лефонный звонок. На улице было темно и будет ещ? темно, по меньшей мере, два часа. Он посмотрел на телефон и после пятого звонка снял трубку. - Алло? - спросил он недоверчиво. - Это Грей Грентэм? - послышался робкий женский голос. - Да. Кто это? - Беверли Морган. Вы заходили вчера вечером. Грей стоял на ногах, напряженно вслушиваясь, сон мгновенно слетел с него. - Да. Простите, если мы вас расстроили. - Нет. Отец очень меня защищает. И сердится. После того, как убили Куртиса, от репортеров не было спасения. Они звонили отовсюду. Им нужны были его старые фотографии и последние фотографии мои и ребенка. Звонили в любое время дня и ночи. Это было ужасно, и отец очень устал от этого. Двоих он спустил с крыльца. - Кажется, нам ещ? повезло. - Надеюсь, он вас не обидел. - Голос был тусклый и беспристрастный, хотя и чувствовалось, что она хотела казаться решительной. - Нисколько. - Сейчас он спит, там, внизу на диване, так что мы можем поговорить. - А почему вы не спите? - спросил он. - Я приняла несколько таблеток, чтобы уснуть, но выбилась из режима. Могу спать днем и бродить ночью. - Было очевидно, что она бодра и хочет говорить. Грей сел на кровать и попытался успокоиться. - Я не могу представить большего удара, чем этот. - Прошло несколько дней, прежде чем мы начали осознавать реальность случившегося. Вначале боль была ужасной. Просто ужасной. Я не могла пошевелиться, чтобы не ощутить боль во всем теле. Не могла думать из-за шока и невозможности поверить в случившееся. Я прошла через похороны в состоянии какого-то транса, теперь все это кажется дурным сном. Я вам не надоела? - Ничуть. - Я не хочу больше принимать таблетки. Из-за них я так много сплю, что разучилась говорить со взрослыми людьми. Да ещ? мой отец имеет привычку выставлять людей за дверь. Вы это записываете на пленку? - Нет. Я просто слушаю. - Его убили неделю назад, ночью. Я думала, что он допоздна заработался, что частенько с ним бывало. Они выстрелили в него и забрали его бумажник, чтобы полиция не могла узнать, кто он. Я узнала из последних новостей, что в даунтауне убит молодой юрист, и поняла, что это Куртис. Только не спрашивайте, как они узнали, что он юрист, не зная его имени. Все эти неясности, всегда сопровождающие убийство, - все это очень странно. - Почему он задерживался на работе? - Он работал по восемьдесят часов в неделю, а иногда и больше. В <Уайт и Блазевич> потогонная система. Они стараются убить своих сотрудников за семь лет, а если это им не удается, они делают их пайщиками. Куртис ненавидел свою фирму. Он устал быть юристом. - Сколько он там проработал? - Пять лет. Он зарабатывал девяносто тысяч в год, так что он примирился. - Вам известно, что он звонил мне? - Нет. Отец говорил, что вы это сказали, и я всю ночь думала об этом. Что он сказал вам? - Он так и не назвал себя. Он взял себе кодовую кличку <Гарсиа>. Не спрашивайте, каким образом я узнал его настоящее имя, - это займет слишком много времени. Он сказал, что, возможно, знает кое-что об убийстве судей Розенберга и Дженсена, и хотел рассказать мне то, что знал. - Рэнди Гарсиа был его лучшим другом в начальной школе. - У меня было впечатление, что он что-то увидел в офисе, и, вероятно, кто-то в офисе знал, что он видел. Он очень нервничал и звонил всегда с разных телефонов. Он считал, что за ним следят. Мы договорились встретиться рано утром в субботу, но в то утро он позвонил и отменил встречу. Он был чем-то напуган и сказал, что обязан поберечь свою семью. Вы что-нибудь знаете об этом? - Нет. Я знала, что он находится в постоянном напряжении, но он был таким все эти пять лет. Он не таскал домой служебные дрязги. Он поистине ненавидел свою работу. - Почему? - Он работал на банду головорезов, банду разбойников, которые за доллар с удовольствием пустят вам кровь. Они тратили тонны денег на этот мнимый фасад респектабельности, но на самом деле это подонки. Куртис был прекрасным студентом и мог выбирать работу. Это были такие милые люди, когда вербовали его, а потом оказались настоящими монстрами. И об этике здесь говорить не приходится. - Тогда почему он остался в фирме? - Заработки все время росли. Год назад он уже почти ушел, но с новым местом работы что-то сорвалось. Он чувствовал себя очень несчастным, но старался держать это в себе. Я думаю, он чувствовал себя виноватым, сделав такую большую ошибку. У нас был небольшой ритуал. Когда он приходил домой, я спрашивала, как прошел день. Иногда это было в десять вечера, и тогда я знала, что был тяжелый день. Но он всегда говорил, что день прошел прибыльно. Именно это слово - прибыльно. Затем он спрашивал о ребенке. Он не хотел говорить про офис, а я не хотела об этом слышать. Ладно, хватит о Гарсиа. Он мертв и ничего не сказал своей жене. - Кто разбирал его рабочий стол? - Кто-то в офисе. В пятницу они принесли всякий хлам, все аккуратно упаковано и сложено в три картонных коробки. Можете прийти посмотреть. - Благодарю, это не нужно. Я уверен, они все уже подчистили. На какую сумму была застрахована его жизнь? Она минуту молчала. - А вы неглупый человек, мистер Грентэм. Две недели назад он застраховался на миллион долларов, с двойным возмещением в случае гибели в результате несчастного случая. - Это два миллиона долларов. - Да. Выходит так. Наверное, чего-то опасался. - Я не думаю, что его убили грабители, миссис Морган. - Я не могу в это поверить. - Она немного задыхалась от волнения, но быстро справилась с этим. - Полицейские задавали вам много вопросов? - Нет. Ведь это просто рядовое ограбление в Вашингтоне. С этим долго не возятся. Случается каждый день. Эта страховая гарантия была весьма любопытна, но бесполезна. Грей уже устал от миссис Морган и е? монотонного голоса. Ему было жаль е?, но если она ничего не знает, то пора и попрощаться. - Вы думаете, он что-то знал? - спросила она. Это может длиться часами. - Не знаю, - ответил Грей, взглянув на часы. - Он сказал, что знает что-то о тех убийствах, но больше ничего говорить не стал. Я был уверен, что мы где-нибудь встретимся, он откроется и что-то мне покажет. Но я ошибся. - Как он мог знать что-то о тех мертвых судьях? - Не знаю. Его звонок был для меня совершенно неожиданным. - Если у него было что вам показать, то что это могло быть? - спросила она. Он был репортером, и это он должен был задавать вопросы. - Не имею никакого представления. Он не намекнул. - Где он мог бы прятать такую вещь? - Вопрос был искренним, но действовал на нервы. И вдруг его осенило: она куда-то клонит. - Не знаю. А где он держал свои ценные бумаги? - У него в банке был снят ящик для актов, завещаний и всякой мелочи. Я всегда знала про этот ящик. Он сам вел все дела, мистер Грентэм. Я заглядывала в этот ящик в прошлый четверг вместе с отцом, но там не было ничего необычного. - Но вы и не ожидали ничего необычного, не правда ли? - Нет. А рано утром в субботу, было ещ? темно, я просматривала бумаги на его столе в спальне. У нас там такой античный стол-бюро с убирающейся крышкой, которым он пользовался для личной переписки и бумаг, и вот там я нашла что-то не совсем обычное. Грей вскочил на ноги, держа телефон, и дико уставился в пол. Она позвонила в четыре утра. И болтала всякий вздор в течение двадцати минут. И дождалась, пока он почти уже готов был повесить трубку, чтобы сейчас бросить бомбу! - Ну и что же это? - спросил он по возможности бесстрастно. - Ключ. У него в горле перехватило. - Ключ от чего? - От ещ? одного банковского ящика. - В каком банке? - Первом Колумбийском. Мы никогда не пользовались услугами этого банка. - Понятно. И вы ничего не знали об этом другом ящике? - О, нет. Не знала до этого субботнего утра. Я была в недоумении и сейчас ещ? недоумеваю, я нашла все наши юридические бумаги в старом ящике, так что у меня не было причин проверять этот. Я решила, что забегу как-нибудь, когда будет настроение. - Не хотите ли вы, чтобы я посмотрел его для вас? - Я знала, что вы можете это предложить. А вдруг вы найдете там то, что ищете? - Я сам не знаю, что ищу. Но что, если я найду что-то, оставленное им, и это что-то окажется очень стоящим публикации? - Используйте его. - Без условий? - Только с одним. Если это хоть как-то может опорочить моего мужа, вы не воспользуетесь этим. - Считайте, что это наше деловое соглашение, и я клянусь его выполнить. - Когда вы хотите взять ключ? - Он у вас в руке? - Да. - Если вы выйдете сейчас на крыльцо, я подъеду через несколько секунд. На частном реактивном самолете из Майами прибыло только пять человек, так что для выполнения плана Эдвин Снеллер имел лишь семь. Семь человек, дефицит времени, совсем немного оборудования, которое было на вес золота. Всю ночь в понедельник он не спал. Его номер люкс в отеле превратился в мини-командный центр, где они всю ночь изучали карты и пытались спланировать следующие сутки. Они располагали очень немногим: Грентэм снимает номер, но там его нет; у него есть машина, но он ею не пользуется; работает в <Пост> на Пятнадцатой улице; <Уайт и Блазевич> находится в здании на Десятой рядом с Нью-Йорком, но он, вероятно, туда не вернется; вдова Моргана живет в Александрии. И помимо всего, им приходится искать двух человек в трехмиллионном городе. Это был не тот тип людей, которых можно было поднять по тревоге и послать в бой. Их нужно было найти и нанять, и к концу дня ему обещали предоставить максимально возможное количество человек. Снеллер не был новичком в этих играх с убийствами, но здесь было другое. Положение просто отчаянное. Все рушилось. Он, конечно, сделает все, что в его силах, но в то же время Эдвин Снеллер уже был готов к тому, чтобы дать задний ход. Она не выходила у него из головы. Она встретилась с Хамелом на его условиях и вышла невредимой. Она увернулась от пуль и бомб и обвела вокруг пальца лучших специалистов. Он хотел увидеть е?, а не убить, он хотел е? поздравить: новичка, которому удалось убежать, который жив и может поведать обо всем этом, миру. Им следует сосредоточиться на здании <Пост>. Это было единственное место, к которому он должен вернуться. Глава 40 Поток машин в даунтауне был невероятно плотным, и это очень устраивало Дарби. Она не спешила. Фойе банка открывалось в половине десятого, и, сидя у не? в комнате в семь утра за чашкой кофе и нетронутыми бутербродами, он убеждал е?, что ей следует одной посетить хранилище. Лично она так не считала, но это должна была сделать женщина, а им не из кого было выбирать. Беверли Морган сказала Грею, что е? банк, Первый Гамильтоновский, заморозил их ящик, как только там узнали о смерти Куртиса, и что ей разрешили лишь посмотреть содержимое и сделать опись. Ей разрешили также сделать копию завещания, но оригинал был положен обратно в ящик и препровожден в хранилище. Содержимое ящика она сможет получить лишь после того, как финансовые ревизоры закончат работу. Так что главный вопрос состоял в том, знают о смерти Куртиса в Первом Колумбийском банке или ещ? нет. Морганы никогда не делали туда вкладов. Беверли не имела представления, почему он выбрал именно этот банк. Это был огромный банк с миллионом вкладчиков, и они решили, что скорее всего там ещ? ничего не знали. Дарби, устала играть с судьбой. Прошлой ночью она упустила прекрасную возможность сесть в самолет, и вот теперь она собирается стать Беверли Морган, состязающейся в изворотливости с Первым Колумбийским ради того, чтобы обокрасть мертвеца. А что собирался делать е? сообщник? Защищать е?. У него есть пистолет, которым он до смерти напугал е? и которого он сам боится, хотя и не сознается в том; но он собирается разыграть этакого телохранителя у главного входа, пока она опустошит этот ящик. - А что, если они уже знают, что он мертв? - спросила она. - А я скажу, что это не так? - Тогда ударь эту суку по морде и уноси ноги. Я буду у входной двери, и с помощью оружия мы прорвемся к выходу. - Продолжай, Грей. Не знаю, смогу ли я сделать это. - Сможешь! Будь хладнокровна, настойчива, изящна, и тогда все будет выглядеть естественно. - Премного обязана. А что, если они вызовут охрану? Я с недавнего времени страх как боюсь охранников. - Я спасу тебя. Я ворвусь и открою огонь в фойе, как целая команда SWAT. - Тогда нас обоих убьют. - Успокойся, Дарби. Это сработает. - Отчего ты такой бодренький? - У меня чутье: в этом ящике что-то есть, Дарби. И ты должна это извлечь, детка. Все зависит от тебя. - Благодарю за поддержку. Они были на L-стрит около Девятой авеню. Грей притормозил, затем кое-как припарковался в месте разгрузки, в сорока футах от центрального входа в Первый Колумбийский банк, и выскочил из машины. Выход Дарби был менее поспешным. Вместе они быстро пошли к двери. Было почти десять. - Я буду ждать здесь, - сказал он, показав на мраморную колонну. - Иди, действуй. <Иди, действуй>, - пробормотала она, проходя через вертящуюся дверь. Почему именно е? всегда бросали одну против тигров? Фойе было огромным, как футбольное поле, с колоннами, люстрами и поддельными персидскими коврами. - Где находятся ящики для хранения? - спросила она у молодой женщины у справочного стала. Та указала в угол напротив. - Благодарю, - сказала Дарби и направилась туда. Слева от не? стояли люди в очередях к кассирам, справа сотни занятых вице-президентов говорили по своим телефонам. Это был самый крупный банк в городе. Никто не обращал на не? внимания. Хранилище находилось за рядом массивных, обитых бронзой, дверей, отполированных так, что они стали почти золотыми, что, без сомнения, имело вид безусловной безопасности и неуязвимости. Двери слегка приоткрывались, пропуская немногих избранных. Слева важная дама лет шестидесяти сидела за конторкой с надписью <Ящики для хранения>. Ее звали Вирджиния Баскин. Вирджиния Баскин смотрела на Дарби, когда та подходила к стойке. На е? лице не было дежурной улыбки. - Мне нужен доступ к ящику, - сказала Дарби, едва дыша. Она не могла сделать вдох уже за две минуты до этого. - Будьте добры, номер, - сказала миссис Баскин, потянувшись к клавиатуре, и повернулась к монитору. - Ф566. Служащая ввела номер и подождала сообщения на экране. Она нахмурилась и прильнула лицом почти вплотную к экрану. <Бежать!> - подумала Дарби. Лицо служащей ещ? больше нахмурилось, она почесала подбородок. <Бежать!> - пока она не сняла телефонную трубку и не вызвала охрану. <Бежать!> - пока не завыли сирены и идиот-соучастник не поднял пальбу там, внизу. Миссис Баскин отодвинулась от монитора. - Он был арендован только две недели назад, - сказала она почти про себя. - Да, - подтвердила Дарби, как будто это она арендовала ящик. - Полагаю, вы миссис Морган, - сказала дама, набирая на клавиатуре. Полагай, полагай, детка. - Да, Беверли Энн Морган. - Ваш адрес? - Пемброук, 891, Александрия. Баскин кивнула, глядя на экран, как будто он мог е? видеть и послать свое одобрение. Она опять набрала на клавиатуре. - Номер телефона? - 703-664-5980. Служащей понравилось и это. Компьютеру тоже. - Кто арендовал ящик? - Мой муж, Куртис Д. Морган. - Его номер социального страхования? Дарби небрежно открыла свою новую, довольно большую кожаную сумку через плечо и вытащила бумажник. Кто из жен помнит номер социального страхования своего мужа? Она открыла бумажник. - 510-96-8686. - Очень хорошо, - степенно сказала миссис Баскин, отходя от клавиатуры и заходя за конторку. - На какое время? - На одну минутку. Служащая прикрепила широкую карточку к небольшой дощечке для бумаг на стойке и указала на не? Дарби. - Поставьте здесь подпись, миссис Морган. Дарби, нервничая, расписалась во второй графе. В первой графе стояла подпись мистера Моргана, оставленная им в тот день, когда он арендовал ящик. Миссис Баскин смотрела на подпись, в то время как Дарби старалась перевести дыхание. - У вас есть свой ключ? - спросила дама. - Разумеется, - ответила Дарби с доверительной улыбкой. Миссис Баскин вытащила из ящика маленькую коробку и вышла из-за конторки. - Пойдемте. Они прошли через бронзовые двери. Хранилище было такое большое, как отделение банка в пригородах. Выдержанное в стиле мавзолея, оно представляло собой лабиринт узких проходов и маленьких камер. Два человека в униформе пошли рядом. Они прошли четыре одинаковых комнаты со стенами, уставленными рядами ящиков для хранения. Вероятно, номер Ф566 находился в пятой комнате, потому что миссис Баскин вошла туда и открыла свою маленькую черную коробочку. Дарби нервно оглянулась. Вирджиния была воплощенная деловитость. Она подошла к Ф566, находившемуся на уровне плеч, и вставила ключ. Она перевела глаза на Дарби, как бы говоря: <Твоя очередь, тупица>. Дарби выдернула из кармана ключ и вставила его рядом с первым. Тогда Вирджиния повернула оба ключа и слегка выдвинула ящик, дюйма на два. Затем вытащила банковский ключ. Она указала на небольшую кабинку с раздвижными деревянными дверями. - Возьмите это туда. Когда закончите, вставьте на место и возвращайтесь к моему столу, - говоря это, она выходила из комнаты. - Благодарю, - сказала Дарби. Она подождала, пока Вирджиния не скрылась из виду, и только тогда вытащила ящик из стены. Он был нетяжелый, размером 6 на 20 дюймов спереди и примерно фут с половиной в глубину. Она открыла крышку и увидела всего две вещи: тонкий коричневый судейский конверт и неподписанную видеопленку. Ей не нужна была кабина. Она засунула конверт и видеопленку в сумку и задвинула ящик обратно. А затем вышла из комнаты. Вирджиния встала из-за стола, когда вошла Дарби. - Я закончила, - сказала она. - О, так быстро? Ты права, черт тебя побери. Все делается быстро, когда твоя кожа горит от нервного напряжения. - Я нашла то, что мне нужно, - сказала Дарби. - Отлично, - неожиданно миссис Баскин стала очень приветлива. - Вы, наверно, знаете эту ужасную историю в газетах на прошлой неделе о том бедном юристе. Вы знаете о том, которого убили грабители недалеко отсюда. Его звали, случайно, не Куртис Морган? Кажется, это был Куртис Морган. Какой ужас! Эх ты, тупица! - Я не видела этой газеты, - сказала Дарби. - Меня не было в городе. Благодарю. В этот раз она шла через фойе несколько быстрее. Банк был переполнен, охранников не было видно. Проще пареной репы. Должно же и ей когда-то повезти, должна же и она хоть раз сделать дело так, что е? не схватят. <Вооруженный телохранитель> охранял мраморную колонну. Вращающаяся дверь вытолкнула е? на тротуар, и она уже была почти у машины, когда он догнал е?. - Садись в машину! - скомандовала она. - Что ты нашла? - воскликнул он. - Молчи и сматывайся. - Она открыла дверцу и вскочила в машину. Он включил мотор и помчался прочь. - Рассказывай, - попросил он. - Я очистила ящик, - сказала она. - За нами кто-нибудь есть? Он посмотрел в зеркальце. - Какого дьявола, как я могу это знать? Так что это? Она открыла сумку и вынула оттуда конверт. Вскрыла его. Грей внезапно нажал на тормоза и почти врезался в идущую впереди машину. - Смотри, куда прешь! - закричала она. - Хорошо! Что в конверте? - Не знаю. Я ещ? не читала, но если ты меня угробишь, то никогда не прочту. Машина поехала опять. Грей глубоко вздохнул. - Ладно, давай не будем орать. Давай поостынем. - Да. Веди прилично машину, и я остыну. - Хорошо. Сейчас. Мы уже остыли? - Да. Только успокойся и смотри, куда едешь. Кстати, куда ты едешь? - Не знаю. Что в конверте? Дарби вытащила из конверта какой-то документ. Она взглянула на Грея, а тот жадно уставился на документ. - Следи за дорогой! - Да читай, наконец, эту треклятую бумагу! - Меня укачивает, я не могу читать в машине. - А, черт! Черт! Черт! - Ты опять орешь? Он рванул руль вправо и остановился у обочины на L-стрит. Раздались автомобильные гудки, когда он на всем ходу нажал на тормоза. Затем повернулся к ней. - Благодарю, - сказала она и начала читать вслух. Это были письменные показания на четырех страницах, аккуратно отпечатанные и заверенные под присягой в присутствии государственного нотариуса. Они были помечены пятницей, как раз тем днем, накануне последнего звонка Грентэму. Куртис Морган под присягой заявлял, что работал в отделении нефти и газа фирмы <Уайт и Блазевич> и что вступил в эту фирму пять лет назад. Его клиентами были частные фирмы по разработке месторождений из многих стран, но в основном американцы. С тех пор как поступил на фирму, он работал на клиента, вовлеченного в большой судебный процесс в южной Луизиане. Этого клиента звали Виктор Маттис, и этот мистер Маттис, которого Морган никогда не видел, но который был хорошо известен пайщикам <Уайт и Блазевич>, отчаянно хотел выиграть этот процесс и, в конечном счете, выкачать миллионы баррелей нефти из болот Терребон Пэриш в Луизиане. Кроме того, там были сотни миллионов кубических ярдов природного газа. Пайщиком, который возглавлял это дело в <Уайт и Блазевич>, был Ф. Симз Вейкфилд, очень близкий Виктору Маттису человек, часто навещавший его на Багамских островах. Они стояли на обочине так, что бампер их <понтиака> выступал на правый ряд дороги, и машины, вынужденные объезжать их, несомненно, обращали на них внимание. Она медленно читала, а он сидел, закрыв глаза. Итак, этот судебный процесс был очень важен для <Уайт и Блазевич>. И хотя фирма непосредственно не участвовала в процессе и апелляции, но все проходило через стол Вейкфилда. Насколько было известно, он не занимался ничем другим, кроме одного дела, как его окрестили - дела о пеликанах. Большую часть времени он сидел на телефоне, разговаривая либо с Маттисом, либо с одним из сотни юристов, также занятых этим. Морган тратил в среднем на это дело десять часов в неделю, но всегда находился где-то за флангом. Его счета направлялись прямо к Вейкфилду, а это было необычно, потому что другие счета поступали к клерку по нефти и газу, который направлял их в бухгалтерию. Все эти годы до него доходили слухи, что Маттис не платил <Уайт и Блазевич> обычную почасовую ставку, и он верил, что это действительно так. Он считал, что фирма взялась за это дело ради получения процента от разработок. Он слышал о цифре десять процентов чистой прибыли от скважин. Такое было ещ? неслыханно в данной отрасли. Раздался пронзительный скрежет тормозов, и они приготовились к удару, но все обошлось. - Нас едва не убило, - сухо бросила Дарби. Грей перевел рычаг автоматической трансмиссии в положение движения и заехал правым передним колесом на тротуар. Теперь они не мешали движению. Машина стояла наискосок в запрещенном для остановки месте, передний бампер выдавался на тротуар, а задний почти задевал поток машин. - Читай дальше, - буркнул Грей. Далее, 28 сентября Морган был в офисе Вейкфилда. Он вошел с двумя папками и стопкой документов, не связанных с делом о пеликанах. Вейкфилд разговаривал по телефону. Как обычно, взад-вперед сновали секретари. Офис вечно находился в состоянии беспорядка. Он немного постоял, ожидая, когда Вейкфилд закончит разговор, но беседа продолжалась. Наконец, прождав пятнадцать минут, Морган собрал свои папки и документы с заваленного стола Вейкфилда и вышел. Он пошел в свой офис, находившийся на другом конце здания, и, сев за стол, приступил к работе. Было около двух пополудни. Взяв какое-то досье, он вдруг обнаружил написанную от руки записку под стопкой только что принесенных им документов. Он нечаянно захватил е? со стола Вейкфилда. Морган тотчас встал, намереваясь идти к Вейкфилду. Но тут он прочел е?. Перечитал снова и посмотрел на телефон. Линия Вейкфилда все ещ? была занята. Копия записки была приложена. - Прочти записку, - скомандовал Грей. - Я ещ? не покончила с аффидевитом, - возразила она таким же тоном. Спор с ней не предвещал ничего хорошего. Она юрист, а это был юридический документ, и она будет читать его именно так, как ей заблагорассудится. Итак, записка ошеломила его. И в тот же миг его охватил ужас. Он вышел из офиса, спустился вниз, к ближайшему ксероксу, и снял копию. Затем вернулся к себе и положил оригинал на то же место под досье на столе. Нужно притвориться, что он никогда е? не видел. В записке было два абзаца, написанных от руки на обычной канцелярской бумаге фирмы <Уайт и Блазевич>. Она была от М. Вельмано, Марта Вельмано, старшего пайщика. Помечена 28 сентября, адресована Вейкфилду и гласила: <Симз, посоветуй клиенту: исследование завершено - позиция суда будет гораздо мягче, если Розенберг уйдет в отставку. Вторая отставка несколько необычна. Из всех людей Эйнштейн вышел на Дженсена. У этого малого, конечно же, те же самые проблемы. Посоветуй также, чтобы Пеликан прибыл сюда через четыре года, учитывая другие факторы>. Подписи не было. На лице Грея отражалась сложная гамма чувств; у него буквально отвалилась челюсть. Дарби стала читать быстрее. Итак, Март Вельмано был прожорливой акулой; работая по восемнадцать часов в сутки, он чувствовал свою работу несделанной, пока кто-нибудь рядом не начинал истекать кровью. Он был душой и сердцем <Уайт и Блазевич>. Для могущественных людей Вашингтона он был жестким дельцом с кучей денег. Он завтракал с конгрессменами и играл в гольф с членами кабинета. А глотки резал за дверьми своего офиса. Эйнштейн - прозвище Натаниэла Джонса, сумасшедшего юриста-гения, которого фирма держала под замком в его собственной маленькой библиотеке на шестом этаже. Он прочитывал каждое судебное дело, проходившее через Верховный суд, одиннадцать федеральных апелляционных судов и верховные суды пятидесяти штатов. Морган никогда не встречался с Эйнштейном. В фирме редко представляют сотрудников. Копию Морган положил в ящик стола. Спустя десять минут в офис влетел Вейкфилд, растерянный и бледный. Они все перерыли на столе у Моргана и нашли записку. Вейкфилд был зол, как дьявол, что было ему не свойственно. Он спросил, читал ли Морган записку. Тот сказал, что нет. Очевидно, он, уходя, случайно прихватил е? вместе с бумагами, объяснил он. Велика важность! Вейкфилд пришел в ярость. Он прочел Моргану лекцию о неприкосновенности стола юриста. У него был вид законченного идиота, когда он метался по офису Моргана, выговаривая ему и разъясняя правила поведения. Под конец он понял, что перехватил. Он попытался успокоиться, но впечатление уже возымело действие. Он взял записку и ушел. Морган спрятал копию записки в одну из книг по праву в библиотеке на девятом этаже. Он был шокирован истеричной выходкой Вейкфилда. В тот день, перед тем как уйти, он тщательно сложил кодексы и бумаги в столе и на полках. На следующее утро он проверил, все ли в том же порядке. И заметил, что кто-то рылся в его столе этой ночью. Морган стал очень осторожен. Два дня спустя он нашел у себя в кабинете тоненькую отвертку, потом - маленький кусочек магнитофонной ленты. Он понял, что за ним установлено наблюдение, а телефоны прослушиваются. Он ловил подозрительные взгляды Вейкфилда, и чаще обычного в офисе Вейкфилда стал появляться Вельмано. Затем были убиты судьи Верховного суда Розенберг и Дженсен. У него не было сомнений, что это работа Маттиса и его сообщников. В записке не упоминался Маттис, но там говорилось о <клиенте>, а у Вейкфилда не было других клиентов. К тому же ни один клиент, кроме Маттиса, не получил столько выгоды от Верховного суда. Последний абзац аффидевита был ужасным. По двум обстоятельствам Морган догадался, что его ждет та же участь. С него было снято дело о пеликанах, и его просто загрузили работой, дополнительными часами, запросами. Он испугался, что его убьют. Если они убили двух судей Верховного суда, то смогут убить и скромного служащего. Он подписал эту бумагу под присягой у нотариуса. Адрес нотариуса был отпечатан под его именем. - Посиди тихонько, я сейчас вернусь, - сказал Грей, открывая дверцу, и выскочил из машины. Лавируя в густом потоке транспорта, он перебежал L-стрит. Около булочной находился телефон-автомат. Он набрал номер Смита Кина и взглянул на свой взятый напрокат автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы. - Слушай, это Грей. Слушай внимательно и делай то, что я скажу. У меня есть ещ? один источник по делу, о пеликанах. Это очень рискованно, Смит, и необходимо, чтобы ты и Кротхэммер были у Фельдмана в офисе через пятнадцать минут. - Что это? - Гарсиа оставил прощальную записку. Мы сделаем ещ? одну остановку, а затем приедем. - Мы? И девушка приедет? - Да. Возьми видеомагнитофон в конференц-зале. Мне кажется, Гарсиа хочет говорить с нами. - Он оставил пленку? - Да. Итак, через пятнадцать минут. - Вам ничего не угрожает? - Надеюсь. Только я дьявольски нервничаю, Смит, - он повесил трубку и побежал обратно к автомашине. У миссис Стенфорд была нотариальная контора на Вермонт. Она смахивала пыль с нижних полок, когда вошли Грей и Дарби. Они очень спешили. - Вы Эмили Стенфорд? - спросил Грей. - Да. В чем дело? Он показал ей последнюю страницу аффидевита. - Вы заверяли эту бумагу? - А вы кто? - Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Это ваша подпись? - Да, моя. Дарби протянула ей фотографию Гарсиа - теперь Моргана, снятого на тротуаре. - Это он подписал аффидевит? - спросила она. - Это Куртис Морган. Да, это он. - Благодарю вас, - сказал Грей. - Он мертв, не так ли? - спросила миссис Стенфорд. - Я узнала из газет. - Да, он мертв, - подтвердил Грей. - А вы, случайно, не читали аффидевит? - О, нет! Я лишь засвидетельствовала его подпись. Но я знала, что-то неладно. - Спасибо вам, миссис Стенфорд. - И они вышли так же поспешно, как и вошли. Тощий человек прятал свой лоснящийся лоб под поношенной фетровой шляпой. На нем были потрепанные брюки и стоптанные туфли. Он сидел в старомодном кресле на колесах перед зданием <Пост> и держал плакатик, оповещавший, что он <Голодный и бездомный>. Голова его покачивалась от плеча к плечу, как будто ему от голода свело шею. На коленях у него лежал бумажный пакет с несколькими долларовыми бумажками и мелочью, но это были его собственные деньги. Может быть, он бы лучше играл свою роль, если бы был слепым. Он выглядел жалко, сидя вот так, подобно овощу, вращая головой, в этих лягушачьих защитных очках. Он пристально следил за каждым движением на улице. Он видел, как стрелой вылетела из-за угла машина и припарковалась в неположенном месте. Оттуда выскочили мужчина и женщина и побежали по направлению к нему. У него под рваным пледом лежал револьвер, но они двигались слишком быстро. И на тротуаре было много людей. Так они проскочили в здание <Пост>. <Нищий> минуту подождал, а затем покатил свое кресло прочь. Глава 41 Смит Кин беспокойно вышагивал перед дверью фельдмановского офиса, когда выглянула секретарша. Он увидел их, пробиравшихся в проходе между столами. Грей шел, держа е? за руку. Она была очень привлекательна, но это Кин оценит потом. Оба тяжело дышали. - Смит Кин, это Дарби Шоу, - сказал Грей, едва переводя дух. Они обменялись рукопожатием. - Привет! - сказала она, оглядывая неприбранное помещение отдела новостей. - Рад познакомиться, Дарби. Как я слышал, вы удивительная женщина. - Ладно, - сказал Грентэм, - отложим болтовню на потом. - Пойдемте, - сказал Кин, и они опять вышли. - Фельдман хочется воспользоваться комнатой для заседаний. Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку. - Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби. - А то кто же? - заметил Грей, все ещ? тяжело дыша. Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола. - Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски - наш адвокат. Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение. - Дай мне пленку, - сказал Грей. Она достала е? из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку. - Мы получили е? двадцать минут назад и поэтому не могли е? посмотреть. Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение. На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем - Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой. <Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв>, - первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе. <Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения>. - Показания у нас, - быстро вставил Грей. Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану. Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно. Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово <пеликан>, она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать. Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что <Уайт и Блазевич> не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была ещ? экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он е? видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить. Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах. Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган ещ? немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать. Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот - следующему. От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже: <Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!> Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся. - Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще? - А ведь я знаю этих ребят, - сказал Литски с нескрываемым изумлением. - Год назад я играл с Вейкфилдом в теннис. Фельдман встал и прошелся по комнате. - Как вы нашли Моргана? - Это долгая история, - сказал Грей. - Тогда расскажи е? коротко. - Мы нашли студента-юриста в Джорджтауне, который подрабатывал клерком в фирме <Уайт и Блазевич> прошлым летом. Он опознал Моргана по фотографии. - А как достали фотографию? - спросил Литски. - Об этом не спрашивайте. К этой истории она не имеет отношения. - В таком случае напиши статью об этом. - Да, напиши, - добавил Эллиот Кохен. - Как вы узнали, что он мертв? - спросил Фельдман. - Вчера Дарби ездила в <Уайт и Блазевич>. Там ей сообщили эту новость. - А где была видеокассета и аффидевит? - В депозитном ящике в Первом Колумбийском банке. Жена Моргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил никакой ошибки. Дело о пеликанах полностью подтверждено беспристрастным источником. - Напиши об этом, - сказал Эрни Де Басио. - Сделай огромный заголовок, какого ещ? не видывали после статьи <Никсон уходит в отставку>. Фельдман остановился возле Смита Кина. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза. - Напиши об этом, - сказал Кин и повернулся к юристу. - Твое мнение. Вине? - Нет вопросов с юридической стороны. Но я бы хотел просмотреть статью сразу после того, как она будет написана. - Сколько тебе нужно времени? - спросил редактор Грея. - Та часть, что касается деда, в общих чертах уже готова. Я закончу е? в течение какого-нибудь часа. Плюс два часа на Моргана. Итого - три. Фельдман не улыбался с тех пор, как пожал руку Дарби. Он прошел в другой конец комнаты и остановился, глядя в лицо Грею. - А что, если эта пленка - обман? - Обман? Мы здесь говорим о мертвецах, Джексон. Я видел вдову, настоящую, живую вдову. Эта газета дала материал о его убийстве. Он мертв. Даже в его фирме сказали, что он мертв. И вот пленка, где он говорит о своей смерти. Я знаю, что это он. Мы разговаривали с нотариусом, который засвидетельствовал его подпись на аффидевите. Она опознала его. - Грей говорил все громче и громче, оглядывая комнату. - Все, что он сказал, подтверждает дело о пеликанах. Все! Маттис, судебный процесс, убийства. Наконец, у нас есть Дарби, автор письма. И чем больше мертвых тел, тем упорнее они преследовали е? по всей стране. Здесь нет проколов, Джексон, это настоящий материал. Наконец-то он улыбался! - Это не просто материал. Напиши его к двум часам. Сейчас одиннадцать. Можешь остаться в этой комнате, только запри дверь. - Фельдман опять начал прохаживаться. - Встретимся здесь ровно в два и прочтем черновик. Ни слова больше. Мужчины встали и гуськом вышли из комнаты, но прежде каждый пожал руку Дарби Шоу. Они не знали, поздравлять ли е?, сказать ли <спасибо> или что-нибудь еще, поэтому просто с улыбкой пожали ей руку. Она продолжала сидеть. Когда они остались одни. Грей присел рядом с ней и они взялись за руки. Перед ними был чистый стол заседаний. Вокруг чинно стояли стулья. Стены были белые, и комната освещалась люминесцентными лампами и светом, падавшим из двух узких окон. - Как ты? - спросил он. - Даже не знаю. Надеюсь, это конец пути. Мы победили. - Что-то не вижу радости. - У меня были в прошлом лучшие времена. Я рада за тебя. Он взглянул на нее. - Почему за меня? - Ты собрал все по кусочкам, и завтра будет нанесен удар. И знаешь, то, что ты напишешь, заслуживает пулитцеровской премии. - Я не думал об этом. - Лгунишка! - Ну хорошо, может быть, один раз и думал. Но когда ты вчера вышла из лифта и сказала, что Гарсиа мертв, я забыл о премиях. - Однако это несправедливо. Я сделала всю работу, в ход пошли мои мозги, глаза и ноги, а вся слава досталась тебе. - Я был бы рад назвать твое имя. Я твой должник, как автора письма. Мы поместим твой портрет на первой странице рядом с Розенбергом, Дженсеном, Маттисом, Президентом, Верхиком и: - Томасом? Его фото будет в газете? - Это зависит от Фельдмана. Он будет редактировать статью. Она немного подумала, но ничего не сказала. - Итак, мисс Шоу, у меня три часа, чтобы написать сенсационнейшую статью за всю мою жизнь. Она потрясет мир. И, может быть, приведет к отставке Президента. Она раскроет тайну убийств, а меня сделает богатым и знаменитым. - Уж лучше я напишу е?. - А сможешь? Я устал. - Давай твои записи. И принеси чашечку кофе. Они заперли дверь и расчистили стол. Ассистент принес персональный компьютер с принтером. Они послали его за кофе. Потом за фруктами. Набросали в общих чертах историю по разделам, начиная с убийств, затем случай с пеликанами в южной Луизиане, затем Маттис и его связь с Президентом, затем дело о пеликанах и опустошение, которое оно вызвало, Каллахан, Верхик, затем Куртис Морган и его убийцы, затем <Уайт и Блазевич> и Вейкфилд, Вельмано и Эйнштейн. Дарби предпочитала писать от руки. Она описала судебную тяжбу, историю со своим письмом, и то, что было известно о Маттисе. Грей взял все остальное и набрал вчерне на компьютере. Дарби была сама организованность: тщательно собранные на столе записки, аккуратно записанные на бумаге слова. Он же был воплощением беспорядка: бумаги на полу, работа на компьютере, печатание наобум целых параграфов, которые тут же забраковывал, когда они уже были на бумаге. Она все время призывала его к спокойствию. Он возражал, что это не библиотека юридического факультета, это газета, в которой работают с телефоном на каждом ухе среди всеобщего шума и гама. В полпервого Смит Кин прислал еду. Дарби ела холодный сандвич и смотрела в окно на уличное движение. Грей копался в отчетах кампании. И тут она увидела того типа. Он медленно шел вдоль здания, пересекающего Пятнадцатую улицу, и в нем не было бы ничего подозрительного, кроме разве того, что час тому назад он стоял, прислонясь к стене отеля <Мэдисон>. Он потягивал что-то из высокой чашки и наблюдал за парадным входом в <Пост>. На нем была черная шляпа, куртка из грубой хлопчатки и джинсы. Возраст - под тридцать. Сейчас он стоял там, внизу, оглядывая улицу. Она продолжала грызть свой сандвич и минут десять наблюдала за ним. Он потягивал из своей чашки и не двигался. - Грей, подойди, пожалуйста. - В чем дело? - Он подошел, и она показала на человека в черной шляпе. - Посмотри внимательно, - сказала она, - и скажи мне, что он сейчас делает. - Что-то пьет, вероятно, кофе. Подпирает то здание и смотрит на это. - Во что он одет? - В хлопок с головы до ног и черная шляпа; похоже, в ботинках. А в чем дело? - Я видела его час назад, он стоял у отеля. Он как бы прятался за фургоном, но знаю, это он. А теперь он здесь. - И что из этого? - Да то, что уже час он шатается вокруг, ничем не занят, а лишь наблюдает за этим зданием. Грей кивнул. Для остроумного замечания не было времени. Этот тип выглядел подозрительно, и она в этом была убеждена. Она уже две недели моталась из Нового Орлеана в Нью-Йорк, а теперь, возможно, в Вашингтон, и знала несравненно больше о преследователях, чем он. - Что ты говоришь, Дарби? - В таком случае приведи мне хоть одну вескую причину, почему этот тип, по всему не являющийся уличным бездельником, стал бы здесь торчать. Тип взглянул на часы, медленно пошел вдоль тротуара и скрылся. Дарби посмотрела на свои часы. - Ровно час, - сказала она. - Давай проверять каждые пятнадцать минут, хорошо? - Хорошо. Сомневаюсь, что в этом есть что-то серьезное, - сказал он, стараясь успокоиться. Но это не помогло. Он посмотрел на не? и медленно вернулся к компьютеру. Грей четверть часа усердно печатал, затем подошел к окну. Дарби внимательно следила за ним. - Его не видно, - сказал он. Но он его увидел в час тридцать. - Дарби, - сказал он, указывая на то место, где она увидела его в первый раз. Она выглянула в окно и медленно высматривала человека в черной кепи. Но теперь на нем была темно-зеленая ветровка, и он не смотрел на <Пост>. Он рассматривал свои ботинки и каждые десять секунд взглядывал на входную дверь. Это делало его ещ? более подозрительным, но он частично был прикрыт грузовым фургоном. Чашки уже не было в руках. Он курил сигарету. Взглянув на <Пост>, он обегал взглядом тротуар перед входом. - Почему у меня должно все время сосать под ложечкой? - спросила Дарби. - Как они могли тебя выследить? Это невероятно. - Они ведь знали, что я в Нью-Йорке. Тогда это тоже казалось невероятным. - Может, они шли за мной. Ведь мне говорили, что за мной следят. Вот чем занят этот парень. Откуда ему было знать, что ты здесь? Этот хлыщ следит за мной. - Возможно: - задумчиво произнесла она. - Ты видела его раньше? - Обычно они не представляются. - Послушай, через полчаса сюда вернутся эти молодцы с ножами, чтобы кромсать нашу статью. Давай закончим е?, а потом будем наблюдать за этим пижоном за окном. Они вернулись к работе. В час сорок пять она опять подошла к окну, но тип уже ушел. Жужжа, принтер выдал первый черновик, и она начала выверять его. С карандашами в руках редакторы приступили к чтению. Литски, юрист, читал с явным удовольствием. Казалось, статья нравилась ему больше, чем остальным. Материал получился объемный, и Фельдман кромсал его с видом хирурга за операционным столом. Смит Кин делал быстрые пометки на полях, а Кротхэммер на все смотрел одобрительно. Они молча читали. Грей ещ? раз откорректировал текст. Дарби стояла у окна. Тот тип опять вернулся, на сей раз в куртке военного моряка и джинсах. Было пасмурно, около 60 по Фаренгейту, и он опять что-то попивал из чашечки. Он дышал в нее, пытаясь согреться. Делал глоток, бросал взгляд на <Пост>, потом на улицу, и опять склонялся над своей чашкой. Он стоял перед другим зданием и ровно в два пятнадцать начал смотреть на север вдоль Пятнадцатой авеню. С той стороны улицы, где он стоял, остановилась машина. Открылась задняя дверца, - а вот и он! Машина отъехала, и он огляделся. Едва заметно прихрамывая, Хромой как бы случайно подошел к типу в черной кепи. Они перекинулись парой слов, и Хромой пошел в южном направлении к пересечению Пятнадцатой и L-улицы. В кепи остался на месте. Дарби оглянулась на работающих. Они с головой погрузились в чтение статьи. Хромой скрылся из поля зрения, и она не могла показать его Грею, который сейчас читал и улыбался. Нет, они выслеживали не репортера. Они поджидали девушку. И были почти в отчаянье. Они простаивали на улице в надежде на какое-нибудь чудо, когда эта девушка выйдет из здания и они схватят е?. Они были в панике. Она была там, внутри, выкладывая все перед этими парнями, размножая копии этого проклятого письма. Завтра утром игра закончится. Ее нужно как-то остановить. У них ведь тоже есть приказ. Дарби находилась в комнате, где было полно мужчин, и вдруг почувствовала, что она беззащитна. Фельдман закончил последним. Он перекинул свою копию Грею. - Дополнительный материал. Займет около часа. Нужно сделать несколько телефонных звонков. - Думаю, хватит трех, - сказал Грей. - Белый дом, ФБР и <Уайт и Блазевич>. - Почему из этой фирмы ты упомянул только Симза Вейкфилда? - спросил Кротхэммер. - Морган особенно указывал на него. - Но записка была от Вельмано. Следовало бы и его назвать. - Я тоже так считаю, - сказал Смит Кин. - И я, - присоединился Де Басио. - Я впишу его имя, - сказал Фельдман. - А Эйнштейна введем позже. Подождем до четырех тридцати или пяти часов, прежде чем звонить в Белый дом и <Уайт и Блазевич>. Если сделать это раньше, они могут свихнуться и побежать в суд. - Я согласен, - сказал Литски. Они не могут остановить газету, но могут попытаться сделать это. Я бы подождал до пяти, а потом уж звонил. - Хорошо, - сказал Грей. - Я переработаю материал к половине четвертого, затем позвоню в ФБР и попрошу прокомментировать, потом в Белый дом, а уж после в <Уайт и Блазевич>. - Встретимся здесь опять в полчетвертого, - Фельдман был уже почти за дверью, - не отходи от телефонов. Когда они снова остались одни, Дарби заперла дверь и указала на окно. - Помнишь, я упоминала Хромого? - Ты хочешь Сказать: Они тщательно осмотрели улицу внизу. - Боюсь, что так. Он встретился с нашим типом, а затем исчез. Я знаю, это был он. - Кажется, на крючке не я. - Кажется, не ты. Как я хочу выбраться отсюда! - Мы что-нибудь придумаем. Я позабочусь о нашей безопасности. Хочешь, я скажу Фельдману? - Нет. Не сейчас. - У меня есть знакомые полицейские. - Прекрасно! Так вот просто подойдут к нему и ни с того ни с сего начнут колотить. - Эти полицейские так и сделают. - Они не смогут к ним придраться. Ведь они не делают ничего плохого. - Всего-навсего замышляют убийство. - Насколько мы здесь в безопасности? Грей подумал минуту. - Все же давай я скажу Фельдману. Он приставит к этой двери двух охранников. - Ладно. В полчетвертого Фельдман одобрил второй черновик, и Грею был дан зеленый свет на ФБР. В конференц-зал принесли четыре телефона, к которым подключили магнитофон. Фельдман, Смит Кин и Кротхэммер слушали по параллельным телефонам. Грей позвонил Филу Норвеллу, своему хорошему знакомому, а иногда и информатору, если что-то такое появлялось в Бюро. Норвелл ответил по собственной линии. - Фил, это Грей Грентэм из <Пост>. - Надеюсь, я знаю откуда ты, Грей. - У меня подключен магнитофон. - Должно быть, что-то серьезное. В чем дело? - Мы собираемся огласить одну историю в утреннем номере, с подробностями убийств Розенберга и Дженсена. Будут названы имена Виктора Маттиса, нефтяного дельца, и двух его адвокатов. Упоминается также Верхик, но не в связи с заговором, разумеется. Мы уверены, что ФБР ещ? раньше знало о Маттисе, но отказывалось от расследования под нажимом Белого дома. Сейчас мы хотим дать шанс твоим ребятам прокомментировать это дело. Ответа не последовало. - Фил, ты меня слышишь? - Кажется, да. - Что ты скажешь? - Уверен, что мы сможем прокомментировать, но я, должен буду тебе перезвонить. - В самое ближайшее время мы сдадим материал в набор, так что спеши. - Послушай, Грей, это выстрел в спину. Неужели нельзя подождать один день? - Исключено. Норвелл помолчал. - Хорошо. Дай мне увидеться с мистером Войлсом, и я перезвоню тебе. - Спасибо. - Это тебе спасибо. Грей. Это великолепно! Мистер Войлс будет вне себя от радости. - Мы ждем. - Грей нажал на кнопку и освободил линию. Кин выключил магнитофон. Прошло восемь минут, и позвонил сам Войлс. Он настаивал на разговоре с Джексоном Фельдманом. Опять включили магнитофон. - Мистер Войлс? - вежливо спросил Фельдман. Эти двое многократно встречались прежде, так что, как правило, не пользовались обращением <мистер>. - Называй меня Дентоном, дьявол тебя побери! Слушай, Джексон, что там у твоего парня? Это безумие! Твои ребята прыгают через пропасть. Мы вели дело Маттиса и продолжаем заниматься им, но ещ? слишком рано на него выходить. Скажи, какие у твоего парня материалы? - Имя Дарби Шоу тебе о чем-нибудь говорит? - сказав это, Фельдман стрельнул на Дарби глазами. Она по-прежнему стояла у стены. Войлс медлил с ответом. - Да, - наконец сказал он. - У моего парня, Дентон, имеется копия дела о пеликанах, а я сейчас сижу здесь и смотрю на Дарби Шоу. - Я боялся, что она мертва. - Нет, и выглядит очень живой. Они с Греем Грентэмом подтвердили из другого источника те факты, что изложены в деле. Это крупное дело, Дентон. Войлс глубоко вздохнул и сдался. - Мы преследуем Маттиса как подозреваемого, - сказал он. - Магнитофон включен, Дентон, будь осторожен. - Ладно, нам нужно поговорить. Я имею в виду, как мужчине с мужчиной. Возможно, у меня есть дополнительные материалы для тебя. - Добро пожаловать сюда! - Я приеду. Буду через двадцать минут. Редакторов восхищала сама мысль, что великий Ф. Дентон Войлс вскакивает в свой лимузин и мчится к <Пост>. Они наблюдали за ним годами и знали, что он мастер выходить сухим из воды. Он ненавидел прессу, и эта готовность говорить об их болоте и под перекрестным огнем их вопросов означала только одно - он хотел указать пальцем на кого-то другого. И, весьма возможно, на Белый дом. Дарби не желала встречаться с этим человеком. Все е? мысли были сосредоточены на побеге. Она могла бы указать на того типа в черной кепи, но он ушел полчаса назад. А что могло сделать ФБР? Они могли бы для начала взять этого типа, и что дальше? Обвинить в тунеядстве и попытке устроить засаду? Пытать его и заставить говорить? А возможно, они даже не поверили бы ей. Она не желала иметь дело с ФБР. Не хотела их защиты. Она уже приготовилась к путешествию, и никто в мире не знал бы, куда она едет. Разве что Грей. А может быть, даже и он не узнает. Грей набрал номер Белого дома, и они опять подключились к прослушиванию. Кин включил магнитофон. - Пожалуйста, Флетчера Коула. Это Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Очень срочно. Он подождал. - Почему Коула? - спросил Кин. - Все проходит через него, - пояснил Грей, прикрыв трубку рукой. - Кто это сказал? - Есть информация. Секретарь вернулся с сообщением, что мистер Коул сейчас подойдет. Не кладите трубку. Грей улыбался: адреналин пер вовсю. Наконец раздался голос: - Флетчер Коул. - Алло, мистер Коул! Грей Грентэм из <Пост>. Разговор записывается на пленку. Понимаете? - Да. - Правда ли, что вы дали директиву всему персоналу Белого дома, исключая, конечно. Президента, чтобы вся связь с прессой проходила сначала через вас? - Ничего подобного. Этими делами ведает пресс-секретарь. - Ясно. В утреннем номере мы публикуем материал, который, в целом, подтверждает факты, изложенные в деле о пеликанах. Вы знакомы с ним? - Знаком, - сказал он очень медленно. - Мы подтвердили, что мистер Маттис вложил более четырех миллионов долларов в предвыборную кампанию три года назад. - Четыре миллиона двести тысяч - и все через легальные каналы. - Нам кажется также, что Белый дом вмешался и попытался воспрепятствовать расследованию ФБР дела мистера Маттиса, и мы ждем ваших замечаний, если таковые имеются. - Так это то, что вам кажется, или то, что вы намерены печатать? - Мы пытаемся подтвердить это сейчас. - И кто же, по вашему мнению, подтвердит это для вас? - У нас есть осведомители, мистер Коул. - Несомненно. Белый дом отрицает какое бы то ни было участие в этом расследовании. Президент просил информировать его о состоянии расследования в целом после трагической смерти Розенберга и Дженсена, но ни прямого, ни косвенного участия в данном расследовании Белый дом не принимал. Вам дали неточную информацию. - Считает ли Президент Виктора Маттиса своим другом? - Нет. Они встречались по какому-то случаю и, как я уже сказал, мистер Маттис был крупным вкладчиком, но не является другом Президента. - Он был самым крупным вкладчиком, не так ли? - Я не могу этого утверждать. Еще какие-нибудь замечания? - Нет. Надеюсь, пресс-секретарь доложит об этом завтра утром. Они одновременно положили трубки, и Кин выключил магнитофон. Фельдман вскочил, потирая руки. - Я бы отдал годовой оклад, чтобы очутиться сейчас в Белом доме, - сказал он. - Не правда ли, он был невозмутим? - сказал Грей с восхищением. - Да уж, если можно быть невозмутимым, сидя на раскаленной сковородке. Глава 42 Для человека, привыкшего яростно бросаться вперед и видеть, как перед ним отступают, было весьма трудно скромно войти со шляпой в руке и извиниться за то, что помешал. Он с неестественным смирением прошел через отдел новостей с К. О. Льюисом и двумя агентами в арьергарде. На нем был его обычный мятый плащ свободного покроя с поясом, туго затянутым по центру его короткой коренастой фигуры. Ничего замечательного в нем не было, но его манеры и походка не оставляли сомнений, что это человек, привыкший владеть ситуацией. Одетые в темные плащи, они оба походили на мафиози, сопровождаемых телохранителями. В кишевшем работой отделе новостей стало тихо, когда они быстро проходили через комнату. И хотя в нем не было ничего замечательного и какой бы смиренный вид он на себя ни напускал, но факт оставался фактом: Ф. Дентон Войлс прибыл сюда собственной персоной. Небольшая возбужденная группа редакторов совещалась в маленьком коридорчике перед офисом Фельдмана. Говард Кротхэммер знал Войлса и приветствовал его, когда тот вошел. Они обменялись рукопожатием и заговорили шепотом. Фельдман разговаривал по телефону с мистером Людвигом, издателем, находившимся в Китае. Смит Кин примкнул к беседовавшим и поздоровался за руку с Войлсом и Льюисом. Два агента держались несколько поодаль. Фельдман открыл дверь, заглянул в отдел новостей, увидел Дентона Войлса и жестом пригласил его войти. К. О. Льюис последовал за ним. Они обменялись обычными шутками, пока Смит Кин закрывал дверь, после чего все сели. - Я знаю, что у вас есть надежное подтверждение дела о пеликанах, - сказал Войлс. - Есть, - сказал Фельдман. - Почему бы вам вместе с мистером Льюисом не прочитать черновик статьи? Все бы стало ясно. Мы собираемся опубликовать е? через час, и репортер, мистер Грентэм, дает вам возможность прокомментировать. - Я ценю это. Фельдман взял копию черновика и протянул Войлсу, который осторожно е? принял. Льюис наклонился к нему, и они тут же стали читать. - Мы выйдем, - сказал Фельдман. - Можете не торопиться. Они с Кином вышли из офиса и прикрыли дверь. Агенты подошли ближе. Фельдман и Кин прошли через отдел новостей к двери конференц-зала. В холле стояли два здоровенных охранника. Когда редакторы вошли. Грей и Дарби были одни. - Тебе нужно позвонить в <Уайт и Блазевич>, - сказал Фельдман. - Я ждал тебя. Они собрали разбросанные бумаги. Кротхэммер на минутку вышел, и Кин подал телефон Дарби. Грей набрал номер. - Марта Вельмано, пожалуйста, - попросил Грей. - Да, это Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Мне нужно поговорить с ним. Это срочно. - Минутку, - сказала секретарша. В следующий момент к телефону подошла другая секретарша. - Офис мистера Вельмано. Грей опять назвался и попросил к телефону босса. - Он на совещании, - сказала она. - И я тоже, - ответил Грей. - Сходите туда, скажите ему, кто я и что его фотография будет на первой странице газеты в ближайшем номере. - Хорошо, сэр. Через несколько секунд раздался голос Вельмано: - Слушаю. В чем дело? Грей представился в третий раз и объяснил, что их разговор записывается на пленку. - Знаю, - огрызнулся Вельмано. - Сегодня утром мы огласим дело, касающееся вашего клиента, Виктора Маттиса, и его участия в убийстве судей Розенберга и Дженсена. - Прекрасно! А мы будем преследовать вас в судебном порядке в течение последующих двадцати лет. Вы не в своем уме, приятель. <Пост> подчиняется нам. - Да, сэр. Не забывайте, что я вас записываю. - Можешь себе записывать! Тебя притянут как ответчика. Это будет чудесно! Виктор Маттис завладеет газетой <Вашингтон пост>! Невероятно! Грей недоверчиво покачал головой в сторону Дарби. Редакторы улыбались, глядя в пол. Становилось довольно забавно. - Итак, сэр, вы уже слышали о деле пеликанов? У нас есть копия. Последовало молчание. Затем послышалось отдаленное хрипение, похожее на последний вздох издыхающего пса. И вновь молчание. - Алло, мистер Вельмано! Вы слушаете? - Да. - Кроме того, у нас есть копия записки, которую вы послали Симзу Вейкфилду, датированной 28 сентября, где вы предполагаете, что положение вашего клиента значительно улучшится, если Розенберг и Дженсен будут устранены из суда. Мы имеем источник, который говорит, что эта мысль была результатом исследований, проведенных человеком по кличке Эйнштейн, сидящим, как я надеюсь, в библиотеке на шестом этаже. Опять молчание. Грей продолжал: - Статья уже готова к печати, но я хочу дать вам шанс прокомментировать события. Итак, вы будете комментировать, мистер Вельмано? - У меня болит голова. - Хорошо. Что еще? - Вы обнародуете записку слово в слово? - Непременно. - И поместите мою фотографию? - Да, ту, старую, на слушании в Сенате. - Сукин сын! - Благодарю вас. Что еще? - Как я понял, вы выжидали до пяти часов. Если бы вы позвонили часом раньше, мы смогли бы успеть в суд, чтобы положить всему этому конец и остановить проклятый процесс. - Совершенно верно, сэр. Так было задумано. - Сукин сын!! - Хорошо! - Но вы ведь не хотите погубить людей, не правда ли? - Голос его вдруг стал жалким и заплетающимся. Поистине трогательная забота! Грей дважды напоминал ему про магнитофон, но Вельмано был слишком потрясен, чтобы помнить об этом. - О нет, сэр! Что еще? - Скажите Джексону Фельдману, что в девять утра мы подадим в суд, как только откроется здание суда. - Передам. Вы отрицаете, что написали записку? - Разумеется. - И отрицаете существование этой записки? - Это фальшивка. - Судебного дела не будет, мистер Вельмано. Думаю, что и вы знаете это. Молчание. Затем опять: - Сукин сын! Щелкнул рычаг, и они некоторое время слушали его замирающий звук. Они с недоверчивыми улыбками смотрели друг на друга. - Дарби, вы не хотите стать журналисткой? - спросил Смит Кин. - Конечно, это забавно, - ответила она, - но вчера меня дважды чуть не схватили за горло. Так что, благодарю покорно. Фельдман встал и указал на магнитофон. - Я не собираюсь это использовать. - А мне понравилось то место, где говорится о погубленных людях. И угрозы о возбуждении против нас деда, - сказал Грей. - Не стоит. Грей. Статья и так займет всю первую страницу. Может, пригодится для другого раза. В дверь постучали. Это был Кр%CFтхэммер. - Войлс хочет тебя видеть, - сказал он Фельдману. - Приведи его сюда. Грей быстро встал, а Дарби отошла к окну. Солнце уже садилось, наступали сумерки. Усилилось уличное движение. Не видно было никаких признаков Хромого и банды его сообщников, но, несомненно, они были там и ждали, под прикрытием темноты, в надежде на последнюю попытку убить е?, и неважно, с какой целью - из предосторожности или из мести. Грей сказал, что у него есть план, как выйти из здания без перестрелки после того, как все закончится. Но он не стал вдаваться в детали. Вошли Войлс и К. О. Льюис. Фельдман представил их Грею Грентэму и Дарби Шоу. Войлс, улыбаясь, подошел к ней и оглядел с головы до ног. - Итак, это та самая особа, которая запустила колесо? - сказал он, делая попытку изобразить восхищение, но этого не получилось. Она сразу же почувствовала к нему презрение. - Я думала, что его запустил Маттис, - холодно отпарировала она. Он отвернулся и снял свой потертый плащ. - Присядем? - профессиональным тоном спросил он. Они уселись вокруг стола: Войлс, Льюис, Фельдман, Кин, Грентэм и Кротхэммер. Дарби осталась у окна. - У меня есть некоторые замечания, так, для протокола, - сказал Войлс, беря у Льюиса лист бумаги. Грей приготовился делать пометки. - Во-первых, ровно две недели назад мы получили копию дела о пеликанах и в тот же день представили его на рассмотрение в Белый дом. Оно было лично передано заместителем директора, К. О. Льюисом, мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместе с нашими ежедневными докладными для Белого дома. На этом совещании присутствовал специальный агент Эрик Ист. Мы считали, что дело вызовет достаточно вопросов, чтобы за него взяться, но за него не брались в течение шести дней, пока мистер Гэвин Верхик, юрисконсульт директора по особым делам, не был найден убитым в Новом Орлеане. В это время ФБР немедленно начало тщательное расследование по делу Виктора Маттиса. Четыреста наших агентов из двадцати семи отделов приняли участие в этом расследовании, потратив на это более одиннадцати тысяч часов, опросив более 600 человек и объездив пять иностранных государств. В настоящее время расследование продолжается в полную силу. Мы надеемся, что Виктор Маттис будет главным обвиняемым в убийствах судей Розенберга и Дженсена, и сейчас мы пытаемся выяснить место его пребывания. Войлс сложил бумагу и передал е? обратно Льюису. - Что вы предполагаете делать, если найдете Маттиса? - спросил Грентэм. - Арестую его. - У вас имеется ордер? - Скоро будет. - Есть какие-нибудь предположения о том, где он может находиться? - Откровенно говоря, нет. Мы неделю пытались выявить его, но безуспешно. - А Белый дом не препятствовал вашему расследованию по делу Маттиса? - Если вы выключите магнитофон, мы обсудим этот вопрос, идет? Грей взглянул на главного редактора. - Идет, - сказал Фельдман. Войлс пристально посмотрел на Фельдмана, затем на Кинга, затем на Кротхэммера, затем на Грентэма. - Запись выключена, верно? Вы не будете это использовать ни при каких обстоятельствах. Понятно? Они кивнули в знак согласия и внимательно слушали. И Дарби тоже. Войлс недоверчиво взглянул на Льюиса. - Двенадцать дней тому назад в Овальном кабинете Президент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из списка подозреваемых. Или, говоря его словами, попросил меня отступиться. - Он объяснил причину? - спросил Грентэм. - Он сказал, что это существенно подорвало бы его репутацию и могло бы серьезно повредить ему на перевыборах. Он считал, что дело о пеликанах само по себе не имело большого значения, но если бы оно стало предметом расследования, то об этом узнала бы пресса и тогда пострадала бы его политическая репутация. Кротхэммер слушал с открытым ртом. Кин - уставясь в стол. Фельдман ловил каждое слово. - Это достоверно? - спросил Грей. - Я записал разговор на пленку. Она у меня с собой, но я не позволю е? прослушать, пока Президент не изменит своего мнения. Наступило длительное молчание. Они восхищались этим коротышкой: подумать только - сделал запись у Президента! Фельдман откашлялся. - Вы только что видели статью. С того времени, как ФБР получило письмо и до начала расследования, была задержка. Этому в статье должно быть дано объяснение. - У вас есть мое заявление. Этого достаточно. - Кто убил Гэвина Верхика? - спросил Грей. - Я не буду обсуждать детали расследования. - Но вы знаете? - Кое-какие предположения имеются. Но это все, что я могу сказать. Грей оглядел сидящих за столом. Было ясно, что Войлс не скажет сейчас больше ничего, и все-таки у всех как-то спало напряжение. Редакторы переваривали услышанное. Войлс распустил галстук и расслабился. - Это не для записи, конечно, но все-таки, каким образом ваши парни докопались до Моргана, этого убитого юриста? - Я не буду обсуждать детали расследования, - сказал Грей с плутовской усмешкой. Все рассмеялись. - А что вы будете делать дальше? - спросил Войлса Кротхэммер. - Завтра к полудню соберется суд присяжных. Незамедлительно будут предъявлены обвинения. Попытаемся найти Маттиса, хотя это будет нелегко. Не представляем даже, где он. Последние пять лет он, в основном, проводил на Багамских островах, но у него есть собственные дома в Мексике, Панаме, Парагвае. Войлс опять взглянул на Дарби. Она стояла, прислонясь к стене около окна, и слушала. - За какое время будет набран первый материал? - спросил Войлс. - Они печатают всю ночь, начиная с половины одиннадцатого, - сказал Кин. - В какое издание попадет статья? - В <Лейт Сити>, это самое объемистое издание. К полуночи будет готово. - Фото Коула будет на первой странице? Кин посмотрел на Кротхэммера, а тот на Фельдмана. - Полагаю, да. Мы сошлемся на вас, говоря, что дело было лично передано Флетчеру Коулу, на которого, в свою очередь, сошлемся, говоря, что Маттис заплатил Президенту четыре с лишним миллиона. Да, я думаю, мистер Коул заслужил увидеть свой портрет на первой странице со всеми остальными. - Согласен, - сказал Войлс. - Если я пришлю человека в полночь, не дадите ли вы для меня несколько отпечатанных экземпляров? - Разумеется, - ответил Фельдман. - А зачем? - Да я хочу лично передать один Коулу. Постучаться в полночь в его дверь, лицезреть его в пижаме и швырнуть газету ему в лицо. А потом сказать, что вернусь с повесткой в суд на заседание присяжных, и вслед за тем явлюсь с обвинением. А затем приду с наручниками. Он сказал это с таким наслаждением, что стало страшно. - Я рад, что у вас нет ни капли зависти, - сказал Грей, но лишь Кин смог оценить эту шутку. - Как вы думаете, его обвинят? - с невинным видом спросил Кротхэммер. Войлс опять взглянул на Дарби. - Он закроет собой Президента. Добровольцем встанет к стенке, чтобы спасти босса. Фельдман проверил часы и вышел из-за стола. - Можно попросить об одолжении? - спросил Войлс. - Конечно, о чем именно? - Мне бы хотелось на несколько минут остаться с мисс Шоу наедине. Если она, конечно, не возражает. Все посмотрели на Дарби, которая пожала плечами в знак согласия. Редакторы и К. О. Льюис дружно встали и гуськом потянулись из комнаты. Дарби схватила Грея за руку и попросила его остаться. Они сели за стол напротив Войлса. - Разговор будет конфиденциальный, - сказал Войлс, глядя на Грея. - Он останется, - сказала Дарби. - Магнитофон выключен. - Чудненько. - Если вы собираетесь меня допрашивать, то я не стану говорить без адвоката. Он покачал головой. - Ничего подобного. Я лишь хотел поинтересоваться, что вы собираетесь делать дальше? - Почему я должна вам говорить? - Потому что мы можем помочь. - А кто убил Гэвина? Войлс заколебался, отвечать или нет. - Только без записи. - Без записи, - подтвердил Грей. - Я скажу вам, кто, по нашему мнению, убил его, но сначала вы скажете мне, сколько раз вы разговаривали с ним до его смерти. - Несколько раз во время уик-эндов. И хотели встретиться в прошлый понедельник, а потом уехать из Нового Орлеана. - А в последний раз когда говорили? - В воскресенье вечером. - И тле он был? - В своей комнате в Хилтоне. Войлс глубоко вздохнул и уставился в потолок. - И обсуждали с ним встречу на понедельник? - Да. - Вы встречали его раньше? - Нет. - Человек, который убил его, это тот же самый, с которым вы держались за руки, когда ему вышибли мозги. Она боялась спросить, кто. Грей сделал это за нее. - Кто же это? - Великий Хамел. Она охнула и закрыла глаза. Попыталась что-то сказать, но слова не шли с языка. - Это сбивает с толку, - сказал Грей, стараясь быть рациональным. - В каком-то смысле, да. Человек, убивший Хамела, - работающий по контракту оперативник, независимо нанятый ЦРУ. Он был там, когда убили Каллахана, и я думаю, он вступил в контакт с Дарби. - Это Руперт, - сказала она спокойно. - Конечно же, это не настоящее его имя, но пусть будет Руперт. У него, возможно, двадцать имен. Если это тот, на кого я думаю, то он английский кореш, заслуживающий доверия. - Вы можете представить, как это неприятно? - спросила она. - Могу представить. - Почему Руперт был в Новом Орлеане? И почему он за ней следил? - спросил Грей. - Это долгая история, и я е? до конца не знаю. Я стараюсь держаться подальше от ЦРУ, уж вы мне поверьте. У меня и так хватает хлопот. Это ведет опять к Маттису. Несколько лет назад ему понадобились деньги, чтобы продвинуть его великий проект. Тогда он продал часть проекта ливийскому правительству. Я не уверен, было ли это законно, но попало в ЦРУ. Очевидно, они следили за Маттисом и за ливийцами с огромным интересом, и, когда заварилась вдруг эта тяжба, ЦРУ стало направлять процесс. Не думаю, чтобы они подозревали Маттиса в убийствах членов Верховного суда, но Боб Гмински держал в руках копию этого вашего письмеца уже несколько часов спустя после того, как мы передали одну копию в Белый дом. Ему дал е? Флетчер Коул. Понятия не имею, кто сказал о письме Гмински, но, как бы то ни было, не те слова попали не в те уши, и спустя сутки находят мертвого мистера Каллахана. А вам, милочка, очень повезло. - Тогда почему я этого не чувствую? - спросила она. - Но это никак не объясняет Руперта, - сказал Грей. - Не скажу наверное, но подозреваю, что Гмински тотчас же послал Руперта следить за Дарби. Думаю, письмо поначалу напугало Гмински больше, чем кого бы то ни было. Вероятно, он послал Руперта выследить е?, отчасти для того, чтобы понаблюдать, а отчасти - чтобы защитить. Затем произошел взрыв автомобиля, и этим мистер Маттис как бы подтвердил письмо. Для чего ещ? нужно было бы убивать Каллахана и Дарби? У меня есть основания верить, что в Новом Орлеане было полно людей из ЦРУ уже через несколько часов после взрыва. - Но почему? - спросил Грей. - Стало ясно, что письмо достоверно, и Маттис начал убивать людей. Основной его бизнес в Новом Орлеане. И, полагаю, ЦРУ очень заинтересовалось Дарби. К счастью для нее. Когда было нужно, они были там. - Но если ЦРУ зашло так далеко, то почему вы этим не занялись? - спросила она. - Вопрос по существу. Мы не придавали делу столь большого значения и не знали и половины того, что знали в ЦРУ. Могу поклясться, что все это казалось так маловероятно, а у нас дюжина других подозреваемых. Мы недооценили его. Все казалось так просто и ясно. К тому же Президент попросил нас отступиться, и это легко было сделать, так как я никогда не слышал о Маттисе: не было оснований. Но тут мой приятель Гэвин покончил с собой, и я послал туда своих людей. - Зачем Коул дал дело Гмински? - спросил Грей. - Он испугался. Для того мы его и отправили. Ну что ж, Гмински есть Гмински, и иногда делает все по-своему, невзирая на такие маленькие препятствия, как закон и прочее. Коул захотел проверить дело и приказал Гмински сделать это по-тихому. - Значит, Гмински не ровня Коулу. - Он ненавидит Коула, что очень понятно. Гмински сотрудничал с Президентом, но не выходил на него. Все произошло так быстро. Помните, Гмински, Коул, Президент и я впервые увидели дело ровно две недели назад. Гмински, вероятно, выжидал, чтобы рассказать Президенту кое-какую историю, но упустил момент. Дарби отодвинула стул и подошла к окну. Было уже темно, но улица по-прежнему была запружена машинами. Хорошо, что эти тайны раскрылись, но от этого она почувствовала ещ? большую опасность. Ей так хотелось бы уйти! Она устала от бегства и травли, устала от этих игр. и репортеров с Греем, устала интересоваться, кто это сделал и почему; устала от своей вины, написав это проклятое письмо; наконец, устала покупать каждые три дня новую зубную щетку. Ей хотелось бы очутиться где-нибудь на пустынном берегу моря, в маленьком коттедже, где нет ни телефонов, ни людей, особенно тех, которые прячутся за фургонами и за ближайшим углом. Она хотела бы проспать три дня кряду без кошмарных сновидений и преследующих е? теней. Да, пора уходить. Грей внимательно наблюдал за ней. - Ее выслеживают от Нью-Йорка, а теперь здесь, - сказал он Войлсу. - Кто это? - Вы уверены? - спросил Войлс. - Они весь день торчали на улице, наблюдая за зданием, - заметила Дарби, кивая на окно. - А мы следили за ними, - сказал Грей. - Они там и сейчас. Войлс, казалось, был настроен скептически. - Вы их видели раньше? - спросил он Дарби. - Одного. Он был на похоронах Томаса в Новом Орлеане. Он гонится за мной от Французского квартала. Он почти нашел меня на Манхэттене, и я видела, как он разговаривал с другим типом часов пять тому назад. Я знаю, это он. - Кто это? - опять спросил у Войлса Грей. - Не думаю, чтобы за вами гонялось ЦРУ. - О, именно они и гонятся за мной! - Вы видите их сейчас? - Нет. Они исчезли два часа назад. Но они были там. Войлс встал и потер свои пухлые руки. Он медленно обошел стол, развертывая сигару. - Не возражаете, если я закурю? - Возражаю, - сказала она, не глядя на него. Он положил сигару на стол. - Мы поможем вам, - сказал он. - Я не хочу вашей помощи, - сказала она, по-прежнему глядя в окно. - Чего же вы хотите? - Хочу уехать из страны, но, черт возьми, с уверенностью, что никто не отправится следом. Ни вы, ни они, ни Руперт и ни один из его дружков. - Но вам придется вернуться, чтобы дать показания перед судом присяжных. - Только в том случае, если они смогут меня найти. Я собираюсь в такое место, где на повестки в суд смотрят косо. - Как же насчет судебного процесса? Ведь вы будете нужны. - Войлс сунул в рот сигару, но не зажег е?. Ему всегда лучше думалось с этой штукой в зубах. - У меня есть для вас деловое предложение. - У меня нет настроения заключать какие бы то ни было соглашения. - Теперь она стояла, прислонись к стене, и смотрела то на Войлса, то на Грея. - Это хорошее предложение. У меня есть самолеты и вертолеты и много ребят с пистолетами, не боящихся тех молодчиков, что играют в прятки. Во-первых, мы выведем вас из здания, и никто не будет об этом знать. Во-вторых, мы посадим вас в мой самолет и отправим куда вы скажете. В-третьих, вы можете исчезнуть. Даю слово, никто из нас не станет за вами следить. Но - и это будет в-четвертых - вы позволите мне поддерживать с вами связь через мистера Грентэма здесь, в том и только в том случае, если возникнет крайняя необходимость. Она смотрела на Грея, пока делалось это предложение, и было очевидно, что он одобряет его. Она сохраняла бесстрастное выражение лица, но, черт возьми, звучало неплохо! Если бы она доверилась Гэвину после его первого телефонного звонка, он был бы жив и она бы никогда не взялась за руки с Хамелом. Если бы она просто уехала с ним из Нового Орлеана, как он предлагал, он не был бы убит. Она думала об этом каждые пять минут в последние семь дней. Это было выше е? сил. Приходит время, когда вы сдаетесь и начинаете доверять людям. Ей не нравился этот человека но в последние десять минут он был в высшей степени честен с ней. - Это ваш самолет и ваши пилоты? - Да. - Где они находятся? - На базе Эндрюс. - Тогда сделаем так. Я сяду в самолет, и он возьмет курс на Денвер. На борту не будет никого, кроме меня, Грея и пилотов. Через тридцать минут после взлета я скажу пилоту, куда лететь, скажем, в Чикаго. Он исполнит это? . - Он должен представить план полета перед тем, как вылетит. - Я знаю. Но вы - директор ФБР и можете как-то это устроить. - Хорошо. Что вы будете делать, когда прибудете в Чикаго? - Я выйду из самолета одна, а он возвратится на Эндрюс с Греем на борту. - А что вы будете делать в Чикаго? - Я постараюсь затеряться в многолюдном аэропорту и возьму билет на первый попавшийся рейс. - Ладно, но я уже дал слово, что мы не будем следить. - Я верю. Извините меня за излишнюю подозрительность. - Что ж, по рукам! Когда вы хотите уйти? Она взглянула на Грея. - Мне потребуется ещ? час, чтобы переработать статью и добавить замечания мистера Войлса. - Тогда - через час, - сказала она Войлсу. - Я подожду. - Можно нам поговорить наедине? - спросила Дарби, кивая на Грея. - Разумеется. - Войлс сгреб свой помятый плащ и остановился у двери. Он улыбнулся ей. - Вы дьявольски восхитительная женщина, мисс Шоу. Ваша сообразительность 'и выдержка покорили одного из самых пресыщенных людей в этой стране. Я восхищаюсь вами. И обещаю, что буду всегда стараться быть достойным вас. Он засунул сигару в рот, продолжая улыбаться, и вышел. Они выждали, пока закрылась дверь. - Как ты думаешь, я буду в безопасности? - спросила она. - Да. Думаю, он искренний человек. К тому же у него есть вооруженные люди, которые вызволят тебя отсюда. Все в порядке, Дарби. - Ты ведь сможешь поехать со мной? - Конечно. Она подошла к нему и обняла его за талию, а он крепко прижал е? к себе и закрыл глаза. В семь редакторы собрались вокруг стола в последний раз этой ночью. Они быстро прочли раздел, который Грей добавил, чтобы включить комментарии Войлса. Позднее пришел Фельдман; его сухое лицо сияло необычной для него улыбкой. - Вы не поверите, - сказал он, - мне сейчас дважды звонили. Звонил Людвиг из Китая. Президент нашел его там и умолял придержать статью на двадцать четыре часа. Людвиг говорит, что тот чуть не плакал. Людвиг же, будучи джентльменом, внимательно выслушал и вежливо отказал. Второй звонок был от судьи Роланда, моего старого приятеля. Похоже, что эти молодчики из <Уайт и Блазевич> вытащили его из-за обеденного стола и потребовали разрешения этим же вечером подать иск. Судья Роланд выслушал довольно непочтительно и крайне невежливо отказал. - Давай дадим это в печать, старик! - воскликнул Кротхэммер. Глава 43 Самолет плавно поднялся в воздух и взял курс на запад, предположительно на Денвер. Он был довольно комфортабельный, хотя и не шикарный, но чего же ждать, если он содержался за счет налогоплательщиков и принадлежал человеку, равнодушному к красивым вещам? Нет даже приличного виски, сразу понял Грей, когда открыл бар. Войлс был трезвенником, и в данный момент это поистине раздражало Грея, ведь он был здесь гостем и просто умирал от жажды. В холодильнике он обнаружил две банки полуохлажденного лимонада и подал одну Дарби. Она открыла банку. Самолет, похоже, набрал высоту. В дверях их кабины появился второй пилот. Он был очень вежлив и представился. - Вы говорили, что вскоре после взлета укажете новое направление. - Да, - сказала Дарби. - Отлично. Но нам хотелось бы знать об этом, скажем, через десять минут. - Хорошо. - Есть ли какое-нибудь питье на этой штуке? - спросил Грей. - Извините. - Второй пилот улыбнулся и вернулся к себе в кабину. Дарби с е? длинными ногами занимала почти весь маленький диванчик, но Грей решил пристроиться к ней. Он приподнял е? ступни и уселся в уголок дивана, положив е? ноги себе на колени. Красный педикюр. Он поглаживал е? щиколотки и думал только об этом - он держит е? ноги. Для него это было так волнующе, но, кажется, не для нее. Теперь она слегка улыбалась, успокаиваясь. Все было позади. - Ты боялась? - спросил он. - Да. А ты? - Тоже, но я чувствовал себя в безопасности. Я имею в виду, что трудно чувствовать себя уязвимым с шестью вооруженными парнями, закрывающими тебя своим телом. И трудно представить, что за тобой наблюдают в фургоне без окон. - Войлс это любит, не правда ли? - Он как Наполеон, составляющий планы и направляющий полки. Тут он в своей стихии. Утром он нанесет удар. Единственный человек, который может его уволить, - Президент, но, я думаю, Войлс держит его сейчас под контролем. - А убийцы расплачиваются. Он должен быть доволен. - Думаю, мы добавили десяток лет к его карьере. Уж это-то мы сделали! - Кажется, он сообразительный человек, - сказала Дарби. - Вначале он мне не понравился, но он принадлежит к тому типу людей, которые вырастают у тебя на глазах. И к тому же чувствительный: когда он упомянул Верхика, я заметила слезы у него на глазах. - Настоящая бубочка! Уверен, что Флетчер Коул получит истинное наслаждение, котла через несколько часов увидит этого милашку. У не? были длинные стройные ноги безупречной формы. Его рука скользила все выше, и он чувствовал себя, как студент-второкурсник, поднимающийся с колен после второго свидания. Эти ноги нуждались в загаре, и он знал, что уже через несколько дней они станут бронзовыми, с прилипшими песчинками между пальцев. Он не получил приглашения навестить е? после, и это его огорчало. Не имея представления, куда она направляется, он знал, что это делалось намеренно. Но он не был уверен, что она сама знала конечный пункт своего путешествия. Это поглаживание ног напомнило ей Томаса. Он тогда прилично выпил и размазал ей лак для ногтей. Под легкое покачивание и рокот двигателя он вдруг отодвинулся от не? на многие-многие мили. Всего две недели, как он мертв, а казалось, что прошло уже много времени. Столько перемен! Но это к лучшему. Если бы она осталась в Тьюлане и заходила в его офис или аудиторию, в которой он занимался, беседовала с другими преподавателями, смотрела с улицы на его жилище - это было бы так больно! Маленькие напоминания приятны в дальнем путешествии, но во время скорби они делают свое дело. Теперь она была уже другая, другой была е? жизнь, в другом месте. И другой человек гладил е? ноги. Сначала это был самоуверенный глупец - типичный репортер, - но вскоре он начал смягчаться и под очерствевшей оболочкой она обнаружила тепло живого человека, которому, несомненно, она очень нравилась. - Завтра у тебя великий день, - сказала она. Он хлебнул из банки. Сейчас он заплатил бы черт знает какие деньги за хорошо охлажденное импортное бутылочное пиво. - Да, великий день, - сказал он, любуясь пальцами е? ног. Это будет больше, чем великий день, но он почувствовал необходимость не высказывать это открыто. Сейчас его внимание занято ею, а не тем хаосом событий, который ждет его завтра. - Как это будет? - спросила она. - Вероятно, я вернусь в офис и буду ждать, пока последует удар. Смит Кин сказал, что проведет там всю ночь. А утром привалит много народу. Мы соберемся в конференц-зале, туда принесут ещ? телевизоры, и все утро мы будем следить за реакцией. Вот было бы забавно услышать ответы официальных лиц из Белого дома! <Уайт и Блазевич> тоже что-нибудь скажет. Ну, о Маттисе нельзя ничего предсказать. Чиф Раньян даст объяснения. И наверняка - Войлс. Юристы созовут суды присяжных. А политиканы придут в исступление. Они будут проводить бесконечные пресс-конференции на Капитолийском холме. Да, это будет очень насыщенный день. Очень жаль, что ты пропустишь это удовольствие. Дарби саркастически фыркнула. - О чем ты напишешь в следующий раз? - Возможно, Войлс и его пленка. Ты должна быть недовольна тем, что Белый дом отказался от какого-либо вмешательства, и, если Войлс получит нагоняй, он бросится в атаку, чтобы отыграться. Хотел бы я заполучить эту пленку! - А потом? - Это зависит от многих неизвестных. После шести утра поединок начнет ужесточаться, появятся всевозможные слухи и тысячи историй, и все газеты в стране будут соваться в это. - А ты будешь звездой, - сказала она с искренним восхищением. - Да, я не останусь в стороне. Второй пилот постучал в дверь и приоткрыл е?. Он посмотрел на Дарби. - Атланта, - сказал он и закрыл дверь. - Почему Атланта? - спросил Грей. - Ты когда-нибудь делал пересадку в Атланте? - Конечно. - А бывало так, что ты не мог сделать пересадку в Атланте? - Кажется, да. - Я оставлю свой чемодан. Он такой огромный, что может причинить много хлопот. Грей допил банку и поставил е? на пол. - А отсюда куда? - Он знал, что не следовало спрашивать, потому что сама она не изъявляла желания сказать. Но ему так хотелось знать. - Куда-нибудь недалеко. Совершу свое обычное четырехрейсовое ночное путешествие. Может быть, в этом и нет необходимости, но так я буду чувствовать себя безопаснее. В конечном счете, приземлюсь где-нибудь на островах в Карибском море. Где-нибудь на островах в Карибском море! Выбор сузился всего-навсего до какой-нибудь тысячи островов! Почему она говорит так неясно? Неужели она ему не доверяет? Он сидит тут, гладит е? ноги, а она не желает даже сказать, куда направляется. - Что сказать Войлсу? - спросил он. - Я позвоню тебе, когда доберусь. Или черкну несколько строчек. Прекрасно! Этакие переписывающиеся друзья! Он мог бы посылать ей свои статьи, а она открытки с видами побережья. - Я не знаю, куда еду, Грей, и вряд ли буду знать, пока не остановлюсь где-нибудь. - Но ты ведь позвонишь? - Через какое-то время. Это я тебе обещаю. К одиннадцати вечера в офисах <Уайт и Блазевич> оставалось только пять юристов, и все они собрались на десятом этаже у Марти Вельмано: Вельмано, Симз Вейкфилд, Джеральд Швабе, Натаниэл Джонс (Эйнштейн) и ушедший в отставку партнер по имени Фрэнк Кортц. На краю стола Вельмано стояли две бутылки шотландского виски: одна уже пустая, а вторая тоже почти выпита. Эйнштейн сидел один в углу, что-то бормоча под нос. У него были всклокоченные вьющиеся седые волосы и острый нос, и вид у него был поистине безумный. Особенно сейчас. Симз Вейкфилд и Швабе сидели перед столом без галстуков и с закатанными рукавами. Кортц только что закончил телефонный разговор с адъютантом Виктора Маттиса. Он передал трубку Вельмано, тот положил е? на стол. - Это был Страйдер, - доложил Кортц. - Они в Каире, в апартаментах какого-то отеля. Маттис не будет с вами разговаривать. Страйдер говорит, что он на грани, ведет себя очень странно. Заперся в комнате, и, уж конечно, по эту сторону океана мы его не увидим. Страйдер говорит, что этим парням с пушками приказано немедленно убираться из города. Охота окончена. Рога трубят отбой. - Что же нам делать? - спросил Вейкфилд. - Мы брошены на произвол судьбы, - сказал Кортц. - Маттис умыл руки. Они разговаривали спокойно. Крик и вопли были уже позади, несколько часов назад, когда Вейкфилд обвинял Вельмано в том, что тот написал записку. Вельмано обвинял Кортца в том, что он связался с таким нечистоплотным клиентом, как Маттис. Двенадцать лет, кричал в ответ Кортц, как мы с удовольствием получаем его гонорары. Швабе обвинял Вельмано и Вейкфилда за беспечность, проявленную в этой истории с запиской. И снова и снова они обливали Моргана грязью. Это он во всем виноват! Эйнштейн сидел в углу и наблюдал за ними. Но все это было уже бесполезно. - Грентэм упомянул только меня и Симза, - сказал Вельмано. - Все остальные, кажется, в безопасности. - Почему бы тебе и Симзу не удрать из страны? - предложил Швабе. - Я останусь в Нью-Йорке до шести утра, - сказал Вельмано, - а затем буду месяц колесить по Европе на поездах. - Я не могу бежать, - заявил Вейкфилд. - У меня жена и шестеро детей. Это хныканье о детях они слышали уже в течение пяти часов. Как будто у них не было семей! Правда, Вельмано был разведен, а двое его детей были уже взрослыми людьми. Они могут обойтись и без него. И он тоже. В любом случае, пора было убираться. Он скопил изрядную сумму, ему нравилась Европа, особенно Испания, так что осталось только попрощаться. Другое дело этот злосчастный Вейкфилд, которому всего сорок два года и туго с деньгами. Он хорошо зарабатывал, но его жена - вот где настоящая расточительность - имела склонность рожать детей. Так что Вейкфилд в данный момент сидел на мели. - Не знаю, что мне делать, - сказал Вейкфилд в тринадцатый раз. - Просто ума не приложу. Швабе попытался хоть чем-то помочь. - Думаю, тебе надо пойти домой и сказать все жене. У меня лично жены нет, но, если бы была, я бы попытался втолковать ей. - Я не могу это сделать, - сказал Вейкфилд со страданием в голосе. - Почему бы нет? Ты можешь сказать ей сейчас, или через шесть часов она сама увидит твой портрет на первой странице газеты. Ты должен пойти и сказать ей, Симз. - Я не могу. - Он опять готов был заплакать. Швабе посмотрел на Вельмано и Кортца. - Что будет с моими детьми? - затянул опять Вейкфилд. - Моему старшему всего тринадцать. - Он начал тереть глаза. - Идем, Симз. Возьми себя в руки, - сказал Кортц. Эйнштейн встал и пошел к двери. - Я буду у себя во Флориде. Не звоните, если не будет ничего срочного. - Он открыл дверь и захлопнул е? за собой. Вейкфилд вяло поднялся и направился к двери. - Ты куда, Симз? - спросил Швабе. - К себе в офис. - Зачем? - Мне нужно прилечь. Все в порядке. - Давай отвезу тебя домой, - предложил Швабе. Они внимательно следили за Вейкфилдом; он открывал дверь. - Я в порядке, - сказал он более решительным тоном и вышел. - Ты думаешь, он в порядке? - спросил Швабе у Вельмано. - Я беспокоюсь за него. - Я бы не сказал, что он в порядке, - ответил Вельмано. - У всех у нас были лучшие дни. Почему бы тебе не проведать его через несколько минут? - Хорошо, - сказал Швабе. Вейкфилд не спеша вышел в коридор и спустился на девятый этаж. Подходя к своему офису, он ускорил шаги, а когда запирал за собой дверь, плакал. Делай это быстро! И никаких записок. Пока ты будешь писать е?, ты раздумаешь. А твоя жизнь застрахована на миллион. Он выдвинул ящик стола. Не думай о детях! Это все равно, как если бы ты погиб при авиакатастрофе. Он вытащил из-под бумаг пистолет 38-го калибра. Делай это быстро! Не надо смотреть на их фотографии на стене. Может быть, когда-нибудь они поймут. Он засунул дуло пистолета подальше в рот и спустил курок. <Лимо> резко остановилось перед двухэтажным домом в Думбартон Оке в верхнем Джорджтауне. Машина перегородила улицу, но это было не важно, так как было двадцать минут первого ночи и на улице не было движения. Войлс и два агента выпрыгнули с заднего сиденья и быстро направились к парадной двери. В руке у Войлса была газета. Он постучал в дверь согнутым указательным пальцем. Коул ещ? не спал. Он сидел в темноте в своей берлоге в пижаме и банном халате, так что Войлс был очень доволен, увидев его в дверях в таком виде. - Прелестная пижама, - сказал Войлс, пыхтя от удовольствия. Коул вышел на маленькую бетонную веранду. Из узкого коридора выглядывали два его агента. - Какого дьявола вам надо? - медленно произнес он. - Доставить вот это, - сказал Войлс, тыча газетой ему в лицо. - Твое прелестное фото рядом с Президентом, держащим в объятиях Маттиса. Зная вашу страсть к газетам, я подумал, что неплохо будет доставить вам одну. - А твоя фотография будет там завтра! - сказал Коул, как будто он уже прочел статью. Войлс швырнул газету к его ногам и зашагал прочь. - У меня есть кое-какие записи, Коул. Ты начал лгать, и ты у меня будешь биться в конвульсиях прилюдно! Коул бросил на него пристальный взгляд, но ничего не сказал. Войлс был уже почти на улице. - Через два дня я вернусь с повесткой в суд! - крикнул он. - Я приду утром и сам вручу е?. - Он стоял уже около машины. - А потом я принесу обвинительный акт. Разумеется, к этому времени твоя карьера будет уже в прошлом, и Президент наберет новую шайку идиотов, которые будут подсказывать ему, что делать. - Он скрылся в машине, и она быстро умчалась. Коул поднял газету и вошел в дом. Глава 44 Грей и Смит Кин сидели одни в конференц-зале и вычитывали корректуру. Прошло уже много лет с тех пор, как Грей волновался при виде своих статей на первой странице газеты, но на этот раз он был по-настоящему взволнован. Более обширного материала ещ? не бывало. Сверху в ряд шли фотографии: Маттис обнимает Президента, Коул важно беседует по телефону в офисе Белого дома, Вельмано сидит в подкомиссии сената, Вейкфилд собирает урожай на судебной сессии, Верхик улыбается в камеру при освобождении из ФБР, Каллахан - за ежегодником и Морган на фото, снятом с видеокассеты (миссис Морган дала на это согласие). Пейпур, репортер из отдела полицейских новостей, сообщил им о Вейкфилде час назад. Грей был подавлен этим сообщением. Но он не винил себя. Они начали править черновики около трех часов пополудни. Кротхэммер принес дюжину жареных пирожков и тут же, пока разглядывал первую страницу, съел четыре. Следующим пришел Де Басио, заявивший, что не спал всю ночь. Фельдман пришел свежий и подтянутый. К четырем тридцати комната была набита народом. Принесли ещ? четыре телевизора. Начала передачу Си-Эн-Эн, и через несколько минут пошла трансляция из Белого дома. Объяснений по данному вопросу не было, и лишь Зикман обещал кое-что сказать в семь часов. Кроме сообщения о Вейкфилде, сперва не было ничего нового. То показывали Белый дом, то Верховный суд, то комментировали сообщения. Репортеры дежурили у гуверовского здания, где было в это время очень спокойно. Они бегло сообщили о фото в газетах, и там не было Вельмано. Он прикрылся Маттисом. Си-Эн-Эн показала общий вид дома Моргана в Александрии, но тесть Моргана не допускал камеры в свои владения. Репортер Эн-Би-Си дежурил у здания, где были офисы <Уайт и Блазевич>, но и у него не было ничего нового. И хотя в статье не было ссылок на Дарби, уже ни для кого не было тайной, кто является автором дела о пеликанах, и о Дарби Шоу ходило множество слухов. В семь часов комната была битком набита людьми. Было очень тихо. Отражаясь одновременно на четырех экранах, Зикман, нервничая, подошел к подиуму в пресс-отделе Белого дома. Он выглядел уставшим и осунувшимся. Прочел короткое заявление, в котором Белый дом допускал возможность принятия денег для избирательной кампании из ряда источников, контролируемых Виктором Маттисом, но он упорно отрицал, что хоть какая-то часть денег была получена путем бесчестных махинаций. Президент встречался с Маттисом лишь один раз и то в те времена, когда он был ещ? вице-президентом. Он никогда не разговаривал с этим человеком, с тех пор как стал Президентом, и, само собой разумеется, не считает его своим другом, несмотря на принятые от него деньги. Предвыборная кампания получила более пятидесяти миллионов, но Президент не использовал ни одного. Для этого у него есть избирательный комитет. Никто в Белом доме не делал попыток вмешаться в расследование по делу Виктора Маттиса в качестве подозреваемого, и любые утверждения, что это не так, были совершенно неверны. Насколько им известно, мистер Маттис больше не живет в этой стране. Президент приветствует проведение полного расследования в связи с голословными утверждениями, содержащимися в статье <Пост>, и, если мистер Маттис был Организатором этих гнусных злодеяний, тогда он должен предстать перед