е и присел на край стола. - Если у <Таймс> имеются эти данные, будут ли они держать это до завтра? Грей покачал головой: - Нет. Если у них окажется больше информации, чем у <Таймс-Пикант>, она пойдет в печать сегодня. - Кротхэммер хотел огласить то, что у нас есть. Он думает, что мы можем назвать Маттиса. - Не понимаю. - Он полагается на Фельдмана. Считает, что мы можем огласить этот материал о Каллахане и Верхике, убитых из-за этого дела, в котором без каких-либо прямых обвинений упоминается имя Маттиса, который, ну так уж случилось, друг Президента. Он говорит, что нам следует быть очень осторожными, чтобы имя Маттиса, названное в деле, не прозвучало из наших уст. И так как оно является причиной всех этих смертей, то это и есть в какой-то степени подтверждение. - Он хочет прикрыться этим делом. - Это точно. - Но это все предположения, пока нет доказательств. Кротхэммер может проиграть. Допустим, что мистер Маттис никоим образом не связан с этим. Совершенно чист. Мы оглашаем материал с его именем, и что тогда? Мы будем выглядеть полными идиотами, и в ближайшие десять лет нас будут таскать по судам. Я не буду писать эту статью. - Тогда он найдет кого-нибудь другого. - Если эта газета даст материал по пеликанам, написанный не мной, девушка ускользнет. Я думал, что уже вчера объяснил вам это. - Верно. И Фельдман слышал. Он на твоей стороне, Грей, и я тоже. Но если это все правда, это хлынет наружу в ближайшие несколько дней. Мы все так считаем. Ты ведь знаешь, как Кротхэммер ненавидит <Таймс> и боится, что эти ублюдки огласят материал. - Они не могут огласить его, Смит. Они, может быть, имеют на два-три факта больше, чем <Таймс-Пикант>, но они не могут назвать Маттиса. Понимаешь, мы обойдем всех. И, когда все будет выяснено, я напишу статью, называя каждого по имени, с этой прелестной маленькой фотографией Маттиса и его друга из Белого дома, и они у меня попляшут. - Что значит <мы>? Ты опять это повторяешь. Ты сказал: <Мы выясним>. - Хорошо. Мы - это мой информатор и я. Грей открыл ящик стола и нашел фото Дарби на фоне <Дайэт Коук>. Он протянул е? Кину, и тот стал рассматривать. - Где это она? - спросил Кин. - Я не уверен, но, кажется; по дороге из Нью-Йорка сюда. - Постарайся, чтобы е? не убили. - Мы очень осторожны, - Грей оглянулся и придвинулся ближе. - Вообще-то, Смит, я думаю, за мной следят. Я хочу, чтобы ты это знал. - Кто это может быть? - Сведения идут из Белого дома. Я не пользуюсь телефоном. - Тогда я позвоню Фельдману. - Ладно. Все же я не думаю, что это опасно. - Надо, чтоб он знал. - Кин спрыгнул со стола и быстро вышел. Она позвонила через несколько минут. - Это я. Не знаю, сколько я привела на хвосте, но я здесь и ещ? жива. - Где ты? - В гостинице <Табард> на Н-стрит. Я видела вчера своего старого приятеля на Шестой авеню. Помнишь Хромого, того, кто был серьезно ранен на Бурбон-стрит? Я тебе рассказывала эту историю? - Да. - Так вот, он опять прогуливается там. Слегка прихрамывает. А вчера он бродил по Манхэттену. Надеюсь, он меня не видел. - Ты не шутишь?! Это ужасно, Дарби. - Хуже того. За мной было шесть хвостов прошлой ночью, и, если я увижу его в этом городе, крадущегося вдоль тротуара, я сдамся. Подойду к нему и выдам себя. - Не знаю, что и сказать. - Говори как можно меньше, у этих людей радар. Я буду играть в эту игру ещ? три дня, а затем уберусь отсюда. Если я доживу до утра среды, я улечу в Агубу или Тринидад или ещ? куда-нибудь на побережье. Я бы хотела умереть там. - Когда мы встретимся? - Я подумаю. Сделай для меня две вещи. - Говори. - Где ты паркуешь машину? - Около моего отеля. - Оставь е? там и возьми напрокат другую. Что-нибудь попроще, чтобы не бросалось в глаза, обычный <форд> или в этом духе. Сделай вид, что ты на прицеле. Отправляйся в отель <Марбари> в Джорджтауне и сними номер на трое суток. Платить нужно наличными - они возьмут, я уже навела справки. Назовись вымышленным именем. Грентэм записывал, кивая головой. - Можешь ты ускользнуть из своей квартиры, когда стемнеет? - спросила она. - Думаю, да. - Тогда возьми такси до Марбари. Там для тебя будет стоять взятая напрокат машина. Дважды поменяй такси до гостиницы <Табард> и войди в ресторан точно в девять часов. - Хорошо. Что еще? - Захвати одежду. Спланируй свое отсутствие дома, по крайней мере, на три дня. И уладь это у себя в конторе. - Послушай, Дарби, я уверен, что мой офис - безопасное место. - У меня нет настроения спорить. Если ты хочешь, чтобы у тебя были трудности, Грей, я просто исчезну. Я убеждена, что проживу тем дольше, чем скорее уеду из страны. - Слушаюсь, мэм. - Молодец! - Думаю, где-то в твоей голове зреет прекрасный план. - Возможно. Поговорим об этом за обедом. - Ты что, назначаешь мне свидание? - Просто закажем что-нибудь вкусное и назовем это деловой встречей. - Слушаюсь, мэм. - Будь осторожен, Грей. За нами следят. И она повесила трубку. Она сидела за 37-м столиком в темном уголке маленького ресторанчика, когда он вошел туда ровно в девять. Первое, на что он обратил внимание, было платье, и, когда он шел к столику, он знал, что под платьем были е? ноги, но он их не видел. Может, потом, когда она встанет. На нем был пиджак и галстук, и вместе они составляли весьма привлекательную пару. Он сидел рядом с ней в полумраке, так что оба они могли наблюдать за редкими посетителями. Гостиница <Табард> была такой старой, что в ней мог обедать ещ? Томас Джефферсон. Большая группа немцев смеялась и болтала в патио, снаружи ресторана. Окна были распахнуты, а воздух такой бодрящий, что на какой-то короткий миг можно было забыть об опасности. - Где ты купила платье? - Тебе нравится? - Очень красивое. - Я немно%C7о пробежалась по магазинам сегодня в полдень. Как и весь мой гардероб в последнее время, оно одноразовое. Вероятно, я оставлю его в номере, когда в следующий раз буду убегать от смерти. Появился официант с меню. Они заказали выпивку. В ресторане было тихо и уютно. - Как ты сюда попала? - спросил он. - Облетев весь свет. - Я бы хотел знать. - Я села в поезд до Ньюарка, затем в самолет до Бостона, потом Детройт, потом Даллас. Всю ночь я была в пути и дважды забывала, где я. - Тогда как они смогли тебя выследить? - Они бы не смогли, если бы у меня хватило денег расплатиться наличными. - Сколько тебе нужно? - Я бы хотела снять со своего счета в Новом Орлеане. - Мы уладим это в понедельник. Надеюсь, ты в безопасности, Дарби? - Раньше и я так думала. По правде говоря, я чувствовала себя в безопасности, когда садилась на корабль с Верхиком, правда, это был не Верхик. Я чувствовала себя так же и в Нью-Йорке. А потом по тротуару проковылял. Хромой, и с тех пор я не могу есть. - Ты похудела. - Спасибо за комплимент. Ты когда-нибудь здесь обедал? - Она посмотрела в свое меню. Он заглянул в свое. - Нет, но слышал, что кормят отменно. Ты опять изменила цвет волос. Они были светло-каштановые. На лице лишь легкие следы косметики и губная помада. - Они вообще выпадут, если я буду и дальше встречаться с этими людьми. Принесли напитки, и они заказали ужин. - Ожидается кое-что в утреннем номере <Таймс>. - Он не упомянул новоорлеанскую газету, так как в ней уже печатались фотографии Каллахана и Верхика. Он думал, что она видела газету. Казалось, что это е? не интересует. - Что именно? - спросила она, озираясь. - Мы не уверены. Но не хотим, чтобы <Таймс> нас обошла. Они наши старые конкуренты. - Это меня не интересует. Я ничего не смыслю в журналистике и не желаю знать. Я здесь, потому что у меня есть одна-единственная идея, как найти Гарсиа. И если это не сработает, причем быстро, я уеду отсюда. - Прости. О чем ты хотела поговорить? - О Европе. У тебя есть в Европе любимое место? - Я ненавижу Европу, а заодно и европейцев. От случая к случаю я езжу в Канаду, Австралию и Новую Зеландию. А чем тебе так нравится Европа? - Мой дед был шотландским эмигрантом, и у меня там куча кузенов. Я ездила туда дважды. Грей выдавил лимон в джин с тоником. Из бара вышло шесть человек, и Дарби внимательно их осмотрела. Когда она говорила, е? глаза не переставали оглядывать помещение. - Мне кажется, тебе необходимо сделать пару глотков, чтобы расслабиться, - сказал Грей. Она кивнула, но не произнесла ни слова. Те шестеро сели за соседний столик и начали болтать по-французски. Их речь было приятно слушать. - Ты слышал когда-нибудь французский каюн? - спросила она. - Нет. - Это диалект, который уже исчезает, так же, как и болота. Говорят, его не понимают даже французы. - Это справедливо. Уверен, те, кто говорит на этом диалекте, не понимают французского. Она сделала большой глоток из своего бокала с белым вином. - Я тебе говорила о Чэде Бранете? - Не припоминаю. - Он был бедным парнем-каюном из Евниса. Его семья влачила жалкое существование, ставя капканы и ловя рыбу в болотах. Это был очень способный молодой человек, он учился в университете штата Луизиана и получал полную академическую стипендию, а затем поступил в Станфорд на юридический факультет, который закончил с самым высоким в истории факультета средним баллом. Ему был двадцать один год, когда его приняли в калифорнийскую коллегию. Он мог бы пойти работать в любую юридическую фирму страны, но предпочел одно из обществ по защите окружающей среды в Сан-Франциско. Блестящий, по-настоящему гениальный юрист, много работавший и вскоре начавший выигрывать крупные процессы против нефтяных и химических компаний. В 28 лет это был вышколенный судебный юрист. Большие нефтяные фирмы и другие корпорации, загрязняющие окружающую среду, боялись его. Она ещ? отхлебнула вина. - Он делал большие деньги и создал группу по сохранению луизианских болот. Он вроде бы хотел принять участие в деле о пеликанах, как его тогда называли, но у него было слишком много других процессов. Он пожертвовал <Зеленому фонду> много денег на судебные расходы. Вскоре после начала процесса в Лафейетте он заявил, что поедет домой, чтобы помочь юристам <Зеленого фонда>. В новоорлеанских газетах было пару статей о нем. - И что же с ним случилось? - Он покончил с собой. - Что?? - За неделю до начала процесса его нашли в автомашине с работающим двигателем. Из выхлопной трубы к переднему сиденью был протянут садовый шланг. Просто очередное самоубийство при помощи отравления угарным газом. - А где находилась автомашина? - В лесной зоне, что вдоль Бэйоу Лафорше, недалеко от городка Галлиано. Эта местность была ему хорошо знакома. В багажнике лежало кое-какое походное снаряжение и рыболовные снасти. Никакой записки. Полиция вела расследование, но ничего подозрительного не нашли. И дело было закрыто. - Невероятно! - У него раньше были кое-какие проблемы с алкоголем, и он лечился у психоаналитика в Сан-Франциско. Но самоубийство всех просто ошарашило. - Ты думаешь, он был убит? - Так думают многие. Его смерть была огромным ударом по <Зеленому фонду>. Его страстная любовь к болотам очень помогла бы на суде. Грей допил свой стакан и бренчал льдом. Она придвинулась к нему ближе. В это время официант принес ужин. Глава 35 Было воскресенье, шесть часов утра, и в вестибюле отеля <Марбари> никого не было, когда Грей обнаружил экземпляр <Таймс>. Это была пачка толщиной в шесть дюймов, весом в двенадцать фунтов, и оставалось только предполагать, до каких размеров издатели раздуют эту газету в будущем. Он помчался обратно в свой номер на восьмом этаже, разложил газету на кровати и начал лихорадочно е? просматривать. На первой странице - ничего, и это было самым важным. Если бы у них получилась большая статья, то, разумеется, она была бы здесь, на первой странице. Он боялся увидеть крупные фотографии Розенберга, Дженсена, Каллахана, Верхика, может быть, даже Дарби и Хамела, ведь, кто знает, возможно, у них есть качественное фото Маттиса, и все эти лица выстроились бы в ряд на первой странице, - <Таймс> обыграла бы их опять. Он видел все это во сне, пока спал, а всякий сон кончается. Но в газете ничего не было. Он уже не искал, а быстро пробегал глазами страницы, пока не добрался до раздела спорта, после чего бросил читать и, пританцовывая от радости, направился к телефону. Кин Смит уже проснулся и сразу взял трубку. - Ты уже видел газету? - спросил Грей. - Ну, не здорово ли? - сказал Кин. - Интересно, что стряслось? - У них нет материала, Смит. Они копают, как черти, но пока впустую. С кем говорил Фельдман? - Он никогда не расколется, но можно предположить, что источник достоверный. Кин был разведен и жил один в квартире недалеко от отеля <Марбари>. - Ты занят? - спросил Грей. - Ну, как сказать: видишь ли, уже почти полседьмого утра, к тому же воскресенье. - Необходимо поговорить. Через пятнадцать минут жди меня у отеля <Марбари>. - У отеля <Марбари>? - Это длинный разговор, потом объясню. - А, девушка: Везучий ты, черт. - Хотел бы им быть. Но она в другом отеле. - Здесь? В Вашингтоне? - Ну да. Итак, через пятнадцать минут. - Хорошо. Грей прихлебывал кофе из бумажного стаканчика в вестибюле отеля. Он нервничал. Это она сделала его параноиком, которому повсюду мерещатся подстерегающие его наемные убийцы с автоматическим оружием в руках. Такое состояние действовало угнетающе. Он увидел машину Кина, спокойно выезжавшую на М-стрит, и быстро направился к ней. . - Что бы ты хотел осмотреть? - спросил Кин, отъезжая от обочины. - Даже не знаю. Какой прекрасный сегодня день! Может, махнуть в Вирджинию? - Как скажешь. Тебя выперли из твоих апартаментов? - Не совсем. Я следую инструкциям этой девушки. Она мыслит как фельдмаршал, и я здесь потому, что мне было сказано прийти. Я должен остаться до вторника или пока она не прикажет мне опять переезжать. Если понадоблюсь, то я в номере 833, только никому не говори об этом. - Тебе надо потребовать у <Пост> надбавки за эти издержки, - сказал Кин с улыбкой. - Сейчас я не думаю о деньгах. Те люди, что пытались убить е? в Новом Орлеане, в пятницу вернулись в Нью-Йорк, или, по крайней мере, таковы е? предположения. У них изумительный дар преследования, поэтому она болезненно осторожна. - Ну что ж, если за тобой и за ней следят, она, вероятно, знает, что делает. - О, Смит, она отлично знает, что делает. Настолько хорошо, что мне иногда даже страшновато. В среду утром она уезжает насовсем. Так что у нас два дня для поисков Гарсиа. - А если Гарсиа переоценили? Если, скажем, ты найдешь его, а он не захочет говорить, или если он ничего не знает? Об этом ты подумал? - У меня уже кошмары по ночам от этих мыслей. Но мне кажется, что он знает что-то важное. У него есть что-то осязаемое, какой-то документ или бумажка. Он пару раз ссылался на него, а, когда я его прижал, он отвертелся. Но он собирался мне что-то показать в тот день, когда мы должны были встретиться. Я убежден в этом. Смит, у него что-то есть. - А если он не захочет показать эту бумагу? - Я удавлю его. Они пересекли Потомак и ехали мимо Арлингтонского кладбища. Кин закурил трубку и опустил стекло. - А если ты не найдешь Гарсиа? - Тогда есть план Б: девушка уезжает и дело прекращается. Как только она покинет страну, я получу разрешение делать с этим письмом все, что захочу, кроме одного - использовать е? имя как источник информации. Бедняжка убеждена, что обречена на смерть, независимо от того, будут у нас материалы или нет, но все-таки хочет, чтобы у не? была как можно более надежная защита. Я никогда не назову е? имени, даже как автора дела. - Много ли она рассказала? - Не про то, как оно было написано. У не? появилась сумасшедшая идея, она стала действовать, а, когда стали раздаваться взрывы, она чуть было не отказалась от всего этого. Она сожалеет о том, что написала чертову бумажку. Ведь они с Каллаханом любили друг друга, и теперь она тащит на своих плечах этот ужасный груз боли и вины. - Так, вернемся к плану Б. - Атака на юристов. Маттис слишком скользок и увертлив, чтобы схватить его без вызова повесткой в суд или ордера на арест или чего-нибудь такого, чем мы не располагаем. Но мы знаем его юристов. Его представляют две крупные фирмы здесь в городе, и мы займемся ими. Юрист или группа юристов тщательно проанализировали состав Верховного суда и предложили имена Розенберга и Дженсена. Маттис не знал бы, кого убивать. Его адвокаты подсказали ему. Тут пахнет преступным сговором. - Но мы не можем заставить их говорить. - О клиенте - нет. Но если эти адвокаты виновны, а мы начнем задавать вопросы, кто-нибудь да расколется. Нам нужна дюжина репортеров, которые занялись бы этими бесконечными телефонными звонками юристам, среднему юридическому персоналу, судейским клеркам, секретарям, служащим отдела переписки и так далее. Мы возьмем приступом этих ублюдков. Кин попыхивал трубкой и молчал. - Что это за фирмы? - <Уайт и Блазевич> и <Брим, Стернс и Кидлоу>. Проверь по нашему каталогу. - Я слышал об <Уайт и Блазевич>. Это сборище республиканцев. Грей кивнул и допил свой кофе. - А если это не та фирма? - спросил Кин. - Что, если та фирма находится не в Вашингтоне? Что, если конспираторы не расколются? Что, если здесь работала одна юридическая голова и она принадлежит какому-нибудь юристу из Шривпорта, работающему по совместительству? Что, если эту схему задумал один из юристов Маттиса? - Знаешь, иногда ты доводишь меня до бешенства. - Но это вопросы по существу. Ответь мне, что тогда? - Тогда есть план В. - А это что за план? - Этого я ещ? сам не знаю. Она мне не сказала. Она велела ему остаться дома и перекусить в своей комнате. У него в пакете был бутерброд и картошка фри, и он покорно отправился в свой номер на 8-м этаже отеля <Марбари>. Мимо его двери горничная-азиатка катила тележку. Он остановился у двери и вынул из кармана ключ. - Вы что-нибудь забыли, сэр? - спросила девушка. Грей взглянул на нее. - Простите?.. - Вы что-нибудь забыли? - А: Нет. Почему вы спрашиваете? Горничная подошла ближе. - Просто, вы только что вышли, а теперь опять вернулись. - Я ушел четыре часа тому назад. Она покачала головой и сделала ещ? шаг, чтобы внимательнее посмотреть на него. - Да нет же, сэр. Какой-то мужчина вышел из вашей комнаты десять минут назад. - Секунду она колебалась и пристально смотрела ему в лицо. - Но теперь, действительно, я вижу, что то был другой человек. Грей взглянул на номер на двери комнаты: 833. Он перевел взгляд на девушку. - Вы уверены, что тот человек был именно в этой комнате? - Конечно, сэр. Несколько минут назад. Его охватил панический страх. Он быстро пошел к лестнице и сбежал вниз. Было ли у него в номере что-нибудь важное? Кажется, нет, только кое-какая одежда. Ничего, связанного с Дарби. Он остановился и полез в карман. Нашел записку с адресом гостиницы <Табард> и е? телефонным номером. Он перевел дыхание и медленно вошел в вестибюль. Нужно было как можно быстрее найти Дарби. Дарби отыскала свободный стол в читальном зале на втором этаже юридической библиотеки Эдварда Беннета Вильямса в Джорджтаунском университете. Теперь у не? было новое хобби - разъезжающий критик библиотек юридических факультетов. Библиотека Джоражтаунского университета показалась ей самой лучшей из всех, какие она видела до сих пор. Это было отдельное пятиэтажное здание с маленьким внутренним двориком, отделяющим его от Макдоноу-холла - юридического факультета. Новое, чистенькое, современное здание, но, как и всякую другую юридическую библиотеку, по воскресеньям е? заполняли студенты, готовящиеся к выпускным экзаменам. Она открыла пятый том Мартиндэйл - Хаббелл и отыскала раздел фирм округа Колумбия. <Уайт и Блазевич> оказалась на 28 странице. Имена, даты рождения, места рождения, образование, послужные списки, грамоты, награды, участие в различных комитетах, публикации 412 юристов. Вначале шли пайщики, а затем сотрудники. Она делала заметки в юридическом блокноте. 81 пайщик, остальные - сотрудники. Она разбила их в алфавитном порядке и записала каждое имя в юридический блокнот. Сейчас она ничем не отличалась от этих студентов-юристов, вечно копавшихся в каталогах фирм в неустанном поиске приличной работы. Ее занятие было однообразным, и мысли невольно уносились в прошлое. Двадцать лет назад здесь учился Томас. Он был успевающим студентом и проводил много времени в библиотеке. Писал статьи в юридический журнал - нудная работа, которую она должна была бы терпеть, если бы обстоятельства сложились иначе. Последние десять дней она много думала о смерти и рассматривала это явление со всех сторон. Легкой казалась лишь смерть, когда тихо погружаешься в сон. Медленная, агонизирующая кончина от какой-нибудь болезни представлялась кошмаром как для жертвы, так и для е? близких, но, по крайней мере, в этом случае есть время, чтобы приготовиться и попрощаться. Внезапная, случайная смерть приходит мгновенно, и может быть, это лучшее, что выпадает обреченному. Но каково же тем, кто остается? О, сколько боли в тех вопросах, что рождаются в их воспаленном мозгу! Страдал ли умирающий? Что думал в последнюю минуту? Как это случилось и почему? Состояние тех, кто видел смерть любимого человека, не поддается описанию. Она полюбила его ещ? больше, потому что видела, как он умирал, и все время заставляла себя не слышать взрыва, не ощущать запаха дыма и не видеть, как он умирает. Если бы ей даровано было ещ? три дня, она нашла бы такое место, где можно запереть дверь, кричать и биться до тех пор, пока не выплачешь свое горе. Для себя она решила, что найдет такое место. Где выплачет боль и исцелится. Неужели она не заслужила такой малости? Она запоминала имена до тех пор, пока не почувствовала, что знает о фирме <Уайт и Блазевич> больше любого, кто с ней не связан. Она вышла на темную улицу, взяла такси и поехала в свой отель. Мэтью Барр приехал в Новый Орлеан, где встретился с юристом, который направил его в такой-то отель в Форт Лаудердейл. Юрист неопределенно говорил о том, что должно было произойти в отеле, но Барр прибыл туда в воскресенье вечером, и там его уже ждал номер. На столе лежала записка, где было сказано, что ему позвонят рано утром. В десять он набрал домашний номер Флетчера Коула и вкратце сообщил о своей поездке. Но Коулу было не до того. - Грентэм спятил. Он с каким-то малым по имени Рифкин из <Таймс> обзванивает всех. Они играют со смертью. - Они видели дело? - Не знаю, видели они его или нет, но зато слышали о нем. Вчера Рифкин позвонил домой одному из моих помощников и спросил, что тот знает о деле пеликанов. Тот, разумеется, ничего не знал, но у него создалось впечатление, что Рифкин знает и того меньше. Не думаю, чтобы он видел дело, но поручиться нельзя. - Черт возьми, Флетчер! Нам не справиться с этой толпой репортеров. Эти парни делают сотни звонков в минуту. - Остановимся пока на двух: Грентэм и Рифкин. Ты уже прослушиваешь Грентэма, сделай то же и с Рифкиным. - Грентэм прослушивается, но он не пользуется ни тем телефоном, что в его квартире, ни тем, что в машине. Я звонил Бейли из аэропорта в Новом Орлеане: Грентэма не было дома сутки, но его машина на месте. Наши люди звонили ему и стучали в дверь. Либо он лежит мертвый в своей квартире, либо улизнул прошлой ночью. - Скорее всего, мертв. - Не думаю. Мы следили за ним, и фэбээровцы тоже. Похоже, он улетучился. - Его нужно найти. - Он объявится. Разве он сможет жить без своего отдела новостей на пятом этаже? - Ладно, подключись ещ? к Рифкину. Позвони вечером Бейли и скажи, чтоб был готов, хорошо? - Слушаюсь, сэр, - сказал Барр. - Как ты думаешь, что сделал бы Маттис, если бы узнал, что у Грентэма есть материал и что он собирается опубликовать его на первой странице <Вашингтон пост>? - спросил Коул. Барр опрокинулся на кровать и закрыл глаза. Всего несколько месяцев назад он решил не иметь никаких дел с Флетчером Коулом. Это порядочная скотина. - Сдается мне, он не боится убивать людей, - сказал он в трубку. - А ты увидишь Маттиса завтра? - Не знаю. Подобные типы очень загадочны. Они говорят шепотом даже при закрытых дверях. Они практически ничего мне не сказали. - Почему же они отправляют тебя в Форт Лаудердейл? - А черт их знает! Но это так близко к Багамским островам! Может быть, я поеду туда завтра, а может, он явится сюда, кто его знает! - Возможно, ты преувеличиваешь возможности Грентэма. Маттис замнет эту историю. - Я подумаю над этим. - Позвони мне утром. Когда она открыла дверь, у не? под ногами оказалась записка. <Дарби, я в патио. Это срочно. Грей>. Она глубоко вздохнула и сунула записку в карман. Заперла дверь и узкими, извилистыми коридорами прошла в вестибюль, затем, через темную гостиную, мимо бара, через ресторан вышла в патио. Он сидел за маленьким столиком, почти скрытым кирпичной стеной. - Почему ты здесь? - спросила она шепотом, усаживаясь рядом. Он выглядел усталым и взволнованным. - Где ты была? - в свою очередь спросил он. - Это не так важно, как то, почему ты здесь. Мы договорились, что ты не будешь приходить сюда, пока я не скажу. Что случилось? Он вкратце рассказал об утренних событиях, от первого телефонного звонка Кину Смиту до его разговора с горничной в отеле, о том, что провел остальную часть Дня, мечась по городу на разных такси, потратив на них почти 80 долларов. А теперь он ждал темноты, чтобы незаметно пробраться в гостиницу <Табард>. Он уверял, что слежки нет. Она внимательно слушала, в то же время наблюдая за рестораном и входом в патио. - Понятия не имею, как они могли отыскать мой номер, - сказал он. - А ты говорил кому-нибудь номер своей комнаты? Он минуту подумал. - Разве что Кину Смиту. Но он не произносил его вслух. Она не смотрела на него. - А где ты находился, когда ему это говорил? - В его машине. Она медленно покачала головой. - Кажется, я убедительно просила тебя никому не говорить. Разве не так? Ему нечего было сказать в свое оправдание. - Это все игрушки, не так ли, Грей? Очередной денек на пляже. Ты ведь у нас стреляный воробей, репортер, которому угрозы расправы не новость, ты на них плевал. Пули будут отскакивать от тебя, да? Мы с тобой можем провести здесь несколько дней, резвясь и играя в детективов, и ты сможешь получить свою пулитцеровскую премию и стать богатым и знаменитым, а эти плохие ребята не такие уж плохие. Куда уж там, ведь это сам Грей Грентэм из <Вашингтон пост>, весь из себя такой крутой сукин сын. - Кончай, Дарби. - Я пыталась вдолбить тебе, как опасны эти люди. Я видела своими глазами, на что они способны, и знаю, что меня ждет, если они меня найдут. Но для тебя, Грей, это лишь игра в полицейских и грабителей, игра в прятки. - Будем считать, что ты меня убедила, хорошо? - Да, смельчак, заруби это себе на носу, сделай милость. Еще один финт, и мы будем покойниками. Удача отвернулась от меня. Способен ты это понять? - Понял, клянусь. - Сними здесь номер, а завтра вечером, если мы будем ещ? живы, я подыщу тебе какой-нибудь небольшой отель. - А если здесь не окажется свободных мест? - Тогда тебе придется переспать в моей ванной комнате, под замком. Она говорила очень серьезно. Грей чувствовал себя как ученик начальной школы, только что получивший первую трепку. Минут пять они молчали. - Но все-таки, как они меня отыскали? - не унимался Грей. - Думаю, что твой телефон в отеле прослушивается в твоей машине установлено прослушивающее устройство, и то же самое у Кина Смита. Этих людей дилетантами не назовешь. Глава 36 Он провел ночь в комнате номер 14 наверху, но спал мало. В шесть открылся ресторан, он сбегал вниз выпить чашечку кофе и вернулся. Гостиница была оригинальная, старинная и представляла собой три старых городских дома, впоследствии соединенных между собой. Во все стороны вели маленькие двери и узкие коридоры. Казалось, будто время здесь остановилось. Впереди был длинный утомительный день, но ему предстояло провести его с ней, и он был рад этому. Он допустил ошибку, серьезную ошибку, но она простила его. Ровно в восемь тридцать он постучал в дверь комнаты номер 1. Она быстро открыла и тут же закрыла за ним дверь. В джинсах и фланелевой рубашке она как будто вновь стала студенткой юридического факультета. Налив ему кофе, она села за маленький столик с телефоном, вокруг которого валялись листки с записями из юридического блокнота. - Хорошо спалось? - спросила она, но лишь из вежливости. - Нет, - Грей бросил на кровать номер <Таймс>. Он уже просмотрел его, и в нем опять ничего не было. Дарби взяла телефон и набрала номер юридического факультета Джорджтаунского университета. Она посмотрела на него, слушая в трубку, а затем сказала: - Отдел занятости, пожалуйста. Последовала длинная пауза. - Алло. Это Сандра Джерниган. Я пайщик фирмы <Уайт и Блазевич> здесь в городе, и у нас проблема с компьютерами. Мы пытаемся восстановить некоторые записи, касающиеся наших сотрудников, и в бухгалтерии меня попросили узнать имена ваших студентов, работавших у нас прошлым летом. Кажется, их было четверо. Секунду она слушала. - Джерниган. Сандра Джерниган, - повторила она. - Понятно. Сколько времени это займет? Пауза. - А вас зовут Джоан? Спасибо, Джоан. Дарби прикрыла трубку рукой и глубоко вздохнула. Грей внимательно следил за ней, но с губ его не сходила улыбка восхищения. - Слушаю, Джоан. Семь студентов. У нас такая неразбериха в записях. У вас есть их адреса и номера социального страхования? Они нужны нам в связи с налогами. Конечно. Сколько времени это займет? Отлично. У нас есть мальчик-курьер в этом районе. Его зовут Сноуден, он будет у вас через тридцать минут. Спасибо, Джоан. - Дарби повесила трубку и закрыла глаза. - Сандра Джерниган? - спросил Грей. - Я не умею врать, - сказала она. - Ты великолепна. Ну, а мальчик-курьер, полагаю, - я. - Ты вполне можешь сойти за него. В твоей внешности есть что-то от переростка, отчисленного с юридического факультета. ? <И довольно симпатичного>, - отметила она про себя. - А тебе идет эта фланелевая рубашка. Она медленно пила холодный кофе. - Возможно, сегодня будет трудный день. - Пока все идет неплохо. Я возьму список и буду ждать тебя в библиотеке. Идет? - Хорошо. Отдел по трудоустройству находится на пятом этаже юридического факультета. Я буду в комнате 336. Это маленький конференц-зал на третьем этаже. Сначала возьмешь такси. Мы встречаемся там через пятнадцать минут. - Слушаюсь, мэм. Грентэм вышел. Дарби выждала пять минут, потом вышла со своей парусиновой сумкой. Поездка на такси была недолгой, но нелегко было двигаться в утреннем потоке машин. Жизнь в бегах уже и без того была достаточно тяжела, а ещ? и играть в детектива - это уже было слишком. Она уже пять минут ехала в такси, когда вдруг вспомнила о возможности преследования. Может быть, это хорошо. Может быть, утомительный день в качестве журналиста, ведущего расследование, отвлечет е? от постоянных мыслей о Хромом и других мучителях. Она поработает сегодня и завтра, а в среду вечером будет уже на побережье. Итак, они начнут с юридического факультета Джорджтаунского университета. Если это приведет в тупик, они попробуют на юридическом факультете университета Джорджа Вашингтона. Если останется время, то попытаются навести справки в Американском университете. Всего три попытки - и она уедет. Такси остановилось у Макдоноу-холла, у главного основания Капитолийского холма. С этой сумкой и во фланелевой рубашке она была похожа на одну из многих студенток-юристов, снующих вокруг перед началом занятий. Она поднялась по лестнице на третий этаж и вошла в конференц-зал, закрыв за собой дверь. Эта комната время от времени использовалась для занятий и для собеседований при приеме на работу, проводимых прямо на территории университета. Она разбросала на столе свои записи как обычная студентка, готовящаяся к занятиям. Через несколько минут в дверь протиснулся Грей. - Эта Джоан - милейшая женщина, - сказал он, положив список на стол. - Имена, адреса и номера социального страхования. Здорово, правда? Дарби посмотрела в список и вынула из сумки телефонную книжку. Они нашли в книжке пять из имеющихся имен. Взглянув на часы, она сказала: - Сейчас пять минут десятого. Держу пари, половины из них в это время не будет в аудиториях. У некоторых занятия начинаются позже. Я позвоню этим пяти и выясню, кто из них дома. Ты займись теми двумя, у которых не записаны номера телефонов, и раздобудь расписание их занятий у регистратора. Грей взглянул на часы. - Давай встретимся здесь через пятнадцать минут. Сначала вышел он, потом Дарби. Она направилась к телефонам-автоматам, которые находились на первом этаже за учебным корпусом, и набрала номер Джеймса Мэйлора. Ответил мужской голос: - Алло? - Это Дэннис Мэйлор? - спросила она. - Нет. Я Джеймс Мэйлор. - Извините. - Она положила трубку. До его дома было десять минут ходьбы. У него не было девятичасового занятия, и, если у него занятия в десять, он будет дома ещ? сорок минут. Конечно, предположительно. Она позвонила остальным четырем. Двое ответили, и она убедилась, что это действительно они, а два других телефона не отвечали. Грей с нетерпением ждал в кабинете регистратора на третьем этаже. Студентка-клерк, работающая по совместительству, пыталась найти регистратора, которая была где-то в глубине помещений. Студентка сказала, что не знает, смогут ли они предоставить расписание занятий. Но Грей уверенно заявил, что смогут, если захотят. Из-за угла вышла регистратор. Вид у не? был недоверчивый. - Чем могу помочь? - Я Грей Грентэм из <Вашингтон пост>, пытаюсь найти двух ваших студентов - Лауру Каас и Майкла Эйкерса. - Какие-нибудь неприятности? - нервно спросила она. - Нет, нет. Всего несколько вопросов. Они сегодня на занятиях? - Он улыбался, и это была теплая, доверительная улыбка, с которой он обычно обращался к женщинам старше его. Она редко подводила его. - У вас есть удостоверение личности или что-нибудь такое? - Разумеется. - Он открыл бумажник и медленно помахал им перед ней, как это делает полицейский, который знает о своих правах и не считает нужным докладываться. - Вообще-то я должна посоветоваться с деканом, но: - Отлично. Где его кабинет? - Но его сейчас нет. Он уехал из города. - Мне нужны только расписания их занятий, чтобы я мог их найти. Я не прошу ни их домашних адресов, ни оценок, ни характеристик, ничего конфиденциального или личного. Она взглянула на студентку-клерка, которая пожала плечами, как бы говоря: <А что в этом такого?> - Минуту, - сказала регистратор и скрылась за углом. Дарби ждала в маленьком конференц-зале, когда он выложил на стол компьютерные распечатки. - Согласно этому, Эйкерс и Каас должны быть сейчас в аудиториях, - сказал он. Дарби взглянула в расписание. - У Эйкерса уголовная процедура. У Каас - административное право; у обоих с девяти до десяти. Попробую их разыскать. Она показала Грею свои записи. - Мэйлор, Райнхорт и Уилсон были дома. Я не смогла дозвониться до Рэтлифф и Линни. - Мэйлор живет ближе всех. Я смогу быть там через несколько минут. - Как насчет машины? - спросила Дарби. - Я звонил в <Херц>. Ее должны доставить на стоянку <Пост> через пятнадцать минут. Жилище Мэйлора находилось на третьем этаже склада, перестроенного для студентов и прочих лиц с крайне скромным бюджетом. Мэйлор ответил на первый же стук. Он говорил через дверную цепочку. - Ищу Джеймса Мэйлора, - сказал Грей с видом его старого приятеля. - Это я. - А я Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Хотел бы задать вам парочку пустячных вопросов. Цепочку сняли, и дверь открылась. Грей вошел в двухкомнатную квартиру. В центре, загораживая почти все, стоял велосипед. - Так в чем дело? - спросил Мэйлор. Он был заинтригован и, казалось, горел желанием отвечать на вопросы. - Насколько я понял, вы работали клерком в <Уайт и Блазевич> прошлым летом. - Верно. Все три месяца. Грей записывал в свой блокнот. - В каком отделе? - Международном. В основном, рутинная работа. Ничего особенного. Много исследований и составление черновых проектов соглашений. - Кто руководил вами? - Руководителя как такового не было. Мне давали задания три младших служащих, главным над ними был Стэнли Купман. Грей вынул из кармана плаща фотографию. На ней был снят Гарсиа, стоящий на тротуаре. - Вы его знаете? Мэйлор взял фотографию и внимательно посмотрел. Затем покачал головой. - Нет, не думаю. А кто он? - Юрист. Я думаю, сотрудник <Уайт и Блазевич>. - Это большая фирма. Я торчал лишь в уголке одного из отделов. Знаете, там более четырехсот юристов. - Да, я слышал. Вы уверены, что не видели его? - Абсолютно. Они занимают двенадцать этажей, на многих я никогда не бывал. Грей положил фотографию в карман. - Вы знаете других клерков? - Конечно. Двое из Джорджтаунского университета, я их знал раньше - Лаура Каас и Джоанн Рэтлифф. Два парня из университета Джорджа Вашингтона - Пэтрик Фрэнкс и второй - по фамилии Ванлэндингам; девушка из Гарварда по имени Элизабет Ларсон; девушка из Мичиганского университета - Эми Макгрегор и парень из Эмори, некто Моук, но, кажется, его уволили. Летом всегда много клерков. - Хотите в последующем пойти туда работать? - Не знаю. Не уверен, что подойду для работы в больших фирмах. Грей улыбнулся и спрятал блокнот в задний карман. - Послушайте, вы все же работали там. Как мне найти этого парня? Секунду Мэйлор думал. - Я понимаю, вы не можете пойти туда и начать всех расспрашивать. - Разумное предположение. - И все, что у вас есть, это фотография? - Да. - Тогда, думаю, вы делаете как раз то, что нужно. Кто-нибудь из клерков узнает его. - Спасибо. - Этот малый что-нибудь натворил? - О, нет. Он мог быть свидетелем кое-чего. Но шансы, похоже, невелики. Грей открыл дверь. - Еще раз спасибо. Дарби изучала осеннее расписание занятий на доске объявлений в вестибюле напротив телефонов. Она ещ? точно не знала, что будет делать, когда закончатся девятичасовые занятия, но изо всех сил старалась что-нибудь придумать. Доска объявлений была в точности такая же, как в Тьюлане: расписание занятий приколото кнопками аккуратно в ряд; уведомления о заданиях; объявления с предложением книг, велосипедов, комнат, соседей по комнате и сотни других предметов первой необходимости, беспорядочно прикрепленные повсюду; объявления о вечеринках, внутриуниверситетских матчах и заседаниях клубов. Молодая женщина с ранцем и книгами по туризму остановилась рядом и стала читать объявления. Без всяких сомнений, это была студентка. Дарби с улыбкой обратилась к ней. - Простите. Вы, случайно, не знаете Лауру Каас? - Знаю. - Мне нужно передать ей записку. Не могли бы вы мне е? показать? - Она в аудитории? - Да, она у Шипа на административном праве, аудитория 207. Они пошли, болтая по пути. Внезапно вестибюль заполнился людьми - из четырех аудиторий повалили студенты. Студентка-турист указала на высокую плотного телосложения девушку, которая шла в их сторону. Дарби поблагодарила и пошла вслед за Лаурой Каас. Когда толпа стала редеть и рассеиваться, Дарби обратилась к ней: - Извините, Лаура. Вы Лаура Каас? Крупная девушка остановилась и уставилась на Дарби. - Да. Это была та сторона дела, которая не нравилась Дарби: необходимость лгать. - Я Сара Джэкобс и работаю над статьей для <Вашингтон пост>. Можно я задам вам несколько вопросов? Она выбрала Лауру Каас первой потому, что у не? не было занятий в десять. А у Майкла Эйкерса были. Она попытается увидеть его в одиннадцать. - О чем? - Это займет только одну минуту. Мы могли бы зайти сюда? - Дарби указала в сторону пустой аудитории. Лаура медленно пошла за ней. - Вы работали клерком в фирме <Уайт и Блазевич> прошлым летом? - Да, работала. - Она говорила медленно, с оттенком подозрительности. Сара Джэкобс старалась совладать с нервозностью. А это было нелегко. - В каком отделе? - По налогам. - Вам нравится заниматься налогообложением, да? - Это была жалкая попытка завязать легкую беседу. - Нравилось. Теперь я это ненавижу. Дарби засмеялась так, будто бы это было самое смешное из того, что она слышала за многие годы. Она вынула из кармана фотографию и протянула е? Лауре Каас. - Вы узнаете этого человека? - Нет. - Кажется, это юрист из <Уайт и Блазевич>. - Там их много. - Вы уверены? Лаура отдала фотографию. - Д-да. Я никогда не покидала четвертый этаж. Чтобы увидеть всех, понадобились бы годы, а все они так быстро приходят и уходят. Вы знаете, как это у юристов. Лаура оглянулась по сторонам, и беседа прекратилась. - Я очень вам признательна, - сказала Дарби. - Не стоит, - ответила Лаура, выходя из дверей. Ровно в десять тридцать они вновь встретились в комнате 336. Грей поймал Эллен Райнхарт на автомобильной дорожке у дома, когда она уходила на занятия. Она работала в отделе судопроизводства под началом пайщика по имени Дэниел О'Мэдли и провела большую часть лета в Майами на учебном процессе. Она отсутствовала два месяца и вернулась в вашингтонское отделение недавно. <Уайт и Блазевич> имела отделения в четырех городах, включая Тампу. Девушка не узнала Гарсиа, к тому же она спешила. Джудит Вилсон в квартире не оказалось, однако е? соседка по комнате сказала, что она вернется к часу. Итак, они вычеркнули Мэйлора, Каас и Райнхарт. Обсудили шепотом свои планы и вновь разошлись. Грей уехал искать Эдварда Линни, который, согласно списку, работал клерком в <Уайт и Блазевич> два последних лета. Его не было в телефонной книге, но жил он в Весли Хайте, к северу от основного кампуса Джорджтаунского университета. В десять сорок пять Дарби вновь слонялась перед доской объявлений в надежде на ещ? одно чудо. Эйкерс был мужчиной, и к нему нужен был другой подход. Она надеялась, что он там, где ему следовало быть - в аудитории 201, изучает уголовную процедуру. Ей удалось успокоиться, и она ждала минуту или две, когда распахнулась дверь и пятьдесят студентов-юристов высыпали в холл. Нет, она никогда не смогла бы быть репортером. Она не смогла бы подходить к незнакомым людям и засыпать их кучей вопросов. Это как-то неловко и стыдно. Все же она подошла к застенчивому на вид молодому человеку с грустными глазами и в толстых очках и сказала: - Простите, вы, случайно, не знаете Майкла Эйкерса? Кажется, он из этой группы. Парень улыбнулся. Приятно, когда тебя выделяют из толпы. Он указал на группу мужчин, направляющихся к главному входу. - Вон тот, в сером свитере. - Спасибо. Она отошла от него. Выйдя из здания, группа распалась, а Эйкерс и его приятель пошли по тротуару. - Мистер Эйкерс! - окликнула она. Оба студента остановились и оглянулись. Они заулыбались, глядя, как она, волнуясь, подходит к ним. - Вы Майкл Эйкерс? - спросила она. - Это я. А вы кто? - Меня зовут Сара Джэкобс, я работаю над статьей для <Вашингтон пост>. Могу я поговорить с вами наедине? - Разумеется. Его приятель понял намек и удалился. - О чем же? - спросил Эйкерс. - Вы работали клерком в фирме <Уайт и Блазевич> прошлым летом? - Да. Эйкерс был настроен дружелюбно. Ему это нравилось. - В каком отделе? - В отделе недвижимости. Чертовски скучно, но все же это была работа. А зачем вам? Она подала ему фотографию. - Вы узнаете этого человека? Он работает в фирме <Уайт и Блазевич>. Эйкерс хотел бы узнать его. Он хотел быть полезным и иметь с ней длительный разговор, однако это лицо было ему незнакомо. - Довольно подозрительное фото, правда? - сказал он. - Пожалуй. Знаете его? - Нет. Никогда его не видел. Это же огромная фирма. Пайщики прикрепляют таблички с фамилиями, идя на свои собрания. Верите ли, люди, которым принадлежит фирма, не знают друг друга. Наверно, их не меньше сотни. Если быть точным, восемьдесят один. - У вас был руководитель? - Да. Пайщик по имени Уолтер Уэлч. Мерзкий тип. По правде говоря, мне не понравилась фирма. - Вы помните каких-нибудь других кле%D2ков? - Конечно. Летом это место кишело клерками. - Если мне понадобятся их имена, можно мне снова к вам обратиться? - В любое время. У этого парня неприятности? - Не думаю. Он может кое-что знать. - Надеюсь, их всех лишат звания адвоката. Настоящее сборище хищников. Дрянное место для работы. Сплошная политика. - Спасибо. Она улыбнулась и пошла прочь. И сзади она понравилась ему. - Звоните в любое время, - сказал он. - Благодарю. Дарби, журналист-следователь, вошла в дверь рядом со зданием библиотеки и поднялась по лестнице на пятый этаж, где <Джорджтаунский юридический журнал> занимал целый блок переполненных офисов. Она нашла в библиотеке последний номер журнала и выяснила, что Джоанн Рэтлифф была помощником редактора. Она считала, что большинство юридических изданий и юридических журналов похожи друг на друга. Лучшие студенты сшивались там, готовя научные статьи и комментарии. Они стояли выше остальных студентов и составляли клан людей, упоенных своим блистательным умом. Они постоянно околачивались в кабинетах юридического журнала. Это был их второй дом. Она вошла и спросила первого попавшегося, где она могла бы найти Джоанн Рэтлифф. Он показал на угол. Вторая дверь направо. За ней была тесно обставленная рабочая комната, где всюду длинными рядами стояли книги. Две женщины усердно работали там. - Джоанн Рэтлифф? - сказала Дарби. - Это я, - откликнулась женщина постарше, лет сорока. - Привет! Меня зовут Сара Джэкобс, я работаю над статьей для <Вашингтон пост>. Могу я задать вам несколько вопросов? Джоанн медленно положила ручку на стол и, хмурясь, посмотрела на другую женщину. Что бы они там ни делали, это было крайне важно, и отвлекать их таким образом было просто наглостью. Ведь они - знающие себе цену студенты-юристы. Дарби хотелось усмехнуться и сказать что-нибудь остроумное. Черт возьми, в своей группе она была вторым номером. Так что нечего строить из себя таких умных и всесильных. - А о чем статья? - спросила Рэтлифф. - Могли бы мы поговорить с глазу на глаз? Те ещ? раз обменялись недовольными взглядами. - Я очень занята, - сказала Рэтлифф. <Я тоже, - подумала Дарби. - Вы проверяете цитаты для какой-то бессмысленной статьи, а я пытаюсь вычислить человека, убившего двух судей Верховного суда>. - Прошу прощения, - сказала Дарби. - Обещаю, это займет не более минуты. Они вышли в холл. - Очень сожалею, что отрываю вас, но я в некотором цейтноте. - Вы репортер из <Пост>? - Это было больше похоже на вызов, чем на вопрос, и ей пришлось ещ? раз солгать. Она сказала себе, что будет лгать, и обманывать, и воровать два дня, потом - на Карибское море, и пусть отдувается Грентэм. - Да. Вы работали в фирме <Уайт и Блазевич> прошлым летом? - Работала. А в чем, собственно, дело? фотографию, быстро! Рэтлифф взяла е? и стала рассматривать. - Вы узнаете его? Женщина медленно покачала головой. - Не думаю. Кто он? Из этой суки выйдет неплохой юрист: задает много вопросов. Если бы Дарби знала, кто он, она не стояла бы сейчас в этом крохотном коридорчике, изображая из себя репортера, и не стала бы терпеть эту надменную цаплю. - Он юрист из <Уайт и Блазевич>, - как можно искренне сказала Дарби. - Я думала, вы могли бы узнать его. - Н-н-нет. - Она отдала фотографию. Все, хватит. - Что ж, спасибо. Еще раз извините за беспокойство. - Нет проблем, - сказала Рэтлифф, исчезая в дверях. Она вскочила в новый <понтиак> от <Херца>, как только он остановился на углу, и они тут же оказались в потоке машин. Она была сыта по горло Джорджтаунским юридическим факультетом. - У меня прокол, - сказал Грей. - Линни не было дома. - А я говорила с Эйкерсом и Рэтлифф, и оба ответили <нет>. Так что пятеро из семи не узнали Гарсиа. - Я проголодался. Как насчет ленча? - Было бы неплохо. - Возможно ли, чтобы пятеро клерков работали все лето в юридической фирме и никто из них не видел молодого коллегу? - Да, не только возможно, даже весьма вероятно. Не забывай, шансы очень малы. Четыреста юристов - это тысяча человек, если сюда добавить секретарей, младший юридический состав, клерков-юристов, кабинетных клерков, клерков копировального отдела, клерков почтового отдела, всевозможных клерков и вспомогательный персонал. Юристы обычно держатся особняком в своих маленьких отделах. - Территориально эти отделы находятся в разных местах? - Да. Юрист из отдела банков на третьем этаже может неделями не встречаться со своим знакомым из отдела судопроизводства на десятом этаже. Не забывай, что это очень занятые люди. - Тебе не кажется, что мы взялись не за ту фирму? - Может, не за ту фирму, а может, не за тот юридический факультет. - Первый парень, Мэйлор, дал мне имена двух студентов из университета Джорджа Вашингтона, которые работали клерками прошлым летом. Давай займемся ими после ленча. Он притормозил и припарковался где попало позади ряда маленьких зданий. - Где это мы? - спросила она. - За квартал от площади Маунт Фернон, в деловой части. <Пост> в шести кварталах в ту сторону. От моего банка сюда - четыре квартала. А это маленькая забегаловка тут же за углом. Они пошли к забегаловке, которая быстро заполнялась желающими перекусить. Она ждала за столиком у окна, пока он стоял в очереди и заказывал сандвичи. Полдня пролетело, и, хотя ей не нравилась такая работа, было приятно чувствовать себя занятой и забыть о тенях. Она не станет репортером, и в данную минуту карьера юриста тоже казалась малопривлекательной. Не так давно она подумывала о том, чтобы после нескольких лет практики стать судьей. К черту! Это слишком опасно. Грей принес поднос с едой и чай со льдом, и они принялись за еду. - Это твой типичный рабочий день? - спросила она. - Так я зарабатываю на жизнь. Целый день сую нос в чужие дела, затем до вечера пишу статьи, а потом копаюсь в материалах до поздней ночи. - Сколько же статей ты делаешь в неделю? - Иногда три или четыре, иногда ни одной. Я сам себе хозяин, контроля мало. Сейчас другое. За десять дней не написал ничего. - Что, если тебе не удастся доказать, что Маттис замешан? Какую статью ты напишешь? - Это зависит от того, как далеко я продвинусь. Мы могли бы дать тот материал о Верхике и Каллахане, но стоит ли? Это был сенсационный материал, но они не имели к нему никакого отношения. Он слегка царапнул по самой поверхности и все. - А ты рассчитываешь на сенсацию? - Надеюсь. Если нам удастся подтвердить твое письмецо, мы сделаем чертовски сильный материал. - Небось уже видишь заголовки? - Еще бы! Адреналин прет вовсю. Это будет крупнейшая сенсация со времен: - Уотергейта? - Нет. Уотергейт был целой серией материалов, сперва маленьких, а потом постепенно разросшихся. Те ребята месяцами шли по следу, собирая по капле, пока все это не вылилось в одно целое. Разные люди знали разные части истории. Здесь, милочка, совсем другое дело. Эта история намного сенсационней, а правду знает очень узкий круг людей. Уотергейт - просто глупый грабеж с неумелым прикрытием. А это преступления, мастерски спланированные очень богатыми и умными людьми. - А как насчет прикрытия? - Затем займемся прикрытием. Как только мы докажем, что Маттис связан с убийствами, даем сенсационный материал. Кот выпущен из мешка, и в тот же день начнется вереница расследований. Здесь будет все трястись, как при бомбежке, особенно когда станет известно, что Президент и Маттис - старые друзья. Как только пыль начнет оседать, мы займемся администрацией и постараемся определить, кто что знал и когда. - Но сначала Гарсиа. - Да, да. Я знаю, что он там. Он здешний юрист и знает что-то очень важное. - Что, если мы выйдем на него, а он не станет говорить? - Есть способы заставить говорить. - Например? - Пытки, похищение, вымогательство, всевозможные угрозы. Плотный человек с перекошенным лицом неожиданно появился возле стола. - Поторапливайтесь! - заорал он. - Вы слишком много разговариваете! - Спасибо, Пит, - сказал Грей, не поднимая глаз. Пит исчез в толпе, но было слышно, как он кричит возле другого стола. Дарби уронила свой сандвич. - Он здесь хозяин, - пояснил Грей. - Это как часть обстановки. - Очень мило. За это взимается дополнительная плата? - Нет. Но пища дешевая, поэтому его доход зависит от числа посетителей. Он отказывается подавать кофе, потому что не хочет, чтобы люди приходили сюда поболтать. Надо есть, как беженцам, и выметаться. - Я готова. Грей посмотрел на часы. - Сейчас пятнадцать минут первого. Нам надо быть в квартире Джудит Вилсон в час. Ты хочешь отправить денежный перевод сейчас? - Сколько времени это займет? - Перевод можно отправить сейчас, а деньги взять позже. - Тогда пойдем. - Сколько ты хочешь перевести? - Пятнадцать тысяч. Джудит Вилсон жила на втором этаже старого дома-развалюхи с двухкомнатными студенческими квартирами. Ее не оказалось дома, и они ещ? час ездили на машине. Грей был гидом. Он медленно проехал мимо кинотеатра <Монреуз>, все ещ? заколоченного и полусгоревшего. Он показал ей ежедневный цирк на Дюпон Сэркл. Они стояли у обочины в два пятнадцать, когда красная <мазда> остановилась на узкой подъездной дорожке. - Вот она, - сказал Грей и вышел из машины. Дарби осталась сидеть. Он догнал Джудит возле парадных ступеней. Она оказалась весьма дружелюбной. Они поболтали, он показал ей фотографию, она несколько секунд смотрела на не? и начала качать головой. Вскоре он был в машине. - Ноль - шесть, - сказал он. - Остается Эдвард Линни. Это, наверное, наш лучший шанс, потому что он работал там клерком два лета. Они нашли телефон-автомат в магазине, торгующем мелочами, через несколько кварталов, и Грей набрал номер Линни. Никто не отвечал. Он бросил трубку и сел в машину. - Его не было дома сегодня утром в десять, и сейчас его тоже нет. - Он может быть на занятиях, - сказала Дарби. - Нам нужен его график. Тебе следовало взять его вместе с остальными. - Почему ты этого не предложила тогда? - Кто здесь следователь? Кто знаменитый следователь-репортер из <Вашингтон пост>? Я лишь скромная бывшая студентка-юрист, сидящая здесь на переднем сиденье и с восторгом наблюдающая, как ты действуешь. <Как насчет заднего сиденья?> - чуть было не вырвалось у него. - Что ж, как тебе угодно. Куда теперь? - Обратно к юридическому факультету, - сказала она. - Я буду ждать в машине, пока ты сходишь туда и возьмешь расписание занятии Линни. - Слушаюсь, мэм. Уже другой студент сидел за столом в кабинете регистратора. Грей попросил расписание занятий Эдварда Линни, и студент пошел искать регистратора. Через пять минут из-за угла медленно вышла регистратор и пристально посмотрела на него. Он блеснул улыбкой. - Привет! Помните меня? Грей Грентэм из <Пост>. Мне нужно ещ? одно расписание занятий. - Декан запретил давать. - Мне показалось, что декана нет в городе. - Да. Его помощник не разрешает. Больше никаких расписаний занятий вы не получите. Вы уже доставили мне много неприятностей. - Не понимаю. Я ведь не прошу личных дел. - Помощник декана запрещает. - Где помощник декана? - Он занят. - Я подожду. Где его кабинет? - Он будет долго занят. - Тогда я буду долго ждать. Она стояла как вкопанная, сложив руки. - Он больше не разрешит вам брать расписания занятий. Наши студенты имеют право на неразглашение их частной жизни. - Безусловно. Я причинил вам какие-нибудь неприятности? - Да, моту сказать какие. - Будьте добры. В это время студент-клерк зашел за угол и скрылся. - Кто-то из студентов, с которыми вы разговаривали сегодня утром, позвонил в фирму <Уайт и Блазевич>, те позвонили помощнику декана, а помощник декана позвонил мне и сказал, чтобы никаких графиков занятий репортерам больше не давали. - А какое им дело? - Определенное. У нас давние связи с <Уайт и Блазевич>. Они нанимают много наших студентов. Грей напустил на себя вид жалкого и беспомощного человека. - Я только хотел найти Эдварда Линни. Клянусь, у него не будет никаких неприятностей. Просто мне нужно задать ему несколько вопросов. Она почуяла запах победы. Ей удалось отразить натиск репортера из <Пост>, и она была весьма горда этим. Теперь можно швырнуть ему кость. - Мистер Линни больше не учится здесь. Это все, что я могу вам сказать. Поблагодарив, он ретировался к двери, пробормотав <спасибо>. Уже почти дойдя до машины, он услышал, как кто-то окликает его по имени. Это был студент из кабинета регистратора. - Мистер Грентэм, - сказал он, подбегая, - я знаю Эдварда. Он, похоже, на какое-то время бросил факультет. Личные проблемы. - А где он? - Родители определили его в частный госпиталь. Ему делают детоксикацию. - Где это? - Сильвер Спринт. Госпиталь Парклэйн. - Давно он там? - Около месяца. Грентэм пожал ему руку. - Спасибо. Я никому не скажу, что вы мне рассказали. - Надеюсь, у него не будет неприятностей? - Нет. Обещаю вам. Машина остановилась возле банка. Вскоре Дарби вышла, неся с собой пятнадцать тысяч наличными. Ее пугало то, что она несет деньги. Ее пугал Линни. <Уайт и Блазевич> тоже вдруг стала казаться ей опасной. Парклэйн был центром детоксикации для богатых и для тех, у кого дорогая страховка. Это было небольшое здание, окруженное деревьями, в полумиле от автомагистрали. Здесь, пожалуй, будет нелегко. Грей вошел в вестибюль первым и спросил у дежурной на> приеме, как можно увидеть Эдварда Линни. - Он наш пациент, - довольно официально ответила она. Он пустил в ход свою обаятельную улыбку. - Да. Я это знаю. На юридическом факультете мне сказали, что он пациент. В какой он палате? ' В это время в вестибюль вошла Дарби, направилась к фонтанчику и стала медленно пить. - Он в палате номер 22, но к нему нельзя. - На юридическом факультете мне сказали, что я могу его видеть. - А кто вы, собственно, такой? Вид у него был очень дружелюбный. - Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. На юридическом факультете мне разрешили задать ему пару вопросов. - Очень жаль, что они так распорядились. Видите, ли, мистер Грентэм, в их обязанности входит юридический факультет, а в наши - этот госпиталь. Дарби взяла журнал и устроилась на диване. Очаровательная улыбка Грея медленно таяла. - Понятно, - сказал он, все ещ? учтиво. - Могу я видеть администратора? - Зачем? - Это очень важное дело, и я должен видеть мистера Линни сегодня. Если вы мне не разрешите, тогда я буду вынужден обратиться к вашему начальнику. Я никуда отсюда не уйду, пока не переговорю с администратором. Она посмотрела на него тем выразительным взглядом, которым посылают ко всем чертям, и отошла от стола. - Подождите минуту. Можете присесть. - Благодарю. Она ушла, и Грей повернулся к Дарби. Он указал на двойные двери, которые, похоже, вели в единственный коридор. Сделав глубокий вдох, она быстро вошла туда. Двери вели в большое помещение, из которого в разные стороны расходились три больничных коридора. На медной дощечке были указаны палаты, с 18 по 30. Это было центральное крыло госпиталя, холл темный и тихий, с толстым фабричным ковром и обоями в цветочках. За это е? могут арестовать. Ее схватит мощный охранник или матерая медсестра и посадит под замок; потом придут полицейские и заберут, а е? <сообщник> будет стоять и беспомощно смотреть, как они уводят е? в наручниках. Ее имя появится в газетах, в <Пост>, и Хромой, если он грамотный, прочтет, и они достанут е?. Когда она кралась вдоль закрытых дверей, пляжи и прохладительные напитки казались недосягаемыми. Дверь в палату 22 была закрыта. На ней кнопками были прикреплены имена: Эдвард Л. Линни и доктор Вэйн Маклэтчи. Она постучала. Администратор был ещ? большая скотина, чем дежурная на приеме. И неудивительно, ведь ему за это неплохо платят. Он объяснил, что у них строгий режим относительно посещений. Его пациенты очень больные и ранимые люди, и их нужно оберегать. Доктора - прекрасные специалисты в своей области, но очень строго следят за тем, кому можно навещать пациентов. Посещения разрешались только по субботам и воскресеньям, но даже в эти дни в основном лишь члены семьи и друзья могли посидеть с больным, и то не более получаса. Приходится быть очень строгими. Эти ослабленные люди вряд ли в состоянии вынести допрос репортера, как бы серьезны ни были обстоятельства. Мистер Грентэм спросил, когда мистера Линни могут выписать. - О, это абсолютно конфиденциально! - воскликнул администратор. - Вероятно, когда кончится страховка, - предположил Грентэм, который поддерживал разговор, чтобы задержать собеседника, ожидая с минуты на минуту услышать из-за двойных дверей громкие и сердитые голоса. Упоминание страховки явно взволновало администратора. Мистер Грентэм спросил, нельзя ли, чтобы он, администратор, попросил мистера Линни ответить мистеру Грентэму на два вопроса, причем это займет менее тридцати секунд. Администратор решительно отклонил эту просьбу. У них строжайший режим. Кто-то приветливо ответил, и она вошла в комнату. Здесь ковер был толще, а мебель деревянная. Он сидел на кровати в джинсах, без рубашки и читал толстый роман. Ее поразила его красивая внешность. - Извините, - мягко сказала она, закрывая за собой дверь. - Входите, - ответил он, улыбаясь. Это было первое не медицинское лицо, которое он видел за последних два дня. И какое красивое лицо! Он закрыл книгу. Она подошла к краю кровати. - Я Сара Джэкобс. Работаю над статьей для <Вашингтон пост>. - Как вы вошли? - спросил он, явно радуясь. - Просто вошла. Вы работали прошлым летом клерком в <Уайт и Блазевич>? - Да. И позапрошлым тоже. Они мне предложили работу, когда я закончу учебу. Если закончу. Она протянула ему фотографию. - Вы узнаете этого человека? Он взял е? и улыбнулся. - Конечно! Его зовут : ой, подождите: Он работает в отделе нефти и газа на девятом этаже. Как же его зовут? Дарби затаила дыхание. Линни закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Потом взглянул на фотографию и сказал: - Морган. Кажется, его зовут Морган. Да. - Это фамилия - Морган? - Это он. Не могу вспомнить имени. Что-то вроде Чарльза, но не Чарльз. Начинается с <К>. - А вы уверены, что он из нефти и газа? Хотя она не помнила всех, но была уверена, что в <Уайт и Блазевич> несколько Морганов. - Да. - На девятом этаже? - Да. Я работал в отделе банкротств на восьмом, а нефть и газ занимает половину восьмого и весь девятый. Он отдал фотографию. - Когда вы выписываетесь? - спросила она. Было бы нетактично тут же убежать из палаты. - На следующей неделе. По крайней мере, надеюсь. А что этот парень натворил? - Ничего. Нам просто надо поговорить с ним. - Она потихоньку отходила от кровати. - Мне надо бежать. Спасибо. Желаю удачи! - Угу. Всего! Она тихо закрыла за собой дверь и быстро пошла в направлении вестибюля. Сзади раздался голос: - Эй, вы! Что вы здесь делаете? Дарби обернулась и оказалась лицом к лицу с высоким чернокожим охранником с пистолетом на боку. Она выглядела провинившейся девочкой. - Что вы здесь делаете? - наседал он, оттесняя е? к стене. - Навещаю брата, - сказала она. - И не кричите на меня. - Кто ваш брат? Она кивнула в сторону знакомой двери. - Палата 22. - Сейчас нельзя посещать. Это нарушение. - Это было очень важно. Я уже ухожу. Дверь палаты номер 22 открылась, и Линни стоял, глядя на них. - Это ваша сестра? - спросил охранник. В глазах Дарби была мольба. - Да. Оставьте е? в покое, - сказал Линни. - Она уже уходит. Она облегченно вздохнула и улыбнулась Линни. - Мама будет в эти выходные. - Хорошо, - мягко сказал Линни. Охранник отступил, и Дарби помчалась к двойным дверям. Грентэм читал администратору лекцию о стоимости здравоохранения. Она быстро прошла через дверь, в вестибюль, и была уже почти у передних дверей, когда администратор обратился к ней. - Мисс! Эй, мисс! Могу я узнать ваше имя? Но Дарби уже вышла и направлялась к машине. Грентэм посмотрел на администратора и пожал плечами, затем со спокойным видом вышел из здания. Они вскочили в машину и помчались прочь. - Фамилия Гарсиа - Морган. Линни сразу же узнал его, но потом с трудом вспоминал фамилию. Его имя начинается на <К>. Она порылась в своих записях из Мартиндэйл-Хаббелл. - Сказал, что работает в нефти и газе на девятом этаже. Грентэм мчался прочь от Парклэйн. - Нефти и газа! - Так он сказал. - Она нашла записи. - Куртис Д. Морган, отдел нефти и газа, возраст двадцать девять. Есть ещ? Морган в судопроизводстве, но он пайщик и, сейчас гляну, - ему пятьдесят один. - Гарсиа - это Куртис Морган, - сказал Грей с облегчением. Он посмотрел на часы. - Без четверти четыре. Нужно спешить. - И я не могу ждать. Руперт засек их, когда они выруливали с подъездной дорожки Парклэйна. Взятый напрокат <понтиак> летел прямо посреди улицы. Он гнал за ними как угорелый, чтобы не отстать, а затем передал по радио вперед. Глава 37 Мэтью Барр никогда раньше не плавал на скоростном катере, и после пяти часов сумасшедшей тряски по океану он весь промок насквозь и все у него болело. Тело просто онемело, и когда он увидел землю, то впервые за многие годы произнес молитву. И тут же вновь стал посылать бесконечные проклятья Флетчеру Коулу. Они пришвартовались в маленькой бухте недалеко от города, который, как он полагал, был Фрипортом, так как капитан говорил что-то про Фрипорт человеку, известному как Лэти, когда они покидали Флориду. За все выматывающее путешествие никто не проронил ни слова. Роль Лэти в путешествии была неясна. Ему было по меньшей мере шестьдесят шесть, у него была толстая, как телеграфный столб, шея, и он, единственное, был занят, тем, что следил за Барром, что поначалу было ничего, но через пять часов начало действовать на нервы. Когда лодка остановилась, они неуклюже встали на ноги. Сначала вышел Лэти, жестом пригласивший Барра следовать за ним. По причалу в их сторону шел ещ? один верзила, вдвоем они сопровождали Барра к ожидавшему их фургону. В этот момент Барр предпочел бы распрощаться со своими новыми приятелями и просто исчезнуть в направлении Фрипорта. Он сел бы на самолет до Вашингтона и, как только увидел бы перед собой блестящий лоб Коула, врезал бы ему как следует. Однако он должен оставаться невозмутимым. Они не посмеют его тронуть. Через несколько минут фургон остановился у небольшой взлетной полосы, и Барра повели к черному <Лиру>. Он успел оценить его перед тем, как проследовал за Лэти вверх по трапу. Он был невозмутим и спокоен: просто очередная работа. В конце концов, одно время он был одним из лучших агентов ЦРУ в Европе. В прошлом морской пехотинец, он может о себе позаботиться. Он сидел в кабине особняком. Окна были закрыты, и это его раздражало. Но он понимал: мистер Маттис свято берег неприкосновенность своей частной жизни, а это, конечно, можно уважать. Лэти и другой тяжеловес сидели в передней части кабины, листая журналы, и не обращали на него никакого внимания. Через тридцать минут после взлета <Лир> пошел на снижение, и Лэти, тяжело шагая, стал пробираться к нему. - Наденьте, - потребовал он, протягивая толстую матерчатую повязку на глаза. На этом этапе новичок стал бы паниковать. Дилетант начал бы задавать вопросы. Но Барру однажды уже надевали повязку на глаза, и хотя у него были серьезные сомнения в отношении данной миссии, он спокойно взял повязку и надел е?. Человек, снявший повязку, представился как Эмил, помощник мистера Маттиса. Это был мелкий, жилистый человек с темными волосами и тонкими усиками, свисающими по углам рта. Он сел в кресло в четырех футах от Барра и зажег сигарету. - Наши люди говорят, что вы в каком-то смысле лицо официальное, - сказал он, приветливо улыбаясь. Барр осмотрелся. У комнаты не было стен, сплошные окна с тонкими рамами. Солнце светило ярко и слепило глаза. За окнами роскошный сад обступал каскад фонтанов и водоемов. Они находились в задней части очень большого дома. - Я здесь от имени Президента, - сказал Барр. - Мы вам верим, - кивнул Эмил. Без всяких сомнений, он был каюн. - Могу я спросить, кто вы? - сказал Барр. - Я Эмил, и этого достаточно. Мистер Маттис неважно себя чувствует. Вы можете передать все мне. - Но мне приказано говорить непосредственно с ним. - Приказ мистера Коула, я полагаю? - Эмил продолжал улыбаться. - Совершенно верно. - Понимаю. Мистер Маттис предпочитает не встречаться с вами. Он хочет, чтобы вы говорили со мной. Барр покачал головой. Если станут нажимать, если ситуация начнет выходить из-под контроля, тогда он охотно поговорит с Эмилом, в случае необходимости. А пока он будет тверд. - Я не уполномочен говорить ни с кем, кроме мистера Маттиса, - подобающим тоном сказал Барр. Улыбка почти исчезла. Эмил указал на большое здание в форме бельведера с высокими окнами от пола до потолка, стоящее за водоемами и фонтанами. Его окружали ряды безупречно подстриженных кустов и цветы. - Мистер Маттис в своем бельведере. Следуйте за мной. Они вышли из солярия и медленно обогнули заболоченный водоем. Барру свело желудок, но он следовал за своим маленьким провожатым, как будто это был просто очередной рабочий день. Звук падающей воды эхом разносился по саду. Узкая дощатая дорожка вела к бельведеру. Перед дверью они остановились. - Боюсь, вам придется снять обувь, - улыбаясь, сказал Эмил. Эмил стоял босиком. Барр развязал шнурки на ботинках и поставил их у двери. - Не наступайте на полотенца, - мрачно сказал Эмил. Что ещ? за полотенца? Эмил открыл перед Барром дверь, и Барр вошел один. Комната была совершенно круглая, примерно пятьдесят футов в диаметре. Из мебели - три кресла и диван, покрытые белыми простынями. На полу аккуратно узенькими дорожками по всей комнате лежали толстые хлопчатобумажные полотенца. Через стеклянную крышу ярко светило солнце. Открылась дверь, и из маленькой комнатки вышел Виктор Маттис. Барр замер и, разинув рот, смотрел на вошедшего. Это был худощавый, поджарый, с длинными седыми волосами и грязной бородой тип. На нем были только белые спортивные шорты; он шел, аккуратно ступая по полотенцам, не глядя на Барра. - Сядьте там, - сказал он, указав на кресло. - Не наступайте на полотенца. Обходя полотенца, Барр сел в кресло. Маттис повернулся к нему спиной, лицом к окнам. Темно-бронзовая, будто дубленая, кожа. На босых ногах выступали отвратительные вены. Ногти на ногах были длинные и желтые. Совсем чокнутый человек. - Что тебе надо? - тихо спросил он, глядя в окна. - Меня послал Президент. - Он тебя не посылал. Флетчер Коул послал тебя. Вряд ли Президент знает, что ты здесь. Может, он все-таки не сумасшедший. Он говорил совершенно бесстрастно. - Флетчер Коул - глава аппарата Президента. И он послал меня. - Про Коула я знаю. И про тебя знаю. И знаю про твое маленькое подразделение. Итак, что тебе надо? - Информацию. - Не играй со мной в прятки. Что тебе надо? - Вы читали дело о пеликанах? - спросил Барр. Дряблое тело не шелохнулось. - А ты читал его? - Да, - быстро ответил Барр. - Веришь, что это правда? - Допускаю. И поэтому я здесь. - Почему мистера Коула так волнует дело о пеликанах? - Потому что двое репортеров пронюхали о нем. И если это правда, мы хотели бы знать немедленно. - Кто эти репортеры? - Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Он первый схватился за это и знает больше, чем кто-либо. Он упорно копает. Коул считает, что он вот-вот что-то огласит. - С ним мы можем разобраться, не так ли? - сказал Маттис, обращаясь к окнам. - Кто второй? - Рифкин из <Таймс>. Маттис и теперь не шевельнулся. Барр окинул взглядом простыни и полотенца. Да, он определенно сумасшедший. Комната, прошла санитарную обработку и пахла спиртом. Может, он больной? - А мистер Коул верит, что это правда? - Не знаю. Но его это очень беспокоит. Поэтому я здесь, мистер Маттис. Мы хотим знать. - Если это правда, что тогда? - Тогда у нас будут проблемы. Наконец Маттис пошевелился. Он оперся на правую ногу и сложил руки крест-накрест на узкой груди. Но его глаза все время оставались неподвижными. Вдали виднелись морские дюны и прибрежная трава, но океана не было видно. - Знаешь, что я думаю? - тихо спросил он. - Что? - Я думаю, вся проблема в Коуле. Он слишком многим давал письмо. Он передал его в ЦРУ. И он дал его посмотреть тебе. Вот что меня больше всего беспокоит. Барр не знал, что на это ответить. Было нелепостью допустить, что Коул хотел разгласить такую информацию. Проблема в тебе, Маттис. Ты убил судей. Ты запаниковал и убил Каллахана. Ты ненасытный подонок, которому было мало просто пятидесяти миллионов. Маттис медленно повернулся и посмотрел на Барра. У него были воспаленные глаза в темных кругах. Совсем не то, что на фотографии вместе с вице-президентом, но ведь это было семь лет назад. За эти семь лет он постарел на все двадцать, и, похоже, за это время сел на мель. - Это вы, шуты из Вашингтона, во всем виноваты, - сказал он уже громче. Барр не мог на него смотреть. - И все же: это правда, мистер Маттис? Это все, что я хочу знать. За спиной у Барра бесшумно открылась дверь. Лэти, в носках, осторожно, чтобы не наступить на полотенца, прошел два шага вперед и остановился. Маттис, по полотенцам, подошел к стеклянной двери и открыл е?. Он выглянул наружу и тихо сказал: - Да, это правда. Затем вышел через дверь и медленно закрыл е? за собой. Барр видел, как этот идиот тащился по дорожке в направлении песчаных дюн. <Что теперь? - подумал он. - Наверное, Эмил придет за ним. Наверно:> Лэти подался вперед с веревкой в руках. Барр ничего не услышал и не почувствовал, а потом было уже поздно. Маттис не хотел крови в своем бельведере, поэтому Лэти просто переломил ему позвоночник и душил, пока не наступил конец. Глава 38 По составленному ими плану она должна находиться в этом лифте на данном этапе поисков, но она считала, что произошло достаточно непредвиденных событий, чтобы изменить план игры. Он не соглашался, у них вышел крупный спор по поводу этой поездки в лифте, и вот она здесь. Грей был прав: это был кратчайший путь к Куртису Моргану. И она была права: это был опасный путь к Куртису Моргану. Но другие пути могли оказаться не менее опасными. Весь план игры был смертельный. На ней было е? единственное платье и е? единственная пара туфель на каблуке. Грей сказал, что она очень хорошо выглядит, но так и должно быть. Лифт остановился на девятом этаже, и, когда она выходила из него, у не? сосало под ложечкой, и она едва переводила дух. Секретарша по приему посетителей сидела на другой стороне роскошного вестибюля. За е? спиной во всю стену шла крупными медными буквами надпись <УАЙТ И БЛАЗЕВИЧ>. У Дарби подгибались колени, но она заставила себя подойти к секретарше, которая улыбалась профессиональной улыбкой. Было без десяти пять. - Могу я вам чем-нибудь помочь? - спросила секретарша. Ее звали Пегги Янг, так было написано на табличке. - Да, - с трудом выговорила Дарби, прочищая горло. - У меня на пять часов назначена встреча с Куртисом Морганом. Меня зовут Дороги Блайт. Секретарша опешила. У не? буквально отвалилась челюсть, и она изумленно уставилась на Дарби, ныне Дороти. Она не в силах была говорить. У Дарби замерло сердце. - Что-нибудь не так? - О, нет. Извините. Я сейчас. - Пегги Янг быстро встала и поспешно скрылась. Бежать! Сердце бешено колотилось. Бежать! Она тщетно пыталась умерить дыхание. Ноги стали ватными. Бежать! Она огляделась, стараясь казаться безразличной, как обычный очередной клиент, ждущий встречи со своим юристом. Уж, конечно, они не застрелят е? прямо здесь, в вестибюле юридической конторы. Сначала появился он, вслед за ним секретарша. Ему было около пятидесяти лет, кустистые седые волосы и ужасный, сердитый взгляд. - Привет, - сказал он по обязанности. - Я Джеральд Швабе, пайщик фирмы. Вы говорите, у вас назначена встреча с Куртисом Морганом? Не раскисать! - Да. В пять. Что, какие-то проблемы? - И ваше имя Дороти Блайт? Да, но можешь звать меня Дот. - Да, я же сказала. В чем дело? - В е? голосе было подлинное раздражение. Он медленно приближался к ней. - Когда была назначена встреча? - Не знаю. Около двух недель назад. Я познакомилась с Куртисом на вечеринке в Джорджтауне. Он сказал, что он юрист по нефти и газу, а я как раз нуждалась в таком. Я позвонила сюда в офис и назначила встречу. А теперь скажите, что происходит? - Она сама удивилась, как гладко текла е? речь при том, что у не? пересохло во рту. - Зачем вам юрист в области нефти и газа? - Полагаю, я не должна перед вами объясняться, - сказала она довольно нахально. Двери лифта открылись, и мужчина в дешевом костюме быстро подошел к ним, чтобы присоединиться к беседе. Дарби недовольно взглянула на него. У не? уже подкашивались ноги. Швабе был настроен агрессивно: - У нас нигде не записана эта встреча. - Тогда увольте секретаря, отвечающего за деловые встречи. Вы всех ваших клиентов так встречаете? - О, она была полна презрения, но Швабе не сдавался. - Вы не можете видеть Куртиса Моргана, - сказал он. - Почему? - упорствовала она. - Он умер. У не? подогнулись колени, ещ? немного, и она упадет. И эта резкая боль под ложечкой. Но она быстро сообразила, что именно такой шокированный вид сейчас уместен. Как-никак он должен был стать е? новым поверенным. - Простите. Почему мне не позвонили? Швабе все ещ? сомневался. - Я уже вам сказал, у нас в записях нет Дороги Блайт. - Что же с ним случилось? - потерянно спросила она. - На него напали неделю назад. Насколько нам известно, его застрелили уличные грабители. Парень в дешевом костюме шагнул к ней. - У вас есть какое-нибудь удостоверение личности? - Кто вы такой, черт побери? - громко отрезала она. - Он из охраны, - сказал Швабе. - Охраны чего? - ещ? громче возмутилась она. - Это юридическая фирма или тюрьма? Пайщик и мужчина в дешевом костюме переглянулись, и было ясно, что в данную минуту они точно не знают, что им делать. Она была очень привлекательна, очень огорчена, а е? рассказ был вполне правдоподобен. Они немного успокоились. - Почему бы вам не уйти, мисс Блайт? - сказал Швабе. - Скорей бы! Человек из охраны протянул руку, чтобы проводить е?. - Пойдемте, - сказал он. Она ударила его по руке. - Только притронься, и я завтра же утром подам на тебя в суд. Прочь от меня! Это несколько их встряхнуло. Она была в ярости, и е? несло. Может, они переборщили? - Я провожу вас вниз, - сказал человек из охраны. - Я знаю, где выход. Странно, что у вас, шутников, ещ? есть клиенты. - Она пятилась назад. Ее лицо покраснело, но не от гнева. Это был страх. - У меня юристы в четырех штатах, и ко мне нигде ещ? так не относились! - кричала она. Она была уже в середине вестибюля. - В прошлом году я израсходовала полмиллиона на услуги юристов и ещ? миллион собираюсь заплатить в следующем году, но вы, идиоты, не получите оттуда ни гроша! - Чем ближе она подходила к лифту, тем громче она кричала. Это невменяемая женщина. Они смотрели ей вслед, пока двери лифта не открылись и она не уехала. Грей прохаживался вдоль кровати, держа телефон и ожидая, когда ответит Кин Смит. Дарби лежала растянувшись, с закрытыми глазами. Грей остановился. - Алло, Смит! Хочу тут уточнить у тебя кое-что по-быстрому. - Где ты? - спросил Кин. - В отеле. Посмотри газеты шесть или семь дней назад. Мне нужен некролог на Куртиса Д. Моргана. - Кто это? - Гарсиа. - Гарсиа! Что случилось с Гарсиа? - Он, по-видимому, умер. Застрелен группой грабителей. - Вспоминаю. Мы выпускали статью неделю назад о молодом юристе, которого ограбили и застрелили. - Кажется, он. Ты можешь проверить это для меня? Мне нужны имя и адрес его жены, если они у нас есть. - Как ты его нашел? - Это длинная история. Мы попытаемся сегодня вечером поговорить с его вдовой. - Гарсиа мертв! Это, малыш, странно. - Более чем странно. Парень что-то знал, и они уложили его. - Ты-то хоть в безопасности? - Кто знает? - А где девушка? - Со мной. - А что, если они следят за его домом? Грей об этом не подумал. - Мы должны использовать этот шанс. Я перезвоню тебе через пятнадцать минут. Он положил телефон на пол и сел в старинное кресло-качалку. На столе стояло теплое пиво, и он сделал большой глоток. Он смотрел на нее. Она лежала, закрыв рукор глаза, в джинсах и легком свитере. Небрежно сброшенное платье лежало в углу. Туфли на каблучках валялись в разных местах. - Ты в порядке? - мягко спросил он. - Да. Она была умницей, и ему нравилось это в женщине. Конечно, она уже почти юрист, а на юридическом факультете должны учить сообразительности. Он потягивал пиво, с удовольствием глядя на ту часть, что была в джинсах. Он наслаждался редкой возможностью незаметно любоваться ею. - Разглядываешь? - спросила она. - Да. - Секс сейчас меньше всего меня занимает. - Тогда почему ты о нем говоришь? - Чувствую, как ты пожираешь глазами мой красный педикюр. - Верно. - У меня болит голова. Просто раскалывается. - Твоя работа стоила этого. Тебе что-нибудь принести? - Да. Билет на Ямайку, в один конец. - Можешь лететь вечером. Сейчас отвезу тебя в аэропорт. Она убрала руку с лица и стала интенсивно тереть виски. - Прости, что я заплакала. Он одним глотком допил пиво. - Ты заслужила это право. Она была в слезах, когда выходила из лифта. Он ждал е?, как в родильном доме отец ждет появления на свет новорожденного, разве что с кольтом 38-го калибра в кармане пиджака - с 38-м, о котором она ничего не знала. - И что ты теперь думаешь о профессии репортера по расследованию? - спросил он. - Уж лучше работать на живодерне. - Ну, если быть искренним, не каждый день случается столько событий. Порой весь день просто сижу за столом и делаю сотни звонков бюрократам, которые не дают объяснений. - Звучит потрясающе. Вот бы завтра так. Он сбросил туфли и поставил ноги на кровать. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Несколько минут они молчали. - А ты знаешь, что Луизиану называют штатом пеликанов? - спросила она, не открывая глаз. - Нет. Я этого не знал. - Звучит как насмешка, ведь коричневые пеликаны почти полностью исчезли в начале шестидесятых. - Что с ними случилось? - Пестициды. Они питаются исключительно рыбой, а рыба живет в речной воде, полной хлоруглеводородов, содержащихся в пестицидах. Дожди смывают пестициды с почвы в маленькие ручейки, котор%D9е в конце концов впадают в Миссисипи. Когда пеликаны в Луизиане едят рыбу, они получают дозу ДДТ и другие химикаты, которые накапливаются в жировых тканях птиц. Смерть редко наступает сразу, но в периоды стресса, например, голода или плохой погоды, пеликаны, орлы и бакланы используют свой жировой резерв и могут буквально отравиться собственным жиром. Если они остаются в живых, они обычно неспособны к размножению. Скорлупа их яиц становится настолько тонкой и хрупкой, что трескается при высиживании. Ты это знал? - Откуда я мог это знать? - К концу шестидесятых Луизиана начала завозить коричневых пеликанов из Южной Флориды, и с годами популяция понемногу росла. Но птицы до сих пор в большой опасности. Сорок лет назад их насчитывались тысячи. Сейчас в кипарисовом болоте, которое Маттис хочет уничтожить, живут всего несколько десятков пеликанов. Грей задумался. Она долго молчала. - Какой сегодня день? - спросила она, не открывая глаз. - Понедельник. - Сегодня неделя, как я уехала из Нового Орлеана. Томас и Верхик обедали вместе две недели назад. Именно в тот роковой момент было передано дело о пеликанах. - А завтра будет три недели, как были убиты Розенберг и Дженсен. - А я была рядовой невинной студенткой юридического факультета, не совала нос в чужие дела, имела восхитительный роман со своим профессором. Наверное, те дни навсегда миновали. <Юридический факультет и профессор, возможно, и миновали>, - подумал он. - Какие у тебя планы? - Никаких. Просто хочу выбраться из этой проклятой заварухи живой. Убегу куда-нибудь и скроюсь на несколько месяцев, может быть, на несколько лет. У меня достаточно денег, хватит надолго. Когда настанет день, когда не надо будет все время оглядываться, если, конечно, он настанет, тогда, может, вернусь. - На юридический факультет? - Вряд ли. Право меня больше не привлекает. - Почему ты хотела стать юристом? - Идеализм. И деньги. Думала, смогу изменить мир, и мне ещ? за это заплатят. - Но юристов уже и так, как собак нерезаных. Какого черта эти умненькие школьники все ещ? идут на юридические факультеты? - Ясно почему. Алчность. Хотят иметь <БМВ> и золотые кредитные карточки. Если ты поступил на хороший юридический факультет, попал в десять процентов сильнейших выпускников и получил место в большой фирме, то через каких-то несколько лет будешь получать шестизначную цифру, и со временем она будет только расти. Это гарантировано. К тридцати пяти ты станешь компаньоном и будешь получать, по меньшей мере, двести тысяч в год. Некоторые получают намного больше. - А остальные девяносто процентов? - С ними дело обстоит хуже. Им достаются объедки. - Большинство юристов, которых я знаю, ненавидят свою работу. Они предпочли бы заниматься чем-нибудь другим. - Но не могут бросить из-за денег. Даже никудышный юрист в маленькой конторе после десяти лет практики зарабатывает сто тысяч в год. Он может ненавидеть свою работу, но где ещ? он получит столько денег? - Не люблю юристов. - А от репортеров, конечно, все в восторге. Замечено неплохо. Грей взглянул на часы, затем взял телефон. Он набрал номер Кина. Кин прочел ему некролог и статью в <Пост> о бессмысленном уличном убийстве молодого юриста. Грей по ходу делал заметки. - Еще кое-что, - сказал Кин. - Фельдман очень беспокоится о твоей безопасности. Сегодня у себя в офисе он ждал новостей о тебе и напустил в штаны, не получив ничего. Постарайся все-таки доложить ему до полудня завтра. Ты понял? - Постараюсь. - Постараться недостаточно. Грей. Мы тут все очень нервничаем. - Что <Таймс>, сосут из пальца? - Сейчас меня не волнует <Таймс>. Меня больше волнуете вы оба, ты и девушка. - С нами все в порядке. Все прекрасно. Что у тебя еще? - За последние три часа для тебя поступило три сообщения от человека по имени Клив. Говорит, что он полицейский. Ты его знаешь? - Да. - Так вот, он хочет встретиться с тобой вечером. Говорит, это срочно. - Я позвоню ему позже. - Хорошо. Смотрите, детки, поосторожнее там. Мы будем здесь допоздна, так что звони. Грей опустил трубку и посмотрел на свои записи. Было почти семь часов. - Я поеду встречусь с миссис Морган. Хочу, чтобы ты оставалась здесь. Она села между подушками и обхватила колени. - Лучше, я тоже пойду. - А что, если за домом следят? - спросил он. - С какой стати они станут следить за домом? Он мертв. - Может, они насторожились после того, как сегодня появился загадочный клиент и искал его. Даже мертвый он привлекает внимание. Минуту она думала над этим. - Нет, я еду. - Это слишком рискованно, Дарби. - Не говори мне ничего про риск. Двенадцать дней я хожу по краю пропасти и ещ? жива. Это будет несложно. Он ждал е? у двери. - Кстати, где я проведу ночь сегодня? - В отеле Джефферсон. - У тебя есть номер телефона? - А как ты думаешь? - Да, глупый вопрос. Частный реактивный самолет с Эдвином Снеллером на борту приземлился в Национальном аэропорту в Вашингтоне в начале восьмого. Он был рад, что покинул Нью-Йорк. Он провел там шесть дней, мечась по своему номеру в <Плазе>. Почти целую неделю его люди проверяли отели, следили за аэропортами, ходили по улицам, и они прекрасно понимали, что зря тратят время, но приказ есть приказ. Им было сказано оставаться там, пока что-нибудь не произойдет, что позволит им действовать дальше. Глупо пытаться найти девчонку на Манхэттене, но вдруг она допустит ошибку, например, позвонит по телефону или воспользуется пластиковой кредитной карточкой, так что е? можно будет вычислить, и тогда они будут на месте. Она не сделала ни одной ошибки вплоть до сегодняшнего дня, в два тридцать, когда ей понадобились деньги, и она воспользовалась счетом. Они знали, что так случится, особенно если она намеревалась покинуть страну и боялась пользоваться пластиковой кредитной карточкой. На каком-то этапе ей понадобятся наличные, и она вынуждена будет перевести их телеграфом, так как банк находился в Новом Орлеане, а е? там не было. Клиент Снеллера имел восьмипроцентную долю в банке; двенадцать миллионов долларов не такая уж большая доля, но этого достаточно, чтобы заставить колеса крутиться. В три с минутами ему позвонили из Фрипорта. Они не ожидали, что она объявится в Вашингтоне. Это умная девочка, она бежит от неприятностей, а не ищет их. И чего уж они совсем не ожидали, так это того, что она свяжется с репортером. Это не приходило им в голову, а теперь казалось так логично. Ситуация была более чем критическая. Пятнадцать тысяч были переведены с е? счета на его счет, и вот Снеллер опять за работой. С ним были двое. Еще один частный реактивный самолет был на пути из Майами. Он незамедлительно попросил выделить ему ещ? десять человек. Если им и придется поработать, то быстро. Нельзя терять ни секунды. Снеллер был настроен не очень оптимистично. Когда Хамел был в их команде, все казалось выполнимым. Он убил Розенберга и Дженсена так чисто, а затем исчез, не оставив никаких следов. А теперь он мертв, получив пулю в лоб из-за какой-то маленькой недотроги-студентки. Дом Морганов находился в уютном предместье в Александрии. Район был богатый, население преимущественно молодое, в каждом дворике двухколесные и трехколесные велосипеды. На дорожке у дома стояли три машины. На одной был номер штата Огайо. Грей позвонил в дверь и окинул взглядом улицу. Ничего подозрительного. Пожилой человек слегка приоткрыл дверь. - Да? - мягко сказал он. - Я Грей Грентэм из <Вашингтон пост>, а это моя ассистентка - Сара Джэкобс. Дарби постаралась улыбнуться. Грей продолжал: - Мы хотели бы поговорить с миссис Морган. - Не думаю, что это возможно. - Пожалуйста. Это очень важно. Он внимательно посмотрел на них. - Подождите минутку. Закрыл дверь и исчез. Дом был с узким деревянным крыльцом, над которым была небольшая веранда. Они стояли в темноте, и их не было видно с улицы. Мимо медленно проехала машина. Дверь открылась. - Я Том Купчек, е? отец. Она не хочет говорить. Грей понимающе кивнул. - Это займет не более пяти минут, я обещаю. Он поднялся на крыльцо и закрыл за собой дверь. - Вы, наверное, плохо слышите. Я сказал, она не хочет говорить. - Я слышал, мистер Купчек. И уважаю е? право на частную жизнь. Я знаю, через что ей пришлось пройти. - Это с какого же времени вы, репортеры, стали уважать право людей на частную жизнь? Мистера Купчека, очевидно, было очень легко вывести из равновесия. Еще чуть-чуть, и он взорвется. Грей сохранял спокойствие. Дарби слегка подалась назад. На е? долю за этот день выпало и так слишком много скандалов. - Ее муж три раза звонил мне перед смертью. Я говорил с ним по телефону, и я не верю, что это случайное убийство, совершенное уличными грабителями. - Он мертв. Моя дочь расстроена. Она не хочет говорить. А теперь выматывайтесь отсюда. - Мистер Купчек, - теплым тоном сказала Дарби. - У нас есть основания полагать, что ваш зять был свидетелем высокоорганизованной преступной деятельности. Услышав это, старик слегка поутих и уставился на Дарби: - Правда? Что ж, вы ведь не можете расспросить об этом его. А моя дочь ничего не знает. У не? был тяжелый день, и сейчас она приняла лекарство. Уходите. - А завтра мы сможем е? увидеть? - спросила Дарби. - Вряд ли. Но можете позвонить. Грей протянул ему визитную карточку: - Если она захочет говорить, позвоните по номеру на обратной стороне карточки. Я остановился в отеле. А завтра около полудня я позвоню сам. - Да, сначала позвоните. А сейчас уходите. Вы уже и так расстроили е?. - Простите, - сказал Грей. Они спустились с крыльца. Мистер Купчек открыл дверь и продолжал смотреть им вслед. Грей оглянулся. - Какие-нибудь другие репортеры звонили или заходили к вам? - Целая куча звонила на следующий день после то-то, как его убили. Хотели разной там информации. Хамы! - А за последние несколько дней никого? - Никого. Уходите. - Кто-нибудь из <Нью-Йорк таймс>? - Нет. - И он захлопнул дверь. Они поспешили к машине, припаркованной через четыре дома вниз по улице. На улице не было ни одной машины. Грей попетлял среди коротких улиц предместья и покинул район. Он все время посматривал в зеркало, пока не убедился, что хвоста нет. - С Гарсиа кончено, - сказала Дарби, когда они выехали на Триста девяносто пятую и направились в сторону города. - Еще нет. Завтра сделаем ещ? одну последнюю попытку, и, может быть, она заговорит. - Если она что-нибудь знает, е? отец тоже знает. А если он знает, почему не захотел помочь? Грей, здесь ничего нет. Это было вполне логично. Несколько минут они ехали в полной тишине. Начинала сказываться усталость. - Через пятнадцать минут мы можем быть в аэропорту, - сказал он. - Я оставляю тебя там, и через полчаса тебя уже здесь не будет. Садись на любой самолет, просто исчезни. - Уеду завтра. Мне надо немного отдохнуть, и я хочу подумать, куда ехать. Спасибо тебе. - Ты чувствуешь себя в безопасности? В данный момент - да. Но это такое дело, что все может измениться за считанные секунды. - Я бы очень хотел спать у тебя в комнате сегодня ночью. Как в Нью-Йорке. - В Нью-Йорке ты не спал у меня в комнате. Ты спал на диване в прихожей. - Она улыбалась, и это был добрый знак. Он тоже улыбался: - Хорошо! Буду спать в прихожей. - У меня нет прихожей. - Так, так. А где же мне спать? Она вдруг перестала улыбаться. Она закусила губу, и в е? глазах появились слезы. Он хватил слишком далеко. Это опять Каллахан. - Просто я не готова. - А когда ты будешь готова? - Грей, пожалуйста, не надо об этом. Она молча смотрела на идущие впереди машины. - Прости, - сказал он. Она медленно сползла на сиденье и положила голову ему на колени. Он нежно потрепал е? по плечу, а она взяла и крепко сжала его руку. - Я смертельно боюсь, - тихо сказала она. Глава 39 Он вышел из е? номера около десяти часов, после того, как выпил бутылку вина и съел яичный рулет. Он звонил Мэйсону Пэйпуру, репортеру из <Пост>, пишущему о криминальных происшествиях, и попросил уточнить по его источникам детали уличного убийства Моргана. Это случилось в даунтауне, в районе, где редко случаются убийства; всего несколько хулиганских нападений и избиений. Он был изможден, и ему ничего не хотелось делать. К тому же ему было грустно оттого, что завтра он уезжает. Ему давно причиталось шесть недель отпуска в <Пост>, и у него возникло искушение уехать вместе с ней. Пусть Маттис подавится своей нефтью! Но он боялся, что не вернется, хотя для него это не будет концом света, если не считать одного неприятного обстоятельства: у не? есть деньги, а у него - нет. Около двух месяцев они могли бы бродить по пляжам и греться на солнце на его деньги, ну а потом все бы зависело от нее. Но самое важное - она не приглашала его с собой в свое бегство. Она страдала. Он чувствовал, как ей тяжело каждый раз, когда она упоминала Томаса Каллахана. Сейчас он был в <Джефферсон-отеле> на Шестой авеню, разумеется; следуя е? инструкциям. Он позвонил домой Кливу. - Ты где? - раздраженно спросил Клив. - В отеле. Это длинная история. Что у тебя? - Они отправили Саджа в отпуск по состоянию здоровья на девяносто дней. - А что с ним? - Ничего. Он говорит, они хотят, чтобы он на какое-то время уехал. Там - как в бункере. Всем сказали заткнуться и ни с кем не разговаривать. Они напуганы до смерти. Заставили Саджа уехать сегодня в полдень. Он считает, что тебе может грозить серьезная опасность. За последнюю неделю он тысячу раз слышал твое имя. Они просто помешались на тебе и на том, как много ты знаешь. - Кто это они? - Коул, естественно, и его подручный Бирчфилд. Они превратили Западное крыло в настоящее гестапо. Иногда <они> - означает этого, как его, ну этого маленького суслика в бабочке? Ну, по внутренним делам? - Эммит Вэйкросс. - Да, он. Угрозами и выработкой стратегии занимаются, в основном, Коул и Бирчфилд. - Какого типа угрозами? - Никто в Белом доме, кроме Президента, не может говорить с прессой, официально или неофициально, без согласия Коула. Это относится и к пресс-секретарю. Коул все подвергает цензуре. - Ничего себе! - Они в ужасе. Садж думает, они опасны. - Хорошо, я буду прятаться. - Я был у тебя на квартире прошлой ночью. Когда будешь исчезать, скажи мне. - Дам знать завтра вечером. - Какая у тебя машина? - Взял напрокат <понтиак> с четырьмя дверями. Очень спортивный. - Сегодня после обеда проверил <вольво>. Все хорошо. - Спасибо, Клив. - Ты как, в порядке? - Похоже. Скажи Саджу, у меня все хорошо. - Позвони мне завтра. Я все же волнуюсь. Он спал уже четыре часа, когда его разбудил те