еголовки! -- Право на борт! Выпустить ракеты с фольгой! Все, кто были в боевой рубке, вздрогнули, когда четыре ракеты взорвались прямо над кораблем, образовав облако алюминиевой фольги и создав новую цель для ракет радиолокационного наведения, в то время как сам фрегат стремительно повернул, сильно накренившись на левый борт. Носовая реактивная установка "корабль-воздух" тоже автоматически повернулась, нацеленная на первую приближающуюся русскую ракету. Корабль выровнялся и помчался на север, отставая от "Бэттлэкса" на три мили. -- Пуск, -- произнес офицер систем вооружения. На пульте управления огнем вспыхнула лампочка, указывающая на то, что расчет огневой задачи завершен. Первая из выкрашенных в белый цвет ракет "корабль-воздух" сорвалась с направляющих и взлетела в небо. Она едва успела покинуть пусковую установку, как новая ракета заняла ее место, выскользнув из кольцевого магазина. Пусковая установка снова развернулась и поднялась через семь секунд после пуска первой ракеты в небо умчалась еще одна, затем цикл дважды повторился. x x x -- Вон они! -- воскликнул О'Мэлли, заметив первый дымный след, и тут же нажал пальцем на кнопку ответчика, выключая его. -- "Резак", вырубай свой излучатель и вали налево! -- Оба вертолета на полной скорости рванулись в противоположные стороны. У четырех ракет внезапно пропала цель. Они продолжали лететь на запад в поисках новой цели, но ничего не обнаружили. x x x -- Еще ракеты с фольгой, -- приказал Моррис, следя за тем, как сближаются курсы зенитных ракет фрегата с ракетами противника. Боевая рубка снова вздрогнула, когда новое облако алюминиевой фольги появилось над фрегатом после взрыва очередных ракет и ветер понес его навстречу приближающимся русским ракетам. -- Они продолжают преследовать нас! -- Попадание! -- послышался возглас. Первая русская ракета исчезла с экрана радиолокатора, перехваченная в шестнадцати милях от корабля, но две остальные продолжали полет. Первая зенитная ракета, посланная им навстречу, пролетела мимо и взорвалась далеко позади, затем промахнулась и вторая. С пусковой установки сорвались очередные ракеты. Расстояние сократилось до шести миль, пяти, четырех, трех... -- Попадание! Осталась одна ракета -- уходит в сторону, преследует облако фольги! Уже за кормой! Ракета упала в воду в двух тысячах ярдов от фрегата. Даже на таком расстоянии гул разрыва производил впечатление. За этим последовала полная тишина в боевой рубке. Операторы продолжали смотреть на свои приборы, пытаясь обнаружить новые ракеты, и потребовалось несколько секунд, прежде чем они поняли, что эта была последней. Один за другим моряки осматривались по сторонам и начинали дышать спокойнее. -- Отсутствие гуманности в современной войне, -- заметил Каллауэй. -- вполне компенсируется ее интенсивностью. Моррис откинулся на спинку своего кресла. -- Пожалуй. Как там дела у "Бэттлэкса"? -- Он все еще на экране радиолокатора, сэр, -- ответил офицер-оперативник. Моррис поднял трубку радиотелефона. -- "Браво", это "Ромео". Как меня слышите? Прием. -- С трудом верится, но мы вроде уцелели. -- Перрин смотрел на экран оперативной обстановки и изумленно качал головой. -- Есть повреждения? -- Никаких. "Резак" совершает посадку. У него тоже все в порядке. Поразительно, -- повторил капитан первого ранга Перрин. -- Вы больше не видите летящих на нас ракет? Мы не видим. -- Нет. "Томкэты" прогнали "бэкфайеров" так далеко, что русские вышли за предел дальности радиолокаторов. Пора занимать прежние позиции. -- Понял вас, "Ромео". Моррис положил трубку и обвел взглядом боевую рубку. -- Молодцы, парни. Моряки в помещении боевого поста переглянулись, и на лицах начали появляться улыбки. Однако они быстро исчезли. Офицер оперативной службы посмотрел на Морриса: -- Хочу проинформировать вас, капитан, что Иван выпустил в нас четверть своих ракет. Насколько мне стало известно, "томкэты" сбили примерно шесть, а почти все остальные прикончил "Банкер-Хилл".., но повреждены один фрегат и три транспорта. Истребители возвращаются. -- Его голос оставался бесстрастным. -- По их сообщениям, они не сумели сбить ни одного "бэкфайера". -- Проклятье! -- выругался Моррис. Ловушка не сработала -- и он не мог понять почему. Капитан не имел представления, что в Сторноуэе это считали крупным успехом. Сторноуэй, Шотландия Ключом к успеху этой операции, как и всех военных операций, являлась надежная связь, а времени для создания каналов связи, удовлетворяющих Тоуленда, было недостаточно. Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения с авианосца "Америка" вели наблюдение за "бэкфайерами" до тех пор, пока русские бомбардировщики не исчезли с экранов их радиолокаторов. Информация передавалась с самолетов на авианосец и оттуда через спутник в Норфолк и далее снова через спутник в Нортвуд. К Тоуленду информация поступала по наземной линии связи из штаб-квартиры Королевского военно-морского флота. Самая важная операция НАТО в этой войне в большей степени зависела от транзисторов и телефонных проводов, чем от применения готовых к пуску ракет. -- О'кей, их курс в тот момент был ноль-два-девять, скорость шестьсот десять узлов. -- Это означает, что над северным побережьем Исландии они пролетят через два часа семнадцать минут. Сколько времени они пролетели в форсажном режиме? -- спросил капитан третьего ранга Уинтерс. -- Судя по сообщениям с "Америки", примерно пять минут. -- Тоуленд нахмурился. Такая разведывательная информация была явно недостаточной. -- В любом случае запас горючего у них заметно уменьшился... О'кей. Три самолета в восьмидесяти милях один от другого. -- Он посмотрел на последнюю фотографию метеорологической обстановки, переданную со спутника. -- Хорошая видимость. Да, мы сумеем обнаружить "бэкфайеры". Кто бы ни заметил их, продолжит лететь следом, а остальные самолеты возвращаются обратно. -- Желаю удачи, капитан. Северная Атлантика Три "томкэта" медленно набирали высоту по курсу, ведущему на северо-запад от Сторноуэя, и, достигнув тридцати пяти тысяч футов, встретились со своими самолетами-заправщиками. В нескольких сотнях миль от них экипажи "бэкфайеров" занимались тем же. Появление большого количества американских истребителей над конвоем оказалось неожиданным и потрясло экипажи "бэкфайеров", однако время и расстояние были на стороне бомбардировщиков, и на этот раз им удалось скрыться, не понеся потерь. Члены экипажей переговаривались между собой, их эмоции находили выход после завершения еще одной опасной операции. Они обсуждали содержание донесений, которые представят после возвращения в Кировск, исходя из элементарных математических расчетов. Считалось, что одна ракета из трех должна поразить цель, даже если принять во внимание заградительный зенитный огонь. Сегодня зенитный огонь не был столь уж интенсивным, хотя ни один из бомбардировщиков не задержался после пуска ракет, чтобы убедиться в этом. Было принято решение сообщить о том, что потоплено шестнадцать кораблей противника, в том числе оба фрегата внешнего гидролокационного дозора, причинявших такие неприятности советским подводным лодкам. После этого экипажи самолетов расслабились и, наливая чай из термосов, принялись обдумывать детали следующего налета на огромный конвой. "Томкэты" разделились, как только заметили горные вершины Исландии. Соблюдалось полное радиомолчание; пилоты обменялись жестами, прежде чем занять позиции, выделенные им для патрулирования. Они знали, что засечь их радиолокаторами невозможно. Капитан Уинтерс посмотрел на часы: до прибытия "бэкфайеров" оставалось минут тридцать. x x x -- Какой красивый остров, -- заметил пилот Ту-22М, обращаясь к соседу. -- Красивый, если смотреть сверху, но я не уверен, что здесь особенно приятно жить. Интересно, так ли хороши местные женщины, как о них рассказывают? Как-нибудь надо организовать неожиданные неисправности, чтобы совершить здесь посадку и лично убедиться. -- Женить тебя надо, Володя. -- Сколько будет пролито слез! -- засмеялся второй пилот. -- Разве я могу лишить своей любви женщин мира? Командир бомбардировщика включил передатчик: -- Кефлавик, это "Морской орел-26", проверка связи. -- "Морской орел", на экранах никаких контактов за исключением вашей группы. Число соответствует расчетному. Ответчики "свой-чужой" функционируют нормально. -- Понял вас. Конец связи. -- Пилот выключил радио. -- Итак, Володя, наши друзья по-прежнему на месте. Действительно, настоящий медвежий угол. -- Если там есть женщины и ты умеешь с ними культурно обращаться, даже в таком медвежьем углу не будешь чувствовать себя одиноко. В системе внутренней связи послышался треск. -- Кто-нибудь заткнет пасть этому похотливому козлу? -- рявкнул штурман. -- Тебе так уж не терпится стать политработником? -- осведомился второй пилот. -- До дома еще далеко? -- Два часа двадцать пять минут. Бомбардировщик продолжал лететь над пустынной центральной частью острова на северо-восток со скоростью шестьсот узлов. x x x -- Вот они! -- негромко пробормотал летчик "томкэта". -- В направлении на час и ниже нас. -- На экране вырисовывались характерные очертания русского бомбардировщика. Можно говорить о русских что угодно, но все-таки они строят красивые самолеты, подумал Уинтерс. Он развернул истребитель, и носовая телекамера сошла с цели, но офицер, сидевший на заднем сиденье, направил на "бэкфайер" свой бинокль и скоро заметил еще два бомбардировщика, летящих разомкнутым строем. Как и предполагалось, их курс лежал на северо-восток, и они летели с крейсерской скоростью на высоте тридцать тысяч футов. Уинтерс оглянулся по сторонам, стараясь найти облако побольше, чтобы спрятаться в нем, и тут же обнаружил его. Видимость сразу упала до нескольких ярдов. Где-то рядом может находиться русский бомбардировщик, подумал Уинтерс, он, может быть, тоже любит летать в облаках. Вот тогда придет конец всей тщательно задуманной операции. На мгновенье он вышел из облака, заложил крутой вираж и нырнул обратно. Его мозг рассчитывал время и расстояние. Должно быть, "бэкфайеры" уже пролетели. Капитан потянул на себя штурвал, и его истребитель поднялся над облаком. -- Вижу их! -- раздался голос офицера с заднего сиденья. -- Над нами! Смотри на три часа, там еще несколько. Пилот снова нырнул в облако, теперь на десять минут. Наконец послышалось: -- К югу от нас никого. Теперь уж все, наверно, пролетели. Как ты думаешь? -- Пожалуй. Принимаемся за поиски. На мгновение его охватил страх -- Уинтерс решил, что дал им улететь слишком далеко, потому что телевизионная камера истребителя, пройдясь по всему горизонту, ничего не обнаружила. Терпение, напомнил он себе и увеличил скорость до шестисот девяноста узлов. Через пять минут на экране появилась точка, затем три. Капитан решил, что летит примерно в сорока милях позади "бэкфайеров", а поскольку солнце было у него за спиной, заметить его невозможно. Офицер, что сидел сзади, проверил датчик предупреждения об опасности и окинул взглядом воздушное пространство, чтобы убедиться в отсутствии самолетов. Он делал это три раза в минуту. В конце концов, если американский истребитель может следовать за бомбардировщиками, почему бы русскому истребителю не последовать за американцами? Пилот наблюдал за тем, как проскакивали цифры на пульте инерциальной навигационной системы, следил за расходом горючего и смотрел вперед, чтобы заметить возможные изменения в строю русских бомбардировщиков. Все это было одновременно волнующим и скучным. Он понимал значение того, чем занимался, но само осуществление слежки за "бэкфайерами" было ничуть не более интересным, чем пилотирование рейсового Боинга-747, летящего из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Они летели уже больше часа, и позади осталось семьсот миль от Исландии до побережья Норвергии. -- Вот сейчас наступит самое интересное, -- донесся голос с заднего сиденья. -- Впереди поисковый радиолокатор, осматривающий воздушное пространство. Похоже, он находится на острове Анде. Расстояние все еще больше сотни миль, но через две-три минуты нас, по-видимому, засекут. -- Действительно приятно. Если есть поисковый радар, там наверняка находятся и истребители. Ты рассчитал их координаты? -- Да. -- Начинай передачу. -- Уинтерс развернул самолет и направил его обратно в сторону моря. Патрулирующий в двух сотнях миль от них английский "нимрод" принял сообщение и ретранслировал его на спутник связи. Нортвуд, Англия Адмирал Битти старался сохранять спокойствие, хотя это было трудно для человека, чьи нервы испытывали такую нагрузку с самого начала войны, переживая один кризис за другим. Операция "Дулиттл" была его детищем. На протяжении двух последних часов он ждал сообщения от "томкэта". Два истребителя вернулись на базу, не сумев обнаружить русские бомбардировщики. Один не вернулся. Что это могло означать: он продолжает следовать за "бэкфайерами", как планировалось, или просто рухнул в море? Наконец в углу радиорубки застучал телетайп. Адмирал уже успел возненавидеть этот визгливый звук. Из щели побежала бумажная лента: НАБЛЮДАТЕЛИ СООБЩАЮТ ВИДЕЛИ ЗАЙЦЕВ ТОЧКЕ ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ДВАДЦАТЬ СЕВЕРНОЙ зпт ПЯТНАДЦАТЬ СОРОК ПЯТЬ ВОСТОЧНОЙ 15 тчк 43 ГРИНВИЧУ ткч КУРС НОЛЬ ДВА ОДИН СКОРОСТЬ ПЯТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВЫСОТА ТРИДЦАТЬ. Битти оторвал ленту с отпечатанным текстом и передал ее своему офицеру ВВС. -- Это значит, что они совершат посадку через тридцать семь минут. Если предположить, что это последняя группа и что разрыв во времени между первыми бомбардировщиками и последними составляет пятнадцать минут, первые начнут приземляться через двадцать две минуты, -- произнес тот, прочитав текст радиограммы. -- Значит, начинаем через пятнадцать минут? -- Так точно, адмирал. -- Передавайте приказ! Спустя тридцать секунд по дюжине различных спутниковых каналов началась передача одной и той же фразы. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" Три американские субмарины лежали на дне Баренцева моря у берега Кольского полуострова -- так близко, что глубина была всего сто семьдесят четыре фута, -- в течение столь длительного времени, что оно казалось бесконечным. Наконец поступил приказ двигаться к югу. Макафферти облегченно улыбнулся. Три английские подводные лодки, включая "Торбей", уже выполнили свою задачу. Они подкрались к русскому фрегату и четырем патрульным кораблям, находившимся у русско-норвежского побережья, и атаковали их торпедами, создав таким образом впечатление у русских, что принимается решительная попытка преодолеть их противолодочный барьер. На запад тут же были отправлены дополнительные корабли. Таким образом, надеялся Макафферти, освободилось поле действий для "Чикаго" и двух других подводных лодок. Пока субмарины приближались к побережью, операторы вели расчеты, снова и снова проверяя пеленги и координаты. Им следовало находиться точно в нужном месте перед запуском своих ракет. -- Сколько осталось до пуска? -- спросил старший помощник. -- Нам сообщат, -- ответил Макафферти. Тут послышался стук телетайпа, передающего приказ из Нортвуда, и они узнали точный момент пуска ракет. Момент пуска -- 16.02 по Гринвичу. -- Поднять перископ. -- Макафферти повернул объектив перископа, осматривая горизонт. На поверхности под проливным дождем бушевали четырехфутовые волны. -- Похоже, на горизонте все чисто, -- заметил старпом, глядя на экран. Капитан поднял вверх ручки перископа, который тут же скользнул вниз. -- Оператор слежения за электронными сигналами? -- Масса радиолокационных импульсов, капитан, -- ответил старшина. -- Я насчитал десять действующих радаров. Макафферти взглянул на пульт управления пуском ракет "томагавк", расположенный в правой части боевой рубки. Торпедные аппараты субмарины были заряжены двумя торпедами Mk-48 и двумя ракетами "гарпун". Стрелки часов передвинулись к 16.02. -- Приступить к запуску. Тут же переключили тумблеры и вспыхнули красные огни на пульте систем вооружения; капитан и офицер-ракетчик вставили свои ключи в гнезда на панели и повернули их; старшина у пульта систем вооружения повернул тумблер взвода налево, и процесс приведения ракет в боевое состояние был завершен. Впереди, в носовой части лодки, включились системы наведения двенадцати крылатых ракет "томагавк". В их компьютеры ввели данные об исходной точке полета. Компьютеры уже знали, где он завершится. -- Пуск! -- скомандовал Макафферти. x x x "Аметист" не входил в состав советского военно-морского флота. Этот патрульный фрегат типа "гриша" в первую очередь занимался обеспечением безопасности и был укомплектован экипажем КГБ. Его командир провел последние двенадцать часов, то ускоряя ход, то останавливаясь, погружая гидролокатор, напоминающий те, что применялись на вертолетах, и прослушивая морские глубины скорее в американском, чем в русском стиле. При заглушенных дизельных установках фрегат не издавал никакого шума, а короткий корпус трудно было увидеть с расстояния, превышающего милю. На фрегате не сумели заметить приближения американских ракетоносцев. Первая крылатая ракета "томагавк" появилась над поверхностью Баренцева моря в 16.01.58, на расстоянии две тысячи ярдов от русского фрегата. Впередсмотрящему понадобилась пара секунд, чтобы понять, что происходит. Когда он увидел, как цилиндрический корпус ракеты поднялся на столбе пламени от твердотопливного ускорителя и, описав дугу, устремился на юго-запад, он похолодел от ужаса. -- Капитан! Запуск ракеты по правому борту! Капитан выбежал на крыло мостика и к своему изумлению увидел, как из воды взлетела вторая ракета. В следующее мгновение он ворвался в рулевую рубку. -- Боевая тревога! Радист, немедленно связаться со штабом флота и сообщить, что происходит запуск вражеских ракет в квадрате 451/679! Полный вперед! Право руля! Дизели фрегата взревели. x x x -- Что это такое, черт побери? -- недоуменно спросил старший акустик. Подводная лодка каждые четыре секунды содрогалась от пуска очередной ракеты, но... -- Рубка, докладывает гидропост, слышим контакт по пеленгу ноль-девять-восемь, Дизельные двигатели -- надводный корабль, судя по шуму дизелей это "гриша", и он совсем близко, сэр! -- Поднять перископ! -- Макафферти повернул перископ и включил максимальное увеличение. В поле зрения виднелся русский фрегат, совершающий крутой поворот. -- Приготовиться! Надводная цель на пеленге ноль-девять-семь, расстояние, -- капитан покрутил ручку дальномера, -- тысяча шестьсот.., нет, черт побери, он поворачивает от нас. Будем считать пеленг ноль-девять-ноль, скорость двадцать узлов. -- Слишком близко для поражения ракетой, придется атаковать торпедами. -- Опустить перископ! Офицер управления боевыми действиями ввел данные в компьютер, которому потребовалось одиннадцать секунд на обработку информации. -- Готовы к пуску, аппараты один и три! -- Затопить трубы, открыть наружные люки -- приготовиться! -- скомандовал старший помощник. -- Огонь! -- Пуск первая! Пуск третья! -- Старпом сумел овладеть собой. Откуда мог появиться этот "гриша"? -- Перезарядить торпедами Мк-48! -- Последняя ракета ушла! -- выкрикнул офицер-ракетчик. -- Закрываем люки ракетных труб! -- Лево на борт! x x x С "Аметиста" так и не увидели ракет, взлетающих в небо за его кормой. Команда была занята тем, что разбегалась по постам, где должна была находиться во время боевой тревоги, их капитан перевел рукоятки машинного телеграфа на "самый полный вперед", а офицер, командующий корабельным вооружением, в одних шортах мчался к реактивной установке, стреляющей глубинными бомбами. Для того чтобы знать, что происходит, им не требовалось гидролокационное оборудование: советские матросы превосходно понимали, чем занимается подводная лодка противника, -- она пускала ракеты, направленные на их родину! -- Открыть огонь по мере готовности! -- завопил капитан. Большой палец лейтенанта нажал на кнопку пуска. Двенадцать глубинных бомб с ракетными ускорителями взвились в небо, описали дугу и начали опускаться в то место, из которого вырывались ракеты. -- "Аметист", -- прохрипело радио. -- Повторите свое сообщение -- что за ракеты? Какого типа? x x x Подводный ракетоносец ВМС США "Провидено" успел выпустить свою последнюю крылатую ракету в тот момент, когда с палубы фрегата взлетели глубинные бомбы, направленные на него. Капитан приказал дать "полный вперед" и сделал крутой поворот, и в это мгновение глубинные бомбы достигли высшей точки своего полета и начали опускаться к морской поверхности. Они упали широким кругом, предназначенным для того, чтобы покрыть максимально большую поверхность. Две бомбы взорвались в сотне ярдов от подводной лодки, достаточно близко, чтобы потрясти подводников, но не причинили субмарине никакого вреда. Последняя глубинная бомба упала прямо на парус ракетоносца. Через секунду прогремел взрыв сорокашестифунтовой боеголовки. x x x Капитан "Аметиста" не обращал внимания на радио, пытаясь определить, поразил ли его первый залп цель или нет. Последняя глубинная бомба взорвалась быстрее других. Он собрался было уже отдать приказ о повторном залпе, когда акустик доложил о приближении двух предметов со стороны кормы. Капитан тут же скомандовал сделать поворот. Фрегат мчался вперед полным ходом, а из динамика продолжали доноситься истерические крики. x x x -- Обе торпеды замкнулись на цель! -- Поднять перископ! -- Макафферти дал ему подняться до предела, прежде чем опустил ручки управления. При максимальном увеличении "гриша" почти полностью заполнял поле зрения, и тут обе торпеды попали в левый борт и тысячетонный патрульный фрегат взорвался прямо у него на глазах. Капитан повернул перископ, осматривая горизонт, и убедился, что больше кораблей противника не видно. -- О'кей, все в порядке. -- Вряд ли, капитан. Он успел дать залп глубинными бомбами по "Провиденсу". -- Акустик, что вы слышите на пеленге ноль-девять-ноль? -- спросил Макафферти. -- Масса шума от торпед, сэр, но, мне кажется, что на пеленге ноль-девять-восемь продувают цистерны. -- Идем в ту сторону. -- Макафферти не опускал перископ, пока старший помощник вел подводную лодку к "Провиденсу". Русский фрегат был полностью уничтожен взрывом двух торпед, которые несли вместе почти полторы тысячи фунтов взрывчатого вещества. Капитан увидел, как в воду упали два спасательных плота, они автоматически надулись, но людей не было. -- "Бостон" вызывает нас по "гертруде", сэр. Их интересует, что за чертовщина происходит. -- Сообщите о происшедшем. -- Макафферти чуть отрегулировал перископ. -- О'кей, "Провидено" всплывает -- Боже милосердный! Парус субмарины был неузнаваем: треть его полностью исчезла, а вся остальная часть рубки была искорежена. Один перебитый руль глубины свисал, как крыло у искалеченной птицы, а перископы и мачты на вершине паруса были изогнуты, словно модернистская скульптура. -- Попытайтесь вызвать "Провидено" по "гертруде". x x x Шестьдесят крылатых ракет "томагавк" находились сейчас в воздухе. Вырвавшись из воды, ракеты-ускорители на твердом топливе подняли их на высоту тысяча футов; там выдвинулись крылья и открылись воздухозаборники реактивных двигателей. Как только начали функционировать реактивные двигатели, "томагавки" стали снижаться до тридцати футов над землей. Бортовые радиолокационные системы принялись сканировать местность впереди, чтобы удерживать ракеты над землей, и одновременно сравнивали рельеф местности с характеристиками карт, находящихся в их компьютерной памяти. Шесть разных советских радиолокаторов засекли крылатые ракеты во время взлета, затем потеряли их, когда крылатые ракеты снизились к самой поверхности земли. Русские операторы, задачей которых было следить за возможным ядерным нападением на родину, испытывали ничуть не меньшее напряжение, чем их западные коллеги, а недели непрерывных боевых действий, ведущихся с применением обычного вооружения, вместе с постоянным состоянием наивысшей боевой готовности привели к тому, что нервы у них были натянуты до предела. Как только удалось обнаружить "томагавки", взлетающие из морской воды, тут же в Москву передали предупреждение о ракетно-ядерном нападении. Визуальное наблюдение и предупреждение с "Аметиста" о запуске ракет прибыло в штаб Северного флота в Североморске почти одновременно с этим, и мгновенно было послано оповещение с шифром "гром", что автоматически означало немедленный доступ в министерство обороны страны. Тут же был отдан приказ всем командирам батарей противоракетной обороны, размещенным вокруг Москвы, о запуске ракет, и хотя прошло несколько минут, прежде чем офицеры радиолокационных станций сумели убедить Москву в том, что ракеты исчезли с экранов их локаторов, а значит, не следовали по баллистическим траекториям, средства ПРО оставались в состоянии полной боевой готовности, и во всей северной части России в воздух поднялись истребители-перехватчики. Крылатые ракеты не проявляли ни малейшего внимания к вызванной ими панике. В том месте, над которым они сейчас находились, побережье Кольского полуострова, представляющее собой скалистые обрывы и утесы, переходило в тундру, плоскую болотистую местность северных широт. Такая местность была идеальной для крылатых ракет, совершающих полет всего в нескольких футах над поверхностью заросших травой болот со скоростью пятьсот узлов. Каждая ракета пролетела над Бабозером, первой корректировочной точкой полета, и тут их направления разошлись. Советские истребители, взлетающие с аэродромов, не имели представления о том, что происходит. Информация с радиолокационных станций задавала им курс и скорость целей, но если это были крылатые ракеты, они могли долететь до Черного моря. Ракеты могли даже быть направлены на Москву и следовать по извилистому маршруту, совсем не походившему на прямой курс к столице СССР. Получив приказ от своих авиадиспетчеров, перехватчики заняли позиции к югу от Белого моря и включили бортовые радиолокаторы, чтобы попытаться увидеть низколетящие ракеты. Однако крылатые ракеты не были нацелены на Москву. Огибая изредка попадавшиеся холмы, ракеты летели по пеленгу два-один-три, пока не достигли хилого соснового леса. Одна за другой они круто поворачивали направо и меняли курс, переходя на два-девять-ноль. Одна ракета сбилась с курса и врезалась в землю, другая потеряла управление, не сделала поворота и продолжала лететь на юг. Остальные мчались к своим целям. "Морской орел-26" Замыкающий Ту-22М сделал круг, облетая аэродром Умбозеро-Южное в ожидании своей очереди для посадки. Пилот проверил запас горючего -- хватит еще на тридцать минут, можно не торопиться. По соображениям безопасности три авиаполка базировались на четырех аэродромах, расположенных к югу от Кировска. На вершинах высоких гор, окружающих город, размещались мощные радиолокационные станции и батареи подвижных реактивных установок с ракетами "земля-воздух", предназначенные для отражения возможной атаки авиации НАТО. Пилот обратил внимание, что почти все плавильные печи на заводе продолжали работать и дым поднимался из высоких труб. -- "Морской орел-26", вам разрешена посадка, -- послышался наконец голос авиадиспетчера. -- Кого ты собираешься осчастливить сегодня, Володя? -- Тормозные щитки двадцать градусов, воздушная скорость двести, шасси вышло и закрепилось. Скорее всего, Ирину Петровну. Такую тоненькую, высокую, с телефонной станции. -- Что это? -- внезапно спросил пилот. Прямо на посадочной дорожке перед самолетом неожиданно появился маленький белый предмет. Первый из двенадцати "томагавков", нацеленных на аэродром в Умбозеро-Южное, пролетел над взлетно-посадочной полосой, его тупой обтекатель отделился от корпуса ракеты, и несколько сотен маленьких бомбочек посыпались на аэродром. Семнадцать Ту-22М уже приземлились. Десять бомбардировщиков стояли на открытом воздухе, и их топливные баки наполнялись горючим из машин-заправщиков, а семь уже были заправлены, к ним подвесили ракеты, и они стояли в бетонных укрытиях, готовые к вылету. Каждая бомбочка по разрывной силе равнялась минометному снаряду. "Томагавк" сбросил всю свою бомбовую нагрузку, резко взлетел вверх и затем спикировал на землю, прибавив силу взрыва своих топливных баков к разрушительному действию бомб. Первым взорвался бомбардировщик, уже заправленный и готовый к вылету. Две бомбочки упали ему на крыло, и огромный огненный шар взметнулся в небо. x x x Пилот "Морского орла-26" передвинул вперед сектор газа, и бомбардировщик резко набрал высоту. Экипаж с ужасом смотрел на происходящее внизу. Еще десять Ту-22М взорвались у него на глазах, а огненные вспышки и дым, поднимающийся от других самолетов, свидетельствовали о том, что повреждены и остальные бомбардировщики. Через две минуты все было кончено. Пожарные машины носились далеко внизу, как игрушечные, направляя на пылающие самолеты и заправщики струи воды. Пилот повернул самолет на север, чтобы совершить посадку на запасном аэродроме, и увидел, что с летного поля поднимаются облака дыма. -- У нас топлива на пятнадцать минут, -- предупредил Володя. -- Постарайся найти место, где приземлиться. -- Пилот направился к аэродрому Кировск-Южный и понял, что там произошло то же самое. Ракетная атака была произведена таким образом, что все четыре аэродрома одновременно вышли из строя. -- Африканда, я -- "Морской орел-26". У нас кончается горючее, и мы должны немедленно совершить посадку. Вы можете принять нас? -- Да, "Двадцать шестой". Посадочная полоса свободна. Направление ветра два-шесть-пять, скорость двадцать шесть узлов. -- Отлично, заходим на посадку. Конец связи. -- Пилот повернулся к Володе. -- Что там произошло, черт побери? -- недоуменно спросил он. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" -- Радиосвязь отсутствует, система пожаротушения вышла из строя, рули глубины не действуют. Течь ликвидирована. Машины в порядке, можем продолжать движение, -- сообщил шкипер субмарины "Провидено" по "гертруде". -- Хорошо. Оставайтесь на связи. -- "Бостон" тоже подошел поближе. -- Тодд, это Дэнни. Как твое мнение? -- Он не сможет уйти отсюда в одиночку. Предлагаю отослать остальные подлодки обратно. Мы с тобой будем сопровождать его. -- Согласен, Уходи с остальными лодками, Мы постараемся скрыться отсюда как можно быстрее. -- Желаю удачи, Дэнни. -- "Бостон" поднял над водой хлыст своей антенны и послал короткое донесение. Через минуту в гидролокационном посту "Чикаго" услышали шум остальных субмарин, быстро удаляющихся на север. -- "Провидено", переходите на курс ноль-один-пять и идите с максимальной скоростью. Мы будем прикрывать вас. "Бостон" присоединится к нам позднее, и мы вдвоем доведем вас до паковых льдов. -- Вы не должны подвергать себя такому риску, мы сможем... -- Немедленно исполняйте приказ! -- крикнул Макафферти в микрофон. -- Погружайте свою раздолбанную лодку! -- Он был ровно на три месяца старше по воинскому званию, чем его коллега на "Провиденсе". Наконец поврежденная субмарина погрузилась и направилась на северо-восток со скоростью пятнадцать узлов. С искореженным парусом она гремела при движении, как грузовик с металлоломом, но тут уж ничего не поделаешь. Если подводная лодка хотела спастись, ей было необходимо как можно дальше уйти от места запуска ракет. Москва, РСФСР Михаил Сергетов посмотрел на группу людей, все еще бледных от страха перед тем, что могло произойти. -- Товарищ министр обороны, -- произнес генеральный секретарь, -- вы можете сообщить нам, что произошло? -- По-видимому, подводные лодки противника произвели запуск крылатых ракет, нацеленных на наши северные авиабазы. Судя по всему, они собирались уничтожить наши бомбардировщики. Насколько успешной оказалась их операция, мне еще неизвестно. -- Откуда был произведен запуск ракет? -- спросил Петр Бромковский. -- Из района восточнее Мурманска, меньше чем в тридцати километрах от нашего побережья. Патрульный фрегат заметил пуск ракет и сообщил об этом, но затем связь с ним нарушилась. Высланы поисковые самолеты. -- Но каким образом, черт побери, там оказалась подводная лодка противника? -- потребовал ответа Бромковский. -- Произведи она запуск своих ракет на Москву, сколько времени было бы в нашем распоряжении? -- От шести до семи минут. -- Поразительно! Мы не в состоянии принять ответные меры за это время. Почему вы допустили, чтобы они так приблизились к нам? -- Мы не дадим им уйти, товарищ Бромковский, это я вам гарантирую, -- раздраженно ответил министр обороны. Генеральный секретарь подался вперед. -- Позаботьтесь о том, чтобы ничего подобного не повторилось! -- Пока мы все находимся здесь, товарищ генеральный секретарь, -- произнес Сергетов, -- давайте попросим товарища министра обороны проинформировать нас о ситуации на германском фронте, -- Силы НАТО напряжены до предела. По сведениям КГБ, они испытывают острый недостаток в горючем и боеприпасах, а с учетом того, что предприняли наши дипломаты в течение нескольких последних дней, можно с уверенностью предположить, что агрессивный блок НАТО находится на грани политического распада. От нас требуется только одно -- продолжать натиск, и тогда они не выдержат! -- Но и у нас подходят к концу запасы топлива, -- возразил Бромковский. -- Условия дипломатического урегулирования, предложенные нам немцами, представляются приемлемыми. -- Нет, -- решительно покачал головой министр иностранных дел, -- мы ничего не выиграем, если их примем. -- Мы выиграем мир, товарищ министр, -- спокойно заметил Бромковский. -- А если боевые действия будут продолжаться -- вспомните, товарищи, о чем мы думали несколько часов назад, когда получили оповещение о ракетно-ядерном нападении. Сергетов впервые понял, что старый коммунист защищает точку зрения, с которой все согласны. После недель и месяцев обещаний планов и заверений о том, что события можно удержать под контролем, эта единственная ложная тревога заставила членов Политбюро заглянуть в ужасную пропасть катастрофы. В течение десяти минут они пришли к выводу, что контроль над ситуацией утерян, и громкие слова министра обороны не могли заставить их забыть об испытанном страхе. После недолгого раздумья генеральный секретарь взял слово. -- Через несколько часов наши представители встречаются с немецкой делегацией. Министр иностранных дел завтра проинформирует нас о содержании нового предложения Германии. На этом заседание закончилось. Сергетов положил в кожаный портфель свои записки, вышел из зала и спустился вниз к своему правительственному лимузину. Помощник раскрыл перед ним дверцу, и в это мгновение сзади послышался голос. -- Михаил Эдуардович, вы не будете возражать, если я поеду с вами? Моя машина вышла из строя. -- Это был голос Бориса Косова, председателя Комитета государственной безопасности, КГБ. Глава 36 Перестрелка на 31ш западной долготы Москва -- Давайте поедем вместе, Михаил Эдуардович. Может быть, мы сможем кое о чем поговорить? -- Сергетов похолодел, хотя его лицо оставалось по-прежнему бесстрастным. Разве глава КГБ может не внушать страх? -- подумал он. Косов, как и Сергетов, был выходцем из Ленинграда. Этот невысокий полный мужчина стал председателем КГБ после того, как в течение нескольких лет возглавлял таинственный Общий отдел ЦК КПСС. Он умел весело смеяться, когда ему этого хотелось, и тогда походил на деда Мороза. Однако сейчас этого сходства не было. -- Конечно, Борис Георгиевич, -- ответил Сергетов и сделал жест в сторону своего шофера. -- Можете говорить совершенно свободно. Виталий -- надежный человек. -- Да, конечно, -- кивнул Косов. -- Уже десять лет он работает на нас. Сергетов посмотрел на покрасневшую шею водителя и понял, что Косов говорит правду. -- Ну и о чем мы собираемся говорить? Председатель КГБ сунул руку в свой портфель и достал оттуда прибор размером с небольшую книгу. Он щелкнул выключателем, и прибор неприятно зажужжал. -- Новейший прибор, изготовленный в Нидерландах, -- объяснил Косов. -- Гарантирует от подслушивания. Сотрудники в моем научно-техническом управлении говорят, что это каким-то образом связано с гармоническими частотами. -- И тут его манера поведения внезапно изменилась. -- Михаил Эдуардович, вы отдаете себе отчет в значении американской атаки на наши аэродромы? -- Да, конечно, это неприятно, но... -- Боюсь, вы ошибаетесь. Сейчас в море находятся несколько конвоев НАТО. Самый крупный вышел из гавани Нью-Йорка несколько суток назад. Он должен доставить в Европу два миллиона тонн военного снаряжения, а также полностью укомплектованную американскую бронетанковую дивизию. Уничтожив часть наших бомбардировщиков, НАТО значительно уменьшило наши возможности борьбы с конвоями. Кроме того, этим они проложили путь для нападения на советскую территорию. -- Да, но Исландия... -- Она нейтрализована. -- И Косов объяснил, что случилось с советскими истребителями в Кефлавике. -- Значит, вы утверждаете, что война развивается для нас неудачно? Тогда почему Германия пытается достичь мирного урегулирования конфликта? -- Да, это весьма разумный вопрос. -- Но если вы что-то подозреваете, товарищ председатель, вам следует обращаться не ко мне! -- Позвольте рассказать вам одну историю, товарищ министр. Когда в январе мне делали операцию на сердце, повседневное руководство КГБ перешло в руки моего первого заместителя, Иосифа Ларионова. Вам не приходилось встречаться с малышом Иосифом? -- Нет, он никогда не появлялся вместо вас на заседаниях Политбюро -- а на заседаниях Совета Обороны? -- Сергетов внезапно повернулся к Косову. -- Они не проконсультировались с вами? Тогда вы выздоравливали после операции. -- Это преувеличение. Я действительно был болен в течение двух недель, но об этом, естественно, умалчивали. Прошел еще месяц, прежде чем я смог вернуться к исполнению своих обязанностей. Члены Совета обороны не хотели мешать моему выздоровлению, поэтому такому молодому, такому честолюбивому Иосифу пришлось представить Совету обороны официальную оценку создавшейся ситуации Комитетом госбезопасности. Как вы сами понимаете, у нас в разведке есть много вариантов такой оценки. Все это резко отличается от ваших драгоценных инженерных расчетов, где все можно описать точными цифрами и диаграммами. Нам приходится заглядывать в головы людей, которые часто сами не понимают, каковы их мысли по данному вопросу. Иногда я задумываюсь, почему бы нам не прибегнуть к услугам гадалок.., впрочем, я отвлекаюсь от главной темы. У КГБ есть то, что мы называем стратегической разведывательной оценкой ситуации. Это документ, обновляемый ежедневно и дающий текущую оценку политической и военной силы наших противников. Из-за самой природы нашей работы и из-за допущенных в прошлом серьезных ошибок этим занимаются три группы аналитиков, оценивающих возможности противника с худшей для нас точки зрения, с лучшей и средней. Названия говорят сами за себя, верно? Когда Политбюро обращается к нам с предложением представить нашу оценку, мы обычно прибегаем к среднему варианту и по очевидным причинам делаем примечания, ссылаясь на два остальных варианта. -- Таким образом, когда его пригласили на Политбюро, чтобы представить оценку ситуации... -- Совершенно верно. Молодой Иосиф, этот честолюбивый маленький ублюдок, мечтающий о том, как бы занять мое место, подобно тому, как голодный волк мечтает разорвать глотку овцы, решил схитрить и принес с собой все три варианта. Когда Иосиф увидел, каково мнение членов Политбюро, он представил тот вариант, который им хотелось. -- Но когда вы вернулись после болезни, почему не исправили ошибку? Косов посмотрел на собеседника с иронической улыбкой. -- Михаил Эдуардович, иногда вы проявляете поразительную наивность. Да этого подлеца убить мало, но это невозможно. Правда, у Иосифа слабое здоровье, хотя он и не знает об этом. Время еще не настало, -- произнес Косов, словно рассуждал о том, где бы ему провести отпуск. -- Сейчас КГБ расколот на несколько фракций. Во главе одной стоит Иосиф. Другая поддерживает мне. Моя фракция более влиятельна, но не имеет решающего превосходства. К мнению Иосифа прислушиваются Генеральный секретарь и министр обороны. А я всего лишь больной старик -- так мне говорят. Если бы не война, меня уже сместили бы с поста председателя. -- Но Ларионов обманул Политбюро! -- громко возразил Сергетов. -- Вовсе нет. Неужели вы считаете его таким идиотом? Он вручил членам Политбюро официальную оценку сил противника, разработанную главами управлений КГБ под моим руководством. Зачем он все это говорит мне? -- недоумевал Сергетов. Косов боится оказаться смещенным со своего поста и хочет заручиться поддержкой других членов Политбюро. Неужели дело только в этом? -- Итак, по вашему мнению, мы совершили серьезную ошибку? -- Вот именно, -- кивнул Косов. -- Невезение и просчеты руководителей нефтедобывающей промышленности -- разумеется, вы здесь ни при чем. К этому нужно прибавить страх, таящийся в сердцах партийной иерархии, честолюбие одного из моих подчиненных, самовлюбленность министра обороны и глупое поведение Запада. Результатом и стала сложившаяся сейчас ситуация. -- Что, по вашему мнению, нам следует предпринять? -- спросил Сергетов, не зная, можно ли положиться на председателя КГБ. -- Ничего. Я, однако, прошу вас иметь в виду, что будущая неделя решит, по-видимому, исход войны. Ага! -- вдруг воскликнул он. -- Смотрите, мой автомобиль снова на ходу. Высадите меня здесь, Виталий. Спасибо, что согласились подвезти меня, Михаил Эдуардович. До свиданья. -- Косов выключил глушащее устройство, положил его в портфель и вышел из лимузина. Михаил Эдуардович Сергетов смотрел вслед автомобилю председателя КГБ, исчезнувшему за углом. Всю свою жизнь этот человек боролся за власть, поднимаясь все выше и выше по ступеням, ведущим к вершине партийной иерархии. Он не раз сметал с пути тех, кто мешали ему. Сколько погублено талантов, разрушено многообещающих карьер для того, чтобы он мог теперь сидеть в этом ЗИЛе и мечтать о том, как занять место самого могущественного человека в стране. Но еще никогда игра не была столь опасной. Сейчас он не знал ее правил, не был уверен в намерениях Косова. Да и говорит ли он правду? А вдруг председатель КГБ хочет перестраховаться и обвиняет Иосифа Ларионова в собственных ошибках? Сергетов не мог припомнить, приходилось ли ему встречаться с первым заместителем председателя КГБ. -- Поехали в министерство, Виталий, -- приказал он, слишком занятый противоречивыми мыслями, чтобы подумать о побочной деятельности своего шофера. Нортвуд, Англия Тоуленд тщательно рассматривал лежащие перед ним спутниковые фотографии. Разведывательный спутник КН-11 пролетел над Кировском через четыре часа после ракетного налета на аэродромы. Было сделано по три снимка каждой авиабазы, где стояли "бэкфайеры". Разведчик взял блокнот и принялся за подсчеты, стараясь не увлекаться. Он считал уничтоженными только те бомбардировщики, которые или сгорели или были разбиты. -- Мы считали, что всего "бэкфайеров" около восьмидесяти пяти. Мне кажется, что двадцать один самолет полностью уничтожен, а еще тридцать получили серьезные повреждения. Аэродромы со всем оборудованием сильно разрушены. Мне хотелось бы также знать, насколько значительны потери среди летного состава. Если удалось вывести из строя большое количество экипажей, то "бэкфайеры" не будут беспокоить нас по крайней мере неделю. У русских остались "бэджеры", но у этих бомбардировщиков меньшая дальность действия, и они намного уязвимее для наших истребителей. Короче говоря, адмирал, ситуация коренным образом изменилась в нашу пользу. Адмирал сэр Чарлз Битти улыбнулся. Начальник его разведывательного управления сказал ему то же самое. Авиабаза ВВС США Лэнгли, штат Виргиния Перехватчик F-15 промчался над посадочной полосой на высоте сотни футов. Пролетая над вышкой управления полетами, майор Накамура медленно выполнила бочку, затем развернулась и плавно зашла на посадку. Она стала асом! Три бомбардировщика "бэджер" и два спутника! Первая женщина-ас в истории ВВС США и первый космический ас! Она подрулила к стоянке, спрыгнула с подставленной лестницы и подбежала к ожидавшему ее руководству. Заместитель командующего тактической авиацией был красным от ярости. -- == Майор, если вы еще раз посмеете выкинуть такой фокус, я разложу вас у себя на колене и как следует выпорю! -- Гак точно, сэр. Извините, сэр. -- На ее лице сияла торжествующая улыбка. Ничто не может испортить ее триумф. -- Больше этого не повторится. Асом становишься только раз в жизни, сэр. -- По разведданным у Ивана имеется еще один спутник радиолокационной океанской разведки. Русские еще подумают, следует ли им идти на такой риск и запускать его на орбиту, -- произнес генерал, начиная успокаиваться. -- Наши специалисты сумели подготовить для меня новые "птички"? -- спросила Бане. -- Сейчас они занимаются двумя и к концу недели их могут передать нам. Если мы получим эти две "птички", вашей следующей целью, майор, будет их спутник фоторазведки, функционирующий в реальном времени. Но пока главными для нас останутся радиолокационные спутники океанской разведки. -- По лицу генерала пробежала улыбка. -- Не забудьте нарисовать пятую звезду на борту своего истребителя, майор. Норфолк, штат Виргиния Они вышли бы в море в любом случае, просто уничтожение советского разведывательного спутника сделало плавание менее опасным. Сначала вышли эсминцы и фрегаты. Разойдясь веером, они принялись за поиски советских подводных лодок под прикрытием патрулирующих над ними самолетов противолодочной обороны. Далее последовали крейсеры и авианосцы. И только затем в море вышли десантные суда из гавани в Литтл-Крик -- "Тарава", "Гуам", "Нассау", "Инчон" и еще двадцать кораблей. Всего в составе конвоя их было свыше шестидесяти. Они образовали три группы и взяли направление на северо-восток со скоростью в двадцать узлов. К месту назначения они прибудут через шесть суток. Вспомогательное судно ВМС США "Привейл" Даже при трехузловой скорости судно двигалось неуклюже. Его длина была чуть больше двухсот футов, и оно преодолевало каждую волну, словно лошадь барьер. На судне служила смешанная команда. Управляли им гражданские моряки, а военные обслуживали электронное оборудование. Самым невероятным -- по общему признанию -- являлось то, что они все еще оставались в живых. "Привейл" представлял собой переделанный океанский траулер. Сейчас вместо трала он тянул за собой трос длиной шесть тысяч футов с гидролокационной антенной на конце, начиненной акустическими датчиками. Полученные сигналы обрабатывались бортовым компьютером, а затем через спутник их передавали в Норфолк со скоростью тридцать две тысячи бит в секунду. Судно передвигалось с помощью бесшумных электродвигателей, корпус его был оборудован системой "прерия/маскер", что устраняло даже те малейшие звуки двигателей, которые еще оставались. Надстройка была из стекловолокна, что сводило до минимума радиолокационное отражение. По сути дела этот бывший океанский траулер представлял собой одно из первых судов, изготовленных по технологии "стеле", и несмотря на то, что на борту его не было никакого оружия, кроме винтовки, чтобы отпугивать акул, он являлся одним из самых опасных противолодочных кораблей, когда-либо созданных для борьбы с субмаринами противника. "Привейл" и еще три корабля такого же типа постоянно курсировали в северной части Атлантики по дуге большого круга между Ньюфаундлендом и Ирландией, прислушиваясь к шумам, издаваемым проплывающими подводный лодками. Два таких корабля уже получили право нарисовать на рубках силуэты подводных лодок. Дело в том, что к каждому из них был постоянно приписан патрульный самолет "Орион", а две советские подводные лодки допустили роковую ошибку, слишком приблизившись к этим судам. Однако задача этих кораблей заключалась не в том, чтобы вместе с "орионами" топить субмарины, а в том, чтобы предупреждать другие корабли, находящиеся далеко от них, о появлении подводной угрозы. В боевой рубке корабля "Привейл" группа операторов-океанографов не сводила глаз с ряда экранов, в то время как остальные прокладывали курс всех судов, которые могли находиться настолько близко, что представляли непосредственную угрозу. Старшина провел пальцем по размытой линии на экране дисплея. -- Это, должно быть, конвой, вышедший из Нью-Йорка. -- Да, -- сказал техник, сидевший рядом с ним. -- А в море его появления ждут те, кто хочет встретиться с ним. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" -- По крайней мере, мы не будем в одиночестве, -- заметил О'Мэлли. -- Ты всегда такой оптимист? -- спросил Фрэнк Эрнст. -- У наших русских друзей великолепный разведывательный аппарат. Я хочу сказать, что ваши парни из ВВС сумели-таки сбить их спутник. -- Капитан Перрин поставил на стол свою чашку с кофе. Пять капитанов собрались на совещание в каюте Морриса. Перрин прилетел с "Бэттлэкса" на своем вертолете. -- Да, теперь они знают состав нашего конвоя, -- согласился Моррис, -- и приложат все усилия, чтобы максимально сократить его. Депеша, полученная из Норфолка, извещала их скупым морским языком, что по крайней мере шесть советских подводных лодок приближаются, по-видимому, к их конвою. Четыре будут атаковать с севера. Это зона ответственности Морриса и Перрина. -- Думаю, в самое ближайшее время мы получим информацию от буксируемых гидролокационных датчиков, -- заметил Моррис. -- Джерри, ты сумеешь выдержать трое суток непрерывных полетов? О'Мэлли засмеялся: -- Если я отвечу, что не сумею, это будет иметь какое-нибудь значение? -- Думаю, нам следует находиться недалеко друг от друга, -- заметил Перрин. -- Не удаляясь больше чем на пять миль. Самым сложным будет рассчитать моменты наших ускорений. Конвой хочет идти по прямой -- насколько это возможно, верно? -- Да. -- Моррис кивнул. -- Трудно винить коммодора за такое решение. Когда столько судов начнет ходить зигзагами, это не менее опасно, чем настоящее нападение подводных лодок. -- Но все-таки есть и хорошие новости, -- напомнил О'Мэлли. -- Некоторое время нам не угрожают налеты "бэкфайеров", так что перед нами снова односторонняя угроза. Качка судна изменилась, когда снизили скорость. Фрегат заканчивал свое двадцативосьмиузловое ускорение и теперь в течение нескольких минут будет дрейфовать при пяти узлах, что позволит гидролокационной антенне с пассивными датчиками функционировать с максимальной эффективностью. Подводный ракетоносец ВМС США "Чикаго" -- Акустический контакт, пеленг три-четыре-шесть. Семьсот миль до паковых льдов, подумал Макафферти, проходя к носу субмарины. Пятиузловым ходом. Сейчас они находились в глубоких водах. Им пришлось пойти на немалый, пусть и оправданный, риск, когда они удалялись от берега Кольского полуострова со скоростью пятнадцать узлов, несмотря на тот шум, который исходил от "Провидено". Понадобилось четыре часа, чтобы достигнуть стосаженной изобаты, четыре часа постоянного напряжения, во время которых он думал о том, как отреагируют русские на ракетную атаку против их аэродромов. Прежде всего русские выслали в море свои противолодочные патрульные самолеты, вездесущие "беары", начавшие сбрасывать акустические буи, но ракетоносцам удалось уйти от них. У "Провидено" по-прежнему функционировали почти все гидролокационные системы, и, хотя подводная лодка не могла защищаться, по крайней мере она слышала о приближающейся опасности. Во время четырехчасовой гонки поврежденная субмарина грохотала, словно вагон, полный металлических труб, и Макафферти не хотелось даже думать о том, как она управляется при рулях глубины, полощущихся, подобно свежевыстиранному белью на ветру. Но все это осталось позади. Теперь они находились на глубине семисот футов. Выпустив позади буксируемые гидролокационные антенны, подводные лодки получили дополнительную возможность услышать предупреждение о приближающейся опасности. "Бостон" и "Чикаго" плыли на расстоянии трех миль от своего поврежденного собрата. Семьсот миль пятиузловым ходом, снова подумал Макафферти. Почти шесть суток... -- О'кей, чиф, что вам удалось обнаружить? -- Приближается медленно, сэр, так что двигается, по-видимому, по прямой. Пеленг меняется медленно. Думаю, это дизельная подводная лодка, идет на аккумуляторных батареях и находится недалеко от нас. -- Голос старшего акустика не выдавал никаких чувств. Капитан наклонился внутрь боевой рубки. -- Право Руля, курс ноль-два-пять. Рулевой положил руль на пять градусов вправо, медленно разворачивая подводную лодку на северо-восточный курс. При скорости пять узлов "Чикаго" представлял собой "черную дыру" в океане, словно растворялся в нем и почти не производил шума, но и акустический контакт тоже двигался практически бесшумно. Макафферти наблюдал за тем, как линия на экране гидролокатора на протяжении нескольких минут медленно меняла свои очертания. -- О'кей, пеленг на контакт изменился и составляет сейчас три-четыре-один. -- Джо? -- обратился к своему старшему помощнику Макафферти. -- По-моему, расстояние до контакта примерно восемь тысяч ярдов. Движется нам навстречу, скорость около четырех узлов. Слишком близко, подумал капитан. Впрочем, он вряд ли нас слышит. -- Давайте поторопим его. Торпеда Мк-48 была выпущена с минимально возможной скоростью. Выйдя из торпедного аппарата, она повернулась на сорок градусов влево и затем направилась к цели, таща за собой разматывающиеся провода наведения, соединяющие ее с подводной лодкой. Акустики направляли "рыбу" к цели, а "Чикаго" медленно удалялся в сторону от точки пуска. Внезапно старший акустик поднял голову. -- Он услышал шум торпеды! Я сосчитал число оборотов винта -- это "фокстрот", число оборотов соответствует скорости пятнадцать узлов. Слышу шум -- он только что заполнил трубы торпедных аппаратов! Выпущенная "Чикаго" торпеда увеличила скорость и включила гидролокатор самонаведения. Русская подлодка типа "фокстрот" поняла, что ее обнаружили, и ее командир автоматически отреагировал на угрозу, увеличив скорость и резко повернув направо, затем выстрелил самонаводящейся торпедой по линии пеленга на атакующую субмарину. Наконец он нырнул в глубину, надеясь уклониться от приближающейся "рыбы". Крутой поворот "фокстрота" привел к возникновению турбулентности в воде, и на мгновение американская торпеда сбилась с курса, но затем вырвалась из зоны турбулентности и снова нашла цель. Затем нырнула вслед за "фокстротом" и на глубине четыреста футов попала в него. -- Пеленг на движущуюся к нам торпеду быстро меняется, -- доложил старший акустик. -- Она минует нас, пройдет далеко за кормой. Взрыв, наша торпеда попала в цель. -- Гул взрыва пророкотал по корпусу подводной лодки подобно отдаленному грому. Макафферти надел наушники и услышал отчаянные попытки "фокстрота" продуть цистерны, чтобы всплыть на поверхность, и скрежет металла, когда внутренние переборки рухнули под напором воды. Однако он не услышал, каким было последнее решение русского командира. А тот выпустил спасательный буй, расположенный в кормовом отсеке паруса. Буй всплыл на поверхность и начал непрерывно передавать призыв о помощи. Команды "фокстрота" уже не было в живых, а спасательный буй продолжал свои призывы, сообщая одновременно штабу флота координаты места гибели подводной лодки, -- и несколько советских субмарин и надводных кораблей устремились к этому месту. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" О'Мэлли потянул на себя регулятор шага винта, и вертолет поднялся на высоту пятьсот футов. Отсюда он видел северный край конвоя к юго-западу от себя. В воздухе барражировало несколько вертолетов -- эта хорошая мысль пришла в голову кому-то еще. На многих транспортных кораблях армейские вертолеты находились в качестве палубного груза, и большинство из них могли летать. Вертолеты следовали вдоль периметра конвоя, высматривая перископы. Именно их боялись больше всего подводники, в чем честно признавались. Такую методику противолодочной борьбы называли "черным небом". По всему конвою солдатам предлагали следить за поверхностью океана и докладывать обо всем, что они замечали. В результате то и дело получали сообщения, которые в конечном итоге оказывались ошибочными, но это избавляло солдат от безделья, а иногда, рано или поздно, они действительно замечали перископ подводной лодки. "Сихоук" О'Мэлли пролетел на восток двадцать миль, прежде чем начал описывать круги. Он искал возможную подводную лодку, обнаруженную с помощью буксируемых пассивных датчиков во время очередного дрейфа фрегата. -- О'кей, Уилли, сбрасывай буй -- пошел! Старший нажал на кнопку, и вниз с боковой панели упал акустический буй. Вертолет продолжал сбрасывать буи с интервалами в две мили, создавая таким образом десятимильный барьер, затем О'Мэлли описал широкий круг, наблюдая за морем, в то время как старшина следил за гидролокационным дисплеем. -- Капитан, что там говорили о шкипере? Знаете, в ночь накануне отплытия. -- Мне хотелось как следует выпить, а он согласился составить мне компанию, чтобы я не пил в одиночку. Неужели тебе никогда не приходилось напиваться допьяна? -- Нет, сэр. Я не пью. -- Боже мой, куда идет наш флот? Возьми управление на себя. -- О'Мэлли снял руки со штурвала и поправил шлем. Он стал пользоваться им совсем недавно и еще не успел привыкнуть. -- У тебя есть что-нибудь, Уилли? -- Пока не могу дать определенный ответ, сэр. Подождите пару минут. -- Хорошо. -- Пилот окинул взглядом приборную панель, затем снова принялся всматриваться в морскую поверхность. -- Я не рассказывал тебе о тридцатипятифутовой яхте, принимавшей участие в парусной гонке от Бермуд до Ньюпорта? Ее чертовски потрепало во время шторма. А команда состояла из одних девушек, и когда их хлестнуло волнами, они потеряли все свои... -- Шкипер, слышу слабый сигнал на четвертом номере. -- Впрочем, они были ужасно благодарны, что их все-таки спасли. -- О'Мэлли взялся за штурвал и повернул вертолет на северо-запад. -- Вы и этим не увлекаетесь, мистер Ролстон? -- Крепкие напитки увеличивают желание, сэр, но ослабляют способность, -- заметил второй пилот. -- Еще две мили, сэр. -- Подумать только, он знаком с пьесами Шекспира! Значит, еще остается надежда сделать из тебя человека. Ну что, Уилли? -- На буе номер четыре по-прежнему слабый сигнал. Больше ничего. -- Одна миля, -- произнес Ролстон, не сводя взгляда с дисплея. Взгляд О'Мэлли был теперь устремлен вниз. Он надеялся увидеть уходящую в глубину вертикальную линию или пенный бурун. -- С четвертого буя доносится сигнал средней силы. От пятого тоже что-то слышно. -- "Ромео", это "Стилет". Мне кажется, нам удалось обнаружить что-то. Сейчас я сброшу еще один буй, между четвертым и пятым. Будем именовать его номер шесть. Сбрасываем -- пошел! -- С вертолета вниз упал еще один акустический буй. -- "Стилет", это "Ромео", -- послышался голос оператора. -- Нам кажется, что контакт к северу от линии, повторяю, к северу. -- Понял, согласен с вами. Через минуту выясним точнее. -- Шкипер, -- доложил Уилли, -- слышу сигнал средней силы на шестом. -- "Ромео", это "Стилет", мы собираемся опустить на этого типа прямо сейчас погружной гидролокатор. На борту "Рубена Джеймса" велась прокладка линии акустических буев и положения вертолета. О'Мэлли одной рукой отвел назад рычаг, чтобы неподвижно зависнуть в воздухе, а другой медленно отпускал регулятор шага винта, пока вертолет не замер в пятидесяти футах над морской поверхностью. Уилли снял стопор с кабеля погружного гидролокатора и опустил его на глубину двести футов. -- Акустический контакт, сэр. Оцениваю его как возможную подводную лодку, пеленг три-пять-шесть. -- Поднять локатор! -- скомандовал О'Мэлли. "Сихоук" взвился вверх и пролетел милю в северном направлении. Здесь О'Мэлли снова завис над водой и второй раз опустил погружной гидролокатор. -- Контакт! Пеленг один-семь-пять. Похоже, что два винта, число оборотов соответствует скорости около десяти узлов. -- Он у нас в вилке, -- произнес второй пилот. -- Принимаемся за дело. -- Ролстон ввел цифры в бортовой компьютер. -- Пеленг меняется, похоже, он поворачивает налево. Совершенно верно, -- подтвердил Уилли. -- Точно, делает левый поворот. -- Он услышал нас? -- спросил Ролстон. -- Думаю, он услышал конвой и поворачивает, чтобы засечь его. Уилли, поднять локатор, -- скомандовал О'Мэлли. -- "Ромео", это "Стилет", под нами маневрирующая цель, считаем ее подводной лодкой. Прошу разрешения применить оружие. -- Понял вас, "Стилет", применение оружия разрешаю, повторяю, применение оружия разрешаю. Пилот пролетел тысячу ярдов на юго-восток, снова опустил погружной гидролокатор, и вертолет завис над поверхностью моря, повернувшись носом к ветру. -- Снова слышу его, сэр, -- послышался взволнованный голос Уилли. -- Пеленг три-пять-пять, меняется справа налево, сэр. -- Проходит прямо под нами, -- заметил Ролстон, глядя на дисплей перед собой. -- "Ромео", это "Стилет", цель -- определенно подводная лодка, атакуем. -- О'Мэлли удерживал вертолет в режиме зависания, пока его старшина называл изменения пеленга. -- Начинаем атаку. -- Взводим боеголовку. -- Ролстон пробежал пальцами по кнопкам на панели. -- Торпеда готова, первая. -- Установить первоначальную глубину поиска двести пятьдесят футов; курс -- змейка. Ролстон ввел необходимые поправки. -- Готово. -- О'кей, Уилли, приготовиться к поиску "янки", -- скомандовал О'Мэлли, имея в виду поиск с применением режима активной гидролокации. -- Готово, сэр. Сейчас пеленг на контакт два-ноль-ноль, быстро меняется справа налево. -- Ну-ка, вгоним в него стилет! -- О'Мэлли включил сигналы от активного гидролокатора в свои наушники. Уилли нажал на кнопку, и акустический датчик послал серию импульсов. Волновые фронты звуковой энергии отразились от корпуса подводной лодки и вернулись обратно в приемник гидролокатора. Контакт мгновенно увеличил скорость. -- Положительный контакт, пеленг один-восемь-восемь, расстояние восемьсот ярдов. Ролстон ввел эти цифры в компьютер управления огнем и ответил: -- Готово! Пилот нажал большим пальцем на кнопку с правой стороны штурвала. Торпеда Мк-46 сорвалась с подвески и нырнула в море. -- Торпеда пошла! -- Уилли, кончай активный режим. -- О'Мэлли включил радио. -- "Ромео", мы только что сбросили торпеду на погружающуюся подводную лодку с двумя винтами, примерно в восьмистах ярдах от нас, пеленг один-восемь-восемь. Торпеда в воде. Будьте наготове. Торпеда Мк-46 функционировала в режиме преследования змейкой и мчалась в южном направлении сериями извивающихся кривых. Советская подводная лодка, спугнутая активными импульсами погружного гидролокатора, развивала полную скорость и уходила на глубину, надеясь спастись от преследующей ее торпеды. -- "Стилет", информируем: "Резак" летит к вам для оказания помощи, если ваша торпеда упустит цель, прием. -- Вас понял, -- ответил О'Мэлли. -- Она догоняет! -- ликующим голосом воскликнул Уилли. Торпеда сближалась с субмариной, непрерывно испуская активные акустические импульсы. Капитан подводной лодки круто повернул направо, но торпеда была уже так близко, что уклониться от нее оказалось невозможно. -- Попадание! Торпеда поразила цель! -- Голос Уилли прозвучал почти так же громко, как и взрыв. Прямо под вертолетом поднялся бугор воды, но без гребня пены. Взрыв произошел слишком глубоко. -- Ну что ж, -- пробормотал О'Мэлли. За все годы службы он ни разу не стрелял настоящей торпедой по настоящей подводной лодке. Звуки гибнущей субмарины казались ему самыми печальными в жизни. На поверхности появились пузыри и начало расплываться масло. -- "Ромео", подводная лодка потоплена. Передайте боцману, пусть готовит кисть и краску. Остаемся пока на месте, будем ждать появления обломков и, может быть, спасшихся с лодки. -- Накануне другой фрегат спас весь экипаж со сбитого "беара". Русских уже доставили на континент для допроса. Но с подводной лодки не спасется никто. О'Мэлди сделал несколько кругов и через десять минут отправился обратно. Исландия -- "Ищейка", вы поели и отдохнули? -- послышался вопрос "Конуры". -- Можно сказать и так. -- Эдварде ждал этого, но теперь, когда пришло время, такой вопрос звучал как-то зловеще. -- Мы хотим, чтобы вы патрулировали южный берег Хваммсфьердура и сообщали нам о деятельности русских в этом районе. Нас особенно интересует город Стиккисхольмур. Это маленький порт примерно в сорока милях от вас. Как и раньше, вам следует всячески избегать контактов, наблюдать и докладывать. Понятно? -- Вполне. Сколько у нас времени? -- Этого я не знаю, "Ищейка". Однако советую отправляться немедленно. -- О'кей, мы выходим через десять минут. Конец связи. -- Эдварде разобрал антенну и уложил рацию в вещмешок. -- Итак, нам нужно уходить с этого горного курорта. Сержант Николе? -- Да, сэр? -- Николе и Смит подошли вместе. -- Вас не проинструктировали относительно предстоящей задачи? -- Никак нет, сэр. Нам приказали помогать вашей группе и ждать дальнейших указаний. -- Эдварде уже видел планшет сержанта с картами всего западного побережья Исландии, однако на всех картах -- кроме той, где обозначалась зона выброски парашютного десанта, -- не было ни единой пометки. Разумеется, цель предстоящей разведки побережья была очевидной, верно? Лейтенант достал свою тактическую карту и прикинул маршрут продвижения на запад. -- О'кей, мы разделимся на пары. Сержант Смит, вы пойдете впереди с одним из наших новых друзей. Николе вместе с Роджерсом будут прикрывать нас с тыла. У обеих групп есть рации, я возьму третью, и со мной будут остальные. Всем оставаться в пределах видимости. Постараемся по мере возможности двигаться по возвышенностям. Первая дорога с твердым покрытием, которую нам придется пересечь, находится в десяти милях отсюда. Если заметите что-нибудь, тут же найдите укрытие и доложите мне. Нам приказано всячески избегать контактов, так что безо всякого геройства, понятно? Отлично, выходим через десять минут. -- Эдварде начал собирать свое снаряжение. -- Куда мы идем, Майк? -- спросила Вигдис. -- В Стиккисхольмур, -- ответил он. -- Как ты себя чувствуешь? -- От вас не отстану. -- Она села рядом с ним. -- А когда придем в Стиккисхольмур? -- Этого мне не сказали, -- улыбнулся Майк. -- Почему тебе ничего не говорят? -- Из соображений безопасности. Это означает, чем меньше мы знаем, тем для нас лучше. -- Глупо, -- отозвалась она и пожала плечами. Эдварде не знал, как объяснить ей, что она одновременно и права и ошибается. -- Похоже, когда мы придем туда, можно будет снова начать думать о нормальной жизни. Ее лицо изменилось. -- А что такое нормальная жизнь, Майкл? Еще один разумный вопрос, подумал Эдварде. Но сейчас я слишком занят, чтобы размышлять об этом. -- Посмотрим. Стендаль, Германская Демократическая Республика Битва за Хамельн и битва за Ганновер слились, по сути дела, в одно сражение. Два часа назад войска НАТО отступили на запад, к югу от огромного промышленного города, что позволило им сократить линию фронта и укрепить позиции. Советские части осторожно продвигались вперед, опасаясь очередной немецкой ловушки. Алексеев и главнокомандующий Западным фронтом изучали карты, пытаясь проанализировать последствия отступления войск НАТО. Это дает им возможность перевести в резерв по крайней мере одну, может быть, две бригады, думал генерал Алексеев. Они могут воспользоваться вот этим шоссе ь 217, чтобы быстро перебрасывать части с одного участка фронта на другой. -- Как часто немцы отступали добровольно? -- спросил главнокомандующий у своего заместителя. -- Они поступили так не потому, что им этого хотелось, нет. Их оборонительные линии слишком растянуты, а войска понесли тяжелые потери. -- Наши тоже. Резервные дивизии, вводимые нами в бой, несут потери почти на треть больше кадровых, которые они заменяют. Приходится сейчас дорого расплачиваться за продвижение вперед. -- Мы и так уже заплатили слишком дорого! Если сейчас потерпим неудачу, все эти потери окажутся напрасными! Павел Леонидович, нужно нанести мощный удар. Весь этот участок фронта вот-вот рухнет. -- Товарищ генерал, у меня другая точка зрения. Нам оказывают ожесточенное сопротивление. Моральный дух немецких войск остается высоким, несмотря на понесенные ими потери. Они измотали нас и знают это. -- Алексеев вернулся с передового командного поста в Фельцихаузене всего три часа назад. -- Наблюдать за ходом битвы с передовой очень полезно, Павел Леонидович, но при этом вы теряете способность видеть полную картину боевых действий. Алексеев нахмурился. "Полная картина" часто представляла собой иллюзию. Его начальник любил повторять это. -- Я поручаю вам организовать наступление по всему фронту. Войска НАТО понесли колоссальные потери, у них мало боеприпасов. Мощный натиск прорвет их оборонительные линии на участке шириной в пятьдесят километров. -- У нас недостаточно кадровых дивизий для наступления такого масштаба, -- возразил Алексеев. -- Держите кадровые дивизии в резерве для ввода в образовавшийся прорыв. Мы начнем наступление лучшими резервными дивизиями на участке от Ганновера на севере до Боденвердера на юге. -- Для этого у нас недостаточно сил, и нам придется использовать слишком много горючего, -- предостерег Алексеев главнокомандующего. -- Если наступление действительно необходимо, предлагаю нанести удар двумя дивизиями вот здесь, к югу от Хамельна. Части уже заняли позиции. То, что вы предлагаете, слишком рискованно. -- Сейчас не время для полумер! -- Главнокомандующий Западным фронтом сорвался на крик. Он еще никогда не повышал голос на своего заместителя, и молодой генерал попытался понять, какое давление оказывают на его начальника. Прошло несколько секунд, и главнокомандующий успокоился. -- Атака по одному направлению позволяет противнику перейти в контрнаступление по другому, -- продолжил он. -- Предприняв наступление по всему фронту, мы резко усложним задачу противника. Он не может оказывать мощное сопротивление повсюду. Мы найдем слабое место, прорвемся там, и наши уцелевшие кадровые дивизии устремятся к Рейну. Фрегат ВМС США "Рубен Джеймс" -- Бросай -- пошел! -- крикнул О'Мэлли. Восьмой акустический буй отделился от борта вертолета, пилот развернул "стихоук" и полетел обратно на восток. О'Мэлли находился в полете уже три долгих изнурительных часа и на этот раз не сумел добиться почти ничего. Зависаем, опускаем гидролокатор, слушаем; летим дальше, зависаем, опускаем гидролокатор, слушаем. Пилот знал, что где-то внизу находится подводная лодка противника, но всякий раз, когда ему казалось, что он сумел выследить ее, проклятая лодка ускользала! В чем же его ошибка? У "Резака" были аналогичные проблемы, если не считать того, что преследуемая им субмарина сумела развернуться и едва не потопила "Бэттлэкс". Мощная кильватерная струя, поднятая фрегатом, отбросила русскую торпеду назад и взорвала ее, но опасность была слишком реальной. О'Мэлли перевел вертолет в режим зависания. -- Опустить гидролокатор! -- "Стихоук" минуту висел над морской поверхностью, прислушиваясь к шумам. Ничего. Снова за поиск. -- "Ромео", это "Стилет". У вас есть что-нибудь? Прием. -- "Стилет", он только что исчез. Наш последний пеленг был три-четыре-один. -- Ловко. Этот тип ждет, когда вы закончите ускорение, и выключает двигатели. -- Пожалуй, "Стилет", -- согласился Моррис. -- Значит, так. Я установил барьер на западе -- если он направится в ту сторону. Мне кажется, что он двигается к югу, и сейчас мы прослушиваем его погружным локатором. Конец связи. -- О'Мэлли выключил радио. -- У тебя есть что-нибудь, Уилли? -- Ничего, сэр. -- Приготовься поднять локатор. -- Через минуту вертолет возобновил полет. В течение следующих двадцати минут они погружали гидролокатор еще шесть раз и ничего не обнаружили. -- Еще раз, Уилли. Приготовься опускать локатор. Установи на этот раз глубину -- скажем, восемьсот футов. -- Готов, сэр. -- Опускай. -- О'Мэлли заерзал в кресле. Температура снаружи была умеренной, но ослепительное солнце превращало кокпит в теплицу. Когда вернемся на фрегат, первым делом отправлюсь в душ, подумал он. -- Прослушиваю на глубине восемьсот футов, сэр, -- доложил старшина. Ему тоже было жарко, хотя он прихватил с собой пару банок лимонада. -- Сэр, я что-то слышу.., возможный контакт на пеленге один-восемь-пять. -- Поднять локатор! "Ромео", я "Стилет", обнаружил возможный контакт к югу от нас. Направляемся в ту сторону. -- "Стилет", мы поблизости от вас ничего не слышим. Информируем, что "Резак" и "Браво" следят за возможным контактом. Были запущены две торпеды, но они прошли мимо цели. Разве кто-нибудь утверждает, что поиски подводных лодок -- легкое дело, подумал пилот. Он переместился еще на три тысячи ярдов и снова опустил гидролокатор. -- Контакт, на этот раз определенно контакт. Субмарина с двумя винтами, пеленг один-восемь-три. О'Мэлли проверил запас горючего. Хватит на сорок минут. Надо заканчивать с этим побыстрее. Он приказал снова поднять локатор и переместился еще на три тысячи ярдов к югу. Его плечи напряглись под пристяжными ремнями. Казалось, погружной гидролокатор опускается на заданную глубину удивительно долго. -- Слышу его снова, сэр, к северу от нас, пеленг ноль-один-три. Пеленг меняется. Сейчас он ноль-один-пять. -- Приготовиться! -- Горючего на тридцать минут полета. Сейчас их главным врагом является время. Ролстон нажал на кнопки "взвод детонатора" и "выбор маневра". -- Уилли -- всади в него стилет! -- Гидролокатор послал пять мощных импульсов. -- Пеленг ноль-один-девять, расстояние девятьсот! Ролстон ввел в торпеду глубину и режим поиска. О'Мэлли нажал большим пальцем на кнопку, и торпеда упала вниз. Подводная лодка тут же включила двигатели на полную мощность и отвернула влево от вертолета. Торпеда погрузилась на глубину восемьсот футов, прежде чем начать поиск. О'Мэлли проворчал про себя, что запустил торпеду под неудачным углом, но исправлять ситуацию было поздно. Он удерживал вертолет в режиме зависания и прислушивался с помощью наушников в своем летном шлеме к жужжанию винта торпеды, преследующей более глубокий рев двух мощных винтов "чарли". Атомная подводная лодка отчаянно маневрировала, пытаясь уклониться от приближающейся торпеды. -- Сейчас они на одном пеленге, -- доложил Уилли. -- Мне кажется, что "рыба" нашла его -- взрыв! Однако "чарли" отказывался умирать. Они услышали шум продуваемого воздуха, который затем стих, последовала дикая какофония механического шума -- это контакт быстро уходил на север, потом шум уменьшился, после того как лодка сбавила скорость. У О'Мэлли не осталось топлива, чтобы преследовать поврежденную субмарину. Он развернулся на запад и направился к "Рубену Джеймсу". -- "Стилет", это "Ромео", что случилось? -- Мы попали в него, но не потопили. Будь наготове, "Ромео", заходим, чтобы заправиться. Посадка через пять минут. -- Понятно, готовы принять вас. Посылаем на "чарли" другой вертолет. После заправки присоединяйтесь к "Резаку". -- Почему мы не потопили его? -- спросил Ролстон. -- Почти у всех русских подводных лодок двойные корпуса, а у этой маленькой стофунтовой боеголовки на Мк-46 недостает мощности, чтобы всегда топить подводную лодку. Нужно стараться атаковать их сзади, если представляется такая возможность, но на этот раз нам не повезло. Если торпеда попадет в корму, она разрывает уплотнительные перегородки гребных валов, что приводит к затоплению машинного отделения и гибели любой субмарины. В училище тебе на говорили об атаке лодки со стороны кормы? -- Вроде нет. -- Понятно, -- проворчал О'Мэлли. После четырех часов полета было приятно снова увидеть "Рубена Джеймса". Было бы еще приятней посетить офицерский гальюн, мрачно подумал пилот. Он подлетел к фрегату с левого угла кормы и завис над палубой, продолжая полет со скоростью корабля. В хвостовой части вертолета Уилли сдвинул дверцу и сбросил вниз тонкий шкерт. Палубная команда фрегата присоединила к нему заправочный шланг, Уилли потянул его вверх и вставил в топливный бак. Такая процедура носила название ЗАПОЛ -- заправка в полете. Пока О'Мэлли удерживал вертолет в турбулентном потоке воздуха над палубой фрегата, топливные баки заполнялись топливом, обеспечивая вертолету еще четыре часа летного времени. Ролстон не сводил взгляда с датчиков топливных баков, пока пилот управлял вертолетом. -- Баки полны, Уилли. Заканчивай. Старшина опустил вниз заправочный шланг и потянул к себе шкерт. Со вздохом облегчения он задвинул дверцу и снова пристегнулся к креслу. Это работа не для офицеров, сказал себе старшина, у них ума слишком много. -- "Браво", это "Стилет", куда нам лететь, прием. -- "Стилет", это "Браво", поворачивайте направо на курс один-три-ноль, там встретитесь с "Резаком", в восьми милях от "Браво". -- Вылетаем. -- О'Мэлли облетел "Рубена Джеймса" и направился на юго-восток. -- "Стилет", это "Ромео", сообщаем, что вертолет "Си спрайт" с "Симса" только что закончил начатую вами работу с этим "чарли". Мы получили поздравление за хорошо исполненную работу от командующего охранением, прием. -- Передайте коммодору от нас, что рады служить. "Браво", "Резак", за кем мы сейчас охотимся. Прием. -- Мы сначала думали, что это подводная лодка с двумя винтами, но теперь не уверены, "Стилет", -- ответил Перрин. -- Выпустили в него три торпеды и все мимо. Он пустил одну в нас, но она взорвалась в кильватерной струе. -- Насколько близко? -- В пятидесяти ярдах. Боже милосердный, подумал пилот. -- О'кей, вижу "Резак". "Браво", командуйте. Какую позицию мне занять? x x x За время преследования теперь потопленного "чарли" Моррис далеко отстал, и сейчас по его команде фрегат увеличил скорость до двадцати пяти узлов, чтобы догнать "Бэттлэкс". Реагируя на многочисленные контакты с подводными лодками противника, конвой чуть повернул к югу. x x x Когда "Резак", исчерпав запасы топлива и акустических буев, направился к своему фрегату, "сихоук" О'Мэлли завис в семи милях от "Бэттлэкса". Снова начали опускать и поднимать погружной гидролокатор. -- У меня ничего, -- доложил Уилли. -- "Браво", это "Стилет", вы не можете сообщить мне, чем занимается цель? -- Мы его едва не настигли дважды над слоем термоклина. В общем, он направляется на юг. -- Похоже, это ракетоносец. -- Пожалуй, -- согласился Перрин. -- Последний раз мы засекли его в тысяче ярдов от места, где вы находитесь сейчас. В данный момент у нас нет о нем никакой информации. О'Мэлли оценил данные, полученные с "Бэттлэкса". Как часто бывает при слежении за подводными лодками, данные сводились к множеству сомнительных точек зрения, шатких умозаключений и ничем не подтвержденных догадок. -- "Браво", вы были раньше подводником. Каково ваше мнение, прием. -- О'Мэлли понимал, что радиопереговоры такого рода выходят за рамки правил, ну да черт с ними, этими правилами. -- "Стилет", единственное, что представляется очевидным, -- эта подводная лодка обладает огромной скоростью. О'Мэлли повнимательнее всмотрелся в дисплей, отражавший оперативную обстановку. -- Вы правы, "Браво", -- задумчиво произнес он. Может быть, это "папа"? Два винта, крылатые ракеты на вооружении и чертовски быстроходен. -- "Стилет", я "Браво". Если мы исходим из предположения, что это очень быстроходная лодка, советую лететь на восток, пока "Ромео" не остановится после ускорения и не даст нам пеленг на цель. -- Согласен, "Браво". Дайте направление. -- По команде с "Бэттлзкса" "сихоук" пролетел двадцать миль на восток и начал снова опускать и поднимать погружной гидролокатор. "Резаку" понадобилось пятнадцать минут, чтобы принять на борт две торпеды "стингрей" и акустические буи, а также заправиться горючим. -- Как вы думаете, шкипер, кого мы преследуем? -- спросил Ролстон. -- Тебе хотелось бы потопить "папу"? -- поинтересовался О'Мэлли. -- Конечно, но у русских только одна подлодка такого типа, -- возразил второй пилот. -- Это не означает, что они берегут ее для музея, мистер. -- У меня ничего, сэр, -- послышался голос Уилли. x x x "Рубен Джеймс" сбавил скорость после ускорения и повернул к югу, чтобы нацелить свою буксируемую антенну на оставшийся контакт. Вот если бы и у "Бэттлэкса" была буксируемая гидролокационная антенна, подумал Моррис, мы смогли бы вести триангуляцию всех контактов, а имея в своем распоряжении два вертолета... -- Контакт, оцениваю его как возможную подводную лодку, пеленг ноль-восемь-один, похоже, медленно меняется. Да, совершенно точно, меняется с севера на юг. -- Информацию тут же передали на "Бэттлэкс" и командующему соединением. Еще один вертолет подключился к преследованию. -- Опустить локатор! -- Тридцать седьмой раз за сегодня, подумал О'Мэлли. -- У меня онемел зад. -- Мне хотелось бы, чтобы и мой онемел тоже, -- без тени юмора заметил Ролстон. -- Он просто у меня болит. И на этот раз не удалось ничего обнаружить. -- Как может что-то быть одновременно увлекательным и скучным? -- спросил младший лейтенант, бессознательно повторяя фразу летчика "томкэта", произнесенную им несколько дней назад. -- Поднять локатор! Знаешь, меня самого это нередко удивляет. -- О'Мэлли включил радио. -- "Браво", это "Стилет", у меня возникла мысль. -- Слушаем вас, "Стилет". -- Ваш "Резак" сбрасывает акустические буи к югу от нас. Установите еще одну линию буев к западу, а потом я включу свой гидролокатор в активном режиме. Может быть, нам удастся заставить этого парня сделать что-то необдуманное. Вам приходилось когда-нибудь отступать перед вертолетом с погруженным гидролокатором -- в то время, когда служили на подводных лодках? -- Отступать не приходилось, "Стилет", но я прилагал все усилия, чтобы не встречаться с таким вертолетом. Подождите немного, дайте подготовиться. -- Знаете, парни, у этого типа крепкие нервы. Он не может не знать, что мы гоняемся за ним, но уходить отказывается. По-видимому, считает, что ему удастся нас провести. -- Последние четыре часа он делал это довольно легко, босс, -- проворчал Уилли. -- А ты знаешь, что самое главное в азартных играх? Самое главное -- определить момент, когда пора уходить. -- О'Мэлли поднялся повыше и впервые за весь день включил поисковый радиолокатор. Чтобы обнаружить перископ, он особенно полезен, но может напугать командира субмарины и заставить его уйти под слой температурного скачка. Заходило солнце, и О'Мэлли различил по габаритным огням еще два вертолета, охотившихся за той же подводной лодкой. Они сбросили две восьмимильные линии пассивных акустических буев, которые расположили под прямым углом друг к другу. -- "Стилет", заградительные линии поставлены, --" -- сообщил капитан Перрин. -- Начинайте действовать. -- Уилли -- врезай! -- В шестистах футах под вертолетом гидролокатор начал излучать мощные высокочастотные импульсы. Он проработал в активном режиме минуту, затем О'Мэлли извлек его из воды и пролетел к юго-востоку. Так продолжалось полчаса, пилот почувствовал, как ноги сводит судорога, и передал управление Ролстону. -- Возьми-ка штурвал, -- сказал он и принялся растирать ноги, чтобы восстановить кровообращение. -- "Стилет", это "Браво", мы установили контакт. Шестой буй в линии "Эхо". -- Эта линия протянулась с востока на запад. Буй номер шесть был третьим с западного конца, где начиналась линия "Новембер", протянувшаяся с севера на юг. -- Пока сигнал слабый. О'Мэлли снова взял на себя управление вертолетом и полетел на запад. Остальные два вертолета описывали круги над установленными ими заграждениями из акустических буев. -- Не торопиться, самое главное -- не торопиться, -- бормотал он по системе внутренней связи. -- Только бы не спугнуть его. -- Пилот осторожно выбирал курс, не направляясь к контакту, но и не уходя от него далеко. Прошло еще полчаса, в течение которого каждая секунда тянулась бесконечно долго. Наконец, они нащупали контакт, который направлялся на восток со скоростью около десяти узлов, далеко под термоклином. -- Сейчас мы слышим его от трех буев, -- сообщил Перрин. -- "Резак" выходит на позицию. О'Мэлли следил за мигающими красными огнями примерно в трех милях от вертолета. "Резак" сбросил пару акустических буев направленного действия и в ожидании завис над водой. На экране перед О'Мэлли появилось изображение тактической ситуации, и он увидел, что контакт прошел прямо между двумя буями. -- Торпеда пошла! -- услышал он возглас пилота британского вертолета. Невидимый для американцев черный "стингрей" упал в воду в полумиле от приближающейся русской субмарины. О'Мэлли подлетел поближе, сбросил собственный буй, чтобы прислушиваться к происходящим событиям, и завис над морской поверхностью. Подобно американской торпеде Мк-48, у "стингрея" нет винтов, что затрудняло прослушивание как для О'Мэлли, так и для русской подводной лодки. Внезапно послышались кавитационные шумы винтов -- субмарина обнаружила опасность, развила полный ход и сделала поворот. Затем пилот услышал потрескивание корпуса -- лодка меняла глубину, пытаясь оторваться от торпеды, но все попытки оказались неудачными. И тут же раздался металлический грохот взорвавшейся боеголовки. -- Попадание! -- прозвучал голос пилота "Резака". -- Опустить локатор! -- скомандовал О'Мэлли. Уилли погрузил акустический датчик в последний раз. Подводная лодка всплывала. -- Опять! -- изумился Ролстон. -- Второй раз подряд! -- Приготовить торпеду к пуску! Уилли, врежь ему! -- Расстояние четыреста, пеленг один-шесть-три, повышение доплеровской частоты {Происходит при сближении источника волн с наблюдателем.}. -- Установить круговой поиск, первоначальная глубина сто. -- Готово, -- отозвался Ролстон. О'Мэлли тут же сбросил торпеду, -- Поднять локатор! -- скомандовал он. -- "Браво", попадание не потопило лодку, мы пустили еще торпеду. -- А вдруг лодка всплывет, чтобы попытаться спасти команду? -- нерешительно спросил Ролстон. -- Она может всплывать и для того, чтобы запустить ракеты. У нее была возможность скрыться. Я бы ею воспользовался. Второе попадание прикончило субмарину. О'Мэлли тут же полетел к "Рубену Джеймсу". Он предоставил возможность Ролстону совершить посадку. Как только колеса вертолета закрепили на палубе и затянули крепежные цепи, О'Мэлли спустился из кабины и пошел к себе в каюту. Моррис встретил его в проходе между вертолетными ангарами. -- Ты прекрасно сделал свое дело, Джерри. -- Спасибо, шкипер. -- О'Мэлли оставил свой летный шлем в кабине. Его волосы, намокшие от пота, прилипли к голове, а глаза покраснели от стекавших капель. -- Мне хотелось бы поговорить с тобой. -- Может быть, сделаем это, пока я буду принимать душ и переодеваться, капитан? -- О'Мэлли прошел через кают-компанию к себе в каюту. Меньше чем за минуту он снял одежду и направился в душевое отделение для офицеров. -- Сколько фунтов ты теряешь за такой день? -- спросил Моррис. -- Много. -- Пилот повернул ручку душа и закрыл глаза, когда на него хлынули струи холодной воды. -- Знаешь, я уже десять лет твержу, что на торпедах сорок шестой модели нужны более мощные боеголовки. Надеюсь, черт побери, что эти мудаки из управления теперь прислушаются к моим советам! -- Вторая подводная лодка, Джерри. Что это был за тип? -- Я уверен, что "папа". Акустики проявили себя с лучшей стороны. Вы направляли нас исключительно точно. -- Он сделал воду еще холодней. Через минуту О'Мэлли вышел из душевой кабины -- это был другой человек, и не только внешне. -- Коммодор представляет тебя к какой-то награде. Думаю, что это будет твой третий "Крест за летные заслуги". О'Мэлли на мгновение задумался. Два первых ордена он получил за то, что спасал людей, а не убивал их. -- Когда ты будешь готов к следующему вылету? -- Скажем, на следующей неделе? -- Одевайся. Поговорим в кают-компании. Пилот провел пальцами сквозь пряди волос и надел свежую одежду. Он вспомнил, что в прошлый раз жена советовала ему пользоваться детской присыпкой для защиты кожи от тесной и потной одежды, а он по глупости отказался, потому что это противоречило образу мужественного летчика, созданного его воображением. А вот теперь, несмотря на душ, кожа в нескольких местах покраснела, чесалась и болела. Когда О'Мэлли вошел в кают-компанию, он увидел, что Моррис приготовил ему кувшин холодного клоповного сока. -- Ты потопил одну дизельную и две ракетные подлодки. Как они вели себя? Заметил что-нибудь необычное? -- Они проявляли поразительную агрессивность, отказывались уйти даже от смертельной опасности. Этот "папа" мог бы скрыться и.., уцелеть. А вот "чарли" выбрал удачный путь к конвою, но оказался излишне настырным. -- О'Мэлли выпил первый стакан напитка и задумался. -- Ты прав. Они слишком уж давят на нас. -- Да, давят даже сильнее, чем я ожидал. Они идут на риск при обстоятельствах, когда обычно не стали бы рисковать. Почему? -- Это говорит о том, что нам, по-видимому, предстоят два тяжелых дня. Извините, капитан, но я слишком устал для серьезных размышлений. -- Отдыхай, Джерри. Глава 37 Гонка инвалидов Стендаль, Германская Демократическая Республика Два часа утра. Наступление начнется через четыре часа, несмотря на отчаянные усилия генерала Алексеева убедить командование отменить его. Генерал смотрел на карту, испещренную значками, указывающими на расположение своих частей и на разведданные о предполагаемой диспозиции противника. -- Не расстраивайся, Павел Леонидович, -- обратился к нему главнокомандующий Западным фронтом. -- Я знаю, что мы, по твоему мнению, расходуем слишком много горючего. Но ведь в результате нашего наступления мы заставим противника использовать оставшиеся у него запасы военных материалов. -- Они тоже смогут пополнить запасы. -- Чепуха! По сведениям нашей разведки их конвои подверглись мощным ударам, в результате которых они понесли тяжелые потери. Сейчас в море находится огромный конвой с большим запасом горючего, боеприпасов и свежими воинскими частями, но из штаба флота нам сообщили, что навстречу ему высланы все силы, находящиеся в его распоряжении. Я уж не говорю о том, что в любом случае конвой прибудет слишком поздно. Алексеев сказал себе, что его начальник скорее всего прав. В конце концов он добился своего положения заслуженно. И все-таки... -- Где мне лучше находиться при наступлении? -- На командном посту ОМГ. Ни в коем случае не ближе к передовой. Командный пост оперативно-маневренной группы, с иронией подумал Алексеев. Сначала роль оперативно-маневренной группы должна была играть 20-я гвардейская бронетанковая дивизия, затем соединение из двух дивизий, далее из трех. Всякий раз попытки прорвать фронт и выйти на оперативный простор терпели неудачу. В результате само название "оперативно-маневренная группа" начало походить на издевку. Генерала снова охватили сомнения. Свежие кадровые дивизии, предназначенные для того, чтобы расширить прорванный участок фронта, находились слишком далеко от передовой, им потребуется несколько часов, чтобы прибыть к месту прорыва. Войска НАТО уже продемонстрировали поразительную маневренность, направляя свои силы в наиболее опасные участки, напомнил себе Алексеев. И тут же он отбросил эту мысль, как и многие другие сомнения, осаждавшие его раньше. Генерал вышел из командного пункта, вызвал Сергетова и направился к ожидавшему их вертолету, чтобы лететь на запад. Пилот поднялся в воздух лишь после того, как прибыло обычное сопровождение из нескольких истребителей. x x x Использование истребителей для сопровождения одного вертолета, взлетающего из Стендаля, уже привлекло внимание военных авиадиспетчеров НАТО, которые вели наблюдение за воздушным пространством противника, но в их распоряжении не было самолетов, чтобы что-либо предпринять. На этот раз ситуация изменилась. Самолет дальнего радиолокационного обнаружения АВАКС, круживший высоко над Рейном, заметил взлет вертолета, взявшего курс на запад в сопровождении трех МиГов. У авиадиспетчера этого сектора фронта были два "фантома", которые возвращались после налета на район южнее Берлина, и он тут же направил их на север. Истребители повернули и на бреющем полете, над самыми верхушками деревьев помчались к новой цели. Они летели с выключенными радиолокаторами по коридору, которым обычно пользовалась русская авиация. x x x Алексеев и Сергетов были единственными пассажирами вертолета и расположились в хвостовом отсеке. В вертолете имелось достаточно места для восьми полностью экипированных десантников, поэтому оба смогли устроиться поудобнее и вытянуть ноги, а Сергетов даже задремал. Сопровождающие их МиГи летели в тысяче метров над вертолетом, постоянно описывая круги и настороженно наблюдая за возможным приближением истребителей НАТО, которые обычно летели к цели на малой высоте. x x x -- Шесть миль, -- сообщили с борта АВАКСа. Один "фантом" тут же резко набрал высоту, осветил русские истребители радиолокатором и выпустил в них пару ракет "спэрроу". Второй послал два "сайдуайндера" в вертолет. x x x Атака застала пилотов МиГов врасплох -- они смотрели в другую сторону, когда заработали датчики предупреждения об опасности. Один из МиГов спикировал вниз, к самой земле, и сумел уклониться от ракеты. Другой взорвался в воздухе в тот самый момент, когда ведомый передал по радио предупреждение. Алексеев недоуменно мигнул, заметив внезапную огненную вспышку над головой, затем схватился за пристяжные ремни, потому что вертолет резко повернул влево и камнем нырнул вниз. Американский "сайдуайндер" отобрал его хвостовой винт, когда вертолет успел снизиться до уровня деревьев. Сергетов проснулся и вскрикнул от неожиданности. Потеряв хвостовой винт, который позволял сохранять направление, вертолет закружился в воздухе и рухнул в лес с высоты двадцати метров. Несущий винт машины разлетелся на куски, а боковая дверца, отодвигающаяся в сторону, оторвалась, словно сделанная из пластмассы. Алексеев выпрыгнул из кабины и вытащил за собой Сергетова. В который раз генерала спас природный инстинкт, позволявший ему мгновенно реагировать на опасность. Они едва успели отбежать на двадцать метров, как взорвались топливные баки. Алексеев и Сергетов так и не увидели "фантомов", продолживших полет на запад. -- Ты не ранен, Ваня? -- спросил генерал. -- Даже не успел напустить в штаны. Это означает, что я превратился в опытного, закаленного ветерана. -- Шутка явно оказалась неудачной. Голос молодого офицера дрожал, как и его руки. -- Где мы, черт побери? -- Разумный вопрос. -- Алексеев огляделся по сторонам. Он надеялся увидеть огни, но в стране господствовало затемнение, а советские части на горьком опыте узнали, что лучше не пользоваться фарами при движении по дорогам. -- Надо выйти на шоссе. Пойдем на юг, пока не натолкнемся на какую-нибудь дорогу. -- А где юг? -- Он в противоположном направлении по отношению к северу. Север вон там. -- Генерал указал на звезду, потом повернулся и нашел другую. -- Вот она и поведет нас на юг. Североморск, РСФСР Адмирал Юрий Новиков руководил боевыми действиями из своего подземного бункера, расположенного в нескольких километрах от главной базы флота. Его потрясла потеря основного оружия дальнего действия -- бомбардировщиков Ту-22М, -- но еще больше адмирал был испуган тем, как отреагировало Политбюро на ракетный удар по аэродромам. Почему-то партийным боссам пришло в голову, что ракетный удар по аэродромам означал, будто из этого же района можно нанести удар баллистическими ракетами и по столице. Никакие доводы не могли разубедить членов Политбюро. Неужели американцы захотят рисковать своими драгоценными стратегическими ракетоносцами в таком мелководье? -- ворчал про себя адмирал. Ракеты по аэродромам выпустили с подводных лодок -- адмирал не сомневался в этом, -- и его заставили бросить на их преследование половину кораблей, которыми он располагал. Теперь у него осталось мало сил. До сих пор боевые действия развивались для командующего Северным флотом вполне удачно. Операция по захвату Исландии прошла прямо-таки идеально -- самая дерзкая десантная операция в истории СССР! А на следующий день он сумел разгромить американскую авианосную группу, что было замечательной победой морской авиации Северного флота. Его план борьбы с конвоями противника силами бомбардировщиков, вооруженных противокорабельными ракетами, совместно с подводными лодками тоже оказался успешным, особенно после того, как он принял решение уничтожать в первую очередь корабли охранения. Потери подводных лодок оказались тяжелыми, но он ожидал этого, потому что на протяжении десятков лет флоты НАТО готовились к борьбе с подводной угрозой. Да, он допускал ошибки, признался Новиков, с самого начала следовало уничтожать прежде всего корабли охранения, но Москва требовала, чтобы он топил транспортные суда, и адмирал был вынужден согласиться с этой "рекомендацией". Но теперь ситуация изменилась. Внезапная потеря соединения Ту-22М -- воздушные силы выведены из строя как минимум на пять дней -- заставила его отозвать подводные лодки, преследующие авианосные группы, и бросить их на борь