ыходившие фасадом к реке, а с другой - заброшенные фабрики и железные навесы. Он знал, что за ним откуда-то наблюдают. Железный ангар с выцветшей надписью "Бэббидж" над одной из дверей стоял в конце улицы. Он вошел внутрь. Ангар был футов сто в длину и восемьдесят в ширину, со стропил свисали ржавые цепи, пол был цементный, замусоренный за годы заброшенности. Дверь, через которую он вошел, могла пропустить человека, но не машину, другая же дверь в дальней стене (скорее ворота) была достаточно широка, чтобы через нее мог проехать грузовик. Он прошел на середину ангара и остановился. Он снял очки с простыми стеклами и шляпу из твида, и засунул их в карман. Больше они ему не понадобятся. Или он выйдет отсюда, заключив сделку относительно Саймона Кормэка, или же ему понадобится полицейский эскорт. Он ждал целый час, стоя неподвижно. В одиннадцать часов в ангар въехала большая машина "вольво" и медленно двинулась в его сторону. Она остановилась с работающим мотором, не доезжая до него футов сорок. На переднем сиденье были двое мужчин в масках, закрывавших их лица так, что были видны только глаза. Он скорее почувствовал, чем услышал, быстрые шаги за спиной и бросил взгляд через плечо. Сзади стоял третий человек. Он был в черном тренировочном костюме без всяких фирменных знаков, и лицо его закрывала вязаная лыжная шапка с прорезью для глаз. Он стоял наготове на носках, в руках он держал автомат. Он держал его как бы небрежно, но был готов выстрелить в любой момент. Дверь машины открылась, и из нее вышел человек среднего роста и среднего телосложения. - Куинн? - крикнул он. Определенно это был голос Зэка. - Бриллианты у вас? - Они здесь. - Передайте их мне. - А парень у вас? - Не будьте дураком. Вы думаете, мы обменяем его на стакан стекляшек? Сначала мы проверим камни, на это нужно время. Если мы найдем хоть одну стекляшку или подделку, то сделка сорвана вами. Если все они в порядке, то вы получаете парня. - Так я и думал. Не пойдет. - Не играйте со мной, Куинн. - Никаких игр, Зэк. Я должен видеть парня. Вы боитесь получить куски стекла, вы получите бриллианты, но вы хотите быть уверены. Я же могу получить труп. - Вы получите живого человека. - Я должен быть уверен, поэтому я должен ехать с вами. Зэк посмотрел на Куинна, не веря своим ушам. - Видите человека сзади вас? Одно слово - и вас нет, тогда мы все равно заберем камешки. - Вы можете попробовать, - согласился Куинн. - Видели когда-нибудь такое? Он расстегнул свой плащ до самого низа, взял что-то, висешвее у пояса, и поднял над головой. Зэк посмотрел на Куинна, на набор различных предметов, прикрепленных к его рубашке, и тихо, и зло выругался. На пространстве от грудной кости до талии размещалась плоская деревянная коробка из-под конфет. Конфет в ней не было, как не было и крышки. Коробка представляла собой плоский контейнер, прикрепленный к груди пластырем. В середине находился бархатный мешочек с алмазами, по обе стороны которого были два блока липкой массы бежевого цвета. В один блок входил ярко-зеленый тонкий провод, другой конец которого шел к одной половине деревянной бельевой прищепки, находившейся в левой руке Куинна. Провод был соединен с коробкой. В коробке была также девятивольтовая батарейка, от которой шел другой ярко-зеленый провод, конец которого был прикреплен к другой половинке бельевой прищепки. Между "челюстями" прищепки был вставлен огрызок карандаша. Куинн сжал пальцы, и огрызок упал на пол. - Туфта, - сказал Зэк не слишком убежденно. - Взрывчатка не настоящая. Правой рукой Куинн отщипнул кусочек светло-коричневого вещества и кинул его Зэку. Преступник нагнулся, поднял его и понюхал. Запах марципана ударил ему в нос. - Семптекс, - сказал он. - Это чешский, - сказал Куинн, - я предпочитаю "Эр-Де Экс". Зэк знал достаточно хорошо, что все взрывчатые вещества на желатиновой основе выглядят и пахнут как безобидный марципан. Но на этом сходство кончается. Если его человек выстрелит, они все погибнут. В этой коробке было достаточно взрывчатки, чтобы дочиста вымести пол ангара, снести его крышу и разбросать брилианты на другом берегу Темзы. - Я всегда знал, что ты сволочь, - сказал Зэк. - Что ты хочешь? - Я подниму карандаш, вставлю его обратно, сяду в машину, и ты повезешь меня и покажешь мне парня. За мной никто не следил, и сейчас никто не должен следовать за нами. Я никогда не смогу опознать тебя, так что ты в безопасности. Когда я увижу живого парня, то разберу это устройство и отдам тебе камни. Ты их проверишь, и когда убедишься, что они настоящие, скроешься. Парень и я останемся запертыми. Через двадцать четыре часа ты выдашь анонимный телефонный звонок и нас освободят. Это дело чистое и простое и дает тебе возможность скрыться. Зэк колебался. У него был другой план, но его перехитрили, и он знал это. Он полез в боковой карман тренировочного костюма и вытащил плоскую черную коробку. - Подними руки вверх и держи прищепку открытой. Я хочу проверить тебя на подслушивающее устройство. Он подошел и провел прибором вдоль тела Куинна от головы до ног. Любая живая электрическая цепь, находящаяся в таком приборе, как указатель направления или подслушивающее устройство, заставляют детектор издавать резкие звуки. Батарейка в бомбе Куинна не была включена, но кейс, данный ему, привел бы детектор в действие. - Все в порядке, - сказал Зэк. Он отступил от Куинна на шаг, но тот все равно чувствовал запах пота, идущий от Зэка. - Ты чист. Вставляй обратно карандаш и залезай в багажник. Куинн сделал, как ему сказали. Последний свет он увидел перед тем, как большая квадратная крышка багажника закрылась. В полу были сделаны отверстия для воздуха за три недели до этого для перевозки Саймона Кормэка. В багажнике было душно, но терпимо, и, несмотря на большой рост Куинна, довольно просторно, если он оставался в позе эмбриона, отчего он чуть не задохнулся от запаха миндаля. Он не мог видеть как машина развернулась, автоматчик подбежал к ней и вскочил на заднее сиденье. Все трое сняли тренировочные костюмы и маски и остались в пиджаках и рубашках с галстуками. Тренировочные костюмы были положены на заднее сиденье, а под ними был автомат "скорпион". Когда они были готовы, машина, за рулем которой сидел Зэк, плавно выехала из ангара и направилась к убежищу похитителей. Им понадобилось полтора часа, чтобы доехать до пристроенного гаража в их доме в сорока милях от Лондона. Зэк вел машину с нормальной скоростью, а его компаньоны сидели прямо и молча. Оба они выбрались из дома в первый раз за три недели. Когда двери гаража закрылись за ними, все снова надели тренировочные костюмы и маски и один из них пошел в дом предупредить четвертого. Только когда все были готовы, Зэк открыл крышку багажника. У Куинна затекли руки и ноги. Он моргал от электрического света в гараже. Он вынул огрызок карандаша из прищепки и держал его в зубах. - Хорошо, хорошо, - сказал Зэк, - не нужно этого делать. Мы покажем тебе мальчика. Но когда пойдешь по дому, надень это. Он протянул Куинну черный капюшон. Куинн кивнул головой, и Зэк надел ему капюшон на голову. У них была возможность напасть на него, но ведь ему понадобилась бы доля секунды, чтобы разжать пальцы и отпустить прищепку. Они повели его с поднятой левой рукой в дом, затем по короткому коридору и вниз по ступенькам в подвал. Он услышал три громких стука, затем была пауза. Он слышал, как открылась дверь и почувствовал, что его втолкнули в комнату. Он стоял один и слышал, как задвигаются щеколды. - Можешь снять капюшон, - произнес голос Зэка. Он говорил через глазок в двери камеры. Правой рукой Куинн стащил в головы капюшон. Он стоял в пустой камере - цементный пол и стены, вероятно, это был винный погреб, переделанный для этой цели. На койке у дальней стены сидела высокая фигура, голову и плечи которой закрывал черный капюшон. В дверь стукнули два раза. Как по команде фигура на койке стащила с головы капюшон. Саймон Кормэк с удивлением смотрел на высокого человека, стоявшего у двери, плащ его был расстегнут до половины, а в левой руке он держал бельевую прищепку. Куинн посмотрел на сына президента. - Привет, Саймон. С тобой все в порядке? Это был голос из дома. - Кто вы? - прошептал он. - Можно сказать, я - посредник. Мы волновались о тебе. С тобой все в порядке? - Да, со мной... все в порядке. В дверь постучали три раза. Молодой человек натянул капюшон. Дверь открылась, на пороге стоял Зэк. Он был в капющоне и с оружием. - Ну, вот тебе мальчик, теперь давай алмазы. - Конечно, - сказал Куинн. - Вы сдержали свое слово и я сдержу мое обещание. Он вставил карандаш в прищепку, которая повисла на проводах, идущих от пояса. Он снял плащ и оторвал деревянную коробку от груди. Из коробки он вынул плоский бархатный пакет и протянул его Зэку. Тот взял его и передал человеку, стоявшему за ним в коридоре. Пистолет все еще был направлен на Куинна. - Я забираю и бомбу, я не хочу, чтобы ты взорвал дверь и выбрался отсюда с ее помощью. Куинн положил провода и прищепку в пространство, оставшееся в коробке и выдернул провода из бежевой массы. На концах проводов никаких детонаторов не было. Куинн отщипнул кусочек массы и попробовал его на вкус. - Никак не могу привыкнуть к марципану, - сказал он. - Слишком сладкий на мой вкус. Зэк уставился на набор домашних предметов, лежавших в коробке, которую Куинн держал в свободной руке. - Марципан? - Самый лучший, который можно купить на Марилебон-Хай-стрит. - Убить бы тебя надо, Куинн. - Ты мог бы убить, но, надеюсь, ты этого не сделаешь. Нет нужды в этом, Зэк. Вы же получили, что хотели. Я считаю, что профессионалы убивают только когда это необходимо. Проверьте спокойно алмазы и скройтесь, оставив меня и мальчика здесь, пока вы не позвоните в полицию. Зэк закрыл дверь и запер ее на засов. Через глазок он произнес: "Должен сказать, янки, у тебя есть голова на плечах". Глазок закрылся. Куинн повернулся к фигуре на койке, стащил с нее капюшон и сел рядом с Саймоном. - Сейчас я введу тебя в курс дела. Еще несколько часов и, если все будет в порядке, мы выберемся отсюда и отправимся домой. Да, кстати, папа и мама шлют тебе привет. Он потрепал взъерошенные волосы Саймона. Глаза юноши наполнились слезами, и он начал безудержно рыдать. Он пытался вытирать слезы рукавом рубашки, но они снова лились ручьем. Куинн обнял одной рукой его худые плечи и вспомнил, как очень давно, в джунглях около Меконга, когда он первый раз был в бою и остался жив, когда другие погибли, и как после боя чувство облегчения вызвало слезы, и он не мог их остановить. Когда Саймон успокоился и стал бомбардировать его вопросами о доме, Куинн смог рассмотреть юношу. У него отросла борода и усы, он был грязен, но в остальном был в хорошей форме. Они кормили его и даже выдали новую одежду - рубашку из шотландки, синие джинсы и широкий кожаный пояс с медной пряжкой. Это была обычная одежда, продающаяся в туристических магазинах, но вполне подходящая для прохладного ноября. Наверху, по-видимому, шел какой-то громкий спор. Куинн слышал людей, говоривших на высоких тонах, больше всех говорил Зэк. Куинн не мог разобрать слова, но по тону было ясно, что он рассержен. Куинн нахмурил брови - он не проверил алмазы сам, так как не знал, как отличить хорошую подделку от настоящих алмазов, и сейчас молил Бога, чтобы ни у кого не хватило глупости вложить в настоящие алмазы какую-то часть поддельных. На самом деле причина спора была другая. Через несколько минут спор прекратился. В спальне наверху, - похитители избегали заходить днем в комнаты на нижнем этаже, несмотря на плотные сетчатые занавески, закрывавшие окна, - южноафриканец сидел за столом, принесенным туда для этой цели. Стол был покрыт простыней, разрезанный бархатный мешочек лежал на кровати, а все четверо с благоговением взирали на небольшую горку необработанных алмазов. Маленькой лопаточкой южноафриканец начал делить горку на небольшие кучки, затем на еще более мелкие, пока не разделил все алмазы на двадцать пять маленьких кучек. Жестом он предложил Зэку выбрать кучку. Тот пожал плечами и выбрал одну в середине - приблизительно тысяча камней из двадцати пяти тысяч, лежавших на столе. Не говоря ни слова, южноафриканец начал ссыпать оставшиеся двадцать четыре кучки одну за другой в прочный брезентовый мешок с затягивающимся шнуром наверху. Когда осталась одна выбранная кучка, он включил сильную настольную лампу, вынул из кармана ювелирную лупу и, держа пинцет в правой руке, поднес первый камень к свету. Через несколько секунд он удовлетворенно хмыкнул, кивнул головой и опустил камень в брезентовый мешок. На проверку всей тысячи алмазов уйдет шесть часов. Похитители сделали правильный выбор. Алмазы высшего качества, даже мелкие, обычно снабжаются сертификатом, когда Центральная торгующая организация, доминирующая на мировом алмазном рынке, через которую проходит 85 процентов камней, совершающих путь от шахты до сбыта, выпускает их на продажу. Даже Советский Союз со своими сибирскими разработками достаточно умен, чтобы не подрывать этот доходный картель. Крупные камни более низкого качества обычно продаются также с сертификатом, удостоверяющим их происхождение. Но выбрав смесь алмазов среднего качества и весом от одной пятой до половины карата, похитители вступили в ту область торговли, где контроль почти невозможен. Такие камни служат основой существования гранильщиков и мелких ювелиров во всем мире. Эти камни партиями по несколько сотен меняют хозяев без сертификата. Любой ювелир, занятый обработкой камней, в состоянии честно купить партию в несколько сотен алмазов, особенно если ему предоставят скидку в 10-15 процентов от мировой цены. Они будут использованы для обрамления более крупных камней, и просто растворятся при продаже. Но только если они настоящие. Необработанные алмазы не блестят как ограненные и полированные камни в конце процесса обработки. Они похожи на тусклые кусочки стекла с молочной непрозрачной поверхностью. Но оценщик со средним опытом и способностями никогда не спутает их со стеклом. У настоящих алмазов совершенно явственная мыльная поверхность, и они не способны удерживать воду. Если в воду окунуть кусочек стекла, капельки воды останутся на его поверхности в течение нескольких секунд, а у алмаза они тут же скатываются, и камень остается совершенно сухим. Более того, под увеличительным стеклом можно различить трехгранную кристаллографию на поверхности алмаза. Южноафриканец рассматривал камни именно с этих позиций, чтобы убедиться, что они не являются кусочками бутылочного стекла, обработанными пескоструйкой или другого основного заменителя - кубической двуокиси циркония. x x x Пока южноафриканец исследовал алмазы, сенатор Беннет Р. Хэпгуд взошел на трибуну, построенную специально для этого случая на территории Хэнкок-центра на открытом воздухе в сердце Остина, и с удовлетворением оглядел толпу собравшихся. Прямо перед собой он видел купол Капитолия штата Техас, второй по величине в Америке после Капитолия в Вашингтоне, сверкающий в лучах позднего утреннего солнца. Конечно, людей могло бы быть и больше, принимая во внимание широкую оплаченную рекламную кампанию, начатую перед этим важным мероприятием, но средства массовой информации - местной, штата и всей страны - были представлены широко, и это его радовало. Он поднял обе руки, как победивший боксер, в ответ на гром аплодисментов клакеров. Он начал как только смолкли аплодисменты, когда было объявлено о его выступлении. Поскольку скандирование девушек продолжалось, присутствующие чувствовали себя обязанными присоединиться к приветствию. Он покачал головой, довольно убедительно изображая, что не верит, что такая честь оказана ему. Затем он поднял обе руки вверх ладонями к публике, как бы показывая, что простой младший сенатор из Оклахомы не заслуживает такой овации. Когда приветственный шум утих, он взял микрофон и начал свое выступление. Никаких бумажек у него не было, так как он отрепетировал свою речь несколько раз с тех пор, как получил приглашение начать новое движение, которое скоро пойдет по всей стране, и стать его лидером. - Друзья мои, американцы, где бы вы ни были! Хотя эта аудитория состояла в основном из техасцев, он надеялся, что с помощью телевидения она намного расширится. - Мы можем проживать в различных частях этой великой страны, принадлежать к различным слоям общества, иметь различные надежды, опасения и устремления. Но в одном мы едины, где бы мы ни были и чем бы ни занимались, все мы - мужчины, женщины и дети - патриоты этой великой страны... Не согласиться с этим заявлением было невозможно, о чем свидетельствовало общее одобрение. - Более всего мы сходимся в одном, мы хотим, чтобы наша страна была сильной... - Шум одобрения возрос, - и гордой. - Публика в экстазе. Он говорил в течение часа. В соответствии со вкусами телекомпании его выступление займет от тридцати секунд до одной минуты в вечерних программах по всей стране. Когда он закончил и сел, и легкий ветерок слегка шевелил его белоснежные и высушенные феном волосы над загаром скотопромышленника, движению "Граждане за сильную Америку" (ГСА) было действительно положено начало. В общих чертах целью движения было возродить национальную гордость и честь с позиций силы - мысль о том, что они никогда заметно не вырождались, никому не пришла в голову, - и, особенно, ГСА будет выступать против Нэнтакетского договора и требовать, чтобы Конгресс отказался от него. Противник гордости и чести с позиции силы был четко и неопровержимо определен - это был коммунизм, то есть социализм, который проявлялся, начиная от медицинского обслуживания "Медикэйд" до вэлферовских купонов и увеличения налогов. Те попутчики коммунизма, которые пытаются на нижних уровнях обманом уговорить американский народ согласиться на контроль над вооружением, не были указаны конкретно, но можно было понять, кто имеется в виду. Кампания будет проводиться на всех уровнях - региональные офисы, наборы информационной литературы с расчетом на средства массовой информации, лоббизм на уровнях штатов и всей страны, публичные выступления истинных патриотов, которые будут говорить против договора и его создателя, - явный намек на убитого горем человека в Белом доме. К тому времени, когда присутствующих пригласили отведать мяса на вертеле, лотки с которым были разбросаны по парку и оплачены местным филантропом и патриотом, план "Крокетт", - вторая кампания, нацеленная на дестабилизацию Джона Кормэка вплоть до отставки, - начал претворяться в жизнь. Куинн и сын президента провели в камере спокойную ночь. По настоянию Куинна юноша разместился на койке, но не мог спать. Куинн сидел на полу, привалившись спиной к стене. Он мог бы подремать, если бы не вопросы Саймона. - Мистер Куинн? - Давайте просто Куинн. - А вы видели моего отца? Лично? - Конечно. Это он рассказал мне о тетушке Эмилии и... мистера Споте. - Как он выглядел? - Хорошо. Конечно, он волновался, это было как раз после похищения. - А маму вы видели? - Нет, у нее был врач Белого дома. Она была обеспокоена, но, в общем, чувствовала себя нормально. - А они знают, что со мной все в порядке? - Два дня назад я сообщил им, что ты жив. Попытайся заснуть. - О'кей... как вы думаете, когда мы выберемся отсюда? - Зависит от многих факторов. Думаю, что утром они скроются. Если они позвонят в полицию через двенадцать часов, то она будет здесь через несколько минут. Это зависит от Зэка. - Зэк? Это их главарь? - Да. В два часа утра у юноши, пребывавшего в огромном напряжении, кончились вопросы и он заснул. Куинн не спал, пытаясь определить приглушенные звуки, раздававшиеся наверху. Было почти четыре часа утра, когда в дверь громко постучали три раза. Саймон спустил ноги с койки и прошептал: "Капюшоны". Они натянули капюшоны, чтобы не видеть похитителей. Зэк вошел в камеру с двумя людьми, каждый из которых держал наручники. Он кивнул в сторону пленников. Их развернули и надели наручники, так что руки у них были скованы за спиной. Пленники не знали, что проверка алмазов закончилась еще до полуночи к полному удовлетворению Зэка и его сообщников. Все четверо провели ночь, осматривая помещение снизу доверху. Все поверхности, на которых могли остаться отпечатки пальцев, были вытерты и все мыслимые следы пребывания уничтожены. Они не взяли на себя труд вынести из камеры привинченную к полу койку или цепь, которой Саймон был прикован к ней свыше трех недель. Их не заботило то, что кто-то придет когда-нибудь сюда и установит, что здесь находилось убежище похитителей, а скорее, чтобы эти люди не смогли определить, кто же были похитители. Саймона Кормэка освободили от цепи, и их обоих повели наверх, через дом и в гараж. "Вольво" ждала их. Ее багажник был забит вещами похитителей, так что свободного места не оставалось. Куинна посадили на заднее сиденье, а затем положили на пол и накрыли одеялом. Ему было неудобно, но он был настроен оптимистично. Если бы похитители намеревались убить их обоих, лучшим местом для этого была бы камера. Он предлагал оставить их в камере с тем, чтобы после звонка из-за границы их бы освободила полиция. Но явно этого не будет. Он правильно решил, что похитители не хотят, чтобы их убежище было раскрыто, по крайней мере сейчас. Так что он лежал, свернувшись на полу машины, и старался дышать как можно лучше через толстый капюшон. Он почувствовал давление подушек над ним, когда Саймона Кормэка уложили на заднее сиденье. Его также накрыли одеялом. Двое самых маленьких похитителей сели на край заднего сиденья, за их спинами находилась худая фигура Саймона, а ноги стояли на Куинне. Гигант сел рядом с водителем, а Зэк сел за руль. По его команде все четверо стащили маски и тренировочные костюмы и выбросили их через окно машины на пол гаража. Зэк завел мотор и привел в действие механизм управления воротами гаража. Он выехал задом на дорогу, закрыл ворота, развернулся и поехал. Машину никто не видел. Было еще темно, до рассвета оставалось два с половиной часа. Машина ехала на постоянной скорости около двух часов. Куинн не представлял, где он находится и куда его везут. Наконец (позже будет установлено, что это случилось почти в шесть тридцать утра) машина остановилась. Во время поездки никто не проронил ни слова. Все сидели прямо в костюмах деловых людей, в галстуках и молчали. Когда они остановились, Куинн услышал, как открылась задняя дверь, и две пары ног убрались с его тела. Кто-то вытащил его за ноги из машины. Его скованные руки почувствовали влажную траву, он понял, что находится где-то на заросшей травой обочине. Он стал на колени, а затем поднялся на ноги. Он слышал, как два человека усаживались на заднее сиденье и как за ними захлопнулась дверца. - Зэк, - крикнул он, - как насчет мальчика? Зэк стоял на дороге около открытой дверцы водителя и смотрел на него поверх крыши "вольво". - Через десять миль по дороге, - на той же стороне, что и ты. Послышалось урчание мощного двигателя и скрежет гравия под колесами. Затем машина уехала. Куинн почувствовал холодок ноябрьского утра через рубашку. Как только машина уехала, он приступил к работе. Тяжелый труд на винограднике держал его в форме. Бедра его были узкими, как у человека лет на пятнадцать моложе него, а руки были длинными. Когда на него надевали наручники, он напряг жилы на кистях с тем, чтобы когда он расслабит их, между наручниками и руками образовалось пространство. Спустив наручники как можно ближе к кистям за спиной, он просунул зад между руками. Затем он сел на траву и подтянул руки под колени, сбросил ботинки и пропустил одну за другой ноги через скованные руки. Теперь, когда кисти рук были перед ним, он сорвал капюшон. Дорога была длинная, прямая, узкая и совершенно пустынная в предрассветной полутьме. Он вдохнул полной грудью прохладный чистый воздух и огляделся вокруг, надеясь увидеть какое-нибудь человеческое жилье. Вокруг ничего не было. Он натянул ботинки, встал и побежал трусцой в том направлении, куда уехала машина. Через две мили он увидел слева гараж, небольшое здание со старомодными ручными насосами и небольшой конторой. Тремя ударами ноги он сорвал дверь с петель и обнаружил телефон на полочке за креслом заправщика. Он поднял трубку двумя руками, приложил ухо, чтобы удостовериться есть ли гудок, положил ее на стол и набрал сначала код Лондона - 01, а затем номер горячей линии в кенсиштонской квартире. В Лондоне за три секунды началось смятение. Британский инженер на телефонной станции в Кенсингтоне выскочил из кресла и начал искать ключ к передающему номеру. На это ушло девять секунд. В подвале американского посольства дежурный офицер электронной разведки закричал, когда перед ним загорелась красная лампочка, а в наушниках послышался звонок телефона. Кевин Браун, Пэтрик Сеймур и Лу Коллинз вскочили с коек, на которых дремали, и прибежали на пост прослушивания. - Переведите звук на настенные динамики, - коротко приказал Сеймур. В квартире Сэм Сомервиль дремала на диване, на котором любил лежать Куинн, так как телефон горячей линии стоял рядом. В одном из кресел спал МакКри. Это была их вторая ночь. Когда телефон зазвонил, Сэм тут же проснулась, но две секунды не могла разобраться, какой же аппарат звонит. Мигающая красная лампочка подсказала ей. На третьем звонке она подняла трубку. - Да? - Сэм? Глубокий голос на другом конце провода нельзя было не узнать. - Куинн? - спросила она, - у вас все в порядке? - Плевать на Куинна, - кипятился Браун в подвале, - что с мальчиком? - Все хорошо. Меня отпустили. Саймона должны освободить вот-вот, может быть уже освободили, но дальше по дороге. - Куинн, где вы находитесь? - Не знаю. Это старый гараж на большом куске дороги, номер на телефонном аппарате нельзя прочесть. - Чертов номер, - сказал инженер на кенсингтонской станции. - Ага, вот он. Семь, четыре, пять, ноль, один. Его коллега уже говорил с Найджелом Крэмером, который провел ночь в Скотланд-Ярде. - Где он, черт его возьми? - прошипел он. - Подождите немного... вот, заправка у Таббз-кросс на А-421 между Фенни-Стратфорд и Бакингемом. В тот самый момент Куинн увидел квитанцию гаража, на которой был адрес. Он передал его Сэм. Через несколько секунд телефон замолчал. Сэм и Данкен МакКри выбежали на улицу, где Лу Коллинз оставил машину ЦРУ на случай, если им понадобится транспорт. Затем они помчались. Вел машину МакКри, а Сэм указывала путь по карте. Найджел Крэмер и шесть офицеров выехали из Скотланд-Ярда на двух полицейских машинах. Под вой сирен они проехали по Уайтхоллу и Моллу, свернули на Парк Лэйн и помчались по дороге на север из Лондона. В это же самое время два больших лимузина вылетели из Гроувенор-сквер. В них были Кевин Браун, Лу Коллинз, Патрик Сеймур и шесть агентов ФБР, приехавших с Брауном из Вашингтона. Дорога А-421 между Фенни-Стратфорд и городком Ба-кингэм, расположенном в двенадцати милях к западу, почти прямая, на ней нет городков или деревень, она проходит по равнине, на которой растут редкие группы деревьев. Куинн упорно бежал трусцой вслед за уехавшей машиной. Через серые тучи начал пробиваться первый свет дня. Видимость неуклонно улучшалась и вскоре достигла трехсот ярдов. Именно тогда он увидел худенькую фигуру, бегущую к нему в сумраке, и услышал рев моторов сзади, быстро настигавший его. Он обернулся - машина британской полиции, одна из двух, два черных американских лимузина перед ними, а сзади машина ЦРУ без опознавательных знаков. В первой машине заметили его и стали тормозить. Из-за узкой дороги остальные машины тоже сбросили скорость. Никто в машинах не видел небольшую фигурку, бегущую по дороге по направлению к ним. Саймон Кормэк также умудрился переместить свои руки из-за спины вперед. Он уже пробежал пять миль, в то время как Куинн четыре с половиной. Но он никуда не звонил. Ослабленный за время заточения и ошалевший от свободы, он бежал медленно, покачиваясь из стороны в сторону. Первая машина поравнялась с Куинном. Где мальчик? - проревел Браун с переднего сиденья. Из красно-белой полицейской машины выскочил Найджел Крэмер и прокричал тот же вопрос. Куинн остановился, глотнул воздуха и кивнул вперед на дорогу. - Там, - проговорил он, задыхаясь. И тогда они увидели его. Группа американцев и британских полицейских, вылезших из машин, побежали навстречу фигурке, находящейся в двухстах ярдах от них. Машина МакКри и Сэм остановилась сзади Куинна. Куинн остановился, больше он уже ничего не мог сделать. Он почувствовал, как Сэм подбежала сзади и схватила его за руку. Она сказала что-то, он никогда не смог вспомнить потом, что именно. Видя, что спасители приближаются, Саймон Кормэк замедлил бег и почти уже не бежал. Меньше ста ярдов отделяло его от офицеров полиции, когда он погиб. x x x Позже свидетели будут говорить, что ослепительно яркая белая вспышка длилась, казалось, несколько секунд. Ученые скажут им, что в действительности она длилась три миллисекунды, но сетчатка человеческого глаза держит такую вспышку несколько секунд после этого. Огненный шар, появившийся вместе со вспышкой, просуществовал полсекунды и окутал всю спотыкающуюся фигуру. Четверо из видевших это, опытные люди, которых трудно шокировать, были вынуждены пройти курс лечения после этого. Они рассказывали, как фигуру юноши подняло и швырнуло на двадцать ярдов по направлению к ним как тряпичную куклу. Сначала она летела, а затем отскочила от земли и покатилась в виде искореженного набора разъединенных конечностей. Все почувствовали взрывную волну. Вспоминая об этом, большинство людей соглашались с тем, что, казалось, все происходило как при замедленной съемке во время и после убийства. Воспоминания поступали отрывками и кусками, и терпеливые следователи выслушивали все, записывали эти отрывки и куски, пока у них не выстраивалась картина, отдельные части которой перекрывали друг друга. Найджел Крэмер, застывший как камень и бледный как полотно, без конца повторял: "Боже мой! Боже мой!". Агент ФБР, мормон, упал на колени на обочине и начал молиться. Сэм Сомервиль вскрикнула, уткнулась лицом в спину Куинна и зарыдала. За ними Данкен МакКри стоял на коленях, наклонив голову над канавой. Руки его, поддерживающие вес тела, были глубоко в воде. Его ужасно рвало. Как потом говорили, Куинн, которого обогнала основная группа, но видевший все, что произошло на дороге, стоял неподвижно, качая головой, как бы не веря случившемуся, и бормотал: "Нет... нет... нет". Первым, нарушившим ужасный шок и неподвижность, был седой сержант британской полиции. Он пошел к изувеченному телу, лежавшему в шестидесяти ярдах. За ним двинулись несколько агентов ФБР вместе с бледным и трясущимся Кевином Брауном, за ними Найджел Крэмер и еще несколько человек из Скотланд-Ярда. Все молча смотрели на тело. Но затем сказали свое слово их профессия и подготовка. - Очистите местность, пожалуйста, - сказал Найджел Крэмер таким тоном, что никто и не подумал возражать. - Двигайтесь очень осторожно. Все пошли обратно к машинам. - Сержант, свяжитесь с Ярдом, я хочу, чтобы специальная команда прибыла сюда вертолетом в течение часа. Лучшие фотографы, эксперты, самая лучшая команда, какая есть в Фулеме. А вы, - он обернулся к агентам во второй машине, - поезжайте вперед, а затем назад. Блокируйте дорогу. Поднимите местную полицию. Я хочу, чтобы заграждения были поставлены за гаражом и до самого Бакингэма. Никто не имеет права выезжать на эту дорогу до особого уведомления или без моего разрешения. Офицеры, которым нужно было закрыть часть дороги, находящуюся за телом, должны были идти пешком по полю, чтобы не наступить на осколки, а затем бежать по дороге, чтобы направить обратно приближающиеся машины. Вторая полицейская машина помчалась на восток к гаражу, чтобы заблокировать дорогу на другом конце. Первую машину использовали для радиосвязи. В течение шестидесяти минут полиция из Бакингэма на западе и Блетчли на востоке полностью перекроет дорогу стальными барьерами. Множество местных полицейских рассыплются веером по полям, чтобы не пропустить любопытных, намеревающихся пройти через поле. По крайней мере на некоторое время здесь не будет прессы. Они могли перекрыть дорогу под предлогом лопнувшей водопроводной трубы, этого будет достаточно, чтобы отвадить местных репортеров из городка. Через пятьдесят минут первый вертолет полиции метрополии завис над полем и, направляемый по радио из полицейской машины, высадил на дорогу позади автомобилей небольшого человека, похожего на птицу, по имени доктор Барнард, старшего специалиста по взрывчатым веществам столичной полиции и человека, который из-за серии взрывов, устроенных Ирландской республиканской армией в Англии, исследовал больше таких сцен, чем ему хотелось бы. Кроме своего "мешка с фокусами", как он любил называть его, он привез устрашающую репутацию. Про доктора Барнарда говорили, что по крохотным частицам, которые еле видно в увеличительное стекло, он способен восстановить бомбу с такой степенью точности, что мог назвать фабрику, где сделаны ее компоненты, и человека, который ее собрал. Он слушал Найджела Крэ-мера несколько минут, кивнул головой и отдал распоряжение дюжине людей, вылезших из второго и третьего вертолетов, - бригаде из лаборатории судебных экспертиз в Фу-леме. Они деловито начали свою работу, и машина посткриминальной науки закрутилась. Задолго до всего этого Кевин Браун, осмотрев тело Саймона Кормэка, вернулся к тому месту, где все еще стоял Куинн. Он был серый от шока и гнева. - Ты ублюдок, - прорычал он. Оба они были высокими и смотрели друг другу в глаза. - Это твоя вина! Так или иначе ты это сделал, и я заставлю тебя заплатить за это! Удар застал врасплох двух молодых агентов ФБР, стоявших рядом с Брауном. Они схватили его за руки и пытались успокоить. Возможно, Куинн видел готовящийся удар, но не сделал попытки увернуться. С руками все еще в наручниках он принял удар прямо в челюсть. Это заставило его покачнуться назад, а затем он стукнулся головой о крышу машины сзади него и упал без сознания. - Положите его в машину, - прорычал Браун, когда самообладание вернулось к нему. - У Крэмера не было возможности задержать американскую группу. Сеймур и Коллинз обладали дипломатической неприкосновенностью, и через пятнадцать минут он разрешил им вернуться в Лондон в двух машинах, предупредив, что ему будет нужен Куинн, не обладающий дипломатическим статусом, чтобы он сделал подробное заявление в Лондоне. Сеймур дал слово, что Куинн будет им предоставлен. Когда они уехали, Крэмер воспользовался телефоном в гараже, чтобы позвонить сэру Гарри Марриоту домой и сообщить последние новости. Этот телефон был более надежен, чем частоты полицейской радиостанции. Министр был потрясен до глубины души, но он оставался политиком. - Мистер Крэмер, были ли мы в лице британских властей каким-либо образом вовлечены в это дело? - Нет, господин министр. С того момента, как Куинн выбежал из квартиры, это стало исключительно его делом. Он поступал как хотел, не вовлекая ни нас, ни его людей. Он хотел играть в одиночку, и проиграл. - Понятно, - сказал министр внутренних дел. - Я должен немедленно сообщить об этом премьер-министру. О всех аспектах. - Он имел в виду, что британские власти не имели ничего общего с этим происшествием. - Во что бы то ни стало, не сообщайте ничего средствам массовой информации в настоящий момент. В крайнем случае мы сможем сказать, что Саймон Кормэк был найден убитым. Но не сейчас. И, конечно, держите меня в курсе всех дел, сколь бы мелкими они ни были. x x x На этот раз информация поступила в Вашингтон из его собственного источника. Сеймур позвонил лично вице-президенту Оделлу по закрытой линии. Полагая, что человек ФБР для связи в Лондоне звонит, чтобы сообщить об освобождении Саймона Кормэка, Майкл Оделл не возражал против времени звонка - пять часов утра в Вашингтоне. Когда он услышал сообщение Сеймура, он побелел. - Но как? Почему? Бога ради, зачем? - Мы не знаем, сэр, - сказал голос из Лондона. - Мальчика отпустили живым и здоровым. Он бежал к нам и был уже в девяноста ярдах от нас, когда это произошло. Мы даже не знаем пока, что же это было. Но он мертв, господин вице-президент. В течение часа был собран комитет. Каждый член комитета был в шоке, узнав о происшедшем. Встал вопрос: кто сообщит об этом президенту. Эта задача выпала на долю Майкла Оделла, председателя комитета и человека, которого президент Кормэк просил: "Верните мне моего сына" всего двадцать четыре дня назад. С тяжелым сердцем шел он из Западного крыла к резиденции президента. Президента Кормэка не нужно было будить. За последние три с половиной недели он спал мало, часто просыпаясь в предрассветной темноте, и ходил по своему личному кабинету, пытаясь сконцентрироваться на государственных документах. Узнав, что вице-президент находится внизу и хочет видеть его, президент Кормэк прошел в Желтый Овальный Кабинет и сказал, что встретит Оделла здесь. Желтый Овальный Кабинет на втором этаже - это просторная комната для приемов, расположенная между кабинетом и залом Договоров. За ее окнами, выходящими на Южный газон, находится Балкон Трумэна. Оба они расположены в геометрическом центре Белого дома, под куполом и прямо над Южным Портиком. Вошел Оделл. Президент Кормэк находился в центре комнаты и смотрел на него. Оделл молчал. Выражение ожидания исчезло с лица президента. - Ну, Майкл, - сказал он мрачно. - Он... его... Саймона нашли. К сожалению, он мертв. Президент Кормэк не пошевелился, ни один мускул не дрогнул на его лице. Голос его был ровный, ясный, но без эмоций. - Оставьте меня одного, пожалуйста. Оделл повернулся и вышел в Центральный Зал. Он закрыл за собой дверь и пошел к лестнице. Сзади он услышал крик, как кричит раненое животное от смертельной боли. Он вздрогнул и продолжал идти. В конце зала был агент секретной службы Лепинский, сидевший за столом, стоящим у стены. В руках у него была телефонная трубка. - Это премьер-министр Англии, господин вице-президент. - Хорошо, я поговорю. Алло, это вице-президент Майкл Оделл. Да, госпожа премьер-министр, я только что сообщил ему. Нет, мадам, сейчас он не будет говорить по телефону. Никаких звонков. Пауза. - Я понимаю, - тихо сказала она. - У вас есть карандаш и бумага? Оделл кивнул Ленинскому, который протянул ему журнал дежурств. Оделл записал то, что ему сказали. Президент Кормэк получил эту записку в тот час, когда большинство вашингтонцев, не зная о том, что случилось, пили первую чашку кофе. Он был все еще в шелковом халате в своем кабинете и смотрел на серое утро, начинавшееся за окнами. Его жена спала, позже она проснется и узнает все. Он кивнул уходящему слуге и раскрыл записку, написанную на листе из журнала Лепинского. Там было сказано: "Вторая книга Царств, Глава 18, стих 33". Через несколько минут он встал и подошел к полке, на которой он хранил некоторые личные книги, включая семейную Библию, где стояли подписи его отца, деда и прадеда. Он нашел эту фразу в конце Второй книги Царств. "И смутился царь, и пошел в горницу над воротами, и плакал, и когда шел, говорил так: сын мой Авессалом! Сын мой, сын мой Авессалом! О, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!" Глава 11 Доктор Барнард отклонил предложение воспользоваться услугами сотни молодых констеблей, предложенных ему полицией Тэймз-Вэлли для поисков вещественных улик на дороге и обочинах. Он считал, что массовый поиск хорош для обнаружения спрятанного тела или убитого ребенка, или даже орудия убийства, такого как нож, пистолет или дубинка. Но для этой работы нужны были искусство, терпение и чрезвычайная деликатность. Поэтому он использовал только своих подготовленных людей из Фуллема. Они очертили площадь диаметром сто ярдов от места взрыва; позже оказалось, что это слишком много. В конце концов все вещественные улики были обнаружены внутри круга диаметром тридцать метров. Его люди с пинцетами и полиэтиленовыми мешочками ползали буквально на коленях, исследуя каждый дюйм размеченой площади. Любой крохотный кусочек волокна, джинсовой ткани или кожи подбирался и укладывался в пакет. В некоторых пакетах были волосы, ткани тела и иные кусочки, прилипшие к ним. Сюда же включались травинки со следами крови. Сверхчувствительные металлические детекторы прошли над каждым квадратным сантиметром дороги, канав и окружающего поля и собрали коллекцию гвоздей, консервных банок, ржавых шурупов и один заржавленный лемех. Сортировка и изучение найденного будет позже. Восемь больших пластмассовых баков были заполнены полиэтиленовыми пакетами и отправлены по воздуху в Лондон. Овальный участок земли от того места, где Саймон Кормэк стоял перед тем, как погибнуть, и до того места, до которого докатилось его тело, был исследован с особой тщательностью. Только через четыре часа специалисты разрешили забрать тело юноши. Сначала его сфотографировали со всех возможных ракурсов с нормального расстояния, затем с более близкого и наконец самым крупным планом. Только когда вся трава вокруг тела была исследована, за исключением находившейся непосредственно под телом, доктор Барнард разрешил подойти к убитому. Затем специальный мешок для трупов был положен рядом с телом и все, что осталось от Саймона Кормэка, осторожно подняли и положили на расстеленную клеенку. На нее надели мешок, застегнули его на молнию, положили на носилки, поставили их на платформу под вертолетом и отправили в лабораторию для вскрытия. Смерть наступила недалеко от Бакингемшира одного из трех графств, входящих в район, где действует полиция Тэймз-Вэлли. Таким образом, после смерти Саймон Кормэк вернулся в Оксфорд, в больницу Радклиффа, где условия не хуже, чем в лондонском госпитале Гая. Из этого госпиталя приехал друг и коллега доктора Барнарда, который неоднократно сотрудничал с главным специалистом по взрывчатым веществам полиции метрополии. Между ними установились настолько близкие профессиональные отношения, что часто их считали одной командой, хотя работали они в разных областях. Доктор Иан Макдональд был старший консультант-патологоанатом этого известного лондонского госпиталя, а заодно работал по вызовам министерства внутренних дел. Обычно, если представлялась возможность, его приглашал в особых случаях Скотланд-Ярд. Именно он принял тело Саймона Кормэка в Радклиффе. В течение дня, когда следователи ползали по траве около дороги А 421, между Лондоном и Вашингтоном шли переговоры о том, что сообщить средствам массовой информации и всему миру. Было решено, что заявление должно быть сделано из Белого дома с немедленным подтверждением из Лондона. В заявлении будет сказано, что была достигнута договоренность об обмене в обстановке полной секретности, как того требовали похитители, им была вып лачена некая сумма в качестве выкупа, но они нарушили свое обещание. По анонимному телефонному звонку британские власти прибыли на дорогу в Бакингэмпшир и обнаружили Саймона Кормэка мертвым. Само собой разумеется, соболезнования британской королевы, правительства и народа президенту США и американскому народу безграничны в своей искренности и глубине. В настоящее время идут беспрецедентно активные поиски с целью определить, найти и арестовать преступников. Сэр Гарри Марриот настаивал на том, чтобы во фразу об организации обмена были включены следующие семь слов: "Между американскими властями и похитителями". Скрепя сердце Белый дом согласился с этим. - Средства информации сожрут нас заживо, - заметил Оделл. - Да, вы хотели Куинна, - сказал Филип Келли. - Это вы хотели Куинна, - резко заявил Оделл, глядя на Ли Александера и Дэвида Вайнтрауба, сидевших вместе с ними в кабинете по чрезвычайным ситуациям, - Кстати, а где он сейчас? - Он задержан, - сказал Вайнтрауб. - Британцы не разрешили поместить его на суверенной американской территории в посольстве. Их Ми 5 одолжило нам коттедж в Суррее, он там. - Да, ему придется чертовски много объяснять, - заметил Юберт Рид.Алмазы исчезли, похитители скрылись, и бедный мальчик мертв. А как именно он погиб? - Британцы пытаются выяснить это, - сказал Бред Джонсон. - Кевин Браун говорит, что было как будто в него попали из базуки прямо на их глазах, но они не видели ничего похожего на базуку. Или он наступил на какую-то противопехотную мину. - На обочине дороги в середине пустынной местности? - спросил Стэннард. - Как я уже сказал, вскрытие покажет, что произошло. - Когда британцы закончат допрашивать его, нам нужно заполучить его сюда, - сказал Келли. - Нам нужно поговорить с ним. - Заместитель помощника директора вашего отдела уже занимается этим,сказал Вайнтрауб. - Если он откажется возвратиться, можем ли мы заставить его сделать это? - спросил Билл Уолтере. - Да, господин генеральный прокурор, мы можем, - ответил Келли. - Кевин Браун полагает, что он может быть замешан каким-то образом. Мы не знаем как... пока. Но если мы выпишем ордер на него как на свидетеля, то, думаю, что британцы посадят его на самолет. - Мы подождем еще двадцать четыре часа, посмотрим, что найдут британцы, - сказал окончательно Оделл. Заявление в Вашингтоне было сделано в 17.00 по местному времени и потрясло Соединенные Штаты, как в свое время сообщения об убийстве президента Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Средства массовой информации как будто взбесились, чему способствовал отказ пресс-секретаря Крэйга Липтона ответить на две сотни дополнительных вопросов. Кто организовал выкуп? Какова его сумма? В форме чего и как он был передан похитителям? Кем? Почему не пытались арестовать похитителей во время передачи выкупа? Был ли в пакете с деньгами "жучок"? Может быть, слежка за похитителями была столь явной, что они убили мальчика во время бегства? Каков уровень недобросовестности проявлен властями? Обвиняет ли Белый дом Скотленд-Ярд, и если нет, то почему? Почему США не передали это дело полностью в руки Скотленд-Ярда? Получены ли описания преступников? Близка ли британская полиция к аресту?.. Такие вопросы сыпались и сыпались. Крэйг Липтон твердо решил уйти в отставку, пока его не линчевали. В это время в Лондоне было на пять часов позже чем в Вашингтоне, но реакция на это известие была такой же: вечерние телепрограммы прервались для передачи этого сообщения, ошеломившего всю страну. Коммутаторы Скотленд-Ярда, Министерства внутренних дел, Даунинг-стрит и американского посольства были перегружены. Бригадам журналистов, собравшимся уйти домой около десяти вечера, было сказано, чтобы они работали всю ночь, поскольку нужно было подготовить новые выпуски, с тем чтобы они вышли не позже пяти утра. К рассвету журналисты осаждали больницу Радклиффа, Гроувенор-сквер, Даунинг-стрит и Скотленд-Ярд. В зафрахтованных вертолетах они зависали над пустынным участком дороги между Фенни-Стратфордом и Бакингемом, чтобы сфотографировать при первом свете пустой асфальт, последние заграждения и полицейские машины, стоявшие там. В эту ночь мало кто спал. По личной просьбе сэра Гарри Марриота доктор Барнард и его бригада работали всю ночь. Когда наступила ночь, полицейские эксперты наконец уехали, убедившись, что ничего нового они там не обнаружат. Десять часов обследования сделали круг диаметром тридцать ярдов чище любого участка земли в Англии. То, что было найдено на этом участке, хранилось в серых пластмассовых барабанах, стоявших вдоль стены лаборатории. Для доктора и его бригады это была ночь микроскопов. Найджел Крэмер провел ночь в обычной пустой комнате на мызе времен Тюдоров, отделенной от ближайшей дороги рядом деревьев и расположенной в сердце Суррея. Несмотря на элегантный внешний вид дома, внутри он был хорошо оборудован для допросов. Британская служба безопасности использовала его древние подвалы как центр подготовки кадров для таких деликатных дел. Браун, Коллинз и Сеймур настояли, чтобы им разрешили присутствовать при допросе. Крэмер не возражал - было указание сэра Гарри Марриота сотрудничать с американцами где и насколько это возможно. В любом случае вся информация Куинна пойдет обоим правительствам. Серия пленок сама загружалась в магнитофоны, стоящие рядом с ними на столе. На челюсти Куинна была большая свежая ссадина, а на затылке был кусок пластыря. Он все еще был в своей рубашке, уже грязной, и в свободных брюках. Он был небрит и выглядел усталым. Тем не менее он отвечал на вопросы спокойно и четко. Крэмер начал с самого начала - почему он исчез из кенсингтонской квартиры? Куинн объяснил. Браун посмотрел на него сердито. - Были ли у вас какие-либо причины, мистер Куинн, полагать, что какое-либо неизвестное лицо или лица могли совершить попытку вмешательства в процедуру обмена выкупа на Саймона Кормзка с целью поставить под угрозу безопасность последнего? - Найджел Крэмер формулировал это согласно закона. - Инстинкт, - ответил Куинн. - Всего лишь инстинкт, мистер Куинн? - Могу ли я задать вам вопрос, мистер Крэмер? - Не обещаю, что отвечу на него. - Атташе-кейс с алмазами. В нем был "жучок", не правда ли? Ответ на вопрос он увидел на лицах допрашивающих, - Если бы я явился в любое место обмена с этим кейсом, они бы обнаружили это и убили бы мальчика, - сказал Куинн. - Они все равно его убили, хитрожопец, - проворчал Браун. - Да, они убили его, - мрачно сказал Куинн. - Должен признаться, я не думал, что они это сделают. Крэмер вернул его обратно к тому моменту, когда он покинул квартиру. Он рассказал им насчет Марилебона, про ночь в гостинице, условия Зэка для свидания и как он успел к сроку. Для Крэмера самым важным была их встреча в заброшенном ангаре. Куинн сообщил ему о машине - седан "вольво" и ее номер. Оба они справедливо предположили, что номера были заменены для этой встречи, а затем были поставлены старые. Это было видно по тому, что у лобового стекла была квитанция об уплате дорожного налога. Похитители доказали, что они были осторожными людьми. Он смог описать этих людей только такими, какими он их видел - в масках и бесформенных тренировочных костюмах. Одного, четвертого, он не видел вообще. Тот оставался в убежище, готовый убить Саймона Кормэка по телефонному звонку или если его коллеги не прибудут к определенному часу. Он описал сложение двух человек, которых он видел стоящими - Зэка и автоматчика. Среднего роста, среднего сложения. Извините. Он назвал автомат "скорпион" и, конечно, склад "Бэб-бидж". Крэмер вышел из комнаты позвонить по телефону. Вторая бригада судебных экспертов из Фулеме пробыла в ангаре до рассвета и провела там утро. Они ничего не обнаружили за исключением маленького шарика марципана и прекрасно сохранившихся следов покрышек на пыльном полу. По этим следам можно будет определить брошенную машину "вольво", но не раньше чем через две недели. Особый интерес представлял дом, в котором скрывались похитители. Подъезд к нему был покрыт гравием, Куинн слышал скрип гравия под колесами, около десяти ярдов от ворот до дверей гаража, автоматическая система открывания и закрывания дверей, гараж пристроен к дому, дом с бетонным подвалом. Здесь агенты по продаже недвижимости могли оказать помощь. Относительно расположения дома по отношению к Лондону сказать ничего нельзя. В первый раз Куинн был в багажнике, а второй - на полу с капюшоном на голове. Время езды полтора часа первый раз и два часа второй. Если они ехали не прямым путем, это могло быть где угодно - от центра Лондона и до пятидесяти миль в любом направлении. Мы не можем предъявить ему никакого обвинения, господин министр,докладывал Крэмер на следующее утро. - Мы также не можем больше задерживать его. По правде говоря, нам и не следует делать это. Я не верю, что он был преступно связан со смертью мальчика. - Что ж, наделал он дел, - сказал сэр Гарри. Давление Даунинг-стрит с целью найти новые ключи к разгадке усиливалось. - Да, кажется это так, - согласился Крэмер. - Но если эти преступники были намерены убить мальчика, а глядя назад, становится ясно, что они намеревались это сделать, они могли бы убить его в любое время, перед или после получения алмазов, в подвале, на дороге или на каком-нибудь уединенном йоркширском болоте. А заодно убить и Куинна. Загадка в том, почему они оставили Куинна в живых и почему они сначала освободили мальчика, а затем убили его. Создается впечатление, что они нарочно хотят стать самыми ненавидимыми людьми на белом свете, на которых пойдет самая большая охота. - Хорошо, - вздохнул министр. - Мистер Куинн нас больше не интересует. Американцы все еще держат его? - Технически-он их добровольный гость, - ответил осторожно Крэмер. - Что ж, они могут разрешить ему вернуться в Испанию, когда они этого пожелают. Пока они разговаривали, Сэм Сомервиль уговаривала Кевина Брауна. При этом в элегантной гостиной присутствовали Коллинз и Сеймур. - На кой черт вы хотите видеть его? - спросил Браун. - Он же проиграл вчистую. - Слушайте, - сказала она, - за эти три недели я стала ему ближе, чем кто-либо другой. Если он вообще что-то скрывает о чем бы то ни было, то, возможно, я смогла бы узнать у него это, сэр. Браун колебался. - Это не повредит, - сказал Сеймур. Браун кивнул. - Он внизу. Тридцать минут. Во второй половине дня Сэм Сомервиль села на регулярный рейс Хитроу - Вашингтон и приземлилась там вскоре после наступления темноты. x x x Когда Сэм Сомервиль вылетала из аэропорта Хитроу, доктор Барнард сидел в своей лаборатории в Фулеме и рассматривал небольшую коллекцию кусочков и обломков, разложенных на листе белой бумаги на столе. Он очень устал. Со времени звонка в его маленький лондонский дом на рассвете прошлого дня он работал без передышки. Большая часть этой работы состояла в том. что, напрягая зрение, он рассматривал эти кусочки через увеличительное стекло и в микроскопы. Но когда он протер глаза в этот час, то это было скорее от изумления, а не от усталости. Теперь он знал, что произошло, как это произошло и каков был результат. Химический анализ пятен на ткани и коже, точно показал химический состав взрывчатого вещества. Размер ожогов и изменений в результате взрыва показал ему, сколько взрывчатки было использовано, где она была заложена и каким образом была взорвана. Конечно, нескольких кусочков нехватало. Часть их никогда не появится, так как они превратились в пар и прекратили свое существование. Другие будут извлечены из тела, поэтому он поддерживал постоянную связь с Ианом Макдональдом, который все еще работал в Оксфорде. Результаты исследований в Оксфорде должны вскоре прибыть. Но он знал, что находится перед ним, хотя для обычного человека это была кучка мельчайших обломков. Некоторые из них были остатками миниатюрной батарейки, источник известен. Другие были мелкие кусочки полихлорвиниловой изоляции, источник известен. Обрывки тонкой медной проволоки, источник известен. И мешанина из искареженной меди, скрепленная тем, что когда-то было небольшим, но эффективным счетчиком пульса. Детонатора не было. Он был уверен на сто процентов, но хотел быть уверенным на все двести. Возможно, ему придется вернуться на дорогу и начать все сначала. Один из его помощников просунул голову в дверь. - Доктор Макдональд из Радклиффа просит вас к телефону. Патологоанатом также работал со вчерашнего дня, пытаясь решить задачу, которая многим показалась бы ужасной, но для него она была более увлекательна, чем любая детективная история. Он жил своей профессией настолько увлеченно, что, не ограничиваясь исследованием останков жертв взрывов бомб, посещал курсы и лекции для очень немногих об изготовлении и обезвреживании бомб, проводимые в Форте Хальстед. Он хотел знать не просто то, что он ищет, но также и то, что это есть на самом деле и как оно выглядит. Он начал с того, что прежде чем дотронуться до трупа, он в течение двух часов подробно изучал фотографии. Затем он снял с покойника одежду, он делал это сам, не надеясь на помощника. Прежде всего он снял кроссовки, затем длинные носки. Остальную одежду он срезал маленькими ножницами. Каждая вещь была положена в пластиковый мешочек и отправлена прямо Барнарду в Лондон. Они прибыли в Фулем к рассвету. Когда покойник был полностью раздет, его исследовали на рентгеновской установке с ног до головы. В течение часа Макдональд разглядывал снимки и обнаружил сорок посторонних частиц в трупе. Затем он протер тело порошком, удалил его и нашел в порошке дюжину мельчайших частиц, прилипших к коже. Какие-то из них были кусочки травы и глины, но какие-то были иного происхождения. Вторая полицейская машина отвезла эту зловещую находку доктору Барнарду в Фулем. Он проделал внешний осмотр тела, размеренно диктуя результаты на магнитофон. Вскрывать труп он начал перед рассветом. Его первой задачей было удалить из тела все "относящиеся к делу" частицы. Они находились в основном в средней части тела, в которой отсутствовал кусок, включавший два нижних ребра, до верхней части таза. В выделенных тканях находились мелкие частицы того, что осталось от девяти дюймов нижней части позвоночника, которые проникли через тело и брюшную стенку и засели в передней части джинсов. Само вскрытие с целью установления причины смерти было делом простым. Смерть наступила в результате сильного взрывного поражения позвоночника и брюшной полости. Но для полного исследования этого было недостаточно. Выделенные ткани и кости подверглись еще одному рентгеновскому просвечиванию, на этот раз с большей разрешающей способностью. Оно показало, что там были посторонние частицы, но они были настолько малы, что их нельзя было достать даже пинцетом. В конечном счете исследуемый материал был "переварен" в ферментах, в результате чего образовался густой бульон из растворенного человеческого мяса и костей. Последнюю порцию материала для исследования дала центрифуга - целую унцию кусочков металла. Когда эту унцию стало возможным подвергнуть анализу, доктор Макдональд отобрал самый крупный кусочек, замеченный им при втором рентгеновском исследовании, который застрял в селезенке. Он изучал его некоторое время, а затем удивленно свистнул и позвонил в Фулем. Барнард подошел к телефону. - Иан, рад, что вы позвонили. Есть что-нибудь для меня? - Да, есть что-то такое, что вам нужно увидеть. Если я прав, то это нечто, чего я никогда раньше не видел. Я думаю, я знаю, что это такое, но не могу этому поверить. - Возьмите полицейскую машину и пришлите это, - мрачно сказал Барнард. Через два часа ученые вновь говорили по телефону. На этот раз первым позвонил Барнард. - Если вы думали то, что я полагаю, вы думали, то вы были правы,сказал он. - Теперь Барнард был уверен на двести процентов. - Могло ли это попасть откуда-нибудь еще? - спросил Макдональд. - Нет. Это не может попасть ни в чьи руки кроме изготовителя. - Черт знает что, - сказал ученый. - Ни слова никому, друг мой, - сказал Барнард. - Наше дело - выполнить или умереть. Утром я передам отчет министру внутренних дел. Вы можете сделать то же самое? Макдональд взглянул на часы. С того времени, как его разбудили, прошло тридцать шесть часов и понадобится еще двенадцать: "Не спи больше. Барнард заставит убийство спать", - перефразировал он цитату из "Макбета". - Хорошо, отчет будет у него на столе к завтраку. Вечером он передал тело, вернее, обе его части, представителю коронера. Утром в Оксфорде коронер откроет и отложит слушание дела, что даст ему возможность выдать тело ближайшему родственнику, в данном случае лично послу Фэйруэзеру, представляющему президента Джона Кормэка. В то время, как два британских ученых писали ночью свои отчеты, Сэм Сомервиль была принята по ее просьбе комитетом в Кабинете для чрезвычайных ситуаций, расположенном под Западным крылом. Она обратилась непосредственно к Директору Бюро, а после она позвонила вице-президенту Оделлу, и он согласился взять ее с собой. Когда она вошла в комнату, все члены кабинета уже сидели. Не было только Дэвида Вайнтрауба. Он был в Токио, где вел переговоры со своим тамошним коллегой. Она чувствовала определенный испуг, ведь эти люди обладали самой большой властью в стране, и простые граждане их видели в основном на экранах телевизоров или страницах газет. Она глубоко вздохнула, и с высоко поднятой головой прошла к концу стола. Вице-президент Оделл жестом указал на стул. - Садитесь, мадам. - Насколько мы понимаем, вы хотели просить нас отпустить мистера Куинна на свободу, - начал генеральный прокурор Билл Уолтере. - Позвольте спросить, почему? Сэм глубоко вздохнула: "Джентельмены, я знаю, что некоторые из вас, возможно, подозревают мистера Куинна в том, что он каким-то образом замешан в смерти Саймона Кормэка. Я прошу вас поверить мне. В течение трех недель я была в тесном контакте с ним в этой квартире, и я убеждена, что он искренне пытался обеспечить освобождение этого молодого человека живым и здоровым". - Тогда зачем он бежал? - спросил Филип Келли. Он не одобрял, когда его младшие агенты приглашались в Комитет, чтобы высказать свою собственную точку зрения. - Потому что в течение сорока двух часов до его ухода было две утечки ложной информации в средствах массовой информации. Потому что в течение трех недель он пытался завоевать доверие этой скотины, и добился этого. Потому что он был убежден, что Зэк был готов запаниковать и скрыться, если он не сможет встретиться с ним один и без оружия, и без слежки со стороны британских или американских властей. Все поняли, что под "американскими властями" она имела в виду Кевина Брауна. Келли нахмурился. - Остается подозрение, что он мог быть каким-то образом замешан,сказал он. - Мы не знаем как, но это нужно проверить. - Он не мог быть замешан, сэр, - сказала Сэм, - Если бы он сам предложил свою кандидатуру в качестве посредника, тогда такой вариант был бы возможен. Но решение пригласить его было принято именно здесь. Он говорил мне, что не хотел соглашаться. А с того момента, когда мистер Вайнтрауб нашел его в Испании, он круглые сутки находился вместе с кем-нибудь. Каждое слово, которым он обменивался с похитителями, вы слышали сами. - За исключением тех сорока восьми часов до его появления на обочине дороги, - сказал Мортон Стэннард. - Но с какой целью ему нужно было вступать в сделку с похитителями в это время, кроме как для освобождения Саймона Кормэка? - ответила Сэм. - Потому что два миллиона долларов - огромные деньги для бедного человека, - предположил Юберт Рид. - Но если бы он хотел исчезнуть с алмазами, мы бы все еще разыскивали его сейчас, - настаивала она. - Что ж, - неожиданно вмешался Оделл, - он действительно отправился к похитителям один и без оружия, за исключением этого чертового марципана. И если он не знал их до этого, то такая встреча требует мужества. - И все же подозрения мистера Брауна могут быть в какой-то степени обоснованы, - сказал Джим Дональдсон. - Он мог установить с ними контакт и договориться. Они убивают мальчика, оставляют Куинна живым и забирают камни. Позже они встречаются и делят добычу. - А зачем им это нужно? - спросила Сэм. Она осмелела, почувствовав, что вице-президент был явно на ее стороне. - Алмазы были у них, и они могли спокойно заодно убить и Куинна. И даже если бы они его не убили, то чего ради стали бы они делиться с ним? Вы бы доверились им? Ни один из присутствовавших таким людям не доверился бы. В молчании они обдумывали сказанное. - Если его отпустят, что он намерен делать? Вернуться на свой виноградник в Испанию? - поинтересовался Рид. - Нет, сэр. Он хочет преследовать их и разыскать. - Подождите, агент Сомервиль, - сказал Келли с возмущением. - Это дело Бюро. Джентльмены, нам больше нет необходимости скрытно охранять жизнь Саймона Кормэка. Он был убит, и это убийство является преступлением по нашим законам, таким же, как убийства на лайнере "Ахилл Лауро". Мы посылаем бригады наших людей в Англию и Европу, где полиция этих стран будет сотрудничать с ними. Мы хотим их поймать, и мы их поймаем. Руководить операциями из Лондона будет мистер Браун. Сэм Сомервиль выложила свою последнюю карту: - Но, джентльмены, если Куинн не замешан, он был ближе к ним, чем кто-либо другой, он видел их и говорил с ними. А если он был замешан, он знает, где их искать. Это может быть наш лучший шанс. Вы имеете в виду, чтобы мы позволили ему действовать и установили бы за ним слежку? - Нет, сэр. Я имею в виду разрешите мне быть с ним. - Леди, - Майкл Оделл наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть ее,вы понимаете, что вы говорите? Этот человек уже убивал на своем веку, правда, в бою. Если он замешан, вы можете оказаться очень мертвой. - Я знаю это, господин вице-президент. В том-то и дело. Я уверена, что он невиновен, и я готова пойти на риск. - Что ж, хорошо. Оставайтесь в городе, мисс Сомервиль. Мы дадим вам знать. Нам нужно обсудить этот вопрос между собой, - закончил Оделл. Министр внутренних дел Марриот провел весьма беспокойное утро, читая отчеты доктора Барнарда и доктора Макдональда. Затем он повез оба отчета на Даунинг-стрит. К ленчу он вернулся в министерство. Найджел Крэмер уже ожидал его там. - Вы видели это? - спросил сэр Хэрри. - Я прочел копии, господин министр. - Это ужасно, это просто ужасно. Если это когда-нибудь станет известно... Вы знаете, где сейчас посол Фэй-руэзер? - Да, он в Оксфорде. Час назад коронер разрешил ему забрать тело. Я полагаю, что самолет президента уже стоит в Аппер-Хейфорде, чтобы отвести гроб в Штаты. Посол проводит самолет, а затем вернется в Лондон. - М-м-м. Надо будет попросить министерство пригласить его для беседы. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь были копии этих отчетов. Ужасное дело. Что-нибудь новое о поисках преступников? - Очень немного, сэр. Куинн ясно сказал, что ни один из двух остальных похитителей не произнес ни слова. Могло быть, что они иностранцы. Мы концентрируем усилия на поисках машины "вольво" в основных портах и аэропортах на пути в Европу. Боюсь, что они уже ускользнули. Естественно, поиски дома продолжаются. Сейчас уже нет нужды скрывать это. С вашего разрешения я хочу вечером обратиться к общественности. Отдельный дом с пристроенным гаражом, подвал и "вольво" такого цвета, кто-то наверняка что-то видел. - Да, конечно. Держите меня в курсе, - сказал министр. x x x В тот вечер Сэм Сомервиль вызвали из ее квартиры в Александрии в Гувер-Билдинг. Ее провели в кабинет Филипа Келли, ее высшего непосредственного начальника, чтобы передать решение Белого дома. - Хорошо, агент Сомервиль. Вы получаете то, о чем просили. Руководство говорит, что вы должны вернуться в Лондон и освободить Куинна. Но на этот раз вы должны быть с ним, рядом с ним все время. И сообщать мистеру Брауну о том, что он делает и куда направляется. - Хорошо, сэр. Спасибо, сэр. Она еле успела на ночной самолет на Хитроу. Вылет ее самолета из международного аэропорта Даллас немного задержался. В нескольких милях от него, на базе Эндрюс, садился самолет президента с гробом Саймона Кормэка на борту. В этот час все аэропорты Америки прекратили движение, соблюдая двухминутное молчание. Она приземлилась в Хитроу на рассвете. Это был рассвет четвертого дня со времени убийства. В то утро Ирвинг Мосс проснулся от телефонного звонка. Звонок мог быть только от одного человека, который знал этот номер. Он посмотрел на часы - четыре утра, десять вечера прошедшего дня в Хьюстоне. Он достал длинный список цен, все в долларах США, вычеркнул нули, означавшие пробелы между словами, и в соответствии с днем месяца расположил ряды цифр против заранее подготовленных рядов букв. Когда он закончил расшифровку, он втянул щеки от удивления. Он должен был безотлагательно позаботиться об одном совершенно непредвиденном и очень важном деле. Алоис Фэйруэзер, посол Соединенных Штатов в Великобритании, получил послание, переданное британским министерством иностранных дел прошлым вечером по его возвращению из военно-воздушной базы США в Аппер Хейфорде. Это был плохой и печальный день: получить разрешение оксфордского коронера на выдачу тела сына президента, забрать гроб у местных владельцев похоронных бюро, которые сделали все, что могли, но с малыми шансами на успех, и отправить этот печальный груз в Вашингтон на президентском самолете. Он был на этом посту уже около трех лет. Он был назначен новой администрацией и знал, что поработал неплохо, хотя ему пришлось сменить несравненного Чарльза Прайса, посла администрации Рейгана. Но последние четыре недели это был такой кошмар, что не дай Бог такого любому послу. Просьба министерства иностранных дел удивила его, так как его приглашал не министр иностранных дел, с которым он обычно имел дело, а министр внутренних дел сэр Гарри Марриот. Он знал сэра Гарри, как и большинство британских министров, достаточно хорошо, чтобы в личных беседах обращаться к ним без титулов и по имени. Но быть вызванным в министерство внутренних дел, да еще в час завтрака, было делом необычным, а в послании министерства иностранных дел не было никакого объяснения. Без пяти минут девять его длинный "кадиллак" въехал на Виктория-стрит. - Мой дорогой Аль, - Марриот был сплошная любезность, к чему его обязывали обстоятельства. - Я полагаю, мне не нужно говорить вам о том шоке, который за последние несколько дней охватил нашу страну. Фэйруэзер кивнул. Он не сомневался в том, что реакция британского правительства и народа была совершенно искренней. В течение нескольких дней люди стояли в очереди в американское посольство, чтобы расписаться в книге соболезнований. Очередь огибала Гроувенор-сквер два раза. В верхней части первой страницы стояла простая подпись - "Елизавета Р", за которой шли фамилии всех членов Кабинета, двух архиепископов, руководителей всех других вероисповеданий и тысячи имен известных и простых людей. Сэр Гарри подвинул через стол два толстых конверта. - Я хотел бы, чтобы вы сначала ознакомились с этим материалом в приватном порядке, и я предлагаю сделать это сейчас. Возможно, будут моменты, которые нам следует обсудить до вашего ухода. Отчет доктора Макдональда был короче, и Фэйруэзер взял его первым. Саймон Кормэк умер в результате сильного взрыва, повредившего позвоночник и брюшную полость. Это произошло в результате детонации небольшого взрывного устройства направленного действия, находившегося у основания спины. В момент смерти он нес бомбу на себе. Там было сказано больше, но жаргон был профессиональный относительно строения его тела, состояния здоровья, последнего приема пищи, и так далее. У доктора Барнарда было больше сведений. Бомба, которую Саймон носил на себе, была спрятана в широком кожаном поясе вокруг его талии. Пояс этот ему дали похитители вместе с джинсами. Пояс был три дюйма шириной и состоял из двух полос бычьей кожи, сшитой по краям. Спереди у пояса была массивная медная пряжка длиной четыре дюйма и чуть шире самого пояса. На пряжке в виде украшения была выдавлена голова длиннорогого быка. Такие пояса продаются в магазинах, специализирующихся на фасонах американского Запада или туристических принадлежностей. Хотя внешне пряжка казалась цельной, на самом деле она была пустотелой. Взрывным зарядом служила пластинка Семтекса весом две унции. В Семтекс входят 45 процентов пентаэритриттетранитрата (или PETN), 45 процентов RDX и 10 процентов пластификатора. Пластинка была три дюйма длиной и полтора шириной, помещалась между двумя слоями кожи и расположена была у основания позвоночника. Внутри пластиковой взрывчатки находился миниатюрный детонатор или мини-дет, который был позже извлечен из куска позвоночника, который, в свою очередь, засел в селезенке. Детонатор был искарежен, но узнаваем, и его происхождение можно было определить. От взрывчатки и детонатора шел по периметру пояса проводок, соединенный с литиевой батарейкой, подобной тем, что используются в электронных часах. Она была спрятана в нише, вырезанной в двойной коже. Тот же проводок шел дальше к датчику пульса, спрятанному в пряжке. Другой проводок, выполняющий роль антенны, находился по всей длине пояса между двумя слоями кожи. Датчик пульса был не больше, чем маленькая пачка спичек. Он принимал сигнал на частоте около 72,15 мегагерц от какого-то небольшого передатчика. Его, конечно, не обнаружили на месте происшествия, но, вероятно, это была плоская пластмассовая коробочка, меньше чем картонная пачка сигарет, с единственной кнопкой, нажимаемой подушечкой большого пальца руки для совершения взрыва. Радиус действия - около трехсот ярдов. Аль Фэйруэзер был явно потрясен. "Бог мой, Хэрри, это... это... сатанинское дело". - И технически очень сложное, - согласился министр внутренних дел. - Но главный шип - в хвосте, прочтите резюме в конце. - Но зачем? - спросил посол, дочитав документ. - Скажите Бога ради, почему? И как они это сделали? - Насчет того, как это сделали, есть только одно объяснение. Эти скоты сделали вид, что отпускают Саймона на свободу. Они проехали немного вперед, повернули обратно и подобрались пешком к этому участку дороги со стороны поля. Возможно, они прятались в одной из групп деревьев, стоящих за полем, в двухстах ярдах от дороги. Это в радиусе действия передатчика. Сейчас наши люди прочесывают эти рощи, надеясь найти следы. А что касается "зачем", я не знаю, Аль. Никто из нас не знает. Но ученые настаивают. Они не ошибаются. Я предлагаю в настоящий момент считать этот доклад сугубо конфиденциальным. До тех пор пока мы не узнаем больше подробностей. Сейчас мы пытаемся выяснить. Я уверен, что ваши люди тоже захотят узнать прежде, чем что-либо станет достоянием гласности. Фэйруэзер встал и забрал с собой копии отчетов. - Я не буду посылать это с курьерами, - сказал он. - Я сам улетаю домой сегодня днем и возьму их с собой. Министр внутренних дел проводил его до первого этажа. - Вы понимаете, что будет, если об этом узнают? - спросил он. - Нет нужды подчеркивать этот момент. Будут бунты. Я должен передать это Джиму Дональдсону и, может быть, Майклу Оделлу. Им придется сообщить об этом президенту. Боже, что же это делается! Машина, которую Сэм Сомервиль взяла напрокат, находилась там, где она оставила ее, - на краткосрочной стоянке у аэропорта Хитроу. Она поехала прямо на мызу в Суррее. Кевин Браун прочел письмо, привезенное ею, и покраснел от гнева. - Вы совершаете ошибку, агент Сомервиль, - сказал он. - Директор Эдмондс совершает ошибку. Этот человек знает больше, чем он говорит, он всегда это делал и будет делать. Разрешить ему уйти - это мне поперек горла. Он должен быть отправлен на самолете в Штаты. В наручниках. Но подпись в письме была ясной. Браун послал Моксона в подвал, чтобы привести Куинна. Он был все еще в наручниках, и они должны были снять их. Он был грязен, небрит и голоден. Бригада ФБР покидала здание и возвращала его старым владельцам. У двери Браун повернулся к Куинну: - Я не хочу вас больше видеть, Куинн. Кроме, как за стальной решеткой. Надеюсь, когда-нибудь я вас там увижу. По пути обратно в Лондон Куинн молчал, когда Сэм рассказывала ему о своей поездке в Вашингтон и решении Белого дома позволить ему действовать самостоятельно, пока она будет рядом с ним. - Куинн, будь осторожен, ведь эти люди - скоты. То, что они сделали с мальчиком - это дикость. - Это гораздо хуже, - сказал Куинн. - Здесь нет логики. Вот, чего я не могу понять. Не могу найти смысла. Ведь у них было все. Они благополучно скрылись. Так зачем же возвращаться и убивать мальчика? - Потому что они садисты, - ответила Сэм. - Вы знаете таких людей, вы имели с ними дело много лет. У них нет чувства жалости и сострадания. Они обожают причинять боль. Они с самого начала намеревались убить мальчика. - Тогда почему они не сделали это в подвале? Почему заодно не убили и меня? И почему не из пистолета, ножом или веревкой? Зачем им вообще было убивать? - Мы никогда этого не узнаем, если только они не будут пойманы. А в их распоряжении целый мир. Куда ты хочешь сейчас отправиться? - В квартиру, - ответил Куинн. - Там мои вещи. - И мои тоже, - сказала Сэм. - Я полетела в Вашингтон только в том, что было на мне. Она ехала на север по Уорвик-роуд. - Мы заехали слишком далеко, - сказал Куинн, знавший Лондон не хуже таксиста. - На следующем перекрестке сверни направо на Кромвель-роуд. Светофор был красным. Перед ними пересекал перекресток большой черный "кадиллак" со звездно-полосатым флажком. На заднем сиденье был посол Фэйруэзер, направлявшийся в аэропорт. По дороге он изучал отчет. Он мельком взглянул на них, не узнал и поехал дальше. Данкен МакКри был все еще в квартире, как будто о нем забыли в суматохе нескольких последних дней. Он приветствовал Куинна, как щенок Лабрадора возвратившегося хозяина. Он сообщил, что днем Лу Коллинз прислал сюда уборщиков. Но у них не было ни щеток, ни пылесосов. Они убрали "жучков" и отсоединили прослушивание телефонов. Что касается Компании - имеется в виду ЦРУ - то квартира "сгорела" и была ей больше не нужна. МакКри было сказано, чтобы он оставался там, упаковал вещи, прибрался и вернул ключи хозяину, когда будет уходить на следующее утро. Он уже собирался запаковать вещи Куинна и Сэм, когда они приехали. - Что ж, Данкен, или мы ночуем здесь, или в гостинице. Не возражаете, если мы останемся здесь в последний раз? - Конечно, нет проблемы. Будьте гостями фирмы. Ужасно сожалею, но утром придется квартиру освободить. - Нас это вполне устраивает, - сказал Куинн. - У него было желание потрепать родительским жестом волосы молодого человека. Улыбка МакКри была заразительна. - Мне нужно помыться, побриться, поесть и поспать около десяти часов. МакКри сбегал через дорогу в лавку мистера Пателя и вернулся с двумя большими пакетами. Он зажарил бифштексы, картошку и выставил две бутылки красного вина. Куинна тронуло, что он выбрал испанское вино "Риоха", хотя оно было не из Андалузии, но мало чем отличалось по вкусу. Сэм больше не видела необходимости скрывать ее роман с Куинном. Как только он улегся, она пришла к нему, а если молодой МакКри и слышал, как они занимались любовью, то что из этого? После второго раунда она заснула, уткнувшись лицом в его грудь. Он положил руку ей на шею около затылка, и она замурлыкала от этого прикосновения. Несмотря на усталость, Куинн не мог заснуть, он лежал на спине, как многими ночами до этого, смотрел в потолок и думал. Относительно тех людей в ангаре было что-то такое, чего он не уловил. Рано утром он вспомнил. Человек позади него с автоматом "скорпион". Он держал его с хорошо отработанной легкостью, без всякого напряжения, не так, как держал бы человек, непривыкший к оружию. Он держался расслабленно и уверенно, зная, что может прицелиться и выстрелить за долю секунды. Такую позу и самообладание Куинн видел раньше. - Он был когда-то солдатом, - сказал Куинн в темноту. Сэм пробормотала что-то, продолжая спать. Затем было еще что-то, то, что он заметил, проходя мимо дверцы "вольво", чтобы залезть в багажник. Это что-то ускользало от него, пока он наконец не заснул. Утром Сэм встала первой и пошла обратно в свою комнату, чтобы одеться. Возможно, Данкен МакКри видел, как она выходила из комнаты Куинна, но не подал вида. Он больше заботился о том, чтобы сделать гостям хороший завтрак. - Вчера вечером... я забыл яйца, - крикнул он и помчался вниз по лестнице купить их в молочном магазине за углом. Сэм принесла Куинну его завтрак в постель. Он был погружен в свои мысли. Она уже привыкла к таким приступам задумчивости и оставила его одного. Уборщики Лу Коллинза, - подумала она, - и не подумали убрать квартиру по-настоящему. После четырех недель суматошной жизни в ней было полно пыли. Куинн не обращал внимания на пыль. Он следил за пауком в верхнем дальнем углу комнаты. Маленькое трудолюбивое насекомое протянуло две последние нити паутины, ставшей теперь идеальной, проверило, все ли нити натянуты правильно, а затем поспешило в центр сооружения и засело ожидать добычу. Именно это последнее движение паука заставило Куинна вспомнить мелкую деталь, ускользавшую от него вчера вечером. Полные отчеты доктора Барнарда и Макдональда лежали перед членами комитета Белого дома. Они читали отчет Барнарда. Один за другим они закончили чтение резюме и откинулись на спинки стульев. - Выблюдки проклятые, - с чувством сказал Майкл Оделл. Он говорил за всех. Посол Фэйруэзер сидел в конце стола. - Может ли так случиться, - спросил министр иностранных дел Дональдсон, - что британские ученые ошиблись? Насчет происхождения? - Они говорят, что это исключено, - ответил посол. - Они приглашают нас прислать специалистов, чтобы проверить еще раз. Но у них самих отличные специалисты, так что, боюсь, они правы. Как говорил сэр Гарри Марриот, самое страшное было в конце, как шип на хвосте у скота. Он имел в виду заключение. Доктор Барнард, при полном согласии своих военных коллег из Форт-Холстеда, заявил, что все компоненты взрывного устройства - медные провода, их пластиковая изоляция, Семтекс, счетчик пульса, батарейка, медь и швы на поясе, - были советского производства. Он допускал возможность того, что, хотя все они и были изготовлены в Советском Союзе, но могли лопасть в чужие руки вне пределов СССР. Но главная улика - мини-детонатор не больше бумажной скрепки, эти мини-детонаторы используются только в советской космической программе в Байконуре. Они применяются для тончайшей корректировки движения "салютов" и "союзов" при стыковании в космосе. - Но здесь нет логики, - возразил Дональдсон. - Зачем им это нужно? - В этом деле ни в чем нет логики, - сказал Оделл. - Если это правда, я не представляю, как Куинн мог знать об этом. Кажется, они обманывали его всю дорогу, как и всех нас. - Так что же нам теперь делать? - спросил Рид, министр финансов. - Похороны завтра, - сказал Оделл, - давайте сначала покончим с этим делом, а уж потом решим, как поступать с нашими русскими друзьями. В ходе четырех недель Майкл Оделл обнаружил, что бремя исполняющего должность президента становилось все легче и легче. Он почувствовал, как люди, сидевшие за столом, также воспринимали его руководство с растущей готовностью, как будто он был президент. - А как чувствует себя президент? - спросил Уолтере, - после... этого известия? - Как говорит доктор, плохо, - сказал Оделл. - Очень плохо. Похищение само по себе было сильным ударом, а такая ужасная смерть сына - это для него как пуля в живот. При слове пуля каждый подумал об одном и том же. Но никто не осмелился сказать это вслух. Джулиан Хэйман был такого же возраста, что и Куинн, и они знали друг друга с тех времен, когда Куинн жил в Лондоне и работал на фирме, связанной с компанией Ллойда, специализируясь на охране людей и имущества и освобождении заложников. Их сферы деятельности часто были одни и те же, так как Хэйман, бывший майор десантных войск, возглавлял фирму, поставляющую системы для защиты от взломщиков и личной безопасности, включая телохранителей. Клиентами его были люди избранные, богатые и осторожные, У них были причины для подозрительности, иначе они не платили бы такие деньги за услуги Хэй-мана. Его контора у вокзала Виктория, куда Куинн привез Сэм утром после того, как они вышли из квартиры и попрощались с МакКри, была столь же хорошо защищена, сколь и незаметна. Куинн сказал Сэм, чтобы она села у окна в кафе недалеко от конторы и ждала его. - А почему я не могу пойти с тобой? - Потому, что он не примет тебя. Он, может быть, не примет и меня, хотя, надеюсь, что примет, мы слишком давно знакомы. Он не любит незнакомых людей, если только они не платят большие деньги, а мы не намерены платить ему. А если дело доходит до женщин из ФБР, тут он становится воплощением скромности и скрытности. Куинн заявил о себе через домофон, зная, что видеокамера наверху тщательно рассматривает его. Когда щелкнул замок двери, он прошел прямо в заднюю часть помещения мимо двух секретарш, которые даже не взглянули на него. Джулиан Хэйман был в своем кабинете в дальнем конце первого этажа. Кабинет был так же элегантен, как и его хозяин. - Ну вот, - сказал он протяжно, - давно не виделись, старый солдат. Он протянул ему вялую руку. - Что привело вас в мою скромную лавочку? - Нужна информация, - ответил Куинн и рассказал, что ему нужно. - В старое время, дорогой, не было бы никаких проблем. Но времена меняются, не правда ли? Дело в том, что о тебе идет дурная слава, Куинн. В клубе говорят, что ты - персона нон грата, особенно среди твоих земляков. Извини, старина, ты олицетворяешь собой плохие вести. Ничем не могу помочь. Куинн снял телефонную трубку и стал набирать номер. На другом конце послышались ровные гудки. - Что ты делаешь? - спросил Хэйман. Протяжная манера говорить исчезла. - Никто не видел, как я вошел сюда, но половина Флит-стрит увидит, как я выхожу отсюда, - ответил Куинн. - "Дэйли Мэйл", - ответил голос в трубке. Хэйман протянул руку и нажал рычаг. Многие из его самых богатых клиентов были американские корпорации в Европе, организации настолько серьезные, что он предпочел бы не давать им никаких объяснений. - Ублюдок ты, Куинн, - сказал он тонким голосом. - И всегда был таким. Хорошо. Даю тебе два часа в архиве, только я запру тебя на ключ. И, чтобы ничего не пропало! - Ну разве я могу поступить так с тобой? - дружелюбно сказал Куинн. Хэйман повел его вниз в подвал, где хранился архив. Частично в связи с работой, частично из личного интереса Джулиан Хэйман за многие годы накопил исключительно полные досье на всякого рода преступников. Убийцы, грабители банков, гангстеры, мошенники, торговцы наркотиками и оружием, террористы, похитители людей, нечестные банкиры, бухгалтеры, адвокаты и полицейские, мертвые, живые, находящиеся в тюрьме или просто исчезнувшие, - если они попадали в прессу, а иногда если и не упоминались в ней, всех их он заносил в досье. Архив помещался под домом. - Какая секция интересует? - спросил Хэйман, зажигая свет. Шкафы с папками заполняли весь подвал, но в папках были лишь карточки и фотографии, а основные данные были в компьютере. - Наемники, - сказал Куинн. - Как в Конго? - спросил Хэйман. - Конго, Йемен, Южный Судан, Биафра, Родезия. - Вот отсюда и до сих пор, - сказал Хэйман, показав на десять ярдов стальных шкафов высотой почти в рост человека. - Стол там, в конце. Куинн проработал в архиве четыре часа, но никто его не побеспокоил. На фотографии было четверо белых мужчин. Они стояли перед джипом на узкой и пыльной дороге, по краям которой были кусты, напоминавшие африканскую растительность. Сзади них можно было разглядеть несколько черных солдат. Все они были в камуфляжной военной форме и высоких ботинках. Трое были в полевых панамах. У всех в руках были бельгийские автоматы. Маскировочные костюмы были пятнистые, их носили европейцы, а британцы и американцы предпочитали полосатые. Куинн положил фотографию на стол под яркую лампу и нашел сильную лупу в ящике стола. С ее помощью он смог более явственно разглядеть татуировку на руке одного из них, несмотря на налет сепии старой фотокарточки. На тыльной стороне кисти левой руки была выколота паутина, в центре которой притаился паук. Он просмотрел папки, но больше ничего интересного не нашел. Ничего такого, что могло бы о чем-то напомнить. Он нажал кнопку звонка, чтобы его выпустили. В кабинете Джулиан Хэйман протянул руку за фотографией. - Кто это? - спросил Куинн. Хэйман посмотрел на оборотную сторону карточки. Как на любой карточке или фотографии в его коллекции на обратной стороне был семизначный номер. Он набрал этот номер на своем настольном компьютере, и на экране появилось полное досье. - Д-д-да, ну и типов же ты выбрал, старина. - Он стал читать с монитора. - Фотография почти наверняка сделана в провинции Маниема, Восточное Конго, ныне Заир, приблизительно зимой 1964 года. Человек слева - Жак Шрамм, бельгийский наемник. Это повествование доставляло ему удовольствие, ведь это было его любимым делом. - Шрамм был одним из первых. Он сражался против сил ООН во время попытки отделения Катанги с 1960 по 1962 год. Когда их разбили, он бежал и укрылся в соседней Анголе, которая тогда была португальской и ультраправой. Осенью 1964 года его пригласили помочь подавить восстание в Симбе. Он восстановил свою старую группу "Леопард" и стал "умиротворять" провинцию Маньяма. Это он. Что-нибудь еще? - А другие? - Хм-м-м, крайний справа - другой бельгиец - ком-мандант Вотье. В то время он командовал катангскими новобранцами и двадцатью белыми наемниками в Ватсе. Наверное, это снято во время его визита. Тебя интересуют бельгийцы? - Возможно. - Куинн вспомнил "вольво" в ангаре. Он проходил мимо открытой дверцы машины и почувствовал запах сигареты. Не "Мальборо", не "Данхилл". Скорее французские "Галуаз" или бельгийский сорт "Бастос". Зэк не курил, Куинн помнил запах его дыхания. - Который без шляпы, в середине, - Роже Лагалард, тоже бельгиец. Убит в засаде в Симба на дороге в Пуния, это совершенно точно. - А вот этот здоровый парень? Этот гигант? - Да, здоровый мужик, - согласился Хэйман. - Наверное, шесть футов и шесть дюймов. Сложен, как амбарная дверь. По внешнему виду старше двадцати. Жаль, что он отвернулся, из-за тени от полей шляпы не видно его лица. Видимо, из-за роста у него нет имени, только прозвище - Большой Пауль. Так по крайней мере сказано здесь. Он выключил компьютер. Куинн рисовал что-то на бумажке. Он показал свой рисунок Хэйману. - Видел когда-нибудь такое раньше? Хэйман посмотрел на рисунок, изображавший паутину с пауком в центре, и пожал плечами. - Татуировка? Бывает у молодых хулиганов, панков и футбольных бузотеров. Обычная вещь. - Вспомни прошлое, - сказал Куинн. - Бельгия, лет тридцать назад. - О, подожди минутку. Как они это называли, черт их возьми? Вот - "Araingee". He помню фламандское название паука, только французское. Несколько секунд он колдовал над компьютером. - Черная паутина, красный паук в середине, на тыльной стороне кисти левой руки? Куинн попытался вспомнить. Он проходил мимо открытой передней дверцы машины, чтобы залезть в багажник. Человек, сидевший за рулем, наклонился, наблюдая за ним через прорези в шлеме. Это был очень крупный человек, он, сидя, почти касался головой потолка кабины. Он наклонился в сторону, упершись левой рукой в сиденье, чтобы поддержать вес тела. А для того, чтобы курить, он снял перчатку с левой руки. (У этой машины рулевое управление расположено с правой стороны, так как в Англии левостороннее движение. - Прим, пер.) - Да, - сказал Куинн, - это она. - Эта кодла не играет никакой роли, - сказал Хэйман, читая с экрана.Крайне правая организация, образовалась в Бельгии в конце пятидесятых - начале шестидесятых годов. Выступала против деколонизации единственной бельгийской колонии - Конго. Естественно, антинегритянская и антисемитская. Что еще сказать? Набирала в свои ряды всякую шпану, хулиганов и преступников. Специализировались на битье стекол в еврейских магазинах, срывали выступления левых ораторов, избили пару либеральных членов парламента. В конце концов вымерли сами. Вполне естественно, что распад колониальных, империй стимулирует появление подобных групп. - Это фламандское движение или Валлон? - спросил Куинн. Он имел в виду две культурные группы в Бельгии: фламандцы, живущие в основном на севере, ближе к Голландии, и говорящие на фламандском языке, и валлонцы, живущие на юге, ближе к Франции, и говорящие по-французски. Бельгия - двуязычная страна. - Фактически и то, и то, - сказал Хэйман, взглянув на экран, - Но здесь говорится, что оно началось и было наиболее сильным в Антверпене. Так что, я думаю, это фламандское движение. Куинн попрощался с ним и вернулся в кафе. Любая другая женщина, которую заставили ждать четыре с половиной часа, была бы в ярости. Но, к счастью для Куинна, Сэм была тренированным агентом и хорошо усвоила правила работы в засаде во время обучения. Вряд ли существует что-либо более скучное и утомительное. Она допивала пятую чашку ужасного кофе. - Когда ты должна сдать машину? - спросил Куинн. - Сегодня вечером, но я могу продлить аренду. - А можешь ты сдать ее в аэропорту? - Конечно, а зачем? - Мы летим в Брюссель. Сэм выглядела несчастной. - Слушай, Куинн, нам обязательно надо лететь? Я летаю, если это действительно нужно, но когда только возможно, я праздную труса, и к тому же я слишком много летала в последнее время. - Хорошо, - сказал он, - сдай машину в Лондоне. Мы поедем на поезде, а потом на судне на воздушной подушке. Все равно нам придется брать машину в Бельгии. Это может быть и в Остенде. И нам нужны будут деньги, у меня нет кредитной карточки. - Как так? - Сэм никогда не слышала, чтобы кто-нибудь сказал такое. - В Алькантара-дель-Рио мне это не было нужно. - Хорошо, поедем в банк. Я воспользуюсь чеком, надеюсь, у меня дома достаточно денег на счете. По дороге в банк она включила радио. Играла траурная музыка. Далеко от них, за Атлантическим океаном, семья Кормэков хоронила своего сына. Глава 12 Они похоронили его на Проспект-Хилл, на кладбище острова Нэнтакет под аккомпанемент холодного ноябрьского ветра, пришедшего с севера через пролив. Отпевание было в маленькой епископальной церкви на Фэйр-стрит, которая была слишком мала, чтобы вместить всех желающих. Первое семейство занимало первые два ряда кресел, за ним были члены Кабинета, а дальше сидели остальные сановники. По просьбе семьи это была церемония в узком и приватном кругу. Иностранных послов и других представителей пригласили на панихиду в Вашингтон, которая состоится позже. Президент попросил средства массовой информации не освещать похороны, но тем не менее несколько корреспондентов каким-то образом оказались на острове. Жители острова - в это время отдыхающих на нем не было - восприняли его просьбу буквально. Даже агенты секретной службы, известные отсутствием утонченных манер, были удивлены, наблюдая, как мрачные и неразговорчивые обитатели Нэнтакета молча убрали с дороги нескольких операторов, двое из которых сокрушались по поводу засвеченных пленок. Гроб был доставлен в церковь из единственного на острове похоронного бюро на Юнион-стрит, где он находился с того времени, как его привезли на военном транспортном самолете "С-130", так как маленький аэродром не мог принимать "Боинг-747". Во время отпевания упали первые капли дождя. Они блестели на серой черепичной крыше церкви, омывая витражи окон и стены здания, сложенные из розовых и серых каменных блоков. Когда отпевание закончилось, гроб поместили в похоронную машину, которая медленно двинулась к кладбищу - от Фэйр-стрит по булыжниками Мэйн-стрит, а затем по Нью-Милл-стрит к Кейто-Лейн. Провожающие шли под дождем, следуя за президентом, глаза которого неотрывно смотрели на покрытый национальным флагом гроб, двигавшийся в нескольких футах впереди него. Его младший брат поддерживал рыдающую Майру Кормэк. На всем пути следования по краям дороги стояли жители Нэнтакета, стояли молча, с непокрытыми головами. Это были торговцы, продававшие этой семье рыбу, мясо, яйца и овощи, владельцы ресторанов, разбросанных по всему острову, которые они посещали. Там были загорелые лица старых рыбаков, которые когда-то учили светловолосого мальчика из Нью-Хейвена плавать, нырять и ловить рыбу или брали его с собой в Санкэйт-Лайт добывать морских гребешков. Управляющий и садовник стояли и плакали на углу Фэйр-и Мэйн-стрит. Они хотели последний раз взглянуть на мальчика, который научился бегать по омытым приливами пляжам от Коатью до Грейт-Пойнта и обратно на Сайасконсет-Бич. Но жертвы взрывов бомб не предназначены для глаз людских, и поэтому гроб был закрыт. На Проспект Хилл они повернули на протестантскую часть кладбища, прошли мимо столетних могил людей, которые ходили бить китов на маленьких открытых суденышках и занимались резьбой на раковинах длинными зимними вечерами при свете масляных ламп. Процессия подошла к новой части кладбища, где была уже вырыта могила. Люди подходили сзади и заполняли ряд за рядом открытое пространство. А ветер, проносившийся с пролива через город, теребил их волосы и дергал за шарфы. В тот день все лавки были закрыты, как и гаражи и бары. Самолеты не садились на остров, и паромы не швартовались. Жители острова изолировались от внешнего мира, чтобы отдать дань скорби по одному из своих граждан, даже если он и был родом из другого места. Священник произносил старинные слова, и ветер далеко разносил их. Высоко над ними парил единственный кречет. Казалось, это была снежинка, прилетевшая из Арктики вместе со снеговым зарядом. Он смотрел вниз и видел все мельчайшие детали, и его крик, подобный воплю заблудшей души, был также унесен ветром. Дождь, прекратившийся было после службы в церкви, пошел с новой силой, на этот раз в виде шквала. Приехавшие из Вашингтона дрожали и кутались в теплые пальто. Президент стоял неподвижно, глядя на то, что осталось от его сына, не чувствуя ни холода, ни дождя. Рядом с ним стояла Первая Леди, по лицу ее текли слезы, смешанные с дождем. Когда священник прочел "воскрешение и жизнь", она покачнулась, как будто собиралась упасть. Стоявший рядом с ней агент секретной службы в расстегнутом пальто, чтобы быстрее достать пистолет под мышкой левой руки, с короткой стрижкой, сложенный, как полузащитник футбольной команды, презрев протокол и инструкцию, обнял правой рукой ее за плечи. Она оперлась на него и зарыдала в его мокрый пиджак. Джон Кормэк стоял один со своей болью, как остров, не в состоянии поделиться ею н