знакомое село за Пясечным. Из-за дурацкого стечения обстоятельств, мы не успели вернуться вовремя. Точнее, у меня спустило колесо. Момент и место оно выбрало превосходно, как раз когда я была далеко от села, под лесом, на мягкой песчаной дороге, в полной темноте. Мы поехали за продуктами довольно поздно, а обратно выбрались, когда уже стемнело. Запасных колес у меня было два, но с тем же успехом их могло быть и двести - мне это ничего не давало. Может, общими усилиями мы открутили бы гайки, но использование домкрата исключалось. Он проваливался в песок, надо было подложить под него какой-то плоский камень. Плоского камня рядом не было, а если и был, найти я его не смогла - фонарик на пару дней раньше позаимствовал мой сын. - Что будем делать? - поинтересовалась Люцина. - Ничего. Подождем рассвета - сейчас июнь, ночи короткие. На рассвете я найду камень, может, подвернется какой-нибудь сильный парень. А пока можно разжечь костер. Если хочешь, можем пешком вернуться в село и у кого-нибудь переночевать, но не знаю - стоит ли. Люцина предпочла костер. - А где мы возьмем дрова? - засомневалась она. - Из леса. Лес под носом. Всего пятьдесят метров. - Темно, как в кишках у негра, я не пойду. - Я сама пойду. Сухое дерево я как-нибудь нащупаю, а если нет, сниму туфли и сразу найду шишки. Сиди тут и жди. Люцина куда-то села, куда - я не видела. Через свежескошенный луг я отправилась к лесу. Еще до того как я насобирала пучок сухих прутиков, взошла луна. Стало посветлее, я достала из багажника небольшой ручной насос, надула Люцине матрас и снова отправилась в лес. Я успела обернуться три раза, луна светила все ярче, камня я, правда, так и не нашла, но перестала спотыкаться о кочки, и в последний раз луг преодолела почти галопом. Люцина сидела рядом с машиной в кресле из матраса и поддерживала небольшой огонек. - Я все знаю, - сообщила она, когда я бросила на землю громадную связку веток и начала их ломать. - Этого мне и не хватало - темноты и луны. Я все вспомнила, когда ты мчалась через поле. Это выглядело похоже, только там не было леса и он мчался намного быстрее. Я перестала шуметь, отложив дрова на потом. Мне сразу стало понятно, о чем речь. - Менюшко? - убедилась я. - Менюшко. Это, кажется, действительно был Менюшко, тот что мчался. Я помню, что сразу перед этим или сразу после того услышала про какого-то чужака, слонявшегося по селу, которого кто-то прогнал. "Он не будет здесь вынюхивать по углам", - так говорили. Не знаю, кто, но наверное, тот, кто потом за ним гнался. - Или перед этим гнался... - Или перед этим. Я уверена, что как раз тогда и прозвучало имя Менюшко. Мне все больше кажется, что Менюшко - это был тот вынюхивающий, и приплелся он из другого места. Не знаю почему, но, кажется, из мест нашей прабабки. - Я знаю, почему тебе кажется, - сказала я, возвращаясь к веткам. - Из-за постоянных разговоров о семейной тайне, из-за адресов и всего прочего. Мест для выбора не так уж много, или места прадеда, или места прабабки. Если в местах прадеда он был чужим, значит должен быть из мест прабабки. - Возможно, - согласилась Люцина, - во всяком случае, с этим Менюшко связан какой-то скандал. - Подожди, а где места прабабки? - Где-то около Лукова, прабабка приехала туда откуда-то с Украины... - Может, и Менюшко приехал с Украины? - Не знаю, возможно. Сестра прабабки была графиней, и бабушка воспитывалась при ее дворе. Подожди, я вспомнила еще что-то! Бабушка устраивала деду множество скандалов и могу поклясться, что в одном из скандалов она крикнула: "Даже молодой Менюшко был лучше, чем ты!". Я сама слышала. Мне вспоминается все отчетливей. Люцина говорила голосом оживленным и одновременно таинственным, очень уверенно и решительно, но я отнеслась к ее воспоминаниям достаточно скептически. Тереза была права - понять, что Люцина действительно помнит, а что выдумывает для оживления действия, было невозможно. Не раз я слышала от нее просто кошмарные истории. Какого-то предка сожрали волки, вместе с конями, санями и возницей, какую-то из прародительниц, кто-то купил у отца за десять тысяч рублей золотом, какая-то графиня отравилась из-за нашего прадеда, который не хотел на нее смотреть, внебрачные дети княжеского рода плодились в нашей семье, как кролики весной, чтобы массово погибнуть на баррикадах революции, и все увлеченно убивали друг друга. Люцину посещали странные мысли, и в любую секунду Менюшко мог обрасти преданиями. - Лучше сразу скажи, откуда ты все это знаешь, - потребовала я. - Не знаю, откуда - не помню. Где-то услышала. Бабкины скандалы я сама слышала, о тетке графине бабушка рассказывала, а Менюшко ко всему этому здорово подходит. Он опять приехал вынюхивать... - И ты действительно думаешь, что это тот же самый, который мчался по полю до Первой Мировой? - Дурочка, у Менюшко могли быть дети. - Ага, и теперь вынюхивают дети? - Вынюхивают. А почему бы и нет? Это даже подтверждает то, что рассказывал дядя Антон. В старые времена люди делали разные странные вещи. Наша семья могла забрать что-то у семьи Менюшко. Или получить что-то на сохранение. Кого-то попутно заела совесть, и он начал передавать поручение - это что-то вернуть... Я кивнула головой. Да, подходило. Облизанный мог быть потомком Менюшко и действительно приехать за чем-то своим. Это должно быть чем-то стоящим, если в самом начале появился труп. Однако, какое отношение к этому имеет моя прабабка? По словам отца Франека, сначала ей надо было умереть, откуда следовало, что прабабка не соглашалась вернуть награбленное. Прабабка умерла. Интересно, что стало с награбленным... - Тереза лопнет от радости, - сказала я грустно. - Если окажется, что наша семья действительно кого-то обжулила - совесть загрызет ее насмерть. Она спать не сможет. - Вернется домой нагая и босая, - добавила Люцина. - Надо снять с книжки все деньги и закопать их в подвале, иначе она заставит отдать их облизанному. Эх, черт, у меня же нет подвала. Знаешь, давай не будем ей рассказывать, что у нас вышло с этим Менюшко. Вскоре после полуночи подъехала патрульная машина милиции, которая ехала по своим делам и немного отклонилась от маршрута, привлеченная костром посреди дороги. Ничего лучшего я и придумать не могла. Вопрос колеса решился за каких-то десять минут. - Сама видишь, как я их люблю, - сказала я Люцине, отправляясь домой. - Конечно, - ответила Люцина. - Симпатичные ребята. Специально подождали приезжать, чтобы я вспомнила этого Менюшко... Из-за воспоминаний Люцины к действию подключился Марек, блондин моей мечты, который до сих пор упорно старался держаться в стороне. Он не принимал участия в семейных обсуждениях, как огня избегал упоминания о преступлении, ссылался на отсутствие времени, недомогания, неверие в факты, глухоту и общую умственную недостаточность. Это меня страшно раздражало, и я долго не могла понять, в чем дело, пока не удалось вырвать из него правду. - От твоих семейных проблем я чувствую себя идиотом, - раздраженно и неохотно признался он. - Я надеялся, что на этот раз останусь в стороне. Лучше чувствовать себя нормальным... - Тоже мне, выдумал! - фыркнула я с состраданием. - В семье преступление, а у тебя такие безжизненные надежды! Всегда во все вмешиваешься, а именно теперь хочешь увильнуть - не вижу смысла и логики. Займись этим, наконец, сам видишь, появляется все больше подробностей, и никто ничего не понимает. - Ты думаешь, я смогу что-то сделать? Поговорить с духом отца Франека? - Не знаю, возможно, и с духом. С кем говорить, не знаю. Поговори с кем хочешь. Ты мог бы проверить, в чем дело с этим Менюшко. - Это можно, надо попробовать... - Ну так пробуй! Что стоишь? Марек еще немного пытался оставаться в резерве, но быстро сломался. Его добил отец, который специально пришел ко мне и категорически потребовал его участия, пожаловавшись, что больше не выдержит. Для обсуждения загадочного преступления мы выбираем как раз тот момент, когда по телевизору начинается футбол, и окончательно отравляем ему жизнь. Понятно, что пока дело не распутается, мы не успокоимся, поэтому придется что-то делать. Отцу Марек сдался. - Только на победу не настраивайся, - предостерегла я его, когда он отправлялся в вояж в окрестности Лукова. - С тем же успехом этот Менюшко может происходить из Колобжега. Что бы не случилось, за идеи Люцины я не отвечаю. - Ты тоже не настраивайся, я еду туда исключительно для развлечения. Давненько я не был Лукове... Я бы поехала с ним, но в моей машине треснул глушитель, и от рева двигателя на лету падали птицы. С мастерской я договорилась только через два дня. Марек, казалось, был этим очень доволен. Я подозревала, что он исчезает с горизонта больше для отдыха от бесконечных разговоров, чем для раскрытия тайн. Он объявился через три дня, как раз когда я вернулась из мастерской с новым глушителем. Как всегда элегантный, в костюмчике, белой рубашечке, галстучке, свежий, как подснежник, с невинным выражением лица. Я сразу поняла, что он что-то знает. - Ну? - спросила я нетерпеливо. В ответ он порылся в портфеле, нашел и вручил мне портрет молодого человека в военной форме. - Узнаешь?.. - Покойник! - вскрикнула я, пораженная. - Но, кажется, живой?.. Откуда это? - Все равно, откуда. Знаешь, кто это? - Как кто? Наша семейный покойник! Это убитый из Воли! И ты знаешь, кто это? Марек с удовлетворением рассматривал портрет, выдерживая эффектную паузу. - Кто это?!!! - заорала я. - Представь себе, некто Станислав Менюшко... Короткое мгновение меня преследовала мысль, что это тот человек, который когда-то мчался по полю ржи. Теперь он убит, а вместе с ним ушла в могилу и тайна. Я отбросила это дурацкое наваждение и поразилась тому факту, что воспоминания Люцины оказались подлинными. Марек не захотел больше говорить, пока не удостоверится, что покойника признают все родственники. До дома моей мамуси я доехала за рекордно короткое время - две минуты и сорок секунд. Собравшаяся за ужином семья вынесла единодушное решение: - Покойник, как живой! - засвидетельствовала Люцина. - Тьфу, я хотела сказать наоборот - живой, как покойник... - Здесь он выглядит получше, - благодушно призналась Тереза. - Если бы мне показали такое фото, о нем можно было бы и поговорить. - И его действительно зовут Менюшко? - удивилась моя мамуся. - На самом деле, его звали Станислав Менюшко... - Пожалуйста, не говорите, пока меня здесь нет, иначе вам придется все повторять, - сказала Тереза, отправляясь на кухню за дополнительными тарелками и приборами. - А откуда милиция взяла это имя? - спросила я. - Ты случайно не узнал? Тереза остановилась на пороге. - Да, узнал. Ваши адреса были записаны на обрывке конверта. С другой стороны не было ничего, кроме фамилии Менюшко. Тереза вернулась к столу. - Будете есть руками и с пола, - сообщила она сердито. - Я никуда не иду, никакого уважения от вас не дождешься. Хотела бы я знать, почему милиция этого не выяснила! - Я могу и руками, - пробормотала я, - а он говорит, что недавно поел. Будем пить чай. - Не знаю, не выяснили этого в милиции или только вам не сказали, - одновременно ответил Марек. - До него было легко добраться при условии, что знаешь где искать. Если бы Люцина рассказала милиции, откуда его помнит... - Ты думаешь, что милиция серьезно отнеслась бы к рассказу, как сорок пять лет назад он носился по полю? - усомнилась я. - Или, что он из Лукова, потому что прабабка устраивала прадеду скандалы? - А он не из Лукова. Он из Голодомориц. - Извини, откуда? - вдруг заинтересовалась Тереза. - Из Голодомориц. Это такая деревушка под Луковым. Станислав Менюшко был последним потомком семьи, которая жила там с незапамятных времен. Перед уходом в армию он продал хозяйство, потом работал на местной МТС, а потом куда-то пропал. О нем никто ничего не знает. - Понятно, куда пропал, - промычала Люцина занятая обгладыванием скелета громадного индюка, который стоял в блюде перед ней. - В наше фамильное болото... Теперь уж я буду рассказывать милиции все, что вспомню... - Бедная милиция! - сочувственно вздохнула моя мамуся. На кухне засвистел чайник. - Старики помнят, что когда-то Менюшко были богаты, - таинственно продолжал Марек. - Там ходят разные сплетни и легенды, будто давным-давно у них был клад, только неизвестно, нашли они этот клад или спрятали, или просто врали, или искали его. Хозяйством никто не занимался, и оно разорилось, так что последнему Менюшко для продажи осталось немного. Чайник на кухне свистел как ошалелый. Моя мамуся беспокойно оглянулась и посмотрела на отца, который, естественно, смотрел футбол. - Вода закипела, - сказала она в пространство. - Я не пойду! - категорически отказалась Тереза. - Я тоже, - буркнула Люцина, занятая туловищем индюка. - Янек пойдет, - решила моя мамуся. - Янек! Вода кипит!... - Папа же смотрит футбол! - обиделся Марек. - Оставьте его в покое, я сам схожу... - Если пойдешь ты, то и мы можем, - заметила Люцина. - То есть, я - нет, потому что я толстая, разве что вы будете что-то рассказывать... В результате чай делали четыре человека. Марек внес в комнату поднос, заставленный всем, что подвернулось под руку, чтобы не пришлось возвращаться на кухню. Тереза вынула из буфета термос и налила в него кипятку, я похвалила ее идею и захватила чайник с заваркой. - А в этом МТС? - нетерпеливо спросила я. - Про него ничего не знали? Марек помог Терезе и моей мамусе разгрузить поднос, оглянулся и положил его на диван. - Так, немножко. Они смутно припомнили, что когда-то его искал человек из города. В деревне я тоже порасспросил... Он ненадолго остановился и занялся чаем и сахаром. В его голосе появились нотки, которые заставили всех напрячься и замереть в ожидании продолжения. Люцина застыла, зажав зубами индюшачью кость. - Грргрргрр?.. - сказала она, подозрительно глядя на Марека. - Тихо! - приструнила ее Тереза. - Смотри, не подавись, давиться будешь потом! - Что за человек? - спросила моя мамуся. Марек старательно мешал чай. - Какой-то человек из города, - повторил он голосом, лишенным всяких чувств, благодаря чему стало понятно, что он говорит о чем-то очень важном. - Одна особа даже говорит, что видела этого человека. Не помнит, как он выглядел, но он был не очень молод и имел что-то на лице. Эта особа допускает, что нос... По всем спинам, за исключениям отцовской, увлеченной несостоявшимися голами, пробежали мурашки. - Если бы у него не было носа, я думаю, он бы запомнился всем, - критически заметила Тереза. - А это, случайно, не тот же самый? - спросила я неуверенно. - Облизанный? И Тереза и Франек говорили, что у него расплющенный нос... - Естественно, тот же, - сообщила Люцина пытаясь добраться до ребер. - Он спрашивал про Менюшко - Менюшко умер, а потом стал спрашивать про нас. Как это вам нравится?.. На мгновение воцарилось гробовое молчание. Тереза посмотрела на Люцину демоническим взглядом. Люцина покрепче впилась в ребра, и кусочек кости упал прямо в ее стакан, разлив чай. Тереза выпрыгнула из кресла. - Сейчас как грохну тебя этим индюком, и облизанный не понадобится!... Люцина, вместе с блюдом, на всякий случай отодвинулась. Моя мамуся успокаивала сестру, пытаясь достать кость из стакана, при этом ей удалось разлить остатки чая. Марек принес из кухни другой стакан. Тереза жаловалась, что на нее капает со скатерти. Я не обращала на них внимания. Все происшедшее складывалось в зловещую, но логичную картину. - Что-то мне подсказывает, что все это не так уж и глупо, - сообщила я им. - С одной стороны - клад Менюшек, с другой - последняя воля дяди Антона... Возможно, что сокровища Менюшек хранились у нашего прадеда, возможно, он прятал их от прабабки, которая, во-первых, имела что-то с Менюшко, во-вторых, как известно, была человеком нелегким... Возможно, что из-за этого сокровища они и начали ругаться... - Друг с другом? - сердито прервала Тереза. - Не знаю. Это тоже возможно. Но, скорее всего, облизанный тоже из Менюшек. У местного Менюшко было больше прав, он его и грохнул, чтобы не морочить голову, и остался со всеми правами один... - А зачем он дал ему наши адреса? - опять перебила Тереза. - Этот Менюшко должен нас передушить по очереди, или как? - Ох, ну не передушил же - значит, забудь, - нетерпеливо сказала моя мамуся. Люцина залилась сатанинским смехом над обгрызенным скелетом. - Облизанный - живой, - заметила она. - У него еще есть шанс... - Я уезжаю, - энергично сообщила Тереза. - То есть, нет, я думаю - надо отдать это потомкам Менюшко... - У Менюшко нет потомков, - напомнил Марек. - Этот был последним. - Что ты им хочешь отдать? - поинтересовалась моя мамуся. - Не знаю. Но похоже, что мы кого-то надули. Мне это не нравится. Думаю, надо что-то предпринять. У Люцины из блюда выпрыгнул следующий обломок скелета. Тереза вскочила, выхватила у нее из-под носа индюшачьи останки и отставила на поднос. Люцина тонко мяукнула, провожая взглядом любимое лакомство, и наклонилась ко мне. - Я же говорила, что деньги от нее надо спрятать, - озабоченно зашептала она. - Может, в твоем подвале?.. - Там замок плохой и окно выбито, - ответила я, обрадовавшись, что как раз сейчас на моем счету нет ни гроша. - Что это вы шепчетесь? - подозрительно поинтересовалась Тереза. - Ничего особенного, - невинно ответила Люцина, - нам тоже кажется, что наша семья когда-то кого-то надула. Если у Менюшко нет потомков и облизанный претендует на это сокровище в одиночку, ничего не остается - отдаем облизанному... Тереза недоверчиво посмотрела на нее. - Ты что, чокнулась? Преступнику?!.. Убийце?!.. - Но ты же сама уперлась... - Но у нас же ничего нет! - обиделась моя мамуся. - Что вы собираетесь ему отдать? Ни у Франека, ни у нас ничего нет! - И ты думаешь, он в это поверит? - язвительно спросила Люцина. - Он приехал за кладом, который наша семья потеряла. А если и поверит - поубивает хотя бы из мести... - Связь облизанного с Менюшко не оставляет сомнений, - подвела я итог. - Ведите себя потише, что-то проясняется. Он спрашивал про Менюшко, этот, с носом. Допустим, что это он. Спрашивал о нас, украл у Франека адрес в Тарчине, нашел всю семью, расспрашивал Терезу в Канаде, приехал сюда. Не знаю, убил он Менюшко или нет, но тот человек, которым он интересовался, умер. Мало того, умер вместе с нашими адресами, то есть, выходит так, что мы в списке... - Дядя Антон сказал, что у нас есть что-то чужое, - подхватила Люцина. - Облизанный не успокоится, пока этого не заберет. Может, этот несчастный Менюшко украл у него адреса только для того, чтобы нас предостеречь, возможно, поэтому он и умер... Атмосфера опять насытилась страхом. Тайны предков проявили себя ненароком, но так, что в стыла кровь жилах. Под потолком зазвучал заупокойный загробный хохот, мысленно я увидела отца Франека, двоюродного деда Антона, пытающегося на смертном ложе сбросить тяжесть с семейной совести. Как минимум половина этого груза легла на нас... - А нос у него был, как у Никсона, - вдруг сказала Тереза понурым голосом. - И вся верхняя челюсть, не только нос. - Вы действительно думаете, что он затаился там на лестнице? - спросила моя мамуся с искренним удивлением. - Ведь у него было столько времени, а он ничего нам не сделал! - Не было удобного случая, - злорадно пробормотал Марек. - Он искал клад, - объяснила я. - Надеялся, что мы отдадим все полюбовно, но, как только потеряет надежду, испортит свет на лестничной клетке и передушит всех, кто выходит... Люцина вдруг оживилась, как будто близкая перспектива быть задушенной добавила ей бодрости. Она подхватилась и начала собирать со стола тарелки. - Какая прелестная история! - радостно сказала она. - Никогда бы не поверила, что в нашей семье откроются такие тайны! Слушайте, едем в Волю! Тереза, которая тоже поднялась, застыла, сочувственно на нее посмотрела и постучала по лбу ручкой ножа. - Сдурела? - спросила она уныло. - Хочешь быть поближе к тому болоту, чтобы облегчить ему задачу? - Брось. Надо все изучить. Теперь ясно: там что-то происходит. Неизвестно почему, но все мчатся туда - и Менюшко, и те двое, которые про нас спрашивали... - Менюшко проявил даже некоторую настойчивость, - заметила я. - Вот именно. Здесь мы больше ничего не придумаем. Я еду, а вы как хотите! - Я _н_е_ еду! - крикнула Тереза и со всей силы, наверное, для подкрепления решения, грохнулась на диван, прямо на поднос, блюдо и скелет индюка. Мы легко убедили ее, что это была божья кара за необдуманные слова. Ни у кого еще не получалось забрать что-нибудь у нашей семьи, без многочисленных попыток, долгих усилий и страданий. На веки вечные нам останутся угрызения совести и пятно на фамильной чести. Ярко обрисованный Люциной образ переворачивающихся в гробу предков решил все окончательно. В результате, желание выехать проявили все женщины, даже тетя Ядя. Остающиеся в Варшаве Марек и отец явно испытали облегчение... - Я убираю здесь, убираю, а мусора не убывает, - недовольно сказала моя мамуся, посмотрев вокруг и временно прекратив выковыривать обломком кухонного ножа большой камень. - Похоже, что его становится даже больше. - Значит, так убираешь! - взорвалась Тереза. - Лентяйка! - А мне кажется, что убывает, - примиряюще возразила тетя Ядя. - То есть, местами убывает... - Сейчас добавиться той шелухи, которую вы набросаете, - сварливо заметила Люцина. - Шелуху мы уберем сами, - обиделась Тереза, - много тебе от нее не останется. Вместе с тетей Ядей они лущили горох. Моя мамуся и Люцина убирали ржавые железки и камни с территории вокруг развалин, решив превратить свалку в элегантный газон. Люциной управляла страсть копаться в земле, а моей мамусей - надежда обнаружить следы самого старого колодца, который, по неизвестной причине, был ей необходим для полного счастья. Несмотря на то, что работа продолжалась уже четвертый день, результаты ее были ничтожны. Свалка упорно сопротивлялась. Я зашла за коровник - склоны развалин пробудили во мне некоторый интерес. Я как раз привезла из фотомастерской в Венгрове отпечатки с пленок тети Яди, просмотрела их и на одном из снимков обнаружила замечательный предмет. Это была необычайно красивая дверная ручка, большая, узорчатая, с какими-то причудливыми выкрутасами. Она лежала на переднем плане, хорошо видимая среди камней и железок. Сзади Тереза с Люциной тащили какую-то длинную цепь, они выглядели так, будто были закованы в нее, но, увлекшись ручкой, я не обратила на это внимания. Ручка лежала не на свалке, а у подножия развалин, там, где никто не наводил порядка, то есть был шанс, что ее до сих пор не убрали. С фотографией в руке я отправилась за коровник. Не отвечая на предложения о сотрудничестве, я забралась на развалины и посмотрела вокруг. Ручки нигде не было. - Эй, здесь лежала ручка, - сказала я с беспокойством, - кто из вас ее выбросил и куда? - Может поможешь? - упрекнула меня Тереза. - Сейчас. Сначала ручка. Слушайте, здесь лежала ручка... - Какая ручка? - заинтересовалась тетя Ядя. - Красивая. Она была здесь - получилась на твоей фотографии. Признавайтесь, где ручка? - Никакой ручки я не видела, - сообщила моя мамуся, стоя над своим камнем. - Я тоже. - Вздохнула Люцина и перестала долбить землю палкой с железным наконечником. - Если бы я нашла красивую ручку, я бы ее не выбрасывала, а хорошо спрятала. Там никто ничего не делал. - Да, но она была здесь, а теперь ее нет... Я спустилась с развалин и посмотрела на снимок, чтобы найти место залегания антиквариата. Я посмотрела раз, потом еще, сравнила фотографию с натурой и поняла, что что-то не сходится. - Брешете! - обвинила я их. - Все перевернуто и многого не хватает. Что вы здесь делали? Уничтожали семейные реликвии? Все единогласно присягнули, что до развалин и пальцем не дотрагивались. Никто там ничего не делал, они занимались исключительно свалкой, а развалин никто не трогал. - Как это не трогал, если они тронуты, причем основательно! Сами посмотрите! Здесь был холмик, а теперь яма, здесь торчали камни, вот... Теперь ничего не торчит, зато здесь завалено... Люцина первая вырвала у меня из рук фотографию, но насмотреться на нее не успела. Все недоуменно и недоверчиво набросились на нее и начали с интересом сравнивать. - Она права, - сказала Люцина. - Тут все выглядит по другому. Кто-то здесь рылся. - Не может быть, никто здесь не рылся! - запротестовала моя мамуся. - А это что? Само раскопалось? - А кто рылся? Ты? Я нет. - Я тоже нет. Тереза, ты рылась? Ядя, может ты? Тереза очень убедительно возразила. Тетя Ядя с удивлением всматривалась в разницу между развалинами и снимком. - Ничего подобного! - обиделась она. - Смотрите, какое вещественное доказательство у меня получилось... Действительно, весь этот кусок выглядит абсолютно иначе... Мы уставились на преобразившиеся развалины, на заросли крапивы и большие запыленные лопухи, открывая все новые различия и не понимая происходящего. Больше всего я жалела потерянную ручку. Люцина показала пальцем на березку, которая раньше росла, а теперь лежала. - Свежая, - заметила она, - еще не высохла. Ее вырвали недавно. - А эта цепь? - вдруг обиделась моя мамуся. - Мы вытягивали ее для того, чтобы здесь бросить? Не удивительно, что свалка не уменьшается, если собственные сестры подбрасывают мне всякий хлам! - Я никакой цепи не подбрасывала, - с легким раздражением запротестовала Люцина. - Как это нет? На фотографии видно! Теперь не отвертишься! Я оглянулась. Огромная цепь, которой на фотографии были опутаны Тереза с Люциной, лежала возле развалин, на краю свалки. Тереза обернулась и тоже вытаращилась на нее. - А это здесь откуда? Я же выволокла ее аж туда, под забор!.. Наконец, всем стало ясно, что в работы по наведению порядка вмешалась какая-то внешняя сила. Ни одна из нас не тащила обратно чертовски тяжелую цепь, которая перед этим была отнесена на добрый десяток метров в сторону. Тетя Ядя засвидетельствовала, что собственными глазами видела, как две взмыленные сестры бросили ее возле зарослей акации. Тщательные поиски позволили обнаружить коровью челюсть, которая на фотографии лежала рядом с ручкой, а теперь оказалась в самом центре свалки. Что касается отдельных камней, проидентифицировать их не удалось. - Похоже на то, что мы убираем, а кто-то приходит и подбрасывает новый мусор, - задумавшись, заметила Люцина. Он берет с развалин что ни попадя и бросает туда. Теперь у нас есть занятие до самого судного дня... - У меня нет, - сухо прервала Тереза. - Я вернусь в Канаду, даже если здесь будет неубрано. - Не понимаю, кому может мешать то, что мы наводим здесь порядок, - обиделась моя мамуся. Я уже открыла рот, чтобы представить свои мысли по этому поводу, но посмотрела на Люцину и прикусила язык. Было похоже, что она думала о том же. Тетя Ядя выдвинула несмелое предположение, что Франек таким тактичным способом пытается дать нам понять, что не желает у себя никаких перемен. Или Ванда - его жена. Или Ендрек - его сын. - Не может быть, - энергично вмешалась моя мамуся. - Они могут восстановить свалку и после того, как мы уедем. Но я их сегодня же спрошу... Проведенное вечером расследование доказало невиновность всех обвиняемых. Франек целыми днями работал в поле и не имел времени на глупые шутки. Ендрек не проявлял никакого интереса. Он был чуть живым, поскольку отец запряг его как першерона, о подбрасывании цепей он и думать не мог. Ванду очень смешили чудачества родственников из города, но она не собиралась принимать в них участия, имея достаточно забот по хозяйству и больное колено. Туристов в деревне не было, местное население не проявляло к нам никакого интереса. Короче говоря, преступников не было. - Значит, завтра беремся за эту свалку все вместе, - решила я. - Уберем весь мусор до конца и посмотрим, что из этого выйдет. Подбросят новый или нет... Незадолго до рассвета Люцина проснулась в холодном поту. Ей приснилось что-то ужасное. В темноте, тихо, бесшумно и как-то кровожадно некто крался к развалинам. В его руке была красивая ручка с фотографии. Люцина сидела скрючившись за обломком стены и пыталась не дышать, чтобы некто не догадался о ее присутствии. Тучи на небе полностью закрыли луну, почти ничего не было видно. Некто подкрадывался и подкрадывался. Понемногу. Все ближе. Страшное напряжение возрастало. Люцина панически боялась, и окаменела от страха до такой степени, что, даже пожелай, не смогла бы пошевелиться. Некто остановился за заслоняющей ее стенкой - на фоне неба выделялся черный силуэт. Одной рукой он толкнул какой-то камень, который раскрылся как двери, другой - поднял вверх ручку. В этот момент тучи освободили луну и его лицо осветилось. Он так и замер, освещенный лунным светом. В поднятой вверх руке поблескивала золотом ручка... Люцина не рассмотрела его лица, зато хорошо запомнила выражение. Это было выражение такого смертельного страха, нечеловеческого испуга и дикой тревоги, что в Люцине что-то сорвалось. Она обрела способность к движению и подскочила, чтобы посмотреть на то, что за камнем... И проснулась. Мгновение она лежала, приходя в себя и восстанавливая в памяти кошмарный сон, в котором произошло не так уж и много и не так уж и страшно. Подумаешь, подкрался и замахнулся ручкой. Ужас заключался в настроении, в атмосфере, в осознании того, что от вида, открывающегося за камнем, перехватывало дух... Быть может, она повернулась бы на бок и заснула снова, если бы ей не припомнился другой сон. Тогда она снимала виллу с садом, огороженным сеткой. Ее комната была на втором этаже. Ей приснилось, что кто-то зашел через калитку, прошел через сад, вошел в дом и начал подниматься по лестнице. Она отчетливо видела, как он входит на лестничную площадку, тихо приближается к двери, протягивает руку, поворачивает дверную ручку... Она проснулась, просыпаясь, машинально включила ночник и увидела, теперь уже наяву, как медленно открываются двери ее комнаты... На мгновение все замерло - и Люцина, и двери и, возможно, тот, кто за ними стоял. Потом Люцина вскочила с кровати, схватила халат и, зажигая по дороге весь свет, выскочила в холл. Там никого не было. Она проверила весь дом - входные двери были закрыты. Потушив свет, она отправилась спать. Наутро, при свете солнца, оказалось, что от калитки до окна веранды, туда и обратно, на грядках отпечатались свежие следы мужской обуви... Под влиянием воспоминаний она не выдержала. В чем в чем, а в трусости ее упрекнуть было нельзя. Она тихо встала, одела халат, тапочки и спустилась вниз. Начинало светать, и кое-что уже можно было рассмотреть. Она прошла через двор, обошла вокруг коровника, приблизилась к развалинам, подошла к приснившемуся месту. И увидела то, что там было... Я проснулась от того, что меня дергали за плечо. В сером свете начинающегося утра я увидела над собой лицо Люцины. - Просыпайся, вставай быстрее, - шептала она. - Я не знаю, что делать, потому что милиция не разрешает ничего трогать, нельзя затаптывать следы, я не знаю, как рассказать все твоей матери и Терезе, может, Ядя опять окажет свои фотографические услуги. И вообще, вставай и посмотри сама, вдруг у меня галлюцинации - пойдем, только тихо, надо подумать... Я была абсолютно уверена, что несколько минут назад она свихнулась, и, как можно быстрее, встала, чтобы ее не расстраивать. В расстроенных чувствах она могла разбудить меня и топором... Люцина жестами подгоняла меня и продолжала шептать. - Кажется, у нас новый покойник, интересно, есть ли у него наши адреса, кто-то должен дежурить, надо им сообщить, пока не проснулось все село, быстрее, а то кто-нибудь его украдет, и опять будут говорить, что я все придумала... В этот момент снаружи раздался протяжный, мрачный, пронзительный собачий вой. Пистолет Франека сообщал, что, по его мнению, что-то не в порядке. Через мгновение к нему тонко и жалобно подключилась соседская сучка, Мальва. Спящая под противоположной стеной Тереза пошевелилась и вздохнула. Люцина дернула меня за руку. - Быстрее! - прошипела она и бросилась к дверям. Я помчалась за ней, усомнившись в ее сумасшествии. - Может, ты скажешь, в чем дело? - спросила я ее на лестнице. - Сама увидишь. Скорее! Надо успокоить этих собак. Пистолет сидел за коровником, задрав голову, и выл с таким вдохновением, будто давно поджидал удобного случая. Люцина затопала ногами и прогнала его грозным шепотом. Теперь выли как минимум четыре собаки. - Я думаю, что они узнали про твою находку, - расстроилась я. - Нам с ними не справиться. Что здесь и где? - Черт с ними, с собаками... Там. Иди и посмотри. Там, где было расчищено. Я направилась к развалинам и остановилась. - Ты хочешь меня шокировать? - спросила я с подозрением. - Если там настоящий труп, пусть подождет! - Шок тебе не повредит, быстрее придешь в себя. Да, настоящий труп. Свежий, в хорошем состоянии. Человеческий. Неуверенно, одурманенная всем сразу, и ранним часом, и собачьим воем, и болтовней Люцины, я приблизилась к развалинам, и действительно... В мгновение ока я пришла в себя. В том месте, где вчера я искала ручку, лежал самый настоящий труп. Я плохо разбираюсь в трупах, но если у кого-то разбита голова и взгляд неподвижно устремлен в небо, он должен быть трупом. Я глубоко вздохнула, собралась с духом и героически постаралась к нему присмотреться. - Ну? - с триумфом произнесла стоящая сзади Люцина. - Что скажешь? Звучало это так, будто она лично его убила, причем после долгих стараний. Я пока не знала, что сказать, и отодвинулась, поскольку зрелище было не из приятных. - Ты уверена, что ему уже ничто не поможет? - вяло спросила я. - Абсолютно, - спокойно ответила Люцина и тоже отошла на несколько шагов. - В конце концов, я когда-то была медсестрой. Проверила. Готов. - Это ты его грохнула? Он копался в развалинах? - Чокнулась? Проснись, наконец! Я его здесь нашла. Только что. Надо что-то делать. - Вот Тереза обрадуется! - невольно вырвалось у меня. - Конечно, надо. Надо сообщить в милицию. - Слушай, может сначала обыщем его? Если у него снова наши адреса, будет скандал. - Даже если и есть, не станешь же ты их воровать! Вот тогда будет скандал! Я его обыскивать не хочу. Жаль, что Марека нет. Люцина посмотрела на меня, так будто ее посетила свежая мысль. - Как быстро ты сможешь его сюда вытащить? - поспешно спросила она. - По-моему, теперь без него не обойтись?.. - Три часа, - ответила я, кивая головой. - Но начинать надо с милиции. - Жаль. Если бы не собаки, я бы часа три присмотрела, чтобы его никто не трогал. Я знала - что-нибудь произойдет, но не была уверена и не думала, что так быстро. Интересно, это он обрабатывал свалку или тот, кто его убил... Я опять кивнула. Люцина действительно думала так же, как я. После ручки, цепи и коровьей челюсти следовало ожидать каких-то событий. Совершенно ясно, что здесь происходит что-то странное. Я оглянулась и увидела, что со вчерашнего вечера территория не изменилась. То есть, одно из двух: либо вредителю помешали, удалив его с этого света, либо вредитель не смог, занимаясь удалением с этого света нежелательного свидетеля. А может, кто-то третий, наткнувшись на преступление, предпочел временно воздержаться от действий... - Все-таки придется это расчистить, - сказала я убежденно. - Только не сейчас, - трезво заметила Люцина. - Иди и начинай что-то делать, сейчас сюда слетится все село. Что касается села, из-за полевых работ слетелась только половина. На пост милиции, находящийся в полутора километрах, я поехала не сразу, сначала отправилась на шоссе, где мне посчастливилось встретить молочную цистерну. Шофер, любитель детективов, не только согласился позвонить в Варшаве по данному ему номеру телефона, но, услышав о преступлении, с большим воодушевлением предложил привезти этого мужчину лично. В восемь часов они будут здесь. Я похвалила его идею, поблагодарила, и цистерна рванулась вперед на недоступной грузовикам скорости. Исполнив свои обязанности, я вернулась к дому Франека. Со стороны дороги развалины караулил Ендрек, страшно довольный выдавшейся минутой отдыха. Сторожить труп для него было намного приятней, чем работать в поле, он был почти благодарен убийце за услугу. С другой стороны, возле поля, собрались остальные родственники, постепенно приходящие в себя после первого шока. Тетя Ядя дрожащими руками заряжала в фотоаппарат новую пленку, использовав предыдущую для полной обработки места происшествия. Тереза ругала меня и Люцину. - И чего вы по ночам шляетесь, будто вам блохи спать не дают! Я проснулась от какого-то воя. Нет, я с вами не выдержу!.. - Это не мы выли, - невинно перебила ее Люцина. - Это собаки... - Все равно! На кой черт тебя туда понесло! Чего ты бегаешь, вместо того чтобы спать?! Тебя глисты мучают?! Не могла подождать до утра?! - Не могла, надо было посмотреть, что там такое. - Могла и утром посмотреть! И вообще, его мог найти и кто-нибудь другой! Опять все свалят на нашу семью! - Но теперь она сможет помочь милиции, - утешила моя мамуся. - Она видела убийцу и знает, как он выглядит. - Ничего подобного, - с непробиваемым спокойствием ответила Люцина. - Вовсе я ничего не знаю. - Как это? Ты же сказала, что видела его лицо! - Во-первых, это было не лицо, а только смазанная испуганная маска. А во-вторых, это был не убийца. - А кто?! - Не знаю. Чужой человек. И зачем он приходил, не знаю. - Это понятно, - злорадно заметила Тереза. - Он приходил за этой красивой ручкой. Вы специально все придумываете, чтобы я в отпуске не соскучилась? - Подождите, а кто этот покойник? - спросила я. - Тоже чужак? Кто-нибудь из вас его знает? - Франек говорит, что, кажется, когда-то его видел, - сказала моя мамуся, а подпирающий коровник Франек тяжело вздохнул и махнул рукой. - Но не знает, где и когда, а милиции вообще признаваться не будет. А Марек наконец займется этим серьезно?.. Милиция приехала довольно быстро, переполошив воем сирен все окрестности. Люцина хладнокровно рассказала представителям власти оба сна, объясняя посещение древних развалин посреди ночи. На этот раз наших адресов у трупа не было. Что у него было, нам не сказали, а подсмотреть мы не могли, поскольку всех нас сразу же увели из-за коровника во двор. Собака дошла по следам до стога сена под лесом, а потом до автобусной остановки, но не сообщила, по чьим следам идет - убийцы или жертвы. Со следа Люцины ее вернули сразу. О присутствии Марека на месте преступления я догадалась, когда цистерна с молоком, теперь уже пустая, в гоночном темпе пронеслась через все село, громко сигналя и распугивая домашнюю птицу. Я сразу поняла, что он вышел из машины там, где не обратил на себя внимания. О том, что он делал потом, я надеялась узнать позже. Прибывшие представители властей провели предварительное следствие, которое позволило нам обогатить багаж собственных знаний. Это далось без большого труда, поскольку следовало из задаваемых вопросов. Покойника звали Веслав Турчин, приехал он, кажется, из Люблина, убили его около трех часов ночи, незадолго до прихода Люцины, ударив камнем по голове. Можно сказать, что убийца ударил, а Люцине тут же приснилось. Камень не нашли - все единодушно решили, что он был утоплен в болоте. Преступник зашел на луг, бульк, и привет - орудие убийства пошло ко всем чертям. Собака могла поспособствовать в решении этого вопроса, но из любопытства на лугу собралась половина села. Длительные переговоры с местным населением тоже дали некоторые результаты. Разговаривали мы с Люциной, остальные родственники сидели в садике перед домом, который был неплохим наблюдательным пунктом, куда доставлялись очередные донесения. Мужчина был чужим, но пару раз его видели. Время от времени он появлялся, шатался по селу, по кладбищу и по лесу, ни с кем не заговаривал, никто кроме священника его не знал. Но священник умер два месяца назад, значит, спросить у него не получится. Выглядел мужчина обычно, пристойно, никаких подозрений не возбуждал, никто не обращал на него внимания. Первый раз он появился примерно весной... Перед самым отъездом у милиции появился еще один вопрос. Его задал молодой сержант, высокий и щуплый, но жилистый. У него были светлые волосы, голубые глаза и милое лицо, а на лице - выражение глубокой задумчивости и озабоченности. Он уже сел в патрульную машину, но задержался, посмотрел на нас и вошел в полисадник. - Может, вы слышали фамилию Лагевка? - спросил он с надеждой. Мы посмотрели на него, после чего все взоры устремились на Люцину. Люцина сморщила брови, посмотрела на сержанта, потом куда-то вдаль, потом потрясла головой. - Нет, - сказала она с искренним сожалением. - Лагевка... Нет, никогда в жизни. И ни с чем не ассоциируется. - Жаль! - одновременно произнесли сержант и тетя Ядя, кто с большим разочарованием, неизвестно. - А кто это? - поинтересовалась моя мамуся. - Я даже не знаю, может, его уже нет, - вздохнув ответил сержант. - Нет, ничего особенного, жаль, что вы не знаете... Он вернулся на дорогу, сел в патрульную машину, и остатки милиции отбыли, оставив нас в состоянии глубокого замешательства. Неужели мы подцепили нового Менюшко?.. Марека я нашла после полудня на кладбище. Он расхаживал между могилами и внимательно изучал все надписи. Со стороны церкви за ним наблюдал какой-то мужичище, занятый ремонтом тачек. На кладбище было безлюдно, солнечно и даже приятно. Здесь царило спокойствие, и жужжали пчелы. Деревенскую тишину нарушали только поскрипывание надгробных табличек, до которых в познавательных целях добирался Марек, и действия мужичищи, большей частью заключавшиеся в стуке молотком по железу. - Ты с ума сошел? - набросилась я на Марека. - У тебя с головой плохо? Хочешь, чтобы Люцина нашла и твой труп? - Мой труп? Зачем это? - Покойник тоже ходил по кладбищу - и на кого он теперь похож? Хорошо, хоть со священником ты не поговоришь. - Со священником я уже поговорил. - С тем, который умер два месяца назад? - Нет, с теперешним. - Ну и что? Что ты здесь нашел? - Могилы твоих предков. Все в земле, ни одного склепа. Это удивительно, чтобы на таком кладбище не было ни одной солидной могилы, ни одной часовни. Здесь же жили какие-то графы. И где их хоронили? - По случаю могу объяснить. На старом кладбище. Когда-то здесь не было ни кладбища, ни церкви, и люди мотались страшно далеко, в какое-то другое село. Лет сто назад местная графиня основала церковь, трактуя это как взятку, за которую небо должно было одарить ее чувствами нашего прапрадеда. Небо обязанностей не выполнило, прапрадед смылся, и графиня в расстроенных чувствах покончила с собой, завещанием запретив хоронить графские тела на этом кладбище. Таким образом, кладбище осталось в распоряжении приличных людей, и не заразилось выродившейся аристократией. Марек смотрел на меня подозрительно, одновременно с интересом и отвращением. - Что за бред ты несешь? Только что придумала? - Это не я, это Люцина. Продаю, за что купила. Из всего этого фактами являются только наличие церкви и кладбища, ну и, как сам видишь, отсутствие графов. До самой войны их хоронили на старом кладбище. Кроме того, на церкви нет никакого упоминания об основателе, потому что графиня проделала все анонимно. Люцина все тебе расскажет со многими подробностями. Кажется, точно все знал только первый священник... Я замолчала, потому что кое-что пришло мне в голову. Покойник весной говорил со священником - и тот умер. Умер, как по заказу, как раз в нужный момент, чтобы от него нельзя было ничего узнать... Я оторвала Марека от раскопок очередной присыпанной таблички. - Послушай, а ты уже узнал, как умер предыдущий священник?.. - Не так, как ты думаешь, - ответил он сразу. - Обычно умер, от старости. Ему было больше восьмидесяти лет, плюс плохое здоровье. Никто его не убивал. Я об этом подумал и проверил. Это дело меня заинтересовало, возможно, придется съездить в Люблин... Он углубился в заросли боярышника и ежевики, методически обследуя самую старую часть кладбища. Зачем - я не понимала. Я не полезла за ним в эти колючие джунгли, и вернулась к выходу, подождать его у ворот. Я подняла с земли длинный тонкий прутик и рисовала на земле узоры, стараясь одновременно думать и наблюдать за мужичищем, который мне не нравился и неприязненно рассматривал меня исподлобья. - Что это за бандит сидит возле церкви? - спросила я, когда мы покидали кладбище. - Он на меня как-то плохо смотрит. - Местный гробовщик. До сих пор ничего плохого не сделал, хотя действительно похож на разбойника. Просто он необщительный. - Выражение лица для гробовщика подходит. Слушай, милиция придумала новое имя - Лагевка. Ты уже знаешь, кто это? - Знаю. Девичья фамилия матери покойника. Сына Марии Лагевки. Люцина ничего не вспомнила? - Ничего, хоть и старалась. Никто про него не слышал. Не может быть, чтобы в таком семейном деле все время появлялись чужие люди! Марек молчал так долго, что в конце концов я не выдержала, остановилась на песчаной дороге и посмотрела на него. Его лицо было невинно покорным, а глаза полны глубоких раздумий. Скорее всего, это означало, что он уже сделал какое-то сенсационное открытие. Но было понятно, что мне он ничего не скажет. - Ну, говори же! - нетерпеливо потребовала я. - Я же вижу, что ты что-то знаешь! Пока не расскажешь, я отсюда не двинусь! - Двинешься, двинешься. Долго на такой жаре не выдержишь. Но кое-что я могу сказать. Очень возможно, что эти чужие люди скоро окажутся не такими уж и чужими... Осчастливив меня этой информацией, он спокойно отправился дальше, к дому. Я, конечно же, двинулась. На таком солнце, посреди пыльной дороги, долго никто не выдержит... Через два дня от свалки за коровником не осталось и следа. Мы работали вместе с утра до вечера, с интересом ожидая результатов. Беспокойство по поводу наших действий проявляла только Тереза. - Не понятно, правильно ли мы поступаем, - боязливо сказала она. - Опять кого-нибудь убьют... - Какое отношение это имеет к делу? - удивилась Люцина, закрепившись на вершинах притворства. - Убивать будут независимо от наведения порядка. Кроме того, при Менюшке, насколько я знаю, никто здесь не прибирал. Одно с другим не имеет ничего общего. - Не знаю... - Завтра убедишься. - А при случае, может, мы найдем этот старый колодец, - одобрительно добавила моя мамуся. - Но если завтра утром здесь будет лежать новый труп... - начала сопротивляться Тереза. - А ты предпочла бы старый? - поинтересовалась Люцина. - На такой жаре из двух зол - лучше новый... Тереза поспешила оставить тему. Я договорилась с Люциной, кто из нас появится здесь на рассвете, чтобы изучить происшедшие перемены, после чего без труда уговорила тетю Ядю увековечить очищенную территорию. Люцина питала большие большие надежды и с нетерпением дожидалась следующего утра. Назавтра оказалось, что ничего не произошло. Очищенное от железа и мусора подножие хлева осталось нетронутым. Моя мамуся торжествовала, Люцина была глубоко разочарована. - И что теперь? - спросила она немного безнадежно. - Столько работы проделали, и все впустую? - Похоже, что нам мешал этот покойник, - неуверенно ответила я. - Да, а кто же его убил! Я рассчитывала на продолжение! Происходит же здесь что-то... Некоторое время мы присматривались к моей мамусе, которая глядя под ноги блуждала по бывшей свалке, время от времени она наклонялась и разрывала своим ножом небольшие ямки. Казалось, твердо утоптанную землю можно расковырять только киркой. - По-моему, надо что-то делать, - вздохнула я. - Не может быть, чтобы он так внезапно затаился. Я тоже думаю, что что-то происходит, и чем больше происходит, тем быстрее мы отгадаем, что именно. Пока я не понимаю, что ему, собственно, нужно. - Так давай за дело! - загорелась Люцина. - Можем раскопать развалины! - Развалины жалко, все-таки старина... - Может, много копать и не придется, вдруг, он вмешается сразу. Мы же не можем все бросить! С последним утверждением я согласилась без колебаний. Я стояла под стеной коровника и смотрела на утоптанный грунт. Кроме того, что надо что-то делать, в голову ничего не приходило. - Никаких следов нет, куда она могла подеваться, - недовольно сказала моя мамуся, выпрямляясь над очередной ямкой. - Где-то здесь должна быть верхушка. - Какая верхушка? - поинтересовалась Люцина. - Верхушка колодца. Остатки кладки. Я думала, что без мусора легко ее найду... - Ах!.. - сказала Люцина. Мы посмотрели друг на друга, одинаково обрадовавшись идее. Конечно, мы же можем искать колодец! Причины поисков не имеют никакого значения, пусть их выдумывает моя мамуся... Смертельно удивленная Тереза не скрывала опасений по поводу наших умственных способностей. Ее удивлял не столько энтузиазм старшей сестры, которая давно скучала по колодцам, сколько тот факт, что мы с Люциной вдруг начали ее горячо поддерживать. Мы вцепились в колодцы, как репей. Несмотря на дикую жару и вонь из коровника, мы втроем долбали окаменевшую почву, приглашая поучаствовать в этом необыкновенном мероприятии и Терезу с тетей Ядей. Тетя Ядя уже начала сдаваться, но Тереза твердо отказывалась. - А когда мы его найдем, то можем и раскопать, - шепнула мне Люцина, вытирая пот со лба. - Что нам мешает. Может, что и получится... - Только побыстрее, а то мы зажаримся здесь, как на сковородке... - Вы чокнулись окончательно, - испуганно сказала Тереза, увидев, что тетя Ядя берет вилы. - У вас солнечный удар. Я ухожу, потому что боюсь помешанных... Каменный панцирь за коровником поддался только после привлечения на помощь Ендрека. Жнива еще не начались, луг был скошен и Франек, посвященный в наши с Люциной планы, несколько одуревший и расстроенный ситуацией, делегировал сына на раскопки. Ендрек довольно быстро наткнулся на каменный круг - остатки кладки колодца, и с разбегу начал выгребать из него разный мусор. До захода солнца нам удалось выкопать яму глубиной около полуметра. На утро наше достижение было полностью уничтожено. Ямы не было, ее заполнили камни из развалин. Меня силой вырвали из сна и притащили за коровник, где над засыпанной ямой кипели семейные страсти. Люцина повизгивала от удовольствия. Тереза допытывалась у своих тупых безмозглых идиоток-сестер, когда до них наконец дойдет, что какой-то негодяй пробирается сюда ночь за ночью с недвузначным намерением истребить все население. Разрумянившаяся тетя Ядя щелкала фотоаппаратом, бормоча какие-то упреки Люцине, которая, как известно, любит шляться по ночам и славится своей изобретательностью. Люцина, больше для развлечения, бросала подозрения на меня, утверждая, что я намеренно создаю сенсации, необходимые мне для следующей книги. Тереза усомнилась в существовании негодяя. Ендрек хихикал в сторонке. В мою мамусю вдруг вселился дьявол - в ней проснулся характер прабабок. - Мне все равно, кто это делает, я эту сволочь не прощу! - сердито сказала она. - Ендрек, давай раскапывать! Ендрек сразу перестал хихикать. Тереза издала протяжный стон и заломила руки. Люцина поддержала старшую сестру, подзуживая ее против сволочи и призывая к раскопкам. Я пошла по ее следам, увидев, что все наши начинания за коровником вызывают немедленную реакцию таинственного противника, который, в конце концов, может допустить какую-то ошибку и проявить себя. Это позволит разрешить загадку. Другого пути не было. Мимолетно я заинтересовалась, какой бы эффект дало разрушение коровника, но с самого начала было ясно, что проверить этого не удастся, поскольку три ни в чем не повинные коровы Франека не могут остаться без крыши над головой. Несмотря на раннюю пору, в голове блеснула мысль, что рано или поздно упорная война за яму позволит поставить бандиту ловушку. Марек принес новости как раз тогда, когда объект конфликта достиг глубины трех четвертей метра. Он посмотрел на нашу работу с таким выражением, что дырявый чугунный котел, который я относила в сторону, вылетел из моих рук. Как можно скорее я объяснила ему настоящие причины нашей любви к каторжному труду и намекнула на капкан. Люцина бросила в меня половину кухонной конфорки, сердитым движением подбородка показывая на Терезу. - Не слушай ее, она дурачится... - начала она убедительно. - Я уже давно догадалась, в чем тут дело, - прервала ее расстроенная Тереза. - Сокровища вы ищите, как же!.. Мне вы глаз не замылите, я отлично знаю, что вам нужен еще один труп! - Какой труп? - удивилась моя мамуся. - Я не слышала, чтобы дедушка засыпал в колодце труп... Да и вообще - он бы давно испортился. - Да зачем тебе этот старый труп?! - Мне ни к чему. Я его и не ищу... - Ладно, ладно, - примирительно сказала Люцина. - Труп нам не нужен, мы хотим раскрыть тайну. Что мы делаем - все равно, главное - что-то делать, потому что только благодаря этому продвигается дело... - Ага, - подтвердила Тереза. - Уже двое... - Отстань. Ты оставишь то, что мы должны отдать порядочным людям? Франек мучается, про душу дяди я вообще молчу... Может, Марек что-нибудь узнал?.. Все вдруг вспомнили, что Марек привез какую-то информацию. С искренним облегчением мы оторвались от каторжных работ, послушать сенсационное сообщение. Марек согласился рассказывать. Найденного на наших развалинах покойника действительно звали Веслав Турчин, со дня рождения он действительно жил в Люблине, там же и работал, все его знали, документы он имел настоящие и не был иностранным шпионом. Жил он один, родителей не имел, потому что они умерли, зато у него были три невесты и мачеха, живущая отдельно. Фамилия Лагевка действительно была девичьей фамилией его матери. - А мать его, кажется, была из этих мест, - сообщил Марек с каким-то подозрительным удовлетворением. - Во время войны, ребенком, ее отсюда увезли. Родители ее погибли, но она выжила. Вышла замуж за парня из Люблина, в Люблине и поселилась. Ее родители, кажется, были еврейского происхождения, точнее говоря, ее мать. Отец - нет. Отец был нотариусом в Венгрове... - Минутку, - прервала его Тереза. - Я сбилась. Чей отец? - Этой матери, в девичестве Лагевки. Дед вашего покойника. Он был нотариусом в этих местах и, возможно, вел какие-то дела с вашими предками. В этом что-то есть, поскольку здесь появляются люди из давних времен, сначала внук Менюшко, теперь внук Лагевки... - И все играют в ящик! - вырвалось у Люцины с нетактичной радостью. - Наверняка проклятие! - Никакое не проклятие, просто кто-то их тут поджидает, - внесла коррективы моя мамуся. - Еще в те времена они с кем-то поссорились... - Он что, так девяносто лет их и поджидает? - рассердилась Тереза. - Как ты думаешь, кто этот убийца? Замшелый старикашка? - Почему? То были внуки жертв, а это может быть внук убийцы... - То есть, ты хочешь сказать, что убийца может быть внуком деда? - неуверенно поправила тетя Ядя. - Какого деда? Нашего? - Да что ты несешь, наши деды были порядочными людьми! - обиделась Тереза. - Оставьте в покое этих дедов! - потребовала я, потому что в голове у меня все перемешалось. - У каждого внука есть какой-нибудь дед! Убийца тоже чей-то внук, но по этому признаку мы его не узнаем... - А ты хочешь его узнать? - удивилась моя мамуся. - Зачем тебе такие знакомства? - Спасите, - тихо сказала я и временно замолчала. Марек тоже замолчал. Он заглянул в яму, потом оставил нас и начал осматривать территорию. Люцина, осчастливленная обладанием тайной, остановилась на проклятии, все более приближаясь к мысли, будто убийство совершил дух, вампир или другие сверхъестественные силы. Вероятно, какой-то предок превратился в оборотня и теперь отплачивает прижизненные долги. Мрачно настроенная Тереза неохотно признала, что, наверное, мы действительно обладаем чем-то ценным. Это необходимо вернуть, иначе дело дойдет до резни. Появление на сцене нотариуса только ухудшает ситуацию. Тетя Ядя, имеющая какой-то отрицательный опыт общения с нотариусами, усердно ее поддерживала. Моя мамуся не обращала внимания ни на оборотня, ни на нотариуса, кроме колодца ее ничто не интересовало. Тем не менее, суть дела начинала проясняться. В прежние времена должно было что-то произойти, о чем дядя Антон не смог рассказать на смертном ложе, хотя наверняка знал, что это было. Новые потомки, постоянно всплывающие на свет божий, возможно, тоже знали, но шанса, что они все расскажут, не было. Обязательство распутать дело легло на нас. Его было необходимо исполнить, тем более, что этот таинственный клад отягощал нашу совесть. Допущение, что ценным предметом была утерянная красивая ручка, и именно ее жаждал получить убийца, казалось нам маловероятным. Таким образом, вместо того, чтобы как можно быстрее покинуть место, где появляются труп за трупом, а убийца дышит над ухом, вопреки логике и здравому смыслу, все мы решили остаться на месте. Единодушно, но каждый по своей причине. Люцина опомнилась и начала старательнее дозировать посевы паники, чтобы не переборщить и не спугнуть своих сестер с такого интересного места. Взволнованная образом измученной души дяди Антона, Тереза сломалась и отказалась от протестов. Марек не выдал нам своих мыслей, но в бездействии не остался. После полудня, без всякого нажима с чьей либо стороны, он принялся за работу. До вечера они с Ендреком вырыли яму глубиной в два метра. Камни и разные железки были свалены рядом в живописную кучу. - Ну, уж этого наш бандит засыпать не сможет, - с удовлетворением сказала моя мамуся, заглядывая вниз. - Сможет, - ответил Марек, помогая Ендреку выбраться наверх. - И даже без большого труда. - Как это? И что нам делать? - Ничего. Посмотрим, что сделает он. Ендрек посмотрел на Марека с ярко выраженной неприязнью и болезненно скривился. Тетя Ядя стала спиной к заходящему солнцу и сделала несколько снимков. Моя мамуся снова заглянула в яму. - Столько выкопали! - вздохнула она. - Что бы придумать?.. - Мы хотели поставить ловушку, - вспомнила Люцина. - Для мышей? - заинтересовалась тетя Ядя, закрывая фотоаппарат. - И крыс, - злорадно пробурчала Тереза. - Не знаю что вы хотите здесь оставить, разве что волчью пасть, или как это там называется... - Волчьих у нас нету, - оживился Ендрек. - Есть только на зайцев, но не говорите отцу - он меня когда-то за них поколотил. Но они все равно не подойдут. - Так может, волчью яму? - предложила моя мамуся. - Как раз над волчьей ямой ты и стоишь... - Давайте же что-нибудь придумаем, - упрекнула я их. Соответствующую ловушку так никто и не придумал, поэтому было выдвинуто предложение охранять яму всю ночь. Очень сильно протестовали только два человека - Марек и Тереза. - Ну и идиотки! - кричала Тереза, стуча себя кулаком по лбу. - У вас ум за разум зашел! Бандит поубивает вас также, как убил этого, как его там... внука нотариуса! Как надо хлопнуться головой, чтобы лезть ему в зубы!!! - В какие зубы, он не кусается... Марек внимательно посмотрел на Терезу. - Не может быть и речи! Я не буду охранять вас тут до утра, мне тоже надо выспаться! - Нас охранять не надо, только колодец, - поправила его Люцина. - Вот именно! А утром найдем новый труп? - Ох, и что это он стал таким трусливым?! - недовольно сказала моя мамуся. - У него одного осталось немного ума! - крикнула Тереза. - Да, ум, ха-ха! Столько работы испортить! Половину колодца вырыли, а дурацкий бандит засыплет!.. - Вы, законченные кретинки! Неужели вам не понятно, что он вас поубивает!!!.. - Меня он не убьет, - решительно сообщила Люцина. - Отчего это?! Ты с ним договорилась?! - Нет. Но я спрячусь. Я вовсе не собираюсь шастать у него под носом. Он меня вообще не увидит. - Здорово, - похвалила ее моя мамуся, - я тоже спрячусь. Тереза начала стонать и хвататься за голову. - И что с того, что ты спрячешься, идиотка, ты будешь спрятана, а он засыплет колодец! А как только ты ему покажешься!.. Люцина презрительно пожала плечами, моя мамуся легкомысленно фыркнула. - Так я и разогналась ему показываться. Как только я увижу, что он пришел, я его испугаю. - Как?!!.. - Обыкновенно. Зарычу на него, вот так... уууууууу!.. Вот посмотрите, как он побежит. - Матерь божья! - сказала смертельно испуганная Тереза. Мысль показалась мне не такой уж и плохой, и я решила подключиться к этим пряткам. Будет темно, но луна немножко светит. Спрячусь в машине, увижу чужого человека и начну сигналить. Тетя Ядя разорвала союз с Терезой и дрожащим голосом выразила желание вступить в лигу пряток. Марек некоторое время выглядел так, будто для производства нового трупа никакого бандита уже не понадобится, но внезапно изменил решение. Он обреченно посмотрел на нас и махнул рукой. - Ладно, черт с вами. Но при условии, что я назначу очередность этих пряток. И никто не имеет права высовываться дальше коровника. Можете смотреть со двора... Тереза и тетя Ядя пошли в первом эшелоне. Укрытие они себе нашли в садике возле дома, под кустом сирени. Место показалось им безопасным, потому что садик был окружен изгородью, родственники спали поблизости, за открытыми окнами, а от опасной зоны их отделяли часть двора и коровник. И действительно, они вернулись живыми. Я отсидела свое в машине, вдыхая запахи ночи, соединенные с запахами из хлева, глядя на проход между коровником и конюшней. Луна светила ярко, в селе изредка потявкивали собаки, на лугу квакали лягушки, а в хлеву терлись и бряцали цепями коровы. Больше не происходило ничего, царило полное спокойствие. В конце концов я разбудила Люцину и отправилась спать. Перед рассветом в курятнике возник дикий переполох. С ужасным шумом из него повыскакивали все куры, утки и гуси. Весь дом поднялся на ноги. Толкая друг друга мы выскочили во двор, с сеновала соскочил Ендрек, вооруженный граблями. Птица летала по двору, рассыпая перья. Из курятника, слегка припорошенная пометом, со сломанной жердью в руке, вышла моя мамуся. - И что это вас всех принесло? - нетерпеливо спросила она. - Сейчас я сторожу, никто не просил вас просыпаться... Прошло довольно много времени, прежде чем нам удалось узнать, что моя мамуся решила спрятаться в курятнике, где споткнулась о невидимый в темноте тазик. С размаху свалившись на насест, вместо бандита она смертельно перепугала птицу и всех родственников... Инспекционная проверка колодца позволила узнать, что, несмотря на такую прекрасную охрану, он обмелел почти до половины метра. - Можно узнать, где ты пряталась? - сладко спросила Тереза, поворачиваясь к Люцине. - В коровнике, - пробурчала Люцина. Я тоже повернулась к ней с большим интересом. - Единственно правильное место. И что ты видела? - Не скажу. Не хочу выражаться. - Так может что-нибудь слышала? - Конечно. Коров. Они терлись, шелестели, сопели и звенели... - Так какого черта ты вообще туда полезла, - не выдержала Тереза. - Чтобы спрятаться. И чтобы увидеть бандита. - А он тоже должен был прийти в коровник? Ты с ним договорилась?.. Прижатая к стене Люцина призналась, что еще днем высмотрела в коровнике щель между досками. Через эту щель она хотела наблюдать за территорией между колодцем и развалинами, однако щель куда-то подевалась. В темноте она не смогла найти нужные доски и все время потратила на выдалбливание другой щели. Насквозь она проковырялась как раз тогда, когда закончилось дежурство. - Хорошее ты себе место нашла! - пренебрежительно фыркнула Тереза. - Может ты нашла лучше? - Конечно, лучше! Во всяком случае мы кое-что видели! - Да, - взволнованно подтвердила тетя Ядя. - Возможно, что это был он! Этот бандит! - Как это?! И вы только теперь вспомнили?!.. Тереза и тетя Ядя торжественно подтвердили, что они единственные добились успеха, при чем раньше не отдавали себе в этом отчета. Незадолго до наступления темноты они видели какого-то мужика, который перешел через дорогу и отправился на луг. Что он делал потом, неизвестно, однако, возможно, что он вернулся и завалил колодец, используя заточение Люцины в коровнике. До этого он лазил и исследовал ситуацию... Рассказ о действиях мужика прервал Марек. - Успокойтесь, этим мужиком был я, - равнодушно сказал он. - Я хотел бы задать вам один вопрос... - Ну, знаешь! - обиделась тетя Ядя. - А я еще удивлялась, как это ты согласился на дежурства! - закричала я. - Я должна была догадаться!.. - И что? - заинтересовалась Люцина. - Ты что-нибудь видел? - Ничего особенного. Я хотел бы задать вам... - Я больше сторожить не буду! - внезапно сообщила Тереза. - Чтобы он из меня дурочку делал! - Это он делал из всех нас, чем тебе плохо, - успокоила ее моя мамуся. - Я хотел бы услышать от вас ответ на один вопрос, - повторил Марек измученным голосом. - Если состоится конференция, то я сяду, - уведомила нас Люцина. - Проводить совещание стоя я не намерена! Она оглянулась, нашла половинку донышка от бочки, положила ее на камни и уселась. Мы последовали ее примеру, используя в качестве кресел разнообразные предметы. Марек остался стоять над ямой. - Могу я у вас узнать... - начал он. - Не толкай меня! - заворчала моя мамуся на Терезу. - У меня доска кончается! - Кто толкается?! Это ты меня толкаешь! Я и так на краешке сижу! - Попробуй сесть на задницу, - подсказала Люцина. - Нет, я этого не вынесу, - сказал Марек с ярко выраженной яростью. - Вот, вот! - услужливо подтвердила Тереза. - Я об этом и говорю! - Вы ему разрешите, наконец, задать свой вопрос?! - не выдержала тетя Ядя. - Мне интересно, что он хочет узнать! - Говори и не обращай внимания на мелочи, - посоветовала я. - Если они не расслышат, я им потом повторю. Порядка все равно не дождешься. Марек вздохнул и посмотрел в яму. - Я хотел бы знать, зачем вы, собственно, раскапываете этот колодец? Некоторое время царило молчание. - Там была очень хорошая вода, - неуверенно отозвалась моя мамуся. - Дед уронил туда золотые часы, - таинственно произнесла Люцина. - Их стоило бы достать. - А может, у бабушки порвалось жемчужное ожерелье? - ядовито сказала Тереза. - Его тоже стоит достать. - А знаете, это прекрасная мысль, - похвалила я их, прежде чем Марек успел открыть рот. - Должны же мы что-то говорить, когда нас спросят, какого дьявола мы раскапываем колодец! - Как это? Ведь Марек как раз и спросил, - напомнила удивленная тетя Ядя. - Мне кажется, что вы говорите какие-то глупости... Марек оторвал взгляд от ямы и посмотрел на нас. - Конечно, - согласился он, - это может пригодиться, нет сомнений, что кто-нибудь поинтересуется. Мой вопрос был риторическим, я знаю, что вы рассчитывали заманить врага. Но мне интересно, можно ли его заманить чем-то другим, или он интересуется только колодцем, или мешает любым действиям... - Спроси у него, - доброжелательно посоветовала Люцина. - Я уже думала разобрать коровник, но коровы мешают, - одновременно ответила я. - Ты придумал, как проверить? - Нет, у меня есть идея ловушки, но про это после. Не приходило ли вам в голову, что должна быть причина, по которой именно здесь нам вставляют палки в колеса? - Приходило, мы и хотим отгадать эту причину, - живо ответила Люцина. - Мы с самого начала знаем, что существует какая-то тайна. - Вот именно. Был разговор о каком-то потерянном имуществе. Отец Франека дал понять, что что-то, что необходимо отдать, находится здесь. Где, не в колодце же! - К чему ты клонишь? - неуверенно спросила я. - К тому, чтобы соединить одно с другим. Оставить в покое этот колодец и начать раскапывать, например, развалины. Быть может, тут действительно что-то было спрятано, начнем это искать осмысленно, а при случае увидим, что сделает наш противник. В этих развалинах, кажется, есть подвал... - В подвале ничего нет, - категорически остановила его моя мамуся. - Я знаю этот подвал отлично, все мы игрались там в детстве. Франек тоже знает. Там никогда ничего не было. - Откуда вы знаете? - Сама видела. - Но это могло быть спрятано давно! Замуровано! - Ничего там не замуровано. Один камень. Если я говорю, что видела - значит, видела. - Перестаньте ссориться, - решительно потребовала я. - Здесь надо использовать дедуктивный метод. Где бы тебе показалось логичным спрятать что-нибудь в те времена? Спрятать безопасно? - Ну не в колодце же! - раздраженно огрызнулся Марек. - А где? - В разных местах! Замуровывали в склепах, в подвалах, закапывали в землю!.. - В колодце, по-твоему, наиболее бессмысленно? - Конечно! - В таком случае, моя мамуся права... - Вот, пожалуйста! - победоносно заметила моя мамуся. - Сиди тихо, а то я тебя спихну! - прикрикнула на нее Тереза. - Если мы хотим отгадать, что давным-давно могли сделать наши родственники, мы должны принять действия наименее логичные и наиболее бессмысленные, - продолжила я с вдохновением. - Если что-то и есть в нашей семье, что, как сам видишь, дожило до сегодняшних дней, так это то, что мы всегда поступаем не так, как того требует здравый смысл. Даже во время последней войны моя бабка загнала всю семью под снаряды. Все люди бежали в одну сторону, а наша семья - в другую, как раз туда, куда падали снаряды. Я уже и не вспоминаю про другие случаи. Если здесь что и спрятано, то спрятано абсолютно бессмысленно. Правда, эта удивительная особенность переходит из поколения в поколение по женской линии, но я обращаю ваше внимание, что в этом фарсе замешана моя прабабка. То есть, хоть здесь и собственность прадеда, но женская линия тоже имела право голоса. - Она не так уж и глупо говорит, - похвалила меня Люцина. - Интересно, откуда это все взялось... Марека мы, казалось, убедили неполностью. Он, задумавшись, посмотрел на нас, потом в яму, потом вдаль. Даль, по-видимому, что-то ему сказала, потому что он вдруг принял решение. - Ладно, черт с вами. Раскопаем до конца и успокоимся. Про ловушку я расскажу дома... Для ловушки был необходим фотоаппарат со вспышкой. Аппарат был у тети Яди, а вспышку я могла позаимствовать у приятелей в Варшаве. Местом дежурства была выбрана крыша коровника. На балках под крышей необходимо было сделать помост, в крыше дыру, через дыру высунуть соответственно нацеленный фотоаппарат, подождать, пока придет противник и снять его за работой. Пойманному на горячем бандиту можно будет задать несколько вопросов... За изготовление помоста и дыры Марек принялся сразу. За вспышкой я могла поехать только через три дня. Была пятница, на следующий день приходился выходной, я знала, что до самого понедельника никого из друзей дома не застану. Я предложила пока вытянуть на крышу коровника электрический провод, прицепить к нему соответствующе сильную лампу и зажечь ее в нужный момент. Идея отпала из-за отсутствия сильной лампы, дома у Франека были только сотки, а в магазинах в Венгрове - только на шестьдесят ватт. В другие магазины я успела только после закрытия. Кроме того, Марек настаивал на вспышке, утверждая, что простое наблюдение за противником ничего нам не даст, надо добыть его фотографию, которая потом станет вещественным доказательством. Я начала подозревать, что он знает что-то еще, ночная прогулка под видом мужика принесла какие-то результаты и, быть может, он даже кого-то видел. Франек переносил наши приготовления с ангельским терпением, а узнав о результатах нашего обсуждения, проникся слабой надеждой. Хотя сокрытие чего-либо в колодце казалось ему мыслью достаточно идиотской - нельзя было исключать, что в густом мраке тайны блеснет светлый лучик. Он решил принять участие в мистификации и предложил работать в ночь с субботы на воскресенье. В воскресенье, конечно, тоже можно, но лучше не надо, потому что это произведет сенсацию - все село будет тыкать в нас пальцами. - Но до субботы он успеет все засыпать! - обиделась моя мамуся. - И что, начинать сначала? - Суббота завтра, - едко заметила Тереза. - Ну и что? У него будет целая ночь. Франек махнул рукой. - Пусть заваливает, черт с ним. Втроем раскопаем... - Будет темно, - предостерегла Люцина. - Он может вас поубивать. - Всех троих? Он с автоматом придет? Все равно нам придется меняться, один всегда будет начеку... - Если бы он не завалил все сегодня, и ночи бы не понадобилось, - вздохнул Ендрек. - Хватило бы пары часов после рассвета и все... - Начинать лучше с вечера. Мы присветим немного, хоть лампы и слабые, но что-то дадут. У меня где-то валяется кусочек провода, подключим... Марек неожиданно поддержал Франека. По его мнению, предстоящий завал колодца не имел никакого значения, они справятся со всем его содержимым, поэтому можно предоставить преступнику свободу действий. Несомненно, он старался избавиться от родственников, чтобы оставить себе свободу действий. Я была уверенна, что он собирается затаиться в темноте и поймать негодяя собственноручно, не причиняя ему большого вреда, поскольку пока не было доказано, что убийца и вредитель одно и то же лицо. Один человек мог совершать преступления, а другой заваливать яму... Моя мамуся больше не отозвалась ни словом, исчезла с горизонта и появилась только за ужином. Люцина присмотрелась к ней и быстро повернулась ко мне. - Боже мой, - сказала она паническим шепотом. - Твоя мать что-то задумала. Посмотри на нее! В глазах моей мамуси появился шельмовской блеск, на лице ее отражалась плохо скрываемая радость. Оживленная и довольная, она уселась за стол. - Что-то она натворила, - озабоченно решила я. - Как бы узнать, что она наделала, прежде чем проявятся результаты... - Попробуем дипломатично... Ничего не вышло. Осторожные вопросы и очень дипломатичные предположения не дали никаких результатов - моя мамуся с невинным удивлением отпиралась от всего. Только Ендрек, который пришел на кухню последним, дал нам почву для размышлений. Он так обескураженно смотрел на мою мамусю, что после ужина мы с Люциной взяли его в оборот. - Тетя запретила мне говорить, но я все равно не знаю, в чем дело, - обеспокоенно сказал он в ответ на наши нервные вопросы. - Она попросила меня нарубить деревяшек. - Что попросила?.. - Деревяшек нарубить... - Каких деревяшек?! Для чего?! - Откуда я знаю, для чего? Попросила нарубить чурочек и застрогать их с двух сторон. Ну, я нарубил и застрогал. - И что она с этим сделала? - Ничего. Лежат. Кучей у сарая. Ей-богу, зачем они ей, не знаю... Мы с Люциной переглянулись. Замыслы моей мамуси были непонятны. Она могла запланировать для себя костер, но зачем для костра заструганные чурки? Если бы она разбросала их возле колодца, был бы шанс, что преступник о них споткнется, но у сарая?.. На всякий случай мы решили только притвориться, что идем спать, а на самом деле следить за моей мамусей, которая, в свою очередь, притворялась занятой чтением. Она читала книжку до тех пор, пока не решила, что все уже спят, после чего тихонько встала, выскользнула во двор и скрылась в тени сарая. Мы с Люциной подглядывали за ней, высунувшись из окна на кухне, если вытаращивание в темноту можно назвать подглядыванием. Мы услышали тихий скрип двери сарая, какой-то шелест, звук легкого постукивания дерева по дереву и наконец все затихло. - Ради всего святого, что она там делает? - шепнула я. - Надо бы посмотреть, а то этот бандит ее убьет. Я пойду вокруг коровника и зайду ей с тыла. - Иди, я подожду здесь. Только смотри, чтобы он тебя не прихлопнул... В результате, на проказы моей мамуси нарвался Марек. Прежде, чем в темноте, едва рассеиваемой слабым светом месяца, я успела на цыпочках обойти вокруг курятника, сеновала и сарая, миновав заросли крапивы и осота на краю луга, моя мамуся все прояснила. Что-то грохнуло по стене коровника. Марек, ожидающий там бандита, успел уклониться в последнюю секунду. Дало это ему немного, поскольку в следующее мгновение что-то просвистело над его головой, затем в стену бабахнули два следующих снаряда. Марек исполнил классическое "ложись" и залег под стеной, не понимая, откуда берутся залпы с той стороны и кто их производит, если выслеживаемый негодяй находится в противоположном направлении. В этом он был уверен, поскольку дождался появления в районе развалин черного силуэта, который, крадучись, направился к колодцу. Марек прокрался через двор, намереваясь затаиться за углом коровника, и тут появился новый враг. Снаряды стучали по стене, некоторые перелетали коровник и с шелестом скрывались в темноте. Из темноты раздался короткий стук камней и звук удаляющихся шагов. Энергичный обстрел над головой не позволил Мареку кинуться за ними. Когда, вопреки стараниям, свалившись в крапиву и какую-то яму, я, наконец, добралась до места сражения, за сараем уже царила тишина. Скрип и удар двери указали, что кто-то забаррикадировался изнутри. Я споткнулась и свалилась на Марека. - Что ты тут делаешь, черт возьми?.. - дико зашипел он. - Посвети, - попросила я слабым голосом, предчувствуя самое плохое, догадываясь, в чем тут дело. Марек щелкнул фонариком. В кругу света я увидела низкий березовый пенек, о который споткнулась, а вокруг него россыпь чурок в форме веретена. Двери сарая опять скрипнули, открылись, и в свете фонаря показалась моя мамуся с дрыном в руке. - Ну как? - весело спросила она. - Он испугался? Марек некоторое время смотрел на нее. - Не знаю, как он, а я точно... - Я должна была раньше догадаться, - разочарованно сказала я. - Эти обструганные чурки... Может, это и удивительно, но правда - моя мамуся в молодости великолепно играла в чижика. Я знала про это, неизмеримо этим гордилась и неоднократно хвасталась. Я должна была сразу догадаться, для чего ей могут понадобиться деревяшки, заостренные с двух сторон. Она еще не утеряла старых талантов... - Я хотела в него попасть, - призналась она нам. - Он бы мне ничего не сделал, я бы закрылась в сарае на крючок. Я в него не попала? - Не знаю, - ответил Марек странным голосом. - Может, он был далековато? - Как далековато? Я видела его здесь, он прыгал прямо у этой стены! - Здесь, у этой стены, как раз был я. В меня вы почти попали, да... Люцина, как ошалевшая змея, шипела в кухонное окно, требуя нашего возвращения домой и объяснения событий. Моя мамуся, озабоченная и обиженная, объясняла, что рукой так далеко она добросить не может, а методом чижика могла поразить противника, оставаясь на безопасном расстоянии от него. - Я думаю, что коров ты тоже перепугала, - упрекнула я ее. - Свиней, - поправила Люцина. - Даже здесь было слышно, как они подпрыгивают и визжат. Я думала, вы там в хлеву друг друга убиваете. - Была возможность его поймать, - горько сокрушался Марек. - А теперь - все. Мама, ради бога, оставьте этот дрын, а я на всякий случай еще посторожу, хотя очень сомневаюсь, что он сегодня вернется. Шанс мы упустили. - Зато он не засыпал колодец, - победно сказала моя мамуся, тщательно пряча дрын за кухонный буфет. Во дворе радостно и добродушно затявкал Пистолет, который только что вернулся со свидания. Я снова открыла уже закрытое окно. - Дурачок, - сказала я ему. - Если бы ты был здесь раньше и охранял дом, как положено порядочной собаке, у тебя была бы возможность налаяться вдоволь... В воскресенье, на восходе солнца, из глубины колодца донеслось глухое рычание Ендрека, известившее нас, что он докопался до дна. Аудитория у него была многочисленной, поскольку вся семья уже была на ногах. Вокруг ямы высились громадные кучи камня, которые никто не хотел относить далеко - все равно закапывать. То, что ни один камень не свалился на Ендрека, можно отнести на счет его исключительного везения. Колодец был сухим - несколько лет назад проводилась мелиорация почв и уровень воды понизился на добрых два метра. Марек спустился вниз, вдвоем они окончательно расчистили яму и приступили к тщательному осмотру. Они старательно проверили колодец сверху вниз и снизу доверху, обстучали каменную кладку, заглянули в каждую щель и наконец вылезли. - Как я и думал, там ничего нет - авторитетно заявил Марек. - Обычный добротный колодец, вот и все. Теперь вы успокоитесь? - Как это? - удивилась моя мамуся. - Действительно ничего? Зачем же он нам мешал? - Может, и ему казалось, что есть, - разочарованно заметила тетя Ядя. - Зря только напрягался... - Теперь тебе его жалко? - поинтересовалась Тереза. - Черт с ним, а вот мы... - пробормотал Ендрек. Франек тяжело вздохнул. - По правде говоря, я тоже надеялся, что этот чертов колодец что-нибудь прояснит, - грустно признался он. - Он мешал так, будто что-то знал... Ну что ж, жаль, ничего не поделаешь. - И что дальше? - беспомощно спросила моя мамуся. - Ничего, в понедельник обратно засыплем, - решил Марек. - А пока прикроем досками... Интерес к тайне слегка ослаб. Деятельность нашего противника наполняла нас надеждами, и теперь неопровержимо доказанная полная невиновность колодца вызвала разочарование. Возможно, этот злоумышленник попросту сошел с ума, а его болезнь вылилась в приступы работоспособности. Возможно, в ночь с воскресенья на понедельник у него опять будет приступ, он завалит яму и мы про нее забудем. Никто из родственников не выспался, но предстоящая спокойная ночь давала хоть небольшое утешение. Ночь и действительно прошла спокойно, зато утром в понедельник меня разбудило что-то новенькое. Это были гуси. Периодически, через каждые десять секунд, возникал скрипящий пронзительный гогот, такой сильный, будто гуси уселись на подоконник. Мне было просто необходимо нормально выспаться, поэтому, за десять секунд перерыва я попыталась уйти в себя и заснуть, но это оказалось невыполнимо. Гуси без труда побеждали. Через пятнадцать минут я встала и выглянула в окно. Внутри разгорался действующий вулкан. Большое стадо гусей расположилось за дорогой, на краю луга. Они стояли и болтали между собой. Начинал один, ему отвечал другой, после чего все вместе взрывались этим ужасным звуком. Наибольшую активность проявлял пестрый гусь, который переступал с ноги на ногу чуть в стороне от стада. - Чтоб ты сдох! - сказала я ему шепотом, наполненным искренней ненависти. Тереза, укрытая с головой, спала как убитая. Гуси радостно гоготали. Вид они являли достаточно живописный - белое стадо на зеленом лугу, освещенном лучами восходящего солнца, но акустически были невыносимы. В бессильной ярости я смотрела в окно и придумывала способ их уничтожения. На подоконнике лежала коробка спичек. Я высунулась из окна и изо всех сил, не надеясь на успех, швырнула коробок. Он не долетел даже до дороги. Когда я была снаружи, а это пришлось как раз на короткий момент тишины, послышался какой-то дополнительный звук. Я напрягла слух, но гуси вновь принялись за свое и все заглушили. Я ждала, высунувшись за окно, гуси замолчали, и снова донесся этот шум. Звучал он странно и ни на что непохоже, напоминая протяжный стон или глухой вой. Было пять утра, в селе было тихо, люди уже работали в поле, с большого расстояния доносился рокот какой-то машины. Вблизи были слышны только гуси и этот странный звук, глухой, еле слышный, протяжный и в тоже время какой-то жалобный. Я высунулась еще сильнее и локализовала его источник. Звук доносился как бы из-за коровника, со стороны развалин. Сон как рукой сняло, я схватила халат и выскочила из комнаты. Миновав угол коровника, я поняла, что жалобный вой доносится из колодца. Сердце мое екнуло, я осторожно подкралась к колодцу. Два последних метра я продвигалась на четвереньках, и, вытянув шею заглянула вниз. Открывшаяся картина могла вызвать нервный шок. Железной лестницы не было, а деревянная, которую мы вчера забыли вытащить, стояла у стены колодца. Две верхние ступеньки исчезли, а на следующей стоял какой-то тип и пронзительным голосом звал на помощь, задрав вверх свое упыриное лицо. Если бы я не подбиралась к колодцу на четвереньках, то спикировала бы вниз, в объятия к упырю. Жуткая морда, обращенная вверх, вообще не походила на лицо человека. Окровавленная, измазанная землей, деформированная громадной шишкой на лбу, ужасно искаженная, она казалась искусственным образованием на человеческом теле. Одной рукой это странное создание держалось за боковую стойку лестницы, вторую прижимало к себе, глаза его, кажется, были закрыты, потому как на появление сверху моей головы оно никак не отреагировало, продолжая рычать и выть. Я кое-как превозмогла внутреннее и внешнее оцепенение. - Тихо!!! - заорала я дурным голосом. Рычание упыря не давало собраться с мыслями. Вой как ножом обрезало, а легкое изменение внешности упыря продемонстрировало - возможно, он открыл глаза. Переведя дыхание, он отозвался очень жалобным человеческим голосом. - Спасите!!!.. Помогите, люди!!!.. Мне отсюда не выбраться!!!.. Спасите!!! Место абсолютного вакуума в моей голове занял полный хаос. Я жутко разволновалась. Наконец-то кто-то появился. Новый труп. Нет, трупы не воют. Новая жертва или новый убийца, кажется, в колодце что-то нашли, но где же клад!.. Что, черт побери, делать с этим фантом?!!.. - Тихо, - яростно повторила я. - Что вы там делаете?! Да тише же, черт возьми, перестаньте дрожать! - Я не могу отсюда выбраться!... - Не надо было забираться! На кой черт вы туда полезли? - Я не лез! Что-то меня столкнуло! Помогите мне! Кажется, я сломал руку! О боже, черт побери!.. - А что вы вообще здесь делаете? - Ничего! Не могу выйти! О господи, спасите!.. Я до сих пор стояла на четвереньках, заглядывая вглубь колодца. Парень нетерпеливо дергался на лестнице и домогался помощи. Я прикинула, что этот колодезный диалог ничего не даст - под ним сломается следующая ступенька, и дальнейшие переговоры будут исключены. Надо действовать. Я уже немного пришла в себя, попросила его заткнуться и спокойно подождать, после чего вскочила и побежала за Мареком, который спал на сеновале. Марека не было, я не знала, куда он мог деться. Не было и никого из семьи Франека, собаки и вообще ни одной живой души. Меня бесило, что в такой дурацкой ситуации я должна была остаться абсолютно одна. Надо было как-то извлекать жертву из колодца. Даже если не вспоминать о ступеньках, оставить в яме человека со сломанной рукой и такой рожей попросту негуманно. Я решила рискнуть, нашла железную лестницу, приволокла ее к колодцу и вставила внутрь. После долгих церемоний этот тип, шатаясь, с большим трудом, наконец-то выбрался наружу. Вся помощь, которую я могла предложить - поймать его за шиворот и тянуть вверх. Не ожидая, пока он встанет на ноги, не отпуская воротника, я потребовала от него анкетных данных. Не сопротивляясь, он вытащил из кармана и показал мне права, из которых следовало, что его зовут Евгений Больницкий. Потом он стал объяснять, что здесь делает. Он как раз находился в отпуске, возвращался ночью от одной дамы и тут на него что-то напало. Что, он не знает. Я отпустила воротник и разрешила ему выпрямиться. - Вы были пьяны? - спросила я сурово. - Естественно, пьян! Будь я трезвый - убился бы! Что за чертово место, повымерли все, что ли? Я кричу, кричу... - И долго кричали? - Не знаю. Когда я очнулся, было уже светло... Я уставилась на него, не решаясь поверить. В голосе этого типа звучали горечь и обида, было похоже, что он говорит правду. Двигался он очень неуклюже, пробовал по очереди подергать обеими ногами и одной рукой, попытался пошевелить второй и охнул, скривив свою маску упыря. Ноги его были в порядке, должно быть, он свалился головой вперед, даже жалко его стало. - Умойтесь, - посоветовала я. - Я впущу вас в ванну. - Сейчас... - ответил он неуверенно. - Я это... Мне плохо... Я разволновалась, как пить дать - сотрясение мозга! Вел он себя как-то странно, переступал с ноги на ногу и крутил головой. Я решила отложить умывание, засунуть его в машину и отвезти в ближайшую больницу. Тип не протестовал против моих планов, но по прежнему был сам не свой. - Мне плохо, - повторил он. - Извините, пожалуйста... Я это... Ну, сейчас я вернусь... Нетвердым шагом он направился к сеновалу и исчез за ним, пройдя сквозь распахнутые настежь двери. Я хотела бежать за ним, но решила, что вежливее будет подождать. Вытащив железную лестницу, я оттащила ее в сторону и приволокла обратно, решив, что она понадобится, чтобы достать деревянную. Во время этой операции я споткнулась о доски и сразу вспомнила, что колодец был хорошо закрыт. Чтобы свалиться туда, надо было его открыть. Пострадавший сразу перестал казаться мне невинным, я отложила лестницу и посмотрела на сеновал, опять не зная что делать. Со стороны дома подошла тетя Ядя с фотоаппаратом в руках. - Никого нет, - доложила она. - Не знаешь, куда все подевались? В смысле, твоя мать и Люцина, потому что Тереза спит. Кто это здесь был? Кто-то чужой? - Пока не знаю, - подавленно ответила я, поглядывая в сторону сеновала. - Он был в колодце... - Где был?!.. - В колодце. Я нашла его. Из-за гусей... Тетя Ядя сразу не поняла, о чем я - пришлось объяснить подробнее. Я постепенно приходила в себя, а тетя Ядя проявила живой интерес. - Ничего себе! Живой?!.. И где он? - Пошел за сеновал. - Зачем? - Думаю, что по личному делу. Его уже долго нет... Тетя Ядя заметно обеспокоилась. - Может, с ним что-то случилось? Может, посмотреть? - Может, и надо, но подглядывать как-то неудобно... Стоя у колодца, мы с нетерпением ждали и все сильнее волновались. Рядом паслась коза, и я прикрыла дыру досками. Жертва все не появлялась. Меня охватили самые недобрые предчувствия, в яме этот тип еще как-то держался, а теперь мог сломаться, потерять сознание, лежать там за сеновалом и даже умирать. Вежливость вежливостью, но главное не переборщить, умирающего человека бросать нельзя... - Пойдем, - сказала я тете Яде, - посмотрим, что он так долго делает. Осторожно выглянем, чтобы, в случае чего, его не торопить. Мы выглянули - за сеновалом никого не было. Сначала мы беспомощно оглядывались вокруг, потом заглянули на сеновал и обшарили все закоулки. Пусто. Жертва растаяла как сонное видение. - Сбежал? - удивилась тетя Ядя. Я уныло кивнула головой. - Хорошо, что ты его тоже видела, а то получилось бы, что у меня галлюцинации. Как видно, он чувствовал себя лучше, чем выглядел. Черт бы его побрал... Сидя на ступеньках крыльца, я дождалась возвращения с поля семьи и собаки, и сразу же сообщила им о происшествии. Все столпились вокруг, с удивлением и страхом глядя на меня. - Права у него были такие затасканные, что скорее всего настоящие, - грустно закончила я. - Звали его Евгений Больницкий, а адреса я не помню... - Как его звали?!.. - недоверчиво вытаращив глаза прервала меня Люцина. - Я же сказала - Больницкий. Евгений... Люцина, по-видимому, лишилась дара речи, и ее сменила моя мамуся. - Больницкий? Так это же родственник, - произнесла она с радостным удивлением. - Наша бабка была в девичестве Больницкой. В этот момент меня как обухом по голове ударило, ко мне внезапно вернулась память. Я вскочила с крыльца. Как я могла забыть, что прабабка носила девичью фамилию Больницкая?!.. Я не задушила Больницкого!.. Мне в руки попался один из призраков прошлого, и я отпустила его без слова объяснения!.. Какая же я дура!!! Перед крыльцом Франека произошло извержение вулкана. Все говорили одновременно и сходились только в вопросе моего умственного развития, во всем остальном возникли разногласия. Наконец, слово получила Тереза, раздраженно допытывающаяся, каким образом Больницкий может быть родственником, если прабабка была Больницкой только в девичестве, ни один из ее детей этой фамилии не носил, а единственный брат прабабки погиб на дуэли, не оставив потомков. Тут моя мамуся припомнила, что был еще и другой брат. - Бабушка никогда про него не рассказывала, - сказала она неуверенно. - Об этом первом брате и дуэли говорила, а про второго - нет. Откуда я про него знаю, не помню. - Кажется, от дедушки, - вспомнила Люцина. - Он как-то сказал, что этот второй брат нашелся, а до этого куда-то пропал. - В любом случае, откуда-то этот Больницкий взялся, - мрачно заметила я. - Он мог быть сыном этого второго брата... Хотя - нет, исключено, он младше меня и должен быть как минимум внуком... - Хватит с меня всех этих внуков! - рассердилась Тереза. - Одну возможность о чем-то узнать испортила мама, - ехидно заметил Марек, - вторую ты. Расскажи хотя бы, как он выглядел. Наполнившись отвращением к себе, я снова уселась на ступеньки. - Понятия не имею - как он выглядел. На лбу у него была шишка размером с дыню, нос расквашен, рожа измазана, глаз подбит. Наверняка, в повседневной жизни он выглядит иначе. Что касается одежды, на нем были джинсы и куртка неизвестного цвета. Кроваво-черные. Кровавый цвет он, конечно, смоет, а черный - сожжет или просто выбросит. Но зато я знаю, где он живет. - Как это? Ты же говорила, что не помнишь адреса! - Адреса - нет, а город - да. Замосч. Или Забже. Я уверена, что название короткое, на "За". Марек недоуменно пожал плечами и пошел посмотреть на следы вокруг ямы. Он решительно отмел предположение, будто Больницкий свалился в колодец случайно. Он лично закрывал яму досками и сделал это очень старательно. Кто-то должен был эти доски снять. Может, Больницкий и не виноват, возможно, его действительно столкнули, но на кой черт он сюда забрел, яма же выкопана не посреди дороги! Вся семья помчалась за Мареком. Следы за коровником сохранились отлично, потому что никто там не шлялся. Ощупав и обнюхав по всем холмсовским правилам - почти на четвереньках, все вокруг, Марек обнаружил, что над каменным колодцем сидели два человека. С одной стороны я, с другой - еще кто-то. На дне колодца нашелся разбитый фонарик. Мои тапочки отпечатались отлично, а тетя Ядя сюда вообще не подходила. Часть следов я стерла, пока таскала доски и железную лестницу, остальные следы вокруг колодца и развалин принадлежали трем собакам, одной корове, двум свиньям и нескольким людям. Моей мамусе пришло в голову посыпать всю территорию желтым песочком и хорошо его разровнять. Марек поддержал идею, правда, он был сторонником серого песочка, которого вокруг было предостаточно, с желтым могли возникнуть проблемы. Все дело приобретало новую окраску. Появление очередного внука, по-видимому, принадлежащего к родственникам, явно указывало, что за всем этим скрывается что-то важное. Необходимо было браться за дело с новыми силами. Тот факт, что Больницкий ушел живым, обнадеживал. - И что дальше? - оживленно поинтересовалась Люцина. - Теперь надо сделать все сразу, - энергично ответила я. - Я еду в Варшаву за вспышкой, оказывается, уже сегодня она могла пригодиться. Вам придется заняться этим песочком. Возможно, надо найти этого Больницкого и засыпать колодец... - Дура, если мы засыплем колодец, зачем тогда вспышка? Сюда все равно никто не придет. - Значит, колодец можно оставить. Не знаю, что еще... - Еще у нас есть второй колодец, - радостно напомнила моя мамуся. - О, боже!... - вздохнул Ендрек. - Я на самом деле приехала сюда раскапывать колодцы предков? - зловеще спросила Тереза. - Или других способов узнать, в чем здесь дело нет? Или это какое-то проклятие?.. В Варшаву я в тот день не поехала, потому что куда-то пропала косметичка, в которой лежали все документы. Я вытащила ее из сумки, когда искала пилку для ногтей, положила на столик у окна и сразу не спрятала. Это было роковой ошибкой: оказалось, что сразу после этого Тереза прибирала в комнате. - Это конец, - пожаловалась я Люцине и мамусе. - Там были мои права и документы на машину. Кажется, придется писать донос на Франека, будто он держит в доме секретные документы. Придут из контрразведки, произведут тщательный обыск, тогда косметичка и найдется. По-другому не получится. Моя мамуся и Люцина обеспокоенно посочувствовали. Опыт всей нашей жизни показывал, что мои предположения верны. Там, где хоть раз прибирала Тереза, найти что-либо было невозможно. Очень много вещей пропало безвозвратно. Что еще хуже, Тереза не выносила беспорядка и занималась уборкой очень часто, пряча все, что лежало сверху, не уделяя ни малейшего внимания месту сокрытия. Как обычно, она заявила, что о косметичке впервые слышит, после чего обиделась на мои дурацкие претензии и удалилась на свежий воздух. В поисках мне помогали ее старшие сестры. - Я с ней больше не живу, - сказала я твердо. - Под кроватями тоже нет. Люцина, поменяйся со мной местами. - Ты что, я с ней тоже не живу. Она спрячет мои очки - я всегда оставляю их на виду. - С тобой поменяется Ядя, - сказала моя мамуся, - у нее ангельское терпение, мы вместе можем поменяться. Обыскав верх шкафа, я слезла с кресла и задумалась. - Нет, ничего не выйдет. Та комната больше. Кроме того, с тобой я тоже не живу, ты с четырех утра шелестишь газетами. Люцина, поменяйся с Терезой, скажи ей подипломатичнее, что ты их не выносишь, пусть она окажет тебе услугу. - Отлично, я их действительно не выношу: Ядя храпит, твоя мать шелестит, а по вечерам они заставляют меня выключать свет... Тереза охотно услужила Люцине, пояснив, что никак не может со мной ужиться. Я с облегчением подумала, что наконец-то смогу все раскидывать. Понадеявшись, что при переезде косметичка найдется, я отказалась от дальнейших поисков, но вечером надежды оказались напрасными. Я все еще была лишена прав. Зато Марек получил информацию о Больницком. Сельские ребятишки сообщили, что, во-первых, чужой мужик, выглядевший как жертва катастрофы, умывался в корыте для скота на краю села, а во-вторых - чужой мужик уехал на мотоцикле, который был спрятан за курятником соседа Франека. По дороге мужик стонал и вел мотоцикл одной рукой. Марек сообщил, что не собирается тратить время на пустяки и во вторник, на рассвете, скрылся. Косметичка нашлась тоже во вторник, к