мпьютера, укрытого под зданием посольства на Гроувнор-сквер, и через шифровальное устройство вызвал файл данных об известных Западу старших офицерах КГБ. Потом Роут спросил: кто такой Петр Александрович Орлов? Одна из странностей мира тайных операций заключается в том, что в нем царит почти клубная атмосфера. Подобное товарищество встретишь разве только у летчиков, но им это разрешено, да еще у десантников или в войсках специального назначения. Несмотря на барьеры соперничества и даже неприкрытой враждебности, профессионалы склонны уважать друг друга. Во время второй мировой войны летчики-истребители Люфтваффе и королевских ВВС редко питали взаимную ненависть; ненавидеть - это удел гражданских и фанатиков. Профессионалы будут верно служить своим политикам и бюрократам, но выпить кружку пива предпочтут с теми, кто искушен в их профессии, даже если они из другого лагеря. В мире тайных операций всегда внимательно следят за каждым изменением в стане противника, а что касается новых назначений или кадровых перемещений, то это тщательно отмечают не только в лагере врагов или соперников, но и в дружественных спецслужбах. Вероятно, резидент КГБ в любой столице мира хорошо знает, кто руководит местным бюро ЦРУ или Интеллидженс Сервис, и наоборот. Однажды на приеме в Дар-эс-Саламе резидент КГБ подошел к шефу бюро Интеллидженс Сервис с бокалом виски с содовой. - Мистер Чайлд, - торжественно произнес он, - вы знаете, кто я, а я знаю, кто вы. Наша работа не из легких. Мы не должны игнорировать друг друга. И они выпили за сотрудничество. Большой компьютер ЦРУ в Лондоне напрямую связан с Лэнгли (штат Виргиния), и в ответ на запрос Роута машина стала перебирать списки офицеров КГБ, известных ЦРУ. Тут были данные о сотнях "доказанных" и тысячах "подозреваемых" сотрудников КГБ. Большей частью эта информация поступала от самих перебежчиков, потому что при опросе каждого вновь прибывшего перебежчика особое внимание уделялось всем изменениям в штате КГБ: кого перевели на другую работу, кого повысили в должности, кого уволили. Объем информации возрастал с каждым новым перебежчиком. Роуту было известно, что за последние четыре года в пополнении списка офицеров КГБ очень большую помощь оказали британцы, которые сообщили ЦРУ сотни имен; одни из них уже числились в качестве "подозреваемых", другие были совсем новыми. Британцы объясняли свою осведомленность частично радиоперехватами, частично - очень детальным анализом данных, а частично - перебежчиками вроде Владимира Кузичкина, сотрудника Первого главного управления КГБ, которого они выкрали из Бейрута. Впрочем, каковы бы ни были источники хранящегося в Лэнгли банка данных, компьютер зря времени не тратил. На экранчике компьютера Рота стали появляться зеленые буквы: ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ ОРЛОВ. КГБ. ПОЛКОВНИК. ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, ЧТО ПОСЛЕДНИЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА РАБОТАЕТ В ТРЕТЬЕМ ГЛАВНОМ УПРАВЛЕНИИ. ЕСТЬ СВЕДЕНИЯ, ЧТО ФАКТИЧЕСКИ ЯВЛЯЕТСЯ АГЕНТОМ КГБ В ГЕНЕРАЛЬНОМ ШТАБЕ, ГДЕ ЧИСЛИТСЯ МАЙОРОМ ГРУ. ИЗ ПРЕЖНИХ МЕСТ РАБОТЫ ИЗВЕСТНЫ МОСКОВСКИЙ ЦЕНТР ОПЕРАТИВНОГО ПЛАНИРОВАНИЯ И ПЕРВОЕ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ЯСЕНЕВО. x x x Машина сообщила об Орлове все что знала, и Роут присвистнул. Теперь слова того, кто звонил ему, приобретали определенный смысл. Третье главное управление КГБ было призвано неустанно следить за надежностью и преданностью вооруженных сил СССР. Его все ненавидели и боялись, но были вынуждены терпеть. Офицеры Третьего главного управления обычно работали в армии под видом офицеров ГРУ; под этой маской легко проникать куда угодно, задавать вопросы, брать людей и объекты под наблюдение. Если Орлов действительно работал четыре года в Генеральном штабе Министерства обороны под видом майора ГРУ, он должен быть ходячей энциклопедией. Теперь становилось понятным, как он попал в группу советских офицеров, приглашенных в соответствии с недавним соглашением между НАТО и Варшавским пактом в качестве наблюдателей на воинские учения в Солсбери. Роут бросил взгляд на часы: 7 часов 14 минут. Времени звонить в Лэнгли не оставалось. Шестьдесят секунд на принятие решения. Можно порекомендовать русскому вернуться в офицерскую казарму, незаметно проскользнуть в свою комнату и получить чашку чая от британского ординарца. Потом ехать вместе со всеми в Хитроу и возвращаться в Москву. Можно попытаться переубедить его сбежать в Хитроу, чтобы выиграть время для разговора с Кэлвином Бейли в Вашингтоне. Зазвонил телефон. - Мистер Роут, рядом с телефонной будкой стоит автобус. Первый утренний рейс. Думаю, он привозит гражданских рабочих в тидуортские казармы. При необходимости я еще могу вернуться вовремя... Роут набрал полные легкие воздуха. Сейчас решается твоя карьера, вся твоя судьба. - Хорошо, полковник Орлов, мы берем вас. Я свяжусь с моими британскими коллегами - через тридцать минут вы будете в безопасном месте... - Нет, - голос был решительным, не допускающим компромиссов. - Я перехожу только к американцам. Я должен быстро убраться отсюда и оказаться в США. Я соглашаюсь только на такие условия. Так или никак. - Послушайте, полковник... - Нет, мистер Роут, вы должны Забрать меня сами. Через два часа. На площади перед железнодорожной станцией Андовер. Потом доставить на базу ВВС США в Аппер-Хейфорде и посадить на самолет, отправляющийся в Америку. Я соглашусь только на таких условиях. - Хорошо, полковник. Все будет сделано, как вы хотите. Я приеду. За десять минут Роут успел одеться, схватить паспорт, удостоверение ЦРУ, деньги, ключи от машины и бегом спуститься в подвальный гараж, где стоял его автомобиль. Через пятнадцать минут Роут уже ехал по Парк-лейн, направляясь на север - к Марбл-арч и Бейзуотер-роуд. Здесь было свободнее, чем на Найтсбридже и в Кенсингтоне. К восьми часам Роут уже миновал Хитроу, свернул южнее, на автомагистраль М25, потом по шоссе МЗ поехал на юго-запад. Шоссе соединялось с дорогой АЗОЗ, которая вела к Андоверу. Роут въехал на площадь перед железнодорожной станцией, когда часы показывали десять минут девятого. Беспрерывным потоком к станции подъезжали машины, высаживали пассажиров и тут же отъезжали. Пассажиры спешили в зал ожидания. Лишь один человек, мужчина в твидовом пиджаке, серых брюках и кроссовках, никуда не торопился. Прислонившись к стене, он листал утреннюю газету. Роут подошел к нему. - Думаю, вы - именно тот человек, на встречу с которым я приехал, е со своими чемоданами, и снова среди них не оказалось майора Кученко. В комнату, где жил майор, отправили вестового, чтобы поторопить русского офицера. Автобус уже стоял у дверей. Вестовой вернулся и доложил, что комната майора пуста, но все его вещи еще там. Искать Кученко отправилась делегация в составе двух британских и двух русских офицеров. Они установили, что майор Кученко спал в своей кровати, что банное полотенце еще не успело просохнуть и что вся одежда Кученко находится в комнате, - значит, он должен быть где-то рядом. Осмотрели душевую в коридоре (лишь два советских генерала удостоились чести жить в комнатах со своими ванными), но там никого не оказалось. Проверили туалеты - они были пусты. К тому времени лица русских (один из них был полковником ГРУ) утратили последние следы хорошего настроения. Заволновались и британцы. Тщательно обыскали все здание, но майора нигде не нашли. Капитан из британской разведки прошмыгнул к незримым наблюдателям из Службы безопасности. Их записи свидетельствовали, что в то утро два офицера вышли на утреннюю пробежку, а вернулся только один. Наконец, запросили караульную службу у главного въезда на территорию казарм. Утренние записи показали, что покидал территорию только полковник Арбатнот, но он вернулся. Чтобы решить головоломку, разбудили капрала караульной службы. Капрал утверждал, что полковник пробежал через главный въезд, вернулся и потом снова покинул территорию казарм, Полковник Арбатнот все категорически отрицал. Осмотр комнаты полковника показал, что у него пропали белый тренировочный костюм, пиджак, рубашка, галстук и брюки. Капитан из разведки пошептался о чем-то с британским генералом. Тот помрачнел и попросил советского генерала пройти к нему в кабинет.. Русский генерал вышел из кабинета белый от ярости и потребовал, чтобы ему немедленно выделили штабной автомобиль для поездки в Лондон в посольство СССР, Теперь зашептались все пятнадцать оставшихся русских, мгновенно обособившиеся от британцев. Было десять часов утра. Начались бесконечные телефонные звонки. Британский генерал связался с начальником Генерального штаба в Лондоне и подробно доложил о чрезвычайном происшествии. Старший бригады наблюдателей передал в лондонскую Службу безопасности на Керзон-стрит другую оперативную сводку. Там она попала к заместителю генерального директора, который сразу заподозрил, что здесь не обошлось без руки ДДСР - в Службе безопасности иногда в шутку называют Интеллидженс Сервис этой аббревиатурой, которая означает "то Дерьмо, что на Другой Стороне Реки". К югу от Темзы, в Сенчери-хаусе, на звонок с Керзон-стрит ответил заместитель директора Тимоти Эдуардз. Он отрицал причастность Интеллидженс Сервис к инциденту. Положив телефонную трубку, Эдуардз нажал на кнопку и рявкнул; - Попросите Сэма Маккриди явиться ко мне. Немедленно! К полудню советский генерал, сопровождаемый полковником ГРУ, заперся с советским военным атташе в его кабинете в здании советского посольства на Кенсингтон-сквер-гарденс. Атташе считался генерал-майором пехоты, он и на самом деле был генерал-майором, только не пехоты, а ГРУ, Никто из троих понятия не имел, что майор Кученко в действительности был полковником КГБ Орловым; об этом было осведомлено лишь крайне ограниченное число высших чинов Генерального штаба. Если бы они это знали, то почувствовали бы огромное облегчение: редко что доставляло советским военным такое удовольствие, как оскандалившийся КГБ. Но тогда в Лондоне они были уверены, что упустили майора ГРУ, и с ужасом ожидали реакции Москвы, которую было нетрудно предугадать. В Челтнеме, в Управлении правительственной связи, этом национальном центре подслушивания, обратили внимание на резкое усиление обмена радиосообщениями между посольством и Москвой, причем сообщения были закодированы как дипломатическим, так и военным шифрами. В середине дня советский посол Леонид Замятин заявил британскому Министерству иностранных дел решительный протест, в котором обвинил Великобританию в похищении майора Кученко и требовал немедленной встречи с похищенным офицером. Из Министерства иностранных дел протест тотчас был передан во все спецслужбы, которые ответили, что у них нет никакого советского офицера. Ярость русских можно было сравнить только с недоумением британцев. Способ побега, который избрал Кученко (его все еще называли этим именем) был, мягко говоря, странным. Перебежчики уходят не для того, чтобы выпить в пабе кружку пива, обычно они направляются в заранее подготовленное убежище. Если бы Кученко обратился в полицию, об этом давно бы все знали: уилтширская полиция немедленно известила бы о перебежчике Лондон. Если все британские спецслужбы клялись в своей непричастности, то это еще не исключало возможность участия разведывательных агентств других государств, обосновавшихся на британской земле. Шеф лондонского бюро ЦРУ Билл Карвер оказался в крайне неприятном положении. Чтобы вместе с Орловым улететь самолетом ВВС США, Роут был вынужден запросить разрешение Лэнгли, а ЦРУ потом поставило в известность Карвера. Карверу были хорошо известны англо-американские соглашения, касающиеся поведения спецслужб в подобных ситуациях: выкрасть русского перебежчика из Англии и не сказать ни слова британцам значило нанести им серьезное оскорбление. Но Карвера предупредили; он должен молчать до той минуты, пока самолет ВВС США с перебежчиком и Роутом не покинет воздушное пространство Великобритании. Все утро Билла Карвера никто не мог найти, а потом он попросил Тимоти Эдуардза срочно принять его - в три часа дня. На встречу Карвер опоздал; сидя в своей машине в трех кварталах от Сенчери-хауса, он ждал, пока по телефону доложили, что самолет поднялся в воздух. К тому времени, когда он пожал руку Тимоти Эдуардзу, было уже десять минут четвертого, американский самолет миновал Бристольский залив и находился где-то южнее Ирландии, направляясь в Мэриленд. Карвер заблаговременно получил подробный доклад Роута, который доставил в Лондон вестовой-мотоциклист базы ВВС США. Роут объяснил, что у него было только два выхода: или, не говоря никому ни слова, тотчас взять Кученко-Орлова, или отказаться и отправить его назад к русским, и что сам Орлов категорически заявил, что он перейдет только к американцам. Карвер воспользовался докладом Роута, чтобы хотя бы попытаться смягчить удар. Впрочем, Эдуардз давно успел посовещаться с Маккриди и точно знал, кто такой Кученко-Орлов, потому что тот американский банк данных, которым в семь утра воспользовался Роут, получает сведения в первую очередь от Интеллидженс Сервис. Кроме того, Эдуардз был вынужден признать, что представься ему такой уникальный случай, как Роуту, он действовал бы точно так же. Тем не менее заместитель директора Интеллидженс Сервис был холоден и неприступен. Получив официальный доклад Карвера, он тотчас информировал Министерство обороны, Министерство иностранных дел и своих коллег - Службу безопасности о том, что Кученко (он пока не видел необходимости сообщать всем истинную фамилию перебежчика) находится на суверенной американской территории вне досягаемости британских властей. Через час посол Замятин прибыл в Министерство иностранных дел на Кинг-Чарльз-стрит. Его тотчас проводили в кабинет министра. Замятин сделал вид, что он скептически относится к объяснениям сэра Джеффри Хоува, но в глубине души поверил министру, которого давно знал как очень честного человека. Поздно вечером советская военная делегация вылетела в Москву. В ожидании неизбежных бесконечных допросов русские офицеры были мрачны. В Москве разгорелась нешуточная ссора между КГБ, который обвинял ГРУ в недостаточной бдительности, и ГРУ, которое обвиняло КГБ в том, что он плодит в своих рядах изменников. Тщательным допросам были подвергнуты жена Орлова, которая утверждала, что ничего не знала о планах мужа, его коллеги, начальники, друзья и агенты. В Вашингтоне директор Центрального разведывательного управления имел очень неприятный разговор по телефону с государственным секретарем, который только что получил телеграмму от сэра Джеффри Хоува; в телеграмме выражалось недоумение и глубокая озабоченность в связи с тем, что американские спецслужбы применяют недозволенные методы. Положив трубку, директор перевел взгляд на сидевших рядом заместителя по оперативной работе и шефа отдела специальных проектов Кэлвина Бейли, к которому и были главным образом обращены его слова: - Этот ваш молодой мистер Роут. Он определенно разворошил осиное гнездо. Вы говорите, он действовал по собственной инициативе? - Именно так. Насколько я понял, русский не дал ему времени на согласования. Роут должен был или согласиться или отказаться. В управлении у сухого, всегда мрачного Бейли не было близких друзей. Коллеги находили его холодным и высокомерным. Но он был отличным работником. - Мы задели британцев за живое. Вы сами пошли бы на такой риск? - спросил директор. - Не знаю, - ответил Бейли. - Никто ничего не может знать, пока мы не поговорим с Орловым. Как следует не поговорим. Директор ЦРУ кивнул. В мире тайных операций, как и в любом другом, правила просты. Если ты начал игру, и она принесла большие дивиденды, то ты умен и перед тобой открыты пути наверх. Если же ты проиграл свою игру, то тебе гарантировано увольнение. Директор хотел еще раз подчеркнуть эти правила. - Вы берете на себя ответственность за Роута? При любом исходе? - Да, - ответил Бейли. - Беру. Дело сделано. Теперь нужно посмотреть, что мы получили. Когда в шесть часов вечера по вашингтонскому времени самолет ВВС США приземлился на базе Эндрюс, на бетонной полосе уже стояли в ожидании пять автомобилей ЦРУ. Прежде чем успел сойти на землю экипаж самолета, к лимузинам с "темными стеклами проводили двух пассажиров, которых никто из летчиков не знал и не увидит больше никогда в жизни. Бейли встретил Орлова, холодно кивнул ему, распорядился, чтобы его посадили во вторую машину, потом повернулся к Роуту. - Джо, я отдаю его вам. Вы его привезли, вам его и допрашивать. - Но я не следователь, - возразил Роут. - Это не моя специальность. Бейли пожал плечами. - Он сам просил об этом. Вы его вывезли из Англии. Он ваш должник. Возможно, с вами он будет чувствовать себя более свободно, более естественно. Вы получите любую помощь - переводчиков, аналитиков, специалистов в любой области, о какой только пойдет речь. И конечно, не забудьте о полиграфе. Начните с него. Отвезите Орлова на ранчо - там вас ждут. И еще одно, Джо: мне нужно знать все. Как только что-то узнаете, сразу же сообщайте мне, только мне лично, из рук в руки. Договорились? Роут кивнул. Всего лишь семнадцать часов назад, когда Петр Орлов, он же Павел Кученко, натягивал на себя белый тренировочный костюм, спрятавшись в спальне английского полковника, он был уважаемым советским офицером. У него были дом, семья, перед ним открывалась блестящая карьера в его отечестве. Теперь он стал ничем, мешком с информацией, брошенным на заднее сиденье автомобиля. Этот мешок будут выжимать и вытряхивать до самой последней крохи сведений, пока у Орлова, как и любого другого на его месте, не возникнут сомнения и, может быть, страхи. Роут повернулся к машине, в которой уже сидел Орлов, но его остановил Бейли. - И последнее, Джо. Если Орлов, которого мы теперь будем звать Менестрелем, окажется пустышкой, то директор спустит с меня сто шкур. Через тридцать секунд я спущу шкуру с вас. Удачи. Ранчо было и до сих пор остается конспиративным гнездом ЦРУ, настоящей фермой в южной Виргинии, в том районе, где занимаются в основном коневодством. От ранчо сравнительно недалеко до Вашингтона. Оно расположено в лесистой местности, обнесено забором и колючей проволокой, к нему ведет единственная длинная дорога. Ранчо охраняет команда очень крепких молодых людей; все они окончили с отличием курсы боевых видов борьбы без оружия и с оружием в Квантико. Орлова провели в удобные двухкомнатные апартаменты, оклеенные обоями в спокойных тонах. Здесь было все, что должно быть в хорошем отеле: телевизор, видеомагнитофон, кассетный магнитофон, легкие кресла, небольшой обеденный стол. Скоро принесли обед, первый обед Орлова в Америке, и Джо Роут составил ему компанию. В полете они договорились называть друг друга по именам: Питер и Джо. Теперь их знакомство должно было продолжиться. - Здесь не всегда будет легко, Питер, - предупредил Роут, наблюдая, как русский расправляется с большим гамбургером. Возможно, Роут имел в виду никогда не открывающиеся окна с пуленепробиваемыми стеклами, установленные во всех комнатах зеркала из поляризованного стекла, постоянно включенные магнитофоны, записывающие каждое слово Орлова, и предстоящий тщательнейший опрос. Русский молча кивнул. - Завтра мы должны начать. Нам нужно будет серьезно поговорить. Вам придется пройти проверку на детекторе лжи. Если все будет нормально, то потом вы будете должны рассказать мне... о многом. Точнее, обо всем. Обо всем, что вы знаете, о чем догадываетесь. И не просто рассказать, а несколько раз повторить. Орлов отложил вилку и улыбнулся. - Джо, мы всю жизнь прожили в этом странном мире. Вам нет никакой необходимости... - он задумался над подходящим английским словом, - церемониться. Согласившись взять меня, вы рисковали многим, и теперь я должен оправдать этот риск. Вы называете это "выкупом за невесту", не так ли? Роут рассмеялся. - Да, Питер, это именно то, что нам теперь нужно. Выкуп за невесту. x x x Сенчери-хаус нельзя было обвинить в полной бездеятельности, Тимоти Эдуардз довольно быстро выяснил фамилию пропавшего советского офицера - Павел Кученко. Собственный банк данных Интеллидженс Сервис сообщил, что под этой фамилией работает полковник Петр Орлов из Третьего главного управления КГБ. Тогда Эдуардз и вызвал Сэма Маккриди. - Я нажал на наших американских коллег как только мог. Мы глубоко оскорблены, мы выразили недоумение на всех уровнях - такого рода демарши. Билл Карвер обижен, он считает, что его репутация в Великобритании сильно подорвана. Как бы то ни было, он заставит Лэнгли делиться с нами полученной информацией - по мере ее поступления. Я хочу создать небольшую группу по изучению этой информации. Я хотел бы, чтобы эту группу возглавили вы... под моим общим руководством. - Благодарю, - ответил Обманщик. - Но я хотел бы большего. Я бы потребовал допуска к Орлову. Возможно, Орлов знает что-то, что касается главным образом нас. В Лэнгли такую информацию расценят как второстепенную. Я хотел бы получить доступ, личный доступ. - ом, русским, работавшим на Интеллидженс Сервис, но таким высокопоставленным и настолько засекреченным, что во всем Сенчери-хаусе лишь четверо (директор Интеллидженс Сервис, Эдуардз, инспектор стран советского блока и Маккриди, который "вел" агента) знали его настоящее имя и не больше десяти человек подозревали о его существовании. - Разумно ли это? - засомневался Эдуардз. - Думаю, риск вполне оправдан, - Будьте осторожны. На следующее утро кто-то поставил свой автомобиль там, где стоянка автотранспорта была строго запрещена. Инспектор дорожного движения без колебаний выписал уведомление о штрафе. Едва он успел сунуть пластиковый конверт под стеклоочиститель лобового стекла, как из ближайшего магазина вышел хорошо одетый мужчина в сером костюме, заметил уведомление на своей машине и энергично запротестовал. Сцена была настолько обычной, что на нее никто не обратил внимания, даже на лондонской улице. Если бы все же нашелся сторонний наблюдатель, то он увидел бы, как жестикулирует водитель, как равнодушно пожимает плечами инспектор. Водитель потянул инспектора за рукав, требуя, чтобы тот взглянул на номерной знак. В конце концов инспектор уступил и рядом с номерным знаком увидел буквы CD - "дипломатический корпус". Определенно, инспектор не заметил этих букв раньше, но они не произвели на него должного впечатления. Возможно, дипломатический иммунитет распространяется на штраф, но уж никак не на уведомление о штрафе. Инспектор собрался уходить. Водитель сердито сорвал уведомление с ветрового стекла и стал размахивать им перед носом инспектора. Тот что-то спросил. Чтобы доказать, что он действительно дипломат, водитель сунул руку в карман, вытащил удостоверение личности и чуть ли не заставил инспектора заглянуть в него. Инспектор бросил взгляд на удостоверение, еще раз пожал плечами и ушел. Водитель в ярости скомкал уведомление о штрафе, швырнул его в машину, потом сел и уехал. Сторонний наблюдатель, конечно, не увидел бы, что в удостоверение личности была вложена крохотная записка: "ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ, БРИТАНСКИЙ МУЗЕЙ. ЗАВТРА, 14 ЧАСОВ". Не заметил бы он и того, что, отъехав примерно милю, водитель разгладил уведомление о штрафе и на обратной его стороне прочел: "ПОЛКОВНИК ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ ОРЛОВ ПЕРЕБЕЖАЛ К АМЕРИКАНЦАМ. ИЗВЕСТНО ЛИ ВАМ ЧТО-ЛИБО О НЕМ?" Обманщик вышел на связь с Кипсеком. Глава 2 В работе с перебежчиками нет стандартных приемов, пригодных на все случаи жизни. Все зависит от эмоционального состояния перебежчика, от целей и традиций службы, ведущей опрос. Единственная общая черта всех опросов заключается в том, что это всегда очень сложное и кропотливое дело. Прежде всего нужно создать для перебежчика такую обстановку, которая не казалась бы угрожающей, но в то же время исключала бы возможность побега - часто для блага самого перебежчика. На два года раньше истории с Орловым американцы допустили оплошность в работе с другим советским перебежчиком Виталием Юрченко, который тоже пришел к ним по собственной инициативе без всякого предупреждения. Пытаясь создать непринужденную атмосферу, американцы отвезли Юрченко на обед в ресторан в вашингтонском Джорджтауне. В ресторане Юрченко почему-то. изменил решение, убежал через окно мужского туалета, добрался до советского посольства и сдался властям. Ничего хорошего из этого не получилось: его отправили самолетом в Москву и после жестоких допросов расстреляли. Перебежчика приходится защищать не только от подобных самоубийственных поступков, но и от возможного возмездия. Известно, что СССР, а особенно КГБ, никогда не прощают тех, кого они считают предателями. Используя любую возможность, КГБ будет охотиться за предателем и попытается его ликвидировать. Чем выше чин и положение перебежчика, тем более опасным изменником он считается, а уж выше старшего офицера КГБ не может быть никого. В КГБ концентрируются сливки советского общества, которым предоставляются привилегии и роскошь, недоступные для большинства граждан страны, живущих, в голоде и холоде. Добровольно отвергнуть такой образ жизни, наиболее соблазнительный из тех, которые власти могут предложить в СССР, - значит проявить такую неблагодарность, которая заслуживает высшей меры наказания. На ранчо, очевидно, обеспечивалась полная защита от любых неожиданностей. Работу с перебежчиком осложняет прежде всего его психическое состояние. После душевного подъема, которым сопровождается удачный побег на Запад, часто наступает спад, во время которого перебежчик переосмысливает свои поступки. Он начинает осознавать их необратимость, понимает, что больше никогда не увидит жену, родных, друзей, те места, где он родился и жил. Такое переосмысление может привести к депрессии, напоминающей депрессию наркомана, когда у него кончается состояние наркотического опьянения. Чтобы нейтрализовать последствия депрессии, опрос часто начинают с неторопливого обзора прошлой жизни перебежчика, его полнейшего жизнеописания со дня рождения до дня перехода на другую сторону. Рассказ о прошлых годах - о родителях, школьных друзьях, о катании на коньках в парке, о прогулках в лесу летом - обычно не вызывает приступа ностальгии, а производит успокаивающий эффект. При этом опрашивающие отмечают буквально все, каждую мельчайшую деталь, каждый жест рассказчика. Опрашивающие всегда интересуются мотивами, которыми руководствуется перебежчик. Почему вы решили перейти на нашу сторону? (Слово "измена" в опросах никогда не употребляется, Оно подразумевает вероломство, а не продуманное решение изменить свои взгляды на жизнь.) Иногда перебежчик объясняет свои действия ложными мотивами. Он может сказать, например, что разочаровался в той системе, которой служил и которую оставил, потому что в ней царят коррупция, циничность и семейственность. Для многих в этом и заключаются истинные мотивы, и в большинстве случаев перебежчик упоминает именно их. Но это не всегда было правдой. Случалось и так, что перебежчик запустил руку в кассу и понимал, что его ждет серьезное наказание, или ему грозил отзыв в Москву, где ему не миновать дисциплинарного взыскания за то, что он запутался в своих любовных делах. Истинной причиной могли быть ненависть начальника или понижение в должности. Принявшая перебежчика сторона должна знать, почему на самом деле человек решил перебежать. Опрашивающие внимательно и с сочувствием выслушают все объяснения, даже если будут знать, что это ложь, И все возьмут на заметку. Человек может объяснять свои поступки ложными мотивами из одного лишь тщеславия, но отсюда не следует, что он будет говорить не правду и тогда, когда речь зайдет о секретной разведывательной информации. Или следует?... Другие говорят не правду из-за желания похвастаться, приукрасить свою роль в прежней жизни, чтобы произвести лучшее впечатление на новых хозяев. В любом случае каждое слово будет проверено, рано или поздно хозяева узнают и истинные мотивы и истинное положение перебежчика. Но пока его выслушивают с сочувствием. Настоящий перекрестный допрос - как в суде - будет позже. Когда наконец дело дойдет до секретной разведывательной информации, будут расставлены ловушки. Перебежчику зададут сотни вопросов, на которые опрашивающий уже знает ответы, и даже если он их не знает, то аналитики, по ночам прослушивая записи опросов, скоро найдут ответы путем сопоставления проверок и перепроверок. Через их руки прошло множество перебежчиков, и в западных спецслужбах накопилось огромное количество сведений о КГБ, ГРУ, Советской Армии и даже о Кремле. Их этих сведений всегда можно извлечь что-то полезное. Если становится очевидным, что перебежчик говорит не правду о том, что он, по его собственным заявлениям, должен был знать, то он немедленно попадает под подозрение. Возможно, он лжет, пытаясь произвести впечатление; не исключено, что он никогда не имел доступа к такой информации, хотя утверждает обратное; быть может, он просто забыл... Лгать новым хозяевам во время напряженного опроса, который может длиться месяцами и даже годами (в зависимости от объема сообщенной перебежчиком информации, которая потребовала проверки) - далеко не простое занятие. Если новый перебежчик заявляет что-то, противоречащее тем данным, которые уже имеются на Западе, то, возможно, эти данные были неверны. Поэтому аналитики вынуждены проверять тот источник, из которого были получены прежние данные. Не исключено, что западные спецслужбы заблуждались, а последний перебежчик прав. До завершения проверки все разговоры на эту тему прекратятся, но потом к ней снова и снова придется возвращаться. Часто, сообщая какую-то мелочь, не заслуживающую, по его мнению, особого внимания, перебежчик не понимает, что эта мелочь очень важна для его хозяев, ибо она представляет собой то недостающее звено в головоломке, которое они очень долго и безуспешно искали. После контрольных вопросов, ответы на которые известны заранее, приходит очередь таких вопросов, на которые хозяева действительно хотели бы получить правдивые ответы. Это - золотая жила, которая может оказаться очень богатой или очень бедной. Может ли новый перебежчик сообщить нам то, чего мы еще не знаем, и если может, то насколько важными окажутся эти новые сведения? В случае с полковником Петром Александровичем Орловым уже через четыре недели в ЦРУ убедились, что они натолкнулись на богатейшую залежь чистейшего золота. Орлов давал фантастически ценную информацию. С самого начала он был очень спокоен и уравновешен. Он рассказал Роуту всю историю своей жизни, начиная с появления на свет вскоре после войны в убогой хижине возле Минска и кончая тем днем - это было шесть месяцев назад в Москве, - когда он решил, что не может более терпеть общество и режим, ставшие ему ненавистными. Он не отрицал, что сохранил любовь к России, и с понятной горечью говорил о том, что никогда ее не увидит. Он объяснил, что последние три года его совместная жизнь с женой, директором одного из популярных московских театров, стала пустой формальностью, и с естественным раздражением рассказал о нескольких ее связях с молодыми красивыми актерами. Источником информации было уникальное служебное положение Орлова. За четыре года работы в Третьем главном управлении КГБ - а фактически в Генеральном штабе армии под именем майора ГРУ Кученко - он накопил массу сведений о командном составе Советской Армии, о расположении дивизий сухопутных войск и авиации, о кораблях советских ВМС в открытом море и в портах. Орлов продемонстрировал поразительно верное понимание причин поражения Советской Армии в Афганистане, рассказал о непредвиденной деморализации находящихся там советских солдат и офицеров и о росте в Москве разочарования в афганском марионеточном правителе Бабраке Кармале, До Третьего главного управления Орлов работал в том отделе Первого главного управления КГБ, который руководит действиями "нелегальных" агентов во всем мире, "Нелегалы" засекречены больше, чем другие агенты; они работают против своей страны (если являются ее гражданами) или живут в неродной стране под очень тщательно и глубоко проработанной легендой. У них нет дипломатического иммунитета, для них раскрытие и арест означают не только моральные потери вроде объявления persona поп grata и высылки из страны, а куда более болезненные жестокие допросы, а иногда и казнь. Хотя сведения Орлова о советских нелегальных агентах были четырехлетней давности, очевидно, он отличался феноменальной памятью. Во всяком случае, он выдал американцам целые сети агентов в Центральной и Южной Америке, те самые сети, которые он сам когда-то помогал создавать и поддерживать, Если информация перебежчика оказывается противоречивой, то сотрудники принимающей его спецслужбы обычно разбиваются на два лагеря: одни верят перебежчику и поддерживают его, другие сомневаются в его информации. В истории ЦРУ было два таких нашумевших случая - с Голицыным и Носенко. В 1960 году на сторону США перешел Анатолий Голицын. Он постарался убедить американцев, что практически за всем плохим, что случилось в мире после второй мировой войны, стоит КГБ. Если верить Голицыну, то не существовало такого преступления, к которому не был бы причастен КГБ, а большинство преступлений было даже подготовлено именно этой организацией. Примерно о том же уже не один год твердил правительству США шеф отдела контрразведки Джеймс Англтон. В ЦРУ он представлял партию сторонников жесткой политики, и слова Голицына звучали музыкой в его ушах. Голицын стал звездой первой величины. В ноябре 1963 года был убит президент США Кеннеди. Считалось, что его убил некий Ли Харви Освальд, придерживавшийся крайне левых взглядов. Жена Освальда была русской, а сам он жил в СССР больше года. В январе 1964 года в США перебежал Юрий Носенко. Он заявил, что "вел" Освальда в России, что, по общему мнению, тот оказался совершенно невыносимым человеком, поэтому КГБ порвал с ним все связи и не имел никакого отношения к убийству Кеннеди. Голицын тотчас опроверг слова Носенко. Его поддержал Англтон. Носенко подвергли очень жестокому допросу, но он стоял на своем. Возникшие разногласия разделили ЦРУ на два лагеря, споры продолжались два десятилетия. В зависимости от того, кто оказывался прав, люди получали повышение или навсегда ломали себе карьеру, ибо давно известно, что восхождение по служебной лестнице начинается только после большого успеха. В случае с Петром Орловым никаких разногласий не возникало, и вся слава досталась тому, кто привез Орлова - руководителю отдела специальных проектов ЦРУ Кэлвину Бейли. x x x На следующий день после того, как Джо Роут вместе с полковником Орловым поселился на ранчо в Виргинии, Сэм Маккриди неторопливо вошел в Британский музей, расположенный в центре Блумсбери, и направился в главный читальный зал - большой сводчатый круглый зал. Вместе с Маккриди пришли и его молодые коллеги: Денис Гонт, которому Маккриди доверял все больше и больше, и Паттен. Ни Гонт, ни Паттен не увидят Кипсека - им это было не нужно, а рисковать, расширяя узкий круг осведомленных лиц, было слишком опасно. Их задача заключалась в том, чтобы праздно бродить возле дверей, рассматривать лежащие на столах газеты и не допускать, чтобы их шефа беспокоили посторонние. Маккриди направился к столу, с двух сторон закрытому книжными полками, и вежливо спросил у сидевшего там человека, не будет ли тот возражать, если он тоже сядет за этот стол. Не отрывая взгляда от солидного тома, из которого он время от времени что-то выписывал, мужчина показал на стоявшее напротив кресло. Маккриди сел. Через несколько минут служащий читального зала принес заказанную им книгу и бесшумно удалился. Сидевший напротив Маккриди мужчина, склонившись над книгой, продолжал читать. Когда они остались вдвоем, Маккриди спросил: - Как дела, Николай? - Ничего, - пробормотал мужчина, делая очередную пометку в своем блокноте. - Есть новости? - На следующей неделе ждем гостя. В резидентуре. - Из московского центра? - Да. Приезжает сам Генерал Дроздов. Маккриди ничем не выдал удивления. Он углубился в свою книгу, а при разговоре почти не двигал губами. Даже в двух шагах от их заставленного полками стола никто не услышал бы их шепота, да никто и не подошел бы так близко к столу. Об этом побеспокоились бы Гонт и Паттен. Но Маккриди был поражен. Дроздов, невысокий плотный мужчина, удивительно похожий на покойного президента Эйзенхауэра, был начальником отдела по работе с нелегальными агентами КГБ и крайне редко выезжал за рубеж. Только очень веские причины могли заставить его приехать в Лондон, в самое логово врага. - Это хорошо или плохо? - спросил Маккриди. - Не знаю, - ответил Кипсек. - Во всяком случае, это необычно. Он не мой непосредственный начальник, но сюда он может приехать только с личного разрешения Крючкова. (Генерал Владимир Крючков, позже, в 1988 году, ставший Председателем КГБ, в то время был начальником Первого главного управления и возглавлял всю разведывательную работу за рубежом.) - Будет ли он говорить с вами о нелегальных агентах в Британии? - Сомневаюсь. Со своими агентами он предпочитает работать сам. Возможно, его приезд как-то связан с бегством Орлова. Из-за него все перевернули вверх дном. Двух других офицеров ГРУ из той же делегации уже арестовали. Им грозит трибунал и в лучшем случае обвинение в преступной халатности. А может быть... - Есть ли другие причины для такого визита? Кипсек вздохнул и впервые оторвал взгляд от книги. Маккриди тоже поднял голову. За годы работы они подружились, Маккриди верил русскому, ценил его суждения. - Это всего лишь предчувствие, - сказал Кипсек, - но, возможно, он намерен проверить резидентуру КГБ в Британии. Быть может, в Москве что-то подозревают. - Николай, вечно так продолжаться не может, мы всегда это понимали. Рано или поздно они сведут концы с концами. Слишком много утечек, слишком участились совпадения. Вы не хотите выйти из игры сейчас? Я могу организовать. Только скажите. - Пока нет. Возможно, скоро, но не сейчас. Я могу еще давать очень ценную информацию. Если они действительно начнут ворошить всю лондонскую сеть, мне это сразу станет известно, тогда я пойму, что они что-то знают. У меня будет время, чтобы уйти. Но сейчас рано. Между прочим, пожалуйста, не пытайтесь задержать Дроздова. Если он в самом деле что-то подозревает, то любая попытка будет только лишним подтверждением. - Тогда скажите, под какой легендой он приезжает, чтобы в Хитроу не случилось что-то непредвиденное, - сказал Маккриди. - У него документы швейцарского бизнесмена, - ответил русский. - Прилетает из Цюриха. Во вторник, рейсом "Бритиш эруэйэ". - Я позабочусь, чтобы его не трогали, - пообещал Маккриди, -- Есть что-нибудь новое об Орлове? - Пока нет, - ответил Кипсек. - Я слышал о нем, но никогда с ним не встречался. Но его переход к американцам меня поразил. У него была высшая категория доступа. - У вас тоже, - заметил Маккриди. Русский улыбнулся. - Да, конечно. О вкусах не спорят. Я постараюсь узнать о нем, что удастся. Чем он вас заинтересовал? - Ничего определенного, - ответил Маккриди. - Как вы сказали, предчувствие. Способ перехода, тот факт, что он не дал Джо Роуту времени на проверку. Это нормально для матроса, который прыгает с тонущего корабля. Для полковника КГБ - странно. Он мог бы заранее договориться о более выгодных условиях. - Согласен, - сказал русский. - Я сделаю, что в моих силах. Русский занимал в посольстве настолько ответственный пост, что частые встречи с Маккриди были опасны. Они договорились увидеться следующий раз в начале мая в небольшом захудалом кафе в Шордитче, в лондонском Ист-Энде. x x x В конце апреля в Белом доме директор ЦРУ встретился с президентом США. Ничего необычного в этом не было, они встречались регулярно - как в присутствии членов Совета по национальной безопасности, так и наедине. Однако на этот раз президент был особенно щедр на похвалу в адрес ЦРУ. Слухи о благодарностях, сыпавшихся из различных правительственных учреждений в ответ на информацию, которая поступала с ранчо в южной Виргинии, достигли и Овального кабинета. Директор ЦРУ начал свою карьеру еще во время второй мировой войны в Управлении стратегических исследований и был давним другом Рональда Рейгана. К тому же он был справедливым человеком и не видел веских причин утаивать поток благодарностей от шефа отдела специальных проектов, который отвечал за Орлова. По возвращении в Лэнгли директор вызвал Кэлвина Бейли. Когда Бейли вошел, директор стоял у витража, занимавшего почти всю стену его кабинета на верхнем этаже штаб-квартиры ЦРУ. Директор смотрел на долину, где свежие весенние листочки деревьев наконец закрыли вид на реку Потомак. Директор повернулся к Бейли. - Что я могу сказать? - широко улыбаясь, начал он. - Поток поздравлений не иссякает, Кэл. Военные моряки в восторге, они просят сообщать им информацию, как только мы будем ее получать. Мексиканцы тоже счастливы: они только что накрыли сеть, в которую входили семнадцать агентов, - накрыли вместе с камерами, радиостанциями, всем прочим. - Благодарю, - скупо ответил Кэлвин Бейли. Все знали его как очень осторожного человека, не склонного открыто выражать свои чувства. - ростым смертным сведения. Поздравив Бейли, директор ЦРУ перешел к более прозаическим вопросам. - Теперь относительно британцев. Как вы знаете, у нас была Маргарет Тэтчер. Кэлвин Бейли кивнул. Дружеские отношения между британским премьер-министром и президентом США были общеизвестны. - Она прилетела не одна, с Кристофером... - директор назвал фамилию шефа британской Интеллидженс Сервис. - Состоялось несколько полезных совещаний. Он передал нам очень ценную информацию. Мы перед ними в долгу, Кэл. Я говорю просто о любезности. Я бы хотел рассчитаться. У них две претензии. Они говорят, что очень признательны нам за ту информацию, которую мы получаем от Менестреля и посылаем им, но подчеркивают, что если речь заходит о советских агентах в Англии, то всегда упоминаются только клички. Не может ли Менестрель вспомнить настоящие имена, место работы... что-нибудь такое, что могло бы помочь британцам раскрыть агента на собственной территории? Бейли задумался. - Об этом его уже спрашивали, - ответил он. - Мы отправляли британцам все, что имеет к ним хоть какое-то отношение. Но я попытаюсь еще раз, попрошу Джо Роута узнать, не вспомнит ли Менестрель настоящие имена. Хорошо? - Отлично, отлично, с Джо Роутом. Они беседовали в комнатах Роута над центральным портиком здания. От взгляда Бейли не укрылось, что его подчиненный устал и осунулся. Опрос перебежчика - это всегда очень утомительная работа; после многих часов опроса вечерами, нужно составлять перечень вопросов на следующий день. В такой работе отдых обычно не предусматривается, К тому же если между перебежчиком и опрашивающим его агентом уже установились личные отношения, то найти замену не просто. - В Вашингтоне довольны, - сказал Бейли. - Не просто довольны, все в восторге. Подтверждается вся его информация. Дислокация частей Советской Армии доказана наблюдениями со спутников. Уровень вооруженности, степень готовности, афганская война - Пентагону все это очень нравится. Вы хорошо поработали, Джо. Очень хорошо. - У нас еще очень много работы, - сказал Роут. - Еще многое должно выясниться. Обязательно. Орлов - ходячая энциклопедия. У него феноменальная память. Иногда задумывается над деталями, но позже обычно все вспоминает. Но... - Что "но"? Послушайте, Джо, он свел на нет результаты многолетней кропотливой работы КГБ в Центральной и Южной Америке. Там наши коллеги раскрывают сеть за сетью. Все в порядке. Понимаю, вы устали. Потерпите. Бейли рассказал Роуту и о намеке директора на освобождающееся вскоре место заместителя директора по оперативной работе. Обычно Бейли не делился своими секретами, но теперь он решил поднять настроение своему подчиненному т недостатка ни в чем? Ему нужна женская компания? Или вам? Здесь человек чувствует себя одиноким. Прошел уже месяц. Это можно организовать. Бейли знал, что Роут разведен и живет один. В ЦРУ число разведенных было фантастически большим. В Лэнгли говорили, что развод - непременное условие работы в управлении. - Нет, я ему предлагал. Он лишь покачал головой. Мы тренируемся вдвоем-Так удобней. Бегаем по лесу до полного изнеможения. Я никогда не был в такой хорошей физической форме. Он старше меня, но крепче. Вот это меня и беспокоит, Кэлвин. У него нет слабостей, нет недостатков. Если бы он напился до бесчувствия, начал бесцельно шататься, расплакался, вспоминая свою родину, вышел из себя... - Вы пытались его спровоцировать? - спросил Бейли. Иногда искусственно вызванное негодование, взрыв долго сдерживаемых эмоций оказывают благоприятное воздействие. Во всяком случае, так говорят психологи ЦРУ. - Да. Я как-то поддел его, сказал, что он обычный изменник, ренегат. Он только рассмеялся. А потом предложил продолжать то, что он называет "работой". Выдавать разбросанных по всему Свету агентов КГБ. Он - стопроцентный профессионал. - Поэтому-то, Джо, он для нас - подарок судьбы. Не придирайтесь. Будьте благодарны. - Кэлвин, он меня раздражает, но главная причина совсем не в этом. Как человек он мне нравится. Я даже его уважаю. Никогда не думал, что буду уважать перебежчика. Но это не все. Он что-то утаивает, о чем-то умалчивает. Кэлвин Бейли застыл. - Детектор лжи ничего подобного не обнаружил. - Да, не обнаружил. Поэтому я не могу быть уверен в том, что прав. Я просто чувствую, что здесь что-то не так. Он говорит не все. Бейли подался вперед и, глядя прямо в глаза Роуту, задал вопрос, от ответа на который зависело очень многое: - Джо, как вы думаете, существует ли хоть небольшая вероятность того, что, несмотря на все тесты и проверки, Орлов - подсадная утка КГБ, что он надувает нас? Роут вздохнул. Наконец-то было сказано то, что не давало ему покоя. - Не знаю. Не думаю, но я действительно не знаю. У меня остались основания для сомнений, их немного, но они остались. Шестое чувство мне подсказывает, что он чего-то недоговаривает. И если я прав, то не могу понять, почему он так поступает. - Постарайтесь понять, Джо. Разберитесь, - сказал Кэлвин Бейли. Не было нужды добавлять, что если полковник Орлов в чем-то обманул своих новых хозяев, то два сотрудника ЦРУ могут навсегда распрощаться с мечтой о карьере. Бейли встал. - Лично мне кажется, что все это - чепуха. Но в любом случае, Джо, делайте то, что считаете нужным. Роут обнаружил Орлова в гостиной. Его подопечный лежал на кушетке и слушал любимые мелодии. Для Орлова ранчо фактически было тюрьмой, но очень комфортабельной тюрьмой, не хуже иного загородного клуба для избранных. Орлов мог не только ежедневно бегать в лесу (всегда в сопровождении четырех молодых атлетов из Квантико), к его услугам были гимнастический зал. сауна, бассейн, великолепная кухня и всегда полный бар, в который он, впрочем, заглядывал очень редко. Уже в первые дни заключения на ранчо Орлов признался, что больше всего любит исполнителей баллад шестидесятых и начала семидесятых годов. Теперь, заходя к русскому, Роут не удивлялся, услышав Саймона, Гарфупкеля, Сикерсов или медленные слащавые песни Пресли. В тот вечер в гостиной Орлова звучал чистый, почти детский голос Мэри Хопкин. Это была запись одной из ее некогда знаменитых песен. Орлов с довольной улыбкой спрыгнул с кушетки и показал на магнитофон. - Нравится? Послушайте... Роут прислушался. "Those were the days, my friend, we thought they'd never end..." - Да, приятная мелодия, - сказал Роут, предпочитавший классический джаз.. - Вы знаете, что это? - Исполняет британская певица, не так ли? - Нет, я не о том. Не о певице, а о мелодии. Вы думаете, что это английская песня. Может быть, что-то из "Битлз". - Наверное, - подтвердил Роут и тоже заулыбался. - А вот и нет, - с триумфом провозгласил Орлов. -- Это старая русская песня. "Дорогой длинною да ночкой лунною". Вы не знали? - Нет, конечно, не знал. Лихая мелодия закончилась, и Орлов выключил магнитофон. - Вы хотите сказать, что нам нужно еще поговорить? - спросил Орлов. - Нет, - ответил Роут. - Я просто зашел, чтобы убедиться, что у вас все в порядке. Я собираюсь на боковую. У меня был трудный день. Между прочим, скоро мы вернемся в Англию. Дадим англичанам возможность поболтать с вами. Не возражаете? Орлов нахмурился. - Мы договаривались, что я буду здесь. Только здесь. - Все в порядке, Питер. Мы несколько дней поживем на базе американских ВВС. По всем меркам мы будем еще на американской территории. Я поеду с вами и буду защищать вас от сердитых британцев. Орлов не улыбнулся шутке, и Роут тоже посерьезнел. - Питер, почему вы не хотите лететь в Англию? У вас есть веские основания? Которые я должен знать? Орлов пожал плечами. - Ничего особенного, Джо. Просто шестое чувство. Чем дальше от СССР, тем в большей безопасности я себя чувствую. - В Англии с вами ничего не случится. Даю слово. Вы ложитесь спать? - Попозже. Еще почитаю, послушаю музыку, - ответил Орлов. На самом деле свет в окне Орлова горел до половины второго. Когда диверсионный отряд КГБ напал на ранчо, до трех часов ночи оставалось несколько минут. Потом Орлову рассказали, что убийцы, вооруженные мощными арбалетами, расправились с двумя часовыми на периметре ранчо, незаметно пересекли лужайку за домом и вошли в дом через кухню. Орлов и Роут, находившиеся на втором этаже, сначала услышали доносившийся снизу треск автоматных очередей, потом кто-то стал быстро подниматься по лестнице. Орлов проснулся мгновенно, спрыгнул с кровати и уже через три секунды выглядывал в дверь, которая выходила на лестничную площадку. Ночной часовой из Квантико бежал с площадки к главной лестнице. Стоявший на ней мужчина в черном комбинезоне и черной лыжной маске выпустил короткую очередь в грудь американцу. Тот, обливаясь кровью, повис на перилах. Орлов захлопнул дверь и снова бросился в спальню. Он знал, что окна в спальне не открываются, оттуда некуда было бежать. Не было у него и оружия. Он оглянулся: его преследовал человек в черном комбинезоне, за ним бежал американец. Орлов видел, как убийца в черном обернулся и выпустил очередь в американца, и за эти мгновения успел захлопнуть дверь. Но передышка оказалась очень кратковременной. Секундой позже автоматной очередью замок был выбит и убийца распахнул дверь ногой. В тусклом свете ламп, горевших только в коридоре, за гостиной, Орлов видел, как профессиональный убийца из КГБ отшвырнул автомат, в котором закончились патроны, и выхватил из-за пояса пистолет Макарова. Маска скрывала лицо убийцы, но Орлов услышал русское слово и почувствовал то презрение, с которым оно было произнесено. Мужчина в черном комбинезоне схватил пистолет двумя руками, направил его в лицо Орлову и прошипел: "Предатель!" На ночном столике стояла тяжелая стеклянная пепельница. В отличие от большинства русских Орлов не курил, поэтому пепельница была ему, в сущности, не нужна. Орлов схватил пепельницу и бросил ее русскому убийце в голову, крикнув в ответ: "Падла!" Пытаясь увернуться от тяжелой пепельницы, убийца сделал шаг в сторону. Это стоило ему ничтожной доли секунды, но за эту долю секунды в гостиной появился командир отряда безопасности Квантико и дважды выстрелил из тяжелого "коль-та-магнум" калибра 0,44 дюйма в спину стоявшему в двери спальни русскому в черном комбинезоне. Прошедшие навылет пули разорвали русскому грудь, его бросило вперед, кровь брызнула на простыни и одеяло. Орлов шагнул вперед и ногой выбил пистолет из руки упавшего убийцы. Впрочем, в этом уже не было необходимости. Две пули калибра 0,44 дюйма останавливают человека навсегда. Кролл, командир отряда безопасности, подбежал к двери в спальню. Белый от ярости, он тяжело дышал. - В порядке? - бросил он. Орлов кивнул. - Мы опростоволосились, - признал американец. - Их было, двое. Они убили двоих, может, еще кого-то снаружи, Вошел Потрясенный Джо Роут, он был еще в пижаме. - Господи, Питер, я так сожалею. Надо убираться отсюда. Сейчас же. Немедленно. - Куда мы поедем? - спросил Орлов. - Вы говорили, что это надежное место. - Он был бледен, но спокоен. - Да, очевидно, не очень надежное. Стало ненадежным. Попробуем выяснить, почему. Позднее. Одевайтесь. Соберите свои вещи. Кролл, оставайтесь здесь. Всего в двадцати милях от ранчо находилась военная база. Из Лэнгли договорились с военным командованием. Через два часа после нападения Орлов, Роут и остатки отряда Квантико заняли целый этаж здания, в котором жили неженатые офицеры. Военная полиция оцепила все здание. Роуту даже не пришлось вести машину; вертолет высадил их на лужайке перед офицерским клубом, разбудив весь гарнизон. Военная база была лишь временным пристанищем. В тот же день еще до заката их перевезли в другой, более надежно защищенный конспиративный дом ЦРУ в штате Кентукки. Пока Роут, Орлов и охранники приходили в себя на военной базе, ранчо посетил Кэлвин Бейли. Ему нужно было знать все детали. Он уже поговорил с Роутом по телефону и узнал его версию событий. На ранчо он выслушал сначала Кролла, но его интересовало прежде всего мнение русского в черной лыжной маске, который ночью с пистолетом в руках стоял лицом к лицу с Орловым в спальне. "Русский", который на самом деле был молодым офицером из "зеленых беретов", оберегал ушибленное запястье, куда пришелся удар Орлова, когда тот ногой выбивал пистолет. Он давно стер с себя искусственную кровь, снял черный комбинезон с двумя пулевыми отверстиями спереди и сбросил жилет, в который были вделаны крохотные заряды и мешочки с настоящей кровью, той, что забрызгала всю кровать. - Ваш приговор? - спросил Бейли, - Он не играет, - ответил офицер, владевший русским языком. - Или не играет, или ему наплевать на собственную жизнь. В чем я сомневаюсь. Большинству не наплевать. - Он не мог вас заподозрить? - спросил Бейли. - Нет, сэр. Я прочел это в его глазах. Он просто сражался до последнего шанса. Крепкий парень. - Другие варианты есть? - спросил Бейли. Офицер пожал плечами. - Есть еще только один. Если он послан к нам КГБ и если он думал, что его собираются ликвидировать свои, то он должен был крикнуть им что-нибудь, как-то предупредить их. Если он дорожит своей жизнью, то более храбрых парней я, пожалуй, не встречал. - Думаю, - говорил Бейли Роуту позже по телефону, - мы получили ответ. С ним все в порядке, так теперь и будем считать. Попытайтесь заставить его вспомнить имена - для британцев. Вы полетите в следующий вторник на военно-пассажирском самолете. В Алконбери. Во время опросов в их новом доме Роут снова и снова возвращался к тем скудным сведениям о советских агентах в Великобритании, которые Орлов помнил еще по работе в Первом главном управлении КГБ. Тогда он занимался Центральной и Южной Америкой, и Великобритания его мало интересовала. Орлов напрягал свою память, но смог вспомнить лишь кодовые имена агентов. Потом, к концу второго дня, что-то всплыло в его памяти, Речь шла о каком-то гражданском чиновнике Министерства обороны на Уайтхолле. Деньги этому чиновнику всегда переводили на определенное имя в Мидленд-банк на Кройдон-хай-стрит. - Не густо, - заметил сотрудник Службы безопасности, MI5, когда ему передали информацию Орлова. Он сидел в штаб-квартире Интеллидженс Сервис, в кабинете Тимоти Эдуардза. - Он давно мог сменить банк. Мог открыть счет на другое имя. Но мы попытаемся. Сотрудник MI5 вернулся в Мейфер, на Керзон-стрит, и принялся за работу. Британские банки не обладают правом полной конфиденциальности, но и не дают сведения о вкладах физических лиц первому встречному. По закону, однако, они обязаны предоставлять информацию сотрудникам департамента налогов и сборов. Департамент налогов и сборов согласился помочь Службе безопасности доверительно поговорить с директором Мидленд-банка в Кройдоне, дальнем пригороде южного Лондона. Директор работал здесь недавно, но к его услугам были все данные, хранящиеся в памяти компьютера. Разговор вел главным образом сотрудник Службы безопасности, который сидел рядом с чиновником из департамента налогов и сборов. У пего был список всех гражданских лиц, работавших в Министерстве обороны и его филиалах в течение последних десяти лет. Поиски завершились на удивление быстро. Выяснилось, что среди клиентов банка на Кройдон-хай-стрит есть только один чиновник Министерства обороны. Вызвали сведения о счетах, этого чиновника. Оказалось, что он все еще живет неподалеку и.имеет два счета: текущий и депозитный, на который начисляется несколько больший процент. В течение нескольких лет клиент внес на депозитный счет в общей сложности двадцать тысяч фунтов стерлингов; деньги вносил всегда он сам, всегда наличными и довольно регулярно. Этим клиентом был некий мистер Энтони Милтон-Райс. В состоявшемся в тот же вечер на Уайтхолле совещании приняли участие генеральный директор MI5 и его заместитель, а также помощник комиссара полиции большого Лондона, ведающий особой службой (политической полицией). В Великобритании право производить аресты принадлежит только полиции, MI5 не может арестовать человека. Если Службе безопасности нужно задержать кого-то, она обращается к особой службе и предоставляет эту возможность полицейским. Совещание вел председатель объединенного разведывательного комитета. Он начал с вопросов. - Кто такой мистер Милтон-Райс? Заместитель генерального директора MI5 заглянул в свои записи. - Государственный чиновник второй ступени, состоит в штате снабженческого управления. - Не очень высокая должность? - Это так, но он имеет доступ к секретным материалам. Системам вооружения, оценкам новых видов оружия. - М-м-м, - размышлял председатель. - Так что же вы хотите? - Тони, - сказал генеральный директор, - дело в том, что нам почти не за что зацепиться. Только вклады в банк на его счет в течение нескольких лет. Этого недостаточно, чтобы.задержать человека, не говоря уж о возбуждении уголовного дела. Он может заявить, что всегда удачно играет на скачках и таким путем заработал эти деньги. Конечно, он может признаться. А может и не признаться. Полицейский кивнул. Без признания подозреваемого бесполезно даже пытаться уговорить прокуратуру возбудить дело. Он. сомневался, что тот, кто донес на Милтон-Райса, появится в суде в качестве свидетеля. - Для начала мы бы хотели установить за ним слежку, - сказал генеральный директор. - Круглосуточно, Как только он выйдет на связь с русскими, он будет у нас в руках с признанием или без лризнания. Так и было решено. Наблюдатели из элитного отряда агентов MI5, которых все западные спецслужбы признают лучшими сыщиками в мире, по крайней мере на собственной земле, со следующего утра, когда Энтони Милтон-Райс войдет в здание Министерства обороны, установят за ним круглосуточное наблюдение. Подобно многим служащим, имеющим постоянное место работы, Энтони Милтон-Райс был рабом привычек. По рабочим дням он выходил из своего дома в Аддискумбе точно без десяти восемь и полмили, до станции Ист-Кройдон, шел пешком. Если был сильный дождь, то он ждал автобуса. Каждый день он садился в один и тот же поезд и ехал в Лондон, до станции Виктория, потом проезжал несколько остановок на автобусе по Виктория-стрит до Парламент-сквер. Здесь Милтон-Райс выходил, пересекал Уайтхолл и исчезал в здании министерства. На следующее утро после того совещания на Уайтхолле Милтон-Райс не изменил своим правилам. Он не обратил внимания на группу чернокожих молодых людей, севших в тот же поезд на узловой станции Норвуд. Он заметил их лишь тогда, когда они появились в его и без того переполненном вагоне. Послышались визг и вопли женщин, крики мужчин. Чернокожие подростки, решив заняться мелким грабежом и рассыпавшись по всему вагону, выхватывали у женщин сумочки, срывали с них драгоценности, у мужчин требовали бумажники, угрожая в случае неповиновения, а тем более сопротивления, ножами. Поезд подкатил к следующей станции, и десятка два молодых бандитов с криками выскочили из вагона, перемахнули через заграждения и исчезли в улочках Кристал-пэласа. На станции остались бьющиеся в истерике женщины, потрясенные мужчины и обескураженные транспортные полицейские. Никто не был арестован, уж слишком быстрым и неожиданным оказалось нападение. Поезд задержали, следовавшие за ним поезда тоже выбились из графика, а транспортная полиция принялась опрашивать потерпевших пассажиров. Полицейские потрясли за плечо дремавшего в углу пассажира в светло-сером плаще; пассажир медленнр сполз на пол, и из небольшой раны, нанесенной тонким стилетом прямо в сердце, потекла струйка крови. Снова раздались крики и вопли. Мистер Энтони Милтон-Райс был мертв. x x x Название кафе "У Ивана" как нельзя лучше подходило для встреч с русским агентом. Кафе находилось на Крондалл-стрит в Шордитче. Сэм Маккриди, как всегда, вошел в кафе вторым, хотя уже давно ждал Кипсека на улице: ведь если кто-то из них приведет за собой "хвост", то скорее всего это будет Кипсек, а не Маккриди. Поэтому Маккриди всегда приезжал на полчаса раньше,не выходя из машины, смотрел, как русский входит в кафе, и потом еще пятнадцать минут выжидал, не появится ли за русским агентом "хвост". В кафе Маккриди взял с прилавка чашку чая и направился к стене, у которой стояли два столика. Кипсек занял угловой столик. и читал "Спортинг лайф". Маккриди развернул "Ивнинг стандарт" и тоже углубился в изучение газеты. - Как прошла встреча с генералом Дроздовым? - тихо спросил Маккриди. Его голос тонул в обычном шуме кафе и шипении электрического самовара. - Генерал был любезен и загадочен, - ответил русский, просматривая сведения о лошадях, участвующих а скачках, которые должны были начаться в 3 часа 30 минут в Сандауне. - Боюсь, он проверял и нас. Я узнаю точнее, если у нас вдруг появятся люди из отдела "К" или мой собственный сотрудник этого отдела станет проявлять бешеную активность. Отдел "К" представляет собой внутреннюю службу контрразведки и безопасности КГБ, но занимается не столько шпионажем, сколько слежкой за сотрудниками других отделов КГБ и выявлением источников утечки информации, - Вы когда-нибудь слышали об Энтони Милтон-Райсе? - спросил Макриди. - Нет, никогда не слышал. Почему вы спрашиваете? - Он не связан с вашей резидентурой? Гражданский чиновник Министерства обороны? - Маккриди вздохнул. - Не знаю. Но он был уверен, что, если только это не редчайшее совпадение, кто-то организовал и подготовил убийство. Этот кто-то знал распорядок дня Милтон-Райса, мог сообщить бандитам, в каком поезде его найти, как он выглядит... и заплатить им. Возможно, Милтон-Райс вообще не работал на русских. Тогда кому понадобилось его разоблачение? Откуда взялись лишние деньги? Или, быть может, Милтон-Райс работал на Москву, но через другую сеть, неизвестную Кипсеку, который тоже передавал свои сведения непосредственно в Первое главное управление. И генерал Дроздов только что был в Лондоне. А он был начальником отдела по работе с нелегальными агентами... - Его выдали, - сказал Маккриди. - Продали нам. А потом убили. - Кто его выдал? - спросил Кипсек, помешивая чай, но не имея желания пить сладкую жидкость с молоком. Полковник Петр Орлов, - тихо ответил, Маккриди. - Ах так - чуть слышно пробормотал Кипсек. - Я должен вам кое-что пояснить. Петр Александрович Орлов был и остается верным офицером КГБ. Его предательство - такая же липа, как трехдолларовая банкнота. Он - подсадная утка, посланная специально с целью дезинформировать американцев. Он очень хорошо подготовлен и в своем деле исключительно хорош. Теперь, размышлял Маккриди, у нас возникнут проблемы. Глава 3 Тимоти Эдуардз слушал внимательно. Доклад Маккриди занял тридцать минут. Когда Сэм замолчал, Эдуардз невозмутимо спросил: - Вы совершенно уверены, что Кипсеку можно полностью доверять? Маккриди был готов к такому вопросу. Четыре года назад Кипсек сам предложил свои услуги сотруднику Интеллидженс Сервис в Дании в качестве агента, работающего на месте. Но в мире тайных операций всегда есть место подозрениям, всегда остается хотя-бы ничтожно малая вероятность того, что Кипсек на самом деле является двойным агентом и по-прежнему верен Москве. В сущности, именно в этом Маккриди только что обвинил Орлова. - Прошло четыре года, - ответил Маккриди. - За эти годы мы проверяли информацию Кипсека по всем доступным нам каналам. И ни одного недоразумения, ни одного несоответствия. - Да, конечно, - успокаивающим тоном сказал Эдуардз. функции. Дело в том, что внешне F-5 напоминает советский истребитель МиГ-29, поэтому в учебных боях с американскими и британскими асами "агрессоры" всегда играют роль нападающей советской стороны. Сами "агрессоры" старательно изучают тактику советских воздушных боев и настолько входят в роль, что в воздухе неизменно переговариваются друг с другом только по-русски. В учебных боях "противники" обменивались ракетными ударами и выстрелами, которые регистрировали только электронные приборы, но все остальное у "агрессоров" было по-настоящему русским: знаки различия, летная форма, тактика и даже жаргон. Когда Роут, Орлов, Кролл и другие сошли с "гольфстрима", на них тоже была летная форма эскадрильи "агрессоров". На аэродроме на них никто не обратил внимания, а вскоре они скрылись в отдельно стоящем, специально подготовленном для них здании. В доме были жилые комнаты, кухня, комната для совещаний и напичканная электронной аппаратурой комната для опроса полковника Орлова. Роут поговорил с командиром базы, и британской бригаде было разрешено прибыть на базу следующим утром. Выбившиеся из суточного ритма американцы легли спать. x x x Телефон Маккриди зазвонил в три часа дня. Его опять вызывал Эдуардз. - Наши предложения согласованы и приняты, - сообщил Эдуардз. - Мы придерживаемся того мнения, что Кипсек говорит правду, а американцы пестают агента КГБ, который их дезинформирует. Вся проблема в том, что мы еще не знаем, какова конечная цель Орлова. Судя по всему, пока он дает американцам вполне доброкачественную информацию, поэтому вряд ли заокеанские коллеги нам поверят. Тем более после Того, как директор согласился, что мы не можем открыть им существование Кипсека, не говоря уж о его личности. Итак, у вас есть конкретные предложения, что нам нужно делать? - Поручите это мне, - сказал Маккриди. - У нас есть право доступа к Орлову. Мы можем задавать вопросы. За Орлова отвечает Джо Роут, а я знаю Роута. Он не дурак. Может быть, мне удастся нажать на Орлова, нажать так сильно, что Роут закричит: "Хватит!" Посеем семена сомнения. Для начала пусть американские коллеги хотя бы учтут возможность того, что Орлов совсем не тот человек, за кого он себя выдает. - Хорошо, - сказал Эдуардз. - Действуйте. Эдуардз произнес это таким тоном, словно сам принимал решение, словно его слова были актом великодушия. На самом деле его разговор во время ленча с директором, который должен был оставить этот пост в конце года, оказался очень трудным. Честолюбивый заместитель директора, который гордился превосходными личными связями в ЦРУ, никогда не забывал, что в один прекрасный день рекомендация Лэнгли может сыграть решающую роль в назначении нового директора Интеллидженс Сервис. Во время ленча Эдуардз предложил, чтобы с британской стороны Орлова опрашивал не Сэм Маккриди, а другой сотрудник, гораздо менее опытный, но зато не такой жесткий. Он и должен был донести до американцев разочаровывающие сведения об их столь высоко ценимом агенте. Это предложение было категорически отвергнуто. Сэр Кристофер, который когда-то тоже был оперативным работником, настоял на том, чтобы опрос Орлова был поручен Обманщику - тому Обманщику, которого он сам назначил когда-то начальником отдела. На следующий день рано утром Маккриди выехал в Алконбери. За рулем сидел Денис Гонт. Эдуардз согласился с требованием Маккриди, и Гонту было разрешено присутствовать на опросе Орлова. На заднем сиденье автомобиля устроилась женщина из MI5. В Службе безопасности настоятельно просили, чтобы во встречах с русским принял участие и их человек; им было очень важно получить ответы на специфические вопросы о советских агентах в Великобритании, которые и были главной заботой MI5. Красивой и очень сообразительной Элис Долтри было тридцать с небольшим. Чувствовалось, что перед Маккриди она испытывает почти благоговейный трепет. Вопреки принципу минимума осведомленных, в крохотном закрытом мире спецслужб распространились слухи о прошлогоднем деле Панкратина. В машине был установлен защищенный от подслушивания радиотелефон. Внешне он выглядел как обычный автомобильный телефон, разве только чуть побольше. По нему можно было без опаски разговаривать с Лондоном. По ходу опроса Орлова могут возникнуть вопросы, которые потребуют проверки в Лондоне. Почти всю поездку Маккриди молча смотрел в ветровое стекло. на проносившиеся мимо сельские пейзажи Англии. Он снова и снова восторгался своей страной, особенно привлекательной поздней весной. Он перебирал в памяти те сведения, что сообщил ему Кипсек. Несколько лет назад Кипсек принимал участие, правда, очень ограниченное, в подготовке грандиозной операции по дезинформации. Той операции присвоили кодовое наименование "Потемкин", а ее завершающим этапом вполне мог оказаться побег Орлова. Такое название дали неспроста, размышлял Маккриди. Мрачный юмор КГБ. Определенно при этом имелся в виду не броненосец "Потемкин" и даже не фельдмаршал Потемкин, в честь которого был назван тот боевой корабль, а потемкинские деревни. Много лет назад императрица Екатерина Великая, безжалостный монарх многострадальной России, решила посетить недавно завоеванный Крым. Ее фаворит, князь Потемкин, не хотел, чтобы по пути императрица увидела грязные развалюхи, в которых дрожали от холода вечно голодные крестьяне. Князь послал плотников, штукатуров и художников, чтобы те на пути императрицы спешно строили и разрисовывали фасады чистых, добротных изб, в окна которых выглядывали бы сытые, довольные крестьяне, с улыбками машущие вслед императрице. Картины сельской идилии произвели на близорукую старую Екатерину неизгладимое впечатление. Потом декоративные фасады разобрали, а за ними оказались те же убогие развалюхи. Фальшивые деревни стали называть потемкинскими. - Операция нацелена на ЦРУ, - сказал Кипсек. Он не знал, кто будет конкретной жертвой и каким образом будет нанесен удар. Операцией руководил не его отдел, Кипсека лишь изредка просили оказывать содействие непосредственным исполнителям. - Должно быть, наконец-то начался завершающий этап операции "Потемкин", - сказал Кипсек. - Результат операции будет двояким. Во-первых, выданная Орловым информация не нанесет серьезного непоправимого ущерба интересам СССР. Во-вторых, вы станете свидетелями невиданной деморализации внутри ЦРУ. Пока никакой деморализацией и не пахнет, рассуждал про себя Маккриди. Оправившись после серьезного замешательства, вызванного побегом Юрченко, американские коллеги вновь воспрянули духом, главным образом благодаря только что приобретенному высокопоставленному перебежчику. Маккриди решил переключиться на другие темы. У главного въезда на базу ВВС США Маккриди предъявил свое удостоверение (выданное на другое имя) и по внутреннему телефону вызвал Джо Роута. Через несколько минут подъехал джип летчиков, в котором сидел Роут. - Сэм, чертовски рад снова видеть тебя. - Я тоже, Джо. Твой отпуск затянулся. - Мне очень жаль, но у меня не было выбора. Не было даже возможности объясниться. Вопрос стоял просто: или брать парня и бежать вместе с ним, или бросить его. - Все в порядке, - успокоил друга Маккриди, - все уже объяснено, все улажено. Разреши мне представить моих коллег. Роут нагнулся к машине и обменялся рукопожатиями с Гонтом и Долтри. Он чувствовал себя очень раскованно. Он не предвидел никаких проблем и был искренне рад, что британцы получат свою долю информации. Роут поговорил с начальником охраны, и они двинулись через территорию базы к отдельно стоящему зданию, где расположилась бригада ЦРУ. Подобно многим служебным зданиям, его нельзя было назвать шедевром архитектуры, зато оно было очень функциональным. Единственный коридор тянулся вдоль всего здания; двери из коридора вели в спальни, столовую, кухни, туалеты и зал совещаний. Здание охраняли с десяток вооруженных военных полицейских. Перед входом в здание Маккриди остановился и осмотрелся. Ему бросилось в глаза, что их приезд не вызвал особого интереса у американских летчиков, зато они с любопытством поглядывали на кольцо вооруженной охраны. - Чего они определенно добились, - пробормотал он Гонту, - так разве только того, что теперь любая команда КГБ с одними биноклями запросто узнает, где этот чертов дом. Роут провел их в комнату в середине здания. В этой комнате все окна закрыты плотными ставнями, а освещение было только электрическим. В центре комнаты стоял кофейный столик, вокруг него - легкие кресла. К стенам были придвинуты стулья и столы, предназначенные для наблюдателей. Роут жестом пригласил англичан садиться в кресла и распорядился, чтобы принесли кофе. - Если вы не хотите сначала поболтать между собой, - сказал Роут, - то я приведу Менестреля. Маккриди покачал головой. - Давай приступать к делу, Джо. Когда Роут вышел, Маккриди попросил Гонта и Долтри пересесть на стулья у стены-Их задача будет заключаться в том, чтобы наблюдать, слушать и ничего не упускать из виду. Джо Роут оставил дверь открытой. Из коридора доносилась навязчивая мелодия "Bridge over Troubled Waters". Потом музыка прекратилась: кто-то выключил магнитофон. Вскоре вернулся Роут. Он привел с собой коренастого, крепкого на вид мужчину в кроссовках, широких брюках и водолазке. - Сэм, разреши представить тебе полковника Петра Орлова. Петр, это Сэм Маккриди. Русский смотрел на Маккриди ничего не выражающим взглядом. В то время большинство высокопоставленных офицеров КГБ уже слышали о Сэме Маккриди. Но Орлов не подал виду. Маккриди пошел ему навстречу с протянутой рукой. - Очень рад вас видеть, дорогой полковник Орлов, - с приветливой улыбкой сказал он. Подали кофе, и все заняли свои места. Маккриди сел напротив Орлова, Роут устроился сбоку. Включили стоявший на другом столе магнитофон. На кофейном столике не было микрофонов, но это ничего не значило, магнитофон не упускал ни одного звука. Маккриди начал задавать вопросы, сначала очень вежливо и даже с нотками лести. Орлов отвечал четко, без запинки. Когда пошел второй час опроса, Маккриди, казалось, стал все больше и больше недоумевать. - Все это великолепно, все - отличный материал, - сказал он. - У меня осталась нерешенной только одна крохотная проблема, и я уверен, не только у меня. Все, что вы нам сообщили, - это только клички агентов. Итак, где-то в Министерстве иностранных дел сидит агент, которого зовут "Дикий. гусь", а в королевских ВМС есть то ли офицер, то ли гражданский чиновник по кличке "Пустельга". Видите ли, полковник, моя проблема заключается в том, что вы не сказали ничего, что помогло бы нам обнаружить и арестовать агентов. - Мистер Маккриди, как я уже много раз - и здесь, и - в Америке - объяснял, я работал в Первом главном управлении больше четырех лет назад. Сферой моей деятельности были Центральная и Южная Америка. У меня не было доступа к делам агентов в Западной Европе, Великобритании или Америке. Они тщательно охраняются, уверен, вы так же оберегаете своих агентов. - Да, конечно, с моей стороны это была глупость, - согласился Маккриди. - Но я вот подумал еще о вашем участии в планировании операций. Планирование, как мы его понимаем, включает подготовку легенд для только что завербованных агентов или для тех, кого собираются куда-то внедрить. А также подготовку систем связи, передачи информации... оплаты услуг агентов. А оплата подразумевает определенные банки, определенные суммы, периодичность перечисления денег, сумму расходов. Похоже, все это вы... забыли. - Я принимал участие в планировании операций еще до того, как перешел в Первое главное управление, - возразил Орлов. - Восемь лет назад. Банковские счета - это восьмизначные цифры, их невозможно запомнить. В голосе Орлова появились нотки нетерпения. Он определенно был раздражен. Роут нахмурился. - Хотя бы одну цифру, - как бы размышлял вслух Маккриди. - Или хотя бы один банк. - Сэм, - Роут подался вперед, - к чему ты клонишь? - Я всего лишь пытаюсь выяснить, сообщил ли полковник Орлов вам или нам за последние шесть недель что-либо такое, что действительно нанесло бы серьезный и непоправимый ущерб интересам Советского Союза. - О чем вы говорите? - не на шутку рассерженный Орлов вскочил с кресла. - Я передал вам все детали советского военного планирования, сведения о дислокации воинских частей, об уровне их вооруженности, о состоянии готовности, о командовании. Детали афганской войны. Шпионские сети в Центральной и Южной Америке - теперь уже разгромленные. А вы разговариваете со мной... как с уголовником. Роут тоже встал. - Сэм, можно тебя на два слова? Не здесь. Роут направился к двери. Орлов снова сел в кресло и мрачно уставился на ковер. Маккриди поднялся и последовал за Роутом, Пораженные Гонт и Долтри остались на своих местах. Молодой оператор из ЦРУ выключил магнитофон. Роут, не оборачиваясь, прошел через все здание и остановился лишь на лужайке возле входа. Только здесь он повернулся к Маккриди. - Сэм, что за чертовщину ты затеял? Маккриди развел руками. - Я пытался выяснить, насколько честен и откровенен Орлов, - ответил он. - Для этого я сюда и приехал. - Давай поставим точки над i, - с трудом сдерживая гнев, возразил Роут. -Ты здесь не для того, чтобы выяснять честность Орлова, совсем не для этого. Мы уже все выяснили, все проверили и перепроверили. Мы убеждены, что он - настоящий перебежчик и искренне пытается вспомнить все, что знал. Директор ЦРУ дал согласие на то, чтобы ты получил от Менестреля свою долю информации. И только. Маккриди полусонными глазами смотрел, как за ограждением базы на ветру колышатся волны уже довольно высокой пшеницы. - Джо, какова, по твоему мнению, настоящая цена этой информации? - Высокая. Он сам сказал: дислокация воинских частей, назначения в армии, уровень вооруженности, планы... - Все это можно изменить, - пробормотал Сэм. - Быстро и без всяких проблем. Если там известно все, что он рассказывает здесь. - А Афганистан? - напомнил Роут. Маккриди промолчал. Он не мог сказать своему американскому коллеге то, что двадцать четыре часа назад в кафе сообщил ему Кипсек, но сам он помнил дословно все, о чем шепотом говорил русский агент. - Джо, не забывай о том, что в Москве произошли большие изменения. Пока тебе мало что известно о Горбачеве, но это только пока. А я его знаю. Я занимался обеспечением его безопасности, когда он приезжал с визитом к миссис Тэтчер. Тогда он еще не был Генеральным секретарем, просто членом Политбюро. Я разговаривал с ним. Он неординарен, очень открыт, очень откровенен. Он много говорил о перестройке, о гласности. Ты знаешь, что отсюда следует? Отсюда следует, что года через два, в 1988, в крайнем случае в 1989 году, вся эта военная информация не будет стоить ни пенса. Он не собирается наступать на нас по Среднеевропейской равнине. Он действительно хочет попытаться перестроить советскую экономику и советское общество. Разумеется, у него ничего не получится, но он попытается. Он выведет советские войска из Афганистана, из Европы. Все, что сейчас вам рассказывает Орлов, через два года будет сдано в архив. Напротив, "большая ложь", когда до нее дойдет дело, наделает много бед. Она не потеряет своего значения и за десятилетие, друг мой. Ждите большую ложь. Все остальное это мелочи, которые КГБ решил принести в жертву ради успеха большой лжи. Они все хорошо просчитали на много ходов вперед. - А сети агентов в Южной Америке? - напомнил Роут. - Черт возьми, наши коллеги в Мексике, Чили и Перу просто в восторге. Они скрутили руки десяткам советских шпионов. - Все эти агенты - местные, они завербованы в своих странах, - возразил Маккриди. - Среди них нет ни одного русского. Сделавшие свое дело, отжившие сети, жадные до денег агенты, осведомители самого низкого уровня. Ими можно пожертвовать. Потрясенный Роут не сводил взгляда с Маккриди. - Боже мой, - выдохнул он, - ты уверен, что он нас обманывает, не так ли? Ты думаешь, что он - двойной агент, Откуда у тебя такие сведения, Сэм? У тебя есть источник, о котором мы ничего не знаем? - Нет, - коротко ответил Маккриди. Ему очень не хотелось обманывать друга, но приказ есть приказ. В сущности, ЦРУ всегда получало информацию Кипсека, только в завуалированном виде, якобы полученную из различных источников. - Я лишь хочу как следует надавить на Орлова. Думаю, он чего-то не договаривает. Джо, ты же не дурак. Уверен, в глубине души у тебя тоже есть подозрения. Слова Маккриди попали точно в цель. Роут был вынужден признать, что именно так он и думает. Он кивнул. - Хорошо. Давай как следует его погоняем, В конце концов, он приехал не на курорт. К тому же он далеко не слабак. Пойдем. Опрос возобновился, когда до полудня оставалось пятнадцать минут. Маккриди вернулся к вопросу о советских агентах в Великобритании. - Об одном из них я уже говорил, - сказал Орлов. - Надеюсь, вам удастся его обнаружить. Они называют его агентом Джуно. Тот, у которого счет в Мидленд-банке в Кройдоне. - Мы его нашли, - спокойным тоном объяснил Маккриди. - Его зовут, точнее звали, Энтони Милтон-Райс. - Вот видите, - сказал Орлов. - Почему ты сказал "звали"? - заинтересовался Роут. - Он мертв. - Я не знал, - сказал Орлов. - Это было много лет назад. - В том-то и заключается еще одна из моих проблем, - грустно продолжал Маккриди, - что он умер не годы назад, а вчера утром. Он был убит, ликвидирован. За час до того, как мы должны были установить за ним наблюдение. Воцарилось напряженное молчание. Потом окончательно выведенный из себя Роут вскочил и выбежал из комнаты. Через две минуты у входа в здание состоялось очередное выяснение отношений. - Сэм, что за игру ты затеял, черт тебя побери? - выкрикнул Роут. - Ты мог хотя бы предупредить меня. - Мне нужно было увидеть реакцию Орлова, - резко ответил Маккриди. - Если бы я сказал тебе, ты мог бы проболтаться. Между прочим, ты обратил внимание на его реакцию? - Нет, я смотрел на тебя. - Никакой реакции, - объяснил Маккриди. - Я думал, он будет поражен, даже обеспокоен - если учесть возможные последствия. - У него стальные нервы, - сказал Роут. - Он - стопроцентный профессионал. Он демонстрирует только то, что хочет продемонстрировать. Кстати, это правда? Тот человек действительно убит? Или это твоя игра? - Он правда мертв. Мертвее не бывает. По пути на работу его зарезал кто-то из банды подростков. Теперь перед нами еще одна задача со многими неизвестными. - У вас тоже могла быть утечка информации. Маккриди покачал головой. - На это просто не было времени, Джо. Чтобы организовать такое убийство, требуется время. Мы выяснили личность подозреваемого только накануне вечером, после двадцатичетырехчасового расследования. А его убили вчера утром. Просто не было времени. Скажи, какова судьба информации, которую дает вам Менестрель? - Сначала она поступает к Кэлвину Бейли, прямо к нему в руки. Потом к аналитикам. Потом к тем, кому она нужна. - Когда Орлов впервые упомянул о шпионе в нашем Министерстве обороны? Роут сказал. - Прошло пять дней, - размышлял Маккриди, - и только потом эти сведения пришли к нам. Вот пяти дней вполне достаточно... - Эй, подожди... - запротестовал Роут. - Значит, остаются три варианта, - продолжал рассуждать Маккриди. - Или это было редчайшее совпадение, но в нашей работе мы не можем позволить себе полагаться на совпадения. Или информация просочилась где-то на пути от вас до телетайпа, Или все это было спланировано заранее. Я хочу сказать, убийство было подготовлено на определенный день, на определенный час. За несколько дней до этого часа у Орлова вдруг наступило внезапное просветление памяти. Прежде чем наши люди сообразили, что им нужно делать, выданный агент был убит. - Я не верю, что из ЦРУ утекает информация, - серьезно сказал Роут, - и я не верю, что Орлов - двойной агент. - Тогда почему бы ему не объяснить все как есть? Пойдем к нему, - уговаривал друга Маккриди. Теперь Орлов был в подавленном настроении. Очевидно, его потрясло известие о том, что выданный им советский шпион был так ловко ликвидирован. Маккриди сменил тон и начал очень спокойно. - Полковник Орлов, в Америке вы чужой человек. Вас беспокоит ваше будущее, поэтому вы в качестве страховки хотите придержать некоторые сведения. Мы это понимаем. Окажись я в Москве, я бы поступил точно так же. Любому из нас нужны гарантии. Но Джо сообщил мне, что в ЦРУ вас ценят настолько высоко, что никаких гарантий и страховок вам больше не требуется. Итак, можете ли вы сообщить нам другие подлинные имена? В комнате воцарилась гробовая тишина. Потом Орлов медленно кивнул. Все разом облегченно вздохнули. - Питер, - умоляюще произнес Роут, - теперь самое время назвать их. - Румянцев, - сказал Орлов. - Геннадий Румянцев. Лицо Роута выражало разочарование, граничащее с отчаянием. - Мы знаем о Румянцеве, - сказал он и перевел взгляд на Маккриди. - Румянцев - представитель Аэрофлота в Вашингтоне. Два года назад его арестовало и завербовало ФБР. С тех пор он работает на нас. - Нет, - сказал Орлов, - вы ошибаетесь. Румянцев - не ваш агент. Его арест был подстроен, его вербовка была спланирована в Москве. Он обманывает вас. Вся поступающая от него информация тщательно готовится в Москве. Когда-нибудь на восстановление причиненного ущерба Америка затратит миллионы долларов. На территории США он руководит четырьмя независимыми сетями советских агентов. Он знает каждого агента. Роут присвистнул. - Если это правда, то такой информация цены нет. Если это правда. - Разобраться можно только одним способом, - предложил Маккриди. - Арестовать Румянцева, напичкать его пентоталом и посмотреть, что из него посыпется. Думаю, нам пора подкрепиться. - Две неплохие мысли за десять секунд, - согласился Роут, - Ребята, мне нужно съездить в Лондон и переговорить с Лэнгли. Перерыв на двадцать четыре часа. Джо Роут позвонил Кэлвину Бейли по линии прямой спецсвязи в восемь вечера по лондонскому времени, в три часа дня по вашингтонскому. Роут сидел в шифровальной комнате, в глубоком подвале под зданием посольства США на Гроувнор-сквер, Бейли был в своем кабинете в Лэнгли. Слышимость была отличной, лишь их голоса приобрели механический тон, который придавали устройства шифрования и дешифрования человеческой речи. - Я провел все утро вместе с британцами в Алконбери, - сообщил Роут. - На их первой встрече с Менестрелем. - Как она прошла? - Плохо. - Вы шутите. Неблагодарные ублюдки. Что именно было плохо? - Кэлвин, опрос вел Маккриди. Он умен и отнюдь не настроен антиамерикански. Он уверен, что Менестрель - двойной агент, подсадная утка. - Плюньте на него. Вы ему сказали, сколько проверок прошел Менестрель? Что мы в нем уверены? - Да, во всех деталях. Но он стоит на своем. - У него есть веские доказательства? - Нет. Он говорит, что его мнение - результат анализа информации Менестреля британцами. - Боже мой, это безумие. За шесть недель Менестрель дал горы первоклассной информации. Чем недоволен Маккриди? - Мы обсудили три направления. Относительно военной информации Менестреля он сказал, что Москва может все изменить, если там известно, что именно он нам сообщил, а раз они его послали, то должны знать все заранее. - Чушь. Дальше. - Про Афганистан он промолчал. Но я знаю Сэма. Мне кажется, ему известно что-то, что неизвестно мне, но он не говорит, что именно. Все, что мне удалось из него вытянуть, так только одно "предположим". Он намекнул, что, по мнению британцев, русские скоро уйдут из Афганистана. И если так и будет, то все сведения Менестреля об афганской войне можно будет сдать в архив. У нас делались подобные анализы? - Джо, у нас нет никаких данных о том, что русские собираются уйти из Кабула, сейчас или вообще когда бы то ни было. Что еще не устраивает мистера Маккриди? - Он сказал, что все разгромленные сети советских агентов в Центральной и Южной Америке никому уже не нужны. Он сказал, что эти сети давно сделали свое дело, а все арестованные агенты - местные, среди них нет ни одного русского. - Послушайте, Джо, Менестрель выдал десяток шпионских сетей в четырех странах. Всем руководила Москва, но, разумеется, агентов вербовали на месте. Их допрашивали не слишком мягко, согласен. Но руководили ими из советских посольств. С позором выдворили уже десяток русских дипломатов. Менестрель свел на нет плоды многолетних трудов КГБ. Маккриди несет чепуху, - Он привел один довольно весомый довод. Что касается советских агентов в Великобритании, то Менестрель сообщил только их кодовые имена. Ничего, что помогло бы их обнаружить. За исключением одного агента. А он убит. Вы слышали об этом? - Конечно. Не повезло. Неудачное стечение обстоятельств. ает, что или Менестрель знал, что тот человек будет убит в определенный день, и поэтому якобы вспомнил о нем слишком поздно, чтобы британцы не успели его допросить, или у нас есть утечка информации. - И то и другое - чушь. - Он склоняется к первому варианту. Полагает, что Менестрель работает на московский центр. - Этот мистер Сэм Большой Умник Маккриди представил вам какие-то достаточно убедительные доказательства? - Нет. Я специально спросил, нет ли у него в Москве агента, который выдал ему Менестреля. Он сказал, что такого агента нет. Уверял, что все его доводы - результат анализа информации Менестреля его людьми. На другом конце телефонной линии надолго замолчали, как будто Бейли погрузился в раздумья. Так оно и было. Наконец он спросил: - Вы поверили ему? - Честно говоря, нет. Думаю, он меня обманывает. Подозреваю, что у них есть агент, о котором нам ничего неизвестно. - Тогда почему британцы все честно не объяснят? - Не знаю, Кэлвин. Но если у них и есть агент, разоблачивший Менестреля, они это отрицают. - Все ясно, Джо. Теперь послушайте меня. Передайте Сэму Маккриди от моего имени: пусть он все выкладывает или заткнется. Менестрель - это большой успех ЦРУ, и я не склонен терпеть начатую Сенчери-хаусом кампанию по дискредитации наших успехов. Во всяком случае, без убедительных доказательств, очень убедительных. Поняли, Джо? - Отлично понял. - И еще одно. Даже если кто-то им действительно намекнул, что Орлов - двойной агент, то это самый обычный прием московского центра. Москва его потеряла, мы приобрели, а. британцы остались ни с чем. Разумеется, в такой ситуации Москва постарается утешить британцев и скормит им дезинформацию: якобы триумф американцев - это пустышка. А британцы должны клюнуть на такую приманку, потому что Менестрель достался не им, и они раздражены. Насколько я понимаю, полученные британцами сведения - самая настоящая дезинформация. Если у них и есть неизвестный нам агент, то он лжет. А наш - на высоте. - Хорошо, Кэлвин. Если Сэм снова заговорит о том же, могу я передать ему ваши слова? - Разумеется. Это официальная точка зрения Лэнгли, и мы будем ее отстаивать. Ни Бейли, ни Роут старались не вспоминать о том, что теперь признание Орлова двойным агентом грозило их восходящим карьерам. - В одном Сэм все же добился успеха, - сказал Джо Роут. - Он очень давил на Менестреля, мне пришлось дважды чуть ли не насильно вытаскивать его из комнаты, но он заставил его назвать еще одно имя. Геннадия Румянцева. - Румянцева ведем мы, - возразил Бейли. - Уже два года вся поступающая от него информация проходит через мой отдел. Роут рассказал, что Орлов объявил Румянцева верным Москве офицером КГБ, и о предложении Маккриди арестовать Румянцева и попытаться сломать его. Бейли надолго замолчал, потом сказал: - Возможно. Мы подумаем. Я поговорю с заместителем директора по оперативной работе и с ФБР. Если мы согласимся с вашим предложением, я дам вам знать. Пока же не пускайте Маккриди к Менестрелю. Пусть они отдохнут друг от друга. x x x На следующее утро Джо Роут пригласил Маккриди к себе домой на завтрак. Сэм охотно согласился. - Специально не готовься, - сказал Роут. - Я знаю, что по соседству есть несколько отличных ресторанов, и дядя Сэм, конечно, может себе позволить завтрак на две персоны, но я и сам неплохо готовлю. Тебя устроит сок, яичница с беконом, вафли и кофе? Маккриди рассмеялся. - Сока и кофе вполне достаточно. Когда Маккриди пришел, Роут в фартуке хозяйничал на кухне, с гордостью демонстрируя свое умение приготовить яичницу с беконом. После недолгих уговоров Маккриди уступил и положил себе немного яичницы. Потом они перешли к кофе, и Роут сказал: - Сэм, я хотел бы, чтобы ты изменил свое отношение к Менестрелю, Вчера вечером я говорил с Лэнгли. - С Кэлвином? - Да. - И какова была его реакция? - Его огорчает твоя позиция. - Огорчает, черт его возьми, - сказал Маккриди. - Бьюсь об заклад, говоря обо мне, он вспомнил несколько старомодных англосаксонских выражений. - Ладно, ты прав. Он очень недоволен. Считает, что с Менестрелем мы предоставили тебе отличный шанс. Мне поручено передать тебе следующее. Лэнгли смотрит на ситуацию так: мы заполучили Менестреля, и в Москве все взбесились. Теперь они пытаются дискредитировать Менестреля, подбрасывая в Лондон умно сфабрикованную дезинформацию, якобы Менестрель на самом деле агент Москвы. Это официальная позиция Лэнгли. Прости, Сэм, но ты ошибаешься. Орлов говорит правду. - Джо, мы тоже не круглые дураки. Мы не желторотые новички и не проглатываем не глядя такую дешевую дезинформацию. Если бы у нас были какие-то сведения, источник которых мы не можем раскрыть, то все эти сведения должны были бы относиться к периоду, предшествовавшему переходу Орлова к вам. Но такого источника информации у нас нет. Джо поставил кофейную чашку и, открыв рот, уставился на Маккриди. Он не мог ошибиться, он отлично понял, какой смысл вкладывает его друг в свои слова. - Боже мой, Сэм, у вас точно есть агент в Москве. Ради Бога, Сэм, признайся. - Не могу, - ответил Маккриди. - И в любом случае такого агента у нас нет. В Москве у нас нет никого, о ком бы мы вам уже не сообщали. Строго говоря, Маккриди даже не обманывал друга. - В таком случае, Сэм, прошу прощения, но Орлов остается. Он хорош и надежен. Наша точка зрения заключается в том, что ваш агент - тот, который не существует в природе, - лжет. Вы, а не мы, стали жертвами ужасной дезинформации. Это официальное мнение Лэнгли. Сэм, побойся Бога, Орлов прошел три проверки на детекторе лжи. Одного этого вполне достаточно. Вместо ответа Маккриди полез в нагрудный карман, достал листок бумаги и положил его на стол перед Роутом, Роут прочел: "Мы установили, что некоторые выходцы из Восточной Европы легко обманывают детектор лжи. Мы, американцы, в этом им уступаем, потому что нас с детства приучают говорить правду, и если мы лжем, то обычно сразу выдаем себя. Но мы встречали много европейцев, которые... управляют детектором лжи по собственному желанию... В Восточной Европе попадаются люди, которые говорят не правду всю жизнь и поэтому достигают такого совершенства в обмане, что без труда проходят проверку на детекторе лжи". x x x Роут фыркнул и отбросил бумажку. - Какой-нибудь кабинетный умник, у которого нет никакого опыта практической работы, - сказал он. - На самом деле, - спокойно пояснил Маккриди, - это сказал Ричард Хелмс два года назад. Ричард Хелмс был одним из самых известных директоров ЦРУ за всю его историю. Роут был обескуражен. Маккриди встал. - Джо, Москва всегда мечтала о том, чтобы британцы и янки передрались, как килкенийские коты. Сейчас мы прямой дорогой идем именно к такой драке, а Орлов находится в нашей стране только сорок восемь часов. Подумай об этом. x x x В Вашингтоне директор ЦРУ и руководство ФБР согласились, что есть только один способ проверить правдивость обвинений Орлова в адрес Румянцева, - это арестовать и допросить Румянцева. Пока Роут и Маккриди завтракали в Лондоне, американцы готовили операцию. Арест был запланирован на вечер того же дня, примерно на пять часов, когда Румянцев выйдет из офиса Аэрофлота в вашингтонском даунтауне. В Лондоне в это время будет уже совсем темно. Румянцев вышел из офиса в начале шестого и направился по улице в сторону пешеходной аллеи, за которой стоял его автомобиль. Офис Аэрофлота был под постоянным наблюдением, и Румянцев не обратил внимания на шестерых вооруженных агентов ФБР, следовавших за ним до аллеи. Агенты намеревались задержать Румянцева, когда тот будет садиться в свою машину. Арест предполагалось провести быстро и бесшумно. Никто ничего не заметит. Аллея представляла собой вытоптанные и замусоренные лужайки, разделенные несколькими тропинками. На лужайках стояли скамейки, очевидно, предназначенные для добропорядочных вашингтонцев, чтобы они могли насладиться солнечными лучами или съесть свой бутерброд. Отцы города не могли знать, что на самом деле аллея превратилась в излюбленное место встреч торговцев наркотиками. Когда Румянцев пересекал аллею, на одной из скамеек договаривались о сделке чернокожий и кубинец. Рядом стояли их телохранители. Сигналом к началу разборки послужил яростный вопль кубинца. Он вскочил и выхватил нож. Один из телохранителей чернокожего дельца тут же схватился за пистолет и выстрелил в кубинца. Еще по меньшей мере в