ться. Бонд отложил это дело и настроился на прогулку с Галой Брэнд. ЗОЛОТОЙ ДЕНЬ XVI День был и вправду чудесный: голубой, зеленый и золотой. Покинув бетонный плац через пост охраны у пустого пока блиндажа командного пункта, соединенного со стартовой площадкой толстым кабелем, они остановились на краю мелового утеса и осмотрелись. В этом углу Англии две тысячи лет назад впервые высадился Цезарь. Налево от них расстилался зеленый дерн, расшитый полевыми цветами. Он плавно спускался на длинные галечные пляжи Уолмера и Дила, извивающиеся к Сэндвичу и Бэю. Дальше - скалы Маргрита, белеющие сквозь дымку, и мыс Норт-Форлекд, под прикрытием которого прятался серый шрам Мэнстонского аэродрома. Над ним крутили белые вензеля американские реактивные самолеты. Еще дальше лежал остров Танет, за ним - невидимое отсюда устье Темзы. Был отлив, и плавучие маяки "Гудвины" казались золотыми и трогательными в блеске голубых вод. Лишь скудость мачт и брусы, прибитые по всей длине борта, выдавали их подлинное назначение. Белые буквы на боку "Южного Гудвина" читались ясно, и даже имя его брата, пришвартованного севернее, виднелось белой полоской на красном корпусе. Между береговыми отмелями, по глубокой воде, торопились мимо известковых холмов Даунза с полдюжины судов. Шум их машин отчетливо слышался с моря, а между коварными песками и четкой линией французского берега, уже в Ла-Манше, спешили по делам разноплеменные корабли-лайнеры, торговые, неуклюжие голландские шхуны, и даже один изящный корвет скользил на юг, возможно, в Портсмут. Куда ни бросишь взгляд, всюду на восточных подступах к Англии просторы были испещрены судами, плывущими либо с родной порт, либо на край света. Это было радостное, нарядное и романтическое зрелище. Тишину нарушили два резких вопля сирены, и они обернулись, наткнувшись взглядом на уродливый бетонный мир, от которого ненадолго оторвались. Красный флаг взвился над куполом стартовой шахты. Две аварийные машины ВВС с красными крестами на бортах выехали из рощи и остановились у края взрывозащитиой стены. - Заправка началась, - сказал Бонд. - Пойдемте. Смотреть тут не на что, да и опасно. - Да, - кивнула ока, - и меня воротит от одного вида бетона. Они пошли вдоль зеленого склона и скоро оставили позади блиндаж и высокое проволочное заграждение. В ярком солнечном свете таял лед сдержанности, на которую Гала так старательно себя настраивала. Ей словно передалась веселость ее собственной одежды, черно-белой блузки в полоску и ярко-розовой юбки, стянутой широким лакированным поясом. Бонд узнать не мог вчерашнюю ледышку в этой девушке, что счастливо смеялась над его ботаническим невежеством: он не знал ни дымянки, ни вероники, ни воловяка. Торжествующе она отыскала дикую орхидею, ятрышник, и сорвала цветок. - Вы бы не сделали этого, если б знали, что цветы стонут, когда их рвут, - коварно улыбаясь, сказал Бонд. - Как это? - спросила Гала, подозревая розыгрыш. - Разве вы не знаете? Есть такой индийский профессор Бхозе, который написал целый трактат о нервной системе цветов. Он даже измерил их реакцию на физическое воздействие. И записал стон розы, когда ее срезали. На магнитофон. Это самый душераздирающий звук на свете. Когда вы сорвали этот, я слышал такой же. - Не верю! - Гала недоверчиво посмотрела на корешок. - Вообще, - добавила она злорадно, - не думала, что вы так сентиментальны. Разве вы там в вашем подразделении Службы никогда не убивали? И не цветочки. Людей! - Цветок не может ответить выстрелом, - проговорил Бонд. Гала все смотрела на ятрышник. - Ну, вот, по вашей милости я чувствую себя убийцей. Довольны? Но, - добавила она неохотно, - я обязательно все выясню насчет этого профессора, и если это правда, в жизни больше цветка не сорву. А что делать с этим? Из-за вас мне кажется, что он истекает кровью. - Отдайте мне, - предложил Бонд. - Если вас слушать, то мои руки давно в крови. Лишняя капля значения не имеет. Она протянула цветок, и их пальцы соприкоснулись. - Можете сунуть его в дуло вашего пистолета, - сказала она, чтобы скрыть неожиданно сильное впечатление от контакта. - Значит, эти глазки не только для красоты, - засмеялся Бонд. - Но пистолет я оставил в комнате. - Он всунул стебелек орхидеи в петлю на воротнике рубашки. - Решил, что без пиджака "беретта" будет выглядеть немножко подозрительно. И не думаю, что еще кто-нибудь залезет ко мне в комнату сегодня. Тут они по обоюдному негласному договору ступили на деловую почву. Бонд рассказал ей о Кребсе и сцене в спальне. - Так ему к надо! - прокомментировала Гала. - Всегда терпеть его не могла. А что сказал сэр Хьюго? - Я переговорил с ним перед обедом. Отдал ему нож и отмычки в качестве доказательств. Он разъярился и немедленно пошел к Кребсу. Вернувшись, сообщил, что тот в плачевном состоянии, и спросил, не соглашусь ли я, что он и так уже наказан? С обычной приправой о нежелании расстраивать команду в такой момент, и прочее. Я согласился, что на следующей неделе Кребса нужно отослать в Германию, а до тех пор пусть сидит под домашним арестом. По крутой каменистой тропинке они спустились на пляж и у заброшенного стрельбища дильского гарнизона Королевского военно-морского флота повернули направо. Они молчали, пока не добрели до двухмильной полосы галечника, которая обнажается при отливе под высокими меловыми скалами залива Святой Маргариты. Медленно тащась по гладким сыпучим камешкам, Бонд рассказал Гале все, что передумал за длинный прошедший день. Не утаил ничего, показал все ложные тропки, которыми приходил к неудачам, оставшись сейчас с пустыми руками и неуловимым, тревожным ощущением неоправдавшихся подозрений. Перебрал перед ней все запутанные улики, сопровождаемые все тем же вопросительным знаком... Где же логика событий? Как сложить все детали головоломки? У него был только такой ответ: ни один факт, твердо установленный или гипотетический, не имел отношения к саботажу ракеты. А ведь именно это и было заданием Галы и Бонда: не смерть Тэллона и Барча, не отвратительный Кребс, но только и исключительно защита "Мунрейкера" от потенциальных врагов. - Разве не так? - заключил Бонд. Гала остановилась и засмотрелась на переливающуюся воду. Было жарко. Она запыхалась от трудной ходьбы по гальке. Как было бы здорово искупаться! Шагнуть ненадолго в те детские дни, когда эта холодная профессия с нагрузками, нервотрепкой, ответственностью еще не захватила ее. Она взглянула в суровое загорелое лицо спутника. Неужели ему не хочется иногда простых, мирных радостей? Конечно, нет. Ему нравятся Париж, Берлин и Нью-Йорк, поезда, самолеты, дорогие рестораны и, разумеется, дорогие женщины. - Так что? - переспросил Бонд в надежде, что вот сейчас она выложит что-то, чего он не заметил. - Что вы думаете? - Простите, - смутилась Гала. - Я задумалась. Нет, наверно, вы правы. Я здесь с самого начала, и хотя бывало иногда кое-что странное, и еще, конечно, эти два убийства, но ничего по-настоящему подозрительного. Все здесь, начиная с сэра Хьюго, преданы ракете душой и телом. Для нее живут. Было потрясающе интересно наблюдать, как она росла. Немцы работали изо всех сил. Я вполне верю, что Барч просто не выдержал напряжения. Им нравится быть под началом сэра Хьюго, а ему нравится ими руководить. Они его просто обожают. А что касается безопасности, то все было предусмотрено с самого начала. Если кому-то вздумается пробраться к ракете, его просто разорвут на куски. Я согласна с вами и в том, что Кребс работает на Дрэкса. Именно потому я не доложила в Лондон, что он рылся в моих бумагах. Ничего не нашел, конечно, - личные письма и все такое. Но это очень похоже на сэра Хьюго, добиваться во всем абсолютной ясности. Я должна сказать, - с чувством проговорила она, - что я им восхищаюсь. Он человек жесткий, невоспитанный, и лицо у него ужасное под этими красными волосами, но работать с ним мне нравится, и я очень хочу, чтобы ракета удалась. Я так долго около нее живу, что стала совсем как член команды. Она искоса посмотрела, как он отнесся к ее словам. Он кивнул. - Пробыв здесь всего один день, я уже могу вас понять. И в остальном тоже. По- настоящему серьезных оснований для беспокойства нет, но моя интуиция твердит, что есть. Что ж, пусть заботится о себе сама. Главное, что ракета охраняется, как драгоценности английской короны, а может, и лучше. - Он пожал плечами, недовольный тем, что отрекся от интуиции, которая так много значила в его работе. - Ну, пошли, - сказал он почти сердито. - Мы теряем время. Гала все поняла, улыбнулась про себя и последовала за ним. Обогнув следующую скалу, они вышли к подножию подъемника, залепленному морской травой, обросшему ракушкой. В пятидесяти ярдах от него виднелся пирс - мощная трубчатая конструкция, облицованная листами рифленого железа. Над прибрежными камнями, над кромкой воды пирс уходил далеко в море. Между двумя этими сооружениями, на высоте двадцати футов от основания скалы разевала черную пасть пещера. Это и было устье выхлопного колодца, начинавшегося прямо под соплом "Мунрейкера" и прикрытого стальным полом. Нижняя часть пещеры обрамлялась потеками застывшего мела. И внизу всюду были белые пятна - на гальке, на валунах. Бонд представил себе, как кипящий белый язык выплеснулся изнутри, как шипело и булькало море, принимая в себя жидкий мел. Сильнее откинув голову, в двухстах примерно футах над собой он увидел краешек купола стартовой площадки и вспомнил, что сейчас четыре человека - Дрэкс, Уолтер и два представителя Министерства - следят, в противогазах и асбестовых костюмах, за манометром, в то время как губительная смесь, пульсируя, вливается через черные шланги в брюхо ракеты. Они в опасной зоне, вспомнил Бонд. - Пойдемте отсюда, - сказал он. Когда пещера осталась позади, он оглянулся. Предположим, у него есть команда из шести смельчаков и все необходимое снаряжение. Что бы он предпринял, если б решился атаковать объект с моря? Во время отлива пробраться к пирсу на легкой лодке, по лестнице взобраться в жерло колодца - а потом? Невозможно подняться по стальным полированным стенам. Значит, нужно поднять в пещеру бронебойное орудие и выстрелить снизу в стальной пол под ракетой, в потом еще добавить фосфорным снарядом в надежде, что что-нибудь загорится. Неопрятная работа, но может принести результаты. Правда, уходить будет трудно. Легкая добыча стрелкам сверху. Но вряд ли это остановит русских самоубийц. Да, вполне осуществимо. Гала стояла рядом, наблюдая, как он глазами отмеривает, прицеливается, высчитывает. Заметив, что он нахмурился, она попробовала его разубедить. - Это совсем не так просто, как кажется. Даже когда прилив или буря, на скалах всегда, днем и ночью, охрана. С фонариками, автоматами, гранатами и приказом сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы. Может, лучше было бы ночью освещать скалы прожекторами, но это только привлекло бы лишнее внимание. Нет, я и в самом деле думаю, что все продумано. Но Бонд продолжал хмуриться. - Хорошая команда многое может, особенно если использовать огневое прикрытие с подводной лодки, - проговорил он. - Как бы то ни было, я собираюсь поплавать. На военно-морской карте здесь помечена глубина в двенадцать фатомов. Хочу проверить. Я понимаю, что у края пирса должно быть глубоко, но не успокоюсь, пока не взгляну. - Он улыбнулся. - А почему бы и вам не искупаться? Вода холодная, но вы сами увидите, как это здорово. Особенно после бетонной душегубки, в которой мы просидели целое утро. У Галы загорелись глаза. - Вы думаете, можно? Мне и вправду так жарко! Но... в чем же мы будем купаться? - К черту! К черту условности! - весело сказал Бонд. - У вас ведь надето что-то под платьем, правда, а я в плавках. Мы будем выглядеть вполне респектабельно, да здесь и нет никого, а я обещаю не смотреть, - бодро соврал он, устремляясь за следующий поворот. - Вы разденетесь за тем камнем, а я - за этим. Ну, давайте. Не будьте трусихой. Считайте это служебной обязанностью. Не ожидая ответа, он зашел за высокий камень и стал снимать рубашку. - Ну, если так... Гала, обрадованная, что с нее сняли груз ответственности за принятое решение, ушла за свой валун. Когда она осторожно выглянула, Бонд был уже на полпути к воде, к черно-зеленой морене валунов. Широко шагая по языку крупного рыжего песка, покрытому лужицами и озерцами, он был весь коричневый и гибкий. Голубые плавки казались вполне надежными. Она осторожно вышла из укрытия и сама не заметила, как оказалась в воде. Бархатное ледяное прикосновение перехватило дух. Первое время она все на свете забыла и только наслаждалась красотой золотых заплаток песка между зарослями морской травы, светящихся в глубине, когда она, опустив лицо в воду, энергичным кролем плыла вдоль берега. У пирса она приостановилась, чтобы отдышаться. Бонда нигде не было. Гала живо подвигалась в воде, чтобы восстановить кровообращение, и поплыла назад, невольно думая о своем спутнике, о его литом теле. Наверное, он где-то недалеко, в камнях, или ныряет до дна, пытаясь определить, достаточна ли глубина, чтобы враг подобрался к пирсу. Она обернулась еще его поискать, как вдруг он вынырнул прямо из-под ног, крепко обнял за талию и твердо поцеловал в губы. - Какого черта! - яростно сказала она и ушла с головой под воду, а когда вынырнула и отфыркалась. Бонд уже был в двадцати ярдах. Гала оскорбленно поплыла от берега. Так она и думала! Все они в Секретной службе - чем бы ни занимались, секс в первую очередь. Но, вопреки суровым мыслям, тело ее по-своему ответило на поцелуй. Оно как бы звенело, и красота этого золотого дня приобрела еще одну краску. Далеко в море Гала обернулась и залюбовалась нагромождением молочно-белых скал. Дуврским проливом, черно-белым конфетти воронов и чаек на нарядном фоне зеленых лугов, улыбнулась про себя и решила, что в такой чудесный день многое позволительно. На этот раз она его простит. Через полчаса они уже лежали на горячем песке, в благопристойном отдалении друг от друга, под скалой. Поцелуй не упоминался, но попытки установить дистанцию рухнули, когда Бонд появился из воды с большим крабом в руке. Они разглядывали его, а налюбовавшись, неохотно отпустили в лужу между камнями, и смотрели, как он задом пятится туда, где водоросли погуще. Теперь, усталые и возбужденные ледяным купанием, они лежали на солнышке, надеясь, что оно обсушит их прежде, чем скроется за скалами. Впрочем, Бонд думал не только об этом. Совсем рядом лежало прекрасное тело, скудное прикрытие которого лишь усиливало соблазн. Оно отвлекало его от ракеты. Но сейчас еще нет пяти, а заправка закончится в шесть. Тогда он сможет поймать Дрэкса и договориться, чтобы в ближайшие две ночи охрана на скалах была усилена и лучше вооружена. Потому что он убедился: у пирса для подводной лодки даже при отливе воды достаточно. Так что у них есть по меньшей мере еще четверть часа перед тем, как отправляться назад. А пока... Полуобнаженное тело, все в бликах света, колышащееся и мерцающее в воде, когда он подплыл снизу, быстрое прикосновение к мягким губам, объятие... И сейчас: острые соски, так близко, лишь протяни руку; мягкий плоский живот; тайна плотно сжатых бедер. К черту. Он усилием воли переключил внимание и уставился прямо в бездонное небо, заставив себя наблюдать вольное парение чаек в воздушных потоках. Но мягкая белизна птичьих грудок снова наводила на мысли о Гале и не давала покоя. - Почему вас зовут Гала? - попробовал он отвлечься беседой. Она рассмеялась. - Всю жизнь меня дразнили этим именем. - Бонд рассердился на ее дразняще легкий, свежий голос. - Сначала в школе, потом в Женской вспомогательной службе во время войны, и теперь, в полиции. Но мое полное имя еще хуже. Галатея. Так назывался корабль, на котором служил мой отец, когда я родилась. Мне кажется, "Гала" звучит получше. Но, по правде сказать, я почти забыла, как меня зовут по- настоящему. Все время приходится менять имена, когда работаешь в Специальном отделе... "В Специальном отделе..." "В Специальном отделе..." "В Спе... " Когда падает бомба. Когда ошибается летчик, и самолет не дотягивает до посадочной полосы. Когда кровь покидает сердце и сознание исчезает, тогда остаются обрывки мыслей, слов, музыкальных фраз и звучат, как затихающий колокол, пока не явится смерть. Бонд не погиб, но последние слова Галы звенели еще несколько секунд после того, как все произошло. С тех пор, как они легли на горячий песок под скалой, думая о Гале, он бесцельно следил глазами за двумя чайками, резвящимися над охапкой сена, которая была их гнездом, на узком карнизе в десяти футах от вершины. Они вытягивали шеи и кланялись в любовном танце, а затем самец взлетал и сразу возвращался, чтобы снова приняться за игру. Слушая Галу, Бонд смотрел на них, когда вдруг они обе стремительно взмыли с резким испуганным воплем. В тот же миг наверху встал черный столб дыма, раздался гул и огромная глыба белого мела прямо над их головами вздрогнула, накренилась и покрылась зигзагами трещин. В следующее мгновенье Бонд, не помня себя, уже прикрывал телом Галу, вжимаясь лицом в ее щеку, а воздух над ними грохотал, и трудно было дышать, и солнце потухло. На спину пала огромная, страшная тяжесть, а в левом ухе, помимо грохота, застрял еще кончик истошного визга. Он почти лишился сознания. Специальный отдел. Что это она сказала о Специальном отделе? Бонд попробовал пошевелиться. Чуть-чуть двигаться могла только правая рука, которая была ближе к скале, и он, понемногу дергая плечом, освободил ей место для маневра и, наконец, с великим трудом проделал небольшую дыру, в которую к ним проникли свет и воздух. Задыхаясь в меловой пыли, он расширил дыру так, чтобы снять тяжесть своей головы с лица Галы, и почувствовал, как она слабо повернула голову к воздуху. В образовавшееся отверстие стремительно сыпалась пыль, катились камешки. Он яростно занялся его расширением. Наконец расчистилось пространство, достаточное для того, чтобы он смог опереться на локоть и с надрывным кашлем вытащить голову и правое плечо на свободу. Сначала Бонд подумал, что взорвалась ракета. Поглядел на скалы, вдоль берега. Нет. Они в ста ярдах от старта. Береговая линия цела, лишь над их головами в скале выломан огромный кусок. Тут Гала застонала, и он услышал, как лихорадочно бьется ее сердце прямо в его грудь. Страшная белая маска ее лица уже была освобождена. Он стал раскачивать тело из стороны в сторону, чтобы облегчить ей нагрузку на сердце и легкие. Медленно, дюйм за дюймом, с мускулами, лопающимися от напряжения. Бонд продвигался ближе к стене, где, как он знал, вес осыпи будет меньше. И, наконец, он освободил свою грудную клетку и смог змеиным движением встать рядом с Галой на колени. Кровь лилась с его израненных рук, со спины, и мешалась с меловой пылью, непрерывно сыпавшейся со стен проделанного им кратера. Одно было ясно: все кости целы, а боль, боль за ожесточенной работой даже не ощущалась. Отплевываясь, откашливаясь, не останавливаясь ни на минуту, он усадил Галу и попытался кровящей рукой смахнуть мел с ее лица. Потом, освободив и свои ноги, он тяжело втащил ее на вершину несостоявшегося могильного холма, прислонив спиной к скале. Встав на колени, он всмотрелся в это жуткое белое пугало с пятнами его крови на лице, так недавно бывшее прелестнейшей девушкой на свете, и взмолился, чтобы она открыла глаза. Когда, через секунду, это случилось, облегчение было так велико, что Бонд отвернулся в сторону и его вырвало. НЕЛЕПЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ XVII Когда приступ кончился, он почувствовал прикосновение к волосам и оглянулся. Гала отшатнулась, увидев, на что он похож. Она потянула за волосы, чтобы он поднял голову, и показала на скалу. Тут же рядом посыпался град осколков мела. Он вяло встал на колени, потом на ноги, и они вместе осторожно сползли с кучи меловой трухи, прочь от воронки, из которой едва спаслись. Грубый песок под ногами показался мягким, как пух. Они рухнули на него, вытянувшись, и прижались к нему телами, вцепились пальцами, словно золото песка могло впитать в себя их мерзкую белизну. Тут стало тошно и Гале, и Бонд отполз, чтобы она могла побыть одна. Оперевшись о глыбу мела размером с малолитражку, он поднялся, огляделся воспаленными глазами и понял наконец, какой ад чуть не поглотил их. По всей ширине пляжа, на кромку которого уже начал наступать прилив, валялись в хаотическом беспорядке огромные куски мела. Белой пылью покрылся почти акр, в скале над ним образовалась рваная прореха, а в линию горизонта, до того почти ровную, врубился голубой клин неба. Рядом не было ни одной птицы. Бонд подумал, что запах несчастья еще несколько дней будет отпугивать их отсюда. Их спасла близость к скале, вот что спасло их, да еще то, что море подмыло скалу, и ее вершина нависала над основанием. Они попали под поток мелких осколков. Более крупные, любой из которых мог раздавить их в лепешку, упали дальше, ближайший - в нескольких футах. И та же близость к скале позволила Бонду со сравнительной легкостью освободить правую руку, так что они смогли выбраться из-под кучи до того, как задохнулись. Но, понял Бонд, и близость к скале не спасла бы, если б в момент опасности рефлекс не бросил его на Галу. Он почувствовал ее руку на плече. Не глядя, обнял за талию, и они пошли к морю и благодарно упали в его чистые воды. Через десять минут два сравнительно человекоподобных существа прошли по песку к камням, за которыми лежала их одежда, в нескольких ярдах от обвала. Оба они были полностью обнажены. Рванье их белья осталось где-то в куче мела. Как уцелевшие после кораблекрушения, они не обращали внимания на свою наготу. Отдраив тела от вездесущего скрипящего мела, прополоскав рты и волосы соленой морской водой, они все-таки чувствовали себя слабыми и побитыми. Но когда оделись и причесались Галиной расческой, выяснилось, что внешне перенесенная катастрофа не причинила им заметного ущерба. Они уселись, прислонились к камню, и Бонд зажег первую, самую вкусную сигарету, глубоко, с чувством вдохнув и через ноздри выпустив дым. После того как Гала чуть приукрасила себя с помощью пудры и помады, он зажег сигарету и для нее. Тут они впервые взглянули друг на друга и улыбнулись, а потом молча смотрели на море, на все ту же золотую панораму, которая была прежней и совершенно новой одновременно. Молчание нарушил Бонд. - Да, клянусь Богом, - сказал он. - Мы были на волосок от смерти. - Я все еще не понимаю, что случилось, - произнесла Гала, - кроме того, что вы спасли мне жизнь. - Она положила руку ему на запястье и тут же ее убрала. - Если бы не вы, я был бы уже мертв, - отозвался Бонд. - Если б я остался там, где лежал... - Он пожал плечами. Потом, повернувшись, посмотрел ей прямо в глаза. - Я надеюсь, вы понимаете, что кто-то подстроил этот обвал специально для нас? - Она ответила ему изумленным взглядом. - Если осмотреть все это, - он показал на хаос камней, - обязательно обнаружишь остатки двух-трех шурфов и следы динамита. Я заметил дым и услышал гул за долю секунды до того, как скала рухнула. И чайки услышали, - добавил он. - Больше того, - продолжал он после паузы. - Один Кребс этого сделать не мог. Подготовка к взрыву происходила на виду объекта, и заниматься ею должна была целая команда, в которой состояли и шпионы, подсматривающие за нами с тех пор, как мы спустились на пляж. В ее глазах засветилось понимание и - страх. - Что же нам делать? - беспокойно спросила она. - Зачем им это? - Видимо, мы нужны им мертвыми, - спокойно сказал Бонд. - Значит, нам следует остаться в живых. А что до причин, их-то и надо выяснить. - Видите ли, - продолжал он. - Боюсь, что даже Вэллэнс нам не помощник. Когда они решили, что мы достойно погребены, они смылись с места преступления со скоростью света. Они прекрасно знали, что если кто-то даже и видел обвал или слышал его, особого беспокойства не будет. Их тут двадцать миль, этих скал, а народу, пока не пришло лето, - раз, два и обчелся. Если береговая охрана слышала грохот, они пометят это в своем журнале. Но весной, я думаю, бывает много обвалов, после зимы, когда мороз раскалывает старые трещины. Наши друзья только после ужина объявят розыск, и к тому времени прилив уже устроит овсянку из этого крошева. - Бонд показал на следы обвала. - Все продумано! Даже если Вэллэнс нам поверит, нет достаточных доказательств, чтобы премьер-министр вмешался в приготовления к старту. Эта чертова ракета так неимоверно важна! Весь мир ждет, сработает она или нет. И вообще, что мы скажем? Что кто-то из этих проклятых немцев хочет, чтобы мы умерли до пятницы? Но зачем?! - Он помолчал. - Нам решать, Гала. Дело темное, но мы просто обязаны справиться с ним сами. - Он посмотрел ей в глаза. - Что скажете? Она нервно засмеялась. - О чем разговор! За это нам и платят. Конечно, мы сделаем все, что сможем. И вы правы: Лондон нам не помощник. Мы станем просто посмешищем, если пошлем донесение о том, как мирно загорали на пляже и вдруг скала рухнула нам на голову. Очень мило, в рабочее-то время! Бонд ухмыльнулся. - Мы и прилегли-то всего на десять минут, обсохнуть, - мягко запротестовал он. - Что, по-вашему, мы должны были делать сейчас на объекте? Еще раз снимать у всех отпечатки пальцев? Только об этом вы там в полиции и думаете. - Гала мгновенно окаменела, и Бонду стало стыдно. - Не обижайтесь, - сказал он. - Но разве вы не знаете, чем мы занимались? Именно тем, чем следовало: мы заставили врага показать когти. Теперь нужно сделать следующий шаг и выяснить, кто этот враг и чем мы ему мешаем. И вот когда у нас будут полные доказательства того, что кто- то пытался навредить "Мунрейкеру", мы перевернем здесь все вверх дном, старт ракеты отложат, и к черту политику. Она нетерпеливо вскочила на ноги. - Ну конечно, вы правы! Я просто хочу что-то побыстрее делать. - Отвернувшись от Бонда, она смотрела в море. - Вы здесь недавно, а я уже срослась с ракетой. Я просто не могу вынести мысль о том, что с ней что-то случится. От нее ведь так много зависит! Для всех нас. И я хочу быстрее туда вернуться и все выяснить. Может, это не имеет связи с ракетой, но я хочу быть уверена. Бонд легко поднялся, ничем не показав, как болят его ушибы и порезы. - Пойдемте, - сказал он. - Уже почти шесть. Прилив надвигается, но мы успеем в Сент-Маргрит до него. Там в "Гренвилле" мы приведем себя в порядок, перекусим и вернемся в Дом прямо к середине ужина. Хочется посмотреть, как нас встретят. После этого надо постараться выжить и увидеть все, что только можно. Сумеете дойти до Сент-Маргрит? - Не спрашивайте чепухи, - сказала Гала, - полицейские делаются не из мармелада, - и невольно засмеялась, когда Бонд с преувеличенной серьезностью ответил: - Конечно, нет! И они пошли на огонек далекой башни маяка "Саут-Форланд". В полвосьмого такси из Сент-Маргрит высадило их у второго поста, и, предъявив пропуска, они через рощу вышли на плац. Оба были возбуждены. Горячая ванна и час отдыха в комфортабельных гостиничных номерах, потом два крепких бренди с содовой для Галы и три - для Бонда, потом замечательно вкусная жареная камбала, гренки с сыром, кофе. Так что теперь, когда они уверенно шли к Дому, надо было быть ясновидящим, чтобы понять, что они смертельно устали, что они голые и израненные под верхней одеждой. Тихо вошли в холл. Остановились. Из столовой раздавались веселые голоса. Потом взрыв хохота, в котором доминировал характерный лай сэра Хьюго. Бонд сухо скривил губы, направляясь к дверям столовой. Здесь он надел на физиономию сверкающую улыбку и распахнул створки, пропуская Галу вперед. Дрэкс восседал во главе стола, праздничный в своем сливовом смокинге. Вилка с едой замерла на полпути в воздухе, когда он увидел, кто вошел в дверь. Кусок чего-то соскользнул с зубца и звучно шлепнулся на край стола. Кребс пил красное вино. Стакан замер у рта, тонкая красная струйка потекла по подбородку на коричневый атласный галстук, на желтую рубашку. Доктор Уолтер сидел спиной ко входу. Он обернулся, лишь заметив необыкновенную реакцию остальных: выпученные глаза, открывшиеся рты, обескровившиеся лица. Либо он заторможен, подумал Бонд, либо у него нервы крепче. - Ach so, - проговорил он тихо. - Die Englander (9). Дрэкс вскочил на ноги. - Старина, - сказал он хрипло. - Дорогой мой. Мы так волновались. Только что собирались послать на поиски. Несколько минут назад охранник доложил, что на берегу был обвал. - Он обошел стол и направился к ним, салфетка в одной руке, вилка торчком - в другой. От движения кровь вернулась в его лицо, которое стало сначала пятнистым, потом, как всегда, красным. - Как вы могли не сообщить мне! - сказал он девушке с нарастающим гневом. - В высшей степени странное поведение! - Это моя вина, - сказал Бонд, проходя в комнату так, чтобы держать всех в поле зрения. - Прогулка оказалась дольше, чем я предполагал. Чтобы не попасть в прилив, мы отправились в Сент-Маргрит, поужинали и на такси вернулись сюда. Мисс Брэнд хотела позвонить, но я надеялся, что мы вернемся до восьми. Так что все претензии - ко мне. И, пожалуйста, продолжайте ваш ужин. Я охотно составлю вам компанию за десертом и кофе, а мисс Брэнд предпочтет, мне кажется, свою комнату. Она устала после такого длинного дня. С большим удовлетворением отметив про себя широкую ленту пластыря надо лбом Кребса, Бонд решительно обошел стол и уселся рядом с ним. После первого шока тот не поднимал глаз от тарелки. - Да, отправляйтесь в постель, мисс Брэнд. Я поговорю с вами завтра, - строго сказал Дрэкс и тяжело уселся в свое кресло. Гала послушно покинула комнату. - Замечательное зрелище эти скалы, - беспечно говорил Бонд. - Испытываешь необыкновенно волнующее чувство, гуляя под ними. Все думаешь, не вздумает ли какая-нибудь свалиться тебе на голову. Напоминает русскую рулетку. И что странно, мне никогда не приходилось читать о людях, которые умерли под свалившейся на них скалой. Если заключить пари, шанс погибнуть - ничтожный. А что это вы сейчас сказали об обвале? Справа от Бонда раздался хрип, звон стекла и фарфора от рухнувшего на стол Кребса. Бонд поглядел на него с вежливым любопытством. - Уолтер, - резко сказал Дрэкс. - Разве вы не видите, что Кребс пьян? Уведите его и уложите в постель. И не миндальничайте с ним! Он меры не знает. Быстро! С гневным выражением лица Уолтер обошел стол и вынул голову Кребса из осколков. Ухватившись за шиворот, он рывком поднял того на ноги и вытащил из-за стола. - Du Scheisskerl (10), - зашипел он в отсутствующую, пятнистую физиономию. - Marsch! (11) - Ориентировав Кребса на открывающуюся в обе стороны дверь буфетной, Уолтер выволок его из столовой. Послышались приглушенные стоны, проклятья, потом где-то хлопнула другая дверь, и все затихло. - Ему сегодня крепко досталось, - прокомментировал Бонд, обращаясь к Дрэксу. Тот вовсю потел, вытирая лицо круговыми движениями салфетки. - Чепуха, - сказал он. - Просто упился. Дворецкий, прямой как струнка и нимало не обеспокоенный явлением Кребса и Уолтера в своей буфетной, принес кофе. Бонд взял чашку, сделал глоток. Подождал, когда закроется дверь за дворецким. Он тоже немец, подумал Бонд. Значит, в бараках новость уже знают. А может, не вся команда в сговоре? Может, есть команда внутри команды? И если да, то знает ли об этом Дрэкс? Его поведение при появлении Бонда и Галы ничего не доказывало. Не было ли оно реакцией уязвленного достоинства, шоком тщеславного самца, отвергнутого девчонкой-секретаршей? В таком случае, он умело скрыл свои чувства. А кроме того, все утро он был занят в шахте, наблюдая за заправкой. Бонд решил слегка прозондировать почву. - Как прошла заправка? - осведомился он, пристально глядя на Дрэкса. Тот зажигал сигарету. Он взглянул на Бонда сквозь дым и пламя спички. - Превосходно. - Подул на кончик сигареты, чтобы она разгорелась. - Все наготове. Охрана выставлена. Утром уберем из шахты все лишнее и закроем ее. Между прочим, - прибавил он, - завтра я еду в Лондон и беру с собой мисс Брэнд. Они с Кребсом мне там понадобятся. Какие планы у вас? - Мне тоже придется съездить в Лондон, - сымпровизировал Бонд. - Нужно передать мой последний отчет в Министерство. - В самом деле? - отозвался Дрэкс. - О чем? Мне казалось, что вы всем здесь довольны. - Да, - неопределенно сказал Бонд. - Ну и прекрасно. А сейчас, если вы не возражаете, - Дрэкс поднялся из-за стола, - у меня есть еще кое-какие бумаги в кабинете. Поэтому - спокойной ночи. - Спокойной ночи, - сказал Бонд вслед удаляющейся спине. Он допил кофе и через холл прошел в свою комнату. Было очевидно, что ее опять обыскивали. Он пожал плечами. Разве что кожаный кейс. И то - его содержимое говорит лишь, что он приехал на задание с полным профессиональным снаряжением. "Беретта" с ремнем держателя лежала там, где он ее оставил: в футляре от бинокля Тэллона. Он сунул пистолет под подушку. Бонд принял горячую ванну. Извел полпузырька йода на те синяки и ссадины, до которых смог дотянуться. Потом лег и выключил свет. Все тело болело, и он чувствовал себя опустошенным. Гала. Он велел ей принять снотворное, запереть дверь и до утра ни о чем не беспокоиться. Завтра она поедет с Дрэксом в Лондон, подумал он с тревогой, но без отчаяния. Всему свое время. Настанет день, и придет пора задать много вопросов, разгадать много тайн. Сейчас же бесспорно следующее. Данный необыкновенный миллионер построил данное необыкновенное оружие. Министерство военных ресурсов одобрило его и сочло исправным. Премьер-министр и Парламент согласились с этим. Ракета стартует меньше чем через тридцать шесть часов под строгим наблюдением и со всеми мыслимыми предосторожностями. Кто-то, и может быть, их несколько, хочет убрать их с Галой с дороги. Нервы у всех взвинчены. Может быть, это ревность. Может, возможными диверсантами считают их с Галой. Ну и что? Просто им нужно быть настороже. Остался всего один день. Они находятся здесь открыто. Сейчас май. Весна. Англия. Мирное время. Глупо так волноваться из-за пары психов, если "Мунрейкеру" ничего не грозит. А что касается завтрашней поездки, додумывал Бонд в полусне, он договорится с Галой встретиться в Лондоне и вернуться сюда вместе. Или пусть она ночует в Лондоне. В любом случае до старта он за ней присмотрит. А вот потом, когда придет очередь второго экземпляра ракеты, нужно будет проделать очень серьезную чистку... Это были предательски убаюкивающие мысли. Опасность была рядом, и Бонд это знал. Он наконец заснул, с одним странным видением перед глазами. Стол в столовой. Он был накрыт на три персоны. Часть третья: Четверг и пятница ПОД ПЛОСКИМ КАМНЕМ XVIII "Мерседес" был прекрасен. Бонд подогнал свой обшарпанный "Бентли" поближе и осмотрел автомобиль Дрэкса. Спортивная модель "300-S" с убирающимся верхом. Таких в Англии штук пять, не больше. Руль с левой стороны. Видимо, куплен в Германии. Бонд встречал там такие. Один просвистел мимо на мюнхенском автобане год назад, когда его "Бентли" делал верных девяносто в час. Белый корпус "Мерседеса", слишком короткий и тяжеловатый, нельзя было назвать грациозным. Обивка внутри - красная кожа. Белое с красным. Ярковато для Англии, но, может быть, Дрэкс выбрал эти цвета в честь спортивных знамен фирмы "Мерседес-Бенц", снова после войны покоривших трассы Ле-Мана и Нюрбургринга. Это подходит Дрэксу, купить именно "Мерседес", подумал Бонд. Пожалуй, в машине есть что-то безжалостное и величественное. Он вспомнил 1934-1939 годы, когда эти отпрыски знаменитого "Блитцен-Бенца", еще в 1911-м побившего мировой рекорд скорости - 142 мили в час, прочно завладели Гран-при. А знаменитые гонщики - Кариччола, Ланг, Симэн, Браушич... Как они брали крутые виражи трассы в Триполи, как кричали, мчась по прямой в Берне, с "Ауто-Юнион" на хвосте... И все-таки, преданно подумал Бонд, глядя на свой старенький "Бентли", благодаря наддуву еще способный выжать сотню, и все-таки, когда состязались "Бентли", - перед тем, как "Роллсы" усмирили их, одомашнив, - они побивали надутых "SS-K" просто как хотели. Некогда причастный к миру гонщиков, Бонд погрузился в воспоминания. Он слышал грубый визг тормозов огромной машины Сиччолы мимо трибун в Ле-Мане... Но тут появился Дрэкс в сопровождении Кребса и Галы. - Быстрая машинка, - сказал Дрэкс, польщенный вниманием Бонда к "Мерседесу. - И эти раньше были неплохи, - добавил он снисходительно, кивнув на "Бентли". - Теперь они годятся только на то, чтобы съездить в театр. Слишком благовоспитанны. Даже "Континенталь". Ну, ладно, ты садись сзади. Кребс послушно забрался на узкое заднее сиденье, сел боком, поднял воротник макинтоша и загадочно уставился на Бонда. Гала Брэнд, в элегантном темно-сером костюме, черном берете, с легким дождевиком и перчатками в руках, заняла место рядом с шофером. Широкая дверь захлопнулась с роскошным двойным щелчком, как шкатулка Фаберже. Бонд и Гала не обменялись ни взглядом. Утром они тайно провели рабочее совещание в его комнате, договорившись встретиться в Лондоне и вернуться на объект машиной Бонда. Теперь она скромно сидела, сложив руки на коленях, глядя перед собой. Дрэкс забрался на шоферское место, закрыл дверь и, нажав на стартер, включил третью скорость. Почти беззвучно "Мерседес" исчез за деревьями. Тут и Бонд сел за руль и лениво поехал следом. В несущемся "Мерседесе" Гала погрузилась в свои мысли. Ночь прошла спокойно, а утро было посвящено уборке со стартовой площадки всего, что могло бы сгореть при пуске. Дрэкс не упоминал событий прошедшего дня и вел себя, как обычно. Она сделала свой последний расчет курса полета, - завтра Дрэкс сделает его сам, - и, как всегда, было послано за Уолтером, и она наблюдала в свою дырочку обычную процедуру пересчета и занесения данных в черную книжку Дрэкса. День был жаркий и солнечный. Дрэкс вел машину без пиджака. Гала осторожно посмотрела вниз. Из брючного кармана выглядывал кончик черной книжки. Другого шанса не будет. Со вчерашнего вечера она совершенно переменилась. То ли Бонд заразил ее вирусом соревновательности, то ли она устала быть просто секретаршей, то ли так отозвался шок от вчерашнего испытания, то ли она поняла, после стольких спокойных месяцев, что играет в опасную игру. Во всяком случае, сейчас она чувствовала, что надо пойти на риск. Вычисление курса ракеты - ее служебная обязанность. Ей просто необходимо раскрыть тайну черной книжки. Это будет несложно. Сделав вид, что устраивается поудобнее, как бы невзначай она переложила свой плащ ближе к Дрэксу, между сиденьями, и сама на дюйм-другой придвинулась к нему. Рука небрежно легла на складки плаща. Приготовившись, она стала ждать. Момент наступил, как она и предполагала, на оживленных улицах Мейдстока. Дрэкс хотел опередить красный свет светофора на углу Кинг-стрит и Гэбриелз-хилл, но поток машин двигался медленно, и он застрял в хвосте облезлого семейного пикапа. Гала видела, что он готовится при зеленом свете рвануть вперед и вклиниться перед пикапом. Дрэкс был превосходный водитель, но мстительный и нетерпеливый, таким всегда кажется, что следует всякого, кто мешает, проучить. И когда загорелся зеленый, он с воплем клаксона вырвался из ряда направо, нажал на акселератор и помчался, гневно мотая головой на бедного водителе пикапа. Вполне естественно, что во время этого грубого маневра Гала позволила себе упасть на Дрэкса. Одним движением ее левая рука нырнула под плащ, нащупала книжку, вытащив ее из кармана, и мирно затихла в складках. Дрэкс же при этом ничего не чувствовал, кроме желания пересечь "зебру" у "Ройял-стар", по возможности не сбив двух женщин с ребенком, которые находились в самой ее середине. Теперь надо было решиться вынести гнев Дрэкса и с девичьей скромностью, но безотлагательным тоном спросить, не будет ли он любезен остановить машину, чтобы она могла попудрить нос. У бензоколонки - опасно. Ему может вздуматься заправить машину. Вдруг у него деньги в том же кармане? Хорошо бы у отеля. Но где здесь отель? Ах, да. "Томас Уатт" сразу за Мейдстоном. И там нет заправки. Она стала ерзать на сиденье. Сложила плащ на коленях. Прочистила горло. - Ах, простите, сэр Хьюго, - начала она сдавленным голосом. - Да. Что такое? - Мне очень неловко, сэр Хьюго. Но не могли бы вы, пожалуйста, остановиться на минутку. Я хочу... простите, мне ужасно неловко, но я хочу попудрить нос. Ужасная глупость, простите. Бога ради... - Господи, - рассердился Дрэкс. - Какого черта вы не... Ну, да. Давайте. Скажите где. - Он ворчал в усы, но сбросил скорость до пятидесяти. - Здесь, за поворотом, есть отель, - нервозно сказала Гала. - Я так вам признательна, сэр Хьюго. Я быстро. Да, вот здесь. Автомобиль резко затормозил перед гостиницей. - Быстрее, поторапливайтесь, - приговаривал Дрэкс, когда Гала, не закрывая дверцу, выскользнула из машины и побежала по гравию, плотно прижимая к себе плащ с драгоценной добычей. Она заперлась в туалете и накинулась на книжку. Вот они. На каждой странице, под датой, аккуратные колонки цифр: атмосферное давление, скорость ветра, температура - все, что она выписывала из сообщений Министерства ВВС. И внизу каждой колонки - данные настройки гирокомпасов. Гала нахмурилась. С первого взгляда было видно, что они разительно отличались от ее данных. Престо не имели к ним никакого отношения! Долистала до последней страницы. С данными на сегодня. Как, она ошиблась почти на девяносто градусов! Если бы ракета полетела по ее расчетам, она приземлилась бы где-то во Франции! Гала дико взглянула на свое отражение в зеркале. Как она могла так чудовищно ошибиться? И почему Дрэкс никогда не говорил ей об этом? Она снова просмотрела всю книжку. Как же так? Ежедневно она посылала ракету под прямым углом к правильному курсу. Но она не могла, не могла сделать такой грубой ошибки! Знают ли в Министерстве об этих цифрах? И почему Дрэкс держит их в таком секрете? Внезапно ее изумление переросло в ужас. Она должна, во что бы то ни стало должна спокойно, благополучно добраться до Лондона и рассказать все кому-то. Даже если ее за это назовут дурочкой и приставалой. Она спокойно отлистала несколько страниц назад, вынула из сумки пилочку для ногтей и как могла аккуратно вырезала одну страницу. Скатав ее в плотный шарик, засунула в кончик пальца перчатки. Строго посмотрела в зеркало. Бледная. Потерла щеки, чтобы лицо оживилось Снова надела мину извиняющейся секретарши и выбежала к машине, сжимая книжку в складках плаща. Мотор "Мерседеса" работал. Дрэкс нетерпеливо посмотрел на нее. - Давайте, давайте, - сказал он, трогая так резко, что она едва не прихлопнула лодыжку тяжелой дверью. Гравий полетел из-под колес, и машину вынесло на лондонское шоссе. Галу отбросило назад, но она ухитрилась положить плащ на прежнее место между сиденьями, прикрыв им свою грешную руку. Теперь надо вернуть книжку на место. Она следила за спидометром. Стрелка моталась где-то у семидесяти. Дрэкс гнал посередине полосы. Надо вспомнить, как ее учили. Надо отвлечь внимание. Жертва должна чувствовать себя свободно. Ее мысли должны быть заняты чем-то другим. Так, что она не заметит прикосновения к телу. Как под наркозом. Почти незаметно сна сделала движение по направлению к Дрэксу. Но чужая рука вцепилась в нее, как клещ. - Попалась! С заднего сиденья перевесился Кребс. Его рука намертво вдавила ей пальцы в скользкую обложку под плащом. Гала застыла. Потом изо всех сил попыталась вывернуть руку. Бесполезно. Кребс лежал на ней всем весом. Дрэкс обогнал трейлер. Дорога впереди была пустынна. Кребс быстро сказал по- немецки: "Остановите машину, мой капитан. Мисс Брэнд - шпионка". Дрэкс, изумленно подняв брови, взглянул направо. Того, что он увидел, было достаточно. Он разно сунул руку в брючный карман, а потом неестественно спокойно вернул ее на руль. Предстоял крутой поворот на Мерворт. - Держи ее. - Дрэкс нажал на тормоза так, что они застонали, убрал скорость и съехал на боковую дорогу. Осмотрелся. Ни одной машины, ни впереди, ни сзади. Рукой в перчатке он взял Галу за подбородок и повернул к себе. - Что такое? - Позвольте, я объясню, сэр Хьюго! - Апломбом Гала пыталась замаскировать ужас, написанный, она знала, на ее лице. - Это ошибка. Я не хотела... С гневным пожатием плеч она незаметно сбросила за сиденье перчатки. - Не слушайте ее, мой капитан. Я видел, как она подвинулась к вам. Это показалось мне подозрительным. Свободной рукой Кребс откинул плащ, и там, в целом футе от кармана Дрэкса, под ее белыми от напряжения пальцами, была записная книжка. - Так. Слово упало, как камень, как окончательный приговор. Дрэкс отпустил ее подбородок, но она не могла отвести от него глаз. Сквозь клоунскую красную маску с бачками показалось нечто пугающее до ледяной дрожи. Другое существо. Такое можно увидеть, если приподнять плоский камень. Дрэкс снова осмотрелся. Потом, внимательно глядя в озарившиеся вдруг пониманием голубые глаза, стянул с левой руки кожаную водительскую перчатку с раструбом, и правой с размаху ударил девушку по лицу. Лишь короткий вскрик вырвался из сжавшегося горла, но от боли брызнули слезы. Внезапно она стала бороться, как обезумевшая. Изо всех сил она пыталась стряхнуть с себя железные руки Кребса, свободной рукой норовя достать нависшее над ней лицо, особенно - глаза. Но Кребс играючи уходил от ударов, хладнокровно дозируя нажим ей на горло, шипя себе под нос, если она царапала ему руки, и с интересом естествоиспытателя ждал, когда ее силы иссякнут. Дрэкс спокойно наблюдал за борьбой. Заметив, что Кребс полностью овладел ситуацией, он включил мотор и осторожно поехал вперед по тенистой дороге, пока не достиг проселочной колеи. Тут он удовлетворенно хмыкнул, съехал в нее и углубился в лес. Что мотор машины затих, Гала поняла, только когда услышала, как Дрэкс сказал: "Сюда", - и тронул ее пальцем за левым ухом. Кребс снял руку с ее горла, и она резко упала вперед, хватая ртом воздух. Тут что-то сильно ударило ее по тому месту, которого коснулся Дрэкс, и со вспышкой странно избавительной боли она провалилась в черноту. Часом позже прохожие видели, как к маленькому домику в том конце Эбюри-стрит, что ближе к Букингэмскому дворцу, подъехал белый "Мерседес", и два заботливых джентльмена помогли больной девушке выбраться из машины. Те, кто оказался поближе, могли засвидетельствовать, что девушка была очень бледна, что глаза ее были закрыты и что джентльменам пришлось почти нести ее по ступенькам. Джентльмен повыше, с красным лицом и рыжими баками, отчетливо сказал другому, что, дескать, бедная Милдред ведь обещала, что не будет выходить из дому, пока совсем не поправится. Просто беда! Гала пришла в себя в большой комнате верхнего этажа, заставленной аппаратурой. Она была прочно привязана к креслу и, помимо боли за левым ухом, чувствовала, что ее губы и щека рассечены и опухли. Тяжелые шторы на окнах были опущены, и в комнате стоял затхлый нежилой дух. На немногих предметах меблировки лежал слой пыли, и только хром и никель приборов сверкали чистотой. Она подумала, что находится в госпитале. Потом закрыла глаза и сосредоточилась. Вспомнила все. Несколько минут сидела со сжатыми веками, проверяя себя, и лишь потом осторожно их приоткрыла. Дрэкс, спиной к ней, следил за показаниями прибора, похожего на очень большой радиоприемник. Насколько она могла видеть, в комнате было еще три таких же, и от одного из них тянулась вверх, в грубо пробитую дыру в потолке, тонкая стальная антенна. Комната ярко освещалась несколькими мощными лампами на высоких стойках. Налево от Галы слышался звон металла о металл. Покосившись под полуприкрытыми ресницами в эту сторону, отчего боль в голове усилилась, она увидела Кребса, склонившегося над электрическим генератором на полу. Рядом стоял маленький бензиновый двигатель, и с ним что-то не ладилось. Время от времени Кребс яростно крутил заводную ручку, раздавалось вялое заикание, и он снова принимался стучать. - Ты, олух, - сказал Дрэкс по-немецки. - Пошевеливайся, мне еще надо успеть к этим придуркам в Министерство. - Сию минуту, мой капитан, - покорно отозвался Кребс. Он опять схватился за ручку. На этот раз, покашляв, мотор завелся и ровно застучал. - Не слишком ли шумно? - спросил Дрэкс. - Никак нет, мой капитан. Комната звукоизолирована. Доктор Вальтер заверил меня, что снаружи ничего слышно не будет. Гала плотно закрыла глаза и сказала себе, что ее единственная надежда - как можно дольше изображать обморок. Что они собираются с ней делать? Убьют? В этой комнате? А что значит вся эта аппаратура? Похоже на радиоприемники. Или радары. Этот изогнутый стеклянный экран над головой Дрэкса иногда бликует, когда тот вертит верньеры под шкалами. Медленно ее мозг включался в анализ. Что это вдруг Дрэкс заговорил на чистом немецком? И почему Кребс обращается к нему "мой капитан"? И цифры в черной записной книжке. Почему они чуть не убили ее, когда пеняли, что она их видела? Что они значат, эти цифры? Девяносто градусов. Девяносто градусов. Мысль работала вяло. Разница в девяносто градусов. Предположим, что ее расчеты для цели в Северном море были правильны с самого начала. Только предположим, что она не ошиблась. Что не метила в центр Франции. Но цифры Дрэкса? Девяносто градусов налево от ее цели в Северном море - кажется, где-то в Англии. Восемьдесят миль от Дувра. Да, ну конечно же. Вот они, цифры Дрэкса. Курс полета в черной книжке. Он направлял ракету прямо в центр Лондона. На Лондон? На Лондон!! Вот как оно бывает, когда обрывается сердце. Потрясающе. Такое обычное выражение, но вот оборвалось в самом деле и почти остановило дыхание. Значит, это... это радарное устройство самонаведения. Остроумно. Такое же будет на плоту в Северном море. Это заставит ракету приземлиться в ста ярдах от Букикгэмского дворца. Но какой же от этого вред, если головка набита аппаратурой? Может быть, жестокий удар Дрэкса по лицу пошел ей на пользу, но внезапно она все поняла. Она поняла, что это будет боеголовка. Атомная боеголовка. Дрэкс - враг Англии. Завтра в полдень он собирается уничтожить Лондон. Не может быть. Через этот потолок, через это кресло, в землю. Тонкая игла ракеты. Со скоростью света летящая с чистого неба. Толпы на улицах. Дворец. Парк. В нем дети с нянями. Птицы на деревьях. Огромный цветок пламени в милю шириной. А потом - облако грибом. И ничего не останется. Ничего. Ничего. Ничего. - Нет! Не-е-ет! Но кричала она про себя, и ее "я" выскользнуло из обугленной шелухи тела. Гала потеряла сознание. БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШАЯ XIX Бонд сидел в своем любимом ресторане, за любимым столиком на двоих направо от входа на первом этаже, и смотрел из окна на уличное движение, текущее по Пикадилли к Хаймаркету. На часах было семь сорок пять, и Бейкер, старший официант, только что принес ему вторую порцию водки с сухим мартини и лимоном. Бонд сделал глоток, думая, почему нет Галы. Это не похоже на нее. Она из тех, кто обязательно позвонил бы, что задерживается в Ярде. Вэллэнс, которого он посетил в пять, сказал, что в шесть ждет Галу. Вэллэнс очень хотел ее видеть. Он был чем-то обеспокоен, и когда Бонд вкратце рассказывал ему, как организована охрана "Мунрейкера", он, казалось, слушал в пол-уха. Выяснилось, что сегодня с утра на валютных рынках энергично распродается фунт стерлингов. Началось в Танжере, быстро перекинулось в Цюрих и Нью-Йорк. Цены бешено заколебались, и агенты по арбитражным операциям, покупке и продаже валюты, сорвали хороший куш. В целом за день фунт упал на три цента ниже номинала, и прогноз на завтра еще хуже. Это главная новость вечерних газет. К закрытию биржи Казначейство обратилось к Вэллэнсу и сообщило чрезвычайную новость: кашу заварила "Дрэкс Метэл Лимитед" в Танжере. С начала операции компания продала британской валюты почти на двадцать миллионов. Английскому банку пришлось вмешаться и начать скупать, чтобы сбить волну. Именно в этот момент и выяснилось, что основной продавец - компания Дрэкса. Теперь в Казначействе хотели знать, к чему все это, сам ли Дрэкс продает, или это одна из его дочерних компаний по товарам широкого потребления. Вэллэнс смог предположить только одно: запуск ракеты каким-то образом провалится, Дрэкс об этом знает и хочет это использовать. Вэллэнс немедленно связался с Министерством, нотам не приняли идею всерьез. Нет никаких оснований думать, рассуждали в Министерстве, что ракета не удалась, но даже если пробный запуск и получится так себе, этот факт умело запудрят всякими техническими подробностями и так далее. В любом случае, получится запуск или не получится, к финансовому кредиту Великобритании это отношения не имеет. Нет, они не станут сообщать об инциденте премьер-министру. "Дрэкс Метэл Лимитед" - крупная торговая организация. Она может действовать по поручению иностранного государства. Аргентины, например, или даже России. Любой страны с большим балансом стерлинга. Как бы то ни было, в Министерстве военных ресурсов не видят никакой связи между продажей фунта и "Мунрейкером", запуск которого неукоснительно состоится завтра ровно в двенадцать дня. Вэллэнс не мог не признать здравость этих рассуждений, но все-таки беспокоился. Он питал профессиональную неприязнь к тайнам и был рад поделиться заботой с Бондом. Галу он хотел видеть еще и потому, что она могла знать, не получал ли Дрэкс каких-нибудь телеграмм из Танжера и не говорил ли чего по их поводу. Бонд заверил Вэллэнса, что, если бы так, Гала сообщила бы ему об этом. Они еще немного поговорили, и Бонд отправился в Штаб-квартиру, где его ожидал М. М. было интересно все, даже бритые головы и усы команды. Он подробнейше спрашивал Бонда, и когда тот закончил пересказом последнего разговора с Вэллэнсом, М. долгое время сидел в задумчивости. - 007, - наконец заговорил он, - все это в целом мне крайне не нравится. Там явно что-то варится, но я не могу понять, что. И не вижу возможности вмешаться. Все эти факты известны и Специальному отделу, и Министерству, и видит Бог, мне нечего к ним добавить. Если бы я даже мог переговорить с премьер-министром, что было бы некрасиво по отношению к Вэллэнсу, мне, увы, нечего ему сказать. Но пахнет - очень плохо. Чрезвычайно. - Нет, - он с необычной тревогой взглянул на Бонда, - кажется, все ложится на вас. И на девушку. Вам повезло с ней. Чем я могу помочь? Что-нибудь нужно? - Нет, благодарю вас, сэр, - сказал Бонд и, знакомыми коридорами выйдя к лифту, спустился на свой этаж, где ужаснул Лоэлию Понсонби тем, что поцеловал на прощанье. Он делал это только на Рождество, в день ее рождения и перед опасными заданиями. Бонд допил свой коктейль и снова взглянул на часы. Ровно восемь. Внезапно у него мурашки побежали по коже. Он встал и направился к телефону. На коммутаторе в Ярде ему сказали, что помощник комиссара пытался его найти. Он сейчас в Мэншн-хаусе, на обеде у лорд-мэра Лондона. Не будет ли капитан Бонд добр подождать у телефона? Бонд нетерпеливо ждал. Все его страхи сосредоточились в микрофоне черной телефонной трубки. Он видел шеренги вежливых лиц за длинным обеденным столом. Официант в униформе важно подходит к Вэллэнсу. Быстро отодвигается кресло. Каменные коридоры, в который гулко раздаются шаги. Телефонная будка. Трубка в руке заскрипела: - Это вы, Бонд? Вэллэнс. Вы встретились с мисс Брэнд? Бонд похолодел. - Нет, - резко сказал он. - Она на час опаздывает на ужин. Она что, не пришла в шесть? - Нет, и я даже послал за ней "след". Выяснилось, что она не объявлялась там, где обычно останавливается в Лондоне. Никто из друзей ее не видел. Если она выехала в машине Дрэкса в два тридцать, в Лондоне ей следовало быть в пол пятого. На дуврском шоссе сегодня катастроф не было. - Он помолчал. - Теперь слушайте. Она хорошая девочка, и я не хочу, чтобы с ней что-то стряслось. Помогите мне. Я не могу объявить розыск. Из-за того убийства она попала в газеты, и уж теперь вся пресса точно встанет на уши. А сегодня после десяти будет и того хуже. Даунинг-стрит выпустит коммюнике о пробном запуске, и завтрашние газеты вцепятся в ракету, как голодные. Готовится выступление премьер-министра по радио. Исчезновение Галы придаст событию сенсационно- криминальный оттенок. Этого допустить нельзя, завтра слишком большой день. Да ведь она могла и сознание потерять или что-нибудь еще... Найдите ее, а? Что скажете? Сможете? Я обещаю любую помощь. Скажу дежурному офицеру, что он должен выполнять все ваши приказы. - Не волнуйтесь, - сказал Бонд. - Конечно, я постараюсь. - Он помолчал, пытаясь собраться с мыслями. -Скажите, что известно о передвижении Дрэкса? - Его ждали в Министерстве в семь, - сказал Вэллэнс. - Я оставил просьбу... - В трубке послышался шум, треск, голоса, потом Вэллэнс сказал кому-то: "Благодарю", - и заговорил в трубку. - Только что получен рапорт городской полиции. Ярд не мог меня найти, поскольку я говорил с вами. Посмотрим. - И стал зачитывать. - "Сэр Хьюго Дрэкс прибыл в Министерство военных ресурсов в 19.00, отбыл в 20.00. Оставил сообщение, что если понадобится, ужинает в "Блэйдзе". На объект прибудет в 23.00." Это значит, что он выедет из Лондона около девяти. Еще минуту. "Сэр Хьюго Дрэкс заявил, что мисс Брэнд по приезде в Лондон стало плохо, и по ее просьбе он высадил ее у автобусной станции "Виктория-стейшн" в 16.45. Мисс Брэнд сказала, что отдохнет у друзей, адрес неизвестен, и встретится с сэром Хьюго в 19.00 в Министерстве. В назначенный срок не явилась". Это все, - сказал Вэллэнс. - Да, между прочим, запрос о местонахождении мисс Брэнд мы делали от вашего имени. Обосновали его тем, что у вас была назначена встреча на шесть часов, а она не пришла. - Да, - невнимательно сказал Бонд. - Все это пока ни на что не выводит. Ну, мне пора. Только один вопрос: у Дрэкса есть в Лондоне квартира или дом? - Теперь он всегда останавливается в "Ритце", - ответил Вэллэнс. - Продал свой дом на Гроувнер-сквер, когда переехал в Дувр. Но нам известно, что у него есть еще пристанище на Эбюри-стрит. Сегодня там были. На звонок никто не ответил, и мой человек сказал, что в доме, похоже, давно не живут. Это сразу за Букингэмским дворцом. Дрэкс держит его в секрете. Видимо, возит туда своих дам. Что-нибудь еще? Мне надо назад, а то эти бонзы подумают, что украли корону. - Давайте, - сказал Бонд. - Я сделаю все, что смогу, и если попаду в переделку, позову ваших на помощь. Не беспокойтесь, если вестей не будет. Пока. - Пока, - откликнулся Вэллэнс. - И - спасибо. Удачи. Бонд повесил было трубку, потом снова снял ее и набрал номер "Блэйдза". - Это Министерство ресурсов, - сказал он. - Сэр Хьюго Дрэкс в клубе? - Да, сэр, - отозвался знакомый голос Бревитта. - Он в столовой. Вы хотите с ним поговорить? - Нет, все в порядке, - сказал Бонд. - Я просто хотел удостовериться, что он еще не уехал. Не глядя, Бонд съел все, что заказал на ужин, и в 8.45 вышел из ресторана. Машина ждала его у дверей, он попрощался с шофером из Штаб-квартиры и помчался к "Блэйдзу". Припарковавшись на стоянке такси, прикрылся вечерней газетой и стал приглядывать за "Мерседесом", к его облегчению, белеющим на Парк-стрит. Ждать пришлось недолго. Внезапно из открывшихся дверей клуба выплеснулся яркий электрический свет, и появилась огромная фигура Дрэкса. Он был в длинном свободном пальто с поясом, воротник поднят до ушей, на глаза надвинута шляпа. Дрэкс быстро направился к автомобилю, хлопнул дверью и развернувшись, поехал по левой стороне Сент-Джеймс-стрит. Черт, он движется проворно, подумал Бонд, делая гоночный рывок у "островка безопасности" на Мэлл, в то время как Дрэкс уже ехал мимо статуи перед Дворцом. "Бентли" рычал от напряжения. Букингэм-палас-гейт. Значит, он едет на Эбюри- стрит. Следя за белой машиной, Бонд лихорадочно продумывал свои действия. Светофор на углу Лоуэр-Гроувнер-сквер был зеленый для Дрэкса и красный для Бонда, и он проскочил на красный, как раз успев заметить, что Дрэкс поворачивает на Эбюри-стрит. Бонд прибавил газу и сумел остановиться на самом углу. Он выскочил из машины, не выключая мотора, и услышал два коротких гудка "Мерседеса". Заглянув за угол на Эбюри-стрит, Бонд увидел, как Кребс помогает закутанной девушке дойти от крыльца до машины. Затем дверца хлопнула, и они умчались. Бонд ринулся к "Бентли" и на третьей скорости погнался вслед. Хорошо, что "Мерседес" белый. Вот он впереди, его стоп-сигналы мигают на перекрестках, фары посверкивают, а гудок гневливо отзывается на любую помеху в густом уличном движении. Бонд, сжав зубы, гнал "Бентли", как арабского скакуна. Окне смел ни включать фары, ни пользоваться звуковым сигналом, чтобы не выдать себя. Оставалось лишь играть на тормозах и переключателе скоростей, да надеяться на лучшее. Если б только светофоры были помилосердней! Но Дрэкс всегда проскакивал на зеленый, оставляя ему красный и желтый. Челси-бридж. Похоже, в Дувр они направятся по южной окружной дороге. Сможет ли "Бентли" тягаться с "Мерседесом" на скоростном шоссе А-20? Правда, у Дрэкса два пассажира. Его машина, может быть, не так хорошо отлажена, как "Бентли". Но со своей рессорной подвеской он берет повороты лучше, чем Бонд. Старый "Бентли" высоковато посажен для такой работы. Бонд ударил по тормозам и рискнул рявкнуть в клаксон, когда такси, направляющееся в порт приписки, собралось вильнуть вправо. Такси дернулось назад, и его водитель послал вслед Бонду непечатное слово. Клэпхэм-Коммон и мелькание белой машины впереди меж деревьями. Тут было спокойно, и Бонд гнал на восьмидесяти. Он вовремя заметил, что красный сигнал светофора поймал Дрэкса у перекрестка, и, успев включить нейтраль, стал бесшумно приближаться к "Мерседесу". Пятьдесят ярдов. Сорок. Тридцать, двадцать. Зажегся зеленый. Дрэкс снова был впереди, но Бонд уже видел, что Кребс сидит рядом с водителем, а Галы нет. На заднем сиденье лежит ковровый тюк. Значит, с этим все ясно. Кто же возит больную девушку на заднем сиденье, словно куль с картошкой! Да еще на такой скорости. Значит, Гала - пленница. Почему? Что она сделала? Что обнаружила? Что, черт побери, все это значит? Все черные мысли собрались за плечом Бонда и, как вороны, поочередно каркали ему в ухо, что он - слепой осел. Слепец. Слепец. С самого того момента, как он решил у себя в кабинете, после игры в "Блэйдзе", что Дрэкс - человек опасный, с самого того момента он должен был быть начеку. При первом же запахе тревоги следовало действовать. Но - как? Он проработал все улики, все гипотезы... Что он мог? Убить Дрэкса? И быть повешенным за все свои труды? Ладно. Сейчас-то что делать? Должен ли он остановиться и позвонить в Ярд? Тогда он потеряет Дрэкса. Не исключено, что Дрэкс постарается избавиться от Галы по дороге в Дувр. Это Бонд сможет предотвратить, только если его машина потянет. Как бы в ответ измученная резина застонала на повороте развязки с южной окружной на шоссе А-20. Он обещал М., что сделает все, что сможет. То же обещал Вэллэнсу. Что ж, дело шлепнулось прямо ему в руки. Он должен сделать все, что сможет. По крайней мере, можно прострелить "Мерседесу" покрышки, а потом извиниться. Позволить же им уйти - преступление. Так тому и быть. Вынужденную паузу у железнодорожного переезда Бонд использовал, чтобы достать из "бардачка" широкие мотоциклетные очки. Надел их. Потом перегнулся налево и ослабил большой винт ветрового стекла. То же сделал справа. Отвернув от себя и плотно прижав узкую полосу стекла к капоту, он закрепил винты снова. И вот он мчится прочь от переезда Суэнли на скорости девяносто, мимо огней Фарнингэма, под аккомпанемент ревущего в ушах ветра и воя мотора. В миле впереди скрылись мощные фары "Мерседеса", перевалив за Уортем-хилл. Белая машина растворилась в залитой лунным светом панораме кентской части Уильда. ГАМБИТ ДРЭКСА XX Три очажка боли горели, не затухая. Пульсирующе ныл отек за левым ухом, в кисти рук впился провод, и кровили растертые веревкой лодыжки. Гала чувствовала каждый ухаб, каждый поворот, каждое прикосновение ноги Дрэкса к тормозам и акселератору. Любая перемена ритма движения вызывала боль, била по нервам. Хоть бы ее прочнее закрепили на этом сиденье, а то мотает так, что приходится все время отстранять избитое лицо от мерзкой, блестящей свиной кожи обивки. Она с отвращением дышала смесью запахов новой кожи, бензина, выхлопной гари и тлеющей резины, когда Дрэкс безжалостно рвал покрышки на резких поворотах. Но боль и неудобство были пустяком по сравнению с Кребсом. Кребс! Поразительно, но сильнее всего ее мучила ненависть к нему. Все остальное было слишком огромно. Тайна Дрэкса и его вражда к Англии. Загадка его безупречного немецкого. Ракета. Атомная боеголовка. Как спасти Лондон. Эти вопросы она давно отложила как неразрешимые. Но вечер, проведенный наедине с Кребсом, был так ярок в памяти, так омерзителен, что она снова и снова возвращалась к его подробностям, как язык возвращается к больному зубу. Долго еще после того, как Дрэкс уехал, она изображала обморок. Кребс сначала занимался только приборами, ласково воркуя по-немецки. - Ну, моя милочка! Вот сейчас лучше, правда? И капелька масла для тебя, моя куколка! Ну, конечно же. Сразу и заработала. Нет, нет, лентяйки. Я же сказал, тысяча оборотов, а не девятьсот. Ну, давайте, вы же умницы, правда? Да, мое сокровище. Так, кругом, кругом. Вверх - вниз, вверх-вниз. Дай-ка я вытру твое хорошенькое личико, чтобы мы могли посмотреть, что тут на этой маленькой шкале. Йезус Мария, ну разве не лапочка! И так бесконечно. Но время от времени он останавливался перед Галой, ковыряя в носу и как-то особенно гадко жуя ртом. Эти остановки понемногу растягивались. Забыв при машины, он все стоял, смотрел, словно на что-то решаясь. Наконец, она почувствовала его руку на верхней пуговице блузки, и естественную дрожь отвращения пришлось замаскировать стоном и пантомимой возвращения к жизни. Она попросила воды, и он принес немного, в стакане для зубных щеток, из ванной. Потом поставил перед ней стул, уселся на него верхом, положив подбородок на спинку, и вперился в нее взглядом из-под бледных полуопущенных век. Ей пришлось первой прервать молчание. - Зачем меня сюда привезли? - слабо проговорила она. - Что это за машины? Он облизнулся, и под щеткой желтых усов обнаружился пухлый красный ротик, в улыбке сложившийся ромбиком. - Это приманка для маленькой птички, - сказал он. - Скоро птичка прилетит на приманку, прямо в это теплое гнездышко. Потом птичка отложит яйцо. Да, большое, круглое, толстое. - Он захихикал. - И хорошенькая девочка здесь для того, чтобы не спугнуть милую птичку. Ведь это было бы нехорошо, не так ли, - и неожиданно сменил тон, - грязная английская шлюха? Его глаза приняли сосредоточенное выражение. Он вплотную придвинул свой стул, так что они оказались лицом к лицу, и окутал ее своим смрадным дыханием. - Ну, английская шлюха, говори, на кого работаешь. - Он подождал ответа. - Ты должна отвечать мне, понятно? Мы одни здесь, твоих воплей никто не услышит. - Не говорите ерунды, - отчаянно сказала Гала. - На кого же я могу работать, как не на сэра Хьюго? - Кребс улыбнулся. - Я просто волновалась... - И она принялась нескладно объяснять про свои цифры и цифры Дрэкса, и как она хотела участвовать в запуске Ракеты и хоть немного разделить ее успех. - Еще раз, - прошептал Кребс, когда она кончила. - Только придумай что-нибудь получше... - И внезапно протянул к ней руки. В ревущем "мерседесе" Гала скорчилась, вспомнив, как мягкие крадущиеся руки трогали ее, ощупывали, щипали, тянули, а глаза, горячие, отсутствующие, не отрывались от ее глаз, пока она не собрала во рту слюны побольше и не плюнула ему в физиономию. Кребс в ответ, не сделав даже попытки отереться, причинил ей такую острую боль, что она вскрикнула и провалилась в беспамятство. Она очнулась, когда ее запихивали в автомобиль. Кребс бросил на нее ковер, и они понеслись по оживленным лондонским улицам. Гала слышала, как рядом останавливались машины, как звенели велосипедные звонки, как басили клаксоны, как визжали тормоза. Она снова в реальном мире, вокруг нее англичане, соотечественники. Она попыталась встать коленями на сиденье и закричать, но Кребс перехватил это намерение. Он резко схватил ее за лодыжки, потянул вниз и накрепко привязал к стальной перекладине подставки для ног. Гала поняла, что проиграла. Горькие слезы покатилась по щекам, и она взмолилась о чуде - чтобы кто-то не опоздал. Все это произошло около часа назад. Сейчас, по замедлившемуся ходу машины, она поняла, что они въехали в большой город - может быть, Мейдстон, если они едут на объект. В городе мотор и ветер шумели меньше, и она услышала встревоженный голос Кребса. - Мой капитан, - сказал он, - уже некоторое время я наблюдаю за одной машиной. Она определенно преследует нас. Почти не включает фары. Сейчас она всего в ста метрах. Я думаю, что это капитан Бонд. Дрэкс удивленно крякнул, и она почувствовала движение его большого тела, обернувшегося назад. Он выругался, и наступило молчание, лишь машину потряхивало и заносило при резких маневрах на полупустых ночных улицах. - Ja, sowas! (12) - наконец сказал Дрэкс удивленно. - Значит, эта музейная колымага все-таки движется. Тем лучше, дорогой Кребс. Похоже, он там один. - Дрэкс хрипло засмеялся. - Сейчас мы устроим ему катанье, и если выдержит, сунем его в один мешок с женщиной. Включи радио. Местную станцию. Сейчас мы поймем, есть ли осложнения. Защелкало-заквакало радио, и Гала услышала голос премьер-министра, голос, которым были отмечены все важнейшие события ее жизни. Он доносился обрывками, потому что на выезде из города Дрэкс увеличил скорость. "... оружие, созданное гением человека... на тысячу миль в твердь небесную... зона, патрулируемая кораблями Ее величества. .. исключительно для защиты нашего родного отечества... наступает эра мира... достижение, которое позволит человеку вырваться за пределы земной атмосферы... сэр Хьюго Дрэкс, великий патриот и благодетель нашей страны... " Гала услышала раскатистый, прерывающий вой ветра, торжествующий хохот Дрэкса, и приемник затих. - Джеймс, - прошептала она про себя, - только ты и остался. Будь осторожен, но, ради Бога, поторопись! Лицо Бонда сделалось грязной маской. О стекла его очков разбивались мошки и ночные бабочки, приходилось снимать с руля затекшую от напряжения руку и протирать их. Но "Бентли" шел превосходно и, держа дистанцию, не отрывался от "Мерседеса". По прямой он делал девяносто пять. Но вдруг, недалеко от Лидс-Кастл, сзади зажглись мощные фары, и клаксон в четыре ноты дерзко запел ему прямо в ухо: "Пом-пим-пом-пам!" В гонку включилась третья машина. Это было совершенно невероятно. С тех пор, как они выехали из Лондона, Бонд не трудился даже смотреть в зеркало заднего обзора. Только гонщик - или безумец - мог затеять соревноваться с ними. Сдвигаясь вправо, чтобы пропустить машину, он посмотрел на нее с тревогой. Низко посаженная ярко-красная "Альфа-Ромео" обошла его с легкостью и запасом в добрые десять миль. Краем глаза он уловил на краю капота четкие белые буквы: "Аттабой-2". Мелькнули: смеющееся юное лицо, белая рубашка, задорный мальчишеский жест в его адрес - и умчались, окутанные какофонией воя турбонаддува, кряканья выхлопов, рева коробки передач. Бонд улыбнулся и помахал мальчишке. "Альфа-Ромео" с турбонаддувом. Почти такая же старенькая, как моя. Тридцать второго или тридцать третьего года. Приз Тарья- Флорио 1931 года, и потом тоже были неплохие результаты. Мальчишка, наверное, лихач с какой-нибудь из баз ВВС здесь поблизости. Торопится с вечеринки, чтобы не попасть в рапорт. Бонд с умилением смотрел, как "Альфа" вильнула хвостом, преодолевая зигзагообразный поворот впереди, и с воем вышла на широкий прямой отрезок, ведущий к развилке у Чаринга. Бонд представил себе восторг мальчишки, когда тот увидит "Мерседес". И раж Дрэкса, когда он услышит дерзкую песенку клаксона. Делает не меньше ста пяти, подумал Бонд, не дай Бог, слетит с дороги. Он заметил, что две пары хвостовых огней сближаются. "Альфа" приготовилась к своему трюку: подойти сзади тихонько, врубить фары и, при малейшей возможности, с шиком обогнать. Вот оно. В четырехстах ярдах впереди, в свете фар "Альфы" блеснул белый корпус "Мерседеса". Перед двумя машинами лежала миля прямого, как взлетная полоса, шоссе. Бонд физически ощутил, как изо всех сил давит мальчишка на акселератор. Аттабой! Молодчага! На переднем сиденье "Мерседеса" Кребс приблизил свой рот к уху Дрэкса. - Еще один! - закричал он предостерегающе. - Лица не вижу. Собирается обогнать. Дрэкс выругался. Его зубы отразились в бледном сиянии приборной доски. - Сейчас я проучу эту свинью, - прошипел он, подбираясь и крепче ухватив руль огромными черными крагами. Краем глаза он наблюдал за носом "Альфы", высунувшимся по правому борту. "Пом-пим-пом-пам", мягко, нежно запел клаксон, и Дрэкс железной рукой на дюйм двинул руль вправо, чтобы тут же, при страшном скрежете, вернуть его в исходную позицию и избежать заноса. - Браво! Браво! - завизжал Кребс, вне себя от возбуждения. Он забрался коленями на сиденье и жадно смотрел назад. - Двойной кульбит! Свалилась в кусты вверх колесами! Сейчас взорвется! Да, уже горит! - Это даст нашему мистеру Бонду повод поразмыслить, - рявкнул Дрэкс, тяжело дыша. Но Бонд с помертвевшим лицом, с той же скоростью мчался вслед "Мерседесу", сжигаемый ненавистью и жаждой мести. Он все видел. Как снова и снова переворачивалась красная машина, как летел в воздухе водитель, растопырив руки и ноги, словно сидел за рулем, как "Альфа" рухнула наконец крышей в живую изгородь, как взорвалась. Мчась мимо, он отметил черную полосу от юза по асфальту и последнюю, самую жуткую деталь. Чудом неповрежденный в катастрофе, рожок клаксона оказался чем-то прижат, и его плач возносился к небу, предупреждая воображаемые дороги о приближении "Аттабоя-2": "Пом-пим-пом-пам, пом-пим-пом-пам..." Итак, на его глазах свершилось убийство. Или, в любом случае, попытка убийства. Значит, каковы бы ни были мотивы, сэр Хьюго Дрэкс объявляет войну и хочет, чтобы Бонд это понял. Значит, Дрэкс преступник и, может быть, даже маньяк. В первую очередь это представляет опасность для Ракеты. Вполне достаточно, чтобы принять меры. Бонд сунул руку под приборную доску и достал длинноствольный армейский кольт "Спешл" 45-го калибра. Положил на сиденье рядом. На войне как на войне. "Мерседес" нужно остановить любым способом. Вообразив себя на ралли в Доннингтоне, Бонд уже не отпускал педали газа. Понемногу острие стрелки спидометра приблизилось к сотне. От стал сближаться с "Мерседесом". От Чаринга Дрэкс взял налево и начал взбираться по длинному склону холма. Впереди, в ослепительном свете его фар, показался огромный восьмиколесный дизельный грузовик фирмы "Боватер", ночным рейсом везущий четырнадцать тонн бумаги для какой-нибудь из газет Восточного Кента. Дрэкс выругался, рассмотрев длинный кузов с перехваченными сверху веревками двадцатью рулонами по пять миль бумаги в каждом. Черт его принес, на сложном вираже, да еще на вершине холма, подумал Дрэкс. Он глянул в зеркало заднего обзора и на развилке увидел "Бентли". И тут у него возникла идея. - Кребс! - Имя прозвучало как пистолетный выстрел. - Достань нож! Резкий щелчок, и стилет в руках Кребса. Нельзя мешкать, когда хозяин говорит таким тоном. - Сейчас я пристроюсь сзади грузовика. Сними туфли, носки и полезай на капот. Когда поравняюсь с грузовиком, прыгай в кузов. Я буду ехать медленно. Это безопасно. Перережь веревки, которыми стянуты рулоны. Сначала левую, потом правую. Когда перережешь, прыгай обратно. Будь осторожен, чтобы не снесло рулоном. Понял? И не сломай себе шею! Дрэкс выключил фары и на восьмидесяти взял поворот. Грузовик за поворотом оказался всего в двадцати ярдах, и пришлось затормозить, чтобы не врезаться ему в хвост. Сухим юзом "Мерседес" прополз почти под основание кузова. Дрэкс включил вторую скорость. - Давай! Машина шла розно. Кребс перелез через ветровое стекло и, ступая босыми ногами по блестящему капоту "Мерседеса", с ножом в руке подобрался к борту дизеля. Одним прыжком он оказался в кузове и стал пилить веревку, стягивающую левый ряд рулонов. Дрэкс вильнул вправо и пристроился вровень с задними колесами дизеля, морщась и глотая масляный дым его выхлопов. Огни Бонда как раз показались за поворотом. Готово! Рулоны слева с глухим буханьем падали на асфальт и катились в темноту. Рулоны справа последовали за ними. Один, шлепнувшись, лопнул, и Дрэкс услышал треск и шорох рвущейся бумаги, когда он, раскручиваясь серпантином, исчез под уклон. Освободившийся от груза дизель почти прыгнул вперед, и Дрэксу пришлось прибавить, чтобы поймать летящего Кребса, который и приземлился, частью на Галу, частью - на переднее сиденье. Дрэкс нажал на педаль и рванул, обгоняя грузовик, пренебрегая криками водителя, пытавшегося переорать шум поршней двигателя. За следующим поворотом Дрэкс увидел, как два луча от фар "Бентли" вдруг дернулись вверх, осветив верхушки деревьев; встали почти вертикально; подрожали так с мгновенье; падая, чиркнули по небу и - потухли. Лающий смех триумфа вырвался у Дрэкса, и, на долю секунды оторвав глаза от дороги, он торжествующе поднял лицо к звездам. "УКРОТИТЕЛЬ" XXI К хохоту маньяка присоединилось хихиканье Кребса. - Мастерский удар, мой капитан! Жаль, что вы не видели, как они покатились вниз с холма. Особенно тот, что лопнул. Как гигантская туалетная бумага. Ну и упаковали мы его! Он как раз выходил из поворота. И второй залп удался. Вы видели лицо шофера? Zum Koltzen! (13) А фирма "Боватер"? Хорошая им достанется бумажечка! - Ты молодец, - рассеянно отозвался Дрэкс. Внезапно он резко затормозил. - Donnerwetter (14), - сказал сердито, разворачивая машину. - Его нельзя там оставить. - Они уже мчались обратно. - Приготовь оружие! На вершине холма они обогнули дизель. Шофера не было, он, наверное, пошел звонить на службу, подумал Дрэкс, притормаживая на первом повороте. В двух-трех домах зажегся свет, и группа людей стояла у одного из рулонов, снесшего часть ограды и входную калитку. В живой изгороди справа застряло еще несколько. Слева накренился подбитый телеграфный столб. А за следующим поворотом начинался великий беспорядок, устроенный распотрошенным рулоном. Бумага фестонами лежала на кустах, далеко вниз распустив оборки маскарадного слоновьего платья. "Бентли" почти снес прутья ограждения правой стороны дороги. Он висел над крутым склоном, носом вниз, искалеченная груда металла, с одним колесом на разбитой задней оси, неловко вздернутым над крестовиной, как сюрреалистический зонтик. Дрэкс остановил машину, они вышли и постояли, прислушиваясь. Все было тихо. Лишь издалека доносился гул машины, торопящейся по Эшфордской дороге, да стрекотали сверчки. С пистолетами наготове они осторожно обошли останки "Бентли". Под ногами скрипело стекло. Придорожный дерн был перепахан. В воздухе пахло бензином и жженой резиной. Горячий металл машины потрескивал, а из разбитого радиатора фонтаном бил пар. Бонд лежал лицом вниз в двадцати футах от машины. Кребс перевернул его. Лицо было залито кровью, но он дышал. Они его обыскали, и Дрэкс сунул себе в карман изящную "беретту". Потом, подхватив под мышки, они протащили его через дорогу и бросили на заднее сиденье "Мерседеса", прямо на Галу. Поняв, кто это, она в ужасе ахнула. - Halt's Maul! (15) - рявкнул Дрэкс. Он сел за руль и стал разворачиваться. Кребс тем временем занялся длинным обрывком провода. - Покрепче, - велел Дрэкс. - Чтобы без сюрпризов! - Тут ему пришла еще мысль. - Вернись к машине и отвинти номера. Быстро. Я прослежу за дорогой. Кребс набросил ковер на пленников и выпрыгнул из машины. Пользуясь ножом, как отверткой, он быстро снял номера. "Мерседес" тронулся как раз, когда из-за поворота появилась стайка местных жителей, озабоченно размахивая фонариками, рассматривающих следы разрушений. Мысль о том, что глупым англичанам придется приводить все это в порядок, показалась Кребсу занятной. Он уселся поудобнее и приготовился наслаждаться той частью Чилхэмской дороги, которую любил больше всего: через весенний лес, полный колокольчиков и чистотела. Ночью в лесу он был как-то особенно счастлив. Цветы, мелькавшие в свете фар под сенью молодой листвы, напоминали ему Арденны, сплоченную маленькую команду, поездки в трофейном джипе, как сегодня, с любимым командиром за рулем. DerTag (16), которого они так давно ждали, близок. С молодым Кребсом в авангарде. Наконец-то - приветственные толпы, награды, женщины, цветы. Он смотрел на легкие стайки колокольчиков и был счастлив. На своих губах Гала чувствовала кровь Бонда. Их лица лежали рядом на кожаном сиденье. Она шевельнулась, чтобы дать ему больше воздуха. Он дышал тяжело и неровно. Трудно было судить, насколько сильно он ранен. Тихо-тихо она стала шептать ему в ухо. Потом чуть громче. Он застонал и стал дышать глубже. - Джеймс, - шептала она. - Джеймс. Он что-то пробормотал, и она прижалась к нему, как могла. Длинная непристойность и очень глубокий вздох. Потом он снова затих, ко Гала чувствовала, что он возвращается. - Это я, Гала, - прошептала она. Он окаменел. - Черт, ну и влипли. - Ты в порядке? Кости целы? Он проверил, напрягая руки, ноги, осторожно ворочая головой. - Похоже, целы. Головой стукнулся. Я нормально говорю? - Конечно. Теперь - слушай. И она, торопясь, рассказала ему все, что знала, начиная с записной книжки. Он слушал, окаменев, и едва дышал во время этой невероятной истории. Когда машина въехала в Кентербери, Бонд прижался губами к ее уху. - Я хочу попробовать выброситься сзади, - прошептал он. - К телефону. Единственный шанс. Он начал тихонько приподниматься на колени, почти раздавливая Галу своим весом. Раздался звук удара, и он рухнул. - Еще одна попытка, и вам конец, - вкрадчиво проговорил Кребс с переднего сиденья. До места назначения оставалось лишь двадцать минут пути. Гала сжала зубы и снова принялась приводить Бонда в сознание. Когда это ей удалось, "Мерседес" уже тормозил у купола стартовой площадки, и Кребс, не расставаясь с пистолетом, стал развязывать им ноги. Они мельком увидели знакомый бетонный плац и полукруг охранников в отдалении. Потом их втолкнули в дверь. Кребс сорвал с них туфли, и процессия из четырех человек во главе с Дрэксом стала спускаться по железной лестнице. "Стремящаяся к луне" стояла на месте, сияющая, невинная. Новая игрушка Циклопа. Но в воздухе отвратительно пахло химикалиями, и Бонду представилось, что Ракета - это гигантский шприц, готовый вонзиться в сердце Англии. Несмотря на рычание Кребса, он приостановил спуск и посмотрел вверх, на иглу антенны. Миллион жизней. Миллион смертей. Миллион. На его руках? О, Господи! Кребс пнул его дулом под лопатку, и Бонд пошел вслед за Галой. Когда он появился в дверях кабинета, это был уже другой человек. Собранный. С ясной головой. Слабость и боль покинули тело. Что-то надо сделать. Что? Он найдет выход. Глаза смотрели твердо, и горечь поражения сползла, как старая змеиная кожа. Дрэкс, пройдя вперед, уселся за свой стол. Твердой рукой навел дуло "люгера" точно в середину пространства, разделявшего Бонда и Галу. Бонд услышал, как захлопнулись двойные двери. - В Брандербургском дивизионе я был одним из лучших стрелков, - разговорчиво сообщил Дрэкс. - Привяжи ее к креслу, Кребс. Потом - его. Гала отчаянно посмотрела на Бонда. - Вы не выстрелите, - сказал Бонд. - Побоитесь. В воздухе полно горючих газов. Он сделал несколько шагов к столу. Дрэкс весело улыбнулся и направил ствол Бонду в желудок. - У вас плохая память, англичанин, - сказал он. - Я же говорил, что комната изолирована от шахты двумя дверями. Еще шаг и останетесь без желудка. Бонд взглянул на сузившиеся спокойные глаза и остановился. - Давай, Кребс. Он привязал их прочно и болезненно: руки - к подлокотникам, ноги - к ножкам трубчатых стальных кресел, расставленных на несколько футов друг от друга у стеклянной карты. Потом Кребс вышел из комнаты и через минуту вернулся с механической паяльной лампой. Поставив уродливый агрегатик на стол, он быстрыми нажатиями плунжера втянул воздух и поднес к горелке спичку. Голубое пламя взлетело вверх на два дюйма. Он взял горящую лампу и направился к Гале, остановившись в двух шагах сбоку. - Вот что, - мрачно проговорил Дрэкс. - Давайте пройдем через это без лишнего шума. Добрый Кребс работает с такими штуками как настоящий художник. Мы называли его "Der Zwangsmann" - " Укротитель". Никогда не забуду, как он отделал последнего шпиона, которого мы поймали вместе. К югу от Рейна. Не так ли, Кребс? Бонд навострил уши. - Да, мой капитан, - мечтательно произнес Кребс. - Это была бельгийская свинья. - Ну, что ж, - сказал Дрэкс. - Запомните, вы двое. Здесь нечего рассчитывать на честность, порядочность, правила игры и все такое. Здесь - дело. - Последнее слово упало, как удар хлыста. - Ты, - он мотнул подбородком на Галу Брэнд. - На кого ты работаешь? Гала молчала. - Куда тебе больше нравится, Кребс. Кребс приоткрыл рот. Облизнулся. Казалось, ему трудно дышать. Он сделал шаг к Гале. В горелке жадно гудело пламя. - Стоп, - холодно сказал Бонд. - Она работает на Скотланд-Ярд. И я тоже. - Теперь эта тайна ничего не значила. Дрэксу она бесполезна. Да и Скотланд-Ярда завтра уже не будет. - Так-то лучше, - заметил Дрэкс. - Теперь скажите, кто-нибудь знает, что вы попались? Вы останавливались где-нибудь позвонить? Если я скажу "да", подумал Бонд, он застрелит нас обоих, избавится от тел, и тогда мы проиграли последний шанс остановить Ракету. И если в Ярде знают, почему они еще не здесь? Нет. Еще не все потеряно. "Бентли" найдут. Вэллэнс забеспокоится, не получив известий. - Нет, - твердо сказал Бонд. - Они бы уже были здесь. - Верно, - согласился Дрэкс. - В таком случае, вы меня больше не интересуете, и я поздравляю вас с тем, что наша беседа прошла столь гармонично. Дело могло осложниться, будь вы один. Дамы в таких случаях весьма полезны. Кребс, поставь это. Ты свободен. Скажи остальным, что сочтешь нужным. Им будет любопытно. Я же еще ненадолго займу наших гостей. Проследи, чтобы хорошо помыли машину. Заднее сиденье. И пусть избавятся от следов на правом боку. Скажи им, пусть сменят все крыло, если нужно. Или пусть подожгут чертову игрушку. Нам она больше не понадобится. - Он резко засмеялся. - Verstanden? (17) - Да, мой капитан. - Кребс неохотно поставил тихо шипящую лампу на стол поближе к Дрэксу. - Вдруг понадобится! - Он голодными глазами посмотрел на пленников и вышел. Дрэкс положил "люгер" перед собой. Открыл ящик стола, вынул сигару и зажег ее от ронсоновской настольной зажигалки. Сел поудобнее, с наслаждением попыхивая. Было тихо. Словно приняв какое-то решение, он благожелательно посмотрел на Бонда. - Вы не можете себе представить, как я мечтал об английской аудитории, - произнес он, будто начиная пресс-конференцию. - Вы не можете себе представить, как я мечтал рассказать свою историю. Фактически говоря, полный отчет о моих операциях в настоящее время находится в руках очень респектабельной юридической фирмы "Присяжные стряпчие" в Эдинбурге. Я прошу у них прощения, что нарушил нашу договоренность. Но опасность миновала. - Он лучезарно улыбнулся Гале, потом - Бонду. - Эти достойные люди получили инструкции открыть конверт по успешном завершении первого полета "Мунрейкера". Но вы, счастливчики, получаете возможность уже сегодня ознакомиться с тем, что запечатано в конверте. Тогда завтра, в полдень, когда сквозь открытую дверь, - он сделал жест вправо, - вы увидите первую струйку пара из турбин и поймете, что через секунду будете сожжены заживо, тогда у вас не будет чувства неудовлетворенности от того, что вы не знаете, во имя чего это все происходит, - он по-волчьи ощерился, - как любим говорить мы, англичане. - Избавьте нас от своих шуток, Краут (18)! - резко сказал Бонд. Глаза Дрэкса вспыхнули. - Краут? Да, я и в самом деле Reichdeutscher (19), - губы под рыжими усами с наслаждением выговорили слово. - И даже Англия скоро согласится, что ее стер с земли один-единственный немец. И тогда, уж конечно, нас прекратят называть Краутами - ПО ПРИКАЗУ! - Последнее слово он проорал со всем пылом прусского вояки. Гневно уставясь на Бонда, Дрэкс большими редкими зубами сдирал один ноготь за другим. Потом, сделав видимое усилие, он сунул правую руку в брючный карман, подальше от соблазна, а левой взял сигару. Попыхтел немного и все еще с напряжением в голосе начал. ЛАРЧИК ПАНДОРЫ XXII - Мое подлинное имя, - сказал Дрэкс, обращаясь к Бонду, - граф Гуго фон дёр Драхе. Моя мать была англичанка, и из-за нее я учился в Англии, пока мне не исполнилось двенадцать лет. После этого я уже не мог больше выносить эту гнусную страну и завершил образование в Берлине и Лейпциге. Бонд мог себе представить существование неуклюжего мальчика с лошадиной челюстью в английской частной школе. То, что у него был графский титул и целая охапка имен, положения улучшить не могло. - Когда мне исполнилось двадцать лет, - погрузился в воспоминания Дрэкс, - я вступил в семейный бизнес. Это была дочерняя фирма огромного сталелитейного синдиката "Райнметалл Борциг". Думаю, вы о нем не слышали. Но если бы во время войны вам случилось попасть под 88-миллиметровый снаряд, он был бы как раз изделием синдиката. Наша фирма работала с экспертами по сталям специальных марок, я тоже стал экспертом и к тому же специализировался в самолетостроении. Самолетостроительные заводы были самыми взыскательными нашими клиентами. Вот тогда-то я и услышал впервые о колумбите. В те дни он был дороже бриллиантов. Потом я вступил в партию, и почти сразу началась война. Чудесное было время. Мне было двадцать восемь лет, я служил лейтенантом в 140-м бронетанковом полку, и мы прошли сквозь британскую армию во Франции, как нож сквозь масло. Незабываемо. Дрэкс с наслаждением попыхтел сигарой, а Бонд подумал: в дыму, наверное, он видит горящие бельгийские деревни. - Это были великие дни, дорогой мой Бонд. - Дрэкс вытянул длинную руку и сбил пепел сигары на пол. - Но потом меня перевели в Бранденбургский дивизион, и пришлось покинуть девиц, шампанское и вернуться в Германию. Началась подготовка большого десанта в Англию. Дивизиону потребовалось мое знание английского языка. Все мы должны были быть в английской форме. Было бы очень увлекательно, но чертово начальство заявило, что это невозможно, и меня перевели в распоряжение Иностранной разведки СС. Служба называлась RSHA. Только что убили Гейдриха, и командование принял обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер. Это было в 1942 году. Кальтенбруннер был прекрасный человек, но моим непосредственным начальником была личность еще более замечательная - оберштурмбанфюрер, - Дрэксу явно нравились такие слова, - оберштурмбанфюрер Отто Скорцени. Его специальностью в RSHA были терроризм и диверсионная деятельность. Приятная интерлюдия, дорогой Бонд, во время которой я смог призвать к ответу многих англичан. - Дрэкс холодно улыбнулся. -Что доставило мне много радости. Но тут, - он в сердцах стукнул по столу, - тут эти свиньи-генералы снова предали Гитлера, и англо-американским войскам было позволено высадиться во Франции. - Вот незадача! - сухо сказал Бонд. - Да, дорогой мой Бонд, именно незадача. - Дрэкс не заметил иронии. - Но для меня это стало кульминацией всей войны. Скорцени собрал своих диверсантов и террористов в Истребительные соединения СС для проведения операций в тылу врага. Каждое соединение делилось на диверсионные группы, а те - на команды, каждая под именем командира. Будучи в чине оберлейтенанта, - Дрэкс приосанился, - во главе команды "Драхе" вместе со знаменитой 150-й бронетанковой бригадой я прорвался сквозь американскую линию обороны во время Арденнской операции в декабре 1944 года. Вы, разумеется, помните, как эффектно выглядела эта бригада, вся в американской форме, на захваченных у американцев танках и грузовиках! Колоссально! Когда же бригаде пришлось отступить, я остался, где был, и ушел в партизаны, в Арденнские леса, в пятидесяти милях от укреплений союзников. Нас было двадцать человек, десять славных мужчин и десять "вервольфов" гитлерюгенда. Подростки, но хорошие ребята. И так уж случилось, что командовал ими молодой человек по имени Кребс, обладавший некоторыми способностями, позволившими нашей маленькой веселой компании использовать его в качестве палача и "укротителя". - Дрэкс добродушно посмеялся. Бонд закусил губу, вспомнив треск, с которым голова Кребса врезалась в туалетный столик. Уверен ли он, что пнул Кребса со всем возможным старанием? Да, успокоила его память, он вложил в пинок всю свою силу. - Мы оставались в лесу в течение шести месяцев, - с гордостью говорил Дрэкс, - и все это время мы отчитывались перед фатерландом по радио. Перехватчики не могли нас поймать. Но тут случилось несчастье. - Он покачал головой. - В миле от нашего лесного убежища был большой крестьянский дом. Вокруг него поставили множество портативных металлических палаток типа "Ниссен" и устроили лагерь для какой-то союзнической группировки. Там были англичане, и американцы, и полный бедлам: ни дисциплины, ни охраны, и полно пришлых солдат, дезертиров и прочее. Мы некоторое время за всем этим наблюдали, а потом я решил его взорвать. План был простой. Вечером двое моих людей, один в английской форме, другой в американской, должны были явиться туда в легком трофейном грузовике с двумя тоннами взрывчатки. Там была автостоянка - без часового, конечно, - около столовой, и требовалось подогнать машину как можно ближе к ней, завести часовой механизм на семь вечера, когда по расписанию ужин, и исчезнуть. Все очень просто. Поэтому я утром отправился по своим делам, оставив эту операцию на заместителя. Я был в форме британских войск связи и на трофейном мотоцикле отправился на охоту за связным, который ежедневно ездил с донесениями в штаб. Он появился точно по расписанию, я выехал вслед из укрытия, догнал, застрелил в спину, забрал документы, завел его мотоцикл в лес и поджег вместе с водителем. Заметив ярость в глазах Бонда, он протестующе поднял руку. - Что, неспортивно? Но, дорогой мой, он же был уже мертв! Однако, продолжим. Я поехал своей дорогой, и что, вы думаете, произошло? Один из наших самолетов, возвращаясь с рекогносцировки, послал мне вслед снаряд! Наш же самолет! Просто снес меня с дороги. Бог знает, сколько я пролежал в кювете. Где-то к полудню я ненадолго пришел в себя и имел достаточно здравого смысла, чтобы спрятать пилотку, китель и бумаги в кустах. Они там, наверно, и сейчас лежат. Надо как- нибудь забрать их оттуда. Интересные сувениры. Потом я поджег остатки своего мотоцикла и, должно быть, снова потерял сознание, потому что очнулся в английском грузовике, который меня подобрал и повез прямо, вы не поверите, в это чертово расположение союзников! И рядом со столовой, представьте, уже стояла наша машина! Это было уж слишком. Я был нафарширован осколками, нога моя была сломана, а тут еще это! Ну, я потерял сознание, а когда пришел в себя, на мне лежала половина госпиталя и пропала половина лица. - Он провел рукой по блестящей коже левой щеки. - После этого речь уже шла только об актерском мастерстве. Они не имели представления, кто я. Грузовик, подобравший меня, уехал или разлетелся в куски. Я был просто некий англичанин в английской рубашке, в английских брюках. Почти полумертвый. Дрэкс помолчал, вынул еще одну сигару, зажег ее. В тишине было слышно заметно притихшее шипение паяльной лампы. Давление падает, подумал Бонд. Он повернул голову и взглянул на Галу, впервые заметив уродливый синяк за ее левым ухом. Улыбнулся, чтобы подбодрить ее, и она ответила вымученной улыбкой. - Больше особенно нечего рассказывать, - заговорил Дрэкс сквозь сигарный дым. - За тот год, когда меня таскали из госпиталя в госпиталь, я разработал свой план до мельчайших деталей. Он заключался в мести Англии за то, что она сделала со мной и моей страной. Понемногу, должен признать, это сделалось навязчивой идеей. С каждым днем этого года, когда насиловалась и разорялась Германия, моя ненависть к Англии делалась все сильней, все горше. - Тут вены на лице Дрэкса вдруг напряглись, и он закричал на них, стуча по столу и переводя глаза на Галу и Бонда попеременно. - Всех вас я ненавижу и презираю! Вы свиньи! Бесполезные, ленивые, разлагающиеся недоумки, прячущиеся за своими белыми скалами, когда другие воюют! Вы так никчемны, что не сумели защитить свои колонии и пресмыкаетесь теперь перед Америкой со шляпой в руках! Вонючие снобы, готовые на все ради денег! Ха! - Торжествующе вскричал он. - Я знал: все, что мне нужно, это деньги и личина джентльмена. Джентльмен! Тьфу! Для меня джентльмен - это тот, кого можно использовать! К примеру, эти, в "Блэйдзе". Олухи, набитые купюрами! Месяцами я стриг с них тысячи фунтов, обдуривая прямо под носом, пока не явились вы и все не испортили! - Дрэкс сузил глаза. - Что навело вас на мысль о портсигаре? - Мои глаза, - пожал плечами Бонд. - Ну, не знаю. Может, я и вправду был немного беспечен в тот вечер... Но на чем я остановился? Да, госпиталь. Славные доктора так старались помочь мне вспомнить, кто я на самом деле! - Он расхохотался. - Это было так просто! В документах, которые они мне столь любезно показывали, я нашел имя Хьюго Дрэкса. Какое совпадение! Из Драхе в Дрэкса. Сначала я только предположил, что, может быть, это я. Они страшно обрадовались. Да, сказали они, ну, конечно же, это вы! Они просто всунули меня в его ботинки! И вот я их надел, и вышел из госпиталя, и стал бродить по Лондону в поисках, кого бы убить и ограбить. И однажды, в маленькой конторе на Пикадилли, я обнаружил еврея-ростовщика. - Дрэкс теперь говорил очень