прошел вдоль причала, возле лодки присел на корточки, задал интересовавший его вопрос и показал фотографию Хулио Гомеса. Рыбак покачал головой. - Да, он был здесь на прошлой неделе. Но он ходил с Джимми Доббзом, а лодка Джимми, "Галф Леди", вон там. На "Галф Леди" не оказалось ни души. Фаваро сел на кнехт и стал ждать. Как любой полицейский, он знал цену терпению. За считанные секунды информацию получают только в телевизионных триллерах, а в действительности большую часть жизни детектив проводит в ожидании, Джимми Доббз появился в десять часов. - Мистер Доббз? - Он самый. - Привет, меня зовут Эдди. Я из Флориды. Это ваша лодка? - Чья же еще? Приехали порыбачить? - Мое любимое занятие, - ответил Фаваро. -- Мне рекомендовал вас один мой друг.. - Приятно слышать. - Хулио Гомес. Помните его? Честное, открытое лицо чернокожего рыбака помрачнело. Он спустился на палубу лодки, снял удилище с крепления, несколько секунд изучал блесну и крючок, потом протянул снасть Фаваро. - Кубинского желтохвоста любите? Прямо под причалом ловится отличный желтохвост. Не здесь. Подальше. Фаваро и Доббз прошли к концу пристани, где их никто не мог услышать. Фаваро не понял, зачем Доббз увел его от лодки. Доббз взял у Фаваро спиннинг, умело забросил леску, потом стал медленно наматывать ее на катушку. Яркая блесна, поворачиваясь, тянулась недалеко от поверхности. К блесне метнулся было маленький каранг, но, почуяв неладное, в последний момент повернул назад. - Хулио Гомеса убили, - мрачно сообщил Джимми Доббз. - Я знаю, - сказал Фаваро. - Я хотел бы узнать, почему его убили. Я так понял, что он часто с вами рыбачил. - Каждый год. Он - хороший человек, отличный парень. - Он рассказывал вам, чем он занимается в Майами? - Да. Но только раз. - А вы об этом кому-нибудь говорили? - Нет. Вы друг или товарищ по работе? - И то и другое, Джимми. Скажите, когда вы последний раз видели Хулио? - В четверг вечером. Вот здесь. Мы плавали весь день и договорились встретиться на следующий день утром. Он так и не пришел. - Да, - сказал Фаваро. - В то утро он был уже на летном поле. Пытался улететь в Майами. Срочно. Выбрал не тот самолет. Он взорвался над морем. Почему мы можем говорить только здесь? Джимми Доббз поймал на крючок двухфунтового каранкса и передал дрожащее удилище Фаваро. Американец неумело попытался намотать леску на катушку. Рыба воспользовалась плохо натянутой леской и сорвалась с крючка. - На этих островах есть плохие люди, - объяснил Доббз.. Только теперь Фаваро понял, почему атмосфера в городке показалась ему чем-то знакомой. Это была атмосфера страха, Любой полицейский из Майами знает, что такое страх. Каким-то образом страх проник и в этот райский уголок. - Когда вы расстались, какое у него было настроение? - Отличное. Он поймал на ужин хорошую рыбу. Он был всем доволен. Никаких проблем. - Куда он пошел? Джимми Доббз удивился. - К миссис Макдоналд, конечно. Он всегда у нее останавливался. Миссис Макдоналд в пансионе не оказалось. Она ушла за покупками. Фаваро решил не ждать, зайти в пансион попозже, а пока проверить аэропорт. Он вернулся на Парламент-сквер. Там стояли два такси, но оба водителя были на ленче. Фаваро ничего не оставалось, как тоже пойти перекусить в "Куортер Дек" на другой стороне площади. Он занял место на веранде, откуда были видны обе машины. Все посетители возбужденно обменивались мнениями, тема была той же, что и за завтраком, - вчерашнее убийство губернатора. - Сюда присылают детектива из Скотланд-Ярда, -- Там возникли какие-то проблемы со связью. Кажется, там не могут открыть сейф губернатора. Я установлю новый аппарат, чтобы вы могли разговаривать с представительством высокого комиссара по прямой линии радиотелефонной связи. Разумеется, защищенной от подслушивания. И конечно, как только коронер закончит вскрытие, нам нужно будет вернуть тело. Деловой подход мистера Баннистера понравился Ханне. Потом Ханна встретился с криминалистической бригадой; багамская полиция любезно предоставила в его распоряжение четырех специалистов. Совещание со специалистами продолжалось около часа. Из окна Ханна бросил взгляд на бетонное поле аэродрома. В тридцати ярдах стоял готовый к взлету десятиместный самолет, который должен был доставить Ханну и его теперь большую команду на Саншайн. Между зданием и самолетом в ожидании подходящего момента томились две бригады телеоператоров. Ханна вздохнул. Когда вопросы были окончательно согласованы, все направились из зала ожидания вниз. Ханну гут же атаковали репортеры с микрофонами, с раскрытыми записными книжками. - Мистер Ханна, вы уверены, что скоро удастся арестовать... Не окажется ли это убийство политическим... Не связано ли убийство сэра Марстона с избирательной кампанией?.. Ханна приветливо кивнул репортерам, но не произнес ни слова. Под охраной багамских констеблей он и его команда вышли под горячие лучи тропического солнца и направились к самолету. Телевизионные камеры следили за каждым их шагом. Как только полицейские поднялись на борт, журналисты бросились к своим самолетам, взятым напрокат за огромные деньги или заказанным из лондонских офисов. Беспорядочной стаей чартерные самолеты выруливали к взлетной полосе. Было четыре часа двадцать пять минут. x x x В три часа тридцать минут небольшая "сессна" развернулась в воздухе для захода на посадку на заросшую травой посадочную полосу Саншайна. - Довольно дикое место, - прокричал американский пилот сидевшему за его спиной пассажиру. - Красиво, но пусто. Я хочу сказать, здесь ничего нет. - Современной технологии маловато, - согласился Сэм Маккриди. Сквозь пластиковый колпак кабины он смотрел на приближающуюся пыльную полосу. Слева от нее стояли три здания - ангар из гофрированной листовой стали, низкий сарай с красной металлической крышей (здание аэропорта) и белый кубик с развевающимся над ним британским флагом (полицейский участок). Рядом со зданием аэропорта возле автомобиля стояли двое мужчин и разговаривали - один в рубашке с короткими рукавами, другой в шортах и майке. "Сессна" опустилась ниже верхушек пальм, и колеса самолета ударились о гравий. Мимо быстро пролетели немногочисленные здания. Опустилось переднее колесо, поднялись закрылки. В конце взлетно-посадочной полосы пилот развернул самолет и подрулил к зданию аэропорта. - Конечно, я помню тот самолет. Потом я узнал, что бедняги все погибли. Это ужасно. Фаваро разыскал носильщика, который в ту пятницу загружал багаж в отсек "Навахо чифа". Носильщика звали Бен, он всегда загружал багаж в самолеты. Подобно большинству островитян, раскованный, честный, он готов был оказать любую помощь. Фаваро показал ему фотографию. - Вы помните этого человека? - Конечно. Он просил хозяина самолета подбросить его до Ки-Уэста. - Откуда вы это знаете? - Я стоял рядом с ним, - объяснил Бен. - Он был неспокоен, возбужден, торопился? - Вы бы на его месте тоже заторопились. Он сказал хозяину, что ему позвонила жена и сказала, что их ребенок заболел. Девушка сказала, это ужасно, надо помочь человеку. Ну, тогда хозяин сказал, что вот этот может лететь с ними до Ки-Уэста. - Рядом был кто-нибудь посторонний? Бен задумался. - Был там еще один, он помогал грузить чемоданы. Думаю, его нанял хозяин. - Как он выглядел, тот второй грузчик? - Я его раньше никогда не видел, - объяснил Бен, - Чернокожий, не с Саншайна, пестрая рубашка, темные очки. Молчал как рыба. К зданию аэропорта подрулила "сессна". Защищаясь от пыли, Фаваро и Бен прикрыли рукой глаза. Из самолета вышел мужчина среднего телосложения в помятом костюме, извлек из багажного отделения сумку и "дипломат", отошел на два-три шага, помахал пилоту рукой и скрылся в здании. Фаваро было над чем подумать, Хулио Гомес не любил врать. Но у него не было ни жены, ни детей. Стало быть, ему очень нужно было попасть на тот самолет - и как можно скорее добраться до Майами. Но почему? Зная своего друга, Фаваро был убежден, что Хулио Гомесу грозила опасность. Бомба предназначалась не Клингеру, а Гомесу. Фаваро поблагодарил Бена и пошел к ожидавшему его такси. Фаваро уже распахнул дверцу, когда его остановили произнесенные на хорошем английском слова: - Я понимаю, что прошу слишком много, но не могли бы вы подбросить меня до города? На стоянке здесь ни одной машины. Это был мужчина, прилетевший на "сессне". - Конечно, - сразу согласился Фаваро. - Будьте моим гостем. - Чертовски любезно с вашей стороны, - сказал англичанин бросая сумку в багажник. За те пять минут, что такси ехало до города, он представился: - Фрэнк Диллон. - Эдди Фаваро, - сказал американец. - Приехали ловить рыбу? - К сожалению, нет. Я не большой любитель рыбной ловли. Сейчас я в отпуске, просто ищу спокойный, мирный уголок. - Ничего не выйдет, - разочаровал англичанина Фаваро. - Здесь настоящее столпотворение. С минуты на минуту прилетят детективы из Лондона и репортеры со всего света. Вчера вечером кто-то застрелил губернатора в его саду. - Боже милостивый. Глава 3 До пансиона было несколько сотен ярдов. На противоположной стороне площади Парламент-сквер с кузова грузовика к небольшой покорной толпе островитян обращался с речью крупный мужчина. Сам мистер Ливингстон. До Фаваро донесся громкий голос оратора: - Я говорю вам, братья и сестры, вы должны получить свою долю богатства этих островов. Вы должны получить свою долю рыбы, которую ловят в океане, свою долю прекрасных вилл немногих богачей, которые живут на холмах, вы должны... Толпа воспринимала страстную речь без особого энтузиазма. Рядом с грузовиком стояли те двое громил, которые во время ленча в отеле "Куортер Дек" срывали плакаты с изображением Джонсона и на их место клеили свои. Похожие на громил другие сторонники Ливингстона рассеялись в толпе и ждали сигнала, чтобы приветствовать речь вождя бурными аплодисментами и радостными воплями. Никто из островитян не стал аплодировать. Фаваро пошел дальше. На этот раз миссис Макдоналд оказалась дома. Самолет с Десмондом Ханной и его помощниками приземлился без двадцати шесть, когда уже заметно стемнело. Тут же совершили посадку еще четыре небольших самолета; их пилоты торопились в обратный рейс, пока не стало совсем темно. Они выгрузили бригады репортеров и операторов из Би-би-си, Ай-ти-ви, объединенную команду "Санди тайме" и "Санди телеграф", а также Сабрину Теннант и ее помощников из компании Британского спутникового вещания. Ханну, Паркера, Баннистера и четырех багамских детективов встречали лейтенант Хаверсток в кремовом тропическом костюме и старший инспектор Джонс в своей неизменно безукоризненной форме. Предчувствуя возможность заработать несколько долларов, возле летного поля появились оба городских такси и несколько небольших фургонов. Все машины расхватали в мгновение ока. Пока выполнялись необходимые формальности и гости добирались до отеля "Куортер Дек", стало совсем темно. Ханна заявил, что не видит смысла начинать расследование при свечах, но просил не снимать охрану резиденции губернатора всю ночь. Инспектор Джонс, гордый тем, что ему посчастливилось работать с настоящим главным инспектором Скотланд-Ярда, тут же отдал необходимые распоряжения. Ханна устал. Пусть на островах пошел только седьмой час, но его биологические часы говорили, что уже одиннадцать часов вечера, а он был на ногах с четырех утра. Ханна пообедал в компании Паркера и лейтенанта Хаверстока, который, как мог, детально рассказал, что же на самом деле произошло сутки назад. Потом Ханна отправился спать. Журналисты с их богатой практикой мгновенно и безошибочно нашли путь в бар. После того как были опустошены первые рюмки и бокалы, обычная для иностранных корреспондентов на выезде шутливая болтовня постепенно становилась все громче и громче. Никто не обратил внимания на мужчину в помятом тропическом костюме, который сидел в дальнем углу и прислушивался к оживленным разговорам журналистов. x x x - Куда он пошел? - спросил Эдди Фаваро. Он сидел на кухне миссис Макдоналд. Добрая хозяйка угощала гостя похлебкой из моллюсков. - Он пошел в "Куортер Дек" выпить пива, - ответила она. - У него было хорошее настроение? - Господи помилуй, мистер Фаваро, он был счастливейшим человеком, - громким мелодичным голосом отвечала миссис Макдоналд, - На ужин я приготовила отличную рыбу. Он сказал, что вернется в восемь. Я его предупреждала, чтобы он не опаздывал, иначе дорадо пересохнет и потеряет вкус. Он засмеялся и сказал, что будет вовремя. - Он пришел, как обещал? - Нет, друг мой, нет. Он опоздал на час, даже больше. И рыба потеряла-таки вкус, А он нес какую-то чепуху, - Что он говорил? Какую чепуху? - Он мало говорил. Вроде бы что-то ему не давало покоя. А потом сказал, что увидел скорпиона. Доедайте суп. Это не просто суп, это дар Божий. Фаваро застыл, не донеся ложку до рта. - Он так и сказал, что видел скорпиона? Миссис Макдоналд, вспоминая, наморщила лоб. - Точно так и сказал. Фаваро разделался с похлебкой, поблагодарил хозяйку и вернулся в отель. Бар был переполнен. Он нашел свободное место в дальнем углу, подальше от шумливых репортеров. На крайнем табурете сидел тот англичанин, которого он подвез от летного поля до города. Англичанин, узнав Фаваро, приветственно поднял бокал, но не сказал ни слова. Спасибо и на этом, подумал Фаваро. Слава Богу, что этот чертов англичанин не лезет с разговорами. Эдди Фаваро нужно было основательно поразмыслить. Итак, он знал, как погиб его друг и коллега. Теперь, веротно, он узнал ответ и на второй вопрос - почему убили Хулио. Каким-то непостижимым образом на этих райских островах Хулио Гомес встретил ау ползала по траве в поисках гильз, которые должны были быть выброшены из оружия убийцы. Поиски были очень тщательными, ведь по неосторожности крохотную гильзу могли втоптать в землю. Сразу после убийства лейтенант Хаверсток, старший инспектор Джонс и его дядя доктор Джонс исходили всю лужайку, лишив детективов надежды найти следы убийцы. Ханна осмотрел стальную калитку в стене сада, а тем временем багамский дактилоскопист пытался найти на металле отпечатки пальцев. Никаких отпечатков так и не нашли. Если убийца вошел через эту калитку, а, очевидно, так оно и было, рассуждал Ханна, и тут же выстрелил, то губернатор в тот момент должен был стоять где-то между калиткой и коралловой стеной - под лестницей, которая вела в гостиную. Если пуля прошла навылет, то она должна была попасть в стену. Ханна посоветовал ползавшим по траве багамским специалистам переключить внимание на выложенную толчеными раковинами тропинку, которая шла вдоль стены дома. Потом Ханна вернулся в дом, чтобы поговорить с леди Моберли. Тощая бледная вдова с волосами мышиного цвета и с пожелтевшей от долгой жизни в тропиках кожей встретила детектива в той гостиной, где сэр Марстон принимал петицию от делегации Комитета сознательных граждан. Появился Джефферсон с охлажденным лагерем на подносе. Ханна заколебался, но потом взял бокал - уж слишком жаркое выдалось утро. Леди Моберли предпочла грейпфрутовый сок. На бокал с пивом она смотрела голодными глазами. О Господи, вздохнул Ханна, только этого мне и не хватало. Ничего нового леди Моберли сообщить не могла. Насколько ей было известно, у ее мужа не было врагов. О преступлениях по политическим мотивам на островах вообще не имели понятия. Да, конечно, предвыборная кампания породила кое-какие противоречия, но пока все происходило строго в рамках демократического процесса. Леди Моберли задумалась. В момент убийства она была в пяти милях от резиденции, в небольшой благотворительной больнице на склоне холма Спай-гласе. Деньги на строительство больницы пожертвовал мистер Маркус Джонсон, очень порядочный человек и большой филантроп; во всяком случае, он стал филантропом с тех пор, как шесть месяцев назад вернулся на родные острова Баркли. Леди Моберли согласилась стать патронессой больницы. Она приехала на служебном "ягуаре" мужа, за рулем которого сидел шофер губернатора Стоун. Ханна поблагодарил леди Моберли и встал. Со стороны сада Паркер постучал в окно. Ханна вышел на террасу. Паркер не скрывал радостного возбуждения. - Вы были правы, сэр. Вот она. Он протянул правую руку. На его ладони лежал искореженный сплющенный кусочек металла - то, что когда-то было свинцовой пулей. Ханна бросил на молодого детектива мрачный взгляд. - Благодарю за усердие, - сказал он. - Но в следующий раз, пожалуйста, не забудьте о пинцете и силтановом пакетике. Паркер побледнел, потом бросился в сад, положил пулю на измельченный ракушечник, раскрыл "сумку убийств" и достал из нее пинцет. Багамские детективы усмехнулись. Паркер осторожно взял сплющенную пулю пинцетом и опустил ее в маленький прозрачный мешочек. - Теперь заверните пакетик в вату у положите в стеклянную баночку с завинчивающейся крышкой, - сказал Ханна. Паркер в точности выполнил указания. - Благодарю вас. Теперь положите банку в "сумку убийств" и держите там, пока мы не отошлем ее на баллистическую экспертизу, - сказал Ханна и вздохнул, С этим зеленым юнцом хлопот не оберешься. Ханна стал подумывать, не лучше ли ему обойтись вообще без помощника. Потом приехал вызванный Ханной доктор Карактакус Джонс. Ханна был рад возможности поговорить не с дилетантом. Доктор Джонс рассказал, как два дня назад в начале седьмого часа к нему домой прибежал Джефферсон, которого послал лейтенант Хаверсток. Джефферсон сказал, что доктору нужно немедленно ехать в резиденцию губернатора, потому что в сэра Марстона стреляли. Дворецкий забыл упомянуть, что рана оказалась смертельной, поэтому доктор Джонс взял свой саквояж и поехал в надежде на то, что он сможет чем-то помочь. Оказалось, что помочь уже ничем нельзя. Ханна провел доктора Джонса в кабинет покойного сэра Марстона и попросил его как коронера островов Баркли подписать разрешение на отправку тела в Нассау для вскрытия. В британской юриспруденции наивысшей судебной инстанцией является даже не палата лордов, а суд при коронере-Он предшествует любому судебному разбирательству. Чтобы перевезти тело с острова Саншайн на Багамские острова, необходимо разрешение коронера. Доктор Джонс без колебаний подписал разрешение, и оно приобрело законную силу. Баннистер, сотрудник представительства высокого комиссара в Нассау, закончив установку новой системы связи, отпечатал документ на бланке губернатора. Потом Ханна попросил доктора Джонса показать ему тело. Они спустились к причалам. Два констебля из отряда старшего инспектора Джонса открыли ледник, из груды рыб извлекли замерзший труп губернатора, перенесли его к соседнему зданию склада с его теневой стороны и положили на снятую с петель Дверь, установленную на двух козлах. Наступил момент торжества для телеоператоров, которые, получив подкрепление в виде бригады Си-эн-эн из Майами, старались не отставать от Ханны с самого утра. Они запечатлели на пленку все, а в вечерние новости Си-эн-эн попал даже марлин, в компании которого губернатор провел последние тридцать шесть часов. Ханна приказал внести тело на склад, закрыть двери и не пускать никого из Прессы и телевидения. Потом он осмотрел окоченевшее тело настолько тщательно, насколько это позволял толстый слой инея. Доктор Джонс стоял рядом. Ханна сразу обратил внимание на пулевое отверстие в груди губернатора, а потом заметил круглую дыру в левом рукаве. Детектив пальцами долго растирал ткань, пока тепло его руки не растопило иней и ткань не стала податливой. Теперь обнаружилось и второе отверстие - выходное. Но на коже никаких следов не было. Ханна обернулся к Паркеру. - Было не меньше двух пуль, - негромко произнес он. -Мы не нашли вторую. - Возможно, она осталась в теле, - предположил доктор Джонс. - Вполне возможно, - согласился Ханна. - Но будь я проклят, если я вижу хоть намек на выходное отверстие. На морозе кожа сильно сжалась. И все же, Питер, нужно еще раз осмотреть место, где стоял или сидел губернатор. Еще и еще раз. Просто на всякий случай, не упустили ли мы чего. Ханна распорядился, чтобы тело губернатора убрали в ледник. Снова заработали теле-и кинокамеры. На детектива обрушился град вопросов. Он улыбнулся и сказал: - Всему свое время, леди и джентльмены. Пока еще рано. - Но мы уже нашли пулю, - гордо сообщил Паркер. Камеры дружно повернулись объективами к Паркеру. Ханна пожалел, что убийца выбрал не ту жертву. В любое мгновение могла возникнуть стихийная пресс-конференция, а Ханне пока она была совсем не нужна. - Вечером вы получите детальное сообщение для прессы, - сказал Ханна. - Пока же нам нужно работать. Благодарю вас. Он втолкнул Паркера в полицейский "лендровер", и они поехали в резиденцию губернатора. Ханна попросил Баннистера позвонить в Нассау и заказать на середину дня самолет с двумя санитарами, носилками на колесиках и похоронным мешком. Потом он проводил доктора Джонса до машины. - Скажите, доктор, есть ли на острове человек, который знает все, что здесь происходит, и всех, кто здесь живет? Доктор Карактакус Джонс усмехнулся. - Такой человек - это я, - сказал он. - Но, прошу прощения, я не рискну высказывать предположения, кто бы мог быть убийцей. К тому же я только десять лет назад вернулся с Барбадоса. Если вы действительно хотите узнать историю этих островов, вам следует нанести визит мисси Коултрейн. Она что-то вроде... бабушки островов Баркли. Если вы хотите, чтобы кто-то высказал свои подозрения, спросите ее. Доктор уехал в своем потрепанном "остине мейфлауэре". Ханна направился к племяннику доктора, старшему инспектору Джонсу, который все еще стоял рядом с "лендровером". - Инспектор, я хотел бы попросить вас об одном одолжении, - учтиво сказал он. - Не могли бы вы проехать в аэропорт и узнать у чиновника паспортного контроля, не покидал ли кто-либо остров с момента убийства? Кто угодно. За исключением пилотов тех самолетов, которые прилетели и улетели, не сходя со взлетно-посадочной полосы. Старший инспектор Джонс отдал честь и уехал. На переднем дворе стоял "ягуар". Машину мыл шофер губернатора, Оскар. Паркер и другие детективы искали пропавшую пулю с другой стороны дома. - Оскар? - Да, сэр, - Оскар оскалил зубы в широкой, от уха до уха. улыбке. - Вы знаете мисси Коултрейн? - О да, сэр. Настоящая леди. - Вы знаете, где она живет? - Да, сэр. Фламинго-хаус, верхушка холма Спайгласс. Ханна бросил взгляд на часы. Половина двенадцатого - и уже такая невыносимая жара. - В это время дня она бывает дома? Оскар удивился. - Конечно, сэр. - Подвезите меня к ней, хорошо? "Ягуар" выехал из Порт-Плэзанса и в шести милях к западу от города пополз вверх по не слишком крутым склонам холма Спайгласс. У губернатора.была устаревшая модель "Марк IX", теперь ставшая классической; ее делали старые мастера, поэтому салон благоухал ароматной кожей и полированным деревом. Откинувшись на спинку заднего сиденья, Ханна смотрел на окрестности. Прибрежные кустарники постепенно уступали место более густой зелени горных склонов. "Ягуар" миновал небольшие плантации кукурузы, манго и папайи. Вдоль дороги тянулись убогие деревянные хижины. Перед каждой хижиной был небольшой пыльный дворик, в котором ковырялись в земле цыплята. Темнокожие дети, услышав шум двигателя, высыпали на обочину дороги и отчаянно махали руками вслед машине. Ханна помахал им в ответ. Потом машина проехала мимо "белого здания детской больницы, построенной на пожертвования Маркуса Джонсона. Ханна оглянулся и внизу увидел разомлевший от жары Порт-Плэзанс. Отсюда было хорошо видно красную крышу склада возле причала, рядом - ледник, в котором спал замороженный губернатор, песчаный простор Парламент-сквер, шпиль англиканской церкви и деревянную крышу отеля "Куортер Дек". На другой стороне города в жарком мареве вырисовывалась белая стена резиденции губернатора. Почему, черт побери, задумался Ханна, кому-то понадобилось убивать губернатора? "Ягуар" миновал опрятное бунгало, некогда принадлежавшее покойному мистеру Барни Клингеру, и после еще двух поворотов выехал на вершину холма. Здесь стояла розовая вилла, Фламинго-хаус. Ханна дернул за висевшую у двери стальную цепь - где-то прозвенел звонок. Дверь открыла босоногая чернокожая девочка-подросток в простом хлопчатобумажном платье. - Я хотел бы поговорить с мисси Коултрейн, - сказал Ханна. Девочка кивнула, впустила гостя и проводила его в просторную гостиную. Распахнутая двустворчатая дверь выходила на балкон, откуда открывался изумительный вид на Саншайн и на сверкающее голубое море до багамского острова Андрос. Несмотря на отсутствие кондиционера, в гостиной было прохладно. Потом Ханна понял, что на вилле вообще не было электричества. На низких столиках стояли три масляные лампы из полированной бронзы. Распахнутые балконные двери и окна на противоположной стороне гостиной создавали приятный легкий сквозняк. Вся обстановка говорила о том, что здесь живет пожилой человек. В ожидании хозяйки Ханна неторопливо обходил гостиную. Одна из стен была увешана десятками великолепных акварелей птиц бассейна Карибского моря. Другой картиной был написанный маслом портрет мужчины в белой форме губернатора колонии Британской империи. С портрета смотрел седовласый губернатор с седыми усами и с загорелым, морщинистым, добрым лицом. Левый борт его мундира украшали два ряда крохотных медалей. Ханна наклонился, чтобы лучше рассмотреть небольшую табличку под портретом. Надпись на табличке гласила: СЭР РОБЕРТ КОУЛТРЕЙН, КАВАЛЕР ОРДЕНА БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ, ГУБЕРНАТОР ОСТРОВОВ БАРКЛИ. 1945-1953. Согнутой правой рукой губернатор прижимал к телу шлем, украшенный белыми петушиными перьями, его левая рука покоилась на эфесе шпаги. Ханна грустно улыбнулся. Значит, "мисси" Коултрейн на самом деле - леди Коултрейн, вдова покойного губернатора островов. Детектив прошел дальше вдоль стены. За стеклом демонстрационного шкафа к обшитой тканью доске были приколоты военные регалии бывшего губернатора, собранные и хранимые его вдовой. Здесь была пурпурная лента Креста Виктории, высшей воинской награды Великобритании за храбрость, и дата награждения - 1917 год. Слева и справа от ленты красовались крест "За боевые заслуги" и Военный Крест. Ордена окружали другие знаки различия, которые отважный воин завоевал на полях сражений. - Он был очень храбрым солдатом, - прозвучал четкий голос за спиной Ханны. Детектив удивленно оглянулся. Резиновые колеса инвалидной коляски бесшумно катились по деревянному полу. Леди Коултрейн оказалась невысокой хрупкой старушкой с копной белых курчавых волос и живыми голубыми глазами. За коляской стоял слуга, настоящий гигант, который привез хозяйку из сада. Леди Коултрейн обернулась к слуге. - Благодарю вас, Фэрстоун, теперь я справлюсь сама. Гигант кивнул и удалился. Леди Коултрейн проехала еще несколько футов и жестом пригласила Ханну садиться. Она улыбнулась. - Вас удивляет его имя? Он был подкидышем, его нашли на свалке, на изношенной покрышке фирмы "Фэрстоун". А вы, должно быть, главный инспектор Ханна из Скотланд-Ярда. Для нашего островка это очень высокий чин. Чем могу быть вам полезной? - Прежде всего я должен извиниться за то, что, обращаясь к служанке, назвал вас мисси Коултрейн, - сказал Ханна. - Никто не сказал мне, что на самом деле вы - леди Коултрейн. - Это все в прошлом, - махнула рукой леди Коултрейн. - Теперь я просто мисси. Все меня так зовут. Я ничего не имею против. Старые привычки живучи. Вы, возможно, поняли, что я не из Британии. Я родилась в Южной Каролине. - Ваш покойный супруг... - Ханна кивнул в сторону портрета, - был здесь губернатором? - Да. Мы встретились во время войны. Роберт воевал еще в первую мировую войну. Он не был обязан снова идти на фронт, но он пошел. Его еще раз ранили. А я тогда была медсестрой. Мы полюбили друг друга, обвенчались в 1943 году и счастливо прожили десять лет. Потом он умер. Он был на двадцать пять лет старше меня, но для нас это не имело никакого значения. После войны британское правительство направило его сюда губернатором. Он умер, а я осталась на острове. Ему было всего пятьдесят семь лет. Сказались боевые ранения. Ханна в уме произвел несложные расчеты. Очевидно, сэр Роберт родился в 1897 году и в двадцать лет получил Крест Виктории. Значит, леди Коултрейн сейчас должно быть шестьдесят восемь лет - слишком мало для инвалидного кресла. Своими проницательными голубыми глазами леди Коултрейн, казалось, прочла его мысли. - Десять лет назад, - объяснила она, - я поскользнулась и сломала позвоночник. Но вы приехали за четыре тысячи миль не для того, чтобы обсуждать проблемы старой женщины в инвалидной коляске. Чем я могу вам помочь? Ханна объяснил. - Дело в том, - закончил он, - что я не могу понять мотивов преступления. Кто бы ни убил сэра Марстона, он должен был ненавидеть губернатора. Но что касается островитян, я не представляю, кто и почему мог бы его возненавидеть. Вы знаете местных жителей. Кто мог желать смерти губернатору и по какой причине? Леди Коултрейн подъехала к окну и какое-то время молча смотрела в сад. - Мистер Ханна, вы правы. Я действительно знаю этих людей. Я прожила здесь сорок пять лет. Я люблю эти острова, и мне нравятся их жители. Смею надеяться, что они мне отвечают тем же. Леди Коултрейн отвернулась от окна и перевела взгляд на Ханну. - Если смотреть на острова с точки зрения глобальных проблем, то они ничего собой не представляют. Тем не менее островитяне открыли то, что ускользнуло от всего огромного мира. Они нашли секрет счастья. Именно счастья, спокойной, счастливой жизни. Не богатства, не власти, а простой счастливой жизни. Теперь Лондон хочет, чтобы мы стали независимым государством. Появились два кандидата, которые борются за власть. Очень богатый мистер Джонсон, который пожертвовал - неважно по каким соображениям - много денег островам, и социалист мистер Ливингстон, который хочет все национализировать и поделить между бедняками. Вроде бы и у того и у другого очень благородные цели. Мистер Джонсон с его планами развития и процветания и мистер Ливингстон с его идеей всеобщего равенства. Я знаю и того и другого. Знала их, еще когда они были мальчишками. Знала, когда, повзрослев, они отправились искать счастья в далекие страны, А теперь они вернулись. - Вы подозреваете кого-то из них? - уточнил Ханна. - Мистер Ханна, подозрения вызывают прежде всего те люди, которых они привезли с собой. Обратите внимание на их окружение. Это безжалостные люди, мистер Ханна. Островитяне это поняли. Они уже узнали, что такое угрозы, избиения. Возможно, вам стоит присмотреться к окружению двух наших кандидатов, мистер Ханна... На обратном пути Десмонд Ханна обдумывал слова леди Коултрейн. Заказное убийство? Все признаки налицо. Он решил после ленча поговорить с двумя кандидатами и присмотреться к их помощникам. У входа в резиденцию губернатора Ханну остановили. В гостиной в кресле сидел толстый англичанин с тройным подбородком, выпиравшим из тесного воротничка церковного облачения. Увидев Ханну, он вскочил. Со священником был Паркер. - Шеф, это его преподобие Саймон Принс, местный англиканский священник. Он принес интересные сведения. Какого черта, подумал Ханна, Паркер решил называть меня "шефом"? Ханна терпеть не мог это слово. Во всех случаях лучше обычное "сэр". Потом, намного позже - Десмонд, Может быть. - Как дела со второй, пулей? - Э-этот момент появился Джефферсон с подносом, на котором был холодный омар под майонезом. Ханна вздохнул. Поездка за четыре тысячи миль от дома должна иметь хоть какие-то положительные моменты. Раз за все платит Министерство иностранных дел... Он налил в бокал охлажденного шабли и принялся за ленч. Тем временем из аэропорта вернулся старший инспектор Джонс. - За последние сорок часов никто не улетал с острова, - доложил он. - Во всяком случае, не улетал законным путем, - уточнил Ханна. - У меня для вас еще одно задание, мистер Джонс. Есть ли у вас журнал регистрации огнестрельного оружия? - Конечно, есть. - Отлично. Будьте добры, возьмите этот журнал и нанесите визит каждому островитянину, который владеет зарегистрированным огнестрельным оружием. Будем искать револьвер или пистолет крупного калибра. Особенно такой, какой хозяин не сможет предъявить. Или недавно вычищенный и сверкающий свежей смазкой. - Свежей смазкой? - После выстрелов, - пояснил Ханна. - Ах, да, конечно. - И последний вопрос, инспектор. У священника Дрейка есть зарегистрированное огнестрельное оружие? - Нет, В этом я абсолютно уверен. Старший инспектор Джонс ушел, и Ханна вызвал лейтенанта Хаверстока. - Нет ли у вас случайно служебного револьвера или пистолета? - спросил детектив. - О, послушайте, уж не думаете ли вы... - запротестовал молодой лейтенант. - Я просто подумал, что его могли украсть или позаимствовать на время, а потом положить на место. - Ах да, понимаю, о чем вы, старина. К сожалению, нет. Никакого огнестрельного оружия. Я никогда не брал его на острова. Впрочем, у меня есть парадная шпага. - Если бы губернатора закололи шпагой, я бы подумал, не арестовать ли вас, - не повышая тона, заметил Ханна. - Есть ли вообще в резиденции оружие? - Насколько мне известно, нет. Но ведь убийца наверняка проник в сад с улицы, не так ли? Через калитку в стене? В свете новых данных Ханна еще раз осмотрел сломанный замок на стальной калитке в ограде сада. Судя по тому, под каким углом был согнут засов и как была разорвана петля огромного висячего замка, не приходилось сомневаться, что здесь кто-то поработал толстым стальным ломом. Впрочем, подумал Ханна, согнутый засов мог быть ложным следом, калитку могли открыть за много часов или даже за несколько дней до убийства. Никому и в голову не пришло бы проверять калитку, все считали, что она приржавела намертво. Убийца мог сорвать замок и не открывать калитку, а проникнуть в сад через дом, убить губернатора и уйти тоже через дом. Ханне позарез была нужна вторая пуля, желательно хорошо сохранившаяся, и то оружие, из которого она была выпущена. Он бросил взгляд на сверкающее голубое море. Если оружие там, то его никогда не найдешь. Ханна встал, вытер губы и пошел искать Оскара и его "ягуар". Настало время поговорить с его преподобием Дрейком. x x x Сэм Маккриди тоже решил подкрепиться. Когда он вышел на открытую веранду ресторана "Куортер Дек", все столики были заняты. На площади люди в пестрых рубашках и огромных черных очках возились возле грузовика с откинутыми бортами. Кузов грузовика был обтянут материей и украшен плакатами с портретом Маркуса Джонсона. В три часа политический деятель - должен выступить здесь с речью. Сэм осмотрелся и нашел единственное свободное кресло. За столиком уже сидел новый знакомый Маккриди. - Сегодня здесь тесновато. Не будете возражать, если я сяду за ваш столик? - спросил Маккриди. Эдди Фаваро показал на кресло. - Садитесь, конечно. - Вы приехали половить рыбу? - просматривая короткое меню, спросил Маккриди. - Да. - Странно, - заметил Маккриди, заказав севиче - сырую рыбу, маринованную в свежем лаймовом соке. - Если бы вы мне этого не сказали, я бы решил, что вы полицейский. Маккриди, разумеется, не упомянул о том, что накануне вечером, присмотревшись к Фаваро в баре, он на всякий случай навел справки, позвонив в управление ФБР в Майами. Ответ Маккриди получил утром. Фаваро опустил стакан с пивом и рассерженно уставился на Маккриди. - А вы кто такой, черт возьми? - рявкнул он. - Британский бобби? Маккриди протестующе замахал руками. - Нет, нет, ничего подобного. Я всего лишь скромный государственный служащий, который пытается найти тихое место, где можно было бы отдохнуть от канцелярских забот. - Тогда зачем вы завели этот разговор насчет того, полицейский я или не полицейский? - Сработала интуиция. Вы ведете себя, как полицейский. Вы не хотите сказать мне, зачем вы приехали сюда на самом деле? - Почему, черт побери, я должен вам что-то рассказывать? - Потому что, тории, контролируемой управлением Метро-Дейд, разразилась настоящая война между гангстерскими группировками. До этого времени колумбийцы поставляли во Флориду кокаин, а кубинцы занимались его продажей. Потом колумбийцы решили, что они могут обойтись и без кубинских посредников и сами продавать кокаин. Колумбийцы стали вытеснять кубинцев с их территории, кубинцы сопротивлялись, и началась война. С тех пор убийства среди торговцев наркотиками не прекращались. В 1984 году в центре Дейдленд-мол, перед винным магазином, остановился мотоциклист на "кавасаки" в красно-белой кожаной куртке. Из большой сумки он вытащил автомат "узи" и хладнокровно выпустил всю обойму в переполненный магазин. Три человека были убиты, четырнадцать ранены. Обычно киллеру удавалось уйти. На этот раз случилось так, что именно в это время в двухстах ярдах от винного магазина молодой полицейский выписывал штраф за нарушение правил стоянки. Убийца отшвырнул пустой автомат и умчался, полицейский бросился в погоню, на ходу передавая по радио приметы убийцы и его маршрут. На Норт-Кенд-драйв убийца притормозил, подъехал к тротуару, из кармана куртки вытащил "ЗИГ-зауэр" калибра девять миллиметров, прицелился и выстрелил в грудь приближавшемуся полицейскому. Свидетели видели, как молодой полицейский упал, а убийца умчался. Они описали "кавасаки" и одежду убийцы, но его лицо скрывал шлем. Больница находилась всего в четырех кварталах от места происшествия, и молодого полицейского сразу доставили в отделение интенсивной терапии, но ночью он умер. Ему было двадцать три года, он оставил вдову с грудной дочерью. Радиосообщение полицейского приняли две патрульные машины. Из одной в миле от места происшествия заметили 1 мчавшегося мотоциклиста. Патрульная машина прижала мотоциклиста к обочине так, что тот упал. Его арестовали, прежде чем он успел подняться. Судя по внешнему виду, арестованный был латиноамериканцом. Расследование поручили Гомесу и Фаваро. Четыре дня и четыре ночи они пытались выжать из арестованного хотя бы. слово. Он не сказал ничего, совершенно ничего, не произнес вообще ни звука. На его руках не осталось следов пороха, потому что он стрелял в перчатках, а перчатки бесследно исчезли. Полиция обыскала все ближайшие мусорные контейнеры, но так ничего и не нашла. В конце концов решили, что убийца бросил их в проезжавшую мимо машину с открытым верхом. За помощью обратились к местному населению; в результате в соседнем саду нашли "ЗИГ-зауэр", из которого был убит полицейский, но отпечатков пальцев на оружии не обнаружили. Гомес уверял, что убийца был колумбийцем - все знали, что в том винном магазине кубинцы торгуют кокаином. На четвертый день Гомес и Фаваро назвали арестованного Скорпионом. В тот же день появился очень высокооплачиваемый адвокат. Он предъявил полицейским мексиканский паспорт на имя Франсиско Мендеса. Новенький паспорт был в полном порядке, в нем не хватало лишь отметки о въезде в США. Адвокат признал, что его клиент, возможно, является нелегальным иммигрантом, и просил отпустить его под залог. Полицейские были против. Дело попало к судье, известному либералу. Адвокат заявил, что полиция задержала первого попавшегося невиновного человека в красно-белой кожаной куртке, который ехал на "кавасаки", а совсем не того человека, который убил полицейского и посетителей магазина. - Тот кретин-судья разрешил освободить его под залог, - сказал Фаваро. - Полмиллиона долларов. Через двадцать четыре часа и след Скорпиона простыл. Поручитель с ухмылкой передал полмиллиона. Для них это мелочь. - И вы полагаете?.. - спросил Маккриди. - Он не был простым исполнителем, он был одним из самых ценных киллеров. Иначе они не стали бы тратить столько сил и денег на его освобождение. Думаю, Хулио встретил его на острове, может быть, даже узнал, где он живет. Он пытался скорей вернуться, чтобы дядя Сэм запросил разрешение на экстрадицию преступника. - Такое разрешение мы бы, конечно, дали, - сказал Маккриди. - Мне кажется, нам надо поставить в известность инспектора Скотланд-Ярда. Ведь губернатора убили через четыре дня после того происшествия. Даже если окажется, что эти два дела не связаны друг с другом, у нас достаточно оснований, чтобы прочесать весь остров. Он ведь не так велик. - Но даже если его найдут? Какое преступление он совершил на британской территории? - Что ж, - сказал Маккриди, - для начала вы можете опознать его. Этого уже будет достаточно для того, чтобы задержать. Неважно, что главный инспектор Ханна из другой фирмы, убийцев полицейских не любит никто. А если он предъявит паспорт, я как сотрудник Министерства иностранных дел заявлю, что его паспорт - поддельный. Вот вам еще одно основание для задержания. Фаваро улыбнулся и протянул Маккриди руку. - Мне это нравится, Фрэнк Диллон. Пойдемте к вашему детективу из Скотланд-Ярда. x x x Ханна вышел из "ягуара" и направился к распахнутым дверям обшитой деревом баптистской церкви. Из церкви доносилось пение хора. Ханна переступил через порог и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. Низкий бас его преподобия Дрейка заглушал весь хор. Хор пел без музыкального сопровождения. Дрейк оставил кафедру и дирижировал хором паствы, расхаживая по проходу и размахивая руками, как ветряная мельница черными крыльями. Дрейк заметил остановившегося в дверях Ханну и жестом. призвал хор прекратить пение. Дрожащие голоса затихли. - Братья и сестры, - загрохотал бас священника. - Сегодня мы удостоились большой чести. К нам пришел сам мистер Ханна из Скотланд-Ярда. Прихожане как один повернули головы и уставились на Ханну. Хористами были большей частью пожилые мужчины и женщины, среди которых затерялись несколько молодых замужних женщин и стайка детей с огромными глазами. - Присоединяйтесь к нам, брат. Спойте с нами. Освободите место мистеру Ханне. Стоявшая рядом женщина в цветастом платье одарила детектива широкой улыбкой и, протянув ему сборник церковных гимнов, отошла в сторону. Сборник Ханне пригодился. Он забыл все гимны, так давно он пел их в последний раз. Хор вместе с Ханной исполнил торжественный псалом. Служба закончилась, и Прихожане стали расходиться. Вспотевший Дрейк попрощался с каждым из своей паствы. Когда ушел последний прихожанин, Дрейк пригласил Ханну в свою ризницу - небольшую комнатку в церкви. - К сожалению, мистер Ханна, не могу предложить вам пива. Но я буду рад, если вы выпьете со мной холодного лимонада. Дрейк наполнил из термоса два стакана. Лимонад с ароматом лайма был превосходным. - Так что я могу сделать для человека из Скотланд-Ярда? - поинтересовался священник. - Скажите, где вы были в пять часов вечера во вторник? - Вот здесь, перед пятьюдесятью добрыми прихожанами. У меня было торжественное богослужение, - ответил Дрейк. - А почему вы спрашиваете? Ханна напомнил Дрейку о его замечании, брошенном в пятницу утром на лестнице резиденции губернатора. Дрейк улыбнулся. Детектив был не маленького роста, но священник возвышался над ним на добрых два дюйма. - Стало быть, вы беседовали с мистером Куинсом, Произнося это имя, Дрейк сделал такую мину, словно у него во рту кусок лимона без сахара. - Я этого не говорил. - В том и нет нужды. Да, я так и сказал. Вы полагаете, что это я убил губернатора Моберли? Нет, сэр, я - мирный человек. Я не беру в руки оружие. Я не лишаю других жизни. - В таком случае, мистер Дрейк, что вы имели в виду? - Я имел в виду, что я не верю губернатору. Я не верил, что он передаст нашу петицию в Лондон. Я имел в виду, что мы должны собрать наши скудные средства и послать своего человека в Лондон, чтобы тот от нашего имени попросил назначить к нам другого губернатора, такого, который понимал бы нас и поддержал бы наши требования. - Какие требования? - Провести референдум, мистер Ханна. На острове затевается что-то дурное. Здесь появились чужаки, честолюбцы, которые хотят управлять нами. Мы довольны тем, что у нас есть. Мы не богаты, но счастливы. Если провести референдум, то почти все проголосуют за то, чтобы острова остались британской территорией. Что в этом плохого? - По-моему, ничего, - не видел ее фотографию. На Тортоле могут жить и белые родители. - Она... как бы это сказать?.. - Чернокожая? - прогудел Дрейк. - Да, конечно, негритянка. Большая здоровая черная девушка. Сэру Марстону такие нравились. И леди Моберли все знала, подумал Ханна. Несчастная, обессиленная леди Моберли, которую долгие годы жизни в тропиках и все эти местные девушки довели до алкоголизма. Конечно, она смирилась, А может быть, и нет. Может быть, однажды она просто зашла слишком далеко. - У вас чувствуется намек на американский акцент, - уходя, сказал Ханна. - Откуда это? - В Америке много баптистских теологических колледжей, - ответил Дрейк. - Я изучал там богословие. Ханна снова поехал в резиденцию губернатора. По пути он мысленно составлял список подозреваемых. Лейтенант Джереми Хаверсток, который наверняка сумел бы пустить в ход пистолет, окажись он у него в руках. Но у него не было мотивов для убийства, если только он не был отцом ребенка Мертл и если губернатор не грозил испортить ему карьеру. Леди Моберли, если она зашла слишком далеко. Мотивов у нее больше чем достаточно, но ей был нужен сообщник, который мог бы взломать запоры стальной калитки. Если только их не сорвали цепью, привязанной к "лендроверу". Его преподобие Дрейк, несмотря на все его заверения, что он очень мирный человек. Даже мирного человека можно вывести из себя. Ханна вспомнил совет леди Коултреин присмотреться к окружению двух кандидатов в премьер-министры. Да, это нужно будет сделать, обязательно нужно взглянуть на тех, кто организует предвыборную кампанию. Но какие у них могут быть мотивы? Сэр Марстон играл им на руку, он толкал острова к независимости и одного из кандидатов - к креслу премьер-министра. Если только один из них не подозревал, что губернатор благоволит к его конкуренту. Когда Ханна вернулся в резиденцию губернатора, на него обрушили лавину новостей. Старший инспектор Джонс проверил всех зарегистрированных владельцев огнестрельного оружия. На острове оказалось всего шесть стволов. Владельцами трех из них были пожилые джентльмены, из которых двое эмигрировали из Великобритании, а один - из Канады. Дробовик двенадцатого калибра для стрельбы по тарелочкам. Одна винтовка, которую держал владелец рыболовного суденышка Джимми Доббз на тот случай, если на его посудину нападет огромная акула. Один подарочный пистолет, из которого не было произведено ни единого выстрела и который принадлежал обосновавшемуся на Саншайне американцу. Пистолет так и лежал в футляре со стеклянной крышкой, даже пломба была цела. И служебный пистолет самого Джонса, который хранился под замком в здании полицейского участка. - Черт, - выругался Ханна. Значит, губернатор был убит из незарегистрированного оружия. Детектив-инспектор Паркер доложил о результатах поисков в саду. Обыскали все, что могли, перепахали весь сад, но вторую пулю не нашли. Или она, ударившись о кость в теле губернатора, изменила направление и перелетела через стену сада, где искать ее бесполезно, или, что более вероятно, осталась в теле губернатора. Баннистер получил сообщение из Нассау. Самолет прибудет в четыре часа, то есть через час, и доставит тело губернатора на Багамские острова для вскрытия. Доктор Уэст должен прибыть через несколько минут. Он будет ждать в морге в Нассау. А в гостиной два незнакомца уже дожидались главного инспектора. Ханна распорядился подготовить машину, чтобы к четырем часам тело губернатора было доставлено в аэропорт. Баннистер полетит тем же самолетом и останется в Нассау. Главный инспектор Джонс и Баннистер ушли наблюдать за .подготовкой машины, а Ханна направился к гостям. Один из них назвался Фрэнком Диллоном и объяснил, что он в отпуске и совершенно случайно оказался на Саншайне, где также случайно встретил американца. Диллон предъявил рекомендательное письмо. Ханна прочел его без всякого восторга. Одно дело - Баннистер из представительства высокого комиссара в Нассау и совсем другое - этот Фрэнк Диллон. Лондонский чиновник, который во время отпуска случайно оказывается на забытом Богом острове в самый разгар охоты за убийцей, не более правдоподобен, чем тигр-вегетарианец. Потом Ханне представился американец, который честно признался, что он - полицейский. Впрочем, настроение Ханны резко изменилось, когда Диллон изложил ему историю, рассказанную Фаваро. - У вас есть фотография этого Мендеса? - спросил Ханна. - С собой нет. - Можно ли получить копию из полицейских архивов в Майами? - Да, сэр, Я могу попросить, чтобы ее факсом переслали вашим людям в Нассау. - Будьте добры, - сказал Ханна. Он бросил взгляд на часы. - Я распоряжусь, чтобы проверили регистрацию паспортов всех прибывших на остров за последние три месяца. Посмотрим, нет ли там Мендеса или другого латиноамериканца. А сейчас, прошу прощения, мне нужно проследить за отправкой тела в Нассау. Уже на ходу Маккриди поинтересовался: - Вы случайно не думали о том, чтобы поговорить с местными кандидатами? - Да, - ответил Ханна. - Я как раз хотел заняться этим завтра с утра. Пока будем ждать результатов вскрытия. - Вы не будете возражать, если я к вам присоединюсь? - попросил Маккриди. - Обещаю, я не произнесу ни слова. Дело в том, что оба они... политики, не так ли? - Хорошо, - неохотно согласился Ханна. Интересно, на кого в самом деле работает этот Фрэнк Диллон, подумал он. По дороге в аэропорт Ханна заметил, что кое-где уже появились и его официальные объявления, хотя на стенах из-за обилия плакатов, призывающих голосовать за одного из двух кандидатов, почти не осталось свободного места. Казалось, весь Порт-Плэзанс оклеили бумагой. Объявления Ханны были напечатаны в местной типографии по распоряжению старшего инспектора Джонса и оплачены из бюджета резиденции губернатора. В объявлении предлагалось вознаграждение в размере тысячи американских долларов тому, кто сообщит сведения о человеке, находившемся за стеной сада резиденции губернатора во вторник около пяти часов вечера. Для обычного жителя Порт-Плэзанса тысяча американских долларов - огромная сумма. Кто-то должен прийти и сказать, что он видел что-то или кого-то. А на Саншайне все знали друг друга... На летном поле Ханна смотрел, как четверо багамских полицейских и Баннистер загружают тело губернатора в самолет. Баннистер проследит, чтобы вечерним рейсом в Лондон были отправлены все их пробы и соскобы. В Лондоне на рассвете их заберет полицейская машина Скотланд-Ярда и доставит в Ламбет, в лабораторию криминалистики Министерства внутренних дел. На многое Ханна не рассчитывал, ему безотлагательно была нужна пуля, которую вечером должен извлечь из тела губернатора доктор Уэст. Будучи занят в аэропорту, Ханна пропустил митинг сторонников Джонсона на Парламент-сквер. Не пришли на митинг и представители прессы и телевидения. Увидев кортеж полицейских машин, репортеры поспешили за ними. Маккриди, напротив, не упустил такой возможности. Когда начался митинг, рн сидел на террасе ресторана "Куортер Дек". Послушать речь кандидата-филантропа собралась толпа человек двести. Маккриди заметил, как с толпой смешались десять мужчин в пестрых рубашках и огромных темных очках. Они раздавали какие-то бумажки и флажки. Бело-голубые флажки были символом верности кандидату. Бумажки были долларовыми банкнотами. В десять минут четвертого на площадь въехал белый "форд-фэрлейн", бесспорно, самый большой легковой автомобиль на острове. Он остановился у импровизированной трибуны. Из машины вышел мистер Маркус Джонсон. Он взбежал по ступенькам и поднял руки, сжатые в победном борцовском приветствии. Пестрорубашечники зааплодировали, к ним присоединилось несколько островитян. Некоторые махали флажками. Через минуту Маркус Джонсон начал речь. - И я обещаю вам, друзья - а я уверен, все вы мои друзья, - на бронзовом лице в рекламной улыбке сверкнули белые зубы, - когда мы станем свободными, то на эти острова придет процветание. Появятся рабочие места - в отелях, на новых пристанях, в кафе и барах, на новых предприятиях для переработки даров моря, которые мы будем продавать на материке. И все это обещает богатство и процветание. И денежный поток потечет в ваши карманы, друзья, а не в руки далеких лондонских бюрократов... Чтобы его слышал каждый, Джонсон говорил в мегафон. Страстную речь кандидата прервал человек, которому мегафон был не нужен. Он стоял на другой стороне площади, но его низкий бас заглушил голос кандидата. - Джонсон, - проревел Уолтер Дрейк, - ты нам не нужен. Не лучше ли тебе убраться туда, откуда ты пришел, и забрать своих ребят? На площади воцарилось молчание. Пораженная толпа ждала, что небеса вот-вот обрушатся на землю. До сих пор никто не осмеливался прерывать Маркуса Джонсона. Но небеса не обрушились. Джонсон, не говоря ни слова, отшвырнул мегафон и сел в машину. По его команде "форд", а за ним и грузовик с помощниками рванули с места и скрылись. - Кто это был? - спросил Маккриди официанта. - Его преподобие Дрейк, - ответил официант. Казалось, он был изрядно напуган. Маккриди задумался. Где-то он слышал похожий голос. Он попытался вспомнить, где и когда это было. Потом память подсказала: тридцать лет назад в Йоркшире, в Каттерикском лагере, во время службы по призыву. На парадном плацу. Маккриди поднялся в номер и по своему радиотелефону позвонил в Майами. Когда его били, его преподобие Уолтер Дрейк не произнес ни звука. Их было четверо, они поджидали священника на пути домой после вечерней службы. Они орудовали бейсбольными битами и ногами. Деревянными битами, не жалея сил, молотили упавшего священника. Потом они ушли, даже не посмотрев, жив он или мертв. Им было все равно. Но Уолтер Дрейк остался в живых. Через полчаса он пришел в себя и дополз до ближайшего дома. Испуганные жильцы вызвали доктора Карактакуса Джонса. Доктор довез священника до больницы на ручной тележке и до утра латал его. Вечером, во время ужина, позвонили Десмонду Ханне. Детективу пришлось идти из отеля в резиденцию губернатора. Звонил доктор Уэст из Нассау. - Послушайте, я понимаю, что трупы нужно хранить в холоде, - сказал патологоанатом, - но этого явно переморозили. Он превратился в колоду, в глыбу льда. - Местные полицейские сделали все, что могли, - сказал Ханна. - Я тоже сделаю все, что в моих силах, но бедняга оттает не раньше чем через двадцать четыре часа. - Пожалуйста, поторопитесь, - сказал Ханна. - Мне позарез нужна эта чертова пуля. Глава 4 Главный инспектор Ханна решил сначала поговорить с мистером Горацио Ливингстоном. Ханна позвонил ему домой, в Шантитаун. Через несколько минут кандидат в премьер-министры подошел к телефону. Да, он будет рад через час принять инспектора из Скотланд-Ярда. Как обычно, "ягуар" вел Оскар. Детектив-инспектор Паркер сидел рядом с водителем, а на заднем сиденье расположились Ханна и Диллон, сотрудник Министерства иностранных дел. Им не пришлось проезжать через центр Порт-Плэзанса, потому что Шантитаун располагался в трех милях от столицы, с той же стороны, что и резиденция губернатора. - Есть успехи в расследовании, мистер Ханна? Или я вторгаюсь в ваши профессиональные тайны? - осторожно осведомился Диллон. Ханна всегда предпочитал обсуждать ход следствия только с коллегами. Но этот, Диллон, очевидно, действительно был сотрудником Министерства иностранных дел. - Губернатор был убит выстрелом из пистолета или револьвера крупного калибра. Пуля попала в сердце, - сказал Ханна. - Вероятно, было произведено два выстрела. Одна пуля пролетела мимо и попала в стену. Я послал ее в Лондон. - Сильно деформирована? - поинтересовался Диллон. - Боюсь, очень сильно. Вторая пуля скорее всего осталась в теле жертвы. Точнее я смогу сказать сегодня вечером, когда получу из Нассау результаты вскрытия. - А убийца? - Очевидно, он проник через калитку в стене сада. Во всяком случае, замок с калитки сорван. Выстрелил футов с десяти, потом ушел. Вероятно. - ль губернатора ни разу не появлялся в Шантитауне. В воротах приоткрылось крохотное окошечко, кто-то осмотрел лимузин, и ворота распахнулись. "Ягуар" въехал на пыльный двор и остановился у веранды. Во дворе стояли - один у ворот, другой у веранды - двое мужчин в одинаковых светло-серых костюмах "сафари". Еще один мужчина в таком же костюме смотрел из окна второго этажа. Как только автомобиль остановился, наблюдатель скрылся в доме, Ханну, Паркера и Диллона проводили в главную гостиную, обставленную дешевой, но функциональной современной мебелью. Через несколько секунд появился Горацио Ливингстон, высокий, толстый мужчина с двойным подбородком и широкой улыбкой. Хозяин дома прямо-таки излучал добродушие. - Джентльмены, джентльмены, какая честь. Прошу вас, садитесь. Он распорядился подать кофе и сел в большое кресло. Его крохотные глазки перебегали с одного гостя на другого. Потом в гостиную вошли еще двое мужчин и сели за Ливингстоном. -Кандидат в премьер-министры показал на пришедших: - Мои товарищи, мистер Смит и мистер Браун. "Товарищи" молча кивнули. - Итак, мистер Ханна, чем я могу быть вам полезен? - Сэр, вам, конечно, известно, что я расследую убийство губернатора сэра Марстона Моберли, совершенное четыре дня назад. Улыбка сошла с лица Ливингстона, он сокрушенно покачал головой. - Это ужасно, - сказал он, не меняя тона, - все мы были потрясены до глубины души. Такой изумительный человек. - Прошу прощения, но я обязан спросить, где вы были и что делали во вторник в пять часов вечера. - Я был здесь, мистер Ханна, в кругу своих друзей, которые будут голосовать за меня. Я работал над речью, с которой должен был выступить на следующий день перед членами Ассоциации мелких фермеров. - А ваши товарищи? Они тоже были здесь? Все? - Абсолютно все. Время шло к вечеру. А мы закрылись на весь день. Здесь, за этими стенами. - Ваши товарищи - местные жители? - спросил Диллон. Ханна бросил на англичанина недовольный взгляд етил Диллон. Ливингстон, взгляд которого моментально утратил всякое выражение, уставился на Диллона. Пухлые щеки и двойной подбородок скрывали злобу. Маккриди вспомнил, у кого он видел такой взгляд: в Уганде, на лице Иди Амина, когда тому осмеливались возражать. Ханна снова бросил на Маккриди неодобрительный взгляд и встал. - Не смею больше отнимать у вас время, мистер Ливингстон, - сказал он. Кандидат в премьер-министры, снова одев маску благодушного хозяина, проводил гостей до двери. Во дворе их ждали двое в серых костюмах "сафари"; этих Ханна и Диллон еще не видели. Итак, их здесь было по меньшей мере семь человек, если считать того, что стоял наверху у окна. Все негры, за исключением мистера Брауна; сравнительно светлокожий Браун был, очевидно, квартероном. Он один осмеливался закурить, не спрашивая разрешения, он командовал шестью чернокожими. - Я был бы вам очень признателен, - уже в автомобиле сказал Ханна, - если бы вы предоставили мне возможность задавать вопросы. - Прошу прощения, - извинился Диллон. - Странный человек, вы не находите? Он уехал отсюда подростком и вернулся шесть месяцев назад. Интересно, где он провел все эти годы? - Понятия не имею, - ответил Ханна. Лишь много позже, уже в Лондоне, обдумывая все случившееся на Саншайне, Ханна обратит внимание на это замечание Диллона. Мисси Коултрейн сказала ему, Десмонду Ханне, что Ливингстон покинул Саншайн подростком. Откуда об этом мог знать Диллон? В половине десятого они подъехали к воротам особняка Маркуса Джонсона на северном склоне холма Собоун. Джонсона окружала совершенно иная обстановка. Все говорило о том, что здесь живет богатый человек. Ворота из кованой стали открыл один из помощников Джонсона в невероятно пестрой рубашке и темных очках. По выложенной гравием дорожке "ягуар" подъехал к парадному входу. Во дворе трудились два садовника. Они ухаживали за лужайками, клумбами и глиняными горшками с цветущей геранью. В просторном двухэтажном особняке, крытом зеленой глазурованной черепицей, все до последнего гвоздя было привезено издалека. Машина остановилась перед портиком с колоннадой, выдержанным в колониальном стиле. Вслед за своим гидом, тоже пестрорубашечником, три англичанина прошли через большую гостиную, украшенную европейским и латиноамериканским антиквариатом. Пол из мраморных плиток кремового цвета устилали восточные ковры ручной работы. Маркус Джонсон принял гостей на мраморной веранде и пригласил их сесть в белые плетеные кресла. Веранда выходила в окруженный восьмифутовой стеной сад с аккуратно постриженными лужайками. За стеной сада, вдоль берега, тянулось шоссе - единственное, чего не мог купить Маркус, чтобы получить собственный выход к морю. Впрочем, на водах залива Тич-бей, прямо за стеной особняка, стоял построенный Джонсоном каменный причал, у которого на волнах покачивался быстроходный катер "рива-40". С дополнительными баками для горючего этот катер мог бы быстро добраться до Багамских островов. В отличие от толстого, обрюзгшего Горацио Ливингстона, Маркус Джонсон был элегантен и строен. Безукоризненный костюм из кремового шелка сидел на нем идеально. Судя до чертам лица и цвету кожи, Джонсон был по меньшей мере наполовину белым. Интересно, подумал Маккриди, знал ли Джонсон своего отца? Скорее всего, нет. Он вырос в нищете на островах Баркли, жил с матерью в убогой хижине. Его темнокаштановые курчавые волосы > были искусственно распрямлены и уложены волнами. Пальцы Джонсона украшали четыре тяжелых золотых перстня, а обнажившиеся в улыбке зубы были в идеальном состоянии. Он предложил гостям на выбор "Дом Периньон" или кофе "Блю Маунтин". Гости предпочли кофе. Десмонд Ханна задал тот же вопрос относительно пяти часов вечера во вторник. Ответ был почти таким же. - Я выступал с речью перед теми, кто меня поддерживает. На Парламент-сквер, перед англиканской церковью, собралось больше ста моих сторонников, мистер Ханна. В пять часов я как раз заканчивал речь, С митинга приехал прямо сюда. - А ваше окружение? - поинтересовался Ханна, вспомнив то слово, которым мисси Коултрейн назвала банду пестрорубашечников. - Все были со мной, все до единого, - ответил Джонсон. Он подал знак, и один из пестрорубашечников долил кофе. Садовники у него из местных, размышлял Маккриди, а в доме нет ни одного островитянина. Почему? Несмотря на неяркое освещение на веранде, никто из пестрорубашечников не снимал огромные темные очки. С точки зрения Ханны, разговор с Джонсоном был приятным, но бесполезным. Старший инспектор Джонс давно сказал ему, что в тот момент, когда в саду губернатора прогремели выстрелы, кандидат от Союза процветания был на Парламент-сквер. Инспектор сам наблюдал за митингом со ступенек полицейского участка. Ханна встал. - А сегодня вы не собираетесь выступить с очередной речью? - спросил Диллон. - Да, в самом деле собираюсь. В два часа, на Парламент-сквер. - Вчера в три часа вы выступали на площади. Насколько мне известно, там были какие-то неприятности? Маркус Джонсон был куда более ловким дипломатом, чем Ливингстон. Ни намека на раздражение. Он лишь пожал плечами. - Его преподобие Дрейк выкрикнул два-три оскорбительных слова. Это не имело значения. Я уже закончил речь. Бедняга Дрейк руководствуется добрыми намерениями, но он не умен. Он хотел бы, чтобы острова Баркли остались в прошлом веке. Но прогресс нельзя остановить, мистер Диллон, а вместе с прогрессом придет и процветание. У меня есть грандиозные планы развития наших островов. Маккриди понимающе кивнул. Туризм, подумал он, азартные игры, промышленность, загрязнение островов и океана, немного проституции... что еще? - А теперь, прошу прощения, мне нужно готовиться к выступлению... Гостей проводили до машины, и они вернулись в резиденцию губернатора. - Благодарю за любезность, - сказал Диллон, вылезая из машины. - Встречи с кандидатами были весьма поучительны. Любопытно, где Джонсон нашел такие деньги за годы отсутствия на Баркли. - Понятия не имею, - сказал Ханна. - Он считается бизнесменом. Оскар может подбросить вас до отеля. - Спасибо, я прогуляюсь пешком. В баре журналисты и операторы усердно опустошали запасы пива. Было одиннадцать часов. Работники средств массовой информации заскучали. Прошло полных два дня с того момента, когда их спешно вызвали в Хитроу и всеми правдами и не правдами переправили на острова, чтобы следить за ходом расследования преступления. Весь предыдущий день, четверг, они снимали все, что могли, и брали интервью у всех, у кого могли. Урожай оказался скудным: потрясающие кадры, запечатлевшие извлечение тела губернатора из компании замороженных рыбин в леднике; снятая с большого расстояния сцена поисков пули в губернаторском саду, особенно ползающий на четвереньках Паркер; отправка тела губернатора в мешке в Нассау; брошенное Паркером бесценное замечание о найденной пуле. Но ничего. такого, что хотя бы отдаленно напоминало надежные сведения об убийце и о том, как было совершено преступление. Маккриди впервые смешался с толпой журналистов. Никто не спрашивал, кто он такой. - В полдень у причалов будет выступать Горацио Ливингстон, - сказал Маккриди. - Это может быть интересно. Журналисты моментально насторожились. - Что там будет интересного? - спросил кто-то. - Вчера здесь, на площади, оратору не дали закончить речь, - пояснил Маккриди. - Вы были на летном поле. Толпа приободрилась. Лучше всего была бы небольшая потасовка, на худой конец сойдет и сцена, в которой кандидату криками не дают говорить. Репортеры мысленно уже сочиняли подходящие заголовки; ЯРОСТНАЯ ПРЕДВЫБОРНАЯ БОРЬБА НА ОСТРОВЕ САНШАЙН - и пара снимков дерущихся островитян в качестве доказательства. А если плохо примут Ливингстона, то: РАЙ ГОЛОСУЕТ ПРОТИВ СОЦИАЛИЗМА. Беда была в том, что до сих пор островитяне не проявляли никакого энтузиазма, если речь заходила о предстоящем отделении островов от Британской империи. Две бригады попытались было снять фильм о грядущей независимости островов, но пока им не удалось разговорить ни одного местного жителя. Как только появлялись камеры, микрофоны и блокноты, люди просто поворачивались и уходили. Тем не менее операторы схватили свои камеры и поспешили к причалам. Тем временем Маккриди поднялся в свой номер, извлек из-под кровати "дипломат" с радиотелефоном и позвонил в британское консульство в Майами. Он попросил к четырем часам дня прислать на Саншайн семиместный самолет. Маккриди загадывал далеко вперед, но надеялся, что его план не провалится. Без пятнадцати двенадцать у причалов появилась кавалькада автомашин: из Шантитауна прибыла команда Ливингстона. Один из его помощников, созывая слушателей, кричал в мегафон: - Приходите послушать Горацио Ливингстона, народного кандидата! Другие помощники воздвигали надежную платформу на подмостях, чтобы народный кандидат мог возвыситься над народом. Ровно в полдень Горацио Ливингстон по лестнице поднялся на самодельную трибуну. Он говорил в укрепленный на шесте рупор. Шест держал один из тех, кто предпочитал серые костюмы "сафари". Телеоператоры установили четыре камеры на возвышениях, откуда можно было снимать кандидата, а лучше - драку среди слушателей или тех, кто попытается перекричать оратора. Оператор из компании Британского спутникового вещания оккупировал крышу рубки "Галф Леди". В дополнение к телекамере он вооружился фотоаппаратом с мощным телеобъективом. Рядом стояла тележурналистка Сабрина Теннант. Маккриди тоже вскарабкался на крышу рубки. - Здравствуйте, - сказал он. - Привет, - машинально откликнулась Сабрина, не замечая Маккриди. - Скажите, пожалуйста, - негромко продолжал Маккриди, - не хотите ли вы сделать такой репортаж, чтобы ваши коллеги лопнули от зависти? Теперь Сабрина обратила внимание на Маккриди. Телеоператор тоже бросил на него вопросительный взгляд. - Можно ли этим "никоном" снять любого человека в той толпе, только одно лицо крупным планом? - поинтересовался Маккриди. - Конечно, - ответил оператор. - Я могу снять их миндалины, если они раскроют рты пошире. - Нельзя ли вас попросить сделать портреты всех помощников кандидата в серых "сафари"? - спросил Маккриди. Оператор бросил взгляд на Сабрину. Та кивнула. Почему бы и нет? Оператор снял "никои" с плеча и стал наводить фотоаппарат на резкость. - Начните с того чернокожего, что стоит в одиночестве рядом с фургоном, - предложил Маккриди. - С того, кого они называют мистером Брауном. - Что вы задумали? - заинтересовалась Сабрина. - Спуститесь в рубку, и я вам расскажу. Сабрина спустилась. Объяснения Маккриди заняли несколько минут. - Вы шутите, - сказала наконец Сабрина. - Нисколько, и думаю, я смогу это доказать. Но не здесь. Доказательства находятся в Майами. Маккриди говорил еще несколько минут, после чего Сабрина Теннант снова поднялась на крышу. - Снял их? - спросила она оператора. Тот кивнул. - По десятку снимков каждого, в разных ракурсах. Их семь человек. - Отлично. Теперь снимай толпу. Нужно немного материала для фона и монтажа. На восьми отснятых раньше кассетах уже были запечатлены оба кандидата, вся столица, пляжи, пальмы, летное поле - словом, все необходимое для монтажа отличного пятнадцатиминутного документального фильма. Сабрине Теннант была нужна только некая идея, которая помогла бы объединить разрозненные фрагменты в единый репортаж. Если этот вежливый мужчина в помятом костюме был прав, то такая идея у нее тоже появилась. Теперь единственной проблемой Сабрины было время. Ее материал должен появиться в программе "Каунтдаун", ведущей программе новостей Британского спутникового вещания, а в Англии эта программа выходит по субботам в полдень. Значит, Сабрине нужно передать весь материал из Майами по системе спутниковой связи в субботу, на следующий день, не позднее четырех часов дня по местному времени. Следовательно, ей нужно быть в Майами сегодня вечером. Сейчас был час дня. Успеть добраться до отеля и заказать из Майами чартерный рейс на тот же вечер казалось практически невозможным. - Дело в том, - сказал Маккриди, - что я тоже должен улетать сегодня в четыре часа. Я заказал собственный самолет из Майами. Буду рад подбросить вас. - Кто вы такой? - Просто отпускник. Но я знаю острова. И их жителей. Поверьте. Черт побери, думала Сабрина, выбора у меня нет. Если этот англичанин говорит правду, то такой шанс упускать нельзя. Она вернулась к оператору, показала, что хотела бы снять. Большие линзы камеры медленно скользили по толпе, изредка задерживаясь то там, то здесь. По-прежнему стоявший возле фургона мистер Браун заметил, что камера нацелилась на него, и скрылся в фургоне. Оператор запечатлел и его поспешное бегство. Во время ленча старший инспектор Джонс доложил Десмонду Ханне о результатах. В аэропорту проверили данные о регистрации паспортов всех, кто прибыл на остров в течение последних трех месяцев. Среди них не оказалось Франсиско Мендеса, не было никого, кто походил бы на латиноамериканца. Ханна вздохнул. Если погибший американец Гомес не ошибался - а он мог и ошибаться, яхты; их пассажиры и матросы купались в кристально чистой воде над коралловыми рифами, потом поднимали паруса и уплывали. Кто угодно мог тайком попасть на остров или скрыться с него. Ханна подозревал, что Мендес, убрав Гомеса, сразу сбежал. Если он вообще был на Саншайне. Ханна позвонил в Нассау, но доктор Уэст сказал, что не сможет приступить к вскрытию раньше четырех часов, когда тело губернатора наконец оттает в достаточной мере. - Как только извлечете пулю, сразу позвоните мне, согласился он. - Думаю, завтра нужно уезжать домой. Уиттакер был репортером и фотокорреспондентом. У него на груди висел фотоаппарат "яшика" с телеобъективом. - Не хотите ли тему для репортажа, - предложил Маккриди, - такого, что все ваши коллеги лопнут от зависти? Уиттакер повернулся к Маккриди и настороженно поднял брови. - Вы знаете то, чего не знает никто? - Поскольку слушать речь нет смысла, я бы предложил вам подняться ко мне в номер и убедиться самому. Маккриди и Уиттакер пересекли площадь, вошли в отель и поднялись на второй этаж, в номер Маккриди. С балкона было отлично видно всю площадь. - Меня интересуют те "няни" в цветастых рубашках и темных очках, - сказал Маккриди. - Вы сможете отсюда крупным планом снять их лица? - Конечно, - ответил Уиттакер. - Но зачем? - Снимайте, потом я все объясню. Уиттакер пожал плечами. Он был стреляный воробей, в свое время он получал информацию из самых невероятных источников. Кое-что оказывалось ценным материалом, кое-что - нет. Он настроил телеобъектив и отснял четыре кассеты - две цветной и две черно-белой пленки. Маккриди пригласил его в бар, заказал пиво, потом полчаса рассказывал. Уиттакер присвистнул. - Это правда? - Да. - Вы можете доказать? Подобный репортаж.нуждался в ссылках на надежные источники, иначе Робин Эссер, лондонский редактор, не пропустит его в номер. - Не здесь, - ответил Маккриди. - Доказательства находятся в Кингстоне. Вы можете вылететь сегодня вечером, утром закончить репортаж и к четырем часам передать его в Лондон. Там будет девять часов. Самое время. Уиттакер покачал головой. - Слишком поздно. Последний рейс Майами - Кингстон в семь тридцать. Мне нужно быть в Майами в шесть часов. Через Нассау я так быстро не доберусь. - Дело в том, что в четыре часа - через семьдесят минут - отсюда в Майами вылетает мой собственный самолет. Я был бы рад подбросить вас. Уиттакер встал и взял свою сумку. - Кто вы такой, мистер Диллон? - спросил он. - О, я всего лишь знаток этих островов и этой части света. Почти такой же знаток, как и вы. - Лучше, - проворчал Уиттакер и ушел. В четыре часа к летному полю подъехали Сабрина Теннант и ее оператор. Маккриди и Уиттакер были уже на месте. Воздушное такси из Майами приземлилось через десять минут. Когда самолет был готов к взлету, Маккриди объяснил: - К сожалению, я не могу полететь с вами. Только что мне в отель позвонили. Очень жаль, но воздушное такси оплачено. Возместить расходы невозможно. Слишком поздно. Так что будьте моими гостями. Желаю удачи. Всего хорошего. В полете Уиттакер и Сабрина Теннант опасливо косились друг на друга. Никто из них и словом не обмолвился о своих планах и о том, куда они направляются. В Майами Сабрина и оператор поехали в город, а Уиттакер успел на последний рейс до Кингстона. Маккриди вернулся в "Куортер Дек", достал переносной радиотелефон, настроил его на работу в шифрованном режиме и позвонил по нескольким номерам. Один из этих номеров принадлежал представительству британского высокого комиссара в Кингстоне; коллега Маккриди обещал через своих знакомых организовать необходимые встречи. Потом Маккриди позвонил в Майами, в штаб-квартиру американского Бюро по борьбе с наркотиками. С этой организацией он имел давние тесные связи, потому что международная торговля наркотиками часто пересекается с международным терроризмом. Третий звонок был руководителю бюро ЦРУ в Майами. Закончив переговоры, Маккриди мог надеяться, что его новые друзья из прессы и телевидения получат необходимую поддержку. Время приближалось к шести вечера. Оранжевый диск светила падал в океан, туда, где возвышались острова Драй-Тортугас, и, как обычно в тропиках, стало удивительно быстро темнеть. Настоящие сумерки длились не больше пятнадцати минут. В шесть позвонил доктор Уэст из Нассау. Десмонд Ханна взял трубку в кабинете губернатора, где Баннистер установил аппарат спецсвязи с представительством высокого комиссара на Багамских островах. - Что с пулей? - сразу спросил Ханна. Без результатов криминалистического анализа его расследование зашло в тупик. У него было несколько подозреваемых, но ни одного свидетеля, ни одного признания, никого, кто имел бы мотивы для убийства. - весь гравий. Нашли только одну пулю - другую, которая при ударе расплющилась. - Нет, пуля прошла навылет, - возразил патологоанатом. - Я имею в виду ту, что убила губернатора. Должно быть, кто-то ее украл. - Не могла ли пуля настолько потерять скорость, что упала на лужайке где-то между губернатором и стеной? - предположил Ханна. - Как далеко от стены стоял губернатор? - Футах в пятнадцати, не дальше, - ответил Ханна. - Думаю, это маловероятно, - сказал доктор Уэст. - Я не специалист в баллистике, но полагаю, что выстрел был произведен из оружия крупного калибра с расстояния более пяти ярдов от потерпевшего, потому что на его рубашке не осталось следов пороха. Но, по-видимому, расстояние было не больше двадцати футов. Рана четкая и чистая, пуля должна была лететь с большой скоростью. Конечно, тело замедлило ее, но не в такой мере, чтобы она упала в пятнадцати футах. Она должна была удариться о стену. - Но возле стены ее нет, - настаивал Ханна. Конечно, если кто-то не украл пулю. Если так, то это мог быть только кто-либо из своих, из тех, кто живет в резиденции. - Еще что-нибудь интересное? - Немного. Во время выстрела губернатор стоял лицом к убийце. Он не повернулся. Или исключительно храбрый человек, подумал Ханна, или, что более вероятно, губернатор просто не мог поверить своим глазам. - И последнее, - продолжал доктор Уэст. - Пуля летела по восходящей траектории. Должно быть, убийца в момент выстрела стоял на коленях или присел на корточки. Если я правильно оценил расстояние, то оружие находилось примерно в тридцати дюймах от уровня грунта. Проклятье, размышлял Ханна, стало быть, пуля перелетела через стену. Или, быть может, она попала в дом, но где-то гораздо выше, например возле сточных желобов. Утром Паркеру придется начать все сначала. С лестницей. Ханна поблагодарил Уэста и положил телефонную трубку. Подробный отчет об аутопсии прибудет завтра с рейсовым самолетом. Паркер лишился багамской бригады криминалистов и теперь работал один. Джефферсон и садовник поддерживали лестницу, а бедняга Паркер осматривал стену дома на уровне крон деревьев и выше. Он добрался до крыши, но так ничего и не нашел. Джефферсон подал Ханне завтрак в гостиную. Во время завтрака несколько раз заходила леди Моберли. Загадочно улыбаясь, она поправляла цветы и тут же исчезала. Казалось, ее абсолютно не волнует судьба тела ее покойного мужа, вернее, того, что от него осталось. Ей было решительно все равно, доставят ли его для похорон на Саншайн или отправят в Англию. У Ханны сложилось такое впечатление, что сэр Марстон Моберли уже не интересует вообще никого, начиная с его вдовы. Потом он разгадал причину блаженного состояния леди Моберли. С серебряного подноса для напитков исчезла бутылка с водкой. Впервые за долгие годы леди Моберли была счастлива. Этого никак нельзя было сказать о Десмонде Ханне. Детектив был озадачен. Чем более затягивались безрезультатные поиски пули, тем больше он убеждался в своей правоте. Все было сделано из дома, а сорванные запоры калитки - лишь отвлекающий маневр. Вот из этой самой гостиной кто-то спустился по лестнице и обошел сидящего в кресле губернатора, тот увидел человека с оружием и вскочил. Убийца дважды выстрелил, потом в гравии у стены дома отыскал одну из пуль и забрал ее. В сумерках он не смог найти вторую пулю и поспешил, пока не поздно, спрятать оружие. Ханна разделался с завтраком и вышел в сад. Питер Паркер прилип к стене под самой крышей. - Как успехи? - спросил Ханна. - Ни следа, - сверху отозвался Паркер. Ханна углубился в сад, подошел к стене и повернулся спиной к стальной калитке. Накануне вечером он поднялся на козлы и через калитку долго смотрел на улочку. Между пятью и шестью часами вечера улочка не пустовала ни минуты. Ею пользовались многие, чтобы сократить путь от Порт-Плэзанса до Шантитауна, по ней шли фермеры, возвращавшиеся из города в свои хибарки, разбросанные неподалеку в тени деревьев. За час по улочке прошло почти тридцать человек, не было такого момента, когда бы она опустела, а однажды в ту или другую сторону по ней шли сразу семь человек. Было невозможно себе представить, чтобы убийца прокрался к калитке незамеченным. Почему вечер того вторника должен был отличаться от других вечеров? Кто-то должен был увидеть что-нибудь необычное. И тем не менее никто не откликнулся на объявления. Разве какой-нибудь островитянин откажется от тысячи американских долларов? Для него это целое состояние. Значит... значит, убийца, как Ханна и подозревал, вышел из дома. В тот час решетчатая входная дверь в резиденцию губернатора была заперта. Замок был заблокирован изнутри. Если бы кто-то позвонил, на звонок ответил бы Джефферсон. Никто не мог просто так войти в ворота, пересечь передний двор, проникнуть сквозь входную дверь, миновать переднюю, гостиную и по ступенькам спуститься в сад. Непрошенный гость не мог пройти через решетчатую дверь. Окна первого этажа тоже были защищены решетками в испанском стиле. Иного способа попасть в дом не было. Если только какой-нибудь спортсмен перепрыгнул через стену сада и приземлился прямо на лужайке... Не исключено. Но тогда как убийца ушел? Через дом? Слишком велики шансы, что тебя увидят. Снова через стену? Но всю стену тщательно осмотрели в поисках царапин, любых следов, к тому же сверху она была усыпана битым стеклом. Через заранее открытую стальную калитку? Еще один лишний шанс, что тебя заметят. Нет, все говорило о том, что убийца и не думал покидать дом. Оскар и леди Моберли были в больнице. Оставались безобидный старина Джефферсон и молодой лейтенант Хаверсток из полка гвардейских драгуно. Еще один скандал в благородном семействе, вроде кенийского дела, случившегося незадолго до войны, или убийства сэра Харри Оукса? Работал убийца один или в преступлении замешаны все? Каков был мотив? Ненависть, зависть, жадность, месть, угроза испортить карьеру или политический террор? И при чем здесь убийство Гомеса? Действительно ли Гомес видел на Саншайне наемного убийцу из Южной Америки? Если так, то как может быть связан Мендес с убийством губернатора? Все еще спиной к стальной калитке Ханна сделал два шага вперед и опустился на колени. Даже так слишком высоко. Он упал на землю, уперся локтями. Теперь его глаза находились примерно в тридцати дюймах от земли. Ханна посмотрел туда, где, как он предполагал, поднявшись с кресла и сделав шаг вперед, стоял сэр Марстон. В следующее мгновение Ханна уже мчался к дому. - Паркер! - кричал он. - Спускайтесь и идите сюда! Паркер чуть не упал с лестницы, настолько неожиданным был громкий крик неизменно флегматичного Ханны. Паркер спустился на террасу и по ступенькам сбежал в сад. - Стойте здесь, - приказал Ханна, показывая, где нужно остановиться молодому детективу. - Какой у вас рост? - Пять футов десять дюймов, сэр. - Мало. Бегите в библиотеку и принесите несколько книг. У губернатора было шесть футов два дюйма. Джефферсон, дайте метлу. Джефферсон пожал плечами. Если белому полицейскому захотелось подмести двор, это его дело. Он пошел за метлой. Ханна приказал Паркеру встать на стопку из четырех книг на том месте, где находился сэр Марстон. Упав на траву, он, как винтовкой, прицелился рукояткой метлы в грудь Паркеру. Для этого метлу пришлось поднять под углом двадцать градусов. - Теперь отойдите в сторону. Паркер выполнил указание и со стопки книг свалился на траву. Ханна встал и направился к ступенькам, поднимавшимся слева направо вдоль стены террасы. Как и три дня назад, как и намного раньше, она все еще свисала со стального кронштейна. Из проволочной корзины, наполненной суглинком, спускались плети цветущей герани. Соцветия были настолько плотными, что почти скрывали корзину. Когда криминалисты обследовали стену, они касались лицами этих цветов. - Несите эту герань сюда, - сказал Ханна садовнику. - Паркер, возьмите "ящик убийств". Джефферсон, принесите простыню. Садовник застонал, увидев, как безжалостно Ханна вытряхивает плоды его трудов на простыню. Детектив поочередно вытаскивал цветок за цветком, тщательно стряхивая суглинок с корней и бросая цветы в сторону. Когда осталась лишь глинистая почва, Ханна разделил ее на куски размером с ладонь и шпателем разбил каждый кусок. Здесь и оказалась пуля. Пуля не только нетронутой прошла сквозь тело губернатора, но даже не коснулась проволоки корзины. Она пролетела между двумя проволочками и застряла в суглинке. Пуля была в идеальном состоянии. Ханна взял ее пинцетом, опустил в силтановый пакетик, завернул его и бросил в склянку с завинчивающейся крышкой. Он встал. - Сегодня вечером, детка, - сказал он Паркеру, - вы возвращаетесь в Лондон. Вот с этим. Для меня Алан Митчелл поработает и в воскресенье. У меня есть пуля. Скоро у меня будет оружие. Потом я найду и убийцу. В резиденции губернатора больше нечего было делать. Ханна попросил вызвать Оскара, чтобы тот отвез его в отель. В ожидании машины он стоял у окна гостиной и смотрел на Порт-Плэзанс, кивающие ветви пальм и мерцающее море вдали. Город дремал в предполуденной жаре. Дремал или вынашивал планы? Это вовсе не рай, думал Ханна, это чертова пороховая бочка. Глава 5 На следующий день в Кингстоне Шон Уиттакер был удостоен необычного внимания. Он прилетел поздно и из аэропорта отправился домой. Утром, в начале восьмого, раздался первый телефонный звонок. - Доброе утро, мистер Уиттакер, надеюсь, я не разбудил вас, - сказал кто-то с американским акцентом. - Нет, я уже давно встал. С кем я говорю? - Называйте меня Милтоном. Просто Милтоном. Насколько мне известно, у вас есть фотографии, которые вы, вероятно, хотели бы мне показать. - Это будет зависеть от того, кому я их буду показывать, - сказал Уиттакер. На другом конце линии раздался басистый смех. - Не лучше ли нам все обсудить при встрече? Они договорились встретиться через час. Американец был совсем не похож на руководителя местного отделения Бюро по борьбе с наркотиками. Судя по его небрежному внешнему виду, его можно было бы принять за молодого университетского ученого. - Прошу прощения, - сказал Уиттакер, - но не могли бы вы сказать, какую организацию вы представляете? - Давайте немного проедем, - предложил Милтон. В машине американца они подъехали к посольству США, Офис Милтона находился вне посольства, но и здесь он был своим человеком. Он предъявил пропуск сидевшему за столом морскому пехотинцу и провел гостя в небольшой кабинет. - Понятно, - сказал Уиттакер, - вы --Он сообщил все детали жизненного пути, даты митингов и собраний, номера банковских счетов, проведенные операции, другие имена и клички, сведения о доставленном товаре, отмытых доходах. Выслушав американца, Уиттакер откинулся на спинку кресла. - Ну и ну, - сказал он. - Я могу сослаться на вас? - Я бы не рекомендовал упоминать имя Милтон, - ответил американец. - Высокопоставленный чиновник из Бюро по борьбе с наркотиками... что-нибудь в этом роде. Милтон проводил Уиттакера до выхода и уже-на ступеньках посольства сказал: - Думаю, другие фотографии вам стоило бы показать в управлении полиции Кингстона. Между прочим, вас там ждут. В управлении полиции озадаченного Уиттакера проводили в кабинет комиссара Фостера, Комиссар был один в своем большом, с кондиционированным воздухом кабинете, окна которого выходили на кингстонский даунтаун. Обменявшись приветствиями с британским репортером, Фостер нажал кнопку интеркома и вызвал руководителя отдела расследования уголовных преступлений ком-мандера Грея, Через несколько минут пришел Грей с горой папок. Два ямайских полицейских просмотрели фотографии восьми телохранителей в пестрых рубашках. Несмотря на неизменные темные очки пестрорубашечников, коммандер Грей не колебался ни минуты. Открывая папку за папкой, он назвал всех восьмерых. Уиттакер старательно записывал. - Я могу сослаться на вас? - спросил он. - Конечно, - ответил комиссар. - У всех давнее уголовное прошлое. Трое находятся в розыске и сейчас. Смело можете ссылаться на меня. Нам нечего скрывать. Это совещание тоже запротоколировано. К полудню Уиттакер закончил репортаж. Как обычно, он передал фотографии и текст в Лондон, потом долго разговаривал с лондонским редактором отдела новостей. Его заверили, что в ближайшем номере его материалу будет предоставлен полный разворот. На этот раз его расходы никто не станет уточнять. Тем временем в Майами Сабрина Теннант, как ей порекомендовали накануне вечером, сняла номер в отеле "Сонеста Бич" и в субботу, в восемь утра, позвонила по телефону, который ей дал Маккриди. Встреча была назначена в административном здании в центре Майами. Это была всего лишь одна из конспиративных квартир, а не отделение ЦРУ в Майами. Сабрину проводили в кабинет, где ее уже ждали, а из кабинета провели в просмотровый зал. Не считая Сабрины и ее сопровождающего, вся аудитория состояла из двух мужчин, не пожелавших представиться и не проронивших ни слова. В полутемном зале они просмотрели три видеокассеты, снятые на Саншайне. После просмотра мисс Теннант снова проводили в тот кабинет, в котором она уже побывала, и на время оставили одну. Потом к ней присоединился ее сопровождающий. Он предложил называть его Биллом и попросил показать фотографии, снятые накануне во время митинга у причалов. Сначала телеоператор не обращал внимания на телохранителей Горацио Ливингстона, поэтому на видеофильмах они появлялись лишь на втором плане. Фотоснимки оказались гораздо более информативными. Билл раскрыл папки и показал Сабрине другие фотографии тех же людей. - Меня интересует вот этот, возле фургона, - сказал он. - Как он себя назвал? - Мистером Брауном, - ответила Сабрина. Билл рассмеялся. - Вы знаете, как по-испански будет "brown"? - Нет. - "Могепо". На самом деле этот человек - Эрнан Морено. - Телевидение - визуальное средство массовой информации, - сказала Сабрина. - Фотографии могут сказать гораздо больше, чем любые слова. Нельзя ли мне на время взять ваши снимки, чтобы я могла их продемонстрировать в сравнении со своими? - Я сделаю копии, - ответил Билл.. - - А мы оставим себе копии ваших снимков. Оператору Сабрины пришлось ждать ее в такси у входа в конспиративную квартиру. Он тайком несколько раз сфотографировал здание, думая, что снимает штаб-квартиру местного отделения ЦРУ. Он ошибался, это была не штаб-квартира. Возвратившись в отель "Сонеста Бич", Сабрина Теннант и ее оператор заняли банкетный зал и на большом столе разложили все фотографии - как снятые ими накануне, так и извлеченные из секретных архивов ЦРУ. Оператор снял все фотографии на видеопленку, а мисс Теннант давала пояснения, стоя у стены банкетного зала, украшенной позаимствованным у менеджера отеля портретом президента Буша. Этого будет вполне достаточно, чтобы у телезрителей создалось впечатление, будто бы репортаж ведется из святая святых ЦРУ. Еще до полудня Сабрина и оператор проехали по первой автомагистрали, нашли узкую дорожку, которая вела к небольшой уединенной бухте. Здесь, на фоне голубого моря, белого песка и роскошных пальм - точная копия пляжа на Саншайне - Сабрина еще раз обратилась к камере. В полдень по системе спутниковой связи она передала весь материал в Лондон, в компанию Британского спутникового вещания. В лондонской монтажной уже началась работа над ее фильмом, а Сабрина тем временем долго разговаривала с редактором отдела новостей. После монтажа получился отличный пятнадцатиминутный документальный фильм, который производил впечатление, будто бы Сабрина Теннант отправилась на острова Баркли с единственной целью - вывести на чистую воду Горацио Ливингстона. Редактор перестроил всю субботнюю программу новостей "Каунтдаун" и перезвонил Сабрине во Флориду. - Это настоящая бомба, - сказал он. - Отличная работа, дорогая. Маккриди тоже был занят. Утром он потратил немало времени, названивая по своему радиотелефону сначала в Лондон, потом в Вашингтон. В Англии, в казармах герцога Йоркского, что на Кингс-роуд, недалеко от Челси, Маккриди разыскал командира полка специального назначения британских ВВС. Поджарый молодой генерал внимательно выслушал просьбу Маккриди. - Да, есть, - ответил генерал. - Как раз в это время двое моих читают лекции в Форт-Брегге. Мне нужно будет получить разрешение. - На это нет времени, - возразил Маккриди. - Послушайте, у них есть неиспользованный отпуск? - Думаю, есть, - ответил генерал. - Отлично. В таком случае я предлагаю им три дня отдыха и развлечений здесь, под южным солнцем. В качестве моих гостей. Это же вполне законно. - Сэм, - сказал генерал, - вы - хитрющий старый проходимец. Постараюсь вам помочь. Но они в отпуске, договорились? Только солнце и море, больше ничего. - Боже упаси! - сказал Маккриди. x x x До Рождества оставалось только семь дней, и жители Порт-Плэзанса готовились к празднику. Несмотря на тропическую жару, витрины магазинов были украшены изображениями малиновок, венков из ветвей остролиста, поленьями, которые полагалось сжигать в канун праздника, и пенопластовым снегом. Мало кто из островитян видел живую малиновку или куст остролиста, не говоря уже о снеге, но со времен викторианской Британии считалось, что Христос родился в окружении всего этого. Значит, и малиновки, и остролист, и снег должны быть частью рождественских украшений. Рядом с англиканской церковью мистер Куинс, которому помогал рой девчушек, под соломенной крышей устраивал рождественскую композицию. В колыбели лежала небольшая пластиковая кукла, а рядом с колыбелью дети ставили фигурки быков, овец, ослов и пастухов. На окраине города его преподобие Дрейк проводил репетицию хора перед рождественским богослужением. Как певец Дрейк был не в лучшей форме. Под черной рубашкой вся его грудь была в бинтах: доктор Джонс, как мог, пытался облегчить страдания, которые причиняли священнику сломанные ребра. Низкий бас Дрейка то и дело переходил в хрип, словно ему не хватало воздуха. Прихожане обменивались многозначительными взглядами. Все знали, что случилось со священником в четверг вечером. В Порт-Плэзансе секреты быстро становятся общим достоянием. В три часа на Парламент-сквер остановился старенький фургон. С места водителя поднялся чернокожий гигант Фэрстоун. Он обошел автомашину, открыл заднюю дверь и осторожно поставил на землю инвалидную коляску с мисси Коултрейн. Потом он медленно повез хозяйку по магазинам, расположенным на Мэйн-стрит. Репортеров поблизости не было. Большей частью они, устав ждать новостей, ушли купаться на Конч-пойнт. Отвечая на бесчисленные приветствия, мисси Коултрейя продвигалась медленно. Она здоровалась со всеми островитянами, называя по имени каждого лавочника и прохожего: "Добрый день, мисси Коултрейн" - "Добрый день, Саймон... Добрый день, Эммануэль..." Она расспрашивала их о женах и детях, пожелала счастья сияющему будущему отцу, посочувствовала другому, сломавшему себе руку. Мисси Коултрейн делала обычные покупки, и лавочники выносили свой товар к двери, где она могла бы его посмотреть. Она расплачивалась, доставая деньги из небольшого кошелька, который лежал у нее на коленях. В гораздо большей сумке мисси Коултрейн держала неисчерпаемый запас сладостей. Ими она награждала толпу детей, которые предлагали донести до машины ее покупки - в надежде получить еще одну порцию конфет. Мисси Коултрейн купила свежие фрукты и овощи, керосин для ламп, спички, травы, пряности, мясо и растительное масло. Переходя из магазина в магазин, она постепенно добралась до набережной. Здесь она купила двух окуней и живого омара, который был заказан отелем "Куортер Дек". Если мисси Коултрейн что-то было нужно, она это получала. Обязательно. "Куортер Дек" обойдется креветками и моллюсками. Когда мисси Коултрейн вернулась на Парламент-сквер, из отеля выходил главный инспектор Ханна. Его сопровождали детектив-инспектор Паркер и американец Фаваро. Они направлялись в аэропорт, чтобы в четыре часа встретить самолет из Нассау. Мисси Коултрейн поздоровалась со всеми, хотя двоих приезжих, видела впервые. Потом Фэрстоун легко приподнял коляску вместе с мисси Коултрейн, поставил ее в фургон рядом с покупками и уехал. - Кто это? - заинтересовался Фаваро. - Пожилая женщина, которая живет на вершине холма, - объяснил Ханна. - О, я слышал о ней, - добавил Паркер. - Говорят, на этом острове она знает все и всех. Ханна нахмурился.. Теперь, когда его расследование зашло в тупик, ему все чаще приходила в голову мысль, что мисси Коултрейн, возможно, знала о тех двух выстрелах во вторник вечером гораздо больше, чем сказала ему. Правда, ее замечание относительно окружения двух кандидатов было очень умным. Ханна видел обоих кандидатов; инстинкт полицейского подсказывал ему, что эти люди способны на многое. Если бы только у них был мотив... В начале пятого приземлился самолетик местной авиалинии из Нассау. У пилота был пакет из управления полиции Метро-Дейд для мистера Фаваро. Детектив из Майами показал удостоверение и забрал пакет. Паркер сел на самолет. В кармане его куртки лежала склянка с очень важной уликой - пулей. - Завтра утром в Хитроу вас будет ждать машина, - объяснял Ханна. - Из аэропорта поедете прямо в Ламбет. Пуля должна оказаться в руках Алана Митчелла как можно скорее. Когда самолет поднялся в воздух, Фаваро показал Ханне фотографии Франсиско Мендеса, или Скорпиона. Британский детектив внимательно изучил все десять снимков. На них был запечатлен худой, мрачный мужчина с гладко зачесанными назад че