у и пистолет, свернул в сторону от Кельна, оставил там холщовую сумку и наконец вернулся в свой дом в Порце. Когда в половине десятого он вошел в гостиную, его жена не издала ни звука. - Нашу поездку с герром директором пришлось отложить, - сказал он. - Я уеду в понедельник рано утром. - Это хорошо, - отозвалась Ирмтраут. Иногда Моренцу казалось, что если бы однажды вечером, возвратившись с работы, он сказал: "Сегодня я завернул в Бонн и пристрелил канцлера Коля", то Ирмтраут ответила бы тем же "это хорошо". Все же она приготовила ему ужин, который казался совершенно несъедобным, и Моренц не прикоснулся к нему. - Пойду чего-нибудь выпью, - сказал он. Ирмтраут взяла очередную шоколадку, другую предложила Лутцу. Оба так и не оторвались от экрана телевизора. В тот вечер Бруно Моренц здорово напился, напился в одиночестве. Он заметил, что руки у него дрожат и что время от времени он обливается потом. Должно быть, простуда, решил Моренц. Или грипп. Он ничего не понимал в психиатрии, а рядом не оказалось врача. Поэтому никто не сказал ему, что у него начиналось сильнейшее нервное расстройство. x x x В субботу майор Ваневская прилетела в Берлин. В аэропорту Шенефельд ее ждал неприметный автомобиль, который доставил ее в штаб-квартиру КГБ в Восточном Берлине. Прежде всего Ваневская выяснила, где искать человека, за которым она охотилась. Оказалось, он был в Коттбусе и направлялся в Дрезден в составе воинской колонны под армейской охраной. Здесь для Ваневской он был вне досягаемости. В воскресенье он будет в Карл-Маркс-Штадте, в понедельник - в Цвикау и во вторник - в Иене. Выданное ей разрешение на наблюдение распространялось не на всю территорию Восточной Германии. Можно расширить сферу наблюдения, но для этого опять нужно писать прорву бумаг. Везде эти чертовы бумаги, зло подумала Ваневская. x x x На следующий день Сэм Маккриди снова прилетел в Германию и все утро совещался с руководителем боннского бюро. Вечером, получив БМВ и оформив документы, он выехал в Кельн и остановился в отеле "Холидей Инн" возле аэропорта, где заплатил вперед за два дня. x x x В понедельник Бруно Моренц встал еще до рассвета и, стараясь не разбудить семью, уехал. Он прибыл в "Холидей Инн" около семи утра и сразу поднялся в номер к Маккриди. Стояло солнечное сентябрьское утро. Маккриди заказал завтрак на двоих в номер; когда официант ушел, он расстелил огромную карту автомобильных дорог Германии - Восточной и Западной. - Прежде всего о том, как нужно добираться, - сказал он. - Завтра ты выедешь отсюда в четыре утра. Путь неблизкий, поэтому не переусердствуй, отдохни раз-другой. Сначала ты поедешь по автомагистрали Е35, минуешь Бонн, Лимбург и Франкфурт. Е35 соединяется с Е41 и Е45 и идет мимо Вюрцбурга и Нюрнберга. К северу от Нюрнберга свернешь налево на Е51 и через Байройт доедешь до границы, возле Хофа. Там и перейдешь границу, на пограничной заставе моста через Зале. Примерно шестичасовая поездка, не больше. Тебе нужно быть там к одиннадцати. Я приеду раньше, буду наблюдать из укрытия. Как ты себя чувствуешь? Моренц скинул куртку, но и в одной рубашке обливался потом. - У тебя жарковато, - сказал он. Маккриди включил кондиционер. - После границы направишься прямо на север к хермсдорфскому перекрестку. Свернешь налево на Е40 и проедешь немного назад на запад. В Меллингене свернешь с автобана и доедешь до Веймара. В Веймаре найдешь седьмую автомагистраль и опять поедешь на запад. В шести километрах к западу от города, справа от дороги, есть площадка для остановки автотранспорта. Маккриди достал большую увеличенную фотографию этого участка дороги, снятую с большой высоты, но под углом, потому что самолет, с которого производилось фотографирование, находился в баварском воздушном пространстве. Моренц разглядел небольшую автомобильную стоянку, усыпанную гравием, неподалеку несколько коттеджей и даже деревья, в тени которых было обозначено первое место встречи. Маккриди шаг за шагом объяснил процедуру передачи, рассказал, где и как Моренц проведет ночь, если первая попытка сорвется, где и когда состоится вторая встреча с Панкратиным. Около девяти утра Маккриди и Моренц решили выпить кофе. x x x В это же время в дом Ренаты в районе Ханвальд пришла фрау Попович, югославская эмигрантка, ежедневно с девяти до одиннадцати утра убиравшая квартиру Ренаты. У нее были ключи и от подъезда, и от квартиры. Фрау Попович знала, что фрейлейн Хаймендорф встает поздно, поэтому спальню убирала в последнюю очередь, чтобы хозяйка поспала хотя бы до половины одиннадцатого. Полчаса вполне хватало на спальню. В постоянно закрытую дверь в конце коридора фрау Попович не входила никогда. Ей сказали, что за этой дверью находится небольшая комната, где хранится мебель. Она поверила. Она понятия не имела, каким образом хозяйка зарабатывает на жизнь. В то утро фрау Попович начала уборку с кухни, потом принялась за гостиную и коридор. Она как раз чистила пылесосом коридор возле закрытой двери, когда обратила внимание на пятно, которое она приняла сначала за коричневое шелковое белье, брошенное рядом с дверью. Она хотела было поднять его, но оказалось, что это вовсе не шелк, а большое пятно, уже высохшее и прилипшее к полу. Фрау Попович посетовала на лишнюю работу, но принесла с кухни кувшин с водой и щетку. Она оттирала грязь, стоя на коленях, и случайно толкнула дверь. К ее удивлению, дверь легко подалась. Фрау Попович дернула за ручку: оказалось, дверь не заперта. Оттереть пятно дочиста никак не удавалось. Фрау Попович распахнула дверь, чтобы посмотреть, что за гадость вытекла из комнаты, и не делает ли она пустую работу, если эта краска натечет снова. Через секунду она с воплями сбежала по лестнице и забарабанила в дверь квартиры первого этажа, подняв на ноги жильца - бывшего продавца книг. Ошеломленный продавец не стал подниматься наверх, а позвонил по телефону 110 и вызвал полицию. Звонок был зарегистрирован в полицайпрезидиуме на Вайдмарктплатц в 9.51. Согласно неизменному правилу работы немецкой полиции на место происшествия сначала прибыл Streifenwagen - автомобиль с полосой. Приехавшие полицейские в форме должны были выяснить, действительно ли совершено преступление, к какой категории оно относится, и передать эти сведения в соответствующий отдел. Один из полицейских остался внизу с фрау Попович,. которую успокаивала пожилая супруга продавца книг, второй поднялся в квартиру Ренаты. Он ни к чему не прикасался, только прошел по коридору, заглянул в полуоткрытую дверь, удивленно присвистнул и тут же спустился к продавцу книг, чтобы воспользоваться его телефоном. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять: здесь работа для специалистов из отдела по расследованию убийств. Следуя инструкции, прежде всего он вызвал "скорую помощь", которую в Германии всегда доставляют на место пожарники. Потом он позвонил в полицайпрезидиум и попросил соединить его с оператором Leidstelle - отдела по расследованию преступлений против личности. Он объяснил, где находится, что обнаружил и попросил прислать еще двоих полицейских. Сообщение было тотчас передано в отдел по расследованию убийств. Этот отдел занимал десятый и одиннадцатый этажи безобразного административного здания из серо-зеленого бетона, которое растянулось вдоль площади Вайдмарктплатц. Директор отдела направил комиссара и двух помощников. Согласно документам, они прибыли в Ханвальд в 10 часов 40 минут, как раз в тот момент, когда врач покидал место происшествия. Врач осмотрел трупы внимательнее, чем полицейский, убедился в отсутствии признаков жизни, больше ни к чему не прикасался и уехал составлять официальный рапорт. Комиссар Петер Шиллер встретил его на лестнице. Они были знакомы. - И что мы имеем? - спросил комиссар. - Два трупа. Мужчина и женщина. Он в одежде, она - голая. В обязанности врача не входило установление причины смерти, он должен был просто зарегистрировать сам факт. - Причина смерти? - все же спросил комиссар. - Я бы сказал, огнестрельное ранение. Вскрытие покажет. - Время? - Я не патологоанатом. Я бы сказал, от одного до трех дней. Трупное окоченение выражено очень ярко. Но все это не для протокола. Я свое дело сделал. Комиссар Шиллер с одним из помощников поднялся наверх. Другой помощник пытался выжать показания из фрау Попович и продавца книг. Понемногу к дому стали стекаться жители этой улицы. Рядом с домом Ренаты стояли уже три служебных автомобиля. Как и полицейский в форме, Шиллер, осмотрев спальню, негромко присвистнул. Рената Хаймендорф и ее сутенер лежали на полу. Почти обнаженная Рената упала так, что ее голова оказалась рядом с дверью, кровь из ее раны и просочилась в коридор. Сутенер с тем же застывшим навсегда выражением удивления на лице лежал поперек спальни, при падении он ударился спиной о телевизор. Телевизор был выключен. Кровать, застланная черными шелковыми простынями, сохранила вмятины от лежавших на ней двух тел. Осторожно шагая по комнате, Шиллер осмотрел шкафы и выдвижные ящики. - Проститутка, - сказал он. - Или девушка по вызову. Интересно, знали ли соседи. Нужно будет опросить всех жильцов. Составьте их список. Помощник комиссара Вихерт уже было повернулся, собираясь уходить, но остановился и заметил: - Этого парня я где-то видел... Хоппе. Бернхард Хоппе. Кажется, ограбление банка. Крутой парень. - Отлично, - язвительно откликнулся Шиллер. - Только этого нам не хватало. Гангстерских разборок. В квартире Ренаты было два телефонных аппарата, но Шиллер даже в перчатках не стал ими пользоваться. На них могли сохраниться отпечатки пальцев. Он спустился на первый этаж, поставил двух полицейских у подъезда дома, третьего - в вестибюле, четвертого - перед дверью квартиры Ренаты, потом позвонил от продавца книг. Шиллер набрал номер своего начальника Райнера Хартвига, директора отдела по расследованию убийств, и сообщил, что, возможно, они столкнулись с последствиями разборок в преступном мире. Хартвиг решил на всякий случай ввести в курс дел своего начальника - шефа управления по расследованию уголовных преступлений. Если Вихерт прав и на полу действительно лежит убитый гангстер, тогда нужно будет привлечь специалистов из других отделов - по расследованию рэкета и ограблений, например. Тем временем Хартвиг направил в Ханвальд бригаду Erkennungsdienst - службы криминальной экспертизы: одного фотографа и четырех специалистов по отпечаткам пальцев. В ближайшие часы вся квартира будет в их и только в их распоряжении до тех пор, пока в лабораторию не будут отправлены буквально все отпечатки, соскобы, волоски и частички, которые могут представить интерес для следствия. Хартвиг оторвал от других дел еще восемь человек: они будут ходить из квартиры в квартиру, из дома в дом, искать свидетелей, которые видели кого-то, кто входил в дом, где было совершено преступление, или выходил из него. В документах было зарегистрировано, что эксперты прибыли в 11 часов 31 минуту и находились в квартире Ренаты почти восемь часов. x x x В это же время Сэм Маккриди отставил вторую чашку кофе и сложил карту. Он подробно рассказал Моренцу график и порядок встречи с Панкратиным на Востоке, показал последние фотографии советского генерала и объяснил, что тот будет в мешковатой форме сержанта Советской Армии и пилотке. Он приедет на "газике" - русском джипе. Все это предложил сам Панкратин. - К сожалению, он думает, что на передачу приеду я. Нам остается только надеяться, что он вспомнит ваши встречи в Берлине и передаст материалы. Теперь, что касается автомобиля. Он здесь, на стоянке. После ленча мы немного покатаемся, чтобы ты привык к машине. Это черный БМВ с закрытым кузовом, с вюрцбургским номером. Ты родился в Рейнланде, но живешь и работаешь в Вюрцбурге. Твою полную легенду я расскажу после, тогда и передам все необходимые документы. Машина с таким номером действительно существует, и это черный БМВ той же модели. Но эта машина принадлежит компании. На ней уже несколько раз пересекали границу по мосту через Зале, будем надеяться, что она уже примелькалась пограничникам. Водители каждый раз менялись: ведь это не личный автомобиль. БМВ всегда направлялся в Иену, на цейссовские заводы, и никогда не вызывал подозрений. Но теперь машину немного переделали. Под кронштейнами для аккумулятора устроили небольшой плоский тайничок, если не знать заранее, его никогда не заметишь. В тайнике как раз поместится книга, которую ты получишь от "Смоленска". (По тому же принципу минимума осведомленных Моренцу никогда не сообщали настоящую фамилию Панкратина, Он даже не знал, что тот получил звание генерал-майора и теперь работает в Москве. Когда он видел его в последний раз, Панкратин был полковником, служил в Восточном Берлине и работал на Запад под кличкой "Смоленск".) - Давай немного подкрепимся, - сказал Маккриди. Во время ленча, который им подали в номер, Моренц жадно глотал вино, руки у него дрожали. - Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? - спросил Маккриди. - Уверен. Все проклятая простуда, понимаешь? И немного нервничаю. Это естественно. Маккриди кивнул. Нервничают все, это нормально. Актеры перед выходом на сцену. Солдаты перед сражением. Агенты перед нелегальной (без дипломатического паспорта) заброской в страны советского блока. И все же ему не нравилось состояние Моренца. Он редко видел такой комок нервов. Но у Маккриди не было выбора: до встречи с Панкратиным оставалось двадцать четыре часа, а сам он идти не мог. - Пойдем покатаемся, - сказал он. x x x В Германии ни одно происшествие не обходится без того, чтобы о нем не пронюхали газетчики. Так было и в Западной Германии в 1985 году. Среди репортеров, специализирующихся на уголовной хронике, ветераном и самым настоящим асом был и остается Гюнтер Браун из газеты "Кельнер штадт-анцайгер". Во время ленча его информатор из полиции упомянул, что в Ханвальде произошло что-то серьезное. Браун вызвал своего постоянного фоторепортера Вальтера Шистеля; не было и трех часов, когда они подъехали к месту происшествия. Браун попытался пробиться к комиссару Шиллеру, но тот оказался наверху. Через полицейского комиссар передал, что занят, и рекомендовал обратиться в пресс-службу полицайпрезидиума. Как бы не так, подумал Браун, выхолощенное официальное сообщение полиции можно получить и потом. Он опросил всех, кто находился поблизости, потом несколько раз позвонил по телефону. Ранним вечером, когда времени до выхода утреннего номера оставалось еще достаточно, репортаж был готов. Получился он.неплохой. Конечно, радио и телевидение опередят его, но им кроме общих фраз сказать было нечего, а Браун нащупал верный след, в этом он был уверен. На втором этаже бригада экспертов заканчивала осмотр трупов. Фотограф запечатлел тела во всех ракурсах, а также обстановку спальни, кровать, огромное зеркало за передней спинкой кровати, специальное снаряжение в шкафах и выдвижных ящиках. На полу мелом очертили положения тел, потом их погрузили в мешки и отвезли в городской морг, где за работу взялся патологоанатом. Детективам срочно нужно было знать время смерти и найти пули. В квартире обнаружили полные или частичные отпечатки пальцев девятнадцати человек, в том числе убитых и фрау Попович, которую уже доставили в полицайпрезидиум, где отныне будут храниться ее отпечатки и другие данные. Оставалось еще шестнадцать человек. - Наверное, это все клиенты, - пробормотал Шиллер. - Но какие-то отпечатки могут принадлежать и убийце? - предположил Вихерт. - Сомневаюсь. Мне он представляется опытным профессионалом. Скорее всего, он работал в перчатках. Проблемой было не отсутствие мотивов преступления, рассуждал Шиллер, а наоборот, их изобилие. Если жертвой должна была стать девушка по вызову, то убийцей мог быть выведенный из себя клиент, прежний муж, мстительная супруга, соперница по работе, разозленный бывший сутенер-Но могло случиться и так, что ее убили случайно, а все пули предназначались этому сутенеру. Экспертиза подтвердила, что убит был Бернхард Хоппе, уже побывавший в тюрьме, уличенный в разбойном нападении на банк, гангстер, мерзкий тип, настоящий подонок. Тогда мотивом преступления могло быть сведение счетов, сорванная сделка с наркотиками, соперничество рэкетиров. Шиллер боялся, что орешек окажется крепким. Опрос жильцов этого и соседних домов показал, что никто ничего не знал о тайной профессии Ренаты Хаймендорф. К ней заходили мужчины, но всегда только респектабельные джентльмены. Никаких ночных оргий, никакой оглушающей музыки. Там, где эксперты закончили работу, Шиллер мог двигаться свободно, рыться в вещах. Он пошел в ванную. Что-то здесь было не так, но что именно, он не мог понять. В начале восьмого эксперты сказали, что они все сделали и уходят. Еще примерно час Шиллер бродил по выпотрошенной квартире, а Вихерт ныл, что без ужина непременно умрет. Было десять минут девятого, когда Шиллер пожал плечами и сказал, что на сегодня работа закончена. Отчет он составит завтра в своем кабинете. Он опечатал квартиру, оставил одного полицейского в вестибюле дома на тот случай, если убийца вернется на место преступления (такое случалось), и отправился домой. И все же та квартира не давала ему покоя, Шиллер был очень способным и проницательным молодым детективом. x x x Во второй половине дня Маккриди закончил инструктаж Бруно Моренца. - Теперь ты - Ганс Граубер, тебе пятьдесят один год, ты женат, у тебя трое детей. Как любой счастливый отец, ты носишь с собой семейные фотографии. Вот твоя семья на отдыхе. Твоя жена Хайди, рядом Ганс-младший, Лотта и Урсула; ее вы называете Уши. Ты работаешь в вюрцбургской компании, которая производит оптическое стекло, - эта компания существует, и этот автомобиль принадлежит ей. К счастью, ты имел когда-то дело с оптическим стеклом, поэтому при необходимости сможешь разговаривать на их языке. У тебя назначена встреча с директором по экспорту цейссовских заводов в Иене. Вот его письмо. Бланк не поддельный, директор тоже существует на самом деле. Подпись на письме неотличима от настоящей, но ее изготовили мы. Встреча назначена на завтра, на пятнадцать часов. Если все пройдет хорошо, то ты сможешь сразу подписать заказ на цейссовские прецизионные линзы и в тот же день вечером вернуться на Запад. Если потребуются дополнительные согласования, возможно, тебе придется задержаться еще на день. Это на тот случай, если пограничники станут расспрашивать обо всех мелочах. Чрезвычайно маловероятно, чтобы пограничники стали звонить в Иену. Парни из Штази наверняка проверили бы, но с цейссовскими заводами связано так много западных бизнесменов, что еще один не должен вызвать подозрений. Итак, вот твой паспорт, письма жены, старый билет в вюрцбургскую оперу, кредитные карточки, водительские права, связка ключей, в том числе от БМВ. Просторный плащ - в общем, все! Тебе понадобятся еще только портфель - дипломат" да сумка с бельем и туалетными принадлежностями. Замок закрыт на код - число твоего фиктивного дня рождения - 5 апреля 1934 года, то есть 5434. Все бумаги имеют то или иное отношение к намерению твоей компании закупить цейссовскую продукцию. Подпись Ганса Граубера везде проставлена твоей рукой. Белье и туалетные принадлежности куплены в Вюрцбурге, белье побывало в стирке, на нем бирки вюрцбургской прачечной. Теперь, дружище, давай пообедаем. В тот вечер директор кельнского отделения западногерманской разведывательной службы Дитер Ауст не смотрел вечерний выпуск телевизионных новостей. Он был приглашен на обед. Позднее он пожалеет об этом. В полночь Кит Джонсон, связной боннского бюро Интеллидженс Сервис, на "рейндж-ровере" подъехал к отелю. Вместе с Сэмом Маккриди он отправился в северную Баварию, к мосту через Зале, чтобы прибыть туда раньше Моренца. x x x Бруно Моренц остался в номере Маккриди, заказал виски и выпил - выпил слишком много. На два часа он забылся тревожным сном, а уже в три утра его разбудил будильник. В четыре он вышел из отеля "Холидей Инн", сел в БМВ и еще в темноте направился к автобану, который вел на юг. В тот же самый час в Кельне Петер Шиллер проснулся и вдруг понял, что не давало ему покоя в той квартире в Ханвальде. Он осторожно, чтобы не разбудить жену, встал, позвонил Вихерту и договорился встретиться с ним у места происшествия в Ханвальде в семь утра. Выведенный из себя Вихерт был вынужден согласиться: офицер немецкой полиции может обследовать место преступления только в присутствии другого полицейского. Бруно Моренц чуть опережал график. Немного южнее границы, в ресторане при станции обслуживания на автостраде возле Франкенвальда, он провел двадцать пять минут. Он не пил ничего, кроме кофе, но наполнил свою карманную фляжку. В тот же день без пяти одиннадцать Сэм Маккриди и Джонсон устроили наблюдательный пункт в сосновой роще на холме к югу от Зале. "Рейндж-ровер" они спрятали в лесу. Им был хорошо виден западногерманский пограничный пост, расположенный у подножья холма в полумиле от наблюдательного пункта. Дальше холмы расступались, и в низине, еще в полумиле от них, виднелись крыши восточногерманской пограничной заставы. Пограничники ГДР построили пост в глубине своей территории, поэтому водитель, покинув западногерманский пограничный пост, сразу оказывался на восточногерманской земле. Дальше ему нужно было проехать по узкому коридору с двусторонним движением между двух высоких цепных оград. За оградой стояли застекленные наблюдательные вышки. В мощный бинокль Маккриди различил за стеклом вышек пограничников, которые в свои бинокли смотрели на запад. Он видел и пулеметы. Этот почти километровый коридор на территории Восточной Германии был создан с единственной целью: если кто-то прорвется через пограничный заслон, в узкой щели между цепными оградами пулеметы изрешетят его раньше, чем он успеет доехать до Западной Германии. Когда до одиннадцати оставалось две минуты, Маккриди увидел, как черный БМВ степенно миновал западногерманский пост, не отличавшийся придирчивостью. Потом машина въехала в коридор и оказалась на территории, контролируемой самой профессиональной и самой грозной секретной полицией восточного блока - Штази. Глава 3 Вторник В начале восьмого комиссар Шиллер снова вел еще не совсем проснувшегося и очень недовольного Вихерта в квартиру Ренаты. - Это в ванной, это должно быть в ванной, - говорил комиссар. - Ванная как ванная, - лениво ворчал Вихерт. - К тому же ребята из экспертного отдела там уже все облазили. - Они искали отпечатки, всякие мелочи и не смотрели на размеры, - настаивал Шиллер. - Взгляни на этот шкаф в коридоре. Он шириной метра два, правильно? - Примерно. - Той стороной шкаф смыкается с дверью спальни. А дверной проем вплотную подходит к стене и к зеркалу над изголовьем кровати. Дальше, раз дверь ванной находится за встроенным шкафом, что отсюда следует? - Что я не прочь бы позавтракать, - сказал Вихерт. - Брось шутки. Слушай, когда ты входишь в ванную, то до ее правой стены должно быть два метра, правильно? Ширина шкафа? Теперь загляни. Вихерт вошел в ванную и повернул голову направо. - Метр, - сказал он. - Вот именно. Это и не давало мне покоя. Между зеркалом над раковиной в ванной и зеркалом над изголовьем кровати пропал метр пространства. Полчаса Шиллер ощупывал шкаф со всех сторон и наконец нашел потайной замок - искусно замаскированную дыру от сучка в сосновой обшивке. Когда распахнулась задняя стенка шкафа, Шиллер в полутьме нащупал выключатель. Он нажал на него карандашом: загорелась голая лампочка, свисавшая с потолка. - Черт возьми, - заглядывая из-за плеча Шиллера, сказал Вихерт. Секретная комнатка три метра длиной - как и ванная - и метр шириной была невелика, но больше места здесь и не требовалось. В стену справа обратной стороной было вделано то зеркало, что висело над изголовьем кровати -- зеркало из поляризованного стекла, через которое была хорошо видна вся спальня. Напротив зеркала на треноге стояла видеокамера,. обращенная объективом в спальню. Несмотря на плохое освещение и зеркальное стекло, этой сверхсовременной, изготовленной по последнему слову техники камерой, безусловно, можно было снять очень четкий видеофильм. Звукозаписывающее оборудование было тоже из числа самых совершенных. Заднюю стенку комнатушки от пола до потолка занимали стеллажи с видеокассетами. На корешке каждой коробочки была приклеена этикетка с номером. Шиллер пятясь вышел из комнатки. Теперь можно было воспользоваться телефоном, потому что днем раньше эксперты сняли с него все отпечатки. Шиллер позвонил в полицайпрезидиум и попросил соединить его с Райнером Хартвигом, директором управления. - О черт, - сказал Хартвиг, выслушав детальный рассказ Шиллера. - Вы молодец, комиссар. Оставайтесь на месте. Я направляю двух специалистов по отпечаткам. Было пятнадцать минут девятого. Дитер Ауст брился. Телевизор в спальне был настроен на утреннюю программу новостей. В ванной все было хорошо слышно. Ауст почти не обратил бы внимания на сообщение об убийстве двух человек в Ханвальде, если бы не слова диктора: - Одна из убитых, девушка по вызову высшего разряда, некая Рената Хаймендорф... Именно в этот момент директор кельнского отделения западногерманской разведывательной службы сильно порезал свою розовую щеку. Через десять минут он уже сидел в автомобиле и гнал к офису отделения, куда он приехал почти на час раньше обычного, чем немало озадачил фрейлейн Кеппель, всегда приходившую за час до шефа. - Номер, - сказал Ауст, - телефонный номер, который сообщил нам Моренц для связи во время отпуска. Дайте его мне, срочно! Ауст набрал номер. Телефон был постоянно занят. Он связался с телефонной станцией в "Черном лесу", популярной зоне отдыха, но оператор станции сказала ему, что, вероятно, тот телефон испорчен. Ауст не мог знать, что один из сотрудников Маккриди снял коттедж, сбросил телефонную трубку с рычага и закрыл дом. Особенно не надеясь на успех, Ауст позвонил Моренцу домой в Порц. К его удивлению, ответила фрау Моренц. Должно быть, они вернулись раньше запланированного. - Не могу ли я поговорить с вашим мужем? Это директор Ауст, я звоню из офиса. - Но он же с вами, герр директор, - терпеливо объясняла фрау Моренц. - Он куда-то уехал. Вернется в город завтра поздно вечером. - Ах да, конечно. Понятно, благодарю вас, фрау Моренц. Обеспокоенный Ауст положил трубку. Итак, Моренц лгал. Что он задумал? Провести уик-энд с девушкой в "Черном лесу"? Возможно, но такое объяснение Аусту почему-то не нравилось. По линии спецсвязи он позвонил в Пуллах заместителю начальника оперативного управления - того управления, на которое все они работали. Доктор Лотар Геррманн был холоден, но внимательно выслушал Ауста. - Девушка по вызову. И ее сутенер. Как они были убиты? Ауст заглянул в лежавшую перед ним "Штадт-анцайгер". - Застрелены. - У Моренца есть личное оружие? - спросили из Пуллаха. - Я... э-э... думаю, да. - Где оно было выдано, кем и когда? - спросил доктор Геррманн, потом добавил: - Впрочем, эти сведения должны быть и у нас. Оставайтесь на месте, я перезвоню. Телефон зазвонил снова через десять минут. - У него есть "вальтер РРК", служебный. Выдан нами. Предварительно оружие было испытано в тире и в лаборатории. Десять лет назад. Где пистолет сейчас? - Должен быть в его личном сейфе, - ответил Ауст. - Должен быть или есть? - холодно уточнил Геррманн. - Я выясню и сообщу вам, - ответил вконец сконфуженный Ауст. У него были ключи от всех сейфов в отделении. Через пять минут от снова разговаривал с Геррманном. - Пистолета на месте нет, - сказал он. - Конечно, Моренц мог забрать его домой. - Это категорически запрещено. Как и лгать своему начальнику, каковы бы ни были причины. Полагаю, мне следует приехать к вам в Кельн. Будьте добры, встретьте меня. Я прилечу первым рейсом из Мюнхена, когда бы он ни был. Прежде чем покинуть Пуллах, доктор Геррманн отдал по телефону три распоряжения. Выполняя их, полицейские в "Черном лесу" найдут коттедж с известным номером телефона, войдут в него, взяв ключи у хозяина, и обнаружат, что телефонная трубка снята, а в постели никто не спал. Об этом они и сообщат. Доктор Геррманн прилетел в Кельн в 11 часов 5 минут. x x x Бруно Моренц на черном БМВ въехал на территорию восточногерманского пункта пограничного контроля - комплекса серых бетонных зданий. Ему дали знак, чтобы он остановился у контрольного кармана. В окошке водителя показалось лицо офицера. - Выйдите из машины, пожалуйста. Ваши документы. Моренц выкарабкался из БМВ и протянул свой паспорт. Автомобиль окружили другие офицеры в зеленой форме. Пока все шло нормально. - Откройте, пожалуйста, капот и багажник. Моренц выполнил приказание. Офицеры приступили к обыску: один с помощью зеркала на низкой тележке изучал дно машины, другой наклонился над двигателем. Моренц заставил себя не смотреть в сторону офицера, который осматривал аккумулятор. - Цель вашей поездки в Германскую Демократическую Республику? Моренц снова перевел взгляд на стоявшего перед ним офицера. Из-за очков без оправы на него изучающе смотрели голубые глаза. Моренц объяснил, что он направляется в Иену для обсуждения условий закупки линз на цейссовских заводах, что если все пройдет гладко, то он вернется вечером того же дня, в противном случае завтра утром ему придется снова встречаться с директором по экспорту. Бесстрастные, ничего не выражающие лица. Ему дали знак, чтобы он прошел в зал таможенного досмотра. Все идет абсолютно нормально, убеждал себя Моренц. Пусть они сами обратят внимание на бумаги, так говорил Маккриди. Не показывай им свои вещи слишком охотно. Таможенники проверили его "дипломат", изучили письма, которыми обменивались цейссовские заводы и вюрцбургская компания. Моренц молил Бога, чтобы печати и знаки франкирования не вызвали подозрений. Они были идеальными. Сумку и "дипломат" закрыли. Моренц отнес их в автомобиль. Проверка БМВ тоже закончилась. Неподалеку стоял пограничник с огромной овчаркой. Из окна за ходом проверки наблюдали двое мужчин в штатском. Секретная полиция. - Приятного пребывания в Германской Демократической Республике, - сказал старший по званию офицер. Его взгляд скорее говорил, что он желает гостю неприятностей. В этот момент из-за бетонного разделительного барьера, за которым стояли автомобили, уезжающие из ГДР, донеслись крики. Все завертели головами. Моренц уже сидел за рулем. Он в ужасе наблюдал за происходящим. Во главе колонны стоял голубой минифургон с западногерманским номерным знаком. Два пограничника вытаскивали из фургона молодую девушку, которая пряталась в крохотной нише, специально устроенной для этой цели под полом автомобиля. Она отчаянно визжала. Ее друга из Западной Германии, тоже совсем молодого парня, вытащили из машины, и теперь он, бледный с поднятыми руками стоял в плотном кольце направленных на него автоматов и оскаленных овчарок. - Не трогайте ее, сволочи, - кричал он. Кто-то ударил его в солнечное сплетение. Он сложился вдвое. - Пошел! - рявкнул пограничник, стоявший рядом с машиной Моренца. Моренц включил сцепление, и БМВ рванулся вперед. Миновав все посты, он остановился у здания Народного банка, чтобы разменять западногерманские марки на бесполезные ост-марки (по курсу один к одному) и получить печать в своей таможенной декларации. Кассир в банке был подавлен. У Моренца дрожали руки. Снова усевшись в машину, он бросил взгляд в зеркало заднего обзора: молодого парня и девушку, которая все еще кричала, тащили в бетонное здание. Моренц поехал на север, Он обливался потом, нервы были напряжены до предела, он был конченый человек и держался лишь благодаря годам тренировок. И еще его удерживала мысль о том, что он не должен подвести своего друга Маккриди. Хотя Моренц знал, что в ГДР пить за рулем категорически запрещено, он достал фляжку и отпил глоток. Лучше, намного лучше. Он повел машину уверенней, не слишком быстро, не слишком медленно. Моренц бросил взгляд на часы: полдень, времени больше чем достаточно, встреча назначена на шестнадцать часов, а до места он доберется уже часа через два. Но его ни на мгновение не отпускал страх - страх агента, выполняющего "нелегальное" задание, за что в случае провала ему грозило десять лет лагерей. Этот страх подтачивал и без того расшатанные нервы, Маккриди следил за Моренцом, когда тот въезжал в коридор между постами пограничников, потом очертания БМВ рассеялись. Он не мог видеть, как задержали юношу и девушку. С наблюдательного поста на склоне холма перед ним были только крыши казенных зданий на восточногерманской стороне и развевавшийся над ними огромный флаг с молотом, циркулем и снопами пшеницы. За несколько минут до полудня Маккриди в последний раз уловил вдалеке черный БМВ, который уходил вглубь Тюрингии. На заднее сиденье "рейндж-ровера" Джонсон положил внешне обычный чемоданчик. В нем был радиотелефон. С помощью этого телефона можно было обмениваться шифрованными сообщениями с управлением британской правительственной связи, которое находится в английском городе Челтнеме, с лондонским Сенчери-хаусом или с боннским бюро Интеллидженс Сервис. Аппарат выглядел как обычная телефонная трубка с кнопками для набора номера. Маккриди сам настоял на радиотелефоне, чтобы поддерживать связь со своей штаб-квартирой и информировать руководство о благополучном возвращении Полтергейста. - Он прошел, - бросил Маккриди Джонсону. - Теперь-нам остается только ждать. - Хотите сообщить в Бонн или в Лондон? - спросил Джонсон. Маккриди покачал головой. - Они ничем не могут помочь, - ответил он. - Теперь никто ничем не может помочь. Все зависит только от Полтергейста. x x x На квартире в Ханвальде два специалиста закончили обследование секретной комнатки и собрались уходить. Они обнаружили в этой комнате отпечатки пальцев трех человек. - Новые или все те же, что и вчера? - спросил Шиллер. - Не знаю, - ответил старший эксперт. - Мы проверим в лаборатории. Я дам вам знать. В любом случае теперь вы можете войти. Шиллер вошел и осмотрел стеллаж с видеокассетами. На них не было никаких надписей, ничего, кроме номеров на коробочках. Он наугад взял одну из кассет, отнес ее в спальню, вставил в видеомагнитофон, включил телевизор, нажал кнопку и присел на краешек неубранной кровати. Через две минуты он резко встал и выключил магнитофон. Молодой детектив был потрясен. - Черт побери, - прошептал Вихерт. Он стоял в дверях и жевал пиццу. Конечно, сенатор от Баден-Вюртемберга был всего лишь второразрядным провинциальным политиком, но его хорошо знала вся страна. Он часто выступал по национальному телевидению, ратуя за возвращение к старым моральным ценностям и запрещение порнографии. Его избиратели не раз видели, как он гладил по головкам школьников, целовал младенцев, открывал церковные праздники, произносил речи перед женщинами-консерваторами. Но, скорее всего, избиратели не видели, как их сенатор, всю одежду которого составлял собачий ошейник с шипами, на четвереньках бегает по комнате на поводке у размахивающей хлыстом молодой женщины в туфлях на шпильках. - Оставайся здесь, - сказал Шиллер. - Никуда не уходи, даже не двигайся с места. Я возвращаюсь в полицайпрезидиум. x x x Было два часа. Моренц еще раз проверил время. Он был намного западнее Хермсдорфер-кройца, важного перекрестка, где автобан, соединяющий Берлин с границей на Зале, пересекается с автомагистралью "восток-запад" от Дрездена до Эрфурта. Моренц приехал слишком рано. На площадке для остановки автотранспорта, где предстояла встреча со "Смоленском", ему нужно быть примерно без десяти четыре, не раньше: надолго остановившийся автомобиль с западногерманским номерным знаком мог вызвать подозрения. В сущности любая остановка, могла привлечь внимание. Обычно западногерманские бизнесмены следуют прямо к месту назначения, делают свои дела и тут же возвращаются. Лучше всего вообще не останавливаться. Моренц решил миновать Иену и Веймар, доехать почти до Эрфурта, потом на кольцевой дороге развернуться и снова следовать в сторону Веймара. Так можно будет убить время. Мимо БМВ Моренца по полосе обгона проехал бело-зеленый "вартбург" Народной полиции с двумя синими вращающимися фонарями и огромным мегафоном на крыше. Двое дорожных полицейских в форме оглядели Моренца ничего не выражающими взглядами. Моренц вцепился в руль, стараясь унять дрожь. "Им все известно, - негромко повторял предательский внутренний голос. - Это обычная ловушка. "Смоленск" разоблачен, а ты идешь прямо в капкан. Тебя там уже ждут. Сейчас они просто проверяют, потому что ты проскочил мимо поворота". "Не будь дураком", - убеждал голос здравого смысла. Потом Моренц вспомнил о Ренате, и отчаяние стало бороться в нем со страхом, и страх явно побеждал. "Слушай, идиот, - говорил разум, - ты наделал глупостей. Но ведь ты поступил так не намеренно. Ты защищался. Тела обнаружат через несколько недель, не раньше. К тому времени ты уйдешь на пенсию, уедешь из страны и сможешь жить на свои сбережения там, где тебя никто не тронет. В мире и спокойствии. Это все, что тебе сейчас нужно - мир и спокойствие. И чтобы тебя никто не трогал. А тебя и не станут трогать - из-за видеокассет". Полицейский "вартбург" замедлил ход и теперь шел вровень с БМВ. Моренц обливался потом. Страх побеждал все другие чувства. Моренц не знал, что молодые полицейские были фанатиками автомобилей и впервые видели новую модель БМВ. x x x Тридцать минут комиссар Шиллер провел один на один с шефом отдела по расследованию убийств, рассказывая, что он обнаружил в квартире Ренаты. Слушая комиссара, Хартвиг кусал губы. - Дело дрянь, ый фонд? Этого мы не знаем. Он снял телефонную трубку и попросил соединить его с лабораторией. - Через час в моем кабинете должны быть фотографии извлеченных пуль и все отпечатки - девятнадцать вчерашних и три сегодняшних. - Он встал и повернулся к Шиллеру. - Пойдемте на место. Я должен осмотреть все сам. Записную книжку обнаружил директор Хартвиг. Зачем кому-то понадобилось прятать ее в комнатке, которая сама по себе была тайником, никто не мог объяснить, но записная книжка была приклеена липкой лентой под нижней полкой с видеокассетами. Как выяснится позднее, список составляла собственноручно Рената Хаймендорф. Определенно, она была очень умна, ведь все в квартире было сделано по ее проекту: от искусной перепланировки всей квартиры до совершенно обычного на первый взгляд пульта дистанционного управления, который включал и выключал установленную за зеркалом видеокамеру. Специалисты из лаборатории полицайпрезидиума видели этот пульт в ванной, но приняли его за запасной блок к телевизору. Хартвиг глазами пробежал список. Против каждой фамилии стоял номер, такие же номера были на коробочках для видеокассет. Одни из фамилий были ему хорошо известны, другие он видел впервые. Незнакомые фамилии, рассудил Хартвиг, скорее всего принадлежат каким-то иностранцам, достаточно высокопоставленным или богатым. Среди известных Хартвиг обнаружил фамилии двух сенаторов, одного члена парламента (от правящей партии), финансиста, банкира (местного), трех промышленников, наследника владельца крупной пивоварни, судьи, знаменитого хирурга и известного всей стране сотрудника телевидения. Восемь фамилий на первый взгляд казались английскими (британскими, американскими или канадскими), а две - французскими. Хартвиг пересчитал. - Восемьдесят одна фамилия, - сказал он. - Восемьдесят одна кассета. Боже мой, если обладатели этих фамилий имеют хоть какое-то отношение к видеокассетам, то здесь должно быть достаточно компрометирующего материала, чтобы полетели правительства нескольких земель, а может быть, и боннское федеральное. - Странно, - заметил Шиллер. - Здесь только шестьдесят одна кассета. Они вдвоем пересчитали еще раз. Шестьдесят одна. - Вы говорили, здесь нашли отпечатки пальцев трех человек? - Да, господин директор. - Если двое из них - Хаймендорф и Хоппе, то третьим мог быть убийца. И у меня есть нехорошее предчувствие, что он захватил с собой двадцать кассет. Итак, со всем этим я иду к президенту. Это не простое убийство, это хуже, гораздо хуже, x x x Доктор Геррманн заканчивал ленч со своим подчиненным Аустом. - Дорогой мой Ауст, пока мы не знаем ничего. Просто у нас есть основания для беспокойства. Возможно, полиция скоро арестует какого-нибудь гангстера и предъявит ему обвинение, а Моренц появится вовремя, после греховного уик-энда с другой подружкой не в "Черном лесу", а где-нибудь еще. Впрочем, должен сказать, что у меня нет ни малейших сомнений: его нужно немедленно уволить с урезанной пенсией. Но пока я хотел бы, чтобы вы постарались его найти-Нужно использовать агента-женщину, чтобы она установила контакт с женой Моренца на тот случай, если он позвонит. Воспользуйтесь любым предлогом. Я попытаюсь разузнать, в каком состоянии находится полицейское расследование. Вы знаете, где я остановился. Если у вас появятся новые сведения, сообщите мне. x x x Устроившись на откидном борту "рейндж-ровера", Сэм Маккриди грелся на солнце на высоком берегу Зале и неторопливо пил кофе из фляжки. Джонсон положил телефонную трубку. Он только что разговаривал с Челтнемом, гигантской государственной станцией подслушивания, расположенной на западе Англии. - Ничего, - сказал он. - Все нормально. Никакой повышенной активности ни на одной из частот, какими пользуются русские, Штази или Народная полиция. Обычные переговоры. Маккриди посмотрел на часы. Без десяти четыре. Сейчас Бруно должен подъезжать к той площадке, что к западу от Веймара. Он сказал Бруно, чтобы тот был на площадке за пять минут до назначенного времени и ждал "Смоленска" не больше двадцати пяти минут. Если к тому времени "Смоленск" не появится, то будет считаться, что передача сорвалась. В присутствии Джонсона Маккриди держался спокойно, но на самом деле он терпеть не мог ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать, когда агент вернется из-за "железного занавеса". В такие часы разыгрывается воображение, ты невольно начинаешь вспоминать о тысячах неприятных сюрпризов, которые могли поджидать твоего агента, но скорее всего обошли его стороной. Маккриди в сотый раз проверил график движения Моренца, Пять минут на площадке - вполне достаточно, чтобы взять пакет у русского; десять минут на то, чтобы русский успел отъехать на безопасное расстояние. В четыре пятнадцать Моренц уезжает. Пять минут на то, чтобы спрятать пакет в нишу под аккумулятором, час сорок пять - на дорогу. Он должен появиться в пределах видимости около шести... Еще чашку кофе, x x x Арним фон Штариберг, полицайпрезидент Кельна, мрачно выслушал доклад молодого комиссара. Рядом с комиссаром сидели Хартвиг из отдела по расследованию убийств и Хорст Френкель, начальник всего управления по расследованию уголовных преступлений. Выслушав доклад, полицайпрезидент согласился: они были правы. Это преступление не просто хуже убийства, оно затрагивает интересы всей страны. Для себя президент уже решил, что он обязан сообщить своему руководству. Молодой комиссар закончил доклад. - Вы должны хранить все в строжайшей тайне, герр Шиллер, - сказал фон Штарнберг. - Вы и ваш коллега Вихерт. От этого зависит вся ваша карьера, понимаете? - Он повернулся к Хартвигу. - То же самое относится к двум экспертам, которые снимали отпечатки в комнате с телекамерой. Фон Штарнберг отпустил Шиллера и обратился к руководителям: - Как далеко вы продвинулись в расследовании? Френкель кивнул Хартвигу, и тот положил на стол большие, четкие фотографии. - Итак, герр президент, у нас есть пули, которыми были убиты девушка по вызову и ее приятель. Нужно найти оружие, из которого были выпущены эти пули. - Он похлопал рукой по фотографиям. - Всего лишь две пули, по одной в каждом трупе. Во-вторых, мы располагаем отпечатками пальцев. В комнате с телекамерой обнаружены отпечатки пальцев трех человек: девушки по вызову, ее сутенера и третьего лица. Мы полагаем, что этим третьим лицом должен быть убийца. Мы также думаем, что именно убийца украл двадцать кассет. Никто из них не мог знать, что на самом деле пропала двадцать одна кассета. Двадцать первую, ту, на которой был снят Моренц, еще в пятницу вечером выбросил в Рейн сам Бруно, а в записную книжку Ренаты его фамилия не попала, потому что он никогда не считался подходящим объектом для шантажа, его Рената держала просто для смеха. - Где уцелевшие кассеты? - спросил фон Штарнберг. - Все в моем личном сейфе, - ответил Френкель. - Принесите их сюда, пожалуйста. Никто не должен их видеть. Оставшись один, полицайпрезидент фон Штарнберг взялся за телефонную трубку. В тот день чиновники передавали ответственность вверх по служебной лестнице быстрее, чем обезьяна вскарабкивается на дерево. Из Кельна дело было передано в Дюссельдорф, в управление по расследованию уголовных преступлений земли, откуда его моментально отпасовали в Висбаден, где находилась соответствующая федеральная служба. Шестьдесят одна кассета со списком путешествовала из города в город на лимузинах под усиленной охраной. В Висбадене кассеты задержались, но лишь на столько, сколько потребовалось высокопоставленным чиновникам, чтобы придумать, как сообщить федеральному министру юстиции в Бонн, - он занимал следующую ступеньку иерархической лестницы. К этому времени были выяснены личности всех сексуальных богатырей. Примерно половину из них составляли просто богатые люди, но остальные были не только состоятельны, но и занимали высокое положение в обществе. Хуже того, в списке Ренаты Хаймендорф оказались шесть сенаторов или членов парламента от правящей партии, еще двое от оппозиции, два высокопоставленных чиновника и армейский генерал. И это только немцы, а помимо граждан Германии там были два дипломата из боннских посольств (один из них представлял союзника ФРГ по НАТО), два иностранных политика, посещавшие Германию с официальными визитами, и сотрудник Белого дома, близкий к Рональду Рейгану. Еще мрачней выглядел список тех двадцати, видеозаписи развлечений которых бесследно исчезли. Тут были: один из руководителей правящей западногерманской партии, член апелляционного суда, еще один генерал (на этот раз из ВВС), пивной фабрикант, уже замеченный Хартвигом, и подающий надежды младший министр. И все это не считая кое-кого из самодовольной верхушки торговцев и промышленников. - Шаловливых бизнесменов можно в расчет не принимать, - сказал старший детектив в висбаденском федеральном управлении по расследованию уголовных дел. - Если они погубят свою репутацию, им будет некого винить, кроме самих себя. Но эта стерва специализировалась на тех, чьи имена общеизвестны. Ближе к вечеру о случившемся была поставлена в известность служба внутренней безопасности (контрразведки) - этого требовали инструкции. Им сообщили не фамилии, а просто историю и состояние расследования. По иронии судьбы штаб-квартира западногерманской контрразведки размещалась в Кельне - там, где все и началось. Межведомственный меморандум о происшествии оказался на столе старшего сотрудника контрразведки Иоханна Принца. x x x Бруно Моренц медленно ехал на запад по седьмой автомагистрали. Он находился в шести километрах к западу от Веймара и в полутора километрах от Нохры, где за высокой белой стеной располагались советские казармы. Моренц подъехал к повороту и, как и говорил Маккриди, оказался у площадки для остановки автотранспорта. Моренц проверил время: без восьми четыре. Дорога была пуста. Он сбавил скорость и заехал на площадку. В соответствии с инструктажем он вышел из машины, поднял крышку багажника и достал коробку с набором инструментов. Он раскрыл коробку и положил рядом с передним колесом так, чтобы ее было видно из проезжающих мимо автомобилей. Потом он щелкнул замком и поднял капот. Его опять охватил страх. Площадка была окружена деревьями, хватало растительности и на другой стороне дороги. Под каждым кустом Моренцу мерещились притаившиеся агенты Штази, которые только и ждали момента, чтобы арестовать сразу двоих. Во рту у Моренца пересохло, по спине ручейками стекал пот. Его и без того Истощившаяся выдержка была готова вот-вот окончательно лопнуть, как натянутая до предела резиновая лента. Моренц взял гаечный ключ подходящего размера и склонился над двигателем. Маккриди показывал ему, как можно ослабить гайку, соединяющую трубку с радиатором. Тонкой струйкой потекла вода. Моренц сменил один гаечный ключ на другой, явно неподходящий, и безуспешно попытался снова закрепить гайку. Минута проходила за минутой. Моренц бестолково возился в двигателе. Он бросил взгляд на часы. Шесть минут пятого. Куда ты к черту подевался, спрашивал он про себя. Скоро под колесами автомобиля мягко зашуршал гравий. Автомобиль остановился, но Моренц не поднимал головы. Русский должен подойти к нему, сказать на не очень хорошем немецком: "Если у вас что-то не в порядке с двигателем, возможно, лучше подойдут мои инструменты" и предложить плоский деревянный ящичек с инструментами. В этом ящичке под гаечными ключами в красном пластиковом пакете будет лежать план военных действий Советской Армии... Направлявшийся к Моренцу человек заслонил собой уже низкое солнце. Под его ботинками шуршал гравий. Человек остановился за спиной Моренца. Пока он не произнес ни слова. Моренц оглянулся. В пяти метрах от его БМВ стоял автомобиль восточногерманской Народной полиции. Один из полицейских в зеленой форме остался у распахнутой дверцы водителя, другой - тот, что подошел к Моренцу, - заглядывал под капот БМВ. У Моренца к горлу подступила тошнота, у него чуть не подкосились ноги, он попытался встать в полный рост и с трудом удержался на ногах. Полицейский смотрел ему в глаза. - Что-то случилось? - спросил он. Ну разумеется, это была игра, за любезностью скрывалось торжество победителя, невинный вопрос лишь предшествовал отчаянным крикам, непродолжительной борьбе и аресту. Моренцу казалось, что у него язык прилип к небу, - Мне показалось, что у меня утекает вода, - сказал он наконец. Полицейский еще глубже сунул голову под капот, осмотрел радиатор, взял из рук Моренца Гаечный ключ, повертел его, наклонился и достал из ящика другой ключ. - Вот этот подойдет, - сказал он. Моренц закрутил гайку. Утечка прекратилась. - Вы взяли не тот ключ, - пояснил полицейский. Он посмотрел на двигатель БМВ. Моренцу казалось, что его взгляд направлен прямо на тайник под аккумулятором. - Отличная машина, - сказал он. - Где вы остановились? - В Иене, - ответил Моренц. - Завтра утром я должен встретиться с директором по экспорту цейссовских заводов. Хочу купить кое-что для своей компании. Полицейский одобрительно кивнул. - У нас в ГДР много отличных товаров, - сказал он. Это было не правдой. Во всей Восточной Германии только одно предприятие производило продукцию, отвечающую западным стандартам, - цейссовские заводы. - Что вы здесь делаете? - Я хотел посмотреть Веймар... музей Гете. - Вы поехали не в том направлении. Веймар там. Полицейский показал рукой. Мимо проехала серо-зеленая советская машина. Ее водитель в надвинутой на глаза пилотке посмотрел на Моренца, на секунду задержал на нем взгляд, потом заметил автомобиль Народной полиции. Его "газик" даже не притормозил. Встреча сорвалась. "Смоленск" сюда не вернется. - - Вы правы. Я выехал из города не по тому шоссе. Я как раз искал поворот на Веймар, и тут заметил, что указатель уровня воды ведет себя как-то странно... Полицейские проследили, как Моренц развернулся, и проводили его до Веймара, отстав лишь на границе города. Моренц доехал до Иены и снял номер в отеле "Черный медведь". x x x На высоком берегу Зале в восемь вечера Сэм Маккриди опустил бинокль. В быстро сгущавшихся сумерках уже невозможно было разглядеть очертания восточногерманского пограничного поста и шоссе. Многочасовое напряженное ожидание давало о себе знать; Маккриди почувствовал страшную усталость. Там, за минными полями и колючей проволокой что-то сорвалось. Возможно, помешала какая-то мелочь, лопнувшая покрышка, "пробка" на шоссе... Маловероятно. Не исключено, что именно в этот момент Полтергейст едет на юг, к границе. А может быть, Панкратин не смог выйти на первую встречу: не удалось достать джип, не выкроил время... Нет ничего хуже ожидания, особенно когда не знаешь, что же там произошло. - Возвращаемся на шоссе, - сказал Маккриди Джонсону. - Отсюда все равно ничего не видно. Они поставили "рейндж-ровер" на автомобильной стоянке франкенвальдской станции обслуживания, в ее южном секторе, но носом на север, в сторону границы. Джонсон остался в машине - он будет сидеть здесь всю ночь на тот случай, если вдруг появится БМВ. Маккриди нашел грузовик, направлявшийся на юг, объяснил водителю, что его автомобиль сломался, и уговорил подбросить его до поворота на Мюнхберг. Через десять километров на развилке Маккриди сошел, еще километра полтора прошел пешком до небольшого городка и снял номер в отеле "Брауншвайгер Хоф". На тот случай, если Джонсону нужно будет что-то срочно сообщить, у Маккриди в спортивной сумке был радиотелефон. Он заказал такси на шесть утра. x x x В контрразведке у доктора Геррманна был свой человек. Они познакомились много лет. назад, когда им пришлось вместе работать над скандальным делом Гюнтера Гийома, личного секретаря канцлера Вилли Брандта, оказавшегося агентом ГДР. В тот день в шесть вечера доктор Геррманн позвонил в штаб-квартиру службы контрразведки в Кельне и попросил соединить его с Иоханном Принцом. - Иоханн? Это Лотар Геррманн... Нет, нет. Я здесь, в Кельне. А, обычные дела, вы же понимаете... Я думал пригласить вас на ужин. Отлично. Значит, слушайте, я остановился в отеле "Дом". Вы Не возражаете, если мы встретимся в баре? Буду очень рад вас видеть. Иоханн Принц положил трубку и задумался. Что привело Геррманна в Кельн? Визит в воинские части? Возможно... x x x Геррманн и Принц заняли столик в углу и заказали ужин. Пока они обменивались ничего не значащими фразами. Как дела? Отлично... За закуской из крабов Геррманн перешел к делу. - Наверное, вас уже информировали об этом деле с девочкой по вызову? Принц был поражен. Когда об этом успели узнать в разведслужбе? Ему папку принесли в пять часов. Геррманн звонил в шесть - и уже из Кельна! - Да, - ответил Принц. - Я получил дело сегодня после обеда. Теперь настала очередь удивляться Геррманну. Почему дело об убийстве передали в службу контрразведки? Геррманн надеялся, что сначала ему самому придется посвящать Принца в курс дела, а уж потом просить его об одолжении. - Неприятное дело, - пробормотал, он, наклоняясь над тарелкой с бифштексом. - И с каждым часом становится все неприятней, - согласился Принц. - В Бонне не обрадуются, если слухи об этих секс-кассетах просочатся в прессу. Геррманну удалось скрыть потрясение, но внутри у него все перевернулось. Секс-кассеты? Боже милосердный, что еще за секс-кассеты? Он сделал вид, что лишь слегка удивлен, и подлил в бокал вина. - Уже так далеко зашло? Должно быть, меня не было на месте, когда поступили последние сведения. Пожалуйста, введите меня в курс дел. Принц рассказал. У Геррманна пропал аппетит. Теперь ему чудился не аромат кларета, а запах приближающегося грандиозного скандала. - И пока что никаких зацепок, - сочувственно пробормотал он. - Пока немного, - согласился Принц. - Отделу по расследованию убийств приказано перебросить на это дело всех людей. Разумеется, в первую очередь они будут искать оружие и тех, кто оставил свои отпечатки. Лотар Геррманн вздохнул. - А не мог ли преступник быть иностранцем? - предположил он. Принц выскреб остатки мороженого, отложил ложечку и усмехнулся. - Ага, теперь понятно. Наша служба внешней разведки имеет свой интерес? Геррманн в недоумении пожал плечами. - Дорогой мой, в сущности, мы делаем одно дело. Защищаем наших хозяев-политиков... Как все высокопоставленные государственные служащие, Геррманн и Принц имели о политиках свое мнение, которым они благоразумно не спешили делиться с самими политиками. - Разумеется, у нас есть кое-какие данные, - продолжал Геррманн. - Отпечатки пальцев иностранцев, которые привлекли наше внимание... К сожалению, мы не располагаем копиями отпечатков тех, кого разыскивают наши коллеги из уголовной полиции... - Эти данные вы можете запросить официально, - подсказал Принц. - Да, но зачем поднимать шум, если там, скорее всего, ничего интересного для нас нет. Другое дело, если неофициально... - Мне не нравится слово "неофициально", - сказал Принц. - И мне тоже, друг мой, но... иногда... ради старой дружбы. Даю слово, если мы что-то раскопаем, я немедленно сообщу вам. Совместные усилия двух служб. Даю слово. Если же мы ничего не найдем, то и вреда не будет. Принц встал. - Хорошо. Ради старой дружбы. Но в последний раз. Выходя из отеля, он задумался: что же именно знает или подозревает Геррманн, чего не знал бы он, Принц? Сэм Маккриди сидел в баре отеля "Брауншвайгер Хоф" в Мюнхберге. Он пил один, невидящим взглядом уставившись на темные филенки обшивки бара. Он был очень обеспокоен. Снова и снова задумывался, правильно ли он сделал, послав Моренца за "железный занавес". Что-то с ним было не так. Простуда? Больше похоже на грипп. Но ни грипп, ни простуда не действуют на нервную систему, А его старый друг стал просто комком нервов, так он был взвинчен. Нервное расстройство? Нет, это не похоже на старика Бруно. Он переходил границу много раз и, насколько знал Маккриди, был "чист". Потом Сэм попытался найти оправдания самому себе. У него не было времени искать более молодого агента. Да и Паикратин не "открылся" бы незнакомому человеку. Речь шла и о жизни Панкратина. Если бы Маккриди отказался уговорить Моренца, то советская книга военных действий была бы потеряна. У него не было выбора. И все же Сэм Маккриди не мог успокоиться. В семнадцати милях к северу, в баре отеля "Черный медведь", сидел Бруно Моренц. Он тоже пил в одиночестве, и пил слишком много. В окно бара на другой стороне улицы Моренц видел парадный подъезд старинного Университета Шиллера, рядом с которым стоял бюст Карла Маркса. Мемориальная доска поясняла, что в 1841 году Маркс преподавал здесь на факультете философии. Моренц пожалел, что бородатого философа не хватил удар во время одной из его лекций. Тогда бы он не приехал в Лондон, не написал свой "Капитал", и Моренцу не пришлось бы мучиться здесь, вдали от дома. Среда В час ночи в отель "Дом" был доставлен запечатанный коричневый конверт для доктора Геррманна. Доктор еще не ложился спать. В конверте оказались три большие фотографии: на двух снимках - пули калибра 9 миллиметров, а на третьем - отпечатки ладони, а также большого и указательного пальцев. Геррманн решил не посылать фотографии в Пуллах по телефаксу, а привезти их самому. Если отпечатки и вот эти крохотные царапинки на пулях совпадут, Геррманн окажется в чрезвычайно затруднительном положении. Только бы появился этот мерзавец Моренц... Первым утренним рейсом, в девять часов, Геррманн вылетел в Мюнхен. В десять утра в Берлине майор Ваневская еще раз проверила распорядок дня того человека, за которым она следила. Ей сообщили, что он будет на территории воинской части возле Эрфурта, а в шесть вечера вылетит в Потсдам. Завтра самолетом он возвращается в Москву. И я полечу с тобой, сукин ты сын, подумала Ваневская. x x x В половине двенадцатого Моренц поднялся из-за стола в кофейном баре, где он убивал время, и направился к своему БМВ. С похмелья он чувствовал себя прескверно. Он не мог заставить себя затянуть узел галстука, а утром от одного взгляда на бритву ему стало тошно, и теперь на подбородке и щеках пробилась заметная седая щетина. Определенно, Моренц выглядел не как бизнесмен, собравшийся обсуждать условия поставки оптического стекла в зале заседаний совета директоров цейссовских заводов. Он осторожно выехал из города, направляясь на запад, к Веймару. Условленное место встречи находилось в пяти километрах от города. Эта площадка оказалась больше вчерашней. Она со всех сторон была окружена лиственными деревьями, которые обычно растут по берегам рек. Такими же деревьями с обеих сторон было обсажено шоссе. Напротив площадки среди деревьев приютилось крохотное кафе. Вокруг не было ни души. Очевидно, кафе не пользовалось большой популярностью. Когда до полудня оставалось пять минут, Моренц въехал на площадку, снова открыл багажник и достал набор инструментов. В 12.02 на площадку вкатился "газик". Из него вышел мужчина в мешковатом хлопчатобумажном комбинезоне и высоких сапогах. На нем были сержантские погоны, а пилотка надвинута почти на глаза. Он направился к БМВ. - Если у вас что-то не в порядке с двигателем, возможно, лучше подойдут мои инструменты, - сказал он, положил деревянный ящичек с инструментами на блок цилиндров и грязным пальцем раскрыл замок. В ящичке лежал набор гаечных ключей. - Как дела, Полтергейст? - пробормотал он. У Моренца опять пересохло во рту. - Отлично, - шепотом ответил он. Моренц сдвинул ключи в сторону. Под ними в красном пластиковом пакете лежала книга. Русский взял ключ и затянул гайку. Моренц вытащил пакет с книгой, сунул его под легкий плащ и левой рукой прижал к телу. Русский разложил гаечные ключи по местам и захлопнул ящик. - Мне пора ехать, - пробормотал он. - Дайте мне минут десять, чтобы уйти. И поблагодарите. Возможно, за нами наблюдают. Он выпрямился, помахал правой рукой и направился к своему "газику". Двигатель он не выключал. Моренц выбрался из-под капота, тоже помахал рукой и крикнул: "Спасибо!" "Газик" умчался в сторону Эрфурта. Моренц почувствовал страшную слабость. Ему не терпелось поскорее уехать куда угодно, ему немедленно нужно было выпить. Позже можно будет остановиться еще раз и спрятать пакет в тайнике под аккумулятором. А сейчас прежде всего нужно выпить. Придерживая пакет под мышкой, он захлопнул капот, бросил инструменты в багажник, закрыл его и сел в машину. Карманная фляжка лежала в "перчаточном ящике". Моренц достал ее и с удовольствием сделал несколько больших глотков. Через пять минут, почувствовав себя увереннее, он развернулся и поехал назад, в сторону Иены. За Иеной, совсем немного не доезжая до поворота на автобан, который ведет к границе, он еще раньше заприметил другую площадку для остановки машин. Моренц решил переложить пакет в тайник на той площадке. В сущности, Моренц был даже не виноват в том столкновении. Когда он ехал мимо безобразных громад жилых домов в Штадтроде, южном пригороде Иены, из боковой улочки неожиданно выскочил "трабант". Моренц почти успел остановиться, но его подвела замедленная реакция. Тяжелый БМВ сокрушил хвост восточногерманской малолитражки. Моренц сразу впал в панику. Уж не ловушка ли это? Что если водитель "трабанта" на самом деле агент Штази? Водитель выбрался из машины, осмотрел искореженный хвост и ринулся к БМВ. У него было худое, недоброе лицо и злой взгляд. - Что ты себе позволяешь, черт бы тебя побрал? - заорал он. - Проклятые капиталисты, вечно думаете, что вам все можно, гоняете как сумасшедшие... На лацкане его пиджака сверкал маленький круглый значок члена Социалистической единой партии Германии. Моренц плотнее прижал пакет к телу, вышел из машины и достал из кармана пачку марок. Конечно, ост-марок - предложить члену партии западные марки значило бы нанести еще одно оскорбление, Вокруг двух машин стали собираться люди. - Послушайте, я очень сожалею, - сказал Моренц. - Я заплачу за ремонт. Этого должно быть больше чем достаточно. Но я очень тороплюсь... Разозленный член СЕПГ бросил взгляд на деньги. Пачка была и в самом деле внушительной. - Не в этом дело, - сказал он. - Мне пришлось ждать эту машину четыре рода. - Ее можно отремонтировать, - заметил стоявший рядом зритель. - Черта с два ее отремонтируешь, - орал потерпевший. - Ее нужно снова гнать на завод. Теперь вокруг машин толпилось уже человек двадцать. В жилом микрорайоне промышленного города не так уж много развлечений, а посмотреть на новый БМВ - само по себе развлечение. В это время подъехал полицейский автомобиль. Это была обычная машина дорожной полиции, но Моренца сразу бросило в дрожь. Вышли полицейские. Один из них осмотрел повреждения "трабанта". - Это можно починить, - - Ну... Другой полицейский подошел к Моренцу. - Ваши документы, пожалуйста. Моренц правой рукой достал из кармана паспорт. Его рука заметно дрожала. Полицейский посмотрел на руку Моренца, на небритое лицо, слезящиеся глаза. - Вы пьяны, - сказал он, потянул носом воздух и подтвердил: - Так и есть. Пройдемте в машину... Он-слегка подтолкнул Моренца к полицейскому автомобилю. Его двигатель еще работал, дверца водителя была распахнута. Именно в этот момент Моренц окончательно сломался. Он все еще прижимал к телу пакет с книгой. В полицейском участке ее обнаружат обязательно. Моренц отчаянно взмахнул свободной рукой, кулаком ударил полицейского в лицо, разбив ему нос. Полицейский упал. Моренц прыгнул в полицейский автомобиль, включил сцепление и резко рванул с места. Он помчался совсем в другую сторону - на север, к Иене. Ошеломленный второй полицейский успел выхватить пистолет и выпустить вдогонку Моренцу четыре пули. Трижды он промахнулся, четвертая пуля пробила бензобак - струйкой потекло горючее. Полицейский автомобиль, отчаянно вихляя, скрылся за поворотом. Глава 4 Полицейские были настолько ошеломлены, что отреагировали на происшествие слишком медленно. С подобным неповиновением властям они столкнулись впервые, их даже не учили, как нужно вести себя в таких ситуациях. Хуже того, на них напали, их опозорили на глазах целой толпы. Полицейские были вне себя от ярости. Довольно долго они бестолково переругивались и далеко не сразу приняли решение. Полицейский со сломанным носом остался на месте происшествия, а второй отправился в участок. Обычно они связывались со своим начальством по автомобильной радиостанции, персональных переносных радиостанций у них не было. На вопросы о ближайшем телефоне зрители молча пожимали плечами. В ГДР рабочим незачем иметь собственный телефон. Потерпевший член партии спросил, нельзя ли ему уехать на своем разбитом "трабанте", полицейский с разбитым носом тут же вытащил пистолет и арестовал его. Полицейские были готовы поверить, что они стали жертвами заговора и что этот член партии тоже участвовал в заговоре. Второй полицейский, шагая по дороге в сторону Иены, увидел приближающийся "вартбург", остановил его (тоже под дулом пистолета) и приказал водителю немедленно доставить его в центр Иены, в управление полиции. Примерно через километр им встретился патрульный автомобиль полиции. Полицейский, отчаянно размахивая руками, остановил коллег и рассказал о происшествии. По радио патрульной машины он связался с участком и доложил о совершенных преступлениях - ему было приказано немедленно сообщить в управление полиции. Тем временем к месту происшествия были направлены другие патрульные полицейские машины. В иенском управлении полиции сообщение получили в 12 часов 35 минут. Это сообщение было перехвачено британской станцией подслушивания "Архимед", располагающейся по другую сторону границы, высоко в горах Гарца. x x x В час дня доктор Лотар Геррманн, вернувшись в свой кабинет в Пуллахе, поднял телефонную трубку. Долгожданный звонок был из лаборатории баллистики западногерманской разведывательной службы. Лаборатория располагалась в соседнем здании, рядом с испытательным тиром. Выдавая личное оружие сотрудникам службы, в лаборатории не только записывали его серийный номер и заставляли расписаться в получении, но и предусмотрительно производили из него два выстрела в тире, после чего из мишени извлекали пули и сохраняли их. Техник лаборатории предпочел бы работать с настоящими пулями, извлеченными из трупов в Кельне, но на худой конец он мог обойтись и фотографиями. В мире нет двух совершенно одинаковых стволов огнестрельного оружия, и при выстреле каждый ствол оставляет на пуле ничтожные царапинки. По ним можно определить ствол, из которого была выпущена пуля, надежнее, чем человека по отпечаткам пальцев. Техник сравнил царапинки на двух пулях, которые хранились в архиве и были выпущены из выданного десять лет назад Моренцу "вальтера РРК", с фотографиями, о происхождении которых он не имел ни малейшего понятия. - Идеальное совпадение? - переспросил доктор Геррманн. - Понятно. Благодарю вас. Он позвонил в отдел дактилоскопии (западногерманская разведывательная служба хранит отпечатки пальцев не только тех лиц, которые попали в ее поле зрения, но и всех своих сотрудников) и получил тот же ответ. Доктор Геррманн глубоко вздохнул и снова потянулся к телефонной трубке. Ничего не поделаешь: о случившемся он был обязан проинформировать самого генерального директора. Разговор с генеральным директором оказался одним из самых сложных испытаний для Геррманна за всю его карьеру. Директор неустанно пекся не только об эффективности своей организации, но и о том имидже, который она приобрела как в боннских коридорах власти, так и среди дружественных западных спецслужб. Принесенное Геррманном известие было ударом ниже пояса. Директор задумался было, не стоит ли "потерять" хранившиеся в архиве пули и отпечатки пальцев Моренца, но тут же отбросил эту мысль. Рано или поздно полиция поймает Моренца, техников лаборатории вызовут в качестве свидетелей - тогда разгорится еще больший скандал. В ФРГ разведывательная служба подчиняется только аппарату канцлера. Генеральный директор понимал, что рано или поздно - скорее рано, чем поздно, - ему придется сообщить о скандальном происшествии. Такая перспектива его совсем не радовала. - Найдите Моренца, - приказал он Геррманну. - Быстро найдите его и верните кассеты. Доктор Геррманн уже повернулся, чтобы уйти, когда генеральный директор, в совершенстве владевший английским языком, заметил: - Доктор Геррманн, у англичан есть поговорка, которую я рекомендую вам не забывать: "Не убий, но и не старайся чрезмерно оставить в живых". Директор произнес поговорку по-английски. Доктор Геррманн понял ее, но, вернувшись в свой кабинет, на всякий случай заглянул в словарь. Он не ошибся, директор буквально сказал: "...не старайся чрезмерно..." За все годы службы Геррманн, пожалуй, ни разу не получал более прозрачного намека. Он позвонил в центральный архив отдела кадров. - Пришлите мне личное дело одного из наших сотрудников Бруно Моренца,сказал он. x x x В два часа Сэм Маккриди и Джонсон все еще были на холме. Они не покидали свой наблюдательный пост с семи утра. И хотя Маккриди предполагал, что первая встреча возле Веймара сорвалась, но как знать, как было на самом деле, Моренц мог пересечь границу на рассвете. Такого не случилось. Снова Маккриди мысленно пробежал график: встреча в двенадцать, отъезд через десять минут, час сорок пять езды - Моренц должен был вот-вот появиться. Маккриди снова направил бинокль на далекую дорогу по ту сторону границы. Джонсон читал местную газету, которую он купил на франкенвальдской станции обслуживания. От газеты его оторвала негромкая трель телефона. Он взял трубку и через минуту протянул ее Маккриди. - Управление правительственной связи, - сказал он. - Кто-то хочет с вами поговорить. Это был старый друг Маккриди, он звонил из Челтнема. Глава 5 Англичане реставрировали замок Левенштайн. Официально считалось, что он предназначается для репетиций военных оркестров, и в подтверждение тому из замка часто доносились звуки духовых инструментов. На самом деле многочасовые репетиции были заблаговременно записаны на пленку и передавались с помощью магнитофонов и усилителей. При ремонте крыши челтнемские инженеры установили несколько очень сложных антенн, которые впоследствии много раз модернизировали или заменяли более совершенными моделями. Время от времени в замок приглашали местную знать на концерт камерной или военной музыки, которую исполнял специально привезенный для этой цели оркестр, но на самом деле Левенштайн был одной из передовых станций подслушивания Челтнема, получившей кодовое название "Архимед". Эта станция должна была слушать бесконечную радиоболтовню восточных немцев и русских. В этом отношении горы оказались очень кстати: высота обеспечивала отличное качество приема. - Да, мы только что передали информацию в Челтнем, - сказал дежурный, предварительно удостоверившись в личности Маккриди. - Они решили, что вам лучше связаться непосредственно с нами. Дежурный говорил несколько минут. Маккриди положил трубку, он был бледен. - Вся полиция в районе Иены поднята на ноги, - объяснил он Джонсону. - Судя по перехваченным радиопереговорам, недалеко от Иены, к югу от города, произошло дорожное происшествие. Западногерманский автомобиль неизвестной марки врезался в "трабант". Западный немец ударил одного из полицейских, которые прибыли на место происшествия, и удрал - не просто удрал, а уехал в машине тех же полицейских. Конечно, это не обязательно тот, кого мы ждем, мог быть кто угодно Другой.. Джонсон сочувственно смотрел на Маккриди, но не больше его верил в счастливый случай. - Что будем делать? - спросил он. Маккриди, обхватив голову руками, сидел на откидном борту "рейндж-ровера". - Будем ждать, - ответил он. - Больше мы ничего не можем. Если что-то прояснится, "Архимед" нам сообщит. В это время черный БМВ въезжал в комплекс зданий управления Народной полиции Иены. Никому и в голову не пришло задуматься об отпечатках пальцев - полицейские и без того точно знали, кого им нужно арестовать. Полицейскому с разбитым носом поставили заплату из пластыря, и теперь он, равно как и его коллега, трудился над подробнейшим рапортом. Водителя "трабанта", а заодно с десяток зрителей, задержали и допросили. На столе начальника управления Народной полиции лежал паспорт на имя Ганса Граубера, найденный там, где упал с разбитым носом полицейский. Детективы тщательно осмотрели содержимое "дипломата" и сумки, оставшихся в БМВ. С цейссовских заводов привезли директора по экспорту. Тот клялся, что никогда в жизни не слышал ни о каком Гансе Граубере, но признал, что в прошлом имел дела с вюрцбургской компанией. Ему предъявили письма с его подписью, он заявил, что подпись похожа, но он таких писем не подписывал. Для него кошмар только начинался. Поскольку найденный паспорт был западногерманским, начальник управления Народной полиции был обязан сообщить о происшествии в местное управление Штази. Не прошло и десяти минут, как люди из Штази уже были в полиции. Тот БМВ немедленно отправить на автомобильной платформе в наш главный гараж в Эрфурте, приказали они. Прекратите везде оставлять свои пальцы. Кроме того, передайте нам все, что нашли в автомобиле. И копии показаний всех свидетелей. Срочно. Полковник Народной полиции знал, за кем остается последнее слово. Если приказывает Штази, то приказ нужно выполнять. В половине пятого черный БМВ на трейлере уже был доставлен в эрфуртский гараж, и механики Штази принялись за работу. Полковник полиции был вынужден признать, что люди из Штази правы. Все происшедшее казалось бессмысленным. За вождение машины в нетрезвом состоянии западного немца, вероятно, наказали бы крупным штрафом - Восточной Германии всегда не хватало твердой валюты. Теперь ему грозит несколько лет тюрьмы. Почему он убежал? Впрочем, пусть теперь в Штази возятся с автомобилем, его задача -- найти того человека. Каждому патрульному автомобилю и каждому пешему полицейскому на много километров в округе было приказано искать Граубера и украденную полицейскую машину. Описания Граубера и машины были переданы всем постам до Апольды к северу от Иены и до Веймара к западу. Впрочем, в средствах массовой информации никто не обратился к населению с просьбой о помощи в розыске, В полицейском государстве люди не торопятся помогать полиции. Однако на станции "Архимед" внимательно слушали всю бешеную радиоперекличку восточногерманских полицейских. x x x В четыре часа доктор Геррманн позвонил в Кельн Дитеру Аусту. Он не сообщил ему о результатах лабораторных испытаний и даже не упомянул о фотографиях, которые он получил предыдущей ночью от Иоханна Принца. Аусту это знать ни к чему. - Нужно, чтобы вы лично допросили фрау Моренц, - сказал доктор Геррманн. - Ах, вы уже оставили там агента? Хорошо, пусть она смотрит. Если к фрау Моренц придет полиция, не вмешивайтесь, но дайте мне знать. Попытайтесь выжать из нее хоть какой-то намек на то, куда бы он мог уехать: дачный дом, квартира любовницы, дом любых родственников, что угодно. На проверку любого адреса немедленно бросайте ваших сотрудников. Как только что-то выяснится, сообщайте мне. Ауст тоже успел порыться в жизни Моренца, просмотрев папку с его личным делом. - У него нет родственников в Германии, - сказал он, - кроме жены, сына и дочери. Кажется, его дочь - хиппи, живет в захваченном доме в Дюссельдорфе. Я уже распорядился, чтобы ее навестили, - на всякий случай. - Выполняйте, - сказал Геррманн и положил трубку. Вспомнив кое-какие документы из личного дела Моренца, доктор Геррманн послал срочное шифрованное сообщение Вольфгангу Фитцау, агенту западногерманской разведывательной службы, который числился сотрудником посольства ФРГ на Белгрейв-сквер в Лондоне. x x x В пять часов снова зазвонил радиотелефон, лежавший на откидном борту "рейндж-ровера". Маккриди взял трубку, он был уверен, что его вызывает Лондон или "Архимед". Однако в трубке зазвучал жалкий, словно задыхающийся голос: - Сэм, это ты, Сэм? Маккриди опешил. - Да, - рявкнул он. - Я. - Я так виноват, Сэм. Я так виноват. Я все провалил... - Ты в порядке? - требовательно спросил Маккриди. Моренц зря тратил драгоценные секунды. - В порядке. Скорей в дерьме. Сэм, я - конченый человек. Я не хотел ее убивать. Я любил ее, Сэм. Я любил ее... Маккриди бросил телефонную трубку, разъединив линию. В Восточной Германии нельзя позвонить на Запад из телефона-автомата, все контакты граждан ГДР с Западом строго контролируются, Но в Лейпциге у Интеллидженс Сервис была конспиративная квартира, в ней жил восточный немец, работавший на Лондон. Из этой квартиры через систему спутниковой связи можно было передать сообщение на Запад. Но такое сообщение должно передаваться не больше четырех секунд, иначе Штази определит положение передатчика и обнаружит конспиративную квартиру. Моренц бормотал девять секунд. Конечно, Маккриди не мог этого знать, но в тот момент, когда от бросил трубку, радиолокаторы Штази уже сократили зону поиска до района Лейпцига. Еще секунд шесть, и люди Штази нашли бы и конспиративную квартиру и ее жильца. Маккриди говорил Моренцу, что этим средством связи можно пользоваться только в самом крайнем случае и только очень короткое время. - Он сломался, - резюмировал Джонсон. - Совсем выдохся. - Боже мой, он плакал, как ребенок, - бросил Маккриди. - Полнейшее нервное расстройство. Объясните мне то, чего я не понял. Что за чертовщину он имел в виду, когда говорил; "Я не хотел ее убивать..."? Джонсон задумался. - Он из Кельна? - Вы же знаете. На самом деле Джонсон ничего не знал, кроме того, что ему было приказано забрать Маккриди из отеля "Холидей Инн" возле кельнского аэропорта. Он никогда не видел Полтергейста, в этом не было необходимости. Джонсон поднял местную газету и показал Маккриди статью на первой полосе. "Нордбайришер курир", северобаварская газета, издававшаяся в Байройте, перепечатала репортаж Гюнтера Брауна из кельнской газеты. Под статьей было указано место происшествия - Кельн, а заголовок гласил: "Перестрелка в любовном гнездышке закончилась убийством девочки по вызову и ее сутенера". Маккриди внимательно прочел статью, отложил газету и повернулся лицом к северу. - О Бруно, бедняга, что же ты наделал? Через пять минут позвонили со станции "Архимед". - Мы все слышали, - сказал дежурный. - Думаю, слышали все, кому не лень. Я сожалею. Он сломался, не так ли? - Что нового? - спросил Сэм. - Они называют некоего Ганса Граубера. Объявлен розыск по всей южной Тюрингии. Управление автомобилем в нетрезвом состоянии, нападение на полицейских и кража полицейской машины. У него был черный БМВ, правильно? Они отвезли его в гараж Штази в Эрфурте. Похоже, что все его добро тоже передали в Штази. - Когда именно произошло столкновение? - спросил Сэм. Дежурный с кем-то посовещался. - Первый звонок в управление полиции Иены был из проезжавшей мимо патрульной машины. Очевидно, говорил полицейский, который не пострадал во время происшествия. Он сказал "пять минут назад". Зарегистрировано в 12.35. - Спасибо, - сказал Маккриди. В восемь часов в эрфуртском гараже один из механиков обнаружил под аккумулятором тайник. Бок о бок с ним над тем, что осталось от БМВ, трудились еще три механика. Сиденья и обшивка машины были разбросаны по полу, колеса сняты, покрышки вывернуты наизнанку. Остался один каркас - в нем-то и нашли тайник. Механик подозвал мужчину в штатском - майора Штази. Они вдвоем осмотрели тайник, майор кивнул. - Шпионская машина, - сказал он. Работа продолжалась, хотя в машине уже почти нечего было разбирать. Майор поднялся в кабинет и оттуда позвонил в Восточный Берлин, в штаб-квартиру службы государственной безопасности. Майор точно знал, куда и кому следует доложить. Его тотчас соединили со вторым управлением Штази, занимавшимся контрразведкой. Там руководство расследованием взял на себя сам начальник управления, полковник Отто Восс. Прежде всего полковник приказал, чтобы абсолютно все, связанное с делом, было доставлено в Восточный Берлин. Согласно второму приказу, каждый, кто хотя бы мельком видел черный БМВ или его водителя с того момента, как он пересек границу, включая пограничников на мосту через Зале, должен быть немедленно доставлен в Берлин и тщательнейшим образом допрошен. После пограничников очередь быстро дошла до служащих отеля "Черный медведь", патрульных дорожной полиции, которые восхищались БМВ на автобане, особенно тех двух полицейских, из-за которых сорвалась первая встреча, и тех, что позволили украсть свой патрульный автомобиль. Третьим приказом полковник Восс запретил всякое упоминание о ходе расследования по радио и открытым линиям телефонной связи. После этого Восс позвонил в шестое управление, в ведении которого находились пункты пересечения границы и аэропорты. x x x В десять часов вечера "Архимед" в последний раз вызвал Маккриди.. - Боюсь, все кончено, - сказал дежурный. - Нет, его еще не схватили, но обязательно схватят. Должно быть, они что-то обнаружили в эрфуртском гараже. Был интенсивный обмен шифрованными сообщениями между Эрфуртом и Восточным Берлином. Болтовня по радио полностью прекратилась. Да, и все пограничные посты приведены с состояние повышенной готовности; число пограничников удвоено, прожекторы включены чуть не круглые сутки. В общем, много чего. Сочувствую. Даже со своего наблюдательного поста Маккриди было видно, что за последний час поток автомобилей с восточной стороны резко уменьшился: теперь они следовали с большими интервалами, Очевидно, в полутора километрах от Маккриди восточногерманские пограничники в свете мощных прожекторов часами обыскивали каждую машину так, чтобы и мышь не смогла проскочить через границу незамеченной. В половине одиннадцатого позвонил Тимоти Эдуардз. - Послушайте, все мы очень сожалеем, но все кончено, - сказал он. - Возвращайтесь в Лондон, Сэм. - Пока его не схватили, я должен оставаться здесь. Возможно, я чем-то помогу. Это еще не конец. - Перестаньте, Сэм, все кончено, - настаивал Эдуардз, - Кроме того, нам необходимо кое-что обсудить. Не в последнюю очередь потерю материалов. Наших американских коллег потеря по меньшей мере не обрадовала. Пожалуйста, вылетайте первым самолетом из Мюнхена или Франкфурта, какой будет раньше. Оказалось, что первым в Лондон вылетает самолет из Франкфурта. Ночью смертельно уставший Джонсон отвез Маккриди в аэропорт, потом отвез "рейндж-ровер" и оборудование связи в Бонн. Маккриди удалось несколько часов поспать в "Шератоне" возле аэропорта, а утром он был уже на борту самолета. Учитывая часовую разницу во времени, он приземлился в Хитроу в начале девятого. Его встретил и сразу отвез в Сенчери-хаус Денис Гонт. По дороге Маккриди слушал перехваченные сообщения. В тот четверг майор Людмила Ваневская встала рано. В гостинице КГБ не было гимнастического зала, поэтому ей пришлось довольствоваться утренней зарядкой в номере. Ее рейс будет лишь в полдень, и свободные часы майор намеревалась провести в местном управлении КГБ, чтобы в последний раз проверить маршрут того человека, за которым она охотилась. Ваневской было известно, что вечером предыдущего дня он в составе воинской колонны вернулся из Эрфурта в Потсдам и провел ночь в офицерской гостинице. В полдень они должны вылететь одним рейсом из Потсдама в Москву. Он будет сидеть впереди, в салоне, предназначенном - даже на военных самолетах - для тех, в чьих руках находится власть. Она станет играть роль скромной стенографистки из огромного советского посольства на Унтер-ден-Линден, которое фактически правило всей Восточной Германией. Они не встретятся, он даже не заметит ее, но как только самолет войдет в советское воздушное пространство, он будет взят под наблюдение. В восемь часов майор Ваневская была уже в здании местного управления КГБ, находившемся в полукилометре от посольства, и сразу направилась в отдел связи. Отсюда можно было позвонить в Потсдам и узнать, не изменено ли время вылета. В ожидании ответа Ваневская прошла в столовую, взяла чашку кофе и села за столик, который уже занимал молодой лейтенант. Лейтенант казался страшно уставшим и часто зевал. - Всю ночь на ногах? - спросила Ваневская. - Ага. Ночная смена. Фрицы всю ночь суетились. Лейтенант не обратился к ней как к старшему по званию (Ваневская была в гражданском) и, как и все русские, отзывался о восточных немцах без всякого почтения. - Что случилось? - спросила она. - А, они, перехватили западногерманский автомобиль и обнаружили в нем тайник. Думают, что им пользовался какой-то шпион. - В Берлине? - Нет, в Иене. - В Иене... А где именно? - Послушайте, дорогая, моя смена закончилась. Имею полное право уйти и завалиться спать. Ваневская одарила молодого лейтенанта улыбкой, открыла сумочку и показала красное удостоверение. Лейтенант побледнел и сразу перестал зевать. Что может быть хуже встречи с майором из Третьего главного управления? В столовой висела карта Германии. Лейтенант показал Ваневской, где нашли машину. Ваневская отпустила лейтенанта и долго изучала карту. Цвикау, Гера, Иена, Веймар, Эрфурт... Именно этим маршрутом следовала воинская колонна, а вместе с ней и тот человек, за которым она охотилась. Вчера... в Эрфурте. А Иена в двадцати километрах от Эрфурта. Близко, подозрительно близко. Десять минут спустя другой майор КГБ объяснял ей, как работают немцы. - Сейчас все материалы должны быть в их втором управлении. То есть у полковника Босса. Отто Восс, Он - начальник управления. Ваневская позвонила из кабинета майора и, используя свои связи, договорилась о встрече с полковником Боссом в Лихтенберге, в штаб-квартире Штази. В десять часов. x x x В девять часов по лондонскому времени Маккриди занял место за столом в зале совещаний, располагавшемся этажом ниже кабинета директора Сенчери-хауса. Сидевшая напротив Клодия Стьюарт укоризненно посматривала на Сэма. Крис Апплйард, специально прилетевший в Лондон, чтобы лично сопровождать в Лэнгли переданные Панкратиным материалы, курил и внимательно изучал потолок, всем своим видом как бы говоря: это дело англичан. Вы провалили, вы и выкручивайтесь. Тимоти Эдуарда сел во главе стола, очевидно, собираясь играть роль арбитра. На никем не утверждавшейся повестке дня был один вопрос: оценка понесенного ущерба. О возможности сведения ущерба к минимуму речь пойдет позже. Не было необходимости вводить кого-либо в курс дела: все прочли перехваченные радиопередачи и оперативные сводки. - Итак, - начал Эдуардз, - очевидно, ваш Полтергейст сломался и провалил операцию. Давайте обсудим, нельзя ли хоть что-то спасти... - Сэм, почему ты послал этого психа? - негодующе спросила Клодия. - Ты сама знаешь ответ. Потому что вам нужно было провести эту операцию. Потому что сами вы этого сделать не могли. Потому что все готовилось в спешке. Потому что я сам не мог пойти. Потому что Панкратин настаивал на встрече со мной. Потому что Полтергейст был-единственным человеком, который мог пойти вместо меня. Потому что он согласился. - Но теперь выясняется, - протянул Апплйард, - что он только что убил свою подругу-проститутку и уже был на грани нервного срыва. Вы ничего не заметили? - Нет. Он показался мне немного нервным, но не более того. Он держал себя в руках. А в такой ситуации нервничать - до известного предела - это нормально. Он ни слова не сказал о своих личных проблемах, а я не ясновидец. - Хуже всего то, - сказала Клодия, - что он видел Панкратина. Когда его схватят и за дело возьмется Штази, он заговорит. Тогда мы потеряем и Панкратина. Одному Богу известно, какой вред нанесут нам его допросы на Лубянке. - Где сейчас Панкратин? - спросил Эдуардз. - Согласно графику инспекции, он как раз в эту минуту должен садиться в военный самолет, следующий из Потсдама в Москву. - Вы не можете предупредить его? - Нет, черт возьми. Сразу после возвращения он берет недельный отпуск. Будет где-то на природе со своими армейскими друзьями. До его возвращения в Москву - если он туда вообще вернется - мы не сможем даже подать ему предупредительный условный сигнал. - А что с этой книгой военных действий? - поинтересовался Эдуардз. - Думаю, книга в руках Полтергейста, - сказал Маккриди. Все одновременно повернулись к нему. Апплйард даже перестал курить. - Почему вы так думаете? - По времени, - объяснил Маккриди. - Встреча была в двенадцать. Предположим, он уехал с площадки через двадцать минут. Дорожное происшествие было в 12.30. Десять минут над аккумулятором, то признался бы, что вел машину в нетрезвом состоянии, провел бы ночь в камере, заплатил штраф. Скорее всего, Народная полиция не стала бы тщательно обыскивать его машину. Если бы книга лежала в БМВ, полагаю, в радиоперехватах мы бы уловили какой-то намек на восторг полицейских. Тогда они вызвали бы Штази через десять минут, а не через два часа. Я уверен, книга была у Полтергейста, может быть, под курткой. Поэтому он и не мог идти в полицейский участок. Чтобы определить содержание алкоголя в крови, с него сняли бы куртку. Вот он и убежал. На несколько минут воцарилось молчание. - Итак, все снова упирается в Полтергейста, - сказал Эдуарда. Все знали настоящее имя агента, но даже в этом кругу предпочитали пользоваться кличкой. - Где он сейчас? Куда он мог пойти? У него есть там друзья? Конспиративная квартира? Какое угодно убежище? Маккриди покачал головой. - Есть одна конспиративная квартира в Восточном Берлине. Ему она известна со старых времен. Я пытался. Никто не отвечает. На юге он никого не знает. Он никогда там не был. - Может, он скрывается в лесах? - спросила Клодия. - Не та местность. Это не Гарц с его чащобами. В Тюрингии - пашни, города, поселки, деревни, фермы... - Не лучшее место для беглеца средних лет, у которого к тому же не все дома, - прокомментировал Апплйард. - Значит, мы его потеряли, - резюмировала Клодия. - Его, книгу военных действий, Панкратина. Словом, все что можно потерять. - Боюсь, это именно так, - согласился Эдуардз. - Народная полиция воспользуется тактикой сплошного прочесывания. Патрули - на каждой улице, на каждом перекрестке. Если ему негде укрыться, его схватят к полудню. На этой мрачной ноте совещание закончилось. Американцы ушли, а Эдуардз задержал Маккриди в дверях. - Сэм, я понимаю, все безнадежно, но все же не выпускайте это дело из поля зрения. Я просил восточногерманский сектор Челтнема усилить наблюдение и немедленно сообщать вам обо всем услышанном. Если Полтергейста схватят, мне нужно знать об этом немедленно. Нам придется как-то успокаивать наших американских коллег, хотя как именно - понятия не имею. Вернувшись в свой кабинет, подавленный Маккриди упал в кресло, снял с рычага телефонную трубку и надолго уставился в стену. Если бы он пил, то сейчас достал бы бутылку. Если бы много лет назад он не бросил курить, то сейчас потянулся бы за сигаретами. Маккриди понимал, что провалил операцию. Что бы он ни рассказывал Клодии о поставленных перед ним слишком жестких условиях, в конце концов именно он принял решение послать Моренца. И это решение оказалось ошибочным. Он потерял книгу военных действий и, возможно, погубил Панкратина. Вероятно, Маккриди был бы удивлен, узнав, что во всем Сенчери-хаусе он один считал эти потери второстепенными. С его точки зрения, хуже всего было то, что он послал друга туда, где его ждали арест, допросы и смерть. И все это лишь потому, что он вовремя не обратил внимания на тревожные сигналы, которые теперь, задним числом, казались такими очевидными. Моренц не мог идти через границу, и тем не менее он пошел, чтобы не подвести своего друга Сэма Маккриди. Слишком поздно Обманщик понял, что теперь до конца дней своих в часы бессонницы он будет видеть измученное лицо Бруно Моренца, каким он видел его в том отеле... Маккриди попытался думать о чем-нибудь другом. Интересно, что происходит в голове человека, когда у него случается сильнейшее нервное расстройство? Как выглядит сейчас Бруно Моренц? Как он реагирует на события? Как логично мыслящий человек или как сумасшедший? Маккриди набрал номер психиатра, консультировавшего Интеллидженс Сервис, знаменитого практикующего врача, которого в Сенчери-хаусе, естественно, все называли "Психом". Маккриди застал доктора Алана Карра в его квартире на Уимпоул-стрит. Доктор Карр сказал, что утро у него занято, но он будет рад встретиться с Маккриди за ленчем и дать необходимые консультации. Они договорились на час дня в ресторане отеля "Монткам". x x x Ровно в десять майор Людмила Ваневская вошла в главное здание Штази на Норманненштрассе и поднялась на четвертый этаж, который занимало второе управление - управление контрразведки. Ее уже ждал полковник Босс. Он провел ее в свой кабинет, усадил в кресло напротив своего рабочего стола, сел сам и распорядился, чтобьи принесли кофе. Когда секретарь вышел, он вежливо поинтересовался: - Чем могу быть полезен, товарищ майор? Его действительно заинтриговало, что могло послужить причиной этого неожиданного визита в такой день, когда он, без сомнения, будет занят по горло. Но просьба принять майора поступила от начальника местного управления КГБ, а полковник Восс отлично понимал, кто на самом деле командует в Германской Демократической Республике. - Вы занимаетесь расследованием происшествия возле Иены, - сказала Ваневская. - Я имею в виду западногерманского агента, который сбежал после столкновения и бросил свою машину. Не можете ли вы сообщить мне детали расследования? Восс рассказал обо всем, что не вошло в оперативную сводку, С которой Ваневская уже ознакомилась. - Предположим, - сказала Ваневская, когда полковник замолчал, - что этот агент, Граубер, что-то привез или собирался что-то забрать... Не обнаружено ли в машине или в тайнике что-либо подозрительное? - Ничего. Все бумаги имеют отношение только к его легенде. Тайник был пуст. Если он что-то привез, то уже передал. Если он хотел что-то вывезти, то еще не успел получить... - Или унес с собой. - Да, это не исключено. Мы узнаем, когда его допросим. Могу я полюбопытствовать, какова причина вашего повышенного интереса? Отвечая, Ваневская тщательно подбирала слова. - Существует вероятность, правда, очень небольшая, того, что дело, над которым работаю я, пересекается с этим происшествием. Отто Восс ничем не выдал своего удивления. Значит, эта хорошенькая русская ищейка подозревает, что немец приехал с Запада, чтобы установить связь с русским агентом, а не с восточногерманским предателем. Это интересно. - Полковник, у вас есть какие-либо основания полагать, что Граубер приехал для личной встречи? Или вы считаете, что он должен был просто оставить шпионские материалы в тайнике? - Мы уверены, что он приехал для личной встречи, - ответил Восс. - Дорожное происшествие случилось вчера в 12.30, а он пересек границу позавчера в одиннадцать часов. Если бы ему нужно было оставить что-то в тайнике или забрать из него, ему не понадобилось бы крутиться в ГДР больше суток. Он все успел бы сделать во вторник, еще до вечера. А, как выяснилось, он провел ночь со вторника на среду в отеле "Черный медведь" в Иене. Мы почти уверены, что он приехал для передачи материалов из рук в руки. Сердце Ваневской пело от радости. Личная встреча, где-то между Иеной и Веймаром, вероятно, на шоссе, по которому почти в то же самое время проезжал тот, за кем она охотилась. Этот немец приехал для встречи с тобой, сукин ты сын. - Вы установили личность Граубера? - спросила она. - Надо полагать, это не настоящее его имя? Стараясь скрыть свое торжество, Босс открыл папку и протянул ей портрет Граубера, составленный по описаниям двух полицейских из Иены, двух патрульных дорожной полиции, которые помогали Грауберу затянуть гайку на площадке к западу от Веймара, и обслуживающего персонала отеля "Черный медведь". Портрет получился очень похожим. Потом Восс молча передал ей ув