шал разговор этим утром, и у него сложилось мнение, что человек настроен серьезно. На него сильно давит желание поскорее смыться. - Ему придется подождать еще несколько дней, - сказал Куинн. - Нам всем придется подождать. Вы слышали, что он потребовал алмазы, а не наличные. А чтобы набрать столько алмазов, потребуется время. Есть что-нибудь новое об их убежище? Крэмер покачал головой. - Боюсь, что нет. Проверены все возможные случаи сдачи помещений в аренду. Либо они скрываются не в жилом помещении, либо же они купили этот дом. Или же договорились неофициально. - Нет никаких шансов проверить прямых покупателей? - спросил Куинн. - Боюсь, что нет. Ведь количество недвижимой собственности, покупаемой и продаваемой в юго-западной Англии, - огромно. Тысячи и тысячи домов принадлежат иностранцам, иностранным корпорациям или компаниям, по поручению которых при покупке действовали их доверенные лица - адвокаты, банки и так далее. Как, например, в случае с этой квартирой. Этим он уколол Лу Коллинза и ЦРУ, которые слышали этот разговор. - Кстати, я говорил с одним из наших людей в районе Хаттон-Гарден <* Улица в Лондоне, где сосредоточены магазины, торгующие алмазами и бриллиантами>, а он беседовал со своим человеком в торговле алмазами. Кто бы он ни был, но похититель или один из его коллег разбирается в этом деле. То, что он просит, можно легко купить или продать. К тому же это весит совсем немного - около килограмма или чуть больше. Вы подумали насчет обмена? - Конечно, - ответил Куинн. - Я бы хотел провести его сам. Но я не хочу никаких скрытых "жучков", они будут иметь это в виду. Не думаю, что они привезут Саймона на встречу, так что, если будут какие-нибудь фокусы, он все равно может умереть. - Не беспокойтесь, мистер Куинн. Конечно, мы хотели бы поймать их, но я понимаю вашу проблему. Так что с нашей стороны никаких фокусов и никаких помех не будет. - Спасибо, - сказал Куинн. Он пожал руку работнику Скотланд-Ярда, который отправился докладывать комитету КОБРА о ходе расследования. Заседание комитета было назначено на час дня. Кевин Браун провел утро, закрывшись в своем кабинете в подвале посольства. Когда открылись магазины, он отправил двух своих работников со списком нужных ему вещей: самая крупномасштабная карта района севернее Лондона, покрывающая площадь радиусом пятьдесят миль в любом направлении, кусок прозрачной полиэтиленовой пленки такого же размера, булавки для карты и восковые карандаши различных цветов. Он собрал свою команду, расстелил карту и накрыл ее прозрачной пленкой. - Давайте посмотрим на телефонные будки, которые использует эта крыса. Чак, описывайте их одну за другой. Чак Моксон посмотрел на свой список. "Первый звонок, - Хитчин, графство Хертфордшир". - Отлично, вот у нас здесь... Хитчин. В это место была воткнута булавка. За тринадцать дней Зэк сделал восемь звонков, девятый звонок был на подходе. Одна за одной булавки втыкались в те места, откуда шли звонки. Около десяти часов утра один из агентов ФБР, дежуривший на посту прослушивания, просунул голову в дверь. - Он только что позвонил, грозит отрубить Саймону пальцы стамеской. - Черт возьми! - выругался Браун. - Этот дурак Куинн все испортит, я знал, что так будет. Откуда был звонок? - Место называется Саффрон-Уолден, - ответил молодой человек. Когда все девять булавок были на своих местах, Браун очертил периметр района, ограниченного ими. Район этот был зубчатой формы и включал в себя куски территории пяти графств. Затем он взял линейку и соединил противоположные концы. Приблизительно в центре образовалась паутина перекрещивающихся линий. На юго-востоке экстремальным концом был Грейт-Данмоу, Эссекс, на севере - Сент-Неотс, Кембриджшир и на западе - Милтон-Кейнс в Бакингемшире. - Самая большая плотность пересекающихся линий находится здесь,Браун показал пальцем, - чуть к востоку от Биглзуэйд, графство Бедфордшир. Из этого района не было никаких звонков. Почему? - Слишком близко к их базе? - высказал свое мнение один из агентов. - Возможно, молодой человек, возможно. Слушайте, я хочу, чтобы вы исследовали эти два городка - Биг и Сэнди, они расположены ближе всего к географическому центру этой паутины. Отправляйтесь туда и обойдите конторы местных агентов по продаже недвижимости. Выдавайте себя за перспективных клиентов, желающих снять дом в уединенном месте, чтобы писать книгу или что-то в этом роде. Слушайте, что вам скажут, - может быть они упомянут о каком-нибудь месте, которое вскоре освободится, или о доме, который вы могли бы снять, если бы обратились на три месяца раньше, а сейчас он уже сдан. Вы понимаете? Все кивнули. - Нужно ли нам поставить в известность мистера Сеймура о том, что мы едем туда? - спросил Моксон. - Я имею в виду, может быть, Скотланд-Ярд уже побывал в этом районе. - Предоставьте мистера Сеймура мне, - заверил их Браун. - У нас с ним отличные отношения. Может быть, полицейские и были уже в этом районе, и может быть, они что-то упустили из вида. Может быть. Давайте просто проверим эту местность. Стив Пайл приветствовал Лэинга, пытаясь изобразить свою обычную искренность. - Я... пригласил вас сюда, Энди, так как я только что получил из Лондона приглашение для вас. Возможно, это будет началом вашей дальнейшей карьеры. - Конечно, - согласился Лэинг. - Скажите, не связано ли это приглашение из Лондона с тем пакетом и докладом, которые я послал туда и которые туда не попали, так как были перехвачены в этом самом кабинете? Пайл отбросил всякое подобие дружелюбия. - Хорошо. Вы хитрый человек, может быть, слишком хитрый. Но вы суете свой нос в дела, которые вас не касаются. Я пытался предупредить вас, но нет, вам нужно было продолжать играть роль частного сыщика. Хорошо, я буду откровенен с вами. Я отсылаю вас обратно в Лондон. Вы здесь не подходите, Лэинг. Я не доволен вашей работой. Вы отправляетесь обратно. Вот так. У вас есть семь дней, чтобы привести в порядок дела. Билет вам заказан. Через семь дней, начиная с сегодняшнего дня. Был бы он постарше и более зрелым, он разыграл бы свою карту более спокойно. Но он был рассержен тем, что человек в положении Пайла в банке может красть деньги клиента для собственного обогащения. И у него была наивная убежденность в том, что Правда всегда победит. Подойдя к двери, он обернулся: - Семь дней? Достаточно, чтобы вы договорились с Лондоном? Не выйдет. Конечно, я уеду, но уеду завтра. Он успел на последний рейс на Джидду. Из аэропорта он поехал прямо в банк. Он держал свой паспорт в верхнем ящике своего стола вместе с другими ценными документами - кражи из квартир, принадлежащих европейцам, были довольно обычным явлением в Джидде, так что в банке держать их было надежнее. По крайней мере так считалось. Паспорта на месте не было. x x x В тот вечер у четырех похитителей произошла крупная ссора. - Не так громко, черт вас возьми, - несколько раз шипел Зэк. "Baissez lex voix, merde!" Он знал, что терпение его людей на пределе. Использовать такой человеческий материал всегда рисковано. После огромного возбуждения при похищении они оказались в заточении в доме. Они находились там день и ночь, пили пиво из банок, которое он покупал в супермаркете, стараясь не попадаться на глаза. Они слышали, как посетители звонили подолгу у дверей и, наконец, уходили ни с чем. Их нервы были напряжены, ибо это были люди без ментальных ресурсов, которые позволили бы им заняться чтением или предаться размышлениям. Корсиканец весь день слушал программы поп-музыки на французском языке, перемежающейся короткими новостями. Южноафриканец часами насвистывал один и тот же мотив "Мари Маре". Бельгиец смотрел телевизор, не понимая ни единого слова. Больше всего ему нравились мультфильмы. Спор был по поводу решения Зэка договориться с посредником по имени Куинн и покончить с этим делом за выкуп в два миллиона долларов. Корсиканец возражал против этого, а поскольку оба они говорили по-французски, бельгиец был готов согласиться с ним. Южноафриканцу все надоело, он хотел вернуться домой и соглашался с Зэком. Основной довод корсиканца состоял в том, что они могут продержаться вечно. Зэк знал, что это не так, но он также понимал, что может возникнуть весьма опасная ситуация, если он скажет им, что они начинают сдавать и смогут прожить еще не более шести дней в обстановке отупляющей скуки и безделья. Он всячески старался успокоить их, он сказал, что они провели блестящую операцию и всего через несколько дней все они станут очень богатыми людьми. Мысль о больших деньгах успокоила их, и они согласились с доводами Зэка. Он вздохнул с облегчением, так как дело не дошло до драки. В отличие от трех своих коллег проблемой Зэка была не скука, а стресс. Каждый раз, когда он ехал в большой машине "вольво" по оживленному шоссе, он знал, что достаточно случайной полицейской проверки, легкого столкновения с другой машиной или потери внимания на какой-то момент, и полицейский в голубой фуражке облокотится на его окно и поинтересуется, почему он носит парик и фальшивые усы. Его маскарад сойдет для улицы с большим количеством народа, но не выдержит пристального взгляда с расстояния в шесть дюймов. Каждый раз, когда он заходил в телефонную будку, у него было чувство, что вот-вот случится что-то плохое, что, может быть, они проследили номер быстрее обычного, и полицейский в штатском уже получил сообщение по своей портативной рации и направляется к будке. У Зэка был пистолет, и он знал, что применит его, чтобы скрыться. Если бы дело дошло до этого, то ему пришлось бы бросить "вольво", припаркованное за несколько сотен метров, и уходить пешком. А вдруг какой-нибудь идиот из публики захочет схватить его? Дело дошло до того, что когда он видел полицейского, идущего по улице, полной народа, откуда он собрался звонить, у него замирало сердце. - Так что дай парню его ужин, - сказал он южноафриканцу. Саймон Кормэк находился в своей подземной камере уже пятнадцать дней. С того времени, как он ответил на вопрос о тетушке Эмилии и узнал, что его отец пытается освободить его, прошло тринадцать дней. Сейчас он понял, что значит сидеть в одиночной камере, и удивлялся, как люди могут выносить это в течение многих месяцев и даже лет. По крайней мере он слыхал, что в одиночках заключенные имели письменные принадлежности, книги и иногда телевизор, то есть что-то, дающее занятие для ума. У него же ничего не было. Но он был твердым парнем и не намеревался поддаваться обстоятельствам. Он делал регулярно зарядку, заставлял себя преодолевать летаргию заключенного, десять раз в день отжимался от пола и раз двенадцать совершал бег на месте. На нем до сих пор были его кроссовки, носки и майка, и он сознавал, что запах от него идет ужасный. Он очень аккуратно пользовался ведром, чтобы не запачкать пол, и был благодарен, что его меняли через день. Пища была однообразная, в основном жареная или холодная, но ее было достаточно. У него, естественно, не было бритвы, так что на лице выросла жидкая борода и усы. Волосы у него тоже отрасли, и он пытался причесывать их пятерней. Он попросил и в конце концов получил пластмассовое ведро холодной воды и губку. Он никогда не представлял себе, как может быть благодарен человек за возможность помыться. Он разделся донага, спустив свои шорты на цепь, пристегнутую к ноге, чтобы не замочить их и протер себя губкой с головы до ног, обжигая кожу и пытаясь стереть грязь. После этого он почувствовал себя новым человеком. Но он не делал попыток бежать - цепь сломать было нельзя, дверь была крепкая и заперта снаружи на засов. Между упражнениями он пытался занять свой ум целым рядом вещей: он читал наизусть все стихи, которые помнил, делал вид, что диктует свою биографию невидимой стенографистке, вспоминая все, что происходило с ним за его двадцать один год. И он думал о доме, о Нью-Хейвене и Нэнтакете, Йейле и Белом доме. Он думал о матери и отце, как-то они там, надеялся, что они не слишком беспокоились за него, и все же ожидал, что они волнуются. Если бы только он мог сообщить им, что с ним все в порядке, что он чувствует себя хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах... В дверь три раза громко постучали. Он достал капюшон и надел его. Что это ужин или завтрак?.. В тот же самый вечер, когда Саймон Кормэк уже заснул, а Сэм Сомервиль лежала в объятиях Куинна, когда магнитофон дышал в электрическую розетку, за пять часовых поясов к Западу, комитет Белого дома собрался на вечернее заседание. Кроме членов кабинета и глав министерств присутствовали также Филип Келли из ФБР и Дэвид Вайнтрауб из ЦРУ. Они прослушали пленки с записью разговора Зэка, когда он звонил Куинну, скрипучий голос британского преступника и уверенный тон американца, старающегося успокоить его. Такие разговоры они вели почти каждый день в течение двух недель. Когда Зэк кончил говорить, Юберт Рид побледнел от шока. - Боже мой, стамеска и молоток. Это не человек, а животное. - Мы знаем это, - сказал Оделл. - Но по крайней мере сейчас есть договоренность о выкупе. Два миллиона долларов в виде бриллиантов. Есть возражения? - Конечно, нет, - сказал Джим Дональдсон. - Наша страна легко заплатит это за сына президента. Меня удивляет лишь, почему на это потребовалось две недели. - На самом деле это довольно быстро, так мне сказали, - заявил Билл Уолтере. Дон Эдмондс из ФБР кивком подтвердил это. - Будем ли мы еще раз слушать остальное? Я имею в виду пленки из квартиры? - спросил вице-президент. Все отказались. - Мистер Эдмондс, как насчет того, что мистер Крэ-мер из Скотланд-Ярда сказал Куинну? Можете ли вы прокомментировать это? Эдмондс посмотрел искоса на Филипа Келли, но ответил за Бюро. - Наши люди в Куантико согласны со своими британскими коллегами. Зэк находится на последней стадии напряжения, он хочет поскорее совершить обмен и покончить с этим делом. Напряжение чувствуется в его голосе, вероятно, отсюда и угрозы. Они также согласны с аналитиком в Англии еще в одном моменте, в том, что Куинну удалось установить с этой скотиной, что-то вроде настороженно-доброжелательных отношений. Кажется, что его усилия, - на что ушло две недели, - он взглянул на Джима Дональдсона,показать, что он хочет помочь Зэку и всем нам, в то время как скверные люди создают проблемы, - увенчались успехом. Зэк в какой-то степени доверяет Куинну и никому другому. Это может оказаться решающим фактором во время обмена. По крайней мере так говорят специалисты по анализу голоса и психологи, эксперты в области человеческого поведения. - Бог мой, ну и работа - мило беседовать с такими подонками,брезгливо заметил Джим Дональдсон. Дэвид Вайнтрауб, смотревший в потолок, бросил взгляд на государственного секретаря. Для того чтобы эти невежи держались в своих креслах, приходилось иметь дело с такими же паскудными тварями, как Зэк. Он мог бы это сказать, но промолчал. - Хорошо, джентльмены, - сказал Оделл. - Мы согласны на сделку. По крайней мере мяч снова у нас в Америке, так что давайте действовать быстро. Лично я думаю, что Куинн проделал хорошую работу. Если он сможет доставить мальчика живым и здоровым, мы будем ему признательны. Теперь насчет алмазов. Где мы их достанем? - Нью-Йорк, - сказал Вайнтрауб, - алмазный центр страны. - Мортон, вы из Нью-Йорка. Есть ли у вас надежные контакты, которые вы могли бы задействовать быстро? - спросил Оделл бывшего банкира. - Конечно, - ответил Стэннард. - Когда я работал у "Рокман-Куинз", у нас были клиенты, занимавшиеся торговлей алмазами. Крайне осторожные люди, как и положено в этой сфере. Хотите, чтобы я занялся этим? А как насчет денег? - Президент настаивает, что он сам заплатит этот выкуп, его решение окончательное, - сказал Оделл. Но я думаю, что нас это не должно беспокоить. Юберт, может ли Министерство финансов устроить личный заем, пока президент ликвидирует свои фонды? - Нет проблем, - ответил Юберт Рид. - Считайте, что деньги у вас в кармане, Мортон. Совещание закончилось. Оделлу нужно было пойти к президенту в Административное здание. - Действуйте как можно быстрее, Мортон, - сказал он. - Мы должны собраться здесь максимум через два-три дня. На самом деле на это потребовалось еще семь дней. x x x Только утром Энди Лэинг смог добиться встречи с мистером Аль-Гаруном, управляющим отделения. Но он не терял времени ночью. Когда он пришел к нему, Аль-Гарун мягко извинялся перед ним, как это может делать только хорошо воспитанный араб, встречаясь с разгневанным человеком с Запада. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся, нет сомнения в том, что это ужасно печальная ситуация, выход из которой в руках всемилостивейшего Аллаха. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем возвратить мистеру Лэингу его паспорт, который он взял на сохранность на ночь, только по специальной просьбе мистера Пайла. Он подошел к сейфу и тонкими коричневыми пальцами извлек синий паспорт Соединенных Штатов и вручил его хозяину. Лэинг был умиротворен и поблагодарил его еще более формальным и изысканным "Ашкурак", и ушел. И только когда он вернулся в свой кабинет, он догадался пролистать свой паспорт. В Саудовской Аравии иностранцам нужна не только въездная виза, но также и выездная. Его собственная постоянная виза на выезд была ликвидирована. Печать иммиграционного контроля Джидды была подлинной. Несомненно, подумал он печально, у мистера Аль-Гаруна есть знакомый в этом бюро. В конце концов в этой стране дела делаются так. Понимая, что назад пути нет, он решил идти до конца. Он вспомнил что-то, рассказанное ему однажды начальником отдела операций. - Амин, друг мой, вы как-то сказали, что какой-то ваш родственник работает в иммиграционной службе, - спросил он. Амин не увидел в этом никакого подвоха. - Да, есть такой. Это мой двоюродный брат. - А где его офис? - Не здесь, мой друг, в Дахране. Дахран расположен не на Красном море около Джидды, а на другом конце страны, на крайнем востоке, на берегу Персидского залива. Перед полуднем Энди Лэинг позвонил по телефону мистеру Зульфикару Амину на работу в Дахран. - С вами говорит мистер Стив Пайл, генеральный менеджер Инвестиционного банка Саудовской Аравии, - сказал он. - Сейчас в Дахране находится по делам службы один из моих работников. Сегодня вечером ему надо срочно выехать в Бахрейн. К сожалению, он сказал мне, что срок действия его выездной визы истек. Вы знаете, как долго делаются эти дела по официальным каналам... И я подумал, что, поскольку ваш двоюродный брат пользуется таким уважением у нас... Вы увидите, что мистер Лэинг - чрезвычайно щедрый человек... Во время обеденного перерыва Энди Лэинг зашел в свою квартиру, запаковал свои вещи и успел на трехчасовой рейс саудовской компании на Дахран. Мистер Зулфикар Амин ожидал его. Процесс возобновления выездной визы занял два часа и стоил тысячу риалов. Мистер Аль-Гарун заметил отсутствие менеджера отдела кредита и маркетинга в то время, когда последний уже вылетел в Дахран. Он проверил аэропорт Джидды, но только международный отдел. Никаких следов мистера Лэинга. Удивленный, он позвонил в Эр-Рияд. Пайл спросил можно ли заблокировать посадку Лэинга на любой рейс, включая внутренние. - Я боюсь, дорогой коллега, что это невозможно, - ответил Аль-Гарун, которому сама мысль о том, чтобы разочаровать кого-либо, была ненавистна, - но я спрошу моего друга, не сел ли он на какой-нибудь внутренний рейс. Лэинг был обнаружен в Дахране как раз в тот момент, когда он пересек границу соседнего Бахрейнского эмирата. Там он без труда попал на самолет компании "Бритиш Эйруэйз", севший там по пути с острова Маврикия в Лондон. Не зная, что Лэинг достал новую выездную визу, Пайл ждал до следующего утра, а затем попросил работников отделения банка в Дахране поискать в городе Лэинга и узнать, что он там делает. Они потратили на это три дня и ничего не нашли. x x x Через три дня после того, как министру обороны было поручено вашингтонским комитетом достать алмазы, которые требовал Зэк, он доложил, что выполнение этой задачи займет больше времени, чем было предусмотрено вначале. Деньги у него были, так что проблема была не в них. - Слушайте, - сказал он своим коллегам, - я ничего не понимаю в алмазах, но мои контрактеры в этой области, все крайне осторожные и понимающие люди, а у меня их три человека, говорят, что количество камней весьма велико. - Этот похититель потребовал необработанную смесь от одной пятой до половины карата. Такие камни, мне сказали, стоят от двухсот пятидесяти до трехсот долларов за карат. Для верности они считают базовой ценой двести пятьдесят за карат. Речь идет приблизительно о восьми тысячах карат. - А в чем проблема? - спросил Оделл. - Время, - ответил Мортон Стэннард. - При среднем весе камня одна пятая карата это составит сорок тысяч камней, при половине карата - шестнадцать тысяч. В случае смеси камней разного веса это будет около двадцати пяти тысяч. Это очень много для того, чтобы собрать их в короткий срок. Сейчас три человека активно скупают алмазы, стараясь не поднимать волну. - Когда они закончат скупку? - спросил Брэд Джонсон. Когда они будут готовы к отправке? - Еще день или два, - ответил министр обороны. - Проследите за этим, Мортон, - распорядился Оделл. - Мы не можем заставлять отца и мальчика ждать еще дольше. - Как только они будут в мешке, взвешены и проверены, они тут же будут у вас в руках, - сказал Стэннард. На следующее утро Кевину Брауну позвонил в посольство один из его агентов. - Возможно, мы напали на жилу, шеф, - сказал агент кратко. - Только не по открытой линии, мальчик. Быстро дуй сюда и расскажешь все мне лично. Агент вернулся в Лондон к полудню. То, что он рассказал, было более чем интересно. К востоку от городков Бигглсвейд и Сэнди, которые оба лежат на шоссе А 1, идущем из Лондона на север, есть район, где Бедфордшир соприкасается с графством Кембриджшир. Этот район пересекают только небольшие дороги второго класса и сельские дороги. Там нет крупных городов, в основном это сельская местность. В пограничной части графства Бедфордшир есть лишь несколько деревень, носящие старинные английские названия вроде Поттон, Тэдлоу, Реслинворт и Гэмлингей. И вот между этими деревнями, в стороне от дороги находится старая ферма, частично сожженная, но один флигель ее меблирован и пригоден для жилья. Дом стоит в небольшой лощине, и к нему ведет одна дорога. Агент узнал, что два месяца назад дом арендовала небольшая группа так называемых "сельских придурков", которые заявили, что хотят вернуться к природе, вести простой образ жизни, заниматься гончарным делом и плести корзины. - Настораживает то, - сказал агент, - что они заплатили за аренду наличными. Они вроде бы не продают много глиняной посуды, но у них есть два вездеходных джипа, стоящие в сараях, и они ни с кем не водят знакомства. - Как называется это место? - спросил Браун. - Грин-Медоу-Фарм. - Хорошо, у нас есть еще время, если мы поторопимся. Давайте поедем и посмотрим Грин-Медоу-Фарм. Оставалось еще два часа светлого времени, когда Кевин Браун и агент остановили машину у въезда на дорогу, ведущую к ферме, и проделали остальной путь пешком. Под руководством агента они двигались с величайшей осторожностью, используя для прикрытия деревья, пока не достигли верхнего края лощины. Последние десять метров до самого края они проползли на животе. Они увидели здание фермы, ее черный сожженный флигель резко контрастировал с ясным осенним днем. Из одного окна другого флигеля лился мягкий свет как от керосиновой лампы. Пока они наблюдали, из дома вышел плотный мужчина и пошел к одному из трех сараев. Он пробыл там минут десять, а затем вернулся в дом. Браун разглядывал здания фермы в сильный бинокль. С левой стороны от них по дороге проехал мощный японский джип с четырьмя ведущими колесами и остановился перед фермой. Из машины вылез человек и внимательно осмотрелся вокруг. Особенно внимательно он рассматривал край лощины - нет ли там какого-нибудь движения. Никакого движения там не было. - Черт, - сказал Браун, - рыжеватые волосы и очки. Водитель вошел в дом и через несколько секунд вышел с плотным человеком. На этот раз с ними был большой ротвейлер. Они вошли в тот же сарай, пробыли там десять минут и вернулись. Плотный мужчина поставил джип в другой сарай и закрыл двери. - Черта лысого, а не сельская керамика, - сказал Браун. В этом чертовом сарае, что-то или кто-то есть. Ставлю пять против десяти, что это молодой человек. Они отползли назад к деревьям. Сумерки сгущались. - Возьмите одеяло из багажника и оставайтесь здесь. Сидите в засаде всю ночь. Я вернусь с командой до восхода солнца, если только оно есть в этой проклятой стране. На другой стороне лощины, растянувшись на суку огромного дуба, неподвижно лежал мужчина в маскировочном костюме. У него тоже был сильный бинокль благодаря которому он заметил движение среди деревьев на противоположной стороне. Когда Кевин Браун и его агент сползли с высокого края лощины и скрылись в зарослях, он достал маленький радиопередатчик из кармана и тихим голосом за несколько секунд передал срочное сообщение. Это было 28 октября, девятнадцать дней со времени похищения Саймона Кормэка и тринадцать со времени первого звонка Зэка в квартиру в Кенсингтоне. Зэк снова позвонил вечером, скрываясь в людном центре Лутона. - Что за дела, Куинн? Ведь прошло уже целых три дня! - Успокойся, Зэк. Это ведь все из-за алмазов. Ты застал нас врасплох, старина. Чтобы собрать столько алмазов нужно время. Я тут же сообщил об этом в Вашингтон, причем я сказал об этом очень твердо. Сейчас они вовсю стараются собрать камни. Вы же должны понять, что собрать двадцать пять тысяч алмазов хорошего качества, которые нельзя проследить, на это нужно время. - Да, хорошо. Только сообщи им, что у них осталось два дня, а потом они получат мальчика в мешке. Ты только передай им это. Он повесил трубку. Позже специалисты скажут, что нервы у него были на пределе. Он подходил к тому моменту, когда у него могло появиться искушение причинить боль мальчику из-за разочарования или потому, что он решит, что его в чем-то обманывают. Кевин и его команда прибыли вовремя. Все они были вооружены. Они прибыли четырьмя группами по два человека в каждой, с четырех направлений, откуда можно было атаковать ферму. Двое обошли дорогу, перебегая от укрытия к укрытию, а остальные три пары вышли из-за деревьев и двинулись бесшумно вниз по полю. Это был тот самый час перед рассветом, когда свет наиболее ненадежен и дух добычи наиболее подавлен, то есть час охотника. Внезапность была полная. Чак Моксон и его партнер взяли подозрительный сарай. Моксон перекусил дужку висячего замка, а его партнер вкатился в сарай по грязному полу и тут же вскочил на ноги, держа пистолет наготове. Кроме дизельного генератора, чего-то напоминающего печь для обжига и набора химических пробирок и реторт, там ничего не было. Остальным шести человекам и Брауну, которые взяли штурмом ферму, повезло больше. Две пары проникли через окна, выбив стекла и рамы, вскочили на ноги и помчались наверх в спальни. Последняя пара во главе с Брауном вошла через переднюю дверь. Один удар кувалдой, и замок разлетелся на куски. У потухающего камина в длинной кухне спал в кресле плотный мужчина. Он должен был дежурить ночью, но скука и усталость взяли свое. При звуках разбиваемой двери он вскочил с кресла и потянулся к дробовику 12-го калибра, лежащему на сосновом столе. Он почти дотянулся до него. Но команда "Замри!", раздавшаяся из двери и вид большого человека с короткой стрижкой и кольтом калибра 45, нацеленным прямо в его грудь, заставили его остановиться. Он плюнул и медленно поднял руки. Наверху рыжий мужчина лежал в постели с единственной женщиной в группе. Они оба проснулись из-за грохота разбиваемых окон и двери внизу. Женщина закричала, а мужчина рванулся к двери и столкнулся на площадке с первым агентом ФБР. Они дрались в такой тесноте, что стрелять было нельзя, оба они покатились в темноте вниз по лестнице и продолжали драться, пока другой американец не разобрался кто есть кто и не ударил рыжего рукояткой кольта по голове. Четвертого члена группы вывели из его спальни через несколько секунд. Это был худой молодой человек с гладкой прической. У всех членов группы ФБР были фонарики, и через две минуты они обследовали все остальные спальни и убедились, что в группе было не более четырех человек. Кевин Браун приказал привести их всех в кухню, где были зажжены лампы. Он с отвращением посмотрел на них. - О'кей, где мальчик? - спросил он. Один из агентов посмотрел в окно. - Шеф, к нам гости. Около пятидесяти человек спускались в лощину и направлялись к дому со всех сторон. Все они были в высоких ботинках и синей форме. Человек двенадцать были с овчарками, рвущимися с поводков. В будке ротвейлер громким лаем протестовал против вторжения. Белый "рэйнджровер" с синими символами подъехал по дороге и остановился в десяти ярдах от сломанной двери. Мужчина среднего возраста в синей форме с серебряными пуговицами и знаками различия вышел из машины. На голове его была форменная фуражка. Без единого слова он вошел в прихожую, прошел прямо на кухню и посмотрел на четырех задержанных. - О'кэй, мы передаем их вам, - сказал Браун. - Он где-то здесь, и эти подонки знают, где именно. - Скажите, - спросил человек в синем, - кто вы такие? - Да, конечно, - Кевин Браун достал свое удостоверение ФБР. Англичанин внимательно прочитал его и вернул владельцу. - Слушайте, - начал Браун, - что мы сделали здесь... - Что вы сделали, мистер Браун, - сказал старший констебль Бедфордшира с ледяной яростью в голосе, - так это сорвали крупнейшую операцию по борьбе с наркотиками, которая когда-либо должна была проводится в графстве и которая, боюсь, никогда уже не будет проведена. Эти люди - мелочь и один химик. А мы в любой день ожидали прибытия крупной рыбы и товара. А теперь возвращайтесь, пожалуйста, в Лондон. В этот час Стив Пайл находился с мистером Аль-Гару-ном в кабинете последнего в Джидде. Он прилетел сюда после важного телефонного звонка. - Что именно он взял с собой? - спросил он в четвертый раз. Аль-Гарун пожал плечами. Эти американцы еще хуже чем европейцы, они всего торопятся. - Увы, я ничего не понимаю в этих машинах. - сказал он, - но мой ночной сторож говорит... Он повернулся к ночному сторожу и выдал длинную тираду на арабском языке. Сторож ответил, раскрыв широко руки и как бы показывая размер чего-то. - Он говорит, что в тот вечер, когда я вернул мистеру Лэингу его паспорт с должным образом внесенными изменениями, молодой человек провел большую часть ночи в компьютерном кабинете и ушел перед рассветом, взяв с собой большое количество распечаток. Утром он пришел на работу без них. Стив Пайл вернулся в Эр-Рияд ужасно взволнованным. Одно дело помогать своей стране и правительству, но при внутренней бухгалтерской ревизии это никак не будет учтено. Он срочно попросил полковника Истерхауза о встрече. Арабист спокойно выслушал его и несколько раз кивнул. - Вы думаете, он уже добрался до Лондона? - спросил он. - Не знаю, как он умудрился это сделать, но где еще он может быть? - Д-д-да, могу ли я получить доступ к вашему центральному компьютеру на некоторое время? Полковник провел за пультом центрального компьютера в Эр-Рияде четыре часа. Работа была не трудная, поскольку он знал все коды. Когда он закончил, все старые документы были стерты и вместо них введены новые. Найджел Крэмер получил первое сообщение из Бедфорда утром, задолго до того, как пришел письменный отчет. Когда он позвонил Патрику Сеймуру в посольство, его все еще трясло от ярости. Браун и его команда были еще на пути в Лондон. - Патрик, у нас всегда были прекрасные отношения, но это переходит все границы. Что он, черт возьми, о себе думает? Да кто он такой? Положение Сеймура было ужасным. Он потратил три года, развивая прекрасное сотрудничество между ФБР и Скотланд-Ярдом, которое он унаследовал от своего предшественника Даррела Миллза. Он посещал курсы в Англии и организовывал поездки старших офицеров полиции метрополии в Штаты и их визиты в Дом Гувера для того, чтобы создать отношения "человек к человеку", которые во время кризиса преодолевают любые бюрократические препоны. - А что именно происходило на ферме? - спросил он. Крэмер успокоился и рассказал ему. Несколько месяцев тому назад Скотланд-Ярду сообщили, что крупная банда торговцев наркотиками собирается провести новую большую операцию в Англии. После кропотливого расследования было установлено, что их база будет находиться на этой ферме. Работники его собственного оперативного отдела несколько недель наблюдали за фермой, держа постоянную связь с полицией Бедфорда. Человек, которого они искали, был героиновый король, родившийся в Новой Зеландии. Его разыскивают в нескольких странах, но он ускользает как угорь. Недавно было получено хорошее известие - он должен появиться здесь с большим грузом кокаина для переработки, расфасовки и сбыта. Теперь же он и близко не подойдет к этому месту. - Мне очень жаль, Патрик, но я буду просить министра внутренних дел просить Вашингтон отозвать его. - Что ж, если так нужно, то значит так нужно, - согласился Сеймур. Положив трубку, он мысленно пожелал ему успеха. У Крэмера была еще одна более важная и срочная задача - предотвратить появление этой истории в прессе и других средствах массовой информации. В то утро ему пришлось обратиться с призывом проявить добрую волю к многим владельцам и редакторам этих средств. В Вашингтоне комитет получил доклад Сеймура к своему первому заседанию - к 7 часам утра. - Слушайте, он получил прекрасную наводку и действовал по ней,сказал Филипп Келли. Дон Эдмондс бросил ему предупреждающий взгляд. - Ему нужно было сотрудничать со Скотланд-Ярдом, - заявил государственный секретарь. - Вот чего нам совершенно не нужно, так это испортить отношения с британскими властями в данный момент. Какого черта, что я скажу сэру Гарри Марриоту, когда он попросит отозвать Брауна? - Слушайте, - сказал министр финансов Рид, - почему бы не предложить компромисс? Браун, конечно, переусердствовал, и мы извиняемся за это. Но мы надеемся, что Куинн и британцы добьются освобождения Саймона Кормэ-ка со дня на день. И когда это произойдет, нам нужна будет сильная группа, чтобы отвезти его домой. Поэтому пребывание Брауна и его группы следует продлить на несколько дней, скажем до конца недели. Джим Дональдсон кивнул в знак согласия. - Да, сэр Гарри может пойти на это. Кстати, как себя чувствует президент? - Гораздо лучше, - ответил Оделл. - Настроение у него почти оптимистическое. Час назад я сообщил ему, что Куинн получил еще одно доказательство, что Саймон жив и явно чувствует себя хорошо. Это уже шестой раз, когда Куинн заставляет похитителей доказывать это. Как насчет алмазов, Мортон? - К вечеру все будет готово, - ответил Стэннард. - Пусть быстрая птица стоит наготове, - распорядился вице-президент Оделл. Стэннард кивнул и сделал заметку в блокноте. x x x Энди Лэинг встретился с бухгалтером отдела внутренней проверки в тот день после ленча. Это был земляк-американец, который совершал тур по европейским отделениям банка в течение последних трех дней. Он внимательно, и с растущим чувством тревоги, выслушал то, что молодой банковский чиновник из Джидды рассказал ему, и опытным глазом просмотрел распечатки, лежавшие перед ним на столе. Закончив, он откинулся в кресле, надул щеки и с шумом выдохнул воздух. - Боже мой, это действительно очень серьезные обвинения, и кажется, они подтверждаются. Где вы остановились в Лондоне? - У меня все еще есть квартира в Челси. Со времени приезда я живу там. К счастью, мои жильцы выехали две недели тому назад. Бухгалтер записал его адрес и телефон. - Я хочу проконсультироваться с генеральным менеджером здесь и, может быть, с президентом банка в Нью-Йорке перед тем, как мы предъявим это Стиву Пайлу. Будьте недалеко от телефона пару дней. Но оба они не знали, что в утренней почте из Рияда было конфиденциальное письмо Стива Пайла генеральному менеджеру зарубежных операций в Лондоне. Британская пресса сдержала свое слово, но радио Люксембург расположено в Париже, а для французских слушателей история о крупной сваре среди их англосаксонских соседей была слишком хороша, чтобы ее упустить. Откуда они получили сообщение об этом - установить окажется невозможным. Известно лишь, что был сделан анонимный телефонный звонок. Но их представители в Лондоне проверили слух и подтвердили, что сама скрытность полиции Бедфорда говорит о том, что у истории этой имеются основания. День был событиями не богат, так что они дали это сообщение в четырехчасовых новостях. В Англии это сообщение не слышал почти никто, но корсиканец его услыхал. Он свистнул от удивления и пошел искать Зэка. Англичанин выслушал его внимательно, задал несколько вопросов по-французски и побледнел от гнева. Куинн уже знал об этом, и это было хорошо, так как у него было время подготовить ответ Зэку, если тот позвонит. Зэк позвонил сразу после семи вечера. Он был в страшном гневе. - Ты лживый ублюдок. Ты сказал, что никаких ковбойских штучек со стороны полиции или кого-либо еще не будет. Ты бесстыдно врал мне! Куинн сказал, что не знает, о чем Зэк говорит, было бы слишком неестественно раскрывать все детали без напоминания. Зэк поведал ему об этом в трех сердитых фразах. - Но это ни коим образом не связано с вами! - крикнул Куинн. - Эти лягушатники, как всегда все перепутали. Это Агентство по борьбе с наркотиками напортачило, вы знаете этих рэмбо, это их работа. Они искали не вас, кокаин - вот, что было им нужно. Час назад у меня был человек из Скотланд-Ярда и он блевал от негодования по этому поводу. Боже мой, Зэк, вы же знаете средства массовой информации! Если им верить, то Саймона видели восемьсот раз в самых разных местах, а вас ловили не менее пятидесяти раз. Это было вполне вероятно. Куинн расчитывал на то, что Зэк провел три недели, читая массу чуши в газетах, и выработал здоровое презрение к прессе. Зэк, звонивший с автобусной станции в Линдслейде, успокоился. Время разговора истекало. - Пусть лучше это будет не так, Куинн, пусть будет не так, - сказал он и повесил трубку. Сэм Сомервиль и Данкен МакКри к концу разговора побледнели от страха. - Где же эти чертовы алмазы? - спросила Сэм. Но худшее было впереди. Как в большинстве стран, в Англии существует целая серия радиопрограмм к завтраку, смесь глупой болтовни ведущего, поп-музыка, короткие новости и ответы на телефонные звонки слушателей. Новости представляют собой куски самых последних сообщений, вырванных из телетайпа и наскоро переписанных младшими редакторами, которые подсовывают их ведущему. Эти программы идут в таком быстром темпе, что никакой проверки и перепроверки, как это делают солидные воскресные газеты, там не бывает. Когда в редакции городской программы "Доброе утро" раздался телефонный звонок и американский голос передал сообщение, звонок приняла молоденькая практикантка, которая впоследствии, заливаясь слезами, признала, что не подумала проверить, является ли говоривший, передающий им бюллетень последних новостей, действительно советником американского посольства по связям с прессой. Ровно через семьдесят секунд ведущий взволнованным голосом передал его в эфир. Найджел Крэмер его не слыхал, но его пятнадцатилетняя дочь услышала. - Папа, - крикнула она из кухни, - вы сегодня поймаете их? - Поймаем кого? - ответил он, надевая пальто в прихожей. Его казенная машина уже ждала на углу. - Похитителей, ты же знаешь. - Сомневаюсь. А почему ты спрашиваешь? - Так сказали по радио. Внутри у Крэмера что-то оборвалось. Он вернулся от двери в кухню. Дочь намазывала маслом тост. - А что именно они сказали по радио? - спросил он сдавленным голосом. Она рассказала ему, что в течение дня будет организован обмен Саймона Кормэка на выкуп, и власти уверены, что все похитители будут при этом схвачены. Крэмер побежал к машине, схватил телефон и начал серию срочных звонков прямо из автомобиля. Было слишком поздно. Зэк программы не слушал, зато ее услыхал южноафриканец. Глава 9 Зэк позвонил позже обычного, в 10.20 утра. Если вчера он был рассержен по поводу рейда на ферме в Бедфордшире, то теперь его ярость была на грани истерии. Найджел Крэмер успел предупредить Куинна по телефону из машины по пути в Скотланд-Ярд. Когда Куинн положил трубку, Сэм впервые увидела его таким потрясенным. Он молча ходил по квартире, а Сэм и МакКри сидели и смотрели на него в страхе. Они слышали суть звонка Крэмера и почувствовали, что все обречено на провал. Ожидание телефонного звонка по горячей линии, даже не зная, слыхали ли похитители эту радиопередачу вообще и если слыхали, то какова была их реакция, довело напряжение Сэм до тошноты. Когда телефон зазвонил, Куинн ответил со своим обычным, спокойным юмором. Зэк начал без всяких преамбул: - На этот раз ты все испортил к чертовой матери, ублюдок янки! Ты держишь меня за дурака какого-нибудь? Ты сам дурак, кореш. Потому что ты будешь выглядеть идиотом, когда будут хоронить тело Саймона Кормэка. Куинн убедительно изобразил шок и изумление. - Зэк, о чем вы говорите? Что произошло? - Не вешай мне лапшу на уши, - завизжал похититель, - если ты не слышал новости по радио, спроси у своих друзей из полиции. И не притворяйся, будто это ложь, она вышла из твоего поганого посольства. Куинн убедил Зэка рассказать, что он слышал, хотя сам он знал это. Рассказ об этом слегка успокоил Зэка, и время его кончалось. - Зэк, это ложь, туфта. При любом обмене будут только вы и я. Один и без оружия. Никаких "маяков", никаких фокусов, никакой полиции и никаких солдат. Ваши условия, ваше место, ваше время. Ни на что иное я не соглашусь. - Что ж, хорошо, но уже поздно. Ваши люди хотят иметь тело, именно его они и получат. Он уже собирался повесить трубку. В последний раз. Куинн знал, что если это произойдет, то все будет кончено. Через несколько дней или недель кто-то где-то войдет в дом или квартиру, уборщица, хранитель или агент по продаже недвижимости, и найдут единственного сына президента с пулей в голове или задушенного и полуразложившегося... - Зэк, ради Бога, еще несколько секунд. По лицу Куинна лился градом пот. Первый раз за все двадцать дней он показал огромное напряжение, накопившееся за этот период. Он знал, как близко до окончательной трагедии. На кенсингтонской станции группа инженеров и полицейских смотрела на мониторы и слышала потоки ярости, идущие по линии; под фешенебельным районом Мэйфэйр четыре агента МИ-5 замерли в своих креслах, пока из динамиков изливалась ярость, а магнитофон продолжал беззвучно крутиться. В подвале американского посольства на Гроувенор-сквер находились два инженера электронной разведки, три агента ФБР и Лу Коллинз из ЦРУ, а также представитель ФБР Патрик Сеймур, Всех их собрало сюда сообщение об утренней радиопередаче в предвидении того, что они сейчас слушали, и это никак не улучшало положение дел. Тот факт, что все радиостанции страны, включая Радио Сити, в течение двух часов осуждали этот ложный телефонный звонок, сделанный во время завтрака, не произвел никакого впечатления. Все они знали это. Информацию, полученную в результате утечки, можно опровергать до второго пришествия, это ничего не меняет. Как сказал Гитлер, люди верят только в большую ложь. - Послушай, Зэк, дай мне поговорить с президентом лично. Дай мне всего двадцать четыре часа. После всего потраченного времени не бросай это дело сейчас. Президент может приказать всем этим жопам не вмешиваться в это дело и предоставить его вам и мне. Только нам двоим, ведь только нам можно доверить это дело. И после двадцати дней я прошу еще всего один день! Дай мне этот день, Зэк! Наступила пауза. Где-то в районе Эйлсбери в Бакингемшире молодой констебль спокойно двигался к ряду телефонных будок. - Завтра в это время, - сказал Зэк наконец и повесил трубку. Он вышел из будки и повернул за угол, и в этот самый момент молодой полицейский в штатском появился из переулка и посмотрел на телефонные будки. В них никого не было. Он опоздал засечь Зэка всего на восемь секунд. Куинн положил трубку, подошел к дивану, лег на спину, сцепив руки на затылке, и уставился в потолок. - Мистер Куинн, - робко обратился к нему МакКри. Несмотря на неоднократные просьбы отбросить слово "мистер", молодой застенчивый агент ЦРУ продолжал обращаться к Куинну как к своему школьному учителю. - Заткнись, - четко произнес Куинн. Расстроенный МакКри лишь намеревался спросить, не хочет ли Куинн кофе, тем не менее он пошел на кухню и сварил его. Зазвонил третий, нормальный телефон. Это был Крэмер. - Мы все слышали это, - сказал он. - Как вы себя чувствуете? - Побитым, - ответил Куинн. - Что-нибудь новое об источнике радиопередачи? - Пока нет. Девушка-стажер, принявшая звонок, все еще в полицейском участке в Холборне. Она клянется, что это был американский голос, но может ли она твердо знать это? Она клянется, что звучал он очень убедительно и официально, что он знал, что сказать. Вам нужен письменный текст передачи? - Немного поздновато, - сказал Куинн. - Что вы намерены делать? - спросил Крэмер. - Пока молиться. Что-нибудь я придумаю. - Желаю успеха. Я сейчас должен отправляться в Уайтхолл. Я буду держать связь с вами. Затем был звонок из посольства. Звонил Сеймур. Поздравлял Куинна с тем, как он справился с ситуацией... Если мы чем-то можем помочь вам... В этом-то вся беда, подумал Куинн. Кто-то работает слишком активно. Но он не сказал этого. Он выпил уже половину чашки кофе, как вдруг спустил ноги с дивана и позвонил напрямую в подвал посольства. Ему тут же ответили. Это был опять Сеймур. - Мне нужен прямой разговор по закрытой линии с вице-президентом Оделлом, - сказал он. - И это нужно сейчас. - Послушайте, Куинн, Вашингтону постоянно сообщают о том, что здесь делается. Все пленки перегоняются к ним тут же. Я думаю, пусть они услышат о том, что здесь произошло, и обсудят... - Я должен говорить с Майклом Оделлом через десять минут, или же я позвоню ему по открытой линии, - медленно сказал Куинн. Сеймур подумал. Открытая линия была ненадежна. Ее могли прослушать через спутники в Америке, Англии, да и в России... - Я дозвонюсь до него и попрошу принять ваш звонок, - сказал Сеймур. Через десять минут Майкл Оделл был на проводе. В Вашингтоне было 6 часов 15 минут утра, и он был в своей резиденции в Морской обсерватории. Но его разбудили за полчаса до этого. - Куинн, что, черт возьми, там у вас происходит? Я тут только что услышал какую-то чушь о ложном звонке на радио шоу... - Мистер вице-президент, - сказал Куинн обычным тоном, - есть у вас поблизости зеркало? Пауза. - Кажется, есть. - Если вы посмотрите в него, вы точно увидите нос на вашем лице, не так ли? - Слушайте, что это такое? Да, я вижу нос на своем лице. - И точно так же, как то, что вы смотрите на свой нос, Саймон будет убит через двадцать четыре часа... Он выждал время, чтобы смысл этих слов дошел до шокированного человека, сидевшего на краю кровати в Вашингтоне. ...если только... - О'кэй, Куинн, говорите. - Если только к восходу солнца я не получу в руки пакет с алмазами стоимостью два миллиона долларов. Завтра, время лондонское. Этот разговор записан на пленку для протокола. Всего хорошего, мистер вице-президент. Он положил трубку. На другом конце вице-президент Соединенных Штатов Америки произносил слова, которые наверняка стоили бы ему голосов общества "Моральное Большинство", если бы эти добропорядочные граждане могли его услышать. Затем он поднял трубку телефона. - Соедините меня с Мортоном Стэннардом, - сказал он. - Да, дома или в любом ином месте. Найдите его! Энди Лэинг был удивлен, что его пригласили в банк так быстро. Встреча была назначена на И часов, и он приехал на десять минут раньше. Когда он пришел, его провели не в офис внутренней проверки, а в кабинет главного управляющего. Рядом с главным управляющим был бухгалтер. Не говоря ни слова, начальник пригласил жестом его сесть напротив. Затем он встал, подошел к окну, полюбовался шпилями Сити и начал говорить. Его тон был суров и холоден как лед. - Вчера, мистер Лэинг, вы пришли к моему коллеге, уехав из Саудовской Аравии Бог знает каким путем, и предъявили серьезные обвинения относительно честности мистера Пайла. Лэинг забеспокоился. Мистер Лэинг? А где было "Энди"? Они всегда обращались друг к другу по имени, чтобы создать семейную атмосферу, как на этом настаивал Нью-Йорк. - И я привез массу компьютерных распечаток в подтверждение того, что я обнаружил. - Он произнес это с осторожностью, но в желудке у него появилась противная тяжесть. Произошло что-то не то. При упоминании о документах, привезенных Лэингом, главный менеджер махнул рукой, как бы отметая этот довод. - Вчера я получил длинное письмо от Стива Пайла, а сегодня у меня с ним был долгий разговор по телефону. Мне и бухгалтеру внутренней проверки совершенно ясно, что вы, мистер Лэинг, - жулик и расхититель денег. Лэинг не мог поверить своим ушам. Ища поддержки, он посмотрел на бухгалтера. Тот глядел на потолок. - Я знаю эту историю, - сказал главный менеджер, - всю до конца и подлинную. На всякий случай, если Лэинг не знал ее, он рассказал молодому человеку то, что сейчас, по его убеждению, является истиной. Лэинг присваивал деньги со счета клиента - Министерства общественных работ. Суммы по саудовским меркам небольшие, но вполне приличные - один процент с каждой суммы, уплачиваемой подрядчику министерством. К сожалению, мистер Амин не заметил неточности в цифрах, но мистер Аль-Гарун увидел ошибку и сообщил об этом мистеру Пайлу. Генеральный менеджер в Эр-Рияде с излишней лояльностью пытался прикрыть Лэинга, настаивая лишь на том, чтобы каждый риал был возвращен на счет министерства, как иногда это сейчас делается. В ответ на эту экстраординарную лояльность со стороны коллеги и не желая терять свои деньги, Лэинг провел ночь в банке в Джидде, фальсифицируя документы, чтобы доказать, что гораздо большая сумма была присвоена в сотрудничестве с самим Стивом Пайлом. - Но пленка, которую я привез, - сказал Лэинг. - Конечно, это подделка. У нас здесь есть подлинные документы. Этим утром я распорядился войти в компьютер в Эр-Рияде и провести проверку, так что подлинные документы лежат у меня на столе. Они ясно показывают, что произошло. Один процент, украденный вами, возвращен, все остальные деньги целы. Репутация банка в Саудовской Аравии спасена, слава Богу, или скорее благодаря Стиву Пайлу. - Но это не правда! - воскликнул Лэинг слишком громко, - Схема, по которой действовали Пайл и его неизвестный сообщник, предполагает десять процентов со счетов министерства. Генеральный менеджер посмотрел ледяным взглядом на Лэинга, а затем на документы, пришедшие из Рияда. - Аль, - спросил он, - вы видите какой-нибудь документ о том, что было украдено десять процентов? Бухгалтер отрицательно покачал головой. - Это было бы нелепо в любом случае, - сказал он, - При таких огромных суммах, находящихся в обороте, один процент еще можно спрятать в министерстве. Но не десять процентов. Ежегодная аудиторская проверка, которая должна быть в апреле, наверняка раскрыла бы обман. И где бы вы были тогда? Вы всю жизнь просидели бы в грязной саудовской тюрьме. Мы полагаем, что саудовское правительство будет у власти до следующего апреля, не так ли? Генеральный менеджер сухо улыбнулся, это было слишком явно. - Нет. Я боюсь, - закончил он, - что дело ясное и оно закрыто. Стив Пайл оказал услугу не только нам, но и вам, мистер Лэинг. Он спас вас от длительного тюремного заключения, которого, я полагаю, вы действительно заслуживаете. Но в любом случае мы не можем засадить вас в тюрьму, и нас не прельщает скандал. Мы поставляем по контракту чиновников во многие страны третьего мира, так что скандал нам не нужен. Но вы, мистер Лэинг, уже не являетесь одним из этих банковских чиновников. Перед вами приказ о вашем увольнении. Конечно, никакого выходного пособия и о рекомендации речи быть не может. А теперь, пожалуйста, идите. Лэинг знал, что это приговор: нигде во всем мире он не найдет работу в банковской системе. Через минуту он был на мостовой Ломбард-стрит. x x x В Вашингтоне Мортон Стэннард слушал гневные речи Зэка, записанные на пленку. Магнитофон стоял на столе в Кабинете чрезвычайных ситуаций. Сообщение из Лондона о том, что обмен обязательно состоится, независимо от того, было ли оно подлинным или нет, вновь подстегнуло вакханалию прессы в Вашингтоне. С самого рассвета на Белый дом обрушилась лавина звонков с требованием информации, и снова для пресс-секретаря наступило сумасшедшее время. Когда пленка, наконец, закончилась, восемь членов кабинета были в шоке и молчали. - Алмазы, - проворчал Оделл. - Вы все обещаете и обещаете, так где же они, черт побери? - Они готовы, - быстро ответил Стэннард. - Я извиняюсь за мой прежний оптимизм, ведь я ничего не понимаю в таких делах, я думал, что на организацию этого уйдет меньше времени. Но сейчас они готовы - чуть меньше двадцати пяти тысяч смешанных камней, все подлинные, и стоят они чуть больше двух миллионов долларов. - Так где они? - спросил Юберт Рид. - В сейфе главы отдела Пентагона в Нью-Йорке, который возглавляет систему закупок на Восточном побережье. Вы сами понимаете, что это очень надежный сейф. - Как насчет отправки камней в Лондон? - спросил Брэд Джонсон. - Я предлагаю использовать одну из наших военно-воздушных баз в Англии. Нам не нужно проблем с прессой в аэропорту Хитроу, или иных проблем. - Через час я встречаюсь с одним из старших экспертов ВВС, - сообщил Стэннард, - и он посоветует, как лучше доставить пакет туда. - Нам нужна будет машина Компании, чтобы встретить его по приезде и привезти на квартиру Куинна, - сказал Оделл. - Ли, вы обеспечите доставку, в конце концов это ваша квартира. - Без проблем, - ответил Ли Александер. - Я распоряжусь, чтобы, как только самолет сядет на базе, сам Лу Коллинз встретил его. - Завтра с восходом солнца, - напомнил вице-президент. - В Лондоне, в Кенсингтоне, с восходом солнца. А детали обмена уже известны? - Нет, ответил директор ФБР. - Куинн наверняка проработает детали в сотрудничестве с нашими людьми. Военно-воздушные силы США предложили использовать для перелета через Атлантический океан одноместный реактивный истребитель "Ф-15 Игл". - У него достаточный радиус действия, если мы установим дополнительные баки с горючим, - сказал Мортону Стэннарду в Пентагоне генерал ВВС. - Пакет должен быть доставлен на авиационную базу Национальной гвардии в Трентоне, Нью-Джерси, не позже, чем в два часа дня. Пилот, выбранный для этой миссии, был опытный полковник, за плечами которого было свыше семи тысяч летных часов на F-15. Все утро на базе Трентон самолет готовили к полету так тщательно, как редко бывало за все время его существования. На него установили дополнительные баки с горючим и баки для заправки в воздухе. Хотя эти баки и называются FAST, что значит быстрый, на самом деле скорость они не прибавляют, а просто увеличивают дальность полета. В обычных условиях Игл несет 23000 фунтов горючего, что обеспечивает дальность полета 2878 миль, а дополнительные 5000 фунтов в каждый бак увеличивают дальность до 3450 миль. В штурманском кабинете полковник Бауерс изучал маршрут полета и одновременно ел свой ленч, состоящий из бутербродов. От Трентона до американской военно-воздушной базы в Аппер Хейфорде около города Оксфорда - 3063 мили. Метеорологи сообщили ему скорость ветра на выбранной им высоте 50000 футов, и он подсчитал, что ему понадобится 5,4 часа лета при скорости 0.95 Маха и у него еще останется 4300 фунтов горючего. В 14.00 большой заправщик КС-135 взлетел с базы ВВС Эндрюс около Вашингтона и направился к месту свидания с истребителем на высоте 45000 футов над восточным побережьем. В Трентоне произошла последняя задержка. Полковник Бауерс был уже в летном скафандре и был готов вылететь в три часа, когда длинный черный лимузин из нью-йоркского бюро Пентагона проехал через главные ворота. Гражданский чиновник в сопровождении генерала ВВС передал ему простой атташе-кейс и бумажку с кодом замка. Едва он успел сделать это, как еще один лимузин приехал на базу. На взлетной полосе состоялось оживленное совещание двух групп чиновников. В конце концов у полковника забрали кейс и бумажку с кодом замка и положили на заднее сиденье одной из машин. Атташе-кейс открыли, и его содержимое - плоский мешочек из черного бархата размером десять на двенадцать и толщиной три дюйма - было положено в другой кейс. Именно этот кейс был вручен полковнику, ожидавшему с нетерпением вылета. Истребители-перехватчики не предназначены для перевозки грузов, но в данном случае было подготовлено место под сиденьем пилота, и чемоданчик был всунут туда. Полковник взлетел в 15 часов 31 минуту. Он быстро набрал высоту 45000 футов, вызвал заправщика, заполнил баки и начал полет в Англию с полной заправкой. После заправки он набрал высоту 50000 футов, повернул по курсу на Аппер Хейфорд и развил скорость до 0.95 Маха, чуть ниже звукового барьера. Попутный западный ветер он поймал над Нэнтакетом. x x x Через три часа после того, как Ф-15 взлетел с аэродрома Трентона, огромный авиалайнер вылетел по расписанию из аэропорта Кеннеди и направился в лондонский аэропорт Хитроу. В бизнес-классе находился высокий, чисто выбритый молодой человек, приехавший из Хьюстона и успевший на этот рейс. Он работал в одной из тамошних крупных нефтяных корпораций - "Пан-Глобал" - и был горд тем, что сам хозяин фирмы доверил ему такую деликатную миссию. Он не имел ни малейшего представления о содержании конверта, лежавшего у него в нагрудном кармане пиджака, который он отказался сдать стюардессе на вешалку. Он и не хотел знать об этом. Он знал только, что документы эти настолько важны для корпорации, что их нельзя отправить почтой, факсом или даже в мешке коммерческого курьера. Его инструкции были предельно ясны, он повторил их много раз. В определенный день, то есть завтра, он должен пойти по определенному адресу в определенный час. Он не должен звонить в дверь, а просто опустить письмо в прорезь для почты, а затем вернуться в аэропорт Хитроу и улететь в Хьюстон. Утомительно, но просто. Перед ужином разносили коктейли, но он не пил спиртного и поэтому смотрел в окно. Небо над просторами Северной Атлантики давно уже стало чернильно-черного цвета, но над слоем облаков ярко горели звезды. Молодой человек, смотревший в иллюминатор, не мог знать, что далеко впереди лайнера другой реактивный самолет летел через темноту по направлению к Англии. Ни он, ни полковник Бауерс никогда не узнают о существовании друг друга, не узнают они и о том, что оба спешили в британскую столицу по разным делам, и ни один из них не узнает точно, что же он вез. Полковник прибыл первым. Он приземлился на аэродроме Аппер Хейфорд точно по расписанию - в 13.55 по местному времени, нарушив сон жителей деревни, когда он делал последний круг, заходя на посадочные огни. С вышки диспетчерской службы ему сказали, куда подруливать, и он остановился в освещенном кругу в ангаре, двери которого закрылись, как только он заглушил мотор. Когда он открыл фонарь кабины, к нему подошел командир базы в сопровождении штатского. Говорить начал штатский. - Полковник Бауерс? - Это я, сэр. - У вас для меня посылка? - У меня атташе-кейс, он находится под моим креслом. Бауерс потянулся, вылез из самолета и спустился по железной лестнице на пол ангара. Ничего себе знакомство с Англией, подумал он. Человек в штатском поднялся по лестнице и достал кейс. Затем он протянул руку за запиской с кодом замка. Через десять минут Лу Коллинз в лимузине ЦРУ мчался в Лондон. Он приехал в кенсингтонскую квартиру в десять минут пятого. Там еще горел свет, никто из обитателей не спал. Куинн сидел в гостиной и пил кофе. Коллинз положил кейс на низкий столик, взглянул на бумажку с кодом и набрал нужный номер. Он вынул из кейса плоский, почти квадратный пакет, завернутый в бархат, и вручил его Куинну. - Ну вот, он в ваших руках, и еще не рассвело, - сказал он. Куинн взвесил пакет в руках. Чуть больше килограмма, около трех фунтов. - Хотите открыть его? - спросил Коллинз. - Нет смысла, - ответил Куинн. - Если они стеклянные, или фальшивые, или какая-то часть из них такая, или даже один из них, то, кто-то отнимет у Саймона Кормэка жизнь. - Они этого не сделают, - сказал Коллинз, - это настоящие алмазы. Вы думаете, он позвонит? - Молю Бога об этом, - ответил Куинн. - А как насчет обмена? - Должны договориться сегодня. - Как вы намерены провести его? - Так, как найду нужным. Он пошел в свою комнату принять ванну и одеться. Для многих людей последний день октября будет исключительно тяжелым. x x x Молодой человек из Хьюстона приземлился в 18.45 по лондонскому времени, и с маленьким чемоданчиком с туалетными принадлежностями быстро прошел через таможню и вышел в здание номер три. Он посмотрел на часы. Ждать ему оставалось три часа. У него было время сходить в туалет, умыться, освежиться, позавтракать и добраться на такси до центра лондонского Уэст Энда. В 9.55 он подошел к двери высокого жилого дома, расположенного на расстоянии квартала от Грейт-Камберленд Плейс в районе Марбл-Арч. Он прибыл на пять минут раньше. Но ему сказали, чтобы он был пунктуален. На другой стороне улицы стояла машина, и сидевший в ней человек наблюдал за ним. Но молодой человек об этом не знал. В течение пяти минут он прогуливался около дома, а затем ровно в десять часов опустил письмо в прорезь для почты. В холле не было швейцара, который его бы поднял. Оно так и лежало на коврике в холле. Убедившись, что он сделал все по инструкции, молодой американец вернулся на Бейсуотер-роуд и вскоре поймал такси, которое повезло его в аэропорт Хитроу. Не успел он завернуть за угол, как человек в припаркованной машине вылез из нее, перешел дорогу и, открыв ключем дверь, вошел в дом. Он в нем жил вот уже несколько недель. Он сидел в машине просто для того, чтобы убедиться, что посланец соответствовал данному ему описанию, и за ним не было слежки. Человек поднял с пола конверт, поднялся на лифте до восьмого этажа, вошел в свою квартиру и вскрыл конверт. Он был удовлетворен прочитанным. При дыхании он издавал свистящие звуки, когда воздух проходил через его изуродованные носовые проходы. Сейчас у Ирвинга Мосса были, как он полагал, окончательные инструкции. x x x В кенсингтонской квартире утро проходило в молчании. Все чувствовали огромное напряжение. На телефонной станции, на Корк-стрит и Гроувенор-сквер слушающие сидели у своих машин, ожидая, что Куинн скажет что-нибудь, или Сэм, или МакКри откроют рот. Динамики молчали. Куинн ясно сказал, что если Зэк не позвонит, то все кончено. Можно будет начинать тщательный поиск какого-нибудь заброшенного дома и трупа в нем. А Зэк не звонил. В половине одиннадцатого Ирвинг Мосс вышел из своей квартиры на Марбл-Арч, сел в машину, взятую напрокат и стоявшую на стоянке, и поехал к Паддингтон-стэйшен. Его борода, выросшая за период планирования в Хьюстоне, изменила форму его лица. Его канадский паспорт был великолепно подделан и позволил ему без труда попасть в Ирландскую Республику, а оттуда на пароме в Англию. Его водительские права, тоже канадские, не создали никаких затруднений при аренде малолитражки на длительный срок. Он жил тихо и незаметно в своей квартире за Марбл Арч, - один из более миллиона иностранцев в британской столице. Он был достаточно искусным агентом и мог попасть почти в любой город и исчезнуть из вида. В любом случае Лондон он знал хорошо. Он знал, как в Лондоне делаются дела, где найти то, что ему хочется или что ему нужно, имел связи с преступным миром и был достаточно умен, чтобы не делать таких ошибок, которые могли бы привлечь внимание властей к гостю столицы. В письме из Хьюстона были такие подробности, которые нельзя было передать с помощью кода, основанного на прейскуранте цен на продукты. Там были также дальнейшие инструкции, но самым интересным был отчет о ситуации, вышедший из Западного крыла Белого дома, а именно, сообщение об ухудшении состояния президента Джона Кор-мэка за последние три недели. И, наконец, там была квитанция камеры хранения вокзала Паддингтон, документ, который мог пересечь Атлантический океан только с нарочным. Как этот документ попал из Лондона в Хьюстон он не знал и знать не хотел. Ему и не нужно было этого, так как сия квитанция вернулась в Лондон и была у него в руках. В 11 часов утра он ее использовал. Работник британских железных дорог просто не заметил его. Ведь в течение дня к нему поступали на хранение сотни пакетов, баулов и чемоданов, и сотни вещей выдавались пассажирам. Только если предмет не востребовался в течение трех месяцев, его снимали с полки и вскрывали, и если не могли найти хозяина, то уничтожали. Квитанция, которую предъявил человек среднего роста в сером габардиновом плаще, была обыкновенной квитанцией. Кладовщик посмотрел по полкам, нашел нужный предмет, небольшой фибровый чемоданчик, и отдал его предъявителю. За хранение было заплачено заранее. К вечеру он совсем забыл об этой операции. Мосс привез чемоданчик в свою квартиру, вскрыл дешевый замок и исследовал содержимое. Там было все, о чем ему сообщали. Он проверил свои часы. До выхода оставалось три часа. На окраине небольшого городка, расположенного менее чем в сорока милях от центра Лондона, на тихой улице стоял дом. Через день, в определенное время он проезжал мимо него, и положение окна со стороны водителя - полностью закрытое, полуоткрытое или открытое совсем - передавало наблюдателю необходимую информацию. В этот день, впервые за все время, окно будет полностью опущено. Он вставил в видеомагнитофон кассету, ультракрутое шоу, он знал, где берутся такие кассеты, и сел насладиться зрелищем. x x x Когда Энди Лэинг вышел из банка, он был почти в шоковом состоянии. Немногим людям пришлось пережить такое, когда их карьера, ради которой они усердно трудились годами, была разбита вдребезги и валялась у их ног. Первая реакция - непонимание того, что произошло, вторая - нерешительность. Лэинг бесцельно бродил по узким улочкам, заходя во дворы, скрывающиеся среди ревущего потока транспорта в лондонском сити, наиболее старинной квадратной мили города и центра коммерции и банков страны и всего мира. Он проходил мимо стен монастырей, слышавших пение серых, белых и черных монахов, мимо зданий гильдий, где собирались торговцы, чтобы обсудить положение дел в мире, когда Генрих VIII казнил своих жен около Тауэра, мимо маленьких церквей, спроектированных Реном после Великого пожара 1666 года. Люди, спешившие мимо него, множество привлекательных молодых женщин,все они думали о товарных ценах, краткосрочных и долгосрочных закупках, движении денежного рынка - что это, тенденция или просто колебание. Вместо гусиных перьев они пользовались компьютерами, но результат их трудов был тот же, что и сотни лет назад: торговля, покупка и продажа вещей, сделанных другими людьми. Это был мир, потрясший воображение Энди Лэин-га еще десять лет тому назад, когда он заканчивал школу, и это был мир, в который он никогда больше не войдет. Он перекусил в небольшой бутербродной на улице Крат-чет Фраерз, где когда-то монахи ковыляли на одной ноге, а вторая была привязана к спине, чтобы причинять боль во имя Бога. И тогда он решил, что ему делать. Он допил кофе, сел в метро и вернулся в свою квартиру на Боуфорт-стрит в Челси, где он предусмотрительно хранил фотокопии документов, привезенных из Джидды. Когда человеку нечего терять, он может стать очень опасным. Лэинг решил записать всю эту историю от начала до конца, приложить копии его распечаток, он знал, что они истинные, и послать копии каждому члену совета директоров банка в Нью-Йорк. Состав совета был известен, а их адреса можно найти в американском справочнике "Who's Who". Он не видел причины, по которой он должен страдать молча. Пусть теперь Стив Пайл поволнуется немного, подумал он. Итак, он послал генеральному менеджеру в Эр-Рияде личное письмо, сообщая о том, что он намерен делать. x x x Зэк наконец позвонил в 13.20, в самый час пик обеденного перерыва, когда Куинн допивал кофе, а Ирвинг Мосс наслаждался новым фильмом о растлении малолетних, недавно полученном из Амстердама. Зэк звонил из одной из четырех будок, стоявших около задней стены почтового отделения в Данстебле, как всегда, к северу от Лондона. Куинн был одет и готов с самого восхода солнца, а в тот день солнце действительно появилось на голубом небе, и в воздухе чувствовался лишь намек на прохладу. Ни МакКри, ни Сэм не подумали спросить, не холодно ли Куинну, надевшему джинсы, кашмирский свитер поверх рубашки и кожаную куртку на молнии. - Куинн, это последний звонок. - Зэк, старина, я смотрю сейчас на фруктовую вазу, большую вазу, и знаете что? Она до самого края полна алмазов, сверкающих, как будто они живые. Давайте завершим дело, Зэк, и сделаем это сейчас. Картина, нарисованная им, остановила ход мыслей Зэка. - Хорошо, - сказал голос в трубке. - Вот инструкции. - Нет, Зэк, мы сделаем это, как я считаю нужным, или все полетит к чертям собачьим... На кенсингтонской телефонной станции, на Корк-стрит и Гроувенор-сквер слушавшие замерли в молчании. Или Куинн знал, что делает, или же провоцировал похитителя повесить трубку. Голос Куинна звучал не прерываясь. - Может, я и подонок, Зэк, но я - единственный подонок, которому вы можете доверять в этом проклятом деле, и вам придется доверять мне. Есть у вас карандаш? - Да, слушай, Куинн... - Слушайте вы, друг мой. Я хочу, чтобы вы перебрались в другую будку и позвонили мне через сорок секунд по этому номеру:отри, семь, ноль, один, два, ноль, четыре. Теперь ДАВАЙТЕ! Последнее слово он выкрикнул. Позже Сэм Сомервиль и Данкен МакКри скажут при разборке, что они были так же поражены, как и слушавшие на линии. Куинн бросил трубку, схватил кейс - алмазы были в нем, а не во фруктовой вазе - и выбежал из гостиной. Обернувшись, он крикнул: "Сидите здесь!" Неожиданность, крик и властный тон его команды удержали их в креслах целых пять секунд, оказавшихся жизненно важными. Когда они подбежали к входной двери, они услышали, как повернулся ключ снаружи. Его явно вставили туда перед рассветом. Куинн не воспользовался лифтом, он бежал по лестнице, когда первые крики МакКри донеслись из-за двери. Среди слушавших начиналось смятение, вскоре переросшее в хаос. - Черт, что он делает? - прошептал полицейский другому на кенсингтонской телефонной станции. Тот пожал плечами. Куинн пробежал три пролета до вестибюля. Впоследствии расследование покажет, что американец на посту прослушивания в подвале дома не шевельнулся, потому что это было не его дело. Его задача была записать голоса, раздававшиеся в квартире над ним, закодировать их и передать по радио на Гроувенор-сквер для последующей расшифровки и прослушивания в подвале посольства. Так что он оставался на месте. Куинн пересек вестибюль через пятнадцать секунд после того, как бросил трубку. Британский швейцар, сидевший в своей будке, взглянул на него, кивнул и вновь углубился в газету "Дэйли мэйл". Куинн толкнул дверь, выходившую на улицу и открывающуюся наружу, закрыл ее за собой, достал из кармана деревянный клин, который он по секрету от других вырезал в туалете, вставил его под дверь и загнал каблуком поглубже. Затем он побежал через дорогу, увертываясь от машин. - Что они имеют в виду "он исчез"? - закричал Кевин Браун в центре прослушивания на Гроувенор-сквер. Он сидел там все утро, ожидая, как и все остальные британцы и американцы, звонка Зэка, который мог стать последним. Первые звуки из кенсингтонской квартиры вызвали лишь недоумение: они слышали как Куинн прервал телефонный разговор, как он крикнул кому-то: "Сидите здесь!", затем ряд всяких стуков, крики Сэм Сомервиль и МакКри, а потом регулярные удары, как будто кто-то пытался выломать дверь. Сэм Сомервиль вернулась в комнату и стала кричать в сторону "жучков": "Он ушел! Куинн ушел!". Вопрос Брауна был услышан в центре прослушивания, но Сомервиль его слышать не могла. Браун лихорадочно набирал номер телефона своего специального агента в Кенсингтоне. - Агент Сомервиль, - загремел его голос, когда она сняла трубку,давайте за ним! В этот момент пятый удар МакКри выбил замок входной двери квартиры. Он помчался вниз по лестнице, Сэм бежала за ним. Оба были в домашних тапочках. Фруктовая лавочка напротив его дома называлась "Брэдшоу" в честь человека, открывшего ее, но сейчас ее хозяином был индиец, мистер Патель. Телефон лавки Ку-инн отыскал в лондонском телефонном справочнике лежавшем в гостиной. Он часто наблюдал, как мистер Патель раскладывал фрукты на витрине или обслуживал покупателя в лавке. Куинн добежал до другой стороны улицы через тридцать три секунды после разговора с Зэком. Он проскользнул между двумя пешеходами и ворвался в лавку как ураган. Телефон был на столе рядом с кассовым аппаратом, за которым стоял мистер Патель. - Ребята воруют ваши апельсины, - сказал он без всяких церемоний. В этот момент зазвонил телефон. Раздираясь между телефоном и апельсинами, мистер Патель среагировал как добрый гуджаратец и выбежал на улицу. Куинн поднял трубку. На кенсингтонской телефонной станции отреагировали быстро, и как покажет расследование, они сделали все, что могли. Но они потеряли несколько секунд из сорока просто от удивления, а затем у них возникла техническая проблема. Они были замкнуты на "горячую" линию. Когда по этой линии поступал звонок, их электронный коммутатор определял источник звонка. А затем компьютер сообщал, что это такая-то и такая-то телефонная будка, расположенная там-то и там-то. На это уходило от шести до восьми секунд. Они уже определили номер, с которого Зэк звонил первый раз, но когда он сменил будку, они потеряли его, хотя будки стояли рядом в Данстебле. Хуже того, сейчас он говорил по другому лондонскому номеру, на который у них не было выхода. Единственное, что помогло им, это то, что номер, который Куинн продиктовал Зэку, также относился к кенсингтонской телефонной станции. И все же прослеживающие должны были начать все сначала, их устройство для определения номера лихорадочно искало его среди двадцати тысяч других номеров. Они врубились в номер мистера Пателя через пятьдесят восемь секунд после того, как Куинн продиктовал номер Зэку, а затем нашли и второй номер в Данстебле. - Запишите номер, Зэк, - сказал Куинн без предисловий. - Что происходит, черт возьми? - прорычал Зэк. - Девять-три-пять, три-два-один-пять, - сказал Куинн твердо.Записали? Наступила пауза, пока Куинн записывал. - Сейчас мы проведем это сами, Зэк. Я ушел от всех сопровождающих. Только вы и я. Алмазы против мальчика. Никаких фокусов, даю слово. Позвоните мне по этому номеру через шестьдесят минут, если я не подойду, то через девяносто минут. Эта линия не прослушивается. Он положил трубку. На станции слышали слова ..."минут и девяносто минут, если я не подойду в первый раз. Эта линия не прослушивается". - Этот гад дал ему другой номер, - сказал инженер в Кенсингтоне двум офицерам полиции метрополии. Один из них уже звонил в Скотланд-Ярд. Куинн вышел из лавки и увидел, как Данкен МакКри на другой стороне улицы пытается открыть заклиненную дверь. За ним была Сэм, она размахивала руками и отчаянно жестикулировала. К ним присоединился швейцар, чесавший голову в удивлении. По другой стороне улицы ехали два автомобиля, а со стороны Куинна приближался мотоциклист. Куинн шагнул на дорогу прямо перед ним и поднял руки. Атташе-кейс болтался в его левой руке. Мотоциклист затормозил, проехал юзом и остановился. - Какого черта... Куинн обезоруживающе улыбнулся, обходя руль. Короткий сильный удар по почкам закончил дело. Когда молодой человек согнулся от удара пополам, Куинн снял его с мотоцикла, перекинул правую ногу через сиденье, врубил скорость и дал газ. Он помчался по дороге, когда рука МакКри чуть не схватила его за пиджак. Он не дотянулся всего шесть дюймов. Расстроенный МакКри стоял посреди улицы. Сэм подошла к нему. Они посмотрели друг на друга побежали в дом. Быстрее всего связаться с Гроувенор-сквер можно было только вернувшись на третий этаж. - Ну вот, началось, - сказал Браун через пять минут, выслушав МакКри и Сомервиль по линии из Кенсингтона. - Мы отыщем этого ублюдка. Это наша задача. Позвонил другой телефон. Это был Найджел Крэмер из Скотланд-Ярда. - Ваш посредник смылся, - сказал он прямо. - Вы мне можете сказать, как он это сделал? Я звоню в квартиру, обычный номер занят. Браун рассказал ему все за тридцать секунд. Крэмер крякнул. Он до сих пор не мог простить ему налет на Грин Мидоу Фарм, и никогда не простит, но сейчас события пересилили его желание удалить Брауна и его команду ФБР с поля. - Ваши люди запомнили номер мотоцикла? Я могу объявить розыск по всему городу. - Более того, в атташе-кейсе спрятан "маяк". - Спрятано что? - Встроенный, не поддающийся обнаружению, произведение искусства. Мы вставили его в Штатах и заменили его на кейс, выданный Пентагоном перед самым вылетом вчера вечером. - Понятно, - сказал Крэмер задумчиво. - А где приемное устройство? - Здесь у нас. Его привезли утренним коммерческим рейсом на рассвете. Один из моих агентов получил его в аэропорту Хитроу. Радиус действия - две мили, так что мы должны трогаться, имею в виду немедленно. - На этот раз, мистер Браун, будьте любезны, держите связь с машинами столичной полиции. В этом городе вы не имеете права арестовывать людей, я имею право на это. У вас в машине есть радио? - Конечно. - Оставайтесь, пожалуйста, на открытой линии. Мы немедленно свяжемся с вами и присоединимся к вам, если вы сообщите, где вы находитесь. - Нет проблем. Даю вам мое слово. Через шестьдесят секунд лимузин посольства выехал из Гроувенор-сквер. За рулем был Чак Моксон. Его коллега занимался приемным устройством. Это был небольшой ящик, похожий на маленький телевизор с той только разницей, что на экране вместо изображения была единственная светящаяся точка. Когда антенна, прикрепленная к металлическому краю кузова над дверью, улавливала сигнал передатчика, спрятанного в кейсе Куинна, из светящейся точки протягивалась прямая линия к периметру экрана. Водителю машины нужно было вести ее так, чтобы она шла по этой линии, ведущей к цели. Передатчик в атташе-кейсе включался дистанционным управлением, находящимся в лимузине. Они быстро поехали по Парк-Лейн, через Найтсбридж в Кенсингтон. - Включайте, - приказал Браун. Оператор нажал кнопку. Экран не реагировал. - Включайте каждые тридцать секунд, пока мы его не засечем, - сказал Браун. - Чак, начинайте курсировать вокруг Кенсингтона. Моксон свернул на Кромвель-роуд, затем на юг по Глостер-роуд по направлению к Олд-Бромптон-роуд. Наконец антенна установила контакт. - Он сзади нас. Двигается на север, - сказал коллега Моксона.Расстояние - миля с четвертью. Через тридцать секунд Моксон мчался обратно, через Кромвель-роуд направляясь на север по Эгзибишен-роуд к Гайд парку. - Прямо по курсу. Едет на север, - сообщил оператор. - Передайте ребятам в синем, что мы его засекли, - приказал Браун. Моксон сообщил об этом по радио в посольство, и на середине Эджвер-роуд машина полиции пристроилась к ним в хвост. На заднем сиденье вместе с Брауном были Коллинз и Сеймур. - Надо было знать заранее, - сокрушался Коллинз. - Нужно было заметить расхождение во времени. - Какое расхождение? - Вы помните суматоху на въезде к Уинфилд-Хаус три недели тому назад? Куинн выехал на пятнадцать минут раньше меня, а приехал в Кенсингтон на три минуты раньше. Никто не может ездить в часы пик быстрее лондонского таксиста. Он где-то останавливался и делал приготовления. - Он не мог планировать все это три недели тому назад, - возразил Сеймур. - Он не знал, как сложатся дела. - А ему и не нужно было знать. - Вы же читали его досье, он воевал достаточно долго, чтобы знать о запасных позициях в случае неудачи. - Он свернул прямо на Сент-Джонс-Вуд, - сказал оператор. Полицейская машина поровнялась с ними. Окно водителя было опущено. - Он едет прямо на север, - сказал Моксон, указав на Финчли-роуд. К двум машинам присоединилась еще одна полицейская машина, и все поехали на север через Суисс-Коттедж, Хендон и Милл-Хилл. Расстояние уменьшилось до трехсот ярдов и они смотрели вперед, пытаясь увидеть высокого человека без шлема на маленьком мотоцикле. Они проехали через Милл-Хилл-серкес всего в сотне ярдов от источника сигнала вверх по склону Файв Уэйз Корнер. Тогда они поняли, что Куинн, вероятно, сменил средство передвижения. Они обогнали двух мотоциклистов, не издававших никаких сигналов, два мощных мотоцикла обогнали их, но искомый источник сигнала продолжал неуклонно двигаться впереди них. Затем, когда источник сигнала повернул вокруг Файв-Уэйз-Корнер и выехал на шоссе А 1 на Хертфордшир, они увидели, что он находится в "фольксвагене-гольф" с открытым верхом, у водителя которого на голове была большая меховая шапка. Первое, что Сиприан Фотергилл вспоминает о событиях этого дня, это то, что когда он ехал в свой очаровательный маленький домик, расположенный за Борхемвудом, его внезапно обогнал огромный черный автомобиль, который резко свернул перед ним, заставив его остановиться на обочине так резко, что завизжали тормоза. За несколько секунд три здоровых мужчины, как потом он будет рассказывать в клубе своим друзьям, раскрывшим рты от удивления, выскочили из машины, окружили его и направили огромные пистолеты. Затем подъехала полицейская машина, потом еще одна. Из них вышли четыре приятных британских полицейских и сказали американцам, - это наверняка были американцы, и очень крупные, - чтобы они убрали свои пистолеты или их разоружат. И в следующий момент, - в это время внимание всего бара было обращено на него - один из американцев сорвал с него шапку и заорал: "О'кэй, говнюк, где он?", в то время как один из британских полицейских полез в его машину и вытащил с заднего сиденья какой-то атташе-кейс, и ему пришлось целый час объяснять им, что этого кейса он никогда раньше не видел. Большой седовласый американец, который, видимо, был начальником своей группы, вырвал кейс из рук полицейского, открыл замки и посмотрел внутрь. Кейс был пуст. Да, он был пуст! И такая ужасная суета из-за пустого кейса! В общем, американцы жутко ругались, таких выражений Сиприан никогда раньше не слышал и, надеется, никогда больше не услышит. А затем вмешался британский сержант. Это был просто душка не от мира сего... В 14.25 сержант Кидд вернулся к своей патрульной машине, чтобы ответить на настойчивый радиосигнал. - "Танго Альфа", - начал он. - "Танго Альфа", говорит помощник заместителя комиссара Крэмер. С кем я говорю? - Сержант Кидд, сэр, Отдел "Ф". - Что у вас там, сержант? Кидд посмотрел на зажатый "фольксваген" и его перепуганного владельца, трех агентов ФБР, рассматривающих пустой атташе-кейс, еще двух янки, стоящих сзади и смотревших с надеждой на небо и трех своих коллег, пытающихся сделать заявление. - Какая-то неразбериха, сэр. - Слушайте внимательно, сержант Кидд. Вы поймали высокого американца, только что укравшего два миллиона долларов? - Никак нет, сэр, - ответил Кидд. - Мы схватили очень голубого парикмахера, который намочил штаны от страха. - Что значит ... исчез? - этот крик, вопль или визг в различной тональности и с разными акцентами звучал в течение часа в кенсингтонской квартире, Скотланд-Ярде, Уайтхолле, Министерстве иностранных дел, на Даунинг-стрит, Гроувенор-сквер и в западном крыле Белого дома. "Но он не может просто исчезнуть!" Но он действительно исчез. Глава 10 Куинн забросил атташе-кейс в открытую машину "гольф" через тридцать секунд после того, как свернул с улицы, на которой стоял их дом. Когда он открыл кейс, врученный ему Коллинзом, то не заметил никакого "маяка", да он и не надеялся заметить. Тот, кто трудился над ним в лаборатории, был достаточно умен, чтобы оставить какие-либо следы вставленного механизма. Куинн рассчитывал на то, что внутри кейса было что-то, что могло привести полицию и войска на любое место свидания с Зэком. Стоя у светофора, он открыл замки, спрятал пакет с алмазами в кожаную куртку и огляделся вокруг. Рядом с ним стоял "гольф". Водитель в меховой шапке ничего не заметил. Проехав полмили, Куинн бросил мотоцикл. Поскольку на нем не было шлема, обязательного по закону, он наверняка привлек бы внимание полиции. Около Бромптонской молельни он взял такси и попросил ехать по направлению к Мэрильбону. Он расплатился на Джорж-стрит и проделал остальной путь пешком. В его карманах было все, что он мог забрать из квартиры, не привлекая внимания, - ею американский паспорт и водительские права, хотя скоро они станут бесполезными, когда объявят на него розыск, пачка британских денег из сумочки Сэм, его перочинный ножик со многими лезвиями и плоскогубцы, взятые из распределительного щита. В аптеке на Марилебон-Хай-стрит он купил пару простых очков в толстой оправе, а в магазине мужской одежды - шляпу из твида и дорогой плащ "барберри". Он сделал еще несколько покупок в кондитерской, хозяйственном магазине и в магазине дорожных принадлежностей. Он проверил часы: со времени его разговора в лавке мистера Пателя прошло пятьдесят пять минут. Он свернул на Блэндфорд-стрит и нашел нужный ему телефон-автомат на углу Чилтерн-стрит. Там стояло две будки с телефонами. Он выбрал второй телефон, номер которого он выучил три недели назад и час назад продиктовал Зэку. Телефон зазвонил вовремя. Зэк был осторожен, не понимал, что произошло, и рассержен. - Хорошо, ублюдок, что ты намерен совершить? Несколькими короткими фразами Куинн объяснил, что он сделал. Зэк слушал молча. - Ты правду говоришь? - спросил он. - Если ты врешь, то мальчик окажется в мешке для покойников. - Слушайте, Зэк, мне действительно насрать, поймают они вас или нет. У меня одна забота, и только одна - передать мальчика его родителям живым и здоровым. И у меня в пакете лежат алмазы стоимостью два миллиона долларов. Я думаю, это вас заинтересует. Сейчас я отделался от ищеек, потому что они не оставят мысли вмешаться, считая себя самыми умными. Так вот, хотите вы совершить обмен или нет? - Мое время истекло, - сказал Зэк, - я пошел. - Я говорю из автомата на Марилебон, - сказал Куинн. - Но вы правы, не доверяя ему. Позвоните мне по этому же номеру вечером и сообщите подробности обмена. Я приду один, без оружия и с алмазами, куда вы скажете. Поскольку я в бегах, лучше позвонить, когда стемнеет, скажем, в восемь часов. - Хорошо, - проворчал Зэк. - Будь на месте. В тот самый момент сержант Кидд брал в руки микрофон радиостанции в своей машине, чтобы поговорить с Найджелом Крэмером. Через несколько минут все полицейские участки столицы получили описание человека и инструкции, каждому патрульному офицеру смотреть в оба, заметить, но не приближаться, сообщить по рации в участок и следить за высоким подозреваемым, и ни в коем случае не вмешиваться. Ни имени подозреваемого, ни причин розыска не сообщалось. Выйдя из телефонной будки, Куинн вернулся на Блэнд-форд-стрит и пошел к гостинице Блэквудз-отель. Это был один из старых отелей с установившейся репутацией, спрятавшихся в маленьких улочках Лондона, которые каким-то образом избежали скупки большими компаниями и последующей модернизации. В отеле, увитом плющом, было двадцать номеров, кирпичный камин, горевший в холле с коврами, покрывающими неровный пол. Куинн подошел к приятной девушке, сидевшей за стойкой. - Здравствуйте, - сказал он, широко улыбаясь. Она взглянула на него и улыбнулась в ответ. Высокий, сутулый, шляпа из твида, плащ "барберри" и сумка из телячьей кожи - типичный американский турист. - Добрый день, сэр. Чем могу помочь? - Да, надеюсь, вы сможете помочь мне. Да, конечно. Видите ли, я только что прилетел из Штатов компанией "Бритиш Эйруэйз", это моя любимая авиакомпания, и знаете, что они сделали? Они потеряли мой багаж. Да, они отправили его по ошибке во Франкфурт. Лицо девушки стало озабоченным. - Понимаете, они привезут его мне максимум через двадцать четыре часа. Беда в том, что все детали моего путешествия находятся в маленьком чемодане, а я, поверьте мне, ни за что на свете не могу вспомнить, в какой гостинице мне зарезервирован номер. Целый час мы разбирались с этой леди из авиакомпании, просматривали список отелей, а вы знаете, сколько их в Лондоне? Но я так и не смог вспомнить и не вспомню, пока не получу мой маленький чемодан. Кончилось тем, что я взял такси в город и водитель сказал, что здесь у вас хорошее тихое место... Скажите, не найдется ли у вас номера, где я мог бы переночевать? Кстати, меня зовут Гарри Рассел. Девушка была очарована. Высокий мужчина выглядел таким расстроенным по случаю потери багажа и своей неспособностью вспомнить название своего отеля. Она видела массу фильмов и подумала, что он похож на того джентльмена, который всегда спрашивает людей, что ему делать, но он говорит как человек со смешным перышком в шляпе из Далласа. Ей и в голову не пришло не поверить ему или попросить какой-нибудь документ. Как правило, "Блэквудз" не принимал гостей без багажа или предварительного заказа, но потерять свой багаж и к тому же забыть свой отель, а тут еще и британская авиакомпания... Она просмотрела список свободных номеров. Большинство их гостей были постоянными клиентами из провинции, и несколько человек жили все время. - Есть всего один номер, мистер Рассел, он небольшой и находится сзади, но я боюсь... - Это меня вполне устраивает. О, я плачу наличными, я обменял доллары в аэропорту. - Завтра утром, мистер Рассел. - она достала старомодный медный ключ,Наверх, на втором этаже. Куинн поднялся по лестнице с неровными ступеньками, нашел одиннадцатый номер и открыл дверь. Комната была небольшая, чистая и комфортабельная. Лучше чем он ожидал. Он разделся до трусов, поставил будильник, купленный в хозяйственном магазине, на шесть часов вечера и заснул. - На кой черт он это сделал? - спросил сэр Гарри Мэрриот, министр внутренних дел. Он только что узнал все подробности происшедшего от Найджела Крэмера в своем кабинете на верхнем этаже министерства. Он десять минут разговаривал по телефону с Даунинг-стрит, и леди, проживающая там, была не слишком довольна. - Я подозреваю, что он может не доверять кому-то, - деликатно сказал Крэмер. - Надеюсь, это не мы, - сказал министр. - Мы сделали все, что могли, - Да, это не мы, - согласился Крэмер. - Он уже подходил к обмену с этим Зэком. В случаях с похищениями - это самая опасная стадия. Здесь нужно действовать чрезвычайно деликатно. После тех двух утечек секретной информации на радио - французской и британской программ, кажется, он предпочитает действовать один. Конечно, мы не можем этого допустить. Мы должны найти его, господин министр. Крэмер все еще чувствовал обиду после того, как его отстранили от руководства переговорами и ограничили расследованием. - Не могу понять, как он вообще смог скрыться, - сокрушался министр. - Если бы в квартире были два моих человека, ему бы это не удалось,напомнил ему Крэмер. - Да, но это уже дело прошлое. Найдите этого человека, но тихо и осторожно. Лично министр внутренних дел полагал, что если этот Куинн сможет доставить Саймона Кормэка в одиночку, это будет хорошо. Тогда Англия сможет отправить их обоих домой в Америку как можно скорее. Но если американцы собираются все напутать, то пусть это будет их путаница, а не его. В тот же самый час Ирвингу Моссу был телефонный звонок из Хьюстона. Он записал ряд цен на продукты, предлагаемые с огородов Техаса, положил трубку и расшифровал послание. Он даже свистнул от удивления. Чем больше он раздумывал, тем лучше он понимал, что для выполнения его собственных планов достаточно внести совсем небольшие изменения. После неудачи на дороге около Милл-Хилл Кевин Браун нагрянул в кенсинттонскую квартиру в отвратительном расположении духа. С ним приехали Патрик Сеймур и Лу Коллинз. Все три начальника допрашивали своих младших коллег в течение нескольких часов. Сэм Сомервиль и Данкен МакКри долго объясняли, что произошло тем утром, как это произошло и почему они этого не предусмотрели. МакКри, как обычно, был обезоруживающе подавлен. - Если он возобновил телефонный контакт с Зэком, он совершенно не управляем, - сказал Браун. - Если они используют связь от автомата к автомату, британцы никак не смогут подключиться к разговорам. Мы не знаем, что они задумали. - Может быть, они договариваются об обмене Саймона Кормэка на алмазы? - предположил Сеймур, Браун хмыкнул. - Когда это дело закончится, я доберусь до этого хитрожопого типа. - Если он вернется с Саймоном Кормэком, мы будем счастливы нести его багаж к самолету, - сказал Коллинз. Было решено, что Сомервиль и МакКри останутся в квартире на случай, если позвонит Куинн. Все три телефонных линии остаются открытыми для его звонка и будут прослушиваться. Начальники вернулись в посольство. Сеймур - чтобы связаться со Скотланд-Ярдом по поводу положения дел с розыском уже двух человек, а не одного, а остальные - чтобы ждать и слушать. Куинн проснулся в шесть часов, вымылся и побрился новыми принадлежностями, купленными вчера на Хай-стрит, и съел легкий ужин. Затем он прошел пешком двести ярдов до телефонной будки на Чилтерн-стрит, и был там без десяти восемь. В будке была старая леди, но она вышла без пяти восемь. Куинн стоял в будке, повернувшись спиной к улице и делал вид, что ищет что-то в телефонных справочниках, пока в восемь часов две минуты не зазвонил телефон. - Куинн? - Да. - Может быть, ты сказал правду, что отделался от них, а может - нет. Если это трюк, ты за это заплатишь. - Никакого обмана. Скажите мне где и когда я должен появиться. - Завтра в десять утра. Я позвоню по этому номеру в девять и скажу где. У тебя будет как раз достаточно времени, чтобы добраться туда к десяти. Мои люди будут там в засаде с рассвета. Если там появится полиция или части специального назначения, или вообще будет какое-нибудь подозрительное движение около этого места, мы заметим это и скроемся. Саймон Кормэк умрет после телефонного звонка. Ты никогда не увидишь нас, мы же будем видеть тебя или того, кто придет на встречу. Если ты пытаешься меня обмануть, скажи это своим друзьям. Они могут схватить одного из нас или даже двух, но для мальчика это будет слишком поздно. - Я понял, Зэк. Я буду один, и без всяких трюков. - Никаких электронных приборов, "маяков" или микрофонов. Мы проверим тебя. Если на тебе будут приборы, мальчик умрет. - Именно это я и говорю - никаких трюков. - Только я и алмазы. - Будь в этой будке в девять. Раздался щелчок, и линия отключилась. Куинн вышел из будки и вернулся в гостиницу. Какое-то время он смотрел телевизор, а затем вытряхнул содержимое баула и два часа работал над своими покупками. В два часа утра он был удовлетворен результатом своих трудов. Он снова принял душ, чтобы смыть предательский запах, поставил будильник, лег на кровать и уставился в потолок. Он лежал без движения и думал. Он никогда не спал много перед сражением, именно поэтому он отдыхал три часа днем. Он задремал перед рассветом и встал, когда будильник зазвенел в семь часов. Приятная девушка дежурила, когда он подошел к ней в половине восьмого. На нем были очки в толстой оправе, шляпа из твида и плащ "барберри", застегнутый на все пуговицы. Он объяснил ей, что должен поехать в аэропорт Хитроу за своим багажом и хотел бы расчитаться и выписаться. В без четверти девять он подошел к телефонной будке. В это время никаких старых леди там быть не могло. Он стоял в будке пятнадцать минут, пока телефон не зазвонил точно в девять часов. Голос Зэка был хриплым от напряжения. - Джамайка-роуд, Ротерхайт, - сказал он. Куинн не знал этого района, но он слыхал о нем. Там находились старые доки, часть которых перестроили в новые дома и квартиры для тех, кто работает в Сити, но были и места, где были расположены полуразрушенные и заброшенные верфи и склады. - Продолжайте. Зэк объяснил. От Джамайка-роуд по улице, ведущей к Темзе. - Это одноэтажный склад, сделанный из железа и открытый с обоих концов. Над дверями сохранилась надпись "Бэббидж". Расплатись с шофером в начале улицы. Дальше иди один. Войди через южный вход. Дойди до центра склада и жди. Если за тобой пойдет кто-то, мы не появимся. Телефон замолчал. Куинн вышел из будки и бросил свой пустой кожаный баул в мусорный бак. Он осмотрелся, ища такси. Это был утренний час пик, и такси не было. Он поймал машину через десять минут на Марилебон-Хайстрит, которая довезла его до станции подземки Марбл-Арч. В этот час поездка на такси заняла бы массу времени, так как пришлось бы пробираться через кривые улочки старого Сити и пересекать Темзу. Он доехал на метро до станции "Бэнк", пересел на Северную линию, проходящую под Темзой, и приехал на станцию "Лондон-Бридж". Это была станция железной дороги, и около нее стояло множество такси. Он был на Джамайка-роуд через пятьдесят пять минут после разговора с Зэком. Улица, по которой ему было сказано идти, была узкой, грязной и пустой. С одной стороны, были развалившиеся чайные склады, в