Винс Флинн. Срок у власти --------------------------------------------------------------- © Copyright Винс Флинн, 1997 © Перевод с английского: Елена и Михаил Генины Date: 26 Mar 2015 --------------------------------------------------------------- Vince Flynn "Term Limits" POCKET BOOKS, 1997 КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ ИЗ БИОГРАФИИ АВТОРА Винс Флинн (Vince Flynn) является одним из наиболее продаваемых американских авторов жанра политического триллера. Он родился 6 апреля 1966 года в Сент-Пол, Миннесота. После окончания академии Сент-Томаса в 1985 году поступил в Университет св. Фомы. Начал работать как менеджер по продажам в компании быстрого питания. Но, проработал Флинн там недолго, в 1991 году был принят в офицерскую школу для последующей службы в ВВС США. Но, буквально за неделю до отъезда был отстранен от занятий с диагнозом дислексия (неспособность к чтению). Желая победить болезнь, Флинн много читает и конспектирует прочитанное. Чтение носит беспорядочный характер, поэтому Хемингуэй соседствует с Клэнси, а Толкиен с Ладлэмом, но любимым жанром становится -- шпионский роман. Его привычка конспектировать перерастает в работу над собственным романом, который Флинн издает самиздатовским способом. Спустя несколько лет права на издание его романа Term Limits ограниченно покупает издательство Pocket Books, а сам роман в течение нескольких недель держится в списке бестселлеров в Нью-Йорк Таймс. Последующие романы Transfer of Power (1999), The Third Option (2000), Separation of Power (2001) также входили в список бестселлеров Нью-Йорк Таймс (Separation of Power даже занимал 7-ое место). Уровень описания некоторых деталей в романах обеспокоил Министерство энергетики США в плане секретности сведений, обеспечивающих ядерную безопасность. Также об этом были информированы ФБР и Секретная служба США. Флинн написал шесть бестселлеров, изданных Atria Books и заключил контракт еще на четыре. Вспоминая свой нелегкий выбор между карьерой агента по недвижимости и началом карьеры писателя, он говорил, что очень счастлив, что сделал правильный выбор, хотя в то время многие считали его сумасшедшим. Все романы Флинна, кроме первого объединены сквозным героем - Митчем Рэппом (Mitch Rapp), который больше напоминает героя крутого детектива, а поскольку он регулярно использует ненормативную лексику и обсуждает сексуальные вопросы, серия книг рекомендована для взрослой аудитории. Действия агента ЦРУ сосредоточены на защите безопасности США от различных террористических угроз. В 2008 году Флинн согласился продать права на экранизацию романов о Митче Рэппе. В августе 2010 Флинн подписал соглашение о написании двух книг новой серии совместно с Брайаном Хэйгом, полковником в отставке Армии США. 1 февраля 2011 в своем обращении к поклонникам его творчества он объявил, что проходит курс лечения ракового заболевания III стадии. Винс Флинн умер в июне 2013 года. ВЕРНУТЬ АМЕРИКУ ... ПО ОДНОМУ ПОЛИТИКУ В ЕДИНИЦУ ВРЕМЕНИ. Что было бы, если бы американским политикам пришлось держать ответ за нарушенные обещания? Заплатили бы они сполна по счетам за невиданную коррупцию? Винс Флинн приводит леденящий душу сценарий Вашингтона в осаде в провокационном, как бы на кончике ножа, политическом триллере, занявшем видное место в списке национальных бестселлеров. В одну страшную ночь трое наиболее могущественных политиков были казнены с беспристрастностью хирургов. Их убийцы, исчезающие без следа, оставляют шокирующий ультиматум американскому правительству, а именно: избавьте страну от мелкой межпартийной грызни и верните власть народу. В противном случае, не ждите пощады. Никто, предупреждают они, не может считать себя в безопасности, даже сам Президент. Объединенные силы ФБР и ЦРУ выясняют, что убийцами являются элитные военные коммандос, но никто не знает наверняка, кто они, и когда нанесут свой следующий удар. Только у Майкла О'Рурке, бывшего морского пехотинца недавно ставшего конгрессменом, есть ключ к разгадке: события из его прошлого со взрывоопасными последствиями для будущего страны... Комбинируя реализм с вымыслом, Винс Флинн показывает Американский идеал - правительство народа - в экстремальных ситуациях. Тому Кленси, Роберту Ладламу, Леону Урису, Джею Р Толкину и Эрнесту Хемингуею посвящаю за то, что они вдохновили меня воплотить в жизнь мои мечты. ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ Когда я ставил перед собой задачу написать книгу "Срок у власти", то не подозревал, как много людей примут участие, вкладывая в ее создание свое драгоценное время и творческие силы. Приношу благодарность всем, кто оказывал мне дружескую помощь, делясь своими знаниями и опытом. Дэн Макквилан, Пол Лукас, Лиз Трейси, Майк Фадден, Кристин Огара, Джуди Одонелл, Мэтью Отул, Том иВалери Трейси - спасибо вам за то, что направили меня в нужное русло. Сюзи Монкур, благодарю Вас за ценные советы и огромную помощь в издательском процессе. Джин Нейденбах и мой брат Кевин - спасибо за то, что обеспечивали меня свежими материалами. Моего доброго друга Дэйва Ворча хочу поблагодарить за присущий ему юмор и талант фотографа. Майк Андрюс, Майк Диксон, Мэт Михальский, и Дэйв, Дон и Мэри из Стэнтона - спасибо всем вам за огромный энтузиазм и помощь. Тереза Макфарлэнд и Морин Кахилл, вам мой низкий поклон за веру и моральную поддержку. Кроме того, я многим обязан книжным магазинам, средствам массовой информации и читателям Миннесоты за помощь и поддержку. Ваши положительные отзывы вдохновили меня повысить творческую планку моих последующих книг. Также хочу поблагодарить агентов ЦРУ, ФБР и персонал бывшего Спецназа за то, что они нашли время посвятить меня в специфику своей нелегкой службы на благо страны. Я бы не смог ничего сделать без вас. Особая благодарность Вам, Дик Марцинко, легендарному бывшему офицеру военно-морского подразделения Морские Котики, за то, что уделили мне время и дали неоценимые советы. Безусловно, в мире острой конкуренции в сфере книгоиздательства города Нью-Йорка, невозможно обойтись без высококвалифицированного литературного агента и хорошего издателя. Мне повезло с обоими. Моему агенту Слоуну Харрису и Насоану Шефтель-Гомезу из Международного Креативного Управления заявляю: вы лучшие из лучших. Эмили Бестлер и всем прочим из издательства Покет Букс - признаюсь, мои мечты сбылись благодаря вам. И, наконец, я хотел бы выразить благодарность моим родителям. Ваши поддержка и любовь сделали невозможное возможным. Винс Флинн ... Правительства созданы для людей, наделяющих их властными полномочиями ради благополучия управляемого ими общества. И, если любая из форм Правительства становится деструктивной, народ имеет право свергнуть такие Правительства и создать новые... Это священное право людей, это их Обязанность сбросить с себя такие Правительства и обеспечить новое Представительство во имя будущей безопасности. Томас Джефферсон Декларация Независимости. 1 Среди леса, погруж?нная в темноту, одиноко стояла старая деревянная хижина. Ставни окон были закрыты, и на крыльце неподвижно лежала собака. Тонкая струйка дыма поднималась из печной трубы, и ее уносило на восток через малонаселенную территорию штата Мэриленд по направлению к Вашингтону. В домике перед камином молча сидел человек, подбрасывая в жаркую топку пачки бумаг. Эти бумаги были результатом кропотливой методичной работы нескольких месяцев. Каждая страница являлась результатом труда, затраченного на подготовку разведывательных материалов, глубоко засекреченных файлов и локальных карт местности вокруг столицы. Человек знал расписание полицейских патрулей, время доставки почты, кто и когда любил бегать рысцой, и, что наиболее важно, где ночевали его будущие жертвы, и когда они просыпались. Со своей командой он месяцами изучал их привычки, терпеливо просеивал информацию о том, что из их рутинных занятий можно использовать в качестве слабого звена - момент наибольшей уязвимости. Он протянул сильные руки к огню, едва не прикоснувшись к пламени. Раскрыл ладони и затем сжал их в кулаки. Люди, на которых он работал, отправляли его в самые отдаленные места планеты с целью убийства лиц, представлявших опасность для национальной безопасности США. Он потерял счет тем, кого убил во имя безопасности своей страны. Он не пытался сознательно блокировать свою память, просто ему было неинтересно заниматься подсчетами. Каким бы большим не было число его жертв, он никогда не жалел убитых. То были бесчестные злодеи-психопаты - убийцы невинных людей. Высокий человек, сидящий у камина был киллером убийц, экспортером смерти, обученный и экипированный правительством Соединенных Штатов. Его короткие светлые волосы блестели, и он все глубже и глубже погружал свой взор в пламя камина, который как будто завораживал своими причудливыми бликами. Завтра ему предстояло совершить первое в его жизни убийство на американской земле. Уже были выбраны места, время и цели. Курс американской политики менее чем за сутки должен был измениться навсегда. Солнце взошло над Вашингтоном, отмечая начало длинного трудового дня. Через двадцать четыре часа, после голосования в Сенате, Президент должен был подписать годовой бюджет, и весь город буквально стоял на ушах. Конгрессмены, сенаторы, бюрократы всех мастей, а также лоббисты проталкивали свои планы поправок, одни желая отменить, другие, наоборот, добавить что-то в статьи бюджета. Подсчет голосов был почти завершен, и лидеры обеих партий оказывали сильное давление на своих членов в целях укрепления партийных позиций. Никто из них не оказывал большего давления, чем Стю Гаррет, шеф президентской администрации. Было почти девять утра, и Гаррет готов был взорваться от возмущения. Он стоял в Голубой Комнате Белого Дома, наблюдая, как Президент читает группе малышей из детского сада "Шалтай-Болтай". Его негодование возрастало с каждой секундой. Гаррет убеждал Президента, что групповое фото с детьми суть нонсенс, в то время как пресс секретарь Белого Дома Энн Монкур убеждала Президента в обратном. Для Гаррета было нетипично даже в самом малом проиграть кому бы то ни было. Но Монкур сумела убедить Президента, что в беспощадной битве за бюджет эта акция может стать неплохим пиаром для него, поскольку выставляла его в выгодном свете над грязной политической возней Вашингтона. Весь последний месяц Гаррет работал как проклятый, стремясь заполучить дополнительные голоса, необходимые для принятия бюджета. Если не удастся принять этот бюджет, их шансы на переизбрание Президента будут намного хуже. Подсчет голосов был близок к завершению, но у него имелся в запасе план в последнюю минуту вытащить из рукава козырную карту. Единственное, что сейчас было необходимо, это вернуть Президента в его кабинет, сделать несколько важных звонков, а не позволить ему оставаться в Голубой комнате, ублажая детишек всякими там стишками. По укоренившейся в Белом Доме традиции любое событие начиналось немного позже расписания, и вот теперь опоздание перевалило за полчаса. Гаррет посмотрел на часы уже в десятый раз за последние пять минут и решил, что с него хватит. Повернувшись влево, он уставился на Энн Монкур, стоявшую немного поодаль. Гаррет протиснулся между стеной и рядом других сотрудников Белого Дома и направился к Монкур. Приблизившись, он прижал ее к стене, и сказал ей прямо в ухо: - Это глупейшая вещь, которую ты придумала. Имей в виду, если завтра бюджет будет торпедирован, тебе крышка. Этот цирк уже перевалил за пятнадцать минут от положенного по расписанию. Я сейчас иду в Овальный Кабинет, и если он не появится в нем через пять минут, я вернусь и лично вышвырну твою задницу на улицу. Монкур выдавила улыбку и постаралась казаться спокойной. Оглянувшись, она обнаружила, что сотрудники и несколько представителей прессы наблюдают за ними. Она несколько раз кивнула головой и с облегчением вздохнула, когда Гаррет отошел от нее и направился к двери. Очевидно, Монкур могла не считаться с этим старым шефом президентской администрации. Попросту говоря, она считала его занозой, мешающей работе. Майкл О'Рурке целенаправленно двигался по коридору здания Кэннон Хауз Оффис. Было девять с небольшим утра, и в здании было полно народу. О'Рурке избегал встретиться взглядом с кем-либо из-за боязни быть остановленным. У него было плохое настроение. О'Рурке не любил Вашингтон; честно говоря, он его ненавидел. Пройдя коридор до середины, он вошел к себе в офис и закрыл за собой дверь. Здесь собрались пять человек в темных костюмах. Они пили кофе. О'Рурке взглянул на свою секретаршу, но не успела она что-либо сказать, как все пятеро окружили его. - Конгрессмен О'Рурке, не могли бы вы уделить мне немного вашего драгоценного времени? Мне бы всего пять минут, умолял человек, стоявший у двери. Другой, коротышка, пробился к Майклу. - Конгрессмен, я хотел бы поговорить с Вами о том, что будет с фермерами вашего округа, если Вы не отдадите свой голос за президентский бюджет. Тридцатидвухлетний конгрессмен поднял руки вверх. - Джентльмены, вы напрасно тратите свое время. Я уже принял решение и не собираюсь голосовать за президентский бюджет. А сейчас, буду крайне признателен, если вы покинете офис. Меня ждет работа. Группа начала выражать протест, но О'Рурке распахнул дверь и выставил протестующих в коридор. Все пятеро похватали свои портфели и направились на поиски другого конгрессмена, рассчитывая на получение желаемой информации. Один из упорных лоббистов возвратился в кабинет и попробовал зайти с другой стороны. - Конгрессмен, я разговаривал со своими людьми из Вашего округа, и они сказали, что у Вас многие фермеры ждут субсидий по случаю потери урожая, которые Президент предлагает в проекте бюджета. Лоббист ждал реакции О'Рурке, но ее не последовало. - Имейте в виду, что в случае, если бюджет не будет принят, я не буду голосовать за Вас на следующих выборах. О'Рурке взглянул на человека и указал ему пальцем на дверь. - Не мешайте мне работать, - сказал он. Учитывая приближающееся голосование, посетитель не пожелал так просто сдаться. - Мистер О'Рурке, в случае, если вы проголосуете против президентского бюджета, Американской Фермерской Ассоциации не останется ничего другого, как поддержать вашего оппонента в будущем году. О'Рурке покачал головой и сказал: - Неплохой ход, но я не собираюсь выдвигать свою кандидатуру на второй срок. - Помахав рукой на прощание, молодой конгрессмен распахнул дверь и захлопнул ее перед носом лоббиста. О'Рурке повернулся лицом к секретарше, Сюзан Чамберс. Она улыбнулась и сказала: - Простите, Майкл. Я говорила им, что у Вас все расписано на ближайшее время, но они настаивали, чтобы Вы выслушали их. - Не стоит извиняться, Сюзан, - Майкл покинул приемную и направился в свой кабинет. Он положил портфель на стул возле письменного стола и взял пачку розовых листков с телефонами и именами звонивших. Повернувшись к двери, спросил: - Тим еще не появился? - Нет. - Он звонил? - Да. Он сказал, что у Президента нет оснований финансировать за счет бюджета Рурал Электрификайшен Администрайшен, в связи с чем, Тим собирается закончить несколько неотложных дел и будет около часа дня. Тим О'Рурке был на два года моложе брата Майкла и являлся шефом его сотрудников. - Рад, что все настроены по боевому. Сюзан встала и вошла в кабинет босса. - Майкл, мы реалисты. Я преклоняюсь перед тем, что Вы стремитесь делать верные шаги, но проблема в том, что такие, как Вы, не способны завоевать Вашингтон. - Что ж, Сюзан, благодарю за такое признание. Сюзан посмотрела шефу прямо в глаза. - Майкл, Вы снова где-то напились прошлой ночью? О'Рурке кивнул. - Эта холостяцкая жизнь погубит Вас. Отчего бы Вам не сделать из Вашей очаровательной подружки порядочную женщину? О'Рурке слышал это от всех и прежде, но в его планы женитьба пока не входила. Может быть позднее, через год...после того, как он покинет Вашингтон. Со вздохом он опустил глаза: - Сюзан, я - ирландец. У нас традиция жениться позднее других. Кроме того, я не уверен, что она согласиться на брак со мной. - Это неправда, и Вы это знаете. Она обожает Вас. Это я говорю вам как женщина. Я же вижу, как она смотрит на Вас своими карими глазами. Вы - тот, кто ей нужен, поэтому не портите себе жизнь. Таких, как она, не так-то много вокруг. Чамберс слегка шлепнула его по животу. - Надеюсь, Вам в голову не приходила мысль, что Вы будете объявлены самым видным женихом Вашингтона. О'Рурке нахмурился и покачал головой. - Очень смешно, Сюзан. Чамберс повернулась и, смеясь, вышла из кабинета. - Рад, что тебе это все доставляет удовольствие, Сюзан. Не соединяй меня ни с кем. В полдень у меня назначена встреча, и до тех пор прошу меня не беспокоить. - А что, если позвонят дед или Лиз? - Я для всех занят. Не желаю, чтобы меня беспокоили. О'Рурке закрыл дверь и уселся за рабочий стол. 2 Войдя в свой офис, Президент обнаружил Гаррета и директора по вопросам бюджета, Марка Диксона, на диване возле камина. Они горячо обсуждали предстоящее голосование, пытаясь определить кандидатуры тех, кого следовало бы переманить на свою сторону. Стивенс знал, что глава его администрации в плохом настроении, но у него не было сил спорить с ним. Он решил не усугублять ситуацию, а просто выполнять распоряжения. Подойдя к ним, Стивенс скинул куртку на другой диван и хлопнул в ладоши: - Хорошо, Стю, я в твоем распоряжении на весь день. Только скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал. Кивком головы Гаррет пригласил босса присесть. Гаррет и Диксон находились здесь с шести утра, занимаясь подготовкой окончательных списков потенциальных сторонников. Имея в запасе всего один день, они располагали 209 голосами. У оппозиции было 216 голосов, и десять конгрессменов ещ? не определились. У Гаррета был лист бумаги с двумя подзаголовками: КОЛЕБЛЮЩИЕСЯ и ВОЗМОЖНЫЕ ПЕРЕБЕЖЧИКИ. Десять имен располагались в колонке колеблющихся, шестеро в подзаголовке возможных перебежчиков. Обе колонки сокращались по мере приближения сроков голосования. - Итак, Джим, вот какую ситуацию мы имеем на сегодняшний день. Никто, кроме Стю Гаррета не смел обращаться фамильярно с Президентом. - Мы должны утрясти все за сегодняшний день. Бэссет и Козловски на Капитолийском холме играют в хорошего и плохого полицейских с теми, кто занимает выжидательную позицию. К полудню мы попытаемся заставить их запаниковать. (Том Бэссет был Спикером Палаты Представителей Конгресса, а Джек Козловски - главой финансовой комиссии Конгресса). - В состоянии ли мы сделать это? - задал вопрос Президент. Гаррет откинулся в кресле, заложил руки за голову и улыбнулся. - Том Бэссет в одиннадцать часов встречается с конгрессменом Муром, а по окончании встречи Фрэнк Мур объявит о своей поддержке бюджета. - И во сколько это нам обойдется? - спросил Диксон. - Всего лишь около десяти миллионов. - Ребята, вы собираетесь прикупить Фрэнка Мура за десять миллионов? Для него это же это, как мелочь на карманные расходы. Президент покачал головой. - Как вам удастся заставить его удовлетвориться такой ничтожной суммой? Гаррет расплылся улыбкой. - Мы наняли кое-кого не из наших, чтобы те помогли ему взглянуть на вещи другими глазами. - Каким образом? Гаррет выдержал длинную паузу и спокойно ответил: - Артуру Хиггинсу удалось устроить небольшую фото сессию. Получили несколько шокирующих снимков нашего конгрессмена и небезызвестной молодой женщины. Артур Хиггинс. Во всем Вашингтоне не было более загадочной личности. Стивенс со всей серьезностью задался вопросом, а в его ли интересах знать подробности? Артур Хиггинс был зловещей и легендарной фигурой в высших кругах власти в Вашингтоне и многих иных столицах мира. Более сорока лет он возглавлял самое засекреченное подразделение ЦРУ. Официально ни он сам, ни его департамент не существовали. Хиггинс был создателем и контролером наиболее деликатных и опасных разведывательных операций со времен холодной войны. Несколько лет назад в результате жаркой борьбы за власть он был уволен из ЦРУ. На что он тратил время и как применялись его таланты с тех пор - об этом можно было только шептаться за закрытыми дверями. Стивенс оторвался от чтения документов и сказал: - Вы что, собираетесь шантажировать Фрэнка Мура? Гаррет улыбнулся и ответил: - Несомненно. - Должен ли я быть в курсе деталей? - Нет.- Гаррет покачал головой. - Главное, верьте мне, что Муру не остается никаких шансов, кроме как согласиться играть за нас. Стивенс мрачно кивнул и ответил: - В следующий раз я бы предпочел, чтобы меня заранее вводили в курс дела. - Понятно. После непродолжительного молчания Гаррет переключил внимание на текущую задачу. - Джим, мне нужно, чтобы ты поработал с парочкой этих потенциальных перебежчиков. Наши сотрудники прощупывают их ребят и, по-моему, двое из шести отдадут нам свои голоса, если мы пообещаем не поддержать их оппонентов на будущих выборах. Из десятка колеблющихся и шести возможных перебежчиков мы должны получить, по крайней мере, девятерых. В противном случае бюджет будет похоронен, а это значит, что нам всем придется распрощаться с нашими должностями в будущем году. - А как насчет возможных перебежчиков с нашей стороны?- спросил Президент. Гаррет подался вперед. - Не стоит волноваться на сей счет. В случае, если кто-либо из этих недомерков выйдет из строя, Козловски оставит их округ без единого федерального пенни. Мы не потерпим предателей в своих рядах. Джек Козловски числился главой финансовой комиссии Конгресса, и помимо этого был шефом комитета по конфликтам. Был всем известен и вызывал страх всех, как наиболее жесткий игрок в округе Колумбия. - От тебя требуется всего лишь несколько добрых отеческих звонков по домашним телефонам паре тех самых упрямых конгрессменов. Надо сказать им, как важны их голоса лично тебе и, соответственно, стране. Может быть, даже стоит пригласить их сюда на ланч. Такое предложение вызвало гримасу на лице Президента, но Гаррета она не смутила, и он продолжал: - Джим, знаю, что ты не любишь иметь дело с простыми людьми, но если ты не сумеешь переманить парочку этих ребят на нашу сторону, тебе придется лизать много отвратительных задниц в период выборов. Гаррет выдержал паузу, давая Президенту время, напомнившее ему о неприятных моментах кампании по избранию на президентский пост. - Если все пойдет гладко с Муром, в чем я практически не сомневаюсь, то хочу устроить пресс конференцию в полдень. На ней я постараюсь припереть к стенке всех этих ребят. Во время пресс конференции я хочу, чтобы ты выступил с жалобой на блокировку бюджета со стороны Конгресса. Скажи им, что не в состоянии поправить экономическое здоровье страны, если они не проголосуют за твой вариант бюджета. Эту рутину знаешь и без меня. Вчера вечером я написал твою речь, и после того, как ты сделаешь пару звонков, я хочу, чтобы мы вместе ее проработали. На самом деле Гаррет не писал никакой речи. Это было делом одного из его подчиненных, но Гаррет предпочитал присваивать заслуги только себе одному. - А как он, по-вашему, должен отвечать, если журналисты будут задавать вопросы о покупке нами голосов? - спросил Диксон. - Просто отрицай. Скажи им, что несколько конгрессменов остро ощущают свою ответственность перед избирателями своих округов, нуждающихся в конкретной финансовой помощи со стороны правительства. Отрицай, отрицай, отрицай! Не пройдет и двух дней, как все закончится, а потом пресса найдет себе какие-нибудь другие темы. Ну, а если они станут влезать в частные детали билла, постарайся выкрутиться, посмотри на часы и закончи пресс конференцию. Сошлись на то, что должен принять нескольких дипломатов одной из бывших Советских республик. Гаррет заглянул в свои заметки и добавил: - Как только дойдет до дела, я подыщу более подходящую отговорку. Президент кивнул в знак согласия. Он был профессиональным политиком, а Гаррет лучшим специалистом по улаживанию щекотливых дел. Стивенс полностью доверял нюху главы своей администрации, когда дело касалось манипуляции общественным мнением. Гаррет ткнул указательным пальцем в список конгрессменов. - Ладно, давайте сосредоточим свои усилия на игре. Мне глубоко плевать, о чем думает пресса, главное добиться утверждения бюджета. Гаррет взял ручку и обвел кружками три имени возможных перебежчиков. - Вот, Джим, перед нами три провинциала. Это пара типичных мистеров Смит, оказавшихся в Вашингтоне. Такие, как Джимми Стюарт из известного фильма. Все трое - недавно избраны и напичканы какими-то идеалами. Если им позвонить, и они услышат барабанный бой верховного главнокомандующего, считаю, они сразу же перейдут на нашу сторону. Процитируй им "Рим не был построен за день, мы не можем спасти нацию речью за ночь". Президент кивнул, тем самым выражая понимание необходимого спектакля. - А вот эти два парня, о которых я уже упоминал ранее. Если мы пообещаем не поддерживать их противников на перевыборах, их голоса, считай, у нас в кармане. Им всего лишь нужна твоя личная гарантия. Они заявили, что не доверяют моему слову. Тут Гаррет громко захохотал. - Можете представить это себе? Президент и Диксон тоже заулыбались. Гаррет гнул свое. - А теперь последний представитель. Это - крепкий орешек, и я в ней не уверен. Козловски хочет включить ее в список. Женщина из одного округа по соседству с Чикаго. Она тоже недавно в палате, к тому же чернокожая и очень пугает меня. Ее конек расизм. Она называет всех расистами, абсолютно всех. Если бы у нее была возможность, она и папу римского назвала бы расистом. Полагаю, за свою лояльность она потребует приглашение на высокопоставленные рауты, а также пожелает назначение в один из наиболее могущественных комитетов. В нынешней ситуации она выступит и обзовет наших крупнейших финансовых предпринимателей расистами и выльет на них все помои. Я бы лично предпочел по возможности избежать скандала с ней. Президент помассировал пальцы и спросил: - А почему она тогда в списке? - Я уже докладывал, что Джек вписал ее имя в список в расчете на то, что в последнюю минуту нам понадобится еще один голос. Нет, мы не собираемся иметь с ней дело, разве только в случае крайней необходимости. А сейчас давайте начнем диалог с тремя новобранцами. Первым именем в списке был Майкл О'Рурке. Президент ткнул ручкой в это имя. - Майкл О'Рурке, где я мог прежде слышать это имя? Гаррет взглянул на хозяина и покачал головой. - Понятия не имею. Знаю только, что он первосрочник от Миннесоты. Гаррет заглянул в свои записи. - Перед тем, как его избрали, он был в штате сенатора Ольсона. Он выпускник университета Миннесоты, где был членом хоккейной команды. После окончания университета поступил в Морской корпус и участвовал в войне в Заливе. Есть сведения, что он возглавлял подразделение морских пехотинцев за линией фронта, задачей которого было наводить нашу авиацию на вражеские цели. В один из моментов ими был замечен сбитый пилот коалиционных войск. Майкл и его люди поспешили на помощь пилоту и не подпускали к летчику иракских солдат до прибытия подкрепления. За это Майкл получил орден Серебряной звезды. Президент между тем продолжал вчитываться в имя, бормоча при этом: - Я уверен, что слышал это имя раньше. Марк Диксон вмешался в разговор: - Сэр, Вы, должно быть, читали о нем в прессе. Какие-то журналисты провозгласили его наиболее привлекательным женихом в Вашингтоне. Стивенс ткнул ручкой в это имя в списке. - Ты прав. Так вот где я слышал о нем. Несколько недель назад я подловил своих секретарш, горячо обсуждавших его фотографию. В самом деле, очень привлекательный молодой человек. Возможно мы могли бы использовать это обстоятельство в свою пользу. Что еще мы знаем о нем? Гаррет перелистал несколько заметок, которые подготовил ему ассистент. - Ему тридцать два года, он из города Гранд Рэпидс. Его семья разбогатела на деревообработке. Брови Гаррета поползли вверх, когда он прочел о совокупном доходе деревообрабатывающей компании, принадлежащей семейству О'Рурке. - У них, оказывается, имеются серьезные деньги. В любом случае он отказывается голосовать за наш бюджет, пока из него не будет исключена статья финансирования Администрации Рурал Электрификейшн, т.е. АРЭ. Президент рассмеялся и спросил: - Это что, единственная вещь, которая не нравится ему в нашем проекте? - Нет,. Гаррет покачал головой. - Он заявил, что весь бюджет - дерьмо, но он готов подписаться под ним при условии исключения субсидий для АРЭ. При слове дерьмо Президент нахмурился. - Это более, чем странно. При таком раскладе мы потеряем половину голосов из числа тех, что уже имеем. И ничего не приобретем взамен. - Вот именно. - Что ж, давайте позвоним ему и выясним, насколько он сохранит невозмутимость, когда услышит в трубке дыхание Президента Соединенных Штатов. - Стивенс нажал кнопку вызова: - Бетти, будь добра, соедини меня с конгрессменом О'Рурке. - Да, сэр. Стивенс оторвал взгляд от телефона. - Что еще мы знаем о нем? - Немного. Он - неизвестный. Но лично я надеюсь, что, услышав твой голос, посчитает своим долгом пересмотреть свои позиции, как хорошо воспитанный мальчик из провинциального городка. О'Рурке был в глубоком раздумье, когда через интерком услышал голос Сюзан. Он дописал предложение и нажал на кнопку интеркома. - Да, Сюзан, в чем дело? - Майкл, Президент на первой линии. - Очень смешно, Сюзан. Я же предупреждал, чтобы меня не беспокоили. Будь добра, скажи Президенту, что в настоящий момент я немного занят. Я постараюсь перезвонить ему после ланча. - Майкл, я не шучу. Президент на первой линии. О'Рурке рассмеялся: - Сюзан, тебе что, скучно? - Я более чем серьезна. Он на проводе. О'Рурке нахмурился и нажал мигающую кнопку. - Хэлло, конгрессмен О'Рурке слушает. Президент сидел за своим рабочим столом, а Стю Гаррет с Марком Диксоном слушали разговор по параллельным телефонам в другом конце комнаты. Услыхав голос конгрессмена, Президент с энтузиазмом произнес: - Хэлло, конгрессмен О'Рурке? Майкл подался вперед в своем кресле, когда узнал знакомый президентский голос и ответил: - Да, это я. - С Вами говорит Президент. Как дела? - Хорошо, сэр. А как Вы? О'Рурке закрыл глаза. Вот бы слышала его Сюзан! - Ну, я бы чувствовал себя намного лучше, если бы кое-кто из вашего окружения мог поддержать меня по вопросу бюджета. - Да, сэр, - монотонно произнес О'Рурке после недолгого молчания. - Вы знаете, конгрессмен, как прекрасен край, откуда Вы родом. У одного из моих друзей из Дармута была небольшая хижина в Гранд Рэпидс. Однажды летом я провел там волшебную неделю. Все бы ничего, если бы так не донимали проклятые комары. Они могли поднять и перенести тебя куда-нибудь среди ночи, если ты не был начеку. - Да, иногда они просто несносны. Президент продолжал, разговаривая так, как если бы они с Майклом были лучшими друзьями все эти годы. - Ну. Майкл, я звоню с тем, чтобы сказать, что мне завтра понадобится Ваш голос. И прежде, чем Вы скажете мне да или нет, я хотел бы обсудить с Вами пару вещей. Я занимаюсь всем этим более четверти века и помню те дни, когда впервые попал в Конгресс. Я явился сюда и был, как острый соус. Я хотел все здесь поменять... Я собирался стать героем. Что ж, я довольно-таки быстро осознал, что если не смирюсь с тем, что в бочке меда всегда есть ложка дегтя, то не сумею ничего добиться в будущем. Я был на вашем месте, Майкл. И знаю, каково Вам. Хорошо помню первый президентский бюджет, выставленный на голосование. В нем были некоторые статьи, от которых меня тошнило. Я поклялся бороться до конца, пока некоторые бывалые коллеги не оттащили меня в сторонку и не объяснили, что никогда не будет такого бюджета, который бы меня полностью удовлетворил. Я взглянул на это с другой стороны и после глубокого изучения вопроса, осознал, что согласен примерно с восьмидесятью процентами своих коллег. Майкл, в Конгрессе 435 представителей. Само собой, я никогда бы не сумел выдвинуть на рассмотрение такой бюджет, с которым согласились бы все без исключения. Знаю, что Вы хотите исключить из проекта АРЭ, и поверьте, за последние двадцать лет моим страстным желанием было похоронить эту программу, но, Майкл, мы здесь, как на войне. Если я потоплю АРЭ, мой проект бюджета пойдет ко дну быстрее, чем Титаник. Теоретически я согласен с Вами. АРЭ надо убрать, но, в реальности, если я хочу, чтобы все прочие статьи бюджета работали, делая нашу страну лучше, я обязан идти на компромиссы. И АРЭ - одна из тех отвратительных вещей, которые я вынужден поддержать, чтобы добиться выигрыша для всей Америки. Президент сделал паузу для закрепления эффекта, а О'Рурке ничего не ответил. - Майкл, Вы понимаете, в каком я сейчас положении? Мне никогда не удастся представить бюджет, который способен осчастливить всех. Я хочу, чтобы Вы спросили у себя самого, смотрите ли Вы на вещи реально. Я здесь для того, чтобы принять удар на себя. Я руковожу шоу, и в случае, если бюджет не будет принят, я буду в серьезном затруднении, не получу возможности поднять страну на ноги. Я прошу у Вас большого одолжения... Когда-то я тоже был непримиримым, как и Вы. Я хочу, чтобы Вы проигнорировали те двадцать процентов, с которыми не согласны, и помогли мне протащить бюджет. Если Вы примкнете к моей команде, могу гарантировать Вам долгий век в политике. Стивенс выдержал паузу, чтобы дать О'Рурке время обдумать предложение помочь ему сделать хорошую карьеру. - Что скажете, Майкл? Могу я рассчитывать завтра на Ваш голос? Наступило непростительно долгое молчание. О'Рурке, сидя в своем офисе, ругал себя последними словами за то, что поднял трубку. Он не хотел сейчас вести дебаты с Президентом. Верный своему я, он ответил со всей определенностью. Мистер Президент, к глубокому сожалению, мне мало что нравится в Вашем бюджете. Завтра я проголосую против, и ничто не способно изменить мое мнение. Сожалею, что отнял у Вас столько времени, отвечая на этот звонок. - И, не дожидаясь ответа, О'Рурке повесил трубку. 3 Президент сидел, уставившись в телефонный аппарат, в полном недоумении. Затем перевел взгляд на Гаррета и спросил: - Он, что, посмел кинуть трубку? - Парень должно быть полный идиот. Вряд ли он надолго застрянет в этом городе. Пусть это тебя не беспокоит. С ним разберется Козловски. Я позабочусь об этом. Гаррет поднялся и направился к двери. - Я сейчас вернусь. Мне надо кое что взять из моего офиса. Марк, пусть он звонит Дрейеру и Хэмптону. Джим, все что им нужно - это устное заверение, что ты не поддержишь их конкурентов на выборах в следующем году. Я вернусь через пять минут. Гаррет шел по коридору, не обращая внимания на тех, кто встречался ему на пути. Он вошел в свой офис, прикрыл за собой дверь и направился к рабочему столу. Перед тем, как снять трубку, он раскрыл пачку Марлборо и засунул сигарету в рот. Зажег сигарету, затянулся два раза так, что дым заполнил легкие. Президент не позволял Гаррету курить в Овальном кабинете, поэтому он пользовался любым предлогом, чтобы где-то примерно раз в час улизнуть к себе в офис и устроить там перекур. Он поднял трубку и набрал номер Джека Козловски. С другого конца провода ему ответил хриплый голос: - Да. - Джек, это Стю. Как дела? - Все под контролем. Нам только нужно, чтобы Том и вы, ребята, не подкачали. - Нам обоим известно, что Том представит Мура в наше распоряжение к полудню, но нужны еще люди, способные взойти на борт нашего корабля. - Кого ты имеешь в виду? - Для начала мне нужно, чтобы ты поработал с этим клоуном О'Рурке. Только что Президент пытался его обаять, а получил рикошет в голову. Стивенс потратил на него целых пять минут, а в ответ этот О'Рурке бросил трубку. - Ты шутишь. Он повесил трубку во время разговора со Стивенсом? - рассмеялся Козловски. Гаррет считал, что это совсем не смешно. - Нажми на него посильней, и, если можешь предложить кого-то еще, имей в виду, нам они нужны завтра к полудню. - Я спущу моих мальчиков с цепи, и увидим, что будет. Дам тебе знать, как только выясню что к чему. Оба одновременно повесили трубки. Конгрессмен О'Рурке сидел за рабочим столом, читая документы, диктуя заметки, когда двери кабинета распахнулись. Стройный, хорошо одетый смутно знакомый человек, оттеснив Сюзан, приблизился к рабочему столу Майкла. Сюзан раздраженно произнесла: - Простите, сэр, но я объяснила этому господину, что сегодня утром Вы не принимаете посетителей. Человек сделал шаг вперед. - Прошу прощения за вторжение, но я являюсь одним из помощников Председателя Козловски. У него к Вам есть предложение, и ему нужно немедленно дать ответ. Майкл откинулся в кресле и вспомнил, где видел этого брюнета раньше. Он перевел взгляд на секретаря: - Сюзан, Вы свободны. Я приму этого джентльмена. Сюзан вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Помощник Председателя подошел ближе и протянул руку. О'Рурке пожал ему руку, не поднявшись с места. - Конгрессмен О'Рурке, меня зовут Энтони Ванелли. О'Рурке поставил диктофон за стопкой папок и произнес: - Садитесь, пожалуйста, мистер Ванелли. Майкл был наслышан об этом помощнике и поэтому засомневался в его дружеских намерениях. Ванелли уселся на один из стульев перед рабочим столом и закинул ногу на ногу. - Конгрессмен, меня прислали выяснить, собираетесь ли Вы по-прежнему голосовать против президентского бюджета, и если так, то что мы можем сделать, чтобы Вы изменили свое решение. - Мистер Ванелли, я полагаю, Вы в курсе, что утром я разговаривал с Президентом. - Мне это известно, конгрессмен, но время поджимает, и мы должны знать кто с нами и кто против нас. О'Рурке подался вперед и оперся локтями на стол: - Что ж, мистер Ванелли, я определился со своей позицией с самого начала. Буду голосовать против, и поменяю решение только в случае, если Президент исключит финансирование АРЭ. - Ладно, конгрессмен, давайте перейдем к делу. Мы все живем в мире реальности, и в этом реальном мире АРЭ никуда не исчезнет. Просто так все устроено. Поэтому давайте закроем глаза на мелочи и сосредоточимся на картине в целом. Вы не можете пожертвовать всем бюджетом лишь потому, что Вам лично не нравится малая его часть. - Мистер Ванелли, я вряд ли могу считать полмиллиарда долларов малой частью. Суть в том, что, по моему мнению, большая часть президентского бюджета - это громадная трата средств. И поэтому я сфокусировал свое внимание конкретно на АРЭ. Вы должны согласиться с элементарной логикой, что если организация создана для решения проблемы, то по завершении своих задач она должна быть закрыта. Вся сельскохозяйственная Америка была электрифицирована более двадцати лет назад, а мы высасываем из налогоплательщиков по пятьсот миллионов ежегодно только для того, чтобы конгрессмены и сенаторы могли подкупать своих избирателей. Это преступление, что Президент предполагает дефицит в сто миллиардов и сознательно не желает избавиться от этого мусора. О'Рурке опустил глаза, дабы убедиться, что диктофон продолжает работать. Ванелли поднялся со стула и направился в дальний конец кабинета, бросив через плечо: - Мне говорили, что Вы та еще штучка. О'Рурке улыбнулся в душе, глядя в спину Ванелли и спросил: - Простите, что Вы только что сказали? Ванелли быстро обернулся и вновь приблизился к столу. - Довольно болтовни, Майк. Я пришел не для ведения политических дискуссий и не для того, чтобы обсуждать политическую корректность. Это все для подобных Вам и ваших лузеров друзей, жалко только потраченного времени. - Мистер Ванелли, я не припомню, что разрешил Вам допускать фамильярность со мной. - Слушай Майк, Мики, или головка члена, я буду называть тебя, как захочу. Ты всего лишь наивный первогодок - конгрессмен, воображающий, что ты - пуп земли. Мы примерно ровесники, но мы по разные стороны баррикад. Я - реалист, ты - идеалист. Знаешь ли ты, где собираются идеалисты в этом городе? Нигде. Им закрыты все пути. Меня прислали сюда дать тебе последний шанс. Либо ты в одной команде с Президентом, либо твоей карьере конец. Выбор прост. Ты помогаешь нам, и тогда Председатель Козловски выделит дополнительные деньги под развитие твоего округа. В противном случае в следующем году останешься без работы. О'Рурке поглядел на человека, стоящего перед столом и поднялся, принимая вызов. Предъявив противнику свои шесть футов три дюйма роста и 210 фунтов веса, Майкл слегка улыбнулся и спросил: - Мистер Ванелли, что конкретно Вы имели в виду, сказав о конце моей карьеры? Ванелли отступил на шаг и ответил: - Или ты играешь по нашим правилам, или мы разрушим твою карьеру. Председатель Козловски сделает все, чтобы твой округ не получил ни пенни. К тому же наши люди уже копаются в твоем прошлом. Если мы обнаружим какой-нибудь компромат, то распространим эту информацию по всему городу. Если не найдем, мы придумаем на тебя компромат. У нас в прессе свои люди. Мы могли бы уничтожить тебя за неделю. Все, мы закончили игру в хороших парней. Тут Ванелли погрозил Майклу указательным пальцем. - Я буду ждать в коридоре ровно пять минут. Я хочу, чтобы ты сел и хорошенько обдумал возможность сломанной карьеры из-за какого-то глупого голосования. У тебя есть пять минут, чтобы дать мне окончательный ответ. Ванелли повернулся к двери. О'Рурке потянулся вперед и приподнял диктофон. Большим пальцем он нажал на обратную перемотку кассеты. Ванелли услышал характерный звук и оглянулся. Миниатюрная машина зашуршала, перематывая ленту. Майкл нажал на кнопку воспроизведения. Голос Ванелли зазвучал из маленькой коробочки. "К тому же наши люди уже копаются в твоем прошлом. Если мы обнаружим какой-нибудь компромат, то распространим эту информацию по всему городу. Если не найдем, мы придумаем на тебя компромат. У нас в прессе свои люди. Мы могли бы уничтожить тебя за неделю". Ванелли быстро пересек комнату и протянул руку к диктофону. - Какого дьявола ты о себе вообразил? О'Рурке поднял правую руку и перехватил протянутую к диктофону руку Ванелли. Будучи в морской пехоте, он тысячи раз практиковался в приемах дзюдо. Молниеносным движением он вывернул руку Ванелли и завел его локоть за спину. Противник упал на колени, корчась от боли. О'Рурке продолжал держать его в этой позе на полу. Ванелли поднял искаженное болью лицо и прошипел: Отпусти руку и отдай мне эту чертову запись. - Майкл усилил давление и Ванелли застонал. - Слушай меня, Ванелли. Если ты из Чикаго и носишь итальянское имя, это еще не значит, что ты - крутой. Не забывай, ты - помощник конгрессмена, а не гангстер Мафии. Ванелли поднял правую руку и потянулся к запястью левой руки. Однако дотянуться ему не удалось, так как О'Рурке заломил его запястье еще на дюйм, от чего правая рука противника оказалась на полу, а сам он завопил от боли. - Послушай сюда, ты - маленький панк! Не знаю, о чем ты думал, когда явился сюда с угрозами, но если ты или твой подонок босс когда-либо потревожат меня снова, то ФБР, программа 60 минут и все другие серь?зные организации возьмут вас обоих за задницу. Понял? Ванелли медлил с ответом, поэтому конгрессмен усилил давление и повторил вопрос: - Ты понял? Ванелли кивнул в знак согласия и захныкал. О'Рурке вернул диктофон на место, потом опустился на колено и ухватил Ванелли за подбородок. Он уставился тому в глаза и громко сильным голосом добавил: - Если еще раз полезешь ко мне, заломленная рука покажется тебе всего лишь детской забавой. Гаррет влетел в Овальный кабинет. Все утро он метался между своим и президентским офисом, выпуская кольца дыма и крича в телефонную трубку. Он пересек комнату и остановился возле кресел, в которых сидели Президент и Диксон. - У меня отличные новости. Мур на нашей стороне. Президент поднял кулак вверх и все трое издали победный клич. - Джим, думаю, следует перенести пресс конференцию на час дня. - Стю, ты же знаешь, я не люблю откладывать подобные дела. Не желаю, чтобы это выглядело, будто мы не пунктуальны. Гаррет подхватил чистый лист бумаги и склонился над столом. Он написал число 209 в верхнем левом углу листа и 216 в верхнем правом. - С утра у нас было двести девять голосов против двухсот шестнадцати. С тех пор мы вытянули Мура, Рейлинга и еще одного. Они были из группы колеблющихся. Кроме того, мы заполучили перебежчиков Дрейера и Хэмптона. Это означает минус два для наших противников, и плюс пять для нас. Таким образом, и у них и у нас по двести четырнадцать голосов. Гаррет вскочил с места и воскликнул: - Бог мой, мне нравится такой спорт. Мы победим. Президент с Диксоном улыбнулись. - Вижу, куда ты клонишь, Стю - сказал Президент. - Ты бы хотел объявить это своей маленькой победой. - Именно так. Если мы отложим все до часу дня, думаю, Джек и Том соберут еще несколько голосов, чтобы мы могли глубже вздохнуть. Из офиса Тома уже поступила информация в отношении Мура. Остальные участники игры должны как можно скорее добавить нам очки. Президент с улыбкой посмотрел на Гаррета и сказал: - Стю, делай все, что нужно, чтобы перенести пресс конференцию на час дня, только прояви деликатность в отношении госпожи Монкур. Гаррет кивнул и направился выполнять порученное. Он, несомненно, будет мягок с Энн Монкур, как пятилетний мальчик с трехлетним братишкой. То была его атмосфера. Победа была близка, и он сделает все ради нее. У него не было времени ходить вокруг да около и обхаживать сверх чувствительных и политкорректных оппонентов. Он был на линии огня, а они не более, чем группа поддержки. Люди в окопах не должны проявлять слабость. Их задача - добиваться результатов. Таким был Козловски. Ему было безразлично, красиво это или нет, главное, чтобы дело было доведено до конца. Их новый союзник Артур Хиггинс был продюсером. Никакой болтовни, исключительно результаты. Гаррет подумал, что надо поблагодарить Майка Нэнса, советника по национальной безопасности, за Хиггинса. Как же здорово он решил дело с Франком Муром. Возможно, именно это и помогло им продвинуться так далеко. 4 В комнате, примыкающей к залу пресс конференций, стоял Президент со своим ближайшим окружением. Отсюда все могли слышать, как Энн Монкур объясняла многочисленным журналистам, что господин Президент имеет весьма плотный график работы во второй половине дня, поэтому не успеет ответить на большую часть вопросов. Сам Стивенс немного нервничал. Прошло почти четыре месяца со дня последней пресс конференции. Его медовый месяц с прессой закончился в середине первого срока пребывания на этом посту. Первые полтора года он не делал ничего плохого. Газеты и журналы поддержали его на выборах, а он, в свою очередь, давал им беспрецедентную информацию. Медовый месяц забуксовал, когда некоторые журналисты вспомнили, что их основная работа - называть вещи своими именами и информировать о них широкие слои населения. Назрело несколько скандалов, но до того, как стать достоянием общественности, Стю Гаррет вышел из тени и дал задний ход. Документы были уничтожены, людям оплатили молчание или заведомую ложь, и все обвинения подверглись отрицанию и были выставлены, как заговор оппозиции с целью опорочить Президента. Когда же скандалы затихли, Гаррет предложил Президенту новую стратегию, касающуюся взаимоотношений с прессой. Надо показать себя оскорбленным, преданным ею и сохранять между собой и прессой приличную дистанцию. Президенту пришелся по нраву план руководителя его администрации, и новая стратегия, плохо ли, хорошо работала до сих пор. Некоторые газетчики чувствовали себя должниками Президента и заработали его одобрение в первый год пребывания Стивенса в офисе, но более твердые в убеждениях репортеры видели все в ином свете. Слишком уж много документов испарилось волшебным образом, и слишком уж много источников информации в одночасье поменяли свои знаки на противоположные. Старая гвардия корреспондентского корпуса трудилась достаточно долго, чтобы смириться с нынешней изоляцией от Президента. Они были циниками и как профессиональные политики ничего не делали без предварительных расчетов. И если Президент изолировал себя от прессы, то не из-за каких-то там обид. Видно ему было что скрывать. Гаррет вытянул Президента из толпы и постарался напомнить ему, как следует лавировать, переходя от вопросов к ответам. - Джим, не забудь, не больше четырех вопросов, и как бы там ни было, игнорируй вопросы Рея Хольтца из Пост и Ширли Томас из Таймс. Президент кивнул в знак согласия. Гаррет приобнял его за плечо и повел по направлению к сцене. - Я буду рядом на случай, если кто-то загонит тебя в угол. И помни, только четыре вопроса, а потом ты ид?шь на встречу с новым премьером Украины. И если они поднимут вой по поводу краткости пресс конференции, улыбнись им и скажи, что сожалеешь, но уже и так не укладываешься в рамки дневного расписания. Президент ответил с улыбкой: - Стю, расслабься, я делаю это не в первый раз. Гаррет улыбнулся в ответ: - Знаю, потому и переживаю. Энн Монкур продолжала общение с галереей, когда заметила, что взгляды репортеров сместились вправо. Она обернулась и увидела стоящего в дверях Президента. - Добрый день, мистер Президент. Вы готовы? Президент поднялся по двум небольшим ступенькам и направился к подиуму, протягивая правую руку. - Благодарю Вас, Энн. Они обменялись рукопожатиями, после чего Монкур направилась к стене, у которой стояли Стю Гаррет и Марк Диксон. Пока Президент листал свои записи, фотографы щелкали спусками затворов своих аппаратов. Выдержав небольшую паузу, Стивенс прочистил горло и оглядел собравшихся. С легкой улыбкой на губах он приветствовал представителей прессы: - Добрый день. Корреспонденты бурно приветствовали его, и л?гкая президентская улыбка сменилась широкой. Подобно большинству политиков, Стивенс прекрасно умел обращаться с толпой, и его самым успешным инструментом была жизнеутверждающая улыбка. Чего не знало большинство из собравшихся, это того, что эта улыбка была результатом долгих репетиций. Немногое в его администрации происходило случайно. Кому-кому, а Стю Гаррету это было известно, как никому другому. Улыбка вызвала желаемый эффект, и большинство в зале заулыбались в ответ. Президент положил свои тонкие ухоженные руки на выступающие углы трибуны и вторично прочистил горло. - Я собрал эту пресс конференцию для того, чтобы объявить очередную победу американского народа. Всю последнюю неделю администрация сражалась с политиками из разных партий, дезинформацией, блокировкой и нехваткой тридцати двух голосов, чтобы с гарантией поддержки послать в палату Представителей мой вариант государственного бюджета. Сегодня к полудню мы располагаем двумястами двадцатью голосами, что позволит одержать, пусть и с небольшим перевесом, но победу. Сочту себя неблагодарным, если не отмечу вклад Спикера Палаты Представителей в лице мистера Томаса Бэссета за огромную работу, которую он проделал, чтобы гарантировать принятие бюджета. Его усилия помогут сделать еще один шаг к возвращению нашей с вами страны на широкую дорогу ускоренного восстановления экономики. Президент посмотрел на часы, затем перевел взгляд на репортеров. - Прошу прощения за краткость, но у меня сегодня исключительно насыщенный день, и я уже опаздываю на час. У меня в наличии лишь пара минут ответить на несколько кратких вопросов. В воздух немедленно взмыли руки, и, по меньшей мере, дюжина репортеров стала выпаливать свои вопросы. Президент повернулся направо и наткнулся на знакомое лицо Джима Лестера, собственного корреспондента Белого Дома от компании Эй Би Си. Лестер сидел на кончике кресла с поднятой рукой, подобострастно ожидая вызова. Стивенс указал на него и назвал его имя. Прочие журналисты умолкли, в то время, как Лестер поднялся с кресла. - Нам известно, сэр, что с утра Вы располагали числом примерно в двести десять голосов. Каким образом Вам удалось за столь короткое время набрать недостающие десять и еще, сколько из этих дополнительных голосов собрано из числа конгрессменов, до этого голосовавших против Вашего бюджета? - Ну, что вам сказать, мы добрали десять новых голосов столь быстро, потому что на Капитолийском холме много людей, которые, несмотря на то что говорит оппозиция, считают, что это хороший бюджет. Многие в нашей стране нуждаются в помощи, которую он способен предоставить, и нашлось несколько конгрессменов, которые, более серьезно обдумав его статьи, осознали, что голосовать против будет просто бесчеловечно. Президент отвернулся от Лестера и увидел, как слева вырос лес рук. Он остановил взор на еще одном дружелюбном лице. Это была Лиза Вилльямсон, корреспондент Белого Дома от Ассошиэйтед Пресс. - Мистер Президент, Вы не переживаете, что, получив столь незначительный перевес сил в Конгрессе, Ваш бюджет застрянет в Сенате, где оппозиция имеет гораздо больший численный перевес? Стивенсу не пришлось долго ломать голову над вопросом. Тот был ожидаем и ответ заранее подготовлен. - Не особенно. Американский народ ожидает принятия этого бюджета. И сенаторы об этом знают. Они сделают то, что необходимо, и выскажутся "за". Стивенс стал выискивать следующего журналиста. Еще большее число рук устремилось вверх, и на сей раз Президент выбрал Мика Тернера из Си Эн Эн. - Мистер Президент, успешное прохождение бюджета в Конгресс обеспечит вашей администрации возможность также успешно организовать выборы. Как, по-вашему, это улучшит Ваши позиции в торговых переговорах с японцами в следующим месяце? - Так сложилось, что японцы уходят с подобных переговоров, добившись больших выгод. По иронии судьбы объем их торговых сделок с нами за последние пятнадцать лет неуклонно растет. Торговый дефицит, который мы имеем при этом, вредит интересам американцев. Мы предлагаем японцам наши высококачественные товары, а они отказываются их приобретать. Торговый дефицит не позволяет нашей экономике достичь большего потенциала, и, что наиболее важно, стоит нам, американцам, потери рабочих мест. И нет никаких сомнений, что принятие моего варианта бюджета послужит японцам сигналом, что мы, наконец-то, готовы вернуть тенденцию, которую предыдущая администрация выпустила из-под контроля. У меня есть время для ответа на еще один вопрос. Во время речи Стивенс вертел головой, чтобы обозреть всю пресс галерею. Он заметил потрясающую брюнетку, сидящую в секции, обычно резервируемую под иностранную прессу. Он решил, что поскольку избирателей мало интересуют международные отношения, ее вопрос не причинит вреда. Он указал пальцем в дальний конец зала. - Юная леди в заднем ряду. Стивенс ожидал услышать иностранный акцент, и был немало удивлен, когда она встала и заговорила на чистейшем английском. - Мистер Президент, Лиз Скарлатти из Вашингтон Ридер. Майкл О'Рурке из Миннесоты заявил, что, хотя Ваш бюджет, я цитирую, "нашпигован свининой больше, чем сардельки Джимми Дина", он бы голосовал за принятие при условии, что Вы исключите из списка АРЭ - агентство, которое по предварительным оценкам обходится от пяти до семи сотен миллионов долларов ежегодно. Агентство было основано в 1935 году с единственной целью обеспечить электроэнергией сельскохозяйственные регионы страны. Итак, мой вопрос: мистер Президент, я знаю, что лидеры нашей страны сильно загружены работой, но кто-нибудь из вас в Вашингтоне заметил, что вся сельскохозяйственная Америка электрифицирована более двадцати лет тому назад? И теперь, когда Вы располагаете этой информацией, собираетесь ли Вы закрыть эту бесполезную программу? В рядах репортеров раздался смешок. С вымученной улыбкой Президент потянул свою лучшую козырную карту. - Ну, госпожа Скарлатти, во-первых, это самый скромный из бюджетов, который был отослан на Капитолийский холм за последние двадцать лет. Люди в аудитории начали переглядываться. Циничным представителям прессы надоело слушать беспочвенную риторику Президента. В первый год его правления все это звучало забавно, но со временем они устали проглатывать эту болтовню. - Во-вторых, я пытался закрыть финансирование АРЭ с момента вступления в должность, но обидный факт в том, что если я прикрою эту программу, мой бюджет навечно застрянет в комитетах законодателей. Прежде, чем Президент смог продолжить, красивая брюнетка снова выкрикнула с заднего ряда: - Мистер Президент, не полагаете ли Вы, что фактически такая жестокая реальность заключена в том, что Ваш бюджет прогнозирует сто миллиардную сумму дефицита, и при этом Вы собираетесь финансировать изжившие себя федеральные агентства? Не говоря уже о том, что Вы не делаете ничего, чтобы контролировать непомерный рост Сошиал Секьюрити и программ Медикэйр! Стю Гаррет увидел, что Президент попал в переделку, поэтому он подошел к трибуне и тронул шефа за руку. Президент обернулся, и Гаррет показал ему на часы. Стивенс повернулся лицом к аудитории и сказал: - Господа, я уже опаздываю. Разрешите ответить на вопрос юной леди, после чего я должен откланяться... Наша администрация уделяет большое внимание сокращению бюджетных излишеств. Вице-президент Дюмонт возглавляет комиссию по изысканию способов урезать излишние правительственные расходы. Эта политика является одним из главных приоритетов моей администрации и таковой останется впредь. Благодарю всех вас за то, что нашли время выслушать меня, и желаю вам хорошего дня. Президент покинул трибуну и помахал на прощание в зал рукой. Журналисты продолжали засыпать Стивенса вопросами, когда он уходил за кулисы. Уже за сценой Стю Гаррет схватил его за руку и притянул к себе. - Какого рожна ты вызвал из зала того, кого не знаешь? Она же сидела в ложе иностранной прессы. Я вызвал ее, полагая, что она задаст вопрос по международным отношениям. Успокойся, Стю, все обошлось. Гаррет нахмурился. - Международные отношения, черт побери! Ты думал совсем о другом типе отношений. Ты же прекрасно знаешь, кого из репортеров можно было пригласить, если уж приспичило задать вопрос о международных делах. Это было глупо. Поэтому, с этого момента будь так любезен, ни шагу в сторону от программы! 5 10:40 вечера, четверг Синий вэн мчался по дороге через небольшой городок Френдшип Хейтс, расположенный в пригороде Вашингтона. По бокам вэна темно-зелеными буквами шла надпись: "Сантехника братьев Джонсон, круглосуточное обслуживание". В салоне сидели двое спортивного вида мужчин лет тридцати. На них были синие рабочие комбинезоны и такого же цвета бейсболки. Вэн замедлил скорость и свернул на узкую, слабо освещенную аллею. Проехав примерно десять метров, автомобиль остановился, и водитель дал задний ход. Выехав на улицу, машина вновь остановилась и затем поехала обратно в направлении, откуда появилась. Для случайных зевак все выглядело так, будто водопроводчики ошиблись адресом, по которому были вызваны для выполнения работ. В аллее, прячась за мусорными баками, темноволосый пассажир вэна, молча припал к земле и огляделся. Подождав немного, он поднялся с колен и направился вдоль аллеи, скрываясь в тени тусклого света. Он передвигался буквально на цыпочках. Миновав шесть домов, он остановился справа за гаражом. Гараж принадлежал господину Харольду Д. Бурмистеру. Из внутреннего кармана незнакомец вытащил пластиковый пакет, подкрался к забору высотой в семь футов и перебросил через него содержимое пакета. Прячась за углом забора и гаражом, он нажал световую кнопку на ручных часах. Было без четверти одиннадцать вечера. Ему следовало подождать еще минут пятнадцать прежде, чем подействует наживка. Бурмистер считал, что высокотехнологичные системы охраны - просто выброшенные на ветер деньги. Его дом был единственным в квартале, не начиненным электронными системами наблюдения и защиты, и при этом был единственным, не подвергшимся нашествию грабителей. А все потому, что у хозяина была довольно крупная немецкая овчарка по кличке Фриц. Непрошеный гость, находясь в тени, запасся терпением, как делал немало ночей до этого, ожидая и следя, записывая время и делая пометки - постоянно наблюдая пунктуальность банкира в отставке. Без пяти одиннадцать двор дома озарился светом, и силуэт забора тенью вытянулся на соседский гараж. Через минуту в доме открылась дверь и стало слышно, как звякают друг о друга медальки на ошейнике Фрица, когда он сбежал вниз по ступенькам и устремился во двор. Каждый вечер точно в это время Бурмистер выпускал пса по естественным нуждам на улицу, и пять минут спустя тот возвращался назад, чтобы хозяин успевал к началу телевизионных вечерних новостей. Фриц побежал через двор к забору, туда, где хозяин установил место для ежевечернего собачьего туалета. Пес было поднял ногу, как вдруг его нос учуял нечто необычное. Опустив ногу, он добежал до угла, где лежало свежее мясо, и стал заглатывать маленькие кусочки говядины. Неподвижно стоящий за забором человек внимательно слушал звуки чавканья пирующей собаки. Несколько минут спустя шум открываемой двери нарушил тишину прохладного ночного воздуха, и, не дожидаясь зова хозяина, Фриц отпрыгнул от забора и побежал в дом. 12:05 ночи, пятница. Лимузин сенатора Дэниела Фитцжеральда двигался на север по Массачусетскому авеню. Было немного за полночь, сенатор сидел на заднем сиденье, потягивал из стакана Скотч и читал Пост. Он только что покинул третью по счету вечеринку и ехал домой. Фитцжеральд являлся главой финансового комитета Сената и был одним из наиболее влиятельных лиц в Вашингтоне. Его голову украшала благородная седина, а вот нос был грушевидной формы красного цвета, что свидетельствовало о частых неумеренных возлияниях. У сенатора были два пристрастия - женщины и алкоголь. Он был трижды женат и сейчас находился в процессе развода с третьей женой. Он прошел курс не менее полудюжины антиалкогольных программ, но ни одна из них не дала результатов. Несколько лет назад он решил прекратить бороться с вредным пристрастием. Он любил выпивку, и этим было все сказано. Переживая все неприятности, включавшие неудачные браки, разводы, частые депрессии и шестерых детей, которых он фактически не знал, сенатор был верен только одному - работе. Это было все, что имело смысл в его жизни. Фитцжеральд жил в Вашингтоне более сорока лет. После окончания Йельского университета, он нашел работу в престижной адвокатской конторе Бостона, а затем, в возрасте двадцати восьми лет был избран в Конгресс Соединенных Штатов Америки. После того, как он пробыл три срока конгрессменом, в его родном штате освободилось одно из двух сенаторских кресел. Опираясь на знакомства и финансовые связи отца, Фитцжеральд начал одну из самых дорогостоящих кампаний, которые когда-либо видел Нью Хэмпшер. Политическая машина, запущенная его отцом обеспечила победу, и сын был избран сенатором США. За последние тридцать четыре года он пережил немало скандалов и держался за свое место, как плачущий ребенок хватается за свою любимую игрушку. Фитцжеральд занимался политикой всю свою взрослую жизнь и не знал ничего другого. Над его головой светился ореол кропотливой ежедневной работы в столице страны. Сорок с лишним лет лжи, обмана, нарушения сделок, разрушения карьер и партийных разборок настолько сделалось сущностью Фитцжеральда, что он не только уверовал в непогрешимость своего поведения, но и честно считал это единственным способом ведения дел. Дэн Фитцжеральд был втянут в вакуум вашингтонской политики, и, подобно многим, оставлял честность и порядочность у порога. Для него такие понятия, как целостность, работа на износ, забота о чьей-то судьбе, свобода личности и Конституция страны практически не имели никакой ценности. Для него быть лидером страны не значило поступать по совести. Главным было удерживать власть. Держаться любой ценой. Фитцжеральд привык к власти, как наркоман привыкает к ежедневной дозе. Ему требуется все больше и больше, и он никак не может остановиться. Фитцжеральд жил исключительно настоящим и будущим. До сих пор ему никогда не приходило в голову оглянуться на свою прошедшую жизнь. Он испытывал нечто такое, что испытывали многие его предшественники в конце своей карьеры. Он продал душу и порядочность ради того, чтобы взобраться на вершину, и сейчас, оказавшись на ней, стал осознавать пустоту. Перед лицом старости он впервые рискнул критическим взглядом обозреть свою жизнь. Он знал, что ему не удалось стать ни любящим мужем, ни хорошим отцом. Все, все было положено на алтарь карьеры. Прислонив голову к стеклу машины, он сделал большой глоток из стакана и закрыл глаза. Сенатора Фитцжеральда никогда не заботила правда, но сейчас, на склоне дней, он оказался не в силах сбежать от нее. Он не любил одиночества. Чтобы чувствовать себя в безопасности, ему требовалось окружение, и чем дальше, тем больше. Всю жизнь он работал, чтобы оказаться на этом месте, и сейчас, достигнув его, не имел никого, с кем бы мог разделить это достижение. Но хуже всего, в глубине души что-то шептало ему, что он прокутил жизнь, сражаясь не за то, за что следовало бы. Он допил стакан скотча и налил другой. Лимузин свернул с Массачусетского авеню и поехал по узким улицам района Калорама Хейтс. Не доехав двух кварталов до места назначения, лимузин миновал обыкновенный вэн белого цвета. В кабине машины находились двое мужчин в состоянии готовности - на подготовку и ожидание у них ушло больше года. Лимузин остановился перед каменной кладки домом Фитцжеральда, стоимостью миллион двести тысяч долларов, и водитель выпрыгнул из машины, спеша открыть дверь боссу. Пока он обходил машину сзади, Фитцжеральд уже выбрался с заднего сиденья и нетвердой походкой пошел по направлению к дому. Сенатор считал себя важной птицей, поэтому не закрыл за собой дверь машины, предоставив заботу об этом шоферу. Водитель захлопнул дверь и пожелал боссу спокойной ночи. Фитцжеральд проигнорировал его слова и продолжил идти к парадной двери дома. Водитель обошел машину и стал наблюдать, как Фитцжеральд набрал секретный код и открыл дверь. Убедившись, что сенатор вошел в фойе, водитель сел в машину и поехал назад. Фитцжеральд бросил связку ключей на столик слева от двери и протянул руку к выключателю. Он нажимал на кнопку несколько раз, но без успеха. Ругнувшись про себя, он огляделся в погруженном в темноту доме. Входная дверь с обеих сторон была окружена стеклянными панелями толщиной шесть дюймов. Уличный свет слабо проникал сквозь два узких окна, почти не освещая коридор. С того места, где он стоял, можно было едва разглядеть белую плитку пола кухни, находящейся отсюда в тридцати футах по коридору. Направившись в сторону кухни, он миновал погруженную во тьму гостиную, расположенную по правую руку, и прошел мимо лестницы, находящейся по левую руку и ведущей на верхние этажи. Его тяжелые дорогие ботинки с каждым шагом отзывались звучным эхом на паркетном полу. Сумеречный свет, проникающий с улицы, отбрасывал тень сенатора, протянувшуюся от коридора до кухни. С каждым шагом его полное тело все больше и больше блокировало уличный свет. Когда сенатор оказался на кухне, темнота поглотила его целиком. Он повернул налево в поисках выключателя. Не успел Фитцжеральд отыскать его, как из тьмы вынырнули руки в перчатках и обхватили его сзади. Светловолосый непрошеный гость свалил старика с ног и вмазал его лицо в плитку пола. Силач прижал коленом спину и обхватил обеими руками голову сенатора. Резко упав, нападавший обрушил свой вес на его затылок и дернул сенатора за подбородок. Звук переломленной шеи Фитцжеральда в пустом доме напомнил звук сломленной о колено ветки. За треском последовала тишина, а за ней послышалось бульканье, вырвавшееся из горла. Глаза умирающего сенатора открывались все шире и шире и уже вот-вот готовы были лопнуть. Пол минуты спустя булькающий звук стал стихать, и тело Фитцжеральда осталось лежать на холодной кафельной плитке. Киллер поднялся на ноги и сделал глубокий выдох. Он смотрел на мертвое тело на полу с чувством глубокого удовлетворения. Убийца, стоящий над телом, только что отомстил за смерть своих ближайших друзей - восьмерых бессмысленно погибших в далекой пустыне в тысячах миль отсюда лишь потому, что люди, подобные Фитцжеральду, не умели держать язык за зубами. Убийство сенатора было его личным делом, но два следующих будут только бизнесом, ничего личного. Тонкая лапка микрофона располагалась возле квадратной челюсти блондина. Он произнес всего одну фразу: "Номер один в мешке, конец связи". Секундой позже в наушниках у него затрещало, из чего он понял, что его услышали, и вернулся к работе. Подхватив тело за щиколотки, он поволок его в подвал, где положил в большой стенной шкаф. Киллер еще раз обошел дом, по пути собирая электронную подслушивающую аппаратуру, которую разместил здесь неделю назад. Перед уходом он застегнул молнию на вороте пальто и надел на голову бейсболку, спрятав под ней свои светлые волосы. Через секунду он стоял у двери черного хода, и смотрел в окошко на небольшой двор. Ветер крепчал, и ветви деревьев раскачивались из стороны в сторону. Он снова включил микрофон: "Я ухожу. Конец связи". После чего установил дверь на запор и затворил ее за собой. Осторожно прошел через двор, вышел из ворот и очутился на аллее. Едва он достиг конца аллеи, рядом притормозил белый вэн, пассажир вскочил в него, машина быстро набрала ход и понеслась по улице. 3:45 ночи, пятница Синий вэн "Сантехника братьев Джонсон, круглосуточное обслуживание"вновь мчался по улицам городка. Он въехал в ту же самую аллею, куда заезжал пять часов назад. Вэн продолжал движение, когда пассажир на ходу спрыгнул на тротуар и пошел рядом с машиной, пригибаясь и держась за ручку двери. Машина двигалась с погашенными фарами. Не успела она остановиться, как широкоплечий брюнет тихонько прикрыл дверь и нырнул в тень. Он подождал, когда вэн отъедет. Через плечо свешивался большой черный холщовый мешок. Постояв на месте несколько минут, брюнет пошел по аллее. Дойдя до забора, за которым жил Бурмистер, он вынул из мешка распылитель со смазочным маслом и направил струю из него на металлические скобы ворот. Подождал, пока подействует смазка, потом аккуратно открыл задвижку на воротах и раскрыл их. Проскользнув во двор, он продрался сквозь кусты и посмотрел на окна дома Бурмистера и его соседей, проверяя нет ли какого-нибудь любопытного, смотрящего в окно, или каких-либо других намеков на то, что за ним наблюдают. Почти пять минут он прятался за кустом, ожидая и наблюдая. Тут нужна была осторожность, и он всегда соблюдал ее, ибо прош?л хорошую школу подготовки. Человек раскрыл мешок, на сей раз он извлек пару ножниц для резки металла. Он осторожно прошел до конца гаража, затем быстро перебежал открытое пространство и, пригнувшись, прополз к заднему входу. Воспользовавшись вновь флакончиком смазки, он распылил его на металлические скобы двери. Дожидаясь пока подействует смазка, он одновременно перерезал ножницами телефонный провод, ведущий в подвал дома. Положил ножницы в мешок, а из него вытащил стеклорез. Поднявшись на крыльцо, приоткрыл сетчатую дверь на два фута ширины, оказался между сетчатой и основной дверью. Эта деревянная дверь в верхней части была армирована четырехслойным стеклянным блоком. Он поместил стеклорез в центр левой нижней панели и обвел ее острием стеклореза по часовой стрелке. Повторив свои действия пять раз, обеими руками надавил на очерченный стеклорезом круг и с помощью присоски вытянул обрезанный стеклянный блок. Затем, просунув руку в отверстие, он повернул ручку изнутри, дверь открылась, и он вошел в кухню, осторожно прикрыв дверь за собой. Человек застыл на месте и выглянул в окно, следя за соседними домами в расчете увидеть какие-нибудь изменения обстановки в то время, как его слух фокусировался на происходящем в доме. Он услышал дыхание собаки и, повернувшись, увидел ее, лежащей на коврике перед кухонным столом, полностью расслабленную и спящую. Вынув микрофон из-под бейсболки, он произнес спокойно: "Я тут. Конец связи". Его партнер сидел в синем вэне в шести кварталах от дома на углу у маленького магазинчика. Он следил за сканером местной полиции. В микрофон, закрепленный у скулы, он спокойно произнес: "Понял. У меня все чисто. Конец связи". Человек на кухне Бурмистера затолкал микрофон под бейсболку и медленно опустил с плеча на пол черный мешок. Вытащил из него противогаз и баллон зеленого цвета с резиновым шлангом, закрепленном на конце. С баллоном и маской в руке он направился по коридору к парадному входу и лестнице, ведущей на второй этаж. Поставив ногу на первую ступеньку, он наклонился так, что его руки легли на четвертую ступеньку и замер, прислушиваясь. Убедившись, что Бурмистер не проснулся, он стал карабкаться по ступенькам, растопырив руки на ширину лестницы, наклоняясь вперед, чтобы распределить вес тела равномерно, не желая, чтобы старая лестница заскрипела и разбудила хозяина. Оказавшись на втором этаже, он не поднялся с колен, а продолжал ползти по направлению к спальне, расположенной в двадцати футах от лестницы. И вновь терпеливо ждал и слушал. Аккуратно пропустив резиновый конец шланга под дверь, надел противогаз и отвинтил кран баллона. Усевшись спиной к стене, он включил таймер на наручных часах. По истечении пятнадцати минут, он перекрыл клапан баллона и вытянул шланг из-под двери. Медленно приоткрыл дверь в спальню, не входя в нее. Бурмистер неподвижно лежал спиной к двери. Непрошеный гость распахнул дверь шире, подошел к кровати и несколько раз легонько толкнул хозяина. Старик не двигался. Брюнет снял перчатку с правой руки, приложил руку к шее Бурмистера и проверил его пульс. Проверив еще два раза, он с облегчением констатировал, что старик в порядке. Он лично не знал человека, над постелью которого сейчас стоял, и не имел никакого желания видеть того мертвым. Гарольд Бурмистер не был человеком, на которого он охотился этой ночью. Он обошел кровать и подошел к широкому окну, выходящему на улицу. Поднес ко рту микрофон и произнес: "Я на месте. Все в порядке. Отбой". Ответ, незамедлительно раздавшийся в наушниках, был таков: "Понял, здесь все в порядке. Отбой". В пяти милях отсюда на другой стороне реки Потомак на позицию выдвинулась вторая команда. Незаметный белый вэн стоял на тихой стороне улицы. Блондин, сидящий в машине, переодевался. Он снял с себя темные джинсы, куртку и ботинки и переоделся в серые теплые штаны, синюю байковую фуфайку и надел кроссовки Найке. Он сидел неподвижно, в то время как один из соучастников гримировал его, раскрашивая шею, лицо и уши в черный цвет. Это было в прямом смысле слова камуфляжем, но не в типичном военном смысле. Цель состояла именно в том, чтобы его приметили, а не для маскировки. Когда косметическая часть работы была завершена, на его белокурую шевелюру напялили тесный черный парик, делающий его похожим на африканца, и вставили ему коричневые контактные линзы, скрывшие голубые глаза. После всех этих процедур он закрепил наушники на затылке и напялил на голову бейсболку с аппликацией университета штата Мичиган. 5:55 утра, пятница Антикомариная сетка, закрывающая окно в спальне мистера Бурмистера, была снята, а самого хозяина бережно перенесли из спальни вниз и оставили в одной из комнат для гостей. Человек, проникший в дом, сидел на деревянном стуле, неотрывно следя из окна за парой французских дверей, расположенных на втором этаже дома на противоположной стороне улицы. На его коленях лежала военная снайперская винтовка М-24, снабженная глушителем, привинченным к концу приклада. В оружие была вставлена обойма, но винтовка пока стояла не на взводе. Пять минут назад на его часах включился аларм, но он старался расслабиться. Небо начинало алеть, пробудились птицы. Его жертва должна подняться в любую минуту, поэтому он усилием воли заставлял себя оставаться спокойным, следить за дыханием и тем самым контролировать уровень адреналина в крови. В эту минуту на противоположной стороне улицы зажгли свет, и драпировки на задней стороне французских дверей из серых сделались желтыми. Быстрым движением он привел оружие в боевую готовность, зажав приклад между плечом и левой щекой. Палец привычно лег на спусковой крючок, и в он навел винтовку на створку французских дверей. По-прежнему следил за дыханием. Расплывчатая тень шевельнулась за драпировками. Стрелок сделал глубокий вдох, и когда легкие наполнил воздух, двери дома напротив раскрылись. На пороге появилась бело-розовая фигура конгрессмена Джека Козловски. На нем были лишь синие трусы до колен. Он повернулся и направился в ванную. Центр мушки был навед?н на маленькую волосатую спину Козловски. Правая рука убийцы слегка приподнялась вместе с винтовкой. Прицел скользнул вверх по позвоночнику, миновал плечи и остановился чуть ниже лысины на голове конгрессмена... Палец лег на спусковой крючок и медленно стал давить на него. Секунду спустя пуля покинула дуло и проложила свой смертельный путь в утреннем воздухе. Она пронзила затылок конгрессмена. Вместо того, чтобы продолжить прямой крученый полет, расплющенная головка пули сделалась втрое шире. Она прошила мозг, проталкивая все на своем пути к лицу конгрессмена. Выходное отверстие пули совпало с правым глазным яблоком, и наружу вылетели брызги мозга, осколки костей и мяса. Сила удара была столь велика, что тело конгрессмена вынесло на несколько шагов вперед и приземлило возле кровати. Козловски остался лежать в скрюченном положении с вывернутыми руками и ногами. Киллер вновь зарядил винтовку и нашел в видоискателе нужную точку. Вторая пуля угодила Козловски в основание черепа, лишив тем самым связи его мозга с телом. 6:15 утра, пятница На другом берегу Потомака в городке Маклин, что в штате Вирджиния, другая группа сидела в засаде в ожидании следующей цели. Машина была запаркована на противоположной стороне Пиммет Бенд Парка в направлении к Бэлентрэйн Лэйн, конец которой упирался в ворота парка. Водитель вел прослушку через полицейский сканнер и жевал жвачку. Другой человек, сидящий на заднем сиденье, через зеркало заднего вида наблюдал за парком. С этой позиции он мог видеть уже известного нам киллера - блондина, прислонившегося к дереву возле беговой дорожки. Тот разминал ноги, как бы выдавая себя за любителя утренних пробежек. Несколько людей, совершавших кто прогулку, кто пробежку, по пути обращали внимание на чернокожего, готовящегося к тренировке в их типичной белой местности. Убийца поочередно приседал то на правой, то на левой ноге. Для сохранения равновесия, он левой рукой держался за ствол дерева и смотрел на наручные часы. Будущая жертва должна была появиться с минуты на минуту. Мишенью был выбран сенатор Роберт Донс, глава сенатского Банковского Комитета, заслужившего в американском Сенате кличку "принца свинины". Он жил в трех кварталах от парка и ежедневно выгуливал своего шотландского колли в одно и то же время от шести до шести двадцати утра. Было четверть седьмого и он вот-вот должен был показаться. Выглянув из-за дерева, киллер увидел знакомую коричневую английскую кепку Донса, которая раскачивалась вверх-вниз и из стороны в сторону в такт его движениям. Донс находился метрах в пятидесяти, двигаясь своей обычной ленивой походкой. Когда он добрался до вершины небольшого холма, киллер заметил женщину в яркой футболке шагах в тридцати позади сенатора. Она шла быстрым шагом, размахивая руками и крутя бедрами в такт движению. Когда сенатор и женщина приблизились к тому месту, где стоял убийца, женщина стала опережать сенатора. У киллера невольно вырвался вздох облегчения. Невинные люди не должны пострадать. Когда Донс миновал его и оказался в двадцати ярдах от дерева, убийца повернулся спиной к цели, склонился к стволу, поднял правую ногу вверх и начал делать растяжку. Он услышал, как собака на ходу скребет когтями асфальт беговой дорожки. Опустил правую ногу и взялся за левую. Шепотом произнес в микрофон: "Как дела? Отбой". Человек на заднем сиденье вэна осмотрелся и ответил: "В поле зрения только двое: наша цель и какая-то женщина. Отбой". "Понял. Отбой". Убийца повернул голову вправо и посмотрел через плечо. Донс находился на удобном для стрельбы расстоянии, но женщина почти поравнялась с ним. Киллер опустил глаза, при этом скосив их так, что мог сбоку продолжать наблюдение. В это время оба миновали дерево, после чего женщина обошла сенатора и устойчивым шагом стала увеличивать расстояние между ними. Киллер вышел к дорожке и побежал за Донсом. Приблизившись, он сунул левую руку под свитер, поправил ремень под рубашкой. Правой рукой вытащил за рукоятку девяти миллиметровую Беретту. Ускорив бег, догнал сенатора. Вынув оружие, выпрямил руку и направил дуло прямо в затылок жертвы. Две пули, попавшие в основание черепа, швырнули Донса вперед. Тот упал лицом в асфальт. Убийца развернулся и побежал обратно к ожидавшему его вэну. Женщина продолжала двигаться по своему обычному маршруту, а шотландский колли застыл над трупом хозяина, обнюхивая лужу крови, растекающуюся у его головы. 6 Осенним утром в небе показалось солнце, которое, казалось, сопротивляется принесенным ветром облакам. Устойчивый поток золотых и красных листьев обволакивал черные ботинки агента ФБР по имени Скип Микмэхон. Микмэхон был особым агентом ФБР, ответственным за подразделение быстрого реагирования восточного побережья. Подразделение было создано из элитной группы агентов. В их миссию входило прибыть на место преступления или террористической атаки и немедленно приступить к сбору улик и показаний, чтобы иметь возможность преследовать преступников по горячим следам. Подразделение круглосуточно имело в сво?м распоряжении самолеты, вертолеты и мобильные криминалистические лаборатории и могло добраться из Чикаго в Нью-Йорк или Майами в течение считанных часов. Микмэхон всем своим массивным телом прислонился к полицейской машине и поднес к носу стаканчик кофе. Старая футбольная травма колена сегодня утром причиняла ему больше неудобств, чем обычно. Он утешал себя, что коленка болит не от старости, а от холодной осенней погоды. Ветеран агентства, он безучастно смотрел, как тело сенатора Фитцжеральда, помещенное в черный мешок, было уложено в кузов фэбээровского вэна. То была третья по счету криминальная сцена за утро, и в каждом случае несомненным было хладнокровное убийство. Было уже очевидно, что все убийства тесно связаны друг с другом. Они не собирались делать этот вывод достоянием прессы, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понять наличие этой связи. Он посмотрел в оба конца улицы и покачал головой при виде толпы представителей СМИ и праздных зевак, собравшихся по другую сторону желтой полицейской ленты. Держа обеими руками пластиковый стакан с кофе, он закрыл глаза, отсекая себя на время от присутствующих, и попытался представить себе, каким способом был убит Фитцжеральд. Микмэхон искренне верил в визуализацию. Необъяснимо, но по его мнению киллер оставляет некую ауру на месте преступления. Для него было в порядке вещей возвращаться к местам убийства, когда со времени преступлений прошли месяцы, даже годы, и сидеть там часами, разыгрывая в своей голове сценарий за сценарием, стараясь представить, что чувствовал и как действовал убийца. Представив себя на месте киллера, он обдумывал разные способы убийства Фитцжеральда. Он сопоставлял схожесть приемов, при помощи которых были уничтожены Козловски, Донс и Фитцжеральд. В его голове зарождался список вопросов, на которые следовало ответить: Сколько убийц? За что их убили? Отчего все трое политики? У кого могли быть мотивы? Микмэхон выстраивал фундамент расследования. Все, о чем он думал, будет трансформировано на классной доске Ситуационной комнаты, куда он возвратится для выработки тактики со своей командой. Поток мыслей был прерван знакомым голосом, позвавшим его по имени. Микмэхон раскрыл глаза и увидел своего босса, Брайана Роача, направляющегося к нему под неусыпной опекой телохранителей. - Скип, у тебя есть для меня что-нибудь новенькое? Роач отдал Бюро двадцать шесть лет жизни, а в этой должности находился уже четыре года. Когда-то он был неплохим агентом, но сейчас все это кануло в лету. Работа на ФБР означала, что следует забыть обо всем, чему тебя учили в отношении буквы закона и сконцентрировать усилия на политике и администрировании. Микмэхон оттолкнулся от капота машины и поспешил навстречу Роачу. - Команда судебно-медицинской экспертизы вот-вот появится на местах преступления, а патологоанатомы в течение часа начнут вскрытие. Микмэхон протянул боссу правую руку. Роач пожал ее, подхватил Микмэхона под локоть и проделал с ним несколько шагов к тротуару. Телохранители остались в стороне. - Ты будешь ответственным за это расследование. Здесь задействованы некие люди, которые вряд ли будут обрадованы твоему назначению, но мне все равно. Дело в том, что ты лучший агент по расследованиям, а мне лично нужен человек, которому я могу доверить это дело. Роач засунул одну руку в карман, а другой поправил галстук. - Скип, имей в виду, на нас будет оказано неимоверное давление, чтобы мы распутали этот клубок. Оно будет ощущаться с разных сторон, но, более всего со стороны политиков. Я сделаю все возможное, чтобы максимально прикрыть тебя, но совершенно блокировать, увы, не сумею. Микмэхон пожал плечами: - Что ж, это мы уже проходили, верно? - Да, но на сей раз все будет по другому. У меня заранее раскалывается голова, когда я начинаю думать о том политическом давлении, которому нас подвергнут по этому делу. Другая причина, по которой я назначаю тебя главой расследования, это то, что я знаю, как сильно ты ненавидишь иметь дело с прессой и политиканами. Мы не должны допустить никаких утечек информации. Поэтому сделай так, чтобы твои люди знали - их карьере конец, если хоть одно слово о расследовании просочится наружу. - Понял. Роач взглянул на часы: - Мне нужно, чтобы ты поехал со мной для краткого совещания в Белый Дом. Президент взбешен тем, что обо всем произошедшим он узнает из телевизионных новостей. Роач заметил, как нахмурился Микмэхон, и сказал: - От тебя требуется, чтобы ты дал им базовую информацию о том, что обнаружил на всех трех местах преступления. Давай, поехали. Роач кивнул в сторону лимузина, и они направились к нему в сопровождении телохранителей. Микмэхон и Роач были давно знакомы друг с другом. Они встретились, когда Микмэхон второй год служил агентом, а Роач только что закончил академию ФБР. Они дружили более двадцати с хвостиком лет. С самого начала Роач стремился сделать карьеру, добравшись до самых верхов Бюро, в то время, как Микмэхон не желал ничего больше, чем оставаться просто агентом. Его амбиции ограничивали два обстоятельства. Первое, и главное, он был реалистом. Он хорошо знал себя и понимал, что не сумеет побороть свою гордость, чтобы пролезть верх. Директор обязан был играть по правилам Вашингтона, что претило Микмэхону, лучшему специалисту своего дела. Микмэхон не любил ходить вокруг да около. Если он считал кого-то неправым, то и говорил ему это прямо в лицо, не взирая на чины. Это, естественно, часто выходило ему боком. Он разозлил нескольких политиков и, по крайней мере, одного из бывших директоров агентства, которые просто жаждали его скорейшего увольнения из органов ФБР. К счастью для Микмэхона, он был знатоком своего дела. Это и стало второй причиной его неамбициозности. Он любил свою работу. И числился лучшим специалистом в Бюро по "убойным" делам. Прежде всего, он не был тупым роботом - исполнителем циркуляров и инструкций. Многие агенты из разных штатов консультировались с ним по криминальным вопросам. У него был свой уникальный подход к решению повседневных задач. За время службы ему довелось видеть немало замечательных коллег, потерявших свою форму, когда их переводили на более высокие административные посты. Но это не относилось к нему, Скипу Микмэхону. Когда его друг Роач четыре года назад стал директором, он сказал ему: - Имей в виду, в тот день, когда меня выдвинут на повышение, я уйду в отставку. Садясь в директорский лимузин, Микмэхон подозвал к себе Кэти Дженнингс, одну из сотрудниц своей команды. Дженнингс в это время разговаривала с коллегами, которые, как и она, были одеты в голубые ФБРовские ветровки для выезда на место преступления. Она оборвала разговор и подошла к боссу. Ее длинные каштановые волосы были забраны сзади в конский хвост. Вначале она поздоровалась с директором, после чего повернулась к Микмэхону. Скип глубоко вдохнул, сказал Кэти, что вернется как можно скорее, и передал ей целый список того, над чем необходимо сосредоточиться в первую очередь. - Необходимо, чтобы все силы правоохранительных органов в радиусе тр?хсот миль были сконцентрированы на поиске мужчин, едущих на недорогих американских автомобилях. Перечисляя задания, Микмэхон постукивал указательным пальцем правой руки по ладони левой. - Передай им арестовывать по малейшему подозрению любого и держать до прибытия одного из наших людей. Убедись, что они это поняли, а также, пусть собирают досье на всех подозрительных и отправляют по факсу нашим сотрудникам. После этого выясни, как наши команды работают с видеозаписями в обоих аэропортах, Даллеса и Национальном, и, если что, звони немедленно мне. Дженнингс кивнула в ответ и наблюдала, как ее босс устраивается на заднем сиденье длинного автомобиля. По ходу движения Микмэхон посвящал шефа в детали смерти Фитцжеральда. Директору уже успели доложить по телефону о смерти Козловски и Донса. Путь из Джорджтауна в Белый Дом занял не более десяти минут. Пока водитель парковался, Роач спросил: - Есть ли шансы изловить злоумышленников прежде, чем они сумеют скрыться? - У нас установлены блокпосты на всех дорогах, ведущих из города, проверяются все аэропорты в радиусе 300 миль, а наши моряки и служба охраны побережья проверяют каждое судно, выходящее в море. - Итак, каковы наши шансы? Микмэхон помрачнел и сказал: - Чую печенкой, мы зря теряем время. Кто бы за всем этим ни стоял, это были профессионалы..., настоящие профи. Они либо немедленно покинули страну, либо прячутся в укромном уголке в ожидании, когда все утрясется. - Возможно, ты и прав. Только в этом деле мы должны быть предельно осторожны. В противном случае в следующем году мне придется сидеть перед объединенным комитетом, отвечая на вопросы группы старперов, желающих показать своим избирателям, что они знают гораздо больше, чем директор ФБР. Роач выдержал небольшую паузу. - Кроме того, не забывай тех профи, которые подложили бомбу под Всемирный Торговый Центр. Ну, кто бы мог подумать, что они оказались настолько тупы, что заложили взрывчатку в багажник своего вэна? Эти террористы не всегда так умны, как мы думаем. - Брайан, большого ума не надо, чтобы запарковать вэн со взрывчаткой в подземном гараже Всемирного Торгового Центра. Но вряд ли мы найдем много организаций, способных убить трех разных людей в трех разных местах за одну ночь, не оставив ни одного следа. Это не то, что взорвать трубу на олимпийских играх. Любой идиот способен оставить бомбу в парке. Гораздо сложнее подобраться столь близко и лично ликвидировать кого-то. Роач обдумывал комментарии Микмэхона, когда лимузин остановился. Телохранители директора распахнули двери и Роач сказал: - Прежде, чем мы войдем, позволь предупредить тебя кое о чем. Все поймут, что у тебя было слишком мало времени подготовиться к докладу, поэтому обрисуй им картину как можно проще и не слишком распространяйся о своих догадках. Вряд ли Президент будет разговорчив, но наблюдай за реакцией Гаррета. - Не беспокойся, я не стану позорить тебя..., по крайней мере, специально, - улыбнулся Микмэхон. - Вот еще одно. Сам не высовывайся. Если спросят твое мнение, а они спросят! скажи только, что еще рано о чем-то говорить. Микмэхон еще раз кивнул боссу: - Брайан, я уже делал это раньше. - Знаю, Скип, но прежде ты не имел дел с нынешней администрацией. Роач перешел на шепот: - Главное, верь мне и следи за своими словами. Директор вышел из машины первым. Телохранители проводили их до дверей и вошли с ними в фойе. Агент из службы безопасности провел Роача и Микмэхона в кабинет. Микмэхон не впервые посещал Белый Дом, но здесь никогда не был. Прежде ему доводилось участвовать в совещаниях в Овальном Кабинете или в Ситуационной комнате в подвальном помещении. Не успели директор Роач с Микмэхоном занять отведенные им кресла, как в комнату вошли Президент, Гаррет и советник по национальной безопасности Майк Нэнс. Гаррет шел первым. Войдя, он хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание и сказал: - Джентльмены, давайте начнем собрание. Президент занял место в середине длинного стола. Гаррет уселся по его правую руку, а Нэнс по левую. По другую сторону стола сели Скип Микмэхон, директор ФБР Брайан Роач, директор ЦРУ Томас Стэнсфилд, и главный эксперт по проблемам терроризма в ЦРУ доктор Айрин Кеннеди. Роач и Стэнсфилд представили своих подчиненных, и Гаррет открыл собрание. - Ну, директор Роач, я очень надеюсь, у вас есть ответы на наши вопросы. Роач взглянул на Президента и сказал: - Мистер Президент, при помощи специальной системы защиты в здании Конгресса и местных департаментов полиции мы обеспечили безопасность остальных пятисот тридцати двух сенаторов и конгрессменов. Все члены Верховного суда, члены кабинета министров и руководство Администрации также под контролем. Сейчас все указывает на то, что охота велась только на троих, а именно: Сенаторов Фитцжеральда и Донса и конгрессмена Козловски. В час дня у меня намечена встреча с директором Трэйси из Секретной Службы для обсуждения ресурсов, которыми мы располагаем для обеспечения защиты остальных членов Сената и Конгресса. Я уже распорядился выставить охрану самых высокопоставленных членов обеих партий. Пока не получим больше информации, думаю, следует соблюдать осторожность. Роач повернулся к Нэнсу: - Майк, перед уходом я хотел бы обсудить с Вами, какими ресурсами мы могли бы воспользоваться, например, одолжить в военных подразделениях морских пехотинцев, которые подготовлены для охраны посольств. Нэнс кивнул, и Роач продолжал: - А сейчас я хочу предоставить слово особому агенту Микмэхону, чтобы он в деталях рассказал, что произошло вчера поздно вечером и сегодня ранним утром. Когда он закончит, я изложу свои соображения о том, какие должны быть предприняты незамедлительные действия. Особый агент Микмэхон утром осмотрел все три места преступлений. Роач повернул голову к агенту и кивнул ему. Микмэхон откашлялся и начал: - Разрешите сперва заявить, что расследование началось всего несколько часов назад, поэтому у нас пока нет детальных сведений. Микмэхон оглядел присутствующих, наблюдая за их реакцией на его слова. - Первый, кого убили, и последний, кого обнаружили, был сенатор Фитцжеральд. Водитель его лимузина... Гаррет прервал его речь: - У Вас есть краткий письменный отчет, чтобы мы могли сверяться с ним? Микмэхон поднял глаза на Роача, давая тому шанс дать ответ, более дипломатичный, чем его собственный. Роач повернулся лицом к Президенту, нарочно обойдя Гаррета в попытке оборвать Микмэхона. - Сэр, у нас не было времени подготовить письменный доклад. Он будет на вашем столе к двум часам пополудни. - Хорошо. Будьте добры, продолжайте, - ответил Президент. Гаррет покачал головой и что-то записал в желтом блокноте. Микмэхон начал снова: - Как я уже сказал, водитель лимузина сообщил, что высадил сенатора около его дома на Калорама Хейтс сразу после полуночи. Наша предварительная оценка времени смерти сенатора где-то между полуночью и часом тридцатью ночи. Причина смерти - сломанная шея. У нас будет больше информации после вскрытия. Микмэхон сделал секундную паузу. - На задней двери дома Фитцжеральда есть следы, что ее открывали, а система сигнализации выведена из строя. Тело Фитцжеральда было обнаружено в одном из клозетов подвала. Наше наиболее вероятное предположение, что преступник или преступники поджидали сенатора внутри, и, когда тот появился, убили его, а затем перенесли тело в подвал. Тем же тоном Микмэхон добавил: - Мы опрашиваем всех соседей, не видели ли они чего-нибудь прошлой ночью, и ожидаем представителей судебной медицины для проведения криминалистической экспертизы. - Агент Микмэхон, у нас ощущение, что вы не надеетесь что-либо обнаружить, - прервал его Гаррет. Микмэхон обвел Гаррета тяжелым взглядом. - Кто бы ни убил этих троих, эти люди - профессионалы. Сомневаюсь, что они оставили какие-нибудь полезные нам сведения. Он продолжал смотреть на Гаррета в упор, пока глава президентской администрации не отвел глаза. - Конгрессмен Козловски был следующим. Нам известно, что Козловски поднялся с постели около шести утра и был застрелен в затылок двумя выстрелами. Выстрелы были произведены из оружия большой убойной силы из дома, находящегося на противоположной стороне улицы. Дом принадлежит Харольду Бурмистеру, богатому банкиру в отставке. Когда утром мы вошли в его дом, то обнаружили, что телефонная линия перерезана, а в двери с заднего хода отсутствует стеклянная панель. Немецкая овчарка, принадлежащая Бурмистеру, лежала без сознания, и, мы полагаем, была под воздействием наркотиков. Бурмистер был найден связанным в своей кровати на втором этаже. Антикомариная сетка в окне, напротив спальни Козловски была удалена, а на подоконнике мы обнаружили следы пороховой пыли. После разговора с Бурмистером мы сложили пазл из следующих деталей: около одиннадцати вечера Бурмистер вып