщение о прорыве немецких танков в Эльдагсене. Радист, передавший об этом, тут же прервал передачу. -- Где находится этот Эльдагсен, черт побери? -- спросил Береговой, наклонившись к карте. -- Господи, но ведь это десять километров у нас в тылу! Немедленно проверьте эту информацию. Неожиданно вздрогнула земля, раздался рев двигателей реактивных самолетов и взлетающих зенитных ракет. -- Они уничтожили наши радиопередатчики, -- доложил офицер связи. -- Переключитесь на запасные! -- приказал Алексеев. -- Это и были запасные. Основную радиостанцию разбомбили вчера вечером, -- сообщил Береговой. -- Сейчас спешно монтируют замену, так что пока нам придется пользоваться тем, что у нас есть. -- Нет, -- решительно покачал головой Алексеев. -- Если нужно координировать наступление войск, мы будем делать это во время движения. -- Я не могу осуществлять взаимодействие частей таким образом! -- Когда погибнете, то не сможете осуществить взаимодействие и вовсе. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" Происходящее походило на ночной кошмар только с той разницей, что, когда ты просыпаешься, кошмары исчезают, напомнил себе Макафферти. Над морской поверхностью кружили по крайней мере три противолодочных самолета "беар-F", непрерывно сбрасывающие акустические буи. Два фрегата типа "кривак" и шесть сторожевых кораблей "гриша" виднелись на экране гидролокатора. Наконец, к ним решила присоединиться и подводная лодка типа "виктор-III". "Чикаго" сумел немного уменьшить колоссальное превосходство противника. За последние несколько часов ему удалось с помощью искусного маневрирования потопить "Виктора", одного "гришу" и повредить "кривак", однако ситуация продолжала ухудшаться. Русские давили их численным превосходством, и Макафферти понимал, что дольше отбиваться от них он не сможет. За то время, которое ему понадобилось, чтобы выследить и потопить "Виктора", надводные корабли сумели приблизиться на пять миль. Как это случается при встрече боксера с уличным драчуном, "Чикаго" мог сохранять преимущество только до тех пор, пока удерживал их на дистанции. Что действительно требовалось Макафферти, так это контакт с Тоддом Симмсом на "Бостоне" для координации совместных действий. Он не мог сделать этого, потому что подводный телефон на таком расстоянии не действовал и был излишне шумным, а для радиосвязи требовалось, чтобы "Бостон" всплыл к самой поверхности и поднял антенну. Макафферти не сомневался, что Тодд сейчас находился на максимально возможной глубине. Американская доктрина подводной войны основывалась на том, что каждая субмарина должна действовать в одиночку. Советы предпочитали совместные действия нескольких подлодок, однако американцы считали это нецелесообразным. Теперь Макафферти требовались свежие идеи. Его учили тому, что решение такой тактической проблемы заключается в том, чтобы маневрировать и выжидать удобного момента, однако "Чикаго" фактически был вынужден находиться в одном районе и не мог удаляться слишком далеко от двух остальных подводных лодок. Стоило русским догадаться, что одна из американских субмарин повреждена, и они набросятся на нее подобно волчьей стае, прикончат "Провиденс", и он, Макафферти, не сможет этому помешать. Иван с радостью обменяет один из своих небольших надводных кораблей на лодку типа "Лос-Анджелес". -- Есть предложения, старпом? -- спросил Макафферти. -- А как относительно "Скотти, все наверх, включай лучевые пистолеты!" -- пошутил старпом, пытаясь хоть немного разрядить мрачную обстановку в рубке. Шутка не сработала. Шкипер, видимо, не был поклонником телесериала "Звездные войны". -- Единственное, что может отвлечь их от преследования наших друзей, это заставить в течение некоторого времени преследовать нас. -- Вы предлагаете повернуть на восток и напасть на русских с фланга? -- Да, это рискованно, -- согласился старший помощник. -- Но у нас нет нерискованного пути решить задачу. -- Ведите лодку, старпом. Две трети хода, и держитесь поближе ко дну. "Чикаго" повернул на юго-восток и увеличил скорость до восемнадцати узлов. Лучше и не придумаешь времени для того, чтобы выяснить, насколько точны наши навигационные карты, подумал Макафферти. Может быть, у Ивана в этом районе установлены минные поля? Он отогнал от себя эту мысль. Если наскочишь на мину, то даже не успеешь заметить этого. Старпом удерживал лодку в пятидесяти футах от глубины, на которой, согласно картам, должно было находиться морское дно, -- вообще-то менял глубину погружения, стараясь держаться в пятидесяти футах от самой высокой отметки дна на расстоянии мили по курсу. Но даже это мало помогло бы им, напорись лодка на потопленный корабль, не нанесенный ни на какую карту. Макафферти вспомнил свое первое плаванье в Баренцевом море. Где-то неподалеку от них находились эсминцы, потопленные как цели во время учений. Если "Чикаго" врежется в один из них на скорости восемнадцать узлов... Гонка продолжалась сорок минут. -- Машины вперед, треть полного! -- скомандовал Макафферти, чувствуя, что не в силах дольше выдерживать такое напряжение. Скорость "Чикаго" уменьшилась до пяти узлов. Затем он повернулся к старшине, стоявшему у горизонтальных рулей: -- Всплыть на перископную глубину. Старшина потянул на себя рычаг управления глубиной погружения. Корпус чуть заскрипел, расширяясь на дюйм-другой от уменьшающегося наружного давления воды. По приказу Макафферти сначала подняли мачту с датчиками слежения за радиолокационным излучением. Как и раньше, они зарегистрировали несколько радиолокаторов. Затем вверх пополз поисковый перископ. С запада надвигался шторм, несущий с собой пелену дождя. Просто прекрасно, подумал Макафферти. Теперь чувствительность наших гидролокаторов снизится на десять процентов. -- Вижу мачту на пеленге два-шесть-четыре -- что это может быть? -- Никаких радиолокационных сигналов с этого направления, -- доложил оператор. -- Мачта сломана -- это "кривак". Мы уже задали ему жару, давайте теперь прикончим его. Я... -- И тут же по объективу пробежала тень. Макафферти изменил угол объектива для обозрения воздушного пространства и увидел скошенные назад крылья и пропеллеры "беара". -- Рубка, докладывает гидропост, сзади акустические буи! Макафферти мгновенно поднял вверх ручки перископа, и металлическая труба скользнула в скважину. -- Немедленное погружение! Глубина четыреста футов, лево на борт, полный вперед! Акустический буй, работавший в активном режиме, находился на, расстоянии двухсот ярдов от субмарины. Резкие звуки его импульсов отдавались внутри корпуса подводной лодки. Сколько времени потребуется "беару", чтобы развернуться и атаковать нас? По приказу капитана выпустили шумовую приманку. Она не сработала, и тут же выпустили другую. Прошла минута. Сначала он попытается определить наше местонахождение с помощью детектора магнитных аномалий, подумал Макафферти. -- Перемотать ленту. -- Электрик был рад чем-то заняться. На видеозаписи изображения, видимого в перископе, показалась поврежденная надстройка "кривака". -- Проходим отметку трехсот футов! Скорость двадцать узлов и увеличивается. -- Опускайся к самому дну, Джо, -- произнес Макафферти. Он следил за видеозаписью, но это требовалось ему лишь для того, чтобы занять глаза. -- Торпеда по левому борту, пеленг ноль-один-пять! -- Право руля, пятнадцать градусов! Самый полный вперед! Новый курс один-семь-пять. -- Теперь торпеда осталась у Макафферти за кормой. Он автоматически оценил тактическую ситуацию: русская противолодочная торпеда диаметром шестнадцать дюймов, скорость примерно тридцать шесть узлов, запас хода четыре мили, способна двигаться около девяти минут. Наша скорость -- он посмотрел на указатель скорости -- двадцать пять узлов. Торпеда за кормой. Значит, если она в миле от нас.., ей потребуется семь минут, чтобы догнать лодку. Она может достать нас. Однако мы ускоряемся на десять узлов в минуту... Нет, не достанет. -- Высокочастотные импульсы за кормой! Похоже, это гидролокатор торпеды в активном режиме. -- Успокойтесь, парни, не думаю, что ей удастся нас догнать. -- Впрочем, теперь нас слышат все русские корабли, находящиеся в этом районе. -- Прошли отметку четыреста футов, начинаем выравниваться. -- Торпеда догоняет нас, сэр, -- доложил старший акустик. -- Импульсы какие-то странные, словно... -- Лодка вздрогнула от мощного взрыва за кормой. -- Машины вперед треть хода, право руля десять градусов, новый курс два-шесть-пять. Это русская торпеда взорвалась от удара о дно. Гидропост, начинайте передавать информацию. Русские установили дополнительную линию акустических буев к северу от "Чикаго", наверно, слишком далеко, чтобы засечь субмарину. Пеленги на ближайшие советские корабли почти не менялись -- они направлялись прямо к "Чикаго". -- Ну что ж, теперь мы сможем увести их на некоторое время от наших лодок, старпом. -- Отлично. -- Давайте сместимся еще немного на юг и посмотрим, сумеем ли дать им обогнать нас. А затем напомним, с кем они имеют дело. Исландия Если я сумею спастись с этого скалистого острова, то переселюсь в Небраску, подумал Эдварде. Он вспомнил, что много раз пролетал над этим штатом. Он такой плоский, даже графства представляют собой правильные четырехугольники. А вот в Исландии все не так. И все-таки сейчас идти куда легче, чем в первое время после того как они оставили Кефлавик. Эдварде со своим отрядом старался передвигаться по пятисотфутовой горизонтали, что позволяло им идти в двух милях от прибрежной дороги, покрытой гравием, имея горы за спиной и хороший обзор впереди. До сих пор им не встречалось ничего, кроме свидетельств обычной деятельности. Американцы исходили из того, что в каждой машине, проезжающей по дороге, находятся русские. Это, наверно, было преувеличением, но, поскольку русские конфисковали так много гражданских машин, отделить агнцев от козлищ было невозможно, а это значило, что все машины считались русскими. -- Наслаждаетесь отдыхом, сардж? -- Эдварде и его группа догнали Смита. В полумиле впереди виднелась дорога, первая, которую им предстояло пересечь за последние два дня. -- Видите вон ту горную вершину? -- показал Смит. -- Двадцать минут назад там совершил посадку вертолет. -- Великолепно. -- Эдварде сел и развернул карту. -- Высота 1063 -- это три с половиной тысячи футов. -- Прекрасный наблюдательный пункт, правда? Как вы думаете, сардж, они могут увидеть нас оттуда? -- Расстояние десять или одиннадцать миль... Это зависит от многих обстоятельств, шкипер. Думаю, русские пользуются этой высотой, чтобы наблюдать за морем по обеим сторонам полуострова. Если они не полные идиоты, то не будут спускать глаз и с суши. -- Сколько там, по-вашему, у них людей? -- спросил Эдварде. -- Не могу сказать. Может быть, вообще никого. Не исключено, что там совершили посадку, чтобы забрать наблюдателей, но я сомневаюсь. Отделение, пожалуй, или взвод. Нужно исходить из того, что там у них наблюдатели с биноклями и рацией. -- Как же нам пройти мимо них? -- Местность была почти всюду открытая, только кое-где росли кусты. -- Любопытный вопрос, шкипер. Придется тщательно выбирать маршрут, двигаться пригнувшись, перебежками, использовать укрытия -- в общем, как обычно. Однако на карте виден маленький залив в четырех милях от высоты. Мы не сможем обойти его по дальней стороне, не приблизившись к главному шоссе. -- В чем затруднение? -- спросил подошедший сержант Николе. Смит объяснил ситуацию. Эдварде достал рацию и установил связь. -- Вы знаете только, что они на вершине горы, количество солдат и вооружение вам неизвестно, верно? -- послышался голос "Конуры". -- Точно. -- Проклятье! Нам хотелось, чтобы на этой горе разместилась ваша группа. -- Вот это сюрприз, подумал Эдварде. -- Значит, у вас нет возможности подняться на эту вершину? -- Никакой. Повторяю: у нас нет, никакой возможности подняться туда. Мне известны более легкие методы самоубийства, мистер. Дайте мне время подумать, и я снова свяжусь с вами. Хорошо? -- Ладно, будем ждать. Конец связи. Эдварде подозвал к себе обоих сержантов, и они принялись изучать карту. -- Вообще-то вопрос заключается в том, сколько у них там людей и насколько они бдительны, -- задумчиво произнес Николе. -- Если там разместился взвод, можно предположить, что они вышлют патрули. Следующий вопрос -- что за патрули и насколько часто? Мне лично не хотелось бы подниматься на эту гору дважды в день. -- Сколько людей высадили бы вы на эту вершину? -- У Ивана на острове целая воздушно-десантная дивизия с приданными частями. Скажем, в общей сложности десять тысяч человек. Разместить гарнизоны по всему острову русские не в состоянии, верно? Поэтому они вряд ли будут высаживать на горные вершины пехотные взводы -- скорее, посадят там группу наблюдателей, вроде корректировщиков артиллерийского огня. Их задача будет заключаться в том, чтобы следить за возможным появлением вражеского десанта, а с такой горы человек с приличным биноклем может вести наблюдение за всем заливом до его северного берега и, возможно, сумеет даже различить этот чертов Кефлавик. Кроме того, в обязанности такой группы будет входить наблюдение за приближающимися самолетами. -- Ты говоришь так, словно это очень уж просто, -- заметил Смит. -- Мне кажется, нам удастся без особого риска приблизиться к этой вершине, подождать, когда наступят сумерки -- если они вообще наступают здесь, -- и попытаться пройти под их полем зрения. К тому же в это время им в глаза будет светить солнце. -- Вам уже приходилось проделывать такое? -- спросил Эдварде. -- Да, на Фолклендах. Нас перебросили туда за неделю до высадки главных сил, чтобы провести разведку местности. В точности, как и здесь. -- Но мне ничего не говорили по радио о высадке. -- Лейтенант, именно здесь высадится ваша морская пехота. Мне тоже никто не говорил об этом, но ведь нас послали сюда совсем не для того, чтобы мы выбрали площадку для футбольного поля, правда? -- Николсу было далеко за тридцать, и он прослужил в армии почти двадцать лет. Британский сержант намного превосходил возрастом остальных членов группы, а то, что за последние несколько дней ему пришлось подчиняться распоряжениям зеленого дилетанта, вызывало у него крайнее неудовольствие. С другой стороны, американский метеоролог достаточно умен, чтобы прислушиваться к советам опытных людей, и это уже хорошо. -- О'кей, они хотели разместить нас на этой вершине, чтобы мы вели наблюдение. Почему бы не занять позицию на вон том горном пике к западу от главной высоты? -- Нам придется сделать огромную петлю, чтобы незаметно подняться на него, но вообще-то, по-моему, это осуществимо. Если только русские не слишком уж бдительны. -- Значит, так, сразу, как только мы пересечем это шоссе, соединяемся в одну группу. Вы пойдете впереди, сержант Николе. Сейчас предлагаю немного отдохнуть. Похоже, нам сегодня предстоит пройти немалое расстояние. -- Восемь миль до подножия этой горы. Нам нужно добраться туда до захода солнца. Эдварде посмотрел на часы. -- О'кей, выходим через час, -- сказал он и подошел к Вигдис. -- Ну, Майкл, что будет дальше? -- спросила девушка. Он подробно объяснил ей ситуацию. -- Нам придется пройти рядом с русскими. Это может оказаться опасным. -- Ты хочешь оставить меня здесь? Стоит сказать "да", и она почувствует себя оскорбленной. А если "нет", то.., проклятье! -- Я не хочу, чтобы ты страдала. -- Я остаюсь с тобой, Майкл. С тобой я чувствую себя безопасно. Саутгемптон, Англия Понадобилось несколько часов, чтобы откачать воду, придающую авианосцу такой впечатляющий, но ничуть не опасный крен, из-за которого он выглядел поврежденным. Это впечатление еще больше усиливалось постоянными погружениями водолазов, которые даже не пытались скрывать. Мощные портовые буксиры "Кэткомб" и "Векта" медленно оттянули его кормой вперед на середину Солента. Летная палуба была полностью отремонтирована рабочими верфи "Воспер", хотя на серой стальной палубе здесь и там виднелись заплаты, поспешно наложенные ради скорейшего возвращения в строй и без особого уважения к гордому имени гигантского корабля. Две тысячи рабочих трудились на нем. Из Америки доставили аэрофинишеры и электронное оборудование, которое не уступало тому, что было уничтожено русскими ракетами. Буксиры провели судно к Кэлшот-Касл, а затем оно двинулось своим ходом на юг по Торн-Чэннел и далее на восток мимо яхт, стоявших у Коувс. Корабли охранения ждали его у Портсмута, и небольшая эскадра повернула на юг и затем на запад в пролив Ла-Манш. Летные операции начались немедленно. Первыми на палубу совершили посадку штурмовики "корсары", затем более тяжелые "интрудеры" и противолодочные "викинги". Авианосец ВМС США "Нимиц" был снова в строю. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" -- ...огонь! -- Три часа изнурительной работы спрессовались в половину секунды. Подводная лодка вздрогнула от знакомого теперь толчка сжатого воздуха, выбросившего в черную воду Баренцева моря пару торпед. Капитану советского корабля слишком уж хотелось убедиться в гибели "Чикаго", и он вел свой фрегат вплотную за двумя уцелевшими "гришами". Все три корабля посылали ко дну импульсы гидролокаторов, разыскивая потопленную субмарину. Вы не ожидали, что мы повернем к югу, правда? Думали, что мы выберем север или восток, но не юг. Макафферти описал широкую дугу вокруг русского фрегата, оставаясь на самой границе дальности действия его гидролокатора, затем приблизился с кормы на расстояние две тысячи ярдов. Одна торпеда предназначалась для "кривака", а вторая была нацелена в ближайший сторожевой корабль. -- Никаких изменений в курсе и скорости цели, сэр. -- Торпеда мчалась к советскому фрегату. -- Он все еще ведет гидролокацию в противоположном направлении, сэр. На струйном дисплее вспыхнула яркая точка, прямо на звуковой линии контакта, и тут же сокрушительный взрыв потряс корпус "Чикаго". -- Поднять перископ! -- Макафферти наклонился к окуляру у самой палубы и медленно поднялся вместе с перископом. -- Фрегат потоплен. О'кей... -- Он повернул перископ к ближайшему "Грише". -- Цель номер два разворачивается -- ты только посмотри, он включил полный ход и поворачивает влево. -- Шкипер, на второй торпеде оборвались провода наведения. -- Сколько времени ей осталось? -- Еще четыре минуты хода. -- Через четыре минуты "гриша", развивший максимальную скорость, окажется за пределами наведения торпеды. -- Черт побери, торпеда не попадет в цель. Опустить перископ. Давайте уходить отсюда. Теперь мы направимся на восток. Старпом, глубина четыреста, машины вперед две трети хода. Поворачиваем вправо, новый курс ноль-пять-пять. -- Провода порвались, по-видимому, от силы первого взрыва, сэр. Через полсекунды после него вторая торпеда потеряла управление. -- Макафферти и офицер группы вооружения всматривались в схему стрельбы. -- Да, вы правы. Они шли слишком близко. О'кей. -- Капитан склонился над прокладочным столиком. -- Как вы думаете, где наши коллеги? -- Примерно вот здесь, сэр. Миль двадцать или двадцать пять. -- Думаю, мы отвели силы противника от них. Давайте попробуем вернуться обратно, пока Иван не догадался, что происходит. -- Нам повезло, шкипер, -- заметил старпом. -- Да, пожалуй. Мне хотелось бы знать, куда делись их подводные лодки. Этот "Виктор", который мы потопили, сам попался нам навстречу. Так где же остальные? Ведь не может быть, чтобы русские послали преследовать нас только эти корабли. -- Нет, конечно, подумал Макафферти. Русские организовывали охотничьи заповедники и секторы для отдельных типов кораблей. Их надводные корабли и патрульные самолеты будут действовать в одном секторе, а рядом исключительные права на охоту предоставляются подводным лодкам... Он сказал себе, что пока все шло у него хорошо. Потопил три сторожевых корабля, большой фрегат и подводную лодку -- крупный улов для любого подводника. Но ведь дело еще не закончено. Успешной операцию можно будет считать лишь тогда, когда они доведут "Провидено" до паковых льдов. Глава 38 Крадучись по скалам Исландия Первый-этап перехода представлял собой всего восемь миль по , прямой, однако их маршрут был далеко не прямым. Местность в этом районе вулканического происхождения, усыпанная большими и малыми валунами. От больших падала тень, и они всякий раз старались укрыться в ней, но с каждым шагом им приходилось обходить скалы, опускаться вниз и подниматься вверх, поворачивать налево и направо, так что на каждый ярд продвижения вперед приходился еще один ярд в другом направлении, и восемь миль превратились в шестнадцать. Впервые за все это время Эдварде почувствовал, что за ним могут следить. Даже когда вершина, которую они огибали, скрывалась за горной грядой, кто мог поручиться, что русские не направили патруль для наблюдения за местностью? Кто мог сказать, что за ними не следят, что какой-нибудь русский сержант не обратил внимания на их автоматы и вещмешки, не включил портативную рацию и не вызвал вооруженный вертолет? От напряжения их сердца бились чаще, а от страха еще чаще, так что в результате усталость нарастала быстрее, чем проценты на заем, взятый у ростовщика. Сержант Николе оказался упрямым и решительным головным. Самый старший в группе, -- он поражал Эдвардса своей выносливостью и упорно шел вперед, не обращая внимания на поврежденную лодыжку. Все двигались молча и бесшумно, и сержант Николе не мог ворчать на тех, кто двигался слишком медленно, и требовать подтянуться. Его презрительный взгляд был достаточно красноречивым. Он на десять лет старше меня, говорил себе Эдварде, а я, к тому же, бегун на длинные дистанции. Неужели я не смогу заставить себя не отставать от этого сукиного сына? Николсу удалось выбрать маршрут, при котором они почти все время шли в стороне от прибрежного шоссе, но в одном месте дорога огибала маленькую бухту на расстоянии меньше мили от выбранного ими маршрута. Здесь они оказались перед трудным выбором: либо рискнуть оказаться обнаруженными с дороги, где в большинстве машин сидели, наверно, русские, либо из наблюдательного пункта на вершине горы. Они решили двигаться вдоль шоссе, медленно и осторожно, наблюдая каждые пятнадцать минут за движущимся транспортом. Солнце заходило на северо-западе. Группа пробиралась вверх по узкому ущелью с отвесными стенами. Наконец, они нашли кучу камней и остановились отдохнуть перед броском под склоном горы, на вершине которой находился наблюдательный пункт русских. -- Ну что, неплохо прогулялись? -- спросил сержант королевской морской пехоты. Он даже не вспотел. -- Вы пытаетесь что-то нам доказать, сержант? -- спросил мокрый от пота Эдварде. -- Извините, лефтенант {В английском языке существуют два произношения слова "лейтенант" -- лютенант (американский вариант) и лефтенант (английский вариант), в данном случае английское произношение в обращении к американскому офицеру подчеркивает снисходительное отношение ветерана морской пехоты к молодому офицеру ВВС.}. Ваши друзья сказали мне, что вы в хорошей форме. -- Не думаю, что в ближайшее время у меня случится сердечный приступ -- если вы имеете в виду именно это. Что дальше? -- Предлагаю отдохнуть часок, пока солнце не опустится еще ниже, и затем продолжить переход. Еще девять миль. Нам придется идти как можно быстрее. Боже милосердный! -- подумал Эдварде, но на его лице сохранилось бесстрастное выражение. -- Вы уверены, что они нас не увидят? -- Уверен? Нет, в этом я не уверен, лефтенант. Впрочем, труднее всего заметить движение в сумерках. Человеческий глаз не может приспособиться к темному грунту после яркого неба. -- О'кей, пока вам удалось привести нас сюда. Пойду проверю, как дела у девушки. Николе смотрел ему вслед. -- Я тоже с удовольствием проверил бы, как дела у этой "девушки". -- Тебе не следует так о ней говорить. Ник, -- негромко упрекнул его Смит. -- Брось, ты ведь знаешь, что он... -- Ник, говори об этой девушке вежливо, -- прервал его американский сержант. Он устал, но не настолько, чтобы не отреагировать. -- Ей пришлось нелегко, приятель. А наш шкипер -- настоящий джентльмен, понятно? Мне ведь тоже сначала казалось, что он молокосос. Теперь я знаю, что ошибался. Как бы то ни было, мисс Вигдис -- чертовски хорошая леди. Майк нашел ее свернувшейся в комочек рядом с валуном. Недалеко стоял присматривавший за ней Роджерс. Увидев лейтенанта, солдат ушел. -- Как ты себя чувствуешь? -- спросил Майк. Девушка с трудом повернула голову. -- Я устала, Майкл, так устала. -- Я тоже устал, бэби. -- Майк опустился на землю рядом с ней и вытянул ноги, боясь, что мышцы отстанут от костей. Впрочем, у него хатило сил погладить девушку по голове. Волосы у нее были мокрыми от пота, но Майк уже перестал замечать это. -- Нам осталось пройти еще немного. Это ведь ты захотела отправиться с нами, помнишь? -- Я такая глупая! -- В ее голосе прозвучала нотка смеха. Пока сохраняешь способность смеяться, вспомнил Майк слова отца, ты не побежден. -- Давай, девочка, вытяни ноги, а то у тебя могут начаться судороги. -- А может быть, беременным женщинам нужен кальций? -- попытался вспомнить Эдварде. -- Что мы будем делать, когда поднимемся на новую гору? -- Будем ждать прибытия хороших парней. -- Они правда прибудут? -- Ее голос чуть изменился. -- Наверно. -- И тогда ты уедешь? Майк на мгновенье задумался -- смелость боролась в нем с застенчивостью. Что если она скажет... -- Только вместе с тобой. -- Он снова заколебался. -- Я имею в виду, если ты... -- Да, Майкл, Он лег рядом с ней. Эдварде поразился силе желания, возникшего у него. Вигдис больше не была жертвой изнасилования, или беременной от другого мужчины, или незнакомкой из другой культуры. Его изумила ее внутренняя сила и другие качества, которые он не мог назвать. -- Ты права. Я действительно люблю тебя. -- Черт побери, наконец-то! Он держал ее за руку, пока они отдыхали, лежа рядом, готовясь к предстоящему испытанию. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" -- Это один из них, сэр. Думаю, "Провидено". Я слышал странные шумы, словно металл бьется о металл. Они следили за целью -- сейчас каждый контакт представлял собой цель -- в течение двух часов, сближаясь с предельной осторожностью. Теперь возможность переросла в вероятность. Шторм, бушующий на поверхности, значительно снизил чувствительность их гидролокатора, а бесшумность цели не позволяла оценить ее почерк весь мучительно долгий период. А вдруг это русская подводная лодка, крадущаяся в поисках собственной цели? Наконец, еле слышное дребезжание поврежденного паруса выдало субмарину. Макафферти приказал сблизиться с целью восьмиузловым ходом. Может быть, "Провидено" сумела отремонтировать свой гидролокатор? Несомненно, техники на подводной лодке приложили к этому все усилия, подумал Макафферти, и если они вдруг обнаружат неизвестную субмарину, так осторожно приближающуюся со стороны кормы, догадаются ли, что это их старый друг "Чикаго", или примут его за еще одного "виктора-III"? Или, с другой стороны, почему он считает, что этот контакт -- американская лодка "Провидено"? Именно по этой причине американских подводников готовят для одиночного плавания. При совместных действиях возникает слишком много непредвиденных обстоятельств. Советские надводные корабли остались за кормой. Обманный маневр Макафферти возымел желаемый результат, и, прежде чем шум, поднятый советскими кораблями, остался позади, американцы услышали, как ведется преследование воображаемого противника советскими надводными кораблями и противолодочными самолетами. Теперь место оживленной охоты находилось в тридцати милях за кормой. Это внушало оптимизм, но Макафферти смущало отсутствие надводных сил в районе, где они находились сейчас. Не исключено, что "Чикаго" оказался в секторе, выделенном для русских подводных лодок, а ведь лодки являются намного более опасным противником. Успех, которого ему удалось добиться раньше, был простым везением. Тот советский капитан оказался слишком увлечен собственной охотой и не подумал о том, чтобы осмотреться по сторонам. Макафферти не собирался повторять его ошибку. -- Расстояние? -- спросил он у группы слежения. -- Примерно две мили, сэр. Это был предел дальности связи по "гертруде", но Макафферти хотелось подойти намного ближе. Терпение, напомнил он себе. Плавание на подводных лодках представляет собой непрерывное испытание терпения. Вы тратите бесчисленные часы подготовки ради нескольких секунд решительных действий. Странно, что все мы не страдаем от язвы желудка, подумал Макафферти. Через двадцать минут они сблизились с "Провидено" на тысячу ярдов. Капитан поднял трубку "гертруды". -- "Чикаго" вызывает "Провидено", прием. -- Ты не слишком-то спешил, Дэнни. -- Где Тодд? -- Ушел на запад пару часов назад, преследуя кого-то. Мы потеряли контакт с ним. Никакого шума с того направления. -- В каком вы состоянии? -- У нас действует буксируемая антенна. Остальная гидролокационная система вышла из строя. Можем вести торпедную стрельбу. В рубке течь ус гранить не удалось, но это терпимо, если не погружаться глубже трехсот футов. -- Можете идти быстрее? -- Пытались двигаться восьмиузловым ходом, выяснилось, что парус начинает разрушаться. Шум становится громче. Можем идти со скоростью шесть узлов, не больше. -- Хорошо. Раз у вас функционирует буксируемая антенна, мы займем позицию в нескольких милях впереди. Скажем, в пяти. -- Спасибо, Дэнни. Макафферти положил трубку. -- Гидропост, вы слышите что-нибудь, хоть чуть подозрительное? -- Ничего, сэр. Вроде сейчас все тихо. -- Машины две трети вперед. -- Так где же "Бостон", черт побери? -- спросил себя капитан. -- Странно, как тихо вокруг, -- заметил старпом. -- Ты будешь еще мне говорить, -- попытался засмеяться Макафферти. -- Я знаю, что у меня мания преследования, но, может быть, в недостаточной степени? О'кей. Будем ускоряться и дрейфовать, пятнадцать минут ускорение на север, затем десятиминутный дрейф, пока не окажемся перед "Провидено" на пять миль. Потом пойдем шестиузловым ходом до конца операции. Мне надо вздремнуть. Передайте начальникам служб и старшинам, пусть команда тоже отдохнет. Последнее время нам пришлось потрудиться. Не хочу, чтобы кто-нибудь упал от изнеможения. -- Макафферти взял половину сэндвича по пути в каюту, до двери которой было восемь шагов. Когда он вошел в нее, сэндвич был уже съеден. x x x -- Капитана в боевую рубку! -- Казалось, что он только что закрыл глаза и тут же над головой прозвучал вызов из динамика. По пути к двери Макафферти взглянул на часы. Он проспал девяносто минут. Достаточно долго. -- Что там у нас? -- спросил он старпома. -- Возможный контакт с подводной лодкой по левому борту. Только что обнаружили. Уже заметен меняющийся пеленг -- она близко. Почерк еще неизвестен. -- "Бостон"? -- Возможно. Жаль, что Тодд ушел куда-то, подумал Макафферти. Может быть, стоит передать на "Провидено", чтобы она набрала максимальную скорость, и плевать на шум? Нет, это в нем говорит усталость. Усталые люди допускают ошибки, особенно ошибки суждения. Капитаны не могут позволить себе этого, Дэнни. "Чикаго" шел со скоростью шесть узлов. Ни малейшего шума, напомнил себе капитан. Никто не может слышать нас.., наверное. Ты ведь теперь не уверен больше в этом, правда? Он вошел в гидролокационную рубку. -- Какие у вас ощущения, чиф? -- Слушаем, капитан. Контакт прямо-таки великолепен. Смотрите, как он то затухает, то появляется снова. Он там, это точно, вот только следить за ним чертовски трудно. -- "Бостон" ушел на запад несколько часов назад. -- Может быть, это он возвращается, сэр. Видит Бог, "Бостон" умеет двигаться бесшумно. А может быть, это "танго" идет на аккумуляторных батареях, сэр. Сигнал слишком слабый, чтобы опознать почерк. Мне очень жаль, сэр. Я просто не могу различить разницу. -- Старший акустик потер покрасневшие глаза и тяжело вздохнул. -- Вы когда отдыхали последний раз? -- Я не знаю и этого, сэр. -- Как только закончим с контактом, немедленно отправляйтесь спать. И тут же послышался голос офицера группы слежения: -- Я определил приблизительное расстояние -- пять тысяч ярдов. Мне кажется, что он движется на восток. Сейчас попытаемся определить поточнее. Макафферти приказал произвести расчет данных для торпедного залпа по имеющейся информации. -- Что это? -- внезапно заметил старшина. -- Еще один акустический контакт позади первого, пеленг два-пять-три. Он преследует первую подводную лодку! -- Постарайтесь опознать его, чиф. -- У меня нет достаточной информации, капитан. Обе лодки словно крадутся. Может быть, "Бостон" одна из них? Если да, то которая? Если он впереди, следует ли предупредить его и таким образом раскрыть себя? Или произвести торпедный залп, рискуя потопить своего? А может быть, просто подождать? Макафферти подошел к прокладочному столику, где велись расчеты. -- На каком он расстоянии от "Провидено"? -- Чуть больше четырех тысяч ярдов, приближается к ней с левой скулы. -- Тогда он, по-видимому, уже заметил ее, -- подумал вслух капитан. -- Но кто он, черт побери? -- негромко спросил офицер группы слежения. -- И что это за контакт "Сьерра-2" позади него? -- Звук! Слышу механический звук от "Сьерры-2"! -- послышался голос старшего акустика. -- Лево на борт, пятнадцать градусов! -- тихо скомандовал Макафферти. -- Торпеда в воде, пеленг два-четыре-девять! -- Машины две трети хода вперед! -- Приказ прозвучал громко. -- Рубка, это гидропост, слышу более громкий шум работы машин на "Сьерре-1". Значит, так: головной контакт -- подводная лодка с двумя винтами, количество оборотов указывает на скорость десять узлов, возрастающую, слышны звуки кавитации. Цель "Сьер-ра-1" маневрирует. Классифицирую цель "Сьерра-1" как подводную лодку типа "танго". -- Значит, "Бостон" следует позади нее. Машины вперед, треть хода. -- Макафферти приказал снова сбавить скорость. -- Возьми его, Тодд! Через пятнадцать секунд его желание исполнилось -- послышался взрыв. Симмс прибегнул к той же тактике, что и его друг на "Чикаго", -- подкрался на несколько тысяч ярдов со стороны кормы и не дал противнику ни малейшего шанса уклониться от торпеды. Через пятнадцать минут "Бостон" приблизился к "Чикаго". -- Это были четыре нелегких часа, -- произнес по "гертруде" Симмс. -- Эта "танго" изрядно погоняла меня. У нее был опытный шкипер. С тобой все в порядке? -- Да. Мы заняли позицию впереди. Не хочешь побыть немного сзади? -- Конечно, Дэнни. Пока. Исландия -- Ведите нас, сержант Николе. Русский наблюдательный пункт находился в трех милях к югу и выше на три тысячи футов. Они взобрались по крутому склону ущелья и оказались на относительно открытой местности. Теперь группа находилась между солнцем и наблюдательным пунктом, так что солнце, висящее над горизонтом, светило в глаза русским. Эдварде решил, что верит словам Николса относительно освещения в сумерках и реакции человеческого зрения -- впрочем, разве легко заметить кого-то, идущего на расстоянии в три мили? -- и все-таки он чувствовал себя так, словно идет голым по улице в час пик. Они намазали лица маскировочной краской, а цвет их камуфляжей почти не отличался от цвета и строения окружающей местности. Но ведь человеческий глаз легче всего различает движение, подумал Эдварде, а мы двигаемся. Шаг за шагом. Не спешить. Идти неслышно. Не поднимать пыли. Медленные, плавные движения. Опустить голову вниз. Все, что сказал им Николе, эхом отдавалось у него в мозгу. Пусть смотрят на меня -- все равно не увидят, ведь я -- невидимка. Он заставил себя не поднимать голову, однако Эдварде не был бы человеком, если бы время от времени украдкой не оглядывался по сторонам. Высота -- гора -- возвышалась над их головами. У вершины ее склоны делались совсем крутыми. Может быть, это потухший вулкан? -- подумал он. На пике не было заметно никакого движения. Может быть, там вообще нет никого? Совершенно верно. Пожалуйста, парни, окажите нам услугу -- ослепните, или усните, или сядьте ужинать, или рассматривайте небо в поисках самолетов. Ему пришлось усилием воли заставить себя отвести взгляд от вершины. Через несколько часов ходьбы валуны, через которые он перешагивал или которые обходил, начали сливаться в нечто однообразное. Каждый член группы шел в одиночку, на расстоянии друг от друга. Никто не произносил ни слова. На лице каждого застыло бесстрастное выражение, что могло означать спокойную решимость или скрытое изнеможение. Даже для того, чтобы просто идти среди валунов, требовалась полная собранность. Это конец нашего перехода. Последний этап. Последний раз я взбираюсь на гору. Никогда больше, пообещал себе Эдварде. Отныне я буду ездить на машине к калитке, чтобы забрать утреннюю газету. Если дом у меня не будет одноэтажным, то я, черт возьми, потребую, чтобы там построили лифт. Лужайку перед домом будут подстригать мои дети, а я стану следить за ними с крыльца, сидя в качалке. Наконец наблюдательный пункт на горной вершине остался позади. Теперь, чтобы увидеть гору, ему приходилось украдкой оглядываться через плечо. По какой-то непонятной причине вертолет с русскими десантниками не прилетел за ними. Теперь они находились более или менее в безопасности, и Николе ускорил шаг. Через четыре часа горная вершина скрылась за острым уступом вулканической породы. Николе остановился на привал Они шли без остановки семь часов. -- Как видите, -- приветливо произнес сержант, -- все оказалось очень просто, правда? -- Сардж, -- высказал пожелание Майк, -- в следующий раз, когда будете прыгать с самолета, сломайте лучше лодыжку. -- Самое трудное позади, -- успокоил его Николе. -- Теперь нам осталось только подняться на этот невысокий холмик. -- Может быть, сначала запастись водой? -- Смит показал на ручей, который протекал в сотне ярдов от них. -- Отличная мысль. Знаете, лефтенант, мне кажется, что нужно забраться на эту вершину как можно быстрее. -- Согласен. Но это последняя в моей жизни гора, на которую я стану карабкаться. Николе усмехнулся: -- Я тоже пару раз так себе говорил, сэр. -- Я вам не верю. Авианосец ВМС США "Индепенденс" -- Добро пожаловать на борт, Тоуленд! -- По штатному расписанию на должность командующего ударным соединением Атлантического флота назначался вице-адмирал с тремя звездами на погонах, однако контр-адмиралу Скотту Джейкобсену пока пришлось удовлетвориться высокой должностью без повышения в очередное воинское звание. Опытный летчик, который прослужил всю жизнь в морской авиации, он оказался самым старшим среди командиров авианосных групп военно-морского флота и заменил погибшего адмирала Бейкера. -- Адмирал Битти прислал мне чертовски похвальную рекомендацию о вас. -- Боюсь, он меня переоценивает. Я всего лишь поделился с ним мыслью, которая пришла в голову другому офицеру. -- О'кей. Вы были на "Нимице", когда русские нанесли удар по боевой группе? -- Да, сэр. Я находился в боевой рубке. -- Кроме вас, оттуда спасся только Сонни Свенсон? -- Так точно, сэр. Капитан первого ранга Свенсон. Джейкобсен набрал три цифры на телефоне. -- Попросите зайти ко мне капитана первою ранга Сполдинга. Спасибо. Так вот, Тоуленд, вы, я и начальник моего оперативного отдела собираемся повторить все случившееся. Я хочу убедиться в том, что ничего не было упущено. Пусть русские не думают, что им удастся наделать пробоин в моих авианосцах, сынок. -- Адмирал, не следует недооценивать их, -- предостерег Тоуленд. -- Я не собираюсь делать этого, Тоуленд. Именно по этой причине вы и находитесь здесь. Ваша боевая группа оказалась слишком далеко на севере при обстоятельствах, существовавших в то время. Захват Исландии был исключительно ловким маневром со стороны русских. Это изрядно нарушило наши планы. Мы собираемся исправить ситуацию, капитан. -- Я так и понял, адмирал. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" -- Ну разве не великолепное зрелище! -- произнес О'Мэлли. Он бросил за борт сигарету и скрестил на груди руки, не отрывая взгляда от массивного корпуса авианосца на горизонте. Гигантский корабль казался всего лишь неясной серой тенью. На его плоскую палубу садились и с нее взлетали самолеты. -- Но ведь я должен был передать всего лишь серию очерков о конвое, -- недовольно проворчал Каллауэй. -- Вот он и заходит сейчас в порт. Ваши очерки закончены. -- Пилот повернулся к журналисту. На его лице сияла широкая улыбка. -- Черт возьми, вы сделали меня знаменитым, не так ли? -- Вы все, проклятые летчики, походите один на другого! -- сердито огрызнулся корреспондент агентства Рейтер. -- Капитан отказался даже намекнуть, куда мы теперь отправляемся. -- Неужели это вам неизвестно? -- удивленно спросил О'Мэлли. -- Нет, конечно. Куда? -- На север. Гаер, Франция В ожидании конвоя гавань тщательно очистили. Транспортные корабли проходили мимо нескольких погибших судов, нарвавшихся на советские мины -- некоторые были установлены еще до войны, некоторые сброшены с самолетов. Порт также шесть раз подвергался налетам русских истребителей-бомбардировщиков дальнего действия, причем все налеты были отражены французскими силами ПВО с огромными потерями для русских. Первыми в гавань вошли контейнеровозы. На борту восьми огромных судов такого класса находилась целая бронетанковая дивизия, и они немедленно ошвартовались в бассейне Теофиля Дюкро. Один за другим суда опускали с кормы широкие аппарели, по которым скатывались танки. На берегу, словно такси на стоянке, их поджидала вереница трейлеров, причем каждый такой трейлер мог доставить танк или другую бронированную боевую машину на передовую линию фронта. Загруженные трейлеры катили к сборному пункту у складов "Рено", расположенных рядом с портом. Понадобятся часы, чтобы разгрузить дивизию, и все-таки было принято решение ее всю целиком перебросить на фронт, который находился меньше чем в пятистах километрах. После кажущегося бесконечным и полным опасностей плаванья через Атлантический океан прибытие во Францию, ставшее для большинства американских солдат первой встречей с европейской культурой, потрясло их. Многие из американцев принадлежали к национальной гвардии и редко бывали за границей. Докеры и сотрудники транспортной полиции были слишком измучены неделями непрерывного труда и не могли проявлять человеческие эмоции, зато простые горожане, узнавшие о прибытии американских войск, несмотря на строжайшие меры безопасности, начали собираться сначала небольшими группами, потом толпами для встречи подкреплений. Американским солдатам запретили покидать районы сосредоточения. После непродолжительных переговоров было решено допустить небольшие делегации в расположение некоторых частей. Угроза безопасности была минимальной -- телефонная связь с портами НАТО находилась под строгим контролем, -- и это проявление простого человеческого гостеприимства дало неожиданный результат. Подобно своим отцам и дедам, вновь прибывшие солдаты поняли, что Европа заслуживает того, чтобы ее защищали. Оказалось, что люди, которых раньше считали всего лишь угрозой для занятости американских рабочих, которые отнимали рабочие места у американцев, были простыми людьми с человеческими лицами, с надеждами и мечтами, и сейчас они находились в опасности. Американские солдаты шли в бой -- это стало теперь им ясно -- не ради каких-то принципов или политических решений или договора, представляющего собой клочок бумаги. Нет, они шли в бой ради вот этих людей и других, которые ничем не отличались от соотечественников, оставшихся дома. На разгрузку понадобилось на два часа больше, чем предполагалось. Некоторые машины вышли из строя, но портовые власти и полиция организовали разгрузку и сбор в местах сосредоточения умело и искусно. Дивизия отправилась в путь сразу после обеда, двигаясь со скоростью пятьдесят километров в час по широкому шоссе, очищенному от иного транспорта. Вдоль обочин через каждые несколько ярдов стояли люди, которые приветствовали солдат, проверявших оружие и снаряжение. Приближался конец самого легкого этапа. Исландия Они достигли вершины горы в четыре утра и тут же выяснилось, что эта "вершина" состоит из нескольких вершин. Русские заняли самую высокую, расположенную в трех милях отсюда. Эдвардсу осталось выбирать одну из двух оставшихся вершин, причем каждая была на несколько сотен футов ниже, чем соседний тысячеметровый пик. Он выбрал самую высокую, с которой открывался хороший вид на маленькую рыбачью гавань Стиккисхоульмур, находившуюся почти прямо на север от них, и на огромный, заполненный скалами залив под названием Хваммсфьердур. -- Похоже, вы выбрали отличный наблюдательный пункт, лефтенант Эдварде, -- высказал свою точку зрения Николе. -- Хорошо, что вы согласны со мной, сардж, потому что я не собираюсь сдвинуться отсюда даже на фут. -- Эдварде уже направил свой бинокль на восточный пик. -- Незаметно никакого движения. Может быть, там никого нет? -- Они там, лефтенант, -- уверенно заметил Николе. -- Это точно, -- согласился Смит. -- Можно не сомневаться. Лейтенант Эдварде соскользнул на несколько футов вниз и достал из рюкзака рацию. -- "Конура", это "Ищейка", мы находимся на том месте, куда вы нас направили, прием. -- Сообщите свои точные координаты. Эдварде развернул карту и прочитал координаты. -- По нашему мнению, на соседней вершине находится русский наблюдательный пункт. Они примерно в пяти километрах от нас, судя по карте. Мы хорошо укрылись, у нас достаточно пищи и воды на двое суток. Отсюда мы видим дороги, ведущие в Стиккисхоульмур. Между прочим, здесь отличная ясная погода, и нам даже видно Кефлавик. Различить детали не можем, но полуостров видим. -- Очень хорошо. А теперь посмотрите на север и подробно опишите, что видите. Эдварде передал рацию Смиту, повернулся и приложил к глазам бинокль. -- Значит, так. Местность ровная, повыше водной поверхности, вроде как полка. Сам город -- маленький, кварталов восемь. У причалов стоят несколько небольших рыбачьих лодок... Я насчитал девять. Слева и справа от гавани море заполнено камнями, которые уходят вдаль на много миль. Бронемашин не видно, не видно также и никаких следов русских солдат -- впрочем, одну минуту. Посреди улицы стоят несколько вездеходов, но рядом с ними никого нет. Солнце по-прежнему низко над горизонтом, так что повсюду тени. На дорогах никакого движения. Вот и все, пожалуй. -- Очень хорошо, "Ищейка". Превосходный доклад. Дайте нам знать, если увидите русских, даже одного. Оставайтесь на месте. -- Кто-нибудь прибудет за нами? -- "Ищейка", не понимаю, о чем вы говорите. Авианосец ВМС США "Индепенденс" Тоуленд стоял в боевой рубке, не отрывая глаз от дисплеев. Особенно его интересовали подводные лодки. Восемь субмарин союзников находились в Датском проливе к западу от Исландии, образуя заслон, через который вряд ли могла проскочить подводная лодка. Их поддерживали "орионы" ВМС, базирующиеся в Сендрестреме, Гренландия, что было исключено, пока русским истребителям в Кефлавике не нанесли тяжелый удар. Таким образом, один возможный путь навстречу ударному соединению Атлантического флота был перекрыт. Другие подводные лодки образовывали линию, параллельную курсу продвижения ударного соединения, и их поддерживали "викинги" S-3A, которые то и дело взлетали с палуб авианосцев и садились на них. Пентагон организовал утечку информации в прессу, и газеты опубликовали сведения о том, что дивизия морской пехоты направляется в Германию, где исход сражения висел на волоске. На самом же деле соединение десантных кораблей шло в двадцати милях от своего авианосца курсом ноль-три-девять и находилось сейчас в четырехстах милях от места назначения. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" -- Мы больше не направляемся на север, -- произнес Каллоуэй за ужином в кают-компании, где офицеры приканчивали последние запасы свежего салата. -- Пожалуй, вы правы, -- согласился О'Мэлли. -- У меня тоже создалось впечатление, что мы плывем сейчас в западном направлении. -- Вы вполне можете рассказать, что за чертовщина происходит. Мне закрыли доступ к спутниковым передатчикам. -- Мы прикрываем боевую авианосную группу "Нимица", если не считать того, что это совсем непросто, когда мчишься со скоростью двадцать пять узлов. -- О'Мэлли тоже не нравилось происходящее. Они подвергались немалой опасности. Опасность составляет неотъемлемую часть войны, но пилоту не нравились никакие ее составляющие, особенно когда приходилось рисковать. В конце концов, думал он, мне платят за то, что я делаю, а не за мои симпатии. -- Охранение состоит главным образом из британских кораблей, правда? -- Ну и что? -- Я мог бы рассказать американцам в своем очерке, как важно... -- Послушайте, мистер Каллауэй, предположим, вы передадите свой очерк и его напечатают в американских газетах. Затем предположим, что ваш очерк прочитает советский агент и передаст его содержание... -- Каким образом? Правительство, несомненно, наложило самые строгие ограничения на все формы связи. -- У Ивана, так же как и у нас, множество спутников. На нашем крохотном фрегате размещаются два спутниковых передатчика. Вы их видели. Неужели они показались вам настолько дорогими? Представьте себе, что один такой передатчик находится у вас во дворе, скажем, в кустах? К тому же всей группе запрещено выходить в эфир. Полное радиомолчание. Никто сейчас ничего не передает. В кают-компанию вошел Моррис и сел во главе стола. -- Капитан, куда мы направляемся? -- спросил Каллауэй. -- Мне только что сообщили об этом. Извините, что вынужден сохранить в тайне. "Бэттлэкс" и мы будем находиться в арьергарде охранения боевой группы "Нимиц". Теперь нам присвоено наименование "Соединение Майк". -- Нам окажут поддержку? -- спросил О'Мэлли. -- Сюда направляется "Банкер-Хилл". Ему пришлось пополнить боезапас. Он присоединится к британскому крейсеру "Илластриэс". Догнав нас, они будут находиться в ближнем кольце охранения, а мы снова перейдем в наружное кольцо. Через четыре часа приступим к настоящей противолодочной обороне. Впрочем, и тогда нам будет нелегко удержаться за авианосцем. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" На этот раз обнаружили три контакта, причем все три в течение десяти минут. Два находились впереди "Чикаго", слева и справа по курсу. Третий -- по левому борту со стороны кормы. Макафферти понял, что русские каким-то образом узнали о гибели своих подводных лодок. Наверно, те успели выпустить радиобуи. Это означало, что достигнутые им тактические успехи навлекли дополнительные опасности на три американские субмарины. -- Рубка, это гидропост. Слышим сигналы от акустических буев на пеленге два-шесть-шесть. Их три -- нет, четыре. Снова "беары"? -- подумал Макафферти. Неужели ведутся совместные действия самолетов и подводных лодок? -- Шкипер, прошу вас пройти в гидропост, -- послышался голос старшего акустика. -- Что случилось? -- На струйном дисплее внезапно появилось множество сигналов. -- Сэр, в данный момент образуются три полосы акустических буев. Над нами не меньше трех самолетов. Вот этот относительно близко, похоже, он сбрасывает буи у нас за кормой, возможно, прямо на наших друзей. На глазах Макафферти новые линии появлялись по одной в минуту. Каждая линия представляла собой русский акустический буй, и образующаяся полоса удлинялась на восток, тогда как остальные продвигались в других направлениях. -- Они пытаются обложить нас, чиф. -- Похоже на то, сэр. Всякий раз, когда мы топили русский корабль, это давало им наши координаты, понял капитан. Они не раз могли убедиться в нашей скорости продвижения и курсе. Макафферти сумел довести свою субмарину обратно до Желоба Святой Анны. Его путь к паковым льдам был в сотню миль шириной и триста саженей глубиной. Но сколько там находится русских подводных лодок? Старший акустик продолжал называть пеленги на подводные контакты, а капитан следил за тем, как удлиняются полосы акустических буев. -- Думаю, это "Провидено", сэр. Она только что увеличила скорость -- да, посмотрите на сигналы шума, она действительно резко увеличила скорость. Этот буй находится, должно быть, совсем рядом с ней. А вот обнаружить "Бостон" никак не могу. Пеленг на две головные подводные лодки оставался неизменным. Определить расстояние до них было невозможно, пока или "Чикаго", или русские субмарины не изменят курс. Если он повернет налево, то сблизится с третьим контактом, а это не слишком хорошо. Если же повернет направо, то будет удаляться от подводной лодки, которая затем сможет сблизиться с "Провидено". Наконец, если не предпримет ничего, то ничего и не добьется. Макафферти не знал, как ему поступить. -- Вот еще один буй, сэр. -- Новый буй появился между пеленгами на два существующих контакта. Значит, они пытаются определить местонахождение "Провидено". -- Вот и "Бостон". Он -- да, он проходит мимо буя. -- Внезапно засветилась яркая линия контакта на том месте, где раньше ничего не было. Тодд только что увеличил скорость и намерен дать возможность русским обнаружить себя, подумал Макафферти. После этого он нырнет на большую глубину, чтобы уклониться от преследования. Представь себя на месте русских, сказал себе капитан, они ведь не знают с достаточной достоверностью, за кем охотятся, правда? Наверно, догадываются, что им противостоит не одна американская субмарина, а больше, но вот сколько именно? Это им неизвестно. Поэтому они попытаются спугнуть дичь, прежде чем атаковать, просто чтобы увидеть, кто перед ними. -- Торпеда в воде, пеленг один-девять-три! Русский противолодочный самолет "беар" сбросил торпеду на "Бостон". Макафферти наблюдал на акустическом дисплее, как Симмс ушел на глубину вместе с преследующей его торпедой. Далее он изменит глубину, сделает несколько крутых поворотов, замедлит и ускорит движение -- все для того, чтобы уклониться от торпеды. На дисплее появилась яркая линия приманки на постоянном пеленге, а "Бостон" продолжал маневрировать. Торпеда погналась за приманкой, преследовала ее еще три минуты, пока не исчерпала запас хода. Экран снова стал относительно свободным, хотя сигналы от акустических буев остались, "Бостон" и "Провидено" уменьшили скорость и исчезли -- но одновременно пропали и сигналы от русских подводных лодок. Что они предпринимают? Какой у них план? -- спрашивал себя капитан. Что у них за подводные лодки? "Танго", это должны быть "танго". Они уменьшили обороты своих двигателей, сбавили скорость до минимальной, позволяющей не терять управления, и потому исчезли с акустических дисплеев. О'кей, больше они нас не преследуют. Когда самолеты обнаружили "Бостон" и "Провидено", они прекратили движение. Значит, русские субмарины координируют свои действия с "беарами" и, следовательно, находятся на небольшой глубине. Их гидролокаторы в значительной мере утратили чувствительность, поскольку лодки так близки к поверхности. -- Чиф, предположим, что эти два обнаруженных вами контакта -- русские "танго", идущие на скорости около десяти узлов. На каком расстоянии они могут находиться? -- При существующих условиях.., от десяти до двенадцати миль. Но к этим цифрам нужно относиться с большой осторожностью, сэр. Еще три линии акустических буев начали появляться к северу от "Чикаго". Макафферти перешел в рубку, чтобы посмотреть, как выглядит общая картина на прокладочном планшете. Предполагалось, что промежуток между буями в две мили, и это позволяло определить расстояние. -- Русские не отличаются утонченностью, верно? -- спросил старпом. -- Зачем напрасно беспокоиться, если это не вызвано необходимостью? Давай-ка посмотрим, как лучше проскользнуть между буями. -- Чем занимаются наши друзья? -- Надеюсь, они тоже движутся на север. Мне даже не хочется думать, какие силы могут перебросить сюда русские. Ну-ка, попробуем направиться вот сюда. Старпом отдал приказ. "Чикаго" снова двинулся вперед. Вот сейчас они сумеют убедиться в том, действительно ли антиакустические пластинки на корпусе поглощают звуковые колебания. На планшете виднелись и последние известные пеленги на русские субмарины. Макафферти знал, что они тоже будут двигаться под прикрытием стены звуков. Когда он обнаружит их снова, они могут оказаться на опасно близком расстоянии. "Чикаго" погрузился на большую глубину -- он ушел на тысячу футов и начал красться к точке, находящейся точно посредине между парой акустических буев, действующих в активном режиме. За кормой появилась другая торпеда, Макафферти предпринял маневр уклонения и тут же понял, что торпеда нацелена на кого-то другого или не нацелена вообще. Было слышно, как она двигалась еще несколько минут, затем звук ее винтов стих. Идеальный способ нарушить концентрацию, подумал Макафферти, возвращая лодку на прежний курс. Пеленги на акустический буй менялись по мере сближения. Буи находились почти точно на расстоянии двух миль друг от друга, по миле от каждого борта. "Чикаго" пересек первую полосу буев, скользя почти у самого дна. Буи действовали в таком режиме звуковых частот, что их импульсы были отчетливо слышны внутри корпуса субмарины. Совсем как в кино, подумал капитан, наблюдая за тем, как члены команды, непосредственно не занятые управлением лодкой, смотрели по сторонам, словно звуки ласкали стальной корпус. Вот уж действительно ласка, промелькнула мысль. Вторая полоса буев располагалась в трех милях за первой. "Чикаго" чуть повернул налево и направился к другому просвету между буями. Скорость уменьшилась теперь до четырех узлов. Старший акустик сообщил о возможном контакте в северном направлении, но контакт тут же исчез. Может быть, это была "танго", а может быть, и совсем ничего. Все-таки контакт нанесли на планшет. Подводной потребовался почти час, чтобы достичь второй полосы активно действующих буев. -- Торпеда в воде по левому борту! -- выкрикнул акустик. -- Право на борт, самый полный вперед! Винт "Чикаго" взбил воду, одарив шумом русский самолет, сбросивший торпеду на возможную цель. Они мчались с максимальной скоростью в течение трех минут, ожидая дополнительной информации о торпеде. -- Где она? -- Испускает гидроакустические импульсы, сэр, -- но в противоположную сторону, пеленг меняется на юг, слева направо, и ослабевает. -- Машины вперед, треть хода, -- распорядился Макафферти. -- Еще одна торпеда -- пеленг ноль-четыре-шесть! -- Право на борт, полный вперед, -- снова прозвучал приказ капитана. Он повернулся к старпому. -- Знаешь, что они сделали? Сбросили торпеду, чтобы спугнуть нас и заставить набрать скорость. Проклятье! -- А ведь это и впрямь отличный тактический ход, подумал Макафферти. Тот, кто придумал это, знает, что мы не можем не отреагировать на торпеду. -- Но откуда им известно, что мы в этом районе? -- Может, просто догадываются, а может быть, услышали слабый звук. Теперь они установили контакт. -- Пеленг на торпеду ноль-четыре-один. Посылает в нашу сторону гидроакустические импульсы, но не знаю, сумела ли засечь нас, сэр. Капитан, у меня новый контакт по пеленгу ноль-девять-пять. Звуки машины -- похоже на подводную лодку. -- А это что? -- прошептал Макафферти. Он оставил русскую торпеду за кормой и прижался к самому дну. Чувствительность гидролокатора уменьшилась до нуля, когда скорость субмарины перевалила за двадцать узлов. Приборы лодки продолжали все-таки слышать высокочастотные импульсы, испускаемые торпедой, и Макафферти развернул лодку, чтобы удерживать торпеду за кормой, когда она устремилась вслед за "Чикаго". -- Всплываем до ста футов! Выпустить шумовую приманку! -- Поднять горизонтальные рули до предела! -- Офицер управления группой погружения приказал немного продуть носовую цистерну, приподняв таким образом форштевень и ускорив всплытие лодки. Вместе с выпущенной шумовой приманкой это создало колоссальное завихрение в воде. Торпеда устремилась к нему и проскочила под "Чикаго". Это был удачный маневр, хотя и продиктованный отчаянием. Подводная лодка быстро всплывала, ее корпус потрескивал по мере уменьшения наружного давления. Где-то поблизости находилась субмарина противника, и теперь она отчетливо слышала разные звуки, исходящие от американской подлодки. Макафферти оставалось одно -- попытаться уйти. Он не сомневался, что вражеская подводная лодка устремится в погоню, а где-то внизу описывает круги самонаводящаяся торпеда, но капитан не понимал, каким образом здесь вообще могла оказаться подводная лодка. Он уменьшил скорость "Чикаго" до пяти узлов и повернул, как только у торпеды кончился запас хода. Осталась проблема: где-то вблизи находится советская субмарина. -- Она не может не знать, где мы, шкипер. -- Верно, старпом. Гидропост, это рубка -- начинаем круговой поиск в режиме "янки"! -- При такой ситуации обе стороны могли прибегнуть к нестандартной тактике. -- Группа управления огнем, приготовиться к немедленному торпедному залпу. Редко используемый активный гидролокатор, расположенный в носу "Чикаго", потряс воду мощными низкочастотными импульсами. -- Контакт, пеленг ноль-восемь-шесть, расстояние четыре тысячи шестьсот! -- Приготовиться к торпедному залпу! Через три секунды стальной корпус субмарины завибрировал от акустических волн советской подводной лодки. -- Торпеды готовы! Трубы три и два! -- Проверить пеленги -- пуск! -- Торпеды были выстрелены почти одновременно. -- Отсечь провода! Погружение на тысячу футов, самый полный вперед, лево на борт, новый курс два-шесть-пять! -- Подводная лодка развернулась и устремилась на запад. Выпущенные ею торпеды помчались к цели. -- Торпеды в воде со стороны кормы, пеленг ноль-восемь-пять. -- Терпение, -- произнес Макафферти. Ты ведь не рассчитывал, что мы предпримем такой шаг, правда! -- Молодцы торпедисты! Мы выпустили торпеды на целую минуту раньше противника. Скорость? -- Двадцать четыре узла и продолжает увеличиваться, сэр, -- ответил рулевой. -- Проходим отметку четыреста футов, сэр. -- Гидропост, сколько русских рыб преследует нас? -- По крайней мере три, сэр. Наши датчики принимают их сигналы. Думаю, они замкнулись на нас. -- Старпом, через несколько секунд мы сделаем поворот и изменим глубину. Как только начнется маневр, выстрелите четыре шумовые приманки с интервалами в пятнадцать секунд. -- Слушаюсь, капитан. Макафферти встал за спиной рулевого. Парню только вчера исполнилось двадцать лет. Руль был направлен вдоль оси судна, горизонтальные рули опущены на десять градусов, подводная лодка проскочила отметку пятьсот футов и продолжала стремительно погружаться. Скорость достигла тридцати узлов. По мере того как "Чикаго" приближался к пределу своего хода, ускорение замедлялось. Капитан похлопал парня по плечу. -- Все. Поднять горизонтальные рули на десять градусов и положить руль направо на двадцать. -- Слушаюсь, сэр! Корпус субмарины содрогнулся от мощного взрыва -- их торпеды нашли свою цель. Члены экипажа все как один вздрогнули или съежились -- каждого преследовали собственные страхи. Внезапный маневр "Чикаго" привел к образованию мощного водоворота, еще более усилившегося от четырех шумовых приманок, выпущенных старпомом. Небольшие цилиндры с газом наполнили водоворот массой пузырьков, образовав отличную акустическую цель для русских торпед, в то время как сама подводная лодка стремительно уходила на север. Она проскочила прямо под гидроакустическим буем, однако русские не могли сбросить новую торпеду, опасаясь помешать уже пущенным. -- Пеленг на все контакты меняется, сэр, -- доложил старший акустик. Макафферти перевел дыхание. -- Треть хода вперед. Рулевой передвинул рукоятку машинного телеграфа. Тут же раздался ответный звонок из машинного отделения, и "Чикаго" снова сбавил ход. -- А теперь мы опять постараемся стать невидимыми и неслышными. Они не знают еще, наверно, кто кого потопил. Мы используем это время, чтобы спуститься ко дну и красться на северо-восток. Молодцы, парни, нам удалось выпутаться из неприятной ситуации. Рулевой повернулся к нему. -- Как видите, шкипер, южная часть "Чикаго" -- больше не худшая часть города! Но уж точно самая усталая, подумал Макафферти. Русские не смогут все время преследовать нас. Им придется сделать паузу и обдумать ситуацию, верно? Карту этого участка Баренцева моря капитан помнил наизусть. Оставалось еще сто пятьдесят миль до кромки паковых льдов. Глава 39 Берега Стиккисхоульмура Хунцен, Федеративная Республика Германия Наконец они сумели разбить союзные войска, предпринявшие, контратаку. Впрочем, нет, мы не разбили их, поправил себя генерал Алексеев, всего лишь заставили отступить. Немцы сами отошли на исходные рубежи, подорвав наступательный порыв советских дивизий. Победа -- это нечто большее, чем захват поля битвы. Дальше ситуация все более усложнялась. Береговой был прав, когда утверждал, что координировать крупное наступление продвигающихся вперед механизированных войск намного труднее, чем управлять сражением из центрального командного пункта. Непросто даже найти и развернуть необходимую карту внутри тесного командирского бронетранспортера, для этого требовалось время и свободное пространство, а для фронта протяженностью восемьдесят километров нужно иметь под рукой много тактических карт. Неожиданное контрнаступление немецких танковых бригад заставило советских генералов перебросить на север одно из драгоценных отборных соединений, причем незадолго до того, как немцы отступили, разгромив тылы трех мотострелковых дивизий резерва и посеяв панику среди тысяч военнослужащих, призванных из запаса, которые пытались справиться с устаревшим снаряжением и вспомнить давно утраченные солдатские навыки. -- Почему они отступили? -- спросил Сергетов у своего генерала. Алексеев не ответил. Он сам задавал себе этот вопрос уже много раз. По-видимому, по двум причинам, подумал он. Во-первых, у них не хватало сил для того, чтобы развить успех, и им пришлось удовлетвориться тем, что они сбили наш наступательный порыв. Во-вторых, острие нашего главного удара уже почти достигло Везера, и их могли отвести назад, чтобы приготовиться к этому решающему моменту. Подошел офицер из разведотдела группы армий. -- Товарищ генерал, получено тревожное донесение от одного из наших разведывательных самолетов. -- Офицер изложил содержание отрывочного радиодонесения, переданного советским низколетящим самолетом. Эти важнейшие разведывательные подразделения несли особенно тяжелые потери из-за господства в воздухе авиации НАТО. Пилот МиГа-21 увидел и сообщил об огромной танковой колонне союзников, продвигающейся по шоссе Е8 к югу от Оснабрюка. Сразу после передачи донесения связь прервалась. Генерал немедленно поднял трубку радиотелефона, связывающего его со Стендалем. -- Почему нам не сообщили об этом сразу после получения донесения? -- спросил Алексеев у своего начальника. -- Оно не получило подтверждения, -- ответил главнокомандующий Западным фронтом. -- Но ведь мы знали, черт побери, что американцы высадили в Гавре подкрепления! -- Да, но они не смогут прибыть на фронт еще по крайней мере в течение суток. Когда вам удастся захватить плацдарм на Везере? -- Сейчас наши части вышли к реке у Рюле... -- Тогда перебросьте туда свои понтонные части и переправляйтесь! -- Товарищ генерал, я еще не успел перегруппировать свой правый фланг, а теперь получил сообщение о возможном появлении там дивизии противника! -- Вот что, Павел Леонидович, займитесь форсированием Везера и предоставьте мне заниматься этой воображаемой дивизией! Это приказ, Павел Леонидович! Алексеев положил телефонную трубку. Главнокомандующий лучше меня представляет общую картину происходящего, подумал он. После того как мы форсируем Везер, перед нами не будет серьезных преград на протяжении более сотни километров. Переправившись через Везер, мы сможем ворваться в Рур, промышленное сердце Германии. В случае его уничтожения или даже угрозы Руру немцы захотят урегулировать вопрос политическими средствами, и мы одержим победу. Вот что имеет в виду главнокомандующий. Алексеев посмотрел на карты. Скоро головной полк попытается форсировать Рюле. Понтонные части уже движутся туда. Он должен выполнить приказ. -- Начинайте выдвижение оперативно-маневренной группы. -- Но у нас все еще расстроен правый фланг! -- запротестовал Береговой. -- Пусть сам о себе позаботится. Брюссель, Бельгия Верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе продолжал беспокоиться о снабжении фронта. Ему также пришлось пойти на риск и полностью очистить дороги для бронетанковой дивизии, уже приближающейся к Шпринге. Контейнеровозы с боеприпасами, запчастями и другими бесчисленными предметами, необходимыми для ведения боевых действий, сейчас разгружались, и все это немедленно поступало на фронт. Самый крупный резерв верховного главнокомандующего, танковая часть, должен был соединиться с двумя немецкими танковыми бригадами и остатками Одиннадцатого бронетанкового полка, который когда-то фактически представлял собой бригаду, но теперь состоял всего лишь из двух батальонов измученных солдат. Положение со снабжением оставалось напряженным. Многие части на передовой имели припасы всего на четверо суток, и даже при самых благоприятных условиях потребуется два дня, чтобы доставить на фронт самое необходимое. Такая ситуация была допустимой в мирное время, но не тогда, когда на карту поставлены человеческие жизни и судьбы наций. Но сейчас у него просто не было выбора. -- Генерал, нам только что сообщили, что Иван пытается переправить полк на левый берег Везера. -- Какие силы у нас в том районе? -- Всего один потрепанный батальон ландвера. На подходе две танковые роты -- прибудут через час с небольшим. У нас имеются предварительные сведения, что к месту предполагаемой переправы направляются советские подкрепления. Это, возможно, и есть направление, их главного удара. По крайней мере они концентрируются именно там. Верховный главнокомандующий откинулся на спинку кресла, глядя на карту. В его распоряжении в трех часах перехода от Рюле находился резервный полк. Генерал любил рисковать. Он испытывал величайшее удовольствие, сидя за карточным столом, когда ставки достигали нескольких сотен долларов. Обычно он оказывался , в выигрыше. Если генерал нанесет удар к югу от Шпринге и потерпит поражение.., русские переправят две или три дивизии на левый берег Везера, и тогда им будет противостоять всего один резервный полк. Если же перебросить туда свежую танковую дивизию и каким-то чудом она успеет прибыть вовремя, он лишится возможности нанести контрудар, поскольку будет вынужден снова реагировать на навязанное русскими сражение. Нет, больше он не пойдет на поводу у русских. Генерал указал пальцем на Шпринге. -- Когда они смогут выступить? -- Вся дивизия -- не раньше чем через шесть часов. Мы можем направить те части, которые все еще в пути, к югу... -- Нет. -- Значит, мы нанесем удар из Шпринге теми силами, которые сейчас находятся в нашем распоряжении? -- Нет. -- Верховный главнокомандующий покачал головой и объяснил свой план... Исландия -- Вижу одного, -- послышался голос Гарсиа. К нему тут же подползли Эдварде и Николе. -- Привет, Иван, -- негромко произнес Николе. Три мили -- большое расстояние, и даже с помощью бинокля Эдварде с трудом сумел разглядеть крошечную фигурку, идущую по гребню горы. Русский держал автомат, а на голове его было что-то вроде шапки -- скорее всего берет -- вместо каски. Он остановился и поднес руки к лицу. Эдварде понял, что это бинокль. Русский посмотрел на север, чуть наклонив бинокль вниз, поглядывая налево и направо, затем повернулся и посмотрел в сторону Кефлавика. Появился еще один человек, который приблизился к первому. Они встали рядом и, возможно, говорили о чем-то, но определить с такого расстояния было невозможно. Тот, у которого был бинокль, указал на что-то в южном направлении. -- Как вы думаете, что там происходит? -- спросил Эдварде. -- Говорят о погоде, девках, спорте -- кто знает? -- пожал плечами Николе. -- Смотрите, вот и третий! Появилась еще одна фигура, и три русских десантника некоторое время стояли рядом друг с другом. Один из них -- наверняка офицер, подумал Эдварде. Тот, которого он принял за офицера, что-то сказал, и остальные двое быстро ушли, скрывшись за гребнем торы. Интересно, что за приказ он им отдал? Скоро появилась группа солдат. Освещение было плохим, солдаты шли тесной кучкой, их трудно было сосчитать, но их там имелось не меньше десятка, решил лейтенант. Половина солдат, вооруженных автоматами, начала спускаться по горному склону, направляясь на запад. -- У них хороший командир, -- заметил Николе. -- Он выслал патруль, чтобы проверить местность вокруг наблюдательного пункта. -- Как нам поступить? -- спросил Эдварде. -- Ваше мнение, лефтенант? -- Нам приказано сидеть и не проявлять инициативы. Будем сидеть в надежде, что они не заметят нас. -- Так, по-видимому, и произойдет. Не думаю, что они спустятся вниз -- это по меньшей мере восемьсот футов, -- затем им придется пробираться через поле, усыпанное валунами, и снова взбираться к нам на вершину ради того, чтобы удостовериться, нет ли здесь янки. Не забудьте, мы заметили их только потому, что увидели русский вертолет. Совершенно верно, в противном случае мы поднялись бы на вершину горы и наткнулись прямо на них, подумал Эдварде. На этом все и закончилось бы. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не окажусь дома в Мэне. -- Сколько их там? -- Думаю, не меньше взвода. Умный ход с их стороны, правда? Эдварде достал рацию, чтобы сообщить о происходящем "Конуре", а морские пехотинцы продолжали следить за русскими. -- Значит, взвод? -- Таково мнение сержанта Николса. Трудно точно сосчитать с расстояния в три мили, приятель. -- Хорошо, мы сообщим об этом. В воздухе ничего не видно? -- Абсолютно ничего со вчерашнего дня. -- А что происходит в Стиккисхоульмуре? -- Отсюда слишком далеко, чтобы рассмотреть детали. Мы по-прежнему видим эти вездеходы на улице, но никаких бронетранспортеров. По моему мнению, в городке размещается маленький гарнизон, ведущий наблюдение за портом. Рыбацкие лодки не выходят в море. x x x -- Очень хорошо, "Ищейка". Отличное донесение, оставайтесь на своем наблюдательном пункте. -- Майор выключил рацию и повернулся к соседу у пульта связи. -- Просто неудобно скрывать от них предстоящую операцию. Офицер из отдела специальных операций отпил чая из чашки. -- Будет еще хуже, если операция провалится. x x x Эдварде не стал разбирать рацию, а всего лишь прислонил ее к скале. Вигдис все еще спала на плоском каменном выступе, расположенном на двадцать футов ниже вершины. Сон привлекал сейчас Эдвардса больше всего. -- Они направляются к нам, -- произнес Гарсиа. Он передал бинокль Эдвардсу. Смит и Николе о чем-то переговаривались в нескольких ярдах от них, Майк направил бинокль на русских. Он напомнил себе, что их появление на этой вершине крайне маловероятно. Напоминай себе об этом почаще, подумал лейтенант. Он продолжал всматриваться в русский наблюдательный пункт. x x x -- Вот, опять, -- заметил сержант, поворачиваясь к своему лейтенанту. -- Что такое -- опять? -- Я заметил отблеск на вон той вершине, словно солнце отразилось от чего-то. -- Отражение от блестящего камня, -- фыркнул лейтенант, даже не посмотрев в ту сторону. -- Товарищ лейтенант! -- Офицер услышал резкий оклик и обернулся. Прямо в лицо ему летел камень. Он поймал его и посмотрел на сержанта, слишком удивленный, чтобы рассердиться. -- Вы действительно считаете, что этот камень такой блестящий? -- Тогда старая консервная банка! Мы ведь нашли на нашей вершине достаточно мусора, оставленного туристами и скалолазами, верно? -- Тогда почему эта вспышка то исчезает, то появляется снова? Лейтенант наконец не выдержал. -- Послушай, сержант, я знаю, что ты целый год воевал в Афганистане. И знаю, что я совсем недавно закончил училище. Но я все-таки офицер, черт побери, а ты, черт побери -- всего лишь сержант! Прямо-таки чудеса советского бесклассового общества, подумал сержант, продолжая смотреть на лейтенанта. Мало офицеров умело выдерживать его взгляд. -- Ну хорошо, сержант, передай им сам. -- Лейтенант сделал жест в сторону рации. -- Марковский, прежде чем вернуться обратно, проверь горную вершину справа от себя. -- Но туда придется подниматься, это двести метров! -- возразил командир отделения. -- Совершенно верно. Всего двести метров. На это не потребуется много времени, -- успокоил его сержант. Авианосец ВМС США "Индепенденс" Тоуленд сменил слайды в проекторе. -- Эти снимки сделаны со спутника меньше трех часов назад. У Ивана три подвижных радиолокационных станции -- здесь, здесь и вот здесь. Каждый день их перемещают с места на место -- это означает, наверно, что сегодня они находятся уже на новом месте -- и обычно два радиолокатора работают круглые сутки. В Кефлавике находятся пять пусковых ракетных установок "земля-воздух", на каждой по четыре ракеты. Эти пусковые установки -- весьма опасная штука. Всем вам сообщили об их известных нам тактико-технических характеристиках. Кроме того, не упускайте из виду несколько сотен портативных ракет "земля-воздух" у солдат. На фотографии видно шесть самоходных зенитных орудий. Стационарных орудий мы не сумели обнаружить, но нам известно, что они существуют, джентльмены, просто хорошо замаскированы. Там же располагаются по крайней мере пять, может быть, десять истребителей-перехватчиков МиГ-29. На авиабазе находился истребительный полк, но наши парни сумели пощипать русских. Не упускайте из виду, что остались самые опытные летчики, которым удалось выдержать бой с двумя эскадрильями "томкэтов". Такова противовоздушная оборона Кефлавика. Тоуленд отошел в сторону, предоставив начальнику штаба авиакрыла объяснить подробности предстоящей операции. На Тоуленда план операции произвел впечатление. Оставалось убедиться в том, что такое же впечатление операция произведет и на русских. Операция началась через пятьдесят минут. Первыми поднялись в воздух "хокаи", самолеты радиолокационного обнаружения Е-2С. С эскортом истребителей они приблизились к берегу Исландии на восемьдесят миль, обеспечивая радиолокационное прикрытие соединения. Несколько "хокаев" полетели дальше, чтобы обеспечить прикрытие соединения от возможных ракет, запущенных с самолетов и подводных лодок. Кефлавик, Исландия Наземные советские радиолокаторы обнаружили "хокаи" еще до того, как включились мощные радары самолетов. Русские увидели два винтовых самолета за пределами дальности действия ракетных установок "земля-воздух", причем каждый прикрывал два других, описывающих вокруг них восьмерки. Это означало, что "хокаев" прикрывают "томкэты". Тут же прозвучал сигнал тревоги. Летчики взобрались в свои истребители, а расчеты ракетных пусковых установок и зенитных орудий заняли места по боевому расписанию. Истребителями командовал майор, уже сбивший три самолета противника, на горьком опыте, однако, познавший необходимость быть осторожным. Один раз его уже сбивали. Тогда американцам удалось заманить полк в ловушку, и у майора не было ни малейшего желания попасть во вторую. Это воздушный налет или попытка отвлечь оставшиеся в Исландии советские истребители от Кефлавика? Он принял решение. По его команде истребители поднялись в воздух, набрали высоту и начали барражировать над полуостровом, сберегая топливо и находясь под прикрытием своих ракетных установок "земля-воздух". На протяжении нескольких предыдущих дней они проводили учения, осваивая такую тактику, и не сомневались, что расчеты зенитных ракетных установок сумеют отличить свои самолеты от чужих. Когда истребители достигли высоты семь тысяч метров, их радиолокационные приемники, предупреждающие об опасности, обнаружили еще американские "хокаи" на востоке и западе. Эта информация была тут же передана вместе с просьбой нанести удар силами" Ту-22М. В ответ они получили запрос о расположении и составе американского авианосного соединения. Начальник авиабазы даже не потрудился передать это летчикам. Командир советских истребителей тихо выругался. Американские самолеты дальнего радиолокационного обнаружения являлись лучшей целью и находились в такой соблазнительной близости. Будь в его распоряжении целый авиаполк, майор тут же устремился бы в атаку, даже с риском понести потери от истребителей охранения, однако сейчас он не сомневался, что именно этого и ждут от него американцы. x x x Первыми вылетели "интрудеры", которые понеслись с юга над самыми гребнями волн со скоростью пятьсот узлов. Под крыльями у них были подвешены противорадиолокационные ракеты. Следом за "интрудерами" на большой высоте летели "томкэты". Миновав самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, американские истребители осветили своими радарами МиГи, барражирующие над Кефлавиком, и приступили к пуску ракет "феникс". МиГи не могли игнорировать этого. По команде наземных авиадиспетчеров советские истребители рассыпались парами. -- "Интрудеры" резко набрали высоту в тридцати милях от Кефлавика, за пределами дальности действия ракетных установок "земля-воздух", и выпустили по четыре ракеты "стэндард-ARM", тут же устремившиеся на русские поисковые радиолокаторы. Перед операторами возник трудный выбор: не выключив свои поисковые радары, они подвергались опасности почти гарантированного уничтожения, а отключив их, уменьшали вероятность гибели, однако полностью утрачивали контроль над воздушным боем. Было выбрано промежуточное решение. Командир советской противовоздушной обороны приказал включать и выключать радиолокаторы через произвольные интервалы времени, надеясь помешать системам наведения американских ракет и одновременно хоть как-то наблюдая за налетом противника. Для подлета вражеских ракет требовалось чуть больше минуты, и почти все операторы истолковывали ситуацию в самом благоприятном для себя свете -- они просто отключили радиолокаторы и стали ждать, сделав вид, что поняли приказ именно таким образом. Первыми к цели прибыли "фениксы". Пилоты МиГов, внезапно утратив контроль со стороны наземных авиадиспетчеров, продолжали маневрировать. На один из истребителей было нацелено четыре ракеты, он сумел уклониться от двух и тут же столкнулся с третьей. Майор, командовавший истребителями, проклинал себя за неспособность нанести ответный удар и отчаянно пытался найти выход из положения. Затем прилетели противорадиолокационные ракеты "стэндард-ARM". В распоряжении русских было три поисковых радиолокатора и еще три для наведения на цель. Все шесть включились сразу после объявления тревоги и выключились, как только в воздухе появились ракеты. Однако обмануть противорадиолокационные ракеты "стэндард" удалось только частично. Их системы наведения были сконструированы таким образом, что запоминали координаты радиолокационной станции именно на тот случай, если она внезапно отключится, и теперь мчались прямо к своим целям. Им удалось уничтожить два радиолокатора и повредить еще два. Американский офицер, руководивший операцией, испытывал раздражение. Русские истребители отказывались действовать в соответствии с разработанным планом. Они не полетели навстречу атакующим авиабазу самолетам, даже когда "интрудеры" набрали высоту перед пуском ракет, -- а ведь на этот случай у него были наготове перехватчики. С другой стороны, советские радиолокаторы перестали функционировать. Он отдал новый приказ. Три эскадрильи "хорнет" F/A-18 на бреющем полете устремились в атаку с севера. Начальник противовоздушной обороны русской авиабазы увидел, что в воздухе больше нет ракет, приказал уцелевшим наземным радиолокаторам включиться и сразу заметил низколетящие "хорнеты". Майор, командующий МиГами, тоже увидел атакующие американские самолеты и понял, что судьба предоставила ему благоприятный шанс -- новейшие F/A-18 фактически ничем не отличались от МиГа-29. "Хорнеты" принялись искать русские ракетные установки "земля-воздух" и пускать в них управляемые ракеты. Скоро дымные следы ракет исчертили крест-накрест все небо. Два "хорнета" были сбиты зенитными ракетами, еще два -- огнем зенитных орудий. Тем временем американские истребители-бомбардировщики усыпали территорию авиабазы бомбами и снарядами из авиационных пушек. И в этот момент появились МиГи. Американские летчики получили предупреждение об их приближении, однако находились слишком близко к своим наземным целям и не отреагировали вовремя. Освободившись от тяжелого бомбового груза, "хорнеты" снова превратились в истребители и начали стремительно набирать высоту -- МиГов они боялись больше, чем зенитных ракет. Возникший затем воздушный бой стал верхом беспорядочности, Даже на земле, когда американский и советский истребители находятся рядом друг с другом, отличить их один от другого достаточно трудно, но при скорости шестьсот узлов, в гуще воздушного боя, задача эта становилась практически невозможной, и американские летчики, имеющие количественное превосходство, не мо