рными волосами и с тонкой складкой губ. Прямо в объектив камеры был направлен ничего не выражающий взгляд. - Мерзкий тип, - согласился Ханна. - Давайте покажем фотографии старшему инспектору Джонсу. Они застали шефа полиций островов Баркли в его кабинете на Парламент-сквер. Из распахнутых дверей англиканской церкви доносились звуки рождественских гимнов, а из открытого бара "Куортер Дек" - громкий смех. Толпа репортеров вернулась с пляжа и вновь оккупировала бар-Джонс покачал головой. - Нет, никогда его не видел. На островах его не было. - Не думаю, что Хулио мог ошибиться, - сказал Фаваро. - Четыре дня мы сидели лицом к лицу с этим подонком. Ханна был склонен согласиться с Фаваро. Возможно, он напрасно искал убийцу в резиденции губернатора. Возможно, это действительно было заказное убийство. Но кому оно понадобилось? - Мистер Джонс, не распространите ли вы эти снимки? Пусть полицейские покажут их людям. У нас есть основания предполагать, что на прошлой неделе, в четверг, его видели в баре "Куортер Дек". Возможно, кто-то еще обратил на него внимание. Бармен, другие посетители. Попытайтесь найти того, кто бы видел, куда он направился из бара, кто заметил его в другом баре... сами понимаете. Старший инспектор Джонс кивнул. Он знал свое дело. Он покажет снимки всем в городе. Когда стало смеркаться, Ханна бросил взгляд на часы. Паркер должен был прилететь в Нассау час назад. Сейчас он должен садиться на лондонский самолет. Восемь часов полета плюс пять часов разница во времени - в начале восьмого по лондонскому времени Паркер уже будет в Хитроу. Алан Митчелл, блестящий ученый, который руководил лабораторией баллистики Министерства внутренних дел в Ламбете, согласился пожертвовать воскресным днем, чтобы поработать с пулей. Он подвергнет ее всем возможным тестам и в воскресенье по телефону сообщит Ханне все, что ему удастся выяснить. Тогда Ханна будет точно знать, какое оружие ему нужно искать. Круг поисков сузится. Кто-нибудь должен был видеть оружие, из которого убили губернатора. Остров - это такая крохотная община, За ужином Ханну попросили к телефону. Звонили из Нассау. - Сожалею, но вылет самолета отложили на час, - сообщил Паркер. - Нас должны пригласить на посадку через десять минут. Я подумал, возможно, вам стоит поставить в известность Лондон. Ханна посмотрел на часы. Половина восьмого?. Он выругался, положил трубку и вернулся к столу. Жаренный на вертеле морской окунь остыл. В десять часов вечера, перед тем, как отправиться спать, Ханна зашел в бар. Зазвонил местный телефон. - Я ужасно сожалею, - сказал Паркер, - Где вы, черт побери? - прорычал Ханна. - В Нассау, шеф. Видите ли, мы взлетели в половине восьмого, минут сорок пять полетали над морем, потом в двигателе обнаружилась какая-то небольшая неисправность, и мы вернулись. Теперь инженеры возятся с двигателем. Это не должно занять много времени. - Позвоните мне перед вылетом, - сказал Ханна. - Я сообщу в Лондон, когда вы прибудете. Телефонный звонок разбудил Ханну в три часа утра. - Инженеры устранили неисправность, - радостно сообщил Паркер. - Это был предохранитель светового сигнала на левом крайнем двигателе. - Паркер, елать? - спросил Ханна. - Придется ждать, пока экипаж не отдохнет. Потом мы полетим, - ответил из Нассау Паркер. Ханна встал, оделся и вышел из отеля. На площади не было ни такси, ни "ягуара" Оскара. Детектив дошел до резиденции губернатора и разбудил Джефферсона. Дворецкий впустил Ханну. Ночной воздух был насыщен влагой, и Ханна обливался потом. Он позвонил в Скотланд-Ярд и узнал номер домашнего телефона Митчелла. Предупредить ученого он не успел, тот выехал в Ламбет за пять минут до звонка. В Саншайне было четыре часа утра, значит, в Лондоне - девять часов. Ханна выждал еще час и набрал номер ламбетской лаборатории. Наконец он застал Митчелла и сообщил ему, что Паркер прилетит только ранним вечером. Алан Митчелл был раздосадован. Теперь в отвратительную декабрьскую погоду ему придется возвращаться в Уэст-Мол-линг, графство Кент. В воскресенье, в полдень, снова позвонил Паркер. Ханна убивал время в баре "Куортер Дек". - Слушаю, - устало сказал он. - Все в порядке, шеф, экипаж выспался. Мы готовы лететь. - Отлично, - сказал Ханна. Он бросил взгляд на часы. Восемь часов полета плюс четыре часа разницы во времени... Если Алан Митчелл согласится работать ночью, то Ханна получит результаты в понедельник, когда на Саншайне будет время завтрака. - Так теперь вы взлетаете? - на всякий случай уточнил он. - Видите ли, не совсем, - ответил Паркер. ания не понесет убытки. - Спасибо и на этом, - рявкнул Ханна и бросил трубку. Двадцать четыре часа, не мог он успокоиться, целых двадцать четыре часа пошли прахом. В этой жизни бесполезно бороться с тремя вещами: смертью, налогами и авиакомпаниями. По ступенькам отеля поднимался Диллон в сопровождении крепких на вид молодых людей. Наверное, тоже из его чертова Министерства иностранных дел, зло подумал Ханна. Настроение у него было отвратительным. На другой стороне площади из церкви после утреннего богослужения высыпала паства мистера Куинса: мужчины в отутюженных черных костюмах, женщины в ярких, как оперение тропических птиц, платьях, в белых перчатках, и в соломенных шляпках, с которых свисали восковые плоды. В руках они несли молитвенники. Почти обычное воскресное утро на Саншайне. В родных графствах Великобритании воскресенье оказалось не таким мирным. В Чекерсе, загородной резиденции премьер-министров Великобритании, занимающей тысячу двести акров земли Бакингемшира, миссис Тэтчер по обыкновению встала очень рано и до завтрака, который она должна была провести в компании Дениса Тэтчера перед весело потрескивающими в камине поленьями, успела просмотреть содержимое четырех красных вализ с документами государственной важности. Миссис Тэтчер едва разделалась с бумагами, как в дверь постучали. Вошел Бернард Ингем, пресс-секретарь премьер-министра. Он принес свежий номер "Санди экспресс". - Возможно, вам это покажется интересным, - сказал он. - Кто еще хочет со мной разделаться? - весело осведомилась премьер-министр. - Дело не в этом, - пояснил вечно серьезный йоркширец. - Речь идет об островах в Карибском море. Миссис Тэтчер прочла большую статью на развороте газеты и нахмурилась. Статья сопровождалась фотографиями: Маркус Джонсон на трибуне в Порт-Плэзансе и он же несколькими годами раньше, снятый через щель между портьерами; его восемь телохранителей на Парламент-сквер в последнюю пятницу и их же портреты из досье полиции Кингстона. Большую часть статьи занимали пространные заявления "высокопоставленного сотрудника Бюро по борьбе с наркотиками" и комиссара Фостера, шефа кингстонской полиции. - Но это ужасно, - сказала премьер-министр. - Я должна поговорить с Дугласом. Она тут же направилась в свой кабинет и набрала номер Дугласа Херда, министра ее величества иностранных дел и по делам Содружества. Министр с семьей находился в своей загородной резиденции Чевенинг в графстве Кент. Он уже просмотрел "Санди тайме", -"Обсервер" и "Санди телеграф", но еще не добрался до "Санди экспресс". - Нет, Маргарет, этой статьи я еще не видел, - сказал он. - Но газета у меня под рукой. - Я буду ждать вашего звонка, - сказала премьер-министр. Министр иностранных дел, прежде довольно известный писатель, умел отличить хороший репортаж от плохого. Судя по всему, этот репортаж был основан на чрезвычайно надежных источниках. - Да, согласен, это ужасно, - если это так. Да, да, Маргарет, утром я сам непременно займусь этим и прикажу Карибскому отделу все проверить. Но государственные служащие - тоже люди (о чем часто забывают другие), и у них тоже есть жены, дети и дома. За пять дней до Рождества парламент был распущен на каникулы и даже в министерствах многие ушли в отпуска. Все же кто-то должен был остаться в Карибском отделе. Значит, вопрос о назначении нового губернатора - уже в новом году, разумеется, - можно будет кому-то поручить. Миссис Тэтчер с семьей отправилась на утреннюю службу в Эллсборо. Она вернулась в Чекере вскоре после полудня, а в час села за ленч в компании семьи и нескольких друзей, одним из которых был Бернард Ингем. Программу "Каунтдаун", начавшуюся в час дня, первым увидел советник премьер-министра по политическим вопросам Чарлз Пауэлл. Ему нравилась эта программа. Там частенько попадались интересные новости международной жизни, что его, как бывшего дипломата, особенно привлекало. Когда Пауэлл прочел заголовки тем сегодняшней программы и среди них о заместителя, который сразу взялся за телефонную трубку. В тот же день в восемь часов вечера выбор пал на сэра Криспиана Раттри, бывшего дипломата и высокого комиссара на Барбадосе. Сэр Криспиан не возражал. Он согласился в понедельник утром приехать в Министерство иностранных дел, где он получит официальное назначение и пройдет подробный инструктаж. До полудня он вылетит из Хитроу и прибудет в Нассау в понедельник во второй половине дня. Там сэр Криспиан проконсультируется с высоким комиссаром на Багамских островах, проведет в Нассау ночь, а во вторник утром чартерным рейсом отправится на Санщайн, чтобы навести там порядок. - Это ненадолго, дорогая, - укладывая вещи, успокаивал он леди Раттри. - Пропущу охоту на фазанов, но что ж поделаешь. Похоже, мне придется снять кандидатуры этих двух мошенников и провести выборы с двумя новыми кандидатами. Потом им предоставят независимость, я спущу старый флаг, Лондон направит туда высокого комиссара, островитяне будут заниматься своими делами, а я вернусь домой. Уверен, один-два месяца, не больше. Жаль, что упускаю охоту на фазанов. x x x На Саншайне в тот же день, в девять утра, Маккриди застал Ханну за завтраком на террасе отеля. - и заказать срочные репортажи о развитии событий. После ленча по лондонскому времени попытки возобновились с удвоенной энергией - редакторы увидели и репортаж в программе "Каунтдаун". Впрочем, никому из редакторов так и не удалось дозвониться до своих корреспондентов. Маккриди сказал телефонистке на коммутаторе, что все джентльмены, представляющие средства массовой информации, очень устали и их нельзя тревожить ни при каких обстоятельствах. Он взял на себя труд передавать им информацию о всех телефонных звонках. Стодолларовая купюра скрепила договор с телефонисткой. На все звонки она послушно отвечала, что тот, с кем хотели бы поговорить из Лондона, "вышел", но сообщение будет передано ему, как только он появится. Сообщения попадали к Маккриди, а тот откладывал их в сторону. Время для следующей серии репортажей еще не наступило. В одиннадцать часов утра Маккриди встретил в аэропорту Саншайна двух молодых сержантов полка специального назначения британских ВВС, прибывших из Майами. Сержанты обменивались опытом со своими коллегами, американскими "зелеными беретами", в Форт-Брегге, штат Северная Каролина, когда им неожиданно предоставили трехдневный отпуск и предложили отправиться к гостеприимному хозяину на остров Саншайн. Сержанты долетели рейсовым самолетом до Майами, а там наняли воздушное такси до Порт-Плэзанса. Их багаж был невелик и состоял в основном из вещевых мешков с "игрушками", завернутыми в пляжные полотенца. ЦРУ оказало любезность, обеспечив пропуск мешков через таможню в Майами, а в Порт-Плэзансе Маккриди, размахивая бумагой из Министерства иностранных дел, заявил, что сержанты пользуются всеми благами дипломатической неприкосновенности. Потом Обманщик привез сержантов в отель, где они поселились в соседнем номере. Сержанты сунули вещмешки со своими "игрушками" под кровать и отправились купаться. Маккриди предупредил, когда они ему понадобятся - на следующий день в десять часов утра в резиденции губернатора. После ленча на террасе отеля Маккриди отправился с визитом к его преподобию Уолтеру Дрейку. Он нашел баптистского священника в его небольшом домике. Дрейк отдыхал, залечивая раны. Маккриди представился и спросил, как себя чувствует священник. - Вы из команды мистера Ханны? - поинтересовался Дрейк. - Не совсем, - ответил Маккриди. - Я, скорее, просто смотрю, как развиваются события, пока он занимается расследованием. Меня больше интересует политический аспект событий. - Вы из Министерства иностранных дел? - не отступал Дрейк. - В какой-то мере, - сказал Маккриди. - А почему вас это так интересует? - Мне не нравится ваше министерство, - объяснил Дрейк. - Вы предаете мой народ. - Да, но такое положение может вот-вот измениться, - возразил Маккриди и объяснил священнику, чего бы он от него хотел. Его преподобие покачал головой. - Я служу Богу, - сказал он. - Для таких дел вам нужны другие люди. - Мистер Дрейк, вчера я разговаривал с Вашингтоном. Мне сказали, что только семь граждан островов Баркли служили в армии США. Один из них - У. Дрейк. - Это не я, - прорычал его преподобие. - Кроме того, мне сообщили, что этот У. Дрейк был сержантом в морской пехоте США. Отслужил два срока во Вьетнаме. Вернулся с "Бронзовой Звездой" и двумя "Пурпурными Сердцами". Интересно, куда он попевался? Гигант-священник с трудом поднялся, пересек комнату, подошел к окну и уставился на дощатые домишки, которыми была застроена его улица, - Это был не я, - прорычал он. - Другое время, другой мир. Теперь я служу только Богу. - убернатора. Из дома Дрейка через весь город Маккриди направился к причалам. Джимми Доббз возился с "Галф Леди". Маккриди с полчаса поговорил с ним. Они условились, что на следующий день "Галф Леди" будет в распоряжении англичанина. Маккриди добрался до резиденции губернатора незадолго до пяти часов вечера. Он изнемогал от жары и обливался потом. Пока он ждал лейтенанта Джереми Хаверстока, Джефферсон подал ему охлажденный чай. Молодой офицер играл в теннис с другими иммигрантами на одной из вилл на холмах. Вопрос Маккриди был прост: - Вы будете здесь завтра в десять часов утра? Хаверсток подумал, потом ответил: - Думаю, да. - Хорошо, - сказал Маккриди. - У вас есть полная тропическая форма? - Да, - ответил лейтенант, - но мне пришлось надевать ее только раз. Шесть месяцев назад на правительственном приеме в Нассау. - Отлично, - сказал Маккриди. - Попросите Джефферсона отутюжить ее, отполировать бронзовые пуговицы, почистить ремни. Озадаченный Хаверсток проводил Маккриди до прихожей. - Полагаю, вы уже слышали добрую весть, - сказал лейтенант. - Об этом детективе из Скотланд-Ярда. Вчера в саду он нашел пулю. Совершенно неповрежденную. Паркер полетел с нею в Лондон. - Хорошая работа, - прокомментировал Маккриди. - Отличная весть. В восемь вечера Маккриди обедал с Фаваро в ресторане отеля. Когда принесли кофе, он спросил: - Что вы делаете завтра? - Собираюсь лететь домой, - ответил Фаваро. - Я взял отпуск только на неделю. Во вторник с утра я должен быть на работе. - Да, конечно. Когда вылетает ваш самолет? - Я заказал воздушное такси на полдень. - Вы ведь могли бы отложить вылет до четырех часов, не так ли? - Думаю, мог бы. А зачем? - Мне потребуется ваша помощь. Скажем, в десять часов в резиденции губернатора? Благодарю, там увидимся. Не опаздывайте. Нам предстоит тяжелый день. Маккриди встал в шесть часов. На Парламент-сквер лучи восходящего солнца, предвестники еще одного жаркого дня, уже окрасили в розовый цвет верхушки пальм, но пока на острове царила приятная прохлада. Маккриди принял душ, побрился и вышел на площадь, где ждало заказанное им накануне такси. Прежде всего он хотел попрощаться со старой леди. Он провел у нее целый час. от семи до восьми, выпил кофе с горячими булочками и попрощался. - Только, пожалуйста, не забудьте, - уходя, напомнил он. - Не беспокойтесь, не забуду. И не зовите меня леди, я - миссис Коултрейн. Маккриди наклонился и поцеловал хозяйке дома руку. В половине девятого он снова был на Парламент-сквер, направился к старшему инспектору Джонсу и показал ему письмо из Министерства иностранных дел. - Пожалуйста, в десять часов будьте у резиденции губернатора, - сказал Маккриди. - Возьмите с собой двух сержантов, четырех констеблей, ваш "лендровер" и два фургона. У вас есть служебный револьвер? - Так точно, сэр. - Захватите и его с собой. В это же время, когда в Лондоне было два тридцать дня, в баллистическом отделе лаборатории криминалистики Министерства внутренних дел в Ламбете мистер Алан Митчелл, забыв о ленче, смотрел в микроскоп. На предметном столике лежала свинцовая пуля, удерживаемая мягкими зажимами. Митчелл всматривался в бороздки, которые, изгибаясь, опоясывали цилиндрик. Эти бороздки оставила нарезка ствола оружия, из которого была выпущена пуля. Вот уже пятый раз Митчелл осторожно поворачивал пулю, отмечая все царапины, которые характеризуют ствол оружия не хуже, чем отпечатки пальцев - человека. Наконец Митчелл закончил осмотр, удивленно присвистнул и пошел за одним из справочников. У него была целая библиотека таких книг, недаром Алан Митчелл считался самым знающим в Европе специалистом по огнестрельному оружию. Оставалось провести другие испытания. Митчелл понимал, что где-то за океаном, за четыре тысячи миль от Великобритании, с нетерпением ждут его результатов, но он не мог торопиться. Он должен быть уверен, совершенно уверен. Слишком много дел в судах было проиграно только из-за того, что другие эксперты, нанятые защитой, камня на камне не оставляли от заключений криминалистов обвинения. Нужно было еще проанализировать крошечные частички сгоревшего пороха, прилипшие к тупому концу пули, подтвердить состав - а стало быть, и источник того свинца, из которого она была изготовлена (два дня назад таким анализам уже подвергали расплющенную пулю). С помощью спектроскопических методов можно проникнуть в структуру металла, определить все мельчайшие примеси, время изготовления, а иногда даже ту фабрику, на которой была выплавлена пуля. Алан Митчелл отыскал на полке нужный справочник, сел и стал его листать. У ворот резиденции губернатора Маккриди отпустил такси и позвонил. Джефферсон впустил уже хорошо известного ему англичанина. Маккриди объяснил, что ему нужно еще раз позвонить по установленной Баннистером международной линии и что он получил на это разрешение мистера Ханны. Джефферсон проводил его в кабинет губернатора и ушел. На этот раз Маккриди взялся не за телефонную трубку, а за письменный стол. В самом начале расследования Ханна, воспользовавшись ключами покойного губернатора, просмотрел все ящики стола и, убедившись, что разгадки тайны убийства там не найти, закрыл их снова. У Маккриди не было ключей, но они были ему и не нужны. С содержимым ящиков письменного стола он ознакомился накануне. То, что ему было нужно, лежало в левом нижнем ящике. Там было две штуки, но Маккриди было достаточно и одной. Это был великолепный бланк, отпечатанный на роскошной бумаге с кремовым оттенком, немного шероховатой наощупь, как пергамент. Наверху, в центре бланка, красовалось золотое рельефное изображение королевского герба - лев и единорог, которые поддерживают щит, расписанный геральдическими эмблемами Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии. Ниже жирным шрифтом было напечатано: МЫ, ЕЛИЗАВЕТА ВТОРАЯ. МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ КОРОЛЕВА СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И СЕВЕРНОЙ ИРЛАНДИИ И ВСЕХ ЗАМОРСКИХ И ЗАВИСИМЫХ ТЕРРИТОРИЙ, НАСТОЯЩИМ НАЗНАЧАЕМ... (здесь следовали точки)... НАШИМ... (еще точки)... НА ТЕРРИТОРИИ... (третий ряд точек). x x x Под текстом стояла факсимильная подпись: ЕЛИЗАВЕТА. x x x Это был королевский указ. Точнее, бланк указа. Из чернильного прибора сэра Марстона Моберли Маккриди взял ручку и, стараясь писать каллиграфическим почерком, заполнил бланк. Потом он подул на бумагу, чтобы просохли чернила, и скрепил документ губернаторской печатью. Внизу, в гостиной, уже собирались гости. Маккриди еще раз бросил взгляд на указ и пожал плечами. Он только что назначил себя губернатором островов Баркли. На один день. Глава 6 На террасе резиденции губернатора собрались шесть мужчин. Джефферсон подал кофе и ушел. Его не интересовало, зачем они здесь. Это было не его дело. У стены стояли два сержанта полка специального назначения, Синклэр и Ньюсон. Они были в кремовых спортивных костюмах и в кроссовках с наклейками против скольжения, У каждого на поясном ремне висела сумочка вроде тех, в которых туристы носят на пляж сигареты и крем от загара. В сумочках сержантов был отнюдь не крем от загара. Лейтенант Хаверсток еще не надел парадную форму. Он удобно устроился в одном из парчовых кресел, закинув свои длинные ноги одну на другую. Его преподобие Дрейк и Эдди Фаваро сидели на диванчике, а старший инспектор Джонс стоял у двери. Он был в темно-синем мундире с серебряными пуговицами и знаками отличия, в шортах, носках и ботинках. Маккриди достал королевский указ и передал его Хаверстоку. - Бумагу доставили на рассвете из Лондона, - сказал Маккриди. - Прочтите, усвойте и переварите. Хаверсток прочел документ. - Что ж, значит, все-в порядке, - сказал он и передал бумагу Джонсу. Старший инспектор пробежал глазами указ, встал по стойке смирно и сказал: - лечах красовались также позолоченные эполеты, а на портупее из блестящей черной кожи висела небольшая патронная сумка, тоже черная. Лейтенант не забыл нацепить и обе свои медали. - Отлично, мистер Джонс, приступим, - сказал Маккриди. - Мы должны исполнить волю королевы. Старший инспектор Джонс был чрезвычайно горд. Ни разу в жизни его не просили исполнить волю королевы. С губернаторским "ягуаром" во главе кортеж выехал из ворот резиденции. За рулем "ягуара" сидел Оскар, рядом с ним - один из полицейских, а на заднем сиденье, не снимая головных уборов, торжественно восседали Маккриди и Хаверсток. За губернаторской машиной следовал "лендровер"; его вел второй констебль, рядом с которым сидел Джонс, а сзади расположились Фаваро и его преподобие Дрейк, Перед тем как покинуть резиденцию губернатора, Синклэр молча протянул Фаваро заряженный "кольт-кобра". Детектив сунул оружие за пояс и сверху прикрыл рубашкой. Сержант предложил оружие и его преподобию Дрейку, но тот лишь покачал головой. Констебли вели два фургона, у открытых дверей которых устроились Ньюсон и Синклэр. Сержанты полиции ехали в последнем фургоне. "Ягуар" медленно выбрался на длинную главную улицу Шантитауна. Люди останавливались и провожали кортеж недоуменными взглядами. Двое в белых мундирах на заднем сиденье "ягуара" смотрели только вперед. У ворот усадьбы мистера Горацио Ливингстона Маккриди приказал остановиться. Сначала он, потом лейтенант Хаверсток вышли из машины. Из ближайших переулков высыпали сотни островитян; открыв рты, они наблюдали за невиданным зрелищем. Маккриди не стал спрашивать разрешения, он остановился у двустворчатых ворот и ждал. Сержанты Ньюсон и Синклэр подбежали к стене. Ньюсон сцепил ладони, Синклэр поставил на них ногу, и Ньюсон резко выпрямился. Более легкий Синклэр перелетел во двор, не коснувшись осколков стекла наверху стены. Он открыл ворота изнутри и отошел в сторону. В усадьбу бок о бок вошли Маккриди и Хаверсток, за ними медленно въехал весь автомобильный кортеж. Из сада к воротам уже бежали трое телохранителей в серых "сафари". Увидев уверенно направлявшихся к парадному входу Маккриди и Хаверстока в белых форменных костюмах, телохранители в недоумении остановились. Синклэра нигде не было видно. Ньюсон проскользнул в распахнутые ворота и тоже исчез. По ступенькам Маккриди поднялся на веранду и вошел в дом. Следовавший за ним Хаверсток остался на веранде и бросил многозначительный взгляд на троих в серых "сафари". Те сохраняли почтительную дистанцию. Вслед за новым губернатором из машин вышли Фаваро, Дрейк, Джонс, два сержанта полиции и три констебля. Четвертый констебль остался присматривать за машинами. Хаверсток провел всех в дом. Теперь здесь их было десять человек, одиннадцатый остался у машин. В большой комнате для приемов полицейские заняли места у дверей и окон. Вскоре распахнулась дверь и в комнате появился Горацио Ливингстон. Почти не скрывая раздражения, он обвел недовольным взглядом непрошеных гостей, - Я вас не приглашал. Что все это значит? -.выкрикнул он. Маккриди протянул королевский указ. - Прочтите, пожалуйста, - сказал он< Ливингстон пробежал документ глазами и пренебрежительно бросил его на пол. Джонс поднял бумагу и вернул ее Маккриди, а тот убрал в карман. - Если вы не возражаете, мистер Ливингстон, я попросил бы вас собрать здесь ваших багамских помощников, всех семерых, с паспортами. - По какому праву? - бросил Ливингстон. - Я представляю здесь высшее право, - ответил Маккриди. - Наглый империалист! - выкрикнул Ливингстон. - Через пятнадцать дней вся власть на острове будет принадлежать мне, и тогда... - Если вы откажетесь, - спокойно продолжил Маккриди, - я попрошу старшего инспектора Джонса арестовать вас за попытку помешать отправлению правосудия. Мистер Джонс, вы готовы исполнить свой долг? - Так точно, сэр. Ливингстон обвел всех гневным взглядом, вызвал из боковой комнаты одного из помощников и отдал распоряжение. В комнате один за другим стали собираться люди в серых "сафари". Фаваро собрал паспорта и вручил их Маккриди. Маккриди пролистал документы, по одному передавая их Хаверстоку. Лейтенант тоже просмотрел паспорта и присвистнул. - Все эти паспорта фальшивые, - заявил Маккриди. - Отлично сделаны, но - фальшивые. - Это ложь! - взвизгнул Ливингстон. - Паспорта абсолютно подлинные! Он был прав. Паспорта не были поддельными. За их подлинность была выложена немалая сумма. - Нет, - возразил Маккриди. - Все эти люди - не багамцы. Точно так же, как вы - вовсе не демократический социалист. На самом деле вы - убежденный коммунист, долгие годы вы работали на Фиделя Кастро, а эти люди - кубинские офицеры. Мистер Браун, например, в действительности никакой не Браун, а капитан Эрнан Морено из Главного управления информации - кубинского КГБ. Другие - тоже сотрудники того же кубинского управления, специально подобранные по цвету кожи и знанию английского языка. Я намерен их всех арестовать за нелегальный въезд на острова Баркли, а вас - за соучастие и помощь преступникам. Первым за оружие попытался схватиться Морено. Как и у других кубинцев, у Морено пистолет был заткнут за пояс и прикрыт пиджаком "сафари". Реакция у кубинца была отменной; никто не успел сделать ни одного движения, а его рука была уже за спиной, на рукоятке "Макарова". Кубинца остановил резкий окрик, донесшийся с лестницы, которая вела на верхний этаж дома: - Опусти руку или через секунду будешь трупом! Эрнан Морено вовремя понял серьезность намерений сержанта. Он опустил руку и застыл. Замерли и другие кубинцы, которые хотели было последовать примеру Морено. Сержант Синклэр отлично владел испанским, в том числе и жаргонами, так что понять его было нетрудно. Два сержанта проникли в дом через окна второго этажа и теперь бок о бок стояли на лестничной площадке. Их туристические сумочки опустели, зато в руках у них появились небольшие, но надежные автоматы "хеклер унд кох МР5". - Эти ребята, - негромко объяснил Маккриди, - не привыкли промахиваться. А теперь, пожалуйста, прикажите вашим людям положить руки на затылок. Ливингстон не произнес ни слова. Фаваро неслышно подошел к нему сзади, протянул руку и сунул ствол "кольта" в правую ноздрю кандидата в премьер-министры. - Даю три секунды, - прошептал он. - Потом будет несчастный случай. - Не надо, - выдохнул Ливингстон. Семь пар рук легли на затылки. Три констебля обошли кубинцев и отобрали семь пистолетов. - Обыскать, - распорядился Маккриди. Сержанты полиции обыскали кубинцев и нашли еще пару ножей в кожаных ножнах. - Обыскать дом, - приказал Маккриди. Семерых кубинцев, не позволяя им опускать руки, поставили лицом к стене. Ливингстон остался в своем клубном кресле, за ним смотрел Фаваро. Сержанты из полка специального назначения по-прежнему стояли на лестнице - на тот случай, если кубинцы попытаются бежать. Таких попыток не было. Пять местных полицейских обыскали дом. Они нашли еще много оружия, большую сумму в американских долларах и местных фунтах, а также мощный коротковолновый передатчик с шифровальным устройством. - Мистер Ливингстон, - сказал Маккриди, - я мог бы попросить мистера Джонса предъявить вашим коллегам обвинение в нарушении множества британских законов; использование подложных паспортов, незаконный въезд на британскую территорию, незаконное хранение оружия, список можно продолжить. Но вместо этого я намерен выслать их как нежелательных иностранцев. Сейчас же, в течение часа. Вы можете остаться, если у вас есть такое желание. Ведь все-таки вы родились на Баркли. Но вам может быть предъявлено обвинение в соучастии. Честно говоря, вы были бы в большей безопасности там, откуда вы приехали, - на Кубе. - Согласен, - прорычал его преподобие Дрейк. Ливингстон кивнул. Кубинцев по одному отвели во двор, ко второму фургону. Лишь один из них попытался бежать. На его пути стоял местный констебль. Кубинец толкнул полицейского, и тот упал. Старший инспектор Джонс продемонстрировал отличную реакцию. Он выхватил из-за пояса короткую деревянную дубинку, которую многие поколения британских полицейских называли "холли". Послышался довольно громкий хлопок, и кубинец упал на колени. - Больше этого не делайте, - посоветовал старший инспектор Джонс. Кубинцы и Горацио Ливингстон, по-прежнему скрепив руки на затылке, опустились на пол фургона. Сержант Ньюсон, перегнувшись с переднего сиденья, держал их под прицелом автомата. Автомобильный кортеж медленно двинулся в обратный путь - от Шантитауна до рыболовного причала в Порт-Плэзансе. Маккриди попросил Оскара ехать медленно, чтобы сотни островитян могли видеть все, что происходит. У причала их уже ждала "Галф Леди" с работающим двигателем. К корме рыболовного суденышка буксирным тросом была привязана мусорная шаланда, на которую только что поставили две пары весел. - Мистер Доббз, - сказал Маккриди, - пожалуйста, отбуксируйте этих джентльменов до кубинских территориальных вод или до встречи с первым кубинским патрульным судном и там отцепите шаланду. Дальше их возьмут на буксир соотечественники, а при попутном ветре они и сами доберутся на веслах. Джимми Доббз покосился на кубинцев. Их было семеро, восьмой - Ливингстон. - Вас будет сопровождать лейтенант Хаверсток, - добавил Маккриди. - Разумеется, он будет вооружен. Сержант Синклэр протянул Хаверстоку "кольт", тот самый, от которого отказался его преподобие Дрейк. Хаверсток спрыгнул на палубу "Галф Леди" и устроился на крыше рубки лицом к корме. - Не беспокойтесь, старина, - сказал лейтенант Доббзу, - если кто-нибудь из них только дернется, я вышибу ему мозги. - И последнее, мистер Ливингстон, - сказал Маккриди, повернувшись к шаланде. - Когда вы доберетесь до Кубы, передайте, пожалуйста, сеньору Кастро, что его идея была превосходной: с помощью марионеточного кандидата захватить острова Баркли, а потом, возможно, присоединить их к Кубе или устроить здесь международный тренировочный центр. Но вы можете также сказать Кастро, что из этого ничего не выйдет. Ни сейчас, ни позже. Пусть он поищет другой способ спасти свою репутацию политического деятеля. Прощайте, мистер Ливингстон. Не рекомендую возвращаться. У причалов собралось больше тысячи островитян. Они провожали взглядами "Галф Леди", которая отчалила и взяла курс в открытое море. - Нам предстоит еще одно неприятное дело, джентльмены, - сказал Маккриди. Он направился к "ягуару". Среди столпившихся возле причалов островитян его белая губернаторская форма произвела настоящий фурор. x x x В поместье Маркуса Джонсона ворота из кованой стали были. закрыты. Ньюсон и Синклэр вышли из фургона и легко перемахнули через стену, не коснувшись ее верха. Через минуту из-за стены донесся глухой звук - это тренированная ладонь жестким ребром нанесла удар по хрупкому человеческому телу. Зажужжал электрический двигатель - и ворота раскрылись. На территории поместья, справа от ворот, стоял небольшой домик с телефоном и панелью управления. На полу лежал мужчина в пестрой рубашке, рядом валялись разбитые темные очки. Пестрорубашечника бросили в последний фургон, в тот, в котором ехали два сержанта полиции. Ньюсон и Синклэр перебежали через лужайку и скрылись.в кустах. Когда Маккриди вошел в большой светлый зал для приемов, по выложенной изразцами лестнице спускался, на ходу завязывая шелковый купальный халат, Маркус Джонсон. - Могу я поинтересоваться, что все это значит, черт возьми? - требовательно спросил он. - Разумеется, - ответил Маккриди. - Пожалуйста, прочтите вот это. Джонсон вернул короткий указ. - Ну и что? Я не совершил никакого преступления. Вы врываетесь в мой дом... Все это будет известно в Лондоне, мистер Диллон. Вы еще вспомните это утро. Мои адвокаты... - Хорошо, что у вас есть адвокаты, - сказал Маккриди. - Они могут вам понадобиться. А пока, мистер Джонсон, я хотел бы опросить ваших коллег, тех, кто помогает вам в предвыборной кампании, ваших, так сказать, сотрудников. Один из них был настолько любезен, что проводил нас до двери. Будьте добры, принесите его. Сержанты полиции отчасти ввели, отчасти втащили в зал сторожа, который почти не держался на ногах, и бросили его на диван. - Еще семерых, пожалуйста, мистер Джонсон. Будьте добры, предупредите их, чтобы они захватили с собой паспорта. Джонсон подошел к телефонному аппарату, корпус которого был вырезан из оникса, и поднял трубку. Телефон молчал. Джонсон положил трубку. - Я намерен вызвать полицию, - сказал он. - Я представляю полицию, - пояснил старший инспектор Джонс. - Будьте добры, выполните распоряжение губернатора. Джонсон на минуту задумался, потом вызвал помощника. Над перилами лестницы появилась чья-то голова. Джонсон отдал приказ. С веранды пришли два Пестрорубашечника и встали рядом с хозяином. Еще пятеро спустились со второго этажа. До Маккриди донесся приглушенный женский визг. Очевидно, в доме продолжалась гулянка. Старший инспектор Джонс собрал паспорта. У лежавшего на диване сторожа паспорт извлекли из заднего кармана. Неодобрительно покачивая головой, Маккриди поочередно просмотрел все документы. - Паспорта подлинные, - уверенно заявил Джонсон. - Как видите, все, мои помощники приехали на Саншайн совершенно законно. Тот факт, что они - По мраморному полу Фаваро вразвалку пересек зал, встал за спиной Маркуса Джонсона и левой рукой схватил его за горло. В спину Джонсона уперся ствол "кольта". - Возможно, - сказал Фаваро, - но ты умрешь первым. - Будьте добры, положите руки на затылок, - сказал Маккриди. Джонсон проглотил слюну и кивнул. Шестеро "ярди" подняли руки, потом по приказу встали лицом к стене. Два сержанта полиции освободили их от оружия, - Надо полагать, - фыркнул Джонсон, - что вы и меня принимаете за "ярди". Я - гражданин этих островов, уважаемый бизнесмен... - Нет, - рассудительно возразил Маккриди, - вы не уважаемый бизнесмен. Вы - торговец кокаином. Таким путем вы и сколотили свое состояние. Перегоняя наркотики для медельин-ского картеля. Покинув эти острова еще подростком, вы большую часть времени провели в Колумбии. Или открывали подставные компании в Европе и Северной Америке для отмывки кокаиновых денег. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел встретиться с ваШим колумбийским боссом, сеньором Мендесом. - Никогда не слышал этого имени, - бросил Джонсон. - Здесь нет такого. Маккриди сунул под нос Джонсону фотографию. Джонсон моргнул. - Я говорю вот об этом сеньоре Мендесе или как он себя сейчас называет. Джонсон молчал. Маккриди поднял голову и кивнул Ньюсону и Синклэру. Те уже видели фотографию. Сержанты исчезли. Через минуту на втором этаже один за другим прогремели два выстрела, раздались женские вопли. На верхнюю площадку лестницы выбежали три девушки, на первый взгляд - латиноамериканки, и помчались вниз. Маккриди приказал двум констеблям вывести их на лужайку и там охранять. Потом появились Синклэр и Ньюсон. Они толкали перед собой худого мужчину с прямыми черными волосами и нездоровой желтизной на лице. Сержанты спустили его с лестницы, а сами остались наверху. - Я мог бы предъявить вашим друзьям с Ямайки обвинения в нарушении множества британских законов, - обращаясь к Джонсону, сказал Маккриди, - но решил поступить иначе. На вечернем самолете до Нассау я зарезервировал девять мест. Уверен, багамская полиция с удовольствием всех вас отправит в Кингстон. Там вас ждут. Обыскать дом. Остальные полицейские занялись обыском. Из-под кроватей они извлекли еще двух проституток, нашли оружие и большую сумму в долларах. В спальне Джонсона обнаружили несколько унций белого порошка. - Полмиллиона долларов, - шепнул Джонсон на ухо Маккриди. - Дайте мне уйти, и полмиллиона ваши. Маккриди протянул "дипломат" его преподобию Дрейку. - Возьмите это на благотворительные цели, - сказал он. Дрейк кивнул. ь такое письмо, скажите вашему шефу от моего имени, что из этих планов ничего не получится. По крайней мере, на этих островах. Через пять минут неуклюжий самолет местной авиалинии поднялся в воздух, качнул крыльями и взял курс на острова Андрос. Маккриди направился к шестиместной "сессне", стоявшей возле ангара. Сержанты Синклэр и Ньюсон уже расположились на заднем ряду, у их ног валялись вещевые мешки с "игрушками". Они возвращались в Форт-Брегг. Перед ними сидел Франсиско Мендес, который - если верить его колумбийскому паспорту - оказался совсем не Мендесом. Он был прикован наручниками к креслу. Мендес наклонился, выглянул в открытую дверь и сплюнул. - Вы не имеете права подвергать меня экстрадиции, - на очень хорошем английском сказал он. - Вы можете держать меня под арестом и ждать, когда американцы попросят моей выдачи. Это все. - А на это уйдут месяцы, - закончил его мысль Маккриди. - Дорогой мой, вас никто не арестовывал, вас просто высылают. Маккриди повернулся к Эдди Фаваро. - Надеюсь, вы согласитесь подбросить этого парня до Майами, - сказал Маккриди. - Конечно, я не исключаю возможность того, что сразу после приземления вы вдруг вспомните, что этого парня давно разыскивает полиция Метро-Дейд. Ну а потом все будет в руках дядюшки Сэма. Маккриди и Фаваро обменялись рукопожатиями, "сессна" немного пробежала по травянистой полосе, развернулась и остановилась. Двигатель набрал полные обороты, и через несколько минут самолет уже над морем поворачивал на северо-запад, к Флориде, Маккриди не торопясь пошел к "ягуару", за рулем которого его ждал Оскар. Настало время вернуться в резиденцию губернатора, переодеться и повесить белую форму губернатора на ее место в гардеробе. Когда "ягуар" подъехал к резиденции, главный инспектор Ханна разговаривал с Лондоном из кабинета сэра Марстона Моберли, Маккриди незаметно проскользнул на второй этаж и через минуту спустился - уже в своем обычном помятом тропическом костюме, Ханна выбежал из кабинета, требуя немедленно разыскать Оскара и подать "ягуар". x x x В тот понедельник Алан Митчелл работал долго. Лишь в девять часов вечера (когда на Саншайне было четыре часа) он позвонил в резиденцию губернатора, Ханна сразу взял трубку. Этого звонка он ждал, не выходя из кабинета, всю вторую половину дня. - Это поразительно, - сказал Митчелл. - Одна из самых необычных пуль, когда-либо попадавших мне в руки. И уж наверняка я никогда не видел ничего подобного при расследовании убийства. - Что в ней необычного? - спросил Ханна, - Ну, прежде всего, сам свинец. Он очень стар. Ему по меньшей мере лет семьдесят. Свинцовые сплавы такого состава не делают с начала двадцатых годов. То же самое можно сказать и о порохе. На пуле остались его следы. Подобный порох начали выпускать в 1912 году и прекратили его производство в двадцатые годы. - его необычно длинный ствол, очень характерная черта. Эти револьверы никогда не пользовались популярностью, слишком длинный ствол неудобен. Впрочем, они отличались высокой точностью стрельбы - по той же причине. Во время первой мировой войны ими вооружали британских офицеров. Вы никогда не видели "уэбли"? Ханна поблагодарил и повесил трубку. - Да, - выдохнул он, - Однажды видел. Ханна бежал по прихожей, когда ему встретился этот странный мистер Диллон из Министерства иностранных дел. - Если хотите, можете звонить. Линия свободна, - бросил Ханна, садясь в "ягуар". Мисси Коултрейн встретила Ханну в гостиной. Сидя в инвалидной коляске, она приветливо улыбнулась детективу. - Ах, мистер Ханна, я так рада снова видеть вас, - сказала она. - Садитесь. Не хотите ли чаю? - Благодарю, леди Коултрейн, я лучше постою. Боюсь, мне придется задать вам несколько вопросов. Вы никогда не видели револьвер марки "уэбли 4.55"? - Не знаю, думаю, не видела, - смиренно ответила она. - Позволю себе усомниться в этом, мадам. Больше того, у вас есть такой револьвер. Оружие вашего покойного мужа. В том шкафу, где вы храните его регалии. И боюсь, мне придется его забрать как важнейшее вещественное доказательство. Ханна повернулся и подошел к застекленному шкафу. Все было на месте - медали, ордена, знаки различия, приказы о награждениях. Все на месте, но не на своем прежнем месте. Кое-где на ткани, там, где раньше висела другая вещь, были заметны маслянистые пятна. Ханна снова повернулся к хозяйке. - Куда он подевался, леди Коултрейн? - строго спросил он. - Дорогой мистер Ханна, я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Ханна терпеть не мог проигрывать, но на этот раз он ночти чувствовал, как нить расследования ускользает из его рук. Ему был нужен свидетель или револьвер. За окнами в сгущавшихся сумерках темнело голубое море. Ханна был уверен, что где-то там, глубоко-глубоко, лежит "уэбли 4.55". На маслянистых пятнах обвинения не построишь. - Леди Коултрейн, револьвер был здесь. В четверг, когда я пришел к вам в первый раз, он был в шкафу. - служб. Первый раз вы промахнулись, и пуля попала в стену. Второй выстрел был точным, но пуля застряла в цветочном горшке. Там Я ее и нашел. В Лондоне точно определили, из какого оружия она была выпущена. Подобные следы на пуле могло оставить только одно оружие - "уэбли 4.55", какой был у вас в этом шкафу. - Дорогой мистер Ханна, я вам очень сочувствую. Вы, сочинили увлекательную историю, но можете ли вы все это Доказать? - Нет, леди Коултрейн, не могу. Мне нужны оружие и свидетели. Бьюсь об заклад, на той дорожке вас и Фэрстоуна видели человек десять, но ни один из них никогда не даст показания - по крайней мере против мисси Коултрейн. На Саншайне это исключено. Но я не понимаю двух вещей. Зачем? Зачем нужно было убивать несчастного губернатора? Вы хотели, чтобы на острове появилась британская полиция? Мисси Коултрейн улыбнулась и покачала головой. - Не полиция, мистер Ханна, а пресса. Репортеры. Они всегда все вынюхивают, всегда задают самые неудобные вопросы, всегда стараются докопаться до первопричин. Они всегда относятся с подозрением к тем, кто рвется в политические деятели. - Да, разумеется, расследование прессы, - А что еще вы не поняли, мистер Ханна? - Кто предупредил вас, леди Коултрейн? Вечером во вторник вы положили револьвер на место. Он был здесь в четверг. Теперь его нет. Кто вас предупредил? - Мистер Ханна, когда вернетесь, поклонитесь Лондону от моего имени. Понимаете, я не была там с войны. И больше никогда не буду. Оскар довез Десмонда Ханну до Парламент-сквер. Возле здания управления полиции Ханна отпустил водителя - Оскару нужно было привести "ягуар" в идеальное состояние, ведь на следующий день прибывал губернатор. Уайтхолл прореагировал вовремя, подумал Ханна и зашагал к отелю. - Добрый вечер, мистер Ханна. Перед отелем, на пыльной площади, танцевали два молодых островитянина. У одного на шее висел кассетный магнитофон. Ханна не узнал мелодию калипсо. Она называлась "Свобода приходит, свобода уходит". Зато детектив сразу вспомнил доно-.сившуюся из бара отеля песню "Желтая птица". Только теперь он понял, что за все пять дней ни разу не слышал ни шумового оркестра, ни калипсо. Двери англиканской церкви были распахнуты. Его преподобие Куинс на маленьком церковном органчике играл "Гаудеамус игитур". Поднимаясь по лестнице в отель, Ханна думал о том, что в городе воцарилась атмосфера беспричинного веселья, совсем не соответствовавшего его настроению. Ему нужно было писать серьезный отчет. Потом, поздно вечером, он позвонит в Лондон, а утром полетит домой. Здесь ему было делать нечего. Ханна терпеть не мог проигрывать, но понимал, что это убийство так и останется в числе нераскрытых. Ханна сможет улететь в Нассау на том. же самолете, с которым прибудет новый губернатор, а из Нассау рейсовым самолетом отправится в Лондон. Мимо открытого бара Ханна направился к лестнице. На террасе опять сидел этот Диллон и не торопясь попивал пиво. Странный человек, думал Ханна, поднимаясь по ступенькам. Всегда только сидит и будто чего-то ждет. Кажется, никогда ничего не делает. Во вторник утром на Саншайне произвел посадку "де Хавилленд Девон". Из самолета вышел новый губернатор, сэр Криспиан Раттри в идеальном льняном костюме кремового цвета и в белой панаме, из-под которой выбивались серебряные пряди. Стоя в тени ангара, Маккриди наблюдал за торжественной встречей. Лейтенант Хаверсток, вернувшийся из длительного морского путешествия, представил губернатору местную знать, в том числе доктора Карактакуса Джонса и его племянника, старшего инспектора Джонса. Неподалеку ждал Оскар в сиявшем свежей полировкой "ягуаре". После представлений небольшой кортеж направился в Порт-Плэзанс. Сэр Раттри скоро убедится, что на островах ему почти нечего делать. Оба претендента на место премьер-министра, очевидно, сняли свои кандидатуры и уехали отдыхать. Губернатор обратится к населению с просьбой выдвинуть других кандидатов. Желающих не найдется - об этом побеспокоится его преподобие Дрейк. Выборы в январе не состоятся, а после рождественских каникул снова соберется британский парламент и под мощным давлением со стороны оппозиции будет вынужден согласиться на проведение в марте референдума. Но все это будет позже. Десмонд Ханна летел на борту "Девона" один. С верхней площадки трапа он в последний раз посмотрел на остров. Ему показалось, что он опять заметил странного мистера Диллона. Тот сидел с сумкой и "дипломатом" и опять будто ждал чего-то. Ханна не помахал Диллону на прощанье. Он намеревался рассказать о нем в Лондоне. Через десять минут, после того как поднялся в воздух "Девон", приземлилось заказанное Маккриди воздушное такси из Майами. Ему нужно будет вернуть переносной радиотелефон и поблагодарить флоридских друзей, а уж потом возвращаться в Лондон. Он будет дома к Рождеству. Праздник он проведет в одиночестве в своей кенсингтонской квартире. Возможно, он заглянет в клуб ветеранов войск специального назначения, чтобы там выпить со старыми друзьями. "Пайпер" поднялся в воздух, и Маккриди проводил взглядом просыпающийся в лучах утреннего солнца Порт-Плэзанс. Жителей города ждали свои заботы. Потом под крылом самолета проплыл холм Спайгласс с розовой виллой на вершине. ЭПИЛОГ - Уверен, я выражу мнение всех присутствующих, - начал Тимоти Эдуардз, - сказав, что все мы очень признательны Денису за его превосходный рассказ. Поскольку время уже позднее, я предложил бы сегодня на этом закончить, с тем чтобы мы обсудили проблему, посмотрели, нет ли каких-либо путей изменить политику Интеллидженс Сервис в этом вопросе, а утром высказали бы свое мнение. Денис Гонт должен был вернуть папку клерку из канцелярии. Когда Денис повернулся, Сэма Маккриди в зале уже не было. Он ушел, едва Эдуардз закончил говорить. Через десять минут Гонт нашел шефа в его кабинете. Маккриди копался в своем столе. Он был в одной рубашке, а его не первой свежести хлопчатобумажная куртка висела на спинке кресла. На полу стояли две картонные коробки из-под вина. - Что вы делаете? - не сразу понял Гонт. - Сортирую свое барахло. В кабинете Маккриди держал только две фотографии, да и те он хранил в ящике и не выставлял напоказ на стол. Это были снимки Мэй и сына; сын, сфотографировавшийся в день получения диплома в черном университетском плаще, смущенно улыбался в объектив камеры. Маккриди положил фотографии в одну из коробок. - Вы с ума сошли, - сказал Гонт. - По-моему, мы их убедили. Не Эдуардза, конечно, но двух инспекторов. Думаю, они изменили свое мнение. Нам известно, что они вас любят и хотят, чтобы вы остались. Маккриди взял небольшой музыкальный центр и положил его во вторую коробку. Изредка, когда ему нужно было основательно подумать, он включал классическую музыку. Безделушек на две коробки явно не набиралось. Разумеется, здесь на стенах не висели фотографии типа "это я пожимаю руку такой-то знаменитости", а несколько эстампов импрессионистов были собственностью фирмы, Маккриди выпрямился и бросил взгляд на коробки. - Для тридцати лет действительно немного, - пробормотал он. - Сэм, Бога ради, это еще не конец. Комиссия может изменить решение. Маккриди повернулся и взял Гонта за плечи. - Денис, вы отличный парень. Вы великолепно поработали. Показали, на что способны. И я хочу просить директора назначить вас руководителем отдела. Но вам нужно усвоить, с какой стороны восходит солнце. Все кончено. Приговор был вынесен недели назад, в другом кабинете и другим человеком. Подавленный Денис Гонт опустился в кресло шефа. - Черт возьми, зачем же тогда мы все это устраивали? Это слушание? - Все это мы устраивали, потому что мне не безразлична эта проклятая Интеллидженс Сервис и мне не все равно, если ее руководители заблуждаются. Потому что за этими стенами начинается дьявольски опасный мир, и со временем он становится не менее, а более опасным, а за безопасность нашей старушки Англии, которую я, между прочим, очень люблю, будут отвечать такие тупицы, как Эдуардз, и это меня страшно пугает. Я понимаю, что слушание ничего не могло изменить, я просто хотел заставить этих сукиных детей немного поерзать в креслах. Прошу прощения, Денис, мне нужно было вас предупредить. При случае вы не забросите эти коробки мне домой? - Вы могли бы согласиться на одну из тех должностей, которые вам предлагали. Просто им назло, - сказал Гонт. x x x Может, действительно, стоит, размышлял Маккриди, воспользовавшись выходным пособием, купить небольшой домик, выращивать там розы и кабачки, по воскресеньям ходить на утреннюю службу в церковь, стать одним от столпов общины? А как убивать время днем? Маккриди сожалел, что так и не нашел всепоглощающего хобби. Многие из его коллег разводили тропических рыбок, собирали марки или бродили по уэльсским горам. А что он сможет рассказать соседям? "Доброе утро, меня зовут Сэм, я ушел на пенсию из Министерства иностранных дел, но не могу сказать вам ни слова о том, что я там делал". Старым солдатам дозволяется писать мемуары и водить туристов в уютные бары. Солдатам, но не тем, кто провел всю жизнь в тайных операциях. Они должны молчать вечно. По кафельному полу застучали каблучки миссис Фой из отдела оформления проездных документов, грациозной вдовы, которой не было и сорока лет. Множество обитателей Сенчери-хауса попытали счастья с Сузанной Фой, но ей недаром дали кличку "Крепость". Пути миссис Фой и Маккриди пересеклись. Сузанна остановилась и повернулась к Сэму. Почему-то узел галстука Маккриди был почти на груди. Сузанна подтянула узел к верхней пуговице рубашки. Гонт молча наблюдал. Он был слишком молод, чтобы помнить Джейн Расселл, поэтому не мог заметить явное сходство. - Сэм, у вас должен быть кто-то, кто забирал бы вас домой и кормил домашним обедом, - сказала миссис Фой. Покачивая бедрами, она пошла к лифту. Денис Гонт проводил ее взглядомИнтересно, подумал он, на что будет похож обед, приготовленный миссис Фой? Или кормить придется ее? Сэм Маккриди открыл стеклянную дверь, и в вестибюль ворвался поток горячего летнего воздуха. Он повернулся, сунул руку в нагрудный карман и вытащил конверт. - Отдайте им это, Денис. Завтра утром. Они только этого и ждут. Денис взял конверт и уставился на Маккриди. - Так все эти дни вы носили готовое заявление в кармане, - сказал он. - Вы написали его давным-давно. Старый шельмец. Но его слова услышала только покачивающаяся дверь. Маккриди повернул направо и, повесив куртку на плечо, побрел к Вестминстерскому мосту. До моста было около полумили. Он опустил узел галстука до третьей пуговицы рубашки. Было очень жарко. Лето 1990 года вообще выдалось на редкость горячим. Мимо Маккриди, в сторону Оулд-Кент-роуд, тянулись автомашины тех, кто закончил работу раньше других и торопился в более прохладные пригороды. Сегодня, должно быть, очень хорошо на побережье, подумал Маккриди. В солнечных лучах волны Ла-Манша кажутся особенно синими, особенно искрящимися. Может быть, и в самом деле стоит купить тот дом в Девоне и поставить у причала собственную лодку. Туда можно будет даже пригласить миссис Фой. На домашний обед. Перед Маккриди возвышался Вестминстерский мост. На другой стороне Темзы к голубому небу тянулись башни зданий парламента, чью свободу и чьи глупости он пытался защищать долгих тридцать лет. Ближе к ленивой Темзе отливала золотом недавно почищенная башня с "Большим Беном". Посредине моста рядом со своим стендом стоял продавец газет. Рекламируя свежую "Ивнинг стандарт", он написал на щите: БУШ - ГОРБИ - КОНЕЦ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ - ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ. Маккриди остановился и купил газету. - Благодарю, папаша, - сказал продавец и жестом показал на рекламный щит. - Конец всем страхам, да? - Конец? - переспросил Маккриди. - Конечно. Всем этим международным кризисам. Все в Прошлом. - Прекрасная мечта, - согласился Маккриди и пошел дальше. Через четыре недели войска Саддама Хусейна оккупировали Кувейт. Сэм Маккриди услышал об этом в двух милях от девонского берега, где он ловил рыбу. Он задумался, но потом решил, что пора сменить наживку.